Наследники Павел Алексеевич Астахов
        Умер известный деятель культуры, писатель и коллекционер Андрей Протасов. Из родственников у него остались вдова и дочь-инвалид. Все его квартиры и дачи, банковские счета, а также бесценные раритеты по наследству должны перейти им двоим.
        Но в день открытия завещания случилось нечто необъяснимое. Выяснилось, что незадолго до смерти Протасов составил еще одно закрытое завещание, согласно которому всё переходит в собственность совершенно незнакомым людям. Вдова и дочь остались без жилья, без средств к существованию.
        Что же случилось с Андреем Протасовым незадолго до его кончины? Действительно ли он так круто изменил свое решение? Поиском ответов на эти вопросы занялся известный адвокат Артем Павлов…
        Павел Алексеевич Астахов
        Наследники
        «Никогда не говорите, что знаете человека очень хорошо, если не делили с ним наследство».
        Иоганн Каспар Лафатер
        
        Поминки
        Бэлла Альбертовна Протасова, некогда красивая и статная женщина восьмидесяти пяти лет, бледная и неподвижная, безмолвно стояла у окна. Неожиданный легкий стук в дверь заставил ее вздрогнуть.
        - Да-да, войдите, - не оборачиваясь, произнесла она.
        «Кто-то из гостей? Или Лена? - вспорхнула неожиданная мысль. - А впрочем, сейчас это совсем не важно. Давно пора спуститься вниз», - тут же пронеслось в ответ.
        - Бэлла Альбертовна? - раздался тихий осторожный голос. Пожилая женщина медленно обернулась. Сердце, выстукивающее бешеную дробь, слегка притихло, в глазах прояснилось. В дверях с нерешительным видом стояла стройная брюнетка с миловидным лицом. Это была сиделка Елена.
        - Заходи, Лена, - устало сказала Протасова, тяжело вздохнув и опустившись в глубокое старинное резное кресло из дуба. - Не маячь, пожалуйста, в дверях.
        - Вам нехорошо? - встревоженно спросила Елена, осторожно, словно в нерешительности, входя в комнату. Цепким взглядом она быстро и внимательно окинула весь небогатый и хорошо ей знакомый интерьер спальни и замерла, уставившись на массивный стол, где рядом с фотографией покойного хозяина дома белели рассыпанные таблетки.
        - Вызвать «Скорую»?!
        Бэлла Альбертовна махнула рукой.
        - Не стоит. Бессмысленно. Сейчас отпустит.
        Оказалось, что они в спальне не одни, так как спавшая на ковре крупная трехцветная кошка вдруг проснулась, зевнула и, выгнув спину, сладко мурча, потянулась.
        - Лена, просто… - Бэлла Альбертовна тяжело вздохнула, словно пытаясь подобрать нужное слово. - Понимаешь, никак не свыкнусь с мыслью, что моего Андрея больше нет…
        Блуждающий взор расстроенной старушки остановился на фотографии умершего мужа, и ее глаза моментально наполнились слезами. Она всхлипнула.
        - Мне все время кажется, что он здесь, - продолжила вдова, с трудом заставив себя отвернуться и смотреть в другую сторону. - Я просыпаюсь в кровати, но она пуста, и мне кажется, что Андрей уже поднялся и вышел подышать свежим воздухом… Я собираюсь пить чай, а про себя думаю: «Нужно позвать Андрея, я ведь как раз приготовила медовый рулет, его любимый. Кто-то звонит в дверь, а у меня мгновенная мысль - к Андрею гости, почему же он меня не предупредил?! Нужно ведь что-то к столу подать…
        - Бэлла Альбертовна, вы знаете, но я тоже очень привязалась к Андрею Васильевичу, - тихо сказала сиделка. - И хотя я у вас не так давно работаю, но ваш муж был необыкновенным человеком. Самым настоящим мужчиной, с большой буквы, позвольте так сказать.
        - А я все время думаю, что вот вся эта суета закончится и мы пойдем на улицу, прогуляемся в роще, - будто не слыша сиделку, снова заговорила вдова. - Мне все время чудится, что он тут, рядом с нами.
        Она быстро смахнула скользнувшую по щеке слезинку:
        - А на самом деле он вот уже как сорок дней в земле. Какая нелепость! Непостижимо! Умереть в собственный день рождения, разве это простая случайность? А ведь ему в этот день исполнялось целых сто лет!
        Елена деликатно молчала. Слова сочувствия и утешения уже давно были высказаны, и сейчас она не видела смысла рассыпаться в однообразных и бессмысленных, по сути, соболезнованиях.
        Казалось, старушка поняла, о чем думает сиделка, и с горечью проговорила:
        - Когда теряешь близкого, слышишь только себя, свою боль, и эта боль буквально разрывает тебя на части. Безжалостно разрывает. Не обижайся, Лен. Но я лишний раз убеждаюсь, что мы все жуткие эгоисты. Мы плачем не по ушедшим от нас родным, а по себе самим. Мы горюем потому, что будем лишены всего того, что давал нам этот человек…
        Кошка неслышно приблизилась к Протасовой и, замерев на мгновение, прыгнула к ней на колени. Бэлла Альбертовна ойкнула и бесцеремонно спихнула питомицу вниз.
        - Не до тебя сейчас, Маша.
        Недовольно мяукнув, кошка вернулась на ковер и уселась, принявшись сосредоточенно вылизываться.
        - Марина внизу? - задала вопрос вдова, и Елена в ответ кивнула.
        - Я дала ей лекарство, она в порядке.
        Бэлла Альбертовна не без труда поднялась с кресла.
        - Мне уже лучше, - сказала она. - Пожалуй, надо спуститься, перед гостями неудобно.
        - Гости почти все ушли, - сообщила Елена. - Кроме Коржиной и Сацивина.
        Бэлла Альбертовна озадаченно взглянула на сиделку, уловив в ее голосе нотки неприязни.
        - Ты ими недовольна? - спросила она, и щеки Елены вспыхнули румянцем:
        - Ну «недовольна» - это слишком сильно… Да и вообще, Бэлла Альбертовна, кто я здесь такая, чтобы критиковать ваших друзей?
        - Ты ухаживаешь за нашей с Андреем дочерью, - напомнила вдова. - Помогаешь мне… И мы… - она запнулась, - я тебе доверяю. Если тебе есть что-то сказать, не держи это в себе, Лена. Я всегда считала Руслана и его супругу порядочными людьми. Если я ошибаюсь, то приведи доводы.
        Сиделка развела руками.
        - Это все на уровне интуиции, - нерешительно отозвалась она. - Знаете, как-то неестественно выглядела их скорбь… Может, я тоже ошибаюсь, но что-то в них фальшивое…
        - Ты заблуждаешься, Лена. Андрей давно знал их, эта семейная пара из серьезной общественной организации, они многим помогли… Кстати, тебя как сиделку Марине порекомендовала именно Лидия Коржина!
        Последняя фраза прозвучала почти как упрек, и Елена поджала губы.
        - Андрей бы сразу учуял подвох, если бы с ними было что-то не так, - подвела итог Протасова. - Ладно, идем вниз.
        В гостиной было тихо, и без того большой обеденный стол, за которым осталось лишь трое, выглядел гротескно огромным. Застеленный белоснежной скатертью, он ломился от всевозможных блюд и закусок, но даже после ухода основной части гостей многое из выставленного на столе осталось нетронутым. У самого края стола в инвалидной коляске сидела дочь умершего Марина Андреевна, которая с отсутствующим видом отпивала чай маленькими глотками. Неподалеку расположилась семейная чета, которую минуту назад обсуждали вдова с сиделкой.
        - Дорогие гости, я прошу прощения, что оставила вас ненадолго, - извинилась Бэлла Альбертовна, усаживаясь рядом с дочерью. - Что-нибудь еще желаете? Кофе, может быть? Я попрошу Лену, она приготовит.
        Руслан Сацивин, тучный лысеющий мужчина лет пятидесяти пяти в бархатно-черном костюме, отрицательно покачал головой.
        - Спасибо, но не стоит, Бэлла Альбертовна, - заявил он. - Мы и так вам столько хлопот доставили!
        - Ах, господи, какие хлопоты, Руслан, - вздохнула вдова. - Мы… - она на секунду запнулась, - … то есть я всегда вам рада. И когда был жив Андрей… У нас гости бывали чуть ли не каждую неделю. Да что я говорю, вы сами все прекрасно знаете!
        Голос старушки дрогнул, уголки глаз вновь повлажнели, и Марина успокаивающе взяла ее за руку.
        - Мама, все хорошо, - вполголоса сказала она. - Нашему папе сейчас хорошо. Он прожил долгую и необыкновенную жизнь. Насыщенную и достойную. Он умер в полном здравии и рассудке, в родном доме, а не на больничной койке под капельницей…
        - Войну прошел, трижды ранен был, - счел необходимым добавить Сацивин. Он потянулся за бутылкой и наполнил хрустальную рюмку водкой. - Военным корреспондентом в Чехословакии и Афганистане работал!
        - Не человек, а талантище! - подхватила Лидия Коржина.
        В отличие от своего супруга эта женщина была невероятно худой и плоской, словно доска. Тем удивительней было то, с каким аппетитом она поглощала яства и целые блюда, выставленные на столе в честь поминок, - начиная от холодных закусок, заканчивая заварными пирожными, которые накануне лично испекла Бэлла Альбертовна. Яркий и обильный макияж на ее вытянутом лице скорее выдавал истинный возраст женщины, нежели придавал ей моложавость, но Коржину это не смущало - подобным образом она красилась всегда.
        - …сколько книг написал! У меня все работы Андрея Васильевича на полке стоят! И заметьте, все без исключения с автографами! - с гордостью продолжала тараторить она. - А хозяйственный какой был, все в дом, в дом… И планов у него было, ух! Громадье, как раньше говорили! Минутки свободной не было, весь день расписан! Но при этом родным всегда время уделял, не забывал, да…
        - Ну, царствие небесное, - пропыхтел Сацивин, одним махом выпивая рюмку. Поморщился, зажевав ломтиком холодной телятины.
        - Вечная память, - закивала Лидия. Проглотив очередное пирожное, она тщательно вытерла рот салфеткой.
        - Вы, Руслан, лучше скажите маме, о чем мы недавно говорили, - внезапно сказала Марина.
        Сацивин кашлянул, бросив испытующий взгляд на вдову.
        - Это, собственно… гм… может, потом?
        Брови вдовы удивленно приподнялись.
        - Это имеет какое-то отношение к Андрею? - поинтересовалась она.
        - Да в общем-то ничего такого мы не обсуждали. - Он принужденно, натужно улыбнулся.
        - Рассказывайте уж, раз тему затронули.
        - Просто мы… в общем, тут на днях с Лидой говорили, - сбивчиво начал Сацивин. - Бэлла Альбертовна, ведь Андрей Васильевич в последние месяцы тесно общался с рядом кинокомпаний?
        - Да, он говорил, что у него есть сценарий для фильма, - подтвердила пожилая женщина. Она смотрела перед собой, на свои искривленные артритом дрожащие пальцы. - Мол, вы сами посоветовали ему экранизировать одну из его книг.
        - Ни для кого не секрет, что киноиндустрия - дело весьма дорогущее, - пояснил Сацивин, пропустив последнюю фразу мимо ушей. Он взглянул на пустую рюмку и зачем-то отодвинул ее в сторону, словно она мешала важной мысли. - Конечно, исторические фильмы о войне сейчас востребованы нашим обществом, но…
        Он умолк, промокнув покрытый испариной лоб салфеткой.
        - Руслан хочет сказать, что папа мог взять взаймы денег для съемок, - хмурясь, закончила вместо него Марина. - И никому об этом из нас не сказал.
        - Деньги для фильма? - переспросила Бэлла Альбертовна. Она тоже сдвинула брови - такой неожиданный поворот событий озадачил ее. Она никогда и в голову не могла пустить мысль о том, что ее Андрюша мог ТАКОЕ сделать без ее ведома. И сейчас это сообщение стало для нее явно не совсем приятным сюрпризом.
        - Видите ли, Бэлла Альбертовна, - заговорила Коржина, очевидно, решив перехватить инициативу и взять разговор в свои руки. - Вы же знаете, что теперь, после того, как ушел Андрей Васильевич, вы являетесь наследниками. Вы и Марина, так ведь?
        Бэлла Альбертовна замешкалась. Она неожиданно поймала себя на мысли, что на протяжении всех сорока дней со смерти мужа ей ни разу не пришло в голову озаботиться вопросами предстоящего наследства. Не до этого было, все затмили похороны, подготовка к поминкам и бесконечные встречи с сочувствующими друзьями и приятелями Андрея Васильевича… А еще безразмерное горе и боль в душе, не отпускающая ни на секунду.
        - Пожалуй, да, - сказала она после небольшой паузы. - Бывшая жена Андрея Васильевича давно умерла. От этого брака у моего мужа был сын, Петр, но они между собой не особенно ладили. Я даже не знаю, жив ли Петр… У него, кстати, есть сын Эдуард, он является внуком моего супруга. С ним у Андрея Васильевича тоже не сложились отношения. Насколько я была осведомлена, все финансовые дела с той семьей были улажены еще давно. И, если я не ошибаюсь, больше никаких наследников нет, только мы с Мариной. К тому же Андреем Васильевичем еще при жизни было составлено завещание.
        Сацивин и Коржина переглянулись.
        - Бэлла Альбертовна, мы, конечно, понимаем, что на поминках и даже на «сороковинах» такие вопросы поднимать неуместно, - произнес Руслан. - И все же… Андрей Васильевич был неординарной личностью, и мы считаем своим долгом защищать его доброе имя даже после смерти. Как известно, наследники, помимо какого-то имущества, также принимают все долги умершего.
        Бэлла Альбертовна почувствовала, как внутри что-то болезненно зацарапалось.
        - Вы хотите сказать, что… - она отпила минералки, так как горло внезапно стало сухим, - …что мой супруг остался кому-то должен? Что он не успел решить свои финансовые проблемы при жизни?
        - Достоверно этого никто не знает, в деловых вопросах Андрей Васильевич был очень закрытым человеком, - заявила Коржина. Насытившись, она выудила из сумочки зеркальце и, мельком глянув в него, с удовлетворением кивнула. - Но лучше подстраховаться. Как говорится, береженого бог бережет, а не береженого конвой стережет!
        - Извините, что вмешиваюсь, но сегодня сорок дней, как не стало папы, - напомнила Марина. Помедлив, она добавила: - Не знаю, как мама, а мне неприятно в этот день обсуждать имущество нашего отца. Как и его долги. Простите.
        - Мариночка, да о чем речь? - тут же воскликнул Сацивин. - Мы ни в коей мере не желали омрачать и без того этот скорбный день! Мы с Лидой просто очень волнуемся за вас! Только из самых искренних и лучших, так сказать, побуждений!
        - Пожалуй, нам пора, - известила Коржина. Убрав зеркальце в сумочку, она пихнула локтем мужа. - Собирайся, и так людей задерживаем.
        Бэлла Альбертовна хотела что-то сказать, но так и осталась сидеть, с тоской глядя перед собой покрасневшими от слез и бессонницы глазами.
        - Спасибо, что пришли почтить память, - вымученно улыбнулась Марина. - Еще раз извините, если что не так.
        - О чем вы, Мариночка! - широко улыбнулась Коржина. - Звоните в любое время! Мы всегда будем вам рады помочь!
        - Лена! - позвала Марина сиделку, видя, как семейная чета поднялась из-за стола. - Проводи, пожалуйста, гостей!
        Уже поздним вечером, когда все было убрано и Марина отправилась в свою комнату, Бэлла Альбертовна решила поставить телефон на зарядку. Внимание Протасовой привлекло одно непрочитанное сообщение, поступившее около восьми вечера от неизвестного абонента. Полагая, что это какая-то реклама, она уже намеревалась удалить его, но что-то заставило ее открыть послание.
        Несколько секунд вдова молча глядела и пыталась осмыслить высветившийся на экране текст, вновь и вновь перечитывая его. Увиденное с трудом укладывалось в голове. Сообщение было коротким, уместившись всего в четыре слова, и оно вызывало не просто удивление, а парализующую все ее существо оторопь:
        «Откажитесь от наследства добровольно»
        Счетчик включен
        - Может, откроешь, Эд? Это уже в четвертый раз, - сказал тощий парень лет двадцати пяти, после того как в коридоре раздался очередной звонок в домофон. У молодого человека было испитое болезненное лицо, мутные глаза украшали налившиеся синевой мешки, из уголка рта торчала тлеющая сигарета, пепел сыпался прямо на замызганный паркет.
        - Да хоть в тридцать девятый, - откликнулся парень, к которому обратился курящий. Он разлил остатки коньяка по заляпанным жиром рюмкам. - Сегодня вы мои гости, Алекс.
        - Это радует. Вот только руки у тебя трясутся, бро, - заметил Алекс, прищурившись. - И это не от «синьки». Тебя что-то конкретно напрягает, да?
        - Тебе оно надо? - насупился Эд, искоса поглядывая на свои руки.
        Алекс пожал плечами, затянувшись, выпустил струйку голубого вонючего дыма в потолок.
        - Лера! - позвал Эд, но тот его остановил жестом:
        - Она спит, оставь ее.
        Эдуард поднял голову, сфокусировав взгляд на девушке, лежащей на продавленном диване. Со стороны казалось, что она увлеченно смотрит телевизор, где шла передача об африканских животных, но в действительности же веки юной особы были прикрыты, а грудь мерно вздымалась в такт дыханию. Она спала.
        - Эд, если мы тебе в тягость, не проблема, - снова подал голос Алекс. - Мы уйдем, только скажи.
        Эдуард дружелюбно усмехнулся, но взгляд его оставался напряженным.
        - Все норм, бро. Давай, за дружбу.
        Молодые люди выпили. Алекс сделал последнюю затяжку и отправил окурок в пустую банку из-под оливок.
        - Это последняя? - спросил он, кивнув в сторону опустевшей бутылки.
        - Да, - последовал ответ.
        - У меня еще немного лаве осталось, хватит еще на один флакон, - сообщил Алекс, демонстративно ткнув пальцем в карман джинсов.
        Эд вяло смотрел перед собой.
        - Как хочешь.
        Алекс поднялся на ноги, поправив кожаный ремень.
        - Так, зажигалка на месте… Может, вместе прогуляемся? Мозги прочистим?
        Эдуард нервно поерзал, затем, вынув из кармана растянутую потертую резинку, принялся собирать длинные волосы в конский хвост.
        - Не, я, пожалуй, приберусь.
        Алекс внимательно и укоризненно смотрел на приятеля.
        - Ты дома торчишь уже третий день, Эд. Как пенсионер-инвалид. На тебя это не похоже. Тебя контузило, что ли?
        Видя, что тот не настроен на откровения, парень, слегка пошатываясь, двинулся в сторону прихожей.
        - Ну, смотри сам, - пробурчал Алекс, выискивая среди наваленной обуви свои стоптанные кроссовки. - Возишься с ним, бухлом-травой подогреваешь, а он как партизан, блин…
        Пока он бормотал, обуваясь, Эдуард собрал с пола пустые бутылки и прочий мусор (единственный стол в съемной квартире был сломан, и гулянки в последнее время происходили прямо на полу) и нетвердой походкой направился в сторону кухни. Он едва успел приблизиться к забитому доверху мусорному ведру, как в дверь позвонили.
        «Значит, все-таки прошли в подъезд».
        Эта мысль сверкнула в мозгу Эдуарда как ледяная молния, и его обдало холодом.
        - Не открывай! - завопил он, но было уже поздно - Алекс щелкнул замком, распахивая дверь. И тут же, получив короткий и мощный удар в физиономию, рухнул как подкошенный. Зажигалка, которую он держал в руке, вылетела из пальцев, покатившись по коридору.
        Эд застыл, как каменное изваяние, не в силах пошевелиться от охватившей его паники.
        «Это от Графа. От Графа» - беспрестанно колотилось в мозгу. Он тоскливо посмотрел в сторону окна. Эх, если бы это был первый или на худой конец второй этаж! Но сейчас все они находились на восьмом, и если он выпрыгнет, то от него останется лишь отвратительная кровавая лепешка… «Нет, это не выход…»
        - Привет, Эдик, - поздоровался с ним крупный мужчина средних лет, входя на кухню. На темной футболке, плотно облегающей его мускулистое тело, величаво пестрело изображение герба России.
        Бесцеремонно схватив парня за сальный волосяной хвост, он потащил молодого человека в комнату. Эдуард попробовал было сопротивляться, но незнакомец дернул его за гриву с такой силой, что у того на глазах выступили слезы. Боль была такой, словно на голову плеснули кипящим маслом.
        - Будешь рыпаться, Эдик, я с тебя скальп сниму, - ласково пообещал незнакомец. Он втолкнул парня в комнату, и тот, потеряв равновесие, грохнулся на пол, задев локтем табуретку. Она перевернулась вместе с тарелкой, заполненной очистками от семечек вперемешку с мандариновой кожурой. От этого шума проснулась девушка. Испуганно подобрав ноги, она прижалась спиной к стене, переводя осоловелый взгляд с хнычущего Эда на мрачного незнакомца.
        - Алекс? - пискнула она.
        В дверном проеме замаячила фигура второго гостя, еще более внушительных габаритов, чем первый.
        - Дома есть еще кто? - отрывисто спросил он. У него были густые черные волосы, аккуратно зализанные назад, и бородка-эспаньолка без усов. - А?! Кого спрашиваю, доходяги?!!
        - Нет, - проблеял Эд. Будто загипнотизированный, он таращился, как этот «двухстворчатый шкаф», в дверях держит за шиворот Алекса. Держит небрежно, словно надувшего лужу щенка, которого собирался наказать. Из расплющенного носа Алекса на паркет гулко падали капли крови.
        - У вас, я гляжу, вечеринка? - полюбопытствовал мужчина в футболке с гербом. Он брезгливо пнул ногой банку из-под оливок, и та, позвякивая, покатилась по полу, рассыпая на своем пути раскисшие окурки.
        - Ну…
        - Почему дверь не открывал? - улыбнулся незнакомец. Улыбался лишь его рот, словно кто-то аккуратно растягивал в стороны уголки его губ, глаза же полыхали жгучей ненавистью.
        - Заставляешь людей на улице торчать, мерзнуть… - цедил он. - Пришлось ждать, пока наконец одна добрая бабуля нас пропустила…
        - Кто из них? - полюбопытствовал «шкаф», и его компаньон ткнул пальцем в Эда. Мгновенно потеряв интерес к Алексу, громила отшвырнул его в сторону и с самым решительным видом слегка театрально вытер руки об джинсы, словно они были испачканы.
        - Эдик, Граф хочет знать, когда он получит назад свои деньги, - наконец перешел к делу здоровяк в майке. - Времени у нас мало, ты и так заставил нас потратить на тебя целый час.
        - Я… это, я все помню, - промямлил Эд. Он медленно поднялся, взглянул на валявшуюся табуретку, но сесть на нее не решился и просто засеменил назад, уткнувшись копчиком в подоконник.
        - Это просто чудесно, что у тебя хорошая память, - подмигнул вышибала. - Заодно хотелось бы тебе напомнить, что, когда тебе понадобились деньги, ты обратился к Графу. Напомнить почему?
        - Потому что ни один банк не дал бы мне кредит, - угрюмо ответил Эд.
        - Ага, верно. И только Граф вошел в твое положение. Так сколько сейчас за тобой?
        - Полтора ляма, - выдавил из себя Эд.
        - Верно, только забыл приплюсовать проценты в виде пятидесяти тысяч рублей, - поправил его незваный гость. - Граф дает тебе срок - неделя. Ты хорошо понял, Эдик?
        Молодой человек энергично закивал, рискуя вывихнуть шею.
        В коридоре послышался стон приходящего в себя Алекса.
        - Полагаю, не нужно предупреждать, что будет, если ты не найдешь деньги в срок?
        Голос накачанного гостя похолодел, глаза превратились в две мерцающие льдинки, и Эдуард поежился.
        - Не нужно, - послушно сказал он. - Я все понял.
        - Хорошо. Очень хорошо!
        Крепыш шагнул вперед, оказавшись совсем рядом, и Эд почувствовал исходящий от мужчины тонкий аромат одеколона и мятной жевательной резинки.
        - Хотя у меня большие сомнения, что ты найдешь бабки, - понизив голос, сказал вышибала. - Разве что почку свою продашь, только кому она нужна от тебя, алконавта? Таких, как вы, гасить нужно, как тараканов. Граф совершил ошибку, одолжив тебе деньги.
        Эдуард даже не успел осмыслить прозвучавшую тираду, как в следующее мгновение его вновь схватили за волосы, с силой ударив лицом об колено. Губы взорвались обжигающей болью, в глазах заискрилось. Все вокруг поплыло, и он, не удержавшись, снова повалился на пол. В тщетной попытке устоять на ногах Эд вцепился в край занавески, и та с треском оторвалась от карниза, накрыв его с головой.
        Лера испуганно взвизгнула, и здоровяк бросил в ее сторону изучающий взгляд.
        - Тсс, - произнес он, многозначительно приложив палец к губам, и девушка, побледнев от страха, сжалась в комочек.
        «Шкаф» хмыкнул и, сплюнув на пол, двинулся к выходу. Его напарник молча прошествовал следом. Через секунду входная дверь хлопнула, и в квартире наступила пугающая тишина.
        - Эд, - наконец разлепила губы Лера. - Где Алекс?
        Отбросив в сторону занавеску, Эдуард с трудом выпрямился. Из разбитой губы струилась кровь.
        - Он в коридоре, - хрипло дыша, отозвался он. Осторожно коснулся языком зубов. Так и есть, один нижний выбит, еще два шатались, словно гнилые доски в старом заборе.
        - Кто это был? - снова спросила девушка, но Эд не ответил. Его мутило, от головокружения все предметы расплывались, и он обессиленно плюхнулся на табуретку.
        Лера спрыгнула с дивана, выглянув в коридор.
        - Алекс? Алекс, очнись! - заговорила она, приводя в чувство приятеля. Спустя несколько секунд после звонкой пощечины он наконец приоткрыл глаза.
        - Что… это было? - медленно ворочая языком, задал он вопрос, пока Лера помогала ему подняться. Держась за расквашенный нос, Алекс проковылял в комнату и сел на диван. Жалобно скрипнули пружины.
        - Эд, может, объяснишься? - спросил парень, размазывая рукавом кровь по лицу.
        - Я принесу лед, - засуетилась Лера. - В морозилке должен был остаться…
        - Эд! - повысил голос Алекс.
        - Я должен бабок, - ответил молодой человек, сплевывая сгусток крови. - Извини, раньше не сказал.
        - Кому? Судя по всему, не Сбербанку.
        - Графу.
        Алекс присвистнул.
        - Только самоубийца пойдет за деньгами к этому отморозку, - произнес он, укоризненно качая головой. - Если бы у меня был выбор прыгать в ад или идти в кабалу к Графу, я бы, не раздумывая, выбрал первое.
        - Угу, - мрачно отозвался Эд. - Жаль, тебя рядом не оказалось, чтобы дать этот замечательный совет.
        Из кухни вернулась Лера с пакетом льда, сунула его Алексу.
        - А мне? - спросил Эд.
        - Обойдешься, - бросила Лера. - Не заслужил… Если знал, что тебя за долги ищут, зачем в гости звал?
        Эд уныло молчал. Лопнувшая губа раздулась, и каждое произнесенное слово вызывало боль.
        - Лера, сходи за бухлом, - сказал Алекс, шаря по карманам. - Если не жахну сто грамм, сдохну.
        - Ну да, - хмыкнула девушка. - Нашел дуру. Чтобы эти мордовороты в лифте меня по очереди оприходовали?!
        - Они уже ушли, - устало проговорил Эд. - Вы им не нужны. Алекс, прости, но ты… просто попался под руку.
        - Сколько ты должен? - спросила Лера. - Меня так накрыло от страха, что я не расслышала ваш разговор.
        - Какая разница? У вас есть бабки, чтобы дать мне в долг?
        Алекс усмехнулся, вытаскивая из кармана мятую пачку сигарет:
        - Лер, солнышко, там где-то в коридоре зажигалка. Поищи, плиз.
        Вздохнув, девушка вышла из комнаты.
        - Полтора ляма, - сказал Эд. Вспомнив напутственные слова «качка», уточнил:
        - И еще каждый день проценты за просрочку по пятьдесят штук.
        - Под что хотя бы брал?
        Эдуард немного помолчал, затем произнес:
        - Помнишь Вовку из Кунцево? Виртуоз на получение бабок из ничего, чуть ли не из воздуха.
        - Кто ж его не знает, - кивнул Алекс. Вернулась Лера, молча протянув ему зажигалку. Парень прикурил сигарету и с наслаждением затянулся. - Мотает срок сейчас Вова из Кунцево. Если не ошибаюсь, семерку ему влепили.
        - Предложил с ним в одно дело войти, подержанные тачки одному типу в Москве продавать. Накрутка обещала быть солидной, а у меня как раз с родней были напряги, с дедом… Ну я согласился. Нужно было бабки срочно найти, чтобы дело закрутилось. В банки соваться мне было бесполезно, ни работы, ни поручителей… Одни умные люди порекомендовали Графа.
        - У Графа безумные проценты. Как ты мог согласиться на эту сделку? - поинтересовался Алекс, прижимая к разбитому носу пакет льда.
        - Вот так и смог. Потом выяснилось, что тот тип, который обещал скупать тачки, сам кинул Вована. Подставил его ментам, и Вову взяли. Накопали на него что-то из прошлого, меня на допросы тоже таскали. Только денежки-то уже давно тю-тю.
        - Дурачок, - вздохнула Лера. - Как будто вчера с Луны свалился…
        - Все вы умные, когда разбор полетов начинается! - огрызнулся Эд. Поднявшись с табурета, он шаркающей походкой двинулся в ванну. Он посмотрел на опухшее от беспробудного пьянства лицо, и его передернуло. Разбитая губа напоминала переваренную сардельку, джинсовая рубашка была заляпана кровавыми кляксами. Ледяная вода слегка освежила парня, и, промокнув лицо полотенцем, он вернулся в комнату.
        - Что делать-то думаешь? - спросил Алекс, выпуская изо рта кольцо дыма.
        Эд пожал плечами.
        - Бабки искать нужно, - сказал он, но энтузиазма в его голосе было ровно столько же, сколько жизни в размокшем окурке, который прилип к банке из-под оливок.
        - Можно было бы пойти в ментовку, но ты связался с Графом, - рассуждал Алекс. - У него все дырки прикрыты, не подкопаешься. А тебя на следующий день найдут по частям в разных помойках.
        - Не согласна, - возразила Лера. - Эд нужен им живым, пока в состоянии вернуть хоть часть долга. Вопрос в том, что с ним будут делать, чтобы мотивировать на выплату бабок…
        Эд вспомнил глаза бандита, приложившего его физиономией об колено - два оружейных ствола, из которых разве что дым не струился, и по спине пробежал морозный ручеек.
        - Может, тебе свалить? - предложил Алекс.
        - Куда?
        - Ты же говорил, у тебя мать в Черногории живет, - напомнила Лера.
        - Я с ней не общаюсь, - отрезал Эд. - После развода с батей она связалась с каким-то ушлепком и уехала… теперь только с днюхой раз в год поздравляет. Я ей никоим боком не впился.
        - А еще у тебя родня есть? - не унималась девушка. - Ты как-то хвастался, у тебя дед крутой, писатель вроде…
        - Умер дед.
        - Умер? - переспросил Алекс. - Так это… А с кем он жил? То есть…
        - Наследников много? - прямо спросила Лера. - Он ведь наверняка не побирался, да?
        Эдуард замер. Закисшие шестеренки в его голове, скрипнув зубчиками, провернулись и медленно закрутились.
        «Точно, дед…» - подумал он с растущим возбуждением.
        - Не побирался, - сказал Эд вслух. - У него крутой коттедж недалеко от Москвы, кажется, в Барвихе… Еще «трешка» где-то в центре…
        Алекс с Лерой переглянулись.
        - …была дача на юге… То ли в Геленджике, то ли в Крыму, - продолжал вспоминать Эд. - Насчет машины не знаю, он старый был и давно не водил… ему сто лет было.
        - Не может быть, - не поверил Алекс. - Столько разве что кавказцы в горах живут!
        - …говорят, на собственный день рождения и умер, - закончил Эдуард.
        - Счастливчик, - зачем-то сказал Алекс.
        - Так что насчет наследства? - настойчиво повторила Лера.
        - С наследниками все в порядке. Жена у него, от нового брака. Дочь больная, инвалид. Так что я пролетаю, - с горечью улыбнулся Эдуард.
        - А завещание было? Когда он умер?
        - Да недавно, кажется, - растерялся он. - А что?
        - А то, тупица, что наследство открывают через полгода после смерти, - воскликнул Алекс. Не найдя, куда сунуть окурок, он осторожно положил его прямо на пол. - Врубаешься?
        - Нет, полгода еще не прошло… Но я сильно сомневаюсь, что старик внес меня в списки наследников, - скептически заметил Эдуард.
        - Ты и с дедом успел разругаться? - удивилась Лера.
        - Ну, как бы сказать… Занял у него в свое время бабок на тачку. Помнишь, «Ауди», «восьмерку»?
        - Ага. Ты говорил, он с тебя слово взял, что ты на работу устроишься, - кивнул Алекс.
        - Ну да. А потом в меня один урод на «Майбахе» влетел.
        Лера усмехнулась.
        - Ходят слухи, что это ты в него влетел. И ты был под экстази.
        Эдуард раздраженно покрутил головой:
        - Сейчас-то какая разница? Как бы то ни было, дед на меня здорово разозлился - и машину я купил, не согласовав с ним, и страховую компанию выбрал не ту, какую нужно…
        - Так что ты вляпался, - резюмировал Алекс. - Теперь тебе нужно срочно искать бабло, иначе только за десять дней тебе набежит еще пол-ляма.
        Эдуард понуро молчал.
        - Нужно узнать, существует ли завещание, - нарушила паузу Лера. - А если оно существует, то есть ли в нем ты. А вдруг? Вдруг старик перед смертью расчувствовался и простил своего непутевого внучка?
        - А почему бы и нет? - поддержал подругу Алекс. - Ладно, вы как хотите, а мне нужно подзаправиться. Надеюсь, вторая попытка выйти наружу будет удачней предыдущей.
        Эд тусклым взором проводил выходящего из комнаты приятеля.
        «Завещание… Полгода со смерти еще не прошло… А вдруг?!» - закралась мысль, и внутри затрепетал робкий огонек надежды.
        Завещание
        Ровно в девять утра к воротам домовладения Протасовых подъехал белый мини-вэн «Фольксваген Кадди». Водитель открыл задние двери, начиная раскладывать рампу для подъема инвалидной коляски. Заметив напряженное лицо Марины, Бэлла Альбертовна успокоила дочь:
        - Я сяду с тобой, не волнуйся.
        В последнее время они мало куда выбирались, и каждая совместная поездка куда бы то ни было превращалась в значительное и непростое событие, вроде квеста.
        Вдова повернулась к сиделке Марины:
        - Лена, остаешься за старшую. Не забудь покормить Машу.
        - Конечно, Бэлла Альбертовна, не переживайте.
        - Мы скоро вернемся.
        - Дай бог, все будет хорошо.
        Пожилая женщина перекрестилась и скрылась в автомобиле. Водитель закрепил специальными ремнями коляску, после чего закрыл двери и быстро вернулся в кабину.
        Когда мини-вэн тронулся с места, сиделка тоже перекрестилась, на ее лице застыло выражение безотчетной тревоги.
        - Мама, что-то случилось? - задала вопрос Марина, с беспокойством глядя на Бэллу Альбертовну. - На тебе лица нет! Мы же к нотариусу едем?
        Она подняла на дочь глаза.
        - Ну же. Неужели тебе есть что от меня скрывать? - Голос Марины задрожал.
        - Что ты, дочка, - забормотала Бэлла Альбертовна. - Ты, главное, не нервничай… В последние дни ты неважно себя чувствовала, поэтому мы… то есть я… не хотела лишний раз тревожить тебя.
        - Мама!
        Старушка вздохнула.
        - Помнишь, несколько лет назад я тебе говорила, что папа составил завещание?
        Марина кивнула, не сводя глаз с матери.
        - Папа говорил, чтобы мы ни о чем не волновались. Мол, все, что было им нажито, он оставит нам, - продолжала Бэлла Альбертовна. - Правда, у него ведь от первого брака тоже осталась какая-то родня…
        - Да, ты говорила на поминках, что это сын Петр и внук.
        - Именно, внук Эдик. Но, как я уже рассказывала, наш папа с ними практически не общался. В общем, когда я первый раз пошла к нотариусу, мне сказали, что в прошлом году Андрей написал новое завещание. Причем тайное.
        - Закрытое, - машинально поправила ее Марина.
        - Да, закрытое, - кивнула Бэлла Альбертовна. - Но я ничего не знала об этом! Да и ты, судя по всему, тоже!
        Женщина молчала. Линзы ее очков слабо поблескивали в легких сумерках салона автомобиля.
        - Ты боишься, что папа мог изменить свое решение? - наконец спросила она, стараясь, чтобы голос не выдал ее волнения.
        - Я не знаю. Но нотариус мне объяснил, что в назначенный день он вскроет конверт с папиным завещанием и зачитает его… Этот день - сегодня.
        - Понятно. Ты говорила об этом Руслану? Я имею в виду Сацивина.
        - Я никак не могу дозвониться до него. Лишь вчера получила от него сообщение, что он тоже будет у нотариуса.
        Марина почувствовала, словно висок будто кольнуло, и она с силой сжала пальцами подлокотники своей коляски.
        - Это еще не все, - вновь заговорила Бэлла Альбертовна. - У нас заканчиваются деньги. Вчера я попыталась снять с карточки папы наличные, но счет оказался недоступным. Я позвонила в банк, мне сказали, что все счета умершего они заблокировали…
        - Они действовали по закону, мама. Банки обязаны блокировать счета клиентов, чтобы к ним потом не было претензий от наследников. Вопрос только один - откуда они узнали? Ты ведь не носила туда свидетельство о смерти папы.
        Пожилая женщина вздохнула. Некоторое время они молчали, потом Бэлла Альбертовна призналась:
        - Скажу тебе честно, Марина. Если в ближайшее время счет папы не станет доступным, нам придется умерить свои аппетиты и жить на пенсии.
        - Будем надеяться на лучшее, - ответила Марина. - А насчет пенсий… Миллионы стариков живут на свои пенсии, мама. Причем зачастую размер их куда меньше, чем у нас с тобой.
        Старушка поджала губы. Она хотела сгоряча напомнить дочери, что их пенсий едва ли хватит на коммунальное обслуживание дома, в котором они живут, не говоря уж о зарплате сиделки Марины, но… ее слова так и остались невысказанными. Какой смысл именно сейчас затевать этот разговор, который ни к чему конструктивному не приведет?
        Остаток пути они провели в гнетущем безмолвии.
        В нотариальной конторе было душно и шумно. Ступеньки не были оборудованы пандусом, но, к счастью, у входа курили трое мужчин, и после просьбы Бэллы Альбертовны они подняли коляску с Мариной к дверям.
        В тесном коридоре вдова лицом к лицу столкнулась с Сацивиным. Озабоченно бормоча что-то под нос, толстяк пытался кому-то дозвониться.
        - О, Бэлла Альбертовна, дорогая! - воскликнул он, узнав Протасову. - Куда вы запропастились? Я… как раз вас набираю!
        - Очень вовремя, Руслан, - сухо проговорила она. - Давайте поскорее закончим с этим.
        Сацивин схватил пожилую женщину за локоть.
        - Скорее, ждем только вас!
        - Я не одна, - напомнила она, высвобождая руку. - Скажите, куда идти?!
        - Вон, прямо по коридору, потом налево, - торопливо объяснил тот. - На двери табличка «Нотариус Гурецкий»… Поспешите, уже все собрались. Я подожду.
        Бэлла Альбертовна вернулась на ресепшен за Мариной. Ее дочь сидела сгорбившись, дрожащей рукой держа папку с документами, и в этот момент вдова испытала чувство острой и щемящей жалости. Как к собственной дочери, так и к себе, ко всему прочему к этому чувству добавилось также ощущение мучительного оглушительного одиночества.
        «Поспешите, уже все собрались» - мысленно повторила Протасова слова Сацивина.
        «Все» - это кто?! Лидия Коржина, супруга Руслана?
        Спустя минуту они были в кабинете нотариуса, молодого подтянутого мужчины в темно-сером костюме. Легким кивком ответив на приветствие Протасовых, он махнул рукой в сторону свободного стула. Бэлла Альбертовна осталась стоять, с растерянным видом разглядывая людей, собравшихся в помещении. Кроме Руслана и Лидии в кабинете были еще один мужчина и две женщины, все прилично одеты, с неприветливо застывшими лицами. Никого из этих людей старушка раньше никогда не видела, и ее тревога постепенно перерастала в неосознанный страх.
        - Все в сборе? - коротко осведомился нотариус.
        - Все, все, - торопливо ответил Сацивин, подобострастно улыбаясь.
        - Хорошо, - протянул тот и, уткнувшись взором в разложенные на столе документы, монотонно забубнил:
        - Город Москва, Российская Федерация… тридцатое июня две тысячи двадцатого года… Я, нотариус города Москвы… составил настоящий протокол о том… что, получив сведения о смерти Протасова Андрея Васильевича… в присутствии заинтересованных лиц… и свидетелей… извлек конверт… и, убедившись в его целостности, вскрыл его… в конверте обнаружен конверт, подписанный свидетелями… при вскрытии которого изъят документ следующего содержания…
        Нотариус перевел дух и на мгновение поднял голову. Семь пар глаз неотрывно смотрели на него, тишина стояла такая, что, казалось, было слышно как сидящая на окне муха чистит крылышки.
        - …Я, Протасов Андрей Васильевич… паспортные данные… проживающий… подписанным завещанием делаю распоряжение о моем имуществе на случай моей смерти…
        Бэлла Альбертовна облизнула пересохшие губы, сердце колотилось, будто зверек, пойманный в силки. Она перехватила короткий взгляд Сацивина - толстяк то и дело вытирал платком испарину со лба.
        - …жилой двухэтажный дом и земельный участок, расположенный по адресу… завещаю Коржиной Лидии Сергеевне… паспорт серия… проживающая…
        Протасова вздрогнула, будто случайно коснувшись раскаленной конфорки. Сердце замерло, в груди что-то мучительно заныло.
        - …трехкомнатную квартиру, расположенную по адресу… город Москва, ул. Маросейка… завещаю Сацивину Руслану Валерьевичу… паспорт серия… проживающего…
        - Мама… - шепнула Марина, и Бэлла Альбертовна с трудом повернула голову. Расширенные глаза Марины были преисполнены недоумения, которое вытеснял страх. Дрожащей рукой вдова инстинктивно накрыла ладонь дочери.
        Нотариус, не поднимая головы, продолжал быстро-быстро зачитывать завещание:
        - …денежные средства с банковского депозита, открытого в филиале Сбербанка по адресу… завещаю Национальному фонду реабилитации людей с ограниченными возможностями… реквизиты фонда… денежные средства с банковского депозита, открытого в филиале банка ВТБ по адресу… завещаю Центру паллиативной помощи онкологическим больным… реквизиты центра… Загородный дом с земельным участком, расположенные по адресу: Московская область, поселок Барвиха…
        - Мама, что происходит? - сдавленным голосом проговорила Марина.
        Бэлла Альбертовна покачнулась. Она хотела что-то сказать, но перед глазами все потемнело, колени ее подогнулись, и она, прислонившись к стенке, медленно сползла вниз. Последнее, что успел зафиксировать ее мозг, был испуганный крик Марины.
        Есения
        Париж, отель «Ле Рояль Монсо-Раффль».
        В галерее «Арт-Дистрикт», являющейся неотъемлемой и, пожалуй, самой притягательной составляющей парижского отеля, было немноголюдно. Это объяснялось легко - срок выставки коллекции картин Сэмюэля Курто подошел к концу, и все желающие ознакомиться с работами известных мастеров импрессионизма уже успели это сделать.
        Есения взглянула на часы, которые облегали ее тонкое запястье затейливым браслетом из белого золота, и оглянулась. Пожилая супружеская пара, тихо переговариваясь, не спеша переходила от одной картины к другой, и, кроме них, в этом зале больше никого не было.
        «Скукотища», - подумала женщина, с трудом подавляя зевок. Мерно постукивая каблучками, она прошла в следующее помещение арт-пространства и остановилась у картины под названием «Игроки в карты».
        - Поль Сезанн написал пять вариантов этого полотна, - услышала она за спиной уверенный и очень приятный мужской голос. И хотя в музеях Франции в наше время часто можно было услышать русскую речь, сейчас это было полной неожиданностью, и Есения непроизвольно оглянулась. Позади нее, не близко, в паре метров от нее, стоял крепкий высокий мужчина в иссиня-черном смокинге и, не отрываясь, рассматривал работу выдающегося художника. Казалось, он говорил сам с собой, не замечая приятной дамы впереди себя.
        - Вы совершенно правы, - отозвалась она. - И одна из этих картин хранится именно здесь, в Орсе[1 - Парижский музей изобразительных искусств, одно из крупнейших в мире собраний европейской живописи и скульптуры периода 1850 - 1910 годов. Основу коллекции составляют работы импрессионистов и постимпрессионистов.].
        - Мадемуазель Есения? - полюбопытствовал незнакомец, слегка наклонив голову в знак приветствия. Теперь он в упор смотрел на собеседницу.
        - Вы угадали. А вы, стало быть, месье Стэнли?
        - Можно «господин Стэнли», или «мистер», - улыбнулся он. Причем улыбнулись только губы, его лицо оставалось сонно-бесстрастным, а темные глаза продолжали пытливо изучать стоящую у картины женщину. - Я не возражаю, если мы вообще отойдем от этих церемониальных формальностей.
        - Как вам будет угодно. Откровенно говоря, не ожидала, что вы так хорошо говорите по-русски. Я полагала, вы - американец.
        Стэнли пожал плечами.
        - Тот факт, что я имею гражданство США, не означает, что я не знаю русского. Как, впрочем, и других языков. Мы с вами можем общаться как на французском, так и на английском… Но я осмелюсь предположить, что вам удобней вести беседу на русском, тем более вы сами из России… Верно?
        - Вы правы. Только не помню, чтобы я говорила вам об этом, - произнесла Есения, и ее голос похолодел. - Вы что же, наводили обо мне справки?
        Стэнли вновь улыбнулся, и на этот раз улыбка вышла куда дружелюбнее, нежели в первый раз.
        - Расслабьтесь, Есения. Мы с вами деловые люди, которые ценят время и доверяют только проверенным компаньонам. Неужели вы думали, что, заключая сделки с мистером Говардом, мы не беспокоимся о благонадежности наших партнеров?
        - Вы очень предусмотрительны. Пожалуй, я бы поступила точно так же.
        - Однако хватит этих прелюдий, - вдруг спохватился Стэнли. - Давайте пройдем на балкон, если вы не возражаете, и перейдем к делу.
        На выходе их встретил субтильный юноша в униформе. Видимо, кто-то из служащих отеля. В руках он держал никелированный поднос с бокалами красного вина. Есения взяла один.
        - Весьма удобное место для встреч и переговоров, - между делом отметил Стэнли, когда они оказались на балконе. - Отель со всеми удобствами, совмещенный с арт-пространством, где можно бесконечно наслаждаться великолепием картин… Я, к примеру, был приятно удивлен, увидев здесь работы Франца Марка и Дэнниса Хоппера! - Закончив болтать так же внезапно, как вступил в беседу с Есенией, он неожиданно извлек из внутреннего кармана смокинга плоский серебряный портсигар. - Составите мне компанию?
        - Благодарю, но я не курю, - отказалась Есения. При этом она сделала маленький глоток вина.
        - Ладно, я не буду отнимать ваше драгоценное время, - промолвил Стэнли, прикуривая тоненькую сигарету от тускло блеснувшей зажигалки. Есения подумала, что и портсигар, и зажигалка явно изготавливались в одном месте под заказ.
        «Напыщенный индюк», - с неприязнью подумала она, глядя, как мужчина картинно выпускает изо рта колечки дыма.
        - …Как я уже говорил, мистер Говард остался очень доволен товаром, полученным в результате нашей сделки, и выражает вам свою признательность, - проговорил Стэнли. - Надеюсь, с нашей стороны все обязательства тоже выполнены в полном объеме?
        - Да, мистер Стэнли. Деньги своевременно поступили на счет, - подтвердила Есения.
        - Отлично. Мне бы хотелось перейти к обсуждению очередного предмета искусства, о котором вы упомянули в прошлом письме.
        - Вы о рукописях российских классиков?
        - Именно. Мистер Говард заинтересовался работами русских писателей и поэтов. Особый интерес у него вызывают произведения Шолохова, Цветаевой, Блока… Также рассматривается Пастернак. Собственно, перечень авторов не ограничивается упомянутыми классиками, мистер Говард готов приобрести любые оригиналы первоисточников… Но предпочтение отдается именно тем, кого я назвал. Это действительно возможно?
        - Вполне. Возможно, что и листок тонет, а камень плывет, - заметила Есения, снова пригубив вино.
        Стэнли рассмеялся.
        - Обожаю русские поговорки! - воскликнул он, затушив сигарету о стоявшую рядом пепельницу в виде вычурной вазочки из латуни. - В них столько философского смысла и непосредственности одновременно!
        - Это несомненно, - согласилась Есения. - Тем более что это поговорка японская.
        - О! Мне нравится ваша уверенность, - сказал Стэнли. - О цене не волнуйтесь. Мистер Говард - щедрый человек, и все финансовые вопросы мы обговорим отдельно. Самое главное, на что я постоянно обращаю внимание, - чтобы все мероприятия проводились строго в рамках закона. Нам, как, смею надеяться, и вам, не нужны неприятности с правоохранительными органами.
        - Насчет этого не переживайте. Наши юристы не зря получают свою зарплату. Единственная просьба - не торопите меня со сроками, - предупредила Есения. - Вопрос практически решенный, но для этого потребуется некоторое время.
        - О, мистер Говард умеет ждать. Но вместе с тем осмелюсь напомнить, что чем быстрее будет представлен интересующий товар, тем выше будет ваша премия. За оперативность мистер Говард платит отдельно и не скупится. Итак, можно считать, что мы договорились?
        - Полагаю, что да. Разрешите вопрос, мистер Стэнли.
        - Разумеется. И, повторюсь, можно без официальных приставок, дорогая Есения.
        - Зачем вы настаивали на встрече? Все, что мы сегодня обсудили, можно было сделать посредством телефона или ноутбука.
        - Если я скажу, что для меня важно живое общение, вы поверите мне? - спросил американец, прищурившись.
        Есения покачала головой.
        - А если я признаюсь, что хотел увидеть вас лично?
        Она невольно улыбнулась.
        - В это я готова поверить, - сказала она. Сделав последний глоток, Есения поставила бокал на столик. - И мне отчасти это очень приятно.
        - В таком случае, может, встретимся в неформальной обстановке? - вкрадчиво поинтересовался Стэнли. Прохладная невозмутимость в его глазах исчезла, и теперь в них замелькали плотоядные искорки. Сейчас он едва ли не облизывался, глядя на изящную фигуру собеседницы. В черном обтягивающем платье, с распущенными золотисто-волнистыми волосами, чувственными алыми губами, Есения выглядела изумительно и, похоже, догадывалась о мыслях мужчины.
        - Почему бы и нет? - снисходительно ответила она. - Я еще три дня буду в Париже.
        - Замечательно, - просиял американец.
        Прерванная рыбалка
        Вечерело. Июньское солнце, жаркое даже на исходе дня, плавно и размеренно клонилось к закату, его багровый бок уже коснулся верхушек высоченных елей Можайского водохранилища. Очередной теплый летний день беззаботным щебетом провожали лесные птицы, их небольшие стайки изредка вспархивали в листве деревьев и устремлялись в теплое предзакатное подмосковное небо.
        В светло-зеленой моторной лодке типа «Кайман», спокойно покачивающейся на зеркальной глади воды, сидели двое, у каждого в руке было по удочке.
        - И все же я тебя зря послушался, Тема, - проворчал один из рыбаков, одетый в пятнистый камуфляж. Поправив зеленую кепку, он скептически посмотрел на замерший в неподвижности поплавок. - Нужно было спиннинг брать! Ну что это?! Баловство одно, как пацаны, ей-богу…
        - Ты так говоришь, Шамиль, потому что тебе сегодня не везет, - парировал Артем. На адвокате была легкая спортивная куртка песочного цвета. - А я вот наоборот, люблю что попроще.
        - Да это я так, для профилактики! Хех, уж и поворчать нельзя. Как говорится, умей довольствоваться малым… Ведь шикарные же тут места, верно?
        - С этим не поспоришь, - согласился Павлов. - Места действительно потрясающие. Один закат чего стоит…
        - Нет желания вообще сюда переехать? - поинтересовался Шамиль. - Возьмешь себе небольшой домик, да и веди свои консультации онлайн… Сейчас многие твои коллеги так делают. И удобно, и время экономит. Да и ты, Артем, уже серьезно вырос.
        - Отчасти ты прав, не нужно тратить часы на дорогу, - кивнул Артем. - Но я, несмотря на все эти новомодные тусовки онлайн, по-прежнему старомоден и верю только в живых людей. Уверен, что ничто не заменит живого общения с человеком, ты же меня знаешь. Я, безусловно, люблю природу, но мне нужен драйв, чтобы все крутилось вокруг. Если я поселюсь в домике у озера, через пару дней волком завою. Нет, консультации на «удаленке» точно не мое.
        - Ты каждый раз по грани ходишь, - произнес Шамиль. Из кармана охотничьей «разгрузки» он вынул пакетик с арахисом и кинул орешек в рот. - И каждый раз я вздрагиваю, когда слышу твой звонок посреди ночи.
        - И каждый раз ты помогаешь мне кого-то вытащить из нехорошей ситуации, дружище. За что я тебе безмерно благодарен, - отозвался Артем, и взгляд Шамиля потеплел.
        - О чем речь, Тема. Но сам знаешь, жизнь непредсказуема и каждый раз вносит свои коррективы. Угощайся.
        Павлов взял несколько орешков.
        - Похоже, у нас гости, - вполголоса сказал он. Шамиль покосился на поплавок приятеля, который, дернувшись, внезапно резко ушел глубоко под воду, натянув леску до предела. Внимательно следивший за поклевкой Артем среагировал молниеносно, потянув удилище в противоход движения поплавка, тоненькая антенна которого то выныривала, то вновь погружалась в воду.
        - Приготовь подсак, - бросил Павлов, и Шамиль, оставив свою удочку, схватил со дна лодки рыболовный сачок.
        - Это явно не карасик, - пробормотал он, глядя на торпедообразное тело, энергично извивающееся под водой.
        Еще минута отчаянного сопротивления, и в сетке яростно билась крупная щука серо-желтоватого окраса.
        - Смотри, какая красавица, - не скрывая восхищения, произнес Артем. Из кожаного подсумка на поясе он проворно извлек специальные стальные щипцы - «зевник» - и с его помощью так же ловко вынул стальной крючок из пасти речной хищницы.
        - Спиннинг, говоришь? - краем рта улыбнулся адвокат, отправляя дергающуюся рыбину в пластиковое ведро, которое стояло на корме лодки. В нем уже дремали четыре крупных леща и несколько окуней. Оказавшись в тесном плену, щука тут же принялась неистово бултыхаться, выражая категорическое несогласие с пленением.
        - Сегодня твой день, - с серьезным видом известил Шамиль. - Сдаюсь.
        - Не печалься, дружище. Повезет в чем-то другом, - в тон другу сказал Артем, ободряюще подмигнув.
        - Вот уж не ожидал, что в здешних краях щуку можно на простую удочку поймать, - признался Шамиль. Он приподнял свое удилище и вздохнул, увидев пустой крючок.
        - Среди рыбаков до сих пор ходит легенда, что в Царских прудах в конце восемнадцатого века была поймана щука невероятных размеров, - сообщил он. - И вроде как в ее жабрах было закреплено золотое кольцо - таким образом рыбину пометили по указанию Бориса Годунова…
        - Тогда этой щуке должно быть почти двести лет, - усмехнулся Павлов. - Если мне не изменяет память, вылов самой крупной щуки официально зафиксирован в тридцатых годах прошлого века, в озере Ильмень Нижегородской области. Вес ее составил порядка тридцати пяти килограммов.
        Шамиль взглянул на ведро, в котором речной хищник продолжал без устали бить хвостом, разбрызгивая воду.
        - Судя по всему, карпы не в восторге от такого соседства. Кстати, помнишь, как в прошлом го…
        Договорить Шамиль не успел из-за внезапно раздавшейся трели телефона. Он умолк, глядя, как Артем с извиняющимся видом полез в карман куртки. Высветившийся на экране номер был ему незнаком, но он без промедления принял вызов.
        - Да, слушаю вас!
        - Артемий Андреевич?
        - Именно.
        - Вас беспокоит Бэлла Альбертовна, я вдова Андрея Васильевича Протасова… Простите, если отрываю вас…
        - Все в порядке, Бэлла Альбертовна, я помню вас, - сказал Артем. - Позвольте еще раз выразить соболезнование по поводу кончины вашего супруга.
        - Благодарю вас… Понимаете, Артемий Андреевич, мне… - в трубке возникла короткая пауза, на фоне которой отчетливо послышался всхлип, - однажды вы помогли моему мужу… я знаю, вы блестящий юрист, но при этом вы очень занятой человек…
        - Что случилось, Бэлла Альбертовна? - поинтересовался Павлов. - Пожалуйста, не волнуйтесь и расскажите все по порядку.
        - Это касается наследства мужа… Нас с дочерью обманули, - раздалось из трубки. - Лишили всего… Рассказывать долго и… если можно, я бы подъехала к вам… можно?
        Павлов окинул взглядом водную гладь, окружавшую их лодку, посмотрел на водонепроницаемые часы.
        - Завтра в девять утра я буду ждать вас в своем офисе, - предложил он. - Договорились?
        - Конечно, конечно, - торопливо забормотала вдова. - Еще раз извините, что я, возможно, нарушила ваши планы…
        - Все в порядке, Бэлла Альбертовна. До завтра.
        Когда адвокат убрал телефон в карман, Шамиль подал голос:
        - Я ничему не удивляюсь. Наверное, странно другое. Что мы с тобой хотя бы успели порыбачить, дружище, и этот звонок не прозвучал раньше. А то ведь наверняка ты тут же сорвался бы…
        - Как знать, - обронил Артем. Он посмотрел на темнеющее небо и добавил:
        - Рыбу заберешь? У меня все равно нет времени на возню с ней.
        Шамиль с упреком покачал головой:
        - Все на бегу, второпях… Эх, Тема, Тема…
        Пока Павлов заводил мотор, он взял ведро и вывалил всю рыбу за борт, оставив только щуку.
        - Обещай, что на котлеты хоть приедешь, - с надеждой в голосе сказал Шамиль. - Из щуки отличные котлеты получаются!
        - Приеду, - пообещал Артем. - Не гарантирую, что успею на котлеты, но приеду обязательно.
        Друзья рассмеялись.
        Вдова
        Часы в кабинете адвоката показывали три минуты десятого, когда зазвонил внутренний телефон.
        - Артемий Андреевич, к вам посетитель, - звонким голосом известила секретарь. - Протасова Бэлла Альбертовна.
        - Да, я жду ее, - отозвался Павлов. - Пусть заходит, и, пожалуйста, организуй чай.
        Он поднялся из-за стола, когда дверь уже открылась.
        - Вы пунктуальны, Бэлла Альбертовна, - похвалил он пожилую женщину. - Доброе утро! Располагайтесь. - Адвокат жестом показал на массивный диван, обтянутый бежевой кожей.
        - Здравствуйте, Артемий Андреевич, - проговорила вдова, не без усилий присаживаясь на диван. - Увы, это утро для меня далеко не доброе… Как и многие предыдущие.
        Артем подвинул стул к сверкающему глянцем журнальному столику и сел напротив Протасовой.
        - Сейчас принесут чай, - сказал он. - Или, быть может, вы предпочитаете кофе?
        - Благодарю, но кофе мне уже нельзя, врач запретил, - вздохнула она.
        Павлов внимательно смотрел на посетительницу. Прежде ему доводилось встречаться с ней, только было это лет пять назад. Но даже учитывая минувшие с того момента годы, он был поражен происшедшими переменами с Протасовой, словно прошли не пять, а все двадцать пять лет. Пальцы, беспрестанно комкающие вышитый платок, опущенные уголки губ, глубоко запавшие глаза, наполненные безысходной тоской, красноречиво говорили сами за себя - к безутешному горю, обрушившемуся из-за смерти супруга, добавилась новая беда, и Артем мог только догадываться, что происходит в душе этой хрупкой, интеллигентной старушки, которая вот-вот готова расплакаться прямо у него в кабинете.
        - Бэлла Альбертовна, давайте постараемся не волноваться и начнем с самого начала, - нарушил паузу Павлов. - Для того чтобы я смог вам помочь, мне нужна ясная картина происходящего.
        - Да-да, конечно, простите, - пробормотала вдова и перевела взгляд на Артема. - До нашей встречи Андрей Васильевич был женат, но развелся в шестидесятых годах… Мы поженились в 1974 году, через год у нас появилась дочка Марина. К сожалению, она родилась с серьезным недугом. Не буду вдаваться в медицинские термины, суть в том, что у нее парализована нижняя часть тела. И все это время, вплоть до смерти Андрея Васильевича, мы прожили вместе… Есть ли смысл перечислять заслуги моего покойного мужа перед страной?
        - Андрей Васильевич был талантливым и выдающимся писателем своей эпохи, - подтвердил Артем. - Это факт. Но для дела по спору о наследстве сейчас большее значение имеет материальная сторона. То есть то имущество, которое осталось после его ухода. Давайте начнем с этого.
        Протасова молча положила на столик папку с документами.
        - Хорошо, можно и короче, - добавила она, прежде чем адвокат взял папку в руки. - Загородный дом в Барвихе, в котором в настоящее время проживаем мы с Мариной. Трехкомнатная квартира на Маросейке… Дачный участок с домом в Крыму… Деньги… У Андрея было два счета. Он не скрывал от меня свои сбережения… В общей сложности там около пятидесяти миллионов рублей…
        Голос Бэллы Альбертовны предательски дрогнул, и она, торопливо промокнув глаза платком, быстро взяла себя в руки.
        - Вы сказали, что до вашей женитьбы у Андрея Васильевича была другая семья, - напомнил Артем.
        - Да, супругу звали Раиса Денисенко, - пояснила Бэлла Альбертовна. - Племянница Никиты Хрущева, кстати.
        Адвокат удивленно приподнял бровь.
        - Да-да, Андрей Васильевич был не промах в выборе невест, - грустно улыбнулась вдова. - Впрочем, это к делу не относится. Раиса умерла давно, где-то в середине девяностых. От этого брака у моего покойного мужа остался сын Петр. У Петра есть ребенок… То есть внук Андрея Васильевича… Зовут Эдуард. Весьма непростая личность, это если говорить мягко.
        - Я, кажется, припоминаю этого парня, - промолвил Артем, слегка наморщив лоб над переносицей, будто что-то припоминая. - Ваш муж обращался ко мне. Молодому человеку требовалась юридическая помощь. Речь шла тогда о ДТП. И виновником был этот Эдик.
        - Да, все верно. К сожалению, это неприятное событие никак не вразумило или, как теперь принято говорить у его сверстников, не вправило мозги юному отпрыску, - со вздохом проговорила Бэлла Альбертовна. - Собственно, он и его отец Петр - все, кто остался от той семьи. Причем у меня нет уверенности, что Петр жив - он как-то внезапно исчез из поля зрения, и я давно ничего не слышала о нем. В общем, на тех родственниках можно поставить крест.
        - Ошибаетесь, - возразил Артем. - По закону, даже если Петр и в самом деле умер, Эдуард может требовать долю своего отца по праву представления.
        Увидев недоуменное выражение на лице Протасовой, Павлов объяснил:
        - К примеру, у пожилого мужчины есть два сына. У одного из них - тоже сын, а у другого - дочь, то есть, внук и внучка. Неожиданно глава семейства (наследодатель) и один из сыновей, у которого дочка, погибают в автокатастрофе. В таком случае наследниками по закону будут оставшийся сын и внучка, то есть дочь второго погибшего сына.
        - Теперь понятно, - кивнула Бэлла Альбертовна.
        - Но это произошло бы в том случае, если бы не было завещания, - продолжал Артем. - Насколько я понимаю, Андрей Васильевич составил завещание, по которому оставлял все имущество и деньги вам с дочерью?
        - Разумеется. Именно так было прописано в первом завещании, которое я хранила у нас дома. Оно у меня с собой. Показать?
        - Позже, - остановил ее Павлов. - Пожалуйста, продолжайте.
        - Примерно пару лет назад Андрей Васильевич познакомился с семейной парой, это Руслан Сацивин и Лидия Коржина. Как я поняла, они представляют некий фонд, оказывающий помощь ветеранам войны и труда… Если меня не подводит память, он называется «Гарантия помощи» или «Центр помощи “Гарантия”»… Эти двое обладают феноменальной способностью убеждать людей и вынуждать их делать то, что они скажут! Они быстро находят общий язык с собеседником и моментально втираются в доверие…
        На первых порах Андрей Васильевич держался настороже, ведь мы все знаем, как изворотливо и последовательно действуют мошенники, добираясь до цели! Но время шло, и ничего противозаконного со стороны этой парочки я не замечала. Я успокоилась. Сацивин и Коржина стали постоянными гостями в нашем доме, они часто приглашали Андрея на какие-то торжественные мероприятия, выставки, лекции и прочее… Лишь однажды я встревожилась не на шутку - муж как-то обронил, что Сацивин предложил оформить уход за нами в виде пожизненной ренты, на что Андрей Васильевич ответил категорическим отказом.
        - Я попрошу вас дать мне координаты этих благодетелей, - сказал Артем, делая пометки в блокноте.
        - Конечно, только в последнее время они практически не отвечают на мои звонки.
        - Давайте перейдем ко второму завещанию вашего супруга. Я правильно понял, что нотариус зачитал вам совершенно другое завещание, нежели то, что хранилось все эти годы у вас?
        Стараясь не упустить ничего важного, Бэлла Альбертовна рассказала адвокату все, что произошло в нотариальной конторе.
        Выслушав, Павлов погрузился в размышления, размеренно барабаня пальцами по столу.
        - Копия этого второго завещания у вас есть? - наконец спросил он, поднимая глаза.
        Протасова отрицательно покачала головой.
        - Мне стало плохо, и я потеряла сознание, пришла в себя только в карете «Скорой», - пояснила она. - Марине дали возможность сфотографировать это завещание на телефон… У меня есть…
        - Вы позволите?
        - О чем разговор!
        Отыскав нужное фото на смартфоне, Бэлла Альбертовна показала его адвокату.
        - Здесь сказано, что душеприказчиком назначен Сацивин, - сообщил Артем. - Вы знаете, что это означает?
        - Весьма приблизительно. Что-то вроде управляющего?
        - Вы правы. Это лицо, на которое возлагается обязанность по исполнению завещания, - объяснил он.
        - Даже если он одновременно является наследником? - не поверила вдова.
        - Это не противоречит законодательству. Из сего документа следует, что загородный коттедж, в котором вы сейчас проживаете, тоже отошел в собственность этой пары в равных долях. Но с одной существенной оговоркой - вы с дочерью имеете право проживать в нем пожизненно.
        - Да, Сацивин потом мне тоже это все разъяснил, - отозвалась Протасова. Из сумочки она достала старомодный бамбуковый веер и, раскрыв его, принялась энергично обмахиваться. - Что, мол, никто нас на улицу не выгоняет… Только я воспринимаю этот жест как брошенную кость собакам!
        - Он как-то объяснил, что вам, по сути, ничего не досталось? - спросил Павлов, в упор глядя на вдову. - Просто интересно услышать хоть какую-то версию, если эти люди удосужились ее приготовить для вас.
        Бэлла Альбертовна вновь принялась мять платок.
        - Он рассказал, что Андрей Васильевич собирался снять фильм по одному из своих произведений… Вроде как заключил договор с какой-то кинокомпанией, но для съемок понадобилась астрономическая сумма! Он не хотел снимать деньги со своих счетов и занял нужную сумму у какого-то бизнесмена в расчете на то, что расплатится с долгами, когда фильм окупится. Но, как выяснилось вскоре, эта кинокомпания оказалась мошеннической организацией, которая попросту присвоила деньги моего мужа… А человек, который ссудил эти деньги Андрею, потребовал их назад. Поэтому мой муж составил такое странное завещание, иначе мне пришлось бы расплачиваться всем имуществом по его долгам. Неужели долги тоже переходят наследникам?!
        - Переходят. Таковы нормы Гражданского кодекса о наследстве, - подтвердил Артем. - Наверняка Сацивин убедил вас в том, что изъять у них с супругой имущество будет сложнее?
        Бэлла Альбертовна кивнула.
        - Предусмотрительные ребята, - оценил адвокат.
        - И как только они разберутся с долгами моего мужа, все имущество снова перепишут на нас с Мариной, - добавила Протасова, и в ее голосе прозвучала нотка надежды.
        - Нда. Бэлла Альбертовна, вы притчу про Ходжу Насреддина помните, как он обещал научить осла говорить?
        Бэлла Альбертовна тяжело вздохнула.
        - Но все же эти предприимчивые «благотворители» не учли один важный момент, - внезапно сказал Артем, что-то отметив в блокноте. - А может, просто забыли впопыхах.
        Протасова замерла, ее худая рука с веером застыла в воздухе.
        - Вы сказали, что ваша дочь имеет инвалидность с рождения, - произнес Павлов.
        - Совершенно верно, у нее первая группа.
        - А вы являлись нетрудоспособной супругой умершего.
        - Да, - нерешительно подтвердила вдова, не совсем понимая, куда клонит адвокат.
        - Открываем Гражданский кодекс, статья 1149, - сказал Артем, начиная листать пухлый сборник. - Она гласит: «…нетрудоспособные дети наследодателя, его нетрудоспособные супруг… а также нетрудоспособные иждивенцы наследодателя… наследуют независимо от содержания завещания не менее половины доли, которая причиталась бы каждому из них при наследовании по закону…»
        Закончив цитату, он посмотрел на пожилую женщину:
        - Вы и ваша дочь имеете право на обязательную долю.
        - Господи, мне даже в голову это не пришло, - медленно проговорила Бэлла Альбертовна.
        - Странно другое. Нотариус должен знать такие очевидные вещи. - Артем задумчиво крутил в руках ручку. - Или он дилетант, что маловероятно, или состоит в сговоре с мошенниками…
        - Артемий Андреевич, вы возьметесь за мое дело? - тихо спросила старушка. - Извините за мою настойчивость, но мне… элементарно больше не к кому обратиться. А вам я полностью и всецело доверяю.
        - Я тронут вашими словами, Бэлла Альбертовна, и вашим доверием, - сказал Павлов. - И я знал вашего супруга. Пускай наше знакомство было поверхностным, но я ничуть не сомневаюсь, что это был порядочный, честный и самоотверженный человек, многое сделавший для нашей страны. И я верю, что он никогда бы не предал свою любящую семью, в какие бы неприятности ни попал. Конечно, я возьмусь за ваше дело, и, уверен, совместными усилиями мы восстановим справедливость.
        Глаза Протасовой заблестели от слез.
        - Вы не представляете, как мне было важно ваше согласие, - прошептала она. - Вот только… мы сейчас практически нищие… и заплатить я вам смогу не скоро… я…
        - Оставим пока разговоры о финансах, - мягко остановил Артем вдову. - Сейчас главное - результат. Первичные цели намечены. Не падайте духом, Бэлла Альбертовна, ваше дело правое, и победа будет за нами!
        Встреча с отцом
        Из последнего вагона прибывшей на остановку Бирюлево-Товарная электрички вышли двое молодых людей. Двери поезда закрылись, и тот, стремительно набирая скорость, с шумом унесся прочь. Парни продолжали стоять, c заторможенным видом оглядываясь по сторонам. Со стороны могло показаться, что их разбудили минуту назад и, еще не проснувшихся, вытолкали на перрон.
        - Ты точно уверен, что это где-то тут? - наконец спросил Алекс. Слегка покачиваясь, он бестолково ерзал по карманам.
        - Думаю, что да, - ответил Эд. Разбитая накануне неизвестным громилой губа уже начала заживать и выглядела получше, затянувшись корочкой, зато под правым глазом расцвел фиолетово-желтый «фонарь».
        Он икнул, посмотрев на приятеля:
        - Сигареты ищешь?
        - Ну да.
        - Мы же перед электричкой последнюю выкурили.
        Алекс выругался и снова взглянул на Эдуарда:
        - Ты бы хоть очки нацепил. Выглядишь, как бомж с помойки.
        - Ага, бомж, - с мрачным видом ответил тот. - Ты, знаешь ли, тоже не на Тома Круза похож. Между прочим, ты сам на мои очки и сел, придурок.
        Это обвинение ничуть не смутило Алекса.
        - Нечего свои вещи раскидывать где попало, - равнодушно бросил он. - Ладно, пошли, раз уж приехали.
        Нетвердой походкой друзья двинулись к выходу.
        - Ненавижу, когда «синька» заканчивается, - проговорил Алекс. - Такое ощущение, что вроде ты перед распутьем - или дальше гужбанить, или в завязку уйти… И ты завис, как лох, между небом и землей… Ты какую дорогу выбираешь?
        - Вот именно, лох и есть! Не «перед распутьем», а «на распутие»! - злобно отозвался его дружок.
        - Чего? - недоумевающе остановился оторопевший Алекс.
        - У тебя бабки-то есть? - спросил Эд, не глядя на товарища.
        Алекс замотал головой.
        - Тогда о чем базар? - сплюнул под ноги парень. - Были бы деньги, тропинка бы быстро нашлась… Кстати, где твоя боевая подруга? Я про Лерку.
        - Умотала к сестре в Волгоград, та замуж выходит, - коротко пояснил Алекс, и они замолчали.
        Дальше побрели молча. Спустившись по ступенькам вниз, молодые люди зашагали вдоль бетонного забора, сплошь изрисованного граффити. Под подошвами обуви сухо похрустывали камни.
        «Бомж», - повторил про себя Эдуард фразу, брошенную Алексом со смесью сочувствия и презрения, и ему стало тошно. «Бомж из помойки»…
        Точно, он бомж. И к тому же полный лох! А чего, собственно, обижаться? Своего жилья нет, морда разбита, шмотки не стираны, изо рта перегар, все соответствует…
        - Ты говорил, что с батей в контрах, - возобновил разговор Алекс, которому, судя по всему, было скучно идти молча и заниматься самоанализом.
        - Ну да, - нехотя протянул Эд.
        - Че так?
        - Мы же раньше вместе жили. Грызлись постоянно из-за всякой ерунды. В общем, однажды я к нему в заначку залез, он как раз на гараж копил. Намечалась туса в ночном клубе, девки там и все такое, а у меня голяк полный. Бабла не было вообще, отец ни копейки не давал, все жизни учил… Ну я взял, а он, разумеется, потом просек…
        Алекс цокнул языком, на лице его расплылась дурашливая улыбка:
        - Елы-палы, так это тогда, когда ты всю тусовку поволок потом в сауну? Еще душ из шампанского устроил бабам?
        Эд лишь слегка улыбнулся, вспоминая события недавних лет.
        - Что-то в этом роде. Батя взъярился, конечно. Ну а потом еще была одна кривая история с кредитом, когда я его в поручители записал. Сам я в пролете оказался, и бате пришлось всю сумму выплатить. Эту тему я тебе уже как-то рассказывал.
        - Было дело. Вы сейчас хотя бы общаетесь?
        - Очень редко.
        Алекс окинул друга скептическим взглядом.
        - И ты считаешь, сегодня тебе подфартит, бро?
        Эд пожал плечами.
        - Лучше он пошлет меня сейчас, чем я не предприму попытку навести мосты. И потом буду сожалеть о том, что не рискнул, - сказал он.
        - Долго еще?
        - Нет, вон, видишь, промзона начинается, там где-то гаражи должны быть…
        Оглядываясь по сторонам, приятели пересекли железнодорожные пути и двинулись дальше.
        - Кажется, здесь.
        Алекс почувствовал промелькнувшую в голосе Эдуарда неуверенность и спросил:
        - Ну и дырища… А почему мы сюда приперлись?
        - Потому что городской номер не отвечает, балда. Старик либо дома, либо в гараже возится со своей ржавой рухлядью.
        - А мобильный?
        - Он не берет трубу.
        Алекс почесал затылок.
        - Похоже, зря я решил составить тебе компанию, - недовольно заметил он. - Только время потерял.
        - Даже не вздумай слинять, - рассердился Эдуард. - Мне нужна хоть какая-то поддержка! Вон, гляди, ворота открыты! И «Газель» рядом стоит! Он же водилой подрабатывает, значит, здесь.
        - Знаешь, Эд, у меня что-то очко играет, - признался Алекс. - Вот не знаю, но задом чувствую, не следует нам с твоим папашей встречаться.
        - У меня больше нет вариантов! Или мы с батей прижимаем родню моего деда с наследством, или Граф меня на ремни порежет.
        - Постой. Как хоть твоего папаню зовут?
        - Петр Андреевич.
        С этими словами Эдуард медленно поплелся к открытому боксу. Помедлив, Алекс последовал за приятелем.
        Почти минуту Эд стоял у «Газели», покрытой застарелыми разводами грязи, словно все еще не решаясь на последний шаг, отделяющий его от встречи с родным отцом, затем, вздохнув, вошел внутрь.
        В тесном помещении, заваленном старыми запчастями и покрышками, царил полумрак. В нагретой за день железной коробке, невзирая на распахнутые ворота, стояла неимоверная духота. Посреди гаража на деревянном ящике восседал грузный мужчина лет шестидесяти в темном и столь же лоснящемся от грязи комбинезоне, надетом прямо на голое тело. Лысина c редкими клочьями светлых волос блестела от пота. Склонившись над пластиковым ведром, он поочередно вынимал детали, не спеша прочищая их смоченной в бензине щеткой.
        - Пап? - нерешительно позвал Эд. Алекс встал у ворот, с любопытством заглядывая внутрь.
        Толстяк обернулся, удивление на его мясистом красном лице сменилось ленивым презрительным равнодушием:
        - А, это ты… Еще и друга привел?
        - Ага. Знакомьтесь, это Леша. Алекс то есть. А это Петр Андреевич, - представил их друг другу Эдуард.
        - Ну я дико рад знакомству с Лешей-Алексом, - усмехнулся мужчина, не сделав даже попытки приподняться, чтобы пожать руку Алексу. - Че надо-то?
        Эд шмыгнул носом, оглядываясь, куда бы присесть. Он был готов к прохладному приему со стороны отца, но не к таким прямолинейным вопросам в лоб наподобие «че надо». Молодой человек испытывал растерянность, которая медленно, но неуклонно вытесняла глухое раздражение.
        - Я хотел поговорить, - сказал он, так и не обнаружив подходящего места для сидения - настолько все вокруг было грязным и пыльным. А пачкать и без того засаленные давно не стиранные джинсы не хотелось.
        Петр Андреевич вынул из ведра подшипник и посмотрел на него с таким видом, словно перед ним был редкой красоты алмаз:
        - Ну?
        - Дед же умер. Ну твой отец…
        - Умер. Причем полгода назад, - кивнул толстяк, начиная чистить подшипник. - Был на похоронах?
        Эдуард покачал головой.
        - И чего ты хочешь? Помянуть старика? - спросил отец.
        - После его смерти наверняка что-то осталось, - проговорил парень, глядя в сторону. Взгляд наткнулся на еще одно ведро, стоявшее у ворот, доверху заполненное пустыми банками из-под крепкого пива.
        «Яблоко от яблони недалеко падает», - невесело усмехнулся Эд про себя.
        - Думаю, что осталось, - согласился с сыном Петр Андреевич. - Дед в отличие от нас ерундой не маялся. Книжки всякие писал, картины да рукописи собирал… Да имущество свое приумножал. У родного отца бабки не тырил. Так-то, Эдик.
        После неприятного напоминания щеки Эда стали пунцовыми. Странно, но ему было до сих пор стыдно перед отцом.
        Между тем Петр Андреевич положил очищенный подшипник на верстак, застеленный рваными газетами, и снова полез в ведро.
        - Ты ведь наследник, - выложил последний козырь Эдуард. У него зрело стойкое ощущение, что отец либо издевается над ним, либо окончательно отупел среди своих ржавых железок и не соображает, на что так усиленно он, его единственный сын, намекает, едва ли уже не тычет в лицо.
        - Так вот оно что, - наконец протянул Петр Андреевич. Вытерев руки прямо об штаны комбинезона, он уставился на Эда. - Вот зачем ты приперся. Да еще и группу поддержки прихватил.
        - Пап, перестань.
        - Что у тебя с рожей, кстати? Где приложился? - осведомился отец. В голосе его не было и тени сочувствия, лишь сухое любопытство, и это еще больше разозлило Эдуарда, который и так с трудом держал себя в руках.
        - Не важно. Упал неудачно, - нехотя пояснил он. - Так в чем проблема? Я не могу узнать у отца, почему мы не можем наследовать имущество деда? Пускай даже у него была другая семья?
        - Ишь ты, вспомнил про кровные узы, - ухмыльнулся Петр Андреевич. - А когда дед, утыканный трубками, в госпитале валялся, ты хоть раз его навестил? Нет. С днем рождением хоть раз поздравил? С днем Победы? Нет.
        - Какое это имеет зна… - начал Эдуард, но Петр Андреевич его перебил:
        - Ты вылезаешь только тогда, когда у тебя самого припекать в одном месте начинает. Напомнить про твой финт с кредитом, когда я за тебя, дурака, почти два миллиона отдал?! А когда тебя с травкой в клубе взяли? А когда ты чужой «Майбах» разбил? Если бы не дед, впаяли бы тебе срок, и куковал бы ты сейчас на зоне!
        - Ты теперь меня всю жизнь этим попрекать будешь? - глухо спросил Эдуард. Его кулаки совершенно бессознательно сжимались и разжимались. Он все меньше и меньше мог себя контролировать, ввергаясь все глубже в водоворот обид от отцовских упреков.
        - Нет, только сегодня, - спокойно отозвался Петр Андреевич. Тыльной стороной ладони он смахнул пот с лысины, оставив на лбу грязное пятно. - Я тебе уже давно не нянька. А насчет родственных связей…
        Он глубоко вздохнул, переведя дух, потом степенно продолжил:
        - Так и быть, скажу тебе кое-что. Старик Протасов - не мой отец. Уж так вышло, что твоя бабуля загуляла с одним хахалем в далекие советские времена. Только старику об этом, конечно, не сказала. Этот хахаль, мой настоящий отец, сам пришел к Протасову и все рассказал. Мол, так и так, давай решать, я люблю вашу жену и прочая ерунда про любовь-морковь. Протасов ему морду набил, а потом к жене, значит. Ну та во всем призналась.
        Эд ошеломленно смотрел на отца расширенными глазами.
        - Че таращишься? - криво улыбнулся Петр Андреевич. - Се ля ви, парень. В жизни еще не то бывает. Мать мне рассказала правду об отце, когда мне восемнадцать исполнилось. А до этого я Протасова считал предателем - как же, ушел и бросил нас! Как бы то ни было, после того случая старик вообще на мне крест поставил. Развелся и забыл о нас. Спасибо, хоть «двушку» в Бирюлево купил… Только он меня сразу предупредил - мол, ребята, больше ни на что не претендуйте. И в завещании я вас не буду указывать. Поэтому мы в пролете, паря. «Двушка» - это все, что дал нам старик.
        - Которую ты потом разменял на «однушку», - машинально поправил Эдуард отца. Тот с нескрываемой злобой взглянул на него:
        - Правильно. Разменял, чтобы за тебя, тупицу безмозглую, расплатиться.
        - Только вот теперь мне жить негде! - взорвался Эдуард. - Ты бы еще коммуналку купил или конуру собачью!
        - Почему негде? - хладнокровно ответил отец. - Ты прописан в Бирюлево, возвращайся в родные пенаты. Я тебя загружу работой, будешь мне в гараже помогать… Может, даже деньжат заработаешь.
        - Я лучше сдохну в канаве, чем жить с тобой, - процедил молодой человек. Веко подбитого глаза задергалось, лицо пошло красными пятнами.
        - Ого. Да тебе в дурку надо, шизик, - заметил Петр Андреевич. - Давай-ка ты вали отсюда, пока я тебе второй бланш не поставил!
        - Это все из-за тебя! - брызгая слюной, завизжал Эдуард, полностью теряя над собой контроль.
        - Что?! - Напускное спокойствие Петра Андреевича словно ветром сдуло. Он тяжело поднялся, сверля взглядом беснующегося сына. - Что ты сказал, щенок?!
        Он взмахнул толстой рукой, отвесив Эдуарду хлесткую пощечину. Голова парня дернулась, как у тряпичной куклы, и ему стоило усилий не потерять равновесие. Он прижал ладонь к щеке - она полыхала, как если бы по ней прошлись раскаленным утюгом. От удара лопнула заживающая корочка на губе, показалась свежая кровь.
        Эд толкнул в грудь отца, и тот, неуклюже взмахнув руками, отступил назад, задел ногой ведро с деталями.
        - Эй, мужики, завязывайте! - подал голос Алекс. Он выглядел испуганным, но вмешиваться в противостояние отца и сына не решался.
        - Вот гаденыш, - бормотал Петр Андреевич, наклоняясь, чтобы нацепить на ступню слетевший шлепанец. Когда он поднял голову, Эдуард стоял прямо перед ним, с перекошенным от ярости лицом.
        - Не дури, сы…
        Договорить мужчина не успел - кулак Эда уже летел ему в лицо. Лопнула бровь, заливая кровью обвислую щеку Петра Андреевича. Издав хрюкающий звук, толстяк рухнул, ударившись затылком об угол ящика, на котором он еще минуту назад сидел.
        От этого гулкого звука Алекс, до этого в безмолвном испуге взирающий на схватку, вздрогнул и отпрянул назад.
        Тяжело и прерывисто дыша, Эдуард навис над отцом, тучное тело которого распласталось посреди гаража. Глаза лежащего были широко раскрыты, в них застыло искреннее недоумение. Из-под головы медленно расплывалось темное пятно крови, превращая пыль в жидкую кашу.
        Алекс опасливо приблизился к телу мужчины, наклонился, всматриваясь в его стекленеющие глаза. Потом, бледнея, повернулся к замершему Эдуарду:
        - Ты его убил, бро…
        Последний из друзей
        Когда раздался звонок в дверь, Марина находилась на втором этаже. Видеофон располагался в холле, и она позвала сиделку, которая поливала цветы:
        - Лена, посмотри, пожалуйста, кто к нам пожаловал!
        - Конечно, Марина Андреевна.
        Пока сиделка торопливо спускалась по ступенькам, Марина отодвинула занавеску, с беспокойством глядя на стальные ворота.
        «Нежелательно, чтобы Сацивин приехал в отсутствие мамы», - озабоченно подумала она.
        Этот скользкий тип звонил накануне, предупредив, что заедет за всеми необходимыми документами на собственность отца.
        Спустя несколько секунд раздался громкий голос Елены:
        - Марина Андреевна, это Суриков! Сказал, что договаривался с Бэллой Альбертовной о визите!
        - Впусти его! - распорядилась Марина, направляя коляску в сторону лестницы. С губ Протасовой-младшей сорвался вздох облегчения. Сергей Михайлович Суриков возглавлял Союз писателей России, и он был частым гостем в их доме. Энергичный, подтянутый, с гордой спортивной осанкой, он максимум тянул на шестьдесят пять, и мало кто верил, что в прошлом году ветеран отметил восемьдесят шестой год. Волевое лицо пожилого мужчины всегда излучало непоколебимую уверенность, удивительным образом гармонирующую с олимпийским спокойствием. Он был одним из немногих, даже, пожалуй, единственным, кому семья Протасовых доверяла полностью и безгранично.
        - Мариночка!
        Суриков мягко обнял ее, и женщина уловила исходящий от него тонкий аромат одеколона.
        - Я так рада вас видеть, Сергей Михайлович, - сказала Марина, и голос ее дрогнул.
        - А где мама?
        - Она у адвоката. Должна скоро вернуться… Давайте пройдем в гостиную! Чаю?
        - Не откажусь, - согласился Суриков.
        Марина кивнула застывшей в дверях сиделке, и та бесшумно умчалась на кухню.
        Зайдя в просторное помещение, Сергей Михайлович сел за стол, сложив перед собой крупные руки с выпуклыми венами.
        - Рассказывай, - произнес он, глядя Марине прямо в глаза.
        С трудом сдерживая слезы, та в общих чертах передала суть происшедшего у нотариуса. Когда Протасова закончила, он некоторое время сидел неподвижно, хмуро глядя перед собой.
        - Андрей не мог так поступить, - наконец сказал ветеран, поднимая глаза. Они пылали решимостью и негодованием. - Он любил вас! И всегда с теплотой отзывался о вас, поэтому и я ни на секунду не сомневаюсь, что все это подстроено!
        - Мы тоже. Но… судя по документам, все сделано по закону, - с горечью вздохнула Марина.
        Елена принесла чай и вазочку с конфетами, поставив перед пожилым мужчиной.
        - Такое нельзя спускать с рук, - отрезал Сергей Михайлович. Он даже не посмотрел на чай. - Что собой представляет адвокат, к которому вы решили обратиться?
        - Это Артемий Павлов. Папа был знаком с ним и всегда с уважением отзывался, когда вспоминал.
        - Ну Павлов - это Павлов, - закивал Суриков, и в его голосе зазвучали нотки уважения. - За него само имя говорит, первоклассный адвокат! Но даже если Бэлла Альбертовна и Павлов договорятся и заключат соглашение, мы тоже не должны сидеть сложа руки!
        В холле послышалась какая-то возня, и он умолк, видя, как вытянулось лицо Марины. В комнату заглянула взволнованная Елена:
        - Марина Андреевна, там этот… Руслан Сацивин пришел!
        Суриков сдвинул брови, поднимаясь из-за стола:
        - Он что, своими ключами дверь открыл?!
        - Своими, - с беспомощным видом ответила Протасова-младшая. - Понимаете, этот дом… он уже не наш. Мы с мамой можем только пользоваться…
        - Доброго всем здравия! - воскликнул Сацивин, позвякивая связкой ключей в руке. - Какие люди! Сергей Михайлович, необычайно рад вас видеть!
        Он протянул свою пухлую руку ветерану, но тот ее проигнорировал, мрачно взирая на незваного гостя. Сацивина это, впрочем, совершенно не обескуражило, и он переключил свое внимание на Марину:
        - Ладно, перейдем к делу. Бэлла Альбертовна дома?
        - Нет.
        - Я предупредил ее, что заеду за бумагами.
        - Мы помним, - сухо отозвалась Марина и опустила руки на колеса коляски. Подъехала к комоду, где в полиэтиленовом пакете лежала стопка документов.
        - Погоди, Марина. Что это за бумаги? - подал голос Суриков.
        - Вас это не касается, - ответил Сацивин, шагнув к Протасовой-младшей. - Пейте свой чай, Сергей Михайлович, пока он не остыл.
        - Я обойдусь без ваших советов, - отрезал ветеран.
        - Все в порядке, - с тоской в голосе сказала Марина. - Не нужно устраивать ссоры, прошу вас.
        На скулах Сурикова заиграли желваки, и Сацивин это заметил.
        - Не сотрите себе зубы, уважаемый, - хмыкнул он и с издевательской улыбкой забрал пакет с документами. - Надеюсь, там все?
        - Все, - холодно ответила Марина.
        - Чудесно. Напоследок одна просьба - из вещей, которые здесь находятся, ничего не продавайте, - сказал Сацивин. - Вы ведь понимаете, о чем речь? Я прекрасно осведомлен об имуществе, которое находится в доме, так что о любом его перемещении или отчуждении нам будет сразу известно. Я не имею в виду предметы гигиены и вашего гардероба…
        - Послушайте, вы… - Лицо Сурикова потемнело от гнева.
        Сацивин нагло смотрел ветерану прямо в глаза.
        - Говорите быстрее, меня ждут дела, - процедил он, выходя в холл. Бросив короткий взгляд на побледневшую Марину, Сергей Михайлович последовал за ним.
        - Вы что творите, нелюди? - с тихой яростью заговорил Суриков, приближаясь вплотную к Сацивину. - Вы обираете вдову писателя! Который прожил с ней пятьдесят лет! Вы считаете, мы поверим, что Протасов все завещал таким проходимцам, как вы? А не собственной жене и дочери?!
        Толстяк глубоко вздохнул и посмотрел на пожилого мужчину с таким видом, словно имел дело с капризным ребенком.
        - Все сказал, старик? - так же тихо произнес он, когда Суриков замолк. - Тогда слушай теперь меня и запоминай. Ты здесь вообще никто, так, пыль, которую ветер случайно в окно занес. Это теперь все мое, понимаешь? И эти две мумии будут тут жить ровно столько, сколько этого захочу я. Есть какие-то вопросы - вали в суд, оспаривай завещание. Если кто-то тебя вообще будет слушать.
        Глаза Сергея Михайловича гневно вспыхнули.
        - Ты думаешь, мы оставим все это? Мы дойдем до президента, если надо!
        - Да хоть на небо залезь, - фыркнул Сацивин. - Только смотри, подштанники по пути не обгадь.
        - Мерзавец!
        Открыв дверь, Сацивин обернулся и, недобро сузив глаза, чуть слышно добавил:
        - И еще… бесплатный совет тебе, старик. Не суйся в это дело, пожалеешь.
        С этими словами он хлопнул дверью.
        Грубейшее упущение
        Проводив вдову Протасову, Артем вернулся в кабинет. Взял с журнального столика блокнот с записями, пробежался глазами по наспех набросанным схемам и пометкам, понятным лишь ему.
        Дела о наследственных спорах, учитывая особую специфику юридической составляющей и безграничные уловки как враждующих между собой родственников, так и учуявших запах добычи всевозможных мошенников, следовало бы выделить в отдельную категорию. И, как свидетельствовала многолетняя практика Павлова, как минимум одна сторона всегда оставалась недовольна итоговым решением, полагая, что именно ее несправедливо обделили или обманули… Нередки были случаи, когда с точки зрения закона все формальности и нормы были соблюдены, но с этической стороны все переворачивалось с ног на голову.
        Но, как известно, Dura lex, sed lex - закон суров, но это закон. Известный постулат, высеченный на скрижалях истоков правоведения, еще никто не отменял.
        В памяти Артема всплыли события одного дела, которое вел его коллега. Умерла женщина. Остались двое детей, сын и дочь, у обоих дети. Сын жил отдельно, был в ссоре с матерью, и когда та сломала шейку бедра, ничем ей не помогал. Всю заботу о матери взяла на себя дочь пожилой женщины. Она ухаживала за мамой, покупала для нее лекарства, носилась по врачам. Однажды она попала в ДТП и скончалась, после чего ухаживать за бабушкой продолжила дочь погибшей. Так продолжалось несколько лет, пока женщина-инвалид не умерла. Мгновенно нарисовался сын покойной, заявивший о своих правах наследования. И он выиграл дело - все имущество умершей перешло к нему, поскольку с позиции закона он являлся наследником первой очереди. Неприязненные отношения между ним и покойной матерью не являются основанием отказа ему в этом праве, хотя чисто по-человечески внучка имеет куда больше моральных прав унаследовать или хотя бы разделить имущество бабушки. Конечно же, можно было попытаться признать этого сыночка недостойным наследником, но явных правонарушений тот не допускал и такой путь в итоге никто не избирал…
        Павлов закрыл блокнот, положив его на стол, после чего заглянул в приемную:
        - Оля, вызовите ко мне кого-нибудь из стажеров. У нас ведь сейчас парочка ребят практику проходят?
        - Да, конечно, Артемий Андреевич, - ответила девушка.
        Через три минуты в кабинет адвоката зашел долговязый парень в очках.
        - Поручаю тебе ответственное задание, - глядя в глаза студенту, с серьезным видом сказал Павлов. Он протянул ему листок с записями. - Здесь данные людей, которые имеют отношение к некоему фонду «Центр помощи “Гарантия”». Твоя задача - собрать максимум информации, касающейся этих лиц. Особенно интересуют возможные конфликты по поводу наследства, судебные тяжбы и так далее. Когда будешь систематизировать, не забудь про источник. Если, конечно, будет что систематизировать, - добавил адвокат. - Задача ясна?
        - Вполне.
        - Тогда за дело.
        Студент проворно ретировался, а Павлов сел за ноутбук. За пару минут он уточнил адрес и режим работы нотариуса Гурецкого, который открывал наследственное дело писателя Протасова.
        «Что ж, самое время для знакомства», - подумал Артем, выходя из кабинета.

