Пристрелите нас, пожалуйста! Наталья Вячеславовна Андреева
        # Жили он и она, муж и жена. Жили долго, но не сказать чтобы счастливо. А потом и вовсе друг друга возненавидели. Он завел подружку, она тоже встретила любовь всей своей жизни. Развестись? Но есть проблема: нужно делить нажитое имущество и большие деньги, а ему хочется оставить себе все, новая женщина привыкла к роскоши. Так ведь и ей надо все! Мальчик так молод и явно рвется к красивой жизни. Выход есть: нанять киллера. Он и она с энтузиазмом принялись за дело. И приговор друг другу, не сговариваясь, решили привести в исполнение в один и тот же день. И вот в ночь под Рождество в доме собралась забавная компания: он, она, его любовница, два киллера и даже полицейский. Что из этого получилось? Разумеется, детектив!
        Наталья Андреева
        Пристрелите нас, пожалуйста!
        Действующие лица…
        Кризис среднего возраста люди встречают по-разному. Одни пускаются во все тяжкие, стремясь доказать себе, а главным образом, окружающим, что они еще ого-го и хоть куда, другие же, напротив, смирившись с неизбежным, начинают потихоньку готовиться к старости. Первые своим поведением ставят себя в глупое положение, вторые в тупик. Перебираются за город, на природу, поближе к земле, где ищут покоя и уединения, ограничив контакты с окружающим миром до самых близких родственников и пары-тройки проверенных временем друзей. Жизнь в деревне похожа на старый домашний халат, удобный, но засаленный и заношенный до дыр, на люди в нем не выйдешь. А сорок лет еще не старость и совсем не повод, чтобы кроме этого халата ничего в гардеробе не иметь.
        Супруги Телятины относились как раз таки ко второй категории людей. Как только им обоим (а они были ровесники) перевалило за сорок, они построили загородный дом в элитном коттеджном поселке по Рижскому направлению, а московскую квартиру с большой выгодой стали сдавать. Их новое местожительство отличалось высоким, в два человеческих роста, глухим забором и откровенной неприязнью соседей. Первое вытекало из второго и логическому объяснению не поддавалось, потому что достаток у всех был приблизительно одинаковый, равно как и участки земли. Но за глаза жители называли друг друга не иначе как «эти буржуи».
        Так вот «эти буржуи Телятины» жили на самом краю поселка в небольшом по местным меркам, несуразном с виду особняке. В цокольном этаже за толстыми стенами надежно спряталась от посторонних глаз жаркая сауна и небольшой, но глубокий бассейн, чтобы, от души напарившись, бултыхнуться в обжигающую ледяную воду и если уж не переродиться заново в писаного красавца, так хоть зарядиться энергией и оздоровиться. Это к вопросу о кризисе среднего возраста. Хозяйка, госпожа Телятина, в ледяной бассейн не ныряла. А вот хозяин, Аркадий Павлович, жизни своей представить без него не мог.
        А в остальном они были похожи, как бывают похожи супруги, прожившие вместе четверть века. Даже выражение лиц у них делается одинаковое, и очень часто они говорят вслух одни и те же фразы. Поскольку супруги Телятины друг друга ненавидели, лица у обоих были злые, а говорили они в основном гадости.
        Как вы уже догадались, фамилия хозяйки была ее же прозвищем. Игра слов в русском языке встречается довольно часто. Есть бородатый анекдот о женщине по имени Любовь, вышедшей замуж за господина Полового и взявшей его фамилию. В итоге получилась Любовь Половая. С Ульяной Федоровной судьба сыграла такую же злую шутку. Аркадий Телятин никогда не считал свою фамилию смешной. И другие тоже. Фамилия как фамилия, поэтому Аркадий сильно удивился, когда его невеста, смущаясь и заикаясь от волнения, сказала, что неплохо бы ей остаться Кукушкиной.
        - Жена должна носить фамилию мужа! - безапелляционно заявил Аркадий.
        Поскольку Ульяна готовила ему неприятный сюрприз, она вынуждена была уступить. Это сейчас в большой моде старинные русские имена, а тогда девушки предпочитали носить имена заграничные, особенно, если они хотели поскорее выйти замуж. Над Ульяной подруги подсмеивались, называя деревенщиной, поэтому, знакомясь с Аркадием, она и представилась Анжеликой. При подаче заявления в загс правда выплыла наружу, но раз невеста проглотила Телятину, жениху пришлось прожевать Ульяну. Хотя по привычке Аркадий так и продолжал звать супругу Ликой.
        Но по паспорту она была Ульяной Федоровной Телятиной, а когда с годами заметно прибавила в весе, имя отпало само собой, осталась просто Телятина.
        - Телятина второй раз за день в магазин пошла, - хмыкали соседи.
        Или:
        - У Телятины опять гости.
        И хотя к Ульяне Федоровне наезжала одна-единственная подруга, «любезные» соседи все равно говорили во множественном числе: гости.
        Подругу звали Кристиной, она была моложе Ульяны лет на десять и домашнего халата не имела совсем. Бр-р-р, какая гадость эта деревенская жизнь! Зато Кристина обожала полупрозрачные пеньюары, а к ним кокетливые трусики-стринги, и гардероб ее был до отказа забит всякими стильными штучками, от вечерних платьев до пляжных. И все - с глубоким декольте. Фигура у Кристины была потрясающая!
        Познакомились дамы лет пять назад на модном курорте, в шикарном пятизвездочном отеле, куда Телятину сплавил муж, а красавица Кристина просто приехала развеяться. У нее был свой маленький бизнес, «студия загара», как она это называла. У Ульяны тоже имелся бизнес, только большой. Когда-то Аркадия Телятина, преуспевающего торговца мебелью, чуть не упрятали в тюрьму, обвинив в неуплате налогов, и, выйдя усилиями дорогого адвоката с помощью огромных взяток сухим из воды, он спешно переписал все на жену. Тогда они с Ульяной собирались жить долго и счастливо и даже иметь детей. Так Телятина стала владелицей большого мебельного магазина, двух складов и офисного помещения почти в самом центре Москвы.
        А с детьми не получилось, хотя оба супруга были абсолютно здоровы, как сказали врачи. Обследовались они неоднократно и строго выполняли рекомендации специалистов: выбирали оптимальные для зачатия позы и наиболее благоприятные дни. Сначала Ульяна ездила на воды, потом были три неудачных попытки ЭКО, ее слезы, ярость Аркадия, скандалы, отчаяние и наконец глухое безразличие. Нет так нет. Не судьба, значит.
        У Кристины тоже не было детей. На этой почве дамы и сошлись. Обе раздражались, когда малыши плакали и когда ребятня, расшалившись, с разбега прыгала в бассейн, окатывая нежащихся в шезлонге женщин хлорированной водой. Сделали замечание, наехали на родителей, разговорились… А потом, черт его знает, то ли Кристина пожалела Ульяну, то ли подумала, что вместе они составят прекрасную пару и уродство одной сделает красоту другой совсем уж ослепительной, но она вдруг взяла унылую толстушку под свое покровительство. Знакомство продолжилось в Москве. Кристина раз или два в месяц приезжала к Ульяне в гости, будила ее, теребила, вытаскивала на шопинг, традиционно заканчивающийся ужином в шикарном ресторане. Честно сказать, из всей культурной программы Телятину интересовал только ужин, она его и ждала, маясь в примерочных под комментарии Кристины:
        - Повернись! Светлое тебя полнит! Снимай!
        - Это не твой фасон!
        - Попроси на размер больше!
        Ульяна все это терпела, прекрасно понимая, что дело не в фасоне и не в цвете. Просто она растолстела.
        Зато потом был ужин. И тут уж Кристина не могла за ней угнаться! Тридцатилетней красотке приходилось строго следить за весом и, чтобы сохранить стройную фигуру, сидеть на жесткой диете: ни жирного, ни соленого, ни сладкого, ни острого. И, упаси боже, хлеба! Глядя, как подруга, жуя салатный листик, истекает голодной слюной, Телятина получала от еды особое удовольствие. Она могла позволить себе ВСЕ.
        Скандалы с мужем сделались привычными. Телятина нарочно спускалась к завтраку, хотя могла бы нежиться в постели до обеда. Но утреннее выяснение отношений она никак не могла пропустить, ей нужна была подзарядка. Она знала, что минут через пять после ее появления на кухне Аркадий начнет раздражаться, а через десять придет в бешенство. Спали они в разных комнатах, поэтому, поутру войдя на кухню, Ульяна Федоровна весело говорила:
        - Привет.
        - Доброе утро, - бурчал муж, включая тостер.
        Он тоже страдал избыточным весом, но в отличие от женщин, мужчинам не свойственно делать из этого вселенскую трагедию. Они давно уже доказали теорему: если толщина живота равна толщине кошелька, первое является таким же достоинством, как и второе, а вовсе не недостатком. Ведь именно рядом с лысеющими толстяками, любителями роскоши, блистают самые красивые женщины. По поводу излишней полноты комплексуют только неудачники, но они и по поводу всего остального комплексуют тоже. Аркадий знал себе цену, поэтому диетами пренебрегал.
        - На работу? - спрашивала Телятина, жадно следя за тем, как муж выкладывает на тарелку ароматный поджаристый хлеб.
        - А куда же еще? - раздражался Аркадий.
        Ульяна, прицелившись, брала с его тарелки самый аппетитный кусок и, не спеша, со вкусом намазывая его мармеладом, ожидала взрыва.
        - У тебя совесть есть? - вскипал Аркадий, который никогда не обманывал ее ожиданий.
        - А что такое? - невинно спрашивала Ульяна.
        - Ты сама должна готовить мне завтрак!
        - Это почему?
        - Потому что я работаю, а ты сидишь дома!
        - Если ты забыл, фирма записана на меня, - небрежно говорила Телятина, впившись крепкими зубами в тост. - Это я работаю.
        - Я был дураком, когда переписал на тебя фирму!
        - Ты не дурак, а трус, - в голосе Ульяны почти ласка звучала. Она понимала, что мужниной трусости обязана своим теперешним богатством.
        - Верни мне все, слышишь? - бесился Аркадий. - Подпиши бумаги на развод!
        - Никогда.
        - Я тебя уничтожу!
        - Попробуй.
        Мужа Ульяна нисколечко не боялась, ведь он был трус. Зато себя считала отважной женщиной, способной на неординарные поступки. Просто лень что-то предпринимать.
        - Посмотри, в кого ты превратилась! - орал Аркадий. - Ты же опустилась! Обленилась вконец! Тебя ничто не интересует, кроме дебильных сайтов для домохозяек, где ты просиживаешь с утра до ночи! В доме посуда не мыта, а ты прилипла к компьютеру!
        - Домработница придет и все уберет, - улыбалась Ульяна, которую злость мужа только забавляла.
        - А ты на что?! Ты же ничего не делаешь!
        - У меня бизнес, - важно говорила Ульяна. - Я торгую мебелью. Налоги государству плачу, и немалые.
        - Это у меня бизнес! Это я налоги плачу!
        - Докажи.
        В документах и в самом деле стояла подпись Ульяны Федоровны. Для этого ее поквартально возили в банк, где к ней обращались «госпожа директор». Аркадий ничего не мог поделать. Жена отказывалась подписать документы на развод. То есть соглашалась, но при условии, что записанный на нее бизнес весь ей же и отойдет. На это Аркадий пойти не мог. Остаться нищим он был не готов.
        Так они и жили. Соседи даже не подозревали, какие страсти кипят за стенами добротного кирпичного особняка, считая супругов Телятиных людьми вполне мирными, хотя и жадными, как все буржуи.
        Жизнь в браке, насчитывающем не один десяток лет, развивается по двум сценариям. Либо супруги прорастают друг в друга корнями и становятся одним целым, и тогда это огромное счастье. Либо годами копят ненависть, а для разрядки чуть ли не ежедневно устраивают скандалы с битьем посуды, с воплями, иногда даже с дракой, и тогда это великое горе. И закончиться все может очень и очень печально.
        Как это и случилось у Телятиных. Они решили друг друга убить. Причем решение это пришло им в голову одновременно, как раньше приходили другие мысли, не криминальные.
        С этого все и началось.

…и исполнители
        Поскольку образ жизни Аркадия и Ульяны был разным - он каждое утро уезжал на работу, она безвылазно сидела дома, - к убийству ненавистной второй половины супруги тоже подошли по-разному. Он по-деловому, она с душой.
        Аркадий позвонил своему чуть ли не единственному другу, директору частного охранного предприятия, и назначил встречу в дорогом ресторане, где сказал:
        - Гарик, я так больше не могу.
        - Понимаю, старик, - кивнул тот и заказал паровую стерлядь. Он знал, что может позволить себе все. За счет Телятина.
        - Лика совсем обнаглела. Хамит мне, за собой не следит, распустилась, стала как кадушка. Мы давно уже не спим вместе. При мысли о том, что надо ее поцеловать, меня начинает тошнить.
        - А надо? - спросил Гарик, запивая нежнейшую стерлядь отличным, в меру охлажденным
«Шабли».
        - Но она пока еще моя жена! - с тоской сказал Аркадий. - Я же не могу поехать на юбилей к деловому партнеру с любовницей!
        - Многие так и делают, - пожал плечами Гарик. - Если любовница молодая и красивая…
        - Красивая! - с чувством сказал Телятин и добавил: - В том-то все и дело.
        - Понимаю, у меня тоже есть любовница, - вновь кивнул Гарик и на всякий случай спросил: - А развестись не пробовал?
        - Пробовал! Но ты же знаешь: все записано на Лику. А отдавать она не хочет. Упрямая. Разведусь - я нищий. Бомж. И московская квартира, которую мы сдаем за сто тысяч в месяц, - тоже записана на нее!
        - За сколько? - присвистнул Гарик.
        - Да неважно.
        - Я тоже сдаю квартиру, - заерзал на стуле чоповец. - Сейчас все сдают жилплощадь. Но сто тысяч?
        - Место хорошее, рядом с элитной школой. То ли английско-французской, то ли французско-английской. Плюс немецкий факультативно.
        - У меня тоже есть дети, - энергично кивнул Гарик. - Я по утрам вожу их в школу и часто опаздываю из-за этого на работу. Пробки.
        - А тут рядом с домом.
        - И хорошая, говоришь, школа? - задумчиво спросил Гарик.
        - Три языка.
        - Немецкий-то факультативно.
        - Театральный кружок ведет известная актриса. Правда, древняя, как Библия, зато такая же святая. Плохому не научит.
        - Ты-то откуда знаешь? У тебя же нет детей.
        - Квартиранты сказали, когда я знакомиться приезжал. Мне же надо знать, кому я квартиру доверил? Ну, так что, Гарик?
        - Я попробую решить твою проблему, - вздохнул чоповец.
        - Но ты понял, о чем идет речь?
        - Не дурак. Значит, так. Есть у меня один кадр. Проверенный. Но ты тоже должен помочь.
        - Я? - враз струсил Аркадий.
        - Надо создать подходящие условия, - намекнул Гарик.
        - То есть? - наморщил лоб Телятин.
        - Чтобы отвести от тебя подозрения, сделать это надо подальше от дома. Желательно под видом ограбления.
        - Ах, это… - расслабился Аркадий.
        - Лика никуда не собиралась уезжать в ближайшее время? Может, отдыхать? Отправь ее за границу на шикарный курорт, можно с подругой.
        - Ты что?! Утопить ее хочешь?!
        - Зачем? - поморщился Гарик. - По дороге в аэропорт мы ее и…
        - С подругой нельзя, - нахмурился Аркадий. - Подруга у нее одна, она и есть моя… Ну ты понял.
        - У моей жены тоже есть подруга! - энергично кивнул Гарик. - И она тоже моя любовница!
        - Тс-с-с… - испуганно втянул голову в плечи Аркадий.
        - Полагаешь, Телятина посадила на тебя жучка? Она ж в технике не разбирается!
        - Моя жена, конечно, дура набитая, но она часами сидит в Инете. Тусуется на сайтах с такими же дурами, которых наверняка обманывают мужья.
        - Ну да, - со знанием дела кивнул Гарик. - Моя жена тоже там тусуется.
        - А что делают дуры, которых обманывают мужья, когда их собирается больше трех? Плачутся друг другу в жилетку и делятся всякими вредными советами. Поэтому надо быть настороже. Вдруг Лике посоветовали за мной следить?
        - Ты прав, старик, - задумчиво сказал Гарик. - Бабы, они такие. По своей знаю. Эх, если б не дети!
        - И что делать?
        - Отправь Лику на курорт одну, раз подругу подставлять нельзя. Купи для отвода глаз путевку. Да хоть в Кисловодск! Скажи: нервы надо лечить. У них у всех нервы, у баб, даже если они ни хрена не делают.
        - Буду я тратиться, - пробурчал Аркадий. - Она на Рождество к маме собиралась. В Тамбов.
        - Отлично! - обрадовался Гарик. - На самолете полетит?
        - Еще не знаю. Скорее всего, на Рождество авиабилетов уже нет. Поездом. Мой водитель отвезет ее на вокзал. Надо только билет купить.
        - Отлично! - повторил Гарик. - Место выберем по карте. Где-нибудь в лесочке. Скажешь водителю, чтобы притормозил. Колесо, мол, спустило. Или мотор забарахлил. Лика в машинах разбирается?
        - Куда там!
        - Вот и отлично, - в третий раз сказал Гарик.
        - А если он того? - с опаской спросил Аркадий. - Проговорится? Его же будут допрашивать!
        - Значит, надо и его тоже, - предложил чоповец.
        - Его-то за что?
        - Каждого человека есть за что убить, - авторитетно заявил Гарик. - Этого - за компанию.
        - А если он догадается?
        - Водилы, как правило, тупые. И легковерные. Проблемы у него есть?
        - У каждого человека сейчас есть проблемы, - пожал плечами Аркадий. - У него с квартирой беда. На частной живет с молодой женой. Денег просил в долг. Ипотеку, говорит, возьму. Я говорю: бери у меня. Под те же проценты. Нет, говорит, банк надежней. Совсем обнаглел пролетариат! Они ведь как рассуждают? Кредит возьму в банке, а воровать буду у хозяина!
        - Значит, у вас был конфликт. Это хорошо. А ты вот что… Пообещай ему денег. На квартиру.
        - Погоди… Ему квартиру, плюс гонорар тебе. То есть твоему кадру. Тебе элитное жилье в пользование, пока детишки школу не закончат. Во сколько же мне это обойдется? - нахмурился Телятин.
        - Водиле ты ничего платить не будешь. Только пообещаешь, - сказал Гарик. - А с тобой мы сочтемся. Ты молодец, ловишь на лету!
        - Не первый год в бизнесе, - пробурчал Телятин. - Однако накладно.
        - Как знаешь.
        - Кадр-то надежный?
        - Год как из горячей точки. Прибился ко мне в ЧОП. Я его держу для особых поручений… Ну, так что? - спросил чоповец, дав другу время на раздумье и в молчании приканчивая стерлядь.
        - Раз другого выхода нет…
        - Получается, я тебя уговариваю, а не ты меня, - разозлился Гарик. - Ну и живи со своей Телятиной!
        - Что ты, что ты! - замахал руками Аркадий. - А как же Кристина?
        - Мою любовницу тоже Кристиной зовут, - оживился Гарик. - Красивое имя.
        - А главное, редкое. Выпьем за это! - Телятин поднял бокал с вином.
        - За Кристин!
        - И за свободу!
        - За свободу!
        - Ура!
        - Детали и мой гонорар обговорим потом, - сказал на прощание Гарик, рыгнув стерлядью. - Когда ты возьмешь билет на поезд. Это и будет сигналом к началу кампании.
        - Договорились.
        И они, пожав друг другу руки, расселись по машинам. Телятин, посмотрев на крепкий затылок своего шофера как-то по-особому, совершенно несвойственным ему тоном сказал:
        - Трогай, Николай.
        А минут через пять добавил:
        - Жена небось заждалась.
        - Ульяна Федоровна? - удивился водитель. О том, что Телятины живут плохо, обслуга знала. На то она и обслуга.
        - Твоя жена. Как бишь ее?
        - Маша.
        - Маша тебя заждалась, Николай, - медленно, словно пробуя каждое слово на вкус, сказал Телятин. Вот она какая, человечность!

«Да, надо проявить человечность», - подумал он, закрывая глаза. Обрадованный вниманием хозяина, Николай взахлеб рассказывал про умницу-красавицу Машу. Уже через минуту Телятин с досадой подумал: «Надоел», но во имя дела решил терпеть. А еще через десять минут мелькнула мысль: «Как хорошо, что и его тоже…»
        Как же нам повезло, что мы живем в век современных технологий! Если женщина так некрасива и застенчива, что не может завести реальный роман, то к ее услугам есть Интернет. Ульяна Федоровна давно подозревала, что у мужа имеется любовница. И мечтала Аркаше (или Каше, как она его презрительно звала) отомстить. Но, глянув на себя в зеркало, приходила в уныние.
        Ее чувства к мужу не всегда были такие. За четверть века совместной жизни Ульяна Федоровна (или Лика) испытала их целую гамму. От мажорного «люблю до гроба» до мрачно-минорного «чтоб ты сдох, скотина!». Между двумя этими полюсами были полутона: «может быть, все еще наладится», «в этом есть и моя вина», «не такой уж он плохой, по крайней мере, не пьет». Одно время Телятина даже подумывала дать мужу свободу, но, поскольку Аркадий давно уже не обращал на нее внимания, он этот момент пропустил.
        А год назад случилось такое, что Ульяна Федоровна и думать забыла о разводе. Интернетом она начала пользоваться от скуки и незаметно для себя подсела. Первое время забегала туда между делом, посоветоваться: что делать с вянущей рассадой? Или как бороться с тлей, облепившей обожаемые розы? И зависала на час, а то и больше, поскольку подтягивался народ бывалый, и все - со своими советами. В конце концов, процесс обсуждения стал занимать Ульяну Федоровну гораздо больше самой проблемы. Рассада засыхала, розы гибли, а Телятина сидела за компьютером как приклеенная. Ей уже было все равно. Посуда грязная? И что? Ужин не готов? В ресторане поест со своей любовницей! Жизнь Ульяны Федоровны переместилась в другое измерение, в мир виртуальный, где она могла придумать себя такой, какой всегда мечтала быть в реальности.
        Такой, к примеру, как Кристина.
        Итак, Телятина зависла. На смену сайтам для домохозяек пришли социальные сети. Типичный путь интернет-пользователя. Начинают с малого, с пасьянса «Косынка» и робкого выяснения «а что я такое вообще и где?». Потом кидаются в глобальное, заводят кучу друзей, переписываются со всем земным шаром, а заканчивается все местечковыми разборками и тем же пасьянсом «Косынка».
        Ульяна Федоровна была где-то на середине пути, когда встретила Его на одном из сайтов… Но не будем сайт называть. Скажем так: кто думает, что ему плохо, вам сюда. Здесь вам расскажут, как на самом деле бывает плохо. Хотя не исключено, что большая часть этих душещипательных историй сплошное вранье.
        Но Ульяна Федоровна как раз находилась в том деликатном для женщины возрасте, когда она становится особенно ранимой и чувствительной. И горько жалеет об упущенных возможностях. Даже если их не было, ну, ни единого намека на романтические отношения c другим мужчиной, кроме мужа, все равно ей кажется, что были. Были намеки! И возможности тоже! Ах, какая могла получиться любовь! И еще, между прочим, не поздно!
        Некоторые дамы в это время становятся безудержными фантазерками, начинают взахлеб читать любовные романы и в каждом мужчине, открывшем перед ними дверь в магазин, видеть Его.
        - Женщина, проходите, не задерживайте!

«Ах, как он на меня посмотрел! Он думает, что я недоступна!»
        - Вот овца!

«Перед женой ему неловко. Нарочно меня обругал, так я ему понравилась!»
        В общем, вы поняли: у Ульяны Федоровны начался климакс. А муж отказался понимать ее состояние, говоря «бабья блажь» и «с жиру бесишься». В тот момент, когда необходимо проявить терпение и быть особенно нежным, Аркадий Телятин сделался таким грубым, что ненависть его жены, прежде тлевшая, как влажная солома, превратилась в огромный костер, сложенный из сухих березовых поленьев. Оставалось только раздуть его еще больше.
        Когда Ульяна Федоровна прочитала исповедь отчаявшегося человека, набравшего кредитов и предлагавшего свою почку, чтобы расплатиться с долгами, у нее из глаз полились слезы. Сообщение заканчивалось словами: «Пристрелите меня, пожалуйста!» Далее следовали комментарии:

«Да ну, ерунда!»

«Пусть живет!»

«То ли дело у меня…»
        Телятина вытерла слезы и кинулась на защиту. Между ней и виртуальным продавцом почки завязалась оживленная переписка. Она его отговаривала, он просил найти покупателя органа. Кончилось все тем, что Ульяна Федоровна рассказала свою историю.
        Себя, разумеется, приукрасила, а описывая мужа, краски сгустила. Она была
«эффектная блондинка». А он «гад, каких мало». «Жирная тупая скотина». Чуть ли не садист. В одном из писем Ульяна Федоровна, разгорячившись, написала, что муж ее избил. Потом одумалась и «избил» исправила на «ударил по лицу». Потом и лицо убрала. Написала просто: «ударил». И застыдилась. Но письмо все-таки отправила.
        Аркадий Телятин, несмотря на все свои недостатки и вызывающее поведение Лики, за четверть века, что они были вместе, и пальцем ее не тронул. Честно сказать, он ее боялся. Но Телятину уже понесло. Она даже готова была купить эту проклятую почку, при том, что сам орган останется при владельце. На бессрочном хранении, так сказать.
        Ее воображение рисовало стройного голубоглазого юношу, на щеках которого только-только появился первый пушок. Его письма были такие нежные, трогательные. И когда он признался ей в любви…
        Ах! Море слез и восторгов! В сорок пять жизнь только начинается!
        Разумеется, она назвалась не Ульяной, а Кристиной. Хотела было Анжеликой, но это имя уже испоганил своим грязным ртом «тупой козел муж». Итак, она стала
«Кристиной», а ее возлюбленный взял ник «Тристан». Их отношения были романтические, без всякой пошлости, можно сказать, святые.
        Ульяна Федоровна прекрасно понимала, что брак между ней и нежным юношей невозможен. Слишком большая разница в возрасте. Но могут быть варианты.
        Вот она скорбная (где-то с полгодика), богатая вдова. Каждую субботу ходит в церковь, раз в неделю на кладбище, и все время с розами. Аркаше, когда он будет в могиле, пойдет желтое. Непременно желтое. Огромные букеты, ведь он был так щедр! Оставил безутешной вдове магазин, два склада, московскую квартиру, загородный дом. И деньги. Много денег. Первое время они с Тристаном там же и будут встречаться. На кладбище. Якобы случайное знакомство, а потом… Потом она усыновит прекрасного юношу… И положит к его ногам ВСЕ. Вместе с его собственной почкой, взятой на хранение и щедро оплаченной.
        Боже! Она даже захлебнулась от восторга и принялась строчить очередное послание. Оставалось одно препятствие: надо было поскорее стать вдовой.
        Тристан откликнулся живо. И они, сначала робко, а потом все смелее и смелее принялись строить планы. Любовь жестока, если ей чинят препятствия. Ульяну Федоровну не устраивал просто развод. Аркадия она, если честно, побаивалась. Не того, что он ее и в самом деле ударит, пусть только попробует! Но в финансовых документах Телятина мало что смыслила, хотя и числилась генеральным директором. И ее обожаемый мальчик, судя по всему, тоже. Адвокаты, какие у нее были, и менеджеры по вип-клиентам, - всех их нашел муж. Ульяна Федоровна совершенно справедливо им не доверяла. Она была уверена, что Аркадий найдет способ оставить ее ни с чем. Ведь он такой умный и хитрый!
        Поэтому развод исключался. Если раньше Телятина преспокойно жила себе в деревне, о нарядах не думала, бриллиантами не грезила, шиншилловых шуб не покупала, то теперь она жаждала денег. Только деньги могли ее волшебно преобразить. Ведь существуют клиники пластической хирургии и такие процедуры, как липосакция, лимфодренаж, фраксель… Волшебные слова будоражили воображение Ульяны Федоровны, которая то и дело набирала теперь в поисковой строке Yandex «похудеть быстро», но она прекрасно знала, что денег на это Аркадий не даст. Он уверен, что не в коня корм, да и молодая любовница требует больших расходов. Ульяна Федоровна почему-то была уверена, что любовница мужа совсем еще девочка, и непременно модельной внешности. Ноги от ушей, мозги от Дольче с Габаной. Мужу все это дорого обходится, поэтому расходы «любимой» жены он контролирует и требует каждый месяц письменного отчета. Закатать в домашнюю бухгалтерию лимфодренаж и операцию по уменьшению груди в статье «непредвиденные расходы» не представляется возможным. Суммы такие, что Каша сам возьмется за ее липосакцию, причем без наркоза. Ульяна Федоровна
догадывалась, что это будет больно, потому и не рисковала. А вот когда она станет вдовой…
        В общем, план созрел, остались детали. Мужа надо убить. Пока идет следствие, она будет держать обожаемого Тристана на расстоянии, в целях безопасности. А сама тем временем съездит в Швейцарию, адресок элитной клиники можно раздобыть через Кристину и ее модных подружек.
        Переписка влюбленных стала еще живее. Благородный юноша всю тяжесть преступления решил взять на себя. Какое-то время они с «Кристиной» жарко спорили, и она вынуждена была уступить. Он и в самом деле влюблен. И готов ради нее на все. Только спрашивал: как?

«Я думаю, надо сделать ЭТО под видом ограбления». - «Отправить», - спешно нажимала Ульяна Федоровна и тут же получала ответ:

«Но ты не должна подвергаться опасности».
        Она была в восторге от такой любви. Вот оно, счастье! А тот факт, что они с Тристаном ни разу не виделись, Ульяну Федоровну ничуть не смущал. Время у нее еще было для волшебного преображения.

«У тебя есть ЧЕМ?» - писала она, не называя предмет. Надо соблюдать конспирацию.

«Нет», - отвечал Тристан.

«Бедняжка! Это, должно быть, ужасно дорого! А у тебя совсем нет денег! Я тебе перечислю. Заведи на Yandex электронный кошелек».

«Сделано!»
        Когда в начале декабря «обожаемый» супруг с кислой миной спросил у Ульяны Федоровны, что ей хочется в подарок к Рождеству, она живо ответила:
        - Денег!
        Быть может, слишком живо. Подумав при этом: «Твою смерть!»
        - Сколько? - насторожился Аркадий.
        - Двести тысяч! - не задумываясь, выпалила она.
        - Зачем тебе так много?
        Ах, если бы он знал! Но влюбленные становятся не только жестоки, когда им чинят препятствия, но и скрытны. Поэтому Ульяна Федоровна, не моргнув глазом, ответила:
        - Хочу сделать тебе сюрприз!
        - За это ни один пластический хирург не возьмется, - съязвил Аркадий. - Ни за какие деньги. В тебе столько жира, что завод по производству мыла сможет работать на нем месяц. Бесперебойно. Туда не пробовала обратиться? Еще и заработаешь.
        Телятина вспыхнула. Не будь Аркадий так жесток, она, возможно, и передумала бы. Но, оскорбив ее в момент, когда решалось все, муж подписал себе смертный приговор. Ульяна Федоровна окончательно созрела и вечером написала:

«На Рождество я уеду к маме. Аркадий останется дома один. Я скажу ему, что должны принести посылку. Заказанный мною по Интернету подарок. Он тебя впустит. Инсценируешь ограбление. Я подробно напишу, где что лежит».

«Понял», - ответил Тристан.
        Да, влюбленные потеряли всякую осторожность, но Ульяна Федоровна была уверена, что им все сойдет с рук. Она собиралась отключить видеокамеры и в самом доме, и наружного наблюдения у ворот, для чего долго и подробно расспрашивала Николая.
        - На Рождество я уезжаю к маме, - жеманясь, говорила она, - и очень беспокоюсь за мужа. Ведь он остается совсем один.
        Николай почему-то мялся и отводил глаза.
        Но Ульяна Федоровна ничего не замечала, так была увлечена подготовкой к убийству супруга. Фактически она являлась его заказчицей. И даже перевела деньги: аванс киллеру. О том, что деяние это уголовно наказуемо и статья серьезная, угодить за решетку можно надолго, Ульяна Федоровна не думала. Влюбленные не только жестоки, но и беспечны.
        Телятина не случайно выбрала ночь под Рождество. Охрана на въезде в поселок, как всегда, напьется, соседи спрячутся по домам и тоже будут праздновать. Заборы высокие и глухие. Даже если услышат выстрел, сочтут за салют в честь праздника. Почти на всех участках будут палить, такова традиция. А утром… Утром домработница найдет окоченевший труп Аркадия, вызовет полицию, они и позвонят в Тамбов, вдове. Надо только внятно объяснить мужу, почему рождественскую ночь его жена собирается провести в поезде.
        Когда им чинят препятствия, влюбленные бывают и жестоки, и скрытны, и весьма изобретательны. Ульяна Федоровна за этот год преобразилась и без помощи пластических хирургов. Если ее внешность видимых изменений не претерпела, то душа озарилась волшебным светом, потому что в груди теперь на месте сердца пылал огромный факел.
        Новость о ее отъезде Аркадий воспринял с энтузиазмом.
        - Давно пора навестить маму, - сказал он и послал Николая на вокзал за билетом. И даже не задал вопрос, который так волновал Ульяну Федоровну. Она сочла, что это судьба.
        Итак, день был назначен. Шестое января.
        - Гарик, я взял билет, - сообщил Аркадий, слегка заикаясь от волнения. - На шестое января. Поезд оправляется в три часа дня, следовательно, из дома надо выезжать часа за два.
        - Понял, старик, - живо откликнулась трубка. - Ты все правильно сделал. Теперь мне нужен аванс.
        - Я переведу на твой счет. Мой бухгалтер проведет это как оплату услуг по охране складов в рождественские праздники. Надо составить и подписать договор.
        - Умно. И никто не подкопается.
        - Нужно соблюдать конспирацию.
        - Это правильно, - согласился Гарик. - Пошлешь ко мне водителя с договором. Заодно мой кадр его и срисует. Как бишь его?
        - Николай.
        - Пусть будет Николай. До шестого. А потом не станет никакого Николая, - развеселился вдруг Гарик.
        - Тихо ты! - испугался Телятин.
        - Не дрейфь, старик. Скоро станешь свободен, как ветер. Привет Кристине!
        Вот почему Николай отводил глаза, когда хозяйка расспрашивала его о наружных видеокамерах. Он знал, что жить ей осталось до шестого января, и, честно сказать, жалел, но он очень любил Машу. А Маша была так молода и красива. Она хотела иметь ребенка, а для этого требовалась квартира. Своя, потому что платить за частную дорого, а, родив, Маша не сможет больше работать. И останется только зарплата Николая, конечно, она не маленькая, но и квартплата нехилая. Хозяева воспользуются моментом и непременно накинут. Ах, вы теперь с ребеночком? Да еще и с грудным? Компенсируйте беспокойство. Как же? А соседи будут жаловаться на плач? А в налоговую стукнут? Кто за все это будет платить? А еще пеленки-распашонки, коляска опять же, памперсы, детское питание. А вдруг у Маши не будет молока?..
        Об этом и думал Николай, когда его подробно инструктировал хозяин. О том, что он хоть и простой водитель, но зато настоящий мужчина, потому что смог решить проблему. Маша будет довольна, и ей совсем не обязательно знать, откуда у мужа деньги. И не он же будет убивать…
        - Ты все понял?
        - Да.
        - Вот и молодец.

«Взяла билет, - в тот же день с энтузиазмом отстучала Ульяна Федоровна. - На шестое. Перед отъездом выведу из строя все видеокамеры. Охрану на въезде в поселок поздравлю с утра, подарю литровую бутылку водки и десять банок пива. К вечеру они будут никакие. Нежно тебя целую…»
        Обоим супругам их план казался идеальным. Телятин уже предвкушал, как обрадует Кристину, его жена грезила о сладком мальчике Тристане. Взятый по отдельности, любой из этих планов, вне всякого сомнения, и принес бы результат, близкий к идеальному. Но беда была в том, что Аркадий с Ульяной назначили одну и ту же дату. И шестого января началось черт знает что…
        Смерть в подарок на Рождество (трагедия)
        Акт первый. Светло
        Ульяне Федоровне не спалось. Всю ночь перед отъездом она беспокойно ворочалась с боку на бок. Вроде бы продумала все, детали они с Тристаном обговорили, список вещей, которые надо ему «украсть», она составила, но…
        Никогда не получается так, как задумано! Сто раз это уже проверено! Всегда найдется какой-нибудь ненадежный камешек в фундаменте возведенного здания, чтобы оно при слишком уж сильном толчке зашаталось и рухнуло. А вдруг муж обнаружит, что видеокамеры не работают? Или ему позвонят из охранного предприятия, где находится пульт? Коттедж-то на сигнализации! Возьмут и позвонят! Проверить, все ли в порядке. Никогда не звонили, а тут вдруг сподобятся!
        Телятина сделала ставку на Рождество. Праздник отмечают все, вне зависимости, дома они или на работе. В охранном предприятии среагируют только на сигнал о взломе. А его не будет. Убийца придет под видом посыльного, хозяин сам откроет ему дверь. Еще вчера она предупредила Аркадия о том, что его ждет сюрприз.
        - Какой удобный поезд! - щебетала Ульяна Федоровна, чтобы скрыть волнение. - Около полуночи я буду в Тамбове, мама уже заказала такси…
        Будь Аркадий Павлович не так увлечен собственным идеальным планом убийства жены, он, без сомнения, обратил бы внимание на то, что она слегка не в себе. Но его самого трясло, как осиновый лист. Поэтому он лишь рассеянно кивал:
        - Да, да. Ты права, дорогая.
        И она не обратила внимания на это «дорогая». Да какая она ему дорогая? Она давно уже «жирная обленившаяся свинья»! Но ответила Ульяна Федоровна в тон мужу:
        - Дорогой, я совсем забыла! Вечером шестого придет посыльный.
        - Какой посыльный? - рассеянно спросил Аркадий.
        - Я заказала подарок. Помнишь, ты дал мне двести тысяч?
        - Да, помню, - кивнул Аркадий, который, признаться, уже не помнил ни черта. Ведь это была такая мелочь по сравнению с тем, сколько он перевел на счет фирмы Гарика и пообещал Николаю.
        - Так вот: посыльный придет к вечеру.
        - К вечеру? Почему к вечеру?
        - Ну, не к вечеру. Как получится. Ты же знаешь: пробки. Время в пути невозможно предсказать. Ты должен его впустить и взять посылку.
        - Хорошо. - «Завтра вечером тебе уже будет не до посылки. Потому что ты сдохнешь!»
        - Вот и славно, - расцвела улыбкой Ульяна Федоровна. - «Какой же ты, Каша, дурачок! Сам впустишь свою смерть!» - Он так и скажет: я посыльный. Из…
        - Да понял я! - с досадой отмахнулся Телятин.
        - Смотри, не забудь! - И Ульяна Федоровна отправилась собирать вещи.
        - А что за сюрприз-то? - запоздало спросил Аркадий Павлович. Его жена уже была в дверях.
        - Да так. Увидишь.
        Как только настало время действовать, Ульяна Федоровна успокоилась. Отъезд назначили на час дня. Муж сказал, что Николай отвезет ее на вокзал, после чего будет свободен. К жене, мол, поедет праздновать.
        - И я отпраздную, - с энтузиазмом сказал Аркадий, но Ульяна Федоровна опять-таки не придала этому значения.
        Поняла только, что Николая не будет уже после часа, а Каша сразу после ее отъезда тяпнет водки. И ему станет не до видеокамер. Муж завалится на диван и прилипнет к телевизору. Все складывается как нельзя лучше. Ей даже захотелось написать Тристану. Фортуна, мол, на нашей стороне, ничего не бойся, милый. Но Телятина решила не искушать судьбу. Пусть все идет, как идет. Не спугнуть бы.
        К полудню она тайком собрала внушительных размеров сумку, куда кроме литровой бутылки водки и десяти банок пива положила еще и кое-какую закуску. Подняв сумку, Ульяна Федоровна невольно крякнула: тяжеленькая. Но она была женщина видная, из тех, что «коня на скаку» и «в горящую избу», поэтому с задачей справилась. Пока все шло по плану.
        Из дома Телятина вышла через черный ход тайно. Опять-таки зачем искушать судьбу? Увидит ее Аркадий с поклажей, начнутся расспросы, как да что? Какие такие подарки? Заглянет муж в сумку и ахнет. Неслыханная щедрость! Да с чего?! Вдруг она начнет путаться в показаниях и у Каши возникнут подозрения? Все надо сделать тайно. Видеокамеры в доме уже выведены из строя, остались наружные.
        Щеки Ульяны Федоровны раскраснелись от волнения, когда она торопливо шла к будке охранников.
        - Доброе утро, сынки! - отчего-то сказала Телятина, когда полосатый шлагбаум оказался на расстоянии вытянутой руки.
        Бородатые «сынки» в камуфляже удивленно переглянулись.
        - Ну, здорово, мамаша.
        - С Рождеством вас!
        - И вам, хозяйка, не хворать.
        - Я к маме уезжаю, - засуетилась Телятина. - Поэтому решила поздравить вас с утра.
        Охранники впились взглядами в огромную клетчатую сумку.
        - Здесь водка, пиво, ветчина… - принялась перечислять Ульяна Федоровна.
        Услышав «водка», они почти отключились. Тот, что постарше, сглотнул слюну.
        - Вот спасибо, мамаша! - сказал он с чувством, а другой, маленький и толстый, в нетерпении полез в сумку. Увидев литровую бутылку живительного нектара двойной очистки с внушительным количеством медалей, присвистнул: - Ничего себе! Дай вам бог здоровья, дамочка!
        - Только вы смотрите, - велела Ульяна Федоровна. - Охраняйте тут. Не напивайтесь. Муж у меня один остается.
        Они переглянулись и заржали, как кони.
        - Оно понятно! За мужиком присмотрим, не волнуйтесь, дамочка!

«Когда найдут труп, у них наверняка будут брать показания», - рассуждала Ульяна Федоровна, возвращаясь домой. - Чувствуя свою вину, они будут выкручиваться изо всех сил. И меня не сдадут. И потом, я сказала: охраняйте, не напивайтесь…»
        Теперь ее волновали соседи. Одно дело вывести из строя аппаратуру в доме. Другое дело - на воротах. А вдруг соседи спросят:
        - А что это вы тут делаете, Ульяна Федоровна?
        Сердце ее билось так сильно, что в голове стоял непрерывный гул, пока она занималась порчей собственного имущества. Но вроде бы обошлось. Их дом был крайним, и соседи только одни, слева. Оттуда доносились аппетитные запахи: томящийся в духовке молочный поросенок, булочки с корицей и традиционный салат оливье. Все были заняты подготовкой к вечернему застолью.
        И все равно на свой участок Ульяна Федоровна входила крадучись. Так, чтобы не скрипнула ни одна петля на воротах. Ни единая веточка под ногами не хрустнула. Фу-у-у! Удалось! Теперь нужно прокрасться мимо Аркаши и Николая, которые, как назло, стояли во дворе у машины и что-то бурно обсуждали. Ульяна Федоровна нырнула за беседку, решив переждать, пока они не уйдут в дом. И замерла. В морозном воздухе отчетливо слышалось каждое слово.
        - Ты все понял? - строго спросил Телятин.
        - Сколько раз уж обговаривали.
        - Повторение - мать учения, - наставительно сказал Аркадий Павлович. - Дело ответственное. Ошибиться тут нельзя. Карту внимательно изучил?

«О чем это они?» - насторожилась Ульяна Федоровна.
        - Сто раз изучил.
        - А что потом с ней сделал?
        - Сжег, как вы велели! - отрапортовал Николай.
        Телятина невольно вздрогнула. В шпионов, что ли, мальчики решили поиграть? Какая карта? Почему сжечь?
        - Место, где крестик, хорошо запомнил? - продолжал меж тем допрос Аркадий Павлович.
        - Во сне вижу!
        - Там вас будет ждать киллер.
        В Аркашиных устах это слово прозвучало нелепо. И в то же время страшно. Ульяна Федоровна все еще ничего не понимала. Или отказывалась понимать.
        - Ты скажешь, что колесо спустило.
        - Лучше мотор забарахлил.
        - Без самодеятельности! - строго сказал Аркадий. - Выйдешь из машины…
        - Да понял я.
        - Потом сделаешь так, чтобы она тоже вышла. Ври, что хочешь, но только бы она вышла из машины.
        - Полицию когда вызывать?
        - Полицию? - Ей показалось, что Аркаша слегка напрягся. - Обожди малость, потом звони.
        - А грабить нас будут?
        - Грабить будут, - заверил Аркадий Павлович.
        - Только вы уж скажите, чтобы меня по голове не сильно.
        - Сказал уже, - оскалился Телятин.
        - И деньги…
        - Уже приготовил. Ты же видел чемоданчик.
        - Так-то оно так. Что ж, в него пять «лимонов» влезло?
        - Так в долларах же!
        - Так-то оно так.
        - Не бойся, не обману.
        - Да куда уж вы денетесь…
        - Ты что себе позволяешь?!
        - Мы ж, Аркадий Павлович, теперь одной веревочкой повязаны. Куда ж вы без меня?

«Сволочь, - запоздало подумала Ульяна Федоровна о муже, забыв, что нынче сама собиралась отправить Кашу на тот свет. - Какой же он подлый! И Николай… Разве я плохо с ним обращалась? Вот она, благодарность!» - от обиды Телятина чуть не заплакала.
        - Где она? - спросил Аркадий.
        - Наверху. Небось шмотки свои собирает. Сейчас спустится.
        - Если что пойдет не так - обязательно позвони. Понял?
        - Да что не так-то, когда все уже обговорено?
        - Ладно, иди.
        - Куда?
        - Запаску приготовь! - рявкнул Телятин. - Колесо же менять будешь!
        - Так оно в машине уже.
        - Тьфу, - сплюнул Аркадий Павлович. - Никаких нервов с вами не хватит! Проверь еще раз! Чтобы осечки не случилось! В таком деле ошибиться нельзя!
        И тут Ульяну Федоровну ледяной волной накрыл запоздалый страх. Получилось, что она проглядела собственное убийство, которое тщательно и, возможно, не первый месяц готовил супруг! А теперь вдруг Телятина поняла, насколько все серьезно. Если она, как планировала, сядет сейчас в машину… Боже! Как страшно все могло закончиться, не подслушай она случайно их разговор! Но теперь она знает все!
        Это и был злосчастный камешек, из-за которого рухнуло такое стройное здание ее плана. Но и здание, возведенное Аркадием Телятиным, рухнуло тоже. Из груды обломков обоих планов родилось нечто несообразное.
        Дальше Ульяна Федоровна действовала спонтанно, так, как ей подсказывал инстинкт самосохранения. Она уже поняла, что против нее организован целый заговор. Их, по меньшей мере, трое. Трое сильных, уверенных в себе, вооруженных мужчин. А она одна, и она - женщина. Поэтому Ульяна Федоровна поступила как слабая женщина. Воспользовавшись тем, что муж с водителем зачем-то ушли в гараж, кинулась в дом, и, запершись в своей комнате, позвонила в полицию.
        - Что у вас случилось? - буркнул в трубку недовольный дежурный - никто не любит работать в праздники.
        - Помогите, меня хотят убить, - заплетающимся языком сказала Ульяна Федоровна.
        - Позвоните 03.
        - Это же «Скорая»!
        - Правильно: вам туда. Пить меньше надо, гражданка. Вызовите наркологов, они вам помогут.
        - Я не пью! То есть не пила! - Голос Телятиной стал уверенней. - Я только что случайно подслушала разговор мужа с шофером! Мне надо ехать на вокзал, к маме, а меня в лесу ждет киллер!
        - Он вам что, угрожал?
        - Кто? Киллер? Да я его в глаза не видела! Если бы видела, я бы вам уже не звонила! Лежала бы на шоссе с простреленной головой!
        - Муж! Муж вам угрожал?
        - Да нет же! Он сразу решил меня убить!
        - Повреждения есть? - вяло поинтересовался дежурный.
        - На чем? - растерялась Ульяна Федоровна, вспомнив почему-то испорченную ею же видеоаппаратуру.
        - На вас!
        - Какие повреждения? - еще больше растерялась она.
        - Он вас бил?
        - Кто?
        - Муж!
        - Да пусть только попробует!
        - Значит, синяков-ссадин-шишек нет. Так чего ж вы от нас хотите?
        - Я же говорю, меня хотят убить! Муж нанял киллера, который ждет меня в месте, обозначенном на карте крестиком! А карту они сожгли!
        - На учете в психдиспансере состоите? - подозрительно спросил дежурный.
        - Да вы что, с ума сошли?
        - Это вы с ума сошли. Перепьются в праздники и давай в полицию названивать! А у нас на всех рук не хватает! Мы, между прочим, тоже люди! И за маленькую зарплату! Вот когда убьют, тогда и звоните!
        - Погодите… Я говорю правду. Выслушайте меня, - взмолилась Телятина, поняв, что сейчас он положит трубку. - Мне очень страшно. Пришлите кого-нибудь.
        - Гражданочка, и вы меня поймите. Ну кого ж я к вам пошлю? Все ж… - дежурный замялся. - На выезде. Этого, того… работают… Приходите к нам в отделение и пишите заявление. Мы ваше дело рассмотрим и откажем, как полагается. В письменном виде.
        - Да поймите! Я не могу выйти из дома! По дороге к вам они меня и прихлопнут!
        - Вы точно не состоите на учете у психиатра? - с надеждой спросил дежурный.

«Ну, мужики, будем! - раздался на заднем плане прокуренный бас, которому аккомпанировал звон стаканов. - С Рождеством! Так до первой звезды ж нельзя! Да вот же она, в стакане! Обмоем звездочку! Ур-ра!!!»
        - Вы обязаны реагировать на сигналы граждан или не обязаны? - рассердилась Ульяна Федоровна. - Я - законопослушная гражданка, владелица мебельного магазина, двух складов и офиса в Москве! Вы на мои налоги там сидите в таком количестве! Поэтому вы обязаны меня защищать! И в праздники тоже!
        - Хорошо. Где вы территориально находитесь? - тусклым голосом спросил дежурный.
        Ульяна Федоровна сказала. «Это ж черт знает где!» - прокомментировал прокуренный бас. Видимо, дежурный включил громкую связь.
        - За ложный вызов будете отвечать в денежном эквиваленте, - предупредили Телятину.
        - Да! Отвечу! А вы ответите за труп! Если не примите меры!

«О как! - загудели те, что «на выезде». - Пожрать спокойно не дадут!»
        И тут же в трубке раздалось:
        - Мы вышлем к вам одного из самых опытных наших сотрудников. Раз вы такая законопослушная гражданка, - ехидно добавил дежурный.
        - Как его имя? - выдохнув, спросила Ульяна Федоровна. Она своего добилась.

«А как?» - послышалось на заднем плане. Потом вновь раздались звон стаканов, смех и смачная матерная ругань. Услышав «сука», Ульяна Федоровна невольно покраснела.
        - Ваня, - пискнул кто-то.
        - Эй? Чем вы там занимаетесь? - возмутилась Телятина.
        - Иваном Петровичем его зовут, - басом сказали в трубку, после чего связь внезапно оборвалась.
        Ульяна Федоровна немного успокоилась. Полиция скоро будет здесь. Машинально она посмотрела на часы. На лестнице раздались тяжелые шаги. Сейчас сюда поднимется Аркадий! А вдруг они выломают дверь? Телятина опять схватилась за телефон.
        - Алло! Кристина?
        - Что с тобой? - взволнованно, как показалось Ульяне Федоровне, спросила лучшая подруга. - Что-то случилось?
        - Да! Случилось!
        - Мама заболела?!
        - С мамой все в порядке. Но я к ней уже не еду!
        - Почему?! - жалобно вскрикнула Кристина.
        - Мой муж хочет меня убить!
        - Что?!
        Дверная ручка повернулась вниз, раздался голос Аркадия:
        - Лика! Ты опоздаешь!
        - Сейчас! - крикнула Ульяна Федоровна и торопливо сказала в трубку: - Приезжай ко мне! Мне страшно!
        - Ты с ума сошла, - пролепетала Кристина.
        - Нет! Все очень серьезно! Если хочешь меня спасти… Если ты мне подруга…
        - Лика! - нетерпеливо крикнул Телятин.
        - Не могу больше говорить, - заторопилась Ульяна Федоровна. - Муж ломится в комнату. Я уже вызвала полицию, но и ты должна приехать. Я хочу, чтобы ты меня подстраховала.
        - Немедленно выезжаю! - сказала Кристина, и Ульяна Федоровна вздохнула с облегчением.
        - Лика! Что случилось? - толкнулся в дверь Аркадий. - Почему заперлась? И что ты копаешься? Ты же на поезд опоздаешь!
        - Я передумала! - пискнула Ульяна Федоровна, сжимая в руке мобильный телефон.
        Кристина живет недалеко, ей понадобится полчаса, максимум минут сорок…
        - Что? - переспросил Аркадий, и дверная ручка заходила ходуном. - С кем ты там разговариваешь?
        - С мамой! - соврала Телятина. - Она заболела!
        - Тем более надо ехать!
        - Гриппом!
        - Лика! Немедленно открой!
        - Я голая!
        - Я что, тебя голую не видел?! - заорал Аркадий, налегая на дверь плечом. Ульяна Федоровна задрожала, но дубовая дверь, хоть и тоже затряслась, но выстояла. Телятин, торговец элитной мебелью, знал в дереве толк. Дом он строил на совесть.

«Итак, Кристина здесь будет через полчаса, - лихорадочно рассуждала Ульяна Федоровна. - Где-то через час подъедет и полиция. Нас уже будет трое против них троих. Нет, пока двоих. Третий спрятался в лесочке, в месте, обозначенном на карте крестиком. А карту сожгли…»
        - Лика!!!
        - Я никуда не еду! - крикнула Ульяна Федоровна. Мысли ее путались. Она дрожала от страха. - У меня голова болит! Я легла!
        - Да открой же мне дверь!

«Тристан! - сообразила наконец Телятина. - Я же вызвала полицию! Тристан приедет сюда и угодит в ловушку! Господи, что же я наделала!»
        Она кинулась к компьютеру. Пока он загружался, Аркадий уговаривал жену:
        - Лика, давай поговорим. Ты не можешь вот так взять и поменять планы. Билет пропадет. За него деньги заплачены. Ну подумаешь, у тещи грипп? Ты же недавно переболела. Этим вирусом ты уже не заразишься.
        - Откуда ты знаешь, какой именно в Тамбове вирус? - «Слава те! Загрузился!»
        - Да везде один вирус, идиотка! - заорал Аркадий, теряя терпение. - Открой!
        - Сейчас…

«Любимый, все отменяется, - торопливо отстучала Ульяна Федоровна. - Муж хотел меня убить. Я вызвала полицию. Ни в коем случае не приезжай!»
        - Лика, я жду!

