Любовь бандита или Роман с цыганом Валентина Басан
        Литературная премия «Электронная буква - 2020» #0
        Валя была знакома с Егором Ивановичем Левиным и его семьей уже давно. Она была в курсе, чем занимался этот человек в лихие 90-е, память о которых была еще так свежа. Но знала она и то, что к нему всегда можно обратиться за помощью в случае необходимости. В начале нулевых жизнь начала меняться: бандитские разборки уходили в прошлое, им на смену приходили серьезные деловые люди, предпочитающие грубой силе юридические аргументы.
        Были и те, кто хотел быстро разбогатеть на чужой наивности. Лучшая подруга Валентины, Наташа, встречалась с парнем по имени Илья, собиралась за него замуж. Сам жених посматривал в сторону Наташиной младшей сестры, Нины. Даже начал крутить с ней невинный роман, не переходя к решительным действиям, ведь девчонке было всего четырнадцать. На самом деле, ушлого подонка интересовали деньги, которые Наташина семья откладывала на покупку квартиры.
        Илья решил через Нину завладеть накоплениями. Обманом, шантажом и издевками парень довел девочку до истерики. Она была готова отдать ему что угодно, лишь бы избавиться от неприятностей. К счастью, у Нины хватило ума обратиться за советом к Валентине.
        Поняв, что юную дурочку просто пытаются развести на деньги, Валя позвонила Егору Ивановичу. Тот прислал разобраться с проблемой своего ближайшего помощника, верную неотступную тень Цыгана. Парнишка был обязан жизнью Левину и готов был выполнить любое поручение. С этого момента начинается история любви простой девушки и бандита.
        Глава 1
        О том, что сейчас май усиленно напоминали 2 вещи: приближающийся и долгожданный отпуск на календаре и летние коллекции в магазинах.
        Валя шла к метро голодная, холодная и злая. Черт дернул сесть на эту белковую диету. Результата - ноль, по крайней мере на весах, зато раздражения и негатива в избытке. Ну нельзя, нельзя в этом климатическом поясе голодать, организм должен "отапливать" себя девять из двенадцати месяцев в году. По Вайберу позвонила мама: "У нас очень холодно, ты шапку надела?"
        - Надела - сказала Валя, прижимая поочередно ледяные уши к воротнику ледяного пальто.
        Пошёл снег. Очень приятно, подумала Валя. Я, конечно, шапку не взяла, зато сапоги - зимние! Умница. Потом подумала и добавила: "Надо бы с антресолей пару свитеров достать, хорошо, что вязанные носки всегда под рукой. Май месяц, как никак.
        Снег таял на мокром асфальте и это радовало. Хоть сугробов нет, подумала Валя, наблюдая за несчастным, раздающим листовки у метро.
        - Давайте мне две, сказала сердобольная Валя и подумала, что только наш человек берет листовку не потому, что ему интересна скидка в интим-магазине за углом, а потому, что жаль раздающего. Рекламный агент засиял. В его глазах читалось: "Ну, человечище! Молодчага! Видно скидку берет и себе, и подруге! А может просто хороший человек".
        Листовки полетели в ближайшую мусорку, но перед этим тактичная Валя интуитивно покинула поле зрения промоутера. Чего человека расстраивать, пусть думает, что делает что-то нужное и полезное.
        Спуск в метро обязательно проходит через касту элитных попрошаек, где бабушки, зоркие, как ястреба, а у молодёжи золота больше, чем у тебя дома. Причём не китайского. Китайское золото тоже ничего - быстро успокоила себя Валя. И вдруг рядом заиграла гармонь, ноги понесли Валю на звуки чарующей "Мурки". Откуда у Вали была тяга к Шансону и лихим 90м непонятно, но то, что она это любила - это был самый необъяснимый для ее мужа факт в мире. Валя лихорадочно порылась в карманах - пусто. Неудобно уходить, подумала Валя под тяжёлым и неприятным взглядом подземного артиста. Валя открыла сумочку, что-то уныло звякнуло. Валя принялась искать причину звука. Блин, внутренний металлический замочек, не то. Валя полезла в кошелёк, гармонист взглядом откровенно насмехался, мол, "ходють тута нищеброды". Итак, 500 рублей одной бумажкой. Э нее, мужик, прости, за пятихатку я "Мурку" так спою, что мама плакать будет. И уже под уничижительным взглядом народника Валя развернулась, чтоб позорно ретироваться, как французы под Москвой, когда увидела в кармашке 10 рублей. Ура, подумала Валя. И с лицом человека, который
изобрёл лекарство от всех болезней, Валя кинула мелочь в кепку. Баянист снисходительно кивнул. А у Вали в голове мелькнула фраза из "Двенадцати стульев" Ильфа и Петрова:  - В лучшие времена дам больше. Лучшие времена скоро наступят, впрочем к беспризорным детям это не относится.
        Дальше без происшествий, Валя села в вагон метро, открыла электронную книгу и углубилась в чтение. Вагоны мерно разгонялись и тормозили, люди заходили и выходили, пассажиры читали, спали, сидели, стояли, слушали музыку. Как же здесь тепло подумала Валя и увидела......
        Глава 2
        Неужели он? Валя сидела в вагоне метро поезда, который стремительно уносил ее в район Строгино, но глядя на безмятежное лицо Ильи, Валя перенеслась в далекий 2004 год.
        Илья не был красавцем, о таких скорее скажут харизматичный, милый, приятный, но не красивый. Рост 165, глаза на выкате, короткие волосы с рыжим отливом. Если сравнить Илью с кем-то из голливудских киногероев, это была ухудшенная копия Питера Паркера, человека-паука. С ним встречалась Наташа, Валина заклятая подруга и соседка по лестничной площадке. Ради него Наташа бросила парня, с которым встречалась два года. Это был страшный скандал и трагедия, достойная шекспировского пера. Вадим (брошенный парень) постоянно донимал Валю рассказами о своей сердечной боли, о жизненной несправедливости, о том, что все бабы - продажные суки и в чём-то он действительно был прав. Но выносить это стало просто невозможно. Личная жизнь Вали была настолько скудна и неинтересна, что рыдания Вадима превращали ее (личную жизнь) в ложку дёгтя в бочке дёгтя. Как пел Высоцкий: «Прийду домой, там ты сидишь». Валя стала избегать Вадима, научила врать по телефону всех, включая кота, что ее нет дома. И если Вадим караулил ее у входа во двор, Валя перелезала забор с другой стороны и невидимой пулей снайпера летела в подъезд.
Вадим не унывал, ведь поводом прийти к Вале была Наташа, любовь и продажная сука. Она вежливо здоровалась с ним и по-королевски шествовала к лифту. Именно таких встреч и ждал Вадим, влюблённый безумец, который с упорством маньяка продолжал надеяться, что все это сон.
        Вскоре Наташа переехала к Илье и приезжала в Марьино реже и реже, лишь с целью проведать маму и младшую сестру Нину.
        Но Илья. Это действительно была темная лошадка. Наташа перестала общаться с Валей, конечно же, в этом поспособствовал и Вадим, который чемоданом без ручки висел на Вале. И все таки Натаха изменилась. Если раньше она и была со скверным характером, все равно с ней было весело, уютно, надежно. С ней было связано много хорошего и доброго, поэтому Вале было жаль терять общение и дружбу. Но сердцу не прикажешь, каждый из нас выбирает свой путь и Натали выбрала своего мужчину.
        Прошло несколько месяцев, Наташка окончательно перестала появляться в родном доме. От Нины Валя узнала, что Наташе неприятно было сталкиваться с Вадимом. Адреса Ильи Вадим, к счастью, не знал, поэтому Наташа стала приглашать маму и Нину в своё новое жилище.
        И вот случилось страшное…
        Глава 3
        Валя возвращалась со своей очередной тренировки. Ничто не предвещало беды. Воздух был свеж и чист.
        - Совсем скоро мой день рождения - пробормотала себе под нос Валя без особого энтузиазма.
        Двадцать лет…
        Она боялась и ждала этой даты. Ей очень хотелось убедиться, что жизнь станет другой, что-то изменится к лучшему, что это и есть рубеж, порог взрослой и счастливой жизни, на котором она стояла уже практически одной ногой. А боялась, потому что где-то в глубине души была уверена, все будет по-прежнему. Она живет с родителями в однушке в Марьино, перебивается случайными заработками, учится на филологическом (Карл, на филологическом, ну кто в двадцать первом веке идёт учиться на учителя, это риторический вопрос) и в личной жизни у неё полный провал. Ну как провал, ее просто нет. Она, дура, ждёт хоть кого-то, нормального, чтобы всем доказать, что она не старая дева.
        - В двадцать лет все изменится!  - твёрдо пообещала себе Валя и шагнула из лифта на темную лестничную клетку этажа.
        - Опять лампочка перегорела - только и успела подумать Валя, как поняла, что на ступенях около ее квартиры кто-то есть.
        Если бы у неё не перехватило дыхание от страха, она бы заорала на весь дом. Но ужас схватил ее горло липкими щупальцами, все, что она смогла сделать, это выкатить глаза и замереть на месте, чтобы привыкнуть к темноте. Лифт давно уехал, судя по звуку на десятый этаж и там далеко, в параллельной вселенной забирал счастливых жителей дома с исправной лампочкой на этаже. А здесь на четвёртом умирала от страха девушка, так и не встретив мужчину своей мечты.
        - Валюша, не бойся, это Нина,  - услышала Валентина знакомый голосок с нотками истерии. Видно Нина рыдала уже давно, а сейчас просто воет и заикается от выплаканных слез и нервов.
        Валя чуть не выронила пакеты из Ашана, которыми собиралась отбиваться от маньяка. Она возлагала большие надежды на банку горошка и консервированные ананасы, потому что пока несла пакеты в зубах, ей показалось, что у неё в руках гири по двадцать килограммов.
        - Ниночка, дорогая, чего здесь сидишь? Чего не заходишь? Подождала бы у нас дома, тут же так темно. И страшно, подумала про себя Валя, но промолчала, а ещё у неё в горле застрял вопрос, почему, собственно, Нина сидит и ждёт Валю здесь, а не в собственной квартире этажом ниже.
        - Валюш, не хотела, чтобы твои родители видели меня в таком состоянии. Хотела дождаться тебя и поговорить.  - Помоги! - опять заплакала Нина и повисла у Вали на плечах.
        - Нина, соберись, сейчас зайдём, вытри слезы, если на хочешь отчитываться перед моей мамой почему ты расстроена.
        Эти слова магическим образом возымели над девочкой эффект. Она выпрямилась, поправила волосы, отряхнула одежду. Она знала, что мама Вали ещё тот психолог-психиатр. Мария Семёновна любила расспрашивать, уточнять, так сказать, собирать информацию. Мария Семёновна раньше работала учителем младших классов, но второе образование психолога не давало ей покоя. Пять лет назад она уволилась из школы и теперь с удовольствием и знанием дела принимала заблудшие души в своём частном кабинете. Валя с отцом в шутку называли Марию Семеновну детектором лжи и спецагентом. Мама для вида хмурилась и делала серьёзное лицо. Но ей на самом деле было очень приятно.
        Пока Валя звонила в дверь, Нина с усилием наклеила на своё лицо улыбку.
        - Пап, чего не спрашиваешь кто, они зашли и начали снимать обувь.
        - Привет, Валечка, как твой день? О, Ниночка, добрый вечер, проходите, девочки. Валюш, да я знаю, что это ты так в дверь звонишь, как на пожар, пошутил Николай Фёдорович и протопал в стоптанных тапках в гостиную, именно так гордо именовала семья Котенко свою единственную комнату в квартире. Так как проходить было особо некуда, прошли на кухню. Все Валины друзья привыкли устраивать посиделки на кухне и знали , что это ее комнатка и родители никогда без надобности не потревожат молодежь.
        - Меньше съедим - шутили родители. Это было царство Валентины, здесь был шкафчик с ее любимыми книгами, на подоконнике стоял аквариум с меченосцами, а свой маленький ноутбук Валя всегда носила с собой. Когда-то давно семья Котенко в составе трёх человек: Марии Семёновны, Николая Фёдоровича и десятилетней Вали переехали в шумную и огромную Москву из маленького провинциального городка на юге России. Это был страшный 1994 год, работы не было, в городе прошла серия сокращений, отца и мать Вали уволили и семья осталась без средств к существованию. Мария Семёновна пыталась продавать пирожки на оживленной трассе, которая соединяла соседние более крупные города. Валя помогала маме, пока папа работал на огороде, чтобы не остаться без запасов на зиму. Так они протянули год, денег катастрофически не хватало на еду, про одежду и обувь говорить было нечего. На семейном собрании решено было продать дом и переехать в Москву в поисках работы и лучшей жизни. Семье Котенко очень повезло, покупателем оказался москвич, который долго искал добротный кирпичный дом в экологически чистом районе, но не это было главной
причиной быстрой покупки без торга. Москвич, как потом выяснилось, был бандитом и старался как можно быстрее увезти любимую жену, маму и двух сыновей подальше от криминальных разборок. В то же время, Егор, как бы это странно не звучало, по отношению к Валиной семье оказался не только порядочным человеком, но и хорошим другом. Он поручил своим адвокатам помочь оформить квартиру в районе Марьино, позвонил директору школы и без усилий устроил маму на работу. С папой оказалось труднее, так как профессия инженера была в 90е абсолютно не востребована, поэтому Егор устроил папу администратором к себе в ресторан. Папе сначала пришлось не легко, но он быстро освоился, контролировал поставщиков, следил за официантами на предмет мошенничества, научился составлять меню на банкеты с главным поваром и помогал выкидывать из ресторана пьяниц и дебоширов.
        Все деньги, заработанные за 10 лет, мама и папа меняли в стодолларовые купюры и складывали в тайник. Это была Валина квартира. Мудрые родители решили не тратить деньги на расширение жилищных условий, а подарить дочери хоть и маленькую, но свою, личную квартирку, тем более дочь, по словам мамы, уже была на выданье.
        Вот так на кухоньке все десять лет и жила Валя, ожидая принца на белом коне, который увезёт ее в однушку, подаренную родителями. О принце с собственной однушкой Валя и мечтать боялась. Куда ей, с её серой мышиной внешностью тягаться с московскими красавицами. Принцев с однушками мало, на всех не хватит, уж Вале точно.
        Девочки прошли на кухню и сели на удобный икеевский диванчик.
        - Нин, кофе, чай?  - из вежливости спросила Валя, а в желудке уже скакали табуны диких мустангов.
        - Нет, спасибо.
        - Ну?  - Валентина начала терять терпение.  - Если тебе сложно начать, начни с главного!
        - Валя, я - беременна от Ильи - сказала четырнадцатилетняя Нина и горько заплакала.
        Глава 4
        Если Нина от шока и недостатка ума пока не осознавала весь масштаб трагедии, то Валя пришибленная новостью, как мешком с навозом, была в ужасе от предстоящих последствий.
        И пока Валя сидела в молчаливом ступоре, Нина начала свой рассказ, достойный программ «Пусть говорят» и «Окна».
        Все началось с самого первого дня знакомства Ильи и Нины. Наташа привела нового ухажера домой и с восторгом описывала свой, как ей казалось окончательный и единственный выбор маме и сестре. Мама, Татьяна Сергеевна, отреагировала на Илью спокойно, ей больше нравился Вадим, она к нему привыкла и называла его практически своим зятем. Но решению дочери, разойтись с ним, не препятствовала и не осуждала. Илья в первый вечер был весел, искромётен, вежлив и обаятелен.
        До Остапа Бендера ему было далеко, но невооруженным глазом было видно, что есть в нем что-то от жулика.
        Пока Наташа и Татьяна Сергеевна накрывали на кухне праздничный ужин в честь знакомства, Илья прошёл в маленькую спальню двухкомнатной квартиры, которая служила девочкам и спальней, и детской, и кабинетом. В комнате была комфортная двухэтажная кровать белого цвета, письменный стол и розовый диванчик. Письменный стол, жалко подделанный под орех, служил девочкам одновременно трюмо и ночным столиком. На нем стояло небольшое зеркало для макияжа, несколько флаконов духов раскрученных брендов из Летуаля, 2 косметички (побольше и поменьше) и коробочка с украшениями. Илья опытным взглядом отметил, что драгоценностями, дорогой косметикой и духами девочки не избалованы. Нина сидела за столом и что-то писала в розовой тетради.
        - Нина, я не потревожу?  - Илья неслышно вошёл в комнату.
        Нина заметно занервничала и покраснела. По яркому румянцу, выступившему на щеках, было понятно, что подросток польщен вниманием двадцатипятилетнего мужчины. Нина оторвалась от тетради и улыбнулась:
        - Сочинение готовлю по литературе, надо написать мои мысли по поводу Бунина и его «Темных аллей», хотя по мне фигня полная.
        Нина старалась выглядеть круто, современно и выражаться соответствующе.
        Илья подошёл ближе и присел на край диванчика. Он с интересом разглядывал девочку, которая уже начала превращаться во взрослую женщину. У неё была прекрасная кожа и яркие голубые глаза, обрамлённые чёрными ресницами, волосы скорее темно-русые нежели светлые, но все равно в целом лицо создавало образ юной светлой девочки. Фигурка, пока не складная, но имеющая все шансы вскружить не одному парню голову, все ещё формировалась, как и чувство уверенности в себе при виде представителя мужского пола. Они с Наташей были очень похожи повадками и манерой разговора, обе спокойные, не слишком разговорчивые, даже скрытные, о таких говорят, себе на уме. И если внешность Нины была яркой, то Наташа, старшая, оказалась более блёклой копией. Хоть у девочек и были волосы одного цвета, Наташа часто подкрашивала их в более светлые тона, а глаза ей достались от отца серые, менее выразительные, с такими же серыми и невыразительными ресницами. Муж Татьяны Сергеевны и родной отец сестёр Наташи и Нины был очень хорошим, мягким и добрым человеком. Всю жизнь Зотов Константин Владимирович работал на предприятии в районе
Капотни, умер Константин Владимирович, когда Нине был годик, а Наташа только пошла в первый класс. Татьяна Сергеевна мало рассказывала девочкам об отце, старалась перевести тему, но второй раз замуж так и не вышла. Работала стоматологом в государственном учреждении, а потом перешла в частную клинику из-за более высокого оклада, где и осталась на постоянной основе. Отзывалась о покойном супруге мало, но положительно. И если спросить у девочек что они помнят о папе, ни одна из них толком ничего не скажет, кроме общих фраз их матери.
        Илья долго смотрел на Нину, пока та не опустила глаза в тетрадь и не залилась румянцем по шею.
        - А мне очень нравится произведение Бунина «Темные аллеи», в этом сборнике много рассказов о любви, разочаровании и ненависти,  - вкрадчиво сказал Илья и положил руку Нине на колено. Девочка дёрнулась, как от электрического тока, но руку не убрала, а наоборот подалась к Илье всем телом.
        - В этом сборнике есть прекрасный рассказ о том, как молодой человек должен был жениться на одной сестре, а тайно любил другую. Ниночка, почитай на досуге, тебе будет очень интересно.
        Видимо услышав шаги Наташи, Илья убрал руку, выпрямился и сделал вид, что рассматривает плакат Backstreet Boys, а Нина невидящим взглядом уставилась в свою тетрадку.
        - Ребят, как вы тут, познакомились ближе? Нинок, Ильюша такой интересный, скажи?
        Нина кивнула и сделала вид, что занята уроками. Илья широко улыбнулся и поднялся:
        - Наташенька, ну что, все готово? Ты у меня такая хозяюшка. Даже не представляю, чем ты сегодня меня удивишь, милая. Илья взял Наташу за руку, поцеловал в щеку и пропустил её вперёд, чтобы пройти на кухню. Но прежде, чем выйти из комнаты, он обернулся и подмигнул Нине, которая смотрела ему в спину во все глаза.
        Татьяна Сергеевна сидела за накрытым столом и раскладывала салат в тарелки девочкам и гостю. На столе стояла бутылка красного вина недорогого, про себя отметил Илья.
        - Нина, иди кушать!  - громко позвала Татьяна Сергеевна. Нина вышла и села за единственное пустое место рядом с Ильей. Кухня была небольшая и все сидели за столом очень тесно, иногда касаясь локтями друг друга. Илья галантно разлил вино по бокалам и произнёс первый тост: «За ваших удивительных дочерей, Татьяна Сергеевна».
        Бедная женщина и не подозревала, что именно в тот вечер за столом в своей собственной квартире стартовало начало конца.
        Нина громко высморкалась в салфетку и продолжила…
        Глава 5
        После ужина и знакомства с Ильей Татьяна Сергеевна долго не могла заснуть. Она решила поговорить с Наташей и тихонько постучала в спальню девочек.
        - Мам, заходи, Нинок уже дрыхнет давно, а я ещё читаю…
        - Наташ, ты действительно уверена в этом мужчине? Мне он показался каким-то подозрительным, скользким.
        - Мам, ну ты что, Илья такой хороший, надёжный и он говорит такие приятные вещи.
        - Наташенька, а кем работают его родители? Я у него спросила, но он лишь упомянул о матери, об отце он вообще ничего не сказал.
        - Мам, я не знаю, честно говоря, я даже не спрашивала, но мне это не интересно. Какая разница если я люблю этого мужчину и хочу за него замуж. Вот ты, например, нам с Ниной ничего не рассказывала о нашем папе. Мы знаем лишь его имя и фамилию, которую носим. А каким он был, что он любил, чем занимался, какое у него было хобби? Ты нам никогда ничего не рассказывала. Только и твердишь, что он был добрым, хорошим, чутким и отзывчивым, но нам с сестрой этого мало! Мы тоже хотим узнать больше о своём отце!
        Татьяна Сергеевна дёрнулась как от электрического разряда.
        - Доченька, ты бы не спешила замуж, слишком быстро развиваются ваши отношения.
        Татьяна Сергеевна, сгорбившись, пошла в свою комнату, а Наташа до утра слышала сдержанные всхлипы и рыдания матери.
        Илья начал, якобы случайно, сталкиваться с Ниной возле школы, в магазине, во дворе и через неделю стал уже самым лучшим другом. Нина жаловалась ему на учителей, на глупых одноклассников, на тяготы девятого класса. Илья внимательно выслушивал все жалобы девочки, сочувственно и понимающе кивал, мило улыбался, всегда покупал мороженое, а один раз даже повёл в кино на дневной сеанс. Нина была на седьмом небе от счастья. Он казался ей таким взрослым, серьёзным, романтичным, красивым самым лучшим на земле. По сравнению с ним её одноклассники были даже не серыми мышами, а чем-то средним между инфузорией - туфелькой и амёбой. Нина стала подкрашивать глаза, губы, изо всех сил пытаясь выглядеть взрослее. Однажды она попросила у Наташи туфли на каблуках. Старшая сестра ответила сердитым отказом, потому что туфли были дорогие и фирменные. Но Нина не сдалась и когда Наташа убежала на работу, Нина спокойно взяла туфли в сумку и переобулась перед встречей с Ильей. Сегодня у них важное свидание, Илья ведёт её в кафе и ей надо быть взрослой и красивой. Она даже не задумывалась, какой бомбой замедленного действия
стали их тайные встречи. Ни мама, ни Наташа даже не подозревали, что происходит с ребёнком, где она проводит время после школы и почему её поведение и внешность так изменились за последние несколько недель.
        Как ни в чем ни бывало, вечерами Илья гулял с Наташей, которую забирал с работы неподалёку от ее дома. Дарил девушке цветы и засыпал комплиментами. Наташа часто ездила к Илье в гости, где и оставалась на ночь.
        Такими вечерами Нина просто сходила с ума от ревности, ненависти и злобы. Бедная Татьяна Сергеевна пыталась поговорить с дочерью, кричала, уговаривала, плакала, но Нина была, словно под гипнозом. Мать умоляла её сходить к врачу и сдать все анализы, которые лишь дали подтверждение, что ребёнок абсолютно здоров физически. И тогда Татьяна Сергеевна повела Нину к психологу, где и выяснилось, что дочь влюблена, а перепады настроения лишь гормональный фон пубертатного периода, что волноваться абсолютно не о чем и что все мы такими были. Все успокоились, а зря. На самом деле волноваться стоило.
        Ночами, когда Наташа оставалась у Ильи, Нина мечтала о смерти, нет, не своей, Наташиной. Она представляла, как отравит старшую сестру утром за завтраком, насыпав ей яд в кофе или столкнёт с четвёртого этажа, когда сестра будет мыть окна. Эти мысли успокаивали Нину, она переставала беззвучно скулить и думать о том, что прямо сейчас он обнимает ее за талию и привлекает к себе, целует мерзкие губы, тощую шею и грудь, гладит покрашенные безжизненные волосы, они вместе в постели занимаются любовью весь вечер, ночь и утро. А на прощание он готовит ей завтрак и отправляет на такси домой, чтобы она успела принять душ и переодеться перед работой.
        Да, Нина возненавидела Наташу с первого вечера знакомства, с того самого момента, когда Илья положил ей руку на колено в комнатке с плакатом Backstreet Boys.
        Однажды поджидая Илью в условленном месте, на самой дальней лавочке огромного парка на набережной, Нину посетила трезвая мысль: она на секунду задумалась о страшной ситуации в эпицентре которой она оказалась. Она тайно встречается с женихом своей старшей сестры, врёт матери, желает Наташе смерти. А Илья? Почему он создал эту ситуацию? Зачем ему четырнадцатилетняя Нина?
        Но трезвая мысль тут же улетучилась, когда на горизонте появился Он. Он стал для неё Вселенной, центром, самым главным, родным, близким, идолом, богом. Нина готова была молиться на него, поклоняться и делать все, что он скажет. Это был ее наркотик и ее религия.
        Илья по-братски поцеловал Нину и сел рядом на скамейку. Щеки девочки стали пурпурными. В эти минуты Нина была так счастлива, его запах дурманил ей мозг, его лицо было для неё самым прекрасным на земле. Если бы ей приказали отдать за него жизнь, она бы только переспросила, как именно ей принести себя в жертву на алтарь божества Ильи.
        - Привет, малыш, как твои дела, мой хороший? У тебя такие глазки красные, ты что опять плакала? Непослушный малыш, папочка запрещает плакать таким красивым глазкам.  - Илья стал гладить Нину по плечу.
        - Нормалёк… эээ… гммм… Нина боялась задать этот вопрос, но собравшись с духом решилась.  - Наташка вчера у тебя ночевала… опять....,  - Глаза Нины налились слезами, она была похожа на резиновую игрушку для ванной, из которой польётся вода, стоит на неё только надавить.
        - Глупышка, маленькая моя, ну зачем ты расстраиваешься? Ну иди сюда, папочка тебя пожалеет…
        Илья пересадил Нину к себе на колени и обнял за талию.
        Нина забыв обо всем на свете, уткнулась Илье в плечо, его запах, голос, нежность сводили её с ума. В такие моменты она была готова делить его с кем-угодно, с Наташей, Глашей, Машей и десятью другими бабами, лишь бы иногда, хоть изредка он был бы только её.
        Из любовного угара Нину вернул к жизни его голос:
        - Малыш, а вам не надоело в тесноте жить с Натахой? Вы - уже две взрослые девахи на выданье. Грубо хохотнул Илья.
        - Ильюша, мама копит мне на квартиру, все деньги заработанные откладывает. У нас дома есть тайник, о нем только я и Наташка знаем. Мама пообещала, каждой из нас по квартире на свадьбу купить, это вроде папа после смерти нам наследство оставил…
        Нина нежно смотрела на своего идола и гладила по волосам.
        - Понятно, малыш, ну а ты знаешь, где тайничок? Или может мамуля вам лапшу на уши вешает, надеется, что найдёте женихов побогаче и свалите на все четыре стороны,  - Илья засмеялся вслух, а Нина даже не обратила внимание на оскорбление матери и на странный, неуместный вопрос.
        - Нет, милый, не обманывает, я сама видела, как маман опять туда премию прятала свою и Наташкину....
        Глава 6
        Илья лениво зевнул и нехотя заметил:
        - Не называй меня больше милым. Меня это раздражает, ты же знаешь.
        - Но она тебя постоянно называет милым, даже по телефону! Плаксиво заметила Нина и надула пухлые губы.
        Хороша, зараза, подумал Илья мельком, не то, что бесцветная и бесхребетная сестрица. Эх, не была бы ты малолеткой… Илья оценивающе погладил спину и заметил прекрасный плавный изгиб, результат занятий танцами с шести лет, грудь неразвита, но все ещё впереди, личико, практически, идеальное.
        - Малыш, а поехали ко мне домой?
        Нина жевала во рту язык, промычала что-то нечленораздельное, но ей хватило силы воли отрицательно мотнуть головой.
        - Ну глупышка, не упрямься. Посидим немного, кино новое посмотрим «Гарри Поттер и узник Аскабана».
        - «узник Азкабана» правильно через «з», машинально поправила Нина, но ни для неё, ни для него это не имело принципиального значения.
        Охотник увидел, что жертва заглотила наживку и ему было наплевать на все согласные, неважно звонкие или глухие.
        Жертва уже поняла, что поедет. Она знала это с самого начала, но здравый смысл, задушенный глупостью ещё пытался сопротивляться. Второй страстью, помимо Ильи, были книги и фильмы про Гарри Поттера. Нина ждала выхода каждой новой книги, как праздника, поэтому здравый смысл понял, что у него нет шансов, лёг и умер.
        - А далеко ты живешь?
        Они направлялись бодрым шагом к станции метро «Марьино». Нина попыталась взять любимого за руку, но тот сделал вид, что поправляет одежду.
        Видно беспокоится о моей репутации -нашептала глупость мертвому здравому смыслу.
        Когда Нина повторила свой вопрос, Илья ответил, что не далеко, на Римской, прямо по прямой веточке. Десять минуточек ходьбы.
        После метро они шли не десять, а все сорок минут. Нина устала, так как после школы ничего не ела и не пила. Они подошли к старенькой, пятиэтажной хрущевке без кодового замка и парень, все ещё играя роль галантного кавалера, открыл входную дверь в подъезд.
        Нине резко ударил в нос отчетливый запах аммиака, мочи человеческой и (или) кошачьей, но от того, что дверь в подъезд была предусмотрительно закрыта, хотя и не заперта, запах видимо здесь стоял круглогодично. Илья жил на пятом этаже и Нина прошла с ним четыре круга преисподней, с блевотиной, лежащим наркоманом, которого Илья просто переступил, а Нину практически перенёс через него. На пятом этаже, куда поднимался весь сигаретный дым, Нина поняла, что первый этаж с глотком свежего воздуха не такой уже и вонючий.
        Они зашли в угловую квартиру с дверью, оббитой красным дермантином.
        - Прошу в логово холостяка! Илья оптимистично включил свет и Нина сразу же увидела двух тараканов, которые скрылись где-то в направлении кухни.
        Бедненькая однокомнатная хрущёвка была настолько тесной, что Нина уже из коридора увидела слева окно комнаты, а справа окно кухни. Посредине сего творения человеческого маразма под названием «жильё», горделиво стоял остров «туалет\ванная», который разделял конурку на поспать и пожрать. Обстановка была очень бедной из далеких пятидесятых годов: сервант на тонких ножках с прямоугольной дверцей посредине, которая становилась столиком непонятно для чего, а вверху два стекла которые разъезжались в сторону друг друга, и если надо было достать сервиз или документы, то пальцами хватал одно стекло и аккуратно «толкал» его в сторону его товарища. При этом весь сервиз гремел, стекла дребезжали, а на фарфоровом петушке, в который большинство мужчин прятали водку, чтоб жена не догадалась, крышечка грозилась разбиться. Два кресла на тонких ножках были продавлены до такой степени, что казалось, если ты в них сядешь, то тебе понадобится вся физическая форма, чтобы подняться обратно. А венцом меблировки была огромная тахта посреди зала, предусмотрительно накрытая чистой простыней. От простыни пахло свежестью и
Нина поняла, что это единственная вещь, которая ей нравится в этом доме. Нина села прямо на простынь, но не потому, что ей хотелось любовных утех, а потому, что это было единственное приятное и чистое место в квартире.
        Илья, очевидно не догадываясь об истинных намерениях Нины, заметно поморщился.
        - Малыш, погоди, не торопись, а как же твой тюремщик?
        Нина вздрогнула:
        - Какой тюремщик, ми… , Ильюша?
        - Ну Гарри Поттер.
        - Да! Да!
        Нина подскочила и захлопала в ладоши.
        Какая же ты, тупая малолетка, с горечью и обидой подумал Илья, и добавил себе под нос:
        - Правда, очень красивая…
        - Что, Ильюша? Я не услышала, Нина сняла джинсовую курточку и повесила на спинку кресла.
        Она была прекрасна в темной школьной юбочке и светлой рубашке, распущенные волосы красиво обрамляли лицо, брови широкие и густые добавляли ярким огромным глазам глубины и выразительности.
        - И почему тебе не двадцать,  - подумал Илья, а вслух добавил:
        - Малыш, сейчас найду диск и принесу что-нибудь пожевать и выпить.
        Нина была так счастлива, что забыла две самые важные вещи перед тем, как ехать в гости к малознакомому человеку. Но Илья был ближайшим другом последнее время, скажете вы, и будете правы.
        Да, даже если бы Нина помнила два золотых правила поведения в незнакомой квартире: (1. Предупредить кого-угодно маму, сестру, подругу, соседку, но чтобы хоть одна живая душа знала с кем ты. 2. Назвать адрес прибывания.), то все равно бы не сделала этого. Она была слишком увлечена Ильей, приключением, предстоящей премьерой для неё, Нины Константиновны Зотовой будет показ фильма, который только вышел на экраны Европы и Америки.
        В начале нулевых сотовые телефоны приобретали популярность в геометрической прогрессии. Поэтому в 2004 году даже у скромной семьи Зотовых были довольно крупные, но надежные Нокиа 3310. И если бы Нина не скакала морским конем по сомнительному «логову», а отправила матери или сестре смс с адресом, то многих страшных событий можно было избежать.
        Если бы здравый смысл воскрес, он бы спросил у глупости, куда Илья пошёл искать диск, если вся телевизионная техника, состоящая из бедненького серебристого Funai и видеомагнитофона к нему была здесь, около ложа любви. Дисководом нигде и не пахло, но опустим.
        Здравый смысл был мертв и задавать вопросы было некому.
        Нина с ногами устроилась на чистой простыне, тахта измученно заскрипела. Девочка боялась вытянуть ноги обратно, подумав, что сломала раритет. Одной стороной тахта была прислонена к стене, на которой висел большой коричнево-бордовый ковёр, который доставал от двери комнаты до самого окна. Нина попыталась облокотиться на него, но прикоснувшись, потревожила такое облако пыли, что закашлялась.
        Илья вернулся в зал в странных грязных шортах и с голым торсом. В таком наряде девятиклассница своего бога ещё не видела. Но все равно он был хорош. Первые впечатления от подъезда и хрущёвки прошли. Сидя на диване Нина с замиранием сердца следила, как Илья приближается к ней с подносом.
        На подносе стояла бутылка открытого советского шампанского (хотя звука открываемой бутылки не было, но разве Нина обратила бы на это внимание?), два пузатых бокальчика из тёмного, цветного стекла, доверху наполненных игристым напитком, в тарелочке сиротливо лежали три четвертинки яблока с косточками, четвертую - жевал Илья.
        - Малыш, угощайся, прекрасное вино для прекрасной девушки!
        - Спасибо, Ильюша!  - Нина расплылась в улыбке и взяла бокал в маленькую ручку, очевидно ожидая тоста. Но так как парень махнул свой бокал залпом, девочка немного пригубила из своего.
        Нина редко пробовала спиртное, мама разрешала ей выпить бокал вина на Новый год или день рождения. Поэтому среди одноклассников Нина не была белой вороной, она знала вкус спиртного и могла сделать глоток на дискотеке. Но никогда не напивалась в хлам и не блевала в школьном туалете, как некоторые подружки, у которых дома был железный занавес, а на школьных дискотеках они срывались с цепи и пили все подряд. Потом родители таких девочек приходили в школу со страшными скандалами, обвиняли учителей, которые силком заставляли их чадушек лакать пойло.
        Нина знала вкус советского шампанского, но это ей показалось уж больно горьким.
        - Глупышка, за любовь до дна!  - Илья буквально руководил ножкой бокала, пока он не опустел.
        Плохо Нине стало сразу. Сначала поплыла комната, а потом поплыл уже Илья. Он наклонялся что-то спрашивал, улыбался, но одурманенная девочка уже ничего не слышала. Глаза все ещё могли немного сфокусироваться на предметах, а вот слух совсем пропал, как-будто выключили звук в комнате и во всем мире. Голодный молодой организм, не отравленный токсинами, вырубился мгновенно, один раз Нина в полубессознательном состоянии свесилась с чистой простыни, чтобы вырвать, и тут опять включился звук. Илья орал и матерился, называл ее очень плохими словами, а она только глупо улыбалась и все хотела напомнить, что «Гарри Поттер и узник Азкабана» пишется и читается через «з», а не «с».
        За окном светало, Нина открыла глаза и застонала. Головная боль от света была настолько сильной, что девочка почти потеряла сознание. Немного отдышавшись, она пошевелилась. Ничего не болело, кроме головы. Когда-то в детстве у Нины было сотрясение мозга, ей постоянно тошнило и она рвала, в больнице ее положили на койку и давали лекарства и строго приказали сохранять полный покой.