* * *
        Ему повезло, и он успел застать нотариуса буквально в дверях. Тот о чем-то оживленно разговаривал с помощницей в приемном помещении и при появлении адвоката замер на полуслове.
        - Сергей Сергеевич? - осведомился Артем, заходя внутрь. - Адвокат Павлов, городская Коллегия адвокатов.
        - Добрый день, Артемий… - Нотариус замешкался. Даже невооруженным взглядом было видно, что он растерялся.
        - Андреевич, - подсказал Павлов.
        - Да-да, Андреевич… - Нотариус быстро взял себя в руки. - Чем могла заинтересовать наша скромная контора мэтра российского правоведения?
        - У меня небольшое дело к вам, сможете уделить десять минут?
        Гурецкий снова замялся, бросив мимолетный взгляд на часы, висевшие над дверью:
        - Если откровенно, у меня назначена встреча…
        - Десять минут, - настойчиво повторил Артем, и нотариус с неохотой сделал жест рукой в сторону кабинета:
        - Пройдемте ко мне.
        - Благодарю вас.
        Сергей Сергеевич прикрыл дверь.
        - Располагайтесь, - сказал он. Оглядев шеренгу стульев у стены, Артем выбрал ближайший и подвинул его вплотную к столу нотариуса.
        - Я представляю интересы гражданки Протасовой, - начал он, вынимая из кожаной папки бумаги. - Полагаю, вы хорошо помните о закрытом завещании ее покойного супруга?
        Помедлив, нотариус ответил:
        - Разумеется. Как не помнить, если из моего кабинета ее увезла «Скорая помощь».
        - Верно, увезла. Поскольку Бэлла Альбертовна и ее дочь-инвалид испытали настоящий шок после зачитывания завещания.
        Нотариус пожал плечами:
        - Все происходило при свидетелях в соответствии с нормами закона, Артемий Андреевич. Я не могу предугадать реакцию родственников на последнюю волю наследодателя, какая бы странная она ни была.
        - Я готов поверить в процедуру оглашения последней воли умершего, - произнес Артем. - Но у моей доверительницы большие сомнения в подлинности самого завещания. Поскольку на руках вдовы покойного имелось другое завещание, составленное более десяти лет назад.
        - Господин Павлов, людям свойственно менять свои решения, - заметил Гурецкий. Похоже, он понял, что беседа может затянуться более чем на десять минут и уже не поглядывал на часы. - В моей практике бывали случаи, когда наследодатель в течение полугода восемь раз переписывал завещание, вплоть до самой смерти.
        - Я могу взглянуть на завещание? - спросил Павлов.
        Нотариус медлил.
        - У вас есть поручение от вдовы, ордер? - задал он вопрос, и Артем молча протянул ему документ.
        Около минуты Гурецкий листал реестры, затем поднялся и, открыв сейф, вынул толстую папку. Выбрал завещание, открепил его от папки и положил его перед адвокатом.
        - Вы помните события того дня? - изучая документ, поинтересовался Павлов. - Когда Протасов пришел для составления этого завещания?
        Нотариус кашлянул, сцепив перед собой пальцы в «замок».
        - Да, припоминаю. Бодрый такой старичок, - проговорил он, морща лоб. - Я дал ему образец, и он довольно быстро справился… еще постоянно шутил насчет возраста.
        - Вы позволите?
        Не дожидаясь ответа, Павлов сделал несколько снимков завещания на смартфон.
        - Вам ничего не показалось странным? - спросил он. - Может, запомнились какие-то детали, на которые вы или ваша помощница непроизвольно обратили внимание? Состояние Протасова, как он себя вел? Общался ли он со свидетелями закрытого завещания?
        - Нет, ничего такого припомнить не могу, - признался Гурецкий после непродолжительной паузы. - Вы должны сделать скидку на значительный промежуток времени, который прошел с тех пор. Другое дело, если бы вас интересовали события недельной давности.
        - Это естественно, но тем не менее… Скажите, у вас установлены камеры видеонаблюдения?
        - Да, конечно. Если не ошибаюсь, камеры есть на входе в нотариальную контору, на ресепшене и в коридоре.
        - И как долго хранятся записи?
        - К чему вам это? - удивился нотариус.
        - Было бы интересно узнать, сопровождал ли кто-нибудь Протасова.
        - Мне сложно ответить на этот вопрос.
        - Это и так понятно, - с легкой усмешкой проговорил Павлов. - По поводу свидетелей можете сказать? По установленным правилам завещатель должен был передать конверт с завещанием в присутствии двух свидетелей, - напомнил он.
        - Безусловно, что и было выполнено. Но ничего особенного по этому поводу я вам тоже сообщить не могу. Обычные свидетели, обычная рутина… Их дееспособность была проверена, не сомневайтесь.
        - Я бы хотел получить их данные.
        Черты лица нотариуса заострились, он нахмурился.
        - Артемий Андреевич, о чем вы собираетесь с ними говорить, позвольте осведомиться? Или вы сомневаетесь, что процедура подачи Протасовым завещания была проведена в полном соответствии с законом?
        - Сергей Сергеевич, я слишком ценю свое и чужое время, - отозвался Артем. - Неужели вы всерьез полагаете, что я вас задерживаю сейчас из-за своей личной прихоти или каких-то пустяков?
        - Да что случилось?!
        - Я сам хочу узнать, что случилось. Как так произошло, что любящий муж и отец полностью проигнорировал интересы самых близких ему людей? С которыми прожил, заметьте, больше сорока лет! И завещал все имущество малознакомым личностям? При этом не поставив в известность своих родных? В результате вдова и дочь живут в доме, который по закону уже даже не является их собственностью! Иначе как предательством это не назовешь, что совершенно несвойственно покойному, которого, кстати, я знал лично.
        - Это случается сплошь и рядом. - Нотариус резко развел руками и пожал плечами одновременно. Он явно начинал нервничать.
        - Мне очень хочется верить, что вы ошибаетесь.
        Гурецкий начал терять терпение:
        - У вас что-то еще ко мне? Простите, но я уже начинаю опаздывать.
        - Буквально две минуты. Сергей Сергеевич, вы же знали о том, что супруга, а ныне вдова покойного и его дочь вправе претендовать на обязательную долю в наследстве?
        Нотариус молча смотрел на Артема, плотно сжав губы.
        - Обе эти женщины являлись нетрудоспособными иждивенцами, которые проживали с наследодателем на одной жилплощади и находились на его материальном обеспечении, - чеканя каждое слово, сказал адвокат. - Все документы, подтверждающие сей факт, у меня имеются.
        - Документы? - зачем-то переспросил Гурецкий, и Артем смерил его внимательным взглядом.
        - Именно. Мне неловко напоминать вам как нотариусу о требованиях статьи семьдесят три Основ законодательства о нотариате. Поскольку там черным по белому написано, что выяснение круга лиц, имеющих право на обязательную долю в наследстве, является прямой обязанностью нотариуса. Тем более странно, что вы, Сергей Сергеевич, предпочли не обратить внимания на дочь умершего при зачитывании завещания… Марина Андреевна является инвалидом первой группы и всю жизнь передвигается в инвалидной коляске.
        - Признаю, это серьезное упущение с нашей стороны, - вымолвил Гурецкий ничего не выражающим голосом.
        Павлов поднялся со стула и развел руки в стороны:
        - С последствиями такого упущения теперь предстоит разбираться суду, куда будет подано соответствующее исковое заявление.
        Нотариус с трудом выдавил улыбку:
        - Вы ведь адвокат, это ваша работа.
        - Так вы предоставите мне данные свидетелей? Я все равно узнаю, но будет лучше, если вы начнете сотрудничать со мной по данному делу прямо сейчас.
        Гурецкий повернулся к экрану монитора и спустя минуту распечатал лист с нужными сведениями. Забрав его, Павлов направился к двери.
        - Благодарю за то, что уделили мне время.
        Он вышел из кабинета, но нотариус, словно позабыв о предстоящей встрече, продолжал сидеть за столом, с тревогой глядя перед собой.
        Случайный свидетель
        Эдуард, как загипнотизированный, потрясенно смотрел на неподвижное тело отца. Багровая лужа крови вокруг его разбитой головы продолжала медленно расползаться, матово поблескивая в скудном освещении гаража.
        - Он… умер? - неуверенно спросил он.
        - По ходу, да, - откликнулся Алекс. Он выпрямился, глядя на застывшего приятеля с выражением панического страха, в котором проскальзывали искорки сочувствия. - Сходил, называется, к папочке на разговор. Вот тебе и хрен с морковкой, а не бабки и не бухло.
        - Я не виноват! - вскрикнул Эдуард, отшатываясь назад. Его лицо стало белым, как полотно. - Ты сам видел, он споткнулся… И умер от того, что раскроил затылок об этот гребаный ящик! Я тут ни при чем!
        - Ну да, - неопределенно произнес Алекс и потер небритый подбородок. - Только упал твой батя после того, как ты ему по роже заехал… Как ты это объяснишь ментам?
        Эд почувствовал, как пол уходит у него из-под ног, и устало прислонился к стене.
        - Это была необходимая самооборона, - промямлил он, едва ли сам веря собственным словам. - Он… он… я не хочу в тюрягу!
        - Так, бро, давай на минуту возьми себя в руки, - велел Алекс. - Ментов мы вызвать не будем, это факт. У меня у самого условный срок за травку не закончился… Если стереть все отпечатки пальцев и незаметно свалить отсюда, у нас есть шанс.
        - Шанс? - переспросил Эд, отчаянно пытаясь собрать все мысли воедино.
        - Ага. Пересидим у тебя на хате или еще где - у меня есть где вписаться… Ты, кстати, теперь наследник, - напомнил Алекс, и Эдуарда передернуло.
        - Хорош наследник, - выдавил он.
        - А что? Хата у твоего папаши есть. Пускай «однушка» в Бирюлево, но все же… Лямов на пять потянет. Гараж, опять же…
        - Какая «однушка»? - зло прошипел Эдуард. - С дуба рухнул?! Ты так говоришь, будто продать хату - все равно что косяк в переулке толкнуть! Мне еще в наследство вступить нужно, а Графу бабки надо сейчас отдавать!
        Неожиданно снаружи послышался звук шагов, и спустя мгновение в дверном проеме замаячила фигура сутулого мужчины неряшливого вида:
        - Что за шум, молодежь? А где Андреич?
        На нем были старые мятые брюки и выцветшая до белизны армейская ветровка. Незнакомец шагнул вперед, намереваясь задать очередной вопрос, но тут его взор упал на раскинутые в стороны ноги умершего.
        - Петр? - пробормотал случайный гость, щуря глаза. - Что с ним?!
        Алекс метнул на Эдуарда короткий взгляд, и тот ощутил, как загривок обожгло холодом. Выражение глаз его друга не предвещало ничего хорошего.
        - Закрой гараж, - тихо приказал он Эдуарду, и тот без раздумий двинулся к воротам.
        - Парни, вы че тут натворили?! - воскликнул мужчина.
        - Он чуть не убил нас, - бесцветным голосом проговорил Алекс, медленно приближаясь к нему. - Помогите.
        - Вы убили его? - словно не слыша парня, спросил тот.
        Эд с грохотом захлопнул дверь, и сумерки в гараже сгустились.
        Дельцы
        Ярко-желтый Peugeot 406 с опознавательным логотипом такси миновал указатель Saint-Cloud, нырнул в небольшой тоннель, выдолбленный еще пару столетий назад, пронесся мимо крохотного кинотеатра, гольф-клуба и, наконец, остановился напротив уютного одноэтажного домика темно-пурпурного цвета, до самых окон утопавшего в свежей зелени.
        Выйдя из такси, Есения улыбнулась водителю, и, поправив солнцезащитные очки, непринужденной походкой направилась к коттеджу. На ней были зауженные белоснежные брюки и оливкового цвета блейзер. Густые пшеничные волосы колыхал легкий ветерок, лаская лицо женщины. Есения выглядела сногсшибательно и знала об этом.
        Оказавшись на крыльце, она нажала на кнопку звонка, и где-то в недрах дома раздалась переливчатая трель соловья.
        Дверь долго не открывали, и Есения, вздохнув, полезла в сумочку-клатч. Она уже набрала нужный номер, как за дверью послышались шаркающие шаги.
        - Сеня, ты, что ли? - послышался хриплый мужской голос.
        - Не угадал, - фыркнула женщина, поднимая очки на лоб. - Привет, Гена.
        Дверь открылась, и на нее уставился невысокий мужчина лет пятидесяти в измятом чапане. Восточный халат, расшитый золотыми нитями, выглядел так, словно в нем спали. Каштановые волосы с проседью торчали в стороны, словно наэлектризованные, на впалой груди поблескивал серебряный крестик.
        - Рад тебя видеть, сестренка, - широко улыбнулся хозяин дома.
        Они обнялись, и Есения чмокнула брата в колючую щеку.
        - Тебе надо проветрить дом. - Она наморщила нос, заходя внутрь.
        - Можешь не снимать свои модные туфельки, Сеня, - бросил мужчина. - У меня легкий бардачок.
        - Я и не собиралась дефилировать босиком в твоему хлеву, это раз, - отозвалась Есения. Она кинула брезгливый взгляд на треснувший пакет с мусором у входа, из прорехи которого высыпалась скорлупа от фисташек. - И во-вторых, перестань меня называть этим дебильным прозвищем. Как будто я собачонка какая-то!
        - Ну тогда и ты меня Генрихом зови, - не остался в долгу брат. - Я тебе не крокодил какой-нибудь.
        Они рассмеялись. Есения присела на заваленный одеждой диван, предварительно откинув в сторону мятые брюки.
        - У тебя что, вечеринка вчера была?
        Ее взор остановился на столе, на котором красовались пустой пакетик из-под фисташек, заляпанный жирными пальцами бокал и пустая бутылка «Джек Дэниэлз».
        Генрих шумно зевнул и плюхнулся в плетеное кресло из ротанга.
        - Наши вчера в четвертьфинал вышли, - сообщил он. Выудив из-за уха зубочистку, он сунул ее в рот.
        - Весомый повод, - кивнула Есения, положив ногу на ногу и покачивая лакированной туфелькой. - Как говорят, причину и пластырь можно куда угодно приклеить.
        - Будешь мне нотации читать?
        - Делать мне больше нечего, - вздохнула Есения. - Проще ежа научить на барабане стучать. Как твое горло? Почему ты сбежал из клиники?
        Лицо Генриха стало кислым, будто он хлебнул свежевыжатого лимонного сока.
        - Потому что я ненавижу врачей, - пояснил он, ковыряясь в зубах. - И ты это знаешь.
        - Но у тебя подозрение на рак, - напомнила Есения. - Я понимаю твою неприязнь к людям в белых халатах, но ты должен пони…
        - У меня не подозрение, а рак, - перебил Генрих сестру, и голос его прозвучал как-то жутко и обыденно одновременно, словно речь шла о пустяковой ранке на десне. - Вторая стадия. Анализы показали, что третья уже не за горами, и метастазы продолжают расти.
        Есения опустила ногу на пол, в упор глядя на него.
        - Тогда ты не должен сейчас сидеть тут, Гена.
        - Не начинай все заново.
        - Мне нужен живой и здоровый брат, а не дохлятина, едва держащаяся на ногах. Да еще с перегаром, - добавила она с плохо скрытым отвращением.
        Генрих зашелся в хриплом кашляющем смехе.
        - Узнаю свою сестренку, - воскликнул он, перекидывая зубочистку из одного уголка рта в другой. - Живой и здоровый, говоришь? Только забыла дополнить, для каких целей я тебе нужен живой и здоровый. Чтобы приносить прибыль! Так ведь, Сеня?
        - Перестань.
        - Да ладно, не обижайся, - хихикнул Генрих, примирительно поднимая ладони вверх. - Я все понимаю. Но чтобы ты отстала и больше не взрывала мне мозг, скажу - все под контролем. Через неделю я снова лягу в больницу, никуда от этого не денусь. Все это время буду принимать препараты. Ты довольна?
        - Не вполне, ну да ладно. Тебя все равно не переубедишь.
        - Как и тебя, - парировал Генрих. - А теперь давай к делу. Я нашел тебе хорошего клиента, он живет в Ницце.
        Есения присвистнула.
        - Это почти семьсот километров от Парижа, - заметила она.
        - Ты совсем обленилась, - вздохнул Генрих. - Раньше ты могла полететь в Мексику на сомнительные переговоры, а на следующий день уже брать билет в Японию!
        - То было раньше, - резонно ответила женщина. - Мы растем, растут и ставки. Так что там насчет клиента?
        - Старый хрыч начал собирать марки раньше, чем научился ходить, - продолжил Генрих. - Он буквально купается в деньгах, как Скрудж МакДак, и покупает все подряд для обменного фонда, но особо тащится от экземпляров, выпущенных до Первой мировой войны! Ты ведь говорила, у тебя намечается богатый улов от российских филателистов? Можем хорошо заработать.
        - Есть один на примете, - подтвердила Есения. - Хилый старичок, тоже всю жизнь собирал марки… Он сейчас в хосписе, а его коллеги по хобби, к счастью, уже все давно на том свете. Жива только супруга, которая собирается продавать коллекцию… Мои люди сейчас работают с ней, и буквально сегодня-завтра мы будем знать, что почем.
        - Только не тяни, дорогая, - попросил Генрих. Он вынул зубочистку изо рта и, не найдя ей достойного места, аккуратно положил на подлокотник кресла. - Как у тебя дела?
        - Все ровно. Сейчас пытаюсь одного клиента подцепить в Москве, какой-то старый пень, монеты собирал…
        - А, ну-ну, так этого парня я тебе изначально подкинул!
        - Совершенно верно. Так вот, на меня его внучок вышел, я так поняла, ничего в этом деле не соображающий. Наш контингент. Пока что волынку тянет, но я чую, что дело пахнет хорошим наваром.
        - А что из текучки? На стадии завершения? - поинтересовался Генрих.
        - Из текущих дел сейчас на очереди картины и рукописи Протасова. Это советский писатель, я тебе уже говорила о нем.
        Генрих кивнул.
        - Один толстосум из Америки уж очень хочет заполучить работы Шолохова, Ахматовой и иже с ними… - пояснила Есения. - Я уже встречалась с посредником, мы все обговорили. Правда, мне показалось, что он больше таращился в вырез моего платья, нежели думал о культурном наследии нашей великой страны. В общем, работы хватает, - скромно закончила она.
        - В этом я не сомневаюсь. Проблем с прохождением досмотра товара не будет?
        - Нет. У моего человека будет официальная справка, что картины не представляют культурной ценности и являются современной живописью. Документы, подтверждающие подлинность раритетов, будут отправлены почтой. Так, для подстраховки.
        - Хорошее решение, - одобрил Генрих, с задумчивым видом похлопывая себя по коленям ладонями.
        - Ты чем-то озабочен, - сказала Есения, испытующе глядя на брата. - И это, скорее всего, не связано со здоровьем. Ну?
        - Почти угадала, - хмыкнул тот. Не без труда нагнувшись, Генрих вытащил из-под кресла стеклянную банку из-под джема, на дне которой виднелось что-то грязно-серое. Подняв банку к лицу, он, откашлявшись, сплюнул в нее.
        Есения отвернулась.
        - Извини, дорогая, - пропыхтел Генрих. - Не думай, что мне это самому доставляет удовольствие.
        - Так что ты хотел сказать? Не банку же мне продемонстрировать? - поторопила она брата.
        - Похоже, пора мне на покой, детка, - сказал Генрих, и женщина вздрогнула. - И дело не только в здоровье, хотя отчасти и в нем тоже. Устал я что-то от этой возни. Мы же по грани с тобой ходим, сестренка. А ты еще мотаешься туда-сюда, не ровен час, попадешь под замес… Ведь за все, что творим, по сути, светит нехилый срок! А в некоторых странах и пожизненный!
        - Скажи, что ты пошутил, - медленно произнесла Есения, но брат с грустью покачал головой. - Ты не можешь вот так все бросить, - раздраженно сказала она. - Что ты будешь делать? Хлестать виски каждый день, уставившись в телевизор?!
        - С вредными привычками я пока завяжу, - рассудительно изрек Генрих. - А насчет того, что мне делать… Денег у нас с тобой достаточно. Один мой дом стоит почти миллион евро, если продать прямо сейчас…
        - Ты разбиваешь мое сердце, - упавшим голосом промолвила Есения. Она обхватила виски своими изящными руками, словно испытывая мигрень. - Ты же знаешь меня. Я не смогу сидеть на одном месте и тайком тратить накопленное…
        - Зачем тайком? - возразил Генрих. Он тяжело поднялся на ноги, осторожно покрутил шеей. - Я все предусмотрел. Купим небольшой островок где-нибудь в Полинезии, это я возьму на себя. Круглый год солнце, теплый океан, белый песок, что еще может быть лучше?!
        - Я не хочу жить, как Робинзон Крузо, на острове, - угрюмо ответила Есения.
        - Ты всегда можешь приехать на Большую землю. Что по мне, так я сыт по горло этой суетой. Поэтому для меня этот вопрос решенный, я лишь посчитал нужным сообщить о своих планах тебе.
        - Давай хоть завершим сделку с рукописями! - взмолилась Есения. - Подумай, развалить в один миг все то, что с таким трудом выстраивалось годами! Кроме того, мне нужна твоя поддержка!
        - Я тебя не бросаю, - успокоил Генрих сестру. - Только давай условимся. Разбираемся с твоим Протасовым, и я все посвящаю переезду. Дела с филателистом и нумизматом решай сама.
        - Уговорил.
        Судя по лицу Есении, она осталась недовольна решением брата.
        - Завтракать будешь? - деловито осведомился Генрих.
        Она кинула взгляд на часики:
        - Уже вообще-то поздно даже для обеда.
        - Это не важно, - беспечно отозвался Генрих. - Что будешь? Могу тебе предложить яичницу с беконом. Как в романах Чейза, хе-хе… Либо хочешь, пиццу закажем?
        - Нет, дорогой, у меня сегодня куча дел. - Есения тоже поднялась с дивана, оправила слегка помявшийся блейзер.
        Генрих шагнул к ней, и они снова заключили друг друга в объятия. Через мгновение Генрих отстранился от нее, лицо его стало серьезным:
        - Ладно, Сенечка. Держи меня в курсе.
        - И ты береги себя, - откликнулась она. - Начни наконец вести здоровый образ жизни.
        Дверь за женщиной закрылась, но Генрих еще долго стоял, задумавшись о чем-то, и смотрел вслед сестре.
        Рукописи и картины
        Покинув нотариальную контору, Артем зашагал к своему «Ягуару», припаркованному на близлежащей стоянке.
        Молодой нотариус оставил у Павлова двоякое впечатление. Гурецкий вел себя вполне естественно, и новость о том, что родня умершего писателя вправе претендовать на обязательную долю в наследстве, как минимум ошарашила его. Адвокат внимательно наблюдал за нотариусом во время беседы и после коротких размышлений версию о его предварительном сговоре с мошенниками отверг. Вполне вероятно, что со стороны Сергея Сергеевича имело место банальное ротозейство и лень: ведь устанавливать круг лиц, которым закон гарантирует обязательную долю из наследства, пускай даже завещанную совершенно посторонним лицам, - прямая обязанность нотариуса.
        Артем сел в машину и достал смартфон. На экране высветилось два пропущенных вызова - первый звонок был из его собственной Коллегии, адресат второго ему был незнаком.
        Павлов набрал секретаря.
        - Артемий Андреевич, вас стажер разыскивал, Олег, - сообщила помощница. - Сказал, вы просили связаться, если будет информация.
        - Соедини меня с ним.
        В трубке раздалась музыка, которую через мгновение прервал голос молодого человека:
        - Артемий Андреевич?
        - Да, Олег, слушаю тебя.
        - Я провел анализ по тем данным, что вы оставили… Полную хронологию с указанием источников я отдал секретарю, но вы сказали, что если появится…
        - Не тяни, Олег, - поторопил парня Артем. - Ты нашел что-то?
        - В 2018 году гражданка Коржина была задержана в аэропорту при попытке незаконного вывоза бронзовых изделий начала XIX века… Сопроводительные документы к ценностям вызвали подозрения, Коржина была задержана… Но данные об уголовном деле в открытых источниках отсутствуют.
        - Так-так, - заинтересованно произнес Павлов. - Продолжай!
        - В 2015 году в отношении Коржиной проводилась проверка по поводу мошеннических действий - на нее подали в суд наследники умершей женщины, ветерана труда. Якобы между ней и Коржиной был составлен договор ренты, по которому все имущество после смерти получателя ренты должно перейти Коржиной… В итоге суд встал на сторону Коржиной.
        - Просто чудесно… Еще что-то?
        - Сацивин также был замечен в судебных тяжбах, - продолжил стажер. - В 2013 году в Музее Академии художеств Санкт-Петербурга он принимал участие в экспозиции ряда известных картин, и после выставки некоторые из них пропали… Были разбирательства, но все окончилось ничем. Сацивин проходил в деле в качестве подозреваемого, но судебного преследования избежал. По неподтвержденным данным, спустя три года некоторые из исчезнувших картин неожиданно всплыли на выставке в Лондоне. В биографиях этих двоих были еще некоторые мутные моменты, все подробности изложены в моем обзоре…
        - Отличная работа, - похвалил Артем. - Продублируй мне все это на электронную почту.
        - Сейчас сделаю.
        Нажав «отбой», Павлов задумался.
        «Интересная картина с картинами прорисовывается… А ведь Протасов тоже интересовался живописью! И собирал картины!»
        Сделав мысленную пометку в памяти, адвокат отыскал контакт Юрия Соломина, своего старого товарища и сослуживца, ныне действующего генерала ФСБ.
        - Юра? - заговорил Артем, услышав в трубке знакомый бас. - Рад слышать тебя, дружище!
        - А уж я, Тема, как рад, - отозвался Соломин. - Судя по твоему голосу, ты опять куда-то спешишь?
        - Юра, если я скажу «нет», ты все равно не поверишь.
        - Конечно, не поверю.
        Друзья рассмеялись.
        - Говори, чем могу помочь, - сразу перешел к делу Юрий.
        - У меня по делу проходят два свидетеля. Они присутствовали при составлении закрытого завещания уважаемого, а ныне покойного писателя Протасова. Хотелось бы узнать об этих ребятах подробнее, если есть такая возможность. Адреса и тому подобное… Плюс ко всему есть некий фонд, созданный якобы для оказания помощи пенсионерам и ветеранам, все данные я тоже тебе сброшу.
        - Не вопрос, братишка. В самое ближайшее время все, что есть, добудем.
        - Надеюсь, не сильно обременил тебя своими вечными просьбами, - сказал Павлов.
        - Будешь должен, - серьезно ответил Соломин. - А я долгов не прощаю.
        Приятели снова засмеялись, после чего Артем отключился.
        - Теперь самое время кое-что уточнить у госпожи Протасовой, - вслух проговорил он, набирая вдову писателя. - Бэлла Альбертовна? Это Павлов, есть пара минут?
        - Да, разумеется, Артемий Андреевич, - раздался дрожащий голос старушки. - Я как раз приехала домой, и Марина рассказала мне о визите Сацивина. Он заходил, чтобы забрать документы на недвижимость… Вел себя по-хамски…
        - Бэлла Альбертовна, с сегодняшнего дня все контакты с этой личностью прошу вас прекратить, пусть обращается непосредственно ко мне. Ничего ему не рассказывайте и лишний раз не провоцируйте на конфликт, - инструктировал Артем. - То же самое скажите Марине и ее сиделке.
        - Конечно…
        - А теперь спокойно и внимательно послушайте меня. Можете взять ручку и записать, потому что вопросов у меня к вам будет несколько.
        - Одну секундочку.
        Некоторое время из трубки доносилось легкое шуршание, затем Бэлла Альбертовна снова подала голос:
        - Я вся внимание, Артемий Андреевич.
        - Итак, первое. Нам нужно установить, где находился Андрей Васильевич 16 сентября прошлого года. Именно тогда якобы было составлено закрытое завещание. Понимаю, задача непростая, учитывая, сколько прошло времени, но это очень важно. Подключите к этому вопросу вашу дочь Марину, ее помощницу. Близких друзей, наконец. Ведь ваш муж, если я не ошибаюсь, вел активный образ жизни, часто ездил как по России, так и в зарубежье.
        - Хорошо, я постараюсь, - не очень уверенно ответила вдова.
        - Второе. Наверняка у вас сохранились образцы подписей Андрея Васильевича?
        - А как же!
        - Сделайте по возможности подборку. К примеру, одна подпись, сделанная лет двадцать назад, вторая - десять лет назад, и одна из самых последних, - сказал адвокат.
        - С этим проблем не будет, у меня целая стопка его договоров на романы за последние двадцать лет, - оживилась Протасова.
        - Отлично. И наконец, третье. Скажите, ведь Андрей Васильевич увлекался картинами? Последний раз мы встречались с ним в позапрошлом году. Если я не ошибаюсь, встреча происходила в Кремлевском дворце на его награждении…
        - Было такое дело, - подтвердила вдова. - Поражаюсь вашей памяти, Артемий Андреевич!
        - Так были картины, Бэлла Альбертовна? - настойчиво повторил Артем.
        - Да, были… - медленно произнесла Протасова, и, словно очнувшись от дремоты, воскликнула:
        - Боже, как я могла забыть! Ведь Андрей души в них не чаял! Он всегда соглашался на экспонирование, когда к нему обращались по этому поводу! И не только картины, у него хранились бесценные рукописи таких гениев русской классики, как Ахматова, Шолохов и Пастернак! Я помню, как он дорожил и гордился этими рукописями!.. Ведь некоторые из них были лично подарены авторами!
        «Коржину… задерживали в аэропорту с раритетными статуэтками», - вспыхнули в памяти Павлова слова стажера.
        - Бэлла Альбертовна, где все это сейчас находится? - задал он вопрос. - Ведь, насколько я помню, о картинах и рукописях в завещании ни слова!
        - Все это Андрей хранил в нашей квартире, - подумав, сообщила Протасова. - В той, что на Маросейке… Только я уже давно там не была.
        - Понятно.
        Про себя Артем подумал, что Сацивин с Коржиной, эти предприимчивые и ушлые ребята, уже наверняка побеспокоились о судьбе раритетов, которые бережно хранил писатель…
        - Как вы думаете, их… уже украли? - обеспокоенно спросила Бэлла Альбертовна, которая, очевидно, догадалась о мыслях адвоката.
        - Пока ничего не могу сказать, - честно ответил Павлов. - Но все это выяснится в ближайшее время. Пока что сделайте все, о чем я вас попросил, и потом свяжитесь со мной.
        - Я брошу все дела и займусь этим прямо сейчас. Артемий Андреевич! Вы же не позволите им вышвырнуть нас на улицу? Стыдно признаться, но, по сути, мы ведь совсем беспомощные…
        Последняя фраза прозвучала глухим шепотом, и Павлов испытал щемящую жалость к пожилой женщине, раздавленной двойным горем.
        - Нет, Бэлла Альбертовна. Обещаю, что вы с дочерью не останетесь без крыши над головой.
        Расправа
        Тщедушный мужчина, которого Алекс бесцеремонно втолкнул в сумеречный зев гаража, переводил ошалелый взгляд с трупа на молодых людей, наконец начиная осознавать, с какой целью его тут заперли.
        - Вы что, парни? - растерянно улыбаясь, спросил он. - Вы что задумали? Не берите грех на душу!
        - Кто такой? - коротко поинтересовался Алекс. Его рука скользнула по заваленному инструментами верстаку, нащупав молоток.
        - Да сторож я, местный, - севшим голосом ответил тот, с нарастающим страхом глядя, как Алекс мелкими шажками приближается к нему. - Вы че с Андреичем сделали? Ему бы «Скорую» вызвать!
        Он попятился назад и, наткнувшись на Эдуарда, покачнулся. Когда он вновь посмотрел на Алекса, тот был уже совсем рядом, замахиваясь молотком.
        - Парни, не надо! - вскрикнул сторож, но участь его была решена. От удара по голове тело мужчины обмякло. Издав булькающий звук, он повалился на пол.
        Алекс перехватил взгляд приятеля.
        - Ты… что наделал? - прошептал Эд.
        - Спас твою шкуру, - бросил Алекс, осматривая свою рубашку - не попали ли на нее случайно капли крови.
        - Ты убил его, - разлепил губы Эдуард. Он зачем-то судорожно вытер ладони об джинсы и осторожно присел на корточки перед лежащим мужчиной, лицо которого было искажено гримасой неподдельного ужаса.
        - Убил, - тихо согласился Алекс. - Потому что это был единственный выход, придурок.
        - Почему? - машинально спросил Эд. Он хотел отпереть ворота, но резкий окрик друга заставил его застыть на месте.
        - Сбрендил, что ли? - яростно зашептал Алекс. - Нас вмиг спалят! А если он в своей сторожке не один сидел? И сейчас тут целая орава мужиков будет стоять?
        - Ты зря это сделал, - покачал головой Эдуард.
        Алекс раздраженно выругался.
        - Я тебя отмазал, тупица, - с презрением напомнил он. - Этот валенок вызвал бы мусоров, и никогда бы ты не доказал, что твой батя сам крякнулся башкой об ящик! А я пошел бы с тобой паровозом!
        - Но у нас два трупа, - выдавил Эдуард, стараясь не смотреть в сторону мертвецов. - Что нам теперь делать?!
        - Для начала возьми себя в руки, девочка, - приказным тоном сказал Алекс. - Не бывает безвыходных ситуаций. Даже если тебя проглотил крокодил, у тебя два выхода.
        - Мне сейчас не смешно, - мрачно заметил Эд.
        - Да плевать, смешно или нет. Теперь мы оба повязаны и должны держаться вместе.
        - У тебя появился какой-то план?
        Алекс подмигнул ему, и по телу Эдуарда прошла дрожь. Было что-то жутковатое в поведении его приятеля. Пускай лично он и виноват, но отец, как ни крути, погиб в результате чудовищной нелепости, и в целом Эд вовсе не желал ему смерти. Алекс же хладнокровно и сознательно убил этого бедного сторожа, причем с таким ледяным спокойствием, словно навозного жука раздавил.
        «Ты закрыл ворота и был соучастником», - прошептал внутренний голос, и на душе парня стало совсем паршиво. Он чувствовал, что еще немного и его попросту стошнит в этом душном гараже, ставшем склепом для двух мертвых тел…
        - План очень простой, как и все гениальное на этом свете, - вещал между тем Алекс. У него было такое выражение лица, словно он рассуждал о погоде. - Сначала мы сделаем вот так…
        С этими словами он взял с верстака ржавую монтировку и, подойдя к телу Петра Андреевича, неожиданно с силой опустил ее на голову трупа. Ломик из закаленной стали с хрустом вошел в переносицу мертвого мужчины. Хрустнула кость, рваная дырка заполнилась темной кровью. Эдуард побледнел и отвернулся, едва сдерживая позывы рвоты.
        - Это для натуральности картины. А ты не смей тут блевать! - предупредил Алекс. - Мы и так здесь сильно наследили! Так… Сейчас мы тщательно стираем все свои следы, особенно отпечатки пальцев. Молоток вкладываем в руку твоему папане. Монтировку, которой этот сморчок типа хрястнул твоего папашу, кладем рядом. - Алекс сделал жест в сторону убитого сторожа. - Сечешь фишку?
        - Ты хочешь все представить так, будто они убили друг друга?!
        - У тебя есть идея получше, бро?
        Эдуард промолчал. Если честно, на данный момент у него не было вообще никаких идей. Единственное, чего он отчаянно желал всем естеством, - так это выбраться наружу и глотнуть свежего воздуха. Прогорклая мешанина запахов машинного масла, керосина, пота и крови заставляла его кишки сворачиваться в мертвый узел.
        - Че завис? - Алекс требовательно глядел на него. - Шевели булками!
        С этими словами он выбрал из обрывков тряпок наиболее чистый лоскут, смочил его в керосине, после чего осторожно протер рукоятку молотка. Затем, не выпуская из рук тряпки, бережно обхватил инструмент двумя пальцами и, присев над телом Петра Андреевича, вложил орудие убийства в его скрюченные пальцы.
        - У тебя батя правша или левша? - полюбопытствовал он.
        - Не помню, - признался Эдуард. - Правша вроде.
        За воротами неожиданно послышались царапающие звуки и вслед за этим - хриплый отрывистый лай.
        Эдуард вздрогнул, испуганно приникнув к узенькой щели в воротах.
        - Это просто псина, - усмехнулся Алекс. - А ты и в штаны наложил. Скоро от вида мух будешь за сердце хвататься…
        - Лай может привлечь внимание, - оправдываясь, сказал Эдуард.
        - Шевели задом.
        Вздохнув, Эд взял тряпку, потянулся к монтировке и принялся за работу.
        Когда все было готово, Алекс окинул критическим взглядом мертвые тела.
        - Не слишком убедительно, - нарушил паузу Эдуард. Он еще раз оглядел гараж, прикидывая, до чего мог невзначай дотронуться и оставить свой след.
        - Это лучшее, что мы можем сделать, - возразил Алекс. - Потом на свету еще раз проверим свои шмотки - на них могла остаться кровь.
        Собака снаружи перестала лаять и теперь тихо скулила.
        - Проклятая шавка, - сплюнул Алекс. - Но надо выбираться. Уже начинает темнеть, я не хочу торчать тут вечно.
        «Хоть в этом мы с тобой солидарны», - уныло подумал Эдуард. Он посмотрел на свои руки, которые он долго тер тряпкой, пропитанной керосином. В сгущавшихся сумерках пальцы смахивали на короткие бледные щупальца, и ему стало не по себе.
        - Нам нужно придумать алиби, - вдруг произнес Алекс. - Нас вроде бы никто не видел, но мало ли что… Менты все равно будут искать родню твоего отца, так что приготовься к их визиту. Ты где прописан, Эд? В его «однушке»?
        Эдуард вяло кивнул.
        - Куда мы сейчас? - спросил он без особой надежды.
        - У тебя есть ключи от его хаты?
        - Есть, кажется, - неуверенно проговорил Эдуард. - Только батя все угрожал, что замок сменит, это было после того, как он кредит за меня выплачивал… Только они дома, на съемной квартире.
        - Попытаемся попасть в его хату со старым ключом.
        - Зачем? Вон отцовская связка у выключателя висит.
        Алекс посмотрел на Эда, как на слабоумного.
        - Хочешь забрать ключи от хаты отца?
        - Ну да.
        - А теперь прикинь - кто их, типа, взял? Не забывай, менты должны думать, что в гараже было двое, и эти двое сейчас дохлые. Как твой батя в гараж попал? Нет уж, пусть все будет на своих местах.
        Наконец до Эдуарда дошло, что имел в виду Алекс, и мысленно он восхитился его проницательностью.
        - Я скажу даже более того, - продолжил Алекс, выворачивая карманы Петра Андреевича. - Мы возьмем только наличку, если она у него есть… Брать карточки все равно что башку в петлю сунуть - по тратам с карты нас моментально вычислят…
        Эдуард молча смотрел, как его приятель, ничуть не смущаясь, обшаривал карманы его отца. Наконец он торжествующе хрюкнул, сжимая в руках несколько мятых купюр.
        - Отлично, пара штук есть, - сказал Алекс, пряча деньги в карман. - Обыщи сторожа.
        Эдуард уже шагнул было к распростертому телу убитого, но его желудок вновь сдавил спазм, и он молча покачал головой.
        - Слабак, - подытожил Алекс и торопливо обыскал одежду сторожа. Кроме замусоленной зажигалки и массивной связки ключей, в карманах убитого ничего не было.
        - Все, валим, - прошептал Алекс, осторожно отпирая ворота. - Сейчас за ключом от хаты твоего бати. Надеюсь, что он подойдет.
        В лицо тут же ударил вечерний воздух, и с губ Эдуарда сорвался облегченный вздох.
        - И еще, бро, - внезапно сказал Алекс. - Мы теперь почти как муж и жена, так что никаких резких телодвижений. Почувствую, что ты намерен «заднюю» включить, зарою. Понял? Одним телом больше, одним меньше.
        Побледнев, Эдуард кивнул, ощущая, как чья-то костлявая рука стиснула его сердце.
        «Зарою», - повторил он про себя, и ему стало по-настоящему страшно.
        Две едва различимые тени бесшумно выскользнули из гаража и вскоре растворились в вечерней темноте.
        Новый хозяин
        Около шести вечера у пятиэтажного кирпичного старинного дома по улице Маросейка остановилось такси, из которого, поддерживая больную ногу, с трудом выбралась Бэлла Альбертовна - ревматоидный артрит все чаще давал о себе знать в последние дни. Такси быстро умчалось, а старушка молча стояла, неотрывно глядя на дореволюционный особняк эклектичного вида, построенный по проекту архитектора Эдмунда Юдицкого, известного мастера московского модерна.
        В этом доме, в светлой просторной трехкомнатной квартире на четвертом этаже, они с супругом прожили почти тридцать лет, до того момента, как приняли решение перебраться за город - легкие Андрея Васильевича к тому времени уже тяжело переносили городской воздух.
        Бэлла Альбертовна вспомнила, с каким трудом ее мужу удалось выбить квартиру в историческом центре столицы… Ведь решение о выделении жилья Андрею Васильевичу в этом особняке принимал не абы кто, а сам Леонид Брежнев.
        Вдова подумала, что, собственно, Андрей получил эту квартиру на вполне законных основаниях. Ведь именно он сыграл решающую роль в выходе в свет знаменитой в свое время трилогии «Малая земля. Возрождение. Целина», за которую Брежнев был удостоен Ленинской премии по литературе!
        Когда началась перестройка, благодаря участию руководства Минкульта эта квартира окончательно перешла в собственность писателя.
        Вздохнув, Бэлла Альбертовна медленно двинулась к подъезду.
        Она помнила о предостережении Павлова больше не вступать в контакт с этими проходимцами Сацивиным и его супругой, но все же решила наведаться в квартиру, чтобы убедиться, что картины и рукописи ее покойного мужа все еще находятся там. Перед этой поездкой она несколько раз безуспешно пыталась предупредить о своем визите Сацивина, но тот сначала не отвечал на вызовы, а потом и вовсе перестал быть в зоне доступа. И хотя Бэлла Альбертовна по праву и справедливости считала эту квартиру их общей с дочерью собственностью, совесть и воспитание не позволяли интеллигентной женщине вот так просто приехать в жилище, которое, согласно объявленному нотариусом завещанию, скоро перейдет в собственность совсем других людей…
        Она редко здесь появлялась в последнее время, но консьерж, добродушная низенькая женщина, узнала ее сразу.
        - Бэлла Альбертовна, какая встреча! - улыбнулась она, сверкнув толстыми линзами очков. После ответного приветствия лицо консьержки стало озабоченным:
        - Что у вас произошло? Час назад в вашу квартиру какая-то компания пришла! Я не хотела пускать, так какой-то наглый толстяк показал мне документы о наследстве! Мол, теперь он тут хозяин! Я хотела вам позвонить, но номер ваш куда-то задевала, изнервничалась вся! Хотела уже в полицию звонить… Неужто ваш Андрей квартиру ему завещал?!
        - С этим как раз и будем разбираться, - не стала вдаваться в подробности вдова.
        - Как дочка ваша?
        - Все нормально, потихоньку, - отозвалась Протасова, начиная подниматься по ступенькам. При всем уважении к словоохотливой консьержке изливать ей душу не было ни желания, ни времени.
        Наконец последняя ступенька была преодолена, и некоторое время Бэлла Альбертовна просто стояла и тяжело дышала, разглядывая массивную дверь. Взгляд выхватывал мелкие детали, столь родные и дорогие сердцу - потертый коврик у порога, алюминиевый крючок для тяжелых сумок, кнопочный звонок, который часто барахлил, из-за чего Андрей Васильевич все собирался установить электронный беспроводной звонок, но так и не сделал этого…
        Вдова достала ключи, но, поразмыслив, нажала на звонок.
        Сердце ее гулко застучало, в какой-то безумный миг ей почему-то показалось, что дверь сейчас распахнется и на пороге будет стоять он, ее Андрей - с широкой улыбкой и распахнутыми объятиями, такой родной и любимый, как всегда.
        Дверь действительно вскоре открылась, и пожилая женщина вздрогнула, словно очнувшись от неприятного сна, - перед ней, сально ухмыляясь, высился Сацивин. Из недр теперь уже ее бывшей квартиры доносились звуки шансона.
        - О-о-о, какие люди, - загудел толстяк. Его кремовая рубашка из шелка была расстегнута едва ли не до середины, обнажая мясистую волосатую грудь.
        - Добрый вечер, Руслан, - сухо поздоровалась Протасова. - Вы не отвечали на мои звонки.
        - Не отвечал, верно, - не стал спорить Сацивин. Покосившись на ключ, который все еще держала в руках Протасова, он добавил: - Вам повезло, что вы застали меня здесь. Ваш ключ все равно не подошел бы - я уже сменил замок.
        - Что ж, вы действуете в своем стиле, - промолвила Бэлла Альбертовна. - Значит, мне действительно повезло.
        - Что вам нужно? - прямо спросил мужчина, которому, очевидно, быстро надоело общество вдовы. - Вы прекрасно знаете о предсмертном решении вашего мужа.
        - Я не собираюсь сейчас обсуждать завещание, - ответила Протасова, помня наставления адвоката. - Я лишь хочу удостовериться, что личные вещи моего покойного мужа на месте. На них вы не имеете никаких прав.
        На разгоряченном лице Сацивина отобразилось искреннее недоумение:
        - Личные вещи? О каких вещах вы говорите, уважаемая Бэлла Альбертовна? Наверное, вы имеете в виду старые сандалии Андрея Васильевича? Или речь идет о его пилюлях, которые я нашел на подоконнике?
        - Перестаньте паясничать! - срывающимся голосом воскликнула Протасова. - Вы отлично знаете, что я говорю о его рукописях! И картинах! Эти предметы искусства мой муж хранил в этой квартире, и вам это известно! И я намерена забрать все это!
        Сацивин театрально выпучил глаза и сделал шаг вперед, буквально выпихивая своим обвислым брюхом пожилую женщину к лифту.
        - Рукописи? Картины? - протянул он, изображая зевок. - Первый раз об этом слышу. Вы не ошиблись?
        Бэлла Альбертовна оторопела, ей показалось, что она ослышалась.
        - Конечно, картины… - растерянно забормотала она.
        - Единственное, что я нашел, это была бумажка, на которой Протасов записал какой-то рецепт от диареи. Это сойдет? - уже открыто издевался Сацивин.
        - Рукописи Ахматовой… - продолжала перечислять вдова. - Шолохова… Твардовского… Вы были у нас дома, и Андрей Васильевич при мне показывал вам… Потом он перевез все сюда… вы…
        Она замерла, с нарастающим страхом глядя на возвышающегося над ней Руслана. Приблизив к ней свое лоснящееся от пота пунцовое лицо, он медленно отчеканил:
        - Не было ничего. НИ-ЧЕ-ГО. Тебе померещилось, старая черепаха. Надо же - придумала какие-то рукописи!
        Протасова испуганно моргнула, окончательно растерявшись. Она даже припомнить не могла, чтобы когда-либо кто-то подвергал ее таким унизительным оскорблениям.
        - Вы не имеете право, - пролепетала она. - Вы… вы хам! И мошенник!
        Улыбка на пухлых губах толстяка померкла, у него было такое выражение, словно он вот-вот ударит ее.
        - Убирайся отсюда, - сказал он сквозь зубы. - И больше не вставай на моем пути. Скажи спасибо, что не вышвырнул тебя с твоей никчемной доченькой! Сидите ровно на пятой точке и не вякайте!
        Перед глазами Протасовой все поплыло, и она, находясь в полуобморочном состоянии, прислонилась к стене, испачкав кофту о побелку.
        - И не вздумай склеить тут ласты, - сказал Сацивин, наблюдая за вдовой. - Хлопот потом не оберешься. Иди, умирай где-нибудь на лавочке…
        Развернувшись, он скрылся в квартире, громко хлопнув стальной дверью.
        Бэлла Альбертовна тяжело вздохнула и трясущейся рукой переложила палку в другую руку. В измученной болью голове царил хаос и кавардак, но даже обидные оскорбления этого негодяя не ранили ее так сильно, как наглый и бесцеремонный обман, касающийся рукописей и картин Андрея…
        Лишь оказавшись на улице, она дала волю чувствам и разрыдалась, закрывая лицо своими тонкими старческими руками.
        Музей русского искусства
        Соломин позвонил после обеда, когда Артем намеревался заскочить в Музей русского искусства, где, по предварительным сведениям, в 2018 году экспонировались картины, которыми владел писатель Протасов.
        - Тёма, твой вопрос по свидетелям завещания проработан, оба фигуранта установлены, - раздался в трубке деловитый бас Юрия. - Есть минута?
        - Конечно, дружище, слушаю, - ответил Павлов, перехватывая папку из-под мышки свободной рукой. Если эти лица, якобы присутствовавшие при подаче нотариусу закрытого завещания Протасовым, живы и здоровы, он обязательно с ними познакомится поближе.
        - Так, первый, - начал Соломин, - Кондратенко Д. М., адрес регистрации совпадает с фактическим проживанием. Работает охранником в ЧОПе «Авангард», в настоящее время его объект - некоммерческий фонд «Центр помощи “Гарантия”». Второй, точнее, вторая - Фельдман Н.А, девичья фамилия - Коржина…
        Артем встрепенулся.
        «Коржина и Сацивин, те самые личности, что крутились возле Протасова», - вспомнил он слова вдовы.
        - …она заключила брак с неким Фельдманом М. Л. и укатила с мужем в Италию, - продолжал Соломин.
        - Странно, что не в Израиль, - пробормотал Павлов.
        - Коржина-Фельдман ведет свой блог и вообще довольно активная фигура в социальных сетях. Ссылки на ее страницы и всю ее родню я указал в письме, которое в ближайшее время отправлю на твою почту.
        - Ты мне здорово помог, Юра.
        - Ну, как говорится, чем могу.
        Попрощавшись с приятелем, адвокат сел в автомобиль и повернул ключ зажигания. Мощный пятилитровый двигатель послушно заурчал на холостых оборотах.
        Все сходится. Значит, эти двое свидетелей имеют прямое отношение к Сацивину и Коржиной. Один трудится охранником в том самом пресловутом фонде, генеральным директором которого был Сацивин, а вторая, судя по девичьей фамилии, - родственница Коржиной. А это могло говорить только об одном - свидетели закрытого завещания, скорее всего, знали о готовящейся афере.
        «Впрочем, надеюсь, скоро все станет ясно», - подумал Артем, трогаясь с места.

