Наследство разрушительницы
Екатерина Болотин


        Профессор археологии Парусников обнаруживает в Израиле захоронение Лилит – первой женщины, созданной Творцом вместе с Адамом еще до появления Евы. Согласно легенде, Лилит пыталась подчинить мир с помощью женских чар и за это была уничтожена.


  У еще не вскрытого учеными саркофага Лилит случайно оказывается Арина, бежавшая в Израиль от невзгод, которые обрушились на нее в Москве. Что произойдет с женщиной, которой достанется энергия Лилит? Не возникнет ли у нее желания подчинить мир своим прихотям? А если возникнет, то кто сможет остановить ее?




        Екатерина Болотин
        Наследство разрушительницы




        Часть I




        1

        Человек в черном свитере, сидящий в засаде, был терпелив. Шел уже второй час его ожидания, а он все сидел на бесформенном деревянном обрубке между гаражами и не сводил глаз с окон квартиры, которую высматривал, и даже не менял позу, лишь изредка поворачивал голову, разминая шею.
        Вокруг спал обычный московский дворик. Большинство окон четырех массивных домов, построенных в пятидесятые годы прошлого века, были темны. Только в нескольких тускло мерцал неверный голубоватый свет. Либо горели ночники в детских спальнях, либо увлеченные жильцы не могли оторваться от ночных телепрограмм. Скамейки, стоящие у подъездов, были пусты, вдоль тротуаров замерли автомобили, в песочнице валялся забытый детский велосипед. Была середина сентября, воздух по ночам был уже свеж и морозен. Холодный ветер гнал по земле шуршащую бумагу, раскачивал фонари и толкал качели, которые мерно поскрипывали, заставляя сидящего между гаражами оглядываться и проверять: не идет ли кто?
        Мужчина взглянул на часы. Четверть третьего. Окна в интересующей его квартире погасли в половине двенадцатого. Он прекрасно понимал, что должно было происходить в квартире после этого. Обитатели приняли душ и забрались в постель. Возможно, сразу заснули. А может быть именно сегодня им приспичило заняться любовью. На это сидящий в засаде был готов отвести им целый час. Ну, пусть полтора. Значит, минут сорок назад обитатели квартиры выпустили друг от друга из страстных объятий и сейчас крепко спят.
        Мужчина вышел из убежища, огляделся – никто ли не появился по дворе, и перебежал через детскую площадку к одному из домов. Правой ногой он встал на заранее приготовленный камень, левой оттолкнулся и зацепился руками за подоконник первого этажа. Подтянулся, встал на выступ, идущий вдоль всей стены дома, и заглянул в окно.
        Несколько секунд мужчина всматривался в темное пространство комнаты, пытаясь убедиться, что она пуста. Он прижимал лоб к стеклу, закрывался от света уличного фонаря рукой в черной перчатке. Затем рука поползла вверх, толкнула створки окна, и они беззвучно растворились. Мужчина подтянулся на руках, закинул ногу на подоконник, затем другую и проник в комнату полностью. Несколько мгновений он постоял на коленях на подоконнике, обернулся, оглядел улицу и, убедившись, что его никто не видит, оперся на руки и мягко спрыгнул в комнату. Затем закрыл окно и опустил шпингалет. Рукавом черной рубахи он протер подоконник, затем еще и еще раз, пока не убедился, что все следы его проникновения уничтожены.
        Покончив с подоконником, мужчина прямиком направился к большому письменному столу справа от окна. Выдвинул средний ящик, достал пухлый пакет и бережно уложил его во внутренний карман черной куртки.
        Мягко ступая на цыпочках кроссовок, мужчина пересек комнату и вышел в коридор. Прошел мимо спальни, бросил короткий взгляд на ее открытую дверь. На широкой кровати спали мужчина и женщина. Стоявший на тумбочке ночник бросал на их лица синие отблески света. Разметавшиеся по подушке рыжие волосы женщины приобрели темно-вишневый оттенок. Рука спящего мужчины лежала на одеяле, сползшем с груди женщины. Гость в черном на мгновение остановился, бросил короткий взгляд на белоснежную кожу, увенчанную розовым соском, но женщина шевельнулась, и он поспешил дальше.
        У самой входной двери мужчину в черном остановил непонятный звук. В глубине квартиры что-то коротко зарычало, и мужчина замер. У него в голове пронеслась мысль: «Неужели собака? Но откуда? Ее же никогда не было». Он успел повернуть голову, и в это время часы, висящие в коридоре, издали громкий звук, нечто среднее между ударом колокола и первым аккордом «Аппассионаты». Мужчина облегченно перевел дух. Половина третьего. Часы тяжело вздохнули и затихли. Мужчина быстро открыл дверь и шагнул за порог. Придерживая дверь двумя руками, он мягко закрыл ее и надавил на ручку, пока не услышал, как щелкнул замок.



        2

        Небольшое пространство кабинета было заставлено мебелью настолько плотно, что было неясно, как здесь вообще можно перемещаться. Один угол занимал большой рабочий стол, в другом с трудом помещались диван, обитый серым вельветом, кресло и журнальный столик. Высокие книжные шкафы полностью закрывали две стены. На плотно стоящих кожаных переплетах отражался свет люстры, причудливо изогнутой в виде виноградной ветви. Отдельное место занимал еще один столик, на котором под настольной лампой была развернута книга внушительных размеров. В дополнение ко всему, средневековым замком высились напольные часы, непонятно каким чудом втиснутые между креслом и столом. Вокруг журнального столика сидело три человека. Один из них, сухонький старичок в байковой домашней куртке и старомодной профессорской шапочке, только что закончил говорить. Он отодвинул от себя большой блокнот и отпил чай из стоящей перед ним чашки. Рука старичка, несущая чашку ко рту, чуть подрагивала. Но не оттого, что он был немощен. Напротив, он был бодр и в его глазах читалась решимость многое сделать в этой жизни. Просто сказывалось
возбуждение от только что произнесенной речи. Глоток темной, чуть горьковатой жидкости, казалось, его успокоил. Старичок вернул чашку на стол и поднял глаза на собеседников – грузного мужчину с зачесанным набок большим чубом, из тех, что в советских парикмахерских называли «хулиганом», и женщину средних лет со строгим и жестким взглядом серых глаз, странно контрастирующим с ее полными щеками и ярко выраженным двойным подбородком.
        Когда-то все трое жили в Новосибирске и работали в Институте археологии и этнографии Сибирского отделения советской Академии наук. Старичок в академической шапочке, по фамилии Парусников, был тогда подающим надежды ученым и заведовал отделом. Мужчина с чубом и женщина со строгим взглядом были его аспирантами, любимыми учениками, которых он в порыве чувств называл «продолжателями дела». С тех пор прошло почти полвека. Старичок в профессорской шапочке еще до развала СССР уехал в Москву, где из «подающего надежды специалиста» превратился в «маститого ученого», стал заведующим кафедрой археологии Московского государственного университета. Полный мужчина, которого звали Даниэль Крейман, уехал в Израиль, жил там в городе Тель-Авив и преподавал в местном университете. И только Изабелла Мирошниченко осталась в Новосибирске, где и работала до сих пор в том же институте, который каждый из собравшихся считал своей “alma mater”. Сейчас они собрались вместе, в квартире профессора Парусникова, по его настоятельной просьбе. Несколько дней назад Изабелла и Даниэль получили письма с просьбой как можно быстрее
приехать в Москву. Прочитав письмо, под которым стояла подпись: «Всегда ваш, Анатолий Парусников», и он и она долго размышляли. Ни Изабелле, ни Даниэлю не хотелось бросать все дела и отправляться в дальнюю дорогу. У каждого из них были свои «за» и «против», которые надо было тщательно взвесить. Мирошниченко заканчивала монографию о жизни малых народов Сибири. Рукопись ждали в «Вестнике Сибирского отделения Академии наук», и она собиралась посвятить ближайшие три недели работе, которой была увлечена. У Креймана проблем с работой не было. В Израиле начиналась череда осенних праздников, студенты были отпущены на десятидневные каникулы. Но у него были семейные причины отказаться от поездки. У старшего сына Даниэля Креймана должен был вот-вот родиться первый ребенок, и профессор не хотел упустить поездку в роддом, где он рассчитывал взять наконец долгожданного внука на руки.
        Решающим фактором для каждого из них стало то, что в письме, во фразе: «Я надеюсь, вы откликнетесь на мою просьбу, дорогие друзья, и непременно приедете» слово «непременно» было подчеркнуто двумя жирными линиями. И Крейман, и Мирошниченко знали профессора Парусникова как человека, которому не присуща излишняя эмоциональность, и эта двойная черта многое говорила о душевном состоянии их бывшего научного руководителя.
        Они прилетели в Москву, но каждого из них точил червь сомнения. Что такого важного хочет сообщить им коллега, что нельзя доверить ни телефону, ни электронной почте, ни другим средствам связи? Конечно, профессор Парусников – человек дела и не станет просто так подчеркивать двойной чертой слово «непременно», но все мы не молодеем и в какой-то момент у каждого человека могут появиться проблемы с адекватностью оценки своих действий.
        Но все эти мысли роились в их головах только до того момента, когда профессор Парусников коротким выступлением прояснил ситуацию. Теперь все сомнения отступили и каждый из бывших учеников, а ныне маститых ученых, был смущен внезапно появившимся у них чувством прикосновения к удивительной и невозможной тайне, которую им почему-то доверили без каких-либо клятв или договоров.
        Молчание явно затягивалось, и женщина не выдержала первой.
        – Анатолий Георгиевич! – сказала она и взглянула на Даниэля Креймана, словно ожидая от него поддержки, но тот упрямо смотрел в пол. – Дорогой Анатолий Георгиевич! У меня нет слов! Нам… Да что нам! Всему миру, всему научному сообществу предстоит осознать важность того, что мы сейчас услышали.
        Профессор Парусников смутился, раскрыл свой большой блокнот, затем закрыл его и сделал неопределенное движение, будто собирался возразить. Но Изабелла не дала ему возможности сказать ни слова. Она метнула еще один грозный взгляд в сторону профессора Креймана и, поняв, что тот не собирается отрывать взгляд от ножки стола, возмущенно воскликнула:
        – Почему ты молчишь, Даниэль! Ты со мной не согласен? Крейман наконец поднял глаза и развел руками. Он явно собирался что-то сказать, но медлил, подбирая слова, и эта его медлительность очень не нравилась Изабелле.
        – Не разводите руками, профессор Крейман! – Изабелла перешла на «вы», и ее голос зазвучал слишком пронзительно для маленького кабинета. – Мы все знаем, вы всегда обдумываете каждое слово и делаете записи. Но сейчас не тот случай. Вам придется высказаться без подготовки и тезисов.
        Даниэль Крейман миролюбиво улыбнулся. Он прекрасно знал, что переход на «вы» означал у доктора наук Изабеллы Мирошниченко высшую стадию раздражения, с одной стороны, и полное доверие к собеседнику – с другой.
        – Что я могу сказать, Изабелла?! – израильтянин доверительно положил пухлую ладонь на руку сидящей рядом на диване женщины. – Вы правы. Профессор Парусников расшифровал рукописи, которые, как считалось, не поддаются расшифровке, и тем самым весьма существенно изменил все наши представления о материальном мире.
        Парусников казался растроганным. Он без всякой нужды поправил шапочку, разгладил лацкан байковой куртки и поднял руку так, что при желании его жест можно было расценить как выражение протеста.
        – Ну, что вы, коллега, – сказал он. – По-моему, вы преувеличиваете.
        – Нисколько, Анатолий Георгиевич! – запротестовала Изабелла, довольная оценкой Креймана.
        Напряжение, которое висело в комнате всего несколько секунд назад, спало, и теперь каждый хотел поскорее высказаться.
        – Именно так, профессор, – Крейман перебил Изабеллу. – Религиозная догма. То, что мы считали легендой, литературным преувеличением, вымыслом неведомого автора, подтвердилось новым источником. Два независимых источника, говорящих об одном и том же, – это серьезно. Таких совпадений не бывает. Ваша расшифровка может поставить под сомнение все наше представление о материальном мире! Теперь нам придется переосмыслить теорию полей, квантовую физику, космологию, палеонтологию, целые разделы геологии и истории. Господа, по-моему, вы не отдаете себе отчета…
        – Мы отдаем себе отчет, – вернула себе слово Изабелла. – Но, зная Анатолия Георгиевича, я понимаю, что он предпочтет не торопиться?
        Она взглянул на профессора Парусникова. Тот кивнул в знак согласия.
        – Да, коллеги. Мы не должны действовать сгоряча. Давайте переспим, – профессор кашлянул, понимая, что его слова прозвучали несколько двусмысленно, и решительно закончил фразу: —С этими идеями, а потом будем делать выводы.
        – Никто не предлагает действовать сгоряча, – Даниэль Крейман не внял призыву и продолжил говорить напористо, отчего его солидный животик подпрыгнул вверх и вниз. – Но и медлить мы не имеем права. Анализ текста профессора Парусникова должен быть подтвержден практикой. Причем как можно скорее.
        – Практикой? – Изабелла колыхнулась всем телом к коллеге. – Вы имеете в виду экспедицию?
        – Конечно! – Даниэль Крейман перевел взгляд с Изабеллы на профессора Парусникова. – Экспедиция, которая подтвердит информацию из расшифрованной вами рукописи. Только так можно положить конец сомнениям и спорам, которые неизбежно начнутся после публикации результатов. Я не вижу иного решения.
        Изабелла закивала в знак поддержки и тоже повернулась к Парусникову.
        – Даниэль прав, Анатолий Георгиевич. Вы определили точку на карте и то, что там можно обнаружить. Либо это там есть, либо – нет. Если есть, это начало большого научного бума. Если нет, значит, в ваши расчеты закралась какая-то ошибка. Экспедиция необходима. Только она даст однозначный ответ на все вопросы. И возглавить экспедицию должны вы.
        Профессор Парусников привычным жестом поправил шапочку. В каждом его движении читалось сомнение. Изабелла не сводила с него напряженного взгляда, словно профессор собирался зачитать касающийся ее лично приговор. «Неужели он откажется, – подумала она. – Похоже. Скажет: возраст не тот, чтобы разъезжать по экспедициям. Но без прямых доказательств все раритеты вместе с его гениальной расшифровкой погрязнут в спорах».
        – В принципе, – начал профессор Парусников, – я был бы счастлив возглавить такую экспедицию. Но…
        «Так я и думала, – огорчилась Изабелла. – Без но не обойтись».
        – Но разрешение на экспедицию, на проведение раскопок, – продолжил Парусников. – Это ведь территория Израиля. А кто знает, как тамошние правители отнесутся к этой идее?
        – Это я беру на себя. – быстро сказал Даниэль Крейман и переглянулся с Изабеллой. – Эту проблему я решу. Во всяком случае, надеюсь решить. Я хорошо знаком с нынешним министром науки Израиля. Это вменяемый человек, и, возможно, мне удастся его убедить.
        – Вы готовы лететь в Израиль, профессор? – спросила Изабелла, желая поставить последнюю точку над «i».
        Парусников кивнул.
        – Конечно! Теперь, когда год работы над рукописью позади, я не стану отступать. Конечно, я полечу. Более того. Я поеду в президиум и поставлю вопрос о финансировании экспедиции уже завтра. Если, конечно, Даниэль займется получением разрешения от израильской стороны.
        – В этом можете не сомневаться, – Крейман протянул профессору руку, и тот ее торжественно пожал. – Завтра вечером я буду в Тель- Авиве и мой первый звонок будет в министерство науки.
        Это прозвучало так торжественно, что все трое улыбнулись.
        Крейману стало неловко.
        – Если честно, – пробормотал он смущенно, – мой первый звонок будет сыну. Я должен знать, как дела в роддоме. Но сразу после этого я позвоню в министерство.
        Мужчины еще раз обменялись рукопожатиями.
        – Мне кажется, что перемены седьмого тысячелетия, о которых говорят религиозные деятели, начинаются сегодня, – сказал Даниэль Крейман.
        – Возможно, – согласился Парусников и тяжело вздохнул.
        – Только вот к добру ли эти перемены или к новым проблемам, которые придется решать человечеству.



        3

        – Мне-то ты можешь сказать честно? Ты брала эти деньги или нет?
        Света грозно смотрела на подругу, не мигая и не отводя глаз. Сидевшая с ногами в кресле Арина отняла платок от лица. Несколько секунд она смотрела Свете в глаза, стараясь не мигать, словно от этого взгляда зависело, убедит ли она подругу в своей искренности, потом всхлипнула, прижала платок к лицу и обреченно покачала головой:
        – Нет!
        Света молча смотрела на девушку. Взгляд ее серых глаз был все так же недоверчив, и Арина заговорила быстро, захлебываясь словами.
        – Говорю же тебе! Нет! Не брала! Можешь ты мне поверить или нет?! Не брала я! Ничего не брала!
        Арина зарыдала и опять ткнулась носом в платок. Она казалась такой беспомощной и беззащитной, что Свете стало искренне жаль подругу. Какая-то она, Аринка, неудачница. Все, за что берется, в конце концов проваливается. Света подошла ближе, прижала к себе голову девушки и погладила по рыжевато- медным волосам.
        – Ладно, ладно, – пробормотала Света. – Не брала так не брала. Чего ты кипятишься?
        – А чего ты спрашиваешь? – прорыдала Арина. – Не веришь? Ты мне тоже не веришь, Светка?!
        Света отошла к столику, уставленному бутылками. Вся эта история вызывала у нее большие сомнения. Горячность Арины, конечно, говорит в ее пользу, но деньги взять было больше некому. Света налила в два стакана виски из массивной четырехугольной бутылки и вернулась к креслу подруги.
        – Ну, почему не верю? – сказала она, протягивая Арине один из стаканов. – Я тебе верю. Просто спрашиваю на всякий случай.
        – На какой случай? – крикнула Арина, отрывая платок от лица. – Ты думаешь, я воровка?
        Света ткнула стакан в губы Арины.
        – Пей! – скомандовала она. – И не кричи. Никто не говорит, что ты воровка. Я же не сказала «украла». Я сказала «взяла». Разницы не чувствуешь? Взяла. Для чего-то. Чтобы потом вернуть. И не успела.
        От неожиданности Арина даже перестала плакать. Она судорожно вздохнула, возмущенно дернула плечами, замотала головой.
        – Не брала! – выкрикнула она. – Ты по-русски понимаешь? Не брала! Ну, подумай сама, Светочка! Зачем мне у Володи деньги брать? Зачем? Он и так мне ни в чем не отказывал.
        – Пей! – повторила Света и взяла Арину за подбородок. – Открой рот.
        Арина послушно потянулась губами к стакану, отпила большой глоток и закашлялась.
        – А зачем деньги брать, я тебе отвечу, – Света вернулась к своему креслу. – Сколько бы мужики нам денег ни давали, нам всегда свои нужны. Те, о которых они ничего не знают. Ничего не поделаешь. Так мы устроены.
        Света одним глотком выпила виски и предложила тему.
        – Может, ты хотела что-то купить, а потом вернуть?
        Арина подняла глаза на подругу. Ей очень хотелось выглядеть сильной, ответить Свете жестко и однозначно. Но для этого надо было прежде всего прекратить рыдать. А слезы продолжали литься из глаз, как Арина ни прижимала к ним платок. Все правильно! Ей никто не поверит. Ни одному ее слову. Что бы она ни говорила и как бы ни доказывала свою правоту. Деньги пропали? Пропали. Посторонних в доме не было. Двери и окна закрыта. Вечером деньги были, утром – уже нет. Значит, взяла она. Больше некому. И никому ей ничего не доказать. Володя не поверил. И Света не верит. Значит, все. Она все проиграла. Всю свою жизнь. Теперь у нее только один выход – бежать из этого города, как можно быстрее. Ничего страшного в этом нет. И за пределами Москвы есть жизнь. Жила же она этой жизнью всего полгода назад.
        Света внимательно следила за подругой. Ей хорошо было известно это упрямое выражение лица. Оно означало, что Арина приняла какое-то решение. Теперь с ней надо держать ухо востро, а то наделает глупостей. Арина выпрямилась, спустила ноги с кресла. Внезапно спокойно промокнула красные глаза, стерла с щек следы туши.
        – Я денег не брала, – сказала она. – Больше мне добавить нечего. Шмоток я не покупала. Украшений тоже. И в долг не хотела брать. Потому что отдавать мне не из чего. Сама знаешь, у меня ничего нет. Ни кола, ни двора. Работу третий месяц ищу. Не веришь – открой чемодан и проверь, есть ли хоть одна новая шмотка, хоть одна новая побрякушка.
        Свете стало не по себе. Почему она не верит Арине? Неужели подруга не заслужила ее доверия? Неужели после стольких лет знакомства у нее не находится для нее добрых и ласковых слов? Даже если та и оступилась. Сколько же лет они знакомы? Лет двадцать пять. Если считать с трехлетнего возраста, когда они впервые встретились в младшей группе детского сада. Они тогда жили в небольшом городке Углегорск на Алтае. Потом учились в одном классе. После школы вместе работали в конторе деревообрабатывающего завода. И дружили не разлей вода. Вместе ездили на работу и с работы.
        Когда Светка ругалась с мамой, всегда убегала ночевать к Арине. Та жила с отцом Александром Николаевичем. Мама Арины скоропостижно скончалась, когда девочки учились в третьем классе. Крупная, красивая женщина пошла на рынок, сделала кое-какие покупки и там, прямо у прилавков, упала. Когда к ней подбежали люди, она уже была мертва. Сердце разорвалось неожиданно и страшно. После этой потери смешливый и общительный Александр Николаевич превратился в вечно хмурого человека с тяжелым взглядом. Несмотря на типичную внешность алкаша, забияки и неудачника, он в рот не брал спиртного и в первые годы нового века превратился в одного из самых богатых бизнесменов Углегорска, поставлявшего древесину аж в саму Москву. Своим бизнесом он занимался с утра до вечера, переложив заботы о хозяйстве и о дочери на жившую по соседству родную сестру Дарью. Дарья Николаевна была женщиной серьезной и основательной, любящей порядок везде и во всем. Узнав, что Светка в очередной раз остается у них ночевать, тетка накрывала стол к ужину и за едой всегда расспрашивала о причине ссоры. Подробно разбирала действия каждой стороны
и объясняла, в чем была неправа Света, а в чем ее мама. Спорить с ней было совершенно бессмысленно. В этом Света убедилась, попытавшись однажды отстоять свою позицию. Эх, тетка Дарья, тетка Дарья, тебя бы сейчас сюда.
        Света взглянула на Арину, и глаза их встретились.
        – Допивай виски, – скомандовала Света. – И перестань хныкать!
        Ясно одно. Аринка запуталась. Глаза испуганные, и в них только один вопрос: «что же теперь будет?» В таком состоянии она ни одной проблемы не решит. Только глупостей наделает. Вроде возвращения в Углегорск. Значит, решать проблемы придется Свете.
        Так было всегда. Столкнувшись с трудностями, Арина пугалась, металась и теряла способность логически мыслить. И тогда в дело вступала Света. Спорила из-за подруги с мальчишками, что-то доказывала учителям, требовала повышения зарплаты у дирекции завода. Свете казалось очень правильным и благородным заменить подруге покойную мать. Когда три года назад она рассказала Арине, что решила перебраться в Москву, у той был такой же испуганный и беззащитный взгляд. Он как будто говорил: «Что же теперь? Как жить дальше? Кто же будет заступаться за меня?»
        Решение уехать у Светы созрело совершенно неожиданно. Шел 2015 год. Мир вокруг бурлил и клокотал. Где-то что-то взрывалось, кто-то воевал, получал премии, выпускал фильмы, организовывал концерты. По красным дорожкам престижных фестивалей ступали звезды. А в Углегорске текла прежняя однообразная, серая и скучная жизнь.
        Угля в Углегорске никогда не добывали. А название городку дали еще во времена Советского Союза оттого, что поблизости располагалась ракетная дивизия и строительство шахт для ракет стратегического назначения было замаскировано под угольные разработки. С самого детства любой житель городка знал, что он является носителем государственной тайны и участвует в оболванивании вероятного противника. И потому он должен быть бдительным к любому постороннему, появившемуся в городке, и не болтать о месте своего проживания. С падением Советского Союза покровы тайны сначала ослабли, а затем и вовсе рухнули. Ракетная дивизия была расформирована, космодром Свободный – закрыт. Углегорск стал открытым городом, его переименовали в Циолковский, но от этого он не стал менее скучным или менее провинциальным.
        «Что я здесь делаю?» – размышляла Света, глядя в свое отражение в зеркале. На нее смотрела высокая, стройная девушка с коротко постриженными волосами цвета свежего меда, правильными чертами милого личика и строгим взглядом серых глаз. Мать сидела перед телевизором. Диктор что-то бубнил о беженцах, потянувшихся в Европу. То ли под влиянием его слов о людях, ищущих спасения, то ли от всей привычной и надоевшей обстановки Света вдруг сказал:
        – Мам, а может, мне в Москву поехать?
        Мать мгновенно выключила звук на телевизоре. Света ожидала возражений, может быть, даже скандала. Но мама подошла к ней, взяла положила руки на плечи и развернула к себе.
        – Может быть, – сказал она неожиданно серьезно и строго, словно и сама обдумывала такой вариант. – Попробуй. Вернуться в свою контору ты всегда сможешь. Только глупостей не наделай.
        Глупостей Света не наделала. Через неделю после приезда нашла место делопроизводителя на переживающем смену владельца телеканале ТВК. А еще через полгода новый владелец и генеральный директор канала Глеб Головин сделал ей предложение. Света переехала из съемной комнатки в большой дом на северо- западе Москвы, получила в подарок новенькую белоснежную «тойоту» и возможность не работать, посвящая время аэробике, плаванию и конному спорту. Мысль перетащить в Москву лучшую подругу несколько раз приходила в голову Светы, но она не решалась выдергивать Аринку из привычной размеренной жизни и бросать в водоворот московского хаоса.
        Так прошло два с половиной года, в течение которых Арина и Света не виделись. Они впервые расстались на такой долгий срок. Но теплые чувства сохранили. Перезванивались каждый день, часами болтали по Скайпу и мечтали увидеться. Света все собиралась с визитом в родные края, наметила его на весну следующего, 2019 года.
        Но в декабре 2018 года Свету разбудил звонок из Углегорска. Плачущая мама сообщила жуткую новость. В окно офиса Александра Николаевича бросили гранату.
        Видимо, преступники хотели его только попугать, потому и проводили акцию поздно вечером, когда в офисе не горело ни одно окно и он должен был быть пуст. Но отец Арины был в кабинете со своей секретаршей. Прибывшие пожарные и следователи нашли их обнаженными, друг у друга в объятия, в лужах крови на большом столе. В тот же день Света вылетела в Благовещенск, откуда как раз к похоронам добралась до Углегорска и увезла плачущую, не понимающую, как жить дальше, Арину в Москву.
        План Светы, обговоренный с Глебом, предусматривал устройство Арины на работу, снятие для нее квартиры и обеспечение деньгами на первое время. Но план этот рухнул ещё до начала реализации. Оказывается, Арина, которую Света считала безынициативной и неспособной к решительным действиям, уже думала о переезде в Москву. Правда, путь для воплощения этой идеи выбрала странный – разместила анкету на сайтах знакомств с припиской, что ищет «серьезного мужчину из Москвы».
        «Серьезный мужчина» явился в виде бизнесмена средней руки Володи Цыганова. Он содержал частную ветеринарную клинику и активно зазывал Арину в гости, правда, добавляя, «если фотографии, размещенные на сайте, соответствуют действительности». Несколько месяцев Арина собиралась в Москву. То твердо решая ехать, то откладывая поездку до ближайших праздников, а потом – до следующих.
        Оказавшись в Москве, Арина встретилась с Володей и приняла предложение «переехать к нему». Света, не привыкшая к самостоятельным решениям подруги, сначала было рассердилась не на шутку. Но ее успокоил Глеб. «Что ты дергаешься? – сказал он. – Дай ей возможность хоть что-то сделать самостоятельно». «Она не сможет, – возразила тогда Света. – Попадет в дерьмо с этим собачьим доктором». «Когда попадет, придет к тебе, – резонно заметил Глеб. – Тогда и будем решать проблемы, в зависимости от их сложности».
        Так и произошло. И сейчас Света ощущала не только жалость к подруге и ответственность за ее судьбу, но и естественное удовлетворение человека, который оказался прав. И именно это удовлетворение сделало ее великодушной.
        – Твои вещи мне проверять незачем, – сказала Света. – Я тебе верю. Не брала так не брала. Просто интересно, кто взял? Сама же говоришь, что посторонних в доме не было. Куда же деньги девались?
        – Не знаю! – взмолилась Арина. – Я не знаю, куда делись эти проклятые деньги!
        – Так и надо было ему сказать.
        – Я так и сказала, – Арина изо всех сил старалась не плакать. – Только он не поверил. Знаешь, как страшно, Светка! Смотрит пустыми глазами. Я ему говорю, а он смотрит, и понимаешь, не верит ни одному слову. Смотрит как будто на тебя, а на самом деле, ничего не видит. И твердит только одно: как я могла украсть у него?! После всего, что он для меня сделал. А я не крала!
        Света вернулась в кресло. Странная ситуация. Неужели Арина не врет? Что же тогда произошло с этими деньгами? Ей в голову вдруг пришла очень простая мысль. А что, если никто никаких денег у Володи не крал? Ему просто надоела Арина, и он решил отделаться от нее, обвинив в краже, которой вообще не было. Не решился просто выставить за дверь. Если так, то он подлец и трус. И долг Светы – отстоять репутацию подруги. Она не позволит так с ней обращаться.
        – Слушай, дорогая моя, – сказала Света. – А может быть, он тебя просто разлюбил?
        Арина замерла. Эта простая мысль почему-то не приходила ей в голову.
        – Как?!
        – А вот так – разлюбил и все. И никаких денег у него не пропадало. Просто он придумал повод выставить тебя за дверь. Покувыркались в постельке полгода, и – хватит.
        По щекам Арины опять потекли слезы.
        «Точно, – подумала она. – Так и есть. Светка сразу все поняла. А я дура! Конечно, ничего у него не пропадало. Как могли пропасть деньги, если никто посторонний не заходил в квартиру?»
        – Почему же он не мог мне просто сказать? – прорыдала Арина. – Зачем надо было вот так… Вот так… Как собаку…
        – Зачем? – решительно переспросила Света и поднялась из кресла. – Это мы сейчас проверим.
        Арина сразу перестала плакать.
        – Проверим? – испугалась она. – Как это мы проверим?
        – А очень просто, – несколькими быстрыми движениями Света привела в порядок прическу. – Поедем к твоему Володьке и спросим. Пусть честно скажет: «Надоела Арина, больше жить с ней не хочу». А не придумывает ужасы. Деньги у него пропали! Засранец! Паскудный свинячий доктор.
        – Я не поеду.
        Арина замотала головой и вжалась в спинку кресла.
        – Не поеду, Светка! И не говори об этом! Ты что? Я – к нему? Не поеду!
        – Поедешь!
        Света обняла подругу и взглянула ей в глаза.
        – Или ты взяла эти деньги?
        – Нет! – выкрикнула Арина.
        – А чего ты его тогда так боишься? Чем это он тебя так напугал? Мужиков, Аришенька, бояться нельзя. Их надо дрессировать. Тогда они и будут ходить по струнке. Это я тебе из собственного опыта говорю.
        – Как это – дрессировать? – Арина смотрела на подругу, ее голос дрожал и срывался на фальцет. – Что значит «дрессировать»? Они же просто пошлют и все! Ты что, Светка!
        Света откинула волосы с лица подруги. Вот что делает с женщинами страх. Страх одиночества, страх остаться без твердого мужского плеча, без опоры. А в конце концов без денег. Именно к ним, проклятым, все и сводится. И опора, и плечо, и одиночество. Но чего бояться этой дурочке Арине? Она же настоящая красавица!
        Таких красоток в Москве еще поискать. Тонкие черты лица, волосы с медным отливом, точеная фигурка, высокая грудь. Узкие джинсы выгодно подчеркивают круглую подтянутую попку. Ее привести в порядок – она любую тусовку украсит. Мужчины должны у ее ног ползать. Молить о взгляде, касаться губами края платья и не сметь поднять головы. А она вместо этого рыдает, оттого что свинячьему доктору Володьке захотелось выгнать ее из дома. Что это с бабами происходит? Света потянула подругу за руки, и та наконец поднялась из кресла.
        – Что значит «дрессировать»? – усмехнулась Света. – А вот сейчас я тебе покажу. Собирайся!
        – Не поеду я! – взвизгнула Арина.
        – Поедешь- поедешь! Не трусь, я сама буду с ним говорить. Подумаешь, какой крутой!
        Света стерла с лица подруги слезы вместе с остатками макияжа.
        – Все! – решительно сказала она. – Начинаем новую жизнь. Теперь я за тебя возьмусь, подруга!
        Арина всхлипнула, кивнула и встала по стойке «смирно», словно солдат перед генералом.

* * *

        Белоснежная «тойота» пересекла сплошную разделительную линию, проскочила перед капотом медлительного «мерседеса» и набрала скорость. Арина уперлась ногами в пол и от испуга зажмурилась.
        – Ох, Светка! – воскликнула она, когда возмущенные гудки стихли вдали. – Ну ты даешь! Он же чуть в нас не врезался.
        – «Чуть» не считается, – отмахнулась Света, сжимая руль в маленьких кулачках. – Не обращай внимания на медлительных дураков. Их дело – уступать нам дорогу и молча смотреть нам вслед. Это, подруга, касается не только дороги.
        – Я понимаю, – кивнула Арина.
        – Ничего ты не понимаешь, – Света покачала головой. – Понимала бы, давно поменяла бы своего Володьку на кого-нибудь более стоящего.
        – Как? – удивилась Арина.
        – Каком кверху, – огрызнулась Света. – Не знаешь, как мужиков меняют?
        – Не знаю, – искренне ответила Арина.
        – Теперь узнаешь. – Света развернула машину, подогнала ее к тротуару и повернулась к подруге. – Первый этаж?
        – Первый, – кивнула Арина. – Дверь налево. Я не пойду, Светка.
        – Дрожишь?
        Арина не ответила. Но ей явно было не по себе. Мысль, что Света заставит ее сейчас вылезти из машины и идти объясняться с Володей, отдавалась тупой болью в висках и дрожью в коленях. Света смотрела на подругу и улыбалась. Бедная Аринка!
        – Ну, дрожи! – Света открыла дверцу машины. – Только имей в виду. Дрожать тебе осталось недолго. Будешь дрожать – отправишься в наш с тобой драгоценный Давно- Пропащенск и там сделаешь карьеру в нашей с тобой дровяной конторе. Ясно тебе?
        – Ясно, – Арина всхлипнула.
        – И нечего шмыгать носом. Этим ты в Москве никого не удивишь.
        Света захлопнула дверцу и решительно зашагала к обшарпанной двери ближайшего подъезда.



        4

        Дверь квартиры приоткрылась. На пороге стоял Володя.
        – Тебе чего?
        Месяца три назад Арина их познакомила. Посидели втроем в ресторанчике на берегу Москва-реки. Володя не произвел на Свету никакого впечатления. Про себя она прозвала его «медлительным тюфяком». Володя сразу заговорил о том, какую программу о животных и об их болезнях он мог бы сделать на телеканале Глеба. Света вежливо кивала и обещала «проверить ситуацию», понимая, что не станет даже рассказывать мужу о той чепухе, которую с восторгом расписывал Володя. Когда рассказ о будущей программе, способной произвести революцию в телеиндустрии, был завершен, Володя явно заскучал и весь вечер опасливо поглядывал на шумную компанию кавказцев, расположившихся за соседним столом и бросавших пламенные взгляды на Свету и Арину.
        – Тебе чего? – повторил Володя, не сводя со Светы холодного и равнодушного взгляда. Света не осталась в долгу и ответила мужчине взглядом презрительным и дерзким.
        – Мне – ничего. – Она помолчала. – Может, дашь мне войти?
        – Зачем?
        – Поговорить хочу.
        Володя поморщился.
        – О чем? Если об этой суке, то разговора не будет.
        – Будет разговор, Вова. Никуда тебе от него не уйти. Света сделала шаг, но наткнулась на мужское плечо. «Медлительный тюфяк» оказался не таким уж тюфяком. Несколько секунд они стояли друг против друга. Наконец Володя сделал шаг назад. Света переступила порог.
        – Во-первых, здравствуй, Володя!
        Не дожидаясь приглашения, Света вошла в гостиную и села за стол. Володя встал напротив, засунув руки в карманы.
        – Ну, здравствуй! Что еще скажешь?
        – Володя, ты не прав.
        – Ага, – Володя усмехнулся, – я этот анекдот знаю. Один сантехник другому на голову гаечный ключ уронил. И тот ему сказал: «Вася, ты не прав». Слышала?
        – Слышала. – Света достала из сумочки пачку сигарет. – В пятом классе. А ты совсем плох. Анекдоты старые рассказываешь. Не бреешься. Запил?
        – С чего это мне запивать?
        – Как с чего? Может быть, совесть тебя замучила. Баба тебя полгода обхаживала, полгода спала с тобой. А ты ее пинком за порог. Нехорошо.
        – А деньги брать – это хорошо? Или она тебе только про постельку рассказывала, а про деньги забыла?
        Света достала сигарету, щелкнула зажигалкой.
        – Ты же прекрасно знаешь, что Аринка твоих денег не брала. Не тот она человек.
        Володя широко улыбнулся, отодвинул стул и сел напротив Светы.
        – Ага! Папа Римский взял. А я-то думаю, чего это он с визитом в Россию приехал. А он, оказывается, за моей десяткой баксов. Мимо проезжал и заскочил. Только вот, понимаешь, какая загвоздка. Ключа от моей квартиры у Папы не было. И ни у кого не было! Только у нее и у меня. И больше ни у кого. Вчера вечером деньги лежали в ящике стола. Сегодня утром я на встречу уехал. Вернулся, пошел за деньгами, а их нет.
        Спрашиваю у нее: «Ты куда-нибудь уходила?» «Нет, – говорит, – не уходила». «К то-то приходил?» «Нет, – говорит, – не приходил». «Дверь кому-то открывала?»
        «Нет, – говорит, – не открывала». А денег нет. На кого мне думать?
        – Ну, мало ли, кто может деньги твои прибрать, – вновь появившиеся сомнения Света попыталась компенсировать развязным тоном. – Вот, например, брат твой. Он же был у вас вчера. Аринка мне рассказала.
        – Был, – энергично кивнул Володя. – Только я в ящик стола полез после его ухода. Деньги были на месте. Нет, Света, тебе на моего брата кражу не скинуть. Это она деньги взяла. И я тебе скажу, почему она их взяла. Потому что задумала смыться от меня и не ожидала, что я этих денег хвачусь. А мне подвернулась сделка, и я за этими деньгами полез. Ясно?
        – Крупная сделка? – Света погасила сигарету в пепельнице.
        – Какая есть, – огрызнулся Володя. – Перехватить хочешь?
        – Дурак ты! – спокойно сказала Света. – Она же любит тебя. Ты можешь это понять? Любит! По-настоящему. И никуда бежать от тебя она не собиралась.
        – Где же тогда деньги? Если она никуда бежать не собиралась? Если она не брала? Если все вообще так замечательно, как ты рассказываешь?
        Света пожала плечами.
        – Не знаю…
        Володя кивнул.
        – Не знаешь. А ты подумай. Живут в квартире два человека. У одного из них деньги пропали. Кто взял? Вот такое тебе квадратное уравнение.
        На лице Светы появилась презрительная улыбка.
        – Володь, ты бы жизнь в свои уравнения не переводил. Все равно ничего не высчитаешь. Ты ведь живешь, на людей не смотришь. А ты посмотри. Посмотри ей в глаза. Может, тогда поверишь?
        – Не поверю. Не поверю, Света. Потому что она взяла деньги и обманывает не только меня, но и тебя, свою лучшую подругу.
        – Володь, а может, к тебе в квартиру кто-то влез?
        – Как влез? Дверь заперта, все окна на шпингалетах.
        Володя прошелся по комнате, подошел к окну и стукнул кулаком по раме.
        – Заперты все окна. Понимаешь?! Заперты!
        Внезапно лицо Володи исказила гримаса. Его верхняя губа чуть приподнялась, открывая ровные белые зубы.
        «Как у собаки, – подумала Света. – Неужели врачи заражаются от пациентов? Психиатры с ума сходят, а этот собачий доктор от своих псов набрался?» Она подошла ближе. За окном, около белоснежной «тойоты» стояла Арина.
        – Вот! – Володя мотнул головой в сторону окна. – Даже говорить со мной она боится. Стоит на улице, а тебя послала на передовую. Одно слово – сука. И видеть ее я больше не желаю. Никогда! Я ей этих денег никогда не прощу. Хотя дело даже не в деньгах. А в обмане. Ясно? Так ей и передай.
        – Передам, – кивнула Света.
        – Вот пойди и передай, – все больше распалялся Володя. – И пусть знает. Появится – со всех лестниц спущу. Если ее какие- нибудь шмотки найду, передам через тебя… Хотя ею здесь ничего не заработано. И пусть скажет спасибо, что я в полицию не заявил.
        Света помолчала, вернула сигареты в сумочку и пошла к выходу. У двери она остановилась.
        – Я ей, Володя, все передам. Как ты сказал, так и передам. Теми же словами. Хотя в полицию ты не заявил не из-за своего обалденного благородства. А потому что вряд ли сможешь объяснить, откуда у тебя эта десятка баксов наличными, от налогов уведенная. Так что горбатого ты мне, паренек, не лепи. И еще хочу сказать тебе, что ты ошибаешься. Сильно ошибаешься.
        – Вот как! – Володя не ответил на реплику об уклонении от налогов. – В чем же это я ошибаюсь?
        – Ты думаешь, если Аринке до сих пор не везло в жизни, значит, никогда не повезет? И потому ты придумал всю историю с деньгами и решил от нее отделаться. Так вот, ты ошибаешься. У нее все будет хорошо.
        – Желаю успеха! – буркнул Володя.
        – Она еще найдет свое счастье!
        – Буду рад за нее.
        – Она у меня еще миллионершей станет! Запомни это! Крепко запомни.
        Володя презрительно улыбнулся.
        – Запомню. Когда станет, пусть не забудет десять штук «зелеными» вернуть. Для вас, миллионерш, это пустяк, а для нас, простых бизнесменов – большие деньги.
        Света открыла дверь и перешагнула через порог.
        – Вернем, паренек, вернем тебе твои деньги. Не беспокойся!
        – Давай, давай! – Володя внезапно разозлился, и верхняя губа опять поползла вверх. – И не называй меня «пареньком».
        – А как же тебя называть? Ведешь ты себя не как мужчина. «Паренек» тебе не подходит. Придется называть тебя девушкой.
        Володя сделал шаг к двери. Света не стала ждать, пока он приблизится. Выскочила на лестничную площадку, с силой захлопнула за собой дверь и сбежала по ступенькам. Стоящая у машины Арина смотрела на нее с надеждой.
        – Ну, что?
        – Садись в машину! – Света энергично кивнула. – Все расскажу по дороге.



        5

        Несколько минут в машине было тихо. Ни Света, ни Арина не произнесли ни слова. Наконец Арина не выдержала.
        – Ну, что?
        Света покосилась на подругу и пожала плечами.
        – Да ну его на фиг, Аришка! Посмотрела я на него… Что тебе сказать? Не Ален Делон. Полдня без тебя, а уже заросший, грязный, рубаха мятая… Сдохнет он один. Еще пару дней покрутится и приползет. На брюхе.
        По щеке Арины вновь поползла слезинка.
        – Не приползет. – прошептала она. – Володька не приползет.
        «Действительно, не приползет», – подумала Света, вспомнив собачий оскал Володи.
        – И черт с ним! – буркнула она, размышляя, что теперь предпринять. Конечно, можно приютить Аринку на пару дней у себя. Дом большой, места хватит. Но это бесперспективно. Они обе расслабятся, будут просыпаться к полудню, долго пить кофе, болтать о пустяках. Никакого поиска работы не получится. А вечно жить у нее Арина не сможет. При всех размерах ее дома и доходах от телеканала. Даже самой себе Света не хотела признаться, что приютить Арину у себя надолго ей мешает еще одно препятствие. Имя которому – Глеб. Совершенно не нужно, чтобы муж каждый день видел рядом с собой такую красоту. Когда-нибудь он улучит момент и… Аринка, конечно, ее не предаст, но… Кто знает, как могут сложиться обстоятельства? Совершенно не нужно иметь дома такой соблазн. Когда-нибудь это может обернуться против нее. Значит, ковать железо трудоустройства подруги надо, пока оно горячо. Приняв решение, Света вновь включилась в разговор.
        – А не приползет, мы тебе нового найдем, – весело сказала она. – Хорошего. Бритого. Который не станет из-за десяти тысяч долларов истерику устраивать.
        – А что он сказал? Про деньги что сказал?
        Веселость подруги Арину смутила.
        – Забудь! – воскликнула Света. – Выбрось его из головы.
        – Что он сказал? – упрямо повторила Арина.
        – Ничего не сказал. Сказал, что видеть тебя не хочет. Что с лестницы спустит, если придешь, – Света покосилась на подругу. – И не реви! Лучше думай, как жить дальше.
        – Я не реву, – прошептала Арина, кусая губу.
        – Ревешь! – рявкнула Света.
        – Реву, – согласилась Арина.
        – А ты не реви! – Света под возмущенные гудки решительно развернула машину.
        – Ты что? – испугалась Арина.
        – Ничего! Поедем к Глебу.
        – К Глебу? Зачем?
        Света оторвалась от дороги и взглянула на Арину.
        – Слушай, подруга! – сказала она. – Хватит всего пугаться. Что это ты дрожишь? Баба с твоей внешностью должна смотреть на мир свысока. Ясно? Обязана плевать на все и на всех. А ты пугаешься.
        – Я не пугаюсь, – Арина быстрым движением привела в порядок прическу. – Просто ехать к Глебу… На телевидение…
        – Да, к Глебу. На телевидение. Ну и что? Тебя что пугает – телевидение или мой муж?
        Арина промокнула платочком глаза и улыбнулась.
        – Все! Ничего меня не пугает.
        – Отлично! – Света рассмеялась. – И все же, возьми мою косметичку и приведи себя в порядок. Нам ехать еще четверть часа.



        6

        Игорь застегнул чемодан и поднял глаза на отца, стоящего возле вешалки.
        – Ну зачем тебе в Израиле дубленка?
        Профессор Парусников нерешительно пожал плечами. В голосе сына он слышал раздражение и понимал, что оно относится не к нему лично, а к затеянной им экспедиции. Негативное отношение сына к поездке в Израиль он ощущал уже несколько дней, но не мог понять, что именно не нравится Игорю. Профессор Крейман сдержал слово, и через три недели после встречи в кабинете Парусникова нарочный принес в институт письмо из министерства науки Израиля. На плотной бумаге с голубым гербом – канделябром с семью свечами – было написано, что Государство Израиль готово принять российскую археологическую экспедицию и предоставить ей все необходимые разрешения для проведения раскопок в районе поселения Мегидо. К письму прилагалась карта, на которой место раскопок было отмечено красным овалом. В послесловии перечислялась перечень документов, которые российская сторона должна представить для получения официального разрешения. Парусников завелся и развил бурную деятельность. Её результатом стало специальное совещание Президиума Академии наук, на котором на проведение экспедиции были выделены требуемые средства. После этого
колеса административной системы закрутились с бешенной скоростью. Машинистки строчили на фирменных бланках многочисленные документы, их отправляли на согласование и на подпись. Составлялись списки участников экспедиции. Этот процесс, как обычно, сопровождался обидами и интригами. Парусников предпочитал держаться подальше от административной суеты и настоял только на одном – чтобы в списки участников экспедиции включили Игоря. Это было непросто, хотя по профессии Игорь был археологом. Но пять лет назад он ушел из института и начал работать в Департаменте культурного наследия Москвы. Ученый совет не сразу понял, почему место в экспедиции должно быть предоставлено московскому администратору. Парусникову пришлось изобрести целую теорию, согласно которой только этот департамент может оказать новорожденной экспедиции поддержку с необходимым оборудованием и самолетом для его перевозки. Ученый совет колебался, но Парусников проявил неожиданное упорство, и после недолгих споров имя Игоря Парусникова появилось в списках участников экспедиции. Профессор, приехавший к сыну, чтобы сообщить ему эту новость, был
разочарован. Игорь не только не выказал восторга по поводу своей поездки в Израиль, но и принялся отговаривать отца от участия в экспедиции. Профессор так расстроился, что у него подскочило давление. Пришлось лечь на диван и прекратить обсуждение разногласий. Испуганный Игорь хотел вызвать скорую помощь, но профессор запретил. С тех пор они так и не выяснили отношения. Игорь старательно избегал разговоров об экспедиции, не желая расстраивать отца, а Парусников-старший ни о чем не спрашивал, считая, что скепсис сына вызван его извечным желанием избавиться от отцовской опеки и рассосется сам собой, когда Игоря захватит работа над организацией экспедиции. Впрочем, и тот, и другой понимали, что разговор на эту тему неизбежен, но всячески старались его отсрочить.
        …Игорь взял из рук профессора дубленку, которая была в моде лет тридцать назад, и распял ее на плечиках.
        – Как зачем дубленка? – запротестовал профессор. – Ноябрь на дворе. Скоро снег пойдет. О чем ты говоришь, Игорь!
        – При чем тут ноябрь? – Игорь вернул вешалку с дубленкой в большой шифоньер. – Ты прогноз погоды видел? В Израиле восемнадцать градусов. Выше нуля, между прочим. Какая дубленка?
        Молодой человек мягко взял профессора за плечи и усадил в кресло.
        – Перестань волноваться, – попросил он. – Уже все позади. Все согласовано и утверждено. Деньги переведены. Сейчас мы поедем в аэропорт, самолет уже нас ждет. Полет пройдет хорошо, посадка будет мягкой, и завтра ты начнешь свои раскопки.
        – Меня не это волнует, Игорь, – профессор вздохнул. – Главное, ничего не забыть.
        – Если ты что-то забудешь, я тебе привезу, – Игорь обнял отца. – Зубную щетку и бритву ты уже упаковал. Билеты тебе не нужны. Заграничный паспорт и все необходимые разрешения – в кармане пиджака. А остальное не существенно. Ты мне лучше скажи, ты твердо решил лететь?
        Профессор поднял взгляд на сына. Серо-голубые глаза Игоря смотрели серьезно и уверенно. Профессор понял, что сын решил поставить все точки над «i» прямо сейчас. Что же, он прав. В следующий раз они встретятся только в Израиле, когда говорить о целесообразности поездки будет поздно.
        – Я тебя не понимаю, Игорь, – строго сказал профессор. – Неужели ты думаешь, что после того, как экспедиция утверждена министерством науки Израиля и президиумом нашей Академии наук, у меня есть возможность отказаться? Ты же сам сказал: «Все согласовано и утверждено. Деньги переведены».
        – Возможность отказаться есть всегда, – отчеканил Игорь. – Ты можешь сказаться больным.
        – Не могу. Тогда руководителем экспедиции пошлют кого-нибудь другого.
        – И пусть, – Игорь энергично рубанул ладонью воздух. – Пусть кто-то другой провалит эту экспедицию, но не ты.
        Вот оно что! Значит, в нем говорит не просто желание противоречить отцу. Игорь не верит в его открытие и уверен, что экспедиция провалится. Профессор Парусников отступил на шаг и смотрел на сына, будто видел его впервые.
        – Ты что, Игорь? – тон профессора изменился. Теперь он говорил не с сыном, а с научным оппонентом. А им всегда было нелегко возражать профессору Парусникову. – Ты не веришь в мою расшифровку рукописи царя Сабиума?
        Игорь пожал плечами. Профессор опустился в кресло.
        – Древние рукописи – это моя профессия, сынок. Я занимаюсь ими пятьдесят четыре года. Я расшифровывал письмена древних египтян, шумерские таблицы, я занимался письменностью касситов…
        Игорю услышал в голосе отца жесткие нотки и пожалел, что затеял этот разговор. Но отступать было поздно. Об открытии отца он узнал первым. Еще до приезда в Москву Даниэля Креймана и Изабеллы Мирошниченко. Отец поделился с ним, тайно лелея мечту вернуть сына в науку. К открытию отца Игорь отнесся скептически, хотя постарался скрыть это от воодушевленного профессора. Игорь считал себя слишком земным человеком, чтобы поверить в доказательство мистической истории, записанной в Ветхом завете.
        – Папа, – как можно мягче проговорил он, – я не подвергаю сомнению твою квалификацию и твое умение работать с древними текстами. Но одно дело – расшифровка рукописи с ее последующим изучением. И совсем другое – экспедиция, которая должна принести конкретный результат.
        Профессор поднял на сына удивленный взгляд.
        – Мы с тобой археологи, сынок. Мы не имеем права ограничиваться теоретическими выкладками. Наша работа должна приносить конкретные практические результаты. Хорош был бы Калверт, не подкрепи он свои теоретические расчеты местонахождения Трои совершенно реальными и практическими раскопками. Так что, я не понимаю, что ты имеешь в виду.
        Игорь вздохнул. Отца не переубедить. Он увлечен идеей экспедиции, идеей экспериментального подтверждения своих научных находок, и никакие доводы разума на него не способны повлиять. Не надо было затевать этот разговор.
        – Предположим, ты действительно найдешь захоронение этой женщины, – Игорь предпринял еще одну попытку объясниться. – Саркофаг. Гроб. Или что еще там? Что ты в нем обнаружишь? Древние побрякушки. Кости, которые могут принадлежать кому угодно. Явных доказательств того, что саркофаг принадлежит именно этой женщине, Лилит, у тебя не будет. А косвенные никому не нужны, и никого ты ими не убедишь. На тебя набросятся все! Все наши материалисты, не верящие в Божественное происхождение мира и человека, начнут тебя клевать. Никто из них не захочет пересматривать устои. Никто не откажется от общепринятых истин. Ты превратишься в изгоя. В посмешище. Тебя обвинят во всех смертных грехах. Потому что для нашей материалистической науки и каждого ее представителя все, записанное в религиозных книгах, – не более чем легенда. А твое открытие, тем более, если оно подтвердится, для них – смертельная опасность. Ты понимаешь это или нет?
        Горячее выступление сына произвело впечатление на профессора. Это можно было понять по красным пятнам, выступившим на его щеках. Профессор поднялся с кресла и подошел к столу. Несколько секунд он размышлял, потом сказал:
        – Я не строю никаких далеко идущих планов, Игорь. Мне не важно, кто и за что на меня набросится. Я расшифровал древнюю рукопись и получил интересный результат. У меня есть возможность проверить этот результат на практике, отправившись в экспедицию. Неужели ты думаешь, что я буду колебаться из-за каких-то гипотетических «представителей материалистической науки», к которым, кстати, отношу и самого себя. В конце концов, моя задача – искать истину, а не потакать желаниям тех, кто не хочет пересматривать устои или отказываться от общепринятых истин. Я проведу экспедицию и запишу свои выводы. А как их будут трактовать коллеги, политики или журналисты – это их дело. Не мое.
        – Если предположить, что ты найдешь захоронение именно в том месте, на которое указывает рукопись этого вавилонского царя, как ты докажешь, что оно принадлежит именно этой женщине? – усмехнулся Игорь. – Как? Именно ей, а не иудейскому вельможе, не римскому консулу и не греческому военачальнику?
        – Я ничего не собираюсь доказывать. В рукописи Сабиума указано точное место захоронения этой женщины. Если в этом месте я найду захоронение соответствующей древности, мне этого будет достаточно.
        «А другим?» – хотел крикнуть Игорь, но сдержался, приняв решение закончить на этом неприятный разговор. Красные пятна, появившиеся на щеках отца, ему чрезвычайно не нравились.
        – Давай закончим этот разговор, папа, – миролюбиво произнес он. – Пусть каждый из нас останется при своем мнении. А время нас рассудит.
        Профессор покачал головой так, что было непонятно, согласился он с сыном или нет.
        – В принципе, ты прав, – сказал профессор, садясь в кресло и кивая Игорю на соседнее. – Я думаю также, как ты. Конечно, мне никого ни в чем не убедить. Но… Видишь ли…
        Профессор замолчал. У Игоря вдруг мелькнула шальная мысль: уж не решил ли отец просто съездить в Израиль за государственный счет? Нет, до такого профессор Парусников не опустится. Здесь что-то посерьезней. Отец явно обдумывает, стоит ли делиться с ним какой-то информацией. Что у него на душе?
        – Я согласился на эту экспедицию, – начал профессор, не торопясь, словно обдумывая каждое слово, – потому что надеюсь не просто обнаружить захоронение. Здесь нечто большее.
        Профессор замолчал и нервным движением расстегнул рукава рубашки, словно ему жали манжеты. Игорь молча смотрел на отца, ожидая продолжения.
        – На полях рукописи Сабиума есть значки, которые наши коллеги всегда считали орнаментом. И я, признаюсь, долгое время думал так же, – глаза профессора смотрели на Игоря твердо и осмысленно. – Но я обратил внимание, что символы повторяются, причем в какой-то странной последовательности.
        – Шифр? – спросил Игорь, ощущая привычное чувство азарта, которое охватывает любого исследователя, столкнувшегося с тайной.
        Профессор кивнул.
        «Вот это да! – подумал Игорь. – Когда жил этот царь Сабиум? Веке в девятнадцатом до нашей эры. Значит, шифр, возраст которого четыре тысячи лет? Круто!»
        – Ты его расшифровал, папа? – спросил Игорь, почему-то переходя на шепот.
        Профессор откинул голову назад и улыбнулся широко, как будто собирался поведать о большой победе.
        – Не до конца, – сказал он и поднял вверх указательный палец. – Но я задал себе вопрос, почему мудрый царь Сабиум часть информации сообщает открыто, а часть кодирует? И я понял. Он сообщает только то, что не вызывает у него сомнений. Само по себе наличие захоронения. И его расположение. Все то, что он относит к непроверенной информации, он закрывает шифром.
        Профессор бросил на сына взгляд победителя. Но Игорю уже было не до спора.
        – Ты говоришь, что частично расшифровал орнамент. Ты можешь хоть что-то сказать, о чем там говорится?
        Профессор кивнул.
        – Кое-что могу. Очень немного. Там говорится о каком-то наследстве этой женщины, которое не поддается ни тлению, ни распаду и останется с ней навсегда.
        Игорь встал с кресла и зашагал по комнате. Размышляя, он предпочитал ходить и даже подводил под это научную базу, утверждая, что движение разгоняет кровь, а значит, способствует лучшему питанию мозга.
        – И что это значит, по-твоему?
        Он остановился перед отцом и смерил его грозным взглядом. Профессор втянул голову в плечи и развел руками, отчего стал похож на гнома из сказки о Белоснежке.
        «Он окажется прав, – подумал Игорь. – Этот романтик и фантазер, а не я, стоящий двумя ногами на грешной земле».
        – Не знаю. Понятия не имею, о каком нетленном наследстве может идти речь, и потому хочу найти ее захоронение и вскрыть его.
        – Ты надеешься найти там нечто большее, чем прах, остатки костей и не тронутые тлением ниточки и черепки?
        В голосе Игоря прозвучала ирония, которую профессор счел неуместной.
        – Что ты надеешься там найти, папа? – продолжил Игорь. Какое наследство? Что может не поддаваться тлению? Драгоценные камни? Золото? Нет, этим ты никого не убедишь. Значит, что-то другое. Но что именно?
        Под пристальным взглядом сына профессор как-то съежился.
        – Не знаю, Игорь. Пока не могу даже предположить. Может быть, там какая-то рукопись, которая сохранилась в замкнутом пространстве. Или минерал, который нам неизвестен. Вещество, которое мы не научились синтезировать. Чертеж двигателя для полетов к звездам? Там может быть все, что угодно. Но что-то там есть. То, что рукопись Сабиума называет «наследством».
        – И об этом ты, конечно, ничего не сказал коллегам? – догадался Игорь. – Ни российским, ни израильским.
        Профессор, словно школьник, разбивший окно футбольным мячом, пожал плечами и тяжело вздохнул.
        – Но почему? – вскричал Игорь и тут же предположил: – Ты испугался, что из-за этой информации израильтяне отменят разрешение на экспедицию?
        – Нет! – Профессор вскинул голову и повторил: – Нет. Я просто подумал, что лишняя информация может привлечь к экспедиции ненужное внимание.
        – Чье внимание? – не понял Игорь. – Прессы?
        Профессор помедлил, пожевал губами, словно взвешивал какие-то варианты.
        «Он решает, стоит ли раскрывать мне еще какую-то тайну, – понял Игорь. – Черт возьми, отец полон сюрпризов».
        – Пресса не самое главное, – наконец сказал профессор. – Главное, люди, которые тоже пытаются найти это захоронение.
        От неожиданности Игорь даже вздрогнул. Археологическая экспедиция по поиску древнего захоронения обрастала совершенно неожиданными подробностями. Он взял отца за руку и заглянул в глаза.
        – Какие-то люди пытаются найти это захоронение?
        Профессор кивнул.
        – Ты знаешь, кто эти люди?
        – Нет, – профессор сжал руку сына, словно ожидая от него помощи и поддержки. – Я их не знаю. Но за день до встречи с коллегами мне позвонил человек, не очень хорошо говоривший по-русски, и предложил встретиться. Сказал, что его очень интересует расшифровка рукописи царя Сабиума.
        – И ты с ним встретился? – в голосе Игоря прозвучала тревога.
        – Нет, – профессор решительно тряхнул головой. – Я сказал, что расшифровка рукописи еще не закончена и я не собираюсь ни с кем ее обсуждать.
        – Он тебе угрожал?
        – Угрожал? – профессор притянул к себе сына и обнял его. – Что ты, Игорь. С чего это он должен мне угрожать? Нет, нет, он был очень вежлив. Сказал, что свяжется со мной позже, когда я буду готов к разговору. Попрощался и положил трубку.
        – А откуда он знал, что ты занимаешься рукописью Сабиума?
        Профессор встал и привычным движением поправил пиджак.
        – Не знаю, сынок. Думаю, кто-то из моих сотрудников что-то где-то сболтнул. Но, честно говоря, я ни от кого не требовал держать в тайне мою работу над рукописью. Теперь ты понимаешь, почему я не стал рассказывать все это коллегам?
        Игорь подтянул отцу галстук.
        – Конечно, папа. Лети спокойно и ни о чем не беспокойся.
        – Упаковка оборудования должна быть закончена не позже, чем через два дня. Как только я подпишу все бумаги в Израиле, я отправлю тебе телеграмму. С ней пойдешь к профессору Веретенникову. Пал Антоныч поможет тебе со спецрейсом. Обговоришь с ним точную дату вылета. В Израиле мы тебя встретим.
        – Хорошо, папа!
        – Это будет хорошая экспедиция, сынок. – Профессор взял со стола толстый портфель из коричневой кожи. – Я чувствую, что мы найдем что-то необычное. То, что ляжет в основу твоей диссертации.
        Игорь не стал говорить, что давно расстался с мечтами о диссертации. Не время это обсуждать. Отец опять начнет разговор о возвращении в науку, они поспорят, и старик уедет расстроенный.
        – Хорошо, папа, – покорно согласился Игорь и взялся за большой чемодан, лежащий у порога.
        – Только скажи, что мне взять вместо дубленки?
        – Возьми куртку. – Игорь оставил чемодан, распахнул дверцы шкафа и достал легкую куртку из плащевой ткани. – При плюс восемнадцати будет в самый раз.
        – Хорошо, – покорно кивнул профессор и взглянул на часы.
        – Пора ехать. Я не хочу, чтобы ты гнал машину.
        – Поехали, – согласился Игорь и достал из кармана ключи.
        – Только давай посидим перед дорогой.



        7

        Крепкий парень в строгом костюме, дежуривший на проходной, заступил Арине дорогу, но, увидев Свету, сделал шаг назад и вытянулся по стойке «смирно».
        – Здравствуйте, Светлана Евгеньевна!
        – Здравствуй, Паша! – кивнула Света и подтолкнула Арину перед собой. – Проходи, не задерживайся.
        Просторный вестибюль телеканала был полон народу. Длинноногие девицы в коротких юбках и обтягивающих брюках, мужчины в строгих костюмах, длинноволосые юнцы неопределенного пола в свитерах грубой вязки. Все перемещались в разных направлениях, громко разговаривали, размахивая руками, чему-то смеялись, небрежно пролистывали бумаги, освежая в памяти какие-то тексты. Перед Светой толпа почтительно расступалась (ее узнавали, кивали, улыбались) и с интересом поглядывала на Арину: это что за новая фаворитка? Арина старалась не отставать от Светы. Люди вокруг пугали ее, казались слишком развязными и шумными. Отовсюду ей мерещились насмешливые взгляды, она не сомневалась, что все эти люди видят в ней исключительно плохо одетую провинциалку. Она не привыкла к такому обществу, ее смущали поцелуи, объятия, нахально выставленные на всеобщее обозрение голые ноги женщин и надменные взгляды мужчин.
        Как паук тащит пойманную гусеницу, Света дотащила Арину до лифта и, не обращая внимания на очередь, затолкнула подругу в открывшиеся двери. Народу в лифт набилось много, Света недовольно нахмурилась и царственным жестом указала кому-то на кнопку второго этажа.
        Лифт остановился. Света вытолкала Арину из кабины и, не дожидаясь, пока закроются двери, громкого проговорила:
        – Превратили телеканал в проходной двор. Бардак какой-то!
        По прохладному коридору, увешанному фотографиями телепрограмм, подруги дошли до двери с табличкой: «Генеральный директор». Света толкнула дверь.
        В большой комнате за двумя столами сидели симпатичные девушки. Одна из них – брюнетка, говорила по телефону, другая – шатенка, барабанила по клавиатуре компьютера. Увидев Свету, девушки привстали и закивали.
        – Здравствуйте, Светлана Евгеньевна! – улыбнулась шатенка.
        – Здравствуй, Лина! – сухо кивнула Света. – А где Глеб?
        – В третьей студии, – доложила шатенка. – Позвонить ему?
        – Не надо. Мы пойдем туда.
        Света подтолкнула Арину к выходу. У самой двери она остановилась.
        – А что происходит, Лина? Почему на телеканале столько народу? Внизу просто толпы бездельников.
        – Новогоднюю программу снимаем сегодня, Светлана Евгеньевна, – шатенка развела руками. – Вот и набежали. Продюсеры, художники, все певцы со своими гримерами приехали. Сейчас уже ничего, а утром ужас что творилось. Подойти к лифту было невозможно.
        Света кивнула, толкнула дверь и вывела Арину в коридор.
        – В какой студии Глеб, она сказала? – Света подняла глаза на подругу.
        – В третьей, – быстро ответила Арина.
        – Точно? Арина кивнула.
        – Тогда спустимся пешком, – скомандовала Света и потащила Арину к лестнице.

* * *

        Пол третьей студии был усыпан снегом, сверкавшим так ярко, что Арина приняла его за настоящий. Она даже остановилась, не решаясь ступить на это великолепие.
        Света дернула подругу за руку.
        – Что с тобой? Это же синтетика!
        В центре студии возвышалась сцена, рядом с ней – две ледяные горы, у подножья которых в художественном беспорядке были разбросаны с десяток разноцветных саней. На сцене работали звуковики, проверяли микрофоны, поминутно требуя ответа от невидимого «контроля».
        В стороне от сцены и ледяных гор беседовали два человека. Толстяк с длинными волосами, заплетенными в некое подобие косички, внимательно слушал элегантного мужчину в костюме кирпичного цвета. Суетящиеся в павильоне люди почтительно обходили эту парочку стороной. Но Света потащила Арину прямо к ним.
        – Это все не то, Боря! Ты понимаешь? – Мужчина в кирпичном костюме стоял к ним спиной, и его голос звучал уверенно и веско. – Я не этого хотел! Это все уже было! Пойми же наконец, что конкуренция в новогоднюю ночь будет бешеной. Звезды будут у всех.
        Кирпичный мужчина потряс листками бумаги, которые он держал в руке.
        – Этим, Боря, мы никого не удивим. Подумаешь, два Деда-мороза и семь Снегурочек! Добрые, злые. Ну и что? Мне не нужны философские идеи, Боря. Мне нужно, чтобы было смешно до колик. Чтобы все эти козлы, которые за целый год не заработали денег, чтобы пойти в новогоднюю ночь в приличный кабак, уписались от смеха на свои салаты, которые они нарежут. Тогда и наши звезды сработают на все сто. Ты понимаешь меня, Боря?
        Толстяк сделал какое-то неловкое телодвижение. Его можно было расценить и как согласие, и как протест. Одновременно он поднял листы, которые держал в руке.
        – Но ведь ты, Глеб, утвердил этот сценарий.
        – Утвердил, Боря, утвердил, – кивнул кирпичный костюм. – Потому что здесь написано, – он поднес листы к лицу и прочел: «Далее следует реприза ведущего». Где эта реприза? Или вот: «Далее ведущие шутят на тему прошедших выборов». А у тебя почему-то не шутят. Или тот бред, который они несут, теперь называется «шутят»?
        Толстяк запыхтел, явно собираясь ответить, но кирпичный костюм не стал дожидаться, пока он откроет рот.
        – Возьми своих сценаристов за задницу, Боря, и пусть они поработают. Они получают достаточно денег, чтобы придумать хотя бы парочку действительно смешных реприз. А не могут, отправь их на хрен и возьми других.
        Толстяк смешно закивал. Он явно был рад тому, что неприятный разговор заканчивался и гнев начальства не коснулся его.
        – Хорошо, Глеб, мы попробуем. Я сейчас же соберу совещание.
        – Собери, собери. – Глеб не оборачиваясь протянул листы за спину, и молодой человек, стоящий рядом, выхватил их у него из рук. – Только не «попробуем», Боря. Тут нечего пробовать. Я плачу достаточно денег, чтобы получить суперзрелище. Дай своим людям два дня на внесение изменений в сценарий и назначай новую дату съемок.
        Боря запыхтел и затряс бумагами, что, вероятно, должно было означать согласие. Глеб повернулся и увидел Свету и Арину.
        – Девчонки! – Глеб улыбнулся одними губами. Глаза его сохранили коварный прищур и внимательно осматривали Арину. – Почему вы здесь?
        – Нам нужно с тобой поговорить. – Света заметила взгляд мужа и потянула Арину за руку, словно собиралась скрыть ее за своей спиной.
        – Нужно – пошли, – весело ответил Глеб, вклинился между ними и положил руки на плечи и Свете, и Арине. – Поднимемся ко мне.
        Широким шагом он пошел к лифту, продолжая обнимать своих спутниц.
        – С кем это ты ругался? – спросила Света, кивнув в сторону уходящего толстяка.
        – Это Боря Виницкий, – Глеб скривился. – Непризнанный гений мировой режиссуры.
        – Это Виницкий? – Арина на мгновение даже остановилась. – Я видела его фильм. В самолете, когда летела в Москву.
        – Конечно, в самолете, – усмехнулся Глеб. – Самолет – это единственный способ заставить зрителей досмотреть до конца его философскую хрень. Из кинотеатров-то все бегут. То же самое он и мне пытается впарить.
        – А может, дать ему сделать то, что он хочет? – сказала Арина, сама удивившись своей смелости. – А вдруг это всем понравится.
        – Видишь ли, Ариша, – рука Глеба сползла с плеча, прошлась по спине Арины и остановилась на талии. – В новогоднюю ночь никто не хочет размышлять о борьбе добра со злом. В новогоднюю ночь все хотят слушать песни. Желательно не заунывные. И смеяться до колик, слушая анекдоты. Желательно смешные. Вот и все, что нужно зрителям, которые к моменту начала шоу уже будут пьяны. А философия – это для самолетов. Там ей самое место. В десяти километрах над землей. Так, о чем вы хотели со мной поговорить?
        – Об Арине, – выпалила Света.
        Она собиралась продолжить, но Глеб перебил:
        – А что о ней говорить? – его голос звучал весело, а рука продолжала крепко сжимать талию Арины. – Ее надо всей стране по ящику показать. Красоту такую.
        – Глеб, – в голосе Светы звучало раздражение. Ей явно не нравились веселость Глеба и его рука на талии подруги, но повода пойти на явный конфликт у нее не было. – У нас серьезный разговор, а ты дурачишься.
        – Хорошо, – Глеб стер с лица улыбку. – Значит, сейчас поговорим.
        Они подошли к лифту. Стоящие перед ним люди расступились, давая дорогу начальству. Дверь кабины открылась, и из нее вышли несколько человек. Глеб пропустил Свету вперед, Арина пошла за ней и вдруг ощутила, что рука Глеба поползла с ее талии ниже и остановилась на ягодице. Арине показалось, что через материал платья она ощущает жар его пальцев. Она метнула на Глеба взгляд, полный отчаяния и гнева, и рванулась вперед. Глеб мгновенно убрал руку и вошел в лифт, не изменив выражение лица. Дверь закрылась, и кабина пошла вверх.



        8

        В кабинет с табличкой: «Генеральный директор» на двери Арина вошла последней, стараясь держаться подальше от Глеба. Память о крепкой ладони на собственной ягодице заставляла ее задавать самой себе вопрос – должна ли она, как верная подруга, рассказать об этом Свете. С одной стороны, незачем ссорить подругу с мужем. С другой, как она может скрыть от Светки такое? Два внутренних голоса затеяли спор, приводя аргументы в пользу собственной версии. Ничего она не докажет, просто настроит против себя и Свету, и Глеба. Какая же она подруга, если скрывает такой факт? Какой же это факт? Это может быть простой случайностью. Да и вообще, все это могло ей просто показаться. Как это – просто показаться, он же специально пропустил их вперед. Да и люди у лифта наверняка заметили, как он хватает ее за задницу. Не хватало еще вмешивать в это посторонних. Наконец Арина приказала замолчать обоим голосам, отложив окончательное решение этой проблемы до лучших времен.
        Впрочем, со стороны Глеба больше не было никаких поползновений.
        В лифте он демонстративно обнял Свету и так же в обнимку женой прошел по коридору до собственной приемной.
        В кабинете Глеб скинул пиджак, нажал кнопку селектора, попросив принести три чашки кофе и ни с кем его не соединять, и сложил руки перед грудью, как прилежный первоклассник.
        – Ну, что у вас случилось?
        – Арину надо устроить на работу.
        Голос Светы прозвучал жестко и категорично. Глеб, в отличие от жены, был настроен благодушно. Он развалился в кресле и ослабил узел галстука.
        – Арину? А что случилось? Володька денег не дает?
        Света не приняла шутливый тон мужа.
        – Арина рассталась с Володей.
        Глеб крутанулся в кресле и уставился на Арину.
        – Рассталась? Вот как? Чего это вдруг?
        Арина почувствовала искренний интерес со стороны Глеба и пыталась понять, связан ли он с естественной для светского льва любовью к сплетням или с каким-то расчетом, который задумал построить Глеб на факте ее расставания с Володей. Она только открыла рот, чтобы рассказать о пропавших деньгах, но ее опередила Света.
        – Арина бросила Володю. Потому что он подлец и жлоб. Глеб повернулся к жене, ожидая разъяснений, но Света не собиралась развивать эту тему.
        – Арина осталась на улице, – сказала она. – Ей нужны деньги на первое время и работа.
        Настойчивость Светы принесла свои плоды. Глеб, похоже, смирился с тем, что подробности расставания Володи и Арины пока останутся для него “terra incognita”. Улыбка исчезла с его лица.
        – Деньги на первое время – не проблема, – сказал он, достал из кармана бумажник и взглянул на Арину. – Пятьсот баксов хватит?
        – Хватит, – за подругу ответила Света, забирая купюры из рук мужа.
        – Я денег не возьму, – выпалила Арина и для убедительности даже прихлопнула кулачком по столу.
        – Возьмешь, – прошипела Света, втискивая купюры Арине в руки. – Брось свои китайские церемонии. Заработаешь – отдашь.
        Глеб молча следил за этой сценой. Всякий раз, встречаясь с Ариной, он попадал под обаяние ее удивительной красоты. Конечно, ему в голову приходили мысли затащить ее в постель, но он тут же понимал всю их бесперспективность. Эта безвольная и во всем зависящая от его жены красотка с классическими представлениями о морали не сможет и дня скрывать от Светы их отношения. Такое коварство не для нее. Не хватит ни мозгов, ни характера. Глеб смирился с тем, что на этом поле ему ничего не светит. Но, заходя в лифт, он не удержался и схватил ее за зад. Во-первых, потому что зад выглядел слишком соблазнительно, во-вторых, из чувства досады, что такая красота ему недоступна.
        Света наконец засунула доллары в карман подруги.
        – С работой тоже решим, – продолжил Глеб. – Кому-то из моих продюсеров нужна была помощница. Сейчас выясню.
        Он потянулся к селектору. Арина успела заметить, как потемнели глаза Светы, и поняла, что подруга вовсе не хочет, чтобы она работала с Глебом.
        «Неужели что-то заметила в лифте? – мелькнуло в голове у Арины. – Нет, не может быть».
        Света стояла к ним спиной, когда рука Глеба скользнула по ее талии. Почему же тогда Света волнуется? Неужели она считает, что Арина способна на такое предательство? Но нажать на кнопку Глеб не успел. Дверь распахнулась, и на пороге появилась секретарша Лина с подносом.
        – Кофе, Глеб Алексеевич, – торжественно провозгласила она.
        – Спасибо, – Глеб кивнул. – Поставь на журнальный столик и выясни, кому из наших продюсеров…
        – Глеб! – перебила Света. – Совсем не обязательно устраивать Арину на телеканал.
        Лина поставила поднос на журнальный столик и подошла ближе.
        – Что надо выяснить, Глеб Алексеевич?
        – Нет, нет, ничего, – пробормотал Глеб. – Иди. Спасибо!
        Лина дернула плечиками и вышла.
        – Что это за работа для нее? – продолжила Света. – Помощник продюсера таскает папки, договаривается по телефону об отправке такси и варит кофе. Найди что-нибудь другое.
        Глеб не сводил со Светы озорного взгляда. Он прекрасно понимал ее опасения. Света смутилась и полезла в сумочку за сигаретами.
        – Хорошо, – наконец проговорил Глеб, – найду что-нибудь другое. Эдику Львову нужна была секретарша. Это устроит?
        – Эдику Львову? – в голосе Светы прозвучало сомнение.
        – Больше у меня ничего нет, – поспешно проговорил Глеб. – Во всяком случае, сейчас.
        – Ну, хорошо, – Света величественно кивнула. – Пусть будет Львов.
        Глеб снял трубку с маленького ярко-желтого аппарата.
        – Ну, я ему звоню, а вы пока пейте кофе. Остынет.



        9

        Изабелла Мирошниченко осторожно переступила через толстый кабель, лежащий поперек входа, и вошла в подземный коридор. Она шла очень медленно, опасаясь упасть, что при ее комплекции могло иметь самые печальные последствия. Опасения Изабеллы были вполне оправданы, несмотря на то, что коридор хорошо освещался яркими лампами на высоких штативах, расставленными вдоль стен. Но мелкие камешки, которыми была усеяна вся земля в пещере, перекатывались под подошвами и ежеминутно создавали опасность поскользнуться. Изабелла опиралась на руку профессора Креймана, который за последние недели вырос в ее глазах до уровня мифического героя. То, как быстро Даниэль организовал разрешение на проведение раскопок, поразило ее до глубины души.
        «Наверное Крейман стал очень важным человеком в Израиле», – думала она, пытаясь понять, удалось бы ей в Новосибирске повторить подвиг Даниэля, если бы в этом возникла необходимость. Пожалуй, нет. Во всяком случае, не так быстро. Конечно, ее заявку на проведение раскопок рассмотрели бы весьма доброжелательно. Но месяца через три после подачи, не раньше. И еще неизвестно, утвердили бы или нет, не возникло бы проблем с иностранцами, с оборудованием, которое будет привезено из другой страны. Короче, Даниэль совершил подвиг. А когда она получила приглашение прибыть на раскопки и принять участие в их завершающем этапе вместе с оплаченным билетом компании «Эль- Аль», ее восхищение профессором Крейманом перешло почти в благоговение.
        Мужчина средних лет в черном рабочем комбинезоне, идущий перед Изабеллой и Даниэлем, остановился и дождался, пока они его догонят.
        – Мы уже почти пришли! – сказал он, протягивая руку Изабелле.
        И вовремя. Камешек под ногой женщины предательски покосился, грузная Изабелла, пытаясь сохранить равновесие, взмахнула свободной рукой, но начала заваливаться на бок, утаскивая за собой профессора Креймана. Закончилось бы это, конечно, общим падением, если бы не человек в комбинезоне.
        Он успел поймать Изабеллу за локоть и помог твердо встать на ноги.
        – Господи! – вырвалось у Изабеллы. – Хоть я и археолог, но так ненавижу все эти путешествия в полумраке по камням. – Она повернулась к человеку в комбинезоне. – Спасибо вам, Сан Саныч! – А затем повернулась к Крейману. – Прости, Даниэль, что чуть не стала причиной твоего падения.
        – Ну, что ты, Изабелла. Это ерунда! – В голосе профессора Креймана прозвучали нотки героя, справившегося с огнедышащим драконом. Это рассмешило его самого, и он поспешно добавил: – Спасибо, Сан Саныч! Вы нас спасли.
        Старший научный сотрудник отдела профессора Парусникова, Сан Саныч Венгеров, радостно улыбнулся. Он был очень доволен и поездкой в эту теплую и загадочную страну, и результатами раскопок, и тем, что работа, к которой он причастен, скоро обретен всемирное признание. Профессора Парусникова Венгеров считал гением, себя – продолжателем его дела, и не сомневался, что верность профессору и точное следование научным идеям, постоянно возникающим в светлой профессорской голове, приведет его (после ухода Парусникова на заслуженный отдых) к сияющим академическим вершинам.
        Венгеров собирался ответить Даниэлю Крейману, но за его спиной прозвучал голос профессора Парусникова:
        – Здравствуйте, дорогие друзья! Простите, что не встретил вас на поверхности земли, но, честно говоря, не думал, что вы доберетесь от Тель- Авива так быстро.
        Все трое развернулись, как по команде. Профессор Парусников стоял под сводами каменной арки. На нем был черный комбинезон, такой же, как на Венгерове, и резко контрастирующая с ним академическая шапочка. В ярком свете прожекторов он был похож на циркового гимнаста, готового к выполнению опасного трюка под куполом. Профессор сделал призывный жест, приглашая коллег следовать за ним.
        Вслед за Парусниковым они вошли в просторную пещеру, в центре которой высилась громада, которую правильнее всего было определить как гору песка.
        Именно к этой горе и подвел профессор Парусников своих гостей.
        – Вот она, моя находка, – судя по голосу, профессор едва сдерживал готовое прорваться торжество.
        Изабелла отпустила руку Креймана и под присмотром Сан Саныча дотронулась до песчаной горы. Песок оказался гранитной твердости.
        – Это не песок, – удивленно проговорила Изабелла. – Но и не камень.
        – Известняк, – пояснил Парусников. – Только хорошо слежавшийся за много веков. Я уже отправил образец на исследование. А вот, смотрите сюда, дорогие коллеги!
        Парусников направил луч фонаря на угол темной горы. То же самое сделал и Сан Саныч. В свете двух пересекшихся лучей света был хорошо виден вылезающий из серо-бурой массы известняка угол черной каменной глыбы.
        – А вот это – камень. – Парусников кончиками пальцев коснулся глыбы и спросил почему-то шепотом: – Что это, по-вашему, коллеги?
        Даниэль Крейман тоже коснулся черного камня.
        – Я бы сказал, что это угол какого-то каменного саркофага.
        – Похоже на саркофаг, – эхом отозвалась Изабелла. Пытаясь рассмотреть каменную полоску, она наклонилась, но потеряла равновесие, покачнулась и оперлась рукой о черный камень.
        – Мне кажется, или камень теплый?
        В голосе Мирошниченко звучало вполне естественное удивление. Несмотря на плюс восемнадцать снаружи, в пещере было довольно прохладно. Профессор Парусников дотронулся до камня и покачал головой.
        – Нет, холодный. Вам показалось, Изабелла.
        Мирошниченко попыталась еще раз дотронуться до камня, но побоялась опять потерять равновесие и осталась стоять на месте.
        В ярком свете прожекторов ученые переглянулись.
        – Поздравляю вас, Анатолий Георгиевич! – голос Даниэля Креймана звучал торжественно, словно он поздравлял коллегу не в темном подземелье, а в зале научного симпозиума. – Это очень похоже на неизвестное захоронение. И именно там, где предсказала рукопись царя Сабиума. Это большая находка. Даже независимо от того, кому принадлежит этот саркофаг. Но точность вашей расшифровки поражает.
        Даниэль протянул руку, и Парусников ее торжественно пожал.
        – Теперь этот саркофаг следует как можно скорее вскрыть, – сказала Изабелла, нетерпеливо прерывая дружеские проявления мужчин.
        – Конечно, – согласился Даниэль. – Когда вы сможете освободить его от известковой породы?
        Парусников не ответил, а перевел взгляд на Сан Саныча.
        – На этот вопрос, я думаю, нам лучше ответит доцент Венгеров.
        Сан Саныч осветил фонарем темную гору.
        – Если бросить сюда все силы и организовать работу в три смены, думаю, за двое суток закончим.
        – Сегодня понедельник, – произнес Крейман, словно обращаясь к самому себе. – Значит, торжественное открытие саркофага можно назначать на четверг?
        Парусников не ответил. Он не сводил глаз с Венгерова, который ходил вокруг темной глыбы, будто измерял ее шагами.
        – Можно на четверг, – сказал Венгеров, останавливаясь около черного края саркофага. – Только на вторую половину дня. Без оборудования вскрывать саркофаг бессмысленно. – Венгеров поднял глаза на профессора. – Когда наши прилетают?
        – Вылет назначен на четверг, – ответил профессор. – На пять утра.
        – Значит, к девяти они будут в Израиле. Пока разгрузятся, пока доедут сюда, – считал Венгеров, – это будет полдень. Затем разгрузка и распаковка оборудования, его установка и проверка. Это еще часа три-четыре. К пяти-шести будем готовы вскрывать саркофаг.
        Парусников повернулся к археологам.
        – Добавьте еще пару часов на непредвиденные обстоятельства, – предложил острожный Крейман. – И получите четверг, семь вечера. А лучше – восемь.
        – Так и договоримся, коллеги? – Парусников перевел взгляд на Изабеллу. – Четверг, восемь вечера?
        Изабелла пожала плечами.
        – Я как солдат: сижу в гостинице и жду, пока за мной заедет Даниэль.
        – В четверг, в восемь, – подвел итог Даниэль Крейман и улыбнулся. – Неплохое время для сенсационного открытия. У нас все центральные выпуски новостей начинаются в восемь.
        – Не сглазь, Даниэль! – Изабелла суеверно махнула пальцами перед лицом, словно кого-то отгоняла.
        – Да, Даниэль, – согласился Парусников. – О сенсации говорить рано. Пока это только камень, похожий на угол саркофага. И что это за намек на выпуски новостей? Надеюсь, ты не собираешься приглашать сюда прессу?
        – Нет, конечно. – Крейман нахмурился, будто его заподозрили в связи с самим Сатаной. – Я бы пригласил, с вашего разрешения, нескольких своих коллег из разных университетов.
        – Конечно, Даниэль. – Парусников взял Креймана под руку и повел к выходу из пещеры. – Вы вольны распоряжаться четверговым мероприятием. Вы – его хозяин, такой же, как и я. Без вас мне этой экспедиции не видать.
        У входа в пещеру мужчины остановились, подождали Изабеллу, которую бережно вел под руку Сан Саныч Венгеров.
        – Вы отобедаете с нами, коллеги? – спросил Парусников.
        – С удовольствием, – ответил Крейман. – Но прежде: я бы хотел показать вам материалы, которые мне удалось раздобыть в наших хранилищах по интересующей нас теме. Там есть интересные рукописи.
        – Конечно! Моя палатка в вашем распоряжении, профессор Крейман.
        Парусников подхватил под руку Изабеллу, и все четверо пошли по широкому коридору, соединяющему пещеру с поверхностью земли.



        10

        До офиса Эдуарда Львова Арина добралась на автобусе, хотя Света настоятельно советовала взять такси.
        – Растреплешь волосы, помнешь блузку, будешь похожа на черте что, – сказала она.
        Но Арина решила не шиковать, чтобы растянуть полученные от Глеба пятьсот долларов на как можно больший срок.
        «Вот получу первую зарплату, – думала она, поднимаясь в переполненный салон автобуса. – Верну долг. Куплю Свете какие- нибудь духи в подарок. И Глебу зажигалку. Или авторучку. Тогда и буду разъезжать на такси».
        Но, как назло, только Арина вышла из автобуса, хлынул дождь. Да еще какой! Ливень. Настоящий потоп. Пока Арина добежала от остановки до подъезда сверкающей стеклянными окнами высотки, она промокла насквозь. Медные волосы любовно, волосок к волосу уложенные Светой, повисли, как веревки, по щекам потекла смытая тушь. Но Арина не очень расстроилась. Подумаешь, прическа. От тетки она слышала, что дождь – хорошая примета и все дела следует начинать в дождливую погоду. Если так, то этот ливень, конечно, следует рассматривать как одобрение свыше. «Теперь все будет хорошо, – думала она, пытаясь найти на огромном табло название компании, которое ей записал Глеб на листке, вырванном из блокнота. – Меня возьмут на работу, и я стану независимой. Наконец. На двадцать девятом году жизни. Сниму квартиру и начну жить, надеясь только на себя». Арина давно хотела жить, надеясь только на себя. Но как-то никогда не получалось. В детстве ее опекала мама, потом отец, Света, тетка Дарья. В Москве – Володя. Теперь ей придется доказать свою самостоятельность прежде всего самой себе.
        В том, что неведомый Эдуард Львов ей не откажет, Арина не сомневалась. Во-первых, за нее просил Глеб, представивший Львова «добрым другом, всегда готовым сделать одолжение». Во-вторых, ей совершенно не важна зарплата. Лишь бы хватило на съемную квартиру и еду. В-третьих, она действительно неплохой делопроизводитель. В компьютерных программах разбирается, по-английски говорит совсем неплохо. В заводской конторе в Углегорске ею были очень довольны.
        В кабину лифта она вошла вместе с веселой компанией молодых людей, которые моментально выяснили, что она едет на двадцать второй этаж устраиваться на работу, и посоветовали ей «не связываться с этими скучными строителями», а ехать с ними на тридцатый этаж и устроиться к ним в конструкторское бюро, где можно творить и придумывать, а не считать скучные сметы и не определять качество бетона по количеству в нем цемента. Но Арина веселый тон молодых людей не поддержала, пресекла все попытки усатого красавца- брюнета обнять ее за плечо и вышла на двадцать втором этаже под сетования молодых конструкторов, что «самые красивые девушки почему-то всегда достаются строителям».
        По коридору, устланному темно- синей ковровой дорожкой, Арина дошла до высокой двери с табличкой: «Приемная». В большой комнате стояли два стола. За одним из них сидела строгая молодая блондинка в темно- голубом пиджаке и блузке с пышным жабо, за другим – молодой человек в строгом костюме и узком галстуке в тон. «У них здесь явно строгий дресс-код, – решила Арина. – Значит, придется соответствовать и покупать что-нибудь подобное». Только она не станет покупать ничего темного. К ее рыжим волосам лучше всего подходит зеленый цвет. Или белый.
        Интересно, нет ли у местного начальства идиосинкразии к белому цвету?
        Улыбаясь своим мыслям, Арина подошла к столу блондинки. Две пары глаз внимательно следили за каждым ее шагом. Почему они на нее так смотрят? Ах да, она же промокла насквозь. Можно себе представить, как она сейчас выглядит! Мокрая курица с рыжими патлами.
        Арина представилась. Услышав ее фамилию, дама расправила пышное жабо и протянула руку в сторону массивной двери черного дерева рядом с ее столом.
        – Проходите. Эдуард Михайлович вас ждет.
        Арина бросила взгляд на молодого человека. В его взгляде кроме мужской заинтересованности и сочувствия ее промокшему платью мелькнуло что-то вроде насмешки. Впрочем, времени размышлять, чему усмехается помощник Львова, у нее не было. Арина нажала на бронзовую ручку в виде крепкой мужской ладони и потянула дверь на себя.

* * *

        Эдуард Львов, вопреки ожиданиям Арины, оказался вовсе не полным брюнетом в строгом шерстяном костюме английского производства. Владелец крупной строительной компании был подтянут и строен. Крепкие плечи обтягивала черно- красная клетчатая ковбойская рубаха, небрежно заправленная в узкие джинсы с рыжим широким поясом. Что касается цвета волос, то определить его было невозможно по причине полного отсутствия волос. Голова Эдуарда Львова была идеально круглая и совершенно гладкая.
        Арина переступила порог и остановилась. Хозяин кабинета стоял у раскрытого сейфа и просматривал какие-то бумаги. Услышав легкий шелест открывающейся двери, он обернулся. На Арину смотрели пронзительные серые глаза.
        Нос с горбинкой придавал Эдуарду Львову сходство с хищной птицей. Единственное, что портило его внешность, – узкие губы, которые расплылись в приветливой улыбке. Кончик языка прошелся сначала по верхней, потом по нижней губе, слово мужчина только что попробовал что-то очень вкусное.
        – Здравствуйте, Арина Розова!
        Эдуард Львов выпустил бумаги, и они легко спланировали на широкий стол. На его лице появилось удивленно-восторженное выражение, обычное для любого мужчины, увидевшего перед собой красивую женщину. Впрочем, оно почти мгновенно сменилось выражением ужаса.
        – Господи! – воскликнул Львов. – Вы же совсем промокли! Бедная девочка! Вы попали под этот ливень?
        – У самого вашего подъезда, Эдуард Михайлович!
        – Боже мой! – Львов подхватил Арину под руку и повел к столу. – Вы же простудитесь во влажном платье. И главное, у меня нет здесь халата. Я бы предложил вам переодеться…
        – Ничего страшного, Эдуард Михайлович. – Арина чувствовала себя неуютно. Почти отеческая забота Львова показалась ей чрезмерной.
        Львов распахнул дверцы большого секретера, стоящего в углу кабинета, и достал из него пакет.
        – Хотите, я поделюсь с вами своей рубашкой? Она совершенно новая. Я купил ее час назад.
        Он протягивал ей пакет, пожирал глазами и улыбался. Кончик языка вновь метнулся туда и обратно. Арина поежилась. Влажное платье неприятно липло к телу, но не переодеваться же, в самом деле, в его рубашку.
        – Спасибо, Эдуард Михайлович, – проговорила она, стараясь, чтобы ее голос звучал твердо. – Но позвольте мне остаться в моем платье. Оно уже почти высохло.
        – Конечно- конечно. – Он вновь взял ее за локоть и увлек в сторону длинного стола, занимавшего половину просторного кабинета. – Но тогда сядьте, а я дам вам одеяло. И вы накинете его на плечи.
        Арина опустилась в черное кожаное кресло. Львов метнулся к дивану и вернулся с мягким пледом в руках. Он накинул плед ей на плечи и заботливо укутал.
        – Сейчас я налью вам рома, – сказал он. Арина замотала головой.
        – Нет-нет, спасибо. Я не пью.
        – Это не выпивка. – Львов открыл дверцу бара и достал бутылку из темного стекла. – Считайте это грелкой. Или микстурой против простуды.
        Он налил из темной бутылки в высокий стакан коричневую жидкость и протянул его Арине.
        – Пейте смело. Это хороший ром.
        Арина поднесла стакан к губам. Напиток приятно пах чем-то терпким. Она сделала глоток и закашлялась. Сладковатая пряная жидкость обожгла горло, но в следующее мгновение в груди расплылось приятное тепло.
        – Вкусно?
        – Да, очень, – кивнула Арина. – Спасибо!
        – Не за что, – Львов сел рядом и развернулся к ней всем телом. – Теперь можем поговорить о вашей работе. Вы изъявили желание поработать у нас делопроизводителем…
        – Ну, я не знаю, – смутилась Арина. – Надеюсь, я вам подойду.
        – Подойдете, – кивнул Львов и положил свою ладонь на ее предплечье. – Вы нам очень даже подойдете.
        По всей видимости, во взгляде Арины, брошенном на мужчину, слишком явно читался немой вопрос, и Львов поспешил объяснить.
        – У вас ведь есть опыт такой работы? Глеб сказал мне, что вы уже работали делопроизводителем…
        – Да, в Углегорске. Я владею компьютером, хорошо говорю по-английски, немного хуже по-французски. Могу объясниться по-немецки.
        – Господи! – широко улыбнулся Львов. – У вас столько достоинств. Когда вы можете начать работать?
        Что значит – начать работать? Значит, он ее берет? Неужели все оказалось так просто? Один вопрос, и все решилось. Скорость, с которой Эдуард Львов принял решение, должна была обрадовать Арину, но почему-то озадачила. Что-то неестественное было во всем, происходящем в этом кабинете. Но что именно, она понять пока не могла.
        – Я могу начать работать когда угодно. – Арина улыбнулась в ответ. – Хоть прямо сейчас.
        – Отлично! – Львов отодвинул кресло, встал и повторил. – Отлично! Будем считать, что вы уже приступили.
        Арина подняла глаза на мужчину.
        – Спасибо, Эдуард Михайлович!
        Арина замолчала. Львов тоже не произнес ни слова. Несколько секунд в кабинете стояла неловкая тишина. Львов не стесняясь рассматривал Арину, представляя, как появится на ближайшей тусовке в сопровождении этой красотки. Восторженные взгляды коллег и шуточки о его умении подбирать персонал. Конечно, ее надо будет приодеть. Высокие сапоги. Юбка чуть выше колен. Подчеркнуть декольте. Прическа, макияж. Но этим займутся профессионалы. Главное, им есть с чем работать. Материал потрясающий. Глеб все описал верно.
        – Вы не хотите поинтересоваться условиями вашей работы? – спросил Львов.
        – Конечно хочу, но…
        Арина неловко пожала плечами. Ей всегда трудно давались переговоры о размере зарплаты. В Углегорске об этом вместо нее говорила Света. Но Эдуард Львов оказался человеком понятливым и чутким. Он погладил Арину по влажным волосам и задержал руку на ее щеке.
        – Вы будете довольны, – мягко проговорил он. – Размер вашей зарплаты мы определим вместе. В зависимости от обязанностей, которые вы будете готовы взвалить на себя. И от времени, которое будете готовы уделять нашей компании. Хочу вам сказать сразу, я очень ценю людей, отдающихся работе полностью.
        – Я готова, – тряхнула головой Арина. А что ей еще делать? Семьи у нее нет, увлечений, отнимающих много времени, тоже. Отличные условия для начала московской карьеры.
        Она чувствовала себя неловко оттого, что Львов стоял у нее за спиной, и попыталась встать. Но он положил обе руки ей на плечи.
        – Сидите, сидите. Я люблю беседовать, прогуливаясь по кабинету. Надеюсь, вам это не мешает.
        – Нет, конечно.
        Арина опять опустилась в кресло, но Эдуард не снял ладони с ее плеч. Видимо, задумался о чем-то и машинально не обратил внимание на двусмысленность ситуации.
        – Вы водите машину, Арина?
        – Нет.
        Арина пожала плечами, надеясь, что он оторвется от своих мыслей и уберет руки, но Эдуард не обратил на ее движение ни малейшего внимания. Его пальцы продолжали сжимать ее плечи.
        – Вам надо научиться. Мы оплатим вам курсы. Договорились?
        Арина кивнула. Она, в принципе, водит. Но неофициально. Прав у нее нет. Но много уроков ей не понадобится.
        Арина замолчала. Она вдруг поняла, что его ладони на ее плечах – это вовсе не случайность. Для случайного прикосновения он слишком крепко держит ее. Арина еще раз попыталась встать, но ладони мужчины будто пригвоздили ее к креслу. И вдруг правая рука Львова скользнула по ее плечу вниз, и она ощутила его крепкие пальцы где-то в районе груди.
        – Эдуард Михайлович! – в отчаянии вскрикнула Арина, но он не отдернул руку. Напротив, его пальцы стали настойчивыми, проникли под тонкую ткань бюстгальтера и крепко сжали грудь.
        Арина рванулась, но он держал ее крепко и попытался левой рукой расстегнуть верхнюю пуговицу платья. Двумя руками Арина оттолкнулась от стола, и кресло поехало по полу. Этого он не ожидал, на мгновение потерял равновесие, взмахнул руками, и Арине удалось вскочить.
        – Что вы делаете, Эдуард Михайлович?
        Львов махнул рукой, и разделяющее их кресло полетело в сторону. Всем телом он прижал Арину к столу, одной рукой обхватил за талию, а другой попытался задрать подол платья.
        – Ты будешь довольна, – бормотал он. – У тебя будет все! Я дам тебе такую зарплату, которая тебе не снилась. Я куплю тебе машину. У тебя будет своя квартира в лучшем районе Москвы. Я буду приходить к тебе в гости. А потом, когда мы привыкнем друг к другу, может быть, у нас будут более серьезные отношения. Надо только начать. Прямо сейчас…
        Кончиками пальцев он зацепил подол ее платья и потащил вверх еще влажную ткань. Арина пискнула и забилась в его руках, пытаясь вырваться. Наконец ей удалось оттолкнуть от себя мужчину. Львов сделал шаг назад, но сдаваться не собирался. Его язык вновь прошелся по губам, но сейчас в этом движении было что-то хищное, что-то от волка, не намеренного выпускать из когтей добычу.
        – Не делай глупости, – сказал он, и в его голосе прозвучала угроза. – Ты не найдешь ничего лучше того, что я тебе предложу. Ты очень красива. Ты мне сразу понравилась. Мне нужна такая женщина, как ты. Тебе будет хорошо со мной…
        Арина молчала, и это молчание он воспринял как готовность капитулировать. Львов шагнул к ней, протягивая руку к ее груди. Арина увернулась и побежала к двери.
        – Остановись! – крикнул он ей вслед. – Остановись, глупышка!
        Она остановилась у самой двери и обернулась.
        Ей очень хотелось крикнуть ему что-то обидное, что-то такое, чтобы он понял, что не имел права обращаться с ней как с последней шлюхой. Но из ее груди вырвались только судорожные вздохи.
        – Ты все равно ко мне придешь. – Львов повернулся к ней и выставил перед собой палец, будто собирался ей пригрозить. – Ты все равно никуда не денешься. Арина, одумайся. Ну, иди ко мне, маленькая.
        Последние слова прозвучали почти ласково.
        – Останься со мной. – Он раскрыл объятия и сделал шаг к ней. – Я сразу влюбился в тебя. Дурочка, тебе не надо меня бояться. Ну иди же ко мне. Я люблю таких строптивых девчонок.
        Арина нажала на ручку двери. Львов остановился. Судя по всему, он еще не потерял надежду убедить ее остаться.
        – Ты хочешь подумать? Подумай. Только недолго. А потом возвращайся. Твое место будет тебя ждать. А лучше всего останься сейчас. Не уходи. Закрой дверь.
        Он сделал еще несколько шагов и протянул к ней руку, почти коснувшись ее плеча. Арина всем телом навалилась на тяжелую дверь, выскочила в приемную и побежала по темно- синему ковру.



        11

        Буфетчица Зина вошла в подземный коридор и зажмурилась от яркого света прожекторов. Двумя руками она держала большой поднос, на котором аккуратной горкой лежали бутерброды двух видов и стояли бутылочки с соком, предназначенные для смены, работающей у саркофага. Со вчерашнего дня в экспедиции был объявлен аврал, работа в пещере стала круглосуточной, и профессор Парусников распорядился каждые три часа доставлять к саркофагу бутерброды, чтобы дать людям короткую передышку.
        В принципе, доставка бутербродов к рабочим местам не входила в служебные обязанности буфетчицы. Но Зина с удовольствием выполняла просьбу профессора. Не только потому, что ей нравился этот энергичный старичок с умным и внимательным взглядом. Экспедиция была для нее пока единственным источником дохода. Зина переехала в Израиль из Кишинева всего три месяца назад. Перспектива получения работы пока была очень неопределенной, и она с удовольствием откликнулась на объявление в местной газете, из которого следовало, что российской археологической экспедиции требуется буфетчица на временную работу. Деньги россияне платили весьма приличные, да еще и наличными в долларах. Это выгодно отличало их от «местных». Так Зина называла израильских работодателей, трясущихся над каждым шекелем, да еще и отнимающих часть зарплаты в виде налогов и отчислений.
        Осторожно ступая по мелким камешкам, Зина пошла по коридору. Двумя руками она держала поднос и опасливо поглядывала по сторонам. Метров через пятьдесят тропинка расширилась и превратилась в каменную поляну, на которой стоял какой-то замысловатый механизм.
        Над ним колдовали два механика. Увидев людей, Зина облегченно перевела дух.
        – Бутерброды, мальчики!
        Она подошла ближе. Механики развернулись и синхронно протерли ладони большими тряпками.
        – С удовольствием, Зиночка! – сказал тот, что постарше, с большой окладистой бородой. Он подошел ближе, что-то высматривая в груде одинаковых бутербродов, его ноздри хищно раздувались. – С чем они у тебя?
        – С рыбой и с сыром. А сок апельсиновый.
        – Это хорошо, – кивнул бородатый, запуская обе руки в пирамиду из бутербродов.
        Тот, что помоложе, тоже подошел ближе и тоже запустил руку. Но не в бутерброды, а вокруг талии Зины. Обе ее руки были заняты подносом, и все, чем она могла ответить – толчком крутого бедра, что, впрочем, очень понравилось молодому наглецу. Правой рукой он притиснул Зину к себе, а левой взял первый попавшийся бутерброд.
        – Отпусти, Сережка! – запротестовала Зина, впрочем, совсем не зло, а даже кокетливо. – Отпусти, говорю. Это знаешь что? – Зина вспомнила газетный термин. – Домогательство. Я Парусникову пожалуюсь.
        – А что мне Парусников? – механик пожал плечами и захватил пальцами второй бутерброд, даже не думая отпускать талию Зины. – Парусников хочет повышения производительности труда. А производительность труда напрямую связана с настроением трудового коллектива. Вот я обнял тебя за талию – и мое настроение повышается на глазах. Теперь вырастет и производительность. И я починю этот идиотский генератор на два часа раньше запланированного. Ясно?
        – Ясно. – Зина крутанулась на месте, и рука Сергея слетела с ее талии. – А меня ты спросил, хочу ли я, чтобы ты меня обнимал? Может, от твоих объятий моя производительность упадет, и я перестану кормить археологов? А голодные археологи ничего не откопают. Даже с твоим генератором.
        – Зиночка! – освободившейся рукой Сергей захватил третий бутерброд. – Неужели тебе неприятны мои дружеские объятия? Мы ведь почти земляки. Я ведь из Одессы. А Одесса, как известно, почти Кишинев. Так что, мы – родственные души и должны дружить.
        – Ну и дружи, – отрезала Зина. – Только обниматься не лезь. И третий бутерброд положи на место. На каждого по два бутерброда.
        – Как по два? – Сергей вновь протянул руку к ее талии, но Зина была начеку.
        – Клади, клади! – Она отступила на шаг и протянула механику поднос. – У меня еще люди в пещере некормленные.
        – Зиночка! – взмолился веселый Сергей. – А как же добавка? Нам же «подземные» положены. В виде дополнительных бутербродов.
        – Что еще за «подземные»?
        – Ну, смотри, где мы работаем, – неутомимый Сергей не добрался до ее талии, но взял Зину под руку. – Спертый воздух – это раз. Запыленность – два. Отсутствие женской ласки и страх…
        – Какой еще страх?
        – Профессиональный. – Сергей все-таки вернул свою руку на ее талию и кивнул на бородатого, увлеченно поглощавшего бутерброд. – Вот, возьми, например, Виктора Ивановича. Он недавно заснул на рабочем месте. Проснулся и видит: перед глазами – земля. Перепугался до смерти! Решил, что уже в могиле… А профессор Парусников говорит: «Не надо спать на рабочем месте». И никакой компенсации не выделил. А человек поседел. А ты говоришь, какой страх? Так что, изволь предоставить какую- нибудь компенсацию. Либо женскую ласку, либо бутерброды!
        Зина рассмеялась.
        – Ладно. Оставь себе третий бутерброд за такой страх. А где Сан Саныч? В пещере?
        – Вроде бы в пещере, – кивнул бородатый, запивая бутерброд соком. – Пока мы работали, никто оттуда не выходил.
        – Ну, тогда я пошла дальше.
        Зина прошла по каменной тропинке. Обернулась. Сергей жевал бутерброд и провожал ее тоскливым взглядом.
        «Вот так, – подумала Зина. – Мужчины на меня засматриваются. Да еще как засматриваются. А он ничего, этот Сергей. Интересно, женат ли? Хотя здесь они все холостяки. В командировке-то. Надо у кадровички осторожно выяснить».
        Увлеченная этими мыслями, Зина быстро добралась до пещеры. Здесь было гораздо темнее, чем в коридоре. Горел лишь один фонарь, установленный в дальнем углу за каменным ящиком, который все называли саркофагом.
        – Сан Саныч! – позвала Зина, вглядываясь в темноту. – Вы здесь?
        Ей послышались звуки и показалось, что в дальнем углу мелькают какие-то фигуры.
        – Ребята, – позвала она. – Я бутерброды принесла.
        Осторожно ступая по почти невидимому полу, Зина пошла вглубь пещеры. Зашла за саркофаг и поняла, что приняла за фигуры людей какие-то каменные сосульки, свисавшие с потолка. Пещера была пуста. Зина резко развернулась, едва не сбросив с подноса маленькие бутылочки с соком. Вход в пещеру показался ей очень далеким. Крепко сжимая поднос, Зина обошла вокруг саркофага. И вдруг она услышала резкий хлопок – камень под ногой дрогнул, и она упала на четвереньки. Поднос полетел в сторону, разбрасывая бутерброды и бутылочки с соком.
        «Черт! – выругалась Зина. – Неуклюжая корова. Хорошо, что бутерброды в целлофане». Она подтянула к себе поднос, пытаясь нащупать в полумраке бутерброды и бутылки. Но тут еще раз раздался тот же хлопок. И одновременно с ним дрогнула земля.
        «Господи! – испугалась Зина. – Да это же землетрясение».
        Не обращая внимания на поднос, она вскочила и увидела, как крышка черного саркофага чуть приподнялась и тут же с грохотом обрушилась на место. Будто кто-то изнутри пытался поднять тяжелый камень. Земля под ногами дрогнула еще раз. Зина ощутила на щеках холодную испарину. Ее бросило вперед, она наткнулась на саркофаг, выставив перед собой обе руки. Ладони коснулись черного камня, он оказался горячим и обжег кожу. Зина отдернула ладони и, забыв о подносе, помчалась к выходу. Земля дрогнула еще раз, и откуда-то сверху рухнул камень, загородив ей путь. Перепуганная Зина одним махом перепрыгнула через эту преграду, выскочила из пещеры и побежала по подземному коридору, не разбирая дороги.

* * *

        Большая армейская палатка профессора Парусникова, являющаяся одновременно спальней, кабинетом, гардеробной, библиотекой и залом заседаний, освещалась большим фонарем, висящим под куполом, и была обставлена лишь самым необходимым. У одной из стен стояла узкая походная кровать, застеленная синим мягким пледом, возле нее тумбочка с настольной лампой. В центре палатки стол и четыре белых пластиковых стула. Еще несколько стульев стояли вдоль стен. В углу на разложенном куске брезента лежали книги и свернутые рукописи. На веревке, протянутой вдоль стены, висели плечики с рубашками, брюками и пиджаками хозяина.
        За столом сидели Изабелла Мирошниченко, Даниэль Крейман, Сан Саныч Венгеров и профессор Парусников. Перед каждым лежали раскрытые блокноты и остро заточенные карандаши. Докладывал профессор Крейман.
        – Из источников, которые менее известны, мне бы хотелось отметить рукопись «Энергия бытия», авторство которой приписывают иудейскому первосвященнику Аарону, – произнес он и сверился с записью в блокноте.
        – Это что же, – профессор Парусников поднял вверх карандаш. – Тысяча трехсотый год до нашей эры?
        – Тут есть разночтения. Наша традиция датирует эту рукопись примерно тысяча триста десятым годом. Но есть трактовки, относящие ее к тысяча шестьсот девяностому году до нашей эры.
        – Это бы надо уточнить, коллеги. – Парусников взглянул на Венгерова, и тот понимающе кивнул. – Если мы будем ссылаться, хотелось бы определить хронологические точки.
        – Я проверю по всем источникам. – Венгеров сделал пометку в блокноте и поднял глаза на Креймана.
        – В этой рукописи о нашей даме говорится немного. Значительная часть повествования посвящена исходу из Египта и первым неделям в пустыне. Но есть и кое-что по нашей теме. – Даниэль Крейман перевернул страницу блокнота. – Страница четыре. «И было известно праотцу нашему Аврааму о проклятии пребывающего в райском саду: „Вторгшийся рабом станет униженным и жалким“. Это перевод с арамейского. – Даниэль Крейман перевернул страницу блокнота. – И дальше. „Мужчиной и женщиной пребывал он в райском саду. Но избавил его Творец».
        – А почему вы считаете, коллега, что эта фраза относится к нашей теме? – Профессор Парусников смотрел на Креймана, щуря глаза в ярком свете фонаря.
        – Повествование строится в хронологическом порядке, – ответил Даниэль Крейман. – И пятью строками позже в нем говорится о появлении Евы. То есть, с большой долей вероятности, данную фразу можно отнести к нашей теме.
        – И что это значит? – Сан Саныч Венгеров записал фразу, произнесенную профессором Крейманом, в блокнот и поднял голову. – «Пребывающий в райском саду» – это, конечно, Адам. Но кто станет рабом? Куда вторгшийся? В райский сад?
        – Не знаю. – Даниэль Крейман сложил руки на столе и обвел глазами коллег. – Я надеюсь, мы поймем это после вскрытия саркофага.
        В палатке на несколько секунд установилась полная тишина.
        – А может быть, это предостережение не вскрывать саркофаг? – Изабелла Мирошниченко опасливо поежилась.
        – Ну, сколько таких предостережений мы видели, – ответил профессор Парусников, явно думая о чем-то другом. – Возьмите хотя бы гробницы Тамерлана. Над каждой было подобное предостережение.
        Изабелла хотела напомнить коллегам, какие беды – от увечий до смерти – постигали исследователей, решившихся нарушить предостережения, но промолчала, сочтя это ненаучным подходом. Профессор Парусников словно прочел ее мысли.
        – Нет, саркофаг мы вскроем, – решительно сказал он и кивнул на блокноты, лежащие перед учеными. – Но не слишком ли много ожиданий, коллеги, мы с этим связываем? Какие основания у нас полагать, что саркофаг даст ответы на все вопросы?
        И вновь на несколько секунд установилась тишина, которую прервал профессор Крейман.
        – Никто не предполагал наличие саркофага в этом районе, – израильтянин тщательно подбирал каждое слово, словно боялся обидеть сидящих за столом. – Но вы, дорогой Анатолий Георгиевич, не только определили наличие захоронения теоретически, расшифровав рукопись Сабиума, но и доказали это на практике. Это большой научный успех, учитель, и потому я смею предполагать, что, продолжая наши исследования, мы и дальше будем получать не менее интересные результаты.
        Профессор Крейман захлопнул блокнот и поднял глаза на коллег. В его взгляде светился вызов, будто он ждал возражений и был готов ответить на каждое из них. Но возражений не было.
        – У нас все готово к вскрытию саркофага? – Профессор Парусников вновь взглянул на Венгерова.
        Тот пожал плечами.
        – Верхняя часть освобождена от известковых наносов. Что касается нижней, мне бы хотелось освободить ее окончательно. Ведь приборы будут работать именно по ней. Но у нас есть еще почти сутки. Я дал людям отдохнуть до утра. Утром продолжим работы.
        – С прибытием оборудования нет проблем? – спросила Изабелла.
        – Нет. Самолет готов. – Парусников покосился на часы. – Часа через два они начнут погрузку. Я только что говорил с Игорем. Он утверждает, что все идет по плану.
        – Отлично! – подвел итог Даниэль Крейман. – Значит, завтра у нас большой день, коллеги. А потому надо выспаться.
        – Да, – согласилась Изабелла и взглянула на часы. – Уже половина одиннадцатого. Пока мы еще доедем до Тель- Авива.
        Ученые дружно поднялись из-за стола и потянулись к выходу.
        У входа в палатку догорал небольшой костерок. В ярко пламенеющих углях стоял металлический кувшин – далла. Около огня на камне сидел араб в длинной белой рубахе- кандуре. Его голову украшал традиционный платок в красно- белую клетку. Веточкой, очищенной от коры он помешивал в далле черное варево, над которым поднимался запах крепкого кофе, смешанный с какими-то специями. Увидев выходящих из палатки людей, араб вскочил.
        – Сидите, сидите, Раджад, – замахал рукой профессор Парусников.
        Раджад нерешительно опустился на свой камень.
        – Может быть, кофе? – негромко произнес он, кивая на костерок и даллу. Его английское произношение носитель языка мог бы счесть чудовищным, но ученые хорошо разбирали каждое слово.
        – Спасибо, Раджад, – ответила Изабелла, – но ваш крепкий кофе отобьет у нас последний сон. А нам всем надо выспаться. Завтра нас ждет тяжелый и важный день.
        Раджад понимающе кивнул, прихватил ручку даллы полой своей длинной рубахи и достал кувшин из костра. Ученые пошли к автомобильной стоянке, с удовольствием вдыхая прохладный ночной воздух. Вокруг них лежала темная пустыня, освещаемая лишь светом полной луны и кострами, вокруг которых на камнях и бревнах сидели группки археологов. В далеком небе мерцали крупные южные звезды.
        Тишину прерывали лишь потрескивание углей и негромкие голоса у костров. В полном молчании ученые подошли к обочине проселочной дороги, у которой была организована импровизированная автостоянка. Профессор Крейман остановился у своего «нисана» и повернулся к коллегам, но сказать ничего не успел. Висящую в воздухе тишину нарушил неожиданный звук. То ли приглушенный крик, то ли слишком громкое всхлипывание. Прямо на ученых со стороны пещеры неслась темная фигура. На какое-то мгновение всех охватил суеверный ужас. В голове у каждого мелькнула безумная мысль: «Неужели, она? Лилит? Не может быть!» Изабелла коротко вскрикнула. Темная фигура приблизилась, и профессор Парусников разглядел в ней буфетчицу экспедиции.
        – Зина! – воскликнул он. – Что случилось? Что с тобой?
        Не отвечая, Зина промчалась мимо и остановилась у своей старенькой «тойоты». Трясущимися руками она нажала кнопку запирающего устройства. Машина коротко пискнула и мигнула желтыми огнями.
        – Зина, ты куда? – воскликнул Парусников. Зина рванула дверцу машины.
        – Я не хочу! – крикнула она. – Я не останусь. Я уезжаю.
        – Зина! – Профессор почти бежал. – Что с тобой? Что случилось?
        – Она нас всех убьет! – Зина забросила свою сумочку на заднее сиденье. – Она хочет выйти.
        – Кто она? – задыхаясь крикнул профессор. – Что случилось?
        – Она! Которая в саркофаге! Она хочет поднять крышку!
        – Зина! – Профессор остановился как вкопанный. – Кто хочет поднять крышку? В саркофаге ничего нет. Там только кости, черепки и больше ничего!
        – Там есть! – Зина пыталась говорить осмысленно, но слова путались. – Она там! Она открывает крышку! Она нагрела саркофаг. Он горячий! Он обжег меня!
        Зина вскинула руки, и профессор увидел красную полосу, пересекавшую ее ладони. Он остановился пораженный. Красная полоса была материальным свидетельством правдивости слов Зины. Но поверить профессор не мог ни одному ее слову.
        Зина рухнула за руль автомобиля. Мотор взревел.
        – Зина, останьтесь! Мы во всем разберемся! – успел крикнуть профессор.
        Машина сорвалась с места, вывернула на шоссе и увеличила скорость.
        Профессор отмахнулся от пыли, поднятой колесами, и вернулся к коллегам. Те растерянно переглядывались, не понимая, как расценивать то, что произошло на их глазах.
        – Александр Александрович! – голос Парусникова звучал официально и строго. – Зину явно кто-то напугал. Вероятно, это чья-то злая шутка. Я прошу вас разобраться и найти виновных. Они должны быть уволены из экспедиции. Я понимаю, люди устали. Хочется разрядки. Но не такими же способами.
        Венгеров кивнул, но слова профессора проблему не решили. Лица Мирошниченко и Креймана оставались напряженными, а в глазах застыл немой вопрос.
        – Коллеги… – начал профессор и замолчал.
        – Анатолий Георгиевич, – осторожно произнесла Изабелла. – Может быть, нам стоит проверить?
        – Что проверить? – профессор почему-то перешел на шепот.
        – Может быть, что-то случилось. – Даниэль кивнул в сторону пещеры, туда, откуда они пришли. – Там, у саркофага.
        – У Зины на руках был реальный ожог, – произнес Венгеров, явно принимая сторону Изабеллы и Даниэля. – Никто из наших не стал бы так шутить.
        Парусников помедлил мгновение, еще раз обвел глазами коллег и, резко развернувшись, зашагал к пещере. Венгеров, Изабелла и Даниэль бросились за ним.

* * *

        Кинжальный свет двух фонарей сошелся на каменном саркофаге. Затем свет одного фонаря отклонился и прошелся по стенам пещеры, осветил пол.
        – Вроде бы ничего необычного, – сказал Парусников и обернулся на коллег.
        – Ничего, – подтвердил Даниэль Крейман.
        – Камень упал. – Свет фонаря Венгерова уперся в камень, лежащий в нескольких метрах от саркофага, и поднялся вверх, к сводам пещеры. – Странно. Мы проверяли свод. Он не требовал укрепления.
        Изабелла обошла мужчин и сделала несколько шагов к саркофагу. Профессор Парусников словно сбросил оцепенение, обогнал Изабеллу, и протянул руку, но коснуться черного камня не успел.
        – Осторожно! – вскрикнула сердобольная Изабелла. Даниэль Крейман и Венгеров подошли ближе. Профессор Парусников коснулся саркофага кончиками пальцев таким движением, будто проверял температуру утюга. Он облегченно вздохнул, улыбнулся и положил на камень всю ладонь. Висевшее в воздухе напряжение сразу спало. Все заговорили одновременно и сразу.
        – Камень холодный, – констатировал Парусников.
        – Ну, разумеется, – воскликнула Изабелла. – С чего ему быть горячим.
        – Но у Зины на руках были следы ожога. – Венгеров положил руку на саркофаг, словно хотел убедиться в том, что он холодный.
        – Она могла обжечься где угодно. – Даниэль Крейман тоже коснулся саркофага и даже попытался сдвинуть с места тяжелую крышку. Но камень не поддался. – И почему ваша буфетчица сказала: «Она пытается выйти»? Крышка будто приварена к саркофагу.
        Профессор Парусников тоже попытался сдвинуть крышку, но безуспешно.
        – Не знаю, коллеги. – Он пожал плечами и еще раз обшарил лучом фонарика пещеру. – Не знаю, что здесь произошло. И потому прошу вас, Сан Саныч, попытайтесь все-таки разобраться. И главное, выяснить, откуда у Зины на руках появились следы.
        Профессор пошел к выходу из пещеры. Его взгляд потемнел, а плечи сгорбились, будто он получил какое-то дурное известие.
        – Я попытаюсь, – в спину ему произнес Венгеров. – Я поговорю с ребятами.
        Парусников, не останавливаясь, кивнул. Археологи потянулись за ним. Шли молча. От воодушевления, овладевшего всеми несколько минут назад, не осталось и следа.



        12

        Арина выскочила из лифта, ни на кого не глядя, промчалась по просторному вестибюлю и выбежала на улицу. Дождь прекратился, но в темном небе все еще висело ожидание грозы. Арина бежала, не зная, куда и зачем. Гнев, возмущение и обида гнали ее как можно дальше от этого роскошного здания, от этого кабинета на двадцать втором этаже, где в ней увидели не человека, не работника, способного внести вклад в развитие фирмы, а всего лишь кусок мяса. Объект вожделения для этого мерзавца.
        В голове метались мысли, тесня одна другую. Как это могло произойти? Почему этот Львов принял ее за шлюху и решил, что с ней все можно? Почему? Значит, она дала повод. Какой? Может быть, она не так оделась?
        Арина на ходу оглядела себя. Нет. Юбка нормальной длины. Декольте, конечно, есть, но вовсе не выглядит вызывающе. И вдруг она поняла. Глеб! Это он решил, что ради работы в Москве она согласится на все. Арина вспомнила его руку на своей ягодице. Точно! Он и сам хотел предложить ей место на своем телеканале, надеясь сделать ее своей любовницей. И Светка это поняла. Потому и не захотела, чтобы Арина осталась на телеканале. Значит, Глеб отправлял ее ко Львову, отлично понимая, что произойдет. Может быть, даже он сам после ее ухода еще раз позвонил Львову и посоветовал не упустить шанс. А все потому что она стерпела его руку на своей попе. Эх, дура она, дура! Надо было залепить ему пощечину прямо там, в лифте. При Светке. И при всех остальных. А она промолчала. Испугалась скандала. Вот и повод.
        Арина вспомнила Валю, свою одноклассницу из Углегорска. Через год после окончания школы девчонки из их класса решили собраться. Поболтать о новой жизни, вспомнить старую. Конечно, пришли не все. К то-то уехал, кого-то не отпустили с работы или из дома, а кто-то просто не захотел вспоминать и встречаться со старыми подругами. Но полтора десятка девчонок завалились в ресторан «Алтай» в центре города.
        Заняли два стола, заказали салаты, горячее и вино и начали пировать. Было шумно и весело, говорили, перебивая друг друга. Мужики за соседними столами оглядывались на них. Но замечаний не делали и вести себя тише не просили. Понимали, девчонкам весело, пусть покричат. Они только вступили во взрослую жизнь, пусть вновь вернутся в детство. Хотя бы на несколько часов. В ресторане засиделись до темноты и решили идти в кино. На последний сеанс. Вышли всей гурьбой на улицу, на ходу натягивая пальто и закручивая шарфы. Валя шла между Ариной и Светой, держа их под руки. Не доходя два квартала до кинотеатра, она остановилась.
        – Все, девчонки, пока! Я убегаю.
        – Как, – растерялась Арина. – А кино? Все же идут.
        – Я не могу, – вздохнула Валентина. – Рада бы, но… Работа.
        – Какая работа? – не поняла Арина и взглянула на часики.
        – Половина девятого.
        – Работа, – Валентина остановилась и запахнула ворот пальто. – У меня сегодня ночная смена.
        Арина перевела взгляд на Свету. Та понимающе кивнула.
        – И часто у тебя ночные смены?
        – Раз в неделю, – вздохнула Валентина. Глаза у нее были печальные. – Иногда два. Но не чаще.
        Света молча обняла ее и пошла по тротуару. Арина чмокнула Валю в щеку и догнала Свету.
        – Что это было, Светка? Какая ночная смена?
        Света молча шагала по мокрому тротуару.
        – Света!
        Света остановилась, взглянула на Арину, усмехнулась, взяла подругу под руку и опять зашагала.
        – Вот такая ночная смена у нашей Вальки.
        – Какая ночная смена может быть в универмаге? – не сдавалась Арина. – Все магазины давно закрыты.
        – Ну, мало ли, – глаза Светы смеялись, но говорила она серьезно. – Товары разбирают, документы какие- нибудь подписывают. Учет делают. Или переучет.
        – Какой переучет? – Арина заметила насмешку в глазах подруги. – Что ты мне голову морочишь? Куда Валя пошла?
        Света остановилась.
        – Ты что, дура? – спросила она. – Совсем ничего не понимаешь?
        Арина ошарашенно молчала. Почему она дура? И чего она не понимает?
        – У Вали ночная смена, – отчеканила Света. – И у директора универмага тоже. У них вместе ночная смена. Понимаешь?
        Арина молчала. Ей очень хотелось сказать, что такого не может быть. Что Света все не так поняла. В конце концов, может быть, действительно, переучет…
        – Они проводят ночную смену в одной постели, – сказала Света тоном первой учительницы, пытающейся объяснить безнадежному тупице правила деления на восемь. – Такие у Вали условия работы. И потому она быстро продвинулась по служебной лестнице и сейчас получает зарплату, которая нам с тобой не снилась. Теперь поняла?
        Света развернулась и пошла дальше. Арина догнала подругу и схватила под руку.
        – Светка, а ты могла бы так?
        Света остановилась и освободила руку.
        – Слушай, Ариша, давай без этих идиотских вопросов. Она протянула руку, словно хотела обнять Арину, но та уклонилась от объятий.
        – Нет, ты скажи. Ты могла бы так?
        – Не знаю, – Света все-таки притянула подругу к себе. – И тебе не советую думать об этом. Конечно, я должна сказать тебе: «Нет! Я бы так не могла! Я бы на такое никогда не согласилась!» Но это будет неправдой. Все зависит от обстоятельств. Попадешь в Валькину ситуацию, когда отца нет, мать – алкоголичка, а братьев кормить надо, и не на такое согласишься.
        Света двумя руками встряхнула Арину.
        – Все! Успокоилась! Хватит думать об этом. Никто твою Вальку не убивает. Она взрослая баба. И это ее решение. Подумаешь, домой сегодня не придет. Зато через год на машину заработает. Не то что мы с тобой! Так и сгнием в своей конторе.
        Арина подняла голову и почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.
        – Все, говорю! – Света еще раз тряхнула ее. – Мы в кино идем. Комедия. Пьер Ришар. Смеяться надо, а у тебя глаза на мокром месте.
        Света обняла ее за плечо и потащила за собой. Арина покорно засеменила рядом, уткнувшись носом в бок подруги. Она решила обдумать ситуацию потом, когда вернется из кино. Но после кино она отправилась ночевать к Светке, они заболтались о смешном французе в черном ботинке, и Арина забыла о Вале.
        …Арина остановилась. Теперь у нее возникло то, что Света тогда назвала «ситуацией». Чтобы остаться в Москве, ей придется проводить ночные смены с Львовым. Нет, на такое она не согласна. Конечно, возвращение в Углегорск ничего хорошего ей не сулит. Дом отца продан. Значит, жить ей придется в маленькой квартирке тетки Дарьи. Опять заводская контора. А если там не будет места и ей придется искать работу… Куда она пойдет? Арина обернулась и взглянула на высившуюся за спиной громаду небоскреба. Еще не поздно. Она может вернуться. Он ведь сказал: «Я буду ждать».
        Арина представила, как она заходит в знакомый кабинет.
        «Вернулась?» – улыбается Львов. Она молча опускает голову. Тогда он подходит ближе, одной рукой задирает подол юбки, другой – расстегивает пуговицы платья. А она молчит. И только кусает губу, чтобы не зарыдать. Нет, она этого не хочет. Лучше Углегорск.
        Арина подумала, что должна действовать быстро, чтобы не было времени передумать. Не звонить Свете. Она начнет уговаривать «не делать глупости», заставит приехать. Глеб притворится, что он возмущен подлостью Львова, а сам будет исподтишка поглядывать на ее ягодицы, раздумывая, как бы половчее в них еще раз вцепиться. Нет, ехать надо в аэропорт, брать на месте билеты и лететь. А Светке она позвонит уже из дома. Когда устроится на работу и обретет душевный покой. Позвонит, объяснит ситуацию и попросит прислать ее вещи. Хотя… Зачем ей в Углегорске модные шмотки?
        Да, она так и сделает. Арина шагнула к краю тротуара и подняла руку. Через мгновение около нее затормозил синий жигуленок, и белобрысый парень в красной бейсболке склонился к открытому окну.
        – Куда едем, красавица?
        Арина вздохнула, еще раз обернулась на небоскреб и шагнула к машине.
        – В аэропорт.



        13

        – Да, Люба. Конечно, я понимаю, что ты не хотела нас подвести.
        Игорь переминался с ноги на ногу у большого окна и смотрел на стоящие в ряд самолеты, прижимая к уху мобильный телефон. Разговор уже давно его раздражал, но собеседница продолжала что-то доказывать, и он вежливо поддакивал, думая о своем.
        – Я все понимаю, Люба! – сказал он. – Ребенок, конечно, самое важное. Не беспокойся. Я что-нибудь придумаю.
        Наконец женщина выговорилась. Игорь попрощался и отключил телефон. Еще одна проблема. Повариха не может лететь в Израиль из-за болезни ребенка. Не смертельно, конечно. Повариху можно подобрать и на месте. Но неприятно. Не хотелось, чтобы экспедиция начиналась с левой ноги. Впрочем, сейчас есть дела поважнее поварихи. Он только что проверил оборудование по длинному списку, оставленному ему отцом, и обнаружил, что не хватает блоков питания. И спектроскоп привезли не той марки, которую заказывал отец. А до отлета самолета чуть больше четырех часов.
        Игорь вернулся в ангар, где шла погрузка. По периметру огромного здания стояли открытые ящики, между которыми ходили группы людей. Одетые в черные комбинезоны сотрудники службы безопасности проверяли содержимое и давали команду закрывать ящик. За дело брались рабочие, и через несколько минут небольшой подъемник укладывал ящик на платформу аэропортовского грузовичка. Игорь подошел к мужчине с аккуратной бородкой и пышными бакенбардами, шагавшему рядом с сотрудниками службы безопасности с документами в руках.
        – Как дела, Феликс Алексеевич?
        Мужчина, наблюдавший за проверкой очередного ящика, кивнул и сделал какую-то пометку в своих бумагах.
        – Все нормально, Игорь Анатольевич. Все идет по плану. Сейчас закончим проверку, приступим к погрузке. Не волнуйтесь, все успеем.
        – Что будем делать с блоками питания?
        – Лещинский нашел на складе Академии восемь единиц. И уже отправил нам. Через час мы их получим и упакуем последний ящик.
        – Хорошо, – кивнул Игорь. – А где Согомонян со списками членов экспедиции?
        – Пошел выпить кофе. Со всей своей командой. Я их отпустил. Здесь они мне не нужны, а люди начнут подтягиваться через час-полтора, не раньше. А что случилось?
        – Надо вычеркнуть из списков Любу Азарову. Мужчина с блокнотом замер.
        – Что значит «вычеркнуть»?
        – Она не летит. Ребенок заболел, надо срочно везти в больницу.
        – Как же мы без поварихи?
        – Ничего, – Игорь улыбнулся.
        Искреннее недоумение собеседника показалось ему забавным. Неужели, взрослый самостоятельный мужчина действительно уверен, что без поварихи все дело, которое они затевают, провалится?
        – Ничего, – повторил Игорь. – Как-нибудь справимся. С голоду не помрем. В крайнем случае, сами что-нибудь приготовим.
        Но мужчина не принял его шутливый тон.
        – У нас не будет там времени что-нибудь готовить. Сразу после приезда начнем разворачивать оборудование, потом вскрытие саркофага…
        – Что-нибудь придумаем, – отмахнулся Игорь. – Наймем повариху из местных. Не отменять же из-за этого вылет.
        Мужчина вернулся к своим бумагам, но по тому, как он покачивал головой, Игорь понял, что с последним его утверждением собеседник не согласен. «Надо смыться отсюда подальше», – решил Игорь.
        – А где Согомонян пьет кофе? – спросил он.
        – В каком-то кафе в здании аэровокзала. Бурачкова сказала, что знает место, где варят потрясающий кофе по-венски. И Согомонян увел туда всех своих людей. Как же она это кафе назвала? – Феликс Алексеевич наморщил лоб, но это не дало никакого результата. – Нет, название кафе не помню.
        Игорь вышел из ангара. Никакой необходимости срочно вычеркивать повариху из списков не было, но он решил идти на аэровокзал.
        «Здесь я только мешаю, – подумал он. – Справятся с упаковкой без меня. Пойду выпью чашку кофе. Дозвонюсь до отца, поговорю насчет спектрографа».
        Игорь пошел по длинному коридору, рассеянно поглядывая в огромные окна, за которыми открывалась панорама летного поля.



        14

        Самый короткий путь до Углегорска – самолетом до Благовещенска, а оттуда три часа автобусом по берегу, вдоль реки Зеи. Но самолет на Благовещенск улетел час назад, а следующий только через двое суток. Арина расстроилась. Перспектива проторчать двое суток в аэропорту ей совсем не нравилась. Значит, у нее есть два выхода. Улететь сегодня вечером в Хабаровск и оттуда добираться домой на поезде или снять на полученные от Глеба деньги гостиницу где-нибудь в районе аэропорта и проваляться двое суток в постели, не отвечая на звонки. При всей привлекательности двухдневного отдыха в комфортабельном номере, она больше склонялась к первому варианту. Поезд от Хабаровска до Углегорска идет семь часов. Вечером выедет, утром будет дома. Но если не будет поезда в тот же вечер, тогда ей придется снимать гостиницу в Хабаровске. А это – совсем не то, что гостиница в Москве. Значит, надо подумать.
        Ругая себя за нерешительность, Арина отошла от кассы. Ничего страшного. Она вовсе не обязана принимать решение немедленно. Она спокойно подумает и решит. Арина уже хотела сесть в кресло в зале ожидания, но ощутила голод и поняла, что ничего не ела со вчерашнего дня. Со всеми этими заботами, с суетой, поездками на телевидение и к Львову. Надо хоть что-то перекусить. Идти в ресторан она не решилась. Это слишком смело. Как она одна придет в ресторан? Будет сидеть на виду у каких-то мужчин. И официант будет заглядываться на нее хищным взглядом. А вдруг ее начнут приглашать танцевать. И делать всякие предложения. Нет, она к этому не готова. Она перекусит в каком- нибудь местечке попроще, а в ресторан пойдет уже дома. С подругами. А кто знает, может, и с молодым человеком. Хоронить себя она не намерена. И в Углегорске можно жить нормально. Не сошелся свет клином на этой Москве.
        Размышляя о прелестях жизни в маленьком городке, коих Арина насчитала две – свежий воздух и размеренный ритм, она свернула в небольшое кофе, над которым переливалась разноцветная реклама в виде нотных знаков. Одни знаки появлялись и тут же исчезали, их сменяли следующие. Из-за этой круговерти Арина так и не поняла, как кафе называется. То ли «До-ре-ми», то ли «Фа-соль». Она встала в небольшую очередь у прилавка, высматривая по рекламным плакатам, что ей могут предложить. Салаты, бутерброды. Это все не то. Она возьмет пирожные. Да, да. Вот эти аппетитные эклеры с заварным кремом. И большую чашку кофе. Она давно не сидела вот так, в приятной прохладе светлого зала и не пила кофе с пирожными. Вот оно – первое преимущество свободной жизни. Арина улыбнулась своим мыслям.
        Очередь двигалась быстро. У самого прилавка Арина взяла маленький поднос и поставила на него тарелочку для эклера. Наконец молодой человек за прилавком отпустил стоящего перед Ариной толстяка и повернулся к ней.
        – Слушаю вас!
        Арина помедлила, размышляя, какой же кофе все-таки предпочесть. Капучино? Или что-нибудь без взбитых сливок? Зачем ей нужны эти лишние калории? Значит, американо или латте? Или все-таки кофе по-венски? Молодой человек терпеливо ждал, не отводя глаз от лица Арины. Вдруг из-за ее спины протянулась мужская рука. Блестящими щипчиками мужчина подхватил с блюда последний эклер и переместил на тарелку, стоящую на его подносе. Арина застыла. Мечта о вкусном эклере с горячим кофе рушилась на глазах. Она обернулась. На нее смотрели серые глаза. Арина почувствовала, что к горлу подступают рыдания, и отвернулась.



        15

        Никого из членов своей группы в кафе, которые попадались по дороге, Игорь не нашел, и это испортило ему настроение окончательно.
        «Ты плохой организатор! – безапелляционно заявил нахальный внутренний голос. – Мало того, что ты упустил повариху, ты еще и не способен наладить дисциплину во вверенном тебе коллективе».
        Игорь зашел в очередное кафе, оглядел людей, сидящих за столиками, не увидел ни одного знакомого лица и вышел.
        «Да, – согласился он, – я скверный организатор. Мне легче работать с бумагами, черепками и амфорами, чем с людьми. Черепки и амфоры, по крайней мере, не лезут со своим мнением, когда их не просят, и не отстаивают его до последнего, у них не болеют дети, не бывает плохого настроения, они никогда не ленятся, не отлынивают от работы и не заменяют один тип спектрографа другим. Ну и что? Почему сегодня каждый обязательно должен быть хорошим организатором? Я, между прочим, ученый. Археолог. Я учился именно этому. Если бы я хотел быть организатором, я пошел бы на факультет менеджмента, а не археологии».
        «Ну, если честно, то и археолог ты не очень, – не отставал внутренний голос. – Ты чиновник. Твой отец сделал замечательное открытие. А где в этот момент был ты? Он расшифровывал рукопись великого царя Сабиума. Он верил в успех. А ты только посмеивался и говорил, что вавилонские рукописи, датированные девятнадцатым веком до нашей эры, да еще и написанные на аккадском языке, не могут представлять никакого научного интереса. Где была твоя научная интуиция? Твое чутье исследователя? Ты променял их на бумажную работу в своем департаменте. Так что не говори, что ты археолог».
        Игорь отмахнулся от внутреннего нахала. Много он понимает! Между прочим, когда отец приглашал его вместе заняться этой рукописью, он тоже не гулял и не прохлаждался. Игорь занимался раскопками укреплений Белого города и нашел белокаменную кладку основания крепостной стены прямо в центре столицы. И теперь стена будет отреставрирована и станет частью экспозиции музея Москвы под открытым небом. Конечно, это не сравнить с открытием отца, но он тоже делает свое дело и старается делать его хорошо.
        Огорченный собственными мыслями Игорь вошел в последнее кафе и внимательно оглядел столики. Нет. Ни одного знакомого лица. Где же гуляет Согомонян со своими людьми, вместо того, чтобы сверять списки и проверять наличие паспортов? Игорь потянул носом воздух. Удивительно вкусно пахнет кофе. А что он, собственно говоря, суетится? Списки давно проверены и утверждены, паспорта собраны. Люди перед поездкой и нелегкой работой решили расслабиться. Что в этом плохого? И ему надо расслабиться, а не бежать обратно в ангар, где прекрасно обходятся без него. Все на своих местах, все знают, что делать. А он сейчас сядет и выпьет прекрасный, судя по запаху, кофе.
        Игорь встал в очередь.
        Ему надо перестать оспаривать мнение отца. Это просто глупо с его стороны. Авторитет отца признают самые видные археологи. И не только России. А он, Игорь, постоянно пытается доказать что-то свое. Отец расстраивается, и ему это упрямство только во вред. Игорь ведь ушел из института и перешел в свой Департамент только из-за отца. Чтобы не быть «сыном профессора Парусникова». Игорю стало стыдно. Конечно, это был мальчишеский поступок. Он должен был смирить свою гордыню, перестать обращать внимание на злобных дураков, которых все равно не переспорить, и стать продолжателем дела отца.
        Но ничего. Еще не поздно. В конце концов, ему всего тридцать два. Даже не возраст Христа. Что там отец говорил об орнаменте на полях рукописи Сабиума? Он расшифровал его не полностью? Вот Игорь и доведет эту работу до конца. Докажет всем, а прежде всего самому себе, что он ученый. Настоящий исследователь, которому покорятся любые вершины. И эта экспедиция, против которой он так рьяно выступал, станет первым камнем, который он заложит в основание научного сотрудничества с отцом. Он приедет из Израиля и поставит вопрос о возвращении в институт. Отец будет счастлив. И его давление сразу нормализуется.
        Игорь подошел к прилавку, взял поднос, поставил на него тарелочку для пирожного. Стоящая перед ним дама в платье странного цвета медлила и никак не решалась сделать заказ.
        «Ну же, ну, давай! – мысленно подстегивал ее Игорь. – Скажи что-нибудь. Ты же здесь не одна».
        Дама наконец вроде решилась, повернулась к буфетчику, но в последний момент заколебалась.
        «Когда ты колеблешься и мечешься, ты похож на нее, – шепнул внутренний голос. – Обрати внимание на то, как это неприятно. Как это мешает окружающим».
        «Неприятно, – согласился Игорь. – Но я уже принял решение. Я прекращаю все метания. Я буду тверд, как скала. Я возвращаюсь в институт и займусь серьезной наукой. Все! Нечего меня добивать».
        Дама все еще не решалась сделать заказ. Ладно, пусть она размышляет хоть до утра, какой кофе ей заказать. А он будет действовать. Игорь протянул руку, взял щипчики и зацепил ими эклер, покрытый аппетитной глазурью.
        Дама резко обернулась. Она оказалась молодой и очень красивой. Ее зеленые глаза были полны слез. От неожиданности Игорь разжал пальцы, и эклер упал прямо ему в тарелку.