        Нина вспоминала, где вчера она могла так упасть, что опять получила такое страшное сотрясении от которого тошнит, постоянно хочется рвать, а головная боль близка к пыткам. Потом она заметила сидящего рядом Илью, увлечённо читающего содержимое ее телефона.
        - А, малыш, очнулся! Ну ты моя глупышка, напилась вчера, как последняя свинка, вела себя безумно, ещё и нападала на меня. Практически изнасиловала.
        В голове у Нины бил церковный колокол. Язык присох к нижнему небу и к части нижних зубов. Во рту был вкус желчи и протухшего яйца. Она попыталась открыть рот, но потом медленно встала и по стенке пошла в туалет.
        Туалет был настолько маленьким, что сесть на унитаз можно было только с открытой настежь дверью. Стены туалета были до потолка обклеены голыми красотками с аппетитными формами. Но взглянув на унитаз, бедным женщинам на плакатах можно было только посочувствовать, потому что им бедным, приходилось годами нюхать ржавую, подтекающую канализацию, коричневый унитаз, который в своей далекой юности был белым и непорочным, и слой фекалий, который несчастные грудастые девушки с постеров не только нюхали, но и созерцали.
        Нина вырвала, так и не закрыв за собой дверь. Согнувшись пополам ногами она стояла в коридоре, а лицом над унитазом. Сил пойти в ванную и умыться не было, Нина упала на кровать.
        - Любишь, кататься, люби и саночки возить, нечего было вчера напиваться и дебоширить, малыш. Кстати, вот тебе баночка, сходи пописай в неё и мне принеси, я тест на беременность сделаю. А то ты рвёшь постоянно. Ты же не предохраняешься? Таблеточек никаких не пьёшь?
        Нина мотнула волосами и замычала что-то нечленораздельное. В голове стоял маленький бульдозер, который собирался произвести демонтаж черепной коробки.
        - Иди, иди, малыш, вот баночка. Быстрее.
        Нина стояла и пялилась на две полоски. Выпрыгнуть, выпрыгнуть, выпрыгнуть с пятого этажа, чтобы это все разом прекратилось. Она хотела убить двух зайцев: положить конец этой чудовищной головной боли и позору пьяного совокупления, которого даже не помнит.
        Илья довел Нину до Римской, поцеловал в щеку и задал вопрос: Малыш, рожать-то будем или как?
        Нина отрицательно покачала головой.
        - Ну умничка, если ты хочешь, чтобы мама и Наташа ничего не узнали, ты должна мне по-тихому вынести весь тайник. Этого, конечно, на все не хватит, но я добавлю. Поняла?
        Нина закивала головой. Ужас от того, что мать и сестра узнают о её похождениях довели её до истерики. А потом она поняла, что никто со вчерашнего дня не знает где она, с кем и жива ли.
        Илья увидел возрождение трезвых мыслей в беспомощных глазах девочки и добавил:
        - Малыш, если только вякнешь мамаше или сеструхе, что была со мной, то я расскажу им во всех подробностях, что ты со мной вытворяла, поняла?
        И вот Нина сидела перед Валей в маленькой кухне, красная, рыдающая, дрожащая и несчастная. А Валя, сцепив зубы, боялась подойти и вмазать со всей дури по тупой и заплаканной роже.
        Глава 7
        Валя наклонилась к Нине и громким шёпотом спросила:
        - Ты матери звонила? Я тебя спрашиваю, ты матери звонила?
        Шёпот становился угрожающим и напоминал шипение потревоженной змеи.
        Нина сжалась в комок и казалась ещё меньше, моложе, худее и несчастнее.
        - Нет.
        - Ты дура? Нет, я тебя спрашиваю, ты дура или только прикидываешься? Хотя чего я спрашиваю, когда надо утверждать, ты дура! Ты сидела на темном этаже и ждала меня, пока твоя мать и сестра обзванивали морги и больницы, возможно они уже написали заявление в соответствующие органы. И сейчас милиция опрашивает твоих одноклассников, учителей и директора.
        Если бы эмоции девочки можно было представить в виде определенных декораций (как иногда происходит в мультфильмах или фильмах), то это выглядело бы примерно так: четыре человечка в белых халатах стучатся в дверь с надписью «Мозг». Дверь вся заросла паутиной и ядовитым плющом. Медработники активно обрывают плющ и паутину, дергают ручку и дверь медленно скрипит на ржавых петлях. В маленькой комнатке темно, душно и очень беспорядочно. Здесь валяются обрывки постеров Backstreet Boys, которых вовремя заменили на Гарри Поттера. Книги Гарри Поттера повсюду. Парочка губных помад, туфли на каблуках, школьные тетрадки, торчащие из мусорки и повсюду фотографии Ильи. Вся крошечная комнатка (которая символизирует мозг, ну вы поняли) завешена разными фото с Ильей. Там, где он один или с Ниной, красным маркером поставлено сердечко, а там, где он с Натальей, старшей сестрой, чёрным маркером нарисован череп и пожелание скорейшей смерти (Наташе, разумеется). Посреди комнаты труп маленькой девочки в очках и с книгой Бунина «Темные аллеи». Врачи без слов начали интенсивную терапию. Сквозь черепную коробку долетало
бойкое «Ты матери звонила?», разряд, раз и у девочки на полу появился пульс, «мать и сестра морги обзвонили», ещё разряд, пульс участился и появилось дыхание, запустили сердце.
        Врач: «Мозг не безнадёжен, коллеги, реанимируем дальше!»
        Фраза «милиция допрашивает всю школу» заставила Мозг открыть глаза. Она была слаба, так слаба. Она все бормотала… Праздность меня ударила книгой по голове, Гнев и Страх ничего не делали, просто смотрели. Я вырубилась, не дойдя до метро. А что было? Врачи посмотрели мудрыми глазами: Мозг - оживай и приступай к работе, без тебя в жизни полный пипец. Праздность мы сейчас нейтрализуем, пусть посидит немного со Страхом. Он всегда в ж..пе прячется. Значит и ей туда дорога. А ты , Мозг, дорогая, будь сильной. Тебе в пятую точку нельзя! Твоя цель - выжить, понимаешь? Тебя ещё не раз валить будут, но ты, как птица - феникс, всегда восстанешь из пепла.
        Мозг зашевелился, начал обрывать все фото, складывать в мусорные пакеты, она пылесосила, мыла полы, через несколько секунд комната блестела, да, она была пуста, но Мозг уже дал команду подсознанию по списку литературы.
        Реанимация Валиных слов помогла Нине прийти в себя. В глазах, впервые, за месяцы знакомства и дружбы с Ильей появилась мысль. Затем вторая, третья. Непривычное ощущение для Нины шевелить Мозгом, но ей нравилось и микро-девочке в очках тоже.
        - Вальчик, ты права! Немедленно надо звонить матери.
        Но потом, глаза Нины наполнились слезами.
        - А как же беременность? Что я маме скажу? Она меня из дома выгонит! Я - позор семьи и школы. Лучше пойду и умру под забором.
        Валя полезла на табуретку и достала с кухонного шкафа огромную обувную коробку из-под женских сапог. В ней лежало столько лекарств, что запросто можно было вылечить разом несколько деревень в Африке. Тесты на беременность здесь тоже были. Нина вопросительно взглянула на Валю, та кивнула.
        - Да, маминым пациенткам тоже бывает плохо иногда, у мамы разные методы лечения психических и психологических заболеваний. Реакция на тест иногда показывает сущность, скрытую глубоко внутри. Мама, конечно, не ко всем такую методику применяет, но пару раз помогало.
        Вот банка из под майонеза, бери и иди по-маленькому. Разумеется не здесь, банку с мочой неси сюда, только тихо, а то моя мама -психолог тебя живо вылечит.
        Нина тупо смотрела на тест. Одна полоска. Что за бред.
        Валя сидела с лицом человека, показавшего Колумбу в каком направлении Америка.
        - Нина, тебя развели, как последнюю лохушку. Ты понимаешь, что ты не могла забеременеть и тест мгновенно бы показал положительный результат. Это невозможно. Должно пройти время, чтобы организм сам понял, получил сигнал о беременности. Вообщем, на анатомии ещё узнаешь.
        Слушай, а ты это.... Илья тебя, случайно не изнасиловал? Жжения, зуда, крови, пятен на белье у тебя нет?
        Нина перепуганно замотала головой.
        - Валюш, нет, со мной все хорошо, физически, в смысле. Я думаю, что Илья побрезговал, от меня так рвотой несло.
        А Валя про себя подумала: «Твой подонок Илья побоялся сесть в тюрьму за изнасилование и растление малолетних, это страшный приговор, статья и срок. Это тебе не бабки выманить у девочки-дуры».
        Нина полезла к себе в рюкзачок в поисках заветного телефона.
        У тебя зарядка есть?  - чуть слышно сказала она, а то у меня телефон разрядился.
        - Сейчас. Валя бесшумно удалилась за дверь.
        Телефон приветливо поздоровался с нерадивой хозяйкой и показал главный экран. Нина набирала номер матери несколько раз.. Сначала шли длинные гудки, а потом телефон вообще перестал отвечать. Пластиковая трубка твердила, что абонент вне зоны досягаемости.
        - Может разрядился?  - неловко произнесла Нина глядя на Валю?
        - Набирай сестру!  - скомандовала Валя.
        - Эээ, ну я с ней, вроде как не общаюсь…
        - Нина, я тебе сейчас врежу!Немедленно набирай сестру! Ты с ума сошла? Ты вообще знаешь, что ты натворила?
        - Наташа, привет, не ори в трубку. А что с мамой? Я ей не могу дозвониться.
        По напряженному лицу девочки было видно, что новости печальные. Она пыталась оправдываться, начала рыдать взахлёб, у Нины началась форменная истерика.
        Валя не слышала разговор, но она поняла, что случилось что-то очень страшное. Нина положила трубку и сказала:
        - Мама в больнице. У неё подозрение на инфаркт.
        Глава 8
        - Мама, мамочка… Родная моя. Пожалуйста, Господи, сделай так, чтобы мама поправилась. Пожалуйста, Господи, я больше никогда ее не брошу, никогда не буду волновать, прошу тебя, Ты же Всемогущий. Пожалуйста, помоги маме, пожалуйста, излечи ее. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.
        Нина бормотала молитву про себя и вслух, целовала свой крестик, умывалась слезами, пока Валя на переднем сидении указывала таксисту, где лучше припарковаться возле больницы.
        Наташа, накинув белый халат, уже ждала девочек на первом этаже. Увидев Валю, Наташа посмотрела на неё с такой благодарностью и любовью, с которой не смотрела на свою собственную сестру.
        - Валь, спасибо, что приехала и … эту дуру привезла…
        Наташа неловко благодарила Валю, но ее глаза были - вместо тысячи слов, полные слез, жалости и грусти.
        Валя быстро положила руку Наташе на плечо:
        - Натали, ты чего? А ну успокойся! Как Татьяна Сергеевна? Как ее здоровье? Что врачи говорят?
        - Говорят, что это острый коронарный синдром, прединфарктное состояние. Необходимо сейчас пройти лечение, потом полный отдых и покой. Никаких нервов, ну ты сама понимаешь. Я пришла вечером с работы, мать на нервах, говорит, иди ищи Нину. Я ей говорю, ма, та у подружек где-то сидит или в торговом центре на фуд-корте засела. После 22:00 их всех охранники выгонят, не переживай. Приняла душ, поела и прямо таки вырубилась, целый день на ногах, сил не было. В 5:00 меня мать будит, сама бледная, как смерть, говорит, целую ночь обходила наш район, Нинки нигде нет. Телефон не отвечает. Я вскочила, давай в милицию звонить, а они заявление не принимают. Сказали, пусть время пройдёт, подросток ваш объявится, а мы зря заявление раньше времени оформлять не будем. Я до 8:00 больницы обзванивала, морги не решилась, просто рука не поднялась. Да куда все больницы в Москве обзвонить, сама знаешь.
        Мы в школу побежали, думали, может испугалась, да сама с утра в школу припрет. Типа ничего и не было, а мы с мамой постесняемся скандалить при одноклассниках и учителях. Я на работе отпросилась, сказала, что на больничный пошла. Несколько уроков просидели с мамой в школьном дворе, оттуда ее на скорой и забрали. Я так перепугалась за маму, что мне стало уже не до пропажи. Опомнилась вечером, когда эта дурында мне сама набрала.
        Я целый день за лекарствами бегала, маме постельное белье, тапки, халат собирала. Пока бегала, наш врач лечащий сказал, что кризис миновал. Вовремя обратились, дома не отлеживались. А если бы домой пошли «лежать», то неизвестно, чем бы закончилось. Хорошо, что я к маминым знакомым позвонила в стоматологию, они сразу место в больнице нашли и кардиолога прекрасного.
        Валь, я так испугалась, думала, что мама умирает,  - уже сквозь слёзы произносила Наташа. Весь стресс, ужас и страх, которые Наташа так мужественно держала в себе целый день прорвал плотину горьких слёз. Девочки сидели обнявшись, на первом этаже, две подруги, которые никогда не были бывшими. Просто жизнь на время разлучила их, но в тяжелое время стало понятно, что каждая из них осталась человеком, хорошим человеком.
        - Натаха, дорогая, пока Нинка у мамы, я тебе кое-что расскажу… Ты не нервничай. Но надо принимать решение.
        Валя рассказала все: от встречи Нины на этаже до приезда в больницу.
        Наташа сидела ни живая, ни мертвая. Страх за сестру, ненависть к Илье, раскрытие основных мотивов его интереса к семье добило Наташу. Схватившись ладонью за рот, она пулей полетела в туалет. Наташа вернулась мокрая и холодная, зубы стучали, создавалось впечатление, что девушка окуналась в умывальник с головой, а может так оно и было. Валя не могла промолчать ни про Нину, которая по глупости чуть не убила мать, а может быть и сама бы лишилась жизни от интоксикации организма, ни про сволочной план, который подонок выносил, как родное дитя.
        Наташа рассказала подруге, что Илья стал вести себя чересчур нервно, намекал на свадьбу, против которой девушка в принципе ничего не имела, но был один нюанс. Илья поставил условие, что после свадьбы он и Наташа переселятся в двушку (с его пропиской, разумеется), а Татьяна Сергеевна и Нина пойдут жить в однушку Ильи. Для Наташи это было странным условием, она искренне не понимала и пыталась убедить любимого. Ей льстило, что он хочет улучшить их жилищные условия, единственное, что смущало, это улучшение за счёт её семьи. Наташа убеждала, что можно взять кредит и спокойно поменять его квартирку на двушку, а то и трешку. Услышав это, Илья взбесился, он долго орал на невесту и первый раз назвал дурой. Наташа рыдала, сидя на тахте, на которой позже чуть не отравилась родная сестра. Звонок в дверь заставил ее прийти в себя, сквозь закрытую дверь в единственную комнату, Наташа поняла, что хозяйка квартиры пришла требовать долг и грозилась выселением с милицией. Странно, но Илья обещал вернуть долг аккурат после даты свадьбы.
        Это было последнее свидание будущих молодожёнов. Наташенька была взрослая, работающая девушка, она молча обулась, оделась и прикрыла за собой дверь. Илья ее, понятное дело, не останавливал. Ей было горько, мерзко, противно. Наташа шла к метро интуитивно, не разбирая дороги. Она не плакала, а лишь до крови кусала губы и часто-часто моргала сухими глазами. Ей действительно было обидно не за вонючий клоповник с вечно обгаженным унитазом, который она честно заливала всем, чем только можно, но его надо было только сжечь. Ни за деньги, которые он у неё занимал, а она гасила долг зарплатой и кредитной карточкой. Ни за странных знакомых и вечные тайны в смс и телефонных разговорах. Ей было обидно, потому что он ей по-настоящему нравился. В нем была изюминка, он мог быть смешным, мужественным, нежным и очень представительным. Он умел пускать пыль в глаза, а за всей этой бурей в стакане воды Наташа доверилась и не разглядела главного - фальши от начала и до конца.
        Поведав Вале свою горькую правду, она закрыла лицо руками.
        - Наташ, прости меня, пожалуйста… Нина вышла из маминой палаты и обняла сестру.
        Девочки сидели, обнявшись и плакали. Две сестры, две родные кровинки, два самых близких человека чуть не потеряли друг друга.
        Валя деликатно отошла в сторонку и посмотрела на дисплей, 1 пропущенный «Вадим».
        - Нат, Вадим мне звонил. Ты не против, он завтра проведает Татьяну Сергеевну?
        - Валь, конечно! Спасибо. Я тоже перед ним виновата, объяснюсь. Надеюсь, мы останемся друзьями.
        - Девочки, а как же тайник? Илья мне велел завтра с утра все принести на станцию метро… - Нина произнесла фразу и замолчала, ей было стыдно, но теперь и вовеки веков она говорила только правду, слишком страшный урок стал результатом ее вранья.
        - Нинок, с утра это во сколько ?  - Валя почуяла добычу и сделала стойку.
        - Сначала я должна написать ему, что «потроха» у меня, т.е. содержимое схрона, это Илья так все называл,  - ответила на приподнятую бровь Вали Нина.
        - А потом?  - Наташа кусала ногти.
        - Потом он мне скажет на какую станцию метро привезти все «потроха».
        Валя уже не слушала про станцию метро и Нинкину курьерскую доставку, она набрала номер:
        - Егор Иванович, нужна Ваша помощь, сестра моя попала в беду, ее нехороший человек обидел, а сейчас пытается на деньги кинуть. Хорошо. Спасибо. Жду.
        Глава 9
        Егор Иванович Левин, 1954 года рождения, уроженец Тверской области, был однофамильцем персонажа классика Льва Николаевича Толстого из романа «Анна Каренина», но в начале страшных и лихих девяностых он был известен, как Гоша Тверской. К сорока годам у Егора была школа карате «киокушинкай», двое маленьких сыновей Владимир двенадцати лет и Валентин шести лет, любимая жена, умирающая от рака, мама, и враги - смотрящие чудесного города Тверь. Егор перестал платить «дань» шестеркам мерзкого бандита Анатолия Поднебесного уже несколько недель назад. Был август девяносто второго, Егор возвращался домой после тренировки, половина детей опять не заплатила.
        Егор был терпеливым и добрым человеком, он разрешал бедным семьям тренироваться бесплатно, а некоторых деток, которых ловил на воровстве, силком приводил в школу на тренировки. Он заставлял детей «отрабатывать» преступление, одним из таких верных и преданных учеников был Цыган. Парнишку пятнадцати лет тренер словил на воровстве на центральном рынке, где торговал выращенными овощами в летний сезон. Парнишка украл бумажник у мужчины, и его буквально забили ногами до смерти, если бы не Егор.
        - Мужики, мужики! Хорош. Пацана убьёте,  - орал он, хватая бесчувственное тело.
        - Эта мразь мой бумажник подрезала, пусть подохнет!  - чувствуя кровь и азарт, шипел потерпевший.
        - Я за него отвечу. Теперь подо мной ходит,  - сказал Егор, доставая из-за прилавка дубину.
        Глядя на размеры поручителя, двое оскорбленных и униженных плюнули на окровавленное тело и развернувшись, пошли.
        Егор затащил парнишку за прилавок и побежал к телефону-автомату.
        - Вовик, твоя копейка на ходу? Давай ко мне, спасибо, брат.
        Вдвоём с лучшим другом Владимиром, которого считал братом, Егор перетащил худенькое тельце парня в машину и повёз домой. Жена Светлана была испугана, но быстро сориентировалась. Семья знала, что в скорую нельзя, вмешается милиция, а от неё ничего хорошего не жди. Парня отмыли, перевязали ссадины и синяки, напоили через трубочку бульоном из самых дешевых костей, сами такое ели, и тело потихоньку трансформировалось в живого волчонка. На лице горели только глаза, но было видно, что любое движение доставляет ему адскую боль. Егор познакомил его со своей семьёй, женой, мамой, сынишками и другом. Мальчик плохо разговаривал, но внимательно слушал. Егор взял его с собой на первую тренировку спустя месяц и понял, что обрёл великого ученика. Цыган, так прозвали ребятенка, не знал своего имени и фамилии, судя по коротким рассказам, родители-алкоголики подбросили его в тверской приют из которого он сбежал. Пару лет он жил с бомжами и воровал, что придется. Егор ещё долго учил его манерам, поведению, как сходить в туалет, не замазав ничего вокруг, но что-то нравилось ему в парнишке, что он понял на тренировке.
Цыган горел страстью и любовью к спорту. Всю боль, всю скорбь и печаль он выливал в спортзале. Он смотрел на Егора, как на Бога, и это действительно была его религия. Цыган с помощью Егора окончил девять классов (аттестат выписали за глаза, ведь пухлый сын директора тоже занимался на карате и Цыган частенько защищал его от местной шпаны, как собрата по тренировкам). По документам это был Иван Иванович Цыганков, работающий подмастерьем на заводе. По жизни это был лучший боец Тверской, Московской и других областей. В тот злополучный вечер он усиленно тренировался в зале. Егор арендовал у ЖЕКа подвал соседнего дома, который был задуман под парковку, там жил Цыган, смотрел за оборудованием и всегда наводил блестящую чистоту. Цыган заботливо сворачивал огромный плакат Масутацу Оямы, основателя японской школы каратэ киокушин, и «чинден»  - иероглиф, который стал символом школы, т.е. «Союз искателей абсолютной истины». Это была маленькая Япония посреди нищей, криминальной Твери.
        И в этот жаркий августовский вечер Егор возвращался домой с тяжелыми мыслями. Рынок ничего не приносит, в школу ходит всего десять человек, все на каникулы по деревням разъехались, чем платить аренду зала, коммунальные и главное, на что покупать еду всей семье.
        Открытая дверь на втором этаже в пятиэтажной хрущевке не сулила ничего хорошего. Егор научил всех закрывать двери, плотно, первую обычную «дермантиновую», и вторую деревянную, тяжелую с железным засовом. Дверь с засовом была приоткрыта. Егор бесшумно спустился на первый этаж и взял палку для выбивания на почтовых ящиках. Бесшумно войдя в свою квартиру он услышал шум воды и стоны, проскользнув в ванную, Егор увидел свою собственную жену, хлебающую воду из наполненной до краев ванной, куда её окунали с головой, сзади стоял мерзкий бывший зек-наркоман и гнусно поднимал ей халат. Света на подкосившихся ногах, пыталась оттолкнуться руками от ванной, но это были ее считанные секунды.
        Егор ударил палкой по ногам, зек надломился, как осина. Не дав ему опомнится, боец ударил палкой по лысому черепу с такой силой, что куски мозга разлетелись по облупленным стенам старенькой ванной. Вытерев лицо жене он шепотом спросил:
        - Сколько?
        - Двое,  - всхлипнула Света,  - Егор, мальчики…
        Но Егор уже стоял под дверью в спальню, бесшумно открыв дверь, он увидел, что дети живы. Старший в слезах целовал руку урке, младший, уписался и под ним на полу была огромная лужа. Не дав детям произнести возглас радости, Егор свернул шею второму. Моментально схватил домашний телефон и произнёс:
        - Брат, беда. Цыгана из зала захвати.
        Под покровом ночи три мужские фигуры грузили в багажник копейки два мешка картошки.
        Вернулись под утро, уставшие, с горящими глазами.
        Этот страшный августовский вечер ни Егор, ни Володя, ни Цыган, ни семья никогда не вспоминали, как будто его и не было. Мама Егора спала под действием снотворного в маленькой комнатке, а проснувшись утром попросила Свету и детей не печалиться, и что она обязательно выздоровеет.
        В сентябре ровно через месяц смотрящего Твери и Тверской области Анатолия Поднебесного закололи на его же рынке, где он собирал дань. Убийца в капюшоне покупал яблоки у торговца, а когда Поднебесный со свитой поравнялись с прилавком, киллер якобы нечаянно рассыпал яблоки, отвлекая быков и шестёрок и вонзил заточку прямо под сердце. Мафиози умер мгновенно, но убийца уже этого не видел, легко перепрыгнув через прилавок, нырнул на склад и скрылся через чёрный ход. На выходе из склада нашли перчатки и чёрную, длинную кофту-балахон с капюшоном.
        В этот день Цыган проиграл Егору бой на татами, когда увидел, что в зал вошли люди, которых надо бояться.
        Одного из них Егор знал, бандит Коля Питерский был смотрящим крупного района в Москве, а познакомились они на соревнованиях и вместе тренировались для сдачи на чёрный пояс, первый дан.
        Двух остальных он не знал, но догадывался, что заинтересовались им воры в законе.
        - Давай знакомится, мил человек. Говорят, ты Толю Грязного завалил… и двух его шестёрок у себя дома кончил?
        - Кто говорит?  - спокойно спросил Егор.
        - Говорят наши уши и глаза, источник верный. Вот у тебя хотели спросить, ты ли бойца своего научил иль сам пошёл свинью на базар резать?  - закашлялся, но сигарету изо рта не вынул,  - Видишь, чахотка проклятая, уже откинулся давно, а она сучья лапа, жрет меня.
        - Да, ладно, Седой, ещё сто лет проживешь,  - хрипло заметил третий, самый страшный. Невысокий пятидесятилетний мужчина, в красивом малиновом пиджаке, а в руках чёрный кожаный плащ. Но глаза. Эти глаза горели чёрным огнём ненависти и злобы, как-будто ты глядишь в глаза самого дьявола.
        И со стороны казалось, что между собой беседуют пятеро мужчин, мирно обсуждают погоду и свои болячки. Но только знающий человек понимал, что после беседы с этими тремя остаются пятна крови на стенах, гильзы на полу и тяжелые чёрные мешки для мусора.
        - Я - только двоих убил, они жену мою и детей пытали, трупы в лесу закопал, все делал сам, Поднебесного не трогал, знаю, что это он шестёрок подослал, дань с меня брать, но у меня нет денег. Дети за тренировки платят, когда могут. У нас завод и фабрику закрыли, всех сократили, семьям есть нечего, платить за детей не могут. А копейку получу за аренду отдаю. Это моя правда. А вы решайте, верить или нет.
        - А знаешь, что твой Цыган его завалил?
        - Не знаю,  - честно ответил Егор.
        Цыган, который стоял позади и все слышал, вышел вперёд:
        - Я - свинью зарезал, Толика грязного. Эта сука в дом к Тренеру отморозков послал. А Тренер, он мне… как отец… больше… и мать моя там и братья.... Если бы не быки, я бы эту суку давил руками, пока бы его мерзкий синий язык не вывалился.
        Цыган произнёс эту речь, самую длинную за всю свою жизнь.
        А Коля Питерский улыбнулся: «Ну, ну, хорош тут сопли на кулак мотать, аки бабы расплылись, ещё слезу пусти, засранец, гляди, какой киллер сентиментальный, ещё и цель благородную выбрал, мать твою. Прям Брюс Ли против японцев.
        - Японцы сильнее,  - поддал жару Цыган.
        - Поболтай мне, щенок. Ша, взрослые дяди говорят.
        Коля закончил эту легкую перепалку с Цыганом и немного разрядил обстановку.
        Третий заговорил и все замолчали.
        - Егор, будешь теперь Гоша Тверской. Погоняло твоё навек. Подо мной ходить будешь. Я - Москву держу, ребята мои все районы контролируют, за общак я отвечаю. Толя Грязный мне давно не нравился. Жалоб на него много было. С отморозками связался, слишком много грязи после себя оставлял. Мента одного хорошего, честного завалил, теперь на нашу братву серьезные люди ополчились. Вообщем, услугу твой Цыган нам сделал. Но ставили его тоже не последние люди, поэтому пацанёнок твой может в любой момент к покойничкам попасть. Береги его, если не попадётся, важным человеком станет, по понятиям.
        Дальше, детей тренируй. К тебе ребята мои в зал будут ходить, займись ими. Денег не беру с тебя, готовь мне бойцов. Они отдельно заниматься будут.
        После этого страшного девяносто второго наступил этап становления и подъёма. Егор начал возить детей на соревнования, потом основал ещё пару школ в области. Когда же зал в подвале в Твери уже не смог принимать желающих, Егор переехал в Москву и открыл самую большую школу Киокушин - Каратэ во всей России. Заниматься у Гоши Тверского было делом чести всех уважающих себя авторитетов и бойцов. Гоша поставил своего друга Владимира тренировать детские группы до 15 лет, а сам занимался со взрослыми. Школа пользовалась бешеной популярностью. Часть денег от соревнований, сборов и аттестаций он честно отдавал в общак, за это в его школах никогда не было проверок и органов власти. Все дети-подростки из семей милиции до депутатов Госдумы мечтали попасть в школу Егора Левина, но избалованных, наглых и наркоманов тренер сразу же отсекал. Некоторые обиженные родители приходили разбираться с наглостью тренера и почему обдолбанного подростка водитель привёз с тренировки раньше времени, но Егор сразу показывал юридический документ, контракт, который подписали родители о том, что в секцию не допускаются в
алкогольном и наркотическом опьянении. Тем более у него была такая «крыша», что и без документов бы обошлось. За то, что теперь его семья была в безопасности, он платил верой и правдой главным московским бандитам. Теперь, когда старший учился в элитном лицее, младший ходил с англоязычной няней в садик, маме сделали операцию и удалили опухоль (врачи пророчили ещё минимум десять-пятнадцать лет жизни), а жена умница и красавица, открыла свой салон красоты на символичной для них улице Тверской и мечтала о дочке. Семья не знала, что каждый день их отец и глава семейства мог не приехать домой живым. Он ездил на все крупные разборки, участвовал в перестрелках и менял машины, пострадавшие от пуль. Его семью охраняли бойцы, которых готовил сам Егор. Володя и Цыган всегда по-очереди были рядом с семьёй и Гошей Тверским.
        На сходках бывшие зеки-авторитеты сторонились его, потому что он не был сидевшим. Но общаясь, наблюдая за смелостью бойца, подготовкой молодняка, которой он занимался, считая бабки, которые приносил бойцовский бизнес по всей России, даже самые отпетые и отмороженные проникались к нему уважением. Гоша Тверской стал авторитетом без тюрьмы, пайки и заточки.
        В девяносто четвёртом на него и его семью было совершено покушение, он вывез семью на юг России, купил дом у семьи Котенко, познакомился с Валиными родителями, Валей и помог им переехать в Марьино, но связи семьи Левиных и Котенко не теряли. Пока семья Егора жила отшельниками, Валины родители частенько их проведывали летом, Егор распорядился построить гостевой домик для Валиной семьи, который по удобствам и отделке был круче их собственного. И сказал, что они могут приезжать в гости в любое время. Валя быстро подружилась с Вовкой и своим тезкой Валентином, который был младше. Когда семья была в безопасности, Егор вернулся в Москву. Со своей армией ребят он разобрался с каждым, кто пытался убить его семью. Через несколько лет в его руках были здания в центре Москвы, рестораны, гостиницы и рынки. Отдав другу и брату Володе весь спортивный бизнес и управление школами, Егор и его верная тень Цыган начали отдаляться от криминального бизнеса. Егор начал легализировать объекты, оформлять «чистые» юридические фирмы, где учредителем был Иван Иванович Цыганков. Время отжима и беспредела заканчивалось и Егор
быстро сообразил, что сила бумаг, юридических документов важнее, чем сила автоматов и бомб. Свою армию верных ребят Егор отправил на обучение в лучшие экономические школы Европы. Он и Цыган облетели всю Америку и Азию, разумеется со своей семьёй. Вернувшись после года путешествий, Гоша Тверской получил глоток свежего дыхания, увидев новый мир своими глазами он понял, что будущее в развитии, росте, знаниях. Все заработанные деньги Егор вкладывал во франшизы предприятий. Иностранцы, увидев, что в России наступает эра развития, охотно вели с ним переговоры. Ребята, получившие обучение, возглавили строительные фирмы, рестораны, гостиницы и ключевые управленческие посты. Эра бойцов закончилась - началась эра мозгов. Егор брал кредиты под свои фирмы у иностранных банков, торговые центры росли, как грибы. Каждый, уважающий себя бренд пытался заранее выкупить место в строящемся торговом центре.
        Егор купил особняк на Рублевке, перевёз туда семью, но охрану по старой памяти не снял. Человек из девяностых никогда не доверится затишью нулевых.
        - Да, Валечка,  - Егор любил семью Котенко, в продажном и прогнившем мире зажравшихся миллионеров, это единственная семья, которую он уважал, и которая категорически отказывалась принимать его материальную помощь.  - Чего в гости не приезжаете, Вовка за тобой соскучился, Валик тоже.
        - Егор Иванович, нужна Ваша помощь. Сестра моя в беду попала. Нехороший человек ее обидел, а сейчас пытается на деньги кинуть.
        - Валя, с тобой все хорошо, ты цела?
        - Я - да, все хорошо.
        - Сейчас Цыган подъедет, диктуй адрес.
        Глава 10
        Нина шла к метро, волоча ноги. Из яркой, жизнерадостной девочки ушла жизнь, как из воздушного шарика вышел весь воздух. За эту ночь ожидания Нина повзрослела минимум на десять лет. Теперь вам в глаза смотрела не юная, нежная, легкая девятиклассница, а мудреная опытом, взрослая девушка, которую отравили, предали, бросили, а потом, она чуть не потеряла мать по своей вине. Нина на всю жизнь запомнила этот урок, рыдая ночью в больнице над мамой. Говорят, что дети жестоки и эгоистичны, это правда. Чем старше они становятся, тем больше ценят и понимают, тем чаще обращают внимание, как стареют их родители, как ценно быть рядом, ощущать себя ребёнком, пока живы мать и отец. А родители.... у родителей заканчивается жизнь, у них начинается подготовка к долгому и мучительному экзамену «хорошим родителем ли ты был для своего ребёнка». И они, не жалея сил: водят на кружки, проверяют (долбают) уроками, помогают получить диплом, волнуются за работу, переживают за семейную жизнь, помогают с покупкой жилья, нянчат внуков и учат, как правильно воспитывать. И этот экзамен у родителей длится всю жизнь, потому что они
перестают жить для себя и думать о себе. Есть исключения. Но мы с вами таких не знаем, верно? (Автор подленько хихикает в экран айфона, автор знает таких и от всей души жалеет этих несчастных, злых, одиноких людей).
        Мама Нины была уверена, что свой экзамен жизни она не сдала, что она не правильно воспитала дочь, если та была ещё жива. Высматривая ночью Нину в районе метро, парков, спального района, Татьяна Сергеевна мысленно рисовала расчленённый труп своей девочки у мусорки, или в реке, или возле кустов. Сердце стучало, грудную клетку сдавливал каменный обруч, дышать становилось все труднее, а мать все бродила до рассвета и выла только одно: Нина, Ниночка, девочка моя, Господи помилуй, за что? За что, Господи?
        Теперь экзамен сдавала Нина, она должна доказать своей сестре, своей больной матери и самой себе, что она сильная, она смелая, она умная и она искупит все ошибки ценой храбрости и мужества.
        Цыган, правая рука Егора, был настолько профессионалом своего дела, решать проблемы, что по задействованным силам перестарался с организацией операции.
        В своём двадцатипятилетнем возрасте Цыган знал и умел гораздо больше, чем некоторые сорокалетние мужчины.
        В те далекие страшные девяностые, Егор вытащил его из ямы и практически спас от смерти, и за это Цыган платил ему своей преданностью и своей жизнью. Никто не знал, сколько ему было на самом деле пятнадцать, двадцать, двадцать пять. Врач и по совместительству друг Егора определил возраст внутренних органов развития на пятнадцать-шестнадцать лет, но никто не знал, сколько мальчик голодал и совершенно тормозил в развитии физически. Потом показав своему другу - психиатру, Егор был крайне удивлён результатами. Психиатр Самохин Александр Алексеевич наблюдал за всеми бойцами Егора, потом с его помощью открыл свою практику, но допуски на соревнования, выдачу поясов, аттестации и осмотр всех подопечных друга не доверял никому.
        Осмотрев Цыгана и пообщавшись с ним, Александр попросил мальчика подождать, а Егора пригласил к себе в кабинет.
        - Гош, где нашёл этого самородка?
        - Санек, ты с мальчика не прикалывайся, ему в жизни и так досталось, что совсем плох?
        - Дорогой, я сказал, что он плох? Этот Маугли удивляет своим стремлением к развитию и учебе. Я понаблюдал за ним. Смотри, это в начале занятия, это в конце. Видишь? Рисунки абсолютно разные! Он любит музыку, растения, животных, мальчик любит твою семью, похоже ты для него стал богом или вроде идола.
        - Сань, а инстинкты? Жестокость, агрессия?
        - Егор, а где гарантия, что ребёнок, который родился в нормальной семье не станет агрессивным? Понимаешь, окружение, занятия, хобби, умственный труд, доброта и любовь. Поверь, через полгода ты его не узнаешь, он очень талантлив и сообразителен. Это алмаз, который станет бриллиантом. Это будет камень редкой чистоты и твердости.
        Спустя десять лет Иван Иванович Цыганов стал известен на всю Москву. Лучший боец, преданный помощник, знающий языки, управляющий частью бизнеса Егора, Цыган стал незаменимым. Он решал все текущие вопросы босса, нанимал на работу своих замов, увольнял некомпетентных. К Егору Иван обращался только по крупным финансовым вопросам или когда сомневался в верности решения. Последний раз Валя видела Цыгана у них в бывшем доме, вместе с семьёй Левиных. Им было лет по четырнадцать с Вовкой, а Цыгану, кажись восемнадцать или что-то около того. Он был серьезным, ходил тенью за хозяином, а на них практически не обращал внимания. Вале очень понравился серьёзный парень, это было такое детство, что смешно было думать и мечтать. Валя тогда серьёзно увлеклась Лео Дикаприо (наклейки, постеры, футболка), все было серьезно, поэтому приезжего паренька она быстренько забыла.