«Отправить», - торопливо нажала Ульяна Федоровна. Как только письмо ушло, она вновь занервничала. - «Мамочки, что же я творю-то! Зачем я позвонила в полицию? Надо было написать Тристану! Кто, как не он, может меня спасти? А полиции и дела нет! Почему я не знаю его телефона? Почему я вообще ничего не знаю?!!»
        Она понимала только одно: если сейчас предпринять какие-либо меры, писать другое письмо и звонить в полицию, отменяя вызов, все еще больше запутается. Поэтому лучше оставить все, как есть. Скоро приедет Кристина, а следом полиция. Тристан же останется дома.
        - Где она там, Аркадий Павлович? - раздался на лестнице голос Николая. - Опаздываем же!
        - Она передумала ехать, - сквозь зубы сказал Телятин.
        - Как так - передумала? - Шаги приблизились к двери. Теперь там стояли двое мужчин.
        - Я никуда не еду, - подтвердила Ульяна Федоровна, держась на безопасном расстоянии от двери.
        - И что делать? - озадаченно спросил Николай. - Вы ж мне сказали: случись что - позвони. Так вот и случилось!
        - Погоди…
        - Я легла! - крикнула Ульяна Федоровна и бросила на кровать диванную подушку. - Слышишь, Аркаша?
        - Кому звонить-то, Аркадий Павлович? - озадаченно спросил Николай.
        - Да заткнись ты! - взревел Телятин.
        - Ну нет, так мы не договаривались…
        - Ступай вниз и жди.
        - Аркадий Павлович…
        - Ступай вниз, я сказал!
        Ульяна Федоровна услышала обиженное сопение, а потом грузные шаги. Заскрипела лестница.
        - Что с тобой случилось, Лика? - вкрадчиво спросил Аркадий.
        - Ничего не случилось.
        - Тогда почему ты заперлась?
        - Я… Мне захотелось побыть одной.
        - Почему?
        - Переживаю из-за мамы.
        - Врешь, сука! - Телятин изо всей силы врезал в дверь кулаком и завыл от боли: - О-о-о! Открой!!!
        - Ни за что! - злорадно сказала Ульяна Федоровна.
        Какое-то время за дверью стояло молчание. Телятина даже забеспокоилась.
        - Эй, Каша, - позвала она. - Ты там?
        - Там, там.
        - Что делаешь?
        - Думаю.
        - Так вот: ничего у тебя не получится! - с торжеством сказала Ульяна Федоровна.
        - Ты о чем? - насторожился Аркадий.
        - Я все знаю!
        - А именно?
        - Ты решил меня убить!
        - Откуда ты… - Муж от волнения закашлялся.
        - А ты знаешь, что бывает с заказчиками убийства собственных жен? Их сажают в тюрьму! И надолго! На всю жизнь!
        - Лика… - простонал Телятин.
        - Да! Я подслушала ваш разговор! Ты инструктировал Николая, а я подслушала! И позвонила в полицию!
        - Ты с ума сошла!
        - Тебе конец!
        И тут до Ульяны Федоровны дошло. Ей вовсе не обязательно становиться вдовой. Если Аркадий надолго сядет в тюрьму, а бизнес записан на нее… Сердце сладко заныло. Муж у нее в руках. Наконец-то!
        - Лика, пожалуйста… - Аркадий был трусоват, и он испугался.
        - Вот так-то, дорогой!
        - Я тебя прошу… Давай поговорим.
        - Мы поговорим, если ты выполнишь мои условия.
        - Я готов на все!
        - Во-первых, пусть Николай уедет.
        - Куда? - растерялся Телятин.
        - Совсем уедет. Я буду разговаривать с тобой только один на один. Без свидетелей.
        - Хорошо, - мгновенно сдался муж.
        - Позови его сюда, - диктовала Ульяна Федоровна. - И вели ему убраться. Я хочу слышать ваш разговор.
        - Я сейчас спущусь и…
        - Стой! - крикнула Ульяна Федоровна. - Не сходи с этого места, скотина! Да, да! Скотина! Только грязный скот мог на такое решиться: убить жену, с которой прожил четверть века! Вот он, твой подарок на серебряную свадьбу! - Она притворно расплакалась.
        - Ты все не так поняла, - пробормотал Аркадий.
        - Я все правильно поняла! Пусть Николай сюда поднимется! Разговаривайте при мне! Каждое слово хочу слышать! Если пойму, что ты звонишь по телефону - тебе конец!
        - Хорошо, - обреченно повторил Аркадий и крикнул: - Николай! Поднимись-ка сюда, дружище!
        Ульяна Федоровна замерла: за дверью сопел муж. Но, как она и велела, с места не сходил. Ждал. И она ждала. На лестнице вновь раздались грузные шаги.
        - Что случилось, хозяин?
        - Тебя, кажется, Маша ждет? - спросил Телятин.
        - Так мы ж…
        - Вот и поезжай к ней.
        - Не понял?
        - Домой, говорю, езжай! Чтобы через пять минут тебя здесь не было!
        - Опять-таки не понял?
        - Моя жена все знает, болван! - разозлился Телятин.
        - Я все знаю, - подтвердила из-за двери Ульяна Федоровна.
        - Мы с ней сейчас все решим. Вдвоем. Без свидетелей. Понял?
        Возникла пауза: Николай соображал туго. Странно, но Аркадий перестал сопеть. За дверью чувствовалось напряжение, и Ульяна Федоровна заволновалась.
        - Эй! Что вы там делаете? - крикнула она.
        - Ничего, дорогая, - отозвался Аркадий. - Я объясняю Николаю, почему он должен немедленно уехать.
        - Теперь вроде как понял, - подтвердил Николай. - Что ж, выходит, все отменяется?
        - Да! - рявкнул Телятин. - Отменяется!
        - А как же квартира?
        - Так ты ему квартиру пообещал? Сволочь! - закричала Ульяна Федоровна. - Во сколько же тебе обошлось мое убийство?!
        - Лика, не кричи так, умоляю! Соседи услышат!
        - Ах, соседи…
        - Теперь совсем понял, - вздохнул Николай. - Ну, я того? Поехал?
        - Да.
        - И помни: в полиции все знают! - зловеще сказала Ульяна Федоровна.
        - Я тебе позвоню, когда все закончится, - торопливо пробормотал Аркадий, обращаясь к шоферу.
        Ульяна Федоровна, прижав ухо к дубовой двери, услышала, как Николай спускается вниз. Потом кинулась к окну. На работу водитель приезжал на своей машине, на ней же возил хозяйку, когда ей требовалось в город. Лимузином мужа Ульяне Федоровне пользоваться запрещалось, исключением были поездки в банк. Муж унижал ее при каждом удобном случае, вот почему теперь ей так обидно. Мало Каше было ежедневно втаптывать ее в грязь! Киллера нанял! Вот же сволочь! В окно со второго этажа она видела, как Николай уселся в машину и выехал за ворота. Ульяна Федоровна подождала, пока створки закроются.
        - Лика, - позвал супруг. - Он уехал. Открывай. Нам надо поговорить.
        - Хорошо, - сказала Ульяна Федоровна, подумав, что выиграла достаточно времени. А заодно избавилась от Николая, который казался ей опасным.
        Кашу она не боялась. За долгие годы совместной жизни он ее и пальцем не тронул. И не тронет. На всякий случай Ульяна Федоровна взяла с книжной полки отлитую из бронзы фигурку гейши и, сжимая ее в руке, подошла к двери. Левой рукой поворачивая ключ в замке, она высоко подняла правую, со статуэткой.
        - Только подойди! - сказала она Аркаше, когда дверь открылась. И погрозила ему гейшей. - Получишь по башке. И мне ничего за это не будет. В полиции знают, что ты нанял киллера. Засчитают как самооборону.
        - Хорошо, хорошо, - пробормотал Аркадий, мучительно раздумывая, как ему выкрутиться из этой, прямо скажем, непростой ситуации. - Может, спустимся вниз? - робко предложил он. - Выпьем по глоточку. Как-никак Рождество.
        - Ага! Чтобы ты всыпал яд в мой бокал! А я бы его выпила! Нет! Разговаривать будем здесь. Заходи, - Ульяна Федоровна посторонилась.
        Аркадий Телятин ввалился в комнату и вытер пот со лба. Деловые переговоры были его стихией. Так он выиграл не одну коммерческую битву и почти не сомневался в успехе и на этот раз. Главное, выиграть время. Позвонить Гарику. Спросить совета: что теперь делать? Тем временем Николай доедет до места, обозначенного крестиком, и предупредит того, кто сидит у шоссе в засаде. Воспользовавшись тем, что жена ничего не видит, а только слышит, Телятин набрал на мобильном короткий текст и показал его водителю. Тот вроде бы понял. Николай тугодум, зато исполнителен.
        Телятин даже хотел спросить у Лики:
        - Есть у меня право на один звонок?
        Но по ее лицу понял, что нет. Действовать надо быстро, чтобы все решить еще до приезда полиции. Если он сумеет уговорить жену, что ей все это померещилось, Ульяну Федоровну сочтут сумасшедшей и упрячут в психушку. Придется, конечно, приплатить врачам, но повод есть, она его сама дала. На почве начавшегося климакса, мол. Такое с женщинами часто случается.

«Это вариант, - подумал Телятин. - И вовсе не обязательно становиться вдовцом…»
        Переговоры он начал весьма решительно.
        Переговоры
        - Я могу сесть?
        - Делай что хочешь, тебе это все равно не поможет, - сквозь зубы процедила жена.
        Телятин сел.
        - Значит, ты подслушала мой разговор с Николаем… С чего это тебе вздумалось открывать зимой окно? На улице холод собачий. Неужели ты мерзла на ветру в домашнем халатике? Это на тебя не похоже. Ты даже сквозняков боишься, тем более после гриппа, а тут - мороз, ледяной ветер…
        - Я была во дворе! А вовсе не у себя в комнате! И в шубе, а не в домашнем халате! И слышала каждое слово!
        - А что ты делала во дворе?
        - Я… - Ульяна Федоровна сообразила, что может угодить в ловушку. - Вешала белье! Ты же сам настаиваешь, чтобы рубашки в любую погоду сушились на улице, хотя у нас огромный дом! Но этот запах тебе, видишь ли, напоминает о детстве! Эксплуататор!
        - А разве у нас сегодня была стирка? - удивился Аркадий.
        - Ты вообще ничего не замечаешь! - ринулась в атаку Телятина. - Продукты в холодильнике появляются сами собой, так же как и чистые простыни в шкафу, посуда сама моется. И при этом я ничего не делаю!
        - К нам через день приходит Екатерина Ивановна, - робко возразил Аркадий. - А за участком следит садовник.
        - Через день! - взвыла Ульяна Федоровна. - А все остальное время этим занимаюсь я! Стирка, готовка, уборка, глажка… Все на мне!
        - Но я не слышал, чтобы работала стиральная машина.
        - Потому что она находится внизу, в стиральной комнате!
        - Я относил туда сегодня грязную рубашку. Там было тихо.
        - Значит, машина уже выключилась!
        Аркадий встал и подошел к окну:
        - Странно… Я не вижу никакого белья. Веревки пусты.
        - Потому что я его так и не повесила! После того, что услышала, мне уже было ни до чего!
        - Если бы ты ходила по двору с тазом чистого белья, я бы тебя заметил, - внимательно посмотрел на нее Аркадий.
        - По-твоему, я вру? Это все равно ничего не меняет!
        - Э… не скажи. Обстоятельства, при которых ты подслушала напугавший тебя разговор, немаловажны. Полиция будет подробно тебя расспрашивать.
        Телятина вздрогнула. Аркадий это заметил. «Что-то тут не то», - подумал он и слегка нажал:
        - Если человек крадется по собственному двору, воображая, что у него в руках таз с бельем, это похоже на паранойю. Голосов, случайно, не слышала? Которые подсказали тебе, что надо спрятаться за беседкой?
        - Откуда ты знаешь, где я пряталась? - пробормотала Ульяна Федоровна.
        - Видишь ли, у меня тоже было видение, - оскалился Аркадий.
        - Хватить морочить мне голову!
        - Кто кому морочит.
        - Ты хотел меня убить!
        - Ты слишком часто это повторяешь, дорогая.
        - Замолчи, скотина! - Ульяна Федоровна замахнулась на мужа бронзовой статуэткой. - Какая я тебе дорогая?!
        - Еще один симптом, - констатировал Аркадий. - Подозрительность, слуховые галлюцинации, агрессивность. Да по тебе психушка плачет, Лика. Что тебе сказали, когда ты позвонила в полицию? Случайно не 03 посоветовали набрать?
        Ульяна Федоровна невольно заволновалась. Аркадий был очень хитрым, она это знала. И прекрасно поняла, куда он клонит. Еще и Николая в свидетели позовет. Она и в самом деле дала маху. Доказательств-то нет.
        - Что с тобой, дорогая? - ехидно поинтересовался Аркадий. - Начинаешь сомневаться в том, что услышала? А не отменить ли нам вызов?
        - Нет! - вздрогнула Телятина. - Ни за что!
        - Хорошо. Пусть приезжают. Хотя, я уверен, они не станут торопиться. Как-никак сегодня Рождество.
        - Да, но зато Кристина сказала, что немедленно выезжает. - Ульяна Федоровна посмотрела на часы. - Я думаю, она будет здесь минут через пятнадцать.
        - Кристина?! - аж подпрыгнул Аркадий. - Ты позвонила Кристине?!
        - Да. Она же моя подруга.
        - И что ты ей сказала?
        - Попросила подстраховать. Сказала, что муж хочет меня убить, и…
        - Дура!
        Аркадий вскочил и забегал по комнате. Самообладание ему изменило. Теперь орать начал он:
        - Зачем впутывать в это еще кого-то! Звонить, куда тебя не просят! Ты совсем спятила!
        - Я хочу, чтобы в доме было как можно больше народа, пока тебя не упрячут в тюрьму! Тебе придется убить не одну женщину, а двух, если ты еще не передумал!
        - Да как я могу убить Кристину?!
        - Как-как?
        Телятин сообразил, что сгоряча почти проговорился.
        - Я хотел сказать, что и тебя-то не хотел убивать, зачем мне Кристина?
        - Она, кстати, подтвердит, что ты со мной плохо обращался. Ведь я ей об этом рассказывала. Она почти как член семьи. - При этих словах Телятин не сдержался и хмыкнул. - Я не раз Кристине жаловалась на твою жестокость.
        - Я ей сейчас позвоню, - Аркадий взялся за телефон.
        - Не смей! - закричала Ульяна Федоровна. - Если ты это сделаешь… Если ты это сделаешь, тебе будет еще хуже! А, кстати… - сообразила она. - Откуда у тебя ее телефон?
        - Я же должен знать координаты твоей единственной подруги, - принялся выкручиваться Аркадий. - Мало ли что случится?
        - И часто ты ей звонил?
        - Э-э-э… время от времени. Спрашивал, чем вы собираетесь заняться и когда вас, то есть тебя, ждать дома.
        - Ты устраивал в моем доме свидания со своей любовницей и спрашивал у моей подруги, когда я планирую вернуться?! - вскричала Ульяна Федоровна. - О, какой же ты подлый!
        Аркадий тут же прикинул: что лучше, признать Кристину своей любовницей или сообщницей? Она ведь посвящена в его план избавления от ненавистной жены. Они с Кристиной давно уже хотели соединить свои судьбы. Он даже колечко обручальное присмотрел. Как бедняжка радовалась, что выход нашелся! Четыре года тайных встреч урывками, унижения, которые не компенсируешь никакими подарками! Любовница есть любовница, тем более, на жену записан бизнес и все имущество. Приходится таиться, постоянно менять место свиданий, чтобы не нарваться на знакомых, врать, выкручиваться. Чего Телятину стоило решиться! Они вместе с Гариком разработали идеальный план убийства. Денег сколько заплачено! Кристина так обрадовалась, что все наконец закончится, и вдруг звонит та самая ненавистная жена и сообщает, что ей все известно! И что она уже позвонила в полицию! Конечно, Кристина кинулась сюда!
        Они ведь уже планировали, куда поедут в свадебное путешествие, когда истечет срок траура…
        И самое главное: Кристина беременна. Об этом он еще никому не говорил, даже Гарику. Срок пока небольшой, всего месяц, но зато и время есть. Сын (а он уверен, что родится сын) должен носить фамилию отца. Кристина осчастливила Телятина этой новостью, как только узнала о назначенной им встрече с Гариком.
        - Как все удачно складывается, - сказала она, опустив глаза.
        Аркадий был вне себя от радости. Он уже потерял надежду, что у него будут дети. А тут - сын! От любимой женщины!

«Как бы от всех этих волнений у нее не случился выкидыш», - заволновался Телятин.
        - Что молчишь? - накинулась на него жена. - Кто она? Отвечай! Ты здесь с ней спал?
        В моей комнате?! На моей кровати?!
        - Зачем же на твоей? - пробормотал Аркадий. - У меня своя спальня есть.
        - Значит, ты устраивал свидания здесь!

«Кто знает, на что способна Лика из ревности? А если ее единственная подруга просто помогала мне сохранять тайну, они в худшем случае поссорятся…»
        - Каюсь: я тебе изменял. Но ты же сама виновата. Как ты выглядишь? Как одеваешься? Еще и издеваешься надо мной! Разве я могу тебя хотеть?
        - Ах ты гад! Кто она?
        - Какое это имеет значение? - Телятин уставился в потолок. Главное, не проговориться.
        - Вы встречаетесь в нашем доме… Выходит, она живет по соседству.
        - Лика…
        - Я ведь все равно узнаю! А… Она замужем. Ну, конечно!
        - Да, - соврал Аркадий. - Поэтому ничего серьезного. Она замужем, я женат.
        - Я тебя по миру пущу, скотина!

«Она должна умереть, - Телятин вытер холодный пот со лба. - Другого выхода у меня нет. Теперь уж точно нет».
        - Тебе конец! - надрывалась оскорбленная Ульяна Федоровна. - Ты отныне либо просто нищий, либо нищий зэк! Я найму лучшего адвоката!

«Чем бы ее? - начал озираться по сторонам Телятин. Да, он был трусоват, но ведь Кристина ждет ребенка. Он не может допустить, чтобы его сын родился нищим. - Не для себя… Во имя продолжения славного рода Телятиных…»
        - Только попробуй, - поняла его взгляд жена и пригрозила гейшей. - Пробью башку.
        И тут Аркадий Павлович вспомнил, что в доме есть оружие. Настоящее, а не музейный экспонат, купленный совсем для других целей. Для каких конкретно, Телятин уже не помнил, кажется, это подарок на день рождения, и вот вам, искусство на службе у народа, уже готово проломить череп. Хорошо, что и такой вариант предусмотрен. На первом этаже, в кабинете, в ящике бюро лежит пистолет. Нельзя жить в деревне и не иметь возможности защититься. Поэтому Аркадий Телятин и купил оружие. По случаю, через того же Гарика. И даже взял пару уроков стрельбы. Снайпером не стал, но хотя бы узнал, что перед тем, как выстрелить, пистолет надо снять с предохранителя, и лучше целиться в голову или в область сердца.
        Он мысленно прикинул: «область сердца» супруги прикрывал внушительных размеров бюст. Ульяна Федоровна и в самом деле была толста. Белье она носила на косточках, утягивающее. Так что лучше стрелять в голову. Надежнее. Эх, была не была!
        Телятин направился к двери, руки его слегка дрожали.
        - Ты куда? - подозрительно спросила жена.
        - Мне надо выпить, - ответил он не оборачиваясь, чтобы не встречаться с ней взглядом. - Да и тебе тоже. Снять напряжение. Я спущусь вниз, себе налью виски, а тебе вина. Или ты предпочитаешь что-нибудь покрепче?
        - Я пойду с тобой, - встала Ульяна Федоровна. Она наконец рассталась с гейшей, решив, что по пути на кухню найдет еще что-нибудь подходящее. В доме полно антиквариата. В крайнем случае можно разбить об Аркашину голову японскую вазу, он это заслужил.
        У лестницы Телятин посторонился:
        - Прошу.
        - Нет, иди первый, - заупрямилась жена. - Вдруг ты толкнешь меня в спину? И я упаду с лестницы и что-нибудь себе сломаю. А ты меня, беспомощную, прикончишь.
        - Лика, у тебя точно паранойя.
        - Будто не ты только что признался мне в измене! Да уж! Это паранойя!

«Как бы мне ее…» - Телятин шагнул вниз. Ульяна Федоровна двинулась следом. Пить она не собиралась, полицию надо встретить трезвой, а то и в самом деле подумают чего-то не то, но мужа нужно все время держать в поле зрения. Не дать ему позвонить. Не пускать в кабинет, где в ящике бюро лежит пистолет. Аркаша как-то похвастался, что берет уроки стрельбы. Об оружии она знала давно и, разумеется, включила его в свой идеальный план. Но теперь, когда он рухнул, надо быть начеку.
        Супруги уже были внизу, когда в дверь позвонили.
        Любовница
        - Это Кристина! - заволновался Аркадий.
        - Быстро она, - удивилась Ульяна Федоровна. - Кто откроет, ты или я?
        - А вдруг это не она?
        - Тогда стой на месте!
        И Телятина кинулась к двери. На пороге и в самом деле стояла Кристина. Правда, выглядела она не так, как обычно. Волосы наспех сколоты шпильками, лицо почти без макияжа, толстый слой тонального крема, без которого Кристина не выходила из дома, отсутствовал. Теперь было видно, что ей хорошо за тридцать, вокруг глаз морщинки, а татуаж на губах требует коррекции. Но все равно она хороша. Даже такая. Ведь рядом стоит толстая, неопрятная Телятина, один вид которой вызывает брезгливость. И Аркадий Павлович только укрепился в своем решении сегодня же избавиться от ненавистной супруги.
        - Лика! - кинулась Кристина на шею подруге, взглядом спрашивая у любовника: «Что случилось?»
        - Представляешь… Аркадий… он… - Ульяна Федоровна зарыдала.
        - Ну-ну, успокойся. - Кристина так крепко сжала ее в своих объятиях, что Телятина стала задыхаться.
        - Ой, пусти! - простонала она.
        - Да-да, конечно. - Кристина нехотя разжала руки.

«Как я ее ненавижу!» - прочитал Аркадий на красивом лице любовницы. Кристина и внешне, и по характеру была похожа на яркую экзотическую бабочку. Она не жила, а порхала. И если бы не возраст…
        Аркадий Телятин казался ей неплохим вариантом, тем более что другие были еще хуже. В постель - пожалуйста, но жениться на перезрелой красотке… Таких до Телятина не находилось, и Кристина пошла ва-банк. Поэтому она и примчалась сюда, как только узнала о провале операции: вселить в Аркадия уверенность. А если надо, то и помочь ему действием.
        - А ты уверена, что правильно все поняла? - спросила она у заплаканной Телятины, быстро взяв себя в руки.
        - Каша инструктировал шофера, как ему выманить меня из машины! Чтобы киллеру было удобнее стрелять!
        - Аркадий, это правда?
        - Конечно, нет.
        - Тогда, может, мы все пройдем к бару и выпьем?
        - О чем ты? - удивленно спросила Ульяна Федоровна.
        - Не будем забывать, что сегодня Рождество, - ослепительно улыбнулась Кристина. - И, поскольку я здесь, бояться тебе нечего. Не станет же твой муж убивать нас обеих?
        - Не стану, - заверил Телятин и поспешно добавил: - Я вообще не собирался никого убивать.
        - Так, может, воспользуемся случаем и превратим драму в комедию? - предложила Кристина. - Устроим рождественский ужин, раз уж ты, Лика, никуда не поехала. Нам еще не доводилось встречать праздники вместе. По-семейному. А ведь мы подруги. Сядем за стол!
        - Прекрасная мысль! - подхватил Аркадий.
        В присутствии Кристины он почувствовал вдохновенье. Та была умна, прекрасно владела и собой, и ситуацией, а главное, успокаивающе действовала на жену. За четыре года Телятина так ни о чем и не догадалась. Не догадывалась и теперь.
        - Я думала… - пролепетала Ульяна, - думала…
        - Что мы его свяжем? - тонко улыбнулась Кристина. - Ну зачем же? Мы лучше нальем ему виски! Где тут у вас спиртное? - И она уверенно прошла на кухню.
        Телятина засеменила следом. Аркадий тайком бросил взгляд на дверь в кабинет. Может, зайти туда сейчас? За пистолетом? Еще ему надо позвонить Гарику. Николай скоро доберется до места и передаст киллеру, что все отменяется, но и Гарик должен быть в курсе. В конце концов, немалые деньги заплачены. Этот вопрос надо прояснить. Денежки счет любят.
        - Аркадий, ты где? - раздался из кухни чарующий голос Кристины, и он кинулся на зов.
        В их паре Кристина была безоговорочной ведущей, а он ведомым. Она диктовала - он исполнял любые ее капризы. Она захотела - он решился на крайность. И прежде чем действовать, стоит спросить у нее.
        - Виски надо пить со льдом, - сказала Кристина, открывая морозильную камеру. - Аркадий, подай мне, пожалуйста, нож, - пропела она.
        - Нет, нет, я сама! - невольно вздрогнула Ульяна Федоровна и схватилась за нож для колки льда, острый и тонкий, похожий на стилет.
        - Какая ты нервная, Лика, - зловеще улыбнулась Кристина. - Тебе надо выпить. Расслабиться.
        - Но я жду полицию!
        - Мы ведь тоже будем пить. Правда, Аркадий?
        - Да, конечно.
        - Сегодня все будут пить, потому что праздник. И мы, без сомнения, разберемся в ситуации.
        - Но… - заикнулась было Ульяна Федоровна.
        - Дай же мне нож, - попросила Кристина.
        - Да, конечно, - Телятина протянула ей тесак.
        Аркадий невольно вздрогнул. Разве можно так рисковать? А если приедет полиция? Кристина поймала его взгляд и с улыбкой вонзила нож в сверкающую глыбу льда.
        - Вот так! - сказала она. - И вот так!
        Один из кусков отлетел Телятиной в лицо.
        - Ай! - вскрикнула она и закрыла ладонью глаз.
        - Больно? - участливо спросила Кристина. - Извини, дорогая. Я не хотела.
        Аркадий невольно сглотнул. Полицейского, видимо, тоже придется того. Свидетель. Или надежно спрятать тело жены до его прихода. Сказать: уехала к маме. Но тогда надо поторопиться.
        - А где виски? - спросила Кристина.
        - В гостиной, в баре. Я принесу, - вызвался Аркадий.
        - Нет! Стой на месте! - велела жена. - Я сама принесу! Кристина, следи за ним! Он не должен никому звонить!
        - Хорошо, дорогая. Я не выпущу его из поля зрения ни на секунду, - заверила Кристина. - Если что - у меня есть нож, - усмехнулась она.
        - Я сейчас, - Телятина торопливо вышла из кухни.
        - Говори быстро: что случилось? - еле слышно спросила Кристина, как только они с Аркадием остались вдвоем.
        - Она случайно подслушала мой разговор с шофером, - живо ответил Телятин.
        - Идиот! Шофер, не ты. Насчет полиции - правда?
        - Да, она туда позвонила.
        - Ты это слышал?
        - Нет, но… Уж очень уверенно она держится.
        - Когда они приедут?
        - Не знаю.
        - Что нам делать?
        - Я у тебя хотел спросить, - растерялся Аркадий.
        - Пистолет?
        - В кабинете.
        - Ты или я?
        - Господи, конечно, я! - Телятин аж затрясся от страха, что ему придется в кого-то стрелять. Но ведь Кристина беременна! Надо решаться! - Ты ее только отвлеки.
        - Гарик?
        - Предупрежден. То есть киллер. Я послал Николая.
        - А Гарик?
        - Я позвоню. Но помоги мне.
        - Она должна умереть. Сегодня или никогда.
        - Да понял я!
        - Тихо!
        - Если я выпью, то немного вина, - сказала запыхавшаяся Ульяна Федоровна, входя с бутылками на кухню. - Вот.
        - Я тоже буду вино, - нежно пропела Кристина. - Ты сама сделаешь Аркадию виски со льдом?
        - Еще чего!
        - Ну, тогда я.
        Красотка с улыбкой взяла стакан и щедро насыпала в него льда, потом плеснула туда виски. В это время Ульяна Федоровна дрожащими руками откупоривала бутылку вина.
«Мне и в самом деле надо успокоиться, - думала она. - Если я выпью капельку вина, это меня расслабит. Кристина со мной, поэтому ничего не случится. Бояться мне нечего. А потом мы сдадим Кашу в полицию…»
        Раздался хлопок: из бутылки вылетела пробка. Аркадий Павлович невольно вздрогнул и втянул голову в плечи.

«Трус, - презрительно подумала Кристина. - Как же он будет ее убивать?»
        Телятина тем временем направилась к полке, где в ряд стояли пузатые бокалы, ни на секунду не выпуская открытую бутылку из рук. Кристина в это время подошла к Аркадию и протянула ему стакан с виски.
        - Случайно, яда в доме нет? - прошептала она.
        - Нет.
        - Жаль.
        - Что ты сказала? - обернулась Телятина.
        - Я сказала, жаль, что в этот чудесный дом меня привели на Рождество такие ужасные обстоятельства. Что ж, друзья! Давайте все же выпьем?
        Ульяна Федоровна подошла и протянула ей наполненный бокал.
        - С наступающим, - сказала Кристина, чокнувшись с ней.
        - С тобой не буду, ты скотина, - заявила Телятина мужу.
        - Зачем ты так, дорогая? - улыбнулась Кристина. - Я уверена, что мы во всем разберемся. Аркадий, с наступающим!
        - И тебя! Вас… - Телятин жадным глотком выпил виски.
        - Пьяница, - презрительно сказала Ульяна Федоровна, сделав маленький глоток.
        На красивом лице Кристины тенью мелькнула досада. Пьяные люди теряют бдительность, ей очень хотелось подругу напоить.
        - А закусывать мы будем? - спросила она. Ей срочно надо было сказать Аркадию еще пару слов.
        - В холодильнике есть пицца. Если тебя это устроит… - вопросительно посмотрела на нее Телятина.
        - Конечно, устроит!
        - Я сейчас! Только положу ее в микроволновку!
        И, поставив бокал с вином, хозяйка кинулась к холодильнику. «Вот подходящий случай! - с досадой подумала Кристина, глядя на бокал. - А яда в доме нет!»
        Видимо, о том же подумал и Аркадий, потому что он тоже посмотрел на бокал. Любовники обменялись выразительными взглядами.
        - Еще виски? - спросила Кристина, подходя с бутылкой к Телятину.
        - Да, пожалуй, - тот подставил опустевший стакан.
        - Позвони Гарику, - одними губами сказала Кристина, наливая ему виски.

«Как?» - взглядом спросил Аркадий и кивнул на широкую спину супруги, которая торопливо засовывала в микроволновую печь вегетарианскую пиццу. Из уважения к подруге Ульяна Федоровна решила ограничить количество калорий.
        - Дорогая, быть может, мы пройдем в гостиную? - громко спросила Кристина.
        - А как же пицца? - обернулась Телятина.
        - Мы с пиццей пройдем в гостиную.
        - Но…
        - Я возьму бокалы, а ты - поднос.
        - Хорошо. И в самом деле: не есть же на кухне? Все-таки праздник.
        Раздался писк: микроволновая печь подавала сигнал, что пицца готова. Телятина метнулась за блюдом, потом зазвенела тарелками, расставляя их на подносе.
        - Надо действовать быстро, - прошептала Кристина любовнику, воспользовавшись моментом. - И немедленно.
        - Что ты сказала? - обернулась Телятина.
        - Я говорю: немедленно надо это съесть. Пока горячее. Мне - самый большой кусок!
        - А разве ты не на жесткой диете? - спохватилась Ульяна Федоровна.
        - Пару дней в году я позволяю себе то, чего не могу позволить в остальные дни, - с намеком заявила Кристина. И невинно спросила: - А когда приедет полиция?
        - Я не знаю. Они сказали: выезжаем.
        - Так и сказали?
        - Да. Обещали прислать самого опытного своего сотрудника.
        - Это плохо.
        - Что?
        - Говорю, плохо, что они не уточнили время.
        - Думаешь, Аркаша успеет сбежать?
        - Я не чувствую себя виноватым, поэтому бежать никуда не собираюсь, - пожал плечами Телятин. - А вот пиццу съем.
        - Обжора! - презрительно прошипела Ульяна Федоровна.
        - На себя посмотри!
        - Хватит ссориться, - примирительно сказала Кристина. - Идемте в гостиную.
        По кухне поплыл аромат горячей пиццы, и Ульяна Федоровна почувствовала голод. Подхватив поднос, она заторопилась в гостиную.
        - Я ее задержу, - прошептала Кристина, - а ты - за пистолетом. И позвони Гарику.
        Опустив на стол поднос, Телятина схватилась за нож и торопливо отрезала себе огромный кусок. Во рту скопилась слюна, так силен был голод.
        - А где вино? - спросила она, обернувшись к Кристине. - Почему ты не взяла бокалы?
        - Сейчас все будет, - странным голосом произнесла подруга.
        - А где Аркаша? Каша! Ты где! Живо сюда! Каша!
        - Он скоро придет.
        - Я должна все время его видеть! Ты что, не понимаешь?! Он же хотел меня убить!
        - Успокойся.
        - Аркадий! Немедленно сюда! - взвыла Ульяна Федоровна.
        - Он занят, - ледяным тоном сказала Кристина. - Тебе придется подождать.
        - Еще чего! А ну, пусти меня! - Телятина швырнула в тарелку пиццу и кинулась к двери.
        - Ты никуда не пойдешь, - загородила проход Кристина.
        - Что происходит?! Пусти! - кинулась на нее Телятина.
        - Аркадий! Поторопись! - крикнула Кристина, пятясь к дверям и с брезгливостью глядя на сальные пальцы толстухи. - Я не могу ее долго здесь держать!
        - Боже мой! - ахнула Ульяна Федоровна, у которой наконец открылись глаза. - Так, выходит, ты - это она! Ты и есть его любовница!
        - Как ты догадлива, дорогая, - усмехнулась Кристина.
        - Не-е-е-т… - попятилась Телятина. - Ты меня разыгрываешь…
        - Я делала это пять лет. Разыгрывала дружбу с тобой. А сейчас говорю всерьез: ты нам мешаешь, и ты должна убраться. На тот свет, - жестко добавила Кристина.
        - Но за что?!
        - И ты еще спрашиваешь?! Слов нет, подруга, ты хорошо устроилась. Живешь в свое удовольствие, ешь, сколько влезет, спишь, когда хочешь, работой себя не утруждаешь, да еще и на жизнь жалуешься! Муж, мол, сволочь, потому что устроил мне такую сладкую жизнь. Денег слишком много зарабатывает. Хватает же наглости! А ты не думала, что есть женщины, которые пашут, как проклятые, а живут в нищете?
        - Это ты, что ли? - хмыкнула Ульяна Федоровна. - Вот уж упахалась! Да ты из СПА-салонов не вылезаешь! Без конца на курорты ездишь! Постыдилась бы!
        - Да что ты про меня знаешь! - разозлилась Кристина. - Да, я пашу! Мне приходится следить за собой, за своим телом! Я вкладываю в себя огромные деньги, которые, между прочим, сама зарабатываю! Ты посмотри на себя и посмотри на меня! Кто из нас заслужил такую жизнь, я или ты? Этот шикарный дом, эти деньги…
        - Но я думала… - растерялась Телятина.
        - Что ты думала? Что я с тобой нянчусь из дружеских чувств? Да на что мне сдалась такая подруга! С тобой ни в ночной клуб не пойдешь, ни в салон красоты! Потому что тебе это все равно что мертвому припарка! Ты же старуха! Занудливая, уродливая толстуха, с которой откровенно скучно. Мне не ты была нужна, а твой муж! Много вас таких! Которым просто повезло! Но всю жизнь везти не может. За все приходится платить, дорогая, - зло сказала Кристина. - Аркадий! - крикнула она. - Где ты там? Поторопись!
        - Он что, в кабинете? - насторожилась Ульяна Федоровна.
        - Как ты догадалась?
        - Ищет пистолет? Вы что, хотели меня пристрелить?
        - Раз ты обо всем узнала… Извини: другого выхода у нас нет. Мы с Аркадием любим друг друга.
        Кристина ожидала, что при этих словах толстуха разрыдается, но та вдруг упала в кресло и принялась дико хохотать:
        - Вы… хотели… меня… любите друг… друга… Ох, мамочки!

…Пока подруги выясняли отношения, Аркадий Павлович добросовестно выполнял полученные от любовницы инструкции. Первым делом он позвонил Гарику.
        - У нас ЧП, - сказал он дрожащим голосом.
        - Что такое? - насторожился чоповец.
        - Моя жена обо всем узнала.
        - Как?!
        - Подслушала мой разговор с шофером. Я как раз его инструктировал.
        - Ты что, идиот?! - заорал Гарик.
        - Дело не в этом. Что нам теперь делать?
        - Нам?!
        - Кристина здесь.
        - Твоя любовница?!
        - Да!
        - На кой?
        - Ее вызвала жена. Но сначала Лика позвонила в полицию.
        - Так твою…! - заматерился Гарик.
        - Я послал Николая предупредить.
        - Кого?
        - Твоего киллера.
        На первый этаж мата Гарик тут же навалил второй.
        - Гарик, перестань ругаться, - взмолился Телятин. - Я понимаю, что совершил глупость…
        - Глупость?!
        - Я хотел узнать, как насчет денег, - робко сказал Аркадий Павлович.
        - Денег? Каких денег?
        - Тех, что я тебе перевел согласно договору.
        - Ты что, на голову больной? - подозрительно спросил чоповец.
        - Я не совсем понял…
        - Такие вещи не отменяются, старик.
        - Как так не отменяются?
        - Он получил аванс. Это понятно?
        - А ты позвони и…
        - Ты точно больной, - презрительно сказал Гарик. - Сразу видно, что человек не был в армии. Как только дано задание и заплачены деньги, контакт прекращается до выполнения этого задания. Армейский порядок, старик. Следующий контакт - отчет о выполнении задания и передача оставшейся суммы. Аркаша, это не человек, а машина. И он пойдет до конца.
        - Как так до конца? - растерялся Телятин.
        - Твой водитель, скорее всего, уже мертв, - тусклым голосом сказал чоповец.
        - Ты шутишь?
        - …А поскольку твоей жены в машине не было, киллер сейчас явится к вам домой.
        - Ты хочешь меня напугать, да?
        - Вовсе нет, старик. Ты заплатил за работу, которая в любом случае будет выполнена. При любых обстоятельствах. Хоть снег, хоть дождь, хоть ветер. Да хоть ураган! Он остановится, только когда сам перестанет дышать.
        - Он что, ненормальный, этот твой кадр?! - заорал Телятин.
        - С головой у него и в самом деле не в порядке. Он же недавно из горячей точки. Контузию получил. Но стреляет отменно. Штук двадцать уже положил, - деловито сказал Гарик.
        - Штук кого?
        - Человеческих единиц.
        - Маньяк какой-то!
        - Нет, это как раз нормально. Он же был на войне. Там, знаешь ли, стреляют. Не ты, так в тебя. Так что жди гостя, старик.
        - Гарик, я тебя прошу…
        - Ничего не могу сделать. Работа будет выполнена. - И Гарик дал отбой.
        - Не может такого быть, чтобы ничего нельзя было сделать… Ты просто меня пугаешь, - пробормотал Телятин, вновь набирая его номер.

«Абонент временно недоступен», - откликнулась трубка.
        - Ах ты, гад! Это называется друг!

«Нет, он меня просто пугал», - подумал Телятин, дрожащим пальцем набирая номер водителя Николая. В трубке раздались длинные гудки.
        - Да что вы все, сговорились! - разозлился Аркадий Павлович. - Уволю сволочь! Как он смеет не брать трубку, когда звонит сам хозяин?!!
        Он еще раз набрал номер водителя, но тот по-прежнему не отвечал. До Телятина начало доходить: Гарик вовсе не шутил. И сейчас сюда явится киллер.

«И что делать? - растерялся Аркадий Павлович. - Но у киллера теперь нет четкого плана, - здраво рассудил он. - Не будет же он палить в первую же женщину, которую увидит в доме?»
        Он попытался вспомнить. С липовым договором Николай ездил в офис к Гарику, там наемный убийца и срисовал первую жертву. Гарик сказал, «оформляя» заказ, что за рулем машины будет этот человек, а рядом с ним женщина. Которую надо убить. Это за нее, главным образом, заплачены деньги.

«Описал ее Гарик или не описал?» - заволновался Телятин и вновь торопливо набрал номер бывшего друга. Ибо теперь он другом Гарика не считал. Так подставить!

«Абонент не отвечает…», - равнодушно сказала трубка.
        - О, черт! Черт!
        - Аркадий, ты где?! - раздался из гостиной гневный голос Кристины. - Что ты там копаешься?!
        Выполняя инструкцию номер два, Телятин кинулся в кабинет.
        Когда он появился на пороге гостиной, картина была следующая: жена громко смеялась, а любовница выглядела растерянной.
        - Что это с ней? - спросила она, кивнув на Ульяну Федоровну. - Истерика? От страха? Такое с ней раньше случалось? Что у тебя с лицом? И где пистолет?
        Телятин молчал.
        - Где пистолет?! - закричала Кристина. - Почему ты молчишь?! Отвечай! Аркадий, очнись! Где пистолет?!
        - А его нет, - гнусным голосом сказала Ульяна Федоровна.
        - Ты его выкрала, да? - сообразил Аркадий.
        Телятина молча кивнула. Ее душил смех.
        - Кристина, ты только не волнуйся, - заплетающимся языком сказал Аркадий Павлович. - Я должен тебе сказать… э-э-э… нечто не совсем приятное.
        - Я уже в курсе.
        - Не… не совсем.
        - Она выкрала пистолет? Отлично! Тогда мы ее задушим!
        Ульяна Федоровна перестала смеяться.
        - Каша трус, - презрительно сказала она. - Вы не сможете.
        - А мне терять нечего, - усмехнулась Кристина. - Я-то точно смогу. Аркадий, помоги мне.
        И она стала надвигаться на сидящую в кресле Телятину. Та вскочила и схватила столовый нож, которым разрезала пиццу.
        - Только попробуйте! - крикнула Ульяна Федоровна, сжимая в руке нож.
        - Нас двое, она одна, - скороговоркой сказала Кристина. - Аркадий…
        Телятин облизнул пересохшие губы. Мысли путались. Гарик… Загадочный убийца… Николай… Возможно, он уже мертв…
        - А-а-а! - закричала Ульяна Федоровна. - Помогите! Убивают!
        - Аркадий… - повторила Кристина. - Вспомни о нашем ребенке…
        - О каком ребенке? - пролепетала Телятина. - Что за бред?
        - Подержи ее, - велела Кристина. - А лучше дай мне с дивана подушку.
        Аркадий метнулся к дивану, Ульяна Федоровна завизжала.
        И в этот момент раздался звонок в дверь.
        Полицейский
        - А! - с торжеством воскликнула Ульяна Федоровна. - Она все-таки приехала! Полиция! Ну? Что же вы остановились? Душите меня! Испугались?!
        Звонок повторился. На этот раз настойчивый.
        - Мы не откроем, - жестко сказала Кристина.
        - Тогда я открою! - закричала Телятина и кинулась к двери.
        - Ты никуда не пойдешь! - преградила ей путь Кристина. - Аркадий…
        - Пусти ее, - велел Телятин.
        - Ты что, с ума сошел? - прошипела любовница.
        - Я сказал: пропусти.
        Под его взглядом Кристина, словно загипнотизированная, посторонилась. Ульяна Федоровна с ликующим криком выскочила в холл. В дверь опять позвонили.
        - Я уже иду! - закричала она. - Иду! Минуточку подождите!
        - Ты с ума сошел! - раздраженно сказала Кристина, обращаясь к Аркадию. - Ты что, решил меня бросить? А как же наш ребенок?
        - С ним все будет в порядке. Это не полиция.
        - А кто?
        - Видишь ли… Насчет не совсем… э-э-э… приятного сюрприза. Я только что звонил Гарику, - Телятин судорожно сглотнул.
        - И? - подалась вперед Кристина.
        - Он сказал, что ничего отменить нельзя. Деньги уже заплачены.
        - Я не поняла!
        - Раз гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе.
        - Так, значит, это… - сообразила Кристина.
        - Вот именно: киллер.
        - Ай да Гарик! Умница!
        - И нам вовсе не обязательно делать это самим. Надо только создать условия.
        - Теперь поняла!
        - Пусть она откроет дверь, - многозначительно сказал Телятин.
        - Ты думаешь, он ее сразу?..
        - Я не знаю. Господи! Я теперь ничего не знаю! - схватился за голову Аркадий Павлович. - Как все будет? Когда? Но знаю точно: в этом доме сегодня появится труп!
        Какое-то время они с Кристиной напряженно прислушивались. Раздался громкий скрип распахнувшейся двери и оживленный голос Ульяны Федоровны, что-то объяснявшей вошедшему. Но выстрела либо чего-то еще, не совсем обычного, не последовало.
        - Значит, не сразу, - разочарованно выдохнул Телятин.
        Вошедший оказался мужчиной средних лет, невысокого роста, с волосами неопределенного цвета, тяжелым взглядом, узкими губами и квадратной челюстью. Когда входная дверь рывком распахнулась, он чуть не упал на открывшую ее женщину и от неожиданности растерялся. Не давая гостю опомниться, Ульяна Федоровна втащила его в дом со словами:
        - Вы из полиции? Иван Петрович? Наконец-то!
        - А вы… э-э-э… кто?
        - Господи, да это ж я вам звонила! Не узнали мой голос? Хотя я же не с вами разговаривала! С дежурным! Я хозяйка! Ульяна Федоровна Телятина!
        - Какая еще Телятина? - совсем растерялся гость.
        - Что, фамилия смешная? Какая есть. И все из-за этого дурака, - нервно рассмеялась Ульяна Федоровна.
        - Какого дурака? - пробормотал мужчина.
        - Я о муже! Он в гостиной со своей любовницей! Идемте же!
        - С любовницей? Не-е-ет… Так мы не договаривались!
        - Это вышло случайно. Я сама ей позвонила, когда еще не знала, что она любовница моего мужа. Думала, что она моя подруга. Ее зовут Кристиной.
        - Кристиной?
        - Что, красивое имя? Зато сама она редкостная дрянь! И блондинка крашеная, не натуральная! Уж я-то знаю! И волосы у нее нарощенные! И ногти! А еще у нее грудь силиконовая! Она вся - фальшивка!
        - Знаете, я, пожалуй, пойду. У вас тут, как я вижу, семейные разборки…
        - Да вы что! - вцепилась в гостя Телятина. - Вы же не до конца меня выслушали! Да, я позвонила в полицию! И рада, что вы так быстро среагировали на мой звонок! Потому что, опоздай вы минут на десять, меня бы уже не было в живых! Они бы спрятали мой труп и сказали бы вам, что я уехала к маме!
        - Вы сумасшедшая? - догадался мужчина. - Ну, тогда мне все понятно…
        - Нет! Не вздумайте идти у него на поводу! Он вам тоже скажет, что я - сумасшедшая! Но это неправда! Я абсолютно нормальна! Я своими ушами слышала, как мой муж договаривался с шофером о том, чтобы меня убить! И вы должны меня защитить! Оружие у вас есть?
        - Да, конечно, - гость хлопнул по карману куртки. - Но, знаете, я все-таки пойду…
        В этот момент потерявшая терпение Кристина вышла из гостиной. Увидев ее, мужчина слегка заволновался. А что? Хороша!
        - Это и есть любовница? - напряженно спросил он.
        - Кристина, - кокетливо улыбнулась красавица, за спиной которой маячил мрачный Аркадий Павлович. - А вы…
        - Иван Петрович, - торопливо сказала Телятина. - Он из полиции. И у него есть оружие. Так что, дорогие мои, умерьте свой пыл.
        - У вас и в самом деле есть пистолет? - с намеком посмотрела на гостя Кристина.
        - Да. Есть.
        - Вы располагаете временем?
        - Сколько угодно.
        - Дежурство заканчивается? - сообразила Телятина. - Я у вас последняя клиентка?
        - Можно сказать и так.
        - Тогда пройдем в гостиную? - предложила Кристина. - Выпьем по стаканчику. Рождество все-таки.
        - Да, пожалуй, - кивнул гость. - Мне надо во всем разобраться.
        - Вот и разберитесь! - закричала Телятина. - По этим двоим давно уже тюрьма плачет! Я хочу, чтобы вы их забрали!
        - Так сразу? - с иронией спросил гость, который понемногу приходил в себя.
        - Милая, ты, наверное, не в курсе, что в таких случаях надо соблюсти все необходимые формальности, - пропела Кристина. - Собрать доказательства, получить постановление, подписанное прокурором. Я правильно говорю, Иван Петрович?
        - Да, все верно.
        - Надо составить протокол, - продолжала блондинка. - Допросить каждого в отдельности. У Ивана Петровича много работы.
        - Именно, - подтвердил тот.
        - Так что ж мы стоим на пороге? - спохватилась Телятина. - Идемте же в гостиную!
        И все двинулись в комнату с камином. Это было сердце телятинского особняка, большое, горячее. Чтобы поддерживать его жар, рядом с камином всегда лежала аккуратная поленница дров, а пол покрывал огромный ворсистый ковер. Гость, который вошел в гостиную последним, настороженным взглядом окинул стол с растерзанной пиццей, валяющуюся на полу диванную подушку, сдвинутое с места кресло и сказал:
        - Ага. Да у вас тут, похоже, вечеринка!
        - И я так думала! - энергично кивнула Телятина. - Когда подруга предложила мне выпить, я решила, что это от чистого сердца. И даже разогрела пиццу. На самом деле они хотели меня задушить, а вино - просто отвлекающий маневр.
        - Вы у психиатра, часом, не наблюдаетесь? - нахмурился Иван Петрович. - Похоже на паранойю.
        - У моей жены климакс, - пояснил Аркадий Павлович. - Гормональная перестройка организма. Вот Лике и чудится, что ее хотят убить. У нее даже случаются галлюцинации. Например, сегодня утром ей показалось, что постиралось белье, и она разгуливала по двору с пустым тазом. А потом спряталась за беседку.
        - Какая чушь! - возмутилась Ульяна Федоровна. - Таз стоит на своем месте, в прачечной! Никуда я с ним не ходила!
        - Но за беседкой ты пряталась, признай?
        - Да, но…
        - Я, похоже, попал в дурдом, - слегка напрягся гость.
        - Выпьете что-нибудь? - предложила, заметив это, Кристина.
        - Нет, спасибо.
        - Он же на работе! - напомнила Ульяна Федоровна.
        - Вот именно, - кивнул Телятин. - На работе.
        - Да, дело прежде всего, - согласился гость. - Поэтому приступим. Сначала я поговорю с вами, девушка, - он строго посмотрел на Кристину.
        - С ней? Почему с ней?! - взвился Телятин. - Вы ошиблись! Моя жена вот она! - указал он пальцем на Ульяну Федоровну.
        - Дорогой, ни о чем не беспокойся, - очаровательно улыбнулась Кристина. - Я смогу все объяснить доходчивей, чем ты.
        - Хотелось бы, - подтвердил гость.
        - Вы только учтите, Иван Петрович, что она все время врет, - предупредила Телятина. - Та еще змея. У нее куча любовников, и всем им Кристина вешает лапшу на уши о своей неземной любви. Вот сидит мой муж. Он, похоже, здесь главный дурак.
        - Он что, ее любовник? - уточнил Иван Петрович.
        - А вы что, глухой? Я вам сразу сказала: они любовники! Кристина и Аркаша! Вот уже пять лет, как оказалось!
        - Четыре, - поправил Телятин. Он во всем любил точность.
        - Мы все сейчас выясним. Идемте, Кристина, - позвал Иван Петрович. - Где бы нам уединиться… э-э-э… для допроса?
        - Быть может, в кабинете? Или лучше на кухне? - предложила красавица.
        - Лучше в кабинете. В деловой, так сказать, обстановке.
        - В деловой так в деловой. Идемте.
        Кристина встала и зазывно повела точеным плечиком.
        - Вот видите, видите? - встрепенулась Телятина. - Она и вас завлекает! Не вздумайте поддаваться ее чарам! Она и вас обманет!
        - Шизофреничка! - фыркнула Кристина и направилась к двери.
        Иван Петрович, как загипнотизированный, потянулся следом.
        Тайна Кристины
        - Я рада, Аркадий, что мы остались одни, - неожиданно спокойно сказала Ульяна Федоровна, когда за гостями закрылась дверь в кабинет. И вдруг перешла на пафос: - Мне есть что тебе сказать.
        - Я готов тебя выслушать, - так же спокойно, в тон ей, ответил Аркадий Павлович, который был уверен, что часы его Лики сочтены.
        Сейчас Кристина все объяснит киллеру, они вместе составят план, и жена, которая уверена, что «Иван Петрович» из полиции, угодит в расставленную ловушку. Лика же глупа, как пробка. Даже удостоверение у «полицейского» не спросила! Вот что значит жить на всем готовом за спиной у добытчика-мужа! Полная беспомощность в деловых вопросах! Главное, чтобы сейчас не приехал настоящий полицейский. Но они ведь никогда не торопятся. Да и не приснился ли Лике звонок в полицию? Она и в самом деле в последнее время начала чудить. Аркадий Павлович расслабился, решив предоставить разборки с женой своей энергичной и предприимчивой любовнице.
        - Тебя удивил мой смех? Ты всерьез подумал, что я спятила?
        Аркадий пожал плечами.
        - Я тебе скажу, почему смеялась. Я поняла, почему ты хотел меня убить, - бросив на него презрительный взгляд, сказала Ульяна Федоровна.
        - Да что ты?
        - Но тебя, милый, ждет сюрприз. Кристина говорила о каком-то ребенке. Я не ослышалась?
        - Нет. То есть да. Это правда. Она ждет от меня ребенка.
        - Позволь сказать тебе две вещи, - сладко пропела жена. - Во-первых, ты у нее не один. А во-вторых, она вообще не беременна. Вот если бы полиция не успела и вы бы меня убили, ты совершил бы непростительную ошибку. Я это говорю не потому, что мне тебя жалко. Тебя я презираю. Просто я ее ненавижу. Я, видишь ли, знаю ее секрет, но пока это не касалось меня лично, держала все в тайне. Кстати, она не догадывается, что мне все известно. Иначе не оставила бы нас наедине.
        - Не понимаю, о чем ты? - пробормотал Телятин.
        - Я начну с пункта первого. Ты не раз упрекал меня в том, что я тусуюсь на тупых сайтах для домохозяек. Оказывается, там можно выяснить много интересного. К примеру, от жены твоего друга Гарика Галины я узнала, что у него есть любовница.
        - Подумаешь, тайна, - пробормотал Аркадий Павлович.
        - Ах, ты и это знаешь! Может, и имя ее тебе известно?
        - Ну, допустим, - нехотя сказал Телятин.
        - Кристина. А ведь имя-то редкое.
        - Еще одно подтверждение, что у тебя паранойя. Мало ли в Москве Кристин? Или женщин, которые называют себя Кристинами?
        - Если бы у меня была паранойя, я бы стала за тобой следить. Потому что я давно подозревала, что у тебя тоже есть любовница. Мы с Галиной на этой почве и сошлись. Поделились, так сказать, горестями. Но я и не подозревала, что ты законченный идиот, Каша. А вот жена Гарика стала за ним следить. У нас с ней завязалась оживленная переписка. На том самом тупом сайте. Она мне даже скинула отчет детектива. И фото любовницы Гарика. Догадываешься, кого я на ней увидела?
        - Какая чушь, - пробормотал Телятин.
        - Свою лучшую подругу. Не скажу, что я удивилась, Галина мне ее подробно описала, да и отчет детектива… Мне ведь прекрасно известно, где бывает Кристина, знаю ее любимые рестораны, бутики, а теперь и любимые мотели. Ты делишь женщину с другом. Может, у вас, мужчин, так принято, но жениться?..
        - Ты все врешь! - побагровел как рак Аркадий Павлович.
        - У нее тактика такая. Я теперь поняла. Она едет на модный курорт, где знакомится с какой-нибудь толстухой вроде меня. С домашней курицей. Кристине даже детишки не помеха, это со мной она делала вид, что крики ребятни ее раздражают. С Галиной же все было наоборот. «Ах, какие у вас замечательные дети! А где они учатся? О! Да они просто вундеркинды!» Кристина ищет общую тему для беседы, во время отдыха постепенно сближается с объектом, а все для чего?
        - Для чего? - эхом откликнулся Аркадий.
        - Для того чтобы продолжить знакомство в Москве. Войти в дом. Быть представленной хозяину. Кормильцу. Якобы случайно. «Ой, я вот тут зашла на минуточку… Не знала, что твой муж дома…» А дальше уже дело техники. Формы у нее соблазнительные, что ни говори, а жен она выбирает неухоженных, переставших за собой следить. Богатые любовники и есть ее «бизнес». А вовсе не студия загара. Там копейки, а живет Кристина на широкую ногу. Только до сих пор не находилось дурака, который захотел бы на ней жениться. Я считала тебя гораздо умнее, Каша, - презрительно сказала Ульяна Федоровна. - Кристина вот уже много лет ищет богатого мужа. Видимо, стерва поняла, что ей не так уж много осталось, красота-то тускнеет, да и молодежь напирает, вот с тобой она и пошла ва-банк. Использовала старый, как мир, трюк. Сказала тебе, что беременна.
        - Так ребенок, выходит, не от меня? - хрипло спросил Аркадий.
        - Она вообще не беременна.
        - Ты-то откуда знаешь?
        - Во время нашей последней встречи она покупала тампоны. Знаешь, что это такое?
        - Срок еще маленький. Всего месяц.
        - Мы виделись полторы недели назад. Кстати, где ее сумочка?
        - В… в холле, - запинаясь, сказал Телятин.
        - Погоди минутку.
        Ульяна Федоровна вышла в холл. Телятин судорожно сглотнул. Ему все еще не верилось. А вдруг жена блефует? Она вернулась с сумочкой Кристины. Аркадий сам давал на нее деньги, и немалые. Из золота их, что ли, делают, эти дамские безделушки?
        - Конечно, это нехорошо, шарить в чужих вещах, - певуче произнесла Ульяна Федоровна, запуская руку внутрь. - Но я ведь не трону ее кошелек. И ее помада мне не нужна, хотя это очень дорогая помада. Здесь есть одна вещица… Мы подруги, я знаю, куда она его кладет… Ах, вот он!
        - Что это? - удивленно спросил Аркадий.
        - Календарик.
        - И на кой он мне?
        - У каждой женщины есть такой календарик. Я не знаю, может, юные девушки нынче отмечают критические дни в своем блоге или в мобильнике, но Кристина далеко не юная. У нас с ней все по старинке. Взгляни сюда, дорогой.
        - Ну и что?
        - Видишь кружок? Это означает, что всего неделю назад у Кристины были месячные. Какой, говоришь, у нее срок?
        - Этого не может быть…
        - Тебе нужны еще доказательства? Я могу распечатать отчет детектива, нанятого Галиной. Мы хоть и тупые домохозяйки, но кое-чему потихоньку учимся у своих мужей. Ха-ха! Директор охранного предприятия не заметил, что его пасут! Или он сам хотел, чтобы жена узнала о любовнице. Гарик - темная личность. А доказательства его связи с Кристиной я тебе сейчас предоставлю. Мне только нужен принтер. Он у тебя в кабинете. Мне туда пойти немедленно?
        - Не-е-ет, - Телятин рванул ворот рубашки.
        - Что, тебе нехорошо? А теперь подумай, Аркаша, ради кого ты хотел меня убить. Надеюсь, я сделала тебе больно. Очень больно. Как ты мне, когда советовал обратиться на мыловарню, сдать лишний жир. Теперь мы квиты. Когда ты сядешь в тюрьму за организацию заказного убийства лет эдак на пятнадцать, помни, что женщина, ради которой ты на это пошел, лгунья и шлюха. Вот так-то, Аркаша. Сиди, обтекай. А я пока отнесу сумочку на место, - Ульяна Федоровна встала. Вид у нее был торжествующий. День, который начался столь ужасно, принес ей полную и безоговорочную победу над ненавистным мужем. И для этого вовсе не пришлось его убивать! То есть убийство состоялось, но моральное.
        Телятин без сил откинулся на спинку дивана. Ног он почти не чувствовал, сердце бешено колотилось, глаза застилал туман. Все, что говорила жена, похоже на правду. Особенно убедительно выглядела обведенная в кружок дата на календаре. Критические дни. Он невольно поморщился: как всякий мужчина, ко всем этим «женским заморочкам» Аркадий Павлович относился с брезгливостью. Итак, Кристина не беременна. Она его обманула. И она спит с Гариком. Подумать только! ЕГО женщина спит еще и с Гариком! Может быть, они даже обсуждают его, Телятина, манеру заниматься сексом, любимую позу и прочие интимные подробности. Аркадий Павлович догадывался, что в постели он далеко не герой, и мысль, что женщина, которой он доверился, с кем-то это обсуждает, и ОНИ при этом наверняка хихикают и язвят, приводила в бешенство. Жена-то права! Оказаться таким болваном! Ввязаться в уголовщину! Заплатить кучу денег, и кому?! За что?!!
        - Как ты, дорогой? - с притворной заботой спросила Ульяна Федоровна, вернувшись в гостиную. - Принести тебе водички?
        - Чтоб ты сдохла, - прохрипел Аркадий.
        - Я тоже тебя люблю, - с иронией сказала жена. - Да, кстати. Хочешь знать, куда я спрятала пистолет?
        - Нет!
        - Я догадывалась о твоих планах, - не моргнув глазом, соврала Ульяна Федоровна. - Ведь я умная, в отличие от тебя, легковерного болвана. Поэтому изъяла оружие из твоего кабинета. Но готова его вернуть. Я скажу тебе, где пистолет. Потому что у нас, дорогой, теперь один объект для ненависти. Друг друга мы тоже ненавидим, но эта ненависть с бородой, она так долго живет, что еще немного потерпит. И если ее не прикончить, она благополучно умрет от старости. А эта рана свежа. Тебя предали, и меня предали. Один человек. Женщина. Наша ненависть к Кристине - только что народившийся младенчик с нежной розовой кожей. Он так кричит, что хочется заткнуть уши. Или убрать причину. Зарезать младенчика. Поэтому, милый, я скажу тебе, где пистолет.
        - Будь ты проклята, - пробормотал Телятин.
        - На кухне, в шкафу над плитой. В банке с надписью «Манная крупа».
        - Только идиотка может спрятать оружие на кухне, где постоянно ошивается домработница, - скривился Аркадий.
        - Не преувеличивай. И ты, и я не любим манную кашу, - вздохнула Ульяна Федоровна, - поэтому банка с крупой давно уже покрылась пылью. Вот видишь, как много у нас общего?
        - А Гарик знает? - спросил вдруг Аркадий.
        - О чем?
        - О том, что у нас с ним на двоих одна Кристина?
        - А ты позвони ему и спроси.
        - Он не берет трубку, - мрачно сказал Телятин.
        - Если сложить два и два… Может, и знает. Ему ведь срочно надо выдать любовницу замуж, чтобы его самого не доставала. Галина не даст ему развод. И потом: у них двое детей.
        - Гарик мне уже не раз говорил, что не хочет разводиться. Он очень любит своих детей.
        - Настоящий мужчина, - язвительно сказала Ульяна Федоровна. - Вот и ты будь мужчиной.
        - Да, - Телятин встал. - Теперь я знаю, что надо делать…
        Допрос Кристины
        В то время как Ульяна Федоровна объясняла мужу, кто на самом деле есть Кристина, сама красотка заперлась в кабинете с человеком, которого она считала наемным убийцей. Телятина же была уверена, что это полицейский, поэтому их разговору по душам не воспрепятствовала.
        Поскольку вся жизнь Кристины с того момента, как начала расти ее грудь, была посвящена охоте на мужчин, без внимания не оставался никто. Ни одно существо противоположного пола, будь то безусый юноша или глубокий старик. Даже с младенцами Кристина сюсюкала как-то по-особенному, если они были завернуты в голубое одеяльце, а не в розовое. Такова уж была ее натура. Не убить, так ранить. Не получить желаемого, так хоть отточить мастерство обольщения.
        И с киллером она повела себя точно так же. В кабинет шла первой, виляя бедрами и давая как следует себя рассмотреть. Сначала со спины, потом и спереди. Тонкую талию, крутые бедра, высокую грудь. На операцию по ее увеличению пришлось потратиться, догадка Телятиной была верной, зато эффект! Какая разница, искусственная грудь или настоящая, когда результат налицо? Вот как сейчас. Усевшись, Кристина закинула ногу на ногу и слегка наклонилась вперед. В глубоком вырезе обозначилась заманчивая ложбинка. Мужчина уставился туда и невольно облизнул сухие тонкие губы.
        - Э-э-э… Кристина. Это ваше имя по паспорту или…
        - По паспорту. Да вы присаживайтесь, - усмехнулась красотка, оценив произведенный эффект. На этот раз дело пошло, хотя в последнее время мужчины клевали на ее прелести все реже. Все-таки возраст. И татуаж пора освежить.
        Иван Петрович сел и напустил на себя строгий вид.
        - Значит, вы Кристина.
        - Да Кристина, Кристина. Давайте уже приступим к делу.
        - К делу? К какому делу?
        - К нашему. Я ведь знаю, что вы не из полиции.
        - То есть? - растерялся мужчина.
        - Да не валяйте дурака. Интересно… - она прищурилась. - Никогда не думала, что киллеры такие.
        - Киллеры?
        - Тяжелая у вас работа. Но интересная, ведь так? Каково это, убивать людей?
        - Я не совсем понимаю…
        - Конспирация, да?
        - Ну да, - осторожно сказал Иван Петрович. - Поэтому я хотел бы, чтобы говорили вы. А я послушаю.
        - Значит, так. Планы меняются.
        - Это я понял. А какой был план?
        - Не притворяйтесь. Это я надавила на Аркадия, чтобы он наконец избавился от кадушки.
        - Кадушки?
        - От жены.
        - Ага. Значит, жена - это та, которая называет себя телятиной.
        - Ну да. Телятина Ульяна Федоровна.
        - А вы любовница?
        - Господи, вам весь вечер об этом твердят! Пора уже запомнить!
        - Просто для меня это несколько неожиданно… Встретить жену и… любовницу вместе. Странно как-то.
        - Согласна, странно. Но так получилось. Понимаете? Телятина узнала, что ее хотят убить. Случайно подслушала разговор Аркаши с шофером. Теперь нам надо что-то придумать.
        - Ага. А что?
        - Аркадий не очень умен. Могу я с вами быть откровенной? - Кристина бросила на собеседника такой взгляд, что он слегка поплыл:
        - Все, что хотите.
        - Он глуп и нерешителен. Это я приняла решение избавиться от Телятины. Я натолкнула Аркадия на мысль, что неплохо было бы стать вдовцом. Но его план с самого начала показался мне не идеальным. И я решила все взять на себя.
        - Значит, это был его план?
        - Да.
        - Ага, - повторил мужчина.
        - Что вы все время агакаете! Вам ведь деньги заплатили! И немалые!
        - Это как посмотреть.
        - Согласна. Но ведь завалить-то надо не какого-нибудь депутата. Не бизнесмена. Всего лишь глупую толстую женщину. Домохозяйку.
        - Ага. Извините. Сорвалось с языка. Просто уточняю задачу. Вы мне все расскажите с самого начала. Значит, у вас любовь с хозяином этого дома? С Аркадием?..
        - Именно, - раздраженно подвердила Кристина. - С Аркадием Павловичем Телятиным. А его жена нам мешает. Не дает развода.
        - Разве это так сложно?
        - Понимаете, бизнес записан на нее. И все имущество ее.
        - Теперь понимаю. Если бы я знал это раньше…
        - Что, мало денег запросили?
        - Видите ли… Кристина… Вы, похоже, очень предприимчивая женщина. Можно сказать, мозг всей этой э-э-э… операции. А вы не думали, что у некоторых людей все же остались чувства? Простые человеческие чувства? Любовь, например?
        - Что вы мне впариваете! - начала раздражаться Кристина. - Если вы о Телятине, то у нее осталось одно только чувство: чувство голода. Она и набивает свою ненасытную утробу. Это уже не человек, а жвачное животное. Телятина, одним словом. Убоина. Поэтому поговорим как деловые люди. Как вы это сделаете?
        - Значит, задача меняется?
        - Задача остается той же: надо убить человека. Меняются условия.
        - А вы жестоки, - задумчиво сказал мужчина, разглядывая красавицу блондинку.
        - А вы нет? Насколько я знаю, вы служили в армии. И людей убивать вам приходилось. И вдруг заговорили о чувствах!
        - Кто вам это сказал? Что я был в армии?
        - Гарик.
        - Ага. Простите. Я просто пытаюсь сложить картинку. Значит, вы наводили обо мне справки, перед тем как сделать заказ. Теперь мне многое стало понятно. А вы с Гариком что, тоже… этого того?
        - Этого того, - насмешливо передразнила Кристина. - Но ничего серьезного, я вас уверяю. Господи, я как на приеме у доктора, а не у киллера! Может, мне еще и раздеться?
        - Спасибо, не надо, - вздрогнул мужчина. - Я и так все вижу.
        - Ну, не все, - кокетливо посмотрела на него Кристина. - Знаете, а ведь я никогда не спала с киллером. Кого только у меня не было! Может, пора восполнить этот пробел?
        - Вы, насколько я понял, замуж за Телятина собираетесь после того, как его жена умрет?
        - Да! А вам-то что? - с вызовом спросила Кристина.
        - Но по-прежнему собираетесь ему изменять.
        - Разве это измена? Я просто живу в свое удовольствие. Полной жизнью. Ему же довольно и того, что в обществе он будет появляться с красивой женщиной, а не со своей кадушкой. Ведь в постели Аркадий, извините, ноль без палочки.
        - Без палочки. Ага.
        - А у вас, я вижу, есть чувство юмора, - хихикнула Кристина. Ее собеседник побагровел. - Не надо стесняться. Лично я рада, что у нас с вами состоялся столь откровенный разговор. Раньше мы были знакомы заочно, а жаль. Мне нужен такой человек.
        - Какой такой?
        - Скажем, для особых поручений. Я думаю, мы договоримся.
        - А ведь вы красивая женщина, - произнес ее собеседник вроде бы даже с сожалением.
        - Спасибо, что заметили, - она одернула кофточку, еще ниже открывая грудь, и на лице мужчины появилась брезгливость. Впрочем, занятая собой Кристина не обратила на это внимания. - Так мы договорились? - нетерпеливо спросила она.
        - Да.
        - Вам помочь?
        - Чем вы мне можете помочь?
        - Создать условия, - намекнула Кристина. - Телятина ведь думает, что вы из полиции. Вызовите ее на допрос. Она пойдет. Да что там! Побежит! Поскачет!
        - Боюсь, будет очевидно, что это я ее убил.
        - Ах, да! Вы же не хотите, чтобы вас упрятали в тюрьму! О, господи! Так придумайте что-нибудь! Голова вам на что?
        - Вы хорошо знаете дом? Есть здесь укромное местечко?
        - Да сколько угодно! Внизу есть сауна. Можно ее зажарить. Телятину. И бассейн. Можно ее утопить.
        - А тело?
        - Сжечь. Сказать, что она уехала к маме. Думайте же! Вам за это деньги платят!
        - Это вы верно заметили. Мне платят за то, чтобы я думал. Я, пожалуй, вызову Ульяну Федоровну на допрос и там уже решу, как мне от нее избавиться.
        - Но поторопитесь.
        - Почему?
        - Вдруг полиция нагрянет? Мы, конечно, им не откроем, но…
        - Не откроем? А если они будут настойчивы?
        - Сделаем вид, что никого нет дома, а Телятине заклеим рот скотчем.
        - Можно подумать, вы из банды грабителей!
        - А я бы никогда не подумала, что вы убийца, - презрительно сказала Кристина.
        - Вы сомневаетесь в моих способностях?
        - Пистолет-то у вас хоть есть?
        Мужчина молча достал из кармана пистолет и продемонстрировал ей.
        - А в доме имеется оружие? - спросил он.
        - У Аркадия есть пистолет. Но жена его перепрятала. До этого он лежал в кабинете, в одном из ящиков бюро. А теперь не знаю где.
        - Плохо, - нахмурился киллер.
        - Успокойтесь. Она думает, что вы из полиции, поэтому не побежит за оружием.
        - Ладно. - Он встал. - Будем считать, мы договорились. Сейчас я вызову хозяйку, поговорю с ней, а потом скажу вам, что надо делать. Мы должны придумать идеальный план. Почти как тот, что у нас был, - с иронией сказал мужчина.
        - А я пойду, подбодрю Аркашу.
        Кристина тоже встала. Он с усмешкой оглядел ее статную фигуру. Сказал:
        - Вы, похоже, все предусмотрели. Кроме одного: что жертва все узнает и позвонит в полицию.
        - Но ведь хуже от этого не стало? - с вызовом спросила Кристина. - Она все равно умрет?
        - О, да. Без трупа тут не обойтись.
        И они вместе направились к двери.
        Новые планы
        Увидев в дверях гостиной полицейского с Кристиной, Ульяна Федоровна вскочила:
        - Иван Петрович! Наконец-то!
        - Госпожа Телятина, теперь ваша очередь, - строго сказал тот, пропустив в комнату фигуристую блондинку. Ульяна Федоровна с удовлетворением отметила, что та попыталась к нему прижаться, но полицейский от контакта уклонился. - Пройдемте в кабинет.
        - Да, да, - с энтузиазмом откликнулась хозяйка. - Иду!
        - А вы, гражданин, садитесь, - велели Аркадию Павловичу, который при виде Кристины нервно привстал с дивана. Тот послушался. Честно сказать, ноги его не держали. Увидев любовницу, Телятин вновь засомневался. Прежде чем действовать, надо бы узнать наверняка: было или нет? Обманула его Кристина или же блефовала жена?
        Выходя из гостиной, Телятина с торжеством посмотрела на Кристину. Та нахмурилась. По лицу любовника красавица уже догадалась, что случилось нечто из ряда вон. Аркадий казался злым, его щеки и толстая шея покраснели. Но Кристина была так уверена в своих силах, что подумала: «Я справлюсь. Пять минут наедине, и он вновь будет моим. Я его приласкаю, напомню о нашем ребенке, и куда он денется?» Поэтому она беспрепятственно позволила Телятине и гостю уйти, а сама плюхнулась к Аркадию на колени:
        - Как я соскучилась, дорогой!..
        Иван Петрович завел хозяйку в кабинет и предложил:
        - Присаживайтесь.
        - И как? - нетерпеливо спросила Ульяна Федоровна, опустившись в глубокое кожаное кресло, где до нее сидела Кристина. И невольно заерзала: кожа сиденья была еще теплой. - Она призналась?
        - Почти.
        - Что значит - почти? Надо было надавить! Уж я-то знаю, как работают у вас в полиции!
        - Откуда? Вы что, привлекались?
        - Упаси боже! Просто я каждый день прочесываю Интернет. Читаю новости, в том числе и криминальные.
        - Вы бы поменьше читали, - гость выразительно посмотрел на толстый слой пыли, покрывший бюро. Помощница по хозяйству отпросилась по случаю большого праздника до восьмого.
        - Занимайтесь лучше своей работой! - вспыхнула Телятина.
        - Я занимаюсь. Но дело в том, что и признание Кристины мало что решает.
        - Почему?
        - Доказательств маловато, - притворно вздохнул ее собеседник.
        - Понимаю, - упавшим голосом сказала Телятина. - И я сама об этом подумала. Что у меня есть? Да по сути, ничего. Подумаешь, подслушала разговор мужа с шофером! Николай, разумеется, будет все отрицать. Кристина тоже. Их трое, а я одна.
        - Знаете, как ловят преступников, задумавших заказное убийство? Да наверняка знаете! Вы же сутками сидите в Интернете!
        - Меня заказные убийства мало интересуют, - поспешно ответила Телятина и тут же поправилась: - То есть интересовали. Я никогда не думала, что это может случиться со мной. Так что напомните мне, как ловят заказчиков убийства? - И Ульяна Федоровна вся обратилась в слух. Сейчас товарищ расскажет, чего ей не надо делать. Как уберечь себя и Тристана.
        Иван Петрович напустил на себя серьезный вид:
        - Работа эта требует умения. Вообще у нас, в полиции, работа сложная. А то, что в Инете пишут - пусть пишут. Это дилетанты. Случись что, куда они бегут? В полицию! Спасите, помогите! И мы помогаем. Хотя, честное слово, обидно. Чуть что: менты гады, сволочи…
        - А короче можно? Не обязательно мне лекцию читать о том, как тяжело работать в полиции.
        - Я просто хочу, чтобы было доходчивей, - слегка обиделся Иван Петрович. - Рассказываю о нашей, так сказать, кухне. Взяточников ловят на меченые купюры, а заказчиков убийства - на живца.
        - Как-как?
        - На живца. Жертва притворяется, что она мертва. Киллер делает фото или демонстрирует «труп». Заказчик передает остаток заранее оговоренной суммы, и тут его берут с поличным.
        - Но это не мой случай.
        - Почему не ваш? Я вам открою одну тайну… Только не удивляйтесь. Они почему-то решили, что я - киллер.
        - Они?
        - Ваш муж и ваша подруга.
        - Она мне не подруга! А почему они так решили?
        - Не знаю. А у вас на этот счет никаких соображений нет?
        - Разве что Гарику позвонили.
        - Вот! А Гарик - это кто?
        - Друг моего мужа. И любовник Кристины. Чоповец.
        - Тогда мне многое становится понятно, - пробормотал Иван Петрович.
        - Вы о чем?
        - Никогда не думал, что в заказное убийство посвящают такое количество людей! Ваш муж, его любовница, водитель вашего мужа, вы и еще Гарик! Я всех назвал?
        - Д-да, - с заминкой сказала Ульяна Федоровна, вспомнив о Тристане.
        - Кошмар какой-то! А я думал, что такие вещи делаются втайне!
        - А разве у вас подобных случаев не бывало? При вашем-то опыте работы…
        - Таких - не было.
        - Аркадий наверняка позвонил Гарику. Или Кристина. Теперь понимаю… - Телятина хихикнула. - Какая же дура эта Кристина! И Аркаша не лучше! Решили, что вы киллер! Да какой же вы киллер? А кстати… - спохватилась она. - Как насчет удостоверения?
        - В машине, в бардачке. Я вам его покажу. Кстати, ваша охрана сегодня никакая. Вы об этом знаете? Я беспрепятственно проник на территорию поселка. Документ вы у меня первая спросили, - внимательно посмотрел на нее Иван Петрович.
        Ульяна Федоровна, мгновенно забыв об удостоверении, залилась краской и пролепетала:
        - Они отмечают Рождество. В этот день их все поздравляют. Некоторые даже с утра. Поздравляли, поздравляли, и…
        - Допоздравлялись. Заходи, кто хочет, бери, что хочешь.
        - У нас тут спокойно, - торопливо добавила Телятина. - Я хотела сказать, не воруют.
        - Зато убивают.
        - Но ведь не убили же. Значит, вы предлагаете…
        - Ловить на живца. Я не стал разуверять Кристину в том, что я киллер. Потому что у меня возник план. Мы пойдем вниз, где вы притворитесь мертвой.
        - Ага.
        - У вас в полуподвале есть сауна и, как мне сказали, бассейн. Стены там толстые, я заметил это, подходя к дому. Фундамент выглядит надежно.
        - Ага.
        - Значит, выстрела почти не будет слышно. Снаружи, я имею в виду. Мне ведь придется стрелять. Для правдоподобности.
        - Ага.
        - Я вызову вашу подругу… Бывшую подругу, - поправился Иван Петрович. - И предъявлю ей труп. После чего потребую оставшиеся деньги. Она передаст мне их, и тут мы поймаем ее за руку.
        - Так.
        - Как вам мой план?
        - А что? Хорошо! - оживилась Ульяна Федоровна. - А Кристина сядет в тюрьму?
        - Конечно, сядет! - уверенно сказал Иван Петрович. - Можете не сомневаться: она получит по заслугам.
        - Ага.
        - Что вы все время агакаете? Возьмите себя в руки.
        - Ага. Извините. Вырвалось. Значит, мне придется притвориться мертвой?
        - Именно. Только вот что, Ульяна… э-э-э…
        - Федоровна.
        - Ульяна Федоровна. У вас ведь есть оружие. - Телятина вспыхнула и затрясла головой. - Я знаю, не отпирайтесь. Вы должны взять его из тайника. И отдать мне. Как представителю законной власти.
        - Но…
        - У вас имеется на него разрешение?
        - Нет, но…
        - Разве вы хотите неприятностей?
        - Нет, но…
        - Лучше, если оружие будет у меня. Это понятно? Я, знаете ли, не хочу выстрела в спину. Если они догадаются, что я вовсе не тот, за кого себя выдаю, наше с вами положение сильно осложнится.
        - Хорошо, - кивнула Телятина. - Я возьму пистолет с собой, когда пойду притворяться мертвой.
        - Отлично! Я вижу, вы разумная женщина.
        - Мне очень уж не хочется умирать, - Телятина замялась. - Скажите, а моего мужа надолго посадят?
        - А что это у нас глазки заблестели? Э-э-э… Да я вижу, и у вас есть сердечный друг.
        - Есть, - прошептала Ульяна Федоровна.
        - Вот времена! Ты подумай! Все всем изменяют! Поневоле чувствуешь себя санитаром леса!
        - Я не изменяю. У нас все платонически.
        - Оно понятно, - Иван Петрович скептически оглядел толстуху. - Но денег вы рассчитываете получить много, когда муж сядет в тюрьму. И, уж конечно, не собираетесь тратиться на адвоката.
        - Не собираюсь, - призналась Телятина.
        - Что ж, дай вам Бог счастья с вашим…
        - Возлюбленным.
        - О! Да вы, я вижу, романтическая натура!
        - Я жертва, - Ульяна Федоровна опустила глаза. - Вы… Вы очень вовремя появились.
        - И я так думаю, - с иронией сказал Иван Петрович. - Ну, идемте. Надо приводить в действие наш план. И не забудьте про пистолет.
        - Я вам так обязана… Так обязана… - лепетала Телятина, направляясь к дверям. - Поверьте, я умею быть благодарной…
        - Посмотрим, как ты умеешь быть благодарной, - пробормотал Иван Петрович, закрывая за собой дверь хозяйского кабинета.
        - Вы бы разделись, - посоветовала Ульяна Федоровна. - Оставьте куртку в кабинете. В доме тепло.
        - У меня здесь оружие, - он хлопнул по карману.
        - Ах, да…

