Малахитовый Лес Влада Астафьева
        Детектив-триллер
        Малахитовый Лес - затерянный в глуши поселок, способный изменять судьбы. Там, прячась от мира, живут художница, обреченная носить маску до конца своих дней, композитор, который боится людей, настоящие гении и купленные «звезды».
        Тори приехала в Малахитовый Лес для того, чтобы выполнить непростое задание и, вместе с тем, раскрыть тайну собственного прошлого. Она еще не знает, что сама стала объектом охоты, и смерть уже дышит ей в затылок.
        Влада Астафьева
        Малахитовый Лес
        
        Глава 1
        День выдался прекрасный, солнечный, и портило его лишь одно: мужчина с ружьем, метавшийся по душным коридорам офисного здания.
        Он проверял каждую дверь, попадавшуюся на пути. Врывался в те, что были открыты, но обычно никого там не находил - залы пустовали. А вот те кабинеты, в которых кто-то еще был, оказались предусмотрительно заперты. Весть о том, что в здание проник какой-то пьяный псих с ружьем, быстро распространилась по этажам. Все, кто успел сбежать, давно уже стояли на улице и снимали происходящее на мобильные телефоны. Те, кто сбежать никак не мог, заперлись, затаились, не говорили и старались не дышать. Многие плакали и вскрикивали, когда ручка двери в их кабинет начинала шумно дергаться.
        Мужчина пока не пытался выбить створки - только это сохраняло хоть какое-то подобие безопасности. Все прекрасно знали: раздолбанные пластиковые двери и дешевые замки надолго его не задержат. И все предпочитали не думать об этом, потому что и так страшно до слез, до истерики, до сгрызенных ногтей.
        Человек этот, ворвавшийся в самый обычный офисный день, не скрывал, что ему нужно, он с первых минут вопил:
        - Где она? Где эта стерва? Выходи, тварь, и я тебе башку разнесу! Иди сюда! Что, не такая смелая уже?
        Эти крики могли рассказать дрожащим от ужаса обитательницам офиса лишь одно: мужчина пьян. Больше они ничего не знали, потому что имя дамы, спровоцировавшей охоту, он так ни разу и не назвал. Из-за этого они наверняка думали, что какой-то ревнивый муж или покинутый любовник решил отомстить за разбитое сердце. Впрочем, такую ситуацию они нашли бы романтичной лишь на страницах дамского романа. В реальности же, когда люди жались друг к другу под офисными столами, когда задыхались от слез, никто не собирался умиляться глубине любви и силе страсти.
        Среди всех женщин, оставшихся в офисе, лишь одна знала, что причиной внезапного помешательства стала вовсе не роль отвергнутого Ромео. Знала эта женщина и то, что тварью, обреченной на смерть, мужчина назначил именно ее.
        Так не должно было случиться, ничто не предвещало - не тот типаж. Тори ожидала, что он сначала попытается угрожать ей, потом затаскает по судам, а уже затем, проиграв и растратив последние копейки, отправится в запой. Он не должен был хвататься за ружье… а получилось вот как.
        Она его сразу узнала - с первого же вопля. Послушала чуть-чуть, посмотрела на отчаянно дергающуюся ручку и открыла окно. Страха она почему-то не чувствовала и предпочитала даже не думать о нем. Сейчас без страха лучше, легче: руки не дрожат, можно действовать, не дожидаясь, пока дверь разнесет выстрел дробью. У него ведь такое ружье, охотничье… Про ружье она как раз знала. Не представляла только, что до него дойдет дело.
        Тори находилась в кабинете одна - статус начальницы это предполагал. Так что некому было ужасаться ее решению и убеждать ее, что она обязательно погибнет. Снаружи было по-прежнему холодно, солнце подтопило лед, но не убрало его полностью, оставшаяся корка стала еще более скользкой. О чем она только думает? Нужно спрятаться под стол и ждать спасения, как остальные!
        Но Тори так не могла. Потому что чувствовала ответственность за случившееся - и потому что никто ее никогда не спасал. Так уж сложилось.
        Тори достала из сумки кожаные перчатки, поспешно натянула их, а вот куртку оставила в шкафу: косуха сковывала движения. Открыв окно пошире, Тори осмотрелась и по-кошачьи ловко перепрыгнула на ближайшую трубу. Труба отозвалась низким гулом, разлетевшимся по вытянутому металлическому брюху, и чуть накренилась, но не более - не сорвалась и не собиралась даже. Скобы, удерживавшие ее, были новыми, осенью только поменяли. Тори об этом прекрасно помнила.
        Кто-то внизу вскрикнул, от нее требовали быть осторожней и не рисковать понапрасну. Совет совершенно бесполезный, но в опасных ситуациях все почему-то так говорят: будь осторожна! Как будто она сама не знает, что спускаться со второго этажа по заледенелой трубе нужно осторожно. Как дети, честное слово.
        Тори не сомневалась, что ее сейчас снимают не меньше десяти смартфонов. Ее это не волновало, она уже раздумывала над следующим шагом. Хотелось бы, чтобы проблема решилась без нее, однако вряд ли так будет. Капралов не до конца соображает, что делает, принял он знатно, но, увы, застыл на той тонкой грани, когда мозги уже не работают, а тело скачет вполне бодро. В таком состоянии он может расстрелять какую-нибудь несчастную девчонку, которой не повезло быть похожей на Тори.
        Когда она спустилась, ее продолжили снимать. Помочь никто не пытался, даже руку не подал, но все расспрашивали, что же там происходит. Видимо, уже подсчитывали прибыль от той славы, что свалится на них после эксклюзивного интервью с женщиной-кошкой, чудом спасшейся от террориста.
        Тори всех проигнорировала. Вместо того чтобы в слезах убегать подальше или жаловаться, как ей было страшно, она уверенно направилась ко входу в здание - из которого с таким трудом выбралась. Вот тут какой-то молодчик попытался ее задержать, но Тори умела настаивать на своем, и толпа настороженно шарахнулась. Вдалеке уже слышался вой полицейских сирен, так что продержаться ей нужно было совсем чуть-чуть.
        Как она и ожидала, вся охрана офисного центра собралась на первом этаже. Несколько здоровенных детин в форме замерли у мониторов видеонаблюдения и напряженно следили, как пьяный толстяк с ружьем мечется по второму этажу. Отправиться на встречу с ним не рисковал никто, даже те, кому положено было его не пускать. Тори подозревала, что, если бы стрелок этот недоделанный двинулся вниз, охрану бы сдуло ветром секунды за три.
        - Погеройствовать никто не хочет? - поинтересовалась она. Охранники, не ожидавшие, что кто-то появится у них за спиной, испуганно шарахнулись.
        Тори невольно вспомнила, как многие из них флиртовали с ней и призывно поигрывали мышцами каждый раз, когда она проходила мимо. А оказалось вот как. Мышцы родом из тренажерного зала были похожи на восковые яблоки: выглядит так же, функционал другой.
        - Вы что тут делаете? - опомнился один из охранников. - Вы как вообще?.. Вы почему? Бегите, тут опасно!
        - Тут как раз не опасно, чего не скажешь о втором этаже, - возразила Тори. - Там сейчас одни девицы остались. А если бы и не девицы - никто из офисных мальчиков бы не пикнул, пищать полагалось вам.
        - Мы не можем вступать в схватку с террористом! - окрысился старший из охранников, в иные дни зачитывавшийся детективами про отважных героев-одиночек.
        - Красиво завернули, - оценила Тори. - Только это не террорист. Его зовут Тимофей Капралов, пятьдесят два года. Ружье легальное, охотничье, может быть и не заряжено. Пятьдесят на пятьдесят. В любом случае он уже бухой и он далеко не ниндзя. Если вы мне поможете, обезвредить его будет не так уж сложно.
        - Дамочка, вы в своем уме? Слышите? Полиция наша уже прискакала, это их работа! Скоро сами разберутся!
        - Недостаточно скоро. - Тори кивнула на один из мониторов. Там было прекрасно видно, что Капралов устал накручивать ручки и теперь бьется плечом в пластиковую дверь. - Полиция будет тут минут через десять. Эти десять минут еще нужно выиграть.
        - Слушай, красавица, ты кем себя возомнила? Ты соображаешь своей башкой…
        Он еще что-то говорил, но Тори не слушала, она прикидывала, что делать дальше. Уже очевидно, что охрана ей не поможет, но и мешать не будет - они даже на это не решатся. Выбор за ней: идти или остаться.
        Идти не хотелось, она прекрасно знала, что ружье может оказаться заряженным. Не умирать же сегодня, когда наконец солнце показалось, а на следующей неделе, говорят, совсем потеплеет… Не смотреть, как на стены, мимо которых она проходила сотни раз, брызжет ее кровь. Не допускать, чтобы грязный пластиковый потолок стал последним, что она увидит в жизни. Вот что выбрать нужно - ожидание, безопасность, потому что нет ее вины в том, что где-то в недрах башки Капралова кукушка скончалась!
        Тори подумала обо всем этом, оправдала собственное бездействие тем, что тут даже мужики дрожат, и выдала себе разрешение ничего не предпринимать. А потом направилась к лестнице, ведущей на второй этаж.
        Но если она знала, куда идет, то Тимофей Капралов даже не думал об этом. Его мир стал узким, темным и каким-то двухмерным. Он не помнил, когда это началось и почему. Кажется, он пил… Он теперь не был уверен даже в этом. В голове шумело так, будто у него в черепе кружил ураган. Этот ураган путал мысли, рвал их, разносил в разные стороны, не давая ни на чем сосредоточиться.
        Среди хаоса ясным оставалось лишь одно, одна цель, сияющая огненными буквами на фоне серого шторма: найти и отомстить. Потому что это она, та женщина, во всем виновата. Что бы там ни говорили ему менты с адвокатами, виновата она. Не он же! До того как она появилась, все годами шло хорошо. Но вот пришла она - и его мир рухнул в одночасье.
        Он даже имя ее не помнил, оно тонуло в проклятом гуле и взрывах багровых вспышек прямо у него перед глазами. Ему казалось, что это не важно, это не такая уж большая проблема. Он требовал выдать ему двуличную тварь. Капралов считал, что этого определения достаточно: все вокруг должны знать, кто тут двуличная тварь!
        Но помогать ему почему-то никто не спешил. С его пути шарахались все, кто его видел, от самой парковки. Неподалеку кричали какие-то бабы, комнаты оказывались то пусты, то заперты… Бесит! Почему мир просто не может быть таким, как надо?
        А может, это вообще не его мир. Этот мир, корявый и двухмерный, принадлежит ей, вот почему никто ему не помогает. Если так, то все они виновны - в ее предательстве, в его разорении. Убивать их не только можно, но и нужно, он всему человечеству услугу окажет!
        Этим Капралов и собирался заняться. Он направил ружье на ближайшую дверь, ничего уже не требуя и никого не предупреждая. Он прекрасно знал, что, если кабинетик маленький, кто-то может погибнуть после первого же выстрела. Плевать! Пусть судьба теперь решает. Если в мире осталась хоть какая-то справедливость, погибнет эта змея, никто больше не пострадает.
        Капралов прицелился, а выстрелить не успел. Сквозь гул в его голове прорвался знакомый голос, в прошлом очаровывавший своей мелодичностью, а теперь похожий на змеиное шипение.
        - Меня ищешь, Тимофей Иваныч?
        Он обернулся так резко, что его повело в сторону, мир стал неустойчивым и как будто мягким, прогибающимся под ногами. Из-за этого Капралову сначала показалось, что перед ним стоят две твари, и непонятно было, в какую стрелять. Но потом мир снова остановился, твари слились, и это оказалась всего лишь она.
        Когда-то давно, целую вечность назад, она показалась ему очень красивой. Настолько, что он почти сразу попросил ее задержаться в его кабинете, запустил ей руку под юбку - ну, как всегда. Как положено. Он же начальник! А она все с такой же чарующей улыбочкой ему пощечину отвесила и упорхнула.
        Он тогда решил, что она просто набивает себе цену. Знает, насколько красива - он таких красивых еще не видел! Вот и хочет продать себя подороже, а не раздвинуть ноги на диване в первый же рабочий день, как остальные. Он решил подыграть ей, он готов был торговаться. Ему казалось, что это даже забавно. Откуда же ему было знать, что она ведьма?
        - Тебя! - Капралов уверенно направил на нее ружье. - Ненавижу!
        - Это я уже поняла. А делать что станешь? Неужели убьешь меня?
        Она была спокойна… Почему это она вдруг так спокойна? Капралов не того хотел. Он пришел сюда, чтобы она рыдала, чтобы лизала ему ботинки своим раздвоенным языком, чтобы умоляла его о пощаде. Но она не собиралась рыдать, она стояла посреди коридора, шагах в десяти от него, и уверенно смотрела ему в глаза.
        Взгляд был странный. Кажется, он уже видел такой раньше, но не у нее, а у кого-то совершенно другого. Только вот гудящее сознание отказывалось давать ему доступ в собственную память. Это раздражало. Капралову казалось: если он вспомнит, кто на него раньше так смотрел, многое станет ясно.
        - Убью, сука! Боишься?
        - Боюсь, - кивнула она. - И умирать не хочу. Но я не думаю, что ты меня убьешь.
        - Что?! Ты чего это такая борзая?
        - Это не я борзая, это ты себя любить привык. Ты уже наломал дров, когда ворвался сюда, и отвечать за это придется. Но ты никого не убил и даже не ранил. Сажать тебя пока не за что, не допускай ошибку.
        - Ты охренела?
        - Уйди прямо сейчас, - настаивала она. - Я никому не скажу, что ты угрожал мне, отделаешься административкой.
        - Пристрелю как собаку!
        Крикнул ей - и вдруг вспомнил. Неожиданно, когда поверил, что память утонула где-то в багровом водовороте. Он такой взгляд у зверя видел - но не у собаки, у волка. На зимней охоте пару лет назад, всего один раз, когда они на вышке засели. Волк тогда близко подошел, как будто заметил охотников, и им нужно было стрелять… Но никто почему-то не выстрелил.
        Сейчас было точно такое же чувство: как будто на него совсем уж непонятное существо смотрит, и от этого взгляда в весенний день врывается январская вьюга… Эта тварь заявила, что боится и не хочет умирать. Но почему она не выглядит напуганной? Где эти проклятые слезы?
        Он не мог это выносить - ни волчий взгляд, ни ее спокойствие. Капралову захотелось доказать и себе, и всему миру, что это всего лишь продажная девка, точно такая же, как все. Он не выстрелил, он рванулся к ней, ударил наотмашь по лицу прикладом. Получилось не так сильно, как он хотел, руки казались непривычно слабыми и почему-то дрожали. Но и этого удара оказалось достаточно, чтобы она повалилась на пол, а на светлые стены брызнула кровь.
        Она упала, но сознание не потеряла - и опять не заплакала, ведьма проклятая! Она почти сразу посмотрела на него, и Капралов увидел, что рассек ей кожу на скуле. Кровь у нее была обычная, красная. А глаза все равно волчьи.
        Это позволяло ему убить ее без жалости, уже не человека - чудовище, притворившееся человеком. Он просто не успел. Он слишком много времени потратил на проверку, позволил себе отвлечься, и стало слишком поздно. Какие-то люди навалились на него со всех сторон, прижали к грязному полу, надавили на спину. Орали что-то, ударили пару раз. Он пытался объяснить им, какую ошибку они допускают, но они не слушали. Когда живая стена расступилась и Капралова рывком подняли на ноги, было уже слишком поздно: существо с идеальным лицом и волчьими глазами исчезло.
        За тем, как Капралова уводят, а потом увозят, Тори наблюдала из «Скорой помощи». Она считала медицинское вмешательство лишним, но врачи настояли. Она думала, что хватит быстрой перевязки, но ее в итоге утащили в больницу - накладывать швы и проверять, не получила ли она бонусом сотрясение мозга.
        Сотрясения не было, и из больницы Тори удрала в тот же день. Внутри поселилась непривычная пустота, появившаяся в тот момент, когда Капралов направил на Тори ружье. Она ведь знала, что он может ее убить, а она должна бояться… Почему же не боялась? Медики сказали, что у нее шок, и рекомендовали остаться под наблюдением. Тори заявила, что никакого шока у нее нет, и в тот момент она даже себе верила. Она бы знала, если бы поддалась шоку, правда?
        О том, что у нее выключен телефон, она почему-то вспомнила только вечером, уже в своей квартире. За это Тори тут же была наказана - сотнями сообщений от друзей и коллег, десятками пропущенных звонков. По-хорошему, ответить следовало всем, однако на это не осталось сил. В теплой кухне Тори почему-то стало так холодно, как не было на покрытой льдом трубе - до сведенных мышц, до клацающих зубов. Хотелось забраться в горячую ванну и спрятаться там ото всех, но ее внутренний взрослый победил, заставив ее перезвонить Николаю. Совесть согласилась с тем, что этого разговора будет достаточно, а все остальные подождут до завтра.
        Вот только Николай не желал упрощать ей жизнь и делать беседу по возможности короткой. Первые пятнадцать минут он просто орал на нее, а Тори почти не слушала, она отыскала в шкафу плед и завернулась в него, как в плюшевый кокон, однако холод по-прежнему не отпускал.
        Утомившись от собственной речи, Николай наконец спросил:
        - Как ты вообще связалась с этим психом? Чем ты только думала?
        - А он и не псих, - отозвалась Тори. - Подозреваю, протрезвев, он поймет, какие проблемы огреб на ровном месте, и задницу себе откусит. Он был обычным клиентом, и ничего противозаконного я не делала.
        Противозаконное делал как раз он. Задача Тори была проста: ей требовалось устроиться на работу и выяснить слабые места компании Капралова. Она давно уже жила этим - аналитикой, граничащей с промышленным шпионажем. Впрочем, если бы у объекта ее внимания не нашлось никаких прегрешений, выполнить задание Тори было бы очень непросто - такое уже случалось.
        Однако контора Капралова в юридическом смысле оказалась построена из соплей и палок. Он жульничал везде, где только получалось, и секрет его успеха таился в том, чтобы вовремя приплачивать аудиторам и прочим «нужным человечкам». Однако Тори уже заплатили совсем другие люди, и ей достаточно было указать на все прегрешения Капралова, которые копились годами, - нисколько не мучаясь угрызениями совести. Его девиз по жизни был прост: «В этой стране все воруют, а я что - хуже?».
        Но с его мнением не согласились ни налоговая, ни прокурор. Фирма Капралова унылым булыжником отправилась ко дну, Тори получила вознаграждение от его конкурентов, которые ее и наняли, и посчитала историю законченной. Она не ожидала, что Капралов узнает о той роли, которую она сыграла в его судьбе, - или что он придет мстить. Неприятно получилось. Но от такого никто не застрахован.
        Вот только Николай считал иначе:
        - Ты его спровоцировала!
        - На что, на алкозабеги с ружьем?
        - Ты его предала!
        - Уж не знаю, из какого места ты вытянул рыцарский плащ, но засунь его обратно, - посоветовала Тори. - Я устроилась к нему на работу вполне легально и даже не сломала ему руку, когда эта самая рука ломанулась ко мне под юбку. Работала я тоже честно. Ну а то, что я увидела нарушения закона и сообщила, куда следует… Так это называется гражданский долг.
        - Хочешь сказать, что, если бы этот твой Капралов не нарушал, ты бы его не подставила?
        - А я никого не подставляю, представь себе. Не из благородства, слишком ненадежная стратегия просто. Если бы Капралов работал без нарушений, я бы составила для его конкурентов стратегию, которая позволила бы обыграть его другими путями. Но он значительно упростил мне задачу.
        - Тебе совсем не жаль? - поразился Николай. - Он же мог убить тебя! Убить, Вика! Ты сейчас во всех новостях! И что это за игры с трубами? Ты куда вообще полезла?
        - Что-то мне подсказывает, что тебя сейчас ни один ответ не устроит. Ты не мог бы как-нибудь сам поорать в зеркало, а я в душ пойду?
        - Эгоисткой была - эгоисткой и останешься, - заключил Николай. - Ты совершенно не думаешь о других! А если эти репортажи увидит Зоя? Что будет с ней?
        - Припадок, может быть. Но не из-за того, что я могла умереть, а из-за того, что не умерла.
        - Ты совершенно невыносима, ты знаешь об этом?
        - Давай вернемся к той реальности, в которой ты не звонишь мне еще месяц, а?
        Не дожидаясь его ответа, Тори отключила телефон. Ей все еще было холодно, пустота не отпускала, мысли переваливались тяжело и медленно - но уже появилось предчувствие, что сейчас что-то будет. Кульминация, финал этого проклятого дня. То, что должно было прийти в грязном офисном коридоре перед ружьем, а придет здесь и сейчас.
        Она не знала, что именно. Она просто забралась в ванну, больше не пытаясь сдержать дрожь. А потом вместе с водой вдруг хлынули слезы, отчаянные, с рвущими грудь изнутри рыданиями, болезненные, и она поняла, что вот это оно. Конец онемения. Сейчас будет плохо, но все-таки пройдет, а завтра станет легче, потому что этот день закончится.
        Она могла умереть сегодня. Вдруг, без причины, могла, не единожды! Но каким-то чудом справилась - и будет жить дальше.
        Глава 2
        Лев Градов до последнего не был уверен, что это такая уж хорошая идея: переспать с невестой своего брата. Но, еще раз взвесив все аргументы, он решил, что так будет лучше. Во-первых, это покажет Роману, какой нелепый выбор он чуть не сделал. Во-вторых, даст Льву возможность добиться того, что ему нужно. Ну а в-третьих, секс с красивой женщиной в особых причинах и не нуждается.
        В том, что Алла согласится, Лев даже не сомневался, загвоздка была вообще не в ней. Когда он принял решение, все оказалось до смешного просто - как он и ожидал. Он ведь с их первой встречи заметил, что возлюбленная брата бросает на него заинтересованные взгляды. С тех пор она оказывалась рядом с ним, стоило им хоть где-то пересечься. За рамки приличия не выходила, но намеки делать умела. Сначала Льву это было попросту неинтересно, а теперь вот пригодилось.
        Это не значит, что она потащила его в постель, едва он зашел в гости. Алла даже попробовала поскромничать для приличия, но у Льва на это не было времени: для начала он хотел все успеть в отсутствие Романа, в некотором смысле - потренироваться. Поэтому Лев сделал вид, что уважает скромность потенциальной родственницы. Когда Алла сообразила, что он всерьез собирается уйти, она практически ракетой из платья вылетела.
        И вот теперь извивалась под ним, прижималась горячим телом, удивительно красивая, неожиданно свободная. А он уже не думал о том, ради чего пришел и что будет дальше. Это можно будет обсудить позже, решить, рассказывать брату или все-таки подождать, поиграть, что ли… Потом, все потом. Он растворился в моменте, срываясь в эйфорию, затмевающую все вокруг.
        Когда приятно долгий момент наслаждения прошел, Лев бегло поцеловал Аллу в губы, потому что это казалось правильным, сдвинулся в сторону, развернулся, чтобы расслабленно лечь на кровать. Расслабление, впрочем, вышло недолгим: его взгляд сразу привлекло светлое пятно там, где должна быть темная дверь и ничего больше.
        Но теперь дверь оказалась открыта, а к косяку прислонился Роман, наблюдающий за ними и греющий руки о чашку кофе. Брат не выглядел ни разгневанным, ни оскорбленным - скорее, брезгливым, словно обнаружил в своей постели обгадившегося бродягу.
        Так не должно было случиться. Все пошло не по плану! Ну, кроме секса - секс Лев спланировал. Но дальше его сценарий шел по-другому: Лев намеревался рассказать брату об Алле, однако уж точно не хотел попадаться так глупо. Романа здесь быть не должно, он утром собирался уехать в командировку!
        Видно, отразилось на его лице что-то такое, что позволило брату догадаться о его мыслях.
        - Как в плохом анекдоте, да? - усмехнулся Роман. - Рейс отменили.
        - Почему? - только и смог произнести Лев. В нынешней ситуации этот вопрос уверенно мог претендовать на статус тупейшего из всех возможных, но по-другому почему-то не получилось.
        - Непогода - ветер сильный.
        До Аллы, кажется, только сейчас дошло, что Роман действительно здесь, он ей не мерещится, и ситуация, еще пару минут назад такая приятная, стала необратимо паршивой. Алла поспешила прикрыться одеялом и оттуда пискнула:
        - Ромочка!
        Ее скромность сейчас смотрелась в равной степени нелепой и раздражающей.
        - У вас двадцать минут, чтобы собрать манатки и свалить, - предупредил Роман. - Время пошло.
        Сказал - и ушел куда-то. На кухню, кажется. Как будто ему все равно! То есть не совсем, конечно, но и большого внимания не стоит. Так он мог злиться, если бы брат просто использовал его кровать, чтобы поиметь какую-то постороннюю телку. Но Алла же была его невестой, женщиной, с которой он собирался связать жизнь! И родной брат.
        Все шло вразрез с сутью самого проекта, который затеял Лев.
        Принять это было невозможно. Он, конечно, знал, что Роман со странностями, но не думал, что настолько. Лев почувствовал, как в его душе вспыхивает тот самый гнев, который сейчас должен был испытывать его брат. Он торопливо натянул джинсы и направился следом за хозяином квартиры.
        Роман действительно был на кухне - стоял у окна, смотрел во двор, допивал этот свой проклятый кофе.
        - Это и все, что ты можешь? - поразился Лев. - Просто меня выгнать?
        - Вон пошел.
        И снова это непробиваемое спокойствие… Так выгоняют курьера, который явился пьяным, да еще и сожрал все кусочки салями с пиццы. Но никак не предателя, отнявшего самое дорогое!
        - Да что с тобой не так? - не выдержал Лев.
        Брат повернулся к нему, отставил в сторону уже пустую чашку, смерил его долгим взглядом.
        - Я задолбался сегодня, - признал Роман. - И я не хочу тратить слишком много сил на то, чтобы вынести мусор.
        Вот это, пожалуй, было самым оскорбительным… и самым жутким. Роман не пытался подобрать слова так, чтобы обязательно задеть брата. Он не боялся драки, он вообще ничего не боялся. Просто Лев для него действительно был мусором, который нужно вынести поскорее - очень уж воняет.
        Принимать такое Лев не собирался. Его сейчас не волновало то, с чего началась эта ссора, кто из них виноват и кто там что делал в спальне. Роман просто не имеет права так себя вести! Собственно, всю авантюру Лев затеял для того, чтобы выбить брата из этого проклятого состояния живого робота. Алла была ему даром не нужна.
        Так что оставалось полагаться только на драку. Лев сам рванулся вперед, попытался ударить, но действовал недостаточно уверенно - видно, чувство вины закрепилось где-то в подсознании клещом и отказывалось отпускать. Ошибка, конечно. Хочешь драки - или бей в полную силу, или даже не пытайся, отец их обоих этому учил.
        Но сегодня был просто не его день, Лев только так и мог объяснить происходящее. Один из тех дней, когда облажаться можно во всем. Лев окончательно убедился в этом, когда почувствовал, как брат перехватывает и выкручивает его руку. Секунда - и все, он стоит, изогнувшись, посреди кухни. В таком положении особо не подергаешься, если здоровье плеча дорого.
        И снова Роман не воспользовался преимуществом, не постарался намеренно причинить ему боль. Он действовал четко и взвешенно: провел брата через коридор и вышвырнул на лестничную клетку. Следом полетела куртка, в которой лежали кошелек, телефон и ключи, потом дверь захлопнулась. Объясняться Роман не стал, да и что тут объяснять? Проект, на который Лев возлагал такие надежды, с треском провалился.
        Но если он мог чертыхнуться и раздраженно отправиться домой, то Алле уходить было некуда. Пока братья разговаривали, она отчаянно пыталась сообразить, что ей делать дальше, но… Только в кино гениальное решение приходит за минуту. Реальность оказалась сурова.
        Когда Роман снова заглянул в спальню, Алла все так же сидела среди простыней, еще хранивших тепло и запах другого мужчины.
        - У тебя осталось пятнадцать минут, - предупредил бывший жених.
        Спокойно так предупредил, как администратор гостиницы, напоминающий о часе выселения. Почему нельзя наорать на нее? Поддаться эмоциям, сорваться, кричать, потом отвесить ей пощечину, извиниться и обязательно поцеловать ее. Превратить гнев в страсть, повалить Аллу на эту же постель - и позабыть о досадном недоразумении, случившемся сегодня.
        Однако Романа, видимо, не прельщала идея стать вторым в очереди - в собственной спальне.
        - Рома… но так же нельзя… Я же люблю тебя…
        - Даже не начинай, - поморщился Роман. - Уже этот придурок пытался устроить здесь дешевую мелодраму. А я действительно вымотался, и чем быстрее ты свалишь, тем лучше.
        Его послушать, так это очень просто - взять и свалить! А куда ты свалишь из своей жизни?
        Алла переехала в его квартиру год назад, и ее здесь все устраивало. Она была уверена, что уезжать ей не придется, а Роман лишь подтвердил это, когда сделал ей предложение. Правда, дату свадьбы они еще не назначили, но какая разница? Все уже решилось!
        Она не собиралась менять эти планы на интрижку со Львом. Она просто хотела развлечься, потому что… Да хватало причин. Но при любом раскладе она воспринимала эту связь как небольшое приключение, она прекрасно знала, с каким из братьев оставаться надежнее. Эта квартира была ее территорией, а мужчина, стоящий перед ней, - ее будущим. Не как романтичная иллюзия юной дурочки, а как вполне продуманная инвестиция.
        Все не могло рухнуть вот так… но рухнуло.
        Роман верно сказал про анекдот.
        Сдаваться Алла все равно не собиралась, она слишком далеко зашла, чтобы вот так просто поднимать белый флаг. Она натянула шелковый халатик, висящий у кровати, простыней стерла с лица остатки косметики, бросила беглый взгляд в зеркало - кажется, получилось неплохо. Роман, который снова куда-то ушел, ее манипуляций не видел, у нее все должно было получиться. Алла распустила волосы и теперь казалась хрупкой, трогательно беззащитной, раскаявшейся в той глупейшей ошибке, которую совершила. Когда она нашла Романа в гостиной и снова обратилась к нему, ее голос звенел от слез:
        - Прости меня… Я не знаю, что на меня нашло, это было как наваждение!
        - Про изнасилование голосить не будешь? - удивился Роман. - Странно. Хотя ты не такая дура, ты прекрасно знаешь, что Лев на это не способен. Да и не нужно тебя насиловать, там получилось бы скорее наоборот.
        - Рома!
        - Ты собираться все-таки не будешь? Думаешь, я не вышвырну тебя вон в таком виде? Очень зря.
        - Но мне некуда идти! Я не хочу, я хочу остаться с тобой!
        - Я даже не буду объяснять, почему это невозможно, сама ведь знаешь. - Роман поморщился, как от головной боли. - А идти можешь к кому-то из подружек. Можешь к моему брату. Он жалостливый - навсегда тебя не оставит, но пару раз переночевать позволит.
        - Рома, одна дурацкая ошибка не должна рушить год отношений! Наши планы! Наши мечты!
        - Про мечты ты, конечно, загнула, а планы можно пересмотреть. В этом нет ничего страшного.
        Все это время Алла наблюдала за ним, надеясь заметить сожаление, скрытую боль, горечь предательства. Но за непроницаемым взглядом Романа не таилось вообще ничего… Когда-то ей казалось, что его самодовольное безразличие - это просто ледяная стена, которую можно растопить, добраться до уязвимого нутра, стать желанной и незаменимой… Теперь она видела, что перед ней не лед, а камень.
        И вот когда Алла это осознала, она наконец сорвалась:
        - Неужели ты не понимаешь, что это все из-за тебя?! С тобой же невозможно жить! Ты только и делаешь, что работаешь, мне приходится вымаливать твое внимание, за каждую крупицу бороться! А я женщина, мы такого не терпим!
        Она делала вид, что задета осколками их любви, хотя по-настоящему Алла злилась на себя. Оставалось потерпеть совсем чуть-чуть, после свадьбы даже разрыв отношений стал бы другим. Но она поддалась - потому что верила, что риск минимален, ведь Роман уехал. У судьбы определенно есть чувство юмора.
        Знала ли она, что Роман ее не любит? Да знала, конечно, этот человек вообще любить не умеет. Это ее бесило, у них даже в постели все было неплохо, удовольствие она получала, порой забывалась рядом с ним. Но никогда - ни начиная целовать ее, ни засыпая рядом с ней, - Роман не смотрел на нее как на божество.
        А его брат это умел. Лев любил, не любя, он признавался так страстно и целовал ее так отчаянно, что ему невозможно было не верить. Иллюзии тоже прекрасны, это неповторимый аттракцион, на котором нужно время от времени кататься, чтобы не превратиться в унылую тетку.
        Однако кружок на захватывающем аттракционе никак не стоил потери роскошной квартиры в центре города и безлимитной кредитки.
        - Выговорилась? - невозмутимо поинтересовался Роман.
        - Ты должен меня понять! Я нужна тебе!
        - Зачем?
        - Ты никогда меня не любил, - покачала головой Алла. - И нужна я тебе была не поэтому. Ты просто одобрил меня на позицию жены - как людей в свою компанию нанимаешь! И ты знаешь, что я подхожу лучше всех.
        - Нет. Уже нет.
        - Только из-за одной ошибки? Я усвоила урок, он не повторится! Боже, да любая женщина выбрала бы твоего брата, а не тебя!
        Ей не следовало произносить последнюю фразу, но Алла просто не сдержалась. Его равнодушный взгляд унижал, ей хотелось хоть как-то задеть бывшего жениха. Однако причинить боль камню по-прежнему было невозможно.
        - Я знаю, - кивнул Роман. - Я со своим братом подольше твоего знаком. При сравнении все всегда выберут его. В этом было твое преимущество: ты держалась при мне. Я думал, у тебя хватит ума продолжать в том же духе. И если уж говорить о любви, ты тоже не ради нее со мной была.
        - Тогда почему мы не можем просто забыть? Притвориться, что ничего не было?
        - Ты сама уйдешь или все-таки вызвать охрану?
        И ведь этот вызовет… Те люди, которые еще вчера почтительно здоровались с ней при встрече, вышвырнут ее вон, как разбушевавшуюся проститутку. А он будет стоять и смотреть, потому что ни за что не признает: любая согласилась бы переспать с его братом, в этом нет такой уж большой вины. Вообще вины нет, если Алла пообещает так больше не делать!
        Однако объяснять это было бессмысленно, не сейчас так точно. Алла глотала проклятья вместе со злыми слезами. Она и так уже наговорила лишнего, сейчас ей лучше затаиться. Шок от того, как нелепо она попалась, проходил, к Алле возвращалось здравое мышление. Она действительно допустила ошибку, но она же эту ошибку исправит.
        Не сегодня, увы. Сегодня этот чертов робот только и позволил ей чемодан собрать, а потом выставил вон. Не вызвал ей такси. Не убедился, что ей есть где ночевать, денег не дал. Интересно, карточку хоть не заблокировал?
        Стоя на лестничной клетке, Алла пообещала себе, что еще вернется в эту квартиру - хозяйкой, не содержанкой! Она найдет ключик. Как бы Роман ни изображал из себя булыжник, он все равно человек, у него есть слабости, ей только нужно успокоиться и найти к нему новый подход.
        И вот тогда, когда он все-таки поддастся, она заставит его пожалеть о сегодняшнем дне. Это была пока еще далекая, но нужная цель - потому что именно она позволила Алле выйти из дома с улыбкой победительницы на губах.
        Глава 3
        Офис все-таки пришлось сменить. Некоторые считали Тори героиней, но соседки по этажу в большинстве своем не оценили внезапно ворвавшийся в их жизнь триллер. Весть о том, что псих с ружьем как раз за Тори и приходил, быстро перечеркнула часы, проведенные за чаем, и тюльпаны на восьмое марта.
        Тори не была ни расстроена, ни оскорблена. По правде сказать, тех, кто оказался настроен против нее, она понимала лучше, чем тех, кто с улыбкой заверял ее, что ничего страшного не произошло. Нет, очень даже произошло - а могло произойти еще больше! Полиция выяснила, что ружье Капралова было заряжено. Это подкорректировало статьи, по которым бывшему бизнесмену предъявляли обвинение, а Тори вынудило купить в домашний бар бутылку коньяка, потому что по-другому в первое время было никак.
        Переезд не стал большой проблемой, ей давно уже следовало сменить офис - ее маленькая компания вышла на новый уровень. Просто сниматься с насиженного места всегда трудно, вот Тори и затянула. Но выбор нового офиса стал тем пресловутым добром, без которого нет худа.
        Новый адрес на визитках впечатлял партнеров, заказов не стало больше - но они сделались дороже, интересней, и Тори это нравилось. К тому же в ее новом кабинете окна занимали всю стену, иногда можно было отвлечься, отвернуться от стола и просто смотреть на небо - то голубое, то серебристо-серое, то низкое и тяжелое от дождевых туч.
        Сегодня небо было по-весеннему ярким и каким-то особенно далеким. Словно на зиму весь мир сжимался, замирал, напряженный, чтобы пережить холода, и только с приходом весны позволял себе сделать глубокий вдох. Думать об этом Тори было куда приятней, чем о мужчине, который дожидался ее в приемной.
        Но подумать о мужчине все равно придется - через пять минут подойдет назначенный срок встречи и Тори велит секретарю пригласить посетителя в кабинет. Она и так уже дважды отказывала гостю, такими играми лучше не увлекаться.
        Она редко себе такое позволяла. Тори работала уже много лет и давно усвоила, что лучший принцип в общении с клиентами - «ничего личного». Она сразу отстранялась от того, нравится ей заказчик или нет. Ее интересовало только задание: если оно не требовало нарушения закона, она бралась за работу. Это только Николай искренне верил, что она - промышленная шпионка, которую вот-вот объявит в розыск ФБР. Тори знала, как принять вызов, не нарываясь на удар.
        Так что обычно она клиентов от дверей не разворачивала, но этот сам напросился. У Тори и на сайте, и в социальных сетях было четко сказано: для беседы с начальницей требуется предварительная запись. Но с неделю назад мужчина лет шестидесяти приперся в приемную наугад. Решил, наверно, что дорогой костюм и часы стоимостью в подержанный автомобиль откроют ему двери куда угодно. Тори тогда была в кабинете и даже свободна, но она терпеть не могла, когда кто-то вот так нагло распоряжался ее временем. А еще она не любила знакомиться с потенциальными клиентами прямо в кабинете, ей нужно было сначала собрать о них все данные.
        Так что обладатель костюма, часов и невостребованных денег мрачно отказался от предложенной компенсации в виде чашечки кофе - можно с корицей! - и ушел. Тори же принялась собирать данные о нем, хотя тогда не была уверена, что он вернется.
        Ее незваный гость оказался Борисом Ивановичем Токаревым - человеком весьма обеспеченным, хоть и не олигархом. Он занимался продажами, управлял собственной торговой сетью и от конкурентов вроде как не страдал. Чего он хотел добиться от Тори - непонятно, однако ее любопытство было не настолько сильно, чтобы звонить ему самой, извиняться и задавать вопросы. Она решила, что все узнает, если он вернется.
        Он вернулся. А она все равно не узнала - потому что Токарев снова не записался, явился наугад. Тори пошла на принцип, немного понаблюдала за ним через видеокамеру, потом забыла. Как раз в тот период у нее появились проблемы посерьезнее, представленные Тимофеем Капраловым и его верным ружьем.
        И вот Токарев снова явился, уже в новый офис и по записи. Похоже, ему что-то было нужно именно от Тори, иначе он давно обратился бы к другим консультантам. Вот только что? Тори оценивала себя вполне здраво и понимала, что она не уникальная и даже не лучшая. Но Токарев почему-то привязался именно к ней. Это должно было польстить ей, заинтересовать - и она чувствовала интерес. Но не только. В глубине души уже появилась настороженность, которую Тори никак не могла объяснить, нечто примитивное, первобытное, подсказывающее, что бывают авантюры, в которые не стоит ввязываться даже ради огромных денег.
        Впрочем, отогнать дурное предчувствие было несложно. Когда Тори связывалась с делом Капралова, инстинкты помалкивали - и чем это обернулось? Так что цена им - три копейки, и права голоса лучше не давать.
        В назначенный час она пригласила Токарева в свой кабинет.
        Если он и был недоволен тем, что его дважды разворачивали у дверей, то виду не подал. С Тори он встречался впервые и вел себя соответствующе: спокойно и уверенно, как и полагалось на деловых переговорах.
        Тори ожидала, что он заговорит о своих торговых сетях, но Токарев озадачил ее первой же фразой:
        - Через несколько месяцев моя дочь выходит замуж.
        Вопрос «Ну и что?» вспыхнул в сознании мгновенно, даже раньше, чем традиционное поздравление с этим радостным для большинства семей событием, однако Тори заставила себя промолчать. Ее гость не тянет на недоумка, который перепутал бы бизнес-консультанта с организатором свадеб. Если Токарев упомянул это, значит, так нужно.
        - Ее избранником, к сожалению, стал Никита Немировский, - продолжил он. - Вы слышали о таком?
        - Не доводилось.
        - Очень странно - он сейчас во всех светских новостях.
        - Я смотрю только те новости, которые хоть как-то связаны с моей работой, - пояснила Тори. - Будь они светские, криминальные или экономические. На остальное у меня попросту нет времени.
        - Похвально, и я не могу сказать, что осуждаю. Я и сам раньше не интересовался таким. Но когда Алена представила мне… хм… любовь всей своей жизни, пришлось узнать. Господин Немировский оказался весьма посредственным, я бы сказал, бездарным исполнителем и на удивление талантливым композитором.
        Одним объяснением Токарев не ограничился. Явно желая подчеркнуть свое открытие, он запустил на смартфоне песню, наверняка исполненную его будущим зятем. Голос и правда был унылый - как у грустного козла, который осознал, что завтрашнее рагу в меню имеет к нему непосредственное отношение. Слова этому голосу вполне соответствовали: рифма уровня «хочу - люблю», восхищение всем, что в женском теле бывает мягким и округлым. Но вот музыка… Музыка была иного уровня, словно из другого мира. Тори никогда не могла похвастаться идеальным слухом, однако контраст она уловила без труда. Музыка казалась чистым серебром, на которое песня налипла коровьей лепешкой.
        Токарев выключил запись. Тори невольно поймала себя на том, что музыку ей хочется слушать дальше - предварительно придушив поющего козлика.
        - Да, интересное сочетание, - кивнула она. - И что с того?
        - Немировский утверждает, что и музыку, и слова он пишет сам.
        - Это вполне возможно. Мнение о том, что талантливый человек талантлив во всем, сильно преувеличено.
        - Да, это возможно, - согласился Токарев. - Хотя и не совсем нормально. Мне сложно представить, что человек, способный так тонко чувствовать прекрасное, - а автор музыки определенно на это способен, - позволит себе хотя бы прочитать такие стихи, не говоря уже о том, чтобы пропеть их. Так что я пригласил Немировского в гости, познакомиться, и обсудил с ним это.
        - Что именно?
        - Музыку. Мне хватило первых десяти минут, чтобы убедиться: да, именно он пишет эти стихи, никаких сомнений. Дальше мы обсуждали только музыку, и было не так уж сложно понять, что в музыке он совершенно не разбирается. Он не в состоянии даже сыграть то, что сам якобы написал.
        - Вы спросили его об этом напрямую?
        - Как будто он ответил бы мне, - усмехнулся Токарев. - Он разнервничался уже на общих вопросах о музыке. Алена, как и следовало ожидать, метнулась защищать своего птенчика. Мол, он волнуется, потому и не может подойти к роялю. Я не настаивал, мне и так стало ясно, что не он пишет эту музыку. Оставалось только выяснить, откуда он ее берет.
        - Надеюсь, вы не за этим пришли ко мне? - не выдержала Тори. - К сожалению, многие не до конца понимают, в чем заключается моя работа. Да, я иногда провожу разведку - но я не частный детектив, а вам тут нужен именно он.
        - Виктория, прошу вас, дослушайте меня, а потом уже делайте выводы. Уж не знаю, каким дураком я предстаю на первый взгляд, но я все-таки чуть умнее, чем вы подумали. Я не зря сказал «оставалось», а не «остается». Я уже нанял частного детектива и все узнал. Музыка, которой пользуется Немировский, не была плагиатом, никто не предъявлял на нее свои права, значит, ее писали специально для этого бездаря. Мне нужно было только определить, кто и почему этим занимался. И я нашел автора музыки. Это Илья Шведов.
        - О нем я тоже должна знать из светских новостей?
        - Нет, о нем вы как раз знать не можете, потому что о нем не знает никто. Илья Шведов - практически невидимка, он никогда не был на слуху. Моим людям удалось выяснить, что они с Немировским друзья детства. Шведов несколько, как бы это лучше сформулировать… асоциален. Он не то что не публичный, он вообще неконтактный человек, в некотором смысле - затворник. Если Немировский упивается славой и вниманием, то Шведова такое приводит в ужас. Судя по всему, у них уже давно действует договор: Шведов передает Немировскому свою музыку, а тот платит за это - но ничтожную долю того, что зарабатывает.
        - Это их личное дело, - пожала плечами Тори. - Музыку нельзя оценить объективно. Если этот Шведов готов продавать свои сочинения за копейки, флаг ему в руки.
        - Да, если бы я наблюдал за ситуацией со стороны, я бы тоже так к этому отнесся. Но в дело оказалась втянута моя дочь. Алена восхищается Немировским именно из-за его предполагаемого таланта. Она не дура, понимает, что во многих случаях он ведет себя как полная скотина. Однако дочь списывает это на «странности творческих людей». Если она поймет, что Немировский - вор и мошенник, розовые очки придется снять.
        - Ну так в чем проблема? Покажите ей все, что наскребли ваши детективы. Не думаю, что вы так уж боитесь разбить дочурке сердце.
        - И снова вы меня недооцениваете, - заметил Токарев. - Или меня, или степень моего коварства, тут сказать сложно. Я показал Алене результат расследования почти сразу же, как только получил его.
        Но все-таки он оказался здесь, и Тори несложно было догадаться, что произошло после разоблачения.
        - Алена не поверила вам?
        - Ни единому слову. Она решила, что я придумал эту историю, чтобы очернить возлюбленного в ее глазах. Немировский по-прежнему на пьедестале.
        - Как насчет того, чтобы умыть руки? - поинтересовалась Тори. - Вы сделали что могли, родительский долг выполнен. Позвольте дочери набивать собственные шишки, не думаю, что она долго с ним проживет.
        - Да, вероятнее всего, этот брак окажется недолгим. Но Алена - натура нежная, не из тех, кто переносит травму и остается на ногах. Даже сейчас расставание с кумиром станет для нее тяжелым ударом. Но если со всем этим будет связана шумная и грязная процедура развода, станет только хуже. Немировский не уйдет тихо, он сделает из разрыва отношений скандал, призванный повысить собственную популярность - люди любят скандалы. Я понимаю, что детям нужны уроки. Но есть разница между уроком и пыткой. Думаю, в этой ситуации самым ценным и вместе с тем безопасным уроком для Алены станет принятие правды.
        - Очень может быть. Но это возвращает нас к главному вопросу дня: при чем здесь я?
        - Я бы хотел, чтобы вы убедили Илью Шведова вернуться к людям и заявить свои права на музыку, которую он создал.
        Чего-то подобного Тори ожидала - какие еще варианты? Но предложение все равно оказалось настолько нелепым, что у нее пока не было слов. Хотелось рассмеяться, однако она сдерживалась.
        Токарев же воспользовался паузой и невозмутимо продолжил:
        - Я понимаю, что это несколько необычно. Но когда я узнал подробности о том, где сейчас скрывается Илья Шведов, я понял, что попытка достучаться до него будет только одна. Если она провалится, это сделает его еще более настороженным, да и Немировский поймет, на что я делаю ставку…
        - Так, стоп, подождите! - опомнилась Тори. - Уж не знаю, кого вы ищете, но со мной вы точно ошиблись. Я - бизнес-консультант. Я анализирую положение на рынке и составляю для компаний план действий, помогающий превзойти конкурентов. Иногда - редко! - мне приходится для этого немного понаблюдать за деятельностью конкурентов изнутри, устроившись в их фирму. Но все это я делаю легально, никакую информацию не краду.
        - Но вы умеете ее находить. Даже ту, которую люди очень хотят скрыть.
        - Вы, я так понимаю, намекаете на дело Капралова?
        - Не только.
        - Да, такие случаи бывали, - признала Тори. - Когда я попадаю в компанию конкурентов и вижу, что там откровенно нарушают закон, я могу сообщить об этом куда следует, и это упрощает жизнь моих заказчиков. Ну и что? Если нарушений нет, проблем не будет, все просто. Но все, что я делаю, от разработки стратегии до слежки, связано исключительно с деловой сферой. Я не лезу в любовные дела! Это не мой профиль.
        - А чей это профиль? - поинтересовался Токарев. - Какой специалист этим занимается?
        - Не знаю, но точно не я.
        - Нет такого специалиста, ситуация слишком уникальна. Сначала я постарался определить все обстоятельства, потом начал искать человека, который справится с такой работой. Вы не спонтанный выбор, Виктория. Я перебрал очень многих кандидатов, но вы - единственный, у кого есть шанс преуспеть.
        Вряд ли он пытался ей польстить: Тори прекрасно помнила, что этот человек дважды принял от нее отказ и не пикнул. А такие люди обычно себя ценят, смирение у них на вес золота. Если Токарев согласился играть по ее правилам, она действительно ему нужна.
        Это, да еще намеки на то, что Илья Шведов затаился непонятно где, интриговало. По-хорошему, Тори следовало отказаться уже сейчас и выставить гостя за дверь. Однако проклятое любопытство сыграло с ней злую шутку, и она спросила:
        - Так почему именно я?
        - Вы умны, Виктория, и это не комплимент, это факт. Я видел стратегии, составленные вами. Вы во многом разбираетесь и очень быстро изучаете то, что вам неизвестно. К тому же вы умеете приспосабливаться, эти ваши шпионские вылазки продемонстрировали очень интересные грани ваших талантов.
        - За некоторые из этих талантов меня уже пытались пристрелить, - криво усмехнулась Тори.
        - Ситуация с Капраловым, кстати, лишь укрепила меня в желании нанять вас. Мне известно, как вы действовали. Хорошая физическая подготовка и смелость - прекрасные бонусы.
        - Не уверена, что мне интересно задание, которое требует хорошей физической подготовки и смелости, но давайте перейдем к сути. Почему до этого Шведова так тяжело добраться? И почему попытка будет только одна?
        - Потому что Илья Шведов уже несколько лет живет в очень специфическом месте. Вы когда-нибудь слышали про Малахитовый Лес?
        - Не больше, чем про Илью Шведова. То есть, ничего.
        - Это своего рода рехаб…
        - Реабилитационная клиника? - поразилась Тори.
        - Реабилитационный поселок. Это по-своему уникальный для нашей страны проект, другого такого я не знаю. Он не рекламируется, но желающих там поселиться всегда хватает.
        Проект и правда был необычным. Несколько лет назад компания «ГрадСтрой», занимающаяся в основном отелями и жилищными комплексами, выкупила полуразрушенную деревню Лесовку, затерянную среди старых елей и сосен. Деревню восстановили, превратив в уютный поселок, достойный картин и открыток, название сменили на одобренное маркетологами «Малахитовый Лес». Старые деревья и живописное озеро позволяли сделать из поселка неплохой курорт, однако в таком курорте не было ничего нового и примечательного, так что владельцы компании нашли способ сдавать домики в аренду за совсем другие деньги.
        Они организовали в Малахитовом Лесу то, что сами назвали «творческим кластером». Домики там сдавались людям, хотя бы отдаленно связанным с искусством, - тем, кто устал от мира или хотел сосредоточиться на важном проекте. В Малахитовом Лесу ограничивалось использование интернета, в домах не было телевизоров. Считалось, что это помогает успокоиться и восстановить силы.
        Да и не только считалось, идея прижилась. Сложно сказать, действительно ли лес обладал магическими вдохновляющими силами или место попросту стало модным. Тори подозревала, что второй вариант куда ближе к реальности. Но какая разница? Малахитовый Лес быстро окупил себя, безо всякой рекламы он стал местом паломничества, определенным знаком качества, попасть туда мог далеко не каждый - в первую очередь из-за высоких цен, упиравшихся прямиком в весеннее небо. За такие деньги можно было поселиться в куда более роскошном отеле, причем принадлежащем той же компании, но ведь обыкновенный отель - совсем не то, что «тот самый Малахитовый Лес»!
        Справедливости ради, владельцы брали деньги не только за репутацию. Поселок тщательно охранялся, обитателей обеспечивали всем необходимым, им ни о чем не приходилось беспокоиться. В Малахитовом Лесу даже деньгами не пользовались - все уже было оплачено.
        Многие приезжали туда ради работы над определенным проектом, некоторые просто хотели покрасоваться перед подписчиками в социальных сетях. И только Илья Шведов поселился в Малахитовом Лесу почти сразу после открытия - и съезжать не собирался.
        - Какого-нибудь психолога к нему не пустят, туда вообще посторонних не допускают, - пояснил Токарев. - Да и свой психолог там есть. А вот другой житель поселка вполне может познакомиться и подружиться со Шведовым.
        - Предполагается, что жителем этим буду я?
        - Разве это так уж отличается от того, что вы делали, устраиваясь на работу в разные компании? Шведов живет там уже давно, он привык, что посторонних рядом нет. Но если он поймет, что его выследили, он еще больше замкнется, поэтому я и говорю, что попытка будет всего одна. Мне нужен там умный, талантливый человек, который грамотно сориентируется по ситуации и найдет подход к отшельнику со стажем. Ну и кто занимается этим по долгу профессии?
        Тут уже Тори нечего было ответить. Никто подобным не занимается - это не работа частных детективов, это слишком сложно для обычных артистов, это непонятно психологам. Вопрос в том, справится ли она… захочет ли справиться?
        С одной стороны, это было интересно и по большей части легально. Она ведь не будет обманывать Шведова или заставлять его что-то делать силой. Она подтолкнет его к тому, чтобы забрать свое. Разве это так уж плохо?
        А с другой стороны, может оказаться плохо. Похоже, Шведов тот еще чудик, слава и деньги ему не нужны. Ему хорошо сейчас, раз он до сих пор не съехал из поселка. Так имеет ли она право что-то менять? Возможно, она сделает его жизнь лучше - или все испортит. Шансы-то равны, и Тори сочла это слишком большим риском. Никакой вызов того не стоит.
        - Простите, но нет, - покачала головой она.
        - Я обеспечу вам доступ в Малахитовый Лес, что уже непросто, полностью оплачу проживание там и соглашусь на любой гонорар, который вы назовете.
        - Круто, конечно, и все равно нет. Денег у меня хватает, не жалуюсь. А лезть в чужую жизнь я не хочу.
        Она знала, что Токарев не сдастся, ей просто было любопытно, что он станет делать дальше. С деньгами больше не поиграешь - она дала понять, что на такое не ведется, да и он сразу зашел с козырей. А что еще он может дать человеку, которому ничего не нужно?
        Токарев действительно не спешил покидать гостевое кресло.
        - Знаете, Виктория, я буду честен: у меня был короткий список специалистов, подходящих для этой работы. Я поручил тому же детективному агентству, которое нашло Шведова, собрать информацию о каждом из них.
        Может, это должно было напугать Тори - но не напугало. Она прекрасно знала все свои уязвимости, как и то, что посторонний не сможет использовать их против нее. Об этом она позаботилась.
        - Мне нужен был исполнитель, которого я смогу шантажировать или кому могу предложить нечто особенное, - продолжил Токарев.
        - Хм… честно.
        - Не вижу смысла врать человеку, с которым мы скоро будем работать над столь важным для меня проектом.
        Этот тип раздражал Тори все больше, однако показывать это она не собиралась. Она умела играть на его уровне и оставаться такой же отстраненно дружелюбной.
        - Похвальная самоуверенность, но я по-прежнему не представляю, что заставит меня согласиться. Вы и правда собираетесь меня шантажировать?
        - Вас - нет. В моем списке были люди, которых шантажировать очень легко, но вы среди тех, с кем этот трюк не сработает. Тоже плюс к вашему резюме.
        - Польщена, но вам это как раз невыгодно.
        - Да, у моей уверенности совсем другая основа, - согласился Токарев. - Вы оказались из тех, кому можно дать нечто большее, чем деньги. И представьте себе мое удивление, когда я обнаружил, что это тоже связано с Малахитовым Лесом. Я предпочитаю не верить в такие совпадения, но тут уж даже мой внутренний циник спасовал. Я сразу понял, что работу нужно поручить вам.
        Тори почувствовала холодный укол страха - достаточно сильного, чтобы пробиться через неверие и раздражение, вызванное этим человеком. Страх, разумеется, оказался связан не с ее гостем, а с желанием, о котором он говорил. У нее ведь действительно было такое желание: единственное, недоступное ни за какие деньги. Ускользнувшее от нее - Тори уже успела смириться с этим.
        Но вот оно замаячило на горизонте, и от этого становилось жутко - словно она снова стоит перед направленным на нее ружьем, и на сей раз оно выстрелит…
        Нет, нельзя бояться раньше времени. Возможно, Токарев ошибся, что-то перепутал, получил ложные сведения. Он не может знать правду! И уж точно эта правда не может быть связана с Малахитовым Лесом.
        И только она позволила себе поверить в это, успокоиться, как Токарев все испортил:
        - Человек, которого вы давно ищете, тоже находится в Малахитовом Лесу. Он пробудет там еще не меньше месяца. То есть у вас будет месяц на то, чтобы выполнить мое задание и найти того, кто вам нужен, среди обитателей поселка.
        - Вы не знаете, кого я ищу, - холодно указала Тори.
        Токарев лишь улыбнулся - еле заметно, одними уголками губ. Он достал из портфеля фотографию и протянул своей собеседнице. Тори снимок не взяла, но все же не выдержала, посмотрела.
        Ей хватило секунды, чтобы понять: это не подделка и не обман. Это правда - далекая, погребенная под десятью годами, но так и не исчезнувшая. Детективы Токарева не подвели, они откопали именно то, что нужно. На фотографии замерла та самая машина - помятая, с трещинами на стекле и кровью… Машину Тори помнила, человека - нет. Но если они нашли машину, они должны были отыскать и водителя, это не так уж сложно.
        Словно прочитав ее мысли, Токарев подтвердил:
        - Этот человек действительно там. Проживать будет до лета, но это вся информация, которую я готов дать вам сейчас. Нам обоим не нужно, чтобы вы теряли время, решив, что его слишком много.
        - Кто он? - с трудом спросила Тори. От волнения голос звучал непривычно хрипло и сдавленно.
        - Простите, Виктория, но этого я вам не скажу. Это не благотворительность.
        - Вы не понимаете…
        - Я все прекрасно понимаю, - прервал ее Токарев. - Мне сообщили, почему вы разыскиваете этого человека. Видите? Теперь дело становится выгодным для нас обоих. Без вас я никак не повлияю на Илью Шведова. Без меня вы не попадете в Малахитовый Лес - для этого нужны не только деньги, но и связи, которых у вас нет. Зато вместе мы можем преуспеть дважды.
        - Не факт… Я могу и не справиться. Я такого никогда не делала, никаких гарантий нет!
        - Это я понимаю. Но вот что я вам предлагаю… У вас будет месяц, чтобы повлиять на Илью. Если вы справитесь, я назову имя человека, который вам нужен. Да и сама попытка уже много вам даст. Вы узнаете, кто живет в Малахитовом Лесу сейчас, это сузит круг подозреваемых, которого у вас раньше вообще не было. Что скажете?
        С ответом Тори не спешила, она думала - хотя делать это под испуганный перестук собственного сердца, гулко отдающийся в ушах, было не так-то просто. Она волновалась, мысли путались, и взять себя в руки оказалось куда сложнее, чем при встрече с обезумевшим Капраловым.
        Десять лет ведь прошло, она смирились, у нее и шанса не было, а теперь…
        Нет, ничего еще не кончилось. Токарев мог и соврать, хотя вряд ли, отыскать машину было труднее всего. Но связываться с этим типом Тори все равно не хотелось, не впечатляло ее желание бизнесмена манипулировать жизнью собственной дочери.
        Может, логичнее выяснить, какие детективы на него работали, и заплатить им за ту же информацию? Нет, вряд ли. Они могут и отказать, они наверняка побаиваются Токарева, он влиятельный тип, с которым не стоит ссориться. Да и потом, даже если Тори каким-то чудом добудет имя, дальше-то что? Если тот человек укроется в Малахитовом Лесу, совсем как Шведов, до него не доберешься. А ей ведь необходимо не просто найти его, им нужно поговорить!..
        - Ладно, - сдалась Тори. - Сделаем вот как… Вы направите меня в Малахитовый Лес с той легендой, которую я придумаю, обеспечив все для ее поддержки. Я попробую вразумить Шведова. Если у меня получится, вы выплатите мне гонорар и укажете имя того, кто мне нужен. При этом вы дадите мне шанс жить в Малахитовом Лесу достаточно долго, чтобы я могла добраться до этого человека, уже зная, кто он.
        - Годится, - кивнул Токарев. Он, в отличие от собеседницы, ни в чем не сомневался. - И я понимаю, что вы сразу же начнете искать его самостоятельно. Но у вас вряд ли получится - там все-таки не три человека живут. Так что я рекомендую вам сосредоточиться на задании, чтобы получить точную информацию. Виктория, я хочу, чтобы вы понимали… Если Шведов откажется сотрудничать, информации не будет. Не потому, что мне так уж сложно назвать имя, а потому, что это дело принципа. Я останусь без того, что мне нужно, но и вы - тоже. Мотивация с самого начала должна быть правильной - успеха мы с вами добьемся только вместе.
        Глава 4
        После каждой болезни нужно было готовиться к бардаку, Роман к такому уже привык. Нелепые ошибки допускали даже те, кто в его советах и контроле не нуждался. Когда он вернулся к работе и в очередной раз удивился потрясающему скоплению проблем, его секретарь объяснила это бесхитростно:
        - Ну а как вы хотели, Роман Андреич? Кот из дома - мыши в пляс.
        Банально, но верно. Вот поэтому Роман терпеть не мог больничные: после каждого из них приходилось разгребать такое количество работы, что умереть проще. Он старался оставаться на ногах до последнего, выздоравливать на ходу. Иногда это получилось, на сей раз - нет, с больничной койки да с кислородной маской на лице наблюдать за теми пресловутыми мышами оказалось невозможно.
        Но порой не везет, сокрушаться об этом бессмысленно, только и остается, что справляться с последствиями. Роман выбрался из больницы, как только врачи перестали бросаться ему под ноги, угрожая мгновенной смертью. Они все равно бурчали, что он покидает палату слишком рано, однако признавали, что долечиться можно и дома. Лекарства Роман смиренно принимал, а вот в квартире не сидел. Он знал, что возвращение с больничного похоже на прыжок в холодную воду: лучше быстро и сразу.
        Так что долечивался он в кабинете - разница была не так уж велика. Секретарь даже следила за тем, чтобы он принимал таблетки и не забывал о еде, и ему было проще. Роману хватило недели, чтобы привести дела компании в порядок.
        И вот тогда он обнаружил кое-что необычное. Стараясь найти все проколы сотрудников, Роман устроил полную проверку документов за год. Недавние ошибки были привычными: поправимыми, не такими уж страшными, совершенными по глупости или невнимательности. Сомнительное оправдание, так ведь и грех не самый страшный.
        Однако за этой чередой мелочей скрывалось кое-что посерьезней. Некоторые документы пропали, другие же были не в порядке - их как будто изменили… А еще он обнаружил, что пропавшие документы и сроки их исчезновения подозрительным образом связаны с успешными проектами конкурентов, которые сумели обойти «ГрадСтрой».
        Очень скоро вывод стал очевидным: среди сотрудников завелась крыса. Кто-то, обладающий высоким уровнем доступа, сливал информацию конкурентам и пакостил так, что компания теряла прибыль. Сделано это было грамотно, проблему сразу и не заметишь - это как незначительная течь в трубе, которая однажды оборачивается серьезной катастрофой.
        Пожалуй, Роману следовало заподозрить неладное раньше, но не получилось - слишком много у него было проектов, да и вне работы навалилось… всякое. В итоге проблема пустила корни, и избавиться от нее будет куда сложнее.
        Но все возможно. Сквозь раздражение Роман признавал, что справится - он всегда справляется. Просто на проверку придется потратить куда больше времени, ему теперь нужно было пересмотреть все: доступ, отчеты о прочтении, связи сотрудников с конкурентами…
        Сначала он попытался сделать это в кабинете. Но оказалось, что к двадцати часам почти непрерывной работы его организм все-таки не готов. Проклятый кашель, только-только исчезнувший, вернулся, даже таблетки не могли отогнать головную боль дольше, чем на час, и сосредоточить внимание на тексте становилось все сложнее.
        В какой-то момент взбунтовалась даже секретарь, привыкшая к его спартанскому режиму:
        - Роман Андреевич, вы себя убьете в итоге!
        - Компания может серьезно пострадать, если в этом не разобраться.
        - А если вы умрете, компания вообще пойдет ко дну!
        - Я не собираюсь снова уходить на больничный, если вы об этом, - поморщился Роман.
        - Если вы продолжите в том же духе, вам не придется никуда уходить, вас просто вынесут отсюда! Но я пока не об этом, я другое хотела предложить. Вы же все равно из кабинета не выходите, вы можете работать где угодно!
        - Мне здесь удобней, чем в квартире.
        - Но я и не про квартиру говорю, - указала секретарь. - Послушайте, вы владеете группой компаний, которая построила отели по всей России. А сейчас наступает лучшая пора весны, наконец-то тепло и все цветет! Вы поезжайте куда-нибудь, где воздух почище, да и в целом поспокойней.
        - Начинается туристический сезон, везде слишком шумно, а мне это не нужно.
        - Не везде шумно! Вы что же, про Малахитовый Лес забыли?
        Он и правда забыл - да и как тут не забыть? Слишком многое на него свалилось, а про Малахитовый Лес Роман обычно вспоминал, когда находил время для отпуска. Правда, последний раз он там бывал год назад - Алла предпочитала отдыхать в совсем других местах. Но это больше не имеет значения.
        Впрочем, даже без Аллы проблема все же была…
        - Там сейчас Лев всем заведует, - напомнил Роман. - Нет смысла отправлять двух руководителей на один объект.
        - Лев Андреевич не заведует, - сдержанно улыбнулась секретарь. - Он присутствует. Но даже если он решит неожиданно проявить себя, вы ведь ему не помешаете, правда? Вы будете работать над совсем другим проектом, просто в подходящем для этого месте. Тишина, чистый воздух, сосновый лес - как раз то, что нужно, чтобы избавить вас от кашля. Вы никому не поможете, если себя погубите.
        - Пожалуй, вы правы… Составьте мне план встреч - по возможности перенесите их на завтра и послезавтра. В субботу я хочу уехать.
        - Вот, это уже правильно.
        Он действительно любил Малахитовый Лес - настолько, что даже выкупил один из домов поселка в личное пользование. Так что пересекаться с братом не обязательно… Хотя встреч все равно не избежать, но это можно пережить.