        16

        – Так какой кофе вы выбрали? – спросил буфетчик.
        Арина попыталась что-то сказать, но спазм, перехвативший горло, не позволил ей произнести ни звука. Она только махнула рукой в сторону меню с яркими рисунками. Буфетчик понял ее жест по-своему.
        – Кофе по-венски?
        Арина кивнула. Пусть будет по-венски, хотя она хотела обойтись без сливок. Буфетчик запустил машину, заправил емкость с молотым кофе и взялся за сливки. Наконец спазм отступил. Арина перевела дыхание и кивнула на пустое блюдо.
        – Но я хотела эклер. А его забрали.
        – Это не проблема, – улыбнулся буфетчик, переливая дымящуюся черную жидкость в чашку. – Сейчас закажем другие.
        Он повернулся в сторону кухни и крикнул:
        – Маша, эклеры закончились!
        Буфетчик подвинул Арине чашку, над которой высился белоснежный замок из взбитых сливок.
        – Садитесь за столик, – пригласил он. – Эклер вам принесут.
        Арина расплатилась, забрала чашку с кофе и пошла к столику. Мужчина, стоящий в очереди за ее спиной, сделал неловкое движение, словно хотел протянуть ей свою тарелочку с эклером, но Арина решительно отвернулась. Раньше надо было думать. Когда тянул свою руку с блестящими щипчиками и забирал ее эклер.
        Так как же ей все-таки лететь? Разумнее всего, конечно, через Хабаровск. Завтра утром будет на месте. Не может быть, чтобы поезда не было. Пусть не московский. Питерский. Екатеринбургский. Новосибирский. На какой- нибудь из поездов она обязательно сядет. С другой стороны, заманчиво пожить в Москве еще пару дней. Когда она еще сюда попадет? Деньги, полученные от Глеба, у нее есть. Значит, можно погулять на всю катушку. Она жила в Москве столько времени и не побывала ни в одном ночном клубе. Несколько раз Володя водил ее в ресторан. И все. Вернется – даже рассказать нечего будет. Но как она пойдет в ночной бар? Одна? И что такого? Вот возьмет и пойдет. Хватит всего бояться! Хватит строить из себя недотрогу. По большому счету, этот Львов абсолютно прав. Подумаешь, великий делопроизводитель. В Москве наверняка есть специалисты поопытнее. У которых и английский получше, и скорость работы на компьютере повыше. Почему он должен взять на работу не их, а ее? Она молода, красива. Вот и пользовалась бы этим, чтобы остаться в Москве. Нет, надо было психовать, убегать, а сейчас сидеть и думать, как добираться
до Углегорска, куда даже самолеты не летают. Так ей, дуре, и надо!
        Какое-то движение сбоку от столика отвлекло Арину от мрачных мыслей. Она подняла глаза и увидела мужчину, который стоял за ней в очереди и подло перехватил предназначенный ей эклер. Сейчас он улыбался какой-то смущенной улыбкой, смотрел на Арину и протягивал ей тарелочку с эклером.
        – Вам просили передать, – быстро сказал мужчина, заметив протестующее движение Арины.
        «Неправда, – мелькнуло в голове у Арины. – Никто не просит посетителя выполнить роль официанта. Он сам вызвался. Наверняка взял тарелку и сказал, что передаст мне. Почему? Что ему нужно?»
        – Я вас невольно обидел, – продолжил мужчина. – Позвольте мне присесть рядом с вами и загладить свою вину.
        – Никакой вины за вами нет, – произнесла Арина, разглядывая сквозь опущенные ресницы склонившегося к ней незнакомца. Высок и строен. Волосы светлые, коротко постриженные, прямой нос, серо-голубые глаза, глядящие с легким прищуром. Симпатичный молодой человек.
        – Ну как же нет вины? – возразил незнакомец. – Я взял пирожное, которое было вашим, влез без очереди. Простите. Я не хотел оставить вас голодной.
        – Наш общепит исправил вашу ошибку. – Арина кивнула на тарелочку с эклером. – Все благополучно разрешилось, и я не осталась голодной.
        – Слава общепиту! – Незнакомец без приглашения уселся за столик напротив Арины и представился: – Меня зовут Игорь.
        – Очень приятно. А меня Арина.
        – Я так и думал, – сказал Игорь и даже выпятил нижнюю губу, словно удивляясь собственной проницательности.
        – О чем думали? О том, что меня зовут Арина?
        – Я думал, что у вас необычное имя. У женщины такой красоты не может быть обыденного имени. Вас не могли звать Людой или Валей. Я решил, что вас зовут Диана. Или Валерия. Оказалось, даже лучше. Арина.
        Арина улыбнулась и, чтобы скрыть смущение, отколола ложечкой кусочек эклера и отправила в рот. Да, она не ошиблась! Свежий эклер с кофе по-венски – это то, ради чего стоило оказаться в аэропорту.
        – Куда вы летите, Арина? – спросил Игорь, с видимым удовольствием произнеся ее имя.
        Арина помрачнела. Невольно Игорь напомнил ей о самой неприятной проблеме, стоящей перед ней. Куда она летит? В Хабаровск. Или в Благовещенск. Или никуда не летит. Нет, в Москве ей делать больше нечего. Значит, все-таки летит.
        Игорь расценил ее молчание по-своему.
        – Вы никуда не летите? Может быть, вы кого-нибудь провожаете? Или встречаете? Надеюсь, не мужа и не своего молодого человека?
        Последняя фраза заставила Арину отвлечься от своих мыслей.
        – А почему не мужа и не молодого человека? Вы считаете, что у меня не может быть молодого человека?
        – Может, – быстро ответил Игорь. – Но мне бы хотелось думать, что этим молодым человеком буду я.
        Арина замерла с чашкой в руке и почувствовала, как загораются румянцем щеки. Как ей на это реагировать? Возмутиться бесцеремонности и даже наглости этого типа? Какие у него основания для подобных заявлений?
        – Вы мне сразу понравились, Арина, – продолжил Игорь, не отводя взгляда от ее лица. – Как только повернулись ко мне. Такая возмущенная, почти плачущая. Вы были просто прекрасны!
        Арина улыбнулась и опустила голову, чтобы он не заметил ее невольной улыбки.
        – Я никого не встречаю и не провожаю, – проговорила она. – Я улетаю домой.
        – Вы живете не в Москве? – огорчился Игорь.
        – В Углегорске, – огорчение Игоря было ей приятно. – Это очень далеко. В Амурской области. Дальний Восток.
        – Углегорск, – повторил Игорь. – Что ж, прекрасно. Теперь я точно знаю, куда полечу сразу после командировки. В Углегорск.
        – Зачем? – Арина прекрасно знала ответ на этот вопрос, но задала его, чтобы продолжить тему.
        – К вам, – ответил Игорь. – В гости. Примете?
        Арина неопределенно пожала плечами. Она не станет брать на себя никаких обязательств. Чего он от нее добивается? Чтобы она сказала: «Конечно! Приезжайте! Я буду вас ждать!» Он симпатичный парень, этот Игорь. Но она его совсем не знает.
        – А что вы делали в Москве? Отдыхали?
        – Нет, – Арина покачала головой. – Я жила в Москве. Но не прижилась. И вот теперь возвращаюсь домой.
        – Вы жили в Москве, – на лице Игоря было написано такое удивление, будто он искренне не понимал, как это могло случиться, что Арина жила в Москве, а он об этом не знал.
        – Представьте себе, – Арина кивнула.
        – Значит, у вас в Углегорске нет ничего. Ни дома, ни работы.
        – Ну, почему, – Арина усмехнулась. – Дом у меня есть. А работу найду.
        – Арина! – Рука Игоря легко коснулась ее руки кончиками пальцев. – А зачем вам уезжать? Оставайтесь в Москве. Я вам найду работу.
        Арина усмехнулась. Хватит с нее поисков работы в Москве. Она уже знает, чем заканчиваются эти поиски.
        – Вы же улетаете, – сказала она.
        – Но я вернусь, – с жаром выпалил Игорь. – Через неделю я буду в Москве.
        – Вы предлагаете мне подождать вас здесь неделю? В этом кафе? В аэропорту? Или снять номер в гостинице?
        В голосе Арины звучала ирония. Но не обидная, а скорее добрая. Она смотрела на Игоря широко распахнутыми глазами. Этот парень нравился ей все больше с каждой минутой. «Чем это закончится?» – мелькнуло у нее в голове.
        – Вы могли бы пожить пока у меня, – сказал Игорь, уловил ее взгляд и быстро пояснил: – в пустой квартире. До моего возвращения.
        Арина ожидала, что Игорь станет ее уговаривать, развивать эту тему. Но он замолчал. Арина подняла глаза. Игорь смотрел куда-то мимо нее, его губы шевелились, словно он обсуждал с невидимым собеседником какие-то варианты.
        – А еще лучше, – начал он, и голос его креп с каждой секундой. – Если вы полетите со мной.
        От неожиданности Арина ответила не сразу. Что значит полететь с ним? Как это – полететь с ним? За кого он ее принимает?
        – Точно! – Игоря воодушевило его собственное решение. – Полетели, Арина. Соглашайтесь!
        – Куда? – Арина удивилась собственному вопросу. Что с ней? Почему она не отвергла это предложение сразу? Неужели она допускает мысль о возможности полететь куда-то с этим парнем? Да, симпатичный. Да, производит впечатление интеллигентного человека. Ну и что? Не лететь же с каждым…
        – Я лечу в Израиль, – сказал Игорь и, заметив взгляд Арины, пояснил: – в археологическую экспедицию. Со мной летит еще двенадцать человек.
        Он помолчал и добавил:
        – Летите с нами, Арина!
        Он сошел с ума, этот парень. Это, конечно, приятно, что из-за нее мужчины сходят с ума. Это льстит ее самолюбию. Но беседовать с сумасшедшими ей вовсе не улыбается.
        – Как я полечу? – Арина усмехнулась. Неужели этот Игорь, взрослый вроде бы человек, не понимает элементарных вещей. – В какой Израиль? У меня ведь даже заграничного паспорта нет. И никогда не было. Я его никогда не заказывала.
        Перед самой своей гибелью отец хотел купить ей путевку в Париж. Она собиралась заказать паспорт. Но не успела.
        – Заграничный паспорт есть, – неожиданно сказал Игорь.
        – Как? – опешила Арина. – Что значит «есть»?
        – Тут… – Игорь замялся. – Понимаете, какая ситуация… С нами должна была лететь повариха Люба Азарова. Но она в последний момент отказалась от поездки. У нее заболел ребенок. Но билет на нее уже выписан. И ее заграничный паспорт у меня. Понимаете?
        Арина не произнесла ни звука. Нет, она не понимает и не хочет понимать. Он точно сошел с ума, этот Игорь. Лететь за границу по чужому паспорту. Чтобы ее остановили на границе и отправили в тюрьму? Нет уж, лучше Углегорск.
        – Арина, я все продумал, – горячо продолжил Игорь. – Никакого риска. Мы летим спецрейсом. На самолете, кроме двенадцати пассажиров, будет много оборудования. Вылетаем не из обычного терминала, а из специального ангара. И потому обычной проверки документов не будет. Пограничники придут в ангар и там проверят паспорта. Все вместе. Понимаете?
        Нет, и этим он ее не убедил. Что значит, «проверит все паспорта вместе»? Пограничники все равно будут смотреть в паспорта и сравнивать фотографию с тем, кого они видят перед собой.
        – Люба Азарова тоже молодая женщина, – продолжал убеждать Игорь. – Конечно, она не такая красивая, как вы, но на фотографии в паспорте это не разобрать. Вы полетите в Израиль по ее билету и побудете там Любой Азаровой. А через две недели мы вернемся в Москву и займемся вашим трудоустройством. Идет?
        Нет, не идет. Она не согласится на такую авантюру.
        – Я допускаю, что вы обманете пограничников и что Люба Азарова на фотографии имеет какое-то сходство со мной. Но ведь она – повариха. Ей надо будет что-то делать в этой вашей экспедиции.
        Арина поймала себя на мысли, что эта фраза выглядит так, будто она уже согласилась на полет и теперь обсуждает детали. Что это с ней? Помутнение рассудка? Или устремленные на нее глаза Игорь оказывают гипнотическое воздействие? Неужели она, всегда такая осторожная, готова принять участие в этой авантюре?
        – Люба Азарова – повариха, – подтвердил Игорь. – И что? Уверен, что вы сможете что-нибудь приготовить? Какие-нибудь котлеты с картошкой.
        – Вообще-то готовлю я неплохо, – улыбнулась Арина и спохватилась: – но я никогда не готовила на целую экспедицию. Но дело не в этом. Я просто не согласна. Я боюсь…
        Игорь наконец решился и положил свою руку на ее ладошку.
        – Давай сделаем так, – сказал он, переходя на «ты» так просто и естественно, что она даже не решилась возразить. – Пойдем к нам в ангар. А там, в зависимости от ситуации, просто попробуем. Если пограничники что-то заподозрят, я сделаю вид, что ошибся. Что тебя с кем-то перепутал. Не беспокойся. Я все возьму на себя. Ну, а если все пройдет гладко, ты полетишь с нами. Договорились?
        Арина молча смотрела ему в глаза. Игорь не отвел взгляда.
        – Договорились? – Он крепко сжал пальцами ее ладонь.
        Она, конечно, сошла с ума. Это чистое безумие – соглашаться на такое. Да и зачем ей все это? Полет в Израиль, какая-то экспедиция, незнакомый человек. Ее явно затягивают в какую-то западню. Но, с другой стороны… Эти глаза, которые смотрят на нее пристально и нежно. Эти горячие пальцы, которые касаются ее ладони. В конце концов, до самолета в Хабаровск еще шесть часов. Можно сходить в ангар. Просто посмотреть. Если это западня, она разберется. Не полная же она дура, чтобы не понять, куда ее заманивают.
        Арина кивнула и осторожно освободила руку.
        – Ну, хорошо. Договорились. Пойдем в твой ангар.



        17

        Двенадцать человек сидели на пластиковых стульях перед длинным столом, за которым разместился со своими печатями молодой лейтенант пограничных войск. Рядом с ним стоял Игорь, один за другим подавая лейтенанту раскрытые паспорта.
        – Феликс Левинский, – сказал Игорь, подавая очередной паспорт.
        Лейтенант взял паспорт, взглянул на фотографию и поднял глаза в поисках оригинала. Феликс Алексеевич, сидевший в центре шеренги, приветственно поднял руку.
        – Это я! Здесь.
        Пограничник вгляделся в его лицо, еще раз опустил глаза на фотографию в паспорте и взялся за штемпель. Оттиснув печать на странице паспорта, лейтенант отложил документ в сторону и протянул руку. Игорь вложил в ладонь следующий раскрытый паспорт.
        – Елена Бурачкова, – сказал Игорь.
        Полная брюнетка, сидящая рядом с Ариной, помахала рукой лейтенанту.
        – Я здесь.
        Процедура пошла по проторенному пути. Взгляд в паспорт, в лицо женщине, еще раз в паспорт – и вот уже офицер протянул руку к штемпелю.
        Игорь вложил в ладонь следующий паспорт.
        – Любовь Азарова.
        Арина похолодела. Пограничник поднял глаза, высматривая обладателя паспорта в шеренге археологов.
        – Вот она, Люба Азарова. – Игорь указал рукой на Арину. Арина кивнула, улыбнулась через силу и заставила себя помахать лейтенанту.
        Пограничник потянул паспорт к глазам. Черноволосый человек, сидящий в другом конце шеренги, издал громкий звук, который можно было расценить как проявление недовольства.
        – Ох, извини, Миша! – воскликнул Игорь и протянул пограничнику следующий паспорт.
        Удивленный офицер поднял глаза.
        – Михаил Согомонян, – пояснил Игорь. – Он торопится. Ему нужно сверить списки оборудования. Просил проверить его поскорее, а я забыл. Извините.
        Пограничник еще раз поискал глазами в шеренге Любу Азарову. Арина помахала рукой, стараясь прикрыть ею лицо, как учил Игорь. Лейтенант взялся за свой штемпель.
        «Неужели?» – мелькнуло в голове у Арины. Штемпель щелкнул. Паспорт Любы Азаровой лег в стопку других паспортов. Лейтенант принял из руки Игоря паспорт спешащего Согомоняна.
        Арина смотрела на Игоря. Тот старался оставаться серьезным, но улыбка играла у него на губах, делая лицо совершенно мальчишеским. Арина не могла прийти в себя. Неужели это правда, и она летит в Израиль? Не в Хабаровск, и не в Благовещенск, а в Тель- Авив. Летит со всеми этими милыми и серьезными людьми, с оборудованием, которое она внимательно осмотрела, как только вошла в ангар. С Игорем, от которого не отводила глаз последние полчаса. Нет, не может быть. Сейчас все это наваждение рассеется. Сейчас строгий лейтенант встанет, окинет всех грозным взглядом и скажет: «Все свободны! А вас, Любовь Азарова, я прошу пройти со мной».
        Но ничего подобного не произошло. Лейтенант поставил последнюю печать, пожал руку Игорю и пожелал всем счастливого пути. Члены экспедиции пошли к самолету. Арина сидела, не в силах отвести глаз от удаляющейся спины пограничника. Она поняла, что в ее жизни начались какие-то незапланированные перемены.



        18

        Как только самолет набрал высоту, в салоне выключили свет, и он наполнился сонным сопением. Арина сидела рядом с Игорем, и ее тоже тянуло в сон. Бурные события сегодняшнего дня утомили ее. Арина опустила голову на плечо Игоря, но поняла, что заснуть не удастся. Слишком многое ей предстояло обдумать и понять…
        Сорок минут между пограничной проверкой документов и вылетом прошли в суматохе последних приготовлений. Ангар заперли, выходить из него уже было нельзя, и потому вся команда вместе с рабочими аэропорта занималась установкой ящиков в чреве самолета и их закреплением.
        Сначала Арину удивляло то, что ее представление как Любы Азаровой не вызвало ни у кого не только возражений, но даже и простого удивления. Потом она сообразила. Люба Азарова не работает со всеми этими людьми в институте археологии. Ее наняли только на время экспедиции, и никто из археологов ее никогда не видел.
        Правда, строгий мужчина с бородкой, которого все называли Феликсом, пощипывая пышные бакенбарды, поинтересовался у нее, как себя чувствует ребенок и на кого она его оставила? Арина, не предупрежденная Игорем, что-то забормотала, несколько раз произнесла: «Все нормально», и Феликс отошел, явно удивленный и решивший, что новая повариха – женщина весьма странная, если не сказать больше.
        Через несколько минут этот Феликс вновь подошел к Арине и строго предложил ей следовать за ним. Арина перепугалась, завертела головой, выискивая Игоря, и вызвала новую серию удивленных взглядов бородатого приставалы. Но делать было нечего, Игоря она так и не высмотрела, и ей пришлось идти за спешащим бородачом. Он подвел Арину к большому ящику и сказал, что именно в нем находится все то, что она заказывала – кастрюли, сковородки и даже большой казан для плова. И поэтому в Израиле Арина будет отвечать за распаковку именно этого ящика. Он заставил Арину записать номер контейнера и отпустил с миром.
        Поняв, что ее не подозревают ни в чем противозаконном, а принимают за повариху, Арина вздохнула свободнее и вполне профессионально подсчитала количество тарелок, которые почему-то разложили по разным ящикам, проверила соответствие количества столовых приборов цифрам, указанным в заказе, и лихо подписала документ в графе «Заказчик». Задуматься о том, что же с ней произошло, Арине удалось только после того, как она села в кресло в салоне самолета.
        Итак, она летит в Израиль в составе какой-то археологической экспедиции. По чужому паспорту и под чужой фамилией. Как она, всегда боявшаяся как огня любого нарушения закона, согласилась на такое? Что с ней произошло? Что щелкнуло в ее мозгу, заставив покорно взять за руку незнакомого мужчину? Ведь он вполне мог оказаться сутенером, заманивающим молодых дурочек в другие страны. Или не мог? Нет, конечно! Она бы сразу это поняла, когда их взгляды встретились там, в кафе. А что, если она ошибается? Сколько романов она читала, в которых действовали именно такие молодые люди – негодяи с глазами ангелов. Неужели и ей придется разочароваться в Игоре? Арина почувствовала, что не хочет этого. До такой степени, что на глаза навернулись слезы.
        Из-под опущенных ресниц она взглянула на Игоря. Нет, на ангела он не очень похож. Решительный. Не стал разводить долгие разговоры. Сразу перешел к делу. И симпатичный. А еще он наверняка обладает какой-то гипнотической силой. Она была готова поклясться, что в момент, когда она впервые сказала ему «да» в ответ на предложение лететь по паспорту Любы Азаровой, она подчинилась какому-то неведомому магнетизму. Она ведь хотела посмеяться над этим предложением, сказать что-то колкое, чтобы он понял, что нельзя делать такие предложения незнакомым девушкам, но неожиданно для себя ответила: «Да».
        Арина почувствовала, как что-то пушистое укрыло ее от кончиков ног до подбородка, открыла глаза и увидела Игоря. Он заботливо подоткнул плед и погладил ее по щеке.
        – Спи, спи. Нам еще четыре часа лететь.
        Арина уткнулась носом в мягкую ткань. Ну, хорошо, а что дальше? Слетает она в Израиль, поработает в экспедиции. Неделю. Пусть две. А потом? Улетать из Израиля все равно придется. И никуда ей не деться от позорного возвращения в Углегорск. И от разговоров о том, что у нее в Москве ничего не получилось. От шепота за спиной о том, что она глупая и бесталанная. Или она готова поверить словам Игоря, что он найдет ей работу в Москве? Конечно, было бы здорово устроиться без помощи Светки. Она ведь уверена, что Арина не приспособлена к жизни и ничего не сможет сделать сама. Но сдержит ли Игорь свое обещание?
        Арина покосилась на сидящего рядом с ней молодого человека. Игорь смотрел в темный овал иллюминатора.
        Она же его совсем не знает. А вдруг он женат? Вот будет номер! Она летит в Израиль с женатым человеком. Хороша, ничего не скажешь!
        Арина повернулась. Игорь достал из портфеля, лежащего у него на коленях, какие-то бумаги и листал их в свете тонкого луча индивидуальной лампы.
        – Игорь, у тебя есть семья?
        Игорь будто не удивился этому неожиданному вопросу. Спокойно оторвался от бумаг, без улыбки взглянул на Арину, заботливо подоткнул плед.
        – Пока нет. То есть у меня есть отец. Но ты ведь имеешь в виду не его?
        Арина не ответила. Какая же она все-таки дура. Что ни сделает, все глупо. Зачем она задала этот вопрос? Теперь он решит, что она связывает свое будущее с ним. Что она мечтает выйти за него замуж. Но, во-первых, это не так. Она еще ничего не решила и ни в чем не уверена. А во-вторых, это может его испугать. Светка уверяла, что мужчина очень боятся даже разговоров о женитьбе и потому их лучше заводить как можно позже. Но Игорь не испугался. Он еще раз взглянул на нее.
        – Спи спокойно и не думай ни о чем плохом.
        Арина закрыла глаза. Но сон уже не шел. Глупо получилось. Открыла глаза, задала дурацкий вопрос, выдающий с головой ее желание выйти за него замуж, и опять заснула. Арина придвинулась ближе к Игорю.
        – Расскажи мне об экспедиции.
        Игорь вернул бумаги в портфель.
        – О какой экспедиции? О нашей?
        – Конечно. Должна же я знать, зачем я лечу в Израиль.
        Игорь улыбнулся и погладил ее по голове.
        – Ты летишь в Израиль на свидание со мной.
        – Игорь! – Голос Арины прозвучал укоризненно и нежно одновременно.
        – Ну, хорошо, – Игорь выключил лампу над головой и их опять окутал приятный полумрак. – Мы летим на раскопки захоронения первой женщины.
        – Евы? – вырвалось у Арины. Такого она не ожидала. Неужели это возможно? Раскопки захоронения Евы?
        Ведь ее же не существовало на самом деле. Или Игорь хочет сказать…
        – Нет. – Игорь достал из портфеля пухлую книгу в добротном темно- синем переплете. – Ева была не первой женщиной. Вернее, с точки зрения физического тела, она была первой. Но до нее Творец уже создал женщину. Дух женщины. Без материального воплощения. Об этом написано в Библии.
        Игорь включил лампу, развернул пухлую книгу под тонкий луч и несколько секунд листал, отыскивая нужное место.
        – Вот, – наконец сказал он и прочел шепотом, но нараспев:
        – «И сотворил Господь человека по образу своему, по образу Господа сотворил его; мужчиной и женщиной сотворил он их. И благословил их Господь, и сказал им: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и овладейте ею, и владычествуйте над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над всяким животным, движущимся по земле».
        Игорь закрыл книгу и повернулся к Арине.
        – Обрати внимание, мужчиной и женщиной сотворил он их. И велел плодиться и размножаться. В этот момент никакой Евы еще не было. А был женский дух, если хочешь, женская энергия, которая должна была жить в одном теле с мужской энергией, соединяться с ней и давать потомство.
        – Должна была, но не дала, – прошептала Арина. – Значит, что-то пошло не так?
        – Пошло. – Игорь кивнул и бережно уложил книгу в портфель. – Женская и мужская энергии не ужились в одном теле. Женская энергия, которая получила имя Лилит, решила завоевать своего мужчину и разрушить мир, созданный Творцом. И у нее почти все получилось. Но Творец сорвал планы Лилит, разлучил ее с Адамом и заточил в саркофаг. А вместо нее создал Еву, которая имела свое физическое тело и была таким же человеком, как Адам.
        Арина молчала, пытаясь понять, как ей относиться к этому рассказу. Как к сказке или как к историческому факту. Так и не решив, она повернулась к Игорю.
        – А как Лилит хотела завоевать мир?
        – С помощью женских чар, – улыбнулся Игорь. – Также, как ты завоевала меня.
        На заключительную часть реплики Арина решила не реагировать.
        – С помощью женских чар, – повторила она.
        Игорь кивнул и взял ее ладошку в свои руки. Арина будто не заметила этого.
        – Но ведь это все… – она запнулась, подбирая слово. – Это же легенда. Древний миф. Разве не так?
        – Это было легендой до недавнего времени, – в голосе Игоря появились торжественные нотки. – Но мой отец расшифровал рукопись древнего вавилонского царя по имени Сабиум. В ней указывалось точное место захоронения Лилит. Отец с помощью своих израильских друзей организовал экспедицию. Чтобы найти это захоронение. И он его нашел. Большой саркофаг в том самом месте, о котором говорилось в вавилонской рукописи.
        – Здорово! – искренне восхитилась Арина и почему-то перешла на шепот: – А зачем же мы туда летим, если он уже все нашел?
        – Мы везем оборудование, необходимое для того, чтобы вскрыть этот саркофаг. Отец хочет сначала исследовать его, просветить рентгеном со всех сторон, а только потом открывать.
        – Мы едем открывать этот саркофаг?
        В голосе Арины прозвучала неожиданная тревога. Игорь склонился к ней.
        – Да, вскрывать саркофаг. А что тебя тревожит? Этому саркофагу пять тысяч семьсот лет.
        – Мне страшно.
        – Страшно? – Игорь погладил Арину по голове, нашел ее руку под пледом и крепко сжал. – Чего ты боишься?
        – Не знаю… – Арина судорожно вздохнула. Ее и в самом деле охватил какой-то неясный страх. «Что это? – подумала она. Предчувствие? Чего? Почему я вдруг испугалась? Обычная археологическая экспедиция, каких ежегодно бывают сотни. Приезжают археологи, ищут древние черепки, что-то копают, огораживают территорию, увозят свою добычу в больших контейнерах. И здесь будет то же самое. Чего я испугалась?»
        – Чего ты боишься? – повторил Игорь.
        – А вдруг она там… – Арина крепче сжала руку Игоря и подняла на него глаза.
        – Кто? – Игорь придвинулся ближе, насколько позволяла ручка кресла, и свободной рукой обнял Арину за плечо. – Ты имеешь в виду Лилит?
        Арина кивнула.
        – Ариша, что с тобой? – ласково сказал Игорь. – Она не может быть там.
        Арину охватила неясная дрожь. Под теплым пледом ее вдруг сковал леденящий холод.
        – У нее ведь не было физического тела. Только дух. Верно?
        Игорь пожал плечами.
        – Скорее, энергия. Не очень понятная нам, но вполне…
        – А дух не умирает, – перебила Арина. – Я об этом читала. Он вечен. А что, если он там до сих пор?
        – Арина, – Игорь старался говорить рассудительно и серьезно. В его голосе зазвучали одновременно и нотки строгого директора школы, и заботливого психиатра, беседующего с новоявленным Наполеоном. – Зачем духу жить в тесном и темном саркофаге? Духи живут где-то там, – Игорь кивнул вверх, в сторону багажных полок. – На небесах. Никакой уважающий себя дух не станет почти шесть тысяч лет сидеть в темном каменном мешке.
        Но Арина не приняла его шутливого тона.
        – А может, вообще лучше не открывать этот саркофаг? Если в нем ничего нет.
        Игорь погладил Арину по голове. Он смотрел на нее, как на неразумное создание, на чудного красивого ребенка, вмешивающегося в дела старших.
        – Ну что ты! Отец просто грезит этим саркофагом. Он выбил средства на экспедицию, полетел в Израиль, выписал все это оборудование, – Игорь обвел широким жестом салон самолета, – договорился отправить его спецрейсом. Как я могу ему сказать: «Давай не будем открывать!»
        – Если твой отец собирается просвечивать этот саркофаг, значит, он рассчитывает что-то в нем найти. Но что? Если духи живут на небесах, а больше ничего у Лилит не было?
        – Не знаю, милая.
        Игорь любовался лицом разволновавшейся Арины и по-своему воспринял обязанность успокоить ее. Нагнулся к ней, изловчился и поцеловал в губы.
        – Пожалуйста, успокойся, – смущенно проговорил он. – Тебе не о чем беспокоиться. Ничего плохого в саркофаге быть не может. Кроме того, рядом с тобой я. Или ты не веришь, что я тебя защищу от любых невзгод?
        Арина ничего не ответила. Поцелуй Игоря горел на ее губах. Мгновенно прошла дрожь, и она согрелась под пледом. Игорь почувствовал ее настроение и решил закрепить успех. Он погладил Арину по щеке.
        – Ты мне веришь?
        Арина помедлила. Ждет ли он серьезного ответа? И имеет ли значение этот ответ сейчас, когда она уже сидит в самолете, летящем в Израиль? Она пожала плечами.
        – Верю.
        – Во что веришь?
        – Что ты меня защитишь.
        – От всех невзгод, – Игорь притиснул ее к себе. – И в этой экспедиции, и дальше. Я всегда буду защищать тебя от всех невзгод. А сейчас спи. У тебя был тяжелый день, и завтра будет не легче. Тебе надо отдохнуть.
        Арина закрыла глаза. Интересно, что он имел в виду, говоря: «и сейчас, и дальше»? Неужели он собирается сделать ей предложение? И что она ему ответит?
        Арина почувствовала, что от этих мыслей у нее начинает кружиться голова.
        «Нельзя об этом думать, – решила она. – Надо действительно выспаться. А дальше… Будь что будет. Всех ситуаций ей все равно не просчитать».
        Арина закрыла глаза, свернулась клубочком в узком кресле с твердым намерением немедленно заснуть.



        19

        Профессор Парусников встречал автобус с членами экспедиции на стоянке у самого лагеря. Уже второй день профессор пребывал в приподнятом настроении. Все происходящее казалось ему настоящим чудом. Когда он шесть лет назад получил в руки рукопись царя Сабиума и начал ее расшифровку, он и представить себе не мог такого результата. Во-первых, ему удалось понять не только основную идею, но и многие детали рукописи, во-вторых, он установил место захоронения Лилит, в-третьих, ему удалось добиться проведения экспедиции и подтвердить практикой свои теоретические выкладки. Завтра саркофаг будет вскрыт и, вполне возможно, Парусникова ждет более серьезное открытие. Профессор пытался представить, в чем оно может состоять, но разыгравшееся воображение уводило его в сторону от науки и рисовало потрясающие картины земной славы. Статьи в газетах, фотографии на обложках журналов, какие- нибудь серьезные премии. А что? Он превратил в быль древнюю легенду! Как ни крути, но от этого факта никуда не уйти. Профессор пытался вернуться к самому открытию. И здесь воображение подкидывало ему пищу для размышления.
        Этот саркофаг, в котором причудливо переплелись прошлое и настоящее, легенда и научный факт, вполне может оказаться связующим звеном с другими цивилизациями. А вдруг в нем собрано все, достигнутое их предками? И разгадки всех их тайн. Атлантида. Черные дыры. Искривление времени. И все это найдет свое объяснение благодаря его работе.
        Впрочем, у научного успеха, на который по праву рассчитывал профессор, было и еще одно важное предназначение. Парусников надеялся, что успех экспедиции вернет в большую науку его сына. Уход Игоря из института и его превращение в администратора профессор воспринял тяжело. К чему все его старания, попытки создать школу, если его собственный сын отказывается от его наследия. И почему? Он, видите ли, не хочет быть «профессорским сынком». Как будто его отец занимается чем-то постыдным.
        Встречи с сыном профессор ждал с нетерпением и тревогой. Он решил поговорить с Игорем и разобраться во всем раз и навсегда. Но получится ли разговор? В последнее время беседы не клеились. Игорь замыкался, на вопросы отвечал односложно, раздражался и замолкал.
        Наконец из-за поворота дороги появился автобус. Подняв тучу пыли на проселочной дороге, он въехал на стоянку и остановился в нескольких метрах от профессора. Игорь первым спрыгнул со ступеньки и бросился в объятия отца.
        – Здравствуй, папа!
        У профессора отлегло от сердца. Он опасался встретить мрачного Игоря, недовольного тем, что его вынудили заниматься погрузкой оборудования, переговорами с таможенниками, подбором людей для экспедиции и оформлением документов.
        – Здравствуй, сынок! Как долетели?
        – Отлично, папа!
        – Все привезли?
        – Все! – Игорь оторвался от отца. – Не беспокойся. Все в порядке. Оборудование в рабочем состоянии. Так что, вскроем саркофаг без проблем.
        «Вскроем»! Профессор решил, что он ослышался. До этой минуты Игорь не отождествлял себя с экспедицией, подчеркивал, что занимается ею только чтобы выполнить волю отца, только во имя его спокойствия.
        – Конечно, вскроем, – сказал профессор очень тихо, словно боялся спугнуть удачу. – Надеюсь, сегодня вечером у нас будет повод для того, чтобы поднять по бокалу с шампанским.
        – Отлично! – Игорь еще раз обнял отца.
        Из автобуса выходили археологи, и профессор поспешил навстречу. С кем-то из мужчин он обнимался, кому-то просто жал руку, галантно изогнувшись, прикладывался к ручкам дам.
        Арина спустилась последней. Дожидаясь своей очереди, она из окна автобуса поглядывала на профессора, пытаясь угадать, как сложится их первая беседа. Говорят, родители сразу понимают, кто нравится их детям. Неужели и профессор сразу все поймет?
        Наконец она спрыгнула с подножки. Профессор повернулся к ней, и по его взгляду Арина поняла, что он пытается понять, кто же это. Она помедлила, повторила в уме новые имя и фамилию, чтобы не допустить ошибку. Но ее опередил Игорь.
        – Позволь представить тебе, папа. Наша повариха Люба Азарова. Большой мастер своего дела.
        Профессор расплылся в улыбке и коснулся губами протянутой руки Арины.
        – Очень приятно, Любочка. Добро пожаловать. Меня зовут Анатолий Георгиевич Парусников. Я руководитель этой экспедиции, и у меня для вас сразу есть ответственное поручение.
        – Слушаю вас, Анатолий Георгиевич! – Арина заметила встревоженный взгляд Игоря. Он явно опасался, что она совершит какой- нибудь промах. Арина попыталась ободрить его мимолетным взглядом, но Игорь только качнул головой. Дескать, будь внимательна. Его забота была приятна Арине.
        – Сейчас вам покажут вашу палатку. Вы должны были жить с нашей официанткой Зиной, но она неожиданно покинула экспедицию. Так что вы пока поживете одна. Сейчас примите душ, приведите себя в порядок, а потом зайдите ко мне. Мою палатку вам покажет любой человек в лагере. Я хочу поговорить с вами о сегодняшнем вечере. У нас намечается небольшое торжество. Я бы хотел угостить наших коллег чем-то необычным. Вы скажете, какие продукты вам нужны, и мы попросим Раджада позаботиться об их доставке.
        Профессор взглянул через плечо на высокого мужчину с аккуратной черной бородкой. Он был одет в традиционную арабскую рубаху, подпоясанную тонким серебряным пояском. Услышав свое имя, мужчина подошел ближе и, когда профессор обернулся, приложил большую ладонь с длинными темными пальцами к груди.
        – Раджад, покажите, пожалуйста, Любе ее палатку. Раджад еще раз приложил руку к груди и поклонился.
        – Я думаю, вам сорока минут хватит на размещение, Любочка?
        – Конечно, хватит.
        Арине не очень хотелось оставаться наедине с молчаливым Раджадом, но выхода у нее не было. Остальные члены экспедиции уже ушли в лагерь, и на стоянке остались четверо.
        – Ну и отлично. – профессор кивнул Раджаду. – А я пока покажу Игорю саркофаг.
        Парусников подхватил сына под руку.
        – Тебе будет интересно взглянуть, – услышала Арина. – Это настоящее каменное чудо.
        Арина в последней надежде взглянула на Игоря, но тот уже удалялся от нее, ведомый рукой профессора, крепко держащего сына под локоть. «Вот они, мужчины, – мелькнуло у нее в голове. – Когда заходит речь о работе, они забывают о нас».
        Арина повернулась к Раджаду. Тот стоял в нескольких метрах от нее, смотрел исподлобья и показывал рукой в сторону лагеря. Дескать, надо идти. Арина вздохнула и двинулась по каменной тропе в сторону больших палаток, откуда доносились смех и громкие разговоры.



        20

        Ровно через сорок минут Арина подошла к палатке профессора Парусникова, установленной в самом центре небольшого лагеря археологов. Перед входом на низком раскладном стуле сидел Раджад, глядя в известную только ему точку на горизонте. Арина осторожно обошла араба и остановилась перед пологом, закрывавшим вход, не зная, как поступить. Стучать не во что, звонка нет. Просто отдернуть полог и войти? Или крикнуть? Арина подняла руку и коснулась полога.
        – Ты можешь войти, – неожиданно сказал Раджад. Он говорил по-английски с тяжелым акцентом и четко выговаривал каждое слово, явно переводя свою речь с арабского.
        От неожиданности Арина вздрогнула и приоткрыла полог.
        – Можно?
        – Ты можешь войти, – повторил араб.
        – Вой дите! – раздалось из палатки, и Арина переступила порог.
        Профессор Парусников и Игорь сидели друг напротив друга за маленьким квадратным столом, заваленном какими-то бумагами. Они одновременно подняли головы и заулыбались.
        – Любочка! – Профессор бросил мимолетный взгляд на часы. – Вы удивительно пунктуальны. Присядьте с нами.
        Игорь вскочил и подставил к столу еще один стул. Арина села, обменялась быстрыми взглядами с Игорем и повернулась к профессору.
        – Я вас слушаю, Анатолий Георгиевич.
        – Понимаете, Любочка, у нас сегодня вечером намечается торжество. Вместе с приезжими гостями, человек сорок. Хотелось бы их удивить. Но без застолья. Столы нам расставлять негде, да и рассиживаться, честного говоря, некогда. Вы меня понимаете?
        Арина кивнула, пытаясь сообразить, что же предложить профессору.
        – Бутерброды, – решительно произнес Игорь, и Арина поняла, что он пытается вывести ее из-под удара. – Не связывайтесь с ужином. После того, как саркофаг будет вскрыт, никто не будет рассиживаться за столом.
        – Это верно, – согласился профессор. – Но бутерброды… – Он поднял глаза на Арину. – Как-то это слишком простенько. Хотелось бы салатов. Вы готовите сельдь под шубой, Любочка?
        – Конечно! – улыбнулась Арина. – И очень вкусно.
        – Это любимое блюдо моей юности, – в глазах Парусникова появилось сентиментальное выражение. – Его прекрасно готовила моя жена. Мама Игоря. Из-за этой сельди мы с ней и познакомились.
        – Как это? – не поняла Арина.
        – Она приготовила это блюдо для студенческой вечеринки. А я только приехал из Кустаная. Никогда такого не ел и отказался. Лялечка обиделась, отказалась со мной танцевать. Я настаивал, приглашал ее на танец за танцем. А она требовала, чтобы я попробовал ее селедку под шубой. Все вокруг плясали, а мы сидели за столом и спорили. Наконец я сдался. Наложил себе полную тарелку. Попробовал. И влюбился.
        – В шубу? – улыбнулась Арина.
        – В Лялечку, – в глазах у профессора блеснула слеза. – И в шубу тоже, конечно. С тех пор у нас на каждом застолье это блюдо обязательно было. До самой Ляличкиной кончины. А теперь в ресторанах его и не найти. Никто такого блюда не знает.
        – Я вам приготовлю шубу, Анатолий Георгиевич, – пообещала Арина.
        – Спасибо, – профессор растрогался. – Но уже не в этот раз, Любочка. Игорь прав. Рассиживаться за столами никто не захочет. Значит, придется делать бутерброды.
        – Не придется, – Арина вспомнила рассказ Светы о какой-то светской вечеринке. – Я испеку корзиночки из теста и наполню их салатами. В том числе и шубой.
        – Корзиночки из теста? – не понял Парусников. – Вы имеете в виду пирожные, Любочка? Нет, нет, не все едят сладкое…
        – Вы меня не поняли, Анатолий Георгиевич. Корзиночки пекут из песочного теста. Если тесто сделать сладким, то корзиночки можно наполнить кремом и получатся пирожные. А если тесто сделать пресным, то корзиночку можно заполнить сыром, красной икрой или салатами. – Арина вспомнила Свету и добавила: – Получается очень изыскано.
        Профессор переглянулся с Игорем и заулыбался.
        – Любочка, вы серьезно?
        – Конечно, серьезно. Это очень вкусно. И удобно. Не нужны ни вилки, ни ножи.
        – Сколько же вам придется испечь корзиночек? – в голосе профессора все еще звучало сомнение. – На сорок человек.
        – Штук четыреста, не меньше, – быстро прикинула Арина. – Но ничего, я справлюсь. И салаты сделаю. И шубу.
        – Любочка, вы чудо! – Профессор перевел сияющий взгляд на сына. – Где ты нашел такую девушку, Игорь?
        – Нашел, – проговорил Игорь, и в его тоне прозвучали неожиданно теплые нотки, заставившие профессора перевести удивленный взгляд с сына на Арину.
        На мгновение в палатке установилась полная тишина.
        – Ну, хорошо, – разряжая возникшую неловкость, профессор смешно всплеснул руками. – Давайте определим продукты, которые нам понадобятся, и отправим за ними Раджада. У нас не так много времени. И очень много дел.
        …Через двадцать минут длинный список требуемых продуктов был составлен и передан Раджаду, который был приглашен в палатку. Араб выслушал указания Парусникова, церемонно поклонился, прижал руку со списком к груди и вышел.
        – Ну, вот и все, Любочка! – Профессор расправил полог и вернулся к столу. – Через час продукты будут у вас. А сейчас, я думаю, Игорь не откажется показать вам кухню.
        – Конечно, покажу, – кивнул Игорь и поднялся со стула. Игорь и Арина вышли из палатки. Солнце уже поднялось высоко и палило нещадно. Над песками пустыни поднималась легкая дымка. На горизонте она приобретала желто-коричневую окраску, отчего создавалось впечатление, будто пустыня поднимается к небесам.
        – Красиво, – вздохнула Арина. – Только очень жарко.
        – Да, жарко, – согласился Игорь и расстегнул еще одну пуговицу на рубашке. – У нас такая погода в июле, а здесь – в ноябре.
        Он взял Арину за руку.
        – Пошли смотреть кухню?
        – Что ее смотреть? – Игорь остановился. – Кухня как кухня. Давай я тебе лучше саркофаг покажу.
        – Саркофаг? – опешила Арина. – А можно?
        – Со мной – можно, – улыбнулся Игорь. – Через час привезут оборудование и к саркофагу будет не протолкнуться. А вечером его вскроют и все… Больше саркофаг в первозданном виде не увидит никто. Так что сейчас последняя возможность. Пошли?
        Арине хотелось сказать: «Конечно, пошли!», но что-то заставило ее остановиться. То ли камешек, попавший под каблук, то ли какое-то неясное сомнение, зародившееся в груди.
        Игорь остановился. Его протянутая рука повисла в воздухе.
        – Арина!
        Почему она колеблется? Ведь того, что она может увидеть сейчас, она не увидит больше никогда. Что за сомнения ею овладели? Почему ей вдруг захотелось осмотреть кухню именно сейчас, до того, как Раджад привезет продукты?
        Преодолевая сомнение, Арина улыбнулась Игорю и протянула ему руку.
        – Пошли скорее!



        21

        В подземном коридоре, связывающем поверхность земли с пещерой, было темно. Прожекторы, стоящие вдоль стен, не горели. Игорь зажег два фонаря, за которыми забегал в свою палатку. Один из них дал Арине с указанием светить под ноги, другой взял себе и освещал им путь на несколько метров вперед.
        Во мраке подземного коридора Арине было холодно, и она прижалась к Игорю всем телом. Игорь обнял ее за плечо. Так идти было неудобно, каждый шаг грозил падением, но Арина была готова терпеть неудобства, лишь бы не чувствовать себя одинокой в этом темном каменном мешке.
        Игорь был на вершине блаженства. Он прижимал к себе Арину, вдыхал аромат ее волос и переставлял ноги в тяжелых ботинках, стараясь не наступить на ее башмачки, которые определил в своем воображении как «маленькие и хрупкие», хотя в темноте разглядеть их не мог.
        Коридор сузился, до каменных стен можно было дотронуться рукой. Арине показалось, что в темноте мелькнул какой-то зеленоватый огонек. Арина остановилась так резко, что Игоря развернуло, и, чтобы не упасть, он был вынужден схватиться рукой за стену.
        – Что с тобой?
        – Ты ничего не видишь, Игорь?
        Луч фонаря заметался по стенам и сводам коридора.
        – Ничего, а что?
        – Показалось, – прошептала Арина.
        Что за наваждение? Откуда здесь огоньки?
        – Что тебе показалось?
        Игорь развернул ее к себе лицом и провел ладонью по волосам.
        – Какой-то зеленый огонек.
        Игорь вновь обнял ее и повел по коридору.
        – Показалось. В темноте часто появляются какие-то огоньки. Не бойся. Я же с тобой.
        Арина кивнула. Ей показалось, что Игорь сейчас остановится, наклонит голову и попытается ее поцеловать. Но он упорно шел вперед, освещая узким лучом дорогу.
        Коридор расширился, и впереди показался вход в пещеру.
        Игорь поднял фонарь.
        – Вот он, саркофаг!
        В луче фонаря Арина разглядела нечто, похожее на огромный черный камень правильной прямоугольной формы. Ей показалось, что поверхность камня абсолютно гладкая. Арину охватило какое-то странное чувство. Будто ее тянуло к этому камню, ей хотелось подойти ближе и провести рукой по прохладной, скользкой поверхности.
        «Что это со мной?» – подумала она и подняла глаза на Игоря. Тот тоже не сводил глаз с саркофага.
        – Он очень большой, – прошептала Арина. – Я думала, саркофаг похож на гроб. А здесь настоящий шкаф.
        Игорь кивнул.
        – Да, большой. А почему ты шепчешь? Нас здесь никто не слышит.
        Словно прочитав ее мысли, Игорь взял Арину под руку и повел к саркофагу. Арине показалось, что за ее спиной кто-то дышит. Она резко обернулась и вскинула фонарик. Луч заметался по каменным стенам пещеры.
        – Что с тобой? – вскрикнул Игорь. Арина прижалась плечом к его груди.
        – Показалось.
        Они подошли к саркофагу. Арина дотронулась до камня и тут же одернула руку.
        – Он теплый.
        – Кто? Саркофаг? Не может быть.
        Игорь положил ладонь на каменную крышку.
        – Что ты, Ариша? Как камень при такой температуре может быть теплым? Лучей солнца нет, и сам он ничего не излучает.
        Арина не сводила глаз с каменной крышки. Игорь обнял ее за плечо и повел вокруг каменного параллелепипеда. Они обошли нагромождение камней, вплотную подступавшее к саркофагу, и вышли к его узкой стороне. Игорь осветил лучом фонаря каменный бок.
        – Отец сказал, что здесь вроде бы есть какая-то надпись. Но пока непонятно даже, на каком она языке.
        Он присел, пытаясь разглядеть какие-то значки на черном камне. Арина вновь прикоснулась к крышке саркофага и вздрогнула. Крышка была теплой. Она ясно ощутила это тепло. Но ведь Игорь прав. Здесь нет солнца. Что согрело крышку каменного сундука? Изнутри, откуда-то из глубин подсознания, вдруг поднялся непонятный ужас. Дыхание перехватило, перед глазами поплыла черная пелена, голова закружилась, и Арине показалось, что сейчас она упадет.
        – Игорь!
        Игорь подхватил прислонившуюся к стене пещеры Арину. Она прижалась к нему, дрожа всем телом. Игорь расценил это движение вполне определенно. Он притянул к себе Арину и обнял ее. Арина попыталась отстраниться, но не смогла и только обмякла в крепких объятиях мужчины.
        – Тебе холодно, – сказал Игорь проникновенным и нежным голосом. – Ты вся дрожишь. Ты замерзла. Сейчас пойдем назад. На солнце.
        Черная пелена постепенно рассеялась, и дрожь прошла. Арина ощутила пальцы Игоря на подбородке. Он потянулся к ней губами. Арина попыталась отвернуться, Игорь чмокнул ее в щеку и продолжал настойчиво поворачивать ее голову, ища губами ее губы.
        – Игорь, – укоризненно прошептала Арина, чувствуя, что ее охватывает вожделение.
        – Я влюбился в тебя с первого взгляда, – прошептал он. – Я думаю о тебе все время. Только о тебе, Арина.
        Мгновение она колебалась, пыталась бороться с его пальцами на подбородке, потом подняла голову, и их губы встретились. Она ощутила его жаркое дыхание.
        – Игорь! И я тоже думаю только о тебе…
        Их губы слились в жарком поцелуе. Пальцы Игоря скользнули по ее груди и стали настойчивыми. Арина, прижатая лопатками к твердому камню саркофага, забилась, пытаясь освободиться. И вдруг она ощутила толчок в спину. Будто крышка саркофага шевельнулась и сдвинулась в сторону.
        Она пыталась крикнуть, но губы Игоря лишили ее возможности говорить.
        «Этого не может быть, – мелькнуло в голове Арины. – Крышка саркофага не могла сдвинуться. Она же приварена намертво. Мне просто показалось».
        Не имея больше сил сопротивляться охватившим ее чувствам, Арина обеими руками обвила шею Игоря. Еще мгновение, и пуговицы ее платья оказались расстегнуты. Рука Игоря ласкала ее грудь, другую его руку она ощутила на своем бедре. Подол платья пополз вверх.
        «Пусть произойдет то, что должно произойти», – успела подумать она, и в этот миг земля под ногами дрогнула. Арина не поняла, что произошло, но еще один подземный толчок отбросил от нее Игоря. Он упал на камни и вскрикнул от боли. Фонари, лежащие на крышке саркофага, упали на землю и погасли.
        – Игорь! – крикнула Арина.
        Игорь, тяжело опираясь на левую руку, поднялся и поднял на нее глаза.
        – Арина!
        Она успела сделать шаг в его сторону, но земля качнулась еще раз. Арину бросило назад, она больно ударилась о саркофаг. Игорь не удержался на ногах и покатился к стене пещеры. Вскочил и бросился к девушке, но тут откуда-то из-под высокого свода упал камень. Ей показалось, что он ударил Игоря по плечу. Игорь вскрикнул. Еще два больших камня сорвались сверху и рухнули между ними.
        – Игорь! – закричала Арина.
        Камни продолжали сыпаться, вставая стеной между ней и Игорем.
        – Арина! Арина, иди ко мне! Попытайся обойти камни!
        Она слышала его голос, но не могла сделать ни шагу, прижатая спиной к саркофагу. Земля под ногами продолжала качаться. Мелкие камни и песок сыпались сверху сплошным потоком. Они заполняли пространство между большими камнями, делая разделяющую их стену сплошной.
        – Игорь! – закричала она. – Спаси меня!
        – Сейчас, сейчас, – задыхаясь ответил он. – Сейчас я приведу людей.
        Она услышала топот его ног.
        – Игорь, не уходи, – отчаянно закричала Арина. – Не оставляй меня!
        – Я сейчас вернусь, – крикнул он из-за каменной стены. – Сядь на землю рядом с саркофагом. Ничего не делай. Просто жди меня. Я сейчас вернусь!
        Дрожа всем телом, Арина забилась в угол между саркофагом и стеной пещеры. В кромешной тьме она не видела ничего, даже собственных рук. Топот тяжелых ботинок Игоря затих в подземном коридоре. И в это время крышка саркофага сдвинулась.
        От страха у Арины перехватило дыхание. Она попыталась встать, но не смогла пошевелить даже пальцем.
        Но теперь она ясно видела, как из-под крышки каменной громады заструился зеленоватый светящийся туман.
        – Что это? – крикнула Арина. Наконец она обрела способность двигаться и, опирась о стену, встала на ноги. Зеленоватый туман заполнил все пространство вокруг. Арина взмахнула рукой. Туман заколыхался и, словно живой, двинулся в ее сторону, обволакивая Арину. Арина ощутила тепло и увидела, как туман исчезает, легко коснувшись ее тела, словно проникает в нее сквозь поры кожи. Арина отмахнулась.
        Туман дрогнул, заколебался, но продолжал обволакивать ее тело. Дрожащими руками Арина запахнула ворот платья; туман опустился и коснулся ее ног. Арина одернула задранный подол, туман опустился ниже. Арина билась у каменной стены пещеры, но сил сопротивляться зеленому туману оставалось все меньше. Она ощутила жар во всем теле и медленно опустилась на прохладную землю, прижавшись щекой к каменной стене саркофага. Последние клочья зеленого тумана коснулись ее пылающих щек. Арина хотела взмахнуть рукой еще раз, но едва смогла оторвать ладонь от земли.
        И вдруг все прекратилось. Вокруг Арины опять была непроглядная тьма, в которой нельзя было рассмотреть ничего. Арина попыталась дотянуться рукой до крышки саркофага. Но что-то тяжелое и липкое толкнуло ее в грудь. Арина откинулась назад, к стене пещеры, ударилась затылком о камень и потеряла сознание.



        22

        Официант в красивом малиновом жилете расставил на столе чашки с кофе, высокие бокалы с соком, тарелки с пирожными и, мягко ступая начищенными ботинками, поспешно отошел от стола. Но не далеко. Остановился за каменной колонной, поглядывая на состоятельных гостей. Всем ли они довольны? Не захотят ли чего-нибудь еще?
        Глеб придвинул к краю стола чашку с черным дымящимся напитком, достал из нее изящную ложечку, легко стукнул ею о край чашки и положил на блюдце. Света придвинула к себе тарелку с куском торта, облитого шоколадным сиропом, и продолжила разговор, прерванный появлением официанта.
        – И она не сказала, куда идет?
        Сидящий напротив нее Эдик Львов пригубил кофе из стоящей перед ним чашки, осторожно вернул ее на блюдце и поднял глаза на Свету.
        – Я же тебе уже все объяснил. Мы расстались не самыми большими друзьями. И она в свои планы меня не посвящала.
        – Понимаю. – Света кивнула. – А как она ушла?
        – Что значит «как она ушла»? – рассердился Львов. – Ногами ушла. Открыла дверь и вышла. И все! Больше я ее не видел.
        – А что вы не поделили?
        Львов занервничал. Он бросил ложечку на блюдце, и она зазвенела. Официант мгновенно выглянул из-за колонны, пытаясь понять, что именно стало причиной недовольства гостя.
        – Ничего мы не делили, – прошептал Львов. – Я предложил ей условия работы. Они ей не подошли. Она повернулась и вышла.
        – Что за условия ты ей предложил, которые ей не подошли? – продолжила допрос Света.
        На щеках Львова появились красные пятна. Рука, лежащая на столе, сжалась в кулак. Глеб понял, что пора вмешаться.
        – Какие условия он ей предложил? – хохотнул мужчина. – Никаких условий он не предлагал. Ты что, не понимаешь, Светка? Эдик подкатил к твоей подруге. А та отвергла его ухаживания. Скажешь, не так, старый бабник?
        Эта фраза Глеба разрядила обстановку. Кулак Львова разжался, и его ладонь вновь легла на скатерть. Он довольно улыбнулся и кивнул Глебу.
        – Было маленько.
        – Что значит «маленько»? – возмутилась Света. Но ее тон вызвал у мужчин только новые улыбки.
        – Маленько – это значит, что я попытался прихватить ее за сиськи, – довольно усмехнулся Львов. – А она меня оттолкнула.
        – Прихватить за сиськи, – повторила Света, презрительно глядя на смеющихся мужчин. – Мог бы в первую встречу и не хватать. Дал бы девушке освоиться с ситуацией.
        – Так я дал, – Львов подмигнул Глебу. – Минут десять слушал ее хрень, как она хорошо печатает и говорит по-английски.
        – С тобой все ясно, – вынесла приговор Света и тут же озвучила вдруг пришедшую ей в голову мысль: – Слушай, а ты ее не бил?
        Львов сразу стал серьезным.
        – Я женщин не бью, – проговорил он, и в его голосе прозвучала обида. – Ни одна баба в мире не может сказать, что получила от меня хотя бы пощечину. И зачем мне ее бить? Не хочешь – не надо. Найдем другую. Хотя красавица она, конечно, отменная.
        – Оценил?! – спросил Глеб, и в его тоне почувствовалось такое вожделение, что Света вскинула голову и взглянула на мужа.
        – Оценил, конечно! – вздохнул Львов. – Такое грех не оценить.
        – Понравилась, значит? – прошипела Света. В ее голосе звучали и обида, что кого-то оценили выше нее, и раздражение на мужчин, чувствующих себя хозяевами в любой ситуации. «Эх, наша женская доля!», – подумала она.
        – Понравилась, – откровенно кивнул Львов, не обратив внимания на перемену в голосе Светы.
        – Вот я и задаю себе вопрос, – продолжила Света. – Если она тебе так понравилась. Но не далась, когда ты схватил ее за сиськи. То не изнасиловал ли ты ее?
        Львов возмущенно откинулся на спинку кресла и открыл рот, чтобы ответить, но его опередил Глеб.
        – Света! – Глеб даже пристукнул кулаком по столу. Легко, но тарелки с чашками звякнули, и официанту опять пришлось вылезать из-за колонны. – Что ты несешь?
        Возмущение Львова отступило и сменилось обидой.
        – Ну, знаешь… – Он покрутил головой и даже сделал вид, будто собирается выйти из-за стола. – За кого ты меня принимаешь? Сначала спрашивала, не ударил ли я ее. Теперь шьешь изнасилование. Потом о чем спросишь? Не убил ли я ее? Отвечаю сразу – не убил. И труп не спрятал. И не насиловал. За сиськи хватал. Это было. И поцеловать пытался. Но она вырвалась и убежала.
        Львов насупился и отвернулся. К столу поспешно подбежал официант и вопросительно уставился на него.
        – Принеси-ка мне, любезный, стакан воды.
        – С газом? – Официант изогнулся вопросительным знаком.
        – Нет, – Львов качнул головой в сторону Светы. – Газу мне здесь есть кому добавить.
        Света примирительно положила руку Львову на плечо.
        – Ладно, Эдик, не обижайся. У меня просто крыша едет, вот мне и чудятся всякие ужасы.
        – А что случилось? – спросил Львов, принимая из рук официанта высокий бокал.
        – Да нет ее нигде, – вздохнула Света. – После встречи с тобой исчезла.
        – Что значит «исчезла»? – Львов сделал большой глоток из бокала. – Только этого не хватало. В больницах искали?
        – Везде искали. – Глеб допил кофе и отодвинул чашку на середину стола. – И в больницах, и в моргах. Я всю полицию Москвы на уши поставил. Нет ее нигде.
        – Сводка неопознанных трупов? – прищурился Львов.
        – Проверял, – Глеб отмахнулся. – Я же говорю. Везде искали. В Шереметьево ее паспорт был зарегистрирован в справочном бюро. Она получила справку, как долететь до Углегорска. Но билет не взяла. Ни на Благовещенск, ни на Хабаровск. Никто из таксистов ее не опознал. Водители автобусов тоже. То есть в Москву она не вернулась.
        – За границу улететь могла? – спросил Львов.
        – Нет, – ответила Света. – У нее нет заграничного паспорта.
        – Значит, она в России, – подвел итог Львов.
        Света кивнула.
        – Вопрос – где? Россия большая.
        – Но, если она не улетала, значит, могла уехать. Например, на поезде. Или на автобусе.
        – Или на машине, – мрачно проговорил Глеб.
        – Ты имеешь в виду, что она познакомилась с кем-то в аэропорту и ее увезли? – уточнил Львов.
        – Именно это я и имею в виду. И тогда все очень плохо. И никакая полиция нам не поможет.
        – Ну, почему? – Львов покачал головой. – Есть камеры наблюдения на площади перед аэропортом. И на всех стоянках. Они отслеживают каждую уезжающую машину. И всех, кто в эти машины садится.
        – Ты представляешь, сколько это машин? Тысячи! – воскликнула Света.
        – Ну, почему? – спокойно повторил Львов. – Время ее обращения в справочное бюро есть. Значит, надо отсмотреть записи всех камер часа за два-три после этого.
        – Верно, – согласился Глеб. – Даже если ее увезли на поезде, то до вокзала все равно должны были ехать либо на такси, либо на частной машине. Найдем машину – найдем и тех, кто ее увез. Только надо подумать, кто этим займется.
        – Я уже подумал, – улыбнулся Львов. – У меня есть частный детектив. Сейчас я ему позвоню, и он отправится в Шереметьево. Часов через пять-шесть у нас на руках будут все данные.
        – Звони! – оживился Глеб. – Я заплачу.
        – Плачу я, – перебил Львов. – Во-первых, у нас с ним свои счеты. А во-вторых, в том, что она исчезла, есть доля и моей вины.
        Львов достал из кармана телефонный аппарат.
        – Вы хотите сказать, что Арина попала в руки сутенеров? – ужаснулась Света, переводя взгляд с одного мужчины на другого.
        – Скорее всего, – кивнул Львов, набирая номер. – Хотя, может быть, ей повезло и ее увез какой- нибудь влюбленный джигит.
        – Как она могла?! – Света всплеснула руками. – Сто раз я предупреждала, чтобы никому не верила, чтобы не садилась ни в какие машины. Господи, какая же она наивная!
        – Ну, не такая уж она и наивная… – Львов улыбнулся какому-то появившемуся у него воспоминанию и добавил: – Не волнуйся, Света. Надеюсь, ее не убили. В любом другом случае мы ее вернем.
        Света перевела взгляд на Глеба. Тот кивнул.
        – Вернем мы ее. Не беспокойся. Вернем. – Глеб повысил голос. – Но как вернем, отправишь ее в Углегорск. Если твоя подруга такая дура, то пусть сидит там!
        Львов махнул рукой, дескать, мешаешь, и Глеб замолчал.
        – Степа, – строго сказал Львов в телефонную трубку. – Срочно бросай все дела и лети в «Ковер-самолет». Мы здесь тебя ждем… Да говорю же тебе, срочно… Хорошо. И постарайся доехать за четверть часа.
        Львов отключил телефон и кивнул Свете.
        – Все. Сейчас он приедет и приступит. А ты съездила бы домой за ее фотографией. По нашим описаниям может и не найти.
        – Хорошо, – заторопилась Света и одним глотком допила кофе. – Ну, Ариша, создала нам такую проблему. Спасибо тебе, Эдик.
        – Не за что, – усмехнулся Львов. – Когда найдем твою подругу, скажи, что с нее причитается.
        – Что причитается? – не поняла Света. – Что ты имеешь в виду?
        – Ночь любви с нее причитается, – хохотнул Львов. – Понравилась она мне очень. Так и передашь.
        – Передам, – улыбнулась она. – Ты ее только найди. Света метнула взгляд на Глеба, но тот, безмятежно глядя в тарелку, поглощал пирожное.



        23

        Арина открыла глаза и увидела белую стену. Перевела взгляд в сторону, потом в другую. Везде белым-бело. Единственная темная точка – розетка с тремя отверстиями. Арина попыталась сосредоточиться на ней, но не смогла. Розетка почему-то поплыла в сторону и раздвоилась. Арина чуть повернула голову, и розетка вернулась на место. Голова была тяжелая, веки болели. Арина провела языком по сухим губам. Еще раз скосила глаза вправо и увидела мигающие разноцветные лампочки какого-то прибора. Его провода уходили под ее одеяло. Господи, она же в больнице!
        Арина вдруг все вспомнила. Черный саркофаг, зеленоватый туман, падающие камни и удаляющийся голос Игоря. Господи! Что с ней произошло? Арина попыталась под одеялом пошевелить пальцами рук. Пальцы двигались. Теперь ноги. Она согнула их в коленях, и это движение не укрылось от полной молодой женщины в белом халате, которая что-то внимательно высматривала на экране прибора.
        – Наша больная пришла в себя! – Женщина улыбнулась и подошла ближе. – Прекрасно! Как мы себя чувствуем?
        Она говорила по-русски с легким акцентом. «Я же в Израиле, – вспомнила Арина. – А где Игорь?»
        Женщина поправила одеяло и вопросительно взглянула на нее, ожидая ответа.
        – Голова болит.
        Сухие губы едва шевелились. Женщина заметила это, взяла с тумбочки пластиковый стаканчик с водой, одной рукой приподняла голову Арины, а другой поднесла стаканчик к губам. Напившись, Арина вздохнула свободнее.
        – Голова пройдет, – решительно сказала женщина. – Вы, можно сказать, легко отделались.
        – Сколько я была без сознания? – прошептала Арина.
        – Сутки. – Женщина погладила Арину по руке. – Но вы не беспокойтесь. Никаких серьезных повреждений у вас нет. Ни внешних, ни внутренних. Просто небольшой шок.
        – А где Игорь?
        – Кто? – Медсестра бросила взгляд на прибор и переключила какой-то тумблер.
        – Парень, который был со мной в пещере.
        – Не знаю. – Медсестра вернулась к кровати и подоткнула подушку, уложив голову Арины чуть повыше. – Здесь, в коридоре, сидит мужчина. Он очень ждет вашего пробуждения. Сейчас я его предупрежу.
        «Игорь», – улыбнулась Арина. Значит, у него все в порядке. И он здесь. Он ждет ее пробуждения. Он ее спас, как настоящий рыцарь на белом коне. Арина вспомнила тепло его губ, его руки на своем теле. Жаль, что им помешало землетрясение.
        Медсестра вышла из палаты. Арина огляделась, нет ли поблизости зеркальца. На кого она сейчас похожа? Без макияжа, непричесанная, в ужасном больничном халате. Увидит ее Игорь такой и пожалеет, что спас.
        Дверь открылась. На пороге стоял профессор Парусников. Арина замерла. Зачем он здесь? Почему он решил проведать ее, а не Игорь? Где Игорь? Какое-то дурное предчувствие толкнуло в грудь и перехватило дыхание. Неужели с Игорем плохо? Она же видела, как огромный камень ударил его по плечу. Он упал, но поднялся, чтобы помочь ей. Значит, он был ранен?
        Парусников развернул стул, придвинул его к кровати и сел, глядя на Арину с лукавой улыбкой. «С Игорем все в порядке, решила она. – Профессор не стал бы так улыбаться, если бы было плохо».
        – Здравствуйте! – сказал профессор и зачем-то покосился на дверь, плотно ли она прикрыта.
        – Здравствуйте, Анатолий Георгиевич! – кивнула Арина. Ее вдруг начал бить мелкий озноб, и опять дала о себе знать боль в веках.
        – Здравствуйте! – повторил профессор, еще раз оглянулся на дверь и добавил: – Арина.
        Арина замерла и вцепилась в одеяло, словно профессор мог попытаться его сорвать.
        – Игорь мне все рассказал, – с лица профессора сошла улыбка. Он глядел сурово и осуждающе.
        – А что с Игорем? – тихо спросила Арина.
        – У него перелом плеча и сотрясение мозга, – вздохнул профессор. – Ну и шок, конечно. Он в больнице в Тель-Авиве. Он несколько часов бредил. И все время повторял ваше имя. А когда пришел в себя, ему пришлось рассказать мне все. И объяснить, почему он вас называл Ариной.
        Профессор придвинул стул ближе к изголовью кровати.
        – Как вы могли пойти на это? – спросил он возмущенным шепотом. – Вы, взрослая и разумная девушка. Лететь по чужому паспорту! Да еще куда? В Израиль! В страну, которая очень серьезно относится к своей безопасности! Вы понимаете, что могли оказаться в тюрьме?
        Арина кивнула. Конечно, она понимает. Она все понимает. Но как она могла отказаться? Ведь Игорь так просил ее поехать. И клялся, что все будет в порядке. И, кстати, не обманул. Две границы она перешла.
        Профессор будто прочел ее мысли об Игоре. Он смерил Арину хмурым взглядом и сказал все тем же шепотом театрального злодея.
        – Мой разговор с Игорем на эту тему еще впереди. Сейчас он слишком слаб, но когда выйдет из больницы, ему придется дать мне ответ, как он мог так меня подвести?!
        – Анатолий Георгиевич! – попыталась возразить Арина, но профессор не стал ее слушать.
        – Что? Что Анатолий Георгиевич? Не хватало мне ко всем моим проблемам еще оказаться под следствием. По обвинению в организации нелегальной эмиграции. А вам надо лежать и молчать. Потому что статья о незаконном пересечении границы очень серьезная. И наказание там нешуточное. И совсем не условное.
        Арина испугалась. Раньше рядом с ней был Игорь и ей не было страшно. Теперь она одна. Что ей делать? Она не хочет садиться в тюрьму. Ни в России, ни в Израиле.
        – Что будет со мной? – тихо спросила она, бросив взволнованный взгляд на дверь.
        – Вы отправитесь домой. В Москву, – ответил Парусников. – Сейчас вас выпишут, и Раджад отвезет вас в аэропорт. Вы улетите на том же самолете. И по тем же документам. Помните, вы зарегистрированы в больнице как Люба Азарова. Не проговоритесь!
        Арина кивнула.
        – Раджад проводит вас до самолета. Постарайтесь пройти паспортный контроль без проблем. И здесь, и в Москве. Паспорт Любы отдадите Игорю после его возвращения в Москву. Только, умоляю вас, не потеряйте паспорт.
        – Конечно! – кивнула Арина. – Не потеряю. Вы извините меня, Анатолий Георгиевич!
        – Да, ладно. – Парусников махнул рукой. – Только бы все благополучно закончилось.
        Он похлопал Арину по руке и поднялся со стула.
        – Скоро вам принесут одежду. Будьте готовы. Раджад будет ждать вас внизу.
        Он коротко кивнул ей и сделал шаг к двери.
        – Анатолий Георгиевич! Парусников остановился.
        – А как саркофаг? Вы его вскрыли?
        Профессор помрачнел и покачал головой.
        – Увы! Землетрясение нарушило целостность саркофага. Мы, конечно, его вскрыли, но он оказался пуст. Так что, все мои надежды рухнули.
        Он неловко пожал плечами, и Арине показалось, что в его глазах блеснули слезы.
        – Саркофаг не был пуст, – быстро проговорила она.
        – Что? – Профессор вернулся к кровати. – Что значит «не был пуст»? А что в нем было?
        – Туман. – Арина вспомнила темный каменный мешок и легкую струйку из-под каменной крышки. – В саркофаге был туман. Он был теплым, даже горячим. И светился зеленоватым светом.
        Профессор смотрел на нее и с каждой секундой все больше мрачнел.
        – Арина, что с вами?
        – Со мной ничего, Анатолий Георгиевич, – горячо зашептала Арина. – Я не сошла с ума. Я все хорошо помню. Сверху падали камни. Меня отрезало от Игоря. Я осталась около саркофага. И вдруг его крышка сдвинулась, и оттуда пошел этот туман. Он светился зеленым. Он окутал меня со всех сторон. И он вошел в меня, этот туман. Он заходил прямо через кожу. Со всех сторон.
        Арина замолчала. Молчал и Парусников.
        – Вы хорошо себя чувствуете? – спросил он.
        – Хорошо, – кивнула Арина. – Голова немного побаливает, а так… Ничего. Но я не сумасшедшая. Я видела этот туман. И он вошел в меня.
        Профессор кивнул.
        – Я попрошу врачей проверить еще раз все ваши показатели, – сказал он после паузы. – Но говорить им о зеленом тумане не буду. И вас прошу сохранить это в тайне. Договорились?
        Арина кивнула.
        – Не обижайтесь, Арина, но, если из-за проверок вас оставят в больнице еще на два-три часа, наш самолет улетит. И вам придется возвращаться в Москву обычным рейсом. А там пограничная проверка совсем иная. Это не в наших с вами интересах. Согласны?
        Арина кивнула еще раз.
        – А можно мне перед отъездом увидеться с Игорем?
        Профессор помолчал, словно взвешивал какие-то варианты, потом вздохнул.
        – Нет, Арина. Игорь в больнице. Незачем его беспокоить. Да и вам лучше поскорее уехать. От греха подальше. Раджад довезет вас до самолета. Увидитесь с Игорем в Москве. Он вернется совсем скоро.
        Арина засопела носом, чтобы не заплакать, но слезинки все-таки выкатились из глаз и стекли по щекам на подушку.
        – Простите меня, девочка, – сказал профессор, отводя глаза. – Но вы не осознаете всю серьезность ситуации. Нашей с вами ситуации. Поверьте: чем быстрее вы доберетесь до самолета и окажетесь в нем, тем лучше. Вы не обижаетесь на меня?
        Арина покачала головой.
        – Не обижаюсь.
        – Ну и отлично. – Парусников погладил Арину по голове. – Счастливого вам пути! И до встречи в Москве.
        – До встречи!
        Дверь закрылась, и Арина расплакалась по-настоящему. Слезы безудержно текли по щекам, и она промокала их краем одеяла. К такому бесславному концу поездки в Израиль она явно была не готова.



        24

        Глеб встретил Эдика Львова в приемной. Мужчины пожали руки, коротко обнялись, хлопнув друг друга по спинам, и пошли в кабинет. Проход по коридорам телеканала, видно, произвел впечатление на Львова.
        – Да-а, – проговорил он, садясь в предложенное кресло. – Круто тут у вас. Иду по коридору, а навстречу Яблонская. Идет, и никто на нее внимания не обращает. Автографы не просят, под ноги не бросаются.
        – Ты, надеюсь, тоже не бросился? – спросил Глеб, явно польщенный реакцией приятеля.
        – Не бросился. Хотя очень хотел. Я бы ради такой женщины…
        – Остынь, – перебил Глеб, но тут же добавил. – Хотя… Нет ничего невозможного для настойчивого, напористого и знающего, чего он хочет, мужчины.
        – И главное, имеющего средства для обеспечения своих желаний, – добавил Львов.
        – Это верно, – согласился Глеб. – Так что, могу тебя ей представить. Хотя… У нее уже есть покровитель.
        – Я его знаю?
        – Его все знают, – улыбнулся Глеб. – Михаил Семенович Иваненко.
        – О-о! – Львов задрал подбородок кверху и надул щеки. – Это серьезно!
        – Серьезно, – согласился Глеб. – Хотя… И здесь я опять могу повторить ту же фразу. Нет ничего невозможного для настойчивого, напористого и знающего, чего он хочет, мужчины.
        – Нет, – Львов покрутил головой. – Ссориться с Иваненко я сейчас не готов.
        – Да? – удивился Глеб. – А что у тебя с ним?
        – Если он выиграет конкурс на покупку порта «Северный»…
        – А он его выиграет, – перебил Глеб.
        – Надеюсь, – кивнул Львов и продолжил: – То я, возможно, буду вести часть строительных работ. Портовые сооружения, здание морского вокзала, гостиница. Объем работ – сам понимаешь.
        – Понимаю, – Глеб смотрел на приятеля немигающим взглядом. – С самим уже встречался?
        – Нет еще. Но мне обещали организовать встречу.
        – Кто обещал?
        Львов замялся. Ему явно не хотелось отвечать на вопрос.
        – Спрашиваю не из любопытства, – резко сказал Глеб. – Просто могу в этом деле помочь.
        – Ты? – Глаза Львова округлились. Он явно не ожидал такого поворота событий. – А что у тебя с ним за дела?
        – Он хочет купить половину акций канала. И обхаживает меня со страшной силой.
        – Так продай!
        – Что ты говоришь! – Глеб закрутил головой, и этот жест должен был символизировать нелепость предложения. – Канал, между прочим, приносит прибыль. И неплохую. Почему я должен ею делиться с чужим дядей? С какого рожна?
        – Так дядя-то какой! – усмехнулся Львов. – Всем бы такого дядю. Потребуй в обмен долю в каких- нибудь его бизнесах. Получишь намного больше, чем отдашь. Я бы на твоем месте не раздумывал.
        Глеб помолчал, посмотрел приятелю в глаза, в которых читалась откровенная зависть, потом покачал головой.
        – Я телевизионщик, Эдик. Я знаю только это ремесло. А все эти ваши порты, терминалы, стройки, трубы, бензин… Это не для меня. Вот в чем проблема.
        Львов промолчал, и в его взгляде можно было прочесть, что он готов понять приятеля, но не согласиться с ним.
        – Но тебе встречу я готов организовать, – продолжил Глеб. – Пока он вокруг меня крутится, мне это сделать довольно просто.
        – Я был бы тебе очень благодарен, старина, – снисходительная улыбка сошла с лица Львова, и он заговорил совершенно серьезно. – Ты бы сделал для меня большое дело.
        – Договорились, – кивнул Глеб. – Вернусь из Берлина и сразу этим займусь.
        – Ты надолго летишь?
        – На три дня. Завтра вылетаю, в воскресенье буду обратно. Кстати, в следующую субботу у нас праздник. Десять лет каналу. Будет большая вечеринка. Вот на ней я тебя с Иваненко и познакомлю.
        – Отлично, – Львов развеселился. – Спасибо тебе, старина!
        – Не за что, – отмахнулся Глеб и бросил короткий взгляд на настенные часы. – Что по нашей проблеме? Девушку нашел?
        – Как тебе сказать, – из внутреннего кармана пиджака Львов достал конверт. – И нашел, и не нашел. Сейчас все подробно расскажу.
        Он достал из конверта три фотографии и разложил их на столе.
        – Мой детектив сутки работал как бешенный. Раздал взяток на сумму, которую я даже называть тебе не буду, но достал записи со всех нужных нам камер. Ее нигде нет. Ни на одной стоянке. Ни под землей, ни на земле. Она не садилась ни в одну машину, ни в один автобус, ни на один мотоцикл. И все же он ее нашел…
        Львов подтолкнул к Глебу фотографии, лежащие на столе. На них были изображены Арина и Игорь, идущие по терминалу аэропорта.
        – Несколько камер в зале отлетов засекли ее с парнем. Судя по времени на камерах, они шли в сторону грузового терминала. Мои люди обыскали терминал. Но ничего не обнаружили. У терминала есть своя парковка. Записи с ее камер мы тоже получили. Но ничего не нашли.
        – Так. – Глеб бросил фотографии на стол. – Значит, она была в аэропорту. Это раз. Шла в сторону грузового терминала. Это два. И где-то там она исчезла. Так?
        – Получается, так, – Львов пожал плечами.
        – Из грузового терминала вылетают самолеты?
        – Вылетают, конечно. Почтовые, грузовые. Примерно в то время, когда она была в аэропорту, оттуда вылетели три рейса. Все за рубеж. Грузовой рейс в Лондон, рейс DHL в Йоханнесбург и спецрейс в Тель- Авив. Но на эти рейсы она попасть не могла. Там пограничный контроль, без заграничного паспорта не пройти.
        – А может, ее в каком- нибудь ящике вывезли? – предположил Глеб. – Увидели красивую бабу. Опоили. Или дали чем-то по голове. Засунули в ящик и погрузили в самолет. Возможный вариант?
        – Возможный, – кивнул Львов. – Каждый ящик, конечно, проверяют перед тем, как закрыть. Но… Все может быть. Как ты говорил? Нет ничего невозможного для мужчины, который знает, чего хочет?
        – Для настойчивого и напористого мужчины, – добавил Глеб. – Значит, теперь все дело в том, найдем ли мы этого напористого молодого человека.
        Он взял со стола фотографию и вгляделся в лицо Игоря.
        – Хорошо хоть не кавказец, – сказал Глеб и вернул снимок на стол.
        – Хорошо, – согласился Львов, но тут же возразил. – Хотя среди наших такие отморозки встречаются. Всему Кавказу фору дадут.
        – Найди ее, Эдик. Прошу тебя! – Глеб сложил руки на столе и поднял глаза на приятеля. – Жена очень переживает. Они дружили с детства. За одной партой сидели в своем этом Мухосранске.
        – Найду, – пообещал Львов и собрал фотографии со стола.
        – Никуда этот парень не денется. Крупный план лица у меня есть. Если он из блатных, должен был где-нибудь засветиться. Если начинающий или залетный, пойду в полицию. Лети спокойно в свой Берлин, а я сделаю все, что надо.
        – Спасибо тебе, дорогой! – Глеб встал и протянул руку. – Извини, что не предлагаю выпить. Мне нужно бежать. Вещи еще не собраны.
        – Понимаю, – Эдик кивнул и пожал руку Глеба. – Выпьем после твоего возвращения. Надеюсь, будет за что.
        Он пошел к двери, но на пороге остановился.
        – Слушай. А ничего, что я ее пытался трахнуть? Светка не обиделась?
        – Не обиделась, – рассмеялся Глеб. – Светка против того, чтобы ее убивали и за границу в бордель продавали. А против того, чтобы трахнули, она не возражает. Ей давно пора серьезного покровителя завести. А-то жила здесь в Москве полгода с каким-то идиотом. Он ей даже работу найти не смог. Так что ты, старина, ее только найди, а дальше – твои проблемы. Делай, что сможешь.
        – Не беспокойся, – кивнул Львов и вышел.



        25

        Такси остановилось у металлических ворот, за которыми мгновенно появился настороженный охранник. Кого это принесло? Водитель обернулся и взглянул на пассажирку.
        – Приехали, девушка.
        Арина кивнула. Приехали. Она опять вернулась к Светке. Бездомная, безработная и без копейки денег. Полностью зависящая от подруги. Золушка, карета которой превратилась в тыкву сразу после встречи с принцем. Дура, размечтавшаяся об алых парусах и витязе на белом коне, а получившая вместо этого камнем по голове во время землетрясения, которого никто, кроме нее и Игоря, даже не почувствовал. Как ей могло так не повезти? Почему Бог, или кто там сидит на небесах, так несправедлив к ней? За что? Она ведь никогда не делала ничего плохого. Не воровала, не шлялась по мужикам, даже особо не врала. Нормально училась, потом работала. Почему одни получают все, а ей достается с небес лишь камень по голове? А может быть, никакой Бог тут не при чем? Может быть, все дело в ней? Может, она просто ни на что не способна? Не может самостоятельно решить ни одну проблему. Все, за что берется, рушится и превращается в говно. Неужели это ее планида и так будет всегда? Как же ей жить дальше? Ведь не будет Светка решать ее проблемы до конца дней.
        Арина подняла глаза на водителя.
        – Подождите одну секундочку. Сейчас вам заплатят… …Специальный рейс МЧС России из Тель- Авива приземлился в аэропорту Домодедово десять часов назад. Паспортную проверку и в Тель- Авиве, и в Москве Арина прошла без происшествий. Спрятала паспорт Любы Азаровой поглубже в сумочку и вышла в зал ожиданий.
        У окошка справочного бюро ее ждало разочарование. Рейсы на Дальний Восток вылетали из аэропорта Шереметьево. Но это полбеды. Между аэропортами ходили специальные автобусы, и девушка из справочного бюро быстро объяснила ей, как эти автобусы найти. Хуже было то, что на ближайшие рейсы она никак не успевала, а потом рейсов ни в Благовещенск, ни в Хабаровск не было четыре дня. Значит, четыре дня ей придется проторчать в Москве. Узнав адрес ближайшей гостиницы, Арина вышла на площадь перед аэропортом и села в такси.
        У стойки гостиницы ее ждало еще одно разочарование. Ночь в самом простом номере стоила 120 долларов. За три ночи надо было заплатить 360. Арина достала из кошелька всю наличность. От полученных от Глеба пяти сотен осталось 420. «Вот что значит шикарная жизнь с поездками на такси и пирожными в аэропорту», – подумала Арина. Она быстро прикинула. Билет до Хабаровска – 150 долларов. Эти деньги неприкосновенны, и их надо отложить. Остается 270. А ведь еще надо как-то питаться три дня и добраться до Шереметьево. Нет, позволить себе номер Арина явно не могла. Она отошла от стойки и села в удобное кресло, пытаясь привести мысли в порядок. Какие у нее есть варианты? Во-первых, она может снять гостиницу только на две ночи. Это обойдется ей в 240 долларов. Оставшейся тридцатки хватит, чтобы добраться до Шереметьево и провести третью ночь там, в зале ожидания. Арина уже было решила так и сделать, но в последний момент остановилась. А деньги на автобус из Благовещенска или на поезд из Хабаровска? А если ей придется провести в Хабаровске ночь? Нет, она не может так рисковать. Оставался один выход – ехать в
Москву и искать там гостиницу подешевле. Конечно, мысль провести три дня у Светы зародилась в ее голове. Но эту предательскую мысль Арина решительно прогнала.
        В этот раз она не станет прибегать к помощи Светы, а все сделает сама. Она позвонит подруге только из Углегорска, чтобы сказать, что у нее все хорошо. Приняв решение, Арина вернулась к стойке и попросила дежурную вызвать ей такси.
        Выстояв небольшую очередь в службу городской информации, Арина получила длинный перечень дешевых гостиниц. Она села на скамеечку в ближайшем сквере и развернула список, пытаясь сообразить, какая из гостиниц расположена ближе всех. На молодого человека в джинсовом костюме и яркой оранжевой рубашке, следившего за ней от стойки службы информации, она обратила внимание, только когда он присел рядом с ней.
        – Вы позволите? – вежливо спросил он.
        Арина пожала плечом. Скамейка не ее, а общественная, и сидеть на ней может любой человек.
        – Мне кажется, вы попали в затруднительное положение, – проговорил парень. – И вам некуда идти.
        – Никакого затруднительного положения у меня нет, – сухо ответила Арина и отвернулась. – У меня всего несколько часов до поезда. Вот я и сижу.
        – И поэтому вы получили в бюро информации список всех дешевых гостиниц в центре Москвы, – улыбнулся парень.
        Арина вспыхнула. Что ему нужно от нее? Какое ему дело, какие списки она получает в бюро информации? Арина открыла рот, чтобы ответить наглецу, но парень ее опередил.
        – Я работаю в одной из таких гостиниц, – быстро сказал он. – И мог бы вам помочь.
        Боевой запал Арины рассеялся, как дым.
        – А далеко эта гостиница? – спросила она.
        – Рядом. За углом, – парень кивнул куда-то в сторону. Арина только сейчас рассмотрела его. Невысокий, коренастый. Судя по мышцам на руках, заметным даже через джинсовую ткань куртки, спортсмен. Парень смотрел на нее светлыми глазами и улыбался.
        – Ну что, проводить вас?
        – А сколько стоит ночь в вашей гостинице?
        Арина помнила, что ни светлые глаза, ни добрая улыбка не должны лишать ее бдительности.
        – Десять долларов – ночь, – просто ответил парень.
        Значит, за три ночи – тридцатка. Это ей подходит.
        Оставшихся денег ей хватит и на билет, и на любые неожиданности, которые могут возникнуть по пути в Углегорск.
        – Ну что, пошли? – Парень поднялся со скамейки. – Вон стоит моя машина…
        – А зачем машина? – Арина остановилась. – Вы же говорите, гостиница за углом.
        – За углом, – кивнул парень. – Но не бросать же здесь машину. Нет, если вы хотите, мы можем пойти пешком. Потом я за машиной вернусь.
        Арина помедлила, еще раз взглянула в светлые глаза нового знакомого и кивнула.
        – Хорошо. Поехали на машине.
        Отель оказался не совсем за углом, но недалеко. Ехали они не больше пяти минут. Наконец машина остановилась.
        – Приехали. – Парень вышел из машины, обежал ее спереди, открыл дверцу Арины и церемонно подал ей руку. – Прошу вас.
        Арина огляделась. Машина стояла у обычного жилого дома. На фасаде ни вывески, ни рекламного плаката.
        – Ваша гостиница расположена в жилом доме?
        – Конечно, – парень дернул плечами, дескать, что в этом удивительного. – Все дешевые гостиницы расположены в жилых домах. Если для гостиницы строят специальное здание, она уже не может быть дешевой.
        «Это логично, – подумала Арина. – Это он говорит правду».
        Она оперлась на поданную руку и вышла из машины.
        – А почему нет никакой вывески? Вы не хотите, чтобы о вашей гостинице знали?
        – У нас только закончился ремонт, – ответил парень. – Не успели повесить. Но посетители уже есть. Почти все номера заняты.
        Он хлопнул дверцей машины и уставился на Арину.
        – Ну что, пошли?
        Терзаемая сомнениями Арина молча кивнула. На лифте поднялись на третий этаж. На лестничной площадке две высокие двери. Парень пошел к той, что справа от лифта. Коротко позвонил. Дверь приоткрылась.
        – Принимайте, – весело сказал парень. – Еще одну постоялицу к вам привел.
        Дверь распахнулась. Арина вошла первой и оказалась в длинном полутемном коридоре. Рядом с входом стоял стол, за которым, видимо и сидел дежурный, открывший им дверь. Этот дежурный смерил внимательным взглядом Арину с головы до ног, потом запер дверь и кивнул.
        – Проходите.
        Арина остановилась у стола и достала из сумочки паспорт. Но привычных бланков регистрации на столе не было.
        – Это потом, – сказал парень. – Сначала разместитесь, отдохните.
        Он вгляделся в полумрак коридора и громко крикнул:
        – Валентина!
        Одна из выходящих в коридор дверей открылась, и появилась высокая худая девица в выцветшем платье до колен. «Что значит дешевая гостиница, – подумала Арина. – В дорогих горничные одеты не в такие ужасные обноски».
        Валентина подошла ближе, с интересом разглядывая Арину.
        – Проводи нашу новую постоялицу в ее номер, – сказал дежурный. – И покажи ее место.
        Валентина молча кивнула головой. Дескать, иди за мной. Арина поблагодарила парня в джинсовом костюме и пошла за Валентиной.
        Комната, в которую Валентина привела Арину, была довольно мила. Два высоких окна, на которых висели свежие желтые занавески, между окнами стол с тремя стульями, у стены тумба с телевизором. Ближе к двери стояли трехстворчатый шкаф и двухэтажная кровать. На верхней полке кто-то спал. Валентина кивнула на нижнюю полку.
        – Располагайся.
        Арина села на жесткий матрац. Не роскошные апартаменты, конечно, но ничего. Три дня прожить можно. Зато дешево. Может быть, после оплаты такси до аэропорта и покупки билета, ей хватит денег на подарок для тетки Дарьи. Точно. Надо подарок купить. А то тетка решит, что ее дела совсем плохи. Арина подумала, что у нее теперь только одна проблема. Сейчас она примет душ, а переодеться ей не во что. Надо будет в душевой постирать платье и белье. Пока она побудет закутанная в простыню, а когда все высохнет, наденет чистое. Надо только выяснить у Валентины, где у них душ и положено ли ей полотенце?
        Арина закинула ноги на кровать. Как же она устала! И вроде бы ничего особенного не делала. Ехала в машине с Раджадом в аэропорт. Летела. Потом приехала сюда. С чего она так устала? Наверное, от нервного напряжения. Одни паспортные проверки в аэропортах чего стоили. Когда пограничник поднимал на нее глаза, сердце Арины летело куда-то в пропасть. Да, она навсегда запомнит свое путешествие с чужим паспортом.
        Стоп! Чужой паспорт. Как же она не подумала? Она улетит в Углегорск, а как же паспорт Любы Азаровой? Как она его передаст? И может ли она улетать из Москвы, не повидавшись с Игорем? Ведь он обещал устроить ее на работу!
        Арине стало смешно от собственной наивности. Он обещал. А она поверила! Он давно забыл о ней. И все, чего он хотел, – затащить ее в постель и весело провести недельку в Израиле с красивой поварихой. А она размечталась. Поверила в слова о вечной любви, о том, что они будут вместе. О работе. Он же мог повидаться с ней перед ее отъездом. Мог попросить отца завезти ее к нему в больницу перед аэропортом. Но не попросил. Значит, не хотел видеть. И нечего ей здесь разводить сопли. Как она уедет из Москвы! Просто уедет! А паспорт Любы Азаровой пошлет по почте. И все! Хватит переживаний. Сейчас она примет душ, где-нибудь перекусит. А потом… Может, ей взять билет в какой- нибудь театр? Не сидеть же здесь в этом ужасном номере весь вечер.
        Дверь в комнату с шумом распахнулась. Арина резко села. Нет, это уже чересчур. Отель, конечно, дешевый, но даже в дешевых отелях никому не позволено вот так, без стука, распахивать двери номеров.
        У входа в комнату стоял мужчина с круглым как блин лицом и пышной шевелюрой. Глубоко посаженные маленькие глазки смотрели на Арину холодно и презрительно. Мужчина переступил порог и вошел в комнату. За ним Валентина и два громилы в одинаковых черных костюмах и серых галстуках.
        Арина хотела возразить против такого вторжения, но решительность и уверенность в своей правоте, которая сквозила в каждом движении пышноволосого, на мгновение лишили ее дара речи. Мужчина быстро подошел к сидящей на кровати Арине и прошипел:
        – Встань!
        – Что? – не поняла Арина. Что значит «встань»? Кто он такой, чтобы ей указывать?
        – Встань, – повторил мужчина. – И отойди к стене.
        – Что это значит? – проговорила Арина, но, словно загипнотизированная взглядом маленьких глазок, поднялась с кровати.
        – К стене, – скомандовал пышноволосый и резким движением руки указал ей, куда именно следует отойти.
        Арина помедлила, но заметив, что оба амбала двинулись в ее сторону, отошла к стене.
        «Нет, здесь нельзя оставаться, подумала она. – Что за бесцеремонность? Кто это вообще такой?» Пышноволосый поднял голову и несколько секунд наблюдал за спящей на верхней кровати женщиной. Затем резко и сильно ударил ее всей ладонью по бедру.
        – Подъем! – закричал он и весело захохотал. Амбалы заулыбались, и только Валентина осталась серьезной.
        Женщина на верхней кровати повернулась, но почему-то не только не возмутилась действиям пышноволосого, но и заулыбалась.
        – Миша! – сказала она, протирая заспанные глаза.
        – Привет, красавица, – сказал Миша и махнул рукой. – Спускайся вниз, посмотрим на тебя.
        Девушка села и спустила ноги с кровати.
        – А что тебе на меня смотреть? Не видел, что ли?
        – На тебя, красавица, посмотреть всегда приятно. Девушка начала сползать с кровати вниз. При этом Миша ей активно помогал, не забывая хватать ее за икры, ляжки и, в конце концов, обхватил за задницу и бережно поставил рядом с собой.
        – К стене, – скомандовал он.
        Девушка, оказавшаяся стройной брюнеткой с правильными чертами лица и чуть припухлыми губами, встала рядом с Ариной. Миша встал перед ними, рядом с ним Валентина. Амбалы остались у Миши за спиной.
        – Ну, покажите себя, – улыбнулся Миша одними губами. Его глаза остались холодными и глядящими презрительно.
        Он протянул руку к брюнетке и бесцеремонно взял ее за грудь.
        – У тебя ведь все свое, Олечка?
        – Все свое, – кивнула брюнетка.
        – А-то сейчас люди начали разбираться. – Миша пожал плечами, словно жаловался на разбирающихся людей. – К ому-то нравится силикон, кому-то нет. Приходится учитывать пожелания.
        Миша раздвинул полы платья брюнетки, взглянул на ее ноги и качнул головой в сторону кровати.
        – Иди, досыпай. Вечером будь готова.
        Брюнетка кивнула и полезла на свою кровать. Миша подступил к Арине.
        – А это что у нас за чудо? – Он взял Арину за подбородок и развернул к себе. – Красивая! А что у нас здесь?
        Двумя пальцами Миша ловко расстегнул пуговку ее платья и обхватил рукой грудь поверх бюстгальтера. Арина рванулась в сторону, но один из амбалов успел схватить ее за руку.
        – Что вы делаете?! – крикнула Арина.
        – Это новенькая, – сказала Валентина, и амбал, повинуясь знаку Миши, отпустил Арину.
        – Новенькая? – Ноздри Миши хищно раздувались. – Красивая. Такая новенькая нам пригодится.
        Он опустил руку вниз и резким движением задрал подол платья. Арина отбросила его руку.
        – Оставьте меня!
        – Строптивая, – констатировал Миша. – Это хорошо. Людям такие нравятся. Только не перебарщивай. А то получишь в морду. И сразу станешь паинькой. Поняла?
        Арина молчала. Интуитивно она поняла, что любое ее слово закончится пощечиной. Спорить бессмысленно. Здесь не воспринимают ни слов, ни доводов. Чубатый Миша явно упивается властью, которую имеет над ней и над брюнеткой, которую бесцеремонно разбудил, ощупал, осмотрел как лошадь и отправил спать. Несколько секунд Миша стоял молча, словно ждал, не последует ли от Арины каких- нибудь возражений. Не услышав ни слова, он удовлетворенно размахнулся и впечатал свою ладонь в ее ягодицу.
        – Понимаешь ситуацию, – похвалил он и скомандовал: – Иди спать.
        Крепкий удар по заду добил Арину. Губы ее задрожали, по щекам потекли слезы. Как он смеет так обращаться с ней? Впрочем, Миша обратил на ее слезы не больше внимания, чем на раздавленную ботинком муху. Он повернулся к Валентине.
        – Вечером займемся ее воспитанием, – сказал он тоном, не допускающим возражений. – Искупаешь ее и приготовишь. Она, по-моему, неделю не мылась. А ты пока разъясни ей, что к чему. Чтобы этих резких движений я больше не видел. А завтра начнет работать. Ясно?
        Валентина кивнула. Миша резко развернулся и вышел из комнаты. Валентина и амбалы – за ним. Брюнетка с нескрываемым интересом смотрела на Арину со своего второго этажа.
        – Ты чего это брыкаешься? Могла и в самом деле по физиономии схлопотать. Это же Миша. Все перемещения девчонок из одной компании в другую через него проходят. Ну и пользуется он нами, конечно. И тебя вечером оприходует.
        – Как оприходует? – не поняла Арина.
        – Как захочет, так и оприходует, – хохотнула брюнетка. – Слышала, велел тебя искупать. Так что, готовь все свои дырочки, красавица. Скажешь еще спасибо, если он один будет. Иногда он и своих быков поощряет.
        – Что значит «оприходует»? – Арина подошла вплотную к кровати. – Какое он имеет право? Это же гостиница.
        – Какая гостиница? – Брюнетка на всякий случай отодвинулась от края. – Это перевалочный пункт для проституток.
        – Как перевалочный пункт?
        Брюнетка понимающе кивнула.
        – Ты не знала, где оказалась? Да, девка, ты попала. Выйти отсюда будет непросто. Они заставят тебя на них поработать. Будешь гоношиться – изобьют. Лучше расслабься. Тогда месяца через три сможешь соскочить.
        Арина медленно опустилась на свой койку. Какие три месяца? Она не собирается работать проституткой ни минуты. Да, она сейчас же вызовет полицию. Арина бросилась к своей сумочке. Но на столе ее не было.
        – Где моя сумочка?
        – Валька взяла, – брюнетка пожала плечами. – А ты и не заметила. Она это ловко делает. Ты что же думала, они тебе паспорт оставят? И телефон?
        Арина вышла из комнаты. Она должна сейчас же догнать этого Мишу. Она должна объяснить, что оказалась здесь случайно. Она не собирается работать проституткой.
        В полутемном коридоре было шумно. Из ближней к выходу комнаты доносились смех и веселых голоса. Арина сделала несколько шагов, и вдруг дверь комнаты распахнулась и из нее вывалился смеющийся Миша, Валентина и оба громилы. Из комнаты доносились веселые женские голоса и смех. Миша хлопнул дверью.
        – Ну, девки, – проговорил он и покрутил головой. – Веселые!
        Вся компания пошла к выходу. Миша за руку попрощался с охранником и первым вышел из квартиры. Дверь захлопнулась. Арина бросилась к двери, но у нее на пути встал охранник.
        – Ты куда?
        Арина хотела рассказать про ошибку, про то, что ей нужно поговорить с Мишей, что она не может здесь оставаться. Но она вовремя сообразила, что эти слова вряд ли произведут впечатление на охранника. И в это мгновение ее осенило.
        – Я за Мишей, – сказала она.
        – Как это – за Мишей? – опешил охранник.
        – Он мне велел ехать с ним.
        – Когда?
        – Только что. Он зашел к нам в комнату. Осмотрел меня и говорит: «Ты новенькая. Поедешь со мной, я тебя там оприходую». Я, говорит, пока к другим девчонкам зайду, а ты соберись и иди за мной.
        Охранник молчал, но дорогу не уступал.
        – Он сейчас уедет, – напомнила Арина. – И будут проблемы. И у меня, и у тебя.
        Охранник покосился на телефон.
        «Сейчас он позвонит Мише и все раскроется», – мелькнуло в голове у Арины. Но охранник не стал звонить. Возможно, демарш Арины показался ему слишком дерзким. Он просто пожал плечами и отступил.
        – Ладно, иди!
        Арина, стараясь не торопиться, открыла замок и вышла на лестничную клетку. Она слышала, как внизу остановился лифт, и пошла по лестнице. Если Валентина вышла просто проводить босса, подниматься обратно она будет на лифте.
        Стараясь ступать неслышно, Арина добежала до первого этажа. Осторожно выглянула в окно подъезда. Около большого черного «мерседеса» стояли Валентина и Миша. Она что-то сказала ему, он протянул руку, погладил ее по голове и сел в машину. «Мерседес» тронулся с места. Валентина пошла к подъезду. Арина бросилась наверх и замерла на площадке второго этажа. Валентина вошла в лифт, и кабина поехала. Арина сбежала по лестнице. Она понимала, что у нее есть всего минута. Пока лифт доедет до третьего этажа, Валентина войдет в квартиру и охранник доложит, что Арина ушла. Она выскочила из подъезда. Только бы «мерседес» Миши не задержался на светофоре. Но улица была пуста. Арина бросилась бежать. Она бежала до тех пор, пока не заметила зеленый огонек такси. Остановила машину, рухнула на заднее сидение и выпалила адрес Светы. Водитель назвал какую-то цифру, но Арина ее даже не услышала, а только закивала головой. И только когда машина тронулась, она поняла, что у нее нет ни денег, ни документов…
        …Арина вышла из такси и пошла к охраннику, который по-прежнему стоял у ворот, не отводя настороженного взгляда от приехавших.
        – Здравствуйте! – Арина пыталась говорить спокойно, чтобы показать охраннику, что ситуация не выходит за рамки обыденной. – Вы меня узнаете?
        – Узнаю, – кивнул охранник. – Вы подруга Светланы Евгеньевны.
        – Верно, – кивнула Арина. – Мне срочно нужна Света. Вы можете меня пропустить? Или свяжитесь с ней, пожалуйста.
        – К сожалению, Светланы Евгеньевны нет, – охранник вздохнул и пожал плечами. – Она уехала в Берлин. Вместе с Глебом Алексеевичем. Они приезжают только послезавтра.
        Арина замерла. Только этого не хватало. Остаться перед пустым домом, без копейки в кармане и с неоплаченным счетом такси.
        – А вы можете связаться с ними в Берлине? – спросила она, и голос ее звучал совсем не так спокойно, как мгновение назад.
        – Попробую.
        Охранник достал из кармана мобильный телефон и набрал номер. Несколько секунд он слушал гудки, затем металлический голос диктора и отключил аппарат.
        – Не отвечают, – охранник еще раз пожал плечами. – Глеб Алексеевич предупреждал, что они поедут на виллу его партнера в горы. А там связь очень плохая.
        – Что же делать? – Арина чуть не плакала, потому что водитель такси нажал на клаксон, и звонкий сигнал разнесся над тихим поселком. – Может быть, вы одолжите мне немного денег? Дело в том, что я потеряла сумку. А там были и паспорт, и деньги. Мне нужно за такси заплатить.
        – Конечно, – кивнул парень. – Одолжу. Светлана Евгеньевна вам письмо оставила.
        – Мне? – опешила Арина. – Какое письмо?
        Охранник вернулся в свою будочку и вышел обратно с конвертом в руке. Арина ногтями разорвала конверт.
        «Ариша, – прочла она, – если ты читаешь это письмо, значит, ты нашлась, чему я очень рада. Почему ты решила улететь, ничего не сказав мне? Если я тебя чем-то обидела, прости. Мы с Глебом возвращаемся вечером в четверг. Если тебе что-то нужно, обратись к Эдику Львову. Он во всем тебе поможет до нашего приезда. Его адрес, надеюсь, ты помнишь».
        Арина опустила руку с письмом. Такой рекомендации от Светки она не ожидала. Обращаться к Львову! Впрочем, не стоит обижаться. Светка же просто не знает, как этот Львов поступил с ее подругой. Но она обращаться к Львову не станет. А к кому станет? Водитель еще раз нажал на клаксон. Дескать, больше ждать он не может. Охранник вопросительно смотрел на Арину.
        – Светлана Евгеньевна просила передать вам письмо и отправить по назначению.
        – Может быть, мне можно переночевать в доме? – Арина кивнула на ворота.
        – Дом заперт, – покачал головой охранник. Арине показалось, что он начал терять терпение. – И ключей у меня нет. Горничная придет только послезавтра, подготовить дом к приезду хозяев.
        Что ей делать? Охранник явно намекал, что оставаться здесь ей не стоит. А куда ехать? К Львову, который увидел в ней только кусок мяса?
        – Хорошо, – Арина приняла решение. – Я поеду, куда меня отправляет Света. Только оплатите мне такси.
        – Конечно, – охранник кивнул и пошел к машине, на ходу доставая из кармана бумажник.
        Она поедет. Пусть такси довезет ее до офиса Львова. Это, по крайней мере, центр города. А там она решит, стоит ли ей подниматься на 22-й этаж, или придумает что-нибудь получше. Арина подошла к машине и решительно распахнула заднюю дверцу.



        26

        Профессор Парусников присел у кровати и крепко сжал руку сына.
        – Игорь, я рад, что дела пошли на поправку. Ты себя нормально чувствуешь?
        – Я в порядке, папа. – Игорь улыбнулся отцу. – Голова не болит. И плечо нормально. Только под гипсом все чешется. Ужас!
        – Терпи, – профессор развел руками и поднял глаза к потолку. – Ни одна медицина мира, даже самая продвинутая, не изобрела средство от зуда под гипсом. Российская в этом случае предлагает палочку.
        Профессор запустил руку в боковой карман пиджака и достал полированную палочку.
        – Японцы ими едят, а мы – чешем под гипсом, – рассмеялся Игорь.
        – У каждого народа свои пристрастия, – в тон ему ответил профессор и предложил: – Хочешь попробовать?
        Правой рукой Игорь взял палочку и запустил ее под гипс, почти полностью закрывавший левое плечо. Несколько секунд он елозил палочкой под гипсом.
        – Что ж, – сказал он тоном специалиста, начинающего доклад на научной конференции. – Российская медицина нашла частичное решение проблемы. Полностью, конечно, зуд не удаляется, но основные очаги ликвидированы.
        – Не все сразу, мой дорогой, не все сразу, – улыбнулся профессор и достал из кармана вторую палочку. – Пока, как видишь, мы пользуемся японской техникой. Но, возможно, скоро изобретем что-то свое.
        Он прижал руку Игоря к губам.
        – Я рад, что ты в хорошем настроении. Да, мы здесь тебе принесли кое-какие экзотические фрукты. Ты же все-таки должен почувствовать, что находишься в израильской больнице.
        Профессор повернулся к стоящему за его спиной Раджаду. Тот почтительно склонился и подал Парусникову большой полиэтиленовый пакет.
        – Оп-ля! – Профессор со сноровкой иллюзиониста доставал из пакета фрукты разных видов, а Раджад размещал их на прикроватной тумбе. – Киви, манго, личи…
        – Ух ты! – Игорь взял из рук отца ярко-красный шарик. – Я всегда считал, что личи фиолетового цвета.
        – Я тоже, – согласился профессор, – но Раджад мне объяснил, что на Ближнем Востоке личи красные. А вот, посмотри. Карамбола.
        Профессор взял из рук Раджада желтую звездочку.
        – Обрати внимание на форму. Идеальная пятиконечная звезда. Как будто кто-то специально вырезал. А вкус… – Профессор закатил глаза. – В меру кисленькая. Тебе понравится.
        – Может быть, кто-то специально и вырезал? Там, наверху, – Игорь поднял палец к потолку и протянул ладонь, на которую профессор положил диковинную звезду.
        Несколько секунд Игорь рассматривал ее со всех сторон.
        – Такого я никогда не пробовал, – наконец сказал он.
        – Так попробуй!
        Игорь осторожно откусил ножку звезды и пожевал.
        – Вкусно.
        – Я же говорил, что тебе понравится, – оживился профессор. – Ну, мы тебе все это оставляем. Ешь и поправляйся. Все свежее. Раджад сегодня утром специально на рынок ездил.
        Игорь поднял глаза на араба.
        – Спасибо, Раджад!
        Раджад приложил руку к груди и церемонно поклонился.
        – Ну, хорошо. – Профессор еще раз сжал руку сына. – Мы пойдем. Заглянем к тебе завтра. Врачи говорят, что еще два-три дня, и тебя можно будет забирать. Я возьму билет на конец следующей недели. Но не в Москву.
        Игорь резко вскинул голову.
        – Поедешь в Сочи, – опередил его профессор. – И не спорь. Тебе нужно отдохнуть. Мое начальство уже беседовало с твоим. Тебе дали три недели на восстановление. Проведешь их в санатории. В конце концов, у тебя производственная травма, а реабилитация входит в страховой полис каждого члена экспедиции.
        Профессор хотел подняться со стула, но Игорь его удержал.
        – Папа, а где Арина?
        Парусников замялся. Разговора на эту тему он хотел избежать, но Игорь смотрел на него немигающим взглядом. Профессор замялся.
        – Я хотел поговорить с тобой об этом потом, когда ты выйдешь из больницы.
        – Где она? – повторил Игорь.
        «В конце концов, я не сделал ничего плохого, – подумал профессор. – И стыдиться мне нечего».
        – Я отправил ее в Москву, – решительно сказал он. – Тем же самолетом МЧС. Оставлять ее здесь с чужим паспортом было слишком опасно. Раджад отвез ее в аэропорт и посадил в самолет. Судя по тому, что из Москвы не было никаких сигналов, паспортный контроль она прошла без проблем.
        Профессор взглянул на сына. Улыбка сошла с лица Игоря. Он смотрел в потолок мрачно и хмуро. Перед его внутренним взором вдруг всплыло лицо Арины. Ее широко распахнутые глаза, рыжие волосы. Он ощутил на щеке ее дыхание. Как он обнимал ее в пещере! Но теперь она далеко.
        Может быть, даже улетела из Москвы. В этот свой Углегорск. Но он ее найдет и там. Обязательно. Потому что воспоминания о ней и о минутах, проведенных вместе, ни на мгновение не оставляли его.
        – Игорь! – позвал профессор Парусников. – Что с тобой? Я не мог оставить ее здесь. Ты же должен понимать. Что было бы, если бы все раскрылось? Она просто оказалась бы в местной тюрьме. И я не уверен, что мои израильские друзья смогли бы нам помочь.
        Игорь перевел взгляд на отца и понимающе кивнул.
        – Я понимаю, папа. А о чем ты хотел со мной поговорить?
        – Игорь! – Профессор попытался подняться со стула, но Игорь крепко держал его за руку. – Давай потом, когда ты поправишься.
        – Говори, говори, – улыбнулся Игорь. – Я же вижу, тебе не терпится о чем-то меня расспросить. Говори! Я нормально себя чувствую.
        Профессор помедлил и придвинул свой стул вплотную к кровати.
        – Эта девушка рассказала мне, что, когда она осталась одна, крышка саркофага то ли приподнялась, то ли сдвинулась, и из него пошел туман, который светился зеленоватым светом. Я хотел спросить у тебя, ты ничего не заметил? Какое-нибудь зеленоватое свечение? Ведь, если это ей не привиделось, то туман должен был пройти через камни, которые вас разделяли.
        Игорь помрачнел. Это не укрылось от взгляда профессора.
        «Неужели там что-то произошло? – подумал он. – Что Игорь почему-то хочет скрыть?»
        – Я ничего такого не видел, – сказал Игорь. – И, честно говоря, я был не в том состоянии, чтобы смотреть по сторонам. Я пытался спастись от этого камнепада. И…
        Игорь закрыл глаза и вновь увидел перед собой ее лицо.
        – Тебе нехорошо, – переполошился профессор. – Я же говорил, что не стоит начинать разговор сейчас.
        – Все нормально, – голос Игоря звучал вполне уверенно и веско. – Просто я не видел никакого зеленого тумана.
        – Это все, о чем я хотел тебя спросить, – профессор поднялся.
        – Папа, а что произошло дальше? Арина об этом не говорила? Туман просто рассеялся, и все?
        – Она сказала, что туман вошел в нее.
        – Как «вошел в нее»? – Игорь приподнялся на локте.
        – Игорь. – Профессор подоткнул со всех сторон подушку и уложил сына. – Врачи ее досконально проверили. Сделали все анализы. У нее все в порядке. А этот туман… Ты же понимаешь, что это галлюцинация, вызванная шоком? Землетрясение, падающие камни, темнота. Она одна. Хорошо, что рассудок выдержал. Она пришла в себя довольно быстро.
        – Но ты же спросил у меня об этом тумане, – Игорь не сводил глаз с отца, и профессор поежился под этим взглядом. – Значит, допускал нечто подобное?
        – Что значит «допускал»? – замялся профессор. – Я просто хотел выяснить. Мало ли что могло произойти там, у саркофага.
        Он помедлил несколько секунд и добавил:
        – Когда мы добрались до саркофага, через крышку проходила трещина. То есть его целостность была нарушена землетрясением. И чисто теоретически…
        Профессор замолчал.
        – Что?
        – Нет, ничего. Все это ерунда и попытка оправдаться за неудачу. Саркофаг был пуст, и только это является непреодолимым фактом. А все остальное, – он помолчал и добавил: – не заслуживает внимания.
        Профессор начал подниматься с кресла. Раджад поддержал его и помог встать. Игорь взглянул в лицо араба и замер. Он был готов поклясться, что Раджад понял все, о чем они говорили.
        «Похоже, он говорит по-русски, – подумал Игорь. – И все, о чем мы говорили, ему чрезвычайно интересно. Почему? Зачем ему знать про этот зеленый туман?»
        Игорь пожалел, что затеял этот разговор сейчас, в присутствии постороннего.



        27

        За те сорок минут, пока такси везло ее от элитного загородного поселка в центр города, Арина так ничего и не придумала. Денег у нее нет и взять их негде. Паспорт тоже потерян. Значит, улететь домой она не может. Ночевать негде. Положение безвыходное. А если учесть, что Миша со своими гориллами вполне может искать ее, то вообще очень опасное и непредсказуемое.
        Выйдя из машины, Арина пошла к стеклянному подъезду знакомого здания. Она приняла решение. Она зайдет к Львову, но будет холодна и официальна. Пусть он только попробует потянуть к ней свои ручонки. Она не собирается просить его о работе. Она просто покажет записку Светы и попросит одолжить ей денег. Потом снимет номер в гостинице и дождется, когда в Москву вернется Игорь. Этот план ей очень понравился, и она вошла в большие стеклянные двери, точно зная, чего хочет от жизни.
        На двадцать втором этаже ничего не изменилось. Та же приемная, тот же молодой человек в костюме и при галстуке, та же блондинка. Только вместо темного костюма на ней был бледно- розовый. Она записала на маленькой бумажке фамилию Арины и скрылась за дверью кабинета.
        Через несколько секунд дверь кабинета распахнулась и на пороге встала бледно- розовая секретарша.
        – Проходите, пожалуйста! Эдуард Михайлович ждет вас.
        Арина пошла к двери. Нельзя сказать, что она была совершенно спокойна. Воспоминания о том, что произошло в этом кабинете всего четыре дня назад, заставили дрогнуть сердце. Арина остановилась на пороге, поймала на себе удивленный взгляд бледно- розовой секретарши и вошла в кабинет. Дверь за ее спиной закрылась.
        Кабинет был пуст. В центре большого стола красовался поднос со сладостями и фруктами. Арина вспомнила, что в последний раз перекусила в полете, и ей нестерпимо захотелось взять с подноса кусочек истекающей медовой сладостью пахлавы. Но она не посмела протянуть руку, а только оглянулась в поисках хозяина.
        Открылась какая-то задняя дверь, и в кабинет вошел Эдуард Львов. В руке у него была красивая бутылка с коричневой жидкостью. Увидев Арину, он округлил глаза и развел руки в стороны, словно увидел не отвергшую его женщину, а лучшего друга, возвращения которого едва дождался.
        – Здравствуйте, Арина! Я очень рад вас видеть у себя.
        В его голосе звучали радушие и почти искренняя радость.
        – Здравствуйте, Эдуард, – у Арина не получилось произнести эти слова сухо и безразлично.
        «Наверное, радушие порождает радушие, – подумала она. – Но нельзя поддаваться на эти его уловки».
        – А у меня сегодня день рождения. – Эдуард потряс в воздухе бутылкой и кивнул на поднос. – Но отмечаю я его, как видите, в одиночестве. Грустно и печально. Как там? У Лермонтова, по-моему: «И некому руку подать в минуту душевной невзгоды».
        Арина промолчала. Строку про «душевную невзгоду» она не помнила и удивилась. Оказывается, этот строитель способен цитировать стихи. Разговор явно развивался не по ее плану.
        – Вам некого пригласить на торжество? – усмехнулась Арина.
        – Представьте себе! – Эдуард поставил бутылку на стол и достал из серванта два бокала. – Глеб и Света уехали. А больше у меня никого нет. Надеюсь, вы не откажетесь скрасить сегодня мое одиночество?
        Арина промолчала. Что это с ней? Она поддается его чарам? Неужели не ясно? Он же все это придумал. И свой день рождения. И поднос этот поставил, чтобы произвести на нее впечатление. Стоп! Но откуда он знал, что она приедет именно сегодня? Неужели он говорит правду?
        Львов словно прочел ее мысли.
        – Мне сегодня исполнилось сорок пять лет! – сказал он и торжественно поднял бокал с коричневой жидкостью. – Это печальная дата, потому что я встречаю ее в одиночестве. У меня нет жены и нет детей. И хотя я пью очень дорогой коньяк, но ни он и никакие другие блага, которые можно купить за деньги, не могут мне заменить тихого семейного счастья. Я прав, Арина?
        Арина пожала плечами.
        – Наверное, правы.
        – А если я прав, то берите бокал и поддержите меня в этот печальный день.
        Он взял со стола и протянул Арине второй бокал, до середины наполненный коньяком.
        – Я вообще-то не пью, – начала Арина.
        – Перестаньте, – перебил ее Львов. – Хоть вы не добивайте меня. Вам ведь не вести машину. Потому пейте смело. Это очень хороший коньяк.
        Арина взяла бокал, проклиная себя за нерешительность.
        – Будьте здоровы, Эдуард! И будьте счастливы!
        Два дня назад она и представить себе не могла, что будет желать счастья этому человеку.
        Бокалы соприкоснулись в воздухе с хрустальным звоном. Арина пригубила ароматную жидкость, от крепости которой перехватило дыхание, поймала на себе возмущенный взгляд Львова и сделала еще один глоток.
        – Угощайтесь! – широким жестом Львов показал на поднос. – Настоящие восточные сладости. Друг прислал из Стамбула.
        Арина, стесняясь, взяла пирожок с рифленой поверхностью.
        – Вы, наверное, голодны, – догадался Львов и хлопнул себя ладонью по лбу. – А я вас сладостями угощаю. Сейчас поедем куда-нибудь пообедать.
        «Все! Хватит! – решила Арина. – Поток любезностей пора прекращать. Иначе это плохо кончится!»
        – Спасибо, Эдуард, я не голодна, – соврала она и добавила: – Обратиться к вам мне посоветовала Света. Она уехала и будет только к концу недели. Но мне написала записку. И советовала обратиться к вам, если мне будет нужна помощь.
        – И вам, как я понял, нужна помощь. – Влажной салфеткой Львов стер с пальцев сахарную пудру и остатки меда. – Я готов вам помогать. И согласно указаниям Светы. И без всяких указаний. Какая помощь вам нужна?
        – Я хочу попросить вас одолжить мне деньги.
        – Деньги? – переспросил Львов.
        – Да, мне нужно в Москве дождаться…
        Слова «одного человека» Арина не произнесла. Не успела. Ей в голову пришла простая мысль, которая почему-то не приходила раньше. Адреса Игоря у нее нет. Ее телефон пропал. Значит, найти ее Игорь никак не сможет. И она его. От этой мысли Арине стало не по себе. Значит, никакой встречи не будет. И Игорь потерян для нее навсегда. Что же ей теперь делать? А ничего. Игорь потерян для нее вовсе не из-за телефона. Она ему просто не нужна.
        Смятение Арины не укрылось от Львова. По его лицу проскочила улыбка, которую можно было с одинаковой вероятностью определить и как сочувствие, и как торжество.
        – Кого вам нужно дождаться? – спросил он.
        – Свету, – чуть не плача ответила Арина.
        – Света вам не поможет, – резко проговорил Львов. Он не знал, почему именно изменилось настроение Арины, но интуитивно понял, что пришло время активных действий.
        Арина молча смотрела на Львова глазами, полными слез.
        – Света вам не поможет, – повторил Львов. – И Глеб не поможет. А я помогу. Я дам вам все, Арина! Работу, дом, тепло, любовь.
        Последнее слово прозвучало неожиданно и заставило Арину вскинуть голову. О чем он говорит? Это движение не укрылось от Львова.
        – Да, Арина, именно так, – горячо проговорил он. – Я влюбился в вас с первого взгляда. Я вел себя отвратительно в нашу прошлую встречу. Простите меня. Но у меня есть оправдание. Я потерял голову, увидев вас. Я был сам не свой. Я не понимал, что я говорю и что я делаю. И сейчас я предлагаю вам все, что есть у меня. Не говорите ничего, просто не отказывайте мне сейчас.
        У Арины зашумело в голове. «Это коньяк, – подумала она. – Вот что значит пить на голодный желудок».
        Она понимала, что должна что-то сказать, но не могла вымолвить ни слова. Она была готова к любому разговору, к любому развитию событий, но только не к такому.
        Ее молчание воодушевило Львова. Он схватил руку Арины и впился в нее долгим поцелуем. Поднял голову, и их глаза встретились.
        – Не отталкивайте меня, Арина! – прошептал он. – Измените наши жизни. Свою и мою. Сейчас это зависит только от вас. Я предлагал вам место своего секретаря. Я снимаю это предложение. Я предлагаю вам все, что у меня есть. И самого себя в придачу.
        Шум в голове усилился. Голова кружилась. Арина едва стояла на ногах. Все дальнейшее происходило будто не с ней. Она ощутила на талии его крепкую руку.
        Резким движением он прижал ее к себе, и на губах она ощутила терпкий вкус коньяка. Арина попыталась вырваться, но он держал крепко. Она ответила на поцелуй, и ею овладело ощущение полета.
        «Неужели коньяк? – мелькнуло в голове, и тут же понеслись другие мысли. – Он решит все мои проблемы! Игорь все равно меня не найдет! Да и искать не будет. Света не поможет, и Глеб тоже. Пусть. Пусть все случится». Щека Львова, прижатая к ее лицу, пахла удивительным одеколоном. Зачем она выпила так много коньяка?
        Арина ощутила спиной жесткую поверхность и поняла, что он уложил ее на стол. «Зачем? Что это?» – хотела крикнуть она, но из горла вырвался только слабый хриплый стон.
        Арина ощутила руки Львова на своих бедрах, хотела оттолкнуть его, но вместо этого схватила за ворот рубашки и притянула к себе. Она металась на жесткой поверхности стола, одурманенная коньяком и оглушенная всем, что с ней произошло. Она проклинала и благословляла. Хотела и не хотела. Притягивала и отталкивала. Он покрывал ее лицо поцелуями, а она колотила кулачками по чему-то мягкому и что-то шептала, сама не понимая, что именно.
        Резким движением он раздвинул ей ноги. Арина поняла, что наступил «момент невозврата», вскрикнула, забилась в крепких руках мужчины, пытаясь оттолкнуть его от себя. Но ее метания только возбудили Львова. Его руки стали тверже и настойчивее. Он преодолевал ее сопротивление, как слон, продирающийся через джунгли. Поползли по бедрам трусики. Она рванулась в последней попытке все остановить. Но в этот момент ощутила его в себе и рухнула на стол, больно ударившись плечом о жесткую поверхность.
        Вскоре все закончилось. Арина ощутила, что ее больше никто не держит. Шум в голове отступил, и она вдруг воспарила к потолку кабинета, увидев саму себя, лежащей на столе с задранной юбкой и раздвинутыми ногами. Что с ней произошло? Чем он ее опоил? Она ведь давала себе слово, что ничего такого не произойдет. Арина свернулась в клубочек и взглянула на Львова. Он приводил себя в порядок: натянул брюки, заправил в них широкую рубаху.
        Арина почувствовала что-то липкое на ногах и соскочила со стола, запуталась в спущенных трусиках и едва не упала. Наскоро привела себя в порядок, одернула юбку и рухнула в кресло. Горло перехватил спазм, ее душили рыдания. Как все это случилось? Как она могла отдаться ему на столе?! Он говорил о любви! О какой любви может говорить мужчина, укладывающий женщину на стол в рабочем кабинете?! На стол укладывают девок. Шлюх. Шалав. Потаскух. А не любимых женщин. Рыдания прорвались. Арина плакала в голос, и слезы безудержно потекли по горящим щекам.
        – Арина! – услышала она.
        Сквозь мокрые ресницы она взглянула на Львова. Он стоял перед ней и почему-то казался растерянным и жалким. Арине показалось, что в его лице, особенно в глазах, произошла какая-то неуловимая перемена. Исчез уверенный и жесткий взгляд. Львов смотрел на нее жалким взглядом пса, жизнь которого полностью зависит от того, швырнет ли ему хозяин кость или нет.
        – Арина, – повторил Львов, и его голос дрогнул. – Что я могу сделать для тебя?
        В этих словах ей почудилась какая-то насмешка, и она вновь зарыдала. Так ей и надо. Глупой и слабовольной дуре. Теперь он будет презирать ее за то, что она отдалась ему. И не просто отдалась. А отдалась на столе. В его рабочем кабинете. Даже не догадалась потребовать отвезти ее в гостиницу.
        – Арина, что я могу сделать для тебя? – упрямо повторил Львов, не двигаясь с места. Его руки висели вдоль тела, брюки держались на одной пуговице.
        Арину охватила какая-то неясная злость. Все неудачи последних дней, потерянные надежды и обиды выплеснулись в крик.
        – Что ты можешь сделать для меня? Ничего! Понял?! Ничего! Ты уничтожил меня! Уничтожил!
        Она понимала, что допускает ошибку. Сейчас он рассвирепеет и просто вышвырнет ее из кабинета. Он добился чего хотел, а она так и останется ни с чем. Но сдержать себя она не могла и продолжала выкрикивать слова, смысл которых уже не понимала сама. Но Львов не рассердился. На его лице появилось плаксивое, виноватое выражение.
        – Не сердись на меня, прекрасная Арина. Только скажи, что я могу сделать для тебя?
        Слово «прекрасная» задело ее больше всего. Как он смеет ее так называть после того, что произошло? После того, что он сделал?
        – Что ты можешь сделать для меня! – завопила она, и голос ее сорвался. – Ничего, – она хрипела еле слышно. – Прыгнуть из окна ты можешь для меня!
        Он молча поднял голову, словно не расслышал или не понял ее последних слов. «Молчи, молчи! – заклинал какой-то внутренний голос. – Не надо его злить. Угомонись!» Но остановиться Арина уже не могла.
        – Что?! – выкрикнула она. – Слабо? Слабо ради меня броситься из окна?
        Мелькнул его безумный взгляд.
        – Ты хочешь… – начал он.
        – Да! – хрипло крикнула Арина. – Я хочу, чтобы ты выпрыгнул в окно!
        Этот крик отнял у нее последние силы. Арина рухнула на подлокотник кресла и зарыдала, сотрясаясь всем телом. И вдруг ощутила на шее холодное дуновение. Арина подняла голову. Львов распахнул окно в дальней части кабинета и стоял, держась за ручку, а порывы ветра заносили в кабинет струи дождя. Львов вытянул шею, пытаясь заглянуть в черную бездну. Занавес раздувался и хлопал его по спине, словно подталкивал к открытому окну. На щеках Арины вновь, как у саркофага в пещере, выступила холодная испарина. Она попыталась крикнуть: «Что ты делаешь?», но горло перехватил спазм, и из него вырвалось только неясное всхлипывание. С ужасом она смотрела, как Львов бросил в ее сторону взгляд, полный тоски и отчаяния, сделал шаг к окну, откинул рукой полощущуюся занавеску, не обращая внимания на бьющие ему в лицо струи дождя, встал одной ногой на подоконник и, резко оттолкнувшись, исчез в черной мгле за окном.



        28

        Света вошла в спальню роскошного президентского номера берлинского отеля «Риц-Карлтон» и с разбега прыгнула на широченную кровать, застеленную темно- синим шелковым покрывалом. Раскинулась на спине, широко разбросав руки, и уставилась на замысловатую люстру из белого металла.
        – Глеб, я смертельно устала, – простонала она. – Эти снежные приключения в горах не для меня.
        – На тебя не произвели впечатления охотничьи угодья? – усмехнулся Глеб, внимательно рассматривая что-то в своем телефоне.
        – Не произвели. – Света закрыла глаза. – Хотя имение, конечно, потрясающее. Но я не стала бы отдавать такие участки под лесной массив.
        – А что бы ты там сделала? – Глеб озабоченно щелкал клавишами. – Сотню теннисных кортов? Бассейны? Озера?
        – Не знаю, – в голосе Светы прозвучала плохо скрываемая зависть. – Нашла бы, что там сделать.
        – Вообще, это полная глупость, – Глеб оторвался от телефона.
        – Что глупость? – не поняла Света.
        – Все это! – Глеб покрутил рукой в воздухе. – Все эти имения, охотничьи угодья, на которых охотятся два раза в год, дома с сотнями комнат, в которых никто не живет. Глупость и пижонство. Обычная гордыня.
        – Вот еще, – обиделась Света. – А наш участок под Москвой? Это, конечно, не охотничьи угодья твоего нового партнера, но тоже не шесть соток.
        – А мы с тобой такие же дураки, как и все, – усмехнулся Глеб. – Ничем не лучше. Тоже из кожи вон лезем вместо того, чтобы спокойно жить. Слушай, – Глеб кивнул на телефон. – Мне Тимофей звонил. Пятьдесят минут назад. Мы как раз выезжали из ущелья, где не было связи.
        – Какой Тимофей? – Света пыталась сообразить, откуда вдруг взялись новые взгляды Глеба на богатство и успех. То стремился побольше заработать, купить более роскошную машину и более дорогую мебель, летать только бизнес-классом, а теперь вдруг «глупости и пижонство».
        – Мой охранник Тимофей, – в голосе Глеба прозвучало раздражение. – Интересно, что ему нужно.
        Глеб ткнул пальцем в кнопку и прижал телефон к уху.
        – Тимофей, – услышала Света, – ты мне звонил? Что случилось?
        Глеб вышел в гостиную. Света застыла на кровати. Она не слышала разговор, но по лицу Глеба пыталась понять его направление. Глеб улыбался. Она поняла, что не произошло ничего плохого.
        Глеб вернулся в спальню.
        – Твоя подруга нашлась.
        – Арина? – Света вскочила. – Как? Где?
        – Сама приехала к нам. На такси. Час назад. Без копейки денег и без документов. Сказала, что ее ограбили. Но живая и здоровая. Тимофей заплатил за такси и отправил ее к Эдику.
        – О, Господи! – Света опять улеглась на шелковое покрывало. – Опять к этому павиану. Позвони ему, пожалуйста. Она наверняка уже там. Чтобы он ее не обижал. Она такая неприспособленная!
        На лице Глеба заиграла странная улыбка, не укрывшаяся от Светы. Все понятно. Ее муж, конечно, завидует Львову, который (вполне возможно именно в эти минуты раскручивает бедную Арину на секс. Хотелось бы Глебу быть на месте приятеля. Ох, хотелось! Она видела его хищный взгляд, когда сидела с Ариной у него в кабинете. Правильно она сделала, что не позволила Глебу найти Арине работу на телеканале. Это решение было бы самым простым, но чем оно могло обернуться, – одному Богу известно. Света почувствовала досаду. Почему так происходит? Она ведь – не хуже Аринки. А ноги у нее даже длиннее. «Ох, мужики, – разозлилась Света. – Как быстро мы им надоедаем».
        – Львов не отвечает. – Глеб вошел в гостиную. В его глазах метался хитрый бес. Света рассердилась не на шутку. Глеб явно пытался представить себе, что происходит сейчас в кабинете Львова.
        – Так позвони его секретарше, – зло буркнула она. – Я хочу знать, где Арина. И если она у него, попроси секретаршу войти и дать ей возможность поговорить со мной.
        Глеб медленно поднял глаза на жену.
        – Ты с ума сошла?
        – Почему? – не поняла Света.
        – Секретарша зайдет в кабинет, когда он с бабой? Ты в своем уме такое от нее требовать?
        На лице Светы появилось решительное выражение командира намеренного защищать окруженную крепость до последней капли крови.
        – Я не хочу, чтобы он трахнул ее на своем рабочем столе, – прошипела она. – Я не хочу…
        – Извини, – перебил Глеб, и его верхняя губа хищно приподнялась, как у боевого пса, готового к атаке. – Но это уже не зависит ни от меня, ни о тебя. Если бы твоей подруге грозила реальная опасность, я бы позвонил. И секретарше, и в полицию. Но я уверен, что ничего плохого с ней в кабинете Эдика не случится.
        Глеб замолчал. Света мрачно кусала губу.
        – Что ты ее так оберегаешь? – продолжил Глеб. – Эдик хороший парень. Не сутенер и не убийца. Он может дать твоей подруге то, чего ей не хватает. Спокойную и обеспеченную жизнь. Или ты собираешься опекать ее до гроба? Между прочим, Львов холостяк. Так что, у твоей Арины, если она не дура, есть шанс на нечто большее, чем любовница и содержанка.
        Света молча пожала плечами, но взгляд ее стал спокойным.
        – Ладно, – сказала она. – Тогда просто позвони и узнай, у него ли она. Но если у него, пусть их не тревожат.
        – Это другое дело, – улыбнулся Глеб и быстро нашел нужный номер в контактах.
        В конце концов, Глеб прав. Она не может опекать подругу вечно. Арина взрослая девочка. Она сама выбрала свой путь – приехала в Москву. А ведь Света предупреждала ее обо всех трудностях. Предупреждала не просто так, а потому что сама прошла через все трудности и унижения. И ночевала на вокзале, и от насильника отбивалась. Да и с Глебом все не сразу сложилось. Арина могла вернуться домой. Деньги на билет у нее были. И в аэропорт она поехала. Но в Углегорск не улетела. Значит, приняла решение еще раз. Сама, без помощи Светы. Пусть теперь попытается самостоятельно разрулить ситуацию. Света решила вмешаться, но только если ситуация будет развиваться в очень нежелательном для подруги направлении. Главное, не пропустить момент перелома и не допустить превращение ситуации в безвыходную и опасную.
        – Ерунда какая-то, – услышала Света голос мужа. Глеб швырнул на кровать телефонный аппарат.
        – По-моему, твоя подруга просто дура, – губы Глеба презрительно кривились. – Представляешь, она пришла к Эдику, провела у него в кабинете сорок минут, потом выскочила, сказала: «Эдуард Михайлович просил его не беспокоить» и убежала. Судя по всему, у них ничего не сложилось.
        Света взглянула на мужа. Похоже, возмущение Глеба несговорчивостью Арины было искренним. Это показалось Свете забавным. Не любят мужики, когда им кто-то отказывает. Особенно такие, как Глеб – состоятельные и оттого слишком уверенные в себе.
        – Да, она такая, – сказала Света, и ее тон был скорее восхищенным, нежели осуждающим. – Ничего не поделаешь.
        – А если такая, то хватит с ней возиться, – выпалил Глеб. – Отправь ее в вашу Тьмутаракань. Там ей самое место. Если она решила, что может всю жизнь прожить в Москве со скрещенными ногами, то это большое заблуждение. Пусть едет домой.
        Света хотела возразить, сказать что-то едкое по поводу жизни в Москве со скрещенными ногами, но решила не развивать эту тему. Как бы разговор не перешел на нее и на их первую ночь с Глебом в придорожном мотеле. Да и прав Глеб. Больше ей ничего не остается. Только отправить Арину в Углегорск. Не селить же ее в их доме. Эх, Ариша, Ариша, глупая и честная подруга.
        – Арина была расстроена? – спросила она.
        – Секретарша сказала, что она выглядела как-то странно.
        – Что значит «странно»? – заволновалась Света.
        – Глаза бегали, блузка не застегнута до конца, волосы растрепаны.
        – Значит, он все-таки пытался, – вспыхнула Света. – Чертов бабник!
        – Конечно, пытался, – Глеб спокойно пожал плечами. – Было бы странно, если бы не пытался. Он предложил, она отказалась. Все нормально. Не делай вид, будто ты его страшно осуждаешь. И хватит об этом. Вернемся в Москву – будешь разбираться со своей подругой.
        Света обиженно отвернулась. Глеб чмокнул ее в щеку.
        – Собирайся. У нас свои дела и проблемы. Вечером нас ждут в опере. Будем слушать «Волшебную флейту».
        Света кивнула и начала расстегивать халат.
        – С каким удовольствием я бы никуда не пошла.
        – Ты же обожаешь Моцарта. – Глеб с хищной улыбкой смотрел на раздевающуюся жену. – Или это просто для красного словца?
        – Я люблю Моцарта, – в голосе Светы послышался вызов, она заметила взгляд мужа, и ее движения стали более плавными. – Но я устала. Ваши охотничьи забавы меня утомили.
        – Сейчас я тебя взбодрю. – Глеб сделал шаг к кровати и протянул руку к груди жены.
        – Глеб, – Света кокетливо отодвинулась, – я иду в душ.
        – Душ подождет. – Глеб притянул Свету к себе и одним движением стянул с нее халат. – И опера подождет. Вместе с Моцартом.
        Лежащий на тумбе телефон Светы громко зазвонил.
        – Плевать! – прохрипел распалившийся Глеб.
        – А вдруг это Арина? Или Эдик? – ответила тяжело задышавшая Света.
        Глеб метнулся к тумбе, схватил телефон.
        – Это Лос- Анджелес, – сказал он. – Твоя мама.
        – Мама? – Света накинула на плечо лямку бюстгальтера и бросила взгляд на часы. – Почему она звонит? У них ведь половина шестого утра. Что случилось?
        Глеб пожал плечами и, не сводя глаз с взволнованного лица жены, протянул ей телефон.



        29

        «Вымазала Лялю, села на карниз и с ужасным криком кинулася вниз». Арина бежала по улице, струи дождя хлестали ее в лицо и в спину, а в голове у нее металась эта фраза из какого-то застрявшего в мозгу детского стихотворения. Арине очень хотелось остановиться, привести мысли в порядок, понять, что произошло в кабинете на двадцать втором этаже офисного здания в центре Москвы. Несколько раз она так и делала. Останавливалась, находила какой- нибудь навес и пыталась хоть что-то понять. Но в голове рождались только сумбурные отрывочные фразы. Всевозможные «Как это могло произойти?», «Зачем он это сделал?» И главное: «Почему?» «Ты же сама сказала ему: „Выпрыгни из окна!“ – начинал беседу с ней рассудительный внутренний голос. «И что? – огрызалась Арина. – Я просила его не трогать меня, но он не послушал. А тут вдруг взял и сделал, как я просила? Глупости. Я тут совершенно не при чем! Это простое совпадение. Он, видно, давно задумал свести счеты с жизнью. И надо же было, чтобы он сделал это как раз когда в его кабинете была я».
        Арина понимала, что она совершенно напрасно пытается разобраться в сложной душевной драме покончившего с собой Эдуарда Львова, и опять бросалась бежать. Куда? Этого она не знала. Бежать ей было некуда. Конечно, вертелась в голове мысль о том, что у нее нет ни денег, ни документов. Но ее Арина предпочитала прогонять. Не до этого сейчас. Есть проблемы поважнее.
        Арина в очередной раз остановилась. И опять порхнула мелодия: «Вымазала Лялю, села на карниз и с ужасным криком кинулася вниз». Арина закрутила головой, пытаясь избавиться от надоедливой фразы. Но перед глазами опять возникла страшная картина. Распахнутая створка высокого, от пола до потолка, окна, занавес, раздуваемый ветром, Львов, держащийся за ручку и не обращающий внимания на водяные струи, заносимые в кабинет порывами ветра, его последний шаг… И взгляд, устремленный на нее. Арина была готова поклясться, что ее лицо было последним, что видел Эдик Львов перед прыжком в двадцатидвухэтажную бездну. Но если у него была причина покончить с собой, значит, он должен был думать в свой последний момент именно о ней. Об этой причине. А не смотреть на Арину с тоской и смирением. И этот его шаг на низкий подоконник. Будто его кто-то тянул…
        Дождь усилился. Ветер задувал под навес, под которым спряталась Арина, холодные струи. Она промокла насквозь и дрожала всем телом. Где-то в глубине подсознания Арина понимала, что должна принять какое-то решение. Она не может вот так брести под дождем, сама не зная, куда. Она должна принять решение. Скорее всего, пойти в полицию. Но Арина не могла отогнать от себя страшные воспоминания.
        Когда Львов сделал свой последний шаг, она даже не закричала. Она застыла с разинутым ртом и выпученными глазами. Она бросилась к окну, словно надеясь его остановить, отсчитать время назад, всего на несколько секунд. В этот момент она уже была готова смириться с тем, что он сделал с ней на столе, и попытаться привыкнуть к этому самцу с широкими плечами и уверенным взглядом. Ей в лицо ударил порыв ветра. Арина остановилась, ее нога скользнула на мокром паркете, и девушка мягко села на зад. В окно она так и не выглянула. Не смогла заставить себя высунуть голову в черный гудящий провал. Быстро перебирая ногами, отползла от окна, вскочила и бросилась из кабинета. У самой двери остановилась. Стоп! Она должна успокоиться и выйти так, чтобы сидящие в приемной ничего не заподозрили. Тогда у нее будет возможность уйти. В такой дождь прохожих на улице может и не быть, и тело Львова найдут не сразу. Значит, несколько минут у нее есть. Арина пригладила двумя руками волосы, одернула платье. Конечно, внимательная секретарша обратит внимание на мокрый зад посетительницы, но мало ли что могло произойти в
кабинете.
        Арина потянула дверь на себя и вышла. Две пары глаз мгновенно уставились на нее.
        – Эдуард Михайлович просил его не беспокоить, – пролепетала Арина.
        Ни блондинка, ни молодой человек не ответили. Они просто смотрели на нее и молчали. Под этими взглядами, Арина пересекла приемную, стараясь не спешить, вышла в коридор и побежала к лифту.
        Пока стремительная кабина быстроходного лифта мчалась вниз, у Арины в голове складывались ужасные видения. Сейчас ее остановят внизу. Заставят подняться и начнут задавать вопросы, почему она убежала из кабинета, если ни в чем не виновна? Почему не закричала? Не позвала на помощь? В какой-то момент она решила вернуться. В конце концов, она действительно ни в чем не виновата. Сейчас лифт остановится, и она, даже не выходя, нажмет кнопку с цифрой 22. Но тогда ей придется объяснять, почему она ушла и вернулась.
        Лифт остановился. Арина вышла из кабины. В большом фойе все было спокойно. Люди сидели на диванах и о чем-то беседовали, девушки- официантки разносили кофе и булочки. Внезапно дверь распахнулась и в фойе ворвался парень. С его яркой куртки текла вода. Он прошел мимо Арины, и она поняла: он знает. Парень остановился возле охранника и что-то начал горячо ему объяснять, кивая головой в сторону улицы. Арина прибавила шаг и вышла под дождь.
        Справа от нее собиралась толпа. Люди спешили взглянуть на лежащее на асфальте тело, на то, что осталось от успешного бизнесмена Эдуарда Львова. Она свернула налево и ускорила шаг. Еще один поворот, и она почувствовала себя в безопасности. Дождь хлестал в лицо, Арина ускорила шаг и наконец побежала.
        Из подъезда, под козырьком которого пряталась от дождя Арина, вышли две женщины. Они подозрительно взглянули на промокшую насквозь девушку в легкой курточке, не сказав ни слова, раскрыли зонты и прошли мимо на стоянку машин. Арина решила, что надо идти. Но куда? Единственным выходом было взять такси и добраться до дачи Светы и Глеба. Не оставит же ее охранник сидеть под дождем. Он знает, что она подруга Светы. В дом пустить не захочет, но есть же у него какое-то помещение. Флигелек справа от ворот?
        Арина пошла вдоль проезжей части, но ни одной машины с зеленым огоньком не проехало мимо. «В такой дождь такси нарасхват», – подумала она. Сколько же ей идти под дождем? А что, если у охранника не будет денег? Может же случиться так, что у человека закончились наличные? А уйти с поста он не сможет. И что она будет делать тогда?
        Арина опять остановилась. «Решай проблемы по мере их поступления», – вспомнила она одно из Светкиных наставлений. Это верно. Другого выхода у нее все равно нет. Она не может брести всю ночь под дождем. Она промокла и устала, ей холодно, она голодна. И потому у нее нет другого выхода.
        Около Арины, мягко скрипнув тормозами, остановился черный «джип». Дверь распахнулась, и Арина увидела немолодого человека, который открыл дверь, перегнувшись через пассажирское сидение.
        – Здравствуйте, девушка! – произнес мужчина, выпрямился и двумя руками взялся за руль.
        Арина кивнула и шагнула к машине. Из салона пахнуло теплом и запахом хорошего одеколона.
        – Вы можете отвезти меня… – Арина осеклась, поняв, что она не знает адреса Светы. Он был записан на бумажке, которую она достала из кармана платья и отдала водителю такси. А он ей эту бумажку не вернул.
        Водитель внимательно смотрел на Арину и молча ждал.
        Арина всхлипнула и толкнула тяжелую дверь.
        – Извините!
        Водитель вновь перегнулся через сидение и не дал двери захлопнуться.
        – Подождите, – позвал он. Арина остановилась.
        – Я не занимаюсь извозом, – сказал водитель. – Я просто увидел вас. Под дождем. И решил подвезти. Если у вас нет денег, это не должно вас смущать.
        – У меня нет денег, – кивнула Арина. – И еще. Я не знаю, куда мне ехать.
        – Садитесь. – Водитель толкнул дверь, и она распахнулась полностью. – Скорее. Очень холодно, да еще и этот дождь. Садитесь.
        Арина помедлила. Струи дождя заливали в салон «джипа», но мужчина терпеливо ждал. У Арины в голове промелькнуло все, что говорили когда-то подруги и тетка Дарья о том, где оказываются девушки, садящиеся в чужие машины. Но сейчас ей было все равно. Открытая дверь теплого и пахнущего духами салона манила ее, как кролика пасть удава. Арина сделала два шага и оказалась в мягком кресле. Дверь захлопнулась.
        – Вам действительно некуда ехать? – спросил водитель. Арина покачала головой. Тепло салона лишило ее последних сил.
        – Тогда поехали ко мне.
        Арина вскинула голову, но сказать ничего не успела.
        – Я не причиню вам зла, – сказал водитель. – Я просто приглашаю вас в гости, чтобы вы могли привести себя в порядок, отдохнуть, а затем решить, куда мне вас отвезти. Договорились?
        Арина молча откинулась на спинку кожаного кресла.
        – Меня зовут Петр Сергеевич, – представился водитель, помолчал и добавил: – А как зовут вас?
        – Очень приятно, – язык Арины не слушался, и глаза закрывались. – А я Арина.
        – И мне очень приятно, – улыбнулся Петр Сергеевич. – Вы поспите. Нам ехать не меньше часа. Из-за дождя в центре будут страшные пробки. Так что, спите спокойно.
        «Вымазала Лялю, села на карниз…», – опять полезло в голову, но Арина не поддалась назойливой строке.
        «Все! – решила она. – Я больше не хочу об этом вспоминать. Этого не было. И ничего не было. И вообще, все проблемы я буду решать по мере их поступления». Она закрыла глаза и повернулась набок. Черный «джип» набрал скорость. Водитель уверенно вел машину, изредка бросая заинтересованный взгляд на разморенную теплом и сразу засопевшую рыжеволосую красавицу.