        Она ждала Цыгана возле больницы. Ожидала и выглядывала щуплого паренька, и тут появился он.
        Из чёрного Гелентвагена вышел невысокий брюнет с правильными острыми чертами лица. Короткая стрижка, красивые густые брови, очень пронзительные чёрные глаза, небольшой с горбинкой нос и скулы, о которые можно было порезаться. Цыган был в чёрном кожаном плаще на распашку, чёрных джинсах и чёрной футболке. Валя поняла, что она попала, поплыла по стенке забора и присела на скамейку. Иван неправильно истолковал движения и кинулся на помощь, он подумал, что это Валя была жертва афериста и мошенника. Спустя полчаса Иван был в курсе всего, по телефону он дал задание пробить клиента, а утром позвонил Вале и велел готовить Нину к операции.
        Мерзкого Илью взяли без шума и пыли прямо на станции метро. То ли из жадности, то ли от страха Илья пришёл один, легковерно подумав, что на такую дуру, как Нина подмога не нужна.
        Позже сидя в отдалении милиции, куда Нину, Наташу, Валю и виновника торжества привёз Цыган, Илья плакал и клялся, что этих баб в жизни не видел. Наташа вышла, пряча слезы, а Нина чеканила каждое слово под диктофон следователя и скрип его авторучки.
        - Илья Александрович Улитка, одна тысяча девятьсот восьмидесятого года рождения, уроженец Полтавской области, Украина. На Родине был обвинён в мошенничестве, многоженстве, вымогательстве. Имеет жён в Полтавской, Киевской, Харьковской областях. Это нам стало известно от коллег из братской республики. Теперь пройдёмся по Российской Федерации: незаконное вступление в брак с несовершеннолетней гражданкой в Брянской области, вымогательство и угрозы применения силы в Ростовской и Новгородской областях, заявления на Вас, Улитка уже составлены.
        - Начальник, не губи сироту, завыл Улитка, но Валя, Нина и Иван уже вышли из мрачного кабинета.
        - Валь, я лично буду следить за делом, накажут, не переживай.
        - Иван, спасибо тебе…
        - Не меня благодари, Егора Ивановича, его друзья мои друзья.
        - Валь… Цыган хотел что-то сказать, но у Наташи резко зазвонил мобильный мелодией из «Бригады».
        Иван улыбнулся и пошёл к машине.
        - Да, Вадим, спасибо, что спросил, мама лучше, конечно, там и встретимся.
        - Валюш, мы с Ниной к маме, если бы тебе можно было кинуться в ноги, я бы кинулась, но знаю, что зарядишь мне с носака.
        - Конечно, мне хватит простого «спасибо».
        - Валь, мы твои должники, на всю жизнь, спасибо, родная. Наташа поцеловала и обняла Валю, смахивая слезы. Нина просто рыдала рядом.
        - Подвезти? - крикнул Цыган, уже отрываясь от телефонной трубки.
        - Иван Иванович, спасибо, не надо. Две минуты и мы в метро, а на машине все пробки соберём. Спасибо Вам!
        Цыган улыбнулся и помахал девочкам вслед.
        Потом подошёл к Вале, взял за руку и спросил:
        - А ты со мной поедешь собирать пробки?
        Это был далекий 2004 год.
        Глава 11
        В тот день Валя не поехала с Цыганом, не решилась. Она была взрослая и умная девушка, поэтому знала, чем все закончится. Её маленьким, несчастным разбитым сердцем. Навеки и вдребезги. Валя знала, что уже практически влюблена в него, с первого взгляда, с первой секунды, когда он, по поручению Егора Ивановича, примчал в больницу на помощь и поддержку. Валя гнала мысли прочь о его сумасшедших глазах, острых скулах, губах, которые произносили речи, а она мечтала, как эти губы могут целовать и шептать нежные слова. Валя знала, что Цыган положил на неё глаз, но она была твёрдо уверена, что она - птица не его полёта. За ним бегало пол-Москвы красавиц, высоких, стройных, модных, шикарных женщин разного возраста и достатка. Одна дама с Рублёвки ради него развелась с мужем и ждала, что Иван оценит ее праведные мотивы и короткий, мимолетный роман с 35-летней шикарной, ухоженной и тюнингованной женой олигарха перерастёт во что-то серьёзное. Но Цыган ничего не обещал и тем более не требовал таких жертв, его устраивала шикарная, несвободная любовница, которая проводила с ним ночь раз в неделю. И как только он
узнал, что Марина Казмиревич рассчитывает на уютное семейное гнездо и строит на него планы, он живо ретировался. Гордая Марина пару месяцев жила на деньги, оставшиеся на всех карточках (благородный супруг не блокировал ее счета), продавала драгоценности и даже заложила эксклюзивную Биркин. Подруги жалели её и все до единой советовали возвратиться к мужу, хотя каждая втихаря мечтала стать любовницей Цыгана хоть на одну ночь. Иосиф Казмиревич принял жену обратно, он простил ей Цыгана, а она простила ему роман со своим собственным водителем. Муж осыпал жену новыми украшениями Графф, выкупил Биркин и сразу же заказал новую (перед ним в очереди на создание божественной сумочки Биркин стоял сосед, нефтяник из Сибири, депутат Госдумы и мэр некрупного, но богатого города на Украине). Марина со слезами благодарности готова была ждать свою красавицу из страусиной кожи нежнейшего кремового цвета. Ее успокаивал тот факт, что все сумки эксклюзивны и она не будет клоном любовницы нефтяника, депутата и жены украинского мэра.
        Цыган и по должности, и по сути знал и общался с самыми важными людьми в Москве. Именно он договаривался по датам и срокам строительства новых торговых центров, составлял контракты на землю, и естественно, заносил откаты за разрешения и покупку золотой земли, практически за копейки. Москва расширялась, открывались новые ветки метро, строились огромные микрорайоны, и в каждом из них строился маленький или большой (в зависимости от количества населения) торговый центр. По договору Егор должен был бесплатно оборудовать несколько детских площадок на прилегающих территориях, и Цыган неукоснительно следил за выполнением обязательств, которые их компания на себя брала. Управляя и контролируя огромную империю со скромным названием «Гарант», Егор приезжал только на сделки и подписания важных документов. Егор управлял Цыганом, а он в свою очередь, своими помощниками и управляющими.
        Вале было страшно прикоснуться к этой жизни. Частично от отца, который работал в ресторане Егора администратором уже много лет (после переезда в Москву он помог Николаю Фёдоровичу устроиться на работу и получать хороший оклад), Валя слышала, что Егор связан с криминалом. Николай Фёдорович был прекрасным, добрым и благодарным человеком. Он понимал, что Егор дал ему работу, чтобы кормить и содержать семью. Он честно трудился, контролировал сервис, поставщиков, официантов, мирил шеф-повара (который готовил, как бог, но вёл себя, как дьявол) с коллективом на кухне. Ресторан процветал, люди бронировали столики за неделю, кухня была свежайшая и вкуснейшая, а вина и прочие эксклюзивные напитки для них привозил собственный сомелье, который летал по миру и собирал редчайшие экземпляры. Порой Егор сидел с Николаем Федоровичем в его кабинетике, они пили водку, клали маленькие кусочки сала с чесноком на чёрный хлеб и закусывали хрустящими малосольными огурчиками. Так они могли просидеть до самого закрытия и дольше, потом Цыган возил их на Гелике по Москве, и они обязательно выходили из машины на набережной
возле Кремля, пили ещё по стопочке и с чистой совестью затягивали военные советские или песни группы «Любе».
        В таких разговорах Егор рассказывал о прошлом, о тяжёлой жизни в Твери, о многих вещах, и Николай Фёдорович понимающе кивал, он знал, ничто не даётся в жизни просто так. Они называли друг друга Коля и Гоша, как персонажи из фильма «Москва слезам не верит», когда оба сидели на кухне и стучали соленой рыбой. Им очень нравилась эта сцена и сидя в ресторане, они могли часами выпивать и шутить:
        - Коля!
        - Гоша!
        - От такой мужик. Предлагаю дружить домами.
        - Согласен на встречное предложение - дружить семьями…
        Так Валя, слушая лишь малую часть рассказов папы о Егоре, замирала от ужаса. Она понимала, что Цыган - правая рука и тень хозяина, тоже как-то связан и с криминалом и с большими деньгами.
        В тот злополучный день Иван был вне себя от злости и разочарования. Она ему отказала. Подумать только, ему, самому завидному, известному и крутому парню Москвы. Иван старался помочь Наташе и Нине засадить Улитку за решетку не только из чувства справедливости, честно говоря ему было плевать и на Улитку и на двух дур, которые (есть надежда) поумнели. Получив указания от Егора, он мог послать своих ребят все решить без шума и пыли. Его помощники бы справились с таким плёвым заданием влёгкую, но когда Егор сказал, что Валечка Николая Котенко просит помочь, он полетел к ней в больницу на всех парусах. Семья Котенко бывала на Рублевке в особняке Егора, на все дни рождения они были желанными и душевными гостями. Из года в год семьи дружили и общались без пафоса и намёка на социальную разницу. Валя очень любила Вовку и Валика, они часами кисли в бассейне, играли на приставке и ели торты. Потом Вовка делился с Валей своими душевными ранами и жаловался на то, что девочка из класса не отвечает взаимностью. На праздниках все чаще и чаще появлялся Цыган. Валя стеснялась парня, хотя они были знакомы много лет.
Ивану до безумия нравилась эта скромная маленькая девочка, но он всегда ходил за хозяином с гордым и надменным лицом. Увидев его возле больницы Валя не узнала в красивом и статном мужчине того щуплого подростка, они не виделись долгое время и Валя поняла, это её погибель.
        Цыган очень хотел увидеть ту красивую девочку, которая ему очень нравилась. Он долго искал повод пригласить её в ресторан, кино, казино, куда угодно, лишь бы побыть рядом. Общаясь с Валей в последние дни по делу об Улитке, он с горечью подумал, что поводов для встречи больше нет. И сегодня в конце концов решился, взял её за руку, пригласил. Может плохо пригласил? Или обидел.
        Цыган сам вёл автомобиль. Он специально отпустил своих ребят, чтоб побыть с Валей наедине. Зло матерясь и сигналя остальным водителям, Цыган нарушал все правила. Проезжая мимо поста ГАИ, Цыган обогнал Ниссан Тиану справа и водитель чудом не попал в аварию. Увидев Гелик и знакомые номера, гаишники сделали вид, что настраивают радар.
        А Иван, как ни в чем не бывало, покатил прямо к себе домой. Настроения работать не было. Позвонив хозяину и отчитавшись об успешно проведённой операции, он с чистой совестью заехал в «Азбуку Вкуса», купил бутылку виски. Потом позвонил в ресторан, трубку взял Николай Фёдорович. У Цыгана неприятно сжался желудок. Валин отец. Валя.
        - Да, Вань, привет. Тебе доставку на дом, как обычно?
        - Здравствуйте, Николай Фёдорович, да. Спасибо. До свиданья.  - Последние слова Цыган промямлил, как последний трус. Он ненавидел своё новое, странное состояние, горечи и невыносимого одиночества. Валя. Даже думать о ней себе запретил.
        У парня была своя шикарная квартира - студия на Патриарших прудах. Зная дворы и улицы, как свои пять пальцев, Цыган открыл бутылку виски и хлебнул с горла. Пару минут и он дома. Одной рукой управляя автомобилем, Цыган сделал ещё один большой глоток. Звонкая трель мобильного взорвала тишину салона. Иван бросил лишь взгляд на дисплей, а вдруг Валентина.
        И в эту секунду раздался жуткий удар. Мгновенно протрезвев, Цыган ощутил в горле привкус желчи, когда рвёшь и рвать уже нечем. Он уже понял, что под колёсами был человек. Парень соображал за считанные секунды. Въезд во двор, по бокам кусты и деревья, на дороге никого не было. Цыган выскочил из машины, на асфальте лежал человек, неприятно и неестественно вытянув ноги, старые рваные туфли валялись под авто. Иван схватил руку, потом положил пальцы на шею сбитому. Это все он делал автоматически. С первого взгляда, Цыган уже знал, человек под колёсами его авто - мёртв.
        Глава 12
        Выждав положенных два дня, Валя решилась. Рука постоянно тянулась набрать знакомый и уже ставший таким любимым и родным, номер. Он был козырным, блатным, одни семерки, кроме кода оператора. И подписано «Цыган». Валя потянулась и переименовала в «Иван». Заварив зелёный чай и удобно расположившись на кухонном диванчике, Валя опять взяла свою Нокиа. Надо чехол поменять, этот прозрачный на замочке уже не модный. Сейчас в переходе продаются накладки. Спереди обычный экран, а сзади можно выбрать с любой картинкой. Надо будет купить чёрную пантеру, очень красиво и агрессивно. Размышляя, Валя налила в тонкую фарфоровую чашечку ароматный напиток. И чашка, и напиток были ритуальными. Утром девушка обязательно пила кофе с родителями и все разбегались по своим делам. Валя частенько приходила раньше, заваривала с жасмином или просто классический без добавок, ягод и ароматизаторов. Чашечка нашлась в том же отделе, что и чай. Это была настолько филигранная и безупречная работа, что сердце дрогнуло, кошелёк тоже. Чашечка была покрыта голубой эмалью с розовыми цветами и белыми птицами, ручка затейливо изгибалась и
была такая миниатюрная, что казалась просто кукольной. Упаковывая чашечку и блюдце, продавщица хвалила этот набор и пообещала Вале, что она ещё передаст эту красоту своим детям. Теперь дома на кухне каждый вечер была чайная церемония. И действительно, чай был вкуснее именно из этой чашки, остывал быстрее, но сохранял вкус и аромат.
        Листая смс и читая все инструкции, которые присылал ей Иван по вычислению мошенника Ильи, Валя заскучала по этим совместным дням и проведённым вместе часам.
        Может ещё какого-то мошенника придумать и помощи попросить?
        Кликнув на телефонную книгу, «Иван» был переименован в «Ваню».
        Довольная Валя не сразу поняла, что вместо красной кнопки выхода из опции, она нажала на зеленую трубку и на дисплее весело прыгала трубочка возле имени «Ваня».
        - Дура, идиотка!  - Валя шипела на себя, но вызов не сбросила, желание услышать парня было сильнее.
        - Подождав пару гудков в голове у неё пролетели мысли - занят, за рулем, на работе, и последняя шальная, с другой девушкой.
        Последняя мысль бухнула неожиданно в желудок и во рту появился неприятный привкус. Ревность, доселе незнакомое чувство, превратила вкус чая в горькую, безвкусную воду.
        Убедив себя в худшем, Валя отняла трубку от уха и уже почти нажала отбой, как внезапно на экране вместо трубки появились цифры отсчета разговора и незнакомый голос второй раз, громче повторил: «Да, слушаю!».
        - Алло, Ваня?  - зачем-то переспросила Валя, хоть и знала, что это не его голос.
        - Цыган в СИЗО. Адвокат наш уже там, работает. Мне велел сразу ему доложить, если ты позвонишь. Меня Артём зовут.
        Артём сделал паузу, очевидно ожидая ответа, но Валя молчала.
        Потом испугавшись, что парень положит трубку, она выдавила:
        - Артём …
        - Аюшки?
        Вале необходимо было собраться с мыслями. Сердце переместилось в голову и стучало, как колокол на башне. Она очень боялась, что стук в голове будет слышен в трубку и отвела телефон от уха. Язык присох к верхнему небу и она с трудом облизала пересохшие губы.
        - Артём!
        Парень подтвердил ещё раз, что он на связи и хорошо слышит.
        - Артём, миленький, где его держат? Я могу его увидеть? К нему пускают?
        - Думаю, да. Егор Иванович к нему уже несколько раз приходил, адвокат постоянно шастает, защиту строит. По тебе дал особые указания. Сказал, если захочет увидеть, дай адрес. Я тебе сейчас смс-кой все скину.
        - Артём, спасибо!
        - Да не за что. В последнее время Цыган тебя только и вспоминает.  - Артём улыбнулся в трубку, давая понять, что по сердечным делам он умудрённый опытом мужчина.
        Чашка лежала на полу, ручка вместе с разбитой половиной закатилась за диван. Чай тоненькой струйкой бежал по плитке. Убирая разбитую посуду, она плакала. Тушь чёрными полосами отпечаталась на щеках. Два дня она, как последняя тупица, смотрела на телефон, в то время, как парень, который ей безумно нравится, сейчас сидит в следственном изоляторе, холодный, голодный, несчастный, а вдруг, его там кто-то обидел. Слезы капали на блузку и плитку, смешиваясь с чаем.
        Сидя в такси, Валя проклинала себя за тот злополучный день. Почему не поехала, чего боялась, стеснялась. Если бы вернуть все назад, она бы поступила по-другому. Если бы.
        Адвокат Лев Михайлович Кац ждал Валю в своём мерседесе. Поздоровавшись, Господин Кац выдал ей удостоверение своей помощницы с уже внесёнными паспортными данными и фото. Кратко ввёл в курс дела, попросил не нервничать и верить его профессионализму. Дело он развалит, как пить дать, потому что это подстава чистой воды. Патологоанатом сразу дал заключение, что бомж, который попал под колёса был уже мертв несколько часов, прежде, чем его переехал Иван Иванович Цыганов. Из высоких кустов возле дома, его в буквальном смысле выкинули под машину Цыгана. А то, что водитель был в нетрезвом состоянии в момент наезда, адвокат дипломатично опустил. Репутация парня должна быть кристально чистой в глазах любимой девушки. Лёва Кац был не только прекрасным юристом, но и психологом. Зная, что от позитивного настроения клиента он получит слаженную работу, боевой настрой и большой гонорар. Удивляться у Вали не было сил и эмоций. Она знала в лицо Лёву Каца и часто видела его на работе отца, во время деловых встреч в ресторане. Это был лучший и самый дорогой адвокат в Москве и, пожалуй, во всей России. На вид ему было
около 50 лет, но поговаривали, что по паспорту гораздо больше. Лев Михайлович никогда не пил спиртного, не курил, не ел жирного и жареного. В ресторане весь персонал знал в лицо ВИП-гостей, адвокат был одним из них. Утром ему подавали порцию домашнего творога щедро посыпанного зеленью, кусочек хлеба с отрубями и стакан морковного фреша. В обед он заказывал либо овощной суп, либо салат, а на ужин кусочек лосося на пару или вареную куриную грудку. Злые языки утверждали, что Лев Михайлович планирует жить со своей 25-летней супругой долго и счастливо минимум до ста лет, иначе просто не хватит времени потратить все заработанные миллионы. Его третья жена, модель и певица, Ева Фомина ездила на Феррари, часто бывала в ресторане Егора сама и с подружками и даже строила глазки Цыгану. Лев Михайлович прощал молодой и шикарной супруге абсолютно все, он называл ее деточка, а также, понимал, что Ева никуда не денется. Молодая, глупая, меркантильная баба уже глубоко заглотила крючок финансовой «свободы». Супруг, как умелый рыбак, подсёк её машиной, квартирой возле Кремля, инвестицией в «певчую карьеру ртом», а чтобы
рыба не сорвалась, оформил все на себя.
        Лев Кац составлял уникальные брачные договора и контракты. Его клиенты обдирали свои половины, как липки, а жирный кусок пирога получал мозг операции. Он был успешен и талантлив. Как бы безнадёжен не был клиент, адвокат всегда находил лазейки и поправки в законах. Лев Михайлович выигрывал практически любое дело. Он выбивал вместо пяти лет колонии всего два года условно. Это был лицедей и виртуоз, в зале суда он творил действо, гипнотизировал, плакал, угрожал, сыпал фактами и смягчающими обстоятельствами, находил справки двадцатилетней давности о том, что клиент страдал в детстве разными синдромами, нуждался в психологической помощи и поддержке. Лёва Кац был страшным человек. Его знал и уважал весь криминальный мир. За деньги он мог сделать абсолютно все и даже превратить холоднокровного убийцу в страдающего депрессией и обидой на жизнь подростка, который пережил в детстве психологическую травму, развод родителей.
        Валя слушала наставления адвоката и кивала головой. Предъявив документы, они прошли контроль. В маленькой комнате стоял старый, землистого цвета стол и два стула рыжего цвета. Из стульев торчали гвозди, а ножки предательски скрипели. Стены кабинета были покрашены краской удручающего цвета с претензией на цвет морской волны. Если бы на пакет от Тиффани справили нужду и верхом и низом, то получился бы приблизительно такой оттенок, как цвет стен в кабинете для встреч с обвиняемыми.
        Иван Иванович Цыганков сидел за столом гордо и царственно. Похудевшее, нервное лицо было ещё прекрасней, а глаза, Валя зашла и больше ничего не видела кроме этих глаз. Адвокат кивнул Цыгану, пропустил Валю в кабинет и дипломатично закрыл за собой дверь.
        - Ваня… Ванечка… - голос дрогнул, а глаза наполнились слезами.
        - Привет. Ну перестань, не надо. Не расстраивайся. Я так рад тебя видеть.
        - Я испугалась, что больше не увижу тебя, потом нечаянно набрала, а там Артём. И я разбила свою чашку.  - Валины нервы не выдержали. Напряжение последних дней дало о себе знать. Слезы покатились по щекам, длинные ресницы дрожали, руки комкали несчастный бумажный платочек.
        Иван потянулся через стол и взял её ладошку обеими руками.
        - Я скучал.
        Это было так остро и так прекрасно. Её сердце, казалось, как птица в клетке, ломает рёбра, стучит сильно и больно.
        Цыган смотрел на неё ТАК, как не смотрел ни на одну из своих девушек. Это было невероятно и страшно, но она была готова прыгнуть в эту пугающую, манящую бездну. Когда ты стоишь перед прыжком, ощущаешь страх полёта, но адреналин уже наполнил твою кровь. И возможно, она в ней погибнет, разобьётся, но теперь уж точно ни о чем не будет жалеть.
        - Я по тебе тоже очень скучала.
        Он кратко рассказал, то что Валя слышала от адвоката, также, рассказал, что очень расстроился в тот день и выпил за рулём, подъезжая к дому. Она до крови прикусила губу, ощущая часть своей вины из-за трусости и нерешительности.
        В дверь деликатно постучали.
        Подойдя к двери, Валя обернулась, чтобы попрощаться. Иван стоял так близко, совсем рядом. Глубина этих чёрных глаз накрывала волнами и топила в омуте.
        Он наклонился и поцеловал девушку, очень нежно, робко и несмело. И если бы сейчас Валентину Николаевну Котенко спросили, как зовут её мать или назвать дату своего рождения, она бы ответила, что забыла.
        - Я так боялся, что ты обо мне не вспомнишь, очень хотел тебя увидеть, поцеловать. Хочу быть с тобой, ты согласна?  - он быстро прошептал ей эти слова в маленькое ушко и напряжённо ждал ответ.
        Больше всего на свете девушка боялась проснуться. Но лязг открываемой двери напомнил ей, что это не сон.
        Потянувшись к любимому всем телом, она обняла его за крепкую шею и едва слышно прошептала в ухо:
        - Согласна,  - и выскочила в дверь, заботливо придерживаемую Львом Михайловичем.
        Глава 13
        Дверной звонок разорвал тишину. Валя кинулась к двери, как кидается умирающий к спасительной вакцине. Слов родителей, мол, Валюш, открой это к тебе, она уже не слышала. Она знала. Это Он. Пришёл к ней, приехал, добрался.
        Не глянув в глазок, она резко распахнула дверь. Свет из квартиры ударил Ивану в глаза (лампочку на этаже так никто и не поменял, Валя забыла купить на Братиславском рынке около метро, там дешевле. По мнению соседей, их семья на этаже была самой богатой, т.е. или они вкручивают новую лампочку или темнота - друг молодёжи).
        - Ванечка!  - Валя обняла его за шею.
        Он приподнял ее и прижал к себе, она охнула, но рук не отпустила.
        - Ты, ты вышел, тебя отпустили, так быстро, счастье!
        Цыган видел искреннюю радость любимой, ставшей такой родной и дорогой за последние несколько дней. Ей не нужны были путевки на Мальдивы, шмотки из ЦУМа, знакомства с олигархами, шоппинг в Милане. Ей нужен был он, такой какой он есть, из СИЗО, под подозрением и выпущенный под залог, благодаря стараниям и отработанным деньгам Льва Михайловича.
        Он обнял Валю и сказал:
        - Теперь я не буду тебя спрашивать, ты всегда будешь со мной.
        Если бы Валя была маленькой собакой, она бы сломала себе хвост. Ей было страшно, но она так его любила, ее тянуло в самый эпицентр вулкана, которого звали Иван Иванович Цыганов.
        Цыган поздоровался с родителями, представился старомодно, молодым человеком Валентины, чем несказанно удивил маму, Мария Семёновна редко бывала в ресторане, а отец уже видел эти заинтересованные взгляды, который Цыган не раз бросал на Валю.
        Поскольку дочь была единственным, любимым, долгожданным и беспроблемным ребёнком в семье Котенко, Николай Фёдорович полгода назад спросил Егора, о Цыгане, о его ценностях, в том числе моральных. Егор любил Ивана-найденыша, как родного сына, иногда даже больше, потому что это была его тень, правая рука, самый доверенный человек. Двадцатипятилетний красавец разбивал женские сердца направо и налево, поэтому отец очень переживал, как любой нормальный человек, переживает за своего ребёнка. Егор тоже заметил, что при Валентине Цыган начинает теряться, морозит ерунду и краснеет, как последний подросток, но заверил своего друга, что все прекрасно понимает и ценит заботу о дочери. Он пообещал Коле поговорить с Цыганом о серьезности намерений, и чтобы не было «поматросил и бросил», вон сколько этих шкур по Москве лазит, готовых и Цыгану, и ему, и вообще у кого есть бабки, пятки лизать.
        Это была первая крупная ссора Ивана и Егора. Цыган считал Егора отцом и никогда не стеснялся своих мыслей, женских предпочтений и образа жизни. Но тут он покраснел, глаза налились кровью, впервые Егор услышал, что Цыган на него кричит, требует не лезть в его жизнь и что его сердечные дела никого не касаются.
        Егор сделал сердитое лицо сел в машину и приказал водителю трогать. Как только Майбах заехал за угол, Егор рассмеялся от души, набрал Колю и успокоил его.
        - Слышь, Колян, по ходу мой пацанёнок-то влюбился. То все бабы для него продажные шкуры и шмары, а это говно такое, накричал на меня и назвал твою-то «сердечными делами».
        Николаю, конечно, слабо полегчало. Он знал Цыгана, как самого опасного хищного зверя, как кобру, которая кинется, а ты не успеешь и моргнуть. Он видел эти деньги, машины и женщин, которые были в распоряжении парня. Но Николай Федорович, так же знал, что Иван очень честен, безумно любит свою первую и единственную семью, уважает друзей и чтит кодекс чести. Это человек с понятиями и врожденным чувством справедливости. Он никогда не обидит слабого и первым протянет руку помощи. Женщины без ума от него, ну а что делать, если у тебя молодость, власть и деньги?
        Немного успокоив себя, отец Вали предвидел этот момент, поэтому с улыбкой встав из кресла в тапочках, протянул Ивану руку:
        - Добрый вечер! Как твои дела? Проходи, будь как дома!
        Цыган представился, пожал руку отцу, матери, извинился за внешний вид оправдываясь немедленным желанием видеть Валентину.
        Мать заговорщицки подмигнула Вале, хотя последняя не любила заговоров и миганий.
        Молодёжь прошла на кухню и Цыган внимательно оглядывал комнатку любимой.
        - Проходи, не стесняйся!  - У Вали от волнения стучали зубы, она еле набрала в чайник воды и чудом нажала кнопку.
        - Малыш, не суетись, мне ничего не нужно. Я приехал просто увидеть тебя.
        Валя замерла около чайника, а Иван протянул к ней правую руку.
        - Иди сюда, малыш, не бойся, я тебя не обижу, никто никогда тебя не обидит, я отвечаю.
        Цыган сделал такое серьезное лицо, что Валя мимо воли улыбнулась.
        - Перестань, кому я нужна.
        - Мне, теперь ты нужна мне, а значит будешь нужна всем.
        Цыган сказал это между прочим, уже спокойно и без злостных гримас, но теперь Вале действительно на секунду стало не по себе.
        Он посадил ее рядом, а потом перенёс, как пёрышко, к себе на колени.
        Его голос был тихим и хриплым.
        - Малыш, я поеду, иначе рядом с тобой я сейчас сойду с ума. Ты - моя маленькая девочка, ты моя. Я поехал разбираться с делами и с теми, кто решил мне репутацию маленько подпортить. Два дня назад, когда ты мне отказала, я готов был тебя убить, честно. Я бы разорвал всех и каждого, кто ко мне подошёл бы. Что ты со мной делаешь?
        - Вань, я так тебя боялась, до смерти. Я боялась влюбиться… и боялась узнать, что не интересна тебе… и ещё боялась, что я слишком обычная для тебя....
        Она говорила все это в район шеи и выше, не глядя в глаза, но это и так было смелым и мужественным поступком - сказать правду.
        - Моя хорошая, да я по тебе всю жизнь сохну. Как в вашем бывшем доме ты с моими братьями играла Вовкой и Валиком, а я им завидовал. Я иногда их даже ненавидел, особенно Вовку, он всегда был рядом с тобой.
        - Да, но мы общались, просто играли.
        - Теперь этого не будет,  - сухо произнёс парень, ты будешь смеяться, играть, общаться только со мной. Я схожу с ума от одной мысли, что кто-то рядом будет с тобой разговаривать. Потом я пытался тебя забыть.
        Рассказы о своих любовных похождениях Цыган опустил, но Валя и сама догадывалась, что свято место пусто не бывает.
        - И вот неделю назад отец звонит мне и говорит, что надо Колиной дочери помочь. Наверное, догадывался, что я к тебе неровно дышу. Я как услышал, из офиса к машине бегом бежал, водитель и помощник еле успевали. Они по дороге оружие своё проверяли, думали наших стреляют, а я лечу на помощь.
        Я тебя увидел и пропал. Слушал вполуха, на тех двух дур мне вообще было наплевать.
        Валя пыталась возмутиться, но Иван остановил.
        - Мне нужна была ты. Я все быстро сделал, чтобы избавиться от балласта. Но потом понял, что слишком быстро справился. Что надо было растянуть, что ты развернёшься, скажешь спасибо и уйдёшь. И так оно, практически, и было.
        Он вдыхал запах её кожи, гладил волосы, целовал руки.
        Родители смотрели «Новости» и Валя не переживала, что кто-нибудь из них зайдёт, но и Цыган оставался в рамках приличия.
        - Малыш, ты сейчас сведёшь меня с ума. Сделай мне чай, пожалуйста.
        Цыган встал и сделал шаг в сторону окна. Валя встала рядом готовить чай и начала доставать чашечки, сахар и печенье.
        Он подошёл и обнял её сзади. Она стояла, не двигаясь, боясь спугнуть этот момент или проснуться. Она потянулась и обняла его за шею. Цыган повернул Валю в себе лицом и они исчезли с радаров. Вселенная потеряла два молодых, бьющихся сердца. Они слились в нежности, в страсти, в желании подарить любовь, которую каждый так долго копил. Это была нега, и ласка, и безумие. Оба очнулись одновременно. Губы были близко, руки сплелись, они не хотели отпускать друг друга ни на секунду.
        - Малыш, пока. Иначе я тут лягу на кухне у тебя в ногах, как больная собака.
        Валя засмеялась и погладила Цыгана по волосам.
        - А чай будешь пить?
        - Не-а. Рядом с тобой ничего не хочется. Все я поехал. Что у тебя завтра? Сессия прошла, ты же уже на каникулах? Ок. Я наберу ближе к полудню.
        Валя вышла к лифту, на улицу провожать Цыган не пустил.
        Смешные тапочки-собаки жали друг к другу морды, Валя в шортах и футболке, без макияжа и прически даже в кошмарном сне не могла представить, что будет в таком виде встречать и провожать любимого. Ей всегда казалось, что все будет как в голливудских фильмах: она шикарная на 13 - сантиметровых каблуках грациозно выходит из машины (машина в мечтах всегда маст-хев, ну не может крутая телка выйти с пафосом из трамвая). Волосы вытянуты, ресницы подкрашены, естественный румянец и тон кожи созданы лучшими визажистами, пухлые губы раскрыты в полуулыбке. На ней шикарный брючный костюм , причём пиджак надет прямо на голое тело, в брендовом клатче телефон и безлимитная Visa. Кадр замедляется, и она красиво плывет на шпильках на встречу своей любви, а волосы, естественно, назад.
        - Ты такая красивая, до завтра.  - Цыган поцеловал распаленные губы и зашёл в кабину.
        Уже расстилая постель на диванчике, она все мечтала о том, когда наступит завтрашний день.
        Телефон пиликнул.
        «Жду завтра. Хочу заставить время бежать быстрее. Ты - моя.»
        Валя, как дура, улыбалась в темноте пухленькому корпусу Нокиа, который отсвечивал в неё зеленоватым цветом.
        Написав, «Спокойной ночи, любимый», Валя убрала телефон в ящик, предварительно отключив звук. Ящик озарился светом.
        Видно ответ прислал,  - подумала Валя и открыла смс: «Ты сдохнешь, тварь, и твой выродок тоже».
        Глава 14
        Утром Валя вздрогнула от настойчивого звонка в дверь. Мучаясь бессонницей после странного сообщения с незнакомого номера она крепко заснула уже под утро. Валя даже не слышала, как родители собрались и ушли на работу, обычно она даже на каникулах ритуально пьёт кофе, целует маму и папу, а потом заваливается с книжкой на диванчик. И может себе позволить подремать часок-другой.
        Валя бросила взгляд на будильник 10:00. Ого, пора вставать, глаза слипаются, мозг ещё не проснулся и отказывается соображать.
        В дверь опять настойчиво позвонили.
        Странно, подумала Валя, для Вани ещё очень рано, а подружки обычно перед визитом пишут смску.
        - Кто?  - привычка спрашивать, а не смотреть в глазок, досталась Вале от родителей.  - Кто там?  - переспросила девушка более настойчиво.
        Тишина в ответ Вале не понравилась. Выглянула в глазок, площадка была пуста.
        Неприятный и липкий страх, как змея, заполз в голову девушки. Минуту она ещё постояла под дверью, потом сама себя успокоила:
        - Может адресом ошиблись, курьер, например, квартиру перепутал.
        Тут, как гром среди ясного неба, зазвонил домашний телефон.
        - Видно, мама на работе вспомнила, что мясо из морозилки забыла достать.
        Мария Семёновна действительно частенько звонила Вале на домашний. Во-первых, это было намного дешевле, чем тратить деньги с мобильного телефона. Во-вторых, как любая мать, она четко знала, что в данный момент её ребёнок дома и это ей всегда поднимало настроение. Мария Семёновна жила в Москве уже десять лет, работала на замечательной и любимой работе, иногда приходила к мужу в ресторан. Но она никогда не забывала, что Москва - один из самых криминальных городов в мире, что здесь есть опасные люди, что здесь похищают детей, торгуют людьми и наркотиками, совершают страшные преступления, просто это никогда не покажут в новостях на Первом. Мама Вали любила Москву, но очень боялась людей этого города.
        Валя сняла чёрную переносную трубку фирмы Панасоник с базы.
        - Да, слушаю.
        В квартире была полная тишина, в трубке тоже, она отчётливо слышала, как капает на кухне вода из плохо закрытого крана, также, Валя слышала дыхание, которое пряталось и опять возникало где-то внутри чёрной трубки.
        - Очень смешно,  - сказала девушка и положила трубку. Ей было абсолютно не смешно, более того, ей действительно стало страшно. Она на цыпочках прошла в коридор и закрыла дверь ещё на один внутренний замок. Потом подумала и накинула дверную цепочку.
        Немного постояв у двери, цепочку сняла, выразив таким образом, квоту недоверия странному средству безопасности советских времён.
        Вот зачем эта цепочка? Что она может предотвратить? Как задержит преступников?
        Валя вернулась на кухню и села на неубранную постель, поджав ноги. Пытаясь рассуждать трезво, девочка была очень напугана. Кто-то звонит на домашний телефон и молчит, это плохо. Но хуже, что кто-то звонит в дверь и уходит, пытаясь явно напугать, это ещё хуже, потому что знает домашний адрес и может сейчас стоять этажом ниже, ожидая, когда Валя откроет дверь.
        От этой мысли у неё застучали зубы. Паника. Страх. Слезы.