        Они со Львом толком не разговаривали после того случая… Роман предпочитал не вспоминать о произошедшем. Это было не так уж сложно: за четыре десятка лет наловчился загонять воспоминания подальше, запирать, не дотрагиваться до них без острой необходимости. Потому что воспоминания порой способны сделать куда больнее, чем любая травма. То, что случилось между ним, его братом и Аллой, было еще не самым страшным - и все равно неприятным.
        Ирония заключалась в том, что он почти не был удивлен. Когда Роман увидел их там, вместе, первой пришла не боль, а то самое ощущение «Я же говорил!». Не им говорил, себе. Роман отлично разбирался в людях и без труда просчитывал самые вероятные варианты их поведения. Так что он заранее знал: Лев без проблем плюхнется в чужую постель, а Алла склонна к таким вот авантюрам. Ну и то, что невеста его не любит, Роман знал с самого начала. В чем проблема вообще, если он тоже ее не любил? С романтикой у него никогда ничего толкового не получалось, а вот проекты он создавал удачные.
        Брак с Аллой должен был стать таким проектом. Она ему подходила. Она тоже была настроена на серьезные отношения. Она заботилась о нем, всегда оставалась тихой и спокойной. Роман велел секретарю заказывать ей букеты даже по незначительным праздникам и хотя бы раз в месяц бронировать ресторан. Ну и конечно, он не задавал дурацких вопросов о том, на что Алла каждый месяц тратит огромные суммы. Роман воспринимал все это как негласные условия договора, связывающего их - и ведущего к браку.
        Естественно, одним из условий такого договора считалась верность. Роман не простил бы ей любую измену, но то, что она повелась на его брата, было вдвойне оскорбительно. Это же так банально… и она знала про Льва все, всю правду. Алла уже не могла изобразить дурочку и сослаться на насилие или внезапно вспыхнувшую любовь. Она просто не сумела выполнить свою часть сделки.
        Роман хотел относиться к этому именно так - как к сорвавшемуся контракту. Позволить себе немного расстроиться и не более того. А не вышло… Что он чувствовал в первые дни - и вспоминать не хотелось. Тонул в работе, чтобы кое-как выкарабкаться, и вроде справился, но для себя решил, что таких ошибок больше не повторит. Ну а потом и вовсе была болезнь, заставившая его сосредоточиться на совсем иной боли, куда более понятной и предсказуемой.
        С тех пор Аллу он больше не видел, да и не хотел видеть, от тоски по ней он оказался милостиво избавлен. Новую невесту Роман пока не искал, ему было не до того. Да и Лев на этот раз решил не подлизываться, как обычно, а изобразить невинно оскорбленного. Он почти сразу умчался в Малахитовый Лес и в Москве с тех пор не показывался.
        Приезд Романа брат наверняка воспримет как первый шаг к примирению, это тоже было предсказуемо - как и все поведение Льва. Но он будет ждать не намеков, а слов, и пока они не прозвучат, навязчивого внимания можно не опасаться. Так что секретарь права: присутствие брата - вовсе не повод отказываться от оптимальных условий для восстановления.
        Следующие два дня Роман посвятил переговорам и сбору материалов, необходимых для служебного расследования. В Малахитовый Лес он отправился в субботу утром - он любил, когда все шло по плану.
        В городе весна была непримечательной. Холодной и ветреной, серой от остатков реагентов, которыми улицы щедро посыпали зимой. Бесцветной, слишком скромной, как будто сдержанной. Но чем дальше Роман оказывался от мегаполиса, тем приятнее становился вид за окном.
        Здесь природа не просто проснулась, она расцветала, торжествовала, готовилась к новому празднику жизни. Она освежила даже вечнозеленые ветви, она куталась в кружево белых цветов. Цветы были воздухом и нежностью, внезапно получившими материальное воплощение. Отъехав достаточно далеко от города, Роман отключил кондиционер, открыл окна, позволяя салону заполниться запахом влажной земли и свежей травы. Он специально выбирал небольшие узкие дороги, чтобы дышать весной, а не единым облаком выхлопных газов. Природа успокаивала его, примиряя с собой и с теми воспоминаниями, которые, к сожалению, не удавалось стереть.
        Малахитовый Лес и вовсе встречал его в лучшем наряде, как почетного гостя. Роман с готовностью свернул на узкую серую дорогу, вившуюся среди высоких, до самого неба, сосен и разлапистых елей. Здесь было гораздо теплее, чем в столице, о снеге уже забыли, под янтарными стволами переливались всеми оттенками зеленого мох и молодая трава. К запаху свежести добавились ароматы хвои и смолы, прогретой солнцем. Роман понимал, что глупо так думать, но было чувство, что он возвращается домой.
        Охрана Малахитового Леса размещалась на границе поселка, в отдалении от коттеджей, чтобы не напрягать своим видом гостей. Белый дом под черепичной крышей притаился у дороги, рядом с массивным металлическим шлагбаумом - такой только на танке снести можно. Обычно гостям приходилось останавливаться здесь, предъявлять документы, объяснять, кто они и по какому праву приехали. Однако машину одного из хозяев поселка здесь прекрасно знали, да и о его визите были предупреждены. Так что шлагбаум открылся заранее, Роман просто кивнул охранникам, проезжая мимо.
        За долгое время его отсутствия поселок совсем не изменился - и это было к лучшему, с годами начинаешь все больше ценить такие вот скалы, которые помогают пережить шторм. Романа встречали все те же аккуратные коттеджи - белая штукатурка, яркие ставни с резьбой, разноцветные крыши. Сады еще цветут, укутывают узкие улочки кружевной бело-розовой шалью… Это уже ненадолго. Весь асфальт в снежинках лепестков, а на ветвях проступили нежные, как будто влажные новорожденные листья. Время яблонь проходит, но это не страшно, потому что очень скоро во дворах полыхнет сирень - фиолетовым, белым и желтым.
        Роман добрался до поселка вечером, на улицах было пусто - многие, скорее всего, сели ужинать. Лев не вышел встречать его возле дороги, хотя наверняка получил предупреждение от охраны. Значит, сегодня не сунется, будет дожидаться первого шага со стороны брата - Роман снова угадал. Он всегда угадывал. Это и хорошо, что брат не пришел: после долгих часов, проведенных за рулем, у Романа попросту не было сил выносить буйного родственника. Завтра, все завтра… или вообще никогда, как повезет.
        Роману принадлежал один из отдаленных участков, туда даже гости Малахитового Леса обычно не добирались. Он хотел, чтобы так было, это одиночество лечило его, готовило к возвращению в шумный город, обратно к… мышам и крысам.
        Многие коттеджи в поселке были восстановленными деревенскими хатками, но не дом Романа. Участок он выбрал сразу, с первого взгляда - просто почувствовал, что это то самое место. Подходящее. А дом, занимавший участок, Роману категорически не понравился: слишком ветхий, пропахший поколениями предыдущих хозяев, откровенно чужой - от семьи, которой дом принадлежал, никого не осталось. Поэтому старое здание Роман велел снести, а новый коттедж построили на другом месте по проекту знакомого архитектора. Строгие линии, ничего винтажного, плоская крыша, много террас, много окон и света… Общий вид поселка это не портило: Роман поручил сохранить старые деревья и кусты, они теперь скрывали примечательный дом от любопытных глаз.
        Он припарковал машину на площадке возле забора, поспешил покинуть салон и с удовольствием потянулся. Он устал даже больше, чем обычно - то ли болезнь брала свое, то ли возраст. Хотелось верить, что болезнь. Но здесь это все должно закончиться, в Малахитовом Лесу по-прежнему даже дышать было легче.
        Роман забрал из машины только одну сумку - с самым необходимым, остальные вещи можно будет перенести и разобрать завтра. Ключи искать не было смысла, он знал, что к его приезду дом убрали и оставили открытым. В поселке это было нормальной практикой: чужие сюда не допускались, а скрытая система видеонаблюдения позволила бы выяснить, кому вздумалось подворовывать, если бы кто-то решился на подобное развлечение.
        Но никто здесь просто так по чужим участкам не шастал, и Роман был спокоен. Как оказалось, зря. Едва войдя в дом, он сразу уже увидел постороннего - да тот и не таился, словно имел полное право здесь находиться.
        Посторонний оказался девушкой, совсем юной, на удивление хрупкой и на воровку совсем не похожей. Она стояла у окна гостиной - босиком, в тонком платье цвета топленого молока, ее заливал тяжелый золотисто-рыжий свет позднего весеннего солнца. Из-за этого девушка казалась нереальной, будто нарисованной в пространстве гениальным художником. Идеальное сочетание цветов, выверенная композиция. Эта странная гостья была настолько здесь к месту, что поначалу Роман даже не обращался к ней, просто смотрел. Она казалась не лишней, а нужной. Словно она ждала его у этого окна, чтобы броситься навстречу и обнять после долгой дороги…
        Градов позволил себе наблюдать за девушкой, как смотрел бы на картину в музее. Потом завораживающий момент кончился, Роман снова разрешил себе думать, анализировать, и очарование тут же испарилось.
        Он прочистил горло, девушка вздрогнула, повернулась на звук, и Роман смог лучше рассмотреть ее. Она и правда была удивительно красивой, но вовсе не такой юной, как ему показалось в первый миг. Ей не восемнадцать, а скорее тридцать - тончайшая сеть мимических морщин указывает на это, хотя кожа ухоженная, длинные волосы цвета темного кофе - тоже, она определенно не бедствует. Глаза серые, искристые, доброжелательно наивные… Вряд ли она сумела бы в тридцать лет остаться наивной и накопить достаточно денег, чтобы попасть в Малахитовый Лес. Значит, попросту талантливая актриса, и это роднит ее с Аллой.
        Да и наряд у нее подобран грамотно: платье подчеркивает тонкую фигуру, но не скатывается в откровенную пошлость. Босые ноги - это и мило, и демонстрация маленьких изящных стоп. Призрачная фея, а не роковая соблазнительница, но цель та же. Девица тут наверняка для того, чтобы приобщиться к богеме или найти себе спонсора. Возможно, все сразу.
        При этом Роман не сомневался, что она не нацелилась именно на него - незваная гостья не могла знать, что он приедет сегодня, и не рассчитывала, что в поселке есть такие люди. Должно быть, думала, что забрела в дом очередного художника или поэта. Сама она тоже будет притворяться кем-то из творческих, чтобы оправдать свое пребывание здесь. Интересно, что она выберет? Наверняка назовется фотографом или писательницей. Первое доступно всем, второе не предполагает немедленную демонстрацию своих талантов.
        - Вы кто? - равнодушно поинтересовался Роман.
        - Здравствуйте, - смущенно улыбнулась она. Улыбка тоже была идеальной, кто б сомневался. - Извините, я не знала, что тут кто-то живет… Когда я вселялась, мне сказали, что все незанятые дома можно осматривать.
        - Все, кроме этого. Этот - частная собственность.
        - Простите, я не знала!
        Смущалась она вполне убедительно, но Роман ни на секунду не усомнился, что на самом деле ей не жаль.
        - Теперь знаете.
        - У вас очень красивый дом…
        - Знаю. Можете идти.
        - Меня Тори зовут. Ну, это сокращение такое - от Виктории.
        - Роман, - неохотно представился он. - И все равно можете идти. Простите мою вынужденную грубость, Виктория, но я и правда хотел бы остаться один. Почти сутки за рулем - не самый приятный опыт в моей жизни.
        - Да, конечно, - засуетилась она. - Я сейчас уйду. Я в доме на Озерной улице остановилась, если что… И я тут ничего не трогала, просто посмотрела!
        - Не сомневаюсь и ни в чем вас не обвиняю.
        - Все равно простите, глупо получилось.
        Она и сама видела, что романтичное знакомство сейчас не состоится ни при каком раскладе. Скорее всего, эта девушка вообще не действовала без плана - если она действительно была похожа на Аллу.
        Так что она вполне серьезно собиралась уйти, и Роману следовало бы просто позволить ей. Но ему хотелось кое-что проверить, убедиться, что он не теряет хватку. Поэтому он спросил:
        - Первый раз в Малахитовом Лесу?
        - Да. Это… удивительное место.
        - Маленький рай для творческих людей. - Роман без труда процитировал знакомый уже рекламный буклет. - Вы, кстати, чем занимаетесь?
        - Я фотограф.
        - Я так и подумал.
        Конечно, фотограф она, все-таки фотограф.
        И снова он не ошибся. Мир по-прежнему оставался предсказуемым и скучным. Романа это давно уже не радовало.
        Глава 5
        Это место оказалось куда лучше, чем ожидала Тори. Она ведь до последнего не знала, что увидит: информации о поселке в интернете было совсем мало, в основном фотографии, сделанные теми селебрити, которым удалось сюда прорваться. Поэтому она и ожидала, что увидит здесь расписных див из телевизора и полупьяных артистов, которые считают, что им все можно.
        Но в Малахитовом Лесу ее встречала совсем другая атмосфера. Здесь было спокойно, тихо и удивительно красиво. Весна наступала идеально, словно хотела показать, какой совершенной она может быть. Во многих дворах доцветали белым и розовым деревья, унаследованные из деревенского прошлого. Среди их корней густым ковром взошла свежая трава, в ней раскрылись первые солнышки одуванчиков. В воздухе пахло сладостью и свежестью, а вот выхлопными газами - никогда, на машинах по поселку никто не ездил, в этом просто не было нужды.
        Так что знакомство оказалось неожиданно приятным. Ей даже позволили выбрать один из пустующих домов - и она предпочла самый отдаленный. Здесь было спокойней, да и в постороннем внимании Тори не нуждалась. Она ни на секунду не забывала, ради чего на самом деле приехала в поселок.
        Но и с выполнением задания Тори не торопилась. Не важно, чего ей хочется и что она чувствует. Она по опыту знала, что спешка не приносит ничего хорошего. Да, нынешняя работа особенная, однако выполнять ее можно было по прежней схеме. Для начала Тори требовалось изучить Малахитовый Лес - и приучить Малахитовый Лес к себе.
        В поселке все должны были поверить в легенду о фотохудожнице, мечтающей найти необычные виды. Тех, кто попроницательней, необходимо убедить, что она просто бездарь, которой очень хочется причислить себя к творческой элите, или, на худой конец, золотоискательница, приехавшая сюда за очередным «папиком». И уж точно никто не должен был догадаться, что она кого-то выслеживает.
        Немного подумав, Тори решила, что изображать наивную дурочку намного выгодней, чем знатно пожеванную жизнью светскую львицу. Поэтому джинсы и косухи пришлось оставить в городе, чемоданы были преимущественно забиты нежными платьями, бусами, браслетами, воздушными шейными платочками и прочей милой сердцу фотохудожницы белибердой. Расчет оправдался неожиданно быстро, когда Тори случайно столкнулась с одним из братьев Градовых.
        К такому Тори не готовилась. Во время первого осмотра поселка, при первых знакомствах с местными, она выяснила, что в Малахитовом Лесу постоянно ошивается младший из братьев, Лев. Но сторониться его оказалось просто: он постоянно был чем-то занят, на кого-то отвлечен, и заинтересовать его удалось бы, только прыгнув ему под ноги. Желательно голой.
        Про второго брата она слышала, только собирая информацию о компании. Старший, судя по всему, был поумнее. Роман руководил финансами «ГрадСтрой», и за ним не вился такой шлейф светских сплетен и скандальных новостей, как за его родственником. И конечно, Тори знала, что стала его соседкой, она бы перестала себя уважать, если бы упустила такую деталь.
        Подвох заключался в том, что соседкой она собиралась оставаться лишь условно. Люди, работающие в Малахитовом Лесу, почти сразу доверительно сообщили ей, что Роман Андреевич не появлялся в поселке больше года, хотя у него тут дом. Тори быстро налаживала такое вот дружеское общение, оно было лучшим источником информации и обычно давало надежные сведения.
        Так что осматривать его дом она отправилась без тайного умысла, исключительно ради эстетического удовольствия. Она еще во время первых прогулок заметила, что коттедж очень интересный: не милая побеленная хатка, а строгие прямые линии, многоуровневые террасы, много стекла. Этот дом даже рисковал испортить общий вид поселка, если бы не был стратегически прикрыт старыми яблонями.
        Он был великолепен и снаружи, и внутри - Тори не преминула зайти, раз уж дверь оказалась не заперта. Она очутилась среди светлых комнат, безупречно оформленных, но при этом не вызывающих ощущение, будто интерьеры созданы для страниц мебельного каталога. Здесь как будто становилось легче дышать, весь дом был наполнен светом, он создавал впечатление, что в этих стенах не может произойти ничего плохого. Тори невольно подумала, что, если бы она однажды захотела где-то остаться навсегда, она бы предпочла именно такой дом. Но, поскольку мысль о постоянстве неизменно приводила ее в ужас, по-настоящему завидовать владельцу коттеджа она не собиралась, а собиралась полюбоваться и уйти.
        И вот тогда приперся Роман Андреевич, которого тут год не было и не предвиделось. Тори не обрадовалась, но и позориться не собиралась. Если что-то пошло не так, почему бы не превратить это в ценный опыт?
        Так что она решила протестировать на нем свой образ наивной романтичной дурочки, посмотреть, поверит ли он. Если клюнет этот, остальные тоже не станут сомневаться, по Градову сразу было видно, что циник еще тот, да и репутация у него соответствующая.
        Старательно оправдываясь перед ним, Тори изучала своего соседа, которому теперь предстояло стать больше чем теорией. Градов оказался неожиданно высоким - на фото в интернете он в основном сидел за столом, и ей почему-то показалось, что он будет из тех дядечек-квадратиков, которые будто природой созданы для заполнения офисных кресел. Но тут она прокололась: собеседник оказался на голову выше ее, значит, рост там был примерно метр восемьдесят, а то и больше. Телосложение плотное, та самая пресловутая широкая кость, но сам он не расплылся, явно следит за этим. Черты лица обычные - не красавец и не урод, гармоничная часть толпы, тот, кого не так-то просто запомнить. Волосы светло-русые, брови и ресницы - тоже, и это отнимает у лица объем. Под такую непримечательную внешность подошли бы, пожалуй, серо-голубые глаза, и все, типичный персонаж с любого стокового фото, где нужен «мужчина лет сорока». Однако с глазами ему более-менее повезло: четкий голубой цвет, привлекающий внимание. При этом взгляд жесткий, оценивающий, будто сканирующий собеседника.
        Даже при коротком разговоре с Градовым создавалось впечатление, что он видит собеседника насквозь. Тори не поддалась, она таких уже встречала, просто почувствовала привычный мороз по коже и не обратила на это внимания. Она играла свою роль до конца и уже видела, что Градов не поверил в безмозглую фею, зато наверняка решил, что она тут ради мужика. Ну конечно, что ж еще женщине по жизни надо? Пусть думает, что хочет, лишь бы до правды не докопался. Тори повезло в том, что Градову было на нее плевать, он просто принял одну из удобных и понятных версий. Но на глаза ему лучше лишний раз не попадаться, и тогда он ей не помешает.
        Время показало, что сделать это будет не так уж сложно. Градов не гулял по поселку просто так, редко заглядывал в кафе, он если и выходил из дома, то отправлялся сразу в лес или к озеру. Так что его из списка проблем можно было вычеркнуть.
        Второй проблемой являлась психолог - женщина лет пятидесяти, определенно работавшая в Малахитовом Лесу не первый год. Сначала Тори надеялась, что речь идет о какой-нибудь «психологине», устроившейся в такое уютное место по блату. Из тех, что мыслят и говорят штампами, ни на что по-настоящему не способная. Однако пара бесед с Лидией Княжиной показали, что в Малахитовый Лес она попала не просто так. Вот эта женщина как раз могла раскусить Тори: она не верила отработанным улыбкам и задавала грамотные вопросы. К счастью, никто не обязывал гостей поселка посещать психолога, так что для успешного выполнения плана достаточно было обходить Княжину за километр.
        Остальные жители Малахитового Леса были не столь примечательны. Кто-то из них умнее, кто-то - глупее, но всем им Тори оставалась безразлична, и это служило ей лучшей защитой. С чего им вообще присматриваться к ней, зачем сомневаться? Она предусмотрительно ходила по поселку с большим фотоаппаратом, и это вроде как стало гарантией ее честности. Фотоаппарат есть? Значит, фотограф, все же понятно!
        Тори специально выбрала эту легенду, так было проще работать. Это художник привязан к мольберту, композитор - к роялю, писатель - к столу и ноутбуку. Фотограф может гулять где угодно, объясняя свое присутствие тем, что ищет лучшие виды. А поскольку каждый дом в Малахитовом Лесу был оформлен в уникальном стиле, у Тори имелось оправдание для того, чтобы надолго замирать у заборов, высматривая, что находится за ними.
        Так что дом Ильи Шведова она нашла без проблем. Оставалось только понять, что делать дальше.
        Илья не просто прятался от мира в Малахитовом Лесу - он и от жителей поселка укрывался на своем участке. Композитор появлялся на улицах даже реже, чем Градов. Его не привлекали прогулки, Тори ни разу не удалось рассмотреть Шведова. Его дом тонул в готовящихся к цветению кустах сирени. Окна постоянно оставались закрытыми. Сам Илья если и появлялся, то двигался быстро, как перепуганная мышь, и старался не оставаться на виду дольше минуты.
        Да уж, рановато она поверила, что задание будет простым…
        Ей следовало бы сосредоточиться только на Шведове, а у нее не получалось. Тори ни на секунду не забывала, что тот самый человек сейчас рядом. Впервые за десять лет. Ходит по одним с ней улицам, может, это он поздоровался с ней сегодня в кафе… Она напряженно вглядывалась в лица местных обитателей, стараясь не выглядеть при этом слишком наглой. Тори надеялась, что у нее получится вспомнить - должно получиться!
        Но память отказывалась помогать. Кажется, Тори уже всех в Малахитовом Лесу видела, а чувство узнавания так и не появилось. Это же нечестно! Тот, от кого зависела вся ее жизнь, не мог остаться лишь частичкой толпы… Так не должно быть. Получается, Токарев солгал? Вряд ли. Тори уже достаточно знала о нем, чтобы понять: он дорожит своей репутацией. Он далеко не ангел, потому что бизнесмены такого уровня святыми не бывают. Но до откровенной лжи он вряд ли опустился бы, прекрасно зная, что это может аукнуться в будущем. Уже то, что он добыл информацию об этом человеке и нашел фото машины, доказывало, что Токарев докопался до самой страшной главы в жизни Тори.
        Так что не нужно себя обманывать, этот человек действительно здесь. Когда Тори поняла, что просто узнать его и покончить со всем не получится, она хотела сосредоточиться на Шведове - и все равно постоянно оглядывалась по сторонам. Напряжение не отпускало, ей удавалось расслабиться лишь усилием воли - а потом паника накатывала вновь. Тори казалось, что она вот-вот упустит нужного человека, он уедет раньше, чем предполагал Токарев, и все будет кончено. Она только об этом и могла думать.
        Попытка искать непонятно кого - сомнительная затея. Собака, преследующая собственный хвост, добьется лишь того, что вымотается и заснет. Только вот собаке это в радость, а Тори злилась все сильнее. Она ведь не маленькая девочка, что, так сложно взять себя в руки и действовать правильно? А она вместо этого теряла дни, думала о сроках и волновалась еще больше.
        Ей потребовалась вся сила воли, чтобы остановить это. Просто в один из вечеров Тори заставила себя не тащиться в очередной раз на улицы, а остаться дома. Она стянула майку, замерла перед большим зеркалом и приказала себе смотреть. Даже если не нравится. Даже если образ вызывает боль, страх, и в памяти уже мелькают кровь, и крики, и волчий вой откуда-то издалека… Это с ней было, она это пережила. И, пережив такое, она не имеет права превращаться в идиотку, которая бесцельно мечется по поселку, как курица с отрубленной головой! Нужно следовать плану, сосредоточиться на Шведове и забыть о том, кто сейчас рядом.
        Боль привычно помогла: отогнала волнение, заставила снова почувствовать себя сильной. Человеком, который справляется. Тори уже знала, что завтра она будет действовать иначе, она найдет способ подобраться к Шведову и втолковать ему, что своей кровью он откормил огромную жирную пиявку.
        Но это завтра, потому что уже поздно и на улице темно. Спать Тори не хотелось, только не после такой встряски. Она решила закрепить успех еще одним проверенным приемом. Воспоминания о прошлом и взгляд в зеркало были ее личным кнутом, теперь же она готовилась выдать себе пряник. Тори хотелось сосредоточиться на настоящем моменте, больше ни о чем не думать, впитывать красоту, чувствовать себя живой, и Малахитовый Лес подходил для этого идеально.
        Она отошла от зеркала, больше не глядя на свое отражение, натянула платье с длинными рукавами, колготки и ботинки - искать джинсы было лень, они еще валялись где-то в чемодане. Тори подогрела на кухне молоко, сделала какао, перелила в термокружку и отправилась на прогулку.
        Цель была простая: увидеть звезды. В большом городе это редкое удовольствие, особенно когда живешь и работаешь в центре. Фонари скрывают небо, и звезды вроде как есть, но слишком далекие и не для тебя. А Тори помнила ночи на юге, там, где электрический свет смиренно отступал, возвращая первенство ночному небу. Можно было смотреть на него, такое далекое, черный шелк, сияющие алмазы, чувство бесконечности - и бессмертия… Это она искала сегодня - и не без оснований: небо над маленьким поселком должно было оставаться первозданно уютным.
        Вот только на улице ее ожидал неприятный сюрприз, даже не один. Рассматривать звезды со двора было неудобно - мешали ветви старых деревьев, бросившие между Тори и небом плотную сеть. На улицах же горели рыжим фонари, красивые, круглые, оформленные под старину - и поднимающиеся примерно на два с половиной метра. Этого света, пусть и не слишком яркого, было достаточно, чтобы слепить глаза при любой попытке посмотреть вверх.
        Ну и что ей оставалось делать? Тащиться в лес, темневший вдалеке сплошной стеной? Тори для этого не была достаточно романтична - или безумна. Да и холодный ветер, проникающий под платье тысячами ледяных игл, дальним прогулкам не способствовал. В этом одна из ловушек весны: дни могут быть настолько теплыми, что ты веришь в раннее лето, а ночью возвращается призрак зимы, скалит клыки, покусывает иногда, и приходят сожаления об оставленной дома куртке.
        Все указывало, что прогулка сорвалась. В этом не было ничего страшного, подумаешь, на небо не посмотрела! Однако Тори с удивлением обнаружила, что ей хочется расплакаться. Странная реакция, но по-своему понятная… Капля, переполняющая чашу. Бывают такие дурацкие дни, когда все идет не так, без катастроф, но с мелкими неприятностями, накапливающимися и срывающимися лавиной. Ты борешься с ними, держишься, ты обещаешь себе, что еще чуть-чуть - и все будет хорошо, ты обязательно завершишь день хотя бы маленькой наградой. А потом у тебя эту награду отнимают, и хоть потеря невелика, обидно до слез. Хочется кричать, что это нечестно, но слушать-то некому.
        Тори растерянно замерла на ближайшем перекрестке, прикидывая, что делать дальше. Все-таки пройтись по улицам, кое-как согреваясь какао? Или вернуться домой и профилактически поплакать в ванной - ну так, для эмоциональной разгрузки?
        Решение она принять не успела, потому что ее окликнул мужской голос - вроде как знакомый, но не из тех, которые мгновенно узнаются.
        - Вы выглядите так, как будто потеряли что-то, но сами не знаете что.
        Тори растерянно оглянулась по сторонам, однако и улицы, и дворы рядом с ней по-прежнему были пусты. Да и голос звучал странно: вроде близко, но… сверху? С дерева, что ли? Она удивленно посмотрела наверх, за что была мстительно ослеплена фонарем.
        - Да здесь я, - пояснил голос. - Можете во двор зайти, даю разрешение, хотя в прошлый раз вы успешно обошлись без него.
        Это было подсказкой, которой хватило, чтобы узнать голос. Градов, значит… И что, он теперь гнезда на деревьях вьет, как ворона?
        Тори вошла во двор, то и дело косясь на деревья, однако у Градова было куда более комфортное место отдыха - он устроился на террасе второго этажа. Там были установлены плетеные лежаки, один из которых и занял теперь хозяин дома. Он наблюдал за Тори с каким-то усталым равнодушием, сквозь которое сумело пробиться лишь легкое любопытство. Но этого оказалось достаточно, чтобы Градов с ней заговорил.
        - Так что вы потеряли? - уточнил он.
        - Звезды, - буркнула Тори.
        - Что, простите?
        - Я надеялась, что хоть за пределами Москвы звездное небо увижу, а тут такой облом. Да, я собиралась стоять и смотреть на звезды. Странно, да?
        Градов только хмыкнул, не ответил ей. Сначала Тори решила, что этот циник просто опять потерял к ней интерес, и без того мелькнувший вспышкой. А потом до нее дошло: он сейчас делает то же самое, что и она. Терраса была построена так, что располагалась как раз чуть выше фонарей, и вряд ли это являлось совпадением. Возможно, Градов и не любовался звездами, однако нет сомнений, что он создал место, где можно позабыть о цивилизации и представить, будто большой город со всеми проблемами взрослой жизни далеко, а тут снова деревня, лето и небо. Даже если не лето и тебе уже не десять лет, небо-то остается, в небе можно обмануться.
        Но для Тори это ничего не меняло, стоять в чужом дворе она не собиралась и уже направлялась к выходу, когда Градов снова вспомнил о ней.
        - Я могу пустить вас сюда, тут удобней осуществить ваше желание. Условие одно - вы будете молчать и не попытаетесь развлечь меня увлекательным, с вашей точки зрения, разговором.
        - Годится! - тут же согласилась Тори. Разговоры с этим типом интересовали ее меньше всего, он не мог быть ей полезен. - У вас снова дверь открыта для всего мира?
        Градов чуть приподнялся на лежаке, чтобы выудить из кармана джинсов ключи, и небрежно бросил за пределы террасы. Связка со звоном упала на посыпанную гравием дорожку.
        - Заходите, - позволил Градов. - Лестница сразу справа, разуваться не нужно. Про молчание помните?
        - Начинаю с этой секунды.
        Тори пока не до конца понимала, что ему нужно, но решила проверить. Был еще вариант, что она ошиблась в первой оценке Градова - не сейчас, а в день их встречи в этом доме. Возможно, он уже пьян, он всех вокруг воспринимает как вещи, просто потому что богат. Сейчас начнется неумелый пошловатый флирт, который обернется попыткой завалить Тори на плетеный лежак. И тогда прекраснейший напиток из термокружки придется не выпить, а плеснуть кое-кому в наглую морду.
        Однако Градов определенно не был настроен на злодейства. Когда Тори вошла, он на нее даже не посмотрел. Она заняла самый дальний лежак, так, что расстояние между ней и хозяином дома составляло не меньше трех метров. Но уже там Тори не удержалась и посмотрела на своего неожиданного благодетеля.
        Градов действительно не собирался к ней приставать, он выглядел бесконечно уставшим, и эта усталость была ей прекрасно знакома. Так случается, когда приходится сесть за работу в восемь утра, раствориться в проблемах, своих и чужих, цифрах, подсчетах, документах. Ошибках и их исправлении. Злости на тех, кто не способен даже простейшее дело довести до конца. Мыслях, прогнозах, анализе… А потом ты будто просыпаешься, понимаешь, что уже темно, желудок возмущенно урчит, требуя хоть какой-то еды, губы пересохли от обезвоживания, в голове - гудящая пустота. Мыслей нет, эмоций нет, да и желаний тоже нет. Тори пару раз обнаруживала себя в таком состоянии и просто запретила себе работать настолько много, а вот Градов - нет.
        Сегодня они и вовсе были чем-то похожи. Он измотал себя работой, она - постоянным напряжением последних дней. Зато благодаря этому ни одному из них не хотелось светских бесед. Тори позволила себе расслабиться и наконец посмотреть вверх.
        Звезды здесь и правда сияли - мелкие, не алмазы, а осколки алмазов. Бриллиантовая пыль. Бесконечное сияние, глубина, которую невозможно рассмотреть до конца, утягивающая, как водоворот. Первобытная: такая же, как сияла когда-то над первыми людьми - и сияла до людей. Позволяющая почувствовать себя частичкой чего-то большего, чем вечная гонка за успехом, то самое «здесь и сейчас», которое так нужно было Тори.
        Она наконец почувствовала, как усталость и тревога уходят - туда, в эту черную с белыми искрами воронку. Она улыбнулась, не для кого-то, а просто так, потому что не улыбнуться не получалось. Она по-прежнему чувствовала рядом с собой присутствие другого человека, но оно не тяготило, потому что у него сейчас был свой мир, у нее - свой, и миры эти уживались, не мешая друг другу. Забавное, странное, желанное чувство: хорошо, когда вместе и тихо.
        Да, начало ее необычного проекта было неудачным. Однако Тори уже не сомневалась, что с завтрашнего дня все пойдет по-другому.
        Глава 6
        Когда стало известно, что его брат собирается поселиться в Малахитовом Лесу, Лев обрадовался. Ему казалось, что все понятно и однозначно: Роман понял, что погорячился, и хочет помириться, а просто взять и извиниться гордость не дает. Так что Лев приготовился с царским благородством его простить при первой же попытке поговорить, сделать вид, что ничего не случилось.
        Однако что-то пошло не так: время летело, а Роман продолжал его сторониться. Если они случайно пересекались в поселке, брат не здоровался, не кивал даже. Просто бросал один из своих фирменных ледяных взглядов, от которых сразу же портится настроение, и шел дальше. Ну и зачем тогда приехал, если извиняться не готов? Его присутствие раздражало Льва, не давало расслабиться так, как раньше, и даже Дашка не могла его отвлечь.
        Дашка вообще ничего не понимала. Она была хороша для прогулок, для совместных фото и для жарких ночей, но любая попытка поговорить с ней заканчивалась тем, что Льву хотелось кого-нибудь придушить.
        Вот и сейчас она смотрела на него с искренним непониманием:
        - Да чего ты докопался до своего братца? Он же к тебе не лезет.
        - Потому что он не должен так себя вести!
        - Он считает, что должен. Ситуация была тупая.
        Дашка про секс с Аллой знала. Она к этому относилась совершенно спокойно - и Роману следовало бы! Неужели так сложно понять?
        - Он приехал сюда, чтобы наказывать меня своим угрюмым молчанием, - заявил Лев. - Роман прекрасно знает, как меня это бесит.
        - А ты не бесись, - назидательно произнесла Дашка. - Сделай вид, что его здесь нет, это не так уж сложно, он к тебе не лезет.
        Лев только раздраженно закатил глаза. Как можно не понимать таких примитивных вещей? Ему и не нужно, чтобы Роман к нему лез. Достаточно знать, что брат здесь - и все, прощай, хорошее настроение.
        Он держался сколько мог, надеялся на лучшее целую неделю. Ну а потом, в очередной раз увидев брата в кафе, понял: хватит. Нет смысла притворяться, что все в порядке, в эту игру он с детства проигрывал. Он и сейчас уже извелся, а Роман сидит тут, читает что-то с планшета, кофе потягивает… Какого черта вообще?
        Решив, что вытерпел достаточно и почти дослужился до звания мученика, Лев подсел за столик к брату. Роман оторвался от планшета, но ничего не сказал, только смотрел со знакомым презрением.
        - Так и будешь меня игнорировать? - поинтересовался Лев. Прозвучало вполне спокойно и уверенно, уже хорошо.
        - Что тебе надо?
        - Чтобы мы обсудили то, что случилось, если тебе это нужно, или вообще забыли.
        - Мне не нужно.
        - Значит, забудем?
        - И что дальше? - устало поинтересовался Роман. - Обнимемся? Поплачем друг у друга на плече? Ты затаишься до следующей возможности устроить мелкую пакость?
        - Это была не мелкая пакость!
        - Ты планировал крупную?
        - Я планировал тебе помочь, - указал Лев. - Показать, что ей нельзя доверять! Слушай, ну ты же ее даже не любил… Я помню тот день, ты ж не в ярости был, ты, по-моему, даже ржал чуть-чуть…
        - Я не ржал, - невозмутимо возразил Роман. - Но и священного гнева не испытывал. Потому что только ты представляешь мир кадрами из фильма, а то и мультика. Страшная измена, красивая картинка, преданный брат - молния пронзает чистое небо. Так это в твоем воображении обычно происходит? Я же обнаружил в своей постели невразумительный комок потных конечностей, из которого доносилось какое-то бульканье и похрюкивание. Реальность не кинематографична.
        Лев, который за секунду до этого собирался сделать глоток кофе, так и замер с кружкой у рта, шокированный таким подходом, не знающий, что ответить.
        Роман же, несмотря на всю абсурдность ситуации, едва сдержал улыбку, прикидывая, выкатятся у брата глаза от возмущения или все-таки удержатся в орбитах. Он прекрасно знал, что Лев склонен драматизировать все без исключения. У каждого поступка, даже самого банального, он искал скрытый смысл, желательно - героический. И каждую сцену он прорисовывал в своем воображении с правильными цветами и светом, возможно, с фоновой музыкой.
        А тут его спустили с небес на землю. Это получилось бы совсем уж смешно, если бы не неприятное, ноющее чувство в груди, неизменно возвращавшееся вместе с воспоминаниями о том дне. Роман уже сотню раз напомнил себе, что глупо расстраиваться из-за чего-то столь предсказуемого. Но вспоминать равнодушно пока не получалось, а Льва хотелось не простить, его хотелось приложить самоуверенной рожей об стол. Но оно того не стоило, Роман прекрасно знал, что равнодушие изводит его брата куда сильнее, а вот драка только порадует.
        Он уже в детстве на этот трюк попадался, хватит.
        Он знал, что Лев даже этот разговор умудрится свести исключительно к собственной персоне. Интересовало его лишь одно: как брат все вывернет на этот раз.
        - Ты что, приехал в Малахитовый Лес, чтобы меня изводить? - подозрительно прищурился Лев.
        - Преимущественно чтобы долечивать бронхит. Остальное - бонусы.
        - Мы можем просто помириться?
        - А ты извиняешься? - удивился Роман. - Насколько я помню, для примирения это обязательное условие. Или что-то изменилось?
        - Я? Должен извиняться перед тобой? За то, что тебя от ошибки уберег?
        - Разговор окончен. Захочешь извиниться - погугли, как это делается, должно помочь.
        - Знаешь что? Да пошел ты!
        Роман лишь усмехнулся: вот и еще одна их беседа заканчивается привычно. Лев вскакивает из-за стола и с видом униженным и оскорбленным бежит прочь. Если повезет, будет еще неделю лечить поцарапанную гордость и лишний раз к брату не подойдет.
        Лев и правда злился. Ему все произошедшее казалось очевидным, понятным, а значит, недовольство Романа было не более чем местью. Детский сад какой-то! Придется дать брату еще время на то, чтобы все обдумать и понять, в чем он был не прав. Недели должно хватить.
        Домой не хотелось, потому что там Дашка, ей придется рассказывать, что случилось, она обязательно спросит. Если это произойдет прямо сейчас, он и наорать может, поэтому Лев решил прогуляться, успокоиться, привести мысли в порядок.
        Обычно Малахитовый Лес со своим покоем и неуловимой атмосферой вековой мудрости этому способствовал. Но сейчас никакое весеннее умиротворение не могло защитить от высокого девичьего визга, разрезавшего теплый воздух, рубанувшего по барабанным перепонкам. Искать источник звука долго не пришлось: навстречу Льву бежала девушка лет двадцати, невысокая, пухленькая, казавшаяся огромным белковым пирожным из-за пышного розового платья. Она выглядела испуганной, да и понятно почему: за ней гнался пожилой мужчина, растрепанный, злой и откровенно нетрезвый.
        - Люська, закрой рот и вернись! - громыхал он.
        - Отстань от меня!
        - Я не позволю так со мной обращаться!
        - Я делаю что хочу!
        Лев невольно поморщился: надо же, какая драма! Дешевая. Для ток-шоу, не для Малахитового Леса. Здесь так себя не ведут, да и эти двое не должны, еще вчера они мирно прогуливались по улицам и со стороны смотрелись как любящая семья. Правда, скорее как дед и внучка, чем как сожители, но… Если девице есть восемнадцать, она сама решает, с кем ей ночевать. Особенно при том, что проживание в Малахитовом Лесу оплачивает именно она.
        Девица пронеслась мимо Льва все с тем же оглушительным визгом, который и бензопилу заставил бы сгореть от собственной неполноценности. Сама себе эта девушка наверняка казалась принцессой, спасающейся от дракона. Со стороны же она напоминала скорее поросенка, который вдруг осознал, что новогодний стол будет радовать не всех.
        Ее Лев пропустил мимо, а вот ее преследователя перехватил и без труда швырнул на траву. Это оказалось бы легко в любом случае - побитый временем Ромео был тощим и невысоким. А теперь алкоголь еще и лишал его устойчивости, так что на газоне он задержался.
        Тут девице полагалось обрадоваться своему спасению, однако она мгновенно рванулась обратно и заголосила уже по другому поводу.
        - Ты что творишь… - начала было она, но запнулась, разглядев, кто перед ней. - Лев Андреевич… ой… а это вы!
        - А это я, - согласился Лев. - И я очень трепетно отношусь к вопросу: какого хрена здесь происходит?
        - Димочка немного выпил…
        - Сейчас одиннадцать утра.
        - Вы знаете, он же творческий человек, - доверительно сообщила девица. - Как и я. Мы, творческие люди, живем по немножко другим правилам… Шампанское с утра - это наш ответ серости и предсказуемости!
        Лев бросил взгляд на покрасневшего до свекольного оттенка мужчину, неловко пытающегося подняться.
        - Он не шампанское пил.
        - Да, шампанское пила я, - кивнула девица. Догоняющий звал ее Люськой, но Лев помнил, что полное имя у нее не Людмила, а как-то по-другому. Как именно - ему было все равно. - А Димочка просто расстроился, он человек страстный, и вот он узнал, что я…
        - Так, стоп! - Лев поднял вверх руки, мысленно возводя стену между собой и готовыми выплеснуться на него откровениями. - Я не хочу знать. Просто сделайте так, чтобы ваши ролевые игры никому не мешали.
        - Это не ролевые игры! - возмутилась девица. - Это любовь!
        - При чем тут вообще любовь?
        - Любовь - она разная бывает, не только такая, как угодно вам с вашими надуманными нормами! Иногда любовь - это страсть, боль, тоска. Иногда она кажется деструктивной всем вокруг, но спасает тех двоих, которым была дарована…
        Девица продолжала нести какую-то пафосную ерунду, наверняка взятую из сочинений ее пожилого сожителя, но Лев больше не слушал. До него наконец дошло: вот же оно! Любовь.
        Похоже, Роман был по-настоящему влюблен в эту свою Аллу. Лев просто не догадался обо всем сразу, потому что на его брата это совсем не похоже - не только любовь, любые сильные чувства. Да и Алла не из тех женщин, в которых влюбляются… Но это с точки зрения Льва. Роман всегда был со странностями. Может, ему как раз требовалась такая: идеально красивая блондиночка, осыпающая его комплиментами? Может, брат даже верил, что она его любила, Ромка-то женщин не знает толком, мог и повестись… Поэтому теперь он не пытается отомстить, он по-настоящему страдает. Лев, желая сделать лучше, сделал только хуже, и вот от этого становилось стыдно.
        Но ведь ничего еще не кончилось, все можно исправить! Эта Алла - не худший вариант. Возможно, недавняя встряска вразумит ее, заставит вести себя правильно. Понятно, что любить Романа она не будет, зато десять раз подумает, прежде чем скидывать трусики в рамках гостеприимства.
        Она ведь хочет вернуться - это Лев знал наверняка. Алла уже просила его о помощи, но тогда он ее послал, потому что считал, что брату без нее лучше. Но что, если пухлая девица права? Что, если Роману лучше от такой любви - пусть даже корявой и односторонней? Он ведь серьезный до зевоты, ему нужна покорная женушка, которая станет готовить ему щи-борщи, и парочка детишек, которые будут его обожать любым и бороться за его внимание. Если для этого ему обязательно нужна Алла, да так, что он до сих пор по ней страдает… Это можно устроить.
        Лев отвернулся от болтающей о чем-то девицы и направился к своему дому. Люся, конечно, была возмущена, но упрекать его не решилась. Даже до ее замутненного брачными играми сознания дошло: хамить хозяину поселка - очень плохая идея.
        Он же позабыл о ней, как только она исчезла с глаз долой. Лев нашел присланный сообщением номер и тут же нажал на кнопку вызова, он не любил долго обдумывать свои планы.
        Ответила Алла быстро - как будто все эти дни не выпускала телефон из рук, ожидая звонка.
        - Значит так, помириться с братом я тебе помогу, - сказал Лев. - Но действовать будем по-моему, и тебе лучше поднапрячься. Зная тебя, я пока не уверен, что это хорошее решение, так что это будет твой последний шанс, Алла. У тебя одна задача сейчас: сделать его счастливым, постарайся не облажаться.
        Глава 7
        Музыка струилась из приоткрытого окна искристыми ручьями света. Она невидимой дымкой заполняла воздух, скользила по нежным лепесткам весенних цветов, обнимала полупрозрачные листья, только-только выбравшиеся из почек. Музыка была мягким ветром, распахнутыми птичьими крыльями и яркими сонными бабочками на подушках одуванчиков. Она осторожно касалась тела, проходила сквозь него, вибрировала внутри, унося усталость и страхи, наполняя энергией.
        В этом, пожалуй, и таился истинный талант. Тори не считала себя настоящей ценительницей музыки, тонким слухом она не отличалась и точно была не из тех, кто с радостью закупается билетами в оперу и консерваторию. Но здесь она столкнулась с безусловным даром, который нельзя не признать. Музыка, создаваемая Ильей Шведовым, была чем-то большим, чем мелодия. Она рассказывала историю, успокаивала и обещала, что все будет хорошо.
        Тори казалось, что мелодии, переданные Никите Немировскому, были талантливы. Но здесь, среди этих вечных лесов, Илья создавал нечто большее, слишком совершенное, чтобы портить это словами. Он, должно быть, и сам это понимал, такие мелодии он никогда своему напарнику не дарил.
        Она пришла сюда, чтобы предпринять первую осторожную попытку познакомиться со Шведовым. Тори не была уверена, что это удачная идея, однако ничего лучше пока не придумывалось. Илья забаррикадировался в своем доме, как в крепости, поймать его на улицах оказалось решительно невозможно. Она лишь надеялась, что этим неожиданным визитом не напугает его еще больше.
        Но визит пришлось отложить. Добравшись до калитки, Тори услышала мелодию, вырывавшуюся из окна. Девушка застыла на месте, не заходя на участок. Она понимала, что, если Илья ее заметит, музыка запнется и умрет - а ей хотелось дослушать. Поэтому Тори так и стояла у калитки, то и дело закрывала глаза и слушала, слушала…
        - Красиво, правда?
        Женский голос прозвучал за спиной неожиданно, но не напугал. Он был негромким и мелодичным, он не вырвал Тори из мира музыки, а мягко позвал ее обратно в реальность Малахитового Леса.
        Догадаться, что произошло, несложно: Тори долго стояла у калитки, ни от кого не скрывалась, ее легко было заметить со стороны дороги. Вот она и привлекла внимание кого-то из местных.
        - Да, я… - начала было она, оборачиваясь. Но когда Тори увидела, кто стоит перед ней, правильные слова захлебнулись, сменившись одним-единственным, куда более искренним и неучтиво громким. - Господи!
        Перед ней стояла худенькая девушка, чуть ниже самой Тори. Судя по голосу, молодая - а только по голосу судить и оставалось. Вместо лица у девушки была яркая, расписанная цветами маска. Эта маска сразу же приковывала внимание, поражала, потому что за ней невозможно увидеть ровным счетом ничего, даже глаза скрывались во тьме прорезей. Нет, сама маска была красивой, и все же при первом взгляде крупные розы на ней показались Тори кровавыми пятнами.
        Потом наваждение схлынуло, вернулась вежливость, намекавшая, что не нужно взрослой женщине так на людей реагировать. Даже если люди эти устраивают маскарад, как маленькие дети.
        - Простите, - смущенно улыбнулась Тори. - Я просто не ожидала…
        - Ничего страшного, - заверила ее девушка. - Сначала все так реагируют. Ну, или хуже, доводилось мне слышать менее цензурные слова.
        Помимо маски, ничего странного в ее образе не было: высокие легкие сапожки, желтое платье, джинсовая куртка и шарф из тонкой пряжи, скрывающий шею. Длинные волнистые волосы тоже показались Тори обычными, естественного медового цвета. Однако, присмотревшись повнимательней, она убедилась, что это парик, просто очень дорогой.
        Эту девушку она раньше не видела - а может, видела, просто без маски.
        - Вы новенькая? - уточнила незнакомка.
        - Да, я недавно приехала, еще мало кого тут знаю. Я Тори… Виктория.
        - Ксения, - представилась девушка. - Никого не знаете, кроме Ильи? Или что вас привело к его дому?
        - Музыка, - развела руками Тори. - И больше ничего - но какая еще нужна причина, если есть такая музыка? Я шла мимо, услышала, как кто-то играет, и все, пропала.
        - Да, это наш Илья, - кивнула Ксения. По голосу несложно было догадаться, что она улыбается. - Это его магия.
        - Простите, вы не могли бы снять эту маску? Она очень красивая, но мне как-то не по себе…
        - Боюсь, если я сниму эту маску, вы испытаете нечто похуже простой неловкости. Я ее ношу в медицинских целях.
        - Ясно… простите.
        Тори хотелось узнать куда больше, однако та наивная скромная девушка, которую она изображала в Малахитовом Лесу, на такие вопросы не решилась бы. Любопытство еще не повод рушить целостность образа, к тому же у нее сейчас были цели поважнее.
        - Я бы хотела с ним познакомиться. - Тори кивнула на приоткрытое окно. - С Ильей. Сказать ему, какая у него восхитительная музыка…
        - Понимаю, мне тоже когда-то сразу захотелось это сделать. Но сейчас плохой момент.
        - Почему?
        - Илья, он… специфический. Хороший, просто нужно к нему привыкнуть и соблюдать определенные правила. Он очень осторожно знакомится с людьми. А когда он играет, к нему лучше вообще никому не подходить, даже знакомым, чужим - тем более. Вы удивитесь, но его это ранит.
        - Не удивлюсь: от человека, который способен создавать такую музыку, можно ожидать чего угодно. А вы с ним знакомы?
        - Уже да, - кивнула Ксения. - Хотя происходило это медленно и непросто. Я поселилась в Малахитовом Лесу примерно полгода назад, а с Ильей мы начали общаться только в прошлом месяце. И то, думаю, он начал доверять мне чуть быстрее, чем другим, из-за маски. А вы тут надолго?
        - Не знаю пока… На месяц точно, а там - как приживусь.
        - Месяц - уже неплохо. В гости зайдете? Немножко странно вот так звать, понимаю, но в этом поселке особые порядки, здесь вроде как все свои, даже если кого-то не знаешь.
        - Я зайду, конечно!
        Ничего странного Тори в этом не находила и рискованным приглашение не считала. В Малахитовый Лес действительно не попадали посторонние, сюда нельзя было просто купить путевку и сразу же завалиться с чемоданами. Токарев не зря предупреждал, что нужны связи. Тори позволили снять коттедж только после проверки ее легенды.
        Да и потом, за время изучения поселка она не видела других девушек лет двадцати пяти - тридцати - а именно к этой группе, скорее всего, относилась ее новая знакомая. Видимо, Ксения просто соскучилась по ровесницам и решила не упускать возможности пообщаться.
        Она жила рядом с домом Ильи Шведова, в соседнем коттедже, устроившемся в кольце из кустов рододендрона. Из-за этого маленький аккуратный домик казался гигантским яйцом, оставленным в уютном гнезде. Это очаровательно смотрелось даже сейчас, а совсем скоро, когда рододендроны зацветут, зрелище будет и вовсе сказочное. По набухшим бутонам Тори уже видела, что цветы разных оттенков - розовые, желтые и белые.
        Такое окружение вдохновило бы кого угодно, а для Ксении оно и вовсе оказалось целительным, потому что Ксения была художницей. Об этом и спрашивать было не нужно, ответ встречал любого, кому дозволялось войти в дом. Здесь повсюду висели ее картины - в основном портреты и натюрморты. Яркие, необъяснимо объемные, они напоминали окна в другие миры. Казалось: стоит только подойти поближе, и ты сможешь коснуться этих предметов, позвать этих людей, и они улыбнутся тебе…
        Ксения занималась не только живописью. Когда они прошли на кухню, Тори сразу же обратила внимание на старинный шкаф, заполненный расписанными вручную чашками и тарелками. Техника была та же, что и в случае с маской… Да и масок тут хватало: пять из них висели на стене, и Тори не сомневалась, что в доме собрано намного больше.
        Но дом Ксения ей не показала, ограничилась кухней, окна которой выходили как раз на участок Ильи. Усадив гостью за стол, она занялась чаем, а Тори тем временем разглядывала цветы, покрывавшие белый фарфор.
        - Маска, значит, тоже фарфоровая? - спросила она.
        - Керамика, - уточнила Ксения. - А ты чем занимаешься? Можно ведь на ты?
        - Конечно. Я фотограф, а еще я отныне твой фанат! Но маска эта… ее, наверно, больно носить?
        - Нет. Я эти маски делаю сама, с нуля, с учетом анатомии лица, чтобы было не больно.
        Ксения так и не призналась, что именно с ней случилось, ограничилась лишь туманным определением «несчастный случай». Зато все остальное она скрывать не стала.
        Этот несчастный случай произошел с ней чуть больше года назад. Она, еще недавно красивая, здоровая, счастливая, была вынуждена надеть маску - и учиться совсем другой жизни. Она думала, что приспособится, но у нее никак не получалось. Ее окружение жаждало кровавых подробностей и прямого взгляда на ее уродство, ее не оставляли в покое. Ксения не то что работать - жить не хотела и подумывала о том, чтобы все закончить…
        К счастью, это вовремя заметили. Ее отец организовал переезд Ксении в Малахитовый Лес. Поначалу она сочла эту идею дурацкой, но здесь и правда стало легче. За немалые деньги владельцы поселка безупречно выполняли свои обязательства: сюда не мог пробраться ни один журналист. Ну а местные жители наглостью не отличались и никогда не требовали у Ксении показать лицо.
        Да и места эти оказались целительными для художницы. Здешняя красота была сдержанно-величественной, глубокой, заставляющей всматриваться и чувствовать по-новому. Впервые после несчастного случая Ксении захотелось создавать что-то, она почувствовала себя по-настоящему счастливой.
        Уезжать она была не намерена. После несчастного случая ее картины стали продаваться куда лучше, чем раньше. Она писала их в Малахитовом Лесу, потом передавала отцу, изредка заезжавшему к ней в гости, а он оплачивал пребывание в поселке.
        - Не судьба моей мечты, скажу честно, - глухо рассмеялась под маской Ксения. - Но лучше, чем мне казалось в больнице… Да и психолог здесь неплохой. Лидия Сергеевна зовут. Мы с ней очень много говорили, она мне здорово помогла, она тут все про всех знает. Ты сходи, если нужно будет.
        - Обязательно, - жизнерадостно соврала Тори.
        Подходить близко к психологу она по-прежнему не собиралась. Хотя вот это «все про всех» запомнила. Такой человек может подсказать ей, как подступиться к Илье, или даже поможет найти того самого… Если захочет. Но это вряд ли.
        У Ксении она в итоге провела несколько часов, пообедала и заслужила звание хорошего человека, которому стоит заходить в гости почаще. Тори пообещала этим правом воспользоваться и пригласила новую знакомую с собой на прогулку, но та отказалась.
        - Медицинские процедуры, - коротко пояснила Ксения. - Мне это нужно иногда. Но еще встретимся! С Ильей тебя познакомлю, когда он будет в настроении.
        - Да, конечно, буду рада!
        Хорошо, что Ксения завела об этом речь сама. Так будет проще, когда Тори все же воспользуется ее предложением.
        Но произойдет это не сегодня, потому что такое повышенное внимание к случайно обнаруженному безвестному композитору насторожило бы кого угодно. Тори хотелось побыстрее покончить с навязанным ей заданием и получить долгожданный ответ, но она понимала, что спешить нельзя. Недавняя перезагрузка помогла, она больше не поддавалась эмоциям и не пускала в душу тревогу.
        Если Илье ее представит Ксения, это будет гораздо лучше, чем соваться к нему самой. Ей было выгодней подождать, чем все испортить одним махом.
        Да и ждать в Малахитовом Лесу несложно. Время здесь шло по-другому, отключенный интернет давал возможность не утыкаться в экран, а смотреть по сторонам. Погода баловала теплом, весенние дни почти не отличались от летних. Тори зашла в свой временный дом лишь для того, чтобы оставить там куртку. Задерживаться внутри она не стала, не было нужды, ее давно уже манил лес, и сейчас появилась отличная возможность познакомиться с ним.
        Лес и правда казался малахитовым, название придумали удачно. На его территории переплетались все оттенки зеленого - от нежнейшего кремового до темного, почти черного. Первая трава против вечной хвои. Аккуратно разворачивающиеся кружочки березовых листьев против набирающих силу дубовых. Деревья, которые видели так много, что и представить сложно.
        В лесу были дороги, однако Тори специально надела высокие ботинки, чтобы идти по парной земле, выпускающей в мир мягкие листики земляники и жесткие веточки черники. Иногда под подошвами пружинил мох, иногда еле слышно хрустели сухие сосновые иглы, нападавшие ковром. Это был незнакомый лес, но похожий на те, в которых она уже бывала. Тори даже порой позволяла себе верить, что она все еще там… Маленькая девочка в красных сапожках, для которой аллея из молодых елочек - лес, а королевские сосны - гиганты, наблюдающие за ней с нереальной высоты. В том лесу она была не одна, она догоняла высокую темную фигуру и увлеченно рассказывала что-то про толстого радужного жука, который жует сыроежку.
        Так больше не будет, но обмануться несложно - когда солнце слепит глаза и можно поверить, что там, за сияющими лучами, действительно кто-то есть. Ну и слезы на глаза наворачиваются, конечно, от солнца.
        Тори пришла сюда просто так, чтобы окунуться в весну, как в теплую чистую воду. Цель у ее прогулки появилась куда позже - когда она добралась до старинного дуба и увидела среди его веток, едва тронутых листвой, темное пятно.
        Дуб казался высоким, как трехэтажный дом, а пятно оказалось человеком, удобно устроившимся на массивных ветвях. Вид оттуда, должно быть, открывался сказочный - на крепостную стену сосен и лоскутное одеяло полей. Но даже ради бесподобного вида Тори не рискнула бы карабкаться на такую высоту.
        - Вы нормальный вообще? - не выдержала она.
        - А вы всегда начинаете светскую беседу с хамства? - равнодушно осведомился Градов.
        - Простите, не удержалась. А вот вы, пожалуйста, удержитесь, я вас до поселка не дотащу, да и мешка у меня нет, чтобы вас собрать. Но все-таки, почему вы там?
        - Потому что площадки для скалолазания в Малахитовом Лесу нет, а форму нужно как-то восстанавливать.
        - Вы уверены, что вам уже можно?
        Вопрос был неслучайным: Тори оказалась ближайшей соседкой Градова, она то и дело слышала, как он кашляет, сухо и долго. Правда, в последнее время стало получше, но вряд ли врачи разрешили бы ему изнурять себя такими нагрузками.
        Это если бы он спросил у врачей разрешения. Тори деньги готова была поставить на то, что он ничего ни у кого не спрашивал.
        Градов даже ответить не потрудился, всем своим видом показывая, что Тори его раздражает.
        - Ну и кто сейчас хамит? - поинтересовалась она. - Пассивная агрессия - тоже хамство, если что.
        - Виктория, вам больше делать нечего? Того, что вы ищете, в этом лесу нет. Точнее, кого.
        Тори не собиралась втягивать его в беседу, она готова была ограничиться колкостью и уйти, но теперь Градов ее задел, заставил насторожиться. Неужели он знает?.. Немыслимо, не мог! И про кого именно он знает - про Шведова или того самого человека?
        - Это еще что должно означать? Злой вы все-таки! - Тори решила надуть губки, все еще притворяясь ранимой наивной фотохудожницей. Вдруг она поторопилась с выводами?
        Градов бросил на нее беглый взгляд и укоризненно покачал головой.
        - Ай, перестаньте. Хотите сделать свое вранье убедительней - хотя бы камеру с собой таскайте. Но она неудобная и даром вам не нужна, а это уже небрежность.
        - Так кого же я, по-вашему, ищу?
        - Вы мне мешаете слушать тишину.
        - Как насчет того, чтобы ответить?
        - Идите куда шли.
        Ирония заключалась в том, что теперь ей пришлось бы идти не куда шла, а куда послали. Ходить, куда послали, Тори не любила.
        Она прекрасно знала тип людей, к которому относился Роман Градов. В его пренебрежении не было ничего личного, как бы странно это ни звучало. Он искренне считал, что всех видит насквозь, а значит, имеет право быть снисходительным. Самое разумное - не обращать на него внимания, оставить его и дальше сидеть на дереве, как какого-то самопровозглашенного императора белок. А Тори так не могла, потому что ей нужно было знать, известно Роману что-то на самом деле или он просто ляпнул первое, что на ум пришло.
        Ради прекрасного вида Тори бы туда не полезла, а вот ради того, чтобы получить ответы, - могла. Это не сложнее, чем спуститься по обледеневшей трубе со второго этажа, на самом-то деле. Может, даже проще: ветки были крепкие и росли часто. Почти то же самое, что подниматься по лестнице, если не боишься высоты. В платье только неудобно, ну да ладно, снизу все равно никого нет.
        - Вы что делаете? - нахмурился Градов, когда она подтянулась на ветке.
        - А на что это похоже?
        - Вы же сорветесь!
        - Вы же не сорвались.
        - Я не в юбке.
        - А вы прям уверены, что юбка к земле тянет? - удивилась Тори. - У вас был неудачный опыт?
        - Не паясничайте, здесь метров десять падать!
        - Ага, вот поэтому я падать и не собираюсь.
        Ворчать Градов мог сколько угодно. Когда Тори единственный раз оступилась и чуть не сорвалась, он скользнул вниз ловко как кот и подал ей руку. Похоже, про скалолазание Роман не соврал, в каждом движении чувствовался опыт, да и страховочный трос у него имелся. Такого Тори от офисного хорька не ожидала. Впрочем, сегодня в спортивном костюме на офисного хорька он был похож меньше всего.
        Градов помог ей устроиться на одной из веток, мрачно обвязал вокруг ее талии страховочный трос и вернулся на свое место.
        - С головой у вас не в порядке, - вздохнул он.
        - Видите! - торжествующе объявила Тори.
        Этим торжеством она его все-таки смутила:
        - Что вижу?
        - Как легко здесь хамить! Это все дерево влияет.
        - Да уж… дерево.
        - Так кого, по-вашему, я ищу? - с невинным видом поинтересовалась Тори.
        - Прекрасного поэта, готового вас воспевать, - криво усмехнулся Градов. - Или художника, готового рисовать ваши красоты. Угадал?
        Все-таки обошлось: непохоже, что он врет. Он принял ее за одну из тех девиц, которые мечтают стать хоть для кого-нибудь музой и вписать себя в историю, пусть даже в уголке и простым карандашом. Тори не обиделась, ее нынешнему образу это вполне соответствовало - и это было куда лучше, чем правда.
        - Угадали, - широко улыбнулась Тори. - Но это не вы. Вы мои красоты даже оценить не сможете, не то что нарисовать.
        Роман бросил на нее очередной беглый взгляд. Занятное все-таки создание эта девица… Не глупа это точно, но ум он еще в первый раз оценил. Он решил, что деньги и слава интересуют ее в равной степени. Однако если она бродит здесь, среди лесов, она скорее слишком романтична, а не продажна.
        Тоже не достижение. Сходство с Аллой пусть и не такое абсолютное, а все же очевидное. И оно, сходство это, перевешивало любой интерес к девице.
        Ее упрекать бесполезно, это понятно. Роман решил, что в следующий раз он просто зайдет дальше в лес, чтобы они точно больше не встретились.
        Глава 8
        По большому счету, Алле хотелось увидеть эту наглую рожу не рядом с собой, а в гробу. Ей казалось: все, что в ее жизни в последнее время пошло не так, связано с братьями Градовыми.
        Нет, сначала она и сама была не против вернуть Романа. Сложно признавать поражение после того, как у тебя год все шло отлично. Кажется, что такую ничтожную ошибку легко исправить, все обязательно будет хорошо! Именно этим она и планировала заняться.
        Однако миновали дни, недели, и Алла поняла, что не хочет проходить тем же путем по второму кругу. С Градовым слишком сложно, он умный и внимательный, да еще и из каждой мелочи вроде того случая с его братом делает катастрофу.
        Так что Алла простила себе тот прокол и двинулась дальше. Она быстро нашла нового кандидата в супруги - постарше, куда менее привлекательного и никакущего в сексе, зато обнадеживающе тупого. А когда потенциальный супруг тупой, и секс нормальный можно найти, и на свиданиях не слишком напрягаться. Алла посвятила все силы новому проекту и была вполне счастлива.
        Но потом в ее жизни случилась машина с темными окнами, внезапно остановившаяся возле нее на улице, были сильные руки, затягивающие Аллу в салон, был мешок на голове и что-то опасно острое у горла. Алла тогда ощутила такой ужас, что почти сразу поддалась истерике. Она рыдала, не понимая, что ей говорят, чего от нее хотят. Но пара бесцеремонных пощечин все-таки привела ее в чувство, и ей пришлось выслушать совсем уж не радужное описание собственного будущего.
        Она такого не ожидала. Она знала этих людей и сотрудничала с ними, однако Алле всегда казалось, что это просто подработка, параллельная ее основному проекту. Выгодная, но ни к чему ее не обязывающая. Когда Алла сказала, что хочет уйти и ничего больше для этих людей не сделает, ее должны были отпустить, и конец истории.
        И ведь ее неделями не трогали! Никто ее ни о чем не предупреждал, ей не звонили, у нее не было ни единой причины подозревать, что за ней охотятся - до тех пор, пока ее бесцеремонно не выкрали среди бела дня. Они решили не размениваться на деловые предложения и уговоры, а сразу зайти с козырей. Так что Алла, дрожащая и опухшая от слез, даже не подумала спорить, она просто сидела и запоминала, что ей придется сделать, время от времени кивая, чтобы доказать: она хорошая, полезная, не нужно ее больше бить.
        Все снова сводилось к Градовым. Алла понимала, что не Роман свел ее с этими людьми, он вообще о них не знал - но именно он был им нужен. А поскольку ненавидеть их, наглых и вооруженных, страшно, она решила ненавидеть его. Впрочем, эту ненависть ей предстояло засунуть куда подальше на неопределенное время, потому что ей снова требовалось изображать смиренную возлюбленную.