        30

        Следователь прокуратуры Константин Райский вошел в просторный кабинет и остановился на пороге. Оперативная группа районного отделения уголовного розыска работала здесь уже минут двадцать, и Райский привычно отмечал точки работы оперативников. Два человека за столом наверняка составляют протокол осмотра места происшествия. Один диктует, другой записывает. Оба разворачиваются от окна по часовой стрелке. Грамотно. В дальнем углу трудится эксперт. Снимает отпечатки пальцев с оконной рамы. Руководитель группы капитан Борис Черемисин просматривает какие-то бумаги. Райский помедлил и пошел к Черемисину. Он знал капитана уже лет десять, видел все этапы его восхождения от младшего оперуполномоченного до заместителя начальника отделения уголовного розыска и был рад, что именно Черемисин ведет это дело. Значит, все будет сделано досконально и точно, а с другой стороны, оперативно и в срок.
        Капитан оторвался от бумаг и сделал шаг навстречу Райскому, протягивая руку.
        – Здравствуй, Костя!
        – Привет. – Райский пожал крепкую ладонь и огляделся. – Ну, что здесь у нас?
        – У нас самоубийство, которое очень смахивает на убийство. – Черемисин вернул бумаги на стол и жестом пригласил следователя к окну. – Предприниматель Эдуард Львов, 73-го года рождения, сиганул из окна.
        – Ух ты! – Райский подошел к окну и осторожно выглянул. Вид бездны, вероятно, ему не очень понравился, и Константин отступил назад, стараясь не поскользнуться на мокром паркете.
        – Причин для самоубийства у Львова не было, – продолжил капитан, заглядывая в свой блокнот. – Во всяком случае, по словам его секретарши и помощника. Бизнес развивался хорошо. Львов собирался вкладывать крупные суммы в ряд проектов. Бухгалтерские документы мы пока не смотрели. Но изымем и разберемся.
        Черемисин перевернул лист блокнота.
        – У него есть родные? – спросил Райский.
        – Только мать. Она живет в Лондоне.
        – Естественно, – вырвалось у Райского. Черемисин поднял на него глаза, и следователь рассердился на самого себя. Надо быть сдержаннее. Не его дело определять, что естественно, а что нет. Хотя… Почему он не может выразить свое мнение в беседе с коллегой? Даже во время осмотра места происшествия.
        – Львов не был женат? – Райский заговорил громче, вероятно, чтобы сгладить неловкость.
        – Нет. Никогда. И детей у него не было.
        – Это в сорок пять лет. Убежденный холостяк.
        – Именно так и назвала его секретарша.
        – Ей виднее.
        Райский пробежал взглядом по книгам в шкафу. Ничего выдающегося. Папки с отчетами, какие-то учебники по бизнесу, уголовный кодекс. Интересовался, значит, товарищ Львов российскими законами.
        – Что еще сказала секретарша?
        – Подтвердила, что никаких причин для самоубийства у Львова не было. Никаких личных драм, никаких скандалов, никаких диагнозов.
        – Именно поэтому ты считаешь его самоубийство похожим на убийство?
        – Не только поэтому. Согласно показаниям секретарши и помощника, за сорок минут до самоубийства к Львову при шла женщина по имени Арина. Фамилию они долго пытались вспомнить. Говорят, то ли Розанова, то ли Розова, а может быть, Розовская. Никакой предварительной записи не было. Она пришла неожиданно, и Львов ее сразу принял. Они заперлись в кабинете. Потом эта Арина вышла. Как я понимаю, в помятом состоянии.
        – Что значит «в помятом»?
        – Вот показания секретарши и помощника, – капитан заглянул в блокнот: «Она была взволнована, волосы растрепаны и одежда не в порядке». Она сказала, что Львов просил не беспокоить, и ушла. А через десять минут прибежал охранник снизу и сказал, что тело Львова нашли на асфальте у здания.
        – И только тогда они вошли в кабинет? – понимающе кивнул Райский.
        Черемисин захлопнул блокнот.
        – То есть мы не знаем, выбросился ли Львов из окна, когда в кабинете была это Розова- Розанова- Розовская, или он сделал это после ее ухода?
        – Именно так, – Черемисин кивнул. – Но кое-какие выводы мы сделать можем.
        Он пошел к большому столу. Райский – за ним. Вот за что он уважает капитана Черемисина. Ведет следствие меньше получаса, а уже допрошены свидетели и делаются первые выводы.
        – Вот! – Капитан пальцем показал на поверхность стола, не прикасаясь к ней.
        – Что это? – Райский склонился над столом и заметил небольшое пятно засохшей светлой жидкости.
        – Заключения экспертов еще нет, – Черемисин выпрямился, – но очень похоже на сперму. Думаю, экспертиза покажет, что это сперма Львова.
        – То есть он ее трахнул, – задумчиво проговорил Райский. – Эту свою гостью. С которой заперся.
        Черемисин кивнул.
        – Именно так. И тогда появляется версия. Он ее не просто трахнул, а изнасиловал. Или, лучше сказать, принудил к сексу. Потом отошел к окну и открыл его…
        – Зачем? – перебил Райский. – На улице лило как из ведра.
        – Не знаю, – отмахнулся капитан. – Может, ему жарко стало. А может быть, и она попросила. Затем она тоже подходит к окну, – капитан присел и показал пальцем на черные точки на мокром паркете. – Вот следы ее туфелек. – Капитан поднялся. – И, улучив момент, выталкивает его из окна. Отомстив за свое унижение.
        Райский вернулся к столу.
        – Это пока только предположение, – поспешил добавить капитан. – Но, согласись, имеет место.
        Райский предпочел не отвечать. Неблагодарное дело – строить версии на предположениях. Пусть эксперты поколдуют, пусть определят, действительно ли черные точки на паркете – следы ее каблучков. Тогда и будем делать выводы.
        – В приемной слышали крики, звуки борьбы? – спросил он.
        – Слышали разговор на повышенных тонах, – капитан понял, что Райскому не понравилась его версия, и помрачнел. – Но слов они не разобрали. Криков не слышали.
        – Ну вот, а ты говоришь изнасилование.
        – Во-первых, я говорю не изнасилование, а принуждение к сексу. А оно может быть тихим. Во-вторых, секретарша и помощник могут врать, выгораживая своего шефа.
        – Могут, могут, – кивнул Райский.
        – В противном случае, Костя, нам придется поверить, что после полового сношения эта Розанова- Розовская решила уйти. И ее уход так огорчил Львова, что он выпрыгнул из окна.
        В эту фразу капитан вложил всю имеющуюся у него иронию. Райский улыбнулся.
        – В это поверить сложно, – согласился он. – А может быть, все проще. Львов решил свести счеты с жизнью по каким-то причинам, о которых мы пока ничего не знаем. Перед смертью пригласил к себе свою любовницу. Трахнул ее на столе. А когда она ушла, он осуществил задуманное. Не допускаешь такого развития событий?
        – Я допускаю любое развитие событий, – миролюбиво сказал Черемисин. – Но в каждом нашем предположении есть слабые места. В огорчение Львова после ухода этой Арины не верю. В желание свести счеты с жизнью по другой причине тоже не верю, потому что пока этой причины не вижу. Но буду искать.
        Услышав агрессивные нотки в голосе капитана, следователь поспешил объясниться.
        – Я твою версию не отвергаю, Боря. Я просто хочу, чтобы ты на ней не зацикливался.
        – Я и не зацикливаюсь, – сказал капитан гораздо более спокойным тоном. – Найдем эту Розанову- Розову, и все встанет на место.
        – Может быть, может быть, – закивал следователь. – А может быть, и нет. Найдешь ты ее, а она заявит: да, занимались любовью на столе, потом я ушла. Что случилось со Львовым – не знаю. Может, эта Розанова вообще проститутка. Пришла, деньги получила и отвалила.
        Капитан молчал.
        – Ладно, – следователь протянул руку. – Я пойду, пожалуй. Не буду вам мешать. Материалы сегодня пришлешь?
        – Сегодня не успею, – капитан взглянул на часы. – Завтра к полудню.
        – Договорились.
        Дверь кабинета открылась, и на пороге появился сержант из местного отделения полиции.
        – Товарищ капитан, там вас спрашивают.
        Двум мужчинам одновременно пришла в голову одна и та же мысль.
        – Розовская- Розова? – спросил Черемисин.
        – Розанова? – добавил Райский.
        Следователь и капитан взглянули друг на друга и синхронно рассмеялись.
        – Стереотип мышления, – глубокомысленно заметил Райский.
        – Увы, – согласился капитан.
        Постовой переминался с ноги на ногу, не понимая причину веселья начальства.
        – Там сосед по зданию. Он хочет рассказать. Он все видел. Как этот, – сержант запнулся, – самоубийца прыгнул из окна.
        Следователь и капитан переглянулись еще раз.
        – Давай его сюда, – кивнул Черемисин.
        Сержант исчез, и в комнату вошел молодой человек в широкой рубашке навыпуск и черных джинсах. Его светлые кудри торчали в разные стороны и странно контрастировали с аккуратно подстриженными усиками.
        В сопровождении сержанта он подошел и перевел взгляд с капитана на следователя, словно решая, кому следует довериться. Райский шагнул вперед.
        – Я следователь прокуратуры Райский, – сказал он. – А это капитан полиции Черемисин.
        Молодой человек помедлил, обернулся на сержанта, словно хотел о чем-то спросить, затем обратился к следователю.
        – Меня зовут Феликс Бусыгин. Я работаю в конструкторском бюро. В этом же здании, но в другом крыле. Я все видел. И решил рассказать. Может быть, вам будет это полезно.
        – Что вы видели? – не понял Райский.
        – Я видел, как этот человек выбросился из окна.
        Райский взглянул на Черемисина, и тот взял молодого человека под руку.
        – Давайте подойдем к окну. И вы нам покажете.
        Втроем они пошли к окну, которое все еще было распахнуто. Молодой человек, опасливо косясь на открывающуюся за окном бездну, махнул рукой куда-то вверх.
        – Вон, видите, на двадцать четвертом этаже, в соседнем крыле, окна нашего конструкторского бюро. Здесь крыло «А», а у нас – крыло «Б».
        Райский выглянул из окна. Здание поворачивало под прямым углом так, что окна одного корпуса действительно были прямо против окон другого. Он кивнул молодому человеку. Дескать, продолжайте.
        – Я подошел к окну покурить. Начальство это не одобряет. Требует, чтобы мы выходили в курилку. Но мы часто курим прямо на рабочих местах. Только к окну отходим. До этой курилки идти и идти. А так никто не возражает. У нас все курят…
        – Итак, вы отошли к окну покурить, – не выдержал Черемисин.
        – Да, – кивнул Бусыгин. – Я стою, курю, и вдруг распахивается окно на двадцать втором этаже. Вот это окно, значит. И я вижу человека.
        – Вы его знали?
        – Нет. Он как-то странно выглянул из окна и назад. Я еще подумал, псих. Кто открывает такие окна? Оно у него было во всю высоту. От пола до потолка. Я еще подумал, такие окна на двадцать втором этаже – это полная глупость и…
        – Вы увидели, что он выглянул из окна и назад, – вновь вмешался Черемисин.
        – Да, – кивнул Бусыгин. – Потом постоял, мне показалось, что он с кем-то говорил, кто был в комнате.
        – Этот человек в комнате стоял рядом?
        – Нет. Рядом с ним никого не было. Он просто голову повернул и что-то говорил. А потом. Сделал шаг, встал на раму окна и вниз… А я стою со своей сигаретой и слова не могу вымолвить. Такой ужас. Как это можно? Вот так, с двадцать второго…
        – Около него в момент прыжка точно никого не было?
        – Точно, – кивнул Бусыгин. – кабинет был темный, там ничего не было видно. А место у окна я разглядел. Ведь этот торшер горел, – он кивнул на изящный торшер, стоящий у окна, и подвел итог. – Рядом с ним никого не было.
        – А потом?
        – Что потом? – не понял Бусыгин.
        – Потом к окну кто-то подходил? Девушку вы не видели?
        – Потом я не знаю, – тон Бусыгина стал виноватым. – Я сразу от окна отошел. Бросился к своим, начал все рассказывать. И мы все побежали вниз. Вот и все.
        Райский протянул молодому человеку руку.
        – Спасибо вам, Феликс Бусыгин. Вы нам очень помогли.
        Молодой человек пожал руку.
        – Я могу идти?
        – Задержитесь ненадолго, – попросил Черемисин. – Мы должны зафиксировать ваши показания. Сейчас ребята их запишут, и вы вернетесь на рабочее место.
        Он сделал знак одному из сидящих за столом оперативников, и тот призывно махнул рукой Бусыгину.
        – Подойдите сюда, молодой человек.
        Проводив взглядом Бусыгина, Райский развел руками.
        – Ну вот, а ты говоришь «изнасиловал», а она его толкнула. Получается, она к окну не подходила.
        Черемисин мрачно кивнул.
        – Но и ему из окна прыгать незачем, – упрямо сказал он.
        – Незачем, – согласился Райский. – Будем искать причину. Ты эту Розову- Розовскую- Розанову найди, капитан. Она нам в любом случае понадобится.
        – Найду, – кивнул Черемисин и наконец закрыл опасное окно.



        31

        Арина вышла из ванной комнаты в тяжелом махровом халате и с тюрбаном на голове, свернутом из полотенца. Горячая вода подействовала на нее совершенно одуряюще, и теперь ей хотелось только одного – растянуться на чем-нибудь мягком и закрыть глаза. Она пересекла широкий коридор и вошла в гостиную. Петр Сергеевич сидел в кресле с высокой спинкой и маленьким серебряным ножичком чистил яблоко. Шкурка свивалась спиралью и падала на блюдце.
        Увидев Арину, он быстрым движением рассек яблоко на части и одну из них протянул Арине на блюдце из тонкого фарфора.
        – Угощайся!
        Арина откусила кусочек и вернула яблоко на блюдце.
        – Спасибо!
        Петр Сергеевич метнулся к столу, поставил блюдце и снял со спинки стула что-то ярко-красное.
        – Это все, что я нашел для тебя в своих вещах. – Он протянул ей красный сверток. – Переоденься. А я пока закончу с ужином.
        Он вышел из гостиной, и его шаги зазвучали на лестнице. Арина развернула красный сверток. Одежда, найденная для нее Петром Сергеевичем, оказалась спортивным костюмом с большими буквами «СССР» на груди. Оглядываясь на дверь, Арина быстро сбросила халат и прямо на голое тело натянула брюки с белыми лампасами и куртку. Теперь надо заняться волосами. Она огляделась. На столике рядом с дверью лежала расческа. Арина попыталась расчесать волосы, но маленькие пластмассовые зубчики утопали в ее рыжей гриве. Дверь открылась, и вошел Петр Сергеевич. Смущенная Арина застыла с расческой в руке.
        – Извини, – улыбнулся он. – Я оказался не готов к такой гостье.
        Арина кивнула, оставила бесполезную расческу, пригладила ладонями волосы, немного распушила их пальцами и огляделась, не зная, что ей делать с полотенцем и халатом.
        – Брось в угол, – Петр Сергеевич махнул рукой. – Завтра люди разберутся. А мы сейчас будем ужинать. Я поставил запекать баранью ногу. Любишь баранину?
        Арина пожала плечами. Повинуясь движению его руки, она подошла к камину, в котором горели ровно уложенные дрова.
        – Присаживайся прямо на ковер, – предложил он. – Я люблю сидеть на ковре и смотреть на огонь.
        Арина опустилась на синий с желтыми разводами ковер, который оказался очень мягким и нежным. Она не удержалась и провела ладонью по его шелковистой поверхности. Это движение не укрылось от Петра Сергеевича.
        – Ковер персидский, – заметил он. – Настоящий. Ручная работа. Правда, отличается от фабричных?
        Арина улыбнулась и кивнула, хотя понятия не имела, каковы на ощупь персидские ковры фабричной работы. Он тоже сел на ковер, поставил перед собой два пузатых бокала и открыл бутылку.
        – Выпьем коньяку! – Петр Сергеевич плеснул в бокалы немного коричневой жидкости. – Это сразу приведет тебя в порядок.
        Арина вспомнила коньяк у Львова и замотала головой. На сегодня с нее хватит коньяка. Она и так в полном порядке, потому что в лицо не хлещет дождь, под курточку не забирается холодный ветер и ее ждет неведомая баранья нога. Ее отказ Петр Сергеевич воспринял спокойно. Налил в другой стакан немного сока и протянул ей.
        – Выпьем за то, чтобы все наши приключения хорошо заканчивались, – провозгласил он, подняв свой бокал с коньяком. Бокалы встретились в воздухе, глухо звякнув. Арина сделала большой глоток. Сок был вкусным и оставил во рту вкус вишни.
        Петр Сергеевич поставил свой бокал на ковер и сел, скрестив ноги по-турецки.
        – Что с тобой произошло, Ариша? Почему ты оказалась на улице под дождем и не знала, куда тебе ехать?
        – Меня ограбили, – эту версию Арина обдумала еще в машине. Вдаваться в подробности своих приключений ей не хотелось. А так – все проще и понятней. – Забрали все деньги и документы. В Москве у меня есть только одна подруга. Но она в отъезде, возвращается послезавтра. Я хочу одолжить у нее деньги на дорогу домой. Но добираться придется поездом. Без документов в самолет ведь не посадят.
        – Ты далеко живешь? – Он участливо вздохнул и легко дотронулся кончиками пальцев до ее плеча.
        – Далеко, – вздохнула Арина. Она чувствовала себя неловко из-за своей лжи, но не рассказывать же первому встречному обо всем, что в ней произошло. – Я живу в Углегорске. Это Амурская область. Так что мне на поезде ехать почти неделю.
        – А может быть, мы попытаемся восстановить твой паспорт здесь, в Москве? – Петр Сергеевич чуть нагнулся и заглянул ей в глаза.
        – Здесь? – растерялась Арина. – А как это возможно? Что нужно для этого сделать?
        – Не знаю. – Он допил свой коньяк и налил себе еще порцию. Покосился на Арину, и она неожиданно для самой себя кивнула. Петр Сергеевич плеснул немного коньяка и в ее стакан.
        – Я думаю, полиция может сделать запрос по месту твоей прописки, – сказал он, поднимая бокал. – Получит ответ и сможет выдать новый паспорт. И ты улетишь. Не надо будет трястись неделю в купе. Я могу связаться завтра утром со своим адвокатом и все точно выяснить. Может быть, он сам сделает запрос, и тогда все будет быстрее.
        Арина подняла глаза на мужчину. Во взгляде Петра Сергеевича она прочла участие и заботу. Нет, этого не может быть. Он не может просто так, бескорыстно заботиться о ней. Кто она ему? Не жена и не дочь, даже не родственница. Он просто хочет от нее…
        Конечно, она понимала, что может хотеть от нее этот немолодой, но еще крепкий мужчина с копной седых волос и тяжелым подбородком. И спорить глупо. Она у него в гостях. Ночью. В пустом доме. И ей очень не хочется возвращаться под холодные струи дождя. Значит, все, что должно произойти, произойдет. И теперь ей нужно просто продать себя подороже.
        – Хорошо, – она кивнула. – Пусть твой адвокат сделает запрос. Но… – Арина замялась и подняла глаза на мужчину. – Моя подруга приезжает только послезавтра.
        – Конечно, – он сразу все понял. – Ты поживешь у меня до приезда твоей подруги. А если захочешь, то и потом. До самого отлета. Дом большой. Я один. Ты никому не помешаешь.
        – А почему ты один? – спросила Арина. – Где твоя жена? Она в Москве?
        – Моя жена умерла два года назад, – взгляд Петра Сергеевича потемнел. – Дети живут отдельно. А я, вот, на пенсии. Доживаю свой век в одиночестве.
        Арина промолчала, потому что не была уверена, что собеседник говорит серьезно. И про пенсию, и про одиночество. Одинокие пенсионеры не живут в таких домах. Не пьют такой коньяк и не ужинают бараньей ногой. Петр Сергеевич словно прочел мысли Арины.
        – Когда-то я был большим человеком, – сказал он, и она не поняла, чего в его голосе было больше – гордости или тоски по утраченному величию. – Когда тебя еще, возможно, и на свете не было.
        – Это было во времена СССР?
        – Да. Еще при Брежневе. Слышала о таком деятеле?
        Арина кивнула.
        – Я был директором одного из московских заводов. Между прочим, членом ЦК партии. После того, как этот гаденыш Мишка Горбач устроил свою перестройку, я пошел против него. Потом против Ельцина. И в девяносто шестом слетел со всех постов. Как раз перед выборами. Победить на выборах нам не удалось, вот я и остался пенсионером.
        Петр Сергеевич наконец выпустил ее ладонь из своих рук и взял бокал с коньяком.
        – Такая печальная история, – он улыбнулся и поднял бокал. Но хватит грусти. Для нее нет причин. Я сижу на персидском ковре в своем доме. Пью отличный коньяк. Горит камин, в печи запекается баранья нога. А рядом со мной прекрасная женщина. Какая может быть грусть? Давай выпьем! И знаешь, за что? За пробку!
        Арина удивленно подняла глаза.
        – За пробку? – переспросила она. – Какую пробку?
        – На углу Пресненского вала и Ходынской, из-за которой я свернул на улицу, на которой встретил тебя.
        – Пробка? В такое время? Надо же!
        – Представляешь. Там из-за ливня образовалась огромная лужа и движение почти остановилось. Так что нас с тобой соединил дождь. Вода, падающая с неба. Это не просто так, Ариша!
        От коньяка голова пошла кругом. Арина ощутила сладкое тепло во всем теле. Бороться с закрывающимися глазами больше не было сил. Она опустилась на ковер.
        – Не засыпай, – услышала она голос Петра Сергеевича. – Баранья нога сейчас будет готова. Поешь и сразу пойдешь в свою спальню.
        «В свою спальню», – автоматически зафиксировал мозг. Неужели он не собирается провести эту ночь с ней? Или он намерен прийти к ней в спальню посреди ночи? Нет уж, пусть все закончится поскорее, чтобы она могла поспать.
        Арина растянулась на ковре и почувствовала на лице его руки. Кончиками пальцев он нежно прошелся по подбородку, опустился на шею, захватил застежку молнии и потянул вниз. Арина почувствовала, как на ней распахивается красная куртка, отделяя буквы СС от СР, но не двинулась с места. Его рука коснулась ее обнаженной груди, и она услышала его тяжелое дыхание.
        – Ты прекрасна. – Петр Сергеевич припал губами к ее соску. – Я никогда не встречал никого прекрасней тебя.
        Все, что было дальше, произошло очень быстро. Он совершенно распахнул на ней куртку. Сквозь полуприкрытые веки Арина видела, как он сбрасывает с себя мягкую байковую рубашку и домашние брюки, обнажая худые ноги, обвисшие живот и зад. После этого его руки стали жестче и настойчивее. Одним движением он стянул с нее спортивные штаны с лампасами и, мягко касаясь пальцами внутренней поверхности бедер, раздвинул ноги… Арина не сопротивлялась. Ею овладела какая-то странная нега. Она прижалась горячей щекой к ковру и ждала, когда все кончится.
        Прошло всего несколько минут, и она почувствовала, что на ней больше никто не лежит и ничьи руки не сжимают ее грудь и не гладят ее бедра. Арина перевернулась на живот.
        – Арина, – услышала она голос Петра Сергеевича. Но не двинулась с места. Сейчас он напомнит о бараньей ноге, которая уже наверняка запеклась. Это хорошо. Это как раз во-время. Несколько минут не очень страстного секса разогнали сон. А вот голод ощущался все сильнее. Значит, пришло время бараньей ноги.
        – Что я могу сделать для тебя?
        Арина резко перевернулась на спину и села. Рыжие волосы метнулись по плечам. Она сидела обнаженная на персидском ковре ручной работы и смотрела на мужчину немигающим взглядом. Прошло несколько томительных секунд тишины. Петр Сергеевич не выдержал ее взгляда и опустил глаза. Но тоску и смирение в них Арина заметить успела.
        – Что я могу сделать для тебя? – повторил Петр Сергеевич и добавил: – Моя прекрасная королева.
        Арина не ответила. В голове у нее метались неясные мысли. С Петром Сергеевичем явно произошла какая-то метаморфоза. Всего мгновение назад он был уверен в себе и знал, чего хочет и от нее, и от жизни. А теперь! Смотрит в пол. И тоска в глазах? Такая же, как была у Эдика Львова перед тем, как он совершил свой роковой шаг в окно. И вопросы. Он задает ей те же вопросы. Почему? Что происходит? Что здесь, черт возьми, происходит?
        – Что с тобой? – почти крикнула она. – Что происходит?
        Он виновато пожал плечами и совсем по-детски шмыгнул носом.
        – Что я могу сделать для тебя? – спросил Петр Сергеевич, не поднимая взгляда.
        – Почему ты спрашиваешь? – Она хлопнула сжатым кулачком по мягкому ворсу персидского ковра. – Почему ты задаешь мне такие вопросы?
        – Потому что я так чувствую. Я сделаю все. Все для тебя! Ты только скажи, только скажи, – забормотал он, словно вызванный к доске и пытающийся угадать ответ двоечник. – Что-нибудь… Все, что ты хочешь… Для тебя…
        Арина замолчала. Она вдруг увидела себя со стороны. Наверняка ее груди смешно прыгали, когда она стучала кулаком по ковру. Арина вскочила, натянула куртку с надписью: «СССР», красные штаны с лампасами и вернулась к Петру Сергеевичу. Он все так же стоял спиной к камину, кутался в байковый халат и исподлобья смотрел на нее.
        – Оденься! – скомандовала она. Петр Сергеевич бросился к своей одежде и в одно мгновение натянул брюки и рубашку.
        Она должна разобраться в том, что с ней происходит. Она должна все понять и принять верное решение. И Эдик Львов, и этот директор завода изменились после того, как овладели ей. И тот, и другой сказали, что готовы выполнить любое ее желание, любой каприз. И Львов выполнил. От этих воспоминаний по телу Арины пробежала дрожь. Что это значит? Она превратила их в… Арина испугалась собственных мыслей и даже про себя не произнесла слов «покорный раб». Но ведь раньше такого не было. Никогда мужчины не заглядывали ей в глаза с тоской и смирением. Никогда не стояли перед ней, ожидая приказаний. Никогда не задавали вопроса: «Что я могу для тебя сделать?» и никогда не были готовы выполнить любое ее желание, даже ценой собственной жизни. Что-то изменилось в ней.
        И это «что-то» – зеленый туман. Эта мысль пришла в голову Арины сразу, как только она увидела смирение и покорность в глазах Петра Сергеевича. Но она гнала ее, как невозможную и совершенно лишнюю. Но больше отмахиваться не было смысла. Это же совершенно очевидно. Только зеленый туман мог так изменить ее. Но как ей воспринимать то, что происходит с ней? Радоваться или плакать?
        Арина закрыла лицо руками. А что, если все, происходящее с мужчинами, всего лишь минутное наваждение? Которое сейчас пройдет. Сквозь пальцы она смотрела на Петра Сергеевича, ожидая, что сейчас он выпрямится и превратится в прежнего. Притянет ее к себе, погладит сквозь красный свитер грудь и увлечет есть баранью ногу. Но Петр Сергеевич стоял спиной к камину и разглядывал что-то на синем персидском ковре, опустив руки вдоль туловища.
        Почувствовав на себе ее взгляд, он криво улыбнулся и неловко провел ладонью по вороту рубахи.
        – Я оделся, – хрипло сказал он, – Вот! Как ты сказала.
        Арина кивнула величественным жестом классного руководителя, готового принять доклад дежурного ученика.
        – И что дальше? – спросила она.
        Петр Сергеевич смутился. Он явно не понял вопроса и не знал, как на него ответить.
        – Все, что ты хочешь, – наконец сказал он, явно испытывая неловкость. – Как ты пожелаешь, Арина.
        Что ей теперь делать? Что? Смотреть на этот истукан у камина? Нет, она не вынесет этой неопределенности. Все, что угодно, но только не неизвестность. Пусть он вышвырнет ее из дома, но она должна попробовать. Она должна понять, до каких пределов простирается власть, дарованная ей зеленым туманом.
        – Я хочу, – начала она, заставляя себя произносить каждое слово.
        Петр Сергеевич вскинул глаза и заискивающе улыбнулся.
        Арина замолчала, не желая произносить слово «попросить».
        Должна ли она просить? Или приказывать? Не испортит ли она словом «просить» все дело?
        – Все, что хочешь, – пришел ей на помощь Петр Сергеевич. – Все, что в моих силах.
        – Мне нужны деньги, – выпалила Арина, понимая, что сейчас все и решится. Мысленно она подготовила себя к холодному взгляду и какой- нибудь обидной фразе. Но Петр Сергеевич коротко кивнул.
        – Хорошо. Сколько денег?
        Сколько денег? Арина быстро прикинула. Дорога до Углегорска, паспорт, гостиница. Да и есть ей нужно что-то. Получалось немало. Не меньше тысячи долларов. А то и полторы. Даст ли он ей такую сумму?
        – Сколько у тебя есть? – спросила она.
        – Сколько у меня есть? – не понял Петр Сергеевич. – Где? Здесь? Дома?
        – Да, здесь, дома. Сколько денег у тебя есть дома?
        В ее голосе прозвучало нетерпение, и Петр Сергеевич заторопился.
        – Не помню точно, – пролепетал он. – Сейчас. Сейчас проверю. Ты хочешь все?
        Петр Сергеевич поднял голову, и его подбородок дрогнул. Арина решила играть ва-банк.
        – Да, – жестко проговорила она. – Я хочу все!
        Петр Сергеевич странно моргнул, кивнул, метнулся в соседнюю комнату, и Арина услышала металлический лязг. Через мгновение он вернулся, прижимая к груди банковские упаковки с деньгами.
        – Вот. – Он вывалил деньги на ковер. – Сто двадцать тысяч долларов и полтора миллиона руб лей. Дома больше ничего нет… Честное слово! Но если тебе нужно больше…
        У Арины перехватило дыхание. Она смотрела на пачки денег у себя под ногами и с трудом сдерживалась, чтобы не сделать шаг назад. Она хотела сказать, что вовсе не это имела в виду. Она говорила о полутора тысячах долларов. А здесь… Нет, это невозможно… Ее замешательство Петр Сергеевич расценил по-своему.
        – У меня просто нет больше… – Он опустил голову. – Просто нет.
        – Нет больше? – повторила она.
        Он воспринял ее слова как разочарование.
        – Нет, – горячо сказал он. – Я бы не стал лгать тебе, Арина. Хотя…
        Петр Сергеевич метнулся в прихожую и вернулся со своим плащом в руках. Из внутреннего кармана он достал бумажник и рванул из него какие-то купюры.
        – Вот! – Он протянул купюры Арине. – Вот есть еще. Рубли. Только не знаю сколько. Тысяч десять- двенадцать, наверное.
        Рука Петра Сергеевича, держащая купюры, подрагивала. Что-то похожее на жалость колыхнулось в ее груди. Она отвела руку мужчины.
        – Спасибо! Это не надо. Это оставь себе.
        Петр Сергеевич закивал и принялся засовывать купюры обратно в бумажник.
        Арина опустила глаза на пачки денег под ногами. Больше медлить она не имеет права.
        – У тебя есть сумка? – спросила она.
        Петр Сергеевич замер на месте, мгновенно остановив свои манипуляции с бумажником.
        – Сумка? – переспросил он.
        – Сумка. – Арина кивнула себе под ноги. – Для денег.
        – Есть, конечно!
        Петр Сергеевич вновь выскочил из комнаты и вскоре возник на пороге с большой серой спортивной сумкой с надписью: “Adidas” на боку.
        – Подойдет? – спросил он торжествующим тоном, поднимая сумку вверх.
        – Конечно, – кивнула Арина.
        Не дожидаясь дальнейших указаний, Петр Сергеевич собрал с ковра пачки долларов и руб лей и протянул сумку Арине.
        – Вот!
        – Спасибо! – Арина взяла сумку, шагнула к мужчине и почти искренне прижала его к себе. – Спасибо тебе!
        – И тебе! – произнес он, нежно и бережно обнимая ее за спину.
        Его губы тянулись к ее губам, но Арина не собиралась затягивать прощание. Резким движением он отстранила мужчину от себя.
        – Все, все, хватит!
        Петр Сергеевич покорно вздохнул и отступил.
        За окном ярко сверкнула молния и прогрохотал раскат грома. В стекло ударили струи ливня. Арина уже хотела попросить Петра Сергеевича вызвать ей такси, но решила еще раз проверить, как далеко простирается ее власть, и оборвала себя на полуслове.
        – Мне нужна машина! – сказала она.
        Петр Сергеевич замер, но тут же закивал головой.
        – Конечно!
        Он бросился в прихожую, выхватил из кармана плаща, висевшего на вешалке, связку ключей и протянул Арине.
        – Вот! Ты хочешь, чтобы я проводил тебя в гараж?
        – Конечно, милый! – Арина улыбнулась и чмокнула Петра Сергеевича в щеку. Тот заулыбался, успел поймать руку Арины и припал к ней губами.
        – Пойдем? – нетерпеливо спросила она.
        – Конечно! – Он набросил на плечи плащ, взял с каминной полки два пульта и пояснил: – Это от гаража и от ворот. Сейчас я тебя выпущу. Пойдем!
        Не веря, что это происходит с ней, Арина, крепко держа сумку с деньгами, вслед за Петром Сергеевичем спустилась в гараж.



        32

        Арина гнала черный «джип» по шоссе, изредка бросая взгляд на соседнее сидение. На нем лежала сумка с надписью: “Adidas”. Время от времени, отвлекаясь от дороги, Арина запускала руку в сумку и ощупывала тугие пачки с долларами и рублями, словно они в какой-то момент могли испариться. Она не знала ни куда едет, ни что собирается делать. Она хотела только одного – добраться до Москвы. А там… Отправится ли она в гостиницу, снимет номер и будет ждать Светку, или купит билет и немедленно улетит в Углегорск? Арина склонялась именно к этому варианту. Сейчас ей лучше исчезнуть. Выбросившегося из окна Львова и оставленного без денег и без машины Петра Сергеевича ей хватит за глаза. Все, что ей нужно сейчас, – закрыться в доме тетки Дарьи, вести себя тише воды ниже травы, пока не закончатся деньги в этой сумке. Арина еще раз раздвинула ручки и взглянула на пачки денег. А кончатся они очень, очень нескоро. Она ведь не собирается гулять, кутить в ресторанах и вообще привлекать к себе внимание. Она будет жить скромно, питаться как все, одеваться в то, что продают в универмаге Углегорска. Только надо будет
придумать историю о работе. Например, так. Она работает по Интернету. Участвует в создании моделей для какого- нибудь известного бренда. В это поверят. Работой по Интернету сегодня никого не удивишь. Да, так она и сделает. Именно так. Приняв решение, Арина вздохнула свободнее, придавила педаль газа, и «джип» резко увеличил скорость на пустом шоссе.
        Водить машину ее научил отец. Он очень хотел сделать из дочери личность, которая не будет зависеть ни от кого. Прежде всего, от мужчин.
        «Помни, дочка, – говорил отец, прижимая ее к себе железной рукой боксера- перворазрядника, – женщина, которая зависит от мужчины, всегда находится в зоне риска. Потому что настроения мужчин меняются. Ты даже не представляешь, насколько часто». По замыслу отца, она все должна была делать сама. Сама зарабатывать себе на жизнь, сама себя защищать, сама водить машину. Поэтому, вместо секции художественной гимнастики, она ходила на дзюдо. Драться ей не нравилось. Хватать подруг за отвороты белой куртки или за пояс и валить на землю не хотелось. С гораздо большим удовольствием она болтала с ними, сидя на низкой скамеечке у обычного гимнастического мата, который почему-то называли «татами». Тренер делал ей замечания, призывал внимательно следить за тем, как должны двигаться ноги во-время исполнения приема. Но она все равно болтала, а выходя на татами, проигрывала даже тем, кто младше и слабее. Тренер жаловался отцу. Отец расстраивался, пытался учить Арину боксерским ударам, купил ей перчатки и грушу. Но бить ей тоже не нравилось. Даже грушу. И когда прошло первое очарование яркими блестящими перчатками,
Арина забросила их вместе с грушей в чулан. А вот водить машину было интереснее. Отец учил ее лично. Уводил свой «мерседес» за город, на пустырь, где собирались строить городской стадион, и сажал ее на место водителя. Сам садился рядом и отпускал ручной тормоз. С педалями и переключением скоростей она разобралась сразу. С парковкой задним ходом было сложнее, но и ее Арина освоила. Отец был ею очень доволен. И даже когда она поцарапала бок «мерседеса» о неизвестно откуда выросшую из земли металлическую скобу, не рассердился, а только вздохнул: «Ну, эту скобу и опытные водители не заметили бы». Вот только получить права она не успела.
        Отца убили, «мерседес» пришлось продать, чтобы вернуть долги. Какое уж тут получение прав?
        Дождь усилился, дворники метались по ветровому стеклу, с трудом успевая смахивать потоки воды. Арина пригнулась к рулю, едва разбирая дорогу и ориентируясь только на полосы разметки.
        Жалко, конечно, отправляться в такую глушь, как Углегорск, с такими деньжищами. Арина запустила руку в сумку и поворошила пачки. С такими деньгами гулять в Москве. Но нельзя. Петр Сергеевич может опомниться от своего безумия. И что он сделает тогда? Заявит в полицию, что она украла у него деньги и угнала машину. И ее арестуют. Сможет ли она доказать, что Петр Сергеевич все отдал ей сам? Просто взял и отдал. Без всякой причины. Нет, конечно. Не сможет. А потом полиция выяснит, что она была в кабинете Львова, когда тот выпрыгнул из окна. И тоже без причины. И тогда ей не выкрутиться. Нет, гуляние отменяется. Она едет в аэропорт. Там бросает машину, покупает билет и летит домой. Все! Все…
        Но как же домой? Она же должна понять, что с ней произошло. Уехать в такой момент, закрыться в доме и потихоньку тратить деньги – значит так ничего и не понять. А что ей нужно понимать? Зачем ей нужно понимать? У нее в сумке огромные деньжищи. Она такие никогда и не видела. Так зачем ей еще в чем-то разбираться?
        Арина оторвала взгляд от сумки и вновь пригнулась к рулю. На обочине шоссе мелькнула черная тень. Какое-то существо. Волк? Или собака? В последний момент уже в луче фар Арина увидела, что существо идет на двух ногах и поворачивается на звук приближающегося мотора. «Это человек! – мелькнуло в голове. – И я мчусь прямо на него». Арина рванула руль, но от этого резкого движения «джип» повело по мокрому асфальту.
        «Руль поворачивай в сторону заноса», – вспомнила она наставление отца. Но сделать ничего не успела. Краем черного бампера машина отшвырнула стоящую на обочине фигуру под деревья. Арина изо всех сил ударила по педали тормоза. «Джип» завизжал как раненный зверь. Машину развернуло поперек мокрого шоссе, и она остановилась. Арина выскочила под холодные струи дождя и побежала на обочину. «Что же это? Что же это?» – безостановочно повторяла она. Неужели она убила человека? Конечно, убила! Невозможно остаться в живых после такого удара. Вот это точно конец! Теперь ей не укрыться. Ни от полиции, ни от расследования. А значит, ни от тюрьмы.
        Дрожа всем телом, Арина добежала до обочины и поняла, что ошиблась. В полной темноте ей лежащее тело не найти. Арина села на землю, пошарила вокруг себя по мокрой траве и саданула себя кулачками по голове. Дура! Какая же она невезучая дура! Теперь уже ничего не поправить. Надо было смотреть на дорогу, а не любоваться пачками денег. Теперь уже поздно и кричать, и махать кулаками, и задавать самой себе идиотские вопросы. Теперь надо действовать. Арина вернулась за руль «джипа» и развернула его капотом к обочине. Свет фар осветил березы и густую траву. Арина подобрала валяющуюся палку и шагнула с шоссе. Раздвинула палкой избиваемые ливнем ромашки и сразу увидела тело. Это была женщина. Молодая и черноволосая. Одетая в легкое, не по погоде платье и легкую курточку. Платье было разорвано и открывало крепкие длинные ноги. Арина, осторожно ступая, прошла вдоль тела и присела. Положила руку на грудь, но биение сердца не ощутила. Она видела в кино, как следователи, проверяющие, живы ли жертвы преступлений, прощупывают биение крови в сонной артерии на горле. Она не знала точно, где расположена эта артерия,
но положила руку на горло женщины. Ничего. Нагнулась, попыталась услышать дыхание. Опять ничего. Арина стерла с лица текущую по нему воду. Что делать? Кого вызывать? Впрочем, кого она может вызвать? Телефона-то у нее нет. Она забыла взять у Петра Сергеевича телефон. Вот раззява!
        А может быть, ей просто сесть в машину и уехать подальше от этого бездыханного тела? Арина поднялась и сделала несколько шагов к шоссе. Нет, этого делать нельзя. Ее вычислят. От дома Петра Сергеевича в Москву других дорог нет. На теле обнаружат след от ее бампера, а здесь, у тела, следы ее туфель. И отпечатки пальцев. Нет, бежать нельзя. Она не должна отягощать свое положение еще одним преступлением. Она попала в страшную ситуацию, но теперь должна поступить честно. Она отвезет тело в больницу и попросит вызвать полицию. Она во всем признается. Расскажет, почему выпрыгнул в окно Львов и как она забрала деньги и машину у Петра Сергеевича. И деньги эти проклятые вернет. Арина обошла тело, подхватила женщину подмышки и попыталась поднять. Ей удалось оторвать тело от земли и потащить по траве. Голова женщины и кончики ее остроносых туфель мотались в разные стороны. Арина задыхаясь вытащила тело на шоссе и села, привалившись спиной к колесу «джипа». Еще немного. Надо втащить тело в машину. Еще немного усилий.
        Арина открыла заднюю дверь «джипа». Как лучше? Самой влезть в машину и тянуть тело на себя? Или попытаться затолкнуть его на сидение снизу? Арина решила толкать снизу. Она обхватила женщину за талию, подняла и вместе с ней упала на заднее сидение. Тяжело дыша, выпрямилась, схватила женщину за ноги, изогнула ее почти колесом и, напирая всем телом, затолкала полностью на заднее сидение. Захлопнула дверь и вернулась за руль.
        Вот и кончилась сладкая сказка о спокойной и обеспеченной жизни в родном Углегорске, под крылом тетки Дарьи. Арина включила мотор и развернула «джип». Куда ей теперь? В полицию или в больницу? Зачем больница? Этой на заднем сидении уже не нужна никакая больница. Значит, полиция. «Джип» увеличил скорость, и за окном опять замелькали придорожные столбы. Нет, сама в полицию она не поедет. Она поедет в больницу. Пусть там дадут заключение, что эта девушка мертва. Пусть они сами вызовут полицию. Так будет правильно. Только где же она найдет больницу? Разве что в Москве. Значит, надо добраться до Москвы, а там искать больницу.
        – Больница, больница, – шептала Арина как завороженная.
        – Не надо в больницу…
        От неожиданности Арина вскрикнула и ударила по педали тормоза. «Джип» отчаянно завизжал и остановился. Арина резко обернулась. Мокрые волосы хлестнули ее по лицу.
        Женщина на заднем сидении смотрела на нее огромными черными глазами.
        – Не надо в больницу, – повторила она и начала подниматься, тяжело опираясь двумя руками о сидение.
        Арина смотрела на нее, ощущая, что дрожит всем телом. Но не от холода, а от страха, лишившего ее способности говорить.
        Наконец женщина села, опустила глаза на свои голые ноги и попыталась стянуть на них порванное платье.
        – Кто вы?
        Арина судорожно сглотнула слюну.
        – Почему вы не хотите в больницу? – хрипло спросила она.
        Женщина пожала плечами.
        – Зачем мне больница?
        – Как зачем? Я сбила вас, – забормотала Арина. – Я вообще думала, что вы погибли. У вас наверняка что-то поломано. И сотрясение мозга.
        Женщина ощупала свои лодыжки, руки, плечи, провела ладонями по бедрам.
        – Вроде бы никаких переломов, – сказала она, поднимая глаза на Арину. – Бедро болит, но терпимо. А голова не кружится. И не тошнит. Вижу отчетливо. Слышу тоже нормально. Кругов перед глазами нет. Будем считать, что все обошлось.
        Арина облегченно вздохнула. Как же ей повезло, что она не убила эту женщину. Господи, спасибо тебе!
        – А куда вы едете? – спросила женщина, не сводя глаз с Арины.
        – В Москву.
        – Значит, нам по дороге.
        Арина кивнула.
        – А как вас зовут?
        – Меня зовут Арина. А вас?
        – Меня Ада.
        Женщина церемонно протянула ей руку, и Арина пожала узкую крепкую ладонь с длинными пальцами.
        – Тогда поехали?
        – Поехали, – согласилась Ада. – Только я вся мокрая. Вы не могли бы направить на меня заслонки вашей печки.
        – Могу, конечно, – Арина засуетилась. – Но лучше перебирайтесь на переднее сидение.
        – Хорошо, – сразу согласилась Ада.
        Она перегнулась через спинку и увидела сумку.
        – Ого!
        Арина одним движением закрыла замок и скинула сумку с сидения. Ада перекинула длинную ногу, перетащила тело, вторую ногу, развернулась и села.
        – Это ваши деньги?
        Арина кивнула.
        – Откуда столько? – Ада недоверчиво покосилась на Арину.
        – Заработала, – ответила Арина и, заметив взгляд Ады, решила сменить тему. – Как вы оказались на шоссе?
        Ада помолчала, усмехнулась и пожала плечами.
        – Меня изнасиловали.
        Арина повернулась к Аде. Та улыбалась.
        – Как?
        – Очень просто. На дискотеке познакомилась с парнем, он предложил подвезти до дома. По пути в машину сели его два приятеля. Они завезли меня сюда и изнасиловали. А потом выбросили из машины. А вы подобрали. Вот и все.
        Ада смеясь смотрела на Арину, у которой в голове крутились сотни вопросов, но задать их она не решалась.
        – Давай перейдем на «ты», – предложила Ада.
        – Давай, – согласилась Арина.
        – Ты хочешь что-то спросить? Арина пожала плечами.
        – Хочешь спросить, почему они меня не убили?
        Арина внимательно взглянула на Аду. Черные волосы новой знакомой подсохли и начали сворачиваться кудряшками.
        – Им было незачем меня убивать. Потому что найти их я все равно не смогу. Номер машины я, конечно, запомнила. Но машина у них была краденая, – Ада помолчала и добавила: – Как и у тебя.
        – У меня? – Арина театрально засмеялась. – С чего ты решила, что я украла эту машину?
        – Скажешь, она твоя? – прищурилась Ада и тронула ногой сумку. – Как и эти деньги?
        – Моя, – Арина нахмурилась. – И деньги мои. Мне их подарили.
        – Подарили? Кто это делает такие подарки? И за что? Арина закусила губу. Ей вдруг захотелось рассказать Аде все. И про зеленый туман, и про Эдика Львова, и про Петра Сергеевича. Должна же она кому-то обо всем рассказать. Почему бы ни этой девчонке, униженной и изнасилованной какими-то подонками? Она должна ее понять. И посоветовать, что теперь делать.
        – Куда ты едешь? – спросила Ада. – У тебя есть где остановиться в Москве?
        – Нет, – Арина покачала головой. – А у тебя?
        – Я живу с теткой, – Ада нахмурилась. – Если хочешь, поедем ко мне. Но тетка у меня такая… Она все поймет…
        Ада сказала это как-то значительно, и Арина не поняла, что имела в виду ее новая знакомая. Что поймет тетка? То, что племянницу изнасиловали, или то, что касается подарков, сделанных Арине?
        – Поехали? – спросила Ада.
        – Давай лучше в гостиницу, – приняла решение Арина и кивнула на сумку. – Я могу снять номер. Но у меня нет документов.
        – Паспорт у меня есть, – оживилась Ада и достала из кармана куртки какие-то бумаги. – Могу снять номер на свое имя. Договорились?
        Арина кивнула. Стоп! Что значит «договорились»? Она же собиралась лететь в Углегорск. Она же будет вести тихую жизнь и проживать свои сто тысяч. Неужели она опять изменила свои планы? Почему?
        Арина покосилась на Аду. Она вдруг почувствовала доверие к этой черноволосой девчонке, с которой познакомилась пять минут назад. В пространстве между ними словно заработала какая-то печка. Арина ощутила тепло, и ей показалось, что такое же тепло коснулось Ады. Та смотрела на Арину, не мигая, и в ее взгляде было что-то завораживающее. Арина попыталась что-то сказать, но Ада протянула руку и мягко коснулась ее губ длинными пальцами.
        – Сейчас снимем номер, потом расскажешь мне все.
        Арина кивнула. Тепло, идущее от Ады, вселяло уверенность, что она все делает правильно, поселяло в душе чувство спокойствия и надежды. На что? На какие перемены? Арина решила не думать об этом. Пусть произойдет то, что должно произойти.



        33

        Леонид Немировский вошел в магазин, на витрине которого красовались манекены в строгих шерстяных костюмах, и с удовольствием отметил, как поворачиваются в его сторону продавщицы и покупатели. Правильно говорит мама, его имя гипнотизирует людей, а лицо притягивает, как самый сильный магнит.
        «Немировский! – услышал он громкий шепот за спиной. – Смотри, вон он! Смотри!»
        Известный шоумен, ведущий ток-шоу на быстро завоевывающем популярность телеканале ТВК, он привык к всеобщему вниманию и поклонению. Привык к лукавым улыбкам и открыто- томным взглядам женщин, к быстрым исподлобья взглядам мужчин, всеми силами старающихся показать, будто им вовсе не интересен этот известный всей стране человек. Он старался быть вежливым и предупредительным, когда с ним заговаривали, отвечал на вопросы, никому не отказывал ни в автографе, ни в совместном фото. Он понимал, что человек, который еженедельно появляется перед страной с известной всем фразой: «Добрый вечер! В эфире телеканала ТВК шоу Леонида Немировского!», должен достойно нести тяжкое бремя славы, не давая повода для обвинений в «звездной болезни».
        Быстро оглядев магазин, Немировский заметил своего костюмера Олю Борисову. Она стояла у стенда с пиджаками, внимательно рассматривая каждый. Немировский приветственно махнул ей рукой и пошел по проходу между стеллажами, мимо расступающихся перед ним людей.
        – Леонид! Здравствуйте! – Перед Немировским выросли две блондинки с невыразительными лицами. – Можно с вами сфотографироваться?
        Одна из блондинок уже фотографировала его на свой мобильный телефон, другая не сводила с кумира влюбленных глаз.
        – Конечно! – Немировский развел руками, демонстрируя, как ему приятно такое внимание публики.
        Девушка мгновенно пристроилась рядом. Немировский обнял ее за талию и растянул губы в привычной улыбке. Ее подруга защелкала затвором.
        – А можно и мне с вами? – не веря своему счастью, спросила вторая девушка.
        Немировский улыбнулся. Дескать, само собой разумеется. Блондинка мгновенно пристроилась с другой стороны, предварительно всучив телефон одному из сопровождавших их парней. Позируя, Немировский успел разглядеть движение ещё нескольких девушек в его сторону и, дав возможность парню сделать пару кадров, картинно простер руки к бросающей на него нетерпеливые взгляды Оле Борисовой.
        – Простите, меня ждут.
        Добравшись до Борисовой, он чмокнул ее в щеку.
        – Подобрала что-нибудь?
        – Тебе, Ленечка, надо носить паранджу, – улыбнулась Борисова, разворачивая перед ним сразу несколько пиджаков. – Ходить с тобой куда-нибудь совершенно невозможно.
        – Ты костюмер, – довольный оценкой собственной популярности Немировский улыбнулся, – ты и одевай меня. Сконструируешь паранджу – надену паранджу. А где Жанна?
        – Опаздывает, как обычно, – Борисова махнула рукой. – Застряла в пробке, будет минут через десять. Но я ей уже все подобрала. Теперь надо глянуть, как она будет смотреться в сочетании с твоим костюмом.
        Немировский перебрал лежащие перед ним пиджаки.
        – Мы же хотели белый костюм.
        – Я посмотрела эскизы декораций новогоднего бала. – Ольга смешно сморщила носик. – Там столько белого цвета, что я решила отказаться от белого костюма. Мне не нужно, чтобы ты слился с елками и мишками. Вы с Жанной должны быть пятнами. Не слишком яркими, но и не слившимися с природой. И потому я предлагаю тебе вот такой голубой цвет.
        Ольга подняла за плечи пиджак небесного цвета.
        – Интересно. – Немировский развел в стороны рукава пиджака.
        – Покрой необычный, очень современный. Цвет, на мой взгляд, просто идеальный. – Ольга бережно разложила пиджак на полке.
        – Не слишком простенько?
        – Не беспокойся. Я обработаю его блесками. Будешь сверкать голубым огнем.
        – В принципе, мне нравится, – одобрил телеведущий. – А как в сочетании с Жанной?
        – Я подобрала для нее салатовый костюм. Зелено-голубое сочетание, конечно, очень необычно, но на сегодняшний день самое модное. Начальство будет в истерике, но это моя проблема.
        Немировский пожал плечами.
        – Не знаю, как начальство, а меня это сочетание что-то настораживает. Ну-ка, покажи мне ее костюм.
        Борисова подхватила с полки его голубой пиджак и пошла к женскому отделу. Она быстро перебрала, висевшие на стенде вещи и отступила.
        – Нет костюма. Куда же он делся? Только что был здесь. Я же его отложила.
        Она оглянулась в поисках кого-нибудь из продавщиц. Но позвать на помощь не успела. Дверь примерочной распахнулась, и из нее вышла высокая девушка в светло-салатовом костюме, который удивительно гармонировал с ее рыжими волосами. Не замечая гневного взгляда Борисовой, девушка встала перед черноволосой подругой.
        – Ну, как?
        – Шикарно! – Подруга причмокнула полными губами. – Ты просто красавица! Этот цвет тебе идет до умопомрачения.
        Борисова выступила вперед.
        – Простите, девушка, но этот костюм куплен.
        – Куплен. – Рыжеволосая развернулась на каблуках и смерила Борисову с ног до головы презрительным взглядом. – Кем куплен?
        Дерзость рыжей красотки смутила Борисову, но она решила не отступать.
        – Костюм куплен мной. Я отложила его в сторону, пока пошла платить.
        – Врешь! – яростно выпалила черноволосая и сделала шаг в сторону Борисовой, вынудив костюмера отступить. – Здесь не платят заранее. Здесь не картошку продают. Здесь берут вещь и с ней идут к кассе. А если вещь лежит, значит, она не оплачена.
        Агрессивный тон черноволосой и шипящие интонации змеи в ее голосе заставили Борисову оступить. Она обернулась и бросила взгляд на Немировского, словно призывая того вмешаться. Но Леонид наблюдал за этой сценой молча.
        – Я сейчас пойду к кассе и заплачу за этот костюм, – Борисова решила не сдаваться.
        – Не успеешь, – прошипела черноволосая. В ее черных глазах читалась такая ненависть, что Борисова вздрогнула и еще раз оглянулась на Немировского. Может быть, хоть его популярность сработает?
        Но ни рыжая, ни черная девицы не обратили никакого внимания на телеведущего.
        – Не успеешь, – повторила черноволосая и достала из кармана смятую пачку купюр. – Я бегаю быстрее. И плачу наличными.
        Растерявшаяся Ольга сделала шаг назад и наткнулась на подошедшего Немировского.
        – Девушки, не ссорьтесь! – сказал он, стараясь придать своему тону веселость.
        – А мы не ссоримся! – в тон ему ответила черноволосая. – Мы покупаем костюм. А ваша подружка нам мешает.
        Поняв, что Немировский со всей своей популярностью проблему не решит, Ольга попробовала сменить агрессивный тон на просящий.
        – Но нам очень нужен этот костюм, – взмолилась она. – Вы можете это понять? Это для съемок Новогоднего бала. Мы с телеканала… Это же Леонид Немировский… Вы не узнали? Нам нужен костюм для его партнерши…
        – Вот и обратитесь к продавщице, – улыбнулась рыжая, бросив короткий взглянув на Немировского. – Не один же такой костюм в магазине.
        Одна из продавщиц уже спешила к ним, не сводя глаз с телеведущего.
        – Что здесь происходит? Я могу вам чем-нибудь помочь?
        – Можете! – Борисова перехватила девушку и кивнула в сторону рыжеволосой. – Мне нужен еще один такой же костюм. Только не говорите, что больше у вас нет!
        – На складе должны быть еще несколько, – сказала продавщица. – Но с размерами я не уверена. Если хотите, могу взглянуть.
        – Взгляните. И я с вами! – Борисова подхватила продавщицу под руку.
        Немировский повернулся к рыжей.
        «Чудо, как хороша, – подумал он. – Давно я не встречал таких красавиц».
        Рыжеволосая девушка сбросила салатовый пиджак на руки подруге.
        – Теперь надо найти что-нибудь для тебя.
        – Я уже присмотрела, – черноволосая кивнула куда-то в дальний угол. – Ярко-красное платье. По-моему, мне подойдет.
        Немировский сделал шаг вперед и остановился. Девицы, как по команде, повернулись к нему.
        – Простите за этот небольшой инцидент, – произнес он, судорожно соображая, как продлить беседу, и понимая, что слава и известность сыграли с ним злую шутку – отучили знакомиться первым.
        – Ничего страшного, – улыбнулась рыжая. – А вы, насколько я понимаю, известный телеведущий? Ваша спутница так торжественно сказала: «Это же Леонид Немировский!»
        Немировский смутился. Он неловко пожал плечами и почувствовал, что краснеет.
        – Она преувеличила мое значение для российского телевидения.
        Рыжая рассмеялась, задорно вскидывая голову.
        «Очаровательна! – подумал Немировский. – Просто куколка! И надо же, как назло, именно она ничего не знает обо мне, не просит сделать совместный снимок, не предлагает номер телефона».
        – Простите, Леонид, но нам нужно идти. Мы еще должны сделать море покупок. Да и ваша спутница возвращается. К счастью, с добычей.
        Немировский обернулся. По залу шагала торжествующая Борисова, неся, как победный кубок, салатовый костюм. Рыжая подхватила подругу под руку.
        – Подождите! – в отчаянии выпалил Немировский. Рыжая остановилась и обернулась.
        – Могу ли я увидеть вас еще раз?
        Рыжая пожала плечами.
        – Увидеть меня? Но зачем?
        «Что ты задаешь идиотские вопросы!» – мысленно завопил Немировский и заставил себя улыбнуться.
        – Чтобы продолжить так необычно начавшееся знакомство.
        – Вы уверены, что хотите его продолжать? – серьезно спросила рыжая.
        – Уверен.
        – Ну, я не знаю… – Она пожала плечами. – У меня даже нет телефона и дать вам свой номер я не смогу.
        В этот момент в голову телеведущего пришла спасительная идея.
        – А я знаю, – выпалил он и достал из внутреннего кармана пиджака яркую открытку с большим изображением телеэкрана. – Вот! Я вас приглашаю. Приходите, и мы там встретимся.
        – Что это? – Рыжая не взяла открытку, только покосилась на нее.
        – Это приглашение, – забормотал Немировский, стараясь сказать все до подхода Борисовой. – Наш телеканал отмечает десятую годовщину. Завтра будет большой прием. Я его веду. Это комплекс «Императорские пруды». Знаете?
        Рыжая покачала головой. Нет, не знает.
        – Это очень престижное место. Там и зал торжеств, и лесной массив, и бассейн. Прием будет там. Завтра. В восемь. Придете?
        Рыжая оглянулась на подругу.
        – Но я не могу прийти без подруги… – начала она.
        – Приглашение на двоих! – выпалил Немировский. – Приходите с кем хотите. Берите!
        Рыжая взяла открытку.
        – Спасибо!
        – Придете? – голос телеведущего почему-то дрогнул. – Обещайте, что придете.
        – Я постараюсь, – рыжая улыбнулась.
        – Приходите! – выпалил Немировский. – Будет очень солидная публика. И концерт замечательный. А потом ужин. Как раз обновите вашу покупку.
        – Вот еще! – Рыжая смешно наморщила нос. – Чтобы я была в таком же костюме, что и ваша партнерша?
        Она передала открытку подруге. Немировский бросил взгляд на приближающуюся Борисову и задал последний вопрос:
        – А как вас зовут?
        – Арина, – рыжая улыбнулась и помахала рукой. – До встречи!
        Осчастливленный этой улыбкой Немировский повернулся к подошедшей Борисовой. С видом победительницы та протянула ему салатовый костюм.
        – Вот, нашла. Посмотри, как подходит к твоему голубому. Теперь вы с Жанной будете идеально смотреться.
        Немировский растянул губы в улыбке. Сейчас его волновала не запись Новогоднего бала, а завтрашний прием. Только бы эта рыжая пришла.
        «Если у нас что-нибудь получится, – подумал он, – будет забавно вспоминать, как началось наше знакомство. Со скандала из-за костюма. Правильно говорят, что хорошо заканчивается только то, что трудно начинается».
        – А вон и Жанна приехала, – сказала Борисова.
        Леонид обернулся, махнул рукой появившейся в дверях магазина яркой блондинке и поискал глазами рыжую копну. Но Арина со своей спутницей уже успели скрыться за стеной обувного отдела.

* * *

        До появления в магазине одежды Арина и Ада провели бессонную ночь, полную приключений. Когда черный «джип» въехал в город, стрелки часов показывали половину второго ночи. В первой же гостинице, куда они приехали, их встретили настороженно. Конечно, выглядели они странно. Две девицы с мокрыми волосами, одна в порванном платье непонятного покроя и фасона и легкой курточке, другая в красном спортивном костюме с буквами «СССР» и одной на двоих большой сумкой. Строгая администраторша заявила, что в такое время они номеров не сдают, и предложила приехать завтра утром.
        – Я бы тоже не пустила нас ни в одно приличное место, – сказала Арина после того, как они вышли на улицу, получив отказ в третьей гостинице.
        После короткого обдумывания ситуации на скамейке в темном сквере Ада взялась за дело. Прямо на Тверской она подошла к вышедшей из такси женщине и предложила ей продать свой плащ. Женщина перепугалась, долго молчала и оглядывалась по сторонам, словно хотела позвать на помощь. Но когда Ада в очередной раз заверила ее, что «это не ограбление, а честное предложение» и приложила к одной стодолларовой купюре вторую и третью, женщина сдалась. Она сбросила плащ на руки Аде, схватила купюры и в одном платье заскочила в подъезд.
        В плаще Ада приобрела вполне приличный вид. А когда купила у следующей счастливицы за две сотни долларов берет и шарфик, превратилась в элегантную даму, несколько утомленную, но вполне заслуживающую доверия.
        В этом облике ей удалось без особых проблем снять номер в «Краун Плазе», рассказав девушке- администратору трогательную историю о задержке самолета из Парижа. Правда, обычные номера освобождались только утром, но Ада с легкой улыбкой согласилась на двухкомнатный люкс, заплатив за него наличными за неделю. Арину она представила своей московской знакомой, вышедшей на утреннюю пробежку.
        «Вы представляете, какая удивительная встреча! – восклицала она. – Я прилетела на неделю из Парижа. Еду по Москве, и тут она! Бежит. В спортивном костюме». Девушка- администратор заикнулась было о документах, которые должны представлять гости, посещающие отель в ночное время, но зеленая бумажка с портретом восемнадцатого президента США Улисса Гранта перевела представление документов из разряда «обязательных» в «желательные». Разобравшись с номером и гостьей, Ада пожелала заказать ужин на двоих. Ресторан еще был закрыт, а круглосуточный бар мог предложить только бутерброды, пирожные и спиртное всех видов и оттенков. Ада попросила принести бутылку вина и «все остальное». При этом она так пошевелила пальцами, что вызванный к стойке администратора официант щелкнул каблуками и сказал: «Понимаю! Все сделаем!» и умчался.
        Добравшись до номера, Арина сорвала с себя влажный костюм и ушла в душ, предоставив возможность Аде разбираться с официантом, принесшим заказ.
        Когда Арина вышла, завернутая в огромное ярко-розовое полотенце, стол был накрыт на двоих, бутерброды сверкали всеми оттенками колбас, сыров и икры, в центре стола возвышались бутылка вина и вазочка с цветами, а свет торшера преломлялся хрустальными гранями бокалов и бросал отблески на фарфоровые тарелки. Отдельно от этого великолепия, у окна в огромном кресле сидела Ада. Она была совершенно обнаженная. Разорванное платье валялось у ее ног.
        – Ты здесь? – спросила Арина.
        Ада подняла голову. Смысл этого только с первого взгляда простого вопроса от нее явно не укрылся.
        – Ты имеешь в виду, почему я не убежала? – спросила она и опустила босые ноги на ковер. – У меня была такая мысль. Взять сумку, ключи от машины и… Ты бы меня никогда не нашла, потому что не заглянула в паспорт и даже не знаешь моей фамилии. Но я подумала, – Ада поднялась и подошла к Арине вплотную. – Я подумала, что…
        Ада замолчала.
        – Что ты подумала?
        Ада забросила руки Арине на шею и прижалась всем телом к влажному полотенцу.
        – Что, оставшись с тобой, я могу получить больше, чем сто тысяч долларов и «джип», который наверняка уже в розыске.
        Арина оторвала от себя обнаженное тело Ады.
        – Почему? Почему ты так подумала? – Арина повысила голос. – Какие у тебя основания так думать?
        – Не знаю. – Ада дернула плечами. – Никаких оснований так думать у меня нет. Но я надеюсь, ты расскажешь мне обо всем, что с тобой произошло. Где ты взяла эти деньги и этот «джип»? И тогда, возможно, эти основания появятся. Ты ведь мне все расскажешь, правда?
        Арина кивнула.
        – Иди в душ. А я пока подумаю. Мне самой надо понять, что со мной произошло.
        – Не ломай голову. – Ада обняла Арину еще раз. – Вместе мы все поймем и во всем разберемся. Моя интуиция меня никогда не подводила. Вот и сейчас именно она запретила мне убегать от тебя.
        – Твоя интуиция? – Арина вскинула голову.
        – Интуиция, – кивнула Ада. – Говорят, у цыган она развита сильнее, чем у всех остальных.
        – А ты цыганка?
        – Моя бабушка цыганка, – уклончиво ответила Ада. – Она научила маму и тетку немного ворожить. А тетка научила меня. Как-нибудь я тебе это покажу.
        Ада чмокнула Арину в щеку и скрылась за дверью ванной комнаты.

* * *

        Когда Арина закончила свой рассказ, в номере установилась тишина, которую подчеркивало тиканье часов на стене. Обе женщины были завернуты в полотенца и сидели, поджав под себя ноги, друг напротив друга, в креслах у окна, из которого открывался вид на Москву-реку.
        Наконец Ада шумно втянула носом воздух, спустила ноги на пол и встала.
        – Почему Лилит передала свою силу именно тебе? – спросила она. – Чем ты ее привлекла?
        Арина подняла на Аду испуганные глаза.
        – Ты думаешь, это – энергия Лилит?
        – А ты сомневаешься? – Ада усмехнулась. – Судя по тому, что рассказал тебе этот археолог, именно так Лилит и собиралась подчинить себе мир. Но у нее не получилось. А у тебя получится.
        – Что получится? Что? – испуганно забормотала Арина. – Я никого не хочу подчинять. Тем более весь мир.
        Я не хочу делать ничего плохого. Может быть, все это вообще ерунда. И мне померещилось…
        Вместо ответа Ада шевельнула ногой сумку, стоящую у окна.
        – Временное помешательство, – выпалила Арина. – Может, оно уже закончилось, и этот Петр Сергеевич позвонил в полицию? Может, меня уже ищут. И нам надо отогнать его «джип» подальше, а мне перекраситься?
        Ада подошла вплотную к Арине, обняла ее и погладила по рыжим волосам.
        – Это надо проверить, – сказала она.
        – Что проверить? – не поняла Арина. – Что ты предлагаешь мне проверить?
        – То, что ты сказала. Являются ли твои чары временным помешательством или действует постоянно. Мы должны понимать, на кого действуют твои чары. На всех мужчин или только на некоторых? Если на некоторых, мы должны разобраться, в чем их особенность. Что общего у твоего строителя и у директора завода. Но главное, сколько действуют твои чары. Час, сутки, год или всю жизнь.
        – Как ты это хочешь проверять? На ком?
        – Хотя бы на нашем официанте! – Ада возбужденно зашагала по номеру. – Сейчас закажем кофе. Он принесет, и ты его соблазнишь. А я посижу в соседней комнате. А потом начнем наблюдать.
        – Ты с ума сошла? – возмутилась Арина. – За кого ты меня принимаешь? Я что, по-твоему, последняя шлюха?
        Ада остановилась, лицо ее приобрело виноватое выражение.
        – Мы же должны понимать, – она осеклась. – Ты должна понимать.
        – Обойдемся без проверок, – решительно отрезала Арина. – Я не собираюсь ложиться в постель с каждым официантом. И вообще, он мне не понравился. Я не люблю таким слащавых мужиков.
        – А если этот зеленый туман действует только какое-то время? – Ада опустилась на колени перед креслом Арины.
        – И что? – спросила Арина и положила руку Аде на голову.
        – И то, что тогда надо ковать железо, пока оно горячо. Ада взяла Арину за плечи.
        «Она права, – мелькнуло в голове у Арины. – Пока я обладаю такой властью над мужчинами, надо действовать. Деньги в сумке – пустяк. Уйдут за несколько месяцев. А потом? Или все-таки улететь в Углегорск и жить спокойно? Без машин, тусовок и дорогих шмоток? Глупо. А что не глупо? Отдаваться официанту, чтобы разобраться в самой себе?» Нет, этого она делать не станет. Если Лилит передала ей свою силу, пусть позаботится и обо всем остальном.
        Арина освободилась из объятий новой подруги.
        – Все, давай спать, – сказала она. – Я очень устала. Уже половина шестого. Надо поспать хотя бы до десяти. Потом закажем завтрак в номер и поедем в магазин. Я не могу ходить в этом идиотском спортивном костюме, а ты – в разорванном платье. Нам надо купить все – от белья до обуви и верхней одежды. А когда приведем себя в порядок, начнем думать, что делать и как проверять.
        – Хорошо, – согласилась Ада. – Давай спать. У меня, если честно, тоже глаза слипаются.
        Ада помогла Арине подняться.
        – Пошли спать, подруга. – Ада остановила Арину движением руки. – Ты видишь, интуиция не подвела меня и на этот раз.



        34

        Комплекс «Императорские пруды» располагался в лесопарковой зоне к северу от Москвы. На трех гектарах земли были разбросаны несколько домов и домиков разных размеров, в которых размещались два больших ресторана и два ресторанчика поменьше, концертный зал на тысячу мест и плавательный бассейн с прилегающим баром. Вокруг строений шумел лесной массив, впрочем, не дикий, а хорошо продуманный. С расчищенными дорожками для прогулок, с прудом, в котором можно было ловить рыбу, и двумя десятками охотничьих домиков для уединения компаний от двух до двадцати человек. Но сегодня в комплексе было пусто. Не горели огни ресторанов, не работала знаменитая зелено- голубая подсветка бассейна, никто не закидывал удочки у пруда. К двум часам дня заработали две кухни из четырех, а многочисленные официанты принялись расставлять столы на зеленой поляне у бассейна и накрывать их белоснежными скатертями. Сегодня был тот редкий день, когда в комплексе обслуживали только одного клиента – телеканал ТВК, который собирался шумно и весело праздновать свое десятилетие. Первые гости начали приезжать к шести. Это была всякая
мелюзга, боявшаяся опоздать то ли к началу концерта, то ли к распределению мест за столами. Официанты вокруг них не очень суетились, предлагали в качестве легкой закуски самые простые бутерброды, приберегая деликатесы на более позднее время.
        К семи подъехал владелец и генеральный директор канала и занял место в зоне для особо почетных гостей, отгороженной от остальной части комплекса фигурным заборчиком, у которого дежурили молодые люди, крепкие и плечистые по форме и чрезвычайно вежливые по содержанию.
        Арина и Ада приехали к восьми. Следуя указаниям молодых людей в смокингах и с белыми бабочками, они добрались до парковки, где не без труда нашли место для своего черного «джипа». От парковки до места основного действа им пришлось идти довольно далеко. Поход по свежескошенной траве на каблуках – дело не быстрое, и пока дамы добрались до поляны у бассейна, часы показывали восемь часов двадцать пять минут. Концерт на эстраде был в самом разгаре. Им мастерски управлял остроумный Леонид Немировский. Обстановка была почти домашняя. Знаменитые артисты после выступления не скрывались от публики, а просто спускались со сцены на траву, чтобы принять участие в тусовке. Время шло к торжественной части, начало которой было заявлено на девять.
        Арина и Ада вышли на поляну, взяли с подноса пролетавшего мимо официанта по бокалу с шампанским и огляделись. Не в поисках знакомых, разумеется. Какие знакомые могут быть у них здесь? А для общей оценки обстановки. Многие мужчины поглядывают на них с явным интересом. Это понятно. Две высокие стройные женщины. Рыжеволосая и черноволосая. Рыжая в темно- синем костюме с летящей во все стороны при каждом движении юбкой, черная в выгодно обтягивающем фигуру красном платье. Есть на что посмотреть и строгим господам в смокингах, и молодым людям в цветастых пуловерах и джинсах.
        Отвечая улыбками на комплименты, Арина и Ада продвинулись к эстраде. Немировский узнал их, замахал рукой и даже умудрился, не прерывая монолога, отправить воздушный поцелуй. Арина ответила на эту любезность легким движением бокала вверх. Впрочем, она не собиралась стоять на месте и ждать, пока телеведущий освободится. Арина тронула за локоть Аду и пошла в сторону крепких молодых людей.
        – Ты куда? – прошипела Ада, но замолчала, поняв, что подруга что-то задумала.
        – Пойдем пройдемся, – самым беспечным тоном ответила Арина. – Что здесь стоять? Или ты хотела песню послушать?
        – Нет, пройдемся, – на губах Ады мелькнула улыбка, которую впечатлительный человек мог бы назвать «дьявольской».

* * *

        В отгороженной резным заборчиком зоне для особо почетных гостей Глеб беседовал с очень высоким человеком с жесткими чертами худого лица и с крючковатым носом, придающим ему сходство с ястребом. Темно-серый костюм из дорогой шерсти был явно пошит на заказ, но смотрелся на собеседнике Глеба несколько мешковато. Из-под узкого (по последней моде) лацкана пиджака выглядывали светло- голубая сорочка и темно- синий шелковый галстук. Человек поглядывал на окружающую его толпу холодно-презрительным взглядом, в котором иногда проскальзывала усмешка. Он явно гордился своим правом поглядывать на окружающих с холодным презрением. Собеседником Глеба был один из богатейших людей России, владелец компании «Сибирский газ» и двух металлургических гигантов Михаил Семенович Иваненко. На почтительном расстоянии от него, не сводя глаз с босса и в то же время успевая поглядывать за окружающими людьми, стояли четыре человека борцовской внешности в одинаковых костюмах и галстуках. После прошлогоднего покушения Иваненко нигде не появлялся без охраны.
        В принципе, находиться на таком мероприятии ему не следовало. Не его уровня прием. Шумно гуляющая вокруг телевизионно- журналистская братия, пьющая, целующаяся и галдящая, его коробила. Он привык к приемам, на которые приглашаются лишь политики высокого ранга, бизнесмены первого ряда и самые яркие звезды шоу-бизнеса. Там нет места этому разнузданному молодняку, одетому как вздумается. Там занятые в концерте актеры знают свое место – за отдельным столом в углу зала, а не прыгают после выступления со сцены и не присоединяются к гостям.
        Но сегодня он не мог не прийти. Накануне завершились трехнедельные переговоры, которые он вел с Глебом о покупке трех четвертей акций телеканала ТВК. И на сегодняшнем мероприятии Глеб объявит всем о том, что у телеканала появился новый владелец. Отсутствие средств массовой информации в своей империи Михаил Иваненко считал большим упущением.
        Дело, конечно, не во внимании прессы. Он и сегодня этим вниманием не обделен. Любой телеканал готов пригласить его в свою студию. Но пресса формирует общественное мнение, и в этом он должен принимать участие. Нельзя, чтобы его конкуренты вбивали в головы людям идеи, которые в какой-то момент могут сработать против него. В прошлом месяце Иваненко уже прикупил парочку газет и новостных сайтов. Теперь пришла очередь телеканала. Конечно, ТВК – не ОРТ и не РТР, но телеканал на подъеме, уверенно набирает рейтинг и зрителей. А с его вложениями вполне может стать через год-два основным каналом страны. Да и Глеб молодец. Хорошо ведет дела, набрал профессиональную команду. Заносчив, конечно. За 75 процентов акций своего канала потребовал включить его акционером в несколько других бизнесов, в том числе и в компанию «Сибирский газ». Но это скорее порадовало Иваненко, нежели огорчило. От потери пяти процентов акций он не обеднеет. А иметь во главе телеканала такого человека – цепкого, знающего его интерес и умеющего этот интерес отстаивать – безусловный плюс.
        Иваненко поставил на стол пустой бокал.
        – Ты хотел меня сегодня с кем-то познакомить, – сказал он. Глеб на мгновение задумался, вспомнил и тяжело вздохнул.
        – Хотел, Михал Семеныч, но… Извини. Это уже не актуально.
        Иваненко молчал, и Глеб понял, что олигарх ждет объяснений.
        – Я хотел тебе представить своего приятеля Эдика Львова. Он занимался строительством и хотел предложить тебе особые цены на строительные работы в твоем порту…
        – У меня пока еще нет порта, – кокетливо опустил глаза Иваненко.
        – Так будет, – улыбнулся Глеб. – Все знают, что Козырин строит конкурс под тебя. И ты его выиграешь. Так вот, Эдик очень хотел участвовать в перестройке порта. Но… Ты же знаешь, что с ним случилось.
        Иваненко кивнул.
        – Непонятная история. Говорят, ни долгов у него не было, ни особых проблем.
        – Не представляю, Михал Семеныч. Просто уму не постижимо. Я говорил с ним за пару дней до этого. Все было нормально. Он был весел, строил планы на будущее…
        – Странно, – согласился Иваненко. – А может быть, ему кто-то помог из окна выпасть?
        – Полиция вроде бы нашла свидетеля, который видел, будто он сам прыгнул.
        – Ну, свидетель. – Иваненко смерил собеседника снисходительным взглядом. – Ты же знаешь, как в наше время в нашей стране создаются свидетельские показания.
        Глеб не ответил. Иваненко взглянул на него и от удивления даже вздрогнул. Глеб смотрел в другую сторону.
        «Что за наглость? – мысленно взвился Иваненко, привыкший, что внимание собеседника всегда, в любой беседе принадлежит ему и только ему. – Что себе позволяет этот щенок? Или он решил, что, продав мне акции, он получил надо мной какую-то власть? Я ему быстро покажу, что это не так». Иваненко хотел сказать что-то резкое, но не успел.
        – Извините, Михал Семеныч! – Голос Глеба прозвучал настолько странно, что Иваненко так и не произнес готовые вырваться резкие слова. – Я должен оставить вас на несколько минут.
        Иваненко сверху вниз оглядел толпу, кочующую за заборчиком, но не заметил в ней ничего, что могло бы привлечь внимание его собеседника. Размалеванные девицы, мужчины с бокалами в руках. Он холодно пожал плечами. Если Глеб предпочитает их общество беседе с ним, то ему, возможно, следует пересмотреть их отношения. Глеб почувствовал настроение собеседника.
        – Возможно, я сейчас узнаю причину самоубийства Эдика Львова.
        Иваненко удивился еще раз и легким кивком головы дал понять, что готов подождать.

* * *

        Арина ощутила легкое прикосновение к плечу и обернулась. За ней стоял Леонид Немировский, с которого не сводили восторженных взглядов окружающие женщины.
        – Арина! Я так рад, что вы пришли! – выпалил он и подхватил с подноса проходящего официанта рюмку водки. – Выпьем! Мой тост за вас, очаровательная Арина!
        Арина подняла бокал и легко коснулась стеклянным боком хрустальной рюмки Немировского. Несколько человек моментально присоединились к тосту и потянулись чокаться. Арина отметила, что женщины тянутся к Немировскому, а мужчины – к ней. Одним глотком опустошив свою рюмку, Немировский эффектным жестом отшвырнул ее в сторону. Хрустальный патрончик угодил в какой-то камень, жалобно пискнул и раскололся на несколько кусков.
        «Красуется передо мной, – поняла Арина. – Хочет показаться крутым парнем, эдаким ковбоем, который сейчас будет объезжать кобылку. А кобылка – это я. Только ничего у тебя, ковбой, не получится».
        Арина уже приняла решение, что телеведущий ей не нужен. Он, конечно, эффектный парень, этот Леонид Немировский. И знаменит, как никто другой на этой поляне. Но сейчас ей не до него. Немировский подхватил Арину под руку, явно намереваясь увести ее в свою гримерку под предлогом знакомства с певцами и музыкантами, но сказать ничего не успел. За его спиной раздался веселый окрик.
        – Я присоединяюсь к тосту! Позвольте и мне поднять бокал!
        Немировский резко повернулся, готовый отшить наглеца, посмевшего расстроить его планы, но застыл от изумления, увидев перед собой Глеба, который шел к Арине с бокалом коньяка в руке. Губы владельца и генерального директора канала улыбались, а глаза смотрели так холодно и пронзительно, что сердце Немировского рухнуло куда-то вниз и он поспешно сделал шаг назад.
        – Твое здоровье, Ариша! – Глеб одним махом выпил коньяк и сунул пустой бокал в руку Немировского, который не решился ни одним словом возразить боссу.
        – Вы знакомы? – только спросил он упавшим голосом, понимая, что роскошная золотая рыбка только что уплыла из его сетей.
        – С Ариной? – Глеб взял Арину за руку и развернулся к Немировскому. – О чем ты, Леня? Арина – лучшая подруга моей жены. И потому позвольте мне украсть ее у вас на несколько минут.
        Не выпуская из руки ладошку Арины, он окрутил ее руку вокруг своей и пошел. Толпа почтительно расступилась перед ним. Арина бросила прощальный взгляд на бледное лицо Немировского, все еще стоящего с пустым бокалом в руке, увидела горящие глаза Ады и улыбнулась.
        Глеб молча тащил ее подальше от толпы, в сторону пустынной аллеи и, только убедившись, что вокруг никого нет, остановился между двух высоких елей.
        – Ты можешь мне объяснить, что это значит?
        – Что тебе объяснить? – Арина насмешливо смотрела на мужчину, и этот взгляд бесил Глеба больше всего.
        – Что все это значит? – повторил он и сделал рукой жест, показав на Арину с головы до ног. – Твой наряд, твое появление здесь. Ты исчезла. Мы искали тебя по всей Москве. Потом ты объявилась у Львова, и он вдруг выпрыгнул в окно. Что все это значит?
        – А где Света? – спросила Арина, и Глебу показалось, что она тянет время, продумывая ответ. – Она тоже здесь?
        – Светы здесь нет, – отчеканил Глеб. – Света улетела в Нью- Йорк к родителям. У нее мама заболела.
        – Надеюсь, ничего серьезного? – участливо спросила Арина.
        – Ничего серьезного, – нетерпеливо отмахнулся Глеб. – Грипп. Ангина. ОРЗ. Кашель и насморк. Боли в спине. Уже все в порядке. Света возвращается через три дня. Не уходи от ответа. Что все это значит?
        – Ничего! – Арина беспечно дернула плечами. Ситуация забавляла ее, и девушка затараторила, подыгрывая Глебу. – Это ничего не значит. Я хотела улететь домой. В Углегорск. Я уже приехала в аэропорт. А потом случайно попала в археологическую экспедицию. Они пригласили меня поработать поварихой. И я улетела в Израиль…
        – В Израиль? – Глеб смотрел на нее, как, вероятно, смотрел султан на Шахерезаду во время исполнения первой сказки. – В какой Израиль? Ты что, была в Израиле? Но мы просмотрели записи всех камер наблюдения в аэропорту. Ты не садилась ни на один самолет, тем более улетающий за границу.
        – Я улетела спецрейсом. Посадка была не в общем зале, а в грузовом ангаре номер пять. Можешь проверить.
        – Как ты могла улететь в Израиль, если у тебя не было заграничного паспорта?
        – Я улетела по фальшивому паспорту, – выпалила Арина, с удовольствием глядя, как округляются глаза Глеба.
        – Что? – почти крикнул он.
        – То есть не по фальшивому, – продолжала тараторить Арина. – По настоящему паспорту. Но по чужому.
        Рот Глеба приоткрылся. Казалось, он не знает, как относиться к словам Арины – как к нелепому розыгрышу, шутке, или ему нужно во все это поверить? Переварив сказанное, но так и не решив, как реагировать, Глеб кивнул.
        – Ну, предположим. Что было дальше?
        – В экспедиции я не сработалась. Они сразу поняли, что повариха я никакая. И мне пришлось вернуться. Я начала искать тебя и Свету, но мне сказали, что вы за границей. Ваш охранник пытался дозвониться до вас, но не смог. Я была вынуждена поехать к Львову. Он меня… – Арина хотела сказать «изнасиловал», но передумала. – Он надругался надо мной… Твой этот Львов…
        – И ты его вытолкнула из окна?
        – Бог с тобой, Глеб! – Арина всплеснула руками. – Как ты мог такое подумать. Чтобы я кого-то…
        – Но он выпрыгнул из окна!
        – Да, я слышала. Но это произошло уже после того, как я от него убежала.
        – А как ты оказалась здесь?
        – Меня Немировский пригласил. – На лице Арины появилась улыбка ангела. – Встретил в магазине и подарил пригласительный. Говорит, что он сошел из-за меня с ума.
        – Я его понимаю… – Глеб оглядел Арину с ног до головы. Все, услышанное им, вроде бы складывалось в цельную картину. Но Глеб понимал, что никакой ясности рассказ Арины не добавил. Все это, включая полет в Израиль по чужому паспорту и случайную встречу с Немировским, выглядело очень странно.
        – А эта одежда? – Он дернул Арину за полу пиджака. – Она стоит немало. Откуда деньги?
        Арина махнула рукой, и Ада, не сводившая с нее глаз, мгновенно оказалась рядом.
        – Познакомься, – предложила Арина. – Моя подруга. Ада.
        – Очень приятно, – буркнул Глеб, едва взглянув на нее и не понимая, какое отношение подруга имеет к заданному им вопросу.
        – Мне также, – ответила Ада, бросив на Глеба презрительный взгляд, и отошла, повинуясь движению глаз Арины.
        – Мы с ней открыли бизнес. И вот, – Арина оттянула лацкан пиджака, – первые результаты.
        На губах Арины блуждала все та же ангельская улыбка, но теперь она очень раздражала Глеба.
        – Что? – воскликнул Глеб. – Вы открыли бизнес?
        Он рассмеялся. Впрочем, смех прозвучал неестественно и даже натужно.
        – Бизнес, который дает такую отдачу через несколько дней после открытия, может быть только один, – проговорил он, делая ударение на каждом слове. – И называется он совершенно определенно.
        Но ангельская улыбка не сошла с губ Арины.
        – Ты имеешь в виду проституцию? – Она задорно и весело рассмеялась, закидывая голову назад, отчего ее рыжие волосы развевались на ветру. – Нет, что ты, Глеб! Мы не проститутки. Как ты мог подумать? Если бы я хотела продать подороже свое тело, я бы согласилась на предложение Львова.
        – Так какой же бизнес вы открыли?
        – Пока не могу тебе сказать, Глеб. Извини.
        Глеб схватил ее за руку так, что Арина вскрикнула.
        – Мне больно!
        – Перестань морочить мне голову, – прошипел Глеб. – С кем ты сюда приехала?
        – С подругой, – ответила Арина, чеканя каждое слово и с трудом высвобождая запястье из железной хватки Глеба.
        – На чем? На такси?
        – Нет, на моей машине, – в голосе Арины появился металл. Она растирала запястье, всем своим видом демонстрируя, что ей больно.
        – У тебя и машина есть? – Глеб не без труда сдерживал бурю клокотавшую у него внутри.
        Несколько секунд они молчали.
        – Кто он? – спросил Глеб. – Ничего не говори. Просто назови имя и фамилию.
        – Кто он? – улыбнулась Арина, пытаясь сдержать слезы. Она продолжала держаться за руку, которая действительно горела после выходки Глеба. – О ком ты говоришь? Чьи имя и фамилию я должна назвать?
        – Мужчины, который тебя одел, обул и дал тебе машину. Он же, вероятно, приставил к тебе своего человека в лице этой черной мегеры Ады. Кто он?
        – Глеб! – рассмеялась Арина, забыв о боли. – Ты мыслишь шаблонами. У меня нет никакого мужчины. Никто меня не одел и не обул. И машина, на которой я приехала, принадлежит мне. И Ада, кстати, совсем не мегера, а несчастная девчонка. Обиженная, как и я, мужчинами.
        – Сообщество обиженных дам, – проворчал Глеб. Разумеется, он не поверил ни одному слову Арины. Конечно, мужчина есть. Но почему она скрывает его имя? Что за тайны мадридского двора?
        – Хорошо, – проворчал Глеб. – Не хочешь говорить – не надо. Будем считать, что ты нашла клад. Здесь? Или в Израиле?
        Ответить Арина не успела. Широко вышагивая на длинных ногах, к ним подошел человек ростом под два метра, которого сопровождали два широкоплечих бугая в одинаковых костюмах. Увидев его, Глеб заметался. Сделал шаг в его сторону, вернулся к Арине.
        – Так вот ради кого Глеб Алексеевич оставил меня в одиночестве, – проговорил длинный, не сводя с лица Арины хищного взгляда. – Но я его могу понять. Еще как могу. – Он повернулся к Глебу, взгляд которого стал растерянным. – Представь меня самой красивой женщине Москвы!
        Глеб поспешно закивал и протянул руку в сторону Арины.
        – Арина Розова. Давняя подруга моей жены. – Он повернулся к Арине. – А это Михал Семеныч Иваненко. Фамилия известная, человек известный. – Он замолчал, но не удержался и добавил: – Один из главных наших бизнесменов и один из самых состоятельных людей в нашей стране.
        Иваненко сделал протестующий жест. Дескать, к чему такая детализация. Но Арина отметила про себя, что слова Глеба были ему чрезвычайно приятны.
        «Он честолюбив, – подумала она. – Для бизнесмена такого уровня это может быть минусом».
        Но вслух она сказала:
        – Очень приятно.
        – И мне! – Иваненко щелкнул каблуками, галантно поймал протянутую руку и коснулся ее губами. – Вы настоящий бриллиант. И как любому бриллианту, вам необходимо соответствующее обрамление.
        Он бросил мимолетный взгляд на Глеба, и тот внезапно заторопился.
        – Я оставлю вас на несколько минут, – сказал он. – Мне нужно проверить время своего выступления.
        – Конечно, конечно. – Иваненко покровительственно похлопал Глеба по плечу. – Ты – хозяин бала, и у тебя сегодня много дел. Не смеем тебя задерживать.
        Глеб кивнул, не поднимая глаз на Арину, и зашагал в сторону сцены, на которой продолжались выступления певцов.
        – Как вам удалось отправить его подальше отсюда без единого слова? – удивилась Арина. – Вы умеете отдавать приказания взглядом?
        – Не приказания, – довольно улыбнулся Иваненко. Девица была явно неглупа. «Это уже интересно, – подумал он. – Красивая и умная. Сочетание необычное».
        – Не приказания, – повторил он. – Всего лишь просьбы. Глеб – мой друг и, как всякий друг, понимает меня с полувзгляда и чутко реагирует на просьбы.
        – А вы хотели остаться со мной наедине, Михал Семеныч? – таинственно понизила голос до шепота Арина.
        – Хотел, – в тон ей ответил Иваненко. – Я хотел без помех поближе познакомиться с вами. Итак, на чем мы остановились?
        – На моем обрамлении, – напомнила Арина и оглядела свой роскошный костюм. – Вам оно не понравилось. А вот другие говорят, что не находят во мне ни одного изъяна.
        – Вы прекрасны, – согласился Иваненко. – Но, говоря об обрамлении, я имел в виду вовсе не одежду. Обрамление женщины – понятие многоплановое. И весьма дорогостоящее. Так что, говорить о нем может только серьезный мужчина.
        – Такой, как вы?
        Иваненко услышал иронию в тоне Арины. Это ему не понравилось, и он поспешил сменить тему беседы.
        – Почему я до сих пор не видел вас на наших сборищах?
        – Меня не было в Москве, – уклончиво ответила Арина. – Я работала за рубежом.
        – Напрасно. – Иваненко укоризненно покачал головой. – Работа за рубежом – это потеря времени. Работать надо в России. Сейчас все крупные дела делаются здесь.
        – Вот я и вернулась, – улыбнулась Арина, которой начал надоедать этот разговор. – Делать крупные дела.
        – Тогда вам не обойтись без моей помощи. – Иваненко был доволен тем, что беседа вошла в выгодное русло, и произнес фразу, которая всегда была у него про запас: – Крупные дела в России без меня не делаются.
        – Вот как? – Арина сделала вид, будто очень удивлена и вновь пустила в ход ангельскую улыбку. – Но мне вы ведь не откажетесь помочь?
        Она сделала ударение на слове «мне» и благосклонно протянула руку в сторону Иваненко. Тот бережно принял дар, как католик перстень Папы Римского.
        – Не откажусь, – с чувством произнес он. – Если, конечно, мы станем друзьями. – Он помолчал и добавил: – Впрочем, я в этом не сомневаюсь.
        Арина ответила бизнесмену прочувствованным взглядом. Выражение ее глаз было настолько искренним, что он растрогался.
        – Только одно огорчает меня, Арина, – произнес он.
        – Вас? – в голосе Арины звучал неподдельный ужас. – Огорчает? Неужели что-то может вас огорчить? Вы хотите сказать, что богатые и в самом деле плачут?
        Иваненко рассмеялся.
        «Очень умна, – подумал он. – Может быть, даже слишком. С этой девицей стоит держать ухо востро».
        – Меня огорчает то, что вы называете меня Михаилом Семеновичем, – подражая игре Арины, Иваненко склонил голову, показывая, насколько сильна его скорбь.
        – Господи! – явно ерничая, вскричала Арина. – Как же мне вас называть? Неужели Глеб перепутал отчество?
        – Глеб ничего не перепутал, – недовольно сказал Иваненко, еще не понимая, как ему относиться к наигранной веселости Арины. – Но я бы предпочел, чтобы вы называли меня Михаилом. А лучше Мишей.
        – В сего-то, – Арина облегченно вздохнула. – Я уж испугалась. Конечно, я буду называть вас Мишей. Кстати, Миша, вы нашли стоянку? У меня с этим возникли проблемы. Я приехала поздно, и пришлось оставить машину на какой-то дальней лесной поляне. А вы где свою оставили?
        – У меня таких проблем не возникает, – в голосе Иваненко слышалось снисходительность. – Здесь есть ВИП-стоянка. И на ней очень много места.
        – ВИП-стоянка, – Арина воздела глаза к небу. – Для особо важных персон. Конечно, Миша! Я так и думала. Все для вас и только для вас. Вы – хозяева жизни, и вас освобождают от проблем, от которых страдают простые смертные. Иваненко бросил взгляд в сторону. Один из крепких парней сорвался с места и подошел ближе.
        – Возьми у Арины ключ и переставь ее машину на ВИП-стоянку, – распорядился Иваненко.
        Парень протянул Арине ладонь, больше похожую на ковш небольшого экскаватора. Арина забросила в ковш брелок с ключами.
        – Где ваша машина? – спросил парень.
        – Не знаю. – Арина очаровательно улыбнулась, понимая, что ставит перед парнем задачу непостижимой сложности. – Я бросила ее на какой-то поляне.
        – Какая у вас машина?
        – Черный джип, – Арина продолжала улыбаться. – Вроде бы «мерседес». А может, и нет. Номер заканчивается на «38». А может быть, на «32».
        Охранник перевел взгляд на Иваненко.
        – Найди ее, Саша, – Иваненко сделал ударение на слово «найди». – Найди и переставь.
        Саша кивнул, сжал ключи в огромном кулаке и исчез в толпе. Иваненко развернулся к Арине всем телом.
        – Проблему стоянки мы решили. Какие у вас еще проблемы?
        – Вы собираетесь решить все мои проблемы прямо сейчас? – Арина поняла, что своим тоном начинает раздражать Иваненко, но решила довести этот разговор до конца. – Тогда лучше взять лист бумаги и начать записывать.
        – Неужели у вас так много проблем? – Иваненко смерил ее насмешливым взглядом. – Вы не производите впечатление женщины, замученной проблемами.
        – Нет, конечно! – Арина наконец решила сменить тон и заговорила мягче: – На самом деле, у меня нет вообще никаких проблем. У меня нет конкурентов. У меня нет врагов. Я не могу разориться, потому что у меня нет бизнеса. Короче, чего бояться тому, у кого ничего нет?
        – Тому, у кого ничего нет, надо бояться так ничего и не получить, – назидательно произнес Иваненко и, видимо довольный переменой тона Арины, расплылся в улыбке. – Но вам это не грозит. Вы, как я понимаю, намерены заняться бизнесом, и я вам в этом помогу. Что бы вы хотели открыть? Магазин одежды? Или ресторанчик? Только скажите, и я подберу вам лучшее место в Москве.
        – Спасибо, Миша, – в голосе Арины больше не было издевки, он звучал совершенно серьезно. – Вы очень добры ко мне, но я пока ничего не решила. Думаю, я начну не с магазинчика, и даже не с ресторана. Так что, пока мне обращаться к вам не с чем.
        Иваненко нахмурился. С его точки зрения, Арина допустила серьезную ошибку. Она должна была согласиться принять помощь, а уж потом начинать думать, в какой области применять свои таланты. От помощи Иваненко не отмахиваются. Если она это сделала, значит, либо она не так умна, как ему показалось, либо за ней стоит кто-то, кого она считает более сильным, чем Иваненко. Но кто в России сильнее Иваненко?
        «Неужели какой- нибудь заграничный ферт?» – подумал Иваненко. А что? Вполне возможный вариант. Она же сказала, что работала за рубежом. Там под кого-то легла. И он отправил девку в Россию на разведку. Раздвинуть ноги перед кем надо и привезти ему нужные сведения. Тогда это становится интересным. Она может вывести на серьезных людей на Западе. Значит, ссориться с ней не следует.
        – Ну, что ж, – пожал плечами Иваненко. – Не буду настаивать, но замечу, милая Арина, что в этой стране никому не удастся стать бизнесменом, во всяком случае, крупным, без моей поддержки.
        – Я это учту, – просто и искренне кивнула Арина. – Когда придет время, вы ведь поддержите меня, Миша? И не откажетесь дать мне совет?
        – Я надеюсь, к тому времени мы станем друзьями и будем видеться чаще.
        Иваненко галантно склонился к Арине, и она улыбнулась ему своей самой чарующей улыбкой. Она хотела сказать: «Конечно, Миша!», но не успела. Откуда-то сбоку вынырнул Глеб.
        – Михал Семенович, вас срочно просят подойти к факсу! Иваненко нахмурился.
        – Что еще случилось?
        Глеб поднял глаза к небу и произнес только одно слово:
        – Кремль.
        Брови Иваненко еще более сдвинулись к переносице. Лицо приобрело недовольный вид, будто звонок из Кремля был чем-то оскорбительным.
        – Где факс? – коротко спросил он.
        – В кабинете директора. В административном корпусе. Иваненко развернулся к Арине.
        – Простите, Арина, я покину вас на несколько минут. Подождите меня здесь. Глеб проследит, чтобы вас не обижали, а я скоро вернусь.
        – Конечно, Миша, – кивнула Арина. – Глеб не даст меня в обиду.
        Иваненко зашагал в сторону административного корпуса. Охранники зашагали за ним.
        Глеб молча смотрел на Арину. Его взгляд был так пронзителен и тяжел, что Арина смутилась.
        – Что? – спросила она. – Ты чем-то недоволен?
        – Ты давно называешь его Мишей?
        Арина демонстративно взглянула на часики, украшавшие ее тонкое запястье.
        – Уже целых двенадцать минут. А что?
        – Ничего, – Глеб дернул плечами. – Старик запал на тебя по полной программе.
        – Запал, запал, – со вздохом согласилась Арина. – Ни на шаг не отходит, помощь предлагает, о дружбе говорит.
        – Но ты учти, у него есть жена.
        – А я за него замуж не собираюсь! – Арина улыбнулась весело и беззаботно. – А жена, кстати, есть и у тебя. Но это не помешало тебе схватить меня за задницу в лифте. Помнишь?
        – Помню, – кивнул Глеб. – Но у Иваненко жена – ревнивая сука, старается сломать жизнь каждой женщине, в которой видит соперницу.
        Арина взглянула в глаза Глебу и испугалась. Его взгляд горел какой-то странной решимостью. Словно он только что дал себе клятву «Бороться и искать, найти и не сдаваться!»
        «Он принял какое-то решение, – поняла Арина. – Интересно, не меня ли он задумал трахнуть, чего бы ему это ни стоило?»
        – Ты хочешь меня напугать? – спросила она.
        – Я хочу тебя предупредить. – Он взял Арину за руку и заглянул в глаза. – Чтобы ты была осторожна.
        – Спасибо! – Арина кивнула и отняла руку. – Это все, что ты хотел мне сказать?
        – Нет. Я хочу сказать тебе еще кое-что. Но не здесь, – Глеб сделал жест, будто хотел ударить себя по ушам. – Здесь слишком шумно. Проклятая музыка грохочет. Пойдем в лес.
        «Точно! – подумала Арина. – Он решил не уступать меня Иваненко. Или, как минимум, успеть первым. Мужественный поступок».
        – В лес?! – Она присела в притворном восхищении. – О, это чудесно! Это так романтично! Деревья, чаща, медведи. И мы вдвоем. – Она помолчала и добавила другим тоном, сухим и холодным: – Что ж, пойдем!
        Глеб подставил Арине руку, и она оперлась на нее. Но не успели они сделать и двух шагов, как перед Ариной возник охранник Саша.
        «Не успели, – мелькнула в голове Арины веселая мысль. – От Иваненко просто так еще никто не уходил!»
        Но охранник протянул ей ключ от ее «джипа».
        – Ваша машина на ВИП-стоянке, – доложил он. – Место тринадцать.
        – Спасибо, Саша, – Арина взяла ключ. – И номер места вполне подходящий к случаю. Передайте большое спасибо своему боссу.
        Они обошли охранника и пошли по аллее в сторону хвойной рощицы, темневшей метрах в ста от концертной площадки. Саша проводил их долгим взглядом.

* * *

        Хвойная рощица жила своей жизнью, едва ли не более активной, чем концертная площадка. Почти все фонари были погашены, и на скамейках, стоящих вдоль аллеи, кипела жизнь. Оттуда доносились звуки поцелуев и страстные стоны влюбленных.
        – Черт знает что, – пробормотал смущенный и пораженный количеством конкурентов Глеб. Он искренне рассчитывал найти на аллее уединение.
        Арина прижалась бедром к мужчине, будто опасалась, что из темноты кто-то выскочит и утащит ее под еле различимые высокие ели.
        – Просто аллея любви, – прошептала она. – Ты специально устроил праздник здесь, а, Глеб? Чтобы дать людям возможность сексуально выразиться?
        – Они сексуально выражаются в любых условиях, – раздраженным шепотом ответил он. – Если праздник устроить в театре, они будут трахаться на колосниках или в шкафах в гримерках. Если в музее – за статуями. Здесь им просто вольготнее.
        – Понимаю. – Арина остановилась. – А меня ты зачем сюда привел? Говорить здесь неудобно. Кругом люди. И мы им явно мешаем. Ты что, решил меня трахнуть?
        Глеб двумя руками взял ее за плечи и резким движением развернул к себе.
        – Решил. А ты против? Может быть, ты задумала переспать с Иваненко? Стать его шесть тысяч семьсот восемьдесят третьей любовницей?
        – Иваненко мне не нравится, – сухо ответила Арина. – Длинная, тощая, омерзительная жердь. Да еще и самовлюбленная.
        – А я?
        – Ты? – Арина взглянула в глаза Глеба. – Ты не жердь. Не длинная, не тощая и не омерзительная. Но я хочу тебе напомнить, что твоя жена – моя лучшая подруга…
        – Ну и что? – перебил Глеб.
        – А то, что спать с мужем лучшей подруги – это дурной тон.
        – Ты отстаешь от жизни, – Глеб криво усмехнулся. – Сегодня это последний писк моды.
        – Ты шутишь, – в голосе Арины прозвучал упрек. – А я говорю серьезно.
        – Серьезно? – Глеб внезапно рассердился. – Хорошо, давай серьезно. Тебе нет никакого дела до моей жены, и ей нет никакого дела до нас с тобой. Я ее не люблю. А если я терплю рядом и до сих пор не выгнал, это не значит, что она будет влиять на мою жизнь, на то, с кем я общаюсь, с кем я встречаюсь и с кем я дружу.
        – Вот как? – в голосе Арины прозвучала почти искренняя горечь. – А мне казалось, что вы любите друг друга. И Светка мне казалась счастливой.
        – Она счастлива, потому что живет той жизнью, о которой мечтала, – зло выпалил Глеб. – Тряпки, фитнес, подруги, шопинг, бассейн, парикмахер, массажист. Я к ее счастью не имею никакого отношения. У меня своя жизнь. Понимаешь?
        – Понимаю, – кивнула Арина. – И в этой своей отдельной жизни ты сейчас захотел меня…
        – Захотел! – выпалил Глеб так, что звуки поцелуев на ближайшей скамейке на мгновение затихли, а Глеб опять зашептал:
        – Я готов сделать для тебя многое. Ты станешь телезвездой. Я уверен, что ты сможешь вести какую- нибудь развлекательную программу. Я тебе куплю…
        – Этого достаточно, – Арина ладошкой закрыла рот Глеба. – Не нужно деталей. Развлекательная программа меня вполне устроит. Я думаю, будет весело. И тебе прежде всего.
        Глеб осторожно снял ее ладонь со своих губ.
        – Что ты имеешь ввиду?
        Арина приподнялась на цыпочки и чмокнула Глеба в щеку.
        – Ты собираешься трахнуть меня под деревом? Или сгоним эту парочку со скамейки?
        Глеб одной рукой притиснул Арину к себе, другой гладил ее непокорные рыжие волосы.
        – Нет-нет, здесь за поворотом есть охотничий домик. А у меня ключ… – Его дыхание стало прерывистым.
        Арина ощутила, как напрягается в его отутюженных брюках мужское достоинство.
        – Ты все предусмотрел заранее, – улыбнулась она. – Но меня увидеть здесь ты не рассчитывал. Значит, ключ взял на всякий случай?
        – Я взял ключ после того, как увидел тебя.
        Глеб подхватил Арину за талию и повлек по темной аллее. У дверей охотничьего домика она остановилась.
        – Может быть, все-таки не будем предавать Свету?
        – Хватит об этом, – зарычал Глеб. – Я не хочу слышать ее имя. Я хочу только тебя!
        Он отпер дверь и попытался затащить Арину внутрь, но она сдержала его порыв в последней попытке остановить неизбежное.
        – Глеб!
        – Не мучай меня, Арина! Если ты захочешь, я ради тебя брошу Светку.
        – О-о, – Арина погладила Глеба по голове. – Этого не будет, милый. Светку ты не бросишь. А все остальное… Ты сам сделал выбор. Ты выбрал и время, и место, и действие. Тебе и расхлебывать.
        – Что расхлебывать? Что? О чем это ты?
        Глебом уже овладело вожделение. Он перестал воспринимать слова и понимать их смысл. Арина поняла, что изменить ничего уже не удастся, и потому не ответила, а неожиданно крепко схватила Глеба за отвороты смокинга и толкнула в дверь домика. Зашла сама, закрыла за собой дверь. Глеб стоял не шевелясь, пожирая ее восторженными глазами.
        – Ну, начинай, – сказала Арина и расстегнула верхнюю пуговицу платья. – Или ты передумал?
        На лице Глеба появилось выражение волка, натолкнувшегося в густом лесу на беспомощного зайчонка. Он рванул бабочку с шеи так, что затрещала ткань.

* * *

        Михаил Семенович Иваненко вышел из административного здания и зашагал в сопровождении охранников по направлению к аллее, в которой он оставил Арину и Глеба. На сцене продолжался концерт, и Иваненко поморщился. Грохот музыки отдавался пульсацией в ушах и вызывал неприятные ощущения. По лицу бизнесмена нельзя было понять, ради какого известия его срочно вызывали к телефону. Как всякий игрок, Иваненко воспитал в себе умение сдерживать эмоции и вот уже лет двадцать не позволял чувствам вырываться наружу. Он и сейчас был спокоен, расслаблен и смотрел на все, происходящее вокруг, привычным снисходительно- пренебрежительным взглядом, хотя в душе бизнесмена грохотали праздничные фанфары. Он был готов расхохотаться вслух и даже, чем черт не шутит, спеть какой- нибудь легкомысленный куплет. Только что его осведомитель в Кремле прислал копию указа о проведении конкурса на приватизацию порта «Северный». Под указом стояла подпись президента, и главным в нем было то, что председателем конкурсной комиссии назначался заместитель председателя правительства Павел Степанович Козырин. А это значит, что не позднее,
чем через три месяца в его империи появятся не только медианаправление, которое будет оформлено сегодня, но и порт.
        Это сулило его империи невиданный расцвет. Теперь он не должен ежемесячно платить миллионы долларов за вывоз продукции своих металлургических комбинатов европейским получателям. Теперь он организует полный цикл.
        Добыча- переработка-транспортировка. Все свое. И огромные деньги перестанут утекать чужакам. Просто из одного его кармана перейдут в другой. Конечно, модернизация порта потребует серьезных вложений. Но игра в любом случае стоит свеч.
        Дойдя до аллеи, Иваненко остановился. Он был уверен, что Глеб и Арина ждут его там, где он их оставил. Но между двух высоких елей тусовались совсем другие люди. Иваненко сумел сдержаться и не показать, что отсутствие людей, которых он просил «подождать несколько минут», его задело. Бизнесмен зашагал в сторону ВИП-зоны и движением руки подозвал верного Сашу.
        – Где они? – спросил он, не называя имен, и Саша понял, что босс очень разгневан.
        – Когда я передавал ей ключ от машины, они шли в сторону рощи, – шепнул Саша.
        – Найди их, – негромко приказал Иваненко и подкрепил свое приказание движением сжатого кулака.
        – Найти и привести к вам?
        – Нет, – Иваненко помотал пальцем перед носом охранника. – Просто найти и сообщи мне, где они.
        Саша кивнул, что-то шепнул коллегам, и те плотнее сомкнули кольцо вокруг Иваненко.

* * *

        Быстро пройдя сквозь толпу у сцены и у столов с закусками, Саша углубился в полумрак сосновой аллеи. Он не сомневался, что именно здесь найдет Глеба и Арину, а крутился у сцены только для очистки совести. На аллее за последние десять минут ничего не изменилось. Все также вздыхали на скамейках влюбленные парочки. Мимо Саши, стоящего под мрачной сенью высоких кленов, периодически проходила очередная в поисках свободного места. Саша достал фонарь и начал поиски. Он просто шел по аллее, бесцеремонно направлял свет фонаря на скамейки и отводил его так быстро, что целующиеся не успевали даже возмутиться, а только бросали на направленный им в лица свет свирепые взгляды. Эта ситуация Сашу забавляла, а пистолет в плечевой кобуре давал гарантию безопасности операции. Он дошел почти до конца аллеи и уже размышлял, куда отправиться на поиски, когда скамейки закончатся, как вдруг открылась дверь стоящего в глубине рощицы охотничьего домика, и на пороге показался Глеб. Саша погасил фонарь и замер, надеясь, что его не заметили. Глеба Саша видел хорошо, потому что над входом висела тусклая лампочка, выкрашенная в
желтый цвет. Глеб привычным движением поправил смокинг, дотронулся до бабочки и спустился с крыльца. За руку он вел Арину.
        Дойдя до аллеи, Глеб и Арина прошли в метре от застывшего на месте Саши. Глеб повернул в сторону, противоположную той, откуда пришел охранник. Арина остановилась.
        – Ты куда? – спросила она.
        – Здесь есть проход к стоянке, – громким шепотом пояснил Глеб. – И нас никто не увидит.
        Он дошел до еле заметной тропинки, идущей через рощу, и свернул на нее. Саша осторожно следовал за ними. Он не видел, куда ставит ногу и не мог зажечь фонарь, боясь, что его обнаружат. В какой-то момент под его ногой хрустнула ветка. Глеб остановился и вгляделся в темноту. Саше удалось отступить за куст, который по обилию шипов он определил как ежевичный.
        Минут через десять прогулки по роще они вышли к стоянке машин. Здесь было светло, и за всем происходящим Саша наблюдал, стоя за деревом. Глеб открыл дверь машины, стоящей у самого въезда на стоянку, усадил на переднее сидение Арину и сел за руль. «Мерседес» представительского класса медленно выехал со стоянки и, набирая скорость, покатил в сторону шоссе.

* * *

        Одновременно с Иваненко в ВИП-зоне комплекса «Императорские пруды» появился еще один человек, которого и бизнесмены, и политики мгновенно окружили вниманием. В течение нескольких секунд выстроилась целая цепочка желающих пожать ему руку. У человека было полное гладкое лицо с тяжелой челюстью, на переносице покоились очки в массивной старомодной оправе. Черные волосы топорщились ежиком, открывая две залысины – справа и слева. Человек был одет в строгий темно- синий костюм, из-под которого выглядывала накрахмаленная сорочка с галстуком в тон. Он пожимал руки окружившим его людям с непроницаемым лицом, кому-то улыбался, кого-то лишал даже этого знака внимания. Этим человеком был заместитель председателя правительства Павел Степанович Козырин. Закончив с рукопожатиями, он отошел к столу с закусками и положил на тарелку два крохотных бутерброда с паштетом. Два телохранителя следовали за ним по пятам, оттирая от Козырина наиболее настойчивых бизнесменов и давая ему возможность спокойно перекусить. И только заметив подходящего Иваненко, они почтительно расступились. Иваненко подошел сзади и почти интимно
обнял Козырина за талию. Тот мгновенно обернулся, отправил в рот остаток бутерброда и по сияющим глазам бизнесмена понял все.
        – Тебе уже сообщили, – то ли укоризненно, то ли восторженно констатировал он. – Это понятно. Пока я ехал через все пробки и надеялся сделать тебе сюрприз…
        – Сообщили, – кивнул Иваненко. – Конечно, сообщили. Создается комиссия, и ты ее возглавляешь. Все, как мы и рассчитывали.
        – Кто тебе информацию сливает? – спросил Козырин, и в его голосе послышались нотки восторга. Впрочем, он тут же перевел разговор, понимая, что ответа от бизнесмена все равно не дождаться. – Ладно, давай о деле. Наверху все понимают. Ты – единственный серьезный претендент на покупку порта. Но видимость демократии будем соблюдать. Через месяц объявим условия конкурса. Дадим два месяца на подачу заявок. Так что, через три месяца приступишь.
        – Будут конкуренты? – осторожно спросил Иваненко.
        – Надеюсь, будут. – Козырин снял очки и двумя пальцами помассировал переносицу. – Если ты останешься один, это будет плохо. Придется создавать фиктивных участников. Президент хочет, чтобы конкурс был реальным. Сам знаешь, как на него давят на Западе.
        – Будет настоящим, – кивнул Иваненко. – Не беспокойся, Пал Степаныч. Конкурентов я обеспечу.
        – Ладно, – Козырин взглянул на часы и нетерпеливо огляделся. – Об этом мы с тобой еще поговорим более основательно. А сейчас я хотел бы понять, где организаторы этого балагана? Пора начинать официальную церемонию.
        – Официальную церемонию? – переспросил Иваненко. – Что ты имеешь в виду?
        – Мой, – Козырин возвел глаза к небу, – подписал приветственный адрес и обязал меня зачитать его лично.
        – А сам?
        – Оставь, – отмахнулся Козырин. – Не его уровень на такие тусовки ездить. В се-таки не Си-эн-эн. И не Би-би-си. И даже не ОРТ. А у меня времени в обрез. Я планировал приехать, сразу подняться на сцену, зачитать и откланяться. С шести утра сегодня на ногах. Внуков два дня не видел.
        – М-да, проблема, – Иваненко сделал вид, будто огорчен. – Но у нас, понимаешь, хозяин вечера исчез.
        – Что значит «исчез»? – напрягся Козырин.
        – Видимо, уединился с дамой, – улыбнулся Иваненко.
        – Нашел время, – буркнул Козырин. – Так распорядись его найти.
        – Уже распорядился. – Иваненко заметил Сашу, появившегося у входа в ВИП-зону. – Сейчас узнаю результат.
        Саша был мрачен, и Иваненко понял, что новости, принесенные им, он сам считает дурными.
        – Ну что? – спросил он, заранее презрительно кривя губы.
        – Они уехали. – Саша развел руками, будто был виноват в неразумном поведении уехавших.
        – Как уехали? – опешил Иваненко.
        – Сели в его машину на ВИП-стоянке и уехали.
        – Точно?
        – Видел своими глазами.
        – Хорошо, Саша, – Иваненко похлопал парня по крепкому плечу. – Спасибо. Может быть, это и к лучшему.
        – Сообщить вам, когда они вернуться?
        – Нет, – отрезал Иваненко. – Меня эта шлюха больше не интересует. Я предложил ей свою дружбу, она предпочла надутого индюка Глеба. Что ж, это ее выбор. Мне она больше не нужна. Меня не интересуют дешевые потаскухи.
        Иваненко резко развернулся к Козырину.
        – Хозяин вечера уехал, Пал Степаныч!
        – Как уехал? – Козырин колыхнулся всем телом, и сок из бокала, который он держал в руке, пролился на пол. – Что значит «уехал»? Кому мне вручать этот проклятый адрес?
        Иваненко развел руками.
        – Ну, вообще-то, я председатель наблюдательного совета, – сказал Иваненко, не сводя глаз с лица Козырина. – И кроме того, без пяти минут владелец контрольного пакета акций канала.
        – Ты? – Козырин взглянул на Иваненко в упор, словно хотел спросить, когда закончится череда его завоеваний, но передумал. – Да, я слышал об этом. Ну, я не знаю… А, впрочем… Почему бы и нет? Мне главное побыстрее отделаться от этой миссии и от этой бумажки.
        Он отставил бокал с недопитым соком в сторону и взглянул на сцену, на которой извивались у микрофонов три девушки.
        – Ты можешь приказать этим поющим трусам замолчать?
        Иваненко понял, что вице-премьер раздражен до крайности. «Отлично! – подумал он. – Козырин не забудет, кто стал причиной его раздражения, и будет на моей стороне, когда я заберу у этого павлина оставшиеся 25 процентов акций телеканала вместе с акциями всех моих компаний. Щенок решил, что поймал Бога за бороду. Я ему покажу, что до этой бороды ему еще тянуться и тянуться».
        – Я все сделаю, – сказал он и сделал успокоительный жест рукой. – Ты, Пал Степаныч, расслабься. Дай мне десять минут, и мы начнем.
        Козырин кивнул, взял новый бокал с соком и отвернулся. Иваненко махнул рукой Саше.
        Выслушав указания бизнесмена, Саша протолкался к сцене и поманил пальцем Немировского. Иваненко видел, как тот внимательно выслушал Сашу и скрылся за кулисами. Через несколько минут он вновь появился на сцене. Дождавшись финала песни, он сделал знак, и оркестр смолк.
        – Дорогие друзья! – прокричал Немировский и простер руку в сторону растерявшихся певиц. – Поблагодарим наших красавиц за прекрасное выступление! Но, как гласит народная мудрость, делу время, а потехе только час. Пришло время вспомнить, для чего мы все здесь собрались. А именно, о том, что нашему замечательному телеканалу исполняется десять лет. Я хочу пригласить на сцену человека, который известен всем присутствующим, человека, который не нуждается в представлении, вице-премьера нашего правительства Павла Степановича Козырина. Пожалуйста, Павел Степанович!
        Иваненко видел, как Козырин достал из портфеля, поданного ему помощником, малиновую папку с желтыми вензелями по краям и пошел к сцене. За ним потянулись все посетители ВИП-зоны, смешиваясь у сцены с остальным народом.
        Козырин легко вбежал на сцену, пожал руку Немировскому и подошел к микрофону.
        – Дорогие друзья! Позвольте от всего сердца поздравить с десятилетним юбилеем славный и всеми нами любимый телеканал ТВК, который очень часто люди просто называют «Народным»! – Козырин переждал аплодисменты. – Получить звание «народного» не от руководства страны, а от зрителей! Может ли быть признание более дорогое и весомое! – Стоящие перед сценой вновь разразились аплодисментами. Козырин решил перейти к официальному тексту и раскрыл малиновую папку. – За эти десять лет телеканалу удалось занять заметную нишу в ряду наших средств массовой информации. Многие программы канала, как вы знаете, номинировались на различные премии, и сегодня канал ТВК обладает в общей сложности тридцатью девятью призами, полученными программами, журналистами и ведущими на различных престижных телефорумах. – Козырин оторвался от текста и поднял голову, давая понять слушателям, что он ждет аплодисменты. Слушатели покорно зааплодировали, но на этот раз гораздо менее громко. Козырин решил, что пора заканчивать. – Позвольте мне зачитать и вручить приветственный адрес. Я прошу подняться на сцену председателя попечительского
совета телеканала Михаила Семеновича Иваненко.
        Иваненко, стоящий сбоку от сцены, легко взбежал по ступенькам.
        – Одну минуточку!
        Толпа обернулась, ища глазами того, кто посмел прервать торжественную церемонию. Иваненко тоже обернулся на голос и с высоты сцены увидел Глеба. Он прорывался через толпу и тащил за собой эту рыжеволосую девку.
        – Одну минуточку! – повторил Глеб, и толпа перед ним расступилась, давая пройти.
        За несколько метров до сцены Глеб выпустил руку Арины и одним прыжком махнул на сцену.
        – Извините, Павел Степанович!
        Растерянный Козырев замер с малиновой папкой в руке.
        – А вот генеральный директор и владелец канала! – воскликнул Иваненко. – Прости, Глеб Алексеевич, что начали без тебя. Не могли тебя найти. Уж извини!
        В его голосе слышалась плохо скрываемая насмешка. Но Глеб не обратил внимания ни на Иваненко, ни на его слова.
        – Извините, Павел Степанович, – повторил он. – Прежде чем вы вручите адрес, позвольте сказать несколько слов.
        – Конечно, Глеб Алексеевич! – Козырев отступил от микрофона, уступая место Глебу.
        – Дамы и господа! – Глеб говорил громко, и мощные динамики разносили его голос над толпой. – Я хочу сделать важное заявление. Мы с вами, с теми, кто стоит перед этой сценой, одна команда. Со многими мы проработали вместе десять лет. Мы упорно трудились, мы выдумывали и творили, мы создали хороший телеканал, который смотрят и любят миллионы россиян. Но, как сказал, кто-то из мудрецов: приходит время, когда нужно все менять. И сегодня, в день десятилетия нашего любимого телеканала, я решил последовать совету мудрых и в корне изменить свою жизнь. И жизнь канала, разумеется. Несколько минут назад я подписал договор о продаже всего пакета акций телеканала ТВК очаровательной даме, – он протянул руку в сторону Арины и закончил на самой высокой из доступных ему нот. – Арине Александровне Розовой. С этой минуты полноправной владелицей канала ТВК является Арина Александровна! Я хочу представить вам эту замечательную женщину.
        В полной тишине Глеб протянул руку, но лезть на сцену без лестницы Арина не рискнула. Она пошла вдоль сцены в полной тишине, ощущая на себе взгляды десятков людей. По маленькой лестнице, около которой стоял Саша, она не спеша поднялась.
        Козырин перевел взгляд на Иваненко. От лица бизнесмена отлила кровь, его кожа приобрела желтоватый оттенок. Глаза Иваненко наливались кровью, руки сжимались в кулаки.
        – Мне что, ей адрес вручать? – шепнул растерявшийся Козырин.
        Иваненко не ответил. Он просто развернулся и в два шага исчез со сцены. Арина вышла на середину сцены к микрофону.
        – Новая владелица телеканала ТВК, Арина Розова! – прокричал в микрофон Глеб. Стоящие у сцены наконец пришли в себя. Раздались аплодисменты. Сначала робкие и неуверенные, затем их подхватила толпа, и рукоплескания превратились в овацию. Аплодировал даже Павел Степанович Козырин, засунув подмышку малиновую папку.



        35

        Профессор Парусников открыл дверь. Перед ним стоял молодой человек восточной наружности. Темная кожа, аккуратно подстриженные черные волосы и тонкие усики над верхней губой, густые брови над глазами миндалевидной формы, более подходящими для восточной красавицы, нежели для мужчины. Одет он был в элегантный длинный плащ, из-под которого выглядывали светло- серые брюки. Профессор молчал, пытаясь сообразить, кем может быть его неожиданный гость.
        – Профессор Парусников? – Молодой человек улыбнулся. Его тонкие губы приоткрылись, обнажая зубы идеальной белизны.
        Профессор кивнул.
        – Это я вам звонил вчера, – напомнил молодой человек. – Вы позволите мне войти?
        Русский язык молодого человека был почти безукоризнен. «Наверняка учился в СССР», – понял Парусников.
        – Вас зовут Юсуф, – профессор вспомнил подробности вчерашнего разговора. – Простите, не расслышал вашу фамилию. Заходите, пожалуйста.
        – Юсуф Баргути.
        Молодой человек переступил порог и резво скинул плащ. Пристроив его на вешалке, он обернулся.
        – Куда прикажете?
        Профессор помедлил, затем протянул руку в сторону своего кабинета. Устроившись в предложенном кресле, Юсуф Баргути с интересом обвел взглядом полки с книгами, отказался от чая, замахал руками, когда профессор упомянул о «кое-чем покрепче», и представился.
        – Я представляю в Москве бизнесмена из одной восточной страны. Мой патрон попросил меня обратиться к вам с нижайшей просьбой…
        «Ишь ты, – подумал профессор, – с нижайшей. Вот она, восточная велеречивость». Но вслух сказал:
        – Я слушаю вас.
        – Профессор, – с чувством начал молодой человек. – Недавно вы вели в третьей стране раскопки некоего интересного объекта. Не так ли?
        Такого начала Парусников не ожидал. С чем связан интерес бизнесмена из восточной страны к археологическим сенсациям? «Где был твой бизнесмен раньше? – неприязненно подумал профессор. – Когда я колесил по Москве и искал деньги на организацию экспедиции». И что это за дурацкая таинственность, в конце концов.
        – Я вел раскопки, – кивнул Парусников. – И не делаю из этого никакого секрета. «Третьей страной», как вы изволили выразиться, является Израиль. А «интересным объектом» – захоронение Лилит.
        Резкий тон Парусникова нисколько не смутил молодого человека. Он продолжал улыбаться и только пощипал двумя пальцами правой руки свои тонкие усики. Вероятно, этот жест был ему привычен и хорошо отработан.
        – Именно так, – улыбнулся он. – Саркофаг Лилит на территории Израиля, – он склонил голову, выждал паузу и продолжил: – Нам также известно, профессор, что за день до вскрытия саркофага произошел инцидент, лишивший вас возможности завершить работу.
        «Откуда им это известно?» – подумал профессор. О происшествии с Ариной было известно всему лагерю, но о том, что это происшествие как-то повлияло на итоги эксперимента, он говорил только с коллегами, с Сан Санычем и еще с Игорем.
        – Это не совсем так, – ответил профессор. – Эксперимент был завершен, саркофаг вскрыт. И он оказался пустым.
        – Да, но целостность саркофага была нарушена до того, как ваши приборы были установлены в пещере, – голос Юсуфа окреп и приобрел агрессивные нотки, точно он был недоволен, что приходится спорить по пустякам и заниматься ерундой.
        – Целостность саркофага была нарушена, – вздохнул профессор, решив не отрицать очевидного. – Но это не имеет никакого значения. Если бы мы хоть что-то в этом саркофаге нашли, тогда пришлось бы доказывать оригинальность находки, убеждать, что мы ничего в него не подложили. А так как саркофаг оказался пустым, то… Кого интересует, была ли нарушена его целостность за сутки до официального вскрытия или нет?
        – Это очень интересует нас, профессор! Мы считаем, что, если бы целостность саркофага не была нарушена, результаты эксперимента были бы иными.
        Голос гостя прозвучал настолько уверенно, что профессор поднял на него удивленные глаза.
        – Простите, но кого это – нас?
        Юсуф понял, что его последние слова напугали Парусникова, и тот готов в любую минуту прекратить их разговор. И потому сменил тон на мягкий и даже обволакивающий.
        – Как я уже сообщил вам, профессор, мой хозяин – влиятельный бизнесмен, проживающий в одной из стран Персидского залива…
        Но мягкость его тона не произвела на Парусникова особого впечатления.
        – Ваш хозяин – археолог? – жестко спросил он.
        – Нет, – быстро ответил молодой человек, несколько смущенный резкостью профессора.
        – Тогда откуда ему знать, что результаты эксперимента были бы иными?
        – Об этом говорят рукописи, найденные моим хозяином в библиотеке Александрии, – быстро проговорил Юсуф и замолчал, понимая, что эта информация заинтересует собеседника.
        Профессор отметил про себя слово «хозяин», которое в устах Баргути прозвучало вполне органично. «Почему „хозяин“? – подумал профессор. – С чего это вдруг секретарь или помощник называет своего босса хозяином?» Впрочем, эта мысль только мелькнула в голове профессора, ибо слово «рукопись» заставило забыть обо всем остальном.
        – Что за рукописи? – Профессор придвинулся ближе к Баргути.
        – Это секретные рукописи, профессор, – вздохнул Юсуф. – Посторонние люди не имеют к ним доступа. Они относятся ко времени, когда евреи были рабами в Египте. Авторство этих рукописей приписывают пророку Моисею. И его ближайшему окружению. Первосвященнику Аарону. Иисусу Навину. Как вы понимаете, они никогда не могут быть опубликованы.
        – Не понимаю, – по-прежнему резко проговорил Парусников. – Почему не могут быть опубликованы рукописи, имеющие величайшую научную ценность?
        – Потому что в этих рукописях подтверждаются данные о десяти казнях египетских, – одними губами улыбнулся Юсуф. – Опубликовать эти данные сегодня – значит признать все надматериальные явления, совершавшиеся в те времена в Египте, включая гибель египетских первенцев, кромешную тьму и превращение воды Нила в кровь. А это чревато перекраиванием всей мировой истории, политической карты и сути религий. На это не пойдет ни один здравомыслящий человек.
        «Этого не может быть», – подумал профессор. Если такие рукописи существуют, как можно удерживать их в секрете? Да это и не удастся никому. Когда-нибудь они всплывут наружу. И мир поймет, что жил не по тем законам. Лучше перекроить все карты, религии и историю сейчас, чем обрекать мир на дальнейшее сползание в трясину.
        – А ваш хозяин, судя по всему, относится к здравомыслящим людям? – спросил он со всей доступной ему иронией.
        – Безусловно, – кивнул молодой человек, не обратив внимание на тон профессора. – Он приобрел эти рукописи и запретил кому-либо притрагиваться к ним, кроме особо доверенных специалистов. В этих рукописях определенное внимание уделялось и истории Лилит. Наши специалисты пытались найти место ее захоронения. Однако удалось это только вам, и я, профессор, от имени моего хозяина должен поздравить вас с этим блестящим успехом.
        – Благодарю, – сухо кивнул Парусников. – Что же говорится в этих ваших рукописях о Лилит?
        Юсуф развел руками, изобразив на лице высшую степень сожаления, отчего лицо его сморщилось и потеряло свою привлекательность.
        – Увы, профессор, я не принадлежу к тем людям, которым выпало счастье прочесть эти рукописи, – сказал он. – Да и я бы, вероятно, ничего не понял в них. Но мне поручено передать вам, что ее саркофаг не мог быть пуст. Ни при каких обстоятельствах.
        «Что за ерунда, – профессор исподлобья рассматривал собеседника. – Таинственный бизнесмен из страны на берегу Персидского залива. Рукописи, которые не могут быть опубликованы. Его заключение о саркофаге, который, видите ли, не мог быть пуст. Что это? Провокация каких-то недоброжелателей? В любом случае, эту комедию пора заканчивать».
        – Тем не менее, саркофаг оказался пуст. – Парусников развел руками и встал, давая понять, что разговор окончен. – Это факт, от которого невозможно отмахнуться.
        – Вы ошибаетесь, профессор, – спокойно ответил гость, продолжая сидеть. – Вы могли бы говорить о факте, если бы сами вскрыли саркофаг. Но этого не произошло. Вы его не вскрывали. И потому не можете знать, был ли он пуст.
        Юсуф не отводил пристального взгляда от профессора. Парусников вспомнил слова Арины о зеленом тумане и смутился.
        – Что же вы хотите от меня?
        – Мы бы хотели, – начал Юсуф, тщательно подбирая каждое слово, – просить вас, профессор, продолжить вашу работу в этом направлении, но уже под эгидой моего хозяина.
        – Продолжить работу? – Парусников вернулся в свое кресло. – О какой работе идет речь? Почему именно я должен ее выполнять? И что значит «под эгидой вашего хозяина»?
        – Почему именно вы – совершенно понятно. Именно вам пришло в голову обратиться в поисках места захоронения Лилит к рукописи Сабиума. И только вам удалось эту рукопись расшифровать, – Юсуф вновь пощипал усики. – Мой хозяин готов заплатить вам за вашу работу любую названную вами сумму.
        – Так-таки любую, – вырвалось у профессора.
        Баргути метнул на Парусникова насмешливый взгляд и произнес:
        – В рамках человеческих возможностей и здравого смысла, разумеется. А что касается того, какую именно работу вам нужно будет выполнить… – Юсуф помедлил. – Об этом вам лучше поговорить с ним самим. Единственное, что могу сказать вам я, мой хозяин хотел бы, чтобы вы познакомились с этими рукописями и убедились в обоснованности его точки зрения.
        «Это точно афера, – подумал Парусников. – Не знаю, какие цели преследует этот молодой человек, но все это очень нечисто. Хозяин из арабской страны, какие-то секретные рукописи, деньги, ограниченные только здравым смыслом и человеческими возможностями. Меня заманивают в какую-то ловушку».
        – Ну, предположим, я соглашусь, – профессор решил действовать хитро и осторожно. – Предположим, я отправлюсь с вами на берег Персидского залива, познакомлюсь с вашими рукописями и приду к выводу о верности точки зрения вашего хозяина. Что дальше? Ведь второго саркофага нет. И вскрыть его заново невозможно.
        Юсуф ответил быстро, будто был готов к этому вопросу.
        – Второго саркофага нет. Но есть люди, нарушившие целостность первого. Ваш сын Игорь Парусников и, – Юсуф запустил руку во внутренний карман пиджака, и на свет появилась фотография, – вот эта девушка. Арина Розова.
        Юсуф положил фотографию на низкий столик. Профессор взглянул. Арина была сфотографирована в лагере археологов. Кто ее фотографировал? Неужели они следили за ними постоянно?
        – Откуда у вас эта фотография?
        Юсуф не ответил.
        – Понимаю, – вздохнул профессор. – К то-то из членов моей экспедиции работал на вас. Никогда бы не подумал, что среди моих сотрудников найдется лазутчик. Ну, хорошо. Предположим, эта девушка и мой сын действительно нарушили целостность саркофага. И что из этого? Что вы от них хотите?
        – Они должны рассказать обо всем, что произошло с ними в пещере, – жестко проговорил Юсуф. Помолчал и добавил: – А если нужно, стать объектом исследования специалистов. Наших специалистов.
        – Вы хотите сказать, что над ними будут ставить опыты? – напрягся профессор. – Я правильно вас понял?
        – Увы, профессор, но другой возможности выяснить истину у нас нет. А истина в этом деле чрезвычайно важна.
        «Какого черта, – разозлился Парусников, – почему я должен молчать и выслушивать всю эту ерунду?»
        – Истина важна в любом деле, молодой человек! – сухо сказал он. – И не вам, представителю бизнесмена, скрывающего важнейшие рукописи, от которых, может быть, зависит будущее нашей цивилизации, говорить об истине!
        – Профессор, – в голосе молодого человека появились умоляющие нотки. – Будущее нашей цивилизации зависит вовсе не от рукописей, которые, как вы выразились, «скрывает» мой хозяин. Оно зависит от того, что именно произошло в пещере, у саркофага, который вы откопали. Все это может иметь самые пагубные последствия. Поймите, Анатолий Георгиевич, – Юсуф впервые назвал профессора по имени- отчеству, и Парусников мгновенно поднял на него глаза. – Женщина, получившая силу Лилит способна погубить все. Людей, цивилизацию, планету.
        – Мне кажется, вы преувеличиваете, – Парусников покачал головой. – Мне известен подобный дилетантский подход к делу. Прочитав какой-то научный трактат, дилетант решает, что теперь он знает и понимает все гораздо лучше людей, занимавшихся проблемой много лет…
        – Но ведь вы, профессор, – перебил его Юсуф, – пришли к тем же выводам. Ведь и вы знали, что дух Лилит не убит и саркофаг не должен быть пуст. Потому и заказали из Москвы такое количество оборудования. Ведь вы хотели исследовать саркофаг до его вскрытия. И готовили приборы, способные зафиксировать выход огромного количества энергии.
        Парусников смутился. Об этом он не говорил никому. Даже Игорю. Эта часть рукописи Сабиума была секретной для всех. И ждал он именно этого – выхода большого количества энергии. И боялся, не устроит ли он своим экспериментом какое- нибудь подобие ядерного взрыва. И думал, как уловить эту энергию, как ее удержать для дальнейшего исследования. Но так ничего и не придумал. И потому решил просто зафиксировать ее выход. Да, этим людям не откажешь в проницательности. Они очень точно определили назначение приборов, которые он заказал, и сделали правильные выводы. Это они молодцы!
        – Я был готов к такому развитию событий, – кивнул профессор, решив, что отпираться глупо. – Но я не собирался и не собираюсь подвергать какой-либо опасности моего сына или эту девушку. Кстати, ее местонахождение мне неизвестно.
        – Оно известно нам, профессор, – сказа Юсуф, пощипывая усики. – Найти ее не составит никакого труда.
        – Вам не откажешь в осведомленности, – буркнул профессор.
        В кабинете установилось напряженная тишина, которую прервал Юсуф.
        – Сотрудничество с моим хозяином будет вам чрезвычайно интересно, профессор, и столь же выгодно, – сказал он.
        – Совместной работы не будет, – профессор покачал головой. – Я более не намерен заниматься этой проблемой. Для меня она закрыта. И кроме того, я не намерен подвергать даже минимальной опасности своего сына. Я прошу оставить в покое и меня, и его. Тем более, что я, как ученый, просто уверен: все ваши расчеты и выводы об опасности, нависшей над человечеством, не просто ошибочны, а нелепы.
        Спокойствие молодого человека удивило профессора. Он понял, что Юсуф припрятал еще один козырь, который намерен выложить напоследок.
        – Вы считаете, что мы ошибаемся, – тихо проговорил молодой человек. – Вероятно, вы не читали в последнее время газет, профессор. Иначе не говорили бы, что «проблема закрыта».
        – Газет? – удивился Парусников. Этот тип собирается удивить его газетной информацией? За кого они его принимают? – Вы имеете в виду очередную газетную сенсацию? Могу себе представить! Кстати, черпать информацию из газет для людей науки всегда считалось дурным тоном.
        Юсуф вновь запустил руку во внутренний карман пиджака и извлек из него свернутый номер «Московского комсомольца».
        – Эта информация не научного свойства, – сказал он, разворачивая газету на столике. – Она проходит под рубрикой «Светская хроника». Я бы ее назвал информацией из жизни замечательных людей. Вот, смотрите.
        Он развернул газету перед Парусниковым, и профессор увидел в центре страницы фотографию Арины.
        – Это ведь та самая девушка, профессор, – с легкой улыбкой произнес Юсуф. – Как видите, она в последнее время серьезно преуспела. Превратилась из человека без определенного места жительства и работы в солидного бизнесмена. Три дня назад она совершенно неожиданно стала владелицей телеканала ТВК. А сегодня, как видите, приобрела нефтеперерабатывающий завод с большим участком трубопровода и сеть бензоколонок. Причем, заметьте, профессор, она не является подставным лицом. Она подлинная владелица всех этих бизнесов. Это мы проверили весьма тщательно.
        Парусников откинулся на спинку кресла. Последний козырь Юсуфа оказался самым серьезным. Неужели зеленый туман, о котором говорила Арина, и был энергией Лилит? Неужели все то, о чем написано в газете, – результат действия этой энергии? Он был готов кивнуть Юсуфу и согласиться с его предложением. И только мысль об Игоре не давала ему этого сделать.
        «Нет, – подумал он. – Сейчас я не могу согласиться на сотрудничество. Если Игорь получил часть этой энергии, он может стать для них подопытным кроликом. Этого допустить нельзя. Сначала я сам должен обследовать его. Если он чист, тогда можно будет вернуться к разговору о совместной работе с этим бизнесменом с берегов Персидского залива».
        – Это какое-то дикое совпадение, – сказал профессор, отталкивая от себя газетный лист. – Это нелепо. Вы хотите заставить меня, человека науки, поверить в какие-то чудеса? В то, что это – энергия Лилит?
        – Если бы вы прочли наши манускрипты, профессор, вы отнеслись бы к чудесам с большим доверием, – вздохнул молодой человек. – Если бы вы согласились на наше предложение, мы могли бы вылететь сегодня. И завтра эти документы были бы у вас в руках.
        «Так я и должен был поступить», – подумал профессор. Ему стало жаль, что он не может ответить согласием на предложение Юсуфа. Но рисковать Игорем… Нет, это невозможно.
        – Простите, господин Баргути, – Парусников поднялся. Он решил не юлить, а сказать молодому человеку всю правду. – Сотрудничать с вами значило бы подвергнуть опасности жизнь и здоровье моего сына. Я не знаю до конца, какую роль сыграл он во всей этой истории и что на самом деле видел в этом склепе. И потому я говорю вам «нет!» Передайте вашему хозяину мою благодарность и пожелания успеха. Но нас я попрошу оставить в покое.
        Юсуф по достоинству оценил искренность профессора и понял, что большего ему достичь не удастся. Он тоже поднялся и вежливо склонил голову.
        – Я надеюсь, профессор, что это не последняя наша встреча, – сказал он. – Все то, что происходит с госпожой Розовой, добром не кончится, – он кивнул на газету, оставшуюся на сто лике. – Это ведь только начало. И потому я очень рассчитываю на то, что вы свое мнение измените.
        Профессор пожал плечами.
        – Или вы убедитесь в том, что все, описанное в этой газете, – всего лишь дикое совпадение. В любом случае время расставит все на свои места.
        Он протянул руку молодому человеку, и Юсуф ее крепко пожал. К выходу из квартиры они шли в полном молчании.



        Часть II




        1

        Дверь приемной генерального директора телеканала ТВК шумно распахнулась, и в комнату ворвалась Света. Одного взгляда ей хватило, чтобы понять, что с момента ее последнего появления здесь в статусе супруги владельца канала многое изменилось. Секретарша Лина по-прежнему сидела на своем месте, но в комнате появился еще один стол. Он стоял у самой двери в бывший кабинет Глеба. За столом восседала черноволосая девица с «совершенно бандитским», как показалось Свете, лицом.
        Света с порога оглядела комнату. На лице Лины появилось прежнее заискивающее выражение. Черноволосая скользнула по лицу Светы равнодушным взглядом. Света захлопнула дверь и пошла к кабинету. Взгляд черноволосой из равнодушного превратился во враждебный.
        – Вы куда? – резко спросила она. – К Арине Александровне нельзя.
        Света остановилась. От черноволосой исходила явная угроза. Но Света не собиралась, ни уступать, ни спрашивать у нее разрешения, куда ей можно, а куда – нельзя.
        – Мне можно! – буркнула Света, не сбавляя хода.
        – К Арине Александровне нельзя никому. – Черноволосая успела заступить ей дорогу и остановила у самого порога.
        Света взглянула на Лину. Та сидела неестественно прямо, и в глазах у нее был ужас. До этой минуты никто на телеканале не смел так разговаривать со Светланой Евгеньевной, а уж заступать ей дорогу…
        – Если вы хотите войти к Арине Александровне, я обязана доложить, – черноволосая, видимо, тоже обратила внимание на ужас на лице Лины и сбавила обороты.
        – Доложить?! – В это слово Света вложила все отведенное ей природой презрение. – Доложить ей о моем приходе?! Без твоего доклада я не могу войти в кабинет моего мужа?!
        Только теперь черноволосая девица поняла, с кем разговаривает, но не потеряла самообладания и ответила тем же спокойным тоном.
        – Теперь это не кабинет вашего мужа. И на «ты» мы с вами не переходили, – она выждала паузу и добавила: – Если вы хотите войти, я обязана доложить.
        Разъяренную Свету эта речь не успокоила, а только раззадорила. Забыв о данном самой себе обещании «не нервничать, а во всем разобраться спокойно», она молча попыталась отодвинуть «бандитку» со своего пути, но та вцепилась железными пальцами в ее запястье.
        – Пусти! – вскрикнула Света. – Больно!
        Черноволосая разжала пальцы, но подошла к двери кабинета и заслонила ее своим телом.
        – Никому нельзя входить без доклада, – угроза в ее голосе звучала как набат. – Ни одному человеку.
        Света поняла, что черноволосая не сдастся и не отступит, а будет защищать вход в кабинет любыми доступными ей методами. Оставалось только кивнуть.
        – Иди, докладывай! – выпалила она, и когда черноволосая скрылась за дверью, добавила: – Сучка!
        Лина, судя по выражению лица, взвешивавшая, на чьей стороне выступить в случае драки, облегченно вздохнула и села. Черноволосая вышла и распахнула перед Светой дверь в кабинет.
        – Вы можете войти.
        Света обдала ее взглядом, полным презрения, на который «бандитка» ответила таким же, презрительным и дерзким. Света вошла в кабинет. Ей навстречу поднялась Арина.
        – Светочка!
        Света стояла молча, еще не решив, как ей реагировать на радушие лучшей подруги. Мозг четко фиксировал каждый нюанс качественно новой ситуации. На Арине был роскошный деловой костюм кораллового цвета.
        «Я бы не надела коралловый костюм, имея рыжие волосы», – мелькнуло в голове у Светы. Рыжие волосы Арины были подстрижены и уложены в аккуратную прическу. Зеленые глаза светились неведомым до сих пор огнем и излучали уверенность, которая никогда не ассоциировалась у Светы с образом Арины. Подруга шла навстречу Свете от стола Глеба, там все еще стояли его письменный прибор и настольная лампа. Этот стол и вертящееся кресло стали последней каплей.
        – Что здесь происходит? – выпалила Света, не дожидаясь, пока Арина подойдет.
        Арина остановилась и огляделась. Выражение ее лица стало удивленным, но не растерянным. В глазах продолжала светиться уверенность.
        – А что происходит? – спросила она улыбаясь. – Не знаю. Что ты имеешь в виду?
        – Где Глеб? Я три дня не могу с ним связаться. Звоню домой, он не отвечает. Его мобильный телефон выключен. Я звоню его матери, она тоже не знает, где он. Говорит, звонил позавчера, сказал, что из аэропорта, что улетает надолго, но куда – не сказал. Звоню охранникам, они говорят: «Глеб Алексеевич нас уволил без объяснения причин». Спрашиваю, где он. Они не знают. Я прилетаю, меня никто не встречает, хотя я дала телеграмму…
        – Но ты дала телеграмму не мне, – перебила Арина. – Я бы тебя обязательно встретила. Но я же не знала…
        – Я дала телеграмму Глебу! – выпалила Света. – Из аэропорта звоню Лине, а она мне сообщает, что телеканал теперь принадлежит Арине Александровне Розовой. И ты спрашиваешь, что я имею в виду?
        Арина подошла ближе и теперь стояла в метре от подруги.
        – Когда ты прилетела?
        – Три часа назад. Заехала домой, переоделась и сразу сюда. А здесь ты. В кабинете Глеба. Да еще с этой сучкой у входа. Где мой муж?
        Арина поморщилась.
        – Во-первых, не кричи. Во-вторых, не смотри на меня так, будто хочешь убить. Я перед тобой ни в чем не виновата.
        – А кто виноват? – взвизгнула Света. Арина кивнула в сторону дивана.
        – Давай присядем, и я тебе все расскажу.
        Света несколько секунд размышляла, взвешивала какие-то «за» и «против», потом резко развернулась и плюхнулась на диван. Арина села в кресло напротив и аккуратно расправила юбку.
        – Это все произошло на празднике десятилетия канала, – начала Арина, но Света ее перебила.
        – Мне рассказали, – выкрикнула она. – Об этой трогательной сцене, когда он передавал тебе управление нашим каналом!
        – Если ты будешь кричать и перебивать меня, я не смогу рассказать тебе всего, – рассудительно сказала Арина. – Выслушай меня, потом будешь возмущаться. На этот праздник я попала случайно. Меня в магазине одежды увидел Немировский и подарил пригласительный билет.
        – Ленька? – подняла голову Света.
        – Ленька, – кивнула Арина. – Можешь у него спросить, если не веришь мне. На празднике меня увидел Глеб. И начал говорить о том, как он не хочет продавать акции канала и как на него давит Иваненко. Он был в очень плохом состоянии. Все время повторял, что не знает, как быть и как спасти канал. А потом вдруг схватил меня за руку и потащил к машине. Я не могла понять, что он задумал. Он усадил меня в машину и сказал, что хочет подарить акции канала мне. Я решила, что это шутка. Но он сел за руль, и мы поехали. Я просила его вернуться, одуматься, перестать психовать. Но он из машины связался с адвокатом и просил его немедленно приехать в офис.
        – Что за ерунда? – выпалила Света. – Как это – подарить акции канала тебе? Ничего себе, подарок!
        Арина заглянула подруге в глаза.
        – Поверь мне, я сказала ему то же самое. Но он был как безумный. Все твердил, что это единственная возможность спасти канал. Я не могла понять почему. Он объяснил, что в уставе канала есть пункт, согласно которому акционер, ставший владельцем более, чем 25 процентов акций, не может продать их ранее, чем через год. Глеб сказал, что после передачи акций мне Иваненко отстанет от канала как минимум на год.
        – Ну и что? – Света замотала головой. – А что будет через год? И потом… Почему он решил подарить акции тебе, а не мне?
        – Потому что подарить акции тебе – это все равно, что оставить их у него. Ты его жена, – Арина заговорила громче. – И не жди от меня ответов на все вопросы. Я была в таком же недоумении, как и ты. Я в тот момент ничего не понимала. Мы приехали к адвокату, они составили бумагу о продаже акций канала…
        – О продаже? Ты ему заплатила?
        Арина кивнула.
        – Сколько?
        Арина пожала плечами.
        – Все, что было у меня в кошельке. По-моему, руб лей триста. Просто адвокат сказал, что подарок можно оспорить, а продажу – нет.
        Света молча закрыла глаза и откинулась на мягкую спинку.
        – Глеб все подписал, адвокат заверил, – продолжила Арина. Потом он попросил адвоката пригласить еще одного коллегу в качестве свидетеля. Чтобы никто не сомневался в подлинности документа о продаже. Мы ждали второго адвоката еще полчаса. Потом они опять что-то подписывали. Кажется, документ о добровольном принятии решения. И наконец мы поехали обратно. Я просила его одуматься, порвать эти бумаги и забыть обо всем. Но он говорил только о том, как счастлив. Когда мы подъехали к «Императорским прудам», он вдруг сказал: «Теперь я уеду надолго! За границу. Буду путешествовать. Буду жить!» Я спросила у него, а как же ты? Он ничего не ответил. Схватил меня за руку и потащил на сцену. И объявил о продаже канала мне. Больше я его не видела.
        В кабинете стало тихо. По щекам Светы потекли слезы. Она достала из сумочки голубой платок и прижала к глазам.
        – Ты была его любовницей? – неожиданно тихо спросила она.
        Арина вскинула голову.
        – Света!
        – Скажи только «да» или «нет».
        – Конечно, нет. О чем ты говоришь? Будь я его любовницей, я уехала бы вместе с ним. Или поселилась бы вместо тебя в вашем доме. Но Глеб уехал. Я не видела его после того вечера. Я же говорю тебе, он был близок к отчаянию. Я просила его одуматься.
        – Я не понимаю, почему он так поступил. – Света подняла глаза, полные слез. – Исчез. Ничего не сказал ни мне, ни родителям. Как он мог?
        Арина подошла к дивану и опустилась на колени перед Светой.
        – Светка, не надо об этом думать. Тебе надо просто жить дальше. Когда-нибудь все разъяснится. Глеб отдохнет, вернется и объяснит тебе все. Я верну вам акции вашего канала, и все пойдет как прежде. Но мы не можем допустить, чтобы телеканал рухнул. Так что давай работать. Ты мне нужна. Очень нужна.
        Света подняла голову. Арина отобрала у нее платок и оттерла заплаканные глаза подруги.
        – Ты думаешь, это мое место? – Арина кивнула в сторону кресла за большим столом Глеба.
        Света смотрела на нее непонимающим взглядом. Арина подняла Свету с дивана и повела к столу. Света не сопротивлялась. Арина усадила ее в кресло Глеба.
        – Это твое место, – сказала она. – Я не смогу руководить каналом. У меня нет опыта и есть масса других дел. А ты ведь так этого хотела. Ты же мечтала заниматься телевидением. Помнишь, ты мне говорила. А Глеб был против. Теперь я предлагаю тебе это место. Будь со мной! Ты мне нужна. Ты ведь моя лучшая подруга!
        Света подняла глаза на Арину и по ее щекам опять потекли слезы.
        – Арина, – сказала она еле слышно. – А откуда у тебя все остальное, о чем пишут в газетах? Все эти заводы и трубопроводы. Откуда у тебя деньги?
        Арина взглянула на Свету, сидящую в высоком кресле, и покачала головой.
        – Этого я тебе сказать не могу, – она виновато пожала плечами. – Извини, но это не моя тайна. И поэтому не пытай меня. Просто помоги. Не время сейчас ссориться и спорить.
        Света молча смотрела на Арину, пытаясь оценить свои чувства. Поверила ли она в безумие Глеба? Он ведь и при ней заводил разговоры о давлении Иваненко и о его желании оторвать у него львиную долю акций канала. Но почему Глеб поступил так странно? Хотя… почему же странно? Продажа акций Арине лишает Иваненко возможности получить их в течение года. А потом Арина вернет акции Глебу. А это значит, они становятся недоступны для Иваненко еще на год. Может быть, все происходящее – это хитрый замысел Глеба? Потому он и уехал. Чтобы избежать упреков и мести Иваненко. Но это значит, он подставил под удар Арину. Ведь теперь весь гнев олигарха свалится на ее голову. Если так, то Арина – не хищница, а жертва, которую надо защитить. А что это за тайны с заводами и трубопроводами? Может быть, это Иваненко таким образом отыгрывается за поражение с телеканалом? Пригрозил Арине, переписал на нее какие-то сомнительные активы. И теперь свалит на нее свои проблемы с налоговыми службами или какими- нибудь бандитскими группировками. Неужели Арину так подставили? И ее деньги, гордый вид, прическа, костюм – все это лишь
прелюдия к кошмарному краху? В любом случае ей стоит быть рядом и защитить подругу, когда возникнет необходимость.
        Молчание затянулось.
        – Я понимаю, что тебе хочется плюнуть на все и гордо уйти, – сказала Арина. – Но я прошу тебя не делать этого. Прими мое предложение. Поверь мне. Ты нужна мне, а я – тебе. Я столько раз верила тебе. Безропотно и не задавая лишних вопросов. Теперь я прошу поверить мне. Ты скоро все поймешь.
        Света развернулась в кресле и встала. Подошла к подруге и обняла ее. Арина прижалась щекой к ее плечу.
        – Спасибо тебе, Светочка! Ты меня всегда выручала.
        «Аринка, – с нежностью подумала Света. – Все та же Аринка. Нежная и непрактичная. Они ее обманули и подставили. Сначала мой муж, а потом Иваненко. Но ничего, я буду рядом. Я помогу ей выпутаться из всего этого кошмара».
        Арина оторвалась от Светы.
        – Я тебя оставляю на твоем новом рабочем месте, – Арина пошла к двери и остановилась на пороге. – Приказ о твоем назначении будет сегодня к вечеру. Ключи от сейфа в столе. Ты знаешь, что нужно делать. Во всем разберешься сама. Вечером пересечемся, поговорим о планах и о бюджете канала.
        – А ты куда? – спросила Света.
        – Поеду смотреть дом под офис. Холдингу нужен головной офис. Вот я и ищу.
        «Холдингу, – горько усмехнулась Света. – Неужели она верит, что строит холдинг? Святая наивность».
        – Счастливо! – пожелала Света и вспомнила о «бандитке» за дверью. – Да, и забери эту свою черноволосую дрянь. Мне эта хамка здесь не нужна.
        – Заберу, конечно, – спокойно согласилась Арина. – Только ты напрасно так. Ада – верная баба. Я надеюсь, вы подружитесь.
        Света пожала плечами, но ничего не ответила. Арина вышла и осторожно прикрыла за собой дверь. В приемной кивнула Аде, и та послушно пошла к выходу.
        – Ты здесь больше не работаешь, – сказала Арина, когда за ними закрылась дверь приемной.
        – А ты?
        – И я тоже, – улыбнулась Арина. Ада мгновенно все поняла.
        – Она будет работать на тебя, – Ада кивнула на дверь приемной и скорчила презрительную гримасу.
        – Будет, – кивнула Арина. – Но о том, что случилось на самом деле, и о моей тайне она не знает и знать не должна. Хотя это всегда будет мучить ее. Она будет другом, пока не представится возможность стать врагом. Так что, не своди с нее глаз. И постарайся с ней подружиться.
        Ада кивнула и ускорила шаг, чтобы успеть за Ариной.