* * *
        Музей русского искусства находился на северо-востоке Москвы, на правом берегу Яузы.
        На входе сотрудник охраны объяснил Павлову, как пройти к директору музея, и адвокат направился к мраморной лестнице.
        Постучавшись, Артем открыл дверь в приемную. Сидевшая за столом худенькая девушка подняла голову.
        - Добрый день, у меня назначена встреча с Марией Петровной, - произнес адвокат. - Артемий Павлов, адвокат.
        Девушка приветливо улыбнулась, поднимаясь из-за стола:
        - Здравствуйте, Артемий Андреевич. Мария Петровна сейчас ненадолго отлучилась - приехала иностранная группа, она вышла встретить. Но она предупредила, что вы можете появиться и приносит свои извинения. Вы можете подождать пять минут? Располагайтесь, пожалуйста, она скоро придет.
        Артем вошел в приемную, присев на стул у окна:
        - Разумеется. Надеюсь, зарубежные гости останутся довольны посещением вашего музея. - Перехватив ее заинтересованный взгляд, Артем прибавил с легкой улыбкой: - Вы не похожи на секретаря.
        Она засмеялась:
        - Вы правы, Артемий Андреевич, я не секретарь. Помощница, которая выполняла функции секретаря, сейчас в декрете.
        - Тогда, вы, очевидно, вторая помощница директора, - предположил Павлов.
        - Открою вам секрет, я даже не работаю здесь, хотя год назад трудилась в этом музее экскурсоводом. Но, учитывая нашу давнюю дружбу с директором Марией Петровной, она на несколько минут доверила мне сей ответственный пост.
        - Может, назовете свое имя? А то как-то неловко получается, я даже не знаю, как к вам обращаться, - проговорил Артем.
        Щеки девушки порозовели.
        - Ой, в самом деле… Ольга Шельцова.
        Она протянула руку, и Артем, приподнявшись, пожал ее. Он успел заметить, что кисть его новой знакомой была изящной, с красивыми тонкими пальцами, аккуратные ноготки поблескивали бесцветным лаком.
        - Кто же вы по профессии, Ольга?
        - Раньше работала в Министерстве культуры, потом здесь… В настоящее время я заместитель директора одного экспертного учреждения.
        - Что же это за учреждение, если не секрет? - осведомился Павлов. - Простите за любопытство, но как раз в последнее время мне все чаще нужны консультации экспертов.
        - Официально наша организация называется «Научно-исследовательская независимая экспертиза им. П. М. Третьякова»…
        В коридоре послышалось торопливое цоканье каблуков, и в приемную влетела запыхавшаяся полная женщина:
        - Артемий Андреевич, уже пришли? Добрый день!
        - Здравствуйте, Мария Петровна.
        - Простите, ради бога, еле все успеваю! Оля, почему чай не предложила? - скороговоркой выпалила она. Она уже намеревалась открыть кабинет, как вдруг с беспокойством взглянула на адвоката:
        - А, кстати, какой вопрос вас интересует?
        Артем поднялся со стула.
        - Мария Петровна, пару лет назад в вашем музее проводилась выставка картин, собственник которых скончался. Их родные сейчас оформляют наследство. Мне хотелось бы получить от вас перечень картин с указанием названий и авторов.
        Директор музея со страдальческим лицом повернулась к Ольге.
        - Ну вот. Я так и предполагала, что это коснется чего-то того…
        Она перевела взор на адвоката:
        - Мне очень неловко, Артемий Андреевич, но…
        - Мария Петровна, разрешите мне, - мягко перебила ее Ольга. - В архивной кто-нибудь есть?
        Директор покачала головой.
        - Я отпустила сотрудницу, она отпросилась. Но я могу дать ключ.
        Она с надеждой глядела на приятельницу.
        - Не переживайте, все будет хорошо, - улыбнулась Ольга.
        - Ты меня спасла… - пробормотала Мария Петровна, доставая из ящика стола ключ с прицепленным брелоком-шариком. - А то ко мне с минуты на минуту гости из Германии пожалуют…
        - Артемий Андреевич, - начала она с виноватым видом, но Павлов успокаивающе поднял ладонь:
        - Все в порядке. Видите, как удачно сложились звезды, раз именно сегодня к вам в гости заглянула ваша подруга. Уверен, Ольге не будет стоить большого труда оказать мне небольшую помощь.
        - И даже сочту за честь, - с улыбкой сказала девушка.
        - Тогда я убегаю, - заторопилась Мария Петровна. - Оля, ты звони, если что!
        С этими словами директор музея унеслась прочь по коридору.
        - Вы первый раз в нашем музее? - поинтересовалась Ольга, закрывая приемную.
        - Да, но я немало слышал о нем, - ответил Артем. - И отзывы, должен сказать, весьма положительные.
        Они зашагали к лестнице.
        - Здесь ведь не только выставочные залы. Тут есть мастер-классы по живописи, рисунку и даже созданию мультфильмов…
        Пока она говорила, Артем пригляделся к своей спутнице повнимательнее. Стройная, привлекательное лицо с нежной кожей и тонко очерченными губами, длинные волнистые волосы цвета полированной меди стянуты на затылке. Темно-серые бархатные глаза обрамляли густые ресницы.
        - Вот мы и на месте.
        Она открыла помещение архивного отдела, и Артем вошел внутрь. Ольга зажгла свет и повернулась к адвокату:
        - Что именно мы будем искать?
        Артем бросил короткий взгляд на высоченный железный шкаф под самый потолок и сказал:
        - Хозяин картин - Андрей Васильевич Протасов, известный писатель.
        - Протасов? - переспросила Ольга, и в глазах ее мелькнуло понимание, которое сменилось сочувствием. - Конечно, я помню. Очень жаль, что умер такой достойный человек… В прессе писали, что это произошло едва ли не в день его рождения?
        - Да, он умер в день столетнего юбилея. Вы хорошо информированы, - похвалил Павлов. - Он приглашал меня на эту выставку, но, к сожалению, я не смог ее посетить в тот день.
        - А я была на выставке, - сообщила Шельцова. - Андрей Васильевич предоставил около десяти картин. «Пейзаж с церковью» Сергеева, «Таинственная зима» Перова… Еще помню шедевр Мартена «Облака над речкой», это конец восемнадцатого века…
        С этими словами она открыла шкаф и выдвинула ящик с картотекой и журналами.
        - Мы разговаривали с Протасовым, - продолжала вспоминать Ольга, листая пухлый журнал. - Он рассказал, что картины - не единственное его хобби. Он также интересовался рукописями писателей и поэтов, как современников, так и наших классиков, ставших легендой…
        - Ольга, ваша память просто поражает, - восхитился Артем. - Я был морально готов к тому, что об этой выставке вообще никто не вспомнит.
        - Как можно забыть такого колоритного мужчину, Артемий Андреевич? - Ольга будто даже обиделась. - Андрей Васильевич мне показался удивительным и интересным человеком. Он отлично выглядел для своих лет, хотя зрение у него уже было неважное. Я даже помню, какие на его пиджаке были награды: орден Славы, орден Знак Почета, орден Трудового Красного Знамени…
        Павлова удивила широта познаний Ольги в области фалеристики. Хотя, чему удивляться - ведь она работает экспертом. Между тем его новая знакомая нашла нужный реестр и вслух прочитала:
        - Так… Выставка состоялась 14 - 22 апреля 2018 года… Русские художники конца XIX и первой половины XX века… Собственник - Протасов А. В. Вот перечень картин: Рашевский, «Пейзаж с рекой», Сергеев «Пейзаж с церковью», Киселев «Чайки над морем»… Мартен «Облака над речкой»… Я отсканирую список и перешлю вам.
        - Вы позволите? - попросил Артем, и Ольга передала ему журнал.
        - Скажите, Андрей Васильевич, случайно, не обмолвился о дальнейшей судьбе своей коллекции картин и рукописей? - спросил он. - Ну, мол, вдруг он планировал их завещать кому-либо? Передать в качестве дара?
        - Нет, не припомню такого, - призналась эксперт.
        - Хорошо. Как я понял, ваша работа заключается в оценке того или иного предмета искусства, так?
        - Совершенно верно.
        Артем вернул ей журнал.
        - Можете навскидку определить примерную стоимость картин, которые экспонировались на вашей выставке?
        Ольга задумалась.
        - Вас интересует каждая картина по отдельности или все собрание в целом?
        - Возьмем хотя бы работу Ворошилова «Охота. Псковичи». Или Богатова «По грибы».
        - На аукционах итоговая цена подобных картин могла бы составлять порядка трех-четырех миллионов. Нельзя забывать о качестве полотен, поскольку оно тоже имеет значение на торгах, - добавила Ольга.
        - Понятно. Как вы полагаете, все картины Протасова можно было бы продать, скажем, за двадцать миллионов?
        Девушка пожала плечами.
        - Вполне. Если продавцу некуда спешить, за такие работы можно выручить и побольше.
        - А рукописи? Можете приблизительно оценить рукописи, к примеру, Ахматовой, Шолохова? Пастернака? Твардовского?
        - На них нужно взглянуть, Артемий Андреевич.
        - К сожалению, пока это невозможно. - Павлов развел руки в стороны.
        - Может, вы приоткроете завесу тайны дела, которого ведете? - спросила Ольга, чуть наклонив голову. - Извините, если мой вопрос показался вам бестактным.
        - Вопрос нормальный и естественный, особенно если учесть, что вы помогли мне. После открытия наследства писателя ко мне обратилась его вдова. Судя по всему, мошенники положили глаз на имущество, которое по праву принадлежит ей и ее дочери-инвалиду. По мере разбирательства всплыла тема картин и рукописей. И ваш музей - последняя точка, где коллекция писателя была выставлена на публичное обозрение.
        - Да, печально, - со вздохом сказала Ольга. - Мне известны похожие случаи, когда после смерти коллекционера к его родне, словно стервятники, слетались нечистоплотные любители наживы. В моей практике был случай, когда умер коллекционер военной миниатюры, в частности, солдатиков. Его коллекция насчитывала порядка семидесяти тысяч фигур, общая стоимость которой была около полумиллиона долларов. Дочь жила отдельно и когда приехала, у дома уже поджидали скупщики. Не разбираясь и не вникая в тему, женщина просто отдала им всю коллекцию солдатиков вместе с полками за несколько тысяч рублей, в то время как предприимчивые дельцы перепродали раритеты в сотни раз дороже…
        Слушая Ольгу, Павлов вспомнил о пресловутом «Центре помощи “Гарантия”».
        - Ольга, а такие фамилии, как Сацивин или Коржина, вам ни о чем не говорят? - внезапно спросил он. - На всякий случай поясню: пару лет назад гражданку Коржину задержали при попытке вывоза старинных бронзовых изделий.
        Эксперт слега наморщила лоб, погрузившись в воспоминания.
        - Странное совпадение, - задумчиво проговорила она через некоторое время. - Несколько лет назад я работала в экспертном управлении при Министерстве культуры. Однажды ко мне обратилась женщина со схожей фамилией… То ли Кожина, но вполне возможно, что и Коржина. Она намеревалась вывезти из России два коллекционных кинжала и за денежное вознаграждение просила выдать справку о том, что это всего лишь декоративные муляжи. Мы выяснили, что это не муляжи, а настоящие раритеты. Я ответила отказом. Эта дама плюнула мне на стол и так хлопнула дверью, что у меня стекла в окнах задрожали.
        - Ничуть не сомневаюсь, что мы говорим об одном и том же человеке, - сказал Павлов. - Как практикующий юрист в такие совпадения я не верю. В той ситуации вам лучше было бы согласиться на предложение Коржиной, а после довести информацию о предложении взятки в органы правопорядка… Это надолго поумерило бы ее пыл. А что насчет Сацивина? Это ее супруг.
        Ольга покачала головой.
        - Человек с такой фамилией мне точно незнаком, - уверенно сказала она.
        - Что ж, вы мне очень помогли, - подвел итог Артем. - Не скрою, с вами очень приятно работать!
        Эксперт зарделась от смущения:
        - Мне тоже было очень приятно. Надеюсь, вы не зря потратили свое время.
        Павлов вынул из бумажника визитку, протянул ее девушке.
        - Я буду вам очень признателен, если вы вспомните что-то еще по этому делу. И вообще, буду рад вашему звонку!
        - Благодарю, Артемий Андреевич… Вот, возьмите и вы мою визитку.
        - Можно просто Артемий. Или Артем.
        - Принимается, - улыбнулась Ольга. - Позвольте, я вас провожу.
        В квартире покойного
        Лишь когда приятели покинули территорию гаражей и съездили за ключом, Эд немного успокоился. Впрочем, его измученный мозг, потрясенный двойным убийством в гаражном боксе, все равно требовал разрядки.
        Алекс справедливо решил, что пара банок крепкого пива для начала отлично сойдут, благо деньги у них теперь были. Они пристроились за магазином, усевшись на облезлый заборчик, ограждающий газон.
        - Идем к бате? - задал вопрос Эд, жадно отхлебывая из банки.
        - Попозже, - ответил Алекс.
        - А че ждать?
        - Потому что теперь нужно продумывать каждый шаг, тупица, - раздраженно сказал тот. - Если ты сейчас нарвешься на соседей, они наверняка потом ментам настучат, что видели нас.
        Эд озабоченно потер подбородок. Он слишком устал и вымотался, чтобы сообразить, о чем говорит приятель. А учитывая, в какую историю они вляпались, отныне приходилось предусматривать, как заметил Алекс, каждый чих и пук…
        - Я скажу, что я его сын, - не слишком уверенно произнес он.
        - «Я его сын», - передразнил Алекс, сделав долгий глоток. - А ты когда последний раз навещал своего папашу?
        - Ну… года три назад.
        - А теперь прикинь - твоего батю находят с проломленной башкой, и в этот же день тебя видят соседи возле его хаты. Даже идиот поймет, что-то здесь не так!
        - Мы же все подчистили там, в гараже…
        - Тебе нужны лишние вопросы от легавых? - разозлился Алекс. - Пойдем ночью. Сейчас еще водочки возьмем, у меня тоже никак мандраж не проходит… И сигарет заодно. Еще, кстати, неизвестно - вдруг твой ключ не подойдет.
        Так, за разговорами, ленивым потягиванием пива и бесконечным курением, прошло два часа. Только когда стрелка часов перешагнула полночь, друзья затушили окурки и быстро зашагали прочь.

* * *
        Им повезло дважды. И в подъезде, и на лестничной клетке было пустынно и тихо, как в склепе, тишину нарушало лишь едва слышное гудение флуоресцентной лампы, помаргивающей под потолком.
        Ключ тоже подошел, и это было отличным открытием. Они проскользнули внутрь квартиры, закрыв за собой дверь.
        - Свет включать? - спросил Эдуард, вспомнив предостережение друга. - С улицы будет видно…
        - Правильно мыслишь, - похвалил Алекс, гремя пакетом с бутылками. - Ничего, как-нибудь…
        - Идем в комнату, - решил Эдуард.
        Спотыкаясь о разбросанную обувь, они прошли в единственную комнату, и Алекс чиркнул зажигалкой.
        - Вон лампа на столе стоит, - повертев головой, указал он. - Задвинь занавески, а лампу на пол поставь.
        Эд уже двинулся к окну, как замер, кусая губы.
        - Алекс, - тихо произнес он. - А вдруг их… ну, это, нашли уже? Тогда менты сюда могут с минуты на минуту прийти.
        - Вряд ли, - откликнулся из темноты парень, и голос его прозвучал спокойно и уверенно. - Пока я обыскивал твоего папаню, никаких документов при нем я не нашел. Да и зачем таскать с собой доки, если в гараж идешь? А без них менты еще установить личности должны.
        Аргумент Алекса выглядел убедительным, и Эд немного расслабился.
        «В конце концов, если нас захотят взять, то этого не избежать», - пришел он к неутешительному выводу.
        - Давай разливай, - велел Алекс, поставив пакет с бутылками в продавленное кресло. - И закусон сооруди какой-нибудь. А я пока пошурую тут. Я и перчатки с собой взял… Ты ведь не против? - спохватился он, словно осознавая, что начинает перегибать палку. Эд промолчал.
        Про себя он подумал, что не очень-то это правильно - обыскивать жилище его мертвого отца, но тогда уж нужно было быть последовательным до конца и не позволять выворачивать карманы бати там, в гараже, когда его остекленевшие глаза уже начали затягиваться мутной пленкой.
        - А он у тебя неряхой был, - донесся до него голос Алекса, после чего раздался скрип открываемого шкафа.
        - Как будто мы с тобой чистюли, - пробурчал Эдуард. Маленькими шажками, на ощупь, он отправился на кухню. Заглянул в холодильник. В чугунной, еще советских времен, сковороде были макароны с единственной котлетой. На полках также были обнаружены полпалки вареной колбасы, открытая банка шпрот и засохшая половинка лимона.
        Захватив стаканы и снедь, Эд осторожно двинулся в обратный путь.
        Между тем Алекс, мурлыкая что-то под нос, продолжал шарить по углам. На тумбочке он нашел удлинитель и, подсоединив его к лампе, возобновил обыск уже при улучшенном освещении.
        - Что дальше будем делать? - спросил Эд. - Ну сегодня тут перекантуемся, а потом? Все равно жить-то здесь мы не сможем!
        - А никто и не собирается тут жить, - отозвался Алекс. - Завтра с утра пораньше сделаем ноги отсюда. Вот только найдем что-нить полезное… Не ссы, бро. В этом мире или берешь, или раздаешь. Лично я не хочу быть в категории вторых…
        Он присвистнул и, зашуршав чем-то в старом секретере, повернулся к Эдуарду.
        - Вот и доки, бро, - сказал он, помахивая в воздухе пачкой бумаг. - Паспорт тут его, а это документы на хату, на гараж, на колымагу его… Я так понял, у него, кроме этой ржавой «Газели», нет ничего.
        Эдуард устало пожал плечами. Открыв очередную банку пива, он, пошатываясь, встал напротив шкафа. За стеклянными дверцами темнели корешки книг, на нижней полке виднелся фотоальбом.
        Эд глубоко вздохнул и вытащил его наружу. Альбом был донельзя истрепанным и буквально разваливался в руках. Молодой человек сел прямо на пол и, подсвечивая крошечным огоньком зажигалки, принялся листать страницы. Вот его отец совсем маленький… Вот он с бабушкой, а вот и с дедом-писателем, который, оказывается, и вовсе не отец его папане… Осторожно перекинув следующую страницу, Эд замер, увидев себя.
        Они были втроем, он, мама и папа. Лежали на песке, а позади пенилось море. Все загорелые, беззаботные, он и его родители хохотали в камеру - видать, фотограф что-то смешное сказал. Эдуард почувствовал, как в глазах повлажнело, и по щеке скатилась слеза.
        Он приблизил выцветшее фото, пытаясь разглядеть год снимка. 2001 год, ему всего шесть лет. Как давно это было!
        «А сейчас твоя мать в другой стране, отец мертв, и его холодное тело лежит в гараже… А я погряз в долгах, и меня хотят убить за то, что у меня нет денег расплатиться… сижу в квартире убитого мною отца, вздрагивая от каждого шороха…»
        В это мгновение Эдуарда накрыла волна такой всепоглощающей и безысходной тоски, что ему захотелось выскочить на балкон и, срывая глотку, завыть на луну.
        - Эй, ты что там завис? - позвал Алекс, голос его звучал возбужденно. - Гляди, что я накопал! - Он шагнул вперед, едва ли не под нос сунув Эду купюры. - Видал, бро?! Тут штук двести евро! И еще кольцо золотое есть, обручальное!
        Эдуард закрыл альбом, поставил его на место и закрыл шкаф.
        - Евро? - слегка охрипшим голосом переспросил он. Новость о деньгах моментально вытеснила все воспоминания о беспечном прошлом.
        - Ну да. По среднему курсу больше ста штук! Сечешь, какая лафа свалилась?!
        Эд лихорадочно соображал. Сто штук дадут ему отсрочку от долга Графа. Конечно, это не полтора ляма, но лучше пусть так, чем ничего!
        Он уже протянул руку за деньгами, но Алекс, к его изумлению, попятился назад, и, отсчитав несколько купюр, положил в ладонь оставшиеся.
        - Здесь только половина, - растерянно проговорил Эдуард.
        - Правильно, - усмехнулся Алекс, пряча деньги. - А мне за труды? Не забывай, мы теперь в одной связке. Или ты хочешь, чтобы я прикрывал твой зад на халяву?!
        «Я хочу, чтобы это все оказалось ночным кошмаром», - обреченно подумал Эд.
        - Не боись, бро. Вот, держи. Это теперь твое по праву. - Передав Эду золотое кольцо, Алекс как ни в чем не бывало потянулся за наполненным стаканом. - Это надо отметить.
        Вялым движением Эд взял свой стакан.
        - Чтобы мы вылезли из этого дерьма с минимальными потерями, - объявил Алекс и, не чокаясь, опрокинул водку в себя. Выдохнул, после чего взял котлету пальцами и откусил половину.
        - Ты теперь наследник, - напомнил он, жадно проглотив кусок. - Не забывай об этом.
        - Я не могу ждать шесть месяцев, - глядя в сторону, ответил Эд. - Как я продам что-то сейчас? Подделаю документы на себя? Доверенность липовую сварганю?
        Алекса это ничуть не смутило.
        - Как говорили классики, быстрота нужна только при ловле блох. Всему свое время. А сейчас о другом. Ты что, уже совсем забыл? Ведь ты внук знаменитого писателя! Надеюсь, ты еще не похоронил надежду стать наследником богатенького буратино?!
        - Там своих наследников хватает. Думаешь, один я такой умный?
        - Ты слишком быстро сдаешься, бро, - назидательно заметил Алекс, вытирая жирные пальцы прямо об выцветший ковер. - У меня есть небольшой план, касающийся твоих старых клюшек. Я про родню твоего деда.
        Эд, намеревающийся выудить из банки шпротину, застыл на месте.
        - Ну? - тихо спросил он, и Алекс заговорил.
        Свидетель аферы
        Встреча с Кондратенко, свидетелем закрытого завещания писателя, была запланирована на девять утра, но даже с учетом поправки на затрудненное движение в час пик Павлов едва успел в назначенный час.
        Кондратенко, высокий широкоплечий мужчина лет тридцати, ожидал адвоката на стоянке, сидя в слегка потрепанной «Ладе Гранта». Завидев, как Артем вышел из машины, он тоже поспешил наружу.
        - Добрый день. Дмитрий Михайлович? - спросил Павлов, пожимая протянутую мужчиной руку. Ладонь была крепкой и жесткой, словно нестроганная доска.
        - Здравствуйте. Можно просто Дмитрий, - последовал ответ. - Чем могу вам помочь?
        - Да есть небольшой разговор, это займет десять минут. Не возражаете, если мы продолжим беседу в моей машине?
        - Конечно, - с готовностью кивнул охранник и, не удержавшись, добавил, не скрывая восхищения: - Классный у вас автомобиль!
        Забираясь в салон «Ягуара», Артем достал смартфон и, держа его перед собой, произнес:
        - Дмитрий, как я уже говорил, я веду расследование по наследству писателя Протасова. Вы и еще одна женщина выступали в качестве свидетелей этого завещания, так?
        - Да, так, - подтвердил Кондратенко.
        - Учитывая важность беседы, я хочу предупредить вас, что наш с вами разговор будет записан. Я буду честен с вами и говорю об этом сразу.
        Охранник замешкался, по его лицу скользнула тень беспокойства.
        - Я что-то нарушил?
        Павлов улыбнулся краем рта:
        - Полагаю, что нет. Но вы можете пролить свет на весьма существенные моменты в моем расследовании.
        - Записывайте, - решил Дмитрий. - Единственное, что во всей этой истории меня смутило, - это то…
        - Погодите. Давайте начнем с самого начала, идет? Не беспокойтесь, это не допрос, а просто неформальная беседа.
        Артем нажал «запись».
        - Пожалуйста, представьтесь и назовите свое место работы.
        - Кондратенко Дмитрий Михайлович… Сотрудник ЧОПа «Авангард», работаю охранником в офисе некоммерческого фонда «Центр помощи “Гарантия”».
        - Кому вы подчиняетесь в этой организации?
        - Сацивину Руслану Валерьевичу. Хотя постойте. Когда он уезжает, главная за него остается его жена, Лидия. Фамилия, кажется, Коржина…
        - Расскажите, пожалуйста, о том дне, когда вас пригласили выступить в качестве свидетеля на закрытом завещании Протасова. Напомню, что это событие произошло 16 сентября прошлого года.
        Дмитрий откинулся на сиденье, глядя перед собой.
        - Ко мне обратился Сацивин, - наконец заговорил он. - Попросил помочь в одном деле. Мол, просто будешь свидетелем, надо немного постоять и ничего не делать, а потом поставить свою подпись. Ну и паспорт покажешь. Вроде бы какой-то ветеран собирался писать завещание, поэтому нужны были свидетели.
        - Вам сообщили заранее, кто именно тот самый ветеран? - поинтересовался Павлов.
        - Сацивин сказал, это какой-то писатель.
        - Совершенно верно, писатель Протасов Андрей Васильевич. Второго свидетеля завещания вы знали?
        - Нет, лично не знал… Но она пару раз заходила в офис к Коржиной, - ответил Кондатенко.
        - С Протасовым раньше были знакомы?
        - Нет.
        - Как он выглядел, знали до того дня?
        - Не знал. С утра пораньше мы заехали к нему домой, - сказал он. - Забрали его и поехали к нотариусу…
        - Домой? - переспросил Артем, ничем не выдавая своего волнения. - Адрес помните?
        Кондратенко задумался.
        - Улицу помню, - признался он после минутного размышления. - Это где-то в Южном Бутово, за МКАД… Показать могу, а вот точного адреса не назову.
        - Хорошо, что дальше?
        - А дальше мы приехали к нотариусу. В коридоре сидела жена Сацивина, с ней девушка, которая тоже была свидетелем. Потом мы все вместе зашли в кабинет… Нотариус нам объяснил, зачем мы тут нужны, потом этот писатель ушел в приемную и вернулся с запечатанным конвертом. Мы расписались на каком-то документе, и все, - простодушно закончил Дмитрий. - Сацивин мне потом рассказал, что все это формальности…
        - Это не просто формальности, это требование закона, - поправил его Павлов. - Дмитрий, какое впечатление произвел на вас этот пожилой человек? Можете что-то особенное вспомнить?
        Кондратенко потер запястье, и Артем обратил внимание на сбитые костяшки мужчины.
        - Невысокого роста. Весь седой, - начал он, морща лоб. - Ордена у него были на кителе, только не запомнил какие… шутил все время. Кашлял часто… Голос у него хриплый был, как у курильщика, понимаете?
        Павлов кивнул.
        - А, вот еще. Зуб у него был золотой, - оживился Дмитрий. - Я сразу отца своего вспомнил, у него тоже передний зуб золотой.
        - Как вы полагаете, сколько лет этому писателю? - задал вопрос Артем.
        - Гм… ну где-то семьдесят, может, даже больше.
        - А если я вам скажу, что на момент составления завещания Протасову было девяносто девять лет?
        Дмитрий осекся, с изумлением уставившись на Артема, чтобы убедиться, не шутит ли он. Но лицо адвоката было серьезным как никогда.
        - Этого не может быть! - поклялся охранник. - Нет, какие девяносто девять? В таком возрасте старики совсем иначе выглядят!
        - Он нормально ориентировался в пространстве? - спросил Павлов. - Что насчет зрения?
        - Вполне нормально. Никто его под руки не вел, если вы об этом.
        Артем положил руки на рулевое колесо, сцепив пальцы.
        - Задам вам щекотливый вопрос - Сацивин как-то отблагодарил вас за это дело?
        По лицу Кондратенко скользнула едва заметная тень.
        - Здесь нечего стесняться. Судя по всему, он был заинтересован, чтобы именно вы помогли ему, ведь так? - уточнил Артем.
        - Да, вы правы, - ответил охранник, избегая прямого взгляда Павлова. - Он заплатил мне тысячу рублей, а также еще один отгул дал.
        - Спасибо за честность.
        С этими словами адвокат нажал на «паузу» и убрал смартфон.
        Кондратенко поднял на Артема преисполненные тревогой глаза:
        - Я ведь не сделал ничего противозаконного?! Скажите!
        - Лично вы - нет, - лаконично ответил Павлов.
        - А Сацивин? - не успокаивался охранник. - Он в какую-то аферу влез?
        - В этом сейчас я и разбираюсь. Вы мне очень помогли, Дмитрий. У меня к вам одна просьба - вы не могли бы объяснить, как найти дом, откуда вы забирали пожилого мужчину? А еще лучше - показать на месте?
        Кондратенко замялся.
        - Я сейчас домой еду, в Наро-Фоминск, - словно извиняясь, сказал он. - У меня смена через два дня. Но я завтра планировал приехать сюда по делам. Да, думаю, после обеда я буду свободен.
        - Отлично. Я оставлю вам свои контакты. - Артем протянул охраннику визитку. - И еще. Очень прошу, о нашем разговоре никому ни слова. Надеюсь, я могу вам доверять?
        Дмитрий непроизвольно расправил плечи, выпрямившись.
        - О чем разговор.
        - Еще раз благодарю вас за помощь. Значит, завтра жду вашего звонка.
        Охранник пожал руку Павлову и уже намеревался покинуть машину, как вдруг спросил:
        - Артемий, а не получится так, что Сацивин сам узнает о нашей встрече? Что тогда? У меня будут проблемы?
        Павлов улыбнулся и, подмигнув охраннику Дмитрию, доверительно понизил голос:
        - Как мне представляется, в ближайшее время его будут беспокоить совсем другие вещи. Так что не волнуйтесь об этом. Всего хорошего!
        Семейный бизнес
        Лидия Коржина со скучающим видом сидела на автобусной остановке, изредка переводя взгляд с экрана смартфона на дорогу. Наконец вдали показался черный «Пежо». Грубо подрезав какую-то иномарку, автомобиль резко свернул на выделенную полосу для общественного транспорта и, взвизгнув тормозами, замер прямо напротив остановки. Тут же последовал нетерпеливый гудок клаксона, и Лидия подняла голову. Супруг самодовольно улыбался, махая ей рукой, и она неспешно двинулась к машине. Сзади подъехал автобус, но из-за мешающего «Пежо» он был вынужден притормозить в нескольких метрах от остановки.
        - Привет, - улыбнулась Лидия, усаживаясь на переднее сиденье.
        - И тебе не хворать, - подмигнул ей Сацивин.
        Водитель автобуса, не вытерпев, посигналил, но Руслан даже ухом не повел. Нарочито степенно и неторопливо поправил зеркало и лишь затем тронулся с места.
        - Все нарушаешь, - ехидно поддела Лидия супруга. - А если тут камеры?
        - Да хоть десять, - беспечно ответил тот. - Заплачу штраф, зачем из этого проблему делать?
        - Куда мы едем? Ты не сказал.
        - В ресторан.
        Женщина театрально закатила глаза.
        - Вау! Приятный сюрприз, Русик! А в честь чего, позволь спросить, торжество?
        Сацивин хмыкнул.
        - А что, для того чтобы пригласить любимую жену в ресторан, нужен какой-то особенный повод?
        Лидия засмеялась тонким дребезжащим смехом.
        - Заодно отметим удачное завершение сделки, - добавил Руслан. - Под кодовым названием «Писатель Протасов и К».
        - Я очень хочу разделить твою радость, дорогой, - произнесла Лидия. - Но, к сожалению, должна сообщить тебе не очень приятную новость.
        Сацивин перестал улыбаться, бросив на супругу настороженный взгляд:
        - Выкладывай.
        - Сегодня утром мне позвонил наш общий знакомый из Следственного комитета. У него есть доступ к регистрационной базе данных. Так вот, помнишь Сурикова? Старый хмырь постоянно отирался возле Протасова, прямо неразлейвода.
        - О чем речь, конечно. Эту развалину видел буквально на днях в нашем новом доме в Барвихе.
        - Он подал заявление на нас, - сообщила Коржина. - Благородный рыцарь, мать его. Решил защитить бедную вдовушку с ее парализованной дочкой. По моим источникам, заявление не хотели принимать до последнего, но старик был упрям, как осел.
        - Я догадывался, - ответил Руслан, качнув головой. - Не зря мне сегодня журналюги звонили.
        - Уже?
        - Ага. У старикана сохранились связи, он запустил информацию в прессу.
        - И ты так невозмутимо об этом говоришь? - изумилась Лидия.
        - Милая, все в порядке, - спокойно отозвался он. - Я законы знаю. По заявлению будут проводить проверку, у нас возьмут объяснения. Это все обычные формальности, потому что необходимые документы у нас на руках - комар носа не подточит!
        - Мне не нужны лишние скандалы, - сказала Коржина, недовольно поджав ярко накрашенные губы. - Мне хватило скандала в Шереметьево пару лет назад…
        - Дорогая, успокойся, - улыбнулся Руслан. - Ну в каждой профессии есть свои издержки. Нужно просто перетерпеть. Уверен, это будет самой спокойной и тихой сделкой.
        Лидия посмотрела в окно. Будучи прирожденным прагматиком, она не разделяла оптимизм мужа. Их бизнес был настолько специфичен, что практически в каждой сделке присутствовали подводные камни, причем такие, что иной раз приходилось балансировать на грани, рискуя потерять не только имущество и деньги, но и свободу.
        - Журналистка сказала, что Суриков намерен подать аналогичные жалобы мэру города, а также в Генеральную прокуратуру, - после минутного молчания проговорила она.
        Сацивин положил свою пухлую руку на ее колено:
        - Хорошо. Обещаю, что лично займусь Суриковым. Я поговорю с Есенией, она намекала, что, если возникнут подобного рода проблемы, обращаться к ней.
        Нахмурившись, он прибавил:
        - Это ходячее недоразумение действительно может осложнить нам жизнь. Лишняя «слава» нам ни к чему. Но не будем сейчас о проблемах.
        - Ладно, как в целом дела? Ты же был на Маросейке?
        - Ага. Как раз картины упаковывал, как эта старая клюшка нарисовалась.
        Коржина пренебрежительно фыркнула:
        - Когда был жив Протасов, она с дивана не слезала, то остеохондроз, то подагра, а как только тот в ящик сыграл, она тут же выздоровела. Бегает, как лошадь на ипподроме.
        - Лидок, когда речь заходит о благосостоянии, человек способен на многое, - с философским видом сказал Руслан. - Все болячки отодвигаются на второй план.
        - А что с домом? - полюбопытствовала Коржина. - Я Барвиху имею в виду. Это, конечно, хорошо, что он в нашей собственности, но не забывай, что эти две курицы имеют право проживать в нем! Зачем было играть в эти дурацкие сантименты и прописывать в завещании этот пункт?!
        Сацивин неодобрительно покосился на супругу.
        - Если бы мы вышвырнули их из дома, вот тогда началась бы настоящая шумиха, - терпеливо пояснил он. - Не спеши, дорогая. Пускай поживут еще пару месяцев, а потом я заселю в дом пару подставных семеек. Тут надо грамотно и обстоятельно давить. Это тебе не прыщ выдавить, здесь скоропалительные решения могут только навредить.
        Коржина усмехнулась.
        - Купи им «однушку» в каких-нибудь Петушках, и все будет в порядке.
        - Ты читаешь мои мысли, именно это я и собирался сделать. Разве что не в Петушках, а подальше. Например, в окрестностях Таганрога.
        Супруги залились смехом, и в этот миг затрезвонил мобильник Сацивина.
        Придерживая руль левой рукой, правой он вынул телефон, и лицо его посерьезнело:
        - Тсс. Босс на связи.
        Лидия умолкла и полезла в миниатюрную кожаную сумочку.
        - Есения, здравствуйте, - подобострастно заговорил Руслан, услышав в трубке знакомый женский голос.
        - Руслан, добрый день. Есть для меня новости? - Есения сразу перешла к делу. - Я имею в виду рукописи писателя.
        - Да-да, - торопливо произнес Сацивин. - Все в порядке, они у меня.
        - Заказчик интересуется ассортиментом товара.
        - Э-ээ… так, секунду…
        Мужчина сунул руку во внутренний карман пиджака, затем спохватился:
        - Есения, полный список у меня дома, я сфотографирую и сброшу вам!
        - Назовите хотя бы авторов, - настаивала Есения.
        - Так… Ахматова… Твардовский, - начал перечислять Сацивин. - Гм… Пастернак… Шолохов, причем в очень приличном состоянии «Судьба человека»… Блок… Цветаева… кажется, все.
        - Хорошо, - раздался голос собеседницы, и по произнесенному тону было невозможно определить, удовлетворена ли она перечнем или нет.
        - По картинам я вам уже давал информацию, - напомнил Руслан.
        - Верно. Только я сейчас не спрашивала про картины.
        Сацивин умолк, почувствовав себя глупо.
        - Сколько потребуется времени, чтобы вылететь в Париж? - спросила Есения.
        - Все зависит от того, как быстро сделают документы.
        - Логично, - усмехнулась женщина. - Примерный срок можете назвать?
        - Ну… думаю, дней десять.
        - Хорошо, - снова ответила Есения, но теперь в ее голосе проскользнули нотки разочарования. - Постарайтесь с этим не тянуть, Руслан.
        - Есения, один вопрос, - заискивающе проговорил Сацивин. - Хотел вернуться к вопросу о нашем гонораре…
        - Разве в правилах что-то изменилось? - удивленно спросила Есения. - Мне - предметы искусства, плюс тридцать процентов от недвижимости. Как я погляжу, кроме всего прочего вы разжились дачей в Крыму?
        Сацивин перевел взор на жену, которая делала вид, что занята исключительно подведением бровей, в действительности же, затаив дыхание, прислушивалась к разговору.
        - Совершенно верно, дача в Крыму, - подтвердил Руслан, вытирая лоб, взмокший от испарины.
        - Ну так забирайте все, кроме дачи. Полагаю, дом с квартирой, да еще приличный счет в банке будут вам хорошей премией за работу, - после недолгих раздумий сказала Есения.
        - Вполне.
        - Тогда всего хорошего.
        Разговор оборвался, и Сацивин медленно убрал телефон.
        - Жадная тварь, - выругался он. - Могла бы и дачу нам оставить!
        Коржина погладила мужа по плечу:
        - Не переживай, мы все равно внакладе не остались. Ты у меня молодец, дорогой. Можно считать, у нас есть повод для празднования!
        Стратегия и тактика
        В доме Протасовых было непривычно тихо. Впрочем, тишина воцарилась в особняке с момента смерти писателя, что было естественным продолжением трагических событий, но сейчас изменилось даже безмолвие. Атмосфера скорби и печали незаметно растворилась, уступая место безотчетной тревоге, казалось, теперь каждый квадратный миллиметр молчаливых комнат был пропитан страхом за будущее.
        После той мерзкой встречи в квартире на Маросейке с Сацивиным Бэлла Альбертовна едва добралась домой, хотя, исходя из реалий, особняк, в котором они находились с Мариной последнее время, назвать своим домом язык уже не поворачивался. Каждую секунду мысли Протасовых были заняты тем, что в любой момент им могут указать на дверь.
        У Бэллы Альбертовны подскочило давление, и она долго приходила в себя, горстями глотая таблетки. Очередным неприятным сюрпризом явилось напоминание Марины об оплате коммунальных услуг за обслуживание дома. Проведя в уме нехитрые подсчеты, вдова пришла к неутешительному выводу, что только на это уйдет практически вся ее пенсия…
        Бэлла Альбертовна поняла, что проблемы продолжают наслаиваться друг на друга, когда к ней обратилась сиделка, с извиняющимся видом заговорив о просроченном жалованье. При этом Елена напомнила, что ей нужно взять недельный отпуск - навестить своего больного отца в Ростове, о чем она уже предупреждала Протасову.
        К счастью, неприятный разговор был прерван визитом Сергея Михайловича Сурикова, и старушка, пообещав решить вопрос с деньгами, отправила Елену на кухню приготовить чай.
        Пока расположившиеся в гостиной Бэлла Альбертовна и Суриков разговаривали, сиделка вскипятила чай и, положив в вазочку печенье с шоколадными конфетами, отнесла поднос в комнату. После этого Елена поднялась наверх, чтобы забрать чемодан.
        - Лена, - позвала Марина, выкатившись из комнаты. - Зайдешь на минутку?
        - Конечно, - улыбнулась сиделка. - Я и не думала уезжать, не попрощавшись с вами…
        - Это тебе, - тихо сказала Протасова-младшая, когда Елена вошла в комнату женщины. В ее руке был лист бумаги с каким-то рисунком, и, приглядевшись, сиделка ахнула.
        - Надеюсь, похоже, - скромно произнесла Марина.
        - Ничего себе «похоже», - медленно проговорила Елена, зачарованно разглядывая собственный портрет. - Как фотография! Как это у вас получается?!
        - Времени много свободного, - грустно улыбнулась Марина. - Прости за излишнюю сентиментальность, но… после ряда событий ты одна из немногих, кого я считаю родным и близким человеком.
        - Я очень тронута, - промолвила Елена, продолжая рассматривать рисунок. - Нужно будет подобрать к нему рамку. - Она оторвала взор от рисунка: - Как движется дело по вашей защите? Бэлла Альбертовна сообщила, что вас взялся защищать адвокат Павлов!
        - Да, они заключили соглашение, - ответила Марина, но в голосе ее не чувствовалось особого оптимизма.
        - Вам надо отвлечься, - высказала мнение Елена. - Нельзя так изводить себя, это может и к неврозу привести!
        Протасова-младшая с печалью посмотрела на женщину:
        - Лена, я пытаюсь. Читаю книгу, а думаю о том, что мы нищие. Рисую картину, а мысли о маме - не дай бог сердце не выдержит этих испытаний! Знаешь, я где-то услышала такое выражение: «В этой жизни часто тонут не те, кто не может плавать, а те, у кого не хочет выплывать душа». Так вот, Лена, у меня сейчас такое состояние, что душа не хочет даже пытаться выбраться на поверхность… При этом ни я, ни моя мама не хотим, образно выражаясь, тонуть! - Она подавила тяжелый вздох. - Хорошо, ты рядом есть, и Сергей Михайлович нас не забывает.
        Сиделка ободряюще улыбнулась:
        - Будем надеяться, Павлов вам поможет!
        Она взглянула на старинные часы, стоявшие на комоде, и спохватилась:
        - Ой, пора бежать! Совсем заговорилась, а у меня поезд через полтора часа!
        - Еще раз тебе огромное спасибо.
        - Я всегда рада помочь. А вам спасибо за рисунок! Всего хорошего!
        С этими словами Елена заспешила из комнаты.