        Жаль, что выполнить условия оказалось не так легко, как принять их. Помириться с этим бараном в любом случае дело тяжелое, а теперь Алла еще и упустила драгоценное время. Если она действительно так сильно его любит, где она шлялась все эти недели? Градов еще и заболеть умудрился, в больнице валялся… Разве ей не полагалось лететь к нему на крыльях любви?
        Вот и как его не ненавидеть после такого?..
        Она все-таки нашла выход. Алла умела добиваться своего, и когда первый шок прошел, она снова занялась разработкой сложного плана. Понятно, что напрямую сунуться к Роману не получится. Во-первых, и это главное, он куда-то смылся из Москвы - и никто не знал, куда именно. Во-вторых, даже если бы он был здесь, не факт, что он согласился бы поговорить с ней. Этот человек обладает сентиментальностью бетонной стены, на него даже слезы не действуют.
        Так что она решила пойти обходным путем - через Льва. В конце концов, этот полудурок ей должен, именно он сорвал ее предыдущий проект!
        Жаль только, что сам Лев так не считал. При первом разговоре Градов попросту послал ее подальше. Самое смешное заключалось в том, что он мог поверить в ее любовь к его старшему брату, а мог и не поверить, это как раз было неважно. Лев считал, что она недостаточно хороша для их семейки, и это злило ее еще больше. Долгое время он не шел на контакт, а Алла нервничала все сильнее. На улицах ей мерещились черные машины с темными окнами и мрачные мужчины с равнодушными лицами. Ей то и дело звонили с незнакомых номеров, напоминая, что время истекает. Она даже подумывала о том, чтобы в панике бежать из страны, хотя подозревала, что никто ей такое не позволит.
        И тут удача наконец улыбнулась ей: Лев Градов позвонил сам. Алла понятия не имела, что стало причиной и почему он вдруг изменил отношение к ней, но это не так важно. Он выразил готовность помочь, если она пообещает быть хорошей девочкой и станет идеальной женой его братцу. Алла, естественно, пообещала без сомнений. Что ей, соврать сложно, что ли, ради такого дела?
        Оказалось, что Роман свалил не в дальние страны, а в какой-то глухой поселок с отличной охраной, куда посторонние просто так не попадут. Это было хорошо вдвойне: там Алла могла хоть ненадолго расслабиться, не опасаясь, что ее придушат в ближайшей подворотне, и полностью сосредоточиться на своем задании. А отказаться от этого задания она не имела права - она не сможет прятаться в этом поселке вечно, ей нужно вернуть себе спокойную жизнь.
        Лев сдержал свое слово и обеспечил ей домик в Малахитовом Лесу. Это место оказалось именно такой провинциальной дырой, которую ожидала увидеть Алла: ни ресторанов, ни магазинов, ни интернета толкового. Несколько улиц с коттеджами и полтора человека населения. Вполне в духе Романа, кстати, она была совсем не удивлена, что ему пришлась по душе эта нора. Алла никогда не согласилась бы на отпуск в деревне, зато теперь торжествовала: ничто не будет отвлекать их друг от друга, тут даже нет его любимого офиса. Приручить Романа заново должно быть не так уж сложно.
        Сразу после приезда она не покидала выделенный ей дом, разбирала чемоданы, обживалась. Алла не хотела испортить все спешкой, ей нужно было превратить отельный номер в уютное гнездышко на случай, если бурное примирение с бывшим состоится именно здесь. К делу она приступила только на следующий день.
        Для встречи Алла выбрала скромное белое платье, удачно подчеркивающее фигуру, но не вызывающее. Макияж она наносила полтора часа, чтобы выглядеть совершенно не накрашенной, просто красивой от природы, чуть измученной разлукой, но в этом особенно беззащитной и трогательной. Сегодня ей предстояло быть не роковой соблазнительницей, а раскаявшейся грешницей. Роман сначала будет шокирован ее появлением, потеряет дар речи, но пустит ее к себе. Она станет умолять о прощении, заплачет, если надо, - водостойкая тушь это допускает. Не факт, что Градов поддастся сразу, но он вспомнит Аллу и будет думать о ней.
        Она пришла к его дому ближе к вечеру, уточнив у Льва, у себя ли его братец. Миновала соседний участок, на котором загорала какая-то темноволосая девица, разглядывавшая Аллу с нескрываемым любопытством. Мимо нее Алла прошла смиренной монахиней, она уже вживалась в образ.
        Дом, принадлежащий Градову, был одним из самых больших в поселке - и, пожалуй, самым необычным, но подходящим Роману. Слишком просто, очень строго, у него все в жизни так. Но дом ей понравился, а вот сад - не очень: вместо газона - сорные цветы, деревья разрослись во все стороны, дизайнерская мысль тут и мимо не пролетала. Алла понимала, почему Градов никогда ее сюда не привозил: не хотел позориться.
        Она замерла на его пороге, выждала пару секунд, наполняя глаза слезами. Алла знала для этого нужный трюк: ей достаточно было вспомнить свой страх, когда ей в машине натянули на голову мешок и пугали ножом у горла. Но Градов об этом не знает, он будет считать, что она готова расплакаться от стыда и сожаления.
        Алла постучала, он открыл ей без сомнений и вопросов - и тут же испортил ее план. Шокированным Роман не выглядел, он, похоже, даже удивления не испытывал. Он окинул гостью тяжелым взглядом, будто она была нищенкой, каждое утро побиравшейся у его дома.
        - Так сложно было не приходить? - устало поинтересовался он. - Сразу нет. На все.
        - Что? - смутилась Алла. Речь, над которой она работала со вчерашнего вечера, предательски упорхнула из памяти. - На что - на все?
        - На твои извинения. На клятвы в любви. На заверения, что я все не так понял и ты не того хотела. Я что-нибудь упустил?
        - Как ты узнал, что я здесь?
        - Меня оповещают обо всех новичках, - невозмутимо пояснил Градов. - А еще у меня есть доступ к камерам наблюдения. Сама ты сюда попасть не могла, значит, всю эту акцию спонсирует мой брат. Это логично для вас обоих.
        - Да оставь ты свои разговоры о логике хоть раз! - не выдержала Алла.
        - Почему? Логика меня обычно не подводит.
        - Чувства не подчиняются логике!
        - Очень может быть. Поэтому с чувствами я и не связываюсь. Ты, кстати, тоже.
        Ненависть, которую Алла старательно глушила всю поездку, вспыхнула с новой силой. Это было не в тему: ничего ведь еще не закончилось, просто ей сложнее стало поддерживать нужный образ.
        - Рома, пусти меня, пожалуйста, - тихо попросила она. - Мне нужно сказать тебе кое-что важное. Я так виновата перед тобой…
        - Не верю.
        Если бы он позволил себе хотя бы тень обиды, у Аллы еще оставался бы шанс сыграть на эмоциях. Однако Градов по-прежнему говорил с ней равнодушно, снисходительно даже, как с маленьким и не слишком умным ребенком. Не верит он, Станиславский хренов…
        - Ромочка, пожалуйста, дай мне шанс… Ты думаешь, что все ясно, но это не так, там все очень сложно…
        - Нет, вообще не сложно. Вопросы у меня только к брату: ему-то это зачем? Но ты ответов не знаешь.
        - Лев понимает, как сильно я люблю тебя, поэтому он помогает! С тех пор между нами больше ничего не было, клянусь!
        - А вот это правда, - кивнул Градов. - Видишь? Я не зациклен на неверии, с тобой все довольно просто. Ты ему точно не нужна, его выгоду я пока не вижу, а твою - легко.
        - Рома…
        - Давай на этом закончим, прошу. Я тебя даже на порог не пущу, это очевидно. Если можешь сказать мне что-то новое - говори здесь, но это вряд ли.
        Нужно было держаться, а она почувствовала, что не может, контроль просто ускользал. Это Градов выпендривался, изображая оскорбленную невинность, для нее проект превратился в вопрос жизни и смерти. Алла уже знала, что скоро пожалеет об этих словах, но сдержаться все равно не смогла:
        - Ладно, скажу, только это не новое. Это то, что все знают, просто из вежливости тебе не говорят. Ты в итоге сдохнешь в одиночестве!
        Градов усмехнулся:
        - Что ж, это действительно не из твоего обычного репертуара.
        - Да? А то, что это правда, ты тоже видишь? Ты ж у нас ходячий детектор лжи!
        - Ты уверена, что вторая золотоискательница твоего уровня заставит себя долго ждать?
        - О, она как раз появится, вопросов нет! - рассмеялась Алла. - Но ты ведь у нас умный, да еще и параноик. Ты ей не поверишь, ты, даже оставив ее при себе, будешь знать, что она с тобой только ради денег. А ты как человек вообще никому не нужен… да тебя и за деньги-то не все вытерпят! Только те, кто очень нуждается, у кого выбора нет.
        - А вот теперь ты повторяешься и становишься скучной.
        - Что, правда уже не так приятна? Так по-другому с тобой нельзя! Любить ты не умеешь в принципе, других не ценишь, считаешь, что ты вообще бог и снисходишь до общения… Только вот однажды у тебя никого не получится купить, тогда и загнешься!
        - Алла, я сейчас работаю, - назидательно, как в разговоре с маленьким ребенком, сообщил Градов. - Если тебе нужно еще что-то высказать, ты не могла бы просто покричать под дверью? Если тебе хватит на это двадцати минут, я даже охрану вызывать не стану.
        - Да пошел ты!
        Больше говорить с ним и правда не было смысла. Алле хотелось не объяснить очевидное, а просто сделать ему больно, раз уж из-за него в ее жизни появились такие проблемы. Но сделать больно этому человеку оказалось невозможно - он, похоже, и не умел чувствовать. С дефектом родился, такой вот урод.
        Жаль только, что ей от этого не легче. Послать его было так просто, а что делать дальше - непонятно. Алла не могла объяснить людям, которые уже угрожали ее покалечить, что с этим человеком невозможно договориться. А они почему-то не хотели засовывать в машину и запугивать его, всю ответственность переложили на нее. В безопасности она была лишь до тех пор, пока оставалась в Малахитовом Лесу.
        Поэтому ей срочно нужно было придумать, что делать дальше. Придется все-таки выждать пару дней, наступить на горло собственной гордости и попробовать снова. Хорошо бы, если бы Градов внезапно умер… Умирают же молодые мужчины от инфаркта, правда? Однако она понимала, что этот вариант слишком прекрасен, сродни сказке, и ставку на него лучше не делать. Алле оставалось лишь надеяться, что атмосфера отпуска хоть как-то повлияет на это бездушное бревно… или он устанет от одиночества и ей все-таки удастся затащить его в постель.
        Был у нее и план Б - махнуть на одного Градова рукой и заняться другим Градовым. Лев был достаточно богат и влиятелен, чтобы защитить ее от любых проблем. Ну и холодной расчетливостью старшего брата он не отличался, это давало определенное вдохновение для работы. Правда, ее мучителям нужен был именно Роман, поэтому Льву и предстояло некоторое время оставаться запасным планом.
        Одно Алла знала наверняка: она не покинет Малахитовый Лес без трофея.
        Глава 9
        Люди были цветом и люди были звуком. Цвет приходил всегда, яркими вспышками, и постепенно менялся, прежде чем закрепиться. Звуки появлялись куда реже, но они нравились Илье больше. Люди, которые могли становиться звуками, вдохновляли его.
        Он понимал, что, общаясь с людьми чаще, он нашел бы больше вдохновения - да и жизнь его наверняка стала бы… нормальней. Он хотел, правда, и очень старался, но получалось все равно плохо. Вспышки цвета, которые создавали люди, слепили его. Он боялся смотреть им в глаза, ему казалось, что он говорит что-то не то, на него все обижаются. Он везде был лишним - и только за роялем становился по-настоящему живым и нужным. Кому? Об этом Илья не задумывался. Миру, пожалуй. Ему говорили, что его музыка очень много значит. Он предпочитал верить.
        Раньше Илье приходилось больше стараться, чтобы прижиться в мире людей. Мать, помнится, пугала его клиникой для умалишенных, думая, что это заставит его стать нормальным. Вот только страх не помогал, он заставлял Шведова паниковать еще больше. Когда он думал о крошечной душной палате в далекой клинике, говорить с людьми совсем не получалось. Он все боялся, что любой из них окажется тем самым санитаром, который приехал, чтобы забрать Илью.
        Он надеялся, что со временем будет лучше, а стало только хуже. Когда он вырос, люди начали ожидать от него куда больше. Вот только цвета сделались ярче, а звуки - громче, Илья терялся среди них, не знал, что ему делать. В какой-то момент жить стало просто больно, и он даже подумывал о том, чтобы все прекратить. Способ он знал только один…
        Но пускаться в крайности все же не пришлось. Сначала родители отвезли его в какую-то дальнюю деревню, там оказалось поспокойней - там к нему не приставали. Но и с инструментами там была беда. Зато чуть позже появился Никита, и жизнь наконец-то наладилась.
        Никита был хороший. Он сиял синим светом и говорил правильные вещи. Он предложил какую-то сложную схему, в которой Илья так и не разобрался, да и не хотел. Ему было важно, что благодаря этому его жизнь стала лучше. Никита перевез его в Малахитовый Лес, где было спокойней, почти не страшно и хватало очень хороших инструментов. Илья взамен отдавал свою музыку, потому что у него было много, ему хотелось не трястись над старой, а придумывать новую. Все выигрывали.
        С годами Илья привык к Малахитовому Лесу и чувствовал себя куда уверенней, чем в деревне. Он даже знакомился иногда с людьми, хотя здесь это было не обязательно. Среди них встречались те, которые его вдохновляли.
        Ксюша была как раз такой. Она сияла белым и зеленым, а главное, в ней звучала музыка. Когда она говорила с ним, Илья слышал мелодии, которые потом пытался записать, воссоздать, сделать лучше - чтобы подарить ей. Такую музыку он Никите не отдавал, но Никита вообще ни в чем толком не разбирался, ему было все равно, что брать.
        Так что визитам Ксюши Шведов радовался настолько, что ей даже дозволялось приводить к нему новых людей. Они не все ему нравились, но Илья мужественно терпел, чтобы не обидеть Ксюшу. Она, кажется, понимала все правильно и не мучила его такими испытаниями слишком часто.
        Но сегодня выдался как раз неприятный день. Ксюша привела чужую - совсем чужую, приехавшую в Малахитовый Лес не так давно. Илья долго не решался посмотреть на нее, потом бросил беглый взгляд, но не разглядел. Обычное дело. Лица новых он запоминал в лучшем случае при третьей встрече.
        Девушку звали Виктория. Имя было красным и немножко черным, как божья коровка. Сама девушка сначала казалась бесцветной - но с новыми людьми всегда так. Потом она начала говорить с Ильей, но он толком не слушал, слишком волновался, да и цвет мешал. Девушка вспыхивала то фиолетовым, то белым, то красным, иногда - рыжим. Но при любом цвете она была слишком яркой и слепила глаза, и музыки в ней не чувствовалась. Просто так Илья не стал бы с ней общаться, однако он помнил, что эта Виктория нравилась Ксюше, и терпел.
        Ему стало чуть легче, лишь когда Ксюша попросила его сыграть что-нибудь. За роялем Илья чувствовал себя куда уверенней, там были только его цвета и его музыка. Да и новая девушка слушала правильно: молча, не подпевая, не насвистывая, ничего не восклицая. Под конец даже ее цвета стали не такими слепящими, Илья для себя решил, что она не так уж плоха. Просто так он бы ее в гости не позвал, но вместе с Ксюшей готов был принять. Он подумал, что это хорошая встреча.
        Тори же, прощаясь с ним, была убеждена, что встреча прошла ужасно.
        Она ведь обрадоваться успела! Ксения сама предложила ей познакомиться с соседом-музыкантом, без каких-либо подводок. Тори казалось, что это финишная прямая: сейчас она наладит контакт со Шведовым, а уже наедине объяснит ему, что происходит и что он должен сделать.
        Но композитор этот оказался даже бо`льшим чудиком, чем она себе представляла. Во время беседы он смотрел в основном себе под ноги, на собеседниц взгляд поднимал редко - и быстро отводил глаза, словно ему было больно. На любые вопросы Илья отвечал либо односложно, либо и вовсе жестами. Судя по поведению Ксении, для него это являлось нормой.
        Преобразился он, лишь когда его попросили сыграть. Вот тогда Илья, тощенький, тщедушный, носатый, уверенно расправил плечи, смахнул с лица волосы, за которыми обычно прятался, как за шторкой, его взгляд стал спокойным и уверенным. Он приручал музыку, как дикого зверя, а она служила ему, заставляя слушателей позабыть обо всем.
        Но уровень его таланта никак не помогал Тори выполнить задание. Она теперь прекрасно понимала, почему Илья ушел от людей. Ей бы выяснить, как заставить Шведова вернуться! Ему не хочется, это точно, и деньги его вряд ли интересуют. Но что тогда, что она может ему предложить?
        Визит продлился чуть дольше часа - и почти все это время Илья играл. Беседы же толком и не было, но настоящей злости на этого человека Тори все равно не чувствовала. Илья не виноват в том, что она не может добиться своей цели.
        Покинув его дом, они направились обратно к Ксении. На этот раз на кухне не задержались, прошли в основную комнату - здесь картин было гораздо больше. Они успокаивали Тори не хуже, чем музыка, заставляли поверить, что все не так уж плохо и выход обязательно найдется. Вот за это Малахитовый Лес ей как раз нравился.
        - Ну как тебе Илья? - полюбопытствовала Тори, разливая по чашкам малиновый чай. От чая пахло летом. - Кажется, ты ему понравилась!
        - Он смотрел на меня как мышь на кошку.
        - Но он же на тебя смотрел! Для него это уже огромное достижение. У него… своеобразные отношения с людьми.
        - Я заметила.
        - Но мне это даже нравится, - признала Ксения. - Илья всех воспринимает по-своему, и я для него не фрик в маске, а просто соседка… просто человек.
        Они теперь встречались часто, беседовать могли обо всем на свете - о дурацкой вернувшейся моде на кружева, приближающемся тепле и о том, когда же в лесу наконец появится земляника. Однако о своем прошлом Ксения говорить точно не хотела и маску никогда не снимала.
        Тори могла бы выяснить, что произошло с Ксюшей, безо всяких откровений. Для этого достаточно было забить в строку поиска имя Ксении и что-нибудь вроде «несчастный случай». Если трагедия продвинула продажи ее картин, об этом должны были много писать, интернет любит такое.
        Только вот Тори этого не хотелось. Для нее было не так важно, что именно сделали с Ксенией, как художница после этого выглядит и сумел ли кто-то из вездесущих папарацци сделать жуткие снимки. Зачем, какой от этого толк? У каждого должно быть право определять, как много можно сообщить о себе остальным. И Ксения это право заслужила, как никто другой.
        - Ты и для меня просто человек, - указала Тори.
        - Да, я знаю, я вижу… Но для тебя это по-другому. Для тебя это усилие разума: ты проводишь то, что видишь, через фильтр понимания, что человека определяет не только внешность. А Илья… у него реально нет представления, как должны выглядеть нормальные люди. Он этого просто не осознает!
        - Откуда ты знаешь? Он что, рассказал тебе?
        - Нет, конечно, - серебристо рассмеялась Ксения. - Разве он похож на человека, который способен рассказать о себе так много?
        - Ну, если бы это сказала я, было бы чертовски похоже на оскорбление!
        - Что оскорбительного в правде? Илья особенный, только и всего. Он ведь не просто талантливый, он гений, а для гениев другие правила. Это я выяснила во время общения с ним, ну а еще мне кое-что рассказала о нем Лидия Сергеевна, когда поняла, что мы стали друзьями.
        Здешнего психолога Тори по-прежнему обходила стороной - и планировала продолжить в том же духе. При этом любая информация, полученная от этой женщины, могла оказаться вполне ценной, так что Тори спросила:
        - Что она о нем рассказала?
        - Он синестет. Ну, помимо прочих странностей. Хотя кто из нас без странностей?
        - Синестет? - удивленно повторила Тори. - Если честно, странно, что психолог так легко выдает диагнозы, пусть даже друзьям…
        - Синестезия - это не совсем диагноз, - пояснила Ксения. - Это особенность психики, но это не болезнь. Я не сумею так красиво объяснить, как Лидия Сергеевна, но суть понимаю. У Ильи сбито восприятие информации, которую он получает от разных органов чувств. Как я представляю, он слышит звук - и видит при этом определенный цвет, или наоборот. Или видит что-то, а чувствует при этом вкус. То есть, какую-то информацию он получает реально, вот как мы с тобой, а какую-то его мозг, отфильтровав, пропускает через другие органы чувств.
        - Я о таком слышала, но никогда не встречала людей, у которых действительно так происходит.
        - Как будто их много! Нет, их мало, и у всех синестезия выражена по-разному. Но у Ильи очень сильно, он как будто живет в другом мире. Так что ему трудно… Лидия Сергеевна потому и рассказала мне все. Ты ж не подумай, что она ходит и за чашечкой кофе обсуждает с первым встречным то, что знает о своих пациентах! Просто она понимает, как Илье трудно на самом деле, и она объяснила мне его состояние, чтобы я правильно ко всему относилась и не злилась просто так.
        Тори сильно сомневалась, что Ксения стала бы злиться и без объяснений - не тот характер. С соседкой Илье точно повезло, сложно было найти более понимающего человека даже в этом поселке.
        Но радоваться за них не получалось, потому что задача самой Тори по-прежнему оставалась трудной. Интересно, этот Илья ее сегодня хотя бы слушал? Имя запомнил? Узнает, если встретит на улице? Если у нее что и получится, то точно не за пару разговоров.
        Она сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Рано еще паниковать или сдаваться, она и не из таких ситуаций выкручивалась. Тори решила, что подумает об этом завтра, а пока вернулась в настоящий момент. Взгляд сам собой устремлялся к портретам - в гостиной Ксения хранила лучшие из них.
        Илья тоже здесь был, яркий, разноцветный, словно собранный из тысяч стеклянных осколков. Тори понятия не имела, как называется такая техника, да и не важно это. Похоже, Ксения сумела понять его правильно: она видела перед собой человека хрупкого и закрытого, хранящего внутри нечто такое, что мало кто мог понять. И силой это никак из него не вытянешь - потому что сила уничтожит стекло.
        Были здесь и другие обитатели поселка, в том числе совсем незнакомые Тори, наверняка давно съехавшие. Однако человек на центральном портрете узнавался сразу. Эта картина была самой большой, удивительно живой, как будто объемной, более совершенной, чем фотография. Черный фон создавал эффект глубины, из-за этого казалось, что мужчина на портрете улыбается тебе, он видит тебя и вот-вот сойдет с холста в комнату…
        - Лев Градов? - поинтересовалась Тори.
        Просто чтобы начать разговор, в подтверждении она не нуждалась. Младшего из братьев Градовых достаточно было увидеть хотя бы один раз, чтобы запомнить на всю жизнь. Высокий, с идеальной фигурой, широкоплечий - статуи греческих богов, и те завидовали бы. Черты лица гармонично мужественные, необычно красивые, вызывающие желание рассматривать его, ждать, когда это лицо озарится широкой улыбкой - конечно же, совершенной. Градов отличался бледной кожей без единого изъяна, эффектным контрастом к которой выступали чуть вьющиеся черные волосы, длинные ресницы и четкие линии бровей. Чувствовалось, что Лев для этого ничего не делал, он разве что в спортзал регулярно наведывался, а вот ко всяким косметологам - вряд ли, ему просто повезло. Естественно, это давно уже заметили, и если какой-нибудь журнальный список самых красивых мужчин страны обходился без него, на редакторов такого журнала начинали косо поглядывать психиатры и бесчисленная армия поклонниц Градова.
        Тори его красоту воспринимала отвлеченно, как удивительное творение природы - и не более того. А вот для Ксении все обстояло иначе, картина сразу выдавала это. Лев Градов и без того был привлекателен, но в портрете сразу считывался взгляд влюбленной женщины. Да уж, не повезло ей… С такими связываться - себе дороже, они и совершенной красавице все нервы сожгут. А уж на правильное общение с таким человеком, как Ксения, у Градова и вовсе такта не хватит. Тут застенчивость художницы стала для нее основой самосохранения: ей лучше было наблюдать за кумиром издалека и никогда не общаться напрямую, чтобы спастись от разочарования.
        Ксения заметила, куда направлен взгляд гостьи, отвернулась. Наверняка смущенно покраснела, но маска надежно это скрыла.
        - Ты знакома с ним? - поинтересовалась Тори.
        - Немножко. Мы как-то общались, он тут очень часто бывает и старается со всеми хотя бы раз встретиться лично. Очень хороший человек!
        - Не сомневаюсь. А его брат?
        Тори задала вопрос - и тут же удивилась ему. При чем тут вообще Роман Градов, он как влез в этот разговор? Его портрета на стене не было.
        - Его я не знаю, - ответила Ксения. - Видела издалека, но он ни с кем просто так не говорит, только если к нему обратиться. А мне это зачем? Мне кажется, он очень неприятный!
        Тори лишь усмехнулась, спорить она не собиралась, но для себя отметила, что старшему из братьев Градовых не повезло с родней. Сам по себе Роман не был «неприятным» - скорее обычным. Внешне даже симпатичным, в общении просто человеком, привыкшим отдавать приказы и по какой-то причине вечно настороженным. Но это сам по себе. Рядом с обаятельным, улыбчивым и красивым братом он представал собственным отражением в кривом зеркале. Победа или поражение в сравнении с кем-то зависят от того, с кем ты стоишь в одном ряду. Положение Романа Градова было безнадежным. Впрочем, вряд ли его это хоть сколько-то волновало, тут отстраненность от мира шла ему на пользу.
        Но для художницы, которая в лицах читала истории, все это не имело значения. Да и потом, Тори до сих пор не понимала, зачем вообще упомянула своего соседа, и это ей не нравилось, она поспешила сменить тему разговора. Ксения была только рада - она не хотела говорить о Градовых по собственным причинам.
        Тори задержалась у нее еще на час, потом отправилась к себе, но по пути заглянула в коттедж, который в Малахитовом Лесу называли общим. Там располагались кафе, небольшой магазин, кабинет врача и зал отдыха - единственное в поселке место, где был свободный доступ в интернет.
        Отказ от виртуальной жизни - одна из важных особенностей Малахитового Леса, которой все поначалу возмущались, а потом учились наслаждаться. Здесь Тори не была исключением: в первые дни ее еще напрягала возможность остаться без связи и упустить что-то важное. Но потом она рассудила, что для по-настоящему срочных сообщений хватит и телефонной связи, а почту и мессенджеры вполне достаточно проверять раз в сутки. Без интернета ей даже проще было сосредоточиться на задании, только так возможно справиться с неожиданными проблемами вроде этой проклятой синестезии.
        Теперь же можно было и отвлечься. Интернет заработал, как только она вошла в здание, и смартфон тут же запиликал сигналами сообщений. Надо же - во все возможные мессенджеры! Сначала Тори насторожилась, решила, что произошло нечто серьезное и теперь ее разыскивают все знакомые. Однако быстрая проверка показала, что больше дюжины сообщений пришло от одного человека - и все они, с разной степенью вежливости, требовали перезвонить ему.
        Перезванивать не хотелось, потому что такая настойчивость не умиляла, а раздражала. Однако Тори рассудила, что лучше покончить со всем сейчас и не отвлекаться на Николая минимум сутки.
        Он, конечно же, был всем недоволен.
        - У тебя хоть какая-то совесть есть? Что с тобой не так?
        - Если я начну перечислять по пунктам, нам дня не хватит, - вздохнула Тори. - Ты чего-то хотел? А ты хотел, иначе ты бы не настучал столько сообщений.
        - Ты уехала из Москвы!
        - Ну да. И что? Без меня столица рухнула?
        - Почему ты меня не предупредила?
        - Потому что мне чуть больше восемнадцати и я никого ни о чем предупреждать не обязана. Тебе это понадобилось или что?
        - Зоя ушла из дома, - сухо сообщил он.
        От этих слов, таких безобидных, вроде как самых банальных, веяло холодом. Воспоминания о боли, криках и липко засыхающей на руках крови уже царапали душу острыми коготками, но Тори усилием воли загнала их обратно. С Николаем она продолжила говорить все так же спокойно:
        - Ну и что?
        - Тебя это совсем не волнует? - поразился Николай.
        - Смотря что ты подразумеваешь под словом «это». То, что опекун за ней не следит? Очень волнует. Спать сегодня не буду.
        - Я не обязан круглые сутки за ней следить! Врачи сказали, что ей можно гулять, вот я ее и отпускаю! Обычно она возвращается!
        - Может, еще вернется.
        - Может быть. Но меня напрягает, что тебе на это плевать!
        - Да? А знаешь, что напряжет тебя еще больше? Если я приеду на поиски и встречусь с ней на какой-нибудь ночной улице. Вот тогда будет занятно! Тебе рассказать, что в таких случаях делают, Коля? В полицию идут и заявление пишут.
        - Три дня еще не прошло…
        - Это не для тебя сказочка, ты опекун. Вот этим и займись, а до меня больше не докапывайся. Если вдруг понадобится что-то вроде денег, не требующее моего личного присутствия, звони, а не пиши.
        - Ну и стерва же ты…
        - Как будто ты не знал.
        Их разговоры всегда заканчивались примерно одинаково, но сегодня на душе остался особенно неприятный осадок. Может потому, что в этом поселке прошлое обрело новую силу - Тори ведь знала, что тот самый человек по-прежнему рядом, он просто пока остается невидимым. А может, все дело в неудачном знакомстве с Ильей Шведовым, вразумить которого будет куда сложнее, чем она ожидала.
        В любом случае оставаться одной ей сейчас не хотелось. Она чувствовала: черные воспоминания воспользуются ее одиночеством, они не станут скрестись в дверь, они будут бросаться на эту дверь всем телом. Возможно, выбьют ее, окажутся на свободе, тогда остаток дня и ночь пройдут совсем уж паршиво. Нужно отвлечься, сделать это можно по-разному… Поговорить с кем-то, например.
        Круг общения, впрочем, пока оставался ограниченным. Идти обратно к Ксении было бы странно, они распрощались минимум до завтра. Обратиться к психологу? Нет уж, спасибо. Тори, так ничего и не решив, вдруг обнаружила, что с пешеходной дорожки сворачивает не к своему дому, а к соседнему.
        Выбор был откровенно неудачный: Градов ее, вероятнее всего, пошлет без права на помилование. Но если все-таки снизойдет до разговора, это отвлечет ее больше, чем беседы с другими обитателями поселка. В этом Тори не сомневалась, хотя причин для такой веры вроде как не имелось.
        Увы, проверить эту теорию ей так и не удалось. Градов ей попросту не открыл. В какой-то момент Тори решила, что он заметил ее из окна и отсиживается, но быстро поняла, что это совсем не его стиль. Даже если бы он не хотел говорить с ней, он бы просто заявил об этом, причем не стесняясь в выражениях. Получается, Романа не было дома.
        Вроде как это нормально - человек все-таки на отдыхе… Вот только Тори помнила, как он уходил - утром, чуть раньше ее, она тогда только собиралась в гости к Ксении и заметила его случайно. Он шел в сторону леса… неужели еще не вернулся?
        А может, вернулся и снова куда-то ушел.
        Или застрял у кого-то в гостях.
        Или сидит дома в наушниках и не слышит, как она в дверь стучит.
        Что бы с ним ни случилось, Тори убедила себя, что ее это не касается.
        Глава 10
        Если бы Роман спросил у врачей, позволена ли ему сейчас такая нагрузка, они бы запретили, да еще и привязали бы его к кровати. Как особо буйного. Поэтому Градов никого ни о чем не спрашивал.
        Ему сейчас требовалось отвлечься, потому что ситуация вышла из-под контроля. Он считал, что найти крысу, сливающую информацию конкурентам, будет несложно. Особенно в Малахитовом Лесу - здесь же не на что отвлекаться, сиди да работай! Однако, сколько бы он ни просматривал документы, нужный человек не обнаруживался. Это сбивало с толку. Роман не сомневался, что утечка данных была, причем на высоком уровне. Такое уже случалось раньше - и он всегда легко вычислял того, кому захотелось заработать на стороне.
        А в этот раз он будто в каменную стену уперся. Неужели теряет хватку? Поговаривали, что после некоторых болезней реально можно поглупеть, но Роман не воспринимал такие рассуждения всерьез, да и сейчас не чувствовал в себе никаких перемен. С остальными проектами, которые ему то и дело присылали из офиса, он по-прежнему справлялся легко и только на поиске забуксовал.
        К тому же паршивое настроение, оставленное разговором с Аллой, неожиданно закрепилось и уходить не собиралось. Роман понимал, что это глупо: не стоит она такого внимания, оскорбленная женщина может ляпнуть что угодно. Но вполне предсказуемые слова почему-то не шли из памяти и жалили больнее, чем воспоминания о самой измене.
        Поэтому он отправился в лес. Это было прекрасно само по себе - возможность дышать чистым весенним воздухом, чуть сладковатым, как березовый сок. Не видеть людей, не думать о людях - это всегда помогало. Ну а правильная физическая нагрузка должна была окончательно решить проблему.
        Роман ведь и правда занимался скалолазанием - давно уже, это был один из немногих видов физической нагрузки, которые его привлекали. Тренажерные залы он терпеть не мог, во всем, что там происходило, чувствовалось нечто искусственное и натужное. Ты двигаешься не потому, что это нужно, а чтобы потом принять красивую позу перед зеркалом или быстренько прыгнуть на весы. Дурацкие цели, бессмысленные, как бег хомячка в колесе.
        В скалолазании по-другому. Ты двигаешься, чтобы подниматься, не падать, попасть туда, куда немногие заберутся. В этот момент работало все тело, мышцы оставались напряженными, нельзя было поддаваться ни боли, ни усталости. Да, сейчас тебя страхует трос, но вдруг его однажды не окажется? Роман прекрасно понимал, что после таких тренировок тело запоминает все, что подарил ему подъем по отвесной стене.
        Он подумывал о том, чтобы установить стену для скалолазания на своем участке, но быстро отказался от этой идеи. Он слишком редко бывал в поселке, и его двор быстро начали бы воспринимать как общую территорию, куда можно всем. Вон, если та девица в дом вломилась, что уж о дворе говорить?
        Да и потом, та самая любовь к обоснованности и естественности шептала, что глупо строить стену с выступами там, где есть деревья. Чем хуже скалолазания? Да ничем, просто принцип движения немного другой, а так - тоже работает все тело, тоже нужно думать, куда ступаешь, и постоянно чувствовать равновесие.
        Он еще во время первого визита в Малахитовый Лес понял, что деревья здесь идеально подходят для таких развлечений. Высокие, крепкие, с часто растущими ветвями, они без труда выдерживали вес взрослого мужчины. Да, подняться на вершину было чуть сложнее, чем залезть вверх по стене, однако и награда там была получше - возможность увидеть эти места по-новому, почувствовать их, забыть, пусть и ненадолго, о проблемах, которые не решены, и о людях, которые вечно чего-то от него хотят.
        Обычно Роман устраивал тренировки на старых дубах неподалеку от центральной дороги, а сегодня не задержался у них, пошел дальше. Во-первых, ему нужна была дополнительная нагрузка, нечто куда более сложное, чем привычные деревья. Во-вторых, поблизости от дома его уже один раз заметила соседка, она вполне может явиться снова. Роман не до конца понимал почему, но Виктория была последним человеком, которого ему сейчас хотелось видеть рядом с собой. Вариант даже хуже, чем Алла.
        Он прошел глубже в лес и скоро оказался на территории древних сосен, которые появились здесь задолго до людей и новое соседство воспринимали снисходительно. Они видели слишком много перемен и не сомневались, что маленькие двуногие существа рядом с ними точно не задержатся.
        Забираться на такие деревья куда сложнее, чем на дубы. Ветки росли часто - но многие из них были сухими и хрупкими. Некоторые и вовсе отломились под порывами ветра, и теперь их остатки торчали во все стороны острыми шипами. К тому же эти ветки и шершавый ствол не позволяли закрепить толковую страховку - тросы цеплялись за все, что только можно, а порой и за то, за что никак нельзя. Так что, если он хотел забраться наверх, о страховке можно было забыть и делать все даже на больший страх и риск, чем обычно.
        Но именно такого напряжения Градов и хотел. Когда ты действительно можешь упасть, отвлекаться на размышления непонятно о чем уже не получится. И тело, и разум работают над тем, чтобы выбрать нужную ветку и избежать неправильных движений. В таком мире, сумрачном из-за того, что сосновые лапы закрывают небо, и пряно пахнущем смолой, не было ни поражений, ни проблем, ни жестоких слов и поступков. Все казалось простым, а потому честным.
        Роман оставил внизу сумку, размялся и двинулся вверх. Среди сосен и елей было прохладней, чем в остальном лесу, сюда солнце добиралось реже, но от этого даже легче. Нагрузка получалась такая, что пот покрывал кожу, мышцы горели от напряжения, стремление вверх стерло все остальные мысли, и Роман наконец позволил себе улыбнуться. Он снова контролировал свою жизнь на сто процентов.
        Он почти добрался до вершины, и все было прекрасно - хотя первые подъемы по деревьям быстро утомляли его. Получается, помогли тренировки, не зря он проигнорировал мнение врачей. Градов идеально чувствовал свое тело - каждую мышцу, каждый сустав, он не делал ни одного лишнего движения. Он почти преуспел…
        А потом Роман почувствовал кое-что неладное - и опасно знакомое. Оно начиналось зудом где-то в центре груди, сначала легким, но быстро набирающим силу и поднимающимся вверх. Так обычно приходили приступы сухого кашля, оставленные ему болезнью. В первое время они случались часто, наваливались, душили. Однако в этом случае Роман как раз строго следовал предписаниям врачей, и становилось легче.
        Приступы стали совсем редкими, и уж точно один из них не должен был нагрянуть сейчас. Однако, похоже, ускорившееся дыхание и обилие пыльцы вокруг сыграли с Романом злую шутку. Он подавлял кашель сколько мог, он двинулся вниз, не добравшись до вершины, но приступ сдержать так и не сумел. И дорого заплатил за попытку: все-таки вырвавшись, кашель оказался намного сильнее, чем обычно. Из тех приступов, которые душат, застилают глаза слезами, отзываются в мышцах болезненными спазмами.
        В любой другой ситуации это было бы пусть и неприятно, но терпимо, а здесь, на высоте, обернулось ловушкой. Когда начался приступ кашля, Роман почувствовал, что теряет опору - и его тянет к себе пустота. Он растерялся, поддался испугу, сделал первое, что велели инстинкты: рывком перенес корпус вперед и обеими руками обхватил ствол дерева. Падение это действительно остановило - но и даром ему не прошло. Боль вспыхнула резко, она ослепляла, отнимала силы и еще больше усиливала приступ. Она оказалась настолько сильной и неожиданной, что Роман никак не мог понять, откуда она вообще. А потом разглядел - именно увидел, потому что ощущалась она так, будто горела по всему телу.
        Правой рукой он напоролся на торчащий из дерева сук, да так сильно, что ладонь пробило насквозь. Теперь по коже ручьями струилась вишневая кровь, а из центра раны, насмешливо небольшой, торчал кусок сухого дерева.
        Когда Градов сообразил, что произошло, раздражение на какой-то миг даже перекрыло боль. Доигрался! Покалечился на ровном месте, так глупо… Вот и как это объяснить? Роман понимал, что правда ему чести не делает, придется что-нибудь соврать…
        Но этим можно будет заняться позже, ничего еще не закончилось. Он прекрасно понимал, что рана выглядит относительно безобидной только на первый взгляд. Пока не очевидно, что там было задето, целы ли все кости. Крови было не очень много, но это до тех пор, пока деревяшка внутри. Если ее достать, вполне может хлынуть фонтан, а сильное кровотечение - беда, любая медицинская помощь сейчас слишком далеко.
        Ладно, сам облажался, сам и выбраться должен. Роман всю жизнь по этому принципу прожил, так что нынешняя ситуация его не пугала. Он убедился, что ветки, в которые он упирается ногами, в ближайшее время не обломаются, прижался всем телом к стволу, чтобы освободить левую руку, и достал из-за пояса нож. Теперь ему нужно было подрезать ту злосчастную ветку, которая пробила его руку, и вместе с ней спуститься на землю. Он пока не думал о том, что спускаться порой сложнее, чем подниматься, для начала следовало выполнить первый пункт плана. Рабочей у него была правая рука, левая двигалась не так уверенно, а тут нужна тонкая работа - подпилить ветку, не задев при этом собственную кожу. Поначалу у Романа получалось, но потом он невольно двинул правой рукой, совсем чуть-чуть, однако за этим легким движением последовала такая волна боли, что перед глазами на секунду потемнело. Он не вытерпел, дернулся, и опора все-таки ушла из-под ног. Роман попытался удержаться на дереве, как в прошлый раз, вслепую, но ничего не вышло.
        Все произошло настолько быстро, что он ни на что не мог повлиять. Была новая боль, мир закружился, зашумел вокруг него - треском ломающихся веток, шелестом хвои и отчаянными ударами его собственного сердца. Кажется, он даже крикнуть не успел, потому что резкий удар вышиб из него остатки воздуха - столь негостеприимно его приняла земля.
        Он должен был потерять сознание. Он понятия не имел, почему не потерял, а застыл где-то на сумрачном приграничье: перед глазами нависла серо-багровая пелена. Градов плохо чувствовал собственное тело, все заглушала боль. Но он не отключился, он знал, что очень скоро разум прояснится.
        Он ждал этого момента с ужасом.
        Роман помнил, что земля здесь устелена плотным ковром сосновых игл - и это хорошо, это смягчило падение. Но помнил он и то, что среди игл то и дело поднимались твердые щупальца корней. Если он угодил позвоночником на такую вот деревянную петлю, это конец. Это даже хуже, чем смерть, и тогда он никого на помощь не позовет, потому что жить дальше в парализованном теле ему не хотелось. И все из-за какой-то нелепой случайности, ошибки, небрежности… Но люди порой из-за такого умирают, время назад не отмотаешь, даже если ситуация кажется слишком глупой, чтобы завершиться трагедией.
        Он прикрыл глаза и заставил себя сосредоточиться на дыхании. Вдох, выдох. Медленно. Сначала просто дышать, успокаивать испуганное сердце, потом только - прислушиваться к собственным ощущениям. Эта импровизированная медитация помогла, очень скоро Роману удалось заглушить мысли о смерти и вернуться в настоящий момент.
        Первым открытием стало то, что руки и ноги двигались, с болью, но свободно. Да и под спиной Роман ничего твердого не чувствовал - получается, он упал на ту часть лесной земли, где корней не было. Хоть в этом повезло идиоту неуклюжему!
        Боль тоже была пусть и сильной, но терпимой. Она гудела роем потревоженных пчел в голове и пульсировала пламенем в руках. В обеих руках! Роману не хотелось видеть, что еще с ним случилось, но и валяться здесь, ожидая непонятно чего, он больше не мог. Открыв глаза, он обнаружил, что небо начало темнеть, из-за пасмурной погоды темнело даже раньше, чем обычно. Если он останется здесь в темноте, ни к чему хорошему это не приведет.
        Так что Роман сжал зубы и заставил себя подняться, хотя это отозвалось новой волной боли в руках. Он на секунду замер, дожидаясь, пока отступит головокружение, и наконец разглядел, что с ним случилось. Да уж, день определенно запомнится…
        Градов старался не зря: когда он упал, подпиленная ветка переломилась в нужном месте, из раны не выпала и все еще блокировала кровь. Однако шевелить пробитой насквозь рукой оказалось невозможно, он и пытаться больше не стал.
        Левая рука двигалась чуть лучше, но за эти движения приходилось платить чудовищной болью, потому что при падении он содрал кожу почти со всей ладони - и кожа эта теперь свисала неопрятным лоскутом рядом с большим пальцем. Рана кровоточила на удивление сильно и болела, как ни иронично, сильнее, чем пробитая рука. А может, совсем не иронично? Пробитой рукой он не двигал, а вот разодранной еще пытался.
        Потому что ему нужна была помощь. Романа злило то, что придется признаться в собственной слабости, но уж лучше так, чем получить премию Дарвина за самую тупую смерть в истории Малахитового Леса. Надо позвонить… В поселок позвонить, конечно, все очевидно. Пусть пришлют за ним врачей, он даже не обязан будет объяснять им, что случилось, пусть они сами придумывают версии и распространяют сплетни, лишь бы помогли. Роман опасался, что, если так пойдет и дальше, он просто потеряет сознание от боли. А ночи в лесу холодные… можно и насмерть замерзнуть.
        Роман кое-как поднялся, добрел, пошатываясь, до оставленной сумки. Можно только радоваться, что телефон он оставил на земле - с его везением аппарат непременно бы разбился при падении! Впрочем, радость эта, и без того сомнительная, была недолгой. Очень скоро выяснилось, что фронтальная камера, залитая кровью, не распознает лицо владельца и блокировку снять не может. Да и сенсорный экран не спешит отзываться на прикосновения пальцев с содранной кожей. Добраться до панели вызова никак не получалось, а Роман еще и видел, что связь в лесу совсем слабая. Чудо, что вообще есть!
        Нужно было возвращаться самому. Остановить кровь, если получится, и побыстрее идти обратно. Вот только… Финальным сюрпризом этого паршивого дня стало пугающее открытие: он понятия не имел, в какой стороне находится то самое «обратно». Эту часть леса Роман знал чуть хуже, чем остальные, сюда он добирался реже. Если бы он спустился с дерева нормально, он бы без труда нашел нужное направление. Но он спустился далеко не нормально, он крепко приложился головой, а нарастающая боль и потеря крови еще больше ослабляли. Роман понимал, что глупо поддаваться гневу или тратить время на самокритику, ни к чему хорошему это не приведет. Но успокоиться и действовать правильно все равно не получалось.
        Через череду тяжелых мыслей пробилась новая, особенно острая, и Роман невольно рассмеялся, несмотря на всю серьезность ситуации. Надо же… Алла была права! Во всем вроде как ошиблась, а главное сдуру угадала. Нет, он пока не осуществил ее мечту и не сдох в одиночестве, хотя возможность такого исхода еще остается. Но он это одиночество осознал - особенно остро и впервые за много лет.
        Никому не было дела до того, где Градов сейчас. Никто не заметил, что его весь день нет, всем на это плевать. Никто не захочет ему помочь… Разве что Лев, но брат будет думать не о Романе, а о том, как он сам чертовски хорош в роли спасителя. И даже это проверить не получится, потому что Лев укатил из Малахитового Леса на выходные, его не будет ни сегодня, ни завтра.
        Так что можно рассчитывать только на помощь тех, кому это положено по долгу службы. Но их еще нужно вызвать, а с этим беда. Придется кое-как доползти до поселка, потому что единственный человек, который хочет спасти Романа Градова, - он сам.
        Направление предстояло выбрать наугад. Если он двинется в правильную сторону, с его нынешней скоростью он будет в поселке где-то через полчаса. А вот если повернет не туда… Что ж, опечалятся немногие, ему же будет все равно. У сильной боли имелся всего один плюс: она притупляла мысли, заглушала сомнения и делала даже самый страшный финал не худшим вариантом.
        Он смирился с этим, хоть как-то подготовился к будущему, когда планы снова пришлось перекраивать, потому что из-за спины у него прозвучал знакомый голос:
        - Ничего себе… Вот такого я точно не ожидала!
        Глава 11
        Она не собиралась приходить. Тори вернулась в свой временный дом, переоделась, заварила чай, удобно устроилась с книгой в кресле у окна. Вот только читать толком не получалось, буквы плыли перед глазами, отказываясь обретать хоть какой-то смысл, она чаще смотрела не в страницы, а как раз в окно, проверяя, не возвращается ли сосед со своей затянувшейся прогулки.
        Казалось бы: ей какое дело? Если бы кто-то задал ей этот вопрос, Тори не нашлась бы, что ответить. Взрослый мужик, не особо приятный и уж точно не друг ей, не отчитался, куда направляется и когда вернется. При их предыдущих встречах он неизменно злился и требовал, чтобы она рядом с ним больше не появлялась. Так что ей не следовало даже думать о нем, и все же дурное предчувствие почему-то не уходило.
        Тори посопротивлялась этому предчувствию еще с полчаса, но скорее из упрямства. Она уже поняла, что отдохнуть не получится. Но и бегать за Градовым по всему поселку она не собиралась. Если он окажется в каком-нибудь клубе и Тори с облегчением бросится к нему там, какие выводы он сделает? Правильно, что она - очередная содержанка, которой слишком уж понравился его дорогой дом.
        Градов мог быть где угодно. Он ведь среди владельцев этого поселка, возможно, ушел какие-то проблемы устранять. Или с братом своим бесноватым гуляет. Или с той красивой блондинкой, которая недавно к нему приходила… Правда, девица эта так громко орала и так быстро ушла, что в счастливую любовь Тори не очень-то верила. Но даже у крикливой девицы было больше поводов беспокоиться о нем, чем у соседки.
        Так что в поселок Тори не пошла, она направилась в лес. У нее из памяти не шел день их последней встречи - на том дереве. Градов двигался ловко и умело, спору нет. Но ведь и Акела в той сказке однажды промахнулся… Тори это развлечение с деревьями сразу показалось неоправданно опасным. Вряд ли там могло что-то случиться, он ведь использовал страховку, но - вдруг? Да и потом, если они встретятся в лесу, это будет не так навязчиво и глупо, как в поселке. Тори сразу сказала, что ей нравится гулять, лес принадлежит всем!
        Поэтому она накинула куртку и двинулась в сторону черно-зеленой стены деревьев. Сегодня, когда солнце скрылось и подул прохладный ветер, весна уже не казалась такой приветливой и беззаботной. А может, вообще не в весне дело, а в этом проклятом ощущении беды? Или просто день паршивый выдался? Скорее, второе. Тори прекрасно понимала, что день станет только хуже, когда Градов обольет ее очередным потоком презрительных взглядов и не слишком приятных намеков. Но хотя бы дурное предчувствие угаснет - и на том спасибо.
        Среди старых дубов, где они встретились в прошлый раз, Градова не оказалось, и это успокоило Тори. Значит, он все-таки в поселке - или в чьей-нибудь постели. Интересно, там он с таким же снисходительным видом держится? Тори тихонько фыркнула, шагая дальше по дороге. Она уже никого не искала, ей просто хотелось снять нервное перенапряжение, надышаться сосновым воздухом, чтобы потом вернуться к себе и сразу заснуть.
        Если бы уже наступило лето, она бы и вовсе ничего не заметила. Летом этот лес наверняка был особенно прекрасен - с дымкой зеленой листвы, с молодыми деревьями и пышными кустами. Но весна оказалась скромнее, она еще таила пустоту между старых стволов, да и разнообразием цветов не баловала. Именно из-за этого от внимания Тори не ускользнуло движение неподалеку от дороги.
        Даже в вечном полумраке сосновой чащи она без труда разглядела одинокого мужчину - и узнала его. С одной стороны, в его присутствии здесь не было ничего необычного: пошел прогуляться, совсем как она. С другой, - Градов вел себя как-то странно, никуда не шел, просто стоял среди деревьев, да еще и пошатывался. Пьяный, что ли?..
        Чуть посомневавшись, Тори решила все же подойти к нему. Пьяных она не любила и прекрасно понимала, что любой из них способен на агрессию. Но с Градовым почему-то было по-другому, его она не боялась, просто готовилась к очередной порции цинизма и паре-тройке саркастичных шуток.
        Однако, разглядев его, она на пару секунд потеряла дар речи. Тори стояла у Градова за спиной, но даже так она могла заметить пятна крови вокруг него и его изуродованную руку. Когда он обернулся на ее голос, картина стала еще более жуткой. Из второй руки тоже текла кровь, темное пятно запеклось и на затылке мужчины, среди светлых волос. По идее, сейчас Тори полагалось спросить, что же тут случилось, но это и так было ясно.
        - Упали? - уточнила она. Было странно обращаться к нему на «вы» даже сейчас, но Тори почему-то казалось, что так будет правильней. Она и без того застала его в уязвимом положении. Прояви она излишнюю фамильярность - и он замкнется.
        - Да уж, не мой день, - криво усмехнулся Градов. - Вы здесь какими судьбами?
        - Вас искала.
        - Шутите, что ли?
        - Естественно. Вторую порцию шуток получите потом, нужно срочно доставить вас к врачу. Покажите руки!
        Тори никогда не боялась крови, и все же травма травме рознь. Раны на его руках оказались настолько жуткими, что на них и смотреть было тяжело, а прикасаться и вовсе не хотелось. Но она быстро одернула себя: подрожать от ужаса можно будет и потом!
        Тори хотела вызвать врачей сразу же, сюда, однако сигнал отказывался проходить через все преграды, которые создали для него в Малахитовом Лесу. Вот это владельцам поселка предстояло пересмотреть - но позже, когда один из них избавится от шанса умереть от заражения крови. Тори пока пришлось справляться самой. Она кое-как промыла раны из бутылки с питьевой водой. Ту, что на правой руке, пробитой насквозь, осторожно перетянула напульсником, отнятым у Градова, - там крови было меньше. Левая рука оказалась травмирована не так опасно, однако прямо сейчас болела наверняка сильнее. Тори осторожно перемотала ее своим шарфом, но мера была ненадежная, ткань быстро пропитывалась алым.
        - Давайте я сумку возьму, - вызвался Градов.
        - Вы нормальный вообще?!
        - А что, остались сомнения?..
        - Идите уже, вы ж при первом наклоне в обморок упадете, а я вас не дотащу!
        Тори не пыталась над ним издеваться, она говорила правду. Ее спутник держался отлично, не кричал и не рыдал, однако заметно побледнел, на коже выступила испарина. Неизвестно, с какой высоты он упал - и стали ли искалеченные руки его самой большой бедой.
        Хотелось упрекать его. Рассказать ему, что его глупые развлечения и должны были довести до беды, вопрос оставался лишь в том, рано это случится или поздно. И ему следовало бы действовать осторожней, не мальчик все-таки. Безусловно, Роман сам виноват во всем, что произошло, и пусть это станет ему уроком!..
        Но она молчала, то и дело с тревогой глядя на своего спутника. Градов наверняка и сам все понимал, если бы его сейчас начали пилить, это не добавило бы ему сил. Да и потом, упрекать его хотелось вовсе не потому, что он действительно нуждался в уроке. Тори просто слишком хорошо понимала: все могло закончиться гораздо хуже, и от этого становилось чертовски обидно. И если бы она все-таки не пошла его искать… Что бы случилось, если бы она не пошла? И почему из всех людей в Малахитовом Лесу его спасением занимается именно она?
        Градов остановился посреди дороги, сделал несколько глубоких вдохов и медленных выдохов. Тори чувствовала, как страх шевелится в груди холодной змеей. Если Градов упадет, она его не поднимет, останется только бежать за помощью - для которой может быть слишком поздно.
        - Здесь ведь нет больницы? - тихо спросила она. - В Малахитовом Лесу, я имею в виду.
        - Здесь есть врачи, в том числе и хирург, этого хватит.
        - Вам в больницу нужно…
        - Не преувеличивайте, это мелочь!
        Но мелочью это не было, и скоро Тори плюнула на все и подставила ему плечо, позволяя опереться. Градов бросил на нее гневный взгляд, но отбиваться и шарахаться не стал. Он понимал, что для него любое резкое движение может стать последним, и терпел - все сразу.
        Они добрались до поселка чудовищно поздно, уже в глубоких сумерках, но Градову это, кажется, понравилось - их так никто и не заметил, все были заняты своими делами. Суета началась, когда Тори довела Романа до медицинского кабинета, вот тогда его чуть ли не на руки подхватили, а ее мгновенно оттеснили в сторону. Врачи пытались расспросить Тори, что случилось, но она отмолчалась, оставив за Градовым право или признаться самому, или придумать выгодную ему ложь.
        На этом ее роль в дикой истории была завершена. Теперь Тори полагалось вернуться в свой временный дом, смыть с себя чужую кровь, дрожащими руками достать из бара бутылку коньяка… Примерно это она и собиралась сделать, когда Градов вдруг обернулся к ней и сказал:
        - Дождитесь меня, пожалуйста.
        Тихо так сказал, спокойно, без мольбы и надрыва. И он, конечно же, не стал бы настаивать, если бы она решила уйти. Но Тори лишь кивнула и села в ближайшее кресло. Ей было любопытно, почему он вдруг попросил.
        Однако ответ она рисковала так и не получить, потому что Роман этого и сам не знал. У него по-прежнему болела голова, а мир вокруг него вдруг стал слишком быстрым и раздражающе шумным. Слова сорвались сами собой до того, как он успел их обдумать. А что-то пояснять или заявлять, что это шутка, времени не осталось: встревоженные медсестры уже затолкали его в кабинет.
        Ему сделали несколько уколов, и проклятая изматывающая боль наконец отступила. У него пытались выяснить, что случилось, Роман объявил, что свалился в одну из глубоких лесных ям и напоролся на сухое дерево. Тоже сомнительная ситуация, но чуть менее дурацкая, чем падение из-за приступа кашля. Глубокие ямы, оставленные выкорчеванными бурей корнями, в лесу действительно были, местные об этом знали, так что сомневаться в его словах они не стали.
        Дальше началась общая песнь на тему того, что пострадавшего необходимо немедленно отвезти в больницу. Солировали то терапевт, то хирург, им вторил хор медсестричек. Но с обезболивающим Роман уже пришел в себя и вернул годами отработанный навык ставить людей на место.
        - Есть угроза для жизни? - коротко осведомился он.
        - Нет, но в больнице проведут более точное обследование, у вас же может быть сотрясение мозга! Да и руки вам зашьют аккуратней.
        - Вы можете это сделать или нет?
        - Могу.
        - Тогда делайте.
        Роману по-прежнему было больно, но он выглядел как человек, которому не больно, и это спасало. Хирург наконец занялся его руками, пока терапевт осматривал ссадину на голове, потом задавал вопросы о самочувствии и светил фонариком в глаза. Роман и без этих манипуляций уже мог сказать, что сотрясение мозга, если оно вообще есть, незначительное - с ним в жизни случалось всякое, было с чем сравнить. После падения обошлось без сломанных костей, он отделался синяками и двумя травмированными руками. Это не так уж плохо, восстановление должно отнять не слишком много времени.
        Но сначала следовало зашить руки, тут дело оказалось долгим и трудоемким. Может, потому хирург и пытался спровадить его в больницу - чтобы не возиться с этим самостоятельно? Однако, смирившись, он погрузился в работу. Роман не сомневался, что все будет в порядке, в штат Малахитового Леса нанимали только лучших.
        За манипуляциями хирурга он не следил, когда от него отстал терапевт, появилось время все обдумать. И все же зачем он попросил ее остаться? Виктория его раздражала всю дорогу. Она увидела куда больше, чем следовало бы… Да и вообще, почему в лесу появилась именно она? Еще больше его раздражало то, как она себя вела. Роман четко определил для себя ее типаж: сестра Аллы, пусть и не по крови, но по духу так точно.
        Однако женщина такого типажа должна была метаться вокруг него, причитать, жалеть и лить слезы. Виктория же действовала собранно и вполне грамотно. Она не пыталась ни сюсюкать с ним, ни упрекать, ни насмехаться. Она говорила ровно столько, сколько нужно, и подставила ему плечо за секунду до того, как он готов был свалиться на дорогу, не раньше. Без нежности, без фамильярности… Это другой типаж.
        Значит, она человек, которого нужно изучать, непонятный типаж - от нее разумнее держаться подальше, пока он не определит, кто она на самом деле. А сделать это в таком состоянии, как сейчас, у него вряд ли получится. Так что ему следовало бы не просить Викторию остаться, а распрощаться с ней до полного выздоровления.
        Успокаивал Роман себя лишь тем, что объясняться с ней все равно не придется. Восстановление рук растянулось на несколько часов, он на такое не рассчитывал. За окном стемнело, время было позднее, Виктория, скорее всего, ушла, не дожидаясь его. Если она действительно такая добрая самаритянка, то наверняка оставила для него послание с просьбой позвонить ей, когда операция окончится. Но он, конечно же, не позвонит.
        Наконец хирург завершил работу, и окровавленные руки скрылись под плотными белыми повязками. Обезболивающее пока действовало, но Романа мутило от усталости, ему хотелось как можно скорее добраться до постели и отключиться. Он опасался, что сейчас его загрузят информацией про лечение, но нет, врачи его просто отпустили, велев вернуться на перевязку завтра.
        В коридор он выходил с определенной опаской, однако кресло, которое занимала Виктория, оказалось пустым. Тут ему полагалось вздохнуть с облегчением, и Роман убедил себя, что он это облегчение действительно чувствует. Ну а что внутри холодно и пусто - так это понятно после сегодняшней мясорубки. Роман принял это и направился к двери, когда почувствовал, как кто-то осторожно касается его плеча.
        Тори же решила, что лучше не звать Градова издалека, на них и так сегодня смотрят слишком много и слишком долго. Поэтому она предпочла догнать его в коридоре и уже там коснуться его плеча, привлекая внимание. Она видела, как Роман посмотрел на оставленное ею кресло. Значит, та его просьба не была ошибкой и не послышалась ей, он и правда ожидал, что она останется. Это интриговало и доказывало, что она не зря потеряла здесь столько времени.
        Ну а в кресле ее не было, потому что еще до появления Градова из процедурного кабинета выскользнула медсестра и направилась к Тори.
        - Вы ведь его соседка, так? - поинтересовалась она.
        - Да.
        - А других соседей у него и нет сейчас: с одной стороны живете вы, с другой - Лев Андреевич. Но Лев Андреевич уехал, возвращается он, кажется, послезавтра, больше нам некому позвонить.
        - Зачем вообще кому-то звонить? - удивилась Тори.
        - Вы не сочтите за наглость, но… Вы не могли бы этой ночью присмотреть за Романом Андреевичем? Доктор считает, что у него все неплохо, и все-таки такое наблюдение будет нелишним. Я дам лекарства, в том числе и уколы с обезболивающим. Вы умеете делать уколы внутримышечно?
        - Умею.
        - Точно? - допытывалась медсестра. - Я могу вам показать, как надо.
        - Умею, делала уже.
        - Хорошо, тогда я вам соберу все необходимое и распишу, что и когда принимать. Еще я оставлю телефоны докторов на случай, если Роману Андреевичу станет хуже, но это вряд ли.
        - Это Роман Андреевич велел передать все мне?
        - Нет, что вы! Разве ж он мог о таком попросить? Он сейчас занят, доказывает докторам, что ничего особенного с ним не случилось. Но доктор считает, что Роман Андреевич сейчас не то что не запомнит, что и когда принимать, он даже в записях разобраться не сможет. А вы такая спокойная… Скажите, вы не в медицине работаете?
        - Я фотограф, - сдержанно улыбнулась Тори.
        - Вот как… Тогда Роману Андреевичу просто повезло.
        Тори забрала лекарства, сразу начала читать записи, поэтому и пропустила момент, когда Градов все-таки покинул процедурный кабинет. Но спохватилась она вовремя и успела догнать его до того, как он покинул коттедж.
        - Вы еще здесь? - нахмурился Градов. - Не стоило!
        Первой реакцией было напомнить, что он сам ее просил - а теперь наверняка получил обезболивающее, вот и бодрится. Но Тори вовремя прикусила язык: такая реакция оказалась бы слишком предсказуемой, Градов определенно ждал этих слов, чтобы уцепиться за них и все-таки спровадить ее. Она решила действовать иначе.
        - Ничего страшного, мне несложно, не хотелось одной идти через весь поселок.
        - С чего это?
        - Темноты боюсь.
        - Вы ожидаете, что из меня сейчас такой уж хороший защитник? - усмехнулся Градов, кивнув на свои перемотанные бинтами руки.
        - Конечно. Вы сейчас очень похожи на зомби, а их все боятся. Идемте уже, я спать хочу!
        Медсестра сказала, что под влиянием лекарств Градов долго не продержится - заснет не позже, чем через час. Так что нужно было поспешить с доставкой его в коттедж.
        На этот раз идти оказалось куда проще, чем добираться сюда из леса. Градов, надо отдать ему должное, вполне убедительно изображал, что с ним все в порядке. Но взгляд у него все равно оставался мутным, он двигался на автопилоте и даже не спорил со своей спутницей, что, пожалуй, являлось сигналом предельного утомления.
        Его руки сейчас напоминали ласты - примерно с тем же уровнем подвижности. Поэтому Тори пришлось делать все: открывать дверь, расстилать для хозяина дома постель и даже помогать Градову раздеться, хотя последнему он вяло сопротивлялся. Но сопротивления надолго не хватило: он и правда заснул мгновенно. Это даже на сон не было похоже, скорее на отключение устройства: нажал на кнопку - и нет ничего: ни звука, ни огней, ни движения.
        Тори накрыла его одеялом, поставила на тумбочку пакет с лекарствами и скрестила руки на груди, разглядывая взрослого мужчину, которому она ничего не была должна - и от которого вряд ли дождалась бы хоть какой-то благодарности.
        - Ну и что мне с тобой делать? - задумчиво спросила она.
        Глава 12
        Роману не пришлось сомневаться, приснился ему вчерашний день или вся эта муть произошла с ним на самом деле. У него с первых секунд после пробуждения доказательств хватало: все тело болело, как избитое, голова гудела, во рту будто песочницу кто-то попытался устроить - или кошачий лоток, что было бы совсем уж неприятно. А главное, в руках застыла пульсирующая тупая боль, Роман пока не мог шевелить пальцами и чувствовал, что они не отнялись, они просто туго стянуты повязкой.
        Так что состояние было паршивым - но не таким паршивым, как он ожидал. Жить можно, он еще легко отделался с учетом всех обстоятельств. Роману отчаянно не хотелось не то что из постели выбираться, глаза открывать. Но он понимал, что теперь ему придется постараться ради возвращения жизни в привычную колею, лучше начать сейчас, пока он потерял не слишком много времени.
        Градов открыл глаза, сначала медленно и осторожно - а потом удивленно распахнул, не обратив внимания даже на то, что яркий утренний свет усиливает головокружение. Это отходило на второй план по сравнению с тем, что в спальне он был не один. В кресле напротив его кровати сидела девушка и читала книгу.
        В его кресле.
        Его книгу.
        Не то чтобы ему было жалко того или другого, Романа поразила скорее уверенность, с которой эта девица здесь обустроилась. Виктории не должно быть в его доме, она довела его вчера до врачей, а дальше… а что дальше? С этого момента воспоминания становились рваными и мутными. Возможно, из-за усталости или лекарств, сложно сказать. Роман с трудом припомнил, что в больнице, кажется, сам просил ее остаться, хотя и непонятно зачем. Значит, дверь в его дом точно открыла Виктория, потому что сам он с ключами в таком состоянии не справился бы. Но почему она здесь? Ей полагалось сразу уйти.
        - Вы что здесь делаете? - не выдержал он. Голос звучал хрипло, горло чуть побаливало, и адски хотелось пить, но с этим пока предстояло подождать.
        Виктория неспешно отложила книгу и бросила внимательный взгляд на хозяина дома. Он ожидал, что она сейчас начнет радостно пищать, осыпая его высказываниями в стиле «Божечки, как я волновалась!». Однако светло-серые глаза, направленные на него, оставались спокойными, и улыбалась Виктория слабо, едва заметно и уж точно без щенячьего восторга.