        2

        Павел Степанович Козырин за двадцать лет совместной работы ни разу не видел Мишу Иваненко потерявшим самообладание, растерянным или напуганным. Михаил Семенович всегда казался заместителю председателя кабинета министров воплощением спокойствия и твердой уверенности в себе. Даже в дни его смертельной вражды с одной из организованных преступных группировок, когда увеличенная втрое охрана днями и ночами не сводила глаз с его дома, офиса, бронированного «мерседеса» и личного самолета, Иваненко улыбался, излучал оптимизм и веру в светлое будущее. Правда, чуть позже стало понятно, что эти вера и оптимизм были продиктованы превентивными мерами, принятыми им против главарей враждебного клана. Четыре мастерских выстрела из снайперских винтовок убедили новых людей, пришедших на смену усопшим, в правоте Иваненко и в необходимости сотрудничать с ним во всех серьезных вопросах.
        Но сейчас, когда Иваненко переступил порог кабинета Козырина, Павел Степанович понял, что уже второй раз за неделю он становится свидетелем того, как лицо главного бизнесмена страны искажает гримаса чего-то среднего между гневом и выражением затравленного зайца. Козырин вышел из-за большого письменного стола и пригласил гостя к мягким, обитым тончайшей синей кожей креслам, стоящим у журнального столика с резными изогнутыми ножками. Сев в кресло, Козырин понял, что допустил ошибку. На журнальном столике были разложены свежие газеты, и с каждой из них смотрело лицо той, кто была причиной смятения Михаила Семеновича Иваненко.
        Впрочем, именно эта ошибка позволила им быстрее перейти к делу. Иваненко, увидев фотографию конкурентки, кивнул на стопку газет и спросил:
        – И что ты думаешь обо всем этом?
        Козырин пожал плечами. Разумеется, с раннего утра он уже прочел все газеты и познакомился со всеми точками зрения ведущих обозревателей страны о причинах столь стремительного взлета новой звезды российского бизнеса. Но ни одно из объяснений его не устроило. Молодость Арины и ее неопытность в делах обозреватели объявляли едва ли не решающим преимуществом. Дескать остальные бизнесмены погрязли в шорах стандартов и привычек, мыслят штампами и принимают типические решения, которые можно предсказать без особых проблем. А вот новенькая и ничего не смыслящая в большом бизнесе Арина Розова находит неожиданные решения и убеждает собеседников доводами, которых не ждёт никто. Статья в одном издании так и называлась: «Новое бизнес- мышление ломает устои». В другом: «Кто растопил „засахарившийся“ бизнес». Эту точку зрения Козырин не принимал. Все это надумано и нелепо. В действиях новоявленной Эсте Лаудер не было ни эффектных ходов, ни новых идей, до которых не могли бы додуматься «засахарившиеся» бизнесмены старшего поколения. Нет, это не то. Газетная пурга. Так он и заявил на совещании, которое собралось
утром в кабинете председателя правительства Вячеслава Лиманова. Из-за неопределенности ситуации никаких решений принято не было. Председателю Федеральной службы безопасности Геннадию Малкину было негласно дано поручение, не поднимая шума, проверить все сделки, заключенные Ариной Розовой, и попытаться понять, как ей удается убеждать бизнесменов принимать решения в ущерб себе и к выгоде госпожи Розовой. Предположений было высказано много – от искусного гипноза до давления извне, организованного вражескими спецслужбами. Ни одно из этих объяснений Малкина не устроило. Он пообещал все проверить и дать ответ в течение двух дней.
        Ответа на вопрос, заданный Иваненко, у Козырина не было, и он предпочел промолчать. Не дождавшись реакции собеседника, Иваненко продолжил:
        – Эта дама творит чудеса, – он с трудом сдерживал раздражение. – Сначала она на наших глазах становится владелицей телеканала, через день покупает нефтеперерабатывающий завод и сеть бензоколонок, а сегодня становится владелицей банка. Да еще какого! «Сельхозбанк» – это не меновая контора в Мытищах.
        Иваненко поднял глаза на собеседника. Отмалчиваться дальше было невозможно.
        – Не знаю, что тебе сказать, Миша. – Козырин вздохнул и кивнул секретарше, вошедшей в кабинет с подносом. – Сказать тебе честно, я отказываюсь понимать, что происходит в нашей стране.
        Иваненко дождался, пока строгая девушка в белой блузке, под которой явственно проглядывалась крепкая грудь, расставит на столике чашки, вазочки с вареньем и печеньем, кофейник, молочник, сахарницу, и поблагодарил ее сдержанным кивком. Когда дверь закрылась, он продолжил:
        – Ты отказываешься понимать? – с едва сдерживаемым чувством сказал он. – Ты не знаешь, что происходит? Ты? Человек, от которого в нашей стране зависит не так уж мало?
        Козырин проследил, как Иваненко взял со стола бокал с водой и сделал глоток. Его рука заметно подрагивала.
        «Он готов бороться, не жалея сил, с любой понятной угрозой, – сообразил Козырин. – А здесь угроза непонятная. Он не может разобраться в ситуации, и это его убивает». Павел Степанович понимал, что в этой борьбе с призраком он Иваненко не помощник. Что, в конце концов, он может предпринять? Добиться репрессий против Розовой? На каком основании? Запретить ей вести бизнес? Для этого нужно найти в ее действиях хоть какой-то состав преступления.
        – Что я тебе могу сказать, Миша, – пробормотал Козырин и подцепил щипчиками два крохотных кусочка сахара. – Мы не можем запретить бизнесменам совершать сделки. И так уже весь мир на нас косится. Не хватало только поссориться со своим бизнесом. Да, она скупает предприятия. Но она гражданка России, и ей не требуется никаких особых разрешений. Да, бизнесмены, ведущие с ней сделки, соглашаются на условия, не выгодные им, но выгодные ей. Но криминала здесь нет. Они соглашаются добровольно. Подписывают все сами, в присутствии адвокатов и собственных помощников. Так что, давай подождем.
        Легко сказать – подождем! Когда из-под самого носа уходят активы, за которые он боролся долгие годы и которые казались недоступны даже для него. Слова Козырина в глазах Иваненко не стоили и гроша. То, что происходит в бизнесе, он знал и без зампреда правительства. Он пришел сюда не за дурацким наставлением «давай подождем», а за конкретными делами. Иваненко был уверен, что люди, получившие власть, обязаны принимать решения в любой ситуации. Тем более в сложной и неоднозначной.
        – А если за ней кто-то стоит? – в голосе Иваненко прозвучали зловещие нотки. – Какие-нибудь иностранцы. Которые и дирижируют всем этим спектаклем?
        – Тогда мы это выясним, – спокойно ответил Козырин. – Малкин уже получил соответствующие распоряжения. Так что, подожди немного, Михал Семеныч. Не торопи события.
        «Может быть, я действительно очень спешу», – подумал Иваненко.
        – Я бы не торопил, – сказал он уже гораздо более спокойным голосом. – Но, понимаешь… Я ведь тоже хотел войти в «Сельхозбанк». Я предлагал Бабенко триста шестьдесят миллионов за двадцать процентов акций. Он не согласился. А ей продал! – руки Иваненко опять сжались в кулаки, он начал закипать. – И не двадцать процентов, а восемьдесят! Контрольный пакет! За четверть той суммы, которую предлагал я. Деньги, кстати, еще не переведены и неизвестно, когда будут переведены. А договор уже подписан. И банк – ее. Как это понимать?
        Козырина не очень интересовал ответ на этот вопрос. В конце концов, какая ему разница, кто именно будет владеть «Сельхозбанком»?
        – Не знаю, Миша, – Козырин старался, чтобы его голос не звучал равнодушно. – У меня пока нет ответов на твои вопросы. Но они будут. Подожди немного. Или попробуй сам поговорить с коллегами.
        – Пробовал. – Иваненко качнул головой, и в этом жесте проявилась какая-то безнадежность. – Они отказываются даже встречаться со мной. Бабенко не отвечает на звонки. Глеб вообще исчез. Улетел в Гамбург. Это мне удалось выяснить. Но оттуда уехал на поезде в Париж. Там взял напрокат машину. Где он сейчас – неизвестно.
        – Вот оно как, – сказал Козырин, чтобы хоть что-то сказать. Помолчал и добавил: – Уравнение с тремя неизвестными.
        Иваненко метнул на собеседника недобрый взгляд. Он уже понял, что в этом вопросе Козырин ему не помощник.
        – С одним неизвестным. С одним, – Иваненко выставил перед собой руку с вытянутым указательным пальцем. – И это неизвестное – она. Кто такая? Откуда взялась? На какие деньги шикует?
        «Опять все с начала, – с досадой подумал Козырин. – Он не успокоится». Ему не было жалко Иваненко. Волк матерый, зубы острые. И не такие удары выдерживал. Переживет потерю и банка, и канала ТВК. В бизнесе не бывает одних побед. Даже у такого олигарха, как Иваненко. Надо мириться и с поражениями.
        – Ты, говорят, усиленно ухаживал за этой Ариной, – улыбнулся Козырин, пытаясь сменить тему беседы. – На десятилетии ТВК…
        Ответной улыбки от бизнесмена Павел Степанович так и не дождался. Напротив, лицо Иваненко исказила гримаса ненависти.
        – Ухаживал, – процедил он сквозь зубы. – Считал ее обычной шлюшкой, ищущей себе богатого покровителя. У меня и в мыслях не было, что она устроит такое…
        «Так он себя до инфаркта доведет, – испугался Козырин. – А вдруг прямо здесь рухнет. Мне только этого не хватало. Надо бы его взбодрить».
        – Успокойся, Михал Семеныч, – примирительно сказал Козырин. – Бизнес – такое дело. Ты же знаешь. Сегодня ты проигрываешь, значит, выиграешь завтра.
        Иваненко метнул на Козырина заинтересованный взгляд.
        – Что ты имеешь в виду? Что я выиграю завтра?
        – Как что? – Козырин улыбнулся. – Порт «Северный». Щеки Иваненко дрогнули, челюсть затвердела.
        – А почему ты о нем вспомнил?
        В его голосе было столько подозрительности и недоверия, что Козырин пожалел, что повернул беседу в это русло. Хотел его успокоить и вот – на тебе.
        – Почему ты вспомнил о порте? – повторил Иваненко, и Козырин невольно прижался к спинке кресла. От Иваненко исходило напряжение, которое, казалось, сметет со стола и чашки с кофе, и молочник, и сахарницу, а заодно и самого Козырина.
        – Она подала документы на конкурс, – ответил Козырин. Эту информацию он получил за четверть часа до прихода Иваненко и еще никому не озвучивал.
        Лицо Иваненко исказила гримаса ненависти. Рот приоткрылся, узкие губы изогнулись, глаза сузились и потемнели.
        – На какой конкурс? – спросил бизнесмен, хотя сразу все понял.
        – На порт.
        – И ты принял у нее документы?
        Козырин перевел дыхание. Надо же, как его зацепило!
        – Михал Семеныч, документы принимал не я, а Бутайло. Это первое. И второе, – Козырин старался говорить, как можно более спокойно и рассудительно. – А как он мог не принять? У нее официальная фирма, зарегистрирована в России. Установленную плату за участие она внесла.
        – Ее фирме неделя! – выкрикнул Иваненко.
        «Он от ненависти потерял способность соображать», – огорчился Козырин.
        – В условиях конкурса возраст фирмы не оговорен.
        – Так оговори! – крикнул Иваненко. – И откажи ей на этом основании.
        – Михал Семеныч, – Козырин выставил перед собой обе руки, словно пытался защититься от вздорного гостя. – Условия конкурса подписаны президентом. Ее документы уже приняты, и она получила об этом соответствующую бумагу.
        Иваненко застонал. Козырин хорошо слышал вырвавшийся из его горла стон.
        – Что ты так переживаешь, Миша? – прочувственно сказал Козырин. – Тебе же обещали порт.
        – Обещали, – кивнул Иваненко, тяжело дыша.
        – Ну вот, – улыбнулся Козырин. – И никто от своих обещаний отказываться не собирается.
        Иваненко перевел дыхание.
        – Ты что, Миша? – Козырин укоризненно покачал головой. – Ты утрешь ей нос с этим портом. И со всем остальным тоже. Подумаешь, выскочка. Сдуется она через пару месяцев. Поверь моей интуиции.
        Иваненко еще раз глубоко вздохнул.
        – Но она может вздуть цену на порт. Кто ее знает, какую сумму она поставит в своей заявке.
        – Да, – согласился Козырин. – После покупки банка ее финансовые возможности серьезно возросли. Но ты не беспокойся. Мы ее сумму будем знать заранее. И ты не отстанешь. А что касается членов комиссии, то тут я приму свои меры. Люди будут надежные и проверенные.
        Иваненко кивнул. Он явно успокоился. Во всяком случае, по поводу порта.
        – Спасибо тебе, Пал Степаныч. Я в долгу не останусь. Ты же меня знаешь.
        Козырин отмахнулся, дескать, этот вопрос его вообще не интересует. Иваненко смотрел в одну точку на столе, словно просчитывал какие-то варианты. Козырин терпеливо ждал, пока Иваненко поднимет голову.
        – Спасибо, что предупредил, – бизнесмен улыбнулся своим мыслям. – Я думаю, до конкурса она вообще не дойдет.
        Козырин вскинул на Иваненко удивленный взгляд. Только этого не хватало. Но сказать ничего не успел.
        – Я не в этом смысле, Пал Степаныч. Никто ее убивать не собирается. Но документы она заберет. Чтобы спасти свои другие бизнесы.
        – Это на здоровье, – согласился Козырин. – Здесь тебе и карты в руки. Но будь осторожен. Во всяком случае, пока Малкин не сделает свое заключение.
        Быстрым движением вице-премьер собрал газеты и сбросил их на нижнюю полку столика.
        – А теперь давай закажем еще по чашке кофе и выпьем с хорошим коньяком, – предложил он. – Только уже давай без нервотрепки. Ты же знаешь – победа будет за нами!



        3

        Света руководила телеканалом ТВК вот уже целую неделю. И с удовольствием замечала, что эта работа ей нравится. Ей было интересно все – от съемок и монтажа программ до совещаний в ее кабинете, на которые ежедневно собирались руководители служб и отделов. Конечно, у нее не было опыта. Собеседники, нисколько не щадя нового руководителя, щеголяли терминологией. Пришлось разбираться по ходу дела со всеми этими «лонгами», «тушотами», «петличками» и «рыбами». Но зато у нее проявилась неуемная фантазия во всем, что касается придумывания новых программ (или «форматов», как говорили на совещаниях). Когда она впервые предложила сделать новую программу и описала ее, чопорный главный редактор канала Антон Арбатов поднял на нее удивленные глаза и проговорил: «Ну, Светлана Евгеньевна! С такой фантазией мы переплюнем ОРТ!»
        С Ариной за эту неделю она виделась всего дважды. Люди, собиравшиеся во временном кабинете Арины в помещении «Сельхозбанка», говорили о неинтересном. О новых активах, о кредитах, о процентах прибыли и налогах. Все это не занимало Свету, она откровенно скучала на совещаниях, почти не принимала участие в общем разговоре и смывалась при первой возможности.
        Сидя за общим столом и слушая очередного докладчика, Света не сводила глаз с Арины. Как же она изменилась! Арина принимала решения, порой довольно жесткие, спорила и доказывала свою правоту, отдавала приказы безапелляционным тоном и требовала их выполнения.
        «Сказать кому-нибудь в Углегорске, что Арина отдает приказы… – думала Света, слушая, как Арина требует увольнения директора бензоколонки, усомнившегося в правильности политики увеличения цен. – Это восприняли бы как анекдот. А если сказать, что она наказывает за их невыполнение, то как неприличный анекдот». Что так изменило ее? Деньги? Власть? Или влияние этой цыганки, которая от нее не отходит? Последняя мысль расстроила Свету. Она даже почувствовала себя виноватой. Ведь совсем недавно рядом с Ариной была она. Получается, это ее присутствие рядом делало Арину безвольной, слабой, неспособной сопротивляться обстоятельствам?
        Света вздохнула, вылезла из-за стола, достала из встроенного шкафа элегантное серое пальто и надела. Четверть часа назад ей позвонила Арина и сообщила, что им вместе надо заняться «кое-какими делами».
        Это было очень не вовремя. У Светы было назначено совещание по новым форматам, отменять его не хотелось, но Арина была неумолима. «Без тебя эта поездка не имеет смысла. Ты мне очень нужна, Светочка!» В этом «Светочка» прозвучали прежние Аринкины интонации, и Света решила не сопротивляться.
        Когда она вышла из телецентра, у тротуара стоял длинный черный «лимузин», а по обе стороны от него два черных «джипа», из которых выглядывали крепкие парни в темных костюмах. Один из парней, заметив Свету, подскочил к ней, довел до «лимузина» и открыл дверцу.
        – Пожалуйста.
        Света забралась в просторный салон, отделенный от водителя толстым зеленоватым стеклом. Два сидения в салоне были развернуты друг к другу. На заднем сидении с бокалами в руках развалились Арина и Ада. Света села напротив.
        – Что это все значит? – Она кивнула на «джипы» и на крепких ребят.
        – Это значит то, что ты отстаешь от жизни, – ответила Арина. – И не живешь жизнью родной фирмы. С позавчерашнего дня у нас есть своя служба охраны. Кстати, на твоем телеканале они тоже будут работать.
        «Растем все шире и свободней», – вспомнила Света слова старой советской песни. А вслух спросила:
        – Куда мы сейчас едем?
        – В два места! – Арина погладила ее по коленке и Света поняла, что подруга навеселе. – Во-первых, смотреть помещение для нашей новой штаб-квартиры. Ада присмотрела дом недалеко от Москвы. Надо определить, подходит ли он нам?
        – А при чем тут я? – искренне удивилась Света. – Я же все равно туда не перееду. Телеканал трогать с места нельзя. У нас здесь студии, оборудование.
        – Никто твой телеканал трогать не собирается, – терпеливо пояснила Арина. – И вы, и банк, и нефтеперерабатывающий завод… Все остаются на своих местах. Но штаб-квартира – это центр компании, мозг, система управления и принятия решений. У каждого руководителя подразделения в штаб-квартире будет свой кабинет. Все самые важные встречи мы будем проводить только там. Мы предусмотрим все меры предосторожности. И против прослушки, и против проникновения посторонних. Так что это придется учесть.
        – Хорошо, я учту, – кивнула Света. – А что за второе место?
        – Второе место, – Арина загадочно улыбнулась. – По дороге заглянем к одному приятелю. Надо ему должок старый отдать.
        – К какому приятелю?
        – Увидишь, – Арина погладила Свету по руке. – Не беспокойся. Тебе понравится.
        Кортеж тронулся с места. Тонированные стекла «лимузина» не позволяли увидеть дорогу, но как только машина остановилась, и кто-то из охранников открыл дверь, Света все поняла.
        «Лимузин» стоял у подъезда в обычном московском дворике, куда Света приезжала отстаивать права Арины около трех месяцев назад.
        – Ты хочешь зайти к Володе?
        – Надо зайти, – Арина хищно прищурилась. – Долг платежом красен.
        В подъезд вошли вчетвером. Впереди Арина и Света, за ними двое охранников. На долгий звонок дверь открыл Володя. Увидев Арину, он будто не удивился. Не раскрыл широко глаза, не сделал шаг назад. Только лицо его помрачнело, словно он понимал, что ничего хорошего этот визит ему не принесет.
        – Позволишь войти? – спросила Арина голосом лисички- сестрички, беседующей с колобком.
        Володя замешкался, оглянулся, но отступил от двери и сделал неловкий жест рукой. Дескать, заходи. Арина переступила порог. Следом за ней в узкую прихожую втиснулись два охранника. Света вошла последней.
        – Здравствуй, Володя! – Арина говорила все тем же ласково-обольстительным тоном.
        – Здравствуй! – Володя покосился на двух охранников, словно примеряясь, сможет ли он справиться с ними в случае необходимости. – Чему обязан?
        – Должок тебе привезла, – Арина достала из сумочки пухлый конверт. – Десять тысяч долларов. Которые я у тебя украла. Помнишь? Вот, пожалуйста! Пересчитай.
        Арина протянула конверт Володе, но тот не шевельнулся.
        – Ты мне ничего не должна.
        Рука Арины с конвертом опустилась.
        – Как не должна? Я же вроде как воровка. Украла у тебя десять тысяч. Или ты простил мне мою подлую кражу?
        – Ты мне ничего не должна, – повторил Володя. – Ты не брала этих денег.
        – Не брала? И когда же ты это понял?
        – Недавно. Это мой брат Слава. Помнишь, он за день до кражи весь вечер сидел у нас?
        – Помню, – кивнула Арина. – Я все помню!
        – Так вот, он открыл шпингалет на окне. Ночью залез в квартиру и забрал деньги. Закрыл шпингалет и вышел через дверь. Он мне сам признался. И деньги вернул. У него безвыходная ситуация была. Он в карты проиграл. Ему срочно деньги были нужны. Вот он и… Так что ты мне ничего не должна.
        – Ну, не должна так не должна. С этим делом мы покончили.
        Арина протянула конверт охраннику и опять повернулась к Володе.
        – С долгом мы вроде рассчитались, – задумчиво проговорила Арина. – Теперь поговорим о том, как ты выбросил меня на улицу. Насколько я понимаю, твой бизнес рухнул?
        Володя кивнул.
        – Ага, – удовлетворено произнесла Арина. – И ты нашел работу на заводе металлоконструкций. В медицинской части. Так?
        Володя кивнул.
        – Там ты познакомился с девушкой, которая работает инженером, и ее зовут, – Арина помедлила, вспоминая. – Ирочка Уварова. И уже два месяца вы живете вместе. Все верно?
        Володя кивнул еще раз. Арина лучезарно улыбнулась, словно собиралась сообщить Володе о крупном выигрыше в лотерею.
        – Так вот, этот заводик я позавчера приобрела. И там в ваших услугах более не нуждаются. Ни в твоих, ни в Ирочкиных. Я здесь вам письма об увольнении привезла. Ну, все равно к вам ехала. Решила, чтобы тебе лишний раз на завод не тащиться…
        Арина выложила на тумбу под зеркалом два листа бумаги.
        И улыбнулась Володе.
        – Вручила при свидетелях. Не забудь заглянуть за расчетом. А я, пожалуй, пойду, – и добавила, доверительно понизив голос: – Дел полно. Даже не поверишь…
        Володя не двинулся с места. Арина помахала рукой.
        – Ну, прощай, Володя! Не поминай лихом.
        – Ты не должна этого делать, – глухо сказал Володя. – Ты не должна так поступать со мной. Мы не можем остаться без работы. У нас будет ребенок. Нам предстоят большие расходы. А ты знаешь, как сейчас искать работу…
        – Конечно, знаю, – Арина улыбнулась своей самой очаровательной улыбкой. – Потому и увольняю вас. Ты ведь тоже знал, каково одинокой бабе искать крышу над головой, – ее голос окреп. – Но тебя это не остановило.
        Володя не произнес ни слова. Дверь в комнату беззвучно открылась, и в прихожей появилась худенькая черноволосая девушка, одетая в домашний халат. Она подошла к Володе, и тот обнял ее за плечо.
        – Я тоже очень прошу вас, – в голосе девушки слышались слезы, которые она старалась скрыть. – Наш ребенок, который должен родиться, он ведь ни в чем не виноват. Не мстите нам. Пожалуйста!
        Это «пожалуйста» было произнесено так искренне, что Света сделала шаг к Арине, будто намеревалась вмешаться. Арина оглянулась на Свету. В ее глазах мелькнуло что-то, похожее на сострадание.
        «Она их не уволит, – поняла Света. – Урок преподнесла, и это замечательно. Но увольнять не станет».
        – Милая Ира, – со вздохом произнесла Арина, – дело вовсе не в мести. Дело в справедливости. Как нас учили в школе, она должна торжествовать. Всегда и везде. Вот она и торжествует.
        Девушка хотела возразить, но Володя бросил на нее умоляющий взгляд, словно просил не говорить больше ни слова. Но Ира не сдержалась.
        – Вы ведь можете простить Володю, – воскликнула она. – Вы же сами были когда-то в тяжелой ситуации. Вы же можете понять, каково нам! Вы же можете нам помочь!
        Арина развела руками.
        – Рада бы помочь, но не могу, – сухо проговорила она. – Извините, Ира! Вас наши разборки в принципе не касаются. Вы стали невольной жертвой.
        Арина резко развернулась и пошла к выходу. У самой двери она остановилась и обернулась.
        – Я вас обманула. Простите, – произнесла она жестко и строго. – Сказала вам, что была бы рада помочь, но не могу. Это не так. Я могу вам помочь. Но не хочу.
        Неожиданно Володя сделал шаг в сторону Арины. Света не поняла, что он собирается делать. Продолжить спор или схватить ее за горло. Но перед Ариной сомкнулись мощные тела охранников. Ира схватила Володю за руку. Охранники вслед за Ариной вышли на лестничную площадку. Света вышла последней и закрыла за собой дверь.
        У самого выхода из подъезда Арина остановилась и протянула руку одному из охранников.
        – Дай конверт!
        Парень выхватил из внутреннего кармана пухлый конверт, который не взял Володя, и подал его Арине. Арина повернулась к Свете и протянула ей конверт.
        – Передай им! – скомандовала она. – Передай, будто от себя.
        Света взяла конверт.
        – Может быть, забрать у них письма об увольнении?
        – Нет! – почти крикнула Арина. – Конверт передай, а письма не забирай. Они не будут работать на моем заводе.
        – Арина, – начала Света, но Арина перебила ее.
        – Это все! Только конверт.
        Арина вышла из подъезда и пошла к «лимузину».

* * *

        Первые несколько минут после того, как «лимузин» тронулся с места, в салоне царила полная тишина. Прервала ее Ада. Переведя взгляд с хмурого лица Света на отвернувшуюся к окну Арину, она сказала:
        – Давайте-ка, подруги, я угадаю, что у вас там произошло. – дождавшись, когда и Арина, и Света повернулись к ней, Ада продолжила: – Ариша поставила парнишку на место, а Свете стало его жалко. Угадала?
        Света промолчала. Арина коротко кивнула.
        – Угадала.
        Света взглянула на Аду и на мгновение испугалась. Глаза Ады горели ненавистью и какой-то скрытой угрозой.
        «Она мечтает избавиться от меня, – подумала Света. – Не решит ли она в какой-то момент претворить свои мечты в реальность?»
        – Ты считаешь, что я поступила неправильно? – вдруг спросила Арина и повернулась к Свете.
        – Не знаю, – под взглядами четырех пылающих глаз Света смутилась. – Я тебе не судья.
        – Ты говоришь «не знаю»?! – в голосе Арины зазвучала обида. – Ты! Моя подруга, к которой я прибежала тогда! Бездомная! Без копейки денег! Униженная подозрением в краже! Я помню, как ты выясняла, не брала ли я этих денег. Не верила мне до конца. Тоже считала меня воровкой. Теперь поверила?
        – Ариша, – как можно мягче произнесла Света, несколько смущенная таким напором. – Я никогда не считала тебя воровкой. И я рада, что все выяснилось. Но ты могла его простить.
        – Простить! – в голосе у Арины вдруг зазвучали слезы. – Как это простить? Ведь он, оказывается, давно выяснил, что я не брала этих проклятых денег. И не позвонил. А мог бы. Снять трубку и сказать: «Прости, Арина! Я был несправедлив к тебе. Я зря выгнал тебя из дома». Разве не так, Светочка, должен поступать порядочный человек?
        – Так, – Света кивнула. – Порядочный человек должен был поступить именно так. Но я говорю не о порядочности Володи. А о милосердии. У него же жена беременная.
        Арина пожала плечами и ничего не ответила. Ада налила в три стакана виски из высокой бутылки.
        – Давайте выпьем, подруги! За мир между нами. И за проявление милосердия к тем, кто его заслужил.
        Арина взяла стакан. Ада взглянула на Свету. И опять Свете показалось, что глаза цыганки горят ненавистью. Она поспешила взять стакан и заметила, как Арина бросила на Аду короткий одобряющий взгляд. Три стакана столкнулись под крышей автомобиля и глухо звякнули.



        4

        Особняк, который они осматривали уже третий час, Свете понравился, несмотря на ветхость и запущенность. Большая территория, обнесенная полуразвалившимся забором, на которой были разбросаны без всякой системы четыре здания, небольшой поросший зеленью пруд с рощицей около него. Основной дом был добротным, трехэтажным, хотя и не видел ремонта последние лет тридцать. Пройдясь с Ариной и Адой по всем этажам, Света насчитала шестьдесят четыре комнаты и удивилась, когда Ада, сверившись с каким-то списком, сообщила, что «придется потесниться».
        «Сколько же им нужно комнат, чтобы не тесниться», – подумала Света. Находящаяся рядом Арина словно прочла ее мысли.
        – Да, подруга, – шепнула она. – Империя разрастается не шуточная. Скоро пойдем походом по зарубежным рынкам. И в Азию вторгнемся, и в Европу, а там до Америки доберемся.
        Слово «вторгнемся» как-то покоробило Свету и в очередной раз заставило удивиться произошедшей с подругой метаморфозе. Неужели это Арина, ее Арина, говорит о вторжениях и походах?
        Арина и Ада прямо здесь в коридоре провели импровизированное совещании, на котором было решено достроить четвертый этаж. По оценкам архитектора, это увеличивало число комнат до восьмидесяти, должно было в целом хватить.
        – На первых порах, – как сказала, подводя итоги совещания, Ада.
        Представитель строительной компании, которая должна была делать ремонт и достройку, ни на шаг не отходил от Арины, записывал в блокнот каждое ее пожелание, что-то на месте уточнял, связываясь с кем-то по телефону.
        – На все перестройки и ремонт не больше трех месяцев, – сказала ему Арина и, заметив сомнение, мелькнувшее на лице строителя, добавила: – Цена ремонта меня не интересует. Нагоните сюда хоть армию рабочих, но больше трех месяцев я вам не дам.
        Строитель закивал и что-то записал в блокнот.
        Один из трех домов, поменьше, расположенный около пруда, решили превратить в нечто среднее между пансионатом и гостиницей. Здесь будут останавливаться самые важные гости, а сотрудники компании смогут здесь отдыхать.
        – Пруд очистить, – дала команду Арина. – Если надо, углубить. Сделать песчаный пляж. В роще – место для пикников. Столы, скамейки, мангалы, ящики для мусора. Подберите место для теннисного корта. И для спортивной площадки.
        Третий дом переходил во владение службы охраны, четвертый предназначался для технической службы, в состав которой должен был войти только созданный отдел компьютерной безопасности.
        – Теперь поговорим о распределении комнат и о дополнительных комнатах на четвертом этаже, – предложила Арина.
        Эти вопросы Свету мало интересовали, и она решила смыться. Выйти на свежий воздух, дойти до пруда. День все равно пропал, возвращаться на телеканал нет смысла, надо хоть надышаться свежим воздухом на неделю вперед.
        Отделившись от толпы, окружавшей Арину, Света пошла по коридору первого этажа к выходу. Из одной из комнат донесся женский голос. Он звучал нервно и порой даже срывался на крик. Женщина явно с кем-то спорила, но слов Света разобрать не могла. Заинтересованная, она потянула дверь на себя. В дальнем углу комнаты возилась сухонькая старушка.
        Увидев Свету, она испуганно замерла у стола, на котором лежал старомодный чемодан из темно- коричневой жесткой фибры. Света вошла в комнату и взглядом поискала вторую собеседницу, но не нашла. Тогда она поняла, что старушка беседовала сама с собой.
        Старушка настороженно следила за Светой, словно ожидала какого-то подвоха. На ней был старенький темно- синий плащ, надетый на шерстяное платье небесно- голубого цвета, на голове пестрая косынка. Весь ее внешний вид, умиротворенный и благостный, не вязался в сознании Светы с тем голосом, который она только что слышала.
        «Может, это вообще не она говорила, – подумала Света. – А кто-же тогда? Здесь же больше нет никого».
        Старушка уложила в чемодан какой-то пакет и начала закрывать замки. Неверные пальцы соскальзывали, и ей никак это не удавалось.
        – Вам помочь, бабушка? – Света подошла ближе. Услышав голос незнакомки, старушка оставила чемодан.
        – Здравствуйте! – произнесла она медленно, наклонила голову и пожевала губами.
        – Здравствуйте! – в тон ей ответила Света, протянула руку и защелкнула непокорный замок.
        Убедившись, что незнакомка не опасна, старушка расплылась в радостной улыбке.
        – Это теперь вы будете здесь жить?
        – Будем, – кивнула Света, спуская чемодан со стола на пол. – Только не жить. Здесь будет офис. Большой офис большой компании, – Света помолчала и зачем-то добавила: – Международной.
        Старушка закивала. Дескать, она все понимает.
        – Здесь очень хорошо, – она кивнула за окно, явно имея в виду не комнату с облупившимися стенами, а природу за стенами дома. – Мы здесь были очень счастливы!
        Света не сводила со старушки удивленного взгляда. Кто это здесь был счастлив? Значит, здесь был не офис, как говорила Ада. А что же тогда?
        – Простите, – Света взглянула на старушку. – А что было в этом здании?
        – Как что? – старушка даже растерялась. – Вы разве не знаете? Здесь же был, – старушка помедлила, стараясь подобрать более подходящее слово, – дом для пожилых людей. Нас сюда собирали со всей Москвы. Тех, кто остался без дома, без родных. Какие-то бизнесмены, дай им бог здоровья, сняли этот дом для нас. Нам здесь было хорошо. Мы у пруда гуляли, воздухом дышали. В нашем возрасте это очень полезно. Свежий воздух.
        Старушка нагнулась и подняла свой чемодан.
        – У нас здесь и врач был, – сказала она, не в силах оторваться от своих воспоминаний. – Давление измерял. У меня в последние дни было повышенное. Я как чувствовала, что-то должно произойти. Никак не могла успокоиться. И ночами не спала. Наша директриса Клавдия Тимофеевна меня спрашивала: «Что это с вами, Вера Ивановна?» А я ей говорила: «Предчувствие дурное!» А она: «Бросьте, Вера Ивановна, все будет хорошо». Вот вам и хорошо. А вчера, когда нас выселять начали, я захожу к ней, а она плачет. «Не удалось, – говорит, – Вера Ивановна, наш дом отстоять. Придется нам с вами в город ехать». Я уж ее успокаивала, как могла…
        – В город? – переспросила Света и голос ее дрогнул. – Куда вас переселяют?
        – Пока, говорят, поживем в старом общежитии завода Лихачева. А потом муниципалитет обещал подобрать новое здание. Или расселить нас по другим домам.
        Старушка промокнула глаза кончиком платка и потащила свой чемодан к выходу. Света опередила ее и первой выскочила из комнаты, свернула к мраморной лестнице и застучала каблучками по ступеням.
        Аду и Арину она нашла в коридоре второго этаже. В сопровождении охранников, строителей и архитекторов они шли к выходу и чему-то весело смеялись. Увидев Свету, Арина помрачнела. На ее лице появилось привычное для последних недель выражение холодного презрения.
        – Что с тобой? – шепнула она, подойдя ближе. – Увидела приведение? Или опять решила поговорить со мной о Володе?
        – Мне не нужен кабинет в этом доме, – прошипела Света, но голос ее прозвучал достаточно громко, чтобы его услышала вся свита.
        Арина обернулась и бросила красноречивый взгляд на нового руководителя своей службы охраны Леню Короленко.
        Леня сориентировался мгновенно и предложил мужчинам покурить у окна. Арина, Ада и Света пошли по коридору одни. Света бросила ненавидящий взгляд на Аду. Зачем она здесь? Неужели Арина не может хоть на минуту отослать ее подальше?
        – Твой кабинет в этом доме – это не твое желание, – отчеканила Арина. – Это приказ, который не обсуждается. Все руководители подразделений холдинга будут иметь здесь свои офисы.
        – Мне не нужен кабинет в этом доме! – повторила Света. – Если даже он у меня будет, я не собираюсь в него заходить. Никогда! Ни разу! И никто меня не заставит…
        Света замолчала, чтобы не заплакать. Арина переглянулась с Адой и тяжело вздохнула. Но, видимо, решила разобраться в ситуации.
        – Господи! – она всплеснула руками. – Что еще случилось? Чем тебе этот дом не угодил?
        – Ты знаешь, что было здесь раньше?
        Арина пожала плечами и взглянула на Аду. Та обдала Свету взглядом, полным презрения.
        – Раньше здесь был какой-то офис, – Ада раздраженно дернула плечами. Дескать, не понимаю, какое это имеет значение.
        – Раньше здесь был не «какой-то офис», – Света продолжала говорить свистящим шепотом. – Здесь был дом для пожилых людей.
        – Я и говорю, была какая-то богадельня, – Ада презрительно сморщилась. – И что дальше?
        – А то, что теперь ее обитателей переселяют в какое-то старое общежитие. А здесь они жили на свежем воздухе, гуляли у пруда, – Света осеклась, вдруг осознав, насколько неубедительно и нелепо для собеседниц звучат ее слова.
        Арина и Ада и в самом деле переглянулись.
        – Ну и что? – начала Ада, но Арина вскинула вверх указательный палец, приказывая ей замолчать.
        Света подняла на Арину глаза, полные надежды. Ей вдруг показалось, что Арина решила все переиграть и сейчас произойдет какое-то чудо. Как в сказке про Золушку…
        – Ты же знаешь, Светочка, что бесплатных завтраков не бывает, – сказала Арина и положила руку на плечо Светы. – Тем более вечных. Бизнесмен, которому принадлежал этот дом, действительно впустил в него каких-то старичков. Но не навсегда. Он продолжал продавать дом. И мы его купили. Не купили бы мы, купил бы кто-то другой. Эти старички прожили здесь счастливое лето. Но всему приходит конец. Закончились и их каникулы. В роще. У пруда. Чем я виновата? Я просто купила этот дом.
        Рука Арины на плече оказала на Свету гипнотическое воздействие, и она не возразила.
        «Логично, – подумала Света. – Все очень логично». И вдруг она поняла, что именно в этой логике кроется самая большая опасность. Именно эта логика дает возможность сильному оправдать свои действия, заставляющие слабого страдать. Но суть – страдания слабого – не исчезают и не становятся менее мучительными. Света открыла рот, чтобы возразить, но Ада ее опередила.
        – Можешь не беспокоиться, – сказала она с едва скрываемым раздражением. – На улице твои старички и старушки не останутся. Государство у нас милосердное. Найдут для них что-нибудь.
        – Что найдут? – вспылила Света. – Бараки?
        Она взглянула на Арину, но та уже листала какие-то бумаги в папке, которую держала в руке.
        – Может быть и бараки, – ответила Ада. – Значит, они заслужили жизнь в бараках. Каждому воздается по делам его. Тебе известна такая формула?
        Света бросила на Аду яростный взгляд. Та ответила таким же.
        – А ты не боишься, что и тебе по заслугам воздастся? – прошипела Света.
        – Я не боюсь, – отчеканила каждое слово Ада. – Я не делаю ничего плохого. Я помогаю своей подруге строить бизнес. А ты мешаешь. Интересно, почему?
        – Я никому не мешаю, – Света повысила голос. – Просто можно строить бизнес не на чужих несчастьях. Ты об этом не подумала?
        – Я подумала, – голос Ады тоже окреп. – Я давно подумала о том, как ты держишь нас за руки. «Давайте остановимся!», «Давайте подумаем, не слишком ли круто мы взяли!» Чего ты добиваешься? Чтобы все рухнуло? Думаешь, без Арины тебе будет лучше?
        Света взвилась. Черноволосая дрянь! Интриганка! Ну, она ей сейчас…
        – Хватит, девочки! – Арина оторвалась от бумаг и захлопнула папку. – Я не хочу, чтобы вы ссорились. У меня ведь никого нет, кроме вас!
        Голос Арины был таким искренним, что проклятия, готовые сорваться с языка Светы, так и не прозвучали.
        – Аришенька! – Света обняла подругу и поцеловала в щеку. – Ты ведь была совсем другой. Ты была мягкой и доброй. Ты жалела людей. Ты плакала, когда видела раздавленную на шоссе кошку…
        Арина кивнула. Все это было именно так. Жалела. И плакала. Она вдруг подумала, что именно эта способность сопереживать и была причиной всех ее бед. А если бы не эта дурацкая мягкотелость? Может быть, все в ее жизни было по-другому. Она не стала бы осуждать отца за связь с другой женщиной после смерти мамы, отцу не пришлось бы встречаться с этой женщиной в офисе, и он остался бы жив. И с Володей она вела бы себя по-другому. Не позволила бы вышвырнуть ее за порог, как нашкодившего щенка. Арина вдруг представила себе этого щенка. Милого и трогательного, сидящего, наклонив голову, у порога жестокого хозяина и не понимающего, что с ним произошло. На глаза навернулись слезы.
        – Я помню, – резким тоном, чтобы прогнать подступившую слабость, сказала Арина, освободилась от объятий Светы и взглянула ей в глаза. – Все помню, Светочка. Помню, как меня, добрую и милосердную, выгнали из дома за преступление, которое я не совершала. Как меня, любящую и нежную, нигде не принимали на работу. Я помню, как меня, доверчивую и растерянную, разложил на столе Эдик Львов. И после этого я не хочу быть ни доброй, ни милой, ни милосердной.
        Света молчала.
        – Я больше не хочу быть жертвой, – продолжила Арина. – Надоело. Устала. Теперь я иду вверх, и никому меня не остановить. Никому! И потому перестаньте спорить и поддержите меня. Просто поддержите. У меня действительно никого нет, кроме вас.
        Арина резко шагнула к Свете и притянула ее к себе. Света обняла подругу и зарылась лицом в ее рыжие волосы. На спине она ощутила руки Ады и поняла, что черноволосая тоже присоединилась к объятиям.
        «Черт с ней, – подумала Света. – Сейчас от нее не избавиться. Наверное, она действительно очень помогает Арине. Черт с ней!»
        Света протянула руку и ощутила под пальцами плечо Ады. Она положила руку на это плечо, и на мгновение три женщины переплелись друг с другом и замерли под удивленными взглядами стоящих поодаль мужчин.



        5

        Руководитель Государственной службы безопасности Геннадий Валерьянович Малкин отложил в сторону бумаги, которые он читал в течение последних сорока минут, и задумался. Картина, складывавшаяся после прочтения этих бумаг, ему очень не нравилась. Во всяком случае, до сих пор ни с чем подобным он не сталкивался.
        Геннадий Малкин был плоть от плоти российской службы безопасности. Он начинал службу в КГБ. Как тогда писали в характеристиках, «прошел путь от простого следователя до руководителя аналитической группы, а затем возглавил Управление разведывательной информации в составе Первого главного управления». В этих строчках его всегда возмущало использование слова «простой» рядом со словом «следователь». Это только партийные выдвиженцы, просидевшие всю жизнь в кабинетах ЦК, могут называть следователей «простыми». Им просто не известно, что творится в мозгах «простых следаков», когда они идут по следу. Сколько вариантов развития событий они просчитывают за единицу времени. Сколько связей, контактов и бесед анализируют. Ни одна руководящая должность по уровню умственного напряжения не сравнится с работой следователя. Сам Малкин оставался «следаком», независимо от того, за какой стол и в каком кабинете он садился. Он никогда не полагался на подчиненных. Он сам анализировал любую ситуацию и в любом деле умудрялся найти хоть какую-то зацепку. Хоть что-то, что указывало бы как минимум на направление мыслей
предполагаемого преступника. С первых дней в службе безопасности Геннадий Малкин усвоил простую истину. Любой, даже самый гениальный и грандиозный, замысел можно разложить на составляющие. Крупные военачальники, как правило, занимаются общим замыслом, а детали оставляют подчиненным. Так и говорят, поднимаясь из-за стола для совещаний: «Таков общий замысел, а детали проработайте вы». И на этих деталях прокалываются. Редко когда сам по себе замысел оказывается плох. Замыслы – они все гениальные. А вот детали…
        Но на этот раз он не нашел деталей, которые могли бы разрушить замысел и потому чувствовал какую-то непривычную беспомощность, словно столкнулся с силой, преодолеть которую ему не дано.
        Все бизнесмены, продавшие этой новоявленной звезде финансов и экономики свои активы, были совершенно спокойны и расслаблены. Они не нервничали, не переживали из-за потери власти, влияния и огромных денег. Отрицали любые намеки на сторонние влияния. На таблетки, гипноз, энергетические атаки, экстрасенсорные воздействия и прочую ерунду. Согласно записям телефонных компаний, они не получали накануне совершения сделок факсимильных сообщений, их не одолевали звонками с неопознанных номеров, а их электронные почтовые ящики, вскрытые хакерами, не содержали никаких подозрительных писем. Допрошенная прислуга ничего не сообщала о подозрительных людях, с которыми встречались их хозяева, а водители не могли припомнить ни одной подозрительной поездки. Совершенно чистыми были и счета, в том числе зарубежные, открытые в офшорных зонах. На них не поступило никаких средств, которые могли бы навести следователей Малкина хоть на какой-то след. Во всех протоколах было записано, что как только разговор доходил до мало подающихся разумному осмыслению действий бизнесменов, все они замыкались, говорили о своем праве
распоряжаться своей собственностью по собственному усмотрению и отказывались от каких-либо объяснений. Несколько особо разговорчивых рассказали об усталости и о желании уйти на покой. Сколько можно жить в суете и бесконечной погоне за деньгами? Все! Хватит! Теперь пусть молодежь бежит по замкнутому кругу бирж и акций, прибылей и убытков, кредиторов и аудиторов.
        Во все это Малкин, конечно, не верил. Если человек хочет уйти на покой и посвятить жизнь детям, внукам, лежать на теплом песке на каком- нибудь экзотическом острове, ему вовсе не обязательно продавать свое имущество за бесценок первой попавшейся девке. «Это чушь и полная ерунда!», – говорил сам себе Малкин. А что не чушь и не ерунда? Что произошло с этими людьми на самом деле? Ответа на этот вопрос у Геннадия Валерьяновича не было, и это чрезвычайно раздражало его.
        Малкин выбрался из-за рабочего стола и пересел на мягкий диван у журнального столика в углу большого кабинета.
        Из вазы с фруктами он взял большое желтое яблоко, с подноса серебряный ножичек и начал чистить фрукт. Обычно он ел яблоки целиком, со шкуркой. Но сейчас ему показалось, что ползущая из-под сверкающего лезвия спираль окажет на него успокаивающее действие и позволит рассуждать более здраво. Но никаких разумных мыслей в голову не приходило.
        Помня правило, гласящее, что вопрос сначала должен быть правильно сформулирован, Малкин раскрыл блокнот и ровным почерком отличника записал: «Что может заставить разумного и взрослого человека продать акции своего банка за бесценок?» Отложил ручку, разрезал очищенное яблоко на четыре части, взял одну из частей, вырезал сердцевину вместе с косточками, отправил мякоть в рот и вновь покосился на страницу блокнота.
        Начнем все с начала. Так сказал Малкин вслух самому себе и взял с блюдца еще одну четвертинку яблока.
        Коллективное сумасшествие отбрасываем сразу. Никто из этих бизнесменов не сошел с ума и не выглядит безумцем. Внешнее воздействие они отрицают, но полностью исключить его нельзя. Это надо будет еще и еще раз проверить. Если предположить, что они стали жертвами тонкой и хитрой операции. В чем она может заключаться?
        Малкин отправил в рот яблоко, взял следующую четвертинку и продолжил свой анализ.
        С самого начала надо понять, что никто не станет продавать свои активы за бесценок. Нет, нет и еще раз нет. Значит, они получают за них полную цену. Но где деньги? Идут на заграничные счета?
        Малкин встал и зашагал по кабинету – от двери до стола и обратно. Ему казалось, что в движении легче думается.
        Таким образом, некий неизвестный, которого я пока не знаю, переводит деньги бизнесменам на особые счета, открытые за рубежом, о которых я тоже пока ничего не знаю. И скупает их компании на имя подставной девки. Возможна ли такая комбинация? И кто такое может провернуть?
        Малкин остановился у окна. Отодвинул занавес и выглянул во двор. Никого. Только одинокие фигуры часовых и охранников у ворот, у входа в здание и по периметру стены.
        Если это так, то только профессионалы высочайшего класса могут провести такую операцию и не засветиться. Не отправить ненужное электронное письмо, не сделать лишний звонок, не вызвать продавца на встречу, без которой можно было обойтись. Это высочайший уровень работы.
        Малкин с размаха вонзил ножичек в оставшуюся на блюдце четвертинку.
        Если это так, значит, против России проводится масштабная операция по скупке активов и выводу средств за рубеж.
        Но тогда ему срочно нужно определить организатора этой операции и хотя бы минимальный круг участников. А кто может о них знать? Только бизнесмены, продавшие свои активы этой Арине Розовой. Они должны рассказать обо всем честно. Без этих игр в усталость и желание покоя. Честно! Кто на них вышел, что предлагал и куда перевел деньги. Только так.
        Малкин поднял ножичек вместе с четвертинкой яблока. Ситуация и для него не очень приятная. Во-первых, повторный допрос бизнесменов вызовет негативную реакцию. Ему ведь придется допрашивать не какую- нибудь мелочь, а людей, имеющих выход на самый верх. Они и так уже нажаловались на него президенту. Повторный допрос (а это должен быть очень жесткий допрос) может выйти ему боком. Особенно, если никакого криминала его следователям так и не удастся найти. Его обвинят в давлении на бизнес, и это будет самым мягким обвинением. Во-вторых, если какая-то спецслужба проводит операцию на территории России, значит, это он, Геннадий Малкин, проспал начало операции и задергался только тогда, когда огромные активы уже оказались проданы. Пожалуй, лучше ему не поднимать шум. Пусть все идет, как идет. Но он будет начеку. И людей настроит соответствующим образом. Любая спецслужба, какой бы профессиональной она ни была, когда- нибудь допустит ошибку. И он воспользуется этой ошибкой.
        «Может, это вообще не спецслужба?» – подумал он. А, например, тот же Миша Иваненко. А что? Он, говорят, на десятилетии ТВК крутился возле этой дамы. Решил старый лис наложить лапу на весь российский бизнес. Но делать это напрямую не хочет. И правильно. Нечего демонстрировать свою силу и власть. В России такие демонстрации ничем хорошим не заканчиваются. А этот хитрец завел себе шлюшку и превратил ее в бизнес-даму номер один. Хороший ход. Для вида он с ней, конечно, ссорится. Но по сути…
        Малкин отправил в рот последнюю четвертинку яблока.
        Не надо форсировать события, решил он. Пусть все идет своим чередом. Он дождется ошибки противника. А когда он убедится, что огромные средства незаконно вывозятся за рубеж и с этих доходов не уплачены налоги, вот тогда он, Геннадий Малкин, возьмет за горло и положит в свой жилетный карман добрый десяток крупнейших бизнесменов страны. Может быть, во главе с самим Иваненко. А пока задача ясна. Продолжать искать тайные счета, определять скрытые суммы, раскрывать контакты, выявлять связи и пытаться понять, как общую схему операции, так и имена тех, кто еще может быть втянут в ее орбиту.
        Малкин вернулся за стол и нажал кнопку селектора. Дверь открылась, и на пороге показалась секретарь.
        – Вика, приготовь мне, пожалуйста, крепкий кофе, – Малкин улыбнулся девушке. – И вызови всех руководителей аналитических групп.
        Вика кивнула и вышла. Малкин достал из папки лист бумаги и положил перед собой. Сейчас он поставит задачу аналитикам и даст им неделю на ее решение. Значит, через неделю у него появятся хоть какие-то данные. Потом количество данных начнет нарастать, и в какой-то момент их будет достаточно, чтобы всех их прижать. Сначала эту девку, а затем и всех остальных.
        От предчувствия удачи у Малкина заломил затылок. Он откинулся на спинку кресла и заложил руки за голову.



        6

        Ада села за руль ярко-желтой спортивной «ауди», захлопнула широкую дверь и, прежде чем вставить ключ в замок зажигания, внимательно посмотрела в зеркало заднего вида – не видит ли ее кто-нибудь. Вроде бы все чисто. Парк, примыкающий к новой штаб-квартире их компании, в этой части был пуст. У строителей пока хватает работы в основном здании. Ада завела машину и повела ее к выезду, не сводя глаз с зеркал. Она притормозила у высоких установленных всего три дня назад металлических ворот, нажала на кнопку пульта управления, дождалась, пока ворота отъедут в сторону, и выехала на шоссе. Ворота за ее спиной медленно поехали на место…
        …Всю жизнь Ада так и не могла решить, кем ей себя считать – везучей или неудачницей? Своих родителей она не знала. Отец бросил мать ровно за пять месяцев до ее рождения, как только узнал о беременности, которую уже нельзя было прервать. Мать умерла родами. Так что из роддома ее вынесла на руках сестра матери, которую Ада всегда называла теткой Марьей. И тут ей повезло в первый раз. Тетка Марья решила не отдавать малышку в детский дом, а воспитывать сама. Своих детей у нее не было и, как потом узнала Ада, быть не могло. Этот поступок был настолько необычным для привыкшей к одиночеству тетки Марьи, что много лет спустя, рассказывая Аде о своих чувствах в этот момент, сама тетка говорила о «руке Господа».
        Тетка Марья была гадалкой. Это ремесло приносило ей неплохой доход, а прикормленный долгими годами ежемесячных выплат участковый милиционер обеспечивал спокойствие. Ада хорошо помнила череду клиентов, сменявших друг друга за большим столом в гостиной. Под потолком комнаты висел красно- желтый абажур, освещавший только стол, на котором тетка раскладывала карты или разбрасывала камни. Иногда на стол ставились большая миска с водой и горелка, над которой тетка держала большую ложку с наструганным в нее воском белой свечи. Дождавшись, пока воск полностью расплавится, тетка опрокидывала ложку над миской. В этот момент, Ада, следившая за теткиным гаданием из-за занавески на двери соседней комнаты, всегда вскакивала. Ей очень хотелось взглянуть, во что превращается расплавленный воск в холодной воде. Но она знала, что не должна мешать таинству гадания, и потому, затаив дыхание, ждала момента, когда длинные пальцы тетки извлекут восковую фигурку из миски. После этого начинался разбор каждого получившегося изгиба. Это уже было не интересно, и Ада возвращалась к любимым игрушкам – старым теткиным картам и
отслужившим свой срок камешкам.
        Карты и камешки были ее любимыми игрушками вовсе не потому, что тетка скупилась и не покупала других. Тетка Марья денег на племянницу никогда не жалела. В школе только у Ады всегда были новые учебники. Подержанные тетка не признавала, называла их «зараженными чужими энергиями». Также она относилась и к подержанной одежде, ежегодно покупая быстро растущей Аде новенькую форму.
        Безмятежная жизнь Ады закончилась в девятом классе. Тогда она в первый раз влюбилась. У него было необычное имя Бахти, и он был старше семнадцатилетней Ады на четыре года. Бахти был красив, черноволос, носил тонкие, по последней моде усики, ездил на мотоцикле, купленном отцом, человеком очень авторитетным среди цыган, и учился на юриста. На первой встрече он неожиданно потребовал от Ады держать их отношения в тайне от тетки Марьи. В принципе, Ада, ощущавшая себя в семнадцать лет самостоятельной женщиной, ничего не собиралась рассказывать тетке о новом возлюбленном, но требование Бахти ее смутило. Возлюбленный объяснил – у тетки Марьи и его отца сложные отношения, и Аде могут просто запретить видеться с ним. Две недели Бахти возил Аду по ресторанам и дискотекам, а потом заявил, что хочет познакомить ее со своим отцом.
        Днем в одну из суббот Бахти привез Аду в большой дом на окраине города. Ада ожидала смотрин с шумным застольем, но дом был пуст. За столом в большой гостиной сидел крупный мужчина с большой черной бородой. Это был отец Бахти. Как потом выяснилось, ему было 52 года, но Аде он показался очень старым. Обветренная темная кожа на лице и руках, грузная шаркающая походка, копна неопрятных волос на голове. Мужчина кивнул Аде, и она села за стол. Бахти почему-то остался стоять у двери. Несколько секунд мужчина рассматривал Аду, потом кивнул Бахти.
        – Ты можешь идти.
        Бахти молча вышел и прикрыл за собой дверь. Ада поняла, что мужчина хочет составить о ней собственное впечатление и сейчас состоится серьезный разговор. Цыган обошел стол и встал за стулом, на котором сидела Ада. Она попыталась повернуться, но ощутила на плечах его тяжелые ладони. Ада не успела удивиться, как ладони сползли ниже и пальцы старого цыгана цепко впились в ее груди, обтянутые толстым свитером. Ада взвизгнула.
        – Что вы делаете?
        Она попыталась вскочить, но тяжелые локти цыгана, лежащие на плечах, пригвоздили ее к стулу. Старик сладострастно мял ее груди и рычал, как настоящий зверь.
        – Я невеста вашего сына! – крикнула Ада, надеясь, что ее услышит Бахти.
        – Мой сын никогда не женится на дочери конокрада и шлюхи, – прошипел старик за ее спиной. – Он привез тебя сюда по моему приказу. Твоя тетка не платит мне, как остальные цыгане. Посмотрим, как она запоет сейчас.
        Резким движением старик рванул вверх свитер Ады. Она успела вскочить, но он схватил ее за горло и опрокинул на стол. Задыхаясь под крепкой ладонью старика, Ада забилась на столе, путаясь в рукавах наполовину стянутого с нее свитера. Полузадушенная и потерявшая возможность сопротивляться, Ада чувствовала, как он свободной рукой стягивает с нее юбку и трусики. Она скосила глаза и увидела, что он расстегивает пояс на своих брюках…
        Когда все кончилось, какие-то неизвестные парни отнесли ее в подвал и бросили на подстилку из соломы. Два дня ей швыряли через маленькое окошко куски хлеба и бутылочки с водой. А на третий за ней пришел Бахти. Он положил рядом с ней ее свитер и юбку и молча стоял у двери, пока она одевалась. Потом кивнул, дескать, иди за мной. Ада поднялась наверх. В доме было много людей и царила удивительная тишина. Мужчина сидели молча на стульях вдоль стен. Заплаканные женщины сновали по комнатам с подносами в руках. Повсюду горели свечи.
        Бахти вывел Аду во двор и кивнул на заднее сидение своего мотоцикла. Ада села. Бахти сел перед ней и завел мотор. За всю дорогу он не произнес ни одного слова.
        Бахти остановил мотоцикл у дома тетки Марьи. Ада слезла с сидения и хотела что-то сказал, но Бахти крутанул ручку газа, мотоцикл взревел и умчался.
        В доме ее встретила тетка Марья. Обняла, прижала к себе ее голову.
        – Иди прими душ, – тихо сказала она. – Потом будем обедать.
        Ада молча пошла в дом, на ходу стягивая с себя пропахший чужим потом свитер.
        Только за обедом Ада узнала, что произошло.
        – Ты заплатила этому мерзавцу? – спросила она, поняв, что тетка Марья сама ни о чем не собирается с ней говорить.
        – Заплатила? – тетка Марья подняла голову. – Нет. Платить некому. Шуко умер сегодня ночью. У него кровь пошла горлом. Ровно в половине третьего.
        «Откуда ты знаешь?» – хотела спросить Ада, но подняла глаза на тетку и промолчала. Взгляд тетки Марьи, направленный куда-то вдаль, был холодным и ненавидящим.
        – А Бахти? – тихо спросила Ада.
        – Он знал, что последует за отцом, если не привезет тебя домой, – тетка Марья кивнула на тарелку. – Ешь, а то остынет. И ни о чем не думай. Но в следующий раз сообщай мне обо всем, что с тобой происходит. И обо всех, с кем начинаешь встречаться.
        Ада кивнула. И в этот момент она решила стать такой же, как тетка Марья. Всезнающей и всемогущей. Она так и сказала тетке: «Научи меня своему ремеслу. Я хочу быть такой, как ты».
        Обучение Ады шло медленно. Тетка Марья не хотела торопиться, говорила, что искусству гадания нужно учиться всю жизнь. А Ада не хотела ждать. Уже через несколько месяцев он попросила, чтобы тетка научила ее наводить на людей порчу. Такую, которую она навела на Шуко. Тетка отказалась. Сказала: «Всему свое время». Ада понимала, что переубедить тетку Марью не удастся. И тогда ей в голову пришла безумная мысль. Сделать так, чтобы тетка Марья сама захотела навести на кого-нибудь порчу. А она сможет подсмотреть, как тетка это делает.
        Ада нацепила короткую яркую юбку и отправилась по злачным местам. Она понимала: если ее изнасилуют, тетка Марья непременно отомстит за племянницу. Две недели она переходила из притона в притон, моталась по дискотекам и ночным клубам. У мужчин она пользовалась неизменным успехом, но обидеть ее не решался никто. Ада поняла, что мужчин пугает пристальный взгляд ее черных глаз, и решила изменить тактику. Она больше не будет играть роль «влюбчивой стервы», а сыграет простую пьяную бабу. В первый же вечер трое щенков увезли ее из ночного клуба за город на своем роскошном ярко-красном «лэнд-ровер». Позабавились и выбросили в лесу. Но добраться до тетки Марьи Аде в тот вечер помешала встреча с Ариной…
        …Ада нажала на педаль газа. Форсированный двигатель взревел, и маленькая машина полетела птицей. Ада любила свою малышку всем сердцем. Это был ее первый в жизни собственный автомобиль. Символ ее удачи. Резкого поворота в жизни. Именно поэтому она выбрала ярко-желтый цвет. Такой не остается незамеченным. А Аде хотелось, чтобы весь мир понял, что именно она сделала и чего еще собирается достичь. Ада взглянула на часики. До встречи еще семь минут. Если не будет пробок, она успеет.
        На встречу ее пригласили сегодня утром. Звонок раздался ровно в половине девятого, когда она села в машину, чтобы ехать в офис. Номер был незнакомый, и Ада несколько секунд размышляла, стоит ли вообще отвечать. В конце концов, нажала кнопку. Глухой мужской голос без всяких приветствий произнес:
        – Не бросайте трубку, Ада. Я звоню вам от имени Михаила Семеновича Иваненко.
        Ада хотела сказать что-нибудь ядовито- ехидное, но в последний момент передумала и только буркнула:
        – Я вас слушаю.
        – Михаил Семенович хочет встретиться с вами. У него есть для вас интересное предложение.
        «Провокация, – мелькнуло в голове Ады. – Никаких сомнений. Подлая провокация. Они записывают разговор и отправят его Арине, как свидетельство ее измены».
        Человек на том конце провода словно прочел ее мысли.
        – Это не провокация, Ада, – спокойно произнес он. – Мы не собираемся настраивать вас против вашей руководительницы и ее против вас. Мы не мелкие интриганы. Михаил Семенович просто хочет поговорить. Это нужно не только ему, но и вам, и госпоже Розовой.
        – Тогда почему бы ему не поговорить с госпожой Розовой? – выпалила Ада.
        – Потому что госпожа Розова несколько заигралась и утратила связь с реальностью, – голос мужчины зазвучал еще более глухо, будто он говорил сквозь какую-то ткань. – Михаил Семенович хочет изложить суть своих предложений вам, чтобы вы передали их госпоже Розовой. Так что, ваша встреча не будет тайной.
        Ада колебалась. Стоит ли ей соглашаться на эту встречу? В конце концов, что она теряет? Предавать Арину она не собирается. А выслушать предложения… Почему бы и нет? В конце концов, лучше быть в курсе, что задумал враг, чем пребывать в неведении.
        – Хорошо, – сказала она. – Я встречусь с Михал Семенычем. Когда и где?
        – Запомните адрес, – мужчина помедлил, затем назвал улицу и номер дома.
        – Что это за место? – спросила Ада, дважды повторив про себя название улицы.
        – Это частный дом, – мужчина помолчал и добавил: – Не беспокойтесь, он принадлежит не Иваненко, а одному из его друзей. Приезжайте туда сегодня к двум часам. И еще одно. Советую вам пока не сообщать госпоже Розовой об этой встрече.
        Ада хотела сказать, куда ему следует отправиться со своими советами, но мужчина предусмотрительно повесил трубку. Всю дорогу до офиса Ада размышляла, ехать ли ей на эту встречу и, главное, рассказывать ли о звонке Арине. В результате взвешивания всех «за» и «против», она решила на встречу поехать, а Арине пока ничего не рассказывать…
        …Ада вывела машину на Ленинградское шоссе и увеличила скорость. Решение ничего не говорить Арине о встрече было связано только с опасением, что подруга не разрешит ей ехать к Иваненко. Ада была уверена, что встреча с главным олигархом страны необходима. Он – человек, который после потери телеканала может быть смертельно опасен. Никакая сила, которой обладает Арина, не спасет ее ни от снайперского выстрела, ни от взрыва. И никакая охрана не поможет. Значит, беречь и защищать Арину должна она, Ада. А для этого ей нужно знать, что задумал Иваненко.
        Высокий каменный забор она заметила издалека. Сбросила скорость и медленно, пытаясь подмечать все вокруг, подъехала к железным воротам. Камера наружного слежения чуть повернулась в сторону машины, и ворота поехали в сторону. Ее здесь явно ждали. За воротами стояли трое мужчин в костюмах и галстуках. Один из них сделал ей знак въехать и остановиться. Ада так и сделала. Другой – худощавый блондин средних лет с худым вытянутым лицом и холодным взглядом серых глаз – подошел к машине и открыл переднюю дверцу.
        – Я помощник Михаила Семеновича, – представился он. – Меня зовут Андрей Говорухин. Позвольте, я провожу вас к месту встречи.
        Ада окинула худощавого презрительным взглядом и элегантно опустила на асфальт обе ноги в черных колготках и такого же цвета «лодочках». Говорухин подал ей руку и помог подняться из-за руля.
        – Михаил Семенович ждет вас в беседке, – пояснил Говорухин, бережно ведя Аду по асфальтовой аллее. – Там тихо и спокойно. Сможете поговорить без помех.
        Ада сухо кивнула и пошла по дорожкам вслед за Говорухиным.
        Беседка оказалась фундаментальным строением с каменным основанием, толстыми деревянными колоннами и восьмиугольной массивной крышей. В центре располагался круглый стол, на нем стоял поднос с сухофруктами и сладостями. Иваненко сидел лицом ко входу. Увидев Аду в сопровождении своего помощника, он поднялся им навстречу.
        – Спасибо, что согласились встретиться со мной, – сказал он.
        «Что это? – заволновалась Ада. – Обычная вежливость или прелюдия к неприятному разговору?»
        Поразмыслив, она склонилась ко второму.
        – Ну что вы, Михал Семеныч, – ответила Ада. – Кто же откажет вам во встрече? Как говорят мои братья по табору: «если губернатор говорит: „садитесь“, как-то неудобно стоять».
        – Братья по табору? – Иваненко рассмеялся, явно оценив шутку Ады. – Мне всегда казалось, что так говорили в Одессе.
        – И в Одессе тоже, – легко согласилась Ада. – Так говорили везде. Потому что это чистая правда.
        – Вы умная женщина, Ада, – Иваненко сделал знак Говорухину, тот развернул кресло и помог Аде устроиться за столом. После этого он сел тоже. Но не за стол, а на скамью, которая шла вдоль стены по всему периметру беседки.
        – Да, умная, – повторил Иваненко. – Красивая, женственная и элегантная. Такая женщина должна преуспевать. У вас есть все для абсолютного и полного успеха.
        – Бабушка говорила мне тоже самое, – усмехнулась Ада и сложила руки перед собой, как первоклассник на уроке. – Когда раскидывала карты. О чем вы хотели поговорить со мной, Михал Семеныч?
        – Вы еще и очень деловая, – сухо произнес Иваненко. – Возможно, об этом вашем качестве бабушка не догадывалась. Что же, перейдем к делу. Вы знаете, Ада, кто я такой?
        Ада помедлила, размышляя, стоит ли ей пошутить на эту тему, но решила не раздражать собеседника.
        – Знаю, – кивнула она. – Вы Михаил Семенович Иваненко.
        – А знаете ли вы, каков мой статус в нашей стране?
        Ада помедлила. Что за дурацкие вопросы? И почему она должна на них отвечать?
        – Возможно, я чего-то не знаю, – сказала она, и в ее голосе прозвучали хорошо различимые нотки раздражения. – Но вы бизнесмен.
        Иваненко молчал. Что, черт побери, он еще хочет от нее услышать? Ах, да, конечно! Он же честолюбив, как все мужчины.
        – Возможно, вы самый богатый человек в России.
        Эти слова оказались теми, которых ждал от нее Иваненко.
        – В этом можете даже не сомневаться, – он самодовольно улыбнулся. – Я самый богатый без всяких «возможно». В связи с этим, Ада, вы можете представить себе мои возможности?
        Ада пожала плечами.
        – Возможно, очень приблизительно, но могу. К чему эти вопросы, Михал Семеныч?
        – К тому, что вы, вероятно, понимаете, что в этой стране нельзя стать крупным бизнесменом, я имею в виду по-настоящему крупным, без моего благословения?
        На лице Ады появилось выражение легкого сомнения. Понимая, какие мысли могут стать его причиной, Иваненко поспешил продолжить:
        – Вы можете спросить, а как же госпожа Розова? Она ведь стала крупным бизнесменом. Отвечу. Эта дама показалась мне милой и доброй девочкой, и я не возражал против ее вторжения в наше сообщество. Но мое доброе отношение она восприняла неверно. Она приняла его за слабость и перешла черту. А мое терпение, милая Ада, не безгранично, и я могу сообщить вам совершенно официально: возвышение вашей королевы закончено. Она дошла до верхнего предела в своей карьере, и теперь вас ждет стремительное падение, – бизнесмен вздохнул и довел свою мысль до конца. – Глубина этого падения зависит от этой нашей встречи.
        Ада подняла взгляд на Иваненко. Глаза олигарха сузились и превратились в две щелочки, впалые щеки и узкий подбородок словно окаменели. Ей захотелось выразить сомнение последними словам Иваненко, но она передумала. «Он чувствует себя очень значительным, – подумала Ада. – Не стоит его переубеждать. Пусть продолжает надуваться. Перед тем, как лопнет».
        – Чем же Арина вызвала ваш гнев, Михал Семенович?
        Ада постаралась, чтобы в ее голосе прозвучал страх.
        Иваненко должен понять, что ему удалось достичь своей цели и напугать ее. Бизнесмен выдержал паузу, глубоко вздохнул, расправил плечи, провел ладонью по лицу, словно снимая его окаменелость.
        – Арина вызвала мой гнев тем, – начал он, стараясь говорить как можно более весомо и спокойно, – что разинула свой милый ротик на то, что принадлежит мне. – Иваненко взглянул на Аду и пояснил. – На порт «Северный». А я очень не люблю, когда покушаются на мои игрушки. Они мои, милая Ада, и без моего ведома ими играться нельзя никому.
        Ада вдруг ощутила, как из глубин подсознания поднимается глухая ярость. Та самая, которая заставляет победителя давить и давить на курок, пока не закончатся все патроны в обойме, хотя поверженный враг уже давно мертв.
        «Гадина! – подумала она, пытаясь уговорить себя успокоиться. – Самоуверенный павлин! Мерзавец!» Ей удалось совладать с собой и продолжить улыбаться.
        – Порт выставлен на открытый конкурс, Михал Семеныч, – осторожно, чтобы ничем не выдать безумствующую в душе бурю, проговорила Ада. – Арина Александровна решила, что принять в нем участие могут все желающие. Она не хотела обидеть вас или хоть чем-то ущемить. Но, – Ада помедлила, словно только что осознала всю глубину собственного заблуждения, и добавила: – Если она ошиблась, эту ошибку можно исправить.
        По мелькнувшей на губах Иваненко улыбке Ада поняла, что ее слова ему понравились.
        – Открытые конкурсы, милая Ада, – это зависимость от случайностей, – в голосе Иваненко появилась уверенность. – А я в последние четверть века стараюсь не зависеть от случайностей. Что же касается ошибки…
        Иваненко замолчал.
        «Вот что значит дать слабину, – подумала Ада. – Я сделала шаг назад, показала, что мы готовы исправить свою ошибку, и он тут же перешел в атаку».
        – Я пытался помочь Арине Александровне исправить досадную ошибку, – продолжил Иваненко. – Я отправлял к ней человека, который предложил ей отозвать конкурсную заявку. Она отказалась. И теперь для меня она вовсе не милая девочка, а враг, который будет уничтожен.
        Иваненко замолчал, ожидая реакции Ады. Но и та молчала, не сводя глаз с лица олигарха. Несколько секунд в беседке висела тяжелая тишина.
        – Зачем вы мне все это рассказываете? – наконец вымолвила Ада.
        Иваненко облегченно вздохнул.
        – По двум причинам, – сказал он. – Первая – я бы не хотел прибегать к методам борьбы, к которым давно не прибегал. За последние двадцать пять лет в России научились договариваться. И мне бы не хотелось возвращаться в далекое прошлое.
        Иваненко поднял глаза на Аду, и та кивнула в знак того, что понимает, о чем идет речь.
        – Второе, – продолжил олигарх, – я не хочу, чтобы вы летели в пропасть вместе со своей глупой и вздорной подругой. Я не люблю уничтожать женщин, и мне бы не хотелось, чтобы вы наделали глупости, которые не оставят мне выбора.
        – Что вы хотите от меня? – Аде начал надоедать этот разговор, и в ее тоне появились нетерпеливые нотки. – Что я должна сделать, чтобы разрешить эту ситуацию?
        – Вы должны помочь вашей подруге.
        Иваненко ответил быстро, и Ада поняла, что эта фраза была заготовлена заранее.
        – Вы должны убедить ее в необходимости остановиться, – продолжил Иваненко. – Она должна прекратить увеличивать свои владения. То, чем она владеет сейчас, обеспечит ее, всю ее родню, будущих детей, внуков и правнуков.
        Позволит ей вести праздный образ жизни, путешествовать, покупать драгоценности, машины, дома, мужчин и вообще все, что душе угодно. Но никаких активов она больше приобретать не должна. Ни банков, ни заводов, ни агропромышленных комплексов, ни портов. Если она согласится, и я соглашусь с потерей телеканала и со всем тем, чем она владеет сегодня.
        – А если она не согласится? – в голосе Ады прозвучала скрытая угроза, но Иваненко этого не заметил.
        – Если не согласится, тогда вы должны помочь мне уничтожить ее, не прибегая к методам, о которых я упомянул. Вы станете моими глазами и ушами в ее стане и будете сообщать мне обо всех ее решениях, обо всех готовящихся сделках, о том, как она их проводит и каким образом убеждает людей принять ее условия. Вы узнаете и сообщите мне, кто за ней стоит и какие цели у этих людей. В ответ на это, когда империя вашей подруги рухнет, вас будет ждать место менеджера высокого звена в одной из моих компаний. Плюс денежная награда, размер которой мы сможем обсудить.
        – Эта награда будет выражена цифрой с шестью нулями? – спросила Ада. – И, разумеется, в долларах.
        – Мы это обсудим, – повторил Иваненко. – Цифра будет зависеть от услуги, которую вы мне окажете. Так вы согласны?
        Ада пожала плечами. Этот жест можно было расценить двояко.
        – В принципе, я согласна, – сказал Ада. – Только есть одно но. Если я начну убеждать Арину Александровну в необходимости остановиться, она перестанет мне доверять. И мне будет трудно стать вашими глазами и ушами. Так что, позвольте сразу начать со второй части вашего предложения.
        Иваненко бросил короткий взгляд на Говорухина. Тот едва заметно кивнул.
        – Пожалуй, вы правы, – проговорил Иваненко. – Хорошо, Ада. Я рад, что мы нашли общий язык. Остается договориться о методах связи. Ваш телефон у нас есть, но мы не станем на него звонить. Это опасно. Сейчас Андрей даст вам номер своего телефона. Вы его запомните. Не беспокойтесь. Это не его официальный номер. Отследить этот номер невозможно. Даже если кто-то засечет ваш звонок, его никак не свяжут со мной. Скажете, что звонили своему новому парню. Все разговоры короткие. Договорились о встрече и все. Никаких подробностей. Ясно?
        Ада взглянула на Говорухина и кивнула. Андрей встал и положил перед ней визитную карточку. На ней было только имя Андрей и номер телефона. Ада хотела взять карточку, но Говорухин остановил ее руку.
        – Запомните номер, а карточку оставьте.
        Ада несколько раз повторила про себя номер.
        – Запомнила, – сказал она.
        – Ну и отлично, – Иваненко поднялся и церемонно склонил голову. – Всего хорошего, Ада. Буду ждать от вас известий. И не сомневайтесь в своем решении. Примкнуть ко мне – это лучшее, что вы могли сделать в сложившейся ситуации. Потому что сегодня я неуязвим. В этой стране меня победить невозможно. Запомните это.
        – Я запомню. – Ада выбралась из-за стола. Говорухин помог ей отодвинуть стул. У выхода из беседки Ада остановилась. – Михал Семеныч!
        Иваненко вскинул голову.
        – Что такое?
        – Простите, пожалуйста, а какой у вас рост?
        – Рост? – Иваненко самодовольно улыбнулся. – Рост у меня серьезный. Метр девяносто восемь. А что?
        – Нет ничего. Просто интересно, – Ада вышла из беседки и пошла по аллее.
        Желтая «ауди» уже была развернута капотом к воротам. Ада села за руль. По знаку Говорухина ворота поехали в сторону. Молодой человек склонился к открытому окну.
        – Буду ждать вашего звонка, – сказал он и заговорщицки подмигнул.
        – Я позвоню, – кивнула Ада. – Надо же… Рост метр девяносто восемь!
        – Да, – подтвердил Говорухин. – Метр девяносто восемь. А что?
        Ада не ответила. Машина покатила к воротам. Выезжая на шоссе, Ада покосилась в зеркало заднего вида. Металлические ворота медленно ползли назад. Говорухин стоял в проеме и смотрел вслед машине.
        – А что? – вслух передразнила его Ада. – А ничего. Гроб на заказ делать придется.
        Она нажала на педаль газа, и машина полетела по шоссе ярким болидом.



        7

        Вернувшись в Москву, Игорь занялся поисками Арины.
        «Нам надо просто встретиться, – думал он, сидя рядом с отцом в самолете, летевшем из Тель- Авива. – Просто взглянуть друг другу в глаза, сказать несколько слов. И все станет ясно».
        Конечно, Игорь корил себя, что так и не успел взять у Арины номер ее телефона. Отложил на потом, посчитал, что успеет. Вот его самонадеянность и дала результат. Впрочем, отсутствие каких-либо координат Игоря не пугало. Фотографиями Арины полны все газеты. Ее каждый шаг подробно описывается и обсуждается. Где-нибудь он ее да найдет.
        Успехи Арины в бизнесе, о которых писали газеты, Игорь воспринял спокойно.
        «Конечно, это все не случайно и не родилось на пустом месте, как пытаются представить журналисты, – думал он, разглядывая очередной снимок Арины на обложке модного журнала. – Я ведь о ней ничего не знаю. Все только с ее слов. Значит, она при первой встрече в кафе решила не говорить мне всего».
        Игорь вспоминал какие-то мелочи, которые могли хоть как-то объяснить превращение Арины из бездомной девочки в известную бизнесвумен. Вроде бы она упоминала, что ее отец был бизнесменом. И муж лучшей подруги. Вполне возможно, что все эти компании и заводы они покупают вместе? Конечно, она не была той, кем изобразила себя при их первой встрече в кафе. Она его просто ловко разыграла. Наверняка хотела проверить, как он отнесется к девочке, у которой за душой нет ни гроша.
        Возвращение профессора Парусникова в Москву получилось вовсе не триумфальным. Уже на следующий день после прилета, ему пришлось докладывать на Президиуме Академии об итогах экспедиции и отчитываться о потраченных средствах. Судя по всему, разговор был непростым. Вечером того же дня профессор позвонил Игорю и попросил его срочно приехать. Когда взволнованный Игорь вошел в квартиру отца, у постели профессора сидел врач скорой помощи. Анатолий Георгиевич поднял глаза на сына, слабо улыбнулся и попросил увезти его в Сочи. О путевках в санаторий, о которых профессор говорил еще в Израиле, Игорь давно забыл и ехать в Сочи не собирался. Но врач взял его под руку, отвел в кухню и сообщил, что «ситуация сложная», пациент находится в грани «нервного истощения» и, если поездка на отдых возможна, отказываться от нее не следует ни в коем случае.
        На следующий день Парусниковы улетели в Сочи. Поиски Арины Игорь начал оттуда. Он сделал то, что казалось ему наиболее естественным и простым. Позвонил на телеканал ТВК. Девушка, представившаяся секретарем генерального директора, выслушав Игоря и сухо ответила, что Арина Александровна в здании телеканала не бывает. На просьбу дать ее телефон, сказала, что номер Арины Александровны ей неизвестен. Тогда Игорь попросил соединить его с руководством канала. Так же бесстрастно секретарша сообщила, что Светлана Евгеньевна на совещании, а значит, соединить его с ней в ближайшее время возможным не представляется.
        Следующий звонок Игорь сделал в банк. Результат был примерно таким же. Соединить с Ариной его отказались, дать номер ее мобильного телефона тоже.
        «Должны же быть у нее хоть какие-то приемные дни, – настаивал Игорь. – Запишите меня на любую дату».
        Но ровный мужской голос сообщил, что никаких приемных дней у Арины Александровна нет. Игорь вспылил.
        Но молодой человек повесил трубку, пообещав обратиться в полицию, если собеседник будет звонить еще.
        Эти неудачи только раззадорили Игоря. Каждое утро он привозил отца на какие- нибудь процедуры, на аллею для терренкура или площадку для воздушных ванн, передавал в заботливые руки медицинского персонала, а сам отправлялся на пляж или к бассейну и доставал телефон. Он находил все новые номера телефонов компаний, которые возглавляла Арина. Он беседовал с охранниками и секретарями, с помощниками генеральных директоров и руководителями отделов. Он терпеливо объяснял, что является давним другом Арины Александровны и хочет только одного – чтобы ей передали от него весточку. Но помочь ему не мог никто. Неделя ежедневных стараний ни к чему не привела. Наконец ему удалось разжалобить очередную секретаршу, и та, взяв с него слово, что он ее не выдаст, продиктовала номер телефона личной помощницы Арины Александровны.
        На следующее утро, доставив отца в блок для приема ванн, Игорь заперся в номере и набрал заветные цифры. Ему ответили сразу.
        – Слушаю, – мягко произнес женский голос.
        – Доброе утро! – Игорь постарался, чтобы его голос звучал вежливо, но твердо и весомо. Так, чтобы у собеседницы даже не возникла мысль, что ему можно отказать. Голос на том конце провода резко изменился.
        – Доброе утро! Кто это?
        – Меня зовут Игорь Парусников, – поспешил представиться Игорь. – Я давний друг Арины Александровны Розовой. Мы с ней вместе были в археологической экспедиции…
        – Что вам угодно? – перебила его женщина.
        – Мне нужно связаться с Ариной, – заторопился Игорь. – Но меня с ней не соединяют. Я понимаю, что вы не дадите мне номер ее телефона, но можете ли вы передать ей, что я ее ищу?
        – Если вам нужно связаться с Ариной Александровной, вы можете это сделать без труда, – сухо произнесла женщина. – Номер ее личного телефона не изменился. Если вы – ее старый друг, этот номер должен быть вам известен.
        – Видите ли, – смутился Игорь, – у меня никогда не было ее номера телефона. Просто не было необходимости. Но я вас уверяю, что она будет рада услышать обо мне. Вы ей просто передайте, что я ее ищу…
        – Как вы нашли мой номер телефона? – спросила женщина.
        Игорь смутился. К такому вопросу он не был готов. Конечно, ему и в голову не пришло предать милую девушку, продиктовавшую ему этот номер. Эх, надо было продумать ответ заранее.
        – Я нашел, – забормотал Игорь. – Видите ли, я искал номер телефона Арины. Искал во всех справочниках. А нашел ваш.
        – Моего номера телефона нет в справочниках, – голос женщины вбил последний гвоздь в крышку гроба, в котором покоилось желание Игоря установить с ней добрые отношения.
        – Вам мой номер кто-то дал. Я бы хотела знать, кто именно.
        – Нет, нет, уверяю вас, – засуетился Игорь. – Я сам нашел его. Мне никто ничего…
        – Не звоните мне больше, – перебила женщина и отключила телефон.
        Игорь вскочил. В груди клокотала ярость. Что это за ерунда? Восьмой день он не может передать пустяковое сообщение. Да кто такие все эти люди, вставшие стеной между ним и Ариной? Все эти секретари, помощники, охранники. Как они смеют мешать им встретиться и просто поговорить? Кто такая эта дрянь, которая говорила с ним, как с никому не нужным просителем? Он все равно доберется до Арины. Он найдет ее, и тогда все, кто ему мешал, заговорят по-другому.
        Когда ярость улеглась, Игорь получил возможность рассуждать здраво. Конечно, все эти люди правы. Их работа – оберегать свое начальство от нежелательных встреч. Можно себе представить, сколько людей хотят переговорить с Ариной. Она не может и не должна беседовать со всеми. И он тоже хорош. «Старый друг». Который не знает ее номера телефона. А что ему было сказать? Не мог же он рассказать этой хамоватой помощнице о полете в Тель-Авив, о пещере, об их первом поцелуе, о ее руках не его шее, о близости ее тела, о рыжих волосах и зеленых глазах прямо напротив его глаз. Нет, таким путем ему ничего не добиться.
        «Мы не можем ждать милостей от природы, – вслух произнес Игорь любимый афоризм отца. – Взять их у нее – наша задача».
        Он больше не будет звонить и просить. Он прекратит эти унижения. Он вернется в Москву, найдет Арину и просто придет к ней. И пусть хоть кто-нибудь попробует его остановить.
        Через два дня они вылетели в Москву. Десять дней в Сочи оказали на профессора Парусникова благотворное влияние. Он заметно посвежел. Его больше не беспокоили боли в сердце, не ломило в затылке, не дрожали руки и не подгибались от слабости ноги. Профессор вновь был бодр, энергичен и готов к работе.
        Прилетев в Москву, Игорь прямо в аэропорту скупил все газеты. Добравшись до дома, он, даже не распаковывая чемодан, приступил к делу. Издания, в которых ничего не говорилось об Арине Розовой, Игорь отбрасывал сразу. Другие сложил аккуратной стопкой и принялся за чтение. Читал внимательно, пытаясь найти хоть малейший намек на местонахождение Арины. Вскоре ему повезло. В какой-то желтой газетке он нашел статью о переезде «новоявленной королевы российского бизнеса Арины Розовой в новый дом». Адреса дома, конечно, не было. Но названия поселка «Лаванда- Парк» ему было вполне достаточно.
        На следующее утро Игорь вывел свой старенький «фольксваген» на Новорижское шоссе и погнал его на запад. До поселка «Лаванда- Парк» он доехал менее, чем за час. Но неожиданно и эффектно появиться перед воротами дома Арины у него не получилось. Поселок был обнесен высокой каменной стеной, над которой виднелись камеры наблюдения. Въезд в поселок прикрывали добротные металлические ворота, около которых дежурил охранник в черной форме с нашивкой охранной компании на рукаве. На вопрос, как можно пройти в поселок, охранник кивнул на одноэтажное здание проходной. Игорь вошел.
        Внутри за столами сидели еще два охранника. Один из них что-то писал, другой смотрел по телевизору боксерский поединок. Увидев Игоря, он отключил звук и отвернулся от экрана.
        – Слушаю вас! – лицо охранника выражало крайнюю заинтересованность и готовность помочь.
        – Здравствуйте! Меня зовут Игорь Парусников. Я приехал к Арине Александровне Розовой.
        – Конечно! – улыбнулся охранник и раскрыл лежащий перед ним блокнот. Несколько секунд он водил пальцем по строкам, затем поднял голову. – Простите, но вас нет в списках гостей.
        – Нет, – согласился Игорь. – Честно говоря, я хотел сделать ей сюрприз. Неожиданно приехать. Ей было бы приятно. Мы с ней старые друзья…
        – Извините, – охранник захлопнул блокнот. – Но въезд на территорию поселка только для проживающих. И для заявленных гостей.
        – Жаль, – Игорь покачал головой, и выражение его лица стало скорбным. – Очень жаль. Но делать нечего. Можете ли вы связаться с госпожой Розовой и сообщить, что к ней приехал Игорь Парусников? И очень хочет ее немедленно видеть.
        – Мне очень жаль, – голос охранника прозвучал гораздо более жестко. – Но мы не имеем права звонить и что-либо сообщать. Позвоните Арине Александровне сами. Она внесет вас в список гостей, и тогда – милости просим.
        «Не может быть. – мелькнуло в голове у Игоря. – Не может быть, что и здесь я тоже потерплю неудачу. Арина – вот она, на расстоянии нескольких сотен метров. Неужели нет способа эти метры преодолеть?»
        – Но я, – начал он, не очень представляя, о чем будет говорить. Впрочем, охранник его перебил, не дав закончить.
        – А вот и Арина Александровна, – сказал он и нажал кнопку на пульте управления.
        От предчувствия удачи у Игоря защемило в груди. Он поднял голову и увидел через стекло проходной, но не Арину, а три черные машины, мчавшиеся к воротам поселка. Два «джипа» и между ними длинный «лимузин».
        – Это ее кортеж, – сказал охранник, поднимаясь с места. – Она едет на работу.
        Ворота поселка поехали в сторону. Два «джипа» и «лимузин», не снижая скорости, вырвались на шоссе и помчались в сторону Москвы. Игорь бросился к своему «фольксвагену». Но идея догнать Арину только мелькнула в его голове. Пока он завел старенький мотор, кортеж исчез из виду. Единственное, что он успел – заметить номер «лимузина».
        «Что ж, это уже немало, – подумал Игорь, выводя «фольксваген» на шоссе. – Я знаю, где она живет, и знаю номер ее машины. Сегодняшнее утро не прошло зря. А вечер будет еще более продуктивным».
        Он не сомневался, что до вечера, до возвращения Арины с работы, придумает, как остановить ее машину на подъезде к поселку «Лаванда-парк». Игорю стало весело. Он не сомневался в успехе и ощущал себя полководцем, готовящем операцию по вторжению в тыл противника, которая поставит точку в победоносной вой не.



        8

        Иваненко нашел в себе силы сдвинуть ладони, имитируя аплодисменты, бросить взгляд на стоящего за трибуной Павла Степановича Козырина, привычным движением поправить волосы и спокойно подняться с места в первом ряду. Он шел к выходу, наклеив на лицо дежурную улыбку и ощущая на себе взгляды всех присутствующих. Он знал, что все полторы сотни человек в зале смотрят не на Козырина и не на эту девку, а на него. Смотрят, как он отреагирует на удар, каких давно не получал. Смотрят, надеясь заметить в его взгляде, в улыбке или в движении смятение, неуверенность или страх. И потому он смотрел прямо перед собой, не сомневаясь, что за ним идут два охранника и верный помощник Андрей Говорухин. Небольшой конференц-зал здания Совета министров Иваненко пересек за несколько секунд, вышел и прибавил шаг. По лестнице вниз он почти бежал, слыша за собой топот трех пар ног. Проскочил мимо полицейских у входа в здание, выскочил во двор. Здесь были журналисты. Иваненко вернул на лицо улыбку и замедлил шаг. Один из охранников обогнал его и открыл широкую дверь «мерседеса». Иваненко рухнул на сидение. Дверь захлопнулась.
        Охранник встал к ней спиной, закрыв от любопытных взглядов салон. Впрочем, разглядеть, что происходило внутри, все равно было невозможно из-за тонированных стекол. И только здесь, оставшись в одиночестве, отделенным от всего мира бронированным корпусом «мерседеса» и пуленепробиваемыми стеклами, Иваненко дал волю гневу.
        Несколько секунд он потрясал кулаками, обрушивал их на мягкую кожу сидения, рычал, как дикий зверь и изрыгал страшные проклятия. Потом ярость отступила, он перевел дыхание, поправил галстук, приоткрыл дверь машины и, все еще тяжело дыша, кивнул.
        – Садитесь! Быстрее!
        Водитель Сергей и начальник охраны Саша заняли свои места на передних сидениях. Задняя дверь приоткрылась, и появилась голова Андрея Говорухина.
        – Мне поехать в другой машине?
        – Нет, – рявкнул Иваненко и кивнул на сидение рядом с собой. – Садись со мной. Нам надо поговорить.
        Бледный от ожидания неприятностей Говорухин сел. Дверь захлопнулась, и кортеж медленно выехал из ворот.
        – Домой, – скомандовал Иваненко и поднял стекло, отделяющее салон от переднего сиденья.
        Несколько секунд он сидел молча и размышлял. Что же произошло? Как могло случиться, что несколько минут назад верный приятель Павел Степанович Козырин, человек, обязанный ему, Иваненко, своим постом вице-премьера, объявил о победе в конкурсе на право покупки порта «Северный» компанию Арины Александровны Розовой?
        Сегодня утром, войдя в здание Совета Министров, за три минуты до начала церемонии, Иваненко не сомневался в своей победе. С троими из семи членов комиссии он встречался лично, и они обещали ему свою поддержку. В лояльности оставшихся четверых – Козырина и его людей, он не сомневался. Его интересовало только одно. Проголосуют ли за него все семеро, или Козырин решит устроить некое подобие демократии и организует счет 5:2. Или даже 4:3. Чтобы все было будто по-настоящему. Иваненко занял место в первом ряду и даже не повернул голову, когда в зал вошла Арина в сопровождении каких-то мальчишек и девчонок. Надо будет, когда все закончится, публично поблагодарить ее за участие в конкурсе и пожелать удачи. Пресса оценит такой шаг по отношению к конкуренту.
        В зале появились члены комиссии и общественные наблюдатели. Пока они занимали свои места, Иваненко успел переглянуться с Козыриным. Взгляд вице-премьера был спокоен и безмятежен, на губах играла легкая улыбка. Это окончательно успокоило Иваненко. Значит, никаких проблем не предвидится. Никто из членов комиссии не заартачился, не решил проявить самостоятельность и действовать на свое усмотрение. В противном случае, Козырин нашел бы возможность переговорить с ним до начала церемонии. Оставалось дождаться объявления окончательных результатов…
        …Иваненко повернул голову к Говорухину, и тот мгновенно раскрыл блокнот и щелкнул ручкой.
        – Ничего не записывай, – приказал Иваненко, и помощник захлопнул блокнот. – Только запоминай. Игры закончились. Мы начинаем активную кампанию против этой шлюхи и ее покровителей, кем бы они ни были.
        Говорухин кивнул.
        – Я хотел закончить дело миром, хотел оставить ей то, что у нее есть сейчас, – продолжил Иваненко. – Но после сегодняшнего об этом не может быть речи. Я уничтожу ее. Превращу в нищенку, продам в бордель. Это если ей повезет, и она останется жива. Я спалю дотла все, что она построила. Я верну себе свой порт и свой телеканал. А заодно и остальные активы.
        Говорухин не сводил с шефа преданного взгляда.
        – До завтрашнего дня продумай варианты атаки на все ее компании с использованием всех наших сил. Ясно?
        Говорухин кивнул.
        – Вы хотите, чтобы я связался с нашими партнерами из Подмосковья?
        Иваненко помедлил.
        – Да, хочу. И пусть они постараются. Первый же их наезд на нее должен быть жестким. Чтобы она сразу поняла, какую катастрофическую ошибку допустила, посмев перечить мне.
        – Вы хотите, чтобы они начали завтра?
        – Нет, – Иваненко покачал головой. – Это будет слишком явно. И кроме того, я хочу, чтобы они подготовились. Это не наезд на лавку на рынке или на ресторан. Пусть продумают каждый шаг. И вступят в игру, когда мы уедем в Сочи подписывать контракт с этими рыжими голландцами. У нас должно быть абсолютное алиби. А завтра…
        Иваненко замолчал. Говорухин поднял глаза, ожидая продолжения фразы. Глаза бизнесмена потемнели. Говорухин понял: он вспомнил или подумал о чем-то очень неприятном. Хотя может ли хоть что-то быть приятным в такой момент?
        – Завтра я встречусь с Козыриным, – сказал Иваненко, и в его голосе появились зловещие нотки. – Я хочу знать, почему он меня предал. До этого момента ничего не предпринимай. Может быть, есть какие-то обстоятельства, о которых мы не знаем.
        Говорухин кивнул. Иваненко сжал кулаки. Упоминание имени Козырина вновь заставило его вернуться к вопросу, который крутился у него в голове с момента выхода из зала. Почему? Почему Пал Степаныч его предал? Как этой девке удалось перетащить его на свою сторону? Как? Какими словами она его убедила? Какими действиями заставила? У Иваненко в ушах до сих пор стоял его спокойный голос: «Таким образом, с перевесом в один голос победу в конкурсе одержала компания уважаемой…»
        Иваненко зарычал и всадил кулак в мягкую кожу сидения. Спокойно! Он не имеет права демонстрировать свою слабость даже Говорухину. После предательства Козырина нельзя быть уверенным ни в ком. Спокойно! Пусть эта девка считает, что игра окончена, что он сдался, отступил, смирился с поражением. Он-то знает точно, что игра только начинается. И что окончательная победа будет на его стороне. Просто потому что силы слишком неравны. Она и представить себе не может, лавина какой мощи начала движение, чтобы ее снести. Она это поймет. Очень скоро поймет. Но будет поздно.



        9

        Арина, Ада и Света в сопровождении охраны вышли из высоких дверей здания Совета министров и, держась под руки, спустились на несколько ступеней к «лимузину». Здесь их уже ждали журналисты. Замелькали вспышки блицев, заработали камеры, со всех сторон к лицам женщин потянулись микрофоны.
        – Госпожа Розова, поздравляем с победой! – выкрикнула стройная дама, держа микрофон с большой цифрой 1.
        Арина улыбнулась и кивнула.
        – Спасибо!
        – Ваша победа стала для вас неожиданностью? – крикнула дама.
        Охранники не без труда отодвинули журналистов от машины и открыли заднюю дверь «лимузина». Ада и Света скрылись в салоне. Арина помедлила.
        – Конечно, победа стала неожиданностью. Я надеялась на успех, но не была в нем уверена.
        – Вы не боитесь мести Иваненко?
        Кудрявый молодой человек ткнул ей в лицо диктофон. Так, что охраннику пришлось перехватить его руку.
        – О какой мести вы говорите? – Арина старалась говорить спокойно. – За что мне мстить? Я подала заявку в рамках открытого конкурса. И победила. По решению комиссии.
        – Тем не менее, Иваненко не любит проигрывать, – кудрявый смотрел на нее с нескрываемой ненавистью. – И никогда не забывает обид!
        – Я никому не наносила никаких обид, – Арина повысила голос, но сдержалась и добавила: – И я никого не боюсь. У меня, как видите, хорошая охрана. А у нас в стране есть законы и правоохранительные органы.
        «Хватит этого дурацкого общения, – подумала Арина и нырнула в салон. – Пресса прикормлена Иваненко, и потому здесь много людей, которые мечтают меня заклевать. Надо будет, кстати, ими заняться».
        «Лимузин» медленно отъехал от тротуара.
        Несколько секунд в салоне было тихо. Арина после стычки с кудрявым корреспондентом молчала. Ада и Света не сводили с нее глаз.
        – Девки! – Арина неожиданно повернулась к подругам. – Мы победили!
        Дружное «ура» было ей ответом. Ада и Света бросились в объятия. Три женских тела переплелись на сиденье машины и сползли на пол просторного салона. Они барахтались на полу, кричали и смеялись, задирали узкие юбки и срывали строгие пиджаки.
        – Мы победили! – кричала Ада, потрясая извлеченной из бара бутылкой виски. – Порт наш!
        Она сделала глоток прямо из горлышка и протянула бутылку Свете. Но та отрицательно покачала головой.
        – Не хочешь? – завопила Ада и перевернула бутылку над головой Светы. – Тогда купайся в виски!
        Света завизжала, замахала руками, размазывая терпкую жидкость по лицу и волосам. Арина перехватила бутылку и сделала большой глоток.
        – Куда мы едем? – спросила Света.
        – Ко мне, – Арина оторвалась от бутылки. – Надо отпраздновать. Я хочу сегодня напиться.
        – Нам надо подумать, – начала Света, но Арина ее перебила.
        – Думать будем завтра. А сегодня напьемся. Втроем. Согласны?
        – Я – за! – крикнула Ада.
        – Я тоже за, – кивнула Света. – Но все-таки…
        – Светка! – Арина взяла подругу за руку. – Я знаю все, что ты хочешь мне сказать. Что Иваненко опасен? Знаю. Что он будет действовать против меня всеми своими силами? Да, это так. Что охрана меня не спасет? И это я понимаю. Но сейчас я хочу отпраздновать победу. Это всего пара часов. А потом я начну действовать.
        – Хорошо, – Света кивнула и обняла подругу. – Я надеюсь, ты все делаешь правильно. Праздновать так праздновать. Напиваться так напиваться.
        Она взяла бутылку с виски и сделала большой глоток.
        – С победой, подруги!

* * *

        План встречи с Ариной, который придумал Игорь, казался ему безупречным. Номер ее автомобиля ему известен, маршрут движения тоже. Дальше все просто. Он дождется появления ее кортежа у ворот комплекса «Лаванда- Парк» и просто перейдет дорогу перед лимузином. Не станет же водитель давить пешехода. А когда будет переходить, остановится, повернется к машине и помашет рукой. И будет махать до тех пор, пока Арина его не заметит.
        В том, что произойдет дальше, Игорь не сомневался. Конечно, она выйдет из машины и бросится к нему. Затащит его в свой лимузин и повезет домой. А там они во всем разберутся. И в том, что произошло в Израиле, и в том, что им делать дальше.
        Одно только смущало Игоря. И не просто смущало, а приводило в ужас. Что если Арина решит, что он разыскал ее из-за всех этих миллионов, о которых пишут газеты? Из-за банков, заводов, телеканала. Из-за поместья в «Лаванда- Парк». Как убедить ее в том, что ему ничего не нужно, что ему нужна только она? И о встрече с ней он мечтал в израильской больнице, когда еще ничего не знал о ее успехах в бизнесе.
        Игорь готовил речь на эту тему. Она получалась не очень убедительной. Слова – затертыми, доводы – размытыми и смахивающими на нелепые оправдания.
        «Все это очень глупо, – ругал себя Игорь, вновь и вновь перечитывая написанное. – Я выгляжу не только полным идиотом, но и негодяем, который претендует на чужие миллионы и пытается доказать, будто это не так». В конце концов, он разорвал все бумаги с написанным текстом и решил положиться на случай.
        «Будь, что будет, – думал Игорь. – Я спокоен, потому что мои помыслы чисты. Мне не нужны ее миллионы, и, если об этом зайдет речь, я смогу ее убедить. А если не смогу, то просто встану и уйду».
        Успокоившись на этот счет, Игорь побрился, переоделся и поехал за Ариной. До «Лаванда- Парка» он добрался без приключений. Запарковал машину на обочине шоссе, прошелся пешком до металлических ворот. Метрах в пятидесяти от них обнаружил удобную лавочку. Сел и развернул свежую газету. Теперь ему оставалось только дождаться кортежа.

* * *

        – У меня еще один тост! – Арина подняла бокал со светло- коричневой жидкостью почти к потолку машины и, не без труда удерживая его, взяла с сидения несколько соленых орешков. – Тихо, девчонки!
        Ада что-то рассказывала Свете. Она играла лицом, выпучивала глаза и вытягивала губы, а вдобавок размахивала рукой с зажатым в ней бокалом, и дорогой коньяк плескался на ковер на полу машины. Свете смеялась и ежесекундно подносила к губам свой бокал, но отпить из него не получалось. Машина, идущая с большой скоростью, мягко колыхалась, и край бокала попадал то в нос, то в щеку Светы, что вызывало у нее новый приступ смеха.
        – Тихо, говорю! – крикнула Арина и попыталась ладонью зажать рот Ады.
        Ада удивленно взглянула на подругу и замолчала.
        – Что, Ариша? Что случилось?
        – Ничего не случилось, – Арина села удобнее, ее юбка задралась и открыла ноги почти до трусиков. – У меня просто созрел тост.
        – Тост? – Ада внимательно осмотрела свой бокал и бокал Светы. – У всех налито. Давай тост!
        – Я хочу выпить за Светку! – начала Арина.
        – За меня? – перепугалась Света. – Почему за меня? Давай еще раз за тебя выпьем!
        – Нет, за тебя! – Арина повысила голос. – Ты моя самая старая подруга, – Ада хохотнула, но Арина бросила на нее строгий взгляд и пояснила: – Не в смысле возраста. Ты столько раз меня выручала. Ой, Адочка, если бы ты знала, сколько раз Светка меня выручала. Еще в Углегорске. Не говоря уже о Москве. Так что, за тебя, подруга!
        Три бокала столкнулись под потолком «лимузина». На мгновение в салоне установилась тишина.
        – Девки, по-моему, мы напились, – сказал Света, отбрасывая пустой бокал в угол сидения.
        – Напились, – подтвердила Арина. – И что? Сегодня, между прочим, имеем право! Сегодня у нас есть повод напиться! Что в этом страшного?
        – Ничего, – Света развела руками. – Просто мы не дойдем до дома.
        – Мы? – Арина засмеялась. – Как это не дойдем? Значит, нас доставят!
        Она протянула руку и нажала кнопку управления стеклом, отделяющим салон от переднего сидения. Темно-зеленое стекло поползло вниз. Сидевший на переднем сидении Леня обернулся.
        – Леня! – покачиваясь на сидении, проговорила Арина. – Мы здесь напились. Ты доставишь нас домой?
        – Не сомневайтесь, Арина Александровна, – видимо, опасаясь обидеть начальство, Королев говорил серьезно и без улыбки. – Доставлю в лучшем виде. Пейте на здоровье!
        Кортеж уже свернул на аллею, ведущую к комплексу «Лаванда- Парк», и чуть снизил скорость. Металлические ворота поселка дрогнули и поехали в сторону. Леня приоткрыл окно и выставил открытую ладонь – знак охранникам комплекса, что все в порядке. В машину ворвался порыв свежего ветра. Арина нажала кнопку, и стекло, отделяющее салон от передних сидений, поползло вверх.
        – Нас доставят в лучшем виде, – сказала она и кивнула Аде. – Не беспокоимся, девоньки. И продолжаем наливать.
        Снаружи послышался резкий выкрик. Арина обернулась и успела заметить, как к лимузину со стороны леса бросился какой-то человек. И еще один наперерез ему. В последнюю секунду перед тем, как толстое стекло окончательно отрезало салон от окружающего мира, она успела услышать крик: «Стой!» И еще один. «Арина! Это я!»
        «Лимузин» увеличил скорость и проскочил в металлические ворота комплекса «Лаванда- Парк», даже не притормозив.

* * *

        Время тянулось медленно, а Игорь все сидел на лавочке у металлических ворот. Он твердо решил сидеть до победного конца. Сегодня или никогда. Больше не будет бессмысленных поисков, пустых разговоров и просьб, которые никого не трогают. Он сегодня доберется до Арины. Или поймет, что она его забыла и он ей больше не нужен.
        Вскоре случилось то, о чем не подумал Игорь. Охранники комплекса обратили внимание на человека, уже час с четвертью читающего газету на скамейке, на которой обычно никто не сидит. Обитатели комплекса редко выходили на прогулки наружу, предпочитая дышать воздухом в лесных массивах и у пруда, отделенных от всего мира высокими стенами комплекса. Иногда до скамейки добрались грибники, вышедшие из одной рощицы и идущие к другой. Их сразу можно было узнать по большим плетенным корзинам. Иногда они останавливались около лавочки и отдыхали. Или перебирали найденные грибы. Но и они никогда не задерживались больше четверти часа.
        Сначала охранники наблюдали за Игорем издалека. Потом один из них подошел и встал около лавочки. Несколько секунд он рассматривал Игоря, затем спросил:
        – Что вы здесь делаете?
        – Сижу, – Игорь беспечно пожал плечами. – Отдыхаю. Разве нельзя? Это же общественная лавочка. Не на территории комплекса.
        – Конечно, конечно, – закивал охранник, но по выражению глаз Игорь понял, что его подозрения только усилились. – Вы имеете право здесь сидеть. Вот только сколько вы собираетесь здесь просидеть?
        – Не знаю, – Игорь вздохнул. – Пока не отдохну. Охранник кивнул и скрылся на проходной. Пошел докладывать о странном человеке старшему. И действительно: через несколько минут около скамейки появился парень, с которым Игорь беседовал об Арине в свой прошлый приход. Тот сразу узнал вчерашнего собеседника, и взгляд его стал напряженным.
        – Здравствуйте! – Он остановился напротив Игоря и заложил руки за спину.
        – Здравствуйте! – кивнул Игорь.
        – Нашли Арину Александровну?
        – Нашел, – Игорь пытался быть как можно более убедительным. – Вчера вечером дозвонился. Она назначила мне свидание здесь.
        – Значит, вы ее ждете?
        – Ее жду, – подтвердил Игорь. – Она должна меня забрать, когда проедет.
        Охранник кивнул, дескать, понимаю. Но взгляд его оставался холодным и недоверчивым.
        – Она вам сказала, в котором часу вернется?
        – Нет, – Игорь улыбнулся, пытаясь растопить холод стража ворот. – Она сама не знала. Спросила, могу ли я ее подождать.
        Охранник кивнул и пошел к проходной.
        «Плохо дело, – подумал Игорь. – Нельзя было попадаться им на глаза».
        Почему он решил ждать Арину на этой лавочке? Мог бы посидеть где-нибудь в лесу на пенечке.
        «Надо уйти отсюда, – решил он. – Уйти от греха подальше и не злить этих парней».
        Он ведь может перехватить кортеж Арины не у самых ворот. Игорь поднялся и вдруг увидел, как с шоссе на аллею, ведущую к комплексу, свернул черный «джип», за ним «лимузин» и еще один «джип».
        «Это она», – мелькнуло в голове, хотя машины еще были далеко, и Игорь не мог разобрать цифры номера.
        Он сделал несколько шагов по аллее и не увидел, что из домика охраны вышли два человека в черной форме и пошли к нему. Кортеж из трех машин стремительно приближался.
        – Простите, господин! – крикнул один из парней. – Но начальник охраны Арины Александровна не получил никаких указаний по поводу человека, который ждет её у ворот. И он не будет останавливать машину.
        Игорь ничего не ответил, только ускорил шаг.
        Металлические ворота дрогнули и поползли в сторону.
        «Они открывают ворота заранее, – понял Игорь. – Значит, притормаживать у въезда лимузин не будет».
        Ничего. Он все равно выполнит задуманное. А там будь что будет. Наконец Игорь разобрал цифры номера. Это была машина Арины. Он остановился у края тротуара. Между «джипом» и «лимузином» слишком маленькое расстояние. Он не успеет проскочить между ними. Значит, надо бежать к лимузину в надежде, что тот остановится. Игорь приготовился к броску. Переднее окно лимузина поползло вниз. Он успел заметить удивленное лицо телохранителя.
        Игорь сделал шаг, готовясь бежать, и в этот момент охранник в черном комбинезоне с криком: «Стоять!» бросился ему на плечи. Игорь рванулся. Ему почти удалось освободиться от цепких рук. Но второй охранник профессионально захватил двумя руками его ноги. Игорь с размаху рухнул на асфальт. «Арина! Это я!» – только успел крикнуть он. Мимо пронеслись «лимузин» и второй «джип», замыкающий процессию.

* * *

        Арина мгновение размышляла, словно пыталась понять, не померещился ли ей этот крик. «Арина! Это я!» Ей казалось, что она узнала голос. Его голос. Который она так хотела услышать. Она бросилась вперед и забарабанила двумя руками по толстому стеклу между салоном и передними сиденьями. «Стойте! Остановите машину!»
        «Лимузин» уже мчался по территории комплекса, все дальше уходя от металлических ворот. Арина успела заметить круглые от удивления глаза Ады и Светы, вспомнила, что стекло не проводит звук и ткнула пальцем в кнопку. Стекло медленно поползло вниз.
        – Стойте! – завопила Арина. – Стойте! Немедленно остановите машину!
        Леня не понимающе обернулся. Водитель повернул к нему голову, пытаясь понять, что ему делать.
        – Остановите машину! – кричала Арина. – Немедленно! Иначе вы все уволены!
        – Стой! – приказал Леня.
        Водитель наконец ударил по педали тормоза. Огромная машина заверещала, как раненое животное, и пошла юзом. Сзади завизжали тормоза тяжелого «джипа». Не дожидаясь пока «лимузин» остановится, Арина рванула ручку двери.
        Она выскочила и побежала к воротам. Босая, в сбившейся юбке и расстегнутой блузке. Из двух «джипов» и из «лимузина» выскочили телохранители и бросились за хозяйкой. Леня на ходу сдирал с себя пиджак. Ему удалось настичь Арину метрах в ста от ворот, но остановить ее он не посмел. Только держался рядом, прикрывая хозяйку своим телом от возможных опасностей. Ураганом Арина ворвалась в стеклянную проходную. Охранники комплекса «Лаванда- Парк» приводили себя в порядок после схватки. Один из них отряхивал колени, другой пытался стянуть на локте порванный рукав.
        – Что здесь произошло? – крикнула Арина.
        – Какой-то парень пытался прорваться к вашей машине, – охранник оторвался от рукава. – Но мы его остановили.
        – Какой парень? – Арина только сейчас обратила внимание на распахнутую блузку и стянула ее на груди.
        – Обычный, – охранник пожал плечами. – Вас искал. Вчера приходил. Но мы же не имеем права пропустить без заявки. Я посоветовал поговорить с вами. А сегодня он еще раз пришел. Соврал, что вы его ждете. Будто хотите забрать по дороге. А потом бросился к вашей машине. Похоже на покушение…
        – Где он сейчас? – перебила Арина. Парень пожал плечами.
        – Уехал. Мы не стали его задерживать. Наше начальство не любит разборки с полицией. Он ведь ничего не сделал. И оружия у него не было.
        – На чем он уехал? – Арина вдруг почувствовала, что ей холодно и она дрожит всем телом. Леня накинул ей на плечи свой пиджак.
        – На своей машине, – охранник пожал плечами. – Я ему сказал, что лучше уехать, чем дожидаться полиции. Он и уехал.
        Арина развернулась и медленно пошла из проходной. «Лимузин» уже стоял у самых ворот. Один из телохранителей распахнул дверь, и Арина опустилась на заднее сидение.
        – Кто это был? – спросила Света, беря руку Арины в свои.
        – Не знаю, – Арина откинулась на спинку сидения. – Может быть, убийца, которого уже успел послать Иваненко, может быть, очередной псих, которому нужны деньги, а может быть, человек, которого я бы хотела увидеть больше всего.
        – Кто этот человек? – Ада опустилась на колени перед Ариной.
        – Его зовут Игорь Парусников. Мы встретились с ним в Израиле. Нет, девчонки, – Арина решительно махнула головой. – Это не он. Как он мог оказаться здесь? Нет, он бы позвонил, нашел меня в офисе. Он бы не стал бросаться наперерез машине.
        – Может быть, мы попробуем его найти? – спросила Света. – Ты знаешь, где он работает. Арина качнула головой.
        – Точно не знаю. Но он археолог. В институте археологии должны знать. Отец у него тоже археолог. Профессор. Анатолий Георгиевич Парусников.
        – Значит, найти его будет нетрудно, – Света обняла подругу. – Считай, твой Игорь уже у твоих ног.
        Арина улыбнулась. Ада поправила на ней пиджак.
        – Сейчас уже в институтах никого нет, звонить бесполезно, а завтра утром я этим займусь. Найду тебе твоего Игоря.
        «Лимузин» въехал в ворота дома, обогнул большую клумбу и остановился у подъезда.
        – Пойдем, подруги, – кивнула Арина. – Надо закончить наш праздник.

* * *

        Праздника не получилось. После происшествия у ворот глаза Арины были полны слез, и все призывы Светы: «Подруги, давайте выпьем!» оставались без ответа. Новая горничная Арины, проворная шатенка Марина, одетая в элегантное голубое платье с узорным передником, быстро выставила на стол в просторной столовой холодные закуски и спросила, когда подавать горячее. Арина, которой был адресован этот вопрос, пожала плечами и ничего не ответила. Света махнула рукой, шепнула: «Пока ничего больше не надо» и отправила Марину на кухню. После получаса печального ужина, во время которого никто так и не притронулся к бокалам, Света почувствовала, что у нее слипаются глаза.
        – Ты засыпаешь, Светочка, – Арина погладила ее по плечу.
        – Да, – согласилась Света. – Поеду домой.
        – Переночуй у меня, – предложила Арина. – Завтра тебя отвезут прямо на канал. Куда торопиться? Дома тебя все равно никто не ждет.
        Света колебалась. Напоминание Арины о том, что ее никто не ждет, почему-то больно резануло по сердцу. Она поднялась, поправила помятую юбку, взяла со стула пиджак.
        – Нет, не получится, – она покачала головой. – У меня на девять утра назначено совещание. Не успею заехать домой, чтобы переодеться. А ехать в сегодняшнем… После нашей бурной попойки в машине…
        – Как хочешь, – нахмурилась Арина, но крепко прижала Свету к себе. – Скажи ребятам, чтобы отвезли тебя домой.
        Света поцеловала Арину, сухо кивнула Аде и вышла. Несколько секунд в комнате царила полная тишина, которую только подчеркивало тиканье больших часов, стоящих в углу. Арина поймала на себе взгляд Ады. Трезвый и холодный. Будто не она только что опрокидывала в себя бокалы с коньяком и виски.
        – Ты хотела мне что-то сказать? – спросила Арина. Ада кивнула.
        – О том, что Иваненко очень опасен и готов меня уничтожить?
        Ада молча пожала плечами.
        – Я это знаю, Адочка.
        Ада не произнесла ни слова. Арина подняла на нее глаза.
        – Есть что-то, чего я не знаю?
        Ада кивнула.
        – Я встречалась с Иваненко.
        Арина промолчала, потянула к себе бокал и сделала глоток.
        – Когда?
        – Вчера утром.
        – Где?
        – В саду какого-то дома около Водного стадиона.
        – Как ты туда попала?
        – Мне позвонил один из его людей и попросил приехать.
        – И ты приехала?
        Ада пожала плечами и тоже сделала глоток из бокала.
        – Почему не сказала мне? – Арина в упор, не мигая, смотрела на подругу. – Почему не посоветовалась? Не спросила, разрешаю ли я тебе ехать на эту встречу?
        – Как-то не получилось, – Ада дернула плечами. – Ты была у Козырина. Потом занималась конкурсом…
        Это прозвучало неубедительно. Подбородок Арины дрогнул. Ада опустила глаза.
        – Я боялась, что ты запретишь мне ехать.
        Арина улыбнулась.
        – А ты очень хотела поехать?
        – Я считала это необходимым, – Ада заглянула Арине в глаза. – Ты же понимаешь, что я тебя не предала. И не предам.
        Взгляд Арины потеплел.
        – Что он хотел от тебя?
        – Просил уговорить тебя отказаться от участия в конкурсе. А если не получится, сливать ему информацию о тебе.
        Арина задумалась. Неужели Ада хотела переметнуться? Единственная, то знает ее тайну.
        – Я тебя не предавала, – повторила Ада.
        – Так предай, – усмехнулась Арина. Ада молча подняла глаза на подругу.
        – Организуй мне встречу, – начала Арина.
        – Он не станет встречаться с тобой, – перебила Ада. – Тем более сейчас, после поражения. Еще вчера встреча была возможна. Сегодня – уже нет.
        – Мне не нужна встреча с ним, – Арина улыбнулась. Под ее взглядом в упор, Ада смутилась. – Организуй мне встречу с кем-нибудь из его людей. Близких людей. Очень близких. Например, с водителем его машины.
        Завороженная взглядом Арины, Ада коротко кивнула.
        – Хорошо. Я позвоню.
        – Звони сейчас, чтобы я все слышала, – мягко сказала Арина и, заметив нерешительность в глазах Ады, добавила: – Или все-таки предала?
        Ада метнулась к сумочке за телефоном. Набрала номер и перевела аппарат на громкую связь.
        – Слушаю! – произнес в тишине комнаты уверенный баритон Андрея Говорухина.
        – Здравствуйте, Андрей! Это Ада.
        – Здравствуйте! – Говорухин явно обрадовался ее звонку. – Вы как раз вовремя. Мы сегодня говорили о вас с Михаилом Семеновичем. Он интересовался, нет ли от вас какой- нибудь весточки? Вы же понимаете, сегодняшние события многое изменили. Теперь о каких-либо договоренностях нет речи. Теперь вой на. Без всякой пощады и до победного конца.
        – Понимаю, – Ада подняла глаза на Арину, но та сидела, упорно глядя в стол. – После того, что произошло сегодня, иного быть не могло.
        – Я надеюсь, вы с нами, – продолжил Говорухин. – И не станете лететь в пропасть вместе с вашей начальницей.
        Арина подняла глаза и улыбнулась.
        – Я же вам позвонила, – сказал Ада. – Разве это не доказательство того, что я с вами? И позвонила не просто так.
        – Что у вас? Говорите.
        – Документы, – произнесла Ада. Помолчала и добавила: – Касающиеся конкурса и планов на порт. Там все расписано, как она выиграла конкурс.
        – Отлично! – Говорухин оживился. – Это то, что нужно. Завезете?
        – Нет. Не смогу. За мной наблюдают.
        – Наблюдают? – напрягся Говорухин. – Именно за вами? Почему? Вас подозревают?
        – Нет, – успокоила Ада. – Просто усилили меры безопасности и охрану. Все выезды с территории фиксируются. Мне ехать к вам опасно.
        – Вы хотите, чтобы кто-то забрал документы?
        – Да. Говорухин помедлил.
        – Хорошо. Я пошлю водителя. Где ему вас ждать?
        – На углу улиц Сиреневый бор и Девятая парковая. Это Измайлово.
        Арина бросила на Аду удивленный взгляд, но та прикрыла глаза и подняла руку. Дескать, спокойно, я знаю, что делаю.
        – Хорошо, – ответил Говорухин после короткой паузы, во время которой он, вероятно, записывал названия улиц. – Когда и во сколько?
        – Завтра, в половине десятого вечера. Но я могу опоздать.
        – На много? – деловито поинтересовался Говорухин.
        – В семь у нас начинается совещание. Планируется часа на два. Но может и затянуться.
        – Может быть, тогда договоримся на десять? – спросил Говорухин.
        Ада подняла глаза на Арину, та кивнула.
        – Хорошо, – сказала Ада. – Но скажите ему, чтобы меня дождался. Я приеду в любом случае. Как только смогу. Да, и еще одно…
        – Что такое? – забеспокоился Говорухин.
        – Это должен быть личный водитель Иваненко.
        Говорухин ответил на сразу. Помолчал, кашлянул в трубку. Потом спросил:
        – Сергей? Почему именно он?
        – Потому что его я знаю в лицо, – резко ответила Ада. – Я не отдам документы незнакомому человеку.
        Говорухин опять помедлил.
        – Хорошо. Мы что-нибудь придумаем.
        – И еще одно. Он должен быть один.
        – Разумеется, – буркнул Говорухин. – О вашем участии никто не будет знать.
        Ада отключила телефон и взглянула на Арину.
        – Почему ты сказала, что можешь опоздать?
        – Чтобы Сергею, когда он вернется к Иваненко, не пришлось объяснять причину задержки.
        Арина кивнула.
        – А что это за место?
        – За углом от домика моей тетки, – Ада улыбнулась. – У меня там есть свой флигелек. Абсолютно автономный.
        Арина рассмеялась.
        – Ты, похоже, все предусмотрела.
        Ада взяла Арину за руку и заглянула ей в глаза.
        – Я тебя не предавала, подруга. И не предам.
        Арина молчала.
        – Ты мне веришь?
        Арина кивнула.
        – Верю!
        Ада взяла со стола свой бокал.
        – Тогда выпьем! За победу! За наш порт!
        Арина покачала головой и взяла бокал.
        – Порт – это уже прошлое, – сказала она. – А мы с тобой должны пить за будущее.
        Ада поставила бокал на стол и сползла на пол к ногам Арины.
        – За будущее, в котором будешь только ты, – прошептала она и ткнулась носом в колени подруги.
        – Мы с тобой, – поправила Арина. Двумя руками она подняла голову Ады и крепко поцеловала в губы.



        10

        В аэропорту города Джибути профессора Парусникова и Игоря встречал сам академик Свешников. Одетый в светлый парусиновый костюм, круглый, как колобок, академик долго тряс им руки и громким рокочущим басом сотрясал хрупкие конструкции маленького зала аэропорта.
        – Я счастлив, что вы согласились принять участие в моей авантюре, Анатолий Георгиевич, – академик обнимал профессора, хлопал его по спине, и местные полицейские в светло- желтой форме с дубинками у пояса бросали на него испуганные взгляды. – Когда мне сообщили, что вы прилетите, я был вне себя от радости. Честно говоря, уж и не надеялся. Хотя, конечно, втайне мечтал.
        – Ну, что вы, Вадим Гаврилович, – смущался профессор. – И почему же вы называете свою экспедицию авантюрой?
        Растроганный таким приемом Парусников обнимал академика за необъятную талию и продолжал развивать свою мысль.
        – Доказать, что именно здесь, в Африке, началась история человечества, это знаете… – он покрутил ладонью в воздухе. – Здесь одной научной смелостью не обойтись…
        – Не обойтись, голубчик, не обойтись, – басил, соглашаясь, академик и под руку увлекал Парусникова к выходу. – Я вам все свои материалы покажу. Вы ведь у нас такой специалист по рукописям. Но главное – раскопки этого стойбища. Я бы хотел, чтобы вы взяли на себя все руководство. Мне, к сожалению, послезавтра нужно вылететь в Москву. Так что, вся надежда на вас, Анатолий Георгиевич! Я так благодарен вам за то, что вы приехали, – он вспомнил про второго гостя, обернулся и свободной рукой хлопнул Игоря по плечу. – Тем более с такой подмогой! Молодой и задорной!
        – А я благодарен вам, Вадим Гавриилович, за то, что пригласили.
        Они вышли на залитую жарким африканским солнцем площадь, в центре которой высились экзотические пальмы, и пошли следом за Свешниковым к зеленому «форду» неизвестно какого года выпуска…
        …Появлению профессора Парусникова и Игоря в аэропорту Джибути предшествовала беспокойная ночь и не менее беспокойное утро. После инцидента у ворот комплекса «Лаванда- Парк» Игорь приехал к отцу. Увидев сына в разорванных брюках, грязной куртке, хромающего, с разбитой губой и синяком под глазом, профессор испугался.
        – Что случилось, Игорь, на тебя напали?
        Игорь покачал головой.
        – Нет, папа, это не грабители. И не хулиганы. Я сам во всем виноват.
        Взгляд Игорь был так красноречив, что профессор все понял.
        – Ты нашел эту женщину? – спросил он упавшим голосом.
        Игорь не ответил, ушел в ванную. Ему надо было привести в порядок себя, но главное, свои мысли, понять, что же произошло у ворот этого роскошного комплекса. Он бросился к машине, он успел крикнуть: «Арина! Это я!» Неужели она его не услышала? Не может быть. Человек, сидящий у окна в салоне не мог не услышать его крика и не увидеть, как охранник сбивает его с ног. Значит, не захотела вмешаться, и он ей больше не нужен. Что ж, это можно понять. Мимолетная встреча в кафе аэропорта, авантюрная поездка в Израиль по чужим документам, поцелуй у каменного гроба… Он принял ее за милую девочку, оказавшуюся в сложной ситуации. А она оказалась бизнес-леди, миллионершей и владелицей заводов- пароходов. Конечно, все это происшествие для нее – не более чем каприз, одно из забавных развлечений в длинной череде тусовок, банкетов, поездок на яхтах и прочего. Авантюра закончилась, приключение осталось позади, бизнес-леди вернулась к своим миллионам, к своим делам, акциям, инвестициям, проценту прибыли, и ей больше нет никакого дела до молодого человека, поцеловавшего ее в подземной пещере. А если так, то страница,
связанная с ней, перевернута в его жизни навсегда.
        Игорь вышел из ванной в большом нежно- голубом халате, обнял отца, по-прежнему сидящего на диване в гостиной.
        – Ты приглашал меня в какую-то экспедицию в Африку? Губы профессора Парусникова расплылись в радостной улыбке.
        – Игорь! – он повернулся к сыну. – Ты решил поехать?
        Игорь молча кивнул. Лицо профессора стало озабоченным.
        – Когда ты отказался составить мне компанию, я отменил и свое участие. Сейчас позвоню Свешникову и узнаю, не поздно ли все вернуть?
        Профессор схватился за телефон. Игорь откинулся на спинку дивана. Неужели это все? Конец. Финал. Точка невозврата. А как же все слова, которые были сказаны? Он ведь за язык ее не тянул. Да, он влюблен. Но ему казалось, что и ее чувства подлинные. И говорит она о них вполне серьезно. Неужели, все это – иллюзия? Плод воображения?
        Игорь прислушался. Профессора уже соединили с академиком Свешниковым, и, судя по веселому голосу отца, все складывается. А может быть, не стоит никуда лететь? Может быть, сделать еще одну попытку? Нет, не сейчас. Ему нужно остыть. И все как следует обдумать. Тогда, может быть, он рискнет еще раз перехватить ее машину на дальних подступах к комплексу «Лаванда-Парк». Там, где его не достанет охрана.
        Профессор выключил телефон.
        – Все в порядке, – он обнял сына. – Но вылетать нужно завтра. Успеешь собраться?
        – Конечно!
        Игорь натянул брюки, снял голубой халат и взялся за рубашку.
        – Ты нашел эту женщину? – услышал он за спиной голос отца.
        Игорь резко обернулся.
        – Нашел. А почему это волнует тебя, папа?
        Профессор ответил не сразу. Подождал, пока Игорь застегнет рубашку на все пуговицы.
        – У меня был человек. Пришел неожиданно. Представился посланником какого-то важного бизнесмена из арабской страны, – профессор говорил короткими фразами, словно тщательно подбирал каждое слово.
        Игорь напрягся. В голосе отца он уловил нотки беспокойства. Значит, встреча, о которой он начал рассказывать, напугала его.
        – Этот бизнесмен интересуется историей Лилит, – продолжил профессор. – Причем, интерес его настолько пристальный, что я назвал бы его нездоровым. Он скупил все связанные с ней артефакты. Какие-то древние рукописи, судя по всему, огромной ценности. И он уверен, что нынешние успехи Арины связаны с энергией Лилит.
        – Что значит «успехи связаны с энергией Лилит»? – не понял Игорь.
        – Он считает, что Арина получила энергию Лилит, которая хранилась в саркофаге. И эта энергия каким-то образом принесла ей все то, что она получила за последнее время.
        Игорь взглянул на отца, стараясь придать взгляду веселость и иронию. Но получилось не очень убедительно.
        – Ты веришь в этот восточный бред? – спросил Игорь. Профессор не ответил, отвернулся от Игоря и посмотрел в окно.
        – Ты веришь, папа?
        – Не знаю, – Парусников пожевал губами. – Но Арина говорила мне что-то о зеленом тумане, который вышел из саркофага и вошел в нее. Какое-то странное видение. Согласись?
        – Не соглашусь! – Игорь решительно тряхнул головой. – Этого не может быть.
        – Почему? – профессор сел в кресло напротив Игоря. – Ее внезапное богатство не поддается логическому объяснению. Бизнес империя не строится за несколько месяцев.
        Игорь поднял глаза на отца. И он туда же. По стопам журналистов желтых изданий.
        – Неужели ты веришь, что ее империя началась на пустом месте после возвращения из Израиля?
        – Так пишут газеты.
        – Не верь всему, что пишут газеты, папа. Арина наверняка подставная фигура, за которой стоят какие-то силы. Сколько таких примеров в нашем бизнесе? А все, что связано с энергией Лилит, – это сказки. И есть люди, которые хотят в них верить. Гони их прочь от себя.
        – Я и прогнал, – улыбнулся профессор. – Сказал, что ни эта тема, ни их уникальные рукописи меня не интересуют.
        – Ты правильно сделал. Тем более сейчас, когда мы улетаем в Африку, – Игорь помедлил и добавил. – У меня какое-то странное чувство, что там, в этой экспедиции, мы получим ответы на все вопросы.
        Профессор смотрел на сына преданным и теплым взглядом.
        «Он счастлив, оттого, что мы уезжаем вместе», – понял Игорь. Перед его внутренним взором вдруг предстала Арина. В простеньком платье, с развевающимися по ветру рыжими волосами. Она помахала ему рукой, будто говорила: «До встречи!»



        11

        Павел Степанович Козырин понимал, что тяжелого разговора с Иваненко ему не избежать, и решил не откладывать этот разговор в долгий ящик. К чему тянуть время? Объясниться все равно придется. На душе у Козырина скребли кошки. Он действительно многим в своем быстром продвижении по служебной лестнице был обязан Иваненко. Они познакомились через два года после прихода к власти Горбачева, когда Павел Козырин был скромным служащим московской мэрии. Именно к нему обратился заработавший свой первый миллион Миша Иваненко с просьбой подобрать здание в центре Москвы для нового банка.
        Козырин мог отказать. Происхождение первого Иваненковского миллиона было сомнительным. Его кооператив обвиняли в невозврате крупного кредита и в нечестной конкурентной борьбе, а точнее в том, что он силой заставлял конкурентов сократить производство и покинуть рынок. Козырин решил снять с себя ответственность, подготовить документы и передать их в секретариат вице-мэра, переложив тем самым решение вопроса на вышестоящее начальство, но потом передумал. Какое-то внутреннее чувство заставило его присмотреться к Иваненко, носившему тогда прозвище Батя. «Почему он Батя? – думал Козырин. – Самое естественное для него прозвище – Жердь. Или Длинный. И вдруг Батя. Почему?»
        Он решил проверить своего нового знакомого. А проверив, стал подыскивать для нового банка подходящее помещение. Отношение бизнесменов и крышующих их бандитов к Мише Иваненко определил сосед Козырина, известный криминальный авторитет, к которому Пал Степаныч обратился за консультацией. «Даже злые урки – и те боялись Мурку», – сказал тот, не пожелав ничего добавлять или объяснять.
        Иваненко, получивший на выбор два здания, был очень признателен молодому чиновнику. Тогда-то Козырин и получил свою первую взятку, которую он предпочитал называть «вознаграждением». Пятьдесят тысяч долларов казались ему безумными деньгами. Пал Степаныч несколько дней продержал портфель с деньгами в своем рабочем кабинете, не решаясь тащить такую сумму домой. Только потом Козырин сообразил, что его решение не передавать дело на рассмотрение начальства сэкономило Иваненко сумму раз в пять большую, чем получил он.
        Через полгода Козырин был назначен руководителем департамента строительства, а затем, по совету Иваненко, принял участие в выборах вице-мэра и победил. Но в этом качестве он проработал всего два года. Иваненко существенно расширил свою империю, Москва его больше не интересовала. В то время он вел битву за российский рынок мобильной связи и, приложив неимоверные усилия, добился назначения Павла Степановича заместителем министра связи.
        Они шагали рука об руку уже тридцать лет. Конечно, Козырин понимал, что этот проклятый порт должен был достаться Иваненко. И он должен был приложить для этого все усилия. Но сделать этого не мог.
        Овладевшая им страсть пересиливала любые доводы разума. Все его существо захватило одно желание – выполнять любые просьбы Арины. Она могла просить у него что угодно. Предать, убить, ограбить, изменить друзьям, семье или родине. Но она попросила порт. И отказать ей Павел Степанович не мог.
        Конечно, его терзали угрызения совести. Он даже хотел подать в отставку. Это казалось ему идеальным выходом из положения. Да и объяснения с Иваненко в этом случае теряли всякий смысл. Но, поразмыслив, он решил не оставлять Арину один на один с бизнесменом. Он знал, на что способен разъяренный «Батя», и понимал, что теперь на него ложится обязанность защищать свою протеже, свою страсть, свое вожделение до последнего вдоха.
        Иваненко приоткрыл дверь в кабинет и спросил голосом доброго дядюшки, решившего навестить любимую племянницу.
        – Ты позволишь мне войти, Пал Степаныч? Или подождать за дверью?
        Козырин поднял голову от бумаг. По этой фразе он понял, что Иваненко настроен на серьезную разборку. Что ж, значит, придется через это пройти.
        – Заходи, заходи, Михал Семеныч! Что это ты вдруг ты решил стать таким церемонным?
        Иваненко вошел в кабинет и подошел к столу.
        – Это не я решил, Пал Степаныч. Это ты меня сделал персоной «нон грата». Присесть позволишь, или лучше постоять?
        Козырин, не ожидавший такой агрессивной ироничности, кивнул на кресло у стола. Иваненко сел, причем нарочито на краешек обитого черной кожей сидения.
        – Извини, Пал Степаныч, что я пришел, – Иваненко говорил все тем же задушевно- любезным тоном. – Я тебя, конечно, больше не побеспокою. Но позволь все же полюбопытствовать. Что произошло на конкурсе?
        Неожиданный тон Иваненко застал Козырина врасплох. Он был готов к скандалу, крику, упрекам и угрозам, даже ударам кулаками по столу, но только не к этому елейному голоску и покорно- заискивающему взгляду.
        – На конкурсе? – переспросил Козырин. – А что произошло на конкурсе?
        Лицо Иваненко изменилось в течение секунды. Взгляд стал жестким и злым, нос и подбородок словно заострились. Иваненко стал похож на дракона. Не хватало только острых зубов и костистого раздувающегося воротника.
        – А ты не знаешь, – совсем иным, агрессивным и резким голосом сказал он. – Случилось то, что конкурс выиграла эта девка. После того, как порт был обещан мне. Обещан тобой. Не ты ли мне говорил, что порт вместе с конкурсом у меня в кармане?
        – Я такого никогда не говорил, – Козырин понимал, что Иваненко заставил его оправдываться, но решил пока следовать в фарватере олигарха. – Я говорил, что готов помочь тебе. Но любой конкурс – это конкурс, Михал Семеныч. Кто может гарантировать его результаты?
        Иваненко откинулся на спинку кресла. На его губах мерцала зловещая улыбка. Он рассматривать собеседника, как диковинного зверька.
        – Значит, разговора не получится, – сказал Иваненко и сокрушенно покачал головой. – А я-то думал, что мы по старой памяти все-таки побеседуем. Не чужие люди. И не вчера познакомились. А ты решил из меня дурака делать. Конкурс – это конкурс. Это с каких пор ты так стал рассуждать? Не с тех ли, как тебя под себя эта девка подмяла? Как и всех остальных.
        – Что ты от меня хочешь? – глухо спросил Козырин.
        – Я хочу знать, что произошло? Почему ты после всего, что было между нами, после тридцати лет совместной работы, вдруг решил меня продать? Я понимаю, ты не станешь отменять результаты конкурса и проводить новый. Как ты теперь говоришь: «Конкурс – есть конкурс». Но я хочу понимать, почему?
        Последнее слово Иваненко почти выкрикнул.
        – Мне нечего добавить к тому, что я уже сказал, – Козырин дрожащей рукой открыл лежащую перед ним папку. – Члены комиссии решили вопрос не в твою пользу. И я…
        – Так перереши! – Иваненко опустил на стол тяжелый кулак. – Придумай что-нибудь. Найди у нее какие- нибудь нарушения. Придерись к бумагам. Отмени итоги конкурса и объяви новый. А там уж я позабочусь, чтобы голосование было в мою пользу.
        Козырин покачал головой.
        – Этого я сделать не могу.
        – Не можешь, – зловещая улыбка вновь заиграла на губах олигарха. – А раньше мог. Значит, не хочешь. Интересно, почему? Что она с тобой такого сотворила? Затащила в постель? Неужели она так хороша? Что она тебе там такого показала? И каким своим местом тебя приворожила? Ты бы мне только шепнул о своей страсти, я бы тебе королеву красоты в постель уложил.
        Козырин вскинул глаза. С кем, черт побери, разговаривает этот человек, возомнивший себя хозяином положения?
        – Тебе не кажется, что ты переходишь границы, Михал Семеныч?
        Взгляд Иваненко вновь стал покорно- заискивающим, а голос снова елейным.
        – Прости покорно, Пал Степаныч, – проговорил он. – Прости, если обидел. Правду сказал.
        На несколько секунд в кабинете установилась тяжелая тишина.
        – Вот уж никогда не думал, что мы с тобой, Паша, станем врагами, – прервал молчание Иваненко. – Обо всех мог подумать, но не о тебе.
        – Ты утрируешь, Михаил Семеныч, – в голосе Козырина послышались миротворческие нотки. – Не принимай все так близко к сердцу.
        – Не могу, – Иваненко развел руками и встал. – Лет двадцать назад я бы утерся, махнул рукой и промолчал. А теперь не могу. Я слишком велик, чтобы терпеть подобные плевки. Со мной, Пал Степаныч, так поступать нельзя. И я тебе это докажу.
        – Велик! Ни больше, ни меньше. Ишь ты! – Козырин демонстративно усмехнулся. – Не перегибаешь ли ты палку, Михал Семеныч? Не мания ли величия намечается?
        – Нет, Павел Степанович, не мания, – спокойно ответил Иваненко. – Я – самый крупный бизнесмен великой страны. И, плюнув мне в лицо, надо хотя бы объяснить причину. И потому или ты возвращаешь мне порт. Не знаю, как, но это твоя забота. Или я выхожу на тропу войны. Против тебя и твоей протеже. И тогда, уж извини, Пал Степаныч! Все средства хороши.
        – Ты мне угрожаешь? – Козырин нашел в себе силы повысить голос. – Мне, вице-премьеру правительства России?! В моем собственном кабинете?!
        – Да, – вздохнул Иваненко. – Угрожаю. В твоем собственном кабинете. У меня нет другого выхода. Потому что очень надеялся, что мы-то с тобой уж как-нибудь договоримся. Но не вышло. Только знай, Пал Степаныч, что я все равно выясню. И кто против меня голосовал. Поименно. И кто за всем этим стоит.
        – Желаю успеха, – кивнул Козырин. – Только не оступись, Миша. Не сорвись со своих сияющих высот на грешную землю.
        – Постараюсь. Да и ты не оступись, Паша.
        Козырин опустил голову к бумагам.
        – Прости, мне нужно работать.
        Иваненко смерил хозяина кабинета презрительным взглядом и пошел к выходу.