* * *
        - Леночка, - обратилась к ней Протасова, когда сиделка уже обувала туфли. - Прости, что не уделила тебе время… Я в последнее время как сомнамбула, ничего не соображаю.
        - Все в порядке, Бэлла Альбертовна.
        - Возвращаясь к нашей теме про зарплату… - сбивчиво заговорила вдова. - Видишь ли, в связи с последними событиями наше финансовое состояние сильно пошатнулось…
        - Да, я все понимаю.
        - …признаюсь честно, мы все к тебе привыкли, но сейчас мы вынуждены экономить на всем, где только можно, - продолжала оправдываться старушка. - Наших пенсий с Мариной хватает только на питание и оплату коммунальных услуг… Я знаю, что эти наши проблемы не должны затрагивать твои интересы, но…
        - Бэлла Альбертовна, - мягко прервала ее Елена. - Пожалуйста, не волнуйтесь и перестаньте себя терзать. У меня пока есть сбережения, и я могу подождать. Я прекрасно знаю, что такое остаться без средств к существованию!
        Глаза пожилой женщины заблестели от слез.
        - Я вам бесконечно благодарна, Леночка. Как только я разберусь с наследством, я обязательно вам все выплачу сполна, - пообещала она дрогнувшим голосом.
        Они обнялись на прощание, и сиделка, подхватив чемодан, выскользнула за дверь.

* * *
        Вернувшись в гостиную, Бэлла Альбертовна обратилась к Сурикову:
        - Может, еще чаю, Сергей Михайлович?
        Тот покачал головой.
        - Спасибо, ничего не надо. Вы говорили, сегодня к вам должен подъехать адвокат?
        Бэлла Альбертовна посмотрела на часы:
        - Обещал быть в два часа.
        Ветеран махнул рукой:
        - Адвокаты всегда занятые. Если сказал, что в два, значит, ожидай в три или четыре.
        - Ошибаетесь, Сергей Михайлович, - не согласилась вдова. - Насколько я знаю, Павлов - очень ответственный и пунктуальный человек. И, как мне показалось, сильно отличается от этих клоунов, которых нам так часто показывают по телевизору…
        Суриков промолчал, видимо, оставаясь при своем мнении, но в то же время не желая продолжать дискуссию.
        Но когда в холле прозвенел звонок, он машинально повернул голову в сторону часов.
        Стрелки застыли на 13:59.
        Бэлла Альбертовна отправилась открывать дверь, и через минуту в дом вошел Павлов.
        - Не разувайтесь, проходите в гостиную, - хлопотала Протасова.
        - Не стоит беспокоиться, - сказал Артем. - Я ненадолго.
        Поздоровавшись с Суриковым, он вопросительно взглянул на вдову и та, мгновенно сориентировавшись, сказала:
        - Сергей Михайлович давно дружил с моим мужем. Если вы не возражаете, Артемий Андреевич, мы будем вести разговор в его присутствии. Можете не беспокоиться за конфиденциальность.
        - Дело касается вас и вашей дочери, Бэлла Альбертовна, - проговорил Артем, усаживаясь за стол. - Так что ответственность за конфиденциальность лежит на вас.
        - Марина нужна?
        - В настоящий момент нет. Вы сказали, что ездили в квартиру, принадлежавшую вашему супругу, - без предисловий начал адвокат, и вдова, утвердительно кивнув, вкратце рассказала о встрече с Сацивиным.
        Когда она закончила, Артем вздохнул.
        - Бэлла Альбертовна, я ценю ваше стремление активно участвовать в процессе, но прошу вас, пожалуйста, не устраивайте визиты этим лицам, не поставив меня заранее в известность. Мы ведь с вами уже говорили на эту тему.
        Старушка выглядела обескураженно.
        - Артемий Андреевич, я просто хотела узнать, на месте ли рукописи и картины, которые собирал Андрей.
        - Я все понимаю. Но судя по тактике, которую выбрали эти люди, они вряд ли остановятся перед чем-то, - сказал Павлов. - Можно сказать, вы хорошо отделались, что на вас просто накричали и оскорбили, а не сделали чего похуже.
        Протасова побледнела, и Артем, заметив это, добавил:
        - Я не хотел вас пугать. Но вы должны уяснить, что фактически идет серьезное противостояние. По сути - война. И малейший промах может оказаться фатальным. Каждый шаг должен быть тщательно продуман.
        - Я… я все поняла, - пролепетала Бэлла Альбертовна. Только сейчас она со страхом подумала, что адвокат прав. Сацивину ничего не стоило просто толкнуть ее там, у дверей, и она, кувыркаясь, полетела бы вниз, с треском ломая свои немощные хрупкие кости.
        - Вы узнали, какие именно рукописи и картины были в собственности вашего мужа? - поинтересовался адвокат.
        - Да, я нашла список. Правда, его составили примерно года три назад, но, если я не ошибаюсь, за это время у Андрея больше ничего нового не было…
        Павлов придвинул слегка помятый лист бумаги.
        - Ого, - тут же сказал он. - Шолохов… «Судьба человека», «Слово о Родине», «Донские рассказы»…
        - «Слово о Родине» Михаил Шолохов самолично подписал мужу, - пояснила Протасова.
        - Цветаева, Пастернак, - продолжал перечислять Артем и перевернул лист: - Здесь, как я понимаю, указаны картины.
        Наконец он оторвал глаза от бумаги и посмотрел на вдову.
        - Неплохая коллекция, - сказал Павлов. - Насчет картин вы слегка ошиблись - на последней выставке в Музее русского искусства его коллекция картин была дополнена еще одной работой - «Облака над речкой», написанной Дмитрием Мартеном в конце XVIII века. По скромным подсчетам, такая картина на аукционе может спокойно уйти за шесть-семь миллионов. Видимо, Андрей Васильевич просто забыл вам сказать. Но это уже сейчас не важно. Рукописи - отдельная тема. Судя по вашим рассказам, все они находились в очень хорошем состоянии. Я уточню у экспертов, но, как мне кажется, все это, включая рукописи и картины, может стоить порядка ста пятидесяти миллионов.
        Бэлла Альбертовна застыла на месте, расширенными глазами глядя на адвоката, который был совершенно спокоен и даже безмятежен.
        - Если я и ошибаюсь, то ненамного, - прибавил он.
        - Откуда… вы все узнали? - обретя дар речи, спросила Протасова.
        - Каждый должен делать свою работу.
        - Вот именно, - неожиданно вмешался Суриков, который молчал все это время и внимательно прислушивался к разговору. - Вы уж простите, Артемий Андреевич, но как-то все пока криво выходит. Бэллу Альбертовну какая-то мразь трехэтажным матом кроет, не пускает в собственную квартиру, обобрали ее и дочь до нитки, а полиция даже ни сном ни духом?! Как это называется? Неужели вы не видите, что над этой несчастной семьей попросту издеваются?!
        Артем с интересом смотрел на разбушевавшегося ветерана. Когда тот остановился, чтобы перевести дух, он негромко спросил:
        - Я уважаю ваше стремление помочь семье писателя, Сергей Михайлович. Насколько мне известно, вчера вашими стараниями на Сацивина и Коржину было подано обращение в Следственный комитет?
        - Совершенно верно, - буркнул Суриков. - Если за беспомощную вдову и дочь-инвалида некому вступиться, это сделаю я!
        На ровном лице Павлова не дрогнул ни единый мускул.
        - Давайте на секунду предположим, что вы в кабинете следователя, - сказал он. - Итак, я - злодей Руслан Сацивин, который, по вашей версии, обобрал до нитки несчастную вдову и дочь советского писателя. Какие вы приведете доказательства моей вины, когда вам начнет задавать вопросы следователь? Ведь вы подали на меня заявление о мошенничестве, я правильно понял?
        - Правильно, - согласился Сергей Михайлович, пытаясь понять, куда клонит адвокат.
        - Это серьезное обвинение. Почему вы считаете, что я и моя супруга мошенники? Факты, свидетели, видеозаписи?
        - Потому что Протасов никогда бы не лишил их наследства! - выпалил ветеран.
        - Это только предположения, основанные на вашем субъективном восприятии ситуации. Что еще?
        - Я знаю, как он любил семью, - проговорил Суриков. - Он даже свою предыдущую семью так не любил…
        - Я приведу в суд десять свидетелей, и они подтвердят, что Протасов постоянно ссорился с семьей, но вдова не хотела выносить сор из избы. Как поступит суд?
        Сергей Михайлович медлил с ответом, воинственный настрой ветерана быстро угасал.
        - Я не знаю.
        - Ладно, допустим, суд выслушает вас. Ваши слова против моих документов, - произнес Артем, для примера подняв в воздух листок с описанием коллекций Протасова. - Официальное завещание, заверенное в установленном порядке нотариусом. При свидетелях, заметьте. Все по закону.
        Суриков обмяк, потупив взор.
        - Нотариуса подкупили.
        - У вас есть доказательства? - все так же спокойно спросил Павлов. - Вы записывали разговор о передаче взятки? Видели лично, как нотариус договаривался с мошенниками?
        Ветеран долго молчал, затем нехотя проговорил:
        - Нет.
        - Подводим итог. У вас, уважаемый Сергей Михайлович, только слова. У меня - железобетонный аргумент в виде официальных документов. И при желании - куча свидетелей. Кому поверит следователь?
        Сурик сидел, угрюмо насупившись.
        - Я вам скажу больше. После этой встречи Сацивин еще подаст на вас жалобу за клевету, и у него, при подобном раскладе, будут все шансы выиграть этот иск. Тогда уже против вас будет возбуждено уголовное дело со всеми вытекающими последствиями. Вам придется приносить Сацивину с Коржиной публичные извинения, да еще нести предусмотренное соответствующей статьей наказание!
        - Хорошо, что лично вы предлагаете? - окончательно сдался Суриков. - Ведь вы - знаменитость в юриспруденции! Выигрывали такие знаковые процессы!
        - Господа, пожалуйста, перестаньте ссориться, не хватало еще этого, - взмолилась Бэлла Альбертовна.
        - Никто не ссорится. Мне понятны чувства Сергея Михайловича, - дружелюбно сказал адвокат. - И я даже рад его эмоциональному выпаду. Лучше высказать все сейчас, нежели держать негатив внутри себя. Но, к сожалению, на голом энтузиазме далеко не уедешь. Давайте лучше перейдем к делу. Бэлла Альбертовна, вы приготовили то, о чем я вас просил?
        - Разумеется.
        Протасова торопливо вышла из комнаты и вскоре вернулась, держа в руках стопку листов.
        - Вот… это копия выписки из медицинской карты Андрея, - пояснила она. - Вы спрашивали, где он был 16 сентября прошлого года. Так вот, в период с 10 по 28 сентября он находился в госпитале на лечении. А это - образцы его подписей. Я сняла копии и отметила каждый лист датой. Как вы и просили.
        - Значит, 16 сентября ваш супруг был в больнице? - переспросил Артем. Получив утвердительный ответ, он задал очередной вопрос:
        - Вы понимаете, что это значит? Это официально доказывает, что Андрей Васильевич никакого завещания в этот день не оформлял. Скорее всего, у нотариуса был другой человек, который выдавал себя за Протасова. Ведь если бы его куда-то вывозили из больницы, наверняка об этом стало бы известно!
        - О господи… - Губы вдовы мелко-мелко затряслись, словно она была готова разрыдаться.
        - Я заберу все бумаги с собой, - решил Павлов. - Бэлла Альбертовна, насчет дальнейших контактов с Сацивиным и Коржиной вы поняли? Если вдруг кто-то из них сам выйдет на вас, отправляйте ко мне. Чтобы к этой теме мы с вами больше не возвращались.
        - Конечно. Артемий, я все хотела прояснить один момент. Те люди, которых мы с Мариной видели у нотариуса в день оглашения завещания… Мы никогда их раньше не видели. Вдруг они тоже будут претендовать на наследство?!
        - Я навел справки. Это представители тех самых организаций, в пользу которых было отписано имущество согласно так называемому «завещанию» - Фонд реабилитации людей с ограниченными возможностями и Центр паллиативной помощи онкологическим больным. Не сомневаюсь, что у Сацивина с Коржиной свои интересы с этими конторами, которые я также намереваюсь проверить.
        - Как все ловко подстроено…
        - Завтра я запланировал встречу с одним важным свидетелем, - сказал Артем. - Как только она пройдет, я вам позвоню. И будьте готовы пойти в полицию. Разумеется, мы сделаем это вместе.
        - Я теперь уже и вовсе на улицу остерегаюсь выходить, - призналась Протасова. Видя, что адвокат собирается уходить, она засуетилась: - Артемий Андреевич, мне так неловко… Может, пообедаете с нами?
        - Благодарю, но дел невпроворот, - улыбнулся Павлов. - В другой раз обязательно! Марине от меня большой привет!
        - Я провожу вас, - внезапно сказал Суриков, выбираясь из-за стола.
        Они вышли из дома, и уже когда оказались за воротами, ветеран сказал:
        - Артемий Андреевич, вы не обижайтесь на меня, старика. Я ведь не со зла там всякого за столом наговорил. Простите мою вспыльчивость.
        - Бросьте, Сергей Михайлович. Если переживать по каждому поводу, ум за разум зайдет. Я бы поступил на вашем месте точно так же.
        - Ну тогда я спокоен, - улыбнулся Суриков. - Просто Бэллу с Мариной жаль до слез. Они ведь мне как родные! Вы смело говорите, может, какая помощь нужна? В конце концов, я тоже не последний человек в обществе!
        - Я обязательно буду иметь это в виду, - пообещал Артем. - Если вас будут дергать к следователю, обязательно держите меня в курсе. Вот, держите визитку… Всего хорошего!
        - Вот теперь я вижу, что вы молоток, - сказал Сергей Михайлович, пожимая адвокату руку. - Можете всегда на меня положиться!
        Бог велел делиться
        Глубоко за полночь, накачавшись под завязку спиртным, приятели угомонились, они даже не уснули, а отключились, провалившись в омут беспамятства. Но даже в окутанном алкогольным дурманом мозгу Эдуарда, наподобие всполохов далеких молний, то и дело мелькали мутные кадры жуткой расправы над отцом в гараже. Эд, словно заправский боец, остервенело лупит отца, превращая его лицо в фарш. Тот падает, в двадцатый раз ударяясь затылком о ящик, однако вместо вопля из его глотки вырывается безумный смех. Отец поднимается, весь красный и блестящий от крови, и теперь уже в ужасе кричит Эдуард.
        «Я не дам тебе ни копейки», - шепчут распухшие от ударов губы отца. - Ты лентяй и неудачник…»
        Схватив его за плечо, отец трясет Эдуарда, как тряпичную куклу.
        «Не дам, не дам, не дам тебе ничего», - бормочет отец как заведенный.
        Тонкая грань, разделяющая ночной кошмар и реальность, начала рваться и разлетаться на мелкие, исчезающие, как легкий дымок, кусочки.
        - …просыпайся, придурок! Эд! - липкую дрему прорезал злой шепот Алекса, и парень с трудом разлепил глаза. Вокруг липкий туман, в черепную коробку словно запустили пчелиный рой, язык неуклюже ворочался в пересохшей глотке. Эдуард сел на диване, изумленно таращась на друга.
        - Кто-то звонит в дверь, - дыша на него перегаром, сообщил Алекс. Глаза его расширились от безотчетного страха. - Иди, посмотри!
        Словно в подтверждение этих слов в прихожей вновь раздались настойчивые трели звонка.
        - Сколько времени? - хрипло спросил Эд, слезая с дивана.
        - Почти восемь утра.
        Подхватив пакет, Алекс принялся торопливо складывать в него бутылки и другой мусор.
        Покачиваясь, Эдуард прокрался к входной двери и, затаив дыхание, прильнул к смотровому глазку. На лестничной площадке стояла полная женщина лет пятидесяти, которую он никогда ранее не видел.
        Она приблизилась к двери и постучала кулаком.
        - Петя! - громко позвала незнакомка, и Эд вздрогнул, отшатнувшись. - Петя, открой!
        Эдуард вернулся в комнату.
        - Там какая-то толстая баба, - известил он, постепенно приходя в себя. - По ходу, подруга бати. А может, соседка.
        Алекс почесал затылок.
        - Эта дура может вызвать ментов. Стремная ситуация, бро.
        Они, как по команде, посмотрели в сторону окна.
        - Даже не думай, - криво усмехнулся Эд. - Хочешь разбиться с пятого этажа - вперед. Я уж лучше сдамся.
        Глаза Алекса опасно блеснули.
        - Ты думаешь, я не найду лучше способа?
        В дверь снова позвонили, затем постучали.
        - Петя! - позвала женщина.
        - Вот идиотка, - покачал головой Алекс. - Как будто стук в дверь звучит громче, чем звонок.
        Он ушел на кухню и вернулся с громадным столовым ножом. Увидев хищно блеснувшее лезвие, Эдуард не на шутку испугался.
        - Нет, Алекс, - забормотал он, выставив вперед руки, словно тот собирался резать его. - Нет, не надо! Хватит с нас двоих в гараже!
        - Иди к двери, - прошипел Алекс, махнув ножом в сторону прихожей, и Эдуард, охваченный ужасом, повиновался.
        На негнущихся ногах он шагнул к глазку, посмотрел.
        Пухлая незнакомка стояла у лифта, держа возле уха телефон, и молодой человек едва сдержал облегченный вздох.
        - Она уезжает, - шепотом известил он.
        - Уверен? - спросил Алекс, продолжая сжимать нож. - Не ври мне, Эд. Мне терять нечего. Я хочу, чтобы ты это хорошо усвоил.
        - Все, она ушла, - раздраженно сказал Эдуард, отодвигаясь в сторону. - Посмотри сам.
        Убедившись, что его приятель прав, Алекс, взяв нож за лезвие, быстро вытер рукоятку о рукав куртки, висевшей на крючке, и бросил его в сторону кухни. Тот звякнул, ударившись об кафель.
        - Ничего не забыл? - спросил Алекс. - Все мое при мне.
        Эд машинально пробежался пальцами по карманам.
        - Тогда валим, бро, - тихо скомандовал Алекс.

* * *
        Ранняя гостья сидела на лавочке у подъезда, и подельникам стоило большого труда не смотреть в ее сторону. Встревоженная толстуха все еще пыталась кому-то дозвониться, и Эд был уверен, что знает, кому именно. А еще ему почему-то стало жаль эту грузную, неуклюжую женщину.
        Полчаса они петляли по дворам, пока не вышли на заброшенную стройку. Проскользнув через дыру в заборе, молодые люди расположились за бетонными блоками, усевшись прямо на обрывки газет.
        - Как будто не спал, - признался Эд. - У тебя сигареты остались?
        Алекс молча прикурил и кинул ему мятую пачку.
        - Что дальше? - снова спросил Эдуард, поднеся пламя зажигалки к кончику сигареты.
        - Дальше все по плану. Как пел Егор Летов, - пояснил Алекс, выпуская струю дыма в утренний воздух.
        - Какому плану?
        Алекс закатил глаза.
        - С тобой не соскучишься, бро. Видать, здорово тебя вчера синька накрыла, раз ни фига не помнишь.
        Эд нахмурился, отчаянно пытаясь восстановить в памяти ночной разговор с другом.
        Алекс хихикнул, стряхивая пепел:
        - Такое ощущение, что у тебя кто-то в черепной коробке шкафы двигает. Все, завязывай, а то у тебя из ушей пар пойдет. Ты идешь к своим старухам. Ну к бабке, жене своего деда, понял? Сам говорил, что твой дед был при денежках, значит, эти кошелки теперь богатенькие. Они ведь тебе все-таки родня?
        - Ну, типа, да. И что я скажу?
        - Что тебе не нужно ничего лишнего, а только то, что полагается, - терпеливо объяснил Алекс. - Какой же ты тупица! Перечисли еще раз, что у твоего старика было в собственности?
        - Я тебе уже говорил.
        - И все же. Пусть все будет точно, как в аптеке.
        Эд затянулся сигаретой и снова задумался.
        - Особняк у него был. Кажется, в Барвихе. Точно, в Барвихе. Потом хата еще была, где-то в центре, «трешка»… Еще дача, на юге, кажись, я там в детстве пару раз был.
        - Ну вот, - удовлетворенно кивнул Алекс. - Значит, все вместе миллионов тридцать - сорок стоит, а то и больше. Вас трое, я правильно понял? Ты, бабка и твоя тетка-инвалид?
        - По ходу, да.
        - Каждому по десятке, - подытожил Алекс. - Это так, навскидку. А ты со мной поделишься.
        Эд хотел было возразить, но промолчал. Спорить сейчас не было ни сил, ни желания.
        - Скажешь, что должен много, - продолжал развивать мысль Алекс. - Мол, больше не к кому обратиться, пусти слезу наконец…
        - А если меня пошлют? - неуверенно спросил Эдуард. - Мы ведь не ладили с дедом, и его родня была в курсе всего.
        Алекс будто и ждал этого вопроса.
        - Скорее всего, так оно и будет.
        - Тогда зачем мне идти? - удивился Эд, и Алекс посмотрел на него с жалостью, как на слабоумного.
        - Чтобы к нам потом не было вопросов. К нам претензий нет, мы все по чесноку хотели. Когда тебя пошлют, вступает в действие план «Б».
        Эд безмолвствовал, с нетерпением ожидая продолжения.
        - Как гласит древняя истина, бог велел делиться. - Алекс затушил окурок о бетонный блок перед собой. - А если они не захотят делать это по-хорошему, мы сами заберем свое.
        Подставное лицо
        На встречу с Кондратенко адвокат приехал чуть раньше намеченного срока, и пока он ожидал охранника, ему пришло сообщение от Соломина.
        - Вот спасибо, брат, - вслух произнес Артем, прочитав письмо. - Я перед тобой в неоплатном долгу.
        В письме Юрия содержался перечень имущества, находящийся в собственности Сацивина и Коржиной, и Павлов быстро пробежался по списку глазами.
        В общей сложности на предприимчивую семейную чету приходилось четыре квартиры, две из которых находились в столице, другие две в ближайшем Подмосковье, один коттедж, три автомобиля представительского класса, гараж и даже яхта в Геленджике…
        «В принципе неплохой набор, - подумал Артем. - Но могло бы быть и больше».
        Однако было бы наивно ожидать, что у этой «сладкой парочки» по сотне квартир в собственности. Учитывая многочисленные скандалы и судебные тяжбы по разделу имущества, куда разумней переводить захваченное добро в денежные средства. Так надежней и спокойней, нежели обрастать квартирами и прочей недвижимостью, полученной в результате их бесконечных афер…
        Одна квартира, зарегистрированная на Коржину, привлекла особое внимание Павлова. Скромная «двушка», судя по выпискам, располагалась в Чечерском проезде района Южное Бутово, и адвокат сразу вспомнил рассказ Кондратенко о том, что именно оттуда он забирал пожилого «писателя», чтобы отвезти его к нотариусу.
        Такие совпадения были маловероятны, и Артем почти не сомневался, что квартира была представлена для проживания специально нанятого человека. И хотя с тех пор прошло немало времени, Павлов верил в свою счастливую звезду.
        Заметив боковым зрением, как к его машине шагает охранник, он разблокировал дверь со стороны пассажира и вышел ему навстречу.
        - Спасибо, что пришли, - сказал Артем, пожимая крепкую руку Дмитрия.
        - Я ведь обещал, - просто ответил Дмитрий. - Артемий Андреевич, я точный адрес не помню, но там сориентируюсь. Так что можно ехать.
        Они сели в автомобиль, и адвокат повернул ключ зажигания.
        - Едем в Южное Бутово, к Чечерскому проезду, - сказал он, выруливая на шоссе. - Верно?
        Дмитрий опешил.
        - Точно, вспомнил - Чечерский проезд… А как вы узнали?
        Павлов неопределенно качнул головой:
        - Догадался.
        - Может, вы и дом с квартирой знаете? - осторожно спросил Кондратенко.
        - Думаю, что знаю.
        Охранник выглядел совершенно сбитым с толку.
        - Тогда я не очень понимаю, зачем я вам нужен, - признался он.
        - Вы хорошо запомнили того самого пожилого мужчину? - задал вопрос Артем, и Кондратенко кивнул.
        - Возможно, понадобится ваша помощь в его опознании, - пояснил адвокат, и этот ответ удовлетворил охранника.

* * *
        Спустя минут сорок «Ягуар» адвоката уже заезжал во двор.
        - Да, это здесь, - подтвердил Дмитрий. В его голосе сквозила напряженность, и Артем это заметил.
        - Вам незачем тревожиться, Дмитрий. Я уже повторял, что с точки зрения Уголовного кодекса ничего противозаконного вы не совершили. В отличие от этого бойкого дедушки и ваших руководителей, которые попросили вас поучаствовать в качестве свидетеля в этом спектакле.
        - Руслан Сацивин мне больше не начальник, - внезапно сказал Дмитрий. - С понедельника я больше не работаю у них, меня переводят на другой объект. Вчера поговорил со своим руководством в ЧОПе, они пришлют мне замену… После вашей истории нет желания работать на этих людей.
        - Что ж, возможно, в сложившихся обстоятельствах вы приняли единственно верное решение, - ответил Павлов. - Идемте.
        Мужчины выбрались из автомобиля и зашагали к подъезду. Набирать домофон не пришлось - железная дверь была приоткрыта, и они без проблем вошли в дом.
        Нужная им квартира располагалась на первом этаже, и Артем нажал на кнопку звонка.
        «Там никого может и не быть, - думал он, пытаясь уловить хоть какое-то движение за дверью. - Вполне вероятно, что дверь откроет сама Коржина или ее супруг…»
        Из квартиры не доносилось ни звука, и адвокат вновь нажал на звонок.
        - Можно попробовать позвонить соседям, - шепотом предложил Кондратенко, но Павлов приложил указательный палец к губам - за дверью квартиры неожиданно послышалась какая-то возня, и чей-то скрипучий голос резко спросил:
        - Кого надо?
        - Добрый день. Пожалуй, нас интересуете вы, - сказал Павлов, делая знак Дмитрию.
        - А кто вы? - насторожился незнакомец.
        - Мы от Руслана Сацивина, - заговорил Кондратенко. - Откройте, пожалуйста.
        За дверью на некоторое время воцарилась давящая тишина.
        - Почему он сам не приехал? - наконец осведомился мужчина.
        - Именно поэтому он и попросил с вами встретиться. Нужно кое-кого подменить на пару часов, - вполголоса добавил Артем, и дверь распахнулась.
        На пороге стоял коренастый старик с абсолютно седыми волосами. Павлов даже поразился - казалось, будто голову и брови пожилого мужчины припорошило снегом, а пробивающаяся щетина напоминала серебряные иголочки. Загорелое лицо иссечено глубокими морщинами, спрятавшиеся под надбровными дугами выцветшие глаза смотрели холодно и настороженно. Вид старика вызвал у Артема ассоциацию со старым псом - невзирая на облезлую шерсть и полустертые клыки, тот все еще был опасен. На нем был мешковатый свитер грубой вязки и тренировочные штаны.
        Дмитрий выступил вперед, изобразив улыбку:
        - Андрей Васильевич, рад вас видеть.
        - Какой я тебе Андрей… - Старик замер на полуслове и нахмурил кустистые брови. - Я первый раз вас вижу, уважаемые. - Взяв себя в руки, он перевел подозрительный взгляд с охранника на Павлова. Едва заметно блеснул золотой зуб, и это не ускользнуло от адвоката.
        «Он в самом деле имеет определенное сходство с Протасовым», - промелькнула у Артема мысль.
        - Неужели вы меня не узнаете? А я вот вас узнал, - продолжал «игру» Дмитрий. - Разве вы забыли, как я вас к нотариусу возил?
        Пожилой человек вздрогнул, наконец в его запавших глазах блеснуло понимание.
        - Может, вы все-таки позволите войти? - спросил Павлов, делая шаг вперед, и старик с неохотой посторонился, пропуская гостя в квартиру.
        - Я подожду снаружи, - заявил Кондратенко, и седой с раздражением захлопнул перед ним дверь.
        - На кухню, - буркнул он, и Артем последовал за ним.
        «Кондратенко опознал его, - думал он, чувствуя, как гулко заколотилось сердце. - Quod erat demonstrandum, что и требовалось доказать».
        На кухне витал густой запах вареной капусты, и Павлов задержал взор на кастрюле, которая, остывая, стояла на выключенной конфорке.
        Старик уселся за стол, застеленный клеенкой, и положил руки перед собой. Узловатые пальцы смахивали на ветки усыхающего дерева, но при этом были необыкновенно подвижны.
        - Как вас зовут? - спросил Павлов, и тот усмехнулся:
        - Что ж, Руслан тебе даже моего имени не сказал?
        Адвокат не спеша достал из кожаной папки ксерокопию закрытого завещания и аккуратно положил ее перед стариком:
        - Я бы мог обращаться к вам «Андрей Васильевич», хотя это не соответствует действительности. Ведь роль именно этого человека, советского писателя и ветерана Великой Отечественной войны, вы так блестяще сыграли в нотариальной конторе в сентябре прошлого года. Узнаете этот документ? На нем стоит ваша подпись. Точнее, ваше изображение подписи настоящего Андрея Васильевича Протасова.
        Губы лже-Протасова сжались так плотно, что стали напоминать сложенные лезвия бритвы.
        - Ты из легавых? - хрипло спросил он.
        Артем покачал головой.
        - Адвокат Павлов, - представился он. - И попрошу вас не переходить на «ты». Так как ваше настоящее имя?
        Седой отодвинулся от стола, глядя на Артема, и в этом взгляде радугой прокатилась вся гамма испытываемых им чувств - от растерянности до ярости, быстро сменившихся безысходной тоской. Неожиданно он хлопнул по столу своей мозолистой ладонью и расхохотался. Артем терпеливо ждал, пока тот успокоится, мельком осмотревшись, не лежит где-нибудь поблизости нож или еще какой-нибудь опасный предмет.
        - Ну, дела, - сквозь смех произнес старик, смахивая рукой выступившие слезы. - Семен Викторович я, кстати… по фамилии Роговой. И, между прочим, ждал, что рано или поздно вся эта шарашка накроется!
        Он прервал смех так же внезапно, как и начал.
        - Адвокат Павлов, говорите? - спросил он совершенно спокойным голосом.
        - Именно. Артемий Андреевич, если быть точным.
        - Что же вас привело сюда, Артемий Андреевич? Ясен пень, в моих услугах вы не нуждаетесь, - рассудительно сказал Роговой. - И сажать меня вроде не собираетесь, так?
        - Это зависит от результата нашего разговора, - заметил Артем. - А сажать вас, как вы выразились, вообще не в моей компетенции, на это есть суд.
        - Что же вы хотите?
        - Правду.
        Семен Викторович криво усмехнулся и, взяв со стола стеклянную солонку, принялся вертеть ее в руках.
        - А если я пойду в отказ?
        - Это ваше право. - Адвокат пожал плечами. - Только зачем? Вас только что опознал человек, который был свидетелем того, как вы составляли завещание, не имеющее юридической силы. Только я и без него уже знал, что вы мастерски разыграли спектакль. Для чего тратить лишнее время? Вы прокололись, и теперь в ваших же интересах рассказать всю правду.
        Роговой задумался, хмуря кустистые брови.
        - Послушайте, Семен Викторович, - заговорил Павлов. - Я, собственно, мог бы прийти сюда с полицией, и наша беседа протекала бы, скажем так, в несколько ином, более интенсивном темпе. Доказательств вашей причастности к афере с завещанием у меня выше крыши, но я все равно решил сначала переговорить с вами с глазу на глаз.
        Старик вздохнул, сгорбившись.
        - И где же я прокололся?
        Павлов снисходительно улыбнулся:
        - Не забывайте, что в настоящий момент вы не в том положении, чтобы задавать вопросы.
        Роговой одарил его ответной безрадостной улыбкой:
        - Вот они, адвокаты в деле… Эх… Что говорить-то? С Русланом я уже как лет пять знаком… И женщину его часто видел, она тут постоянно появляется. Лидой зовут ее.
        - То есть вы не впервые участвуете в подобных делах? - уточнил Павлов.
        - А вы как думали? Кушать всем хочется.
        - И вы решили пойти на мошенничество вместо того, чтобы найти себе нормальную работу?
        - Ага, куда ж меня с моим трудовым стажем возьмут? - хмыкнул Роговой, и Павлов все понял.
        - По каким статьям вы были судимы?
        Старик махнул рукой:
        - Вы ничего не думайте, господин адвокат, я только по 158-й да по 159-й статьям ходил, то есть за кражу и мошенничество…
        - Я знаю Уголовный кодекс.
        - Значит, вы поняли, что позорными моя жизнь не испорчена. Я, поди, почти сорок лет по тюрьмам мотаюсь. Вот, думал, на старости передохну чуток, а нет… Покой нам только снится.
        - Сколько вам лет?
        - В декабре юбилей, семьдесят стукнет, - не без гордости сообщил Роговой.
        - И Сацивин держит вас тут как инструмент, верно? Использует каждый раз, когда подворачивается дельце, - сказал Павлов.
        Изрытое морщинами лицо Семена Викторовича поскучнело.
        - В этой жизни ты или молот, или наковальня, уважаемый Артемий Андреевич. Не хочу, чтобы по мне лупили кувалдой.
        - Извините, но и на кувалду вы никак не тянете, - с усмешкой произнес Артем. - У вас я, как погляжу, зуб золотой имеется?
        - Имеется, - приосанился старик. - А вы с какой целью интересуетесь, господин адвокат, моим зубом?
        - Как бы вам его выдрать не пришлось, чтобы себе защитника подыскать, Семен Викторович, - сказал Павлов. - Квартира ведь тоже не ваша?
        Скучающее выражение на лице старика сменилось угрюмым, и теперь он выглядел на все девяносто лет.
        - Знаете, куда бить, чтобы побольнее, - мрачно сказал он, поставив солонку на место. - Да, Павлов, нету у меня своего уголка. Приютили меня, как больного пса, здесь. В общем-то я благодарен этому Руслану и его женушке. Потому что если бы не они, то валяться мне сейчас в канаве… Понимаете?
        - Не совсем.
        - Хатенку мою увели, когда я в начале нулевых новый срок схлопотал, - объяснил Роговой. От нахлынувших воспоминаний его хриплый прокуренный голос дрогнул. - Жена Настюха хотела размен устроить, чтобы следователю заплатить, и, дуреха такая, на черных риелторов нарвалась. Эти уроды ее обманули, какой-то трухлявый курятник в глуши подсунули… без гроша вообще оставили. Следаку платить нечем, тот по всем статьям мне вкатил, на полную катушку. И так случилось, что сына единственного в драке какие-то отморозки убили. Ну Настюха моя не выдержала и повесилась.
        Он умолк, в упор уставившись на Артема. Его глубокие пронзительные глаза стали похожи на бездонные черные дыры.
        - И нет у меня никакого выхода, адвокат, - едва слышно проговорил бывший зэк. - Вот только Руслану Сацивину и сгодился для его темных делишек. Кормит и поит меня, старика, крышу над головой дал. И на том спасибо, как говорится. Хотя иной раз думаю, уж лучше на зону вернуться. Уж там я в авторитете, поверьте! А тут я кто, подсадная утка?!
        Павлов выдержал взгляд старика.
        - Мне жаль, что так случилось с вашей женой и с вашим сыном, - промолвил он. - Это трагедия, увы. Но, во-первых, неужели вы думаете, что, пригрев вас, Сацивин и Коржина руководствуются состраданием и сочувствием к вам? Нет. Эти люди вас используют и при первой опасности избавятся как от ненужного и даже опасного свидетеля. Рано или поздно вы обязательно бы совершили ошибку, как сейчас.
        - Я в ментовку не пойду, - замотал головой Семен Викторович. - Вы же на это намекаете? Режь меня на куски, легавым не продамся.
        - Боюсь, что у вас попросту не остается выбора, - сказал Артем. - А насчет полиции… Полагаю, суд учтет ваш почтенный возраст, хотя я ничего не могу гарантировать. И второе. Вы знали, что своими действиями способствовали обману вдовы и дочери уважаемого человека, которого вы изображали в кабинете нотариуса? И по вашей милости эти несчастные женщины вот-вот останутся без крыши над головой! Как в свое время ваша супруга! Сацивин и Коржина хотят отнять у них все, не гнушаясь ничем для достижения своих низменных целей!
        Роговой открыл рот, но тут же закрыл его. Возразить ему было нечего.
        - Эти люди словно кровопийцы, - продолжил Артем. - Вместо того чтобы работать, они выбрали путь обмана. И кого? Немощных стариков и инвалидов!
        - Я сейчас заплачу, - проворчал Роговой.
        - Это лишнее, - сухо ответил Павлов. - И меня этим не проймешь. Итак, подводим итоги. Через пару часов в Следственный комитет будет подано заявление и к вам придут в любом случае. Полагаю, уедете вы в наручниках. Скрываться я вам не рекомендую, да вы и не в том возрасте и не в той физической форме, чтобы подаваться в бега. Мой вам совет - едемте со мной.
        - Нет, - отказался Роговой. - Ничего личного, Павлов. Я не сука и стучать на тех, кто дал мне кров, не стану.
        - Вы дадите показания против тех, кто путем обмана лишает обычных людей честно нажитого имущества. Или вы хотите, чтобы эти женщины, которых вы так подло обманули, тоже покончили самоубийством?! Как ваша несчастная супруга?
        - Запрещенный прием, Артемий Андреевич, - процедил уголовник.
        - Я просто взываю к вашей совести, потому что уверен, она у вас есть, - искренне сказал Павлов. - Задумайтесь об этом. В ваших руках жизнь беззащитных женщин. Представляете себе, что они думают о своем покойном родственнике, роль которого вы изображали?! Они не могут поверить, что он предал их и оставил все имущество проходимцам и мошенникам!
        - Мне надо подумать, адвокат, - хмуро сказал Роговой. Он поскреб щетинистый подбородок и добавил: - Оставьте телефон, я позвоню… Если раньше меня не заметут.
        - Дайте тогда и мне ваши контакты.
        Вздохнув, Семен Викторович взял с подоконника обрывок газеты.
        - Все равно ведь найдете, - проворчал он. - Знаю я вашего брата…
        Нацарапав на клочке свой номер телефона, он протянул его Павлову, а тот, в свою очередь, положил перед ним визитку.
        - Еще не поздно, - предпринял адвокат последнюю попытку. - Решайте.
        - Будь что будет, - глухим эхом ответил старик. - Пора, видать, мне за все ответ держать.
        - Подумайте еще вот о чем, - сказал Артем, поднимаясь из-за стола. - У вас была очень непростая жизнь. Так, может, закончить ее честно и достойно, со спокойной совестью? Чем трястись каждый раз от звонка в дверь и при виде полицейского?
        - Я услышал, - тихо отозвался Семен Викторович. - Все, иди, Артемий Андреевич, я должен побыть один… Телефонами махнулись, теперь если что - на связи.
        Адвокат вышел из подъезда и быстро направился к машине. Перекинулся парой фраз с Дмитрием, который курил неподалеку, после чего они сели в автомобиль. Через минуту «Ягуар» выехал со двора.
        Ни Павлов, ни Кондратенко не заметили, как из припаркованного у соседнего подъезда «Лексуса» за ними наблюдала Коржина. Проводив взглядом автомобиль, женщина с озабоченным видом достала из сумочки телефон и принялась набирать чей-то номер.
        Поджог
        По приезде на дачу Сергей Михайлович Суриков привычно двинулся на кухню - лишь после чашки горячего кофе он приступал ко всему остальному. Это была старая привычка, можно даже сказать, ритуал, выработанный долгими годами. Добавив в турку меда, он слегка помешал содержимое, поставил ее на слабый огонь, продолжая держать в руке, дабы не пропустить момента закипания - тогда кофе напрочь потеряет свой неповторимый вкус.
        Когда все было готово, Суриков перелил кофе в чашку и присел за стол в ожидании, пока закончится процесс экстракции и гуща осядет. По кухне медленно разливался густой манящий аромат, и, наконец, ветеран сделал маленький глоток.
        Вместе с чашкой Сергей Михайлович направился в кабинет, расположенный на втором этаже дома. Именно там после смерти жены старик проводил значительную часть времени, печатая статьи и рецензии.
        Рожденный и воспитанный в семье военных, пройдя страшный голод и лишения с сестрой в блокадном Ленинграде, Сергей Михайлович не без оснований считал себя человеком самодостаточным и приспособленным к всевозможным трудностям, как в быту, так и в личной жизни. Но тем не менее смерть любимой супруги была для него сильным ударом, и лишь должность председателя Союза писателей вкупе с огромным объемом общественной нагрузки позволяла ему до сих пор достойно держаться в строю. Дети и внуки Сурикова давно выросли и разъехались кто куда, что было делом вполне естественным - жизнь есть жизнь. И все равно, даже прекрасно понимая это, старик все чаще в последнее время испытывал острое чувство одиночества.
        Сергей Михайлович остановился у старого дубового шкафа, за стеклом которого стояла фотография в рамке. На черно-белом снимке были изображены он и Протасов на какой-то читательской конференции.
        «Теперь и Андрея нет», - с печалью подумал Сергей Михайлович и вздохнул.
        Ветеран боялся признаться, что с уходом Протасова безвозвратно растворилась и исчезла какая-то часть от него самого, будто кто-то невидимым ножом безжалостно отсек кусок его души…
        Продолжая вздыхать, Суриков медленно вошел в кабинет и устало опустился на стул.
        «Как же хочется иной раз послать все лесом и поселиться здесь навсегда», - подумал он, отхлебывая кофе. Глаза старика остановились на стопке листов, аккуратно сложенных в углу, и он мгновенно вспомнил, что собирался сделать сегодня еще одно важное дело.
        «Жалоба!»
        Точно, ведь он планировал составить сегодня коллективную жалобу на этих проходимцев - Сацивина и Коржину. И отправить ее не абы куда, а в Генеральную прокуратуру.
        Конечно, забыть об этом было бы непростительно!
        Поставив чашку на стол, Суриков взял ручку и вытащил из стопки один лист.
        Он помнил о словах адвоката Павлова, что все свои инициативы и действия следует согласовывать с ним, но отступать от намеченного плана не собирался. В крайнем случае о своем намерении подать жалобу он сообщит Павлову завтра, как раз когда придет время ее подписывать уважаемыми людьми. Суриков не сомневался, что Артемий Андреевич не станет возражать. В конце концов они оба делают благое дело, и, как говорится, «кашу маслом не испортишь». Сергей Михайлович был глубоко убежден, что с такими, как эти Сацивин с Коржиной, наживающихся на беспомощных стариках, нужно бороться самым радикальным образом, их следует выжигать каленым железом! Они ему сразу не понравились, но Андрей Васильевич старался всегда доверять своему окружению и даже в свои девяносто девять был по-детски доверчив и наивен.
        В любом случае еще одно напоминание власть имущим о том, что какие-то отмороженные негодяи отнимают у законных наследников известного писателя все честно нажитое за долгую творческую жизнь, будет нелишне. Пускай те, кто облечен законными полномочиями защищать слабых и обездоленных, выполняют свои прямые обязанности, а не зазря протирают своими штанами казенные кресла… Павлов, конечно, адвокат экстра-класса, но он мужик молодой, пороха жизни еще мало нюхал, а у него, Сергея Михайловича, уж опыта поболее будет.
        Он писал, совершенно не догадываясь, что кое-кто уже продолжительное время наблюдает за его домом из-за забора.
        Увлекшись, ветеран совсем забыл о кофе, и когда он, наконец, оторвался от писанины, тот совсем остыл.
        Суриков перечитал текст и, удовлетворенный, поднялся из-за стола.
        Все черновики он писал от руки, что также было его укоренившейся привычкой. Завтра утром он оформит обращение надлежащим образом и только потом проинформирует об этом Павлова. А сейчас можно заняться ужином.
        Захватив чашку с остывшим кофе, Сергей Михайлович уже намеревался выйти из кабинета, как замер. Он медленно повернул голову в сторону окна. Кто-то (или что-то) тенью мелькнул на его участке.
        Суриков озабоченно вытянул голову. Несмотря на сгущавшиеся сумерки, весь придомовой участок был как на ладони, но больше никакого движения он не видел.
        «Может, кошка бродячая? - предположил старик. - Или померещилось…»
        Он нахмурился, неожиданно вспомнив сегодня о странной машине, которая длительное время ехала за ним, не приближаясь и не пытаясь его обогнать. Словно… кто-то следил за ним. Лишь когда впереди замаячил указатель поселка, где располагалась дача Сурикова, иномарка внезапно резко ушла вперед, быстро растворившись за пригорком. Сергей Михайлович только успел заметить наглухо затонированные окна автомобиля.
        Он пытался убедить себя, что все это простое совпадение, и ничего больше, но в голове, как назло, вновь и вновь прокручивались прощальные слова Сацивина:
        «…Бесплатный совет тебе, старик. Не суйся в это дело, пожалеешь…»
        Ветеран хмыкнул.
        Бесплатный… Невозможно себе представить, что такие, как этот алчный хапуга, что-то в своей жизни делают бесплатно.
        - Это все ерунда, - вслух заявил Суриков, ставя чашку в раковину. - Тявкать, как шавки - вот и все, на что они способны…
        Он едва успел сделать шаг в сторону холодильника, чтобы заняться ужином, как в гостиной раздался звон битого стекла и вслед за ним отрывистый хлопок.
        Сергей Михайлович вздрогнул, но тут же взял себя в руки и заспешил в комнату. Увиденное лишило его дара речи - занавески были объяты пылающим огнем, который с ужасающей скоростью превращал их в черные тлеющие лохмотья. Пламя уже перекинулось на ковер, и ярко-оранжевые языки с жадностью начали лизать обеденный стол. Тут же повалил густой дым, горячий и слепящий глаза.
        Суриков попятился назад, его лихорадочный взгляд метался по полыхающей комнате. Огонь потрескивал с каким-то злобным весельем, он разрастался с такой катастрофической скоростью, что старик обреченно понял - своими силами ему не справиться.
        Глаза заслезились, и он закашлялся от попавшего в легкие дыма.
        «Телефон… вызвать пожарных!»
        Наверху послышался звон стекла, и только тогда до ветерана дошел весь ужас происходящего. Похоже, в его кабинет бросили еще одну емкость с воспламеняющей смесью.
        Его собираются сжечь заживо.
        Спотыкаясь, Сергей Михайлович кинулся в прихожую. Дрожащей рукой нащупал ручку двери, толкнул. Морщинистое, искаженное в страхе лицо обдало летним ветерком.
        - Помогите! - едва успел выкрикнуть он, как перед ним неожиданно выросла фигура во всем темном. Короткий взмах, удар - и тело старика, словно разряд тока, пронзила молния жгучей боли, после чего его сознание померкло. Дом начинал полыхать, как факел.
        Борьба начинается
        Бэлла Альбертовна с беспокойством поглядывала в сторону районного суда. Артем попросил ее подождать в машине и, прихватив все необходимые документы, быстро ушел. Он не видел, как старушка осенила его крестным знамением, беззвучно прошептав молитву.
        Все время, пока адвокат отсутствовал, она не находила себе места. Время шло, и волнение Бэллы Альбертовны постепенно перерастало в страх, который вот-вот был готов обратиться в неконтролируемую панику. Уставший мозг безостановочно атаковали мысли одна мрачнее другой.
        А вдруг у Павлова не примут заявление из-за какой-то ошибки? А если они собрали не полный комплект документов? Что делать, если прием нужных справок проводится в другой день?
        И хотя где-то в глубине души внутренний голос убеждал ее, что Артемий Андреевич профессионал в своем деле и вряд ли допустит подобное развитие событий, пожилая женщина не знала, куда себя деть от переживаний.
        Наконец Павлов вышел из здания суда, разговаривая с кем-то по телефону, и с губ вдовы сорвался глубокий вздох облегчения.
        - Простите, если заставил вас волноваться, - сказал Артем, усаживаясь в салон машины. От него не ускользнул взволнованный вид Протасовой, и он добавил: - Не переживайте, все идет, как мы заранее обговорили. Иск принят к производству, сегодня будет известно о дне заседания. Я приложу все усилия, чтобы это дело не затягивали.
        - Я вам очень благодарна, Артемий Андреевич.
        - Вы, наверное, устали? Мы можем заехать в какое-нибудь кафе, перекусить, - предложил Артем.
        - Благодарю, я не голодна… От этих переживаний я совсем не могу смотреть на еду, - призналась она. - Какие у нас дальнейшие планы? Я совсем забыла, что на нашей первой встрече вы говорили, что мы с Мариной имеем право обязательной доли в наследстве!
        - Совершенно верно, - подтвердил адвокат. - Только сейчас это не имеет значения.
        Бэлла Альбертовна выглядела растерянной.
        - Боюсь, я не совсем вас понимаю.
        - Это обстоятельство могло бы стать важным и определяющим только в том случае, если бы ваш супруг действительно завещал все свое имущество кому-то другому, а не вам. Но раз уж мы выяснили, что в момент составления этой «филькиной грамоты» Андрей Васильевич проходил лечение в больнице и никуда не выезжал, то налицо подлог, фальсификация, - объяснил Павлов. - Зачем вам довольствоваться половиной от того, что и так полностью принадлежит вам? Ведь у вас есть настоящее завещание! И там черным по белому написано, что все его имущество переходит к вам!
        - Теперь все ясно, вы меня успокоили.
        - Желательно, чтобы была приостановлена регистрация права собственности, - произнес Артем. - Судя по выпискам из ЕГРП, Сацивин и Коржина еще не подали документы в Росреестр.
        - Е, гэ, эр, пэ… - повторила вдова, обмахиваясь веером. - Язык сломаешь… как вы это все запоминаете?!
        - Это единый государственный реестр прав на недвижимость, - пояснил он. - Благодаря ему легко получить сведения о любом недвижимом имуществе на территории страны.
        Из сумочки Протасовой послышался звон мобильника, и она виновато посмотрела на адвоката:
        - Извините, я отвечу.
        - Конечно.
        Вдова поднесла трубку к уху и, едва успев сказать «Слушаю», обмерла. По мере того как Бэлла Альбертовна слушала торопливый мужской голос, лицо ее посерело, морщины стали глубже.
        - Как же это? - упавшим голосом спросила она. - Его можно увидеть? Да-да, я понимаю…
        Протасова снова взглянула на Артема, губы ее тряслись:
        - Артемий Андреевич, с Суриковым… беда.
        - Что случилось?
        - Звонили из Союза писателей… Сергей Михайлович в реанимации, вчера был пожар на его даче… Его едва спасли…
        Голос старушки надломился, и по ее дряблым щекам заструились слезы.
        - Не время сейчас плакать, Бэлла Альбертовна, - сказал Павлов, заводя автомобиль. - Главное, он жив. И мы обязательно его навестим, обещаю.
        - Это все из-за меня, - чуть слышно проговорила она. - Как только все это началось… все неприятности из-за нас…
        - Перестаньте, прошу вас. Вот, попейте воды.
        С этими словами Артем передал вдове бутылку минералки.
        Пока Протасова медленно приходила в себя после столь ошеломляющей новости, Павлов набирал телефон бывшего уголовника Рогового. Однако ответом адвокату были монотонные гудки, которые вскоре оборвались.
        «Неужели подался в бега?» - закралась мысль. После секундного размышления он тут же отверг ее. Нет, он доверял своей интуиции, и Роговой - не тот человек, чтобы решиться на нелегальное существование после стольких лет отсидок. Да и возраст не тот - мыкаться по знакомым, если таковые вообще у него остались…
        - Да, Артемий Андреевич, забыла сообщить вам еще об одной новости, - нарушила паузу Протасова, когда адвокат убрал телефон. - С этой суматохой все вылетает из головы… На днях, пока меня не было, к нам домой приезжал Эдуард. Это внук моего мужа от первого брака. Я как-то рассказывала вам о нем. Парень, в общем, неплохой, но постоянно влипал в неприятности, и Андрей Васильевич с ним не особенно ладил. В общем, он хотел обсудить завещание. Но Марина сказала, что не будет разговаривать на эту тему без моего присутствия, и тот ушел.
        - Если вы примите решение встретиться с этим молодым человеком, сообщите мне заранее. На данный момент и так достаточно желающих позариться на ваше наследство, - решительно сказал адвокат.
        Протасова посмотрела в окно.
        - Знаете, признаюсь честно. Не свались на нас с Мариной вся эта нервотрепка с завещанием, я бы, не раздумывая, поделилась с ним. Чисто по-человечески мне жаль парня, хоть он и крепко разругался с моим мужем…
        - Бэлла Альбертовна, охотников за чужим наследством всегда будет хоть отбавляй, - сказал Павлов. - Давайте сейчас будем последовательно решать вашу проблему. О других наследниках поговорим после.
        Бесславный конец
        Семен Викторович провел бессонную ночь. Как только бывалый зэк смыкал веки, перед ним мгновенно вырисовывался образ его супруги, покончившей с собой почти двадцать лет назад. Настя была одета в свадебное платье, в то самое, в котором она выходила замуж. Она с укором смотрела на Семена, качая головой.
        Роговой распахивал глаза и, тяжело хватая воздух, переворачивался на другой бок, но едва он начинал погружаться в сон, все начиналось сначала. Ко всему прочему старику стали мерещиться посторонние звуки, от которых его прошибал ледяной пот, когда он понял, на что они были похожи - скрип раскачивающейся веревки… Задыхаясь от удушливого кошмара, Семен Викторович прятал голову под одеяло, с колотящимся сердцем прислушиваясь, не повторится ли этот жуткий звук. Скрип-скрип…
        Ему начало казаться, что как только он высунет голову, то увидит тело жены, покачивающееся в петле, а ее пронзительные синие глаза смотрят прямо на него.
        Промучившись так до четырех утра, Роговой не выдержал и, кряхтя, проковылял в ванную. Сполоснув лицо холодной водой, он бросил взгляд в зеркало. На него смотрело лицо больного и безмерно уставшего старика. Кожа на скулах натянулась так, будто вот-вот лопнет, обнажая кость. Под ввалившимися глазами набрякли коричневые мешки, словно он не спал трое суток подряд.
        «Что же ты со мной делаешь, Настюха?! - с болью подумал Семен Викторович. - Поди, с собой забрать хочешь?!»
        Старик проковылял на кухню, включил электрический чайник, после чего сел за стол, подперев руками щетинистый подборок.
        После визита адвоката Павлова в его размеренной и относительно спокойной жизни что-то перевернулось, треснуло, как бывает в сложном механизме, который внезапно встал из-за поломки крошечной пружинки или винтика.
        - Это все потому, что я давно не был на кладбище у Настюхи, - вслух пробормотал Роговой. Сказав это, он даже на какое-то короткое время испытал облегчение.
        «Конечно, раз тебе снится умерший близкий, нужно обязательно навестить его могилку», - думал Семен Викторович, машинально помешивая ложкой чай, хотя никакого сахара в чашку он не клал. Сделав глоток, старик обжег губы, поперхнулся и решительно отодвинул чашку в сторону.
        Нет, дело вовсе не в кладбище, хотя, признаться, прийти на кладбище, где покоится супруга, давно пора. Похоже, неожиданный визит известного адвоката обнажил всю правду-матку, обнажил, как скальпель хирурга, спокойно и хладнокровно вырезающий разрастающуюся опухоль, под которой пульсирует живая плоть…
        Ради чего он жил? Ради чего шел на кражи, обман и подлог? Чтобы на старости лет очутиться в чужой квартире, вздрагивая и дергаясь от каждого шороха, страшась, что за тобой снова придут люди в форме? Ради того, чтобы вместо нормального сна перед глазами маячило тело повешенной жены?!
        А ведь в том, что за ним придут, бывалый зэк ничуть не сомневался, это лишь вопрос времени. Сегодня, завтра? Послезавтра?
        Роговой поднялся из-за стола и, взяв чашку, вылил чай в раковину.
        «Может, позвонить Павлову?»
        Спонтанно возникшая мысль изумила и напугала его одновременно, и старик, окончательно растерявшись, засеменил из кухни. Взволнованный, он бесцельно бродил из комнаты в комнату, погруженный в тягостные мысли.
        Павлов ведь предлагал ему помощь. Может, стоило прислушаться? Может, еще не все потеряно?
        Он вспомнил слова адвоката о последствиях его «перевоплощения» у нотариуса в известного советского писателя… как там его, Тарасов? Или Протасов? А ведь у покойного остались жена и дочь, это Роговой запомнил.
        - Значит, так, Павлов. Я, так и быть, дам показания против этих фраеров, но ты поможешь мне скостить срок, - глядя в окно, где зарождалось утро, решительно сказал старик. - Это будет по справедливости. Баш на баш.
        Семен Викторович быстро отыскал визитку, которую ему оставил адвокат, но тут же застыл на месте, едва не хлопнув себя с досады по лбу.
        Телефон.
        Телефона-то, который ему когда-то дала Коржина, у него теперь не было. Она сама его и забрала в последнюю встречу. И, как понял, Лидия была крайне недовольна тем, что он впустил в квартиру посторонних. К слову, Коржина заявилась к нему буквально через пару минут после того, как ушел Павлов. Подозрительно покрутив своим крючковатым носом, она смерила Рогового недовольным взглядом, после чего спросила: «Кто у тебя был?»
        В этот момент Семен Викторович почему-то подумал о Бабе-яге из детской сказки, которая, раздувая ноздри, грозно спрашивала: «Чую, русским духом пахнет…»
        На все его заверения, что к нему никто не приходил, Коржина лишь ухмыльнулась:
        «В квартире стоит запах мужского одеколона. Здесь так отродясь не пахло».
        В итоге грымза сняла показания счетчиков воды и электроэнергии, напоследок забрав у него телефон.
        «Обойдешься пока без него, - заявила Лидия. - Все равно пока что для тебя работы нет…»
        Работы нет.
        Роговой вышел в прихожую, тупо глядя на обшарпанную дверь. Только сейчас он почувствовал себя загнанным зверем - старым, больным, с облезающей шерстью. Еще немного, и он околеет.
        «Может, пора завязать?» - вкрадчиво поинтересовался внутренний голос, и Семен Викторович глубоко вздохнул.
        Как там назывался ход в шахматах, когда любое дальнейшее передвижение фигур означало ухудшение положения? Кажется, цугцванг? Так и у него. Работать дальше на Сацивина с Коржиной - рано или поздно попадешься. Завязать с криминальной жизнью? В его-то возрасте? Можно попробовать, только жить на что? Какой дурак возьмет старого больного зэка на работу? Или побираться на помойках?
        «Ты уже попался, старый дурак, - снова заговорил внутренний голос. - Павлов раскрыл тебя, или забыл?»
        Роговой вернулся в ванну. Там он тщательным образом привел себя в порядок, так, как это было возможно - принял душ, побрился, аккуратно расчесал свои седые волосы, почистил зубы…
        Когда он облачился в свой единственный костюм, солнце уже выглянуло из-за верхушки новостроек. Истрепанный донельзя паспорт Роговой положил в пиджак. Без документов сейчас никуда, это всем известно.
        Семен Викторович еще раз пробежался глазами по визитке, оставленной Павловым, сунул ее в карман и вышел на улицу.