        Немного успокоившись, Валя включила чайник. Заварив зелёный чай, она прибрала постель в шкаф и уселась на диван. Боковым зрением девушка уловила движение и шум в коридоре, как-будто кто-то ковырялся в замке. Повернувшие голову, она замерла на месте от ужаса, нижний замок нежно и гладко поворачивался по часовой стрелке, пока не раздался щелчок, он был таким громким, что Вале показалось, что у неё лопнули барабанные перепонки. Дверь дернули, но она не открылась. Войти не давал верхний, потайной замок, на который она только что заперлась изнутри. Отец, поддавшись на уговоры Егора, пригласил мастера, который врезал в дверь замок «новых секретных технологий». Егор сначала мягко намекал Николаю, что район Марьино не самый безопасный, что дверь в квартире очень хлипкая, что надо заботиться не только о безопасности ребенка, но и для собственного спокойствия и установить дополнительный «нормальный» замок. Николай сначала отмахивался, что мол брать нечего, воры не залезут, но после того, как на девятом этаже в их подъезде ограбили квартиру, убив добермана Мику, которого любили и взрослые и дети, он сразу же
позвонил мастеру. Саня «пианист», бывший ЗЕКа и лучший медвежатник Москвы был душой и телом предан Егору и его команде. Отсидев положенный срок за ограбление и откинувшись в начале нулевого, он пришёл тренироваться к Владимиру, названому брату Егора, который заправлял сетью спортивных клубов. Поговорив с Саней, Владимир позвонил Егору и объяснил, что талантливый, но оступившийся человек ищет работу. Егор поручил Цыгану встретиться и оценить потенциального сотрудника.
        Санёк не ударил лицом в грязь, при Цыгане он сначала вскрыл кабинет, потом сейф в кабинете. Цыган позвонил в представительство немецких сейфов и предупредил, что разрывает контракт на поставку нового оборудования. Потом поговорив с Саней и предупредив, что если поймает на воровстве или крысятничестве, закопает в посадке под Москвой.
        Медвежатник дал своё слово, что отсидел досыта и обратно не хочет, слыхал много хорошего об их «организации Гоши Тверского» и хочет работать и зарабатывать.
        - Я, начальник, по беспределу уже жить не хочу и не буду. На зоне полжизни потерял, свои же подставили, те, кто на шухере стоял, слились, менты меня взяли. По ходу следствия на меня ещё пяток висяков повесили, а это не я, начальник, не мой почерк. Да куда мне, до ментовских барыг, сидел тихо, а то и по горлу можно было получить. Руки свои берег, откинулся раньше за хорошее поведение. У меня ведь дочка в Королёве, ей уже 12. Жена не хочет знаться, письмо мне написала, что пока на работу не пойду, человеком не стану, так для Танюшки и буду покойничком.
        Я, начальник, слышал, что Гоша Тверской мужик по понятиям, справедливый, мудрый. Думаю, побалакаю за себя, авось пригожусь.
        Цыган назначил Саньку-«пианисту» (40 -летнему уроженцу г.Королёв) испытательный срок. За это время Александр Григорьевич Музычко (кличка Санёк - пианист была заменена на имя отчество) поменял все замки на сейфах компании, разработал собственную систему замков, которую не смогли открыть представители немецких сейфов в Москве. Цыган запатентовал изобретение и назначил Александра Григорьевича Музычко начальником системной безопасности компании, также, бывший ЗЕКа был отправлен на курсы по обучению компьютерной грамоте, видеонаблюдению и установке камер. Александр Григорьевич оказался жадным до наук. Он напичкал камерами все объекты и предприятия, соединил это в одну систему наблюдения и подключил - это хозяйство к личным ПК Егора и Цыгана. Но своё любимое, замочное дело, не оставил и теперь устанавливал в доме Егора, Цыгана и всей команды самые причудливые и диковинные замки, «шоб сердцу спокойно было» поговаривал Александр Григорьевич. Теперь он раз в неделю встречался с дочерью, водил в кино и покупал мороженное. Жена очень боялась, что Саша «сорвётся во все тяжкие», поэтому пока была холодна и
неприступна. Александр Григорьевич привозил дочь после прогулок в Королёв на жигулях (купил в первый месяц работы и был бесконечно счастлив), клал небольшие, но деньги на холодильник и прощался с семьёй до следующего воскресенья. Живя в общежитии, больше всего теперь бывший Санёк-пианист хотел вернуться домой.
        И вот Николай Фёдорович под напором Егора таки пригласил специалиста по безопасности к себе домой. Александр долго смотрел на дверь и улыбнулся:
        - Это, Вы Николай Фёдорович очень смелый человек, с таким-то замочком жить. Я его ногтем открою. Правильно, что меня позвали, я Вам сейчас засов сделаю ни одна падла не откроет.
        Валя запомнила, как папа покраснел при слове «падла», но мама поддержала мастера.
        - Правильно, Александр Григорьевич, вон у соседей собаку убили. А у нас дверь - смех, и наркоман откроет.
        Теперь в квартире Котенко был такой замороченный замок, что семья действительно почувствовала себя в безопасности.
        Мастер изготовил его с тремя острыми штырями разной длинны. Если в замочную скважину входил родной ключ, то они беззвучно исчезали, а если кто-то попытается открыть отмычкой, штыри входят в дверь ещё глубже.
        - Тут я вам поставил хитрую кнопочку на замке. Нажмёте изнутри и никто никогда не откроет дверь снаружи. Нажмёте ещё раз и замок откроется. Так что снаружи ключами, изнутри и ключами, и кнопкой.
        Напоив мастера чаем, Мария Семёновна внимательно слушала рассказ о дочери, потом полезла в шкаф достала пару платьев, оставшихся от Валентины, книгу сказок и маленькую белую сумочку. Александр расчувствовался, долго благодарил и сказал, что прямо сейчас гостинцы свезёт.
        Вспоминая мастера, Валя подскочила к двери. В замке действительно кто-то ковырялся. По спине градом катился пот, зубы стучали, а руки тряслись. Она схватила трубку домашнего. Трубка мертва. Валя нажимала кнопки, но в ответ была гробовая тишина.
        Мобильный, она кинулась к Нокиа на кухонном столе. Валя стукнулась ногой об косяк и упала на стол, трубка скользкой ракетой полетела под диван. По щекам катились слезы, Валя выла не от боли, а от страха, что тот, кто сейчас ковыряется в замке её квартиры, сейчас сюда зайдёт. Она заползла под стол и шарила рукой под диваном. Нащупав пальцем Нокиа, она надавила на корпус и тянула к себе. Звуки за дверью утихли, как-будто кто-то пережидал или отдыхал. Валя выудила мобильный из под стола, мокрые от пота волосы прилипли к лицу и шее, слезы страха и отчаяния текли по щекам. Нажав на кнопку последних вызовов Валя увидела первый номер «Ваня». Ткнув пальцем зеленую трубочку, она услышала «денежных средств на счету недостаточно, пополните, пожалуйста, Ваш счёт».
        Раздался тихий щелчок и дверь бесшумно начала открываться.
        Последнее, что хотела крикнуть Валя, что замок от Санька-пианиста никто не может открыть и что на дверь обязательно надо набрасывать цепочку и потеряла сознание.
        - Валюша, просыпайся. Валюша!
        Девушка открыла глаза, над ней стоял папа в майке и в любимых трениках.
        - Пап, а где воры?
        - Дочь, я больше не разрешу тебе фильмы по ночам по твоему буку смотреть. Разбудил тебя, уж прости, раньше времени, но ты во сне так плакала и кричала, что больше я не мог терпеть эти страдания. Какие воры? У нас же замок лучший в Москве, папа хохотнул и отхлебнул кофе.
        Валя потрогала щеки мокрые от слез с прилипшими волосами, на ладонях были видны следы от впившихся ногтей, сердце колотилось, как при аритмии.
        - Доброе утро, пап. Спасибо, что разбудил.
        - Звонил Цыган, гм-гм, Иван, в смысле. Он попросил, чтоб я тебя с собой на работу взять, хочет по поводу смс поговорить, тебе вчера что-то прислали, а ему эта информация нужна. Ищет повод парень, вот и придумывает чушь. Вообщем, сами разбирайтесь. А сейчас одевайся, надо ехать, пробки.
        Валя за 5 минут почистила зубы, причесалась и влетела в спортивки. Уже обутая, она на цыпочках прошла в кухню за Нокиа, чтобы снять с зарядки. Машинально открыв новый конвертик, Валя прочитала: «Доброе утро, сука».
        Глава 15
        С момента встречи Вали и Цыгана прошёл час. Они сидели в самом дальнем углу заведения, на основном, так называемом, нулевом этаже.
        Ресторан «Михаил» был самым дорогим и пафосным местом в Москве. Естественно, здесь был и фейсконтроль, и дресс-код, и запись на неделю вперёд. Администрация имела право не пустить клиента, если его лицо или одежда не понравилась секьюрити, а также, попросить удалиться из ресторана, если клиент начинал вести себя абсолютно неадекватно и мешал отдыхать другим гостям. Комфорт, уединение, классическая инструментальная музыка, прохлада, неземного вкуса и качества блюда, вышколенный персонал, высокий сервис обслуживания - это были самые главные киты на которых зиждился ресторан. Егор в разговоре ласково называл его «Миха», «У Михалыча», поедем в «Мишаню». Но когда гости, которые ещё там не были, подъезжали к «Михе», перед глазами стоял трехэтажный дворец. Отдельностоящее здание белого цвета, было отделано позолотой. По бокам стояли колонны, которые придерживали свод. У двери, на красной дорожке стоял швейцар и парковщик. Как только машина подъезжала ко входу вдоль колонн, юнец кидался открывать дверь водителю, брал ключи, как родное дитя и медленно выруливал на персональную парковку для гостей
заведения. Швейцар открывал массивную дубовую дверь, на которой была изображена открытая пасть льва. Ручка тоже была в виде головы льва, держащего в зубах кольцо размером с небольшую гирю. Все это производило неизгладимое впечатление на посетителей. Но прежде, чем попасть в райское и такое закрытое место, гость подъезжал на автомобиле или такси (так уж сложилось, что цены заведения и репутация хозяина привлекали определенную публику, здесь не было глазеющих туристов в шортах с карманами и в сандалиях на носки, гордо пьющих чай, поэтому «безлошадных клиентов за годы существования заведения ещё не было), к воротам территории. Охрана проверяла гостя по записи и по чёрным спискам в компьютере. Один охранник сидел на посту у пульта, готовый нажать тревожную кнопку, второй выходил с металлоискателем , проверяя багажник и днище. Когда досмотр был закончен, долгожданные ворота открывались и гость метров 200 ехал по прекрасному, благоухающему сосновому лесу, по бокам в клумбах цвели сезонные цветы, летом, в самую жару, здесь по утрам заливались птицы, а осенью и весной было полно белок и ежиков. Два
садовника-лесничих следили за территорией и, по приказу Егора, лишь поддерживали «лесную сказку», облагораживать или рубить деревья было строго запрещено. В конце шикарной аллеи виднелся он, гордость и самый любимый проект Егора ресторан «Михаил». Только Цыган знал, что все эти годы ресторан работает в небольшой минус, даже самые заоблачные цены никогда не покрывали затрат на содержание великолепного монстра: заработная плата, ежедневно свежие продукты по бесконечному списку, спиртное, которое привозил и заказывал по всему миру профессиональный сомелье и прочие затраты естественно не покрывали ни гости, ни постоянные клиенты. Это было хобби Егора, его отдушина и душа. Но сделки, которые заключались в стенах роскоши и богатства, переговоры, которые велись на третьем, секретном этаже с персональным лифтом и встречи с самыми важными и влиятельными людьми для Егора и его бизнеса давным давно окупили ресторан, словно игрушку из Лего. Егор знал, что самые важные разговоры происходят не в скучном, унылом офисе, пусть и с дубовой мебелью, а здесь, в его втором доме, в его любимом детище под звуки живой
скрипки и фортепиано.
        Когда Валя с отцом подъехали к охране, Николай Фёдорович махнул парням рукой, что вышли проверить, те, нарушая инструкции и улыбаясь Валентине, открыли ворота.
        - Пацаны, чтоб в последний раз! А то, Егору скажу!  - пожурил их отец девушки, но проехав, улыбнулся.
        - От хулиганы!
        Цыган стоял возле входа, прислонившись спиной к колонне. Увидев издалека знакомый автомобиль, он заметно оживился, начал глупо и по-детски что-то допытывать у швейцара и парковщика. И если швейцар, пожилой мужчина в годах, лишь отшутился, то бедный паренёк сделал огромные, несчастные глаза и заблеял:
        - Иван Иванович, не считал, не знаю сколько вчера гостей прибыло.
        Цыганкову эта информация была ни к чему. По всей территории от въезда на посту до входа в туалеты стояли камеры наблюдения, за пультом управления которых сидел отдельный человек. Просто Цыгану надо было сделать вид, что он работает, а придумать что-то получше, чем пристать к персоналу с дурацким вопросом он не смог.
        Николай Федорович притормозил у входа, Иван галантно подал руку Валентине. Дождавшись пока дочка выйдет, он махнул рукой Косте, что сам припаркует своё авто.
        Сейчас Валя спокойно шла по ресторану за Ваней и ее удивляло лишь то, как она могла понравится такому красивому мужчине.
        Когда Валя была чуть меньше и пришла к папе на работу в первый раз, она подумала, что попала в Петергоф или внутрь усадьбы Царицыно.
        Доехав на метро и пересев на автобус, она добралась до поста. Отец предупредил взять с собой документ, хотя уже позвонил на охрану о визите дочери. Охранники пересняли документ на сканере и открыли маленькую калитку, встроенную в гигантские ворота. Швейцар Никитич улыбнулся и открыл дверь, шикарная гардеробная ослепила обилием зеркал. Женщина-гардеробщица работала здесь круглый год, неважно, что дама могла здесь оставить, зонтик, пакеты из ЦУМа, маленькую собачку для прогулки по парку. Гардеробщица, красивая женщина в годах, была тоже Валей. Она работала здесь с самого открытия и стала незаменимым членом команды. Валентина Сергеевна родилась на Украине в прекрасном городе Львове в 1961 году. В советское время она приехала за своим будущим мужем поступать в театральное училище. В первый год она не поступила и пошла на работу официанткой. Зарплата была прекрасной, еды из ресторана при гостинице было валом, будущие супруги сняли квартиру и подумывали о свадьбе. Валентина Сергеевна содержала и супруга, и себя, и высылала часть денег пожилым родителям. На родине о дочке-театралке слагали легенды,
поэтому Валентина не решалась сказать по телефону родителям о том, что это не стипендия отличницы, а отличные чаевые официантки. За обещаниями свадьбы прошло пять лет, будущий супруг получил диплом и устроился на хорошую работу. Теперь Валентина Сергеевна и её доход стали играть минимальную роль в так называемой семье. Однажды вечером гражданский супруг пришёл домой с юной (младше на целых 5 лет) барышней. Он объяснил, что нимфа - первокурсница очаровала его талантом, образованием и желанием высшего образования. Они с ней, барышней, похожи и у них много общего: Достоевский, Пастернак, Грибоедов.. А с Валентиной Сергеевной у него, извините-с, общего ничего нет, кроме котлет на пару да программы «Время» по телевизору.
        Валентина Сергеевна, талантливая официантка без высшего образования, объяснила бывшему будущему супругу, что в котлетах гораздо больше общего, нежели в сраной и вшивой интеллигенции. Это она кричала неверному любителю молодой классики через кастрюлю, надетую ему на голову вместе с горячими, сочными котлетками в аппетитной зажарке. Экс-любовник орал от горячей зажарки, которая ручейками стекала за белую рубашку, старательно стиранную и глаженную недалекой сожительницей. Котлеты отвратительно, мягко лопнули на голове в момент надевания кастрюли. Усердная Валентина считала, что достучится до супруга быстрее, если возьмёт качалку, которой только что катала тесто для пирога. Выбивая на кастрюле считалочку, Валентина Сергеевна краем глаза бросила взгляд на нимфу. Бывший будущий от шока и боли повалился на пол, кастрюля отлетела, на голове зиял фарш густо смазанный томатной зажаркой. Если бы сейчас в квартиру зашёл посторонний, то сразу бы получил инфаркт от картины «мозги наружу». Хлопая качалкой по левой руке, Валентина двинулась на любительницу чужого. Та стояла в дверях и казалось, что она умерла
вертикально. В якобы невинных глазах был ужас и покорность.
        - Сколько лет?
        - Во-во-восемь…
        - Чего?
        - Восемнадцать… не убивайте меня!!!!  - потенциальная жертва повалилась в ноги и орала до хрипоты. Брезгливая Валентина Сергеевна открыла дверь и вытолкала нимфу на этаж, ногами.
        Следом за нимфой бежал, пришедший в себя, бывший будущий супруг, поклонник Достоевского. Стряхивая фарш с головы он все бубнил, что за преступлением следует наказание.
        Валентина Сергеевна так и не поступила. Доработав до определенного возраста, она не стала менеджером, администратором или управляющим. При всей любви и уважении к хорошему человеку, директор заведения назначала на должности девочек моложе и умнее, грамотных, образованных, знающих иностранные языки и владеющих компьютером.
        Потом её торжественно попросили и проводили на заслуженный отдых. Женщина под сорок без высшего образования несколько месяцев искала работу. Везде необходимо было образование, знания, дипломы, квалификация, отзывы и рекомендации с предыдущей работы. Отчаявшись и съев все денежные запасы, она увидела объявление, позвонила и попросилась на собеседование гардеробщицей. Николаю Фёдоровичу Валентина Сергеевна понравилась, как сотрудник и человек. Цыган дал четкие указания набирать персонал до тридцати лет. Но пожалев женщину, Валин отец попросил для неё испытательный срок. Валентина Сергеевна приоделась, начала приезжать на работу на час раньше, делала себе красивую укладку и макияж, надевала каблучки под костюм и превращалась в элегантную, красивую сотрудницу. Сейчас за ней ухаживал пожилой и постоянный гость ресторана, он приезжал раз в неделю за Валентиной Сергеевной и, как он объяснял Николаю Фёдоровичу, крал лучшую сотрудницу на два часа прогулки.
        Валентина Сергеевна могла выполнить любое задание и поручение, желание работать заставило её пойти на компьютерные курсы, а зарплата позволяла оплачивать заочно образование ресторатора.
        В первый раз Валентина Сергеевна встретила Валю в шикарном холле, она помогла снять джинсовую курточку и повесила её на бархатный тремпель.
        - Валюша, меня Николай Фёдорович предупредил о твоём визите. Меня зовут Валентина Сергеевна. Пошли покажу папино хозяйство. Он к поставщикам уехал, поручил тебя встретить.
        Вале стало сразу тепло и спокойно с приятной и вежливой женщиной. Валентина Сергеевна подвела Валю к фонтану посреди зала, весь из голубого и белого мрамора, он был похож на купальню богов древней Греции. Внутри стен в воде сиял свет, золотые толстые рыбы вальяжно шевелили хвостами и плавниками. Мраморная плитка под ногами была начищена до скрипа. Белые столы и стулья изгибали свои ножки и спинки в приветственном поклоне гостям. Сервированные столы ждали столетних вин, свежих устриц, салатов из только что пойманного тунца, чёрной икры на тонких блинчиках, капризов и заморочек дорогих и очень дорогих гостей.
        Второй этаж окаймлял первый высокими белыми перилами, к нему подходила огромная, белая, мраморная лестница и как будто раздваивалась перилами вправо и влево. Зал второго этажа был выполнен в бледно - зелёных тонах, но по задумке был точной копией первого. Чтобы гости обоих этажей не чувствовали себя чём-то обделёнными. Вдоль стен стояли резные шкафы из редких и дорогих пород деревьев, они были заполнены книгами. Потрепанные экземпляры самых лучших писателей мира были здесь представлены. В каждом шкафу несколько полок было выделено под издания на иностранном языке.
        - А здесь я с детками играю, когда есть необходимость, - Валентина Сергеевна открыла небольшой детский заборчик белого цвета и Валя ахнула.
        Детский уголок, которому позавидует Детский Мир. Уголочки для разных возрастов и предпочтений, полочки с книгами, домик Барби, машинки на управлении. Он был сделан очень грамотно, родители могли подойти и посмотреть, чем занято чадо, в то время, как чадо не могло их видеть из-за белого заборчика.
        - Как здесь красиво,  - выдавила Валя, но красиво - это было не то слово.
        Они сели на диванчик возле аквариума, в эту же секунду рядом с ними бесшумно возник красивый, высокий официант.
        - Валентина, Валентина Сергеевна, сегодня я буду вашим официантом. Позвольте принести вам прохладительные напитки.
        Официант подошёл так неожиданно, что девочка подскочила на месте.
        Валентина Сергеевна невозмутимо заказала два стаканчика сока и Валин любимый салат «Оливье».
        - Ну папа! И про салат Вам рассказал,  - улыбнулась она.
        - Конечно! А если ты его не съешь, повара уволят,  - сделала страшные глаза Валентина Сергеевна.
        Обе засмеялись, конечно, салат Валя съела. Просить добавки постеснялась, но позже кофе с огромным удовольствием выпила.
        Теперь Валя сидела с Иваном за столиком возле детского уголка. В ресторан редко приводили детей, поэтому здесь почти всегда никого не было.
        Иван пил третью чашку кофе, Валя заказала просто воды. После ночного кошмара и дурацких смс ее слегка подташнивало.
        - Зая, ты не нервничай, я разберусь. Я так зол, что в мои дела, какая-то гнида впутала тебя…
        На Цыгана было жалко смотреть, он действительно переживал за любимую и за угрозы в её адрес.
        - Я тебя увезу, у тебя загранник есть?
        - Нет.
        - Отлично. В смысле не то, что я рад, просто сделаю, ща наберу Льва.
        - Погоди, Ванюш, какой загранник? Куда увезёшь? А родители? Перестань.
        - Я с родителями договорюсь. Буду убеждать, что это ради безопасности. Зая, может я женится на тебе хочу…
        Последнюю фразу он сказал себе под нос, громко стукнув чашкой по блюдцу.
        Ошарашенная Валя только и решила перевести все в шутку.
        - Может?
        - Не может, а точно, поняла?  - Иван почему-то разозлился.
        - Вань? Что с тобой?
        - Милая, я не так хотел это все. Хотел с кольцом, дом присмотрел рядом с отцом на Рублевке. Чтоб красиво, потом в Монако полететь, в свадебное. Эта гнида мне все обосрала. Прости, Зая. Спохватился Цыган.
        Про обосраную гниду Валя теперь думала меньше всего. Свадьба, паспорт, дом, Монако, Иван, её жених можно сказать. До 20 июня ещё три дня, до её двадцатилетия три дня, а жизнь уже поменялась полностью и никогда не будет прежней.
        Валя молчала, раздумывая о переменах, а Цыган стал бардового цвета.
        - Малыш?
        - Да, дорогой.
        - Так ты согласна?
        - Давай для начала найдём обосраную гниду?  - Валя хитро подмигнула и улыбнулась.
        Цыган схватил её в охапку и начал целовать, лицо, волосы, шею…
        Она делала вид, что сопротивлялась, но оба были на седьмом небе от счастья.
        Иван перехватил маленькое, почти детское запястье и нахмурился.
        - Зая, что это?
        На руке ниже локтя были огромные, бордовые рубцы, толстые и медленно заживающие.
        - Это Василий.
        Довольная произведённым эффектом Валентина добавила:
        - Котяра мой, британец. Он, зараза, огромный, как кабан, а ветврачей боится. Вот неделю назад свозила, блин, на прививочки. Врачам больше досталось, но я тоже получила.
        - Странно, я вчера был его не видел,  - парень с неодобрением посмотрел огромные шрамы.
        - Понимаешь, он домашний, всего боится, постоянно сидит дома, живет под или на родительском диване, а тут в клинике овчарки испугался и запаниковал пуще прежнего. Сидит только дома.... Дома! Вань! Дома!
        Валя, как безумная вскочила из-за стола и начала рыться в сумочке в поисках телефона.
        - Зая, что случилось?  - забеспокоился Цыган.
        - Ванюш, погоди минутку, сейчас… Алло! Алло! Ниночек, привет! Как мама? Я очень рада, что скоро домой, привет ей огромный.
        Ниночка, прости за вопрос, но он об Илье. Спасибо, дорогая, слушай.
        Ты мне рассказывала, что Илья пару раз после знакомства приглашал маму и тебя к себе домой. Это была та однокомнатная квартира на Римской, где тебя чуть не отравили? Нет? А где? Практически в центре Москвы? Нинуль, Натали рядом? Дай трубочку.
        Наташенька, привет! Да, все ок. Да, хорошо, что ты слышала все. Дорогая, скажи мне куда после знакомства приводил Илья тебя, маму и Нину? Ага, да. Хорошо, и второй вопрос, когда ты оставалась у него, ты бывала в той, хорошей квартире? Нет? Почему?
        Валя попрощалась с девочками и удивила Цыгана. Илья водил их в гости в квартиру на Патриках, врал, что это его корпоративная квартира и что за неё платит фирма, ещё немного и фирменная квартира будет собственностью, надо только хорошо поработать. На женщин он произвёл должное впечатление, вот только вопрос, почему он ни разу не привёл туда Наташу. Про Нину и речи быть не может, она вообще не соображала, куда едет. Но Наташа.
        - Странно,  - сказал Цыган,  - они совсем дуры?
        - Нет,  - тихо сказала Валя,  - Наталья считала, что он серьёзный обеспеченный парень с двумя квартирами, да и какая разница, если любишь?
        - Да,  - оживился Цыган.  - Мне все равно, где с тобой жить, лишь бы тебе нравилось.
        - Вань, я не об этом,  - Валя хотела что-то добавить, но тут смской пришёл адрес квартиры-призрака брачного афериста.
        - Так это же мой дом,  - удивился Цыган, только подъезд соседний!
        Глава 16
        Стоя возле массивной, дубовой двери Цыган терял терпение.
        - Валечка, милая, иди в машину, я сам зайду в эту квартиру,  - процедил он сквозь зубы.
        - Ваня, я пойду с тобой, а вдруг там бандиты? А ты сам! Ты что, я в машине с ума сойду.
        - Ладно, но давай ты постоишь здесь пару минут, а уже потом зайдёшь? Идёт?
        Снизу на второй этаж бесшумно, как тень, взлетел Санёк-пианист.
        Оба замолчали. При Александре Григорьевиче ругаться было неудобно. Музычко присел и открыл маленький чемоданчик, размером со средний ноутбук. Цыгану нравилось смотреть, как работает профессионал своего дела. Движения Санька-пианиста были скупыми и четкими, он выбирал один инструмент за другим, присматривался к замку-сопернику, пробуя отмычку за отмычкой, руки в чёрных перчатках порхали, как бабочки, легко и нежно. У Вали мелькнула мысль, что он бы мог стать одним из лучших хирургов и каждый день дарить людям новые жизни. Ни один инструмент во время операции не звенел, ещё пара секунд и дверь бесшумно отворилась. Александр Григорьевич, смакуя очередной щелчок, тихо спросил:
        - Иван Иванович, мне ждать в машине или проводить Вас?
        - Ожидай в машине, Санёк, я тут сам.
        Вытянув из кармана пистолет, Цыган толкнул ногой дверь. Валя шла по пятам, умирая от страха и любви.
        Длинный коридор бежевого цвета был увешан парой красивых, но пыльных картин. Дорогой паркет был затоптан. Кухня сразу налево по коридору была пуста и неопрятна, от неё шёл запах гнилостной, кислой капусты и перегара. Немытая посуда стояла на красивом мраморном столе, в умывальнике и на полу. Дорогая плитка на стенах была в пыли и потёках. Кухня плавно превратилась в гостиную, тяжелая кожаная мебель, низкий антикварный столик на четырёх когтистых лапах, причём было видно, что лапы покрыты настоящим серебром или полностью из драгоценного метала. Большая плазма на стене была с трещиной. Вернувшись к коридор, ребята увидели только дверь в санузел и в маленькую спальню. Убедившись, что квартира пуста, они начали искать документы, вещи или что-то, что объяснит последние загадочные события.
        Открыв шкаф в спальне, Валя заорала. Цыган, чуть не проломивший собой дверь и буквально, прилетевший на крик, недовольно поморщился.
        - Зая, чего орешь, сейчас нахватало соседей расшевелить. Ещё ментов покличут, а мы с тобой тут в чужой квартире шастаем. Я хоть сосед,  - улыбнулся Иван,  - Скажу, что пришел узнать, сколько ему в этом месяце за коммунальные насчитали. Фу, а чем так воняет?
        - Вань… - Девушке было не до смеха. В шкафу спальни лежала вонючая до рвоты, серая хламида, которую Валя приняла за человека. Вонь немытого годами тела, рвотных масс, кала, мочи. Она могла принадлежать только одному типу людей - бомжу. Но самое странное, что все эти ароматы перебивал один, запах стеклоочистителя «Незамерзайка». Валя часто ездила с папой на машине и знала этот тошнотворный спиртовый запах, который было слышно даже в салоне. Иван брезгливо пнул ногой хлам из шкафа наружу, пустая бутылка стеклоочистителя выпала вслед за тряпьем.
        Влюблённые многозначительно посмотрели друг на друга. Мертвый бомж под колёсами Ваниного авто пару дней назад.
        Входная дверь тихо скрипнула. Цыган опять достал пистолет и показал Вале встать за его спину. Выскользнув в коридор, он увидел, что Санёк-пианист аккуратно кладёт на пол бездыханное тело.
        - Жив?
        - Жив, Иван Иванович, через пару минут очухается. Я сижу в машине, гляжу, кто-то с верхнего этажа спускается, окна-то в подъезде большие, а на нижний не приходит. Я встал малёхонько ноги размять, подхожу к хате, а он на измене с ножом стоит, собирается в квартиру зайти. Я, Иван Иванович, в Вас не сомневался, больше за Валентину переживал, думаю, ещё напужает барышню, фраер поганый.
        Поганый фраер, Олег Игоревич Сердюков, коренной москвич 1984 года рождения, проживал в собственной квартире, подаренной ему отцом-дипломатом на совершеннолетие. В связи с тем, что отец уехал в длительную командировку в страны латинской Америки и не собирался прилетать в ближайшие пару лет, Олег вёл беспорядочную половую и общественную жизнь. Почуяв пьянящую свободу и независимость, студент МГИМО пустился во все тяжкие. Весь первый и второй курс от заката до рассвета в его квартире происходило страшное, бесконечная музыка, танцы, тусовки, толпы пьяной молодежи заставили благополучных и обеспеченных соседей постоянно вызывать наряды милиции. После визитов хранителей порядка хаос прекращался на недельку-другую. Радостные соседи здоровались друг с другом, улыбались более приветливо, чем обычно, безбоязненно гуляли с детьми и собаками. После затишья все возобновлялось с новой силой. Бедные жильцы подъезда уже потеряли надежду, у самых отчаянных возникла мысль подпалить дверь.
        - Идея хорошая, но рискованная, сами можем сгореть,  - задумчиво возразила кормящая мать в декрете.
        Тут интеллигентная старушка вспомнила, что отец-дипломат на всякий, и слово пригодилось, пожарный, оставил ей свой номер телефона, так как она жила в квартире напротив, глазок в двери которой, благополучно сожгли зажигалками. Бойкая бабушка спустилась с пухлой записной книжкой к собранию во дворе. Ради такого случая, бизнесмен с первого этажа дал ей свой безлимитный мобильный, потому что на Аргентину у неё денег точно не было.
        Соседка дозвонилась сразу и вкратце объяснила ситуацию, что изверг Олег ведёт аморальный образ жизни, мешает соседям, организовал притон и водит туда голых и пьяных девиц.
        Звонок возымел магическое действие Игорь Борисович Сердюков прилетел из Аргентины, где годами налаживал дипломатические связи и работал на благо родины, через пару дней. Шустрая соседка рассказывала, что слышала из квартиры страшные крики, шум и треск разбившейся вазы (это и была плазма). Олег ходил тише воды и ниже травы, стал посещать пары, подстригся и даже начал здороваться. Раз в несколько дней в квартиру приходила уборщица. Отец целый месяц следил за поведением и учебой сына. А потом опять улетел. С единственной разницей, теперь у Олега не было денег, ни на что. Отец оставил ему бюджет ровно на месяц, где была сумма на коммунальные, на еду и на проезд. Все. Кино, вино и домино были в прошлом.
        Сначала маленькому мажору было худо. Первыми от него отвернулись тусовщики, потом друзья, а вскоре и его девушка. Олег лихорадочно думал, как заработать и придумал. Шум и гулянки были в прошлом. Теперь очень тихо и культурно Олег сдавал почасово свою квартиру. Кинув объявление на сайт, Олег начал зарабатывать неплохие деньги. Конечно, теперь грязь после клиентов он убирал сам, но его карман грели приятные, хрустящие и новенькие наличные. Удобное месторасположение, элитный район, приятная цена привлекала любовников, которые не хотели светится в отелях и гостиницах. Единственное условие, которое выдвигал хозяин - не шуметь, получал деньги и уходил на оговоренное время. Если бы наследственный аристократ, интеллигент и талантливый дипломат Игорь Борисович Сердюков, узнал, что подаренная любимому и единственному сыну, квартира превратилась в бордель, он бы схватился за сердце.
        Вот так Олег Сердюков и познакомился с Ильей Улиткой. Парень удивился, что Илья хочет снять квартиру для встречи с будущей тёщей, но в конце концов ему было все равно, зачем парень пускает пыль в глаза будущим родственникам.
        Чем чаще Илья приводил в квартиру Зотовых, тем интереснее было Олегу. Потом разговорившись парни решили выпить, а выпив Илья нечаянно выболтал секрет на миллион долларов. У семьи Зотовых есть схрон, где лежит страшная туча бабла. Папаша Зотов сидит в тюрьме за другого человека, за это ему подогнали миллион баксов, чтоб он взял вину на себя. Наташка и Нинка, ради благополучия которых папаша сел в тюрьму, не в курсе, что они несметно богаты. А мамаша знает и молчит. Этот схрон лежит в квартире, в тайнике. Илья в квартире был, но найти его нереально, особенно при семье. Теперь Илья хочет жениться на Наташке, чтоб официально оттяпать половину.
        Услышав про сокровища, Олег сообразил, что может неслабо поживиться на этой истории. Протрезвев, Илья понял, что выхода нет и теперь они действовали вместе.
        Узнав, что Илья сидит в СИЗО, Олег взбесился. Они договорились, что Илья приведёт Нину сюда, они накачают ее спиртным и выпытают про тайник, а если не получится, то пригрозят вариантом с беременностью. Илья сделал все в точности, как они и планировали, только на своей территории и в своей съемной квартире. Схрон, который должна была принести Нина, он тоже решил оставить только себе.
        Позвонив Олегу из милиции, он попросил убрать Валю и Цыгана, главных обвинителей и вредителей, а также, найти хорошего адвоката.
        Олег сначала не хотел помогать в операции, но понимал, что без Ильи он не подберётся ни к Нине, ни к Наташе. На кону стояло слишком много денег, чтобы включать заднюю. В том, что после он избавится от Ильи, он даже не сомневался и чувство это было взаимным.
        Олег позвонил папиному другу и попросил помочь одному хорошему товарищу. Узнав кого, ему придется защищать адвокат поморщился, но во имя дружбы и уважения к Сердюкову Игорю, решил помочь. На свидании с Ильей Олег узнал о Вале и Цыгане, которых надо устранить. Телефон Вали он нашёл в записной книжке Ильи, а с Цыганом обстояло труднее. Иван Цыганков был не последним человеком в городе, тем более адвокат предоставил ему и фото машины, и домашний адрес. Глупый и недалёкий студент нашёл бомжа и до смерти накачал его «Незамерзайкой», даже не подумав, что совершил самое настоящее убийство. Выкинув под колёса бомжа, Олег испугался и лёг на дно. Пару дней пока милиция опрашивала соседей и свидетелей, он пережидал в хостелах. А через пару дней добрался до Вали и её номера телефона.
        Это все рассказал очнувшийся и обезумевший от легких миллионов, Олег Игоревич Сердюков, коренной москвич 1984 года рождения. Его внимательно слушали Цыган, Валентина и Санёк-пианист.
        В отделении милиции Олег повторил следователю рассказ слово в слово.
        В тот же день адвокат и друг позвонил Игорю Борисовичу Сердюкову в Аргентину. Отец прилетел ближайшим рейсом, постаревший и совершенно седой. Выслушав друга, он только кивал и брался за голову. Адвокат, благородный и верный товарищ, пообещал сделать все возможное и попытаться сократить срок за убийство. В этот же вечер скорая помощь констатировала смерть, остановку сердца у дипломата, интеллигента и аристократа в пятом поколении Игоря Борисовича Сердюкова.
        Узнав новости, Олег громко плакал в камере, он рыдал и очень жалел, что ему так и не удалось добыть заветный миллион.
        Иван сидел у Вали на кухне и пил зелёный чай.
        - Вань, что теперь с Ниной и Наташей будет? Им сказать? А мама? Что делать?
        Валя растерянно смотрела на любимого и кусала губы.
        - Зая, давай уже завтра позвонишь Наташе и поговоришь с ней.
        - А мама? А вдруг она против? Она боится, что дети узнают про отца-зека… и молчит… молчала…
        Но Илья как-то узнал эту информацию и теперь их могут убить…
        - Малыш, хорош нагнетать! Перестань, завтра поедем и поговорим с мамой, а потом с ними, или она уже дочкам все расскажет. Пусть либо перепрячет схрон, либо положит в сейф от Санька-пианиста, его только взорвать, сейф в смысле.
        - Ванюш, мне не до шуток!
        - Я понял, милая, но ты меня сама попросила им помочь, я помогаю. Завтра помогу.
        Цыган привлёк Валю к себе.