        12

        На угол улиц Сиреневый бор и Девятая парковая Ада приехала на автобусе. Скорее всего, люди Иваненко будут ее пасти. Пусть видят, что она никого не обманывает, а действительно не хочет пользоваться своей машиной для встреч с их боссом. От остановки Ада свернула налево и пошла по небольшой улице, обсаженной кленами. Она сразу поняла, что не ошиблась. Машина, которую она заметила, еще выходя из офиса, остановилась метрах в ста от остановки автобуса. Демонстрируя беззаботность, Ада прошлась вдоль витрины обувного магазина. Делая вид, будто рассматривает высокие сапоги. Она даже решила зайти и померить их, чтобы окончательно успокоить людей, приставленных Иваненко, но, взглянув на часики, отказалась от этой затеи.
        Темно-синий «ниссан» остановился на углу ровно в десять. Ада даже не обратила внимание, откуда появилась машина. Она спокойно прошла мимо, бросила короткий взгляд на ветровое стекло. За рулем сидел водитель Иваненко. Ада огляделась, словно проверяя, нет ли за ней слежки. Потом внезапно изменила направление движения и пошла к «ниссану». Перед тем, как открыть дверь, еще раз осмотрелась. Машина наблюдения развернулась и уехала. В задачу сидевших в ней людей, видимо, входило пасти ее только до встречи.
        «И слава Богу, – подумала Ада. – Сейчас мне свидетели совершенно ни к чему».
        Она села на заднее сидение и захлопнула дверь. Водитель молча покосился в зеркальце заднего вида, и «ниссан» отъехал от тротуара. Ада внимательно рассмотрела водителя. Это был крепкий детина с толстой шеей и хорошо очерченной челюстью. Именно эта тяжелая челюсть вкупе с нависшими над глазами мохнатыми бровями придавали его лицу свирепый вид. «Встретишь такого в темноте на лесной тропинке…», – подумала Ада. Тогда, в «мерседесе», водитель был одет в форменный пиджак и галстук. Сейчас на нем были джинсы и голубая сорочка, сквозь тонкую ткань которой проступали хорошо разработанные бицепсы.
        – Здравствуйте! – вежливо улыбнулась Ада.
        Водитель молча кивнул, даже не повернув голову в ее сторону. Но отступать Ада не собиралась.
        – Простите, вы немой?
        По губам водителя пробежала легкая улыбка, но голос прозвучал холодно и сурово.
        – О чем ты хочешь со мной поговорить?
        – Я хочу спросить, куда мы едем.
        Впервые с момента начала поездки, водитель скосил глаза на Аду.
        – К Михал Семенычу. Куда же еще? Он ждет.
        – Вот, я, собственно, поэтому и спросила, – Ада подняла пальчик. – Дело в том, что до Михал Семеныча мы должны заехать еще в одно место.
        – Какое еще место? – напрягся водитель. – Андрей ничего не говорил, что мы должны еще куда-то заехать.
        – А говорил Андрей, что я должна передать Михал Семенычу документы?
        Водитель помолчал, бросил еще один взгляд на Аду и кивнул.
        – Так что, я, по-вашему, документы с собой таскаю? На работу? Я, между прочим, сюда с работы приехала. И документов у меня нет. Потому везти меня к Михал Семенычу нет никакого резона. Сейчас мы поедем, я заберу документы, и вы отвезете меня к Михал Семенычу. Ясно?
        – Нет, не ясно, – водитель снял трубку с мобильного телефона. – Сейчас я позвоню Андрею, и пусть он решает, куда нам ехать.
        – Ты не будешь звонить Андрею, – в голосе Ады появились угрожающие нотки. – Я рискую всем, чтобы раздобыть и передать вам документы. А вы играете со мной в кошки- мышки. Или поехали, куда я говорю, или высади меня, и будем считать, что никакой встречи не было.
        Водитель вернул трубку на место.
        – Чего ты боишься? – спросил он гораздо более миролюбиво. – Что твоя сучка- начальница прослушивает все наши телефоны?
        – А почему нет? Тоже мне проблема – телефоны прослушать. – Ада пренебрежительно кивнула на телефонный аппарат. – Тем более твой. Он ведь у тебя без защиты.
        – Как же ты Андрею звонила? – усмехнулся водитель.
        – Надеюсь, у вашего Андрея хватило ума дать мне номер аппарата, который не прослушивается. Иначе меня убьют сегодня же. А может, прямо сейчас. Вместе с тобой.
        Водитель скосил глаза на Аду. Вроде бы она не шутит. Сидит вся такая напряженная, губки скатала, грудь вперед. Неужели действительно возможны неожиданности?
        – Номер Андрея не прослушивается, – сказал он.
        – Слава богу, – кивнула Ада. – Так мы едем за документами или нет?
        Парень помедлил, покосился на телефон, взглянул на Аду в зеркало заднего вида и кивнул.
        – Говори, куда ехать.
        – Здесь недалеко, – Ада продиктовала адрес. – А как тебя зовут?
        Водитель покосился на Аду.
        – Меня зовут Сергей.
        – Очень приятно, – Ада протянула руку. – А меня зовут Ада.
        – Я знаю, – не отрываясь от дороги, Сергей пожал узкую ладошку.
        Темно-синий «ниссан» увеличил скорость и через несколько минут остановился у аккуратного каменного забора, с которого свисали на улицу ветки яблонь.
        – Здесь, – сказала Ада и скомандовала. – Заглуши мотор и пошли.
        – А я тебе зачем? – удивился Сергей. – Сбегай, возьми документы, возвращайся и поедем. Нас ждут.
        Ада покачала головой.
        – Одна не пойду. А вдруг там засада?
        – Какая еще засада? Чей это дом?
        – Это один из домов моей суки-начальницы. Документы лежат в сейфе. Код я знаю, ключ у меня. Обычно Арины здесь не бывает. Но, если они что-то пронюхали о моих контактах с твоим шефом, значит, будут ждать здесь, чтобы взять «на горячем». Когда я буду доставать документы из сейфа. Я одна идти боюсь. Так что тебе придется пойти со мной. Глуши мотор.
        Сергей повернул ключ в замке зажигания. Должен ли он идти с ней в дом? Ему приказали забрать и доставить. Про поход в чужой дом и выемку бумаг из сейфа Андрей ничего не говорил.
        – Идешь или нет? – Ада выбралась наружу и теперь стояла у машины, нетерпеливо постукивая каблучком об асфальт.
        «Нервничает, – подумал Сергей. – Все, что она рассказала, вроде логично. Если они что-то пронюхали о ее контактах с боссом, засада вполне возможна».
        – Ладно, пошли.
        Сергей выбрался из машины.
        – Обними меня, – попросила Ада.
        – Это еще зачем?
        – В случае чего, ты – мой любовник, и я привезла тебя сюда, чтобы заняться любовью.
        Сергей положил руку на ее плечо. Но его движение Аду не устроило.
        – Я тебе что, тумбочка? – зашипела она. – Я сказала обними, а не долбани по плечу.
        Сергей улыбнулся и прижал к себе женщину.
        – Так устраивает?
        – Так лучше.
        Они вошли в калитку и сказались в саду с аккуратными дорожками, выложенными кирпичом. Ада внимательно осмотрелась. Свежих следов от шин у въездных ворот не было.
        – Вроде все тихо, – шепнула она.
        Сергей кивнул. Ада потянула его в сторону отдельно стоящего флигеля.
        – Нам сюда.
        Дверь флигеля Ада открыла своим ключом.
        – Заходи.
        Сергей переступил порог и очутился в небольшой прихожей. Вешалка на стене, ящик для обуви на полу. Ада толкнула дверь, ведущую внутрь дома, и они вошли в просторную гостиную. Плотные шторы на окнах не пропускали солнечные лучи. На столе в центре комнаты стоял канделябр с двумя зажженными свечами. Рядом с ним несколько бутылок и ваза с фруктами. Сергей не успел удивиться, как за его спиной раздались шаги. Он резко обернулся и увидел Арину. Она стояла у большого разложенного дивана в легком, почти прозрачном халате и держала в руке какую-то папку.
        «Все-таки, засада», – мелькнуло в голове у Сергея, и он выхватил из-за пояса пистолет.
        – Тихо, тихо, – проговорила Арина и выставила перед собой руку, словно пытаясь защититься. – И спрячьте, пожалуйста, свой пистолет.
        Если это засада, то она отвлекает внимание, а ее люди сейчас нападут сзади. Сергей резко обернулся, но сзади к нему никто не подкрадывался. Комната была пуста.
        – Тихо, – повторила Арина. – Здесь никого нет, кроме двух беззащитных и слабых женщин. И одного сильного мужчины. И потому спрячьте пистолет.
        Сергей еще раз огляделся.
        – Или мужчины здесь нет? – спросила Арина.
        Сергей поднял глаза. Огонь свечи бросал отблеск на ее лицо, играл в глазах, посверкивал искрами в рыжих волосах, освещал нежные щеки и тонкие брови. Сергей медленно засунул пистолет за пояс.
        – Хорошо, – кивнула Арина и протянула ему папку. – Вот документы, которые вы с Адой передадите Михал Семенычу.
        – Что? – Сергей не верил собственным глазам и ушам. – Это что, подстава? Ловушка? И вы думаете, что я соглашусь?
        – Это не подстава, – мягко проговорила Арина. – Это совсем другое. Я вам сейчас все объясню. Не волнуйтесь, это не займет много времени. Только сначала нам нужно присесть.
        Она взяла Сергея за руку и повела к столу. Он хотел выдернуть руку, но ее прикосновение было таким нежным и волнующим, что он не мог решиться сделать хоть одно резкое движение. Подчиняясь ее рукам, он сел на стул около стола. Арина повернулась к Аде.
        – Подожди, пожалуйста, в саду.
        Не произнеся ни звука, Ада вышла. Дверь за ее спиной закрылась.



        13

        Небо над головой было высоким и черным, с огромным количеством звезд. Игорь никогда не видел столько звезд сразу.
        «Посчитать бы их, – подумал он, – но не получится. Их явно больше тысячи». Уже третий день он исполнял обязанности советника руководителя экспедиции. Академик Свешников улетел в Москву, оставив вместо себя профессора Парусникова.
        Впрочем, звание советника не избавляло Игоря от тяжелой физической работы. Весь день он проводил на площадке. Так называлась найденная археологами стоянка первобытного человека, которую надо было сантиметр за сантиметром очистить от наносов песка и земли, чтобы явить миру доказательства теории академика Свешникова о зарождении рода человеческого именно в этих местах.
        Работа Игорю была не очень интересна. К теории академика он относился с прохладцей, не считая, что она способна что-либо изменить в сегодняшнем бурном и неспокойном мире. Ну, докажут они, что человек ведет свою историю из этих мест. И что это изменит? Сделает человека лучше? Заставит задуматься о роли, которую он играет под небом?
        Присмотревшись к отцу, Игорь понял, что и профессора экспедиция не увлекает. Он добросовестно выполнял свои обязанности, проводил весь день на площадке, скрупулезно фиксировал и описывал каждую находку, проводил совещания, на которых намечал план работ на завтра. Но не было в его глазах дьявольского блеска, который поражал Игоря и в Израиле, и в дни, когда отец пытался расшифровать рукопись древнего вавилонского царя Сабиума.
        Улучив момент, когда профессор окончил очередное совещание и возвращался к себе в палатку, едва передвигая от усталости ноги по сухой покрытой трещинами земле, Игорь предложил отцу вернуться в Москву. Но профессор замахал руками.
        – Что ты! – воскликнул он. – Я же обещал Вадиму Гаврииловичу заменить его. Как же я могу уехать?!!
        Игорь промолчал, но про себя отметил, что голос отца прозвучал не очень убедительно, если не сказать фальшиво. В экспедиции участвовали сразу несколько любимых учеников академика, и заменить его мог любой из них.
        «Не хочет возвращать меня в Москву, – понял Игорь. – Боится, что я опять займусь поисками Арины».
        Игорь ничего не сказал отцу, но про себя отметил, что для таких опасений есть все основания. Образ Арины не оставлял его ни на минуту, и инцидент у ворот комплекса «Лаванда-Парк» Игорь теперь оценивал совершенно по-другому. С чего он взял, что она видела, как его сбивает с ног охранник? Она вполне могла его не заметить. И не услышать его крик. Салон этого огромного «лимузина» герметично отделен от переднего сидения. А окно было открыто именно впереди. От момента, когда он бросился к машине, до того, как охранник сбил его с ног, прошло две-три секунды. Значит, у Арины на то, чтобы среагировать на его крик было и того меньше – секунда-две. Она могла просто не успеть повернуть голову к окну, не то что скомандовать водителю остановиться. Нет, он был явно неправ, заподозрив ее в равнодушии и нежелании его видеть. А значит, надо продолжить поиски возможности поговорить с ней.
        Игорь твердо решил вернуться в Москву. И для объяснения с отцом наметил сегодняшний вечер. Вот уже третий день подряд после ужина они брали два шезлонга и уходили на берег Таджурского залива. Сидели у кромки воды, смотрели на звезды и молчали. Иногда перебрасывались короткими фразами. Им было хорошо вдвоем, и Игорь чувствовал, как в эти минуты отдыхает душой отец. Ему было жаль разрушать идиллию, но другого выхода не было. Он хотел заняться поисками Арины. И точка.
        …Игорь повернулся в шезлонге и взглянул на отца. Профессор тоже не сводил глаз со звезд, и на его лице блуждала счастливая улыбка.
        – Таких звезд в наших широтах не увидишь, Игорь, – сказал профессор, поймав на себе взгляд сына. – Вон, смотри, семь звезд, расположенных почти треугольником. Это Южная Рыба. А рядом почти правильный квадрат. Это Микроскоп.
        Игорь бросил рассеянный взгляд на небо. Все это, конечно, очень интересно, но сейчас не самое лучшее время любоваться на звезды.
        – Папа, – начал он, – мне нужно тебе кое-что сказать.
        – Хорошо-то как, – не слыша сына, продолжал профессор. – Так бы и сидел всю жизнь под этим огромным небом, в этом удобном шезлонге и слушал шелест волн.
        – На третий день такой жизни ты бы волком взвыл, – усмехнулся Игорь. – Ты же дня прожить не можешь без работы.
        – Но я бы попробовал, – профессора все больше и больше воодушевляла идея жизни в покое и неге. – А что? Может быть, мне уйти на пенсию, а, Игорь?
        Профессор сел ровно и опустил ноги на песок.
        – Что скажешь, Игорь?
        От неожиданности Игорь как-то растерялся и на мгновение забыл, о чем он хотел поговорить с отцом.
        – Ты серьезно?
        – А почему нет? – Профессор вскочил и зашел по щиколотку в теплую воду. – Не здесь, конечно, но где-нибудь в Подмосковье. Продам московскую квартиру, куплю домик. Пенсии мне хватит. Будешь жить со мной?
        Игорь не успел ответить. В абсолютной тишине, установившейся на мгновение, над заливом ясно прозвучал звук моторов нескольких машин. За ближайшими барханами заклубился песок, словно машины свернули с шоссе и поехали прямо по прибрежной полосе песка. Игорь и профессор переглянулись.
        – К то-то едет к нам? – профессор вопросительно взглянул на сына.
        – Может, не к нам, – Игорь пожал плечами, но в его голосе не было уверенности.
        – А к кому? – Профессор вышел из воды и вгляделся в темноту. – Населенных пунктов здесь нет. Кому понадобилось съезжать с шоссе?
        Звук моторов нарастал с каждой секундой. В темноте мелькнули фары и нырнули за барханы.
        – Три машины, – констатировал профессор.
        – Может быть, местное начальство, – предположил Игорь. – Какие-то проблемы с документами? У нас есть все разрешения на работу?
        – Местное начальство, ночью? – заволновался профессор. Нет, они приехали бы утром, в рабочее время. Кроме того, у нас есть все разрешения на проведение раскопок.
        Три «джипа» выскочили из-за ближайшего бархана и поехали вдоль кромки моря, чуть забирая в сторону и отрезая Игоря и профессора от лагеря. Метрах в десяти от них «джипы» одновременно остановились и погасили фары.
        Дверь средней машины открылась, и на песок легко спрыгнул стройный молодой человек, одетый в черный комбинезон и высокие ботинки. По вязкому песку он пошел прямо к профессору Парусникову.
        Молодой человек подошел ближе и поднял голову. В свет луны профессор разглядел темную кожу, коротко стриженные черные волосы и тонкие усики.
        – Юсуф? – нерешительно произнес он.
        Юсуф Баргути широко улыбнулся и протянул руку.
        – Здравствуйте, профессор!
        Парусников пожал крепкую ладонь и поспешил представить Игоря. Баргути шагнул к Игорю.
        – Много слышал о вас. Рад возможности познакомиться. – Молодые люди обменялись рукопожатием.
        – Я пригласил бы вас присесть, – улыбнулся профессор, – но у нас всего два шезлонга.
        – Благодарю вас, профессор, – Баргути замахал рукой. – Сидеть некогда. Мы, к сожалению, торопимся.
        Игорю показалось, что после этих слов, отец облегченно вздохнул.
        – А какими судьбами вы здесь?
        – Я приехал за вами, профессор, – Баргути кивнул профессору и повернулся к Игорю. – И, разумеется, за вами.
        Парусников переглянулся с Игорем.
        – Что значит – вы приехали за нами? В каком это смысле? Мы не собираемся никуда ехать. Так что, свой путь вы проделали совершенно напрасно.
        – Я так не думаю, профессор. – Баргути сделал едва уловимый знак. Из «джипов» вышли восемь крепких молодых людей и встали вокруг них полукругом. – Мой шеф, о котором я вам говорил, поручил мне привезти вас к нему. И я выполню его поручение, чего бы мне это ни стоило.
        – Что за ерунда! – вспылил Игорь. – Какой шеф? Что значит «привезти»? И куда? Папа, откуда ты знаешь этого человека? Кто он такой? И почему отдает здесь распоряжения?
        – Это представитель восточного бизнесмена, который интересуется историей Лилит, – дрогнувшим голосом объяснил профессор. – Этот молодой человек приходил ко мне в Москве. Предлагал сотрудничество. Я отказался. Помнишь, я тебе рассказывал?
        Игорь повернулся к Баргути.
        – Вам же ясно было сказано. Мы отказываемся сотрудничать с вами. И никуда не поедем.
        – Боюсь, у вас нет выбора, господа!
        Баргути коротко взглянул на своих людей, отблеск луны выхватил из темноты пистолеты в их руках.
        – Вы что же, нас застрелите? – усмехнулся Игорь. – И привезете своему хозяину трупы? Вряд ли они его устроят.
        – Эти пистолеты никого не убьют, – Баргути выдержал взгляд Игоря и перевел глаза на профессора. – Они заряжены парализующей жидкостью. Мы доставим вас по назначению в бессознательном состоянии. Или вы поедете добровольно, и тогда в пути мы сможем поговорить.
        Профессор молчал. Игорь покосился на парней с пистолетами, словно прикидывая, можно ли попытаться вырубить хотя бы одного из них и броситься бежать в сторону лагеря. В принципе, попытаться можно, но вероятность успеха очень мала. Профессор прочел мысли сына и выразительным взглядом попытался воззвать к его благоразумию.
        – Профессор Парусников! Анатолий Георгиевич! – раздался голос со стороны лагеря. По барханам от лагеря к морю бежал какой-то человек. Фонарик в его руке прыгал, и тонкий луч метался из стороны в сторону.
        Взгляд Юсуфа Баргути стал напряженным. Он быстро оглядел своих парней.
        – Кто это?
        – Один из членов экспедиции, – быстро проговорил профессор. – Археолог. Лева Круглов. Младший научный сотрудник.
        – Отправьте его обратно в лагерь! – тоном, не допускающим возражения, произнес Баргути. – В противном случае мы будем стрелять. Как вы понимаете, у нас есть и пистолеты, которые убивают. Вас мы обязаны доставить живыми. А этот человек – помеха.
        – Что случилось, Лева? – крикнул профессор. – Что тебе нужно? Мы заняты. У нас важная встреча.
        Археолог остановился, нерешительно освещая фонариком большую компанию.
        – Погаси фонарь! – скомандовал профессор. – Что случилось?
        Археолог послушно погасил фонарь и крикнул:
        – Звонили из Москвы. Вадим Гавриилович хочет переговорить с вами. Я пообещал найти вас.
        Археолог приближался. Он шел медленно, не сводя глаз с людей, окруживших Игоря и профессора. Баргути сделал нетерпеливый жест, и один из мужчин достал из-за пазухи пистолет с глушителем.
        – Нет! – сказал профессор еле слышно и крикнул археологу: – Хорошо, Лева, спасибо! Ты иди, а я через десять минут буду. И свяжусь с Вадимом Гавриловичем.
        Но археолог не двигался с места. Три черных «джипа» и мужчины, стоящие стеной вокруг профессора, явно вызывали у него неясные подозрения.
        – У вас все в порядке, Анатолий Георгиевич? – крикнул он. – Может быть, вызвать полицию? Кто эти люди?
        Человек у «джипа» шевельнул пистолетом с глушителем.
        – Все в порядке, Лева, – ответил профессор. – Возвращайся в лагерь. Эти люди – наши коллеги. Мы с ними работали в прошлой экспедиции. А сейчас они ведут раскопки по соседству. Иди, Лева, иди.
        – Мы ждем вас, Анатолий Георгиевич, – археолог сделал несколько шагов назад, но не ушел. Остановился и продолжал наблюдать.
        – Сейчас буду Лева, – в голосе профессора послышалось раздражение. – А ты иди. Иди!
        Наконец археолог повернулся и пошел к лагерю.
        – Отлично! – кивнул Баргути. – А теперь надо ехать. И поскорее. Он сейчас приведет людей. Будьте благоразумны, профессор. Садитесь в машину.
        Баргути взглянул на Игоря.
        – А вы, пожалуйста, в другую.
        – Нет, – в голосе профессора появился металл. – Мы с Игорем поедем в одной машине.
        – Это невозможно, – Баргути помрачнел. – Вы должны ехать в разных машинах. Мне не нужны инциденты в пути.
        – Инцидентов не будет, – профессор приложил руку к груди. – Я даю вам слово. Но я поеду только в одной машине с сыном. Если нет, можете стрелять.
        Баргути помедлил, потом кивнул и что-то сказал своим. Игоря и профессора Парусникова подхватили сильные руки и потащили к машинам. Быстро затолкали на заднее сидение «джипа». Между ними втиснулся мрачный детина, от которого исходил явственный запах пота. На переднее сидение сел Баргути. Остальные парни быстро расселись по машинам, и «джипы» сорвались с места.



        14

        Личный самолет Иваненко приземлился в аэропорту Адлера ровно в 11 утра. В полете Михаил Семенович пребывал в хорошем настроении. Шутил со стюардессами, попросил показать ему комедию с Луи де Фюнесом. Первая горечь поражения прошла, и Иваненко опять был готов к бою и даже чувствовал подъем, забытый с далеких девяностых годов прошлого века, когда каждый день проходил под девизом: «И вечный бой, покой нам только снится!»
        «Все, что ни делается, к лучшему! – думал он, раз за разом вспоминая свой провал на конкурсе. – Все было бы обыденно и скучно. Иваненко в очередной раз победил в конкурсе. Подумаешь, новость! А так…»
        Он представлял, что будут писать газеты, когда он разгромит империю этой потаскухи, отберет свой порт и отправит ее туда, где ей самое место – на панель. Впрочем, что будут писать – совершенно не важно. Важнее, что его коллеги поймут раз и навсегда – перечить ему нельзя, споры с ним заканчиваются плохо для спорщиков. И в утверждении этих истин Арина Александровна сослужила ему отличную службу.
        Атака на вражескую империю начнется завтра. А пока он должен вести в Сочи обычный образ жизни и ничем не навлекать на себя подозрения. На половину первого была назначена церемония подписания контракта с голландской компанией со сложным названием о поставках в Европу механических прессов, которые производились на одном из заводов Иваненко в Воронеже. Сделка, хоть и сулила немалую выгоду, с политической и имиджевой точек зрения не интересовала олигарха. Он не собирался ехать на подписание лично, но передумал после того, как объявил вой ну «этой девке». Целью этой поездки было не только создание алиби, пока компаньоны будут «наезжать» на конкурентку. Поездка нужна была еще и для того, чтобы, во-первых, никто не сказал, что Иваненко впал в депрессию и уже не занимается делами. Во-вторых, договоры крупных российских компаний со странами Европы находятся под личной опекой председателя правительства. После беседы с Козыриным Иваненко уже начал сколачивать против него коалицию, и поддержка премьер-министра может сыграть решающую роль в борьбе против бывшего друга и союзника.
        Что же касается «наезда», то два дня назад Андрей доложил ему, что «с партнерами из Подмосковья» все оговорено и закрыто. Они готовы действовать жестко и ждут команду. Иваненко решил дать команду из Сочи. Причем, не сразу после приезда, а сутки спустя. Так алиби будет крепче, и он с удовольствием понаблюдает издалека, как потаскуха будет крутиться на сковороде. В том, что «партнеры из Подмосковья» его не подведут, он не сомневался. Они работают вместе уже тридцать лет. Первую встречу с «партнерами» Иваненко запомнил на всю жизнь. Это был последний день 1986 года. Иваненко вышел из Центрального универмага с ворохом подарков, но дойти до машины не успел. Два крепких парня характерной внешности остановили его на тротуаре и сказали, что с ним хотят поговорить.
        – У меня нет времени, – отмахнулся Иваненко.
        – Найди время, бизнесмен. Найди, – услышал он за спиной. Обернулся и увидел стройного молодого человека в желтых перчатках, в пальто из светлого кашемира, с большим воротником из меха волка, с тонкими и правильными чертами лица.
        Сцена у витрины московского универмага была словно списана с появившегося в те годы в видеотеках Москвы фильма «Крестный отец». Иваненко посмотрел этот фильм неделю назад и хорошо помнил, как люди гангстера Солоццо остановили нагруженного рождественскими подарками Тома Хагена и предложили проехать с ними.
        «У меня нет времени», – отказался Хаген. И тут появился Солоццо.
        «Найди время, консильерри. Найди».
        Этот парень в светлом пальто, несомненно, подстроил их встречу, списав сценарий с культового фильма. Иваненко сразу понял, что перед ним – пижон, тяготеющий к внешним эффектам.
        Поехать пришлось. В отличие от людей Солоццо, которые привезли Тома Хагена в какой-то сарай, Иваненко привезли в ресторан. Там молодой человек в светлом пальто, который тогда носил прозвище Тоша Мокрый, предложил ему защиту всех его бизнесов всего за десять процентов от всех доходов. Иваненко, который к тому времени владел уже тремя кооперативами, понимал, что момент, когда к нему придут рэкетиры, настанет. И он был готов к беседе. Он сразу согласился платить и этим расположил к себе Тошу Мокрого. Но выдвинул ряд условий.
        – Если ты моя «крыша», – сказал Иваненко, – то я больше не хочу иметь никаких проблем и не потерплю никаких наездов от других. Я не хочу видеть в своих офисах чеченцев, дагестанцев, тамбовских и прочих. И ты должен дать мне свою гарантию. И, если будет наезд, я ни с кем спорить не буду. Я заплачу. Но вычту свои убытки, в том числе и моральные, из твоих денег.
        Так с Тошей Мокрым еще никто не разговаривал. Он хотел было вспылить и поставить наглого долговязого интеллигента на место, но Иваненко не дал ему времени на раздумье. Впрочем, продолжение беседы оказалось таким интересным, что Тоша Мокрый был рад, что не успел вспылить.
        – Чтобы этого не произошло, – продолжил Иваненко, – я хочу, чтобы ты стал самой сильной «крышей».
        Это полностью совпадало с концепцией самого Тоши. Он тоже хотел стать самой сильной «крышей», но путь к мечте был долог, тернист и связан со значительными тратами.
        – Я выбью тебе кредит на хороших условиях, – сказал Иваненко. – И даже помогу его выплатить. Делай что хочешь: набирай людей, перекупай конкурентов, завози оружие, но сроку тебе три месяца.
        Тоша-мокрый с задачей, поставленной Иваненко, справился. Он сколотил группировку, во владения которой не решался заходить никто. А Иваненко стал для него не только обожаемым другом, но и кумиром, на которого Тоша Мокрый смотрел как на бога.
        Они вместе прошли через все баталии «лихих девяностых». К их завершению Тошу Мокрого уже звали Антоном Николаевичем. С помощью верного друга, превратившегося из владельца трех кооперативов в крупнейшего бизнесмена страны, Тоша перевел большую часть своего бизнеса на легальные рельсы. И хоть он еще «подрабатывал» перевозкой наркотиков и опекой проституток, это было только приятным воспоминанием о грехах молодости. Долгие годы Иваненко платил по старой памяти старому другу десять процентов от своих доходов. Но когда выплата дошла до нескольких десятков миллионов, Антон Николаевич приехал в Михаилу Семеновичу.
        – Миша, – сказал он, – я тебя больше не прикрываю, и ты мне больше ничего не должен.
        Иваненко встал со своего кресла, взял бутылку «Чиваса», подошел к гостю и подлил виски в его стакан. При этом он лукаво улыбался, словно спрашивал Антона Николаевича: «Сообразишь ли?»
        Гость сообразил. Сцена почти полностью повторяла сцену встречи Вито Корлеоне с гангстером Солоццо из того же «Крестного отца». Антон Николаевич рассмеялся и обнял друга.
        – Помнишь!
        – Такое не забудешь, – улыбнулся Иваненко. – Какой же ты был пижон!
        – Был, – согласился гость. – А какое было пальто! Меху волка, между прочим, завидовала вся Москва.
        – Что касается денег, – Иваненко помедлил, словно делал в уме какие-то подсчеты. – То, во-первых, ты прикрываешь меня до сих пор. Я иногда пользуюсь твоим именем и весьма успешно. Во-вторых, мне иногда будут нужны от тебя кое-какие услуги. Сейчас ты их уже не оказываешь. Но для меня… По старой памяти… Сумму, которую ты будешь получать ежемесячно, мы оговорим.
        Услугами «партнеров из Подмосковья» Иваненко пользовался нечасто. У него просто не было конкурентов, которых надо было припугнуть. Бизнес- сообщество хорошо знало возможности Иваненко, и с ним предпочитали не связываться. Поведение Арины сам Иваненко связывал с какими-то сильными покровителями, стоящими за ее спиной, и незнанием тонкостей ситуации. И потому намеревался преподнести ей жесткий урок. В аэропорту Иваненко встречали заместители, директор воронежского завода, прилетевший на несколько часов раньше, и представитель голландцев. Здесь же, у трапа, Иваненко принял доклады, выяснил, что к подписанию все готово, текст договора отработан и согласован. Ждут только его.
        К самолету подъехали два «мерседеса» и пять «джипов», и все начали рассаживаться. В свою машину Иваненко пригласил голландца, приказав Говорухину сесть в один из джипов. Во второй «мерседес» сели заместители и директор воронежского завода. И кортеж тронулся с места.
        За рулем в машине Иваненко сидел Сергей. Рядом с ним – начальник охраны Саша. Оба они работали с Иваненко больше двадцати лет, и только эту пару он был готов видеть на переднем сидении своего автомобиля. Верные люди. В его бизнесе это было едва ли не самым главным. В «лихие девяностые» и у Сергея, и у Саши было немало возможностей как предать хозяина, так и спасти его. Они предпочли спасать. И потому оба сколотили весьма приличное состояние, которое гарантировало им безбедную жизнь после выхода на пенсию. Впрочем, ни тот, ни другой на пенсию не собирались, а продолжали верой и правдой служить Иваненко, демонстрируя готовность не только защищать его до последней капли крови, но и выполнить любое его поручение.
        Кортеж вырвался из узких улочек Адлера, промчался по улице, носящей до сих пор имя Ленина, проскочил хостинский виадук и выехал на широкий Курортный проспект. Иваненко беседовал с голландцем. Тот владел компанией вместе с двумя братьями и, хотя был старшим по возрасту, считался «младшим партнером».
        «Почему же ты младший, – думал Иваненко, рассеяно слушая восторги рыжеволосого европейца по поводу удовольствий, предоставляемых курортом Сочи, – умом не вышел, или это ваша хитрость, и на самом деле ты старший, и именно ты принимаешь решения? А изображая из себя дурачка, лишаешь партнера осторожности и получаешь возможность разобраться в его истинных намерениях без помех. Но меня ты не проведешь. Я буду с тобой осторожен в любом случае – дурак ты или глава компании».
        Размышляя о сидевшем рядом с ним иностранце, Иваненко не обратил внимания на водителя, который вдруг начал набирать какой-то номер на телефоне, вмонтированном в приборную доску. Охранник Саша смотрел в окно на зеленую долину, уходящую вниз от шоссе. В салоне зазвучали гудки. Сергей снял трубку. Саша повернул голову и уставился на водителя непонимающим взглядом.
        – Это я, – сказал Сергей. – Мы здесь. В Сочи. На трассе.
        – Кто это? – голос Саши прозвучал слишком громко и взволнованно. – Кому это ты докладываешь, что мы здесь?
        – Хорошо, – в трубку сказал Сергей. – Я сделаю все, как ты скажешь.
        Сергей отключил телефон и вернул трубку в гнездо.
        – Что происходит? – взволнованно спросил Иваненко. – Сергей, что с тобой? Кому ты звонил?
        Сергей не ответил.
        – Что ты сделаешь? – крикнул Саша. – Кто тебе дает указания?
        Сергей молчал, вцепившись двумя руками в руль.
        – Останови машину! – крикнул Саша и выхватил из-за пояса пистолет. – Немедленно. Или я прострелю тебе башку.
        Голландец, не понимая, что происходит, во все глаза смотрел на Иваненко. Тот улыбнулся и сделал успокоительный жест. Дескать, все в порядке. Все под контролем. Некоторые технические сложности.
        Саша поднял пистолет и поднес его к голове Сергея.
        – Останови немедленно!
        Сергей кивнул, судорожно перевел дыхание и вдруг резко выкрутил руль вправо. Тяжелый «мерседес» легко сбил столбик ограждения, на полной скорости выскочил с шоссе и помчался вниз по заросшему кустарником склону, страшно подпрыгивая на кочках и ухабах. Сашу подкинуло вверх, пистолет врезался в крышу машины и выскочил из его руки. Он хотел вцепиться Сергею в горло, но тот успел открыть свою дверь и выпрыгнул из машины. Потерявший управление «мерседес» мчался под уклон, с каждой долей секунды двигаясь все быстрее.
        – Останови! – успел крикнуть Иваненко.
        Саша удалось дотянуться ногой до педали тормоза и нажать на нее, но с тем же успехом он мог пытаться остановить порывом ветра мчащийся товарный состав. «Мерседес» даже не замедлил скорость. Иваненко рванул ручку двери, отряхнул вцепившегося ему в локоть голландца, и в это мгновение тяжелая машина со всего маха врезалась в огромное дерево. Раздался страшный удар, Иваненко ощутил резкую боль в виске, перед глазами что-то ярко вспыхнуло, и наступила темнота.



        15

        Два вежливых молодых человека ввели профессора Парусникова и Игоря в большой зал, стены которого были выложены светлым мрамором, и предложили гостям присесть в кресла у низкого столика. Поинтересовавшись, есть ли у посетителей какие- нибудь вопросы или просьбы и получив отрицательный ответ, молодые люди удалились. Но долго оставаться наедине профессору и Игорю не пришлось. Резные двери зала распахнулись, и вошли четыре девушки с подносами в руках. Они были одеты вовсе не в восточные одеяния из легкой и прозрачной газовой ткани, как ожидал профессор, а во вполне стильные европейские костюмы с узкими синими юбками. И только платки, наброшенные на головы, напоминали о том, что правила скромности, записанные в шариате, соблюдаются здесь неукоснительно. Девушки проворно расставили на столике вазы с фруктами и сладостями, разлили по высоким бокалам из тяжелых кувшинов нежно- розовый щербет, поинтересовались, не нужно ли гостям что-либо еще и, получив отрицательный ответ, дружной стайкой пошли к выходу.
        Игорь взглянул на отца. На лице профессора застыло скорбно-тревожное выражение.
        «Волнуется из-за меня, – подумал Игорь. – Его можно понять. Нет ничего хуже, чем втравить в неприятности собственного сына. Надо бы его расшевелить».
        Игорь протянул руку и оторвал несколько ягод от роскошной желто- зеленой виноградной кисти.
        – Угощайся, папа, – он кивнул на подносы. – И расслабься. Ничего плохого с нами, во всяком случае пока, не случилось.
        Дорога до мраморного зала, в котором они сейчас находились, заняла около пяти часов. Сначала они полтора часа мчались по темной пустыне, освещаемой только кинжальными лучами фар автомобилей. Сидящий на переднем сидении Юсуф Баргути, напряженно поглядывал в окно на проносящиеся мимо барханы и маленькие кривые деревца, хорошо различимые в свете луны. «Они пока на чужой территории, – понял профессор. – И потому нервничает».
        Вскоре воздух посвежел и стал слышен звук морского прибоя. «Выехали к морю, – подумал профессор. – Куда они нас везут?»
        Машины остановились на причале, около которого был пришвартован большой катер. Его название в темноте разобрать не удалось, как и флаг, полоскавшийся в легком ветерке на корме. Профессора и Игоря вывели из машины, почти бегом вознесли по трапу на борт и завели в ярко-освещенную каюту. Вдоль стен каюты шли широкие диваны, покрытые мягкими коврами, на инкрустированном малахитом столике стояли вазы с фруктами и сладостями.
        – Здесь вам будет удобно, – сказал Юсуф Баргути, окинув каюту внимательным взглядом. Он держал в руке большой радиотелефон, и выражение его лица продолжало оставаться озабоченным.
        – Куда вы нас везете? – спросил профессор, вызывающе глядя на молодого человека.
        – Все вопросы потом, профессор. Не беспокойтесь. С вами не случится ничего плохого, – он сделал широкий жест в сторону накрытого стола. – Располагайтесь и отдыхайте.
        Катер отошел от причала, и, судя по звуку, к нему присоединился еще один. Плавание продолжалось почти три часа. Катера шли быстро, и от этого их бросало на небольших волнах. Профессор почувствовал тошноту и прилег. Игорь заботливо укрыл отца, налил ему воду из бутылки, стоящей на столике в углу.
        – Хочешь выйти, подышать воздухом? – заботливо спросил он.
        – Нет, я полежу, – профессору хотелось вдохнуть свежего воздуха, но он не хотел, чтобы Игорь обращался к Баргути с просьбой выпустить их на палубу. Тот может отказать, завяжется спор… От греха подальше.
        Наконец катера пришвартовались. На причале их ждали машины. Два тяжелых «джипа» и длинный «лимузин» с яркой наклейкой на ветровом стекле. Профессора и Игоря посадили в «лимузин», напротив сел Баргути. Выражение озабоченности исчезло с его лица. Он был весел и оживлен.
        «Он дома, – понял профессор. – На этой территории он уже ничего не опасается». Машины тронулись в путь. Баргути открыл бар и предложил спутникам «чего-нибудь прохладительного».
        – Благодарю вас, – сухо кивнул профессор. – Я бы просил вас выполнить свое обещание.
        Баргути поднял на него удивленный взгляд.
        – Вы обещали, что в пути мы сможем поговорить, – продолжил профессор. – Но до этой минуты всячески избегали общения. Я могу решить, что вы – человек, не выполняющий свои обещания.
        – Наш путь еще не завершен, профессор, – улыбнулся Баргути. – Простите мне мое невнимание, но я должен был обеспечить вашу безопасность в пустыне и в море. Сейчас же я к вашим услугам. Мы успеем поговорить обо всем. Нам ехать больше часа.
        – Мы пересекли границу? – спросил Игорь. Баргути кивнул.
        – Значит, теперь мы не в Джибути, – констатировал профессор. – Где же мы?
        – На территории султаната Шидад, – Баргути развел руками, словно хотел сотворить придворный поклон и добавил. – Добро пожаловать!
        – Ваш благодетель живет здесь? – строго спросил профессор. – Или нам нужно переходить еще несколько границ.
        – Мой благодетель… – Баргути помедлил, бросил взгляд на стекло, отделяющее салон от переднего сидения, словно хотел удостовериться, что оно надежно закрыто. – Простите, профессор, я сказал вам неправду.
        – Что такое? – Парусников смотрел на молодого человека возмущенно и гневно.
        – Мой благодетель, как вы изволили выразиться, – продолжил Баргути. – не бизнесмен.
        – Кто же он? – насмешливо бросил Игорь. – Бандит, похищающий людей?
        – Он, – Баргути повысил голос, и в нем послышалось возмущение последними словами Игоря. – Единственный и законный властелин этой страны, повелитель правоверных, султан Шидада, Его Величество Абдалла Хадж Али Мансур. И сейчас мы направляемся в его дворец.
        В салоне на несколько секунд установилась тишина.
        – Вы это серьезно? – спросил профессор, теребя пальцами отворот куртки.
        – Вполне серьезно, профессор. И вы скоро в этом убедитесь. Его величество султан осведомлен о нашем передвижении и намерен принять вас сразу, как только мы приедем во дворец.
        – Но, Юсуф, – профессор взглянул на Игоря, но тот безмятежно смотрел перед собой и явно не собирался принимать участие в беседе, – зачем султану Шидада понадобились я и мой сын? Неужели его действительно интересует вся эта история с Лилит?
        – Его величество – человек просвещенный, – ответил Баргути. – Он сам расскажет, зачем вы ему понадобились.
        – Его действительно интересует история Лилит? – продолжал допытываться профессор. – Или это только повод.
        – Его действительно интересует история Лилит, – подтвердил Баргути. – А все остальное вы узнаете от него.
        На этом разговор был окончен. На всем протяжении пути до дворца, к которому они подъехали около шести утра, никто в салоне не произнес ни слова…
        …Игорь взял со столика бокал с щербетом, но поднести ко рту не успел. Дальняя дверь зала распахнулась, и на пороге появился высокий бородатый мужчина в расшитом золотом камзоле и с кривой саблей на боку. Картина была настолько экзотическая, что профессор и Игорь переглянулись. Бородатый пошел к ним, торжественно ступая по мягкому ковру. На всякий случай профессор поднялся с дивана. Игорь вслед за ним. Бородатый встал перед ними, вытянулся, выпрямив спину, и, глядя куда-то вверх, провозгласил на вполне приличном английском:
        – Его величество султан Шидада, повелитель правоверных Абдалла Хадж Али Мансур!
        Бородатый сделал шаг в сторону. Из дверей, соседних с распахнувшейся, появились несколько молодых людей с темно- зелеными папками в руках. Они встали по обе стороны от двери, образовав живой коридор к диванам. Профессор окинул их рассеянным взглядом и невольно вздрогнул. В одном из стоящих в шеренге людей он узнал своего верного грума из израильской экспедиции Раджада. Профессор вгляделся. Да, это несомненно был он. Раджад поднял глаза, поймал удивленный взгляд профессора и едва заметно улыбнулся. Профессор хотел было позвать его: «Раджад!», но в центральную дверь вошел человек средних лет в атласном малиновом однотонном халате до колен, украшенном лишь двумя вертикальными золотыми полосами, идущими от плеч к подолу. Из-под халата выглядывали черные брюки и туфли с острыми носами. На шее у мужчины был галстук в тон халату, на голове – синяя чалма с красными и белыми полосками. Лицо мужчины обрамляла короткая черная бородка, придававшая лицу округлость, а с ней и умиротворенное выражение. Бородка соединялась с пышными усами, образующими арку над верхней губой. Вслед за мужчиной в комнату вошли
четыре охранника в черных черкесках с красными башлыками за спиной и кинжалами на поясах. Двое из них держали в руках короткие автоматы.
        Султан быстрым шагом прошел к диванам, за ним на некотором отдалении следовал Юсуф Баргути. Султан остановился перед профессором.
        – Ваше Величество! – сказал Баргути из-за спины султана. – Позвольте представить вам профессора археологии Анатолия Парусникова и его сына Игоря Парусникова.
        Султан склонил голову и протянул руку. Профессор ее пожал. Султан повернулся и проделал ту же процедуру с Игорем.
        – Здравствуйте! – произнес Игорь.
        Султан сделал широкий жест в сторону диванов.
        – Прошу садиться, господа!
        Он говорил по-английски уверенно, с легким акцентом, как человек, проведший в англоязычной стране не один десяток лет. Игорь и профессор сели на один диван, султан расположился на другом. Охранники отошли, внимательно наблюдая за каждым движением гостей.
        – Я понимаю, что вы устали после долгой дороги, – мягко произнес султан. – Но прежде чем предоставить вам возможность отдохнуть, я полагаю, нам следует объясниться.
        – Да уж, – с вызовом бросил Игорь. – Объясниться нам действительно не помешает.
        Султан еле заметно улыбнулся. Один из охранников бросил на Игоря встревоженный взгляд. Профессор положил ладонь на плечо сына.
        – Мы были бы признательны вам, уважаемый господин… – начал он, но его перебил Юсуф Баргути.
        Он сделал шаг к дивану и наклонился к профессору.
        – Ваше Величество, – сказал он и пояснил: – К правителю нашей страны следует обращаться «Ваше Величество».
        Профессор кивнул.
        – Мы были бы признательны вам, Ваше Величество, если бы вы объяснили нам, с какой целью нас привезли в ваш великолепный дворец.
        – Разумеется, я вам объясню, – кивнул султан. Он помедлил несколько секунд, словно взвешивая с чего начать. – Судя по ситуации, о которой я знаю из российских газет, древнее пророчество сбылось.
        Видя, что собеседники намерены возразить, султан повернулся и протянул руку. Один из молодых людей, стоящих ближе всех к дивану, раскрыл папку, выхватил из нее две крупноформатные фотографии и вложил в царственную ладонь. Султан разложил фотографии на столе. На обоих была изображена Арина в экспедиции. На одной она несет поднос с тарелками, на другой – стоит в обнимку с Игорем.
        – Моя экспедиция находилась под вашим пристальным вниманием, Ваше Величество, – произнес профессор и бросил гневный взгляд в сторону Раджада. – Теперь я понимаю, кто информировал вас обо всем, что происходило в лагере. Но я не понимаю, о какой «ситуации» вы говорите и какое пророчество имеете в виду.
        Султан не обратил внимания ни на слова профессора о пристальном внимании к экспедиции, ни на его красноречивый взгляд в сторону Раджада.
        – Пророчество о том, что энергии Лилит, заключенные в ее саркофаге, выйдут на свободу с помощью женщины и вновь попытаются уничтожить мир, – продолжил он. – Однажды, как вы знаете, такое уже происходило.
        – Что значит «происходило»? – перебил Игорь. – Вы имеете в виду сотворение мира? Но ведь это не более, чем библейская легенда…
        – Я не разделяю этой вашей убежденности, – султан чуть повысил голос и сделал знак Юсуфу, который хотел еще раз вмешаться в разговор. Баргути замер, а затем ретировался на свое место в шеренге. – Я предоставлю в ваше распоряжение рукопись, – продолжил султан, – и вы сможете подробнее познакомиться с пророчеством и составить собственное мнение о нем. Что же касается «известных событий», то эта женщина, – султан кивнул на фотографии, – вольно или не вольно, завладела чудовищной силой Лилит. В течение нескольких месяцев она построила на пустом месте огромный бизнес. Она легко добивается того, что крупнейшие бизнесмены России принимают нужные ей решения себе в ущерб. Продают ей за бесценок свои активы. И…
        – Простите, Ваше Величество, – Игорь еще раз перебил султана, чем вызвал укоризненный взгляд Юсуфа Баргути, – но здесь я должен посвятить вас в некоторые тонкости ведения бизнеса в нашей стране. Боюсь, что эта дама, Арина Розова, – Игорь замялся, подбирая английские слова, – как бы вам объяснить… Она является подставной фигурой. Если вы точно понимаете значение этого слова.
        – Я хорошо понимаю значение этого слова, – кивнул султан с легкой усмешкой на губах. – У нас бизнесмены тоже пользуются услугами подставных фигур. Но в данном случае я должен вас разочаровать, – султан вновь протянул руку, и тот же молодой человек вложил в его ладонь несколько листов бумаги. Султан перебрал их. – Моя разведка несколько недель занимается госпожой Розовой. Именно с этой целью – выяснить, кто за ней стоит. И вот их заключение.
        Султан протянул бумаги Игорю, тот взял их, но глаз от султана не отвел.
        – За ней никого нет, – тихо сказал султан и его голос прозвучал зловеще. – Никого! Ни одного перевода на счета. Ни получения денег. Ни помощи при переговорах. Она все сделала сама. Вы можете это объяснить, мой юный друг?
        Игорь вернул бумаги султану.
        – Ну, я не знаю, – проговорил он. – В конце концов, есть такое понятие – везение.
        Игорь понимал, что его слова звучат неубедительно. Султан смотрел на молодого человека с легкой улыбкой. Игорь перевел взгляд на отца. Профессор молча смотрел в стол. Игорь понял, что слова султана его убедили.
        – Даже если она получила какой-то энергетический импульс, который помог ей в бизнесе, – буркнул Игорь, – что в этом страшного?
        – Страшно то, что это только верхушка айсберга, – вздохнул султан. – Если бы она ограничилась бизнесом, я не бил бы тревогу. Но она не успокоится. Она будет рваться к власти. Бесконтрольной и неограниченной. И в конце концов она приведет мир к разрушению.
        Игорь скривился.
        – Приведет мир к разрушению? Вы верите в это, Ваше Величество?
        – Приходится верить, – султан пожал плечами. – Она за несколько месяцев создала бизнес империю. А что будет дальше? Она получит власть над государствами и армиями. Будет по своей воле начинать войны и стирать с лица земли народы.
        В наступившей на несколько мгновений тишине было слышно только легкое поскрипывание сапог людей в черкесках, переминающихся с ноги на ногу.
        – Боюсь, это преувеличение, Ваше Величество, – осторожно произнес профессор. – Стирать с лица земли народы… Это, по-моему, слишком.
        Султан обернулся и протянул руку, в которую вложили папку, раскрытую на середине. Султан поднес папку к глазам и начал читать, произнося каждое слово нараспев:
        – Когда развратятся народы. Когда забудут они о путях Творца. Когда ополчится народ на народ и пожирать будет брат брата. Когда возжелают народы золота и серебра. Когда отвернутся от справедливых законов и о благодарности забудут, тогда придет в одну из великих стран идол из каменного мешка в виде прекрасном и желанном. И возьмет идол власть своей великой силой. И пойдет вой ной на народы, и смешает их, и покорит, и изгонит с земли. И не будет силы, которая остановит идола. Потому что сможет он встать и укрепиться.
        Султан оторвался от текста и поднял голову.
        – Пророчество? – спросил Игорь почему-то шепотом. Султан кивнул.
        – Что это за документ? – голос профессора дрогнул.
        – Пророчество Ибрагима, записанное его сыном Ишмаэлем.
        Султан закрыл папку и вернул ее молодому человеку за диваном.
        – Ибрагима? – переспросил профессор. – Того, кого иудеи и христиане называют Авраамом?
        – Именно так, – кивнул султан. – Согласитесь, профессор, все точно. Великая страна, идол из каменного мешка, вид желанный и прекрасный, сила великая. Да и время подходящее. Народ ополчился на народ. Нет в мире ни справедливости, ни благодарности.
        – Я бы хотел увидеть этот документ полностью, – вырвалось у профессора.
        – Разумеется, – кивнул султан. – Вы увидите и его, и еще много других документов, которые вас поразят.
        Игорь бросил на отца гневный взгляд, словно призывал его не сдаваться. Профессор помрачнел и повернулся к султану.
        – Позволите мне задать прямой вопрос, Ваше Величество, – он дождался кивка султана и продолжил. – Чего вы хотите от нас?
        Султан помедлил, обдумывая ответ.
        – Вы должны разгадать тайну ее силы, профессор, – сказал он, тщательно подбирая каждое слово. – Я хотел бы получить от вас ответ на два вопроса. Как именно она воздействует на людей и как лишить ее этой дьявольской силы. Вы смогли расшифровать документы, относящиеся к захоронению Лилит. Я не сомневаюсь, что именно вам дарует Аллах возможность разгадать тайну уничтожения этой силы.
        – Уничтожения? – Игорь вскинул голову. – Я надеюсь, Ваше Величество, вы не имеете в виду физическое уничтожение женщины, которая, по вашему мнению, имеет несчастья быть носителем силы Лилит?
        Султан перевел взгляд на Игоря.
        – Я имею в виду любые методы, которые необходимы для уничтожения этой страшной силы, – сказал султан, сделав акцент на слове «любые», и повторил. – Любые, без каких-либо ограничений. Если нам придется устранить носителя силы, мы пойдем на это.
        – Но Ваше Величество, – голос Игорь зазвучал напористо и громко. – Даже если госпожа Розова и имеет отношение к этой силе, она ни в чем не виновата. Она не уничтожает народы и не затевает войны. Пока, во всяком случае. За что же ее убивать? На каком основании? Только на основании каких-то пророчеств?
        – У нас будет время обсудить эту тему, – миролюбиво произнес султан. – Я не собираюсь предпринимать каких-либо действий, тем более крайних без достаточных оснований. У вас нет поводов для беспокойства.
        – Будет время обсудить? – переспросил Игорь. – Значит, мы остаемся вашими пленниками?
        – Моими гостями, – поправил султан. – Оставьте в стороне все заботы и тревоги. Работайте над рукописями и дайте мне ответы на мои вопросы. Ваш труд будет хорошо оплачен. Проблему вашего отсутствия на рабочих местах в Москве мы решим. К вашим услугам все, что есть в моем дворце – спортивные залы, бассейны, сады для прогулок. Если у вас будут какие-то особые просьбы, вы можете обращаться с ними к моим людям. Но об одном я прошу вас убедительно. Не пытайтесь покинуть дворец без моего ведома. Это может привести к весьма печальным последствиям.
        Султан перевел взгляд с Игоря на профессора. Тот кивнул. Игорь сидел молча и смотрел в пол.
        За дверью послышались громкие шаги, резная дверь распахнулась, и в зал вошел молодой человек в таком же халате, как у султана, но из темно- синего атласа. Бородатый человек с саблей, люди с папками в шеренгах и охранники склонились перед ним. Молодой человек привычным жестом провел ладонью покороткой бородке и пошел к диванам.
        – Позвольте представить вам, господа, – султан улыбнулся вошедшему, – моего сына наследного принца Шидада, Его Высочество Хусейна Хадж Абдалла Мансура.
        Принц подошел ближе и протянул руку сначала профессору, а потом Игорю. Подчиняясь движению руки отца, он сел рядом с ним на диван.
        – Я возложил на своего сына непростую миссию, – султан положил ладонь на колено молодого человека. – В ближайшие дни он отправится в Москву и попытается познакомиться с этой женщиной, войти с ней в контакт и понаблюдать за ней. Я надеюсь, после его возвращения мы будем иметь больше информации и о ней, и обо всем, что с ней происходит.
        – Вы едете в Москву с частным визитом? – спросил профессор, и по его тону Игорь понял, что отец заинтересовался и рукописями, и визитом молодого принца в Москву. И вообще не рассматривает пребывание в этом дворце как нечто из ряда вон выходящее.
        «Может быть, он и прав, – подумал Игорь. – Он получает доступ к потрясающему материалу. Для отца это выдающаяся удача. И он, конечно, готов провести здесь какое-то время. Тем более, султан что-то говорил об оплате. Что же касается будущего… Может быть, нас действительно не зарежут, как котят, после того, как работа будет закончена. Этот султан не выглядит злодеем. Хотя кто поймет этих восточных царьков?»
        – Я еду в Москву с государственным визитом, – ответил принц мягким глубоким баритоном.
        – Найти повод для такого визита было совсем несложно, пояснил султан. – Москва участвовала в конкурсе на разработку наших месторождений газа и на строительство крупного нефтеперерабатывающего завода. На прошлой неделе мы известили их о победе в конкурсе. Меня немедленно пригласили посетить Москву. Я предложил принять вместо меня принца Хусейна. Он – премьер-министр моего правительства, и его поездка в Москву не вызвала никаких вопросов.
        – Я вылетаю завтра вечером, – сказал принц. – Мне бы хотелось поговорить с вами о моем пребывании в Москве.
        – Конечно, Ваше Высочество, – кивнул Парусников. – Мы к вашим услугам.
        – Я предлагаю продолжить нашу беседу за завтраком. – Султан встал. За ним поднялись принц, профессор Парусников и Игорь. – Сейчас вам покажут ваши комнаты. У вас будет время привести себя в порядок и переодеться. А затем я жду вас в моей столовой.
        – Переодеться? – Игорь усмехнулся. – Нам не во что переодеваться. Ваши люди захватили нас на берегу моря. Прямо вот так, в шлепанцах…
        – В ваших спальнях вы найдете все, что вам нужно, – улыбнулся султан. – В том числе одежду и обувь.
        Султан легко склонил голову.
        – До встречи, господа!
        Он кивнул, развернулся и пошел к выходу. За ним принц Хусейн, охранники в черкесках и молодые люди с папками в руках. Выходя из комнаты, Раджад обернулся и бросил на профессора долгий взгляд.



        16

        Глава Государственной службы безопасности Геннадий Валерьянович Малкин приехал на дачу Козырина, когда начало смеркаться. Хотя вице-премьер позвонил ему, чтобы договориться о встрече в одиннадцать утра. Из короткого разговора Малкин понял, что Козырина интересует расследование аварии машины Иваненко. На приглашение Малкин откликнулся с удовольствием. После конкурса на право приобретения порта «Северный» он многое хотел понять в отношениях еще недавно неразлучной парочки бизнесмена и политика и был готов приехать на Краснопресненскую набережную немедленно, но Козырин возразил.
        – Лучше приезжай вечером ко мне на дачу, – предложил он. – У меня полно дел. Уделить тебе много внимания не смогу. Да и в кабинете сидеть не хочется. А на даче и погуляем, и воздухом подышим. Я тебя пирогом мясным угощу. У меня новый повар. Такой мясной пирог печет.
        «Действительно занят или боится чужих ушей, подозревая, что его кабинет прослушивается? – думал Малкин, положив трубку и меряя шагами собственный кабинет. – О чем таком секретном, касательно этой аварии, он хочет поговорить? А может, Пал Степанычу просто нужна отсрочка? Для чего? Решил самостоятельно навести справки? А потом начать выяснять, что мне известно. Все это очень странно. Неужели он имеет отношение к этой аварии?»
        Расследование обстоятельств аварии с машиной Иваненко внешне не имело никакого отношения к проверке контактов Арины Розовой, которой руководитель службы безопасности занимался вот уже целую неделю. Да, Иваненко и Розова жестко схлестнулись в борьбе за порт «Северный». И, вопреки всем прогнозам и уверенности самого Малкина, победу одержала Розова. Но ведь в аварию машина Иваненко попала уже после завершения конкурса. Да и не было в этой аварии ничего такого, что давало бы возможность заподозрить покушение или теракт. Взрыва внутри «мерседеса» Иваненко не было. Другая машина в аварии не замешана. Конечно, оставалась версия умышленной порчи автомобиля. Есть в стране спецы, которые так подрежут тормозной шланг или тяги рулевого управления, что они лопнут точно в назначенный момент. Но на эту версию Малкин ставку не делал, хотя и поручил экспертам разобрать машину по винтикам. И все же мысль о причастности новоявленной миллиардерши к аварии на трассе Адлер- Сочи не шла из головы Геннадия Валерьяновича. Он пытался отогнать её, уверял сам себя в собственной предвзятости к Арине Розовой, но в голове вновь
и вновь выстраивалась конструкция противостояния двух бизнесменов – немолодого мужчины и юной девушки.
        Малкин понимал, с чем связана его предвзятость. Дискомфорт, который он испытывал в связи с Ариной Розовой, нарастал с каждым днем. Всего неделю назад Геннадий Валерьянович не сомневался, что он легко раскроет тайну внезапного богатства этой дамы и выведет на чистую воду и ее, и всех ее покровителей. Как явных, так и остающихся за кулисами. Он не сомневался, что его эксперты найдут следы тайных выплат за приобретенные ею бизнесы с зарубежных счетов, а агенты отследят и определят, кто именно делал переводы. Но время шло, а знаний относительно темных сторон бизнеса госпожи Розовой не прибавлялось. Руководитель аналитической группы, собранной Малкиным специально для решения этой задачи, каждый вечер докладывал, что никаких следов нелегального перевода средств, равно как и сбросов наличности, не обнаружено. К вечеру третьего дня расследования Малкин начал нервничать.
        «Или она ведет чистый бизнес и каким-то образом убеждает бизнесменов принимать невыгодные им решения, что исключено. Или весь мощный аппарат службы безопасности не может найти ни малейшего намека на противоправную деятельность. Что маловероятно», – думал Малкин, мрачно слушая очередной доклад аналитиков.
        Теперь к загадкам, которые задавала ему Арина Розова, прибавилась авария с машиной Иваненко.
        «Если предположить, что это она заказала аварию. После победы в конкурсе, – думал Малкин. – Значит, произошло нечто экстраординарное. И мы обязаны понять, что именно».
        Глава службы безопасности надеялся, что визит к Козырину хоть как-то прояснит эту странную ситуацию…
        …Козырин встретил гостя в прихожей, одетый в теплое пальто и сапоги на меху. Они вышли в ярко освещенный парк, прилегающий к дому, и пошли по аллее, обсаженной с двух сторон большими каштанами.
        – Рассказывай, Геннадий Валерьянович, – попросил Козырин, когда они отошли от дома метров на пятьдесят. – Что там произошло с Мишей?
        Малкин про себя отметил это теплое «с Мишей». Вице-премьер явно хочет продемонстрировать свое дружеское расположение к Иваненко.
        – Странная авария, – начал Малкин. – Машина соскочила с шоссе без каких-либо видимых причин. Никаких помех, никаких других машин, никаких повреждений полотна шоссе. Ничего. Врезалась в дерево правой частью. Потому те, кто сидел справа, погибли. Это начальник охраны Александр Соколов и гражданин Голландии Патрик Виссер. Иваненко сидел слева, за креслом водителя.
        – Он сильно пострадал?
        – Сильно, – соответственно теме беседы, Малкин погрустнел. – Врачи боялись, что не выживет. Но он выжил. Правда, без сознания уже вторые сутки. И повреждения серьезные. Переломы, в том числе основания черепа и позвоночника.
        – Ох ты, боже мой! – воскликнул Козырин. – Какое несчастье! Слава Богу, хоть жив.
        Малкин внимательно оглядел Козырина, шагающего по аллее, заложив руки за спину. С его уст был готов сорваться вопрос: «А почему ты, Пал Степаныч, предал своего ближайшего дружка, которому всем обязан?» Но Малкин понимал, что задавать такой вопрос напрямую нельзя. К нему надо подойти осторожно и не торопясь.
        – Подожди, – Козырин остановился. – Саша погиб, голландец тоже. А водитель? Он жив?
        – С водителем странная история, – Малкин сделал неопределенный жест рукой. – Он успел выпрыгнуть из машины до столкновения с деревом. Отделался царапинами и ушибами.
        – Как успел выпрыгнуть? – Козырев остановился.
        «Это его удивило или напугало? – подумал Малкин. – Он действительно такого не ожидал или растерялся, когда понял, что у меня есть живой свидетель».
        – Представь себе! Успел открыть дверь.
        – То есть его можно допросить?
        «Неужели все-таки испугался свидетеля?» – мелькнуло в голове у Малкина.
        – Уже допросили, – сказал он и замолчал, пытаясь рассмотреть реакцию на лице собеседника.
        Но на лице Козырина не дрогнул ни один мускул.
        – Он ничего не сказал, – продолжил Малкин. – Лепечет, что машина потеряла управление, ее неожиданно повело вправо, а руль заклинило.
        – Как это может быть? Неожиданно повело вправо?
        – Эксперты определят. Они уже сутки над машиной колдуют. Пока никаких проблем не обнаружили, но работа продолжается.
        Прошли мимо беседки. Козырин кивнул.
        – Присядем.
        Козырин обернулся. Откуда-то из-за кустов выскочил молодой человек в черном пальто и бабочке на шее.
        – Принесите нам чай, – попросил Козырин и взглянул на Малкина. – Или тебе кофе, Геннадий Валерьянович? А может, что-нибудь покрепче?
        – Спасибо, Пал Степаныч. Чай вполне подойдет.
        Молодой человек умчался. Мужчины сели за стол.
        – Давно хотел спросить, Пал Степаныч, как получилось, что Иваненко проиграл конкурс на порт?
        Козырин нахмурился.
        – Не понимаю тебя, Геннадий Валерьянович. Не понимаю твой вопрос. Что значит – как получилось? Четыре члена комиссии проголосовали за Розову. Трое за Иваненко.
        – Я понимаю, – кивнул Малкин. – Просто проголосовали, и все? И Иваненко не пытался воздействовать на членов комиссии?
        – Пытался, конечно. И я ему помогал. Но Розова заявила уж очень хорошие условия.
        – Разве Иваненко не знал об условиях, которые она предложила? Ты ему о них не сообщил?
        – Честно говоря, нет. Мы как-то несерьезно отнеслись к этой даме. Были настолько уверены в победе Миши, что не стали ничего проверять. Вскрыли ее конверт перед объявлением результатов. Уже при всех. Когда ничего не изменить.
        – То есть ее победа – случайность?
        – В определенном смысле, – кивнул Козырин.
        Молодой человек в черном пальто внес в беседку поднос и быстро расставил на столе чашки, вазочки с вареньем и печеньем. Водрузил в центре стола небольшой самовар и разлил чай.
        «Он голосовал против Иваненко, – понял Малкин, не сводя глаз с лица Козырина. – И об условиях, которые предложила Розова, он знал. Только Иваненко не сказал. Почему? Они же столько лет вместе?»
        – Что-нибудь еще, Пал Степаныч? – спросил молодой человек.
        – Спасибо, Леша, – Козырин махнул головой, и молодой человек исчез.
        И тут Малкина осенило.
        «А что, если, – подумал он. – именно Козырин и есть тот человек, который стоит за этой женщиной? И весь ее бизнес – дело его рук. Или каких-то людей, которых он представляет. Тогда понятно, почему он отобрал порт у Иваненко. Но тогда… Тогда за этой аварией с машиной Иваненко стоит именно он».
        Малкин сделал вид, будто пьет чай, и потому молча обдумывал внезапно появившуюся идею. Козырин встревожился.
        – Тебе что-то не нравится, Геннадий Валерьянович, в этом конкурсе? Я могу тебе бумаги переслать.
        – Нет, нет, Пал Степаныч, – Малкин оторвался от чашки. – Я просто не понимаю, как Иваненко мог пустить такое дело на самотек. А в том, что бумаги в порядке, я не сомневаюсь. Я, собственно, вот о чем хотел с тобой поговорить. К нам прилетает принц из какой-то восточной страны…
        – Да, из Шидада, – кивнул Козырин. – У нас с его отцом намечается очень интересный бизнес.
        – Вот, вот, – подтвердил Малкин. – И этот принц выразил горячее желание познакомиться с нашей дамой.
        – С Розовой?
        – С Розовой. Его, видишь ли, впечатлили ее потрясающие успехи на поприще построения бизнеса. Мне об этом сообщил премьер и просил с ней переговорить. Ну, чтобы она понимала, о чем можно говорить принцу, а о чем лучше промолчать. А-то она такого нагородит. Человек все-таки, в нашей тусовке новый.
        – И ты хочешь, чтобы с ней поговорил я? – понял Козырин. Малкин кивнул. Козырин помедлил, а потом скривился.
        – Уволь меня, Геннадий Валерьянович, от такого разговора. Не в тех я с ней отношениях, чтобы вести дружеские беседы. А официально… Что я ей скажу? Не говорите лишнего, Арина Александровна, не грубите и не раскрывайте государственные тайны. Так она это и без меня знает. Она – баба умная и осторожная. За нее можешь не беспокоиться. Она лишнего себе не позволит.
        «Откуда он это знает? – родилась мысль в следовательском мозгу Малкина. – Только что сказал, что не в тех с ней отношениях, чтобы вести дружеские беседы. И тут же утверждает, что она – умная и осторожная».
        – Ты часто с ней видишься? – невинным голосом спросил Малкин.
        – Нет, – Козырин мотнул головой, но во взгляде его появился какой-то непонятный Малкину испуг. – Лично вообще один раз беседовал. В буфете Дома правительства. Обедали за одним столом. А так… Виделись на конкурсе, еще на каких-то мероприятиях.
        «Врет, – понял Малкин. – Когда речь заходит об этой женщине, он не говорит ни слова правды. Почему? Неужели действительно замешан в ее бизнесах? Тогда это серьезный скандал. Государственный чиновник ведет бизнес через подставное лицо. Такое раскрыть – значит заслужить вечную благодарность Иваненко. Если, конечно, он оклемается».
        – А почему ты сам не хочешь с ней поговорить, Геннадий Валерьянович?
        – По той же причине, – усмехнулся Малкин. – Говорить-то не о чем. К государственным тайнам она не допущена. А остальное меня, честно говоря, не так и волнует. Ну, брякнет она этому принцу какую-то чепуху. И что? Переживет Его Высочество.
        Козырин смерил собеседника пристальным взглядом, налил в его чашку заварки и кипятка из самовара. Не торопясь, повторил эту процедуру со своей чашкой.
        – Пей, пока горячий, – Козырин поставил чашку перед директором службы безопасности и, не глядя на собеседника, будто между прочим, заметил: – А ты ее не любишь. Интересно, за что. И меня в чем-то подозреваешь.
        Эти слова могли кого-то застать врасплох, но не Геннадия Малкина. Он спокойно отхлебнул чай из чашки, взял из вазочки небольшое пирожное и отправил в рот.
        – Дело не в любви или нелюбви, Пал Степанович. Я ее не понимаю. А когда я чего-то не понимаю, меня это очень сильно напрягает. Не понимаю, как она за полгода сколотила бизнес, на который любой наш бизнесмен тратит десятилетия. Не понимаю, как она заставляет наших лучших бизнесменов, олигархов из первого ряда совершать сделки, которые им не выгодны. Продавать ей за бесценок банки и заводы, месторождения нефти и трубопроводы. При этом они не жалуются, не сетуют на ошибки. А добровольно идут на все ее условия.
        – Может быть, шантаж? – предположил Козырин.
        – Тогда они пришли бы ко мне, – отмахнулся Малкин, – и все было бы решено в течение часа. Но ко мне не пришел никто. Ни один из тех, кто потерял в результате ее действий огромные деньги. Я этого не понимаю, Пал Степаныч. И потому буду относиться к ней настороженно, пока не пойму. Что касается тебя, то, – Малкин помедлил, – мне действительно кажется, что ты что-то не договариваешь в отношении этой дамы. Мне непонятно, почему ты отдал ей порт, обещанный Иваненко. Теперь эта авария…
        – Ты что же, меня подозреваешь в покушении на Иваненко? – голос Козырина зазвучал жестко и резко. – Я и позавчера, и вчера в Москве был.
        – Не заводись, Пал Степаныч, – поморщился Малкин. – Я тебя ни в чем не подозреваю. Но понять хочу все до конца. И приехал к тебе сегодня в надежде, что ты мне ситуацию прояснишь. А ты ее еще больше запутал своим рассказом о честном конкурсе и свободном волеизъявлении членов комиссии. Вот такая ситуация.
        В парке установилась тишина. Только с верхушек деревьев доносились редкие крики птиц и шуршание лапок белок по стволам и веткам.
        – Поеду я, Пал Степаныч, – Малкин поднялся. – Поздно уже. Спасибо за чай.
        Козырин тоже вылез из-за стола. Он понимал, что должен что-то сказать Малкину после его откровения, и судорожно пытался подобрать нужные слова. Молча они пошли по аллее к дому. Молча попрощались у машины. Нужных слов Козырин так и не нашел.



        17

        Когда зазвонил телефон, в приемной не было посторонних. Ада, сидевшая за своим большим столом, подняла голову. Под ее строгим взглядом новая секретарша Арины, черноволосая Виолетта, подняла трубку.
        – Слушаю!
        По лицу Виолетты Ада сразу поняла: она удивлена и не знает, какое решение принять.
        – Кто это? – спросила Ада. Виолетта прикрыла трубку рукой.
        – Наша охрана. Там у ворот какая-то женщина…
        – Какая женщина?
        – Хочет встретиться с Ариной Александровной. Говорит, что она ее родная тетка.
        Ада выскочила из-за стола и взяла трубку из рук Виолетты.
        – Кто это?
        – Дежурный у ворот Николай Бородулин, – услышала она бодрый голос. – Здесь какая-то женщина. Утверждает, что она родная тетка Арины Александровны. Приехала из Сибири. Пропустить?
        – Нет, – отрезала Ада. – Никого пропускать не надо. Я сейчас выйду.
        Ада вернула трубку Виолетте и пошла из приемной.
        Вот это то, чего она боялась. Если прошлое не удержать, оно ворвется в их жизнь и нарушит все планы. У бизнесмена, идущего к своей цели, нет и не может быть в сердце ни тоски, ни любви, ни жалости, ни теплых воспоминаний юности, ни родственных привязанностей. Родственники и старые приятели с их вечным сюсюканьем и красивыми рассуждениями о нестареющей дружбе – это помеха, которая должна безжалостно удаляться с пути. Лозунг «Только вперед!» не предусматривает никакой возможности оборачиваться и копаться в прошлом.
        Ада быстро пересекла парк, в котором уже распускались недавно посаженные яблоневые и вишневые деревья, а на клумбах цвели розы разных цветов, и подошла к проходной у ворот. Из окна появилась голова охранника.
        – Где она?
        – На скамейке у ворот.
        Парень выскочил из проходной, распахнул перед Адой тяжелую металлическую калитку. Она вышла за ворота и сразу увидела грузную женщину в пальто из коричневого драпа и тяжелых матерчатых ботах. На плечи женщины был накинут шерстяной платок, рядом с ней на скамейке стояла большая походная сумка. Ада присмотрелась, пытаясь найти в женщине хоть какое-то сходство с Ариной, но не нашла. Она подошла ближе. Женщина подняла голову и посмотрела на нее чистым и добрым взглядом.
        – Здравствуйте!
        – Здравствуйте! – Ада старалась, чтобы ее голос звучал искренне. Такие люди, как эта тетка, остро чувствуют фальшь.
        – Как вас зовут?
        – Дарья Николаевна Розова, – сказала женщина грудным голосом, очень похожим на голос Арины. – Я тетя Ариночки. Сестра ее отца-покойника. Вот, приехала в Москву. На несколько часов всего. Проездом к себе в Углегорск из Сочи. Ночью у меня самолет.
        Женщина сделала широкий жест в сторону стоящей рядом сумки.
        – Меня Ариша теткой Дарьей звала, – продолжила женщина. – Когда мама ее, Валечка, скончалась, я ею занималась все время. Отец-то ее на работе был целыми днями. А я – с ней. Смешная она была, все просила: «Тетка Дарья, купи это, купи то». А я ей: «Денежек нету, Ариночка. Вот ты вырастешь, станешь богатой». А она: «Тетка Дарья, а когда я стану богатой?» И вот ведь, как получилось…
        Тетка Дарья кивнула на металлические ворота. Ада присела рядом и взяла руку женщины в свою.
        – Хорошо, что вы приехали, Дарья Николавна! – сказала Ада, подумав, что, если тетка пробудет в Москве всего несколько часов, долго тянуть время ей не придется.
        – Правда? – женщина заулыбалась и погладила Аду по руке. – А ты кто будешь? Сослуживица ее?
        – Помощница, – Ада улыбнулась. – Главная помощница.
        – Вот как! – тетка смотрела на Аду с уважением. – Как бы мне Ариночку повидать? Уж она-то мне обрадуется. Можешь не сомневаться!
        – Конечно, обрадуется, – подтвердила Ада и обняла женщину за плечо. – Только, вот понимаете, Дарья Николавна, занята она очень. Сегодня, как назло, встречи у нее постоянно. И все важные. Все с такими людьми, что не отменить. С банкирами всякими. С президентами компаний. Даже не представляю, как вы ее сможете повидать!
        – А я подожду, – на лице тетки появилось заискивающее выражение. – Посижу где-нибудь у вас. У меня самолет-то только в час ночи. А она приедет, и будет сюрприз. Мне бы только поглядеть на нее. Подивиться, что так все вышло.
        – А как вышло? – рассеянно спросила Ада, размышляя, какие аргументы ей еще использовать против навязчивой тетушки.
        Вместо ответа тетка достала из кармана газету и разложила на коленях. Ада сразу увидела фотографию Арины и заголовок: «Арина Розова вошла в пятерку самых богатых бизнесменов России по версии Forbes».
        – Это как же так? – тетка шлепнула ладонью по газетному листу. – Вот пишут. Вошла в первую пятерку. Это Аришка-то. Господи! Она же денег никогда считать не умела. Все у нее сквозь пальцы текло. Мне бы только ее повидать, а, доченька?
        Аде начал надоедать этот разговор. А идей, как избавиться от этой тетки, так и не появилось. Она свернула газету и засунула ее в карман драпового пальто Дарьи Николаевны.
        – Занята она, – повторила Ада и подпустила в голос слезу. – Очень занята. Сегодня у нее такой день, что не позавидуешь. Сами же говорите – входит в пятерку. Представляете, сколько хлопот?
        – Мне бы только ее повидать, – продолжала гнуть свою линию тетка. – Хоть одним глазком.
        «Вот заладила, – подумала Ада. – Однако надо торопиться. Арина вот-вот должна приехать. Ее встреча с этой тетушкой никому не нужна».
        – Арина сейчас на совещании в банке, – Ада опять взяла руки тетки в свои и заговорила, глядя ей прямо в глаза. – А после совещания она сразу в министерство уезжает. А потом опять на совещание. А вечером – прием. В Кремле. Как минимум до двух ночи.
        – Господи! – ужаснулась тетка. – Когда же она спит?
        – Спит, – усмехнулась Ада. – До сна ли ей? Какой сон, Дарья Николавна? О чем вы говорите? Работает она и днем, и ночью. А я вот за нее все остальные вопросы решаю. И с вами должна решить.
        Тетка помрачнела и кивнула.
        – Понимаю. Не до меня сейчас Аришке. Не до меня.
        – Не правы вы, Дарья Николавна. Ох, не правы, – Ада заговорила в тон тетке горячо и взволнованно. – Она вас любит. Все время о вас говорит. Всем рассказывает, какая у нее в Углегорске замечательная тетя. Только жизнь у нее сейчас такая.
        – Тяжелая, – тетка понимающе кивнула.
        – Тяжелая, – согласилась Ада. – Но это временно. Через пару месяцев она с делами разберется и станет свободнее. Вот вы к ней и приедете. Только не на несколько часов. А на целую неделю. Договорились?
        Но тетка Дарья не собиралась сдаваться.
        – А может, ты меня к ней на квартиру отвезешь, а, доченька? – попросила она. – Где она живет? Квартира-то небось в центре города?
        – В центре, – кивнула Ада. – Конечно, в центре. Только бывает она в той квартире раз в неделю. Да и ключа у меня нет.
        – Раз в неделю, – ужаснулась тетка. – Как же это? Дома и раз в неделю. За что же Ариночке такая доля? Света белого не видит. Ни семьи, ни детей, ни отдыха! А нельзя ей от этого миллионерства отказаться, а, доченька?
        – Отказаться? – усмехнулась Ада. – Как это – отказаться?
        – Ну, оставила бы себе квартиру, машину, деньжат на книжку бы положила. А остальное – отдала бы. Дескать, не хочу я. Не готовая без сна и отдыха. Деньги-то хороши, когда радость приносят. А так… Какая от них польза?
        Ада покачала головой.
        – Ох, Дарья Николавна! Знаете, сколько раз мы с Ариной об этом говорили? Но не может она отказаться. Поздно уже отказываться. Уже нельзя. Уже надо лямку тянуть до конца. Понимаете?
        – Понимаю, – кивнула тетка. – Эх, Аринка, Аринка! Прав был муж мой покойный, когда говорил: «Беспутная она. Пропадет ни за грош». Вот и пропала. Куда же мне теперь, деточка? Что делать?
        – Делать вам вот что. Летите-ка вы пока домой. А освободится Аринка – я вам сразу сообщу, и вы прилетите. И будет ей сюрприз. Договорились?
        Тетка растерянно пожала плечами и огляделась.
        – Как же так? Вот просто взять и уехать? А я же ей гостинцы везла. Да и до самолета у меня еще много времени.
        – Об этом ты не беспокойтесь, – Ада беспечно махнула рукой. – Гостинцы ваши я заберу. Как увижу Аринку, сразу все передам. А до самолета вы отдохнуть сможете. Сейчас я попрошу наших ребят. Они вас в аэропорт отвезут и там гостиницу снимут. Чтобы вы до самолета поспать могли. Договорились?
        Дарья Николаевна неуверенно пожала плечами. Ада стала использовать эту нерешительность собеседницы.
        – Вот и хорошо! – воскликнула она и вскочила с лавочки.
        – Сейчас я с ребятами поговорю. Вы подождите. Подождите, Дарья Николавна.
        Ада быстро зашла в калитку, пересекла парк и вошла в комнату для водителей. Ее водитель Федор сидел перед телевизором. Увидев Аду, вскочил.
        – Федя, срочное задание.
        Парень кивнул.
        – Повезешь в аэропорт женщину. Она нам очень важна. Устроишь ее в гостиницу. Прямо там, в аэропорту. И будь рядом до ее отлета. Захочет есть – веди ее в ресторан. Только в город не вези. Проследи, чтобы на свой самолет не опоздала. Квитанции привезешь мне, деньги я верну. Ясно?
        – Ясно, – кивнула водитель. – А где эта женщина?
        – За воротами. Заводи машину и выезжай.
        Ада бросилась к воротам, на ходу достала кошелек и выгребла из него все наличные деньги. На ходу посчитала, скрутила аккуратным цилиндром и выскочила в калитку.
        Тетка сидела на той же лавочке, печально глядя перед собой.
        – Все, Дарья Николавна! – преувеличено бодро заговорила Ада. – Обо всем договорилась. Вас отвезут в аэропорт и устроят в гостиницу. Там отдохнете до полета.
        Тетка пыталась что-то сказать, но Ада не предоставила ей такой возможности. Она выхватила из кармана цилиндр из стодолларовых бумажек.
        – Вот деньги, Дарья Николавна. Это вам от Ариши. Здесь пять тысяч долларов. На первое время вам хватит. А как деньги закончатся, вы мне сразу звоните. – Ада достала из бумажника и протянула тетку визитную карточку.
        Тетка нерешительно взяла деньги и карточку.
        – Ну я не знаю, – она нерешительно пожала плечами. – Как-то неловко. Столько денег!
        – Ничего, – Ада обняла женщину. – Ариша это для вас оставила.
        – Как оставила? – удивилась тетка. – Она разве знала, что я приеду?
        Ада смутилась.
        «Надо быть осторожнее, – подумала она. – Не вовремя я расслабилась».
        – О том, что вы приедете, не знала, – объяснила Ада. – Но эти деньги для вас отложила. Так и сказала мне: это для тети моей. Как увижу ее, так и передам.
        На глазах Дарьи Николаевны блеснули слезы.
        – Девочка моя дорогая, – прошептала она, утирая слезы платочком.
        Тетя достала из сумки объемный целлофановый пакет.
        – Вот, доченька, – все еще шмыгая носом, она протянула пакет Аде. – Это Аринке гостинчик. Пирожки с брусникой. Ее любимые. И ты тоже возьми. Не побрезгуй. Но ей передай обязательно. Она их с чаем любила. О ни-то кисленькие, а чай сладкий. Ей нравилось.
        Ада взяла пакет.
        – Передам, Дарья Николавна. Передам, дорогая! Вы уже не обижайтесь на нас, что так вышло. Но сами понимаете… Дела. А я вас обязательно вызову. Обязательно. И сделаем мы Аринке сюрприз.
        Ворота поехали в сторону, из них выехала машина и остановилась у лавочки. Федор вышел, взял со скамейки сумку.
        – Здравствуйте! Я вам помогу.
        – Здравствуйте! – закивала тетка Дарья и обняла Аду. – Спасибо тебе, доченька, за все. За Аринку тебе спасибо!
        Обнимая Дарью Николаевну, Ада увидела, как в конце длинной аллеи, идущей к воротам, показался головной «джип» кортежа Арины. «У меня четыре минуты, – поняла Ада. – Через четыре минуты она будет здесь».
        – Не за что, Дарья Николавна, – заторопилась Ада. – Садись скорее, а то пробки начнутся. Будешь до аэропорта три часа ехать.
        Она довела тетку до машины и распахнула заднюю дверцу.
        – Дай я тебя обниму на прощанье!
        Ада бросила взгляд вдаль аллеи. Весь кортеж уже повернул с шоссе на аллею и увеличил скорость. «Две минуты, – подумала она. – Только бы успеть». Ада чмокнула тетку в твердую щеку, выдержала ее объятия, хлопнула дверцей и махнула рукой Федору.
        – Поезжай скорее.
        Машина набрала скорость. Ада взяла со скамейки пакет с пирожками. Проследила, как ее машина разминулась с приближающимся кортежем, и вошла в ворота. Вытащила из пакета пирожок и откусила. Вкусно. Действительно, кисленькая ягода придает тесту пикантность. Откусила еще раз и швырнула пакет с пирожками в ближайшую урну.

* * *

        Когда Арина вошла в приемную, Ада и Виолетта сидели за своими столами, углубившись в бумаги. Ада подняла голову, коротко кивнула Арине и, заметив движение ее руки, вскочила с места.
        – Зайди ко мне, – Арина повернулась к Виолетте. – Что у нас нового?
        Виолетта вскочила.
        – Ничего, Арина Александровна. Все в порядке. Вам факс. Она протянула Арине листы бумаги.
        – Факс? – удивилась Арина. – Давно я не получала факсов. Все больше электронная почта. Кто сейчас шлет факсы?
        – Товарищество «От сердца к сердцу», – улыбнулась Виолетта.
        Арина на ходу взяла бумаги.
        – Что это за товарищество?
        – Благотворительная организация. Просят деньги на организацию бесплатной столовой для нуждающихся. Десять тысяч долларов.
        Арина остановилась и положила факс на стол Виолетты.
        – Ну так отправь сама, – сказала она. – Зачем мне все это читать? Скажи бухгалтеру, что я велела подготовить чек.
        Виолетта кивнула. Арина открыла дверь кабинета и переступила порог. Ада – за ней. Помогла снять плащ, щелкнула выключателем.
        – Я только что из МИДа, – сказала она. – Получила приглашение на дипломатический раут. С каким-то заморским принцем. А заодно и наставление, как себя вести и что можно ему говорить.
        – С принцем? – Ада заулыбалась. – У меня слово «принц» ассоциируется с фильмом «Золушка». Помнишь, там был мальчик в смешных панталонах с узорами и короной на голове.
        – Этот, думаю, не такой, – Арина села за стол, Ада осталась стоять. – Он как будто потрясен моими успехами в бизнесе и жаждет поговорить.
        На лице Ады появилось озабоченное выражение.
        – Тогда тебе лучше быть с ним осторожной.
        – Буду, – Арина кивнула. – На этот раут я могу взять с собой только одного человека. Поедешь со мной?
        – Конечно! – выпалила Ада. – Я никогда не была на дипломатических раутах.
        – Договорились, – улыбнулась Арина и достала из ящика папку. – Да, я подъезжала к офису и видела твою машину. Куда это твой водитель помчался?
        Ада помедлила. Арина удивленно повернулась.
        – Он ко мне поехал, – сообразила Ада. – Я, кажется, забыла утюг выключить. И попросила его проверить.
        – Ты что, подруга? – Арина усмехнулась. – Если ты утром забыла выключить утюг, тебе бы уже сообщили о пожаре.
        – Я тоже надеюсь, что все в порядке. Но на всякий случай отправила его проверить. Для душевного спокойствия.
        – Хорошо, – кивнула Арина. – Мне показалось, что у него на заднем сидении кто-то сидел. Вроде женщина. Или я ошиблась?
        – Наша уборщица, тетя Зоя, попросила подвезти, – голос Ады дрогнул.
        – А, – Арина раскрыла папку. – Тогда все. Готовься к рауту. Завтра в семь тридцать.
        Ада не двинулась с места. Арина оторвала взгляд от бумаг.
        – Что-нибудь еще?
        – Да, – Ада кивнула в сторону приемной. – Я по поводу этого факса.
        – Какого факса? – не поняла Арина.
        – Факса от благотворительной организации. «От сердца к сердцу». Я тебя очень прошу. Ты не должна этого делать.
        – Чего? Чего я не должна делать? – не поняла Арина.
        – Ты не должна посылать им чек.
        Арина нахмурилась, не сводя взгляда с лица Ады.
        – Что за глупости? Речь идет о десяти тысячах… Есть о чем говорить?
        – Дело не в сумме, – упрямо проговорила Ада, глядя в пол.
        – Просто ты не должна заниматься благотворительностью.
        – Что ты несешь? – в голосе Арины появились нотки раздражения. – Почему это я не должна заниматься благотворительностью?
        – Потому что это разрушит все.
        Арина вышла из-за стола и подошла к Аде. Взяла ее за плечи. Ада подняла голову. В ее глазах блеснули слезы.
        – Что с тобой? – шепнула Арина. – Что может разрушить этот чек?
        – Все! – Ада обняла Арину, но тут же отстранилась, освободилась от рук подруги и заговорила горячо и быстро: – Благотворительность сделает тебя мягкой и лишит воли, она заставит тебя сопереживать тем, кто слаб. Тем, кто ничего не способен сделать сам и всегда зависит от других. Ты не сможешь бороться, идти вперед и обходить новых конкурентов.
        – Ада- Ада, – Арина силой притянула к себе подругу, и Ада затихла в ее объятиях. – Что ты говоришь?
        Что с тобой? Опомнись. Я обошла достаточно конкурентов. Я создала империю. Теперь давай передохнем. Или ты считаешь, что я буду бороться вечно?
        – А ты считаешь, что сможешь остановишься? – Ада сделала шаг назад и заговорила, преодолевая прорывающиеся рыдания: – Нет! Не сможешь. И для тебя никогда не будет понятия «достаточно». Ты должна идти вперед. Только так ты сможешь удержать свою империю и сделать ее еще более могущественной. Если у человека состояние в сто миллионов долларов, значит, он богат. Если больше – он могущественен. Ты не имеешь права тратить силы на бесплатные столовые. Я тебя очень прошу, дорогая, не делай этого! Очень!
        Ада бросилась в объятия Арины. Подавленная этим напором и слезами Арина молчала. Она гладила подругу по спине и прижимала к плечу ее голову. Ада всхлипывала и сотрясалась всем телом.
        – По-моему, ты преувеличиваешь, – наконец проговорила Арина. – Так, наверное, тоже нельзя, подруга.
        – Можно! – Ада оторвала голову от ее плеча. – Можно только так. Ты взяла силу Лилит не для того, чтобы тратить ее на благотворительность. Ты думаешь, что сможешь ограничиться одной бизнес- империей?
        – Что это значит «ограничиться одной бизнес империей»? – растерялась Арина. – О чем ты говоришь?
        – О том, что на тебя возложена миссия. Ведь ты не думаешь, что Лилит избрала тебя из всех женщин мира только для того, чтобы дать тебе богатство?
        – А для чего? – прошептала Арина. – Что я должна буду сделать?
        – Не знаю, – Ада отступила на шаг. – Наверное, выполнить какую-то миссию. Показать людям, что они живут не так. Наказать за поклонение ложные ценностям и ложным богам. За все зло, которое творит человек на земле. Ты должна подвести мир к последней черте. И не имеешь право тратить силы на поддержку слабых и убогих.
        – Подвести мир к последней черте? – брови Арины поползли вверх. – Что за безумие? О чем ты говоришь? О какой последней черте?
        Глаза Ады метнули молнии. Из горла вырывалось хриплое прерывистое дыхание. Арина попыталась привлечь подругу к себе, но Ада отстранилась.
        – Добро не может управлять миром, – прохрипела она. – Вся история человечества является доказательством этого постулата. Добро несправедливо. Оно уравнивает шансы сильных и слабых. Добро – это иллюзия, которая убаюкивает, а не пробуждает в человеке желание действовать. Добро не заставит человека стать лучше. Заставить стать лучше может только сила, не знающая ни жалости, ни сострадания. Но на любую силу всегда находится другая сила. И только силе Лилит, твоей силе, нет альтернативы. Только ты пройдешь до конца по пути завоевания мира. Потому что в этом твоя великая миссия!
        Арина смотрела на подругу широко распахнутыми глазами. Ада тяжело переводила дыхание. Ее слова поразили Арину. Неужели подруга не бредит? В голове Арины метался целый сонм неясных мыслей. Она никогда не задумывалась, как далеко заведет ее энергия Лилит. Где она будет готова остановиться? И будет ли вообще готова? Есть ли сила, способная остановить ее триумфальное возвышение? Ада утверждает, что нет. Но готова ли она к выполнению такой миссии? Готова ли собрать в своих руках все богатство мира? Готова ли заставить страны и народы сражаться друг с другом и погибать за нее?
        Арина почувствовала, что от всех этих мыслей голова идет кругом, и погладила Аду по плечу. Она хотела сказать, что-то примиряюще- успокаивающее, но Ада схватила ее за руку.
        – Ты сильнее всех, – зашептала она, словно находясь в горячечном бреду. – Я поняла это сразу. Как только увидела тебя. И потому не убежала с деньгами тогда, из гостиницы. Но ты не имеешь права тратить свою силу на действия, которые не двигают тебя вперед. Не позволяй добру схватить тебя за горло. Оно не отпустит. Оно заставит совершать глупость за глупостью.
        Дыхание Ады перехватило, глаза вылезли из орбит. Арине показалось, что она вот-вот рухнет на землю. Ада сделала неверный шаг и покачнулась. Арина подхватила ее.
        – Все! – сказала она, прижимая к груди голову подруги. – Все! Успокойся! Я поняла тебя. Приди в себя!
        Ада обмякла и прижалась всем телом к Арине. Ее плечи затряслись от беззвучного плача.
        – Ариша, Ариша, – забормотала она. – Я же за тебя… Я же оберегаю… От всех, от всех, которые…
        – Знаю, знаю, – Арина гладила ее по голове. – Все знаю, Ада. Успокойся. Я не буду заниматься благотворительностью, если ты так настаиваешь.
        Ада закивала.
        – Не буду, не буду, – повторила Арина, словно пыталась убедить саму себя. – Только я уже поручила Виолетте отправить чек. Отменять решение мне как-то не хочется.
        – Я все сделаю, – заторопилась Ада. – Не беспокойся. Я скажу Виолетте, что ты решила послать чек на большую сумму и поручила мне его подготовить. Я все сделаю. Я все возьму на себя.
        – Ну, хорошо, – Арина пожала плечами. – Пусть будет по-твоему.
        Ада чмокнула Арину в щеку и пошла к выходу. У самой двери она обернулась.
        – Что еще? – спросила Арина.
        – Я все сделаю, – закивала Ада. – Все. Не беспокойся. Я помогу тебе во всем. Только ты не сдавайся. И не отступай. И не считай, что сделала все. Для тебя нет понятия «все сделано».
        Дверь закрылась за Адой. Арина еще несколько секунд стояла в центре кабинета и смотрела на дверь. Потом покачала головой и вернулась за стол.



        18

        Андрей Говорухин издали заметил стройную блондинку, которая шла к дому с большой авоськой в руке. Андрей поднялся со скамейки у подъезда, одернул пальто, поправил яркий шарф, завязанный по последней моде узлом на горле, и пошел ей навстречу.
        Блондинка заметила его заинтересованный взгляд. На ее лице появилось строгое выражение, какое появляется у всякой женщины, заметившей внимание незнакомого мужчины. Блондинка демонстративно смотрела в сторону.
        – Простите! – произнес Андрей, когда девушка поравнялась с ним.
        – В чем дело? – блондинка смерила Андрея презрительным взглядом, в котором все же поблескивали искры заинтересованности. Парень был вовсе недурен собой.
        – Простите, – повторил он. – Вы ведь Елена Запорожская, не так ли?
        Взгляд блондинки стал гораздо мягче.
        – Да, это я. А кто вы? И откуда вы меня знаете?
        – Вы работали секретарем у Эдуарда Львова, – продолжил Говорухин. – И были уволены после его трагической гибели. Не так ли?
        – Так, – кивнула блондинка. – Фирма Эдуарда Михайловича перешла к его брату. А тот оставить меня не пожелал. А кто вы?
        – Меня зовут Андрей Говорухин. Я представитель компании, которая готова предложить вам место делопроизводителя. Но у меня к вам есть несколько вопросов. Может быть, мы присядем?
        Говорухин указал на скамейку у подъезда.
        – Хорошо, – согласилась блондинка и предложила: – А, может быть, поднимемся ко мне?
        – Поговорим лучше здесь. – Говорухин пошел к скамейке. – Это не займет много времени.
        Они сели бок о бок, повернувшись друг к другу лицом.
        – Расскажите, пожалуйста о том, как погиб Эдуард Михайлович, – попросил Говорухин. – Я понимаю, что в кабинете вас не было, когда он покончил с собой…
        – Нет, – блондинка нахмурилась, показывая, что эти воспоминания ей неприятны. – Я была в приемной.
        – А в кабинете была Арина Александровна Розова. Так?
        – Да, – блондинка кивнула. – Она была в кабинете.
        – Расскажите подробней, – попросил Говорухин. – Когда и зачем госпожа Розова пришла и когда ушла?
        – Она пришла наниматься на работу. Причем во второй раз. В первый раз она пришла дней за десять до этого. Тогда я сразу поняла, что пришла по чьей-то протекции. Потому что Эдуард Михайлович предупредил меня о ее приходе и приказал немедленно пропустить ее к нему. Я так и сделала. Но она ушла очень быстро. Она была взволнована. Даже не попрощалась. Выскочила из кабинета и убежала.
        – Как вы думаете, почему? – перебил Говорухин. – Может быть, Эдуард Михайлович в кабинете ее… – он сделал паузу, подбирая слова, – …сексуально домогался?
        – Я в этом не сомневаюсь, – улыбнулась блондинка. – Когда она вошла в кабинет, ее блузка была полностью застегнута. До самого верха. А когда выбежала, две верхние пуговицы были расстегнуты.
        – У вас зоркий глаз, – похвалил Говорухин. – А через десять дней Арина Александровна пришла опять.
        – Да, – кивнула Запорожская. – Но на этот раз сама. Во всяком случае, меня Эдуард Михайлович о ее приходе заранее не предупреждал. Она пришла неожиданно и попросила доложить ему. Я так и сделала. Он велел ее немедленно впустить.
        – В кабинете было тихо?
        – Кабинет Эдуарда Михайловича был очень хорошо звукоизолирован. Он ведь строитель и для себя все оборудовал по высшему классу. Оттуда даже громкий разговор не доносился. Так что, я ничего не слышала.
        – Сколько времени Арина Александровна пробыла в кабинете?
        – Минут сорок. Потом выскочила и убежала.
        – Опять не прощаясь? Запорожская улыбнулась.
        – На этот раз она выглядела еще хуже. В первый раз у нее были расстегнуты верхние пуговицы. А в этот раз блузка вообще была неправильно застегнута. И юбка перекручена. Так, словно она надевала ее впопыхах.
        Говорухин оглядел Запорожскую внимательным взглядом.
        «Разумная девушка, – подумал он. – Такая нам действительно пригодится».
        – Скажите, Елена, как вы думаете, она выбежала из кабинета в таком виде до или после того, как Эдуард Михайлович выпрыгнул в окно?
        – После, – быстро ответила Запорожская.
        – Почему вы так уверены в этом?
        – Она была вся мокрая. И блузка, и юбка. Если предположить, что она не обливалась специально из графина, значит, она подошла к открытому окну, и ее облило струями дождя. Когда в кабинет вошли следователи, окно все еще было открыто, и дождь заливал в кабинет.
        Говорухин размышлял, пытаясь представить себе эту картину. Открытое окно, около него Эдуард Львов и Арина Розова. Если она вытолкнула его, то кто открыл окно? И зачем?
        Запорожская словно прочла его мысли.
        – Полиция нашла свидетеля, – сказала она. – Который видел, что Эдуард Михайлович выпрыгнул из окна сам. Рядом с ним никого не было.
        Говорухин отвлекся от своих мыслей и поднял голову.
        – Свидетель? – повторил он. – Вы знаете, кто этот свидетель?
        – Какой-то парень, который работает в том же здании, но в другом корпусе и двумя этажами выше. Когда Эдуард Михайлович покончил с собой, он как раз курил у окна.
        – Как бы мне найти этого свидетеля, – Говорухин послал Запорожской долгий взгляд, давая понять, что ее старания не останутся незамеченными и неоцененными.
        – Думаю, я могла бы вам помочь, – Запорожская поняла значение этого взгляда.
        – Постарайтесь это сделать, – поставил точку Говорухин и протянул девушке свою визитную карточку. – Здесь название и адрес нашей компании. И мой номер телефона. Приезжайте завтра к одиннадцати. Оформим вас в мой отдел. Надеюсь, вы успеете найти свидетеля.
        – Я постараюсь, – Запорожская бережно взяла визитку и заглянула в нее. – Спасибо, Андрей Сергеевич. В одиннадцать буду.
        Она взяла свою авоську и пошла к подъезду. Говорухин проводил ее долгим взглядом.
        «Она нам пригодится, – подумал он. – Симпатичная, умная. И в случае чего, может быть свидетелем против этой девки. Ее свидетельство чуть-чуть подкорректировать, и цены ему не будет».
        Он поправил шарф и пошел к машине.



        19

        Войдя в здание МИДа, Арина невольно втянула голову в плечи. Размеры и высота фойе, уходящая вверх мраморная лестница, пилястры и колонны с изящными резными капителями – все это производило впечатление и навевало мысли о ничтожности человека в огромном мире.
        «Сколько раз я проходила мимо этого здания с тех пор, как приехала в Москву, – подумала она, – и всегда оно казалось мне символом недостижимого могущества. А теперь я захожу в парадные двери этого здания, как желанная гостья, которую хозяева окружают заботой и вниманием».
        И действительно, навстречу ей сбежал по лестнице молодой человек в отутюженном костюме и шелковом галстуке.
        – Арина Александровна! – он щелкнул каблуками и уставился на Арину взглядом восторженного футбольного болельщика, дорвавшегося до своего кумира. – Мне поручено проводить вас в зал приемов.
        Арина поискала глазами задержавшуюся у входа Аду.
        – Отлично! – кивнула она. – Раз поручено, значит, сопроводите. Только не меня, а нас.
        Ада подошла и протянула молодому человеку руку.
        – Ада.
        Молодой человек оторвался от Арины и бросился к ней.
        – А я Николай! – молодой человек сделал приглашающий жест в сторону лифтов. – Пожалуйста, сюда. Нам на пятый этаж.
        Первые два этажа проехали в полном молчании. Потом Арина бросила взгляд на часики и тронула за руку Николая.
        – Мы, наверное, уже опоздали? Вечер в разгаре.
        – Почти все ваши коллеги уже пришли, – Николай склонил голову. – Но принц и члены правительства еще не закончили переговоры.
        – Значит, ничего интересного мы не пропустили, – усмехнулась Арина.
        Лифт остановился. Арина и Ада оказались в большом зале, по которому расхаживало четыре десятка мужчин в официальных костюмах и женщин в вечерних нарядах. По периметру зала были расставлены столы с закусками, сладостями и фруктами. За большим баром два молодых человека и две девушки предлагали гостям напитки.
        – Прошу вас, – Николай протянул руку к столам. – Сейчас “a la fourchette”, потом небольшая торжественная часть и ужин. Всего вам доброго!
        Николай поклонился Арине, бросил пылкий взгляд на Аду и отошел.
        Арина обошла комнату, бросая на блюда с бутербродами и пирожными рассеянный взгляд.
        – Есть хочешь?
        – Нет, – Ада взяла с тарелки клубнику. – Я не голодна. А ты?
        – Я тоже. Но надо выпить.
        Они пошли к бару, взяли по бокалу шампанского и отошли к окну. Только сейчас Арина заметила, что внимание присутствующих полностью обращено на них. Мужчины беседовали друг с другом, стоя группками из двух-трех человек, но то один, то другой бросали на женщин у окна любопытные взгляды.
        – Мы пользуемся успехом, – усмехнулась Ада. – На нас все смотрят.
        – Не обращай внимания, – шепнула Арина. – Смотри на меня. Хотят смотреть – пусть смотрят.
        Краем глаза Арина заметила, как несколько мужчин отделились от своих групп и пошли к ним, захватив с подносов официантов бокалы с шампанским.
        – Вечер знакомств начинается, – шепнула она.
        Ада кивнула. Но дойти до их окна не успел никто. В дальнем конце зала открылись двустворчатые двери, и первым в них появился дородный и улыбчивый председатель правительства Вячеслав Лиманов. Он сделал широкий жест хлебосольного хозяина, и в зал вошел человек в синем атласном халате, украшенном двумя вертикальными золотыми полосами, идущими от плеч до подола. На голове его была небольшая чалма в тон халату. Короткая, аккуратно подстриженная бородка и усы придавали лицу надменное, но вместе с тем добродушное выражение.
        В сопровождении десятка чиновников Лиманов повел гостя по залу, останавливаясь и представляя ему самых заметных бизнесменов и общественных деятелей. Арина наблюдала за процессией, но пропустила момент, когда Лиманов развернулся и зашагал в ее сторону.
        – Они идут к нам, – шепнула Ада.
        Арина протянула бокал. Ада успела его взять и сделать несколько шагов в сторону.
        Лиманов остановился перед Ариной, он широко улыбнулся и повернул голову к стоящему рядом гостю.
        – Ваше Высочество, позвольте представить вам новое поколение нашего крупного бизнеса, – торжественно сказал он. – Арина Александровна Розова. К вашим услугам!
        «Ну, насчет услуг ты поторопился», – про себя усмехнулась Арина и сотворила некое весьма отдаленное подобие книксена. Принц кивнул, не сводя глаз с ее лица.
        – Мне очень приятно познакомиться с вами, – баритон Его Высочества звучал красиво и спокойно. Его английский язык был безупречен, и Арина смутилась. Таким безупречным произношением она похвастать не могла.
        – Мне также приятно видеть вас в Москве, – сказала она, тщательно подбирая каждое слово. Помедлила и добавила: – Добро пожаловать, Ваше Высочество!
        – Арина Александровна за очень короткое время сделала большие успехи, – внушительно пробасил Лиманов, рассматривая Арину с головы до ног. – И показала нам всем, что нет ничего невозможного в бизнесе.
        – Я наслышан о ваших успехах, – улыбнулся принц. – Слава о них дошла и до наших далеких мест. Мне было бы интересно пообщаться с вами, а возможно, и перенять какой-нибудь опыт.
        – Я к вашим услугам, Ваше Высочество, – скромно опуская глаза, проговорила Арина.
        «Ага, – шепнул внутренний голос. – Лиманов все-таки был прав насчет услуг».
        Принц отвесил вежливый поклон и повернулся к Лиманову, давая понять, что он готов следовать дальше.
        – Спасибо вам, Арина Александровна, – Лиманов протянул руку, и Арина ее пожала. – Мне бы тоже хотелось познакомиться с вами поближе. Павел Степанович много рассказывал мне о вас, – Лиманов коротко обернулся к сопровождающим его чиновникам, среди которых Арина заметила лицо Козырина. – Думаю, пришло время побеседовать с глазу на глаз.
        – Я к вашим услугам, господин премьер- министр, – улыбнулась Арина.
        – Ну, зачем же так официально, – Лиманов наконец выпустил из своей руки ладошку Арины. – Просто Вячеслав Борисович.
        – Конечно, Вячеслав Борисович! – голос Арины прозвучал нежно и завораживающе.
        Пухлые губы Лиманова разошлись в довольной улыбке. Он подхватил под руку принца и повел его дальше по залу.



        20

        «Нет ничего идеального в этом мире. А значит, нет и не может быть никакой гармонии» – этот вывод сделал для себя Михаил Семенович Иваненко после того, как провел сутки в отдельном боксе Кремлевской больницы. Когда он впервые открыл глаза после операции, потолок над его кроватью казался ему белоснежным и идеально отремонтированным. Но час шел за часом Иваненко лежал на спине, не сводя глаз с потолка, и начал находить в нем небольшие изъяны. Трещинка справа от кровати, темное пятнышко около карниза, неровность, вероятно, образовавшаяся на стыке двух плит. Так и пришла ему в голову мысль об отсутствии в мире абсолютной гармонии.
        С места аварии Иваненко вывезли вертолетом в центральную больницу Сочи, куда уже через десять часов прибыла бригада московских нейрохирургов. Два врача, сменяя друг друга, семь часов вели первую операцию, пытаясь восстановить кровообращение пораженного участка спинного мозга, зашить легкое, разорванное сломанными ребрами, остановить два внутренних кровотечения. Кроме того, пациенту наложили шины на две сломанные руки и ногу. На следующее утро врачи сообщили, что пациент выдержит перелет в Москву.
        Придя в себя в палате Кремлевской больницы, Иваненко еще сутки не подавал признаков жизни. Смотрел отсутствующим взглядом в потолок и не реагировал на окружающих. Потом вдруг облизал языком потрескавшиеся губы и глухим, плохо понятным голосом спросил:
        – Саша… где?
        Находившийся около его кровати в это время охранник перепугался, не зная, можно ли сообщить больному тяжелое известие. Но взгляд Иваненко приковал парня к месту и, не имея другого выбора, тот произнес:
        – Саша погиб, Михал Семеныч.
        Иваненко закрыл глаза и пролежал молча еще несколько часов. Потом шевельнул головой. Сидящая около кровати дочь нажала кнопку срочного вызова врача. Дежурная бригада захлопотала вокруг высокопоставленного пациента, сняла показания со всех приборов и сообщила, что налицо определенный прогресс, и опасность для жизни, скорее всего, миновала. Через несколько часов Иваненко впервые за несколько дней поел жидкую кашу и распорядился.
        – Говорухин…
        – Вызвать его сюда? – уточнила дочь. Иваненко прикрыл глаза.
        Срочно примчавшегося на вызов Говорухина ощупал на входе новый начальник охраны. Андрей попытался объяснить, что он – ближайший помощник Михал Семеныча и не заслужил такого недоверия, но охранник лишь мрачно буркнул, что выполняет распоряжение супруги босса – не пропускать никого без личного досмотра.
        Войдя в палату, Андрей закусил губу. Иваненко лежал на высокой подушке и цветом лица почти от нее не отличался. Его и без того худое лицо заострилось, щеки ввалились, и глаза казались вылезающими из орбит. Говорухин решил, что босс похож на Ивана Грозного с картины, на которой тот убивает своего сына, и подумал, как бы не оказаться в роли этого сына. Иваненко шевельнул пальцами, и Андрей понял, что это команда подойти ближе. Он пошел по палате, улыбаясь через силу. Сравнение с Иваном Грозным крутилось в голове, и к нему еще прибавилась подлая фраза: «Живой покойник».
        Подойдя к кровати, Андрей положил ладонь на руку босса, лежащую поверх одеяла. Рука Иваненко была сухой и горячей.
        – Садись…
        Андрей метнулся в сторону, схватил стул и сел.
        – Саша погиб, – то ли спрашивая, то ли утверждая прохрипел Иваненко.
        – Погиб, Михал Семеныч, – лицо Говорухина приобрело скорбное выражение. – Погиб на месте. И голландец тоже.
        – А водитель?
        – Сережа жив. Он успел выпрыгнуть из машины. Почти не пострадал.
        – Он продался, – Иваненко не без труда перевел дыхание. – Эта девка… купила его…
        – Как? – вырвалось у Андрея.
        Иваненко прикрыл глаза, но тут же открыл.
        – Перед аварией… – клокочущее дыхание вырвалось из груди Иваненко. – Он куда-то звонил… Выясни, куда… – еще один тяжелый вдох и выдох. – Я уверен… Он звонил ей… Получил приказ… И вывернул руль…
        Говорухин выхватил из кармана блокнотик и авторучку.
        – Выясню, Михал Семеныч, – он сделал пометку. – Все проверю.
        – Он убийца…
        Иваненко закашлялся. Андрей хватил со столика стакан с соком и поднес к губам босса. Тот сделал глоток.
        – Он не должен уйти… – продолжил Иваненко. – Не должен сбежать…
        – Полиция арестовала его, – горячо заговорил Андрей. – Но мы были уверены, что он невиновен, и пытались вытащить его под залог.
        Иваненко покачал головой.
        – Пусть сидит…
        Говорухин закивал.
        – Переговори с ним… Предложил свободу за… – Иваненко перевел дух. – За показания… против нее…
        – Хорошо, – Говорухин что-то быстро записывал.
        – Найди на нее компромат… Это главное… Вой на без пощады… Или она нас… Или мы уничтожим ее…
        – Понимаю, – Говорухин оторвался от блокнота. – Я нашел свидетеля по делу о смерти Эдуарда Львова.
        Иваненко скосил глаза на помощника.
        – Секретарша Львова. Она была в приемной, когда все произошло. Даст показания, что Розова была в кабинете Львова, когда тот вылетел из окна.
        Иваненко прикрыл глаза в знак одобрения действий помощника.
        – Ее надо обвинить в убийстве…
        Говорухин кивнул.
        – Поговори с нашими людьми… В прокуратуре… Пусть заводят дело…
        – Понял, Михал Семеныч. Если Сергей даст показания, то получается и покушение на вас, и убийство Львова.
        Иваненко недовольно нахмурился.
        – Что значит «если даст»… Должен дать… Или я его сгною… Не выйдет из тюрьмы… А попадет на зону… Сдохнет… Петухом будет… Объясни ему…
        – Объясню.
        Иваненко прикрыл глаза и шевельнул пальцами, будто отгонял муху. Говорухин понял, что может идти. Он встал, отодвинул стул.
        – Выздоравливайте, босс.
        Иваненко прикрыл глаза.
        – Докладывай мне… Ежедневно… Обо всех делах…
        – Хорошо.
        Дверь палаты открылась, и вошла медсестра со шприцем в руке.
        – Укол! – торжественно провозгласила она.
        Говорухин бросил прощальный взгляд на Иваненко и заторопился к выходу.



        21

        Арина вышла из спальни в кружевном пеньюаре из нежно- голубого шифона и осторожно закрыла за собой дверь. Осторожно ступая по бордовому ковру, она пересекла большую залу, подошла к окну и отодвинула полупрозрачную занавеску. За окном едва занималась заря. В пустом дворе вокруг правительственной резиденции виднелись лишь редкие фигуры охранников.
        В ворота въехал небольшой грузовичок и свернул к хозяйственному блоку. Арина прикоснулась лбом к холодному стеклу. Странно. Она спала не больше трех часов, а бодра и свежа, будто проспала сутки. Вот что значит адреналин, гуляющий в крови…
        …Вчерашний ужин в МИДе не произвел на нее особого впечатления. На закуску были поданы арабские салаты, какие-то туго свернутые блинчики и хумус. Русскую кухню представляли все виды икры, заливная осетрина, щука в сметане и помидоры, фаршированные сыром, перцем и грибами. Спиртного из уважения к высокому гостю не подавали.
        Перед началом трапезы Вячеслав Лиманов, явно чувствуя себя непривычно без бокала в руке, произнес скучную речь. Он долго перечислял достижения «дружественного султаната Шидад» и цифры роста взаимного товарооборота, превознес до небес «мудрость и предприимчивость Его Величества султана (тут Лиманов заглянул в бумажку) Абдалла Хадж Али Мансура и главы правительства Его Высочества (еще один взгляд в бумажку) Хусейна Хадж Абдалла Мансура», после чего под аплодисменты зала официально сообщил о подписании соглашения о строительстве «на территории дружественного нам государства» нефтеперерабатывающего комплекса и о совместной разработке трех новых морских месторождений газа. Принц в ответном слове был гораздо более краток. Поприветствовав хозяев и поблагодарив за теплый прием, он сообщил, что реализация подписанных соглашений начнется в ближайшее время, для чего уже через неделю в столицу султаната Шидад прибудет делегация политиков и бизнесменов, которые будут приняты, как дорогие гости. Это тоже вызвало бурные аплодисменты.
        После второй перемены блюд, когда официанты убирали со столов супницы, в которых подавали уху, и кухня готовила к выносу запеченных ягнят на больших подносах, гостям дали возможность размяться. Большинство мужчин отправились в соседнюю залу, к бару, где подавали виски, водку, вина и коньяки. Арина, сидевшая за столом с крупными бизнесменами, нашла Аду, которой отвели место за столом помощников и секретарей.
        – Принц не сводит с тебя глаз, – сообщила Ада. Арина улыбнулась.
        – Я этого не заметила.
        – Это потому что ты сидишь к нему боком. А мне он хорошо виден. Он смотрит только на тебя. Даже когда Лиманов ему что-то рассказывает, он посматривает на тебя.
        Арина хотела пошутить по этому поводу, но не успела. К ним приблизился молодой человек из свиты принца.
        – Госпожа Розова, – начал он и искательно склонил голову. – Его Высочество принц Хусейн хотел бы побеседовать с вами. Могли бы вы подойти к нему?
        Молодой человек сделал жест в сторону окна, возле которого, в окружении нескольких бизнесменов, стоял принц. Арина вспыхнула. Почему-то это простое и вежливо высказанное приглашение возмутило ее.
        «Не могли бы вы подойти? – вспыхнула Арина. – Обычно мужчина подходит к понравившейся женщине. Уж не счел ли этот господин в халате ее своей наложницей? Если так, то ему придется разочароваться».
        Она уже была готова сказать пару соответствующих слов молодому человеку и попросить его передать их своему хозяину, но сориентировавшаяся в обстановке Ада дернула ее за руку.
        – Передайте принцу, что госпожа Розова сейчас подойдет, – сказал она и не выпускала руку Арины, пока молодой человек не отошел на приличное расстояние.
        – Ты считаешь, что я должна проглотить хамство и подойти к этому мужчине, носящему халат, как верная подданная? – Арина вырвала руку.
        – У него и в мыслях не было обидеть тебя, – улыбнулась Ада. – Он просто не может подойти к женщине. Именно потому, что он носит халат. Это унизит его в глазах свиты. Носи он костюм, все было бы гораздо проще.
        Увидев приближающуюся Арину, принц извинился перед собеседниками и сделал несколько шагов ей навстречу.
        – Госпожа Розова, – принц остановился в двух шагах от нее и церемонно склонил голову. – Я потрясен вашей красотой. Это очень редкое сочетание – столь необыкновенная красота и столь яркий успех в бизнесе.
        – Благодарю вас, Ваше Высочество, – Арина не улыбнулась. – Вы очень добры, что сообщаете мне об этом лично, хотя могли бы передать через секретаря.
        В глазах принца мелькнула легкая тень недовольства. Впрочем, он мгновенно сориентировался в ситуации.
        – Не обижайтесь, госпожа Розова, – голос принца прозвучал мягко и миролюбиво. – Дипломатический этикет способен свести с ума любого.
        – Понимаю, Ваше Высочество, – умом Арина понимала, что инцидент исчерпан, но остановиться не могла. – Тяжелая жизнь царственной особы. Не все могут короли?
        – Не все могут короли? – переспросил принц и нахмурился. – Что вы имеете в виду?
        – Не обращайте внимания, Ваше Высочество, – Арина улыбнулась своей самой очаровательной улыбкой. – Это просто песенка.
        – У вас с ней что-то связано? – взгляд принца был настороженным. Он явно не понимал, как реагировать на этот странный разговор.
        – Да, – Арина вздохнула. – Тяжелые воспоминания детства. Черно-белый телевизор и двухкомнатная «хрущевка». Вы видели когда- нибудь телевизор, который показывает черно- белую картинку, Ваше Высочество?
        Принц улыбнулся.
        – Честно говоря, не видел. Думаю, что и вы не видели. Вы слишком молоды для этого. Вы ведь знаете о существовании таких телевизоров только по рассказам родителей. Не так ли?
        Арина внимательно взглянула на принца. Его, оказывается, не так просто смутить.
        – Вы правы, Ваше Высочество. А мне остается только склониться перед вашей мудростью, – Арина присела в реверансе. – Но о чем вы хотели со мной побеседовать?
        – Мне рассказали о ваших успехах в бизнесе, – принц приосанился. – И мне они показались настоящей сказкой…
        – О колобке, – вырвалось у Арины.
        – Простите? – успокоившийся было принц, вновь насторожился.
        – Не обращайте внимания, Ваше Высочество, – Арина замахала руками. – Весь этот официальный раут навевает на меня игривое настроение. В нашем фольклоре есть такая сказка. О бабушке, которая испекла из остатков муки шар. Не знаю, почему ей вздумалось печь не пирог, как всем нормальным людям, а именно шар. А шар возьми да оживи, да укатись. Понять его можно – ну кому приятно быть съеденным? Но его побег ничем хорошим не кончился.
        – Шар попал под дождь и размяк? – попробовал угадать развязку принц.
        – Нет, – Арина вздохнула. – Хотя именно это должно было с ним произойти. Но его съела хитрая лиса. От зайца шар укатился, от волка и медведя тоже укатился. А вот от лисы не получилось.
        – Разве лисы едят мучное? – мрачно спросил принц. Арина внимательно вгляделась в лицо принца. Теперь в его глазах горела озорная искра. Он явно был готов принять вызов Арины и ответить на него.
        – Действительно, – кивнула Арина. – Вы опять правы, Ваше Высочество. Лисы мучное не едят. И волки не едят. И медведи. И зайцы. Сказка разваливается на глазах. Надо же! Миллионы родителей в России рассказывают эту сказку своим детям, и никто из них не обратил внимания на такую странность. Впрочем, в этом весь русский характер, Ваше Высочество. Мы не обращаем внимания на мелочи. Нас интересует глобальный подход.
        – Интересно, – озорная искра в глазах принца разгорелась и превратилась в костер. – Меня тоже интересует глобальный подход. Вероятно, во мне начинает зарождаться русский характер.
        – Вас это не пугает, Ваше Высочество?
        – Пугает? – принц рассмеялся. – Меня ничего не может напугать, мадам. И я собираюсь доказать это вам.
        На несколько мгновений Арина замерла. Потом заговорила.
        – Доказать мне? Каким же образом?
        – Я собираюсь предложить вам совместный бизнес. Возможно, ваша способность добиваться успеха распространится и на меня.
        – Совместный бизнес? – удивилась Арина. – Какого же рода?
        – Это мы оговорим не здесь, – принц сделал широкий жест в сторону окружающих их людей. – Я приглашаю вас закончить этот ужин у меня.
        – У вас? – не поняла Арина. – Где это у вас, Ваше Высочество?
        – В правительственной резиденции, куда меня поселили. Там нам никто не помешает обговорить все детали совместной деятельности.
        – Но, может быть, лучше перенести нашу встречу на завтра? – Арина взглянула на часы. – Уже восемь, а ужин еще не закончен. Вы не сможете уехать, пока здесь продолжается торжество.
        – Торжество продлится недолго, – заметил принц. – А другого времени у меня не будет. Завтра очень плотный график. Встреча с президентом, обед, посещение театра. А ночью я улетаю. Послезавтра утром меня ждут дела в Шидаде. Так что, у нас есть только сегодняшний вечер.
        Краем глаза Арина заметила приближающуюся к ним грузную фигуру Лиманова. Принц тоже его заметил и заторопился.
        – Мы договорились, госпожа Розова?
        Арина помедлила, потом кивнула.
        – Хорошо. Я приеду к вам. Поговорить о совместном бизнесе. Хотя до сих пор я предпочитала обходиться без компаньонов.
        Ответить принц не успел. Лиманов подхватил его под руку.
        – Мы должны возвращаться к столу, Ваше Высочество. Принц приосанился, церемонно склонил голову перед Ариной и пошел по залу, как авианосец по штилевому морю, разгоняя в разные стороны катера и эсминцы.
        Арина смотрела ему вслед, чувствуя, как тревожно бьется, подскакивая к горлу, ее сердце. Ада тронула ее за локоть.
        – Все в порядке?
        Арина кивнула.
        – Что он хотел?
        – Он предложил мне совместный бизнес.
        Брови Ады поползли на лоб.
        – И ты согласилась?
        – Пока не знаю, – Арина взяла подругу под руку. – И он пригласил меня на ужин. В свою резиденцию.
        – Ты поедешь?
        Арина пожала плечами и ничего не ответила. Несколько секунд они стояли молча в пустеющем зале. Арина нагнулась к уху Ады и шепнула.
        – Он приехал сюда за мной.
        – Что? – Ада отшатнулась. – Что ты имеешь в виду?
        – Он приехал не ради завода, – шептала Арина, дрожа всем телом. – И не ради месторождений газа. Он приехал из-за меня.
        – Но почему? – воскликнула Ада. – С чего ты взяла?
        – Я чувствую, – Арина тяжело перевела дыхание. – Он что-то знает и приехал проверить свои знания.
        – Знает? – Ада замерла. – О тебе? Что он может знать? Откуда?
        Арина пожала плечами.
        – И ты поедешь к нему на ужин?
        Арина кивнула.
        – И будешь делать с ним бизнес?
        – Буду, – Арина кивнула еще раз. – Только совсем не тот, который он задумал. Совсем не тот.
        – Арина, – Ада взяла ее за руку. – Что ты хочешь сделать?
        Арина оглядела подругу с головы до ног и улыбнулась, будто сбросила с себя оцепенение.
        – Пойдем за стол. Неудобно. Доведем сегодняшний вечер до конца…
        … Дверь за спиной Арины открылась, и в залу вошел принц. Он был в легком шелковом халате, накинутом на голое тело. Принц подошел к Арине и сзади обнял ее за плечи, примяв крепкими пальцами кружева.
        – Как ты спала, моя королева?
        Арина обернулась. Принц опустился на колени и припал губами к ее руке.
        – Я спала хорошо, – улыбнулась Арина. – Но я проснулась в шесть и не обнаружила тебя рядом с собой. Где ты был?
        – Я разбудил своего юриста, чтобы он удостоверил мою подпись на дарственной своей большой печатью. Все готово, моя королева. Ты можешь забрать документ.
        Арина нагнулась и поцеловала принца в лоб.
        – Мы все сделаем, как договаривались?
        – Ты в этом сомневаешься, моя королева?
        – И ты никому не расскажешь?
        – Скорее я умру.
        Принц припал губами к обнаженному колену Арины. Она пошевелила пальцами его черную густую шевелюру.
        – Мне нужно ехать.
        Принц поднял голову.
        – Ты не разделишь со мной завтрак?
        Арина покачала головой.
        – Незачем, чтобы прислуга резиденции видела нас вместе. Твой водитель отвезет меня домой?
        – Все, что есть у меня, отныне подчинено тебе, – горячо сказал принц. – Мое сердце и моя душа. А ты спрашиваешь о водителе.
        – Хорошо, – Арина кивнула и пошла к двери спальни. Ее ступни утопали в мягком ворсе ковра, рыжие волосы разлетелись по плечам, обтянутым нежно- голубым шифоном. Принц как зачарованный смотрел ей вслед. От избытка чувств его тело сотрясала мелкая дрожь.

* * *

        Из машины Арина позвонила Аде.
        – Ты еще спишь?
        – Только проснулась, – голос Ады был хриплым. – А ты?
        – Я тоже только проснулась, – улыбнулась Арина. – Я еду от принца. Он подарил мне одно из своих месторождений.
        – О-о-ох! – вырвалось у Ады.
        – Но официально мы оформим это как покупку, за которую я заплатила триста миллионов. Это позволит нам вывести эту сумму из-под налогов.
        – Ясно! – быстро ответила Ада.
        – Мне нужна церемония подписания договора о купле-продаже месторождения. Она должна состояться сегодня, потому что ночью он улетает.
        – Ясно! – повторила Ада.
        – Я хочу, чтобы на церемонии были все те, кто был вчера на приеме. Пусть видят, что сделка совершается законно, по взаимному согласию сторон. Свяжись с помощниками премьер- министра и попроси их найти место в его графике для подписания договора. Лиманов все равно весь день проводит с принцем. Весь день у них встречи и приемы. Вечером они будут в театре. Представление закончится в одиннадцать. Принц готов уйти из театра раньше. Назначь подписание, например, на десять вечера.
        Обговори с людьми принца точное время, найди место. Короче, организуй все в лучшем виде.
        – Я все сделаю! – хрипотца исчезла из голоса Ады, и она повторила: – Я все поняла и все сделаю. Я устрою тебе самое торжественное подписание договора из всех возможных.
        – Займись этим, – улыбнулась Арина. – А я еду домой поспать. Я очень устала.
        Арина выключила телефон и откинулась на мягкую спинку сиденья.



        22

        Феликс Бусыгин спустил с поводка Викинга, и тот помчался к деревьям красивым и мощным галопом. В этом отдаленном уголке Измайловского парка, да еще и в поздний час Феликс часто давал псу возможность свободно бегать без поводка и намордника, хотя это, конечно, было против правил.
        «Правила правилами, – рассуждал Феликс. – Но собаке нужно порезвиться. Не может пес всю жизнь гулять на поводке у ноги хозяина. Так недолго из дога в болонку превратиться».
        Конечно, могли быть и неприятности. Если какой- нибудь случайный прохожий появится на дороге, добродушный Викинг может броситься к нему со своими проявлениями любви и желанием поиграть. Прохожий, конечно, не поймет этих проявлений, а увидит огромного дога, мчащегося на него во весь опор.
        Страшного ничего не произойдет. Викинг никого не растерзает, да и укусит, только если почует опасность для себя или хозяина. Но кто их знает, этих случайных прохожих. А вдруг это будет старушка со слабым сердцем.
        В появление старушки со слабым сердцем в темной и отдаленной аллее парка в половине одиннадцатого вечера Феликс верил с трудом, но на всякий случай старался держаться поближе к Викингу. Тем более, что и ему самому неплохо побегать на свежем воздухе после всех этих часов, которые он проводит за столом с любимым компьютером.
        Феликс протрусил метров пятьдесят, так, чтобы Викинг был в поле его зрения, остановился и достал сигареты. Закурил, присел на пенек. Хорошо в лесу. Мысль бросить этот огромный город, уехать в деревню и жить там на природе иногда посещала его. Особенно, когда, заканчивая очередной проект, ему приходилось задерживаться на работе допоздна. Но особо отчетливой эта мысль становилась здесь, в отдаленной аллее парка.
        «В деревне и с собакой не надо будет гулять, – подумал он. – У Викинга там вся жизнь будет одной сплошной прогулкой».
        Конечно, Феликс понимал, что ни в какую деревню он не уедет и Москву не бросит, но мысли об этом были приятны и давали ощущение перспективы. На проселочной дороге, идущей через парк, замелькали фары автомобиля.
        «Кого это несет в такое время?» – подумал Феликс и ощутил под сердцем непонятный холодок. Не то чтобы он испугался. В кармане у него лежал складной нож, да и Викинг не даст хозяина в обиду. Но кому понадобилось забираться в эту глушь в такое время? Ясно, что цели у этих людей самые недобрые. Как бы ему не стать свидетелем чего-нибудь ненужного. Например, выбросят из машины труп. А ты потом ходи в полицию и отвечай на вопросы: а что вы делали там в такое время, Феликс Михайлович? А заметили ли вы номер машины?
        Феликс совсем недавно имел такое удовольствие. Стал случайным свидетелем, как чудак в их офисном здании выпрыгнул с двадцать второго этажа. Три раза пришлось ездить в полицию и отвечать на вопросы. Видел ли он, как этот чудак открыл окно? Не заметил ли он кого-нибудь рядом? А горел ли в кабинете свет?
        А вдруг все еще хуже и в машине едут бандиты, которые завезли сюда свою жертву, чтобы убить? А тут он со своим Викингом.
        Феликс посвистел собаке, пристегнул поводок и пошел навстречу машине. Сейчас он пройдет мимо, а они поедут дальше и там, без его присутствия, пусть делают, что хотят.
        Он их не видел, номера не запомнил. Даже какой марки машина не знает.
        Хотя марку он разглядел сразу. «Мерседес». Причем последней модели. И представительского класса. В чем-в чем, а в машинах он разбирается. Точно, бандиты. Кто еще будет ездить на таких машинах по ночам по темным аллеям Измайловского парка?!
        Машина приблизилась. Феликс взял Викинга за ошейник и оттянул с дороги на обочину, давая «мерседесу» проехать. Но тот не проехал. Остановился прямо рядом с ним. Тонированное заднее стекло поползло вниз, и в окне появилось открытое улыбчивое лицо.
        – Здравствуйте, господин Бусыгин! – почти ласково сказал незнакомец.
        Удивленный Феликс кивнул. Оказывается, это приехали за ним. Но кто? И что он такого сделал?
        – Феликс, – продолжил человек в машине с явным удовольствием произнося имя собеседника, – отпустите собачку побегать. Мне нужно с вами поговорить. А я ужас как боюсь таких больших собак.
        Феликс замялся. Отпустив Викинга, он лишится защиты, а цели, с которыми этот тип, боящийся собак, приехал в парк, совершенно неясны. Феликс не сомневался, что с парнем в окне он справится. Но в машине еще и водитель. И на заднем сидении маячит какая-то фигура. Кроме того, этот пугливый тип может быть вооружен.
        «Если он вооружен, Викинг меня не спасет, – подумал Феликс. – Может быть, ему действительно надо только поговорить».
        Дрогнувшей рукой Феликс отстегнул поводок. Почувствовав свободу, Викинг рванул к деревьям. Человек в машине открыл дверцу и ступил тщательно вычищенными ботинками на размякшую от недавнего дождя дорогу.
        Он оказался строен, высок и глядел на мир чистыми серыми глазами.
        – Меня зовут Андрей Говорухин, – он протянул руку, и Феликс ее пожал. – Я частный детектив и занимаюсь самоубийством бизнесмена Эдуарда Львова.
        «И этот туда же, – подумал Феликс. – Всем интересно самоубийство Эдуарда Львова. Мало мне полиции с ее расспросами».
        – Вы, я вижу, понимаете, о чем идет речь, – улыбнулся Говорухин, не сводивший глаз с собеседника.
        – Еще бы! – кивнул Феликс. – Мне уже трижды пришлось давать показания по этому делу. Если вам нужна информация, можете её прочесть в протоколах моих допросов.
        В груди Феликса поднималась досада на этого частного детектива. Надо же, приехать ночью, в темную аллею парка, напугать его, заставить взять Викинга на поводок. Почему он не мог приехать, как все люди – домой или на работу. В нормальное время. Что-то здесь не так. Или этот тип вовсе не частный детектив. Или он задумал что-то такое, в чем ни в коем случае не следует участвовать.
        – Вот я к вам как раз по поводу ваших показаний, – сказал мужчина и достал из кармана пачку «Мальборо». – Вы заявили в полиции, что рядом с погибшим Львовым в момент его прыжка никого не было.
        – Заявил, – кивнул Феликс. – Рядом с ним действительно никого не было.
        – Вы хорошо это рассмотрели?
        – Хорошо. Рядом с окном стоял зажженный торшер. И потому мне все было видно. Он сам открыл окно, взялся за ручку, повернулся, потом встал на подоконник и прыгнул.
        – Повернулся? – Говорухин зажег сигарету, протянул пачку Феликсу, но тот отказался. – Значит, в кабинете был кто-то еще? К кому он повернулся.
        – Может и был. Только я его не видел. Окно-то узкое, через него видно только то, что у окна происходит, а весь кабинет не виден.
        – Но там есть и другие окна.
        – Они были темными. Свет горел только у этого окна. Собеседник медленно затянулся и выпустил дым тонкой струйкой.
        – Феликс, – он повернулся к Бусыгину. – А может быть, вы ошибаетесь?
        Что значит «ошибается»? Феликс напрягся. Только этого ему не хватало. Зачем он вообще ляпнул, что видел, как произошло это самоубийство? В чем его хочет обвинить этот человек?
        – Может быть, вы видели около Эдуарда Львова в момент его рокового прыжка вот эту женщину? – Говорухин достал из кармана фотографию и показал Бусыгину. – Ее нельзя не запомнить. Красавица. Рыжие волосы. А ведь она была в кабинете. Это на нее оглядывался самоубийца.
        Феликс вгляделся. Действительно, красавица. И следователь в полиции тоже спрашивал про какую-то женщину – не видел ли он.
        – Я ее не видел, – сказал Феликс.
        – Не торопитесь, Феликс, – Говорухин спрятал фотографию в карман. – Мне ведь очень нужно установить истину. И за ценой я не постою. Вы человек молодой, вам нужно продвижение по службе. А в вашей компании какое, прости Господи, продвижение. Ваша компания, дорогой господин Бусыгин, едва сводит концы с концами. И может очень скоро, к великому сожалению, закрыться. Так вот, мы могли бы предложить вам неплохую альтернативу.
        С вашими навыками, с вашим опытом можно зарабатывать во много раз больше.
        – Вы предлагаете мне дать ложные показания? – нахмурился Феликс. – Но мои показания уже зафиксированы в полиции. Причем трижды. Как же можно сейчас их изменить?
        – Ни в коем случае, – Говорухин замахал руками. – Никаких ложных показаний и никаких изменений. Просто вам следует внести в свои показания долю неуверенности. Дескать, вы точно не помните. Вроде бы около Львова никого не было. Но, может быть, вы и ошибаетесь. Ведь расстояние между вами было не меньше тридцати метров. А еще и вечер, дождь, неверный свет торшера. Легко ошибиться.
        Бусыгин пожал плечами. Он помнил, как давал показания в полиции, как горячо настаивал на том, что рядом с самоубийцей не было ни души. Как же теперь он будет вносить сомнения? Чего доброго, его самого обвинят в даче ложных показаний.
        – Вас скоро вызовут еще раз, – сказал Говорухин. – Но не в полицию, а в прокуратуру. Так вы уж скажите все, как надо. Зароните сомнения. Открыл окно самоубийца, конечно, сам. А вот что было дальше? Прыгал он или его кто-то толкал? Вот этого вы видеть не могли. Во всяком случае однозначно.
        Бусыгин молчал. Говорухин достал из внутреннего кармана пальто пухлый пакет и сунул его в руки Феликса.
        – Это небольшой презент от новых друзей, – улыбнулся он. – Это, конечно, не заменит всех обещаний, которые я вам дал. И по поводу новой работы, и по поводу «не остаться в долгу». Всего вам доброго, Феликс!
        Феликс пожал протянутую ладонь, сжимая левой рукой конверт. Говорухин открыл дверь машины.
        – Вы конверт-то спрячьте, господин Бусыгин. И об этой встрече, прошу вас, ни одной душе. А то ваши будущие показания смогут оспорить.
        Феликс поспешно засунул конверт в задний карман брюк.
        «Мерседес» пошел задним ходом, развернулся на ближайшей полянке и исчез из вида. Феликс свистнул Викинга. Тот прибежал, довольный продолжительностью прогулки, и бросился хозяину на грудь. Но сейчас Феликсу было не до пса.
        – Погоди ты! – Он стряхнул Викинга на землю. Может быть, это и не так плохо, что он увидел это самоубийство. Работу этот тип, кажется, предлагал серьезно. Да и конверт приятно оттягивает задний карман. В нем, конечно, деньги. Но сколько? Доллары или руб ли?
        Феликс достал из заднего кармана конверт и замер, очарованный видом зеленых купюр в свете паркового фонаря.



        23

        Часы показывали двадцать пять минут третьего ночи, но председатель правительства Вячеслав Лиманов все еще сидел в любимом кресле у круглого столика, отщипывал виноградины от спелой кисти, раскинувшейся перед ним на блюде из тонкого фарфора, и периодически подносил к губам рюмку с любимым коньяком “Frapin”.
        Его супруга уже дважды выходила в гостиную в халате и спрашивала, что случилось и почему муж, приехавший домой час назад, не раздевается и не идет спать?
        – Что с тобой, милый? – говорила она, прикладывая прохладную ладонь ко лбу председателя кабинета министров. – Какие-то неприятности?
        – Нет, дорогая, все в порядке, – премьер отнимал руку жены ото лба и прижимал к губам. – Мне просто надо подумать. День выдался тяжелым. Иди спать, милая.
        Супруга вернулась в спальню. Премьер носком правого башмака уперся в задник левого и стащил его с ноги. Затем проделал ту же процедуру в обратном порядке. С наслаждением пошевелил пальцами ног в черных носках и погрузил их в мягкий ворс ковра.
        День у председателя правительства действительно выдался тяжелым. Начиная с половины десятого утра, он опекал высокого гостя – наследного принца султаната Шидад с очень сложным именем. Из-за этого принца ему пришлось приехать на работу к восьми утра. Подписать необходимые бумаги, решить срочные вопросы и провести встречи, которые нельзя было отложить.
        Забрав принца из резиденции, Вячеслав Борисович повез его на Выставку достижений народного хозяйства, затем в министерство обороны, где принцу показали перспективные образцы оружия, способного защитить султанат Шидад от внешних врагов, в корпорацию «Росатом», где Его Высочество интересовался перспективами строительства в своем султанате атомной электростанции. Затем последовали визит в резиденцию президента и обед, после которого принц попросил предоставить ему полтора часа на отдых, душ и переодевание. Лиманов отправился в Дом правительства, где принял участие в совещании по кибернетической безопасности правительственных объектов. Вопрос был важный, и Вячеслав Борисович решил не перекладывать его на заместителей. Выйдя с совещания, он, не заходя в кабинет, спустился к машине и вновь повез по различным объектам отдохнувшего принца.
        Тяжелый день. Но не это заставило премьер- министра вместо крепкого сна сидеть в кресле, щипать виноград и пить коньяк. Мало ли в его жизни было таких дней? Наполненных срочными делами, поездками, встречами, совещаниями, принятием решений, от которых зависели судьбы многих людей. Нет, тяжелым днем его не удивить. Тут совсем другое.
        Когда Вячеслав Борисович вышел с совещания, помощник подал ему папку с последними телефонограммами. Среди них он обнаружил приглашение на подписание контракта госпожи Арины Розовой и Его Высочества принца Хусейна Хадж Абдалла Мансура.
        Лиманов удивился и перечитал телефонограмму еще раз. Да, все верно. Гриф «Срочно!» Отправитель – канцелярия госпожи Розовой. Подписание контракта о приобретении месторождения нефти на территории султаната Шидад. Дата сегодняшняя. Подписание состоится в 22.00 в конференц-зале гостиницы «Риц- Карлтон». Что за чертовщина? Когда они успели договориться, составить контракт и отработать все детали? Приобретение месторождения – это не костюм в магазине. И даже не автомобиль. И о каких десяти часах вечера может идти речь, если в это время принц будет слушать оперу в Большом театре, а оттуда собирался сразу отправиться в аэропорт?
        Посадив принца в свою машину во дворе резиденции, Лиманов показал ему телефонограмму. Каково же было его удивление, когда принц все подтвердил. Да, он договорился с госпожой Розовой и готов уступить ей одно из своих месторождений. Договор нужно подписать сегодня, до его отъезда. Его люди вместе с людьми госпожи Розовой с утра занимались отработкой деталей договора и подготовкой к его подписанию. О времени церемонии ему сообщили только что. Одновременно с господином Лимановым. Так что, им придется уйти из театра чуть раньше. И перенести на пару часов его отлет. Принц уже предупредил об этом своего пилота.
        Его Высочество выразил надежду, что господин премьер-министр почтит церемонию своим присутствием.
        Воспользовавшись тем, что, садясь в машину, принц отвлекся на срочный звонок из Шидада, Лиманов связался с Малкиным и спросил, что ему известно об этом контракте. Оказалось, что Малкину известно немало. Розова провела ночь в резиденции принца. Вероятно, ночью они договорились о продаже и составили контракт. В пять утра к принцу был срочно вызван из гостиницы «Космос» его адвокат. Вероятно, для окончательного оформления деталей. В половине седьмого госпожа Розова покинула резиденцию. Получил Малкин и текст договора. Речь в нем шла о крупном месторождении за смешную сумму в триста миллионов долларов. Лиманов, который слушал Малкина с возрастающим с каждой секундой удивлением, попросил переправить ему текст договора, предупредил о необходимости быть на церемонии и дал отбой.
        Текст договора пришел через несколько минут. Пока Его Высочество принц общался с учеными мужами в Институте Ближнего Востока, Лиманов успел проглядеть текст, а главное, отправить его своим экономическим советникам для срочной оценки.
        Полученное через час заключение специалистов поразило Лиманова до глубины души. Согласно оценкам, стоимость месторождения как минимум в шесть раз выше суммы, указанной в контракте. Разведанные запасы нефти около 9 миллионов тонн, инфраструктура месторождения позволяет проводить добычу без дополнительных капиталовложений.
        В машине принц заговорил о перспективах двусторонних отношений и о планах превращения султаната Шидад в центр торговли и науки в регионе Персидского залива, а Лиманов прокручивал в голове заключение экспертов и беседу с Малкиным.
        «Ох, заморский гусь, – думал Лиманов, не сводя с принца задумчивого взгляда. – Как же наша дама тебя обработала? За одну ночь. Лихая девка. Ничего не скажешь. Но как ей это удалось?»
        Вопрос, как ей это удалось, не давал покоя Лиманову и во время встречи принца со студентами МГИМО, и в ходе его беседы в Федерации хоккея на траве, которым Его Высочество очень интересовался. Ответ на вопрос премьер-министр так и не нашел. Ситуацию с влюбленностью принца в женские прелести Арины Александровны он всерьез не рассматривал.
        «Нет, – говорил сам себе Лиманов. – У этого принца десяток жен и бесчисленное количество наложниц. Его не удивить ни высокой грудью, ни крепкой попкой, ни зелеными глазами, ни рыжими волосами. Тут что-то другое».
        Так и не придумав, что «другое» могло оказать такое влияние на принца, Лиманов улучил время и вновь связался с Малкиным.
        – Ты пойми, Геннадий Валерьянович, – в голосе Лиманова звучали тревога и раздражение. – Я ведь боюсь только одного. Сегодня принц принял решение продать месторождение. Но завтра он вернется домой, там его папаша сообразит, что сынок заключил невыгодную сделку. И может начать откручивать ситуацию назад. Наша дама заупрямится. И тогда папаша отыграется на нашем контракте по строительству завода. Передаст его американцам, а мы останемся с носом. Придраться ведь в процессе строительства всегда к чему-нибудь можно.
        – Об этом не беспокойтесь, Вячеслав Борисович, – сказал Малкин. – Во-первых, папаша – гордый сын Востока. Он не покажет виду, что разочарован сделкой. С сыном разберется, конечно, по шее надает, но на всеобщее обсуждение выносить не станет. Честь дороже потерянных денег. Тем более, что они не последние. Во-вторых, если возникнут затруднения, мы найдем возможность надавить на госпожу Розову и заставить ее отказаться от контракта.
        – Найдем возможность? Ты уверен? – с сомнением спросил Лиманов.
        – Найдем, – заверил директор службы безопасности. – Уже кое-что на нее есть. Прокуратура копает. А недели через две-три будет больше.
        – Ищи, Геннадий Валерьянович, ищи, – напутствовал Лиманов и добавил: – Я очень хочу иметь на нее компромат. Такой, чтобы держать ее за горло и за все другие места. Уж очень она независимая и самостоятельна. С такими трудно ладить. Нет, успехов ее я, конечно, не отрицаю. И принца она обработала лихо. Но… Держать ее за горло необходимо.
        Положив трубку, Лиманов несколько минут размышлял, потом позвонил помощнику и попросил связать его с Козыриным. Но этот разговор Лиманова разочаровал. Лепет Павла Степановича о «способностях госпожи Розовой и о ее даре убеждать» только разозлил главу правительства, и он повесил трубку, не попрощавшись.
        «Сейчас бы Иваненко пригодился», – подумал он. Михал Семеныч всегда знает подоплеку любой сделки и готов найти ответ на любой вопрос. Он вновь взялся за телефон и раздраженно поинтересовался у помощника состоянием Иваненко.
        – Вчера вечером пришел в себя, – ответил помощник. – Но, по решению врачей, введен в состояние искусственной комы еще на сутки.
        – Для чего? – буркнул Лиманов.
        – Врачам не понравились какие-то параметры, – испуганно ответил помощник. – Они надеются, что завтра ситуация улучшится.
        Лиманов отключил телефон и вернулся в зал, где принц продолжал свою встречу со студентами.
        «Что же с тобой произошло, Михал Семеныч? – думал Лиманов, занимая свое место за столом около принца. – Неужели это она? Как у нее это получилось? Что же ты не предусмотрел, Миша? На тебя это так не похоже – чего-то не предусмотреть».
        Глядя на светлые лица молодых людей, задающих вопросы принцу на прекрасном английском, Лиманов решил расслабиться, отпустить события и позволить им течь своим чередом. «В конце концов, это частная сделка, – решил он, – совершается она не от лица государства и меня не касается».
        И только без пяти десять, подъезжая к гостинице «Риц-Карлтон», он задал вопрос принцу о готовящейся сделке.
        – Это очень перспективное соглашение, – ответил принц. – Мы изучили бизнес госпожи Розовой и хотим вести с ней дела. Это месторождение – первый камень в фундамент большого сотрудничества.
        «Неужели он не понимает, что такие месторождения не продаются? – рассуждал Лиманов, глядя на принца. – Нет, он не производит впечатление идиота. Он все понимает. И советники у него под рукой. Он все знает об этом месторождении. Но все же подписывает контракт. Почему?»
        Словам принца о перспективности сотрудничества с госпожой Розовой он не поверил, так же как раньше не поверил во внезапно вспыхнувшую между ними страсть, на которую намекал Малкин.
        «Нет, здесь что-то другое, – думал он, быстро шагая по коридорам гостиницы. – И я должен понять, что именно».
        Сама церемония подписания соглашения была короткой. С приветствием от имени правительства России выступил Козырин. Вячеслав Борисович поручил ему сделать это, напутствовав «не затягивать и не растекаться мыслью по древу», а говорить по существу. В ответ принц разразился речью, в которой назвал подписываемую сделку «одним из самых значительных контрактов, заключенных султанатом Шидад». При этом присутствующие бизнесмены и чиновники переглянулись. Арина, одетая в строгий деловой костюм цвета морской волны, украшенный только бриллиантовой брошью у левого плеча, вела себя крайне скромно. Поблагодарила Его Высочество за возможность заключить сделку и первой села за стол. Принц важно опустился в соседнее кресло.
        Дальше все потекло по накатанной. Черноволосая помощница Розовой и нукер принца в расшитой золотом черкеске развернули перед своими боссами папки с согласованным текстом договора. Принц и Арина обменялись взглядами и поставили свои подписи. Затем папки поменяли местами. Еще один взгляд друг на друга, и еще одна подпись.
        Стоящий за их спинами Лиманов не сводил глаз с лица принца, надеясь заметить хоть какое-то недовольство в глазах гостя, раздражение в повороте головы или в каком-то ином движении. Но не заметил ничего. Принц был спокоен, вальяжно двигался и так часто бросал взгляд на свою vis-a-vis, что у Лиманова невольно появилась мысль: «А может быть, Малкин все-таки прав и все дело в любви и страсти?»
        После подписания принц и Арина поднялись, обменялись папками и авторучками и улыбнулись друг другу. В зале раздались аплодисменты, которые, впрочем, не были ни бурными, ни продолжительными. Лиманов тоже хлопал, скользя взглядом по лицам гостей. Его поразили яростные взгляды и сжатые губы бизнесменов.
        «Они ее ненавидят, – понял он. – Они готовы разорвать ее на куски прямо здесь, в зале. Каждый думает только о том, почему не ему, а ей выпала такая удача. Она для них чужая и никогда своей не станет. Навсегда останется выскочкой, девкой, темной лошадкой, появившейся неизвестно откуда».
        Внесли подносы с шампанским для россиян и со сладким щербетом для гостей. Лиманов коснулся своим бокалом бокалов принца и Арины, проговорил: «Поздравляю!», и церемония завершилась…
        Супруга премьера появилась на пороге гостиной еще раз.
        – Слава, – сказала она, зябко кутаясь в халат. – Уже начало четвертого. Почему ты не идешь спать. У тебя что-то случилось? Тебя снимают?
        Лиманов оторвался от винограда, одним глотком допил коньяк.
        – Что ты, дорогая, с чего ты взяла?
        – В последний раз ты так сидел в кресле всю ночь, когда Ельцин уволил тебя с автозавода.
        Вячеслав Борисович рассмеялся.
        – Нет, меня не уволили. И Ельцина уже нет. Просто ситуация, которую я хочу понять, никак не дается.
        – Завтра поймешь, – супруга развязала галстук и начала расстегивать сорочку. – Утро вечера мудренее. Соберешь своих советников, и все поймете.
        Лиманов не сопротивлялся, позволил ей расстегнуть брюки, которые упали на ковер, стянуть с плеч рубашку. Обхватил двумя руками ее голову и поцеловал в лоб.
        – Пошли спать, – он обнял жену, переступил через брюки и пошел в спальню.
        «Боюсь, и завтра мы ничего не поймем, – думал он. – Здесь что-то очень хитрое. Надо будет мне встретиться с этой Розовой один на один. Поговорить, присмотреться. Может, что и пойму. Чего не понял никто, ни Малкин, ни Козырев».
        Председатель правительства забрался под одеяло и почти мгновенно уснул.