…В то время, пока Телятину готовили на заклание, Кристина пыталась вернуть себе любовь Аркадия Павловича.
        - Что случилось, дорогой? - мурлыкала она, оглаживая его макушку с намечающейся лысиной. - Почему ты так мрачен? Я обо всем договорилась. Мы придумали новый план, и теперь все будет хорошо.
        - Нет, не будет, - Телятин смахнул любовницу с колен и резко встал.
        Кристина кувыркнулась на диван и здорово разозлилась, потому что выглядела в этот момент смешной. А она не хотела быть смешной. Она - роковая женщина, разбивающая сердца. И вдруг - кульбит на диван! Да еще в присутствии мужчины, который никогда не должен видеть ее беспомощной и уж тем более жалкой!
        Поэтому Кристина тут же вскочила и заорала:
        - Ты что себе позволяешь?! Я тебе пока еще не жена!
        - И никогда ею не будешь! - проорал в ответ Аркадий.
        - Что?! Что ты сказал?!
        - Ты не беременна! - выпалил Телятин.
        - Откуда ты знаешь? - пробормотала Кристина.
        - Ах, так это правда!
        - Значит, ты не уверен? Кто тебе сообщил?
        - Какая разница?
        - Лика! Ну, конечно! Что она тебе наплела, пока я была в кабинете и устраивала наши дела? - прошипела Кристина.
        - Ты - не беременна! - твердил свое Аркадий.
        - Ах, она видела, как я покупаю тампоны! Так это еще ничего не значит! Я покупала их для подруги!
        - А календарик?
        - Какой календарик?
        - Где ты отмечаешь месячные?
        - Она что, шарила в моей сумочке?!
        - Это я ее попросил, - соврал Аркадий.
        - Да, я отметила дату, когда должны были начаться месячные! Меня попросил об этом гинеколог! Так делают все женщины, которые беременны!
        - Значит, ты беременна?
        - Конечно!
        - А от кого? - ехидно спросил Телятин.
        - То есть как от кого? От тебя!
        - А ты уверена?
        - Абсолютно!
        - Так вот, запомни. Даже если ты беременна, я пойду с тобой в загс только с тестом ДНК, подтверждающим мое отцовство.
        Кристина от досады закусила губу.
        - Ты хочешь сказать, что подозреваешь меня в измене?
        - Ты спишь с Гариком!
        - Ложь!
        - И еще бог знает с кем! Ты шлюха!
        - Не смей меня оскорблять! - Кристина подскочила к Аркадию и влепила ему пощечину. Потом бросилась на шею и начала покрывать поцелуями его пылающую щеку: - Извини, извини, извини… Я очень тебя люблю…
        - Вре-ешь… - простонал Телятин.
        Кристина решила действовать на эмоциях. Ошеломить, сначала накричать, потом приласкать. Главное, чтобы он не сорвал такой идеальный, продуманный план. Избавиться от Телятины, а потом…
        - У нас все получится, - шептала она, лаская Аркадия. - Деньги заплачены, назад хода нет.
        - Я не буду убивать свою жену, - твердо заявил Телятин, отцепив от себя ее руки.
        - Как ты сказал?
        - Не буду, и все, - Аркадий Павлович засопел, его душила обида. - Пока не убедюсь… не убежусь… Не выясню, от кого ребенок! Если ты вообще беременна! Вот.
        - Но ведь мы обо всем договорились!
        - Я не знал, что ты… Что все так.
        - Лика тебя обманула! Ты что, не понимаешь! У нее нет доказательств!
        - Представь себе, есть.
        - Какие?
        - Отчет детектива.
        - Какого еще детектива?!
        - Который за тобой следил. По поручению Галины.
        - Какой Галины?!
        - Жены Гарика.
        - Меня с кем-то спутали, - поспешно сказала Кристина, и Телятин эту торопливость отметил.
        - Если так и это не твои снимки, я тебя прощу, - спокойно ответил он. - Предоставишь мне тест на отцовство, и все будет в порядке.
        - Но как же Лика?
        - Я думаю, после сегодняшнего мы с ней договоримся. Мы выяснили, что у нас много общего, и, кажется, начали друг друга понимать. Хорошо, что ее не убили. Я уверен: теперь она даст мне развод. Если я его вообще потребую. Гарик все будет отрицать насчет заказного убийства, не дурак же он. Я выкручусь.

«Черта с два», - подумала Кристина.
        - Ты забыл, дорогой, что я уже обо всем договорилась, - нежно пропела она. - Здесь человек, которому ты заплатил деньги за убийство жены. И он, между прочим, вооружен. Я сама видела пистолет. Если ты не хочешь, мы тебя заставим!
        - Это мы еще посмотрим, - пробормотал Аркадий. - Спасибо, что напомнила.
        - Что ты сказал?
        - Ничего.
        - Нет, я слышала!
        - Я сказал, что попробую все уладить.
        - Черта с два!
        И в этот момент в холле раздались голоса. Те двое, что уединялись в кабинете для беседы, уже возвращались. Первой в гостиную вошла Ульяна Федоровна, и они с Кристиной обменялись выразительными взглядами. В них была лютая ненависть!
        - Мне надо с вами поговорить, - обратился Аркадий Павлович к мужчине, едва он появился в дверях. - Э-э-э… как вас там?
        - Иван Петрович, - улыбнулся тот.
        - Пусть будет Иван Петрович. Где бы нам?..
        - Идите в кабинет и ждите меня там. Я сейчас.
        Глаза у Кристины вспыхнули. Вот он, шанс! Телятин торопливо направился к выходу. Иван Петрович посторонился, пропуская его.
        - Вы, товарищ, не торопитесь, - заявил Телятин уже в дверях. - Мне надо кое-куда зайти. Э-э-э… Ну, вы понимаете?
        - Медвежья болезнь, - насмешливо прокомментировала Ульяна Федоровна. - Должно быть, от страха. Журнальчик возьми почитать, Аркашенька.
        Муж бросил на нее злой взгляд, но ничего не сказал. Когда он ушел, Иван Петрович обратился к дамам:
        - А не покажете ли вы мне дом, уважаемые?
        - Да, да, конечно, - засуетилась Ульяна Федоровна. - Самое интересное у нас в цокольном этаже. Сауна и бассейн. Стиральная комната. Сушилка. Что там еще? Чулан.
        - О! Чулан! - оживился гость. - Как это интересно! Горю желанием поскорее все это увидеть!
        - Перекусить бы не мешало, - сладко потянулась Кристина.
        - Ешь пиццу, - предложила Телятина. - Вон она, на столе!
        - Фу! Холодная! И потом, ты же знаешь: я на диете.
        - Тебе совсем скоро создадут идеальные условия для диеты, - пробормотала Ульяна Федоровна.
        - Что ты сказала?
        - Я сказала, хорошо, иди на кухню и сделай себе салат.
        - Я? Салат? Сама?!
        - Мне, видишь ли, некогда. Гость хочет, чтобы я показала ему дом.
        Иван Петрович выразительно посмотрел на Кристину. Оставь, мол, нас. Дело на мази. Дважды повторять ему не пришлось.
        - Что ж, придется самой о себе позаботиться, - театрально вздохнула красавица. - Салат так салат. А вы, значит, пока прогуляетесь по дому. Осмотрите его, ха-ха, достопримечательности. А я, значит, на кухню. Хорошо, идемте! - Кристина задорно тряхнула выбившимися из прически золотыми локонами. Ситуация складывалась в ее пользу.
        Пока Аркадий сидит в туалете, убийца с Телятиной, которая наивно думает, что это полицейский, спустятся вниз, туда, где находится сауна, и через несколько минут все будет кончено. Аркадий уже никуда не денется. Он глупец, не понимает, что обратной дороги нет. Любимая женщина его сейчас спасает. Потом киллер получит оставшиеся деньги, а они с Аркадием скажут настоящему полицейскому, что Лика уехала к матери, и ее будут искать до второго пришествия. Ульяна Телятина пополнит многотысячные списки пропавших без вести. Потому что полиции и так работы хватает. У них в связи с реорганизацией творится черт знает что и долго еще не будет порядка. Телятину объявят умершей, и через какое-то время можно вести богатенького вдовца под венец. Кристина чуть не рассмеялась. Как же она глупа, ее подруга! Совсем, бедняжка, не догадывается, зачем они с «полицейским» идут вниз, где безлюдно и толстые стены! Мозги у дурехи жиром заплыли. Вот что значит махнуть на себя рукой. Жить чужими мыслями и общаться только с виртуальными друзьями.
        Что ж, тем лучше. Кристина вновь задорно тряхнула кудрями.
        Они втроем неторопливо вышли в просторный холл. Телятина с гостем уже были у лестницы, ведущей в полуподвал, а Кристина направлялась на кухню, когда раздался звонок в дверь.
        Тристан

«Как это некстати, - с досадой подумала Кристина. - Не успели».
        Ульяна Федоровна в ужасе застыла у лестницы.

«О, господи! - запаниковала она. - Бедный мальчик не получил мое сообщение! Сейчас он угодит в ловушку! Как я объясню полиции его присутствие в доме! А вдруг он проговорится?» Телятина подумала было открыть Тристану дверь и все ему объяснить, предупредить, но потом вспомнила, в каком она виде. Ладно бы в нарядном платье или в костюме, причесанная и подкрашенная. Да, она не красавица, зато достойная хозяйка большого уютного дома, госпожа. Но на Ульяне Федоровне был видавший виды спортивный костюм, только подчеркивающий ее слоновьи бедра и расплывшуюся талию, волосы всклочены, лицо без косметики, в общем, похожа она сейчас на прислугу. На какую-нибудь домработницу или поломойку. В таком виде она не готова предстать перед юным возлюбленным, поэтому дверь решила не открывать.
        - Вы кого-нибудь ждете? - спросил Иван Петрович.
        - Нет, - затрясла головой Телятина. - Никого.
        Звонок повторился.
        - Не будем открывать, - сказала Кристина, сделав маневр в сторону Ульяны Федоровны. В случае чего, задержать Телятину, помочь убийце стащить ее вниз, в полуподвал. - Нам никто не нужен.
        - А может, это… э-э-э… соседи? - предположил Иван Петрович, переглянувшись с ней.
        - Мне почудилось или в дверь звонили? - выглянул из кухни Телятин. Почему-то он оказался там, а не в туалете, как все думали.
        - Тебе показалось, - торопливо сказали женщины дуэтом.
        В этот момент в дверь настойчиво постучали:
        - Хозяева! Откройте!
        - А, может, это и к лучшему! - заявил Телятин и метнулся к двери.
        - Нет! - рванула ему наперерез Ульяна Федоровна.
        - Это в твоих же интересах, дура! - оттолкнул ее муж.

«Он что-то знает!» - в ужасе подумала Телятина и вцепилась в дверную ручку:
        - Не открывай!
        - Что делать? - взглядом спросила у Ивана Петровича Кристина.
        - Разумнее было бы не открывать, но… Какая муха его укусила? - кивнул тот на хозяина.
        Кристина задумалась на минуту.
        - Но если не открыть, полицейский пойдет к соседям. Надо ведь проверить сигнал. Те тут же примутся сюда названивать, - с сожалением сказала она. - Если мы не ответим, они попытаются взломать дверь. Во дворе стоит моя машина. Соседи прекрасно ее знают. Если я в гостях, значит, и хозяева дома. Проще открыть и тут же спровадить непрошеного гостя. Сказать, что у хозяйки, мол, не все дома. Вызов ложный. Главное, чтобы Телятина не догадалась, что это и есть полиция, - прошептала Кристина.
        - Она и в самом деле похожа на сумасшедшую, - покачал головой Иван Петрович, глядя на хозяйку, сцепившуюся с мужем у входной двери. И велел: - Ульяна Федоровна! Открывайте! Это, в конце концов, глупо!
        Она, кстати, одержала победу, видимо, любовь придала несчастной женщине сил. Аркадий Павлович отлетел от двери после сильного толчка, а Телятина с воплем:
        - Я сама! - щелкнула замком и рванула за ручку. Она смирилась с тем, что дверь все равно придется открыть, раз в доме полиция. Надо как-то выкручиваться.
        На пороге стоял стройный, как тополь, голубоглазый светловолосый юноша, при виде которого у Ульяны Федоровны заныло сердце. Именно таким она себе Тристана и представляла!
        - Вы ошиблись адресом! - выпалила она, готовая тут же захлопнуть дверь.
        Но юноша проявил настойчивость.
        - Извините, у меня поручение… - тут он увидел за спиной у толстухи Кристину и смутился. - Я не ожидал, что вас здесь так много…
        - Вот именно! Слишком много! - И Телятина вновь попыталась захлопнуть дверь.
        - Входите, молодой человек, не стесняйтесь, - пропела Кристина, заметив, что гость не остался равнодушен к ее прелестям.
        Тут и Телятин пришел в себя. Рванув за плечо жену, он с силой оттащил ее от двери и сказал голубоглазому симпатяге:
        - Заходите! Мы вас ждем!
        Тот слегка растерялся.
        - Никого мы не ждем! - завопила Ульяна Федоровна.
        - Она не в себе, - улыбнулась Кристина. - Вы же видите?
        - Я, кажется, ошибся адресом, - пробормотал, смутившись, молодой человек.
        - Нет уж, позвольте! - заорал Телятин. - Вы очень даже вовремя! В этом доме сегодня должен быть труп! Вас-то нам и не хватало!
        Юноша невольно попятился. Тут Ульяна Федоровна поняла, что запахло жареным. Сейчас Аркадий с полицейским затащат Тристана в дом, и бедный мальчик, который к этому не готов, растеряется и наговорит черт знает что! Но откуда Аркадий узнал?! Рассуждать времени не было, поэтому Телятина бросилась юноше на шею:
        - Дорогой мой! Я не сразу тебя узнала!
        Тот опешил. Аркадий Павлович от удивления открыл рот, а Кристина так просто остолбенела.
        - Телятина окончательно спятила, - пробормотала она, переглянувшись с Иваном Петровичем. Тот кивнул.
        - Извините, но вы, похоже, ошиблись, - юноша попытался отцепить от себя толстуху.
        - Я сейчас все объясню, - пробормотала та, сжимая несчастного парня в своих объятиях. - Подыграй мне. Прошу тебя.
        - Лика, ты что? - недоуменно спросил Аркадий.
        - Это же мой племянник! Он приехал к нам в гости из Тамбова!
        - Откуда? - оторопел юноша.
        - Из Тамбова! Ты сын моей двоюродной сестры Кати!
        - Лика! У тебя же нет сестер! - напомнил муж.
        - Родных нет!
        - Двоюродных тоже.
        - Ну, троюродной! Ах, я никогда не пыталась вычислить, в каком мы родстве с Катей! Правда, дорогой племянник? - нежно посмотрела Телятина на парня. - И любимый!
        - Если вам так удобнее, - пробормотал тот, - пусть будет Катя. Но мне все же хотелось бы…
        - Ты на такси? - перебила его Ульяна Федоровна. - Когда пришел поезд?
        - Я приехал на общественном транспорте. Однако пока до вас доберешься…
        - Понятно, почему ты так задержался!
        - Кстати, у вас охрана перепилась. Меня даже никто не спросил, куда я и к кому.
        - О! Так и было задумано!
        - Она точно спятила, - прокомментировал Аркадий.
        - Дорогой, ты просто все позабыл, - притворно вздохнула Ульяна Федоровна, обращаясь к мужу. - У тебя ведь так много дел. А я говорила о своем троюродном племяннике. Что он приедет к нам в гости. Я просто не знала, что он заедет к нам именно на Рождество. Ведь он приехал к своей девушке, с которой познакомился по Интернету. И собирался встретить праздник с ней.
        - Типа, да, - слегка оживился юноша.
        - Ты с ней поссорился? Или она тебе не понравилась?
        - Ну, да. Я не думал, что задание такое сложное. Мне сказали…
        - О! Несчастный! - взвыла Телятина. - Молчи! Ты нам потом все расскажешь! Ты ведь еще не знаком с моим мужем?
        - В общем-то, нет, - осторожно сказал молодой человек, готовый к любым сюрпризам. Вдруг ему навяжут еще и дядю вместе с парочкой двоюродных сестер?
        - Тогда познакомься, - торжественно произнесла Ульяна Федоровна. - Его зовут Аркадием. А это моя подруга Кристина.
        - Очень приятно! - съязвила красавица. - Интересно, за кого Телятина его принимает? - шепнула она Ивану Петровичу, который напряженно о чем-то размышлял.
        - Кристина приехала к нам, чтобы вместе встретить Рождество, - продолжала Ульяна Федоровна. - И… э-э-э… друг семьи. Иван Петрович. Он работает в полиции, - намекнула она и обрадовалась своей сообразительности. Вот теперь-то Тристан будет держать язык за зубами.
        - Тогда что же мы стоим на пороге? - спохватился Аркадий Павлович. - Если к нам
«родственник» приехал? Проходите в гостиную. Выпьем чего-нибудь.
        - Как зовут-то «племянника»? - спросила Кристина. Она все еще не понимала, что происходит. Что задумала Телятина? Неужели заподозрила неладное и хочет прикрыться парнем, как живым щитом, даже не догадываясь, что тот из полиции? Но ведь она об этом скоро узнает! Блондинку охватило отчаяние. И новый план рухнул. Вся надежда только на киллера, тот вроде бы спокоен. Значит, еще не все потеряно.
        - Любимого племянника! - подчеркнула Ульяна Федоровна, с нежностью посмотрев на порозовевшего от смущения юношу.
        - Черт знает что, - прокомментировал Аркадий Павлович. Впрочем, ему это было на руку. Он этого и хотел с самого начала. У Лики на почве климакса поехала крыша. Теперь ее упрячут в психушку. - И как зовут племянника?
        Ульяна Федоровна подмигнула Тристану. Мол, соври что-нибудь.
        - Ты что, не знаешь, как зовут твоего родственника? - притворно удивился Аркадий.
        - Отчего же не знаю? Конечно, знаю! Катя хотела назвать его Тристаном, - намекнула Телятина. - Начиталась рыцарских романов. Моя сестра - очень романтическая дама.
        - Ужас какой! - передернула плечами Кристина. - Что это за имя? Средневековье просто! Неужели на свете есть дура, которая так назвала своего сына?
        - Вообще-то меня Ваней зовут, - зарумянился юноша. - А Тристан был благородным рыцарем. Это красивая легенда о…
        - Об этом потом, - перебила его Ульяна Федоровна, которой вовсе не хотелось развивать опасную тему. Сначала надо объяснить возлюбленному, что здесь происходит. - Ваня тоже хорошо. Ничуть не хуже Тристана.
        - Тезки, значит, - усмехнулся Иван Петрович. - Бывают же такие совпадения!
        - Да что же мы стоим в дверях?! - спохватилась Телятина. - Надо же выпить за встречу!
        - Вот и подсуетись, - намекнул муж, которому не терпелось поговорить о деле с новым гостем.
        - Раздевайся же, Ванечка, - нежно предложила Ульяна Федоровна молодому человеку. Кажется, она влюбилась в него с первого взгляда, ее душа откликнулась на первое же его слово.
        Путаясь от смущения в рукавах, парень снял дешевую куртку на тонкой, не по сезону подкладке, под верхней одеждой оказался потертый на локтях пиджак, а под ним сорочка с застиранным воротником. Сердце Ульяны Телятиной пронзила жалость. Именно так она себе его и представляла. Такой красивый, нежный и бедный. И она еще хотела заставить этого ягненка убить Аркадия!
        - Я сейчас!
        Телятина метнулась на кухню. Мальчик предупрежден, теперь он будет держать язык за зубами. Надо улучить момент и все ему объяснить, а потом ненавязчиво выпроводить. И при этом каким-то образом умудриться его не потерять. Если у нее не будет Тристана, тогда зачем все? Зачем бизнес, деньги, дом? Все это затеяно только ради него! Задача перед Ульяной Федоровной стояла нелегкая, и ей нужна была пауза. Но о пистолете, лежащем в банке с надписью «Манная крупа», она не забыла. Поэтому и побежала на кухню, а в дверях обернулась и с виноватой улыбкой сказала:
        - Я принесу спиртное и закуску! Пять минут обождите!
        - Не торопись, - усмехнулся Телятин.
        - Значит, планы опять меняются, - нахмурилась Кристина, которую такой расклад совсем не устраивал. В доме полиция, и надо как-то выкручиваться.
        - Успокойтесь, - сказал Иван Петрович. - Молодой человек все выяснит и уйдет. По-моему, он уже и так многое понял.
        - Типа, да, - кивнул голубоглазый Ваня. - Понял, что у хозяйки не все в порядке с головой.
        - Вот и отлично! - обрадовался Аркадий Павлович. - Идемте в гостиную, я вам все объясню.
        Они прошли в гостиную.
        - Располагайтесь, - гостеприимно предложил хозяин.
        Первым в кресло уселся Иван Петрович, чье поведение, честно сказать, поставило Телятина в тупик. Почему киллер не сбежал, как только раздался звонок в дверь? Ведь он прекрасно знал, что это полиция! Ничего себе нервы у человека! А вдруг Гарик ошибся? Не все так страшно, Николай жив, поэтому и «Иван Петрович» ведет себя спокойно. Никто никого убивать не собирается. То, что задумывалось как драма, превратилось в комедию. Они выпьют по стаканчику и разойдутся с миром.
        - Извините, мне надо позвонить, - Телятин достал из кармана мобильный телефон и набрал номер своего водителя. В трубке раздались длинные гудки. - Не берет трубку, - с сожалением сказал он.
        - Кто? - хором спросили Иван Петрович с Кристиной.
        - Неважно. Итак… Ваня, да?
        - Да. Вы можете мне объяснить, что здесь происходит?
        - Конечно. Да вы садитесь. - Тот сел. - Рассказываю по порядку. Моя жена выжила из ума.
        - Это я уже понял.
        - Она вдруг решила, что я хочу ее убить. Вот из-за нее, - Телятин кивнул на Кристину. Ваня тоже уставился на красавицу и кивнул:
        - Понимаю!
        - Ничего вы не понимаете! - разозлился Телятин. - Я только что узнал, что моя любовница мне изменяет! Что я у нее не один и она вообще не беременна! - разволновался он.
        - Понимаю, - покачал головой Ваня. - Палату в дурдоме надо готовить на двоих.
        - Ах, дайте же я объясню! - вмешалась Кристина. - Мы с этим во всех отношениях приятным мужчиной, - кивнула она на Телятина, - любим друг друга.
        - Да ни хрена подобного! - заорал Аркадий Павлович. - Это еще надо доказать!
        - А его жена, - не слушая его, продолжала Кристина, - не дает ему развод. На почве ревности с ней и случилось это.
        - Понимаю, - серьезно сказал Ваня. - А почему она вдруг решила выдать меня за своего племянника?
        - Да потому что у нее крыша поехала! - нетерпеливо выпалил Телятин.
        - Понимаю. А вы кто? - Ваня посмотрел на мужчину с квадратной челюстью.
        - Я? Друг семьи, - насмешливо ответил тот.
        - Да никакой он не друг семьи! - отмахнулся Телятин. - Это… водопроводчик. И ему уже пора уходить.
        - О как! - покачал головой Иван Петрович. - А я вот возьму да и останусь! Водопроводчики тоже имеют право на отдых.
        - Кстати, да, - хихикнула Кристина. - Я хочу, чтобы он остался.
        - А ты вообще молчи, - рявкнул Телятин. - Тебе тоже пора уходить! Вернешься с тестом ДНК!
        - Знаете, я, пожалуй, пойду, - привстал Ваня. - У вас тут семейные разборки и…
        - Позвольте, я все объясню, - вызвался Иван Петрович. - Все очень просто: сегодня большой праздник.
        - Я в курсе, - кивнул Ваня. - Рождество.
        - И в честь этого праздника хозяева решили собрать гостей, накрыть стол. Культурно посидеть, в общем. Пригласили ее, - он кивнул на Кристину, - меня. Вы вот заглянули на огонек. Ульяне Федоровне вдруг показалось, что гостей в доме мало.
        - Ах, теперь понимаю! - обрадовался юноша. - Совсем понимаю! А я-то думал, готовится убийство! Волновался. Нервничал даже. Мне, кстати, не с кем встречать праздник. Мама уехала к моей сестре, у нее недавно ребенок родился, а девушки у меня нет. Она есть, но… - он замялся. - Не сложилось. Потому что я бедный, а она… В общем, не сложилось. Поэтому я с удовольствием к вам присоединюсь.
        - Вы что, с ума сошли? - взвизгнула Кристина. - Сделали свое дело и уходите!
        - Но я еще ничего не сделал, - запротестовал Ваня.
        - А вот и закуска, - раздался голос Ульяны Федоровны, которая стояла в дверях гостиной с подносом. Вид у нее был слегка растерянный.
        - Несите, - улыбнулся Иван Петрович. - Что у вас там? Студень?
        - Д-да, - с легкой заминкой сказала хозяйка.
        - Из телятины, - тут же съязвила Кристина.
        - Ну, что вы! - укоризненно покачал головой Ваня. - Разве холодец варят из телятины? Моя мама варит его из свиной головы и обязательно добавляет говяжьих костей, чтобы хорошо застыл. Знаете, какая вкуснотища! Мамочка прекрасно готовит! В этом с ней вряд ли кто сравнится! А вы - телятина! Неужели правда?
        - Я не знаю, из чего он. Студень готовила домработница, - призналась Ульяна Федоровна. - Она принесла нам свою стряпню позавчера в качестве рождественского подарка. И отпросилась до восьмого. Один лоток мы уже съели, а этот я хотела оставить Аркадию на время своего отсутствия…
        - Дорогая, неси выпивку, - хмуро напомнил Телятин. - Закуску потом будешь комментировать.
        - Да-да, сейчас, - и Ульяна Федоровна тут же исчезла.
        - Продолжим, молодой человек, - нетерпеливо сказал Аркадий Павлович. - Когда моей жене взбрело в голову, что ее хотят убить, она позвонила в полицию. И вот вы здесь.
        - Погодите, - наморщил лоб Ваня. - Вы упомянули, что ваш друг семьи, то есть друг вашей семьи, работает в полиции. Это правда?
        - Правда, - насмешливо сказал Иван Петрович.
        - Тогда почему же он водопроводчик?
        - По совместительству, - съязвила Кристина.
        - Хватит валять дурака! - рявкнул Телятин. - Я, в конце концов, хочу видеть удостоверение!
        - В машине, в бардачке, - пожал плечами Иван Петрович. - А машина далеко. Я оставил ее на въезде в поселок, потому что ваши пьяные охранники не в состоянии были поднять шлагбаум. Мне сходить?
        - Что за чушь! - заорал Аркадий Павлович. - Оставьте свои сказки для моей жены! Ваше удостоверение, молодой человек!
        - Видите ли… - Ваня замялся. - Оно мне еще не положено. Я, видите ли, стажер, и… Но у меня есть пистолет. Вот, - юноша, смущаясь, полез во внутренний карман пиджака. - Одну минуточку… застрял… Елки! Вот.
        Он, явно гордясь собой, продемонстрировал сидящим в гостиной оружие и на всякий случай добавил:
        - Он настоящий.
        Иван Петрович расхохотался.
        - Ой, не могу! - сказал он, вытирая слезы. - Полиция!
        - Я, между прочим, отличник, - обиделся Ваня.
        - Ну да. Боевой и политической подготовки.
        - Я же не виноват, что все остальные заняты! В праздник повышаются показатели преступности! От того, как я выполню это задание, зависит моя дальнейшая карьера, - важно сказал Ваня.
        - Твоя что? - закусила губу Кристина, чтобы удержаться от смеха. Парень был красавчиком. Он вполне мог сделать карьеру в постели богатых соломенных вдов, типа Телятины, но для службы в органах не годился. Очень уж простодушен.
        - И кто может подтвердить вашу личность? - хмуро спросил Аркадий Павлович.
        - У меня есть паспорт. - Ваня с готовностью полез за пазуху. - Ой, извините. Не в этом кармане… да что ж со мной такое сегодня! Вообще-то я ответственный и решительный.
        - По нечетным дням недели, - съязвил Иван Петрович. - А сегодня четный, поэтому мямля и размазня.
        - Попрошу относиться ко мне с уважением, поскольку я при исполнении, - поджал губы Ваня. - Вот, пожалуйста! Мой паспорт! Елки! Нашел!
        - Засунь свой паспорт себе в ж…у, - разозлился Телятин. - Кто может подтвердить, что ты полицейский? Впрочем, какой ты, к черту, полицейский? Катись отсюда! Я желаю разговаривать только с твоим начальством! На хрен мне какой-то стажер?!
        - Да что я такого сделал? - заныл Ваня. - Сразу жаловаться.
        - Если б я знала, - покачала головой Кристина.
        - Все бы уже было кончено, - подхватил Иван Петрович. - Молодой человек, вам действительно лучше уйти. Мы сами во всем разберемся. Вы же видите: здесь дело семейное.
        - Да, но…
        - Пожалуйста! - В дверях появилась слегка запыхавшаяся Ульяна Федоровна с подносом, на котором возвышались две початые бутылки, одна с вином, другая с виски, и бокалы.
        - Ваня уходит, - хмуро сказал Телятин.
        - Как так? - растерялась Ульяна Федоровна.
        - Мы все уже выяснили, - насмешливо прокомментировала Кристина.
        - Да ничего подобного! Я его никуда не отпущу! - взвыла Телятина. Поднос со стуком опустился на стол. Бутылки жалобно звякнули.
        - Она и в самом деле спятила, - пробормотал Аркадий.
        - Вы извините, - пунцовый от смущения Ваня поднялся. - Но мне пора.
        - Нет! Не пущу! - преградила ему путь Телятина.
        - А как же наш план? - напомнил ей Иван Петрович.
        - План подождет! Мне надо расспросить Ванечку о… о Кате!
        - С сумасшедшими лучше не спорить, - подмигнула Кристина.
        - Тетенька, вы бы выпили таблеточку, - посоветовал Ваня.
        - Нет! Мне надо с тобой поговорить! Вышло недоразумение! Все не так, как ты думаешь! Я тебя прошу: останься!
        И в этот момент опять позвонили в дверь.
        Посыльный
        - Просто проходной двор какой-то, - пожал плечами Иван Петрович. - Совершенно невозможно работать!
        В дверь позвонили еще раз.
        - Кто там? - Кристина посмотрела на Телятина. - А? Аркадий?
        - Господи! Посыльный! - хлопнул себя по лбу тот. - Я сейчас.
        - Какой посыльный?! - закричала Ульяна Федоровна. - Посыльный уже здесь!
        - Бедняжка, - покачал головой муж и направился к двери.
        - Аркаша! Нет! - закричала Телятина.
        - Я, пожалуй, пойду, - воспользовался моментом Ваня.
        - Нет! - преградила ему дорогу Ульяна Федоровна. - Ты никуда не пойдешь!
        - Мне вам помочь, коллега? - насмешливо посмотрел на юношу Иван Петрович.
        - Да уж, уберите от меня эту ненормальную, - пробормотал тот.
        - Ванечка, я тебе все объясню! Только не уходи! - взмолилась Ульяна Федоровна.
        В этот момент Аркадий вышел в холл. В дверь позвонили еще раз, долго и настойчиво. Телятин был немного сентиментален, любил погулять в саду под пение птиц, но сейчас соловьиная трель звонка, которая, по идее, должна была напоминать ему о лете, его раздражала. «Надо поменять звонок», - с досадой подумал он, когда стоящий за дверью гость в очередной раз надавил на кнопку.
        - Да иду я! - крикнул Телятин. - Не ломитесь! Я уже открываю!
        Он рывком распахнул дверь. На пороге стоял чернобровый верзила с оловянными глазами. На его щеках и подбородке пробивалась густая щетина. Низкий лоб, неподвижный взгляд. Верзила уставился на Аркадия, разглядывая его в упор.
        - Вы к моей жене? - торопливо спросил Телятин. Пришедший кивнул. - То есть ко мне, но так получилось, что она дома. В общем, разбирайтесь с ней сами! Лика!
        В гостиной послышалась возня. Ваня рвался к двери, а Телятина его не пускала. Пришлось вмешаться Ивану Петровичу.
        - Ульяна Федоровна, будьте благоразумны, - уговаривал он. - Отпустите молодого человека домой.
        - Нет! Я не могу отпустить его вот так! - упрямилась Телятина. - Ничего ему не объяснив!
        - Да я и так уже все понял, - затравленно озирался Ваня. - Зачем я только на это подписался?
        - Лика! - еще раз крикнул Телятин. - Да кто-нибудь! Когда наконец закончится этот дурдом!
        Потерявшая терпение Кристина выглянула в холл.
        - Кто там, дорогой? - спросила она у Аркадия. - О! У нас новые гости!
        - Это посыльный, - торопливо сказал Телятин. Верзила кивнул. - У него сюрприз для моей жены. То есть от меня для моей жены. Тьфу ты, совсем запутался! Наоборот, конечно!
        - Дорогой, ты что-то разнервничался, - ласково сказала Кристина и, подойдя к Аркадию, обняла его за плечи. - Успокойся. Расслабься, - бормотнула она, оглаживая его широкую спину.
        - Это ваша жена? - напряженно спросил верзила.
        - Как приятно! - рассмеялась Кристина. - Ты слышал, дорогой?
        - Да пошла ты к черту, - пробормотал Аркадий, пытаясь отцепить ее от себя.
        Верзила окинул блондинку оценивающим взглядом, услышал крики в гостиной, нахмурился и спросил:
        - В доме есть еще люди? А я думал - никого.
        - Выполняйте свое задание и уходите, - нетерпеливо сказал Телятин. - Вы же видите: здесь бардак! Моя жена спятила! Вам лучше поскорее убраться!
        - Не могу, хозяин, - покачал головой верзила. - Машина сломалась.
        - Как так: сломалась?
        - А вот так. Въехала в ваш двор, и все.
        - То есть как: въехала в наш двор? - оторопел Телятин.
        - Я что, должен был ее бросить на шоссе? - усмехнулся верзила. - Мне мое имущество дорого. Я ведь, в отличие от вас, человек небогатый. Кстати, у вас охрана перепилась. Я подъезжаю, а они никакие. Ты, говорят, кто? Я им: Дед Мороз, подарки вам привез. Они заржали и подняли шлагбаум, - он гулко, как в бочку, расхохотался. - Прав ты, хозяин: бардак у вас. Во двор-то я въехал, но теперь ни с места. Мотор заглох. Придется вам меня того… - он подмигнул Телятину. - Толкнуть.
        - Вы с ума сошли, - пробормотал Аркадий Павлович. - На улице мороз! Господи, о чем это я? Мне толкать машину?! Да вы знаете, кто я?! Разбирайтесь с моей женой, раз она здесь, а я вообще ни при чем! Я умываю руки!
        Верзила усмехнулся и окинул взглядом вешалку с верхней одеждой, словно оценивая количество находившихся в доме людей, и вновь нахмурился, потому что в гостиной отчаянно закричала женщина. В этот момент Ване удалось прорваться в холл.
        - Э-э-э… Что здесь происходит? - напряженно спросил верзила, незаметно опуская руку в карман.
        - Ваня, вернись! - выскочила следом за юношей растрепанная Ульяна Телятина с красными, как свекла, щеками.
        - Это ваша домработница? - спросил верзила у Аркадия Павловича.
        - Ага! Посудомойка и поломойка! - крикнула Ульяна Федоровна, кидаясь к Ваниной куртке. - Не отдам!
        - Да уймитесь вы! - пытался урезонить ее Иван Петрович. И даже придержал за плечо.
        - А это кто? - удивился верзила. - Сторож, что ли?
        - Водопроводчик, - съязвила Кристина.
        - Это полицейский! - крикнул Ваня.
        Верзила нахмурился.
        - Весело тут у вас, - сказал он. - Но почему вас так много?
        - Спросите что-нибудь полегче! - схватился за голову Аркадий Павлович.
        - Может, нам ее связать? - задумчиво спросила Кристина, глядя на взбесившуюся подругу. И мечтательно добавила: - Потом позвонить в «Скорую», приедут санитары, и все устроится само собой.
        - Вы, мадам, быть может, не расслышали, - насмешливо сказал верзила, - но в ваш двор никто не въедет, пока в воротах стоит моя машина. А она сломалась. Вашим мужикам придется меня толкнуть.
        - Ни за что! - отрезал Телятин. - Я никуда не пойду!
        - Напрасно вы так, - вздохнул Иван Петрович. - Если человек просит, надо помочь.
        - И куда я его прицеплю? К своему «Мерседесу»?
        - Хотя бы так.
        - Он в гараже!
        - Так идите в гараж!
        - Черт знает что! - выругался Аркадий Павлович и направился к вешалке за курткой. - Почему я должен помогать какому-то посыльному? - проворчал он.
        - Вы бы сняли пиджак, - посоветовал Иван Петрович. - Кстати, давно хотел спросить: почему это вы в доме в пиджаке ходите?
        - Я же не спрашиваю, почему вы в куртке! - огрызнулся Телятин. И тут же стал оправдываться: - Это вельветовый пиджак, мягкий и очень теплый. А у нас дома прохладно. И он мне идет! Я, между прочим, в женском обществе нахожусь!
        - Хватит, хватит, - замахал руками Иван Петрович. - Я все уже понял.
        - К тому же на улице холодно! - не унимался Телятин, напяливая зимнюю куртку прямо на пиджак.
        - Морозяка тот еще! - подтвердил верзила. - А пар, он костей не ломит.
        - Кстати, вы кто? - спохватилась Ульяна Федоровна, с удивлением его разглядывая.
        - Я к вам, - широко улыбнулся вдруг тот.
        - Вы ошиблись, молодой человек, здесь больше никого не ждут.
        - А мне особое приглашение не требуется.
        - Да вы просто хам!
        - На себя гляньте, мамаша. Ваше место на кухне, туда и топайте.
        - Вы бы разобрались друг с другом, - посоветовал Телятин, одеваясь. - Раз сюрприз не получился.
        - Это успеется, - усмехнулся верзила. - Ну что, мужики, идемте?
        - Ваня останется здесь, - решительно заявила Телятина. - Я хотя бы напою его чаем. На дорожку, - намекнула она.
        - Сынишка твой, что ли? Ладно, пусть останется, - понимающе кивнул верзила. - Хлипкий он больно.
        - Почему вы мне «тыкаете»? - вспыхнула Ульяна Федоровна. На «сынишку» она всерьез разозлилась. То есть она и так знала, что Тристан ей в сыновья годится, но все равно неприятно.
        - Подумаешь, какая цаца! - покачал головой верзила. - Теперь прислуга пошла с норовом. Товар дефицитный, что ж тут поделаешь? Нынче все господа, а вот товарищей днем с огнем не сыщешь.
        - Что-о? - взревела Телятина, а Кристина звонко рассмеялась.
        - Вот видишь, Аркадий, каких не стоит выбирать, - заявила она. - То ли дело я. Никто не посмел бы назвать меня прислугой. Слышал, что он сказал? Мадам.
        - Мадам и есть, - кивнул верзила.
        - Хватит выяснять, кто есть кто, - хмуро велел Телятин. - Идемте глянем, что там?
        - Я немного разбираюсь в автомобилях, - Иван Петрович запахнул куртку. - Где я только не работал! Пока не стал полицейским, - насмешливо добавил он.
        - Да уж! В полицию нынче кого только не берут! - подхватил верзила. Ваня вспыхнул.
        - Останься, - нежно сказала ему Ульяна Федоровна.
        - Все равно от тебя толку мало, - съязвил Телятин.
        - У моего дедушки был «Москвич»! - запротестовал юноша. - Я тоже разбираюсь в машинах!
        - Идем лучше со мной, - потянула его за руку Кристина. - На улице холодно, ветрено, не дай бог, простудишься. Мама будет плакать. Идем, мальчик.
        Ульяна Федоровна побледнела. Мало того, что эта дрянь увела мужа, она еще и на святое покушается! Нет, такое простить нельзя!
        - Ты бы тоже учла, Лика, что на улице мороз, - уже в дверях сказал муж. - Когда мы раскочегарим это корыто, нам понадобится горячая еда и выпивка. Так что подсуетись.
        - Это дело! - оживился верзила. - Давай, мамаша, сообрази нам скоренько пожрать.
        - Да с какой стати он здесь распоряжается? - возмутилась Телятина. - Он вообще кто?
        - Конь в пальто, - хмыкнул верзила. - Ну что, мужики, двинули?
        Телятин с Иваном Петровичем поглубже натянули на уши шапки и вышли на крыльцо. Ветер остервенело швырнул в лицо колючий, насквозь промороженный снег.
        - Однако, погодка… - поежился Телятин, невольно попятившись.
        - Метель поднялась, - сказал Иван Петрович, торопливо надевая поверх шапки капюшон. - А я машину у будки охранников оставил. Заметет. Как бы вам и меня толкать не пришлось.
        - Толкнем, - заверил верзила. - Мужики мы или нет?
        - Это уже, пожалуйста, без меня, - запротестовал Телятин. - Я и так сделал больше, чем мог. И гораздо больше, чем хотел.
        - Погодка-то, а? - загоготал верзила, спрыгивая в снег. - Рождественская! Давно такой не было!
        - Откуда он свалился на мою голову? - пробормотал Аркадий Павлович, осторожно спускаясь с крыльца. Но выхода не было.
        В воротах и в самом деле застряла видавшая виды машина, марку он в сумерках не определил. В начале января темнеет рано, да и небо после полудня заволокли тучи. Телятин понял только, что, пока он не избавится от этого идиота, которого неизвестно с каким сюрпризом вызвала сюда его тупая баба, проблема не решится.
        Поэтому он оставил верзилу и Ивана Петровича во дворе, а сам двинулся к гаражу.
        В это время в доме
        - Ты слышала, что муж-то сказал? - спросила у подруги Кристина, как только за мужчинами закрылась дверь. - Подсуетись!
        - Аркаша мне не указ! - возмутилась Ульяна Федоровна. - Он меня убить хотел, а я ему борщ разогревать буду! Еще чего! Да хоть бы он сдох!
        - Да, но он не один. Нас здесь много. В доме гости, дорогая, и сегодня, между прочим, Рождество, - напомнила Кристина. - Ты, как гостеприимная хозяйка, должна накрыть на стол.
        - Вот уж никогда не думала, что буду встречать Рождество в компании с подругой-предательницей, подлецом мужем, придурком полицейским и каким-то мрачным типом, которого я вообще не знаю!
        - Есть еще украшение стола, - кивнула Кристина на Ваню. - Твой «племянник». Правда, он собирался уходить…
        - Я могу остаться, если мне не будут кидаться на шею, - покосился тот на толстуху. - И если товарищ, который работает в полиции, не будет кричать, чтобы я отсюда убирался.
        - Не будет, - заверила Кристина. - Товарищ во всем слушается меня, а я не прочь развлечься, пока мужчины заняты, а хозяйка готовит праздничный ужин. Кто-то же должен меня развлекать?
        - А ты мне разве не поможешь? - возмутилась Телятина. - На кухне?
        - Ты прекрасно знаешь, какой из меня кулинар. Мы с Ваней посидим в гостиной, выпьем что-нибудь. На улице мороз, а ему ехать далеко. Да еще и автобуса ждать! Правда, Ваня?
        - Автобусы сюда очень редко ходят, - пожаловался тот. - А у меня куртка на тонкой подкладке. Если я чего-нибудь не выпью на дорожку, замерзну наверняка. Чего-нибудь горячего, - порозовел Ваня. - Можно чаю.
        - И покушать бы не мешало. Борща или котлеток, - подхватила Кристина. - Подсуетись, хозяйка.
        Ради Вани Телятина была готова на все.