        Значит, вчера ему не показалось, он действительно ошибся в оценке этой девицы.
        - И вам доброе утро, Роман Андреевич. - Она улыбнулась чуть шире, все равно лениво, будто вспомнила о правилах приличия, которые ей не нравились.
        - Доброе утро. Что вы здесь делаете? - повторил вопрос Роман.
        - Караулю.
        - Вы что, всю ночь здесь провели?
        - Бо`льшую ее часть - в гостиной. Врачи сказали, что в первую ночь может произойти резкое ухудшение, за вами нужно наблюдать, вот я и наблюдала. Не переживайте, ухудшений не было.
        - Не стоило вам этого делать, - проворчал Роман. Он уже обнаружил, что его одежда валяется на полу. Теперь он пытался вспомнить, сам ли он разделся и где в этот момент находилась незваная гостья.
        - Как ваши руки, Роман Андреевич? - поинтересовалась она. - Сильно болят?
        - Нет, все в порядке, поэтому я и говорю: вам не нужно здесь оставаться!
        Но Виктория лишь покачала головой:
        - Не совсем так, вы путаете причину и следствие. Руки у вас не сильно болят, потому что двадцать восемь минут назад я сделала вам укол обезболивающего.
        - Что?.. Как?
        - Как будто так сложно сделать укол раздетому спящему человеку, - пожала плечами она. - Я поэтому здесь и сижу, кстати. Я собиралась разбудить вас минут через сорок после укола, когда обезболивающее полностью подействует, но вы проснулись раньше. Сегодня такие уколы еще нужно будет делать, второй и третий день после травмы - самые паршивые.
        - Почему? - автоматически спросил Роман, хотя это его сейчас волновало меньше всего.
        - Потому что, когда рана получена, организм еще в шоке от того, что до такого дошло. А на второй день он принимает суровую правду, и поврежденные ткани воспаляются. Это нужно просто перетерпеть, в двенадцать у вас перевязка. Кстати, может, после всего, что произошло, уже можно на «ты», как вам идея?
        - Давайте все-таки не будем, - поморщился Роман. Воспоминания о вчерашнем дне лезли в голову, сбивали с толку, смущали даже. Ему решительно не нравилось все, что довелось увидеть и узнать соседке. Он не хотел допускать еще больше откровений - и большего сближения с человеком, оценка которого оказалась неверной. - Я искренне благодарен вам за помощь, но, думаю, вам пора к себе.
        Ей полагалось разозлиться, а может, обидеться, но в любом случае - уйти. Она же продолжала сидеть в кресле и наблюдать за ним с легким любопытством.
        - А вы что делать будете?
        - Что обычно.
        - Вы что обычно делаете в обычном состоянии, - рассудила Виктория. - А сейчас не оно. Повязки вам снимать нельзя, да вы и не сможете. Пить хотите?
        - Хочу, - неохотно признал Роман.
        - А у вас на кухне только маленькие бутылки, требующие применения мелкой моторики. А с завтраком что? А с выбором одежды? Короче, если уж я вытащила вас из того леса, мне не хочется, чтобы вы благополучно померли на следующий день.
        - По-моему, вы много на себя берете.
        - В самый раз. Я вам сейчас наполню ванну, пока это единственный способ для вас вымыться, не промочив повязки. Уйду после завтрака, у меня свои дела есть. До этого момента - мужайтесь.
        Хотелось ответить колко, но мешало головокружение - и чувство благодарности, от которого Роман не мог отстраниться. Она ведь во многом была права, пусть даже в своей наглости.
        Виктория действительно ушла, скоро он услышал шум воды, а через пару минут соседка вернулась со стаканом. Роман протянул к ней руки, но стакан так и не получил.
        - Выскользнет из бинтов на раз-два, - указала Виктория. - Давайте помогу.
        - Ни в коем случае.
        - Ну, вы или так будете пить, или из ванны. По-моему, из стакана лучше.
        - Вы издеваетесь?
        - Да так, подшучиваю. Зато я не расскажу о том, что здесь случилось, никому, мне это не нужно. А вот альтернатива мне, здешние медсестры, расскажут вообще все и еще столько же додумают. Видите? Я меньшее из зол.
        Виктория помогла ему приподняться, снижая нагрузку на руки, поднесла к губам стакан. Вынужденная беспомощность бесила, и немного помогало лишь то, что соседка ко всему относилась с неизменной невозмутимостью. Она не кокетничала, не краснела и не бросала на него многозначительные взгляды. Она словно была одной из тех самых медсестер - но без прилагающихся бонусом сплетен.
        Ее настойчивость даже оказалась полезной, что скрывать. Роман мог успокоить собственную гордость мыслями о том, что он пытался прогнать гостью и со всем справиться самостоятельно. Не его вина, что она не ушла. Раз уж Виктория осталась, пусть принесет пользу! О том, как много она уже видела, он предпочитал не думать.
        В ванную Роман все равно отправился один. Он бы и вовсе отложил это, но нельзя - он вчера завалился в постель в грязи и засохшей крови, так что вид у него теперь был такой, будто его собаки на пустыре пожевали. Роман обернул повязки на руках полотенцами, чтобы не промочить, и с удовольствием погрузился в теплую воду. Не то же самое, что принятие душа, конечно, но лучшая из доступных альтернатив.
        Уже в ванной он обнаружил, что Виктория позаботилась обо всем - на корзине с бельем лежала стопка чистой одежды. Да еще и удачно подобранной: никаких сложных застежек, свободный спортивный костюм, который несложно было натянуть даже с перемотанными руками.
        - Вы что, рылись в моем шкафу? - возмутился Роман.
        - Ага, можете потом пересчитать носки с трусами и убедиться, что я ничего не умыкнула, - отозвался бодрый голос из-за двери. - Роман Андреич, кто привил вам убеждение, что, если вы скажете «спасибо», у вас язык отсохнет?
        - Спасибо, - угрюмо поблагодарил Роман. - Зачем вам это нужно?
        - Карму чищу. Говорят, где-то наверху засчитываются плюсики за каждого спасенного котенка. Думаю, вы мне даже больше баллов набросите, вы покрупнее котенка будете. Когда устанете плескаться - выходите, я уже завтрак готовлю.
        - Это вовсе не обязательно!
        - Но я-то уже начала.
        И снова ее невозможно было выставить вон, потому что сам он не справился бы. С его руками можно разве что холодильник открыть, с остальным уже проблемы. Оставалось лишь надеяться, что сегодня хирург придумает повязки поудобнее.
        Кое-как одевшись, Роман вышел из ванной и направился на кухню. Не нужно было спрашивать, что она готовит - запах блинов расползался по всему дому. То, что у него на кухне есть ингредиенты для блинов, стало для Романа открытием: холодильник заполняла кухарка, приходившая к нему несколько раз в неделю.
        - Не люблю сладкое, - только и сказал Роман. Сказал, потому что хотелось подчеркнуть: он не настолько сильно зависит от непрошенной спасительницы, и если она вообразила себя добрым ангелом, то зря.
        Виктория не обиделась:
        - Вы трындеть любите.
        - Что, простите?
        - У вас в наличии четыре вида сиропа, джем, шоколад и сгущенка. Это для кого, тараканов подкармливать?
        - От бывшей осталось.
        - Вашей бывшей тут нога не ступала, и вот вы снова трындите. Видите? Я была права. Да ладно, мужайтесь, потерпеть совсем чуть-чуть осталось. Я сейчас закончу и уйду. Помните: перевязка в двенадцать. Хотя вы ж тут босс, когда придете, тогда и перевяжут… Тут другое важнее, Роман Андреевич. - Виктория, до этого улыбавшаяся, посерьезнела и повернулась к нему. - Я смотрю, вас не тошнит, двигаетесь вы вполне бодро. Значит, сотрясения удалось избежать, поздравляю. Боль в руках, похоже, на время отступила. Все вместе это может создать иллюзию того, что вы здоровы и в состоянии скакать тут попрыгунчиком. Не поддавайтесь, лекарства нужно принимать вовремя, обезболивающее тоже колоть хотя бы два дня. Иначе доходитесь до чего-нибудь гораздо менее приятного, чем ваше нынешнее состояние.
        - Благодарю за информацию.
        Роман и сам понимал, что она права. Однако бодро глотать лекарства жменями и бегать на уколы он не собирался. Нужно будет обсудить это все с врачом, а уколы и вовсе сразу же исключить. Градов подозревал, что проблемы с памятью вполне могут быть связаны с этим, а вовсе не с посттравматическим шоком. Он что, нежная барышня - шоку поддаваться? Боль можно потерпеть, если наградой за это станет чистый разум.
        Виктория поставила перед ним тарелку с пышными блинами, уже порезанными и политыми сиропом, вложила в левую руку вилку. Ворчать хотелось все сильнее, однако Роман признавал, что сделать все это самостоятельно оказалось бы сложно. Вынужденная слабость являлась куда бо`льшим испытанием, чем любая боль.
        - Вот, наслаждайтесь, а мне пора идти. Дальше справляйтесь сами, для облегчения задачи представьте, что вы крабик и у вас клешни.
        - Это что, месть за отказ переходить на «ты»? - мрачно осведомился Роман. Хотелось улыбаться, но улыбаться было нельзя.
        - Месть? С моей стороны? Ну, придумаете тоже! Ладно, я пошла. А, и вот еще совет напоследок: захотите в туалет - используйте пластиковые пакеты.
        - Да как вы…
        - Всегда пожалуйста, - подмигнула ему Виктория и поспешила покинуть кухню до того, как Градов сообразил, что вообще можно сказать в такой ситуации.
        Настроение у Тори этим утром и правда было приподнятым. Она видела, что Градову лучше - намного лучше, чем было вчера и чем предполагали врачи. Ну а наблюдать за человеком, который всегда был сильным, а теперь временно вынужден принимать помощь, вполне забавно.
        Впрочем, когда она осталась одна и исчезли все отвлекающие факторы, желание веселиться ослабло. Его спугнул заданный Градовым вопрос, вполне справедливый вопрос: а зачем ей это нужно?
        Понятно, почему она помогла ему в лесу - тут и вариантов нет. Но ее участие в этой истории должно было закончиться в кабинете врача. Довела, сдала на руки профессионалам - все, свободна, других дел хватает. Она в Малахитовом Лесу не ради того, чтобы в добрую самаритянку играть, у нее есть вполне четкое задание.
        И все же Тори почему-то не смогла вчера уйти. Может, потому что это отвлекало ее от собственных неудач. А может, потому что в Градове она видела свое отражение - хотя бы отчасти. Тори слишком хорошо понимала, что, окажись она в подобной ситуации, ей тоже не к кому было бы обратиться, и она не хотела бы, чтобы кто-то увидел ее в таком состоянии. Она не верила в карму, но надеялась, что, если нечто подобное все-таки существует, ей тоже однажды помогут.
        Теперь ее участие точно завершилось, без вариантов. Врачи сегодня займутся Градовым, а скоро вернется его брат, он и будет выполнять семейный долг. Тори же заглянула в свой коттедж, чтобы привести себя в порядок. Готовить второй раз за утро не хотелось, и она направилась в кафе.
        Здесь в такое время оказалось немноголюдно, но этому Тори даже радовалась. Она устроилась за дальним столиком у окна - там можно было не только спрятаться от людей, но и насладиться великолепным видом. Молодые деревья с настолько нежной листвой, что она кажется окрашенным в зеленый пухом. Яркие вспышки тюльпанов - как салют на ночном небе. Аккуратные заборчики, а дальше, совсем далеко, высокая стена леса, который, как выяснилось, бывает не только чарующим, но и опасным. И все же… Тори не покидало странное, совершенно не логичное впечатление: если бы лес хотел убить Градова, он бы сделал это. Или покалечил бы сильнее. А он так - напугал и отпустил…
        Дурацкие мысли, конечно. Как будто лес способен на такое!
        - Тори, привет! - прозвенел на весь зал мелодичный голос, отвлекая Тори от наблюдения за далеким лесом.
        - Ксюша? - удивилась она. - А ты что здесь делаешь?
        Ксения пока была единственной, кто называл новую знакомую так, как та попросила, а не Викой или Викторией.
        Когда Виктория только познакомилась с Ксенией, ей казалось, что художница будет такой же отшельницей, как Илья Шведов. Однако Ксения настаивала лишь на том, чтобы никто и никогда не видел ее без маски. Других ограничений для нее не было, она свободно гуляла по поселку, общалась с людьми - и почти все здесь ее обожали.
        Вот и теперь она без малейшего стеснения заглянула в кафе. Ксения часто сюда заходила - исключительно ради компании. Еду и напитки она уносила с собой.
        Сегодня художница и вовсе сразу же поспешила за столик Тори.
        - Вот и не верь после этого интуиции! - заявила Ксения. - Я ведь к тебе сейчас шла, а потом меня будто толкнули к кафе. Дай, думаю, загляну, проверю… Здорово, да? А то бы разминулись!
        - Ты ко мне шла? - удивилась Тори. - Зачем?
        - Так про Романа Андреевича узнать! Тут все о случившемся говорят. Ты большая молодец, что помогла ему!
        Надо же… Вчера, наблюдая за медсестрами, Тори не сомневалась, что они разнесут сплетни по всему поселку. Но даже она не могла предположить, что это произойдет настолько быстро. Суток не прошло - а знает даже Ксения, которая сплетнями особо не интересуется! Эти медсестры что, ходили по улицам и орали новости?
        - Не так уж я ему и помогла, - признала Тори. - Он бы и без меня справился. А ты чего так волнуешься? Я думала, вы с ним не знакомы.
        - Мы действительно не знакомы. Но на этот раз новости дошли даже до Ильи, уж не знаю как, и вот он очень волнуется.
        Теперь Тори не знала, чему удивляться больше: феноменальным способностям медсестер к распространению сплетен или тому, что диковатый отшельник Илья был этим задет.
        - А что, они с Градовым знакомы? - уточнила Тори.
        - Илья тут со всеми знаком, он живет в Малахитовом Лесу чуть ли не со дня открытия. Только со Львом Андреевичем почти не общается, им обоим это неинтересно. А вот с Романом Андреевичем они, кажется, друзья… Насколько это возможно в мире Ильи.
        - Да ладно! Градов же, который постарше, тут год не был!
        - И что? - искренне удивилась Ксения. - Ты ведь понимаешь, что Илья не только пространство, но и время воспринимает по-своему? Ему не важно, сколько он с человеком не виделся, если человек ему нравится.
        - Неожиданно… Тогда скажи ему, что его друг - зануда, но с занудой этим все будет в порядке.
        - Лучше ты скажи.
        - Я? Почему это вдруг я? Я Илье даже не нравлюсь!
        Тори ожидала, что Ксения сейчас начнет ее успокаивать и заверять, что она композитору очень даже понравилась. Однако девушка лишь спокойно кивнула:
        - Не нравишься. То есть не активно не нравишься, а просто не входишь в список людей, которые ему симпатичны. Но это, опять же, особенность Ильи: он не воспринимает переданную через третьи руки информацию. Ему нужно услышать рассказ того, кто видел все своими глазами.
        Если бы обстоятельства сложились немного по-другому, Тори уже детально объяснила бы, куда Илья может засунуть свои особенности и насколько глубоко протолкнуть. Понятно, что он гений и психика у него не совсем обычная. Но разве идет ему на пользу то, что все с ним вот так носятся?
        Однако теперь носиться с гением предстояло и Тори. Она ведь сама искала способ снова пообщаться с ним - и вот пожалуйста. Может, есть все-таки карма?
        - Тогда пойдем, - предложила Тори, поднимаясь из-за столика. - Я все равно уже закончила.
        - Ой, было бы здорово! - восхитилась Ксения, в мире которой не было никаких заданий и тайных смыслов.
        Илья действительно оказался взволнован, тут художница не переоценила его состояние. Настолько, что он не то что играть, на месте сидеть не мог. Когда девушки пришли к дому Шведова, композитор наматывал круги по саду. Сад, надо сказать, был прекрасен - распустились первые робкие цветки сирени, уже наполнившие воздух легкой сладостью - как обещанием грядущего великолепия. Но Илья не обращал на них внимания, он смотрел только себе под ноги, и примятая трава выдавала, что мечется он уже не первый час.
        Надо же, видно, и правда Градова другом считает! Кто бы мог подумать. Нет, определенное сходство между ними есть - оба тихие, задумчивые. Но на этом - все, Градов вообще не казался человеком, у которого могут быть близкие друзья. Хотя… при чем тут вообще Градов? У Ильи собственное восприятие мира, а Градов, вероятно, знать не знает, что его в друзья произвели.
        Ксения, уже неплохо изучившая соседа, сразу бросилась его успокаивать. Она отвела Илью в дом, усадила за рояль. Играть он не собирался и на девушек не смотрел, просто за инструментом он чувствовал себя уверенней. Композитор даже набрался смелости, чтобы обратиться напрямую к Тори:
        - Как Роман… себя чувствует?
        - Ну… он перебинтован, ворчлив, но жив.
        Илья нахмурился и еще ниже опустил голову. Судя по всему, шуток он не понимал - как и намеков, сравнений и аллюзий. Теперь уже Тори поражало не то, что композитор задержался в Малахитовом Лесу, а то, что смог так долго прожить в мире обычных людей.
        Ей пришлось рассказывать ему обо всем, что случилось вчера, опуская разве что детали, которые наверняка оказались бы неприятны Градову, а посторонним были попросту не важны. Выдать чужую тайну она не боялась - она все равно не сообщила бы ничего, о чем не болтали бы со всеми подряд сначала медсестры, а потом те, кому они подкинули тему для сочинений.
        Зато Илья такую откровенность определенно оценил. Он постепенно успокаивался, больше не вздрагивал нервно и не постукивал пальцами по крышке рояля, хотя на Тори по-прежнему не смотрел.
        - Ужас какой, - сочувствующе заметила Ксения, когда Тори закончила. - И надо же было этому случиться, когда Лев Андреевич отсутствовал в поселке!
        - Знаешь, я не думаю, что Роман так уж хотел увидеть рядом с собой брата.
        - Глупости, конечно, хотел, это же родной человек! - возмутилась художница. - Да еще и очень хороший, вместе им было бы легче!
        А вот Илья коротко кивнул, от Тори это не укрылось. Получается, он действительно неплохо знал Романа. С Ксенией же все понятно после того большого портрета: для нее Лев Градов - святой и исцеляет раны одной своей улыбкой.
        К счастью, Ксения была из тех, кто не выносит конфликты любого толка. Когда до нее дошло, что мирная беседа может переродиться в спор о том, насколько все-таки божественен Лев Андреевич, она тут же сменила тему:
        - Илья, а может, ты позволишь Тори узнать про Романа Андреевича больше, раз она ему помогла? Он-то вряд ли скажет, он такой же молчаливый, как ты!
        Предложение было неожиданным - и сбивающим с толку. Тори вовсе не отказалась бы узнать побольше про Градова, однако она не представляла Илью в роли рассказчика.
        Илью же такое предложение не смутило, даже нервничать не заставило, хотя соглашаться он не спешил.
        - Роману не понравится.
        - Ему, может, не понравилось бы то, что о его состоянии тебе рассказали, - парировала Ксения. - Но тебе же важно было узнать, и Тори согласилась. Да и потом, я не думаю, что он возражал бы именно против твоего рассказа.
        - А что за рассказ такой? - не выдержала Тори.
        - О, это очень интересно! Илья иногда пишет музыку про тех, кого хорошо знает, вот как я пишу портреты. Понимаешь, портрет - это ведь не фото, не точное изображение, это восприятие. Это то, как человек выглядит, и то, какие качества я в нем вижу. Когда Илья сказал мне, что то же самое можно сделать с помощью музыки, я не поверила. Но он написал мелодию для меня, и я почувствовала: это же действительно я, это про меня!
        Тори сильно сомневалась, что Илья был способен на такое длинное и понятное объяснение - или что музыка может оказаться равна портрету. Но заинтригована она точно была.
        Ксения снова повернулась к Илье:
        - Не хочешь про Романа Андреевича - давай про меня. Я-то не возражаю, про меня можно!
        - Ладно, - кивнул Илья.
        Похоже, он был действительно благодарен Тори за рассказ, сегодня он казался не так напряжен рядом с ней, как раньше. Она не ожидала, что столь быстро добьется прорыва, но упускать такой шанс не собиралась. Ну а когда зазвучала музыка, Илья уже привычно преобразился, он снова находился на своей территории, где не нужно опускать взгляд, заикаться и нервничать.
        Ко всей этой идее с портретами в музыке Тори отнеслась скептично, хотя и не собиралась этого показывать. Однако скептицизм ее не продержался и минуты. Пожалуй, ей следовало к такому подготовиться - она ведь знала, насколько Илья талантлив. Раньше музыка для нее была… просто музыкой, чем-то особенным, но с портретами точно не связанным. Теперь же она не только видела перед собой Ксению, но и слышала ее.
        Портрет этот не имел ничего общего с внешностью. Он был переплетением эмоций и чувств, не неопрятным клубком, а четкой и симметричной паутиной ловца снов, в котором прослеживается кружевной узор. Легкость, наивность, беззащитность - и абсолютная доброта, не растраченная и не иссохшая даже в мире, который был не слишком добр к Ксении. Нежность. Преданность. А за всем этим, за мягкостью и верой в лучшее, тонкие ноты грусти и затаенной боли, от которой уже не избавиться. Любовь к жизни спасает не от всего, она просто позволяет не сдаться там, где ломаются другие, и двигаться дальше. Когда Тори закрывала глаза, слушая эту музыку, воображение рисовало перед ней то первоцветы, хрупкие, но решительно пробивающиеся сквозь снег, то полные солнечных искр ручьи ранней весны, то маленькую птичку, впервые испытывающую крылья.
        Ксения все это время наблюдала за ней и наверняка улыбалась, хотя маска надежно скрывала это. Когда мелодия оборвалась, художница тут же спросила:
        - Ну что? Веришь мне, веришь? А я же говорила!
        - Верю, - признала Тори. - Но тем любопытней мне послушать про того Андреевича, который Роман, а не Лев.
        - Про Льва и нету, - тихо указал Илья.
        - Илья не про всех пишет, - пояснила Ксения. - Только про тех, кого хорошо знает и чувствует.
        - Это я уже поняла… Ну так что, Илья? Расскажете мне про него или нет? Я бы хотела узнать.
        Хотела Тори теперь не только узнать, а гораздо больше. Если Илья настолько симпатизировал Градову, значит, доверял ему. Если Тори станет другом и Ксении, и Градову, это будет лучшей рекомендацией и ускорит сближение с Ильей. Ну и ей постепенно удастся до него достучаться - до того, как завершится отведенный ей месяц.
        Она собиралась оставить Градова в покое, наблюдать за его смущением забавно лишь до определенного предела. Но теперь ему придется вытерпеть ее общество чуть дольше, благо темы для обсуждения у них уже есть. Ему это точно не навредит, даже на пользу пойдет: с такими травмами он ближайшие пару дней будет нуждаться в помощи.
        Так что мелодию, посвященную ему, Тори собиралась слушать с удвоенным любопытством - как подсказку для будущего общения. Она прекрасно понимала, что музыка, связанная с Градовым, не может быть такой же бодренькой и жизнерадостной, как портрет Ксении. Тори ожидала, что это окажется нечто спокойное, расслабляющее - как течение широкой реки.
        Но музыка была другой. Быстрой, но не бодрой, а по-своему тревожной, настороженной, заставляющей напрячься, пересесть на край кресла, слушать внимательней, стараясь ничего не упустить. Музыка с двойным дном: сначала спуск в пещеру, а потом - возможное падение в бездну. Не мерный поток, а проливной осенний дождь, в котором можно скрыть что угодно. Утренний туман над холодной водой. Зверь, тихо пробирающийся через ночь.
        Это было совсем не то, что она знала о Романе Градове. Это было даже не то, с чем ей хотелось бы сблизиться. Но ее желания сейчас отходили на второй план, задание требовалось выполнить любой ценой, а значит, ей предстояло приспосабливаться.
        Глава 13
        Лев вернулся в поселок, как только узнал, что случилось с его братом. Дашка, конечно же, была недовольна, но выбор перед ней стоял простой: ехать с ним или остаться на вечеринке, а потом самой искать транспорт. Льва устроил бы любой вариант, он о своей спутнице даже не думал. Он злился из-за того, что ему рассказали про несчастный случай так поздно.
        Пропустить такой идеальный повод для примирения! Ранение наверняка сбило с Романа хотя бы часть спеси, заставило его почувствовать себя уязвимым, а значит, нуждающимся в семье. Тут Лев помог бы ему, подал руку, ну или что там нужно делать с травмированными людьми… Не важно, он бы сделал все, что велели врачи! И тогда до старшего брата наконец дошло бы, что они не чужие люди, он вообще не один, ему есть, на кого положиться!
        Но врач позвонил младшему Градову слишком поздно. А в ответ на замечание, которое Лев высказал громко и далеко не цензурно, принялся оправдываться:
        - Ну я же знал, что вы на отдыхе, просили вас не беспокоить, Лев Андреевич!
        - Я просил не беспокоить меня по мелочам, а не в случае, когда жизнь моего брата под угрозой!
        - Но его жизнь не была под угрозой… Ему соседка помогла, этого оказалось достаточно, Роман Андреевич даже под нашим наблюдением оставаться не стал.
        Разговаривать с врачом дальше без толку, с Дашкой - тоже. Она сначала еще пыталась ворчать, что напрасно они сорвались, сейчас Роман отвесит ему свой фирменный пинок под зад, который можно было получить и на сутки позже. Пришлось на нее прикрикнуть, и остаток дороги она обиженно молчала.
        Подъезжая к поселку, он позвонил Алле и выяснил, что эта курица вообще ничего не знала про несчастный случай. Лев понятия не имел, чем она занималась столько дней, но уж точно не тем, чем следовало бы! Естественно, сейчас, когда ей хвост прищемили, она рвалась идти с ним к Роману, но Лев это запретил. Он решил, что шанс на трогательное объединение братьев еще есть, однако возможно это только наедине. Так что он отвез Дашку к их дому, а к Роману отправился один.
        Старший брат выглядел плохо: бледный, осунувшийся, с темными кругами под глазами. Вот только даже эта слабость почему-то не смогла избавить его от вечного выражения превосходства на лице, которое с детства бесило Льва.
        По сценарию измученный болью Роман должен был броситься на шею Льву с братскими объятиями, рассказать, как сильно он испугался, возможно, заплакать. Но Роман стоял на пороге и смотрел на брата как на дебила.
        - Ты чего приперся и таращишься на меня так, будто мысленно уже выбираешь венок на могилу?
        - Мне рассказали, что с тобой случилось!
        - Судя по твоему траурному виду, тебе рассказали белиберду. Я в порядке.
        - Рома, ну в каком ты порядке?
        - В шахматном.
        - Чего? - удивленно моргнул Лев. - Иногда я тебя совершенно не понимаю! Но очевидно, что тебе нужна помощь. Давай ты на время переедешь к нам, а? Тогда и я, и Дашка будем за тобой присматривать.
        - Дай угадаю… В твоем воображении я уже лежу в длинной ночной рубашке на высокой кровати, а ты держишь меня за руку, ожидая, когда мой бренный дух покинет тело?
        - Я серьезно.
        - Я тоже, - кивнул Роман. - Серьезно говорю тебе, что твоя помощь не требуется. А Дарья меня вообще опасается, ей проще повеситься, чем в одном доме со мной поселиться.
        - Тебя все поначалу побаиваются, потом привыкают, - рассудил Лев. - Слушай, ну тебе же одному нельзя!
        - Можно.
        - Я с врачами говорил! Кто-то должен следить, чтобы ты вовремя принимал лекарства, уколы тебе делать, перевязки, опять же…
        - И что, ты способен вот это все делать? - удивленно приподнял брови Роман.
        - Ну… я научусь! Или Дашка научится.
        - Ей проще тебя придушить, чем такому учиться. Но проверять мы не будем, потому что я никуда не пойду.
        - Но один ты не справишься!
        - Во-первых, справлялся же раньше. Во-вторых, я и не один.
        Роман сейчас смотрел не на брата, а куда-то за его спину. Растерянно обернувшись, Лев обнаружил, что на дорожке стоит девушка лет тридцати и внимательно наблюдает за ними.
        Раньше он видел ее мельком - на фото, когда его оповещали об очередной новенькой в Малахитовом Лесу, и на улицах поселка, она пару раз проходила мимо его дома. Эта девушка Льва не интересовала, он помнил, что она поселилась по соседству с его братом, но не думал, что это имеет хоть какое-то значение. Не должно было, Роман же всех тут игнорирует! А получилось вот как…
        Хотя брата сложно было винить за интерес к ней, девушка оказалась красивая - не хуже Аллы, а может, даже чуть лучше, потому что такую легче запомнить благодаря необычному сочетанию цветов - светло-серые глаза и длинные волны волос насыщенного коричневого цвета. Ясно с ней все… Очередная куколка в цветочном платьице приехала искать себе творческого жениха, а на нее неожиданно клюнул жених богатый.
        Странно, что клюнул, конечно, он же Аллу любит! Или одно связано с другим? Вроде как клин клином вышибают, и раненое сердце он решил лечить, отвлекаясь новой страстью? Ну или не страстью, потому что где Роман - а где страсти! Новыми отношениями, вот так правильней.
        Только это глупо, так быстро попадаться… Уж лучше Алла! Она тоже содержанка, но знакомая, проверенная и предсказуемая. А девица эта - кот в мешке, Лев помнил, что сведений о ней было очень мало. Просто она удачно воспользовалась всей этой историей с несчастным случаем… то есть сделала то, что хотел и не смог сделать Лев. Это еще больше бесило.
        Забавно… Если бы он встретил ее в другом месте и в другое время, он бы вел себя иначе. Девица была в его вкусе, больше даже, чем Дашка или Алла. Но сейчас она стала для него не красавицей, а врагом, который украл у него как минимум удачную идею - и собирался украсть семью.
        - Ей здесь делать нечего! - объявил Лев.
        - Чего это? - Роман и девица умудрились произнести это одновременно, создавая чуть ли не стереоэффект, который злил Льва еще больше.
        - Потому что она посторонняя, просто гостья в поселке, непонятно, откуда она вообще вылезла!
        - Она не кувыркалась с тобой в моей постели, - холодно указал Роман. - Пока это достаточная для меня рекомендация.
        - Та история вообще к делу не относится!
        - Да нет никакого дела. Ты боялся, что я буду один, я не один, можешь идти.
        - А как же Алла? - нахмурился Лев.
        - Себе оставь.
        Льву все-таки нужно было уйти. Не потому, что его брат прогнал, просто Лев себя слишком хорошо знал: он чувствовал, что готов сорваться. Это ни к чему толковому не привело бы, ему нужно было срочно остыть и посоветоваться с Аллой, а потом уже возвращаться сюда. Сейчас он облажался, это нужно признать, так ведь ничего еще не закончилось!
        Он решительно промаршировал по дорожке мимо соседки, чуть не столкнув ее на газон - уклониться она успела лишь в последний момент.
        Тори этой встречи тоже не ожидала и никак не могла понять, что тут произошло. Гадать она не собиралась, сразу спросила:
        - Что это было?
        - Приступ братской любви.
        - Почему больше похоже на приступ эпилепсии?
        - Потому что брат мой драматичен сверх всякой меры. А вы зачем пришли?
        - Ну, начнем с того, что мое появление тоже получилось драматичным, - усмехнулась Тори. - Сама не ожидала!
        - Это сложно отрицать. Но мой вопрос остается в силе.
        - Зашла проверить, как вы.
        - Прекрасно. Проверили? Можете идти.
        - Вот не зря я говорила, что вы потрындеть любите, - тяжело вздохнула она.
        Градов в очередной раз возмущенно покосился на нее, однако даже он не стал изображать удивление и интересоваться, что же она имеет в виду. Они оба понимали, что, вместо того чтобы идти на поправку, выглядит Роман куда хуже, чем утром. Повязки на руках были другие, более свободные, значит, к врачу Градов сходить все же удосужился. Но что тогда могло пойти не так? Тори казалось, что взрослый мужик в состоянии принимать лекарства вовремя без контроля и подсказок.
        Сам Градов, если и понимал, что с ним что-то не так, признаваться в этом не собирался. Тори он не пустил даже на порог, и все ее напоминания о том, что она стала его алиби в общении с братом, не помогли. Тори, как ни старалась, не могла увидеть в нем того человека, о котором рассказывала музыка Ильи. Градов снова представал перед ней плоским и понятным - типичный самоуверенный дядька с комплексом начальника, который помощь примет разве что от британской королевы, а от простых смертных - вряд ли. Только если будет на грани смерти, как получилось в том лесу.
        В конце концов Тори решила стратегически отступить. Если бы не перспектива подобраться к Илье, она и вовсе махнула бы на соседа рукой. Она не собирала данные о Романе Градове намеренно, но знала о нем достаточно. «Золотой ребенок» - родился в богатой семье, на деньги мамы с папой получил великолепное образование, никогда ни в чем не нуждался. Потом присоединился к семейному бизнесу, а после смерти родителей унаследовал его вместе с братом. Его упрямство строилось именно на этом: на привычке, что его приказы всегда выполняли, на вере в то, что деньги делают его исключительным.
        Так что Илья в нем ошибся, но и с гениями так бывает. Ксения, вон, тоже далеко не точный портрет Льва Градова создала. В людях, которые нам хоть чуть-чуть симпатичны, легко найти достоинства, которых нет.
        Опыт подсказывал Тори, что это тупое упрямство не позволит Градову сдаться и впустить ее, даже если помощь ему действительно нужна. Так что девушка намеревалась переждать эту ночь и позволить ему на собственном опыте убедиться, каким неудобным становится одиночество при двух травмированных руках.
        Пока же она отправилась к себе, усмехнувшись, когда Градов раздраженно хлопнул дверью у нее за спиной. Как будто ему хотелось, чтобы соседка настояла и вошла, а ее уход его разочаровал… любопытно. Многообещающе.
        Для Градова остаток дня наверняка приблизился к пытке. А вот у Тори все шло хорошо: она почитала книгу, раскачиваясь на качелях в саду, вспомнила, что должна изображать фотографа, и сделала несколько снимков роскошных старых тюльпанов, раскрывших алые чаши у крыльца. После этого она направилась домой, готовясь к мирной ночи.
        По крайней мере, ночи полагалось быть мирной. А потом что-то пошло не так.
        Свет в доме замигал и погас. Это произошло настолько неожиданно, что Тори даже растерялась. Случись такое в ее городской квартире, она бы уже шла к ящику с пробками, поминая недобрым словом электросети. Однако она была не дома, она была в Малахитовом Лесу… Тори уже успела привыкнуть к тому, что здесь как в сказке: все работает, еда появляется сама собой, деньги вообще не в ходу. Поселок прекрасно модернизировали, напоминания о деревенском прошлом оставили намеренно - как декоративный элемент. С чего бы вдруг исчезать электричеству, когда на улице ни дождя, ни ветра?
        Выглянув в ближайшее окно, она насторожилась еще больше. Свет в поселке по-прежнему горел - и на улицах, и в соседних домах. В темноту погрузился только ее коттедж. Опять же, с чего бы? В доме просто горел свет, перегрузки не было!
        Пробки располагались на улице, это девушка знала наверняка, под крышей, но у внешней стены. Тори подумала, что это дурацкая идея, еще когда менеджер поселка ей все показал. Но тогда она решила, что это не ее проблемы, ей-то ничего ремонтировать не придется, а получилось вот как. Теперь неудачное расположение пробок означало, что ей нужно выйти… и что кто-то намеренно мог отключить электричество, чтобы выманить ее наружу. Да, на щитке имелся замок, но скорее символический, его кто угодно мог сорвать.
        Тори подошла к двери, но замерла в паре шагов от нее. Разум вопил, что она ведет себя как трусливая малолетка - она сама должна решать свои проблемы, а не придумывать непонятно что! Никто ей не поможет, да и не надо. Вот только инстинкты почему-то протестовали… Как будто они точно знали, что снаружи нечто опасное.
        Она задержалась, упрекая себя, и это оказалось неожиданно правильным. Дверная ручка вдруг резко дернулась, потом - снова и снова, быстро, нервно. Тот, кто стоял сейчас снаружи, не пытался постучать в дверь, он даже не пробовал вскрыть замок. Он дергал ручку, как безумец, словно сама идея о невозможности войти приводила его в звериную ярость. Тори, не до конца понимая, что делает, юркнула в сторону, пригнулась, спряталась у стены под самым окном - там, где ее точно не увидят.
        Оказалось - вовремя. Фонари, оставшиеся где-то далеко на улицах, бросали на стены ее дома пятна мутного рыжего света. И в этих пятнах появился теперь тонкий, искаженный тенями силуэт. Кто-то двигался там - не у фонарей, у самого ее окна. Непонятный, напряженный, сгорбившийся. Не случайный прохожий и уж точно не друг. Этот искаженный силуэт с его резкими, спазматичными движениями больше напоминал зверя, по какой-то нелепой случайности оказавшегося похожим на человека.
        На пару секунд он замер у того окна, под которым пряталась Тори. В этот миг она даже дышать боялась, зажала себе рот, чтобы не выдать себя случайным всхлипом. Глупо ли это? Да, и совсем на нее не похоже. Но ее воображение рисовало в незнакомце не безымянного психа, а того, кого она прекрасно знала, - даже при том, что этот человек никак не мог оказаться в Малахитовом Лесу.
        А потом все закончилось - так же резко, как началось. Исчез изломанный силуэт в пятне рыжего света, вернулось электричество, сделавшее дом безопасным и понятным. Теперь то, что недавно заставляло сердце сжиматься в ледяной хватке ужаса, казалось нереальным. Тори посмотрела на свои руки и обнаружила, что пальцы мелко дрожат. Такого с ней давно не случалось, а она даже никому рассказать не могла о том, что сейчас произошло, потому что у нее не было никаких доказательств.
        До самого утра Тори так и не сомкнула глаз, пытаясь понять, привиделось ей все это - или постоянные мысли о том, что случилось десять лет назад, все-таки начали сводить ее с ума.
        Глава 14
        - Нет, определенно не вскрывали, - уверенно заявил Михаил. - Видите? Тут замок такой, что соплей перебить можно. Если бы его вскрыли один раз, его бы уже обратно не закрыли, он бы просто развалился.
        Михаил работал в Малахитовом Лесу электриком - и сантехником, и плотником, кем придется. Сам себя он звал разнорабочим и был в этом прав. Естественно, при такой широкой специализации хватало проблем, с которыми Михаил справиться не мог. Тогда в поселок вызывали специалистов узкого профиля, однако право первого осмотра всегда оставалось за ним.
        Поэтому именно Михаил пришел осматривать дом, когда Тори пожаловалась на вчерашние проблемы с электричеством. Она надеялась, что специалист ее успокоит, скажет, что это какие-нибудь дети добрались до пробок и баловались тут… Маловероятная версия, но лучше, чем то, что ей привиделось.
        Однако Михаил, ничего не знавший о страхах и сомнениях девушки, был предельно честен.
        - Зачем вообще использовать замок, который можно перебить соплей? - удивилась Тори.
        - По правилам положено хоть какой-то навешивать. Но безопасность в Малахитовом Лесу обеспечивается по-другому, сюда просто не пускают посторонних. Так что с пробками никто не баловался, это я вам гарантирую.
        - Хорошо, а почему тогда пропал свет?
        - Этого, вот честно, не знаю, - пожал плечами Михаил. - Сейчас же все работает нормально?
        - Идеально.
        - Ну и никаких внешних поломок я не нашел.
        Михаил не высказал мнение, что Тори просто привиделось, он был слишком тактичен для этого - в Малахитовом Лесу для сотрудников были составлены строгие правила общения с гостями. И все же удержаться от многозначительного взгляда не смог. Его сложно было за это винить: Тори рассказала ему, что электричество исчезло поздней ночью, на несколько минут, да еще и вернулось само собой. А он человек простой - если поломок нет, значит, барышне померещилось спросонья, не о чем тут говорить.
        И ведь это еще Тори никому не рассказала про дергающуюся ручку и человека за окном! После полной версии гостью вполне могли бы счесть сумасшедшей и вышвырнуть из поселка. А ей очень не хотелось выбывать из игры сейчас, когда у нее наметился более-менее толковый путь к цели.
        Да и потом, говорить о ночных событиях уверенно у нее все равно не получилось бы. Тори теперь уже сама сомневалась, где заканчивается реальность и начинается вымысел. Тот, о ком она думала, не мог добраться до ее дома, никак. Слишком далеко до Малахитового Леса, слишком внимательная здесь охрана. Если задуматься, все, что она помнит, вполне подходит под сценарий типичного ночного кошмара. Ни у кого из обитателей поселка не было причин устраивать настолько тупой и несмешной розыгрыш.
        Так что Михаила она поблагодарила и больше ни о чем не просила. Попрощавшись с ним, Тори решила вернуться к основному проекту - она и так задержалась из-за проверки пробок, не наведалась к Градову с утра, но это можно было исправить сейчас.
        В дверь соседнего дома она позвонила уверенно, хотя прекрасно знала, что ей будут не рады. Девушка подготовилась к грядущему ворчанию и не собиралась возмущаться. С учетом того что она планировала использовать Градова, у него было право высказывать еще и не на такие возмущения!
        Однако, когда он все-таки открыл дверь, Тори даже позабыла о своей главной цели. Слишком уж непривычно выглядел хозяин дома, слишком очевидной стала его болезнь: на коже пелена пота, волосы мокрые, взгляд блестит от лихорадки. Градов выглядел чуть ли не хуже, чем в день травмы, а так быть не должно!
        Плохое самочувствие никому вежливости не добавляет, так что Градов даже не пытался скрыть раздражение.
        - Чего вам еще? - сухо поинтересовался он. - Вы и дальше намерены ходить сюда как на работу?
        - Пришла поинтересоваться, как у вас дела, но уже не надо.
        - Раз не надо - можете идти.
        - Теперь точно не могу! Вы когда у врача последний раз были? На какое время перевязка назначена?
        - Мысль о том, что это не ваше дело, вас не посещала, Виктория?
        - А я не всех визитеров принимаю!
        - Вот и я тоже. Уходите.
        - Не хочу.
        Прежде чем он успел отреагировать, Тори ловко скользнула вперед - мимо хозяина дома в прихожую. В лучшие времена Градов, вероятнее всего, успел бы ее перехватить, она помнила, как быстро и ловко он умеет двигаться. Однако сейчас он был измотан, и это лишь укрепляло ее решимость разобраться, что с ним происходит.
        Искать ответы пришлось не так долго, как она ожидала. Быстро осмотрев первый этаж, девушка обнаружила, что журнальный столик завален какими-то документами, ноутбук работает, а на полке сиротливо валяется пакет из медицинского кабинета, который сюда принесла еще сама Тори. Нетронутый.
        Выводы напрашивались сами собой. На перевязки Градов, может, еще и ходил, повязки на руках не выглядели истрепанными. А вот обезболивающие уколы он не делал, терпел, и теперь его измотанный организм протестовал против такого упрямства. И в этом состоянии Роман еще и работать попытался - вместо того, чтобы лежать в постели и отдыхать!
        - Виктория, вы понимаете, что это уже административное нарушение? - Градов даже не собирался скрывать злость.
        - Я ничего не нарушаю, я жизнь спасаю!
        - Кому?
        - Вам. У вас же лихорадка!
        - Нет у меня никакой лихорадки, что вы несете?
        - Давайте градусник - проверим, - предложила Тори. - Если температура хоть чуть-чуть повышена, я остаюсь. Вы ж сами сказали брату, что теперь я слежу за вашим здоровьем! Или мне его позвать?
        - Вы не знаете, когда нужно остановиться?
        - Изгнать вы меня можете только термометром, Роман Андреевич. У вас даже вышвырнуть меня силой уже не получится! Вам это ни на что не намекает?
        - Только на то, что вас, похоже, придется принудительно выселить из Малахитового Леса.
        - Опять же, не проще ли взять и померить температуру, чем устраивать эти разборки? Сказала же: уйду сама, если ошиблась насчет лихорадки. Еще и извинюсь! Как вам такое?
        - Выметайтесь вместе со своими извинениями. Термометра в доме нет!
        Его сейчас бесило решительно все - ее наглость, собственная слабость, наверняка усилившаяся боль в руках и изматывающий жар. Тори понимала, что в таком состоянии он скорее на крик сорвется, чем поступит правильно. Ее это не волновало, она просто решила пойти обходным путем.
        Воспользовавшись тем, что Градов определенно готовился толкнуть очередную гневную речь, Тори шагнула к нему, оперлась обеими руками на его плечи, приподнялась на цыпочки и осторожно коснулась губами его лба. Поступок был настолько неожиданный, что Роман замер, словно определяясь: ему чудится или соседка действительно сошла с ума?
        К его чести, отталкивать Тори он не стал, позволил ей отстраниться самой. Это было любопытно: даже в ярости он знал, когда может причинить кому-то боль и когда нужно сдержаться. Она же выждала пару секунд, убедившись в своей правоте, и отступила, обезоруживающе улыбнувшись хозяину дома.
        - Вы не поторопились с последним поцелуем в лоб усопшего? - поинтересовался Градов.
        - Вы не слишком похожи на усопшего. Ну а что мне оставалось делать?
        - Уйти, например? Или, еще лучше, не приходить?
        - Но это никак не помогло бы мне измерить вашу температуру.
        - А вот эта диверсия помогла?
        - Естественно. Вам что, мать в детстве так не проверяла, есть у вас жар или нет?
        - Нет, моя мать умела пользоваться градусником, - мрачно ответил он.
        - Ага, то есть от нее вы градусник не прятали, это только здесь началось! Давайте я вам сделаю укол?
        - Давайте вы уйдете?
        Тори уже примерно представляла, что будет дальше. Она знала, как уверенно может общаться Градов - и видела, что теперь этой уверенности у него поубавилось. Боль и лихорадка его измотали, сейчас он поспорит минут пять из чистого упрямства и с видом оскорбленного монарха согласится на укол. Все оказалось не слишком сложно, и дополнительных трудностей она не ожидала.
        Тори просто не знала, что трудности уже появились - пару минут назад, когда она касалась губами его лба. Она в этот момент закрыла глаза, Градов смотрел только на нее, и ни один из них не заметил, что за ними наблюдают через окно.
        У Аллы же, стоявшей по ту сторону стекла, оказался любопытный ракурс. Она видела только спину соседки Романа - а его почти не видела. Требование градусника она не застала, да и не услышала бы через стекло. Так что вывод пришел сам собой, единственно возможный: в момент, когда она пришла мириться с Романом, этот козлина целовался с первой встречной девкой!
        Вот такого Алла не ожидала. Это Лев был почему-то убежден, что его брат влюблен в нее без памяти. Почему - бог его знает, кажется, никто не представлял, из какого хаоса рождаются мысли Льва Градова. Даже он сам. Алла же не тешила себя иллюзиями, она слишком хорошо знала мужчину, с которым год прожила под одной крышей. Лесная гадюка сентиментальней Романа, вероятность влюбиться у него примерно такая же, как самому родить двойню. У него все по расчету.
        Поэтому Алла признавала, что рано или поздно Градов ее заменит, если уж нацелился обзавестись законной супругой. Но даже «рано» по ее расчетам должно было случиться не раньше завершения его отпуска. Роман ко всему подходит обстоятельно, он должен был знать, что в Малахитовом Лесу выбор невест невелик, и перенести это мероприятие на возвращение в большой город, у него жизнь так строится.
        Но все учесть невозможно. Даже если Роман ничего не планировал, очередная соискательница могла найти его сама. Он наверняка понял, что ей нужно, он видит людей насквозь, и предпочел не отказываться. Потому что… Ну что скрывать, соседка его была молода и красива. Алла видела эту девицу и признавала, что угроза в ее случае велика. Ее обошли так быстро, нагло и совершенно по-хамски!
        Наверняка соседка удачно разыграла карту с несчастным случаем, иначе и быть не может. Ту самую карту, которую Алла так глупо пропустила. Это же идеальный сценарий: прийти на помощь, показать, какая ты нежная и женственная, многозначительно коснуться, получить право на сближение… Короче, мечта, а не обстоятельства. Когда Лев рассказал Алле, что она проворонила, девушка была готова себе все локти сгрызть. Но время назад не отмотаешь, она готовилась превратиться в преданную сиделку сейчас, даже парочку медицинских статей прочитала, пришла к своему будущему супругу - и обнаружила того целующимся с конкуренткой. Да уж, удачненько эта девица ему руки перевязала!
        Первым импульсом Аллы было кинуться в дом и просто оттащить от Романа соперницу, но она, хоть не без труда, сдержалась. Некоторые мужчины любят такую открытую и агрессивную борьбу за свое внимание, их такое возбуждает. Однако Роман не из числа подобных, если Алла устроит при нем драку или повысит голос, она только потеряет очки - и добавит их сопернице. Нет, здесь нужно было действовать деликатней - и уже не одной. Приглушив собственную гордость, она тихо отошла от окна и направилась к калитке.
        Вот только возвращаться в свой дом Алла не собиралась, ей срочно требовалось заглянуть в гости ко Льву.
        От попытки забрать младшего Градова себе Алле пришлось отказаться довольно быстро - ровно в тот момент, когда она выяснила, что он в коттедже живет не один. С ним поселилась певичка эта, Исидора… Так она себя звала, хотя по паспорту была обычной Дашкой.
        О ней знали все - потому что она была повсюду. Работала моделью, телеведущей, певицей вот недавно подвязалась. Ее всегда ругали и признавали бездарной, но это лишь добавляло ей поклонников. И вот теперь это чудо из социальных сетей прибрало к рукам Льва Градова. Алла не представляла, насколько у них все серьезно, однако по одному хищному взгляду Исидоры, сиявшему над дружеской улыбкой, поняла: с этой певичкой лучше не связываться. Сожрет и забудет.
        Нет, обычно Алла не отступала так легко, и плевать ей было, у кого там сколько подписчиков и наград от телеканалов. Однако сейчас не следовало размениваться: сообщения с угрозами, то и дело приходившие на ее телефон с незнакомых номеров, слишком хорошо напоминали об этом.
        Когда она решила сосредоточиться лишь на одном из братьев, ей стало легче - теперь можно было не сюсюкать со Львом, а говорить строго по делу. Алла без сомнений зашла на его участок, стучать не стала, сразу заметила, что хозяин дома и его невеста отдыхают в беседке, наслаждаясь по-летнему теплым днем среди расцветающей сирени.
        Лев появление неожиданной гостьи тоже не упустил. Он не приглашал Аллу, не знал, что ей нужно, но уже по ее решительному виду несложно было догадаться, что этот разговор ему не понравится.
        Он повернулся к Даше и очаровательно ей улыбнулся:
        - Солнце, ты не могла бы ненадолго уйти в дом?
        Дашка дурой не была, она проследила за взглядом Градова и обнаружила, кто именно нарушил их уединение.
        - Мне нужно волноваться, любовь моя? - спросила она. Вроде как в шутку спросила, чтобы не злить его ревностью, однако Лев все равно заметил ее настороженность.
        - Если только по поводу того, что она испортит мне настроение. У нас с ней исключительно рабочие разговоры.
        - Тогда если что - ты знаешь, где меня искать.
        Вряд ли Даша поверила в версию с рабочими разговорами, и Лев не сомневался, что в доме она сразу же прильнет к окну и будет следить за ними до последнего. Его это не волновало: главное, чтобы она не услышала, кого они обсуждают, а смотреть может сколько угодно.
        Алла, надо отдать ей должное, дождалась, пока Дашка уйдет, и только после этого зло прошептала:
        - У нас проблема! Огромная! Знаешь, чем сейчас занят твой брат?
        - Руки лечит.
        - С соседкой своей сосется!
        - Да ладно! - опешил Лев. - Серьезно?
        - Серьезней некуда, я своими глазами только что видела! Не думаю, что он это начал. Скорее всего, она сама на нем повисла.
        Такого Лев не ожидал - сразу по многим причинам. Начать хотя бы с того, что Роман и правда получил серьезную травму, врачи это подтвердили. Он и в лучшие времена не был склонен к спонтанным любовным похождениям, а уж в таком состоянии - тем более.
        Но если эта соседка сама к нему полезла, он мог и ответить. Это объяснило бы, почему девица, которая якобы приехала в Малахитовый Лес только ради фотосъемки, проводит с ним столько времени. Хотя Лев давно уже все понял, ему лишние доказательства не требовались.
        Мелькнула мысль оставить все как есть - мелькнула и угасла. Соседка эта слишком старается, она может оказаться гораздо более наглой и решительной, чем Алла. Если это какая-нибудь профессиональная мошенница, плохо будет всем.
        - Сама ты уже не справишься? - поинтересовался Лев.
        - Боюсь, что нет… Рома очень обижен на меня за тот случай.
        - Да уж, на меня тоже. Для человека с его характером он становится сентиментальным в самые не подходящие для этого моменты.
        - Может, у нас вообще ничего не получится?
        - Получится. Ромка тебя любит, хотя сам не знаю, за что.
        - Ну спасибо! - оскорбилась Алла.
        - Не кривляйся, в твоем случае вообще речь о любви не идет. Твоя задача - просто стать тем человеком, который нужен моему брату, все.
        - Так а с соседкой что?
        - Соседка - не твоя забота.
        Он уже знал, что нужно делать. Дашке это не понравится, но Дашка переживет, она знает, когда нужно промолчать.
        Лев прикрыл глаза, вспоминая ту самую соседку. Их последняя встреча прошла не слишком хорошо, но сейчас он мог посмотреть на нее по-другому - должен был.
        Девушка ведь действительно красивая. Стройная, но не худая, с плавными линиями бедер, тонкой талией и мгновенно притягивающей внимание грудью. Волосы густые, темные, их наверняка приятно пропускать волнами сквозь пальцы. И глаза светло-серые, можно сравнить с лунным светом и хрупким весенним льдом. Лев представлял ее уже не помехой, которая угрожает счастью его брата, а одинокой красавицей, которую он просто не так понял, зато теперь все можно будет исправить. Он не произнес бы это вслух, но он вынужден был признать, что она покрасивей Дашки будет.
        Очень скоро он уже хотел ее. Он почти любил ее.
        Он собирался забрать ее себе.
        Глава 15
        Тори ожидала, что прогресс наступит быстрей. Градов, пусть и неохотно, пусть и с оговорками, принял ее помощь. После этого он вроде как должен был оттаять и начать вести себя дружелюбней… Не сложилось. Он следовал ее советам, с видом мученика соглашался на уколы, но не спешил откровенничать. Он будто ждал от нее чего-то не слишком приятного - или уже все для себя решил. Он благодарил ее сухо и сдержанно, он ей не верил. Естественно, при таком раскладе и речи не могло идти о том, чтобы заявиться с ним к Илье.
        Хотелось послать Градова к черту - давно и не раз. У Тори своих проблем хватало, не время носиться с капризами великовозрастного ребенка. Но, увы, он был как раз решением одной из этих проблем. Ей приходилось сдерживаться, упорно развивая навыки дипломатии.
        Зато к ней начал проявлять интерес кое-кто другой. Когда Лев Градов снова мелькнул рядом, Тори невольно напряглась. Логично было предположить, что этот тип сейчас снова попытается ее отчитывать или драматично велит держаться подальше от его любимого братика.
        Однако Лев вел себя на удивление спокойно и даже дружелюбно. Он пару раз помог Тори донести продукты до дома, хотя ее приобретения в местном магазинчике были немногочисленными и совсем не тяжелыми. Он благодарил ее за помощь брату - гораздо лучше и искренней, чем это делал сам Роман. Он советовал ей кофе, а потом начал присоединяться в кафе за обедом и ужином. С ним оказалось неожиданно интересно: Тори почему-то считала раньше, что Лев способен говорить только о себе, однако младший Градов оказался прекрасным собеседником, жизнь в Малахитовом Лесу пошла ему на пользу - в искусстве он разбирался великолепно. С ним было гораздо веселее, чем без него, и Тори начала сама приглашать его за столик. Ей казалось, что все развивается естественным образом.
        А потом до нее дошло.
        Лев действовал на удивление грамотно - от ненавязчивого приветствия на улице он продвинулся до букетов сирени в подарок и совместных ужинов меньше чем за неделю. Младший брат Романа умел очаровывать, и Тори почти поддалась. Спасло ее то, что она заметила это очарование, поймала его в себе - еще не как пламя, но уже как первые искры. И вот тогда она себя остановила, это было не так уж сложно, если вспомнить, кто он и как они познакомились.
        Льву не нравилось то, что она так много времени проводит с его братом, с самого начала. Вряд ли это изменилось, он просто решил действовать по-другому. Если бы Градов играл в любовь, Тори раскусила бы его мгновенно. Однако Лев относился к тем мужчинам, которым достался редкий дар влюбляться по собственному желанию - и так же быстро выжигать любовь, когда она им наскучивала.
        Искренность становилась короткой дорогой к успеху. Лев не притворялся, что Тори ему нравится, он действительно смотрел на нее влюбленными глазами. На его желания легко было ответить взаимностью, его страсть наполняла воздух, отвлекала… Но одного усилия воли оказалось достаточно, чтобы во всем разобраться. Тори осознавала, что его любовь не имеет лично к ней никакого отношения - как бы парадоксально это ни звучало. И это открытие, простое и честное, стало столь необходимым ей прохладным душем. Тем самым, который гасит искры.
        Тори не обиделась на Льва и даже не осуждала его. Разве она не делала то же самое? Лев пытался сыграть на ее чувствах, чтобы добиться своего. Она привязывала к себе его брата по той же причине. Так что она не стала устраивать скандал, но и встречи резко сократила.
        Впрочем, Тори все равно сделалась вторым человеком, который заметил брачные танцы Льва. Куда раньше это удалось Роману - он-то эти танцы наблюдал не раз. Градов-старший мгновенно сообразил, чего хочет его брат и как будет себя вести.
        Значит, Лев решил действовать в своем репертуаре. Маленький ребенок, на которого не обращают внимания, забирает у старших игрушки, орет и скандалит, пока на него снова не посмотрят. Разница сейчас заключалась лишь в том, что Лев действовал умнее и подлее. Как, впрочем, и всегда.
        Это не должно было расстраивать - все ведь предсказуемо, опять предсказуемо. Вот только Роман с удивлением обнаружил, что неприязнь все-таки появилась, кольнула первый раз и уже не отпускала. С чего бы? Виктория - та же Алла, только посимпатичней. И жалеть ее за то, что она явно летит в сети, не нужно, потому что разобраться в ритуальных танцах этого павиана не так уж сложно, было бы желание.
        В общем, все как всегда. И то, что соседка помогает ему, - лишь часть ее собственной стратегии. Той же, кстати, что и у Аллы: взять вариант попроще, раз не удается добраться до лучшего. Но теперь, когда Лев обратил на нее свое царское внимание, быстренько переобуется. Все уже было, так предсказуемо, так скучно… И как будто больно, но это так, иллюзия, последний отголосок болезни.
        Роман постарался отвлечься от всех этих сериальных интриг, жить только настоящим. Тем более что и настоящее оказалось приятным: раны на руках заживали и беспокоили его все меньше, он наконец отказался от уколов, в поселок пришло по-настоящему летнее тепло - и это в первой половине мая, когда все еще цветет. Вот что по-настоящему важно, вот что не продается и не изменяет.
        Он наслаждался хорошей погодой на террасе. Он знал, что Виктория заявится и сегодня - она предупредила, а он больше не спорил, потому что понял всю бесперспективность этого занятия. Пусть изображает заботу и дальше, если ей так хочется. Роман от этого тоже выигрывал: ему ведь действительно стало легче. Сегодня она собиралась лично заняться перевязкой, врачи сказали, что уже можно.
        С террасы открывался отличный вид на улицы рядом с его домом, поэтому Викторию Градов увидел издалека. Она шла с бумажным пакетом в руках - в таком ей выдавали лекарства. Значит, от своей идеи с перевязкой не отказалась и уже набрала необходимые материалы.
        Заметил Роман и своего брата, спешащего следом за Викторией. Лев воспользовался теплой погодой, чтобы натянуть белоснежную майку-алкоголичку и свободные джинсы, сидящие на бедрах так низко, что становилось непонятно: как они до сих пор сопротивляются гравитации. Да еще и букет розовых тюльпанов… Ясно с ним все, сегодня пойдет на финальный рывок. Сейчас вручит Виктории этот куст, признается, что жить без нее не может, а другие женщины в его жизни были лишь ошибками, приближавшими его к той самой единственной. Вроде и банальщина, но братец умеет казаться убедительным. Виктория поплывет, как и все остальные до нее, заскочит в дом только для того, чтобы оставить лекарства, быстро и неловко извинится за то, что не в силах помочь.
        Все идет как обычно, мир под контролем. Вот только именно сегодня эта предсказуемость почему-то не радовала Романа и не приносила привычного триумфа. Ему вообще не хотелось смотреть на завершение всей этой истории, но он себя заставил. Потом, когда все закончится, ему с этими воспоминаниями будет проще, чем без них.
        Поэтому он поднялся с плетеного лежака и подошел к перилам. Отсюда Градов мог не только наблюдать за будущими влюбленными, но и слышать каждое слово. Шоу начиналось.
        Тори же заметила Льва гораздо позже, когда он догнал ее и окликнул.
        - Виктория, подождите!
        Младший Градов обращался к ней на «вы» - на этом она настояла сама. Тори обозначала эту дистанцию точно так же, как Роман в общении с ней, но предпочитала игнорировать такие параллели.
        Ей хватило одного взгляда, чтобы понять: сегодня что-то будет. И дело было даже не в нежном облаке тюльпанов, а во взгляде ее собеседника - манящем, похожем на омут, вызывающем. Обещающим то, что она больше не получит никогда и нигде. Эх, его бы, да с таким взглядом, да в другом месте встретить… и точно не сегодня.
        Потому что сегодня Тори впервые согласилась провести перевязку и жутко нервничала. Вызваться-то было легко, нехитрый процесс в теории. Но теперь до девушки в полной мере дошло, что придется возиться с жуткими ранами и, возможно, причинять боль. У нее уже мелко дрожали руки, хотелось поскорее со всем покончить и настроения на романтику не было совсем.
        Что любопытно, Лев, вероятнее всего, понимал это. Он был неплохим эмпатом - и уж точно не дураком. Он просто верил, что его любовь, пусть даже временная, отвлечет ее от чего угодно.
        - Вика, нам нужно поговорить… наедине, - улыбнулся он.
        - Это не может подождать?
        - Да я уже и так ждал… А больше не могу. Не будет идеального момента, когда все станет легко. Я понимаю, что ты чувствуешь себя обязанной довести дело до конца и не бросать моего брата, раз уж начала ему помогать. Но мне все сложнее видеть тебя рядом с ним. Знаю, ты ничего такого в виду не имеешь, ты ведешь себя как хороший человек. Но тут многое сплелось… Роман - он ведь вниманием не избалован, ты можешь его приручить, привязать к себе. А разве тебе это нужно? Я очень надеюсь, что нет. Иногда достаточно просто решиться, хотя бы сделать первый шаг…
        Что ж, говорил он красиво. И голос у него был приятный: низкий, бархатистый. Вечерняя мелодия. Да и взгляд этот колдовской будто становился дополнительным обещанием того, что все обязательно будет хорошо.
        Лев и сам понимал, что это лишь начало, вот так сразу Виктория не согласится, станет колебаться и бороться с собственной совестью. Он знал, как сделать неважными и ненужными любые слова. Поэтому Тори только и оставалось, что вытянуть в сторону правую руку.
        Лев, как и следовало ожидать, смутился:
        - Что?.. Не уверен, что понимаю.
        - Нафиг - это туда, - невозмутимо пояснила Тори. - Туда и сделай первый шаг.
        Лев растерялся, потому что ожидал не такого. Но Тори даже не надеялась, что это его по-настоящему отпугнет. Он пытался сообразить, что можно ответить, не выходя из образа пылающего от страсти Ромео, но девушка просто не дала ему времени сочинить новую песнь. Тори развернулась и быстрым шагом направилась прочь, во двор, а потом и к крыльцу. Лев, к счастью, за ней не последовал - видно, решил, что сегодня все-таки не лучший день для покорения дамских сердец.
        Тори собиралась привычно постучать в дверь, да не пришлось - Градов открыл ей сам.
        - Фух, напугали, - смутилась она. - Вы что, в засаде выжидали?
        - Из окна заметил, - слабо улыбнулся он. - Проходите.
        Это было что-то новенькое… Совсем новенькое. Роман не придавил ее хмурым взглядом? Он сам поспешил ей открыть? Он даже не собирался делать вид, будто с трудом терпит ее присутствие?
        И с каких пор он вообще улыбаться начал?..
        Хотелось искать подвох, но этим Тори могла заняться и внутри дома. В конце концов, странности Градова пока шли ей на пользу.
        - Вы еще не передумали? - Градов кивнул на пакет в ее руках. - Вы не обязаны, можем прямо сейчас сходить к врачу. Вы лично проследите, что я сдался на милость медиков.
        - Да нет, зачем? Они сказали, что уже не нужно ходить в больницу, а я же знаю, вам неприятно… Короче, я справлюсь.
        Тори не шутила насчет того, что Градову неприятно, она это давно заметила. В поселке все прекрасно знали, кто он такой, - а стараниями медсестер знали и о несчастном случае. Когда Градов являлся в процедурный кабинет, за ним наблюдали, за спиной у него шептались, один раз даже на мобильный попытались снять. Такое внимание ему совсем не льстило.
        Да и потом, если Тори хотела стать ему другом, вести себя нужно было соответствующе.
        Они прошли на кухню, туда, где света больше, да и стол удобный. Градов вытянул к ней обе руки и даже удержался от привычных колкостей. Тори и сама бы не отказалась от такого спокойствия, но лучшее, что ей удалось, - это унять дрожь. Движения все равно получались нервные и какие-то неловкие.
        - Да не волнуйтесь вы так, - заметил Градов. - Уколы вы делать даже рвались.
        - Это другое.
        - Любите уколы?
        - Умею их делать, а тут… Ладно, сейчас посмотрим.
        Ей все-таки удалось аккуратно срезать бинты и убрать их в сторону. Увидев раны, скрывавшиеся под повязками, Тори не удержалась, охнула, хотя обещала себе молчание.
        Мелкие порезы на пальцах уже зажили, поэтому врачи и позволили накладывать упрощенную повязку. А вот раны на обеих ладонях по-прежнему выглядели жутко, особенно та, что на правой, - обе покрасневшие, опухшие, со следами крови и сукровицы. Градов, похоже, многовато двигался, и раны то и дело трескались. Сам он явно не считал это проблемой и смотрел на собственные травмы как на нечто, не имеющее к нему никакого отношения.
        - Очень больно? - тихо спросила Тори.
        - Какой ответ вас успокоит?
        - Я серьезно!