        24

        Гадалка Марья встретила Аду на пороге дома и сердечно прижала к груди. Она любила племянницу, перенося на нее теплые чувства, которые когда-то испытывала к ее матери, своей младшей сестре Жанне. Мать Ады была полной противоположностью жесткой и боевой Марье. Болезненная с детства, стеснительная и скромная, Жанна всегда нуждалась в защите и покровительстве старшей сестры. Марья была уверена, что часто болевшая в детстве Ада будет копией своей матери. Но все оказалось иначе. Ада росла дерзкой девчонкой, дралась с мальчишками, спорила с учителями, задиралась с соседями. После очередного вызова к директору школы, привычно угрожавшего отчислением, «если девочка не возьмется за ум», Марья сказала Аде:
        – Иногда мне кажется, что ты моя дочь, а не дочь Жанны.
        – А я твоя дочь, – ответила Ада. – Ты сделала меня такой, какая я есть.
        Эти слова Марья запомнила на всю жизнь.
        …Гадалка завела племянницу в комнату, в центре которой стоял большой круглый стол.
        – Я тебя ждала, – сказала Марья, чиркнула спичкой и зажгла две свечи, стоящие в высоких подсвечниках на столе. – Знала, что пожалуешь.
        – Знала, – Ада как завороженная смотрела на огоньки. – Откуда?
        – Видела, что ты мечешься, – Марья подошла к окну и задернула тяжелые плотные шторы. – Неспокойно у тебя на душе. К кому же идти? К тетке Марье.
        Марья вернулась к столу и села в кресло. Ада села на стул напротив.
        – А вот садиться я тебе не предлагала.
        Ада решила, что тетка шутит, но, взглянув на нее, наткнулась на жесткий взгляд и поднялась со стула.
        – Ты что, тетка Марья?
        – Постой, постой пока, – в голосе тетки зазвучали добродушные нотки. – Когда человек стоит, его видать лучше. А то сядешь, скукожишься, ничего о тебе и не поймешь. А вот так вижу. Пришла к тебе большая удача. И ты боишься, что эта удача уйдет. Боишься потерять силу. Потому и мечешься, что не знаешь, как тебе эту силу удержать подле себя. Боишься ты, девка, сильно боишься.
        Ада взглянула на тетку, словно пыталась понять, откуда ей все известно. Вроде бы она ничего не делает. Просто стоит, переминаясь с ноги на ногу. А тетка смотрит. И все понимает.
        – Боюсь, – кивнула Ада. – Все правильно, тетка Марья. Сильно боюсь.
        – Теперь садись, – гадалка благосклонно кивнула. Ада поспешно села.
        – Боюсь, – повторила она, сложив руки на столе. – Потому что не у меня эта сила. А у той, которая этой силе не отдается вся, а борется с ней. Скажи, тетка, как мне силу забрать. Уж я бы ею воспользовалась так, что весь мир у моих ног был бы.
        Гадалка достала из мешочка какие-то черные блестящие камушки, раскинула их на столе, подняла и внимательно рассмотрела ближайший к ней.
        – Забрать силу хочешь? – спросила она, не отрывая взгляд от черной блестящей поверхности.
        Марья собрала камни и раскинула их еще раз.
        – Не знаю, что тебе сказать, дочка, – гадалка провела ладонью по камням. – Забрать силу – дело мудреное. Входить в него глубоко никому не позволено. А твоя подруга действительно мечется. Не знает она, чего хочет. Но счастье ее я вижу. Ох, большое счастье!
        – Счастье? – с надеждой проговорила Ада. – Значит, сила при ней останется. Значит, все по-моему она сделает. А кто рядом с ней будет, тетка Марья?
        Гадалка положила обе ладони на камни и несколько секунд молчала.
        – Близкого человека рядом с ней вижу, – сказала она и отдернула ладони от камней, словно обожглась.
        – Какого близкого человека? – прищурилась Ада. – Эту ее подругу, блондинку?
        – Нет, не блондинку. Волосы у этого человека темные.
        – Хорошо, – прошептала Ада.
        – И еще вижу человека, которому она нанесла удар. Этот удар изменил жизнь этого человека. Сильно изменил. Но он простит. И поможет.
        Ада напряженно смотрела на тетку и повторяла за ней каждое слово, словно пыталась запомнить накрепко.
        – А еще хитрость вижу, – продолжила гадалка.
        – Какую хитрость? – не выдержала Ада.
        – Близкий ей человек эту хитрость придумает, – гадалка подняла глаза на Аду.
        – С черными волосами? – уточнила Ада.
        – Да, – кивнула тетка. – После этой хитрости твоя подруга доверять будет этому человеку безраздельно.
        – А сегодня, – забеспокоилась Ада. – Сегодня она разве не доверяет этому человеку?
        – Сегодня они злятся друг на друга. А скоро их отношения еще больше ухудшатся. Но после хитрости полное доверие возникнет. И этот близкий человек получит все, что желает.
        – Что же это за хитрость, тетка Марья? – Ада всей грудью навалилась на стол.
        – Не знаю, – гадалка в третий раз раскинула камни и вновь внимательно рассмотрела ближайший к ней. – Но тот самый человек, кому твоя подруга удар нанесла, в хитрости этой поможет.
        – Этот человек? – удивилась Ада. – Поможет в хитрости? Как это может быть? Скажи хоть что-то еще, тетка Марья.
        – Больше мне сказать нечего, – гадалка собрала камни, вернула их в мешочек и встала с кресла. – Чаю тебе налью, а ты пока думай. Вспомни все, что я сказала. И реши, что делать дальше.
        Гадалка вышла. Ада откинулась на спинку стула и прикрыла глаза. Близкий человек с темными волосами – это, конечно, она. Их отношения с Ариной ухудшаются. Они злятся друг на друга. Это тетка точно поняла. Но после хитрости полное взаимопонимание возникнет. Что же это за хитрость, которую она должна придумать? Поможет в хитрости человек, которому Арина нанесла удар. Страшный удар, изменивший жизнь этого человека. Иваненко? Конечно. Кто же еще? Кому еще Арина нанесла удар, изменивший жизнь? Значит, Иваненко поможет ей с хитростью. Интересно, как это может быть?
        Гадалка внесла в комнату поднос с чаем, вареньем и сахаром.
        – Садись, Ада, чай выпей.
        – Тетка Марья, – взмолилась Ада, – скажи хоть что-то еще. Какую хитрость придумает этот близкий человек? И когда это произойдет?
        – Не знаю, – гадалка погладила племянницу по голове. – Этого я, девочка, не знаю. Твоя подруга вся в тумане. Какие-то тени вокруг нее, а что за тени – не пойму. Но то, что я тебе сказала, это верно. В этом можешь не сомневаться. Все так и будет. Только ты разберись, не торопясь. Не напутай что-нибудь.
        Тетка поставила поднос на стол, не спеша разлила чай по стаканам в старинных подстаканниках.
        – Сядь, чай выпей.
        Ада придвинула к себе стакан. Отхлебнула горячую, крепкую до горечи жидкость. Значит, она должна все понять. Каждое слово, сказанное теткой. Гадалка протянула руку и погладила племянницу по голове.
        – Главное, не спеши, Ада. Подумай. Не приведи Господь, ошибешься. Тут ведь главное – не быстро решить, а точно.
        – Я не ошибусь, – Ада оторвалась от стакана и взглянула в глаза гадалке. – Я не ошибусь, тетка Марья. Мне нельзя ошибиться.
        Гадалка кивнула, обошла стол, встала за Адой и положила ладонь на голову племянницы.
        – Пей, пей, – она закрыла глаза. – А я пока тебя в порядок приведу. Потом пойдешь воевать. Успеешь. Не торопись.
        Ада закрыла глаза и откинулась на спинку стула. От рук тетки исходило тепло. Ада ощутила, как вместе с этим теплом в душу заходят спокойствие и уверенность в своих силах. Она все сделает, как надо. Она справится и не позволит никому разрушить то, что с таким трудом создавала. Сила Лилит не исчезнет. Она не даст ей исчезнуть. Рука тетки скользнула по лицу. Ада схватила ее двумя руками и прижала к губам.



        25

        Султан Шидада Абдалла Хадж Али Мансур смерил сына ледяным взглядом и приказал:
        – Рассказывай!..
        …Обо всем, что произошло в Москве, султан знал от своего доверенного человека, входившего в состав делегации. Верный Абдулхаким аль-Масри выполнил все его указания. Дважды в сутки сообщал о каждом шаге принца в Москве, прислал копию соглашения с этой женщиной сразу после его подписания. Султану принесли папку с текстом, когда он уже был в постели. Получив разрешение войти в спальню повелителя, секретарь подал ему очки и раскрыл папку. Султан просмотрел текст лежа и почувствовал, как заломило в затылке. Он повернул голову вправо и влево, но боль не прошла, откинул обтянутое белоснежным шелком одеяло и спустил ноги на ковер. Секретарь услужливо пододвинул ему расшитые золотом тапочки, но повелитель не обратил на них внимания.
        – Что это? – хрипло спросил он и потряс бумагами перед носом секретаря.
        – Соглашение, которое Его Высочество подписал с госпожой Розовой, – почти шепотом ответил молодой человек, склоняясь перед сидящим султаном.
        – Я вижу, что соглашение, – султан отбросил от себя бумаги и они мягко спланировали на ковер. – Но как он мог подписать такое?
        Секретарь промолчал, всем своим видом демонстрируя, что обсуждать решения Его Высочества не входит в его компетенцию.
        – Передай ему мой приказ, – султан заговорил громче. – Немедленно и под любым предлогом расторгнуть это соглашение.
        Секретарь кивнул и сделал какую-то пометку в блокноте, но не развернулся и не вышел, как следовало поступить после получения приказа повелителя.
        – Что еще? – султан поднял голову на молодого человека.
        – Боюсь Его Высочество не сможет выполнить приказ, – произнес секретарь и быстро добавил: – его самолет уже в воздухе.
        Султан покраснел. Вот как выполняется его желание быть в курсе всех дел. О подписанном в Москве договоре он узнает post factum.
        – Почему Абдулхаким не передал текст соглашения раньше? – спросил он, мрачно глядя в пол.
        – Адбулхаким утверждает, что текст соглашения хранился в секрете от всех. Его составил Его Высочество со своим доверенным адвокатом Садыком абу- Фейсалом. Текст был напечатан в двух экземплярах, и оба хранились у юриста. Даже секретарь Его Высочества не был посвящен в детали соглашения. Абдулхаким, следуя вашему приказу, попросил Его Высочество ознакомить его с текстом соглашения. Его Высочество пообещал, но…
        Секретарь замялся.
        – Что «но»? – султан поднял глаза. – Не ознакомил? Значит, нарушил мой прямой приказ.
        – Его Высочество сказал, что передаст Абдулхакиму текст соглашения, когда оно будет окончательно отработано. Но фактически Абдулхакиму передали текст только после подписания. Он успел переслать его нам уже из аэропорта. Но их самолет взлетел.
        Султан несколько секунд размышлял, стоит ли развернуть самолет и вернуть его в Москву, и решил этого не делать. Это вылилось бы в скандал, а допустить скандал с участием собственного сына он не мог.
        «Нет такого соглашения, которое нельзя расторгнуть, – подумал он. – Крючкотворы- юристы всегда найдут возможность к чему-нибудь придраться. Сейчас важнее понять, почему этот мальчишка решился подписать такое соглашение?»
        – Когда они будут здесь? – спросил он почти спокойным тоном.
        Секретарь заглянул в блокнот.
        – Расчетное время прибытия в пять сорок.
        – Хорошо, – султан начал поднимать ноги с пола, демонстрируя желание вернуться под одеяло. – Ровно в шесть десять Его Высочество должен быть в моем кабинете.
        – Слушаюсь, – секретарь помог султану справиться с одеялом, заботливо подтянул его к подбородку властелина, подоткнул со всех сторон и отвесил еще один низкий поклон. После этого он быстро собрал разлетевшиеся по ковру бумаги и, пятясь спиной, вышел из спальни…
        …Принц не произнес ни слова. Он стоял в центре большого кабинета, стены которого были уставлены шкафами, полными книг, и не сводил глаз с отца, сидящего за письменным столом.
        – Почему ты молчишь? – султан поднял глаза на сына. – Тебе нечего мне рассказать после такой поездки.
        – Я просто не понимаю почему ты так спешишь, отец, – начал принц, замолчал и тут же продолжил: – Я даже не принял ванну после полета.
        – Ничего, – султан провел ладонью по лежащим перед ним бумагам. – Ты примешь ванну после доклада.
        – Ты же все знаешь, отец, – принц недовольно пожал плечами, дескать, к чему эти формальности. – Твой Абдулхаким информировал тебя о каждом моем шаге. Мы подписали договор о строительстве завода. Условия хорошие, даже более выгодные, чем мы планировали. Совместная разработка морских месторождений…
        – О совместной разработке потом, – проговорил султан, сдерживая ярость. – Сначала о соглашении, которое ты подписал с этой женщиной.
        Султан сжал кулак, захватывая бумаги со стола, и потряс ими в воздухе.
        – А-а, это, – принц беспечно махнул рукой, но в глазах его металась тревога. – Небольшой подарок, чтобы расположить ее к себе и разгадать ее тайну.
        Раздражение прорвалось. Не имея сил сдерживаться, султан махнул рукой, и зажатые в кулаке бумаги разлетелись по полу.
        – Ты называешь «небольшим подарком» месторождение, которое приносит ежегодно почти сто восемьдесят миллионов долларов чистого дохода?
        – Это мое месторождение, отец, – под яростным взглядом султана принц опустил голову, но в его голосе резко звучали упрямые нотки.
        – Это не твое месторождение! – султан хлопнул ладонью по столу. – Это месторождение принадлежит народу Шидада. Народ милостиво позволил тебе пользоваться этим месторождением, получать доход, которое оно дает, чтобы ты, сын повелителя Шидада, мог вести подобающий твоему положению образ жизни. Но никто не давал тебе разрешение отдавать это месторождение. Тем более чужакам. Какой-то русской девке, которая еще вчера была никем, а сегодня околдовывает людей непонятно каким способом. Как она околдовала тебя?
        Принц молчал, глядя в ковер под ногами.
        – Что ты ведешь себя как нашкодивший щенок, – ярость отступила, и султан заговорил спокойнее. – Ты воин, твои прадед и дед отвоевывали эти земли с оружием в руках. А ты раздаешь их. Подними голову и смотри мне прямо в глаза! – султан опять повысил голос. Принц покорно поднял голову.
        – Как ей удалось околдовать тебя? – четко выговаривая каждое слово, спросил султан. – Какими чарами она заставила тебя подписать это соглашение?
        Принц пожал плечами.
        – Я не понимаю, о чем ты говоришь, отец. Ты же сам мне сказал, что я должен установить с ней доверительные отношения. Я и решил сделать ей подарок. Возможно, я допустил ошибку и мне следовало ограничиться кольцом с бриллиантом… Но о каких чарах ты говоришь?
        Руки султана, лежащие на столе, сжались в кулаки. В свете настольной лампы сверкнули перстни.
        – Ты не смеешь, – прошипел он, – считать меня дураком. И строить из себя дурака тоже не смеешь. Если ты действительно считаешь потерю такого месторождения «ошибкой», ты не можешь больше возглавлять правительство Шидада.
        Принц пожал плечами, словно говоря: «Воля ваша, отец».
        – Я требую, чтобы ты сказал мне всю правду, – все тем же шипящим голосом проговорил султан. – Чем тебя опоили? Как тебя убедили совершить эту глупость?
        Принц молча покачал головой.
        – Ты готов потерять все, но не рассказать правду мне, твоему отцу и повелителю?
        – Мне нечего сказать тебе, отец! – вздохнул принц.
        – Значит, ее чары действительно сильны, – ни к кому не обращаясь, произнес султан. – Сильнее твоего долга и твоих сыновьих чувств.
        Принц попытался что-то возразить, но султан остановил его движением руки.
        – Хватит! – сказал он. – Выслушай мое решение. Я отстраняю тебя от поста премьер- министра моего правительства. Сегодня же сдашь дела своему двоюродному брату Фариду.
        Принц кивнул.
        – Я запрещаю тебе покидать твою часть дворца, – продолжил султан. – Под любым предлогом.
        – Ты помещаешь меня под домашний арест? – не выдержал принц. – На какой срок?
        – Пока ты не скажешь мне всю правду.
        – Но отец! – принц сделал шаг вперед, но султан резко вскинул руку, и тот застыл на месте.
        – Ты слышал мое решение, – спокойным, но не допускающим возражений тоном произнес султан. – Выполняй его или окажешься за решеткой. Что касается этой женщины, то теперь я буду принимать свои решения.
        Султан заметил, как от лица принца отхлынула кровь.
        «Что с ним? – подумал он. – Мой бедный мальчик. Что они с ним сделали. Я это выясню. Игры закончились, и теперь все будет очень серьезно. Удар по нему – это удар и по мне».
        – Какие решения ты намерен принимать? – спокойно спросил принц.
        – Ты свободен, – холодно произнес султан. – Свои решения я буду обсуждать со своим премьер- министром, а не с тобой. Можешь идти.
        Принц поднял голову на отца, но тот уже смотрел на лежащие перед ним бумаги. Принц развернулся и неслышно ступая по ковру, вышел из кабинета.



        26

        В больницу к Иваненко Ада приехала к девяти вечера, полагая, что к этому времени многочисленные посетители олигарха уже должны разойтись и дать персоналу возможность подготовить больного ко сну.
        Навестить олигарха она решила после визита к тетке Марье. Конечно, именно Иваненко был тем самым человеком, которому Арина нанесла удар. Кто же еще? Но фраза тетки о том, что именно он «простит и поможет», не шла у нее из головы. Как это может быть? Ада не представляла ситуацию, которая примирит мстительного бизнесмена с Ариной. Но и сомневаться в словах тетки не решалась. Значит, должно произойти какое-то из ряда вон выходящее событие. Если так, то инициатором этого события, а значит, и примирения должна стать именно она, Ада. Тогда она заслужит благодарность и Арины, и Иваненко. Взвесив все за и против, Ада решила произвести разведку боем.
        Согласно указаниям, полученным в информационном бюро в вестибюле больницы, она вышла из лифта на третьем этаже и пошла в дальний конец коридора к отдельным боксам. У входа в бокс номер три дежурили двое охранников. Заметив Аду, они поднялись ей навстречу, закрывая своими телами дверь.
        – Куда? – спросил один из охранников.
        – Мне нужно к Михаил Семенычу, – тоном, не допускающим возражений, ответила Ада.
        Ни слова не говоря, один из охранников скрылся за дверью. И почти сразу же в коридор вышел Андрей Говорухин. В элегантном светло- сером костюме, на который был наброшен белый халат. Лицо его выглядело уставшим, под глазами темнели резко очерченные синяки.
        Увидев Аду, он внутренне напрягся. Каждой клеткой своей кожи Ада ощущала повисшее в воздухе напряжение.
        – Что тебе надо? – спросил Говорухин, не поздоровавшись.
        – Мне нужно повидать твоего босса, – голос Ады прозвучал не менее дерзко.
        – Зачем он тебе?
        – Нужен. По делу.
        – По какому делу?
        – По личному.
        Говорухин сделал паузу, видимо размышляя, как ему следует поступить. Потом заговорил другим тоном. Не резким, а спокойным и деловым. Ада поняла, что он принял решение в ее пользу.
        – Я должен знать, зачем тебе нужен Михаил Семенович.
        – Об этом я могу сказать только ему.
        – Тогда извини, – Говорухин повернулся к ней спиной. – Тебе придется уйти.
        – Ты много-то на себя не бери, – в голосе Ады явно зазвучала насмешка. – Ты зайди к своему боссу и скажи, что я пришла по личному и срочному делу. Если ты не понимаешь, что я просто так сюда бы не пришла, то, может быть, он сообразит.
        Говорухин остановился.
        – Иди, иди, – насмешливо напутствовала его Ада. – Даже не думай останавливаться.
        Говорухин скрылся за дверью. Ада проводила его задумчивым взглядом. Не поторопилась ли она, придя сюда? Что она скажет Иваненко? На мгновение в голове мелькнула шальная мысль рассказать олигарху всю правду о тетке Марье и ее предсказании, о том, что это предсказание обязательно сбудется, а значит, он должен простить Арину и помочь ей. Но Ада тут же отказалась от этой мысли.
        Иваненко просто посмеется над ней. Это в лучшем случае. А в худшем – придумает, как использовать эту информацию в своих целях. Нет, она должна воспользоваться тем, что знает будущее, в отличие от всех остальных. И это знание поможет ей так построить ситуацию, чтобы проскочить между двумя враждующими силами с максимальной пользой для себя.
        Дверь открылась и из бокса вышел Говорухин.
        – Михал Семеныч тебя примет.
        Ада усмехнулась.
        – Ну, вот, видишь. Твой босс соображает быстрее тебя. – Ада сделала шаг к двери, но охранники не расступились.
        – Извини, но нам надо тебя обыскать.
        На лице у Говорухина появилась гадливая улыбка. Его пальцы зашевелились, словно он ощупывал что-то мягкое.
        – Ты с ума сошел? – вспылила Ада.
        Улыбка сошла с лица парня, и взгляд опять стал колючим.
        – Нет, не сошел. Но кто знает, что вы там задумали со своей стервой- хозяйкой. Так что, поднимай руки и раздвигай ноги.
        – Такие приказы будешь своей жене отдавать, – вспылила Ада.
        – Давай, давай, – подбодрил Говорухин. – Это приказ жены Иваненко. Никого к нему без личного досмотра не пускать.
        Ада не шевельнулась. Один из охранников попытался поднять ее руку, но Ада зашипела на него, как дикая кошка.
        – Не трогай меня!
        Говорухин ухмыльнулся.
        – Так и будешь стоять?
        «Выхода нет, – подумала Ада, – без этого они меня к нему не пропустят».
        – Ладно, – сказала она и подняла руки. – Начинай, кто смелый.
        Охранники переглянулись, не решаясь до нее дотронуться. Говорухин бросил выразительный взгляд на одного из них, тот подошел к Аде и несмело тронул ее за талию. Ада не произнесла ни звука. Охранник осмелел. Его руки прошлись по бокам и спине девушки, поднялись к плечам и рукам.
        – Могли бы бабу пригласить меня щупать, – буркнула Ада.
        – Где я тебе в десять вечера бабу найду? – парировал Говорухин и добавил: – Ничего с тобой не случится. Не растаешь, не сахарная.
        Охранник прошелся по животу, поднялся к груди.
        – Ну! – прикрикнула Ада. – Не наглей!
        Руки охранника опустились на бедра, прошлись по ягодицам, по ногам и полезли под юбку. Ада оттолкнула парня.
        – Убери руку!
        – А может быть, у тебя там бомба, – усмехнулся охранник.
        – Все! – прошипела Ада. – Досмотр окончен.
        Охранники взглянули на Говорухина. Тот мгновение поколебался и кивнул.
        – Заходи.
        Ада переступила порог бокса. Говорухин вошел за ней и закрыл за собой дверь. Иваненко лежал на высокой кровати, обложенный несколькими подушками, поддерживающими голову и руки. Из ноздрей олигарха выходили две тонкие трубочки и тянулись к аппарату за его спиной, из-под одеяла выходила еще одна трубка, идущая к капельнице. Рядом с изголовьем кровати светились, издавали какие-то звуки и рисовали графики несколько приборов. Левая рука Иваненко лежала поверх одеяла и была загипсована от плеча до кисти. На голове олигарха была черная лыжная шапочка, из-под которой выглядывал свежий бинт.
        Иваненко был бледен, щеки ввалились еще больше. Увидев Аду, он глубоко вздохнул, словно уговаривал сам себя успокоиться и перевести дух. Ада сделала несколько шагов к кровати.
        – Здравствуйте, Михаил Семенович!
        Говорухин остановил ее и указал на стул в дальнем конце палаты.
        – Садись здесь, – распорядился он.
        Ада взглянула на олигарха, тот закрыл и открыл глаза. Ада пошла к стулу.
        – Сиди и не вставай, – Говорухин остановился перед ней. – У Михаила Семеновича в руке кнопка срочного вызова. Если ты встанешь, он ее нажмет. И мы откроем огонь на поражение. Поняла?
        – Поняла. Буду сидеть, как пришитая, – Ада улыбнулась. – Но после окончания беседы мне можно будет встать?
        Иваненко улыбнулся одними губами. Говорухин кивнул.
        – Когда беседа закончится, крикнешь. Я приду. И тогда сможешь выйти.
        Говорухин обернулся к Иваненко, тот коротко кивнул, и Говорухин вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.
        «Или все-таки рассказать про тетку Марью?» – вдруг подумала Ада.
        – Что?.. Тебе… Надо? – с трудом, останавливаясь после каждого слова, чтобы вдохнуть, произнес Иваненко.
        Ада вздрогнула. Этот хриплый голос был так не похож на голос прежнего уверенного в себе и спокойного бизнесмена.
        «Удар, который изменит его жизнь», – вспомнила она.
        – Я пришла, чтобы закончить совершенно бессмысленную вой ну между вами и Ариной, – сказала Ада. – Эта вой на никому не нужна. Она приносит только вред. Это надо прекратить.
        Горячее заявление Ады, произнесенное торопливым и взволнованным тоном, Иваненко выслушал молча, глядя в потолок. Потом повернул голову к Аде.
        – Тебя… Прислала… Она?
        – Нет! – Ада продолжала говорить горячо и волнуясь. – Я сама решила встретиться с вами и прекратить эту войну.
        По губам Иваненко пробежало некое подобие улыбки.
        – Почему… Ты… Так… Решила?
        – Потому что вместе вы и она можете сделать все, что угодно. Вы можете перевернуть всю Россию. Да что Россию? Весь мир. А ваша вой на выгодна только врагам. И вашим, и ее. Михал Семеныч…
        Иваненко приподнял руку, и Ада осеклась на полуслове.
        – Но… Мы… С ней… Враги, – произнес он и закашлялся. Ада дождалась, пока олигарх успокоится.
        – Сейчас – да, – она энергично кивнула. – Но можете стать друзьями. Если вы ее простите. И тогда для вас не будет ничего невозможного.
        Иваненко покачал головой и провел рукой над своим неподвижным телом.
        – Это… Сделала… Со… Мной… Она… Она… купила… водителя…
        – С чего вы это взяли, Михал Семеныч?! Почему вы решили, что это она?
        Олигарх прикрыл глаза.
        – Я… Знаю… Я… Не… прощу… Я… Ее… Уничтожу…
        – Михал Семеныч! – Ада предприняла еще одну отчаянную попытку. – Даже если это так, простите ее. Она ведь очень молода. Вы мудрее и опытнее. Простите ее и забудьте ваши разногласия. Я смогу ее убедить сотрудничать с вами. Вы вместе – огромная сила.
        Иваненко прикрыл глаза.
        «Неужели он согласится? – мелькнуло в голове у Ады. – И тогда пророчество тетки Марьи исполнится прямо сейчас».
        Но олигарх переложил голову справа налево и обратно.
        – Я… не прощу…
        – Вы не сможете уничтожить ее! – выпалила Ада. – Никогда!
        Иваненко открыл глаза и уставился на женщину.
        – Почему?..
        Ада поняла, что проговорилась.
        – Мне так кажется, – забормотала она. – У меня такое ощущение…
        – Почему… Не… Смогу?.. – повторил Иваненко, не сводя с нее тяжелого взгляда. – За… Ней… К то-то… Стоит… Ты… Что-то… Знаешь?
        – Что я знаю? – засуетилась Ада, выдавая с головой свое смятение. – Ничего я не знаю.
        Иваненко внимательно следил за ней.
        – Знаешь!.. – наконец констатировал он. – Но… Не… Хочешь… Говорить…
        – О чем вы, Михал Семеныч? – Ада в отчаянии повысила голос. – Я ничего не знаю! Ничего!
        – Ты… Врешь… – убежденно прохрипел Иваненко. – Если… Скажешь… Все… Будешь… Со… Мной… Или… Сдохнешь… С… Ней… Я… все… равно… Ее…
        Он вновь закашлялся шумно и с хрипом. Дверь приоткрылась, и в щель просунулась голова Говорухина. Иваненко махнул рукой, и голова исчезла.
        – Я бы дала вам воду, – сказала Ада, – но мне приказали сидеть.
        Иваненко кивнул, дескать, сиди. На глазах у него выступили слезы, на щеках появился слабый румянец. Он несколько раз глубоко вздохнул, но кашель не возобновлялся.
        – Я… Ее… Ненавижу… – шепнул Иваненко, и Ада с трудом расслышала его слова. – Она… Умрет… И… Ты… Должна… Мне… Помочь… Тогда… Я поверю… Тебе…
        Ада поняла, что ее миссия провалилась. Теперь ей предстояло отступить, но не теряя достоинства.
        – Как же я могу вам помочь? – спросила она.
        – Дашь… Мне… Знать… Когда… Она… Будет… Одна… Без… Охраны…
        Вот, что он задумал. И даже не скрывает, что хочет убить Арину. Но ему неведомо, что тетка Марья увидела Арину счастливой. Значит, его плану не суждено сбыться.
        – Хорошо, – кивнула Ада. – Если получится, я дам вам знать, когда она будет одна. Но мне жаль, что из моей миссии ничего не получилось. Я надеялась вас помирить. Но… Я могу идти, Михал Семеныч?
        Олигарх кивнул.
        – Можешь… Идти… Я… Не… Стану… Нажимать… Кнопку… Позвони… Андрею… Номер… У тебя… Есть… Сообщи… Когда… Она… Одна… Сделаешь… Получишь… Все… Будешь… Со мной… Всегда…
        Ада встала со стула и дошла до двери.
        – До свидания, Михал Семеныч! Я подумаю над вашей просьбой. Но и вы подумайте. Может быть, все-таки мир?
        Ада взглянула в глаза олигарху. Тот покачал головой. Ада открыла дверь и вышла из бокса.



        27

        Услышав звук открываемой двери, профессор Парусников поднял глаза. На пороге библиотеки стоял султан Абдалла Хадж Али Мансур. Профессор засуетился, отодвинул лежащую перед ним тяжелую книгу, сдернул с носа очки и поднялся. Величественным жестом султан протянул руку.
        – Сидите, сидите профессор!
        – Здравствуйте, Ваше Величество! – профессор сел и вновь напялил на нос очки.
        Султан сел напротив. Внимательно оглядел Парусникова, коснулся кончиками пальцев лежащей перед ним книги.
        – Как идет работа?
        – Хорошо, – воодушевленно кивнул профессор. – Я бы даже сказал очень хорошо!
        Парусников действительно давно не работал с таким желанием и с такой отдачей. Он несколько раз ловил себя на мысли, что их африканская поездка сложилась очень удачно.
        «Если бы не наше положение пленников и не вытекающая из этого неопределенность во всем, что касается будущего, о лучшей жизни нельзя было и мечтать, – думал профессор, прогуливаясь вечером по аллее роскошного парка. – Живем на всем готовом. Игорь отдыхает, плавает в бассейне, ходит в спортзал. Я, вместо бесперспективных раскопок древнего стойбища, занимаюсь рукописями, о существовании которых совсем недавно даже не подозревал. Что еще нужно исследователю?»
        Рукописи, которые хранились в библиотеке султана, действительно были уникальны. Любой специалист его профессии был готов продать за них душу дьяволу. В первый же день пребывания во дворце он разобрал рукописи. Тексты на незнакомых языках откладывал в сторону, надеясь когда- нибудь найти специалистов, а сам занимался рукописями на аккадском, арамейском и иврите. Он разбирал их часами, углублялся в каждое написанное слово, пытался понять скрытый смысл, который вкладывали авторы в каждый значок. Чем больше рукописей он находил, тем больше странных мыслей приходило ему в голову. Библейские персонажи, к которым он всегда относился с легким скепсисом, вдруг оживали. Оказывается, они писали рукописи и излагали свои мысли. Мысли и их изложение были запутанными и малопонятными, но в каждой рукописи профессор находил хоть что-то, связанное с темой, которой он занимался – сотворением мира и появлением в нем женской энергии, получившей имя Лилит. Эти куски профессор фотографировал на всякий случай своим портативным фотоаппаратом, надеясь когда- нибудь закончить их расшифровку в своем кабинете в Москве.
        …Султан сложил руки на столе. Перстни на его пальцах сверкнули в лучах настольной лампы.
        – Вы нашли что-нибудь, что может пролить свет на нашу проблему? – спросил он.
        Парусников развел руками и качнул головой.
        – Я наше много отрывков на интересующую нас тему, Ваше Величество. Но их расшифровка займет больше времени.
        Парусников вгляделся в лицо собеседника. Ему показалось, что в глазах султана застыла какая-то неясная тоска.
        – У вас что-то случилось, Ваше Величество? – осторожно спросил профессор.
        К его удивлению, султан не стал отнекиваться.
        – Случилось, – кивнул он и замолчал.
        Профессор не произнес ни звука, понимая, что султан сейчас заговорит.
        – Мой сын вернулся из Москвы, – продолжил султан и вновь замолчал.
        Профессор выдержал паузу. Султан сидел, глядя куда-то в сторону, мимо него. «Вернулся, – подумал профессор, – значит, его сын жив. Но что же тогда могло с ним случиться?»
        – Ему удалось повидаться с этой женщиной? С Ариной? – осторожно спросил профессор.
        Султан кивнул и перевел взгляд на Парусникова. Несколько секунд он молча смотрел на профессора, словно взвешивая, можно ли ему доверить самое сокровенное, потом заговорил.
        – Она околдовала его, – голос султана дрогнул. – Мой сын подарил ей одно из наших лучших месторождений. Это потеря для нашего бюджета, но не деньги самое страшное.
        Султан вновь замолчал. В комнате установилась полная тишина.
        – Самое страшное в том, что он не рассказывает мне, как именно она его околдовала, – продолжил султан. – Он молчит, несмотря на то, что я отстранил его от должности премьер- министра и отправил под домашний арест. Он готов идти против меня, но не раскрыть ее секрет.
        Султан поднял глаза на профессора. Парусников не выдержал этого тяжелого взгляда и опустил глаза.
        – И теперь, – султан поднял ладонь и положил ее на рукопись, лежащую на столе. – Все это стало для меня не просто делом спасения человечества, но и делом спасения моего сына.
        – Понимаю, – кивнул Парусников.
        – Теперь все это для меня – личное дело. И от вас, профессор, зависит, чем оно завершится. Если вы сможете понять, как лишить эту женщину страшной силы, дарованной ей Лилит, мы сделаем это. Если же нет, у меня не будет иного выхода, кроме как уничтожить ее.
        – Ваше Величество, вы имеете в виду физическую ликвидацию женщины, которая ни в чем не виновата? – испугался профессор. – Даже если она и получила какую-то неизвестную нам энергию, то это не ее вина. И даже если она действует под влиянием этой энергии, то и в этом она тоже не виновата.
        – Вы правы, – султан склонил голову. – Но это не меняет сути дела. Она получила эту энергию, и она пользуется ею. Мы не можем ее остановить, значит, у нас не остается выбора. Возможно, ей просто не повезло. Она оказалась в неправильное время в неправильном месте. Увы, очень многим людям приходится расплачиваться именно за это.
        – Ваше Величество! – Профессор смотрел на сидящего перед ним человека с нескрываемым ужасом. – Но ведь не станете же вы посылать убийц в Россию. В другую страну. Есть же международное право. Законы…
        – Мне никого никуда не придется посылать, – султан впервые с начала беседы улыбнулся. – Госпожа Розова приезжает в Шидад в составе правительственной делегации вашей страны.
        – Когда? – упавшим голосом спросил Парусников.
        – Через семь дней, – султан встал из-за стола и жестом остановил профессора, который тоже начала подниматься. – У вас есть неделя, профессор. И еще пара дней, пока делегация пробудет здесь. Если вы ничего не найдете, госпожа Розова останется здесь навсегда. А вы с сыном сможете улететь с делегацией.
        Султан пошел к выходу. В голове профессора метались какие-то неясные мысли.
        «Это абсурд, бред. Не может человеческая жизнь зависеть от того, удастся ли мне за неделю разгадать тайну, которой больше пяти тысяч лет. Я не могу брать на себя такую ответственность. Я не хочу становиться пособником убийства».
        – Ваше Величество! – в отчаянии выкрикнул профессор. Султан остановился и обернулся. В его глазах горела несокрушимая решимость. Слова протеста застряли у профессора в горле. – Я постараюсь, – сказал профессор. – Постараюсь успеть за неделю.
        Султан кивнул, резко развернулся и пошел к двери. Полы его халата взметнулись вверх и ударили по ногам, обутым в мягкие сапоги.



        28

        Через четыре дня после отлета из Москвы принца Шидада Света праздновала свой тридцатый день рождения. Накрыть стол она решила в зале совещаний телеканала ТВК.
        «Хоть и юбилей, но не хочу ни собирать гостей у себя, ни идти в ресторан. Да и не с кем, – объяснила она Арине. – Родни у меня нет. Отец с матерью живут в Америке, вот, телеграмму прислали. Глеб сбежал. Друзей после отъезда Глеба тоже, кроме тебя, никого. Так что люди с телеканала и есть сегодня моя семья. Ты приедешь, вот и отпразднуем».
        Арина обняла подругу и поцеловала в обе щеки. Конечно, тайна, связанная с Глебом, которую она вынуждена была хранить, мучала ее. И тем, что она доставляет подруге горькие минуты, и тем, что вынуждает лгать.
        «Ничего не поделаешь, – думала Арина, грустно слушая Свету. – Это необходимая жертва, положившая начало моему бизнесу. Конечно, ужасно, что эта жертва коснулась Светы, но Глеб сам виноват. Это он тащил меня в охотничий домик. Это он говорил, что Света для него ничего не значит. Говорил мне, ее лучшей подруге! Он не имел на это право, а значит, заслужил все то, что с ним случилось».
        Впрочем, эти попытки объясниться с самой собой не успокаивали Арину и не могли изгнать из ее души демона, укоризненно качающего головой и грозящего пальцем.
        «Я все верну, – клялась ему и самой себе Арина. – Вот только укреплю свое положение и позволю Глебу вернуться. Отпишу на них канал, и все пойдет, как раньше». Верила ли она сама, что вернет телеканал и, главное, Глеба? Ответ на этот вопрос Арина предпочитала не давать даже самой себе.
        На телеканал Арина взяла с собой Аду. Та долго отказывалась ехать, говорила, что ее никто не приглашал.
        – Я хочу, чтобы ты поздравила нашу подругу, – настояла Арина. – Мне надоела ваша взаимная неприязнь. К то-то должен быть умнее и положить этому конец. Я хочу, чтобы это была ты. А лучшего повода, чем день рождения, не найти.
        – У меня нет подарка, – предприняла последнюю попытку отговориться от поездки Ада.
        – Ничего. По дороге заедем и купим.
        В магазине Ада долго выбирала сначала кольцо, потом платье. В итоге они опоздали почти на час. Праздник в конференц-зале был в самом разгаре. А в дальнем конце зала Арина заметила Свету в окружении нескольких мужчин и начала пробираться к ней. Но пройти незамеченными через плотную толпу не удалось. Леня Немировский увидел Арину, издал громкий горловой звук, схватил микрофон и предложил выпить за «подруг Светланы Евгеньевны, столь же очаровательных, как и она сама». Арине и Аде вложили в руки рюмки с водкой и заставили выпить до дна.
        Разгоряченная и раскрасневшаяся Света повисла на шее у Арины, расцеловала в обе щеки Аду, приняла два пакета с подарками (Арина купила подруге дорогущее бриллиантовое колье), изъявила желание немедленно примерить обновки и утащила подруг в кабинет.
        – Ты подарила мне настоящее счастье, – сказал Света, надев колье и рассматривая себя в зеркало.
        Арина скромно потупилась. Ада, знавшая, сколько стоит колье, усмехнулась.
        – Я не про колье, – продолжила Света и провела рукой по полыхающим в лучах люстры бриллиантам. – Хотя оно потрясающее и за него огромное спасибо! Я про телеканал.
        Она отвернулась от зеркала и положила руки на плечи Арине и Аде.
        – Вы не представляете, девчонки, как мне нравится моя работа. И мой коллектив. Я каждый день иду на работу как на праздник. Это настоящее счастье.
        Арина обняла Свету.
        – Я даже иногда думаю, – начала Света и замолчала.
        – О чем? О чем ты думаешь? – Арина в упор смотрела на Свету. Та не выдержала взгляда и отвела глаза.
        – Это, конечно, ужасно, что Глеб уехал. Но он бы не согласился, чтобы я руководила каналом.
        – То есть нет худа без добра? – усмехнулась Ада. Света пожала плечами и растерянно заморгала.
        – Нет, – она решительно тряхнула головой. – Если бы мне пришлось выбирать, я бы выбрала его возвращение. Но без этой работы мне было бы теперь очень тяжело.
        В глазах у Светы выступили слезы.
        – Хватит! – скомандовала Арина. – Не хватало, чтобы ты расплакалась в свой день рождения. На пустом месте, между прочим. Никто у тебя твою работу не отнимает.
        Света промокнула глаза платочком и развернула платье, подаренное Адой.
        – Ой, Адочка, какая прелесть! – она всплеснула руками. – Мой любимый нежно- розовый цвет. Сейчас примерю.
        – У меня для тебя еще один подарок, – сказала Арина.
        Света застыла с нежно- розовым ворохом кружев в руках.
        Ада, услышав необычные нотки в голосе Арины, напряглась, точно почувствовала, что сейчас произойдет что-то очень неприятное для нее. Что еще за подарок приготовила Арина?
        – Еще один подарок? – переспросила Света. – Что за подарок?
        – Сегодня утром я встретилась с нашим премьер-министром…
        – Ого, – удивилась Света. – Ты становишься очень важной персоной.
        Арина пропустила реплику Светы мимо ушей.
        – Он пригласил меня съездить в Шидад.
        – Ух ты! – Света вернула платье в коробку и села.
        – Да. В составе официальной правительственной делегации. Сказал, что Его Величество султан Шидада хочет лично со мной познакомиться. Возглавляет делегацию он. С ним летят какие-то художники, актеры, бизнесмены. Короче, самолет полон. И я могу взять с собой только одного помощника. Я бы хотела, чтобы это была ты, Света.
        Краем глаза Арина заметила, как Ада побледнела и напряглась. Света радостно вспыхнула.
        – Я? – она бросилась Арине на шею. – Спасибо тебе! У меня, конечно, масса дел. Новые программы надо запускать. Но ради такой поездки… Такой экзотики…
        – Это всего на неделю, – Арина обняла подругу. – Думаю, неделю твои новые программы подождут.
        Счастливая Света выхватила из коробки нежно- розовое платье, приложила к себе и закружилась по кабинету.

* * *

        В конференц-зал Арина с Адой не вернулись. Расцеловали Свету, которой розовое платье пришлось впору и ушли, сославшись на «кучу дел». До «лимузина» дошли молча. Молча сели на заднее сиденье. Ада упрямо смотрела перед собой, ее подбородок подрагивал.
        Через несколько минут поездки Арина не выдержала. Схватила подругу за подбородок и развернула к себе.
        – Что случилось? На тебя так подействовало, что я беру с собой Свету?
        Ада хотела ответить, но почувствовала, что слезы хлынут из глаз, как только она выговорит первое слово, и потому только кивнула.
        – Ты действительно не понимаешь, почему я беру с собой Свету, а тебя оставляю здесь? – спросила Арина.
        Ада повернула голову вправо и влево. Не понимает.
        – Потому что только на тебя я могу оставить компанию, – Арина встряхнула Аду, но та продолжала смотреть на нее глазами, полными слез. – Поездка в Шидад – это ерунда. Баловство. Потакание прихотям сильных мира сего. Султану захотелось со мной познакомиться. А Лиманову от него нужны контракты. И он обязует меня ехать в Шидад. В совершенно ненужную и глупую поездку. Которая ничего не решает и от которой ничего не зависит. Пустая трата времени. А здесь надо работать. Отдавать приказы, быть в курсе дел, понимать, чего хотят наши враги и друзья. Кого я могу оставить здесь, если не тебя? Свету? Она будет заниматься своим телеканалом. А кто подумает обо всем остальном?
        Тон, выбранный Ариной, оказался верным. Ада успокоилась, хотя где-то в глубине черных глаз по-прежнему металась тоска.
        – И все же мне было бы спокойнее, если бы я поехала с тобой.
        – А мне будет спокойнее, если ты останешься здесь! – отрезала Арина.
        На глаза Ады вновь навернулись слезы.
        – Я не понимаю, – заговорила Арина гораздо мягче. – Неужели ты не видишь, что стала мне самым близким человеком? Ты, а не Света всегда рядом со мной. Ты, а не она имеешь доступ ко всем секретным бумагам, счетам и кредитным картам. Ты знаешь мою главную тайну, о которой Света даже не догадывается. Ты знаешь тайну исчезновения ее супруга. Неужели тебе этого недостаточно?
        Арина замолчала и обняла подругу.
        – Мне было бы достаточно, – сказала она, вновь откинувшись на спинку сидения, – если бы ты только дружила со Светой. Беседовала о моде, о мужчинах, о телеканале. Но ведь она пытается изменить тебя, – голос Ады нарастал мощным крещендо, внушить тебе идеи добра и всепрощения. – А значит, разрушить все, чего ты достигла. Твой бизнес, твою жизнь, тебя саму…
        – Опять! – воскликнула Арина. – Ты опять об этом?
        Она отвернулась к окну. С этим надо что-то делать. Ненависть Ады к Свете переходит все границы. Арина видела в Свете добрую подругу, которая не раз приходила к ней на помощь и спасала в ситуациях, когда Арине казалось, что мир летит в тартарары и уже ничто ее не спасет. С убеждениями, конечно. Но кто теперь без убеждений? Да, Света не в восторге от расширения компании, от того, что они влезают в вой ну с самыми сильными людьми в России. Но ей это простительно. Она не знает тайну Арины. Для нее Арина – прежняя робкая и нерешительная девчонка, не способная принимать решения и держать удар. Почему Ада не хочет этого понять?
        – Я опять, – горячо зашептала Ада прямо Арине в ухо. – Опять и опять. Я не успокоюсь, пока ты не положишь этому конец. Ее попыткам… Ее разлагающему влиянию.
        – Нет никакого влияния! – начала Арина и замолчала, потому что увидела в толпе, на остановке такси…
        Ада заметила, как вздрогнула Арина.
        «Что случилось? – мелькнуло у нее в голове. – Неужели я сказала что-то такое, что ее задело? Нет, здесь что-то другое. Она вдруг что-то поняла. Или кого-то увидела».
        Ада заглянула в окно через плечо Арины, но не увидела ничего необычного. Арина схватила трубку связи с водителем.
        – Останови! – приказала она.
        Растерянный водитель бросил взгляд через плечо.
        – Останови немедленно! – повторила Арина. Не ожидавшая такой реакции Ада испугалась.
        – Ариша! – пробормотала она. – Ты из-за меня так расстроилась? Не надо. Я не буду больше говорить о Свете, если ты не хочешь. Пусть делает, что хочет.
        Но Арина не слушала ее. Она упорно смотрела в окно на кого-то уплывающего из ее поля зрения. Водитель наконец среагировал на приказ. Огромный «лимузин» резко свернул в правый ряд, прижался к тротуару и начал тормозить. Сзади засигналили недовольные водители. Арина потянула ручку, и тяжелая дверь приоткрылась.
        – Осторожно! – крикнул начальник охраны.
        – Останови же! – вырвалось у Арины.
        Водитель резко нажал на тормоз. Лимузин тряхнуло. Ада едва не упала с сидения. Арина выскочила из машины и побежала по тротуару к остановке такси, на которой стояло несколько человек. За ней бежал начальник охраны Леня. Не понимающая, что происходит, Ада вышла из машины, прислонилась бедром к крылу лимузина и решила ждать.

* * *

        Володя сразу заметил остановившийся лимузин. Его нельзя было не заметить. Он перестраивался в правый ряд под громкие недовольные гудки водителей, а останавливался, отчаянно визжа тормозами. Около гиганта сразу остановились два черных «джипа», из которых высыпали на тротуар шесть крепких парней. Дверь «лимузина» распахнулась.
        – Что это за цирк? – Володя повернулся к жене. Ира бережно держала большой голубой конверт с малышом. Занятая ребенком, она не поняла, о чем говорит муж, и подняла на него удивленные глаза.
        – Где? Какой цирк?
        – Да, вот. «Лимузин», «джипы», охрана. Разборка что ли какая-то?
        – Только этого не хватало! А вдруг они стрелять начнут, – Ира повернулась к «лимузину» и шепнула. – Володя!
        Володя проследил за взглядом жены и увидел Арину. Она бежала от лимузина к ним, ловко ныряя между застывшими в удивлении прохожими. За ней мчался огромный детина.
        – Она бежит к нам? – шепнул Володя. – Или от него?
        – Что ей нужно? – Ира крепче прижала к груди ребенка. – Давай уйдем! Володя, что ей еще от нас нужно?
        – Мы никуда мы уйдем! – Володя расправил плечи, готовый защищать своих жену и малыша от любой опасности.
        Запыхавшаяся Арина остановилась около них.
        – Привет!
        – Здравствуйте, – ответила Ира.
        – Привет! – сухо кивнул Володя.
        Леня, наконец, настиг Арину и занял привычное место за ее спиной.
        – Арина Александровна! – начал он, но Арина оборвала его резким движением руки.
        – Все вопросы потом!
        Леня застыл у нее за спиной. Арина повернулась к Ире.
        – Вас можно поздравить? – Она кивнула на пакетик с ребенком.
        – Можно, – Ира кивнула.
        – Мальчик или девочка?
        – Мальчик, – Ира поправила соску.
        – А почему здесь стоите?
        – Я приехал за Ирой на такси – мрачно сказал Володя. – Просил таксиста подождать. Он обещал, а когда мы вышли, его уже не было. Вот теперь ловим машину.
        И Ира, и Володя смотрели недоверчиво, отвечали скупо, явно не понимая, к чему этот допрос и почему Арина ими интересуется.
        – Давайте я вас подвезу. Я на машине.
        – Спасибо! – Володя решительно махнул головой, давая понять, что он не верит в искренность порыва Арины.
        – Такси здесь можно ловить часами. К тому же очередь, – в голове Арины появились просящие нотки. Она взглянула на Иру, почувствовав в ней слабое звено. И не ошиблась. Ира явно колебалась. Подняла глаза на Володю, взглянула на младенца и еще раз на Арину. Но на Володю взгляд жены не произвел особого впечатления.
        – Спасибо! – повторил он. – Мы как-нибудь доберемся.
        – Малыша нужно кормить, – еле слышно произнесла Ира. – Прохладно. Как бы он не простудился.
        Володя колебался.
        – Пошли за мной! – тоном, не допускающим возражений, сказала Арина и первой зашагала к «лимузину».
        Володя и Ира догнали ее и пошли рядом. Леня шел за Ариной и оттеснял от нее прохожих. Арина подошла к лимузину. Ни слова не говоря, Ада отступила в сторону, открывая путь к двери. Она взглянула на Володю и Иру, и в ее взгляде появилась холодная ненависть.
        «Это именно то, о чем она говорила, – поняла Арина. – Именно это она считает проявлением слабости. И ненавидит всех, кто заставляет меня быть слабой».
        Неожиданно Арина схватила Володю за руку и потащила к «джипу» охраны. Ира на мгновение застыла на месте, потом бросилась за мужем. Арина распахнула заднюю дверь.
        – Садитесь. Поедем в этой машине.
        Володя и Ира поспешно забрались в машину. Водитель повернулся к Арине.
        – Отвезти их?
        Не говоря ни слова, Арина захлопнула заднюю дверь и села на переднее сидение.
        – Поехали!
        Водитель мгновенно повернул ключ в замке зажигания и тронул машину с места.
        – Куда ехать, Арина Александровна?
        Арина бросила взгляд на застывших в удивлении охранников, на Леню, не понимающего, что ему предпринять, на Аду, молча стоящую у лимузина.
        – Вперед! – скомандовала она. – Быстрее!
        Водитель помедлил, давая возможность охранникам сообразить, что делать и рассесться по машинам.
        – Быстрее! – крикнула Арина. – Гони, чтобы они нас не догнали!
        Наконец водитель понял, что от него требуется, и нажал на педаль газа. «Джип» взревел и набрал скорость.
        – Гони! – крикнула Арина.
        Водитель взглянул на нее непонимающим взглядом.
        – Что смотришь? – крикнула Арина. – Гони! Если они нас догонят, ты уволен.
        Водитель рванул ручку переключения передач и нажал на педаль. «Джип» помчался по улице, лавируя между машинами. В заднее стекло Арина видела, как охранники бегут к «лимузину» и второму «джипу», как набиваются в них и бросаются в погоню. Она расхохоталась и бросила водителю.
        – Еще быстрее! Я хочу, чтобы они потеряли нас из вида. – Ясно?
        Водитель кивнул и нажал на педаль газа.
        – Чтобы нас никто не догнал, – шептала Арина, тяжело переводя дыхание. – Никто. Чтобы никто не догнал. Я не хочу их видеть. Никого. Не хочу.
        «Джип» увеличил скорость, нырнул между двумя машинами, взвизгнул тормозами и помчался по свободной полосе.
        – Давай! Давай! – подстегнула Арина. – Оторвись от них! Уйди!
        – Осторожно! – вскрикнула за ее спиной Ира на крутом вираже. – Я вас прошу! Здесь же ребенок.
        Арина вздрогнула. Она и забыла, что за ее спиной сидят два человека и маленький живой комочек в голубом конверте.
        – Все будет хорошо, – не оборачиваясь буркнула она. – Мы едем к вам? В Хамовники?
        – Да, – быстро ответил Володя. – Улица Ефремова, дом 20.
        – Это я еще помню, – Арина скосила глаза на водителя. – Знаешь, где это?
        Тот молча кивнул и еще увеличил скорость, бросая тревожные взгляды в зеркало заднего вида – не настигают ли преследователи? Арина обернулась. Второй «джип» держался метрах в ста, тяжелый лимузин, не имеющий таких возможностей для маневра, отстал.
        – Гони! – потребовала Арина. – Главное, чтобы они нас не догнали. Пусть катятся. Все!
        Она бросила еще один взгляд назад. В глазах Володи металась тревога. Он судорожно облизывал губы и инстинктивно прикрывал ладонями головку ребенка. Ира прижала к груди голубой пакетик и подтянула колени, чтобы в случае чего смягчить удар.
        – Арина! – осторожно проговорил Володя. – Что с тобой? Ты нас всех убьешь! И себя с нами.
        – Ерунда, – отмахнулась Арина. – Все нормально! Все будет в порядке. Просто доедем с ветерком!
        Ира прижала к груди ребенка. Володя обнял жену и притиснул к себе. «Джип» мчался вдоль тротуара, в окнах мелькали магазины, лица людей, фонарные столбы. Лимузин безнадежно отстал, но второй «джип» пытался сократить расстояние и мчался по встречной полосе, пользуясь тем, что она была пуста. Водитель закусил губу и повернул руль. «Джип» резко свернул, его повело юзом, пассажиров бросило к дверцам, но водителю удалось выровнять машину, и она помчалась по Кооперативной улице. Маневр оказался удачным. Второй «джип» проскочил поворот и исчез из виду.
        – Отлично! – крикнула Арина, и ее голос дрогнул.
        Володя внимательно взглянул на нее, словно видел впервые.
        – Что с тобой, Ариша? – спросил он. – Тебе плохо?
        Арину вдруг задрожала всем телом. Озноб начался с ног, задрожали колени. Дрожь поднялась к животу, рукам, груди. Володя открыл сумку, достал из нее несколько детских одеял и накинул их на Арину, заботливо прикрыв плечи и грудь.
        – Спасибо! – кивнула Арина, не оборачиваясь назад.
        «Джип» взвизгнул тормозами и остановился.
        – Дом двадцать, – сказал водитель и нажал кнопку, снимая блокировку дверей. – Они нас не догнали.
        Арина обернулась. Володя и Ира с явным облегчением перевели дух. Володя открыл дверь, вышел сам, подхватил конвертик с ребенком, помог Ире выбраться из высокой машины.
        – Спасибо, что вы нас подвезли, – кивнула Ира. – Простите, я побегу. Малыша нужно кормить.
        – Конечно, – кивнула Арина. – Счастливо вам!
        Володя захлопнул заднюю дверь «джипа», обошел машину и остановился рядом с Ариной.
        – Что с тобой? – спросил он и коснулся кончиками пальцев щеки Арины. – Так достали?
        – Ничего, – Арина успокоилась и озноб прошел. Она сняла с себя одеяльце и протянула Володе. – Все в порядке. Так… Мелкие проблемы. Не обращай внимания. И спасибо за одеяла.
        – Тогда счастливо!
        Володя сделал шаг к подъезду.
        – Завтра пойди на завод, – сказала Арина. Володя остановился и обернулся.
        – Что?
        – Завтра пойди на завод, – повторила Арина. – Они вернут тебя на работу. С повышением. И выплатят компенсацию за время, пока ты не работал.
        Володя шагнул к «джипу».
        – Спасибо!
        – Не за что, – отрезала Арина. – Иди. Тебя жена и ребенок ждут. Иди!
        У подъезда Володя остановился.
        – Спасибо! Береги себя!
        Арина кивнула и обернулась к водителю.
        – Как тебя зовут?
        – Юрий, – водитель съежился под ее пристальным взглядом. – Юрий Логинов. Я у вас уже третий месяц работаю.
        – Теперь ты будешь водить мою машину.
        Водитель кивнул. У «джипа», взвизгнув тормозами, остановились лимузин и второй «джип». Из лимузина выскочили Ада и начальник охраны Леня.
        – У вас все в порядке, Арина Александровна?
        Арина вылезла из «джипа» и кивнула.
        – Все нормально, Леня. Все в порядке. Поехали домой, – она махнула рукой водителю «джипа». – Занимай свое место, Юра!
        Юра хлопнул дверцей «джипа» и пошел к лимузину. Леня и водитель лимузина напряженно следили за ним.
        – Теперь он будет водить мою машину, – пояснила Арина начальнику охраны и приказала. – Поменяй местами водителей.
        У открытой задней двери лимузина стояла Ада.
        – Поехали, – кивнула ей Арина. – Залезай в машину и налей мне чего-нибудь крепкого.
        – Что с тобой, Ариша? – Ада попыталась обнять подругу, но та отстранилась.
        – Все в порядке! – в голосе Арины прозвучал вызов. – Я их подвезла!
        – Ну, подвезла и подвезла, – Ада дернула плечом. – И что с того?
        – И его вернула на завод, – все также, с вызовом ответила Арина. – Восстановила справедливость. Вот так!
        «Вот оно, пагубное влияние Светы, – подумала Ада. – Их нельзя оставлять надолго наедине. И в Шидад вместе ехать им никак нельзя. Арина вернется оттуда другим человеком. Я должна что-то сделать. Я должна заставить ее взять с собой меня». Ада не знала, как ей удастся это сделать, но в том, что удастся, не сомневалась ни секунды.
        – Восстановила справедливость, – повторила Ада и сухо кивнула. – И хорошо. Справедливость должна торжествовать.
        Она пожала плечами и вслед за Ариной шагнула в просторный салон лимузина.



        29

        Игоря профессор Парусников встретил в столовой за завтраком. Игорь выглядел свежо. Влажные после бассейна волосы зачесаны назад. Он с удовольствием выпил стакан апельсинового сока и оглядел стол.
        – Чем нас сегодня кормят? – Игорь хищно занес вилку над вазочками и блюдами, выбирая, с чего начать.
        Выбрал и потянул к себе тарелку с баклажанами, зажаренными на гриле. И только в этот момент заметил мрачное выражение лица профессора.
        – Папа, что случилось?
        Профессор качнул головой.
        – Ничего особенного. Поговорим после завтрака.
        Игорь сбросил на тарелку несколько кусочков баклажана и отложил вилку.
        – Папа!
        Профессор взглянул на сына.
        – Говори. Что случилось? Я же вижу. Судя по выражению твоего лица, ты узнал что-то такое, что тебе очень не понравилось. И теперь ты думаешь, как с этим бороться. Расскажи, подумаем вместе.
        Профессор сделал широкий жест в сторону стола, уставленного яствами, но Игорь его опередил.
        – Я успею поесть после того, как ты расскажешь мне, в чем дело. Твой унылый вид отбивает любой аппетит.
        Профессор обреченно кивнул.
        – Через неделю сюда приезжает делегация из России.
        – Прекрасно! – воскликнул Игорь. – И ты думаешь, что нам не дадут с ними встретиться, и размышляешь, как дать им знать, что мы здесь?
        – И это тоже меня волнует, – согласился профессор. – Но не только.
        – Что же еще? – удивился Игорь.
        – В составе делегации приезжает она, – профессор не решился произнести ни имя, ни фамилию, но Игорь догадался мгновенно.
        – Арина? Профессор кивнул.
        – Прекрасно! – воскликнул Игорь. – Но почему это повергает тебя в такое уныние?
        – Я должен за оставшееся время перелопатить все отобранные мной рукописи и понять, как лишить ее этой удивительной силы, – профессор сделал паузу, поднял глаза на улыбающегося сына и понизил голос до шепота. – А если мне это не удастся, ее убьют.
        Игорь замер. В следующее мгновение он отбросил вилку, и она загремела по тарелке.
        – С чего ты это взял?
        – Тихо! – прошипел профессор. – Не делай резких движений. Возьми вилку и сделай вид, будто она просто выпала из руки.
        Игорь заметил напряженные взгляды официантов, широко улыбнулся, взял вилку и даже покачал головой, словно удивляясь собственной неловкости.
        – Мне об этом сообщил султан, – профессор продолжал шептать, не сводя глаз с сына. Тревога Игоря, несомненно, была искренней, и это смущало профессора не меньше, чем сам разговор о возможном убийстве. – Его Величество был очень расстроен. Его сын вернулся из Москвы. И султан считает, – профессор сделал паузу, во время которой Игорь скатал шарик из хлеба, – что Арина околдовала Его Высочество.
        – Околдовала? Арина? – Игорь щелчком отшвырнул шарик. – Что за ерунда?
        – Так считает султан, – профессор пожал плечами, и на его лице появилось выражение, словно говорящее: я здесь не при чем, я с этим не согласен, но ничего не могу поделать. – Принц подписал с Ариной какой-то контракт. То ли продал ей за бесценок, то ли вообще подарил месторождение нефти. Султан уверен, что подписать этот контракт принц мог либо под сильным гипнозом, либо под каким-то иным воздействием. И теперь он предъявил ультиматум. Либо я нахожу возможность и лишаю Арину ее чудесной силы, либо ее убивают.
        Игорь оттолкнул тарелку и откинулся на спинку кресла.
        – А заодно и нас! – выпалил Игорь. Профессор поднял на сына удивленный взгляд.
        – Конечно! – кивнул Игорь. – Тебя не удивила откровенность султана? Он открыто заявил, что готов убить Арину. Он сделал тебя свидетелем своего преступления. И он не боится, что ты, вернувшись в Москву, сообщишь об этом. Например, газетчикам. Или дашь интервью на телевидении. Знаешь, почему он не боится?
        Профессор молчал, не сводя глаз с лица сына.
        – Потому что он уверен, что мы из этого дворца не выйдем. Он будет нас держать здесь, пока ты ему нужен. А потом просто уничтожит. Мы в его власти. О том, что мы здесь, не знает никто.
        Слова сына показались профессору вполне убедительными.
        «Это похоже на правду, – подумал он. – Как же я не сообразил? Действительно, для чего султану со мной откровенничать?»
        – Что же нам теперь делать? – спросил он, замирая от мысли, что, уговорив Игоря лететь с ним в Африку, он загнал в смертельную ловушку собственного сына.
        – Ты продолжай свою работу, – ответил Игорь. – Сиди в библиотеке, как ни в чем не бывало. А я, – Игорь помедлил, – я попытаюсь найти способ бежать из этого проклятого дворца или хотя бы раздобыть телефон, чтобы предупредить об опасности.
        Подчиняясь первой спонтанной реакции, профессор хлопнул ладонью по столу. Так, что тарелки со звоном подпрыгнули.
        – Думать об этом не смей! – зашептал профессор, ругая себя за то, что привлек внимание стоящих у стены официантов. – Бежать из дворца смертельно опасно. Во-первых, нас могут подстрелить во время побега. Во-вторых, даже если мы выберемся за эти стены, вокруг пустыня. И страна, которой правит султан. Любой его подданный с удовольствием донесет на нас, чтобы добиться расположения своего повелителя.
        – Возможно, – кивнул Игорь. – Но пока они донесут, мы успеем найти телефон и связаться. Либо с нашим посольством. Либо с кем-нибудь из друзей в России. Которые поднимут шум. С тем же академиком Свешниковым, например. Ты думаешь нас не ищут? Конечно, ищут, можешь не сомневаться.
        – Игорь! – профессор строго взглянул на сына. – Я не хочу, чтобы ты планировал побег. Ты слышишь меня?
        – Слышу, папа, – Игорь кивнул и взял из хлебницы кусочек белой булки. – Что ж, я буду кушать булочки с баклажанами, плавать в бассейне и бегать на дорожке, зная, что Арине угрожает смертельная опасность. И нам с тобой, кстати, тоже.
        Профессор ощутил правоту слов Игоря и положил руку ему на плечо.
        – Я не говорю, что мы ничего не должны предпринимать, – сказал он. – Конечно, мы попытаемся ее спасти.
        Но я умоляю тебя не спешить. Дай мне возможность разобраться во всем. Может быть, мне удастся уговорить султана. И ничего не делай, не поговорив со мной. Обещай мне это, Игорь!
        Игорь молчал.
        – Игорь! – настойчиво произнес профессор. – Я прошу тебя.
        – Хорошо, – Игорь перегнулся через стол и прикоснулся губами к гладко выбритой щеке отца. – Я обещаю, что сначала поговорю с тобой. Но спокойно смотреть, как он ее убивает, не стану.
        – В этом я не сомневаюсь, – профессор покосился на официантов и кивнул на стол. – Ешь! А-то наши официанты побегут докладывать о том, что мы волнуемся, не едим и что-то слишком горячо обсуждаем.
        Игорь кивнул, дотянулся до соуса, перенес его на свою половину стола и запустил в него ложку.



        30

        Арина вошла в приемную, и в этот момент на столе Виолетты зазвонил телефон. Секретарша подняла трубку.
        – Приемная.
        В трубке зазвучал какой-то голос. Пересекая приемную, Арина заметила, как изменилось лицо Виолетты и забегали глаза.
        «Почему у девчонки такая странная реакция на звонок? – мелькнуло в голове Арины. – Звонит кто-то, о ком она очень не хочет докладывать. Неужели кто-то из конкурентов? Но это значит, что она продалась?»
        Арина потянула на себя дверь кабинета и вдруг резко обернулась к Виолетте.
        – Кто это звонит? – резко спросила Арина.
        Виолетта бросила быстрый взгляд на Аду.
        – Кто это? – прикрикнула Арина. – Отвечай!
        – Это вас, – пролепетала Виолетта и протянула трубку.
        – Кто?
        – Какая-то женщина. Говорит, что она ваша тетя. Дарья Николаевна.
        – Тетя Дарья? – взгляд Арины потеплел. – Но почему ты так испугалась, когда она позвонила? Почему не сразу дала мне трубку?
        Виолетта замялась и бросила быстрый взгляд на Аду.
        – Все ваши личные звонки должны проходить через…
        – Понимаю, – Арина улыбнулась. – Об этом мы еще поговорим. О моих личных звонках. А пока переведи мне разговор в кабинет.
        Она повернулась к Аде.
        – Я надеюсь, ты не возражаешь?
        Ада пожала плечами и ничего не ответила.
        Арина вошла в кабинет и подняла трубку. Конечно, она свинтус. Не нашла время позвонить тетке, похвастаться своими успехами. Но ничего, сейчас она все наверстает. Тетка Дарья переедет в Москву. Она купит ей квартиру в самом центре и снабдит деньгами. Так, чтобы тетке больше не приходилось работать. Хватит. Она свое отработала. Теперь пусть начинает жить.
        – Тетя Даша, это ты? Здравствуй, родная! – Арина села в кресло и приготовилась к долгому разговору. – Как хорошо, что ты позвонила. Прости меня, что я до сих пор не объявилась. Прости, тетя!
        – Ну что ты, что ты, Ариночка, – голос тетки звучал нежно, совсем как в воспоминаниях детства, и от этой нежности на глаза Арины навернулись слезы. – Я же знаю, как ты занята. Знаю, что у тебя нет ни минуточки.
        – Как ты живешь, тетя?
        – Нормально. Все у меня нормально, Аринушка! А вот как ты? Мне твоя помощница такие ужасы про тебя рассказала. Минутки, говорит, у тебя свободной нет, с утра до вечера крутишься. Домой некогда заехать. Поберегла бы ты себя, детка. Здоровье-то оно не вечное, и молодость не вернешь.
        – Это тебе моя помощница рассказала? – в голосе Арины появились зловещие нотки.
        – Ты уж ее не ругай, что она мне все твои тайны рассказала, – испугалась тетя. – Она у тебя такая славная! А пирожки-то хоть поела? Вспомнила детство?
        – Пирожки?
        – Твои любимые. С брусникой. Я их твоей помощнице передала. Для тебя. Ее, по-моему, Ада зовут. Неужели не передала она тебе?
        – С брусникой, – Арина поднялась из кресла. – Передала, тетя, конечно, передала. Очень вкусные. Спасибо тебе! А когда это ты с моей помощницей беседовала? И где?
        – А когда к тебе приезжала. Я путевку в Сочи купила. На обратном пути полет через Москву был. Восемь часов в Москве. Вот я и решила к тебе заглянуть. Так твоя помощница меня очень хорошо приняла. Про тебя все рассказала. И в аэропорт на машине отправила. Спасибо ей передай.
        – Передам! А что же ты ко мне не заглянула? За восемь часов.
        – Так она сказала, что ты занята. Совещание у тебя было. Я уж хотела домой к тебе подъехать, так она сказала, что и вечером у тебя дела и ни минутки не будет. А ночью я уже улетала. А что? Неужто обманула?
        – Нет, тетя, что ты! – воскликнула Арина. – У меня и правда ни минуты не было. Но теперь я освободилась. Так что приезжай. Я завтра за границу еду, в командировку. На неделю. А потом приезжай. В любое время. И за пирожки тебе спасибо большое!
        – И тебе, Ариша, спасибо. За деньги. Очень они мне пригодились.
        – Их моя помощница тебе передала?
        – Она. Так и сказала, это вам от племянницы. Значит, думала ты обо мне. Спасибо тебе!
        – Не за что, тетя. Я тебе еще вышлю. А потом поговорим о твоем переезде в Москву. Ко мне.
        – Ой, что ты, Аринушка, – испугалась тетя. – Куда мне в Москву? Я уж как-то здесь привыкла. И деньги не надо посылать. Там ведь много было. У меня еще они не кончились. Куда мне столько денег?
        – А где ты с моей помощницей беседовала, тетя? Она тебя в кабинет пригласила?
        – Нет, Ариночка, что ты! Там же охранники были. Мы с ней на скамеечке около вашего учреждения посидели. А потом она машину вызвала и меня в аэропорт отправила.
        Арина судорожно перевела дыхание. На ее руке, сжимающей трубку, побелели костяшки.
        – Ладно, тетя, побегу я. Меня люди ждут.
        – Беги, беги, милая! Я рада, что поговорила с тобой.
        – Я тоже рада, тетя! Я как из командировки вернусь, сразу тебе позвоню. Целую тебя!
        – И я тебя целую, девочка моя!
        Арина отключила телефон, оперлась ладонью о стену и несколько секунд смотрела в пол. Потом резко рванула дверь кабинета. Ада и Виолетта сидели за своими столами. Обе что-то писали.
        Арина пошла к столу Ады. Та уже все поняла и подняла голову. В глазах у нее появилось выражение загнанной газели.
        – Ты! – Арина пыталась сдержаться, но слова вылетали у нее вместе с тяжелым дыханием. – Ты! Где мои пирожки?
        – Арина, – Ада смутилась, но попыталась быстро взять себя в руки. – Я тебе сейчас все объясню.
        – Где мои пирожки? – прошипела Арина. – Ты поняла вопрос?
        – Я их выбросила, – быстро ответила Ада.
        – Куда?
        – В урну. Которая около ворот офиса.
        Двумя кулаками Арина оперлась о стол. Ада смотрела на нее с вызовом. В ее глазах Арина прочла осознание собственной правоты. Случайной свидетельнице этой сцены Виолетте очень хотелось каким-то образом исчезнуть из комнаты. Лучше всего испариться. Или стать невидимой. Но это было ей не под силу. А встать и пересечь комнату… Этот путь казался ей слишком долгим. И потому она только втянула голову в плечи, чтобы стать меньше и незаметней.
        – Я больше не хочу тебя видеть! – с расстановкой проговорила Арина. – Все! Хватит! Убирайся! Ты уволена! С этой минуты ты со мной больше не работаешь! Ясно?
        – Ясно, – неожиданно спокойно произнесла Ада. – Мне все ясно. Это обычная награда за любовь и преданность.
        – За любовь и преданность?! – Арина грохнула кулаками по столу. – Нет ни любви, ни преданности. Есть только ложь и попытка мной управлять. Все! Ты здесь больше не работаешь! Убирайся!
        Арина резко развернулась и пошла к двери. Из своей комнаты появился начальник охраны Леня и двинулся было за хозяйкой. Арина остановилась.
        – Не ходи за мной! Я хочу побыть одна.
        Леня хотел возразить, но Арина остановила его движением руки и вышла из приемной.
        – Что делать? – Леня повернулся к бледной Аде.
        – Не знаю, – хрипло проговорила она. – Я здесь больше не работаю.

* * *

        Арина сбежала по лестнице в парк, свернула за дом, на стоянку машин. Остановилась у одного из «джипов» охраны. Рядом с ней немедленно вырос водитель. Арина протянула руку.
        – Ключи!
        – Вас куда-нибудь отвезти, Арина Александровна?
        – Ключи! – повторила Арина.
        Водитель испуганно положил связку ключей ей на ладонь. Арина забралась в «джип». Вставила ключ в замок зажигания и повернула. Мотор огромной машины заработал мощно и почти бесшумно. Опустила ручку ручного тормоза, передвинула рычаг переключения передач, вдавила педаль газа, и махина тронулась с места. Арина напряженно смотрела перед собой, стараясь не дать машине съехать с узкой дорожки, ведущей к воротам. Она не видела, что Ада сначала следила за ней из окна приемной, затем выскочила из здания, села в свою желтую «ауди» и тронула ее с места.



        31

        Выехав за ворота, Арина увеличила скорость.
        Она гнала машину в сторону города, не очень представляя, куда едет и что собирается делать. На душе у нее скребли кошки. Она уволила Аду. Осталась без единственного близкого человека в компании. Зачем было так реагировать на происшествие с теткой? Конечно, эта черноволосая дрянь распоясалась и стала много себе позволять. Отправить восвояси тетю Дарью, даже не дав им встретиться! Кто давал ей такое право? Но с другой стороны, это ведь она сама свалила на Аду всю массу мелких проблем, звонков, документов, писем, споров, которые неизбежно возникают у любого человека. А уж у крупного бизнесмена – тем более. И Ада все решает, не досаждая ей ни жалобами, ни лишними вопросами. Могла ли она решить, что в ее компетенцию входит решение и личных проблем Арины? Конечно, могла. Арина сама давала ей массу поводов думать так. Вот она и решает проблемы, исходя из собственного понимания. Она посчитала, что встреча с теткой отвлечет от дел, сделает Арину слабее, пробудит нежелательные воспоминания? Глупость, конечно. Но Ада привыкла все решать сама. Вот она и решила. И что теперь? Теперь ей придется обходиться без
Ады? Как она справится? Кем ее заменит? Будет ли этот новый человек верен ей всегда и во всем? От кого она вправе ожидать такой верности?
        «Джип» въехал в узкие обсаженные деревьями улочки московской окраины. На одном из домов Арина заметила светящуюся надпись: «Кафе-бар „Пилигрим“. Бильярд. Игровые автоматы» и остановила машину. Несколько минут она смотрела на переливающиеся разными цветами буквы, потом выбралась из машины и вошла в бар.
        Кафе-бар «Пилигрим», вероятно, был единственным в районе источником развлечений и поэтому был полон. В центре полутемного зала несколько человек играли на бильярде, освещенном двумя висячими лампами. За столиками сидели парочки и целые компании. Что-то шумно обсуждали, хлопали по столам пивными кружками, переговаривались с соседними столами. У игровых автоматов тоже толпился народ. Оттуда с равной частотой доносились крики восторга и проклятия. Арина подошла к стойке. Здоровый бармен уперся ладонями в потемневшее от времени дерево и поднял на нее наглые глаза.
        – Рюмку водки, – попросила Арина.
        Бармен шумно поставил перед ней пустую рюмку, взял с полки бутылку, перебросил ее из руки в руку, явно упиваясь своими силой и ловкостью, и налил рюмку.
        – Что еще?
        Арина обвела глазами полки.
        – Может быть, меню? – предложил бармен.
        – Не надо, – отмахнулась Арина. – Дайте бутерброд с ветчиной.
        На стойке появилась тарелка, на ней бутерброд.
        – Двести тридцать, – посчитал бармен.
        Арина расплатилась и пошла к дальнему столику у окна.

* * *

        Желтая «ауди» подъехала к кафе-бару «Пилигрим» через несколько минут после того, как в него вошла Арина. Ада не стала останавливаться напротив входа, медленно проехала мимо припаркованного «джипа» до конца квартала, свернула за угол и только там остановила машину. Вышла и, не заперев дверцу, пошла к бару.
        Всю дорогу следуя за Ариной, она вспоминала слова тетки Марьи. Что та говорила про близкого Арине человека? «Злятся они друг на друга сегодня. И их отношения еще больше ухудшатся». Точно. Ухудшились отношения. Дальше некуда.
        «А после хитрости полное доверие возникнет. И этот близкий человек получит все, что желает». Значит, хитрость. Ей нужна хитрость. Но какая? Что за хитрость, после которой полное доверие возникнет?
        Ада прошлась вдоль стены, заглядывая в каждое окно. Она видела, как Арина заказывает водку и бутерброд, как она отходит к дальнему столику и садится за него. Видела взгляды парней, направленные на Арину. А что, если кто-нибудь из них пристанет к Арине, а Ада поможет отбиться? Можно ли это считать хитростью? А что, если она спровоцирует кого-нибудь напасть на Арину? Но как это сделать? Как выманить кого-нибудь из парней на улицу и не попасться при этом Арине на глаза. Ада огляделась. Стоп! А зачем ей выманивать кого-нибудь из парней? Она вполне способна выманить кое-кого и посерьезней.
        От мысли, пришедшей ей в голову, сердце забилось чаще, и Аде стало жарко. Она прошлась вдоль стены кафе-бара. Теперь надо все как следует продумать. Ошибка может обойтись слишком дорого. Прежде всего, пути отхода.
        Внимание Ады привлекло небольшое окошко, заклеенное изнутри плотной бумагой. Ада попыталась его открыть, но окошко не поддалось. Оно явно было заперто изнутри. Ада смерила взглядом расстояние от нижнего края окошка до земли. Огляделась. Увидела груду деревянных ящиков, стоящих у мусорного бака. Взяла два ящика и поставила их под окном. После этого достала из кармана мобильный телефон и набрала номер. Ответили ей почти сразу.
        – Алло! – произнес глухой бас.
        Ада поколебалась, потому что не узнала голос, но все-таки спросила:
        – Андрей?
        – Нет, – ответил мужчина.
        – Мне срочно нужен Андрей, – сказала Ада.
        – А кто его спрашивает?
        – Об этом я скажу только ему, – отрезала она. – Позови его немедленно. Это очень срочно!
        – Он сейчас не может подойти, – мужчину явно смутил ее напор, – он разговаривает с боссом.
        – Так оторви его от босса! – А да повысила голос. – Я же говорю, это срочно. Скажите, что звонит его информатор.
        Мужчина не ответил, но его колебания длились не более нескольких секунд.
        – Хорошо, – сказал он. – Сейчас попробую.
        В трубке все затихло, потом что-то скрипнуло, похожее на дверь. Раздались шаги и глухой голос произнес:
        – Да!
        – Андрей! – шепнула Ада.
        – Нет… Это… Иваненко…
        – Здравствуйте, Михал Семеныч. Арина Розова сейчас одна, без охраны. В баре «Пилигрим». На улице, – Ада оторвалась от телефона и взглянула на табличку, – Аптечной. Это в Химках. Номер дома не знаю.
        Олигарх ответил не сразу.
        «Что с ним? – заволновалась Ада. – Как бы от счастья концы не отдал».
        – Спасибо! – тяжело выдохнул олигарх.
        – Не за что, – сказала Ада. – Мы же договаривались. Здесь бар между двумя жилыми домами. Оба пятиэтажные. А, вот вижу номер. Сто сорок шесть.
        – Спасибо, Ада! – в трубке уже звучал другой голос. – Это Андрей. Мы уже выезжаем. Михал Семеныч тебе очень благодарен. Ждем тебя завтра. Когда все закончится.
        – Хорошо, – Ада криво улыбнулась. – Поторопитесь. Вам ехать минут сорок, не меньше.
        – Меньше, – Говорухин спешил. – У наших партнеров там есть бригада. Будут в баре через четверть часа. Только ты уйди оттуда. Не надо быть свидетелем. До встречи!
        Ада спрятала телефон и вернулась к витрине. Значит, у нее есть всего четверть часа. А она рассчитывала на как минимум сорок минут. Значит, придется поторопиться. Ада заглянула в окно. Арина сидела за столом спиной к улице. От бильярдного стола к ее столику шел неопрятный тип с бутылкой в руке.

* * *

        Арина сидела за столиком, пытаясь привести в порядок мысли. Интересно, что теперь предпримет Ада? Она ведь единственная, кто посвящен в ее тайну. И что теперь? Поспешит ее раскрыть? Нет, она не дура. Понимает, что, во-первых, ей не поверят. Во-вторых, ее уничтожат. Она не может этого не понимать. Значит, будет действовать осторожно.
        Попытается договориться. Или пойдет к Иваненко. А вот как он будет действовать?
        Арина просчитывала варианты, но в глубине души не верила в то, что теперь Ада на другой стороне. Не может быть, чтобы она потеряла подругу навсегда. Ада ее не бросит. Несмотря на свою гордость, она еще объявится. И попробует помириться.
        Арина одним глотком выпила водку и откусила кусочек бутерброда. Ей показалось, что ветчина попахивает плесенью, и она отодвинула тарелку.
        А может быть, Ада права в своем маниакальном стремлении отрезать ее от всего прошлого? От времени, когда она ничего не решала, а только зависела от других людей. От отца, от педагогов, от Светы, от тети, потом от Володи. Ада изгоняет из ее души любые воспоминания о ее слабости. Она кует из нее железного человека. Без нервов и рефлексий. В этом она права. Проблема только в том, что Арина не хочет становиться таким человеком.
        Арина отщипнула кусочек хлеба и отправила в рот. Она вдруг ощутила голод. Конечно. Она же сегодня даже не обедала. Только собиралась поехать, а тут… Звонок тетки.
        «Надо бы заказать что-нибудь, что можно есть в этом гадюшнике, – подумала она. – Какое-нибудь пирожное. Хотя, нет. Крем будет прогорклым. Наверное, сыр. Или какие- нибудь орешки. Их трудно испортить».
        Есть ли у нее право выбора? Да, она богата и самостоятельна. Она принимает решения. Но выбора у нее нет. Она сделала свой выбор, когда не улетела с деньгами Петра Сергеевича в Углегорск, а поехала с Адой в гостиницу, а потом еще пришла на вечеринку и уединилась с Глебом в охотничьем домике. Она вступила на путь. Как говорили когда-то, на стезю. И дороги назад для нее уже нет. В этом Ада права. Теперь она должна идти только вперед. А значит, ей нельзя размякать. Отвлекаться на воспоминания, размышления о других людях и слезы по их проблемам. Получается, она согласна с Адой? За что же она ее уволила?
        «За наглость, – решила Арина. – За своеволие. Могла бы такие вопросы не решать сама. Могла бы посоветоваться. Или хотя бы поставить в известность. Сучка!»
        Слово «сучка» Арина произнесла вслух, и оно прозвучало почти нежно.
        – Выпьешь со мной, красавица?
        Арина подняла глаза. У ее стола переминался с ноги на ногу неопрятный парень. В руке он держал бутылку виски и два стакана.
        «Кто ты такой, чтобы я с тобой выпивала?» – хотела спросить Арина, но передумала. Он был здесь на своей территории. Она – пришелец, к тому же не защищенный никем и ничем. И потому она ответила коротко:
        – Нет.
        – Я тебе не нравлюсь? – не отставал парень.
        – Не нравишься.
        Арина поймала взгляд бармена и показала ему жестом – еще одну рюмку водки. Бармен кивнул и взял с полки стопку.
        – А чего это ты выпить со мной не хочешь, – в голосе парня появилась агрессивные нотки. Он ощущал себя хозяином положения и отступать не собирался. – Я же тебя не в постель зову, чтобы ты головой крутила. А выпить.
        – Я не пью виски, – сухо ответила Арина. К своему удивлению, она не испытывала никакого страха, хотя совсем недавно такие пьяные парни вызывали у нее чувство ужаса. «Я стала другой, – подумала она. – И ничего с этим не поделаешь».
        – Тогда я принесу водку, – заявил парень и попытался взять Арину за руку. – Водку ты со мной выпьешь?
        Арина вырвала руку.
        – Водку я пью только в одиночестве.
        Арина судорожно вспоминала, чем она может защититься, если парень не угомонится. В сумочке у нее есть маникюрный набор. А там ножницы. Крохотные, конечно, но хоть как-то ошеломить нападающего могут. Подошедший бармен поставил перед ней рюмку водки. Перевел взгляд на парня.
        – Отвали, Леша, – бармен угрожающе набычился, сжал кулаки и добавил: – По-хорошему.
        – А тебе чего? – парень, которого назвали Лешей, тоже принял боевую стойку и стоял перед барменом, угрожающе сжимая в кулаке бутылку.
        – Она моя клиентка, – спокойно ответил бармен, на которого телодвижения Леши не произвели никакого впечатления. – Мои клиенты имеют право сидеть в баре спокойно, чтобы к ним никто не приставал. Понял?
        Леша перевел взгляд с бармена на Арину. Видимо, он хорошо знал бармена и предпочитал с ним не связываться.
        – Ладно, – кивнул он и отступил на шаг. – Но когда ты выйдешь отсюда, красавица, ты уже не будешь клиенткой. И мы с тобой доведем этот разговор до конца.
        Леша отхлебнул виски из бутылки и пошел к бильярдному столу. Бармен задержался у столика.
        – Вам лучше вызвать кого-нибудь, кто сможет проводить вас до дому, – сказал он. – Этот тип теперь не отстанет.
        – Спасибо! – кивнула Арина. – Но я забыла телефон. Вы дадите мне позвонить, когда я соберусь уходить?
        – Конечно! Телефон на стойке. Вам принести еще что-нибудь?
        – Да, если можно. Орешков. Сколько я вам должна?
        – С учетом орешков сто сорок.
        Арина полезла в карман и замерла. Дверь бара открылась, и на пороге появилась Ада. Арина протянула бармену купюру в тысячу руб лей.
        – Спасибо, сдачи не надо.
        Бармен взял купюру.
        – Вы уверены, что… – начал он, но Арина его перебила, не сводя глаз с Ады, которая явно кого-то искала, не отходя от входной двери.
        – Уверена. Сдачи не надо.
        Бармен пошел к стойке. Ада наконец увидела Арину и бросилась к ней. На лице – тревога.
        – Что тебе надо? – сухо спросила Арина, когда Ада приблизилась к столу.
        – Быстрее! Нам надо уходить! Быстрее, Ариша, быстрее!
        – Во-первых, я тебе не Ариша, – нахмурилась Арина. – Во-вторых, не командуй. В-третьих, почему я должна отсюда уходить?
        Ответить Ада не успела. У стола опять оказался Леша со все той же бутылкой в руках.
        – А, подружку встретила, – проворковал он. – Может, она будет не такой тварью, как ты, – он повернулся к Аде. – Выпьешь со мной, красавица?
        Арина обернулась, пытаясь высмотреть бармена, но тот стоял к ним спиной, переставляя бутылки на полке.
        – Послушайте, Алексей, – начала она, надеясь урезонить парня своими силами, и осеклась. Ада коротким движением раскрыла сумочку, и в руке у нее блеснул крохотный пистолет.
        – Пошел на хрен отсюда, пьяная образина, – прошипела она, направляя дуло пистолета в грудь парню.
        Алексей покачнулся, икнул от неожиданности и выставил перед собой руки с зажатыми в них бутылкой и стаканами.
        – Ухожу, ухожу, – заговорил он, пятясь назад. – Так бы сразу и сказали, что вы лесбиянки. Я бы и не подходил.
        Ада спрятала пистолет в сумочку.
        «Откуда у нее оружие? – мелькнуло в голове у Арины. – И зачем ей пистолет?»
        – Почему я должна уходить отсюда? – повторила Арина.
        – Потому что тебя ищут люди Иваненко. Они уже здесь. Они тебя выследили и хотят убить.
        Арина отшатнулась. Такого она не ожидала.
        «Не может быть, – подумала она. – Иваненко не пойдет на такое. Это же слишком явно. Его же первого заподозрят. Хотя, почему? Это же не покушение. Пьяная драка в грязном трактире. Чистая случайность».
        – А ты откуда знаешь? – спросила Арина, все еще сомневаясь, говорит ли Ада правду.
        – Когда я подъехала к бару, я увидела машину их человека. Он следил за тобой. Он видел, как ты сюда зашла, и сразу побежал к телефону. Сейчас они будут здесь. Люди Иваненко. Быстрее, Ариша! Прошу тебя! Потом ты меня уволишь. Потом сделаешь все, что захочешь. Но сейчас тебе надо уходить.
        Арина все еще колебалась. Она не могла поверить в реальность того, о чем говорит Ада.
        – А почему ты приехала именно к этому бару? Как ты меня нашла?
        – Во всех наших машинах установлены датчики. И я их контролирую. Их установили по моему приказу. Тайно. Чтобы выявлять предателей. И потому я знаю, где находится любая твоя машина. Быстрее, Ариша! Нам надо спешить. Если они следили за тобой, значит, на тебя объявлена охота. Сейчас они будут здесь.
        За дверью бара послышался звук моторов, захлопали двери сразу нескольких автомобилей.
        – Все, – прошептала Ада. – Теперь нам не выйти. Пошли через кухню или туалеты.
        Она схватила Арину за руку и потащила по залу, мимо барной стойки, за которой застыл удивленный бармен, по узкому темному коридорчику, к туалетам. Уже заходя в коридорчик, Арина увидела, как дверь бара распахнулась и несколько парней остановились на пороге, внимательно рассматривая каждого посетителя. Один из них заметил Арину.
        – Вот она! – крикнул он, и вся орава бросилась через зал, сметая на своем пути посетителей и переворачивая стулья.
        – Быстрее! – взвизгнула Ада.
        Они заскочили в туалет, Ада заперла дверь и бросилась к окну, закрытому толстым куском картона. В дверь забарабанили. Ада распахнула окно.
        – Быстрее! – судорожно шептала она. – Быстрее, лезь. Ада опустилась на колени на грязный пол. Арина сообразила, что нужно делать. Встала коленом на ее плечо. Держась за стену, Ада поднялась, и Арина оказалась прямо напротив окошка. Она схватилась за трубу, проходящую над окном, развернулась и ногами вперед выскользнула из окна.
        – Теперь ты! – шепнула она.
        – Беги! – крикнула Ада. – Они охотятся за тобой, а не за мной. Беги! За углом моя машина. Ключ в замке.
        – Я без тебя не уйду, – горячо шептала Арина. – Быстрее! Держись за мою руку.
        В дверь отчаянно колотили сразу несколько рук и ног. Щеколда прыгала, из последних сил сдерживая натиск. Ада подняла голову и увидела руку Арины. Она вцепилась в руку и подтянулась, дотянулась до трубы, ловко извернулась и просунула сразу две ноги в окно.
        – Не бойся! – крикнула Арина. – Здесь невысоко. Под окном какие-то ящики.
        Ада змеей скользнула в окно и оказалась на ящиках. И в этот момент дверь рухнула, и в туалет ворвались разгоряченные парни. Ада прыгнула землю, упала, поднялась, подхваченная рукой Арины, и они побежали.
        – За угол! – судорожно шептала Ада.
        Арина задыхалась, Ада дернула ее за руку.
        – Еще немного, Ариша!
        Сзади взревели моторы двух машин, захлопали двери. Арина поняла, что преследователи уже едут за ними. Но Ада уже добежала до желтой «ауди» и рванула дверцу.
        – Залезай! – крикнула она.
        Арина нырнула в салон и почти перелетела на пассажирское сиденье. Ада повернула ключ в замке зажигания и рывком сорвала машину с места. «Ауди» набрала скорость и помчалась по тихой улочке. Два черных «джипа» – за ней. Не отрывая глаз от дороги, Ада сунула Арине телефон.
        – Звони Лене. Он должен нас спасти. Объясни ему ситуацию, сориентируй по месту. Пусть все едут сюда. Быстрее.
        Арина набрала номер. Услышав спокойный голос начальника охраны, перевела дух, будто он был способен помочь на расстоянии.
        – Мы уже выезжаем, – пообещал Леня. – Не давайте отбой, сообщайте мне обо всех ваших поворотах. Мы едем вам навстречу.
        Мчащиеся за ними «джипы» были мощнее желтой «ауди», но «ауди» была маневреннее. После двух резких и неожиданных поворотов, отставание тяжелых «джипов» стало приличным, но Ада продолжала давить на педаль газа.
        – Спасибо тебе! – крикнула Арина.
        Ада не ответила. В зеркало заднего вида она увидела, что «джипы» вновь начинают их нагонять. Ада вдавила педаль газа в пол.
        – Еще ничего не кончилось!
        Ада сжала зубы и припала к рулю. Арина опять схватилась за телефон.
        – Где вы? – закричала она, услышав голос своего начальника службы безопасности. – Леня, они у нас на хвосте.
        – Мы уже здесь, Арина Александровна! – голос Лени звучал хоть и взволнованно, но твердо. – Мы в вашем районе. Сориентируйте нас по улицам.
        Арина припала к окну. Дома мелькали, и она не могла прочесть ни одну табличку. Наконец Ада притормозила на повороте.
        – Мы свернули с Лавочкина на Фестивальную, – крикнула Арина. – Свернули направо.
        – Понял! Сейчас мы вас нагоним. Продержитесь. Где преследователи?
        – За нами, – Арина обернулась. – Но в метрах ста, не меньше.
        – Если догонят, заприте двери и все время жмите на клаксон. Чтобы привлечь внимание.
        – Не догонят, – успокоила Арина. – Здесь на встречной полосе пробка. Они не смогут нас обогнать.
        – Отлично! Все, Арина Александровна, мы вас видим. Вы проскочили прямо перед нами. Мы поворачиваем на Фестивальную и сейчас будем за вами.
        В заднее стекло Арина увидела три «джипа», которые свернули из-за угла и пристроились к малышке «ауди». Один из «джипов» будто приклеился к желтой машине, другие начали тормозить, заняв своими мощными металлическими телами все пространство улицы и отсекая от «ауди» весь поток движения. Сзади им засигналили сразу несколько клаксонов, но сидящие в «джипах» не обратили на это ни малейшего внимания, продолжая останавливать движение.
        – На первом перекрестке поверните налево и остановитесь, – скомандовал начальник охраны.
        Подчиняясь приказу, Ада повернула руль. Желтая «ауди» свернула и мягко скользнула к тротуару. За ней остановился «джип». Из него выскочил Леня и с ним трое охранников. Прикрывая Аду и Арину своими телами, они довели их до «джипа» и помогли подняться в салон. Два охранника сели в желтую «ауди» и машины отъехали от тротуара. Арина перевела дух.
        – Спасибо! – шепнула она на ухо сидящей рядом Ады. – Ты меня спасла. Я твоя должница.
        Ада гордо покачала головой и улыбнулась, обнажив белые зубы.
        – Ты мне ничего не должна. Разве что расчет за этот месяц. Но его я получу в бухгалтерии.
        – Какой еще расчет? – нахмурилась Арина.
        – Как какой? Ты же меня уволила.
        Арина помолчала и опять склонилась к уху Ады.
        – Да, уволила. То, что ты сделала со мной… У меня нет слов. Как ты могла так поступить? Ко мне приехала тетя. Проездом, на пару часов. Привезла пирожки. А ты…
        – Что я? – вскрикнула Ада и, уловив взгляд Арины, брошенный на сидящего на переднем сидении Леню, вновь припала к уху подруги и горячо зашептала: – Я все делала только для тебя. У меня нет ничего своего. Я без тебя никто. Я это понимаю. И с тетей твоей я так поступила тоже ради тебя. Потому что никто не должен отвлекать тебя от твоей миссии. Тебе дали силу побеждать врагов. Ты должна стать владычицей мира. А потом будешь заниматься благотворительностью и встречаться с тетей. Понимаешь? Потом!
        Арина откинулась на спинку сидения. Неужели Ада права? И все это предстоит сделать ей? Неужели она строит не просто бизнес?
        – Что я должна понимать? – спросила Арина. – Что будет потом?
        – Все! – горячо зашептала Ада. – И благотворительность, и добро, и справедливость, и теткины пирожки. Все будет потом. А сегодня отбрось иллюзии, которые внушают тебе безвольные люди. Ты не можешь остановиться. Потому что ты – не такая, как все. Сегодня ты попыталась стать обычным человеком. Передохнуть, посидеть в баре, выпить рюмку водки. И тебя чуть не убили.
        Арина грустно смотрела на подругу.
        – Потом ничего не будет, – сказала она, обняла Аду и опустила голову ей на плечо. – Давай забудем все, что было сегодня. Как страшный сон. И звонок тетки, и твое увольнение, и это нападение.
        Ада поцеловала Арину в щеку.
        – Уже забыли. Только об одном тебя молю. Выполни мою просьбу!
        – Какую просьбу?
        – Сначала поклянись, что выполнишь.
        Арина улыбнулась.
        – Ну, хорошо. Клянусь. Ты же мне сегодня жизнь спасла.
        – Я хочу поехать с тобой в Шидад, – горячо зашептала Ада. – Я должна поехать с тобой. Я, а не Света!
        Несколько секунд Арина молчала и смотрела на Аду. Потом нашла ее руку своей горячей ладонью и крепко сжала.
        – Хорошо, – кивнула Арина. – Если тебе это так важно, поезжай. Я сообщу Свете, что ее поездка отменяется. Пусть спокойно готовит свои программы.
        Счастливая Ада откинулась на спинку сиденья. Мысли у нее в голове были самые радужные.
        «Ай да тетка Марья! – думала она. – Все точно сказала. Вот она – хитрость, после которой полное доверие возникает. Вот оно и возникло. Спасибо тебе, тетка, за этот урок!»



        32

        Отца Игорь нашел в саду, примыкающем к их комнатам. Профессор сидел в кресле у небольшого пруда, в котором плескались золотые рыбки. Игорь неслышно подошел сзади и положил руки отцу на плечи. Профессор, ни слова не говоря, склонил голову и прижался щекой к руке сына. Игорь наклонился и поцеловал отца в морщинистую щеку. Отец и сын не часто позволяли себе такие нежности, но сейчас Игорь чувствовал, что между ними возникло какое-то удивительное единение.
        «Может быть, это единение перед лицом опасности, – подумал он. – И даже смертельной опасности? Эх, папа, папа! Надо же тебе на старости лет столкнуться с такими приключениями. Другие в твоем возрасте мирно пьют чай в кругу детей и внуков, играют в шахматы и домино в парке. А ты… Похищение. Жизнь в роскошном дворце, которая может оборваться в любую минуту. А все из-за меня, твоего непутевого сына, который не только внуками тебя не наградил, но и спутницу жизни до сих пор не нашел».
        Игорь присел рядом с отцом на изящную скамейку, выполненную в форме головы коня. Поглядел на плещущихся рыбок.
        – Как у тебя дела, папа?
        Профессор взглянул на сына. Что-то необычное почудилось ему в тоне Игоря. Он явно возбужден и хочет о чем-то рассказать. Профессор решил не форсировать события.
        – Работал целый день.
        – Но результата, как я понимаю, пока нет.
        – Что значит «нет результата»? – вспылил профессор. – Ты же ученый, Игорь. Ты же знаешь, как мы движемся к цели. Маленькими шагами. И каждый такой шаг – это тоже результат.
        – Я говорю о результате, которого ждет от тебя султан. Ты можешь ему сказать, как лишить Арину ее силы?
        Профессор смутился.
        – Пока нет. Мне нужно больше времени. Там очень сложные тексты, и я двигаюсь медленнее, чем предполагал.
        – Самолет с российской делегацией через сорок минут приземлится в аэропорту имени Его Величества, отца нынешнего правителя Шидада, с очень сложным именем, которое я забыл, – сказал Игорь. – Так что, время истекло, и теперь ни твои, ни мои обещания никого не интересуют. Теперь султан будет действовать по своему усмотрению.
        Игорь встал со скамейки, прошелся по берегу пруда. Профессор исподлобья следил за каждым его движением. Игорь резко развернулся, в два шага преодолел расстояние до кресла отца и склонился над профессором.
        – А у меня есть результат, представь себе.
        – Сядь, – профессор кивнул на голову коня. – И расскажи мне все спокойно, без этих театральных эффектов.
        Игорь вернулся на скамью.
        – У меня есть план побега.
        – Ты опять?! – возмутился профессор. – Какого побега? Мы же условились, Игорь!
        – Моего побега, – шепнул Игорь. – Я выберусь из дворца, доберусь до нашего посольства и подниму шум. Тогда Его Султанское Величество будет вынужден, во-первых, отпустить тебя, во-вторых, оставить в покое Арину.
        – Оставь эти мысли! – профессор взял сына за руку и сжал, что было силы. – Ты не выберешься из дворца. Это раз. Ты не доберешься до посольства. Это два. И даже если доберешься, ты не проникнешь внутрь. Это три.
        – Выберусь! – Игорь опустился на колени у ног отца и горячо зашептал ему прямо в ухо: – Я не терял зря времени, хотя внешне только ходил в бассейн и в спортивный зал. Я изучал дворец, и мне удалось разобраться в том, как он устроен.
        – И как же? – профессор отстранился, чтобы видеть глаза сына.
        – Дворец состоит из двух частей – жилых покоев и вспомогательных помещений. Эти части отделены друг от друга и почти не соприкасаются. Попасть из вспомогательных помещений в жилые покои можно только через столовые, куда есть вход и из покоев, и из кухонь, или через бассейны, которые периодически нужно чистить. Я нашел дверь, которая ведет из бассейна во вспомогательные помещения. Но она оснащена кодовым замком. Я наклеил на цифры замка полиэтиленовые кружочки и определил четыре цифры, на которые нужно нажать, чтобы замок открылся. Таким образом, я получил двадцать четыре комбинации цифр, одна из которых правильная. Всю неделю я пробовал разные комбинации цифр и нашел нужную. Теперь я в любой момент могу открыть дверь, которая ведет из бассейна в подсобные помещения.
        – Ну и что? – удивился профессор. – Ты все равно останешься во дворце.
        – Да, но в подсобных помещениях. Вчера я прошел туда и осмотрелся. Провел репетицию, если хочешь. Там почти нет охраны. Там все заняты своими делами и не обращают внимания на посторонних. И оттуда есть выход во двор. Не в этот роскошный парк, а на задний двор, куда приезжают грузовики с продуктами и откуда вывозят мусор. И в этом дворе есть ворота на улицу, через которые я выберусь из дворца.
        – Игорь- Игорь! – профессор всплеснул руками. – О чем ты говоришь? Я уверен, что даже у этих ворот есть охрана. И в подсобных помещениях есть стража. Тебе никто не даст выйти.
        – Охрана есть, – кивнул Игорь. – Но их интересуют заходящие во двор, а не выходящие на улицу. Зачем охране задерживать человека, который покидает дворец?
        – А что если именно такой приказ получили от своих командиров все охранники во дворце? Мы с тобой – пленники султана. Неужели ты настолько наивен, что думаешь, будто о нас не знает кто-то из охранников?
        – Если я не смогу выйти через ворота, я полезу через забор, – упрямо сказал Игорь.
        – Игорь, это не забор школы или нашего двора. Это забор хорошо охраняемого стратегического объекта. Через него невозможно перелезть. Там может быть сигнализация. Или, еще хуже, пропущен ток.
        – Может быть, – помрачнел Игорь. – Но я не стану бездействовать и просто смотреть, как этот твой «просвещенный правитель» убьет Арину.
        Профессор задумался. Скорее всего, Игорь прав и побег – действительно единственный выход из положения. С другой стороны, это самоубийство. Если сейчас султан к ним благосклонен, то после попытки побега его отношение может измениться.
        Игорь выслушал этот довод и только усмехнулся.
        – Я бы не рассчитывал на расположение султана. Несмотря на его любовь к просвещению и тягу к древним рукописям, он такой же деспот, как и все восточные царьки. Я в этом не сомневаюсь. Одной рукой они гладят тебя по голове, другой нащупывают кинжал, чтобы ударить в сердце.
        Помолчали. Игорь взглянул на отца. Тот сидел неестественно прямо и напоминал известные изображения сфинкса.
        – У меня нет выхода, папа. Я должен попытаться уйти. Это единственный шанс спасти и нас, и Арину.
        Профессор кивнул. По решительному выражению его глаз Игорь понял, что отец принял решение, от которого не отступит.
        – Хорошо, – кивнул профессор, – Мы попытаемся бежать.
        – Мы? – не понял Игорь. – Ты что, хочешь пойти со мной?
        – Я обязательно пойду с тобой, – проговорил профессор, и в его тоне появились нотки командира, отдающего приказ. – Я не останусь во дворце без тебя. Это исключено.
        – Но я же тебя не бросаю, – попытался спорить Игорь. – Я доберусь до посольства и потребую освободить и тебя, и Арину.
        – До посольства мы доберемся вместе, – отрезал профессор. – Или нас вместе застрелят у ворот.
        – Папа! – взмолился Игорь. – А если придется бежать. Лезть на стену. Или драться.
        – Ты хочешь сказать, что я буду тебе обузой? – профессор взглянул на сына, и тот смутился. – Я могу драться не хуже тебя. И пробегу не меньше. Я давно тебе говорил, что ты должен заняться спортом. А ты все откладывал. А я в отличие от тебя, занимался в юности и боксом, и самбо. До сих пор ударом правой могу сбить с ног человека. Так что обузой я не стану. В крайнем случае, задержу преследователей, чтобы дать тебе время уйти.
        Игорь понял, что спорить бессмысленно. Отец все равно не уступит и одного его не отпустит. Значит, произойдет то, что произойдет.
        – Хорошо! – Игорь обнял отца. – Значит, побежим вместе. Профессор положил руку на голову сына. У него на душе скребли кошки, и он никак не мог избавиться от дурного предчувствия. Неужели этот глупый побег станет их последним совместным действием в этом мире?



        33

        Широкие ворота дворца распахнулись, и кортеж из пяти «лимузинов» и двух микроавтобусов въехал в центральную аллею. Вдоль аллеи застыли, прижав выбритые до синевы щеки к прикладам автоматических винтовок, солдаты личной гвардии султана.
        Кортеж остановился у центрального входа во дворец, напротив четырех величественных колонн, поддерживающих арку, переливающуюся всеми оттенками зеленого света. Окна дворца были ярко освещены.
        Распахнулись двери машин и автобусов, и из них начали выходить члены делегации. Навстречу им по ступеням дворца спускался исполняющий обязанности премьер- министра племянник султана Фарид Абдул Гамид Мансур. Он медленно переступал со ступени на ступень, давая возможность гостям сориентироваться и, следуя вежливым указаниям администраторов, начать подниматься, чтобы встретить их, как того требует этикет, на нижней площадке лестницы.
        Из первой машины вышел Лиманов, из второй Арина и Малкин. Арина поискала глазами Аду, которая ехала в одном из автобусов…
        …Российскую делегацию поселили в роскошной сорокаэтажной гостинице «Хилтон Восток». Для делегации были забронированы три верхних этажа. Лиманову, Малкину и Арине отвели пятикомнатные королевские апартаменты на последнем этаже, для бизнесменов рангом пониже – двухкомнатные «люксы» на тридцать девятом. Ада должна была размещаться в отдельном номере на тридцать восьмом этаже.
        Переступив порог королевских апартаментов, Арина и Ада переглянулись. Даже они, привыкшие за последние месяцы к роскоши, к шикарной мебели и самым дорогим гостиничным номерам, были поражены. Полы комнат были устланы коврами с высоким ворсом, стены отделаны тончайшим шелком вперемешку с малахитом и золотыми плитками. В гостиной шелк был зеленым, в кабинете – желтым и розовым, в спальне – малиновым, в столовой – белым и в пятой комнате – которую Арина назвала «переговорной» – голубым.
        Арина и Ада прошлись по номеру, оценили удобство диванов, тонкую золотую инкрустацию на крышке обеденного стола, изящество изогнутых стульев и пошли в спальню. Ада с разбега запрыгнула на кровать, на которую и вдоль, и поперек можно было спокойно уложить пять человек.
        – Теперь ты понимаешь, как живут короли! – воскликнула она и добавила: – И ты, моя королева, теперь живешь так. А будешь жить еще лучше.
        – Куда еще лучше? – улыбнулась Арина и предложила: – Оставайся у меня. Чего тебе тащиться в свой номер? Я одна на такой кровати ни за что не усну.
        Ада завизжала от восторга и бросилась на шею Арине. Понежившись по очереди в ванне и облачившись в огромные пушистые халаты, они заказали в номер орешки, пирожные и шоколад и до полуночи сидели полуголые на роскошной кровати и болтали обо всем – о романах сотрудников, о фильмах и спектаклях, вспоминали свою первую встречу и удивлялись, как тогда Ада осталась жива и даже не ранена после удара бампером тяжелого «джипа».
        …Султан встретил делегацию в центре большого зала приемов в окружении министров и охраны. Он сделал несколько шагов навстречу Лиманову, который отделился от делегации и пошел навстречу Его Величеству, неловко ставя ноги из-за суставов, пораженных подагрой. На его фоне стройный и поджарый султан смотрелся моложе. Полы его темно- зеленого халата были прихвачены крупными рубинами, на плечах сверкали зелеными искрами изумруды.
        – Я приветствую вас и членов вашей делегации в моем дворце, – сказал султан красивым баритоном. – Добро пожаловать в Шидад, дорогие гости.
        – Благодарю вас, Ваше Величество! – Лиманов пожал протянутую руку султана.
        Повелитель правоверных внимательно оглядел членов делегации. Арине показалось, что, дойдя до нее, он изменился в лице и на губах Его Величества мелькнула улыбка, а взгляд стал более спокойным.
        «Он искал меня, – подумала она. – Интересно, почему? Неужели так не понравилась сделка с принцем?»
        – Я рад приветствовать представителей страны, которую мы считаем нашим последовательным и верным другом, – продолжил султан. – Надеюсь, ваше пребывание у нас будет и приятным, и полезным.
        За всех ответил Лиманов.
        – Благодарю вас, Ваше Величество, за гостеприимство и не сомневаюсь, что мы найдем общий язык по всем вопросам, которые мы намерены обсудить. Позвольте мне представить вам членов нашей делегации.
        Султан благосклонно кивнул и вместе с Лимановым подошел к первой шеренге, в которой стояли пять человек. Первым он представил Малкина. Руководитель службы безопасности щелкнул каблуками, склонил голову и пожал протянутую руку. Сделав шаг, Лиманов и султан остановились перед Ариной.
        – Одна из молодых лидеров нашего крупного бизнеса Арина Розова, – представил Лиманов.
        Арина, которая не нашла в свите принца Хусейна, занервничала под взглядом султана.
        «Что это со мной? – мелькнуло в голове. – Кажется я испугалась этого повелителя правоверных?»
        – Госпожа Розова, – улыбнулся султан. – Я слышал о вас от моего сына. Он, к сожалению, в отъезде и не примет участия в наших переговорах. Но он сообщил мне, что вы приобрели одно из наших месторождений.
        – Его Высочество был так любезен, что совершил со мной эту сделку, – Арина грациозно поклонилась. – Надеюсь, Ваше Величество не против?
        – Сделка есть сделка, – султан улыбнулся. – Вы уже решили, как вы будете вывозить нефть? Своими танкерами или воспользуетесь нашими?
        – Я не думала об этом, Ваше Величество, – Арина склонила голову. – И я была бы очень признательна, если бы ваши специалисты дали мне совет по этому поводу.
        – Конечно, – султан величественно кивнул. – Я попрошу специалистов министерства ресурсов подготовить для вас предложения. Вы, вероятно, захотите осмотреть ваше месторождение?
        Арина помедлила. Султан молча ждал ответа.
        – Конечно, Ваше Величество. Но только если это не нарушит каких-либо ваших планов или планов нашей делегации.
        Султан переглянулся с Лимановым.
        – Сегодня у нас обширная программа, – сказал он. – А вот завтра вы могли бы съездить. Это недалеко. Около ста километров. Если, конечно, не возражает руководитель вашей делегации, – султан перевел взгляд на главу правительства. Лиманов развел руками и дернул подбородком. Дескать, никаких возражений. Султан вновь повернулся к Арине и продолжил. – В таком случае солдаты моей гвардии будут сопровождать вас в пути. С вами поедет и представитель моего министерства ресурсов. А после возвращения, послезавтра утром, вы можете провести переговоры с нашими министрами ресурсов и финансов и подписать все необходимые бумаги. Как раз успеете к отлету вашего самолета.
        – Благодарю вас, Ваше Величество! – Арина, ожидавшая от султана любого подвоха, успокоилась. – Тогда завтра с утра я отправлюсь в путь.
        Султан величественно кивнул Лиманову и сделал шаг к следующему гостю. Лиманов поспешил за ним.



        34

        Света открыла пакет с жареными орешками и с ногами забралась на диван перед телевизором. Шел выпуск новостей. На фоне садящегося самолета, диктор сообщил о прибытии в султанат Шидад «представительной российской делегации, которая намерена подписать ряд соглашений о расширении экономического сотрудничества между двумя странами». На экране мелькнуло лицо Лиманова и рядом с ним круглая физиономия с окладистой бородой. «Премьер-министры двух стран ответили на вопросы журналистов».
        «Странно, – удивилась Света. – Разве не этот принц, с которым Арина подписывала соглашение, премьер-министр?» Впрочем, долго об этом она не задумывалась. Камера панорамировала по залу, и Света увидела Арину. Сидит в первом ряду, среди мужчин в традиционной арабской одежде и в цивильных костюмах. А вот и Ада. В пятом ряду. В руках блокнот, что-то записывает.
        То, что в поездку Арина взяла вместо нее Аду, Свету не очень огорчило. Конечно, хорошо было бы побывать в экзотической стране, но это она еще успеет. На канале была горячая пора. Она решила полностью сменить сетку вещания, готовились новые программы. Ежедневно собирались совещания. Обсуждались новые идеи, новые ведущие. Художники сбивались с ног, ежедневно представляя новые эскизы декораций студий. Откладывать все это на неделю, было бы совершенно неправильно. Что же до борьбы за место около Арины (именно этим Света объясняла себе козни Ады), то ей эта борьба ни к чему. Разрушить ее дружбу с Ариной не удастся никому. Не через такие проверки прошла эта дружба. За новые должности она бороться не собирается. На своем диване ей гораздо уютней, чем в пятом ряду конференц-зала в далеком султанате Шидад.
        Звонок в дверь прервал ее мысли. Сначала она решила, что ей это показалось. Но звонок повторился. Света бросила взгляд на часы. Начало девятого. Кто бы это мог быть? Для гостей поздновато. Да и не ждет она никого в гости. Света запахнула халат и пошла к двери.
        – Кто там?
        – Откройте, пожалуйста, Светлана Евгеньевна, – ответил ей мужской голос.
        Света взглянула в глазок. Нет, она не знает этого мужчину среднего возраста в модном пальто. Гладкие светлые волосы зачесаны назад.
        – Кто вы?
        – Я ваш друг, Светлана Евгеньевна.
        – Какой еще друг? Я вас не знаю. Что вам нужно?
        Мужчина наклонился к глазку, отчего черты его лица начали расплываться.
        – Нас с вами знакомил ваш супруг, Глеб, – четко выговаривая каждое слово, сказал мужчина. – На вечеринке для акционеров канала ТВК. Пару лет назад. Не помните? Меня зовут Андрей Говорухин. Я – помощник Михаила Семеновича Иваненко.
        Света вспомнила этого человека. Глеб действительно их знакомил. Но было это очень давно. Да и что может хотеть от нее человек Иваненко в такой поздний час?
        – Да, я вас помню. И что вам угодно?
        – Мне нужно поговорить с вами, Светлана Евгеньевна. И это срочно.
        Света смутилась. Перспектива остаться один на один в квартире с человеком Иваненко ей вовсе не улыбалась.
        – Вы не могли бы приехать завтра ко мне в офис? Честно говоря, я уже спала.
        Говорухин развел руками, и этот жест словно говорил: «Ну, зачем вы меня обманываете?»
        – Светлана Евгеньевна, вы предлагаете человеку Иваненко приехать в ваш офис?! Это несерьезно. – Говорухин расстегнул пальто. Ему видно стало жарко. – А что касается того, что вы спали. Простите, вряд ли вы легли бы спать, не дождавшись интервью вашей начальницы, которое она дала корреспонденту вашего канала из Шидада. А до этого интервью еще двадцать четыре минуты. Светлана Евгеньевна, дело, о котором я хочу поговорить, взаимовыгодно. Вернее, оно гораздо интереснее вам, чем нам. Так что, не бойтесь, откройте дверь.
        Света колебалась. Это «нам» прозвучало как предупреждение, что он пришел сюда решать не личные проблемы. Зачем он пришел? Что нужно от нее ему и его боссу? Ведь он явно пришел с каким-то предложением от Иваненко. Почему бы тогда не встретиться завтра, в городе? Она еще раз заглянула в глазок, пытаясь высмотреть, нет ли за спиной Говорухина еще каких- нибудь людей.
        – Светлана Евгеньевна, сейчас мной заинтересуются ваши соседи, – Говорухин понизил голос. По всей видимости, соседняя дверь приоткрылась. – Откройте, пожалуйста! Я не стану вас домогаться, и ваше убийство тоже не входит в мои планы. Ну, хорошо. Я вам скажу. У меня есть весточка от близкого вам человека.
        Неужели от Глеба? А от кого еще у него может быть весточка? Или от родителей? Неужели эти негодяи взяли в заложники ее родителей? Света поняла, что дальнейшее сопротивление бессмысленно.
        – Заходите.
        Она открыла дверь и отступила в сторону встроенного шкафа. Говорухин переступил порог, сбросил пальто, поискал глазами, где его можно повесить. Открыл шкаф, аккуратно развесил пальто на плечиках и повернулся к Свете.
        – Куда прикажете?
        Ни слова не говоря, Света пошла в гостиную и жестом пригласила Говорухина к столу.
        – Я слушаю вас.
        Говорухин сел и достал из внутреннего кармана пиджака плотный светло- коричневый пакет.
        – Светлана Евгеньевна, чтобы вас сразу успокоить и расположить к себе, позвольте начать с обещанного привета от близкого вам человека.
        Из пакета он достал несколько фотографий и протянул ей одну из них. Света схватила фотографию и впилась в нее глазами.
        – Боже мой, Глеб! Откуда у вас эта фотография?
        – От человека, который нашел вашего супруга по нашему заданию. Фотография сделана несколько дней назад.
        – Значит, вам известно, где Глеб?
        – Нет, – Говорухин качнул головой. – Этот снимок сделан во Вьетнаме. В городе Дананг. Наш человек обратился к вашему супругу, хотел с ним поговорить. Но тот говорить отказался и на следующий день исчез. Из гостиницы выехал в неизвестном направлении. Но в аэропорту не появился. Мы подозреваем, что он на поезде переехал в Лаос, а оттуда улетел. Куда именно – мне неизвестно.
        – А зачем вы искали Глеба? – Света положила фотографию на стол. – И о чем ваш человек хотел с ним поговорить?
        – О том, почему он уехал из России. Почему не продал свой телеканал моему боссу, а подарил его вашей подруге, оформив при этом акт купли- продажи. Почему уехал из России и не спешит возвращаться? Почему бросил вас, в конце концов?
        – Зачем вам нужно это знать? – мрачно спросила Света.
        – Затем, что мы подозреваем, что ваш супруг подвергся какому-то воздействию со стороны вашей подруги Арины Розовой.
        Света вскинула голову и взглянула на Говорухина.
        – Я не знаю, какого рода это воздействие, – продолжил гость. – Гипноз. Или какие-то препараты. Действие неизвестного нам газа. Или что-то еще. Но воздействие явно было. И оно продолжает действовать. Иначе зачем вашему супругу сбегать от нашего человека? Ну, ответил бы, что не хочет говорить. Сказал бы, что никакого воздействия не было. А он сбежал. Почему?
        Воздействие? Что он несет? Возможно ли это? Какое воздействие на Глеба могла оказать Арина? Она ее видит каждый день. Да, Аринка изменилась. Стала резкой и жестокой. Это деньги ее испортили. И власть. И такие люди, как Ада. Но какое отношение ко всему этому имеет какое-то воздействие?
        – Чего вы хотите от меня? – спросила Света. – Ведь вы принесли эти фотографии не для того, чтобы успокоить меня и показать, что Глеб жив. У вас ведь есть какая-то цель. Верно?
        Говорухин кивнул. Разложил фотографии на столе, затем собрал их в стопку.
        – Конечно, верно. Вы, Светлана Евгеньевна, близкий к госпоже Розовой человек. Вы общаетесь с ней еженедельно. Общаетесь тесно, – сказал он. – Мы думаем, вы могли бы выяснить, какого рода воздействие она оказывает на людей, с которыми заключает сделки. Если вы откроете нам эту тайну, мы обещаем вам найти вашего супруга и вернуть его в Россию. Более того, мы приложим все силы к тому, чтобы телеканал, которым он владел, вернулся к вам. И чтобы никто на него не посягал.
        – Даже ваш босс? – усмехнулась Света.
        – В первую очередь мой босс, – ответил Говорухин.
        Света покачала головой. Говорухин расценил этот жест по-своему.
        – Вы не хотите нам помочь?
        – Я считаю, что вы заблуждаетесь, – пояснила Света. – Я действительно общаюсь с Ариной часто. И тесно. Но могу вас разочаровать. Она не оказывает никакого воздействия на людей. Во всяком случае, я ничего подобного не заметила.
        – Заметить это воздействие непросто, – согласился Говорухин. – Это воздействие либо сверхъестественное, либо близкое к таковому. И мы вас просим присмотреться. Проанализировать. Побеседовать с людьми.
        – Иными словами, вы предлагаете мне шпионить за моей подругой?
        – Мы предлагаем вам помочь нам разобраться с человеком, лишившим вас мужа и отобравшим у вас телеканал.
        – Я в это не верю.
        Говорухин поднялся со стула и по-офицерски щелкнул каблуками.
        – Честно говоря, я и не надеялся на то, что вы сразу согласитесь нам помочь. Но я надеюсь, что информация, которую мне удалось вам сообщить, западет вам в душу, и, когда вы осмыслите мои слова, то поймете, что никак иначе, чем непонятным воздействием, поступки вашего супруга не объяснить. А когда вы с этим согласитесь, позвоните, и мы обсудим условия нашего сотрудничества.
        Говорухин положил на стол визитную карточку. Света покосилась на нее.
        – Снимки вы оставляете мне?
        – Конечно, Светлана Евгеньевна, – гость улыбнулся. – Нам они не нужны. Пусть станут небольшим подарком в счет нашего будущего сотрудничества.
        – Никакого сотрудничества не будет, – отрезала Света.
        – Как знать, как знать.
        Говорухин вышел в прихожую, достал из шкафа пальто и взглянул на часы.
        – Как видите, мы все успели. Интервью вашей подруги начнется через полторы минуты. Желаю вам хорошего просмотра.
        Он вышел и не оборачиваясь пошел к лифту. Света захлопнула дверь и привалилась к ней спиной. Она не могла не признать некоторую правоту своего позднего гостя. Глеб во Вьетнаме. Зачем? Что ему там делать? Почему он уехал, не сказав ей ни слова? Но какое-то воздействие со стороны Арины… Да еще и сверхъестественное. Нет, это совершенно невозможно.
        Этот парень и его босс явно начитались фантастики.
        Зазвучали позывные программы «Актуальное интервью».
        Света заперла дверь на все замки и пошла к телевизору.



        35

        Для поездки на месторождение султан предоставил в распоряжение Арины два огромных «лимузина» и две бронемашины, в каждой из которых помещалось по пять солдат. Выехали ровно в восемь утра.
        Около девяти кортеж вырвался из узких улочек столицы и помчался по широкой трассе, слева и справа от которой простиралась пустыня. Ровная и выжженная солнцем. Несколько минут Арина не отрывала взгляд от окна, убеждая себя, что это экзотика и такого ей больше нигде не увидеть. Но вскоре однообразная картина надоела, и она повернулась к Аде.
        – Зачем мы поехали? – мрачно буркнула она. – Все на экскурсии, смотрят древние фрески в какой-то старинной мечети, а мы будем больше часа гнать по этим пескам.
        Ада назидательно помахала у нее перед носом пальцем.
        – Те, кто поехал смотреть фрески, не являются владельцами крупного месторождения в этой стране. Поверь, дорогая, каждый из них с радостью поменялся бы с тобой поездками.
        Сидящий на переднем сидении Раджад обернулся.
        – По дороге будут несколько оазисов, госпожа. Если вы устанете, мы сможем там остановиться.
        – Оазисов? – оживилась Арина. – А что в них есть?
        – Родниковая вода. Тень. Можно собрать финики и утолить голод.
        – Нет, спасибо. Уж лучше быстрее доехать. Без остановок…
        …Раджад пришел за ней без четверти восемь. Арина его сразу узнала. Тогда, в Израиле, она с опаской смотрела на мрачного араба, ходившего как тень за профессором Парусниковым. Но здесь Раджад показался ей вполне симпатичным. Он был улыбчив и предупредителен. Сообщил, что Его Величество султан выделил в ее полное распоряжение десять солдат национальной гвардии, которые будут ее охранять в пути. Кроме того, султан поручил ему, Раджаду, сопровождать госпожу Розову. Он обязан довезти ее до месторождения и обратно без приключений. За нее он отвечает головой. Лично перед Его Величеством. И потому просит разрешения занять переднее место в ее «лимузине». Бронемашины с солдатами поедут в голове и в хвосте колонны. Арина не возражала.
        Раджад усадил женщин в «лимузин», бережно поставил в багажное отделение их сумки, проследил, чтобы девять солдат и командующий ими офицер расселись по бронемашинам, и дал команду выезжать.
        Сев на переднее сидение, Раджад положил на колени автомат со складным прикладом. Такой же автомат Арина заметила в боковом кармане на двери водителя.
        – Мы отправляемся в опасную поездку? – спросила она.
        – Не тревожьтесь, госпожа, – успокоил ее Раджад и кивнул на автомат. – Это всего лишь мера предосторожности. Банды иногда совершают набеги. Но только на поселки у границы. Наша дорога совершенно безопасна…
        …Первый оазис попался на пути уже через четверть часа. В тени двух десятков пальм лежали верблюды, нагруженные какими-то тюками. Их погонщики умывались у родников или наполняли водой кожаные мешки. Несколько человек молились, стоя на коленях на коврах, расстеленных здесь же, в тени пальм.
        – Верблюды, караван, – удивилась Арина. – Мне казалось, что такое осталось только в кино.
        Услышав эти слова, Раджад обернулся.
        – Это кочевники. Бедуины. Они используют караваны для перевозки грузов между своими стоянками, – Раджад улыбнулся. – Но это только они. Государственные компании используют грузовики. Если хотите, мы можем заглянуть на одну из стоянок. Бедуины гостеприимны. Угостят кофе и лепешками.
        «Крепкий кофе – неплохо, – подумала Арина. – Но только не сейчас. Сейчас поскорее бы доехать до этого месторождения».
        – Давайте заедем на обратном пути.
        – Хорошо, – кивнул Раджад. – Значит, на обратном пути. Он вновь уставился на дорогу. Оазис промелькнул и исчез.
        За окнами машины вновь потянулась однообразная серо-желтая пустыня.

* * *

        Игорь назначил побег на шесть утра. Обитатели дворца еще спят, и охрана не так бдительна. На кухнях суета нужно приготовить многочисленные завтраки. Отдельно для высокопоставленных чиновников и офицеров службы охраны, отдельно для гостей, отдельно для принцев, их жен и детей, отдельно для обитательниц гарема султана. И, наконец, завтрак для Его Величества повелителя Шидада Абдалла Хадж Али Мансура и его любимой супруги Фариды, с которой они завтракают вместе последнюю четверть века. В этот час суеты и последних приготовлений работники кухонь не станут обращать внимания на беглецов. Как и многочисленные уборщики, чья задача – привести в порядок помещения дворца до пробуждения сиятельных особ – заставляет работать в утренние часы, не глядя по сторонам. Всю последнюю неделю Игорь ходил на бассейн несколько раз в день и был уверен, что его появление там в ранний час никого не удивит.
        Ровно в шесть Игорь постучал в дверь спальни отца. Чтобы не вызывать подозрений, Игорь был одет в купальный халат, но в руке нес сумку с джинсами и рубашками, которые они отобрали для побега. Отец открыл дверь, и по его глазам Игорь понял, что тот не спал всю ночь. Профессор был в таком же купальном халате, но в кулаке сжимал съемный диск от компьютера, на котором хранились фотографии сотен страниц драгоценных рукописей.
        – Я готов, – быстро сказал профессор.
        – Хорошо, – коротко кивнул Игорь.
        Не торопясь и беседуя о погоде, отец и сын дошли до бассейна. Здесь не было ни души. Игорь скинул халат, натянул джинсы и рубашку. То же самое сделал и профессор. Драгоценный съемный диск втиснул в маленький кармашек у пояса джинсов и повернулся к Игорю.
        – Ну, что? Вперед?
        – Вперед! – скомандовал Игорь, подошел к одной из дверей, оснащенных кодовым замком, и набрал четыре цифры. Дверь открылась.
        – Видишь, как все просто, – шепнул Игорь. Они оказались в длинном коридоре.
        – Куда он ведет? – шепнул профессор.
        – В подсобку, из которой можно попасть на кухни и во двор, – так же шепотом ответил Игорь и добавил: – В крайнем случае, говорим, что мы вышли не в ту дверь, которая почему-то была открыта, и заблудились.
        Профессор кивнул. Коридор перешел в большой зал, стены которого были увешаны полками, а в одном из углов стояли семь машин для стрижки газонов.
        – Видишь, – шепнул Игорь, – склады, подсобные помещения, мастерские. Здесь никто ни на кого не обращает внимания.
        Они пересекли зал и оказались в коридоре, который уходил от них направо и налево.
        – Куда? – шепнул профессор. Игорь колебался.
        – Во двор налево.
        Они быстро зашагали по коридору, прошли через какие-то комнаты, в которых пахло слежавшимся бельем и вышли в галерею с высокими окнами.
        – А вот и двор, – обрадовался Игорь.
        Он быстро огляделся, убедился, что в галерее нет ни души, подошел к окну и дернул створку. Она не поддалась. Игорь дернул другую. Тот же результат.
        – Можно разбить стекло, – шепнул он. – И мы во дворе.
        – Не стоит, – остановил его профессор. – Может сработать сигнализация. Лучше поищем выход.
        Они пошли по галерее, поглядывая во двор. Там стояло несколько грузовиков, и обнаженные по пояс мускулистые парни снимали с них какие-то ящики, тюки и корзины.
        – Где же дверь? – нервничал Игорь. – Выходят же эти люди каким-то образом во двор.
        Пройдя еще метров пятьдесят, они увидели дверь. Она была открыта. Веселые черноволосые девушки выносили в дверь большие тюки, вероятно, с бельем, и сваливали их около грузовиков. Стараясь не смотреть по сторонам, Игорь и профессор вышли из дома. Девушки и парни- грузчики удивленно посмотрели на них, но ничего не сказали.
        – Мы вышли! – шепнул Игорь.
        – Но это еще не все, – задыхаясь от волнения, проговорил профессор.
        Двор был обнесен высокой глухой стеной, поверх которой шли ряды колючей проволоки.
        – Ты собирался перебираться через эти стены? – шепнул профессор.
        – Идем к воротам, – Игорь дернул отца за рукав.
        – Там охрана.
        – Идем спокойно, – наставлял Игорь. – Не нервничаем. Беседуем.
        Они пошли к воротам, но дойти до них не успели.
        – Господа! – услышали они чей-то зычный голос. Игорь обернулся, профессор по инерции сделал еще несколько шагов и тоже остановился. У двери, в которую они только что вышли, стоял управляющий хозяйством дворца Махмуд абу- Хусейн.
        – Куда вы идете? Как вы сюда попали? Вам нельзя здесь находиться.
        – Мы заблудились, – крикнул Игорь, пожав плечами. – Мы были на бассейне, вышли не в ту дверь, а она захлопнулась. Вот мы теперь и ищем, как вернуться.
        – Сейчас я вызову охрану, и вас проводят.
        Абу- Хусейн достал из кармана маленькую рацию внутренней связи и нажал кнопку.
        – Не надо, – крикнул Игорь. – Мы сами найдем дорогу.
        Но Абу- Хусейн уже что-то говорил невидимому собеседнику.
        – Пошли! – Игорь дернул отца за рукав. Они быстро пошли вдоль стены дворца.
        – Подождите! – крикнул Абу- Хусейн. – За вами уже идут.
        Игорь ускорил шаг. Профессор, задыхаясь, едва успевал за ним.
        – Игорь, – проговорил он, тяжело дыша. – Что ты хочешь сделать?
        – Здесь есть еще одни ворота, – бросил Игорь. – Попробуем выйти через них.
        – Игорь, мы не выйдем, – профессор ускорил шаг и догнал сына. – У всех ворот стража. А он уже поднял тревогу…
        – Мы прорвемся! – сквозь зубы проговорил Игорь. – Нас остановила не стража, а этот разряженный попугай. Черт! Надо же было ему вылезти из дверей в такой час. Если бы не он!
        – Игорек, беги один! – крикнул профессор.
        Игорь остановился, подскочил к отцу и взял его под руку.
        – Пойдем вместе.
        – Я могу, – забормотал профессор, вспомнив слова Игоря: «А вдруг придется бежать» и собственное бодрое: «Если придется, буду бежать». – Я сейчас. Просто переведу дух.
        Профессор побежал, увлекая за собой сына. Но через десять шагов выдохся.
        – Все! Иди без меня. Мне не добежать.
        Сзади слышался топот бегущих ног. Игорь увлек отца за угол, и они оказались у небольшой двери. Игорь потянул за ручку, дверь поддалась. Они проскочили внутрь. Игорь толкнул дверь, замок щелкнул. Снаружи задергали дверь.
        – Вперед! – скомандовал Игорь.
        Беглецы пошли по коридору, который уводил их все дальше от спасительного двора. Прошли через полутемные залы и вышли в еще один коридор. Широкий и ярко освещенный лампами дневного света. Сзади опять послышались голоса и чье-то властное «Стоять!»
        Профессор остановился, но Игорь дернул его за руку, и они побежали, коридор повернул влево. Игорь поддержал задыхающегося отца, понял, что он сейчас упадет и толкнул первую попавшуюся дверь.
        Они оказались в ярко освещенной комнате. Прямо на них смотрели дула двух пистолетов. Два черноусых человека в черкесках держали их на прицеле. Игорь поднял руки, профессор, тяжело дыша, привалился к стене. За спинами охранников появился высокий мужчина в дорогом темно-малиновом халате.
        – Что здесь происходит? – зычно и властно спросил он. Игорь попытался что-то сказать, но один из черкесов угрожающе повел в его сторону пистолетом, и Игорь замолчал. Человек в халате сказал что-то резкое, и охранники опустили пистолеты.
        – Что здесь происходит? – повторил мужчина. – Вы же русские ученые и живете во дворце?
        Профессор кивнул.
        – Нас привезли в ваш дворец силой, – выкрикнул Игорь.
        Профессор дернул его за руку, но Игорь не обратил на это внимания.
        – Нас похитили, – продолжил Игорь тем же тоном.
        – И вы решили бежать? – догадался собеседник.
        – Да, мы решили бежать. Чтобы не дать вам совершить убийство. Чтобы спасти женщину, которая ни в чем не виновата и которую вы хотите убить.
        В дверь за их спиной застучали несколько рук.
        – Какую женщину? – усмехнулся мужчина в халате. – Кто хочет убить? Что вы говорите?
        – Арину Розову! – выпалил Игорь. – Ваш султан хочет убить ее. По какому праву? За что? По какому-то надуманному подозрению? Кто может…
        – Арину Розову? – перебил мужчина в халате.
        В дверь продолжали стучать. Один из черкесов взялся за ручку, но человек в халате сделал едва заметный жест, и черкес отступил.
        – С чего вы решили, что ее хотят убить? – в голосе мужчины прозвучала тревога.
        – Мы знаем, – сказал Игорь, несколько удивленный переменой настроения собеседника. – Мы знаем это точно. Она приехала сюда в составе делегации…
        – Да, мне это известно, – кивнул собеседник. – И сегодня она поехала осматривать свое месторождение, – в его лице произошла какая-то едва заметная перемена. Он повторил: – Она поехала осматривать месторождение. Поехала в пустыню.
        Мужчина несколько секунд размышлял, потом кивнул Игорю.
        – Прошу вас за мной.
        Игорь сделал шаг, но профессор схватил его за руку.
        – Простите, мой господин, могу ли я поинтересоваться, кто вы? – В глазах мужчины мелькнуло удивление.
        – Вы не узнали меня, профессор? Я старший сын Его Величества султана Шидада, наследный принц Хусейн Хадж Абдалла Мансур. Нас представил друг другу мой отец. В первый же день вашего появления во дворце. В зале приемов. Неужели не помните?
        – Да, да, – забормотал профессор. – Конечно. Простите, Ваше Высочество, но у меня ужасная память на лица. Простите меня.
        – Пустяки, – беспечно махнул рукой принц, и его взгляд стал напряженным. – Но вы уверены, что мой отец хочет убить Арину Розову?
        Парусников закивал.
        – Именно так, Ваше Высочество. Именно так. Я получил эти данные из источника, которому склонен доверять.
        – Если так, – проговорил принц, – то удобнее всего это сделать в пустыне.
        В дверь продолжали колотить несколько рук. Принц поморщился.
        – Пройдем в мои покои. Там мы сможем поговорить спокойно и подумать, как нам спасти госпожу Розову.
        Под наблюдением настороженных черкесов Игорь и профессор вышли в коридор. Принц шел за ними. Эта часть дворца была более роскошной, чем та, в которой жили они. Стены длинного коридора были украшены деревянной резьбой. Ее различные части соединялись между собой изящными золотыми скобами. Вдоль стен стояли банкетки на гнутых ножках, обитые бархатом, и высокие вазы из тончайшего фарфора.
        «Не позавидуешь здешним уборщицам, – Игорь улыбнулся своим мыслям. – Стирать пыль с этих резных стен можно целую вечность. И столько же пылесосить эти бесконечные ковры. А тут еще вазы. Наверняка по миллиону каждая. Представляю, как бедные женщины боятся их разбить».
        – Прошу сюда, – услышал он голос принца.
        Принц вошел в дверь, открытую одним из черкесов. Игорь и профессор – за ним. Большая комната, по всей видимости, являлась кабинетом. У окна стоял большой письменный стол, одну из стен занимал гигантский книжный шкаф. Принц сел за стол, кивнул на кресла, стоящие у стола. Но сесть ни Игорь, ни профессор не успели. Дверь распахнулась, и на пороге появился один из черкесов.
        – Гафур ас-Сани, – сказал он. – С ним несколько стражников.
        Принц нажал кнопку – одна из секций книжного шкафа отъехала в сторону, и за ней открылась небольшая комната. На переднем плане диван, два кресла, журнальный столик и торшер. Чуть поодаль рабочий стол с настольной лампой. Повинуясь движению руки принца, Игорь и профессор поспешно вошли в комнату. Секция шкафа заскользила и встала на свое место. Свет в комнате зажегся сам по себе. Видимо, принц имел возможность контролировать из своего кабинета все системы жизнеобеспечения в этой тайной комнате. Сквозь тонкую стену голос принца был хорошо слышен.
        – Пусть он войдет, – сказал принц. Зашуршали шаги по ковру, щелкнула дверная ручка, и чей-то низкий голос произнес:
        – Я приветствую Его Высочество наследного принца. Начальник охраны дворца бородатый гигант Гафур ас-Сани почтительно склонился перед принцем. Принц оторвался от бумаг на столе и отложил в сторону ручку.
        – Здравствуй, Гафур!
        – Ваше Высочество, – глаза Гафура бегали по кабинету, пытаясь найти следы пребывания посторонних. Но даже кресла не были отодвинуты от стола. – Двое русских, живущих во дворце, попытались бежать…
        – Я знаю, – кивнул принц. – Я встретил их в своем бассейне. Но ты ошибаешься. Они вовсе не хотели бежать. Она вышли не в ту дверь и заблудились. Я показал им дорогу в их часть дворца. Так что, инцидент исчерпан.
        Гафур ас- Сани смутился. В сказанное принцем он не поверил, но уличать во лжи наследника престола не посмел.
        – Возможно, Его Высочество ошибается, – начал он.
        – Я не ошибаюсь, – перебил его принц, – найди этих русских и спроси у них сам. Они наверняка уже давно в своих покоях.
        – Ваше Высочество, – Гафур ас- Сани приложил руку к груди, согнулся и попятился. – Вы уверены, что я найду этих людей в их комнатах?
        – Я не знаю, Гафур, – весело ответил принц. – В отличие от тебя, у меня нет задачи их охранять. Но если они не в своих комнатах, значит, они опять заблудились. И тебе придется их искать. Хотя… Это странно. Я им очень подробно объяснил дорогу.
        В глазах начальника дворцовой охраны загорелись злые огоньки. Насмешку он не был готов сносить даже от наследного принца. Ах, если бы он мог перевернуть все верх дном в этом кабинете. Да и в остальных комнатах принца. Он нашел бы этих русских. Его люди сообщили, что по коридору они шли вместе. Неужели Его Высочество их прячет? Неужели он готов нарушить указания Его Величества султана?
        Колебания начальника охраны не укрылись от принца.
        – Что-нибудь еще, Гафур?
        – Нет, Ваше Высочество!
        – Я вас больше не задерживаю.
        Гафур еще раз окинул комнату хищным взглядом, поклонился, прижав ладонь к груди, и попятился к двери. Принц поднял глаза на своих черкесов.
        – Я не хочу, чтобы меня беспокоили.
        Те поклонились и также, прижимая ладони к груди, попятились к двери. Принц нажал на кнопку, и панель книжного шкафа отъехала в сторону. Игорь и профессор Парусников стояли у самого выхода.
        – Прошу вас, господа! – принц сделал широкий жест в сторону кресел у стола. – Садитесь и расскажите мне все, что вам известно.