«Ну, ничего, я с тобой рассчитаюсь, - думала Ульяна Федоровна, направляясь на кухню. - Главное, что он остался. Пусть ты его уговорила, а не я. Но он здесь. Теперь надо только избавиться от тебя, подружка…»
        - Идем, - Кристина потянула юношу в гостиную.

«Не все так плохо, как мне показалось, - думал он, послушно идя за фигуристой блондинкой. - Жизнь-то налаживается!» К его большому удовольствию, они остались наедине, а толстуха удалилась туда, куда ей и положено: на кухню.
        - Давно она такая? - спросил Ваня, чтобы как-то начать разговор. И признался: - Есть хочу зверски. Гораздо больше, чем пить. Я вообще не пью. Если только пиво, - он вздохнул.
        На столе красовался принесенный хозяйкой лоток со студнем, а к нему горчица, кетчуп и хрен. У Вани просто слюнки потекли.
        - Так поешь, - гостеприимно предложила Кристина, как будто она уже была хозяйкой этого дома. - Что касается меня, то я хочу выпить! Эй! Что ж ты стоишь? Налей даме вина!
        Ваня, спохватившись, метнулся к столу.
        - Черт, - воскликнул он, когда вино расплескалось. - Да что ж за день сегодня! На брюках теперь будут пятна. И сорочка испачкалась. Черт!
        - А ты не торопись, - насмешливо сказала Кристина, принимая от него бокал с вином. - Что, трудно живется молодежи?
        - Не сладко, - признался Ваня, садясь ближе к студню.
        - Что ж ты не можешь устроиться?
        - Я пробовал. Так на работу же без стажа не берут! И без высшего образования. А я еще учусь.
        - Смотря какая работа, - томно посмотрела на него Кристина.
        - Вам виднее, - уставился в потолок Ваня, щеки которого вновь порозовели.
        - Вам - это кому? - прищурилась Кристина.
        - Вам, женщинам.
        - Глупый ты еще. Но ничего. Вырастешь, поумнеешь. Хорошо бы нам встретиться еще разок, когда я буду замужем за Аркадием. И этот дом будет наконец моим. И мебельный бизнес я к рукам приберу. Аркашка тряпка и дурачок.
        - И вы что, замуж за него собрались?!
        - А что я здесь, по-твоему, делаю?
        - А как же… - Ваня глазами указал на дверь.
        - Это проблема решаемая.
        - А-а-а…
        - И как тебе студень?
        - Вкусно… - ответил Ваня с набитым ртом. - Но моя мама все равно лучше готовит.
        - Мальчик любит маму, - насмешливо протянула Кристина. - Это хорошо. Но лучшая кулинарка в мире все равно у меня. Я готовить не умею вообще. А вот она - настоящая волшебница! Причем мы почти ровесницы. Мне тридцать… э-э-э… ну, неважно, сколько. А ей сорок с маленьким хвостиком. Кажется, у нее уже взрослые дети. Сын и дочь. Муж, разумеется, ее бросил, иначе она не пошла бы с высшим образованием по богатым домам в кухарки. Все мужики сволочи.
        - Положим, не все, - робко возразил Ваня.
        - А ты еще не мужик. Половинка мужика. И потому не сволочь. Вот подрастешь, заматереешь. Тогда сволочизм и проявится. Я тоже не всегда была стервой. В твоем возрасте, лет в двадцать, я была очень даже симпатичная стервочка. Девочка-ангелочек. Потом научилась жить. И ты научишься, - Кристина сделала большой глоток из бокала с вином. Она постепенно пьянела и становилась развязной. - А что твоя мать? Замужем?
        - Нет. Папа погиб во время тренировочного полета, он был летчиком-испытателем, - ответил Ваня.
        Кристина звонко расхохоталась.
        - И мальчик верит в эти сказки?
        - Верю, а что? - тихо спросил Ваня.
        - А чем занимается мама?
        - Она репетитор. Гнесинку закончила. Теперь сама детей учит. Сольфеджио и музыкальная литература. Дает частные уроки, - важно пояснил он.
        - Кому в наше время нужна музыкальная литература? - презрительно протянула Кристина.
        - Мама хорошо зарабатывает, - возразил Ваня. - Сестре помогает. Если бы не она, мы бы жили в глубокой нищете.
        - А сейчас в какой? - насмешливо спросила Кристина. - В мелкой? Похожей на вонючую лужу. Что ж, кто умеет жить, тот в шоколаде, а кто не умеет, по уши в грязи.
        Ваня поспешил набить рот студнем.
        - Вот взять меня и мою кухарку, - продолжала философствовать Кристина, попивая вино. - Красивая, между прочим, женщина, если ее отмыть, приодеть, накрасить. Есть в ней что-то. Аристократизм, да. Порода. Нос прямой, глаза небесного цвета, вот как у тебя, волосы роскошные. Блондинка натуральная, что редкость. И седины почти незаметно. Но вся такая зачуханная! Неухоженная! Ни маникюра, ни педикюра, потому что денег нет. Все - детям. Одевается, как бомжиха. Дура, одним словом. Но готовит отменно. В общем, кухарка и есть… - Глоток. - Кстати, имя у нее подходящее для кухарки - Гликерья.
        - Как? - Ваня перестал жевать.
        - Гликерья Ильинична. Ха-ха! Почти как Ульяна Федоровна. Я думаю вот что: имя делает характер человека. Особенно женщины. Вот я, к примеру, Кристина. И я - королева. А она - Гликерья. И потому - кухарка. Так же как Ульяна. Деревенщина, которой в молодости просто повезло. Подцепила Аркашу Телятина, который сумел выбиться в люди. Но разве ей это на пользу пошло? Ульяна, она и есть Ульяна. За Аркашу-то она вышла, только когда Анжеликой назвалась. Отсюда мораль: не повезло тебе с именем, меняй его - тогда и судьбу свою изменишь. А вот я Кристина по паспорту. И у меня все в шоколаде. Эй, что с тобой? Почему молчишь?
        - Так, ничего, - тихо сказал Ваня.
        - Вот ты Иван. Что это за имя? Если хочешь иметь успех у женщин, поменяй его на что-нибудь заграничное, стильное. Красивое имя Дэн. Или Алекс. Макс тоже неплохо. Тогда я легко тебя пристрою, у меня богатых подружек много.
        - Мне мое имя нравится, - напряженно заявил Ваня. - И мамино тоже.
        - Ну и дурак. Не умеешь жить, - Кристина залпом допила вино.
        В этот момент в гостиную вошла Ульяна Телятина. Она только что приготовила оливье и засунула в духовку жаркое.
        - Вам тут не скучно? - спросила она, глядя на Ваню.
        - Нет, что ты! - ответила за него Кристина. - Мы прекрасно проводим время!
        Телятина уже отметила потерянный Ванин вид. Что-то здесь случилось, пока ее не было. Надо спасать мальчика.
        - Мне нужна помощь, - притворно вздохнула Ульяна Федоровна. - Мужская, так сказать, сила.
        Кристина хмыкнула. Хотела было съязвить, но потом подумала, что Телятина сегодня и так купается в «комплиментах». Довольно с нее. Поставили тетку на место, пора и занавес опустить. Пьеса о глупой жене окончена, теперь на сцену выходит умная. Потому что свадьбе быть! За мадам Телятину номер два стоит выпить! Фамилию она, разумеется, оставит свою, Аркаша тряпка, он позволит. Красавица вылила себе остатки вина из бутылки и с бокалом в руке откинулась на диванную подушку. Она слегка захмелела, чуть-чуть устала и не прочь была посидеть в одиночестве, собраться с силами. Настал момент для решительных действий. Сейчас вернутся мужчины и…
        - Ваня, помоги мне порезать хлеб и открыть банки с консервами, - попросила Телятина.
        - Иди, мальчик, - тонко улыбнулась Кристина. - Не бойся, она тебя не съест. Если что - кричи. Я приду тебе на помощь. - Она зевнула.
        Ваня встал. Толстуха внушала ему опасение, ведь она была сумасшедшей, но после того, что сказала сейчас Кристина, он не мог больше находиться рядом с ней. Ваня боялся, что не выдержит и хорошо, если просто наговорит мегере гадостей. Такие плохие люди не должны жить на свете. Он машинально опустил руку в карман и нащупал там пистолет. Но сделать это надо по-тихому. Так, чтобы никто ему не помешал и самому не сесть в тюрьму. Мама очень расстроится, если это случится, а маму огорчать нельзя. Поэтому он напустил на себя беспечный вид и отправился вслед за хозяйкой на кухню. Кристина осталась в гостиной одна.
        Пожар
        - А где же банки? - удивленно спросил Ваня, войдя на кухню. - Консервы?
        - Порежь пока хлеб, - Ульяна Федоровна выложила на стол буханку «бородинского» и батон. - Еще я хотела, чтобы ты помог мне сделать бутерброды с икрой. Я понимаю, дело это не мужское, но от Кристины толку мало. У нее руки не из того места растут, только все испортит, гостей потом стыдно будет за стол пригласить. Я рассчитываю на твою помощь, Ванечка.
        - Я всегда помогаю маме на кухне.
        - Ты любишь маму?
        - Больше всех женщин на свете!
        Телятина вспыхнула. Она-то рассчитывала, что больше всех на свете Ваня любит ее. Но потом сообразила, что мальчик лукавит. С какой стати он будет признаваться женщине, которую видит впервые в жизни, в своих истинных чувствах? Рассказывать о любви к некой даме, которую боготворит и ради которой даже готов на убийство? Ульяна Федоровна решила вытянуть из Вани это признание, не раскрывая пока себя.
        - Сегодня все пошло наперекосяк, - начала она издалека, глядя, как Ваня режет батон. - Я должна была уехать к маме.
        Она взяла паузу, чтобы посмотреть на реакцию парня, ведь поездка в Тамбов была частью их плана. Ваня сосредоточенно резал хлеб.
        - Поезд отправляется в три часа дня, и я уже было собрала свои вещи… - она опять взяла паузу. Ваня не реагировал.
        - …собрала вещи, но решила пойти и поздравить с Рождеством охрану, потому что уезжаю, - это было второй частью плана, и Ваня должен был наконец среагировать.
        - Ой! - вскрикнул он. - Палец порезал! Что за день, а? Кругом не везет!
        - Дай я посмотрю! - испугалась Ульяна Федоровна.
        - Да пустяки. - Ваня торопливо спрятал руку за спину. - А почему вы хлеб маслом не мажете? - спросил он. - И где икра?
        Телятина уже хотела сказать в лоб: я твоя возлюбленная Кристина. Но в этот момент ее взгляд упал на зеркало на старинном буфете, гордости мужа. Аркаша торговал мебелью с иголочки, расписывая ее прелести многочисленным клиентам, но сам втайне умирал по антиквариату. Он считал девятнадцатый век образцом мебельного искусства и не раз говорил «вот как надо!», любовно, словно женщину, оглаживая какую-нибудь козетку. У них с женой постоянно шла борьба за зеркала, которые толстуха ненавидела. По ее мнению, все они были неправильные, особенно в обожаемом Аркашей девятнадцатом веке. Ненавистное зеркальное стекло старинного буфета старательно отражало все морщины хозяйки, плохо закрашенную седину в волосах, складки на жирном подбородке и пигментные пятна на мясистых щеках. А рядом стоял красавчик Ваня, светлыми кудрями и яркими глазами похожий на поэта Сергея Есенина, известного сердцееда.
        И Телятина не решилась сказать ему правду. Она вдруг поняла, что это безнадежно. Не надо слов, все и так ясно. Ваню просто надо отпустить.
        Проклятое зеркало! Что ж ты натворило!
        - Что с вами? - занервничал Ваня. - Вам плохо?
        - Нет, все в порядке, - Ульяна Федоровна незаметно смахнула слезу. - Сердце немного прихватило. В моем возрасте это случается, - она жалко улыбнулась. - Не беспокойся, уже прошло. А икра… она там, - Телятина махнула рукой. - В чулане, в подвале, где стоит холодильная установка. Надо спуститься вниз по лестнице, и… да ты не найдешь.
        - Найду! Я все понял! По лестнице спуститься вниз! Я быстро! Я сейчас! А вы пока мажьте хлеб! Я в момент! Мажьте!
        Ваня пулей выскочил из кухни.

«Ничего ты не понял, мальчик, - с грустью подумала Ульяна Федоровна. - И даже не спросил, какую икру принести, красную или черную? С какой этикеткой? Там ведь много банок. И вовсе я не намерена скармливать непрошеным гостям деликатесную белужью икорку, лососевой обойдутся. Но ты ничего не спросил, так я тебе противна. Лишь бы сбежать, не видеть, не слышать. Господи, как я несчастна! И все из-за этой шлюхи!» - с ненавистью подумала она о Кристине и принялась намазывать сливочным маслом ломоть белого хлеба. По ее лицу катились соленые крупные слезы. Теперь, когда Ваня ушел, она уже не сдерживалась.
        Ульяна Федоровна намазала первый кусок и выложила его на заранее приготовленное блюдо. Белое, с золотым ободком. Потом другой, третий… Четвертый… Намазывая маслом куски хлеба, она аккуратно, кружком, выкладывала их на белоснежный фарфор, дожидаясь Ваню. Когда все блюдо было заполнено, Телятина спохватилась: что-то его долго нет? Впрочем, заблудиться в огромном доме легко. Он ищет икру.
        И мужчины что-то долго не возвращаются. Ульяна Федоровна подошла к окну и с тревогой стала вглядываться в сумерки. Поднялась метель, небо почти слилось с землей. Из молочной пелены выступали закованные в ледяные панцири скелеты растущих под окнами деревьев, и больше ничего видно не было. Но тут хозяйке послышалось, что во дворе заурчал мотор. Она обрадовалась: починили! Сейчас этого хама, который непонятно зачем явился к ним в дом, Аркаша скоренько выпроводит, и можно будет садиться за стол… Ах, да! Хам тоже хотел согреться горячим борщом! Телятина бросила взгляд на плиту. Борща нет, но есть жаркое, с которым вроде бы все в порядке. Оно томится в духовке. Но где же Ваня? И Кристина не подает признаков жизни. Насколько Телятина успела узнать подругу, ей необходима аудитория. Или бутылка вина.
        Тут Ульяне Федоровне послышался хлопок. «Открыла шампанское, дрянь!» - нервно подумала она. В гостиной, где осталась Кристина, бар был полон. Кроме вина и виски, там припрятана бутылочка «Вдовы Клико», марка, которую Ульяна Федоровна обожала. С этим шампанским у нее связаны романтические воспоминания. Они с Аркашей как-то поехали в Египет, больших денег тогда они не имели, но зато были молоды, и там у Лики случилась задержка. Месячные не пришли. Потом врачи объяснили, что связано это с акклиматизацией, утомительным перелетом и невыносимой африканской жарой. Но тогда они с мужем подумали, что наконец получилось! У них будет ребенок!
        Аркадий на радостях открыл прикупленную в дьюти фри бутылочку «Вдовы Клико». Страшно сказать, он отдал за нее двести евро! Хранилось вино неправильно, в нагретой лампами, ярко освещенной витрине, и давно уже умерло, но это было самое вкусное шампанское, которое Ульяна Федоровна пила в своей жизни! На балконе, в отеле, утопающем в зелени, обласканная черным бархатом африканской ночи и мужем, который был так нежен, как никогда за все годы их брака. Потом была такая же восхитительная ночь любви, полная страсти и долгих трепетных ласк. В тайном календаре самых романтических и сладких мгновений, который наверняка есть у каждой женщины, Ульяна Федоровна так и отметила: «Самый счастливый день в моей жизни». На случай, когда накатит тоска и станет совсем уж невыносимо, у нее и было припрятано любимое шампанское. Наполнить бокал, перенесясь мыслями в тот счастливый день, и согреть остывающее сердце вином и воспоминаниями.
        И вот эта стерва добралась до «Вдовы Клико»!

«Ну, я ей сейчас покажу!» - подумала Ульяна Федоровна, направляясь к двери. И такая ненависть ее охватила! Она вспомнила всю подлость Кристины. Знакомство в отеле, возвращение в Москву, последующие поездки по магазинам, ужины в шикарных ресторанах… И все это только для того, чтобы подобраться к Аркадию! А потом крутить с ним роман под носом у жены, выведывая у нее, когда она будет отсутствовать или занята настолько, что они могут устроить свидание! И как заключительный аккорд: тщательно спланированное убийство! Телятина похолодела, вспомнив, что было бы, если б она села в машину.

«Ну, я ей покажу…»

…В это время во дворе дома происходило вот что. Покопавшись для вида в гараже, Телятин засеменил к застрявшей в воротах машине. Он вовсе не собирался цеплять этот рыдван к своему новенькому «Мерседесу».
        - Ну, как? - спросил он у задницы Ивана Петровича, с головой нырнувшего под открытый капот.
        Задница дернулась, и Аркадий Павлович понял, что его послали. Раздосадованный, он задал тот же вопрос сидевшему за рулем верзиле:
        - Ну как?
        - А никак. Сядь, и два покак.

«Господи, какая пошлость! - откровенно затосковал Телятин. - Как я очутился в такой компании? Это же быдло! И я еще должен им помогать!»
        Какой день испорчен! Лика уже давно должна лежать в морге с простреленной головой! А вместо этого она на кухне строгает оливье! Потом Аркадий Павлович вспомнил, что Кристина подлая лгунья и лучше бы с пулей в голове где-нибудь лежать ей.

«А ведь она от меня теперь не отстанет, - сообразил Телятин. - Я, дурак, посвятил ее в свои планы! Рассказал, что стал заказчиком убийства! И вдобавок она - любовница Гарика!»
        Аркадий Павлович в ужасе представил, как эти двое вьют из него веревки, шантажом вытягивают деньги, да еще жена со своими климактерическими заскоками! В одночасье его налаженная, сытая и в общем-то спокойная жизнь превратилась в ад! И все из-за какой-то смазливой бабенки, которая на поверку оказалась просто шлюхой! И подлой обманщицей! И он, такой дальновидный, такой предприимчивый и далеко не глупый человек купился на дешевый трюк с беременностью!

«Я болван, - подумал Телятин. - И надо что-то делать».
        В этот момент Иван Петрович вылез из-под капота и пожаловался:
        - Замерз, как собака! Руки окоченели!
        - Сделал хоть? - поинтересовался Телятин.
        - Куда там! Машина - рухлядь!
        - Другой пока не разжился, - оскалился верзила.
        - Выводи, хозяин, свой агрегат! - предложил Иван Петрович и кивнул на гараж. - Аккумулятор, похоже, сдох. Прикурим от твоей тачки.
        - Еще чего! - испугался Телятин, который в машинах не разбирался совсем. К первой же, которую он, разбогатев, приобрел, был приставлен персональный водитель. - Вы мне так машину угробите! А она больших денег стоит! И вообще на гарантии, - зачем-то добавил он.
        - Да ладно, не жмись, - Иван Петрович обнял его по-дружески, похлопал по плечу. - Надо помочь человеку.
        - Но почему за мой счет?
        - Тебе жалко, что ли? - сплюнул в снег верзила, вылезая из салона. - Замерзли все, как собаки. Быстрее сядешь, быстрее выйдешь, - он заржал.
        Телятин вздрогнул. Не вовремя ему напомнили о тюрьме.
        - Я ключи от машины дома забыл, - торопливо сказал он.
        - Так сгоняй!
        - Я вам не мальчишка, - оскорбился Аркадий Павлович. - Что значит - сгоняй?
        - Вот буржуй! Да есть в тебе хоть что-то человеческое?
        - А может, как-нибудь по-другому, мужики?
        - По-другому нельзя, - сказали, переглянувшись, мужики.
        Аркадий Павлович вздохнул и поплелся к дому. У него еще теплилась надежда, что, пока он ходит за ключами, машина незваного гостя починится сама собой. Поэтому он не торопился.
        - Пойду, гляну, что там у него в гараже, - сказал Иван Петрович, глядя в спину удаляющемуся Телятину.
        - Валяй, - кивнул верзила.
        Оставшись один, он воровато оглянулся и в два тигриных прыжка очутился у самого забора, там, где был навален огромный, похожий на сахарную голову сугроб. Человек с фантазией легко нашел бы в этой ледяной скульптуре сходство с бульдогом или другой такой же крупной брылястой собакой. Снега в эту зиму выпало много. Николай, в шоферские обязанности которого входило расчищать путь хозяйской, да и своей машине, не мудрствуя лукаво, сваливал его в одну сторону, направо. Аркадий Телятин был скуповат. Ему бы нанять дворника хотя бы на паях с соседями, но он предпочитал смотреть, как растет у ворот огромный сугроб. «А, весной все растает!» - беспечно думал Телятин. И в итоге попал в нелепую ситуацию: двум машинам в воротах было не разъехаться и пришлось вызволять из беды какого-то посыльного.
        Очутившись у забора, верзила еще раз воровато оглянулся и запустил голую руку по локоть в снег, прямо в собачью пасть. Холода он словно не чувствовал. «Порядок, - пробормотал он, нащупав в снегу канистру. - Хорошо иметь дело с дураками». Он вытер руку о полу куртки и достал из кармана пистолет. С оружием верзила обращался бережно, как с маленьким ребенком. Любовно вытер, примерился, удобно ли лежит в ладони рукоять, и посмотрел на освещенные окна первого этажа. За одним из них ему почудилась женщина. Она стояла, глядя во двор. Верзила ухмыльнулся и зашагал обратно к машине.
        - Куда этот жадный козел провалился? - спросил у него Иван Петрович, вернувшись из гаража.
        - Пойди, поторопи его. А то мы тут до ночи будем торчать. Что у него за тачка?
        - Новенький «мерин».
        - То-то он жмется. Я пойду сам гляну. Может, чем разживусь.
        - Но-но, ты поаккуратнее!
        - Да я не тырить. Может, резина старая завалялась? Они каждый год колеса меняют, эти буржуи-гады, а мне и юзанная сойдет. Отдаст, не совсем же он гад?
        - Этот совсем, - вздохнул Иван Петрович.
        - Я все равно гляну. Интересно же, на чем буржуи ездят?
        - Ладно, иди. А я к папочке. Что-то он с ключами к нам не торопится. Ждет, что ли, когда от холода околеем?
        Иван Петрович торопливо направился к дому. Он уже поднимался по ступенькам крыльца, когда появился Телятин. Аркадий Павлович запыхался и заметно нервничал.
        - Вот ключи, - сказал он, высоко поднимая брелок с эмблемой «Мерседеса». - Идемте.
        - Я сейчас, - бросил Иван Петрович и шагнул в дом.
        - Куда? - вцепился в него Телятин.
        - Пописать!
        - А здесь почему нельзя?
        - А еще культурным человеком себя считает! - покачал головой Иван Петрович, закрывая за собой дверь.
        Телятин растерялся. Что за день, а? Какой-то ублюдок собирается оскорбить своей плебейской мочой итальянский унитаз! Еще и быдлом его обозвал! В собственном доме!
        - Мужик, иди сюда! - позвал его верзила, выглядывая из гаража.
        - Я тебе не мужик! - начал злиться Аркадий Павлович.
        - А кто? - оскалился верзила. - Баба, что ли?
        - Я хозяин!
        - А у меня, мужик, хозяев нет. Я сам по себе. Как волк-одиночка.
        - Какое у тебя дело к моей жене?
        - Мужик, ты че, тупой?
        - Почему это? - обиделся Телятин.
        - Да потому что у тебя в гараже дымом воняет!
        - Что за чушь? - поморщился Аркадий Павлович.
        И в этот момент полыхнуло. Раздался хлопок, словно бы лопнула банка с горючей смесью, и из открытой двери гаража вырвался язык пламени. Телятин растерялся.
        - Что стоишь?! - заорал верзила. - Огнетушитель тащи!
        Телятин спрыгнул в снег и потрусил к гаражу. Верзила в несколько прыжков добежал до крыльца и взлетел по ступенькам. Там он столкнулся с Иваном Петровичем.
        - Что случилось? - крикнул тот. - Вроде стреляли?
        - Не видишь, пожар?! Канистра в гараже рванула! Тушить надо, а то сгорим к чертям! - заорал верзила, метнувшись в дом.
        - Огнетушитель там, - запоздало сказал Телятин, махнув рукой, - в гараже.
        - Эх, твою-то мать!.. - Иван Петрович спрыгнул с крыльца и, опережая хозяина, побежал к гаражу.

…Ульяна Федоровна как раз вышла в холл. Ей отчего-то было не по себе. «Где же все-таки Ваня?» - с тоской подумала она. В этот момент входная дверь с грохотом распахнулась, и в дом влетел верзила с выпученными глазами. И принялся орать:
        - Пожар! Беги в гараж, дура! Огнетушитель где?! Что стоишь столбом!
        - Мамочки, - Ульяна Федоровна взялась за сердце. Ноги подогнулись.
        - Что застыла?! Беги! Горим!
        Верзила, матерясь, понесся по дому. Телятина дрожащей рукой стянула с вешалки шубу. Дверь была нараспашку, со двора слышались крики, и в самом деле тянуло гарью. Она выскочила на крыльцо. Из гаража валил едкий дым. Телятина побежала туда.
        Она давно уже знала, что муж не герой, и сейчас лишний раз в этом убедилась. Аркаша явно трусил. Он стоял у гаража не с лопатой и не с ведром снега, а с мобильным телефоном в руке. И, путаясь в кнопках, пытался вызвонить пожарных.
        - Идиот, - презрительно сказала Телятина. - Пока они приедут, все сгорит! К тому же в воротах застряла машина. Вызови сначала танк - снести ее вместе с забором, чтобы пожарка к дому подъехала. Сможешь?
        - Ну да. Танк, - муж снова принялся тыкать пальцем в кнопки. - А как? Позвонить в воинскую часть? Ты знаешь телефон? Надо набрать справочную, - озабоченно молвил он.
        - Идиот, - презрительно повторила Ульяна Федоровна, хватая зеленое пластмассовое ведро.
        Зато Иван Петрович проявил себя героем. Он, задрав на голову полы куртки и зажав нос шапкой, кинулся в гараж, где теперь кашлял от дыма. Зато ему удалось найти огнетушитель, который и в самом деле стоял на видном месте, почти у дверей. В гараже что-то зашипело, потом повалил дым уже другого цвета. Ульяна Федоровна торопливо черпанула ведром снег и кинулась на помощь полицейскому, думая при этом, что напрасно их ругают. Или реорганизация пошла на пользу. В милиции работал всякий сброд, а в полиции, пожалуйста! Остались настоящие герои!
        Вскоре примчался верзила со вторым огнетушителем, который он каким-то чудом смог отыскать в огромном доме. Содержимое красного баллона в мгновение ока очутилось в углу, где находился источник огня. Теперь пол гаража был покрыт пеной, среди которой темными ручейками текла грязная вода. Летали хлопья сажи, пахло гарью и какой-то химией. Опустошив оба огнетушителя, хозяйка дома и двое мужчин энергично принялись забрасывать едкий дым снегом и вытаскивать на улицу все, что только могло гореть. В какой-то момент к ним присоединился и Ваня. Он таскал вещи, а Ульяна Федоровна черпала у порога снег огромным зеленым ведром, которое торопливо передавала мужчинам. Последним в цепочке стоял верзила. И только Аркадий Телятин все бегал вокруг гаража с мобильным телефоном в руке, то и дело нажимая на кнопки и поднося аппарат к уху. Но поскольку он так и не придумал, куда звонить, все это являлось лишь видимостью деятельности. От Телятина единственного толку не было никакого. Хорошо хоть не мешал.
        Пока они боролись с огнем, совсем стемнело. В поселке зажглись фонари. Они раскачивались на ветру, отчего свет был мигающим и сопровождался противным скрипом. Метель немного стихла, словно собираясь с силами.
        Когда пожар потушили, картина предстала следующая. На грязном снегу вокруг гаража валялись вещи, которые в свете качающихся фонарей казались заколдованными персонажами из страшной сказки: старые куртки, обувь, автомобильные покрышки, банки с краской, доски… Все это неторопливо, со вкусом, заметала метель, словно готовила к весне волшебное преображение. Пригреет солнышко, растает снег, и обгорелые уродцы оживут, расселятся по саду, превратив его в рай на земле. И запоют птицы…
        Но пока в саду было неприглядно и даже страшно. Среди обломков кораблекрушения стояли четверо перепачканных сажей людей, а чуть поодаль Аркадий Телятин в чистой одежде и с незаконченным лицом, словно инопланетянин.
        Все, кроме него, так устали, что у них не было сил смеяться, когда они смотрели друг на друга. Они даже холода не чувствовали, хотя одежда местами промокла и теперь превращалась в ледяной панцирь. Только Иван Петрович, кивнув на дымящиеся покрышки, вяло пошутил, обращаясь к верзиле:
        - Выбери себе что-нибудь.
        - Нет уж спасибо, на своих доеду, - так же вяло отшутился тот. Сил ни на что не было.
        Ульяна Федоровна хотела обругать мужа за трусость и лень, но тут зазвонил его мобильный телефон. Обрадовавшись, что наконец-то пришла его пора, Телятин торопливо нажал на кнопку и деловито поднес аппарат к уху.
        - Да. Слушаю. Телятин.
        Звонили «заботливые» соседи.
        - Что у вас там случилось? - поинтересовался владелец колбасного цеха, убедившись, что задымление на соседнем участке прекратилось.
        - Да так. Петарды взрывали, - соврал Телятин.
        - Хорошие петарды! - одобрил сосед. - Мы уж пожарных хотели вызывать.
        - Что ж не вызвали? - не удержалась Ульяна Федоровна, которая стояла рядом и слышала каждое слово.
        - Помолчи, женщина, - велел ей муж. И бодро сказал в трубку: - Да, пошалили малость.
        - Пьяные, что ли?
        - Да куда там! Трезвые! Я ж говорю: пошалили. Гости у нас.
        - Это я вижу. А говорил, жена уезжает.
        - Она передумала, - торопливо объяснил Телятин. Ульяна Федоровна хмыкнула. - У нее мама заболела. Гриппом, - продолжал врать супруг.
        - Ты, если что, звони.
        - А как же!
        - Мы поможем. Не чужие люди - соседи.
        - Вы поможете, - зло заметил Телятин, дав отбой. - Небось прилипли к окнам, ожидая, чем все закончится? Гараж-то у забора, а за ним лес. Вашему дому ничего не грозит, а сосед пусть хоть нищим останется. Будете смотреть на пепелище да радоваться: хорошо, что не с нами такое случилось. Масса положительных эмоций.
        - Хватит ворчать, - оборвала его жена. - Надо узнать, почему и отчего загорелось?
        - Потому что некоторые хозяева олухи, - верзила выразительно посмотрел на Телятина. - Или он нарочно поджег.
        - Я поджег? - взвился Аркадий Павлович. - Свой гараж?!
        - Господа… Э-э-э… - попытался вмешаться в разговор Ваня.
        - Помолчи! - хором заорали мужчины.
        - Похоже на то, - кивнул Иван Петрович, вытирая испачканный сажей нос. - На преднамеренный поджог.
        - Да зачем мне это понадобилось?! - заорал Телятин.
        - Вот именно: зачем? - прищурился верзила.
        - Это же надо: поджечь собственный гараж! - разозлилась Ульяна Федоровна. - Да мы тут чуть в дыму не задохнулись! А он стоял, сложив ручки! Смотрел! На кнопочки волшебные давил!
        - Ждал, пока мы подохнем!
        - Господа, я извиняюсь, - затянул опять Ваня.
        - Помолчи!
        - Я ничего не поджигал! - затравленно озирался Телятин.
        - А кто первый зашел в гараж? И долго там копался?
        - Да, но кто зашел туда последним? - отбивался Аркадий Павлович от наседающих на него людей.
        - А где Кристина? - спохватилась Телятина. - Где эта бездельница?!
        - Вот я и хотел сказать, - вклинился наконец в разговор Ваня. - Дело в том, что, когда я побежал тушить пожар, я заглянул на минуточку в гостиную. И мне показалось… В общем, она умерла.
        - Как так умерла? - оторопели все.
        - Ее, в общем, того… убили. Застрелили.
        - Что ж ты молчал?!
        - Так тогда бы гараж сгорел.
        - Ты совсем псих?!
        - Пожалуйста, не надо обзываться. Вы на меня даже внимания не обратили, когда я пришел. И, уж конечно, не слушали.
        - Выходит, - напряженно сказал Иван Петрович, - все то время, пока мы возились в гараже, в доме, в гостиной, лежала мертвая женщина?
        - Выходит, что так, - кивнул Ваня.
        - Вот тебе и приплыли, - подвел итог Телятин.
        Акт второй. Темно
        - Пойдемте же скорее в дом! - Ульяна Федоровна первой побежала к крыльцу, то и дело спотыкаясь от волнения.
        - Стой! Погоди! - крикнул ей вслед Аркадий. - Надо же позвонить в полицию!
        - Точно! - согласился с ним Ваня.
        - О как! - рассмеялся Иван Петрович. - А ты тогда на кой?
        - Так я же стажер!
        - Вот и останешься им на всю жизнь!
        - А ведь верно… Надо осмотреть место происшествия, - переменил тон юноша. - Собрать улики… э-э-э… опросить свидетелей…
        - Правильно мыслишь, - похвалил его Иван Петрович. - Как грамотный оперативник. Вот и действуй!
        - Но ведь вы мне поможете осмотреть э-э-э… труп? Как старший товарищ?
        - Это еще надо проверить, труп она или не труп, - Телятин вздрогнул, потому что хлопнула входная дверь. Жена забежала в дом. - Мало ли что этому недотепе показалось?
        - Я не недотепа, - обиделся Ваня.
        - Поздравляю, мужик, ты теперь вдовец, - верзила с усмешкой хлопнул по плечу Телятина. Тот покачнулся. Силы в заросшем щетиной хаме было немерено! - Радуйся, свершилось. Я, пожалуй, понял, в чем проблема моей тачки. Сейчас выведу ее за ворота. А ты готовься к пышным похоронам на семейном кладбище. Некоторым везет, а? - подмигнул он. - Особенно богатеньким Буратино.
        - Кто вдовец? - выпучил глаза Телятин. - Какое семейное кладбище?
        Иван Петрович расхохотался:
        - Рано выдавать желаемое за действительное. Убили любовницу.
        - Как ты сказал? - от волнения верзила перешел на нормальный человеческий язык. - Блондинка с силиконовой грудью, явно чувствующая себя здесь хозяйкой - не жена, а любовница? А ведь верно… Ее только что назвали Кристиной…
        - Именно так, уважаемый.
        - Черт! Кристина! Ну, конечно! А жена…
        - Ульяна Федоровна. Та самая толстуха, которая помогала нам тушить пожар. Соображаешь?
        - Но почему… Я думал, Ульяна… Модное имя…
        - Это сейчас оно модное, - вздохнул Телятин и спохватился: - А что же мы стоим? Моя жена там одна! Она сейчас таких дел натворит! Век потом не отмоешься!
        И он опрометью кинулся к дому.
        - Так в чем причина поломки? - с усмешкой спросил верзилу Иван Петрович.
        - Я еще не понял, - хмуро ответил тот.
        - А только что говорил, что понял. Впрочем, я тоже догадался.
        Верзила вздрогнул и опустил руку в карман.
        - Спокойно, - напряженно сказал Иван Петрович и тоже незаметно опустил руку. - В этом доме полно оружия. Могут и в спину выстрелить. - Верзила вздрогнул и обернулся. - Не дергайся. Либо мы заодно, либо я тебя сдаю.
        - Вы это о чем, а? - непонимающе посмотрел на них Ваня.
        - О тебе, мальчик, - процедил Иван Петрович. - О том, что тебе пора поработать. Идем.
        Верзила сплюнул, вынул руку из кармана и широко зашагал к дому.
        - Сейчас ты увидишь комедию, - сказал Иван Петрович Ване, перед тем как пойти следом. - Будь внимателен. Особенно к деталям.
        - Есть, - вытянулся в струнку Ваня, с обожанием глядя на старшего товарища. - А вы в каком отделении служите? В какой должности?
        - В какой должности? Замначальника отдела. По Центральному округу.
        - А звание? - пискнул Ваня.
        - Товарищ капитан.
        - Вы, должно быть, высшую школу МВД оканчивали? - уважительно спросил Ваня.
        - Ее. До того, как подался в водопроводчики.
        - Не понял?
        - Шучу я.
        - Вы идете, мужики? - крикнул с крыльца верзила.
        - Идем, - ответил за обоих Иван Петрович и слегка подтолкнул Ваню в тощую спину: - Вперед! За погонами!
        Место происшествия
        - Стоять!!! - дурным голосом заорал Телятин, врываясь в гостиную.
        Ульяна Федоровна вздрогнула и распрямилась:
        - Я только хотела…
        Она стояла у дивана, на котором, откинувшись на подушку, полулежала Кристина. Лицо у блондинки было удивленное, карие глаза обиженно смотрели в потолок, словно она искала там ответ: почему? За что? Я не собиралась сегодня умирать! На силиконовой груди лежала другая подушка, точь-в-точь такая же, на какой покоилась хорошенькая головка Кристины. Эту гостиную сама она называла образчиком мещанской пошлости за обилие цветочных орнаментов на скатерти, портьерах, мебельной обивке, в общем, на всем. И еще за диван с немыслимым количеством разноцветных подушек и подушечек. За приземистые кресла, похожие на поросшие мхом пни, своими корнями намертво вцепившиеся в зеленый ворсистый ковер, имитирующий лесную поляну. Выпавший из мертвой руки бокал не разбился благодаря этому ковру, зато теперь у одной из диванных ножек образовалось уродливое винное пятно, окончательно испортившее мирный пейзаж.
        В этом мещанском уголке, таком ненавистном ей, Кристина и нашла вечный покой. Впрочем, убийца ей подыграл: подушка на груди и подушка под головой оказались одного цвета, в наволочках, расшитых одинаковым цветочным орнаментом. И поза, в которой лежала блондинка, была эффектной. Гармонию нарушала только дыра в серединке огромного вышитого гладью цветка. Алой розы.
        - Я хотела убедиться, что она мертва, - запинаясь, сказала Телятина. И с вызовом добавила: - Я искала у нее пульс!
        - И как, нашла? - ядовито спросил Аркадий.
        - Нет!
        - Значит, она и в самом деле умерла. - Он задумчиво посмотрел на цветок с дырой посредине. - И кто бы это мог сделать, а?
        - Не притворяйся! - вспыхнула Ульяна Федоровна. - Конечно, ты!
        - Я?! Ты с ума сошла?! - Аркадий тоже перешел на крик. - Зачем мне ее убивать?!
        - И что здесь? - раздался голос верзилы. - А ну, дайте глянуть.
        Он подошел к дивану и присвистнул:
        - Ловко!
        Потом снял с силиконовой груди Кристины подушку.
        - Вы с ума сошли! - закричал Аркадий Павлович. - Во-первых, по какому праву?! А во-вторых, вы уничтожите улики!
        - Во-первых, это проделывали и до меня, - насмешливо ответил верзила. - И, возможно, неоднократно.
        - Что проделывали? - слегка растерялся Телятин.
        - Проверяли, насколько она труп! - рявкнул верзила. - Вот смотри. Дыра на подушке не соответствует входному отверстию пули в тело. - Он аккуратно положил подушку на место. - А во-вторых, главная улика - это пистолет. Баллистическая экспертиза мигом ответит на вопрос, кто убийца.
        - И кто убийца? - спросил появившийся в дверях Иван Петрович. За его широким плечом маячил смущенный Ваня, вежливо пропустивший старшего товарища вперед.
        - Тот, из чьего пистолета ее убили, - кивнул верзила на труп. - Кто-то сказал, что в доме полно оружия. Это так?
        - Где пистолет, хозяйка? - в упор взглянул на Телятину Иван Петрович.
        - Какой пистолет? - вздрогнула та.
        - Который ты уже давно должна была сдать. Где он?
        - Я… я хотела… но…
        - Что но?
        - Когда я пришла на кухню и пошарила в тайнике, его там уже не было.
        - Что за тайник? - поинтересовался верзила.
        - Банка с манной крупой.
        - Я сразу сказал, что это не дом, а дурдом, - вздохнул Иван Петрович, подходя к дивану. - Так они еще и оружие в манке прячут!
        - Я же сказала, его там уже не было, когда я пришла на кухню, - занервничала Ульяна Федоровна.
        - Что ж оно, испарилось?
        - Отчего же испарилось? Его взял Аркадий.
        - Я?! - возмутился Телятин. - Зачем мне это надо?!
        - Чтобы убить свою любовницу! - выпалил Ваня.
        - А мальчик вовсе не недотепа, - одобрительно сказал Иван Петрович. - Устами младенца, как говорится…
        - Я ее не убивал! - закричал Телятин. - Но знал, что свалят на меня!
        - То есть вы знали, что ее должны убить? - пригвоздил его взглядом Иван Петрович.
        - Не надо ловить меня за язык!
        - Тогда сдайте оружие. Баллистики его проверят. Если девушку убили не из него, чего вам бояться? Ну?
        - У меня ничего нет, - безжизненно молвил Телятин.
        - Тогда вы? - Иван Петрович перевел взгляд на его жену.
        - Я же сказала, что, когда пришла на кухню за пистолетом, в тайнике его уже не было! - отчаянно вскрикнула Ульяна Федоровна. - Сколько можно повторять?
        - Кто знал о тайнике?
        - Аркадий!
        - Если знал он, то наверняка знала и она, - Иван Петрович кивнул на мертвую блондинку.
        - Что-то не похоже на самоубийство, - с сомнением протянул Ваня.
        - Да! А ведь это мысль! - уцепился за соломинку Телятин. - Я действительно сказал ей о тайнике. Она пошла на кухню, взяла пистолет, и…
        - Положила на грудь подушку и проверила на прочность силикон, - съязвил верзила. - Это не убийство и не самоубийство, а научный эксперимент. Так и запишем.
        - Не говорите ерунды! - взвилась Ульяна Федоровна. - Во-первых, на кухне все время была я! Никто не мог туда зайти, не будучи мною замеченным! А во-вторых…
        - Вот с этого и начнем, - перебил ее Иван Петрович. - Кто где был в момент убийства?
        - Мы начнем с того, кто есть кто! - высказал наконец разумную мысль Телятин. - Вот я - хозяин этого дома, Аркадий Павлович Телятин. Это, - он ткнул пальцем в Ульяну Федоровну, - моя жена. А вот кто вы, господа? Или товарищи? Тот из вас, кто докажет, что он из полиции, наберет известный ему номер телефона и вызовет сюда своих коллег. Тогда и баллистическая экспертиза будет, и оружие. Все будет.
        - Аркаша, что ты говоришь! - возмутилась Ульяна Федоровна. - Вот же он, полицейский, - кивнула она на Ивана Петровича.
        - А с чего ты это взяла?
        - Ну, как же? Когда я узнала, что меня хотят убить, я позвонила в полицию. Мне сказали, что приедет самый опытный сотрудник, Иван Петрович…
        - А с чего ты взяла, что мужчина, которого ты чуть ли не силой втащила в дом, полицейский?
        - А кто? - растерялась Ульяна Федоровна. - Я спросила: вы Иван Петрович? Из полиции? И он… Ой! - она зажала ладонью рот.
        - Идиотка, - прокомментировал Телятин.
        - И в самом деле. А документы у вас есть? - робко спросила Ульяна Федоровна, глядя на человека, которого все это время считала полицейским.
        - В машине, в бардачке.
        - Я эту песню слышу уже с обеда! - возмутился Телятин. - Ты делом докажи!
        - Так я давно хотел сходить за документами, - Иван Петрович направился к двери.
        - Стоять!!! - не своим голосом заорал Телятин. - Он сейчас уйдет, и ищи его свищи! А за убийство посадят меня!
        - И в самом деле, товарищу лучше остаться, - верзила шагнул к двери, загораживая
«полицейскому» проход. - До выяснения всех обстоятельств.
        Спорить с ним никто не решился. Даже сам Иван Петрович, который вовсе не выглядел слабаком.
        - Из полиции я, - смущенно сказал Ваня.
        - Какая чушь! - возмутилась Ульяна Федоровна. - Не стоит больше притворяться, Ванечка. Скажи им правду.
        - Я и говорю правду. Все остальные заняты, праздник же, вот и послали меня.
        - Документы, - сквозь зубы процедил Телятин.
        Ваня полез за пазуху.
        - Вот. Мой паспорт.
        - И что это доказывает? - спросил Телятин, взяв в руки документ. - Так… Макаров Иван Сергеевич… года рождения… гм-м-м… двадцать один тебе. А выглядишь, как старшеклассник.
        - Перестаньте меня обзывать!
        - Они сказали, что приедет Иван Петрович! А здесь написано Сергеевич! Я же говорю, что он врет! - закричала Ульяна Федоровна.
        - Они просто не знают моего отчества, - со слезами в голосе произнес Ваня. - Ну, ошиблись… Петрович, Сергеевич… Легко запутаться. Меня же никто никогда не звал по отчеству, - продолжал оправдываться он. - Ваня и Ваня.
        - Я им сейчас позвоню, - Ульяна Федоровна направилась к дверям. - Мой мобильный в спальне…
        - Стоять!!! - на этот раз закричал верзила. - Я из полиции. Я сам позвоню кому надо. И никто отсюда не уйдет, пока… В общем, не уйдет.
        - А документы у вас есть? - ехидно спросил Телятин. - Или тоже в машине в бардачке? Так я сбегаю.
        - У меня все с собой. - Верзила полез в карман. Иван Петрович следил за ним напряженным взглядом. - Вот. Читайте.
        Телятин подошел к нему и взял протянутые корочки.
        - М-м-м… Ситников Георгий Иванович… И что?
        - Читай. Там написано, что я работаю в полиции.
        - Они сказали, что приедет Иван Петрович, - заупрямилась Телятина.
        - Иван - это мой оперативный псевдоним, - насмешливо сказал верзила.
        - А ну, дайте глянуть, - Иван Петрович подошел к Телятину и взял у него удостоверение. - Фальшивка! Я таких могу нашлепать тонну. На цветном принтере. И печать липовая.
        - Я вижу, мужик, у тебя большие таланты, - ухмыльнулся верзила. - Ты и в автосервисе работал, и водопроводчиком успел побывать, и фальшивые документы печатал…
        - Я сказал, что знаю, как это делается, - спокойно ответил Иван Петрович, - поскольку работаю в органах.
        - И этот полицейский! - схватилась за голову Телятина. - С ума сойти!
        - С ума мы сошли уже с обеда, а сейчас пора во всем разобраться. Итак, - подвел итог Аркадий Павлович. - У нас один человек без документов вообще. Другой с паспортом. Третий с удостоверением, которое на поверку может оказаться фальшивкой. И кому верить?
        - И ни одного Ивана Петровича, - уныло подвела итог Телятина. - То есть один есть, но у него нет документов. Боже мой! Неужели же я о… - она внезапно замолчала.
        - Если бы мне дали позвонить, - заикнулся было Ваня.
        - Удостоверение у меня, значит, это я должен звонить, - возразил верзила, по документам Георгий Ситников.
        - Я хочу прояснить один момент. Мое утверждение о фальшивке вполне обоснованно, - вмешался Иван Петрович. - Здесь никто кроме меня не разбирается в автомобилях. Этот товарищ, - он кивнул на верзилу, - утверждает, что его машина заглохла. Мне же хочется спросить: зачем он заблокировал выезд? Замуровал нас в этом заметенном снегом дворе? Чтобы ни «Скорая» не въехала. Ни пожарка. Ни, кстати, полиция. Чтобы он успел удрать в случае чего. Через забор - и в лес, пока его рухлядь со двора выталкивают. Ей красная цена двадцать тысяч рублей. Не жалко расстаться, когда на кону свобода.
        - Это правда? - спросил Телятин.
        - Чушь! - мотнул головой Ситников. - Да, машина старая. Вот и поломалась.
        - Эта машина не тронется с места, даже если ей поставить двигатель от космической ракеты, - продолжал обвинительную речь Иван Петрович. - Потому что в баке нет ни капли бензина. Он слил его в канистру. И, кстати, о поджоге…
        - Сука! Ты же обещал меня не выдавать! - дернулся вперед верзила.
        - Стоять!!! - на этот раз закричал Иван Петрович. И на Ситникова уставилось дуло пистолета.
        Ваня растерянно зашарил по карманам.
        - Оружие опусти, - велел Ситников.
        - Руки! Подними руки вверх!
        Ваня наконец нашарил в кармане пистолет. Верзила усмехнулся и поднял руки. На него теперь смотрели два дула. Но страха в оловянных глазах под нависшими над ними черными бровями не было. Скорее, насмешка.
        - Вот так-то лучше. Ваня, держи его на прицеле. Это убийца. - Иван Петрович тоже не нервничал, говорил спокойно.
        - Парень, не слушай его. Убери пушку. Это он пристрелил девку, - попытался перетянуть на свою сторону юношу верзила.
        - Господа, выслушайте меня, - сказал вдруг Аркадий Павлович. - Я богатый человек. Очень богатый. У меня есть все основания думать, что в убийстве этой женщины, - он кивнул на Кристину, - обвинят меня. Я вам скажу честно: вызывать полицию не в моих интересах. Я хочу договориться на месте с человеком, который поможет мне отмазаться. Остальные тоже получат свою долю. За молчание. И когда мы все выясним и придумаем, как нам с честью выйти из этой, прямо-таки скажем, непростой ситуации, я сам наберу 02. Или тот из вас, кто на самом деле является полицейским. Мне все равно. Но не сейчас. Потому что… Я все сказал, - неожиданно закончил он.
        - Прекрасная речь! - воскликнул Иван Петрович, опуская пистолет. - Ну, так как? - он посмотрел на верзилу.
        - Что предлагаешь, хозяин? - хмуро спросил тот у Телятина.
        - Во-первых, все должны разоружиться. Оружие мы положим на стол и закроем комнату на ключ вместе э-э-э… - Аркадий Павлович посмотрел на мертвую Кристину, - вот с ней. Потом сядем где-нибудь в укромном уголке, и каждый честно, я подчеркиваю, честно расскажет, - повторил Телятин, - свою историю. Я определю размер вознаграждения, и… Разойдемся с миром.
        - Но кто-то ведь сядет, - тихо сказал Ваня. - Потому что эта женщина не сама умерла. Ее убили.
        - Я согласен, - кивнул Иван Петрович. - Проще договориться. Я готов положить на стол пистолет, если все остальные сделают то же самое. Кстати, так мы найдем четвертый ствол. Мне пока непонятно, у кого он.
        Ульяна Федоровна, которая, узнав о том, что Ваня, возможно, и есть полицейский, пребывала в ступоре, вдруг очнулась:
        - Я согласна! Я хочу знать правду!
        - Так как? - повторил Иван Петрович. - Разоружимся?
        - Я не согласен! - замотал головой Ваня. - Я свой пистолет не отдам!
        - Это наводит на мысль, что ты ее и застрелил, - с усмешкой сказал Иван Петрович, кивнув на Кристину. - А мотив мы выясним. Все просто: убийцу выявит баллистическая экспертиза. Тот, кто не боится сдать свое оружие, не виноват. А тот, кто боится…
        - Нет! Я не убивал! - Ванины щеки вспыхнули.
        - Тогда сдай пистолет. Докажи свою невиновность.
        - Хорошо. Я… - Ваня сглотнул. - Я согласен.
        - Что ж… - верзила сунул руку в карман. - Спокойно. Не дергайтесь. Договариваться я всегда готов. Везде люди работают, и в полиции тоже. Деньги ближе к телу, чем погоны. По команде три. Раз…
        - Два… - сказал Иван Петрович и посмотрел на Ваню.
        - Три, - вздохнул тот и направился к столу, по пути запутавшись в ногах. Парень так сильно волновался, что чуть не растянулся на ковре. Из-за чего возникла заминка.
        - Четыре, - добавил Аркадий Павлович, и на стол почти одновременно легли три пистолета. Два «макарова» и один «токарев». - Моего нет, - подвел итог он.
        Коротко вздохнув, Ульяна Федоровна запустила руку под диванную подушку, на которой покоилась голова мертвой Кристины. И на стол с негромким стуком лег четвертый пистолет. Итальянская «беретта».
        - Как глупо, - покачал головой Иван Петрович.
        - Вот! Я же говорил, что оружие не у меня! - закричал Телятин.
        - Почему же вы так уверены, что в убийстве обвинят вас? - спросил Ваня.
        - Потому что это мой пистолет!
        - Я сказала правду! - заявила Ульяна Федоровна. - Когда я пришла на кухню за оружием, в тайнике его уже не было!
        - Тогда откуда оно у вас?
        - Я… я… вошла в гостиную и… увидела ее… мертвую… и… это… - Телятина кивнула на пистолет. - Тогда я подняла его с пола и сунула под подушку.
        - Поздравляю, - хмыкнул Иван Петрович. - На нем теперь ваши отпечатки пальцев, следовательно, вы и есть убийца.
        - Нет! Я ее не убивала!
        - Все еще хотите заплатить? - Иван Петрович насмешливо посмотрел на ее мужа. Аркадий Павлович явно колебался.
        - Его отпечатки там тоже есть! - крикнула Ульяна Федоровна. - Потому что это он взял из тайника пистолет! Когда сказал нам, что идет в туалет! Вспомните: когда раздался звонок в дверь, он вышел из кухни!
        - Но зачем вы тогда подняли пистолет с пола и спрятали его под подушку? - удивленно спросил Ваня.
        - Я… я хотела… - Ульяна Федоровна метнула на него отчаянный взгляд. - Я думала…
        - Красивый пасьянс, - кивнул Иван Петрович на четыре лежащих среди открытых бутылок и тарелочек с закуской пистолета. - Ну что, господа? Поговорим?
        - Точнее, договоримся, - поправил его Телятин. И с пафосом сказал: - Я прошу всех ко мне в кабинет.
        Вторые переговоры
        У Аркадия Павловича имелся повод, чтобы всерьез волноваться, но, как уже было сказано, переговоры были его сильной стороной, и он опять надеялся на успех. Из гостиной он вышел последним, впрочем, остальные не спускали с него глаз. Дверь Телятин запер на ключ и показал его жене и гостям:
        - Вот. Куда его?
        - Выкинуть в окно, - посоветовал Иван Петрович.
        - Съесть, - сострил верзила.
        - На шею повесить. На шнурке. Мама всегда так делает, - вздохнул Ваня.
        - Кому повесить? - в упор посмотрел на него Телятин.
        - Ей, - Иван Петрович кивнул на запертую дверь. - Надежнее всего сокровища охраняют привидения.
        - Хватит шутить! - разозлился Телятин.
        - Но тебе мы его не оставим, - вмешалась Ульяна Федоровна. - Верни его туда, откуда взял: повесь на щит с ключами. Отдашь полиции, когда наконец решишься предъявить труп.
        - И пистолеты, - добавил Ваня. - Кстати, кто-то может сесть за незаконное хранение оружия. Ой! У меня же тоже нет разрешения! - спохватился он.
        - Проще сообщить, у кого оно есть, - усмехнулся Иван Петрович.
        - Итак, четыре незаконных ствола, - подвел итог верзила. - А не проще ли их в проруби утопить? И концы, как говорится, в воду.
        - Это мы сделать всегда успеем, - вздохнул Телятин. - Но сначала договоримся. Идемте в кабинет.
        Под напряженными взглядами остальных он подошел к массивному деревянному щиту, на котором на медных гвоздиках с красными шляпками висели ключи. От комнат, от гаража, от дома… Этот щит в форме герба изготовили по личному эскизу хозяина из мореного дуба и украсили чеканкой и затейливым вензелем: «А. Т.». Широкой медной полосой герб был разделен пополам, и на правой, ближней к двери половине, под раскинувшим крылья орлом, в шахматном порядке расположились гнезда, из которых торчали гвоздики для ключей. Каждый был задекорирован красной шляпкой, отчего казалось, что птица держит в клюве ягоды. Аркадий Павлович очень гордился своим изобретением. Повесить герб на ворота он не решился, засмеют, но это было первое, что он видел, входя в свой дом. И сердце его наполнялось гордостью. Вот я какой! Граф Телятин! В крайнем случае, барон.
        Повесив на свободный гвоздик ключ, Телятин невольно вздохнул:
        - Вот. У всех на виду. А теперь идемте в кабинет.
        Оставшись без оружия, Иван Петрович снял наконец куртку. На нем оказался толстый свитер домашней вязки и сильно потертые джинсы. И он как-то сразу потерял значимость. Ульяна Федоровна всерьез заволновалась. «И как я могла принять его за полицейского? - подумала она. - Но кто? Ваня? Или этот, небритый? Или вообще никого из полиции здесь нет? Тогда кто все эти люди? Что они делают в моем доме? Неужели Аркаша меня обхитрил?»
        За рабочий стол уселся хозяин. Остальные кто куда. Мужчины на диван, Ваня на стул, а Ульяна Федоровна - отдельно от всех в удобное кресло.
        - Итак, - открыл собрание Телятин. - Кто начнет?
        - Тот, кто внес предложение договориться, - предложил Иван Петрович. - Первый честный рассказ за хозяином. Если остальные сочтут, что он и в самом деле честный, то и они будут откровенны.
        - Это справедливо, - кивнул верзила.
        - Согласен, - пискнул Ваня.
        - Жребий будем тянуть или как? - усмехнулся Иван Петрович. - Надо ведь установить очередность.
        - Первый хозяин, потом хозяйка, - пробасил Ситников.
        - А затем в порядке прибытия, - по-деловому заявил Телятин.
        - Как-как?
        - Кто первым пришел, тот и начнет. Сперва вот он, - кивок в сторону Ивана Петровича. - Потом недотепа-стажер. Или кто он там? И, наконец, посыльный.
        - Согласны! Начинай! - сказал за всех Иван Петрович.
        Никто не возражал.
        Правдивый рассказ Аркадия Павловича Телятина
        - Скажу честно, - он коротко вздохнул. - Точнее, хочу сделать признание: я заказал свою жену. Если хотите подробности…
        - Все это мы уже знаем, - нетерпеливо перебил его Иван Петрович. - Вы хотели ее убить, наняли киллера, но жертва случайно подслушала ваш разговор с шофером и позвонила в полицию.
        - Да, так все и было.
        - А зачем вы шоферу-то об этом рассказали? О готовящемся убийстве?
        - Да ведь он был частью плана!
        - Как так? - удивился Иван Петрович. - Вы нам поясните, здесь далеко не все в курсе.
        - Мой водитель Николай должен был доставить Лику на место. Сделать вид, что мотор заглох, и выманить ее из машины. Мы хотели провернуть дельце под видом ограбления. И не притворяйтесь, что не знаете! Если мы хотим договориться, то должны говорить правду и только правду! - завопил Телятин.
        Иван Петрович нахмурился и замолчал.
        - А как любовница-то в доме оказалась? - пробасил верзила.
        - Я позвонила еще и Кристине, подстраховалась, - горько усмехнулась Ульяна Федоровна. - Тогда я еще не знала, что они с Аркашей любовники. Думала, она моя подруга.
        - Ага, - кивнул верзила.
        - Теперь я скажу то, чего вы не знаете, - Аркадий еще раз вздохнул. - Точнее, не все знаете. Кристина велела мне позвонить Гарику.
        - А кто такой Гарик? - пискнул Ваня.
        - Мой друг. И… посредник.
        - Какой посредник? - слегка напрягся Иван Петрович.
        - Тот, кто должен был найти исполнителя.
        - Ага, - во второй раз сказал верзила.
        - Поскольку дело сорвалось, жена все узнала, я велел Николаю поехать на место… В общем, туда, где их ждали. Ну, вы поняли.
        - Нет, - сказал Ваня.
        - Что тут непонятного? Муж нанял киллера! - пояснила специально для него Ульяна Федоровна. - Так ты, Каша, сволочь, передал с Николаем записку?! - сообразила она. - На мобильнике текст набрал?!
        - Да! И не надо на меня кричать! Я хотел все отменить! Но Гарик мне сказал, что отменить ничего невозможно. Раз аванс заплачен, дело в любом случае будет сделано. И отключил свой мобильный телефон. Я думал, что он меня пугает, но скоро в дом пришел киллер. Вот он, - кивок в сторону Иван Петровича.
        - Что?! - Ульяна Федоровна аж подпрыгнула. - А я его за полицейского приняла! Я чуть не спустилась с ним в подвал!
        - Потому что ты дура, - презрительно сказал Телятин. - Но потом я узнал, что Кристина мне изменяет. И она вовсе не беременна.
        - И решил убить ее, - продолжил Ситников.
        - Да никого я не убивал! - взвился Телятин.
        - А как же правдивый рассказ? - с усмешкой посмотрел на него Иван Петрович. - Эдак и мы будем лукавить. Скажем, как вы, любезный, половину правды. И вряд ли после этого договоримся.
        - Ну, хорошо, - Телятин сглотнул. - Признаюсь: это я взял из тайника на кухне пистолет.
        - Ага! - в третий раз сказал тот, кто предъявил документы на имя Ситникова.
        - Да! Я его взял! Потому что у меня и в самом деле была мысль ее убить! Я знал, что они с Гариком будут меня шантажировать! И… я попытался это сделать.
        - Когда пошел в дом за ключами от машины? - спросил Иван Петрович.
        - Да! Я бы все равно не смог… Она знает, - кивок в сторону жены. - Я не способен на… В общем, не способен. К тому же у меня оставались к ней какие-то чувства, - промямлил Телятин.
        - Ой, не смешите!
        - У нас с ней была лю… Она ждала ребенка, и… Короче, я вошел в дом и тут вдруг обнаружил, что пистолета в кармане куртки, куда я его переложил из пиджака, нет.
        - Куда же он делся? - пискнул Ваня.
        - Не знаю. Не смотрите на меня так! Ну, не знаю я!
        - Фокус-покус! Испарился! - дурашливо сказал парень.
        - Юноша, хватит косить под дурачка, - укоризненно проговорил Иван Петрович. Ваня надулся и замолчал. - Если кто не понял, я объясню. Убили блондинку из «беретты». Поэтому Аркадий Павлович и собрал нас здесь. Потому и деньги большие предлагает. У него был мотив, и убили ее из оружия, которое хранилось в доме. На «беретте» наверняка есть отпечатки пальцев хозяина. Ничего не скажешь, разыграно как по нотам. Украли - убили - подставили. Или барин врет. Он убил любовницу, а теперь хочет выйти сухим из воды.
        - Я не вру, - Телятин втянул голову в плечи. - Я ее не убивал.
        - А пожар? - спохватилась Ульяна Федоровна. - Гараж ты поджег?
        - Зачем мне это?
        - Отвлекающий маневр, - пояснил Ваня. - Вспомните, сколько мы тушили огонь? За это время сто пистолетов можно было украсть! Хоть из моего кармана, хоть из…
        - Ай, молодец! - покачал головой Иван Петрович. - Сообразил!
        - То есть вовсе не факт, что убили из моего пистолета, - напрягся Телятин. - А мой просто подбросили… Как вы правильно сказали, подставили…
        - И этот сообразил! Очко в пользу барина!
        - Но тогда… - Телятин сглотнул. - Тогда получается…
        - А вы не боитесь, что баллистическая экспертиза установит: в блондинку стреляли именно из «беретты»? - рассмеялся вдруг Иван Петрович. - Тут, как говорится, фифти-фифти. Рискнете? Ведь вы бизнесмен. Риск - непременный атрибут вашей нелегкой профессии. Небось не впервой, а?
        - Я своей свободой рисковать не собираюсь, - с пафосом произнес Телятин. - Поэтому надеюсь на вашу откровенность. («И на жадность», - тихо прокомментировала жена.) Я хочу знать, кто убил Кристину. Что касается нанятого мною киллера… Я готов отдать оставшуюся половину денег и навсегда похоронить эту историю.
        - Вместе с женой или как? - спросил Иван Петрович.
        - Сволочь! - взвизгнула Ульяна Федоровна. - Только троньте меня! Только попробуйте!
        - Да успокойся ты! - прикрикнул на нее Телятин. - Не собираюсь я тебя убивать!
        - Я… я дам тебе развод, - Ульяна Федоровна вдруг разрыдалась.
        - И стоило до этого доводить? - тихо спросил Иван Петрович.
        - Я… я не знала, что и он… - Телятина захлебнулась слезами. - Я все расскажу… Потому что… мне теперь все равно… пусть уходит… Все равно…
        Правдивый рассказ Ульяны Федоровны Телятиной
        Очень кстати в кабинете оказалась бутылка с минеральной водой. Аркадия Павловича, особенно по ночам, мучила изжога, которую он предпочитал лечить «Боржоми», а не новомодными таблетками, навязываемыми рекламой. Изжога приходила на пару с бессонницей, и в голову лезли неприятные мысли о нелюбимой жене, об отсутствии детей, о вялотекущем в последнее время бизнесе. К головной боли добавлялся неприятный привкус во рту. Тогда Телятин вылезал из теплой постели и брел на первый этаж, в кабинет. Включал ноутбук, наливал в стакан минералки и начинал искать в Инете, кому живется еще хуже. И, уж конечно, находил. Все кому не лень жаловались на жизнь.