        - Я тоже. Если я скажу, что совсем не больно, вы не поверите и решите, что я просто пытаюсь избавить вас от чувства вины. Поэтому держите правду: больно, но так, как раньше, ваши манипуляции ничего не изменили.
        - Надеюсь, и дальше не будет хуже…
        Медсестра сказала, что раны нужно сначала промыть, потом обработать мазью. Этим Тори и занялась, хотя ей и смотреть на покрасневшую кожу было жутко. Ей казалось, что она вот-вот сделает неправильное движение, и хлынет кровь, а еще можно по неосторожности занести инфекцию и получить воспаление… Или Градов от боли закричит - в этот момент ей было вообще не важно, кто рядом с ней, ей не хотелось, чтобы другой человек кричал от боли.
        Так что она едва сдерживалась, промывая раны, испуганно попискивала, а когда пришло время наносить мазь, по привычке осторожно дула на открывшиеся трещины с проступившими капельками крови.
        В себя ее привел лишь вопрос Градова:
        - Зачем?
        Его голос звучал глухо, сдавленно, и Тори испугалась, что ему все-таки стало хуже. Но, взглянув на Романа, сообразила, что причина у такого вопроса другая - Градов просто старательно сдерживал смех, наблюдая за ее усилиями.
        - А что такого? - оскорбилась Тори.
        - Зачем ты дуешь туда?
        - Господи, ну как будто тебе в детстве так не делали! Мне так всегда, и я потом… Короче, как будто непонятно!
        - Понятно. Но все равно забавно.
        От его смеха, как ни странно, стало легче. Если бы Роман страдал, ему оказалось бы не до смеха! Тори наконец смогла расслабиться, нанесла мазь почти уверенно и перебинтовала обе ладони. Градов осторожно пошевелил освобожденными пальцами, проверяя, не сдвинется ли повязка, и довольно кивнул:
        - Поздравляю, если это действительно дебют, то весьма удачный.
        - Даже при необразцовом пациенте, - вздохнула Тори.
        - Пациент действительно необразцовый. Но благодарный. Спасибо.
        Он не первый раз благодарил ее - но впервые делал это без многозначительных взглядов и снисходительной ухмылки. Да что с ним такое сегодня? Или ей чудится?
        Градов подтвердил, что не чудится, когда предложил:
        - Может, все-таки на «ты»?
        - Так это же была моя идея!
        - Недооцененная мной, признаю.
        Непонятно… Ну да и ладно. Может, он с лестницы грохнулся и мозги наконец на место встали, а может, проснулся в хорошем настроении. Кто его поймет! Его неожиданное дружелюбие приближало ее к цели, только и всего.
        Тори наконец ответила на его улыбку:
        - Тогда договорились.
        - Вот и славно. По идее это я тебе должен что-нибудь - в благодарность…
        - Я ни о чем не просила.
        - Это да, - согласился Градов. - Тогда я воспользуюсь этой паузой и сам тебя… Не то что попрошу, но спрошу. Надеюсь, ответишь честно.
        А вот и повеяло подвохом, в который она только-только перестала верить.
        - Давай посмотрим, я не на все вопросы отвечаю честно, - усмехнулась Тори. - Так что авансом ничего не обещаю. Что ты хочешь узнать?
        - О, тут все очень просто. Ради чего ты приехала в Малахитовый Лес на самом деле?
        Глава 16
        Вот тут ей нужно было солгать, потому что правда не привела бы ни к чему хорошему. Однако Тори чувствовала себя измотанной, достойная ложь не придумывалась, а в наспех сляпанную версию Градов бы не поверил. Оставался только один вариант - сообщить ему часть правды и надеяться, что этого окажется достаточно.
        - Я не фотограф, если ты об этом.
        - Об этом я как раз не спрашивал, потому что все и так очевидно, - указал Градов. - За дни, проведенные здесь, ты три раза сфотографировала лес и полтора раза - тюльпаны. Не могу сказать, что все здешние самопровозглашенные творцы приезжают в Малахитовый Лес по делу, но это уже перебор. Так зачем ты здесь?
        - Я ищу одного человека.
        Градов сразу же напрягся, но Тори ожидала, что так будет. От этого простого «ищу одного человека» веяло интригами, любовной драмой или шпионажем. А может, без «или» - всем сразу, но это точно не несло ничего хорошего для поселка и намекало, что Градова планировали просто использовать.
        Ирония заключалась в том, что Тори действительно собиралась его использовать - но не для брачных игр.
        - Кого и зачем? - спросил Градов, не сводя с гостьи настороженного взгляда.
        Тут Тори могла лишь порадоваться, что выбрала именно эту версию правды. Можно было говорить честно, не опасаясь, что он заметит вранье.
        - Я не знаю, - вздохнула она.
        - Ты издеваешься?
        - Жизнь надо мной издевается, очевидно. Если бы я знала, кто этот человек, я бы сразу направилась к нему или дождалась, пока он вернется из Малахитового Леса. Сюда, знаешь ли, не так просто попасть! Но подвох как раз в том, что я его не знаю.
        - Нормально объяснить не хочешь?
        Этого Тори действительно не хотела. При воспоминаниях о том человеке откуда-то из недр памяти неизменно прорывались крики, и кровь, и волки… Сейчас, когда она и без того устала, сдерживать их получалось все хуже.
        Но молчать она не стала. Ответила, осторожно подбирая слова:
        - Мы с этим человеком не друзья и даже не знакомы. Просто десять лет назад он был свидетелем события, которое очень важно для меня. Я знаю одну правду о том событии и надеюсь, что этот человек знает другую правду, поэтому и хочу поговорить с ним.
        - Ясно… Так что за событие?
        - Извини, но этого я сказать не могу, - покачала головой Тори. - Тут очень… личное. Но могу лишь гарантировать, что это не преступление в общем понимании, это никак не навредит поселку.
        На сей раз Градов не спешил продолжать разговор. Он рассматривал ее внимательно, словно надеялся увидеть насквозь. Под его взглядом становилось неуютно, и Тори понятия не имела, о чем он думает на самом деле. Короткий миг дружелюбия прошел, перед ней сидел уже знакомый хозяин дома - настороженный и закрытый.
        Она даже предполагала, что прямо сейчас ее вышвырнут вон - и из коттеджа, и из поселка. Но Градов с приговором не спешил.
        - Хорошо, пусть будет личное, - согласился он. - Но если ты не знаешь, что это за человек, как ты выяснила, что он здесь?
        От Токарева, которого тут упоминать нельзя… Этот разговор все больше напоминал Тори прогулку по минному полю.
        - Я ищу его уже десять лет. Мне дали наводку - вроде как он здесь.
        - Как его могли найти без имени?
        - Моему информатору известно имя, но за имя он потребовал цену, которую я не смогла заплатить.
        - То есть денег на поездку в Малахитовый Лес хватило, а на покупку имени - нет?
        - Там не деньги были нужны, - холодно ответила Тори.
        Градов наконец смутился, перестал изображать из себя живой сканер. Он наверняка сделал неверные выводы о том, какой платы от нее потребовали, но Тори хотела, чтобы так было.
        - Ну и как ты намерена его найти? - поинтересовался хозяин дома. - Без имени, внешности… Да без всего? Хоть что-то ты о нем знаешь?
        - Возраст примерно знаю: десять лет назад этот человек был достаточно взрослым, чтобы водить машину. Это отметает всех, кому меньше двадцати восьми.
        - Негусто - таких тут мало. На что ты надеялась?
        - Честно? Бродить, присматриваться, надеяться, что я узнаю его или он узнает меня.
        - То есть вы все-таки виделись?
        - Виделись, - подтвердила Тори. - Но при таких обстоятельствах, что я его совершенно не запомнила, просто знаю, что он там был. Ему тогда пришлось не так плохо, и есть шанс, что он меня помнит. Вот зачем я приехала, этим и занималась, потом чуть-чуть отвлеклась на тебя, теперь вот снова приступлю к поискам.
        В том, что Роман прекратит с ней общение, Тори даже не сомневалась. За все время разговора Градов так и не расслабился, не улыбнулся ей, не попытался хоть как-то поддержать. Значит, все-таки решил, что она собиралась его использовать… Интересно, как бы он отреагировал, если бы узнал всю правду?
        Оно и к лучшему, что общение прекратится. Градов в помощи больше не нуждается, теперь даже его безалаберность не приведет ни к каким осложнениям. Ну а Тори сможет сосредоточиться на основном задании… Хотя как его выполнить без Градова - пока неясно.
        Девушка поднялась и направилась к выходу, но хозяин дома окликнул ее почти сразу:
        - Ты куда это?
        - Я? В изгнание, - развела руками Тори.
        - Какое еще изгнание?
        - А разве это не тот момент, когда ты со скорбным видом объявляешь, что я наглая мошенница, которая воспользовалась тобой и делом всей твоей жизни?
        - Это тот момент, когда я безо всякой скорби объявляю, что мне плевать, - отозвался Градов. - Во-первых, ты не могла знать, что я свалюсь с дерева, а значит, и рассчитывать на это не могла. Я верю, что тут все спонтанно получилось. Во-вторых, Малахитовый Лес - вовсе не дело всей моей жизни, это просто один из проектов, которые я курирую. Ну а в-третьих, я не считаю всех здешних постояльцев блаженными творцами, которых нужно спасать от мира. Да, здесь есть люди, которым требуется помощь. Но таких меньшинство, многие гонятся скорее за понтами, нам удачно удалось сделать этот курорт модным и уникальным. Им не повредит, если ты поговоришь с ними.
        - Поговорю? Это еще как понимать, с чего мне говорить с ними? Да и зачем?
        - Я видел, как ты бродишь по поселку, и теперь понимаю, зачем. Рискну предположить, что многих из здешних гостей ты уже видела. И как, помогло, обнаружила нужного?
        - Нет, - признала Тори.
        - Вот и я о том. Но если у тебя будет возможность познакомиться с ними поближе, поговорить хотя бы десять минут, вероятность того, что вы с этим человеком узнаете друг друга, повысится. Что скажешь?
        Он снова изменился. Похоже, разговор был своего рода проверкой, которую Тори умудрилась пройти. И теперь перед ней стоял не тот сумрачный и молчаливый мужчина, к которому она привыкла, а кто-то новый для нее - нравившийся ей гораздо больше.
        Кто-то, кого будет куда сложнее предать. Но об этом Тори решила пока не думать - если его план сработает, и предавать никого не придется!
        - Я была бы рада попробовать, - кивнула она. - Только я не представляю, как к ним подойти, как познакомиться…
        - Эту часть я беру на себя. Должны же быть преимущества у того, что я управляю этим сумасшедшим домом. Прежде чем допустить кого-то в Малахитовый Лес, мы собираем минимальную информацию о нем, условно говоря, личное дело. Там точно не отыскать данные о том, чем этот человек занимался десять лет назад, но кое-что полезное выяснить можно.
        - И ты поможешь мне в этом? - Тори все никак не могла поверить, что удача перешла на ее сторону настолько легко - жизнь ее этим обычно не баловала. - Правда?
        - Откуда столько удивления? Я не похож на человека, который умеет помогать?
        - Насколько я помню, у тебя и своя работа есть.
        - Там я несколько завис, - досадливо поморщился Градов. - Думаю, мне и самому не повредит перезагрузка.
        - А как же твой брат?
        - Эм… откуда тут вдруг всплыл мой брат?
        - Надеюсь, до всплытия ему далеко, - фыркнула Тори. - Но очевидно уже, что я ему не нравлюсь, уж не знаю почему. Не думаю, что он одобрит… Вообще все, что мы делаем, пока мы делаем это вдвоем.
        - Тогда ему придется жить с этим дальше. Но, полагаю, ты его сильно переоцениваешь. У Льва уровень удержания внимания щенка золотого ретривера. Он не получил тебя, расстроился, но угомонится, когда ему покажут новую игрушку. Так что о нем можешь даже не думать.
        Тори сомневалась, что все настолько просто, она слишком хорошо помнила колючий злой взгляд Льва, когда она заставила младшего Градова уйти. Не похож он был на человека, который махнет рукой, отпустит и простит…
        Из них двоих права оказалась как раз Тори. Лев не собирался ничего забывать.
        Это дело изначально было личным, а теперь - вдвойне. Соседка не нравилась ему как непонятная аферистка. Но после того что случилось у дома Романа, она была мгновенно переведена в категорию омерзительных аферисток. И она, уж конечно, оказалась намного хуже Аллы. Потому что в Алле осталось хоть что-то человеческое. Понятно, что за Романа она планировала выйти по расчету. Но ей не чужда была романтика, она хотела любви, душа у нее была живая. А эта что? Лев не сомневался, что в какой-то момент он понравился этой Виктории. Но когда потребовалось выбрать между выгодой и чувствами, она уверенно предпочла первое. Ей было не важно, как выглядит мужчина рядом с ней, не важно, что он собой представляет. Важно было лишь то, сколько у него денег на счету, и в этом отношении Роман подходил идеально. Эта расчетливая змеюка все-таки догадалась, что с младшим братом ей ничего не светит, и решила придерживаться прежней стратегии.
        Вот и как такую пустить в семью, как терпеть ее на праздничных встречах, делать вид, будто она ему симпатична? Не говоря уже о том, что счастливого финала у этой истории не получится. Девица быстренько затащит Романа к алтарю, воспользовавшись его наивной самоуверенностью и тем, что из-за тоски по Алле он эмоционально уязвим. Она даже побудет несколько месяцев для прикрытия приличной женой. Ну а потом начнутся долгие и наверняка публичные судебные процессы - развод, раздел имущества, отступные, вся эта грязь… А если охотница за золотом еще и забеременеть успеет? Она же тогда всю жизнь Романа с поводка спускать не будет! И старший брат, изначально циничный, потеряет последнюю веру в людей.
        Поэтому Лев отказался от соблазна отстраниться и позволить Роману получить горький урок. Высоковата цена! Нужно показать брату, что эта девица представляет собой, пока они не покинули поселок, дальше будет сложнее наблюдать за ними.
        Вот только как это сделать - Лев не представлял, а желающих помочь ему не находилось. Алла была способна только закатывать истерики и минимум раз в сутки напоминать Льву, что ее разрыв с Романом - это его вина. Ситуация, мол, находилась под контролем, пока он не нарисовался в ее жизни! Лев иногда огрызался, напоминая, кто на кого накинулся и затащил в постель в тот день. Но чаще молчал, понимая, что рыдающая женщина его все равно не слушает.
        Дашка, от поддержки которой он теперь, когда все усложнилось, не отказался бы, сразу самоустранилась от этой истории.
        - Мне, знаешь ли, в Москве дерьма хватает, - заявила она, наклеивая на лицо золотистые патчи. - Интриги, рассуждения, кто кому любовник, фото исподтишка… Я в это не полезу, я на отдыхе!
        Он предпочел не настаивать. Помощь Дашки была чревата будущей публикацией этой истории на новостных порталах и в соцсетях.
        Лев надеялся придумать что-нибудь сам, но эмоции зашкаливали, а толковых идей не было. Да и как вообще отстраниться от эмоций, если становилось только хуже? Роман и эта его соседка начали вместе ходить по поселку. Они обсуждали что-то, как старые друзья… Его брат даже потрудился не изображать из себя на людях каменного истукана! Девица оказалась куда опасней, чем ожидал Лев.
        Почувствовав, что угроза становится слишком серьезной, младший Градов сдался и обратился к профессионалу.
        Лидия Сергеевна Княжина была среди тех, кто жил в Малахитовом Лесу постоянно. Когда она пришла устраиваться на должность штатного психолога, многие не верили, что женщина задержится в поселке - слишком уж велики казались ее заслуги, слишком бесценна репутация. Да и для пенсии ей было рановато, на тот момент ей едва исполнилось пятьдесят.
        Однако Княжину не волновало, кто там что думает. Она честно признала, что устала от суеты - и от слишком напряженной практики. Ей ведь требовалось не просто выслушивать людей, она должна была разделять их беды и искать путь к исцелению душевных травм. В какой-то момент женщина поняла, что это ее ломает и все может закончиться очень плохо. Вот тогда ей и подвернулась неожиданная вакансия от компании «ГрадСтрой».
        С тех пор она прижилась в Малахитовом Лесу. Ей, как и братьям Градовым, принадлежал собственный, а не арендованный дом, его Лидия Сергеевна выкупила почти сразу, обустроила сад по собственному вкусу, подружилась с персоналом. Практика у нее все еще была - те гости, которым хотелось подлечить душевные раны. Но и свободного времени оставалось немало, Лидия Сергеевна успевала писать научные работы, книги и программы для обучающих курсов. Так что уезжать она не собиралась, неспешная провинциальная жизнь ее полностью устраивала.
        Иногда Лев беседовал с ней - не потому, что ему требовалась психологическая помощь, а забавы ради. Лидия Сергеевна напоминала ему не холодного профи, препарирующего чужие души, а добрую тетушку, которой можно доверить что угодно - и она не станет болтать об этом с посторонними.
        Сегодня он впервые пришел к ней за важным советом. Лев не сомневался в том, что Лидия Сергеевна его поймет, должна понять! Потому что если подведет она, вообще не ясно, что делать дальше.
        Они встретились в саду Княжиной - в белой беседке, окруженной со всех сторон желтыми тюльпанами и какими-то мелкими фиолетовыми цветочками, названия которых Лев не знал. Он рассказал психологу обо всем, что произошло между ним, братом и омерзительной аферисткой, только так можно было подчеркнуть всю серьезность ситуации.
        - Она ведь явно побеждает, - с горечью признал Лев. - Ромка на себя не похож!
        - Да, я видела эту пару в поселке несколько раз. Тогда про девушку я не знала, но тоже обратила внимание на то, что Роман демонстрирует не совсем типичное для него поведение.
        - Вот! Ну и что мне теперь делать?
        Ее наблюдательность обнадежила Льва, он поверил, что психолог поймет его быстро и правильно. Однако ответ Лидии Сергеевны был похож на ведро ледяной воды, вылитой ему на голову.
        - Ничего.
        - В смысле - ничего? Я должен позволить какой-то мошеннице разбить сердце моему брату?
        - Вы уверены, что исход будет именно таким? - внимательно посмотрела на него психолог. - Абсолютно уверены, что не навредите своим вмешательством брату?
        - Конечно! Я бы не полез, если бы не был уверен. А любит он вообще другую женщину!
        - Так, а вот с этого места, пожалуйста, поподробней.
        Эх, опять горячность подвела… Изначально Лев не планировал рассказывать про Аллу. Он и сам не знал почему, просто не хотел, чтобы в этой истории было слишком много имен. Но слова сорвались сами собой, пришлось их пояснять.
        И снова Лидия Сергеевна выслушала его спокойно, доброжелательно - а сказала опять не то, что Лев хотел услышать.
        - Я по-прежнему считаю, что вам нужно отстраниться и дать паузу и брату, и себе.
        - Но потом может быть слишком поздно! Свадьба, развод и все такое…
        - Лев, вы очень хорошо знаете своего брата. Вы действительно считаете, что он решится на поспешный брак, перед которым не взвесит все аргументы десять раз?
        - В другое время я сказал бы, что нет, но сейчас ведь особый случай - из-за того, что произошло между ним и Аллой…
        - Лев, послушайте меня, возможно, это уменьшит вашу тревогу. Вы не можете знать, что произошло между вашим братом и Аллой. Такие истории всегда разделены только надвое, даже если присутствуют наблюдатели. Ваш брат - человек совсем неглупый, вероятность того, что он совершит необдуманный поступок, низка при любом его эмоциональном состоянии. Что же до психологической травмы… Вы оба в ней давно живете.
        - При чем здесь это? - насторожился Лев.
        - А на это нельзя закрывать глаза. То, что вы оба пережили недавно, - это очень больно и трудно. Каждый из вас справляется с этим по-своему. Возможно, ваше желание защитить его может иметь какое-то отношение к излечению той травмы?
        Вопрос она задавала просто из вежливости, Лев по взгляду видел: психолог уже все для себя решила. Поверила, что он пытается заглушить собственную боль, заслонившись необходимостью спасти брата.
        Но ведь все не так!.. По крайней мере, не должно быть так.
        - Повторюсь, я наблюдала за вашим братом и той девушкой, когда видела их в поселке, - продолжила Лидия Сергеевна. - Он не влюблен в нее. Она не использует стратегию поведения соблазнительницы. У них вполне безобидное дружеское общение, которого такому человеку, как Роман, всегда не хватает.
        - Ну и что же я тогда должен сделать? Просто отстраниться?
        - Не думаю, что это сейчас возможно, вам будет неспокойно. Продолжайте наблюдать за ними с определенного расстояния, если вам хочется. Их общение может угаснуть естественным образом, а может переродиться в нечто новое, но необязательно разрушительное.
        - Я понял… Спасибо. Мне и правда лучше переждать.
        Не одна она умеет говорить правильные слова, потому что так нужно. Лев уже убедился, что ставка не оправдалась, психолог ему ничем не поможет.
        Но это вовсе не означало, что он готов был сдаться и поднять белый флаг. Мир не сводится к одним лишь мозгоправам, Лев и сам способен найти способ защитить брата - и не важно, на что ради этого придется пойти.
        Глава 17
        Роман не понимал до конца, зачем в это влез - однако непонимание скорее забавляло, чем угнетало его. Он не солгал Виктории про перезагрузку, а действительно зашел в тупик.
        С таким Роман прежде не сталкивался. Для него подобный провал был сравним разве что с потерянным умением садиться на стул! У него имелись на руках все документы, личные данные сотрудников, а источник утечки информации все не находился, хотя утечка определенно присутствовала. Парадокс, причем не смешной. Какое-то время Роман еще мог списывать это на то, что его измотала травма, а лекарства притупили остроту мышления. Однако теперь он чувствовал себя лучше, никакие препараты больше не принимал, обходясь одними перевязками, а ответа так и не было.
        Вывод напрашивался сам собой: он доработался до полного выгорания. Если уж быть совсем честным, не отдыхал Градов уже сто лет. У него даже сейчас не отпуск, а непонятно что… Хотя он в отпуск и не собирался, просто хотел поработать в новых условиях. Так ведь и это произошло из-за первых признаков выгорания, вот и замкнулся круг.
        Так что он решил позволить себе паузу. Иногда Роман возвращался к документам, но они настолько опостылели ему, что строчки плыли перед глазами. Выискивать безымянного человека, который был так нужен Виктории, оказалось перспективней.
        Они уже на уровне просмотра личных дел смогли установить дополнительные параметры для поиска, чуть упрощавшие задачу. Этот человек не только старше двадцати восьми, он умеет водить машину и десять лет назад хотя бы временно находился в Москве, причем летом. Благодаря всему этому больше половины обитателей поселка, временных и постоянных, можно было вычеркивать сразу.
        Ну а после работы с теорией они перешли к практике. Общаться с незнакомыми и не слишком симпатичными ему людьми Роман не любил, но умел, жизнь научила. Так что теперь, когда они направлялись к нужному коттеджу, Градов не волновался - да и Виктория тоже, это как раз впечатляло. Хотя не должно было, Роман по умолчанию понимал, что она хорошая актриса… Но он знал ее как предполагаемую брачную аферистку. А поскольку эта роль прошла стороной, у умений его соседки должна была обнаружиться новая природа, которую он пока не определил - и которая его интриговала.
        В доме, к которому они направлялись, жили двое, но на роль «того самого человека» подходил лишь один.
        - Я видела их пару раз, - призналась Виктория. - Но думала, это отец с дочкой или дед с внучкой.
        - А между тем у них любовь, если верить соцсетям одной из половинок этой пары.
        Пара являлась действительно примечательной: двадцатилетняя Люция Малинина и Дмитрий Арский, который был старше своей возлюбленной и, по его утверждению, музы в два с половиной раза. На первый взгляд казалось, что ситуация типичная: немолодой уже джентльмен решил получить лучшее от того возраста, который называют золотым, и обеспечил себе приятную компанию в красивом месте. Однако эта версия разбивалась под ударом одного простого факта: за проживание в Малахитовом Лесу платила Люция. И приехали они сюда на ее машине. Да и в городе Арский уверенно вселился в ее квартиру.
        А все потому, что Люция тянулась к прекрасному и возвышенному, которое в ее мире почему-то оказалось представлено Дмитрием Арским. Да, он был драматургом и писателем с огромной коллекцией наград - и куда меньшим числом поклонников. Арский жил не то чтобы успешно, он жил ловко. Еще в институте Дмитрий подружился с правильными людьми, которые позже стали публиковать его работы, вручать ему награды и приглашать в жюри. Из-за этого его давно и надежно окружала слава человека, который может многое и всем нужен.
        Эта слава затмевала даже тот факт, что его редкие спектакли неизменно проваливались, его книги хвалили только критики, а львиная доля тиража привычно загнивала на складах. Люди, далекие от литературы, такие нюансы обычно не замечают, так что Дмитрий Арский уверенно удерживал позиции человека если не великого, то хотя бы безусловно талантливого.
        Вот только сам он дураком не был. В литературный мир он вошел с твердым убеждением, что слава не за горами. Но когда оказалось, что она все-таки далеко, а годы идут, горы остались непокоренными, появилась озлобленность. Ее Арский изливал в едких критических статьях, а заливал алкоголем. Чем старше Дмитрий становился, тем реже его можно было увидеть совсем уж трезвым. Очень скоро трезвостью у него стало считаться несильное опьянение. Сам ходит, связно говорит? Уже отлично.
        Но если его карьерная жизнь сложилась неоднозначно, то с личной все было прекрасно. Природа наделила Арского необычной, яркой внешностью, которая вместе с репутацией писателя манила прекрасных дам, каждая из которых мечтала стать музой. Арский роль музы уверенно обещал - и только ее и обеспечивал. Каждой из своих возлюбленных он посвящал то роман, то пьесу. Эта женщина и ее родственники с друзьями становились ядром читательской аудитории очередного шедевра.
        Дмитрий не женился только потому, что не хотел. В мире хватало женщин, которые готовы были терпеть и безденежье, и запои, и не самый простой характер сожителя - великим писателям это простительно - за крошечный шанс остаться в истории женой великого. Но самому Арскому брак претил, закрывая от него возможные любовные приключения и добавляя в жизнь обязательства. Так что Дмитрий сумел избежать даже долгосрочных отношений, стать отцом шести детей, всех признать и ни одного не содержать.
        К полувековому юбилею он подошел уже с несколько пожеванным временем лицом и заметно округлившейся фигурой. Но окончательно былую привлекательность не растерял, так что некоторым нравился…
        Однако уже не двадцатилетним девочкам, тут Люция Малинина стала исключением. Они познакомились на курсах литературного мастерства, где Дмитрий Арский читал гостевую лекцию. Пришел, конечно же, выпив для храбрости, и больше его не звали, но ему и одного раза хватило, чтобы привлечь внимание юной студентки.
        Сложно сказать, чем это увлечение стало для Люции. Возможно, это было очарование человека без таланта, желающего иметь отношение к литературе, тем, кого уверенно звали гением. А может, запоздалым подростковым протестом богатой девочки, стремлением поступить наперекор отцу, который никогда не воспринимал ее всерьез, делая основную ставку на двух ее старших братьев. Девушка знала, что отцу ее выбор не понравится - она ведь начала встречаться фактически с его ровесником! Ее бурный роман вполне мог завершиться таким же бурным скандалом, а это уже тянуло на насыщенную жизнь истинной поэтессы.
        Вот только ее отец все испортил. Он не стал скандалить и отнесся к выбору дочери не с гневом, а с презрением. Он выдал Люции безлимитную кредитную карту, но с условием: чтобы дочь не попадалась ему на глаза, пока встречается с немолодым литератором.
        Вот так пара и оказалась здесь, в месте, которое представлялось Люции центром притяжения гениев. Она писала стихи. Дмитрий Артис быстро обнаружил, что содержимое бара можно пить бесплатно, и все остальное потеряло значение. Чтобы не превратиться в банального алкаша и хоть как-то изображать из себя творческого человека, он периодически критиковал стихи Люции и куда чаще гонял ее по поселку в приступах бурной ревности. Обе стороны это, кажется, устраивало.
        Но это было их личное дело, Роман обратил на них внимание из-за другого. Люция в деле Тори никак не могла фигурировать: в нужный период времени она была десятилетней девочкой. Зато Дмитрий заставлял присмотреться к себе внимательно: прав за пьяное вождение его лишили только три года назад, с тех пор он перемещался на общественном транспорте, а теперь вот пересел в автомобиль музы. Однако до этого литературный гений уверенно, хоть и не слишком умело водил сам. Десять лет назад он мог стать очевидцем чего-то необычного - или участником, Роман до сих пор не был уверен, что Виктория рассказала ему всю правду. Такая скрытность его не оскорбляла, ее история действительно не имела отношения ни к нему, ни к Малахитовому Лесу, ну а молчание он мог принять - потому что молчание он понимал.
        И Дмитрий, и Люция были дома, они вообще редко уходили на дальние прогулки. Зачем, если они и на участке могли развести бурную деятельность? Вот и теперь они орали друг на друга так, что было слышно на всю улицу.
        - Если стихи бездарны, их не нужно править, их нужно сжечь! - доказывал Дмитрий.
        - Господь дал мне талант, которому ты просто завидуешь! Настоящий критик помог бы исправить!
        - Нельзя исправить то, что не должно было рождаться! Бездарность! С чего ты вообще взяла, что это стихи, этот твой поток слов?
        - Господь мне и понимание дал, он всегда с талантом понимание дает! А ты разве так уж много понимаешь в стихах? Нет! Вот и чего умничаешь?
        - Бурно у них тут, - оценила Виктория, повернувшись к своему спутнику. - Тебе Господь часом ничего не давал, чтоб мы к спору подключились?
        - А ты разве не от него? - фыркнул Роман, но тут же смутился, шутка получилась неоднозначная. Виктория то ли не поняла, то ли сделала вид, что не поняла, она лишь рассмеялась.
        - Нет, я из куда менее приятных мест. Ну что, будем заходить - или дождемся драки и допросим того, кто останется в живых?
        Тори задала этот вопрос беззаботно - но не просто так. Она терпеть не могла алкашей со стажем, а Дмитрий Арский определенно из таких. На встречу они пришли утром, надеясь застать его более-менее адекватным. Но, судя по нечеткой дикции корифея, эта надежда уже не оправдалась.
        - Нет смысла ждать, лучше он уже не будет, - покачал головой Роман. - Позволь мне взять на себя как минимум приветствие.
        - Да весь разговор забирай, я щедрая! Мне достаточно понаблюдать за ним вблизи.
        Разгневанных литераторов Роман и Тори обнаружили на лужайке у дома. Оба раскраснелись, явно злились, но ни один из них не выглядел запуганным. То, что не боялся Арский, было понятно, не зря же он принял столь любимый эликсир с утра пораньше. Но и невеста оказалась ему под стать, Люция изображала испуг перед грозным возлюбленным только под настроение. Сейчас у нее такого настроения не наблюдалось.
        Оба не ожидали гостей, но если Люция, увидев одного из владельцев поселка, мгновенно смутилась, то ее возлюбленный перешел в наступление.
        - Вы еще кто? - поинтересовался он. - По какому праву на чужую территорию вторгаетесь? Вон пошли, я вас не звал!
        - Или мы разговариваем нормально, или у вас сутки на сборы и последующий отъезд.
        Градов говорил холодно, и этот холод, раньше так раздражавший, сейчас даже нравился Тори. Дмитрий мгновенно стушевался, он не привык общаться с теми, для кого звание драматурга и писателя не значило ровным счетом ничего.
        - Зачем же вот так сразу… Я вас просто не узнал, мы не представлены! Вы же Роман Градов, так?
        - Роман Андреевич, - равнодушно уточнил Градов.
        - Да, конечно, Роман Андреевич… Вы по какому поводу?
        Тори тут же захотелось ответить «Мы к вам, профессор, и вот по какому поводу», но она сдержалась. Арский не поймет, да и Роман просил доверить разговор ему.
        Они прошли в гостиную - на удивление захламленную, с учетом того что всем гостям предлагалось бесплатно воспользоваться услугами горничных. Но прислуге здесь не доверяли, хотя Тори в упор не могла понять, что тут можно украсть, а Люция была больше музой, чем домохозяйкой.
        Тори и Градов заняли относительно чистый диван, Дмитрий без сомнений и смущения стряхнул с кресла хлам, освобождая себе место, Люция замерла рядом с ним, но садиться не стала.
        - На вас жалобы поступают, - указал Градов.
        - От кого это? - вспыхнул Дмитрий. - От блогерши этой, которая голая по участку своему ходит? Да это я должен жаловаться, что приходится на эти отвисшие сиськи смотреть!
        - Очень неприятно, - поддакнула Люция.
        - Или от музыкантишки, который играет так громко, что мешает мне работать? - продолжал громыхать Арский.
        - А какая разница? Жалоба есть жалоба. То, что вам кто-то не нравится, не освобождает вас от необходимости соблюдать правила.
        - Я тоже на них буду жаловаться!
        - Это - сколько угодно.
        - Дима просто творческий человек, - вкрадчиво сообщила Люция.
        Градов не был впечатлен:
        - И что? Насколько я помню, он творчески пишущий человек. Вот и пусть пишет молча.
        Пока они препирались, Тори внимательно наблюдала за Арским, который, кажется, и не замечал ее. Он не учитывал, что гостей двое. В центре его внимания был мужчина, хозяин поселка, и какая-то бабенка, его сопровождавшая - то ли любовница, то ли секретарша.
        Это не задевало Тори, мнение литературного алкаша было ей безразлично. Она просто смотрела, составляя психологический портрет Арского. Он себя любит, это точно, но он трусливый. Способен орать только на тех, кого считает слабее себя - или тех, кто им наивно восхищается. Если же собеседник был очевидно сильнее во всем, вот как Градов сейчас, Дмитрий поспешно начинал помахивать хвостом.
        Чем больше Тори узнавала, тем больше убеждалась: десять лет назад это был не он. И дело даже не в том, что Арский не узнает ее, а для нее его лицо ничего не значит. В той ситуации Дмитрий наверняка бы орал, верещал и совался во все разговоры. Он был бы пьяным, алкоголь таких заряжает бравадой. А тот человек оказался тихим, он остался где-то в стороне, за пределами зрения…
        Хотелось бы добиться успеха так быстро, но все-таки ей нужен не Арский. Отчасти Тори была даже рада: она чувствовала, что Дмитрий, с его истеричностью, не открыл бы ей новую правду, даже если бы являлся свидетелем того случая.
        Тори осторожно и мягко коснулась плеча своего спутника. Они с Градовым ни о чем не договаривались, однако он, как ни странно, понял правильно и резко свернул разговор, да так, что и Арский, и его возлюбленная были сбиты с толку. Градов же невозмутимо напомнил им, что последнее предупреждение они получили. Теперь бурные брачные игры им надлежало проводить только в дремучем лесу, смущая медведей, а в поселке - только тихонько стишки сочинять. Спорить они не решились, хотя Тори не сомневалась, что до конца дня любовники будут возмущенно обсуждать это хамское вторжение, ранившее современную литературу в самое сердце.
        Когда Тори и Роман вышли на улицу, Градов сразу же спросил:
        - Не он?
        - Не он, - подтвердила Тори. - Есть хоть какой-то смысл в том, что я абсолютно уверена в этом, хотя никаких доказательств привести не могу?
        - Есть. Это называется интуицией.
        - Получается, зря сходили…
        - Почему - зря? - удивился ее спутник. - Минус одно имя, тоже результат. Завтра попробуем кого-нибудь другого расспросить.
        Он и правда был настроен помогать ей и дальше. Тори приглушила возмущенный протест совести и заставила себя сосредоточиться на настоящем моменте - это всегда помогало. А в настоящем моменте Градов оказался на удивление приятным собеседником. Настолько, что даже теперь не хотелось с ним расставаться, но причин остаться вместе попросту не имелось. Он чувствовал себя намного лучше, да и перевязка сегодня уже была, так что у забора, разделявшего два дома, они разошлись.
        Тори попробовала еще раз перечитать скромную информацию о гостях поселка, которой поделился Градов, но толку это не принесло, да и от волнения не избавило. Девушка решила положиться на куда более простой и надежный способ: отложила все дела до следующего дня, набрала ванну и расслабилась в окружении горячей воды и воздушных облаков пены.
        Сначала это помогло. А потом стало хуже.
        Ванная недолго была погружена в тишину. Очень скоро Тори уловила звук, доносившийся из-за закрытой двери - тихий, но повторяющийся снова и снова, так что списать это на разыгравшееся воображение не получится, даже если очень хочется.
        Звук чьих-то шагов.
        Кто-то посторонний находился в доме, который принадлежал только ей, пусть и на время. Тори точно помнила, как запирала дверь, привычка была отработана годами. Если бы кто-то вдруг захотел навестить ее в столь поздний час, он бы позвонил или постучал, а неизвестный просто вошел.
        Теперь единственным, что отделяло ее от незваного гостя, была тонкая деревянная дверь ванной. Да, запертая, но там замок такой, что и ногтем вскрыть можно. А если не вскрыть, то выломать, и это куда проще, чем пробраться в дом.
        Тори ни на секунду не усомнилась, что действительно слышит чьи-то шаги, не позволила себе сослаться на воображение и успокоиться. В ее доме кто-то был: он крался и не пытался обратиться к ней и хоть как-то обозначить себя. Под его весом скрипели половицы, а значит, это был не какой-нибудь местный кот, непонятно как прокравшийся в помещение. Незнакомец подбирался к ванной, он ждал, когда Тори выйдет… Он готовился напасть?
        Медленно, чтобы не выдать себя плеском воды, девушка поднялась из ванны. Смыть пену Тори сейчас не могла, просто завернулась в полотенце. Она отчаянно пыталась сообразить, как быть дальше. Выйти и проверить самой? Вряд ли она справится с тем, кто действует так нагло. К тому же у нее имелись предположения насчет того, кто это может быть - и этот вариант ей категорически не нравился.
        Она невольно вспомнила тот день, когда погас свет. Она ведь поверила, что это была просто случайность, которую безжалостно обыграло растревоженное воображение. Тори убедила себя в этом! Она проигнорировала угрозу - и теперь стало хуже… Девушка понятия не имела, вооружен ли вторгшийся в дом человек, но ей точно нечем было защититься.
        Если бы все это произошло в городе, она уже звонила бы в полицию. А здесь позвонить ей было некуда: Тори не вбила в память телефона номер охраны. Да и потом, если тот, кто стоит снаружи, услышит, как она зовет на помощь, он перестанет выжидать. Охране потребуется минут десять, чтобы добраться до ее коттеджа, а неизвестный может справиться с ней за десять секунд. Тори было все равно, поймают его после этого или нет, она не хотела, чтобы фотография наполненной кровью ванной с ее телом украсила статьи во всех криминальных хрониках. Ей нужен был тот, кого можно позвать на помощь тихо. Вариант остался всего один.
        Интернета в поселке не было, а вот мобильная связь поддерживалась, поэтому Тори поспешила набрать сообщение: «В моем доме кто-то есть. Не звони, он поймет, что я его обнаружила. Вызови охрану. Сам не приходи».
        Она не имела никакого права втягивать в это Романа, но… кого еще? Она не общалась в этом поселке ни с кем, кроме него и Ксении, а художница бы ей точно не помогла.
        Роман мог не прочитать сообщение до утра - если пошел спать или бросил телефон на первом этаже, была у него такая привычка. Однако на этот раз ей повезло, хоть в чем-то же везти должно! Ответное сообщение пришло быстро, и Тори лишь порадовалась, что успела выключить звук.
        «Это шутка?»
        «Нет, быстрее», - набрала она. Пальцы предательски дрожали.
        Хотелось оставаться невозмутимой, да не получалось. Шаги затихли - но совсем близко, у самой двери. Он был здесь, прямо напротив, за тонкой деревянной преградой, ничего по-настоящему не значащей. Или не он, или она? Неизвестно, что хуже…
        Тори замерла, готовясь к тому, что вот сейчас щелкнет замок и ей придется защищаться, так или иначе. Но вместо этого снова зазвучали шаги, на сей раз быстро и решительно, не таясь. Незнакомец… отступал? Почему? Он подбирался так долго, он был так близко и вдруг удрал…
        Ответ долго искать не пришлось. Тори, только-только натянувшая на влажное тело спортивный костюм, услышала знакомый голос откуда-то издалека, явно с первого этажа:
        - Виктория! Где ты?
        Вот теперь можно было выдыхать - потому что он все-таки пришел. Мистическое наваждение и воспоминания об искаженном силуэте у окна отступили, вернулась привычная реальность. Та, в которой необязательно все время оставаться одной.
        Тори не стала отсиживаться, она поспешила вниз. Ей не послышалось, Градов действительно пришел - причем один, поэтому так быстро. Он что, не воспринял ее слова всерьез? От этого было немного обидно, но обида легко отступала перед радостью и благодарностью. Тори даже не удержалась, обняла его и сразу же отстранилась, потому что знала: он такого не любит.
        - С тобой все в порядке? - нахмурился Градов. - Что это было?
        - Ровно то, что я тебе сказала: кто-то вломился в мой дом! Но ты, похоже, его спугнул… Как ты вообще вошел?
        - Дверь была не заперта.
        - Вот! А я точно запирала!
        Однако незапертая дверь оказалась единственным доказательством того, что что-то пошло не так. В доме все осталось на своих местах, ничего не пропало. Охранники, которых Градов все-таки вызвал, смотрели на Тори с недоверием.
        - Да вы сами наверняка забыли закрыть дверь, девушка, - снисходительно бросил один из них. - Тут такое часто бывает, люди расслабляются.
        - И что, к ним тут же кто-то приходит? - огрызнулась Тори. - Почти в полночь?
        - А вы уверены, что кто-то приходил? Вы его видели?
        - Я его слышала!
        - Так в ванной акустика специфическая, - развел руками охранник. - Ветер сегодня сильный, он ветками по крыше стучал, а вам показалось - шаги. Если б кто зашел, следы бы остались, дорожки у нас все-таки не самые чистые. Показалось, бывает!
        Спорить с ними было бесполезно, это Тори уже поняла. Они все для себя решили, потому что… ну это же Малахитовый Лес, нет здесь маньяков, которые в чужие дома пробираются! Охранники обыскали дом, потому что так велело начальство, и ушли, ничего не обнаружив. Случай с электричеством ей тоже припомнили, и Тори уже получила почетное звание местной неврастенички. Интересно, как они это для себя объяснят, обсуждая ее за бутылочкой пива? Алкоголь, наркотики или просто дура?
        Ей было все равно, в себе Тори не сомневалась. Но если мнение охранников ее не интересовало, то разочаровывать другого человека ей отчаянно не хотелось. Как только ухмыляющиеся охранники ушли, она тут же повернулась к Градову.
        - Ну а ты что же? - настороженно спросила Тори. - Тоже считаешь, что у меня галлюцинации начались? Или, как вот эти только что шептались, я пытаюсь привлечь твое внимание?
        - Мое внимание ты уже привлекла, не думаю, что такие трюки в твоем стиле, - задумчиво отозвался Градов. - Я никак не могу объяснить то, что случилось, и мне это не нравится. Вот что… сегодня переночуешь у меня.
        - В смысле? - смутилась Тори.
        - Да не в моей постели, не переживай.
        - Среди всего, о чем я переживаю сейчас, это бы первое место не заняло…
        - В доме хватает гостевых комнат, сама выберешь любую. Я буду с тобой честен: я не уверен, что тебе не почудилось. Но дверь действительно оказалась не заперта, а ты к деталям внимательна. Пока я не смогу во всем разобраться, мне проще держать тебя поближе, чем метаться к тебе посреди ночи.
        - Ну, уже что-то… спасибо.
        Отказываться она не собиралась, потому что и сама понимала: она все равно не заснет в этом доме. В доме, где чужие замки, несколько дверей и угнетающе большие окна. Где охрана больше не станет к ней спешить, если она позовет, потому что девочка кричала «Волк!» слишком часто.
        У него будет по-другому, его дом отличается от гостевых коттеджей.
        Да и потом… впервые за тридцать один год ее жизни кто-то решил вот так просто взять и спасти ее. Хотя не должен был. И ничего от этого не получал.
        С этим открытием ей тоже предстояло разобраться.
        Глава 18
        Обычно Тори плохо засыпала в незнакомых местах, особенно в первую ночь. И тем больше было ее удивление, когда в гостевой спальне она отключилась, едва коснувшись головой подушки, и проспала до самого рассвета. То ли накопившаяся усталость взяла свое, то ли подсознание понимало, что здесь безопасно, и воздержалось от панических атак и ночных кошмаров.
        Это вовсе не означало, что, проснувшись, Тори готова была посмеяться над собой и признать, что чужие шаги ей просто померещились. Нет, это охранники могли тихонько хихикать в татуированные кулаки и верить, что одинокая девушка лишь пытается добиться внимания - понятно, чьего. Тори привыкла себе верить. Шаги она слышала, незнакомец был, и пришел он не первый раз. Так что теперь, лежа в чужой постели, она пыталась сообразить, что делать дальше.
        Если бы Тори знала, с кем имеет дело, стало бы проще. Изначально подозреваемый у нее имелся - но только один. Теперь же отпал и он, потому что человек, о котором она думала, не стал бы вести себя так продуманно и осторожно. Отключить электричество, вскрыть замок, таиться, выжидать… Нет, все мимо. Тот человек скорее схватил бы палку и бил Тори, пока череп не треснет.
        Так что это кто-то другой - а кто? Тех, кому она не нравится, в этом мире удручающе много, с ее работой это не удивительно. Вот только далеко не все они потянут на истинных врагов, готовых нажить дополнительные неприятности ради мести. Был, вон, Капралов, но он присел надолго, а других таких идиотов Тори припомнить не могла.
        В общем, странно это… И так не вовремя.
        Не найдя ответ, она решила сдаться, отступить хотя бы на время - потому что не могла провести весь день в постели, перебирая знакомых и стараясь определить степень их сумасшествия. Тори порадовалась тому, что в роскошном коттедже Градова при каждой гостевой спальне имелась своя ванная, привела себя в порядок и отправилась на поиски хозяина дома. За то время, что она лежала в постели, она не слышала снаружи никаких звуков - и это было даже иронично, если вспомнить, что ее сюда привело. Часы показывали, что уже десять, а за Градовым вроде как не водилось привычки просыпаться так поздно. Или нет, как это вообще проверить? Не вламываться же к нему в спальню!
        Тори решила пойти на кухню, немного пошуметь и проверить, не привлечет ли это Градова. Впрочем, ответ она получила даже раньше - когда проходила мимо приоткрытой двери в кабинет хозяина дома. Градов как раз находился там, полулежал в кресле, навалившись на столешницу.
        В какой-то момент Тори стало не по себе. Вроде как у нее не было причин подозревать худшее, а сердце все равно испуганно замерло. Что, если человек, преследовавший ее, добрался до Градова, отомстил за срыв вчерашнего покушения? Или выздоровление после травмы оказалось не таким стремительным, как Роман всех убеждал, вдруг оторвался тромб и?..
        Именно этот испуг погнал Тори вперед, не позволил ей долго раздумывать, на что она имеет право, а что будет слишком большой наглостью. Она поспешила войти в кабинет и первым делом коснулась шеи хозяина дома, проверяя пульс.
        Живой, конечно. О чем она только думала? Живой и невредимый, это реальная жизнь, а у нее просто нервы расшатаны. Пугающий миг закончился, и ситуация стала очевидной: Градов лежал среди бумаг, одежда на нем была та же, в которой он пришел вчера в дом Тори. Похоже, Роман не мог заснуть, решил поработать, да так и отключился.
        Это ее не удивляло, Тори и сама не раз вот так попадалась в ловушку трудоголизма. Потом жизнь научила ее, что так делать не нужно, это никогда ни к чему хорошему не приводит. А Градов, видно, этот урок прогулял. Теперь его ожидало очень и очень неприятное пробуждение: сон на твердой столешнице в такой вот позе ничего хорошего не сулил.
        Хотя тут Тори была способна да и хотела помочь - у нее и так многовато долгов накопилось уже за то, что Градов сделал для нее. Думать о том, что она готовилась получить за его счет, пока не хотелось.
        Тори наклонилась к хозяину дома, осторожно коснулась его плеча и тихо сказала:
        - Эй, просыпайся… Только не вскакивай резко, пожалуйста. Если защемит шею, несколько дней станешь ходить так, что мне будет смешно, а тебе - не очень.
        Градов, к его чести, от нее не шарахнулся, хотя вряд ли привык просыпаться в этом доме в чьей-то компании. Но кто его знает? В такие моменты Тори вспоминала, как мало они на самом деле знакомы. Прибегала же к нему какая-то симпатичная блондинка - то с признаниями, то с проклятиями.
        - Виктория? - удивленно посмотрел на нее хозяин дома. - Вы что здесь делаете? Который час?
        - Мы на «ты» давно уже, - напомнила Тори. - Но спросонья простительно. Начало одиннадцатого. А ты сколько тут сидел?
        - Не помню, если честно… Но это не важно, здесь я точно оставаться не намерен, спасибо, что разбудила.
        Роман собирался встать, но Тори удержала его в кресле, мягко надавив на плечо. Вряд ли Градов ожидал такого, но сопротивляться не стал. Он лишь поинтересовался:
        - Что ты делаешь?
        - Ты минимум пару часов лежал в позе китайского иероглифа. После такого затекло все, от ушей до пяток. Если прямо сейчас побежишь скакать бодрым козликом, головокружение до конца дня обеспечено.
        - А альтернатива какая?
        - Отодвинь кресло чуть дальше, сложи руки перед собой на столе и наклонись вперед так, чтобы упереться лбом в руки.
        - Это шутка какая-то?
        - А что, похоже, будто я готова заливисто хохотать? Нет, конечно, ты просто делай, сам поймешь зачем.
        Роман действительно не понимал, что она затеяла, но решил подыграть. Это было несложно: после не самой удобной позы тело действительно ныло и грозило страшной местью. Уж лучше бы и не засыпал - больше пользы и меньше проблем! Следовало остаться в кровати, да только сон не шел, всплеск адреналина, вызванный сообщением Виктории, давал о себе знать. Роман подумал, что это состояние можно использовать, вернувшись к документам, которые все никак не давали ему покоя.
        Теперь уже можно было уверенно сказать, что идея в полной мере заслуживала статуса кретинской. Ни в чем он не разобрался - но в итоге отключился, сам не заметив как.
        Так что Градов выполнил указания Виктории хотя бы для того, чтобы дать себе паузу. Вот только его странная гостья и теперь не осталась в стороне: Роман почувствовал, как ее теплые и на удивление сильные пальцы скользят по его шее и плечам. Он невольно напрягся, и Виктория тут же это заметила.
        - А расслабиться никак нельзя?
        - Можно. Знаешь, что еще можно? Объяснить мне, что ты делаешь.
        - Уже очевидно, что не убиваю тебя. Серьезно, расслабься, мышцы каменные просто!
        Тут она оказалась права, напряжение было - и оно его положение не упрощало. Роман усилием воли заставил себя расслабиться, и ее пальцы снова двинулись, заскользили ловко и быстро. Вверх и вниз по шее вдоль позвоночника, кругами по плечам, то надавливая, то поглаживая. Точные, ни на секунду не прекращающиеся движения напоминали причудливый танец. Они будто приносили волну тепла, которая проникала сквозь кожу, пропитывала мышцы, пробуждала, покалывая тысячами крошечных невидимых иголочек.
        И от этого действительно становилось легче. Ноющая боль отступала, забирая с собой тяжесть и головокружение. Когда Виктория наконец отошла от него, Роман и сам бы не поверил, что спал не в кровати, а здесь, на столе этом дурацком.
        - Неплохо, - оценил он. - Где научилась?
        - Спасение утопающих - дело рук самих утопающих, - рассмеялась Виктория. - Научилась, когда сама пару раз вот так отрубилась за работой и проснулась деревом. У меня есть знакомая, хороший врач, она мне показала, как повлиять на движение крови, чтобы побыстрее взбодриться. Но это все равно не то же самое, что нормально спать, так что не злоупотребляй!
        - Да я и не собирался.
        Виктория бросила внимательный взгляд на смятые бумаги, закрывшие стол белой пеленой.
        - Над чем работаешь?
        - Ловлю вчерашний день, похоже, - криво усмехнулся Роман.
        Он не стал вдаваться в подробности, потому что не ожидал от нее понимания. Для обывателей распечатки, собранные на его столе, оставались бессмысленным набором цифр, дат и сокращенных пометок.
        Однако Виктория удивила его и здесь. Она небрежно передвинула несколько листков и определила:
        - Ты человека пытаешься найти.
        - Любопытно… Как ты поняла?
        - Я пару раз работала с компаниями, которые пользуются такой же компьютерной системой. Каждому сотруднику присваивается уникальный номер, связанный с его профилем во внутренней сети, поисковыми запросами и даже магнитным пропуском. Очень удобно, в принципе. И обычно облегчает поиск того, кто накосячил. Тебе ведь это нужно?
        - Почти. Только тут больше, чем просто косяк. У меня кто-то давно уже подворовывает данные - некритично, но ощутимо, и приторговывает с конкурентами.
        - Бывает, - кивнула Виктория. - Меня пару раз нанимали, чтобы такого же умника найти.
        Роман сделал мысленную пометку расспросить ее о том, чем же она занимается - когда не притворяется фотографом и не бегает от психов, готовых вломиться в чужой дом. Но сейчас отвлекаться на это не хотелось.
        - Я таких умников раньше сам ловил, причем без особых проблем, - признал он. - А здесь - тупик и все. Не представляю, как это возможно, но довольно наглую крысу попросту не видно. То ли крыса гениальна, то ли я старею.
        - То ли ты зациклился. Тоже бывает.
        - Вот поэтому я давно уже говорю о перезагрузке. Но то, что я в тупике, тебе даже на руку.
        - Чего это? - поразилась Виктория.
        - Сегодня опять будем заниматься только поисками твоего неизвестного человека. Но сначала я все-таки попытаюсь привести себя в достойный владельца этого поселка вид. Дождешься меня в кафе?
        - Гонишь меня из дома?
        - Обеспечиваю тебя завтраком, - невозмутимо пояснил Роман. - В этом доме нет ничего, кроме воды и кофе. Относительно кафе у меня побольше надежд.
        - Звучит как отличный план. Тогда там и встретимся.
        Насчет запасов на кухне он несколько слукавил: при желании завтрак собрать можно было. Но Роману не нравилось уже то, что Виктория застала его в таком состоянии. Теперь ему требовалось хоть немного одиночества, чтобы привести себя в более презентабельный вид.
        И вроде как его не должно волновать, что там думает эта девица, которую половина персонала уже считает сумасшедшей, а поди ж ты…
        Виктория в доме не задержалась. Роман проследил взглядом, как она покидает двор, и направился в душ. Обычно это его окончательно будило по утрам, а теперь такая мера оказалась ненужной, он и так чувствовал себя вполне бодрым. Мысли об этом вернули воспоминания о ее прикосновениях, и Роман поспешил шагнуть под горячие струи воды, чтобы отвлечься.
        Много времени не требовалось, он не хотел заставлять Викторию слишком долго ждать. Градов как раз закончил, когда дверь в заполненную паром ванную неожиданно открылась. А так не должно было случиться - эту дверь он не запирал, зато запер входную дверь. Да что вообще происходит в этом поселке, проходной двор какой-то!
        Роман замер, не зная, чего ожидать, нужно ли бояться, особенно после событий этой ночи. Но когда он увидел, кто пришел к нему, страх отступил, мгновенно сменяясь раздражением.
        - Серьезно? - только и смог произнести Роман.
        Алла определенно не была смущена вторжением на чужую территорию. Она шагнула к нему, очаровательно улыбаясь, словно являлась хозяйкой в этом доме - в который Роман ее и в лучшие времена не приглашал. Она явилась в коротком тонком сарафане, совершенно не подходящем даже для теплой весенней погоды. Скорее всего, было что-то еще, но она сбросила часть одежды, когда услышала шум воды и сообразила, что Градов в душевой. Обувь девушка оставила там же и теперь ступала по покрытому плиткой полу босыми ногами.
        Она не пояснила, как попала сюда, но гадать было не нужно.
        - Тебе мой брат дал ключ? Просто замечательно.
        О том, что у Льва есть ключ от его дома, Роман прекрасно знал. Это было необходимо с учетом того, что особняк простаивал пустым месяцами, а порой и годами. У Романа тоже имелся ключ от дома брата, но пользоваться этим преимуществом он не собирался.
        Алла не стала ничего подтверждать, она прижалась к нему, и теперь между ними оказались только тонкая ткань сарафана да полотенце, которое Роман успел намотать, когда дверь начала открываться.
        Во всем происходящем сквозило ощущение дежавю - так уже случалось между ними, и не раз. Алла прекрасно знала, за что он ее ценил. Когда они жили вместе, она наловчилась вот так подкрадываться к нему, целовать, делать вид, что любит. А он делал вид, что верит ей, потому что иначе не было никакого смысла жить с ней под одной крышей.
        Эти правила игры работали тогда. А теперь уже нет. Поэтому Роман без сомнений перехватил руку гостьи, скользнувшую с его плеча вниз по груди, к полотенцу.
        - Нет и все, - безразлично объявил он. - Если свалишь за три минуты, сделаем вид, что ничего не было.
        - Что? - нахмурилась Алла. - Ты с ума сошел?
        - Я тебя не звал. И меня уже начинает утомлять та бесхитростная решительность, с которой вы с моим братом добиваетесь своего.
        - Лев тут ни при чем!
        - Да? А из какого места у тебя тогда ключ от моего дома вывалился?
        Алла все-таки сделала шаг назад, но сдаваться она не собиралась. Она все еще улыбалась ему, нежно и романтично, но над этой улыбкой сияли злые глаза кошки, которой наступили на хвост, да еще и попрыгали на нем.
        - Это из-за нее, да? Из-за твоей соседки?
        Что ж, не следовало удивляться такому предположению. Это было вполне в духе Аллы: свести все к сценарию типичной мелодрамы. Роман же сейчас даже не думал о Виктории. Его раздражало то, что им пытаются манипулировать так, будто он за почти сорок лет жизни женщин не знал.
        - Это из-за твоих бараньих методов.
        - То есть, у меня методы бараньи - а у нее? - Алла наконец перестала улыбаться. - Ты так зациклился на объявлении меня главной ведьмой всех времен и народов, что очевидного не замечаешь. Этот ее спектакль ночной… Да она вертит тобой, как младенцем! Интересно, в чьей постели она ночевала сегодня?
        - Не в твоей, и это все, что тебя должно волновать.
        - А ты в чьей? В своей - или все-таки навестил напуганную девочку?
        - А я вообще на столе, - не выдержал Роман.
        - Что?.. У вас уже до такого дошло?
        - И снова твои мысли летят в предсказуемом направлении. Но я тебя шокирую: не у всех людей жизнь сосредоточена между ног. То, что тебе так быстро стало известно о случившемся ночью, лишь подтверждает, что ты по-прежнему действуешь вместе с моим братом. Это ему охрана бросается докладывать о происшествиях. Еще раз повторяю: оставьте меня в покое. И со своей жизнью, и с Викторией я разберусь без вас.
        - Да уж, ты у нас такой самостоятельный, умнее всех… Только вот если оставить тебя одного, может быть слишком поздно!
        - Это еще что должно означать?
        - Да, признаю, мы работаем вместе со Львом…
        - Не нужно признавать то, что и так очевидно, - прервал ее Роман. - Давай ближе к делу.
        - Мне тут стало любопытно, кто пытается отнять тебя у меня…
        - Не «кто», а «что». Секс с моим братом, например.
        - Хватит меня перебивать, задолбал уже! - огрызнулась Алла. - Да, я совершила ошибку! Но это не значит, что я могу забыть все, что существовало между нами, и вычеркнуть тебя из своей жизни. Ты по-прежнему мне дорог, даже если иногда ведешь себя как полный мудак!
        - Не очевидно, но я сейчас расплачусь от умиления, - сухо прокомментировал Роман.
        - Язви сколько хочешь, но послушай… Я попыталась найти хоть какую-то информацию о твоей новой пассии, связалась с ее родственниками… Она опасна! Даже ее семья говорит, что она агрессивная и непредсказуемая. Ты понятия не имеешь, с кем связался! Есть такой Николай, я дам тебе его номер…
        - Хватит. И да, я буду тебя перебивать, пока ты не прекратишь нести околесицу. Мне неинтересно, что о Виктории думает ее семья, и мне глубоко безразлично, кто такой Николай. Мы с ней не настолько близки, чтобы я в это лез. Так что, если у тебя нет более существенных доказательств угрозы, чем собранные впопыхах сплетни, будь любезна свалить.
        Он ожидал, что Алла и теперь сорвется, все-таки выскажет все, что о нем думает. Однако она стала умнее, она изобразила смирение. Кажется, даже расплакаться собиралась, но вовремя сообразила, что Роман вышвырнет ее вон даже при таком раскладе, и решила пощадить собственные глаза и макияж.
        Алла ушла, забрав с собой ключ, а Роман прикинул, когда ему будет удобней сменить замки - превращать собственный дом в зону свободных прогулок ему не хотелось.
        Он не солгал Алле, ему и правда было безразлично, что там о Виктории болтают ее родственники. Если спросить его брата о нем, ответ окажется непредсказуемым - в зависимости от того, в каком настроении проснулся Лев. Да и Алла, когда убедится, что их отношения завершены, уже не останется такой милой. Так что этот неведомый Николай вполне мог искренне наболтать ерунды, которая не имела никакого значения.
        Какое ему дело до прошлого Тори? Он не собирался надолго оставлять ее в своей жизни. Они будут вместе только в Малахитовом Лесу, отдых здесь - это пауза в привычной реальности. А потом все вернется на круги своя, они расстанутся навсегда.
        Эта мысль должна была оставаться ничего не значащим фактом, а она почему-то неприятно кольнула. Он не хотел думать, почему, не сейчас так точно. Ему нужно было спешить на встречу.
        Глава 19
        Лев пока не знал, что делать дальше, но оставаться дома было невыносимо. В его собственном доме! А все потому, что он попытался поделиться беспокойством с Дашкой - и нарвался на череду не особо смешных шуточек. Хуже всего то, что спорить с ней сложно. Она вполне справедливо указывала, что Лев лезет не в свое дело и носится со своим братом как курица с яйцом. При том, что брат его старше и по эмоциональной чувствительности близок к бревну.
        Градов-младший и сам это понимал, а отступить все равно не мог. Особенно после того, как Алле удалось выяснить, что соседка эта - не просто мошенница, она опасна. Только вот Роман, как всегда, поверил, что умнее других, и не видел угрозы под собственным носом.
        Но если не удавалось подойти к нему, нужно было работать с девицей. Не напрямую, конечно, понятно, что с ней уже не получится договориться. Лев решил побеседовать с теми, кто успел сблизиться с ней в поселке.
        А такой человек был всего один - Ксения. С ней Лев был знаком, но не слишком близко, встретился один раз, потому что старался познакомиться со всеми жильцами Малахитового Леса, а потом поторопился забыть. Ее неприятно было помнить - с этой ее проклятой маской. В личном деле Ксюши не было указано, что именно с ней случилось, объяснение ограничилось лаконичным «несчастный случай». Да Лев и не хотел знать наверняка, инвалиды любого толка его смущали, он не знал, как правильно вести себя с ними. Так что обычно он старался держаться от Ксении подальше, а сегодня вот пересилил себя.
        Когда он дошел до ее участка, девушка как раз работала в саду - установила на лужайке мольберт и делала так, что весь мир перебирался на ее холст, становясь ярче и прекраснее. Увидев Льва, остановившегося у калитки, художница тут же прекратила работу и поспешила к нему.
        Он понятия не имел, как она отреагировала на его появление: ее дурацкое фарфоровое блюдце на лице скрывало улыбку, даже глаза не позволяло разглядеть. Да, маска была красивой - цвета слоновой кости, расписанная васильками и ромашками. Но при виде этой безжизненной замены человеческого лица у Льва все равно мороз шел по коже.
        Об этом должен был знать лишь он один. Он улыбался приближающейся Ксении так, словно у него в мире не сыскать человека дороже.
        - Лев Андреевич, здравствуйте! - Ее голос наконец выдал, что художница смущена. - Не ожидала вас увидеть…
        - Я ведь и не предупреждал, что зайду. Я просто проходил мимо, увидел, что вы рисуете, и решил поприветствовать. Я могу взглянуть поближе?
        - Да, конечно…
        Она сама открыла калитку, пропуская его на участок, и Лев направился к мольберту. Взглянуть на картину он собирался исключительно из вежливости, чтобы нашелся повод начать разговор, но невольно засмотрелся. Он понятия не имел, как у Ксении получается добиться такого обычными красками: она повторяла не только образы окружающего мира, казалось, что она заточила внутри картины солнечный свет.
        Так что комплимент получился вполне искренним:
        - У вас удивительно получается!
        - Спасибо, Лев Андреевич…
        - Можно без Андреевич, - поморщился Лев. - От Андреевича веет пенсией и отдыхом в кресле-качалке под пледом.
        - Теперь уже я боюсь сказать, что у меня есть кресло-качалка в доме, - рассмеялась Ксения.
        - И картины, наверно, тоже есть?
        - И картин хватает.
        - Я могу посмотреть?
        - Конечно, я буду только рада!
        Теперь уже Лев не удивился тому, что картины его захватили, он приготовился к такому. Если даже незавершенная работа была удивительна, стоило ожидать, что готовые картины окажутся на совершенно ином уровне. Так и вышло: все работы Ксении завораживали, они дышали жизнью, как окна в другие миры.
        Ну и конечно, он не мог пройти мимо своего портрета. Это был он - и одновременно не он. Кто-то, пожалуй, лучший, чем он настоящий… Даже при том, что на низкую самооценку Лев никогда не жаловался.
        Градов-младший покосился на стоящую рядом с ним Ксению и обнаружил, что она низко опустила голову. Что ж, иногда эмоции можно прочитать даже в ее случае.
        - Вы интересно видите людей, - сказал Лев.
        - Нет лучшего вдохновения, чем люди. Даже в таком красивом месте, как Малахитовый Лес.
        - И что же, любой человек может стать вдохновением?
        - Так здесь обычные люди появляются редко, - развела руками Ксения. - Сами ведь знаете, кто сюда приезжает.
        - Да уж… знаю. Я заметил, что вы много времени проводите с нашей недавней гостьей, с фотографом…
        - Ее Тори зовут.
        - Да, Виктория… Она тоже может стать вдохновением?
        - Я думаю, да. Я пока не разобралась в ней до конца, не настолько, чтобы писать портрет. Но мне интересно разобраться.
        - Это хорошо… Я ведь не просто так спросил. Эта девушка в последнее время часто мелькает рядом с моим братом.
        - Да, я заметила, - кивнула Ксения. - По-моему, это хорошо.
        - Хорошо? Вы так думаете?
        - Я не говорила с Романом Андреевичем, но иногда видела его на улицах. Когда он приехал сюда, он показался мне очень несчастным и одиноким. А теперь - нет.
        Тут уже Лев не выдержал, рассмеялся:
        - Да уж, вы действительно не знаете моего брата! Несчастным он бывает, когда у компании прибыли не так высоки, как он планировал. А уж одиноким? Не может быть одиноким человек, которому никто не нужен!