* * *
        Он шел не торопясь, решив, что сначала съездит на могилу к супруге. Потому что, наведавшись к Павлову, не факт, что после этого он сможет распоряжаться своей свободой.
        До метро можно было добраться двумя способами - на автобусе либо пешком, через парк. Семен Викторович выбрал второе.
        Он шел, с удовольствием вдыхая запах утренней свежести и свежескошенной травы - коммунальщики уже принялись за работу, и жужжание газонокосилки слышалось по другую сторону дороги, скрытую деревьями.
        Бывший уголовник дышал полной грудью, улыбался и жмурился, когда лучик поднимающегося солнца пробивался сквозь листву, попадая ему в глаза, и думал.
        Думал, почему раньше ему не приходило в голову, что такие мелочи, как безоблачное, тихое утро и лучик солнца, ласкающий его старческую кожу, на самом деле так прекрасны и неповторимы.
        Семен Викторович слишком поздно заметил, как из-за кустов справа к нему стремительно метнулась фигура с накинутым на голову капюшоном. Человек возник перед ним как призрак, бесшумно и мгновенно. От него веяло смертью, и, лишь мельком глянув на него, Роговой понял - это его палач.
        От короткого, но сильного удара в висок он на некоторое время потерял сознание и пришел в себя, лишь когда в его рот, кроша старые полустертые зубы, протискивалось горлышко бутылки. Слабые попытки сопротивления были подавлены ударом в солнечное сплетение, от которого Семен Викторович закашлялся. Отвратительно теплая водка, булькая и обжигая, потекла в его глотку.
        Последнее, что запечатлело его затуманенное от боли и алкоголя сознание, - как его куда-то тащат волоком. Затем свет померк, резкая боль в шее - и Семен Викторович провалился в холодную тьму.
        Мнение эксперта
        В то время как Роговой Семен Викторович, бывший уголовник и соучастник неоднократных мошеннических схем, был уже мертв и его труп остывал в канализационном колодце, Павлов продолжал периодически звонить на телефон, некогда принадлежавший покойному. Бездушный робот-автомат неустанно повторял: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети…» Адвокат не мог знать, что мобильник уже давно находился у Лидии Коржиной и сим-карту от него женщина выбросила сразу же после встречи с Роговым.
        Артем положил телефон на пассажирское сиденье, задумавшись.
        Даже если допустить, что проверка по его вчерашнему заявлению началась сразу же после его регистрации в Следственном комитете, то при самом благоприятном исходе материалы дойдут до исполнителя лишь во второй половине дня. Значит, задержание и допрос Рогового наверняка будут перенесены на сегодня. Потому что если бы старый лис был задержан, его, Павлова, уже наверняка бы об этом уведомили…
        Именно в этой связи молчание бывшего зэка вызывало озабоченность.
        Проезжая по Старой Басманной, Артем неожиданно вспомнил о своем визите в Музей русского искусства, где ему помогла случайная знакомая Ольга Шельцова, эксперт по искусствоведению.
        «А почему бы и нет? - подумал он, бросив взгляд на кожаную папку, с которой почти никогда не расставался. - Тем более накопилось немало вопросов, разрешение которых требует консультации специалиста…»
        Остановив машину, Артем быстро нашел визитку девушки и набрал номер. На вызов ответили мгновенно, словно его ждали:
        - Артемий, добрый день!
        - Рад вас слышать, Ольга! - Павлов невольно улыбнулся. - Я вас не отвлекаю?
        - Ничуть, - ответила Ольга. - Более того, я как раз сама намеревалась вам позвонить. Вопрос касается тех самых личностей, которыми вы интересовались в прошлый раз.
        - Я правильно вас понял, что речь идет о Сацивине и Коржиной?
        - Именно так.
        - Что ж, очень хорошо. В свою очередь, мне нужна ваша помощь как профи в области искусства.
        - Я с удовольствием помогу вам, - заверила девушка.
        Артем взглянул на экран навигатора.
        - Если у вас есть свободные пара часов, я могу заехать за вами и мы где-нибудь пообедаем. Не возражаете?
        Ольга не возражала, и Павлов, задав новый маршрут навигатору, на первом же перекрестке развернул «Ягуар».

* * *
        Спустя минут сорок они уже сидели в летнем кафе, уютно расположившись в плетеных креслах. Стройная миловидная официантка приняла заказ и тут же упорхнула.
        - Откровенно говоря, не знала, что вы сами ездите за рулем, - призналась Ольга. - Думала, у вас личный водитель.
        Ее роскошные медно-рыжие волосы были распущены, огненным водопадом струясь по обнаженным загорелым плечам, и Павлов не мог не отметить, что девушка выглядит еще более привлекательно, чем в прошлую встречу.
        - В моей коллегии есть дежурная машина, - сказал он. - Только мне это зачем? Планы постоянно меняются, мне намного удобнее рассчитывать на собственные силы. К тому же я часто веду конфиденциальные разговоры. Каким бы хорошим ни был водитель, лишние уши мне ни к чему.
        - Справедливо замечено, - кивнула Ольга. Она положила перед собой ухоженные руки, как школьница на уроке. - Чем же я могу помочь вам? Прямо сгораю от нетерпения!
        Павлов молча вынул из папки листок бумаги в прозрачной обложке.
        - Здесь перечень рукописей известных советских писателей и поэтов, которые на момент смерти были у Андрея Протасова, - сказал он, положив список перед Ольгой. - К сожалению, у меня есть все основания полагать, что в настоящее время эти реликвии в руках нечестных людей, и показать оригиналы я не могу. Но тем не менее. Предположим, что все работы в законченном виде и хорошо сохранились. С учетом погрешности, можно дать приблизительную оценку этим вещам?
        Эксперт заинтересованно подвинула листок ближе.
        - Полагаюсь на вашу беспристрастность, - добавил Артем. - Дать вам ручку?
        - Не помешало бы, - согласилась Ольга, и адвокат протянул ей крупный перьевой болиграф. Пока она делала пометки на полях, официантка принесла поднос с заказанными блюдами и принялась проворно расставлять их на столике.
        - Примерно вот такая картина с этими картинами, - сказала Ольга, скаламбурив и наконец оторвавшись от списка. - Замечу, что оценка выставлялась по средним рыночным показателям. И самое главное, произведение должно быть целым, без утрат.
        - Понятно. - Артем забрал протянутый лист, глядя на цифры, которые Ольга оставила на полях. Присвистнул, когда его взгляд опустился ниже, на итоговую сумму.
        - Значит, в общей сложности эти рукописи стоят более ста миллионов, - резюмировал он.
        - В общем, да, - подтвердила Ольга. - Но, как я уже сказала, на конечную цифру влияют множество факторов.
        - Разумеется. А теперь, с вашего позволения, я предлагаю приступить к обеду.
        - Выглядит аппетитно, - похвалила Ольга, цепляя вилкой кусочек форели. - Но мы можем спокойно продолжить беседу, меня это совершенно не будет отвлекать.
        - Хорошо. Чуть позже я покажу вам еще один список, но он касается картин, которые собирал Протасов. Тот перечень, что вы показывали мне в музее, был неполным, Андрей Васильевич предоставил для экспонирования не всю свою коллекцию. А пока…
        Сервировочным ножом Павлов аккуратно отрезал кусочек дымящегося стейка.
        - Я, как юрист, привык работать с документами, то есть каждое действие должно быть чем-то подкреплено. Признаюсь, ситуация с коллекционированием меня немного сбила с толку. Предположим, что я начинающий коллекционер картин. И у меня, разумеется, появляется ряд вопросов. Нужны ли документы на картины? Что, если картину у меня украдут или завладеют мошенническим способом? Как я смогу доказать, что она принадлежала мне?
        Ольга подняла тоненький стакан с гранатовым соком и сделала глоток.
        - Давайте я просто приведу вам пример с аукционом. Как показывает практика, для участия в торгах не обязательно, чтобы картина принадлежала тому, кто ее принес и с кем был заключен договор. Если вы попросили вашего брата принести свою картину на продажу или выставку, то как для аукциона, так и для экспонирования он и будет являться владельцем. И именно вашему брату будут перечислены деньги после продажи вашей картины. Для участия в торгах потребуется лишь паспорт, и все. Никаких бумаг, которые бы подтверждали ваши права на картину, с вас не спросят. Замечу, что у подавляющего большинства участников торгов и галерей таких документов нет.
        - Я могу как покупатель потребовать какие-то бумаги после приобретения того или иного предмета искусства? - снова спросил Павлов.
        Ольга пожала плечами.
        - У вас будет квитанция об оплате. Ну, возможно, сертификат продавца на купленную работу. Сертификат, конечно, не панацея от какого-либо форс-мажора, но он подтверждает провенанс картины.
        - Если я не ошибаюсь, провенанс - это история владения предметом антиквариата?
        - Совершенно верно, начиная с момента его происхождения, - ответила Ольга. Специальной ложечкой она выловила из вазочки маслину и отправила ее в рот. - Иногда покупатель может попросить заключить с аукционом договор о покупке изделия. Обычно ему не отказывают, но вообще это редкий случай.
        - Предположим, картину у меня украли. Как я смогу доказать, что она принадлежала мне?
        Ольга протянула руку, указывая пальцем на адвокатскую папку, которая лежала на соседнем стуле:
        - Артемий, сомневаюсь…
        - Можно просто Артем.
        - Хорошо.
        Ольга на секунду зарделась от смущения, затем продолжила:
        - Сомневаюсь, что на эту папку у вас сохранились какие-то документы.
        - Вы абсолютно правы.
        - Как сказал мне недавно один коллега из Санкт-Петербурга, в случае кражи вам больше пригодятся не документы о приобретении раритета, а его фотографии (причем хорошего качества) и подробное описание похищенного. Важны будут размеры, техника исполнения, вероятно, какие-то особые приметы - царапины, дарственные надписи на обороте картин и так далее. Вы удивитесь, если я скажу, что у многих коллекционеров этого нет. А ведь это так. Никто об этом не задумывается, пока, как говорится, гром не грянет.
        «Это уж точно», - подумал Артем, вспомнив рассказ Протасовой о ее встрече с Сацивиным по поводу исчезнувших картин и рукописей.
        - Ладно, этот момент мы прояснили, - сказал он, отпивая холодный чай. - Допустим, кто-то выставил украденную у меня картину на торги. Или представил в музей для выставки.
        - Ничего катастрофического здесь тоже нет. Просто нужно тут же сообщить об этом организаторам аукциона или галереи. Единственное, вас попросят предъявить копию заявления в полицию о краже. Или любое другое подтверждение того, что возбуждено дело.
        - Логично, - согласился Павлов. - Это поможет избежать ложных обвинений.
        - Вы все правильно поняли. Если заявление в полицию есть, лот будет снят с продажи. Поверьте, аукциону не нужны проблемы с будущими покупателями, и организаторы стараются вникать в каждую ситуацию. С галереей, собственно, та же самая история.
        - Как я понял, вывод следующий, - подвел итог Артем. - Если есть дополнительное время, то лучше его потратить на формирование каталогов своих коллекций, а также на фотографирование и хранить все это в надежном месте.
        - Именно так. С моей точки зрения, коллекционерам в первую очередь стоит побеспокоиться о подлинности и ликвидности своих изделий.
        - А также о росте или риске падения цен на них, - дополнил Павлов.
        Она вытерла уголки губ салфеткой.
        - Обед был чудесным, - похвалила она.
        - Рад, что вам понравилось, - улыбнулся адвокат. - Кажется, вы тоже хотели о чем-то поговорить?
        - Да, чуть не забыла, - встрепенулась Ольга. - Видите ли, после нашего разговора я долго размышляла… Особенно врезались в память фамилии тех лиц, о которых вы расспрашивали, Сацивин и Коржина. Так вот, я решила между делом расспросить своих коллег, не сталкивались ли они с кем-то из них. И представьте, моя приятельница, работающая в Центральном доме художника, рассказала мне интересную историю. Пару лет назад в ЦДХ проводилась выставка, после которой возник скандал. Выяснилось, что несколько оригиналов картин были заменены на репродукции. Тут же всплыло имя Сацивина, который выступал на этой выставке представителем собственника… Как я поняла, обращение в полицию ничего не дало, а владелец картин вскоре умер. Дело не получило широкой огласки и поэтому даже не просочилось в прессу.
        - Что ж, эта информация может оказаться весьма полезной, - подумав, сказал Артем. - Кстати, забыл еще об одной немаловажной детали…
        - Слушаю вас.
        - Может, перейдем на «ты»?
        Ольга засмеялась.
        - Это действительно важная деталь, - с серьезным лицом проговорила она.
        - Я тоже так полагаю, - в тон ей заявил адвокат. - А теперь вопрос - как бы ты поступила, если бы захотела вывезти незаконно приобретенные раритеты за границу?
        За своей долей
        Бэлла Альбертовна хлопотала у плиты и не сразу услышала, как на кухню в инвалидной коляске медленно въехала дочь.
        - Решила заняться обедом? - спросила Марина.
        Пожилая женщина быстро обернулась, ее напряженное лицо разгладилось, на губах появилась неуверенная улыбка, которую так редко можно было увидеть в последнее время.
        - Решила борщ сварганить, пока Лены нет… Надеюсь, получится съедобным.
        - Не прибедняйся, - улыбнулась в ответ Марина. - Ты отлично готовишь, мама. Могла бы и меня позвать. В конце концов, я не развалина какая-нибудь.
        - Ну что ты, я вовсе… - замялась Протасова, видя, как дочь подкатила к раковине. Проворно сполоснув руки, она направилась к столу:
        - Говори, что делать.
        Видя, что спорить с дочерью бесполезно, Бэлла Альбертовна положила перед ней кочан капусты.
        - Вот, настрогай. Потом порежешь лук и перец.
        Некоторое время женщины молча занимались готовкой, потом Марина спросила, не поднимая глаз:
        - Как у нас с бюджетом, мам? Плохо? Или очень плохо?
        Бэлла Альбертовна замешкалась, держа в руках наполовину очищенную картофелину.
        - Мы же не чужие друг другу, - снова сказала Марина.
        - Неважно с бюджетом, - вздохнула вдова, продолжив чистить картошку. - Это если честно. Но на то, чтобы не протянуть от голода ноги, надеюсь, хватит.
        - Это радует, - невесело усмехнулась Протасова-младшая, тоненькими полосками шинкуя капусту. - А что насчет твоих лекарств?
        - Все в порядке, - уклончиво ответила старушка.
        Похоже, такой ответ Марину не устроил, и она, подумав, предложила:
        - Давай откажемся от услуг сиделки.
        Протасова окинула дочь грустным взглядом:
        - Ты уверена, что справишься?
        - Вполне, - решительно отозвалась Марина. - Пора уже, мам, смотреть правде в глаза. Наша жизнь изменилась, причем самым кардинальным образом. К сожалению, не в лучшую сторону. И, как мне представляется, услуги сиделки в нашем нынешнем положении фактически становятся роскошью. Да, Лена хорошая и усердная помощница, и мы к ней привыкли, но обстоятельства, увы, таковы, что иного выхода нет. Тем более она все чаще вынуждена навещать своего больного отца, так что, по сути, мы уже вполне привыкли обходиться своими силами.
        - Пусть пока все остается как есть. Лена сказала, что подождет с зарплатой, - проговорила вдова. Закончив с картофелем, она вернулась к плите, снимая с кипящего бульона пену. - И потом, не забывай, что Павлов активно занялся нашей защитой. Иск уже в суде, и скоро будет заседание…
        Судя по всему, слова матери не произвели особого впечатления на Марину.
        - Я не сомневаюсь в способностях Артемия Андреевича, - сказала она. - Но давай будем реалистами. Пока что мяч не на нашем поле. Не хочу показаться пессимисткой, но я не наблюдаю никакого проблеска в конце тоннеля. И потом… мне недавно попалась статья о мошенничестве с недвижимостью. Так вот, я узнала, что злоумышленники стараются как можно скорее продать полученные «метры», причем следующий собственник реализует квартиры снова, и так получается целая цепочка. Чем больше провернуто сделок с недвижимостью, тем сложнее потом истребовать все это обратно. Вроде последний покупатель называется «добросовестный приобретатель»… Даже если Павлову удастся доказать, что все имущество у нас забрали незаконно, все эти судебные тяжбы могут затянуться на много лет…
        - Ну, Марина, давай не будем о плохом, - произнесла Бэлла Альбертовна, стараясь чтобы ее голос звучал бодро, хотя у нее внутри все клокотало и ходило ходуном. - Я все же верю Павлову.
        - Послушай, а как так получилось, что все, что мы имели, принадлежало папе? - задала вопрос Марина. Отодвинув в сторону миску с нашинкованной капустой, она потянулась за сладким перцем. - Ведь у тебя тоже что-то было?
        - Именно что было, - подтвердила вдова со вздохом. - Ты ведь помнишь, что у меня была родная сестра?
        - Конечно.
        - На тот момент, когда у нас возник вопрос раздела имущества, я уже была замужем за папой… И мне даже в голову не пришло делить с ней квартиру и дачу в Подмосковье! К тому же на тот момент сестра много болела и нуждалась. Я без раздумий написала отказ от всего в ее пользу. А потом она умерла, и все имущество поделили между собой ее дети. Кто мог подумать, что мы окажемся в такой ситуации?
        - Теперь все понятно, - сказала Марина. - Конечно, никто ничего не мог заранее подумать…
        На кухне снова повисла натянутая пауза, потом внезапно с ее губ сорвалось:
        - Знаешь, мам, а что, если я начну давать уроки?
        - Давать уроки? - удивленно переспросила Протасова.
        - Именно. По крайней мере, у меня два высших образования, одно из которых филологическое. Почему бы не попробовать заняться репетиторством?
        Бэлла Альбертовна была настолько сбита с толку неожиданной идеей дочери, что сразу и не нашлась с ответом. Пока она раздумывала, в дверь неожиданно постучали. Пожилая женщина вздрогнула и перехватила взгляд Марины.
        - У нас домофон сломался, - сказала Протасова-младшая со смущенным видом, словно в этом была ее вина. - Забыла тебе сказать.
        - Да бог с ним, с домофоном, - махнула рукой Бэлла Альбертовна. - Кто это? Мы ведь никого не ждем! Павлов всегда предварительно звонит, Суриков в больнице…
        Марина озадаченно пожала плечами, и вдова, положив нож в раковину, заторопилась в прихожую.
        Смотрового «глазка» во входной двери не было, и Протасова-старшая после недолгих колебаний щелкнула замком. Опасливо приоткрыв дверь, она посмотрела в образовавшуюся щель. На крыльце стоял высокий длинноволосый парень, засунув руки в карманы засаленных джинсов.
        - Бэлла Альбертовна? - заговорил он, раздвинув губы в странной улыбке. - Добрый день. Вы… Не узнаете меня? Я Эдик, внук Андрея Васильевича…
        Пожилая женщина растерялась. Конечно, она узнала двадцатишестилетнего внука своего покойного супруга. С одной стороны, воспитание и врожденная интеллигентность не позволяли ей бесцеремонно захлопнуть дверь перед носом Эдуарда, поскольку, как-никак, стоящий перед ней молодой человек все же был родственником Андрея, пускай и от прежней семьи. С другой стороны, позвякивающий внутри нее тревожный колокольчик намекал, что ничего хорошего от этой встречи ждать не придется. Пока старушка собиралась с мыслью, Эдуард шагнул вперед и, просунув в зазор между дверью и косяком ногу, словно невзначай оттеснил старушку в сторону.
        - Эдуард, что вы себе позволяете?! - возмутилась Бэлла Альбертовна. - Что вам надо?!
        - Извините, бабушка, я случайно. Я просто поговорить. - Парень слегка покачнулся. Стряхнув с плеча воображаемую ворсинку, он подмигнул оторопевшей вдове. Только сейчас Бэлла Альбертовна почувствовала исходящий от родственника запах - смесь перегара, табачного дыма и немытого тела.
        - Во-первых, я вам не бабушка, - решительно сказала она, внутренне смирившись, что неприятного разговора не избежать. В памяти всплыли слова Павлова о том, что все дальнейшие встречи с кем бы то ни было по вопросам наследства необходимо согласовывать с ним, но сейчас все произошло настолько быстро и внезапно, что она попросту не успела среагировать должным образом. - Для вас я Бэлла Альбертовна, - добавила она.
        В прихожей показалась Марина, и Эдуард, заметив ее, сделал неуклюжий реверанс, едва удержав равновесие.
        - Перестаньте паясничать, - холодно обронила Марина.
        - Я не паясничаю. Здрасте, тетя Марина.
        - Добрый день. Вы пьяны.
        - Я в порядке, - поклялся Эд.
        - Что ж, идем на кухню, - вздохнула Бэлла Альбертовна. - Предупреждаю, у вас есть пять минут.
        Эдуард хмыкнул.
        - Мне этого хватит, - сказал он.
        Втроем они прошли на кухню, и Протасова жестом указала Эдуарду на стул.
        - Слушаю вас, - промолвила она.
        Эд поставил локти на стол, сложив ладони домиком.
        - Ну, раз времени в обрез, давайте сразу к делу.
        - Именно этого я от вас и жду.
        - Андрей Васильевич - мой дед.
        - Это еще не факт, - сказала Бэлла Альбертовна.
        - Что значит «не факт»? - уставился на нее парень.
        - Мой супруг рассказал мне, что ваш отец, Петр Сергеевич, не его сын, - спокойным голосом пояснила Протасова. - И ваш папа знал об этом.
        Эдуард скорчил кислую мину.
        - Да, он как-то обмолвился на эту тему, - растягивая слова, проговорил он. - Но ведь это все слова. Официально Петр Сергеевич - сын вашего умершего мужа. И я, получается, внук Протасова, великого советского писателя.
        Последняя фраза прозвучала почти как издевка, и Марина вспыхнула:
        - Что вам нужно, Эдуард? Вы пришли за наследством?
        Парень принялся барабанить пальцами по столу, и Бэлла Альбертовна с брезгливостью оглядывала его грязные ногти.
        - Ладно, хватит кошек-мышек. Я просто хочу свою долю, - сказал Эдуард. - У деда были деньги, а мне сейчас позарез нужно бабло.
        Старушка и дочь обменялись многозначительными взглядами.
        - Боюсь, я ничем не смогу вам помочь, - сказала Протасова. - И тому две причины.
        - Ого, целых две! - усмехнулся Эдуард, присвистнув.
        - Разумеется. Во-первых, вашего имени не было в списке наследников в завещании, которое перед смертью составил мой покойный муж, - начала Бэлла Альбертовна. - У вас были отвратительные отношения с Андреем Васильевичем, и вы очень сильно подвели его. Во-вторых, в настоящее время все наследство моего супруга является предметом судебного разбирательства, в котором участвуют третьи лица. И только один бог знает, когда и чем все закончится. Возможно, мы не получим ни копейки. А ваши шансы вообще равны нулю.
        У Эдуарда вытянулось лицо, глаза расширились. Он был похож на человека, который со всего разбега врезался лбом в невидимую дверь.
        - Ни копейки? - глупо переспросил он, икнув.
        - Вот именно.
        Молодой человек посмотрел на дымящуюся кастрюлю, в которой варилось мясо, затем, нахмурившись, снова взглянул на вдову:
        - Вы меня обманываете.
        - Нет. А впрочем, считайте как хотите, это ваше право, - устало сказала Протасова-старшая. - Так что зря вы сюда приехали, Эдуард.
        - У вас огромный дом! - воскликнул он, теряя последние остатки самообладания. - Куда вам такой, вас всего двое! Офигенный двухэтажный особняк! Давайте продадим его!
        - Вы ничего не поняли, - покачала головой Марина. - Мы можем лишиться всего этого. И оказаться на улице - этот дом тоже нам уже не принадлежит.
        Глаза Эдуарда медленно наливались злобой. Похоже, только сейчас до него дошел смысл сказанного.
        - И потом, давайте начистоту. Когда болел мой папа, вы хоть раз навестили его в больнице? - продолжала Марина. - Вы хоть раз поздравили его с днем рождения? Хоть один звонок сделали просто так?! Да, вы звонили, но только для того, чтобы попросить денег! И Андрей Васильевич никогда вам не отказывал! Пока вы не устроили аварию! А потом просили его о помощи!
        Эдуард тяжело дышал, его ноздри раздувались, как у разъяренного зверя, пальцы непроизвольно сжались в кулаки.
        - Вы могли бы хоть на похороны прийти, - тихо сказала Бэлла Альбертовна. - Вы ведь знали, что Андрей Васильевич умер в свой день рождения… Послушайте, Эдуард. Если уж вы считаете себя его наследником, почему чисто по-человечески не почтили его память?
        - Значит, не дадите денег? - свистящим шепотом проговорил Эдуард.
        Вдова поднялась из-за стола и молча вышла из кухни. Она вскоре вернулась с кошельком, вытряхнув из него пару сотенных купюр:
        - Вот. На карточке еще две с половиной тысячи, но нам с дочерью жить на них до следующей пенсии.
        Эдуард вскочил, его пунцовое лицо исказилось от ярости.
        - Я так и знал, что вы… вы просто жадные крысы, - визгливо выкрикнул он.
        - Убирайтесь вон! - возмущенно крикнула Марина. - И больше никогда не смейте тут появляться!
        Эдуард сунул руки в карманы, ощерив в ухмылке прокуренные зубы.
        - Все только начинается, - процедил он. - Не хотите делиться по-хорошему, будете по-плохому.
        - Уходите, Эдуард, - попросила Бэлла Альбертовна. - Хватит угроз и оскорблений. Не нужно говорить то, о чем впоследствии придется сожалеть.
        Резко развернувшись, Эдуард зашагал к выходу. Перед дверью он со всей силы пнул подставку для обуви из резного дерева, и та перевернулась, туфли и домашние тапочки полетели во все стороны.
        Когда дверь за ним захлопнулась, Марина с беспокойством посмотрела на мать:
        - Я тебя умоляю, только не нервничай. Этот хам не стоит твоих переживаний.
        - Я не нервничаю, дочка, - с усилием выдавила Бэлла Альбертовна. - Я просто думаю, за что нам такое от бога? Чем мы провинились перед ним? Может, нам нужно в церковь сходить?! Покаяться в грехах?
        - Все будет хорошо, - пробормотала Марина. Трясущимися пальцами она взяла луковицу. - Обязательно все будет хорошо.
        Она старалась держаться, но голос звучал надломленно, и в ее глазах стояли слезы.
        Знать врага в лицо
        Утро в главном офисе фонда «Центр помощи “Гарантия”» началось с неприятного сюрприза. Лидия Коржина застала мужа в дурном расположении духа - ругаясь, тот раздраженно листал какой-то блокнот. Завидев супругу, Сацивин отодвинул его в сторону.
        - Полюбуйся, - с кривой ухмылкой сказал он, кладя на стол перед Коржиной два слегка помятых листка.
        - Что это?
        - То, о чем я тебе говорил. Долбаные повестки к следователю!
        Лидия присела на стул и, взяв в руки повестки, быстро пробежалась глазами по тексту.
        - Да, мне тоже звонили из Следственного комитета, - проговорила она. - Что здесь такого? Будто в первый раз…
        Руслан покосился на жену и глубоко вздохнул.
        - Нет, не в первый, ты права. Я просто не ожидал, что Протасова, эта старая грымза, стоящая одной своей кривой ногой в могиле, накатает на нас жалобу!
        - Было бы наивно рассчитывать, что вдова обеспеченного писателя не станет защищаться, - резонно заметила Коржина. - Ты бы стал отстаивать свои интересы?
        - Сравнила теплое с мягким, - буркнул Сацивин. Промокнув салфеткой блестевшую от пота лысину, он скомкал ее и швырнул в мусорную корзину, промахнувшись при этом.
        - Все будет хорошо, дорогой, - успокаивающе сказала Лидия. - Остынь. Выпей кофе, послушай музыку… уверена, бояться нам нечего. Тем более наш общий знакомый, до некоторых пор занимающий нашу квартиру в Южном Бутово, уже никогда ничего не расскажет.
        Она многозначительно смотрела на мужа, и когда тот поймал ее взгляд, она скрестила перед собой руки.
        - Чудесно, - ухмыльнулся Сацивин. - Ты забыла добавить, что он не только уже ничего не скажет, но и не будет больше занимать нашу квартиру. Слишком дорого в последнее время обходилось содержание этого старого мухомора.
        - Это верно. Какое там время в повестке указано?
        - Мне на три часа, тебе на пять.
        - Езжай один, у меня еще одно дело. Встретимся у кабинета следователя, - сказала Коржина.
        Сацивин перевел на супругу непонимающий взгляд:
        - Что-то я не догнал. Разве мы не вместе поедем?!
        Коржина покачала головой.
        - У меня встреча с Есенией. Уж лучше я опоздаю к прокурору, нежели к ней.
        - Ну да, - кисло улыбнулся Руслан. - А все это время отдуваться буду я.
        - Не волнуйся, я постараюсь успеть.
        Сацивин скривился.
        - Что Есении от тебя надо? Вроде все сделали как надо.
        - Как я поняла, речь пойдет о книжках Протасова.
        - Рукописях, ты хотела сказать.
        - Какая разница, - махнула рукой Лидия.
        - А картины? - уточнил Сацивин.
        - Само собой. Только, как мне думается, картины повезем без рам и подрамников. У нас есть специальные тубусы, ограничимся ими.
        - Милая, процедура проверки культурных ценностей на границе одинакова, - с авторитетным видом заявил Руслан. - Ты хоть на таможне полотна гармошкой сложи, все равно придется объясняться.
        - Придется, - не стала спорить Коржина. - Что поделать… За это мы и получаем свою долю. Риск есть везде, а в нашем бизнесе особенно.
        Сацивин промолчал. Он хотел съязвить, что рискует прежде всего он, так как именно ему придется заниматься транспортировкой антиквариата, но решил не спорить.
        - Ладно, я поехала, - сказала Коржина, и в этот момент пикнул телефон внутренней связи.
        - Слушаю! - рявкнул Сацивин в трубку.
        - Руслан Валерьевич, тут к вам гости… - раздался голос постового охранника. - Артемий Павлов, адвокат.
        Руководитель фонда на мгновение растерялся и зачем-то переложил трубку к другому уху.
        - Павлов? - переспросил он.
        - Да.
        Помедлив, Сацивин распорядился:
        - Впусти и покажи, какой кабинет.
        - Да, конечно.
        Руслан положил трубку.
        - Не в радостный час ты покидаешь меня, - протянул он, ослабляя на шее узел элегантного галстука.
        - Ты справишься, дорогой, - улыбнулась Коржина и, подмигнув супругу, направилась к выходу. У самых дверей женщина едва не столкнулась с Павловым и, буркнув на его приветствие дежурное «добрый день», скрылась из виду. Адвокат шагнул вперед.
        - Руслан Валерьевич? - спросил он.
        - Он самый, - нехотя откликнулся Сацивин, даже не привстав со стула при появлении визитера.
        - Адвокат Павлов, Московская коллегия адвокатов, - представился Артем.
        - Руслан Сацивин, руководитель фонда, в офисе которого вы в данный момент находитесь, - произнес тот, не глядя на адвоката. - У вас какое-то срочное дело? Извините, я сейчас сильно занят.
        - Полагаю, из своего плотного графика минут десять - пятнадцать вы сможете выкроить, - сказал Павлов.
        Сацивин сделал вялый жест в сторону стоящих у стены стульев.
        - Вам что, Протасова на нас пожаловалась? - усмехнулся Руслан, принявшись сворачивать повестку в трубочку. - Вот, к следователю меня с женой вызывают.
        - Я действительно представляю интересы Бэллы Альбертовны, - промолвил Артем. - И она, и ее дочь Марина не без оснований считают, что завещание, в соответствии с которым вы уже начали регистрировать имущество в Росреестре на свое имя, неправомерно и не имеет юридической силы.
        - Вам-то откуда знать?
        - Руслан Валерьевич, в своей деятельности я привык опираться на факты, а не на вымыслы и предположения, - сдержанно произнес адвокат. - Поверьте, я слишком дорожу своим временем, чтобы заниматься голословными обвинениями.
        - Нашли кого слушать - выжившую из ума старуху, - презрительно хмыкнул Сацивин. - Бэлла Альбертовна сумасшедшая, ей везде мерещатся враги.
        - Неудивительно, когда человек, которому ты всецело доверяешь, обманывает тебя самым подлым образом, - парировал Артем.
        - Вы многого не знаете! - воскликнул Руслан. - Протасова - недостойный наследник, она изменяла мужу, писатель сам мне жаловался! Крутила хвостом, пока старик по больницам лежал!
        - Даже если и так, измена супругу не входит в перечень оснований, по которым наследник согласно закону может быть признан недостойным.
        - У них были отвратительные отношения накануне смерти Протасова, - заявил Сацивин. - Хотя и старик не был святым. Помнится, он как-то…
        - Оставим в покое мертвого, - прервал его Павлов. - Андрей Васильевич все равно ничего не сможет возразить вам. Давайте к делу, Руслан Валерьевич.
        - К делу? - с наигранным весельем переспросил Сацивин. - Какие у нас с вами могут быть дела?
        - Для начала я хочу вас поставить в известность, что по решению суда процесс регистрации прав собственности на все имущество, которое принадлежало Протасову, приостановлен, - сообщил Павлов.
        Руслану Валерьевичу стоило неимоверных усилий оставаться спокойным.
        - Что с того? - как можно беззаботнее спросил он. Расправив повестку, он начал делать из нее самолетик. - Днем раньше, днем позже, все равно зарегистрируют.
        - Если это произойдет, то собственниками будете уже не вы с супругой.
        - Да что вам надо? - спросил Сацивин, теряя терпение. - Похвастаться пришли?
        Вместо ответа Павлов вытащил из внутреннего кармана пиджака визитку и положил ее на стол перед собеседником.
        - У вас есть вещи, которые принадлежали Андрею Васильевичу, - сказал он. - Это относится к движимому имуществу. Чтобы было понятнее, речь идет о рукописях и картинах, которые собирал Протасов. В завещании, которое вы подсунули на подпись вашему соучастнику Роговому, об этом нет ни слова. Но это не значит, что раритетные ценности не существуют. Помните крылатую фразу про суслика, которого никто не видел, а он есть?
        Цепкий взгляд адвоката тут же отметил, как вздрогнул Сацивин, поджав губы. Толстяк откинулся на спинку вращающегося кресла и процедил:
        - Из того, что вы сказали, я не понял ровным счетом ничего. Что еще за Роговой? Какие рукописи? Картины еще выдумали и суслика приплели!
        Артем снисходительно улыбнулся, словно вел беседу с несмышленым ребенком, которого застал со спичками.
        - Бросьте, Руслан Валерьевич. Я все равно не дам вам реализовать все это. Поверьте, лучше вернуть коллекцию Протасова его законным наследникам сейчас, не доводя ситуацию до крайности.
        - О каких крайностях вы говорите? - прищурился Сацивин.
        - О мерах воздействия со стороны следствия. И вы напрасно складываете из повестки самолетик, он у вас уже точно никуда не полетит.
        Руслан перестал улыбаться, щелчком ногтя сбив скомканную повестку со стола, его мясистые щеки побагровели от злости.
        - Даже если у меня есть эти картины, откуда вам известно, что Протасов их мне не подарил? - тихо спросил он, сверля Артема взглядом, преисполненным нескрываемой ненавистью. - Это мои рукописи и картины, адвокат. Я лишь, как добрый самаритянин, изредка одалживал их старому капризному маразматику, чтобы тот мог получить эстетическое удовольствие на склоне своих лет! А насчет следствия… ха, думали, напугали меня полицией?! Да вы даже не представляете, сколько раз я был на допросах и подписывал эти глупые протоколы! Зубы свои об меня обломаете, вот что я вам скажу!
        Лицо Павлова оставалось абсолютно безмятежным. Он неторопливо извлек из своей неизменной папки пару листов бумаги с отпечатанным текстом.
        - Почему же не представляю, - сказал он, протягивая их Сацивину. - Я даже готов помочь и освежить вам память, напомнив, какой богатый у вас послужной список. Ознакомьтесь, это сведения, в каких махинациях вы были замешаны при наследственных спорах.
        Резким движением Сацивин вырвал листы из рук адвоката и, с трудом уняв раздражение, принялся читать.
        - Такой криминальный опыт как-то не очень-то стыкуется с занимаемой вами должностью, - заметил Артем. - Собственно, то же самое касается вашей супруги, общественная жизнь которой пестрит многочисленными скандалами. Ничего личного, просто факты.
        - Вы собирали информацию за нашими спинами! - начал заводиться Сацивин. - Вы, знаменитый юрист, вынюхиваете и копаетесь в грязном белье!
        - Своего оппонента нужно хорошо знать, - невозмутимо сказал Павлов. - Разве не так? Я не случайно сделал акцент на вашей должности. Ведь это так удобно - прикрываться благими вывесками и громогласными заявлениями о помощи старикам и ветеранам! А под шумок обирать их до нитки. Но здесь вы просчитались, жадность никогда не доводила до добра.
        Сацивин медленно поднялся из-за стола, его рыхлое лицо тряслось, как тающее желе. Обвислые щеки из красных стали темно-лиловыми, как свекла.
        - Мы оба прекрасно понимаем, о чем идет речь, просто вы не ожидали, что ваши аферы вскроются, верно? - спросил адвокат. - А сейчас вы так напуганы, что вам не хватает смелости признаться в очевидном.
        - Вы не имеете права вот так врываться и огульно обвинять… - выдавил Сацивин, тряся головой. - Все ваши домыслы беспочвенны! Я никому не позволю оскорблять и унижать меня! Если понадобится, я найду самых лучших юристов, которые уделают вас, как студента юрфака! Вы еще не знаете, с кем связались!
        Павлов тоже встал, прихватив папку.
        - Все мои контакты указаны в визитке. Советую не затягивать, Руслан Валерьевич.
        И он решительно вышел из кабинета.
        Букет перед отъездом
        Генрих нагрянул неожиданно, когда Есения прихорашивалась перед зеркалом.
        - Любишь ты делать сюрпризы, - сказала она, обнимая брата. - Тебе повезло, потому что через двадцать минут я лечу в аэропорт. Россия-матушка ждет свою блудную дочь… Поеду, развеюсь.
        - Хочешь развеяться - подожди, когда умрешь - и тебя кремируют, - мрачно пошутил Генрих.
        Есения фыркнула:
        - Не сглазь.
        - Это тебе, родная, - сипло сказал он, вручая сестре громадный букет ослепительно белых роз. - Я как чувствовал, что успею тебя повидать. Ехал мимо, вспомнил, что ты тут квартирку снимаешь…
        Есения поднесла букет к лицу и, прикрыв веки, с наслаждением вдохнула нежный аромат.
        - Я очень приятно удивлена. За цветы мерси, но в самолет я их не потащу, - произнесла она, открывая глаза.
        - Поставь в вазу.
        - Они пропадут, я только через неделю вернусь.
        Генрих пожал плечами:
        - Они так и так пропадут. Но разве они не стоят блеска в твоих глазах? Твоей очаровательной улыбки?
        Есения, копаясь в кожаной сумочке, на мгновение оторвалась от этого занятия, лукаво взглянув на брата:
        - Льстец. Но мне приятны твои слова. Кстати, ты неплохо выглядишь. Как твое здоровье?
        - Вполне себе ничего, - уклончиво ответил Генрих. - Лучше скажи, как у тебя дела? В последней нашей беседе ты обмолвилась, что возникли какие-то проблемы в ходе последней сделки и она буксует.
        Есения скорчила рожицу.
        - Да, есть небольшая осечка. Одной старушенции не понравилось «завещание», которое ей оставил покойный супруг, и она решила показать свои уже порядком сточенные коготки. Наняла толкового юриста, и тот накатал заяву в суд. Судья наложил запрет на распоряжение всей недвижкой, которую мои люди отработали в поте лица. Помимо этого возбудили дело против моих подопечных.
        - Ты о Сацивине, о Коржиной? - уточнил Генрих, рассеянно перебирая в руках брелок с ключами.
        - Приятно слышать о твоей осведомленности в моих делах.
        - Продолжай, - сказал тот, даже не улыбнувшись.
        - А что продолжать? С недвижкой пока глухо, а вот рукописи нигде пока не засветились, - сообщила Есения, ставя букет в высокую фаянсовую вазу. - Слава богу, у старика, который ими владел, никаких подтверждающих документов не было. Ни на рукописи, ни на картины.
        - Это не всегда требуется, - сказал Генрих. - Иногда достаточно свидетельских показаний. Наверняка старик выставлял картины на экспозиции, выставки и прочее, так?
        - Не знаю, но, вероятно, ты прав.
        - Это все легко отследить, сестренка. И ты напрасно думаешь, что, если коллекционер не подстраховался и не заверил свою коллекцию, допустим, у нотариуса, его легко развести, как лоха.
        - Гена, не бери в голову, - закатила глаза Есения. Закрыв сумочку, она поправила прическу.
        - Кто адвокат у вдовы наследодателя? - неожиданно спросил Генрих.
        - Я могу ошибаться, но, кажется, его фамилия Павлов.
        Генрих насторожился и даже весь как-то подобрался.
        - Случаем, не Артемий Павлов? - задал он вопрос.
        - Ну, может, и Артемий, я сейчас не помню, - неохотно ответила Есения - она уже хотела сменить тему, которая начала ее утомлять.
        - Девочка моя, своих врагов нужно знать, - холодно произнес Генрих. Он сунул связку ключей в карман безрукавки и начал мерить шагами холл. - Если это тот самый Павлов, а скорее всего, так оно и есть, то вас ждет серьезная схватка.
        Есения недоверчиво смотрела на брата.
        - Это не просто толковый юрист, это адвокат высочайшего класса, - продолжал Генрих. - Не поленись, поищи в Интернете судебные процессы, на которых он выступал в качестве защитника. Парень выигрывал такие дела, которые казались абсолютно безнадежными и априори проигрышными. С таким нужно, как говорится, держать ухо востро.
        - Разберемся, - проговорила Есения.
        - Как я понял, гонораром твоим людям выступала пресловутая недвижка? - полюбопытствовал Генрих.
        - Совершенно верно.
        - Если на нее наложен арест, у этих ребят отсутствует мотивация. К тому же они под следствием. Может, выдать им какой-нибудь аванс для поднятия духа?
        Предложение брата не пришлось Есении по вкусу, и она решительно замотала головой.
        - Более жадных людей я не встречала, особенно таких, как Сацивин. Если ему сейчас выдать премию, тот будет требовать ее в каждой сделке.
        - Дело твое. Моя помощь нужна? У меня есть полезные люди в Москве.
        - Хорошо, милый. Я все поняла, - улыбнулась Есения. - Если мне понадобиться помощь, я, разумеется, обращусь к тебе. Извини, но мне уже пора. Ты подбросишь меня до аэропорта? Или мне вызвать такси?
        - Подброшу, - ответил Генрих. Он видел, что сестра уже торопится, то и дело поглядывая на часы, но даже не шелохнулся. - Знаешь, Сенечка, я сегодня снова плохой сон видел. Словно мы с тобой на яхте плывем, по открытому океану. Солнце, ветер, брызги, весело… И вдруг небо темнеет, сгущаются тучи. Яхта превращается в гнилую лодку, дырявое решето, и внутрь начинает хлестать вода. Ты кричишь, я пытаюсь тебя успокоить. И вдруг из воды высовываются костлявые руки. Я вижу, что нас окружают утопленники. И, самое ужасное, я узнаю их распухшие лица.
        - И кто же это? - напряженно улыбнувшись, спросила Есения.
        - Это все те, которые прошли через нас, - тихо сказал Генрих. - Все те, которых мы протащили через мясорубку нашего бизнеса. И они утащили нас на дно, Сеня. А когда я проснулся, меня всего трясло, как наркомана во время ломки. Глупо звучит, да? Но тогда мне было реально страшно.
        Женщина обняла брата, чмокнув его в покрытую щетиной щеку.
        - Не смотри на ночь ужастиков, и тебе будет сниться только хорошее. Например, мешки с деньгами и прочие няшки. Ладно, поехали, а то я опоздаю на самолет.
        Свидание
        Этот теплый пятничный вечер был, пожалуй, тем редким моментом, когда у Павлова не было никаких особых дел. После вчерашнего судебного заседания по делу о разделе наследства Протасова возникло мимолетное затишье, позволяющее оппонентам реально оценить как успехи, так и потери и с учетом последствий спланировать дальнейшие действия.
        Уладив спорные вопросы в коллегии, Артем уже намеревался уйти, как вдруг ему неожиданно позвонила Ольга, которая, к слову, также присутствовала на судебном процессе. Слушая ее смущенный голос, он решил перехватить робкую инициативу девушки и предложил ей прогуляться. Ольга незамедлительно согласилась.
        Они встретились у памятника Грибоедову и не спеша двинулись по Чистопрудному бульвару.
        - Откровенно говоря, не ожидал, что ты придешь на процесс, - признался Артем. - Для меня это было сюрпризом.
        - Ты же сам сказал, когда и где намечается заседание, - напомнила Ольга. - А мне всегда хотелось посмотреть вживую, как ты выступаешь. Я имею в виду, одно дело - постановочные процессы в различных программах, когда все известно заранее, и совершенно другое - непредсказуемость. А самое главное - решение судьи. Не сочти за лесть, но выступал ты блестяще! Их адвокат выглядел настолько бледно и непрезентабельно, что вас даже сравнивать было как-то неудобно. А как радовались родственники писателя! Я о его жене и дочери…
        - Ну по большому счету основная борьба впереди. Это был пробный шар, хоть от него тоже многое зависело.
        - Как «впереди»? - удивилась Ольга. - Если я правильно поняла, по твоей инициативе возбудили уголовное дело! Налицо факт мошенничества - Сацивин и Коржина привели к нотариусу подставного человека, который изображал Протасова! Завещание наверняка признают недействительным!
        - Да, по этой линии защиты мне очень помог Дмитрий Кондратенко, тот самый парень, который работал охранником в офисе этой парочки… - сказал Артем. - Он не побоялся дать правдивые показания в суде.
        - Но я слышала, что была и вторая свидетельница липового завещания, какая-то родственница Коржиной.
        - Совершенно верно. Та самая, что живет с мужем в Италии.
        - А что, с ее допросом возникнут сложности? - поинтересовалась Ольга.
        - Ничуть. Во-первых, Уголовно-процессуальный кодекс позволяет следователю проводить необходимые действия на территории других государств, в том числе и допросить в качестве свидетеля. Это делается путем направления соответствующих запросов, международные договоры и соглашения это допускают. Но в этом нет острой необходимости - по моим сведениям, племянница Коржиной на следующей неделе будет здесь, следователь уже с ней разговаривал.
        - А этот пожилой мошенник, которого Сацивин и Коржина использовали вместо Протасова? - спросила Ольга. - Ведь он, по сути, главный свидетель! И одновременно подозреваемый!
        - С этим субъектом, фамилия которого Роговой, сложнее, - сказал Артем. Поймав вопросительный взгляд девушки, он пояснил: - Вчера вечером Роговой был найден в канализационном колодце, он был мертв. Вскрытие показало перелом шейных позвонков, отчего и наступила смерть. Но у погибшего также были обнаружены травмы лица, нехарактерные для повреждений, которые обычно человек получает при падении. Эксперты нашли в крови Рогового алкоголь.
        - Ты считаешь… - протянула Ольга и запнулась, уловив посуровевший взор Павлова.
        - По предварительной информации, смерть наступила четыре дня назад. На Роговом был костюм, в последний раз его рано утром видела соседка из окна, когда он вышел из подъезда. При осмотре трупа в кармане его пиджака нашли мою визитку. Так и вижу картину - старый уголовник наряжается в костюм, кладет в карман визитку адвоката Павлова, выходит из дома ни свет ни заря, напивается в хлам и как бы случайно проваливается в канализационный колодец. Ничего не напоминает?
        - Это похоже на убийство, - тихо произнесла Ольга.
        - Именно к этому я и веду, и я уже разговаривал со следователем. Можно было бы списать этот случай на фатальное стечение обстоятельств, если бы не нападение на друга семьи Протасовых, Сергея Михайловича Сурикова. В такие совпадения я не верю.
        - А с ним что?
        - Сергей Михайлович писал заявления в защиту семьи писателя, и Сацивин угрожал ему. Спустя пару дней дачу Сурикова сожгли неизвестные, а его самого жестоко избили.
        - Это просто какое-то средневековье, - пробормотала Ольга. Она выглядела потрясенной.
        - Это выглядит как непреодолимое желание урвать чужое имущество, не гнушаясь при этом никакими средствами, невзирая ни на какие запреты и препоны, - поправил Артем. - А ненужные свидетели или просто неугодные люди ликвидируются. К сожалению, те, кто выбрал подобный способ зарабатывания денег, не прогадали с жертвой. Как правило, целью становятся беззащитные старики, чаще всего одинокие, которые остаются один на один со свалившейся на них напастью.
        Ольга повернула голову в сторону пруда, где, рассекая зеркальную гладь воды, вальяжно плавали два лебедя.
        - Завещание, которое подсунули нотариусу, отправлено на экспертизу, - продолжил Артем. - Хотя даже невооруженным глазом видно, что подпись на нем делал не Протасов. По сути, дело яйца выеденного не стоит. Но нашим правоохранительным органам в силу необъяснимых причин свойственна неповоротливость и медлительность. И я постараюсь приложить максимум усилий, чтобы их слегка поторопить.
        - Артем, а что насчет рукописей и картин Протасова? - спросила Ольга. - Их ведь так и не нашли?
        - Оля, именно поэтому я сказал в самом начале, что основной бой еще впереди. С недвижимостью все понятно - ее никуда не спрячешь. А вот предметы искусства очень даже можно спрятать. Сацивин от всего открещивается, но тут и слепому понятно, что иначе он себя вести не будет. Зачем ему на своей шее петлю еще больше затягивать? Их юрист что-то лепетал про денежный долг, который был оформлен между Сацивиным и Протасовым, но на той изжеванной филькиной грамоте, что он представил суду, стоит точно такая же подпись, которой подписано так называемое завещание. Все эти уловки с расписками и другими документами о якобы баснословных долгах умершего давно известны. Я уж молчу про фантастическую версию мошенников о фильме, который якобы собирались снимать по одной из книг Протасова… Мол, перед смертью писатель занял огромную сумму денег для съемок. Но никаких доказательств этим словам нет - ни договора, ничего. Если бы Протасов всерьез этим занялся, об этом знали бы его друзья и близкие! И, уверен, он нашел бы средства для этого, а не занимал бы у сомнительных личностей. Протасов уважал себя и был состоятельным
человеком.
        От резкого порыва ветра закачались ветви, сияющая гладь пруда покрылась тревожной рябью.
        - Будет дождь, - заметил Артем, глянув на стремительно надвигающиеся тучи, которые буквально за считаные секунды закрыли солнце.
        - Да, наверное.
        По лбу Ольги скользнула прохладная капля дождя, и девушка ойкнула от неожиданности. Они засмеялись.
        - Не знаю, как долго этим проходимцам удастся прятать рукописи с картинами, - сказала Ольга. - Это не просто рисунки какие-то, это действительно шедевры… Такие вещи не удастся продать незаметно. Среди коллекционеров, конечно, есть затворники, но мало кто из них пойдет на столь сомнительную сделку. Какой смысл приобретать тот или иной предмет искусства, который никому нельзя показать?
        - Я тоже об этом думал. А если кто и решится приобрести, по сути, ворованное, то вряд ли заплатит за это реальную сумму. То есть Сацивину с Коржиной в таком случае нет вообще никакого резона рисковать. А из этого следует что?
        - Что? - спросила Ольга.
        - А из этого следует вывод - эти затейники будут из кожи вон лезть, чтобы сделка по сбыту рукописей и картин прошла легитимно.
        Где-то вдалеке послышались первые раскаты грома, ветер усилился. Редкие капли дождя быстро переросли в стремительный ливень.
        - Похоже, прогулка подошла к концу, - вздохнула Ольга. - А я зонт не взяла…
        - Мы можем переждать дождь в кафе, - предложил Артем. Он снял пиджак и приподнял его, стараясь хоть как-то закрыть свою спутницу от хлещущего дождя. Мимо с визгом пробежали две девочки-подростки, держась за руки.
        - А есть другие варианты? - осведомилась Ольга, инстинктивно прижимаясь к Павлову.
        - Моя квартира как раз на Покровке, - ответил адвокат. - Если есть желание вместо кафе посмотреть, как я живу, то милости прошу.
        - Мог бы сразу сказать. Конечно, второе, - с улыбкой произнесла она.