«Эх, что вы знаете о горе!» - думал теперь Телятин, в гостиной у которого лежал труп любовницы, а в кабинете сидел киллер, нанятый им, чтобы убить жену.
        Сама жена жадно пила припасенную им минералку и горько плакала. А выпив всю до капли, вытерла слезы и заявила:
        - Я хочу сделать признание.
        - Внимательно слушаем, - ободряюще сказал Иван Петрович.
        - Я тоже хотела убить своего мужа.
        - Что?! - Телятин аж подпрыгнул.
        - Что слышал, - огрызнулась жена. - Я хотела тебя убить. Думаешь, у меня терпение железное? Что я не женщина, а каменное изваяние? Или у меня сердца нет? Ты всю жизнь мною помыкал. Оскорблял меня. Называл жирной свиньей. Бизнес на меня переписал, чтобы, в случае чего, я в тюрьму села, а не ты. Я терпела, терпела, и… Нашелся человек… - Она взяла паузу, достала из кармана необъятных спортивных штанов скомканный носовой платок и принялась вытирать им толстые щеки.
        - У тебя есть любовник?! - потрясенно спросил Телятин.
        - Это у тебя любовница! А у меня любовь! Да, мы любим друг друга! Любили! Потому что теперь я готова от этой любви отказаться! Я… оказалась не готова… - она опять разрыдалась.
        - А поподробнее можно? - робко спросил Ваня.
        - Подробнее… - Ульяна Федоровна высморкалась в мокрый от слез платок. - Я все расскажу. Чистую правду. Мы решили сделать это под видом ограбления. Когда муж останется в доме один. Домработница отпросилась до восьмого. То есть это я сказала, что отпускаю ее до восьмого. Уеду, мол, на Рождество к маме, и пусть другие тоже отдохнут. Праздник все-таки. Аркадий обрадовался и послал Николая на вокзал за билетом. Мне бы насторожиться: с чего вдруг такое внимание? Но я парила, как на крыльях, и ничего не замечала. Он… мой… друг… Должен был прийти под видом посыльного. Я перевела ему деньги. Двести тысяч рублей.
        - Посыльный! - хлопнул себя по лбу Телятин. - Двести тысяч! Так вот какой сюрприз ты мне приготовила! Ах ты… Сука!
        - Да! Я заказала твое убийство! Но разве ты не сделал то же самое?
        - Значит… - Телятин с ужасом посмотрел на верзилу. - Это никакой не посыльный… Это… О господи!
        - Спокойно, - Ситников поднял руки ладонями вверх. - Я никого не трогаю.
        - Но разве Тристан не… - Ульяна Федоровна посмотрела на Ваню. - Я думала…
        - Тристан? - с удивлением спросил Телятин.
        - Его ник. Моего виртуального возлюбленного.
        - А твой?
        - Я назвалась Кристиной, - скромно сказала Ульяна Федоровна. - Мне всегда нравились иностранные имена, потому что в молодости меня дразнили деревенщиной.
        Все потрясенно молчали.
        - Что касается пистолета, - продолжала Телятина. - Когда полицейский, - она слегка запнулась, - предложил мне план… Он сказал, что киллеров ловят на живца. Я должна была спуститься в сауну и сделать вид, будто меня застрелили. Он говорил, что для верности выстрелит в воздух. Я знала, что у него есть оружие. И не удивилась, потому что он ведь полицейский. Это меня лишний раз убедило, что он… В общем, я была так глупа, что попалась. Он сказал, мол, Кристина с Аркадием спустятся вниз, чтобы проверить, как исполнен заказ. И тут мы их накроем. План мне понравился. Я очень хотела отомстить мужу, а особенно его любовнице. И мы вышли в холл. Кристина двинулась на кухню, а мы с полицейским направились к лестнице в подвал. И тут пришел он, - Телятина кивнула на Ваню. - И я испугалась. Я ведь послала ему предупреждение по электронной почте. Все, мол, отменяется, я никуда не еду.
        - Предупредила, значит, - зло сказал Телятин. - Какая же ты стерва! А какую комедию разыграла! Аркаша, убийца, сволочь, гад! Подарок к серебряной свадьбе! Ничего себе подарочек ты мне приготовила, дорогая! За мои же деньги!
        - На себя посмотри, - огрызнулась Ульяна Федоровна. - Тристан, видимо, мое письмо не получил. И явился к нам в дом. А тут полно народу! Главное, полиция! Я сказала, будто это мой племянник. А что я должна была сделать? Я решила улучить момент, чтобы объясниться. Ведь мы друг друга никогда не видели. А на кухне я посмотрела в зеркало, и… он убежал. Потом раздался хлопок. Я подумала, что Кристина открыла шампанское. Я всегда храню в баре бутылочку «Вдовы Клико». Ты, Аркаша, помнишь. Египет… балкон… задержка…
        - Ничего я не помню!
        - Ведь нам было так хорошо… Куда все делось? А, главное, на кого ты меня променял? Тебя же просто использовали! Я всерьез разозлилась на Кристину. Она притворялась моей подругой. А тут еще шампанское. В общем, разозлилась… Но я ее не убивала. Да, насчет пистолета. Я хотела его сдать, как велел полицейский. Когда вы с Ваней прошли в гостиную, я побежала на кухню готовить закуски. На плите увидела просыпанную манную крупу. Я сразу заволновалась, полезла в шкафчик за банкой. Она оказалась пуста! Я решила, что пистолет взял Аркадий, ведь кроме него о тайнике никто не знал. Когда я пошла разбираться с Кристиной, в дом вбежал этот хам, - она кивнула на верзилу, - и заорал, что горит гараж. Я выскочила на улицу и вместе со всеми принялась тушить пожар. Когда Ваня, - она с нежностью взглянула на юношу, - сказал, что Кристину убили, я кинулась в дом. Без всякой задней мысли, - добавила Телятина. - Я не знала, что ее убили из пистолета Аркадия.
        - А вы знали, какой у него пистолет? - тихо спросил Иван Петрович.
        - Конечно, ведь это я его перепрятала из ящика бюро, где он раньше лежал, в банку с манной крупой. Это было частью нашего с Тристаном плана. Чтобы Аркадий не смог сделать ничего такого… - она замялась. - Неожиданного. Еще я напоила охрану. И отключила видеокамеры в доме и на воротах. Везде. Вот.
        - Идиотка! - заорал Аркадий. - Это была моя последняя надежда! Что все происходящее в доме и на улице пишется!
        - Прекрасно! - с чувством сказал Иван Петрович.
        А Ваня покраснел.
        - Да, это был идеальный план, - кивнула Телятина. - Я хотела получить деньги мужа, его недвижимость и бизнес, который фактически и так был моим. Мне даже не пришлось бы ходить по судам. Все - мое. Оставалось только избавиться от мужа.
        - Ой, не могу! - расхохотался вдруг Аркадий. - Держите меня семеро! Кто-то польстился на мою жену! Кристина! Ой, умираю! Как ты себя описала?! Стройная блондинка с пышной грудью?! Грудь - да! Та еще грудь! Пышная! Ой, не могу! А сколько тебе на самом деле лет, ты сказала?! А что у тебя климакс начался?! А детей вы не собирались часом рожать?! Тристан! Ой, умираю!!!
        - Замолчи!!! - Ульяна Федоровна сжала кулаки. - Не смей издеваться над чувствами, которые тебе непонятны!
        - А зачем ты спрятала пистолет, раз меня так ненавидишь?! - не унимался Аркадий. - Думала, что этот… как его? Ой, не могу! Дристан за тебя заступится!
        - Я знала, что ты взял пистолет из тайника, - отчеканила Ульяна Федоровна. - И побоялась, что ты придумаешь какую-нибудь очередную пакость и сможешь выкрутиться. Я спрятала его, чтобы полиция нашла на нем твои отпечатки пальцев. И с пола подняла, обернув руку салфеткой. Все должны были подумать, что Кристину убил ты и оружие тоже ты спрятал. Я хотела, чтобы ты пожизненно сел в тюрьму, раз уж мне не удалось отправить тебя на тот свет! Я тебя ненавижу! Чтоб ты сдох! Чтобы сгнил в этой тюрьме! Я уж позабочусь, чтобы ты оттуда никогда не вышел!
        Сказано это было так яростно, что Телятин потрясенно замолчал. Улыбка с его лица сошла, будто растаяла от обжигающей ненависти, которой пылала его жена. Но он быстро пришел в себя и обвел взглядом сидевших в кабинете мужчин:
        - Ой, не могу. Ну и кто из вас, извините, Тристан?
        - Это не я, - до ушей залился краской Ваня.
        Верзила молча покачал головой: не я, мол.
        - Позвольте мне, - кашлянул, прочищая горло, Иван Петрович. - Я так понимаю, теперь моя очередь. Выслушайте и мой правдивый рассказ.
        Правдивый рассказ Ивана Петровича
        - Откровенность за откровенность. Я действительно киллер.
        Ваня при этих словах открыл рот, а потом медленно стал заливаться краской.
        - Но как же так? - залепетал он. - Ведь вы же… я же… мы же… Замначальника отдела… Как же так, товарищ капитан?
        При этих словах верзила гулко расхохотался:
        - Что, кинули тебя, парнишка?
        - Я же сказал, что он - недотепа, - вздохнул Телятин. - Попался на крючок так же, как и моя жена. Людям верить нельзя ни при каких обстоятельствах. Мало ли что они говорят? Мне-то Гарик сказал: жди киллера. Вот я и ждал.
        - Меня, выходит, обманули, - надулся Ваня. - Я думал, он человек, а он - киллер.
        - Я должен был сразу в этом признаться? - насмешливо спросил Иван Петрович. - А кому? Человек, который меня нанял, и так знал, кто я такой и зачем пришел в этот дом. И любовница его знала. Что касается хозяйки, каюсь, я приготовил ей неприятный сюрприз, заманил в ловушку. И не раздайся звонок в дверь, все уже было бы кончено. Аванс уплачен, работа должна быть выполнена. Но если хозяин предложил договориться, почему бы нет? Отдайте мне вторую половину денег, и мы навсегда похороним эту историю.
        - О как! - не удержался верзила. - Не ожидал такого поворота событий!
        - План был почти идеальный, - вздохнул Иван Петрович. - И когда он провалился, я здорово расстроился. Надо было срочно придумать другой вариант. К счастью, твоя баба… - Он с усмешкой посмотрел на Телятина. - Не жена, а любовница, я о ней говорю. Она мне помогла. И так энергично взялась за дело, что я подумал… Подумал, все срастется. Надо только избавиться от трупа. Жертва оказалась так глупа, что сама пошла в ловушку. Поверила, что я из полиции. И даже имя мне подсказала: Иван Петрович.
        - А как вас зовут на самом деле? - напряженно спросил Телятин.
        - Неважно. Коля, Петя… Хоть горшком назовите. Только денежки платите, - и довольный своей шуткой Иван Петрович рассмеялся.
        - А как вы стали киллером? - пискнул Ваня.
        - Тебе, сынок, биографию мою рассказать? - осклабился Иван Петрович. - В подробностях, как, кого и сколько? Может, учетную ведомость показать? Или ты думаешь, у нас, у киллеров, есть бухгалтерия? Трудодни записываем? Мне дали заказ, оплата меня устроила, вот я и подрядился на это дело.
        - А что вы сделали с Николаем? - сдавленно спросила Ульяна Федоровна.
        - Как что? - пожал плечами Иван Петрович. - Что должен был.
        - Ему ведь за двоих заплатили, - мрачно сказал Телятин. - Я вовсе не собирался оставлять живого свидетеля.
        - Значит, половина работы сделана, - подвел итог Иван Петрович. - А за то, чтобы я не выполнил другую половину, гони, хозяин, бабки.
        - Да-да. Сейчас. - Телятин встал и направился к сейфу.
        - Постойте! - воскликнул Ваня. - Выходит, это он убил Кристину? Раз он киллер?
        - Да. - Аркадий Павлович вернулся на место. - Этот момент надо прояснить. Что мы будем делать с трупом моей любовницы? Как мы это объясним? Раз вы все равно в бегах, может…
        - Э, нет, - покачал головой Иван Петрович. - Не получится. Я ее не убивал. Зачем мне это? Она же заказчица! Мне надо было убить жену. Я деньги за нее взял. А любовница мне на кой?
        - И в самом деле, - растерянно пробормотал Телятин. - Такого договора не было. То есть я хотел, чтобы он был. Но… Мы не успели переговорить, - с сожалением сказал он.
        - Боже! - До Ульяны Федоровны наконец до-шло. - Все это время я ходила под ножом гильотины! С тех пор, как этот мнимый полицейский вошел в дом! Я чуть не спустилась с ним в подвал! А что вы хотели сделать с моим трупом? Неужели сжечь? Где? В сауне? В печке? А перед этим расчленить? Аркадий? Так?
        - Я ничего об этом не знал, - торопливо сказал Телятин. - Это все Кристина. Она с ним договаривалась. А перед этим мы поругались.
        - Мотивчик, - хмыкнул верзила. - То-то ты так суетишься.
        - Да не убивал я ее! - взвыл Телятин.
        - Я тоже, - спокойно заявил Иван Петрович. - Но в гостиной лежит труп. Пожар, похоже, устроили нарочно. Это отвлекающий маневр. Первым в гараж зашел хозяин.
        - Я просто пытался завести машину, - огрызнулся Телятин. - Вы сами сказали, что нужен буксир. Я и пошел.
        - Без ключей, - хмыкнул верзила. - Взглядом, что ли, хотел ее завести?
        - Я… я забыл их дома случайно.
        - Случайно ничего не бывает, - авторитетно заявил Ваня.
        - Ну, нарочно. Соврал, что забыл.
        - Это дело, - кивнул Ситников. - Потом ты поджег тряпки в углу гаража.
        - Когда я туда вошел, мне показалось, что пахнет дымом, - кивнул Иван Петрович.
        - Вы с ума сошли? - затравленно стал озираться Телятин. - Я этого не делал.
        - А когда я туда вошел, дым и вовсе повалил, - продолжал верзила. - Тлело, тлело, а потом полыхнуло. Кажись, банка с суриком рванула. А он в это время хлопнул любовницу. И теперь пытается бабки нам всучить. Может, найдется кто-нибудь, кто за меня отсидит? Ищи дурака!
        - Все равно ведь Николай мертв, - заныл Телятин. - Один труп или два, какая разница?
        - А ты, как и раньше, будешь жить барином, - покачал головой Ситников. - Не пойдет. Никто за тебя в тюрьму не сядет.
        - Вот так-то, Аркаша, - зло сказала жена.
        - И не надо никому садиться, - замахал пухлыми руками Телятин. - Я ж пошутил! Придумаем что-нибудь. Я знаю: с полицией всегда можно договориться!
        - Ваш выход, юноша, - с усмешкой посмотрел на Ваню Иван Петрович. - Откровенность за откровенность.
        Правдивый рассказ Вани
        - Я действительно из полиции, - зарделся парень. - То есть я стажер. Очень хочу там работать, но вакантных мест нет. Вот я и согласился подождать. Мне и звание еще не присвоили, и в должность я не вошел. Понимаю, надо что-то делать, но что? Я взятки давать не умею, - Ваня зарделся.
        - Это какие же нынче взятки нужно давать, чтобы попасть на работу в полицию? - сочувственно покачала головой Ульяна Федоровна, которая в Ваню все еще была влюблена. И ждала правдивого рассказа. Подумаешь, стажер? Почему Тристан не может быть студентом юрфака?
        - Сегодня Рождество, - смущенно сказал юноша. - А в праздники никто работать не хочет. К тому же погода плохая. Холодно, метель. Если бы был труп, они бы сами поехали. А тут - явный случай шизофрении.
        - Я нормальная! - вспыхнула Ульяна Федоровна.
        - Помолчи, - поморщился Телятин. - Дай парню договорить.
        - С другой стороны, сигнал поступил - надо проверить. А вдруг важная персона? Или блатной? Заявится к какому-нибудь генералу по знакомству, накатает жалобу. А им сейчас только повод дай - сразу чистка рядов. Вот в полиции и сказали: парень, это твой шанс. Разъяснишь дамочке, и мы тебя возьмем. Дадим отдельный кабинет, оклад нормальный положим. Может, и обманули. Меня все обманывают, - с тоской сказал Ваня.
        - Выходит, если я с домашнего телефона наберу 02, они подтвердят твою личность? - нахмурилась Ульяна Федоровна.
        - Смотря кто дежурит, - уныло пролепетал Ваня. - Если Палыч уже сменился, другие могут и не знать. А у него жена в больнице. Он к ней хотел поехать. Забрать ее до утра. Рождество они хотели вместе встретить. А остальные мужики по настоящим вызовам поехали. В праздники пьют много, поэтому работы у нас хоть отбавляй. А еще пожары. Трупы там иногда находят.
        - Складно врешь! - покачал головой Телятин. - Откуда у тебя пистолет?
        - Я ж сказал: мужики дали. Удостоверение-то мне не положено, а уж этого добра… Конфискованный он.
        - И ты спокойно разгуливаешь по улицам со стволом, который наверняка в каком-нибудь криминале засветился? - удивленно спросил верзила. - Да ты и в самом деле недотепа! Впрочем, дуракам везет.
        - Парень просто не хочет признаваться, что закрутил роман с этой дамой, - Иван Петрович кивнул на зардевшуюся хозяйку.
        - Да я ее впервые вижу! - возмутился Ваня.
        - Она этого и не отрицает. Но ведь ты ей писал. Вернее, не ей. Эффектной блондинке с пышной грудью.
        - Да не писал я никому! То есть… не ей… - Ваня смутился.
        - Конечно, не ей, - подхватил Телятин. - Да ладно тебе стесняться. Обошлось же? Она тебя от данного слова освобождает. Как, Лика? Вернешь мальчику клятвы и обручальное колечко? - подмигнул он. - Ведь это был обман. Интересно почитать твои слезливые письма.
        - Замолчи! - вспыхнула Телятина.
        - Я не Тристан! - со слезами в голосе выкрикнул Ваня. - Я из полиции! Хорошо… Раз вы мне не верите, я расскажу вам такое… В общем, правду.
        - Внимательно слушаем, - серьезно сказал Иван Петрович.
        - Я и в самом деле хотел ее убить. Блондинку эту. Потому что она оскорбила мою мать. А маму я люблю больше всех на свете.
        - Не считая моей жены, - не удержавшись, съязвил Телятин. - То есть Кристины, которой она себя вообразила.
        - Замолчи! - Ульяна Федоровна готова была его убить.
        - Перестаньте вы лаяться, - миролюбиво сказал Иван Петрович. - Малыш хочет поведать нам, за что хотел убить Кристину настоящую.
        - Я не малыш! - вспыхнул Ваня. - Я, между прочим, человек!
        - Кто ж спорит, - пожал плечами верзила. - По-человечески мы все тебя понимаем.
        - Нет, вы не понимаете! Мама у нас в семье кормилица. Сестра не слишком удачно вышла замуж. Муж ее пьет. И денег почти не приносит. А у них недавно ребенок родился. Я еще учусь. Пытаюсь подрабатывать, но молодежи сейчас трудно. Только курьером можно устроиться или рекламные проспекты раздавать. Работы совсем нет, - уныло сказал Ваня. - И в полицию меня взяли только стажером. Платят копейки. Все лишь на маме и держится.
        Ульяна Федоровна кивнула. Это полностью соответствовало ее представлениям о жизни Тристана.
        - Мама с отличием закончила сначала музыкальное училище, а потом Гнесинский институт. Дирижерско-хоровое отделение. В свое время поездила по миру. Еще при той власти, при советской. У них был замечательный хор, она пела в альтах, - важно сказал Ваня. - Говорит, что это были лучшие времена в ее жизни. Тогда она и с папой познакомилась.
        - С военным летчиком, - опять съязвил Телятин.
        - Да, он был летчик! Мама сказала, что он погиб во время тренировочного полета. Но теперь я подозреваю, что она меня обманула. Нам с сестрой говорила, что дает частные уроки детям из обеспеченных семей. Преподает им сольфеджио и музыкальную литературу. А тут Кристина стала вдруг хвастаться своей кухаркой. У мамы редкое имя: Гликерья. Да еще и отчество Ильинична. И готовит она - пальчики оближешь! Таких совпадений просто не бывает. Я вдруг понял, что мама мне врала. Она вовсе не сольфеджио преподает. Она просто кухарка. Ходит по домам, готовит, моет посуду.
        - Как можно быть таким наивным! - не удержалась Ульяна Федоровна. - В наше-то время!
        - А сама? - подколол ее Телятин. - Ты же тоже его использовала. Не будь он таким наивным, тебе не удалось бы уговорить его убить меня.
        - Да сколько можно твердить, что я не Тристан! - отчаянно закричал Ваня. - И я не мужа хотел убить! Эту ужасную женщину! Она оскорбила мою мать! Называла ее бомжихой! А мама хорошая. И очень красивая, - тихо добавил он.
        - Вот с этого момента поподробнее, - велел Иван Петрович. - Итак, ты узнал, что твоя мать вовсе не сольфеджио преподает, а моет грязные тарелки в доме ужасной, как ты сказал, женщины, которая относится к ней, как к половой тряпке. Тебе не все равно, откуда берутся в семье деньги. А ведь с сегодняшнего дня твоя мать лишилась работы.
        - Я об этом как-то не подумал, - пробормотал Ваня.
        - А о чем ты подумал?
        - Я подумал, что у меня есть пистолет. Но надо убить незаметно. Так, чтобы самому не сесть в тюрьму, потому что мама расстроится.
        - Хороший, честный мальчик, - усмехнулся верзила.
        - Он сейчас правду говорит, - нахмурился Иван Петрович. - Продолжай.
        - Тут хозяйка позвала меня на кухню. Делать бутерброды с икрой. Но потом оказалось, что икры нет.
        - Я хотела с ним объясниться, - начала оправдываться Ульяна Федоровна. - Сказать, что я Кристина.
        - Она делала какие-то намеки, - подтвердил Ваня. - Но тут я палец порезал. Мне стало неудобно, я мог испачкать кровью нарядную скатерть. К счастью, оказалось, что икра в холодильнике, в подвале. И я вызвался ее принести. Сначала я забежал в ванную комнату, взял кусок ваты и обернул палец.
        - Где вата? - деловито спросил верзила.
        - Я, кажется, потерял ее на пожаре. - Ульяна Федоровна при этих словах зарделась. - Она сгорела. Я спустился в подвал и… заблудился. Там так много дверей…
        - И сколько ты там блуждал? - деловито спросил Телятин.
        - Я не помню. Потом я нашел наконец икру и поднялся наверх.
        - И где икра? - вновь деловито спросил Ситников.
        - Кажется, на пожаре потерял.
        - Ты что ж, с банкой икры туда понесся?
        - Я… нет. Я оставил ее на столе в… гостиной. Кажется.
        - На столе была икра? - спросил Иван Петрович. - Кто помнит?
        Ульяна Федоровна опять заволновалась.
        - Это легко проверить, - вздохнул Телятин. - Пойти туда и…
        - Погодите. Ваня, что было дальше? - мягко спросил у юноши Иван Петрович.
        - Ничего. То есть я услышал крики, кинулся к окну, увидел, что все бегают вокруг гаража, а оттуда валит дым. Я закричал: «Пожар! Пожар!»
        - Кому? - спросил Иван Петрович. - Ведь все были у гаража.
        - Кристине. Ее-то во дворе не было. У меня зрение хорошее, я видел только одну женщину, толстую. - Ульяна Федоровна вспыхнула. - Я подумал, что Кристина не слышала криков, и… Пошел в гостиную. Точнее, побежал.
        - И увидел труп, - закончил за него Телятин.
        - Да, а что?
        - И промолчал, - хмыкнул верзила.
        - Я не промолчал, - обиделся Ваня. - Просто все тушили очень, и я стал тушить. А потом сразу сказал о трупе. Как только понял, что опасность миновала.
        - Опасность для кого? - спросил Иван Петрович. - Для тебя?
        - Я ее не убивал! Если бы я убил, я бы сейчас не сказал, что хотел это сделать! И никогда не признался бы, за что!
        - Логично, - кивнул Телятин. И тут же поправился: - Вроде бы логично.
        - Логично, да не совсем, - поморщился Ситников. - Документов у него нет.
        - У меня есть паспорт! - закричал Ваня.
        - Я имею в виду удостоверение сотрудника полиции. Палыч, который якобы может подтвердить его личность, сменился. Телефон наставника, к которому он прикреплен, тоже вряд ли имеется. Он сейчас скажет, что некий Сан Саныч или Сергей Сергеич не хочет, чтобы его беспокоили в нерабочее время.
        - Но ведь это правда! - закричал Ваня.
        - Все это похоже на бред, - поморщился верзила. И добавил: - На бред сумасшедшего.
        - А по-моему, на правду, - тихо возразила Ульяна Федоровна. - Я только одного не понимаю: почему Ваня не хочет признаться, что он и есть Тристан? Неужели это так зазорно?
        - Потому что я не Тристан!
        - А тогда где же он?
        - У нас есть третий гость, - с усмешкой посмотрел на верзилу Иван Петрович. - Ваш выход, мистер Икс. Снимаем маски.
        Правдивый рассказ Георгия Ситникова
        - Раз больше никого не осталось… - развел руками тот, - что ж, я тогда, выходит, Тристан!
        - Какая чушь! - фыркнула Ульяна Федоровна.
        - Не ожидала, дамочка? - подмигнул ей верзила. - Оно, конечно. В Интернете мы все голубоглазые стройные блондины. А я вот такой. Мрачный нахальный брюнет.
        - Да вы двух слов связать не можете! - возмутилась Телятина. - А он мне такие письма писал… Такие письма… И в стихах! А ты… вы… просто быдло!
        - Как она меня приложила, а? - подмигнул верзила.
        - Да вы хоть знаете, кто такой Тристан?!
        - Возлюбленный Изольды, - неожиданно точно ответил Ситников. - Подробности рассказать? Теперь ты веришь, что я хоть читать умею? - вновь подмигнул он хозяйке.
        - Нет! Не верю!
        - Вы меня извините, но это и в самом деле странно, - согласился с ней Аркадий Павлович. - Вы - Тристан? Я не знаю, кто это, потому что в отличие от жены книжек не читаю, но мне кажется, это что-то из мифологии.
        - Ты сам из мифологии! - заорала на него разозленная Ульяна Федоровна. - А этот хам с помойки! Тристан! Ха! Да вы посмотрите на него!
        - Мы все сейчас выглядим, как бомжи, - нахмурился Иван Петрович.
        - Но он в отличие от нас так выглядел с самого начала! - возразила Телятина. - Я вообще не поняла, кто это! О! Поверьте! Своего любимого я узнала бы сердцем!
        - Вы странные люди, - пожал плечами Ситников. - Один признается в том, что он киллер, и к этому все относятся нормально. Другой в том, что он полный придурок, и это тоже воспринимается нормально. А я, между прочим, взял на себя самую благородную миссию. Признался в том, в чем никто не хотел сознаваться. В том, что пишу стихи. И тут на меня все вдруг накинулись!
        - Да потому что это неправда! - вырвалось у Ульяны Федоровны.
        - Ты на себя-то посмотри. Эффектная блондинка, - фыркнул верзила. - Ах, обмануть меня не трудно, я сам обманываться рад, - неожиданно процитировал он Пушкина. Ульяна Федоровна оторопела.
        - А ведь похоже на правду… - задумчиво протянул Иван Петрович.
        - Тристан нашелся! - обрадовался Ваня.
        - Ну? Иди же ко мне, дорогая? - раскрыл объятия верзила и оскалился.
        Зубы у него были крупные и белые-белые, словно из фарфора из дорогой клиники, но во рту сидели криво, а между двумя передними зияла огромная щель. Будто стоматолог напился вдрызг, перед тем как приступить к работе, и дрожащими руками изобразил такое, что всякому, кто это видит, становится не по себе.
        - Ни за что! - отчеканила Телятина. - Я - и эта волосатая обезьяна?!
        - Ах, женщина, имя тебе - непостоянство! - влепил тот еще одну цитату, на этот раз из Шекспира. Ульяна Федоровна застонала.
        - Что, дорогая, получила? - злорадствовал Телятин.
        - Я никогда не влюбилась бы в это убожество!
        - Дамочка, а чего вы, собственно, ожидали? - обиделся Ситников. - На кой, скажите, красавчику типа нашего стажера тусоваться на дамских сайтах? У него половых проблем нету. Только свистни - сами набегут!
        - Это не так, - порозовел Ваня. - Но, в общем-то, вы правы. Женщины обращают на меня внимание, - важно добавил он.
        - Во! Слышала? - поднял вверх палец с грязным обломанным ногтем верзила.
        - Во что превратили мой дом… - застонала Ульяна Федоровна. - Везде копоть, грязь… На полу лужи…
        - Вспомнила, - поморщился Телятин. - Нет, мы должны были сходить в душ и только потом заняться трупом. Я не прочь помыться и переодеться, да и все остальные тоже, но сначала надо решить проблему. Кто застрелил Кристину?
        - Поскольку я пришел в дом, чтобы убить мужа, я не мог убить его любовницу, - сказал верзила.
        - Опишите в подробностях свои действия с того момента, как вы въехали во двор этого дома, - попросил Иван Петрович.
        - Что-то ты, киллер, говоришь, как мент, - усмехнулся Ситников. - Но все равно - пожалуйста! Пришел в дом, как договаривались, чтобы под видом ограбления шлепнуть муженька. На въезде в поселок увидел в хлам пьяных мужиков и подумал, что план сработал. Звоню в дверь, говорю, я к вашей жене. То есть от вашей жены, - поправился он, - и тут вижу, что дом полон народа. Так мы не договаривались. Решил обождать. Слил бензин в канистру и сунул ее в снег.
        - Неувязочка, уважаемый, - усмехнулся Иван Петрович. - Бак уже был пуст, когда мы с хозяином вышли во двор. Я понял это, как только увидел приборную доску. Стрелка стояла на нуле. Ты все время был на моих глазах: я открыл капот, ты сел за руль, завел мотор. Так что бензин был слит раньше. До того, как ты позвонил в дверь. Когда ты сюда приехал, у тебя в голове возник какой-то план. Я еще удивился: неужели этот дешевый трюк пройдет?
        - Какой ты умный, - оскалился Ситников. - Да, я подстраховался. Потому что во дворе дома увидел дамскую машину небесно-голубого цвета, той марки, которую предпочитают богатые выпендрежные дамочки. Я сразу понял, что в доме гости. А раз мы так не договаривались, я заблокировал выезд со двора.
        - Это могла быть машина хозяйки, - хмуро сказал Иван Петрович.
        - А в личной переписке ничего об этом не говорилось, - усмехнулся верзила. - Напротив, она писала, что муж гад, денег ей не дает.
        - Я так не писала! - вспыхнула Ульяна Федоровна. - То есть не совсем так.
        - Уж извини, дорогая, что перешел на прозу. Я хотел выманить твоего мужа из дома и там уж… Раз по плану не получилось. По нашему идеальному плану, - подчеркнул Ситников.
        - Дальше, - попросил Аркадий Павлович. - Этот момент мне понятен.
        - А что дальше? В гараже полыхнуло, все засуетились, я побежал в дом за огнетушителем.
        - Я же крикнул, что огнетушитель в гараже.
        - А я не слышал.
        - И как ты только его отыскал в огромном доме! - покачала головой Ульяна Федоровна. Она незаметно перешла с «волосатой обезьяной» на «ты». Похоже, смирилась.
        - Да, как вы его нашли? - пискнул Ваня.
        - Повезло.
        - Небось он и в гостиную заскочил, - сказал Иван Петрович.
        - В гостиную я не заходил. Если бы знал, что там труп, я бы не стал тянуть. Сказал бы об этом сразу. Плевать на пожар. Ее смерти хотели все. Разве не так? Каждый был бы рад услышать приятную новость. И я бы вас осчастливил тут же, не сомневайтесь. Итог: я ее не убивал. Зачем мне убивать любовницу, когда заказали мужа? Так, милая? - он опять подмигнул хозяйке. - А, может, у нас с тобой получится? Мне этот домик нравится. Говоришь, он твой? И мужа теперь убивать не надо. А еще мебельный бизнес… - он сладко причмокнул.
        - Хрен вы у меня получите! - взвился Телятин. - Не отдам!
        - Ты бы так не нервничал, папаша, - осклабился верзила. - Один звоночек - и тебе деньжата не понадобятся лет десять-пятнадцать. Не уверен, что моя Кристина будет носить тебе передачи. Уж я-то смогу ее утешить.
        - Попрошу мне не «тыкать»! - истерически, бабьим голосом взвизгнул Телятин. - На пистолете отпечатки пальцев моей жены, - сообразил вдруг он. - Она вынула его из-под подушки, все видели.
        - Вот именно: все видели, - кивнул Иван Петрович. - И если все это подтвердят…
        - А если не подтвердят?
        - Мне проще договориться со своей любовницей, чем с ее мужем, - пожал плечами верзила.
        - Я тебе не любовница! - взвилась Ульяна Федоровна.
        - Ну, любимая. Пардон, ошибся в формулировке.
        - Все это странно… - вздохнул Ваня. - Женщину убили, а никто не хочет признаваться. Хотя мы не на допросе у следователя. И вроде бы желаем договориться. Я, если честно, ничего не понимаю.
        Ответом ему было молчание.
        Разоблачение
        - Подводим итог, - вздохнул Телятин. - В убийстве никто не сознался. И что же нам делать с трупом?
        - Один из нас врет, - уверенно сказал Иван Петрович. - Тот, кто врет, и есть убийца. Мы выслушали четыре правдивых рассказа (ну, почти правдивых) и одно откровенное вранье.
        - Но мы же договаривались! - всплеснул руками хозяин. - Откровенность за откровенность! Я готов заплатить деньги!
        - А мы не готовы их взять, - возразил Иван Петрович. - То есть готовы, но надо определить размер вознаграждения. Гоните мою долю, и я уйду хоть сейчас.
        - Э, нет! - покачал головой верзила. - Сначала надо договориться, кто сядет.
        - Мы теперь все сядем, - передернула полными плечами Ульяна Федоровна, словно ей было зябко. - Потому что труп лежит в гостиной уже который час. И как мы это объясним? Тушили пожар? Не сразу заметили? Ну, допустим. А потом?
        - А если ее вообще не было? - пискнул Ваня.
        Мужчины переглянулись:
        - Как так?
        - Не было, и все.
        - А соседи? - спросила Ульяна Федоровна.
        - А машина? - вспомнил Иван Петрович.
        - Соседи прекрасно знают, какая у Кристины машина, - кивнул Телятин. - Ничего не выйдет. Она здесь. Доказать обратное невозможно.
        - А давайте вывезем ее в лес и… - заикнулся было Ваня. - Закопаем.
        - Что-то наш стажер засуетился, - хмыкнул верзила. - А не он ли ее?..
        - Я подозреваю, что под диванной подушкой еще кое-что осталось, после того как хозяйка достала оттуда пистолет, - намекнул Иван Петрович.
        - Там ничего нет! - вспыхнула Телятина.
        - Как так? А банка икры?
        - Там нет никакой икры!
        - Она так горячо уверяла нас, что хотела засадить за решетку мужа, что ежу понятно: дело тут вовсе не в муже, - задумчиво сказал Иван Петрович.
        - Если бы речь шла о супруге, она бы не села за стол переговоров, - согласился с ним верзила. - Вызвала бы ментов, и дело с концом.
        - Лика? - строго посмотрел на жену Телятин.
        - Я ничего не знаю! - вспыхнула та.
        - Что там во дворе? - Иван Петрович ткнул пальцем в темное окно. - Никак опять горит?
        - Где? - Все головы, в том числе и хозяйки, повернулись туда.
        Воспользовавшись моментом, Иван Петрович проворно вскочил и кинулся к креслу, на котором сидела Телятина. У его ножки что-то лежало. Какой-то белый комок. Ульяна Федоровна слишком поздно заметила опасность, к тому же она была неповоротлива и из-за огромного живота нагибалась с трудом. Она отчаянно закричала и попыталась отнять у Ивана Петровича добычу, но битву проиграла. Тот проворно поднял с пола окровавленный кусок ваты, показал его всем и закричал:
        - А вот и улика!
        - Я не убивал! - вскочил Ваня.
        - Он не убивал! - завыла Телятина и тоже вскочила.
        - Всем сесть! - заорал Аркадий Павлович. А верзила грозно приподнялся с дивана.
        - Тишина! - зазвенел голос Ивана Петровича. - Сядьте все, и я расскажу, как было дело.
        Телятина, дрожа, опустилась в кресло. «Я не убивал», - прошептал Ваня, рухнув на стул.
        - Это выпало у вас из кармана, когда вы доставали носовой платок, - сурово заявил Иван Петрович, обращаясь к хозяйке. - Все поняли, что это? Кусок ваты, которым Ваня замотал палец, когда порезался. Пластыря не было, он нашел в ванной комнате только вату и воспользовался ею. Вторая улика - банка икры.
        - Я ее случайно в гостиной забыл, - заныл Ваня.
        - Но убил ты не случайно. Она твою обожаемую мамочку оскорбила, - усмехнулся Иван Петрович. - И застрелил ты ее из своего пистолета. Но хозяйка тебя прикрыла.
        - Я сказала чистую правду, - нахмурилась Ульяна Федоровна.
        - Помолчи, - одернул ее муж. - Продолжайте, пожалуйста.
        - Она не только хлопок слышала, но и выбежала в холл, где увидела юношу, которого тогда еще считала Тристаном. И тут они, видимо, договорились. Ванечка потянул время, не сразу сказал о трупе, а влюбленная в него дамочка, воспользовавшись суетой, стащила из кармана у мужа пистолет, чтобы его подбросить, дальше все было разыграно, как по нотам. Ваня сказал о трупе, она метнулась в дом и в гостиной обнаружила огрехи: на столе лежала банка икры, а у дивана валялся окровавленный кусочек ваты, который Ванечка в большом волнении или по рассеянности обронил. И второпях этого не заметил. Преступники сыплются на мелочах, это аксиома. Вот и вы, други мои, попались.
        - Вам бы детективные романы писать! - зло сказала Ульяна Федоровна. - А лучше фантастику. С таким-то богатым воображением! Все это чушь собачья!
        - Это правда, - почти ласково сказал Иван Петрович. - Вы, госпожа Телятина, быстро спрятали под подушку пистолет и банку с икрой, а кусок ваты засунули в карман. Ваш муж, разумеется, заволновался. Он прекрасно понял, чем пахнет: его хотят засадить за решетку. И решил договориться. Мудрый ход!
        - Спасибо, - скромно молвил Телятин.
        - Вы с Ваней запаниковали, но испытание выдержали с честью. Подумали: авось найдется крайний? Поэтому «честно» и «правдиво» рассказали нам о том, где были в момент убийства.
        - Аркадий, неужели ты ему веришь? - Телятина опять вскочила.
        - Все сходится, - нахмурился тот. И жестко добавил: - Сядь.
        - Но вы же предлагали договориться! - отчаянно закричал Ваня.
        - Ага! Он признался! - с торжеством сказал Иван Петрович.
        - Ничего я не признался! Просто понял, что крайний! Я всю жизнь крайний!
        - Думаю, надо вызывать полицию, - нахмурился Телятин. - Я хотел договориться с полицейским, но раз сам полицейский и есть убийца… То есть еще даже не полицейский. Какой-то стажер… Как все удачно складывается.
        - Ты не посмеешь! - сверкнула глазами Ульяна Федоровна.
        - А ты, милая, пойдешь под суд, как сообщница. Поскольку сокрыла важные улики. Молодой человек пусть-ка посидит взаперти. Пока за ним не приедут.
        - Но ты же нам обещал!
        - Кто ж верит слову бизнесмена? - рассмеялся верзила. - Только очень наивные люди. Бизнесмены честны, лишь когда им это выгодно, а как только перестает быть выгодно, с честными глазами кидают. Вашему мужу не привыкать проделывать такие штуки. У нас есть мотив, есть оружие, имеется сообщник, в конце концов, есть всему объяснение. И папаше прямая выгода: он остается чистеньким. Молодец, барин! Еще два очка в твою пользу! Одним словом, партия!
        - Я не могу звонить в полицию, поскольку я киллер, - скромно сказал Иван Петрович.
        - Могу я, - пожал плечами верзила. - Не возражаете?
        - При нас, - кивнул на телефонный аппарат Телятин, который был трусоват и властей, особенно полиции, побаивался. Всякое общение с органами доставляло ему неудобство, поэтому он охотно перекладывал эту обязанность на других. - С домашнего.
        - Как скажете, - верзила встал и направился к столу.
        - О, у вас тут и принтер есть! - Иван Петрович тоже подошел к столу и нагнулся над сетевым фильтром, все гнезда которого были заполнены. Клубок проводов походил на змей в брачный период, они так тесно переплелись, будто собирались и дальше размножаться. - И сканер… А с проводкой перемудрили. Перегрузочки не боитесь? Напряжение не скачет?
        - А вы в этом разбираетесь? - живо отреагировал Телятин.
        - А как же! Ведь я же водопроводчик! - рассмеялся Иван Петрович, трогая розетку, словно проверяя ее на прочность.
        - Сволочь! - внезапно бросилась на него Ульяна Федоровна. Ей навстречу выдвинулся верзила:
        - Спокойно, дорогая!
        - Я тебе не дорогая!
        - А говорила, что любишь!
        - Да нужен ты мне был! Пропусти! - Телятина попыталась его оттолкнуть, но куда там! Ситников всего лишь легонько придержал ее за плечо, и Ульяна Федоровна не смогла двинуться с места. Она застонала от бессилия.
        - Так тебе и надо, - злорадно сказал жене Аркадий Павлович. - Нашла в кого влюбиться, дура!
        - На себя посмотри! Ты вообще делил любовницу с лучшим другом! Ах, пардон! С бывшим лучшим другом! Он тебя еще и кинул в трудную минуту! И кто с тобой остался? Никого! Даже шофера, и того больше нет! Ты его убил! Потому что ты во всем виноват! И только ты!
        - Да не закажи я твое убийство, я бы уже лежал тут с дыркой в башке!
        Воспользовавшись суетой, Ваня вдруг кинулся к двери.
        - Стоять!!! - заорал Телятин.
        Верзила с нечеловеческой силой отшвырнул Ульяну Федоровну на диван и в два прыжка настиг Ваню. Короткий удар в шею, похожий на тычок, и Ваня без звука рухнул на ковер.
        - Ты его убил!!! - отчаянно закричала Ульяна Федоровна.
        - Очухается, - презрительно сказал верзила. - Слабак.
        Телятина, не слушая его, соскочила с дивана и подбежала к Ване. Упала на колени и, рыдая, принялась его тормошить:
        - Мальчик мой… Что они с тобой сделали? Очнись! Сволочи! Ублюдки!
        - Не понимаю, - осклабился Ситников, - любимый мужчина - это я, а целуют его. Эй! Милая! Ты ничего не перепутала?
        Ульяна Федоровна, не слушая его, ворковала над Ваней.
        - Вы звонить-то будете? - спросил Иван Петрович, который в склоке участия не принимал.
        - Да-да… - спохватился Телятин. - Звонить… Чуть не убежал, стервец!
        Верзила подошел к столу и снял трубку с телефонного аппарата. Набрав номер полиции, он прикрыл огромной ладонью трубку и спросил, обращаясь к Телятину:
        - Что говорить-то, барин? Алло? Ми… То есть полиция? У нас труп.
        - Женщины, - подсказал Телятин.
        - Женщины. Убийцу задержали.
        - Спроси, посылали они к нам кого-нибудь или нет? - суфлировал Телятин.
        - У нас тут паренек объявился. Смазливый блондинчик. Говорит, что это вы его послали. В полиции, мол, стажируюсь. Адрес? Рижское шоссе, коттеджный поселок… Что? Да, сигнал о готовящемся убийстве. Женщина звонила. Еще никого не посылали? Ага. Ну, так мы вас ждем. Да, сигнал подтвердился. Труп, говорю, у нас. Так что выезжайте. Дом номер двадцать семь, совершенно верно. Ждем.
        - Когда приедут? - крикнул Телятин.
        - Хозяин спрашивает, когда вас ждать? В течение часа?
        - Хорошо, - кивнул Телятин.
        Верзила положил трубку.
        - Не отдам! - Ульяна Федоровна закрыла Ваню своим тучным телом и растопырила руки, как курица-наседка.
        - Лика, ты ошиблась, - неожиданно мягко сказал Аркадий Павлович. - Это не Тристан.
        - Нет!
        - Не валяй дурака. Он тебе никто.
        - Он мой!
        - Это, в конце концов, похоже на безумие. Я тебя в психушку упрячу, - пригрозил муж.
        В этот момент Ваня очнулся и застонал.
        - Мальчик мой! - наклонилась к нему Ульяна Федоровна. - Я знаю… ты не убивал… Все будет хорошо… Они приедут и во всем разберутся…
        - Где мы его запрем? - деловито спросил Телятин.
        - Внизу, в сауне, - посоветовал Иван Петрович.
        - Она не запирается. Но там есть кладовка… Тащите его вниз, мужики! - с энтузиазмом предложил Аркадий Павлович.
        И тут Ульяна Федоровна неожиданно для всех сдалась.
        - Хорошо, - сказала она, вытирая слезы. - Несите его вниз. Я посижу с ним.
        - Что-то тут не то, - подозрительно посмотрел на нее муж. - Что ты задумала?
        - Не беспокойся, хозяин, - миролюбиво пробасил верзила. - Куда они денутся с подводной лодки? - И он гулко, как в бочку, захохотал.
        - Нам надоели ваши пошлые шутки! - неожиданно перешла на «вы» Ульяна Федоровна. - Вы - неандерталец! Раз попали в приличное общество - молчите!
        - А вы не много на себя берете? - прищурился Ситников. - Заказали мужа и считаете себя порядочной женщиной? Дамой? - с насмешкой протянул он.
        - Хватит спорить, - прервал их Иван Петрович. - Надо что-то делать. Время идет.
        - Потопали вниз. Ну! Вставай!
        Верзила потряс за плечо Ваню, потом, крякнув, поднял его с пола и потащил к двери. Иван Петрович подскочил и подхватил болтающиеся Ванины ноги. Телятин засеменил, опережая процессию, и заботливо открыл перед мужчинами, несущими несчастного парня, дверь. Ульяна Федоровна вышла из кабинета последней.
        Проходя мимо геральдического щита, Аркадий Павлович крикнул:
        - Я возьму ключи! - и метнулся к нему.
        - Осторожнее! - застонала Телятина, когда Ванина голова чуть не ударилась о перила. Верзила нес его небрежно, как куль с мукой.
        Процессия спустилась вниз в полуподвальный этаж, где находились сауна с бассейном. Там горел свет, видимо, Ваня забыл его выключить.
        - Однако… - присвистнул верзила, который шел первым. Он еще здесь не был.
        - Хорошо люди живут, а? - спросил шедший следом, в обнимку с Ваниными ногами, Иван Петрович.
        - Богато!
        - Это очень скромно, - возразил Телятин, которому вовсе не нравилось, что посторонние люди обсуждают его достаток. - У нас не самый большой дом в поселке. И далеко не самый богатый.
        - Ладно скромничать, папаша, - хмыкнул верзила.
        - Я п-п-попрошу вас… - отчего-то заикаясь, сказал Телятин. - П-попрошу относиться ко мне с должным уважением.
        - А я п-попрошу тебя заткнуться, - передразнил его верзила. - Иначе свои проблемы ты будешь улаживать сам. Кстати, мы еще не обсудили мою долю. Вообще-то я рассчитывал на все. Но в свете последних событий…
        - Налево, - сказал Телятин.
        Они обогнули бассейн с изумрудной водой. По дну и стенкам его в кафель цвета морской волны змейкой были вмонтированы лампочки, и они загадочно светились. Верхний свет был приглушен, отчего иллюзия сказочной пещеры усиливалась. С низкого потолка свисали весьма искусные имитации под сталактиты, по стенам змеились
«трещины» и цвела зеленоватая, резиновая на ощупь «плесень». Сам бассейн был небольшой, в форме яблока, только вместо черенка - вход в воду: узкая лестница с блестящими никелированными перилами. Дорожка из прорезиненной ткани, чтобы хозяевам и их гостям не поскользнуться, когда они мокрые выйдут из бассейна, вела от лестницы в обитую липовой вагонкой сауну. По обеим сторонам дорожки тоже светились лампочки, обозначая путь, будто кто-то спьяну мог ошибиться. Это был индивидуальный проект по эскизу А.П. Телятина, такой же, как и геральдический щит, но с размахом, затратный. Никто сюда раньше не заходил, кроме Кристины и, пожалуй, Гарика. Аркадий Павлович был жаден и скрытен, соседей в тайный этаж никогда не приглашал. Слухи, конечно, ходили, потому что в доме бывала прислуга. А прислуга любит посплетничать, но зато ей мало кто верит. Всем известна склонность бедняков к преувеличению. Увидят на сто рублей, а подумают на тысячу. У нищеты глаза велики.
        - Кто это здесь похозяйничал? - нахмурился Телятин и верхний свет над бассейном погасил. Нечего глазеть!
        Ваню пронесли мимо всего этого великолепия. В конце зала была еще одна лестница. Вниз вело несколько ступенек, там-то и находились холодильная установка и темный чулан для всякого барахла.
        - Только не в холодную! - отчаянно закричала Ульяна Федоровна.
        - Куда же я его дену? - проворчал Телятин. - В подвале посидит, авось не околеет.
        - Да будь ты человеком!
        Аркадий Павлович заколебался. Мужчины терпеливо ждали, а Ульяна Федоровна, заметно нервничая, кусала губы.
        - Ну, хорошо, - сдался наконец Телятин. - Несите его в чайную.
        Когда-то Аркадий Павлович собирался принимать в доме гостей, к примеру, партнеров по бизнесу и прочих нужных людей. Равных себе, имеющих такой же достаток, а то и побогаче. Но пробки… Проклятые пробки… Никто в такую «даль» ехать не хотел, звали к себе. В итоге встречались на нейтральной территории в каком-нибудь ресторане, или тоже в сауне, но в центре, в пределах Садового кольца.
        Чайная комната была задумана как переговорная. Когда все расслаблены после парилки, можно попить чайку или ударить по пиву. И, разумеется, поговорить о делах. Для чего здесь имелся овальный стол, удобные низкие диваны с мягкими подушками, а на буфете в углу красовался настоящий медный самовар. Зелень на нем в отличие от пещерных стен была настоящая, и раздували его на еловых шишках, по старинке. Телятин приобрел этот раритет в глухой деревне у полуслепой старухи и чрезвычайно им гордился. То, что самовар - непременный атрибут купечества и не вяжется с геральдикой и претензиями на дворянство, в голову ему не приходило. Свойство нуворишей: валить в кучу все, что модно и на слуху. А то, что имидж в итоге похож на лоскутное одеяло, да бог с ним, с имиджем. Все такие.
        Впрочем, самоваром давно уже не пользовались. Чайная запиралась на ключ, ведь здесь гостям предлагалось переодеться. Кто его знает, встречаются же застенчивые? Или татуировки не хотят показывать. Превращать уютную комнату в узилище Телятину не хотелось, но становиться палачом он тоже не желал. А вдруг на холоде парнишка и впрямь богу душу отдаст? Хорошо его верзила приложил. Удар некрасивый, не как в кино, но точный, со знанием дела. В жизненно важную точку, отчего Ванино дыхание все никак не восстановится. Вдруг это какой-то трюк? А потом скажут: запер в холодную, заморозил.
        - Да, в чайную, - повторил Телятин. - Вот ключ.
        Ваню бережно положили на диван. Он застонал и открыл глаза.
        - Где я?
        - Полежи-ка здесь, сынок, - ласково сказал верзила. - Отдохни.
        - Что со мной будет? - Кажется, Ваня начал припоминать недавние разборки в кабинете хозяина.
        - Все будет хорошо, - тихонько вздохнула Ульяна Федоровна. И спросила: - Может, мне остаться с ним?
        - Ты меня совсем-то за дурака не держи, - разозлился Телятин. - Запереть свою бабу со смазливым юнцом, уж не знаю, кто он там на самом деле! Виртуальные рога - это одно, а реальные…
        Верзила заржал:
        - Ревнует, а?
        - Идемте, что ли? - позвал Иван Петрович. - Выпить бы. И помыться. Грязные, как черти в аду.
        Телятин невольно поморщился, глядя на загаженный диван. Сколько же в доме теперь предстоит уборки! Надо нанимать бригаду в агентстве, вычищать всю эту грязь. Домработница одна не справится. Уютный дом превратился в бордель. И две шлюхи в нем. Одна, слава тебе, сдохла. Зато другая жива.
        - Нам надо бы объясниться, - сквозь зубы сказал он жене.
        - Изволь, - ответила она, как в авантюрно-исторических романах.
        - А вы знаете, что Тристан в переводе с французского означает «грустный», - задумчиво произнес вдруг Иван Петрович.
        - Ты и переводчиком успел поработать после того, как отбарабанил срок водопроводчиком? - насмешливо спросил верзила. - Это было до автомастерской или после?
        - А разница есть? - в тон ему ответил Иван Петрович.
        - Я уж понял, что ты, мужик, универсал. Как говорится, на все руки мастер. А насчет выпивки поддерживаю. Если хозяева будут столь любезны, что пригласят нас к столу. А не пригласят, так мы сами обслужимся.
        - Хам, - поморщилась Ульяна Федоровна.
        - Это я-то хам? Дорогая, приличия требуют, чтобы гости были довольны. За стол давно пора. С Рождеством!
        - Это самое ужасное Рождество в моей жизни, - простонала Телятина. - По-моему, хуже уже не бывает.
        Она вздохнула и вышла из чайной в «пещеру». Остальные потянулись за ней. Дверь Телятин торжественно запер на ключ и толкнул ее плечом, проверяя надежность.
        - Никуда не денется, - с удовлетворением сказал он, пряча ключ в карман.
        - Э, нет! - покачал головой верзила. - Повесь-ка его на место.
        - Вы что, мне не доверяете? - обиделся хозяин. - Думаете, я выпущу этого мальчишку? Да я самый надежный тюремщик! Потому что это в моих интересах!
        - Ты так говоришь, а кто знает, что у тебя на уме?
        - Верно, - кивнул Иван Петрович. - Доверяй, но проверяй.
        - Черт знает что! - выругался Телятин.
        Но послушался. Когда все поднялись наверх, он повесил ключ на гвоздик с красной шляпкой. Геральдическая птица понесла в клюве еще одну горькую ягодку.
        Все вроде бы успокоились. Осталось только ждать.
        Кто есть кто?
        - Мне надо поговорить с женой, - напомнил Аркадий Павлович. - Если не возражаете, я уединюсь с ней в кабинете.
        - А мы на кухню, - деловито сказал верзила. - Выпивка в холодильнике есть?
        - Нет, - покачала головой хозяйка. - На кухне ничего нет. Есть в баре в гостиной, но она заперта на ключ. Еще внизу, в чайной, в баре. Но она тоже закрыта.
        - Что ж вы нам сразу не сказали! - рассмеялся Иван Петрович. - Или вы нарочно всю выпивку, какая в доме есть, вместе с покойниками запираете? От жадности?
        - Ванечка не покойник! - вздрогнула Ульяна Федоровна.
        - Это я образно. Пошутил.
        - Плохие шутки!
        - Потому что на голодный желудок, - намекнул Иван Петрович. - Я здесь с обеда, а во рту маковой росинки не было. Меж тем нам ужин был обещан.
        - Мясо сгорело, пока я тушила пожар в гараже!
        - Так надо было духовку выключить, перед тем как хвататься за огнетушитель!
        - Вы еще меня поучите! Это мой дом, а не ваш! Я думала прежде всего о своей собственности! А уж потом о всяких там… гостях, - сбавила тон Ульяна Федоровна. И вполне мирно добавила: - На кухне есть салаты и холодные закуски. С ними как раз ничего не случилось.
        - Я вниз, - верзила шагнул к щиту, за ключом. - Только выпивку прихвачу.
        - Момент, - остановил его Телятин. - Не надо никуда ходить. Кто знает, что у вас на уме? - съязвил он, вернув должок. - Доверяй, но проверяй. Оставайтесь. А выпивку я сейчас принесу.
        Он скрылся в кабинете.
        - А муженек-то твой не дурак заложить за воротник? - подмигнул Телятиной Ситников и щелкнул себя по кадыку. - В кабинете у него не только минералка, а?
        - Это меня не касается, - сухо сказала Ульяна Федоровна. - Хочет пить - пусть пьет. Быстрее сдохнет.
        - Вот люди! И чего им не хватает? Да жил бы я в таком доме, я б - эх! Собаку завел. Кавказскую овчарку, - мечтательно вздохнул верзила. - Друга себе.
        - От животных в доме грязь.
        - Отдели псу вольер на своем немаленьком участке.
        - Да здесь повернуться негде! Вольер!
        - Ну, откуда у таких маленьких людей такие большие потребности? - развел руками верзила.
        - Хватит мне хамить! - вспыхнула Телятина. - Все это заработано честным трудом! Каждому, как говорится, по способностям.
        - Хорошая фраза, - загадочно посмотрел на нее Ситников. - Буду иметь в виду.
        - При социализме говорили не так, - напомнил Иван Петрович. - От каждого по способностям, каждому по труду.
        - Каждому по способностям, в зависимости от его потребностей, - отрезала Ульяна Федоровна.
        - Вот! - вернулся Телятин с початой бутылкой. - Это хороший виски.
        - Кто бы сомневался, - хмыкнул верзила. - Учитывая твои потребности, у тебя все наивысшего качества. Давай ее сюда, голубушку, - он буквально вырвал из рук хозяина бутылку.
        - Хороший виски, - с тоской повторил Аркадий Павлович, которому до слез было жаль поить этих никчемных людей напитком, который они все равно не оценят. Это же амброзия! И стоит, как эликсир бессмертия, огромных денег. Для себя, любимого, держал на случай плохого настроения и бессонницы или если вдруг минералка не поможет. Э-эх! Пропадать так пропадать! Пусть лакают, стервецы!
        - Идем, - Ульяна Федоровна потянула его в кабинет.
        Гости, переглянувшись, двинулись на кухню, Ситников со сладкой улыбкой прижимал к могучей груди заветную бутылку. «Еще и алкаш», - презрительно подумала Телятина. Муж, коротко вздохнув, засеменил следом за ней в кабинет.
        Так, четверка разбилась на пары.
        - Что такого важного ты хотел мне сказать? - устало спросила Ульяна Федоровна, присаживаясь в любимое кресло. Ноги у нее гудели, голова тоже. Этот безумный день был похож на густой суп, сваренный тороватым поваром, причем на солянку: насыщен такими разнообразными событиями, что больше уже не лезло. Бедная женщина держалась на ногах с трудом, она к такой жизни не привыкла.
        - Я хотел обсудить наш развод, - важно сказал супруг, отодвигая стул. Вид у него был, как у начальника отдела, вызвавшего на ковер нерадивого сотрудника, чтобы отчитать.
        Он уселся за стол и, постукивая пальцами по массивной дубовой столешнице, стал сверлить глазами жену: нуте-с? Что можете сказать в свое оправдание, преступница? Ульяна Федоровна молчала.
        - По-моему, ты проиграла, - не выдержав паузы, заговорил Телятин. - И тебе придется сдаться на милость победителя. Бизнес я заберу себе. Как только закончатся рождественские каникулы, мы поедем к нотариусу, и ты подпишешь все необходимые мне документы. Что касается недвижимости…
        - Не спеши, - насмешливо сказала Ульяна Федоровна. И улыбнулась сквозь усталость. Улыбка вышла тусклой, как просвет в облаках в короткий ноябрьский день.
        - Что значит «не спеши»? - насторожился Телятин.
        - Ты уверен, что убийца Ванечка?
        - Даже если это не так… Мне-то какая разница? Было бы на кого повесить труп. А я остался бы вне подозрений. Надо признать, что я вляпался. Не стоило мне этого затевать. Но и ты хороша.
        - А если баллистическая экспертиза покажет, что убили все-таки из твоего пистолета? - загадочно сказала Ульяна Федоровна. - Почему ты вдруг поверил этому… Как его там? Киллеру? А откуда ты знаешь, что он тот, за кого себя выдает?
        - С какой стати человеку объявлять себя наемным убийцей? - пробормотал Телятин.
        - А с какой стати ему говорить правду? Ты когда-нибудь слышал, чтобы человек признавался: я киллер? Причем так спокойно и даже с насмешкой. Я клянусь всеми святыми, - торжественно произнесла Ульяна Федоровна и вместо Библии положила длань на свою необъятных размеров грудь. - Своим здоровьем клянусь. Чтоб мне завтра умереть! Я не крала у тебя из кармана пистолет. И не подкладывала его взамен Ваниного. Когда я прибежала в гостиную, твой пистолет валялся на полу, на ковре. Я просто его подняла и сунула под подушку. Да, я сказала не всю правду. Я действительно спрятала туда еще и банку с икрой. И подняла с пола окровавленную вату. Я покрывала Ваню. Но вовсе не уверена, что это он убил Кристину.
        - Тогда зачем ты это сделала? Зачем покрывала-то?
        - Не знаю. Машинально. Мне хотелось его защитить. Чтобы и тени подозрения на него не упало. Потому что на мальчика стали бы давить. А он такой… Такой… В общем, необыкновенный. Возможно, я сделала глупость. Но я не крала у тебя пистолет, - повторила Ульяна Федоровна.
        - И что же тогда у нас получается? - заволновался Телятин. - А?
        - Пошевели мозгами.
        - Столько всего случилось… Я уже ничего не соображаю! - признался Аркадий Павлович. - Ты-то что думаешь, а?
        - Надо понять, кто есть кто. Допустим, Ванечка и в самом деле стажер… Боже! Вспомнила! В полиции только что сказали по телефону, что никого к нам не высылали!
        - Кто же он? Тристан?
        - Может быть.
        - Упертая ты, - покачал головой Телятин. - Хорошо, пусть так. А эти двое тогда кто?
        - Если здесь нет полицейского, у нас получается третий лишний. Это неправильно. Потому что в этом случае ничего не сходится. Ты можешь позвонить Гарику и спросить, как выглядит нанятый им киллер?
        - Я звоню, а он не отвечает, - пожаловался Телятин.
        - Звони еще!
        Аркадий Павлович пожал плечами и достал из кармана мобильный. На этот раз в трубке раздались длинные гудки. Но не успел он обрадоваться, как они сменились короткими: ту, ту, ту…
        - Сбросил звонок, - пожаловался он. - Не хочет со мной говорить.
        - Звони на домашний!
        - А толку? Думаешь, он дома? Там только его жена - тупая курица. Которая, как всегда, ничего не знает.
        - Ты говоришь о моей подруге!
        - Ты их никогда не умела выбирать, - съязвил Телятин.
        - Отправь ему эсэмэс.
        - Что?
        - Сообщение отправь. Он прочитает и ответит на твой звонок.
        - Молодец! - похвалил Аркадий Павлович.
        - Потому что я умная, в отличие от тебя, дурака. А вовсе не курица.
        - И что я должен ему написать, умница?
        - Спроси: «Как выглядит киллер?»
        Телятин расхохотался.
        - Молодец, - сказал он, вытирая слезы. - На это послание Гарик мне уж обязательно ответит. За кого ты меня принимаешь? Чтобы я сам набил себе в мобильнике срок?
«Как выглядит киллер?» Ой, уморила!
        - Тогда напиши «твой человек».
        - Как выглядит твой человек? Еще смешнее. Какой «твой»? Знаешь, сколько у него своих людей и где они? Да везде! «Твой человек»! Ничего не слышал смешнее!
        - «Гарик, меня убивают, помоги», - продолжала фантазировать Ульяна Федоровна.
        - Спешу и падаю!
        - Он же твой друг!
        - Кристина тоже была твоей подругой! И ты ее сюда вызвала на подмогу! Много она тебе помогла?
        - Хорошо, напиши: «У меня убивают, помоги».
        - Да он и так это знает. Что у меня убивают.
        - Напиши: «Убили Кристину», - сообразила Ульяна Федоровна.
        - Да он только обрадуется. Гарик наверняка мечтал от нее избавиться. Он разводиться не хочет, я тебе уже говорил. А так - нет человека, нет проблемы. На такую эсэмэску он не ответит.
        - Откуда ты все знаешь? - разозлилась жена. - Напиши «Твой человек по ошибке убил Кристину…» О господи! Сама не соображаю, что говорю!
        - То-то и оно, - наставительно сказал Аркадий Павлович. - Гарик сейчас думает только об одном: как бы ему не вляпаться. То есть он уже вляпался. Этот парень… Нанятый им киллер. Гарик сказал, что он - машина. И работу свою обязательно сделает при любых обстоятельствах. Иначе уважать себя перестанет. Профессиональная этика.
        - Это шутка? Он что, сумасшедший?
        - Малость не в себе.
        - И ты нанял такого человека?!
        - А ты сама?
        - Я не нанимала! У меня любовь!
        - А у меня ненависть, - усмехнулся Телятин.
        - Ну, хорошо. Мы не можем идентифицировать киллера. Давай попробуем зайти с другой стороны. Полицейский… Ах, полицейского у нас вообще нет. Тристан.
        - Как же все запутано! Давай пойдем от противного: предположим, что небритый хам не Тристан.
        - Да он и так не Тристан!
        - Зачем же он в этом признался?
        - Потому что Ваня это опроверг.
        - Ты до сих пор веришь, что переписывалась со смазливым блондином, а не с каким-нибудь длинноносым уродом с рожей, изрытой оспой?
        - Оспы давно уже нет.
        - Кто ищет, тот всегда найдет, - хмыкнул Телятин. - У нас официально много чего нет. Зато нелегально чего только нет, - он рассмеялся, довольный своим каламбуром.
        - Ответь мне лучше на вопрос: откуда третий лишний? Кто он?
        - Двери перепутал.
        - Развернулся бы и ушел.
        - А ты точно никого не ждала? - подозрительно спросил Телятин.
        - Я же собиралась к маме! Только посыльного. То есть Тристана.
        - В любом случае, это уже неважно. Скоро приедет полиция, - Аркадий Павлович тяжело вздохнул. Он не любил разборки с властями. Впрочем, а кто их любит?
        - Мы можем вляпаться. Оба. - Телятина тоже вздохнула. - А что, если это ловушка? Тебя подставили, дорогой.
        - Зачем?
        - Тебе виднее. У тебя есть враги?
        - Сколько угодно! Но о моем плане никто не знал!
        - Ой ли?
        - Гарик знал.
        - Раз.
        - Кристина.
        - Два.
        - Николай.
        - Три. Три человека. Которые могли сообщить еще трем. Николай наверняка проболтался жене.
        - Да ну, чушь. Зачем ему это?
        - А Гарик кому мог сказать?
        - Гарик не сказал никому. - Телятин занервничал.
        - Аркадий, ты рискуешь. Отбей эсэмэску Гарику и позвони ему на домашний.
        - Какую эсэмэску?
        - Все равно какую!
        - «Срочно позвони, есть проблемы», - отстукал Телятин и зачитал сообщение вслух, после чего нажал на иконку «отправить сообщение». - Довольна?
        - Да!
        - Вот его домашний номер, - показал Аркадий Павлович, пробежав по клавиатуре своего навороченного мобильного телефона. - Набирай. Я продиктую.
        - Я буду говорить? - спросила Телятина, снимая трубку домашнего аппарата.
        - Нет, я. Если подойдет Гарик. С Галиной объяснишься ты. Делай с ней что хочешь, но вытряси из нее, где находится муж. Чем занят? В каком настроении? И пусть он ответит на мой звонок.
        - Аркаша… - Ульяна Федоровна держала возле уха телефонную трубку, и вид у нее был странный.
        - Что?
        - Он молчит.
        - Не понял?
        - Наш телефон молчит! Он отключен!
        - Связи, что ли, нет?
        - Ты не понял! Я боюсь, все еще хуже, чем мы думали!
        - Что может быть хуже? - проворчал Телятин.
        - Ты что, не понял? Никто не звонил в полицию!
        - Как так не звонил? Он же при мне…
        - Нас кинули. И тебя, и меня. Как ты сказал? Не человек, а машина? Выполнит задание при любых условиях? Ой, Аркашенька, мне страшно…
        Итак: кто есть кто?
        В это время на кухне происходило следующее. Войдя туда с бутылкой элитного виски, которого он, быть может, в жизни никогда не пробовал и вряд ли еще отведает, верзила поступил с амброзией так, будто принес паленку из деревенского ларька: небрежно отставил в сторону и забыл про нее. Потом подошел к Ивану Петровичу, взял его за грудки и как следует тряхнул:
        - Говори, мент, сука! Спалить меня хотел?!
        - Вы прекрасно владеете русской речью, - поморщился Иван Петрович. - Зачем этот сленг? И не надо на меня кидаться. С чего вы вдруг решили, что я мент?
        - А с того… - Ситников не спешил разжимать руки. - Замашки у тебя ментовские. И говоришь ты как легавый. Вон какую историю сочинил! На детективный роман тянет! Говори, ну?!
        - Отпустите меня, пожалуйста, - голосом тихим, но режущим слух, как отточенная сталь, сказал Иван Петрович. - В ваших же интересах играть со мной в одной команде. И я вам уже подыграл. Вы от моей услуги не отказались. Может, продолжим? У нас мало времени. Они скоро поймут, что полицию никто не вызывал.
        - Зачем ты отключил телефон? - Верзила отпустил его и отошел к окну. Там было темно и по-прежнему завывал ветер.
        - А неплохо получилось, да? Все поверили. Зачем вы говорили в молчащую трубку? И как убедительно говорили! Я подумал, что мы теперь в связке.
        - Чего тебе надо?
        - Деньги. Мне нужны деньги.
        - Они всем нужны, - усмехнулся верзила.
        - Вы не поняли. Мне деньги нужны.
        - Да понял я все! - отмахнулся Ситников.
        - Нет, не все. - Иван Петрович смотрел на него не моргая. - Они нужны мне, как голодному кусок хлеба. Если я сегодня не поем, то мне жить останется недолго. А я вовсе не хочу умирать. Но я дошел до такого состояния, когда все мозги, какие есть, проваливаются в желудок, и он начинает их переваривать за неимением пищи. Я больше не слышу голоса разума, я слышу только голодное урчание в животе. Я не могу ни о чем другом думать, засыпаю с этой мыслью и просыпаюсь с нею же: как мне достать деньги? Деньги, деньги, деньги… Я кругом в долгах. Занимаю в одном месте, чтобы отдать в другом, но дело в том, что в долг мне уже никто не дает. Я не отвечаю на звонки, потому что это могут быть только кредиторы. Мой мобильный давно уже выключен. Не открываю на звонок в дверь, ведь квартира фактически уже не моя. Не выхожу на улицу, поскольку каждый мой выход «в свет» может оказаться последним. Я сижу на дне глубокой черной ямы, и меня потихоньку закапывают живьем. Медленная и страшная смерть, где весь ужас в ожидании. Я готов абсолютно на все, лишь бы из нее выбраться, из этой ямы. И я отсюда без денег не уйду.
        Иван Петрович говорил это очень спокойно и очень страшно. Но верзила не испугался.
        - Я своего не отдам, - оскалился он.
        - А придется.
        Какое-то время они стояли друг против друга в молчании. Один был огромен, как меч средневекового рыцаря, другой похож на небольшой, но отлитый из прочнейшей стали и заточенный, как бритва, клинок. И решительность грубой силе ничуть не уступала.
        - В доме полно ценностей, - пошел на попятный верзила. - Можешь взять, что хочешь.
        - Я возьму, - ответил Иван Петрович. - Но что делать с хозяевами?
        - Будто ты не знаешь?
        - Ты предлагаешь их обоих?..
        - А на кой они нам?
        - И… как?
        - А ты меня не разводишь? - подозрительно спросил вдруг Ситников. - У тебя в кармане, часом, не диктофон?
        - На. Обыщи.
        Иван Петрович вывернул карманы. На пол упал кусочек ваты, тот самый, которой он поднял с пола в момент «разоблачения» Ульяны Телятиной. И все. Но и так было понятно, что диктофон в узкий карман джинсов не спрячешь.
        - Жучков на тебе нет? - не унимался верзила.
        - Ничего нет.
        - Вдруг ты перед начальством выслуживаешься? Орден себе решил заработать или прибавку к жалованью? Говорят, вам, ментам, теперь взятки брать нельзя. Чистка рядов. Разве проживешь на такую зарплату? Это же нищета. А вы в нищете жить не привыкли. Вы ж привилегированное сословие.
        - Почему ты решил, что я мент? С таким же успехом и я могу на тебя подумать: засланный казачок. Ты меня сейчас подобьешь на убийство, а потом сдашь при попытке осуществить задуманное. Я за пистолет, а ты мне руки крутить. И - звездочку на погоны. Может такое быть, а? Ведь это ты предъявил удостоверение полицейского. Ситников Георгий Иванович. У меня хорошая память. Ты и в самом деле Ситников?
        - Ты же сам сказал, что это липа.
        - А вдруг не липа? Так кто ты на самом деле?
        - А тебе не все равно? Иван Иваныч Иванов.
        - А серьезно?
        - Серьезно и ты мне не представился. И документов у тебя, в отличие от меня, нет никаких. Вообще никаких. Даже липовых. А почему?
        - Я на дело шел, зачем мне бумаги? - нахмурился Иван Петрович. - В машине, в бардачке, есть права. Я сказал правду.
        - А словам нынче никто не верит. Предъявите нечто более существенное, сударь.
        - А ты, собственно, кто такой, чтобы документы спрашивать? Налоговая инспекция? Или и в самом деле полицейский? Тогда давай по закону, со всеми необходимыми формальностями.
        - Да не лезь ты в бутылку. Я ж пошутил.
        - И я пошутил. Обделаем дельце - и разбежимся.
        - Идет, - кивнул Ситников. - Ты убиваешь бабу, я мужика. И мы в связке.
        - Почему это я убиваю женщину?
        - Хочешь поменяться? Согласен. Мне меньше хлопот. С бабой управиться проще.
        - А парнишка?
        - Парнишка управится сам. После того, как мы их пристрелим - подожжем дом, - жестко сказал Ситников.
        - Ты хочешь спалить его живьем?
        - Он задохнется от дыма. Это не больно.
        - Хорошо, - кивнул Иван Петрович. - Значит, нам нужно оружие?
        - Именно. Так проще. Не душить же их? Да и оружие надо забрать. С чем пришли, с тем и ушли. Мое мне дорого как память. Мы должны все здесь сжечь, - Ситников вдруг перешел на нормальный человеческий язык. - Соседи видели, как дымился гараж. Хозяин говорил с ними по телефону. Сказал, что запускал фейерверк. Когда приедет полиция, соседи слово в слово повторят то, что услышали от Телятина. Это нормально, спалить дом на Рождество.
        - А трупы? С огнестрельными ранениями?
        - А кто будет разбираться?
        - Да, верно. Следов-то не останется, огонь все уничтожит, значит, чистый висяк. Испорченная статистика. Четыре криминальных трупа никому не нужны. А вот сгорели на пожаре, по собственной неосторожности - это статистики не испортит. Разве что в пожарной инспекции, но это уже другое ведомство. Если все неприятности со смертельным исходом собрать в кучу и циферки эти обнародовать, начнется массовая истерия. А разделить их на всех, то в целом получится средняя температура по больнице, то есть почти нормальная. Хороший план.
        - Тогда идем?
        - За ключами от гостиной?
        - Именно.