        Он ожидал, что художница будет спорить - даже хотел этого. Хотел сказать побольше, чтобы доказать, что Роман сам виноват во всех своих проблемах.
        Однако Ксения была не из тех, кто любит дискуссии, она лишь пожала плечами.
        - Да, скорее всего, вы правы, вы же его брат. Но мне показалось вот так.
        - Ну а соседка его что же? Тоже хорошая?
        - Тори, она… Она уверенно стоит на ногах, не как я. И она знает, как быть сильной, мне это нравится, и я чувствую в ней доброту. Но больше сказать я пока не могу, буду смотреть.
        - Если бы все было так легко, - вздохнул Лев. - Я вот попытался узнать о ней больше - и не нашел ничего особо хорошего.
        - А как вы узнавали? Вы узнали, что она сделала? Или послушали слова других?
        - Послушал слова других о том, что она сделала.
        - Это не то же самое.
        - В чем же разница?
        - Люди говорят о том, что они подумали, а не что случилось на самом деле, - пояснила Ксения. - Как они отреагировали, на что надеялись изначально и что получили. Все имеет значение. Я вижу, вы то и дело смотрите на мою маску.
        - Простите, не хотел показаться грубым…
        - Ничего, все всегда смотрят. Это же странно. Думаете, она мне нравится? Нет. В ней не слишком удобно, зимой холодно, летом жарко. Я бы с удовольствием ее сняла и почувствовала на коже теплый весенний ветер. Но сделать я этого не смогу… не решусь больше. Никогда. Потому что другой человек принял решение за меня и навсегда отнял у меня весенний ветер. Но если спросить того человека обо мне, как думаете, что он скажет?
        - Не знаю…
        - Что я чудовище, - спокойно произнесла Ксения. - Я сама виновата в том, что со мной случилось - он скажет это и приведет с десяток доказательств. И, несомненно, я виновата в том, что он еще долго не выйдет на свободу. Это подтвердит вся его семья. Получается, все их голоса будут против одного моего голоса. Простое преимущество большинства. Но меняется ли от этого истина?
        - Нет.
        - Вот и я о том. Не верьте вы этим словам…
        - А чему тогда верить?
        - Тому, что чувствуете.
        И вроде как она все правильно говорила, а Лев все равно чувствовал растущее недовольство. Во-первых, он уже поверил, что Виктория опасна, и ему не хотелось все переосмысливать заново - хотя бы потому, что насчет его брата Ксения ошиблась. А во-вторых, ему просто становилось неуютно рядом с ней.
        Его не раз обвиняли в том, что он использует женщин, манипулирует ими, вот только правдой это не было. Лев никогда не стремился управлять женщинами осознанно, в миг, когда он клялся в любви, он действительно любил, когда делал комплименты - действительно верил, что та, к кому он обращается, прекрасна. С Ксенией настроиться на эту волну не получалось, Градов-младший вообще не смог до конца убедить себя, что рядом с ним живой человек, а не какой-то причудливый робот.
        Так что он поспешил откланяться, хотя видел, что задел этим художницу. Ему было все равно, хотелось снова остаться одному, раз никто толком не сумел ему помочь.
        Уходя, Лев не смотрел по сторонам и даже не заметил, что с соседнего участка за ним наблюдают.
        Впрочем, Илья был только рад остаться незамеченным. Лев Градов ему не слишком нравился. Лев не только ярко светился, он еще и мигал. Как тревога. От него рябило в глазах и быстро начинала кружиться голова. Это вовсе не означало, что брат Романа - плохой человек, но находиться рядом с ним было неприятно.
        А еще больше Илье не нравилось то, что этот человек заходил к Ксюше. Зачем? Она светится очень нежно. Он сияет слишком ярко. Им не нужно быть рядом, непонятно, к чему это приведет. Жаль, Ксюша не поймет, если Илья попытается ей объяснить. Но Лев ушел сам, так что можно пока промолчать и думать про музыку.
        А вот брат Льва Градова - другое дело. Он Илье как раз нравился. Роман Градов светился зеленым, иногда - серебристым, или вот синим с черными прожилками, но это было не очень хорошее сияние. Зеленым и серебристым все-таки чаще. Роман пришел через некоторое время после своего брата - Илья не знал, сколько часов прошло, не следил за этим. Да и все равно ему было, он просто обрадовался, потому что не виделись они очень давно.
        Вместе с Романом пожаловала и Виктория, подружка Ксюши. Такого Илья не ожидал и поначалу смутился, потому что она все еще оставалась для него непонятной. Да, она помогла Роману когда-то, но разве это так уж много значило?
        Получается, много, раз они были вместе. А еще… Илья не сразу заметил это, он долго присматривался, а потом убедился. Рядом с Романом новая девушка начала светиться по-другому, не так, как рядом с Ксюшей или когда она оставалась одна. Она была то розовой, то фиолетовой, то вдруг такой же серебристой. И когда они оба светились серебристым, Илья не мог не поражаться такому удивительному сочетанию. Это сияние являлось той музыкой, которую ему хотелось создавать.
        Жаль, что сами они были не в состоянии заметить и оценить эту гармонию. Только оба настраивались на серебряное сияние, как кто-то из них смущался, отстранялся, вспыхивал другим цветом. Илью это раздражало, ему хотелось снова увидеть свет, приносящий музыку.
        Объяснить это он не брался: Роман бы его не понял, а девушке Илья доверял куда меньше. Поэтому он перехватил Ксюшу, тоже заглянувшую к нему в гости, и увел ее за собой на кухню. У Ксении был шанс понять, она знала о нем больше, чем другие, и, кажется, не считала сияние людей фантазией.
        Ксюша внимательно выслушала Илью и смеяться не стала.
        - Может, и не совсем точно, но я тебя понимаю, - сказала она. Ее голос снова звенел колокольчиками, маленькими, круглыми. - Я тоже люблю гармонию цвета, и мне не нравится, когда эту гармонию портят непонятным ярким пятном. Ты хочешь снова увидеть это сияние?
        - Хочу.
        - Это можно устроить… Помнишь тот вальс, который ты подарил мне на мой прошлый день рождения?
        Глупый вопрос, обидный даже. Конечно, Илья помнил. Это был вальс подснежников - история про нечто хрупкое, ранимое, с упрямой верой в лучшее пробирающееся через ледяную броню. Доказывающее, что жизнь воскресает даже тогда, когда все кажется промерзшим насквозь и навеки завершенным. Белая мелодия со всполохами зеленого и голубого.
        - Сыграй этот вальс, - попросила Ксюша. - Остальное я устрою. Думаю, у меня получится, но ненадолго, так что ты смотри в оба, если тебе так уж важно увидеть это сияние.
        Илья пока ничего не понимал, но согласиться было не так уж сложно. Музыка делала его уверенным.
        Если Ксения и Илья поняли друг друга сразу, то понять их перешептывания со стороны было куда сложнее. Сначала Тори просто радовалась тому, что ее план начал воплощаться раньше, чем она ожидала, да еще и безо всяких усилий. Роман сам предложил заглянуть к Илье, ей только и оставалось, что с готовностью согласиться.
        Эти двое действительно оказались друзьями. Естественно, Илья не начал вести себя как нормальный человек, не протянул руку для рукопожатия, да и обниматься с гостем не бросился. И все равно несложно было догадаться, что он рад видеть Романа и даже скучал по нему. Что ж, это увеличивало то влияние, которое было у Градова на него - и груз, который Тори предстояло принять на совесть, если у нее все получится.
        Однако прямо сейчас ей не нужно было ничего менять, это ее несколько успокаивало. Они все устроились в гостиной, скоро к ним присоединилась Ксения, заметившая приход гостей из окна. И все было нормально, пока Илья не уволок художницу на кухню.
        - Как думаешь, что у него случилось? - тихо спросила Тори.
        - Бесполезно гадать. Я уже привык к тому, что Илью нужно воспринимать просто как стихийное явление.
        - Ты говоришь так, будто он сумасшедший…
        - Вовсе нет, - покачал головой Градов. - В некотором смысле, он куда свободней меня или тебя.
        Вот об этом ей как раз хотелось расспросить поподробней, Тори просто не успела - хозяин дома вернулся в гостиную и сразу направился к роялю. Ксения же подошла к ним, и, хотя ее лицо по-прежнему невозможно было увидеть, Тори насторожилась так, словно увидела многозначительный взгляд.
        - Почему у меня такое ощущение, что вы что-то спланировали? - поинтересовалась она. - Неожиданно коварное.
        - Коварное? - показательно удивилась Ксения. - Мы? Никогда! Просто я уговаривала Илью сыграть для вас…
        - Вообще-то, это он тебя утащил, а не ты его, - напомнила Тори.
        - Он не всегда знает, как нужно принимать гостей, я дала подсказку. Но я предложила сегодня сделать нечто большее, чем показательное выступление. У Ильи, да и у меня тоже, редко бывают в гостях пары…
        - Мы не пара! - поспешно и неоправданно громко заявил Градов.
        - Ну, вы - мужчина и женщина, это вполне тянет на танцевальную пару. Вот я и уговорила Илью сыграть что-нибудь такое, подо что можно танцевать. Вальс. Он сказал, что вы умеете, Роман Андреевич.
        - Зато я не умею, - призналась Тори.
        - Так это и не важно. Если мужчина умеет, женщине достаточно просто прислушиваться к его телу.
        - Мы все еще о танце говорим? - не сдержалась Тори.
        Но Ксения и не думала смущаться:
        - Пока о танце. Слушай, я же говорила тебе, как Илья воспринимает мир… Так почему бы не дать ему красивую картинку, чтобы он написал новую музыку?
        Илья не обращал на их спор никакого внимания. Он уверенно устроился за роялем, коснулся тонкими длинными пальцами клавиш - и началась магия. И вроде как Тори следовало подготовиться к этому, она уже слышала, как талантливо играет Шведов.
        Но иногда подготовиться просто нельзя. Каждая гроза - это новая гроза, каждая весна похожа и не похожа на предыдущую. Пожалуй, Градов был прав, сравнив Илью со стихией. Его музыка была такой же прекрасной и такой же непредсказуемой, она превращалась в нечто большее, чем звук.
        Эту мелодию хотелось слушать, касаться ее, стать ее частью… И теперь возможность танцевать под нее не казалась Тори такой уж плохой идеей, но девушка была уверена, что ее спутник ни за что не согласится. Это же совсем не в его духе - взять и посвятить время чему-то столь бесполезному и не приносящему выгоды.
        Но Градов в очередной раз ее удивил. Он первым поднялся с дивана и протянул Тори руку.
        - Правда, что ли? - поразилась она.
        - Конечно. Почему нет? Или ты против?
        - Я… Я не против.
        Его ладони все еще были перемотаны бинтами. Это не удивляло, повязки по-прежнему меняла Тори, она знала, что самые серьезные раны уже затянулись. И все равно поначалу было страшно коснуться его, взять за руку - как будто это могло навредить. Но Градов поторопил ее, привлек к себе, и она решила, что смысла нервничать попросту нет.
        Градов действительно умел правильно двигаться, тут Ксения не соврала - хотя Ксения никогда не врет. Тори же танцевать не училась, да и вообще не помнила, когда ей доводилось делать это в последний раз. В школе, что ли? Или в студенчестве?.. Странная получилась жизнь: слезть по водосточной трубе со второго этажа ей было проще, чем танцевать с мужчиной.
        Так что в первые минуты выходило как-то неуклюже, неловко. Тори старалась двигаться правильно, нервничала и неизменно ошибалась: нельзя преуспеть в том, чего совсем не умеешь. Но, признав это, она решила расслабиться, прильнула к своему партнеру всем телом, и от этого действительно стало легче. Теперь она чувствовала каждое его движение в самом начале, в миг, когда мышцы только-только теряли покой. Она предугадывала, что будет дальше, и следовала за этим движением, как за подсказкой.
        Тори не напрягалась, хотя раньше она верила, что без усилий ничего толкового не получится. А оказалось, что порой нужно просто расслабиться, подчиниться потоку - и все придет само. Не всегда. Но бывает.
        Эта гармония, этот расслабленный успех даже приносили ей удовольствие. Тори в принципе всегда радовалась, преуспевая, а теперь это оказалось совсем уж неожиданным. Музыка окутывала их обоих теплой пеленой, ливнем из лепестков весенних первоцветов, создавая отдельный мир, уютный, особенный и маленький, способный вместить только двоих - но для двоих и предназначенный. Тори не сдержалась, подняла голову, чтобы посмотреть в глаза своему партнеру, и увидела, что он тоже смотрит на нее. И улыбается - так, как, ей казалось, он не умел.
        Если бы эта музыка, живая, проникающая солнечными лучами под кожу, оборвалась резко, стало бы даже больно. Но Илья бы так не поступил, не допустил бы, чтобы его музыка причиняла боль. Вальс утих плавно, медленно, и Тори вдруг обнаружила, что стоит не посреди отдаленного леса, мерцающего переливами лунного света, а все в той же гостиной, в окружении тех же людей.
        Она почувствовала, что краснеет. Глупо вот так забываться - в ее возрасте, при ее профессии… при ее планах. Но оказалось, что умение забыться порой не признает ограничений.
        А потом все заканчивается, приходится признать, что ты стоишь слишком близко, недопустимо близко, и отступить, даже если не хочется.
        - Ну как, получилось? - спросила Ксения.
        Сначала Тори решила, что художница обращается к ней, интересуется, понравился ли танец. Иначе и быть не могло, какие еще варианты? Однако ответил Ксении почему-то Илья, который вроде как ничего нового сделать и не пытался.
        - Да, - сказал он. - Ты была права. Все получилось идеально.
        Глава 20
        Все шло не так, как планировал Роман. Хотелось обвинить в этом Викторию, да не выходило. Кто предложил зайти к Илье, хотя знал, что это окажется бесполезно для их поисков? А на танец этот проклятый кто согласился? Теперь Градов и сам не понимал, как так вышло. Но в тот момент только это и казалось правильным… а потом музыка закончилась, Виктория отстранилась, и остался только холод там, где она прижималась к нему.
        Хорошо еще, что свои проблемы он привычно умел скрывать. Роман не сомневался, что никто не заметил его смущение, в гостях он продолжил спокойно и вполне убедительно улыбаться. Жаль только, что эмоции подавить куда сложнее. Откуда они только берутся, лезут и лезут, как тараканы…
        Он вспоминал слова Аллы и своего брата, присматривался к Виктории, ожидая, когда она изменит поведение, когда попытается чего-то от него добиться. Тогда и смущение легко было бы преодолеть: это не он ведет себя глупо, это она его подтолкнула.
        Однако Виктория по-прежнему ничего не требовала. Она сама заявила, что переберется обратно в свой дом. Роман как бы между делом бросил, что она совершенно его не стесняет, у него в этих гостевых комнатах уже метровый слой пыли скопился, и если она хочет остаться - то пожалуйста. Он не представлял, зачем сказал это. Хорошо еще, что она не согласилась.
        Ему следовало отпустить Тори, а он вызвался проводить ее до дома, чтобы убедиться, что там никого нет и за время ее отсутствия не было. И снова Виктория пощадила его гордость, избавив его от многозначительных взглядов. Роман решил отстраниться от всего, он убедил себя, что в разгар дня можно и заглянуть к ней, в этом нет ничего особенного.
        Замок коттеджа оказался заперт, внутри остались только следы ночного визита охраны - и не более.
        - Чай будешь? - предложила Виктория. - Я тут на кухне его набрала, как хомяк, а заваривать не успеваю, все время где-то брожу… С тобой, между прочим.
        - И что, я задолжал тебе спасение от переизбытка чая?
        - Вот видишь, ты и сам все понял!
        - Тогда придется остаться, - усмехнулся Роман. - А то какой из меня джентльмен?
        - Без чая - вообще никакой. А с чаем - британский. Подожди тут, сейчас вернусь!
        Он остался в гостиной, а Виктория отправилась на кухню. Роман остановился у подоконника, разглядывая старые яблони - уже уронившие на землю облака лепестков, с первой забавной завязью будущих яблок. Перед ним сейчас только и было что сад да оконное стекло, но для предупреждения этого оказалось достаточно.
        Потому что движение он заметил именно благодаря окну. Что-то мелькнуло в отражении, быстрое, темное, едва ли уловимое. И все же достаточно заметное, чтобы заставить Романа обернуться и взглядом выискивать то место, где оно появилось. Может, и вовсе почудилось? Или что-то промелькнуло за окном, а он просто перепутал?
        Хотелось бы - да не сложилось. Движение действительно было, неуловимое, потому что двигалось у дивана совсем маленькое существо. Жаль только, что размер не делал его менее опасным.
        - Твою ж мать, - процедил сквозь сжатые зубы Роман. - С этим домом точно что-то не так…
        Виктория по-прежнему оставалась на кухне, но должна была вернуться в любой момент - чайник уже закипел, она разливала кипяток по чашкам. Значит, на предупреждение у Романа осталось не больше минуты.
        - Вика! - крикнул он. - Закрой дверь на кухню! Не выходи сюда, ничего не спрашивай, просто закрой и все!
        Все вышло бы прекрасно, если бы она послушала его. Просто подчинилась, а потом уже задавала вопросы - через закрытую дверь. Вот только Роман прекрасно понимал, что он и сам на ее месте не выполнил бы указание.
        И Тори сделала именно то, что сделал бы он: заглянула в гостиную.
        - Что ты ска… - начала было Виктория, но не смогла закончить, испуганно, как будто по-детски пискнула: - Мамочки!
        Она увидела то же, что и он. Гадюку, темным кольцом свернувшуюся у ножки дивана.
        И вот теперь девушка отреагировала молниеносно. Вряд ли Виктория успела в полной мере осознать, какая опасность ей угрожает, инстинкты попросту опередили разум. Она резко подалась назад, захлопнула дверь на кухню и уже оттуда велела:
        - Не задерживайся в доме, это точно не безобидный ужик!
        - Сам вижу. Змея от меня далеко, к тебе ближе…
        - Я выберусь через окно, встретимся снаружи! Неизвестно, сколько этих тварей еще в доме!
        А ведь об этом Роман даже не подумал… Действительно, с чего он взял, что змея только одна? Их могли принести сюда сколько угодно.
        В том, что змею кто-то принес, он даже не сомневался. Гадюки водились в лесу - но лес был не настолько близко, чтобы они могли заползти в помещение сами. Да и дом Виктории не был первым у линии деревьев, не говоря уже о том, что у змей не нашлось бы ни единой причины соваться в неуютную большую коробку.
        Нет, гадюку кто-то принес. Это пугало - но это же многое объясняло и доказывало. Роман, теперь уже к своему стыду, до последнего сомневался, был ли кто-то в доме Виктории или ей просто померещилось. Никаких следов ведь не осталось, уликой можно считать разве что замок, оставшийся незапертым.
        Теперь - другое дело. Кто-то знал, что Виктория отсутствует, раз решился на такой трюк. Кто-то действительно вломился сюда, а потом сумел запереть за собой дверь. Кто-то не хотел напугать девушку - он хотел ей навредить. План не самый надежный, потому что Виктория могла вовремя заметить змей и без посторонней помощи. Зато если бы все получилось и ее укусили, происшествие наверняка сочли бы несчастным случаем.
        Даже сейчас, когда план неизвестного провалился, его невозможно будет поймать. Но какова же наглость!..
        Роман сделал глубокий вдох, заставляя себя отстраниться от разгорающегося гнева, совсем не типичного для него. Он сам еще не выбрался. Он прекрасно понимал, что гадюка - не враг ему, не подосланный убийца, которому обязательно нужно выполнить задание. И все равно это опасное существо, которое способно отреагировать на резкое движение как угодно. Может шарахнуться в сторону - а может и напасть, решив, что только так оно спасется. Так что у Романа сейчас не было права ни на промедление, ни на ошибку.
        Он двинулся с места быстро и уверенно. На змею Градов больше не смотрел, потому что это стало бесполезным: взгляд ничего бы не изменил. Он двигался вперед, вдоль стены к двери, так, чтобы между ним и гадюкой оставалось максимально возможное расстояние. Пусть она видит, что враг не нападает, враг убегает…
        Путь до двери оказался неправдоподобно долгим, и Роману оставалось лишь порадоваться, что они, вернувшись в коттедж, не заперли замок. Роман собирался вскоре уйти, но никто не готовился к тому, что он будет убегать. Однако сейчас это помогло, позволило ему выскользнуть на безопасную территорию и захлопнуть за собой дверь.
        Виктория уже ждала, она давно выбралась - должно быть, сразу бросилась к окну, не проверяя, есть ли на кухне другие змеи. Увидев, что Градов справился, она порывисто обняла его, словно только ему сегодня угрожала опасность. Роман ее не винил, он и сам слишком хорошо представлял, что могло случиться, если бы девушка реагировала медленней. Поэтому ему тоже было важно прижать ее к себе, почувствовать ее тепло, убедиться, что она живая, она с ним.
        А потом короткий миг спокойствия закончился, настало время для дел куда менее приятных.
        Он отвел Викторию к себе и объявил, что жить ей лучше рядом с ним. Возражать она и не собиралась, ей по-прежнему было не по себе от случившегося. Градов оставил ее отдыхать в своем коттедже, передал ключи и коды от сигнализации, а сам вызвал охрану. Охранникам предстояло не только отловить змей, но и получить такой выговор, что, пожалуй, и на той стороне леса услышат.
        Главным образом Романа интересовало то, какого черта - впрочем, сформулировал он это грубее, - над просьбами о помощи гостьи посмеивались и определенно не воспринимали всерьез. Как в Малахитовый Лес пробрался какой-то псих, который змеями тут разбрасывается. И почему этим должен заниматься руководитель, у которого, вообще-то, тоже отпуск! То, что отпуск он не брал, никого здесь не касалось.
        Насчет змей Виктория оказалась права: в доме в итоге поймали трех, причем одна из гадюк успела укусить охранника. Но к этому уже были готовы, пострадавшего вовремя доставили к врачу. Теперь в коттедж вроде как можно возвращаться, однако Роман даже предлагать это не стал. Он не хотел проверять, согласится Виктория или нет, он бы попросту извелся сам, не зная, что с ней, доживет ли она вообще до утра… Ее, видимо, такие сомнения тоже не привлекали, она не собиралась уходить.
        Теперь охране было поручено просмотреть все записи видео, допросить свидетелей, хоть носом весь сад перекопать, но найти того, кто устроил охоту на Викторию. Впрочем, на результат Роман особо не надеялся. Неизвестный определенно знал, что делает, он изучил и коттедж, и поселок, прежде чем напасть. Он должен был подстраховаться…
        И все же это ненормально. Настолько, что Роман даже готов был вызвать полицию, хотя преступление как таковое пока не произошло.
        Но это точно не сегодня. Виктория оставалась в его доме, а он вызвался сходить им за обедом, появляться сейчас в кафе вместе и отвечать на неудобные вопросы им не хотелось.
        Роман предполагал, что все пройдет быстро, но у выхода из кафе его все-таки задержали. Лидия Княжина появилась у него на дороге якобы случайно, чуть не столкнулась с Градовым и долго извинялась. Роман благосклонно принимал извинения, делая вид, будто поверил этому спектаклю. Он прекрасно помнил, что эта женщина ничего случайно не делает. Неприязни он все равно не испытывал - Княжина была ему симпатична, да и по отношению к психологам он настороженности не чувствовал.
        - Неприятно получилось, но не зря ведь говорят, что нет худа без добра, - завершила свой ритуал с извинениями Княжина. - Я давно уже хотела с вами поговорить, да случая не подворачивалось, а тут вот как совпало!
        - А зачем же ждать случая? Вы знаете, где я живу.
        - Если бы я пришла к вам, это было бы похоже на официальный визит, а тут скорее дружеская беседа. Я заметила, что ваш брат очень беспокоится о вас.
        - Он уже и вам пожаловаться успел? - поразился Роман. - Пора засылать в Малахитовый Лес аудиторов, по-моему, у братца слишком много времени для занятий ерундой.
        - Прошу, не злитесь на него. Все его поступки продиктованы исключительно заботой.
        - Я в курсе. Он пытается подложить под меня мошенницу только потому, что ему это кажется удобным. А чуть раньше он устроил этой мошеннице тест-драйв в моей постели. Действительно, с чего бы мне на него злиться?
        - Да уж, не слишком приятные действия, - вздохнула Княжина. - Особенно со стороны близкого человека. Но вы ведь знаете, почему так происходит?
        Это Роман как раз знал - еще с того дня, когда обнаружил Льва и Аллу вместе. Вычислить было не так уж сложно. Но то, что взрослый мужик вел себя как избалованное дитя, вряд ли могло сойти за достойное оправдание.
        - Он хочет привлечь ваше внимание, потому что ему больно, - добавила Княжина. - Разве до того, как все случилось, ваш брат пытался диктовать вам, как жить?
        - Нет, это его новая привычка.
        - Рискну предположить, что появилась она как следствие травмы. Лев Андреевич не из тех, кому доставляет удовольствие контроль над чужими жизнями. Через все свои поступки, какими бы кощунственными они ни казались, он добивается вашего внимания.
        - То есть теперь я должен стать для него нянькой?
        - Я это убеждение не поддерживаю. Думаю, и Лев Андреевич делает это не потому, что видит вас именно в роли няньки.
        - Да? - усмехнулся Роман. - И что же им тогда движет?
        - Он думает, что вам не больно. Вы оба столкнулись с одной и той же трагедией, но вашего брата она почти сломала, а вы кажетесь ему неизменным. Теперь он пытается добиться вашего внимания, чтобы выяснить, как вам удалось устоять на ногах. Да, поведение у него совершенно детское. Но все его капризы и даже худшие из поступков продиктованы любовью к вам. Быть может, вы сумели бы ему помочь?
        Надо же, раздражение все-таки появилось, пусть и запоздало. Роман не знал, сама Княжина додумалась к нему подойти или ее Лев попросил. Ему было все равно. Он не хотел вспоминать о том, что Княжина называла трагедией. Иначе об этом снова начнут болтать, слухи дойдут до Виктории… Ей это не нужно. Ему это не нужно. Никому это не нужно.
        Мертвецы не воскресают, а значит, нет смысла говорить о них.
        - Я ничем не помогу Льву, даже если он добьется моего внимания, - покачал головой Роман. - Лучше вы этим займитесь. В том, что я устоял, нет никакого секрета. Мне попросту не было так же больно, как ему.
        - Вы уверены в этом?
        - Да, я уверен. Нет, я не хочу поговорить об этом. Не сочтите за грубость, Лидия Сергеевна, но лечить души - это ваша работа, не моя. Вы и займитесь проблемами Льва. Заодно и отвлечете его от игр в сваху.
        Княжина лишь улыбнулась, мягко, как умела только она, и отошла в сторону. Она всегда знала, когда уместнее всего отступить.
        Жаль только, что завершение разговора не могло вернуть Роману хорошее настроение, которое он только-только восстановил после этой поганой истории со змеями. Хорошее настроение вернулось к нему потому, что Виктории теперь предстояло остаться с ним, для этого даже не нужно было придумывать дополнительные причины. Ну а испортилось оно потому, что болтовня Княжиной вернула воспоминания, которые оказались ему совсем не нужны. Оставалось лишь надеяться, что психолог не надоумит Льва прийти к брату и выяснять, кто из них плакал над могилой больше, а кто меньше. Тогда Виктория услышит слишком много, и она подумает… кто ее знает, что она подумает…
        В любом случае это будет не сегодня. В этот день и так вместилось слишком много событий, нужно хотя бы завершить его спокойно.
        Градов умел выглядеть так, как нужно, и казаться приветливым независимо от того, что чувствовал на самом деле, - годы работы руководителем научили. Поэтому Виктория не догадалась о том, что ему знатно подпортили настроение, спросила лишь, почему он задержался.
        - Рабочие вопросы, - спокойно пояснил Роман. - Начальство не бывает на отдыхе, это я уже понял.
        - Да уж… Хочешь отдохнуть или в тебе снова можно включить начальство?
        Виктория смотрела на него испытующе, и надеяться на то, что она шутит, не приходилось. Вот только Роман никак не мог понять, на что она намекает. Вся эта ситуация со змеями предсказуемо напугала ее, теперь Виктория успокоилась… но как она успела влезть в нечто, связанное с его работой, непонятно. Ему оставалось лишь спросить:
        - Что уже случилось?
        - Идем, покажу!
        Было несколько странно идти в собственный кабинет, потому что его туда позвали. Однако Роман все равно последовал за гостьей и обнаружил, что она успела перебрать распечатки, над которыми он бился несколько дней, и сложить их в три аккуратные стопки.
        - Я нашла! - торжественно объявила Виктория.
        - Что ты нашла?
        - Крысу твою, естественно. Должна же и я быть иногда полезной!
        - Как ты умудрилась найти? - изумился Роман. - Я там три раза все перепроверил, найти виновного невозможно!
        - Слушай, без обид, но ты и правда выгорел. Там не было никакого секрета, отыскать нужный номер сотрудника оказалось просто. Я же говорила тебе, что уже работала с такой системой.
        - Так и я работал!
        - Вот поэтому я и не понимаю, как ты ничего не обнаружил. Смотри, вот он! - Виктория постучала пальцем по личному номеру, обведенному желтым маркером. - Вот и твой крысеныш.
        Виктория подавала документы, поясняя, как вышла на нужный номер, и возразить Роману было нечего. Все сошлось идеально: один и тот же сотрудник был связан со всеми случаями утечки информации, которая обернулась для фирмы потерями.
        Понимал Роман и то, почему сам не вышел на этот номер. Иногда что-то кажется настолько невероятным, что ты даже не рассматриваешь этот вариант, как будто не видишь… Но стоит только принять его, и все оказывается на поверхности. Он заблудился в трех соснах, и теперь Виктория вынудила его раскрыть глаза.
        - Что-то ты не выглядишь обрадованным, - нахмурилась она. - Что, не рад, что я рылась в твоих документах?
        - Не в этом дело.
        - А в чем тогда? К чему траур на лице?
        - К тому, что я помню, чей это номер, - признал Роман.
        - И чей же?
        - Мой. Если ты права, - а ты определенно все вычислила верно, - получается, что крыса, предавшая компанию, - это я.
        Глава 21
        Когда Алла увидела, как Роман направляется к ее дому, она решила, что это добрый знак. Порадовалась тому, что выбрала на сегодня воздушное светло-розовое платье, и тому, что собрала в саду букет весенних цветов. Все эти детали делали ее куда романтичней, превращая из содержанки в отличную кандидатку на роль жены. Пусть видит, какая красавица будет встречать его с работы по вечерам, какой уют она создаст для него.
        Поводов для настороженности у нее не имелось, Алле все казалось очевидным: Градов наигрался со своей новой девицей, понял, что она всего лишь мошенница. Да еще опасная и истеричная - судя по словам охранников и рассказам ее семьи. Так что ту девку требовалось поблагодарить за то, что так вовремя создала удачный сравнительный ряд.
        Даже то, что Роман шел к ее дому не с улыбкой влюбленного принца, а с мрачным выражением лица, Аллу нисколько не смутило. Он же всегда мрачный, в таком возрасте люди не меняются. Она стерпит и это, и его иронию, и в постель с ним ляжет… Она все смиренно стерпит, чтобы затащить его под венец, и уже потом отомстит.
        Других вариантов развития событий не было, Роман не из тех, кто приходит просто поговорить. Так что Алла подбежала к двери, дождалась, пока он постучит, выдержала ради приличия паузу в пару секунд и поспешно впустила гостя в дом. Роман даже теперь не улыбнулся ей, он будто на казнь пришел, но это, пожалуй, и понятно. Совсем недавно он с пеной у рта доказывал, что они никогда больше не будут вместе, а теперь приплелся молить о прощении.
        Интересно, что все-таки заставило его передумать?..
        Роман прошел в гостиную, и Алла последовала за ним. Он остановился у окна, но смотрел не в сад, а на свою собеседницу. На фоне яркого солнечного света он казался силуэтом, вырезанным из черной бумаги.
        - У меня только один вопрос, - предупредил Роман.
        Даже так… Алла улыбнулась чуть шире, она прекрасно понимала, о каком вопросе речь. После всего, что произошло за эти недели между ними, Градов не стал бы устраивать ей новую проверку, он наконец дозрел до брака.
        - Да? - поторопила она, с огромным трудом придав этому короткому слову вопросительную интонацию. Сейчас ей предстояло ответить то же самое, но громче и радостней.
        - Ты начала спать со мной ради брака или это было лишь прикрытием для возможности воровать?
        - Да! - выкрикнула Алла и тут же смутилась: - Погоди… чего?
        - Вопрос из той же серии, что про яйцо и курицу, - невозмутимо объяснил Роман. Он будто и не заметил ее радостного вопля. - В принципе, оба варианта могли принести тебе выгоду. Но лишь один был мне известен… Тут ты меня переиграла, признаю. Я не подозревал, что ты используешь мои данные, чтобы красть у компании информацию и продавать конкурентам. Это являлось твоей целью с самого начала? Или ты наловчилась воровать, уже когда сблизилась со мной? Такой вот вопрос.
        С ответом Алла не спешила, отчаянно соображая, какая ложь окажется сейчас выгодней всего. Не правду же ему говорить! Хотя правда в этом случае не так уж плоха - для Романа.
        Она действительно решилась на эту авантюру, чтобы стать его женой. Он был богат, еще вполне молод и куда более покладист, чем его младший брат. Но он, пустив ее в свою постель, с официальным браком не спешил.
        И вот тогда на Аллу вышли конкуренты его компании. Они знали, что она живет с ним, может воспользоваться его ноутбуком, выведать коды доступа, даже пропуск позаимствовать на время. Роман всегда оказывался погружен в свои дела, он не думал, что ему понадобятся особые меры безопасности в собственном доме.
        Алла никогда не воспринимала кражу данных как основную цель. Ей платили неплохо, и все же от этого она получала куда меньше, чем от выгодного брака. Да и потом, все эти мелкие пакости она использовала, когда Роман раздражал особенно сильно, чтобы отомстить ему за равнодушие, высокомерие и неумение любить.
        Что бы он там ни вообразил себе, дурой Алла не являлась. Она получила прекрасное образование, ей просто не хотелось работать - не нравилось ей это и все. Зато у нее хватило ума оценить вред, который она наносила компании. Вред был минимальный, не смертельная рана, а щелчок по носу. Как раз то, что Роман заслужил.
        Вот поэтому он долгое время не замечал ее действий. И дальше не должен был! Хотя… Она и сама не обратила внимания, как увлеклась. Алла не бралась подсчитать, сколько таких диверсий устроила, какой получился общий ущерб. А тут вот какое дело: заметив один факт кражи данных, легко найти и остальные. Потянув за ниточку, распутываешь весь клубок.
        Но почему сейчас? По идее, он должен был все понять раньше - или не понять вообще. Он же в Малахитовом Лесу на отдыхе, как он умудрился докопаться до сути?
        Это было не так уж важно. Алла, только-только поверившая в свой триумф, теперь пыталась найти хоть какую-то возможность выкрутиться. Она понимала, что Роман никогда не простит ее за это, ему же компания дороже жизни! Мизерный шанс на успех оставался, только если убедить его, что она тут ни при чем.
        Однако Роман отнял у Аллы и эту возможность:
        - Не старайся, не так уж сложно различить, как ты тужишься, рожая новую идею. Я ведь не спросил тебя, когда ты начала и зачем это было нужно. Я и так понимаю. Ты слышала, что меня интересует.
        В такие моменты Алла не могла избавиться от ощущения, что перед ней стоит не человек, а гигантская ящерица. Роман только что выяснил, что его предала любимая женщина! Или просто та, кому он доверял, если он все-таки не способен любить. Разве не должен он кричать? Оскорблять ее? Пощечину отвесить? Такого Алле не хотелось - но она бы это поняла.
        Однако Роман не был даже близок к тому, чтобы сорваться и совершить нечто такое, что она потом смогла бы использовать против него в суде. Алле казалось, что между ними застыла глыба льда, идеально прозрачная, позволяющая им видеть друг друга, но при этом непреодолимая.
        - Я была с тобой ради тебя, - прошептала Алла. - Эти люди, они… Они воспользовались тем, что мне нужны были деньги… Они сказали, что это не навредит тебе!
        - На что тебе нужны были деньги?
        - Моя мама заболела…
        - На это ты попросила бы денег у меня. К тому же у тебя была безлимитная кредитка. В тратах на туфли ты себя не ограничивала.
        - Я… я не себе покупала… И я боялась сказать тебе правду, потому что ты решил бы, что у меня дурная наследственность, ты бы даже не подумал о свадьбе…
        - Хватит, - прервал ее Роман. - Тяжело врать на ходу, правда? И получается не слишком убедительно. Ты использовала мой профиль в компании чуть меньше года. За это время я не раз встречался с твоей бодрой и совершенно здоровой матерью. Видишь? При глобальной лжи нужно держать в уме очень много деталей. Поэтому ее и выгодно продумывать заранее. Полагаю, ты все-таки связалась с моими конкурентами уже будучи знакомой со мной, сроки на это намекают.
        - Я не думала, что все будет так… Я считала, что это мелочь! А оказалось совсем не мелочью… И для меня, и для тебя! Эти люди не оставляют меня в покое… Сначала речь шла о том, что я иногда буду помогать им, чуть-чуть… Но потом они узнали, что мы с тобой больше не встречаемся, а давить на меня все равно не перестали!
        - Вот как?
        - Да! Сам посмотри!
        Она поспешно открыла на смартфоне переписку и показала Роману. Там было все - требования, угрозы и подробное описание того, что с ней сделают, если Алла не вернет возможность добывать для них информацию.
        Алла не собиралась говорить Роману об этом, однако другого выхода она не видела. Возможно, он хотя бы так пожалеет ее - должно же и в нем найтись хоть что-то человеческое!
        Но Роман со скучающим видом пролистал переписку и вернул смартфон.
        - Понятно теперь, почему ты из кожи вон лезла, хотя я определенно стал тебе противен.
        - Ты должен мне помочь! - не выдержала Алла.
        - Так уж и должен?
        - То есть… Мне очень нужна твоя помощь, сама я с этим не справлюсь!
        - Справишься, - отмахнулся Роман. - Я неплохо знаю этих людей. Они сейчас пытаются тебя запугать, потому что твои выходки были им выгодны. Но словами дело и ограничится, это тебе не братки из девяностых, которые в итоге вывезли бы тебя на дачу и пустили по кругу.
        - Я не хочу рисковать!
        - Зафиксируй угрозы у адвоката и сообщи об этом своим преследователям. Это заставит их десять раз подумать, прежде чем избивать тебя. Хотя, конечно, все возможно.
        - Да что ты за животное такое? - поразилась Алла. - Мы же год жили вместе! Ты спал со мной! Ты говорил, что любишь!
        - Никогда я такого не говорил. А ты вот говорила - но с тем же уровнем искренности, что и все остальные слова. Ты забываешь кое-что важное - так позволь тебе напомнить. Я поймал тебя не на очередной измене непонятно с кем. То, что ты сделала, - преступление. И даже не одно, начать можно с того, что ты использовала мои данные без моего ведома. Так вот, в память о наших днях и ночах я просто не потащу тебя в суд. Я тоже виноват в том, что поздно заметил твои манипуляции, будет мне уроком, а тебе - подарком. На этом и расстанемся.
        Умом Алла понимала, что это вполне щедрое предложение. Она нарвалась - и легко выкрутилась. Вот только отступать она не хотела, и не только потому, что боялась шантажистов. Ее злила мысль о том, что для Градова все закончится так просто и даже приятно. Он нашел себе новую девицу, которая теперь будет старательно обслуживать его по ночам, его компания не так уж много потеряла, он не пострадает… У Аллы же не останется ничего, кроме проблем.
        Так что она не двинулась с места, просто улыбаться перестала и с новой уверенностью посмотрела в глаза Роману.
        - Мне понадобятся деньги на то, чтобы уехать. Так мне будет безопасней.
        Ей все-таки удалось пробиться через этот его кокон - но не надавить на жалость, а просто удивить. Роман чуть заметно приподнял брови, но для него, человека с уровнем эмоциональности робота, и этого было много.
        - Я так полагаю, речь идет не о пяти тысячах на карманные расходы?
        - Речь идет о сумме, необходимой для переезда в другую страну, - ответила Алла, стараясь оставаться такой же равнодушной, как он.
        - То есть объективно нужной сумме, умноженной на десять - с поправкой на твои запросы. Здесь ты меня действительно заинтриговала. Почему я должен предложить тебе чемодан денег, а не судебные разбирательства?
        - Потому что тебе будет не так просто доказать, что это я крала данные компании, а не ты. Меня-то все считают дурой! Кто поверит, что я могла такое провернуть, да еще и не раз? А вот ты мог бы. Да и то, что ты не сразу обнаружил утечку данных, намекает на твою вину.
        - В некотором смысле да. Но каков мотив?
        - Личное обогащение, - пожала плечами Алла. - Это я знаю, какой ты долбанутый трудоголик. Остальные могут поверить, что тебе свой карман дороже компании.
        - Маловероятно, но - допустим. И все равно есть нюанс: перед кем ты станешь меня обвинять? Меня не слишком волнует, что подумают рядовые сотрудники, поверившие в твои сплетни. Осудить меня может только глава компании, но глава компании - это я.
        - Не только ты! Компания принадлежит и твоему брату. А ты знаешь Льва! Он сейчас на тебя обижен, он с удовольствием ухватится за возможность отстранить тебя от дел, отомстить… Ты ведь знаешь: когда доходит до личного, твой брат может вести себя как полный дебил. Ну так что? Может, проще заплатить мне, чем начинать внутренний конфликт?
        - Ловко, - кивнул Роман. - Я бы рассмотрел этот вариант, если бы ты умерила свой аппетит. Но сейчас мне не нужно даже это.
        - Почему?..
        - Потому что Лев уже все знает.
        И вот теперь Алла поняла, почему Роман заставил ее перейти в гостиную, не пригласил к себе и не начал этот разговор на пороге. Здесь было две двери - в прихожую и на кухню. Роман, один из владельцев поселка, прекрасно знал об этом, как и о том, что на кухню уже вошел его брат. Ключи от всех коттеджей были у Градовых с самого начала, теперь им оставалось лишь спланировать все так, чтобы Алла до последнего не подозревала о ловушке.
        Ей не потребовалось спрашивать, все ли услышал Лев. Тот, в отличие от брата, не был ожившей ледяной статуей, он сжимал кулаки, его глаза пылали гневом. В какой-то момент Алле даже показалось, что Градов-младший готов ее ударить… Еще бы! Он ведь повелся, он действительно поверил, что она раскаялась и будет подчиняться ему во всем. Это он привез ее в поселок, даже пригласил сам. Теперь Льву предстояло в полной мере осознать, как ловко его обвели вокруг пальца.
        - Ну ты и мразь, - процедил Лев сквозь сжатые зубы. - Придушить бы тебя - да нельзя, человеком почему-то считаешься! Собирайся.
        - Куда? - растерянно прошептала Алла.
        - С вещами на выход! Собирай свои манатки, я тебя лично в ближайшую деревню отвезу, а там - как хочешь!
        - Лев… Милый… Ну ты что? Скоро же вечер!
        - Темнеет поздно.
        - Куда я в деревне вечером денусь?
        - На автобус сядешь.
        - Позволь мне остаться хотя бы до утра!
        Но тут уже вмешался Роман, до этого безразлично наблюдавший за ними:
        - Никакого «до утра», никто тебя больше без присмотра не оставит. Некоторые твои методы и вовсе вдохновляют все-таки не отпускать тебя так просто. Особенно эта твоя выходка со змеями.
        - Какая еще выходка со змеями?
        - Мы не станем это обсуждать, потому что это недоказуемо. Но уже очевидно, что ты была единственной, кому было выгодно избавиться от Виктории или хотя бы дискредитировать ее в моих глазах.
        Ну конечно. Виктория. От шока Алла даже забыла ненадолго про эту стерву, теперь вот вспомнила. Использование всего, что она накопала на Викторию, уже не поможет - только не после того, что Алла наболтала в присутствии обоих братьев. Но мысль о том, что и сопернице ничего не достанется, хоть немного утешала девушку.
        - А мне не нужно ее дискредитировать, я даже поаплодировать ей могу! - рассмеялась Алла. Ничего веселого в этом смехе не было. - Она разыграла карту твоей самоуверенности куда лучше, чем я. Ты всегда считаешь, что ты один прав, а все остальные настолько примитивны, что ты о них все с первого взгляда знаешь. Мне следовало воспользоваться этим, да только я не смогла, а у нее получилось.
        Роман не собирался слушать ее, с ним даже злорадство толком не работало. А вот Лев заинтересовался:
        - Что ты имеешь в виду?
        - А то, что идеальная девочка, которая бедному Ромочке ручки бинтовала, далеко не идеальна. Я не удивлюсь, если окажется, что это она устроила тот несчастный случай в лесу, из-за которого ты покалечился!
        - Ты понятия не имеешь, насколько далека от истины, - еле заметно усмехнулся Роман.
        - Может, там виновата не она… Но она могла бы, тормозов у нее точно нет! Я ведь не всегда врала тебе. Я действительно связалась с ее семьей, чтобы узнать об этой девице побольше. Знаешь, что сделала твоя любимая Викуля? Она убила собственного племянника! Это мне сказал ее старший брат, Николай. Убила маленького ребенка! Вот поэтому она теперь одна, а родные смотрят на нее как на бешеную собаку! Какой сукой нужно быть, чтобы убить маленького мальчика?
        Если уж говорить совсем честно, Николай сообщил ей не совсем это. Но разница казалась не так уж велика, суть Алла не изменила, поэтому теперь могла идти в атаку уверенно.
        Жаль только, что эта атака захлебнулась на старте.
        Роман наблюдал за беснующейся бывшей и по-прежнему не чувствовал ничего, кроме омерзения. Собой он тоже не гордился, теперь он не понимал, почему вообще подпустил Аллу так близко. Он оценил ее неверно - и он еще легко отделался. Эта ее мстительность, склонность к агрессии… Если уж быть совсем честным, он теперь крупно должен Льву за то, что все закончилось так быстро.
        Естественно, верить болтовне про Викторию Градов не собирался. Если бы она действительно убила маленького ребенка, она бы сейчас находилась не в Малахитовом Лесу, а в тюрьме. Конечно, она сама сказала, что десять лет назад с ней произошло нечто не слишком приятное. Но она определенно не была уверена, что именно, иначе не искала бы никого теперь в поселке. А если ее старший брат действительно наболтал что-то Алле, про эту «смерть ребенка» всем известно.
        Поэтому Роман не планировал расспрашивать Викторию об этом даже наедине. Ему хватило того, что Алла запугала ее всеми этими выходками с вторжением в дом. Сначала он не подозревал бывшую, потому что неверно оценил - вот и замкнулся круг. Но теперь, с учетом всего, что было ему известно, она вполне подходила на роль человека, который будет пользоваться такими методами. Правда, вряд ли Алла сама поймала змей, скорее ей все-таки пришлось заплатить кому-то из охранников, и Роман был всерьез намерен выяснить кому.
        Однако это могло подождать. Он оставил Аллу на брата - в конце концов, Лев заварил эту кашу, пусть теперь расхлебывает. Роман же узнал все, что хотел, и собирался вернуться к собственной жизни.
        Весна все больше походила на лето, в Малахитовом Лесу наступала лучшая пора, и было даже иронично, что именно теперь Алле придется уехать. Уже сегодня солнце припекало, а синоптики бодро обещали, что тепло задержится надолго. При этом теплые дни весны не отличались душной сухостью летних, они по-прежнему были полны сочной зелени и ярких пятен цветов. В воздухе пахло свежескошенной травой и медом, мир пребывал в спокойствии и не интересовался интригами, развернувшимися под крышами домов.
        Виктория сразу предупредила Романа, что не желает ввязываться во всю эту историю с его бывшей. Это, кстати, было еще одним доказательством ее невиновности: если бы за ее спиной действительно маячил настолько страшный секрет, ей как раз стоило бы крутиться поблизости и проверять, что о ней скажут.
        Она же попросту направилась к Белому озеру, предупредив, что будет ждать Романа там.
        Белое озеро было такой же важной частью курорта, как старый лес вокруг поселка. Небольшое, почти идеально круглое, оно притаилось за стеной деревьев всего в паре десятков метров от домов. Когда «ГрадСтрой» выкупил эту территорию, даже местные не могли точно сказать, почему озеро назвали Белым. Одни утверждали, все дело в березах, растущих неподалеку от одного из берегов. Другие ссылались на особенно густые туманы, которые образуются над озером осенью. Третьи считали, что в пасмурную погоду вода идеально отражает небо и кажется из-за этого молочно-белой.
        Роману история названия была безразлична, а вот само озеро нравилось. Оно оставалось на удивление чистым и позволяло найти пустынный берег, обеспечивая столь желанное одиночество. Ну а холодная в любое время года вода гарантировала, что все обитатели поселка не станут проводить в ней дни напролет.
        Романа же холодная вода не смущала - и Викторию тоже. Добравшись до озера, он обнаружил на ближайшем берегу только ее вещи. Саму Викторию искать не пришлось, она заплыла на глубину, однако из виду не скрылась.
        Присоединяться к ней Роман не собирался, не сегодня уж точно. Он устроился на берегу, ожидая, когда Виктория выйдет из воды. Разговор с Аллой Романа не расстроил, не произошло ничего такого, чего он не ожидал. Куда неприятней было обнаружить, что бывшая его использовала, а он даже не замечал этого. Но и тут Роман мог смириться, напомнив себе, что иногда за опыт приходится платить деньгами, иногда - временем, иногда - унижением.
        Зато теперь тот проект, который и привел его в Малахитовый Лес, оказался завершен, и можно было сосредоточиться на помощи Виктории. Правда, для этого ему хотелось сохранить с ней те спокойные дружеские отношения, которые у них установились. Может, не стоило для этого назначать встречу на озере?
        Роман вдруг подумал о том, что Алла в чем-то могла оказаться права, и эта мысль неприятно кольнула. Если сейчас, зная о поражении и изгнании потенциальной соперницы, Виктория начнет флиртовать, ничего толкового из этого не выйдет. Она ведь понимала, что Роман придет к озеру… Могла бы дождаться одетой. Интересно, как она поведет себя теперь? Выйдет из воды медленно, покачивая бедрами, позволяя рассмотреть себя? Не будет торопиться с поиском полотенца? Такое поведение вроде как не шло ей, но Градов не ждал уже ничего хорошего.
        И все равно Роман продолжал смотреть, ожидая, что будет дальше.
        Виктория и правда не стеснялась того, что оказалась перед ним в одном купальнике - не в белье же! И не без белья. Она вышла из воды спокойно, без показательного выступления в стиле Аллы. Роман все равно сумел оценить фигуру - но он и так знал, что с этим у нее проблем нет. Его скорее интересовало поведение, однако Градов очень быстро позабыл про все свои вопросы, когда Виктория наконец оказалась перед ним. Он только и мог, что смотреть на нее, пытаясь понять, мерещится ему или все действительно так и есть.
        В центре ее тела зияла пустота. Там, где должен был находиться плоский живот, - черный провал, путь в никуда, а по обе стороны этого провала - белые волки. Стоят, и смотрят, и стерегут… Ему потребовалось несколько минут, чтобы сообразить, что это татуировка - на весь живот, от солнечного сплетения до линии плавок. Черная пещера, укрытая в старом лесу, и волчья стая, стерегущая ее.
        Роман не был фанатом татуировок - особенно на женщинах, хотя предпочитал об этом не болтать. Но здесь он видел нечто большее, чем рисунок на коже. Казалось, что изображение трехмерное, настоящее, а Виктория - не человек даже, а магическое существо, воплощающее границу между двумя мирами.
        Девушка, внутри которой живут волки.
        - Нравится?
        Голос Виктории прервал наваждение, привел Романа в себя. Он только сейчас сообразил, что уже несколько минут беззастенчиво пялится на ее живот.
        Сама Виктория не была этим смущена, она спокойно отряхнула от песка полотенце и начала вытираться.
        - Впечатляет, - признал Роман. - Почему такая?
        - Это напоминание о том, что я не люблю обсуждать.
        - Ты хотела сказать «обсуждать с посторонними»? Обычно ведь так говорят.
        - Не только с посторонними. Со знакомыми и даже близкими тоже, просто не люблю обсуждать и все. Не переживай, тебе не придется на это смотреть, я не ношу короткие топы.
        - Вот об этом я как раз особо не переживал, - усмехнулся Роман.
        - А о чем переживал? Как прошло изгнание фурии?
        - Если мы в ближайшее время не обнаружим под кустом крыжовника труп моего брата, все прошло отлично.
        - Вот и хорошо… Я сейчас не про труп и крыжовник, если что, - подмигнула ему Виктория. - Желающих закидать меня змеями в этом поселке поубавилось, самое время заняться делом!
        Глава 22
        В Малахитовом Лесу было хорошо и спокойно, но только если сосредоточиться на настоящем. Где-то в глубине души уже появился этот паскудный голосок, который, пожалуй, и зовут совестью. Он шептал, что время истекает, а значит, очень скоро придется действовать решительней и использовать человека, который ей доверяет. Потому что иначе нельзя, сама она ничего не добилась… Да и вообще, стоило ли ожидать иного исхода?
        Но вот это «очень скоро» могло наступить хотя бы завтра, а сегодня Тори медленно шагала рядом со своим спутником. В воздухе пахло хвоей, пропитанной солнцем, этим ароматом хотелось наполнять легкие до предела, словно получая подарок от леса. Мир стал ласковым и сонным, он никуда не спешил, вот и Тори не хотелось.
        Возвращаясь в поселок, она вспоминала, как Роман рассматривал ее на берегу. Ей было любопытно, что он скажет. Ей с разной реакцией доводилось сталкиваться, чаще всего ее пытались отчитывать. Мол, не нужно это, и что за уродство, и выглядит как грязь или даже как гангрена. Мужчинам - еще ладно, но зачем молодая женщина так себя испортила? Какой кошмар!
        И Градов вроде как тоже подходил на роль человека, который попытается навязать свою точку зрения. А он не стал, он смотрел на нее почти с восхищением - а может, ей показалось. Но Тори в любом случае было неловко стоять вот так перед ним, и у нее не возникало желания оправдываться за то, в чем никогда не было ее вины.
        Теперь они возвращались в поселок вместе, а она раздумывала, что делать дальше. По идее, раз блондиночку с позором изгнали из Малахитового Леса, никакая опасность Тори больше не угрожала. Можно уверенно возвращаться к себе - а желания не было. Почему-то. Она и сама не хотела думать о причинах.
        Но и оставаться вроде как неловко - в чужом доме! Тори решила просто затаиться. Градов сентиментальностью не отличается, это она уже поняла. Если он не захочет ее видеть, то даже намекать не будет, скажет прямым текстом и все. А до этого момента…
        - Ты смотри, он опять на свободном выгуле! - прервал ее размышления голос Градова.
        - Что? - смутилась Тори.
        Вместо ответа ее спутник указал вперед. Там, на другой стороне дороги, и правда легко просматривалась одинокая фигура. Человек этот двигался неуверенно, пошатываясь, и можно было предположить, что ему плохо - солнцем напекло, всякое случается! Однако достаточно лишь присмотреться к нему чуть внимательнее, чтобы сообразить: мужчина мертвецки пьян, и на ногах он удерживался исключительно благодаря многолетнему опыту передвижения в таком состоянии.
        Градов первым перешел дорогу, Тори направилась за ним. Она не стала спрашивать, почему они не прошли мимо, это и так было понятно. Градов все-таки совладелец курорта, если тут что-то случится, ответственность падет и на него.
        А случиться очень даже могло, потому что Дмитрий Арский направлялся в сторону леса. Он двигался с тупой уверенностью коровы, выучившей маршрут от пастбища до дома. При этом не единожды награжденный писатель и драматург мог отключиться в любой момент, в лесу это закончилось бы печально.
        Поэтому Градов встал у Дмитрия на пути, вынуждая его остановиться. Тори оставалась на шаг позади своего спутника, с любопытством наблюдая за происходящим из-за его плеча. Пьяных она не любила и лишний раз беседовать с кем-то из фанатов горячительных напитков не хотела.
        Да и Градов, похоже, не собирался церемониться:
        - Куда ты собрался?
        После прошлой беседы Арский и его возлюбленная затаились, они если и скандалили, то в четырех стенах. Выпивал литератор там же и никому не мешал, так что нынешней прогулки никто не ожидал.
        - Повежливей, пацан! - возмутился Арский и то ли хрюкнул, то ли рыгнул от обилия эмоций.
        - Разница между нами в возрасте не настолько велика, чтобы я рядом с тобой пацаном считался, - указал Градов. - А ты все равно не вспомнишь этот разговор завтра утром, так что я могу тебя хоть принцессой называть.
        - Не надо называть его принцессой, - вклинилась Тори. - Я-то ничего не забуду, мне с этими воспоминаниями жить!
        - Не лезь, женщина! - прикрикнул на нее Дмитрий. Потом он снова повернулся к Градову: - И ты не лезь… Мне надо!
        - Что тебе еще надо?
        - Уйти надо! Все надоело! Свободы нет, кобыла эта вечно ноет… Она ни черта не понимает в литературе!
        - Так и запишем: «Поссорились на почве поэзии», - фыркнула Тори.
        - Она снова лезет, - пожаловался Арский непонятно кому. - Хотя оно и понятно… Баба за бабу всегда вступится. Потому что все они одинаковые! Что, думаешь, эта лучше? Нет, такая же! Изменяет она тебе!
        - Вы еще до леса не добрались, а уже мудростью старого отшельника сыплете, - удивилась Тори.
        - А разве неправду говорю? Трое их у тебя! Трое к ней ходят! Ну, включая этого. - Дмитрий махнул рукой в сторону Градова. - Но троих обслуживать умудряется!
        - Я? Троих? А почему я не знаю?
        - Думаю, не нужно это поощрять, Виктория, - поморщился Градов, доставая из кармана смартфон. - Делирий занимательным не бывает.
        - Почему же? Мне вот очень любопытно, каких это трех мужиков я, шлюха такая, обслуживаю!
        Однако Градов определенно не находил шутку смешной. Он вызвал охрану, потому что отпускать Дмитрия в лес было опасно, а касаться самому - не слишком приятно. Литератору предстояло вернуться в свой коттедж, проспаться там, а уже следующим утром направиться с вещами на выход. В компании Люции или самостоятельно - это уж как она решит, но Градов определенно не хотел видеть алкаша среди местных достопримечательностей.
        Тори не собиралась наблюдать за этим, ничего интересного в вялом сопротивлении пьяного пожилого мужчины не было. Да и Градов считал, что ей не нужно такое видеть. Они расстались на дорожке: он остался ждать охрану, Тори же направилась к его дому. О том, чтобы гостья шла к себе, Градов так и не обмолвился.
        Она же цеплялась за остатки миролюбивого настроения. Над Малахитовым Лесом сгущался вечер, теплый и рыжий, ничего толкового она сегодня сделать уже не успела бы, все заботы можно было отложить на завтра. По крайней мере, она на это надеялась. Звонок мобильного телефона подсказал, что кто-то считает иначе. Тори лишь раздраженно фыркнула: как-то многовато телефонных переговоров стало в месте цифровой разгрузки!
        Когда она увидела знакомое имя на экране, настроение опустилось ниже плинтуса.
        - Чего тебе? - поинтересовалась Тори, приняв вызов и даже не пытаясь скрыть раздражение.
        - Вот и я хотел задать тебе тот же вопрос! - объявил Николай. - Чего тебе нужно? Почему спокойно не живется, зачем жизнь людям портить?
        - Драматично начал, вот только я понимаю меньше, чем хотелось бы.
        - Я тут несколько раз созванивался с одной девушкой, Аллой, и она рассказала мне, чем ты занята. Вика, ты в своем уме? Твои обычные занятия нормальными не назовешь, с каких пор ты брачной аферисткой заделалась?
        - В какой момент мне можно будет прервать поток твоего красноречия и сказать, что ты заблуждаешься?
        - Насчет чего же?
        - Насчет всего и по жизни. А в этом случае - насчет того, что я брачная аферистка. Тебе не приходило в голову, что это может быть твоя новая знакомая Алла? Какого хрена ты вообще какой-то девице, которую даже не видел, веришь охотней, чем собственной сестре?
        - Потому что знаю тебя! Если это не очередной проект, как ты оказалась на том курорте?
        - Отпуск у меня.
        - В чужом доме? В чужой постели?
        - Ага, босая, голая, невенчанная! - зло рассмеялась Тори. - Мне казалось, что говорить это прямым текстом не нужно, а я все равно скажу: ты давно уже потерял право лезть в мою жизнь. Какое вообще тебе дело до того, чем я занята? Ты чего-то хочешь от меня?
        - Как насчет того, чтобы вернуться и помочь с поисками Зои?
        От этих слов внутри стало холодно, но Тори не собиралась показывать брату, что он смог ее задеть. Ее голос звучал все так же уверенно, насмешливо даже.
        - Она все еще не нашлась? Тогда это ты должен быть занят, а не собирать сплетни о моей жизни! Ты в полицию обратился?
        - Обратился. Но не думаю, что они станут ее по-настоящему искать. Тут еще ее врач наболтал им лишнего…
        - Чего, например?
        - Что Зоя в ремиссии и может сама отвечать за свои поступки, - неохотно признал Николай. - Точнее, просто соображает, что делает, и для общества не опасна.
        - Это она-то в ремиссии? Весной, когда у всех обострение? Тебе нужно не просить меня вернуться, а уговаривать меня сидеть здесь как можно дольше. Потому что если Зоя меня увидит, опасной для общества она очень даже станет.
        - Вика…
        - Все, хватит. Не звони мне больше, если не будет ничего срочного.
        Она поспешно завершила вызов. Руки дрожали, и Тори на пару секунд прикрыла глаза, сделала глубокий вдох, задержала воздух в легких и медленно выдохнула. Помогло, но не до конца. В памяти все равно мелькали алые пятна, кровь на блестящем металле, шальные глаза, застывшие прямо у ее лица. Крики и волчий вой. Крики звучат снаружи, волки воют внутри.
        Тори тряхнула головой, отгоняя наваждение. Как же не вовремя всегда звонит Николай… Как будто знает! А может, и правда знает, как влияет на нее. В детстве он таким не был, не причинял боль намеренно. Но где оно теперь, то детство?
        Она ускорила шаг, стараясь как можно быстрее добраться до дома. Тори хотелось спрятаться внутри коттеджа и дождаться Градова. С ним всегда проще, он будто отпугивает эти видения, она проверяла…
        Так что задерживаться в пути она не собиралась, но возле собственного дома все равно вынуждена была остановиться. Потому что на участке, в далекой глубине сада, среди зелени мелькало светлое пятно. Плохо различимое в густых сумерках. Если бы это был кто-то посторонний, Тори ни за что не разглядела бы этого человека.
        Однако теперь ей и не требовалось разглядывать. Есть люди, которых ты знаешь так хорошо, что выделишь и в толпе, заметишь у самого горизонта, узнаешь - не только по лицу, по движениям, по привычкам, и даже стоят они в знакомой позе… Благодаря этому Тори и поняла, кто ожидает ее в саду.
        - Зоя… - еле слышно прошептала она.
        Так не должно было случиться. Зоя никак не могла оказаться в Малахитовом Лесу, да еще и найти нужный участок. Сюда и обычных-то людей не пускают без особого разрешения, а уж пройти такое расстояние при ее здоровье… Не может быть, никак. Нет объяснения.
        Тогда что это, галлюцинация? Не самый приятный вариант, но на фоне последних событий очень даже вероятный. Вот она поговорила с Николаем - и вот Зоя уже здесь. Бывают такие совпадения? Вряд ли.
        Ей хотелось пойти туда, в сад, убедиться, что Зоя настоящая. Спросить у нее, как она сюда попала. Позвонить брату и радостно сказать, что пропавшая нашлась.
        Но ничего из этого Тори не сделала, потому что в игру наконец вступил здравый смысл. Он справедливо указал, что соваться в сад опасно при любом раскладе. Если Зои там нет, нужно отстраниться от галлюцинаций и не давать им волю. А если Зоя каким-то непостижимым образом действительно там, им тем более не стоит встречаться вот так - в нарастающей темноте, вдали от людей.
        Поэтому у своего участка Тори задержалась лишь на пару минут, а потом все-таки поспешила в дом Градова. Там, чтобы отвлечься, она занялась ужином, и в этот момент Тори даже позабавило то, насколько обычной кажется ее жизнь здесь. Вернулась с прогулки, ужин готовит… Словно и не было ни гадюк, ни нелепых обвинений Арского, ни образа Зои и свиты воспоминаний, которые таскались за Тори, как за королевой.
        Хотя слова Арского все-таки нужно обдумать. Он алкаш, но он не дурак. Он не стал бы говорить нечто такое, в чем не был бы уверен.
        Градов вернулся быстро, до того, как она закончила. Он был удивлен ее внезапным приступом хозяйственности, но ничего не сказал, просто устроился за столом, ожидая, когда она закончит. Тори спиной чувствовала его внимательный взгляд, но взгляд этот не раздражал и даже нравился ей.
        - Как все прошло? - полюбопытствовала она.
        - Сдали едва движимое имущество на руки возлюбленной.
        - А она?
        - Материлась и рыдала в равных пропорциях.
        - Как он вообще умудрился так нажраться?
        - У них были разногласия не только по поводу литературы, но и по поводу некоторых возрастных проблем со здоровьем у одной из сторон, - усмехнулся Градов. - Поэтесса охарактеризовала это емко. Арский, чтобы доказать, что он еще мужик, нажрался и ушел в лес. Завтра он уезжает. Она, вроде бы, тоже собирается, но тут я не уверен.
        - А насколько рано он уезжает? - уточнила Тори.
        - Как проспится, так и поедет, я уже поручил нашим администраторам за этим проследить. Зачем тебе?
        - Поговорить с ним хочу. По поводу моих предполагаемых измен.
        - Да ну, перестань, к чему тебе обсуждать этот пьяный бред?
        - Пьяный бред обычно возникает из трезвого бреда, о котором просто не кричат, - рассудила Тори. - Сам посуди: почему три? Видимо, Арский, с его высокой оценкой прекрасной половины человечества, записывает мне в любовники всех, кого я видела больше одного раза.
        - И что?
        - Номер один - это ты, я живу в твоем доме, для Арского это делает ситуацию очевидной. Номер два - твой брат, да и то с натяжкой. Просто драматичный дед вроде Арского никак не мог пройти мимо любовного треугольника с участием меня и двух братьев! Но меня больше интересует номер три. Ума не приложу, кого он мог назначить моим третьим любовником.
        - Может, Илью? - неуверенно предположил Градов.
        - Очень и очень вряд ли. Во-первых, я была у Ильи только два раза, причем один раз - в компании с тобой, что не позволило бы назначить его моим любовником. Во-вторых, Арский и его муза редко забредают в ту часть поселка.
        - Хорошо, значит, не Илья. Какая вообще разница?