        36

        Дверь камеры для свиданий открылась, но вместо ожидаемого адвоката, Сергей увидел Андрея Говорухина. От неожиданности Сергей вздрогнул. Смутился, отвел взгляд. Говорухин продолжал стоять на пороге, не говоря ни слова. Сергей скрестил руки на груди и демонстративно отвернулся.
        – Не рад меня видеть? – Говорухин пересек камеру и сел за стол напротив Сергея. – Интересно, почему? Обижаться-то я на тебя должен.
        – За что? Это не я тебя, а ты меня в камеру пристроил, – буркнул Сергей. – И прессовать меня тоже ты приказал.
        – В камеру пристроил, говоришь? – рассердился Говорухин. – Камера – ерунда. Из нее выйти можно. А то, что ты моего да и своего босса в инвалидную коляску пристроил, это ничего?
        Сергей молчал.
        – И за что? За то, что он тебя от тюрьмы отмазал? А по какой статье ты проходил, не помнишь? И сколько тебе светило, тоже вспомни.
        – И что? – вскинулся Сергей. – Сколько лет после этого прошло. Я все это время на него верой и правдой… Хоть днем, хоть ночью. В любое время. Любая услуга.
        – Я сейчас заплачу, – всплеснул руками Говорухин. – Можно подумать, ты все это делал бесплатно. Про зарплату свою вспомни. И подумай, кто в нашей стране такие деньги зарабатывал.
        Замолчали оба.
        – Как ты мог его предать? – проникновенно произнес Говорухин.
        – Я его не предавал, – мрачно ответил Сергей. – Все получилось случайно.
        – Врешь! – рявкнул Говорухин. – Случайно шестисотый «мерседес» с трассы на полной скорости не слетает. И не рассказывай мне байки про заклинивший руль. Эксперты проверили каждый винтик. До аварии машина была в полном порядке. Руль повернул ты. И успел выпрыгнуть из машины, чтобы спасти свою шкуру. Скажешь, не так?
        Сергей молчал. Говорухин выдержал паузу и продолжил.
        – Но все это уже неважно. Это прошлое. И из всего этого прошлого меня интересует только одно – почему ты это сделал? Вернее, не так. Кто приказал тебе это сделать?
        – Никто, – быстро ответил Сергей. – Мне никто ничего не приказывал.
        – Врешь, – спокойно констатировал Говорухин. – А это очень и очень глупо. Сказать мне правду – твоя единственная надежда. Ты понимаешь?
        Сергей покрутил головой. Нет, он не понимает. И никогда не поймет. И правду он не скажет. Никому и никогда. Он лучше умрет. Ведь хранить эту тайну ему приказала… Даже про себя Сергей не решился произнести ее имя. Ее он не предаст. Никогда не предаст. Если она просила никому не говорить о ее поручении, значит, он не скажет никому.
        – Расскажешь мне все, мы тебя отсюда вытащим, – продолжил Говорухин. – Работать с нами, конечно, не будешь, но от статьи мы тебя отмажем. В противном случае, получишь срок и сгниешь в камере.
        Сергей не ответил. Говорухин поднял на него глаза. Сергей молча покачал головой.
        – Сгниешь в камере, – повторил Говорухин.
        Сергей отвел глаза. На его лице появилось презрительное выражение. Теперь его не испугать никому. Теперь он знает, что такое настоящая преданность.
        – Перед самой аварией на твой мобильный телефон кто-то позвонил, – сказал Говорухин. – Кто это был?
        – Мне никто не звонил, – упрямо буркнул Сергей и сморщил нос, будто почувствовал скверный запах, исходящий от собеседника.
        – Врешь! Михал Семеныч слышал звонок, слышал, как ты кому-то говорил по телефону: «Слушаюсь! Все сделаю!» Кому это ты говорил?
        – Никому.
        Сергей криво улыбнулся. В каком-то старом фильме он видел, как такой же презрительной улыбкой улыбался своим врагам стоящий на утесе большевик перед расстрелом. Наверное, у него были те же чувства, что клокотали сейчас в груди Сергея. Он погибает за правое дело. За ту, за кого стоит погибнуть.
        – Врешь! – крикнул Говорухин и от досады даже стукнул кулаком по столу. – Почему ты врешь? Ее выгораживаешь? Почему? Как она смогла тебя так приручить? Заплатила больше? Нет, не верю. Ты не нуждался в деньгах. А в чем нуждался? В чем?
        Сергей молчал, продолжая презрительно улыбаться. Тот большевик на утесе сам скомандовал солдатам своей расстрельной команды: «Огонь!» И Сергей был готов отдать такую команду своему мучителю. Но Говорухин не собирался его расстреливать.
        – Скажи, Сережа, – продолжал просить Говорухин. – Скажи, не губи себя. Чем она тебя приворожила? Опоила чем-то? Или укол? А может, гипноз? Не молчи.
        «Огонь!» – мысленно выкрикнул Сергей и гордо качнул головой.
        – Мне нечего тебе рассказать.
        – Сережа! – Говорухин предпринял еще одну попытку. – Что ты творишь? Ты же сегодня можешь выйти на свободу. Понимаешь?! Сегодня же! Прямо сейчас на моей машине и поедешь домой. Ты понимаешь это или нет?! Расскажи, кто тебе звонил. Мы же знаем, что это была она. От тебя требуется только подтверждение. Только дать показания и подписать их. И все. Остальное сделаем мы сами. А ты поедешь домой.
        «Домой, – подумал Сергей и на глаза навернулись слезы. – Хорошо бы сейчас оказаться дома. Встретиться с приятелями, сходить на хоккей». Но предать ее! От этой мысли застучало в висках и перехватило дыхание, словно кто-то невидимый изнутри вцепился ему в горло. Сергей покачал головой.
        – Мне никто не звонил.
        – Сгниешь в тюрьме, – хищно прищурился Говорухин. – Пойдешь на зону и там сдохнешь как собака.
        – Мне никто не звонил.
        – Ты кого защищаешь, дурак? – Говорухин больше не мог себя сдержать. – Кого? Гадину, которая разрушила твою жизнь? Девку, которая возникла из ниоткуда и творит беспредел? Шлюху!
        Сергей поднял на Говорухина тяжелый взгляд. Будь у него пистолет, разрядил бы всю обойму в эту самоуверенную рожу.
        – Она не шлюха.
        Говорухин понял, что больше он здесь ничего не добьется.
        – Как знаешь. Предпочитаешь сдыхать – сдыхай.
        Он поднялся со стула, подошел к двери и коротко в нее стукнул. Дверь открылась. Говорухин бросил взгляд на Сергея, тот усмехнулся и задрал подбородок кверху. Как тот большевик. Говорухин толкнул дверь и вышел.



        37

        Через час пути пейзаж изменился. На горизонте появились горы, вдоль дороги замелькали скалистые холмы, похожие на гигантские столы. Арина прилипла к окну.
        – Я и не знала, что в пустыне есть горы.
        – О, мадам, – Раджад повернулся. – Пустыня – это не только море песка. Пустыня разнообразна. В пустыне растут красивые цветы. Я бы мог показать их вам, если бы у нас было чуть больше времени.
        Арина улыбнулась. Вот уж никогда бы не подумала, что этот человек с большими руками крестьянина и темной кожей так поэтичен. В Израиле он показался ей настоящим костоломом, прирожденным убийцей.
        – С удовольствием, Раджад, с удовольствием. Но как-нибудь в другой раз.
        – Конечно, мадам, – улыбнулся араб.
        Арине показалось, что в его голосе прозвучало разочарование и обида.
        «А что он думал, – усмехнулась про себя Арина, – что я выскочу и побегу смотреть на цветы? Нет, мне бы поскорее добраться до места и вернуться обратно».
        Но ссориться с сопровождающим не входило в ее планы. Она потянулась к Раджаду, чтобы сказать ему что-нибудь ободряющее, и в этот момент темная туча пролетела мимо их «джипа» и врезалась в идущую впереди бронемашину. Прогремел взрыв, полыхнул огонь. Сквозь ветровое стекло лимузина Арина видела, как разлетелись по воздуху обломки машины и с грохотом посыпались на землю. Арина вскрикнула. Их водитель ударил по педали, и машина начала тормозить. Ее занесло, но водитель ловко сманеврировал рулем, и это дало ему возможность избежать столкновения с горящим остовом бронемашины.
        Сзади раздался еще один взрыв. Арина обернулась. Обломки второй бронемашины взлетели в воздух. Второй лимузин тоже резко затормозил. Из него выскочили водитель и два перепуганных чиновника и побежали в сторону от дороги. Прогремели автоматные очереди, и они рухнули на шоссе, не добежав до обочины.
        Арина распахнула дверь, обернулась назад и увидела бледное лицо Ады.
        – Не беги, – шепнула она. – Ползи. На обочину. За камни.
        Арина змеей скользнула на асфальт. «Лимузин» прикрывал ее своим огромным телом от нападающих. Ада скользнула за ней.
        – Быстро, туда!
        Она кивнула на два больших камня метрах в десяти от дороги. Арина на четвереньках проскочила за них и упала на горячий песок. Сзади двумя руками в нее вцепилась Ада. Арина выглянула из-за камней. На шоссе выскочили два открытых автомобиля, на каждом из которых был установлен пулемет на высоком треножнике. Арина успела заметить черные платки, закрывавшие лица водителей машин и тех, кто стоял возле пулеметов. Пулеметчик передней машины припал к прицелу и выпустил длинную очередь по двум солдатам, успевшим выбраться из второй бронемашины. Арина услышала за спиной тяжелое дыхание и обернулась. Раджад скользнул за камни, прижимая к груди свой короткий автомат.
        – Вы живы, госпожа? – шепнул он.
        Арина кивнула. Раджад вскинул автомат, выглянул из-за камня и выпустил длинную очередь по машинам с пулеметами. Машины остановились. Пулеметчики дали несколько очередей по камням.
        – Нам не выбраться, – прошептал он.
        – Кто эти люди? – спросила Арина. – Что им нужно?
        Раджад пожал плечами и выглянул из-за камня. Человек двадцать, с закрытыми черными платками лицами, обходили их камни с двух сторон.
        – Вы можете вызвать подмогу? – спросила Арина. – У вас есть хоть какая-то связь?
        – Я уже вызвал, – кивнул Раджад. – Но ближайшая воинская часть в сорока километрах. Они будут здесь не раньше, чем через час.
        – Что хотят эти люди? Может быть, предложить им деньги? Им же нужны деньги?
        Раджад привалился спиной к камню и что-то громко крикнул. Ему ответили.
        – Они требуют, чтобы мы вышли. Без оружия. С поднятыми руками.
        – Скажите, что мы согласны. У нас нет другого выхода. Только пусть перестанут стрелять.
        Раджад вытащил из автомата рожок с патронами.
        – Тем более, что у меня кончаются патроны. Но, моя госпожа…
        – Что? – повернулась к нему Арина.
        – Если мы сложим оружие, останемся совершенно беззащитными.
        – Мы и так беззащитны. Попытаемся договориться. Главное, чтобы они не застрелили нас сразу. Если начнем разговор, может быть, удастся выкрутиться. Теперь все зависит от вас. Если вы нас вытащите, Раджад, я этого не забуду.
        Раджад кивнул, перевернулся на спину и что-то крикнул. В ответ раздался крик, но выстрелов не последовало.
        – Они требуют, чтобы я выбросил свой автомат.
        – Так выбросьте его.
        Раджад размахнулся и бросил автомат через камень. В ответ раздался громкий крик.
        – Они требуют, чтобы мы вышли. И вы первая.
        Арина переглянулась с Адой. Они взялись за руки и начали медленно подниматься. Прозвучавшие очереди заставили их вновь упасть за камень.
        – Почему они стреляют? – в отчаянии крикнула Арина. – Мы же сдаемся.
        Ада выглянула из-за камня.
        – Это не они стреляют, а по ним.
        Из-за ближайшего холма на шоссе выскочил бронетранспортер. Пулемет, установленный на башне, строчил не переставая. В одно мгновение он сразил боевиков, окруживших камни, за которыми укрылись Арина, Ада и Раджад. Боевики пытались сопротивляться, залегли и открыли ответный огонь, но силы были явно неравны. Из-за поворота выскочил грузовичок, из кузова которого посыпались солдаты. Они мгновенно развернулись в цепь и пошли на позиции боевиков, поливая их шквальным огнем. Два солдата вскинули на плечи гранатометы, и в следующее мгновение машины с пулеметами превратились в пылающие костры.
        Арина из-за камня наблюдала за сражением. Она видела, как солдаты безжалостно расстреливают боевиков. И тех, кто пытался отстреливаться, и тех, кто выходил из своих укрытий с поднятыми руками.
        Наконец огонь стих. Не веря своему счастью, Арина поднялась во весь рост и махнула рукой солдатам.
        – Мы здесь! Не стреляйте!
        Сзади бешено и страшно закричала Ада. Арина обернулась. На нее глядело черное дуло пистолета. Его двумя руками держал Раджад, стоя во весь рост.
        – Что вы делаете? – пролепетала Арина.
        Раджад дрожа от возбуждения передернул затвор.
        – Ты должна умереть, – прошипел он и нажал на спусковой крючок. Ада бросилась к Арине и сбила ее на землю. Пули просвистели над их головами и врезались в камни. Раджад вновь поднял пистолет.
        – Вы должны умереть, – сказал он. – Обе. Это приказ. И я его выполню.
        – Чей приказ? – помертвевшими губами выговорила Арина. Раджад направил пистолет на Аду.
        – Чей приказ? – прокричала Арина.
        – Моего повелителя.
        – Нет! – закричала Ада и вскинула руки, словно надеясь закрыться от пуль.
        Арина не сводила взгляда с бешенных глаз Раджада, с черного дула, направленного на них, и понимала, что это конец. Сейчас он нажмет курок… Краем глаза Арина успела заметить, как из-за грузовика выскочили три большие машины и остановились метрах в десяти от камней, за которыми они залегли. Дверцы машин хлопнули, и какие-то люди бежали к ним. Но она понимала, что им уже не успеть.
        Прогремел выстрел. Пистолет выпал из рук Раджада, а он сам захрипел и начал заваливаться на спину. Арина подняла глаза. За камнями, ставшими им убежищем, в окружении четырех черкесов с автоматами наперевес, стоял Игорь Парусников, держа в руке большой пистолет.
        – Игорь! – выдохнула Арина.
        «Это видение, – мелькнуло в голове. – Видение перед смертью. Или я уже там».
        Она успела почувствовать, как ослабли ноги, попыталась опереться на камень. Но камня почему-то не оказалось там, где он только что был. Ноги Арины подкосились, и она рухнула на песок.

* * *

        Арина открыла глаза и увидела над собой лицо Игоря. Он гладил ее по рыжим волосам и целовал в губы.
        – Арина! Что с тобой? Арина! Ты ранена?
        Арина протянула руку и дотронулась до его лица. Игорь.
        – Это ты?
        – Я, – Игорь поцеловал ее еще раз. – Ты в порядке?
        – Теперь в порядке, – задыхаясь от волнения, шептала Арина. – Теперь, когда ты спас меня, я в полном порядке.
        Она села и огляделась. Со всех сторон их обступали мужчины в черкесках с короткими автоматами в руках. Арина покосилась в сторону и увидела Раджада. Он лежал на спине, глядя в небо невидящими глазами.
        – Где Ада? – прошептала она.
        – Все в порядке, – Игорь кивнул. – Врач оказывает ей помощь.
        – Она ранена?
        – Нет. Просто небольшой шок.
        Черкесы жестами показали, что надо идти. Игорь поднялся, помог подняться Арине.
        – Игорь! – Арина остановилась. – Как ты оказался в Шидаде?
        – Это долгая история, – улыбнулся Игорь. – Во всех подробностях я расскажу ее тебе потом. Если коротко, то меня и отца похитили люди султана и привезли во дворец.
        – Похитили? Как похитили? Для чего?
        – Потом расскажу. А здесь я оказался благодаря Его Высочеству.
        Задняя дверь машины открылась, и из нее ступил на шоссе принц Хусейн Хадж Абдалла Мансур. Его светящийся взгляд был обращен на Арину.
        – Ваше Высочество! – пробормотала она. – Так это вам я обязана своим чудесным спасением?!
        Принц подал Арине руку и отвел ее в сторону.
        – Моя королева всегда может рассчитывать на меня, – сказал он, крепко сжимая ладонь Арины. – Я счастлив тем, что смог услужить вам, прекрасная Арина. Но говорить о спасении слишком рано. Пока вы находитесь в Шидаде, опасность не миновала.
        – Я знаю, – закивала Арина. – Это султан отдал приказ убить меня. Мне сказал об этом Раджад.
        Принц ничего не ответил. Он подошел к одному из убитых боевиков и поднял руку. Около него мгновенно оказался один из черкесов. Принц указал на тело и пошевелил пальцами. Черкес сдернул черную повязку, закрывавшую лицо убитого. Принц вгляделся.
        – Так я и думал, – пробормотал он.
        – Что? – заволновалась Арина.
        – Нам надо спешить, моя королева. Вы должны покинуть Шидад до того, как во дворце станет известно о том, что произошло здесь. Садитесь в мою машину, прекрасная Арина.
        Принц громко отдал несколько команд. Солдаты побежали к грузовику и бронетранспортеру. Черкесы проводили Арину и принца к машине, обступив их плотным кольцом. Бронетранспортер развернулся и занял место во главе колонны.
        Ехали недолго. Минут десять по шоссе, потом свернули на проселочную дорогу и через четверть часа въехали на небольшой аэродром. У взлетной полосы стоял четырехмоторный самолет с тремя зелеными полосами по всему фюзеляжу и с гербом Шидада на хвосте. Машины подъехали прямо к трапу, у которого их встретили четыре человека в летной форме и пять стюардесс.
        Увидев вышедшего из машины принца, команда встала в ровную шеренгу. Один из летчиков подошел ближе. Принц что-то говорил ему, пилот почтительно кивал, потом повернулся к своим и отдал какую-то команду. Пилоты и стюардессы пошли вверх по трапу.
        Арина вышла из машины. Из другой вышли Ада, Игорь и профессор Парусников. Арина бросилась к профессору.
        – Анатолий Георгиевич! Как я рада вас видеть!
        Профессор церемонно склонился и поцеловал ей руку.
        – Арина! Вот уж не думал, что после Израиля нам доведется увидеться. Тем более, в таком месте и при таких странных обстоятельствах. Но я тоже рад вас видеть.
        К ним подошел принц.
        – Вам надо спешить, друзья мои, – сказал он и бросил взгляд на часы. – Каждая минута промедления увеличивает опасность.
        – Опасность чего? – заволновалась Арина. – Самолет могут сбить?
        – Сбить личный самолет наследного принца Шидада не посмеет никто, – нахмурился принц Хусейн. – У них не будет уверенности, что меня нет на борту. А вот поднять на перехват истребители могут. Впрочем, Шидад – небольшое государство. Всего через двенадцать минут после взлета вы покинете наше воздушное пространство. Так что вам надо продержаться всего двенадцать минут.
        – Вы думаете, Ваше Высочество, султан уже знает о том, что произошло на шоссе? – спросил профессор.
        – Мы убили всех то мог его об этом оповестить, – спокойно ответил принц. – Но о нашем бегстве из дворца отцу известно, и он, конечно, уже принял меры. Я могу только догадываться, какие именно.
        Пассажиры пошли вверх по трапу. Арина задержалась около принца.
        – Летите домой, прекрасная Арина, – принц взял ее руку в свои. – Я счастлив, что смог быть вам полезным. Я помню все ваши просьбы и все их выполню. Чего бы мне это ни стоило.
        – Спасибо, мой принц. Но я волнуюсь за вас. Султан будет недоволен и вашим побегом, и тем, что вы спасли меня.
        – Об этом не тревожьтесь, – принц прижал ее руки к груди. Эти проблемы я решу. Гораздо сложнее мне будет жить, не видя вас. И потому мне останется только одно – служить вам издалека. Прощайте!
        – До свидания, принц! – Арина побежала вверх по трапу. У входа в самолет обернулась, махнула рукой принцу, неподвижно стоящему у трапа.
        Стюардессы быстро задраили двери, лайнер тронулся с места и, набирая скорость, покатил по взлетной полосе.



        38

        – Вы позволите?
        Петр Сергеевич оторвался от омлета и поднял недовольный взгляд на мужчину, остановившегося у его столика. Средних лет. Одет дорого. Насмешливый взгляд серых глаз, гладко зачесанные назад светлые волосы. Чиновник? Нет, скорее бизнесмен, у которого неплохо идут дела, и потому он смотрит вокруг таким уверенным взглядом. Что ему нужно? В зале кафе занято всего два столика, а этот тип подошел именно к нему. Кто он такой?
        – Здесь много свободных столов, – негостеприимно пробурчал Петр Сергеевич. – Простите, молодой человек, но я люблю завтракать в одиночестве.
        – Я вас понимаю, – кивнул сероглазый. – Я и сам люблю одиночество. Но мне нужно поговорить именно с вами.
        – Поговорить? – Петр Сергеевич покосился на омлет, приготовленный так, как он любит – с зеленым лучком и кусочками сыра. – Именно сейчас?
        – Если позволите, – не дожидаясь разрешения, мужчина сел напротив. – Мне было очень нелегко найти вас. Но теперь, когда мои поиски увенчались успехом, к чему откладывать разговор. Вы ешьте, а я задам вам несколько вопросов.
        Петр Сергеевич хотел послать молодого человека куда подальше со всеми его вопросами, но что-то в его лице – то ли холодные серые глаза, то ли узкие плотно сжатые губы – заставило его молча кивнуть. Петр Сергеевич отрезал и отправил в рот первый кусочек омлета.
        – Кто вы такой?
        – Меня зовут Андрей Говорухин. Я личный помощник Михаила…
        – А-а, – перебил Петр Сергеевич. – Я о вас слышал. Вот вы какой. Как там ваш босс?
        – Спасибо, – Говорухин вежливо склонил голову. – Михал Семеныча выписали из больницы. Теперь он дома. Пока, увы, в инвалидной коляске.
        – Неприятно, – Петр Сергеевич и запоздало кивнул в сторону книжечки меню. – Хотите перекусить? Здесь подают очень неплохие завтраки.
        – Благодарю вас, я позавтракал.
        – Хорошо. Но чем я могу вам служить? Зачем вы меня искали?
        – Я хотел, Петр Сергеевич, задать вам несколько вопросов касающихся Арины Розовой.
        Говорухин не сводил глаз с лица собеседника и видел, как дрогнули и побежали в сторону его глаза, когда он назвал имя и фамилию.
        «Он ее помнит, – подумал Говорухин. – Отлично помнит. Но захочет ли говорить?»
        – Арина Розова? – переспросил Петр Сергеевич и прищурился, словно пытался что-то вспомнить. – Кто это?
        – Петр Сергеевич, – Говорухин развел руками. – Не поверю, что вам неизвестно имя и фамилия самой успешной дамы нашей страны. Неужели ничего не читали в газетах о ее победах на финансово- экономическом поприще? Она же раздает по интервью в день.
        Петр Сергеевич не ответил.
        – Ну, хорошо, – продолжил Говорухин. – Пусть вы не следите за жизнью страны. Но вы не можете не знать имя той, кому вы отдали свою машину. Свой замечательный «джип» компании «Мерседес». Сообщить вам номерной знак?
        – Что значит «отдал»? – Петр Сергеевич отложил вилку. – Я продал ей машину.
        – И получили от нее деньги? Интересно, какую сумму? А потом, наверное, переоформили машину на нее?
        – Нет, не переоформлял. Дал ей попользоваться. Сказал, чтобы вернула, когда будет ей не нужна. Она машину, кстати, вернула.
        – А деньги?
        – Какие деньги?
        – После встречи с вами, у Арины Александровны завелись деньги. Взять их ей было негде. Вот я и подумал, не вы ли ее снабдили этими деньгами?
        – А вам-то что за дело до моих денег и моей машины? – Петр Сергеевич заговорил агрессивнее. – Какая разница, кому и что я дал? Вы не налоговая инспекция и не уголовная полиция. А даже если и были бы, я закона не нарушал.
        – Конечно! – воскликнул Говорухин. – Я не хочу, не могу и не имею права ни в чем вас упрекать. Я только прошу от имени Михаила Семеновича.
        Ирония, которая слышалась в тоне Говорухина с самого начала разговора, исчезла. Последние слова он произнес серьезно и значительно. Петр Сергеевич оторвался от омлета, поняв, что просьба будет серьезной.
        – Просите? О чем?
        – Расскажите, как она заставила вас отдать ей и машину, и деньги.
        Петр Сергеевич нахмурился. Он был вовсе не прочь выполнить просьбу Иваненко, которого уважал как крупного бизнесмена, и даже когда-то состоял с ним в партнерах в одной небольшой компании. Но только не эту.
        – Нам очень важно понимать, как она воздействует на людей, – горячо продолжил Говорухин, заметив сочувствие, мелькнувшее в глазах собеседника. – Как заставляет их поступать так, как выгодно ей? Петр Сергеевич, она же вынудила вас отдать ей деньги и машину. Расскажите, как она это сделала. Вас опоили? Загипнотизировали? Мы готовы заплатить за эту информацию. Назовите цену.
        Петр Сергеевич придвинул тарелку и вновь взялся за омлет.
        – Меня никто не гипнотизировал. И ни к чему не принуждал. Арина Александровна была в затруднении, я ей помог. Вот и все. Это было мое решение. Только мое.
        – Вы даже не хотите подумать над цифрой? – удивленно спросил Говорухин. – А ведь я ничем эту цифру не ограничивал.
        – Взять у вас деньги просто так я не могу, – Петр Сергеевич пожал плечами. – А сказать мне нечего. Если хотите, чтобы я что-нибудь придумал…
        – Не хочу, – Говорухин встал. – До свидания, Петр Сергеевич. Жаль, что мы не договорились. У вас был шанс продать информацию за хорошую сумму.
        Упоминание о деньгах обидело Петра Сергеевича. Кто он такой, этот Говорухин? Помощник. Должен бы знать свое место. А разговаривает с ним, как с равным.
        – Нет никакой информации, – равнодушно проговорил Петр Сергеевич и отправил в рот последний кусок омлета, который окончательно остыл.
        Он поднял руку, призывая официанта подойти.
        – Простите, что испортил вам завтрак, – на лице Говорухина появилась презрительная гримаса.
        – Ничего страшного. Передавайте привет и пожелания выздоровления своему боссу.
        Эту фразу Петр Сергеевич произнес, глядя не на Говорухина, а на приближающегося официанта. Оскорбленный таким демонстративным проявлением безразличия, Говорухин резко развернулся и зашагал к выходу.



        39

        Самолет принца приземлился в аэропорту Шереметьево в половине четвертого утра. В течение всего полета в роскошном салоне летающего дворца царило напряжение, которое не могли снять ни предупредительные стюардессы, ни изысканные блюда и напитки, предложенные пассажирам, ни мягкий голос командира корабля, объяснявшего, над какими городами и странами они в данный момент пролетают.
        Только около часа ночи, когда командир сообщил, что они вошли в воздушное пространство России и в данный момент приближаются к городу Сочи, Арина облегченно вздохнула.
        До этого момента она была уверена, что опасность, угрожающая их жизням, делается серьезней с каждой минутой. Неужели после всего, что произошло, султан отпустит их с миром и даст добраться до дома? Неужели смирится с тем, что она ускользнула из его рук живой и невредимой, да еще и увезла двух пленников?
        Арина сидела рядом с Игорем, прижималась щекой к его плечу и понимала, что этот спасший ее от неминуемой смерти мужчина и есть все, чего ей недоставало в последние месяцы для полного счастья. Но воспользоваться плодами этого невиданного счастья она сможет, только если долетит. Если дождется того счастливого момента, когда самолет коснется колесами бетонной полосы в московском аэропорту. Но даст ли султан Шидада ей такую возможность?
        Арина вглядывалась в иллюминатор, пытаясь заметить огоньки приближающихся истребителей, которых султан отправил на перехват мятежного самолета. Улучив момент, когда стюардесса, подавая еду, присела рядом с ней, Арина приблизила губы к ее уху и шепотом спросила, оснащен ли самолет системой отражения ракетной атаки. Стюардесса странно посмотрела на нее и шепнула: «Не волнуйтесь, мадам, наш лайнер оснащен всеми возможными системами защиты».
        Ожила Арина, когда самолет коснулся колесами земли. Она вновь превратилась в деятельную и уверенную в себе особу. Связалась со службой охраны, которая получив сообщение людей принца о вылете госпожи Розовой, уже ждала ее в аэропорту. Разбудила горничную, поручив приготовить к ее приезду «много кофе и что-нибудь перекусить». Пыталась дозвониться до помощника и рассердилась оттого, что его телефон оказался отключен.
        У трапа самолета их ожидал «лимузин» и четыре «джипа», набитые плечистыми парнями в одинаковых костюмах. Напуганный малопонятными объяснениями, почему их хозяйка не возвращается вместе со всей делегацией, а летит отдельно на частном самолете, начальник охраны Леня решил стянуть в аэропорт все наличные силы.
        Арина пригласила всех отправиться к ней. Смыть с себя пыль странствий, переночевать, а утром определяться с дальнейшими действиями. Но компания распалась почти сразу. Сначала профессор Парусников решил ехать домой. «Я – человек немолодой, – сказал он. – Мне лучше спать в собственной постели». Арина пыталась возразить, рассказала профессору об удобствах, которыми она обставит его пребывание в своем доме, но Игорь посмотрел на отца и понял, что тому жжет карман привезенный из Шидада диск с фотографиями древних рукописей, и шепнул Арине, что профессора не стоит уговаривать.
        Второй отпала Ада. Она обняла Арину и шепнула, что поедет домой. Арина поняла, что подруга просто не хочет быть третьей, как известно, совершенно лишней для двух любящих сердец, и не стала спорить. На двух «джипах» Ада и профессор отправились по домам. Арина с Игорем забрались в «лимузин» и в сопровождении оставшихся «джипов» поехали домой.
        Сидя на заднем сидении, Игорь обнимал прильнувшую к нему Арину и смотрел в окно, за которым занимался серый рассвет. Москва еще спала. Почти все окна в домах на Ленинградском проспекте были темными, но первые лучи солнца уже поблескивали светлыми полосками на листьях кленов и отражались в лужах, оставшихся после вечернего дождя. Арина была на вершине блаженства. В голове крутилась фраза из любимой картины «Москва слезам не верит»: «Так значит вы – абсолютно счастливый человек?» Герой фильма не согласился. Ему для полного счастья нужен был стакан газировки. А ей и этого не нужно. Она сейчас абсолютно счастлива. Ей больше не нужно ничего. У нее теперь есть все. Как в сказке. Прекрасный принц спас принцессу и везет ее в золотой дворец. От этих мыслей ей даже стало страшно.
        – Почему ты не искал меня после того, как вернулся из Израиля? – промурлыкала Арина. Ей хотелось, чтобы Игорь замаливал свою вину, просил прощения, встал перед ней на колени. Но он просто склонился к ее губам, поцеловал и вновь сел ровно.
        – Я искал, – сказал он. – Я нашел все твои номера телефонов, беседовал с какими-то девушками, но они говорили мне, что ты занята и не станешь говорить с неизвестным проходимцем.
        Арина тихо рассмеялась.
        – А почему ты не представился, не сказал, что я люблю тебя?
        – Я сказал, – улыбнулся Игорь. – Но они не поверили. У тебя верные помощницы. Они тщательно оберегают твой покой. А потом я приехал к тебе домой…
        Арина резко выпрямилась.
        – Куда ты приехал?
        – К поселку, в котором ты живешь. Но охрана меня не пустила. Сказали, что я должен позвонить тебе и ты выпишешь пропуск. А позвонить тебе я не мог, потому что попадал на твоих помощниц. Круг замкнулся. И тогда я решил приехать к твоему поселку и остановить твою машину.
        Арина смотрела на Игоря во все глаза, словно на спустившегося с неба ангела.
        – Ты хотел остановить мою машину? Но как? Она же едет очень быстро.
        – Но я надеялся, что твой водитель затормозит, если перед машиной появится человек, – рассмеялся Игорь и опять привлек Арину к себе. – Но мне не дали броситься под твою машину. Один из охранников твоего поселка разгадал мой маневр и, когда я бросился к машине, сбил меня с ног. Я кричал: «Арина! Арина! Я здесь!», но ты промчалась мимо.
        Арина прижалась к Игорю так, будто решила слиться с ним воедино.
        – Так что, если бы не Шидад и не все эти сумасшедшие события, мы бы с тобой не встретились, – Игорь помолчал и добавил: – А почему ты не вспоминала обо мне?
        – Я вспоминала, – ответила Арина. – Вернее, я не забывала о тебе. Но не искала. Я не знала, захочешь ли ты меня видеть? Будешь ли мне рад? Мне ведь пришлось так поспешно уехать из Израиля. А ты меня не проводил.
        – Я не мог тебя проводить. Я лежал в больнице и был без сознания. Я даже не знал, что ты улетаешь. Узнал только через несколько дней. Отец рассказал мне, когда я пришел в себя.
        Они замолчали. Кортеж мчался по сонным улицам, обгоняя редкие такси и грузовики, уже вышедшие в этот ранний час на трассы. Скоро город закончился, и за окном потянулись придорожные рощицы и поля. И вот наконец знакомый поворот и аллея, ведущая к закрытому поселку. А вот и место, где он ждал Арину, где бросился под ее «лимузин» и где его сбил с ног охранник.
        Охранники и сейчас выглядывали из окон своего домика, не проявляя, впрочем, никакого беспокойства по поводу приближающегося кортежа. Игорь вгляделся в их лица, пытаясь узнать того, кто сбил его с ног, но не успел. Машины не останавливаясь помчались под открытый шлагбаум. С обеих сторон дороги замелькали идеально подстриженные зеленые кусты и яркие клумбы, чуть поодаль, в лучах уже поднявшегося над горизонтом солнца блеснуло озеро.
        Дом Арины стоял на пригорке, покрытом зеленой травой, настолько яркой, что Игорь в первый момент принял ее за искусственную. Машины остановились. Тяжелые ворота медленно отъехали в стороны, и кортеж покатил по большому саду. От центральной дороги, по которой ехали к дому машины, отходили вглубь сада дорожки, покрытые мелким щебнем. В саду цвели яблони и вишни. Игорь подумал, что в прохладном утреннем воздухе должен хорошо ощущаться их аромат. Он потянулся открыть окно, но не успел. Кортеж остановился у парадного подъезда большого трехэтажного дома.
        Дверь им открыла миловидная девушка в классическом переднике и с заколкой в волосах. Она обняла Арину, выслушала какие-то ее указания и убежала. Арина и Игорь вошли в просторную гостиную.
        Не обращая внимания на окружающую его роскошь, Игорь повалился на диван. Арина пристроилась рядом, свернувшись в клубочек. Он обнял ее за плечо.
        «Господи, как хорошо! – думала Арина, прижимаясь щекой к руке Игоря. – Никогда бы не подумала, что мужчина может быть таким источником счастья».
        За последние месяцы Арина научилась делать то чего раньше никогда не умела. Презирать мужчин, относиться к ним с пренебрежением, говорить с легкой издевкой, словно посмеиваясь над тем, что они говорят и о чем думают. Но с Игорем ощущения были совершенно иные. В груди у Арины разливались тепло и нежность. Его рука, лежащая на плече, казалась гарантом того, что теперь в ее жизни не будет ничего плохого. И в мыслях она уже хлопотала по дому, и воспитывала детей, и везла их на фигурное катание и на балет. Да, да, непременно сама. Она не доверит это ни горничным, ни шоферам, ни помощникам. Арина почему-то была уверена, что это будут девочки. Хорошенькие и веселые. Она будет одевать их как куколок. В платья с широкими юбками и повязывать яркие банты…
        Арина вдруг ощутила губы Игоря на своих губах. Она открыла глаза. Его глаза совсем рядом. Он приподнял ее голову и поцеловал еще раз. Его руки гладили ей шею, плечи. Его пальцы проникли в вырез блузки и прошлись по груди. Другую руку Игоря она ощутила на своем бедре. Он подобрался к подолу ее юбки и потянул. Мягкая ткань поползла вверх, обнажая ее ноги. Не сговариваясь, но действуя совершенно синхронно, они сползли с низкого дивана на мягкий ковер. Пальцы Игоря пробежались по пуговицам блузки, расстегивая их. Затем прошлись по груди, по животу и поползли ниже. Арина потянула к нему полураскрытые губы и еще раз ощутила вкус поцелуя. «Как в первый раз, – подумала она. – Как тогда. У саркофага».
        Арина вздрогнула. Игорь распахнул ее юбку и потянул вниз розовые трусики. Арина дернулась всем телом.
        Игорь, вероятно, решил, что сделал ей больно и замер. Это дало возможность Арине перекатиться по мягкому ковру и встать. Расстегнутая юбка осталась лежать на полу. Дрожащими руками Арина стянула на груди блузку, поправила трусики.
        – Что с тобой? – Игорь поднял на нее удивленные глаза. – Что с тобой, Ариша?
        Арина закрутила головой, не в силах вымолвить ни слова. Перед глазами мелькнуло страшное видение. Сейчас все произойдет, прямо здесь, на этом мягком ковре. Она будет принадлежать ему вся, без остатка, от макушки до кончиков пальцев ног. Она будет упиваться им, растворится в его силе и страсти. А дальше?
        Все закончится, и с ним произойдет метаморфоза. Он поднимет на нее полубезумный взгляд и произнесет: «Что я могу сделать для тебя, моя королева?» И станет одним из этих. Которые превратились в ее жалких рабов, готовых выполнить любое пожелание своей госпожи. Готовых жертвовать собой, предавать своих друзей и близких, идти на смерть ради нее. Нет, даже не ради нее, а ради той неведомой силы, что вселилась в нее в темной пещере. Игорь не должен превратиться в одного из них. В момент, когда это произойдет, ее счастье рухнет в тартарары. Не будет ни мужчины рядом, ни его теплой и твердой руки, ни девочек с яркими бантами. Ничего не будет.
        Она не хочет, чтобы все закончилось так. Она этого не допустит. Ей нужен ее мужчина, а не покорный раб. Ей нужен тот Игорь, который повел ее в пещеру и целовал у саркофага, который сейчас стянул с нее юбку и притянул к себе жестким жестом хозяина положения.
        Игорь встал на колени и протянул к ней руки.
        – Арина!
        Нет. Она не позволит ему превратиться в одного из этих покорных созданий. Она не хочет видеть его слабым и во всем зависящим от ее желаний. Никогда!
        – Арина, что с тобой?
        Арина молчала, понимая, что любое слово, сказанное ей сейчас, будет звучать нелепо и фальшиво. Чем она может оправдать свой отказ слиться в экстазе с любимым мужчиной? Внезапной слабостью, головной болью, подступившей дурнотой? Он не поверит. И она не станет ему лгать.
        Руки Игоря опять стали настойчивыми. Всем телом он придавил ее к стене. Его ладони поползли по ее бедрам, нога проникла между ее ног. Арина резко дернулась, попыталась оттолкнуть его, но не смогла. Его пальцы зацепили трусики и потащили их вниз. Арина забилась попыталась что-то крикнуть, но он впился ей в губы горячим поцелуем. Арина задохнулась и ощутила на животе что-то горячее и пульсирующее, которое поползло вниз. Она поняла, что в ее распоряжении всего несколько секунд, и забилась всем телом, резко сжав зубы. Игорь отпрянул. Из его прокушенной губы текла кровь.
        – Нет! Нет, Игорь, я не хочу! Нельзя! Не сейчас, – забормотала она, выставив перед собой обе руки. – Не надо! Пожалуйста! Не надо!
        Она бормотала, понимая, как глупо выглядит. Стоит обнаженная у стены и отбивается от мужчины, о близости с которым мечтала все последние месяцы. Игорь взял ее за подбородок.
        – Посмотри на меня!
        Арина подняла глаза.
        – Что с тобой?
        Арина молчала.
        – Ты не любишь меня? Не хочешь, чтобы мы были вместе? Ты мне не веришь?
        Что делать? Что ей делать? Как ему все объяснить? Арина схватила Игоря за рубашку и притянула к себе. Но он отстранился.
        – Скажи мне, что происходит. Я недостаточно знатен для тебя? Или недостаточно богат? А может, у тебя кто-то…
        Что он говорит? Знатность, богатство… Какое все это имеет значение, если прикосновение его рук будит в ее груди вулкан чувств и эмоций. Молчи, молчи, мысленно молила Арина. Она испугалась, что сейчас Игорь скажет что-то такое, чего ей не хотелось бы никогда от него слышать.
        – Игорь! – она припала к нему всем телом. – Мой родной! Мой любимый!
        – Что с тобой, Ариша? – Игорь прижал ее к груди и погладил по голове. – Что случилось? Расскажи мне все. Ты же знаешь, я все пойму и помогу.
        Арина быстро-быстро закивала, покрыла его лицо поцелуями, прижалась еще теснее. Она не может и не станет ему врать. Она не уничтожит их отношения ложью. Потому что одна ложь повлечет за собой другую, переплетется с ней, и вместе они потянут третью, четвертую. И из этой клетки ей уже не выбраться.
        – Игорь, я расскажу тебе обо всем, что со мной произошло. И ты решишь, что нам теперь делать, – Арина поискала глазами диван. – Только давай сядем, а то меня ноги не держат.
        Он подхватил ее на руки и понес на диван.



        40

        Профессор Парусников работал увлеченно и даже не заметил, что за окном уже наступил день. Приехав из аэропорта в начале пятого утра, он ни минуты не спал и ничего не ел. Впрочем, после плотного ужина в самолете голода он не испытывал.
        Едва войдя в квартиру, профессор перебросил на компьютер файлы с заветного диска и, открыв один из них, погрузился в работу.
        Честно говоря, профессору было жаль, что его странно начавшийся визит в султанат Шидад закончился именно так. Погоня, перестрелка, гибель людей. Всего этого можно было избежать. Если бы султан дал ему еще несколько дней. За месяц, проведенный в Шидаде, он проделал огромную работу! Переворошил десятки рукописей и нашел в каждой из них отрывки, касающиеся Лилит. Оказывается, авторы, жившие от пяти до трех тысяч лет назад, уделяли этой даме массу внимания. Набралось почти сто страниц древних текстов. Профессор был уверен, что он на правильном пути. Не может быть, чтобы ни в одном из этих текстов ничего не говорилось о силе, с помощью которой Лилит собиралась уничтожить материальный мир, куда Творец решил поместить человека, изгнанного из райского сада. Она понимала, как несовершенен этот пугающий мир, раздираемый порочными страстями и желаниями, гордыней, алчностью и похотью.
        «Она думала, что творит добро, – думал профессор, и перед глазами появлялся образ прекрасной амазонки с жестким взглядом черных глаз. – Она не сомневалась, что, разрушив материальный мир, заставит Творца вернуть человека в райский сад и дать ему возможность все начать с начала».
        Профессор сделал глоток из стакана с горячим и сладким чаем и вернулся к экрану компьютера. Он только начал разбирать рукопись арабского астронома Салаха ибн-Юсуфа. Тот занимался анализом астрономических трудов праотца Ибрагима и рассуждал о сотворении мира. Рукопись была написана на древнем арабском, и профессор двигался по тексту довольно быстро. Астроном рассуждал о взаимодействии материального и духовного миров. Опираясь на свидетельство праотца Ибрагима, записанное в его «Книге Творения», Салах ибн- Юсуф доказывал, что духовный мир передает в мир материальный особо чистые энергии, без которых жизнь людей невозможна. Человек, согласно ибн- Юсуфу, был венцом Творения именно потому, что жил одновременно в двух мирах. Материальная составляющая человека – его бренное тело – пребывало в мире материальном, а бессмертная душа – в мире духовном. Творец передал каждому человеку одинаковое количество мужской и женской энергий. Если в материальном теле преобладали мужские энергии и на земле человек был мужчиной, то в духовном мире у него больше женской энергетики, и духовный прообраз человека является
женщиной.
        «Занятно, – подумал профессор. – С таким подходом я не сталкивался нигде. А ведь это соответствует словам Пятикнижия. Как там говорится? Мужчиной и женщиной сотворил Господь человека. Да, да, именно так. Человека. В единственном числе».
        Профессор подошел к окну и, глядя на воробьев, сидящих на ветке огромного клена, продолжил размышлять. Лилит была духовным прообразом Адама. Тем же самым человеком, но в его духовном воплощении. Как же она хотела уничтожить материальный мир? Передав в него какие-то особые энергии? Да, да, именно об этом и пишет Салах ибн- Юсуф. Об энергиях, переходящих из духовного мира в материальный. Но что это за энергии? И как именно она собиралась их передавать? Была ли эта передача добровольной или насильственной? Похоже, она готовила взаимное проникновение миров. Вторжение одного мира в другой.
        Смутная мысль мелькнула у него в голове. Словно он совсем недавно думал именно об этом, но не довел свои рассуждения до логического завершения. Когда же это было? И с кем он говорил на эту тему? И, главное, где? В Шидаде? Нет, исключается. Там он на эти темы ни с кем не беседовал. Значит, в Москве. Или в Израиле? Точно! Это была рукопись, которую привез ему на раскопки Даниэль Крейман. Как он сказал? Он сказал, что авторство этой рукописи приписывают первосвященнику Аарону. И она называлась… Как же она называлась? Этого профессор не помнил, но хорошо помнил, что сразу заинтересовался этой рукописью и сделал ее фотокопию. Где же она?
        Парусников вернулся к компьютеру. Где его израильские записи? Вот, в отдельной папке. Их немного. Там он занимался не теорией, а практикой. Профессор, держа мышку всеми пальцами руки, двигал ее так интенсивно, словно пытался заставить навести его на правильный след. А вот и рукопись. «Энергия бытия». Точно. В ней говорится о том же, о чем пишет арабский астроном. О обмене энергиями между материальным и духовным мирами. А вот и эта фраза, которая его удивила. «Вторгшийся рабом станет униженным и жалким». Он еще тогда обсуждал ее с Даниэлем, и они решили, что эти слова являются предостережением для людей, которые могут попытаться вторгнуться в райский сад без разрешения Творца. А что, если они ошиблись, и эта фраза предостерегает от чего-то другого? От чего?
        Профессор откинулся на спинку кресла. Она предостерегает… Нет, нет, она предупреждает. О действии силы Лилит. Как же он не сообразил сразу? Сколько раз он читал эту фразу, и ни разу не сообразил, что означает слово «вторжение». Энергия Лилит превращает в «униженных и жалких рабов» мужчин, которые… И именно так Арина получает власть над мужчинами. Неограниченную власть… Неужели?
        О, Господи! Еще одна мысль мелькнула в голове, и от нее у профессора заломило в затылке. О, Господи! Игорь! Он ведь сейчас там. С ней. А это значит, что и он…
        Профессор вскочил, засуетился, выбежал в прихожую. Скорее! Может быть, еще не все потеряно. Конечно, они молоды и страстны, но столько было переживаний. Заточение во дворце, гонка по пустыне, перестрелка на шоссе, тревожный перелет. Может быть… Может быть, они еще не успели!
        Профессор схватил телефон и набрал номер Игоря. «Абонент не отвечает или временно находится вне зоны доступа», – сообщил ему женский голос.
        «Это конец! – мелькнуло в голове у Парусникова. – Почему он не отвечает на звонок? Причина может быть только одна. А это конец!»
        Профессор замер, но только на мгновение. Он должен ехать. Мчаться туда в надежде… Профессор даже не мог сформулировать, в надежде на что именно. Но оставаться дома он уже не мог.
        В прихожей профессор сорвал с крючка куртку и берет, выскочил из квартиры и бросился к лифту. Только бы сразу поймать такси. Он помнил адрес, который в аэропорту продиктовала ему Арина. Сейчас по пустым улицам он доберется туда за полчаса. Только бы сразу поймать такси! Только бы успеть… Профессор выскочил из подъезда, и ему повезло. По улице медленно проплывала машина с горящим зеленым огоньком. Профессор радостно хрюкнул и помчался через двор, крича что-то невообразимое и натягивая на ходу куртку и берет.



        41

        Утомленная долгим рассказом о своих приключениях, который сопровождался слезами и объятьями, Арина задремала. Игорь вышел в гостиную и сел за стол. Рассказ Арины его поразил. Конечно, он помнил разговоры отца о силе, которой наделил Арину вышедший из саркофага зеленый туман. Но такого он не ожидал. Теперь ему предстояло все обдумать и принять решение, что делать дальше. Игорь сидел, не сводя глаз с инкрустированной цветным деревом поверхности стола, а мысли путались и сбивались, толкая одна другую, словно овцы в стаде, спешащем на водопой.
        Конечно, его мучала ревность, обычная для любого влюбленного, узнавшего о других мужчинах в жизни его женщины. Ревность подступала комом к горлу, обжигала грудь и вызывала желание отомстить каждому, кто посмел приблизиться к Арине и взглянуть на нее. Игорь уговаривал себя, что все это было «до него», то есть до их чудесной встречи в пустыне Шидада и до объяснения в любви в салоне самолета. Но дыхание все равно перехватывало, и сердце билось так тяжело, что его удары отдавались в висках.
        С другой стороны, он ни в чем не обвинял Арину, которая, конечно, запуталась и растерялась, оказавшуюся без денег и без крыши над головой в огромном городе. В этом он частично винил и себя. Отговорив ее от поездки в Углегорск и убедив лететь в Израиль по чужому паспорту, он взял на себя ответственность за ее будущее. И ничего не смог сделать. Конечно, его вины в том, что произошло в пещере, нет. Сейчас-то он был уверен, что в этой пещере они столкнулись с обстоятельствами, с которыми не могли бороться. Как это называется? «Обстоятельства непреодолимой силы». Но факт остается фактом. Он не смог защитить свою женщину. И потому не может иметь к ней никаких претензий.
        Потерзав себя обвинениями и придумав себе оправдания, Игорь решил перейти к решению конкретных проблем и, в частности, к ответу на вопрос: что делать дальше?
        Арина клялась, что больше не станет пользоваться своей чудовищной силой. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Отныне он будет единственным мужчиной в ее жизни. И молила она только об одном. Избавить ее от наследства Лилит. Помочь ей стать нормальной женщиной, способной завести семью, принадлежать своему мужчине, родить от него детей.
        Игорь вспоминал лицо Арины, обращенное к нему, заплаканные глаза. Ее шепот о пачках купюр, особняках, заводах, банках и портах, не приносящих радости, а лишь питающих раздувающееся эго.
        Конечно, Игоря терзали сомнения. Все это она говорит сегодня. А что будет через несколько лет, когда появятся дети и семейная жизнь войдет в привычку? Не придет ли к ней осознание сделанной ошибки? Не услышит ли он тогда фразу: «Ты сломал мне жизнь»? Или упрек: «Если бы не ты, я стала бы самым богатым человеком на Земле». Игорь взвесил ситуацию со всех сторон и решил, что этого не произойдет. Миллионов, которые она уже заработала, хватит ей на всю жизнь. И их детям, и детям детей. Арине не придется погружаться в тяжелый и нудный быт. А это в сочетании с любимым и любящим мужем и детьми – гарантия женского счастья. Если же она будет счастлива, никаких дурных мыслей у нее появиться не может.
        Что касается его, то он ее деньгами пользоваться не станет. Он продолжит работать и вносить свой вклад в материальный достаток семьи.
        «Прямо скажем, небольшой вклад», – заметил ехидный внутренний голосок. «Какой есть», – огрызнулся Игорь.
        Он продолжит жить скромно, ездить на своем стареньком «фольксвагене» и никому не позволит упрекнуть себя в том, что живет на деньги жены.
        «Ничего у тебя не выйдет, – продолжил ехидничать голос. – Возвращаться с работы ты будешь в роскошный дом, ужинать деликатесами, купленными на деньги жены. Не станешь же ты готовить себе отдельно».
        «Не стану, конечно, – согласился он. – Но я же не первый человек, женатый на состоятельной женщине. Как-то же все устраиваются».
        Он подумал, что хорошо бы уговорить Арину вообще уехать из Москвы, где она слишком заметная фигура. Например, в Новосибирск. Или во Владивосток. В Дальневосточном отделении Академии наук есть замечательное управление археологии. Он бы, пожалуй, там прижился…
        Впрочем, о чем это он? Семья, дети, счастье, отъезд. Все это станет возможным, только когда он решит основную проблему и избавит Арину от наследия Лилит.
        Арина предложила пойти к хорошему врачу и рассказать ему все. Но Игорь был против. К какому врачу они пойдут? И поможет ли здесь врач? Назначит дорогущее обследование. А толку? Арину обследовали в Израиле, но ничего не нашли. Кроме того, врач может проговориться, и тогда по Москве пойдут слухи. Нет, врач – это не выход из положения.
        В этой ситуации Игорь больше надеялся на отца и на его рукописи. Он собрал столько материалов о Лилит. Не может быть, чтобы ни в одном из них не упоминалось, как избавиться от ее наследия. Иначе чего стоят все эти письмена и все изыскания отца?
        Резкий телефонный звонок прервал размышления Игоря. Он взглянул на телефонный аппарат, стилизованный под индейскую пирогу, и снял трубку.
        – Слушаю.
        В трубке раздался молодой незнакомый голос.
        – Доброе утро! Это вас беспокоит охрана комплекса.
        – Слушаю вас.
        – К вам приехал гость и просит его немедленно пропустить.
        – Гость? Какой гость? – не понял Игорь.
        – Он говорит, что у него срочное дело. Речь идет о жизни и смерти, – охранник помедлил. – Его зовут Анатолий Парусников.
        – Папа? – опешил Игорь. – Да, да, пропустите его. Если можно, подвезите к дому.
        – Конечно, подвезем, – пообещал охранник. – Всего доброго!
        В трубке щелкнуло и зазвучали гудки. Что случилось? Почему приехал отец? Может быть, опять появились люди султана?
        Взволнованный Игорь вышел из дома и под внимательными взглядами охранников, дежурящих в саду, пошел к воротам.
        – Воспользуйтесь электромобилем, – крикнул один из охранников, но Игорь только улыбнулся и махнул рукой. Дескать, дойду и так. И тут же понял, что погорячился, но возвращаться под взглядами охранников и разбираться с электромобилем было неохота.
        До ворот было не меньше полукилометра. Игорь почти бежал, взволнованный неожиданным появлением отца. В голове крутились неприятные картины. У самых ворот он остановился. А вдруг отец не один? А вдруг это вообще ловушка? Отца взяли люди султана и теперь приехали за ним.
        Дежурным у ворот дали паспорт отца. А отец сидит в машине, связанный, и к его виску приставлен пистолет. Игорь покосился на охранника у ворот. Справится ли он с головорезами из султаната Шидад?
        Игорь подошел к воротам, уговаривая себя, что у него просто разыгралось воображение. Здесь все-таки не Африка. Похитить гражданина России в центре Москвы… Нет, Его Величество не пойдет на такой скандал. Но почему же приехал отец? И что за разговоры о жизни и смерти? Может быть, стоило разбудить Арину и предупредить ее, чтобы была начеку.
        Игорь осторожно приоткрыл калитку и выглянул за ворота. У дома стояла машина охраны с фирменным клеймом «Лаванда- Парка» на борту. Игорь облегченно вздохнул и распахнул калитку.
        Профессор Парусников бросился к нему, ощупал руки, плечи, заглянул в глаза.
        – Папа! Что случилось?
        – Игорь! Ты в порядке?
        – Почему ты приехал, папа? Что случилось? Тебе угрожали? Опять люди султана?
        – Какие люди султана? – бормотал профессор, продолжая ощупывать сына, словно проверял, не сломана ли у него какая- нибудь из костей. – Кто мне будет угрожать? И почему?
        – Но ты приехал, – растерялся Игорь. – Так неожиданно. И я подумал, что опять появился этот Юсуф Баргути…
        – Нет, – профессор продолжал держать его за плечи. – Никакого Баргути. Никаких людей султана. Я приехал… У тебя все в порядке, сынок?
        – Ты спрашиваешь об этом уже в третий раз. – Игорь обнял отца и повел его к воротам. – Почему? Что случилось, папа?
        Они вошли в калитку и пошли к дому. Но как только охранник у ворот остался позади, профессор остановился.
        – Скажи мне, Игорь, – он приложил ладони к груди Игоря, словно хотел ощутить биение его сердца, – у тебя с Ариной… У вас… Что-то было?
        – Что ты имеешь в виду? – мрачно спросил Игорь, хотя прекрасно понял, о чем спрашивает отец.
        – Ну, – замялся профессор. – Ты понимаешь. У вас было что-то? Сейчас. Этой ночью. Как у мужчины с женщиной.
        Игорь улыбнулся, оценив деликатность отца.
        – Нет.
        Профессор облегченно вздохнул и прижал сына к себе. Выждав несколько секунд, Игорь отстранился.
        – Папа, – он смотрел на отца взглядом следователя, изобличившего убийцу на основании неопровержимых улик. – Почему ты задал мне этот вопрос?
        – Потому что, – начал профессор и осекся. Он все понял по взгляду Игоря, но не решался задать следующий вопрос. Его задал Игорь.
        – Ты догадался? Профессор кивнул.
        – А ты как узнал?
        – Арина рассказала мне все.
        – Слава Богу!
        Профессор опять припал к груди сына, и на этот раз Игорь не стал отстраняться.
        – Папа!
        – Прости, сынок, но у меня во время поездки в такси перед глазами крутились такие страшные картины!
        – Я понимаю.
        Игорь обнял отца, и они пошли к дому.
        – Папа, ты должен найти возможность избавить ее от этой силы.
        Профессор покосился на Игоря.
        – Избавить? Ты уверен, что она этого хочет?
        – Уверен, – Игорь решительно кивнул. – Мы хотим быть вместе. Хотим пожениться, иметь детей. Наследство Лилит перечеркивает все наши планы. Оно нам больше не нужно.
        Профессор свернул к скамье на изящно изогнутых металлических ножках.
        – Давай посидим, – попросил он. – Здесь так хорошо. Такой воздух. И пахнет розами.
        Они сели на скамейку. Профессор смотрел под ноги, губы его шевелились, будто он что-то высчитывал или проговаривал какие-то тексты.
        – Ты сможешь это сделать, папа?
        Профессор поднял голову.
        – Не знаю, Игорь. У меня нет ответа на этот вопрос. Но я постараюсь найти. Если, конечно, ты уверен, что это следует делать.
        Игорь внимательно посмотрел на отца. Откуда эти сомнения? Почему отец колеблется? Профессор Парусников словно прочел мысли сына.
        – Вы влюблены друг в друга. Это прекрасно. Но влюбленность проходит, уступает место повседневной жизни. Ты уверен, что она никогда не пожалеет о том, что лишилась этой страшной силы? И не обвинит в этом тебя?
        Игорь ответил не сразу.
        – Я ни в чем не уверен, – сказал он после долгой паузы. – Но сейчас мы хотим именно этого. И только этого. Мы хотим создать семью. Если мы этого не сделаем, мы никогда не узнаем, будем ли мы жалеть о принятом решении. Но создать семью, пока Арина является наследницей силы Лилит, невозможно. Ситуация безвыходная. Не старайся искать доводы, строить логические схемы и взвешивать «за» и «против». Просто помоги нам. И все.
        Растроганный этими словами профессор поднялся со скамьи и в порыве чувств прижал к себе голову сына.
        – Конечно, я помогу. Я помогу вам, Игорек! Я сделаю все, что смогу.
        Игорь кивнул и тоже поднялся со скамейки.
        – Постарайся сделать это, как можно скорее. – Профессор кивнул. Игорь обнял отца за плечо. – Пойдем. Я накормлю тебя завтраком. А потом отправлю домой. Чтобы ты мог сразу начать работать.
        Профессор окинул взглядом громаду дома, словно взвешивал, стоит ли ему заходить в этот дом или лучше уехать сразу. Но Игорь повлек отца по аллее, и профессор согласился.
        – Пойдем, – кивнул он. – Только давай скорее. Мне тоже, честно говоря, не терпится добраться до компьютера.



        42

        – Докладывай!
        Иваненко кивнул и поднял глаза на верного Андрея Говорухина. Тот поспешно раскрыл блокнот и развернул его на нужной странице.
        Их разговор происходил в беседке в саду дома Иваненко. Олигарх сидел в огромной инвалидной коляске с электрическим мотором и меняющимся профилем кресла, срочно выписанной прямо с завода в Лондоне. Он был одет в яркий свитер, ноги накрыты пушистым пледом, заботливо подоткнутым по краям кресла. Иваненко выписали из больницы накануне. Весь вечер он принимал посетителей, ужинал с партнерами, терпеливо выслушивал пожелания скорейшего и полного выздоровления и даже выпил две рюмки водки («Грех за свое здоровье не выпить, Михал Семеныч!»). Бизнесмен прекрасно понимал, для чего пришли в его дом все эти люди. Они хотят понять, с чем вышел из больницы Миша Иваненко? Что у него на сердце? И что в голове? Продолжит ли он бороться или сдастся и опустит руки? Сможет ли он, несмотря на эту постылую инвалидную коляску, вернуть себе прежнее влияние и былую силу? От ответов на эти вопросы зависели ближайшие действия этих людей.
        «Они не могут быть самостоятельными, – думал Иваненко, разглядывая восторженные лица, обращенные к нему. – Им нужен покровитель. Они должны на кого-то опираться, кого-то иметь за спиной. Тогда у них на душе царит спокойствие».
        Он был уверен, что кто-то из сидящих за его столом уже проверял с этой дрянью возможность перевода своего бизнеса под ее покровительство. Как они это называют? Зондирование почвы. Интересно, кто это был? Кто из этих хитрецов первым готов его продать? Или готовы все, как только он даст слабину? А он ее даст. Он покажет им свою растерянность и даже страх. Пусть эти хитрецы, и те, кто с ней уже контактирует, и те, кто еще не успел, но подумывает, расскажут, что «Иваненко сдулся». Пусть она расслабится и поверит, что победила. А он, между тем, подготовит ответный удар. И по ней, и по тем, кто предаст и переметнется, напуганный его «сдутием». Он им покажет, что такое боец, даже усаженный в инвалидную коляску. Конечно, людей за его столом поубавится. Но останутся только самые верные.
        После ужина гости начали разъезжаться. Иваненко жал руки и пытался изобразить уверенность, но нарочно делал это недостоверно, чтобы оставить у партнеров двойственное чувство. Судя по лицам, с которыми они садились в свои роскошные автомобили, спектакль удался.
        Проснувшись рано утром и переместившись с помощью охранников из кровати в коляску, он вызвал Говорухина и приказал подать кофе в беседку. Утренняя головная боль, к которой он привык в больнице, сегодня его не мучала, и это олигарх счел добрым предзнаменованием.
        «Вот что значит дом, – подумал он. – Стоит вырваться из опостылевшей больничной палаты, как все начинает налаживаться».
        Говорухин выждал несколько минут, проверяя, готов ли Иваненко слушать, и, уловив нетерпеливый кивок босса, заговорил.
        – Начну с ее действий. Позавчера она вернулась из поездки в Шидад. Ситуация очень странная. Улетала она вместе со всей делегацией, а вернулась одна на каком-то частном самолете.
        – Почему? – произнес Иваненко и покачал головой. Проклятая одышка, мешающая говорить, не отступает. А вчера вечером ему казалось, что стало лучше.
        – Пока выяснить не удалось. Никто точно ничего не знает. Но некоторые из членов делегации утверждают, что на нее было совершено покушение.
        Иваненко поднял на помощника заинтересованный взгляд.
        – Вроде бы она поехала в пустыню, осматривать свое месторождение, и на нее напали бандиты.
        Проклятая дрянь! Отхватила такое месторождение! Для нее это серьезное подспорье в борьбе с ним. Проклятый дикарь с тряпкой на голове. Надо же было ему притащиться в Москву со своими предложениями. Он бы дал за такое месторождение в три раза больше. Иваненко сжал зубы так, что лицо его исказилось.
        – Какие… бандиты на нее… напали?
        – Официальная версия – группа боевиков «Исламского государства» перешла границу и совершила нападение.
        – Но она… жива? – в голосе Иваненко прозвучало явное сожаление.
        – Жива, – Говорухин кивнул. – И даже не ранена. Ей на помощь подоспели солдаты армии султана и уничтожили нападавших. После этого ее на частном самолете отправили в Москву. Но есть одна странность.
        Иваненко повернул голову в сторону помощника.
        – Вместе с ней в Москву прилетели два российских гражданина, – Говорухин заглянул в блокнот. – Парусников Анатолий Георгиевич и его сын Парусников Игорь Анатольевич. Сразу после приезда отец поехал домой, а сын, Игорь Парусников, – к ней.
        Иваненко заинтересованно закрутил головой, подтянул плед ближе к груди. Говорухин сорвался с места и помог олигарху, подоткнув плед подмышками.
        – Кто они… такие? – задыхаясь проговорил Иваненко.
        – Археологи. Отец – профессор археологии в институте Академии наук, сын работает в Управлении по охране древностей при мэрии Москвы.
        – Они были… знакомы с ней… ранее?
        – Были. Она летала в Израиль в составе экспедиции, которой руководил профессор Парусников. Летела она в Тель- Авив спецрейсом вместе с Игорем Парусниковым. Причем под чужой фамилией и по чужому паспорту.
        – Отлично! – Иваненко шевельнул пальцем, кресло поехало в сторону Говорухина и остановилось в полуметре от него. – По-моему, мы напали на след.
        Говорухин замер. Он не отнесся к этой информации так серьезно и не вполне понимал, что имеет в виду босс. Неужели Андрей что-то проморгал?
        – Что вы имеете в виду, Михал Семеныч?
        – Я… – Иваненко перевел дух. – Я давно… подозревал… Все началось… с Израиля… Она вылетала туда… На самолете МЧС и, как выяснилось… под чужой фамилией… Она пробыла там… всего сутки… А когда вернулась… Все началось… Думаю, ей удалось… Пролезть в какую-то… секретную лабораторию… Израильтяне… они специалисты по всяким… секретным штукам…
        Говорухин начал понимать ход мыслей Иваненко.
        – А так как она летела туда и обратно на самолете МЧС, это могло быть заданием сверху?
        – Конечно! – кивнул Иваненко. – И потому… Козырин вдруг ее поддержал… На конкурсе…
        – То есть археологическая экспедиция была прикрытием. На самом деле эти археологи либо получили, либо похитили в Израиле секретный препарат, а она привезла его в Москву?
        Иваненко кивнул. Говорухин прокрутил ситуацию в голове и нашел в ней изъяны.
        – Будь это задание сверху, ей не разрешили бы пользоваться препаратом, – сказал Говорухин. – Все, на что она могла рассчитывать, – это орден «За заслуги перед Отечеством» и очередное воинское звание.
        Иваненко покачал головой.
        – Во-первых… она могла украсть… препарат… Во-вторых, его… могли на ней, – Иваненко задохнулся и с трудом закончил:
        – …опробовать…
        – Значит, мы должны получить этот препарат, – оживился Говорухин.
        – Это тоже, – Иваненко махнул рукой. – Но главное… проверить версию… Поговори с нашими… израильскими партнерами…
        Говорухин кивнул.
        – И не спускай… глаз с этих археологов, – Иваненко потер тяжелые ладони. – Они должны… хоть как-то проявиться…
        – Конечно.
        – Или лучше всего… тебе заняться ими… непосредственно… Заставь их говорить…
        Говорухин замялся.
        – А если они работают на Службу безопасности?
        – Ничего не бойся, – Иваненко перевел дух. – Я за тобой… я прикрою… Выпотроши этих археологов.
        Говорухин понимал, что под словом «выпотрошить» Иваненко имеет в виду информацию, а не внутренности. Убивать людей, которые могут быть связаны со службой безопасности, это значит класть голову в пасть тигра.
        – Хорошо, Михал Семеныч, – сказал он. – Я займусь археологами.
        – Занимайся… только этим, – выдохнул Иваненко. – Оставь другие дела… Главное… Проверить версию…
        Говорухин захлопнул блокнот. Иваненко неопределенно шевельнул кистью, но Говорухин научился понимать босса даже по такому незначительному движению.



        43

        Только через три дня профессор Парусников связался с Игорем и сказал, что им срочно нужно поговорить. Игорь хотел приехать немедленно, но профессор сослался на занятость и назначил встречу в парке, примыкающем к новому зданию Президиума Академии наук.
        – У меня там совещание в двенадцать. Давай встретимся в половине двенадцатого. Или потом уже после трех.
        Игорь предпочел половину двенадцатого. По тону отца он понял, что тот готовит важное сообщение.
        «Неужели он нашел возможность избавить Арину от наследия Лилит? – думал Игорь. – Если да, я признаю своего отца гением».
        …За три последних дня ситуация в огромном доме в поселке «Лаванда- Парк» накалилась, и Игорь с Ариной даже успели в первый раз повздорить. Она вдруг заявила, что хочет назначить его директором одной из компаний с месячной зарплатой, исчислявшейся числом с пятью нулями в американских долларах. Игорь отказался наотрез. Ему не нужны от нее никакие должности. Он продолжит заниматься археологией и вернется, как и задумывал, в институт отца, если они, конечно, не решат уехать из Москвы. Кроме того, он продолжит подрабатывать ведением археологического кружка в Доме молодежи и лекциями в школах.
        – Подрабатывать?! – скривилась Арина. – Значит, ты будешь биться за какие-то копейки вместо того, чтобы помогать мне в организации бизнеса? У меня полно врагов, мне хотят подставить подножку бизнесмены, политики, всякая журналистская шушера ищет, как бы меня опорочить. Для меня каждый близкий человек на вес золота. А ты демонстративно отворачиваешься и идешь заниматься археологией. И еще собираешься под-ра-ба-ты-вать, – это слово Арина произнесла по слогам. – Вероятно, чтобы не умереть с голоду.
        Игорь молчал, понимая, что определенная доля здравого смысла в ее словах есть. Но работать в ее бизнесе и сохранить полную независимость от нее невозможно. И потому он рассудил, что поступил правильно.
        – Я тебя понимаю, – продолжала злиться и раззадоривать себя Арина. – Ты не хочешь от меня зависеть. Но наша зависимость взаимна. Если мы близкие люди, то я завишу от тебя точно также, как и ты – от меня. Я завишу от твоего настроения, самочувствия, от твоего образа мыслей наконец. И в этой зависимости нет ничего страшного. Потому близкие люди и называются близкими, что зависят друг от друга.
        Игорь был согласен, что и в этом ее рассуждении есть доля истины. Но только доля. Отрывок. Часть, выдернутая из целого. Передернутые факты. Зависимость друг от друга двух равных людей нормальна. А какой ровней человеку, получающему скромную зарплату, может быть миллионер? Здесь любая зависимость оскорбительна и порочна.
        Игорь терялся, пытался мысленно выработать для себя и Арины правила совместной жизни и с ужасом понимал, что у него ничего не получается. Его зарплата и деньги, полученные от ведения кружка и лекций, в их общей копилке составляли настолько незначительный процент, что о нем было смешно говорить. Сотая часть от денег, уходящих только на содержание этого дома с его фруктовым садом, клумбами, садовниками, рабочими, вывозящими мусор и очищающими бассейн, с постоянно работающими горничной Мариной и поваром Федором и еще десятком приходящих уборщиц. Значит, он должен смириться, что живет на деньги Арины. А если так, то нечего и выпендриваться.
        Надо принимать предложение и становиться директором одной из ее компаний.
        Все существо Игоря сопротивлялось такому решению. Ведь это будут ее компания и ее зарплата. Не дождавшись от Игоря ответа на вопросы, Арина обиженно замолчала и ушла в спальню. А он до поздней ночи просидел в гостиной, пялясь в телевизор ничего не видящим взглядом…
        …Профессор ждал Игоря на скамейке напротив главного входа. Игорь хотел было сесть рядом с отцом, но профессор вскочил, подхватил его под руку и увлек в дальнюю аллею большого парка, обступившего со всех сторон академическое здание.
        Здесь было тихо. Мимо не пробегали группки студентов с озабоченными лицами, несущие в руках либо портфели, либо большие рулоны бумаги, либо и то, и другое. Не проплывали большие машины академиков, высаживающие своих пассажиров у входа и накапливающиеся на большой стоянке. Не проходили солидные люди в шляпах и легких пальто, из-под которых виднелись галстуки. Профессор шел под сводами больших каштанов, заложив руки за спину и широко дыша полной грудью. Складывалось впечатление, будто он вышел на эту аллею размяться и подышать свежим воздухом. Несколько минут Игорь покорно шел за отцом, потом взял его под руку.
        – Папа!
        Профессор остановился, развернулся к Игорю и по привычке взял его за оба локтя.
        – Видишь ли…
        Игорь увлек отца на ближайшую скамью.
        – Папа, я терпеть не могу, когда ты начинаешь разговор со слов «видишь ли». Это значит, что ты готовишь меня к чему-то неприятному. Говори сразу. Ты нашел способ избавить Арину от наследия Лилит?
        Профессор кивнул.
        – После рукописи Салаха ибн- Юсуфа я взялся за рукопись, авторство которой приписывают пророку Саулу. Он довольно подробно…
        – Папа, – перебил Игорь. – Мне совершенно безразлично, где ты нашел информацию. Я знаю, что ты скажешь, – Игорь заметил, что профессор намерен возразить, и повысил голос. – Ты скажешь, что я ученый и мне не может быть безразлично. Но мне безразлично. Мне сейчас не до науки. И потому, скажи сразу. Что нужно делать?
        Профессор замялся. Игорь не сразу понял причину его замешательства, но потом догадался. Отец не хочет быть гонцом, приносящим плохую весть.
        – Что? – спросил он упавшим голосом. – Все так плохо?
        Профессор неопределенно пожал плечами.
        – Папа! – в голосе Игоря зазвучала прокурорская строгость. – Мы можем избавиться от чар Лилит?
        Профессор кивнул. Уже хорошо.
        – Папа, после того, как Арина избавится от чар Лилит, она будет жива и здорова?
        Профессор кивнул еще раз. Просто отлично! Игорь повеселел.
        – А теперь скажи, что мы должны для этого сделать? Профессор отвел глаза. Когда он начал говорить, в его голосе появилась странна хрипотца.
        – Вы должны оказаться там, где Арина получила силу Лилит, – сказал профессор. – В той самой пещере в Израиле. У саркофага. Вдвоем.
        Профессор говорил медленно, и Игорь не выдержал.
        – И что?
        – И все, – профессор пожал плечами. – Она положит руку на крышку саркофага, и сила Лилит уйдет.
        – И все? – повторил Игорь. – Так в чем же проблема? Мы поедем в Израиль. Сейчас для этого даже виза не нужна. И войдем в пещеру. Что тебя так огорчает?
        Профессор тяжело вздохнул и покачал головой. У Игоря защемило сердце. Он понял, что самого главного отец пока не сказал.
        – Что мы должны сделать еще? – спросил он.
        Профессор неловко дернул плечами, и на лице у него появилось выражение ученика, надерзившего директору школы.
        – Арина должна прийти к саркофагу в том же состоянии, в котором она была тогда. До получения энергии Лилит, – быстро сказал он и замолчал.
        Игорь взглянул отцу в глаза, сомневаясь, правильно ли он понял.
        – В таком же состоянии? – переспросил он. – Что ты имеешь в виду?
        – Без бизнеса, без дома, без машин, без банковских счетов, без своих миллионов, – опустив голову, проговорил профессор. – Все, что она получила с помощью силы Лилит, должно быть возвращено прежним владельцам. Она должна отказаться от всего. Сама. Сознательно и добровольно. Отказаться фактически, а не формально. Обмануть или переписать фиктивно имущество на другого человека, здесь, как ты догадываешься, не удастся. Это не налоговая инспекция.
        Игорь поднял голову и взглянул на шумевшие над ними кроны деревьев. Отец прав. Он действительно принес ужасную весть. Это конец. Провал. Пропасть. Пустота. Профессор понял, что творится в душе сына, и осторожно обнял его.
        – Это невозможно, – тихо проговорил Игорь. – Ты же понимаешь, что я не смогу даже предложить ей это.
        Профессор молча пожал плечами.
        – Отказаться от всего? Остаться ни с чем? Может быть, ты ошибаешься, папа? – в голосе Игоря прозвучала надежда.
        – Я не ошибаюсь, – профессор неловко развел руками. – К сожалению, это единственная возможность. Все, что дала Лилит, должно быть возвращено.
        Игорь поднял глаза на отца. От выражения тоски в них у профессора застучало в висках.
        – Я не могу даже сказать ей об этом, – сказал Игорь. – Когда я встретил ее впервые, в кафе аэропорта, она была так несчастна, она зависела от всех – от подруги, от мерзавца, который хотел ее изнасиловать, от случайного встречного, которым для нее был я. Сейчас она ожила, она расправила плечи, она стала другим человеком. Как я могу все это разрушить? А вдруг она согласится. Из-за влюбленности и нежелания отступать. Из-за того, что сказала мне слишком много слов и дала слишком много обещаний. А потом наступит прозрение, и она возненавидит меня. Нет! Я не могу на это пойти.
        Профессор понимал, что волнение сына искреннее и Игорю надо просто выговориться.
        «Бедный мальчик, – думал профессор. – Он попал в ситуацию, в которой любой совет будет лишним и ненужным».
        – Может быть, вам все-таки, поговорить, – робко сказал профессор. – Хотя бы поговорить? Объясниться.
        – Нет, – решительно отрезал Игорь. – Она не должна даже знать об этом. И я прошу тебя, папа, держать эту информацию в секрете от всех. От всех, понимаешь? Обещаешь?
        – Конечно! Если ты хочешь, я никому не расскажу. Но Игорь…
        Игорь поднял на отца взгляд, полный тоски и отчаяния.
        – Нет, папа, этого я ей даже не смогу предложить.
        – Что же делать? Что ты собираешься делать?
        – Мы больше не должны видеться, – решительно проговорил Игорь.
        – Как? – опешил профессор.
        – Жить рядом с ней и утаивать такую информацию. Это невозможно. Эта тайна сожрет меня изнутри. Но и рассказать ей о таком я тоже не могу. Такую жертву я от нее не приму. Мне лучше самому стать жертвой.
        Последние слова Игоря напугали профессора.
        – Что ты имеешь в виду, – он схватил Игоря за руку. – Что ты собираешься предпринять?
        – Я должен исчезнуть, – Игорь решительно поднялся со скамейки. – Из ее жизни. С этой минуты и навсегда. Это будет для нее ударом, но его она переживет.
        – Игорь, – попытался возразить профессор, но сын перебил его.
        – Не говори ничего, папа. Это решение всех проблем. Лучше покончить со всем сразу, чем рубить хвост по частям. Я не хочу ни объяснений, ни долгих мучительных расставаний. Если начнется разговор… Любой разговор. Мне придется рассказать ей все. А этого я не хочу.
        – Она найдет тебя, – тихо сказал профессор. – И объясниться все равно придется.
        – Не найдет, – отмахнулся Игорь. – Она не знает ни домашнего, ни рабочего адреса. Не знает, как называется моя контора. Номер телефона я сменю. Но тебя она может найти. По справочнику Академии. Но ты можешь просто не отвечать на ее звонки. Если кто-то к тебе приедет, ты не знаешь, где я и не помнишь моего домашнего адреса.
        – Что ты говоришь? – расстроился профессор. – Я же твой отец. Как я могу ничего не знать?
        – Придумай что-нибудь. Что я недавно переехал куда-то за МКАД. Ты где-то записал адрес, но не помнишь. Придумай что-нибудь, папа!
        Голос Игоря задрожал. Профессор в порыве чувств прижал к себе голову сына.
        – Хорошо, Игорек, хорошо. Я все сделаю, как ты скажешь. Хотя я уверен, что ты передумаешь. Вы не можете расстаться вот так, не сказав друг другу ни слова.



        44

        Впервые за долгие месяцы Арина вернулась с работы к четырем часам. К шести в гостиной был накрыт стол на двоих, но Игорь задерживался. Странно. Он собирался быть вовремя. Арина набрала номер Игоря, но ей никто не ответил. Через четверть часа набрала еще раз, потом еще и еще. В половине восьмого она, так и не присев к столу, погасила свечи и ушла в кабинет, не ответив на вопрос Марины, что делать с обедом.
        Еще час она сидела за своим рабочим столом, бродила между полками с книгами, доставала какие-то тома, раскрывала их произвольно и читала, не понимая ничего из прочитанного. Ежеминутно она набирала номер Игоря, но телефон, прогудев ей в ухо долгими гудками, переводил разговор на автоответчик. В восемь она позвонила Свете и Аде и попросила подруг приехать. Света приехала первой. Исчезновение Игоря ее не очень взволновало.
        – Мало ли где он мог задержаться, – беспечно сказала она. – Какой-то срочный вызов, неожиданная встреча.
        – Какой вызов? – упрямо ответила Арина, и лицо ее выразило досаду и даже какое-то ожесточение. – Он же не врач. И не пожарный. А была бы встреча, он бы позвонил.
        Находясь рядом с Ариной, Света вдруг ощутила какое-то напряжение, возникшее между ними. Сначала она не могла понять его причину, а затем догадалась – Глеб. Он ведь тоже исчез. Неожиданно, необъяснимо и безвозвратно. Может быть, Арина проводит какие-то параллели и еще чего доброго решит, что исчезновение Игоря как-то связано с исчезновением Глеба. Только этого не хватало. Света решила объясниться, но в этот момент в дверь позвонили.
        Приехала Ада и с места в карьер взялась за дело. Позвонила дежурному по городу, потом принялась обзванивать больницы и морги. Кладя трубку после каждого звонка, она поднимала глаза на Арину и говорила:
        – Вот видишь. Его там нет, – и добавляла: – И не будет. Потому что с ним ничего не случилось.
        – Конечно, не случилось, – вторила ей Света, украдкой поглядывая на часы. Время приближалось к девяти, и ситуация действительно становилась странной.
        В течение полутора часов Ада обзвонила все морги и больницы, которые ей удалось найти в справочнике, и вопросительно взглянула на Арину.
        – Позвонить в полицию?
        Арина вздрогнула, словно к ней прикоснулись чем-то холодным, но ответила на удивление спокойно.
        – Нет. С ним ничего не случилось. Он просто где-то задержался. Подождем. Если хотите перекусить, Марина накроет стол.
        Но им было не до еды.
        «Где же он может быть», – думала Ада, бродя по кабинету и разглядывая большую карту Москвы, висевшую на одной из стен. Тревоги она не испытывала, как и Света. Исчезновение Игоря казалось ей ерундой, случайностью, которая прояснится ближе к ночи. Придет, никуда не денется. Хотя… Было бы совсем неплохо, если он пропал. Исчез. Испарился. Желательно без следа.
        Появление Игоря в жизни Арины Ада восприняла как серьезную помеху, которая со временем могла превратиться в большую угрозу. Конечно, она не знала о беседах, которые вели между собой Игорь и Арина, но интуитивно понимала, что бизнесу не стоит ждать от любви ничего хорошего. За три дня, прошедших после возвращения из Шидада, Арина провела в офисе в общей сложности не больше пяти часов. Она уже не генерировала идеи и не интересовалась идеями других. Не требовала показать ей пути расширения бизнеса, не задавала вопросы о планах конкурентов. Конечно, такое равнодушие можно было считать нервной реакцией на ужасные события в пустыне Шидада, но Ада понимала, что реакция явно затягивается и начинает мешать делу.
        После того, как Арина и Игорь отправились из аэропорта в дом Арины, Ада не сомневалась, что на следующее утро любовная ситуация благополучно разрешится. Игорь обратится в покорное существо, которое будет смотреть преданными глазами на свою хозяйку, стараться ей услужить изо всех сил и иметь то же мнение, что и она. А значит, ничего в их жизни не изменится. Арина продолжит расширять бизнес, завоевывать новые территории и одерживать новые победы. Но ничего такого не произошло. На следующий день Игорь не изменился, из чего Ада сделала напугавший ее вывод о том, что между ними ничего не произошло, а значит, Арина раскрыла ему свою тайну.
        По мнению Ады, это было сродни катастрофе. Значит, Арина строит относительно этого парня самые серьезные планы. Это, с ее точки зрения, было чревато самыми неожиданными последствиями. Ада разобрала возможные варианты. Лучший – если он окажется единомышленником и войдет в бизнес, возьмет на себя какое- нибудь направление и будет развивать его на благо всего холдинга. Вполне терпимый – если Игорь удовлетворится беззаботной и комфортной жизнью на деньги подруги. Займется каким- нибудь конным спортом или гольфом, будет регулярно посещать бассейн и спортивный зал, начнет изучать китайский и японский языки с самыми дорогими репетиторами. И совсем плохой вариант – если он начнет уговаривать Арину все бросить, продать бизнес и зажить жизнью состоятельных рантье. Тогда Аде придется предпринимать против него меры. Какие – она пока не знала, но понимала, что в этом случае борьба ей предстоит не на жизнь, а на смерть.
        В половине двенадцатого Арина расплакалась.
        – Что с ним могло случиться?
        Ада и Света молча пожимали плечами. Все было действительно очень странно. Арина подняла на них красные от слез глаза.
        – Как вы думаете, девочки, он жив?
        – Конечно, жив! – в один голос воскликнули Ада и Света.
        В следующие четверть часа было решено начать завтра с утра активные поиски. А сейчас Света оставалась у Арины, а Ада отправлялась искать профессора Парусникова. Номер его телефона она нашла в справочнике, но телефон профессора был выключен, как и телефон Игоря. Арина предположила, что отец находится где-то вместе с сыном или как минимум знает, где его искать.
        – Только не пугай его сразу, – напутствовала подругу Арина. Не начинай со слов: «Игорь пропал!» Подготовь. Придумай что-нибудь.
        Ада пообещала быть осторожной и оглядела Арину. Опухшее от слез лицо, красные глаза. Даже рыжие волосы как-то сразу потускнели.
        «Как, однако, все серьезно», – подумала она. Значит, этот Игорь – реальная угроза. И его нейтрализацией надо будет заняться сразу после того, как он найдется. Если найдется, конечно.
        Ада поцеловала Арину в губы, переглянулась со Светой, дескать, позаботься о ней, и пошла к выходу.



        45

        Адрес профессора Парусникова Ада нашла довольно легко. Просто позвонила в институт археологии, сказалась коллегой из Тюмени и сообщила, что срочно должна передать Анатолию Георгиевичу посылку от своего руководства. Охранник института, исполнявший в этот поздний час все обязанности – от директора до вахтера – с удовольствием снял с себя ответственность и продиктовал ей домашний адрес профессора.
        Желтую «ауди» Ада поставила на улице и вошла во двор. Обычный московский дворик, отделенный от тротуара металлическим забором с большими настежь распахнутыми воротами. Двор был составлен из трех семиэтажных домов, стоящих буквой П. Каждый дом имел по четыре подъезда, и Аде предстояло выяснить, какой из них является третьим подъездом дома номер 63. Почти все окна домов были темными, лишь в нескольких мерцал тусклый свет – то ли горели ночники, то ли экраны телевизоров, то ли настольные лампы у кроватей граждан, не способных оторваться в этот поздний час от чтения.
        Ада пошла вдоль домов, пытаясь найти хоть какую-то табличку.
        «Неужели трудно повесить номер на каждый дом?! – сердилась она. – А то ведь и спросить не у кого».
        Дойдя до конца крайнего дома, Ада подумала, что у возникшей проблемы нет решения. Можно, конечно, позвонить по домофону в любую квартиру и поинтересоваться номером дома, но, скорее всего, разбуженные жильцы не ответят. Пошлют куда подальше. Или еще хуже – вызовут полицию. Надо же так вляпаться. За пять минут найти адрес, а потом мыкаться по двору, не зная, какой из трех домов шестьдесят третий.
        Все, что ей оставалось, – прорываться в запертые подъезды. Там могут быть списки жильцов, среди которых она найдет Парусникова А. Г. Но как проникнуть в подъезд? Придется все-таки вступить в неприятный контакт с жильцами. Другого выхода нет.
        Ада сделала шаг к ближайшему подъезду и остановилась. Двор осветился фарами сразу нескольких автомобилей. Ада инстинктивно спряталась за деревом и проследила, как в распахнутые ворота въехали два «джипа». Ада замерла, Прижавшись щекой к шершавой коре. Каким-то седьмым чувством она вдруг поняла, что эти машины, а вернее, люди в них имеют отношение к делу, которое привело ее в этот двор. «Неужели они приехали к профессору, – подумала она. – Может ли быть такое совпадение?» Ада притаилась у подъезда за высоким кленом и наблюдала за машинами.
        Их двери распахнулись синхронно, и на асфальт ступили пять крепких парней в темных пальто и в кепках, надвинутых на глаза. Аде все они показались на одно лицо. А вот последнего пассажира она узнала сразу. Андрей Говорухин. Он коротко кивнул одному из парней, тот присел у двери подъезда и через минуту распахнул ее.
        «Вот что значит, специалист! – восхитилась Ада. – Это для меня запертая дверь препятствие, но не для них».
        Шестеро мужчин вошли в подъезд.
        «Они идут к нему, – сообразила Ада. – Интересно, зачем?» Ее так и подмывало войти в подъезд вслед за парнями Иваненко и найти ответы на все вопросы. Но она решила не попадать в поле зрения водителей, оставшихся в машинах. Ада затаилась за деревом и решила ждать.

* * *

        Профессора Парусникова разбудил резкий и долгий звонок в дверь. Несколько секунд он лежал неподвижно, понимая, что звонок мог ему и приснится. Но звонок повторился. Такой же резкий, громкий и продолжительный. Профессор сел на кровати, нащупал ногами тапочки и взглянул на часы. Половина второго. Кто это может быть?
        Он накинул халат и прошаркал к двери.
        – Кто там?
        – Откройте, пожалуйста, профессор, – сказал за дверью мужской голос. – У меня срочное сообщение от вашего сына.
        – От сына? – сердце профессора похолодело. Что могло случиться в этом огромном доме, в котором он оставил Игоря. – А почему он не позвонил?
        – Он не мог позвонить, – ответил мужчина. – Он просил вам передать записку.
        Только теперь профессор заглянул в глазок. Перед дверью стоял мужчина лет сорока. В глазок было видно улыбающееся лицо, чистые серые глаза, меховой воротник модного пальто поднят, из-под него выглядывает галстук на белой сорочке. Мужчина поднял к лицу свернутый вчетверо лист бумаги и помахал им.
        – Опустите записку в почтовый ящик, – попросил профессор. – Я не одет.
        – Хорошо, – согласился мужчина.
        Он пересек лестничную клетку, опустил листок в почтовый ящик с табличкой: «Профессор А. Г. Парусников» и вернулся к двери.
        – Всего доброго, Анатолий Георгиевич. Игорь просил, чтобы вы прочли записку как можно скорее. Так что, не затягивайте. Мужчина пошел к лифту, нажал на кнопку и вошел в открывшуюся дверь. Свет на лестничной клетке погас. Профессор услышал звук движущегося лифта. Он запахнул халат и приоткрыл дверь. Почему Игорь послал записку? Почему не позвонил? Не мог? А что с ним? И где он? Профессор решил сначала связаться с Игорем, а потом взять записку. Он начал медленно закрывать дверь, но не успел. Человек, стоявший за дверью, так рванул ручку, что профессор едва не упал. В последний момент он отпустил дверь, и это дало ему возможность удержаться на ногах.
        Дверь распахнулась. Перед профессором стоял здоровый парень и смотрел на него холодным равнодушным взглядом. Широкий подбородок парня шевельнулся, словно он хотел что-то сказать. Но парень ничего не сказал. Легким движением руки он отодвинул со своего пути профессора и вошел в квартиру. За ним еще четыре таких же молодых человека. Крепких, с отсутствующими взглядами, словно их мысли занимала проблема, которой они не могли поделиться с окружающими. Последним вошел тот самый мужчина средних лет с чистыми глазами и открытой улыбкой, которого профессор разглядывал в глазок.
        – Здравствуйте, профессор! – сказал он, расстегивая пальто и оглядываясь по сторонам.
        – Кто вы? И что вам угодно? Почему вы врываетесь в мою квартиру среди ночи?
        Профессор гордо выпрямился и запахнул халат. Ему показалось, что таким образом он дает понять непрошенным гостям, что не очень-то их испугался.
        – Мы почитатели вашего таланта, – улыбнулся вошедший последним. – А вы держите нас на пороге. Давайте пройдем в гостиную, и я вам все объясню.
        Не дожидаясь приглашения, мужчина прошел в квартиру. Крепкие парни обогнали его и внесли сопротивляющегося профессора, ноги которого болтались в воздухе.
        – Я сейчас вызову полицию! – выкрикнул профессор, вырвавшись из рук крепких парней. Он остановился в центре комнаты и принял позу Свободы, идущей на баррикады.
        Этот его демарш не произвел на нежданных гостей никакого впечатления. Крепкие парни рассредоточились по комнате, прикрыв своими телами подходы к двум окнам и двум дверям – в прихожую и в кабинет.
        – Полицию вызвать вам никто не даст, – спокойно сказал мужчина с чистыми глазами. – И кричать тоже бессмысленно.
        Он обвел глазами комнату и добавил.
        – У вас замечательный дом, профессор. Старинный. С толстыми стенами. Сквозь них никакие звуки не доносятся. Не так ли?
        Профессор не ответил.
        – Впрочем, ни кричать, ни вызывать полицию вам не придется. Мы пришли задать вам всего один вопрос, получить на него ответ и уйти, не причинив вреда.
        – Какой вопрос?
        – Каким образом известная вам госпожа Розова влияет на окружающих ее людей? Как ей удается диктовать им свою волю? Каким образом и с помощью чего она заставляет их выполнять свои желания?
        Профессор похолодел.
        – Я не знаю, – выпалил он и сел в кресло. – Я ничего об этом не знаю.
        Он был уверен. Просто уверен, что вся эта история добром не кончится. Так и знал. Он чувствовал это еще в Израиле. Когда выяснил, что Игорь привез женщину по чужому паспорту. Уже тогда он понимал, что они вляпались. Только не понимал, во что именно. Но кто эти люди? Они очень похожи на сотрудников спецслужб. Каких? Российских? Нет.
        Нельзя ориентироваться на безупречный русский язык этого человека в пальто с меховым воротником. Он вполне может работать на чужую разведку, которую тоже заинтересовали необыкновенные способности Арины. И что делать ему? Рассказать им все? Тогда его просто уберут. Как ненужного свидетеля. Спецслужбам будет нужна Арина, а не тот, кто может ее разоблачить. И тогда опасность нависнет не только над ним, но и над Игорем. Нет, он должен молчать.
        Сомнения профессора не укрылись от Говорухина. И очень обрадовали его. Андрей понял, что наконец оказался на верном пути. Этот профессор все знает. Прав был Иваненко – все началось в Израиле, в экспедиции, которой руководил человек, сидящий перед ним в позе партизана, решившего не раскрывать захватчикам ни одной тайны.
        – Вы знаете, – мягко возразил Говорухин. – Но не хотите говорить. Почему? То ли чего-то боитесь, то ли кого-то покрываете. И потому я задам вам конкретные вопросы. И попрошу вас ответить. Первый. Арина Розова была членом вашей экспедиции. Но ровно через сутки после ее прилета в Израиль она отправилась обратно в Москву. Почему?
        – Она не была членом экспедиции, – начал профессор и понял, что он не сможет внятно объяснить, что произошло в Израиле. – Я ее не знал и в состав экспедиции не включал.
        – Но она прилетела, – мягко возразил Говорухин. – причем спецрейсом, зафрахтованным для вашей экспедиции. Кто ее отправил?
        Весь его добродушный вид и мягкий голос словно говорили: «Ну зачем лгать? Мы же все равно все знаем».
        – Она прилетела в Израиль по чужому паспорту, – профессор предпринял еще одну попытку объясниться.
        – Профессор! – Говорухин вновь перебил его. – По чужому паспорту? В Израиль? Вы принимаете меня за сумасшедшего?
        – Послушайте! – вспылил профессор. – Я говорю правду. Возможно, в нее непросто поверить, но от этого она не становится неправдой. Я не знал Арину Розову до момента её появления в нашей экспедиции. Это раз. Она прилетела в Израиль по чужому паспорту. Это два. Узнав об этом, я немедленно отправил ее в Москву. Это три. Вам ясно?
        – Ясно, – кивнул Говорухин и улыбнулся. – Ясно, что вы что-то очень тщательно скрываете. Скажите, профессор, а госпожа Розова приехала в Израиль по собственной инициативе? Сама захватила чужой паспорт… Сама влезла в самолет… Так?
        – Нет, – профессор вздохнул. – В самолет ее провел мой сын. Он увидел ее в аэропорту, она ему понравилась, и он убедил ее лететь с ним.
        – По чужому паспорту? – понял Говорухин.
        – По чужому паспорту, – кивнул профессор.
        – А в аэропорту одновременно с вашим сыном она оказалась, конечно, совершенно случайно…
        – Она собиралась лететь домой. К уда-то на Алтай. Но мой сын уговорил ее лететь в Израиль, – проговорил профессор упавшим голосом, понимая, что собеседник не верит ни одному его слову.
        Говорухин не ответил. Он прошелся по комнате, рассмотрел картины на стенах, бережно прикоснулся к старинным часам, стоящим на каминной полке. Вернулся к дивану и встал перед профессором.
        – Анатолий Георгиевич, почему вы не хотите рассказать мне правду? Вы ведь знаете ее секрет. Я это понял сразу, как только задал вопрос. Вы начали обдумывать ситуацию. Сказать – не сказать. Вы не умеете лгать, и глаза ваши рассказали мне все. Вы знаете, в чем состоит ее секрет. И без этой информации мы отсюда не уйдем.
        – Я вам больше ничего не скажу.
        – Анатолий Георгиевич, не стройте из себя героя, – чистые глаза Говорухина смотрели насмешливо. – Мне не хочется говорить о таких неприятных вещах, как утюг на животе. Сейчас все-таки не девяносто третий год. И вроде бы до такого уже давно никто не опускается. Но если понадобится, мы прибегнем и к этому методу.
        Профессор вздрогнул. Он подумал, что в конце концов скажет этим людям все. Утюга на животе он просто не выдержит.
        – Делайте, что считаете нужным, – гордо сказал он.
        – Почему вы упорствуете, профессор? – Говорухин продолжал говорить мягким и, как ему казалось, убедительным тоном. Это дело никак не касается вас. Эта женщина не имеет никакого отношения к вам. Тайна, которая стала вам известна, – не ваша тайна. Почему бы не закончить это дело миром?
        Сказать? Или нет? Если бы он был уверен, что они не убьют Игоря. Но кто может дать ему такую уверенность? Никто.
        – Нет никакой тайны, – упрямо проговорил профессор. – И я просто не понимаю, чего вы от меня хотите.
        Говорухин качнулся с носка на пятку.
        – Значит, миром мы это дело не закончим, – задумчиво проговорил он. – Хорошо. Тогда позвольте откланяться. Дальнейший разговор представляется мне совершенно излишней потерей времени.
        «Неужели они сейчас уйдут, – не поверил профессор своим ушам. – Похоже, уйдут и дадут ему время на обдумывание». Значит, у него будет возможность все взвесить и принять меры.
        – Я ухожу, – подтвердил свои намерения Говорухин, – потому что не люблю ни наблюдать за физическим воздействием, ни, тем более, участвовать в нем. Но я оставляю вас с моими коллегами, – он бросил быстрый взгляд на двух парней, стоящих у окон. – Они объяснят вам всю нелепость вашего сопротивления. Если их объяснения покажутся вам убедительными, и вы решите заговорить, ребята свяжутся со мной. Ну вот, собственно, и все.
        Говорухин сделал несколько шагов к двери, охранники – за ним. У выхода в коридор он остановился и обратился к тем, кого оставлял в квартире, говоря громко, так, чтобы слышал профессор.
        – Он знает то, что мне нужно. И вы должны вытрясти из него эту информацию. Делайте, что считаете нужным, но не переусердствуйте. В се-таки, пожилой человек, профессор.
        Парни переглянулись и почти синхронно кивнули. Говорухин бросил на профессора прощальный взгляд. Парусников судорожно вздохнул, словно хотел что-то сказать, но лишь махнул рукой.

* * *

        Ада стояла за деревом уже четверть часа. Она не сводила напряженного взгляда с двух «джипов» с потушенными фарами, с третьего подъезда дома 63 и с тех окон на втором этаже, в которых вспыхнул свет после того, как Говорухин со своими гориллами вошел в подъезд. Ада не сомневалась, что эти два окна находились в квартире Парусникова, и ломала голову, что могло понадобиться от профессора в такой поздний час Михаилу Семеновичу Иваненко и его верной тени. Несколько раз она порывалась подойти к «джипам» и завести беседу с водителями, но отказывалась от этой мысли. Водители, скорее всего, ничего не знают. А если знают, то не скажут. А вот опознать в ней подругу Арины Розовой, врага номер один их босса, вполне могут.
        Стрелки часов показывали без десяти два, когда дверь подъезда открылась и появились Говорухин с тремя парнями. Парни сели в один «джип», Говорухин – в другой, и машины медленно поехали к воротам.
        «Вошли шестеро, вышли четверо, – сообразила Ада. – Двое остались у профессора. Но сам Говорухин не остался. Почему? И кто теперь эти двое? Охрана? Или конвой? Похоже на последнее».
        Теперь надо решать, что делать. Самое простое решение – сесть в машину и отправиться домой, отложив беседу с профессором до утра. Какое ей дело до шашней Парусникова и людей Иваненко? Но какое-то внутреннее чувство подсказывало Аде, что это решение, хоть и самое простое, но далеко не самое верное.
        Она проводила глазами удаляющиеся тормозные огоньки «джипов», осторожно пересекла двор и потянула дверь подъезда. Дверь поддалась, и Ада вошла в внутрь. Она не стала пользоваться лифтом, легко взбежала на второй этаж. Включила свет и сразу увидела табличку: «Профессор Парусников А. Г.» на одной из дверей. Ада прижалась к двери ухом. Из квартиры не доносилось ни звука.
        Ада расстегнула сумочку и на всякий случай проверила, на месте ли электрошокер. После этого она решительно нажала на кнопку звонка и услышала за дверью пронзительную трель.

* * *

        Два парня, оставленных Говорухиным в квартире Парусникова, только закончили привязывать профессора к креслу, как раздался звонок. Они подняли головы и переглянулись. Кто мог прийти в два часа ночи? Да еще звонить так громко и продолжительно, будто зная наверняка, что обитатель квартиры не спит.
        – Ждете кого-нибудь, профессор? – шепотом спросил один из парней, брюнет с густыми усами, закрывавшими всю верхнюю губу.
        Профессор не ответил. Ему в рот вставили кляп, и он с трудом дышал носом, понимая, что долго так не выдержит. Руки Парусникова были привязаны к ручкам кресла, лодыжки ног к ножкам. Он почти не мог шевелиться, и сейчас ему было совершенно безразлично, что сделают с ним эти два амбала.
        – Ждете кого-нибудь? – повторил усатый, добавив в голос ярости.
        Профессор покачал головой. Не потому что испугался. Просто он привык отвечать, когда ему задают вопросы. Усатый кивнул головой, и второй парень, бритый наголо, с вывернутыми ушами, что выдавало в нем бывшего профессионального борца, неслышно ступая, заскользил к двери. Он заглянул в глазок и вернулся.
        – Телка, – шепотом проговорил он.
        – Какая телка? – усатый уставился на партнера.
        – Я ее видел у Иваненко. Она к нему в дом приходила. В квартире прозвучал еще один звонок. Такой же громкий, наглый и продолжительный.
        – Узнай, что ей нужно, но сюда не веди, – распорядился усатый.
        Борец кивнул и также неслышно двинулся к двери.

* * *

        Дверь открылась. Ада перешагнула порог, бесцеремонно отодвинув с дороги здорового парня с наголо бритой головой.
        – Чего долго не открывали? – громко спросила она и как бы невзначай изогнулась, давая возможность парню полюбоваться грудью, мелькнувшей в вырезе платья.
        – А ты кто такая? – грубо спросил лысый, даже не взглянув на открывшиеся перед ним девичьи прелести.
        – Кто я такая? – Ада засмеялась и вошла в прихожую. Теперь надо было сообразить, в качестве кого она здесь появилась. Ада была уверена, что дверь ей откроет Парусников. Ему бы она нашла, что сказать. А этим гориллам…
        Ада крутанулась на месте и вдруг в стекле двери, ведущей в гостиную, увидела Парусникова. Он сидел в кресле, откинув голову назад. Руки его были привязаны к ручкам. Она все поняла и, чтобы скрыть смущение, сделала еще один оборот, дав юбке свободно обвиться вокруг стройных ног.
        – Кто я такая? – повторила она и все так же весело продолжила. – Я ваша подмога. Меня Иваненко прислал. Помоги, говорит, моим парням. А то они дров наломают, а дела не сделают. Он в чем-нибудь признался?
        – Мы только начали.
        Лысый помрачнел. Пренебрежительное отношение начальства к их способностям явно его задело.
        – Мы сами справимся, – начал он, но Ада не дала ему договорить.
        Она понимала, что ее победа в схватке с двумя крепкими и хорошо тренированными парнями зависит только от скорости ее действий и их внезапности, от того, насколько она сумеет не дать противнику возможности разобраться в ситуации и понять, что происходит.
        – Ты хочешь поспорить с Михал Семенычем? – усмехнулась она. – Мне тоже нет резона проводить ночь здесь, с вами. У меня есть дела поинтересней. Если справитесь сами, я могу и уехать.
        Лысый промолчал.
        – Где у вас здесь кухня? Проводи меня.
        Парень вошел в узкий коридорчик. Ада за ним. Дойдя до конца коридора, он распахнул дверь в кухню, и в этот момент ему в шею ткнулось что-то жесткое и холодное, а в следующий момент электрический удар, мощностью в 20 ватт заставил его крепкое тело изогнуться в судороге и рухнуть на пол.
        Ада не дала парню рухнуть с шумом. Она успела подхватить его подмышки, налегая всем телом прижала к стене и дала возможность медленно сползти на пол. Оглянулась. В коридорчике никого. Ада вернула электрошокер в сумочку и пошла в комнату.
        На пороге гостиной она обернулась и, делая вид, будто беседует с лысым, громко сказала:
        – Один кусочек сахара, пожалуйста. И без молока.
        В гостиной напротив кресла, к которому был привязан Парусников, стоял усатый. Он слышал разговор о помощи, которую Ада собиралась им оказать, и его лицо выражало крайнюю степень презрения. Глаза профессора, когда он увидел Аду, округлились, а нижняя челюсть, оттянутая кляпом, задрожала. Ада понимала, что медлить нельзя. Усатый уверен, что лысый наливает ей кофе. Это даст ей возможность выиграть не больше минуты. Ада двумя руками распахнула сумку и повернулась к парню.
        – Смотри!
        Усатый нагнулся. Из сумки вылетела рука Ады с зажатым в ней электрошокером и ткнулась ему в щеку. Мелькнула синяя искра, и парень рухнул на спину, разнеся вдребезги журнальный столик. Ада повернулась к профессору.
        – Как вы, Анатолий Георгиевич? Идти сможете?
        Профессор кивнул. Ада разрезала веревки и вытащила кляп. Руки и ноги профессора затекли и двигались с трудом. Ада, опасаясь, что кто-то из парней очнется, торопила.
        – Скорее, скорее!
        Профессора шатало из стороны в сторону, и Аде пришлось взять его под руку.
        – Ничего, ничего, Адочка, – шептал профессор. – Ноги не слушаются. Сейчас восстановится кровообращение. Сейчас!
        В прихожей он сорвал с вешалки свое пальто, схватил сумочку с деньгами и документами. Лифта они дожидаться не стали, а пошли по лестнице вниз. С каждым шагом профессор ступал все увереннее, а выйдя из подъезда во двор, даже побежал.



        46

        В ту самую минуту, когда Арина лежала без сна в своей роскошной кровати и пыталась понять, что ей теперь делать и где искать любимого человека, а Ада и профессор Парусников мчались в желтой «ауди» по улицам Москвы, Игорь проснулся. Пробуждение было тяжелым. Голова болела так, что любое движение отдавалось глухим ударом по лбу и по вискам. Игорь решил не шевелиться и попытался открыть глаза. Веки разошлись, но зрачок не уловил даже малейшего проблеска света. Судя по всему, в комнате царила самая настоящая египетская тьма. Зато другие органы чувств заработали в полную силу. Ухо уловило сопение нескольких носов, потом чей-то храп, который несколько минут нарастал crescendo, достиг апогея и внезапно оборвался, словно храпящего накрыли огромной подушкой. Со стороны другого уха донесся громкий кашель, чье-то ворчание, в котором можно было ясно различить пару-тройку матерных слов, громкий скрип кровати. Все эти звуки сливались в однообразный гул, который, как показалось Игорю, бил в голову извне, будто старался компенсировать внутренние удары. Нос окунулся в жаркое марево удушливых запахов, в котором
преобладали запахи немытых тел, кислой капусты и аммиака.
        Игорь пошевелился, проверяя, работают ли руки и ноги. С этим было все в порядке. Руки и ноги двигались, подчиняясь воле их владельца. Это уже хорошо. Значит, он, скорее всего, не в больнице. Не ранен, не попал в аварию и не парализован. Движение Игоря вызвало такой скрип кровати, что сразу с двух сторон посыпались проклятия. Игорь замер, пытаясь понять, кто его соседи и почему в одной комнате находится так много спящих людей. Где же он?
        И вдруг он вспомнил. В голове совершенно ясно сложились события минувшего вечера. Он уехал из дома и долго бродил по улицам, а в его голове спорили два голоса. Один доказывал, что нужно вернуться обратно и поговорить с Ариной, рассказать ей о том, что удалось выяснить профессору Парусникову, посоветоваться и вместе принять решение. Другой даже слышать об этом не хотел.
        «Как можно поставить влюбленную женщину перед таким выбором! – пафосно восклицал он и добавлял: – Мужчина так поступить не может».
        Игорь склонялся на сторону то одного, то другого голоса.
        «Это бесчестно просто взять и исчезнуть, – думал он. – Порядочные люди так не поступают. Она же волнуется. С ума сходит. Не знает, что и думать. Надо позвонить. Чтобы она не волновалась».
        Он доставал мобильный телефон, но тут же понимал, что не сможет выговорить эти слова: «Между нами все кончено».
        «Поезжай и поговори, – настаивал голос. – Объясни ей все. Пусть она сама принимает решение».
        «Давай, давай, поезжай, объясняйся, – ехидничал второй голос. – Убеди ее раздарить огромное состояние, оставь ее без дома, без машин, без обслуживающего персонала. Оставь ее без копейки. И посмотрим, что она скажет тебе при первой ссоре».
        «Но ведь раньше она жила без всего этого, – возражал Игорь. – Без дома, без машин и обслуживающего персонала».
        «Жила, – соглашался голос. – Но тогда она не знала другой жизни. А теперь попробовала другое. Она заражена своим богатством. И вылечить ее не удастся. Никогда. И никому».
        Игорь вышагивал километр за километром, подыскивая все новые и новые доводы.
        «Я не собираюсь принимать решение, – резонно замечал он. – Я только расскажу, а решение пусть принимает сама». «Человек никогда не возьмет на себя вину, – тоном педагога- наставника заявлял голос. – Даже если решение примет она, виноват в последствиях все равно будешь ты».
        «Хорошо, – соглашался Игорь. – Пусть я буду виноват. И что дальше?»
        «А то, что вечное чувство вины превратит тебя в униженное, затравленное существо. А если так, то нет смысла городить огород.
        Проведи с ней ночь и стань таким же униженным и затравленным. Но при этом она останется богатой и независимой».
        В результате этих метаний Игорь оказался в каком-то баре, где пил водку, угощал какую-то компанию. Его целовали толстые женщины, а мужчины смеялись и хлопали по плечу. А он все пил и пил. Показывал, как надо греть в ладони коньяк и как стучать о стол стопкой текилы. Потом была улица. И чьи-то уплывающие вдаль рыжие волосы. Он бросился за ними. В этот момент он был готов рассказать ей все. Он догнал ее, развернул, прижал к себе и забормотал. Про отца, про пещеру, в которую они должны прийти вместе, про то, что ей придется от всего отказаться. А она била его кулачками в грудь и в лицо, отталкивала от себя и кричала. Что же она кричала? Что-то вроде: «Кто вы и что вам от меня нужно?» Потом он помнит чьи-то мужские руки, свалившие его на землю, нависшую над ним фуражку с полицейской кокардой, запах пота в машине, в которой его везли, и чьи-то слова: «Что ты ему вопросы задаешь? Он же на ногах не стоит. Пока не проспится, бесполезно спрашивать».
        Значит, он в вытрезвителе? Игорь приподнялся на локте и огляделся. Египетская тьма разошлась, и он различил два десятка кроватей, на которых под одинаковыми казенными одеялами сопели его товарищи по несчастью. Игорь со стоном опустился на подушку. Что же ему теперь делать? Он так и не принял решения. Поговорить с Ариной или тихо исчезнуть из ее жизни? Игорь повернулся набок и ткнулся носом в подушку, чтобы хоть как-то нейтрализовать запахи в комнате. Сейчас он все равно ничего не решит. Надо дождаться утра. Принять что-нибудь от головной боли, залезть под душ, надеть все чистое, выпить кофе и тогда начинать думать. Игорь закрыл глаза, понимая, что заснуть все равно не удастся.



        47

        Желтая «ауди» мчалась по ночным улицам. Ада уверенно вела машину, бросая короткие взгляды на профессора, сидящего в соседнем кресле. Он казался спокойным и даже умиротворенным, и только дрожащий подбородок, нервные движения руками и подбородком выдавали его состояние.
        «Ничего удивительного, – думала Ада. – Старого человека привязывают к креслу, засовывают в рот кляп и грозят пытками. Счастье, что он вообще жив остался».
        – Что они хотели от вас, Анатолий Георгиевич?
        Парусников словно ждал этого вопроса. Он развернулся к Аде и заговорил горячо, тоном человека, которому обязательно надо убедить слушателей в своей правоте.
        – Они хотят раскрыть тайну Арины. Понять, как она воздействует на партнеров, убеждая их подписывать выгодные ей контракты.
        Ада до боли в пальцах сжала руль. Вот чем, значит, озабочен Иваненко. Хитрый лис понимает, что дело со всеми контрактами Арины не чисто, и пытается найти ответ на главный вопрос. Только зря старается. Ответа ему не найти. Потому что в эту тайну посвящены только двое. Она и Арина. Ада вспомнила про Игоря и расстроилась. Не вовремя, ох не вовремя Арина разоткровенничалась.
        Заговорив, профессор словно пришел в себя и вернул способность оценивать и анализировать ситуацию.
        – А как вы оказались у меня в квартире, Адочка?
        – Я приехала к вам, чтобы узнать, не у вас ли Игорь.
        Ада рассчитывала, что эти слова вызовут бурную реакцию профессора. Но Парусников оставался совершенно спокоен. Он просто помрачнел, покачал головой и даже взмахнул правой рукой, словно спорил с кем-то невидимым.
        – Он не пришел домой, – пояснила Ада. Слово «домой» ей категорически не понравилось, и она исправилась. – Не пришел к Арине. Она его ждала весь вечер. Я обзванивала больницы и даже хотела…
        – Игорь не в больнице, – перебил ее Парусников.
        По тому, как профессор это сказал, Ада поняла: что-то случилось, и Парусникову известно, что именно.
        – А где он? – спросила она упавшим голосом.
        – Я не знаю.
        Профессор тяжело вздохнул. Ада тоже молчала, решив не форсировать разговор, понимая, что своей спасительнице профессор расскажет все сам. Парусников выдержал паузу и произнес:
        – Боюсь, он больше не хочет появляться у Арины.
        Ада бросила на Парусникова короткий взгляд.
        «Точно что-то случилось, – подумала она. – И судя по тому, как он это сказал, что-то серьезное».
        Она поняла, что должна знать все.
        – Что значит «не хочет появляться»? Он прячется?
        Вопросы прозвучали неуверенно. Ада еще не решила, как себя вести – выжидать или форсировать события? Профессор на сомнения Ады не обратил внимания.
        – Боюсь, что так. Прячется.
        Помолчали. Ада решила не давать разговору затухнуть.
        – Но почему? – спросила Ада. – Что случилось? Арина его чем-то обидела?
        – Нет, дело не в этом.
        Профессор опять замолчал. Вопросы рвались из горла Ады наружу, но она решила дождаться, пока заговорит профессор.
        – Я не знаю, что делать, Адочка, – Парусников наконец заговорил, и в его голосе прозвучала плохо скрываемая тревога. – Вы, несомненно, человек, чрезвычайно близкий Арине. А мне, как вы понимаете, не безразличен Игорь. И потому мы с вами должны что-то сделать в этой ситуации.
        «Отлично, – подумала Ада. – Он записал меня в свои союзники. Значит, расскажет мне все».
        – В какой ситуации? О чем вы говорите, Анатолий Георгиевич?
        Парусников сел поудобнее и приготовился рассказывать. Он явно волновался, теребил ворот рубашки, поднял глаза и встретился взглядом с Адой.
        – Понимаете, Игорь просил меня найти, как можно спасти Арину…
        Профессор замолчал. Внезапно, словно в голову ему пришла мысль, заставившая его замолчать.
        – Спасти от чего? – спросила Ада.
        Профессор заметался. Его глаза забегали, руки судорожно захватили отвороты куртки.
        – Как можно ее избавить от… Ну, неважно. Я не могу всего сказать. Поверьте, это просто не моя тайна… – Профессор опять замолчал. Ада поняла. Он не уверен, что его собеседница посвящена в главную тайну Арины, и не знает, можно ли с ней откровенничать на эту тему. Значит, она должна дать ему понять, что все знает и что у Арины нет от нее секретов.
        – Что значит «неважно», – с легким смешком сказала она. – Игорь просил вас найти способ избавить Арину от той силы, которую она получила в пещере в Израиле?
        Профессор облегченно вздохнул. С его души словно свалился многотонный груз.
        – Так вы знаете об этом? Конечно. Я должен был догадаться. Вы самый близкий ей человек. Она не станет ничего скрывать от вас.
        – Да, мне эту тайну рассказала она, – строго сказала Ада, сделав ударение на слове «она». – А откуда об этом знаете вы?
        – Я прочел об этом в рукописях, – голос профессора прозвучал виновато. – В тех, которые мне дал султан. Я все понял. Я разобрался сам…
        Профессор опять замолчал. Но ждать, когда он опять начнет говорить, Ада не собиралась. Разговор уже зашел слишком далеко. Теперь ему придется рассказать ей все. Этот негодяй, его сынок, вознамерился лишить Арину ее силы. Разрушить все, что она строила долгие месяцы. И то, что она еще собирается построить.
        – А зачем избавлять Арину от ее силы? – Ада старалась говорить спокойно, но ярость прорывалась, и Ада маскировала ее покашливанием. – Это Игорь принял такое решение?
        – Нет, что вы, – замахал руками профессор. – Как мог Игорь принять такое решение? Так решила Арина. Ведь пока эта сила в ней… Они не могут быть вместе, – профессор смутился. – Ну, вы понимаете? Они хотят детей. Но Арина не может допустить, чтобы Игорь превратился в покорного мула.
        Ада кивнула. Вот в чем дело. Эта дура влюбилась и решила завести семью. Конечно, почему бы не завести семью, теперь, когда есть все, о чем может мечтать простой обыватель? Счет в банке, дом, квартиры в Москве, огромный бизнес. Как же она не понимает? Она не такая, как все, ей нельзя останавливаться. Невозможно! Недопустимо! Она должна двигаться дальше. Подминать под себя страны, покорять континенты. У нее еще столько дел. А она решила все бросить. Они же только начали!
        – Я понимаю, – сказал Ада. – Я очень хорошо понимаю Арину. Она же женщина. И ей хочется обыкновенного женского счастья. И вы, Анатолий Георгиевич, нашли, как избавить ее от этой страшной силы? Профессор кивнул.
        – Нашел. И рассказал Игорю. Он был потрясен. Сказал, что такого не ожидал и никогда не решится рассказать об этом Арине. Я пытался его переубедить. Доказывал, что они должны поговорить, принять решение. Вместе. Но он сказал, что все решил сам. Он должен исчезнуть из ее жизни. Навсегда.
        «Если бы я была уверена, что навсегда, разговор можно было бы закончить», – усмехнулась Ада. Что же такого нашел в своих рукописях этот подслеповатый профессор, что Игорь не может даже рассказать об этом Арине? Что такого ужасного ей нужно сделать?
        Ада вдруг ощутила, как ей в душу заползает какой-то темный ужас, вызванный к жизни словами профессора. Ей вдруг захотелось обернуться и посмотреть, нет ли кого-нибудь у них за спиной, на заднем сидении. У нее даже перехватило дыхание, словно чья-то рука схватила ее за горло.
        – Это так страшно, что Игорь не хочет даже рассказать Арине?
        Голос Ады дрогнул и стал хриплым.
        – Увы, – кивнул Парусников. Несколько секунд он переводил дыхание, затем продолжил: – Они должны приехать в Израиль и вместе прийти в пещеру, в которой все началось. К тому самому саркофагу.
        Профессор перевел дыхание. Ада молчала, понимая, что это еще не то страшное, что заставило Игоря исчезнуть из жизни Арины.
        – Она должна прийти в эту пещеру в таком же состоянии, в котором пришла в первый раз, – профессор почему-то перешел на шепот, словно в машине его мог услышать кто-то посторонний.
        – В таком же состоянии? – переспросила Ада, хотя поняла все и просто гнала от себя страшные мысли.
        – Да, в таком же состоянии. То есть без домов, без денег, без бизнесов. Без всего того, что было получено с помощью силы Лилит. Все это должно быть возвращено тем людям, у которых было взято.
        Ада сжала зубы, чтобы не прорвались наружу ее истинные чувства, и скосила глаза на профессора. Сейчас, когда он снял с души камень тайны, он выглядел умиротворенно. Выпрямил плечи, откинулся на спинку сидения.
        «Катастрофа! – крутилось в голове у Ады. – Это конец всему! Она должна отказаться даже от того, что у нее есть сейчас. Вернуть тем людям, у которых забрала. Это крах всех надежд, всех устремлений!»
        – Теперь вы понимаете, Адочка, почему Игорь не мог рассказать об этом Арине? – услышала она голос профессора.
        – Конечно, Анатолий Георгиевич! – она сделала усилие над собой и осталась совершенно спокойной. – Как он мог предложить ей такое? Лишиться всего. Опять стать нищей, зависимой от любого негодяя девочкой. Я его понимаю.
        – Именно так, – закивал профессор, обрадованный, что собеседница так хорошо все поняла и восприняла. – Но, согласитесь, исчезнуть – тоже не выход. Арина будет его искать. И в конце концов найдет.
        «Именно так, – подумала Ада. – В этом-то вся проблема».
        – Им придется объясниться. Я надеюсь, Арина не согласится отказаться от всего, и они просто расстанутся. Мирно.
        «Не расстанутся, – Ада судорожно пыталась оценить ситуацию. – Ох, не расстанутся. Эта упрямица не захочет терять его. Она действительно влюблена и вполне может согласиться. А значит, допустить их встречи нельзя никак».
        – Так может быть, мы с вами, Адочка, поедем к Арине и все ей расскажем? А потом вместе найдем Игоря. До отъезда в Шидад он снял квартиру. Решил пожить отдельно от меня, – удивленный упорным молчанием Ады, профессор пытался заглянуть ей в глаза, но Ада не сводила взгляда с дороги. – Я не возражал. Он все-таки далеко не мальчик. Я думаю, он сейчас там. Свой телефон он отключил, но мы могли бы подъехать. После… Когда Арина уже все будет знать…
        – Хорошо! – выдохнула Ада.
        Она все решила. Пока она должна обезвредить профессора и надежно изолировать его от Арины. Это первое. Второе – вытащить из него адрес квартиры Игоря. А дальше что-нибудь придумается.
        – Хорошо, – повторила Ада. – Мы так и сделаем. Но только к Арине я поеду одна. Вам там появляться опасно. Эти люди, которых мы оставили в вашей квартире, наверняка уже пришли в себя. Значит, вас ищут. Самое естественное – искать вас у Арины. Я вас спрячу. В надежном месте. И все сделаю сама. И поговорю с Ариной, и найду Игоря. А когда минует опасность, мы приедем за вами.
        Профессор смотрел на Аду с ужасом и обожанием.
        – Адочка, но ведь они будут охотиться и за вами. Это вы их так…
        Он сделал неловкое движение, будто колол кого-то шпагой.
        – Я могу за себя постоять, – улыбнулась Ада. – У меня есть охрана. Кроме того, они думают, что мне не известна тайна Арины. Значит, для них я бесполезна. А вот за вами они будут охотиться. Вы для них – источник информации. Причем, очень ценный.
        Сейчас главное – его запугать, решила Ада. Чтобы он сидел во флигеле у тетки Марьи и не высовывал носа. А что делать дальше, она разберется. Ты, Ариша, решила выйти из игры, а я решила тебя в этой игре оставить. Посмотрим, кто кого.
        Ада развернула желтую «ауди» прямо посреди шоссе, переехав через сплошную разделительную линию, и погнала машину обратно в Москву.



        48

        Игорь вышел из вытрезвителя только в половине одиннадцатого, хотя разбудили всех постояльцев ровно в семь. Суровые полицейские отвели всех задержанных в умывальню, затем на завтрак (хлеб, кусочек масла и какая-то баланда, судя по запаху, из гороха). К восьми тридцати приехал дознаватель. Как объяснили Игорю опытные старожилы, его функции заключались в регистрации задержанных, выписывании квитанций о штрафе и составлении писем в домовой комитет и по месту работы.
        – А можно без писем? – спросил Игорь.
        – Можно, – кивнул собеседник и характерно потер между собой большой и указательный пальцы.
        Очередь тянулась медленно, вызывали по одному, видимо, согласно записям в журнале поступления. Наконец, вызвали Игоря. В маленькой комнатке за обычным канцелярским столом сидел крупный мужчина в серой форменной рубашке, обтягивающей его пухлые плечи с погонами капитана. На лице капитана разливалось сплошное благодушие, делавшее его похожим на кота, наевшегося сметаны и греющегося на солнышке. На столе перед капитаном громоздились папки с делами. С одной стороны – уже рассмотренные, с другой – те, которые предстояло рассмотреть. Одна из папок лежала перед капитаном.
        Игорь встал у двери, не зная, как себя вести.
        – Садитесь, – капитан кивнул на стул.
        Игорь сел, капитан раскрыл папку и достал из нее удостоверение Игоря. Раскрыл, выписал из него что-то на лист бумаги, поднял голову и дернул подбородком.
        – Парусников Игорь Анатольевич?
        – Да, это я, – тихо ответил Игорь.
        – Работаете в Моссовете? – произнес капитан, и в его голосе прозвучало уважение.
        – Не в самом Моссовете, – поспешил уточнить Игорь. – Я работаю…
        – Как же так, Игорь Анатольевич? – перебил капитан и заглянул в бумагу, лежащую в папке. – Работаете в такой организации, а вчера вечером, – капитан извлек бумагу из папки и прочел: – «В состоянии сильного алкогольного опьянения… Приставал к женщине… Обхватил двумя руками… Кричал… Оказал сопротивление при задержании…»
        Игорь вздохнул и кивнул головой.
        – Все это на пятнадцать суток тянет, – капитан добродушно покачал головой. – А если эта женщина еще и жалобу напишет, то… – он покрутил рукой, демонстрируя, что может произойти. – Или полицейский, которого вы толкнули так, что он упал.
        – Простите, – Игорь поднял голову. – Я был не в себе. У меня несчастье случилось.
        – Несчастье, – оживился капитан. – А что такое?
        – Женщина, – начал Игорь и замолчал.
        – Изменила, – догадался капитан. – Это та, на которую вы бросились?
        – Нет, – Игорь замотал головой. – Я ошибся. Та тоже рыжеволосая. Вот я и перепутал.
        – Да, – капитан сочувственно вздохнул. – Если баба изменила, тогда, действительно, единственный способ – напиться.
        Игорь опустил голову.
        – Что же мне с вами делать? – спросил капитан, и Игорь понял, что он уже все решил. – Вот ваши вещи, которые изъяли при поступлении.
        Капитан положил на стол мобильный телефон и бумажник.
        – Ваши вещи? Игорь кивнул.
        – Что в бумажнике? – спросил капитан.
        Игорь пожал плечами и поднял глаза на капитана, не понимая, для чего он спрашивает.
        – Кредитные карточки. Деньги. Удостоверение там лежало.
        – Денег много было? – деловито спросил капитан и раскрыл бумажник.
        Игорь задумался. Сколько у него было денег? Вчера, выходя из дома, Игорь сунул в бумажник все, что лежало в ящике стола. Не считая. Зарплату он получил еще до отъезда в экспедицию. Купил доллары для поездки на двадцать тысяч руб лей. Отдал долг четыре тысячи. Значит, в ящике оставалось тысяч пятнадцать. Может быть, восемнадцать. Игорь открыл рот, чтобы ответить, и вдруг понял, какой ответ от него ждет капитан.
        – Денег там вообще не было, – быстро сказал он. – Разве что какая-то мелочь.
        Капитан достал из папки бумагу.
        – И здесь в этой графе чисто. Не заполнили при поступлении, – он укоризненно покачал головой и добродушно выругался. – Вот черти! Ну, ничего, мы сейчас заполним.
        Он поставил в графе прочерк и положил бумагу перед Игорем.
        – Распишитесь.
        Игорь расписался. Капитан стыдливо убрал бумажник под стол и, судя по движению рук, что-то вытащил из него. Достал из-под стола бумажник и внимательно рассмотрел.
        – Действительно, денег нет. Все, как вы сказали.
        В голосе капитана прозвучало почти искреннее удивление. Он протянул бумажник Игорю, другой рукой затолкал в нагрудный карман рубашки пачку смятых купюр.
        – С вашими вещами разобрались, – деловито сказал он. – Теперь бумаги.
        Он протянул Игорю три листочка.
        – Квитанция на уплату штрафа, – пояснил он. – Письмо на работу и в домовой комитет. По правилам, надо отправлять заказной почтой, но я отдаю их вам. Вы – человек интеллигентный, сорвались случайно. Зачем портить карьеру?
        – Спасибо!
        Игорь взял бумаги и затолкал их вместе с бумажником во внутренний карман куртки.
        – Претензии к нам имеете? – от добродушия капитана не осталось и следа. Ситуацию с Игорем он считал завершенной и теперь только исполнял финальные формальности.
        – Не имею, – быстро ответил Игорь.
        – Подпишите. Игорь подписал.
        – Можете идти, – капитан протянул телефон и удостоверение.
        Игорь рассовал их по карманам куртки и встал.
        – До свидания!
        Уголки рта капитана поехали в стороны.
        – Постарайтесь больше сюда не попадать. Прощайте! – Капитан нажал кнопку. В комнату заглянул усатый сержант.
        – Проводите!
        Игорь вышел на улицу. После спертого воздуха общей комнаты и закутка капитана воздух московской улицы показался ему удивительно свежим. Ему даже показалось, что он различил в нем ароматы моря.
        Игорь брел куда глаза глядят, и в голове не было ни одной мысли. Он понимал, что не имеет права брести вот так бездумно и бесцельно. Он должен продолжить разбираться в себе, пытаться понять, что ему теперь делать. Но тупая боль в виске, противное урчание в желудке и муторное ощущение во рту после кислого черного хлеба сводили на нет любую попытку задуматься о жизни.
        «Домой, – решил Игорь. – Принять душ, выпить кофе, переодеться. А потому буду что-то решать. А сейчас быстро поймать такси – и домой».
        Игорь шагнул к краю тротуара, поднял руку, но тут же опустил. Какое такси? Все его деньги выгреб улыбчивый капитан. В лучшем случае наберется мелочь на автобус. Он заметил автобус, подходящий к остановке на противоположной стороне улицы, резко развернулся и сошел с тротуара. Завизжали тормоза. Игорь успел обернуться. Прямо на него мчался белоснежный бампер. Подсознание зафиксировало в мозгу две квадратные матовые фары, какой-то щит с красными и желтыми прямоугольниками на решетке радиатора. Игорь пытался бежать, но ноги сделались ватными, и ему удалось только сделать шаг. Хищный бампер толкнул его в бедро. Игорь упал на асфальт, больно ударившись спиной.
        Машина остановилась. Из нее выскочил молодой человек и бросился к Игорю.
        – Вы в порядке?
        Игорь попытался подняться, но боль в ноге заставила его сесть на асфальт. Молодой человек подхватил его под руку.
        – Вам надо в больницу. Давайте я вас отвезу.
        Опираясь на его руку, Игорь встал.
        – Вы в порядке? – повторил молодой человек.
        Игорь подвигал руками и ногами. Вроде бы все действует. Нога болела, но терпимо. Перелома, скорее всего, нет. Обычный ушиб. Попробовал согнуться. Получается.
        – В порядке, – кивнул он.
        – Вы уж извините, что так получилось. Но вы выскочили так неожиданно.
        – Ничего.
        Игорь отряхнул брюки и поймал на себе взгляд молодого человека. Какой-то неясный взгляд. С одной стороны, виноватый. С другой – насмешливый.
        «Конечно, я выгляжу смешно. И даже жалко, – подумал Игорь. – Грязные брюки, замызганная куртка, щетина, красные от вчерашнего глаза. Его можно понять».
        – Или все-таки в больницу?
        Молодому человеку очень хотелось уехать, но не хотелось оставлять ситуацию не решенной. Если этот мужик решит жаловаться, да еще и свидетелей найдет, хлопот не оберешься. Он положил руку на плечо Игоря. По тому, как исказилось его лицо, Игорь понял, что водителю пришло преодолеть ощущение брезгливости, которое вызывал в нем сбитый мужчина.
        – Спасибо! – решительно сказал Игорь. – Мне не нужна больница. Мне не нужна помощь. У меня нет к вам претензий. Вы можете ехать.
        Взгляд водителя зажегся от радости.
        – Хорошо, – закивал он и достал из кармана картонный прямоугольник. – У меня нет с собой, к сожалению, наличных денег. Но вот моя кредитная карточка. Зайдите завтра в мой офис. Это недалеко отсюда. Обратитесь к секретарше генерального директора Зинаиде Витальевне. Вам заплатят за причиненный ущерб.
        Игоря спрятал руки за спину.
        – Спасибо. Но в этом нет необходимости. Вы не причинили мне никакого ущерба, и вы мне ничего не должны.
        – Как же? – искренне удивился водитель. – Вон у вас брюки порваны, куртка на рукаве лопнула. Это ущерб.
        – Вы мне ничего не должны, – сухо сказал Игорь, собираясь уйти. Но водитель взял его за рукав. Из кармана куртки он достал какую-то монету и протянул Игорю.
        – Не должен так не должен. Но это возьми, мужик, – сказал он, переходя на «ты». – На память об этом небольшом происшествии.
        Игорь шевельнул рукой, освобождая рукав, бросил взгляд на монету и взял ее из рук водителя.
        – Эта монета стоит слишком дорого, чтобы быть простым напоминанием о встрече, – усмехнулся Игорь.
        – Почему это дорого? – насторожился водитель. – Это четыре доллара. Вон, видишь, там внизу написано: “four dol.”, а чуть выше “400 sents”. Четыре доллара.
        Игорь протянул монету водителю.
        – Это «стелла». Монета девятнадцатого века. С ней связана какая-то история, которую я не очень помню. Американцы отчеканили ее, когда хотели присоединиться к какому-то финансовому союзу в Европе. Но потом Конгресс присоединение не одобрил, и монета в обращение не попала. Но штук пятьсот таких монет отштамповали. Она дорогая. Это не четыре доллара.
        Водитель смотрел на монету, но из рук Игоря ее не брал.
        – Сколько же она стоит?
        Игорь пожал плечами.
        – Не знаю. Зайдите к нумизматам, они вам точно скажут. Думаю, тысяч десять. Может быть больше.
        – Десять тысяч? Долларов?
        – Конечно!
        Водитель закрутил головой и развел руками, словно приглашал собравшихся вокруг них людей в свидетели удивительного происшествия.
        – Надо же! А я ее в карты выиграл. Как четыре доллара. Неужели десять тысяч?
        Водитель взял монету и внимательно ее рассмотрел.
        – А ты откуда знаешь про «стеллу»?
        – Я археолог.
        Во взгляде водителя появились искорки уважения. Он явно не ожидал таких познаний от этого бомжа. Водитель протянул Игорю монету.
        – Бери, археолог. Я тебе ее дал, значит, она твоя. Я назад подарки не беру. Бери! – прикрикнул он, видя, что Игорь стоит, не шевелясь. – Отъешься, приоденешься. А-то какой ты археолог? Смотри, на кого похож!
        – Тут дело не в деньгах, – вздохнул Игорь.
        Водитель заинтересованно взглянул на него. Его явно забавлял этот разговор со странным археологом.
        – А в чем же еще может быть дело?
        – Тут дело в женщине.
        – В бабе? – в голосе водителя зазвучали озорные нотки. – Тогда тем более бери свою «стеллу». Будут деньги, будут и бабы.
        – Тут, понимаете, другая ситуация, – Игорь вспомнил о причине, по которой попал в вытрезвитель и помрачнел. – Когда не будет денег, тогда будет женщина.
        – Так не бывает!
        Водитель схватил Игоря за руку, резким движением развернул ее и с размаха впечатал монету в его ладонь.
        – Так не бывает, – повторил он и открыл дверцу своей машины. – Запомни это, археолог! Что бы баба ни говорила, она любит деньги. Не может не любить! Это закон природы.
        Игорь сжал монету в кулаке.
        – Вот и я так думаю, – сказал он не столько водителю, сколько своим мыслям. – Конечно, любит. И возненавидит каждого, кто ее этих денег лишит.
        Но этих слов водитель уже не слышал. Он захлопнул дверцу, и белоснежный «кадиллак» тронулся с места. Проезжая мимо Игоря, окно поползло вниз.
        – Так не бывает, археолог, – крикнул водитель. – Она тебя обманывает.
        И машина набрала скорость. Игорь раскрыл ладонь, взглянул на «стеллу» и пошел к остановке автобуса.



        49

        Гримм Инна решила не накладывать, только припудрила лицо. Для репетиции сойдет. Прошло уже пара минут, как помощник режиссера предупредила по внутренней связи о начале прогона третьей картины, а она все сидела перед зеркалом, глядя на собственное отражение. Симпатичная шатенка, которой, увы, дашь ее двадцать девять лет. Правильные черты лица, большие выразительные глаза, которые всегда нравились режиссерам. Но в них сквозит усталость. Не конкретная, которая появляется после бурной бессонной ночи и легко исцеляется бокалом вина или сигаретой с травкой, а общая, продиктованная вечным, устоявшимся распорядком дня и отношением к жизни. Инна прикоснулась к пикантной мушке чуть ниже левого глаза. Несколько раз врачи предлагали ее убрать. Инна колебалась: то соглашалась на операцию, то отказывалась, но в конце концов решила не избавляться от такого индивидуального отличия. Возможно, ее чуть портят широкие скулы, доставшиеся в наследство от казахской бабушки по отцовской линии. Но в какие-то моменты именно эти скулы могут иметь решающее значение. Например, если ей предложат роль наложницы какого- нибудь
шаха из сериалов о восточной жизни, которые так любят снимать сегодня. Впрочем, об этом можно было только мечтать. Инна уже давно отчаялась получить роль в кино. Сначала она рассылала свое портфолио на все студии страны и удивлялась, как это режиссеры могут ее не замечать? Ведь она подходит на роль главной героини сериала гораздо больше, чем выбранная ими актриса. Потом удивляться перестала и молчание киностудий воспринимала как должное.
        Да и вообще, жизнь Инны Беловой не удалась. А как хорошо все начиналось. Мечты об актерской карьере, Щукинское училище, в которое она поступила с первого раза. Запах кулис и первые шаги по сцене. Похвалы руководителя курса Нины Борисовны Дворецкой, которая предрекла Инне большое актерское будущее. И чем все закончилось?
        Служба в театре, в котором она должна сражаться за каждую главную роль. Рутина ежедневных репетиций. Спектакли. Выезды в подшефные школы и на заводы. Личная жизнь, которую добрая подруга Вика Мороз называет «нерегулярной и без особых восторгов». Легко ей шутить. Хотела бы Инна посмотреть, как шутила бы Вика, не будь у нее всех этих сериалов, принесших ей всенародную известность.
        Инна сняла с манекена парик с черными жесткими завитушками и водрузила его на голову. В обрамлении черных кудрей тонкие черты ее лица приобрели какой-то неприятный оттенок. Точно на соленую селедку намазали клубничного варенья.
        – Моей любви не выразить словами, – с чувством продекламировала она фразу из роли, которую должна была репетировать. – Вы мне милей, чем воздух, свет очей. Ценней богатств и всех сокровищ мира. Здоровья, жизни, чести, красоты…
        Только такому психу, как Володарский могло прийти в голову надеть на Гонерилью этот черный кудрявый парик. Инна заикнулась было, что выглядит в нем как болонка, которую забыли искупать после прогулки, но Володарский, как всякая посредственность, дорвавшаяся до самостоятельной постановки, был непреклонен. Он, видите ли, видит образ коварной дочери короля Лира только таким. И она смирилась. Пусть делает что хочет. Все равно ни эта роль, ни последующие не принесут ей ни славы, ни денег. А если так, то к чему спорить?
        В дверь коротко стукнули. Это, конечно, помощник режиссера Любочка Воронцова пришла поинтересоваться, почему Гонерилья еще не на сцене.
        – Скоро буду готова, Любочка! – крикнула Инна. – Мне нужна еще пара минут.
        Но стук повторился. Инна удивилась, стащила с головы парик и крикнула: «Вой дите!»
        Наверное, Ада была последней, кого ожидала увидеть в своей грим-уборной Инна Белова. В последний раз они виделись на выпускном вечере почти десять лет назад. Потом изредка перезванивались. Инна приглашала Аду на встречи выпускников, но та никогда не приходила. В какой-то момент Инна поняла: у бывшей лучшей подруги жизнь не складывается, и гордая Ада не хочет предстать перед подругами в роли жалкой неудачницы. И перестала звонить. И вдруг!
        Ада вошла в гримуборную, сбросила на пол пальто, которое Инна одним взглядом оценила тысячи в три долларов, и бросилась на шею подруге.
        – Инка, родная моя!
        – Моя цыганочка!
        Женщины сплелись в объятии в центре тесной гримуборной. Инна оторвала от себя подругу и внимательно ее оглядела. Дорогое пальто – явно не случайная покупка. Туфли баксов за пятьсот, платье от какого-то модного дома, сумочка тысячи за полторы, если, конечно, не подделка, духи… Инна даже не поняла, что это. Хотя понятно, что французского происхождения и очень дорогое. В первый момент Инна подумала, что подруга наконец выбилась из нужды и пришла похвастать этим после долгих лет забвения.
        Ада кивнула на афиши.
        – Звезда ты наша. Читаю о тебе в газетах и горжусь, что сидела с тобой за одной партой.
        – Скажешь тоже, звезда! – отмахнулась Инна, хотя такое признание простого зрителя было ей приятно. Правда, понять, о каких газетах говорит Ада, она не могла, но решила не развивать эту тему.
        – Не скромничай! – Ада еще раз обняла подругу. – Ты для меня самая лучшая и самая знаменитая.
        – Спасибо! А как ты живешь? – Инна решила перейти к делу. Вопрос: «Зачем она пришла?» не давал ей покоя с момента появления Ады. А тут еще все эти шмотки вкупе с духами и сумочкой.
        – Живу, – просто ответила Ада, и этот ответ можно было понимать как угодно.
        – Работаешь?
        – Занимаюсь бизнесом.
        – Своя компания?
        – Нет. Я помощник генерального директора.
        Все ясно! Никаких особых успехов у подруги не наблюдается. Помощник генерального директора. Все секретарши называют себя именно так. Значит, она устроилась в какую-то фирму, прилегла под одеяло с генеральным директором, и отсюда все эти дорогие шмотки. Печальная участь зависимой женщины. Понять Аду, конечно, можно. Ведь до сих пор у нее не было вообще ничего. От одноклассников пряталась.
        – Генеральный директор симпатичный? – улыбнулась Инна.
        – Очень! – в тон ей ответила Ада. – Я бы даже сказала, красивый. Ты ее наверняка знаешь.
        – Ее?
        – Арина Розова. Восходящая звезда нашего бизнеса.
        – Розова? Ты помощница Розовой? Той самой?
        Ада улыбалась, а настроение Инны испортилось окончательно. Умеют же люди устраиваться. Все, кроме неё.
        Вот и Адке повезло. А она так и будет выходить каждый вечер на одну и ту же сцену за зарплату, о которой смешно говорить.
        Ада заметила изменение настроения подруги и безошибочно разобралась с причиной.
        «Надо переходить к делу, – решила она. – А то эта актрисочка окончательно расстроится и чего доброго откажется помочь».
        Ада подсела ближе к подруге.
        – А я к тебе по делу, Инночка.
        Инна повернулась. В глазах у нее блеснул интерес. Какое может быть дело к ней у помощницы самой богатой женщины страны?
        – Мне нужно разыграть небольшое представление. С тобой в главной роли. За исполнение этой роли я готова заплатить десять тысяч долларов.
        Инна судорожно вздохнула. Ей очень хотелось переспросить: «Сколько?», но она сдержалась и только кивнула.
        – Это вообще-то моя профессия. Разыгрывать представления.
        – Конечно, – подтвердила Ада. – Потому я к тебе и пришла. Слушай, что надо сделать.
        Она пересела ближе к подруге, элегантно сложила ножки по одну сторону стула и склонилась к самому уху Инны.



        50

        Иваненко был недоволен. И тем, что происходит, и (в не меньшей степени) самим собой. Его нынешнее состояние не позволяет ему делать резких движений и громко говорить. Это лишает его возможности высказать свое недовольство так, как положено. Он вынужден шептать, осторожно постукивать сухоньким кулачком по подлокотнику инвалидного кресла. Жалкое зрелище! И потому лучше не злиться, а спокойно высказывать свои претензии ледяным тоном, глядя на собеседника взглядом змеи.
        Все это – ледяной тон и взгляд змеи – произвели впечатление на Андрея Говорухина не хуже крика и ударов кулаком по столу. Говорухин сидел в садовой беседке, напротив шефа, и выглядел так, будто уже ощутил на затылке дуло пистолета палача.
        – Эта цыганка уже второй раз, – Иваненко задыхался гораздо меньше и уже мог произносить целые фразы, – тебя надувает. Может быть, хватит!?
        «Почему меня? – мысленно возопил Говорухин. – Она нас надувает. Это я по вашему приказу, Михал Семеныч, мчался сломя голову в бар. И вообще, кто привел эту цыганку? Кто договаривался с ней о сотрудничестве?»
        Но всего этого кричать в лицо боссу Говорухин не стал. Шефу нужно найти виноватого. И этим виноватым придется быть ему. Тому, кто всегда под рукой. Правы были восточные люди утверждавшие, что кто ловит первый кусок, получает и первую пощечину. Говорухин опустил голову и только молча хмурился.
        – Кто мог подумать, что она появится в квартире Парусникова? – только и сказал он в свое оправдание.
        – Почему она там… появилась? – пропыхтел Иваненко.
        Говорухин пожал плечами. Ответ на этот вопрос он искал все утро, но так ничего и не придумал. Почему Ада появилась в квартире у профессора? Откуда она узнала, что Парусниковым заинтересовались люди Иваненко? Неужели кто-то сливает информацию? Если да, то это кто-то очень близкий, вхожий в дом. О поездке к Парусникову знали считанные люди. Каждого из них он подбирал сам. Конечно, он их проверит. Но тихо, без шума. И уж точно без доклада боссу.
        – Я тебе скажу, почему она там появилась, – Иваненко задохнулся и несколько секунд тяжело дышал. – Они поддерживают постоянный контакт с этим… профессором… и его сыном. А это значит, что мы на правильном, – он сделал усилие и закончил предложение, – …на правильном пути. И у нас есть только один выход. Найти профессора. Есть соображения?
        – Скорее всего, он у Розовой, – предположил Говорухин.
        – Его надо, – Иваненко закашлялся, – выманить. Любыми путями. Любыми!
        Говорухин бросил на босса вопросительный взгляд. Что он имеет в виду, говоря о «любых путях»? Уж не штурм ли резиденции Розовой? Нет. Слишком велик будет резонанс. Такого не простят. Сейчас не «лихие девяностые», чтобы штурмовать резиденции конкурентов. Иваненко откашлялся, глотнул воду из стакана и произнес одно слово.
        – Сын.
        Конечно! Игорь Парусников. Если взять сынка, то и папочка вылезет из своего убежища. И здесь опытный босс прав.
        – Я найду его, – горячо сказал Говорухин. – Все верно, Михал Семеныч. Когда сын будет в наших руках, отец не усидит в укрытии!
        Иваненко поджал губы. Почему он должен был подсказывать Андрею? Почему он не нашел его сам? Вот она, нынешняя молодежь. Привыкла к чистому бизнесу. Проплатить, перевести деньги, придумать схему ухода от налогов. Это они мастера. А работать в экстремальных ситуациях не способны. Теряются и не могут ничего предложить. То ли дело люди его поколения. Прошедшие и через советские запреты, и через сумасшедшую круговерть девяностых. С такой школой им ничего не страшно. Именно эта мысль и придавала ему уверенность в грядущей победе над этой рыжей выскочкой.
        Иваненко несколько минут ровно дышал, стараясь привести в порядок мысли.
        – С этим все, – выдохнул он. – Жду результата. Что с ее… уголовным делом?
        – Все готово! – Говорухин резво раскрыл папку, лежащую у него на коленях. – Заявление в прокуратуру от супруги Львова ушло. Свидетели проинструктированы.
        – Какие свидетели?
        – Секретарша Львова даст показания, что Розова была в кабинете Львова, когда тот выбросился из окна. Второй свидетель – парень, работающий в компьютерной фирме. Он видел из окна курилки, как выбросился Львов. Он даст показания, что рядом со Львовым в этот момент кто-то был.
        Иваненко бросил на помощника строгий взгляд.
        – Он же дал показания… Что Львов был один.
        – Он изменит показания, – быстро проговорил Говорухин. Иваненко поморщился, давая понять, что недоволен ответом. Такой подход он считал слишком поверхностным. Изменение показаний не понравится ни следователю, ни суду. От этого за версту несет чьим-то давлением. И адвокаты Розовой этим, конечно, воспользуются. Надо было найти другого свидетеля, который опровергнет слова первого. Но сейчас уже было поздно что-либо менять.
        – Хорошо, – он опустил голову. Черт возьми, если бы не проклятая одышка, с парализованными ногами можно было бы худо-бедно смириться. – Пусть прокуратура только… заведет на нее уголовное дело. Остальное не так важно. Только пусть не очень… спешат его расследовать.
        Говорухин записал.
        – Но главное сейчас – Парусников. Найди сына. И вымани отца.
        Говорухин кивнул. Подчиняясь движению пальцев Иваненко, он вскочил, понимая, что аудиенция закончена. Заметив еще одно движение пальцев, подтянул плед к подбородку Иваненко.
        – Отвезти вас в дом? – спросил он. Иваненко качнул головой.
        – Не надо. Я подремлю. Свежий воздух. А ты иди. И возвращайся. С хорошими новостями.
        Говорухин кивнул и пошел по аллее, ощущая на спине пристальный взгляд недовольного босса.