«Как только будет покончено с хозяевами, он и меня убьет», - подумал каждый из них. Но пока они были в связке. И действовали сообща, согласно разработанному совместными усилиями плану.
        - Но до того, как поджечь дом, мы его хорошенько обыщем, - сказал Иван Петрович перед тем, как открыть дверь. - И выгребем все ценности. А потом поделим.
        - Идет.
        - Здесь много добра. У хозяйки наверняка есть драгоценности.
        - На блондинке в гостиной дорогие серьги. На сто процентов с бриллиантами, других такая дамочка не наденет. Разденешь ее?
        - Обязательно!
        Они вышли в холл.
        - Сначала оружие, - Иван Петрович указал глазами на геральдический щит, с которым образ жизни Аркадия Телятина вязался так же, как с балетной пачкой и пуантами. А вот поди ж ты! Герб себе нарисовал! И грамоту небось раздобыл! Чего не сделаешь за деньги. - Я возьму ключ.
        - Правильно… А, чтоб тебя… - выругался верзила.
        - В чем дело?
        Иван Петрович остановился на полпути. Он не любил мата, хотя в своей богатой событиями жизни успел поработать везде, в том числе и там, где матом не ругаются, а говорят. Ситников матерился так, будто наступил конец света. На немой вопрос сообщника он ответил:
        - Нас, кажется, опередили…
        Раз, два, три, четыре, пять…
        Иван Петрович подбежал к щиту. Он хорошо запомнил, куда Аркадий Телятин повесил ключ от гостиной. Верхний справа, ближе всех остальных к входной двери, поскольку щит книзу сужается. Сейчас гвоздик с красной шляпкой, похожей на вишенку, был пуст.
        - Возможно, перепутали… перевесили, - пробормотал Иван Петрович, хватая все похожие ключи.
        - Повесь назад! - одернул его Ситников и кинулся в кабинет.
        Там никого не было. Верзила принюхался, словно собака, готовая взять след, потом положил ладонь на кожаное кресло. От его обивки пахло сладковатыми духами, которыми пользовалась Телятина.
        - Еще теплое. Только что ушли, - сказал он вошедшему сообщнику. И брезгливо вытер руку о штаны. Запах оказался липучий и тягучий, как дешевая конфета-карамелька, от него трудно было отмыться. Ситников терпеть не мог сладкого, и Телятина сразу же стала ему противна. - Убежали.
        - Выходит, они догадались?
        - Сообразили. Хотели позвонить по телефону, и…
        - Мне надо было его включить?
        - Вот именно!
        - Но мне не представилось такой возможности! - разозлился Иван Петрович. - Я успел поколдовать над розеткой, пока ты вырубал парнишку! Но потом мы все пошли в подвал! Они бы сразу заметили! А так я выиграл время!
        - Хватит оправдываться.
        - Как думаешь, они позвонили в полицию? - от волнения Иван Петрович перешел с Ситниковым на «ты».
        - Думаю, да.
        - Выходит, нам надо уходить?
        - Какой ты, однако, нервный, - усмехнулся Ситников. - Я думал, ты умнее. Сейчас розетку сможешь починить?
        - Сейчас?! Когда сюда менты едут?!
        - Делай, что говорят. Времени у нас - вагон.
        - Ты уверен?
        - Был бы не уверен, уже делал бы ноги. Нам нужен их домашний телефон. Это первое.
        - Один момент.
        Иван Петрович подскочил к розетке. Поколдовав над ней какое-то время, он распрямился и сказал:
        - Связь есть.
        - Порядок, - Ситников снял трубку и неторопливо набрал номер. - Алло? Полиция? Вам только что был звонок с Рижского шоссе, из коттеджного поселка… Да, дом номер двадцать семь… Сначала звонила женщина, днем… Ага! Теперь сказали, что грабят? Вы собрались выезжать, но еще не выехали? Вот и не надо. Я кто? Их сосед. Иванов моя фамилия, - он с насмешкой подмигнул Ивану Петровичу. - Дело в том, что господа Телятины перепились. Фейерверки запускали и подожгли гараж. Вот до чего дошло. К ним надо наркологическую помощь высылать, а не наряд полиции… Я не знаю, что сосед вам наговорил, но он пьян, как свинья. Да, хочу отменить вызов. Именно, ложный. Я знаю, что у вас и так дел хватает. Звоню с домашнего, можете проверить. Меня в гости позвали, я прихожу, а тут дурдом. Хозяин бегает с мобилой и названивает то в полицию, то в службу спасения. А жена по домашнему. Вы учтите, что звонок может повториться. У них, похоже, белочка. Трупы повсюду мерещатся. На то мы и соседи, чтобы друг другу помогать… Как вы сказали? Ваш сотрудник? Да он тоже в ж…у пьян! Может подойти, но не хочет. То есть наоборот. Правильно: не
в состоянии. Надеюсь, вам не сказали, что и его тоже убили? Ха-ха! Шучу, конечно! С Рождеством! Вот и все, - Ситников положил трубку и посмотрел на сообщника. - Они не приедут… А мент здесь все-таки есть.
        - Хорошо говорил, - усмехнулся Иван Петрович, который уже пришел в себя. - И что дальше?
        - Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать. Они где-то в доме. Я не слышал, как хлопнула входная дверь, а ты?
        - У меня не такой чуткий слух, - проворчал Иван Петрович.
        - Зато у меня, как у сторожевой собаки. Телятинский мобильник наверняка будет звонить. И я его засеку.
        - А он возьмет да и отключит звонок. Телятин не дурак. Заподозрил неладное - и сбежал.
        - Это не он, а она, - нахмурился Ситников. - Она сообразительная. И, похоже, с крепкими нервами. Мне эта дама сразу не понравилась. Ладно, пошли. Попробуем найти ребятишек, которые вздумали поиграть с дядей в прятки. Помнится, в детстве я был чемпионом по этой игре.
        - Дом большой. Чтобы его обыскать, понадобится много времени.
        - Ты куда-то торопишься? - насмешливо спросил Ситников.
        - Нет, но…
        - Попутно набьешь карманы ценностями. Вперед!
        Они вышли из кабинета. Причем Иван Петрович выскочил весьма проворно, чтобы Ситников не оказался у него за спиной. Это была игра на выживание. Как только, так сразу. Как только овцы все до одной будут перерезаны, волки начнут грызться меж собой. Покамест они друг к другу примеривались, делая вид, что решают, как будут делить добычу. Но обоим с самого начала стало понятно, что дележ не состоится. Не для того они оба сюда пришли.
        - Интересно, они взяли из гостиной оружие или нет? - спросил Иван Петрович, прислушиваясь. Вдруг Телятины где-то рядом? В одной из комнат на первом этаже?
        - Не успели. У них было очень мало времени.
        - Уверен?
        - Я так думаю. Они просто взяли ключ, полагая, что это их спасет.
        Ситников подошел к двери в гостиную и налег на нее могучим плечом. Дверь выдержала несколько мощных толчков.
        - Надежная, - крякнув, сказал Ситников. - Это только в кино бывает: один удар ноги, и…
        - Хозяин - мебельщик, - пояснил Иван Петрович. - Дом строили на совесть. Уж в чем в чем, а в дереве Телятин разбирается. Хочешь узнать человека - узнай, какие у него в доме двери. Если надежные, но нараспашку - крепкий хозяйственник, однако карьеры не сделает. Хлипкие и висят кое-как, а петли не смазаны - мало того, лентяй, еще и растяпа. Таких легко разводить на деньги. Короче - войди в дом и делай вывод: светит тебе тут или не светит. Судя по дверям, Телятин мужик скрытный и жадный. Человек-сейф. К такому подобрать ключик сложно. Но и он лоханулся. Решил избавиться от жены. Решение, может быть, и верное, раз она развод ему не давала, но делать это надо было самому, а не в большой компании. - Иван Петрович вздохнул и потрогал дверь. - Хорошая штука. Не надо ничего ломать.
        - А как нам попасть в гостиную?
        - Отойди.
        Великан отошел от двери, и к ней приблизился карлик. Иван Петрович роста был среднего, но на фоне огромного Ситникова казался замухрышкой. Он склонился над замком и нежно, словно это была женская грудь, а не замочная скважина, стал ласкать ее пальцами.
        - Ты и слесарем успел поработать? - насмешливо спросил Ситников.
        - А как же.
        - Еще где?
        - Много чего было… Ножичек нужен. С тонким острым лезвием. Я это открою.
        - А если они все-таки выгребли оттуда оружие? Время потеряем.
        - Если бы это было так, они бы уже держали нас на мушке.
        Ситников задумался, потом сказал:
        - Я бы прошелся по дому, пока ты возишься с замком.
        - А не боишься оставлять меня здесь? - в упор спросил Иван Петрович. - Вдруг я войду, возьму оружие и…
        - Продолжай.
        - И не знаю, что сделаю.
        - А я готов рискнуть. Чем тебя здесь сторожить, лучше пройдусь, кости разомну. Счастливо оставаться!
        И Ситников затопал вверх по лестнице.
        - А почему не в подвал? - сказал ему в спину Иван Петрович.
        - Потому что в подвале мы все укромные местечки уже разведали. А вот наверху еще не были. Барин время тянет. Ментов ждет. Думает, что это кино: приедут большие добрые дяди и его спасут. И пусть себе думает. Когда человек верит в чудеса, его мозги размягчаются, а бдительность притупляется, - все это верзила говорил, поднимаясь по ступенькам, и последняя фраза прозвучала совсем тихо.
        Да Иван Петрович и не слушал. Он сосредоточенно пальпировал замок. Руки у него были как у опытного хирурга, пальцы гибкие и упругие, похожие на ивовые ветви, запястье, словно крепкий сук. Человеческая жизнь держалась бы на нем надежно, будь Иван Петрович и в самом деле хирургом. Он старательно и долго изучал «больного», перед тем как взяться за скальпель.
        Закончив осмотр, Иван Петрович пожал плечами и пошел на кухню. Там его взгляд упал на бутылку виски, щедрое пожертвование хозяина. Здесь, на первом этаже, было тихо. Иван Петрович знал, что откроет замок за пять секунд, но не торопился. Вдруг его сообщник никуда не ушел? Затаился на втором этаже и ждет. Как только дверь в гостиную будет открыта, Ситников прибежит и попытается завладеть оружием единолично. Игра пошла тонкая. И ошибиться тут нельзя. Вопрос жизни и смерти. Поэтому Иван Петрович медлил. Он думал.
        Этот Ситников, или как его там, человек опасный. Поэтому действовать надо наверняка. Как он Ванечку-то уложил? Одним ударом, причем таким, что парнишка и через десять минут еле дышал. А удар-то был несильный. Просто человек знает, куда надо бить. Он и голыми руками с хозяевами управится. Потому и пошел так спокойно наверх. Один. Ничего не боится, сволочь. И никого. Против лома есть только одно надежное оружие - пуля. Не стоит доводить до рукопашной с Георгием Ситниковым. Это заведомый проигрыш.
        Иван Петрович посмотрел в темное окно. Мелькнула мысль: бежать… Вот сейчас, когда никто не мешает. Никто не остановит. И дверь открыта. Бежать…
        Но искушение оказалось слишком велико. Дом Телятиных был набит ценностями. А в кабинете хозяина в сейфе лежали деньги. Много денег. Нельзя без них уходить. Это решит все проблемы. А Ситников, что Ситников? Не железный же он. Как и все, из мяса и костей. И от пули не заговорен. Эх, пропадать так пропадать!
        Иван Петрович с остервенением рванул пробку из бутылки. И прямо из горлышка, оскверняя эликсир богов, сделал большой жадный глоток. Ему нужен был кураж. Как тогда, когда он обрабатывал Ульяну Федоровну Телятину, уговаривая ее спуститься в подвал. И уговорил-таки! А план был хорош! Не явись этот недотепа с глазами-незабудками… Цветочек аленький, будь он неладен! Из-за него все. Все неудачи. Но ничего. Времени много.
        Иван Петрович глотнул еще виски, крякнул, потом с сожалением посмотрел на бутылку и сказал себе: хватит. Голова должна быть ясной. Он отставил спиртное и потянулся к глиняной чаше с салатом оливье. В кухне все так и осталось на стадии приготовления к большому застолью. Только мясо в духовке опередило события: сгорело.
        Истекали майонезной жижей салаты, масло на недоделанных бутербродах растаяло и насквозь пропитало хлеб, сделав его жирным и мягким. Иван Петрович взял один из бутербродов и, поморщившись, откусил. Пахло не праздником, и не послепраздником, а недопраздником. Не свежестью и не кислятиной. Горечью и тоской. Оттого что не случилось. В красивой коробке с рождественским подарком таилась смерть. Кристина потянула за ленточку первой.

«У меня все получится», - сказал себе Иван Петрович, отогнав мрачные мысли. Никогда и ничто не идет строго по плану. Это надо знать, идя на дело. На любое. Хоть на ограбление, хоть на собеседование по поводу работы. Хоть за халявными деньгами или за честными, трудовыми. Никогда не получается так, как задумано. Фортуну можно взять только на испуг. На экспромт. Тогда она растеряется и отступит, освобождая дорогу. И полетит, как на крыльях, чтобы встретить победителя уже за финишной ленточкой с букетом цветов.
        Он об этом забыл: нельзя строить планы дольше чем на день. А уж если нужен пролонгированный план, то он должен быть гибкий, не иметь четких временных границ и напоминать ветвистое дерево, корни которого глубоко в земле, а вершина упирается в небо. Ну, не получилось так, как задумано. Но есть отправная точка и есть цель. А средства многовариантны.
        Иван Петрович успокоился и доел бутерброд. Потом вытер жирные пальцы салфеткой, подошел к старинному буфету и открыл ящик со столовыми приборами. Идеальное зеркальное стекло отразило мужчину средних лет, неприметной наружности, с глазами неопределенного цвета и коротко стриженными волосами и с квадратным подбородком. Можно сказать, не отразило ничего. И застеснялось этого. Потускневшее от собственного бессилия зеркало проследило, как безликий мужчина вынул из верхнего ящика длинный нож с тонким и острым лезвием и с бесстрастным лицом направился к двери.
        Ветер взвыл и в отчаянии швырнул в окно целый сугроб. Иван Петрович вздрогнул и обернулся. Предупреждение не подействовало. Ему казалось, что в глубокую черную долговую яму, в которой он сидит, спускается веревочная лестница. И надо только за нее ухватиться и осторожно, ступенька за ступенькой, подняться наверх…
        Меж тем тот, кто назвался Ситниковым, не спеша осматривал второй этаж. Обходил комнату за комнатой, открывал двери шкафов-купе, отдергивал все занавески и на окнах, и в ванных комнатах, которых здесь было две. Он даже выглянул на лоджию, проверить, нет ли там следов? А вдруг хозяева задумали совершить побег? Но пока они полностью оправдывали его ожидания.
        Он был уверен, что Телятины спрятались не в подвале. Они пошли наверх. Интуиция, а она у него была звериная, подсказывала, как могут действовать люди такого склада, как Ульяна Телятина. Почему именно она? Потому что бабы вообще выносливее и ум у них гибче, а Телятина к тому же женщина решительная и отважная. Несмотря на то что простая домохозяйка. Да, опустилась, располнела. Но есть в ней некий стержень, и сложись по-другому обстоятельства, кто знает? Она была бы способна на многое. К примеру, раскрутить бизнес мужа. Создать из средних размеров фирмочки настоящую мебельную империю. Возглавить какой-нибудь фонд. Или банк. Ее затормозила мечта о детях. Вот если бы она себя как мать реализовала, у нее бы выросли крылья. А так все ушло на борьбу за материнство, которая в итоге закончилась ничем.
        И только сейчас, когда климакс поставил на ее женских надеждах точку, Ульяна Федоровна решилась на поступок. Убить ненавистного мужа. Круто изменить свою жизнь. А то, что все пошло не по плану…
        Но ведь игра только начинается.
        Ситников прислушался. Сколько же здесь комнат? Дом с виду не так огромен, но это обманчивость современных строений. Сейчас такая архитектура… Как бы это сказать? Нарезная. Ломающиеся линии создают препятствие воображению. Они не радуют глаз, а раздражают, и он отказывается верить в масштабность убожества.
        Вот вам, пожалуйста! Дом Телятиных! Башенка на крыше, похожая на шахматную ладью, на шпиле бешено вращается флюгер, даже здесь слышен свист, с которым копье в руке железного рыцаря рассекает воздух. Еще бы! Ветер словно взбесился! А у подножия башенки слуховое окошко, похожее на скворечник. Такие красовались на чердаках деревенских изб, сейчас их уже не строят, потому что молодежь покидает деревню, и все, что о ней напоминает, гонят прочь. По фасаду телятинского особняка тянется незастекленная лоджия, заваленная снегом, зато справа, с видом на дорогу и будку охранников, расположен зимний сад, и оконных рам здесь столько, что хватило бы на дом без всяких изысков. А зачем? В зимнем саду полное запустение. Пыльные цветочные горшки, пустые ведра, затвердевшие и почти уже превратившиеся в камень комья земли. Вид из бесчисленных окон навевает тоску. Здесь холодно, дует, и никакие растения не выживут. Ошибка в проекте? Скорее, разочарование. Хозяйка хотела заниматься садоводством, потом в ее жизни появилось другое увлечение. И сад был заброшен. Остались только торфяные стаканчики для рассады и пустые
контейнеры из черного пластика. И еще грязь.
        Телятин без сомнения хотел занять жену. Он пытался наладить отношения. Но она выразила протест: забросила зимний сад. А муж в отместку забросил ее. Поэтому цокольный этаж поражает своим великолепием, а верхний - недоделками. Супруги приехали сюда, чтобы вместе встретить старость, но потом вдруг передумали. Кристине проект, видимо, не нравился, и Телятин работы свернул. А Ульяна Федоровна вообще решила уехать отсюда с молодым любовником в кипящую страстями и моторами застрявших в пробках машин столицу. В деревне Тристан жить бы не стал. Из всех развлечений тут лишь дорогущий супермаркет, в пустынных залах которого прогуливаются, как сторожа в музее, скучающие продавцы. А в кафе у входа в продуктовый отдел со стаканчиками свежевыжатого сока, который стоит, как бутылка неплохого вина, сидят скучающие дамочки в брендах, рассматривая другие бренды на других дамочках. Альфонсы этим дамам неинтересны, они сами живут за счет богатых мужей. Под брендовой блузкой у каждой бьется такое же брендовое сердце. Эксклюзивные чувства по эксклюзивной цене. Фешенебельная скука, в общем.
        Нет, Телятиных нет в зимнем саду. Хотя неплохое местечко, чтобы спрятаться за грудой досок, наваленной в углу, или за огромной деревянной кадкой, предназначенной для пальмы. Ситников даже заглянул туда, за кадку, и пнул ногой доски, потом рассмеялся собственной глупости. Чисто интуитивно Ульяна Федоровна сюда не пойдет. Здесь рухнули ее надежды на реставрацию брака, она видит в этой комнате конец всему. Она отправилась за хорошими воспоминаниями, а не за плохими.
        Ситников усмехнулся. А где люди хранят воспоминания? На чердаке.
        На чердаке
        - Аркаша, я тебя прошу: выключи телефон, - прошипела Ульяна Федоровна.
        - А вдруг позвонит Гарик?
        - Боже ты мой! Переведи в режим конференции! Поставь на виброзвонок!
        - Ты меня еще учить будешь!
        - Буду!
        Муж обиженно засопел, но послушно стал возиться с телефоном.
        Прошло очень мало времени с тех пор, как они сбежали из кабинета, а терпение Ульяны Телятиной уже заканчивалось. Она чувствовала: что-то не так. Тогда, в кабинете, была паника. Ей стало так страшно, что она повела себя словно маленький ребенок: решила спрятаться от жуткого злого дяди. Сбежать, затаиться. Аркаша, разумеется, заупрямился.
        - Я-то здесь при чем? - отбивался он. - Он по твою душу пришел, не по мою!
        - Тогда почему убили Кристину? Ее-то никто не заказывал!
        Вопрос поставил мужа в тупик. Он задумался.
        - Скажи честно: это был ты? Ты ее застрелил?
        - С ума, что ли, сошла? Ты же прекрасно знаешь, на что я способен, а на что нет! И потом: мы же договорились! Он возьмет деньги и уйдет. Так что я никуда не пойду!
        - Да не уйдет он!
        - Это еще почему?
        - Аркадий, ты как ребенок! Подумай своей головой! Он заявился в твой дом. Ты его видел. А разве так было задумано? Мало того: ты всем рассказал, что нанял киллера! И что он здесь, в доме! Неужели он оставит в живых хоть одного свидетеля?
        - А как же Гарик?
        - Гарик - его работодатель, - жестко сказала Ульяна Федоровна.
        - И что же нам делать? - Каша наконец прозрел.
        - Бежать!
        - Куда?
        - Спрячемся в доме.
        - Он нас найдет!
        - Не сразу.
        - А какая разница, сразу умереть или через час?
        - Аркадий! Шутки кончились!
        - Да я и не шучу. Спрятаться - плохая идея. Всю жизнь, что ли, теперь прятаться?
        - Идиот! Позвони в полицию!
        - Ах, да… - Аркадий Павлович схватился за телефон.
        - Времени нет. Бежим. Надо взять оружие.
        - Какое оружие?
        - Да все, какое есть! Из гостиной!
        Ульяна Федоровна, переваливаясь, как утка, выбежала в холл. Телятин засеменил следом. Он не мог не признать, что жена права. Если они с непрошеным гостем обо всем договорились, зачем было отключать домашний телефон? Похоже, что его кинули. Аркадий Павлович засопел от обиды.
        Ситникова он сразу посчитал человеком недалеким, второй, то ли мент, то ли и в самом деле киллер, похитрее. Он вовсе не прочь был договориться, это Телятин сразу почувствовал. Так в чем же дело? Что пошло не так? Но жена права: надо бежать. Спрятаться. Тянуть время.
        Он торопливо вышел в холл. Ульяна Федоровна напряженно прислушивалась, сжимая в руке ключ от гостиной.
        - Разговаривают, - одними губами сказала она. - Бежим.
        - А оружие? - Муж глазами указал на запертую дверь. - Надо взять.
        - Не успеем. Они нас там застукают и…
        - Они?
        - Я тебе потом объясню, - Ульяна Федоровна схватила его за руку и потянула наверх.
        На втором этаже она, задыхаясь, сказала:
        - Набирай номер.
        - Какой номер?
        - В полицию звони! Скажи, что нас убивают! Да не стой ты столбом! Идем!
        - Куда?
        - На чердак.
        - Почему?
        Ульяна Федоровна не ответила. Муж тащился за ней, на ходу тыкая дрожащим пальцем в панель мобильного телефона. Слава богу, не спросил, как звонить с мобильного в полицию! Все нужные цифры Аркашенька знает. С цифрами у него порядок. Хоть какая-то польза.
        - Лика, погоди! - взмолился муж. - Я задыхаюсь!
        Она остановилась. С самой градом лил пот, сердце бешено стучало. Не в ее возрасте и не с такой комплекцией носиться сломя голову по крутым лестницам. Надо отдышаться.
        - Але? Это полиция? Говорит Аркадий Павлович Телятин. Вам сегодня звонила моя жена. Да. Коттеджный поселок по Рижскому шоссе. Да… Верно… Помогите! Нас убивают! Кто убивает? - Аркадий Павлович вопросительно посмотрел на жену.
        - Нанятый тобой киллер, - мстительно прошипела она.
        - Нанятый мною… Грабители ворвались в дом! - сообразил Телятин. - Охрана на въезде в поселок перепилась! Помогите, иначе они нас тут всех перестреляют! Ждем!
        - Все! Заканчивай разговор! - Ульяна Федоровна схватила его за руку и потащила к лестнице на чердак.
        - Ой, задыхаюсь… - ныл муж.
        - Тихо ты! Они нас уже хватились!
        - Лика, погоди…
        - Некогда годить.
        Она чуть ли не силой втащила Кашу на чердак. Тот, задыхаясь, обливался потом, живот колыхался, как студень, нависая над врезавшимся в него поясом домашних вельветовых брюк. Ульяна Федоровна с презрением посмотрела на мужа. Пиджак расстегнут, лицо красное, подбородок дрожит. Небось давление под двести! По лестнице не может подняться! Жениться он собрался! На модели! Кристина хоть и вышла в тираж, но все еще выглядела как модель, с фигурой частью от бога, частью от пластического хирурга, и оба постарались на славу. И этот… это… Уж и не знаешь, как его назвать… Рядом с ней клоун!
        - Что ты так смотришь? - проскулил Каша.
        - Сядь. Отдохни.
        - Я все равно не понимаю…
        - Что ты не понимаешь?
        - Почему мы не спустились вниз?
        - Потому что…
        Ульяна Федоровна энергично принялась двигать мебель. Сюда, на чердак, сносили всякое старье. То есть в представлении мужа это было старье, а девяносто процентов людей в стране спали бы на такой мебели, ели-пили на ней, смотрели телевизор да радовались. И не столько картинке на экране, сколько удобным стульям и мягким диванам. Но Каша торговец мебелью. Хоть и говорят, сапожник без сапог, но это о плохом сапожнике. Хороший сначала все пробует на себе. Завелась в каталоге какая новинка - сюда ее! В дом! Опробовать! Осмотреть! Облапать! Задом своим изъерзать!
        Поэтому весь чердак отдан под хранение вышедших из моды или не угодивших хозяину изделий мебельной промышленности, в основном зарубежной. Одна из комнат, та самая, окошко которой снаружи похоже на скворечник, запирается изнутри на ключ. Здесь в коробках лежат старые письма, фотоальбомы, флаконы из-под духов, которые давно уже не выпускают, потерявшая вид бижутерия, в общем, дорогие сердцу безделушки, которые ни к чему не пригодны, а выбросить жалко. У каждого есть такие, но не каждому есть где их хранить. Дом Телятиных был огромен, и место нашлось всему.
        Недоделки заканчивались на уровне второго этажа, третьего, по сути, и не было. Был склад ненужных вещей.
        В эту захламленную полутемную комнату Ульяна Федоровна иногда приходила поплакать. Для того у нее имелся ключ. Чтобы домработница, любопытная, как вся прислуга, не мешала. Сколько уж раз бывало: ой, Ульяна Федоровна, вы здесь? А я и не знала! Все ты знала. Специально пришла, чтобы в рейсовом автобусе по дороге домой посплетничать с соседской прислугой:
        - А моя-то, моя!
        - Что, плохо живут?
        - Еще как плохо!
        - А мои и вовсе как кошка с собакой!
        - Вот оно, богатство! Не приносит людям счастья!
        - Потому что ворованное!
        Все это Ульяна Федоровна знала, хотя и не подслушивала разговоры домработницы по своему домашнему телефону. Прислуга любит поживиться за счет хозяев. Звонки с мобильного денег стоят, поэтому иногородним родственникам Екатерина Ивановна звонила с домашнего аппарата хозяев. Однажды даже пришел счет за переговоры с Турцией, куда улетел отдыхать по горящей путевке ее любимый племянник. И не Ульяна Федоровна затеяла разборки, а жадный Каша, который лично проверял все счета.
        Люди одного круга мыслят одинаково. Разговоры прислуги подслушивала соседка, она обсуждала это со своими товарками точно так же, как прислуга обсуждала ее:
        - А моя-то опять ушла домой с полной сумкой!
        - А моя помаду стащила. От «Шанель». И полфлакона духов. А я ей на день рождения точь-в-точь такой подарила!
        - Ведь мы ей столько платим!
        - И все равно воруют!
        - Потому что у них такой менталитет!
        Домработница слова «менталитет» не употребляла, вот и вся разница.
        От сплетен Ульяна Федоровна спасалась на чердаке. Хотя и это не помогало. Соседи и прислуга все равно косились, ища на ее лице следы недавних слез. Ее отношения с мужем все обсуждали и считали плохими, раз у них нет детей. На чердаке Ульяна Федоровна спасалась сейчас уже от последствий этих плохих отношений. Отобрав годную для баррикады мебель, она сильно запыхалась и устала. А Каша все стоял столбом, и единственный предмет, который его интересовал, это мобильный телефон.
        - Торгаш, - сказала Телятина вслух. В ее голосе звучало презрение.
        - Да, я торгую мебелью, - с обидой засопел Каша. - И не вижу в этом ничего предосудительного.
        - Помоги мне заставить дверь своим добром! - приказала она.
        Каша без энтузиазма, но подчинился. Вдвоем они понесли к двери стол.
        - Тихо! - велела вдруг Ульяна Федоровна и замерла, нависнув каменной глыбой над почти новеньким чудом из красного дерева. Лишь полировка в двух местах поцарапана.
        - Ты мне ничего не объяснила… - заныл Каша.
        - А если они подожгут дом? - шепотом сказала Ульяна Федоровна, делая страшные глаза, чтобы до него дошло.
        - Зачем? - так же шепотом спросил муж.
        - Скрыть улики.
        - Но в подвале…
        - В подвале мы задохнемся от дыма. Это мышеловка. Из нее уже не выбраться.
        - А здесь?
        - Здесь?
        Ульяна Федоровна подошла к окну. Оно было узким, но при желании протиснуться можно. Только сейчас она почувствовала холод и поежилась. Окно легко открыть, но высота… Крыша покатая, да еще и обледенелая. Под чердачным окном находится незастекленная лоджия, вот если сначала спуститься туда… Она с сомнением посмотрела на Кашу: пролезет ли? Сможет ли? Не струсит? Почему-то Ульяна Федоровна думала о нем, а не о себе, хотя она была женщиной и гораздо тучнее? Но ни в смелости своей, ни в том, что возьмет любое окно штурмом, Ульяна Федоровна не сомневалась. А вот муж…
        - Ты хочешь, чтобы я прыгал с крыши? - жалобно спросил тот, отвечая на ее немой вопрос.
        - Жить захочешь - прыгнешь, - жестко ответила она.
        - Мне проще договориться, - засопел Аркадий.
        - С кем? С машиной?
        - Да, но… Можно же его как-то остановить? А?
        И вот тут она велела:
        - Аркаша, я тебя прошу: выключи телефон.
        Он еще верил, что позвонит Гарик. Ну, позвонит? Толку-то?
        - Я вдруг подумала… - она замолчала. Мысль была настолько ужасной, что озвучивать ее не хотелось. Ульяна Федоровна метнулась к двери и попробовала баррикаду на прочность.
        - Что?
        - Они тебе сказали, когда приедут? В полиции?
        - Они сказали: выезжаем.
        - Мне соседка недавно случай рассказала. У нее в супермаркете кошелек украли. Поехали с мужем за покупками. Не в тот, крутой маркет, до которого рукой подать, а подальше и попроще. Сэкономить хотели.
        - Какое отношение…
        - Вот и сэкономили. Надо было еще и об одежде подумать, тоже попроще выбрать, и поведение изменить не мешало бы. А так их мигом вычислили и обчистили. Соседка подошла к охране, те только плечами пожали: ничего не знаем. А они были с ребенком. Малышка сидела в тележке. Знаешь, огромные такие тележки, с детским сиденьем.
        - И что?
        - Видеокамеры у них, видишь ли, оказались фальшивые! - с неожиданной злостью сказала Ульяна Федоровна. - Муляж. Вызывайте, говорят, полицию! Вызвали. Через час девочка уснула прямо в тележке. Еще через час соседка с мужем потеряли терпение. И уехали домой. Потом им пришел штраф за ложный вызов. Оказывается, полиция все-таки приехала. К вечеру. Через шесть часов после вызова.
        - Ты к чему мне все это рассказала? - поежился Телятин.
        - А к тому, дорогой, чтобы ты не очень-то верил этому «выезжаем».
        - Но здесь речь идет все-таки об убийстве. Не о краже.
        - А ты им сказал?
        - Что сказал?
        - Что в доме труп?
        - Я не… - Телятин запнулся. - Не сказал.
        - Тупица!
        - Ты же сама мне велела: заканчивай разговор!
        - А с каких пор ты все мои приказы беспрекословно выполняешь?! А мозгами пошевелить?!
        - Но ты же не дала мне времени…
        - Звони!
        Телятин дрожащим пальцем стал тыкать в панель.
        - Возьми себя в руки! - велела жена.
        - Я постараюсь… Ох! Сердце-то как колотится! Полиция? Это вас снова Аркадий Павлович Телятин беспокоит, - залебезил он, услышав в трубке голос дежурного. - Я забыл сказать, что у нас труп. Моей лю… Женщины. Что значит, не морочить вам голову? Куда позвонить? В… Бросили трубку, - Телятин растерянно посмотрел на жену.
        - Что они сказали?
        - Бросили трубку.
        - Перед тем, как бросить трубку, что они сказали?!
        - Не морочить голову. Позвонить 03.
        - Замечательно!
        - Я ничего не понимаю.
        - Не понимаешь?
        - Нет.
        - Им был звонок.
        - Откуда?
        - Отсюда!
        - Но… кто?
        - Кто-то из них, - Ульяна Федоровна взглядом указала на забаррикадированную дверь. - Помнишь, как ты хотел выдать меня за сумасшедшую? И каково это? А сказку про вруна и волка помнишь?
        - Какого вруна? - пробормотал Телятин, решив, что жена от страха стала заговариваться.
        - Который в шутку кричал: волк, волк! Мужики прибегали, с вилами, с топорами, а он говорил, что пошутил. А когда на самом деле появился волк, никто не пришел. И тот преспокойно перерезал всю отару. Этот способ работает безотказно. Позвони десять раз в полицию и скажи, что тебя убивают. Они десять раз приедут - а ты жив. На одиннадцатый уже никто не приедет. Сколько раз мы им уже звонили? Четыре.
        - Как четыре?
        - Один я. Один ты. Потом мистер икс, потому что я не знаю, кто именно из них звонил. Потом опять ты. Один вызывает полицию, другой отменяет вызов. Я приблизительно знаю, что он им сказал. Будто хозяева перепились. И какова, по-твоему, должна быть их реакция? Ты все слышал.
        - Но как они смогли договориться?! Когда?! Этот Иван Петрович с… Черт его знает, кто он там! Они же все время были у нас на глазах!
        - Я не знаю.
        - Я не ослышался? - В голосе Телятина была какая-то тоскливая ирония. - Ты чего-то не знаешь?
        - Я до сих пор не знаю, кто из них кто. Но не все ли равно? Никто не приедет, Аркадий. Полиции не будет. - Она машинально потрогала припертый к двери стол, на который были навалены кресло с кучей стульев и коробки со всяким барахлом: вроде надежно.
        - Нет! Ерунда! Я им сейчас еще раз позвоню!
        - Тс-с-с! Тихо!
        - Не кричи на меня!
        - Да заткнись ты!
        Ульяна Федоровна на цыпочках попятилась от двери. В другой бы ситуации Телятин рассмеялся, выглядело это комично. Но сейчас он застыл от страха. Ему тоже послышались за дверью шаги. Потому и он невольно попятился назад. Сначала присел на корточки, потом почувствовал боль в ногах, опустился на пол, привалился к стене и замер. Ульяна Федоровна тоже села, будто, став ниже ростом, они могли сделаться невидимыми для преследователей.
        Их и в самом деле нашли. В дверь на чердак толкнулись, но замок и надежная мебель, наваленная горой, держали ее крепко. Еще два толчка, уже посильнее, потом осторожный, можно даже сказать, деликатный стук в дверь. И голос:
        - Эй, хозяева! Что же вы нас покинули? Разве так поступают с гостями? Нехорошо. Некрасиво. Просим обратно к нашему, то есть к вашему, столу. Барин! Подай голос!
        Ульяна Федоровна отрицательно покачала головой: молчи!
        Телятин и сам не издал бы ни звука. Он онемел от ужаса. Это был голос Ситникова, а Ситников, или кто он там, внушал Аркадию Павловичу страх, с тех пор как он узнал, что жена тоже наняла киллера.
        - А ты, хозяйка? Ты женщина смелая. Отзовись!
        Ульяне Федоровне хотелось разразиться площадной бранью. Сказать ему все, что она думает о таких негодяях и хамах. Но она прекрасно понимала, что ничего этим не исправит. Надо затаиться и молчать. Вдруг он подумает, что чердак нежилой и потому закрыт снаружи на ключ? Там, на двери, есть замочная скважина.
        И тут в кармане у Телятина задергался мобильный телефон. Ульяна Федоровна аж подпрыгнула. Как некстати! Муж в отчаянии схватился за карман. Звук был еле слышен, почти неразличим, но за дверью рассмеялись. Аркадий Павлович умоляюще посмотрел на жену: что делать?
        - Молчи, - одними губами сказала она.
        А телефон все звонил. Телятин выхватил его из кармана и зажал в руке, словно пойманную птицу. Она отчаянно трепыхалась, била крыльями, просила свободы. К тому же сквозь неплотно сомкнутые пальцы Аркадий Павлович видел, что звонит тот самый человек, которого он весь вечер добивался. Гарик. Между средним и указательным пальцем на дисплее проступала заглавная буква «Г». Но именно в эту минуту ответить на звонок Гарика Аркадий Павлович не мог.
        Телефон еще какое-то время трепыхался, а потом затих. Экран погас.
        - Вы здесь, - сказали за дверью. - Это хорошо, что здесь. Поговорить со мной, значит, не хотите. Ну, что ж…
        И тут Аркадий Павлович совершил далеко не первое, но, вполне возможно, последнее в своей жизни предательство. Стараясь не смотреть на жену, он пискнул:
        - Я хочу говорить!
        - Трус, - презрительно бросила Ульяна Федоровна. - Тряпка. И к тому же дурак.
        За дверью расхохотались.
        - Давай, хозяин! Что ты мне можешь предложить?
        - Я… я… - Телятин запнулся, а потом гораздо увереннее сказал: - Все. Все, что хотите.
        Третьи переговоры
        - Эх ты, переговорщик, - презрительно сказала Ульяна Федоровна. - От страха в штаны наложил.
        - Я не боюсь, - захорохорился Телятин.
        - Тогда открой дверь, - насмешливо предложил Ситников. - Выйди, поговорим. Как мужчина с мужчиной.
        - Э, нет… Сначала я должен знать… - Аркадий Павлович запнулся. - Должен знать наверняка, что…
        - Что тебе ничего не будет? - закончил за него мысль Ситников. - Гарантий, значит, хочешь?
        - Да!
        - Идет. Я даю слово, что отпущу тебя с миром.
        - Он тебя убьет, - покачала головой Ульяна Федоровна. - Как только ты откроешь дверь, тебе сломают шею.
        - Отпущу, - заверил Ситников. - Я человек мирный.
        - Чтоб ты сдох, - сквозь зубы сказала Ульяна Федоровна. И с чувством добавила: - Сволочь!
        - Ты подумай: а я ее любил! - рассмеялись за дверью. - Какие письма писал!
        - Так я тебе и поверила!
        - Твое дело. Я с мужиком хочу поговорить. Так что, барин? Выйдешь или не выйдешь?
        - Я тебе не верю! - крикнул Телятин. - Ты меня обманешь!
        - А ей веришь?
        Аркадий Павлович задумался. Ему приходилось выбирать. Жена затащила его на чердак, сказав, что убийца не оставит в живых ни одного свидетеля. И он поверил, потому что это показалось ему правдой. Но, с другой стороны, Ситников дает честное слово…
        Телятин тяжело вздохнул. Кто, как не он, знал, с какой легкостью нарушаются любые обещания, даже заверенные подписью. Сколько раз он сам это делал. Когда знал, что дело выгодное и верное, нарушал данное слово. Как бы еще разжиться гарантиями? Кое-чем понадежнее, чем слова. Пусть даже этот верзила мамой поклянется - это все слова. Тут вдруг Аркадий Павлович вспомнил, что Ситников признал себя Тристаном. Следовательно, играет на стороне жены. Это она его наняла. Сейчас, конечно, все перепуталось, но забывать об этом все равно нельзя.
        - Ты кто? - спросил он. - И в самом деле Тристан или пошутил?
        - А как ты думаешь? - насмешливо спросил Ситников.
        - Кто из вас позвонил в полицию? Зачем мой вызов-то отменили?
        Ситников рассмеялся. Вот тут Аркадию Павловичу стало страшно. Что ни скажи этому малому - все смешно! Играет с ним, как кошка с мышью. Забавно, видишь ли, ему. А что, если это и есть человек Гарика?