        - Ты же сам предположил, что Алла действовала не одна, - напомнила Тори. - И уж точно она не вынудила бы Льва ловить этих змей и подбрасывать в мой дом! Скорее всего, она подкупила кого-то, чтобы запугать меня. Вот этот человек несколько раз мотался к моему дому, и его вполне мог заметить Арский, когда с лопатой гонялся за своей музой.
        - Разумно. Ты права, стоит поговорить с ним.
        Это вроде как ничего уже не меняло: охранник больше не станет лезть к Тори, раз теперь некому ему платить, угроза миновала. И все равно ей требовалось знать наверняка, да и Градову тоже. Но если владелец курорта просто собирался убрать из числа сотрудников слабое и не в меру продажное звено, то Тори хотела получить подтверждение, что за всем этим действительно стояла Алла. Хотя кто же еще? Но вдруг… нет, об этом лучше не думать до разговора с Дмитрием Арским.
        Вот только поговорить с Арским у нее так и не получилось. Они с Градовым проснулись рано и сразу же направились к нужному дому. Но все равно опоздали: у коттеджа уже замерла, приглушив мотор, машина «Скорой помощи». Значит, случилось нечто такое, с чем местные врачи, при всей их великолепной подготовке, не брались справиться.
        Гадать, что именно, долго не пришлось, в этом и было преимущество того, что Тори теперь держалась рядом с Градовым. Она попросту услышала то, что сообщили ему.
        Этой ночью Арский так и не успокоился, да и сожительница не пыталась его удержать, рассудив, что не для того музе руки даны. Дмитрий выпил еще больше, отправился в сад - и упал так неудачно, что раскроил себе череп о ближайшее дерево.
        Глава 23
        Все выглядело вполне логичным: пьянчуга доигрался, многие так заканчивают. Арскому еще повезло, он хотя бы в живых остался. Но врачи сразу предупредили, что его ждут не самые приятные недели восстановления. Его увезли в больницу, рыдающая Люция отправилась следом, и дом опустел.
        Роман же уходить не спешил, он прошел в сад и теперь рассматривал перемазанный густым слоем крови ствол дерева. Да, Арский мог вот так удариться, если бы упал… Но точно так же его могли приложить головой об этот ствол намеренно. Высота как раз подходила.
        - Что, паранойя замучила? - поинтересовалась стоящая за его плечом Виктория.
        - Да. Можешь начинать смеяться.
        - Да как-то не хочется, настроение не то. Ты ведь тоже заметил, что одно на другое наложилось? Арский дал понять, что видел то, что видеть ему не полагалось, и вот он внезапно стал очень молчаливым.
        Ситуация омерзительная, и все же от того, что Виктория с ним на одной волне, было чуть легче. Значит, не такой уж он и параноик… Роман надеялся, что дело слишком далеко не зайдет, от Арского он узнает имя и уволит незадачливого охранника, который повелся на легкий бонус к зарплате.
        А теперь ясно, что с насилием не покончено - насилия стало больше. Охранник повел себя слишком странно, он совершил куда более серьезное преступление, чем раньше. Даже подброшенных змей он мог бы свести к шутке, если бы его вину вообще доказали. Но это нападение… Зачем идти на такой риск? Просто из страха увольнения? Это примерно то же самое, что отрезать себе ногу из-за мозоли на мизинце.
        - Можно поговорить с охранниками, которые вчера уводили Арского, - предложила Виктория. - Вдруг это кто-то из них…
        - Многовато кандидатов получится. Уже когда мы подводили Арского к дому, нашего гения пробило на красноречие. Из-за этого о моем деспотизме и твоих предполагаемых любовных похождениях услышали и охранники, и соседи, и даже проходившие мимо технические работники. От них, думаю, узнали и многие другие.
        - Если до медсестер дошло - считай, что в интернете объявление дали… Хреново. Ну и что тогда делать? Допросить твою бывшую?
        Это казалось неплохим вариантом - Алла точно знала, кому она платила. Но она наверняка покинула ближайшую деревню, а на звонки не будет отвечать из принципа.
        Роману пришлось признать временное поражение:
        - Ничего не будем делать. Он в панике заметает следы, но нападать ему отныне невыгодно. И все равно поживешь у меня, так лучше.
        - Конечно.
        Ее быстрое согласие не могло не радовать. Роману было неловко предлагать, вроде как навязывая свое присутствие в ее жизни. Но Виктория приняла все так спокойно, словно нет в мире сценария естественней.
        Понять бы еще, зачем это нужно ему. События последних дней повлияли на Романа, отвлекли его, и он не сумел толком просчитать, что может быть нужно Виктории и что она представляет из себя на самом деле. А теперь ему и просчитывать не хотелось, даже со всеми жуткими слухами, которые скапливались вокруг ее имени, как стая воронья.
        Ее легко было принимать просто как обстоятельство. Не человека, которого он пускает в свой мир в строго заданной роли, а естественную часть жизни. Роман с таким много лет не сталкивался, да и теперь излишнее доверие казалось уязвимостью. Но он успокаивал себя тем, что это лишь в Малахитовом Лесу, здесь и сейчас, а дальше все пойдет по-прежнему.
        - Думаю, разумнее всего будет вернуться к поиску человека, который тебе нужен, - указал Роман. - Мы поговорили еще не со всеми.
        - Да уж… Пора сделать то, что мне не нравится по умолчанию: сходить к этой психологине… По возрасту она подходит.
        - Чем тебе Княжина не угодила?
        - Не люблю мозгоправов, - пожала плечами Виктория. - Они все делают вид, будто видят тебя насквозь, чаще всего ошибаются, но все равно с тупым упрямством твердят, что это ты не прав.
        - Она, если честно, ведет себя совсем не так, но я тебя все равно обрадую: с ней говорить необязательно. Она машину не водит.
        - С чего ты взял?
        - С того, что я не первый год здесь. Она или просит кого-то ее подвезти, или вызывает такси. Никогда не садится за руль сама. Я как-то спросил ее почему, и она признала, что просто боится водить машину. Так что список наш короче, чем тебе казалось.
        И вроде как короткий список должен был обрадовать их обоих, но радости не ощущалось. Возможно, человек, которого ищет Виктория, вообще находится не здесь. Или они уже разговаривали, однако так и не узнали друг друга, всякое возможно. Дальше-то что?
        Да ничего особенного, просто разъехаться и вернуться к привычной жизни. Роман убеждал себя, что это естественный вариант, наиболее вероятный по всем прогнозам. Нет никаких причин печалиться, и все же… у него пока не получалось остаться правильно равнодушным.
        Вот поэтому он и продолжал помогать Виктории в поиске, который заведомо считал бесполезным. Поэтому не стал отвлекаться, даже когда брат снова напомнил о себе.
        Лев выглядел непривычно уставшим и каким-то загнанным. Темные круги под глазами выдавали, что он давно не спал. Вот уж кому не мешало бы сходить к Княжиной!
        - Мы можем поговорить? - Лев бросил недовольный взгляд на Викторию. - Наедине.
        Зря он так. Сначала Роман пожалел его настолько, что готов был уступить и побеседовать со Львом. Но вот это презрительное «наедине» намекало, что Лев по-прежнему считал Викторию угрозой и верил в бред про то, что она якобы убила своего племянника.
        А значит, разговор должен был закончиться скандалом - такие разговоры лучше вообще не начинать.
        - Иди проспись, - холодно велел Роман. - Я скоро уеду. Все пойдет как раньше, мусолить эту тему больше нет смысла.
        Проблема заключалась в том, что Лев не хотел «как раньше». По крайней мере, если речь шла про недавнее «раньше», которое он ненавидел настолько, что решился на эту дурацкую постельную авантюру с Аллой. Сейчас он понимал, что идея была обречена на провал с самого начала. Но тогда ему почему-то казалось, что он готов пойти на что угодно, лишь бы пробить ледяной кокон, которым Роман окружал себя всю жизнь.
        Теперь же нужных слов и вовсе не было. Лев привык быть уверенным во всем, что делает. Но сейчас эта уверенность напоминала мелкие разноцветные осколки, из которых невозможно собрать прежнюю безупречную мозаику, как ты ни старайся.
        Он все окончательно испортил. После случая с Аллой брат не сможет ему доверять. Рядом с Романом не просто аферистка, с ним преступница, спасти его невозможно. От всего этого становилось больно, и Лев не видел способа избавиться от этой боли окончательно, зато знал, как ее можно заглушить.
        Забавно даже: еще вчера он с презрением наблюдал за пьяным в хлам Арским, а теперь готовился уподобиться ему. Или, может, даже стать хуже. Потому что Арский по старинке полагался на алкоголь, а Лев достал из тайника пару таблеток, которые приберегал на такой вот черный день. Чернее некуда!
        Его «лекарство», сомнительный коктейль из таблеток и коньяка, помогло. Он забылся крепким, похожим на потерю сознания сном. Но когда он проснулся, стало только хуже, за временное избавление пришлось дорого заплатить. Голова гудела так, будто череп заполнили раскаленным свинцом, выжигающим все на своем пути. Эта боль волнами растекалась по всему телу, узлом скручивалась в желудке, отзываясь тошнотой в горле и угрожая возможной рвотой.
        Теперь Льву предстояло решить, как быть дальше. Уже ясно, что долгосрочного эффекта от таблеток не будет. Если принять еще, он снова получит временную передышку, но следующее пробуждение станет куда хуже. Плавали, знаем. Лучше остановиться сейчас, пока не пришлось под капельницу ложиться.
        - Ты выглядишь отвратительно, - объявила Дашка. - Как конченый торчок.
        - Есть причина, вообще-то…
        Он не любил с ней говорить. Дашка не для того появилась в его жизни и в этом доме. Но сегодня Льву было настолько паршиво, что он мог даже пересмотреть привычные правила.
        А Дашка - нет.
        - У всех свои проблемы, - объявила она. - И давай ты не будешь грузить меня своими! Я же тебе на мозги не капаю. Иди, проветрись, смотреть на тебя страшно.
        Хотелось огрызнуться, да не получалось: его после любого слова вырвать могло. Желудок мстил за то, что еще в студенчестве проходило относительно легко. Это сколько же времени уже убежало? И когда, и куда?
        Сейчас тошнота и головная боль мешали философствовать. Уже понятно, что Дашка его не выслушает и не поможет, не сумеет просто, не ее это. Только и оставалось, что отправиться на улицу, надеясь, что свежий воздух поможет побыстрее прийти в себя.
        К вечеру на поселок опустилась прохлада - типично весенняя, свежая, лишенная даже намека на духоту дня. От этого Льву и правда стало легче, хотя расслабиться он не мог, ему требовалось немало сил, чтобы подавить эту проклятую тошноту. В таком состоянии никому нельзя попадаться на глаза, проще держаться в стороне и… и просто ждать.
        - Лев Андреевич!
        Серебристый голос прозвучал рядом неожиданно, когда Лев был уверен, что он на улице один. Ему инстинктивно захотелось повернуться на звук, но он сдержался: сейчас любое резкое движение было чревато неприятными последствиями.
        Да и не нужно ему было поворачиваться, эта художница, Ксения, сама его догнала. По ее проклятому лицу манекена ничего невозможно было прочитать, но в голосе звенела тревога.
        - С вами все в порядке? - спросила Ксения.
        - Не думаю, что я похож на человека, у которого все в порядке…
        - Да, это я из вежливости так спросила… Что случилось?
        - Многое… Так сразу и не объяснишь. Да и не нужно вам это.
        - Почему же? Я готова слушать, я хорошо слушаю. Вы заходите ко мне, мой дом совсем рядом.
        Странно, конечно, но… почему бы и нет? Ему ведь хотелось с кем-то поговорить, и он знал, что небезразличен Ксении - Льву одного взгляда на портрет хватило, чтобы понять это. Вряд ли она станет сплетничать. И вдруг поймет? Это же не Дашка, у которой все мозги соцсетями забиты.
        Так что они направились к ее участку - медленно, потому что иначе Лев пока не мог. Выжидать он не стал, рассказал, пусть и коротко, о том, какую кашу заварил. Он всего лишь хотел вернуть брата… Хотя какое там «вернуть»? Получить брата, которым Роман никогда не был. Просто раньше Льва это не слишком беспокоило, потому что родители находились рядом, а теперь, когда они остались одни, многое изменилось.
        Только вот Роман как будто не понимал этого. Он, как всегда, маршировал по жизни роботом, которого интересует только работа. И как ему, Льву, было разбить этот замкнутый круг, заставить Романа заметить брата? Только потрясением, которым и стал секс с его невестой.
        По крайней мере, так казалось Льву. Но Ксения лишь укоризненно покачала головой:
        - Вы так плохо знаете своего брата, что это казалось бы смешным, если бы не было страшно.
        - Не так уж сложно изучить бесчувственное бревно?!
        - В том-то и дело, что он совсем не бесчувственный. Вам бы с Ильей поговорить об этом, он очень хорошо понимает людей… Жаль только, что объяснять не умеет.
        - То есть, по-твоему, Роман святой, а я на него наговариваю?
        Лев почувствовал первые уколы злости. В его нынешнем состоянии поддаться этому чувству было очень легко, ему казалось, что Ксения только и обязана, что слушать его, а если она не слушает, то издевается.
        Однако художница осталась спокойной:
        - Мне кажется, Роман Андреевич не из тех, с кем работают эмоциональные провокации. Делая ему больно, вы заставляете его упереться рогом, терпеть, но уж точно не доверять вам.
        - А что тогда остается?
        - Просто поговорить, - пояснила Ксения. - Я не знаю, почему сейчас принято так сильно все усложнять. Все строят какие-то планы, стратегии, просчитывают, вычисляют, манипулируют… А можно сесть и честно поговорить. У вас с Романом Андреевичем разный взгляд на любовь. Он думает, что вы пакостите ему. Вы ему честно скажите, что вам нужно.
        - Да не будет он слушать! - рассмеялся Лев. - Но это нормально, потому что художникам…
        Он собирался сказать, что художникам простительна такая романтичность и вера в простые истины. Он даже начал говорить - а закончить не успел. Поднимаясь следом за Ксенией на крыльцо, он споткнулся и, поддавшись новому приступу головокружения, не удержался на ногах и начал заваливаться вперед.
        Ну а дальше все произошло очень быстро.
        Ксения услышала, что его речь оборвалась на полуслове, и повернулась к нему. В иное время Лев смог бы если не удержаться на ногах, то хотя бы не задеть ее. Но после недавнего «коктейля» у него по-прежнему оставались проблемы с координацией, и он толкнул Ксению вперед. Она упала на крыльцо, и само это падение не было опасным или даже по-настоящему болезненным. Однако рывка оказалось достаточно, чтобы с лица девушки слетела фарфоровая маска, упала на старые доски и разбилась на несколько крупных осколков.
        На осколки Лев уже не смотрел, он не мог отвести взгляд от существа, наблюдавшего за ним единственным глазом. Он понимал, что обычную внешность под фарфором прятать никто не станет. Однако даже не подозревал, что все настолько плохо. Лицо Ксении напоминало пожеванную собаками маску. Кожа, исчерченная неестественными переливами фиолетового и красного, бугрилась складками. Губы определенно восстановили, как получилось, и теперь они едва прикрывали белоснежные зубы - слишком идеальные, чтобы быть настоящими. Нос, надстроенный из хряща, казался острым и звериным. Правый глаз скрылся за бельмом и нависающими складками кожи, левый, на удивление ясный, уже наполнялся слезами.
        Она все поняла. Не могла не понять, Лев никогда не умел скрывать свои эмоции. И он хотел бы оправдаться, заверить девушку, что все не так уж плохо, да не получилось. Льву и без того стоило неимоверных усилий удерживать контроль над собственным организмом. Но теперь шок отнял у него этот контроль, и волну, которая рвалась на свободу, было уже не остановить.
        Он только и успел, что отползти на пару шагов от крыльца, и его вырвало.
        А для Ксении это стало новым ударом. Удивительно, как может всего за несколько минут измениться жизнь… Совсем недавно она радовалась тому, что стала чаще встречаться со своим кумиром, говорить с ним, а сегодня он, кажется, решился довериться ей. Ксения ни на что не надеялась, ей просто было радостно рядом с ним.
        И вот все сломалось - быстро и необратимо. Ксения знала, что он уже никогда не забудет ее уродство. Это она научилась жить со своим новым лицом и лишний раз не смотреть в зеркало. Мир не готов был принять ее такой - да и не обязан…
        Но одно дело - понимать это, что уже непросто. А совсем другое - увидеть, как мужчину, в которого ты давно и безнадежно влюблена, при одном взгляде на тебя выворачивает наизнанку.
        - Извини, - с трудом произнес Лев. - Это не из-за тебя, я просто отравился… Мне нужно уйти…
        Ксения не стала его задерживать. Внутри будто бездна открылась - странная, болезненная. Теперь в эту бездну улетало все: долгие месяцы терапии после несчастного случая, оптимизм, вера в лучшее. Последняя надежда.
        Она неплохо научилась обманывать себя, делать вид, что у нее все не так уж плохо, бывает и хуже. Лев словно вырвал ее из теплой морской воды и бросил в ледяную стужу - ту самую, где приходится признать, кто ты такая на самом деле и что тебя ждет.
        А Ксению не ждало ничего хорошего. Она ведь давно уже знала об этом, но обманывала себя день за днем, неделю за неделей…
        Психотерапевт сказал, что она сильная, раз справилась с этим. Что ей многое доступно. Но теперь Ксения не чувствовала себя сильной, она чувствовала себя дурой, которая слишком долго обманывала весь мир.
        Не до конца понимая, что делает, она подхватила с крыльца ближайший осколок маски и без сомнений полоснула острым краем по собственному запястью.
        Глава 24
        Тори и сама понимала, что время истекает, но это вовсе не означало, что она боялась Токарева. Их уговор был предельно простым, она с самого начала оставляла за собой право на неудачу. Так что Тори не собиралась звонить ему, отчитываться и просить еще парочку дней, она собиралась играть по прежним правилам. Как ни странно, теперь даже неудача не казалась ей таким уж плохим вариантом. Зато ей не придется использовать Романа и ее совесть останется чиста… хотя бы в этом.
        Токарев же был настроен не так спокойно, он сам начал ей названивать. Тори убедилась, что хозяин дома ее не услышит, на этот раз Градов вызвался возиться на кухне. И все равно девушка отошла в дальнюю комнату, сделала вид, что любуется деревьями, залитыми предзакатным светом, и только там ответила.
        - Наконец-то, - мрачно заявил Токарев. - Я уже начал думать, что вы меня избегаете.
        - С чего бы? У меня есть повод прятаться от вас? Нет - и у вас нет повода звонить.
        - Может, и так, но я решил, что немного мотивации вам не помешает.
        - Какой еще мотивации?
        Тори невольно вспомнила рассказ Градова о том, как его бывшую начали шантажировать заказчики. Неужели и Токарев до такого опустится? Ну и зря, шантаж позволяет ездить далеко не на всех.
        Однако Токарев и сам понимал, что давление ни к чему не приведет:
        - Исключительно положительной. Я решил, что справедливо будет заранее признать: вы - моя последняя надежда. Не люблю патетику, конечно, но так все и есть.
        - И что вас на эту патетику сподвигло? Столько дней молчали!
        - Я не молчал, я пытался найти другие пути. В некотором смысле это мне удалось. Мои люди следили за Немировским и накопали на него немало интересного. От драк с журналистами до оргий в гримерке с фанатками, которым едва исполнилось восемнадцать.
        - Что-то мне подсказывает, что вы без сомнений подсунули это своей дочери.
        - Я считаю, что ей лучше пережить боль сейчас, чем увязнуть в болоте окончательно, - заметил Токарев. - В болоте люди умирают, Виктория.
        - Но судя по тому, что вы мне звоните, ваша дочь предпочла болото.
        - Увы. Я показал ей все, все рассказал… Драки с журналистами ее не интересуют, она считает такое поведение признаком мужественности. Измены причинили ей боль, я видел это. Но она снова заявила, что гениям это позволено, что в таком он черпает вдохновение. Я смотрю на своего ребенка - и не узнаю. Она всегда была гордой, и я не знаю, что это за наваждение… Я полагаю, что она любит не этого ублюдка, а музыку, к которой он не имеет никакого отношения.
        - Или она просто уперлась. Ваша шпионская стратегия не сработала, а ролики у вас остались?
        - Да, у моих людей.
        - Пришлите их мне, - попросила Тори. - Ролики, не людей.
        - Зачем?
        - Пока не знаю, но, может, пригодятся. Моя электронная почта у вас есть, отправляйте туда. Все, мне нужно идти!
        Разговор пришлось сворачивать быстро, потому что через окно Тори заметила Льва Градова, бегущего к дому брата. Не похоже, что ему снова захотелось поспорить с Романом. Вид у Льва был шокированный и откровенно больной, словно его только что сбила машина, а он кое-как поднялся и от шока сумел бежать на переломанных ногах.
        Тори поспешно заглянула на кухню и предупредила:
        - Роман, твой брат здесь.
        - Пусть катится к черту.
        - По-моему, он только что оттуда…
        Она еще не знала, ради чего пришел Лев, но дурное предчувствие уже появилось. Тори боялась того, что он скажет, - и хотела узнать. Вот только что-то ей подсказывало, что к правде она не будет готова при любом раскладе…
        Зато кое-кто правду принял сразу. Кто-то, живущий на другой стороне поселка. Кто-то, наблюдавший за Львом Градовым и Ксенией с того момента, как они встретились на улице.
        Илья не собирался следить за художницей, все получилось само собой. Она была яркой вспышкой, не ослепляющей его, но привлекающей внимание, завораживающей, заставляющей поворачиваться к ней. Он не выходил, скрывался, смотрел издалека. Но не мог отстраниться, когда рядом с ней снова оказался этот… непонятный. Неприятный. Пестрящий.
        Наблюдать за ними со стороны было почти больно, но Илья все равно делал это, терпел, сам не зная почему. Вот и сцену на крыльце он не пропустил.
        Тогда засияли не только они двое, засиял весь мир. Мир стал ярко-красным, расчерченным белыми молниями, наполненным громким раздражающим жужжанием - словно приближаются сотни разозленных ос и нужно бежать. Таким мир еще никогда не был, это одновременно пугало и злило Илью. Этот, Градов, он что-то сломал, поэтому и мир изменился.
        Казалось бы: сломал - так почини! Но Градов не умел чинить, он умел только портить. Сначала он держался в стороне, в гуще красного мира, там, где все было таким ярким, что Илья его толком и не видел. А потом он и вовсе удрал, как последний трус. Как будто тоже увидел красный цвет и испугался!
        Значит, чинить предстояло Илье, но он не представлял как, от шума у него кружилась голова, ему казалось, что воздух наполнился запахом полыни. Он надеялся, что Ксюша заметит его, подскажет, что нужно делать, у нее это всегда получалось.
        Но не сегодня. Она просто взяла осколок маски и порезала собственную руку.
        Наверно, у нее были причины так сделать. Илья смутно догадывался, что с ее лицом что-то не так. Но он не мог различить, что именно, она теперь сияла слишком ярко, ослепляла его. Поэтому Илья и не понял толком, из-за чего она расстроена, почему сбежал этот подонок Градов.
        Зато кровь он видел очень хорошо. Красную кровь в красном мире, живую, ручьями рассекающую воздух и уходящую в землю. Теперь уже он не мог оставаться в стороне, он вырвался из дома, побежал к соседнему участку, хотя по-прежнему не представлял, какие действия будут сейчас правильными.
        Шведов точно понял, что успел вовремя, хоть в этом повезло. Ксюша собиралась ударить окровавленным осколком снова, нанести себе вторую рану - словно первая была недостаточно жуткой! Илья перехватил руку девушки в последний момент.
        Ксюша только теперь его заметила, вскрикнула, попыталась отвернуться, чтобы он не видел ее лица.
        - Илья, уйди! Не смотри! Оставь меня в покое! Не смотри на меня, понял?!
        Он видел, что у нее начинается истерика. Пришлось вырвать из руки Ксюши окровавленный осколок, тряхнуть девушку за плечи, а потом прижать к себе, крепко - так, чтобы не причинить ей боль, но и не позволить освободиться.
        - Я все равно ничего такого не вижу, - прошептал он на ухо Ксюше. - Я не знаю, что происходит… Мир странный, твое лицо светится.
        - Светится? - пораженно повторила она. - Как это?
        Он не знал как, но догадки у него были. Илья иногда встречался с Лидией Сергеевной, беседовал с ней, хотя и не слишком любил такие беседы. Лидия Сергеевна его понимала. Это не всегда было хорошо. Она, среди прочего, сказала ему, что его особенное восприятие мира тесно связано с эмоциями и желаниями. Поэтому он создает музыку, глядя на людей. Поэтому сейчас не видит то, что ему видеть нельзя.
        - Ярче, чем всегда. Но я не вижу ничего такого, что ты не хотела бы мне показать.
        Она на несколько секунд замолчала, а потом Илья услышал, как Ксюша плачет - громко, судорожно, с рвущимися из груди рыданиями. Он чувствовал, как ее кровь пропитывает его рубашку. Рану нужно было перевязать, но он пока боялся отпускать Ксюшу, да и не умел он перевязывать раны. Он все еще обнимал ее, а мир переставал быть красным.
        Потом им помогли. Илья не знал, почему Роман и Виктория вдруг оказались здесь. Ему было все равно, главное, они помогли. Только им он и мог доверять сейчас! Они ненадолго замедлились, шокированно разглядывая Ксюшу, а дальше все сделали правильно. Вика принесла из дома аптечку. Роман нашел новую маску и протянул Ксюше. Потом, когда с первой помощью было покончено, они вызвали врача.
        Теперь от Ильи ничего не зависело, а он все равно отказывался уходить. Он уже оставил Ксюшу одну - и вот что произошло! Поэтому он был рядом с ней, он сам нес ее к врачу. Остальные сначала пытались отговорить его, убеждали, что ему будет слишком тяжело. Но когда они сообразили, что ее вес вообще ничего не значит для Ильи, его оставили в покое.
        Отойти ему пришлось только возле смотрового кабинета, туда не пустили никого, кроме Ксюши и врачей. Но она перед этим перестала плакать и даже сказала ему спасибо. Это должно было утешить, однако не утешило, на душе по-прежнему оставалось паршиво, мир шумел и переливался, у Ильи все сильнее кружилась голова.
        Чтобы не сойти с ума от всего этого, он отошел в дальний угол, опустился на пол возле стены и закрыл глаза руками. Стало немного легче. А вот звук остался - и скоро к общему шуму прибавился голос.
        - Ты знал, как она выглядит?
        Ему не нужно было открывать глаза, чтобы понять, кто это. Вика. Судя по тому, как близко звучит голос, села рядом с ним. Это было не так уж плохо, Илья успел к ней привыкнуть и мог доверять.
        - Нет. Она не хотела, чтобы кто-то знал. Почему ты так решила?
        - Ты не выглядел шокированным…
        - А я ее и не видел, - отозвался Илья. - Потому что она не хотела, чтобы ее видели. Мне несложно выполнять такие просьбы.
        - Даже невысказанные?
        - Чтобы говорить, необязательно нужны слова. Люди всегда создают звук, и цвет, и свет. Иногда еще запахи есть. От тебя пахнет горящим деревом. Не знаю почему.
        - Хм… не знала. - Вика, судя по голосу, чуть смутилась. - А от Ромы как?
        - От Романа - дождем.
        - Ладно… К этому нужно привыкнуть. Но вернемся к Ксении… Ты знаешь, что с ней произошло?
        - Это знаю. Она рассказала мне.
        Мир был несправедлив к Ксюше - уже дважды, если считать сегодняшний день. Он как будто решил взять плату за то, что подарил ей так много. Ксюша была прекрасна и безумно талантлива, но совершенно беззащитна. И те, кто жил рядом с ней, должны были понять это и позаботиться о ней так, как она заслуживала. Но долгое время они оставались слепыми, а потом стало слишком поздно.
        Ксюша привлекла внимание человека, который был ей не нужен. А он почему-то решил, что она должна принадлежать ему и любить его так, как он любил ее. Как будто любовь - это индульгенция для всего на свете.
        Он пытался получить Ксюшу разными путями, но ни один не работал. И вот тогда человек решился на крайние меры: он собирался сделать ее настолько уродливой, что она никому больше не была бы нужна.
        - Врач обмолвился, что в нее плеснули кислотой, - сказала Вика. - Но мне доводилось видеть женщин, с которыми тоже так поступили. Там все выглядело… чуть лучше.
        - Потому что он не плеснул. Он напал на нее, прижал к полу и вылил ей эту дрянь прямо на лицо. Чтобы концентрация была больше. Потом его оттащили, били сильно, вроде бы даже покалечили… Он потом умер в тюрьме. Но это все не важно.
        Когда Ксюша рассказывала ему об этом, она держалась удивительно спокойно. Она сумела пережить то, что ломает других, и не наполниться злобой - на которую, в общем-то, имела право.
        За это ею должны были восхищаться все, ведь она по-прежнему оставалась прекрасна. Но мир снова посмеялся над ней, послав на ее путь Льва Градова. Мигающего. Раздражающего. Недостойного.
        - Я понимаю, почему ты на него злишься, - мягко произнесла Вика. - Но тут произошло очень нехорошее стечение обстоятельств. Лев отреагировал так не на Ксению, он действительно болен, а она не знала… Иногда случается, что люди виноваты не настолько сильно, как кажется.
        - Мне все равно. Я вообще не понимаю, почему люди, подобные ему, получают хоть какую-то власть над чужими жизнями.
        - Не думаю, что Лев этого хотел. А тот человек, который изуродовал Ксению…
        - Она не уродливая! - раздраженно перебил Илья.
        - Хорошо, человек, который причинил ей боль… Так вот, он взял эту власть силой. Ты все это уже никак не исправишь. Но ты можешь остаться рядом с ней, и это сейчас нужнее всего. Особенно в первые дни. Насколько я могу судить, этот сорвавшийся суицид был эмоциональным порывом, хотя с ней еще побеседует психолог. Но ты все равно присматривай за Ксюшей. Знаешь, мир, на который ты ворчишь… Он ведь не бывает совсем уж несправедливым. Возможно, тебя он послал Ксении как раз для того, чтобы исправить чужие ошибки.
        Ксения, остававшаяся в соседнем кабинете, их не слышала, но думала она сейчас о том же. Как хорошо, что ей вдруг встретился Илья - странный, диковатый, умеющий появляться в нужный момент. Теперь она не хотела даже смотреть на свое перебинтованное предплечье, как не хотела и думать о том, что чуть не натворила.
        Многие считали, что она давно уже склонна к самоубийству, в ее случае это даже не помешательство, а вполне логичный исход. Вот только Ксения и в худшие дни после катастрофы о таком не задумывалась. Она не льстила себе иллюзиями и прекрасно понимала, что многое в жизни потеряла навсегда. Шанс завести семью. Шанс родить детей - невозможно представить мужчину, который лег бы с ней в постель! Шанс просто быть частью толпы, оставаясь незаметной.
        Но был еще прекрасный, удивительный мир вокруг нее. Шепот луговых трав, рокот грозы. Соленый запах моря. Все это Ксения не хотела упустить, даже если за право вбирать в себя эту красоту пришлось бы платить годами боли.
        Так что не было смысла винить Льва за то, что он отреагировал… вот так. Природу нельзя обмануть, прекрасное тянется к прекрасному - и бежит от уродства. Ксения дорого заплатила за этот урок.
        Но она уже знала, что справится. Тот огонек, который давно горел в ее груди и сегодня чуть не потух, снова вспыхнул. Его будет достаточно - даже если гореть ему предстоит в одиночестве.
        - Ты уверена, что в порядке? - спросил Роман.
        Градов зашел к Ксении, когда с ней закончили возиться врачи. Хотел извиниться за брата, объяснить, что Лев болен… Ксения не была удивлена. Она слишком хорошо изучила своего кумира, знала, что он не осмелится подойти к ней сам.
        Она заверила Романа, что с ней все в порядке. И всегда будет. Просто есть такие люди - с ними все в порядке даже при условиях, в которых умирают армии.
        - Он ведь не плохой на самом деле, - тяжело вздохнул Роман. - Лучше, чем кажется.
        - Это ты мне говоришь или себе? - усмехнулась Ксения. С маской на лице она вновь готова была общаться с миром спокойно.
        - При чем тут я?
        - Ты и он - вы семья. Лев нуждается в тебе, и все, что он делает, направлено на получение твоего внимания. Ты отчитываешь его, как взрослый ребенка, и это где-то даже справедливо… Наверно.
        - Я не обязан с ним возиться.
        - Нет, не обязан. Никому и ничем. Но сегодня, когда мы с ним встретились, он уже выглядел… не совсем здоровым. Я не только о его теле говорю. Знаешь, близкие люди вообще ничем не обязаны друг другу. А они все равно делают очень много и не обязательно то, что им нравится. Потому что это позволяет им не плакать над свежей могилой слишком рано.
        - Мне пора…
        - Ты бежишь от неприятных разговоров - или от ответственности за чужую жизнь? Извини, если напугала тебя ею. Но нести ответственность за жизнь того, кого любишь, уже не страшно.
        Роман только кивнул, и Ксения понятия не имела, что он думал в этот момент. Некоторых людей «читать» было легко, но Роман Градов никогда в их число не входил.
        - Лидия Сергеевна навестит тебя завтра утром. А пока тебя кое-кто в коридоре дожидается… Ты знаешь кто.
        В памяти снова вспыхнули испуганные глаза Ильи. Но испуганные не ею, не Ксюшиным уродством, а возможностью ее потерять. Такого с ней не случалось очень давно… С тех самых пор, как на нее однажды навалилась неподъемная тяжесть, на лицо полилось что-то холодное и пришла дикая боль.
        В тот день она превратилась из «подающей надежды красавицы» в «хорошо, что это случилось не с нами!».
        Зато ей встретился единственный человек в мире, который был попросту не способен это понять.
        - Позови его, - попросила Ксения. - Я хочу, чтобы он остался.
        Глава 25
        Нужно было просто вернуться домой и наконец позволить этому долгому, бесконечному дню закончиться. А Роман почему-то не мог - он направился к дому брата.
        На поселок уже опустилась весенняя ночь, короткая, но неожиданно темная. К полуночи налетели облака, погода начала портиться, она уже грозила завтрашним дождем. Невысокие рыжие фонари не позволяли Малахитовому Лесу раствориться в ночи окончательно, и все равно они едва справлялись с навалившимся на них черным ватным одеялом.
        Издалека дом Льва казался погруженным во тьму, уже спящим. И все равно Роман зашел на участок, чтобы рассмотреть окна получше, он сильно сомневался, что после сегодняшних событий брат будет спать.
        Не ошибся, конечно. Одно из окон выдавало жильцов тусклым светом - похоже, горела единственная настольная лампа, а то и вовсе свечи. Роман не стал звонить, чтобы не разбудить Дарью, которая излишней сентиментальностью не отличалась и наверняка уже легла. Он постучал, замер, прислушиваясь, и скоро уловил на той стороне тяжелые шаги.
        Ему было любопытно, трезв сейчас брат или пьян. Оказалось, что все-таки трезв, уже это было похвально. Но выглядел Лев так, словно последние два месяца его держали в подземном бункере - на воде и хлебных корках.
        - Заходи, - глухо позволил он.
        - Может, поговорим в саду? - предложил Роман. - А то еще разбудим Дашу…
        - Некого будить. Она вечером, когда я вернулся, попыталась вывести меня на откровения. Дело быстро переросло в вопли, и выяснилось, что моя кислая рожа раздражает ее уже давно, она не того от отпуска ожидала.
        - Ну и где теперь Даша? Надеюсь, не в расчлененном виде под тюльпанами?
        - Я не вступаю в схватки, в которых меня же и ушатают, - невесело усмехнулся Лев. - Она переехала в соседний коттедж, поживет там еще с недельку бесплатно. Компенсация ей за то, что развлечь не смог. Так что проходи, и если хочется поорать - прошу, тут с этим свободно.
        - Не буду я орать.
        - Это верно… ты никогда не орешь.
        Они прошли в дом, и оказалось, что источником света являлась все-таки настольная лампа. Логичней, чем свечи, пожалуй. Из окна гостиной через густые заросли жасмина можно было разглядеть свет в окнах соседнего дома - просто как сияющее пятно. Так что Роман знал, что Виктория дожидается его, но не мог разглядеть, что она делает. Оно и к лучшему - значит, Лев тоже не мог.
        Пока ему рано было возвращаться.
        - Я поговорил с Ксенией, она в порядке, - указал Роман. - Насколько это вообще возможно. И она ни в чем тебя не винит.
        - Да? Ну тогда я буду делать это за нас обоих. Я там облажался по полной!
        - А еще она рассказала мне, о чем вы говорили до того, как все случилось.
        Лев замер, нахмурился, он словно пытался перебрать собственные воспоминания вручную.
        - А я не помню, о чем мы говорили…
        - О том, почему ты бесишься и устраиваешь одну диверсию детсадовского уровня за другой, - подсказал Роман.
        Они не привыкли обсуждать такое. Лев всю жизнь прожил в положении истинного царя зверей, он сам одаривал своим вниманием, а не требовал чужого. Так что выходки вроде попыток управлять чьей-то жизнью были для него типичны, а вот простые признания - нет.
        Но теперь что-то изменилось, последние дни измотали его сильнее, чем можно предположить. Лев опустился в кресло и окинул брата тяжелым взглядом:
        - Получилось и правда тупо. Настолько, что, если я скажу тебе первоначальную цель, ты все равно не поверишь.
        - А ты попробуй.
        - Мне хотелось помочь тебе. Измена с Аллой требовалась для того, чтобы ты не женился на продажной гадюке. Но потом мне показалось, что ты ее действительно любил, а твоя соседка еще похуже будет, поэтому я попытался все исправить. Чем это закончилось - ты знаешь. Но основа всего простая, хоть и смешная для тебя: мне хотелось занять важное место в твоей жизни. И нет, у меня сейчас нет сил придумывать какую-нибудь шутку, при которой эти слова звучали бы менее пафосно.
        Хотелось прекратить этот разговор прямо сейчас, потому что откровенность - это слабость. Роман такого просто не делал, никогда, прожив не самую короткую жизнь. Он и дальше не собирался, но оказалось, что в Малахитовом Лесу очень многое меняется. Большой город теряется где-то далеко, и остаешься только ты - наедине с собственной душой.
        - Зачем я тебе вообще сдался? - устало поинтересовался Роман. - Только из-за того, что не стало родителей?
        - Не только, это просто все обострило. Ты ведь понимаешь, что к тебе не подступиться? В детстве я, кстати, думал, что ты вылупился из камня, а не родился. Ты просто не видишь себя со стороны… Вечно серьезный, вечно во всем лучший, к тебе страшно подходить, потому что сразу чувствуешь себя неудачником. Ты даже не заметил, что я пытался.
        Роман действительно не заметил, но он и не присматривался. У него всегда было четкое понимание того, кто он такой и чего должен добиться. Его родители казались вполне счастливыми, брат - тоже, и все это - без его участия. Так зачем что-то менять, если можно сосредоточиться на делах поважнее вроде образования и карьеры?
        Попытки Льва добиться внимания Роман заметил только после смерти родителей - и решил, что это типичное поведение избалованного ребенка. С его младшего брата всю жизнь пылинки сдували. Когда не стало тех, кто это делал, Лев просто начал искать новую опору. Романа же раздражало то, что взрослому человеку в принципе требуется опора. Он ведь как-то справляется сам по себе! И всегда справлялся.
        Но теперь, глядя на поникшего брата, Роман начинал подозревать, что в чем-то Ксения была права.
        - Я тебе даже завидую, - с горечью признал Лев. - Я бы тоже так хотел: ни в ком не нуждаться, никого не любить, никого не подпускать слишком близко.
        - Ты утрируешь.
        - Разве?
        - Если бы я предпочел полное одиночество, я бы не вляпался в эту историю с Аллой, - поморщился Роман.
        - Но ты же ее не любил! Даже решение сблизиться с ней являлось продуманным и нужным. Ты ошибся только в том, что переоценил ее, не понял, что она мошенница другого уровня… Но разве тебе было больно ее терять? Нет. Ты вообще не теряешь, потому что никому ничего не отдаешь.
        - На каком этапе этой дискуссии мы дойдем до того, что я бесчувственный робот, которому вообще ничего не нужно?
        - А я не знаю, что тебе нужно. Думаю, что-то все-таки есть… Какая-то потребность любить. У всех же есть! Но… скажи мне честно: с годами ее становится меньше или больше?
        Вот тут брат его подловил, спорить было сложно. Роман и сам замечал, что раньше подавлять желание подпустить кого-то поближе было труднее. А теперь… Он научился, словно иммунитет выработал. Где-то в глубине души то и дело вспыхивало вот это знакомое, теплое, требующее… Но он быстро напоминал себе, какими проблемами это чревато, и заливал огонь ледяной водой.
        Теперь, прожив почти четыре десятка лет, он преуспел. Чувство вспыхивало все реже. И ему бы праздновать победу - а его не покидало ощущение, что он проиграл.
        - Знаешь, мне кажется, маме и папе тоже хотелось получить от тебя больше, - заметил Лев.
        - Не думаю.
        - Опять же, ты на них не смотрел… ты больше никому ничего не отдавал. А они чувствовали свою ответственность, особенно мама. Она мне как-то призналась, что надеется на то… ну… что хотя бы ее смерть заставит тебя осознать любовь к ней. Ей бы это уже не было нужно - но это нужно тебе. А ты что же? Ты даже на ее похоронах не плакал!
        - Так, хватит! - нахмурился Роман. - Это уже превращается в какой-то эмоциональный шантаж! Мол, люби меня, ты уже подвел мать.
        - Нет… По крайней мере, такого не задумывалось. Ты прав, я не могу ничего от тебя ожидать. Но ты сам как-нибудь подумай на досуге, без меня и без шантажа: вдруг наступит тот момент, когда ты вообще не сможешь никому ничего отдать? Замкнешься в собственном мире, потому что одному реально проще, а быть с кем-то - трудно и страшно. И если ты вдруг захочешь, ты уже просто не сможешь.
        Тут Роман осознал, что пьяный и тупо ухмыляющийся младший брат нравился ему больше, чем вот этот - с постаревшими глазами, снова и снова бьющий в цель.
        Ты выбираешь одиночество, потому что это проще.
        А потом ты не можешь выбрать ничего другого. Потому что добровольно избранное одиночество - это путь вниз с ледяной горы. Соскользнуть легко, быстро и даже весело. Вернуться и переиграть почти невозможно.
        - Мне нужно идти, - вздохнул Роман. - Уже очень поздно. Завтра поговорим еще, и… я подумаю над тем, что ты сказал.
        Сейчас Льву полагалось порадоваться тому, что он почти победил в споре - в кои-то веки! А он не радовался. Его взгляд оставался опустошенным.
        - Эта твоя соседка… кто она тебе? - тихо спросил младший брат. - Я думал сначала, что мошенница очередная, да непохоже. Она ведь выбрала тебя, ты знаешь? Я пытался увести ее, как Аллу, а она почему-то не пошла…
        - Я знаю.
        - Откуда?..
        - Видел.
        - Все-то ты знаешь, - тихо рассмеялся Лев. - Так вот… Если она у тебя не очередной проект, а действительно тебе дорога, попробуй хоть раз любить без страха. А если тебя, монстра контроля, вдруг снова накроет, помни: она со мной не пошла.
        - Иди спать. Уже поздно.
        Если бы они жили в мире какой-нибудь комедии или семейной мелодрамы, им теперь полагалось кинуться друг к другу на грудь, разрыдаться и забыть обо всем. Но жизнь - она посложнее будет. Роман прекрасно понимал, что потребуется не один сложный разговор и не одно усилие, чтобы все стало по-другому.
        Если это вообще возможно.
        Но пока Льва можно было оставить в покое и подумать о другом, о тех его словах, которые никак не шли из памяти, отказывались уходить из настоящего в прошлое.
        Попробуй хоть раз…
        Без страха…
        Почему бы и нет?
        Он покинул дом брата и обнаружил, что тучи все-таки порвались, брызнули на землю дождем, пока еще мелким, но уже набирающим силу. Нужно было поторопиться - туда, где горели теплым светом окна, будто ожидая его.
        И Тори действительно ждала. Спать все равно не хотелось, хотя день ее серьезно вымотал. Стоило закрыть глаза, и накопленные впечатления мелькали перед сомкнутыми веками. Лицо Ксении, кровь на траве, решимость Ильи… Все это заставляло сердце биться чаще, наполняло кровь адреналином. Какой уж тут сон?
        Поэтому ей несложно было устроиться в кресле с книгой, то и дело поглядывая в сторону двери. Вот только дверь оставалась закрытой, зато Тори услышала стук в окно. Быстрый, украдкой, но все равно отличающийся от первого перестука дождя и по частоте, и по громкости.
        Это было странно. С чего бы Роману вот так стучаться в свой собственный дом? Даже если он забыл ключи, он бы позвонил - видит же, что она не спит.
        Получается, пришел не он. А кто тогда? Может, Ксении все-таки стало плохо и она захотела поговорить? Тори только и оставалось, что проверить - но уж точно не покидая дом. Она выключила свет, чтобы лучше видеть происходящее снаружи, и подошла к окну.
        Там по-прежнему шумел цветущий сад, чуть подсвеченный далекими фонарями, и моросил мелкий дождь, невидимый, выдающий себя только перестуком по стеклу. А вот у самого окна никого не оказалось - ни человека, ни зверя.
        Тори уже решила, что ей почудилось и не было никакого стука, когда ночной гость неожиданно появился перед ней. Выпрыгнул из укрытия, вплотную прижался к стеклу, пугая мертвенно-бледным лицом и шальными глазами. Ухмыляясь безумно, так широко, что видно было подгнившие зубы. Все равно узнаваемый даже теперь, когда сходство с существом из ночных кошмаров стало поразительным.
        - Зоя… - одними губами произнесла Тори.
        Она отпрянула от окна, зажмурилась, пытаясь убедить себя, что такого не может быть. Вот только разум безжалостно напоминал ей, что Зоя давно уже сбежала. И вроде как она не могла сюда добраться, она вообще не знала, куда добираться - Тори не говорила родственникам о своей поездке. Однако даже так ее присутствие здесь все равно было более вероятным, чем начавшиеся галлюцинации.
        Так что Тори заставила себя открыть глаза и приготовилась разбираться со всем этим кошмаром. А кошмара больше не было - за окном вновь царила мирная темнота весенней ночи.
        Ну и как это понимать? Зоя снова спряталась? Это совсем не в ее стиле. Не важно, что там врачи болтали про ремиссию, Тори по ее взгляду видела: безумие вернулось во всей красе. В таком состоянии Зоя утрачивала способность на планирование или на отступление. Увидев Тори, она должна была привычно ринуться вперед с яростью дикого животного, разбить окно, прорваться внутрь…
        Всегда ведь так было. Почему сегодня все должно сложиться иначе?
        Но Зоя исчезла, и это вроде как должно было обрадовать, однако не обрадовало. Получается, все-таки галлюцинация? Сначала видение в саду, теперь это… При ее наследственности, на которую указывает история с Зоей, ничего хорошего ждать не приходится.
        Значит, придется пройти обследование. Или хотя бы поговорить с местным психологом - может, подскажет что-нибудь путное. Но будет это в любом случае не сегодня.
        Теперь уже о том, чтобы отправиться спать, не шло и речи. Повезло хотя бы в том, что Градов вернулся быстро - ей сейчас хотелось видеть другого живого человека рядом.
        - Как все прошло? - спросила Тори.
        - Скажем так, удовлетворительно. А с тобой что случилось? Ты какая-то нервная.
        И снова он проявил нетипичную наблюдательность. Хотя, если это происходит не первый раз, что уже можно считать типичным?
        - Да так, показалось, что за окном кто-то есть, - отмахнулась Тори. - Но это были всего лишь ветки. Ты же никого не видел?
        - Нет. Но могу пойти проверить, мы ведь так и не нашли того, кто помогал Алле.
        Роман и правда собирался снова выйти на улицу, и Тори пришлось перехватить его руку обеими руками. Какой смысл выходить? Если там никого нет, только вымокнет зря под дождем. А если есть, все может закончиться куда хуже.
        - Не надо, - сказала Тори, глядя ему в глаза. - У тебя в доме такая система безопасности, что в банковское хранилище пробраться проще. Так что лучше дождаться утра здесь.
        - Как хочешь, тем более что до утра осталось совсем немного. Уже поздно - или рано, я даже не берусь сказать точно! В любом случае пора спать.
        - Да уж. Пора.
        Они оба осознавали, что это правильное решение - и оба не двинулись с места, продолжая смотреть друг на друга. Тори понятия не имела, о чем Роман думает. У него это хорошо получалось: прятать все важное внутри, а для мира оставаться зеркалом. Зеркало покажет только то, что ты готов увидеть, но не больше.
        Зато она знала, что нужно ей. Не сидеть в гостевой спальне и прислушиваться, даже не вести душеспасительные беседы за чашкой ромашкового чая до рассвета - рановато для этого, пожалуй, лет на сорок. Ей хотелось забыться, получить нечто более примитивное, чем ее страхи, и более честное.
        Что-то настоящее.
        Поэтому она первой поцеловала его. Поцелуй не был страстным, скорее осторожным, почти несмелым. Как приглашение, на которое она не имела права и с покорностью приняла бы отказ. Тори понимала, что рисковала, и терять Градова как друга ей точно не хотелось. Но и не сделать это предложение она не могла.
        И она не пожалела. Роман не стал мучать ее ожиданием, ответил на ее поцелуй сразу, и уже он заставил ее почувствовать ту страсть, которой ей хотелось. Тори даже не ожидала, что он так может… Хотя что она вообще о нем знала? Что хоть кто-то по-настоящему знал о нем?
        Все это было не важно, Тори позволила ему вести себя. Как в том танце в доме Ильи, который теперь казался бесконечно далеким, она просто закрыла глаза и старалась предугадывать движения его тела, отвечать на них, довериться ему и наконец-то не решать все самой. Иногда можно. Иногда даже нужно.
        Вокруг них летело пространство, мелькал свет. Тори было все равно, где они и куда движутся. Холод, оставленный недавним видением, окончательно ее покинул. Тяжелые мысли испарились в том пламени, которое теперь полыхало под кожей. Каждое прикосновение Романа отзывалось электричеством, белыми молниями сквозь нервы, и дышать приходилось все чаще, чтобы не задохнуться от этого напряжения.
        Пауза была всего одна: в миг, когда Тори обнаружила, что лежит в его кровати, а он только-только стянул с нее майку и замер над ней, не спуская с нее взгляда непривычно темных в ночном сумраке глаз. Тори сперва не поняла даже, что его смутило, а потом до нее дошло.
        Ну конечно. Татуировка.
        Он вроде как не должен был удивляться - он уже знал о волках. Все удивляются, увидев дыру с волками впервые, потом принимают это - как каприз. Но ей следовало догадаться, что Роман - не все. Неизвестно, что там способны понять черти, которые водятся в этом тихом омуте. Он, похоже, сразу догадался, что за татуировкой скрывается нечто важное для нее. Плохое, незаживающее и непрощенное.
        Если бы Градов начал расспрашивать ее сейчас, он бы все испортил, Тори точно это знала. Поэтому она ничего не говорила, она просто ждала, напряженная до предела, как натянутая тетива.
        Он все-таки не подвел ее. Он двинулся, опустился чуть ниже, чтобы, удерживая собственный вес на руках, прижаться губами к центру татуировки - к темноте внутри пещеры. Оставляя за ней право на молчание. Не опасаясь волков, принимая пустоту, неизвестность и любых чудовищ, таящихся внутри. Принимая ее - и этим наконец позволяя Тори расслабиться.
        Она никогда не видела в нем человека, который способен понять. Но этой ночью Тори была рада, что ошиблась.
        Глава 26
        Виктория, пожалуй, думала, что проснулась первой. Он не стал ее переубеждать. Когда Роман заметил, как задрожали ее веки, он закрыл глаза, притворяясь спящим. Она тоже не спешила вставать, приподнялась на локтях, явно разглядывая его, а потом прильнула ближе. Ей не хотелось завершать этот миг, когда все прекрасно, спокойно, а разговоры попросту не нужны.
        Роман понимал, что ленивое сонное спокойствие не будет длиться вечно. Но прежде чем полноценно вступить в этот день, ему требовалось обдумать все, что случилось ночью. Потому что тогда он как раз не думал, он впервые позволил себе позабыть все внутренние запреты и делать то, что хочется. Не заниматься сексом, а любить ее. Раньше ему казалось, что разница только в словах.
        Да и слова тоже были… Кажется, он наболтал лишнего. Или он просто подумал об этом, а вслух не произнес? Роман не знал наверняка и не был уверен, что хочет знать. Все это совершенно не в его стиле: эти ранние признания, это желание быть с ней… От этого становилось лучше, но это же заставляло нервничать. Черт его знает, что делать в такой ситуации, что вообще правильно. У него впервые за долгие годы не получалось ничего спрогнозировать.
        Как там Лев сказал? Отдавать страшно. Но иногда нужно, и вот он попробовал… А был он прав или нет - покажет время.
        Наконец Градов решил, что отлеживаться и дальше не получится. Роман открыл глаза и увидел, что Виктория улыбается ему.
        - Уже полдень, - прошептала она, хотя шептать сейчас не было нужды. - Думаю, тебя все ищут…
        Он наблюдал за ней, пытаясь понять, слышала она ночью его поспешное признание или нет. Если и слышала, то использовать против него не собиралась. Но и вот это пресловутое «тоже» не произнесла. Неприятно.
        Но не настолько неприятно, чтобы портить настроение им обоим. С Викторией было лучше, чем без нее.
        - Никто меня не ищет, я здесь вообще официально на отдыхе… Слушай, может, сделаем перерыв в поисках? Проведем день на озере или в лесу?
        - Перерыв сделать можно, я уже начинаю думать, что ничего не получится, - вздохнула Виктория. - Хотя сказать, что я приехала сюда зря, все равно не могу. А вот с лесом и озером придется повременить: на улице по-прежнему дождь. Кажется, на сегодня обещали грозу.
        - Тогда мы найдем, чем заняться в доме.
        - Не сомневаюсь в этом. Я в душ первой!
        Она выскользнула из кровати, словно опасаясь, что он сейчас начнет полноценное сражение за первенство в душе. А Роману было лень даже шевелиться, хотелось подольше сохранить в теле тепло и отзвуки недавнего приятного напряжения.
        Он ведь не соврал ей, и это было любопытно даже ему самому… Роман ценил одиночество настолько, что расстаться с ним было страшно. Но сегодня одиночества точно не предвидится, а от этого легче.
        Виктория вернулась из душа быстро, посвежевшая, словно моложе, чем он привык ее видеть. Она шутливо поклонилась ему, уступая путь. Глядя на нее, хотелось улыбаться, и он позволил себе, хотя построенные за долгие годы психологические стены от этого трескались и внутри ощущалось беспокойство. Но ведь нельзя же так, не всю жизнь…
        Тори же старалась казаться беззаботной, хотя и ей было непросто. Она пока еще не в полной мере осознала, что произошло, но точно нечто большее, чем все ее предыдущие отношения. Тогда все случалось «забавы ради», или «чтобы не скучно», или «для разнообразия». Но ничего серьезного, никогда, потому что… Да не было желания и все.
        А вот Роман уже узнал о ней больше, чем ей хотелось бы, проник глубже. Тори успокаивала себя лишь тем, что это неопасно, она по-прежнему вольна закончить все когда угодно. Уйти не прощаясь и больше никогда не встречаться с ним. А Градов… ну что Градов? По нему же видно, что он не слишком сентиментален и он достаточно высокого мнения о себе, чтобы ее побег не слишком его ранил. Не важно, что он там шептал ей ночью - сказал, потому что так принято, это было к месту. Все-таки не юный паренек, на которого свалилась первая весна и которому можно показательно разбить сердце! Так что все под контролем…
        Сигнал смартфона отвлек ее, заставил сосредоточиться на поиске устройства - которое по-прежнему лежало в кармане джинсов, только джинсы теперь валялись на полу. Тори торопливо достала смартфон и активировала экран. Сигнал ей не послышался, на почту действительно пришло сообщение - от Токарева, те самые записи, которые добыли «его люди».
        Кроме файлов, в письме не было ничего: ни очередной мольбы поторопиться, ни предложения заплатить больше, ни угроз. Однако всего этого не требовалось, потому что Тори сама понимала - ей необходимо спешить. После этой ночи так, как раньше, уже не получится, ей придется что-то изменить, и… она не была уверена, что сможет использовать Романа, обмануть его, если дойдет до этого.
        Вот только сейчас у нее появился план, при котором обманывать Градова не требовалось, и вчерашние события тут могли помочь. Но действовать необходимо быстро, пока воспоминания еще свежи у всех участников истории. Поэтому Тори торопливо оделась, оставила Роману записку о том, что скоро вернется, и покинула его дом.
        Она направилась не к себе, хотя переодеться ей не мешало бы - сегодня заметно похолодало. Зато дождь прекратился, и можно было обойтись без зонтика. Тори быстрым шагом пересекла поселок и оказалась возле уже знакомых домов.
        Она собиралась направиться в дом Ксении, ей казалось, что Илья окажется там. Но до того как Тори успела открыть калитку, девушку окликнули:
        - Не надо. Она спит.
        Илья без труда заметил ее, хотя это не удивляло. Если бы он был менее внимательным, Ксения вчера могла и не выжить. Зато теперь у Тори появилась вполне уважительная причина направиться сразу к Шведову.
        - Как она?
        - Хорошо, - ответил Илья, не глядя на собеседницу. - Лучше, чем я думал. Но спать она хочет без маски, а чтоб я видел ее без маски - не хочет. Поэтому попросила меня уйти ненадолго.
        - Ты уверен, что это безопасно?
        - Да. Она сильная, и она понимает больше, чем многие. Ей будет хуже, если с ней станут обращаться не так, как раньше.
        - Думаю, ты прав. Но я пришла не к ней, а к тебе. Мы можем поговорить?
        - О чем?
        - О твоей музыке.
        Он все еще не понимал ее, это чувствовалось. Если бы Тори завела такой разговор раньше, Шведов бы и слушать не стал. Но теперь он привык к Тори и научился доверять ей. Ей хотелось думать, что это не только из-за Романа - а значит, нельзя утверждать, что она все-таки использовала его.
        Илья впустил ее в дом и сразу же направился к роялю. Он уселся за инструмент, хотя играть определенно не собирался, просто так ему было спокойней.
        - Что не так с моей музыкой? - спросил он.
        - О, с ней как раз все прекрасно. Просто некоторые люди используют твою музыку, чтобы делать ужасные вещи. И даже не «люди», а один человек. Никита Немировский. Я знаю, как вы работаете.
        Кто угодно на месте Ильи спросил бы Тори, как она выяснила. А может, сразу перешел бы к возмущенным воплям или вовсе выгнал бы ее вон.
        Но Илья был в своем репертуаре: то, что Тори знает правду, он воспринял как нечто естественное.
        - Никита мой друг, он хороший человек.
        - Что твой друг - верю. А вот что хороший человек… Просто послушай.
        Она рассказала ему все, что узнала от Токарева, подкрепляя свои слова фотографиями и видео. Для Ильи, в отличие от Алены Токаревой, было важно все - драки с журналистами, хамство и наглость, фанатки, которые, как рабыни, с радостью выполняли любой приказ своего кумира. Пусть Илья и был далек от шоу-бизнеса, он все равно мог разобраться, что к нему. Он видел, что без его музыки Никита никогда не добился бы ничего подобного - вот только эта музыка создавалась совсем для другого.
        Тори еще вчера поняла, насколько сильно Шведова ранит любая несправедливость.
        - Вчера ты говорил о том, что Ксюше попадались на пути не те люди, жестокие и способные навредить ей, - мягко указала Тори. - А теперь, получается, ты сам создал такого человека, который вредит другим.
        - Так не должно было случиться… Никита никогда таким не был!
        - Может, и был, а ты просто не замечал. А может, стал позже. Так или иначе, это случилось, отрицать бессмысленно. Не веришь мне - смотри видео. И опять, и снова, пока не поверишь. Сейчас Никита обнаглел вот до такой степени. А дальше? Когда он решит, что ему можно больше? Я знаю про всю эту историю, потому что он собирается жениться на дочери моего… друга. Он уже сейчас манипулирует ею, а девушка это принимает. Потому что считает его гением - принимая за тебя. И знаешь что? Если он ее ударит, она стерпит. Если кислотой в лицо плеснет - заявление не напишет, чтобы не отнимать у мира прекрасную музыку. Хотя, как по мне, могла бы и догадаться, что подобный слизняк такую музыку не сочинит.
        - Я без помощи Никиты не могу…
        - Это как раз глупость: с твоим талантом не так уж сложно найти талантливого менеджера, который будет пристраивать твою музыку и оплачивать твое проживание в Малахитовом Лесу. А даже если бы этого не случилось… Ты бы позволил Никите катиться в том же направлении?
        - И что же я должен сделать? - растерялся Илья. Тори и представлять не хотелось, какой вся эта ситуация предстает в его странном мире, полном несуществующих звуков и цветов.
        - Ну, судиться с Никитой я не предлагаю, если тебе от этого легче. Я оставлю тебе контакты девушки, которая хочет выйти за него замуж. Расскажи ей правду, запиши на видео, как ты играешь. Пусть она знает, что музыка - это от тебя. И если она действительно его любит, она все равно не отменит свадьбу. А если нет, взглянет на жениха новыми глазами. После этого, скорее всего, к тебе заявится разгневанный Никита, но пока ты в Малахитовом Лесу, он тебя не достанет. Дальше… я бы рекомендовала тебе обратиться к Роману. Он в бизнесе разбирается лучше - и он твой друг.
        Это было не совсем то, чего хотел Токарев. Не имелось никаких гарантий, что Илья согласится и запишет видео. А даже если он это сделает, Алена все равно может не поверить.
        Но это уже не зависело от Тори. Она хотела закончить все вот так - не отстраниться от проблемы, однако и не давить слишком сильно. Она понимала, что вывозить Илью из Малахитового Леса и проводить через череду скандальных судов, как хочет Токарев, опасно, это может сломать композитора. Понимала она и то, что за такие «полумеры» ей могут не заплатить - или не дать то самое заветное имя. Вот только Тори чувствовала, что ей на это плевать.
        Когда она направлялась в Малахитовый Лес, ей казалось, что она пойдет на все, лишь бы узнать заветное имя. Выяснилось, что нет. Предать Романа она была не готова, испортить жизнь Илье, а заодно и Ксении, потому что иначе уже не получится, - тоже.
        Тори выкрутится сама. И Токарев пусть выкручивается сам. Если его девице обязательно нужно получить от жизни такой удар - пожалуйста. Не факт, что Алена не затеяла все это, чтобы папке досадить.
        Тори не воспринимала такой поворот событий как неудачу. Напротив, теперь, когда с этой частью сделки было покончено, стало легче. Даже без награды.
        Она собиралась просто вернуться к Роману - он наверняка уже сообразил, что она не у себя дома, и волнуется. Но это ничего, дальше весь день можно провести вместе с ним… И не важно, что откуда-то издалека доносится далекий рокот грозы. Тори невольно усмехнулась, подумав о том, что им теперь и в четырех стенах есть чем заняться.
        Она нигде не планировала останавливаться, а пришлось. Лидия Княжина, местный психолог, будто возникла на пути сама собой. Нет, она вроде как случайно выходила из кафе - но как же вовремя это получилось!
        - Виктория, здравствуйте! - улыбнулась ей Княжина. - А я как раз вас искала! Мы можем поговорить?
        - О чем? - насторожилась Тори.
        - О нашем общем знакомом. Вы не хотите зайти под крышу? Кажется, нас скоро снова оросит дождем.
        - Если только ненадолго…
        Хотелось не под крышу идти, а бежать прочь, но это получилось бы совсем по-детски. Направляясь за ближайший свободный столик, Тори уже прикидывала, что скажет Роману, объяснять свое отсутствие в любом случае придется. Пожалуй, можно ограничиться полуправдой: она навещала Илью и Ксению, а потом ее задержала Княжина. Очень даже убедительно.
        - Я сегодня утром беседовала с Львом Градовым, - доверительно сообщила Лидия. - Похоже, они с братом помирились - или движутся к этому. Очень хорошо, я считаю.
        - А я тут при чем? Я об этом даже не знала.
        - Лев предполагает, что вы могли стать одной из причин перемен в его брате.
        - Ага, а еще он недавно считал, что Роман влюблен в мошенницу, которая его вовсю доит. Слушайте, я очень не люблю сплетни - а это подозрительно похоже на них…
        - Это я уважаю, но никаких сплетен не будет, да и допроса - тоже. Я просто предполагаю, что на этот раз Лев может оказаться прав. И я хотела бы рассказать вам кое-что важное о Романе Андреевиче.
        Тори все равно следовало уйти. Потому что сплетни - это сплетни, как ты их ни назови. Вот только она слишком хорошо понимала, что Роман не из тех, кто будет много рассказывать о себе. Хотелось верить, как прежде, что это вообще не нужно, что он - простой и понятный, избалованный ребенок богатых родителей, никогда не знавший горя. Такое описание ему шло. Вот только избалованный ребенок не смог бы понять о ней столько, сколько понял он. Горе обычно познается через горе, иначе его очень сложно заметить…
        - Зачем вам это нужно? - спросила Тори.
        - Я знаю их обоих много лет. Они недавно потеряли родителей, и это тяжело. Мне бы не хотелось, чтобы братья снова попали под удар - из-за какой-то нелепой ошибки. Послушайте, это не займет много времени.
        - Уж надеюсь. Хотя что такого важного вы можете мне рассказать?
        - Например, то, что Роман Андреевич - не биологический, а усыновленный ребенок Градовых. Вы знали?
        Что ж, эффектно начать Княжина определенно умела. Конечно, Тори о таком не знала. Потому что никто не знал! Направляясь в Малахитовый Лес, она собрала основную информацию о его владельцах - просто на всякий случай. Об усыновлении никто не говорил, Роман и Лев унаследовали компанию в равных долях, старшего из братьев не выделяли - но и не обделяли.
        Так что теперь Тори могла лишь покачать головой.
        - А ведь это правда, - продолжила Княжина. - У Градовых долго не было детей, несмотря на то что они многое предпринимали и не жалели денег. Только вот деньги решают не все, увы. Когда им показалось, что все попытки бессмысленны и времени на ожидание больше нет, они усыновили ребенка - младенца, от которого мать отказалась еще в роддоме. А поскольку Градовы вели закрытый образ жизни, никто не мог точно сказать, была ли Градова беременна, ее это ребенок или нет.
        - Ну а Лев? У них, насколько я помню, очень маленькая разница в возрасте…
        - Около года. Лев Андреевич как раз их биологический сын. Когда они смирились и расслабились, Елена Градова забеременела. Так случается, скажу вам, не так уж редко: психологические проблемы играют бо`льшую роль, чем физиологические. Отказываться от Романа никто не собирался, Льва называли его родным братом. Родители всегда говорили, что между ними нет разницы.