        А тем временем на пухленькую Нокиа, заботливо переведённую на беззвучный режим пришёл конвертик, сегодня Валя забудет и про телефон и про все на свете. А завтра с утра прочитает смс: «Ты слишком много знаешь, малыш».
        Глава 17
        Константин Владимирович Зотов был очень хорошим, добрым и мягким человеком. Всю жизнь милый и вежливый Костик помогал нести сумки бабушкам-пенсионеркам, пропускал вперёд девочек, не грубил и не пил спиртного. Костик был душевным парнем и лучшим другом для всех. Под предлогом дружбы у Костика всегда был пустой карман и пустой холодильник. Мнимые друзья использовали действительно хорошего парня вдоль и поперёк. В школе Костя покупал всем неимущим и просто жадным булочки, будучи голодным, давал запасные ручки, карандаши и домашние задания, за которые никто никогда не говорил даже спасибо. Мерзкие, жадные подростки, почувствовал слабину доброты, выдавливали ее с кровью и желчью. В институте Константин стал лучшим другом девочек, девушек и женщин. Он выслушивал рассказы о горечи потери, об измене, о том, каков подлец мужичонка оказался, и какой страшный мужской род в принципе и мужское отродье в частности. Котя, Костя, Костик, Котик - был жилеткой, лучшим другом, няшкой, кем угодно, но не мужиком. Таня Архипова, скромная и вежливая девочка из очень культурной, интеллигентной семьи, любила Костика
верно, беззаветно и преданно с первого курса института. Таня прекрасно понимала, что фифам и крутышкам Костик не нужен, как мужчина. У них были мужчины, мужья, иногда и чужие, любовники, спонсоры и просто папики. И после ссор, проблем и разводов они приходили к нему, к простому, милому и родному Костику с чаем, пледом на ноги и внимательными, самыми внимательными глазами.
        Таня долго думала над своей историей: брошенка, разведёнка, просто несчастная девушка, для Кости годится все. Так и поступила.
        Татьяна быстро приручила Костика к своим вымышленным проблемам, а потом к себе. Общественность негодовала. Теперь ему нельзя было звонить в три часа ночи и рассказывать о негодяях, теперь он не покупал по дороге хлеб и молоко очередной неимущей, теперь Костик не сопровождал на дискотеку просто так, пока не найдёшь кого-то крутого и богатого.
        Татьяна Архипова и Константин Зотов поженились сразу после института, молодая супруга взяла фамилию мужа. Через год у них родилась девочка, Наташенька. Родители Тани умерли практически сразу после рождения ребёнка, а мама Кости перестала общаться с семьёй после свадьбы. Наталья Ивановна воспитывала Костю одна, учила доброте, милосердию и спокойствию. Она безумно радовалась, что Костик ни с кем не встречается, а просто дружит с умными и красивыми девочками. Татьяна Архипова стала для неё ударом, болезнью, наказанием. Ее мальчик, единственный ребёнок, послушный ангелочек, который за всю жизнь не сказал ей ни одного грубого слова вздумал жениться. Таню она ненавидела всеми фибрами души и сердца и старалась опозорить ее при сыне. Ревность одинокой женщины, воспитывавшей сына для своей счастливой старости, не знала границ. Сначала будущая свекровь пыталась вести себя мудро, старалась казаться доброй, незаметно накручивая сына и указывая на Татьянины недостатки. Но увидев, что эффект нулевой, перешла в лобовую атаку. Она изображала инфаркты, вызывала скорую и капала корвалол. Косте, тихому и нежному, с
каждым днём материны спектакли нравились все меньше и меньше. Дошло до того, что он вообще перестал появляться у матери и все чаще ночевал у Тани и ее родителей. Наталья Ивановна поняла, что теперь шекспировские трагедии показывать некому. Змея Татьяна настроила его против, и теперь, чтобы с ним увидеться, надо идти на мировую. Кое-как помирившись с сыном, Наталью Ивановну ждал второй удар - свадьба! На церемонию бракосочетания мать жениха пришла во всем чёрном, на голове была чёрная шляпка с вуалью, а в руках носовой платок. От неё за версту разило валерьянкой, и некоторые гости побаивались, что на этот зверский запах соберётся стая бродячих котов. После торжественной части, она не подошла к молодым, а всем присутствующим объявила, то сегодня самый страшный и чёрный день ее жизни, она потеряла единственного сына Константина. Бедный Костя то краснел, то бледнел после выходок матери. После того, как она объявила, что не поедет в ресторан, а отправится домой тихо оплакивать горе, новоиспеченный муж заметно повеселел. Второй раз мать пришла к молодым, когда маленькую Наташеньку и Татьяну Костик забрал из
роддома.
        - Ой, какая бледная, больная на вид, Костик таким не был,  - новоявленная бабушка отказалась брать свою маленькую тезку на руки, не смотря на то, что молодые хотели именем Наталья разбудить где-то глубоко спящие чувства любви и нежности к маленькому комочку. Постояв в дверях и увидев, что внимание теперь навек приковано к малышке, Наталья Владимировна развернулась и хлопнула дверью.
        Пара жила спокойно и счастливо на съемной квартире, но после рождения дочери они все чаще начали задумываться о своём жильё. В конце восьмидесятых все сильнее чувствовалось тлетворное влияние запада. Предприниматели открывали первые кооперативы, гоняли иномарки, появлялись челночники. Закончив институт стоматологии, в отличии от жены, он ни дня не работал по специальности. Организовав с другом и соседом фонд страховых взносов, Костя начал заниматься страхованием граждан от несчастных случаев, выплатой денежных вкладов с процентами и продажей акций и сертификатов разного назначения. Люди, на удивление, охотно несли деньги, покупали невиданные доселе, ценные бумаги и довольные радовались успешному вложению средств. Потом предприимчивый друг поставил в холле бывшего кинотеатра, рядом с которым они снимали помещение, железную будку без надписи. Слава о том, что в окошке будки производится обмен валюты по хорошему курсу распространилась по всему городу. Целый день Костя принимал пенсионеров, отмечал в журнале прихода сумму взноса, выдавал сертификат, где каллиграфическим почерком вписывал ФИО, сумму и
дату получения процентов.
        Офисный сейф перестал вмещать денежную массу, после открытия валютного ларька под деньги выделили комнату.
        Друг начал приводить серьёзных людей, в офисе, в дальнем кабинете проходили встречи и заключались контракты. Здесь в холле у Кости была очередь из бабушек, желающих получить волшебную бумажку, в дела друга он не лез.
        Двадцать шестого ноября девяносто второго года шёл ледяной дождь. Ветер пронизывал добротную, кожаную куртку Константина до костей. Маленькая Ниночка опять не спала всю ночь, режутся зубки и она заснула только под утро у него на руках. Таня с утра повела Наташеньку в школу, а он за эти пару часов, обняв Ниночку, проспал до девяти утра.
        - Тань, чего не разбудила, я же на работу опаздываю!
        - Костик, да подождут твои бабушки, Нинка из нас все соки уже выжала, Наташа такой беспокойной не была.
        - Была, была.  - Константин чистил зубы и натягивал брюки.  - Ничего, завтра переезжаем в новую квартиру, Тань! Уже все готово, документы на руках, у нас будет целый зал, а у девочек своя комнатка!
        Таня мечтательно улыбнулась и обняла мужа.
        Костя добежал к офису за пятнадцать минут.
        Дверь была приоткрыта, внутри горел свет.
        - Константин Владимирович Зотов, Вы обвиняетесь в вымогательстве денежных средств у незащищенного слоя населения, махинациях с иностранной валютой, регистрации фиктивных фирм и счетов, незаконными операциями с паспортами умерших, взяточничестве, мошенничестве, незаконной печати ценных бумаг, работе без лицензий и разрешений и т.д. По документам и контрактам Зотов взял крупные ссуды у государства под строительство кооперативных домов. Тут же была генеральная доверенность по которой Друг получал финансирование, заключал контракты и подписывал договора.
        Комната с деньгами была пуста, ключ был только у двух человек, у него и у Друга.
        При обыске ни национальной, ни иностранной валюты обнаружено не было. Были горы документов, где исполнителем операций, директором и учредителем был Зотов Константин Владимирович.
        Друг подставил тихого и доброго Костю и исчез навсегда.
        Костю приговорили к пятнадцати годам за кражу и мошенничество в особо крупных размерах. Когда Костю в наручниках показали в новостях, Таня вынесла телевизор «Березка» на помойку. Вечером к ней пришла свекровь, она прокляла Таню, оскорбляла и унижала, насмерть перепугала девочек.
        В новую квартиру Зотова Татьяна Сергеевна, Наташа и Нина переехали без папы. Костя оформил квартиру на жену и ее чудом не конфисковали.
        Пока шло следствие к Косте приходили важные и очень важные люди, культурно намекали, что доллары лучше вернуть. Константин видел их впервые и хлопал глазами. Люди вскоре поняли, что Друг развёл всех, в том числе и своего партнера-лоха. И если доблестная милиция пообещала бабушкам посадить расхитителя пенсий в тюрьму, то по телевизору этот сюжет крутили несколько раз: «зло должно быть и будет наказано». Важные же люди подали в розыск на Друга, который доехал на такси до аэропорта Шереметьево с двумя чемоданами и растворился навсегда.
        Наташа слабо помнила папу, а Нина не помнила его вообще. Матери было так стыдно перед детьми, что отец сидит в тюрьме, что она соврала им, что отец поехал к бабушке и умер.
        Первый тайник она обнаружила в ванной комнате под плиткой, возле унитаза, где стоял ёршик. Тщательно вымывая полы, Татьяна переставила ёршик, чтоб залезть рукой за унитаз. Плитка немного качнулась, Таня хотела снять кусочек и намазать клеем, под плиткой была пустота. Странно, подумала женщина, вот умельцы, так и пол провалится. В пустоте сиротливо лежал целлофановый пакетик с бутербродом.
        - Что за бред,  - пробормотала Таня и полезла за пакетом. Размотав «бутерброд», женщина держала в руках пачку долларов, перемотанных резинкой, под ней был кусок газеты, где почерком мужа были указаны цифры «10 000».
        - Мама, ты скоро? Я писать хочу!  - Нина стучала в дверь маленьким кулачком.
        Татьяна подпрыгнула и спрятала пачку в фартук. Поправив плитку, она вышла из ванной и спрятала деньги в белье. Потом когда девочки вышли во двор, она пересчитала деньги и положила обратно в тайник.
        В понедельник Татьяна приехала на встречу к мужу, он сидел на зоне под Иваново. Большинство его сокамерников тоже сидели за экономические преступления и денежные махинации.
        На свидании Таня наклонилась к Косте и тихо сказала:
        - Под унитазом.
        Костя кивнул.
        - Да. Не вздумай тратить, за вами следят уже много лет. Друга так и не нашли. Я скоро выйду.
        Таня молча передала пакет с чаем, печеньем, сгущенкой и сигаретами.
        Да, скоро, пять отсидел, ещё десять лет, подумала она и заплакала.
        Глава 18
        - Я ненавижу тебя, ненавижу, ненавижу! Таня Зотова проклинала день, когда решилась выйти замуж за Костика. Маленькая Ниночка отвратительно спала, она была очень капризным и нервным ребёнком. Одинокая Таня качала Ниночку и смотрела в окно на единственный фонарь, который не разбили во дворе. День сурка. Зачем, зачем мы завели второго ребёнка. Таня выла в кулак, как раненная волчица, чтоб не разбудить Наташеньку. Груди предательски заныли, пережитый мастит давал о себе знать. Временами Тане очень хотелось повеситься, но на подготовку у неё не было времени. Вскоре умерла и мама Кости, страшная и странная женщина, которая ее ненавидела. Благодаря своим подругам Таня похоронила свекровь и сделала поминки. Пришли четыре соседки, поели, выпили и ушли. Таня с двумя подругами вымыли посуду, убрали, взяли спящих Нину и Наташу в такси и закрыли пустую квартиру. Таня положила дома ключ и решила передать, как муж освободится.
        Костю посадили за мошенничество в особо крупных на пятнадцать лет. Пятнадцать долгих мучительных, одиноких лет. Она рассказала маленькой Наташе вымышленную историю о папе и о приступе с больным сердцем. Татьяна не знала, поверила ли дочь в придуманный бред, но твёрдо держалась своей линии. Папа - умер! Ей было настолько горько и тоскливо от одиночества, что она даже не задумывалась о том, что будет, когда папа вернётся…
        Пятнадцать лет, долгих пятнадцать лет, мучительно долгих пятнадцать лет.
        Валя и Цыган надели белые халаты и прошли в кардиологическое отделение.
        Ребята спорили между собой и пытались поступить правильно.
        Валя твердила, что эта информация может убить Татьяну Сергеевну, что нельзя ее подвергать такой опасности, тем более после приступа. Но Иван был непреклонен.
        - Зая, ты вообще понимаешь, что их могут грохнуть? Дуру-Нину чуть не отравили и чуть не изнасиловали из-за отцовского схрона. Кто-то на зоне спел про бабки Зотова, умные люди глянули на статью и решили щипнуть чуток с фраера.
        - Вань, прекрати говорить по-блатному, я половину не понимаю.
        - Малыш, смысл в том, что батя Нины и Наташи не простой, голимый коммерс. Я навёл справки про контору, Константина Зотова и Друга. За время существования по документам зафиксировано несколько миллионов долларов. Это только то, что зафиксировано на бумагах. Что происходило на самом деле знают только Зотов и его партнёр, исчезнувший Друг. Серьёзные люди пустили ищеек по следу Друга, но не нашли следов пребывания. Самые ушлые спустя двенадцать лет не перестают следить за Ниной, Наташей и женой Зотова на предмет крупных приобретений. Мой информатор узнал, что на зоне заинтересовались скромным тихушником Константином. Этот слушок дошёл до мошенника Ильюши, у которого много дружков на зоне. Он долго выслеживал эту семью и взялся за Наташу. Дальше ты и сама все знаешь.
        - Вань, так а что теперь делать?  - Валя растерянно хлопала глазами. Пустив к себе Нину и послушав ее рассказ, она даже не догадывалась во что она, Цыган и семья Зотовых будут ввязаны.
        Татьяна Сергеевна спустилась сама на первый этаж больницы и предложила выйти в больничный парк на лавочку. Женщина чувствовала, что разговор будет серьёзный и не хотела, чтобы лишние больничные уши что-то слышали и слушали.
        - Татьяна Сергеевна, вы нас извините, но нам просто необходимо Вас предупредить, Нина и Наташа в опасности. Илья - это мошенник, который охотился за тайником, который находится в вашей квартире. Ходят слухи, что это будет не последняя вылазка прочих мошенников.  - Цыган перевёл дыхание. Он начал с главного и боялся, что женщина сейчас упадёт в обморок.
        Но она спокойно кивнула и улыбнулась.
        - Иван, спасибо, что вы с Валентиной беспокоитесь обо мне и моей семье. Да, я сразу почувствовала, что Илья не любит Наташеньку, есть у него внутри что-то скользкое, мерзкое. Но я не могла переубедить ее, запретить встречаться. Я чувствовала, что все это вокруг детей связано с Костей, с его прошлым, но открыть тайну не решалась. Я рассказала девочкам, что отец жив, и что он скоро выйдет из тюрьмы, как только им разрешили зайти ко мне в палату. Я очень испугалась, что умру, а они никогда не увидят своего родного отца, не узнают правду. Они были так счастливы, испуганы, сбиты с толку, а я… Я пожалела, что столько лет обманывала своих детей, говорила неправду. Скрывать правду и жить во лжи - самое большое наказание.
        Ребята были в шоке, такого поворота они не ожидали. Но был ещё один момент, безопасность.
        Видимо этого момента боялась и сама Татьяна Сергеевна. Она на секунду замолчала, а потом продолжила:
        - Я молю вас, помочь девочкам уехать отсюда, у нас есть деньги. В квартире я обнаружила ещё несколько тайников с более крупными суммами. На свидании с Костей я попросила разрешения увезти отсюда девочек, но муж мне строго настрого запретил трогать деньги, сказал, что как только мы начнём их тратить нас могут пытать и даже убить.
        Татьяна Сергеевна спокойно рассказывала, но это был лишь результат действия мощных успокоительных.
        Валя мысленно поблагодарила врачей за хорошее лечение, но было понятно, что болезнь сердца - это результат нервов, лжи и жизни в вечном страхе.
        - Хорошо, Татьяна Сергеевна, как можно увидеться с Вашим мужем?
        Визиту Цыгана Константин Зотов не удивился. Он вообще редко удивлялся.
        Лёва Кац сделал Цыгану пропуск на свидание в тот же день. И в 17-00 Иван уже пожимал руку заключённому.
        - Здравствуйте, Иван. Мне товарищи рассказали, что Вы помогли Татьяне и девочкам. Я Ваш вечный должник.
        Константин щурил умные, карие глаза и улыбнулся желтоватыми зубами.
        Иван, в свою очередь, удивился осведомленности зека, его культуре и вежливости.
        Константин, видимо ожидавший этого разговора много лет, продолжил:
        - Здесь о Вас, о Гоше Тверском легенды ходят. Вас очень уважают, несмотря на то, что вы уже давно оставили своё криминальное прошлое. Я благодарю Бога, что такие люди заступились за моих детей. Здесь я живу и выживаю, благодаря своим советам. Я - советник по баблу самых уважаемых заключённых, помогаю сделать нужные вклады, вовремя вынуть деньги из фондов, сделать инвестиции. За время моей работы я заработал определённую сумму, которая лежит сейчас в банке моего «клиента». Я не ставлю Вам, Иван Иванович, условий, не делаю предложений. Я готов и хочу 50% от сумму перечислить на Ваш личный счёт за жизнь и здоровье своих детей. Вторую часть я хочу разделить между женой и детьми. Боюсь, что сам насладится плодами не смогу. При выходе меня убьют. Многие ждут, что я расскажу об украденных деньгах Друга.
        Цыган внимательно слушал речь Константина и ни разу не перебил. Подумав пару минут, Иван сказал: - Константин, по Вашему вопросу я сейчас свяжусь с Кацом. Мы сделаем все возможное, чтобы Вы вышли раньше времени, иначе девочек действительно могут убить.
        После разговора в тюрьме прошло несколько недель. Адвокат Лев Михайлович Кац подал бумагу на рассмотрение о досрочном освобождении Зотова. На ближайшем заседании Зотова освободили.
        В ресторане «Михаил» Константин Зотов поведал Гоше Тверскому и Цыгану свою историю.
        Константин всю жизнь был мягким и сердечным. Но глядя на оболочку, никто из окружающих не догадывался, что внутри мальчика стальная броня. В конце восьмидесятых и в начале девяностых Костя забросил стоматологию. Он начал организовывать мелкие ставки, игры и лотерейные билеты. Потом он нашёл идеальный заработок - страхование. По страховому случаю к нему обратились за несколько лет лишь единицы, и то, половину случаев он отмёл, как не указанные в договоре. Остальные 99% были чистым доходом. Его доходом. Когда дела пошли настолько хорошо, ему пришлось выдумать Друга. Человека, которого он представлял властям, врагам и друзьям и которого попросту не существовало! Каждый месяц новый наёмный сотрудник исполнял распоряжения единственного бухгалтера, исполнительного директора и учредителя, Зотова Константина. Только маленький, невзрачный Костик знал, сколько заёмов у государства берётся, сколько тендеров на строительство кооперативных домов он выиграл и сколько денег он получил. Костя создал безымянного, безликого Друга, у которого каждый месяц было новое лицо. Костя запутал следы так, что бандитам, т.е.
Государственной власти, которая хотела так же поиметь со сделки, как и любой коммерсант, казалось, что этот неуловимый Друг действительно существует и его необходимо поймать. Вытянув слишком много денег, Константин добровольно сел в тюрьму, потому что перед этим к нему пришёл рэкет, потом по наводке смотрящего, пришёл человек, который обещал потрошить его и семью, пока Костя не отдаст сливки и барыши. Не на шутку испугавшись, Константин сымитировал побег Друга в аэропорт и утром сел в тюрьму, якобы кинутый и подставленный. Интерес к семье временно пропал, все кинулись искать человека, которого никогда не существовало. Квартира, которую они снимали, была этажом ниже, Костя ее давно выкупил, но жене об этом не сказал ни слова. В стенах были замурованы деньги, и после того, как семья без отца переехала в собственную квартиру этажом выше, рядом с Валей Котенко и ее семьёй, в пустой квартире этажом ниже хранилось целое состояние. Мошенник Илья даже не догадывался, что богатство находится не в бедненькой квартирке трёх женщин, а этажом ниже, в стенах и плинтусах, там где после семьи Зотовых никто никогда не
жил.
        Спустя пару дней в аэропорту Домодедово на рейс Москва - Мехико садились четверо: две девушки пятнадцати и двадцати лет, женщина с очень добрыми и печальными глазами и мужчина, худенький, живой и постоянно щуривший глаза, у него в руках был рюкзачок, наполненный книгами, бумажные страницы выпирали. Мужчина бесконечно опекал свою женскую половину и заботливо подавал руки. На посадке в самолёт женщине стало душно и ее первую посадили на места в бизнес - класс. Мужчина очень нервничал, видимо переживал за жену. Стюардессы заботливо принесли воды и укрыли женщину пледом. Виктор Иванович, Марина Игоревна, Кристина и Марина Кулагины навсегда покинули Москву и Россию. Больше на территорию Российской Федерации они не возвращались.
        А ещё через год в Москве открылся Центр изучения и лечения онкологических заболеваний. В Центре работали лучшие онкохирурги и врачи. Десять операций из десяти делались бесплатно. Детей оперировали вне очереди. Современное оборудование и материалы позволяли выявить рак на самых ранних стадиях. В Центр приезжали иностранные делегации, дипломаты и министры. Мечта Костика Зотова сбылась: более десяти лет назад он украл деньги у государственных воров, чтобы использовать их по назначению, прямому назначению, спасать людей, дарить жизнь, давать шанс. Миллионы долларов в стенах вышли на свободу с помощью Гоши Тверского. Через свои счета он легализировал все до последней копейки. Его совесть была чиста, совесть Кости Зотова, простите, Кулагина, тоже.
        Глава 19
        Валя села в вагон метро, открыла электронную книгу и углубилась в чтение. Вагоны мерно качались. Поезд разгонялся и тормозил, люди заходили и выходили. Пассажиры читали, спали, сидели, стояли, слушали музыку. Как же здесь тепло подумала Валя и увидела его. Неужели он? Валя сидела в вагоне поезда, который стремительно уносил ее в район Строгино, но глядя на безмятежное лицо Ильи, она перенеслась в далёкий 2004.
        Валя вспомнила Нину, которую мошенник чуть не отравил, Наташу, подружку, которую он кинул, их маму, которая чуть не умерла от сердечного приступа. Весь сумасшедший 2004 мелькнул перед глазами.
        Валя встала и пошла к дверям поезда. Мерзко смотреть на него, на эту довольную упитанную рожу, на эту улыбочку. Вале стало настолько противно, что она выскочила, как только дверь открылась, едва не сбив пассажира. Поднявшись к выходу по ступеням, она потянула тяжеленную дверь.
        - Валя.  - На плечо легла стальная рука.
        У Вали от неожиданности подкосились ноги и она чуть не упала. Обернувшись, она увидела прямо перед собой эти прозрачные глаза немного на выкате и наглую ухмылку.
        - Я тебя сразу увидел. Стоял и наблюдал за тобой. Потом вижу, узнала. Он хмыкнул.  - Меня тогда не надолго посадили, так побаловались. Мои люди надавили, чтобы пара обиженных баб заявления забрали. Те зассали моих корешей, как мыши. Ты мне принесла больше всех хлопот. Я тебе даже сам лично пару плохих смс отправил, малыш.
        Валя не верила своим ушам. Она приросла к полу. Развернуться и уйти? Ноги налились свинцом и не слушали ее. Она даже не заметила, что они стоят на выходе станции метро Строгино и мешают людям пройти к дверям.
        - А где эти лохушки Нинка и Наташка? Переехали? Я слышал, что папаша откинулся, но столько лет найти не могу. Уже и по товарищам пробежал, никто не видел. Не знаешь, где дуры?
        От злости у девушки перехватило горло, глаза сузились, а кулаки сжались. Она подошла к подонку и прошептала:
        - Ты, сволочь, не забывайся кому и что говоришь. Я и без своего мужа Цыгана тебя задушить могу. Рот свой закрой, не то закроешь его навечно. И лучше потеряйся, Москва маленький город, попадёшься мужу на глаза - закопает.
        Валя, наконец, открыла эту чёртову дверь из метро. Тяжелая и огромная, она закачалась, но девушка даже не посмотрела назад, чтоб придержать. Она не хотела оборачиваться, чтоб не видеть сволочную морду преступника, который долго смотрел Вале вслед.
        Был май, мёл снег, мелкий и мерзкий. Валя забыла эту историю и здесь в метро она окунулась опять в своё прошлое. После расследования и спасения семьи Зотовых Валя и Цыган поженились в том же 2004 году.
        И сейчас спустя десять лет Валентина была любимой и единственной женщиной Цыгана. За эти годы было огромное количество событий и сейчас накануне своего тридцать четвёртого дня рождения Валя думала, как сказать мужу, что она наконец-то ждёт ребёнка. После неприятного эпизода ей стало плохо и она прошла ещё немного и села на ближайшую лавочку. Потом опомнилась, что сидеть очень холодно и быстро поднялась. Голова закружилась, Валя наклонилась над клумбой. Ее сильно стошнило, потекли слезы и головная боль усилилась. Она набрала мужа:
        - Ванюш, привет. Не кричи, да, я без машины, побоялась в пробку попасть. Я около метро Строгино, можешь меня забрать или ты занят? Хорошо, родной, спасибо.
        Свадьба Цыгана и Валентины Котенко была самым значимым и самым ярким событием Москвы.
        28 июля 2004 года звезды эстрады, политики, артисты, спортсмены, друзья и родственники были приглашены в отель «Балчуг Кемпински», приезжим были забронированы номера. Егор долго спорил с сыном и обижался, что Иван не хочет праздновать в их ресторане «Михаил». Но Цыган аргументировал, что вид на собор Василия Блаженного, Красную Площадь и Кремль порадует приезжих гостей, которых потом здесь же и разместят. Егор, скрипя сердцем согласился. Его приемный сын, ставший давно родным и близким и которого он любил, как своих родных Вовку и Валика, женится. Егор и Светлана волновались и переживали. Но они даже не могли представить, как волнуется Валентина, Николай Фёдорович и Мария Семёновна. Единственная дочь, ребёнок, которому едва исполнилось 20 лет выходит замуж за одно из самых богатых и влиятельных молодых людей Москвы и всей России.
        В 5 утра 28 июля у Вали стучали зубы. В маленькой однокомнатной квартирке стилист, визажист и свадебный фотограф занялись Валентиной. В кухне одевались мать и отец, не спавшие всю ночь.
        Валентина вышла в коридор. Мария Семёновна зарыдала, отец сильно потёр глаза, а потом отвернулся. Это была настоящая красавица. Золотистые волосы были собраны на затылке в простой, небрежный пучок. Но только настоящий стилист знал, сколько работы за этой небрежностью, граничащей с искусством. Лицо было дивно молодо и, практически, не тронуто косметикой. Естественность - это была фишка одного из лучших визажистов Москвы. Длинные ресницы, нежный румянец, ровный тон лица и розово-персиковый цвет губ сделали невесту, почти богиней, волшебной феей, принцессой. Покрой платья был классическим и ослепительно белым. Но фата, фата была выдающейся. Два метра вышитых вручную камнями Сваровски создавали иллюзию россыпи бриллиантов. На шее висел подарок будущего мужа. Бриллиант на тоненькой цепочке. Валентина была прекрасна. Стилист, визажист, фотограф и родители замерли, любуясь конечным результатом. В дверь резко позвонили. Приехала свидетельница.
        Самая близкая подруга Валентины, София, до последнего решала рабочие вопросы. Валентина застала ее с предложением быть подружкой невесты врасплох.
        Соня, рыжая бестия с копной кудрявых волос до пояса, не могла оставить равнодушным ни одного мужчину. Она была молода, дерзка и амбициозна. В свои 28 она ездила на мотоцикле и вела самые важные судебные дела. Да, лучшая подруга Валентины, София Калашникова, работала прокурором. Валя очень ее любила и уважала. Соня не боялась громких скандалов, денежных обвиняемых и угроз в её сторону. Она воспитывала дочь, маленькую Юличку, точную мамину рыжую и зеленоглазую копию. В 1999 году, когда она вела дело об убийстве политика, на неё было совершено покушение.
        Закончив учебу и получив юридическое образование, Софья осталась работать на кафедре и читать лекции по криминальному праву на одном из самых сильных юридических факультетов. При университете она готовила научную работу по выбранной теме. Также, время от времени она представляла обвинение в суде. Последнее дело, которая она вела было об убийстве оппозиционного политика и журналиста С. Его нашли мертвым в своём загородном доме. Судмедэксперты установили, что смерть наступила по причине сильного удара головой, когда он падал со второго этажа по ступеням лестницы. На момент смерти политика, в доме находилось трое, помимо умершего: молодая жена Людмила, новорожденная дочь и нянечка. Жену обвинили в покушении на собственного мужа, поскольку по словам перепуганной нянечки Людмила последняя видела покойного. Так же нянечка рассказала, что услышав страшный шум и удар, она выглянула из игровой на первом этаже, где находилась с воспитанницей, которая спала в колыбельке. Няня увидела хозяина, лежащего около ступеней без движения, а на втором этаже возле перил стояла испуганная хозяйка. Прибывшая на место
трагедии милиция задержала Людмилу до выяснения обстоятельств. На первый взгляд дело было яснее ясного. Молодая жена пользуется моментом и убивает опостылевшего мужа, толкнув его с лестницы. Даже свидетель, который находился в доме, косвенно обвиняет хозяйку в смерти мужа. Но что-то внимательной Соне здесь не нравилось. Внимательно изучая документы, ей с трудом представлялось, как маленькая и хрупкая девушка, которая несколько месяцев назад стала матерью и ещё шаталась от ветра, может толкнуть полного, высокого мужчину в два с половиной раза больше себя. Копая дальше, София внимательно изучила документы няни, уроженки Саранской области, 1958 года рождения. Она позвонила бывшему одногруппнику в Саранск и попросила «пробить» человека. Получив ответ, София уже бегом бежала к своему начальству.
        Людмилу освободили на следующий день, а Галину Феофановну арестовали по обвинению в убийстве, как соучастника.
        Согласно документам, которые получила Соня, сын Галины Феофановны был игроком в азартные игры. Долги всему Саранску и Саранской области заставили мать продать свою квартиру и поехать на заработки в Москву. Ещё в Саранске сын просил прощения и подсказал матери, что его друзья из Москвы готовы закрыть все денежные долги и выкупить многострадальную квартиру обратно, с условием, что мать устроится няней в семью очень богатого и влиятельного человека. Все, что нужно делать - это время от времени собирать информацию о хозяине, политике С. Ей было подготовлено блестящее резюме с поддельными номерами телефонов бывшим работодателей. Якобы случайно Галина Феофановна узнала через соседей, что Людмиле требуется няня и позвонила ей в дверь. Молодая мама с синяками под глазами смотрела на няню , как на божий дар и божий перст. Позвонив по указанным в резюме номерам, она получила прекраснейшие рекомендации, даже не догадываясь, что на телефонах сидят подставные утки. Муж С. спросил Людмилу, хорошо ли она проверила человека, но тихая, забитая женщина из глубинки перестала вызывать какие-либо подозрения. Соня
также узнала, что за последний месяц сын няни выкупил проигранную квартиру обратно, закрыл долги и ездит по Саранску на добротной Инфинити. Получив фото с камеры наблюдения из ресторана, где сын проводил больше всего времени, Соня узнала одного из помощников московского депутата, Н., который люто ненавидел С. за то, что тот обвинил Н. в причастности к захвату нефтекомбината в Сибири. С. кричал, что у него есть доказательства, депутат Н. связан с рейдерским захватом золотой жилы.
        Схватив фото и отчет одногруппника из Саранска, она побежала к начальству. Потом в ходе расследования выяснилось, что сын няни в момент преступления находился в Москве, о чем свидетельствуют записи по камерам на автовокзале и на железнодорожной станции. Повторный осмотр места преступления и прилегающей территории дал результат. Около дома была обнаружена грязная и промокшая визитка саранского ресторана.
        На допросе парень признался, что помимо увлечения азартными играми, он увлёкся наркотиками. Оплачивать дозы без посторонней помощи он уже не смог, поэтому делал для нехороших людей разные поручения. Одним из поручений было проникнуть в семью политика С. и выкрасть какие-то бумажки. Люди из Москвы встретились с ним и посулили столько денег, что хватит на дозы до конца жизни.
        Он заставил мать устроиться на работу и поселиться в семье. А через несколько месяцев, когда С. готов был обнародовать компромат, сын няни получает приказ убрать его любой ценой. Соврав матери, что он собирается лишь украсть пару бумажек, он проникает в дом через окно, заботливо открытое Галиной Феофановной. Выскочив в коридор и не ожидая, что увидит хозяина мертвым, няня обвинила хозяйку Людмилу, хотя точно знала чьих это рук дело.
        Развязав этот узел перед Новым годом, Соня получила повышение. Начальство было довольно молодой сотрудницей. Теперь на лекции рыжего, молодого и прекрасного прокурора студенты бежали толпами.
        Соня шла со станции метро Маяковская холодная и голодная. Сезон мотоциклов в Москве очень короток, а на машину она пока не заработала. Декабрь не радовал Новогодним настроением. Мокрая, мерзкая жижа под ногами неприятно чавкала. Ветер проникал в кости и в кожу, стараясь остудить навсегда. Надо машину в кредит взять, пробормотала девушка, выходя из лифта и готовя ключи от двери замерзшими пальцами. Последнее, что помнила Соня - это пакет, который двое неизвестных натягивали ей на голову.
        Очнувшись в больнице, девушка увидела рыдающую маму и своего лучшего друга, который работал в милиции.
        - Сонечка!  - Мама кинулась к дочери и не могла сдержать слезы.
        - Мам,  - прохрипела Соня и замолчала. Боль ножом пронзила горло, как-будто, кто-то налил туда раскалённый свинец и засунул работающий миксер.
        - Тамара Владимировна, позовите нашего лечащего, пожалуйста.  - ласково сказал Толик.
        Как только мама вышла, Анатолий нагнулся над подругой и прошептал:
        - Сонька, дура, тебя чуть не завалили. На хрена ты под Н. копаешь? Немедленно закрывай дело. Если бы не сосед, мы бы сейчас водку с твоей мамой за твою упокоенную душу пили. Твой сосед, подполковник милиции, случайно вышел на площадку, поскольку увидел из окна, что кто-то пытается вскрыть его машину. Взяв с собой пистолет, он открыл дверь и увидел, что тебя бесшумно душат возле мусоропровода. В одного он стрельнул, а второй успел убежать по лестнице и скрыться. Сейчас пытаемся понять, кто заказчик. Раненый нападавший сейчас в больнице, рана не смертельная, но серьёзная, аккурат в грудь. Как оклемается, начнём допрос. Глаза Сони вылезали из орбит. Ее душили, напали, пакет на голове. Неужели из-за расследования? После раскрытого дела С. она аккуратно начала тянуть за ниточку, освобожденная Людмила пообещала ей полное содействие и полную конфиденциальность, если виновные в смерти мужа будут наказаны. Получив копии документов, Соня поняла, что дело действительно серьезное, при захвате сибирского нефтяного комбината был убит глава совета директор, убийцу не нашли. Состав совета поменялся. Одним из
членов совета директоров стал родной брат Н. взявший девичью фамилию матери. Это последнее, что раскрыла Соня перед нападением. Уже неделю она валялась на койке, читала газеты, книги и маялась дурью. Толик приходил часто и приносил новости. Заявление в милицию с его помощью было составлено, но движения и работы по нему явно не было. В очередной раз Толик появился со скорбным лицом:  - Подозреваемый мертв.  - пробурчал он.
        - Как?!  - Соня ахнула и привстала с больничной койки.
        - Оказалось, что у него сильная аллергия на один из восстанавливающих препаратов. Медсестра сейчас пишет объяснительную, причинение смерти по неосторожности. Наверное, условка.
        - Погоди, какая медсестра? Какая условка? Ведь он, как и я, лежит неделю и аллергия появилась только сейчас?
        Соня шипела в ярости и бессилии. Она понимала, что свидетелей заказчика убирают, чтобы не рисковать. Мирно и тихо. Не привлекая внимания, спустя неделю.
        - Софик, закрой дело. Сейчас тебя сосед спас, а в следующий раз? А мама? Ты о ней подумала?
        Соня вышла из больницы через три недели. Дело с захватом нефтянки и причастностью Н. она закрыла. Перед Людмилой она честно призналась, что боится за жизнь матери. Людмила понимающе кивала и плакала, она переживала, что из-за ее информации девушка чуть не погибла. Начальству Соня объяснила, что ошиблась и зашла в тупик по некоторым неверным выводам. Все кивали, все понимали, что Соня сунула палку в настоящее змеиное логово.
        Вот и наступил 2000 год. Новая эра, новая жизнь. Соня брела по Тверской. Покушение ее надломило. Появился страх, страх за жизнь свою и мамину. Увидев огромный рекламный щит, девушка остановилась.