«Спокойно, - сказал он себе. - Попробуем договориться».
        - Так кто ты? Я ведь все равно узнаю! Только один звонок!
        - Узнавай.
        Аркадий Павлович торопливо ткнул пальцем в панель мобильника: «непринятый вызов». Слава богу, в трубке раздались длинные гудки, а потом голос Гарика:
        - И какие у тебя проблемы?
        - Отзови своего пса!
        - Мы это уже обсуждали.
        - Погоди… Убита Кристина.
        - Кристина?!
        - Да. Я не знаю, может, он принял ее за мою жену? Водителя он видел, а ее нет. Ты ему Кристину описал?
        - Нет. Зачем?
        - Как зачем?!
        - А что, были варианты? Кто-то еще собирался ехать на вокзал?
        - Так дела не делаются! Я ж тебе такие деньги заплатил, а ты..
        - Мне надо было фоторепортаж ему предоставить? - огрызнулся Гарик. - Вид сбоку, вид сверху? Фас, профиль?
        - Но это же элементарно!
        - Как он мог перепутать? Ежу понятно, кто жена, а кто любовница.
        - Это ты сам у него спроси.
        - Надо будет - спрошу.
        - Он стоит под дверью, - дрожащим голосом сказал Телятин.
        - Под какой дверью?
        - Под дверью на чердак.
        - А за каким чертом тебя занесло на чердак?
        - Да потому что мы с женой прячемся от этого психа!
        - С женой? Я, если честно, позвонил тебе, думая, что все уже улажено. А, оказывается, еще больше все запуталось. Теперь ты с женой. А любовница, ради которой ты это затеял, мертва. Что ж, счастливо оставаться!
        - Гарик! Погоди! Скажи мне, как он выглядит!
        - Кто?
        - Киллер!
        - Понятия не имею, о чем ты, старик. Тебе плохо, да? Головка бо-бо? Прими мои соболезнования и таблетку аспирина.
        - Он высокий или маленький? Брюнет или шатен?
        - Где берут такую траву? - хмыкнул Гарик. - Нет, блин! Блондин с голубыми глазами!
        - Мне не до шуток!
        - Мне тоже. Прощай, старик. С тобой было весело. Иногда, - подумав, добавил Гарик.
        - Ты что, меня бросаешь?!
        - Я думал, ты все уладил, - жестко сказал бывший друг. - Но если нет…
        - Я не могу с ним договориться! А ты можешь! Ты его босс!
        - Не понимаю, о чем ты.
        - Если ты ничего не сделаешь, нас с Ликой убьют!
        - Старик, пить надо меньше. Кстати: с Рождеством!
        - Гарик!
        В трубке была тишина. Аркадий Павлович вытер пот со лба. Да есть ли на свете честные люди?! Ведь сколько вместе выпито-съедено, сколько клятв друг другу дадено вкупе с заверениями в вечной дружбе, сколько раз он Гарика деньгами выручал. Телятин вдруг вспомнил: деньги… Гарик получил немаленькую сумму на счет своей фирмы по липовому договору. И потом: свидетели никому не нужны. Для Гарика это со всех сторон выгодное дельце. Вот кому повезло! Аркадию Павловичу стало очень обидно! Все правильно: кто-то теряет, а кто-то находит, но если находят твое, и кто? Лучший друг! И с легкостью предает! Обидно-то как!
        За дверью кашлянули, словно напоминая о своем существовании:
        - Так что, барин? Выходишь?
        - Через мой труп! - вскочила Телятина.
        - Это мысль! - съязвили за дверью. - Может, сам управишься, барин? Мне работы меньше.
        Аркадий Павлович растерялся: что делать? Верить или не верить? А если попробовать его перевербовать?
        - Сколько ты хочешь? - с усилием сглотнув застрявший в горле комок, спросил он.
        - Давай все.
        - Как все?
        - Все, что у тебя есть.
        - Это шутка?
        - Конечно! Мне чужого не надо. Сколько дома есть?
        - С-с-сто тысяч, - заикаясь, сказал Телятин. И тут же добавил: - Долларов.
        - Где?
        - В кабинете, в сейфе.
        - Код?
        - А гарантии…
        - Я возьму деньги и уйду. Как договаривались.
        - Но мы не… не с вами договаривались.
        - Теперь придется со мной.
        - А как же? Тот, второй… Он-то как?
        - А это уже не твоя проблема.
        - Но…
        - Он уже ушел.
        - Как так: ушел?
        - А так. Взял и ушел. Домой. К жене, к детям. Чего ему здесь делать?
        - Но… У него нет детей…
        - Ты-то откуда знаешь?
        - Я… так думаю… Что он никуда не ушел.
        - Выйди - проверь.
        - Я не…
        - Тогда придется поверить мне на слово, - жестко произнес Ситников. От этого тона Аркадию Павловичу стало не по себе.
        - А если я не… не скажу код?
        - Я запру тебя на чердаке и подожгу дом. Сгоришь. Насмерть.
        - Выходит, у меня нет выбора?
        - Выходит, нет.
        - Аркадий, не верь ему! - взмолилась Ульяна Федоровна. - Он нас все равно убьет!
        - Тем более, - насмешливо сказал Ситников. - Зачем вам, мертвым, деньги?
        - Он прав, - облизнул пересохшие губы Телятин. - Надо рискнуть.
        Он решил сыграть на человеческой жадности. Мертвым деньги и в самом деле ни к чему. Глупо трястись над тем, чем все равно уже не придется воспользоваться. А вдруг этот Ситников возьмет деньги и уйдет, если ему пообещать еще больше. Мол, здесь, в доме, мало, а на банковских счетах суммы значительные. Ситников этим соблазнится и уйдет. Он человек недалекий, его легко обмануть. И тот, второй, уже ушел. Если бы это было не так, они стояли бы сейчас под дверью вдвоем. Надо решаться.
        Если раньше Аркадий Павлович разыгрывал в русскую рулетку свою свободу, рассчитывая, что именно ему достанется холостой патрон, то сейчас ставки повысились. Он играл на свою жизнь. И здесь уже жаться не приходилось.
        - Один девять семь девять, - скороговоркой сказал он. - И контрольная цифра три. Всего надо набрать пять цифр. Сейф примитивный, просто наберешь код, и дверца откроется.
        - Супер! - крикнул Ситников. - Спасибо, барин!
        - Там еще есть рубли… Тысяч пятьсот…
        - Я уже сказал: спасибо.
        - Ты можешь получить больше, если вызовешь полицию. Клянусь, что я тебя не выдам! Мы все спихнем на мальчишку! На Ваньку! Позвони в полицию, я тебя прошу!
        - Они о тебе уже слышать не могут.
        - Тогда просто возьми деньги и уйди. О тебе никто не узнает.
        - Договорились! - весело ответил Ситников.
        - А я тебе потом еще столько же заплачу.
        - Аркадий, что ты несешь? - поморщилась Ульяна Федоровна.
        - А что? - захорохорился Телятин. - Пусть он придет ко мне в офис…
        - Может, ты меня и на работу возьмешь? - рассмеялся Ситников. - Вместо своего покойного водителя? Как его там звали?
        - Если ты этого хочешь… Эй! Что ты там делаешь?
        За дверью послышалась возня. Казалось, по коридору что-то волокли. Нечто очень тяжелое. И смеялся Ситников словно издалека.
        - Лика? - Телятин беспомощно посмотрел на жену.
        - Он заставляет мебелью дверь снаружи. Это не дом, а склад какой-то! Зачем тебе столько мебели, сволочь?!
        - Затем, что я ею торгую, - жалобно ответил Аркадий Павлович. - Но зачем он это делает?
        - Он же тебе сказал: запру чердак и зажарю вас!
        - Верно! - рассмеялись за дверью. - Я тут совковую лопату нашел. Очень кстати! Черенок просунул в дверную ручку. А для верности припер сюда тумбочку и кресло-качалку. Опа!
        Раздался грохот, видимо Ситников взвалил кресло на тумбочку.
        - Красиво получилось, - довольно сказал он. - Теперь никуда не денетесь, голубки. Все! Счастливо оставаться! Будете в аду - привет от меня товарищам чертям! Они обо мне наслышаны. И шефу их привет. Когда-нибудь встретимся…
        За дверью раздались тяжелые шаги, потом заскрипела лестница.
        - Лика! - взвыл Аркадий Павлович. - Неужели он это сделает?!
        - Сделает.
        - Зачем он нас запер?!
        - Возможно, это обман. Хочет, чтобы мы вышли.
        - Ты что, не слышала?! Он ушел!!!
        Телятин кинулся к двери и, пыхтя, стал отодвигать мебель.
        - Да погоди ты! Надо подождать.
        - Чего ждать-то?!
        - Не знаю. Надо подумать. Он нас запер и ушел. Или не ушел. Нужно подумать, - повторила Ульяна Федоровна. - Нельзя поддаваться панике. Уймись, Каша. Сядь.
        - Я сказал ему код!
        - Правильно: выиграл время.
        - Но что нам это дает?
        - Утопающий хватается за соломинку.
        - Я позвоню соседям!
        - Молодец!
        Аркадий Павлович торопливо набрал номер.
        - Не отвечают, - жалобно посмотрел он на жену.
        - Правильно. Глупо думать, что в Рождество люди ходят по дому с мобильным телефоном в руке. И за столом сидят с ним же. Все друг друга давно уже поздравили и сели праздновать.
        - Но Сашка же деловой человек!
        - Аркадий, какие сейчас могут быть дела? Да во всем мире никто не работает! Сашка небось в стельку. Сам знаешь, что он выпивает. На буднях еще держится, а в праздник позволяет себе оторваться. Не переживай: он увидит непринятый вызов и перезвонит тебе.
        - Когда?!
        - Откуда я знаю? - начала раздражаться Ульяна Федоровна.
        - Господи, почему это окно выходит на улицу, а не на соседний дом! О чем ты думала, когда решила здесь спрятаться!
        - Я думала о том, как спастись! А не о том, куда выходят окна!
        - Но есть же те, из которых видны соседи!
        - И что ты собираешься делать? Откроешь окно и будешь кричать: спасите?
        - Да!
        - Кричи!
        Телятин подбежал к окну и рванул за шпингалет. В захламленную комнату хлынул морозный воздух, посыпался снег. Аркадий Павлович по пояс высунулся из окна и увидел над собой беззвездное небо, а опустив глаза, - обледеневшую крышу.
        - Помогите… - прохрипел он и закашлялся. - Как же холодно!
        - Надо поискать, во что бы одеться, - Ульяна Федоровна подошла к баррикаде и начала рыться в картонных коробках. - Иначе мы умрет от холода раньше, чем от жара.
        - Но как же можно сжечь людей живьем?! Нет, он этого не сделает!
        - Вот чем закончились твои переговоры, - грустно сказала Ульяна Федоровна. - И с какой легкостью ты меня опять предал.
        - Я не предал. Я хотел его обмануть.
        - На! Держи! - Телятина швырнула ему свитер. - Надень под пиджак.
        Она с жалостью посмотрела на мужа. Ведь и в самом деле замерзнет. Схватит воспаление легких… Смешно. Им, быть может, жить осталось меньше часа, а она думает о болезни. Странно, но она была спокойна. Голова ясная, дыхание ровное. Сколько раз за этот нескончаемый день поменялись ее планы? И час - это вечность. Всякое может случиться. Она вновь стала рыться в коробках, чтобы одеться самой. Еще один свитер не помешает. На улице и в самом деле холодно.
        Аркадий Павлович трясущимися руками снял пиджак.
        - Мы пока живы, - сказала жена, тоже утепляясь. - У нас есть время. Хоть немного, но есть. Мы еще можем что-то сделать.
        - Господи, что?!
        - Перестань ты упоминать Господа! Бог нам сейчас не поможет! У нас есть мобильный телефон! Надо подумать, кому еще следует позвонить! В конце концов, соседи нам могут позвонить! Родственники! Есть масса вариантов!
        - Да. Телефон. - Телятин немного успокоился. Как же он забыл про всесильного телефонного бога? Который решает все проблемы, если знать нужные молитвы. - Надо звонить. Пока не сядет аккумулятор, я буду звонить.
        - Что ты сказал? - похолодела жена. - Пока не сядет аккумулятор?!
        - На чердаке столько вещей, - пробормотал Аркадий Павлович, шаря взглядом по картонным коробкам. - Нет ли здесь случайно и зарядного устройства?
        - Вот как тебя назвать? - всплеснула руками жена. - Растяпой?
        - Но сегодня же праздник! Я не собирался выходить из дома! И откуда я знал, что нас запрут на чердаке? У меня ведь не один мобильный телефон, а целых три, - начал оправдываться Аркадий Павлович. - И домашний есть. И Интернет. Ну, откуда я мог знать?
        - Покажи, - велела Ульяна Федоровна. Батарейка была почти на нуле. Она мысленно отругала мужа так, что самой стало стыдно. - Значит, нам надо экономить звонки. Давай подумаем, кто может нас выручить? Так, чтобы наверняка?
        - Давай подумаем, - эхом откликнулся муж, и Ульяна Федоровна поняла, что он полностью отдал инициативу ей.
        Он не знает, что делать в нестандартной ситуации. Не знает даже, кому позвонить. Неудивительно, что Кристина вила из него веревки, как когда-то это делала сама она. Аркаша, который умеет рулить бизнесом, нуждается в том, чтобы все остальное время руководили им. Так бывает. Жесткие переговорщики, которых все боятся, думая, что это хищники, надев домашние тапочки, превращаются в пушистых котят. И беспрекословно подчиняются какому-нибудь ничтожеству.

«Если мы спасемся, то по моей инициативе», - решила Ульяна Федоровна и присела на краешек вышедшего из моды дивана.
        - Давай подумаем…
        Пасьянс, который не сошелся
        В то время как некто по фамилии Ситников вел переговоры с хозяевами, Иван Петрович пытался довести до конца свою собственную партию. Он, как и предполагал, легко открыл дверь в гостиную. Вошел туда не без опаски и, подумав, прикрыл за собой дверь. Мелькнула мысль об оставленных повсюду отпечатках, но тут же на смену ей пришла другая, разумная: огонь все уничтожит. Хорошая мысль - поджечь дом. И время для этого подходящее. В Рождество все запускают фейерверки, а уж в коттеджных поселках для нуворишей это норма жизни.
        Он прислушался. Словно в ответ на его мысли раздалось шипение, будто гигантская змея начала плеваться ядом, и, разбившись о небесный купол, огромная капля лопнула, раздался грохот, во все стороны полетели искры. Разозленная змея, решившая своим плевком во что бы то ни стало сбить луну, повторила попытку. На этот раз искры были ярче и летели дальше. Раздались ликующие крики. Подбодренное ими чудовище теперь плевалось безостановочно. Если бы оно видело луну, ему бы удалось осуществить задуманное. Но небо было затянуто облаками, ветер принял сторону ночного спутника Земли и гасил огненные плевки огромными горстями мелкого колючего снега. Лишь однажды в темном беззвездном небе появился просвет, и плевок почти достиг цели. Разбуженная луна зевнула и плотнее натянула на себя одеяло из облаков: резвитесь, дети.

«Началось, - подумал Иван Петрович. - И холод их не испугал. И метель. Все правильно: деньги-то потрачены. Надо запускать. Наверняка все пьяные».
        Все это было ему на руку. Дом вполне мог загореться и от пальбы на соседнем участке. Жители коттеджного поселка подтвердят, что были фейерверки.
        Мертвая Кристина безучастно смотрела в окно. Ее все это уже не касалось. И серьги она отдала безоговорочно: Иван Петрович начал с них. Потом положил в карман потертых джинсов дорогое кольцо, снятое с холеной руки. Брезгливости он не испытывал. Думал только, что этого мало. Да и куда их нести, эти украшения? В ломбард? Покупать бриллианты гораздо проще, чем их сбывать. Ему нужны живые деньги, и прямо сейчас. Когда еще откроются эти ломбарды!
        Покончив с Кристиной, Иван Петрович подошел к столу, где лежало оружие. До этого момента ему казалось, что все просто. Он возьмет свой пистолет и уйдет.
        Стоп! Как так уйдет? А Ситников? Разве можно оставлять ему оружие? Значит, гостиную опять придется закрыть на замок и уйти. Иван Петрович после некоторых колебаний взял со стола «ТТ». Рука его слегка дрожала.
        Стоп! А что помешает Ситникову взломать дверь? До сих пор он этого не сделал не потому, что не может. А почему? Потому что не хотел. А почему не хотел? Иван Петрович задумался. Просто у него другие планы. А какие планы? Иван Петрович положил пистолет на край стола и вытер пот со лба. Надо успокоиться и хорошенько все обдумать. Теперь его рука дрожала сильнее.
        Какое-то время Иван Петрович считал себя здесь самым умным. Ему ведь удалось их провести. Они поверили в сочиненную им сказку о преступнике Ване. Парня посадили под замок. Но дальше началось черт знает что. Теперь Иван Петрович понимал, что все остальные поверили потому, что поверили, а Ситников потому, что ему это было выгодно.
        Нет, оружие здесь оставлять нельзя. А что с ним делать? Взять все?
        Стоп! Из одного пистолета убили Кристину! Это самая тяжкая улика, которая только может быть. И она перевесит все остальные улики. У кого орудие преступления, тот и совершил его. Азбука оперативной работы. Нельзя нагружать себя такой уликой. Значит, орудие преступления надо оставить. А все остальные пистолеты забрать.
        Унести с собой? Набить карманы оружием? Какие карманы? Нужна сумка. И потом: куда все это девать? Кто знает, что за всем этим числится? Какие еще преступления? И где взять сумку? Какую? У Кристины? Хорош же он будет с дамской сумкой в руке! А в ней пистолеты! Черт! Еще и виски выпил! А вдруг гаишники остановят? В рождественскую ночь они как оголодавшие волки режут подвыпивших водителей-овец. Выполняют план по выемке прав или карманы деньгами набивают. От клиента зависит, сговорчивый или нет. Остановят, потребуют документы, заметят дамскую сумку, а женщины в машине нет. Обыщут.
        Стоп! Иван Петрович вновь нетерпеливо вытер пот со лба. От волнения он вспотел. Еще секунда - и соленая капля поползет вниз, по щеке. Неприятное ощущение. Значит, оружие надо оставить. Как так оставить? Кому оставить? Ситникову?!
        Вот она, многовариантность! Возможность выбора. Многоходовая комбинация. А ошибиться нельзя. Это вопрос жизни и смерти. Иван Петрович разволновался. Надо принять единственно верное решение. На столе был разложен пасьянс из четырех смертельных карт. Так какая верная?
        Немногие люди умеют делать выбор. Еще меньшее их число умеет делать правильный выбор. Иван Петрович задумался: а я умею? Если б умел, у меня не было бы столько долгов. Я стал бы успешным человеком, если б умел делать правильный выбор. И не оказался бы сейчас в безвыходной ситуации, куда меня завели эти неправильные решения. Но одно, правильное, может вывести из тупика. И как его принять? Как понять, что именно оно единственно верное?
        И он дрогнул. Он не верил в себя. Таким людям надо верить в удачу, в судьбу. Авось вывезет! И он бы поверил. Но ошибиться-то нельзя. Нет права на ошибку, ведь она может оказаться последней в жизни. Животный страх перед смертью лишает человека разума. Какая уж тут вера! Ужас, паника. И Иван Петрович запаниковал. А человек, теряющий над собой контроль, делает такие глупости, которым сам же потом, в нормальном своем состоянии, удивляется. Такова человеческая психология. Все уж говорено-переговорено, разложено по полочкам и квалифицировано. Всему есть логическое объяснение. Но…
        В нестандартной ситуации у большинства людей мозги отказывают.
        Иван Петрович кинулся к окну и вцепился в шпингалет. Руки его дрожали, но он справился. Распахнув окно, он метнулся к столу, схватил свой пистолет и попытался засунуть его в узкий карман джинсов. Глупость, конечно, но раз человек начинает делать глупости, то это как цепная реакция. С этого момента он делает одни только глупости. Вот и сейчас: самый умный в мгновение ока превратился в самого большого дурака. С досадой отложив пистолет, Иван Петрович схватил остальные. Разумеется, они вывалились из рук. Потом он сообразил, что «беретту», из которой была убита Кристина, так и не поставили на предохранитель, Ульяна Телятина в оружии не разбиралась. Так можно и себя застрелить по неосторожности. Черт!
        Он попытался успокоиться. Но цепная реакция уже пошла. Так и не поставив «беретту» на предохранитель, Иван Петрович подскочил к открытому окну и швырнул ее в снег. После чего сообразил, что на ней остались его отпечатки пальцев. А снег гореть не будет.
        Он взвыл от досады, кинулся к окну и высунулся из него по пояс, пытаясь разглядеть, куда упал пистолет. Надо выйти из дома и взять его. Стереть отпечатки пальцев, потом сунуть обратно в сугроб. Он догадался, что снег гореть не будет, но начнет таять. И волноваться не о чем. Вряд ли хоть какие-то отпечатки останутся после того ада, в который превратится участок Телятиных через какой-нибудь час. Но он все равно метнулся к столу и стал протирать оставшееся оружие углом вышитой скатерти. Мысль «а зачем я это делаю?» пришла в голову не сразу.
        Уже не разбирая, он стал хватать оружие и швырять его в открытое окно. Когда третий пистолет упал в снег, Иван Петрович опомнился. Под окном пожарные найдут маленький оружейный склад. И что они подумают? Надо было все-таки забрать все с собой.
        Он с тоской посмотрел в открытое окно. Хотелось прыгнуть следом. «Я замерзну», - подумал Иван Петрович. Это была первая разумная мысль. И следом за ней вторая: его пистолет лежит на краю стола. Иван Петрович немного успокоился. Он вооружен.
        Дрожь начала проходить. Что сделано, то сделано. Если это его очередное неверное решение, то живым ему отсюда не выйти. Это последняя ставка. А если верное…
        Он коротко вздохнул, взял пистолет и вышел в холл. Если решение верное, то это первая ступенька веревочной лестницы, спущенной в глубокую яму. Теперь надо подняться по ней наверх. Начать надо с кухни. Первый этаж этого дома похож на пещеру Аладдина, полную сокровищ, если знать, где искать. А он знал.
        Но сначала…
        Зачистка
        Ваня окончательно пришел в себя не сразу. Что-то такое с ним сделали, отчего ему больно глотать. Он даже заподозрил, что сломана какая-то важная косточка. И потрогал шею. Потом стал ощупывать себя там, где кончалась шея. Ключицы, впадинку меж ними… Боль вроде бы проходила. Голова гудела, глаза застилал туман, тошнило. Ваня не сразу вспомнил, что случилось и почему он лежит в этой комнате на низком диване со множеством подушек. Может, он попал в рай и это гарем? А где же красавицы-наложницы? И почему вместо кальяна в углу стоит медный самовар? Какой странный рай. Ваня застонал и потрогал голову. Мысль вроде бы работала.
        Ваня с трудом, но вспомнил, как Иван Петрович, которого он считал полицейским, обвинил его в убийстве Кристины. И поведал всем, как это было. Даже улики предъявил: банку икры и окровавленный кусочек ваты. Звучало правдоподобно, и все поверили. Но Ваня Кристину не убивал, это он помнил совершенно отчетливо.
        Он попытался восстановить события с той самой минуты, как Ульяна Федоровна послала его в подвал за икрой. Вот он спускается вниз по ступенькам и очень торопится. Даже пару раз споткнулся и чуть не упал. А дальше…

…Оказавшись внизу, Ваня включил свет и оторопел. Снаружи особняк Телятиных производил иное впечатление. Дом как дом. В поселке имелись и побольше, с претензиями, с богатой отделкой, Телятин был прав. К тому же он увидел много недоделок, даже лоджия была не застеклена. Но здесь, внизу… Ваня коротко вздохнул и облизнул пересохшие губы. Такого великолепия он не видел ни разу в жизни! Не приходилось Ване бывать в богатых домах! Читал, конечно, о жизни миллионеров, и фильмы смотрел, но так, чтобы воочию…
        С этой минуты Ваня уже никуда не торопился. И теперь ему стыдно было признаваться, почему он проторчал в подвале так долго.
        Он, как ребенок, стал играться со всей этой роскошью: включать и выключать свет, сначала верхний, потом подсветку в бассейне, пробовать на вкус воду, трогать пальцем свисающие со стен «сталактиты» и «плесень», открывать и закрывать дверь в сауну… Даже снял ботинки и босиком прошелся по резиновой дорожке. Ваня вовсе не спешил искать в холодильнике икру, как велела хозяйка. Он вдруг размечтался: вообразил себя хозяином всей этой роскоши и заважничал. Сюда можно пригласить подружку. Нет же, не подружку, зачем она нужна? Девушек гм-м-м… Из модельного агентства. Двух. Нет, трех. Выбрать по каталогу. Ваня даже представил, как он сидит в кресле нога на ногу и листает каталог с красотками. На нем шикарный костюмчик, на девочках ничего нет. Он босс. Он выбирает. Одна брюнетка, одна блондинка, одна рыжая. Их привезут сюда на лимузине с охраной. Они приедут, увидят эту роскошь и… зауважают его. Вот. Потому что он босс. Ваня включил весь свет, какой был, уселся на бортик бассейна и стал мечтать.
        Как и все молодые люди, Ваня мечтал вовсе не о трудовых подвигах, а о красивой жизни. О том, чтобы быть олигархом, иметь пять шикарных яхт, чтобы вокруг вились красивые женщины и была бы машина с откидным верхом. Ваня почему-то долго не мог запомнить слово «кабриолет». Наверное, потому, что ему, этому кабриолету, неоткуда было взяться в скромной Ваниной жизни. В беспросветных серых буднях, которые не скрашивал даже Ванин успех у женщин среднего и более старшего возраста. Сам Ваня обращал внимание только на ровесниц и тех, кто был младше него. К таким, как Ульяна Федоровна Телятина, он обращался исключительно на «вы», мог донести сумки из машины до дверей дома или квартиры, но ему и в голову не пришло бы туда зайти на «чашечку кофе». Он даже от чаевых отказывался. Мама так его воспитала: старость надо уважать. Для всех двадцатилетних сорок - это уже глубокая старость, и все они уверены, что до нее не доживут.
        Ване нравились ровесницы, а ровесницам нравились состоятельные мужчины без жилищных и материальных проблем. Ваня был красивым мальчиком, милым и хорошо воспитанным, но на день рождения он дарил шоколадки и плюшевых мишек. Поэтому ровесницы целовали его в щечку, говорили спасибо и садились в машины, где сидели лысые толстяки. И уезжали. Ване это было обидно, и он мечтал о том, как было бы, если б…
        Его мечты начинались так: я буду заниматься бизнесом… Дальше появлялось большое туманное пятно, из которого в итоге выплывали и яхты, и девочки, и этот, как его? Кабриолет. Но не было конкретики. Промежуточного этапа: что это за бизнес и почему он должен принести такой успех?
        Если у мечты есть конец, но нет начала, то это утопия. Человек, который в красках вообразил результат, но не в состоянии представить процесс достижения оного, всю жизнь так и пролежит на диване в грезах. Так и будет ждать, пока судьба даст ему шанс. Он и умирать будет с мыслью: а вдруг это еще не конец? Не может все вот так бездарно закончиться. А как же шанс? Вот сейчас он прилетит, волшебник на голубом вертолете, и бесплатно покажет кино.
        Ваня догадывался, что шанс у него появился именно сегодня. Только не смог понять: как его использовать? Что надо сделать, чтобы стать обладателем такого же дома? Такой же машины? Такого счета в банке? Ваня потому и предложил спрятать тело Кристины, скрыть ее присутствие в доме. За это он рассчитывал получить с Аркадия Телятина деньги. На дом их, конечно, не хватило бы, на машину тоже, но хватило бы на поездку за границу. В Турцию. Или в Египет.
        Все неудачники начинают с поездки за границу. Вкладывают первые серьезные деньги не в развитие бизнеса, а в свои удовольствия. Дальше они уже думают только об удовольствиях, это и становится смыслом их жизни, а вовсе не работа. Работа не любит, когда к ней относятся несерьезно. Все же она первична, а удовольствия вторичны.
        Ваня думал об удовольствиях, когда предлагал избавиться от тела, и данным ему шансом воспользовался другой. Ваню тут же сделали мальчиком для битья, а потом и в самом деле ударили. Не только морально, но и физически. Было очень больно.
        Сейчас Ваня лежал на низком диване и плакал. Ему некого было стесняться, он оказался здесь совсем один. Его избили и бросили. Он думал о том, что мир жесток и нет в нем справедливости.
        А почему в мире зла больше, чем добра? Может быть, и поровну, но ощущение создается, что зла больше. Ведь дети любви вырастают слабыми, а дети ненависти сильными. Первые живут тихо, не любят конфликтовать, о них в основном молчат, и они о себе молчат, зато вторые становятся героями новостей, ведь на первых полосах газет в основном печатают гадости. Зло кричит о себе во весь голос, и о нем кричат. Вроде бы для профилактики. Для того, чтобы его стало меньше. А получается эффект эха. И зло только множится.
        Ваня был ребенком большой любви. И рос, окруженный любовью. Его отец, конечно же, не был летчиком-испытателем, и не погиб, а сбежал, но зато мама любила детей за двоих. Бедная женщина жилы из себя тянула, чтобы обожаемые дочка с сыном ни в чем не нуждались. Она, закончив престижную Гнесинку с красным дипломом, забросила сольфеджио и хоровое пение, чтобы в семье были деньги. Классической музыкой много не заработаешь, если ты не звезда мировой величины. Но звезд надо так мало, а желающих стать ими так много, что необходимо пройти долгий путь, чтобы добиться успеха. Когда еще будут деньги? И хорошая кухарка в богатых домах на вес золота. А главное, честная. Эти деньги идут в руки сразу, сейчас, и их много будет, если работать не покладая рук не в одном доме, а в нескольких, почти без выходных.
        Гликерья Ильинична за купленные продукты отчитывалась до копейки. И только с разрешения хозяев брала домой те из них, чей строк годности был уже на грани. Ей даже приплачивали за безупречную репутацию, за честность, рекомендовали друг другу. Семья Макаровых хоть и не в роскоши жила, но и не голодала. Дети выросли умненькими, оба с медалями окончили школу, поступили в престижные институты. Дочка, правда, рано выскочила замуж, повторяя судьбу матери, по большой любви. И также могла теперь остаться матерью-одиночкой. Зато Ваня пристроился хорошо. Один из работодателей гениальной кухарки поспособствовал, отблагодарил за честность. Гликерья Ильинична старенькому генералу чуть ли не руки целовала. Хотя тот сразу предупредил: для такой работы нужен особый склад характера. А сын у тебя, Гликерья, слишком уж, как бы это сказать? Нежен. С Ваней генерал имел получасовую беседу у себя в кабинете и отпустил его со вздохом. Милый мальчик, но ничего не понял. Не потянет.
        Ваня и сам знал, что не тянет. Уж лучше заниматься бизнесом. Но ради мамы… С ней он никогда не спорил. Вот еще одна причина, почему дети любви зачастую не могут преуспеть: они не умеют спорить с родителями. Из любви к ним принимают навязанный институт, потом карьеру, суетливую заботу о внуках, постоянную опеку. Человек должен понять, чего он хочет. Он, а не папа с мамой. Генетика - причудливая штука. И в семье плотника запросто может родиться гениальный математик. Но как об этом догадается плотник? Для него каракули сына, то бишь интегралы, всего лишь баловство, фитюльки, а вот рубанок - это да! Полезная штука! И он изо всех сил будет совать в руки сыну рубанок. Бывают моменты, когда надо сказать самому близкому тебе человеку: да пошел ты… И сделать так, как хочется. Очень жестко сказать, грубо, зная, что будет большая обида. Но лучше пережить долгую ссору, чем испортить себе жизнь. Все равно ведь наступит примирение. А если упустить время, то жизнь, которой дали толчок извне, так и покатится по инерции. И ничего уже не исправишь…

…Ваня замечтался так, что чуть не свалился в бассейн.
        Выстрела он не слышал. Когда понял, что пробыл в комнате с бассейном довольно долго и хозяйка его уже хватилась, со вздохом прервал полет своей мечты, обулся и пошел искать пресловутый холодильник. Там было полно дорогих продуктов, но это его впечатлило гораздо меньше, чем сауна и бассейн. Желание убить Кристину пропало само собой. Одно сильное впечатление сменилось другим. Мысль о мести полностью вытеснила другая - мечта о роскоши, в которой живут некоторые. И о том, что надо сделать, чтобы тоже так жить.
        На лестнице он еще раз обернулся. Изумрудная вода в бассейне заманчиво светилась. Ваня из-за этого и свет выключать не стал.
        Первым делом он отправился на кухню, но по пути решил заглянуть в гостиную. Эта дверь была прямо по курсу, и Ваня в нее толкнулся. Сначала он подумал, что Кристина просто задремала. Но на ковре посреди уродливого винного пятна лежал пустой бокал. Ваня машинально положил на стол банку с икрой и подошел вплотную к дивану. Тут он заметил в подушке, лежащей на груди Кристины, дыру. Дальнейшее он помнил смутно. Кажется, он снял подушку и приложил ухо к груди. Потом торопливо вернул подушку на место.
        И выбежал в холл, откуда понесся на кухню, где услышал отчаянные крики за окном, увидел бегающих по двору людей и клубы черного дыма. Он помнил, как выскочил на крыльцо, и понял вдруг, что они тушат пожар в гараже. И сам к ним присоединился. И только когда все закончилось, он вспомнил: в доме, в гостиной, лежит труп. И сказал об этом.
        Все, что Ваня сегодня делал, он делал без всякой задней мысли. Кроме, конечно, мысли о деньгах за сокрытие преступления. Но это из-за бассейна. И то лишь потому, что хозяин хотел договориться. Оплата за оказываемую услугу. Все честно. Ваня всерьез так думал. И не понимал, почему же он лежит сейчас, избитый и запертый?
        Он со стоном поднялся и добрел до двери. Да, заперто, - убедился он, толкнувшись в нее плечом. Значит, они не шутили, когда грозились сдать его в полицию. Его! В полицию! И тут Ваня вспомнил, что у него есть телефон! Вот оно, чудо! В кармане лежит мобильник! Его даже не соизволили забрать! Ваня по-детски обрадовался. Ну, он им сейчас покажет!
        Он тут же вспомнил старенького генерала и получасовую беседу в кабинете. Генерала Ваня не решился побеспокоить, тем более в рождественскую ночь. Разве что поздравить с праздником. Но мама… Мама может все. Поэтому сначала надо сказать ей.
        Ваня выхватил из кармана мобильный телефон и торопливо нажал на кнопку. И тут его ждало горькое разочарование. В цокольном этаже не было сети! Сигнал не проходил! Кто знает, может, так и было задумано? Аркадий Телятин не хотел, чтобы его беспокоили во время водных процедур. Или гостей во время переговоров не должны были отвлекать телефонные звонки. А может быть, в отделке случайно использовались такие материалы, которые глушили сигнал. Но факт остается фактом: в «чайной» комнате мобильный телефон не работал.
        Какое-то время Ваня в отчаянии нажимал на кнопки. Потом сел обратно на диван и принялся строчить эсэмэски. Сначала он написал маме. Потом своей девушке. Не придуманной, не модели, а настоящей. С ней он поссорился в Новый год, как всегда, из-за денег, которых у него не было. Девушке не понравился подарок.
        Ваня писал, что он никого не убивал, что сидит сейчас в подвале, запертый и избитый. Времени у него было много, а делать нечего, потому он строчил и строчил. И отправлял свои послания. Он даже генералу написал. Телефон его когда-то дала мама на всякий случай. Это был тот самый случай. Из ряда вон. Сначала Ваня написал: «Василий Иванович, поздравляю Вас с Рождеством!»
        Генерала звали, как Чапаева. Он был маленький и сухонький, лысый, как коленка. Но - генерал! Настоящий! Ваня написал ему, что в органах творятся безобразия, все пьют и в праздник никто работать не хочет. Все сообщения он отправил, несмотря на то что на дисплее высвечивалась надпись: «Только экстренные». Все равно нажимал:
«Отправить сообщение». Когда последнее было отправлено, Ване стало любопытно: а что это такое? Какие-такие экстренные?
        Он уже хотел опробовать экстренные звонки, как вдруг за дверью раздались шаги.
«Меня решили выпустить!» - обрадовался Ваня и вскочил.
        В замочной скважине повернулся ключ. Обрадованный парень кинулся к двери.
        - Вы решили меня выпустить?
        Вошедший молчал. И тут вдруг до Вани дошло: все всерьез. И убивают всерьез. Но при чем здесь он?! Ведь он же ничего плохого не делал!
        - Я… я никому не скажу, - залепетал Ваня, пятясь к дивану.
        - Уже не скажешь.
        - Н-не надо… п-пожалуйста… - Ваня еще надеялся, что это какая-то ошибка. Он пытался об этом сказать. Объяснить.
        Страшный удар сбил ему дыхание. Он хотел еще что-то сказать, но сильные руки обхватили его голову, и последнее, что он слышал, был хруст позвонков.
        - Это чтоб ты не мучился, парень. Снисхождение, которого эти сволочи буржуи не заслуживают. Живьем сгорят, суки.
        Ванино тело убийца мягко, почти бережно опустил на диван. Потом взял мобильник, валявшийся среди подушек.

«Только экстренные», - прочитал он с удовлетворением. И сунул телефон в карман. Пока он поднимался по лестнице, деления на шкале, показывающей мощность сигнала, росли с каждой ступенькой. На самой верхней на дисплее мобильника, в левом верхнем углу, тоже выстроилась лестница. И Ванины послания полетели по ней в эфир. В то время как сам он уже был мертв.
        Милые бранятся - только тешатся
        В то время как поникший Каша, дрожа от холода, сидел в углу, мысль Ульяны Федоровны бешено работала. Телятиной даже стало жарко, и она от волнения взмокла. Она искала пути к спасению. Единственная ниточка на волю из запертого и заваленного снаружи мебелью чердака - мобильный телефон мужа. Но заряд аккумулятора почти на нуле. И надо экономить звонки.

«Сволочь», - подумала Ульяна Федоровна уже без злобы и посмотрела на мужа с жалостью. Сам себя наказал.
        - У тебя ведь есть на фирме служба безопасности? Самое разумное - позвонить туда.
        - Э-э-э… - замялся муж. - Видишь ли, Лика…
        - Ну?
        - Этим занимался Гарик. Охраной моего офиса. И складов. Там работают его люди. И начальник моей службы безопасности - его человек. Я, конечно, могу ему позвонить…
        - Заткнись, - оборвала Ульяна Федоровна. - Черта лысого он сюда прискачет. Хозяин наверняка уже с ним созвонился. Настоящий хозяин, не ты, - презрительно сказала она. - Вот как так можно?
        - Но мы же были лучшими друзьями, - развел руками Каша. - Естественно, что я Гарику доверял.
        - Скажи лучше, сэкономить хотел.
        - А что в этом плохого? - обиженно засопел муж.
        - Ничего. Кроме того, что скоро мы с тобой сгорим заживо.
        - Перестань меня пугать!
        - Я не пугаю. Просто хочу, чтобы ты пошевелил мозгами. Ты же богатый человек. У тебя куча друзей. Целый штат сотрудников. Неужели же они не возьмут трубку, если позвонит хозяин? Что, все пьяные? Или они только обрадуются, если ты сдохнешь? Твой адвокат, - сообразила Ульяна Федоровна. - Он никак не может быть человеком Гарика. Насколько я помню, - добавила она, - Моисей Яковлевич, так, кажется, его зовут, производит впечатление человека с мозгами.
        - Адвокат у меня хороший, - важно сказал Каша. И с гордостью добавил: - Я его сам нашел.
        - Вот и позвони ему!
        - Видишь ли, он уехал.
        - И что? Там, куда он уехал, нет мобильной связи?
        - Есть, но там сейчас глубокая ночь. Или уже раннее утро? Я, конечно, могу ему позвонить… - Аркадий Павлович схватился за телефон.
        - Стоять! - крикнула Ульяна Федоровна. Каша вздрогнул:
        - Что ты так кричишь?
        - Да потому что ты сейчас истратишь драгоценный звонок впустую! Что толку звонить в другое полушарие? Пока твой адвокат поднимет кого-то здесь, в Москве… Если вообще ответит на звонок… Человек на отдыхе, вряд ли он кладет рядом с собой мобильный телефон, когда ложится спать. Еще кто у тебя есть?
        - Психотерапевт, - уныло ответил муж.
        - Тоже где-нибудь в Америке? - подозрительно спросила Ульяна Федоровна.
        - Не знаю, но я ему сейчас позвоню…
        - Прекрати!
        - Но почему?
        - Есть кто-нибудь здесь, в России? Так, чтобы наверняка?
        - Лика, сейчас же рождественские каникулы! - всплеснул пухлыми руками Каша. - Все нормальные люди уехали! Я хотел сказать, те, у кого есть деньги. А мои друзья, как ты сама знаешь, люди не бедные.
        - А почему ты не уехал?
        - Потому что… - муж запнулся, - потому что…
        - Потому что решил меня убить. А уж потом укатить куда-нибудь с Кристиной. На юга. Сначала дело - потом удовольствия.
        - Зачем ты так, - надулся муж.
        - Потому что это правда!
        - Но ты же сама хотела меня убить!
        - Потому что ты меня достал! - в сердцах рявкнула Ульяна Федоровна. - Кстати, а почему Гарик не уехал?
        - Не знаю, - растерялся Каша.
        - А я знаю: решил проконтролировать процесс.
        - Вообще-то он сказал, что нашел прекрасный зимний лагерь для детей. Здесь, в Подмосковье.
        - А ты ему верь больше! Получается, милый, что тебе не на кого положиться.
        - А сама? - перекинул мяч на сторону противника Аркадий Павлович. - У тебя есть друзья, которые могли бы нам помочь? Которые сразу после нашего звонка побегут в полицию? Сейчас, в рождественскую ночь? И не подумают, что мы перепились, и не сочтут нас за сумасшедших?
        - У меня есть!
        - Тогда звони, - Аркадий протянул жене мобильный телефон. И ехидно добавил: - Есть кто-нибудь, кто тебя любит? И кто за тебя готов в огонь и в воду?
        - Я маме позвоню.
        - Вот молодец! Дряхлая старуха в Тамбове нам сейчас уж точно поможет!
        - Она позвонит в полицию.
        - Где? В Тамбове?
        - Здесь! В Москве!
        - А она знает, как это делается?
        - Я ей скажу. Надо набрать код города и… - Ульяна Федоровна задумалась.
        - Не дури, - вздохнул Аркадий. - Ищи другие варианты. Родственников у тебя здесь нет. Друзья. Ищи среди них.
        - Лучшей подруге я позвонить не могу, - всерьез задумалась Ульяна Федоровна. Муж хмыкнул. - Соседи… Не берут трубку.
        - Ты же знаешь весь поселок! Ведь ты отсюда никуда не вылезаешь!
        - Разумеется, знаю, - огрызнулась Ульяна Федоровна. - Но я не помню наизусть телефонные номера местных жительниц. Мы же не близкие подруги. Они у меня в записной книжке, их домашние телефоны. А мобильные, разумеется, в мобильнике. Когда надо, я нажимаю «Лена». Или «Катя». Наизусть знаю только Кристины.
        - Вот как так можно? - съязвил Аркадий.
        - Я помню, но… Приблизительно.
        - Звони. Или ты не надеешься на свою память?
        - У меня прекрасная память!
        Ульяна Федоровна схватилась за мобильный телефон.
        - Я сейчас позвоню Катковым. Лене. Они дома, это я знаю точно. Лена говорила… Алло? Леночка?
        - Тибэ каго, дарагая? - раздался в трубке громогласный бас с сильным кавказским акцентом. Аркадий Павлович невольно вздрогнул, потом с удивлением посмотрел на жену.
        - Я хочу услышать Лену Каткову. Это ведь ее номер? Кстати, с Рождеством!
        - Зидэсь такых нэт!
        Ульяна Федоровна растерянно смотрела на затихший мобильный телефон в своей руке.
        - Как же так? Неужели я ошиблась? Я же прекрасно помню: 8909929… или 39? Там почти одни девятки, - пожаловалась она. - Надо только вспомнить, в каком порядке расположены цифры…
        - Дай сюда! - Аркадий выхватил телефон из ее руки. - Батарея скоро сядет! Мы должны звонить наверняка! Может, еще раз в полицию?
        - Попробуй, - пожала плечами жена.
        Телятин торопливо стал тыкать пальцем в панель.
        - Але? Полиция? Это Аркадий Павлович Телятин. Что значит - достал? Вы как со мной разговариваете?! Убийца запер нас с женой на чердаке! Грозится поджечь дом! Да присылайте кого хотите! Хоть психушку! Только спасите нас! - он растерянно посмотрел на жену: - Швырнули трубку.
        - Но «Скорую»-то они пришлют?
        - Я не знаю.
        - Звони еще раз!
        - Ну уж нет! Я больше не хочу рисковать! Сейчас батарея сядет, а я еще не получил никаких гарантий, что хоть кто-нибудь приедет!
        В этот момент мобильный телефон мелодичным звуком подтвердил: заряд кончается. Надо немедленно подключиться к электрической сети. Поторопитесь, господа.
        - Может, здесь все-таки есть зарядное устройство? - пробормотал Аркадий Павлович, озираясь по сторонам.
        Они надолго замолчали. И как люди раньше жили без мобильных телефонов? Случись что - и нет никакой надежды на спасение. А с мобильным…
        - Звони пожарным, - сообразила Ульяна Федоровна.
        - Зачем?
        - Потому что мы им еще не звонили! И в «Скорую».
        - А в «Скорую»-то зачем?
        - Скажи: у жены инфаркт. У меня и в самом деле случится инфаркт, если мы сейчас никому не дозвонимся. Лучше заплатить за ложный вызов, чем умереть. Всем службам звони. Чем больше машин сюда приедет, тем лучше.
        Аркадий Павлович опять схватился за телефон.
        - Але, пожарная служба? Мы горим! Коттеджный поселок по Рижскому шоссе… Как давно горим? - Телятин растерянно посмотрел на жену. - Да только что… Я хотел сказать, уже целый час! Не одни мы? Много чего горит? - Он с недоумением посмотрел на молчащую трубку. - Сказали: вызов принят.
        - Дальше, - напомнила Ульяна Федоровна.
        - Але? «Скорая»? У моей жены инфаркт! Симптомы? Еле дышит. Сердце почти не бьется. Все-таки бьется? Пульс? Нет пульса! Как так, незачем спешить? Нет, вы меня не поняли! Она еще жива! Я не умею делать искусственное дыхание! Черт знает что!
        - И?
        - Вызов принят!
        - И когда они приедут?
        - А я знаю? - огрызнулся муж. - Рождество! Я никогда не думал, что в праздники столько домов горит и столько людей умирает! Мне казалось, в праздники все отдыхают.
        - Вот когда люди отдыхают, они и вляпываются во всякие неприятности. А вовсе не на работе.
        - И что нам делать?
        - Не знаю.
        Нежная мелодия напомнила им, что время истекло.
        - Я могу сделать еще один звонок, - уныло сказал Аркадий Павлович. - Только не знаю, кому. Нужен человек, который наверняка был бы сейчас в Москве и имел отношение к органам. И к его мнению прислушивались.
        - Что, у тебя нет такого человека?
        - Если подумать… Следователь. Когда на меня завели уголовное дело, - Телятин сглотнул, - мы каждый день общались. И почти нашли общий язык.
        - Ты дал ему взятку?
        - Я бы дал. Но он не берет, - вздохнул Аркадий Павлович. - Поэтому он сейчас наверняка дома. Те, кто берет, в Египет укатили. Или куда подальше, на Мальдивы или в Таиланд. А этот честный. Дурак. Денег не взял, еще и дело хотел завести о даче взятки должностному лицу. Хорошо, Моисей Яковлевич меня вытащил.
        - Но это было давно…
        - Он мне еще звонил. Этот следователь. То есть я ему. Когда склад обчистили. Просил посодействовать. Мне страховка была нужна, а там дело темное. И не без моего участия, - скромно сказал Аркадий Павлович.
        - А при чем тут страховка? Почему ты ему-то звонил?
        - Во-первых, мир тесен. Они небось все друг друга знают, в органах. А во-вторых, его перевели. На повышение пошел. Сейчас зампрокурора. По нашему, кстати, округу.
        - И что он тебе сказал?
        - Что взятки давать нехорошо и по мне давно тюрьма плачет. Хотя я только намекнул. К его мнению уж точно прислушиваются. Репутация-то безупречная. Уж сколько раз его проверяли! Я и сам, каюсь, телегу накатал, после того звонка.
        - Полезное знакомство, - съязвила Ульяна Федоровна. - Как его зовут?
        - Савелий Игнатьевич.
        - Старый, что ли? Имя какое-то древнее.