        - Говорили, - повторила Тори. - А на самом деле как?
        - На самом деле у них так и не получилось полюбить усыновленного ребенка так же, как родного по крови, данного чудом, вымоленного у судьбы. Они старались быть хорошими родителями обоим сыновьям, только вот это возможно не всегда. Можно сказать правильные слова - а ребенок все равно поймет, что никакого чувства за ними нет. Дети в этом отношении намного мудрее взрослых.
        Княжина все говорила, а Тори уже не смотрела на нее, она невольно представляла дни, которые давно прошли и в которых ее не было. Двое таких непохожих мальчишек… В центре внимания всегда был Лев, по ним выросшим это видно. Яркий, красивый, зеленоглазый, улыбчивый и открытый - ребенок, который чувствует, что его любят.
        А рядом его тенью мелькает старший брат. Обычный сам по себе и легко теряющийся в сиянии того, кто нравится всем. Привыкший к этому так рано, что уже не расстраивается. Принимающий мир вот с этими правилами, потому что других не было.
        - Роман очень рано узнал, что он усыновленный, - грустно улыбнулась Княжина. - Непозволительно рано. Мать потом клялась ему, что сболтнула случайно, что это ничего не значит. Но та якобы случайная оговорка прочертила последнюю границу между ним и его семьей. Он принял по умолчанию то, что ему нужно стараться и вести семейное дело, вроде как оправдывая свое существование. Поймите, Виктория… ребенок учится любви у родителей. Если ребенка любят недостаточно или не любят вообще, он вырастает с мыслью, что сильные эмоциональные связи - это опасная блажь. При этом от любви как таковой он не защищен, потребность в ней - часть человеческой природы. Вы представляете, что получается в итоге?
        - Человек, который не позволяет себе любовь.
        - Или не узнает ее. Или не умеет выражать. Откуда бы он мог научиться? Лев Андреевич - явный экстраверт и сильный эмпат, который привык к вниманию. Когда родителей не стало, он попытался заполнить потребность во внимании общением с братом. Но Роман просто не сумел все правильно понять и ответить, получилось у него только здесь. Лев считает, что это может быть связано с вами. Поэтому я и говорю вам… Вы общаетесь с человеком, который потрясающе умен, который может вывести компанию на международный уровень - но не может позволить себе прекраснейшее из проявлений человеческой души.
        - Ну и что я должна сделать? - тихо спросила Тори, хотя сердце уже болезненно сжалось, предчувствуя ответ.
        - Все зависит от того, что вам ближе и как далеко вы готовы зайти. Проявить терпение, ожидая, пока он разберется в себе сам. Или помочь ему, научить тому, что многим дается слишком легко. Или отойти в сторону, чтобы не калечить жизнь человеку, у которого, скажем так, нет эмоционального иммунитета, и подобная травма нанесет ему больший вред, чем людям с иным опытом. Поэтому я и отвлекла вас на этот разговор. Я боялась, что вы сочтете Романа Андреевича настолько сильным, что ему невозможно причинить боль. Отчасти это так, он действительно силен и психически устойчив. Но не во всем. И уже зная это… Прошу вас, Виктория, поступите правильно.
        Глава 27
        Роман не ожидал, что она исчезнет вот так внезапно, и это ему не слишком нравилось, но и устраивать Виктории скандал, когда она все-таки вернется, он не собирался. Ему было о чем подумать в ее отсутствие.
        Об этой ночи он не жалел - даже если что-то прозвучало слишком рано. Но теперь, когда страсть отступила и эмоции схлынули, пришли вопросы, для которых тогда не нашлось времени. Он ведь почувствовал губами шрамы на ее животе - в том самом месте, где татуировка была особенно темной. Вход в пещеру, скрывающий за собой непонятно что. Из-за чернил увидеть эти шрамы оказалось невозможно, а ощутить - легко, потому что шрамы были крупными и выпуклыми. Два, кажется, а может, один, но сложно изогнутый.
        Это нечто очень серьезное, больше, чем какой-то там порез. И вряд ли эти шрамы совершенно случайно попали в центр картины. Роман ведь изначально подозревал, что за этой татуировкой скрывается какая-то история, теперь вот он получил намек, что история оказалась не слишком приятной.
        Ночью, когда они с Викторией были вместе, это не имело значения, все отступило на второй план. Теперь же ему предстояло придумать, как задать этот вопрос так, чтобы не обидеть ее. Безопасней оказалось бы и вовсе промолчать, а он не мог. Есть вопросы, которые должны быть заданы как раз потому, что они трудные. Потому что, если позволить им затаиться в тишине, они не испарятся, они станут напоминать о себе, лишая покоя.
        Так что Роману оставалось лишь надеяться, что Виктория поймет все правильно.
        Оттягивать этот разговор не имело смысла, и он поспешил ей навстречу, как только услышал, как хлопнула входная дверь. Он ожидал, что она улыбнется ему, смутится, хотя бы объяснит, где была. Но Виктория казалась мрачной, даже настороженной.
        - Я ненадолго, - сразу бросила она, стараясь не смотреть ему в глаза. - Вещи заберу и к себе.
        - Что?.. Почему?
        - Я сегодня уезжаю из Малахитового Леса.
        - Куда ты собралась? - поразился Роман. Он отчаянно пытался найти причины таких перемен - и не мог. Еще утром все было прекрасно! Он чувствовал, что Виктория не лгала ему тогда, она была счастлива. Но потом она исчезла на пару часов и вернулась с острым желанием уехать. Такое не происходит просто так. - Давай сядем и спокойно поговорим.
        - Поверь мне, это не в твоих интересах, тебе такой разговор не понравится.
        - Почему?
        - Потому что неприятных открытий будет многовато… - горько усмехнулась Виктория. - Хотя, может, и надо рассказать, чтобы избавить тебя от ложных иллюзий. Я приехала в поселок не потому, что искала кого-то… Вернее, не только поэтому. Это должно было стать моей платой за успешное выполнение задания. А заданием моим являлся Илья.
        Роману не пришлось больше ни о чем спрашивать, она сама все рассказала. О Борисе Токареве, которого Градов знать не знал, Никите Немировском, о котором он что-то слышал, и об Илье. О своей истинной цели, на пути к которой все остальное теряло значение. О том, что сегодня эта цель оказалась достигнута.
        Верить не хотелось, потому что… Да много причин, на самом деле, но главная из них одна: получать удар сразу после того, как ты сблизился с кем-то, особенно больно. Сознание сопротивляется новой реальности, приводит доводы, по которым это никак не может быть правдой, Виктория на самом деле не такая, кто-то просто заставил ее солгать…
        Однако Роман не дал себе обмануться. Он прекрасно помнил свое впечатление о ней, то, как догадался, что она вовсе не фотограф. Ее характер, ее похождения по Малахитовому Лесу, ее поступки - все это подходило для выполнения задания гораздо лучше, чем для поиска непонятно кого, необходимого ей непонятно зачем.
        - И ты тоже был нужен для задания, - завершила свой рассказ Виктория. - Мне быстро стало понятно, что ты стал для Ильи авторитетом. Ты мог бы уговорить его разоблачить Немировского, а в случае отказа и вовсе выгнать из Малахитового Леса. Конечно, манипулировать тобой было сложновато, поэтому ты оставался запасным планом. Прибегать к этому не пришлось, потому что история с Ксенией упростила мне задачу, повлияла на Илью, позволила мне сравнить Никиту с твоим братом, которого Илья на дух не переносит. Но задание в любом случае выполнено, и оставаться здесь нет смысла.
        - Я не верю тебе, - покачал головой Роман. В груди стало больно так, будто там осколок стекла застрял - крупный такой, с зазубренными краями. Но на эту боль пока можно было не обращать внимания, ничего еще не закончилось. - Ты могла бы сказать мне все это утром.
        - Утром я была не уверена, что получится, и не хотела портить запасной план.
        - Вика, что произошло на самом деле?
        - Ровно то, что я сказала, - жестко произнесла она. - Я говорила с Ильей, можешь его расспросить. Он-то врать точно не станет.
        - Ты просто не такая…
        Прозвучало жалко. Он злился на себя все больше. Роман еще мог принять то, что он ошибся насчет Аллы. Он просто недооценил масштаб вреда, который была способна нанести эта женщина, но ничего хорошего он от нее не ожидал. А Виктория… с ней все происходило по-другому.
        До того момента, как со знакомого лица на него уставились холодные, как будто безжизненные глаза.
        - Ты слабо представляешь, какая я. Знаешь, почему я не лажу с собственной семьей? Потому что убила своего племянника.
        В памяти снова зазвучал голос Аллы - полоснул, как лезвие, и усилил боль. То, что сначала показалось чудовищной ложью, теперь перерождалось в правду.
        - Как? - только и смог произнести Роман.
        - Да очень просто, на самом-то деле! Нас в семье было трое, мой брат - старший, я - средняя. И еще младшая сестра Зоя, поздний ребенок, которого с детства целовали в задницу. Жизнь у Зои была настолько вольная, что в шестнадцать лет она забеременела и родила хрен знает от кого. Казалось бы: вот за такой поступок точно нужно нести ответственность? Остепениться там, я не знаю. Но оказалось, что так считали только я и папа. Мой брат, мама и сама Зоя верили, что она имеет полное право насладиться юностью. Поэтому она гарцевала непонятно где, а за ее ребенком постоянно кто-то присматривал, в том числе и я. Однажды мне это надоело. Зоя перехватила меня прямо на улице, когда я шла по своим делам. Она заявила, что у нее поменялись планы и кто-то должен был посидеть с ее сыночком, пока она налаживает личную жизнь. Только знаешь что? Мне осточертело сидеть с ее сыночком. Когда Зоя попыталась заставить меня взять пацана за руку, я его оттолкнула. И трехлетка вылетел прямо на дорогу - под машину.
        Тори рассказывала обо всем этом бесстрастно - без горя, без злорадства. Как будто зачитывала текст, написанный кем-то другим. Из-за этого Роману хотелось цепляться за веру в то, что она его обманывает.
        Но он не позволил себе. Он уже обманулся один раз, хотя Алла его предупреждала. А он, как последний дурак… Что толку рассуждать об этом? Он попался, и теперь нужно выдирать из себя это чувство по живому, и терпеть, терпеть, чтобы больше никогда не повторять.
        Все это окажется возможно, только если он больше никогда ее не увидит. Потому что даже сейчас, когда Роман понимал, как нужно поступить, какая-то часть его требовала не отпускать, прижать ее к себе, убедить, что он ночью сказал ей правду, а значит, все поймет… Во что он вообще превратился?
        - Тебе действительно лучше уехать, - кивнул Роман. - Но все-таки после грозы.
        - Сама разберусь. Спасибо за все.
        Тори и правда не хотела задерживаться в поселке. Она отыграла свою роль великолепно, но не представляла, сколько еще сможет притворяться. А она должна была! Оставить Романа вот так, стать плохим воспоминанием, к которому он больше не потянется.
        Потому что сделать его счастливым она все равно не сможет. Максимум, на который была способна Тори, - это кратковременная интрижка, удовольствие в постели, приятные прогулки… И не более того. Она думала, что и Роману не нужно больше. Но разговор с Лидией заставил на многое посмотреть по-другому.
        Возможно, Роман пожелает того, что она не сможет ему дать. И вот тогда ей все равно придется уйти, но им обоим станет куда больнее. А иначе ведь нельзя - не уходить… В памяти уже звучал знакомый голос: «Волчья душа никому добра не принесет…»
        Хорошо еще, что ее вещей в его доме было немного. Вещи вообще не имели значения, Тори и вовсе оставила бы их здесь, но ей требовалось поговорить с Градовым. Роман должен был запомнить ее именно такой - чтобы не простить и не искать.
        Покидая его коттедж, она слышала приближающийся рокот грозы, да и дождь постепенно усиливался. Тори все равно не собиралась пережидать непогоду. Ей казалось, что в Малахитовом Лесу закончился воздух - только для нее, потому что ей здесь отныне не рады. Чтобы выжить, ей нужно было бежать, пусть даже в грозу.
        Она понимала, что это правильно: остаться в памяти Романа чудовищем. Ему необязательно знать, что ее слова не назовешь правдой. Они ведь и ложью не были! Просто выгодной подачей фактов…
        Тори не помнила день аварии, вот в чем заключался подвох. Точнее, помнила - но только частично, да и то не самую важную часть. Она терпеть не могла сидеть со Степой. Проблема заключалась не в нем, а в наглости его мамаши, которая сначала разбаловала ребенка, а потом стремилась во что бы то ни стало подсунуть его кому-то из родни.
        В тот день Зоя в кои-то веки должна была следить за ребенком сама. Даже мать, потакавшая всем ее желаниям, признавала, что нельзя бегать от родительских обязанностей вечно. Так что Тори оказалась особенно удивлена, когда младшая сестра перехватила ее посреди дороги и поставила перед фактом: за мальчиком нужно приглядеть, потому что у нее свидание. И Тори обязана помочь, потому что, вот уж честно, ей-то свидания не светят… Зоя была наглой и самоуверенной, это бесило, и поддаваться Тори не собиралась.
        Ну а дальше ее память словно оборвалась. Что-то произошло… авария, это все знают. Однако Тори не могла вспомнить все подробности. Зоя потом твердила, что Тори специально толкнула Степу под машину - назло ей. Тори такого не помнила и не могла поверить, что была на это способна. Она же с самого начала злилась не на мальчика, а на его мать! Если бы она хотела на ком-то отыграться, она бы толкнула под машину Зою. Вот только она ничего не запомнила, а Зоя орала очень уверенно…
        На суде ее версия не подтвердилась. Зоя устроила отвратительную истерику, после которой никто не спешил ее жалеть. Тори оправдали - по закону. Но сама себя она оправдать не могла. То, что произошло у дороги, хорошо знали только трое: Зоя, Тори и водитель машины, сбившей Степу. Но Тори ничего не помнила, Зоя гнула свою линию, а водитель…
        Водитель исчез.
        Этот человек оказался из очень богатой и влиятельной семьи. Его не освободили от наказания - но помогли избежать публичности. Из материалов дела исчезли все данные о нем, начиная именем и заканчивая номером машины.
        Вот этого человека Тори и искала - много лет. Безуспешно, пока поиски не привели ее в Малахитовый Лес.
        Хотя непонятно, что они могли ей дать. Ведь дело даже не в аварии, дальше стало хуже… Тори прекрасно знала, что после ее рассказала Градов решил, будто мальчик погиб на месте, хотя она такого как раз не говорила. Вот это и называется правильной расстановкой фактов.
        На самом же деле Степа ту аварию пережил - но заплатил за это страшную цену. Мальчик остался прикован к инвалидной коляске. Когда стало ясно, что ходить самостоятельно он уже не сможет, Зоя стала совсем истеричной - хотя Тори прекрасно понимала, что тревожные звоночки, указывающие на нестабильную психику сестры, были и раньше. Зоя пыталась обвинить во всем Тори, и лишь отец мог ее сдержать. Мать помалкивала, однако несложно догадаться, на чьей она стороне, она всегда была хороша в многозначительных взглядах и тяжелом молчании. Старший брат, Николай, выбрал нейтралитет, оставив за сестрами право разбираться самостоятельно.
        От ежедневных проклятий Тори быстро устала. Ей твердили о том, что она виновата. Зоя даже припомнила, как их бабушка в детстве называла старшую из девочек «волчьей душой». Просто есть такие люди, которым с рождения достается темная душа, притягивающая беды, и ничего с этим уже не поделаешь. Только и остается, что держаться от них подальше, потому что счастья рядом с ними не будет.
        Тори все это надоело, и она переехала из семейной квартиры в съемную комнату. На некоторое время жизнь стала спокойной и контролируемой, а потом на горизонте вновь появилась Зоя. Сама, никто ее не звал. Нисколько не успокоившаяся, скорее еще более истеричная.
        Зоя связалась с какой-то клиникой в Германии, врачи которой брались поставить ее сына на ноги. Не бесплатно, естественно, и не за сердечную благодарность. На операцию требовалась сумма, которая многим показалась бы нереальной. Но Зоя была убеждена, что это не ее проблема, а проблема Тори - она же покалечила мальчика! За время, прошедшее после аварии, воспоминания Зои подкорректировались странным образом. Теперь она была уверена, что всякие там водители с машинами ни при чем, Степа прикован к инвалидной коляске исключительно из-за ее старшей сестры.
        Тори такой подход выводил из себя, однако отказываться она не стала, потому что жалела племянника. В то время Виктория уже начала работать консультантом, у нее появились связи. Она организовала два крупных сбора средств, недостающую часть суммы, совсем небольшую, дал Николай, и Зоя с сыном отправились в Германию на операцию.
        А вернулась Зоя уже одна. Операция завершилась трагедией: у мальчика не выдержало сердце. Так не должно было случиться - но все предугадать нельзя…
        Обвинить в этом Зоя могла бы немецких врачей, но они оставались безымянными и далекими. Она предпочла действовать по привычке и с криками набросилась на Тори. Сестра, по ее версии, была виновата в том, что нашла деньги на операцию, а не попыталась отговорить Зою от такого шага. Если бы она не помогла, Степа остался бы жив!
        Это не было повторением истории с аварией. Тори горевала, однако и мысли не допускала о собственной вине. Да и семья на этот раз не спешила поддерживать фантазии Зои. Все, даже мать, старались успокоить ее, уговорить жить дальше.
        Вот только какая-то опасная черта была пересечена, а они этого не заметили. Однажды Зоя подкараулила сестру у подъезда и набросилась на нее с ножом. Успела пару раз пырнуть в живот, пыталась перерезать горло, но Тори спасли случайные прохожие. Ранения оказались опасными, однако не смертельными. Тори выжила, получив пару кривых шрамов на животе, а Зоя отправилась сначала под суд, потом на принудительное лечение.
        И вот тут произошло то, что Тори так и не смогла понять и принять. Отец от переживаний оказался в больнице, он больше не мог ее поддерживать. А мать и брат в один голос твердили, что Виктория должна бросить все усилия на то, чтобы сестре смягчили наказание. Зое и так от жизни досталось, вот и случился нервный срыв! Не стоит портить ей будущее таким опасным лечением. В ход снова пошли напоминания про аварию, смерть Степы и волчью душу.
        Однако поддаваться Тори больше не собиралась. Она очень четко поняла: что бы она ни сделала, для родных она навсегда останется виноватой. Недостаточно хорошей, недостаточно старавшейся. Поэтому заявление из полиции не забрала и общаться с семьей перестала. Последний раз они все вместе собрались на похоронах отца, да и то Тори стояла в стороне и ни на кого не смотрела. Она знала, что Зою через несколько лет выпустили из клиники и отдали под опеку брата. Ее это не волновало. Она сделала на животе татуировку, которая прятала шрамы - но не давала забыть о самом важном.
        Она действительно приносит несчастья самым дорогим людям. Гибель Степы. Сумасшествие Зои. Ранняя смерть отца. Все это не являлось ее виной напрямую - но было связано с ней. Так может, права бабушка, говорившая про волчью душу, проклятие, с которым рождаются и от которого нельзя избавиться? Тори никому не говорила об этом, потому что знала: ее не поймут, посмеются только, а может, сочтут такой же безумной, как сестра.
        Но сама она об этом не забывала никогда, потому и не позволяла себе ни с кем сблизиться. И здесь не должна была. Она могла стать угрозой для любого человека… Она подпустила Градова ближе только потому, что думала: он не сможет ее любить, не захочет с ней остаться. Она все неправильно поняла. Тори знала, что уже сделала ему больно, это было неизбежно. Но если уйти сейчас, он пострадает не так сильно… И точно останется жив.
        Она наскоро побросала вещи в чемодан, не особо заботясь о том, что останется на полках. Главное - забрать паспорт, кошелек и телефон, за этим пришлось бы возвращаться. А остальное - ерунда, просто предметы, которые так легко заменить. Тут бы с незаменимым справиться…
        Тори не призналась бы в этом даже себе, но она не переставала прислушиваться, она ждала. Она не сомневалась, что поступила правильно и ни о чем жалеть не нужно. Но если бы Роман сейчас пришел, задал нужные вопросы, узнал всю правду и посмеялся над ее страхами… может, решение удалось бы изменить?
        Нет, не в его стиле. Роман, скорее всего, и так пожалел о том, что позволил себе так много. А может, она и вовсе все неправильно поняла. Как бы то ни было, он не пришел.
        Она вышла в дождь, сразу вымокла, но не обратила на это внимания. Бросила сумку в багажник, завела мотор. Из-за приближающейся грозы мир рано погрузился в сумерки, но окна соседнего дома не горели. Должно быть, Градов ушел, чтобы не видеть ее отъезд…
        Она пересекла поселок быстро, не оглядываясь по сторонам. Уже в лесу вздохнула с облегчением, принимая печальную неизбежность. Хотелось набрать скорость, но Тори сдерживалась: дождь лил как из ведра, она едва видела дорогу. Тут, в старом лесу, было темно, и, хотя машины в этих местах появлялись редко, с ее удачей возможно все.
        Так что она старалась сконцентрироваться на управлении автомобилем и ни о чем больше не думать. Но даже это не спасло ее от шока, когда за очередным поворотом она едва не сбила тонкую девушку в белом, одиноко стоящую посреди дороги.
        У Тори была всего секунда, чтобы разглядеть ее в свете фар, но и этого оказалось достаточно. Зоя, конечно же. Живое воплощение ее кармы. Зоя, которой здесь быть никак не могло - но которая, похоже, давно уже была здесь.
        Остановиться Тори не успела бы, ей только и оставалось, что вывернуть руль. Однако старый лес для маневров никак не подходил, машина почти сразу врезалась в дерево, Тори успела услышать грохот, показавшийся ей оглушительным, - и наступила темнота…
        Глава 28
        Все, что произошло в Малахитовом Лесу, - это ведь не трагедия даже. Это просто… обстоятельство. Опыт. Опыт всегда пригодится. А боль - она рано или поздно уходит, душевная боль вроде как не опасна для жизни, она не выдает себя кровью, ее можно скрыть ото всех и справиться с ней самостоятельно, рано или поздно.
        Об этом размышлял Роман, направляясь к кафе. Дождь раздражал, настукивая по куполу черного зонта. Хотелось напиться - сильно, так, чтобы до завтра ни о чем не думать и ничего не вспоминать. До такого состояния лучше дойти у себя дома, но там Градов оставаться не хотел. Она по-прежнему была слишком близко, и Роман опасался, что все-таки наделает унизительных глупостей.
        Поэтому начать он решил в кафе, а уже потом, когда она уедет, вернуться к себе - он специально попросил охрану сообщить ему, когда Виктория минует шлагбаум.
        Он добрался до кафе, бросил мокрый зонт на подставку, занял столик у того окна, которое выходило на лес. Смотреть на дорогу не хотелось.
        Ожидая свой заказ, Роман думал о том, что отсюда можно будет направиться сразу к брату, у Льва наверняка полный бар даже после недавних событий. Минус в том, что брат увидит его в таком состоянии. Плюс - не позволит увидеть кому-то другому или сделать глупость. Лев даже рад будет возможности попрыгать вокруг с воплями: «Я же говорил!»
        Но если к общению с братом Роман мысленно подготовился, то беседы с психологом никак не желал. Однако Княжина не оставила ему выбора, она уселась за его столик с совершенно несвойственной ей бесцеремонностью.
        - У вас что-то случилось, - объявила она. На вопрос это даже отдаленно не походило.
        - Что бы у меня ни случилось, я с этим и разберусь. В терапевтической беседе я не нуждаюсь.
        Он надеялся, что Княжина поймет намек и уйдет, но она не двигалась с места, да еще и смотрела на него… виновато? Вроде как не может быть, с чего бы ей чувствовать себя виноватой? Но вид у нее был именно такой.
        - Боюсь, я могу оказаться должна вам настолько много, что уходить мне пока нельзя.
        - Не уверен, что понимаю.
        - Смотрите, как выстроились события… Сегодня днем я встретилась в этом самом кафе с Викторией, которая выглядела вполне счастливой. А вот после беседы она ушла мрачнее тучи, хотя наш разговор не предполагал такую реакцию. Теперь же мрачнее тучи вы, пришли без нее, заказываете алкоголь без закусок. Все это позволяет мне подозревать, что я допустила ошибку. Из-за недостатка данных, но это меня не оправдывает.
        - Не переживайте, вы тут ни при чем, - вздохнул Роман. - Ее миссия завершилась, нет больше смысла торчать в этой глуши с теми, кто не может быть ей полезен.
        - К сожалению, из ваших кратких выводов я ничего не пойму, а дело уже весьма запутанное. Вы не хотите рассказать мне все?
        Роман не хотел. Желание оставалось только одно: перестать чувствовать. Не вылечить боль беспамятством, но хотя бы на время ее заглушить и уж точно не расковыривать собственную рану.
        Но Градов был не в том положении, чтобы позволить себе простой вариант. Он сам допустил ошибку, так почему бы не наказать себя за нее, повторив эту историю еще раз? Княжина не поможет ему, но уже и не навредит. А он убедится, что все это случилось с ним на самом деле, а не привиделось в каком-то странном сне.
        Княжина слушала его внимательно, не перебивала ни вопросами, ни попытками утешить. Она вообще реагировала на его слова странно: не с профессиональным сочувствием, а с удивлением. И не нейтральным, а болезненным, как будто личным… С чего бы? Она должна быть на его стороне и обвинять Викторию, это же предсказуемо.
        Вот только когда он наконец закончил, Княжина не торопилась ни с утешениями, ни с обвинениями.
        - Так значит, она считает, что мальчик погиб? - задумчиво произнесла Лидия Сергеевна. - Нет, она не может так заблуждаться… Постарайтесь вспомнить: она говорила про его смерть напрямую или только упомянула аварию?
        - Только аварию, кажется… Слово «смерть» я не помню. Какая разница?
        - Огромная. Виктория намеренно подтолкнула вас к выводу, что она - детоубийца. Так она надеялась облегчить ваше расставание. И при этом прекрасно знала, что мальчик выжил.
        Тут до Романа наконец дошло:
        - Вы и есть тот человек, которого она пыталась найти?
        Только этим можно было объяснить неожиданную осведомленность Княжиной. В своих сегодняшних откровениях Виктория обошла эту тему стороной, но Роман почему-то подумал, что ее поиски были просто предлогом, попыткой смягчить собственную вину. Вроде как ей нужно было знать, ее загнали в угол…
        Сначала Виктория упомянула, что ей необходимо выяснить нечто важное, произошедшее с ней десять лет назад. Теперь Княжина указала, что это было. Вот только оставалась одна крупная нестыковка…
        - Но если она искала вас из-за того несчастного случая с племянником, что вы должны были напомнить ей? - нахмурился Роман. - Она же и так все помнит!
        - Это и правда я, - кивнула Княжина. - Вы как-то спросили у меня, почему я не вожу машину…
        - Вы сказали, что боитесь.
        - Да. Вот как раз поэтому я и боюсь, хотя раньше обожала. Но при всех последующих попытках сесть за руль мне все время мерещился маленький мальчик, выбегающий на дорогу.
        - Выбегающий?.. Виктория сказала, что толкнула его!
        - И это возвращает нас ко всей ее истории. Полагаю, она действительно забыла все, что произошло в тот день. Я помню ее… Она была в чудовищном стрессе, даже большем, чем я. Она так кричала… Ее только врачи и успокоили.
        Роман мог сколько угодно убеждать себя, что его совершенно не волнуют события, связанные с женщиной, которая уже стала для него чужой. Поверить в это все равно не получалось, боль в груди усилилась, раскаленными волнами проносясь по всему телу.
        - Думаю, такой у нее был способ справиться с травмой, - продолжила Княжина. - Люди так иногда делают: подавляют самые страшные воспоминания. Но это не тот случай, когда она могла забыть, и все. То, что Виктория рассказала вам, скорее всего, является воспоминаниями другого человека, пересказанными ей. А может, поданными как единственная правдивая версия случившегося… Виктория ничего не помнит, но смутно догадывается, что дело обстояло не совсем так. Подавленные воспоминания ведь не стираются, как компьютерные файлы, они просто уходят в подсознание.
        - Так что… что там случилось на самом деле? - спросил Роман.
        Ему нужно было знать. Даже если он не имел на это права.
        - Это все произошло на перекрестке. Я подъезжала к нему по одной из улиц и видела ту троицу издалека. Две молодые женщины что-то бурно обсуждали, мальчик цеплялся к одной из них - но не к Виктории. Он находился возле своей матери. Он просился на руки.
        - Виктория считает, что толкнула его…
        - Этого не было, - твердо произнесла Княжина. - Я видела, как мальчика раздраженно оттолкнула от себя мать, чтобы он не мешал ей спорить, брать его на руки она не хотела. Возможно, платье берегла - она была одета очень нарядно, еще и туфли на каблуках… Ребенок побежал в сторону, но не к Виктории. Он направился на детскую площадку.
        - Но как он тогда оказался на дороге?
        - Он выбежал… - Голос Княжиной наконец дрогнул. В глазах блеснули слезы, психолог поспешно отвернулась, но Роман их все равно заметил. Похоже, даже десять лет не смогли ее исцелить. - Уж не знаю почему, этот момент я пропустила - я стояла на перекрестке. Я думала, что ребенка на дороге не окажется, но, когда повернула, он выскочил мне под колеса. Скорость была небольшая, вот только… много ли нужно маленькому мальчику? Одно я могу сказать точно: когда это случилось, он был достаточно далеко и от Виктории, и от своей матери. Никто его не толкал.
        - Вы сказали, что мальчик выжил… откуда вам это известно?
        - Я следила за ходом суда, хотя и не присутствовала на заседаниях. Понимаю, это не совсем правильно, но тогда я была в таком состоянии, что мое присутствие не привело бы ни к чему хорошему. Не думайте, что из-за этих привилегий я не была наказана.
        - Я так и не думал, - сказал Роман. Он не стал уточнять, что сейчас думал вообще не о ней. - Так что случилось с мальчиком?
        - Он сильно пострадал, но в живых остался. Я перевела его семье максимальную сумму, какую только могла. После этого сосредоточилась на собственном психическом здоровье. В следующий раз я услышала об этой семье, когда выяснилось, что они собирают на лечение ребенка. Я снова перевела деньги, это можно было сделать анонимно благодаря публичному сбору средств, организованному кем-то из родственников.
        - То есть мальчик жив и здоров?
        - Мальчик мертв, - еле слышно ответила Княжина. - Он умер во время операции, но никак не в результате аварии. У него обнаружились проблемы со здоровьем, врожденные, которые просмотрели врачи. Я специально это уточнила - мне было важно определить степень собственной вины.
        - Думаю, это было важно и Виктории… Но почему тогда она считает, что убила ребенка? Мне показалось, что она не врет… И Алла сказала, что родня называет ее убийцей.
        - Вы задали вопрос - и сами дали ответ. Вероятнее всего, именно родственники внушили Виктории чувство вины за случившееся. Не сама же она придумала, что толкнула мальчика под машину! С тех пор прошло десять лет, и все эти годы она жила с чувством вины. Я не могу точно утверждать, что она думает и чувствует, но… Сегодня днем мне показалось, что Виктория вас искренне любит. Она хотела вернуться к вам и была с вами счастлива. Та резкая смена настроения, о которой вы рассказали, может оказаться продиктована как раз чувством вины. Человек, которому внушили мысль о том, что он виновен, будет наказывать себя сам - в первую очередь отказом от того, чего ему больше всего хочется.
        И ведь это Княжина еще не все знала! Роман так и не рассказал ей о татуировке и шрамах на животе Виктории. Он не мог точно утверждать, что одно связано с другим, но интуиция подсказывала: это звенья одной цепи. То, что заставило Викторию смотреть на него волком и бежать прочь.
        Она должна была рассказать!.. И все же, возмущаясь из-за этого, Роман вынужден был признать: он понимал, почему она промолчала. Не факт, что на ее месте он решился бы заговорить.
        Градов еще не во всем разобрался, но точно он знал только одно: он не готов вот так просто поставить точку. Знать бы еще, что делать дальше… Охранники пока не звонили, значит, Виктория не покинула территорию курорта. Может, она и вовсе решила не ехать в грозу? Тогда вернуть ее окажется проще, чем он ожидал!
        Но только Роман позволил себе поверить в это, как смартфон, будто ожидавший подходящего момента, запиликал, завибрировал, отражая на светящемся экране служебный номер охраны поселка.
        Значит, все пропало. Она уже уехала, а ему еще нужно добраться до машины… Он не успеет. Не сегодня так точно.
        Отвечать на вызов вообще не хотелось, но Роман понимал, что охрана от него не отстанет. Он же сам отдал распоряжение!
        - Слушаю, - сухо произнес он. Что бы он ни чувствовал сейчас, сотрудников это точно не касалось.
        - Роман Андреевич, мы по гостье этой, Илларионовой, которую вы просили отслеживать. - Охранник почти кричал, стараясь перекрыть шум дождя и близкий гул грома.
        - Она проехала мимо?
        - Не проехала она. Просто Сереге Герасимову показалось, что он какой-то грохот в лесу услышал… Как будто взрыв, но понятно же, что взрыва в лесу быть не может…
        Роману казалось, что больнее ему уже не станет, предел достигнут. Он ошибся.
        - Что вы обнаружили? - поторопил он.
        - Не послышался нам грохот, это машина в дерево врезалась. Не взорвалась, вы не подумайте!
        - Ее машина?
        - Да, судя по нашим записям, ее.
        - А сама она… что с ней? - тут уже даже у Романа не получилось говорить спокойно.
        - Говорите громче, Роман Андреевич, тут ни черта не слышно!
        - Что с ней? - крикнул он. Это, естественно, заставило всех посетителей кафе уставиться на него, но Роману было плевать. - Она жива?
        - Да уж наверно, потому что здесь ее нет, дверца открыта… Похоже, она куда-то ушла.
        - Зачем ей уходить от машины?
        - А кто ж ее знает? Тут на руле немного крови, видно, лбом приложилась. Если так, она вряд ли мыслит нормально, могла просто инстинктивно пойти, куда глаза глядят…
        - Ищите.
        - Роман Андреевич, так гроза же…
        - Ищите! - уже жестче повторил он. - Не сахарные, не растаете! Привлеките всех, у кого сегодня выходной, выплаты за это будут отдельные. Главное - найти ее!
        - Понял, свяжусь с вами, как что-то станет известно.
        Это если гроза не убьет связь окончательно - бывало и такое… А если это все-таки произойдет, Виктория тоже не сможет никому позвонить, когда окончательно придет в себя. Она будет в лесу наедине со стихией, на исходе дня…
        Если она действительно одна. Не факт, что это худший вариант. Может оказаться, что она не одна - и ушла не по своей воле.
        Вроде как для такой версии не имелось оснований, однако Роман не спешил отказываться от нее. Почему Виктория вообще попала в эту аварию? Только из-за дождя? Из-за расстройства? Или кто-то подстроил все так, что она не могла не врезаться в то дерево…
        Тот же, кто отключал свет в ее доме, кто приходил к ней ночью. Они решили, что это кто-то из охранников действует по поручению Аллы. А если нет? Гадюки еще эти… Вдруг это личное? Кое-что полезное Алла все-таки сделала: выяснила, что родственники считают Викторию убийцей. Что, если один из них решил отомстить, используя отдаленность Малахитового Леса от привычного мира? Там, среди вековых сосен, нет ни камер, ни свидетелей…
        Дмитрий Арский, возможно, видел человека, который устроил на Викторию охоту - и поплатился. Кто бы ни стоял за этим, он без сомнений покалечил человека, который ему ничего не сделал. Роман не желал и представлять, что он сотворит с той, с кем искренне хочет поквитаться…
        Он должен был ей помочь. Их ссора, его обида, ее ложь - все это вмиг потеряло значение, позволив ему понять, что для него по-настоящему важно. И почему это осознание всегда приходит слишком поздно? Как издевка судьбы…
        В маленьком кафе, пойманном в ловушку грозы, он не мог сделать ровным счетом ничего. Ему только и оставалось, что ждать.
        Глава 29
        Тори привели в себя ледяные струи дождя, льющиеся ей в лицо. Пробуждение было неприятным не только из-за этого: все тело пульсировало глухой болью, а ее еще и трясло, голова кружилась, ее тошнило, в глаза то и дело попадала кровь - вероятно, при аварии она рассекла лоб, и дождь теперь размывал алые капли. Аварию она помнила, но не представляла, что случилось дальше - и что с ней происходит теперь.
        Ей почему-то не хотелось знать ответ. Это глупо - только дети прячутся от проблем под одеялом. Но Тори была сейчас не против оказаться ребенком, чтобы кто-то все решил за нее… Это вряд ли. Если бы ее просто вытащили из машины, ее бы укрыли от дождя и уж точно не стали бы так трясти. Похоже, ее куда-то несли - и заботы в этом не чувствовалось.
        Ей нужно было как-то справиться. Потому что она всегда справляется сама - даже с тем, что ломает других.
        Тори заставила себя открыть глаза, хотя смотреть на окружающий мир все равно было тяжело - капли дождя, перемешанные с кровью, ослепляли ее. Зато пробуждение заметил тот, кто ее нес. Он наконец остановился и бесцеремонно бросил Тори на землю. То, что под ней оказался пропитанный водой мох, смягчило удар, и все же головокружение усилилось. Совсем близко, в паре шагов от нее, раздался резкий высокий смех, от которого мурашки пошли по коже. Казалось, что такой звук способен издавать только шакал, но уж никак не человек.
        Однако Тори не сомневалась в том, что хохотал как раз человек, она слишком хорошо его знала. Зоя… Конечно, Зоя. Она всегда становилась такой, когда безумие усиливало свою хватку. Получается, не было никакой ремиссии: то ли Николай наврал, то ли врачи ошиблись. Да и какая разница? Важен лишь итог.
        Зоя точно вышла перед ней на дорогу, она не померещилась Тори. И в саду она была, и вокруг дома ходила. Она не просто сбежала от Николая, она смогла добраться до Малахитового Леса. Вот только у нее никогда не получилось бы сделать это самостоятельно, да и сейчас она вела себя странно. Значит, ей кто-то помогал… точнее, управлял ею. Но кто? Во всем мире у Зои только и осталось что семья, а никто из родственников не стал бы потворствовать ей в таком.
        Тори наконец стерла кровь с глаз, кое-как села и осмотрелась по сторонам. Она без труда увидела, кто притащил сюда Зою - теперь этот человек стоял в паре шагов от Тори. Он, очевидно, и нес ее, а потом бросил. Прекрасно знакомый ей человек. Вот только от того, что это именно он, понятней не стало, удивление лишь усилилось.
        - А вы что здесь делаете? - нахмурилась Тори.
        За ней пришел Михаил - разнорабочий из поселка. Молодой, смешливый, не раз помогавший ей с домом. Все время оказывавшийся ближе, чем другие сотрудники, если задуматься… И никак не связанный с ней.
        Вот только Михаил, очевидно, так не считал. Он смотрел на Тори со смесью ненависти и презрения, как на личного врага. И не было смысла льстить себе надеждой, что он просто случайно увидел аварию и решил спасти девушку, сидевшую за рулем. Если бы мужчина собирался помочь, он бы остался возле автомобиля и вызвал помощь. Но вместо этого он унес Тори, ненадолго потерявшую сознание, в глубину леса, за завесу дождя, туда, где никто не помешает ему сделать… Сделать что? Уж явно не то, что предназначено для посторонних глаз.
        Зоя тоже была здесь, скакала вокруг них, промокшая, взлохмаченная, похожая скорее на одичавшую обезьяну, чем на человека. Она давно уже поддалась болезни, лечение скорее ненадолго усмиряло, чем спасало. И все же никогда еще она не выглядела так плохо… Похоже, Михаил накачал ее то ли лекарствами, то ли наркотиками. Но зачем ему все это? То, что он вообще знает про Зою, что сумел ее выкрасть, намекает, что он хорошо подготовился.
        Но в чем смысл? В чем причина?
        - Ты кто такой? - настороженно спросила Тори.
        - Вот теперь ты задаешь правильные вопросы, - усмехнулся он. - Не узнаешь меня?
        - Если бы узнавала, не спрашивала бы!
        Тори действительно не сомневалась, что увидела этого человека в Малахитовом Лесу впервые. Когда они встретились, у нее и тени узнавания не было! Да и его имя на бедже, Михаил Пастернак, ничего ей не говорило. Уж такую фамилию сложно забыть!
        - У меня фамилия отца, - подсказал Михаил. - А вот мама и в браке сохранила девичью. Капралова. Может, это знакомо звучит?
        - Да твою ж мать… - простонала Тори.
        Следовало бы испугаться, а страха не было. Совсем как тогда - когда Тимофей Капралов заявился в офисное здание с ружьем. Тори подозревала, что это просто защитная реакция психики, за которую позже придется заплатить нервным срывом.
        Но сейчас это было даже к лучшему. Нервный срыв она переживет, когда опасность отступит… если она вообще останется в живых. Теперь же ей нужно было собраться, и тут страх стал бы лишним.
        Она давно уже не думала о Капралове. Его история закончилась бурно, но закончилась же! Тори никак не ожидала встречи с его племянником, тем более здесь, из всех мест на Земле…
        - Пошла! - Михаил бесцеремонно пнул ее ногой по бедру. - Поднимай жопу и иди, я устал тебя тащить!
        - Куда?
        Но на переговоры он настроен не был. Михаил достал из-за пояса охотничий нож и прижал к щеке Тори - недостаточно плотно, чтобы разрезать кожу, но достаточно, чтобы она ощутила впечатляющий размер лезвия. Зоя, увидев знакомое оружие, снова захохотала, захлопала в ладоши.
        - Будешь выпендриваться - отдам его твоей сестрице, - предупредил Михаил. - А ты знаешь, что она с ножами делает. Шагай!
        Тори сильно сомневалась, что ей позволят выжить при любом раскладе. Но если оказать сопротивление прямо сейчас, она точно умрет. Если же делать то, что говорит Михаил, у нее, может, получится выиграть время - и появится шанс спастись.
        Поэтому она с трудом поднялась на ноги, раздраженно стирая с лица кровь, и двинулась в направлении, указанном Михаилом. Зоя продолжила наматывать вокруг них круги, как стервятник.
        Сначала Тори помалкивала, просто наблюдала за ним. Кто же он такой на самом деле? Такой же псих, как Зоя, которому честь семьи дороже здравого смысла? Не похоже. Михаил понимал, что сегодня у него будут все шансы убить Тори. Но он не ликовал, он нервничал, ему не всегда удавалось сдержать дрожь в руках.
        Нет, безумен парень не был, он прекрасно понимал, что у него могут возникнуть грандиозные проблемы. Но он все равно собирался рискнуть. И он, в отличие от своего дядюшки, действовал не импульсивно и не на пьяную голову. Он все идеально спланировал, ему требовался результат…
        - Ты хочешь, чтобы я исчезла до суда, - догадалась Тори. - Без моих показаний историю можно будет извратить, и если не оправдать твоего родственника, то хотя бы уменьшить наказание!
        - Идти молча ты не можешь?
        - Он же виноват! Понятно, что вашу семью это не устраивает. Но я его не подставляла и уж точно не заставляла хвататься за ружье!
        - А вот это уже не твое собачье дело.
        Сначала Тори смутило то, какие деньги и усилия Михаил потратил на ее устранение. Но чем дольше она думала об этом, тем четче видела всю картину. Да, он потратил немало денег, времени и сил. Но благодаря всему этому он не подставился.
        Он изучил историю ее семьи и понял, с какой стороны можно зайти, как сделать ее смерть никак не связанной с делом Тимофея Капралова. Он устроился на работу в Малахитовый Лес - он был умен и наверняка состряпал себе не одно рекомендательное письмо. А еще он выкрал Зою, сделать это оказалось не так уж сложно: когда она исправно принимала таблетки, Николай за ней особо не следил. Михаил же действовал не один, ему определенно помогали.
        Оказавшись в Малахитовом Лесу, он устраивал в жизни Тори одну странность за другой. То свет отключит, то в дом влезет… Ему это было несложно: человек его профессии легко мог получить универсальный ключ от всех коттеджей, он же там ремонтом занимался, проверял оборудование - вот и безупречное алиби. Змей тоже подбросил Михаил, только вряд ли он делал на них основную ставку. Если бы они убили Тори - хорошо. А если нет - вымотали бы ей нервы, что тоже неплохо.
        Он и был тем мужчиной, которого заметил Дмитрий Арский. И, конечно, тем человеком, который отправил Арского на больничную койку. Михаил долго готовился к последнему удару - но в награду он получал сразу два возможных варианта развития событий, которые ему выгодны.
        Он притащил сюда Зою, чтобы она убила собственную сестру. Зоя один раз почти преуспела, а с такой поддержкой тем более справится. И тогда все странные события спишут как раз на безумие Зои: всех этих змей, ночные визиты… Показания Арского на этом фоне померкнут. Что вообще мог запомнить пьянчуга с многолетним стажем? Да еще и получивший по голове!
        Был вариант, при котором Зоя успела бы удрать и вовсе остаться безнаказанной. Тогда смерть Тори сочли бы проявлением ее собственного помешательства, которое в Малахитовом Лесу нарастало день за днем.
        Но при любом раскладе она должна была погибнуть. Медлил Михаил разве что потому, что ему требовалось подходящее место. То, где следы его присутствия окажутся окончательно скрыты, хотя сама погода будто играла на его стороне. Гроза разогнала по домам возможных свидетелей, проливной дождь стирал следы… Чем лучше Тори понимала, в какой ситуации оказалась, тем сильнее становился страх, пока запертый где-то в глубине души - но уже рвущийся наружу.
        У нее не получится справиться с ними. Не с двумя так точно, не в таком состоянии. Травмы, которые она получила при аварии, были не слишком серьезны, но они ослабляли ее. Тори понимала: при таком головокружении она далеко не убежит.
        - Зоя! - позвала она. - Зоя, посмотри на меня. Ты не хочешь этого делать.
        - Ты за все ответишь! - огрызнулась Зоя. - За моего мальчика… за мою жизнь! Сначала ты отняла у меня сына, потом заперла меня… Думала, я до тебя не доберусь? А вот сюрприз!
        - Зоя, ты не должна этого делать! Отвечать ведь будешь ты, не он…
        - Зря стараешься, - прервал ее Михаил. - Она вообще не соображает, что ты ей говоришь.
        - Что ты ей дал?
        - А какая разница? Ей много и не надо было, она давно уже не в себе!
        - Тебе тоже просто не будет, - настаивала Тори. - Думаешь, никто не заметит, что ты исчез прямо после моей смерти?
        - Так ведь я не исчезну после твоей смерти, звезда! Я останусь тут на весь испытательный срок, прослежу за ходом расследования, дам нужные показания, если понадобится. Ну а когда испытательный срок выйдет, скажу, что работа мне не понравилась. Так случается, испытательный срок - он ведь не только для работодателя. Все будут счастливы, кроме тебя, разумеется. Мертвым радоваться сложновато.
        Хотелось плакать… Тори даже не была уверена, что не плачет сейчас, дождь это скрывал и от нее самой. Но рано еще сдаваться, слишком рано… Михаил не мог предусмотреть все, он же не криминальный гений какой-нибудь!
        Однако ей сейчас и не нужен был криминальный гений, чтобы проиграть, только не в таком состоянии.
        - Градов догадается, что произошло! - Тори предприняла последнюю отчаянную попытку сыграть на страхе разоблачения. - Он очень многое знает об этой истории!
        - Знает, не спорю. Но Градову не плевать ли? Да, с ним я справиться вряд ли смогу. Так ведь и он в это не полезет! Ты ж не зря там быстро и в одиночку линяла из поселка. Не знаю, зачем ты вообще приезжала, но с Градовым у тебя замутить явно не получилось. Не ссылайся на него, ты была одна - и умрешь тут одна.
        Тори наконец сообразила, куда он ее ведет. Они обошли поселок по кругу, вдоль дальних заборов, и теперь приближались к озеру. В иное время Михаил вряд ли решился бы действовать здесь, слишком велика вероятность, что увидят и помешают. Теперь же он готовился воспользоваться обстоятельствами сполна.
        Выдерживать это и дальше Тори не могла, потому что не имелось у нее сложного плана - да и быть не могло. Михаил ее переиграл. Ей только и оставалось, что рвануться вперед, надеясь на удачу, хоть на какую-то…
        Михаил даже не собирался преследовать ее лично. Тори лишь успела услышать, как он сказал:
        - Она вся твоя.
        Просто замечательно, он спустил на нее родную сестру, как охотничью собаку! Интересно, дал Зое нож или нет? Проверять это Тори не хотелось, и она бежала вперед, игнорируя слабость, боль и головокружение.
        Белое озеро больше не было белым. Из-за сгустившейся грозовой тьмы вода в нем стала похожа на жидкую черную грязь - да еще и кипящую, исходящую белой пеной, то и дело отражающую молнии. Конечно, здесь никого не было… Да и не могло быть.
        На берегу озера Зоя и догнала ее. Навалилась всем телом, сбила с ног, прижала к траве. Почти на том же месте, где Тори с Романом совсем недавно сидели вдвоем… Странно так. Одно и то же место может приносить счастье и горе. Место вообще ни при чем, все сводится к людям.
        Зоя определенно не собиралась сдерживаться, она била в полную силу, и сила эта казалась удивительной для ее тощего тела. Правду, видно, говорят - сумасшедшие все-таки сильнее обычных людей. Но даже так Тори не собиралась принимать ту судьбу, которая была выгодна всем, кроме нее.
        Она извернулась змеей и выскользнула из-под беснующейся сестры. Успела увидеть, что Михаил уже подошел ближе и теперь внимательно наблюдает за ними, но не вмешивается. Зачем? Он просто подстраховывает Зою, если та вдруг решит проявить необъяснимую жалость, он добьет и ее, и Тори.
        Но пока жалости не было, Зоя рвалась в бой, завывая что-то про сына и проклятие. Бежать в лес бессмысленно, уже ясно, что Зоя намного быстрее и выносливее. Тори только и оставалось, что кинуться в воду.
        Соваться в озеро в разгар грозы - сомнительная затея. Молнии то и дело рассекали небо, если бы одна из них ударила в воду, все закончилось бы - для всех, кто оказался рядом. Но Тори пришлось рискнуть. Она надеялась, что молнии отпугнут Михаила, не дадут ему идти следом. Так что останется справиться только с Зоей…
        Жаль, что это лишь звучало просто. Вот только Зоя очень быстро напомнила сестре, что давно перестала быть обычной девушкой, которая способна вести переговоры или даже помнит, что не умеет плавать. Она догнала Тори на глубине примерно в метр, такой безопасной в иное время - и губительной сейчас.
        Ведь если ты не чувствуешь под ногами дно, не так важно, метр под тобой или бездна. Зоя не давала сестре закрепиться на дне, снова и снова окунала под воду. Тори сопротивлялась изо всех сил, но это вознаграждало ее лишь редкими вдохами, промежутки между которыми становились все длиннее, все губительнее.
        Холодная вода бурлила вокруг обеих. Оказываясь под волнами, Тори видела, как озеро исходит крупными пузырями во власти дождя. Если ее труп найдут здесь, в воде, это вполне могут счесть несчастным случаем - или самоубийством. Причин нет? Причины у всех свои. Неудачная любовь, например, или чувство вины. Люди потом придумают. Ей уже будет все равно, она не сможет оправдаться.
        Мысли путались, движения становились тяжелыми и медленными. Лицо Зои расплывалось перед глазами - и не только из-за воды. Гул грозы поглощал все вокруг. Тори вдруг отчетливо поняла, что проиграет. Она всегда спасала себя сама - но однажды должен был настать момент, когда ее сил окажется недостаточно. Она всегда это знала. Для одиночек так мало места в мире…
        Значит, этот день наступит сегодня. Она так устала, что у нее не оставалось сил даже на сожаление. Ей хотелось лишь покоя и пустоты.
        Но покой и пустота определенно задержались в пути, зато давление двух рук, впившихся в нее когтями хищной птицы, наконец исчезло. Тори не только позволили вынырнуть, но и помогли, поддерживая под шею и спину. А когда она увидела, кто стоит рядом с ней, она уже и сама рванулась к нему, прижалась, чтобы держаться за него, - снова и снова убеждаясь, что он настоящий.
        Тори трясло от холода и страха, поэтому она пока не могла спросить Романа, как он вдруг оказался здесь - в этом озере, рядом с ней. Но он определенно был настоящим, после ледяных волн его тело казалось жарче огня.
        Он не мог прийти за ней, никак не мог.
        Но пришел.
        А значит, в Малахитовом Лесу невозможное действительно становилось возможным.
        Глава 30
        Роман готов был сделать что угодно, лишь бы ее найти - хоть в лес, хоть к городу ехать… И гроза его не смущала, а смущало то, что он попросту не знал, с чего начать. Поселок-то маленький, а лес вокруг него - огромный, и за минувшие часы Викторию могли увести куда угодно.
        Если она вообще жива… но она должна быть жива!
        Княжина все это время оставалась рядом с ним, говорила что-то, но он не слушал. Слова сейчас не имели смысла, только действия - а с действиями была беда. Раньше Роману казалось, что выход можно отыскать из любой ситуации, если подойти ко всему спокойно. Но теперь он понял, что не получится решить задачу, если ты знаешь не все условия. Иногда приходится просто принять исход, который от тебя совершенно не зависит.
        Ему хотелось сорваться хоть на кого-то, обвинить кого-то в своих бедах, чтобы не чувствовать себя таким бессильным. И кандидат подвернулся сам собой: Лев не просто вошел в кафе, он ворвался и сразу бросился к брату.
        - Где ты баб таких вообще находишь? - возмущенно выдал он. - Эта не успела закрепиться - и уже изменяет!
        - Рот закрыл! - рявкнул на него Роман. Нельзя сказать, что Лев привык так уж легко закрывать рот. Но старший брат обычно не повышал голос - ни на него, ни вообще, и он не ожидал такой реакции сейчас. - Виктория пропала!
        - Да ничего она не пропала, с мужиком она!
        - Каким еще мужиком, что ты несешь?
        - Так это… с электриком нашим, - озадаченно пояснил Лев. - Почему ты думаешь, что она пропала? Они куда-то крались вместе вдоль поселка… Я думал, она от тебя прячется!
        Эту пару Лев заметил случайно. Настроение у него по-прежнему было паршивое, он пытался помириться с Дашкой, да не срослось. Градов-младший как раз возвращался к себе, когда заметил две фигурки за завесой дождя - в отдалении, и все же недостаточно для того, чтобы он их совсем не разглядел. Если бы это были обычные гости Малахитового Леса, он бы и внимания не обратил. Лев уже усвоил, что здешние «творческие чудики» порой бывают настолько странными, что вполне могут отправиться гулять в грозу.
        Однако это были не просто гости, он узнал в гуляющих сначала Викторию, а потом, присмотревшись, и Михаила. Хотел побежать за ними, но подумал, что не успеет. Да и не важно это было, он не сомневался, что Виктория ведет любовника к себе. Как же иначе, если они направлялись в сторону ее дома?
        Поэтому он и поторопился к брату - чтобы уже вместе поймать неверную на измене. Про аварию и то, что Викторию ищут, он тогда еще не знал.
        Зато узнал теперь - и сразу смутился:
        - Надо было все-таки проследить за ними! Не думаю, что они направились в ее дом…
        - Разберемся. Они были только вдвоем? Или еще с кем-то?
        - Вроде только вдвоем… Но я не уверен. Когда я узнал обоих, то и присматриваться перестал, если честно…
        А вот теперь нужно было думать, потому что условия у задачи наконец появились. Зачем Михаил потащил Викторию в ту сторону? Он рисковал: она уже пришла в себя, стала бы сопротивляться, звать на помощь… Зачем ему это? Почему бы не убить ее прямо в лесу? Или все-таки не убить, а похитить? Но тогда ему выгоднее было позволить ей миновать пост охраны и перехватить на лесном участке пути перед шоссе. Они же направились туда, где дорог нет - и где тело так легко спрятать… Думать о таком было страшно - но необходимо.
        Значит, Михаил искал место казни, ради которого стоило рискнуть. Лесная чаща? Для этого не обязательно было приближаться к поселку. То, что они двигались в сторону дома Виктории, намекало на куда более вероятный пункт назначения…
        - Они возле озера, - объявил Роман.
        Он первым направился к выходу. Градов слышал, как за его спиной Княжина звонила на пункт охраны, как Лев звал кого-то. Роману было все равно, чем они заняты, он так ни разу на них и не обернулся. Его беспокоило только то, что впереди.
        Зонт Градов не взял, знал, что это его задержит. Он бежал через дождь, почти вслепую, и его спасало лишь то, что он очень хорошо знал поселок. Темнота сейчас царила везде, низкие рыжие фонари не справлялись с грозой, а за пределами поселка и вовсе пришлось обходиться без них.
        Но были еще молнии - их всполохов оказалось достаточно. Именно они показали Роману, что он не ошибся. Особенно яркая белая вспышка осветила озеро - и трех человек. Двое уже были в воде, один наблюдал за ними с берега.
        Причем наблюдал как раз Михаил, убивать Викторию своими руками он не собирался. Но и помогать ей он, конечно же, не спешил, стоял там, ухмылялся, ждал, когда все будет кончено.
        Хотелось ударить этого типа. Не думая о том, что с ним будет, покалечится он, умрет - черт с ним! Однако на это не было времени, Роман даже издалека видел, что Виктория тонет. Он понятия не имел, кто ее топил, да это было и не важно. Сначала необходимо сохранить ей жизнь, а потом уже разбираться.
        Поэтому Роман миновал шокированного его появлением Михаила и уверенно вошел в воду. О том, что входить в озеро в грозу опасно, он даже не думал. Какая уже разница? Удар молнии казался не таким страшным исходом, как позволить Виктории умереть в двух шагах от него, прямо у него на глазах.
        Нечто откровенно дикое, топившее Викторию, при ближайшем рассмотрении оказалось женщиной. Оно не хотело отказываться от добычи и без сомнений бросилось на Романа, когда он попытался оттолкнуть убийцу. Не приходилось и сомневаться, что беседовать с этой женщиной бесполезно. Роману уже доводилось глядеть в глаза наркоманов, он умел распознавать этот безумный, шальной взгляд.
        Сначала он попытался лишь оттолкнуть женщину, а когда она отказалась отступать - ударил без сомнений. Он никогда раньше не бил не то что женщин, людей вообще. Но сейчас, когда от этого зависела жизнь Виктории, даже принципы отступили на второй план. Ради нее можно и на такое пойти, и на что угодно…
        Женщина, при всем своем безумии, сверхчеловеком не являлась. Ей хватило одного удара, чтобы повалиться в воду безжизненным кулем. Роману пришлось вытаскивать на берег и ее, и Викторию, но только одну он старался уберечь по-настоящему.
        На берегу он убедился, что с женщиной все в порядке, жить будет, просто сознание потеряла. Этого ему оказалось достаточно, чтобы забыть о ней и сосредоточиться на Виктории. Она пострадала куда сильнее - лоб рассечен, это явно в аварии, на шее полно кровавых царапин и уже начинают наливаться кровоподтеки. Однако Виктория словно и не замечала этого, она смотрела на Романа так, будто до сих пор не до конца поверила в его присутствие.
        - Как ты смог?.. - только и спросила она. Губы у нее посинели и дрожали то ли от страха, то ли от холода. А ему и согреть-то ее было нечем, его собственная одежда промокла насквозь.
        - Я потом объясню, сначала нужно доставить тебя к врачу. Мне жаль, но того урода пришлось отпустить…
        - Куда отпустить? Вон валяется!
        Виктория первой заметила то, что он упустил. Михаил действительно пытался удрать через лес - да не сумел. Лев последовал за братом сразу же, иначе он не оказался бы здесь так быстро. Именно он перехватил Михаила, скрутил и прижал к земле. Младший Градов, конечно, ходил в тренажерный зал для собственного удовольствия - но силу там получал вполне реальную.
        Ну а потом до озера наконец-то добралась охрана - и все закончилось.
        Роман не рисковал отпускать Тори до тех пор, пока они не добрались до поселка. Сначала нес, а потом, когда она отказалась, указывая, что он тоже устал, просто держал за руку. Ее возвращение казалось ему настолько невероятным, что он все ждал подвоха. Лишь когда врачи объявили ему, что она серьезно не пострадала и за пару дней отдыха полностью восстановится, он смог вздохнуть с облегчением.
        Тори тоже не могла поверить, что это по-настоящему происходит. С ней - такой бедовой, невезучей! Ей не дали умереть, защитили… в ней нуждались. Несмотря ни на что. Поверить в это оказалось сложнее, чем справляться со всем самой. Но ведь сама она уже не справилась…
        Им понадобились долгие часы разговоров, чтобы все наконец стало на свои места. Но это было не так уж сложно, потому что впервые за много-много лет Тори ничего не скрывала. Вообще. Она могла рассказать Роману все - о своих страхах, проклятии, в которое ее заставили поверить, и волчьем вое, преследующем ее в ночных кошмарах. Кажется, она плакала. Кажется, он все понимал.
        Беседа с Лидией Княжиной тоже помогла. Странно так… Тори виделась с ней в поселке, причем не раз, однако так и не опознала в ней ту испуганную женщину-водителя, которая оказывала первую помощь Степе, пока Зоя голосила на всю улицу, а Тори застыла от шока. Но теперь она не сомневалась, что перед ней нужный человек, это не попытка успокоить ее силами психолога.
        Княжина знала про тот проклятый день все. А благодаря ее словам, спокойным, тихим, и Тори наконец вспоминала. Вот она потеряла Степу из виду - но он ушел не к ней, а куда-то за спину матери. Она никого не толкала! Следовало ли ей следить за ним? Может быть, Тори знала, что вряд ли когда-нибудь найдет однозначный ответ на этот вопрос. Но она точно не делала того, в чем ее обвиняла семья.
        Семья все равно никогда не будет ею довольна. Теперь у них еще и новый повод для гнева появился… Зою снова забрали на принудительное лечение. Николая лишили статуса опекуна и влепили ему штраф. Он пытался звонить Тори и выяснить, как она вообще посмела впутать его в происходящее, но блокировка его номера быстро закрыла этот вопрос. Есть люди, которым просто нравится быть недовольными. Подобрать к ним ключик нереально, ей только и остается, что спасать себя.
        Это было не так уж важно. Тори обходилась без них, даже когда была одна. А теперь у нее появился Роман, которого, конечно, страшно было потерять, и всегда будет страшно, но каждый день, проведенный с ним, стоит того, чтобы принять этот страх.
        В те дни, что они провели в Малахитовом Лесу, Тори наблюдала за другими гостями. Ей было любопытно, что с ними станет - теперь это словно касалось и ее… Как будто у нее был долг перед местом, которое наконец сумело сделать ее счастливой.
        Роман и Лев осторожно и медленно учились жить по-новому. Они по-прежнему оставались слишком разными, чтобы вмиг стать лучшими друзьями, и по-прежнему бесили друг друга. Впрочем, в этом они напоминали большинство семей. Раздражаться можно сколько угодно, достаточно лишь помнить, что не это в жизни главное.
        Дарья в дом Льва Градова так и не вернулась. Она вообще не поняла, чем хорош Малахитовый Лес. Ну модный, и что такого? Работать здесь бессмысленно, потому что настоящая работа - она там, где клубы, продюсеры и толпы поклонников. Она пару дней пожила одна и уехала. Никто ее не держал.
        Ксения действительно шла на поправку - и куда быстрее, чем ожидала Тори. Это, пожалуй, тоже можно было считать талантом. Этим молодая художница напоминала траву, которая способна прижаться к земле, если надо - а потом снова тянуться к солнцу. На Льва она не злилась, но смотрела на него уже не с обожанием, а с тихой грустью. Как на потерянного кумира или опустевший храм.
        Илья все-таки решился сделать то, что советовала ему Тори. Он записал видеообращение и послал его Алене Токаревой. Девушка, конечно, сразу не поверила, но связалась с Шведовым, и уже в прямом эфире через видеочат он сыграл полные версии тех мелодий, которые ее жених прилепил к своим песням. Вот этого как раз хватило, чтобы Алена расторгла помолвку и отменила свадьбу. Токарев был в восторге и сразу же перевел гонорар, в котором Тори не особо-то и нуждалась.
        Такой расклад предсказуемо не понравился Никите, который рвал и метал. Но на территорию Малахитового Леса его не пустили, теперь самопровозглашенному гению предстояло поддерживать карьеру своими силами. Роман же обещал лично найти Илье толкового менеджера, который поможет композитору сохранить прежний образ жизни.
        Хотя Илью больше радовало не это, а то, что Ксения стала заходить к нему куда чаще. Она даже загорелась идеей написать его портрет. Позировать для портрета Шведову совершенно не хотелось, но он все равно согласился - потому что не согласиться не мог.
        Дмитрий Арский пришел в себя и даже припомнил, кто на него напал. Его показаниям предстояло пополнить длинный список обвинений, выдвинутых против Михаила.
        Но если со здоровьем Дмитрию повезло, то с личной жизнью - не очень. Люция решила, что все-таки устала бегать от алкаша, который годится ей в дедушки. И что его постоянная критика никак не подводит к ее истинному месту в литературе. Поэтому еще в больнице девушка заявила, что между ними все кончено и содержать пожилого возлюбленного она больше не станет. Арский пришел к неожиданному, но вполне устраивающему его выводу о том, что все бабы непередаваемо продажны. Уж лучше без них. Собственно, без них он и остался.
        Княжина радовалась тому, что встретилась с Тори, чуть ли не больше, чем сама Тори. Этот груз давил и на нее, психолог научилась справляться с черными воспоминаниями, но подавить их окончательно не смогла. А вот теперь она не просто заново пережила их, она помогла, и стало легче. Она все равно собиралась остаться в Малахитовом Лесу - просто потому, что привыкла, ей здесь нравилось, уезжать не хотелось. Да и зачем?
        А вот Тори остаться не могла. Свою работу она по-прежнему любила, ей доставляло удовольствие думать, подбирать нестандартные варианты, искать выход там, где его вроде как не было. Да и потом… На этот раз ее ожидало еще одно приключение. Новое, пока непонятное ей, но очень важное. И она, и Роман к такому не готовились, и им предстояло двигаться вслепую. Но так по-своему интересней, да и потом… Почему нет? Риск новой боли и разочарования есть всегда. Так ведь строить свою жизнь вокруг этого риска - сомнительная идея. Ненадежный фундамент, гнилая основа. Куда лучше принять его просто как шаг к чему-то такому, чего в одиночку добиться уже не получилось.
        Ну а Малахитовый Лес… он будет ждать, он никуда не денется. Тори понимала, что дом здесь есть только у Романа, ее могут второй раз и не пустить - не обязаны! Но в душе уже воцарилась спокойная уверенность, что это ее дом тоже. Ее сад. Ее незабудки и одуванчики по дворе. Жаркое лето, золотая осень - здесь все идет так, как надо.
        Скоро они оба, она и Роман, вернутся во внешний мир, чтобы снова карабкаться на вершину. Но оба они точно знают, что в момент, когда они захотят поставить время на паузу, у них всегда будет Малахитовый Лес - а они будут друг у друга.