        На билл-борде была реклама школы боевых искусств Егора Левина. Парни и девушки в кимоно стояли в боевых стойках, излучая уверенность и силу.
        Ноги понесли Соню по заветному адресу.
        Войдя в огромный зал, девушка обалдела. Вот чего ей не хватало, вот что она искала после покушения: защиту, уверенность, силу. Ребята тренировались группами, тренера кричали команды на непонятном языке. Удары наносились четко и молниеносно. Прямо в середине зала проходил спарринг девочек. Подростки лет шестнадцати, одна чуть выше и крупнее. Вторая хлипкая, с золотыми волосиками в хвостике.
        - О, сейчас здоровая ей наваляет,  - тихо произнесла Соня.
        - Не наваляет. Валя наша лучшая в своей весовой и возрастной,  - сказал подошедший красавец в кимоно и улыбнулся,  - вот, смотрите, девушка!
        И действительно, маленькая что-то мешкала, делала обманные удары правой, как-будто пыталась ударить по ноге, а потом, молниеносно нанесла маваши в голову левой ногой. Девочка покрупнее зашаталась и присела на татами. Та, которую звали Валей, подошла помогла встать и повела девочку к лавочке.
        Соня подумала, какая же неприятная девочка, потом подошла к лавочке и протянула руку.
        - Соня!
        - Валя, очень приятно, хочешь записаться?
        Глава 20
        Соня сидела на маленькой кухне, пила чай и растирала затёкшие мышцы. Тренировки давали о себе знать. Первые недели девушка ходила на практически прямых ногах. Боль в руках и спине была просто адской. Если ранее она считала себя спортивной, время от времени бегала по утрам или вечерам, если погода позволяла, а московская погода позволяла сие удовольствие крайне редко, то сейчас София понимала, что она была далека от спорта от слова совсем.
        Девушка изучала на кухне рабочие документы. Хотя дело о рейдерском захвате нефтяного комбината и убийстве главы совета директоров она закрыла, как только вышла из больницы, ей не было покоя. Она на 99,9 процентов была уверена, что за этими преступлениями стоит политик Н., но после покушения теперь испугалась за жизнь и здоровье своей семьи. Боль в мышцах отвлекала от грустных, тяжелых мыслей. Перечитывая копии дела, Соня понимала, что нужна поддержка, мощная, неопровержимая, стальная сила, которая защитит ее и поможет довести это дело до конца. Она была в тупике. Первый раз в жизни сильная, самодостаточная и независимая девушка заплакала. Горечь от того, что она связана по рукам и ногам, страх перед входом в свой подъезд, позор и стыд перед коллегами за, как ей казалось, трусость и малодушие.
        В дверь позвонили, Соня вздрогнула от резкого звука, быстро вытерла слезы и пошла открывать дверь.
        Валя пришла с конфетами «Ромашка» на развес и пирожками с картошкой из соседней пекарни.
        - Привет, дорогая, чайник ставь, погода просто мерзость!
        Валя вручила пакеты, сняла темно-рыжие ботинки из нубука и прошла в ванную.
        - Сонь, каким можно руки вытереть?  - кричала она уже из ванной.
        - Возьми темно-синее, для гостей. Тапки возле двери,  - прокричала Соня за дверью под шум воды.
        Девочки сидели на кухне, пили зелёный чай, жевали пироги и разговаривали. По телевизору, который стоял на кухне, показывали сериал «Баффи-истребительница вампиров». Всем девочкам на карате хотелось быть, как Сара Мишель Геллар, хрупкой, красивой, сильной и чтоб непременно любимым парнем был Энджел. Валя обожала этот сериал, смотрела его по кругу по разным каналам и подсадила Соню. Незаметно для себя девочки настолько подружились, что постоянно бывали друг у друга в гостях и не расставались на тренировках. Им было легко вместе, они могли разговаривать часами, или просто гулять по парку в тишине.
        София рассказала о покушении, о деле и о многих других вещах, которые ранее не говорила никому под страхом смертной казни. Валя была младше на целых восемь лет, но между ними абсолютно не было возрастной пропасти по интеллекту и развитию. Валя понимала и внимательно слушала, Соня говорила и говорила. Ей не хватало общения и близкого человека, который может просто послушать.
        И вот сейчас, сидя на кухне и дожёвывая пирог, Валя возмущалась по поводу Баффи и Энджела.
        - Софи, ты такое видела? Когда они уже поцелуются? Что за дружба такая? Вот я, например, не верю в дружбу мужчины и женщины. Здесь нет взаимности, кто-то обязательно сделает первый шаг, кто-то надеется на что-то большее, использует понятие дружба, как шанс лишний раз побыть рядом, не вызывая подозрений. Скажи?
        - Ну не знаю, Валь. У меня на работе практически все мужчины и многие женаты, но мы дружим, по крайней мере делаем вид. Хотя да, многим из них покажи зелёный свет, мигом прилетят на свидание. Вот мой друг Толик, дружим ещё с университетских времён, помнишь, я тебе рассказывала? Он мне помогал по делу последнему. Мы работаем в разных структурах, но дружим много лет. Он меня видел в общаге и пьяную, и полуголую, и сигареты мне стрелял.  - Соня рассмеялась.  - Даже волосы мне держал, когда меня после первого дня студента в кустах тошнило. Но никогда никаких поползновений, даже целоваться не лез, понимаешь, не пользовался моим беззащитным положением.
        Валя пожала плечами.
        - Сонь, тут два варианта, либо ему нравятся парни и это настоящая крепкая дружба между мужчиной и женщиной либо. Либо ему что-то от тебя действительно надо и он боится сделать неверный шаг, замарать свою репутацию. Кстати, ты когда его в последний раз видела? Я все жду, что ты меня познакомишь со своим сказочным Толиком. Вдруг это будет любовь с первого взгляда.
        Девочки прыснули со смеху, искренне, по-доброму, толкая друг друга руками и пытаясь забрать последнюю конфету из вазочки.
        Соня закрыла за подругой дверь, зевая, легла на диван и закрыла глаза. Когда она в последний раз видела Толика? Погоди, в больнице? Это сколько времени прошло? Вот друг называется, даже не звонит. А сама? Соня подскочила. А если что-то случилось? Хороша подруга, как к ней в больницу, так бегите все, а как о человеке поинтересоваться, так забыла, сопли жевала и на кулак наматывала. Лучший друг, который помогал сдавать хвосты в университете, держал волосы возле кустов и покупал мороженое, может быть ранен или … у Сони перехватило дыхание.
        К домашнему телефону никто не подошёл. Странно, где же его мама. Девять вечера, темно, сыро, время для телевизионных новостей, а не для прогулок, очень странно.
        Мобильный телефон вне зоны досягаемости. Соня испугалась не на шутку. Мысленно ругаясь матом, девушка корила себя за бесхребетность, бездушие и эгоизм.  - Может человек в больнице, а я даже не вспомнила,  - бормотала она, снова набирая домашний.
        Открыв красный, кожаный, рабочий ежедневник, где на обложке пафосными золотыми буквами было написано «Москва», Соня отыскала рабочий телефон друга.
        Удивительно, подумала девушка, когда работаешь в кабинете днями и ночами, то помнишь все рабочие номера и контакты, голова-компьютер работает на сто процентов, даже мысли о еде, сне и отдыхе приходят лишь тогда, когда в глазах начинает двоиться. Но после закрытия дела, Соня сдала. Теперь она чаще читала лекции студентам, работала над научной работой и все реже бывала в суде. По настоящему интересных дел было мало. Ей казалось, что даже студенты смотрят на неё с сочувствием, а что говорить про обвиняемых. Соня стала постоянно ходить на тренировки, чаще общаться с Валей, постигать японскую философию боя и медитации.
        Теперь Соня не помнила рабочих телефонов коллег, но точно знала японские команды, счёт до десяти и названия ударов.
        Анатолия взять в свою новую жизнь она забыла.
        - Вечер добрый, Калашникова. Петров на месте? Ясно. Спасибо.
        София положила трубку домашнего телефона на диван. Очень странно. Перевели в другой отдел, другого района. Почему мне не сказал? Видимо, побоялся расстраивать, ведь сейчас дела у неё на работе были не ахти и чуткий друг решил не давить на больной мозоль и не хвастаться повышением по службе.
        С тяжелыми мыслями о себе, о друге, о странном понятии «карьера», девушка приняла душ и легла спать.
        Праздновать день рождение тренера решили снова в ресторане «Михаил». Владимир, лучший и единственный друг Егора Левина, владельца судов, газет, пароходов, каждый год протестовал. И каждый год 5 февраля лучшие бойцы школы киокушин, приближенные ученики и семья Егора поздравляли Владимира с праздником. Ему по душе была природа. Володя мечтал о шашлыках, пиве, реке и удочке, чтобы молодёжь гоняла мяч, а те, кто постарше вели неспешные беседы в тени вековых сосен, прячась от ароматного зноя лета с запахом нагретой хвои, полевых цветов, вкусом ягод и хмельного разнотравья. Но пятое февраля навсегда расставило все точки над и. Владимир завидовал летним именинникам, даже поздняя весна и ранняя осень вызывали в нем добрую улыбку и мысли про реку и удочку. Но каждый раз из года в год серым, морозным, ветреным, порой слякотным и грязным утром, именинник вставал и шёл за цветами. Купив букет роз, Володя заводил старенькие жигули и вёз букет на Тверское кладбище, поздравить с праздником маму и папу, которых похоронил десять лет назад. Переехав в Москву, Володя не изменил своим традициям, он знал, что тверской
цветочный магазин отправит с курьером самый огромный букет роз на могилу. И если раньше он праздновал день рождения только с семьёй Егора, то теперь он проводил свой день рождения с любимыми и наилучшими учениками. Самые преданные и сильные ждали этого праздника, иметь честь поздравить своего наставника и своего тренера. Егор отдавал в распоряжение весь второй этаж, где была церемония награждения чемпионов, несколько речей о достижениях школы, обязательно приглашённые тренера и бойцы других стран. Это был праздник спорта, а не банальная попойка. Валя упросила тренера пригласить Соню.
        Валя знала, что подруга новичок без году неделя, таких, непроверенных и зелёных на праздник не допускали, но к удивлению Володя согласился.
        - А твоя новая, рыжая подруга? Ну пусть приходит, посмотрит, как чемпионы отдыхают.
        От неожиданности легкой победы Валентина хлопала глазами.
        - Симпай, спасибо, ос.  - Валя по-японски скрестила руки и сделала тренеру поклон.
        Владимир поклонился в ответ.
        - Давай, до завтра, не опаздывать. И предупреди, что у нас спиртного не пьют.
        У Сони стучало сердце и дрожали руки. Она не говорила Вале, как ей понравился тренер, в тот самый первый день, в тот миг, когда она только вошла в зал и увидела спарринг Вали и засомневалась в её победе. А он был рядом, он ответил, что Валя победит и улыбнулся. И Соня пропала. Именно в тот момент она поняла, что это и есть мужчина её мечты. Мужчина за которым она будет, как за каменной стеной, маленькой и беззащитной. София поняла, что она останется здесь, даже если невзрачная, злая девочка Валя вышибет ей все мозги своими гуттаперчевыми ногами.
        И вот сейчас она стояла в шикарном красном платье с головокружительным декольте, рыжие волосы копной обрамляли её бледное, аристократическое лицо, словно корона, зеленые глаза блестели изумрудами, а она мямлила мужчине мечты поздравление от которого хотелось раскрыть рвотный пакетик.
        Вручив подарок, Соня пожала Владимиру руку и вернулась к Вале за столик.
        - Валька, позорище, я не понимаю. Я никогда не заикалась. Лучше бы провалилась на месте.
        В глазах девушки стояли слезы, вот вот готовые хлынуть из глаз. Хрусталь блестел ослепительным отблеском дорогих люстр, канапе с красной икрой, рыбой и зеленью стояли нетронутыми. Маленькие французские пирожные были затейливо украшены кремовыми розочками ручной работы. Но все это было чепухой для влюблённой и растроенной Сони. Она теребила накрахмаленную до хруста салфетку и жаловалась Валентине на свою никчемность и косноязычие.
        - Софик, прекрати ныть. Ты студентов своих строишь, в суде выступаешь, какое косноязычие? Ты - прекрасна и умна! Просто ты влюбилась, как дура и думаешь, что никто этого не замечает!
        Валя захихикала и закрыла лицо руками.
        - Валентина, прекрати! Я сейчас уйду. Кто влюбился? Я? Что ты мелешь, язык, как помело.
        - Сонька, я тебе пригласительный выбила, иди пригласи его. Что ты, как здрасти, ей богу!
        - Не хочу. Видишь, он даже не смотрит на меня. Хотя мне все равно.
        Соня надула губы и откинулась на спинку стула.
        К столику девочек подошёл Андрей, чемпион этого года в среднем весе, красавец и умница, и пригласил Соню на медленный танец.
        - Андрей, девушка обещала сегодня все танцы мне.
        Владимир взял полуобморочную Соню за руку и повёл за собой в глубь зала, ближе к живой музыке.
        Этим вечером не было пары красивее. Ей было всего двадцать четыре, ему чуть больше тридцати пяти. Оба статные, но он намного выше, даже если Соня была на каблуках. Владимир не отпускал её ни на секунду.
        - Я решил поблагодарить тебя за подарок лично. Книга о боевых искусствах такого редкого года издания. Я давно её искал, в книжных заказывал, но не удавалось купить. Спасибо.
        Он поцеловал её в щёку. На танцполе было много пар, музыка звучала очень громко, сотни приглашённых разговаривали, смеялись, выходили курить. А для Сони была тишина, они одни, он её мечта, её мужчина, который защитит, с которым она опять станет маленькой девочкой.
        Соня посмотрела на него своими зелёными глазами и ответила:
        - Поехали ко мне.
        И вот сейчас, спустя четыре года, двадцати восьмилетняя прекрасная, рыжая красавица выдавала свою двадцатилетнюю подругу замуж.
        Немного перенервничав на церемонии, успокаивая то родителей Валентины, то родителей Цыгана, Соня сидела возле прекрасной невесты, уже жены Ивана и вспоминала тот день рождения Володи, гражданского мужа и отца Юлички.
        - Софик, чего вы с Вовой не поженитесь? Он уже с ума сошёл. Смотри, коршуном смотрит, чтоб на тебя мужики не пялились.
        - Дорогая моя. Ты помнишь, что было четыре года назад? Как мы после его дня рождения поехали ко мне и не расставались. Но я не могу бросить работу. Не могу сидеть с Юлькой дома и варить супы. Я люблю его.  - Соня посмотрела на любимого через весь зал, что не только он, но и все кто видел этот взгляд, поняли, любит.  - Я люблю свою дочь, ты же знаешь, ты её крестная. Но Вовчик поставил мне условие бросить работу, а я её не брошу.
        Не бросит,  - подумала Валентина,  - никогда не бросит. Она хороша в своём деле. Даже слишком.
        - Вот так четыре года, ссоримся, миримся, дочку родили, поскандалили, опять живем вместе.
        Валя вздохнула. Да, Софик - фанат. А я? Я бы что выбрала Ивана или работу? Невеста посмотрела на жениха. Тот, как будто почувствовал её взгляд. Извинился перед депутатом и подошёл к Валентине.
        - Люблю тебя.
        - И я, родной. Я уже так устала.
        - Я знаю, потерпи чуток. Самых важных приму и смоемся на фиг.
        Валя от этих слов стала бодрее улыбаться бесконечной веренице незнакомых лиц.
        Рядом сидели родители, мамы счастливые и красные от вина и смеха, и папы:
        - Коля!
        - Гоша!
        - От такой мужик!
        Предлагаю дружить домами!
        - Согласен на встречное предложение - дружить семьями!
        Егор был счастлив и пьян, он любил приемного сына и поручил в святой день не трогать и не лезть к нему с делами и вопросами.
        Они со сватом сидели за отдельным столом и после торжественной части вообще скрылись петь песни «Любе».
        Встречать гостей, принимать поздравления полагалось трезвому и деловому Цыгану, жениху по совместительству.
        Приём был великолепен. Балчуг Кемпински сверкал. На сцене пели самые знаменитые и талантливые. Официанты порхали, как прекрасные бабочки, едва касаясь пола. Цыган принимал за отдельным столом, накрытом для уважаемых гостей. Каждому уделялось несколько минут времени, слова благодарности, улыбки. Валя с помощью Сони, поднялась на пару минут в номер, чтобы снять свадебное платье, освежиться и переодеться в вечернее платье.
        - Соф, помнишь тот год, как мы познакомились?
        - Канеш, я ж тогда от Вовки чуть с ума не сошла.
        Девочки засмеялись и открыли номер - люкс.
        Пока Валя принимала душ, Соня повесила её свадебное платье в шкаф и достала несколько нарядов.
        Вечерние платья красного, чёрного и белого цвета именитых брендов сверкали статусом и богатством.
        Когда девочки спустились обратно к гостям, гул зала на минуту стих, а Цыган не мог поверить, что теперь эта девочка, девушка, женщина, хищница и ребёнок одновременно, мудрая и наивная, прекрасная и естественная, невероятно нежная и сильная, его жена!
        Валя выбрала белый, все таки красный больше подходит Софи.
        Вечернее платье в пол из тяжелого шелка обтягивало и соблазняло. Воротничок под горло и длинные рукава не оставляли любопытным взорам ни малейшего шанса, но оно сидело настолько идеально, что мужчины, думая, что же там под платьем, от фантазии сходили с ума.
        Валентина надела серьги с бриллиантами, подарок отца и матери, и обручальное кольцо. И без свадебного платья было ясно, кто здесь избранница лучшего мужчины.
        Цыган подал Вале знак, который был понятен только ей. Она кивнула и улыбнулась.
        Новоиспечённый муж чуть не сошёл с ума, думая о предстоящей ночи, одновременно договариваясь о каких-то встречах на следующей неделе.
        Рядом стоял Владимир и вздыхал. Увидев свою Софию, он и радовался и грустил. Цыган хлопнул его по плечу:
        - Брат, прекрати грустить, я на твоей свадьбе с кислой рожей ходить тоже буду!
        - Ванька, ходи хоть с двумя. Она - зараза, меня с этой гребанной прокуратурой достала. Бегает, нервничает, со всяким сбродом общается, её там обижают, понимаешь, а мне она в дела вмешиваться запретила. Замуж категорически не хочет, видите ли, это серьёзно. А я? Я - не серьёзно? Юлька - не серьёзно?
        Все близкие и Цыган, и Володя, и Валентина знали, что после покушения, Соня чуть не сломалась.
        Но случайно обедая на свидании с Володей в «Михаиле», она со второго этажа увидела своего лучшего друга Анатолия, который сидел за столиком с депутатом Н. Именно тем, на которого она накопала столько компромата. Поскольку вход в ресторан был по записи и только для избранных, депутат Н. не опасался был застигнутым девочкой-прокурором, которую распорядился немного припугнуть, чтоб не лезла. Но после того, как дело С. было раскрыто и нитки вот вот могли привести к нему, он дал команду слуге и пажу менту Толику устранить ее. После того, как дело было закрыто за недостаточностью улик, Толику дали внеочередное звание, перевели на повышение в другой район Москвы и вручили штат подчиненных. Он купил маме дом в Подмосковье и поменял номера телефонов. Через адвоката Лёву Каца с которым её познакомил любимый, она узнала, что никого заявления в полицию о нападении Толик не носил. Её нападения никто не расследовал, а просто убрал в больнице одного из свидетелей, запугав при этом саму Соню.
        Подготовив дома дело с фотографиями и копиями документов, Соня обратилась к журналисту Светлову, скандальному и неподкупному отчаянному дураку, который был популярен расследованиями и оглушающими скандалами во власти. Выдав все материалы, Соня и Владимир уехали на несколько месяцев в Америку, пока в Маями не родилась Юличка. На родине бушевало торнадо. Обнародовав факты причастности Н. к убийству С., где Н фигурирует, как заказчик, к убийству главы Совета директоров нефтекомбината в Сибири, к рейдерскому захвату и наконец, покушение на её собственную жизнь.
        Н. арестовали, к счастью, его дело вёл не Лёва Кац, поэтому ему дали 15 лет. Государственный обвинитель работал полностью по материалам Сони, присвоил себе всю славу и был назван лучшим юристом года.
        Анатолий Петров пытался бежать и был схвачен в аэропорту Домодедово. За пособничество и участие в преступлениях ему дали десять лет.
        Увидев Толика в ресторане со своим врагом, с человеком, который приказал её убить, Соня поняла, кто организовал покушение, кто знал, что она дома, когда возвращается, что соседей практически никогда не бывает. Она повернулась к Володе уткнулась в плечо и заплакала. А потом вытерев слезы, произнесла:
        - Валька права, дружбы между мужчиной и женщиной не существует.
        Глава 21
        Странный день, подумала Валя. Столько всего вспомнить за утро, Илью, свою свадьбу, знакомство с Соней.
        Её опять затошнило, справившись с приступом, она таки присела на холодную скамейку. Голова кружилась, спина покрылась неприятной, холодной, липкой испариной. Никогда ещё Валя так не боялась. Третьего выкидыша она не выдержит. Сейчас 2014 год, ровно десять лет назад она встретила своего мужа, вышла замуж и создала семью, но все эти годы семья была не полной.
        Издали мигнули фары последней модели чёрного Гелентвагена. Валя с любовью и трепетом махнула мужу, встала с холодной скамеечки и аккуратно пошла к дороге.
        Несчастье случилось через несколько месяцев после свадьбы. Молодые, как и планировали, улетели подальше от Москвы, суеты и вечных, нескончаемых проблем. Цыган попросил разрешения у отца на время оставить дела и переложить на замов. Егор давно планировал отпустить сына на отдых, тем более с женой, но переживал, что Иван подумает о том, что отец хочет отстранить его от дел. Услышав просьбу, Егор сделал суровое лицо начальника, но в глубине души радостно вздохнул, не забыв напомнить, что ждёт его обратно как можно быстрее.
        Это были самые счастливые два месяца в жизни обоих. На следующий день после свадьбы молодые улетели из Москвы на Лазурный берег. Остановившись в маленьком, частном отеле без пафоса и золочённых колонн, они сняли номер с видом на море. Хозяйка отеля каждое утро приносила на завтрак обжигающий, ароматный кофе, сыр, топленое молоко и мягкие, свежие круассаны. Они сидели на балконе в плетённых креслах и касались друг друга плечами. Потом Валя протягивала свою тонкую маленькую ручку и брала кофейник. Крохотные кофейные чашки сверкали белизной на утреннем солнце, она наливала густой чёрный кофе неспешно, наслаждаясь умопомрачительным ароматом. Потом брала круассан и разламывала руками, именно это делало выпечку такой вкусной. Хруст тёплого, только испечённого хлеба и запах кофе были самыми вкусными, самыми приятными воспоминаниями.
        После завтрака они спускались по крутым каменным ступеням прямо на пляж. И это было воистину прекрасно. Валя много раз видела такие картинки на заставках компьютеров офисных работников и в модных журналах, но она никогда не думала, что сама побывает в журнальном раю. Лазурная вода, словно соревновалась с цветом неба, показывая ему, мол вон я какая разная: темно-синяя, светлая, небесная, лазурная, изумрудная, нежно-голубая, такая разная, тёплая, нежная. Вода ласкала слух шумом волн, здесь в чаше из скал, море было особенно чистое и спокойное. Горы со всех сторон обступили берег пляжа, словно защищая от шторма и бурь, в этой девственной колыбели на золотом песке лежали двое и целого мира им было недостаточно друг без друга. На этот закрытый пляж можно было попасть через маленький отель, в котором останавливались любители тишины, спокойствия и гармонии или заплыть на лодке, для более крупного водного транспорта, слава Богу, было мелковато. Лишь пару раз Валя и Цыган видели туристов, путешествующих на лодках и случайно заплывших на их секретный пляж. Чаще всего они были вдвоём или с другими
посетителями гостиницы. Лежаков и зонтиков было ровно столько, чтобы хватило гостям. Девушка любила лежать под зонтиком и читать книги, купленные наспех в аэропорту. Она прятала белоснежную кожу от южного солнышка, которого так не хватало в пасмурной Москве. Золотые волосы на солнце стали ещё светлее и сверкали то ли от света, то ли от счастья. Валя покрылась веснушками и теперь пряталась в тени. Муж лежал рядом прямо на белом песке. Короткие чёрные волосы высыхали до того, как он успевал выйти из воды, бронзовое идеальное тело могло бы вызвать зависть мужчин и желание женщин, будь они на огромном, общественном пляже. Валя смотрела на свою Любовь и радовалась, что его не надо делить ни глазами, ни мыслями с множеством женщин и девушек. Он был только её, красавец и лучший мужчина на свете, неужели такой полубог смог разглядеть что-то в маленькой, худенькой девочке с золотыми волосами и карими глазами. Иван лежал на песке без движения, закрыв глаза, капли соленой воды уже давно испарились.
        - Вань, иди в тень, сгоришь.
        - Милая, ты на меня посмотри, я похож на человека, который сгорает?  - Цыган засмеялся, перевернулся на живот и прищурился.  - Пошли купаться!
        - Ванюша, не хочу, я тут под зонтиком так разомлела, сейчас засну…
        - Чего?!
        Иван быстро поднялся, схватил Валентину в охапку и в три прыжка оказался с ней в воде. Она визжала и брыкалась, брызги летели во все стороны. Не слушая мольбы, угрозы и крики, Иван со смехом легонько подбросил жену и она нырнула в карамельную волну.
        Уже вечером сидя в белых халатах, босые, уставшие и счастливые, они наблюдали прекрасный закат и пили белое холодное вино из тонких, высоких, запотевших бокалов. Лучи вечернего солнца наполняли бокалы светом, а вино оставляло на стенках масляный след и терпкий запах винограда. Пальмы шевелились от небольшого ветерка, где-то через несколько метров от них пела птица.
        В номер постучали, Иван запахнулся потуже и пошёл открывать, хозяйка на тележке привела ужин: дивную треску, запеченную с помидорами, сладким картофелем, луком, болгарским перцем и цукини, специальный соус на оливковом масле и чесноке стоял тут же, в серебряном соуснике. Рыба была украшена обжаренными креветками и мидиями в сливочном масле.
        Пожелав доброго вечера, она поставила ужин на стол и бесшумно закрыла дверь.
        Аромат ужина доставал до верхушек гор. Положив несколько кусочков рыбы в рот, Валя мечтательно закрыла глаза от удовольствия и облизала пальцы.
        - Ты такая красивая,  - сказал ей Цыган и распахнул её халат. Взяв на руки, он унёс жену в спальню. В тот день они поужинали ближе к утру.
        - Доброе утро, любимая,  - голос мужа был нежным, но серьёзным.
        Валя открыла глаза мгновенно, она чувствовала Ивана на расстоянии, знала его перемены настроения и понимала, что случилось что-то чрезвычайное.
        - Ванюш, собираемся в Москву, да?
        - Да, родная, билеты уже привезли, такси будет через час. Не спеши, вещи я уже собрал, успеем позавтракать и выпить кофе.
        Валя пулей полетела в душ, надела легкий сарафан белого цвета, расчесала волосы и вышла на веранду. Завтрак был на столе, кофе в кофейнике.
        Наше последнее утро в раю, словно раненая птица, пролетела отчаянная мысль.
        - Милая, мы ещё сюда вернёмся, не переживай.
        - Родной, я не сомневаюсь, мы и так здесь заотдыхались, пора домой.
        Так как из летних вещей у Валентины было два купальника, шорты и несколько сарафанов, чемодан стоял солдатом у входной двери. Плавки и сланцы Цыган купил в местной лавке, а сейчас они сиротливо валялись в мусорном ведре.
        Валя налила кофе в белые чашки и едва отщипнула круассан.
        Неловкую паузу прервал Цыган.
        - Милая, не хотел тебя расстраивать. У отца случилась беда. Он сейчас с Валиком в больнице.  - Он продолжил.  - У Валика был жёсткий передоз. Его забрали из ночного клуба на скорой и чудом откачали. Врачи в машине запустили сердце, до больнице бы не довезли.
        Валя дрожащей рукой поставила чашку на блюдце, кофе не хотелось, хотелось, чтобы это все было дурной шуткой, страшным сном.
        Оба сидели в тишине до приезда такси. В самолёте они не разжимали рук и каждый думал о своём, о том, что жизнь может быть такой разной, жестокой, глупой и бессмысленной, если жить именно так.
        Валик Левин всегда был душой компании. Если Володя, его старший брат, был более серьёзным, молчаливым и думающим в отца, то Валентин был легким и беззаботным шутником с заводным характером матери. Он всегда был любимчиком и вечным малышом. Тяжелые времена, которые помнил и переживал старший брат, практически не коснулись Валика. Его детство проходило сыто и беззаботно. Егор старался не баловать детей, как это делали его коллеги и окружение. Он не дарил пони, не устраивал на территории дома мини-зоопарки и не разрешал кричать по пустякам и требовать безумных развлечений. Но самый младший сын все равно получал практически все, чего желал. Коллекционные машины на управлении, роботов последних моделей, детский автомобиль копию папиного взрослого, лимитированные коллекции Лего и многое другое. В школе у него было много друзей и знакомых, а на первом курсе университета его выбрали студентом года. Симпатичный и харизматичный, он не учился в отличии от серьезного брата ни дня. Он улыбался преподавателям, договаривался, обещал, делал серьезные и грустные лица, и казалось, что рядом с Валентином, ты
находишься на сеансе у фокусника. Отец и мать не заметили изменившегося поведения сына, нервозность и озабоченность они списывали на проблемы с очередной пассией. А Валик этим временем медленно и верно шёл ко дну.
        Все началось с вечеринки на выпуском вечере. В классе элитной школы многие нюхали и курили, но это парню было не интересно. Отец, который основал одну из самых известных школ каратэ в России, не понял и не простил бы таких увлечений. Когда другие уходили в туалет «заправиться» и «подзарядиться» Валик лишь улыбался и отрицательно мотал головой. Одноклассники не смеялись над ним и не доставали, хотя за глаза называли «маменькин сынок», они побаивались не сына, а папу, Гошу Тверского, как побаивались его и родители. Валик всегда отказывал на предложение дунуть и не брал протянутое «колесо».
        Выпускной вечер в одиннадцатом классе он ждал с нетерпением, красивые серые брюки сидели на нем идеально, туфли Бриони немного жали, но он их предварительно разносил по комнате, розовая рубашка в меру облегала спортивную, накаченную, молодую фигуру, короткие волосы и яркие голубые глаза светились счастьем. Егор и Светлана гордо везли сына на выпускной, брат Владимир уже ждал их на месте. Отпустив водителя на своей машине, Володя пересел на его место и они вчетвером вкатили во двор элитной школы, на паркинге Егор обернулся к Валентину, который сидел на пассажирском сидении рядом с матерью:
        - Сынок, мы с мамой и Володей поздравляем тебя, Ваня сейчас в Нью-Йорке, ты знаешь, у него серьёзные переговоры, но душой и сердцем он с нами.
        - Я знаю, пап, он с утра звонил мне по скайпу, у него уже вечер был,  - улыбнулся Валик.
        - Так вот, родной, это наш тебе подарок от твоих братьев, мамы и меня.
        Егор вынул из бардачка автомобиля кожаную коробку и протянул младшему сыну.
        - У этих часов есть номер, они изготовлены специально для тебя сынок в Швейцарии.
        Валентин восторженно рассматривал подарок, корпус из платины был невесомым, но механизм внутри создавал именно ту тяжесть, которая отличает дорогие часы от очень дорогих, ремешок из кожи изнутри был покрыт выбитой именной печатью фирмы, которая веками создавала стиль и роскошь, на часах была надпись Младшему Левину от Семьи с Любовью, год был выбит римскими цифрами.
        Надев подарок, Валик обнял маму и пожал руку брату и отцу.
        После торжественной части счастливые родители и брат поехали в «Михаил», где ждали друзья и близкие.
        А Валентин в предвкушении дискотеки с нетерпением ожидал праздника.
        Сегодня он предложит Ей встречаться, ей, самой красивой девочке в классе и во всей школе. Ульяна Каримова была колбасной принцессой. Её отец владел заводами и цехами по переработке мяса, у него были свои фермерские хозяйства и скотобойни в Московской области. Каримов поставлял колбасные изделия, охлажденную свинину, говядину, птицу и заморозку полуфабрикатов практически во все огромные супермаркеты города. За счёт демпинга Каримов убрал всех конкурентов и теперь за дешевой колбасой гонялись не только крупные, но и мелкие предприниматели. Подписывались контракты и открывались фирменные мясные лавки. Громом среди ясного неба грянула новость о том, что в мясе и колбасе «Каримовка» обнаружены антибиотики и гормоны роста.
        Каримов кричал во всех газетах и по телевидению, что это происки конкурентов, что его честное фермерское имя пытаются опорочить злые и завистливые люди, что он не боится проверок и готов показать журналистам весь процесс от забоя до упаковки и отгрузки. Были ли произведены проверки неизвестно, но прокуратура дело так и не возбудила. Чуть позже через несколько лет, когда Каримов станет баллотироваться в депутаты от своего района, наружу всплывет факт о скандале с антибиотиками и о тихой передаче одного из заводов юридическому лицо, после погашения кредитов, в то время, как остальные заводы ещё находились на кредитовании.
        Ульяна переживала папин скандал, как свой собственный. Высокая, красивая и черноглазая, она ходила с высокомерная и печальная, называя журналистов «это пишущее быдло». Длинные ноги, завидная грудь, тонкая талия, пухлые губы, Валик сходил с ума от одной мысли по этой девочке. Валентина не раз выслушивала от тёзки душевные и сердечные муки по Улечке. Если Вовка делился с ней переживаниями по более скромной ровеснице, то младший Валентин захотел настоящую звезду класса и школы. Его бесили все парни, которые на неё западали, и чтобы выглядеть взрослее, он начал ходить в клуб к дяде Вове, где вместе с Валентиной начал серьезно заниматься спортом. Егор был удивлён, что сына наконец-то не надо гнать в шею на тренировку, а следом за ним потянулся и Вовка.
        Валик раскачался, возмужал, в лице появилась дерзость, а фигура вызывала зависть у пузатых и ленивых одноклассников. И вот наконец-то прекрасная Ульяна обратила внимание, что теперь все девочки класса бегают за Валиком Левиным, которого она ранее в упор не замечала. Ей нравились мальчики старше и опытнее. Для своих шестнадцати она была уже хорошо пожившей девахой. Маму папа Каримов давно прогнал со двора, отобрав дочь, честь и достоинство. Мама-модель немного помыкавшись по Москве, вернулась в далекий Томск, выскочила замуж за местного олигарха и родила двух сыновей. Об Уле она так и не вспоминала. Папа окружил дочь деньгами, нянями и гувернантками. Эгоистичная девочка ни разу не спросила о матери, единственное, что она спросила у отца в тринадцать лет - это можно ли ей с подружкой на Сардинию. Подружкой оказался шестнадцатилетний сын губернатора соседней области, с которым Ульяна познакомилась в клубе, с ним она потеряла девственность, научилась пить крепкий алкоголь и принимать легкие наркотики. В то время, как её отец безбожно накачивал коров и свиней гормонами роста, на Сардинии малолетний
мажор накачивал его дочь совсем другими жидкостями.
        После сына губернатора был тридцатилетний художник-алкоголик, сын прокурора и актрисы второсортных сериалов. Узнав сколько Уле лет, он мгновенно протрезвел и слил её не без помощи умного папаши, который испугался, что Каримов подаст иск на сынка за растление малолетних. Ульяну забирали на дорогущих иномарках, иногда даже привозили с утра в школу. Бедный Валик помнил каждое авто, каждого хлыща, который целовал на прощание его любимую, копию Моники Белуччи в молодости. Она была так порочна и так прекрасна.
        Наступила долгожданная дискотека в ресторане, кто-то уже был изрядно пьян, кто-то под действием ЛСД, кто-то лишь планировал начать отмечать. Ульяна уже знала с кем проведёт вечер и ночь. Валик привлекал её больше и больше. Девочки курили в туалете и спорили, кто первый пригласит его на танец. Она вышла в зал, взяла его за руку и вывела на улицу. Без слов она поцеловала его и положила руки на спортивную стройную фигуру.
        А он ничего, правда не опытный, но это поправимо,  - подумала Уля и поцеловала парня в шею.
        Зная, что папа Каримов улетел во Владивосток и вернётся через пару дней, она привезла Валика к себе домой.
        Под утро когда у молодого бычка силы были на исходе, Уля повернулась к тумбочке и достала маленький бумажный пакетик. Потом достала из косметички прямоугольные длинные тени Диор и высыпала содержимое пакетика на зеркальце.
        - Будешь? Уля подмигнула голой грудью.
        - Нет, спасибо,  - Валик смутился и покраснел.
        - Маменькин сынок, да? Так тебя называют.
        Валентин от злости и унижения готов был провалиться сквозь землю. Одиннадцать лет он любил эту девочку-женщину, он болел ею, всю ночь он доказывал ей это, а теперь… Теперь он опять маменькин сынок?
        - Дай сюда,  - Валик зло рванул зеркало из рук.
        - Тише, малыш, сладкое рассыпешь,  - ядовито улыбнулась Ульяна.
        На часах, подаренных Младшему Левину Семьёй с Любовью, в тот день появились первые частицы кокаина.