* * *
        Спустя пятнадцать минут Ольга уже уютно устроилась на просторном диване, забравшись на него с ногами.
        - Принести плед? - спросил Артем.
        - Спасибо, мне не холодно. А у тебя очень комфортно! - похвалила она.
        - Хочешь выпить?
        - Пожалуй, ограничусь чаем. Осмелюсь спросить - есть зеленый?
        - Есть, и к нему я могу предложить пирожные собственного приготовления.
        - От пирожных я точно не откажусь, - оживилась Ольга. - Вот уж не ожидала, что ты сам пирожные готовишь!
        Артем ушел на кухню и вскоре вернулся с полным подносом вкусностей.
        - Выглядит аппетитно, - сказала девушка, с интересом глядя на нежно-розовые пирожные.
        - Это макарони, - пояснил адвокат, взяв с подноса кофе.
        - О, правда?! Я как-то пробовала, и мне понравилось. Если я не ошибаюсь, родина этих сладостей - Франция.
        С этими словами Ольга взяла одно пирожное.
        - Ты не ошиблась, - кивнул Павлов, делая глоток. - Некоторые называют макарони печеньем, но все же это полноценные пирожные. И приготовить их в домашних условиях совсем не сложно - миндаль, сахарная пудра, молоко, сливки, пара яиц. Ну и еще ягодные сиропы для разнообразия.
        - Что ж, могу сказать, что помимо всего прочего ты явно преуспел в кулинарии, - сказала Ольга. - Такое ощущение, словно пирожные только из духовки достали! Потрясающе нежный вкус! И чай ароматный, просто класс!
        Артем вежливо улыбнулся.
        - Спасибо за комплимент. Мне действительно очень приятно, что тебе понравилось.
        - Я все хотела тебе рассказать одну занимательную историю о том, как старый хлам можно обратить в деньги, коллега на работе поведала, - заговорила Ольга. - Умер как-то один пожилой одинокий мужчина, и тут же какой-то родственник выискался, вроде как наследник. Он вывез из квартиры умершего буквально все - мебель, старые письма, открытки, марки, сервизы… В общем, решил избавиться, как ему казалось, от старья. Тут же появляется второй родственник, какой-то дальний племянник, который узнает, куда все это было вывезено грузовиком. В итоге этот племянник забрал все со свалки себе! И оказалось, что не зря - среди выброшенного оказались редкие письма XVIII века, автографы известных актеров, как советских, так и зарубежных, уникальные марки и так далее… Все это было продано на аукционе за внушительную сумму, в результате чего этот шустрый племянник приобрел себе двухкомнатную квартиру в центре Москвы.
        - Надо же, - сказал Артем, когда Ольга закончила. - Действительно, никогда не знаешь, где найдешь, а где потеряешь.
        - Я не могла не заметить, какой у тебя царит порядок, - проговорила она, когда с пирожным было покончено. Девушка отпила глоток чая. - Если честно, мне всегда казалось, что у занятых людей, как ты, всегда дома беспорядок, словно там бомба взорвалась.
        - Иногда в моем доме бывает и такое, - усмехнулся Павлов. - Скажем, сегодня тебе просто повезло.
        - Это твои родители? - задала вопрос гостья, кивнув в сторону пожелтевшей черно-белой фотографии, заключенной в рамку из матового стекла.
        - Да. Это любимая мамина фотография, на тот момент мне исполнилось всего три года.
        Ольга встала с дивана и внимательно пригляделась к старому фото.
        - Мама очень милая, - резюмировала Ольга после небольшой паузы. - Сразу видно, что искренний и открытый человек. Выглядит доброй и отзывчивой.
        - Все именно так, - подтвердил Артем.
        - А папа… - продолжала она, - …судя по глазам и уголкам губ, далеко не простой мужчина. Строгий и волевой. Тебе наверняка от него часто в детстве нагоняй был? По поводу дисциплины, ответственности и прочего?
        - Конечно, как же без этого.
        - Они живы? - спросила она.
        - Папы, к сожалению, уже нет… Его убили по дороге с работы… Из-за квартиры, как оказалось… - чуть помолчав, отозвался Артем. Голос его звучал глухим металлом незаживающей душевной боли.
        Ольга вздохнула:
        - Как жаль… Хоть в чем-то мы похожи. Точнее, наши судьбы.
        - Твои родители умерли?
        - Да. Трагически погибли. Ты, наверное, слышал, как в 2018 году в Подмосковье разбился самолет? Рейс Москва - Орск, рухнул через шесть минут после взлета…
        Голос Ольги дрогнул, и она отвернулась, делая вид, что изучает ровные ряды книг, которыми был заполнен высоченный шкаф.
        - Конечно, слышал, - ответил Артем. - Это было в Раменском районе, и, если мне не изменяет память, погибло более шестидесяти человек.
        - Семьдесят один, - уточнила Ольга, продолжая скользить взглядом по корешкам книг. - Мои родители летели на похороны к бабушке, матери моего отца. По иронии судьбы я должна была лететь с ними, но обстоятельства так сложились, что я была вынуждена вылететь раньше. Так что вместо одного гроба - бабушкиного - в итоге получилось три.
        - Мне очень жаль, - проговорил Артем, сочувственно глядя на девушку.
        Ольга оторвала взор от книг и повернулась к адвокату.
        - Знаешь, когда ты сегодня меня прикрыл от дождя, я вспомнила папу, - произнесла она. - Я была маленькой, мы гостили в деревне у бабушки… Когда загремел гром, папа укрыл меня курткой, и мы побежали домой. Я прямо как сейчас вижу молнию, сверкающую на темном небе, и пронизывающий дождь, который лил стеной… Но с папой я ничего не боялась, я верила, что в случае чего он всегда меня спасет.
        Она медленно приблизилась к Артему, легонько коснувшись бедром его руки, покоившейся на подлокотнике кресла.
        Их взгляды встретились.
        - Странные ассоциации, да? - с грустью улыбнулась Ольга.
        Непростой багаж
        В районе полудня у терминала «Е» аэропорта Шереметьево остановился аккуратный чистенький «Пежо», переливающийся черным глянцем словно катафалк. За рулем иномарки была Лидия Коржина.
        - Ну вот и приехали, - сказала она, не выключая двигатель. Руслан нервно хихикнул.
        - Все только начинается, - поправил он супругу. - Никто никуда еще не приехал.
        Женщина положила руки на руль. Несмотря на безукоризненный маникюр и сверкающие свежим лаком ногти, суставы пальцев уже тронул артрит, из-за чего они начали менять форму.
        - Мне с самого начала не нравилась эта затея с перевозкой товара, - сказала она. - Можно было все это сделать позже, когда уляжется суматоха.
        - К сожалению, это не прокатит, - вздохнул Руслан. - Ты ведь сама разговаривала с Есенией.
        - Да. Уж больно нетерпеливый покупатель попался в этот раз, - недовольно сказала Коржина.
        - Дело даже не в этом. На неделе будет новый вызов к следователю, помнишь, он предупреждал?
        - Как не помнить.
        - Я нюхом чую, нам предъявят обвинение, - продолжал Сацивин. - Наш адвокат сказал, что пока мы проходим по делу как подозреваемые. Как только нас привлекут по всей форме, все, кранты.
        - То есть как кранты?! - не поняла Лидия.
        - Меру пресечения нам изберут, глупая! - выпалил он сердито. - Маленькая, что ли, Лида?! В лучшем случае - подписка о невыезде! В худшем - нас «закроют»!
        И без того бледное лицо Коржиной стало белым как мел. Похоже, подобный сценарий развития этого дела не приходил ей в голову.
        - Ты, судя по всему, даже не врубаешься, насколько все плохо! - продолжал кипятиться ее муж. - Этот адвокатишка Павлов раскопал все, что только можно! Пробил брешь в стенке, которая всегда была прочнее стали! Вышел на этого гребаного охранника, твою племянницу и даже зэка Рогового нашел!
        - Роговой давно в морге.
        - Это ничего не меняет! - взвизгнул Сацивин. - Подписи разные, старый урод даже не смог подделать подпись Протасова как следует! И Рогового опознали по фото! И охранник, и твоя племянница, между прочим, тоже!
        - У нее не оставалось другого выбора, - оправдывалась Лидия. - Да, я ошиблась, доверившись этой глупой дурочке, даже телефон ей новый за это купила… Но ведь все началось с Кондратенко, бывшего охранника нашего офиса! Тогда уж нужно было его с Роговым вместе!..
        Она умолкла, с испугом глядя на лицо супруга, пунцовое от гнева.
        - Слишком много трупов для одной сделки, Лида, - выдохнул он. - Я бизнесмен и общественник, но не убийца.
        - Иногда чрезвычайные обстоятельства требуют чрезвычайных мер…
        - Тогда ехала бы сама с этими рукописями! - заорал Сацивин, окончательно выходя из себя. - Не тебе сейчас проходить пограничный контроль! А мне! И каждую секунду дергаться при виде людей в погонах!
        - Успокойся, дорогой, - мягко сказала Лидия. Она осторожно погладила разбушевавшегося мужа по руке. - Все будет хорошо. Если бы была возможность, мы отправили бы с товаром другого человека, но, к сожалению, груз слишком ценный. Других вариантов нет.
        - Вот и я о том же, - буркнул Руслан, немного остывая. - Или сейчас, или никогда. Но как быть с нашей недвижкой? Ведь это был гонорар за работу по сделке с Протасовым?
        - Есения сказала, что приложит все усилия, чтобы с нашего имущества сняли арест.
        Сацивин скорчил недовольную мину.
        - Как? - спросил он. - Придет и скажет судье: «Знаете, верните дяде Руслану и тете Лиде все, на что вы наложили арест. Поверьте, они хорошие ребята!»
        - Уж не знаю. Но разве нам впервой попадать в такие передряги?
        - Не впервой, - угрюмо согласился он. - Но как по мне, так более глубокой клоаки, чем та, в которой мы находимся сейчас, на моей памяти еще не было.
        - Все дело в Павлове, - вдруг произнесла Коржина, и ее темно-зеленые глаза хищно блеснули. - Если убрать этого ушлого адвоката, вопрос можно уладить. И даже к судье найти подход.
        - Так займись этим, пока я буду во Франции. Поговори еще раз с Есенией. Будет весьма обидно, если наше детище, которое мы столько лет взращивали и вкладывали в него, неожиданно зачахнет.
        - Хорошо, милый.
        Сацивин взглянул на часы:
        - Мне пора.
        Они поцеловались.
        - Все будет замечательно, - пообещала Коржина. - Как только пройдешь контроль, набери меня.
        - Ладно.
        Руслан начал выбираться из машины. Вытащив из багажника продолговатый чемодан, он, кивнув на прощание жене, заспешил к входу в терминал.
        Лидия помахала ему рукой, и «Пежо» тронулась с места.

* * *
        Первым этапом был досмотр при входе непосредственно в здание терминала. И он прошел великолепно, сотрудники службы безопасности не задали ни одного вопроса, когда чемодан Сацивина плавно проехал по ленте интроскопа.
        Немного упрощало ситуацию то, что регистрацию на рейс Руслан оформил заблаговременно онлайн и уже имел на руках посадочный талон. Однако, чтобы сдать багаж, все равно пришлось потратить несколько томительных минут у регистрационной стойки.
        Обычно все происходило по накатанной, давно отработанной схеме, и Сацивин, как правило, чувствовал себя относительно спокойно. Но сейчас, после сокрушительного разгрома в суде, после возбуждения уголовного дела против него и супруги он явно ощущал себя не в своей тарелке. Да чего там греха таить - у него буквально поджилки тряслись, когда мимо него проходил сотрудник безопасности или полицейский, а последних в аэропорту было предостаточно. Как говорил покойный Роговой, «больше, чем блох на дворняге».
        Однако и здесь ему подфартило. Симпатичная девушка на стойке прилепила на ручку чемодана багажную бирку и с профессиональной улыбкой пожелала ему хорошего полета.
        Сдав багаж, Сацивин заметно расслабился. Сообщив об этом жене СМС-сообщением, он направился в сторону таможенного контроля.
        «Пока все идет супер, - думал про себя Руслан, украдкой поглядывая на мелькающие фигуры в служебной форме. - Сегодня вечером в Париже я надерусь!»
        Внутренний голос шепнул ему, что до того, как он окажется в самолете, строить какие-либо планы рано, но Сацивин шикнул на него, и тот утих.
        Пограничный контроль также прошел на ура. Ликуя в душе, Сацивин зашагал к ближайшему бару. Там проглотил ломтик шоколадного торта, запив его сладким чаем, после чего двинулся к залу предполетного досмотра. Здесь ему пришлось разуться, вынуть ремень из брюк и пройти сканер.
        «Я все равно не дам вам реализовать все это… Поверьте, лучше вернуть коллекцию Протасова его законным наследникам…»
        Эти слова, брошенные ему в лицо адвокатом Павловым, неожиданно пронеслись в памяти, словно старые пожухлые листья, увлекаемые ветром.
        - Мертвого осла уши тебе, Павлов, - вслух пробормотал Руслан. - И не таких, как ты, вокруг пальца обводили.
        Когда все проверки оказались позади, он едва не расхохотался. Развязав тесный галстук, он небрежно сунул его в карман и шумно вздохнул.
        «Передам все эти картины с рукописями Есении, - вдруг подумал он. - А там, глядишь, может, и правда верну недвижимость. Лучше остаться без недвижки, но на свободе. Может, и вовсе нет смысла бодаться за эти метры, тем более когда все зашло так далеко?! На наш век с Лидой и так хватит…»
        Сацивин достал посадочный талон, взглянув на номер выхода на посадку, и, хмыкнув, заторопился в зону вылета. Может, он еще успеет посидеть в кафе или заглянуть в дьюти-фри…
        Он неторопливо шел, все еще размышляя, какую тактику все-таки лучше избрать со следователем, и не заметил двух человек в темной форменной одежде, которые быстрым шагом направлялись к нему.
        - Господин Сацивин?! - послышался за спиной уверенный голос, и Руслан понял всё. «Он не спрашивает, - промелькнуло у него в мозгу. - Он констатирует…»
        Он медленно повернулся, изо всех сил стараясь вести себя спокойно. Перед ним стояли сотрудник безопасности аэропорта и дежурный полицейский, оба высокие и крепкие.
        - Да, это я, - с трудом разлепил губы Сацивин.
        И он не удивился, когда ему велели идти вместе с ними.

* * *
        Они вышли из зоны вылета, и вскоре вся троица оказалась перед дверью без каких-либо опознавательных знаков.
        - Куда вы меня привели? - спросил Руслан, пытаясь сохранить присутствие духа. - Мой самолет вылетает меньше чем через полчаса!
        - Пожалуйста, пройдите, - вежливо сказал старшина полиции, и Руслан, помедлив, вошел в небольшое помещение. Расположенный посередине стол, отсутствие окон и другой мебели - все эти признаки красноречиво говорили о том, что это комната для допросов.
        Продолжая оглядываться, Руслан увидел собственный чемодан, на ручке которого все еще сиротливо белела бирка, и вот тут он почувствовал слабость в ногах.
        В коридоре послышались шаги, и спустя секунду в помещение вошли еще двое - полноватый мужчина в белой рубашке и… адвокат Павлов.
        Сацивин даже несколько раз с силой моргнул, словно не веря собственным глазам.
        - Вы… - прошипел Руслан, сверля адвоката ненавидящим взглядом. - Что вы тут делаете?
        Артем пожал плечами.
        - Узнал, что вы летите в Париж, и вспомнил, что не успел с вами проститься, - усмехнулся он.
        Сацивин уже собирался пустить в ответ злобную шпильку, но его остановил мужчина в белой рубашке. Представившись начальником службы безопасности аэропорта, он спросил, указывая на чемодан:
        - Руслан Валерьевич, это ваш багаж?
        - Наверное. Во всяком случае, очень похож, - отрывисто бросил Сацивин.
        - Если сомневаетесь, подойдите поближе. Но хочу предупредить, что багажная бирка на нем соответствует вашему билету. Чемодан закрыт на замок, у вас ведь с собой ключ?
        Выругавшись про себя, Руслан сделал шаг вперед.
        - Вы можете объяснить, в чем суть претензий? - спросил он, роясь в карманах. Наконец ключ был найден, и Сацивин сунул его в хромированный замочек.
        - Разумеется, - с подчеркнутой вежливостью отозвался начальник службы. - Есть ли в вашем багаже вещи, требующие специального разрешения на вывоз с территории Российской Федерации?
        - Нет, - отрезал Сацивин. - Я законопослушный гражданин и знаю правила международной перевозки!
        - В таком случае покажите, пожалуйста, содержимое вашего багажа.
        Скрипнув зубами, Сацивин нехотя подчинился. Через минуту на столе лежали три продолговатых пластиковых тубуса и два свертка в полиэтиленовых пакетах, которые были тщательно заклеены липкой лентой.
        - Что внутри? - задал вопрос полицейский.
        - Современное искусство, - процедил Руслан.
        Начальник безопасности многозначительно посмотрел на помощника, и тот быстро вскрыл тубусы с пакетами.
        - Что-то не очень похоже на современное искусство, - подал голос Павлов. Он, как и все собравшиеся в комнате (кроме разве что Сацивина), с интересом разглядывал полотна картин, аккуратно разложенные на столе.
        - Если я не ошибаюсь, это работа художника Дмитрия Мартена, русского живописца-графика, - сказал Артем. - Работа называется «Облака над речкой», была написана в конце ХVIII века. Полагаю, Руслану Валерьевичу известен закон о порядке вывоза из страны культурных ценностей?
        - Закон-то известен, - высокомерно заявил Руслан. - И если меня не будут постоянно перебивать, я докажу, что в данном случае я ничего не нарушал. А вы совершаете грубейшую ошибку, считая меня контрабандистом.
        С этими словами Сацивин вытащил из тоненькой зеленой папки несколько листов.
        - Это экспертное заключение, - сказал он, протягивая документ полицейскому. - Оно выдано органом, уполномоченным Министерством культуры! И подтверждает, что вывозимое имущество является современным искусством, репродукцией! А вовсе не культурными ценностями и раритетами, в чем вы, господин Павлов, пытаетесь нас всех убедить!
        - А это что? - полюбопытствовал начальник безопасности, держа в руках потрепанную тетрадь.
        Он осторожно перевернул ветхую страницу.
        - «Борис Пастернак», «На ранних поездах…» Это ведь рукопись?!
        Мужчина требовательно смотрел на Сацивина, но тот лишь криво усмехнулся:
        - А где написано, что это рукописи? Вы какую-то бирку увидели с годом издания?
        - Неужели вы надеетесь, - холодно ответил Артем, - что первая же экспертиза не подтвердит, что вы пытались перевезти коллекционные рукописи, которые проходят по уголовному делу? Как и полотна, разложенные на этом столе?
        С этими словами Павлов вынул из папки приготовленный заранее список.
        - Это перечень рукописей и картин, которыми при жизни владел писатель Протасов, - объявил он. - И после его смерти все это бесследно исчезло. Давайте чисто для интереса сверим список и то, что было у вас в чемодане? Уверен, совпадение будет стопроцентным.
        - Протасов сам мне это все отдал, безвозмездно! - запальчиво выкрикнул Сацивин.
        - Вы хотите сказать, что Андрей Васильевич собирал репродукции? - прищурился Артем. - Вы ведь только что показали заключение эксперта, что все вывозимое - не что иное, как копии?
        Руслан умолк, запоздало сообразив, что своей опрометчивой фразой угодил в хитро расставленную ловушку.
        - А вот, смотрите, еще, - вновь заговорил начальник безопасности, с осторожностью открывая очередную рукопись. - Михаил Шолохов, «Судьба человека»… О, да тут и дарственная надпись есть!
        - Если у вас есть остатки сомнений, я развею их, - произнес Артем. - Протасов при жизни имел обыкновение делать отметки на картинах, которые оказывались в его коллекции. На обороте холста он ставил свою подпись и дату. А теперь взглянем…
        Бережно приподняв полотно Федорова «Пейзаж с лодками», он повернул картину обратной стороной.
        - Видите? На этом месте затертость, причем, судя по всему, сделанная совсем недавно, - сообщил Палов. - Возьмите любую другую картину, и вы увидите, что все пометки Протасова уничтожены.
        - Вам не сойдет это с рук, - выдавил Сацивин. - Это еще ничего не доказывает!
        - Руслан Валерьевич, я ведь предупреждал вас, - сказал Артем. - Я просто поражаюсь вашему упрямству. В отношении вас и вашей супруги возбуждены уголовные дела, вы подозреваетесь в мошенничестве, совершенном организованной группой в особо крупном размере, а вы преспокойно вылетаете в Париж, прихватив между делом незаконно присвоенное имущество. Риск, конечно, благородное дело, но всему есть предел. Позвольте поинтересоваться целью вашей поездки? Вряд ли вы намеревались устроить выставку картин в музеях Лувра или Жакмар-Андре!
        Руслан хрипло и с присвистом задышал:
        - Я больше ничего не скажу. Мне плохо, и я требую адвоката…
        - Пожалуйста, пригласите врача, - обратился Павлов к полицейскому. - Здесь, конечно, душновато.
        Последние приготовления
        Вынув из пачки предпоследнюю сигарету, Алекс сунул ее в рот. Помедлив, извлек оставшуюся, поместив ее за ухо, - ее он оставит Эду, когда тот вернется с допроса (тело его папаши достаточно быстро нашли и опознали), после чего кинул пустую пачку на асфальт.
        Поглядывая в сторону грязно-желтого здания районного ОВД, молодой человек закурил. Это была уже четвертая сигарета, пока он ждал Эда. И Алекс очень надеялся, что его приятель все же выйдет на улицу.
        Он хотел этого по нескольким причинам. Ну, во-первых, они все-таки кореша и давно знают друг друга. И хотя даже между старыми друзьями бывают житейские терки, Эд был неплохим парнем, на которого можно было положиться. Хотя порою он был мямлей и до жути пассивен, проявляя полную бесхребетность.
        Во-вторых, если у ментов что-то есть на Эда и его задержат, под удар автоматически попадает и он сам. Каким бы хорошим дружбаном ни был Эд, у Алекса не было уверенности, что тот не расколется, если легавые начнут его прессовать. И тогда Алекс пойдет за ним «паровозом», ведь он тоже запачкан кровью не в меру любопытного гаражного сторожа…
        «Не ври самому себе, - шевельнулась в голове мысль, и Алекс нервно затянулся. Изъеденные никотином легкие привычно впитали в себя новую порцию яда. - Эд нужен прежде всего для того, чтобы решить вопрос с его долей в наследстве».
        Алекс не хотел признаваться в этой очевидной правде, но так оно, по сути, и было. Он даже втайне мечтал о том, как распорядится теми деньгами, которые наверняка получится отжать у двух трясущихся куриц - бабули и полупарализованной тетушки Эда…
        - Что-то ты там глубоко завяз, братишка, - с озабоченным видом вслух пробормотал он. Посмотрел на дымящийся окурок, зажатый грязными пальцами, и криво усмехнулся. Пожалуй, еще минут пять, и он сделает ноги. Нефиг светиться тут, он и так почти полтора часа стоит на самом виду.
        Бросив окурок рядом с пустой пачкой, Алекс растер его подошвой, и в этот момент на крыльце околотка появился Эдуард.
        - Что так долго? - спросил Алекс, хлопнув приятеля по плечу. - Я уж поминки по тебе хотел заказывать… Думал, повязали тебя мусора!
        - А что ты хотел? - раздраженно отозвался Эдуард. - Пока базар-вокзал, пока следак протокол составил, потом почитать дал, потом мелочовку исправил… Короче, ситуация такая. Батю…
        Внезапно он замер, с растерянной улыбкой глядя на Алекса. Пока тот непонимающе глядел на друга, мимо них торопливо прошествовала пухлая женщина, окинув молодых людей настороженным взглядом. Проворно перебирая толстыми ногами, она направилась к зданию ОВД.
        - Ты что? - тихо спросил Алекс.
        - Идем отсюда, - процедил Эд, увлекая за собой приятеля. - Это та самая калоша, что ломилась в хату бати, когда мы там ночевали.
        - Ну и что? - сплюнул Алекс. - Она нас не видела.
        - Видела, - возразил Эд, воровато оглядываясь, словно промелькнувшая незнакомка вот-вот передумает и кинется за ними в погоню. - Тогда, на лавке, когда мы выходили из подъезда. Только она не знала, кто мы такие. Если нас видел кто-то из соседей и сможет опознать, нам кирдык. Тем более собирались мы тогда утром наспех, там везде наши отпечатки…
        - Может, и так, - согласился Алекс, обдумав слова товарища. - Послушай, у твоего отца наверняка в хате полно другого народу было, так что пальцев там тьма. Будем надеяться, что пронесет.
        Приятели свернули в арку, быстро прошли через пустынный двор, миновали небольшой парк и оказались возле заброшенного стадиона. Проржавевшие ворота валялись за чертой поля, лавки имели плачевный вид - краска на них давно облезла и доски со временем обвалились, превратившись в труху. Одна из немногих уцелела, и друзья решили примоститься на ней.
        - В общем, если коротко - все нормально. Батю и этого сторожа нашли через два дня после того замеса. Мы вроде не при делах. Во всяком случае, из допроса никаких намеков не следовало.
        - Ну это уже радует, - с облегчением выдохнул Алекс. - А насчет намеков, братуха, я так тебе скажу. Если бы на тебя у ментов что-то было, тебя бы уже по почкам дубинкой фигачили в камере и пакет на башку надевали. Ты бы через полчаса «чистуху» написал собственной кровью.
        - Следак больше интересовался, знаю ли я этого сторожа, - добавил Эд. - И были ли между ними ссоры. Но я ответил, что батю сто лет не видел. Похоже, наш план сработал.
        - Так и должно быть, - кивнул Алекс. - Ладно, вернемся к нашим баранам. Что у тебя с Графом?
        При упоминании ненавистного кредитора лицо Эдуарда помрачнело.
        - Ничего хорошего. Я отдал ему почти все бабки, которые тогда нашли у отца. Он согласился дать отсрочку еще на три дня. Начиная с сегодняшнего. Потом, как мне дали понять, от меня будут отрезать по кусочку, как от колбасы.
        - Значит, реально у тебя два дня, - подытожил Алекс, ковыряя ногтем облупившуюся краску с лавки. - За два дня можно много чего сделать.
        - Ты о чем? - нахмурился Эд.
        - Я о второй части Марлезонского балета, в которой нам предстоит принять самое активное участие, - пояснил тот. - Особняк в Барвихе, тупица!
        - Забудь, - качнул головой Эдуард. - У старух нет денег.
        Губы Алекса искривились в нехорошей усмешке.
        - А ты проверял? Я бы на их месте тоже ничего бы тебе не дал! Еще и шваброй по спине треснул бы! Приперся внучок! Хоть бы цветы купил, дуралей! А ты ввалился, дыша на них перегаром!
        - Тогда зачем ты меня туда направил? - неожиданно закричал Эд, потеряв терпение. - Сам же мне и предложил похмелиться!
        - Так я думал, ты вечером их навестишь, после того как марафет наведешь. Свежую рубашку с бабочкой напялишь, хе-хе.
        - Алекс, они реально пустые. Я смотрел телик, про их ситуацию даже прессе известно! Их реально кинули, там целая мафия, которая отжимает у стариков жилье и все остальное! Эти уроды обманули моего деда и забрали себе все, понял?!
        Алекс терпеливо ждал, когда приятель успокоится, затем миролюбиво проговорил:
        - Я интересуюсь новостями, неврастеник. Как раз сегодня подвернулась бесплатная газета, что в метро раздают. И знаешь, что я узнал? Твоя родня наняла крутого адвоката Павлова, слыхал про такого?!
        Эд устало кивнул.
        - Так вот, все поменялось. Был суд, этим уродам прищемили хвост, и твои старики снова богаты, - отчеканил Алекс, вынимая из внутреннего кармана джинсовой куртки смятую газету. - Пока ты торчал в мусарне, я не терял времени даром. Так что в данном случае мафия наделала в штаны. Вопросы есть? На, читай, если не веришь.
        Он сунул газету Эдуарду, и тот недоверчиво развернул ее в нужном месте. Прочитав статью, он изумленно уставился на Алекса.
        - Это шанс, братуха, - проникновенно сказал тот, глядя прямо в глаза Эдуарду. - Такая возможность дается раз в жизни.
        - У меня три дня, - измученным голосом произнес Эд. - Точнее, уже два.
        - Вот именно поэтому нужно готовиться. Сегодня все решим окончательно. Нужно купить что-нибудь покрепче, мозги будут лучше работать.
        У Эда на этот счет были большие сомнения, но он решил, что спорить с Алексом по этому поводу будет себе дороже. Между тем его друг мечтательно смотрел в небо.
        - Только подумай, десять лямов. У меня никогда сразу не было столько бабок!
        Запавшие глаза Алекса сверкали лихорадочным блеском, ноздри раздувались, и Эд подумал, что он похож на старателя Дикого Запада, наконец-то наткнувшегося на золотую жилу.
        - Ты уверен, что все получится? - нерешительно спросил Эдуард.
        - Я бы не предложил, если бы это было не так. Мы придем к старым клюшкам завтра ночью, - сказал Алекс. - Слушай меня, и все будет о’кей, дружище.
        Эдуард нервно улыбнулся. Он хотел сказать, что вся эта затея ему до жути не нравится. Он хотел напомнить Алексу, что у них и так проблем выше крыши, и идти выколачивать деньги с двух беспомощных женщин, одна из которых восьмидесятипятилетняя старуха, а вторая - инвалид с парализованными ногами, идея не из лучших. Он хотел предупредить, что, даже если им удастся срубить, как говорится, «легкого бабла», вряд ли это им так легко сойдет с рук. Все это буквально вертелось на языке, но так и осталось в тревожных мыслях Эдуарда.
        Просто потому, что он вспомнил слова вышибалы Графа о предстоящей расчлененке из-за невыплаты долга, и от этой жуткой угрозы его до сих пор бросало в дрожь…
        Но, положа руку на сердце, гораздо больше сейчас он боялся идти в дом Протасовых!
        Фиктивное завещание
        Ближе к вечеру Артем заехал на работу к Ольге. Она уже ждала его у ворот экспертного центра и приветливо помахала рукой.
        - Рада тебя видеть, Артем, - улыбнулась девушка, быстро усаживаясь в машину. Она прильнула к Павлову и поцеловала его в шеку.
        - Я тоже успел соскучиться, - признался адвокат, разворачивая «Ягуар». - Как прошел день?
        - Отлично, без происшествий. Вот только у коллеги неприятности - она разводится, на носу раздел имущества, все уши нам прожужжала…
        - Брачный контракт есть? - осведомился Артем.
        - Нет. Но квартира в ее собственности и куплена до замужества. А вот машину покупали вместе. Она боится, что бывший супруг будет претендовать на жилье, а сама же готова оставить ему машину. Впрочем, давай я не буду тебя загружать еще чужими проблемами, уверен, она справится.
        - Если ситуация именно такая, как ты обрисовала, то твоей коллеге бояться нечего, квартира останется ей, - ответил Павлов. - Но когда брак дает трещину, лучше всегда быть готовым к подобным вещам.
        - Когда молодая девушка выходит замуж, особенно впервые, она думает о последствиях возможного развода в последнюю очередь, - вздохнула Ольга.
        - Разумеется, не стоит во всем видеть подвох, будто муж только и ждет удобного случая, чтобы присвоить все имущество. Но иногда на глаза попадаются детали, которые невозможно не заметить. В моей практике был один интересный случай. Разводилась пара, оба - бизнесмены. Так вот, по брачному контракту весь бизнес в случае расторжения брака оставался за мужем, а тот, в свою очередь, обязывался приобрести жене трехкомнатную квартиру. Развод состоялся, женщина подписала необходимые бумаги по бизнесу в пользу бывшего супруга и сидит, ждет от него ответного шага - квартиры.
        - Которую так и не дождалась, - предположила Ольга.
        - Примерно так, - сказал Павлов. - Весь абсурд ситуации заключался в том, что муж этой женщины в общем-то не отказывался от своих обязательств. Он просто заявил: «Конечно, я куплю тебе «трешку». Только потом, когда деньги накоплю». В этом состояла вся хитрость.
        - В договоре не были указаны сроки? - догадалась девушка.
        - Совершенно верно. Обязанность по приобретению квартиры предусмотрена, а в течение какого времени это необходимо выполнить - нет. Это упущение стоило нервов моей клиентке на протяжении нескольких месяцев. Хотя история для нее закончилась хорошо - суд встал на ее сторону, и она наконец-то получила свою квартиру.
        - Ну хорошо, что все так славно для нее закончилось… Так, а куда мы сейчас направляемся? Может, заглянем на ВДНХ, там как раз выставка бронзовых скульптур проходит?
        - Именно туда мы и направляемся. Я помню твое пожелание. Кстати, у меня к тебе тоже имеется вопрос меркантильного характера. По твоей части в сфере экспертизы.
        - Я так и знала. - Ольга делано закатила глаза. - Под видом экскурсии на выставку хочешь воспользоваться моим служебным положением?
        Они оба засмеялись.
        - На самом деле все совершенно легально, - сказал Артем. - Как я тебе говорил, картины и рукописи Протасова нашлись. У меня нет сомнений, что это именно те самые предметы, но тем не менее.
        - Не вопрос. Проведем экспертизу подлинности, причем в самые кратчайшие сроки.
        - И еще. Протасов делал метки на оборотной стороне холста, где ставил свою подпись. Все картины, изъятые в аэропорту у Сацивина, имеют одинаковые следы затертости, причем выполненные в спешке, едва ли не наждачной бумагой. Вероятно, при исследовании на этих местах еще обнаружатся следы чернил?
        - Вполне возможно, - не стала отрицать Ольга.
        - Тогда я поговорю со следователем и постараюсь убедить отправить картины в вашу лабораторию. Заодно изучите рукописи на предмет подлинности, всякое бывает.
        - Хорошо. Какие-то еще новости по делу Протасова есть?
        - Сацивин и его супруга Коржина задержаны. После допроса их поместили под домашний арест, - пояснил адвокат. - У них несколько квартир, поэтому проблем в раздельном нахождении супругов нет. Им уже предъявлено обвинение в мошенничестве. Картины и рукописи Протасова, как я уже сказал, изъяты и хранятся у следователя. Если ничего не изменится, завтра их отправят в ваше ведомство для исследования. Теперь о так называемом завещании - почерковедческая экспертиза подтвердила, что подпись выполнена не Протасовым. Пикантность ситуации заключалась в том, что Протасов со временем практически ослеп, и подпись в последние годы у него изменилась - стала более размашистой, без замысловатых крючков и загогулин, нежели была лет двадцать назад. Но, судя по всему, у мошенников на руках были образцы именно старой подписи. Именно поэтому при сравнении поддельного завещания и образца подписи Протасова различия стали очевидны. Так что вся афера, задуманная мошенниками, с треском провалилась. Жаль, конечно, что не удалось допросить их соучастника Рогового, того самого старика, который изображал писателя. Кстати, есть
подвижки в деле о его убийстве.
        - Нашли преступника?
        - Пока нет. Но органами следствия установлен свидетель - девушка, выгуливающая в то утро собаку. Она видела, как мужчина в капюшоне волочил по земле тело старого уголовника. Она сообщила родителям, но, к сожалению, полицейские не восприняли их звонок всерьез, и тогда никто на место происшествия не выехал. О сообщении вспомнили лишь тогда, когда было обнаружено тело.
        Помедлив, Артем добавил:
        - Досталось и нотариусу Гурецкому, который принял к исполнению это так называемое «закрытое завещание»… Согласно кодексу профессиональной этики нотариусов пока что он привлечен к дисциплинарной ответственности. Дальше будет видно. Хорошо, что он не был вовлечен в мошенническую схему аферистов.
        - Значит, все закончено? - удивленно спросила Ольга. - Я думала, такие процессы годами идут!
        - Нет, до завершения дела еще далеко, - возразил Павлов. - Следствие по делу Сацивина и Коржиной только началось. И у меня есть основания полагать, что семья Протасовых далеко не единственная в списке злоумышленников. Если по ходу расследования будут вскрываться новые эпизоды и потерпевшие, по этим фактам нужно проводить дополнительные следственные мероприятия. Суду нужны неопровержимые улики для вынесения приговора.
        - Но ведь экспертиза показала, что завещание - подделка!
        - Именно на это и будет сделан акцент на следующем судебном заседании, - сказал Артем. - Которое состоится в самое ближайшее время. Как мне представляется, законным будет признано настоящее завещание Протасова, которое все это время хранилось у вдовы. И лишь тогда все ограничения на движимое и недвижимое имущество будут сняты. Процесс, увы, не сиюминутный. Но меня беспокоит другое.
        Ольга вопросительно смотрела на адвоката.
        - Что-то подсказывает мне, что Сацивин и Коржина - лишь звенья в длинной цепочке мошеннической схемы, - предположил Павлов. - Я привык верить профессиональному чутью. Не сомневаюсь, что в этой мутной воде есть рыба покрупнее тех, что уже пойманы. И мне хотелось бы подцепить ее на крючок.
        Заказ принят
        Встреча была назначена на четыре часа у Репинского фонтана на Болотной площади. Есении очень не хотелось тратить время на поездку, но в данном случае от ее желаний мало что зависело, и она нехотя согласилась.
        До четырех еще оставалось семь минут, и она с рассеянным видом прохаживалась вокруг фонтана. Глядя на тугие струи воды, бьющие из чугунных насадок, она неожиданно вспомнила, как в далеком детстве отец водил их с Генрихом гулять по этим местам.
        «Этот фонтан строили пленные немцы после войны, - рассказывал он притихшим детям, которые слушали отца с открытыми ртами. - Чаша фонтана изготовлена из переплавленных немецких орудий, которые были захвачены у фашистов…»
        Настойчивое треньканье мобильника вернуло Есению к реальности, и она полезла в сумочку за телефоном. И очень удивилась, когда услышала голос брата.
        - Привет, сестренка, - раздался знакомый хриплый голос.
        - Здравствуй, Гена. Не ожидала тебя услышать.
        - Почему? Разве мы чужие друг другу? - усмехнулся Генрих.
        - Нет, просто ты очень редко объявляешься сам. В основном я всегда ищу общения и встреч. А тут - цветы перед выездом… Что-то случилось?
        - Со мной - нет.
        - Опять сон страшный видел?
        - Перестань, глупая. Я сегодня просматривал прессу. Процесс, затеянный адвокатом твоих оппонентов, получил общественный резонанс. Я так понимаю, твои доверенные люди под арестом?
        - Да, - с плохо скрытым раздражением ответила Есения. - Хорошо, что пока под домашним.
        - Это всего лишь вопрос времени. Статья, которая им светит, предусматривает срок лишения свободы до десяти лет.
        - Ну и что?
        - Ты ничего не понимаешь? - воскликнул Генрих, тоже начиная терять терпение. - Они тебя сольют! Думаешь, эта семейная пара будет выгораживать тебя, а сами тянуть лямку? Ничего подобного! Следствие, как огромная голодная тварь, сожрет их всех, прихватив тебя на десерт! Превратит в муку, как жернова мельницы! И даже не заметит, только пыль стряхнет!
        Есения устало прикрыла веки.
        - Что ты предлагаешь?
        - Они больше не нужны, - сказал Генрих после небольшой паузы. - Как и адвокат.
        - Ты о Павлове?
        - Не нужно лишних фамилий, - предупредил Генрих. - Разве в твоем деле есть другие адвокаты, заслуживающие внимания?
        - Хорошо, не горячись.
        - Я тебя предупреждал, что с этим юристом нужно держать ухо востро.
        - Отличный совет, дорогой братец. Наверное, я немного усмирю твой пыл, сказав, что именно сейчас встречаюсь со специалистом, который поможет мне организовать отвод этого чрезмерно активного юриста.
        В трубке повисло молчание, затем Генрих осторожно спросил:
        - Ты справишься?
        - Надеюсь.
        - Да, будем надеяться. И что будет, когда произойдет выход адвоката из дела?
        - Тогда мне проще договориться с наследниками. Уж с двумя старыми пугалами я разберусь. Проблема в том, что мой товар отправлен на экспертизу, которая стопроцентно подтвердит его подлинность. Филькина грамота, с которой взяли моего человека в аэропорту, уже не прокатит. Поэтому пускай старухи получат весь товар обратно. А как только адвокат выйдет из дела, за них возьмусь я.
        - Это все очень рискованно, - с сомнением протянул Генрих.
        - У меня нет выбора. Я пообещала клиенту, что сделка состоится, - с досадой сказала Есения. - Назад отыграть не получится.
        - Милая моя девочка. Еще не поздно одуматься и прекратить весь этот театр абсурда, - медленно произнес брат. - Если ты бросишь все прямо сейчас, у нас есть шанс выйти из дела без каких-либо последствий. Фиг с ними, с твоими клиентами. Лучше потерять на сделке миллион евро, чем свободу. Тюрьмы я не переживу.
        - Нет, Гена. Это уже не обсуждается, - отрезала она. - Закончим сделку и, так и быть, возьмем отпуск на пару лет. Средств хватит.
        - Ладно. Решай сама. Только держи меня в курсе.
        - Пока, дорогой. Не переживай, все будет отлично.
        Закончив разговор, Есения посмотрела на часы. Ровно четыре. Взгляд женщины переместился на лавки, расставленные вокруг фонтана, как внезапно над ухом раздался тихий бесцветный голос:
        - Добрый день.
        Вздрогнув, она резко обернулась, мысленно отругав себя за излишнюю нервозность. Перед ней стоял невысокий мужчина в потертых джинсах и светло-серой безрукавке, расслабленно щурясь на солнце. Его голову украшала бейсболка с эмблемой «Найк».
        - Здравствуйте, Ингур.
        - Присядем? - предложил мужчина. - В теньке будет намного комфортней.
        Есения не возражала.
        - Вы сегодня хорошо выглядите, - сделал ей комплимент Ингур, и женщина вежливо кивнула в знак благодарности. Он зевнул, прикрыв рот ладонью и добродушно улыбнулся. Глядя на его субтильную худощавую фигуру, бесстрастное лицо и расслабленную позу, едва ли можно было предположить, что перед тобой наемный убийца. Но именно им и являлся человек, от которого Есению отделяло всего несколько сантиметров.
        - Давайте к делу, - предложил он. - Что у вас есть на объект?
        - Все то же, что есть и у вас.
        - Фигура медийная? - догадался Ингур.
        - Да. Артемий Павлов, адвокат, - сообщила Есения вполголоса.
        - Слышал о нем. Вы же понимаете, что в таком случае цена увеличивается вдвое.
        - Разумеется. Аванс будет сегодня вечером.
        - Пока я не дам положительный ответ. Я должен подумать, - мягко проговорил Ингур, и их взгляды пересеклись.
        - Раньше вы не были особенно разборчивым, - напомнила Есения. Она была явно недовольна реакцией наемника.
        - Раньше и работа была спокойней, - ответил Ингур. Поправив козырек кепки, он прибавил:
        - До девяти вечера я дам ответ.
        - Тогда до связи. - Есения решительно поднялась с лавки. - Надеюсь, мне не придется искать вам замену.
        Тот пожал плечами.
        - Жизнь непредсказуема, - философски заметил он, но Есения уже быстро шагала прочь, звонко цокая каблуками.
        Киллер остался сидеть, глядя ей вслед со снисходительной улыбкой.
        А без пяти минут девять Есении пришло СМС без единого слова. Там был лишь эмодзи в виде знака «ОК» - сложенных в кружок большого и указательного пальцев.
        Налет
        Ночь плавно опустилась на Подмосковье, накрыв дома, улицы и деревья мягким угольно-черным одеялом. Рассыпанные на нем звезды поблескивали, словно крохотные бриллианты. Две тени скользнули в свете уличного фонаря и замерли возле одного из участков, обнесенного изгородью из сетки-рабицы. Хозяева, вероятно, только собирались приступить к строительству, о чем свидетельствовали гора щебня и бетонные блоки, сложенные у дороги.
        - Ну вот мы и на низком старте, - приглушенным голосом сказал Алекс. Он присел на поваленное бревно и, переводя дыхание, снял рюкзак. - Далеко отсюда?
        - Нет. Сейчас прямо и направо, - сказал Эдуард. - Через два дома будет их коттедж.
        - Метров сто?
        - Где-то так.
        Эдуард старался говорить спокойно, но внутри его буквально трясло и выворачивало наизнанку от страха перед намечающимся мероприятием. Он прекрасно отдавал себе отчет, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет, но одновременно боялся признаться в этом Алексу. По сути, он был загнан в угол, как зверь, которого обложили со всех сторон.
        - Надевай маску, - велел Алекс, натягивая балаклаву на голову. - И перчатки не забудь.
        Эд молча повиновался. Похоже, Алекс что-то заподозрил, потому что настороженно спросил, глядя напарнику прямо в глаза:
        - Ты что, бро, зассал?
        Эдуард нервно усмехнулся.
        - Все норм.
        - Не вздумай заднюю включить, - холодно предупредил Алекс, и в голосе его проскользнули металлические нотки. - Все получится, если будем действовать в связке и безо всяких соплей. Понял? У нас есть цель, и нужно разбить лоб, но добраться до нее.
        Рука Эда непроизвольно коснулась гвоздодера, который торчал у него за поясом. Он вспомнил, что к ремню Алекса прицеплен нож, а в рюкзаке за его спиной покоятся веревка, липкая лента и двухлитровая бутылка с бензином. И его бросало в холодный пот, когда он начинал думать, как именно намеревался Алекс использовать всю эту ерунду…
        - Просто подумай, что есть люди, которые неправомерно завладели твоим имуществом, - разглагольствовал между тем Алекс. - А ты всего-навсего собираешься восстановить справедливость, забрав лишь то, что принадлежит тебе. Баланс будет восстановлен и все дела, бро. Сечешь?
        Он схватил Эда за воротник и тряхнул.
        - Я в порядке, - буркнул Эдуард, отстраняясь. В балаклаве было душно и неудобно дышать, но ничего не поделаешь. Он нацепил на руки перчатки, заметив, как Алекс протягивает ему раскрытую ладонь, посреди которой желтела овальная таблетка.
        - Закинься, чувак, - подмигнул Алекс. - Так сказать, небольшая заправка перед ответственным делом. Твоим прокисшим шестерням в башке явно нужна свежая смазка.
        - Что за колеса? - нахмурился Эдуард.
        - Стимулятор. «Кровь оборотня». Будешь двигаться и думать быстрее всех.
        Парень все еще колебался, когда Алекс настойчиво проговорил:
        - Бери, хуже не будет.
        Эд молча взял наркотик и закинул его в рот.
        - Сейчас покурим и через пять минут идем, - сказал Алекс. - Старухи уже, по ходу, сняли свои вставные челюсти, нацепили на бошки чепчики и мирно похрапывают, а в своих снах они наверняка тратят твои бабки, бро. Даже не могу вообразить, на что могут пустить деньги такие старые калоши, но куда-то они их точно собираются спустить. Может, на восстановление приюта для одиноких хомячков. В любом случае мы не позволим этим клюшкам наслаждаться жизнью за твой счет. Все будет по справедливости.
        Эд представил Бэллу Альбертовну и ее дочь Марину в ночных чепчиках и хихикнул.
        Алекс хлопнул его по плечу и жарко прошептал:
        - Представляешь, к утру ты уже будешь богатым, парень? Ты не только рассчитаешься с Графом, тебе даже на хату новую хватит!
        На этот раз Эдуард не просто хихикнул, а возбужденно рассмеялся.
        Похоже, таблетка начала действовать.