        51

        Света очень боялась депрессии. И своей, и чужой. Депрессия казалась ей самым страшным заболеванием. Ну, конечно, после рака и СПИДа. Против любого заболевания у врачей есть какие-то препараты. А против депрессии – ничего. У самой Светы депрессий никогда не было, а вот Глеб был им подвержен. Света хорошо помнила те страшные периоды, когда мужу начинало казаться, что он неудачник, что у него ничего не получается и все валится из рук. Он кричал, что все его сценарии «полное дерьмо», и был уверен, что они принимаются к производству только потому, что он владелец канала.
        «Понимаешь, – твердил он Свете, сидя со скрещенными ногами на кровати и горестно раскачиваясь. – На худсовете хвалили мой сценарий. Но я же видел их глаза. Не будь этот канал моим, они вышвырнули бы этот сценарий на помойку. А так, вынуждены хвалить».
        Света утешала мужа, становилась перед ним на колени и прижимала его голову к груди. Но от этого становилось только хуже. Глеб злился, обвинял ее в непонимании тонкой души художника и в желании свести все его метания к сексу или к тому, что он называл «бабским сюсюканьем». Когда она перестала кидаться и прижимать его голову к груди, Глеб опять злился и хотя не говорил ничего, в его глазах ясно читалось: «Господи! Как же я одинок». Тогда ему в голову приходили всякие бредовые идеи вроде «все бросить и начать жить заново», «научиться хоть что-то делать руками и заняться ремеслом». Света помнила многозначительные взгляды врачей, прописывающих антидепрессанты, от которых становилось только хуже. Глеб мрачнел, замыкался, не отвечал на вопросы и вообще становился похож на безумного или морфиниста, выходящего из своего наркотического сна.
        О депрессии Арины Свете сообщила Ада. Позвонила и попросила приехать. В ее тоне не было привычных при общении со Светой иронично- злобных ноток, и потому Света немедленно свернула все дела на канале и поехала в «Лаванда- Парк».
        Ада ждала ее в гостиной. Горничная Марина, глядя на Свету широко распахнутыми глазами, в которых метался ужас от столкновения с непонятным, рассказала, что Арина Александровна не встает со вчерашнего дня и ничего не ест. При более подробном допросе Света выяснила, что вчера вечером горничной удалось заставить Арину проглотить несколько ложек бульона. А сегодня – ничего.
        «Вот уже половина двенадцатого, – Марина всплеснула руками. – А она лежит и лежит. Чаю? Нет. Кофе? Нет. Что-нибудь сладенькое? Нет. Ничего. Я боюсь, Светлана Евгеньевна, как бы она что-то с собой…»
        Света кивнула Аде, дескать, наш выход, и пошла к двери спальни. Постучала. Голос Арины, прозвучавший в ответ, был на удивление спокоен и четок.
        – Вой дите.
        Света переступила порог. Арина лежала под теплым одеялом, натянутым до подбородка. Увидев Свету, она легко улыбнулась, опустила одеяло и вытащила из-под него голые руки.
        – Привет!
        Света вздрогнула. Она вдруг увидела перед собой прежнюю Арину, Арину из их юности, робкую и застенчивую, не способную принимать решения и во всем зависимую от нее. Света ощутила острую жалость к подруге, даже слезы навернулись на глаза.
        – Что с тобой, Ариша?
        – Со мной? – Арина подняла обнаженные руки и опять уронила их на одеяло. – Ничего. Я просто решила поваляться. Ты же знаешь, я всегда это любила. А что?
        – Ничего. Просто сейчас половина двенадцатого.
        – А-а, понятно, – в голосе Арины зазвучали жесткие и неприятные нотки. – Я не встала в семь утра, не явилась на массаж, не прыгнула в бассейн и к десяти не была в офисе. Да! – она повысила голос и приподнялась на локтях. – Не встала, не прыгнула и не была. Не хотела! Меня тошнит от бассейна, от массажа и от офиса. И вообще от всего.
        Арина упала на постель и отвернулась. Света обернулась на Аду. Та молча кивнула, дескать, продолжай. Света подошла к постели и села на одеяло. Погладила Арину по руке.
        – Это все из-за Игоря?
        Ада укоризненно покачала головой. Зачем задевать больную тему?
        – Это не из-за чего, – отрезала Арина, не поворачивая головы. – Это просто так.
        – Мы найдем Игоря, – Света продолжала гладить Арину по руке. – Поверь мне. Я подключила своих знакомых в МВД и полиции. Через несколько часов все его адреса будут у меня.
        Арина повернула голову, и в глазах у нее блеснули слезы.
        – Зачем его искать? Разве непонятно, что он от меня сбежал. Узнал обо всем, что со мной произошло, и сбежал. Его нельзя винить. Кто из мужиков согласится быть с женщиной, которая прошла… – она всхлипнула, ее подбородок дрогнул, и по щеке побежала слеза. – Которая прошла через… Других мужчин. Теперь я ему не нужна. А значит, и искать его не нужно.
        Света не очень поняла, что имела в виду подруга, говоря о других мужчинах, через которых она прошла. Но по опыту с Глебом знала, что ей не следует ни спорить, ни задавать вопросов. Нужно только убеждать.
        – Он тебя не бросил, – ласково, но твердо проговорила она. – Мы не можем делать никаких выводов, пока не поговорим с Игорем. Если он решил тебя бросить, ему придется об этом сказать прямо и открыто.
        – Он уже все сказал, – усмехнулась Арина. – Прямо и открыто. Тем, что ни разу мне не позвонил.
        – Это ничего не доказывает, – горячо возразила Света. – Подумаешь, не позвонил. Мало ли у человека может быть дел!
        Света не обратила внимание на насмешливый взгляд Арины и принялась перечислять дела, которые могли задержать Игоря. Он мог заработаться, срочно уехать в какую- нибудь командировку, какие-то встречи…
        – И не нашлось ни секунды, чтобы позвонить мне, – голос Арины дрогнул. – Чтобы просто сказать: «Не нервничай, все в порядке, я жив, вернусь и все объясню».
        Света опустила голову, понимая, что Арина права.
        – Ариша, но ты не можешь вот так лежать и ничего не делать, – вмешалась в разговор Ада. – У тебя бизнес. Компания. Конкуренты. От тебя зависят тысячи людей.
        – Плевать, – Арина отвернулась. – На компанию, на бизнес, на тысячи людей и на конкурентов. Я хочу лежать и буду лежать.
        – Звонил Козырин. Он говорит, что Иваненко пытается завести на тебя уголовное дело. Уговаривает вдову Львова подать на тебя жалобу в полицию, будто ты его толкнула в окно.
        – Я? Львова? – Арина улыбнулась, но улыбка получилась нервной. – Что за глупости?
        – Козырин сказал, что тебе стоит встретиться с прокурором города. Как можно скорее. Чтобы развернуть ситуацию в нашу пользу. Иначе они заведут дело.
        – Я ни с кем не буду встречаться, – отрезала Арина. – Хотят заводить дело, пусть заводят. Пусть докажут, что я толкнула Львова в окно.
        – Дело не в этом, – тихо сказала Ада. – Доказать они ничего не смогут. Но если тебе предъявят обвинения по уголовной статье, ты не сможешь участвовать в реализации государственных проектов.
        Арина взглянула на Аду, словно спрашивала, что это значит.
        – Значит, ты не сможешь начинать строительные работы в порту. А если мы не начнем реконструкцию порта в течение полутора лет, итоги конкурса аннулируются. Понимаешь, что задумал Иваненко? На тебя заведут дело и будут тянуть с его расследованием. Это даст ему возможность наложить лапу на наш порт.
        Несколько секунд Арина колебалась.
        – Плевать, – наконец сказала она. – Плевать на порт, на Иваненко и на все обвинения. Пусть предъявляют, пусть заводят дело. Ни к какому прокурору я не пойду.
        – Так и будешь лежать? – Света взяла Арину за руку и легко потянула. – Пойдем позавтракаем. Посидим, выпьем чайку, поболтаем.
        Арина вырвала руку и замотала головой.
        – Нет. Я буду лежать. А вы идите, завтракайте.
        Она закрыла глаза, словно давала понять подругам, что аудиенция окончена. Ада и Света вышли в коридор.
        – Надо найти Игоря, – зашептала Света, подхватив Аду под руку. Ада молчала, думая о чем-то своем.
        – Ты не согласна? – удивилась Света.
        – Что? – Ада отвлеклась от своих мыслей. – А, Игоря? Да, надо найти. Но только как?
        – Я найду его, – твердо сказала Света. – Клянусь, сегодня же найду. Ты побудь здесь, с ней. А я заскочу домой, переоденусь и поеду в полицию. И не уйду, пока они мне его из-под земли не достанут.
        Она оторвалась от Ады и быстро пошла по коридору.



        52

        Игорь с трудом разлепил глаза, пытаясь понять, где он находится. Настольная лампа на тумбочке у кровати, телевизор на стене. Он дома. Игорь вздохнул с облегчением и перевернулся на спину. На часах ровно восемь. А пришел он домой около трех. Сколько же он спал? Пять часов? Игорь щелкнул пультом телевизора. «В Москве теплое весеннее утро. Температура воздуха…». Как утро? От неожиданности Игорь сел на постели и даже вскрикнул. Значит, он спал семнадцать часов? Игорь прислушался к своим ощущениям. Голова все еще гудела, только уже не от водки с текилой, а от долгого сна. Игорь выбрался из-под одеяла и поплелся в ванную комнату. Если сейчас утро, значит, он не виделся и не разговаривал с Ариной уже три дня. По пути Игорь проверил данные телефона. В последний раз она звонила ему двадцать часов назад. Но сообщения не оставила. Просто набрала номер и дала отбой.
        Игорь пытался убедить себя, что отсутствие звонков означает только одно – Арина смирилась с их разрывом, успокоилась и зажила прежней жизнью.
        Но не убедил. Упрямый внутренний голос твердил одну и ту же фразу: «Ты ведешь себя не по-мужски». Игорь злился, но понимал, что этот «грозный судия», проживающий в нем самом, совершенно прав. Убежать, не объяснившись. Просто отключить телефон. Это трусливо. А, учитывая его роль во всем, что происходит с Ариной сейчас, еще и подло. От этой мысли голова разболелась еще сильнее.
        Игорь залез под душ, налил на ладонь шампунь и принялся тереть голову с таким ожесточением, словно собирался ее оторвать. Что же ему теперь делать? Звонить Арине и говорить, что им нужно объясниться? И что он ей скажет? Объяснит, что ей нужно от всего отказаться? Глупо и подло.
        Возможно, еще более подло, чем просто перестать звонить. Сообщит, что любовь прошла и все предыдущее было трагической ошибкой? Еще более нелепо.
        Так ничего и не придумав, Игорь побрился, оделся и вышел из дома, пытаясь распланировать дела на день. Надо заехать к отцу, он почему-то не отвечает на звонки. И, конечно, на работу. Надо возвращаться к привычной нормальной жизни.
        Выйдя из лифта, Игорь услышал возглас: «Помогите!» Недалеко от подъезда стояла замызганная иномарка. Задняя дверца распахнута, и два каких-то худосочных юнца тащат в машину рослую девушку в приличном пальто и сапогах на высоком каблуке. Лица девушки Игорь не разобрал, заметил только черные, как смоль, кудри.
        «Помогите!» – крикнула девушка и попыталась вырваться. Один из юнцов продолжал тянуть ее за руку, а второй залепил звонкую пощечину и выругался.
        «Лезь в машину, сука, кому говорят!»
        Игорь сделал шаг к машине.
        «Помогите!»
        Девушка обратила к нему заплаканные глаза и свободную руку. Игорь разглядел широкие скулы, мушку на левой щеке. «Приезжая, – решил он. – Может быть, из Казахстана. Или откуда-то из тех мест». До машины оставалось не больше пары метров. Это искупление, мелькнуло в голове. За все, что он сделал с Ариной. Он должен спасти эту девушку, пусть даже ценой собственного здоровья. А кто знает, может, и жизни. Ведь не случайно все это настигло его именно здесь и именно в этот момент. Когда он принимал решение, сомневался и не знал, что предпринять. Когда он упрекал себя в трусости.
        – Эй, молодые люди! – Игорь решительно шагнул к машине. – Отпустите ее. Немедленно!
        – Что? – окрысился один из молокососов. – Ты что, мужик, смерти ищешь?
        Игорю вдруг захотелось крикнуть: «Ищу!» и пойти на молокососов в распахнутом плаще и со сжатыми кулаками. Но он предусмотрительно поднял над головой мобильный телефон.
        – Я вызвал полицию. Они будут здесь через пару минут. Девушке вдруг удалось вырвать руку, и она бросилась к Игорю. Споткнулась, упала, поднялась, добежала и, дрожа всем телом, прижалась к нему. Игорь обнял девушку за плечо, продолжая держать над головой телефон, как гранату, из которой вырвана чека. Молокососы переглянулись.
        – Ладно, – сказал один из них. – Мы еще встретимся. Он хлопнул задней дверцей машины и сел за руль. Второй открыл пассажирскую дверцу.
        – Мы тебя, кукла, еще поймаем. Никуда от нас не денешься. И ты, мужик, пожалеешь.
        Игорь угрожающе сделал шаг. Молокосос поспешно сел в машину и хлопнул дверцей. Машина поехала.
        «Как-то все просто получилось, – мелькнуло в голове Игоря. – Даже без драки».
        Девушка шевельнулась. Игорь отпустил ее.
        – Спасибо!
        – Не за что, – Игорь смотрел вслед машине, выезжающей со двора. – Что это за типы?
        – Не знаю, – девушка жалобно всхлипнула и поправила черные кудри. – Я искала квартиру, они пообещали мне помочь. А потом я поняла, что они хотят заставить меня заниматься проституцией, и попыталась убежать.
        – Хорошо, что все так закончилось, – сказал Игорь то ли ей, то ли самому себе.
        – Да, хорошо, – согласилась девушка. – Спасибо вам еще раз.
        – Не за что, – Игорь достал из кармана ключи от машины. – Вас отвезти куда-нибудь?
        Девушка опустила голову и плечи ее дрогнули.
        – Мне некуда ехать. Я хотела снять квартиру. Но теперь даже этого не могу сделать. Они отняли у меня и паспорт, и деньги.
        – Черт! – выпалил в сердцах Игорь. – Что же мы теперь будем делать?
        – Я поеду домой. Я же из Челябинска, – девушка вздохнула. – Только на самолет не пустят без паспорта. Придется поездом. И деньги как-то надо будет добывать. Пока, наверное, на вокзале поживу. Вы можете отвезти меня на вокзал?
        Искупление. Это точно искупление его грехов. Девушка издалека. В безвыходном положении. Без денег и без документов. Собирается ехать домой. А в роли спасителя – он. Игорь чуть не расхохотался такому совпадению. Его дурное настроение сняло как рукой. И мысль «Теперь все обязательно как-то устроится» вдруг всплыла из глубин подсознания. Игорь почувствовал, как по его лицу разлилась блаженная улыбка. Он повернулся к девушке.
        – Как вас зовут?
        Несколько удивленная резкой переменой настроения спасителя, она ответила не сразу.
        – Саша. Александра Горячева.
        – Вот что, Саша. Пойдем-ка со мной.
        – Куда? – испугалась она.
        – Ко мне, – Игорь понял, что предложение звучит двусмысленно, и поспешил объясниться. – Я еду на работу. Вы побудете у меня, отдохнете. А вечером подумаем, как вас отправлять в Челябинск.
        Девушка не двинулась с места.
        – Мне как-то неудобно…
        «По логике совпадения, – мелькнуло в голове, – ты должен взять ее с собой на работу. Как тогда взял Арину». Он рассмеялся этой мысли, но тихо, про себя. Девушка ничего не заметила, продолжала стоять и смотреть на него.
        – Что значит «неудобно»? Ерунда! Дома никого не будет. Вас никто не побеспокоит. Пошли!
        Он открыл дверь подъезда и вопросительно взглянул на девушку. Та поколебалась еще несколько секунд и покорно пошла в подъезд.



        53

        Света ворвалась в гостиную Арины, как ураган. В гостиной ничего не изменилось. Ада сидела в кресле с ногами и листала какую-то книгу. Горничная Марина протирала пыль. Ада подняла глаза на Свету.
        – Арина в спальне. Все еще лежит. Не хочет вставать. – доложила Ада, но, заметив лихорадочный блеск в глазах Светы, вскочила. – Ты нашла Игоря?
        Света кивнула и оперлась на кресло, переводя дух.
        – Представляешь, прихожу домой. Консьерж мне подает письмо. Я смотрю, без штампа и без марки. Спрашиваю, откуда. Он говорит: «Посыльный принес. Сказал, из полиции». Я открываю, а там записка, и в ней домашний адрес Игоря.
        Взгляд Ады остался холодным и недоверчивым.
        – От кого же эта записка?
        – Я же говорила, у меня знакомый в полиции. Какая-то шишка. То ли начальник, то ли заместитель начальника районного отделения. Я ему звонила, просила найти адрес Игоря. Вот он и нашел.
        – А почему он прислал записку? Почему не позвонил? Света беспечно дернула плечом. Аде везде мерещатся агенты Иваненко. Вечно она со своей подозрительностью.
        – Не знаю. Может быть, звонил, не дозвонился. И прислал посыльного. Что тут такого?
        – Записка у тебя с собой?
        – Конечно!
        Света достала из сумочки конверт и протянула Аде. Ада достала записку. Три строчки, напечатанные на машинке. «Светлана Евгеньевна! Это адрес Игоря Парусникова». И дальше адрес. Ни слов прощания, ни подписи.
        – Надо проверить, – сказала Ада, не выпуская из рук ни конверт, ни записку.
        – Нечего проверять, – горячо зашептала Света. – Надо ехать туда. Причем вместе с Ариной. Если он дома, они сразу должны увидеться.
        – Арина не захочет никуда ехать, – возразила Ада.
        – Заставим! – Света энергично рубанула кулаком воздух. – Во всей этой истории надо ставить точку. Поедем, и он объяснит нам, что происходит. Мы ее заставим поехать с нами. Ты мне поможешь, Ада?
        – Конечно!
        Света потянула дверь спальни. Арина все также лежала под теплым одеялом и смотрела в какую-то точку на потолке. На появление подруг отреагировала взглядом и легким движением руки: «А, это вы».
        Известие о записке с адресом Игоря выслушала равнодушно. Взглянула на листок, который поднесла к ее глазам Ада.
        – Зачем я туда поеду?
        – Чтобы встретиться с ним! – выпалила Света и, заметив укоризненный взгляд Ады, добавила: – Чтобы разобраться во всей этой ситуации.
        – А что в ней разбираться? – Арина пожала плечами. – Его отношение ко мне определено, и вряд ли оно изменится. И моя поездка только станет лишним напоминанием…
        – Может перестанешь философствовать, – перебила ее Света.
        Удивленная Арина подняла на подругу суровый взгляд.
        – Ну-ка бери ее сзади, Ада, – скомандовала Света, схватила Арину за руку и потянула с кровати. – Поднимайся! Быстро поднимайся!
        – Отпусти! – взвизгнула Арина и вырвала руку. – Чуть руку не оторвала.
        Света бросилась на Арину, скомкала одеяло, обхватила ее за талию и приникла к груди.
        – Поедем! Умоляю тебя! Ну, ради меня! Ты можешь хоть что-то сделать ради меня?
        Арина перевела неуверенный взгляд на Аду.
        – Поезжай, – кивнула Ада. – Пожалуйста! Я тоже тебя об этом прошу. Ты не можешь вот так лежать и думать о ситуации, которую ты не понимаешь.
        Арина перестала сопротивляться и села на кровати.
        «Может быть, они правы, – подумала она. – Надо закончить эту комедию раз и навсегда. Надо поехать и во всем разобраться. Сейчас. Немедленно. Я взгляну ему в глаза, и все станет ясно. Можно будет уехать и ничего не говорить».
        Арина встала. Одеяло сползло с ее плеч на пол.
        – Хорошо. Я поеду.
        «Не поедет, – мелькнуло в голове у Светы. – Или поедет, но не туда».
        – Мы поедем с тобой, – решительно сказала она. Арина равнодушно пожала плечами и побрела в ванную.

* * *

        Инна Белова готовилась к последнему акту драмы, которую она разыгрывала по заказу Ады. Она сняла платье, в котором отбивалась во дворе от «хулиганов», и осталась в домашнем халатике с открытыми плечами. Надела найденный на кухне фартук и извлеченные из-под кровати мужские домашние тапочки. Только что позвонила Ада, но дала отбой, не сказав ни слова. Это означало: мы уже едем, будь готова.
        Инна полюбовалась на себя в зеркало. Настоящая заботливая хозяйка. Черный парик дочери короля Лира, конечно, не украшает. Зато узнать ее без этой башни на голове будет непросто. Если, конечно, кто-нибудь из участников драмы вдруг когда- нибудь ее встретит.
        Интересно, что у Ады с этим парнем? Симпатичным, кстати. И очень решительным. Любовь- морковь? Зачем ей понадобилось устраивать весь этот спектакль с нападением плохих парней, с Сашей Горячевой из Челябинска, которой некуда деваться и не на что купить билет? Хочет отвадить соперницу? Или отомстить какому-то конкуренту? Впрочем, это не ее дело. Деньги, которые она не заработает и за год беспорочной службы в своем «храме искусств», она получила, а все остальное ее не касается. Сейчас Саша Горячева встретит гостей, скажет условленный текст, переоденется и исчезнет навсегда.
        Звонок в дверь застал ее врасплох. Она не ожидала, что гости доберутся так быстро. Она же хотела посыпать руки мукой. Для достоверности. Инна захлопала дверцами кухонных шкафчиков. Где у этого Игоря мука?
        Звонок повторился.
        – Сейчас, сейчас! – крикнула она. – Уже иду!
        Из мойки, полной грязной посуды, Инна выхватила тарелку и побежала к двери. Открыла. На пороге три женщины. Прямо перед Инной стояла рыжеволосая красотка в роскошном пальто с меховым воротником. Инна просто залюбовалась этим воротником и чуть не забыла слова роли. Рядом с красоткой коротко стриженная блондинка. Тоже симпатичная и тоже в роскошном пальто. За их спинами в полумраке лестничной клетки маячила Ада, которую Инна, повинуясь перипетиям роли, разумеется, не узнала.
        – Здравствуйте! – радушно воскликнула Инна, теребя в руках скользкую тарелку.
        – Здравствуйте! – кивнула рыжая. – Игорь Парусников здесь живет?
        – Здесь, – также радостно выдохнула Инна. – Только он на работе. А я, извините, – она показала на тарелку, дескать, занимаюсь домашними делами.
        Перед дверью установилось неловкое молчание.
        – А что случилось? – притворно, но вполне профессионально заволновалась Инна. – Кто вы? И зачем вам Игореша?
        Инна была готова поклясться, что при слове «Игореша» подбородок рыжей дрогнул, и она едва не расплакалась.
        – А кто вы? – сквозь зубы спросила рыжая, явно стараясь сдержать то ли гнев, то ли слезы. А может, и то, и другое вместе.
        – Я? – Инна задохнулась, демонстрируя возмущение таким нелепым вопросом. – Я его жена.
        – Как жена? – вырвалось у блондинки.
        – Законная, между прочим, – с вызовом выпалила Инна. – А вы кто такие, и зачем вы пришли?
        Глаза рыжей сверкали, как два бриллианта. Инне казалось, что она готова испепелить ее своей ненавистью. Но блондинка пыталась сохранить самообладание.
        – Погодите, – начала она, выставив перед собой ладонь, словно желая отгородиться от Инны.
        – Кто вы такие? – прошипела Инна, будто исполняла роль леди Макбет в сцене, когда злодейка уговаривает мужа убить короля.
        – Мы… – блондинка замялась, но сообразила. – Мы работаем с Игорем и хотим кое-что уточнить. Некоторое время назад Игорь был в Израиле. В экспедиции…
        – Да, – со вздохом перебила Инна. – Я должна была ехать с ним. Но мы поссорились. Очень сильно. Я ушла жить к маме. Игорь все время звонил, пытался помириться. А позавчера приехал и сказал, что будет сидеть под балконом, пока я не соглашусь вернуться. И я согласилась.
        На лестничной клетке установилась почти звенящая тишина.
        – Вы давно женаты? – спросила блондинка.
        – Уже пять лет, – Инна дернула плечиками. – А что все-таки происходит? Кто вы такие? Вы говорите, сослуживицы, но я вас в Управлении никогда не видела. Я там часто бываю, меня все знают, и я знаю всех его сослуживцев. Вы в каком отделе работаете?
        Рыжая метнула в Инну еще один взгляд- молнию, развернулась и пошла к лестнице. Блондинка и Ада – за ней. У лифта рыжая развернулась.
        – Передайте мужу, что…
        Она помолчала и махнула рукой.
        – Ничего не надо передавать. Спасибо!
        Дверь лифта закрылась. Инна привалилась спиной к стене прихожей. В се-таки настоящие драмы отличаются от написанных драматургами. Ох, как отличаются. Прежде всего, своей непредсказуемостью. Как эта рыжая смотрела на нее. Испепелить была готова. Хорошо, что в волосы не вцепилась. Парик Гонерильи этого бы не выдержал.
        Инна улыбнулась своим мыслям. Где-то она эту рыжую видела. Определенно видела. Конечно, в подъезде было темновато, но эта прическа, рыжие волосы, взгляд… И вдруг Инна вспомнила. В газете. Конечно, на фотографии в газете. Это же Арина Розова. Вот с кем ей пришлось столкнуться в роли Саши Горячевой.
        Инне стало страшно. Эта дама со своими деньжищами кого угодно найдет хоть и на дне морском. Трясущимися руками она стянула в головы черный парик. Все, нет больше Саши из Челябинска. И никогда не было. Инна заторопилась. Бежать, бежать из этой квартиры, пока не произошло чего-то непоправимого. Главное, не оставить следов.
        Прямо на халат Инна надела платье, вбила ноги в туфли, схватила с вешалки пальто и шарф и выскочила за дверь.



        54

        Арина ворвалась в коридор офиса, как порыв холодного ветра в узкое ущелье между скалами, как танк на оборонительные позиции уже бегущего противника. Не обращая внимания на расступающихся перед ней сотрудников и не отвечая на приветствия, она шла к лестнице, и в каждом ее движении сквозила неукротимая ярость. За Ариной едва поспевал начальник ее личной охраны Леня. За ним почти бегом – Ада и Света. Весь вид Арины, выражение лица, развевающиеся полы пальто, стук каблучков по деревянному паркету навевал тревогу, словно сам Зевс-громовержец спустился на землю наказать людей и принял при этом женское обличие. В лобби прекратились разговоры и смех, и оттого каблучки Арины стучали особенно громко. Навстречу процессии по широкой лестнице спускался начальник Вычислительного центра Алексей Рогов, веселый молодой человек, которого все в компании звали Хакером. Увидев начальницу, о двухдневном исчезновении которой в офисе уже ходили самые разные слухи, Хакер остановился на верхней степени и широко улыбнулся.
        – Добрый день, Арина!
        Арина остановилась. Зевс воздел над головой сверкающие молнии и запулил их в подвернувшегося под горячую руку Хакера.
        – Александровна, – сквозь зубы процедила Арина. – Меня зовут Арина Александровна!
        Перепуганный, не разобравшийся в ситуации и в душевном состоянии начальницы Хакер прижался поясницей к мраморным перилам.
        – Конечно, Арина Александровна! – пробормотал он. – Извините, пожалуйста.
        Арина проскочила мимо него, Леня – за ней, стараясь не забегать вперед и не попадаться на глаза. Света, проходя мимо Хакера, одобрительно похлопала его по плечу. Дескать, ничего, все образуется.
        Арина залетела в собственную приемную. Секретарша Виолетта вскочила и расплылась было в улыбке, но мгновенно сориентировалась в ситуации и замерла у стола с каменным лицом.
        – Здравствуйте, Арина Александровна!
        Арина кивнула.
        – Что у нас происходит?
        Виолетта схватила со стола лист бумаги.
        – Все нормально. Вас искали очень много людей, – Виолетта поднесла список к глазам и начала зачитывать: – Верещагин из МПС просил позвонить, как только вы появитесь. Селезнев, помощник депутата Государственной Думы…
        – К черту депутата, – отрезала Арина. – И к черту МПС. Это все подождет.
        Арина проскочила приемную и ворвалась в кабинет. Начальник охраны Леня занял привычное место за столом у окна. На лице у него отразилось явное облегчение оттого, что Зевс не задел его своими сверкающими молниями. Света и Ада вошли в кабинет.
        Арина скинула пальто на диван и села за стол.
        – Ариша! – проговорила Света, и в ее голосе слышалась осторожность человека, идущего по канату.
        Арина подняла голову и с вызовом взглянула на подруг.
        – Ариша, успокойся!
        Ада даже глаза зажмурила, ожидая взрыва. Но Арина внезапно улыбнулась и подняв руки, потянулась всем телом.
        – А я спокойна, – она улыбнулась подругам. – Я очень спокойна. Мы продолжаем работать, как работали. В том же режиме и теми же темпами. Ничего не произошло. Маленькая, досадная помеха едва не разрушила все то, что мы создали. Но к счастью, помеха устранена, и работа продолжается.
        Света взглянула на Аду. Та кивала в такт каждому слову Арины.
        – Ты что-то рассказывала о кознях Иваненко?
        – Да, – Ада сделала шаг к столу. – Он пытается убедить прокуратуру завести уголовное дело и обвинить тебя…
        – Ты говорила, что мне надо встретиться с прокурором? – перебила Арина.
        – Козырин рекомендовал встретиться, как можно скорее, – кивнула Ада. – Пока они не завели дело.
        – Назначь встречу на сегодня, – распорядилась Арина. – Часов на семь вечера. У него в кабинете. Посетителей уже не будет. И нам никто не помешает.
        – Хорошо.
        Света попыталась что-то сказать, но Арина подняла руку.
        – Спасибо, дорогие подруги. Я вас больше не задерживаю. У тебя, Света, наверное, полно дел на канале? – Света сделала неопределенный жест, Арина повернулась к Аде. – А ты разберись со списком Виолетты. Со всеми этими депутатами и помощниками.
        Арина достала из ящика папку и опустила голову, давая понять, что разговор окончен. Ада и Света не сговариваясь развернулись и пошли к двери.
        В приемной они переглянулись.
        – Вот тебе и нашли Игоря, – вздохнула Света.
        – Нашли. Ну и ладно. Проехали! – Ада беспечно махнула рукой. Свету удивило, что в ее голосе звучали нотки не озабоченности, а радости.
        «Она даже не пытается скрыть эту радость», – подумала Света.
        – Арина расстроена, – сказала она. – Храбрится, а у самой в глазах тоска.
        – Ничего! – отмахнулась Ада. – Пару дней ей будет тяжело. И нам тоже. Потом все войдет в свою колею. Ничего. Теперь все будет нормально.
        Сидящая за своим столом Виолетта подняла голову.
        – Что с Ариной Александровной? Она чем-то расстроена?
        Голос Ады прозвучал еще более уверенно и твердо.
        – Все в порядке с Ариной Александровной. Все в полном порядке. Как и должно быть.
        Света оглядела ее удивленным взглядом и, не говоря более ни слова, развернулась и пошла к выходу.

* * *

        Света села в машину и повернула ключ в замке зажигания. Она не могла отделаться от мысли, что приняла участие в каком-то нелепом спектакле и сыграла роль, которую играть не хотела. Роль, расписанную за нее кем-то другим, обладающим жесткой волей и поставившим перед собой ясную и четкую цель. Все это было нелепо и необъяснимо. Письмо с адресом Игоря, поездка к нему, встреча с женой, о которой до сих пор ничего не было известно.
        – Прямо водевиль какой-то, – вслух сказала Света и тронула машину с места.
        Зазвонил телефон. Света покосилась на засветившийся экран. Звонил знакомый из полиции, тот самый, который прислал ей в конверте адрес Игоря. Ах, как неудобно вышло! Наверняка звонит поинтересоваться, получила ли она его письмо. А она не нашла времени позвонить и поблагодарить. Света нажала кнопку и проговорила самым радужным тоном, на который была способна.
        – Здравствуйте, Олег Николаевич!
        – Здравствуйте, Светлана Евгеньевна!
        В голосе звонившего звучало легкое удивление тоном Светы.
        – Сразу хочу извиниться, что не успела позвонить вам и поблагодарить за письмо.
        На доли секунды в трубку установилось молчание.
        – За письмо? За какое письмо? Теперь очередь молчать выпала Свете.
        – Я не писал вам никакого письма, – сурово сказал Олег Николаевич и замолчал, ожидая разъяснений.
        – Не писали? – упавшим голосом переспросила Света. – Я имею в виду записку с домашним адресом Игоря Парусникова.
        – Я не знаю домашнего адреса Игоря Парусникова и записки вам не писал. Это кто-то другой, вероятно, – упоминание о чужом письме заставило Олега Николаевича насторожиться. Он говорил медленно, явно обдумывая каждое слово. – Я вам, Светлана Евгеньевна, по этому поводу и звоню. Я нашел рабочий адрес этого Парусникова. А вот с домашним – загвоздка. Он жил с отцом Анатолием Парусниковым и прописан в его квартире. Но недавно снял квартиру и переехал. А вот куда – неизвестно. А вот рабочий адрес я вам сейчас продиктую.
        Олег Николаевич сделал паузу. Света пришла в себя и схватила ручку, свисавшую на элегантной голубой цепочке с ветрового стекла.



        55

        Поработать Игорю так и не удалось. С момента его появления в Управлении дверь в кабинет не закрывалась. Сослуживцы поздравляли с возвращением и требовали подробности жизни в африканской пустыне. Пришлось рассказывать о надоевшем песке и жарком солнце, о палатках в пустыне и пересказывать подробности раскопок, о которых Игорь прочел в статье академика Свешникова. О похищении и о дворце Его Величества султана Шидада Игорь предусмотрительно умолчал.
        Время от времени он открывал какую-то папку и пытался вчитываться в строки официальных документов, но мысли упорно возвращали его к Арине и к вопросу, что ему теперь делать? Рассказать ей все или промолчать? Поставить ее перед выбором или не делать этого? Звонить или просто исчезнуть из ее жизни? Игорь понимал, что каждая прошедшая минута делает звонок все более призрачным и ненужным, а вопрос: «Почему ты не позвонил раньше?» все более актуальным.
        Очередная партия любителей подробностей африканской жизни появилась на пороге. Игорь вздохнул и закрыл папку. Сегодня поработать явно не удастся. К тому же надо решать вопрос с билетом до Челябинска для девушки, которую он спас. Паспорта у нее нет, значит, отправлять придется поездом.
        Зазвонил телефон. Сделав коллегам знак садиться, Игорь снял трубку. Звонил вахтер с проходной.
        – Игорь Анатольевич, тут к вам девушка пришла. Можете спуститься?
        – Девушка? – Игорь застыл с трубкой в руке. Неужели Арина? Как она его нашла? Значит, объяснение неизбежно?
        – Что за девушка? – спросил он.
        – Девушка как девушка, – ответил вахтер. – Симпатичная. Блондинка.
        Блондинка. Значит, не Арина. А кто еще может его искать?
        – Иду!
        Игорь повесил трубку и (в знак извинения перед коллегами) прижал руки к груди и бросился из кабинета.

* * *

        В фойе Игоря ждала Света, мучимая сомнениями. Получив от Олега Николаевича заветный адрес, она некоторое время размышляла, что с ним делать? Принести Арине? Нет, после того, как оказалось, что у Игоря есть жена, да еще и законная, Арина не захочет никуда ехать и ничего выяснять. А у самой Светы вопросов было огромное количество. И на каждый ей хотелось найти ответ. Если Олег Николаевич не посылал ей письмо с домашним адресом Игоря, то кто его послал? И с какой целью? Света чувствовала, что вопросы, которые появляются у нее в голове, вовсе не праздные, от ответов на них зависит очень многое. Но найти эти ответы пока не могла. Ведь адрес Игоря оказался не липовым. Игорь действительно живет именно в этой квартире. И там они застали его жену. С этой женой тоже много неясного. Конечно, для мужчины обычное дело – закрутить роман с красоткой и забыть на время о законной супруге. Но здесь явно не тот случай. Слишком уже далеко завел Игорь отношения с Ариной. Да и не производит он впечатление человека, способного морочить голову женщине и разбить ей сердце. Нет, здесь явно не сходятся концы с концами.
Что-то во всей этой схеме распадается. Но что? В чем хитрость? Где подвох?
        Света решила ни с кем не советоваться, а просто отправиться к Игорю и попросить все объяснить. И по поводу жены, и по поводу отношений с Ариной. Она сделает это не ради Арины, а ради себя. Ей самой нужно во всем разобраться, понять, что произошло с подругой. Она всегда разбиралась в Аринкиных проблемах. Вот и сейчас займется тем же.
        Света стояла у стойки вахтера, размышляя, как строить беседу с Игорем. Ей очень не хотелось выслушивать его оправдания. Все эти «Я давно не люблю свою жену» или «Мы не спим вместе уже полгода». Она просто попросит его рассказать правду. А потом развернется и уйдет.
        Немолодой вахтер повесил трубку и кивнул ей.
        – Сейчас Игорь Анатольевич спустится.
        – Спасибо!
        Света отошла от стойки и села на диван напротив стеклянной двери. Вокруг нее ходили занятые люди с портфелями и бумагами в руках, молодые люди в комбинезонах пронесли лестницу. Две девушки на соседнем диване листали какие-то папки, тихо переговариваясь. Вся эта деловая обстановка почему-то наполняла душу Светы тревогой, похожей на дурное предчувствие. Словно в воздухе витала какая-то пока не различимая опасность.
        Света огляделась, пытаясь подметить что-то необычное в окружающих ее людях. Вроде ничего подозрительного. Света повернулась к стеклянной двери и замерла. Напротив, здания, скрипнув тормозами, остановились два черных «джипа», из которых высыпали на тротуар пять крепких парней в строгих темных костюмах. Последним вышел Андрей Говорухин. Света замерла. Ему-то что здесь нужно? Ответ мгновенно сложился в мозгу. Ему нужен Игорь. Света попыталась успокоиться, убедить себя, что нет ничего страшного или удивительного в появлении здесь людей Иваненко. Мало ли какие дела у них могут быть с Игорем Парусниковым. Но если у них есть общие дела, значит… Значит, Игорь предатель, засланный Иваненко в стан врага? Значит, он с самого начала предавал Арину и работал на конкурента? Нет. Этого не может быть. Это не стыкуется со всей логикой действий Игоря. С тем, что он спас Арину в пустыне. И со всем, что было после возвращения в Москву. И вообще. Не производит он впечатление окончательного негодяя. А как же жена? И люди Иваненко? Нет, здесь что-то явно не так. Что-то, чего она пока не может ни понять, ни оценить.
        Подчиняясь интуиции, Света встала с дивана и подошла к стойке вахтера. Тот поднял на нее удивленный взгляд.
        – Я уже вызвал Игоря Анатольевича. Он сейчас спустится.
        Света не ответила и продолжала стоять. В зеркале, висящем за спиной вахтера, отразился тротуар. Говорухин и крепкие парни шагали к стеклянной двери. В этот момент разъехались створки лифта и в лобби появился Игорь. Света бросилась к нему, схватила за руку и потащила к лестнице. Вахтер хотел ее окликнуть, потребовать документы, чтобы, как положено, записать фамилию в книгу посетителей, но в этот момент стеклянные двери распахнулись, заставив вахтера замереть с открытым ртом. Парни Говорухина столпились у его стойки, заполнив своими крепкими телами все пространство вестибюля.
        Света тащила Игоря вверх по лестнице. На первой же лестничной площадке он остановился и вырвал руку.
        – Света, что с тобой? Что происходит?
        Света осторожно выглянула, прячась за шахту лифта.
        – Это люди Иваненко. И мне кажется, они приехали за тобой. У тебя есть с ними какие-то дела?
        – У меня? – Игорь удивился, и Свете показалось его удивление искренним. – Нет. Нет у меня с ними никаких дел.
        – А жена у тебя есть? – спросила Света. Глаза Игоря стали большими и круглыми.
        – Что? Жена? Какая жена? Что с тобой, Света?
        – Ответь! – настаивала Света.
        – Нет у меня никакой жены. Что ты несешь?
        – Точно? Никакой жены нет? Ни прошлой, ни настоящей?
        – Нет у меня никакой жены, – разозлился Игорь. – Что это за глупость?
        – Вот и меня это интересует, – проговорила Света. – Что за глупость?
        Света выглянула из-за шахты лифта. Говорухин, в окружении своих парней, стоял у стойки вахтера.
        – Мне нужен Игорь Парусников, – сказал он, и Света почувствовала, как стоящий за ее спиной Игорь вздрогнул.
        – Он только что был здесь, – сказал вахтер, кивая в сторону лестницы. – К нему какая-то женщина пришла, и они побежали наверх.
        – Женщина? – оживился Говорухин. – Какая женщина?
        Вахтер пожал плечами.
        – Не знаю. Я же говорю, они наверх побежали. Я ее не успел в журнал записать. Как положено. Ничего, будет выходить – запишу.
        Говорухин обернулся к своим парням.
        – Быстрее, – сказал он. – Двое остаются здесь, остальным прочесывать этаж за этажом. Их надо найти. И его, и эту женщину.
        Парни пошли к лестнице. Вахтер попытался протестовать против явного нарушения правил посещения муниципального учреждения, но охранники Говорухина отодвинули его с дороги.
        Света потащила Игоря наверх.
        – Здесь есть второй выход?
        – Есть, – шепнул Игорь. – Черный ход с другой стороны здания. Но он на первом этаже. Нам сейчас до него не добраться. Не пройти через вестибюль.
        – Что же делать?
        Сейчас люди Говорухина поднимутся на второй этаж и увидят их, бегущими по коридору. Догнать их для крепких парней будет легкой забавой. Игорь поймал руку Светы и увлек ее в какой-то боковой коридор, который она даже не заметила.
        – Быстрее!
        – Оттуда есть выход к черному ходу? – задыхаясь спросила Света.
        – Нет, – Игорь бросил на нее быстрый взгляд. – Там есть окно.
        – Окно?! – Света остановилась. – Ты хочешь, чтобы я прыгала в окно?
        – За окном пожарная лестница, – успокоил Игорь. – Ты будешь стоять, или все-таки попробуем спуститься?
        Света побежала.
        – Ты уверен, что я спущусь по пожарной лестнице?
        – Я тебе помогу, – выдохнул Игорь. – А ты объяснишь мне, что значат твои дурацкие вопросы. И вообще, что происходит?
        Они добежали до окна. Игорь рванул за ручку, и створки распахнулись. Света выглянула наружу. Рядом с окном действительно проходила пожарная лестница.
        – Сможешь спуститься? – с надеждой спросил Игорь.
        – Смогу, конечно, – Света не раздумывая полезла на подоконник. – Только ты мне помоги, дай руку.
        Она решительно подошла к краю пропасти и взялась рукой за холодную железную перекладину.



        56

        – Меня зовут Арина Розова. У меня назначена встреча на семь.
        Немолодая женщина, сидевшая в приемной прокурора Москвы, подняла глаза и с интересом рассмотрела ту, чьи фотографии много раз видела на газетных разворотах. Кроме искреннего интереса в ее взгляде явно проглядывала легкая насмешка. Она словно говорила: «Это вы там, у себя, в своих особняках и кабинетах, богатые и знаменитые. А здесь, в моей приемной, все вы – пустое место. Потому что стоите перед законом и будете перед ним трепетать».
        Но в глазах у рыжей миллиардерши никакого трепета перед законом секретарша не разглядела. Довольно нахально посетительница постучала пальцем по стеклу своих изящных золотых часиков. Дескать, ровно семь, я прибыла вовремя, потрудитесь и вы быть пунктуальными.
        От такой наглости секретарша засуетилась, бросила взгляд на селектор, на котором горела красная кнопка, и сказала:
        – Виктор Константинович сейчас примет вас. Он просил подождать. Он на проводе с генеральным…
        Под немигающим взглядом зеленых глаз секретарша вскочила и, ненавидя себя за заискивающие нотки в голосе, поспешила к двери кабинета.
        – Сейчас я узнаю… Сейчас… Сейчас.
        Рыжая, не сводя с нее ледяного взгляда, коротко кивнула. Облегченно вздохнув, секретарша скрылась за спасительной дверью кабинета. Арина улыбнулась. Все у нее в порядке! Сейчас она решит проблему с уголовным делом, а потом навсегда отучит Иваненко ей пакостить. У нее уже есть кое-какие идеи на примете. Она покажет им всем, кто в доме хозяин.
        Дверь приемной открылась. Арина повернула голову. На пороге стояла Света. Арина нахмурилась.
        – Ты? Что ты здесь делаешь?
        – Я приехала за тобой.
        – Что значит «за мной»? У меня встреча, – недовольно сказала Арина. – Поезжай в офис, подожди меня там.
        – Отмени встречу.
        Арина вспыхнула и хотела сказать что-то резкое, но Света сделала шаг в сторону, и слова застряли у Арины в горле. На пороге приемной стоял Игорь.
        – Как? – выдохнула она. – Откуда? Зачем ты здесь? Теперь, когда я все узнала… Уходи…
        Игорь быстро пересек приемную и обнял Арину. В голове у нее все смешалось, стены комнаты поехали куда-то в сторону. У нее на затылке лежала теплая рука Игоря. Арина дернулась, попыталась вырваться, но он держал ее крепко.
        – Пошли, – шептал он. – Я тебе все объясню. Все не так, как ты думаешь. Тебя обманули. Пошли отсюда.
        Дверь кабинета открылась, и на пороге величественно встала секретарша, придерживая открытую дверь. Появление в приемной постороннего мужчины ее не удивило. Мало ли кто может появиться в приемной прокурора Москвы. Но то, что этот человек обнимал эту миллиардершу! Это слишком. Могли бы найти другое место для изъявления своих теплых чувств. Секретарша хотела что-то сказать по этому поводу, но натолкнулась на взгляд рыжей стервы и только пробормотала:
        – Виктор Константинович ждет вас.
        Арина машинально сделала шаг к двери, но Игорь держал ее крепко.
        – Отложите, пожалуйста, встречу, – сказал он.
        – Как отложить? – не поняла секретарша. – Это невозможно. Вам же назначено. Виктор Константинович отложил все дела. К нему же записываются за месяц.
        С удивлением секретарша наблюдала, как эта рыжая бесстыдно прижимается к мужчине. А он гладит ее по голове и прижимается губами ко лбу. Что за хамство?!
        – Вы же видите, Арине Александровне нехорошо, – сказал мужчина. – У нее внезапный приступ. Встречу придется перенести.
        Возмущенная хранительница прокурорского покоя, вне себя от ярости и обиды, закрыла дверь в кабинет. Игорь обнял Арину за талию и повел к выходу.



        Часть III




        1

        Павел Степанович Козырин и Ада встретились в загородном теннисном клубе «Жуковка», почетным членом которого заместитель председателя правительства состоял с момента основания. Встречу назначили на десять вечера в ресторане. Опытный Павел Степанович рассудил, что к этому времени любители тенниса, бокса, футбола и гимнастики разойдутся, а ведущие здоровый образ жизни обитатели соседних дачных поселков в такое время ужинать не придут. А значит, их беседе никто не помешает. И действительно, когда Ада вошла в зал ресторана, он был пуст.
        Усатый официант в длинной узбекской рубахе, подпоясанной кушаком, и в расписной тюбетейке, бросая на симпатичную брюнетку пылкие взгляды, проводил ее в отдельный кабинет.
        Козырин пил чай. Перед ним стоял хрустальный стаканчик грушевидной формы, пузатый чайник, вазочка с вареньем и блюдечко с пиленым сахаром. Еще один стакан стоял донышком вверх на маленьком блюдце и предназначался для гостя. Козырин поднял глаза на Аду.
        – Ужинать?
        – Нет, спасибо, я не голодна.
        Козырин взглянул на официанта, и тот поспешно вышел, опустив за собой занавеску из яркого шелка. Козырин подвинул Аде гостевой стакан, перевернул его в нормальное положение и до краев наполнил янтарной жидкостью из чайника. Ада нетерпеливо кивнула, словно призывая завершить формальности и перейти к делу.
        – Ну, – Козырин сложил руки на столе. – Что у вас происходит?
        – Они взяли билеты в Израиль. На конец следующей недели.
        – Значит, решение избавиться от всего у нее твердое? Ада кивнула. На лице Козырина появилась гримаса, которая могла означать и недоверие, и удивление.
        – Глупость какая-то, – пробормотал он. – Отказаться от всего, что достигнуто. Когда сделано так много. И столько еще может быть сделано… Глупость.
        Ада не произнесла ни слова в ответ на эту фразу, только нетерпеливо кивнула. Она ждала от Козырина не рассуждений и не оценки действий Арины, а реальных дел. Павел Степанович понял это.
        – Хорошо. Чем это чревато для нас? – Он поймал на себе насмешливый взгляд Ады и добавил: – Кроме потери денег, которые мы получаем от сотрудничества с ней?
        – Вы представляете, что с нами сделает Иваненко, когда она выйдет из игры? – Ада сжала кулачок, будто кого-то душила. – Мы играли против него. Когда она отойдет от дел, мы превратимся в главных виновников всех его нынешних проблем. И он этого не забудет. А вы, Пал Степаныч, знаете, что такое быть врагом Иваненко.
        Козырин не ответил. Он явно размышлял над какими-то вариантами, и, судя по выражению лица, все они ему не нравились.
        – Хорошо, – наконец сказал он. – Как мы можем предотвратить ее уход?
        – Она не выйдет из дела, если не сможет избавиться от силы Лилит. – Ада побарабанила острыми ноготками по столу.
        – Значит, она не должна добраться до Израиля.
        Козырин опять задумался, но на этот раз выражение его лица было повеселее.
        – Это реально. Закрыть ей въезд в Израиль я, пожалуй, смогу.
        Он улыбнулся Аде, но та продолжала сидеть с каменным лицом, ожидая разъяснений.
        – Мы заведем дело о незаконном пересечении границы по чужому паспорту. Получим данные о полете в Израиль этой поварихи… Как ее?
        – Любы Азаровой, – подсказала Ада.
        – Вот-вот. Потом получим показания самой Азаровой о том, что она в указанный период за границу не выезжала. Предъявим фотографию госпожи Розовой для опознания членам экспедиции. Короче, дело получится убедительным, – Козырин усмехнулся и пригубил чай. – А данные этого дела передадим израильтянам. Под предлогом оказания помощи следствию. Думаю, они закроют для нее въезд в страну быстро и навсегда. Так что Арину Александровну развернут на границе, и ни в какой Израиль она не попадет.
        Ада вздохнула с облегчением. Все, сказанное Козыриным, показалось ей убедительным. Израильтяне, щепетильно относящиеся к безопасности своих границ, конечно, запретят Арине доступ в свою страну. Может быть, не навсегда, но лет на десять точно. А там видно будет.
        – Но нам не нужно, чтобы она села, – сообразила Ада.
        – А кто говорит об этом? – Козырин улыбнулся и стал похож на большого льва, лежащего на нагретом солнцем камне. – Незначительное правонарушение, не приведшее к последствиям. Отделается штрафом. Но только потом, когда опасность ее превращения окончательно минует.
        – Отлично! – вырвалось у Ады. – Только, Пал Степаныч, отправлять такие документы почтой нельзя. Вдруг затеряются. Или дойдут поздно, и она успеет проскочить. Вам надо везти документы лично. Причем как можно скорее. И оставаться там до ее приезда. Чтобы контролировать всю ситуацию. Мало ли какие неожиданности возможны.
        – Неожиданности возможны, – согласился Козырин. – Только я лететь не могу. Во-первых, уровень не мой. Не в том я чине, чтобы документы в полицию возить. А, во-вторых, – он замялся, но тут же продолжил: – Я не могу действовать против нее. Ты же понимаешь… Даже для ее пользы.
        Ада задумалась. Доверить такое дело больше никому нельзя. Вести документы должен человек с личной заинтересованностью.
        – Хорошо! – решительно сказала она. – Полечу я. Но мне нужны будут полномочия.
        – Получишь, – не раздумывая ответил Козырин. – Сделаем тебе командировочное удостоверение от прокуратуры, и полетишь. Как младший советник юстиции. Устраивает?
        – Вполне! – взгляд Ады явно повеселел. – Вы, Пал Степаныч, просто кудесник по части решения проблем. Только лететь мне нужно, как можно скорее. Чтобы у израильтян было время принять решение. У них ведь тоже своя бюрократия.
        Похвала произвела на Козырина благотворное действие. Он заулыбался, но тут же скромно потупил глаза. Дескать, какие пустяки!
        – Завтра будем готовить документы, заводить дело. Послезавтра можешь вылетать.
        – Я буду готова, – Ада наконец расслабилась на мягком диване, уселась поудобнее и потянула к себе стакан, над которым еще поднимался пар.



        2

        Вокруг беседки в саду Андрей Говорухин сосредоточил всех охранников. Каждый из них был проинструктирован, знал свою роль в общем плане обеспечения безопасности, свое место и то, что он должен предпринять случае чрезвычайной ситуации.
        «Чрезвычайная ситуация» рассматривалась всего одна – возникновение реальной опасности для жизни босса. В этом случае от охранников требовались действия немедленные и решительные. Никаких сомнений, никаких колебаний и никаких глупостей в виде предупредительных окриков и выстрелов в воздух. Немедленный огонь на поражение. По любому человеку, от которого исходит опасность.
        «Мы не знаем, что задумал противник, – внушал Говорухин охранникам, собрав их на последний инструктаж. – Но вероятность того, что против нас готовится какая-то акция, велика. Наша задача разгадать замысел и отвести опасность от шефа». Вся эта суматоха в доме Иваненко началась пять часов назад, когда Андрею Говорухину позвонила Света и попросила «от имени Арины Александровны» о немедленной встрече с Михаилом Семеновичем. Конечно, Говорухин отказал. Ни о какой немедленной встрече с Ариной Александровной (в эти слова Говорухин вложил всю доступную ему иронию) не может быть и речи. Если Иваненко вообще согласится встречаться с Ариной Александровной (вновь смешок и почти змеиное шипение), то такую встречу нужно подготовить. Найти место, которое одобрит каждая из сторон, принять все меры по обеспечению безопасности. Но Света перебила. Арина Александровна не может ждать и потому готова приехать к Михаилу Семеновичу. Так сказать, на его территорию. Немедленно.
        Говорухин растерялся, пообещал перезвонить и побежал советоваться с шефом.
        Иваненко размышлял несколько секунд, потом кивнул. Пусть приезжает. Если он не чувствует себя в безопасности на собственной территории, то грош цена и ему, и его охране. Сначала он приказал готовить к встрече свой кабинет. Надо показать этой девке, что он ее ни во что не ставит и даже в гостиную не намерен приглашать. Но против этого восстала охрана, которая не могла обеспечить безопасность Иваненко в запертой комнате.
        – Хотя бы гостиная! – взмолился начальник охраны, бывший специалист КГБ Борис Дедов. – Она простреливается с лестницы и с веранды. Мы там замаскируем наших стрелков.
        В итоге было решено принимать «девку» в беседке в саду. Место простреливается со всех сторон, снайперы не дадут ей ни встать, ни достать оружие, а открытое пространство (в случае чего) смягчит взрыв. После этого опытный Дедов быстро начертил схему размещения наличных сил с учетом рельефа местности и приступил к инструктажу каждого охранника.
        …Арина приехала не на «лимузине», а в черном «джипе». Ее не сопровождала охрана. Ее вообще никто не сопровождал. Она сама сидела за рулем. Когда Говорухин сообщил это Иваненко, олигарх несколько минут молчал, потом проговорил:
        – Она приняла какое-то… – Иваненко перевел дух и с усилием закончил: – Решение. Эта встреча или очень много решит. Или не решит ничего, но после нее начнется настоящая вой на. Третьего не дано.
        Арину пригласили в беседку, предложили на выбор воду, кофе, чай, сок, лимонад или что-нибудь покрепче. Арина выбрала бокал воды, который и был принесен милой девушкой в аккуратном переднике. Арина поставила бокал на стол, достала сигареты и зажигалку, закурила и села свободнее, положив ногу на ногу. Наблюдавшие за ней Говорухин и Дедов отметили, что она не нервничает, не пытается включить или выключить какой-то прибор, находящийся под одеждой и не пользуется мобильным телефоном. Все это, по мнению Дедова, говорило о том, что она не готовит какую-либо акцию и уж точно не собирается взрывать себя вместе с Иваненко.
        Коляску с олигархом привезли в беседку только через десять минут, когда «клиентка» должна была начать нервничать, крутиться на месте и пытаться выяснить, что происходит. Но Арина сидела все также ровно, с таким же отреченным выражением лица. Она докурила сигарету, погасила ее в пепельнице в форме древней ладьи викингов и спокойно сложила руки на коленях.
        Когда в беседке появилась коляска с Иваненко, Арина поднялась и сделала несколько шагов навстречу, но у нее на пути встали охранники. Не сказав ни слова, Арина вернулась в свое кресло и равнодушно наблюдала за тем, как коляску с Иваненко разворачивают и ставят у стола. Дождавшись, пока охранники выйдут из беседки, она заговорила первой.
        – Здравствуйте, Михал Семеныч!
        Иваненко молча кивнул. Дескать, поздоровались, и что дальше? Арина кивнула на коляску.
        – Мне жаль, что вы до сих пор не полностью поправились. Нечто подобное Иваненко ожидал. Беседа начнется со всей этой обязательной чепухи. Упоминания о погоде, вопросы о здоровье и семье, пожелания благополучия. Но он этого не допустит. Никакой идиотской политкорректности. Девка должна понять – они враги, и он не собирается с ней миндальничать или заключать соглашения о перемирии.
        Она уйдет из его дома живой только потому, что он – благородный человек и не хочет проливать кровь в своих стенах во время переговоров. Но эти переговоры ничего не изменят в их отношениях.
        – Оставьте! – его голос прозвучал несколько резче, чем мог позволить себе хозяин, принимающий гостей. – Ничего вам не жаль. Хватит лгать и лицемерить. Со мной все произошло так, как вы и задумывали. И не стоит желать друг другу доброго дня и здоровья. Я не желаю, чтобы вы здравствовали. И не сомневаюсь, что вы относитесь ко мне также. Так что переходите прямо к делу. Зачем вы хотели меня видеть?
        Иваненко закашлялся, схватил со стола бокал с водой и опустошил его одним глотком. После этого он задышал часто- часто, словно ему не хватало воздуха. Арина оглянулась, словно спрашивая незримых свидетелей этой сцены, не нужна ли их шефу помощь? Но охрана, помня наставление Иваненко – вмешиваться только в случае крайней необходимости, оставалась невидимой.
        Иваненко смахнул с глаз проступившие слезы и кивнул в знак того, что беседу можно продолжить.
        – К делу, так к делу, – сухо сказала Арина. – Я хочу передать вам порт «Северный», за который мы сражались в ходе конкурса.
        Иваненко замер и почувствовал, как у него засосало под ложечкой и сильно застучало сердце. Арина достала платочек и промокнула глаза.
        «Она плохо спала, – подумал Иваненко. – Или плакала. У нее глаза красные. А судя по тому, что она промокает их платком, еще и слезятся. Интересно, почему? Что у нее случилось?»
        – Что значит «передать»? – он попытался усмехнуться, но подбородок дрогнул, и усмешка получилась жалкой.
        – Передать, – Арина дернула плечиками, – это значит передать. Сейчас порт принадлежит мне, а после передачи будет принадлежать вам.
        – Вы имеете в виду продать?
        – Нет, – Арина закрыла и открыла глаза. Судя по всему, они действительно доставляли ей некоторое беспокойство. – Я его не покупала, а выиграла. И потому говорю: «Передать».
        – Но участие в конкурсе стоило вам денег. И немалых.
        – Вы хотите компенсировать мне потери, – Арина улыбнулась. – Хорошо, я согласна. Сумму определите сами. Вы же тоже участвовали в конкурсе и знаете все расценки.
        Иваненко не ответил. Он лихорадочно обдумывал ситуацию, но в голову ему приходила только примитивная схема: она его боится и хочет прекратить вой ну, хочет выиграть время на перегруппировку своих сил. Порт – это плата за спокойствие и временный мир. Скорее всего, у нее уже намечен план дальнейших действий, в результате которых она в ближайшее время расправится с ним и вернет себе порт. Что же ему делать в такой ситуации? Отказаться от порта? Или забрать его, а потом решать проблемы по мере их поступления?
        Поразмышляв несколько секунд, во время которых в беседке царила полная тишина, Иваненко решил от предложения отказаться. Возможно, в самом факте передачи порта и заключается ловушка, в которую он с размаху угодит. Нет, он такой глупости не сделает.
        – Честно говоря, я уже как-то остыл к этому порту, – проговорил он скрепя сердце. – И планы изменились. Появились другие отрасли, в которые я вкладываю сегодня деньги. Порт – слишком затратное учреждение.
        Взгляд Арины не дрогнул. Резким движением она отодвинула от себя бокал и встала, опираясь на ручки кресла.
        – Жаль! – сказала она, ни к кому не обращаясь. – Мне казалось, вас мое предложение обрадует. Но… – Она улыбнулась. – Ошиблась. Бывает. Пойду предлагать порт дальше. В конкурсе же участвовало еще несколько компаний. Может быть, они избавят меня от этого бремени.
        «Блеф! – решил Иваненко. – Не может это быть правдой». Но блеф был явно убедительным.
        «А что, если это правда», – мелькнуло в голове у Иваненко. Отказываться от порта он не собирался.
        – Подождите! – перебил бизнесмен и жестом предложил ей вернуться в кресло. Арина села. – О каком бремени вы говорите? Порт принесет вам десятки миллионов чистой прибыли. И вы это прекрасно понимаете. Почему он вдруг стал для вас бременем?
        Арина ответила не сразу. Но сказанное потрясло Иваненко.
        – Я завершаю карьеру бизнесмена, и десятки миллионов чистой прибыли меня более не интересуют.
        Иваненко шумно сглотнул слюну. Он хотел сказать, что этого не может быть. Что это ложь. Какая-то хитрость. Это выходит за рамки понимания. Но промолчал, сообразив, что за рамки понимания выходит многое из того, что происходило с этой женщиной.
        – Почему? – наконец вымолвил он. – Что случилось? Что произошло с вами? Или с вашим бизнесом?
        Арина бросила короткий взгляд на часы и скорчила гримасу. Дескать, к чему эти ненужные вопросы?
        – Михал Семенович, мы же договорились заниматься только делами. Причем инициатором этой договоренности выступили вы. Вот и давайте о делах. Мои личные проблемы и перспективы, полагаю, вас не очень интересуют. С моим бизнесом ничего не случилось. Он процветает. Но я из него выхожу. И потому предлагаю вам забрать порт. Вот, собственно, и все. А почему я это делаю… Позвольте мне не распространяться на эту тему.
        «Спецслужбы, – мелькнуло в голове у Иваненко. – Малкин нашел на нее убийственный компромат и заставил выйти из бизнеса. Но что же это за компромат такой, из-за которого она разрушает империю? Не иначе нашел возможность повесить на нее какое-то убийство. Ай да Малкин!»
        Арина словно прочла его мысли.
        – Не пытайтесь угадать, Михал Семеныч! Все равно не получится. Меня никто не шантажирует, никто не подкупает и не запугивает. У меня нет никаких трений с государственными структурами, в том числе с налоговой инспекцией, службой безопасности, прокуратурой и полицией. И потому позвольте задать вам вопрос еще раз: вы забираете порт?
        – Уезжаете путешествовать? – Иваненко ответил вопросом на вопрос, пытаясь выиграть время.
        – Возможно, – Арина выждала паузу. – Так что насчет порта?
        «Она не блефует, – понял Иваненко. – Она говорит серьезно. Она действительно готова отдать порт. И если это не Малкин, то что?»
        – Я заберу порт, – сказал он, тяжело дыша. – Но это, как вы понимаете, предварительный ответ. Окончательно я определюсь, когда мои люди осмотрят порт и убедятся, что там все в порядке.
        – Хорошо, – Арина поднялась. – Только пусть ваши люди приступят к работе уже сегодня. У меня не много времени. Я должна улетать.
        Арина поклонилась Иваненко и пошла к выходу. Спустившись с деревянного помоста в сад, она остановилась.
        – Не ищите второй смысл в моих действиях, Михал Семеныч. Его нет. Я действительно отдаю вам порт. И никакого подвоха, – Она помолчала и еще раз кивнула на коляску. – Мне действительно жаль, что так получилось. Но вы ведь встанете на ноги?
        Он кивнул. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, потом Иваненко махнул рукой. Дескать, иди. Арина пошла по дорожке, ощущая на себе взгляды замаскированных в саду стрелков.



        3

        Для чего Света приехала в загородный офис компании, она не могла объяснить даже себе. Вся ее рабочая жизнь протекала на телеканале, а сюда она приезжала только на общие совещания, периодически созываемые Ариной. Последнее такое совещание прошло две недели назад. На нем Арина под траурное молчание руководителей отделов и подразделений объявила, что уходит от дел и намерена распродать компанию по частям.
        С тех пор Света здесь не была. А сегодня приехала. Со вчерашнего дня, с момента, когда офисные здания и вся территория вокруг перестали принадлежать Арине и вернулись, по ее настоянию, прежним владельцам, в голове у Светы крутилось одно слово – искупление. Света сердилась и пыталась спорить сама с собой. Почему искупление? При чем тут искупление? Ни Арина, ни тем более она не совершили ничего такого, за чем должно следовать искупление. Они покупали то, что продается, ничего не делая кому-то назло и не желая кому-то навредить. Но слово искупление приходило вновь и вновь, выталкивало из головы все другие мысли и царапало совесть. Всю ночь Света крутилась на жарких простынях, взбивала подушки, включала и выключала настольную лампу, а утром, приняв наскоро душ и выпив кофе, села в машину и помчалась в офис. Она боялась, что иначе это искупление так и останется с ней на долгие годы.
        Металлические ворота были распахнуты настежь. Во внутреннем парке уже стояли три автобуса, из которых выходили пожилые люди со старенькими чемоданчиками в руках и расходились по сверкающим свежей краской зданиям. Они удивленно поглядывали вокруг на преобразившийся парк, на пруд с фонтаном, по водной глади которого плавали белые и черные лебеди, на аккуратные елочки, росшие по обочинам ровных дорожек. По лицам этих людей можно было понять, что они считают происходящее чудом и не очень уверены, что все это происходит с ними на самом деле.
        Сердце Светы наполнилось покоем и гордостью. Словно ей удалось сделать что-то хорошее и порадовать людей, которых она знала давно и считала вполне достойными радости и счастья.
        Света свернула на главную аллею и вошла в центральное здание. Именно здесь на втором этаже располагалась канцелярия Арины, в которой и ей был отведен небольшой кабинет. Света заглянула в свои бывшие владения. Здесь уже был новый хозяин. Полный мужчина в теплом свитере по-хозяйски распахивал дверцы шкафов, проверял, пусты ли ящики стола. Услышав звук открываемой двери, недовольно нахмурился.
        – Вы ко мне? – деловито спросил он и поднял трубку телефона, проверяя, работает ли аппарат.
        – Нет, нет, – Света помахала рукой. – Я, вероятно, ошиблась комнатой.
        Мужчина кивнул и отвернулся. Ему было не до нее.
        В коридорах царила суматоха, обычная для любого переезда. Крепкие ребята в спортивных костюмах выносили из больших комнат офисную мебель и заносили старенькие кровати и тумбочки. Света заглянула в комнату, в которой почти год назад беседовала со старушкой, собиравшей вещи. Как ее звали? Света остановилась на пороге, надеясь узнать свою собеседницу.
        Несколько скромно одетых пожилых женщин ходили от кровати к кровати, видимо, распределяя, кому где спать. Расставляли вещи. Копошились в тумбочках. Никто из них не обратил на Свету никакого внимания. Зашла женщина, стоит и смотрит. Значит, так надо. Мало ли кто она такая.
        Света пошла к ним, вглядываясь в лица и понимая, что прошло много времени и она может просто не узнать свою давнюю собеседницу. Света шла и надеялась, что та узнает ее. Но женщины скользили по ее лицу заискивающими взглядами и отводили глаза. И вдруг Света вспомнила. Вера Ивановна. Ту старушку звали Вера Ивановна. Так она себя называла.
        – Простите! – обратилась Света к обитательницам комнаты. Они словно ждали этого. Остановились, прекратили свои дела и обернулись к ней.
        – А где Вера Ивановна?
        Взгляды старушек стали скорбными.
        – Умерла Верочка, – сказала одна из обитательниц комнаты и промокнула глаза платочком. – Не дожила до нашего счастья. Всего неделю. Позавчера и похоронили.
        Женщина заплакала. Тихо и вовсе не напоказ.
        – А вы ей кем приходитесь? – поинтересовалась другая. – У Веры вроде бы родственников не было.
        У Светы перехватило дыхание, запершило в горле и защипало в носу.
        – Я не родственница, – только и смогла сказать она. Развернулась и пошла к выходу. Слезы текли по щекам.
        Света не могла объяснить самой себе, почему на нее так подействовала смерть женщины, которую она видела один раз в жизни. Но поделать с собой она не могла ничего. Плакала, не обращая внимания на удивленные взгляды идущих ей навстречу людей.
        Вышла из здания, села в машину и поехала. Слезы продолжали течь, Света вытирала их тыльной стороной ладони и даже всхлипывала в голос.
        Выехав за ворота, она наконец успокоилась. Остановила машину, протерла слезы платочком, покосилась в зеркало. Достала пудреницу, коснулась ваткой красных век и припухлостей под глазами, тяжело вздохнула и поехала. Искупление больше не билось в голове. Света чувствовала себя легко и спокойно, словно какая-то высшая сила, которой она безоговорочно верила, пообещала, что у нее больше никогда не будет ни печалей, ни проблем.



        4

        Майор израильской полиции Алекс Мильман встретил представителя российской прокуратуры в фойе управления. Черноволосая стройная девица в юбке чуть выше колен и в обтягивающей блузке впорхнула в полукруглый зал, приковывая к себе взгляды и посетителей, стоящих в небольшой очереди у стойки дежурного и проходящих мимо офицеров в голубых рубашках с аксельбантами.
        «Ну и красотка, – подумал Мильман, делая несколько шагов навстречу даме. – Ничего себе представители у российской прокуратуры».
        Вопросы, зачем представитель российской прокуратуры прилетела в Израиль и что хочет от него, капитана Мильмана, беспокоили Алекса со вчерашнего вечера. С того момента, как его вызвал к себе начальник Главного управления иммиграционного контроля полиции полковник Штерн. Сведения, которые сообщил полковник, были весьма странными. Какая-то женщина, которую зовут Арина Розова, побывала в Израиле год назад по похищенным ею документам на имя Любови Азаровой. Сегодня против этой Розовой в Москве заведено дело. Ее подозревают в убийстве бизнесмена Эдуарда Львова. Эта подозреваемая Розова, по данным российской прокуратуры, намерена укрыться в Израиле. Российская сторона просит не впускать госпожу Розову в Израиль. А в случае ее появления арестовать и экстрадировать в Москву.
        «Как это может быть? – думал Мильман, слушая полковника. – Как смогла эта Розова проникнуть в Израиль по чужим документам? Неужели наша пограничная полиция могла так оплошать? Маловероятно. Скорее всего, россияне что-то напутали и теперь втягивают нас в какие-то свои разборки».
        – Она пересекла границу по чужим документам в Бен-Гурионе? – спросил Алекс, имея в виду международный аэропорт в Тель- Авиве, носящий имя первого премьер-министра государства Израиль.
        Полковник понял сомнения подчиненного и развел руками.
        – Мне тоже в это верится с трудом, но проверить нужно.
        – Факт пересечения границы по чужим документам доказан?
        – В полученных нами документах доказательств нет. Но написано, что все доказательства привезет с собой представитель прокуратуры, который уже вылетел к нам.
        Как все серьезно, однако! Представитель прокуратуры вылетел в Израиль. Зачем это нужно? Почему российская сторона не доверила пересылку доказательств спецпочте?
        – Какая моя задача? – спросил Алекс, не желая погрязать в чужой разборке по самые уши.
        – Встреться завтра с этим представителем, проверь серьезность доказательств. Если эта госпожа, – полковник заглянул в бумаги, – Арина Розова и в самом деле побывала у нас по чужим документам, то не дай ей Бог снова появиться у нас. Отправим обратно, независимо от других ее провинностей.
        Алекс взял протянутую ему папку, пролистал бумаги.
        – Здесь говорится, что она может прилететь в Израиль «в ближайшие часы», – сказал он. – А что, если она уже прилетела? Или прилетит сегодня?
        – Я уже закрыл ей въезд, – ответил полковник. – На семьдесят два часа. Дальнейшее зависит от того, насколько серьезны их доказательства.
        Алекс отправил папку подмышку и вытянул руки по швам. Вернувшись в свой кабинет, майор влез в компьютер и ощущение чужой разборки еще больше усилилось. Эта Розова оказалась крутой бизнесвумен с состоянием в черт знает сколько миллиардов, сколоченных всего за год.
        «Все ясно, – думал Мильман, откинувшись на спинку кресла и рассматривая фотографию рыжеволосой красавицы. – За год такие состояния честным путем не создаются. Бабенка сделала деньги явно на каких-то аферах. Судя по размерам состояния, крупных. Ее прихватили и обвинили в убийстве. В России такие дела шьются быстро. Она бросилась в бега. Конечно, в Израиль. Только нам чужие разборки ни к чему. Пусть они там сами во всем разбираются. Но если она действительно совершила такую глупость и приехала в Израиль по чужому паспорту…». Вот тогда в дело вмешается Главное управление контроля, и Алекс покажет этой госпоже Розовой, что такое израильская полиция.
        Теперь у него не было вопросов, почему в Тель- Авив прибывает представитель российской прокуратуры. «Эта Розова – важная птица, – сказал он вслух. – И, вероятно, им очень важно ее зацепить».
        Алекс поймал себя на мысли, что начинает говорить и думать по-русски всякий раз, когда речь заходит о России. В Израиль его привезли родители в августе 1990 года. Ему шел седьмой год, и родители торопились покинуть Союз, чтобы успеть записать мальчика в школу до начала учебного года. Они свою задачу выполнили и записать успели, но для него все получилось очень уж неожиданно. Алекс, которого тогда звали Сашей, готовился идти в школу в родном Ленинграде. Бабушка учила его грамоте. К началу лета он знал уже все буквы, а за три летних месяца должен был научиться читать. «Тебе будет легко учиться, – говорила бабушка. – Ты будешь знать больше остальных и сразу станешь отличником».
        Но разрешение на выезд пришло удивительно быстро, и в школу Алекс пошел не в Ленинграде, а в городе со странным названием Бат-Ям. В отличие от Ленинграда, здесь было тепло, не лили целыми днями холодные дожди. По вечерам и по субботам они ходили на море. Саша чувствовал себя, как на курорте, в таком же белокаменном городе Сочи, куда они приезжали каждый год. Только одна мысль смущала его в те дни: из Сочи они всегда возвращались домой, в Ленинград, а Бат- Ям, каким-то чудесным образом должен был теперь стать их домом.
        В школе Саше было тяжело. Полученные от бабушки знания, оказались совершенно бесполезны. Никаких букв А, Б и В никто не изучал. Даже пузатой буквы Я, идеальным написанием которой так гордился Алекс, не было в алфавите. Вместо них пришлось учить диковинные «алеф», «бет» и «гимел». В первые недели Саша не понимал ни одного слова, сказанного учительницей, общался только с теми одноклассниками, которые говорили по-русски, но находил в себе силы не плакать и даже успокаивал маму, которая никак не могла привыкнуть после тихого и степенного Ленинграда к укладу жизни шумного Бат- Яма.
        После школы Алекса призвали в армию. Он попал в подразделение военной полиции. Служба ему понравилась, дисциплина не удручала, а сознание важности выполняемой миссии придавало силы. Закончив службу в армии, он решил остаться в полиции и поступил в офицерскую школу.
        Число граждан Израиля, приехавших из республик распавшегося Союза, росло с каждым годом, полиции требовались кадры, говорящие по-русски, и потому Алексу пришлось послужить во многих управлениях. Он начинал как оперативник, затем перешел в отдел по борьбе с наркотиками, боролся с экономическими преступлениями, а когда полковник Штерн возглавил Главное управление иммиграционного контроля, он забрал Алекса с собой.
        Поначалу Алекс был недоволен. Тридцать два года – не лучший возраст для перехода в Управление, работа в котором считается спокойной и сонной синекурой. Но уже через неделю на одном из контрольно- пропускных пунктов Алекс попал в перестрелку с египетскими контрабандистами, пытавшимися провести в Израиль два десятка нелегальных беженцев, и успокоился. Свою пулю и свою славу он может получить и здесь.
        …Представитель российской прокуратуры огляделась и безошибочно определила в Алексе бывшего соотечественника. Она протянула руку и представилась.
        – Ада.
        – Очень приятно! – Алекс галантно щелкнул каблуками и пожал сухую, прохладную ладонь. – Алекс Мильман.
        – Вот мои документы, – Ада протянула Алексу прозрачную папку. – Там письмо от моего руководства и командировочное удостоверение.
        – Отлично, – Алекс взял папку. – Прошу в мой кабинет.
        Усадив даму и приготовив ей крепкий кофе, Алекс открыл свежую сводку и к своему удивлению обнаружил в ней знакомую фамилию.
        – Вы ведь говорите об Арине Розовой, не так ли?
        – Именно, – Ада достала из сумочки документы, приготовленные для нее в прокуратуре. – Около года назад она приезжала в Израиль по чужим документам. А сейчас, насколько нам известно, собирается бежать сюда. Но уже по своему паспорту.
        – Бежать? – Алекс поднял взгляд на красавицу. – От чего?
        – От уголовного преследования в России. Мы подозреваем госпожу Розову в совершении убийства бизнесмена Эдуарда Львова.
        Ада допила кофе и закинула ногу на ногу. Алекс заставил себя отвести взгляд от круглой коленки, обтянутой черным нейлоном.
        – Ада, – сказал он. – У вас есть доказательства того, что госпожа Розова пересекала нашу границу по чужим документам? Честно говоря, мое начальство этот факт очень смущает. Мы не понимаем, как у нее могло такое получиться.
        Ада достала из папки и разложила перед Алексом несколько фотографий.
        – Это фотографии сделаны в археологической экспедиции, работавшей в прошлом году в Израиле, – пояснила она и обвела алым ноготком вокруг лица. – Вот госпожа Розова среди ее участников.
        Алекс вгляделся в фотографию. Правильные черты лица, рыжие волосы. Да, похоже, это она.
        – Вы уверены, что эти снимки сделаны в Израиле?
        Ада положила на стол еще две фотографии.
        – Чтобы у вас не оставалось сомнений, – она склонилась к столу, и Алексу пришлось отводить глаза от выреза ее блузки.
        – Видите, указатели?
        Алекс рассмотрел, кивнул. Да, это Израиль. Перекресток Мегидо. Ада достала еще один снимок.
        – А вот госпожа Розова рядом с этим указателем. В конверте пленки, чтобы исключить любые подозрения в монтаже.
        Алекс кивнул и аккуратно сложил снимки.
        – Все эти фотографии доказывают лишь одно, – сказал он. – Что госпожа Розова была в Израиле. И что из этого? Сейчас много россиян приезжают к нам. Виза не нужна. Купил билет и прилетел.
        – Это так, – Ада улыбнулась, явно предвидя именно такое развитие беседы. – Но в паспорте госпожи Розовой вы не найдете штампа о пересечении израильской границы. Кроме того, ее фамилии мы не нашли в списке участников той экспедиции. А вот имя Любови Азаровой нашли. Однако сама Азарова показала на допросе, что в Израиле никогда не была. Протокол допроса и список участников вы также найдете в конверте.
        Алекс поднял глаза на собеседницу. Все это довольно убедительно. Похоже, на этот раз россияне представляют действительно серьезные доказательства.
        – Более того, – сказал Ада, и в ее голосе появились нотки торжества. – В конверте вы найдете справку нашего министерства внутренних дел. Из нее следует, что госпожа Розова заказала и получила свой первый заграничный паспорт через два месяца после отъезда экспедиции из Израиля.
        Алекс молча перебирал бумаги. Ада выдержала паузу и спросила.
        – Этих доказательств вам достаточно?
        – Вполне, – кивнул Мильман. – Все это звучит очень убедительно. И могу только пожалеть, что всех этих бумаг не было у меня вчера.
        В глазах у Ады мелькнула тревога.
        – А что случилось? – спросила она.
        Майор выложил на стол несколько листов бумаги с замысловатыми крючочками вместо букв.
        – Согласно последней сводке, – сказал он. – Госпожа Розова сегодня утром прилетела в Израиль. Будь у нас эти бумаги, мы бы пообщались с ней, выяснили, как она объяснит все это, – Мильман кивнул в сторону снимков. – Но так как бумаг у нас не было, нашим сотрудникам пришлось просто попросить ее покинуть страну.
        Он заметил, что собеседница облегченно вздохнула.
        «Она очень боится, что эта Арина Розова попадет в Израиль, – подумал он. – Интересно, почему? Ведь при таких доказательствах, мы ее все равно арестуем и выдворим».
        – И где сейчас госпожа Розова? – с замиранием сердца спросила Ада. Сейчас выяснится, что эти разморенные своей жарой олухи ее проморгали и она успела добраться до пещеры.
        – Ей предложили отправиться первым же самолетом в Москву, – Мильман заглянул в бумаги. – Но она отказалась. Приобрела билеты до Шарм-эш-Шейха и улетела. Время до отлета провела в специальной зоне, под надзором наших сотрудников.
        – То есть она улетела в Египет?
        – В Египет, – подтвердил Алекс.
        – Значит, она еще вернется, – убежденно сказала Ада.
        – Вернется? – Мильман усмехнулся. – Я бы ей не советовал этого делать. Ведь теперь у нас есть ваши материалы. Она будет задержана на границе и допрошена. Но уже по сути дела. Затем ее отправят в Москву. Под конвоем.
        – Она еще вернется, – задумчиво повторила Ада.
        Вот заладила. Он же ясно объяснил. Вернуться она, может быть, и вернется. Но дальше контрольно- пропускного пункта ей не пройти. Или они там в российской прокуратуре думают, что это так просто – обойти израильскую пограничную полицию?
        – Розова прилетела в Израиль одна? – спросила гостья. Майор взял со стола бумаги.
        – Нет, – после короткой паузы произнес он. – Ее сопровождал некий Игорь Парусников.
        – И он тоже улетел в Шарм-эш- Шейх?
        – Нет. Он не захотел лететь с Розовой и остался в Израиле.
        – Парусников в Израиле? – голос Ады дрогнул, словно она чего-то испугалась.
        – У нас не было никаких оснований его задерживать, – почему-то виновато сказал Мильман.
        В кабинете установилось неловкое молчание. Ада явно взвешивала какие-то варианты, майор достал из конверта бумаги и просматривал их.
        – Алекс, – Ада коснулась кончиками пальцев руки майора, и от этого легкого прикосновения в груди у него разлилось тепло. – Вы должны мне помочь.
        – Помочь? – сраженный томным взглядом красавицы Алекс был готов согласиться на любую услугу. – Чем же я могу вам помочь?
        – Я не сомневаюсь, что госпожа Розова вернется в Израиль, – упрямо наклонив голову, сказала Ада.
        – Она не вернется, – мягко перебил Мильман, считая необходимым заступиться за честь мундира родной полиции. – Это совершенно исключено. Ее задержат на любом пограничном переходе и отправят в камеру. А затем в тюрьму.
        – Она вернется, – упрямо повторила Ада. – Ей очень нужно попасть в Израиль. Для нее это вопрос жизни и смерти. Поверьте, она что-нибудь придумает.
        – Ничего она не придумает, – Алекс улыбнулся снисходительно и по-доброму. Так взрослые люди улыбаются милой ерунде, которую несут их малыши. – Это раньше бедуины водили нелегалов и проституток через египетско-израильскую границу сотнями. А теперь, когда построили стену…
        Но ни слова, ни улыбка Алекса представительницу российской прокуратуры не убедили. Она бросила на майора еще один взгляд, заставивший его затрепетать, и взяла за руку.
        – Алекс, вы ведь получаете данные обо всем, что происходит на пограничных переходах, не так ли?
        Майор Мильман смутился. Потянулся, чтобы накрыть ее руку своей, но не решился. Его рука зависла над столом и опустилась на бумаги.
        – Да, я получаю все сводки. И текущие, и оперативные.
        – Вы можете держать под контролем эту женщину? – Ада подпустила в голос хрипотцу. – И держать меня в курсе, если она вдруг решит перейти границу.
        – Хорошо, – Мильман пожал плечами. – В принципе, мне поручили, – он едва не произнес «ухаживать», – обеспечить успех вашей миссии. Я готов помогать вам во всем, что касается этой женщины.
        – Спасибо!
        Третий взгляд в глаза добил майора Мильмана, как пуля подлого контрабандиста, направленная прямо в сердце. Он наконец решился коснуться руки женщины и проговорить:
        – Так, может, мы поужинаем сегодня вместе. А потом я покажу вам Тель- Авив. Вы ведь впервые в Израиле?
        – Впервые, – выдохнула Ада. – И очень хочу все посмотреть. Так что ваша идея прогулки по Тель- Авиву принимается с благодарностью. Вы очень любезны, майор!
        С души у Алекса свалился огромный камень. Ему вдруг стало легко и весело, как после успешного завершения крупной операции.
        – Вы ведь живете в отеле «Рамада»? – сказал он, сияя улыбкой. – Я заеду за вами в половине седьмого.
        – Отлично! – Ада встала и двинула бедрами так, чтобы юбка закрутилась вокруг ног. Это было проверенное движение, способное сразить любого мужчину. – Я буду ждать вас в лобби. До встречи!



        5

        Сторожевой катер «Шмель» военно- морских сил Израиля еле слышно скользил по глади Красного моря. Солнце еще не встало, катер со всех сторон обволакивала густая тьма, и только лучи мощных прожекторов метались по морской глади в поисках предмета, несколько минут назад нарушившего спокойствие в рубке.
        Первым неизвестный предмет обнаружил оператор радара. Как требовала инструкция, о нарушителе границы было доложено вахтенному офицеру. Поняв, что обнаруженный предмет весьма внушительных размеров и никак не похож ни на севшую на воду птицу, ни на ускользнувший от купальщиков надувной матрац, вахтенный решил переложить головную боль на командира.
        Командир катера, капитан второго ранга, Нир Шомер по прозвищу Снайпер моментально поднялся в рубку и встал за спиной оператора, не сводя глаз с экрана радара. Свое прозвище Снайпер получил в 1991 году, когда участвовал в операции по ликвидации Ясира Арафата. Тогда морской отряд специального назначения высадился на побережье Туниса. Спецназовцы ликвидировали охрану и заняли позиции вдоль дороги, по которой должен был проезжать кортеж палестинского лидера. Вскоре появился «мерседес» под охраной нескольких машин и бронетранспортера. Двадцатилетний Нир и еще один боец взяли на прицел палестинского лидера и ждали приказа спустить курок. Но приказа так и не последовало. Что-то не сложилось в высшем политическом руководстве Израиля, и решение о ликвидации Арафата отменили.
        «Представляете! – рассказывал Нир об этом моменте сослуживцам. – Он сидит на заднем сидении „мерседеса“ и что-то читает. Дорога плохая, машина едет медленно.
        Мишень идеальная. Я вижу его, вот, как вас. Докладываю: „Цель поймана. Готов работать“. А команды нет. Жду десять секунд, двадцать, полминуты. Еще раз докладываю: „Цель поймана. Дайте команду“. А мне в ответ: „Подожди, снайпер! Решения еще нет“. Так и просидел две минуты, пока он мимо не проехал».
        После десяти лет службы в спецназе Снайпера повысили в звании и отправили дослуживать на гораздо более спокойную должность – командиром сторожевого катера.
        Снайпер напряженно вглядывался в экран радара, на котором вращающаяся зеленая прямая ловила и отмечала белые точки.
        – Что за цель? – спросил он.
        – Довольно большая, – доложил оператор. – Похоже на лодку. Но не движется и не пытается уйти.
        – Сколько до нее?
        – Не больше пяти кабельтовых.
        – Если нет движения, то и мы скорость увеличивать не будем. Как бы в ловушку не влететь.
        Опытный капитан понимал, что именно такая спокойно качающаяся на волнах лодка может быть страшной ловушкой террористов. Например, если на ней установлен заряд взрывчатки, который приводится в действие дистанционно.
        Катер медленно двигался вперед. Оператор радара не сводил глаз с цели.
        – Четыре кабельтовых… Три с половиной… Три… Мы должны уже ее видеть.
        И действительно, через несколько секунд впередсмотрящий крикнул: «Лодка!» Капитан дал приказ остановить машины и пошел на нос.
        В двух сотнях метров от катера качалась на поднятой им волне надувная лодка. В луче прожектора на ее борту был хорошо виден флаг с белой, красной и черной полосами.
        – Это что за флаг? – спросил капитан. – Египет?
        – Египет, – подтвердил стоящий рядом боцман. Капитан не отрывал от глаз бинокль.
        – Видишь, что в лодке? – он повернулся к боцману. Тот оторвал бинокль от глаз и пожал плечами.
        – Не вижу. Прыгает на волнах. Борта мешают. Капитан повернулся к вахтенному офицеру.
        – Самый малый вперед.
        Катер прошел еще несколько десятков метров.
        – Теперь вижу, – сказал боцман. – В лодке человек. Лежит на дне. Без движения. Давай подойдем еще ближе.
        – А если ловушка? Нарвемся на мину…
        – Какая мина? – боцман оторвал бинокль от глаз. – Там же человек.
        – Человек может быть самоубийцей. А под одеждой у него заряд.
        Боцман забрался повыше на якорный ящик и поднял бинокль к глазам.
        – Это женщина, – сказал он. – И на ней нет одежды. Она в купальном костюме.
        Волны подвели катер ближе к лодке, и теперь капитан все видел сам. На дне прыгающей на волнах лодки лежала рыжеволосая женщина в ярко-красном купальном костюме.
        – Черте что происходит! – констатировал боцман. – По-моему, она красотка!
        «Время эмоций прошло, – подумал капитан. – Надо принимать решение и действовать».
        – Самый малый вперед, – скомандовал он. – Готовьтесь принять ее на борт.
        Через несколько секунд женщина уже была на палубе. Ее заботливо укрыли кителями, подложили под голову спасательный круг. Срочно вызванный из каюты доктор поднес к носу спасенной пузырек с нашатырным спиртом. Она вздрогнула и открыла глаза.
        – Кто вы? – спросил капитан по-английски. – Как вы попали в эту лодку?
        – Яхта… – проговорила женщина слабым голосом. Ее английский явно не позволял ей изложить свои мысли гладко и осмысленно. – Затонула. Я из России. Мы вышли из Шарм-эш- Шейха. Вчера вечером. Налетели на риф.
        – Сколько человек было на яхте?
        – Шесть. Я, мой жених и еще две пары. Все из России. Но яхту мы взяли напрокат. Она египетская.
        – К ому-нибудь, кроме вас, удалось спастись?
        – Не знаю, – женщина судорожно вздохнула. – У нас были три надувные лодки. Не знаю.
        – Как вас зовут?
        – Арина. Розова.
        – У вас есть документы?
        – Какие документы, капитан? – прошептал доктор. – Она в одном купальнике.
        По телу женщины прошла судорога. Она изогнулась дугой и разметала руки по палубе.
        – Держите парус! – крикнула она.
        – Какой парус, – не понял капитан.
        – Откачивайте воду. Почему не работает насос. Поворачивай! Быстрее! Поворачивай!
        – Она бредит, – пояснил доктор. – Ну-ка, парни, давайте перенесем ее ко мне в каюту.
        Несколько матросов подняли рыжеволосую женщину и понесли. Капитан поднял глаза на вахтенного офицера.
        – Свяжись с базой, опиши ситуацию. Попроси, чтобы нас сменили. А мы доставим ее на берег.
        – Есть, командир! – вахтенный кивнул и пошел к рубке. Сделав несколько шагов, он остановился и выпятил нижнюю губу. – Но какая красотка, а?
        – Да, – командир покачал головой. – Девочка что надо. Счастье, что жива осталась. Ладно, иди докладывай.
        Нир еще раз заглянул в пустую лодку, которую уже привязали к борту катера, и пошел в каюту доктора.



        6

        Алекс Мильман ждал Аду в кафе на тель-авивской набережной. Уже третий день он пребывал в прекрасном настроении и был уверен, что находится в преддверии какого-то удивительного события, которое развернет его размеренную и подчиняющуюся жесткому распорядку жизнь на сто восемьдесят градусов. Событие, которое ждало его впереди, представлялось в виде светлого пятна, излучавшего свет, тепло и покой. Он не мог однозначно и точно определить, что это за событие – женитьба, переезд в Москву или покупка новой квартиры в Тель- Авиве, но не сомневался, что связано это событие с новой знакомой, с этой красивой черноволосой девушкой из России.
        «Вот тебе и рутинное поручение начальства, – думал Алекс, снимая ложечкой сладкую пену с заказанного „капучино“, – оказать помощь представителю российской прокуратуры. А во что все это вылилось! И во что еще выльется!»
        Вспыхнувшая в нем страсть к Аде, несомненно, была взаимной. Алекс чувствовал, что понравился ей также, как и она ему, с первого взгляда. Позавчера, после прогулки по ночному Тель- Авиву, они провели дивную ночь в ее номере. Вчера тоже не расставались. Вместе приехали в управление, проверили свежие сводки, поступившие с пограничных и контрольно- пропускных пунктов. Имени Арины Розовой в них не было, и Ада отправилась по магазинам, а Алекс пошел к полковнику Штерну докладывать о «реальных доказательствах незаконного пересечения границы гражданкой России Ариной Розовой».
        Дело Алекс охарактеризовал как «интересное и заслуживающее внимания», объяснил, почему представитель прокуратуры России вынужден задержаться еще на несколько дней.
        Полковник пожелал лично побеседовать с российским представителем. Встреча была назначена на сегодняшнее утро. После встречи они договорились встретиться в кафе.
        Аду Алекс заметил издалека. Сразу, как только она вышла из такси. В легком голубом платье, освещенная яркими лучами солнца, она смотрелась потрясающе. Алекс вскочил и помахал ей рукой. Ада приветственно махнула в ответ и пошла к нему, легко лавируя между столиками.
        – Привет!
        Они поцеловались.
        – Как прошла встреча?
        – Прекрасно! – Ада села за столик, Алекс поднял руку, подзывая официанта. – По-моему, я произвела на твое начальство большое впечатление. Во всяком случае, полковник был очень мил, обещал полное содействие, заверил, если нарушительница пересечет границу Израиля, будет немедленно арестована. Кстати, пообещал, что ты будешь помогать мне до самого моего отъезда.
        Ада лукаво улыбнулась и выстрелила глазками в Алекса.
        – Буду, – прошептал впечатленный Алекс. – Я готов помогать тебе и после твоего отъезда из Израиля.
        Ада положила ладошку на руку парня.
        – Ты считаешь, мы должны поговорить на эту тему?
        – Думаю, должны, – Алекс накрыл своей рукой руку Ады. – Но сначала сюрприз. Твоя Розова в Израиле.
        Ада выхватила ладонь из рук Алекса.
        – Как в Израиле? Ей же запрещен въезд.
        Алекс откинулся на спинку кресла, с удовольствием глядя на раскрасневшуюся и оттого еще более красивую Аду.
        – Хитрая бестия эта твоя Розова. Судя по всему, ей действительно очень нужно попасть в Израиль.
        Ада всем телом потянулась через столик.
        – Не тяни. Рассказывай.
        – Сообщение в утренней сводке, – Алекс достал из кармана блокнот и развернул его на нужной странице. – Пограничный катер обнаружил в Красном море, в десяти милях от побережья Египта и в семи милях от нашего побережья, надувную лодку. В ней была женщина. Согласно ее показаниям, яхта, на которой она с друзьями вышла из Шарм-эш-Шейха, налетела на риф и затонула. Кроме нее на яхте было еще пять человек. Удалось ли еще кому-нибудь спастись, она не знает.
        – Лжет! – выкрикнула Ада. – Не было никакого крушения. И никакой яхты не было. И друзей.
        – Слушай дальше, – Алекс поднял вверх палец. – Описание женщины. Рыжие волосы, зеленые глаза, особых примет нет. Документов нет. Представилась Ариной Розовой.
        Алекс захлопнул блокнот и поднял на Аду сияющие глаза. Но подруга вовсе не разделяла ни его уверенности, ни оптимизма.
        – Где она сейчас? – мрачно спросила Ада.
        – Пограничный катер доставил ее на берег. Она в Эйлате, в местной больнице. Под присмотром полиции. Как только врачи разрешат, ее перевезут к нам. Я ее допрошу и выдворю. Под конвоем.
        – А что говорят врачи?
        – У нее общее переохлаждение организма и сильный шок. Завтра ее можно будет перевезти в Тель- Авив.
        Алекс взялся за чашку. Весь его вид говорил о том, что ситуация находится под контролем и все волнения напрасны. Но Ада с этим была не согласна.
        – Я должна ехать в Эйлат, – сказала она решительно закусил губу. – Я не могу оставить эту проблему до завтра на усмотрение твоих полицейских.
        – Ехать в Эйлат? – опешил Алекс. – Это не меньше трех часов. Кроме того, мне надо будет отпроситься у полковника.
        – А если лететь?
        Алекс достал телефон и сосредоточено защелкал клавишами.
        – Ближайший самолет через два часа. Лететь сорок минут.
        – Значит, через три часа я могут быть там?
        Алекс кивнул.
        – Можешь.
        – Поехали, – Ада вскочила. – Ты подвезешь меня в аэропорт?
        – Конечно!
        Алекс поднял глаза на новую подругу и поразился произошедшей в ней перемене. Лицо Ады словно превратилось в маску. Черты заострились и погрубели, глаза смотрели зло и непримиримо.
        «Это не государственный интерес, – подумал Алекс. – Здесь что-то очень личное. Все это очень странно. Что Ада имеет к этой женщине?»
        Он оставил на столе купюру в двадцать шекелей и зашагал следом за Адой к машине.



        7

        Арина покосилась на часы. Без пяти одиннадцать. Значит, она спала часа три, не меньше. Отлично! За это время Игорь, наверняка добрался до Эйлата…
        В больницу ее привезли на машине скорой помощи около семи утра. Врачи диагностировали легкий дистрибутивный шок и переохлаждение организма.
        – Ничего страшного, милая, – по-русски сказал ей полный врач с круглой лысой головой и удивительно добрым выражением обрюзгшего лица. – Давление у вас, конечно, пониженное. Но сердечная деятельность почти не нарушена. Если обойдемся без простуды или, не дай Бог, воспаления легких, то выпишем вас завтра. Полежите, отдохните после таких переживаний. А мы вам пока капельницу поставим. Подпитаем вас витаминами. И понаблюдаем.
        Врач пошел к выходу. У двери палаты остановился, вздохнул и добавил:
        – Полиция вами интересуется. Просила возможность допросить. Но я пока буду держать их на расстоянии. Так что приходите в себя, а все разговоры перенесем на вторую половину дня. Договорились!
        – Спасибо, доктор, – кивнула Арина.
        Оставаться в больнице до второй половины дня она не собиралась. По плану, разработанному Игорем, действовать им предстояло быстро, чтобы не дать возможность иммиграционным службам разобраться, что к чему, и принять необходимые меры. Арина понимала, что должна подняться и начать искать пути выхода из больницы, но не могла заставить себя встать. Какая-то удивительная слабость вдруг сделала ватными руки и ноги. Она вытянулась на спине, глядя в потолок и повторяя про себя: «Сейчас! Сейчас я встану». Но продолжала лежать, потому что в голову вновь пришли мысли о переменах в ее жизни. Несколько дней назад она жила в собственном доме, окруженная секретарями, помощниками, охраной и прислугой, владела заводами, нефтяными месторождениями и даже портом и телеканалом. А сейчас лежит в больничной палате в казенном халате с завязками на спине, накрытая жидким байковым одеялом, и собирается через несколько часов навсегда похоронить возможность вернуть свое богатство.
        Впервые эти мысли появилась у нее в Москве после того, как она вышла от нотариуса, где подписала передачу порта «Северный» Михаилу Семеновичу Иваненко. Ей вдруг стало страшно от того, что она сделала. Она же так сражалась за этот порт, легла под Козырина, отправила Иваненко на инвалидную коляску. Она уже считала вместе с аудиторами прибыль, которую порт будет приносить ежегодно. Неужели все это было зря?
        Арина вздрогнула. Это были те самые мысли, о которых ее предупреждал Игорь, рассказывая о причинах своего почти недельного исчезновения из ее жизни.
        «Ты не имеешь права от всего отказываться, – убеждал он, крепко держа плачущую Арину за плечи. – Это сейчас ты храбришься, говоришь, что тебе ничего не нужно, кроме меня рядом. А пройдет время, и ты пожалеешь. Обо всем этом, – Игорь обвел рукой обстановку роскошной спальни. – о своем „лимузине“, о миллионах на счетах, о власти, которую дают деньги».
        «Мне не нужна власть, – рыдала Арина. – Зачем мне все это, – она мотнула головой в сторону огромного телеэкрана на стене, – если я одна. Если у меня не будет тебя. Неужели ты не понимаешь? Я люблю тебя. Я хочу, чтобы у нас была семья. Я хочу детей. От своего мужчины, а не от покорного, жалкого раба». «Это ты сейчас говоришь, а пройдет время…»
        И все начиналось с начала. Нельзя сказать, что Арина не находила резона в словах Игоря. Она вовсе не была восторженной дурочкой, готовой уничтожить себя и перечеркнуть свою жизнь ради любимого мужчины. Она анализировала и взвешивала, прислушивалась к себе и приходила к выводу, что не может ни отпустить Игоря от себя, ни вытравить из своего сердца любовь к нему.
        «А вдруг он разлюбит меня и уйдет к другой, – мелькала в голове убийственная мысль. – Или я ему просто надоем. Мужчины ведь так непостоянны. Им нужны новые ощущения, романы, знакомства, молодые женщины. А мне уже скоро тридцать».
        Тогда она останется одна. И без любимого человека, и без всего того, что ее сейчас окружает. Арина вглядывалась в лицо Игоря, пытаясь найти в нем хоть какие-то признаки равнодушия или хотя бы усталости от нее. Но не находила, и вновь все сомнения в верности принимаемого решения рассеивались, как утренний туман.
        Теперь она подошла к последней черте. У нее осталась лишь одна возможность для отступления. Остаться в больнице. Тогда полиция увезет ее отсюда и отправит в Москву. Но сила Лилит останется с ней. И она сможет начать все с начала. Найдет Аду, возьмет немного денег на первое время у Петра Сергеевича, заставит работать Козырина, организует переворот в Шидаде и сделает принца Хусейна султаном.
        Но Игоря в ее жизни не будет. И малыша тоже. Она никогда не прижмет к себе его маленькое теплое тельце. Никогда не поцелует в розовую щечку, не расчешет светлые кудряшки. И он никогда не назовет ее мамой.
        Арина спустила ноги на пол и встала. Толкая перед собой штатив на колесиках, на котором донышком вверх висела капельница, подошла к окну, распахнула его и высунулась по пояс. Больничный двор был невелик, и Арина быстро нашла глазами Игоря. Замахала рукой. Игорь заметил, подошел ближе. Жестом показал: ну, как? Арина подняла большой палец. Игорь что-то спросил. Она не расслышала, но поняла: «Ты готова?» Кивнула. Игорь махнул рукой. Арина поняла – это команда начинать. Показала пальцем вниз. Дескать, высоко, второй этаж, отсюда не спрыгнуть. Игорь махнул рукой. Спустись на первый.
        Арина закрыла окно. Надо решаться. Идти или остаться? Арина прислонилась горячим лбом к холодному стеклу окна. Почему она сомневается? Она же уже приняла решение. В Москве сомнений не было. И в самолете она не сомневалась. И когда отплывала от египетского берега на надувной лодке, была уверена. Вокруг была ночь, пустынный берег и темное море, без единого проблеска. Но она решилась. Села за весла и, дрожа от ночной свежести и страха, гребла в сторону израильской границы. Господи! Какие только чудища не мерещились ей выползающими из морских глубин. А она все гребла и гребла, пока не услышала шум мотора катера и не увидела мечущийся по воде луч прожектора. Нет, она приняла решение. А правильное оно или нет – покажет время.
        Что ж, если она приняла решение, значит, надо действовать по плану. Преодолевая отвращение, Арина запихала в унитаз большое махровое полотенце, черенком швабры затолкала его поглубже в трубу, чтобы не было видно. Спустила воду. Вода сразу заполнила унитаз до краев.
        Арина вышла из палаты, тяжело опираясь на штатив с капельницей. Все ясно. Ее разместили в боксе, отделенном от общего коридора маленьким фойе, в котором сидел курчавый брюнет в полицейской форме. Увидев Арину, он вскочил ей навстречу.
        – Простите, госпожа…
        – У меня засорился… – Арина постаралась выглядеть как можно слабее и беспомощнее. – Туалет… Унитаз… Мне нужно выйти… Это срочно…
        Полицейский заглянул в палату, открыл дверь туалетной комнаты и сразу закрыл.
        – Может быть, вызвать медсестру? – с сомнением спросил он, не сводя глаз с дрожащей Арины.
        – Нет, нет, – забормотала она. – Мне на минутку. Только на минутку. В туалет и обратно.
        Полицейский оглядел еще раз ее фигурку в бесформенном халате, штатив, на который она опиралась всем телом, и сжалился.
        – Ладно, – сказал он. – туалет на этом этаже, в конце коридора.
        – Спасибо.
        Арина вышла из бокса. Чувствуя на себе взгляд полицейского, старалась не спешить. Едва перебирала ногами, опираясь на штатив, противно скрипевший своими колесами.
        Добрела до туалета, оглянулась. Полицейский еще стоял в дверях бокса, не сводя с нее глаз. Если этот страж порядка так и будет стоять, придется прыгать из окна туалета со второго этажа. Арина вошла в туалет, переждала несколько секунд и выглянула. Слава Богу! Дверь бокса закрылась. Теперь – не медлить. Арина сорвала с руки пластырь и вытащила из вены иглу. Краешком халата смахнула капельку крови и оттолкнула штатив. Вышла из туалета, проскользнула до лестницы и побежала вниз. На первом этаже распахнула первое попавшееся окно и высунулась почти по пояс. Где же Игорь? Он заметил ее и уже бежал по двору.
        – Арина! Все в порядке?
        – Скорее!
        Он протянул ей пакет. Она схватила, огляделась в поисках туалета и побежала. Заскочила в кабину, достала из пакета свое старенькое платье и туфли, скинула халат и тапочки. Быстро переоделась и вернулась к окну.
        – Давай! – подбодрил Игорь.
        Арина огляделась, никто ли не видит? Но этот дальний уголок коридора был пуст. Арина вскарабкалась на подоконник, развернулась и спустила ноги. Игорь погладил ее по лодыжкам.
        – Прыгай.
        Она прыгнула. Он едва не упал, но удержал Арину, и они побежали по двору к воротам.
        – Где твоя машина? – задыхаясь спросила она.
        – Здесь, на стоянке, – Игорь перешел на шаг. – Не беги. Не привлекай внимание. Никто нас не преследует.
        Он обнял ее за плечо и повел к воротам.
        – Спокойно, спокойно! Не торопись.
        Они вышли за ворота и нашли машину. Игорь распахнул двери.
        – Садись! Скорее!
        Арина опустилась на переднее сидение. На заднем лежал ее голубой костюм. Арина кивнула на него.
        – Все готово?
        – Все! – кивнул Игорь, садясь за руль.
        – Сколько нам ехать?
        – Около трех часов.
        Арина покачала головой.
        – Они поднимут тревогу.
        – Конечно, поднимут, – согласился Игорь.
        Он вдавил педаль газа, и машина помчалась по залитой солнцем улице белокаменного города.

* * *

        Ада приехала в больницу, когда скандал по поводу бегства Арины был в самом разгаре. Она вошла в маленькое фойе отдельного бокса и сразу все поняла. Дверь палаты была распахнута, курчавый полицейский что-то объяснял угрюмому толстяку в ярко-желтой рубахе с закатанными рукавами. Курчавый смешно тараторил, сыпал незнакомыми гортанными словами и размахивал руками.
        Услышав звук открываемой двери, толстяк сделал курчавому знак замолчать и повернулся к Аде.
        – Простите, моя госпожа…
        – Я представитель прокуратуры России, – пояснила Ада. – Я приехала допросить госпожу Розову. С разрешения полковника Штерна.
        Толстяк шумно выдохнул воздух.
        – Госпожа Розова сбежала, – он возмущенно мотнул головой в сторону курчавого. – Ее отпустили в туалет, а она вылезла в окно. Судя по всему, у нее есть сообщник. Он принес ей вещи. Ее больничный халат нашли в туалете на первом этаже.
        Ада с ненавистью взглянула на курчавого.
        – Давно она сбежала?
        – Минут сорок назад, – ответил он на плохом английском.
        Ада представила себе, как Арина и Игорь мчатся в машине к пещере. Не может быть. Не может быть, чтобы все ее усилия пропали даром. Ада достала мобильный телефон. Толстяк что-то пытался сказать, но что толку слушать его объяснения.
        Ада набрала номер. Алекс взял трубку мгновенно.
        – Она сбежала, – в отчаянии сказала Ада. – Ей помог ее друг, которому удалось въехать в Израиль.
        – Ничего, – спокойно ответил Алекс. – Далеко не убежит. Мы возьмем ее сегодня или завтра. Мы здесь сбежавших террористов ловим. А уж эту парочку…
        – Нет, нет, – едва не закричала Ада, но в последний момент сдержалась. Этот майор, ее восторженный поклонник, еще ей нужен. – Мы не можем ждать. Ее надо взять сейчас. Немедленно. Понимаешь?
        Алекс промолчал. Тут явно какой-то личный интерес. И когда- нибудь он выяснит, какой именно.
        – Я знаю, куда они едут, – продолжала Ада. – Ты можешь послать туда людей?
        – Куда?
        – Это пещера. В районе Мегидо. Там проходили археологические раскопки. Помнишь, я показывала тебе фотографии? Там подземный коридор. Он ведет в большую пещеру. Ты можешь отправить туда людей прямо сейчас?
        – Хорошо, хорошо, – убежденный умоляющими нотками в голосе новой подруги, Алекс был готов на любой подвиг. – Конечно, я отправлю туда людей. И поеду сам. Но ты уверена…
        – Уверена, – перебила Ада. – Ей очень нужно попасть в эту пещеру.
        – Когда они выехали?
        – Сорок минут назад.
        – Значит, ехать им еще не меньше двух часов. Мы будем там раньше. Не беспокойся. Она не попадет в эту пещеру.
        – Я тоже хочу быть там, – выпалила Ада и добавила гораздо более мягко: – Рядом с тобой.
        – На машине тебе не успеть, – словно советуясь сам с собой, сказал Алекс. – Придется отправить тебя вертолетом. Дай мне четверть часа, я переговорю со Штерном, попрошу его дать разрешение на отправку тебя в район Мегидо на вертолете. Там есть база с вертолетной площадкой. Я тебя встречу.
        Ада поняла, что преданность и старание заслуживают награду.
        – Я так благодарна тебе, мой милый, – проворковала она. – Я перед тобой в неоплатном долгу.
        – Мы возьмем их! – голос майора Мильмана прозвучал воодушевленно. – Если только ты не ошибаешься, и они приедут к пещере.
        – Они приедут, – твердо сказала Ада. – Они обязательно приедут. В этом можешь даже не сомневаться.



        8

        Позиция, выбранная группой захвата, была идеальной. Высокие валуны скрывали их от посторонних взглядов, но давали возможность просматривать и вход в пещеру, и все пространство вокруг нее. Ада сидела на теплом песке, привалившись спиной к камню. Рядом с ней сидел Алекс, не сводя с нее влюбленных глаз. Чуть поодаль вели наблюдение за пещерой четверо полицейских – двое мужчин и две женщины. Машины, на которых они приехали, были спрятаны за ближайшим холмом. Пространство перед пещерой казалось совершенно безлюдным. Легкий ветерок, скользивший над пустыней, колышущиеся полевые цветы и листья деревьев, заходящее солнце, окрашенное в алые тона и бледная луна, уже появившаяся на небосклоне, – все это способствовало самому романтическому настроению. Рука Алекса скользнула по волосам Ады, по ее шее и щеке. Это было нежное, едва заметное прикосновение, от которого у Ады защипало в носу. Она наклонила голову и щекой прижала руку мужчины к своему плечу. Ей вдруг стало хорошо и спокойно. От всей этой тишины, от майора рядом с ней, но главное – от того, что у нее все получилось. Арине не удастся войти в пещеру.
А значит, сила Лилит останется у нее и ей придется начать все с начала. И тогда без Ады ей не обойтись.
        Рука Алекса скользнула ниже, прошлась по груди, по животу. Ада взяла его руку в свои и поднесла к губам. На лице мужчины появилось выражение, которое приверженцы буддизма определили бы как нирвану.
        «Только на этот раз все будет не так», – подумала Ада. Не будет никакой Светы, никаких родных и близких, бывших друзей и возлюбленных. Никаких расслабляющих и отбирающих волю факторов. Она увезет Арину от всех, пусть для этого ей придется везти ее в Сибирь или на Дальний Восток. И там они начнут свое возрождение.
        Руки Алекса прошлись по ее ногам, замерли на коленках и поползли выше. Ада улыбнулась. Повезло ей с этим майором. Он все сделал, как надо. Она наградит его на прощание еще одной ночью любви.
        После разговора с Алексом в больнице Эйлата, она вернулась в бокс, из которого сбежала Арина. Буквально через пять минут с толстяком, который оказался заместителем начальника местной полиции, связался полковник Штерн и отдал распоряжения по поводу представителя прокуратуры России. После этого толстяк доставил ее на своем автомобиле на местный аэродром и посадил на полицейский вертолет. Полет продолжался около часа. На базе полиции Аду встретил Алекс и повез к пещере. По дороге успокоил. Все в порядке. Пещеру они проверили. В ней ничего нет. Ни людей, ни взрывчатки, ни оружия. Теперь ребята ведут наблюдение. Ни Розова, ни ее спутник пока не появлялись. Так что самое интересное – задержание – Ада увидит своими глазами.
        Ада покосилась на часы. С момента бегства Арины прошло три часа. Пора бы им появиться. Ее движение не укрылось от Алекса.
        – Ты уверена, что они едут сюда? – шепнул он.
        – Уверена, – Ада кивнула. – Им очень нужно попасть в эту пещеру.
        – Зачем?
        Ада пожала плечами.
        – Не знаю. Но это точные сведения.
        – Хорошо. Тогда подождем, – согласился Алекс. – Может быть, ты поспишь? Ты устала. А я разбужу тебя, когда они появятся.
        – Нет, – никакой усталости Ада не ощущала. Напротив, ее охватил охотничий азарт. От возбуждения по телу то и дело пробегала дрожь. И мерзли руки, несмотря на то, что солнце пекло нещадно. – Я не устала и не хочу спать.
        Минуты ожидания тянулись томительно. Ада ловила на себе взгляды полицейских, которые явно не понимали, что они здесь делают и почему должны выполнять указания какой-то женщины, приехавшей из России. Одна из женщин, черноволосая красавица с пластикой пантеры, что-то спросила у Алекса на иврите. Алекс ответил.
        – Что она говорит?
        – Спрашивает, сколько им еще здесь сидеть?
        Мысль о том, что полицейские снимут наблюдение, была для нее невыносима.
        – Они всегда так нетерпеливы, когда сидят в засаде?
        – Обычно терпеливы, – улыбнулся Алекс. – Но сейчас они не уверены, что твои сведения верные. Они говорят, что пещера пуста, делать в ней нечего и, скорее всего, сюда никто не приедет.
        – Они приедут, приедут, приедут, – как мантру, повторила Ада. – Поверь мне. Они обязательно приедут.
        Алекс погладил ее по голове и что-то крикнул своим.
        Машина с зажженными фарами появилась только через час. Когда терпение и веру в успех начала терять и Ада, а Алекса удерживало за камнями только опасение обидеть свою новую возлюбленную. Ада первой увидела, как темно-серая машина свернула с шоссе и покатила к пещере. Она вцепилась в руку Алекса.
        – Это они!
        Алекс поднял бинокль.
        – Похоже, в машине двое.
        Он что-то крикнул полицейским, и те прилипли к камням, не сводя глаз с машины. Поднимая пыль, машина проехала мимо валунов, за которыми укрылась засада, свернула к пещере и остановилась.
        Первым из машины вышел Игорь.
        – Это они, – кивнула Ада. – Берите их. Быстрее. Чтобы они не успели войти.
        В этот момент вышла и Арина. В голубом костюме, в туфлях на высоком каблуке. Рыжие волосы рассыпались по голубым плечам. Арина поправила их привычным движением.
        – Не дайте им войти в пещеру, – видя, что полицейские не трогаются с места, Ада заговорила громким шепотом.
        Алекс поднялся с земли и пошел к краю валуна. Полицейские за ним.
        – Ты не пойдешь с нами? – Алекс обернулся на Аду.
        – Нет. Я не хочу, чтобы они меня видели.
        Арина не должна видеть ее и не должна знать, что Ада замешана в заговоре против нее. Ведь им еще работать вместе.
        Из-за валуна Ада видела, как Игорь и Арина пошли к пещере. Он обнимал ее за плечо. Они шли медленно, не ощущая опасности. Когда Алекс приказал им остановиться, они на мгновение замерли, потом пошли быстрее. Полицейские бросились наперерез. Игорь и Арина тоже ускорили шаг и даже побежали, но их позиция явно была не выигрышной. В нескольких метрах от входа в подземный коридор полицейские стали перед ними непреодолимой стеной.
        Ада не слышала, о чем они говорили, но по жестам каждого персонажа была готова воспроизвести каждое слово беседы. Вот Алекс приглашает задержанных сесть в машины. Они отказываются. Явно спрашивают, что случилось. Он терпеливо объясняет. Конечно, говорит о запрете на въезд, на бегство из эйлатской больницы. Может быть, называет статьи кодекса, нарушенные Ариной. Игорь пытается спорить, что-то доказать. Арина машет рукой и показывает в сторону пещеры. Наверное, просит впустить их хотя на минутку. У Ады вдруг перехватило дыхание. А вдруг этот влюбленный майор даст слабину и согласится? Вот Арина что-то доказывает. Аде даже показалось, что она слышит голос подруги. А few minutes. Всего несколько минут. Нет, майор, молодец! Ада разглядела его решительный жест. Две женщины- полицейские взяли Арину под руки. Пантера сняла с пояса наручники и застегнула их на запястьях Арины.
        “Finita la comedia”, – мелькнуло в голове Ады. Теперь, когда Арина в наручниках, ни о какой пещере не может быть и речи. Полицейские повели Арину за холм, туда, где стояли их машины. Игорь попытался спорить, шел за ними, что-то говорил, но Алекс грозным движением взялся за наручники, и Игорь отстал.
        Алекс отделился от общей группы и свернул за валуны.
        – Ну вот и все! – весело сказал он. – Ваше задание выполнено, мой генерал! Нарушительница границы задержана.
        – А мужчина? – Ада кивнула в сторону Игоря, который, опустив голову, шел к своей машине.
        – Его нам задерживать не за что, – Алекс пожал плечами. Документы в порядке, на территории Израиля находится законно. Я спросил, хочет ли он сопровождать свою спутницу, он отказался.
        Из-за холма выехали две полицейские машины и остановились. В первой машине на заднем сидении, между двумя женщинами в голубых рубашках, опустив голову, сидела Арина. Рыжие волосы закрывали ее лицо, и она не могла увидеть Аду. Алекс взял Аду за руку.
        – Пойдем. Надо ехать.
        Подходя ко второй машине, Ада спряталась за Алекса. Чтобы Арина, случайно обернувшись, не заметила ее. Но Арина не оборачивалась. Она сидела, не шевелясь, и смотрела вперед.
        «Плачет, наверное, – подумала Ада. – Ничего. Пусть поплачет. Лучше плакать сейчас, чем потом, когда осознает всю глупость того, что она была готова совершить».
        Когда-нибудь, когда Арина вернет себе и силу, и богатство, когда она будет довольна своим положением и начнет рассказывать Аде о счастливой случайности, не позволившей ей в Израиле потерять силу Лилит, Ада раскроет ей глаза на все. И расскажет о своей роли в этой «случайности». А пока она сохранит инкогнито и предоставит своему влюбленному майору честь отправить подругу в Москву.
        Они сели на заднее сидение второй машины. Алекс поднес к губам рацию и что-то сказал. Машины тронулись. Ада не сводила глаз с рыжих волос в передней машине.

* * *

        Машины выехали на шоссе и увеличили скорость.
        «Ну вот и все! – подумала Ада. – Через час будем в аэропорту. Там Арину отправят в камеру, а затем первым же самолетом в Москву. Под конвоем. В наручниках».
        Ада покосилась на майора Мильмана. Этот милый израильтянин сделал свое дело и может уходить. Хотя… Она же пообещала сама себе подарить ему ночь любви. Да, она вполне может улететь завтра. Свяжется с Козыриным, убедится, что Арина прибыла. Тогда можно и лететь. Значит, сегодня ее ждут романтический вечер и ночь, полная вина и любви.
        Ада коротко взглянула на Алекса. Тот поймал ее взгляд и улыбнулся. Ишь ты, ловит ее взгляды. Похоже, действительно влюбился. Увы, завтра перед отлетом Ада объяснит бравому майору всю тщетность его стараний покорить ее сердце. Ей теперь не до мужчин. Тем более, живущих в Израиле. Ей придется восстанавливать все, что разрушил этот чертов археолог. Ада подняла глаза и вновь всмотрелась в стекло идущей перед ними машины. Может ли быть картина более впечатляющая? Две черные головы полицейских, спины их голубых рубашек, а между ними – рыжая копна, ниспадающая на голубой костюм.
        Стоп! От неожиданности, Ада даже вскрикнула. Сидящий рядом Алекс Мильман бросил на нее удивленный взгляд.
        – Что с тобой?
        Она не ответила, потому что в голову вдруг пришла неожиданная мысль. Почему Арина в голубом костюме? Она же должна была избавиться от всего, что получила, благодаря силе Лилит. От всего, значит, и от этого костюма. Почему она его оставила? Она не могла так ошибиться. Значит…
        Страшная догадка мелькнула в голове Ады. Она повернулась к Алексу.
        – Останови машины!
        – Что? – не понял майор. – В каком смысле? Для чего?
        – Останови машины, – повторила Ада. – Попроси полицейских вывести ее из машины и развернуть лицом к нам.
        – Но для чего?
        – Сделай то, о чем я прошу, – Ада старалась говорить спокойно, но дрожь в голосе выдала ее волнение. – Пожалуйста, Алекс. Я умоляю тебя. Я хочу увидеть ее лицо.
        Алекс взял рацию и отдал какую-то команду. Передняя машина начала тормозить и вскоре остановилась на обочине. В десяти метрах от нее остановилась и вторая машина.
        – Пусть ее выведут из машины, – попросила Ада.
        Алекс сказал несколько слов в рацию. Дверь передней машины открылась, и из нее показалась полицейская-пантера, за ней Арина и наконец вторая полицейская. Ада коротко ахнула и распахнула свою дверь.
        – Ты куда? – крикнул Алекс. – Что случилось?
        Ада выскочила из машины, едва не упала, но удержалась на ногах и побежала к передней машине. Расстояние между машинами она преодолела в несколько шагов и, не говоря ни слова, вцепилась в рыжие волосы. Ее движение было так неожиданно и резко, что полицейские не успели отреагировать. Но уже в следующую секунду пантера обхватила Аду за талию и оттащила от подследственной. Рыжие волосы остались у Ады в руках. Дрожа от ненависти, Ада подняла к лицу рыжий парик и отшвырнула его в сторону. Подняла глаза. Между двумя полицейскими стояла Света и с улыбкой смотрела на нее. Заходящее солнце сверкнуло лучами на светлых волосах и на стальных наручниках, сковывающих ее запястья.
        – Гадина! – прошипела Ада. – Подлая грязная тварь! Это все из-за тебя! Все ты! Ты! Ты! Тварь!
        Ада бросилась на Свету, но наткнулась на полицейских, вставших у нее на пути. Она забарахталась, рванулась в надежде дотянуться до Светы, вцепиться ей в волосы, в горло, но подоспел Алекс и другие полицейские.
        – Это нельзя, – услышала она шепот Алекса. – Нельзя бить арестованных, тем более в наручниках. Нам всем попадет.
        Но Ада не собиралась бить. Она хотела разорвать. Размозжить череп. Сбить с ног и топтать, топтать, топтать, пока лицо этой гадины не превратится в кровавое месиво. Ада рвалась из рук Алекса, не замечая, как около них притормаживают машины, и водители снимают на телефоны потасовку с участием полиции. Она видела, как пантера и вторая полицейская усадили Свету на заднее сидение, и машина сорвалась с места.
        Наконец она успокоилась. Алекс держал ее в объятьях и гладил по спине.
        – Что с тобой, дорогая, что с тобой? – повторял он.
        Ада подняла глаза на парня, даже не пытаясь скрыть ненависть и презрение. Ей уже не надо было притворяться. Она поняла, что проиграла и исправить уже ничего нельзя.
        – Это не она, – сказала Ада. – Нас одурачили. Мы можем вернуться?
        Синяя мигалка на крыше позволила полицейской машине развернуться прямо на шоссе. Ада смотрела на дорогу, и ее душило отчаяние.
        Как она могла быть так беспечна? Как она могла не сообразить, не догадаться? Не раскрыть чудовищный замысел? Она недооценила эту троицу. Не поняла, что Света в деле и будет помогать. Она должна была это понять! Должна была! Должна! Перед внутренним взором Ады вдруг всплыло лицо тетки Марьи. Господи! Неужели? Ада вдруг четко и ясно услышала голос тетки: «А еще вижу того, кому она нанесла удар. Сильный удар. Этот удар изменил жизнь этого человека. Очень изменил. Но он простит. И поможет». Почему она решила, что тетка говорит об Иваненко? Почему? Ведь это у Светки Арина отобрала и мужа, и телеканал, изменив ее жизнь. Но она простила. И помогла. Все верно сказала тетка Марья. Предупредила. А она не поняла. Не услышала. Не вникла, не сочла нужным задуматься. Схватилась за первую попавшуюся версию. Вот и не разгадала их замысел. Как там говорила тетка? «А еще хитрость вижу. Близкий ей человек эту хитрость придумает. После этой хитрости твоя подруга доверять будет этому человеку безраздельно». Ада застонала. Она ведь была уверена, что это про нее и про ее хитрость в баре «Пилигрим». И здесь ошиблась.
Кругом ошиблась.
        Алекс не сводил с Ады напряженного взгляда.
        «Переживает», – подумала она. А что, если окрутить этого парня и остаться здесь? Подальше от Арины и Игоря, от стервы Светки, от Козырина и Иваненко, который не простит ее предательства. В этой расслабляющей жаре. Женой полицейского офицера.
        Машины свернули с шоссе и помчались к пещере, прыгая на неровной дороге. Метрах в двадцати от входа в пещеру они остановились. Сидевший на переднем сидении полицейский вышел и пошел к пещере. Алекс нагнулся к ее окну.
        – Ты подождешь нас здесь? Мы проверим пещеру.
        – Я подожду, – кивнула Ада.
        Алекс догнал напарника, но пройти они успели всего несколько шагов. Из входа в подземный коридор, показались Игорь и Арина. Он обнимал ее за плечо. Арина улыбалась. На глазах у Ады навернулись слезы.
        К машине подошел Алекс.
        – Теперь это она?
        Ада кивнула.
        – Мы задержим и его, и ее. Ребята отвезут их в управление. А за мной пришлют машину. Я хочу еще раз осмотреть пещеру. Зачем-то же они туда стремились. Ты останешься со мной или поедешь?
        – Останусь!
        Ада решительно вышла из машины, вцепилась в руку Алекса, отвела его в сторону и спряталась за его спиной, чтобы не встречаться с Ариной даже взглядом. Она видела, как полицейские застегнули наручники на запястьях Арины и Игоря и повели их к машине. Хлопнули дверцы. Машины развернулись и медленно поехали к шоссе.
        Алекс протянул Аде фонарь.
        – Пойдем?
        Ада кивнула. Ее била внутренняя дрожь. Она пыталась погасить ее, глубоко дыша и уговаривая себя успокоиться, но ничего не помогало. Все рухнуло! Все ее мечты и надежды. И что теперь ей осталось? Серая и скучная жизнь, борьба за кусок хлеба, зависимость от других людей, которым нужно либо обмануть ее, либо воспользоваться ее телом? И из-за чего? Из-за того, что какая-то дрянь решила отвергнуть величайший из даров, которые когда-либо получала женщина. Отвергнуть по глупости, из-за пустяка, из-за похоти. Нет, она не хочет такой жизни. Она не готова так жить. Она не хочет мириться с неизбежным.
        Ада ускорила шаг, потом побежала. Обернулась, увидела далеко позади растерянное лицо Алекса. Он говорил по телефону. Наверное, договаривался о машине, которая должна за ними заехать. Но Аде это было уже все равно. Она вбежала в пещеру, осветила лучом фонаря дорогу и бросилась к саркофагу.

* * *

        Алекс шел по подземному коридору, видя далеко перед собой слабый свет фонаря Ады. Коридор сначала расширился, затем сузился и перешел в просторную комнату, в центре которой стоял массивный каменный саркофаг. Алекс услышал голос Ады и хотел было крикнуть: «Вот ты где!», но увидел Аду и замер с открытым ртом. Ада стояла на коленях перед саркофагом и что-то шептала, упираясь лбом в его каменную стену. Пораженный Алекс остановился и прислушался.
        – Ты отдала не той свою силу, великая! – шептала Ада, толкая ладонями саркофаг, точно стремилась сдвинуть эту громаду с места. – Той, которая не поняла и не оценила! Той, которая не была готова! Измени свое решение! Я умоляю тебя! Измени решение!
        Алекс шагнул в комнату. Осветил лучом фонаря стены и потолок.
        – Ты с кем говоришь, Ада?
        Ада повернула голову в его сторону. Ее безумный взгляд скользнул по лицу майора.
        – Подожди!
        Ада вскочила и грудью легла на саркофаг, прижалась щекой к камню и раскинула руки в стороны.
        – Отдай мне свою силу, великая воительница, – шептала она. – Отдай! Ты никогда не пожалеешь об этом! Я буду верна тебе и только тебе. Всегда! Я сделаю все то, чего не сделала она! Клянусь!
        Алекс не мог отвести глаз от черноволосой красавицы на каменной крышке саркофага. Он вдруг ощутил, что у него дрожат руки. Что это с ней? Внезапное помешательство? Редкая форма какой-то болезни?
        – Ада! – позвал он. – Ты с кем говоришь? Здесь нет никого, кроме меня. Какая воительница? Какую силу ты просишь?
        Ада оторвалась от саркофага и подняла на Алекса безумные глаза. Ее лицо исказила гримаса. Она оторвалась от саркофага и пошла к Алексу. Схватила его за руку и потащила за собой. Довела до саркофага, резко развернулась и прижалась спиной к каменной стенке. Алекс попытался вырваться, но Ада обхватила его за шею, не давая возможности сделать шаг назад.
        – Поцелуй меня! – жарко шепнула она и впилась губами в его неподвижные губы.
        Ничего не понимая, Алекс попытался отстраниться, но Ада держала крепко.
        – Поцелуй меня! – повторила она и зашептала ему в лицо. – Поцелуй! Она рассказала мне. У них все началось, когда он начал ее целовать. Может быть, и сейчас… И у нас… Поцелуй… Крепко поцелуй…
        Ада схватила руку Алекса и перенесла ее на свое бедро.
        – Целуй меня! – шептала она, задыхаясь то ли от волнения, то ли от вспыхнувшей страсти. – Целуй! Она пришла тогда, и она не может не прийти сейчас. К единственной, к самой верной, которая будет с ней всегда! Она придет. Я верю. Она отдаст мне свою силу! Целуй меня!
        Окончательно сбитый с толку Алекс обнял Аду и впился губами в ее губы.

* * *

        Арина толкнула Игоря в бок, и он оторвался от унылой картины пустыни за окном.
        – Что мы будем делать? – спросила она.
        – В каком смысле? – беспечно усмехнулся Игорь. – Мы уже все сделали.
        – А с этим? – Арина подняла руки, и наручники звякнули.
        – А что мы можем делать с этим? Ты слышала, что сказал этот офицер? Тебе они предъявят обвинение в незаконном пересечении границы. Мне – в пособничестве. Между прочим, это не шутка. Нас могут посадить. И не на один месяц. А года на три.
        – Могут, – согласилась Арина и добавила. – А все из-за тебя, между прочим.
        Игорь удивленно покосился на подругу.
        – Я тебя еще тогда, в кафе, предупреждала, что Израиль серьезно относится к незаконному пересечению границы, а ты все твердил: «Спецрейс, спецрейс». Вот тебя и спецрейс.
        Они рассмеялись.
        – Ничего, – Игорь наклонил голову и чмокнул Арину в щеку. – Наймем адвоката, он смягчит сердце израильского правосудия.
        – Адвоката? Адвокату надо платить. И, думаю, немалые деньги. Где мы их возьмем? У меня лично ни руб ля, ни шекеля, ни цента. Я раздала все. А у тебя?
        Игорь разжал кулак.
        – А у меня вот. Вообще-то это мой талисман, но, если будет нужно, я его продам.
        – Что это? – Арина заглянула в ладонь Игоря. – Четыре доллара? Ты думаешь взять адвоката за четыре доллара? Боюсь, израильские адвокаты берут более значительные гонорары.
        – Это монета называется «стелла». Она старинная и ценная. Стоит она, между прочим, двенадцать тысяч долларов. Я проверил. Этого хватит на гонорар.
        Арина теснее прижалась к Игорю.
        – Ты отдашь свой талисман, чтобы выручить меня из тюрьмы?
        – Отдам, – кивнул Игорь. – Потому что этот талисман должен был помочь мне найти тебя. Он свою задачу выполнил и больше мне не нужен.
        – Откуда у тебя эта «стелла»?
        – Мне ее подарили. Вернее, дали. Как милостыню.
        – Ты что, просил милостыню?
        – Нет, я не просил. Но мне дали.
        – Когда?
        – В ту неделю, когда я не видел тебя. Наверное, тогда я был похож на сумасшедшего.
        Сидевший рядом с Игорем полицейский сердито кашлянул.
        – Хватит разговаривать! – сказал он по-английски.
        – Хорошо, – согласился Игорь. – А без слов можно говорить?
        – Как это – без слов? – не понял полицейский.
        Арина склонила голову и положила ее на грудь Игоря.
        Он зарылся носом в ее медные волосы. Полицейский покосился на них, но ничего не сказал.
        За окнами машины замелькали дома и яркие огни рекламы. Машина въехала в Тель- Авив.



        Эпилог

        Жарким летним вечером, через три месяца после описанных событий в зал прилетов аэропорта Домодедово вышли Арина и Игорь.
        Они шли в обнимку, в руке у Игоря был небольшой чемодан. На Арине – новое сиреневое платье с ярким узором на груди. Они успели пройти всего несколько шагов, как на шею Арины бесшумной тенью бросилась Света.
        – Ариша!
        Подруги обнялись и поцеловались. Света протянула руку Игорю.
        – С возвращением.
        – Спасибо!
        – Привет!
        Арина подняла глаза. Перед ними стоял Глеб. Ему явно было не по себе. Арина тоже ощутила какую-то неловкость, словно встретила человека, которого всячески старалась избегать.
        – Привет! – Арина протянула руку. Глеб осторожно пожал. Потом рукопожатиями обменялись мужчины.
        Неловкость первых секунд прошла, и все почувствовали облегчение.
        – Наконец вам удалось вырваться! – улыбнулась Света.
        – Наконец! – улыбнулся Игорь. – И не без труда. Полиция требовала посадить Арину на восемнадцать месяцев. Еле отбились. Адвокат хороший попался. Но год условно она получила. Да еще и штраф. И лишение права въезда на пять лет.
        – А как вы? – спросила Арина.
        – Хорошо, – ответил Глеб. – Живем там же. Работаем тоже там же.
        – А знаешь, – Света обняла подругу. – Я продолжаю руководить каналом. А Глеб мне помогает.
        Они вышли из здания аэровокзала. Глеб достал из кармана ключи от машины.
        – Куда вы поедете?
        – Ко мне, – Игорь развел руками. – Больше нам ехать некуда.
        – К тебе? Это туда, где у тебя жена живет? – вспомнила Света, и все рассмеялись.
        – Кстати, о жене, – сказала Арина и взглянула на Глеба. – Тебе удалось договориться?
        – Конечно! – на лице Глеба появилось выражение, которое можно было назвать «значительным». – В Бабушкинском ЗАГСе готовы расписать вас завтра утром. В одиннадцать. Подходит?
        Арина взглянула на Игоря.
        – Конечно! Хотя…
        – Что такое? – забеспокоилась Света.
        – В чем я буду? – Арина двумя пальцами оттянула материю на груди. – В этом платье? А больше у меня ничего нет.
        – Значит, сейчас поедем и купим, – сказала Света и, видя, что Арина собирается спорить, добавила: – И не возражай. Это будет мой подарок тебе ко дню свадьбы.
        Подошли к машине. Перед тем, как открыть дверь, Арина шепнула Свете:
        – Ты знаешь, где теперь Ада?
        – Нет, – Света покачала головой. – Она исчезла. Телефон отключен. Тетка не знает, где она.
        – Ты уверена, что она была в Израиле?
        – Уверена ли я? – Света рассмеялась. – Она кричала мне в лицо: «Грязная тварь! Это ты во всем виновата! Ты!» Я видела ее, как вот сейчас тебя. Конечно, я уверена.
        Арина ничего не сказала, вздохнула и полезла в машину.

* * *

        На церемонии бракосочетания было всего восемь человек. Кроме жениха с невестой, взволнованный профессор Парусников в новом, купленном специально к случаю костюме, прилетевшая из Углегорска тетя Дарья, Света с Глебом и два сослуживца Игоря.
        После того, как полная женщина в торжественном ярко-красном платье с лентой через плечо объявила Игоря и Арину «мужем и женой», все вышли в соседнюю комнату, где их ждало шампанское.
        Выпили за жениха и невесту. Света предложила тост за тетю Дарью, один из сослуживцев Игоря – за профессора Парусникова, Игорь поднял тост «за верных друзей». После этого все пошли к выходу.
        – Не забудьте, вечером мы вас ждем, – напомнила Арина. – Ничего особенного не будет, но ужин я приготовлю.
        – Конечно! – Игорь обнял жену. – Ты же у нас известная повариха.
        Профессор Парусников рассмеялся и начал рассказывать Дарье Николаевне и сослуживцам Игоря историю приезда Арины на раскопки. Сослуживцы смеялись, Дарья Николаевна всплескивала руками и говорила: «Как же так? Она же такая робкая была. Как же она решилась по чужому-то паспорту?» Из Дворца бракосочетаний все вышли в хорошем настроении.
        Перед выходом из здания стояли два черных «джипа». К одному из них привалился спиной Андрей Говорухин. Увидев его, Арина остановилась на верхней ступени лестницы.
        – Это еще что за черт? – прошептала она.
        Игорь выступил на первый план, заслонив собой Арину. Плечом к плечу с ним встал профессор Парусников.
        Говорухин оттолкнулся от машины и сделал несколько шагов в их сторону.
        – Здравствуйте, Арина Александровна! – весело прогорланил он. – Вас можно поздравить с законным браком.
        Арина кивнула и покосилась на Игоря. Тот не сводил напряженного взгляда с Говорухина и всем своим видом показывал, что за Арину есть кому постоять.
        – Зачем он здесь? – шепнула ей в ухо Света. – Что ему нужно?
        – Не знаю, – так же шепотом ответила Арина. – Я так и знала, что что-то произойдет. У меня было предчувствие. Надо было регистрироваться в другом городе.
        – От Иваненко не убежишь, – Света взяла Арину под руку и встала в позу Геракла, готового к сражению с немейским львом. – Надо просто вызвать полицию. Пока не поздно.
        Она достала из кармана телефон, но набрать номер не успела. Говорухин достал из внутреннего кармана элегантного пиджака большой запечатанный конверт и пошел к Арине.
        – Уважаемая Арина Александровна, – произнес он голосом тамады на грузинской свадьбе, – позвольте мне от имени Михаила Семеновича Иваненко и от своего имени преподнести вам подарок ко дню вашего бракосочетания.
        Он протянул Арине конверт. От неожиданности у Арины перехватило дыхание, но протянуть руку за конвертом она не решилась. Света растерялась не меньше нее и совершенно неуместно спросила:
        – Что это?
        Говорухин улыбнулся.
        – Вообще-то, вы должны принять конверт и открыть. Таковы требования правил хорошего тона, – он потупил глаза, но это не сделало его похожим на слушательницу института благородных девиц. – Но беря во внимание сложность ситуации, я открою вам эту тайну. В конверте документы на ваш дом. И там же ключи от него.
        – На мой дом? – не поняла Арина. – Но я же его…
        – Михал Семеныч выкупил дом, – Говорухин не дал Арине закончить фразу. – И просит принять его в качестве свадебного подарка.
        Говорухин продолжал тянуть Арине руку с конвертом.
        – Прошу вас, Арина Александровна!
        Деревянной рукой Арина взяла конверт. Говорухин торжественно поцеловал ей руку и щелкнул каблуками.
        – Как здоровье Михал Семеныча? – поинтересовалась Арина.
        – Благодарю вас. Он уже ходит. И говорят, что будет лучше. Врачам удалось полностью восстановить все двигательные функции.
        Говорухин церемонно поклонился и пошел к «джипам». Синхронно хлопнули дверцы, и машины сорвались с места. Арина протянула конверт Игорю. Он раскрыл его и достал связку ключей.
        – Дом! – завизжала Света. – Твой дом, Ариша! В «Лаванда- Парке»! Вот это да! Вот это подарок!
        – О чем ты говоришь, – горько усмехнулась Арина. – На какие деньги мы будем его содержать? На зарплату Игоря? А я? Пока найду работу…
        – На наши две зарплаты мы сможем содержать разве что домик для охраны, – улыбнулся Игорь.
        – Не сможешь содержать – продашь, – резонно заметил подошедший Глеб. – В любом случае, это повод не огорчаться, а радоваться. Что касается работы… Думаю, мы со Светой могли бы тебе кое-что предложить. Место финансового директора телеканала вакантно. Вечером обсудим все подробно.
        После этих слов все еще раз обменялись рукопожатиями и поцелуями, разошлись по машинам и разъехались.

* * *

        Но все же не Михаил Семенович Иваненко поставил завершающую точку в этой истории. Когда молодожены подъехали к дому, в котором снимал квартиру Игорь, на лавочке у подъезда их ждал черноусый молодой человек с миндалевидными глазами. Теперь черед удивляться пришел Игорю.
        – Юсуф?
        Юсуф Баргути протянул руку Игорю и вежливо попросил разрешения сказать несколько слов его супруге. Удивленный Игорь кивнул и сделал неловкий жест рукой. Дескать, пожалуйста, говорите!
        Баргути повернулся к Арине расправил плечи и выкатил грудь колесом. Его глаза грозно сверкнули. Из внутреннего кармана он достал какие-то бумаги.
        – Госпожа Розова, – тон Баргути был официален и сух. – Его Величество султан Шидада, повелитель правоверных, Абдалла Хадж Али Мансур получил ваше письмо, в котором вы отказываетесь от подаренного вам Его Высочеством наследным принцем Хусейном Хадж Абдалла Мансуром месторождения. К письму был приложен ваш экземпляр договора о якобы имевшей место продаже этого месторождения.
        – Да, я действительно написала это письмо и отказалась от подарка Его Высочества, – пролепетала Арина, чувствуя себя неловко без надежного плеча Светы рядом с собой.
        – Простите, госпожа Розова, – глаза Баргути метнули молнии, а голос зазвучал, как призывный набат, – но Его Величество султан Шидада и Его Высочество наследный принц не те люди, от подарков которых можно просто отказаться.
        Арина растерялась. Она вдруг ощутила себя великой преступницей, достойной смерти путем отсечения головы на центральной площади султаната Шидад. Арина взглянула на Игоря, но в его глазах метались смешинки. У него ситуация явно не вызывала ассоциаций с плахой, палачом огромного роста в резиновом фартуке, сжимающим в руке изогнутый меч.
        – Что же теперь делать? – пролепетала Арина, глядя на Юсуфа Баргути. – Простите, если я обидела Его Величество и Его Высочество. Я не хотела нанести им оскорбление. Но я не считала себя вправе владеть месторождением, которое мне не принадлежит.
        – Увы, – Баргути протянул ей бумаги, – оно принадлежит вам. Его Величество султан и Его Высочество наследный принц не принимают обратно подарки. Вам придется взять это месторождение.
        Арина покорно взяла бумаги. После этого Баргути посчитал официальную часть своего визита выполненной и явно смягчился.
        – Мы понимаем, что вы не сможете самостоятельно разрабатывать это месторождение, – сказал он уже нормальным, не прокурорским тоном. – Его Величество готов взять ваше месторождение в аренду. Вы ежемесячно будете получать сумму, которую оговорите в ходе переговоров с нашим министерством финансов. Если позволите, я дам ваши телефоны нашим специалистам, и они с вами свяжутся в ближайшие дни.
        – Конечно! – пролепетала Арина. – Передайте Его Величеству султану и Его Высочеству наследному принцу мои извинения и мою благодарность.
        Баргути церемонно поклонился.
        – Я рад, что наше небольшое недоразумение разрешилось так просто и легко, – улыбнулся он и вновь протянул руку Игорю. – Всего доброго! Передайте мой нижайший поклон профессору. Надеюсь, он не держит на меня зла.
        Игорь пожал протянутую руку.
        – Дом, месторождение, – он проводил глазами машину посланника повелителя правоверных и взглянул на Арину. Голос его звучал неуверенно, словно он сомневался в реальности происходящего.
        Вид растерянного Игоря рассмешил Арину. Она схватила мужа за отворот пиджака и притянула к себе.
        – Ну, дом, ну, месторождение, – сказала она. – Может быть, ими мы займемся завтра? А сегодня ты наконец займешься мной. Мы, между прочим, стали мужем и женой. Ты не забыл об этом?
        – Забыл? – Игорь подхватил на руки взвизгнувшую Арину. – Я ничего не забыл. И займусь тобой немедленно! Ох, как займусь!
        Он зашел с женой в подъезд и почти бегом понес ее к лифту.