        Глава 22
        Цыган сидел в коридоре больницы ни живой, ни мертвый. Белые стены давили на него, как каток, накатывали волнами, шатали, качали и отпускали. Его затошнило. Никогда до этого не тошнило, а тут внезапно мерзость подкатила горлу и он быстро зашёл в туалет. В частной клинике, в центре Москвы туалеты были по несколько на этаж, вместе с душевыми и комнатами отдыха, для уставших родственников в ожидании чуда.
        Иван умылся ледяной водой и посмотрел в идеально вымытое зеркало в белой, дизайнерской раме. Никогда в жизни ему не было так противно. Все деньги мира, лучшие доктора Москвы, экстренная помощь не могли спасти их ребёнка, его ребёнка.
        Он закрыл глаза, опять и опять прокручивая события последних суток. Валя, его нежная, золотоволосая, маленькая девочка, которую он не уберёг, сейчас лежит под наркозом, а лучший гинеколог с сорокалетним стажем чистит её от замершего плода. Зачем, зачем он позволил ей поехать к своему брату, Валику Левину, который лечился в закрытой клинике от наркомании.
        Валентина увидела, как из пышущего здоровьем и красотой, молодого спортивного парня вышла вся жизнь. Где-то в глубине потухшего взгляда Валя увидела своего близкого друга детства, того Валика с которым лепили снежки и забрасывали Вовку, рвали вишни с дерева, купались в реке до синих губ, по очереди бегали в туалет после зелёных абрикосов, которые запивали водой из колонки. Валик стоял, засунув руки в глубокие карманы дорогого, темно-синего брендового халата. Он стал меньше ростом, сутулился и кутался в халат, как-будто постоянно мёрз. Лицо исчезло, вместо него был череп обтянутый кожей и потухшие, желтые белки глаз, растрепанные волосы неопрятно свисали клочьями на лоб и глаза. Жизнь еле теплилась в этом, Богом забытом, проклятом теле.
        Увидев брата, Цыган сжал зубы до такого хруста, что Вале показалось у мужа во рту сухарь после салата "Цезарь". Желваки ходили под острыми скулами ходуном, Иван со злости сложил руки в кулаки. Валя держалась до последнего, но увидев лечащегося наркомана, залилась слезами.
        Валик с болью усмехнулся и обнял по очереди брата и подругу. Оба с жалостью прижимали к себе сорок пять килограммов, которые мог унести ветер, тонкие руки из под халата белели и были покрыты синяками и спрятанными венами. Запах немытого тела, заброшенного своих хозяином, намекал на полное безразличие паренька к реальности и ужасу происходящего.
        - Привет, дорогие молодожены! Как ваш медовый месяц? В море накупались? Да не смотрите так, как на привидение, я уже неделю, как чистый хожу, грёбанные врачи, как НКВД, следят за мной днём и ночью, наблюдали, как я медленно дохну, но я ничего, выжил,  - паренёк улыбнулся и присел на лавочку во дворе, руки начали беспорядочно двигаться и шевелить пальцами, поэтому он поспешно спрятал их в карманы.
        - Нормально,  - промямлила девушка сквозь слезы.
        - Брат, ты сошёл с ума? Какого хрена ты творишь?  - заорал на него матом Цыган.  - Ты что с собой сделал? Ты мать и отца видел? У них через день скорая бывает! Они с Володькой десять лет жизни потеряли, пока тебя на скорой реанимации под клубом откачивали, сердце тебе запускали. Иван замолчал и смахнул горькие слезы. Бессилие сжатых кулаков, которые не могли ударить родного человека, безнадёжность слов, которые не доходили до адресата, разочарование в слабости и в собственной растерянности. Валентина даже не вытирала слез, они просто катились на блузку, юбку, без истерики и всхлипов, нервное истощение организма не имело сил на истерику, а слёз, слёз было вдоволь.
        - Валентин, что с тобой? Как это произошло? Почему ты не обратился за помощью ко мне, к Вовке, к отцу?
        - Вань, понимаешь, Уля… - тихо произнёс парень. Цыган почернел от злости, услышав это имя. А парень продолжил.
        - Все началось на выпускной, больше года назад. Уля не заставляла меня, предложила понюхать кокаин, а я не мог ей отказать. Я люблю её, люблю, понимаешь? Никто её не любит, ни один из её уродов, с которыми она трахается. А я люблю, я буду всегда её любить.  - Валентин произнёс это с такой силой, неожиданной энергией, никто не ожидал, что в его мозге ещё есть осознание ревности и борьба за чувства.
        - Валь, на нашей свадьбе ты тоже, того, был вмазанным? Как мы пропустили? Родители? Неужели никто не замечал, что с тобой происходит?  - Эмоции отступили, и Цыган, как всегда обратился к здравому смыслу и обсуждению проблемы.
        - Конечно, был. Но как вы уехали, Уля предложила мне попробовать что-то очень крутое, оказалось, банальный герыч, но подробностей я уже не помню. А потом мы с ней поссорились, она просила денег на очередную дозу, а меня спалил отец с часами. Начался кипишь с врачами, анализами и прочей хренью. Неделю за мной наблюдали его шестерки, следили, докладывали, возили везде. Я потом убедил отца, что я полностью искренен и чист, меня в туалетах подкармливали друзья, оставляли в бачках, но все было под контролем. Потом случилось страшное. Мне написал Серега -гоблин, что за "подкормку" и за Улю, которая брала в долг на мой счёт, я ему торчу восемь кусков. Договорились вечером встретиться в "Гламуре", мне должны были отдать долг за тачку, в прошлом году я помог купить детали Владику на его старый Порш, и он мне торчал два куска, договорились, что вернёт. Я позвонил Ульяне и уговорил её приехать в "Гламур", пообещал денег. Владик отдал только две, он походу тоже торчит Гоблину, Уля кричала на меня, она рассчитывала на деньги, а не на копейки. На моих глазах она обняла какого-то старого хрена и села за его
столик. Сначала я хотел набить морду старому хрычу, но потом решил, что сначала попрошу немного в долг у Сереги, приведу себя в порядок и подсяду к ним. Только вот вмажу немножко, совсем чуть-чуть, я же почти слез, да мне бросить раз плюнуть. Я попросил Серегу-гоблина дать взаймы, он категорически отказался, только после возврата остальных шести баксов. Но потом сказал, что у него есть более дешевая штука, практически герыч, только с добавками, эффект практически тот же, только может немного подташнивать, но меня ломало уже конкретно, поэтому мне было не до тошноты.
        Вот так я оказался здесь, ребят, без друзей и Ули, с церберами, круглосуточно промывающими мне кишки и вены.  - Валик закончил свой рассказ и усмехнулся.
        Глава 23
        Поручив жену заботам Сони и Владимира, Цыган сел в свой гелик под воротами частной клиники и громко выругался. Он ударил по рулю, а потом нажал на газ и ворвался в поток автомобилей. Несколько машин испуганно отшатнулись, сбавили скорость и уступили дорогу.
        Поднимаясь в новостройку на Кутузовском, он вынул пистолет и несколько раз выстрелил в хороший, но китайский замок. Дверь жалобно скрипнула, а три остальных на лестничной площадке, остались безмолвными. Соседи предпочитали не вмешиваться.
        - Ба. Кто это шумит?  - с насмешкой ответил, сидящий на кухне, наркоторговец, потихоньку превращающийся в нарка.
        Серёга-гоблин, он же Серж Асланович Ибрагимов, 1974 года рождения, дважды осуждён условно в 1995 и 1997 гг., за хранение и распространение психотропных средств, наркотических веществ, наезд на пешехода в состоянии алкогольного и наркотического опьянения, лишён прав на два года, выпущен под залог и подписку о невыезде. В 1998-1999 гг., состоял в криминальной группировке, был взят с поличным, с крупной партией героина на территории престижнейшего ВУЗа Москвы, был обвинён в хранении и распространении, но в суде вина не была доказана, поскольку у обвинения пропал главный свидетель. Обвиняемого отпустили прямо в зале суда, а свидетеля до сих пор не нашли.
        - Цыган, цыганёнок, я тебя к себе домой не приглашал, не нарушай законы моего кавказского гостеприимства.
        Цыган кошачьими шагами подошёл к хозяину квартиры и бесшумно ударил его по кисти правой руки короткой стальной палкой.
        - Во-первых, я тебе, сука, не Цыганёнок, а Иван Иванович Цыганков.
        Во-вторых, не кавказец ты, а долбаный нарк. В-третьих, не тем бизнесом ты занимаешься, тварь.
        Иван присел над повалившимся кулем и методично наносил удары. Под наркоторговцем появилась небольшая лужа крови и большая лужа мочи, он уже отключился после третьего удара, а Иван все бил и бил, пока палка из стали не стала скользкой и перестала наносить рубящие удары, а просто мяла человеческое тело и вздымала кровавые фонтанчики брызг Ивану в лицо.
        Шестым чувством Цыган почуял, что сзади кто-то стоит, молниеносно отпрыгнув в сторону, он отшатнулся от свистящего в воздухе лезвия топора. Ещё двое стояли в коридоре с ножами.
        Цыган выхватил пистолет и стрельнул первому в бедро. Видимо, под звериной дозой наркоты, остальные два не испугавшись пистолета, кинулись, как пушечное мясо, прямо Ивана. Пистолет выскользнул из рук, Иван схватил первого за руку и выбил нож, второй целился остриём прямо в лицо. Закрываясь первым, как щитом, Иван пытался отвлечь внимание и поднять пистолет. Секундная пауза и Цыган кидает первого, на второго нападающего. Не ожидая, что это будет напарник, второй со всего размаху всаживает лезвие прямо в своего же. Цыган хватает пистолет и стреляет ему в пах.
        Немедленно вызвав Лёву Каца на место побоища, Цыган давал показания доблестной милиции. Верный адвокат семьи объяснил, что бандиты напали на Ивана Ивановича Цыганкова и это была самозащита. Честно говоря, опера удовлетворенно записывали показания, поскольку знали, что сегодня несколькими ублюдками стало меньше, а превращённые в инвалидов отморозки, больше не будут сбивать на тротуарах людей и торговать наркотиками. Лёва Кац внимательно прочитал показания, убедился, что Цыган ни коим образом не запятнан в этой истории и не будет привлечён к ответственности. Пока скорая грузила стонущие тела, адвокат с удовольствием заметил, что все живы, и не важно, что теперь оставшиеся дни наркоторговец и его свита будут ходить в туалет и питаться через трубочку.
        - Иван Иванович, чего это Вы сами руки мараете? Ребят бы послали. Экая мразь не стоит Вашего времени.
        Цыган усмехнулся невеселой улыбкой и покачал головой.
        - Это личное, семейное.
        Темнело, в особняке Каримовых горело несколько панорамных окон. Охрана доложила, кто пожаловал к хозяину в гости.
        Каримов встретил Цыгана на пороге дома в халате и тапках. Заикаясь от волнения, он пригласил важного гостя в дом и предложил выпить. Цыган отказался, дав понять, что разговор будет очень коротким.
        Каримов часто-часто закивал головой и присел на край дивана.
        - Ты, бизнесмен, судя по размаху, неплохой. Хочешь, я сделаю так, что завтра на твои заводу придет такая проверка, что ты сядешь далеко и надолго.
        Хозяин дома побледнел и отрицательно замотал головой, пухлые пальцы в перстнях, нервно теребили кисточки диванного покрывала.
        - Так вот, убери свою дочь из Москвы навсегда. Чтоб она больше никогда в жизни не появлялась ни в этом городе, ни в этой стране. Чтоб она потерялась для Валентина Левина навсегда. Если я увижу её в радиусе тысячи километров от Валентина, тебе и твоему бизнесу будет конец. Ты - отец, ты и решай. Ты меня понял?
        Колбасный король так энергично закивал головой, что Цыгану показалось, что она сейчас отпадёт. Кивнув, он встал и закрыл за собой тяжелую дверь.
        Сев в свой гелик, он только сейчас заметил, что после мясорубки на Кутузовском он даже не переоделся. Чёрные джинсы и чёрная футболка были пропитаны кровью. Руки в бурых потёках настолько впечатлили Каримова, что спустя несколько часов, плачущая и упирающаяся Ульяна Каримова была доставлена в аэропорт Шереметьево под руки двумя охранниками. При ней была доверенная гувернантка девушки, которая показав пограничникам все необходимые доверенности от отца и документы, улетела вместе с ней и охраной в закрытый лечебный пансион Швейцарии. Охрана следовала за девушкой неотступно и через несколько часов отчиталась, что объект и гувернантка прибыли в интернат в целости и сохранности.
        Несколько лет принудительного лечения сделали из Ульяны покладистую, дородную мадам, которая так и не вышла из стен своего принудительного заточения. Объявив отцу, что она хочет работать на благо заблудших душ и помогать таким, как она, только облегчило отцу будущую предвыборную гонку. Своё обещание он сдержал, помня кровавые руки Цыгана.
        После разговора с Каримовым, Цыган вернулся домой к жене, в двухкомнатную, уютную, новую квартиру недалеко от Сони и Валиных родителей.
        Ещё до свадьбы Валя очень просила не покупать огромные особняки и прочие доказательства роскоши и богатства. Её родители подарили на свадьбу деньги, которые откладывали ей на квартиру. Теперь её кухонька была свободна, но счастье дочери было куда важнее, чем тот факт, что любимый птенчик выпорхнул из гнезда.
        Цыган упирался и хотел купить дом рядом с отцом, чтоб и будущим детям во дворе было просторно на свежем воздухе и ближе к своей родне.
        На том и порешили, Валя на свадебные деньги родителей купила им квартиру, а Иван купил землю и охотно начал обсуждать проект будущего дома с чувством, толком и расстановкой. Его увлекла идея участвовать в обсуждении каждой детали жилища, дома их мечты. Проект был готов в рекордные сроки и строительная бригада приступила к заказу.
        А пока молодые жили в своём маленьком, но прекрасном мире.
        Цыган шёпотом поблагодарил Соню и Владимира за то, что успокоили и уложили Валю спать после нервного визита в наркологическую клинику и встречи с Валиком. Пока он решал вопросы, подруга и брат Егора заварили ей чай, успокоили и поговорили по душам. Рядом с родными Валю немного отпустило, она перестала плакать и вскоре уснула.
        Увидев внешний вид мужа подруги, Соня вопросительно подняла брови, а Володя махнув ей рукой, попрощался и забрал любимую отдыхать, предварительно перекинувшись парой фраз с племянником и узнав все ли в порядке.
        Став под горячий, обжигающий душ, Иван смывал с себя сегодняшний день, он смывал Валика, бледные исколотые руки, пустые глаза, шарящие пальцы. Струи воды хлестали по спине, унося с собой кровь мерзкого наркоторговца и его притона, который погубил десятки и сотни жизней. Гель для душа перебивал запах алчного, трусливого и мерзкого папаши, который откупался деньгами от дочери - наркоманки.
        Цыган упаковал всю одежду в пластиковый мусорный пакет и бросил в мусорное ведро.
        Прошлёпав босыми ногами по паркету с полотенцем на бёдрах, он на цыпочках зашёл в спальню и тихонько лёг рядом с самым любимым человеком на земле.
        От неё пахло земляникой и жарким летом, золотые волосы рассыпались по подушке, во сне она повернулась на бок, и дала себя обнять любимому. Цыган поцеловал её в затылок и провалился в бездну.
        Ему снился кошмар, будто он плывет на лодке посреди реки. Она такая тихая и жуткая с мутной, густой водой. Иван присматривается и понимает, что это кровь. За лодку кто-то цепляется, это Валя, она не может залезть и кричит: Ваня, Ванечка, помоги! Он протягивает ей руку, но поздно, кровавая река засасывает лицо и золотые волосы.
        Иван вскочил с кровати в холодном поту. Жуть ночного кошмара исчезла, но неприятный осадок от увиденного картинкой стоял перед глазами. На часах семь утра, рассвет неслышно прокрался в спальню серым светом, постепенно съедая ночные тени.
        - Почему в Москве никогда не бывает солнца?  - пробормотал себе под нос парень, чтоб отвлечься от сна и тяжелых мыслей. Он хотел сварить себе кофе и немного подумать в тишине, пока любимая спала.
        Повернувшись к Вале, он хотел поправить на спящей одеяло и приподнял его.
        Девушка лежала в луже крови, которая успела впитаться в простынь и белоснежный матрас.
        Глава 24
        Цыган умылся ледяной водой и вышел из туалета больницы. Серое безжизненное утро медленно переходило в день. Он не помнил, как вызвал скорую, как диктовал данные, отвечал на вопросы докторов и бригады скорой помощи, как одевался и закрыл ли дверь в квартиру. Перед глазами картина: безжизненное, белое лицо его жены, Валентины, его беременной девочки с золотыми волосами, пижама в запекшейся крови и синие губы. Пока реаниматологи восстанавливали ритм сердца и дыхание, ещё один подключал аппараты и надевал кислородную маску, медсестра ставила капельницу. Они общались друг с другом сдавлено, жестко, лишь терминами, названиями аппаратов, лекарств, цифрами… Иван ничего не понимал, главное, что она жива и врачи здесь, они оказывают помощь.
        Люди с угрюмыми лицами, немолодые, без лишних разговоров, движения опытные, профессиональные, отработанные месяцами, годами. Простые люди в стоптанных туфлях и дешевых рубашках под халатами, белые ангелы.
        Ты проходишь мимо них на улице, стоишь с ними на кассе, едешь по одной дороге на работу, они есть повсюду. Но когда что-то случается, ты смотришь на врачей, как на Бога, потому что они спасают жизни любимых и родных людей. Они - это вера и надежда, они годами творят чудеса, люди на скорой с угрюмыми лицами.
        Иван стоял позади бригады и беззвучно глотал слезы, он молился за Валю, за работу врачей, за то, чтобы все обошлось.
        Он услышал сдавленный писк, крик с улицы. Подойдя в коридоре к больничному окну, Цыган услышал ещё один крик громче и сильнее.
        Ярко-синий авто в шариках, вокруг десятки людей, кричат и хлопают. И тут все стихли, женщины и мужчины, несколько пожилых, все смотрят на девушку с голубеньким конвертом. Она так медленно и так гордо двигается с важной ношей, плывет, новоиспеченная мать с самым ценным грузом на земле. Навстречу выходит молодой парень, нежно берет конверт, целует жену и крепко прижимает к себе, жестом показывает на машину, на подарок для новорожденного. Девушка рыдает, вместе с ней вытирают слёзы все присутствующие. И только личико в маленьком голубом конвертике мирно посапывает, не подозревая, какое счастье дарит семье и своим родителям.
        Цыган упёрся лбом в оконное стекло. Холод охладил разгоряченный лоб парня.
        - Я подарю своим детям весь мир,  - тихо прошептал он сам себе.
        - Иван Иванович, добрый день.
        Цыган вздрогнул от неожиданности и обернулся.
        Перед ним стоял врач, лет сорока, высокий, с умным, уставшим лицом, карими глазами и крупным носом с горбинкой. На нем была голубая шапочка и голубой операционный костюм.
        - Меня зовут Олег Юрьевич, я оперировал Вашу жену. Её жизни сейчас ничего не угрожает. Ребёнка, к сожалению, сохранить не удалось, слишком маленький срок двенадцать недель. Но хорошая новость состоит в том, что Ваша жена сможет иметь детей, конечно, не сразу. Я рекомендую восстановление минимум два года. Рекомендации вместе с лечением я напечатаю в выписке.
        - Доктор, извините, а что случилось? Как такое могло произойти?
        - Гм, знаете, любая беременность - это перестройка организма, это нагрузка на все внутренние органы, но прежде всего - это подготовка самой женщины к беременности, её настрой, психология, ограничение физических и психоэмоциональных нагрузок. Скажите, в последнее время Ваша жена переживала стрессы, потрясения? У неё были нервные срывы?
        - Да, Олег Юрьевич, были. Её друг детства и мой брат лежит в наркологической клинике, его спасли от остановки сердца, передозировка в ночном клубе.
        Врач со вздохом покачал головой и вздохнул.
        - Как показывает практика, большинство выкидышей случаются именно в первом триместре, когда плод только начинает закрепляться и развиваться. Организм может реагировать на изменения по-разному: у некоторых инстинкт самосохранения начинает отторгать негативную информацию, не позволяя эмоциям разрушать психику и состояние спокойствия. А у некоторых психика более слабая и все, что происходит, они переживают, переваривают через себя. В результате нервный срыв и нарушение развития плода, организм сигналит о том, что есть нарушения и самоочищается. Именно это и произошло в Вашем случае. Видимо от боли и ослабленности Ваша жена потеряла сознание, Вы вовремя ее обнаружили и привезли. Теперь ей нужно хорошо питаться и восстанавливаться. Никакого негатива и плохих новостей. Берегите её. Я понаблюдаю за ней пару дней, капельницы с витаминами и восстанавливающие препараты пойдут ей на пользу. Через пару дней можете забирать Валентину домой.
        Врач пожал руку и направился к кабинету.
        - Доктор!  - Цыган неловко протянул руку и тихо, но очень искренне добавил,  - Спасибо!
        Валя ковыряла пальцем больничную стену. Она пришла в себя от наркоза и все ещё надеялась, что это дурной сон. У неё ничего не болело, лишь слегка ныл низ живота.
        - Ребёночек растёт,  - хотела подумать девушка, и тут, как обухом по голове,  - Нет, нет, нет, уже нет никакого ребёнка, внутри меня пустота, лишь я и моё пустое тело. Душа малыша не захотела такой матери, он сбежал от меня предал, предал… - Валя залилась горькими слезами, никогда она не плакала так отчаянно, так безнадежно, кусая губы, руки до крови и синяков, не видя перед собой ни одно предмета.
        Первая в жизни большая потеря, первая смерть, первая горечь утраты, первая вина за то, что она не уберегла Божий подарок, благодать, малыша от любимого человека. Она не уберегла, не сохранила.
        - Дура, проклятая идиотка.  - Валя винила себя, и вдруг перед глазами так четко и ясно встал облик Валика.
        В один момент Валентина трезво и чётко глянув на ситуацию поняла, лишь её ребёнок был важен, её муж Иван, который сходит с ума в коридоре и переживает не меньше, чем она. Это её семья и она, как львица, как тигрица должна была защищать своего ребёнка, а она променяла его на конченого наркомана, на человека, который бы не задумываясь, променял её на дозу. Абсолютной чужой парень ради которого она потеряла самое важное, самое ценное.
        Валя повзрослела в один миг. Она постарела разом на несколько лет, но именно главная мысль помогла ей выжить, понять, что нет важнее Ивана и себя, нет ничего важнее их будущего ребёнка, детей. Да, детей, у неё будет много детей. Минимум трое.
        Иван тихонько постучал в палату, за ним зашли мама и папа. Они разговаривали, плакали, но Валя была спасена. Она трезво отвечала, она была настроена так решительно, как никогда ранее. Она готова ждать и два, и три года. Она вернёт себе малыша. И мать твою, она будет лучшей матерью в мире.
        Через два дня Валю выписали. Её встречал муж, на своём чёрном Гелике с букетом цветов.
        - Милая, мы начнём заново, у нас все впереди.
        - Спасибо, родной, я знаю. Я люблю тебя.
        Это был конец 2004 года. И ещё не знали, что ждёт их впереди.
        Глава 25
        Аня Ковалёва любила Цыгана беззаветной и безответной любовью несколько лет. Они познакомились в ночном клубе Москвы и время от времени встречались, чтобы скрасить или скрыть своё одиночество. Цыган только начинал свою московскую карьеру. Егор стал поручать ему переговоры, подготовку документов и самое главное, подбор и подготовку персонала. Деньги текли к молодому парню рекой и кружили ему голову. Именно в то золотое, для сомнительных сделок, но романтичное время он купил свой первый чёрный гелентваген. Автомобиль был б/у, но в очень хорошем состоянии. Услыхав, что сын Главы Кавказкой Диаспоры в Москве продаёт свою машину, Цыган связался с ним и приехал на встречу.
        Авто понравилось и цена была подходящая. Единственное, Гарик возил в ней своего любимого белого лабрадора Кевина и соответственно сзади все сидения были исцарапаны когтями, обваляны белой длинной шерстью с характерными следами от зубов.
        Никто из уважаемых людей не захотел взять машину после таких экзекуций даже для своей охраны, несмотря на то, что Гелику был лишь год и авто было в чудесном состоянии, не считая обшивки салона .
        Цыган увидел машину своей мечты и понял, что это прекрасный вариант. Гарик сбросил сразу несколько тысяч долларов от заявленной цены и довольный Иван, рассчитавшись на месте, покатил к Егору.
        Заехав по пути в хороший автосервис, Цыган велел ребятам перетянуть задние сидения заново, устранить все следы пребывания собаки и поменять детали, которые были нещадно опробованы зубами добрейшей души собакена, игривого Кевина.
        Молодцы из автосервиса выпучили глаза, увидев, что новехонький гелик использовался в качестве гигантской перевозки, но с энтузиазмом принялись за дело.
        Ровно через неделю подъезжая к лучшему клубу в центре Москвы на новой крутой машине, Иван увидел красивейшую девушку. Высокая, стройная, с длинными модельными ногами и волосами, яркая брюнетка (возможно крашенная, но это не портило, а лишь придавало шарма), длинные ресницы, пухлые губы и темные глаза, в которых можно было утонуть. На ней было короткое чёрное платье и высокие каблуки, в руках маленькая сумочка. Девушка нервничала, было видно, что она не уверена в своей красоте и очень боится не попасть в клуб, но самое главное, рядом нет парня, который галантно бы провёл её ко входу. Она стояла в очереди, а секьюрити неспешно искали в списках избранных баловней судьбы. Приветствуя Цыгана, оба по команде расступились и дали ему дорогу, отгородив своими широкими плечами от очереди несчастных, пытающихся попасть в эти сомнительные врата рая.
        - Витя, пропусти девушку, она со мной. И подругу её тоже.
        Аня Ковалёва быстро взяв за руку Марину, с плохо скрытым ликованием продефилировала впереди Ивана, стараясь продемонстрировать сразу все свои прелести и как-бы давая понять, что он не будет разочарован.
        В клубе они перекидывались парой фраз, пили и несколько раз целовались. Марина уехала домой на такси около трёх, но Ане было все равно.
        Она давно хотела такого, именно такого, красивого, крутого, богатого и уверенного в себе мужика. Ну и что, что он был молод. В нем чувствовалась такая сила и власть, что она, шикарная баба, таяла в его руках, как швейцарский шоколад.
        Анна Матвеевна Ковалёва родилась в Новосибирске, в семье алкоголиков. С детства помогая воспитывать непутевой матери младших брата и сестру, Аня быстро повзрослела. В десять лет Анечка уже покуривала и знала на вкус не только пиво, а в двенадцать лишилась девственности. Несмотря на неблагополучную семью, Господь щедро одарил старшую девочку. Во-первых, она была невероятно, сказочно красива, а во-вторых, Аня была очень талантлива и упорна. Ей все давалось легко, учеба, танцы, пение, рисование, спорт, все бесплатные школьные кружки. Аня Ковалёва была не только звездой класса, но и школы.
        Брат и сестра, Коля и Люда Ковалёвы, учились в этой же школе, они были младше на пять и шесть лет соотвественно. По сравнению с сестрой звёзд с неба не хватали, но благодаря Ане домашнее всегда было сделано, они были бедно, но чистенько одеты и причёсаны.
        Вся школа знала, что Аня тянет на себе младших детей и безмерно сочувствовали ей. Учителя пытались вразумить мамашу, которая временами выходила из запоя и несколько дней ходила полностью адекватная. Она обещала учителям, что поможет Аньке смотреть за спиногрызами.
        - Любовь Юрьевна, наведите порядок в семье. У Анны выпускной класс, девочке поступать надо, а она с младшими уроки учит, убирает и есть готовит. Перестаньте эксплуатировать ребёнка,  - взывала к совести директор школы.
        - Дык, я чё. Я ниче-то. Анька кобыла здоровая, вон жопу отъела на харчах-то наших. Пусть отрабатывает мамашкино-папашкино добро-то. Вон сиськи отрастила, все мужики пялятся, стыд и позор. С Никитой по углам бегает, вот я ей, сучке,  - и Любовь Юрьевна потеряв нить беседы и грозя кулаком невидимому Никите, отчаянно материлась и облизывала синие, тонкие, сухие губы.
        Мать Ани, Любовь Юрьевна Тихонова, тоже когда-то была отличницей этой школы. Но влюбившись в молодого сорвиголову и грозу класса, Матвея Ковалёва, навсегда забыла о поступлении в Новосибирский институт. Матвей, работящий и красивый парень, ещё в школе очень любил выпить. Учителя хватались за головы, а директор сама открыла давно подаренную бутылку советского шампанского после того, как Ковалёв закончил школу. Естественно он напился на выпуском и начал драться с бывшими одноклассниками, но это была уже не её головная боль. Директор сочувствовала и жалела Любоньку Тихонову, которая мечтала поступить, но забрала документы из новосибирского ВУЗа, как узнала, что она на втором месяце беременности. Весь бывший класс готовился гулять на свадьбе, но сам Ковалёв похоже не до конца понимал, что происходит.
        Родив Аню, Люба с головой окунулась в серый, грязный, мрачный быт коммуналок. Родители с обеих сторон были категорически против скоропостижного брака, но узнав, что Люба беременна, организовали торжество и сбросились на комнату в коммуналке. На этом помощь родителей закончилась и жизнь Любы Тихоновой тоже. Теперь Любовь Юрьевна Ковалёва не жила, а существовала. Матвей работал на заводе сварщиком, а в часы и дни отдыха беспробудно пил. В минуты трезвости Люба пыталась пробудить в нем нежность, ласку и заботу к маленькой Анечке, но как только болезненный и слабенький комочек писался или начинал плакать, новоиспечённый отец вручал живую пелёночку матери и бежал к друзьям-собутыльникам.
        Люба стирала, убирала, готовила и качала… Она качала днями и ночами, весна превратилась в лето, лето в осень, а она качала… Зимой холод заходил непрошеными гостем в щели и дыры в оконных рамах. Новосибирские морозы беспощадно охлаждали все живое. Люба сидела на старой кровати с продавленным матрасом и качала дочь. Анечка уписалась и кричала, требуя поменять пеленки, холод проникал через мокрую материю и покрывал тельце ребёнка гусиной кожей. А Люба отключив сознание, продолжала качать. Она не слышала ни плача, ни мокрой лужи на своих коленях, ни холода.
        Мощный толчок в спину пронзил её тело болью и усталостью. От неожиданности она уронила малышку на пол и закричала.
        - Слыш, Любка, если не заткнешь её, на снег вас выкину. Поняла, шалава?
        Люба схватила мокрый, несчастный комочек, который уже не кричал, а хрипел, и быстро начала искать сухие пеленки. Их не было. Вчерашние она не постирала, не было сил, и они кисли под кроватью в тазу. Сегодняшние все мокрые. Люба сняла с себя халат, завернула дочку, покормила и уложила в подобие детской кроватки. Потом глотая слезы, стирала в ледяной воде грязные и вонючие детские пелёнки. Развесив их на веревках по всей комнате, девушка решительно достала из заначки бутылку водки и хлебнула из горла, не закусывая.
        С тех пор жизнь Любовь Юрьевны Тихоновой потекла своим чередом. Время от времени она прикладывалась к бутылке и становилось легче. Дела делались веселее, дочь уже не раздражала своим плачем, отходила от сердца обида на родителей. Теперь Люба получала в сберкассе детские и с радостью бежала в магазин. Если в магазине не было, то к бабкам в частные дома, так было даже дешевле.
        Из коммунистической партии Любу выгнали после того, как застали спящей у работающего станка на фабрике. Она сдала свой партбилет и достала заначку. Анечка круглосуточно находилась в яслях, потом в садике. Девочка росла и пыталась оправдать маму тем, что ей тяжело без папы и без работы. Папу она почти не знала, видела несколько раз спящим, когда мать для приличия забирала её домой.
        Когда Ане было пять лет, в семье случилось прозрение, алкоголик-отец увидел по телевизору экстрасенса, который снимал порчу, сглаз, финансовые трудности, финансы доверчивых граждан и просто снимался, чем поднимал рейтинг трансляции до небес.
        На Матвея он произвёл настолько глубокое впечатление, что тот бросил пить от слова совсем. Люба к тому времени, уже изрядно испитая баба, противилась, но после изрядного тычка в глаз, согласилась с доводами мужа.
        Жизнь семьи Ковалёвых начала налаживаться. Отец Ани устроился на работу охранником склада, мать - продавщицей в мясной отдел.
        На столе начало появляться горячее, иногда к ним в гости приходили бабушки и дедушки, даже встретили один Новый год все вместе.
        Люба родила подряд Колю, потом Люду. Аня стала им второй мамой, потому что Люба работала в две смены.
        Грязная, вонючая, тёмная и сырая коммуналка шла под снос. Удачно воспользовавшись ситуацией, они первые согласились на переезд, поскольку остальные жильцы начали много требовать от строительной фирмы, которая выкупала землю для сноса непригодного жилья и строительства торгового комплекса.
        Семья Ковалёвых и ещё несколько человек первыми получили по двухкомнатной квартире. Сроки поджимали, фирма, которая выиграла тендер на строительство, принудительно выселила остальную часть гетто в однушки и приступила к сносу.
        И тут, как гром среди ясного неба, разоблачение экстрасенса, того, на которого молился глава семьи, как на святого. По телевизору показали расследование, где рассказали, что человек с определенными способностями психолога, психиатра и шарлатана дурил простой народ почём зря. Люди считали его Вторым Пришествием, кто-то падал в обморок, кто-то переписывал квартиры и дома на его имя. Если бы не эта передача и расследование, Матвей Ковалёв и дальше жил бы счастливой и трезвой жизнью.
        В тот же вечер он вышел за хлебом и не вернулся.
        Тело нашли под утро, когда Люба пошла в милицию, потом пешком в больницу и местный морг.
        Анин одноклассник рано утром гулял с собакой, которая и обнаружила ботинок, потом мёртвого хозяина ботинка, недалёко от «Рюмочной», на окраине города возле пустыря. В милиции лишь подтвердили причину смерти - сильное алкогольное отравление, повлёкшее смерть.
        Очевидно расстроенный Матвей, который несколько лет держался в строгой завязке, не выдержал падения своего кумира и решил залить дело горькой.
        Если бы следствие велось более тщательно, то питейное заведение «Рюмочная» по указанному адресу подлежало бы тщательной проверке. Поскольку хозяин «Рюмочной» был кумом начальника милиции Новосибирска, то ни одно из его заведений по городу, а также то, возле которого был найден труп, не были проверены. А зря. Милиция бы обнаружила грубейшие нарушения в хранении и продаже товаров, перебитые сроки годности и самое главное, не сертифицированную алкогольную продукцию, т.е. пойло, разлитое в подвалах в бутылки с дорогими поддельными этикетками.
        Естественно семья Матвея Ковалёва не имела ни денег, ни влияния в жизни. Любовь Юрьевна Ковалёва опознала тело в городском морге, подписала документы, пришла домой и, наконец-то, с облегчением открыла бутылку водки.
        И вот теперь, сидя в кабинете директора, мать Ани Ковалёвой грозилась всем, прикрывая по очереди, то здоровенный фингал под глазом, то вещательный аппарат с прогнившими, коричневыми через один, зубами, несвежим дыханием и бодрым алкогольным перегаром.
        Директор школы и классный руководитель Анечки уже не смотрели друг на друга, они обе сочувствовали трём детям опустившейся и сломленной жизнью, матери-алкоголички.
        С блеском закончив школу, Аня собрала чемодан и первым поездом уехала в Москву.
        Слезы младших не тронули сердце, закалённой в жизненных боях, девочки. Она знала, что Москва - её шанс и её спасение. Предупредив бабушек и дедушек, что теперь внук и внучка находятся на их совместном попечении, Аня взяла мамин, когда-то новый, чемоданчик, с которым молодая и полная надежд, Любочка летела навстречу новой жизни с уже покойным мужем, выкинула все старьё и хлам, аккуратно уложила новенькую блузку и юбочку в горох (бабушкин подарок), тёплый, застиранный свитерок, перевязанный из распущеного маминого кафтана, трусы, колготки, две футболки, зубную щетку и несколько подаренных дедом книг, расческу и полотенце. В своей дермантиновой маленькой сумочке, подарок других бабушки и дедушки, лежали паспорт, аттестат об окончании и деньги на билет Новосибирск-Москва.
        На перроне она стояла одна. Запойная мать даже не поняла, что происходит, когда Аня собирала чемодан и обнимала брата и сестру. Она перевернулась на другой бок и захрапела. Бабушки и дедушки не поддержали внучку, но обещали по очереди проведывать Люду и Колю. Семьи до сих пор враждовали друг с другом и каждый думал, что виноват другой. Семья Тихоновых обвиняла покойного Матвея в том, что именно он сгубил красоту и ум их дочери, обрёк на нищету и назло всем, умер. А семья Ковалёвых обвиняла Любу в пьянстве, отсутствии морали и материнского инстинкта. Пока «холодная война» шла годами, внуки росли без бабушек и дедушек, потому что каждый из них думал, что помогать должен другой.
        Вот так нехотя, каждая из семей восприняла тот факт, что Аня уезжает и заботится теперь придется. А как - девочку уже не интересовало.
        Она ехала в новую жизнь и в новое будущее.