* * *
        Пока злоумышленники завершали последние приготовления, в доме Протасовых, вопреки предположению Алекса, все еще горел свет.
        Марине не спалось. Собственно, ее и раньше изредка донимала бессонница, но последние события, в результате которых она и ее мать едва не оказались без крыши над головой, закономерно усугубили ситуацию.
        Промаявшись около часа в постели, Марина поняла, что спать не хочет совершенно, и, набросив легкую кофту, переместилась в коляску, после чего с задумчивым видом подкатилась к мольберту.
        Идея рисунка, а точнее, портрета, за который она взялась пару дней назад, возникла спонтанно, и сначала все шло просто замечательно. Но сегодня вечером Марина решила сравнить свою неоконченную работу с фотографией и с досадой поняла, что глаза ее персонажа ну никуда не годятся. С точки зрения техники все было выполнено безупречно, но сходство с оригиналом отсутствовало напрочь. Не хватало некой искры, как говорится, неповторимой «фишки», делающей человека, которого она рисовала, живым, настоящим.
        Обдумывая, с чего следует начать исправление, Марина достала коробку с пастелью, как неожиданно за окном послышались неясные звуки. Словно…
        «Словно кто-то тащит какой-то предмет по земле, - внезапно подумала женщина, и ее затылок обожгло жаром. - Может, показалось?»
        Протасова-младшая положила пастель обратно на тумбочку и медленно подъехала к окну.
        Странные звуки продолжались, и она, помедлив в нерешительности, открыла окно. Холодный ветер дохнул ночными запахами, и заколыхались тюлевые шторы, заставив ее вздрогнуть от неожиданности. Упершись руками в подоконник, Марина осторожно выглянула наружу.
        То, что она увидела, заставило ее похолодеть. Две темные фигуры возились возле лавочки, на которой мама в хорошую погоду так часто любила отдыхать. Подтащив лавку к окну, один из них вскочил на нее, после чего до слуха Марины донесся приглушенный стук.
        - Эй, вы! - набравшись смелости, крикнула она, когда первый испуг прошел. - Вы с ума сошли?! Сейчас полицию вызову!
        Фигуры замерли, затем задрали головы на звук голоса, и Марина неосознанно подумала о голодных волках, учуявших запах крови.
        - Привет! - произнес один из них и засмеялся. Тут же раздался звон разбитого стекла, и Марина отшатнулась.
        - О боже, - прошептала она.
        «Мама… мама внизу!»
        Сердце бешено колотилось, и каждый звук отдавался погребальным звоном в ее ушах. Лихорадочный взгляд метнулся в сторону прикроватной тумбы, где лежал телефон.
        «Полиция! Немедленно позвонить 112!»
        Марина торопливо покатилась к тумбе, но так спешила, что задела колесом ее край. Не удержавшись, телефон свалился в зазор между тумбой и шкафом.
        Марина сжала кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони. С нарастающей паникой она слышала, как внизу сыплется битое стекло. Затем раздался торжествующий, леденящий кровь вопль, от которого Протасова-младшая едва не лишилась чувств.
        Кто к ним забрался?! Даже если это грабители, разве они так себя ведут?!!
        Уже было слышно, как кто-то поднимается по ступенькам и торопливо идет по коридору.
        «К нам залезли психопаты», - шевельнулась у нее дикая мысль, и Марина, превозмогая липкий страх, покатилась к двери. Как бы то ни было, там, внизу, ее мама. И бог знает, что с ней будет, если…
        Она остолбенела, увидев, как в дверях появился мужчина, лицо которого было закрыто черной маской. Взгляд Марины упал на гвоздодер в его руке, и отчаянный крик сам собой вырвался из горла.
        На волоске
        После ужина в японском ресторане Ольга позвала Артема в гости, и тот без колебаний принял приглашение.
        - Не ожидала, что в начале двенадцатого ночи такие пробки, - призналась она, с неудовольствием глядя на бесконечную вереницу машин, с черепашьей скоростью двигающихся по шоссе. Она подумала, что сверху автомобильный затор выглядит как исполинская змея из какого-нибудь фантастического блокбастера.
        - Варшавка всегда отличалась плотным движением, - сказал Артем. - Даже в позднее время.
        Он посмотрел в зеркало заднего вида.
        - Ты сегодня обмолвился, что Сацивину готовят новое обвинение, - произнесла Ольга. - Это допускается законом?
        - Безусловно, поскольку в ходе предварительного расследования могут всплывать новые эпизоды преступной деятельности обвиняемого, - ответил Павлов. - Теперь ко всему прочему следствие вменяет этой парочке статью 164 Уголовного кодекса - «Хищение предметов, имеющих особую ценность». Они ведь фактически украли у Протасовых картины и рукописи покойного писателя.
        - Да уж, заварили кашу.
        - Меня заинтересовало другое. Я разговаривал со следователем, и тот сказал, что Сацивин намекнул, что готов на сделку. Дал понять, что ему поступил заказ на рукописи и, по сути, все его действия результат чужой инициативы. В общем-то как я и предполагал.
        - И у него есть шансы выйти сухим из воды? - поинтересовалась Ольга.
        - У привлеченного к уголовной ответственности шансы есть всегда, даже после оглашения приговора. В Уголовно-процессуальном кодексе существует отдельная глава, посвященная особому порядку судебного производства при согласии обвиняемого с обвинением. Там много нюансов, но главное условие - признание обвиняемым своей вины. В таком случае суд назначит подсудимому наказание, которое не может превышать две трети максимального срока статьи, по которой его судят.
        - И следователь пойдет на это?
        Артем пожал плечами.
        - Следователь заинтересован побыстрее закончить дело и передать его в суд. Если обвиняемый согласен с предъявленным обвинением, следствию это только на руку. Но вопрос в другом.
        - В чем же?
        - Нужно установить, с какой целью Сацивин собрался лететь в Париж. Для него был забронирован отель, а обратный вылет в Москву планировался уже на следующий день. То есть во Франции Сацивин намеревался пробыть всего сутки. Во время обыска из вещей при нем были лишь запасная рубашка и носки. Понятно, что картины и рукописи вывозились им для продажи. Повторюсь, я уверен, что Сацивин и Коржина лишь исполнители, они как винтики в этом громадном преступном синдикате. И если эта сделка со следствием действительно состоится, вероятно, в дальнейшем прольется свет на некоторые важные вопросы.
        Адвокат прервался, вновь бросив взгляд в зеркало.
        - Что ты там такое интересное увидел? - спросила Ольга, оглядываясь.
        - Да как-то странно… Обычно байкеры в пробках не особо церемонятся и летают между рядов. А этот… На новичка вроде не похож. Но при этом послушно плетется в общей колонне, миновав уже как минимум третий светофор. Причем периодически выезжает в междурядье.
        «Как будто ищет кого-то», - мысленно закончил фразу Павлов, и губы адвоката плотно сжались.
        Вялотекущее движение транспорта стало еще медленнее, а когда впереди загорелся красный, и вовсе застопорилось. Слева от них встал эвакуатор с разбитой, забрызганный грязью «Нивой», справа застыла «Тойота Королла», за рулем которой сидела молодая девушка, увлеченно болтающая по телефону.
        Артем в очередной раз перевел взор на зеркало и увидел, что стоящий в пробке байкер вырулил в междурядье, и теперь яркий слепящий свет фары бил прямо по глазам. Секунда - и мотоциклист начал стремительно приближаться.
        Лицо адвоката оставалось ровным. Включив первую передачу, он повернул руль влево, и «Ягуар» резко дернулся. Теперь иномарка стояла так, словно намеревалась перестроиться в левый ряд, полностью перекрывая проезд байкеру, который уже практически подъехал к автомобилю Павлова. Это был мужчина, с ног до головы экипированный в темно-серую мотоциклетную защиту, голову защищал глянцевый шлем с зеркальным визором. Шестисоткубовый «Кавасаки Ниндзя» под ним нетерпеливо урчал, словно недовольный внезапно возникшим препятствием.
        - Что ты делаешь? Я думала, ты его пропустить хочешь, - растерянно проговорила Ольга.
        Байкер приподнял визор, и стало видно, что его лицо закрывает черная маска с узкой прорезью для глаз.
        - Я специально так сделал, - спокойно проговорил Артем, не сводя цепкого взора с зеркала. Увидев, как в левой руке байкера появился черный продолговатый предмет, он добавил: - Не хочу тебя пугать, но этот парень сейчас откроет огонь. Пригнись!
        Последнюю фразу Павлов буквально выкрикнул на одном дыхании, и в это же мгновение раздался сухой треск автоматной очереди. Ольга мгновенно съежилась на сиденье, закрыв голову руками. Девушка едва успела осознать смысл происходящего, как до ее слуха доносилась глухая дробь, словно с неба неожиданно обрушился мощный град.
        Откуда-то снаружи донесся продолжительный гудок клаксона.
        Пригнувшись, Артем включил заднюю скорость, и «Ягуар» резко рванул назад. Бампер с силой ударил «Кавасаки», помяв ему крыло, и мотоцикл вместе с наездником завалился на бок. Однако байкер мгновенно вскочил на ноги, и Артем машинально отметил, что убийца даже не выронил при падении оружия. При свете фар и дорожных фонарей стало видно, что это пистолет-пулемет.
        - Артем… - дрожащим голосом позвала Ольга.
        - Просто пригни голову и не двигайся, - велел Павлов. Что-то в его голосе заставило Ольгу мгновенно умолкнуть. Где-то вдалеке начала завывать сирена, и звук быстро приближался.
        Мотоциклист поправил шлем и шагнул вперед, направив ствол пулемета в крохотную дырочку в заднем стекле - результат ранее выпущенной обоймы. Новая очередь, и наконец пулестойкое стекло, разрастаясь паутиной трещин, рассыпалось. Разрезая воздух, пули прошили салон машины. Одна пробила насквозь подголовник водительского сиденья, просвистев в нескольких сантиметрах от головы Павлова, еще три застряли в лобовом стекле.
        Между тем светофор мигнул желтым, сменившись зеленым, и вереница автомобилей нехотя двинулась с места.
        Сухо щелкнул затвор - вторая обойма опустела. Байкер швырнул бесполезное оружие на шоссе.
        Воспользовавшись этим, Артем вновь нажал на газ, тесня киллера. Тот с трудом увернулся от таранящей его машины. «Ягуар» въехал правым крылом в следовавшую мимо «Газель». Мини-грузовик качнулся и замер, сзади начали нетерпеливо сигналить.
        Завывание сирен становилось все громче, и в зеркале заднего вида уже мерцали проблесковые маячки.
        Байкер метнулся к валявшемуся на дороге «железному коню», проворно поднял его. Молниеносным движением выхватил пистолет и, направив ствол в сторону колес «Ягуара», выпустил несколько пуль. Продырявленные шины тут же лопнули.
        Сунув пистолет за пазуху, байкер опустил визор шлема, выжал сцепление и открутил ручку газа. Надсадно взвизгнули покрышки, и «Кавасаки» с ревом понесся вперед. Умело лавируя между машинами, мотоциклист в мгновение ока исчез в потоке автомобилей.
        Павлов посмотрел на Ольгу. Съежившись от страха, белая как снег, она вжалась в кресло, напоминая испуганного зверька.
        - Ты в порядке? - спросил он, и та утвердительно кивнула. Павлов подцепил ногтем одну из пуль, застрявшую в лобовом стекле, и та со звонким стуком упала на приборную доску. Он поднес ее к лицу, внимательно изучая.
        - Похоже, девятый калибр, - прищурившись, сказал Артем. - Судя по всему, в нас палили из «Кедра». Причем с глушителем.
        - Из «Кедра», - тихо повторила Ольга, медленно выпрямляясь. - Ты так говоришь, будто соринку с костюма смахнул. Нас чуть не убили!
        Павлов покачал головой.
        - Именно вот на такие непредвиденные случаи я решил установить пулестойкие стекла. Чего не скажешь о колесах, - добавил он, усмехнувшись. - Кстати, я их тоже намеревался укрепить специальным составом, который при проколе полимеризуется, заливая клеем отверстие.
        Ольга изумленно смотрела на адвоката. Спокойствие и уверенность его не просто удивляли ее, она была поражена. Интересно, у этого медийного юриста в строгом костюме есть вообще нервы? Или вместо них у него стальные канаты? Их почти минуту поливали огнем из пистолета-пулемета, а у него даже галстук не съехал в сторону, волосок из прически не выбился!
        - И часто на тебя совершают покушения? - еле прошептала девушка.
        - Бывало, - коротко ответил Павлов.
        - Может, тогда лучше ездить на танке? Его точно пули не возьмут!
        - Я ценю твое беспокойство обо мне, но я вынужден отказаться от твоей идеи. В танке слишком тесно, да и скорость неважнецкая.
        В окошко «Ягуара» постучали, и он опустил его.
        - Чем обязан? - миролюбиво осведомился он.
        - Начальник, что с крылом делать будем? - пробасил усатый мужчина в строительном комбинезоне. Судя по всему, это был водитель «Газели», которую при маневрах зацепил Павлов. - Я, конечно, все понимаю, но че мне теперь с моей ласточкой делать?
        Ольга истерично засмеялась, но тут же умолкла, перехватив серьезный взгляд Артема.
        - Не волнуйтесь, сейчас все решим. А вот и ДПС, кстати.
        Возле них остановилась патрульная машина.
        Шантажистка
        Есения была не в духе с самого утра, когда ей позвонили из Парижа насчет обещанных рукописей. Собственно, никто ее не торопил, но оперативное решение проблемы было в ее интересах. Как было обещано, в случае быстрой реализации товара Есения получит бонусы. Если дело затянется, это негативно скажется на сумме, что было заранее обговорено.
        Отделавшись дежурными фразами вроде «все под контролем» и «непредвиденные обстоятельства», она пообещала, что вопрос будет решен в ближайшее время. При этом с трудом представляя, насколько фраза «ближайшее время» будет соответствовать действительности.
        Вместе с тем, несмотря на свалившиеся трудности, Есения понимала, что ей следует во что бы то ни стало закрыть вопрос по рукописям. Даже картины, изъятые у Сацивина в аэропорту, сейчас не имели такой ценности, как эти злосчастные рукописи… Сделка должна быть исполнена, и тому было несколько причин.
        Ну, во-первых, за работы советских писателей и поэтов этот пройдоха Стэнли, представляющий интересы крупного коллекционера раритетов мистера Говарда, должен уплатить почти миллион евро, и эти деньги будут как нельзя кстати, если она и брат планируют временно залечь на дно.
        Во-вторых, срыв сделки повлечет серьезные последствия, как материального характера в виде штрафов, так и в отношении чистоты репутации и надежного партнерства. Новости в узком кругу коллекционеров антиквариата, где крутились Есения и Генрих, распространялись быстрее сарафанного радио, и после такого громкого прокола к ней с братом будет уже совершенно другое, прохладно-настороженное отношение.
        И наконец, в-третьих, у Есении попросту взбунтовалось чувство азарта. Какого лешего?! Все всегда получалось на ура, а в этом, казалось, простеньком деле с рукописями Протасова начались проблемы, в результате чего под угрозой оказался весь прибыльный бизнес, который она так бережно холила и лелеяла все эти годы! А все из-за какого-то адвоката Павлова! И попался же он этой несчастной вдове, будь она неладна! Въедливый, настырный, сующий свой нос повсюду, он вроде все делал на ходу, не напрягаясь, с невозмутимой улыбочкой на гладко выбритом лице, и у него все получалось! Словно все небесные силы встали на его сторону, и теперь из-за него по швам трещало все здание, громадный и несокрушимый монолит, который она и Генрих с таким трудом воздвигли!
        Ну ничего. Успокаивало то, что жить адвокату оставалось считаные дни. Павлов должен быть ликвидирован в самое ближайшее время, и Есения надеялась, что после его устранения ситуация начнет кардинально меняться в ее пользу.
        После обеда она позвонила Генриху. У брата прогрессировала опухоль, в связи с чем он снова лег в больницу, и разговора как такового не получилось.
        Уже вечером ей неожиданно позвонили с незнакомого номера.
        - Вот уж от кого не ожидала звонка, - усмехнулась Есения, услышав голос Лидии Коржиной. - Разве помещенным под домашний арест разрешено пользоваться телефонами?
        - Конечно, нельзя. Но иногда приходится прибегать к маленьким хитростям, - призналась аферистка.
        - У вас какое-то дело ко мне? У меня мало времени, - без особых церемоний произнесла Есения.
        - У нас серьезные проблемы. Я о моем муже.
        - Отвечу вам философски - у кого нет проблем? Даже у медузы они есть. Не забывайте, что именно из-за вас у меня возник конфликт с покупателем товара.
        - Вы сами постоянно нас торопили! - возмутилась Коржина. - Мы вам объясняли, что ситуация должна улечься, но вы настаивали! Руслан и так сильно рисковал! Он, будучи под следствием, решился лететь во Францию!
        - Что ж, значит, неудачно рисковал, - холодно ответила Есения. - И не забывайте о нашем взаимодействии. Все, что вы имеете, вы имеете благодаря моим связям.
        В трубке послышался истеричный смешок.
        - Как раз у нас-то все отобрали! Следователи копают день и ночь, выискивая нашу недвижимость и счета! А Руслана вообще скоро посадят в камеру! У меня есть сведения, что ему хотят изменить меру пресечения! Моего мужа обвиняют еще по одной статье, за хищение предметов старины, и тогда его отправят в СИЗО!
        Есения слегка отстранила телефон от уха, прикрыв веки. Пронзительно-визжащий голос помощницы вызывал ассоциацию с неумолкающей соседской дрелью за стеной, и она с трудом удерживалась, чтобы не послать настойчивую особу по известному адресу.
        Вместо этого она устало спросила:
        - Лидия, что вы от меня хотите? Чтобы я позвонила следователю и сказала, мол, не надо новой статьи, Руслан хороший?
        - Не нужно иронизировать! - вспыхнула Коржина. - Ваш юмор неуместен! У вас большое влияние, Есения! Пожалуйста, придумайте что-нибудь, вы же помогли разобраться с Роговым!
        Лицо Есении окаменело.
        - По-моему, для телефонного разговора вы выбрали неподходящую тему.
        - И все же… У меня такое ощущение, что вам было бы намного проще, если бы нас вообще не было!
        «Здесь ты совершенно права, милочка, - с неожиданной злостью подумала Есения. - Попала в яблочко!»
        Дребезжащий голос собеседницы уже не просто раздражал, он вызывал у нее слепое бешенство.
        - Я не хочу ничего обещать, - внезапно спокойно проговорила Лидия. - Но у мужа больное сердце. Его арест будет равносилен убийству, понимаете? Он не выживет в камере! И если вы ничего не сделаете, чтобы его, точнее, нас, спасти, нам ничего не остается, как пойти на крайние меры.
        Есении показалось, что она ослышалась. Еще никто из подчиненных не осмеливался даже намекать ей на подобное.
        - Крайние меры? - тихо переспросила она. - Что вы имеете в виду, Лидия? Прошу подробнее.
        - Я вам не угрожаю. Но и вы поймите нас. Мы не хотим в тюрьму. И если уж нас посадят…
        Есения закончила вместо нее, вкрадчиво промурлыкав:
        - Вы потащите меня за собой.
        В трубке повисла гнетущая тишина.
        - Думайте как хотите, - с усилием выдавила Коржина. Судя по всему, непростой разговор полностью ее вымотал, и теперь она говорила так же тихо, как и Есения. - Все должно быть справедливо.
        «Скажи об этом родне Протасова», - мысленно ухмыльнулась Есения.
        - Хорошо. У тебя все?
        Лидия буркнула что-то неразборчивое, и она оборвала разговор.
        Целую минуту Есения безмолвно смотрела на стену, потом процедила:
        - Тварь.
        Она уже намеревалась отложить телефон, как увидела пропущенный звонок, абонент тоже был ей незнаком.
        - Кошки-мышки, - вздохнула она, нажав на вызов. Через несколько гудков раздался осторожный голос Ингура:
        - Добрый вечер.
        - Я не успеваю сохранять ваши номера, - вместо приветствия сказала она.
        - В этом нет необходимости.
        - У вас есть какие-то новости по объекту?
        - Да, неважные. Поговорку про первый блин знаете? - спросил киллер.
        - Безусловно. Сорвалось? - спокойно поинтересовалась Есения, как будто и ждала плохие новости.
        - Да. Стекло оказалось крепким. Дайте неделю на передышку. На гонорар это не повлияет.
        - Какое стекло? - не поняла она.
        Ингур засмеялся сухим, гремящим смехом, и она почему-то подумала о старом гробе, в котором перекатываются истлевшие кости.
        - Не важно. Об акции сообщу за сутки, - сказал он.
        - Подождите, - встрепенулась Есения, вспомнив недавний разговор с Коржиной. - Тут… возникло непредвиденное дело. Это не в пример адвокату, проще простого. Я все данные в письме сообщу.
        - Договорились.
        В заложниках
        Марина в ужасе смотрела на приближающуюся фигуру. Цепенеющий взгляд остановился на гвоздодере в руке незнакомца, и лишь усилием воли она не позволила рассудку погрузиться в неконтролируемую панику.
        - Что вам надо? - дрожащим голосом спросила она. - Можете забрать что хотите, только не трогайте нас…
        Мужчина остановился в шаге от охваченной страхом женщины.
        - Привет, - ухмыляясь, сказал он. - Теперь ты не такая смелая?!
        С этими словами он взмахнул гвоздодером и с силой обрушил его на прикроватную тумбочку, где еще полминуты назад лежал телефон. Второй удар тяжелого инструмента пришелся на глиняную вазочку с искусственными ромашками, и та разлетелась вдребезги. Марина непроизвольно зажмурилась, в ужасе ожидая следующего удара.
        «Если он решит убить меня, пускай я умру сразу», - пронеслась в ее мозгу дикая мысль.
        - Смотри сюда, ущербная, - услышала она нетерпеливый голос и приоткрыла веки. Стальной боек гвоздодера оставил на тумбочке глубокую вмятину.
        - То же самое будет с твоей черепушкой, если еще раз крикнешь, - пообещал мужчина.
        Марина закивала, украдкой глядя на непрошеного гостя. Что-то в его голосе и манере показалось ей странно знакомым, и, наконец, к ней пришло озарение.
        Эдуард?
        Неужели?! О боже…
        «Молчи, - внезапно прошептал внутренний голос. - Если он в маске, значит, у него есть причины. Дашь ему понять, что узнала, - и твоя жизнь не будет стоить ни копейки…»
        Марина сглотнула подкативший к горлу комок.
        Только сейчас до ее слуха донесся испуганный крик матери, сопровождавшийся грубой руганью.
        - Пожалуйста, не делайте ничего моей маме, - взмолилась она. - У нее слабое здоровье!
        Эдуард молча прислушивался к доносящимся снизу звукам, потом оценивающе глянул на инвалидную коляску Марины и крикнул в дверной проем:
        - Поднимайтесь сюда!
        Крики Бэллы Альбертовны притихли, после чего послышались шаги в коридоре. Спустя мгновение Алекс втолкнул пожилую вдову в комнату, и та, не удержавшись, упала. Марина вскрикнула. Алекс повернулся к ней, держа перед собой тяжелый разделочный нож.
        - Заткнись.
        Марина осеклась. Побледнев, она с болью в сердце смотрела, как мать с трудом поднимается с пола. Из одежды на ней была лишь ночная рубашка, ноги были босы.
        Алекс быстро снял рюкзак, вытащив из него катушку липкой ленты.
        - Забирайте все… что вам нужно, и уходите… - тяжело и прерывисто дыша, произнесла Бэлла Альбертовна.
        - Именно за этим мы и пришли, - хмыкнул Алекс. Взял стул и с гулким стуком поставил его у кровати. - Садись.
        Старушка непонимающе посмотрела на стул.
        - Садись! - повысил голос Алекс, и та, вздрогнув, повиновалась.
        - Обозначим сразу несколько правил, - заявил Алекс, переводя взгляд с одной женщины на другую. Его расширенные зрачки поблескивали от возбуждения. - Их всего три. Первое - никакого шума. Второе - никаких резких телодвижений. Третье - полное содействие и подчинение. Соблюдайте эти простые правила, и никто не пострадает.
        - Вам нечего тут делать, - устало сказала Бэлла Альбертовна, потирая ушибленный при падении локоть. - Если вы ищете ценности, то попали не по адресу.
        Алекс шагнул вперед и, размахнувшись, влепил ей пощечину. Голова старушки беспомощно дернулась, на щеке заалело пятно. Бэлла Альбертовна смотрела на возвышавшегося над ней Алекса, и изумление на ее морщинистом лице быстро сменилось страхом. Она хотела еще что-то сказать, но ее перебила Марина:
        - Мама, умоляю… Делай, что тебе говорят!
        - Соображаешь! - похвалил Алекс, видя, как притихла вдова. - Наверное, давно не получала по щам, да, бабуля?
        - Продолжайте слушаться! - подхватил Эдуард, и Бэлла Альбертовна вздрогнула, услышав его голос. Она медленно повернулась к молодому человеку, всматриваясь в его бегающие глаза.
        - Эдик? - тихо спросила она. Вдова все еще пыталась себя убедить, что ей померещилось, но тут Алекс стянул с себя маску, выдохнув с облегчением.
        - Душно, капец, - пожаловался он неизвестно кому и взглянул на подельника. - Ты, кстати, тоже можешь больше не шифроваться. Похоже, твои родственнички узнали тебя.
        - Что происходит? - прошептала Бэлла Альбертовна.
        - Происходит знаковое событие, - самодовольно произнес Алекс, начиная заматывать ее ноги скотчем. - После стольких томительных месяцев ожидания справедливость наконец-то восторжествует.
        - Им нужны деньги, мама, - упавшим голосом проговорила Марина.
        - Угадали, - хихикнул Алекс. - Только не думайте, что мы какие-то бандиты или убийцы. Эд мой старый приятель, и я просто решил ему помочь вернуть то, что по праву принадлежит ему.
        Закончив с ногами, он принялся за руки Протасовой, после чего кинул липкую ленту Эдуарду. Тот занялся ногами Марины.
        - Зачем ты это делаешь? Я не могу ходить с рождения, - не выдержала она, но Эд даже ухом не повел.
        После того как Протасовы были намертво прикручены скотчем, Алекс вышел на середину комнаты и окинул женщин диким безумным взором:
        - Эд такой же наследник, как и вы. Ваш старик был его дедом, и это не обсуждается. По нашим прикидкам, у вас есть дача, хата в центре и еще деньжат немного. Вместе набегает, ну округлим… Тридцать миллиончиков. Заметьте, мы не претендуем на этот дом! Так что… гоните десятку, и разойдемся по-хорошему.
        Эдуард наконец понял, что его маскировка совершенно бессмысленна, и тоже сорвал балаклаву. Алекс поймал его взгляд и ободряюще подмигнул.
        - У нас нет таких денег, - сказала Бэлла Альбертовна, покачав головой. - И вы напрасно все это устроили.
        - Придется поискать. Если к утру денег не будет, вы умрете, - просто объяснил Алекс. Вынув из-за ремня нож, он поднес широкое лезвие к глазам остолбеневшей Марины.
        Домашний арест
        Руслан Сацивин раздраженно мерил шагами просторные комнаты, странно молчаливые и тихие в последние дни. Сейчас их огромная и роскошная четырехкомнатная квартира, вызывающая восторг у друзей, казалась ему тесной и душной клеткой. То, что эта квартира в свое время в результате виртуозной мошеннической схемы была отжата у одного одинокого заслуженного и уважаемого инвалида, Сацивина совершенно не беспокоило, он и думать позабыл об этом. Равно и о том, что этот инвалид, отчаявшись добиться справедливости, покончил с собой, выбросившись из окна.
        Руслан вышел на балкон, уставившись вдаль пустым взглядом. Душу махинатора раздирала целая гамма противоречивых чувств: изумление, растерянность, злоба и, наконец, страх. Обволакивающий, ледяной страх перед неизвестностью. Лишь только оказавшись в полной изоляции, без средств связи, с электронным браслетом на щиколотке, который так его угнетал и раздражал, постоянно напоминая о себе, он в полной мере осознал, в какой капкан угодил. И не только он, его жена тоже, в настоящий момент находящаяся под домашним арестом в «двушке», расположенной в другом конце города.
        Сотня вопросов ожесточенным жалящим роем крутилась в его голове, и ни на один он не мог найти вразумительного ответа.
        Как этот адвокат Павлов сумел развернуть ситуацию против них?! Как такое возможно, что один человек, пускай даже известный юрист, оказался способен пробить брешь в их монолитной, глухой стене?! Причем пробить так, что дело не ограничилось парой трещин, стена начала методично рушиться, разваливаясь прямо на глазах!
        Почему молчит Есения? Или она наивно думает, что он не заставит ее отдуваться вместе с ним и женой? Он отлично знал, что у нее был свой шкурный интерес. Она подстраховывала их так называемый «семейный бизнес», выделяла деньги на подкуп нужных людей, сглаживала непредвиденные шероховатости, взамен забирая себе всякий антиквариат в виде картин, статуэток, марок, рукописей и прочей пыльной дребедени. И все это работало, как хорошо отлаженный механизм, пока в шестеренки не залетела стальная стружка в виде этого настырного Павлова. Так почему же она бездействует?!
        Сацивину и в голову не могло прийти, что еще позапрошлым вечером стараниями Есении адвокат и его подруга были на волосок от смерти.
        Он стоял на балконе и смотрел вниз. Неожиданно Руслан вспомнил одну курьезную историю, связанную с домашним арестом. Некий мужчина, помещенный под домашний арест, каждый вечер оказывался вусмерть пьяным, и жена, приходя с работы, никак не могла взять в толк, каким образом ее благоверный умудряется достать алкоголь. Правда оказалась простой до умопомрачения - арестант брал удочки и разматывал с балкона леску. Его приятель вешал на крючок пакет с бутылкой, и тот быстро поднимал «улов» наверх. Несмотря на всю серьезность своего положения, Сацивин невольно улыбнулся, вспомнив этот случай.
        «Если бы так можно было телефон достать», - подумал он, уныло глядя вниз с высоты одиннадцатого этажа.
        В любом случае что-то нужно делать, сидеть сложа руки было невыносимо. Может, наладить контакт с соседями?
        Пока Сацивин раздумывал, в дверь неожиданно позвонили. Он вздрогнул, машинально глянув на часы. Начало десятого вечера. Интересно, кому он понадобился в такое время?
        Звонок раздался еще раз, и Руслан с неохотой отправился в прихожую.
        - Кто? - спросил он, приникнув к смотровому глазку. У двери стоял полицейский с большой спортивной сумкой в руке и, как показалось Сацивину, пристально смотрел прямо на него.
        - Сацивин Руслан Валерьевич? - спросил полицейский.
        - Да, это я.
        - Лейтенант Орефьев, проверка условий нахождения подследственного под домашним арестом, - заученно проговорил тот, и Руслан, вздохнув, открыл дверь.
        - Привет, - улыбнулся полицейский и проворно зашел внутрь.
        Сацивин удивленно смотрел на мужчину, взгляд его остановился на сумке (зачем она полицейскому?!), после чего опустился на джинсы, которые были на незнакомце.
        - Вы… - промямлил он, начиная пятиться назад. - В прошлый раз был другой… наш участковый… Вы не полицейский!
        Руслан недоговорил, с нарастающим страхом глядя, как нежданный гость скинул головной убор, китель и небрежно бросил их на сумку. Теперь взор Сацивина был прикован к наплечной кобуре фальшивого полицейского.
        - Кто вы? - выдавил Сацивин.
        - Твоя судьба, - усмехнулся незнакомец. Привычно-выверенным движением он вынул пистолет из кобуры и приказал:
        - Лист бумаги и ручку. Быстро! - прикрикнул он, видя, что Руслан колеблется. Однако матово блеснувший ствол оружия вывел Сацивина из заторможенного состояния.
        - Карандаш есть, - дрогнувшим голосом произнес он. - Что… - он сглотнул, - что вы хотите делать? Я ничего не нарушил!
        - Бумагу и карандаш, тупица! - рявкнул «полицейский», делая шаг вперед.
        Спотыкаясь, Руслан трясущимися руками схватил с комода блокнот, вырвал листок, подхватил карандаш и уставился на киллера послушными глазами.
        - В спальню, - приказал незнакомец.
        В сознании Руслана начала зарождаться мысль о чудовищных последствиях визита этого жуткого человека, но сейчас он был настолько парализован ужасом, что покорно выполнял указания, как запрограммированный робот.
        - Пожалуйста, я ни в чем не виноват, - пискнул он, оказавшись в спальне. Его пальцы тряслись так, что он непроизвольно смял листок.
        - Пиши, - сказал «полицейский».
        - Что? - глупо спросил Руслан.
        - Как твою жену зовут?
        - Лида, - с готовностью ответил Сацивин, и на мгновение у него затеплилась робкая надежда.
        - Пиши: «Лида, прости. Я тебя люблю».
        Руслан всхлипнул.
        - Я ее правда очень люблю, - прошептал он.
        «Полицейский» понимающе кивнул.
        - Хорошо. Напиши: «Я тебя очень люблю», - великодушно разрешил он.
        - Зачем?
        В глазах Сацивина начали скапливаться слезы.
        Киллер прислонил пистолет к виску трясущегося толстяка:
        - Потому что в этой комнате только у меня есть право приказывать, - снисходительно объяснил он, снимая пистолет с предохранителя. Напуганный до смерти Руслан склонился над трельяжем и принялся торопливо писать.
        Когда все было готово, он трусливо повернулся, листок ходил ходуном в его руках. Слезы капали прямо на бумагу.
        - Вы… вы не убьете меня?
        - Вытри слезы, текст поплывет.
        Неожиданно Руслана прорвало, сработала пружина инстинкта самосохранения. Пронзительно вскрикнув, он ринулся из комнаты.
        - Помогите! - завопил он. - Помогите, убивают!
        Сацивин успел сделать всего пару шагов, как крепкая рука «полицейского» мертвой хваткой вцепилась в жалкие остатки его волос и буквально втащила обратно в спальню. Резким и точным ударом в живот киллер заставил Руслана согнуться вдвое. Арестант зашелся кашлем и с выпученными глазами повалился на кровать. Листок с предсмертной запиской выпал из его ослабевших пальцев и, кружа, опустился у двери.
        Не меняя выражения лица, убийца склонился над Сацивиным. Положив пистолет на скомканную постель, пальцами правой руки он стиснул челюсти мужчины, не давая ему их сомкнуть, после чего засыпал в слюнявый рот Руслана несколько таблеток. Сацивин поперхнулся, безуспешно пытаясь выплюнуть их, но «полицейский» зажал ему нос, и тот, лишенный кислорода, вновь разинул рот, позволяя смертоносным кругляшкам провалиться внутрь его утробы.
        Сделав свое страшное дело, киллер вышел в гостиную и увеличил громкость работающего телевизора.
        - Не люблю российские сериалы, - доверительно сообщил он, кончиками пальцев поднимая с пола предсмертную записку Сацивина. Аккуратно положив на трельяж, он добавил: - Они какие-то ненастоящие, кукольные. Реальная жизнь совсем другая, верно?
        Руслан не ответил, он катался по кровати и, засунув пальцы в рот, отчаянно пытался вызвать рвоту.
        - Ну, успокойся, - улыбнулся «полицейский». - Скоро все закончится.
        Он посмотрел на часы.
        - Еще пятнадцать минут, дружище. Ну максимум двадцать. Представляешь, как это много? - тихо спросил он, убирая пистолет из-за пояса обратно в кобуру. - Никогда не задумывался, чем бы ты занялся, если бы тебе осталось жить столько? А?
        Сацивин сел, красный, взлохмаченный, с перекошенным от ужаса лицом. Выпученные глаза, казалось, вот-вот выскользнут из глазниц от неимоверного давления.
        - Можешь что-нибудь рассказать, пока не начнется действие таблеток, - произнес убийца. - Я люблю слушать тех, кому осталось жить несколько минут. Ты не поверишь, что иной раз можно услышать от человека! Но будь уверен, все это останется между нами. Это будет нашей общей тайной…
        Он говорил, не переставая улыбаться, и Сацивин зарыдал.
        Приют у друга
        - В этой машине окна тоже непробиваемые? - спросила Ольга, когда они с Артемом уселись в каршеринговый BMW, взятый адвокатом напрокат.
        - Вряд ли, - ответил Павлов, задавая навигатору маршрут. - Но тебе незачем волноваться.
        - Это очень непросто, учитывая, что с нами недавно произошло.
        - В ближайшие пару дней ничего не произойдет, - рассудительно сказал Артем, выруливая на шоссе. - Тот прыткий парень на байке должен подготовиться, составить новый план… Сомневаюсь, что он удовлетворен результатом позапрошлой ночи.
        - Ты хочешь сказать, что он не ошибся? И… целенаправленно хотел убить тебя?
        - Именно так. Целенаправленно, - ответил Артем. - Дело по Протасову, которое я сейчас веду, - наиболее значимое и резонансное из всех, которые у меня есть на сегодняшний день. Убит один соучастник и важный свидетель - бывший уголовник Роговой.
        - Но ведь Сацивин и Коржина сидят под домашним арестом!
        - Вот именно. И, как мне представляется, ниточки ведут в Париж.
        - А куда мы сейчас едем? - спохватившись, спросила Ольга. - Ночь скоро!
        - К одному очень хорошему человеку. Не волнуйся, я ему доверяю как себе, - успокоил ее Павлов.

* * *
        Спустя час они уже были на даче Шамиля, расположившись на уютной летней террасе. На массивном столе из дуба уже шумел самовар, Шамиль принес мед и малиновое варенье. Артем, в свою очередь, выложил из пакетов всевозможную снедь, прихваченную по дороге.
        - Кому же ты на этот раз дорогу перешел, братишка? - усмехнулся Шамиль, нарезая дольками лимон. - Адвокаты вроде должны клиентов защищать да в судах выступать, а не пули ловить от сумасшедших мотоциклистов…
        - Вот именно из-за моих выступлений в суде это и происходит, - в тон ему ответил Павлов, осторожно пробуя горячий чай.
        Шамиль покачал головой.
        - У меня есть один приятель среди оперативников, которые выезжали по твоему делу о стрельбе на Варшавке, - сказал он. - Так вот, «пробили» этот ПП, из которого твой «Ягуар» изрешетили. Оказалось, украден он был еще в девяностые из военной части Нижегородской области. Тогда более двухсот единиц оружия было похищено. И вот он всплыл наконец…
        - У киллера еще был пистолет, похожий на «макаров», - вспомнил Артем. - Как раз хватило на задние колеса нашей машины. Но его он не бросил.
        Ольга молча слушала друзей, держа пузатую чашку обеими руками. Она обратила внимание, как Артем скользнул взором по циферблату часов.
        - Мы куда-то опаздываем? - поинтересовалась она.
        - Мы - нет. Но меня начинает беспокоить семья Протасовых.
        Ольга завела прядь волос за ухо, пристально глядя на Павлова.
        - Ты считаешь, что это нападение может как-то… - Она запнулась, словно не решаясь закончить предложение.
        - Всякое может быть, - уклончиво ответил адвокат.
        Шамиль тоже посмотрел на часы.
        - Сейчас почти половина первого ночи, - сказал он. - Они спят давно, поди. Только не говори, что сейчас ты поедешь - где они там живут?
        - В Барвихе.
        - Ну да, в Барвиху.
        С задумчивым видом Артем сунул баранку в чай.
        - Сейчас не поеду, - решил он после недолгих раздумий. - А вот утром можно и в гости заглянуть.
        - Я поеду с тобой, - сказала Ольга.
        Павлов отрицательно качнул головой.
        - Отдыхай.
        - Завтра все равно суббота!
        - Тем более, - мягко улыбнулся он. - Выспись. И вообще…
        - Что «вообще»?
        Девушка требовательно смотрела на Артема. На ее щеках полыхал румянец, глаза искрились.
        - Я уже говорил, какое-то время тебе лучше побыть в безопасном месте, - произнес Павлов, выдержав ее взгляд. - Это не моя прихоть, а подстраховка. Скажем так, вынужденная мера на три-четыре дня. Тем более ты говорила, что у тебя намечался отпуск. Вот и возьми недельку.
        - Да, но… - смутилась Ольга.
        - Здесь будет все, что тебе нужно. - Он сжал в кулаке баранку, и та сухо треснула. - Шамиль пришлет человека, который будет охранять территорию. Интернет и связь тут есть, каждый вечер я буду приезжать.
        - Получается, я в плену, - вздохнула она. - Вот тебе и отпуск…
        - Отпуск обязательно будет. На море, к примеру. Но сейчас нужно немножко потерпеть.
        - А как же ты?! - всполошилась Ольга.
        - Артем пойдет спасать мир, - прогудел Шамиль, и друзья засмеялись.
        - Ладно, - перестав улыбаться, проговорил адвокат. - Шутки шутками, но я прошу, чтобы все было…
        - Не переживай, Тема, - перебил его Шамиль. - Лучше идем, я покажу твоей подруге дом.
        Пленницы
        Пока связанные пленницы приходили в себя, отходя от шока, Алекс поручил Эдуарду закрыть занавесками все окна в доме.
        - В ваших интересах не жадничать, - сообщил он, когда тот ушел. - Я своих слов на ветер не бросаю.
        - Я же вам сказала, в доме пусто, - сказала Бэлла Альбертовна. - Вы можете пытать нас, но это ничего не изменит! Вы просто станете убийцами!
        Алекс подошел к пожилой женщине вплотную, вглядываясь в ее осунувшееся лицо.
        - Я слежу за прессой, бабуля, - медленно, с расстановкой произнес он. - И мы знаем, что вы судились с какими-то ушлыми дельцами, которые хотели вас подоить. Сначала им это удалось, но потом за вас впрягся один крутой адвокат, и теперь уже он их держит мертвой хваткой, верно?
        Протасова вздохнула.
        - Мне сложно понять вашу речь, но основной смысл ясен, - промолвила она. - Я могу только сказать, что суд еще не закончен.
        Алекс перевел взор маслянистых глаз на притихшую Марину:
        - Ну а ты? Подтверждаешь, что вы теперь богатенькие?
        - Мама права, у нас ничего нет, - отозвалась Протасова-младшая. - Понимаете, суд только состоялся, решение еще не вступило в законную силу. Для того чтобы все имущество перешло в нашу собственность, потребуется некоторое время.
        - Это просто формальность, - поддержала дочь Бэлла Альбертовна. - Но таковы требования закона.
        Алекс хмыкнул.
        - Думаете, я такой дурак? - осклабился он, показав желтые от никотина зубы. - Не прокатит, девочки.
        В комнату вошел запыхавшийся Эд.
        - Готово, - доложил он, избегая встречаться взглядом с родственницами. - Только на первом этаже окно разбито.
        - Ну и ладно, - махнул рукой Алекс.
        - Эдик! - позвала парня Бэлла Альбертовна, и тот бросил на нее затравленный взгляд.
        - Эдик, я хочу, чтобы ты поговорил с нами, - тихо сказала старушка.
        Алекс засмеялся.
        - Ну, валяй, - разрешил он, подмигивая связанным женщинам. - Интересно, на какие темы вы собрались беседовать?
        - Эдик, что вы делаете? - с болью в голосе спросила Протасова. - Ты понимаешь, чем это все закончится?
        - Вполне, - процедил Эд, продолжая упорно смотреть куда-то в сторону.
        - Мы ведь все тебе объяснили! Мы понимаем, у тебя тоже непростая ситуация, но… Разве то, что вы делаете, это выход?!
        - Стоп! - вмешался Алекс, которому явно не понравился дальнейший ход разговора. - Давление на жалость и прочие родственные сопли я пресекаю.
        По щекам Протасовой потекли слезы.
        - Послушайте, молодые люди, - подала голос Марина. - В соседней комнате стоит комод, в верхнем ящике шкатулка. В ней хранятся наши фамильные драгоценности.
        - Ого, а чего раньше не сказали? - оживился Алекс. Многозначительно кивнув Эдуарду, он заторопился из спальни.
        - Эдик, посмотри на меня, - шепотом позвала Бэлла Альбертовна, и тот нехотя повернулся, исподлобья глядя на вдову.
        - Он ведь безумен, этот твой приятель, разве ты не видишь? Он убьет нас всех!
        Плотно сжав губы, Эд отвернулся, принявшись нервно ковырять заусенец на пальце.
        Вскоре вернулся Алекс, неся в руках увесистую шкатулку из малахита.
        - Поглядим, что тут у нас… - пробормотал он, бесцеремонно вываливая ее содержимое прямо на постель. Эдуард невольно повернул голову, рассматривая рассыпавшиеся драгоценности.
        - Я, конечно, не эксперт, - заговорил Алекс, бегло осмотрев ювелирные украшения. - Но мне кажется, что эта куча максимум штук тридцать - сорок стоит. Нам с Эдом на курево едва хватит.
        - Вы ошибаетесь, - возразила Бэлла Альбертовна. - Одно бриллиантовое кольцо стоит порядка двадцати пяти тысяч. Колье из белого золота стоит столько же. Еще серьги…
        - Все, хватит! - внезапно рявкнул Алекс. - Кто будет всю эту шнягу продавать?! Я, что ли, буду по ломбардам шариться? Ага, щас! Давайте деньги, реальные деньги!
        Женщины испуганно съежились, вжимая головы в плечи.
        Эд, словно очнувшись от спячки, неожиданно шагнул к нему и что-то сказал на ухо. Недобро усмехнувшись, Алекс повернулся к пленницам:
        - У нас короткое совещание. Что-нибудь выкинете - отрежу пальцы. Обеим.
        Оказавшись в коридоре, Эд, помявшись в нерешительности, сказал:
        - Слушай, Алекс… я тут подумал, ведь нам ничего не светит… Взгляни на все это по трезвяку.
        - Не понял. Ну-ка, разъясни. - Голос Алекса похолодел.
        - Я к тому, что… ну, обороты бы сбавить. Ведь старухи беспомощны. Бабке вообще уже за восемьдесят, она того и гляди кони двинет от нашего вида! И потом… ну толкнем мы эти цацки. К примеру, получим сто штук. Ну…
        - Лично я сюда пришел за десятью лямами, - перебил его Алекс. - Как минимум. И старые вешалки имеют эти бабки, они только что тебе в этом признались.
        - О’кей, - согласился Эдуард. - Допустим, заберем мы десять лямов. И куда мы денемся? Старухи тут же ментам заявят! А там, того и гляди, наши художества в гараже всплывут! Нам по двадцатке светит, бро! Они же меня знают, куда я потом денусь?! И тебя они видели!
        - Заткнись! - прошипел Алекс, и Эд едва не отшатнулся, увидев, какой ненавистью полыхнули глаза приятеля. - Ты начинаешь действовать на нервы, сопляк. Не успел сделать одно дело, уже в штаны наложил от страха перед тем, что еще только будет впереди!
        - Я просто…
        - Просто закрой пасть и слушай меня.
        Алекс наклонился к нему почти вплотную, и Эда обдало запахом пота и несвежего дыхания.
        - Как только получим бабки, рванем в Ковров, у меня там есть один кореш с хатой. Пересидим там, потом куда-нибудь на юг двинем. Сделаем себе паспорта и начнем новую жизнь. Никто ничего не узнает.
        - Не узнает? - недоверчиво переспросил Эдуард. Действие стимулятора, который ему дал Алекс, постепенно угасало, будоражащий кураж и тяга к геройству испарились, и теперь Эд отчаянно жалел, что вообще ввязался в эту опасную авантюру. - А как же они?
        И он кивнул в сторону двери.
        Алекс молчал, с ухмылкой глядя на Эда, и тот похолодел, обо всем догадавшись.
        «Он их и правда убьет, - мелькнула у него мысль, отчего в коленях появилась неприятная слабость. - А потом, может, и меня за компанию…»
        - Как только бабло будет у нас, в этом доме произойдет несчастный случай, - с заговорщическим видом заявил Алекс. - Пожар, например. Или сумасшедшая дочь зарежет мать, а потом покончит с собой. Опыт в подобных инсценировках у нас уже есть.
        Эдуард попятился назад, со страхом глядя на Алекса, продолжающего ухмыляться.
        - А чтобы наши бабульки стали покладистее, мы их слегка пришпорим, - вкрадчиво сказал Алекс. - Я видел в доме кошку. Найди мне ее, и мы сделаем из нее веселый факел. Давай, руки в ноги! - прикрикнул он, видя, что Эд с несчастным видом продолжает стоять столбом. - А я за бензином.
        Коржина
        Лидия Коржина еще не знала о том, что в одно мгновение стала вдовой. В то время как бездыханное, начинающее коченеть тело ее супруга лежало на кровати их шикарной квартиры, женщину мучили кошмары.
        Лидии снилось, что они с Русланом на машине едут в отпуск, на море. Сначала все было хорошо, но внезапно позади начало быстро темнеть. Она оборачивается и в страхе видит, как к ним стремительно приближается ураган. Даже не ураган, а смерч, неистовый и свирепый, как в фильмах про катастрофы. Черная воронка, словно гигантский змей, следовала за ними по пятам, засасывая в свою утробу все, что попадалось на пути, - дома, деревья и автомобили…
        Лидия в панике кричит, чтобы Руслан прибавил газу, но все безрезультатно, смертоносный вихрь уже поравнялся с их машиной.
        «Мы погибнем!» - визжит Лидия. Она смотрит на Руслана, с изумлением натыкаясь на его остекленевший взгляд. Лицо мужа бледное, из уголка рта ползет пена. Ее охватывает леденящий ужас.
        «Не умирай, Русланчик!» - умоляет она, и через секунду их накрывает лавина ревущего смерча.
        Коржина распахнула глаза, сев на кровати. Взор упал на табло электронных часов, стоящих на полке, - семь утра. И хотя ночной кошмар исчез, растворившись в обрывках памяти, что-то не давало ей покоя. Как заноза или стружка, попавшая глубоко под ноготь, которую все никак не удается подцепить пинцетом.
        «Нужно связаться с Русланом», - подумала она, с трудом поднимаясь с постели - после беспокойной ночи и кошмаров Лидия чувствовала себя совершенно разбитой.
        Коржина вышла на балкон и вынула из нижнего ящика припрятанный мобильник, который был завернут в тряпку. Телефон в сложившихся обстоятельствах - вещь нужная и весьма полезная, но если его случайно обнаружат во время проверки работники правоохранительных органов, проблем не оберешься.
        К счастью, пару дней назад ей удалось уговорить пожилого мужчину из соседней квартиры продать ей за пять тысяч рублей старую кнопочную трубку с незарегистрированной сим-картой. Он передал его через балкон, когда уже стемнело.
        Вчера вечером она позвонила соседу по квартире, в которой маялся ее муж, чтобы тот зашел к нему со своим телефоном, но Руслан почему-то не открыл ему дверь. Это было более чем странно, поскольку и он, и она были совами и обычно укладывались спать не ранее двух-трех ночи. Впрочем, он мог быть в ванной…
        Решив, что позвонит чуть позже, Лидия, зевнув, отправилась на кухню, чтобы приготовить кофе. Едва она успела наполнить чайник водой, как в дверь позвонили.
        «Кого это принесло ни свет ни заря?» - нахмурилась Коржина, глядя в сторону прихожей. Для проверяющих вроде еще рано…
        Звонок повторился, и она, поставив чайник на стол, направилась к входной двери. Глянула в «глазок». У двери стоял незнакомый мужчина. Он был невысок ростом, худощав, в потертых джинсах и невзрачной дешевой куртке. На голове красовалась кепка, из-под козырька которой ее сверлили холодные глаза. Лидия спросила:
        - Вам кого?
        - У меня очень важная информация от вашего мужа, - ответил незнакомец.
        На лбу арестантки выступила испарина. Пока она собиралась с мыслями, лихорадочно размышляя, что же мог передать ей Руслан и кого он отправил к ней в качестве курьера, как незнакомый визитер настойчиво произнес:
        - Лидия, у нас очень мало времени. Ваш супруг Руслан Сацивин, как и вы, находится под домашним арестом по делу о мошенничестве по наследственному делу писателя Протасова. Что вам еще нужно, чтобы вы поверили? Я жду тридцать секунд, и если вы не откроете дверь, я уйду.
        С губ Коржиной сорвался прерывистый вздох. Перед глазами, будто кадры старой затертой пленки, внезапно заскользили жуткие образы из ночного кошмара - надвигающийся смерч, стремительно темнеющее небо и мертвенно-бледное лицо Руслана с безжизненным, ничего не выражающим взглядом. Руки женщины сами потянулись к замку, и спустя секунду дверь распахнулась.
        - Утро доброе, - произнес мужчина, торопливо заходя внутрь. Лидия отступила назад, глядя на него с чувством смешанного страха и недоверия. Только сейчас она увидела, что на его руках прорезиненные перчатки. И только от одного взгляда на эти перчатки внутри Лидии что-то оборвалось.
        - Кто вы? - с усилием спросила она.
        - Я уже сказал, я от твоего мужа, - проговорил тот, слегка отодвигая полу куртки. Лидия, как загипнотизированная, не могла отвести глаз от кобуры, из которой торчал пистолет.
        - В ванну, - приказал он, двигаясь прямо на нее.
        В мозгу женщины вдруг что-то отчетливо щелкнуло, и она, словно очнувшись, с криком бросилась по коридору. Она успела сделать всего лишь три шага, как мужчина одним прыжком догнал ее, вцепившись в волосы. Другой рукой он закрыл рот Коржиной, прошипев ей на ухо:
        - Послушай меня внимательно. Я могу сделать тебе так больно, как еще никто никогда не делал. Но если ты будешь меня слушаться, то все будет хорошо. Выбор за тобой.
        Тело Лидии обмякло, и незнакомец, подхватив ее, поволок в ванную.
        - Пожалуйста, - простонала Коржина.
        - Все хорошо, - усмехнулся мужчина, до упора открывая краны в ванне. - Я просто помогу тебе встретиться с мужем. Это не больно. Через пять минут ваши сердца вновь будут вместе.
        Лидия заплакала.
        - Не надо, - глотая слезы, взмолилась она. - Прошу вас, не надо!
        - Раздевайся.
        Она замотала головой, и тогда он взял с полочки маникюрные ножницы.
        - Считаю до трех или я выколю тебе глаз, - пообещал убийца. Его стальной голос не оставлял сомнений, что он именно так и поступит, если Лидии взбредет в голову ослушаться.
        Он намеревался сказать что-то еще, но его прервал звонок в дверь. Глаза киллера хищно сощурились.
        - Ты кого-то ждешь? - спросил он, пристально глядя ей прямо в глаза.
        - Нет, нет, - испуганно заблеяла Лидия.
        В дверь вновь позвонили, затем постучали.
        - Откройте, полиция! - раздался громкий бас.
        Лицо убийцы стало жестким.
        - Оставайся здесь, - велел он, хватая с вешалки махровое полотенце. Быстро окунув его в воду, он скрутил его и накинул его на шею трясущейся от страха Коржиной. Обвязал пару раз, соорудив замысловатый узел. Лицо женщины покраснело, она начала задыхаться.
        Киллер строго посмотрел на нее, поднеся к губам указательный палец:
        - Тсс…
        В дверь уже трезвонили не переставая.
        Убийца торопливо двинулся в прихожую, одновременно вынимая пистолет. Передернул затвор, затаившись у двери.
        - …будем вскрывать дверь! - надрывались с той стороны. - …неподчинение органам власти!..
        Вздохнув, убийца щелкнул замком, после чего молниеносно толкнул дверь ногой. Она с силой ударила одного из полицейского в голову, отчего тот пошатнулся, уронив фуражку. Второй схватился за висевший на плече укороченный «калаш», но убийца уже стоял в дверном проеме. Раздались два быстрых хлопка, практически слившись в единый звук. Первая пуля попала в грудь полицейскому, которого садануло дверью. Того, что был с автоматом, лишь отбросило на метр - пуля застряла в кевларовой пластине бронежилета. Наемник нажал на спусковой крючок в третий раз. Голова полицейского мотнулась в сторону, и он рухнул на бетонный пол. В переносице зияла небольшая дырочка, из которой заструилась кровь.
        Закрыв дверь, киллер метнулся в ванну и застыл, скрипнув зубами, - женщины там не было. Влажное полотенце, которое Лидия сумела развязать, валялось тут же, под ногами. В тот же миг раздался оглушительный звон стекла, и он выглянул на кухню. Перед глазами мелькнула ночная рубашка арестантки, и женщина с криком сорвалась вниз.
        Он приблизился к разбитому окну, осторожно придерживая колыхавшиеся занавески. Внизу у подъезда стоял полицейский «Форд», на крыше которого вопила во всю глотку и билась в конвульсиях Коржина.
        - Твою мать, - вырвалось у киллера. Из машины уже вылез сержант, что-то крича в рацию, с опаской глядя наверх, и убийца отпрянул. Убрав пистолет в кобуру, он быстро направился к выходу. Аккуратно приоткрыл дверь, внимательно изучая обстановку. На лестничной площадке царила гнетущая тишина. Перешагнув труп полицейского, рванул наверх, на последний этаж.
        Вскрыв замок, ведущий на чердак, он быстро растворился в пыльной темноте.
        Нечего терять
        - Неси кошку, дубина! - выходя из себя, заорал Алекс. - Эд продолжал стоять истуканом, испуганно таращась на товарища.
        - Ты ведь не… - начал он, и Алекс сильно толкнул его в плечо:
        - Если через пять минут ты не принесешь мне кошку, я сожгу твою бабушку.
        Эд опустил голову и, ни слова не говоря, начал молча спускаться на первый этаж. Алекс вернулся в комнату, подхватил рюкзак, из которого вынул бутылку с бензином.
        - Что вы собираетесь делать? - спросила Марина, стараясь сохранять спокойствие, но Алекс не удостоил ее ответом.
        - Скоро ты там?! - гаркнул он, и спустя несколько секунд в коридоре послышались торопливые шаги.
        - Еле нашел, - отдуваясь, сообщил Эдуард, держа кошку в руках. Животное возмущенно мяукало, но активного сопротивления пока не оказывало.
        - О боже, Машка! - воскликнула Бэлла Альбертовна. - Отпустите кошку, садисты! Что она вам сделала?!
        - Ваша Машка поможет вам стать сговорчивей, - невозмутимо пояснил Алекс и повернулся к Эду: - Держи ее крепче.
        Ухватив домашнего питомца за загривок, Эдуард послушно вытянул руку вперед, но как только струя бензина коснулась шерсти, кошка принялась яростно извиваться, оглашая пространство дикими воплями и шипением. Задней лапой она царапнула руку Алекса, оставив на коже кровоточащие борозды, и тот от боли выронил бутылку. Та со стуком опрокинулась на ковер, и бензин начал выплескиваться на пол. Часть горючей смеси попала на стоптанные кроссовки Эда, и парень инстинктивно дернулся назад, стараясь не выпустить из рук орущую кошку, которая раскачивалась, как взбесившийся маятник. По комнате поплыл резкий токсичный запах.
        Ругаясь на чем свет стоит, Алекс поднял бутылку.
        - Держи ее, валенок! - закричал он. - Ничего, блин, доверить нельзя!
        Выплеснув на несчастное животное еще немного бензина, Алекс принялся искать зажигалку.
        Бэлла Альбертовна и Марина с ужасом наблюдали за этим безумием, наконец вдова не выдержала и заголосила:
        - Умоляю, остановитесь! Вы сожжете весь дом! Пожалуйста!
        Алекс вплотную приблизился к кошке, держа в руке зажигалку.
        Получив очередную порцию горючей смеси, Машка издала пронзительный вопль, и, извернувшись, вцепилась зубами в кисть Эда, с удвоенной силой возобновив попытки вырваться. Тот вскрикнул от боли, непроизвольно разжав пальцы. Кошка упала на пол, по своему обыкновению приземлившись на все четыре лапы, но Алекс, не собираясь отступать от задуманного, наклонился, щелкая зажигалкой. Машка резко метнулась прямо на него, проворно скользнув между ног, и Алекс от неожиданности выронил горящую зажигалку. Та упала на пол, прямо в бензиновое пятно, которое уже впиталось в ковер, и в воздухе мгновенно вспыхнуло ярко-желтое пламя.
        Бэлла Альбертовна закричала. Огонь молниеносно перекинулся на забрызганные бензином кроссовки Эдуарда, и тот издал истошный вопль, прыгая на месте. Кошка опрометью метнулась из комнаты, но про нее уже все моментально забыли.
        - Дурак, че ты прыгаешь, как эпилептик?! - раздраженно крикнул Алекс, видя как Эд, поскуливая, тщетно пытался сбить пламя со штанины. - Беги в ванну!
        Эдуард шмыгнул за дверь, а Алекс схватил с кровати плед и, швырнув его на ковер, принялся затаптывать огонь.
        - Господи, - только и выдохнула Марина.
        - Случаются и в нашем деле неудачи, - фыркнул Алекс. Наконец ему удалось сбить пламя, и комната наполнилась удушающим плотным дымом. Кашляя, парень открыл окно, с наслаждением вдыхая ночной воздух.
        - Пожалуйста, остановитесь, - снова заговорила Марина. - Вы чуть не погубили нас всех!
        В комнату вошел Эд. Правая кроссовка и штанина джинсов были почерневшими от копоти, на лице застыло такое выражение, какое бывает у кладоискателя, когда вместо сокровищ он нашел пустой сундук. Но Марина, взглянув на парня, заметила и другое. В глазах Эдуарда явно читалось облегчение. Казалось, он был рад, что кошке удалось избежать страшной участи, хотя его кисть кровоточила от зубов Машки.
        - Ты похож на трубочиста, бро, - усмехнулся Алекс.
        - Пошел ты, - вяло отозвался Эдуард.
        - Хватит этого безумия, - вдруг сказала Протасова-старшая. - Дайте бумагу, и я напишу дарственную на этот дом. Он стоит намного больше, чем вы просите.
        - Дарственную? - переспросил Алекс. - Неплохая идея. Как думаешь, братишка?
        Эд промолчал.
        Алекс подошел к стулу, к которому была прикручена скотчем Бэлла Альбертовна.
        - Ты думаешь, так легко обведешь нас вокруг пальца? - проворковал он. - Это не так просто - написать дарственную на дом. Для того чтобы эта бумажка имела силу, нужна куча всякой бюрократической макулатуры. Тут нужен нотариус, бланки, печати, и чтобы это все зарегистрировали…
        - Мы можем утром поехать к нотариусу, - предложил Эдуард.
        - Ага. А потом кто-то из них подаст знак, и нас повяжут, - усомнился Алекс. - Мне это не нравится, не хочу светиться.
        - Я могу взять кредит для вас, - подключилась к разговору Марина. - Со мной поедет Эдуард, если вы чего-то опасаетесь.
        Алекс задумался, лениво поигрывая в руке ножом.
        - Ты инвалид, - наконец сказал он, кивнув на безжизненные ноги женщины.
        - Инвалид. Необязательно мне напоминать об этом.
        - Да мне плевать на твои ноги. Я о другом. Кто даст кредит такой, как ты?
        - Есть масса финансовых учреждений, для которых моя инвалидность не будет препятствием для выдачи займа, - терпеливо пояснила Марина. - Кредит можно взять под залог нашего дома.
        - И что, прямо десять лямов дадут? - прищурился Алекс.
        - Может, и нет. Вероятно, придется обратиться в несколько банков. По два-три миллиона наверняка дадут.
        Алексу эта идея не понравилась.
        - Это сколько времени займет, кататься по банкам… - недовольно заметил он.
        - У нас нет других вариантов, - вмешался Эд. - Ты же видишь, в доме денег нет.
        Алекс покосился на приятеля.
        - Мне нужно подумать, - проговорил он. - Может, резон в кредите есть. Слышь, а бухло в вашем доме водится?
        Бэлла Альбертовна растерялась.
        - Бухло?
        - Ну да. Коньяк, например, - хихикнул Алекс. Он недвусмысленно щелкнул себя пальцем по шее.
        - Мы не пьем, - с достоинством ответила Протасова-старшая. - Но там, на кухне в шкафу, есть бутылка вина. Мы ее держали для гостей.
        - Вот и супер, - оживился Алекс. - Мы ваши гости и будем считать, что ваши запасы будут использоваться по назначению. Под винцо и думается легче…
        Он ушел, а Эдуард молча смотрел на пленниц.
        - Эдик, останови это, - прошептала Марина с мольбой в голосе. - Ты же видишь, он сошел с ума!
        Он медленно покачал головой.
        - Помоги нам, - поддержала дочь Бэлла Альбертовна. - У тебя еще есть шанс. У этого парня - нет. Я чувствую, как от него пахнет смертью.
        - Чем быстрее вы сделаете, что от вас хотят, тем быстрее вас освободят, - глухо проговорил Эдуард. - И закончим на этом. Все зашло слишком далеко.
        - Эдик, постой! - позвала вдова, но тот уже вышел из комнаты.
        - Мама, мы умрем, - глухо сказала Марина, и эта фраза мрачно и звонко завибрировала в пропахшем дымом воздухе.
        Бэлла Альбертовна не возразила. Она изо всех сил сдерживалась, чтобы не разрыдаться.
        Японка с зонтиком
        Еще до рассвета Артем вернулся в Москву. Заскочив домой, он включил чайник и быстро принял душ. Приготовив кофе, он еще раз набрал Протасовых, но телефоны вдовы и ее дочери хранили безмолвие, которое с каждой минутой становилось все более тягостным.
        Он почувствовал, что прямо сейчас надо срочно отправиться в Барвиху.
        Уже сидя в машине, адвокат позвонил Соломину.
        - Доброе утро, дружище. Надеюсь, не разбудил?
        - Разбудил, Тема, - зевнул Юрий. - Это честно, но раз уж позвонил, говори, что опять случилось…
        - Пока ничего. Мне нужно срочно съездить к семье Протасова, я тебе рассказывал. Есть опасения, что с ними что-то случилось.
        - Тогда при чем здесь ты? Я попрошу ребят, они на областное ОВД выйдут, наряд туда отправят.
        - Наряд пока не нужно, - отказался от предложения друга Павлов. - Возможно, я преувеличиваю и в реальности все проще. Но я все равно хочу проверить. Поэтому ты просто дай команду, чтобы ребята были наготове. Я через минут сорок тебя наберу.
        - Не вопрос, все сделаем, - уверил его Соломин.

* * *
        В это раннее субботнее утро дорога была практически свободной, и вскоре Артем был на месте. Подойдя к железным воротам, нажал на кнопку звонка. Пока адвокат ждал, его взгляд остановился на засохшем комке грязи, который пристал к бронзовой ручке ворот. Он шагнул ближе, внимательно рассматривая.
        «Такое ощущение, что кто-то перелез через забор», - подумал Павлов. Огляделся, тут же обнаружив в подсыхающей лужице отпечаток рифленой подошвы.
        Он позвонил Протасовым снова, на этот раз скорее машинально - результат был прежним: тишина. После этого Артем быстро снял пиджак, кинул его в автомобиль, затем ловко перемахнул через забор и оказался на участке.
        Он сразу увидел лавку, стоящую у разбитого окна. Пара торчащих осколков в раме тускло поблескивали в лучах просыпающегося солнца.
        Осторожно, стараясь не порезаться, Артем проник в дом. И сразу услышал возбужденные голоса на втором этаже.
        «Двое мужчин, скорее, молодые парни», - определил Павлов, осторожно двигаясь к лестнице. У первой ступеньки валялась пустая бутылка из-под красного вина, причем, судя по темным каплям на паркете рядом с горлышком, опустошили ее совсем недавно. Затаив дыхание и стараясь ступать бесшумно, Артем начал медленно подниматься наверх.
        - …мы же обо всем договорились! - орал Алекс. - Ты сам согласился ехать в банк, придурок!
        - Как я поеду в таком виде? - в ответ огрызался Эд, показывая на черную штанину, от которой несло гарью и бензином. - Слабо мне свои одолжить?
        Матерясь, Алекс принялся расстегивать ремень.
        - Эдик, не оставляй меня с ним, - взмолилась Бэлла Альбертовна. - Он убьет меня! Марина! Что вы делаете? Как вы поедете?!
        Алекс, сняв с себя штаны, тупо уставился на инвалидную коляску Протасовой-младшей. Похоже, мысль о том, что поездка с инвалидом в город может обернуться непредвиденными трудностями, даже не приходила ему в голову. Теперь он сидел в раздумьях, держа в руках мятые штаны. Его ноги были худыми и болезненно бледными. Эд, в свою очередь, стянул с себя свои джинсы.
        - Н-да, - наконец протянул Алекс и оценивающе посмотрел на вдову. - Значит, поедешь ты, бабуля. Паспорт далеко?
        - На первом этаже, - всхлипнула Бэлла Альбертовна и вдруг замерла, расширенными глазами глядя в сторону двери.
        - Доброе утро, - негромко поздоровался Артем, входя в спальню. Он мгновенно оценил обстановку, увидев ленты скотча, которыми были связаны Протасовы, заметил все еще дымящийся плед на прожженном ковре, валяющийся гвоздодер на полу… Окинув взором Алекса с Эдом, которые так и не успели обменяться одеждой, адвокат с упреком покачал головой:
        - Знали бы вы, какое отвратительное зрелище сейчас представляете…
        Алекс потер глаза, словно пытаясь избавиться от надоевшей соринки.
        - Это еще кто такой?
        - Это Павлов, тот самый адвокат, - едва разжимая зубы, процедил Эд. Глядя на высокую и крепкую фигуру Павлова, он со страхом подумал, что едва ли получится справиться с ним. А вдруг там, внизу, с адвокатом группа поддержки?!
        - Точняк, - с усмешкой произнес Алекс. - А я сразу и не узнал… Тоже за бабками пришел?
        Отложив в сторону штаны, он взял нож и угрожающе взмахнул им.
        - Убери нож, - спокойно посоветовал Павлов.
        Но Алекс ощерил в ухмылке испорченные зубы и направил острие ножа в сторону адвоката. Даже невооруженным взглядом было видно, как дрожит его кончик.
        - Двинешься, выпущу кишки, - предупредил Алекс, облизнув шелушащиеся губы.
        Не меняясь в лице, Павлов сделал шаг вперед.
        - Тебе нужна помощь, парень, - тихо сказал он, снимая с шеи галстук. - Положи нож, иначе поранишься. Давай просто мирно поговорим.
        Артем подошел к нему почти вплотную, держа натянутый галстук за разные концы перед собой. В запавших глазах Алекса мелькнуло сомнение. Внезапно он метнулся к Марине и, спрятавшись за спиной женщины, прислонил нож к ее шее.
        - Много чести пачкаться твоей кровью, - выдохнул Алекс. Его полубезумные глаза хаотично вращались. - Ты сделаешь все, что я скажу, или эта курица сдохнет.
        - При чем здесь она? - все тем же терпеливым тоном, словно разговаривая с капризным ребенком, сказал Павлов. - Ты же мужчина. Так веди себя как мужчина. Оставь эту женщину, давай поговорим один на один.
        Он говорил, боковым зрением следя за Эдуардом. Парень с растрепанными длинными волосами осторожно крался к комоду, взял с комода гипсовую статуэтку в виде японской девушки с зонтиком и двинулся дальше. От Алекса и Марины его отделяла всего пара шагов.
        - Хочешь поговорить со мной о добре и зле? - хохотнул Алекс. - Избавь меня от нудятины. Бросай свой галстук и выворачивай карманы. Ты наверняка приехал на тачке, и она нам понадо…
        Резкий удар статуэткой по голове оборвал его на полуслове. Изящная скульптура, не выдержав, разломилась пополам, в то время как Алекс, закатив глаза, сполз на пол, продолжая сжимать нож.
        Эд разжал пальцы, роняя обломок статуэтки на ковер.
        Артем присел на корточки перед распростертым телом и первым делом вытащил из его пальцев нож. Потом он проверил пульс у парня.
        - В отключке, - резюмировал Павлов. - Максимум сотрясение мозга. Если таковой у него имеется.
        С этими словами он указал на скотч, моток которого лежал на тумбочке.
        - Неси сюда.
        Эд послушно передал липкую ленту адвокату и, торопливо подняв черные от гари джинсы, принялся их напяливать.
        - С тобой проблем не будет? - спросил Артем, в упор глядя на него, и тот отрицательно замотал головой.
        - Артемий… вы спасли нас, - срываясь на плач, прорыдала Бэлла Альбертовна. Марина, сгорбившись, смотрела в одну точку и остервенело терла шею, где секунду назад было лезвие ножа. Между тем Павлов быстро скрутил руки и лодыжки оглушенного Алекса.
        - Простите меня, - прошептал Эдуард.
        - Лучше помоги, - сказал Артем, указав на связанных пленниц. - В общем и целом - все в порядке?
        Женщины закивали, постепенно отходя от шока.
        - Это уже хорошо, - улыбнулся Артем, начиная отдирать липкую ленту от стула, на котором сидела Протасова.
        Разоблачение
        11 дней спустя
        Около восьми вечера у ворот особняка Протасовых остановился «Ягуар» адвоката. На зеркально-гладкой поверхности кузова проскальзывали блики заходящего солнца. Поврежденные пулями окна были заменены на новые, все царапины заполированы, и в целом иномарка, недавно побывавшая на автомойке, выглядела словно только что сошла с конвейера.
        Артем неторопливо вышел из машины, нажав на кнопку домофона. На нем был элегантный светло-серый костюм, белоснежная сорочка и бархатистый черный галстук.
        С заднего сиденья адвокат взял две огромные охапки пурпурных роз и закрыл дверь машины.
        Ворота приоткрылись, и Павлов увидел миловидную красотку в роскошном вечернем платье. При виде адвоката лицо девушки расплылось в улыбке:
        - Артемий Андреевич, как здорово, что вы пришли!
        - Добрый вечер, - поздоровался Павлов, с интересом глядя на нее. - Мы, кажется, знакомы?
        Она засмеялась.
        - Ну разумеется! Я Лена, помощница Марины и Бэллы Альбертовны!
        Артем мягко улыбнулся.
        - Ну надо же, точно! Вы прямо преобразились, Елена! Расцвели, как цветок! И вы совсем не похожи на сиделку!
        Щеки сиделки порозовели от смущения.
        - Так сложилось, что я сегодня получила расчет и уезжаю.
        - Что ж так? Ведь Бэлла Альбертовна сейчас в состоянии оплачивать ваши услуги! Она и Марина так привыкли к вам!
        Елена немного смутилась.
        - Ну вот такие обстоятельства, - призналась она. - Поработала здесь, теперь пригласили в другое место… Как говорится, не бойся согнуться, прямее выпрямишься! Так что вечером у меня самолет в Новороссийск. А сейчас мы вот… собрались на торжественный ужин и с нетерпением ждем вас!
        - Ну тогда пройдем в дом, - с улыбкой сказал Павлов, и они зашагали к крыльцу.

* * *
        В гостиной уже заканчивалась сервировка праздничного стола, у которого хлопотала Бэлла Альбертовна. Среди гостей был также Сергей Михайлович Суриков, который на днях выписался из больницы, и он, выйдя в холл, крепко пожал руку Павлова.
        - Хочу выразить вам особую признательность, Артемий Андреевич, - горячо произнес ветеран. - Ваша помощь этой семье неоценима! По сути, вы сделали невозможное, разоблачив эту преступную шайку! Еще раз простите, что в какой-то момент я усомнился в ваших силах!
        - Все в порядке. Как вы себя чувствуете?
        - Отлично. Не простудиться бы на похоронах своих врагов, - сказал Суриков и, сделав многозначительный жест рукой, усмехнулся. - Я старой закваски, не так-то просто нашего брата с пути убрать! Единственное, дача практически дотла сгорела. Сейчас буду со страховой компанией воевать, их представитель уже в больницу наведался, намекнул, что мне ничего не светит…
        - Ну это еще бабушка надвое сказала! Потом с вами отдельно на эту тему поговорим, Сергей Михайлович, - кивнул Артем.
        Из гостиной вышла Бэлла Альбертовна, за ней Марина.
        - Артемий, простите бога ради, даже встретить вас как следует не можем, все в суете, - заговорила вдова. При виде цветов лица женщин покрылись румянцем.
        - Это вам, милые дамы, - сказал Павлов, вручая каждой из них по букету.
        - Какой потрясающий аромат, - тихо проговорила Марина, глубоко вдыхая запах роз. - Вы настоящий джентльмен, Артемий Андреевич!
        - Огромное спасибо, даже не могу выразить, как это приятно, - призналась Бэлла Альбертовна. - Последний раз цветы я видела только на похоронах… ну не будем о грустном. Очень хорошо, что вы приехали, - продолжила она. - Я знаю, вы страшно занятой человек, и все равно выкроили пару часов для праздничного торжества!
        Наклонившись ближе к Павлову, вдова добавила, понизив голос:
        - А уж как вас Лена ждала, не передать. Я о нашей сиделке.
        - Я тоже очень ждал встречи с ней, - признался Павлов. - Уверен, это будет поистине незабываемая встреча!
        - Да, все хотела с вами перед отъездом увидеться! К сожалению, она от нас уходит.
        - Да, она уже успела мне сказать, - подтвердил Артем.
        - Ну давайте к столу, - снова засуетилась Протасова.
        Адвокат обратил внимание на кошку Машку, которая, невзирая на шум и суету, мирно посапывала в кресле-пуфике.
        - Как самочувствие вашей питомицы? - осведомился он, мягко проведя пальцами по шерсти животного. Машка потянулась, зевнула и свернулась в клубок.
        - Все в порядке, - ответила Марина. - Мы боялись, что после душа из бензина она отравится - кошки ведь обычно вылизываются… но все обошлось. А вы, кстати, можете меня поздравить, я начала давать частные уроки студентам! По крайней мере, теперь у меня плотный график, и время расписано по часам!
        - Вы молодец, Марина, - с теплотой сказал Павлов. - Я не сомневаюсь, что вы подойдете к делу ответственно и обучающиеся у вас студенты получат качественную подготовку.

* * *
        Когда бокалы были наполнены шампанским, Бэлла Альбертовна поднялась с места.
        - Дорогие гости и друзья, - торжественно начала она. - Я не буду описывать то, ради чего мы все сегодня собрались в узком кругу. Скажу одно - лишь благодаря Артемию Павлову мы снова смогли вернуться к нормальной жизни и не оказались на ее обочине! Хотя в какой-то момент казалось, что мы с Мариной стоим буквально на краю пропасти… Отныне, Артемий, двери этого дома всегда открыты для вас как для самого дорогого гостя и друга семьи!
        - Ну полно, - улыбнулся Павлов. - Слишком много внимания приковано к моей персоне. Давайте за крепкие и теплые отношения и взаимовыручку!
        Бокалы потянулись к центру, послышался легкий звон хрусталя. От Артема не ускользнуло, с каким интересом за ним наблюдала Елена. Он также кидал на нее оценивающие взгляды. В шикарном платье, с идеально уложенной прической, безукоризненным макияжем Елена едва ли напоминала ту невзрачную сиделку, которая бесшумно сновала по комнатам коттеджа…
        - Скажите, а суд уже был? - вдруг спросила она, аккуратно ставя бокал на место. - Я имею в виду… в отношении тех жуликов, Сацивина и… как там ее? Кожина?
        - Коржина, - поправила ее Марина.
        - Ну, во-первых, из этих двоих судить будут только Лидию Коржину, - сообщил адвокат. - Сацивин убит, и если его и ждет суд, то лишь небесный.
        - Как убит? - удивилась Бэлла Альбертовна. - В прессе писали, что он отравился!
        Павлов вытер губы салфеткой и обвел взором сидящих:
        - Вы все уверены, что хотите услышать подробности этого дела? Вот именно сейчас?
        - Я - да, - тут же ответила вдова. - Здесь все свои. А быстрее узнаешь, быстрее забудешь. А я хочу поскорее забыть обо всей этой истории.
        Марина просто кивнула. Суриков и Елена ничего не ответили и молча смотрели на адвоката.
        - Ну что ж… При вскрытии Сацивина в его организме действительно были обнаружены фармакологические элементы, доза которых была смертельной. Но у следствия есть неоспоримые улики, что незадолго до смерти у Сацивина был странный гость в кителе полицейского. Так сказал бдительный сосед, который увидел незнакомца в смотровой «глазок». Он же и позвонил в полицию, однако наряд прибыл только под утро. После этого было принято решение отправиться к Коржиной, и прибытие полицейских к ней спутало планы киллера. К сожалению, двое сотрудников были убиты на месте. Жаль ребят, царствие небесное им! Коржиной удалось выпрыгнуть с третьего этажа, и сейчас она находится в больнице с переломом позвоночника.
        Марина нервно повела плечом.
        - Что касается суда, то до него еще очень далеко, - снова заговорил Павлов. - Уголовное дело только набирает обороты, его можно сравнить с маховиком. По ходу расследования всплывают другие эпизоды преступной деятельности этой парочки, а также фигуры, в той или иной степени причастные к этому делу. Уже задержан работник Минкульта, под чьим прикрытием мошенники пачками штамповали липовые заключения о вывозимых из страны раритетах.
        - Но Бэлле Альбертовне и Марине, надеюсь, уже нечего бояться? - задал вопрос Суриков.
        - Абсолютно. Решение суда о признании настоящего завещания Андрея Васильевича вступило в силу, и, если я не ошибаюсь, право собственности на все его имущество уже зарегистрировано в Росреестре. Так ведь? - Павлов взглянул на Протасову, и вдова утвердительно кивнула.
        - Арест с денежных средств, принадлежавших Андрею Васильевичу, тоже снят, и теперь все его сбережения являются вашими, - добавил он.
        - Артемий, а про Эдуарда что-нибудь слышно? - спросила Марина.
        Адвокат вздохнул.
        - С ним весьма непростая ситуация. Ему и его подельнику Алексею вменяют довольно серьезные статьи. Это и разбой, и вымогательство, и покушение на убийство. Более того, эти парни засветились еще в одном уголовном деле, связанном с двойным убийством.
        - Эдик - убийца? - не поверила Бэлла Альбертовна.
        - Следствие пока идет, детали мне неизвестны, - ответил Артем. - Я только знаю, им выдвинуты обвинения в убийстве отца Эдуарда и еще одного мужчины. Степень виновности каждого из молодых людей устанавливается.
        - Какой ужас… убить собственного отца, - покачала головой Бэлла Альбертовна.
        - Но ведь он помог нам, - подала голос Марина. - Если бы Эдик не ударил этого сумасшедшего статуэткой, одному богу известно, чем бы все закончилось…
        - Разумеется, суд учтет эти обстоятельства, - заметил Павлов. - И они сыграют роль при вынесении приговора. Но, к сожалению, на другой чаше весов - другие преступления, и вес их достаточно тяжелый.
        - Так, давайте о хорошем, - вдруг сказала Елена и хлопнула в ладоши. - У кого пустой бокал?
        Пока Суриков разливал шампанское, она посмотрела на Артема:
        - У нас есть французское вино, «Сансер Роуз», розовое сухое. Вы не против его отведать, Артемий Андреевич?
        - Отчего же, с удовольствием, - не стал возражать Артем.
        - Давайте я вам заодно тарелку поменяю, как раз скоро горячее, - предложила она.
        - Лен, сидите, я сама, - вызвалась Бэлла Альбертовна, поднимаясь со стула. - Ты ведь уже как гость, а не сиделка…
        - Ну что вы, мне несложно, - засмеялась Елена. - Наоборот, сочту за честь поухаживать за столь импозантным и ярким мужчиной.
        Павлов одарил ее вежливой улыбкой.
        - Так жалко с ней расставаться, - сказала Марина, когда Елена ушла на кухню. - Она, кстати, специально задержалась. Все переживала, что улетит, не увидев вас…
        - Да, это отрадно слышать, - отозвался Артем. - Но это вряд ли бы случилось. Как я мог вот так просто отпустить такую красавицу и не выпить с ней на прощание французского вина? Нет, не мог…
        - Что-то мне подсказывает, Артемий Андреевич, у вас зарождаются теплые чувства к Елене, - хитро улыбнулась вдова.
        - Еще какие теплые! - подтвердил Павлов. - Более того! Сейчас у меня в душе просто огонь!
        - И нам жаль с ней расставаться, мы к ней привыкли и уже воспринимаем как члена семьи.
        Тут заговорил Суриков, выразив недовольство «нездоровой» модой на гувернанток и прислугу в целом, с ним в спор тут же вступила Бэлла Альбертовна. Наконец в гостиную вернулась Елена, неся в руках старинный медный поднос, на котором высились наполненные вином фужеры.
        - Господа, предлагаю тост, - провозгласила она, ловко расставляя фужеры напротив сидящих. - Давайте выпьем за то, чтобы нам всем по жизни сопутствовала удача!
        Улыбаясь, Елена задержала свой взгляд на Павлове, проникновенно заглядывая ему в глаза, и тот улыбнулся в ответ:
        - Согласен. В качестве алаверды - за ценности в жизни. Истинные ценности, настоящие, которые невозможно купить или подделать.
        Улыбка на лице Елены стала напряженной.
        Артем поднял бокал:
        - Не сочтите меня занудой, но сегодня утром я случайно наткнулся на одну забавную притчу о мошенничестве. Буквально два слова!
        - Конечно, Артемий, мы вас все с интересом слушаем! - воскликнула Бэлла Альбертовна. - Вы всегда все так интересно рассказываете!
        - Притча об улитке и слизняке, - начал Павлов. - Встретились они как-то, и улитка говорит ему: «Ты что, как бродяга, без домика?» А слизняк ей в ответ: «А зачем мне домик? Посмотри, что у меня есть! - И показывает ей огромную виноградную лозу. - У меня там десятки разных комнат, а еды хватит на год, ешь - не хочу!»
        Улитка смотрит и восхищенно говорит:
        «Вот это да! А можно мне посмотреть?»
        Слизняк важно отвечает:
        «Можно, только очень осторожно. А вообще, я не знаю… Вдруг ты что-нибудь испортишь?»
        Улитка начала его умолять:
        «Пожалуйста! Хоть на часик!»
        «Тогда оставь мне в залог свой домик, а потом опять поменяемся», - предложил слизняк, и улитка с радостью согласилась. Она передала свой домик слизняку и заторопилась к виноградной лозе.
        «Пока, бродяга», - с усмешкой сказал слизняк и пополз прочь…
        - Хм… оригинальная притча, - задумчиво проговорила Бэлла Альбертовна, когда Павлов закончил.
        - Давайте же выпьем, - сказала Елена с натянутой улыбкой.
        - Давайте, - согласился Артем. - Только одно условие - в знак этой торжественной встречи и взаимного уважения поменяемся с вами бокалами!
        С этими словами адвокат поставил бокал перед бывшей сиделкой Протасовых, выжидательно глядя на нее.
        С губ Елены сорвался нервный смешок.
        - Что за фантазии - меняться бокалами… К тому же на кухне я уже пригубила свой, чтобы попробовать качество!
        - Ничего страшного, я не брезгливый, - ответил Артем, не сводя с нее глаз. - Ну что же вы, Елена?
        Улыбка на лице женщины померкла, и она торопливо села.
        - Не вижу в этом необходимости. К тому же я брезгливая, - коротко произнесла она.
        - Этого у вас не отнять, - сказал Павлов. - Остается только поражаться вашему терпению и умению перевоплощаться. И как только вам удавалось столь виртуозно выдавать себя за сиделку? С вашими привычками светской дамы и материальным состоянием? Вы очень точно подметили совсем недавно: «Не бойся согнуться, прямее выпрямишься». Верно, Есения?
        Услышав последнюю фразу, «Елена» вздрогнула.
        - У вас очень красивое редкое имя, - заметил Павлов. Он поднял бокал, который перед ним поставила сиделка и, внимательно разглядывая играющее внутри вино, добавил: - У вашего настоящего имени множество версий происхождения. Но одна из них меня особенно заинтересовала. Существует мнение, что это имя пришло из Древней Греции и означает «далекая чужестранка». Это так романтично!
        - Что за чушь вы несете? - медленно проговорила женщина. Черты лица ее затвердели, от добродушной миловидности не осталось и следа. - Если это шутка, то она явно не удалась.
        Павлов выпрямился.
        - Позвольте я объясню всем присутствующим, почему вы отказались выпить из моего бокала? - тихо сказал он. - Вино в нем отравлено, и сделали это вы. Нанятый вами убийца не смог убить меня там, на шоссе, и теперь вы решили все сделать своими руками. Если я лгу - сделайте одолжение, отпейте из моего бокала.
        Бэлла Альбертовна испуганно ахнула, инстинктивно отпрянув от стола. Есения молча смотрела на адвоката, в темных глазах пряталась животная злоба.
        - Артемий… - встревоженно заговорил Суриков. - Вы, случаем, ничего не путаете? Я давно знаю Елену, и она не похожа на преступницу! Она отлично справлялась со своими обязанностями и была очень внимательна к этой семье!
        - Я не ставлю под сомнение качество услуг, которые оказывала семье писателя эта женщина, - невозмутимо произнес Артем. - И было бы несправедливо упрекать Бэллу Альбертовну и Марину в том, что они не разглядели в ней оборотня. Однако это именно так. В вашем доме вы видели лишь послушную, тихую и исполнительную служанку Елену Бондаренко. Но как только она выезжала от вас, Бондаренко превращалась в Кеслер. Умную, расчетливую, проницательную, изворотливую даму. Она действовала совместно с братом Генрихом, который постоянно проживает во Франции. Под руководством этой пары банда мошенников занималась отъемом имущества у беспомощных стариков и инвалидов. Именно Сацивин и Коржина были непосредственными исполнителями той грандиозной аферы по наследственному делу Андрея Васильевича. Идея которой, к слову, принадлежала лично вам, Есения.
        - Это все огульные обвинения, которые ничем не подтверждаются, - процедила Есения. - У вас нет никаких доказательств! Вот увидите, я еще подам на вас в суд за клевету!
        Павлов развел руки в стороны:
        - Это ваше право. Может, вы расскажете, как ловко провернули в нотариальной конторе этот трюк с подставным человеком, бывшим уголовником? Ведь именно вы забрали у Протасова паспорт, пока он лежал в больнице, и передали его своим подельникам - Сацивину и Коржиной. Я разговаривал с дежурным врачом, вас опознали по фотографии.
        Есения поднялась с места.
        - У меня нет времени слушать этот бред. Было занимательно послушать ваши фантастические измышления, но теперь мне пора в аэропорт.
        - Бросьте, Есения, - усмехнулся Павлов. - Давайте начнем с того, что вы снимете парик. Кстати, светлые волосы вам идут куда больше, чем каштановые… Что касается вашего вылета в Новороссийск, то это выдумка для Бэллы Альбертовны и Марины Андреевны. Вы действительно летите, только не на юг России, а в Париж. Как мне представляется, для завершения сделки по продаже рукописей Андрея Васильевича.
        У Марины вытянулось лицо, и она, потрясенная столь неожиданными словами адвоката, даже сняла очки.
        - Как?.. - ошеломленно спросила она, вглядываясь в лицо Есении, которое сейчас представляло собой застывшую маску. - Лена… это правда? Как же вы могли?!
        - Он сумасшедший, - обронила Есения. - Надеюсь, вы не верите во все это?
        - Это легко проверить, - сказал Павлов. Он неторопливо вышел из-за стола и подошел к двери, закрывая выход. - Пусть госпожа Кеслер - я позволю себе называть эту даму настоящим именем - продемонстрирует свои билеты, а заодно откроет чемодан. Если я ошибаюсь, то при всех присутствующих принесу свои извинения.
        Есения стояла не шелохнувшись, словно каменное изваяние, лишь в ее потемневших глазах плескалась неприкрытая ярость.
        - Во-первых, билеты электронные, я не могу их вам предоставить. А во-вторых, вы будете обыскивать меня? - наконец выдавила она, избегая встречаться взглядом с адвокатом.
        - Отнюдь. Это сделают уполномоченные представители правоохранительных органов, которые с минуты на минуту будут здесь. Но если вам нечего скрывать, то вы безо всяких проблем показали бы содержимое вашего багажа.
        В воздухе повисла липкая пауза.
        - Какой позор, - пробормотал Сергей Михайлович, брезгливо отставляя в сторону бокал с вином.
        - Хорошо, предлагаю поступить иначе, - промолвил Артем. - Бэлла Альбертовна, где хранятся рукописи вашего покойного супруга? Ведь органы следствия вернули их вам после экспертизы вместе с картинами?
        - Да, верно. Они там, наверху… - севшим голосом ответила вдова. - В его кабинете…
        - Вас не затруднит подняться и удостовериться, что все предметы коллекционирования на месте?
        Протасова молча вышла из-за стола и покинула гостиную.
        - Как поживает ваш брат, Есения? - словно невзначай спросил Артем. - По последним сведениям, у Генриха серьезные проблемы со здоровьем.
        - Я не понимаю, о чем вы говорите, - пожала плечами Есения. - Позвольте мне пройти, я начинаю опаздывать.
        - Я прошу вас подождать еще пару минут, - сказал Артем. - Пожалуйста, не вынуждайте меня противостоять женщине. Возможно, я слабее того крутого парня на мотоцикле, которого вы наняли для моего устранения, но уж до прихода полиции оборону дверного проема я, надеюсь, смогу выдержать.
        Есения расхохоталась и повернулась к Марине. Протасова-младшая дрожащей рукой надела очки, продолжая с немым вопросом смотреть на аферистку.
        - Где вы только такого адвоката нашли? - спросила Кеслер. - Ему бы ток-шоу вести… «А теперь, внимание, результаты ДНК!» - передразнивая замыленную фразу, пропищала она.
        - Когда я выйду на пенсию, вероятно, я подумаю над вашим советом, - в тон ей ответил Павлов.
        В гостиную, тяжело ступая, вернулась Бэлла Альбертовна.
        - Рукописей нет, - сказала Протасова, и ее нижняя губа задрожала. - Картины на месте, а рукописи исчезли!
        Она повернулась к Есении, которая, ничуть не смущаясь, скрестила на груди руки и высокомерно смотрела на старушку.
        - Это правда? - прошептала Бэлла Альбертовна. - Артемий Андреевич прав?
        - Конечно, нет, - фыркнула Есения. - И если вы не дадите мне уйти, я позвоню в полицию.
        С этими словами она взяла со стола смартфон.
        - Как ты могла… - с трудом выговорила Протасова, без сил опускаясь на стул. - Мы ведь доверяли тебе… Ты была как родная…
        В прихожей раздались настойчивые трели звонка, и Артем обратился к Сурикову:
        - Сергей Михайлович, окажите любезность, откройте, пожалуйста. Похоже, полиция уже на месте.

* * *
        Спустя несколько минут все было закончено. Пока на Есению надевали наручники, лицо ее сохраняло непроницаемое спокойствие. Тут же был осмотрен ее чемодан, из которого были изъяты рукописи, аккуратно упакованные в бумажные пакеты. Вино из бокала, который Есения поставила перед Павловым, было перелито в специальную емкость. Искусный парик аферистки из натуральных волос также был приобщен к делу - его поместили в конверт для улик.
        Когда закованную в наручники Кеслер увели, Бэлла Альбертовна нетвердой поступью отправилась за корвалолом.
        - Мне очень неловко, что все это стало для вас сюрпризом, - извиняющимся тоном сказал Павлов. - Но информация по вашей так называемой «сиделке» поступила буквально вчера вечером. Тогда же стало известно, что она приобрела билеты в Париж, причем только в один конец.
        - Я думала… что все закончилось, - призналась Бэлла Альбертовна, выпив лекарство. - А тут вы… с такой шокирующей новостью…
        - Значит, эта Есения все знала заранее и охотилась за этими рукописями? - спросил Суриков. - И заранее внедрилась в семью Андрея Васильевича? Словно шпион?
        Артем кивнул.
        - Овчинка стоила выделки. По предварительным данным, только за эти рукописи Кеслер могла бы выручить порядка миллиона евро. Она и ее брат давно крутятся в этом бизнесе, и, скажем так, у них это наследственное. Их отец был диссидентом, коллекционером старины, торговал втихую антиквариатом. За это был осужден и умер в исправительной колонии. Часть его коллекции была конфискована, но мать успела что-то припрятать, а кое-что распродать, сохранив детям капитал. Есения и Генрих выросли, но своих семей не создали.
        Зная цену предметов старины, они сначала просто выступали посредниками при купле-продаже, а также обмене раритетов. А потом, очевидно, кого-то из них осенило - мол, под ногами буквально валяются несметные сокровища, а мы ни сном ни духом! Вон сколько картин и скульптур у стариков! И тогда они разработали следующую схему. Ищется человек, владеющий редкой коллекционной вещью. К нему втираются в доверие специально обученные люди и различными способами пытаются забрать ценность. Для этого изготавливаются поддельные документы - завещания, дарственные, договоры ренты… Прикормленные чиновники заверяли заведомо поддельные документы. Правда, мошенники прокололись с нотариусом Гурецким, который не стал покрывать их, когда правда начала вылезать наружу.
        Кстати, Есения в свое время была осуждена судом Лондона за незаконные сделки с культурными ценностями. Сведения об этом были представлены Интерполом. По счастью, сегодня удалось предотвратить очередную попытку хищения бесценных рукописей, которые хранил у себя Андрей Васильевич.
        - А что же насчет попытки убийства, Артемий Андреевич? - спросила Марина. - Эта особа действительно заказала вас кому-то?
        Лицо Артема посерьезнело.
        - Пока что это единственное белое пятно во всей истории. После неудачного покушения на Коржину убийце, несмотря на план «Перехват», удалось скрыться. И он до сих пор не пойман.
        - В таком случае ваша жизнь до сих пор в опасности? - испуганно спросила Протасова.
        - Надеюсь, что нет. В настоящий момент осталось задержать брата Есении. С этим могут возникнуть небольшие трудности, но это формальности, рано или поздно он будет арестован, - выразил уверенность адвокат. - Генрих Кеслер сейчас не в той физической форме, чтобы активно скрываться и переходить на нелегальное существование.
        - Может, поставим чай? - предложила Марина после небольшой паузы. - Мама приготовила черничный пирог…
        - Я - за, - улыбнулся Артем.
        Островок в океане
        Приняв душ, Ингур уже готовился ко сну, когда зазвонил один из его телефонов. Приглаживая влажные волосы, он озабоченно сдвинул брови - звонок раздавался на особом телефоне, номер которого был доступен весьма ограниченному кругу. Абонент, пытавшийся дозвониться до Инугра, был ему незнаком.
        - Слушаю, - осторожно сказал он, принимая вызов. В трубке раздался странный шуршащий звук, сквозь который с трудом проклюнулся едва различимый хриплый шепот:
        - Ингур?
        - А кто интересуется? - поинтересовался киллер.
        - Меня зовут Генрих.
        - Я вас не знаю.
        - Я вас тоже.
        Ингур усмехнулся.
        - Занимательный разговор получается, не находите?
        Он уже собирался отключиться, как в трубке послышалось:
        - Мы не знаем друг друга, но мы оба знаем Есению. Она моя сестра. Так что теперь вы знаете, откуда у меня ваш номер.
        Ингур немного расслабился.
        - Ваша сестра арестована.
        - Я в курсе, - прошептал Генрих.
        Слыша его прерывисто-сиплый шепот, Ингур подумал, что так говорил бы человек, придавленный чем-то тяжелым, и каждое слово стоило ему неимоверных усилий.
        - Что вам нужно? - спросил он.
        - У вас был один заказ от Есении, - продолжал Генрих. - Один юридический объект. Вы его не исполнили.
        - Поскольку заказчица под замком, у меня нет гарантии, что я смогу заработать на этом деле, - холодно ответил Ингур. - Таковы мои правила.
        - Вы получили аванс, - напомнил Генрих.
        - Мне нужны гарантии, что я получу остальную часть вознаграждения.
        В трубке послышался сухой кашель, и Ингур поморщился - звук был такой, словно по дну кастрюли скребли ножом.
        - Эту гарантию даю вам я, - наконец раздался задыхающийся голос собеседника.
        - Судя по вашему голосу, вы вот-вот в ящик сыграете, - саркастически заметил Ингур. - И я вас не знаю. О каких гарантиях вы говорите?
        - Вы получите все сполна… и десять процентов сверху… - Отдышавшись, Генрих добавил: - …как только вы закончите с объектом.
        - Я подумаю, - сухо ответил Ингур.
        - На раздумья нет времени, - раздраженно прошипел Генрих. - Принимайтесь за дело, пока кто-то… не начнет интересоваться вашей персоной.
        В глазах Ингура замелькали опасные огоньки.
        - Вы мне угрожаете?
        - Я хочу, чтобы вы закончили работу, - устало проговорил Генрих. - Сделайте ее так… чтобы в соответствующих кругах ваши услуги и дальше пользовались спросом. На кону ваша репутация… как ответственного и надежного исполнителя.
        - Мне нужны деньги. Половина от всей суммы вперед, - потребовал киллер.
        - Вы ее получите.

* * *
        Как только необходимая сумма была переведена на счет наемника и экран телефона погас, Генрих без сил откинулся на подушку. Разговор с наемным убийцей отнял у него последние силы, которые в последние дни и так уходили от него стремительно пугающими темпами.
        Болезнь обострилась до того, что он уже почти не покидал клинику. Постоянные сеансы химиотерапии, процедуры, анализы, прием обезболивающих препаратов, дозы которых с каждым разом увеличивались из-за невыносимых болей - все это превратилось в нескончаемо-изнурительный кошмар, и Генрих хотел лишь одного - чтобы все это поскорее закончилось.
        Врачи частной клиники, куда он был госпитализирован, были деликатны с ним и вслух делали довольно расплывчатые прогнозы. Генрих слушал их монотонные голоса, улыбаясь про себя горькой улыбкой.
        Дни его сочтены, и он прекрасно знал это.
        Но не смерть страшила его. Куда больше мужчину беспокоила судьба Есении, единственного близкого и родного человека, и сейчас она находилась в тюрьме, дожидаясь суда.
        Каким-то непостижимым образом Есении удалось добыть в камере телефон, и она позвонила ему сегодня утром. Весь смысл разговора был сведен к одному - адвокат Павлов должен быть уничтожен. Напрасно Генрих убеждал Есению, что устранение известного юриста мало повлияет на ее судьбу, - сестра была непоколебима. Непоколебима и разъярена, как раненая тигрица, которая жаждет только одного - свежей крови.
        Дозвониться до наемного убийцы она не смогла, и уверенности в том, что киллер доведет дело до конца, у Есении не было. Именно поэтому она обратилась к умирающему брату.
        И Генрих скрепя сердце согласился ей помочь.

* * *
        Неожиданно в коридоре послышались торопливые шаги, и он услышал, как чей-то мужской голос назвал его фамилию. Врач начал что-то возражать, из чего Генрих сделал вывод, что незваные гости пришли по его душу, но пока к нему не пускают.
        «Полиция?» - шевельнулась у него мысль, от которой по коже пробежал неприятный озноб.
        Что ж, это было предсказуемо. Рано или поздно его все равно бы достали… Хорошо хоть успел выполнить просьбу Есении, и Павлов все же будет ликвидирован. Но, господи, как не хочется умирать вот так, в одиночестве, с торчащими трубками, в тумане наркотических лекарств!
        - А я ведь предупреждал тебя, Сеня… - прохрипел он, с трудом приподнимаясь. - Нужно было перерыв сделать…
        Расфокусированный взгляд наконец-то сосредоточился на аппаратуре, которая поддерживала угасающую жизнь в его немощном теле.
        - Предупреждал… - повторил Генрих и резким движением вырвал пучок проводов и трубок. Капельница с грохотом повалилась на пол. Монотонное пиканье электронной системы прервалось, пульс и артериальное давление мгновенно упали до критического уровня.
        В глазах умирающего помутнело, грудь, казалось, начало распирать изнутри, и он стал задыхаться.
        Последнее, что проскользнуло перед тускнеющим взором Генриха, был усеянный пальмами крошечный островок, который омывали теплые волны.
        Когда врачи с полицейскими наконец вошли в палату, он был уже мертв, и на его бескровных губах застыла счастливая улыбка.
        Один на один
        Неделю спустя
        - Спасибо, что вытащил меня сюда, - улыбаясь, сказала Ольга. Лицо ее раскраснелось от горячего пара. - Даже и не помню, когда последний раз в бане была. Пожалуй, у подруги на даче года три назад…
        - Всегда к вашим услугам, - расслабленно произнес Артем. - Еще прибавим жару?
        - Можно.
        Взяв кованый черпак, Павлов окунул его в ведро с водой и слегка плеснул на раскаленные камни, которые тут же возмущенно зашипели, превращая жидкость в густой насыщенный пар.
        - Ты сегодня поздно освободился. Все в порядке? - спросила Ольга, смахивая бисеринки пота со лба.
        Артем убрал черпак и поднялся на самый верхний полок.
        - Если я здесь с тобой, то можешь быть уверена - все в порядке, - сообщил он нарочито серьезным тоном.
        - Сегодня была очная ставка с участием вдовы Протасова и их так называемой сиделки, Есении Кеслер, - сказал он. - Мошенницей, которая организовала план захвата имущества покойного писателя.
        - Да, ты говорил о ней.
        - Кеслер продолжает все отрицать, хотя отпираться нет смысла - сама Коржина дала против нее показания. Установлены связи Есении с зарубежными коллекционерами и скупщиками предметов старины, над этим работает следственная группа.
        - И все-таки, как я поняла, Коржина совсем недавно пришла в себя после комы. Как ты вышел на эту Есению? Ведь она так умело маскировалась!
        Артем улыбнулся краем рта.
        - Здесь нет ничего сложного, хотя в какой-то степени мне повезло. Такие, как Есения, постоянно находятся в поиске жертв. То есть лиц, характеризующихся двумя особенностями - они должны обладать какими-либо раритетными ценностями и при этом неспособны за себя постоять. Я подумал: почему бы не попробовать поймать мошенников «на живца»? С этой целью я переговорил с одним нумизматом, и он согласился помочь. Я разместил объявления на различных тематических форумах, в том числе зарубежных, с предложением об оценке коллекции с намеком ее последующей продажи. Для себя я придумал следующую легенду - я обычный двадцатилетний студент, желающий подзаработать, а мой дед-коллекционер при смерти, и мне интересно, сколько могут стоить эти монеты…
        Спустя какое-то время на меня вышел один джентльмен, впоследствии оказавшийся Генрихом, родным братом Есении. К слову, на прошлой неделе он умер в частной врачебной клинике Парижа - у него был рак горла. Но вернемся к теме. Какое-то время мы переписывались с ним, потом он внезапно исчез, и со мной связалась Есения. В ходе переписки она нет-нет да и задавала странные вопросы - в каких условиях мы живем, кто и где наши родственники, чем раньше занимался мой «дед» и так далее. Есения даже прислала мне контактные телефоны своих помощников для, так сказать, предварительного анализа ситуации. Как ты думаешь, чьи это были номера?
        - Сацивина и Коржиной?
        - В десятку, - похвалил Артем. - Пока я тянул время, проводилась работа по установлению личности Есении. Специалисты по IT-технологиям выяснили, откуда шли письма. И я едва поверил своим глазам, когда увидел, что одним из адресов является Барвиха! Вот так совпадение… По IP-адресу был установлен дом, откуда высылались сообщения, и это оказался особняк Протасовых! Я наведался к ним в гости. Кроме вдовы и ее дочери, в доме почти всегда находилась та самая «Елена Бондаренко». Две недели в месяц она, как правило, проводила в особняке писателя - такой был установлен режим ее работы. Остальное время аферистка посвящала сделкам с объектами коллекционирования и урегулированию возникших вопросов.
        Как только я заполучил фотографию «сиделки», остальное было делом техники. Стала известна ее настоящая фамилия и то, что она едва ли не ежемесячно летает в Париж, где уже давно обосновался Генрих. Кстати, после задержания Сацивина и его жены были изучены их телефоны. Коржина часто звонила Есении, причем на несколько номеров. Одна сим-карта была зарегистрирована в Париже. Ну уже потом, когда Коржина вышла из комы и узнала о смерти супруга, она сразу сдала Есению…
        - Как же им удавалось так долго безнаказанно обманывать людей? - задала вопрос Ольга.
        - Кеслеры разработали, если так можно выразиться, идеальную схему. В их группировке была целая иерархия с распределением ролей и зонами ответственности, с купленными чиновниками, начиная от участковых, заканчивая госслужащими министерств и ведомств… Все оставались довольны своим кушем - «сацивины» и «коржины» получали движимое и недвижимое имущество, проворачивая сделки через свои подставные фирмы и фонды, а Есения и ее брат получали культурные ценности, некоторые из которых, к слову, по закону вообще запрещены к вывозу из нашей страны.
        Так что, если бы все это не вскрылось, я вполне допускаю, что спустя пару месяцев в одной обеспеченной семье, владеющей какой-нибудь коллекцией, появилась бы скромная и услужливая помощница по имени, к примеру, Анна. Или Вероника. А на деле это была бы хитрая лиса Кеслер.
        - Надо же… - медленно проговорила Ольга. - Прямо сюжет для книги! А я еще гадала, зачем ты мне каталоги монет подсовывал, все консультировался, сколько они стоить могут!
        - Прости, что не раскрыл карты раньше, это не от недоверия. Иногда информацию лучше придерживать до получения конкретных результатов.
        - Здесь ты прав. А что с экспертизой вина? Ты говорил, что Есения пыталась отравить тебя в доме Протасовых!?
        - Исследование подтвердило, что в вине содержался яд, его состав сейчас изучается. Единственное, пока можно сказать, что отравляющее вещество медленного действия. Если бы я выпил, к примеру, цианистый калий, я умер бы мгновенно. Это было невыгодно Есении - поднялся бы шум, и ей не удалось бы так просто покинуть страну. А вот если бы моя смерть наступила через пару дней, Кеслер уже бы и след простыл.
        - Хорошо, что все позади… Ладно, мне уже достаточно, я пойду, поплаваю в бассейне. Ты со мной?
        - Я, пожалуй, еще пять минут попарюсь.
        Ольга вышла, закрыв дверь, и Павлов, зачерпнув ковшом еще воды, поддал жару. Белесый пар окутал его плотным облаком.
        Вдыхая горячий воздух, Артем с наслаждением лег на полок. Прикрыв веки, он внезапно подумал о последних словах, которые бросила ему Есения.
        Когда очная ставка была окончена и конвоиры пришли за арестованной, Кеслер посмотрела на него ненавидящим взором, обронив между делом:
        «Осталось совсем немного».
        Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы правильно истолковать брошенную фразу. Но с точки зрения закона эти слова ничего не значили. В случае возможного разбирательства Есения могла бы просто сказать, что имела в виду наследственное дело, которым занимается Павлов, - оно действительно шло к завершению.
        - Совсем немного, - тихо проговорил Артем и на несколько секунд полностью закрыл глаза.
        «Убийца на мотоцикле, - напомнил внутренний голос. - Наемник так и не пойман».
        Да, с этим нельзя было поспорить. Киллера до сих пор ищут, и Павлов, внешне всегда невозмутимый и спокойный, старался быть настороже.
        Наконец, когда жар уже стал невыносимым, он поднялся и вышел из парной.
        Выдавив из пластиковой бутылки на ладонь прозрачно-янтарной массы шампуня, Павлов быстро намылил голову, а затем повернул кран холодной воды, увеличивая напор - он любил контрастный душ.
        И в этот момент, когда колкие ледяные струйки вонзились в его кожу, адвокат понял, что он не один. За темно-матовым стеклом душевой кабины скользнула тень.
        «Это не Ольга», - мелькнула у Артема мысль. Фигура не шевелилась, словно терпеливо ожидая, когда Павлов выйдет из душа.
        Он потянулся к шампуню. Пальцы неторопливо открутили крышечку.
        И когда незнакомец рванул дверь, Павлов резким движением плеснул шампунем в лицо непрошеного гостя.
        Мужчина не издал ни звука, он лишь слегка опустил голову, прижав ладони к глазам. Под его кистью на веревке качалось что-то продолговатое, и цепкий взгляд Артема тут же зафиксировал - это был нож. Небольшой узкий нож, прикрепленный рукоятью к петле на руке.
        Все это отобразилось в сознании Павлова в доли секунды, после чего он нанес ногой короткий удар в живот мужчины. Тот, покачнувшись, попятился назад. Не теряя времени, Артем выпрыгнул наружу, но киллер быстро оправился и приготовился ударить ножом.
        «Ловко придумал», - оценил Артем, глядя на сверкающее лезвие. Даже если оружие во время потасовки выскользнет из пальцев, оно все равно останется при нем.
        - Сегодня без шлема? - спросил он, внимательно следя за убийцей. Судя по росту и фигуре, это был тот самый мотоциклист на «Кавасаки», расстрелявший его автомобиль в пробке.
        Ухмыльнувшись, Ингур сделал обманное движение и молниеносно рассек Артему предплечье. Из раны хлынула кровь. Однако лицо Павлова оставалось бесстрастным, он словно не заметил раны.
        - А мотоцикл где? Что-то я не видел его на стоянке, - произнес он, не сводя глаз с руки убийцы. Допустить еще один выпад нельзя было ни в коем случае, второй удар мог оказаться смертельным.
        - Байк в сервисе. Коробка что-то барахлит, - сказал Ингур. Он с готовностью принял игру Артема, и, похоже, она начала ему нравиться.
        Сжавшись, словно пружина, он вновь бросился вперед, но был встречен мощным хуком слева. Киллера откинуло в сторону. Павлов перехватил его правую руку и заломил ее. Послышался хруст сломанной кости, и Ингур взвыл от боли. Извернувшись, он проворно отскочил в сторону. Пальцы изувеченной кисти безвольно болтались и уже не могли удержать нож, который болтался на веревке.
        - В прошлый раз ты был с пистолетом-пулеметом, - напомнил Артем. - Сейчас с ножом. Полагаю, если тебе удастся сбежать, то в следующий раз ты придешь с булыжником или дубиной?
        - С топором. Я люблю вид крови, - усмехнулся наемник.
        Издав хриплый крик, он снова кинулся вперед. Теперь нож он держал в левой руке. Тускло блеснуло лезвие. Пригнувшись, Артем ударом локтя заставил киллера согнуться, но в последний момент тот успел чиркнуть ножом по ребрам адвоката. В то же мгновение Павлов нанес противнику сокрушительный удар лбом в лицо. Нос киллера лопнул, как гнилой помидор, брызнула кровь. Артем ухватился за сломанную кисть и с силой рванул в сторону. Боль в распухшей кисти была настолько сильной, что наемник истошно взвыл и рухнул на колени. Павлов коршуном кинулся на него, схватил за волосы, саданул головой о кафельный пол.
        Тело киллера обмякло, и он распластался на полу в луже крови.
        - А мне вид крови не нравится, - сказал Артем, отдышавшись. - Поэтому я не стал врачом.
        В душевую осторожно заглянула Ольга.
        - Артем, что…
        Она увидела лежащего на полу незнакомого мужчину, глаза ее расширились.
        - Все в порядке, - успокоил ее Павлов. - Принеси, пожалуйста, простыню. Поможешь связать этого буйного господина.
        Письмо
        До рейса Москва - Симферополь оставалось еще немного времени.
        Ольга ходила по комнате, потом остановилась у карандашного рисунка, вставленного за стекло книжного шкафа.
        - Каждый раз смотрю на твой портрет и поражаюсь, насколько идеально и четко передан твой характер, - проговорила Ольга. - Это нарисовала Марина?
        - Да, она необычайно талантлива. Жаль, что ее отец уже этого никогда не увидит, - ответил Артем.
        - Я слышала, что у человека с физическими недостатками очень часто проявляются феноменальные способности в других областях, - сказала она, продолжая рассматривать портрет адвоката. - Я закажу подходящую рамку в багетной мастерской.
        - Ловлю тебя на слове.
        Когда пришло время заказывать такси, Артем случайно бросил взгляд на ворох писем, лежащих на комоде, - их вчера вечером передала ему секретарь. Не раздумывая, он взял их с полки.
        - Ты повезешь с собой в отпуск почту? - не поверила Ольга.
        - Я не знаю, что там, - ответил Павлов. - Будет чем заняться в полете.
        Они спустились во двор, такси уже поджидало у подъезда.
        - Вчера вечером, кстати, пришло сообщение от Бэллы Альбертовны, - известил Артем. - Она с Мариной уже в Ялте и с нетерпением ждут, когда мы заедем к ним в гости.
        - Скажи, что мы обязательно заглянем к ним. Между прочим, ты видел вчерашние газеты? - спросила Ольга.
        - Мельком, - отозвался Павлов. Разложив стопку конвертов, он принялся просматривать данные отправителей, оценивая важность посланий.
        - Заголовки - просто бомба! Редакторы изданий будто устроили соревнования по эпатажности. «Адвокат Павлов спас семью советского писателя»… «Мэтр российской юриспруденции разоблачил банду мошенников»… «Павлов выполнил работу за правоохранительные органы…»
        - Пресса просто делает свою работу, - ответил Артем. - Это с одной стороны. С другой, по мере появления новых эпизодов и освещения их в СМИ, количество звонков с просьбами о помощи возросло в три раза. А хочется спокойно отдохнуть… Надо же, - вдруг произнес Артем, глядя на слегка помятый конверт. - Знаешь, от кого?
        - От кого? - заинтересовалась Ольга.
        - От внука Протасова, Эдуарда.
        - Неужели? Того самого, что с приятелем чуть не сожгли вдову и дочь писателя?
        - Ты не знаешь всех нюансов, - возразил Артем. - Да, он влез в дом и махал гвоздодером перед женщинами, но он же и обезвредил своего подельника. К счастью, никто не пострадал.
        С этими словами Павлов вскрыл конверт и развернул аккуратно сложенный лист.
        - Уважаемый Артемий Андреевич! - начал он читать вслух. - Мне неловко отнимать ваше время, но я просто хочу вам сказать спасибо! Спасибо, что тогда вы появились в доме, когда я еще колебался и не знал, как мне поступить. Вы помогли мне принять решение, и я знаю, что оно было единственно правильным. К сожалению, много из того, что я сделал, уже непоправимо. Скоро суд, и, надеюсь, он будет справедливым. Конечно, я получу срок, и морально готов к этому, но хочется верить, что не очень большой. У меня будет время, чтобы пересмотреть всю мою жизнь. И я надеюсь, что, когда я, искупив вину, выйду на свободу, начну свою жизнь с чистого листа. И вся грязь останется в прошлом. Простите, если что. Эдуард Протасов.
        Артем сложил письмо и убрал его обратно в конверт.
        - Мне тоже очень хочется верить, что парень осознал всю серьезность своих поступков. Пожалуй, надо написать ему ответ.
        - Сколько ему грозит?
        - Ему вменяется причинение смерти по неосторожности, это до двух лет лишения свободы. Вместе с другом они пришли в гараж к отцу Эдуарда, там возник конфликт. В ходе потасовки парень сильно толкнул отца, и тот при падении получил смертельную травму. Что касается напарника Эдуарда, то он убил молотком сторожа, который поспешил на шум. Вот этот субъект уже будет отвечать по статье «убийство», и там совершенно другие сроки.
        - Дикость какая, - вздохнула Ольга. - Они что, за деньгами пришли?
        - Именно. Как потом стало известно, Эдуард задолжал большую сумму одному из местных бандитов, которые угрожали ему расправой в случае невыплаты. К слову, этой шайкой уже занялась полиция, уже есть задержанные. Если говорить об Эдуарде, то в его пользу, безусловно, сыграет то обстоятельство, что во время налета на семью Протасова он нейтрализовал своего подельника Алексея. Признаюсь, тот вел себя как ненормальный. И семья писателя не держат на Эдуарда зла, они не хотят мести.
        - А что с этой… Есенией?
        - Дело по ней еще расследуется, тут все куда сложнее. Сейчас следствие работает с киллером, который наведался к нам в сауну, он уже начал давать показания. Как я и предполагал, заказчиком всех убийств являлась Кеслер. В том числе и бывшего уголовника Рогового…
        - Знаешь, я сейчас, наверное, выскажу странную мысль, но мне отчего-то жаль эту Есению. Что у нее за жизнь? Двойная игра. Ни семьи, ни детей, ни любимого человека. Каждый день неимоверное напряжение, стресс, ходишь как по лезвию бритвы в постоянном страхе быть раскрытым. Судя по всему, ей и ее брату не хватало любви и элементарной теплоты в детстве.
        - Оля, у каждого из нас всегда есть выбор, - подумав, ответил Артем. - Иногда он действительно сложен, но он есть. Когда ты умираешь от голода и у тебя появляется кусок хлеба, ты можешь съесть его сам, а можешь накормить детей. Когда ты видишь выпавший у человека кошелек, ты можешь забрать его себе, а можешь вернуть рассеянному недотепе. А насчет любви… Я на днях занимательный анекдот услышал, хотя правильнее было бы назвать это притчей. Словом, стоит на улице женщина, плачет. Мимо идет маленький мальчик, останавливается и спрашивает: «Тетенька, а почему вы плачете?» Та ему отвечает: «Потому что я никому не нужна, мальчик, и никто меня не любит!» Мальчик постоял, подумал немного и снова спрашивает: «Тетенька, а вы точно у всех спросили?»
        Ольга улыбнулась:
        - Мальчик оптимист.
        - Без этого нельзя.
        Она прильнула к Артему и тихо сказала:
        - А вот мне, к счастью, не придется стоять так же на улице и плакать. Потому что я знаю, что нужна и любима.
        Павлов обнял ее.
        notes
        Примечания
        1
        Парижский музей изобразительных искусств, одно из крупнейших в мире собраний европейской живописи и скульптуры периода 1850 - 1910 годов. Основу коллекции составляют работы импрессионистов и постимпрессионистов.