        В сумочке, с потертыми ручками и торчащими нитками, помимо паспорта и ещё нескольких документов, лежала её заначка, её отложенные, надаренные деньги, половина из которых ушла на билет.
        Но Аня не отчаивалась, выйдя на перроне в Москве с чемоданчиком и сумкой через плечо, она вдохнула воздух вокзала, горячий, терпкий, сбивающий с ног, резкий и густой. Шум гудящей толпы, чемоданы, баулы, тюки, тележки, пакеты, коробки, пассажиры, бегущие к подножке, объявления следующего поезда на непонятно произнесенную платформу на непонятном языке, как-будто диктор подавился вареником.
        Вообще непонятно, зачем давать такие объявления, которые невозможно расшифровать. И каждый на перроне, в зале ожидания, в привокзальном кафе или в туалете прислушивается изо всех сил, или говорит собеседнику или провожающему,  - Тихо, тихо! Что объявили? Я ничего не понял! Пойду на табло гляну!
        И так делают все, а тем временем, диктор в своей кабине жуёт пельмень или галушку, чтобы следующий поезд объявить ещё зажеванней и гаже.
        Аня оглядывалась, несмело читала указатели и мешала бегущим.
        На плечо легла тяжелая рука.
        - Потерялась, красавица? Чё не москвичка, наверное? Жениха ждёшь?
        Высокий, губы кривятся в неискренней, натянутой улыбке, как-будто человеку больно, но он терпит, в красном спортивном костюме и в чёрной кепке-аэродроме ни к селу, ни к городу, во рту сверкал золотой зуб, а на руке - золотой браслет.
        Аня попятилась назад. Надела сумочку через голову, как почтальон, и крепче взялась за ручку чемодана.
        - Да, не москвичка, чё не видно? Меня сейчас дядя с тётей встретят, они москвичи. Дядя в милиции работает, мамин брат, видно бандитов ловит, вот и опаздывает.
        Аня осмелела и гордо прошла мимо, сама не зная, в какую сторону метро.
        - А ты знаешь, что в милиции самые страшные бандиты-то сидят, красавица?  - парень крикнул вслед и громко плюнул,  - Ну-ну, вали отсюда, немосквичка.
        Аня очень надеялась, что плевок не на её спине, но оборачиваться не хотелось. Чудом выйдя на улицу, она увидела значок Метрополитена.
        Остановившись у карты метро, девушка расплакалась. Её землячка говорила ей станцию метро, но она забыла. Дрожащими руками Аня достала листочек со станцией метро и адресом. Она только помнила, что-то связанное с птицами, то ли с географией. Вокруг бушевало человеческое море, её толкали в спину, кричали «женщина, чего встали», чуть не оторвали ручку от чемодана, а она дрожащими руками разворачивала листочек в клетку.
        - Воробьёвы горы!  - Аня не удержалась и прокричала вслух,  - Да, Воробьёвы горы!
        - Так что, тётя и дядя-милиционер таки не приехали за племянницей? Слишком много преступников развелось, времени нет?  - проскрипел сзади знакомый, прокуренный, страшный голос.
        Глава 26
        Леха Семёнов с самого детства был хулиганом. Семья мальчика имела средний достаток и нулевое влияние на сына. Ни наказания, ни битье, ни пряники не могли изменить непутевого парня. Связавшись с дворовой шпаной, Алексей покатился по наклонной. В пятнадцать он стоял на учете в детской комнате милиции, а в девятнадцать уже получил условно.
        Всю жизнь он смотрел с придыханием на авторитетов, матёрых бандитов и убийц, был вхож в определенные криминальные круги, но скорее как шестерка, решала, барыга. Леха приносил в общак свою долю, «работал» на одном из вокзалов Москвы, разводя лохов и приезжих. Кидал на деньги при обмене доверчивых иностранцев, крышевал щипачей и каждую неделю заносил долю начальнику вокзала. Леху никто не трогал, милиционеры знали, кто за ним стоит, кивали при встрече и считали уважаемым человеком. Все жалобы потерпевших внимательно слушали, заставляли писать подробное заявление, складывали в стопочку и в конце недели методично «теряли».
        Жертв мошенничества было жаль, это были и мамы с детьми, и пенсионеры, и бедные студенты, приехавшие из далеких уголков бывшего СССР на последние родительские деньги. Начальник вокзала сочувственно кивал, поглаживая новенькие Ролекс, которые недавно приобрёл за свои честно заработанные «закрытые» глаза.
        Леха Семёнов снимал дань с калек, они приносили самый большой куш, предусмотрительно оставляя им на дешевое пойло, потом беспризорники и молодые щипачи, те, могли припрятать, за что потом долго кашляли кровью или хромали, вокзальные проститутки-наркоманки работали за дозу, здесь была отдельная касса и отдельная бухгалтерия.
        Леха был поставлен на вокзал Солнцевской братвой. Он отвечал не только за работу своих шестёрок и сбор дани, но и сам решал, зарабатывая львиную долю бабла.
        Перед серьезной должностью главного по вокзалу, Алексей успешно работал на братву чёрным риелтором. Кропотливо выбирал старые районы и старинные дома, втирался в доверие в глупым и несчастным старикам и обманным путём, заставлял переписывать квартиры на те документы, которые ему предоставляла братва. Бизнес шёл, как по маслу. Обаятельный, как черт, высокий, тогда ещё без жуткого золотого зуба, Алексей Витальевич, молодой человек в костюме больше походил на свидетеля Иеговы или на распространителя книг, чем на чёрного риелтора. К каждой жертве он находил свои пути, кому-то он напоминал заботливого внука, кому-то, давно умершего сына. За крупицу внимания, свежий хлеб и заботу старики отдавали последнее, что у них было, право владения на своё собственное жильё. Не имея высшего образования в силу своей криминальной занятости, Лёха от природы был прекрасным психологом, он словно хамелеон, чуял, какой цвет шкуры ему надо показать, на какие струны души надавить и какими словами вызвать скупые стариковские слёзы. Он был очень аккуратен и тщательно выбирал людей без семьи и без детей, людей-невидимок,
которых никто не хватится, которым никто не позвонит и самое главное, никто не потребует наследства, которое после смерти будет принадлежать государству.
        И вот отрабатывая так одну шикарную сталинку в 150 квадратов недалеко от Старого Арбата уже несколько недель, Леха наткнулся на непреодолимые противоречия в прямом смысле этого слова. Галина Васильевна, бабушка божий одуванчик восьмидесяти девяти лет, полюбила, как казалось Алексею, его всей душой. Он приходил к ней через день, потом каждый день, ласковым котик садился в кресло и битых несколько часов слушал о правительстве Ельцина, ценах на продукты, негодяе Горбачёве, который развалил великую страну. Когда-то подавляя зевоту, он чуть не раскрошил себе челюсть, но глядя на шикарный вид из окна, старинные двери, толстые стены, сон моментально улетучивался. И вот все документы на квартиру были готовы и дряхлой старушке оставалось лишь добровольно поставить подпись усохшей куриной лапкой и заснуть вечным сном от передозировки лекарств, что-то пошло не так.
        Очнувшись в больнице с поломанной челюстью, отбитой почкой, закрытыми переломами рёбер и сотрясением мозга, от своих подельников сквозь пелену адской боли, Леха ловил фразы, что мол бабулька - трепло, не сирота, а натурально мать двоих детей, которые давно живут за границей и пяти внуков, один из которых бандит и правая рука старика Вазо, который крышует север Москвы.
        Солнцевские нанесли ответный визит внуку. Понимая, что бойня бессмысленна и глупа и затянется неизвестно на сколько времени, старшие на встрече уладили конфликт, оба проклиная дурацкую бабушку и чертыхаясь, что из-за неё полегло пару хороших бойцов с обеих сторон.
        После долгих месяцев больницы, реабилитации и восстановления Леху перекинули на вокзалы, завершив таким образом его карьеру чёрного риелтора.
        Сначала с опаской, а потом втягиваясь больше и больше, Леха наладил вокзальный быт, как часовой механизм. Нищие просили, карманники воровали, проститутки обслуживали. Милиция брала под козырёк, начальник вокзала пригласил на крестины очередного внучка.
        Тот злополучный день Леха запомнил надолго. Увидев очередную лохушку в дешевом прикиде с дермонтиновой сумкой через плече, Леха, как профи определил идеальную фигуру, красивое лицо и жажду покорить столицу.
        Леха брал таких голыми руками. Сверкая золотым браслетом и мобилой с антенной, провинциальные красавицы сами спрашивали его о работе и заработке. Кто-то временно был его любовницей, кто-то любовницей братков. Самые умные, хитрые и хваткие просили оплатить ВУЗы. Жизнь бурлила, но прежде, чем расстаться с очередной пассией Леха честно откупался машиной, квартирой, образованием, работой. Многие, как их называли среди братвы «шкуры» быстро спивались, кто-то жестко садился на наркотики и свежее мясо превращалось в протухшее гнильё. Братва скидывала Лехе такой «товар», который он с радостью вёз в отель «Привокзальный», где они служили до конца своих хоть и молодых, но не долгих лет.
        Черт бы побрал эту суку, на которую он положил глаз на вокзале. Видел же, приезжая, нищая, такую за поступление на филфак купишь. А какая красотка! Тем более последнюю, Лену, он честно отвёз в новую однушку в Подмосковье. Она рассказала, что хочет семью, и один парень у неё на примете. Умная, красивая, старовата уже, четвёртый курс как-никак. Расстались они мирно и большими друзьями. Лёха для себя отметил, что если она не разжиреет, то время от времени он все равно будет к ней захаживать, в память о веселых временах.
        А тут новое мясо. Шикарная баба, дерзкая, видно что не подстилка, по вещам и обвесу не оценивает. Гордая, хоть и в дешевом тряпье.
        И пока Аня искала свою станцию метро по указателям, Леха второй раз подкатил к немосквичке.
        - Воробьёвы горы!  - Аня не удержалась и прокричала вслух,  - Да, Воробьёвы горы!
        - Так что, тётя и дядя-милиционер таки не приехали за племянницей? Слишком много преступников развелось, времени нет?  - проскрипел сзади знакомый, прокуренный, страшный голос.
        Аня похолодела от страха. Медленно повернувшись, она соображала, что сказать, но Леха крепко схватил ее за запястье.
        - Пойдём, подвезу на мерине, красотка! Ты такого даже на картинках не видела, отвечаю.
        Проходящий рядом милиционер, увидев, что Леха окучивает очередную бабу, демонстративно отвернулся и зашагал быстрее в сторону вокзального пункта милиции.
        - Пусти, урод!  - твёрдо сказала Аня.
        А раньше девушкам я вроде нравился, надо зуб золотой убрать, нехорошо, не современно, мелькнуло у него в голове.
        Не успел он подумать про свой зуб, как яркая вспышка света и боли пронзила мозг. Он схватился за область паха, подсознательно переживая, что там уже ничего нет, кроме кровавого месива. Согнувшись пополам, он съехал на пол по холодной плитке стены московского метро. Дышать от боли не получалось, челюсть хватала воздух, пытаясь его прожевать, но до легких он не доходил.
        К нему держась за милицейскую фуражку, неспортивно бежал пухлый милиционер, который решил обернуться и глянуть, как быстро он закадрит очередную, падкую на мерин.
        - Алексей Витальевич, Вам помочь? Может врача?
        - Свали, Пухлый!
        - Алексей Витальевич, может ее того, догнать и в нашу камеру? Поучить девку?
        - Я сказал, потерялся, придурок!  - прошипел Леха, поднимаясь. Услышав тон бандита, услужливое и румяное лицо растворилось в толпе за секунду.
        Леха отдышался, посмотрел в сторону эскалатора и понял, что в первый раз в жизни он влюбился.
        Глава 27
        Шикарный офис сиял свежестью и чистотой, на большом столе из редкой цельной древесины стоял современный ноутбук. На стене слева от стола висела картина, которую Аня очень любила. На картине был изображён городок на побережье Средиземного моря, белые ступени спускались к ласковой, ярко-голубой воде, домики, увитые цветами и зеленью дышали спокойствием и тишиной, на столике в местном кафе одиноко стояла крохотная кофейная чашечка, как будто романтичный путешественник только-только встал из-за стола, насладившись утренним ароматным эспрессо.
        Аня купила эту картину давно, очень давно, в прошлой жизни, когда первый раз полетела с Цыганом в Грецию. Тысячу лет назад, когда он ещё не был женат на Вале.
        Аня купила эту картину у старичка на набережной, Цыган смеялся и обещал подарить ей Мону Лизу из Лувра. Но она хотела именно эту, с белыми домишками у моря, с чашкой кофе, цветами и мечтами о детях и внуках от единственного и любимого.
        Банально познакомившись на дискотеке, молодые люди не расставались. Цыгану льстила не только модельная внешность яркой брюнетки, но её острый ум, интеллект, чувство юмора. Иван не любил её, но она ему нравилась. Ему было хорошо, а её чувства его никогда не заботили. Аня любила Ивана безумно, до дрожи, до последнего вздоха, это был её царь и её Бог. Как умная женщина, она понимала, что рано или поздно он полюбит кого-то по-настоящему и оставит её у разбитого корыта личной жизни, но, как настоящая влюблённая, с ним она была полной дурой. Будь, что будет, думала Аня, каждый раз выходя к нему из дверей общежития.
        Проживая день, как на пороховой бочке, скрывая страх быть брошенной, ревность, безумную любовь, девушка надевала на себя маску гордости и безразличия, улыбалась обольстительно и шла на свидания очень красиво.
        Но неожиданно для пары, курьёз, который случился в ресторане, заставил Цыгана посмотреть на свою девушку совершенно другими глазами. Однажды ужиная в приличном заведении, где средний чек составляет около пятисот долларов, Иван отлучился буквально на пару минут, чтобы лично поздороваться с уважаемыми людьми. Крики и шум со стороны его столика, заставили обратить внимание не только Ивана, но и остальных посетителей. Его Аню пытался вытянуть из-за столика мужчина, которого Иван уже как-будто где-то видел.
        - Отстань, урод,  - шипела Аня, сгорая от стыда и стараясь не привлекать внимания.  - Отпусти, ты что мало получил тогда… - ещё секунда и в голосе девушки послышались сдержанные всхлипы.
        - Отпусти мою даму, Лёха.  - стальная рука легла на плечо нападавшего и легонько сдавила предплечье.
        Открыв двери в свой шикарнейший кабинет, Аня села на диван и погрузилась в воспоминания. Она вспоминала, как Леха, пьяный в стельку, узнал её в ресторане в тот злополучный день, как хватал её за руки и пытался пригласить на танец, как Цыган, тогда ещё её Цыган, успел спасти её. А когда Леха увидел, кто за неё заступается, мгновенно протрезвел и даже попытался попросить прощения, но уже на полу, отплевывая зубы, хватаясь за выбитый глаз. Как всегда вовремя подоспевшая охрана лишь спросила у Ивана Ивановича, куда тело: на свободу или куда-то доставить. Благородный Цыган кивнул на дверь, мол пусть катится. Но с того момента посмотрел на Аню другими глазами, в нем даже родилось что-то вроде ревности, но вскоре тут же погасло.
        Зато у Ани началась новая страница жизни. Алексей Семёнов, он же Лёха, который получил от девушки в первый день знакомства по причинному месту, стал буквально преследовать её и засыпать извинениями. Она получала, цветы, подарки, сладости каждый день. И каждый день в ней боролись глупая баба и умная женщина, глупая баба твердила, как хорошо, пусть дарит и бегает, может Иван наконец начнёт ревновать и мы расшатаем этот маятник любви, а вторая, умная женщина твердила, ревность - это не любовь, это чувство собственности, вещи. Умная женщина в Аниной голове попросила Цыгана устроить её в банк, помочь получить второе высшее и перевезти в Москву брата и сестру. Ивану нравилась её кипучая энергия, страсть к новому, благородство. Она не просила дорогое шмотье, телефоны, брюлики, она просила его о таких мелочах, о которых стыдно было признаться братве.
        Вот так они и жили в любовном треугольнике Цыган - Аня - Леха, пока в жизни её единственного и самого дорого мужчины не появилась настоящая любовь, Валя, серенькая мышь, непритязательная, мелкая, блеклая (Аня пыталась заткнуть глупую бабу в своей голове, но теперь и умная женщина была с ней согласна). Анна Ковалёва - красавица, умница, яркая, шикарная уступила ей, той, которую и соперницей-то назвать нельзя.
        Аня смотрела на картину и слезы катились из огромных, чёрных, как маслины, глаз. В той, другой жизни, она была так счастлива, она берегла эту картину, как символ того, что все это был не сон, что он, ее царь, ее бог, купил ей эту картину в таком же городке на берегу Средиземного моря, где они гуляли, держась за руки, пили вино, ели устриц, смеялись и, как ей казалось, были влюблены друг в друга.
        Телефон зазвонил трелью и Аня поспешно смахнула слёзы. На табло высветилось имя Алексей и у Ани машинально заныла нога. С первого момента их знакомства прошло сто лет, но почему-то удар своей голенью и спасительный побег в вагон метро Анюта помнила до сих пор.
        - Привет, моя хорошая. С добрым утром. Я нам столик в Метрополе заказал, заеду за тобой в семь.
        Аня поспешно подтвердила встречу и положила трубку. В голове мгновенно начали ругаться глупая баба и умная женщина.
        - Зачем ты идёшь с ним, разговариваешь и назначаешь встречи? Ты же его не любишь, он тебя раздражает, местами ты его ненавидишь, зачем ты его мучаешь?
        И это была абсолютная правда. После того, как они расстались с Иваном, ну как расстались, он просто и честно приехал и сказал, что полюбил другую, что если Аня захочет, они останутся друзьями. Конечно, она хотела, друзьями, знакомыми, кем угодно, лишь бы видеть его, говорить с ним, чувствовать запах его волос, тела, здороваться за руку и ощущать его кожу. Она была больна и не могла лишать себя наркотика. Проплакав неделю дома, Аня неожиданно для себя согласилась на свидание с Лехой, который звонил ей по меньшей мере раз двести.
        Но глупая баба спорила с умной женщиной и выдвигала свои аргументы: «С Алексеем так нельзя, он хороший человек, он наш друг, он вывел нас из кризиса, спас от одиночества и мыслей о суициде. Он заботится о нас. Он ничего не требует, он терпеливо ждёт. А мы, Аннушка, неблагодарная свинья, которая даже поблагодарить верного друга по-человечески не может.
        И эти два чувства с одной стороны равнодушия, а со второй, жалости и угрызений совести раздирали мысли и душу Ани на две части.
        Она тяжело вздохнула, встала с дивана и подошла к столу. На почте пятнадцать сообщений, которые требуют немедленных согласований, около двадцати от коллег из регионов ждут ответов на электронные письма, несколько человек ожидают в приемной у секретаря.
        - Замечательное начало дня,  - пробурчала Аня, садясь за стол, кликая мышкой на сообщения, одновременно скидывая на ковёр новенькие лабутены.
        - Главное, чтоб Ваня не позвонил, а то, в моей голове будет маленький ядерный взрыв.
        Очевидно мысли материальны, и ровно через секунду на ее мобильном раздался нежный голос Брайана Адамса «To love a woman». Это была Его песня, Их песня, под которую они танцевали в греческом кафе, а потом целовались на берегу моря. Аня не смогла удалить ни рингтон, ни номер. Она знала, что он больше никогда не позвонит ей, поэтому не опасалась, что ещё когда-нибудь эта мелодия звонка ранит ей душу.
        На экране телефона высветилось «Любимый». У девушки так забилось сердце, что казалось оно сейчас выскочит через рот, если ему не удастся разломать эту дурацкую грудную клетку.
        - Привет, Анечка. Есть минута?  - низкий, хрипловатый, густой голос заполнил все вокруг.
        Ей казалось, что он звучит у неё внутри. И это дурацкое сердце, которым она сейчас подавится. И дыхание, которого нет.
        - Привет, Ваня. Да, конечно.  - Аня отвечала, чужим, слишком фальшивым, слишком четким голосом, как человек, у которого русский не родной.
        - Хорошо, в семь на нашем месте.
        Цыган не любил долгих прощаний, он всегда отключался первым и не считал нужным услышать от Ани заветное «пока». Он был таким всегда, человеком слова и человеком дела, но его никак нельзя было назвать романтичным.
        В это же мгновение Аня моментально забыла и о Лехе с его Метрополем, и о двадцати согласованиях, и о скайп-конференции с коллегами и о приемной с секретарем, посетителями, бумагами, подписями и печатями.
        - Лиза, зайди ко мне.
        Секретарь быстрым, деловым шагом направилась к столу.
        - Лиза, набери Татьяну Ивановну, скажи, что у меня выпал зуб, мне срочно на операцию.
        - Но Анна Матвеевна, а как же запись? Вы же сами назначили ?  - Лиза попыталась слабо возражать, но начальница глянула на неё своими бездонными глазами, в которых пылал такой огонь, что та сразу кивнула и начала быстро делать заметки в блокноте.
        - Павла Леонидовича?
        - На завтра, он подождёт.
        - Отпуск Ермолаевой?
        - Татьяна Ивановна пусть подпишет и назначит временно исполняющего обязанности.
        - Согласования?
        - Срочники есть?
        - Да.
        - К Владимиру.
        - Хорошо. Все сделаю. И да, Анна Матвеевна, Вас сегодня до конца дня не будет?
        Аня сладко потянулась и в ее глазах заплясали черти.
        - Нет, Лизок. Ты сегодня хозяйка медной горы.
        Лиза засмеялась, взяла подписанные документы и бесшумно прикрыла дверь.
        Аня смотрела на город с высоты двадцать пятого этажа. Перед ней была вся Москва, она любила этот город, здесь она была счастлива, и вот теперь, кажется, опять становится счастливой.
        Аня босиком протанцевала от окна к столу и вскочила в лабутены.
        - Москва не сразу строилась! Я тебе ещё покажу, город-герой на семи холмах!  - она шутливо погрозила кулаком панорамному виду города и выскочила за дверь.
        Салон на Кутузовском уже ждал постоянную и дорогую гостью. И ровно в семь с шикарной, небрежной копной чёрных волос, горящими глазами, тонким шлейфом дорогих духов и походкой хищницы Аня заходила в когда-то их любимый итальянский ресторан на Тверской.
        Цыган уже ждал её, красивый, сексуальный, черт побери, он стал ещё лучше, ещё желаннее. И как-будто не было разлуки, не было этих страшных, бесконечных, одиноких ночей. И она забыв или поставив последнюю ставку на чёрное, подошла к нему и поцеловала его в губы, как раньше, обняв за шею, умирая от его запаха и вкуса.
        Он не ответил ей. Он не оттолкнул, не пристыдил, не опозорил. Он просто мягко отстранил её и помог сесть за стол, галантно придвинув кресло.
        Аня проиграла, она давно знала, что так и будет, но она сделала то, что хотела все эти годы, весь сегодняшний день. Она поняла это сразу с первой секунды, когда прикоснулась к холодным и равнодушным губам.
        - Прости, Вань. У меня затмение.  - нервно хихикнула она.  - День тяжелый, перепутала тебя с Лёхой.
        - Анют, не включай дуру, тебе не идёт. Проехали, я уже забыл.
        Она сидела и делала вид, что сосредоточенно слушает его, но боль от унижения, от жалости к себе, от любви к нему окатывала её сердце ледяной водой. Желудок сжимался и разжимался от спазмов, а вот сердце, его вообще не было слышно. Оно просто перестало стучать. Аня даже удивилась, что умрет такой банальной смертью, от остановки сердца прямо здесь в шикарном заведении и в шикарном платье.
        -Ань, ты меня слышишь? Ты чего-то бледная. Тебе что-то заказать?
        - Да, Вань, слышу, все ок. Видно перенервничала из-за сделки сегодня.
        - Кто нервничает? Ты? Да ты у нас железная леди, не зря моя фирма только с тобой работает. Так ты сможешь меня подстраховать? Мне надо будет улететь с Валечкой на пару недель к морю.
        - Конечно, друг, какие вопросы. Можешь даже не волноваться, по сделкам тебя подстрахую, уверена, что смогу протянуть твой кредит в комитет на согласование, у тебя в поручителях серьёзные люди, тем более что это лишь малая часть, основную часть денег дают зарубежные инвесторы, я твои документы уже изучила.
        - Замечательно, Анечка. Оплата твоего труда уже на твоём счёте.
        Цыган встал. Поцеловал её в лоб и вальяжно, как леопард двинулся к выходу.
        Если бы сейчас он обернулся и позвал её с собой, она бы побежала, как собака, готовая вечно служить своему хозяину. Она уже давно похоронила свою гордость за плинтусом. Она бы родила детей, надела домашний халат, пекла пироги, она бы отказалась от карьеры и денег, лишь бы быть с ним, прикасаться, говорить и слушать. Но он не позвал. И Аня заказала себе ещё одну порцию виски.
        - Что ты здесь делаешь?  - чертов виски не брал, у неё жутко болела голова, в руках у неё была бутылка и лабутены.
        - Хорошая моя, я так и знал, что если тебя дома нет, ты рано или поздно приедешь в свой офис.
        - А вдруг я с мужиком?  - зло выплюнула Аня.
        - Цыган тебя не любит, поэтому единственный мужик, который у тебя есть это я.
        - Пошел вон, урод,  - Аня в один момент опьянела так, что уже не контролировала свои слова.
        - Я тебе ненавижу, ненавижу. Ты мерзкий, гадкий, ты самый худший на земле. Меня бесит твой голос, твои звонки, внимание. Ты бегаешь за мной, как беспризорная собака, понимая, что я никогда тебе не дам. Пошёл вон!
        Леха отлепился от своего чёрного бмв и близко подошёл к Ане.
        - Ну ударь, ударь меня! Ты, как слуга, шестерка. Всегда рядом. Ты не мужик, а тряпка. Я тебя использую, я хожу с тобой в кафе, рестораны, разговариваю по телефону, когда мне плохо, понимаешь? Когда мне нужно. Когда ты мне нужен… - Аня уже размазывала пьяные слезы по лицу и начала икать.
        - Так значит все равно иногда я тебе нужен? Он стоял так близко, что Аня захотела сделать шаг назад. Споткнувшись, она начала падать на спину, но крепкая рука Лёхи ее удержала, как тогда в ресторане, подумала Аня.
        Притянув к себе, он нагло поцеловал её. Аня понимала, что ей это нравится, что она смело может списать поцелуй на пьянку, и поэтому не хотела, чтобы он заканчивался. Она первый раз почувствовала вкус его губ. Он был другим, не таким, но ей нравилось. Она гладила его волосы, подставляла шею под его поцелуи и слушала, как его страсть, его нежность, его слезы счастья наполняют ее.
        - Девочка моя, как я долго этого ждал. Я знал, что ты будешь только моей. Я тебя никому не отдам. Я сделаю тебя самой счастливой, только доверься мне. Я так давно люблю тебя, мечтаю о тебе.
        Аня тоже плакала. Она так мечтала услышать эти слова, но совсем от другого человека.
        Глава 28 Последняя
        Цыган подошёл к Вале, и обняв ее прошептал: ты готова к этому, ты действительно хочешь усыновить ребёнка?
        Скандал за скандалом, ссора за ссорой, пара, которая казалась всем идеальной и никогда не давала трещин извне, в виде грехов, измен, лжи, потихоньку набирала воду, как корабль в нижние палубы.
        Валя, как проклятая ходила по всем врачам и как святая мученица во все церкви и храмы. Слезы, которые она лила день и ночь по своему нерожденному ребёнку рано или поздно вызвали в Иване раздражение и призыв к действию.
        - Валя, давай что-то делать! Давай идти в клиники, лететь заграницу, записываться на приемы. Ты просто льёшь слезы и все.
        - Все?! Все?!  - Валя вскочила с кожаного дивана фурией.  - Да ты хоть знаешь, через ЧТО я прошла?! Ты знаешь, когда из тебя выскребают части твоего несчастного дитя, твоей плоти и крови, твоей жизни? Ты хоть понимаешь , что я уже дала имя ему или ей… Моему ребёнку, тому, кто умер во мне… Я не знаю за какие грехи, видимо за твои. Ты же бандит, чертов бандит, будь ты проклят.
        Валя задыхалась от гнева, ярость застелила ей глаза, как пелена. А в ушах все звенели проповеди батюшки: не убий, не укради, не возжелай жены ближнего своего…
        Она выплевывала мужу в лицо все, свой страх, свою обиду, свою боль, своё отчаяние и свою вину. В глубине души она винила себя, но вслух произносила другое.
        - Ненавижу, ненавижу тебя, как же ты мне надоел, я хочу, чтоб ты исчез, растворился, это ты виноват в смерти нашего ребёнка и в моем бесплодии.
        Сколько мы уже делали эко? А? Тебе пофиг, ты не считаешь, как тренировка, очередная треня. Не прижилось , Бог с ним, ещё, и ещё, и ещё. Как же меня достало твоё равнодушие! Меня мутит, тошнит от тебя. Для тебя слова, что я опять не беременна ничего не значат, пустой звук, значит ещё попробуем, и ещё.
        Как же я ненавижу твою равнодушную рожу, твое каменное сердце, твоё тело, в котором давно нет души!!!
        Валя забежала на кухню и захлопнула за собой дверь с такой силой, что штукатурка самого крепкого и качественного ремонта пошла маленькой , незаметной трещинкой.
        Цыган стоял, открыв рот. Он никогда не ругался и не ссорился с женой, старался исполнять любой каприз и желание. Единственное, в чем он был бессилен, это дети. Валентина после выкидыша была сама не своя. И хоть врачи не рекомендовали им беременеть хотя бы в ближайшие полгода, чтобы восстановить силы моральные и физические, в жену словно вселился бес. Она ходила на плановые и неплановые УЗИ, осмотры, консультации, настаивала и угрожала докторам, что если ей не подсадят эко, она их расстреляет из пистолета ее мужа, ну или подаст в суд. Зная и уважая семью, Цыгану начали поступать мягкие и ненавязчивые предложения о лечении в психиатрии, но Иван так ловко отрубил одно, что остальные отпали сами собой.
        Цыган очень любил жену, свою маленькую мышку, свою Валечку. Он любил её не за внешность, эффектность, яркую привлекательность, а за то, что одному ему было видно, когда никто другой разглядеть не мог. Он любил её за ее доброту, безгранично щедрую душу, за огромное сердце, которое наполняло любовью всех и каждого, за свои ощущения рядом с ней, с ней он был счастлив и ему этого было достаточно.
        На прошлой неделе Валентина пошла к гадалке, его здравомыслящая, современная, читающая и образованная любимая женщина. Он вытряс всю душу сначала из Вали, а уж потом занялся мошенницей.
        Люди , которые приглядывали за Валентиной в последнее время, сообщили, что она в районе Южное Бутово сняла значительную сумму в банкомате, и взяла такси, которое направляется в сторону не полностью заселенных новостроек, которые стоят вдоль Южного шоссе. Иван был настолько издерган, встревожен и озабочен поведением жены, что немедленно выехал на сигнал группы. Прибыв на место, Ваня обнаружил ухоженную женщину около пятидесяти, которая сначала стремительно пыталась покинуть помещение, но потом, увидев, вырванную с корнем входную дверь, села на диван и деловым тоном предложила Ивану взятку за ее свободу его же деньгами. Гадалка выглядела прекрасно, налёт цыганщины добавлял только платок и насурьмленные брови, которые к всеобщему облегчению, она стёрла.
        - Ого, гляди, тетка молодец, колбасу чёрную над глазами стёрла и на человека похожа! А мои телки такой ужас навсегда набили, дуры,  - Сёма из охраны кинул фразу и осекся. Пацаны начали прыскать, но грозный взгляд Цыгана на подчиненных заставил всех вернуться на землю и обрести серьёзность.
        Гадалка Галина была женщиной под пятьдесят, про которых говорят, она красиво взрослеет. Она часами могла цитировать Чехова, Достоевского, Булгакова и Толстого. Иван сразу понял, что за плечами у откровенной бандитки шикарное образование плюс факультет психологии. Учитель, а потом преподаватель в ВУЗе Галина Андреевна Немирович выживала в 90-е, как могла. Нищенская зарплата толкала ее то в Мире Кий, то ЛМЛ, то ТриЛайф, но обещанных миллионов, да куда там, хоть бы тысяч, Галина Андреевна не получила. Лишившись в честно заработанных денег, а с ними и половины друзей , Галина Андреевна навсегда решила покинуть сетевой бизнес. И однажды рискнув, подала объявление, что мол гадалка снимет порчу за сущие копейки, приворожит любимого, вернёт работу, можно все то же, но в разном порядке и дело пошло. К гадалке Галине валом валили тупые, необразованные, ленивые бездари, идиотки, что пытались охомутать женатых и разбогатеть за месяц. Но богатела только Галина. Беседуя задушевно и грамотно, псевдогадалка направляла некоторых на путь истинный, а некоторых доила, когда случай был безнадёжный.
        Валентина не показалась ей дурой и Галина мягко намекала на то, что Иван, ее муж, говорил ей в лоб, но Валя с упертостью ослицы слышала только слова чужого человека.
        Когда Ванины помощники выбили входную дверь, Галина уже не сомневалась, что перед ней жена серьезного человека. Она спокойно положила перед собой 500 долларов , которые Валя ей принесла, стёрла одну чёрную бровь, превратив их в две нормальных и начала разговор.
        - Добрый вечер. А вы очевидно муж, с которым перестали делится секретами и предпочитают старую тетку в жопе мира, чем сильного и самодостаточного?
        Поскольку слова были адресованы Ивану, его помощники, как собаки по команде повернули к нему головы.
        Иван сбросил пелену и первую растерянность, тряхнул головой:
        - Закрой рот, собака, я тебе не позволял его открывать, ты мою жену обманула, мозги засрала, заколдовала, я тебя сейчас в расход, тварь, пущу.
        - Хорошо, Ваня, пускай. Так она найдёт другую, похуже, которая действительно заколдует.
        Иван замёрз, озноб пробрал его до самых костей.
        Галина была великолепна. Хорошо зная карточные игры, она блефовала и по ходу, очень успешно.
        - Ты, мальчик, жену свою теряешь, а срываешь злость на пожилой женщине, которая тебе помочь хочет.
        - И чем же ты мне поможешь?  - процедил снисходительно Иван, но уже без гонора и презрения.
        - Я - мальчик, знаю, что семья у вас будет большая и крепкая, но чтоб Валя твоя успокоилась ребёнка надо усыновить, нервы спадут, она расслабится и беременеть будет, пока бабушкой не станет.
        - Чего?!  - Цыган прогремел так, что сквозь выбитую дверь его голос слышно было на первом этаже и на детской площадке.
        Валю давно увела охрана и она опять спала под действием успокоительного.
        Девушка просто ненавидела за это мужа. Сколько она уже пробыла его вещью, собственностью дней, месяцев, лет? Сколько раз на серьезных встречах, на сделках, подписаниях и просто праздниках Цыган начал отправлять Валентину домой, не важно это был дом, отель или съемные апартаменты в чужой стране. Муж боялся потревожить нежные Валины нервы, а в итоге, с каждым разом будил ведьму, которая спала в Вале где-то очень глубоко.
        Галина, как профессиональный психолог, увидела эту модель семьи и аккуратно, но бодро стала разговаривать с непосредственным виновником торжества и шума.
        - Так что же, Иван Иванович, про Вас Валентина твердит без умолку, грешит, что разлюбил, бросил.
        Иван опешил и даже присел.
        Через секунду охрана чинила выбитую дверь, а Галина переместилась с пациентом на кухню.
        - Ваня, я ж учитель простой, ты на меня зла не держи. Жизнь стала такая, что зарабатывать надо, хоть работай, хоть помирай. Вот подалась на старости лет в гадалки, хоть была бы моя воля и деньги, практику бы свою открыла, книги писала. А оно видишь как, аренда комнатушки страшная, налоги задавили, цены такие, что коммунальные не заплатишь, какой там. Вот подалась. Прости, миленький, самой стыдно.
        - Это Вы меня извините, Галина Андреевна, за оскорбления и за дверь. Пятьсот долларов оставьте себе, считайте за консультацию, проконсультируйте, что мне с Валей делать? Люблю ее, больше жизни, карты безлимитные, курорты, отдых, все есть. Что не хватает? Детей нет, но мы ж молодые, ещё будут…
        - Э, миленький, про детей - это ты зря так. Они для женщины на весах сильнее, чем все твои безлимиты, яхты и курорты будут, поверь. Она ребёночка потеряла, а ты, по её мнению недостаточно страдаешь. Хоть вижу, страдаешь, милый, страдаешь, но внутри, по-своему, а ей выть надо.
        Дальше эко, не скорое это дело и не каждый день, а ей хоть бы врачи каждый день пытались, и умом она понимает, а сердце волком воет.
        Я вот о чем, но не спеши меня проклинать, подумай: есть много отказных грудничков, в Москве каждый день пруд пруди. Сделай запрос, сдай анализы, получи разрешение, жена расслабится, весь негатив уйдёт и Вселенная, которую она ненавидит, обнимет и простит ее материнской и Божьей любовью. А там гляди и своих нарожаете.
        Над словами Галины Иван задумался крепко и всерьёз, как и любой мужчина, Цыган хотел своего сына или дочь, но любовь, спокойствие, благополучие жены было дороже. И может действительно ее отпустит и она сама по-настоящему забеременеет.
        Для подготовки обложки издания использована художественная работа автора.