«А сама?» - хотел съязвить Телятин, но удержался. Сказал со вздохом:
        - Немолодой. С принципами, сволочь.
        - А ты его сломать пытался.
        - Пытался. И так заходил, и эдак. Бесполезно. И сейчас не хотелось бы звонить. Да нужные-то люди все разъехались. И вряд ли они помогут. У нас с ними, как бы это сказать? Чисто деловые отношения. Они точно подумают, что я спятил. Или опился. Вся эта история кажется фантастической.
        - Это правда, - согласилась жена. И тут же напомнила: - Аркаша, время идет.
        - Лика, если б я знал! - развел тот руками. - Я звонил соседям, звонил в полицию, в «Скорую», пожарным…
        - Позвони честному человеку, - пожала плечами Ульяна Федоровна.
        - Но тогда я сяду!
        - А если не позвонишь - умрешь.
        - Я не могу…
        - Решать тебе. В моей жизни давно уже ничего хорошего не было, так что я готова умереть.
        - Как так: умереть? - вздрогнул Аркадий Павлович.
        - Ты еще не понял, что все серьезно? Свидетелей в живых не оставят. А мы - свидетели.
        - Я не хочу в тюрьму!
        - Как скажешь… Мы задохнемся в дыму. Может, лучше с крыши прыгнуть?
        - Но что я скажу?
        - Правду. Что ты нанял киллера. Правду легко говорить. А вот если ты будешь мямлить и запинаться, он тоже подумает, что ты пьян.
        - Это бредовая идея, - пробормотал Телятин. - Мы уже столько лет не общались. Он наверняка сменил номер мобильного телефона. Он ведь теперь зампрокурора…
        - А ты проверь.
        - Да пожалуйста! - Аркадий Павлович сопя стал тыкать пальцем в кнопки. - Где он у меня? Ага… «Полезные знакомства»… - Але? Савелий Игнатьевич? С Рождеством! Узнали? Ах, определитель номера… Еще не спите? Бессонница, понимаю… При такой-то работе… Что надо? А почему как Телятин, так сразу: что надо? Такой я человек… Да, собственно… Понимаете, Савелий Игнатьевич, я попал в историю. Заказал жену. Да, вы правильно поняли: киллера нанял. Друг мой, директор частного охранного предприятия, посодействовал. Какого-то чеченца уговорил. Не в смысле, что с Кавказа, а воевал там. Вообще-то он русский. Но с головой не в порядке. У меня? Нет, у меня в порядке. Да, трезвый. Не до шуток мне, Савелий Игнатьевич. Моя жена, к несчастью, все узнала. То есть к счастью. - Телятин вытер тыльной стороной ладони пересохший от волнения рот. - И вот сидим мы с ней на чердаке… Заперли нас. Потому что киллер пришел к нам домой и… В общем, решил убрать всех. И ее, и меня. Кончить, одним словом. Подожгу, говорит, дом. Не удивляет? У меня батарея садится, Савелий Игнатьевич, - жалобно сказал Телятин. - То есть уже села. Вот
позвонил вам - и все. Что хочу? Жить хочу. Не удивляет? Что-то подобное ожидали? Да, засчитайте как чистосердечное признание. Только спасите! У…
        Телятин растерянно посмотрел на телефон.
        - Что? - спросила жена.
        - Все. Умер.
        - Кто? Савелий Игнатьевич?
        - Телефон!
        - А следователь? То есть зампрокурора?
        - Живой, что ему будет?
        - И что он сказал?
        - Что засчитает мне чистосердечное признание.
        - Но он пришлет сюда полицейских? Как быстро?
        - Не знаю. Он даже адрес не спросил. Вообще-то он его знает. То есть знал. Но это было так давно… - Телятин вздохнул.
        - Все правильно: зачем ему это? Искать адрес какого-то мебельщика, к тому же вора…
        - Я не вор!
        - Вор, - ласково сказала Ульяна Федоровна. - Ты вор, Аркаша, и прекрасно это знаешь. И со складом ты темнил. Сам же его и обнес. Твои люди. Или, скорее, Гарика. Страховку хотел получить, кредит вернуть. На месте Савелия Игнатьевича я бы тебя просто послала, как это сделали все остальные.
        - Меня не послали!
        - Тебя послали. У тебя никого нет. Кроме денег. Деньги есть, это правда. Но деньги - это не кто, а что. Неодушевленное. Они сами никуда не побегут. Надо, чтобы кто-то с ними побежал ради тебя. Есть люди, которые способны рисковать жизнью ради тебя? Необязательно жизнью. Хоть чем. Которые к тебе относятся как к человеку, а не как к кошельку?
        - Ты есть, - тихо сказал Аркадий.
        - А как ты со мной обращался? - так же тихо спросила Ульяна Федоровна. - Вот и подумай: стоило оно того?
        - Лика…
        - Все. Теперь можно расслабиться, - Ульяна Федоровна встала. - Позвонить мы больше никому не можем. И нам никто не может. Придется положиться на судьбу. Вот насколько мы виноваты - столько и получим. А ты передо мной виноват…
        - Но и ты передо мной.
        - Какую же мы оба сделали глупость!
        - Согласен, - Аркадий тоже встал.
        Ульяна Федоровна подошла к наваленным на баррикаде коробкам и стала в них рыться.
        - Что ты делаешь? - спросил муж.
        - Ищу зарядное устройство.
        - У меня последняя модель. Даже если найдешь, оно к моему мобильному не подойдет.
        - Выходит, старое-то, оно верней?
        - Выходит, что так, - кивнул Аркадий. - Перестань суетиться, Лика. Просто посидим. Молча.
        Ульяна Федоровна со вздохом достала из коробки сверкающее вечернее платье.
        - Когда-то я в него влезала, - сказала она и прижала пахнущую сладкими духами ткань к лицу. Запах сохранился до сих пор, ее запах. Сладкий, тягучий, как карамелька, у многих вызывающий раздражение. Но Ульяна Федоровна его обожала и никогда не меняла духи. Это был запах ее молодости, ее красоты. Женился же на ней Аркадий. И не по расчету, а по большой любви. Ни он, ни она тогда ничего не имели. Совсем не дурнушкой она была. Нет, не дурнушкой.
        - Ты была красивой, - тихо сказал муж, словно в ответ на ее мысли.
        В этот последний час жизни они вдруг снова стали слышать друг друга. Не только слова, но и мысли, что гораздо ценнее. Ведь они прожили вместе четверть века и проросли друг в друга корнями. А когда попытались их разрубить, рухнуло само дерево жизни. Надо было пройти через весь этот кошмар, оказаться на грани жизни и смерти, чтобы понять очевидное…
        - Тебе нравятся мои духи?
        - Да, - признался он.
        - Почему Кристина?
        - Она модная. Молодая. Была.
        - Не такая уж молодая. Журналов глянцевых насмотрелся?
        - Приятно, когда рядом с тобой ухоженная женщина.
        - Виновата: признаю. Это все из-за того, что у нас нет детей. Заедала тоску пирожными. А ты все время пропадал на работе.
        - Иди сюда, - тихо позвал Аркадий.
        Ульяна Федоровна подошла и не обняла, нет, привалилась к нему сбоку, обхватила руками за шею. Так они стояли и молчали.
        - Ты чувствуешь? - тревожно спросила вдруг она.
        - Нет. А что такое?
        - Дымом пахнет! Он все-таки поджег дом!
        Жадность
        Это было похоже на игру в казаков-разбойников. Иван Петрович крался по дому, держа в руке заряженный пистолет и настороженно прислушиваясь к тому, что вокруг происходит. На каждый шорох он вскидывал руку и целился в невидимого противника. Он знал: Ситников где-то в доме, и самое разумное, что можно сделать, это уйти. Сейчас, когда путь открыт, никто не мешает, как раньше, уйти, убежать, скрыться.
        Он хотел уйти с первой же минуты, с того момента, как понял, что в доме посторонние. Что план, казавшийся идеальным, рухнул. Когда неопрятная толстуха, открывшая дверь, назвала его Иваном Петровичем и силой затащила в дом, надо было сопротивляться. Извиниться, дверью, мол, ошибся, и уйти. Бес попутал. Он ведь и куртку не снимал, и держал в поле зрения входную дверь, потому что хотел убежать. Только об этом и думал. И после того, как нашли труп Кристины, тоже хотел уйти. Но потом вдруг понял, что может заполучить кучу денег. И остался.
        Он стал играть в Ивана Петровича и, кажется, заигрался. Во всем виновата его жадность.
        Вот и сейчас мысль о деньгах сидела в голове, как заноза. И мешала думать о чем-нибудь другом. Как только Иван Петрович решал «все, хватит, беги», заноза впивалась в мозг и причиняла боль: а как же деньги? Ты еще их не взял. А без них ты погибнешь. Было так очевидно: или деньги, или жизнь. Жизнь, конечно, дороже, но без денег… Какая же она жалкая!
        Только слабаки и неудачники живут без денег и утешают себя расхожей фразой: не в них, мол, счастье. Деньги - это необходимое условие комфортного существования. Как ни крути, все упирается в них. Когда ты кругом в долгах, это не жизнь, а мучение. Это узел на петле, и если его не разрубить одним махом, веревка затянется на шее. А Иван Петрович очень любил жизнь. Не ту, позорную ее сторону, где кредиторы терзают, как злые сторожевые собаки, не тюрьму и не суму. Мчаться по трассе на блестящей новенькой иномарке на юг, где вино рекой, загорелые девочки и синее, магнитом притягивающее море. Это он любил. Он и начал с того, что взял огромный кредит и, не думая о последствиях, красиво пожил. Но недолго. Молодой был, глупый. Потом возникли проблемы. Он бросил ставший неприбыльным бизнес и стал искать денежную работу. Но долги росли, как снежный ком. Зато связи так же быстро таяли. Потому что он начал занимать у друзей, у тех, кто устраивал его на работу. И, в конце концов, остался и без друзей, и без нее. Заперся у себя в квартире и стал мучительно искать выход. Мысль пустить себе пулю в лоб из-за долгов
ему и в голову не приходила. Надо просто достать деньги. Поэтому Иван Петрович и остался сейчас в доме. Он прекрасно знал, где искать. Ему мешал только Ситников. Ведь тот внезапно исчез. Ушел и… не вернулся.
        Иван Петрович поднялся на второй этаж. Он давно уже решил пристрелить сообщника, раз другого выхода нет… Огонь все уничтожит. Все улики. Найдут на пепелище не четыре трупа, а пять. Хозяев и их гостей. Пока еще разберутся, кто есть кто. От оружия он избавится, охрана на въезде в поселок ничего определенного сказать не сможет. Соседи Телятиных тоже. Дело чистое. Но Ситников с его звериным чутьем прекрасно читал мысли своего противника. И вовсе не спешил лезть под пулю.
        Ситников затаился. Во всяком случае, на втором этаже его не было. Иван Петрович прошел в спальню хозяйки и набил карманы ее украшениями. К его большому сожалению, Аркадий Телятин не баловал жену дорогими подарками. Серьги Ульяны Федоровны были гораздо скромнее, чем те, что красовались в ушах у Кристины, до того как попали в карман Ивана Петровича. Опустошив шкатулку, он задумался. Что дальше? В доме имелось много дорогих вещей, но для того, чтобы их забрать, надо подогнать к крыльцу машину. А это не представляется возможным. Во-первых, Ситников. Во-вторых, машина, на которой тот приехал, по-прежнему торчала в воротах, блокируя выезд со двора. Иван Петрович был уверен, что она ворованная. Кто ж ездит на таких помойках?
        Он вполне мог прихватить с собой пару сумок. Столовые приборы из серебра, навороченный ноутбук хозяина… Картины… Подлинники? Иван Петрович слабо разбирался в живописи. Он знал, что деньги в доме есть. В кабинете, в сейфе. Эх, если бы у него было время! Ведь сейф еще надо открыть! Подобрать верную комбинацию цифр. И если бы не Ситников! Где же он?
        И где хозяева? А вдруг Ситников с ними уже разделался? Это было бы замечательно! Иван Петрович заметил лестницу на чердак и, крадучись, чтобы его не услышали, поднялся по ступенькам. Дверь была завалена мебелью. На тумбочке громоздилось кресло-качалка, для верности к нему был привален тяжеленный масляный обогреватель, армейский. Откуда он у Телятиных и зачем понадобился, непонятно. Отопление работает исправно, полы во многих комнатах с подогревом. Люди иногда и сами не знают, зачем тащат домой всякий хлам. Особенно если это халява.
        Он прислушался: там, за баррикадой, ясно слышались голоса. Один мужской, другой женский. Хозяева нашлись. Иван Петрович не стал их освобождать. Он какое-то время постоял, прислушиваясь. То, что противник теперь всего один, его немного успокоило. Точный выстрел, и все…
        Иван Петрович успел поработать везде, в том числе и в органах. Откуда его, мягко говоря, попросили. Зато сегодня он с блеском выдал себя за полицейского. Сказался опыт. И если бы не Ситников…
        Где же он? А может, ушел? Нет, он не мог уйти, пока не сделает дело, ради которого сюда пришел. Это не человек, а машина. У него только две кнопки - «вкл» и «выкл». А между этими двумя полюсами ничего нет. Никакой возможности договориться. Черт знает что! Надо же было так вляпаться!
        Иван Петрович, крадучись, спустился на второй этаж. Прижался к стене и замер. Постоял немного, прислушиваясь и сжимая в руке пистолет. Всего один точный выстрел… Тихо. Ситников безоружен, иначе все уже было бы кончено. Но у него есть план, который Ивану Петровичу был ясен, за исключением деталей. Как именно Ситников собрался с ним покончить? С хозяевами - понятно. А с ним? Откуда придет смерть? Где она прячется-то?

«Надо уходить», - в который уж раз за этот вечер подумал Иван Петрович, осторожно спускаясь на первый этаж. Оставаться в доме стало опасно. В общем и целом все получилось. Сегодняшний день можно занести себе в актив. В полицию не забрали, карманы набиты побрякушками. Черт с ним, со столовым серебром! С картинами…
        Тут его взгляд упал на дверь в кабинет. Там сейф. А в сейфе - деньги. Сумма значительная. Какое же это искушение! И он дрогнул.
        Сжимая в руке пистолет, Иван Петрович прошел в кабинет хозяина. Желание распотрошить телятинский сейф подогревалось еще и тем, что он не знал только контрольной, пятой цифры. И если бы не Ситников…
        Надо рискнуть. Это тебе не цацки, которые еще потребуется сбыть. Это реальные деньги. Погашенные кредиты. Освобождение от долгов.
        Он на цыпочках вошел в кабинет. Тихо. Спрятаться здесь негде. Особенно такому великану, как Ситников. Не под стол же он залез? На всякий случай Иван Петрович заглянул под стол и отдернул тяжелую портьеру. Никого. Он перевел дух. Взгляд упал на сейф и уже от него не отрывался. До этого момента Иван Петрович еще держался. Боролся со своей жадностью. Но как только почувствовал реальные деньги… Он их будто видел, эти пачки зеленых купюр с портретами американских президентов, лежащие за бронированной дверью. Он приблизительно знал, сколько там. Это было его спасение. И он дрогнул.
        Сначала Иван Петрович попытался открыть сейф, не выпуская из правой руки пистолет. Левой он набрал «один, девять, семь, девять». И задумался. Дальше только методом подбора. Он нажал единицу. «Error», - выдал в ответ сейф. Ошибка. Иван Петрович вытер пот со лба рукой, в которой держал пистолет. Она заметно дрожала.

«Надо успокоиться, - подумал он. - У меня все получится».
        Вторая попытка. «Один, девять, семь, девять»… Два… Мимо. Он все время держал в поле зрения распахнутую дверь в кабинет и напряженно прислушивался. Надо думать не только о деньгах, но и о собственной безопасности.
        Сердце бешено стучало. С каждой новой попыткой шансы увеличивались. Цифр, их ведь не так много. Всего десять. Осталось восемь. Он дрожал от нетерпения. А если начать с конца? С девятки? Нет. По порядку. Слишком уж много девяток получается. И ноль отпадает. Контрольная цифра наверняка другая. По порядку. Спокойнее.
        Когда он набрал тройку, раздался характерный звук. «Open», - высветилось на дисплее. Сердце подпрыгнуло от радости, да так, что Ивана Петровича качнуло. Теперь надо открыть сейф и выгрести оттуда деньги. На радостях и от большого волнения он положил на сейф пистолет и распахнул тяжелую стальную дверцу. Счастье было так близко…
        - Руки подними, - раздалось вдруг негромкое.
        Спина в момент одеревенела. Это был Ситников. Он выждал удобный момент и неслышно вошел в кабинет. Иван Петрович попытался взять себя в руки и успокоиться. Ошибка уже сделана. Как можно было повернуться к двери спиной? Забыть о том, что в доме он не один? Теперь надо исправляться. Он посмотрел на пистолет, лежащий на сейфе на расстоянии вытянутой руки, и судорожно сглотнул. У Ситникова нет оружия. Или есть? Неужели блефует? Для того, чтобы это узнать, придется повернуться к врагу лицом. Так есть или нет? Иван Петрович решил не рисковать.
        Медленно, не отрывая взгляда от пистолета, он поднял вверх обе руки.
        - А ты хорошо знаешь, где искать, - сказал Ситников. - Откуда?
        - От хозяйки, - хрипло ответил Иван Петрович. - Она написала, что во всех отелях муж набирает один и тот же код. Чтобы не путаться. Год ввода советских войск в Афганистан. Телятин чудом избежал призыва и, как он считает, смерти.
        - Все правильно, - тихо рассмеялся Ситников. - Ты Тристан. А я-то гадал, почему ты убил блондинку? Ты просто перепутал. Решил, что тебя использовали и теперь хотят кинуть. Отомстил, да?
        - Давай договоримся? - с надеждой спросил Иван Петрович. - Бери деньги и разбежимся.
        - Мы же хотели поделить их пополам, - насмешливо сказал Ситников.
        - Бери все.
        Иван Петрович постепенно успокаивался. Если бы у Ситникова было оружие, он бы выстрелил. Убил бы, и все. А если еще ведет переговоры, значит, не вооружен. Блефует.
        - Ты, конечно, умный, - размеренно произнес Ситников. - И я бы мог тебя отпустить. Но мне не нужны свидетели. Я в живых никого не оставляю. Такое мое правило.

«Киллер. Я знал это с того момента, как Телятин признался, что нанял киллера. Уж конечно, это не мальчишка. Если не рискну - я труп», - мелькнуло в голове у Ивана Петровича, и на этот раз проклятая заноза, мысль о деньгах, не дала о себе знать. Она свое дело уже сделала. Загнала его в ловушку. Он вскинул руку и схватил пистолет. Все произошло в считаные секунды. Иван Петрович обернулся, чтобы выстрелить в Ситникова, но на курок нажать не успел. Охотничий нож ударил его в грудь. Удар был такой силы, что Иван Петрович завалился на сейф, уронив пистолет. Он даже вспомнил, что уже видел этот нож в холле, на стене. У геральдического щита. Там было что-то еще. Какое-то холодное оружие, которым Ситников, похоже, владеет в совершенстве. Вот чего нельзя было упускать из вида.
        Изо рта тонкой струйкой потекла густая черная кровь. Иван Петрович попытался ее сглотнуть, но крови было слишком много. В конце концов он ею захлебнулся и закашлялся. Сердце, сильное, выносливое, попыталось вытолкнуть нож, но сталь засела крепко. Она и не собиралась поддаваться. Смертельно раненное сердце хотело вытолкнуть нож, но вместо этого выталкивало кровь, и с нею уходили силы. Последний мощный толчок - и Иван Петрович замер. А кровь еще какое-то время жила. Тоненькой струйкой текла по его подбородку на шею и грудь.
        Ситников подошел и небрежно смахнул мертвое тело на пол, освобождая себе путь. После чего вынул из сейфа деньги. Там было сто тысяч долларов, как и сказал Телятин. Рубли Ситников брать не стал. Он взял ровно столько, сколько ему причиталось за выполненную работу. Потом нагнулся и поднял с пола пистолет. Проверил обойму. Она была полной. Этого вполне хватит, чтобы завершить начатое.
        Зачистка уже закончена. Он привык к этому на войне: нельзя оставлять свидетелей, даже если это просто мирные жители. Всех, кто видел, как ты работаешь, а война - это работа, - надо убрать, чтобы они никому не рассказали, насколько качественно ты работал. И не поставили бы под сомнение целесообразность твоих действий. Каждый делает свое дело.
        Ситников (он на самом деле был Георгий Ситников, хотя удостоверение полицейского являлось поддельным) решил начать с гостиной. Там есть камин. Рядом с ним стоит коробка с сосновой щепой на растопку и аккуратной поленницей сложены дрова. Хозяева обо всем позаботились.
        Он давно уже решил поджечь дом. Еще когда спрятал в снегу канистру с бензином. Финальный этап зачистки - все в огонь. А если хозяева вдруг задумают спрыгнуть с крыши в снег… Что ж, он подождет. И не уйдет, пока не будет знать наверняка, что оба мертвы. И хозяин, и хозяйка. Первый нанял его, чтобы убить вторую. Но не обеспечил условия для выполнения задания. А потом еще и передумал. Так не делается. Раз уж ступил на этот путь - иди до конца. Это тебе не помидоры в магазине выбирать, хочу - не хочу, куплю - не куплю.
        Аркадий Телятин вызывал у Ситникова брезгливость. Мужик, который запутался в бабах, не мужик. Но заказчиков не выбирают. А хорошо, что он облажался, этот Телятин. И прогневал Хозяина. Как и всякому идеальному исполнителю, Георгию Ситникову нужен был хозяин. Сам Ситников умел только одно: беспрекословно выполнять приказы. И решения умел принимать только в рамках полученного задания. Иногда, как сегодня, приходилось импровизировать, проявлять смекалку. Но лишь на коротком отрезке, между двумя кнопками «вкл» и «выкл». Ранее он не представлял, кому в мирное время может понадобиться его работа. За что русские могут убивать русских? Оказалось, могут. Игорь Васильевич объяснять ничего не любил, за что Ситников его уважал. Хозяин должен быть по-деловому краток и исполнителя держать на расстоянии. Всякая сентиментальность, даже намек на дружбу, на какую-то там признательность, - это все лишнее. Эмоции любой работе только мешают.
        А хороший выдался день. С Рождеством!
        Ситников представил, как он вернется домой, выпьет сто граммов водки, не больше, и завалится спать. Спал он после работы крепко. И кошмары его не мучили. Покойники не снились. Завтра он отчитается перед Хозяином и получит заслуженный отпуск. И пойдет в горы. Один. Очищаться. Так надо. Так ему велел делать тот, кто научил всему. Командир. После того, как задание выполнено, надо взять какую-нибудь неприступную вершину. Это гораздо труднее, чем покорить неприступную женщину. Потому что неприступных женщин не бывает, и они не наказывают так, как горы, смертью. С ними, бабами, неинтересно.
        Он поднес к поленнице спичку. Сухие дрова занялись охотно. Он встал и направился к бару. Достал оттуда бутылку виски, открыл ее и понюхал: запах неприятный, резкий. Хотя это очень дорогой виски. Здесь, в этом богатом доме, все было по высшему разряду. Но Ситников виски не понимал, он понимал только водку. Ну, еще чистый спирт. Поэтому он без всякого сожаления стал лить янтарную жидкость на пылающие дрова. Они радостно загудели, от костра пошел сильный жар. Пламя лизнуло стену и явно обрадовалось. Обои в гостиной были дорогие и вкусные, с золотым тиснением. Огонь с хрустом и большим аппетитом начал их пожирать. Потом добрался до портьер. Ситников подумал, что теперь все в порядке, и направился к двери. В гостиной становилось жарко.
        Мертвая Кристина смотрела на него с недоумением: а как же я? Но Ситников был к ней равнодушен. Она была не его. И при жизни, и в момент своей преждевременной смерти. Забавная вещица, не больше. Ей повезло, что она умерла так рано и такой легкой смертью. И ее гниющее тело не будут точить черви. Раз - и все! Облачком в небо!
        Для верности он поджег еще и холл. Пришлось принести со двора спрятанную в снегу канистру. Он вовсе не собирался уезжать отсюда на машине, поэтому бензин вылил весь. Марш-бросок по шоссе, в мороз и метель, его не пугал. В горах придется сложнее. Он убивал сегодня много, поэтому вершину наметил ту еще! Надо готовиться.
        Он сунул руку в карман и с досадой нащупал там брелок с ключами от машины. От чужой машины. Водитель, Николай, кажется, так ничего и не понял. Кричал что-то, размахивал руками. Глупый человек. Его не скоро найдут, тело в лесу, закидано лапником. Там же похоронен его глупый мобильник, который все время звонил. Там какая-то Маша. Что за Маша?
        Ситников бросил ключи на пол. Это уже неважно. Он и сам не понял, зачем их взял. Интуитивно. Показать, напугать. Не пригодилось.
        Он вышел на крыльцо и аккуратно прикрыл за собой дверь. За окном гостиной ярко пылал огонь. В холле все еще только начиналось. И это было здорово!
        Во дворе он занял удобную позицию и стал ждать. Холода он не ощущал. Он давно уже потерял чувствительность к тому, что всем нормальным людям доставляет неудобства. К ветру, к дождю. К снегу.
        Ситникову было чуть-чуть любопытно: что они будут делать? Прыгать в снег? Или побоятся? Он - да. Она - нет. Но им обоим сегодня уж точно не повезло, даже несмотря на то что под лоджией, похожей на старческий рот с белыми бескровными деснами, метель намела огромных размеров сугроб. И снег мягкий, пушистый, как перина. Даже если они свалятся в эти пуховые подушки, они не почувствуют их мягкости, потому что уже будут мертвы. Он их подстрелит во время полета, как уток. Она - утка. Он - селезень. Жирный селезень. Он их подстрелит, а потом зажарит.
        Красивая была охота…

01, 02, 03…
        - Аркадий, он поджег дом!
        - Я ничего не чувствую…
        - А я тебе говорю: мы горим!
        Ульяна Федоровна метнулась к открытому окну. Высунулась из него по пояс и отчаянно закричала:
        - Помогите!!!
        - Я тоже теперь чувствую запах дыма… - затрясся Аркадий.
        - Мамочки!
        - Лика, что делать? Неужели все, а? Конец?
        - Не говори ерунды…
        Ульяна Федоровна побежала к двери и принялась яростно швырять на пол стулья, картонные коробки, выпавшие из них книги…
        - Бесполезно, - уныло сказал муж.
        Она все равно боролась. С остервенением двигала стол, пинала ногой валяющиеся на полу вещи, освобождая проход. Когда дверь была расчищена, налегла на нее плечом и крикнула:
        - Помоги!
        Аркадий послушался. Какое-то время они пытались выломать дверь. Она ходила ходуном, но не поддавалась. Черенок лопаты торчал в ручке, и тумба с креслом-качалкой, приваленные снаружи, мешали. Что-то с грохотом упало на пол от очередного отчаянного толчка. Но дверь все равно не поддалась.
        - Без толку, - задыхаясь, сказал Телятин. - Даже если получится… Первый этаж горит. Мы все равно не сможем выйти. Путь отрезан.
        - Но что-то же надо делать?!
        Пока они чувствовали только запах дыма, но сам дым не видели.
        - Хоть кто-то должен приехать, - дрожащими губами еле выговорила Ульяна Федоровна. Сказать о том, что готова умереть, это одно, но когда до этого доходит, желание жить оказывается сильнее. Всего-то сорок пять… Как мало… И по большому счету, не было никакого несчастья… До сегодняшнего дня… - Мы позвонили всем. Всем, кому могли. Пожарным, в «Скорую», в полицию…
        - Когда-то они приедут!
        - Когда-то еще загорится по-настоящему!
        Она ошиблась. Огонь ленив, он медленно разгорается, и если ему не дают воли, ведет себя, как ворчливый старик. Зевает и то и дело норовит затухнуть. Зато разозлившись, вырвавшись из-под контроля, да еще почуяв кровь, превращается в дракона, который рвет и крушит все. Мстит за то, что его разбудили, да еще принялись насильно кормить.
        А современные отделочные материалы словно созданы для того, чтобы гореть. Все эти пластиковые панели, навесные потолки… Гостиная вспыхнула в мгновение ока, и дым повалил черный, густой. Он быстро достиг чердака, и Ульяна Федоровна закашлялась.
        - Мы задохнемся, - сказала она мужу. - Дым ядовитый. В отделке много пластика.
        - Я хотел, чтобы было красиво, - пробормотал Аркадий.
        - Надо прыгать, Аркаша.
        - Что ты, что ты! - замахал руками муж. - Давай подождем!
        - Чего?! - заорала она.
        Кинулась к окну и попыталась в него протиснуться. Почти получилось. Теперь надо вылезти на крышу и скатиться по ней на самый край. А дальше - в снег. Высоко, конечно, но внизу огромный сугроб. Если повезет…
        Шанс на спасение был, и Ульяна Федоровна не колебалась. Надо прыгать! И тут она поняла, что если вылезет на крышу первой, то Аркадий сгорит заживо. Он прыгать не будет.
        - Аркадий! Живо сюда!
        - Нет…
        - Я кому сказала!
        - Лика, я не могу…
        - Гад! Сволочь! Полезай в окно, скотина!
        Она орала и топала ногами. Аркадий растерялся. Он уже и сам не знал, чего бояться. Решиться ли на смертельный прыжок либо задохнуться в ядовитом дыму. От страха он почти отключился, только дрожал и икал, наверное, от холода. В открытое окно дул ледяной ветер.
        Жена схватила его и потащила к окну.
        - Иначе я сама тебя убью! Прыгай же!
        - Нет, нет, нет… - твердил он, вылезая на крышу. Окно было узким, и Телятин протиснулся в него с трудом, обдирая бока.
        Господи, как же там оказалось холодно, на улице! И как невыносимо жарко стало в доме! Жена изо всех сил подталкивала его в спину. Он вдруг испугался и отчаянно уцепился за подоконник.
        - Я не могу! Нет!
        И тут она со злостью, что есть сил, ударила кулаком по его одеревеневшим пальцам. Телятин взвыл и разжал руки. Его понесло по обледенелой крыше, словно мешок с тряпьем. Отчаянный крик Аркадия Павловича почти заглушил вой сирен. К дому подъезжала пожарная машина, следом за ней «Скорая». Казалось, во дворе, как в колодце, гуляет эхо. Теперь выли не две машины, а три. Или даже четыре. С забора вдруг посыпались во двор плечистые мужики в камуфляже. Никто не обратил внимания на выстрел. Все подумали, что это с треском обвалилась балка в горящем доме.
        - Тарань ее! - отчаянно крикнул кто-то.
        Застрявшую в воротах легковую машину буквально внесла во двор пожарка. Из нее тут же посыпались люди в касках и спецодежде и торопливо начали разворачивать брандспойты. К упавшему в снег Телятину кинулись врачи.
        И тут на крыше появилась женщина. Аркадий Павлович всего этого уже не видел, он был без сознания. Зато люди внизу закричали и замахали руками. В спину женщине из смешного окошка, похожего на скворечник, валил густой черный дым. Она казалась такой толстой, неуклюжей. И нелепой.
        Но по крыше дома съехала так лихо и уверенно, будто всю жизнь только этим и занималась. Она была спокойна: Аркадий прыгнул. Он жив, не может быть, чтобы разбился. Все будет хорошо.
        Так она думала, когда на самом краю обледеневшей крыши закрыла глаза и даже попыталась прочитать единственную известную ей молитву. Но молитва была длинной, а времени мало. Она успела только сказать:
        - Ох!
        И плюхнулась в мягкий снег. Какое-то мгновение было трудно дышать. Казалось, на грудь положили свинцовую плиту. Потом вдруг легкие обжег морозный воздух, и она поняла: жива. Невыносимо болела правая нога, голова гудела. «Похоже, у меня сотрясение мозга…» - подумала Ульяна Федоровна.
        - Она сейчас замерзнет! Быстро одеяла, спирт!
        - Носилки! - крикнул кто-то.
        - Надо сделать ей укол…
        Она была в сознании, когда санитары несли ее в машину «Скорой помощи», стоящую за воротами. Во дворе стало жарко, как на экваторе. Дом, похожий на огромный огненный шар, пылал, хотя пожарные старались. Поливали его из брандспойтов, закидывали снегом. Уже было понятно, что имущество Телятиных не спасти, отстоять бы хозяйственные постройки и соседей. Они стояли тут же, перепуганные насмерть.
        - Я вас прошу! Прошу вас! - отчаянно кричал враз протрезвевший Сашка, сосед. - Любые деньги! Только спасите!
        - Да иди ты на…! Не мешайся!
        - Родненькие, спасите! Лейте с той стороны, где наш дом! Любые деньги!
        - Мужики, уберите его кто-нибудь!
        - Телефон надо брать, когда звонят, - простонала Ульяна Федоровна. Ей уже стало легче. На морозе дышать было легко, да и обезболивающее подействовало.
        На снегу, почти у самых ворот, лежал огромный мужчина. Ульяна Федоровна не сразу поняла, что это Ситников.
        - Его у… убили?
        - Вы о чем?
        К ней нагнулся врач.
        - Убийца… В доме был убийца.
        - Вам нельзя волноваться.
        - Подождите, - взмолилась она. - Еще одну минутку…
        Двор был полон народа. Да и за воротами толпа. Прибежали испуганные соседи со всех концов коттеджного поселка. К пожарищу их не пускали, они толпились за забором, оживленно обсуждая происшествие.
        - Катковы фейерверки запускали…
        - Это они подожгли…
        - Вы не имеете права! - слышала Ульяна Федоровна визжащий голос Ленки. - Мы тут ни при чем!
        - Запрещать надо это баловство…
        Сколько же здесь было машин! «Скорая», две пожарных, полиция… Ульяна Федоровна сбилась со счета от мелькавших перед глазами людей. Ее дом, пять лет жизни, милые сердцу безделушки… Ничего нельзя спасти. Странно, она ничего не чувствовала. Потом вдруг вспомнила:
        - Ваня!
        - Женщина, вы куда? Лежите!
        - Там человек! Вы что, не поняли?! Живой человек! - рвалась она из рук санитаров.
        - Его спасут.
        - Он в подвале! Он там заперт! - рыдала Ульяна Федоровна. Нога… Проклятая нога… Она не могла встать. Кажется, это перелом.
        - Вы бы о муже так убивались, - сказал кто-то.
        - Муж? А что с ним? - вскинулась Ульяна Федоровна.
        - Живой. Без сознания только. Ребра сломаны, многочисленные ушибы, рука… Открытый перелом… Давайте ее в машину…
        - Еще одну минуточку… Погодите…
        Она не могла удержать слез. Горела ее любовь, ее надежда на новую жизнь, горели мечты. На краю поселка пылал огромный факел. И никто не понимал…
        К машине «Скорой помощи», куда уже заносили Ульяну Федоровну, подошел грузный пожилой мужчина с усталым лицом, одетый в поношенную дубленку.
        - Она в сознании? - спросил он у врача.
        - Да. Пока. Мы хотели ей укол… Снотворное и успокоительное… Такой стресс…
        - Погодите. Ульяна Федоровна, вы меня слышите? - зампрокурора, а это был он, нагнулся над стонущей женщиной.
        - Да.
        - Что здесь произошло?
        - Аркадий вам звонил. Он все объяснил.
        - В доме вы были вдвоем?
        - Нет.
        - Что, позвали гостей на Рождество?
        - Д-да.
        - Тогда я не понимаю: как нанятый вашим мужем киллер решился выполнить свою работу в присутствии стольких свидетелей? Я правильно понял, что Аркадий Павлович хотел вас убить?
        - Д-да. Не совсем.
        - Тогда объясните мне…
        - Гражданин, потом, - вмешался врач, видя, как побелела Телятина. - Она пережила сильный стресс, прыгнула с крыши. У нее, возможно, переломы.
        - Хорошо, - сдался зампрокурора. - Потом так потом.
        - Савелий Игнатьевич, - позвала Телятина, чувствуя, как правую руку мажут чем-то холодным, пахучим.
        - Да?
        - Там, в доме, люди. Много людей. Они… мертвы.
        - Много - это сколько?
        - Двое. А может, трое. Четвертый лежит у ворот. Что с ним?
        - Пустил себе пулю в голову, - устало сказал зампрокурора. - Самоубийство.
        - Не может быть!
        - Почему?
        - Это он нас всех…
        Ульяна Федоровна не договорила. В правую руку впилась игла.
        - Несчастная женщина, - сказал кто-то.
        - Такой дом сгорел…
        - Это не мы! - надрывалась Ленка Каткова. - Мы не виноваты!

«Скорая» уехала. Пожар постепенно затихал. Соседний дом отстояли, даже забор остался цел. Но долго еще в элитном коттеджном поселке пахло гарью и жители ходили напуганные. Охранников тут же уволили, наняли новых. А потом клубок рождественских событий постепенно стал распутываться, поползли слухи. Мол, на пожарище нашли несколько трупов и вообще здесь орудует маньяк. Кое-кто даже решил продать дом в проклятом месте, и в Интернете появилась парочка объявлений. «Свежий воздух»,
«прекрасный вид», «развитая инфраструктура» и тому подобное. И цена смешная.
        Прекрасный вид портили обгоревшие руины на краю поселка. Покупатели приезжали и тут же уезжали. В конце концов, на общем собрании жильцов было решено потребовать от Телятиных привести вверенную им территорию в порядок.
        А потом вдруг выяснилось, что Аркадия Телятина из больницы увезли в тюрьму.
        Занавес
        Прошла зима, наступила весна. Ранняя, бурная. Из разомлевшей на солнышке земли торопливо, словно боясь опоздать, полезла трава, а на припеке проклюнулась мать-и-мачеха, сначала робко, несмело, потом вдруг высыпала, словно краснуха, утверждая плюсовую дневную температуру. Холодам конец!
        И тогда в поселке появилась Ульяна Федоровна. Приехала на машине, за рулем сидела сама. Ее не сразу узнали, так она похудела, к тому же была в черном. И волосы темные, а не светлые, как раньше. Она вдруг перестала краситься в блондинку. Ни у кого бы теперь язык не повернулся назвать ее Телятиной, как прежде. Это уже была другая женщина. Совсем другая. К ней сунулись было соседи:
        - Вы с Аркадием собираетесь что-нибудь делать с домом?
        Она посмотрела так, что сосед мигом закрыл рот и испарился.
        - Аркашка-то уголовник, - сказал он жене. - С такими лучше не якшаться. А то зацепит, хоть краем, век не отмоешься. Не вздумай к ней ходить, слышишь?
        Жена молча кивнула.
        Ульяна Федоровна тем временем прошлась по пепелищу. Она ничего не искала, просто оценивала масштабы работы. Все теперь было на ней. Муж находится под следствием, и скоро должен состояться суд. Он во всем признался и указал на своего бывшего друга Гарика как на посредника. Теперь они изо всех сил топят друг друга, выговаривая снисхождение. Имя второго убийцы в материалах уголовного дела не фигурирует.
        Следователю сказали: случайный человек. Посыльный. Принес заказ, еду из ресторана к праздничному столу, и решил отогреться в доме. Мороз, метель. Не звери же хозяева, впустили. Кто ж знал, что так выйдет? Что касается Вани, тут все было очевидно. По шапке получил его наставник, который не имел права посылать стажера на вызов. Ваня ведь еще не вошел в должность, не имел звания и вообще проходил в органах испытательный срок. Учинили служебное расследование, завели дело.
        Ульяна Федоровна была занята с утра до ночи. Ее без конца вызывали к следователю, то по одному делу, то по другому, она то к адвокату ходила, то носила мужу передачи. И мечтала об одном: поскорей бы суд. Потому что дела на фирме тоже требовали ее постоянного присутствия.
        Она так хотела изменить свою жизнь. И изменила. Теперь она вставала в шесть, ложилась за полночь, начала потихоньку пить коньяк от усталости, от нервов, и перед тем как заснуть, плакала в подушку. Вместо ожидаемого счастья пришло несчастье. Все от нее шарахались, как от зачумленной, фирма тонула, адвокаты тянули деньги.
        До Рождества она мечтала об Аркашиной смерти, а теперь спасала неверного мужа изо всех сил. Мечтала уже, чтобы он вернулся домой и они тянули бы эту лямку вдвоем. Потому что для одной женщины, уже немолодой и много пережившей, это непосильная ноша. Жила она в московской квартире, той самой, которую они с мужем раньше сдавали за большие деньги. Сейчас этих денег у Ульяны Федоровны не было. Как не было у нее больше загородного дома и нескольких банковских счетов, которые пришлось закрыть. Адвокат запросил неслыханные деньги, и она покорно заплатила. Она стала одинокой и несчастной. Только это несчастье сильно отличалось от того, в котором она жила раньше. То, что казалось ей большим горем - одиночество и скука, сытая, с комфортом обставленная, - превратилось в недосягаемую мечту. Одиночество осталось, но если раньше ее окружали безразличные люди, теперь это были враги. Все спешили воспользоваться оставшимся без хозяина добром, наложить лапу и буквально рвали его на части. Адвокаты, сотрудники фирмы, банки…
        Она было кинулась к жене Гарика, Галине, поплакаться, надеясь, что общее горе их сблизит, но та ее приняла враждебно. Ее даже на порог не пустили. Обе женщины, раньше ненавидевшие своих мужей, предававших их с любовницами, вдруг переменились к ним совершенно. Как только каждая получила супруга в безраздельную собственность (кому он, зэк, нужен?), дамы принялись отстаивать эту собственность, грызться за нее зубами, с воплями кидаться на обидчиков, даже если те были правы. Ульяна Федоровна не считала себя виноватой, ведь это ее хотели убить, но дружбы Галины ей это не вернуло. Они разругались окончательно, когда Ульяна Федоровна дала честные и правдивые показания. Подтвердила, что муж звонил Игорю Васильевичу и просил все отменить. А тот распорядился убрать всех свидетелей. Ситников официально работал в ЧОПе, так что все сходилось.
        Жизнь Телятиных превратилась в мучительное ожидание. Многие люди ждут суда месяцами, а то и годами. Томятся в следственных изоляторах, тупея и теряя надежду. Отзвенела весна, и тут же полыхнуло лето невиданной жарой, которая длилась три недели. Адвокат все ходил по инстанциям, как он таинственно сообщал Ульяне Федоровне по телефону, договаривался. Она понимала, что чем дольше тянется следствие, тем больше он получит денег. Но платила.
        Закончилось все осенью. И ей еще повезло!
        На суде супруги проявили невиданное благородство. Аркадий Телятин ни слова не сказал о том, что жена его тоже заказала, а она во всеуслышание заявила, что мужа прощает, и со слезами умоляла суд о снисхождении. Об условном сроке. Причем слезы были настоящие, это видели все. Гарик о виртуальном романе Телятиной ничего не знал. Его версия была такая: Аркадий его шантажировал, говорил, что расторгнет договор с принадлежащим ему частным охранным предприятием, а с работой нынче напряг. Мол, он, Гарик, вынужден был уговорить своего сотрудника совершить заказное убийство. А куда деваться?
        Кто ж знал, что человек не в себе и положит столько народа? Перестрелял всех и пустил себе пулю в лоб. Бывает. Причем не только у нас, но и в процветающих капиталистических странах типа Америки и даже Финляндии. Читайте, товарищи, прессу. За психов никто отвечать не обязан. Как его на работу взял? А справки у него оказались в порядке. Даже фальшивое удостоверение полицейского имелось. В кармане нашли. Мастак был подделывать документы. Одно слово: псих.
        О деньгах не прозвучало ни слова. О тех ста тысячах долларов, которые Ситников прихватил из открытого сейфа. Как и не было их.
        Гарик вовсе не отрицал, что являлся посредником в деле о заказном убийстве, но валил все на Телятина: решение принято под давлением, и никакого приказа о поджоге и ликвидации всех свидетелей он, фактический владелец ЧОПа, где работал Ситников, не отдавал. Это все домыслы несчастных людей, лишившихся своего имущества.
        Суд развел руками. Так-то оно так, но четыре трупа?! Путаное дело. И дали хоть и не на полную катушку, но и не условно, как просили адвокаты, а колонию строгого режима. Обоим.
        Вот так и закончилась эта история. Или почти закончилась.
        Осталось выяснить, кто из героев заработал приз зрительских симпатий.
        На бис
        - А ну, живо! Пропустили все! Эй, посторонитесь! Вон те шикарные розы - это мне! Мужчина, дайте сюда! Это мое! Все поняли?
        Поскольку все началось с меня, я и вышла на поклон первой. Меня зовут Кристина. Прекрасное имя, правда? Я сразу поняла, что жизнь удалась. Что мне, в отличие от всяких там Маш и Даш, уготована судьба королевы, повелительницы. Модное имя, высокий рост, модная одежда, модная стрижка. Мама-портниха одевала меня как картинку. У нее обшивалось полгородка, почти все мои учителя, включая директора школы, поэтому оценки у меня всегда были хорошие. Я уже тогда поняла: можно иметь знания, а можно иметь связи. Последнее гораздо ценнее. Я была самой красивой девочкой в школе и могла выйти замуж еще в семнадцать лет. Но решила не спешить. Семья, сопливые детишки… Провинция… Фу… Мне нужно было собственное королевство. И поближе к столице.
        Сначала я мечтала стать киноактрисой. Большому экрану явно не хватало такого лица, как мое. С прямым коротким носиком, чуть раскосыми карими глазами и родинкой на левой щеке, похожей на гречишное зернышко. Сволочи, не оценили мой талант. Я говорю о гадах в приемной комиссии. Взяточниках и хамах. Понятно: в актрисы берут только по блату. Только своих. У меня 90-60-90, какого рожна вам еще надо? С дикцией не все в порядке? А вы слышали, как я матерюсь? Ах, это не по теме… Да идите вы все… Я вам еще покажу!
        С тех пор прошло…
        Только тс-с-с… По паспорту мне совсем не столько, сколько я всем говорю. Не тридцать с… А тридцать с… Нет, у меня язык не повернется сказать, сколько мне на самом деле лет. Это моя самая большая тайна.
        Что это я все время о возрасте? Да потому что наболело! Жизнь идет, конкурентки молодеют. Посмотрите-ка на них! Ишь! Расплодились! Модели, чтоб их… Вот я! Я была моделью! Когда я с шумом отпраздновала двадцатилетие в пафосном московском кабаке, мода на конкурсы красоты как раз была в зените. Сколько их проводилось, мамочки! Я участвовала во всех. Скажем так: проходила кастинг. Пару раз даже прошла. У меня есть алая лента с золотыми буквами: «Мисс Очарование». Тогда же я чуть не вышла замуж во второй раз. Меня не устроило королевство. Показалось маловатым.
        Третий шанс у меня был в двадцать пять. И королевство было побольше. Но в последний момент я передумала. Познакомилась с продюсером, который обещал пропихнуть меня в сериал, если я с ним, разумеется, пересплю. Я все сделала, как надо, и он на самом деле оказался продюсером, я холостыми не стреляю, и роль свою получила, только проект сразу закрыли. Сказали, не пошло. Вот сволочи, снимать не умеют! Ну почему вокруг одни бездарности?
        Как это всегда бывает, если сразу же засветился в успешном проекте, то тебя приглашают в следующий. И даже в случае его провала не выбрасывают из обоймы, как отстрелянный патрон. Ведь был же успех. Почему-то успех не считают случайным. Успех, он заслуженный, а от последующих неудач никто не застрахован. Медаль «За заслуги» уже висит на груди, и все смотрят в первую очередь на нее. На медаль, не на грудь. А вы что подумали? Как я, так сразу - грудь! А я, между прочим, гениальная актриса! Мне просто не повезло! Ведь если первый проект оказался провальным, то это все, конец. Редко кто получает второй шанс. Вот и я не получила.
        - Кристина? Ах, это та, которая…
        Это как клеймо. Берут либо тех, кто похож на чистый лист бумаги: пиши, что хочешь. Не засвеченных. Либо с багажом, в котором есть перечень заслуг. А если там одна лишь фраза «снималась в проекте, который сразу закрыли», разговор окончен.
        - Дайте же мне еще один шанс!
        - Девочка, вас, таких, много. По шансу на каждую, и то не хватит. А ты требуешь второго. Расслабься и получай от жизни удовольствие.
        После этого я уже была согласна на любое королевство. Только мой принц обиделся. Ждать не стал, женился на другой. Вы бы видели эту швабру! Но она пулей родила ему ребенка. Я решила, что все равно их разведу. Это была не любовь, а принцип. Я легла в клинику пластической хирургии и сделала себе шикарную грудь. К тому моменту мне уже было тридцать. Но тс-с… Не будем о возрасте.
        Грудь получилась на славу, я к тому же и губки подкачала, силикончику в них добавила. Потом освоила татуаж. Глазки, бровки… Кто бы смог устоять? Он и не устоял.
        Мы опять стали любовниками. Только швабра - бац! Рожает ему второго! Вы подумайте, какая стерва! Я бы тоже родила, но у меня же везде силикон! Татуаж! Все накладное-вшивное-приставное! Говорят, носить ребенка, имея в груди импланты, - страшная боль. Надо либо вынимать их, либо терпеть. Мне знакомая рассказывала. Она не выдержала - легла на операцию. А я только-только обжилась с новой грудью. Кайф начала получать. Боль я переношу с трудом. Не королевское это дело - терпеть. А вынуть свою красоту я пока не готова. Дети подождут.
        Короче, он так и мотался между роддомом и моей постелью. У швабры после родов начались какие-то осложнения. Я не сильно переживала. Знала, что все равно он будет мой.
        Потом до меня вдруг дошло: мне перестали делать брачные предложения. Как там говорится? Бог троицу любит? У меня было ровно три шанса выйти замуж. А после судьба на меня обиделась: да сколько ж можно, дорогая? Принцы на дороге не валяются. И - все. Я подумала, что это возраст, вышла в тираж. И запаниковала. Еще раз легла в клинику. Подправила личико. Освежила татуаж.
        Стала ездить по модным курортам. Изображать «тоскующую» вдову. Любовников было сколько душе угодно. Но все они, после того как заканчивался курортный роман, оказывались женаты. У кого два ребенка, у кого три. А то и четыре. Жены нынче пошли предприимчивые. Знают, как обезопасить свой брак. А ведь как врали, сволочи! Это я о своих любовниках. Один даже паспорт показывал. Говорил: гражданский брак, а там, мама дорогая! Теща - чуть ли не замминистра! Как он мне тогда сказал:
        - Ты, конечно, красивая женщина, Кристина, но я привык к комфорту. Карьера в министерстве мне дороже, чем любовь. Любовь рано или поздно кончается, а деньги нужны всегда.
        Поняв, что шансов больше не будет, я изо всех сил вцепилась в последний, третий вариант. Мой принц к тому времени стал корольком. Именно так, не королем, а корольком. До олигарха недотянул, но связями оброс, и доходец имел неплохой. Я не прочь была стать королевочкой, раз империи уже разобрали. Я даже поехала на тот же курорт, что и его жена. Узнать ее получше, найти слабые места. Это она думает, что я втерлась в ее семью после того знакомства в элитном отеле. Он ведь нас друг другу не представлял, ее благоверный. Это, мол, жена, а это любовница.
        Узнав, что мы подружились, наш общий муж сначала пришел в бешенство. Я думала, он меня убьет. Состоялся серьезный разговор. Потом он сказал:
        - Ты еще красивая женщина, Кристина.
        Он так и сказал, сволочь! Еще.
        И дал мне совет. У меня, девочка, двое детей. А дети - это святое. Они пока маленькие, их надо выучить, пристроить. Если ты меня будешь ждать, твоя молодость так и пройдет в ожидании. Но есть у меня друг, а у него жена бесплодна. Займись-ка ты пока им. Что мне оставалось делать? У жизни свои законы, далеко не такие, как в математике, и кратчайшее расстояние между точками не всегда прямая.
        Я все про них узнала. Про двух приятелей. Совместный бизнес - это хорошо. Деньги - вот мощнейший рычаг, способный сдвинуть любой, даже самый огромный камень. Надо прибрать к рукам сначала один бизнес, а потом и другой. И я всерьез занялась Аркадием Телятиным. Схема была отработана: поехать в тот же отель, что и его жена, свести знакомство. Когда и куда она едет, мне сказал Игорек. Возможно, он просто хотел спихнуть меня другу, а может, имел далеко идущие планы.
        Что касается моего плана, то он удался. И тут, о чудо! Судьба дала мне четвертый шанс! Телятин в меня влюбился! А дальше…
        Избавиться от жены была его идея. Я удачно изобразила «беременность». Главная сволочь тут, конечно, лапочка Игорек. Роман-то с Телятиным он мне организовал. Дал наводку. И я бы с радостью вышла за Аркадия замуж… И продолжала бы ждать… Ведь Игорек мне ясно сказал: займись пока им. Пока.
        Нет, это не любовь. Это принцип. Или все-таки любовь? Я потратила столько лет, чтобы вернуть вещь, которую всегда считала своей! Черт бы побрал этого продюсера! Эти розовые мечты о кино! Провальный сериал, который провалил всю мою жизнь!
        Пристрелите меня, пожалуйста, я вас умоляю! Я почти уже вышла замуж по расчету, чтобы добиться брака по любви! А ведь у меня все могло случиться гораздо раньше! Счастье было так близко, не упусти я его тогда, да… нет, не будем о возрасте. Неважно, сколько лет прошло с тех пор.
        - Кристина, ты еще красивая женщина…
        После этих слов лучше умереть. Я и умерла.
        - Я здесь главный герой, на этом рождественском ужине, где подали жаркое из человечины, и эта дамочка, по идее, должна была меня пропустить на поклон. Вот же дрянь! Да разве она уступит? На розы я не претендую, пусть подавится, но моя исповедь гораздо важнее. Я должен объяснить, почему ее пристрелил, эту Кристину. Потому что ранее я этого сделать не успел. Я тот самый загадочный убийца, которого все тщетно пытались вычислить, и пришло время растолковать, что и как.
        Вот представьте: человек придумывает гениальный план. Я, кстати, всегда считал себя очень умным. Лет до четырнадцати я не помню себя и своих мыслей. Кажется, их не было. Мама сказала, что я был болен. Мне вроде бы ставили диагноз «умеренная степень дебильности». Моя голова была чересчур огромной, а рефлексы снижены. А потом вдруг рухнула стена, отгораживающая меня от окружающего мира. Отовсюду хлынули запахи, звуки, образы. Такие яркие, что глазам становилось больно, а барабанные перепонки чуть не лопались.
        Я увидел мир. Услышал человеческую речь. Понял, о чем люди говорят. И о чем они думают. Голова перестала расти, в то время как ноги, руки, все мое тело… Оно стремительно удлинялось, и голова вскоре стала ему соответствовать. О дебильности, в любой ее степени, уже не было и речи. Я быстро стал обгонять в развитии своих ровесников, словно наверстывая упущенное. Я смотрел на них с презрением, потому что был уверен: я отношусь к особой породе людей. К тем, кто правит миром.
        Люди делятся на умных и дураков. Дураков гораздо больше, они сбиваются в стадо, которым управляет кто-нибудь очень умный. Кто стрижет с них шерсть. Дураки, конечно, ропщут, но, поскольку они глупы, терпят. Им время от времени швыряют подачки, но это не главное в управлении дураками. Главное, это внушить им мысль, что управление стадом вещь чрезвычайно сложная. Ведь дураки боятся ответственности. Они побузят да и поклонятся в ножки умному. Еще и дань принесут.
        Себя я всегда причислял к умным. Следовательно, мне не требовалось ни на кого работать. Только на себя. И учиться не надо. Это дураки получают знания через кого-то, им обязательно нужен посредник, тот, кто намеренно или потому что сам недалекого ума, искажает действительность, ведь дураки не должны знать правду. Их и учат быть дураками. Умные же люди делают собственные умозаключения, изучая окружающий их мир. Совершают открытия. Переписывают правила. Чтобы стать во главе человеческого стада, надо написать ему законы, которые устроят его больше, чем прежние, написанные другим вожаком. Я не хотел, чтобы меня учили быть бараном. И после школы никуда не стал поступать.
        Мама была против. Она-то как раз хотела, чтобы я был, как все, учился, потом работал. А я пошел в армию, чтобы мне это больше не мешало. Отслужил - и свободен. Вернувшись, я увидел, что мир изменился. Он, черт возьми, был уже поделен! Но для умного человека всегда найдется местечко.
        История о том, как я разорился, неинтересна. А причина: потерянные годы. Не я виноват, а армия. Зато завязанные там знакомства впоследствии пригодились. В частности, в милицию (тогда еще милицию) меня устроил армейский друг. Не сложилось.
        Я без конца менял места работы, пытаясь отыскать в поделенном мире хоть маленькую нишу. Собрать хоть небольшое, но собственное стадо. Я сочинял для него законы, но они почему-то никого не устраивали. Никто не хотел идти в мой загон. В итоге я сам оказался заточенным в четырех стенах. Единственное окно в мир - Инет. Но и там я не прекращал своих попыток. И вот, свершилось! Мой гениальный ум наконец произвел на кого-то впечатление!
        Я сразу же поставил ей диагноз: романтическая дура. Ведь она клюнула на сказку о почке. Поверила, что я хочу продать бесценный орган, чтобы заплатить долги. И я стал возделывать эту благодатную ниву, боясь только одного: как бы не спугнуть овцу. Она была всего одна, но зато с какой шикарной, густой и длинной шерстью! О! Она стоила целого стада!
        И все получилось. Она даже перевела мне деньги, чтобы я мог купить оружие. Оно у меня уже было на память о работе в милиции. В те времена, когда я там служил, оружие из горячих точек в Россию поступало бесперебойно и в таких количествах, что хватило бы вооружить армию небольшого европейского государства. Один ствол я таки заныкал. А деньги дамочки мне очень пригодились. Удалось потянуть время. Кредиторы дали мне маленькую паузу. Я сказал, что скоро полностью расплачусь с долгами, а это первый взнос.
        Когда дверь открыла толстуха, я растерялся. Мы так не договаривались. Муж должен был остаться дома один и находиться в сильном подпитии. Я не сразу понял, кто она. Принял ее за прислугу. Потом вдруг выяснилось, что это жена. Но тут появилась женщина по имени Кристина, которая заговорила со мной о выполнении заказа. И я почему-то решил, что переписывался с ней.
        Я знаю, что далеко не красавец, женщины всегда ценили меня не за внешность, но был уверен, что и она себя приукрасила. Что ей под сорок, или даже за, она скорее пухленькая, чем стройная, волосы крашеные. Я был уверен, что мы договоримся. И после того, как муженек отойдет в мир иной, вместе будем владеть всем движимым и недвижимым. А в благодарность, что я освободил ее от тирана, она заплатит мои долги.
        Что же я увидел? Совсем не то, что ожидал. Предприимчивую особу, которая вовсе не собиралась кидаться ко мне в объятия. Она моими руками хотела устранить соперницу, кинуть мне кость, а себе забрать вырезку.
        Дальше началось черт знает что. Перед моими глазами вновь выросла глухая стена, на которой красными буквами было написано: умеренная степень дебильности. Потому что я ничего не понимал. И растерялся.
        Как потом оказалось, никто ничего не понимал. Произошла путаница, потому что в дом пришли два киллера. По одному от каждого супруга. Но я-то этого не знал! И они не знали, пока не пришел второй! Играли со мной, и я подумал, что меня просто используют.
        В отчаянии я вдруг подумал, что врачи не ошиблись. Оттого-то все мои беды. Я дебил, неважно, в какой степени. И учиться не захотел не потому, что и так умный, а просто испугался: не потяну. Это была лишь отговорка. И мама это поняла, но ничего не могла поделать. Ослиное упрямство - одно из определяющих качеств идиота.
        И мои огромные долги - следствие моей дебильности. Я дурак, вообразивший себя умным. Хотел использовать людей, а люди вовсю использовали меня. Вытянули из меня все до копейки. Я даже квартиры лишился! Ну, не дурак? Стоя перед стеной с написанным на ней диагнозом, я вдруг увидел себя таким, какой есть на самом деле. И мне стало не по себе.
        А Кристина вдохновенно рассказывала, как собирается меня использовать. Мне обещали еще столько же, то есть какие-то жалкие двести тысяч, в то время как, идя сюда, я рассчитывал на миллионы.
        В общем, я решил, что меня провели. И кто? Какая-то блондинка! Вот до чего дошло! Даже женщина может меня обмануть! Какой же я баран!
        Я решил ее убить. Перехитрить. Доказать, что я вовсе не такой. Что это ошибка. Я умен. И никому не подвластен. Мною нельзя управлять, это я управляю миром, влияя на дальнейший ход событий. Она решила, что умнее меня? Так пусть она умрет. Мой план был таков: мы с толстухой спускаемся в подвал, там на пару разыгрываем комедию с заказным убийством, зовем Кристину и… Я собирался подставить толстуху. Убить Кристину из ее пистолета. К тому же у толстухи был мотив. Кристина в итоге мертва, толстуха в тюрьме за ее убийство, а я чист и отмщен. Непонятно только, откуда в этой комбинации возьмутся деньги. Но есть еще толстяк. Телятин, который за все заплатит. План был дебильный, но я в то время оказался не в форме. И видел только стену. Мир снова стал серым и тусклым, как в детстве.
        Когда этот план не удался, я поджег гараж, чтобы отвлечь внимание. Но сначала потихоньку вытащил из кармана у хозяина пистолет. Мне надо было разыграть козырную карту, орудие убийства, чтобы заставить барина заплатить. Когда Телятин вышел во двор, я забежал в дом. Толстуха была на кухне. Я вошел в гостиную.
        - И как ты собираешься ее убивать? - спросила Кристина, прихлебывая вино и глядя на меня снисходительно. - Надеюсь, ты не передумал?
        - А если передумал?
        - Тоже мне, киллер, - фыркнула она. - Да ты просто дебил. Не можешь придумать ничего стоящего.
        Этого ей не следовало говорить. Какое же у нее было удивленное лицо, когда она умирала! Вот же странная! Походя обижала серьезных мужиков и надеялась, что ей это простят лишь потому, что она женщина!
        Когда я узнал, что ошибся… Но это отдельная история. Диагноз, поставленный мне в детстве, и в самом деле оказался ошибочным. Но чтобы доказать это, я убил человека. Это ли не глупость? Так кто же я? Дебил и есть!
        Пристрелите меня, пожалуйста! Убейте несчастного идиота, который испугался собственной тени.
        Что называется, напросился. А тот человек… Он в самом деле меня переиграл. Наказание по преступлению: а не думай, что ты самый умный. И что тебе нечему учиться.
        Как меня на самом деле зовут? А это важно? Я хочу остаться Иваном Петровичем. Потому что я полное дерьмо, и нечего марать имя, данное мне родителями. Мама, кстати, давно умерла. У меня нет ни братьев, ни сестер. Природа мудра. Может, таким, как я, и незачем размножаться? Тупая ветвь эволюции. Я вовсе не рассчитываю, что меня пристрелят из жалости. Я желаю пройти естественный отбор. Это справедливо…
        - Не толкайте меня в спину, пожалуйста! Я вообще могу выйти на поклон последним. Женщина с букетом у сцены? Да, меня Ваней зовут. Что, это мне? Телефончик? Да она мне в матери годится!
        Я, если честно, вообще ничего не понял! Во-первых, я не понял, почему всех остальных сразу вводят в должность, а мне назначили испытательный срок. За меня ведь генерал хлопотал! Вместо звания мне дали какую-то справку, которую я тут же посеял. И велели ходить за наставником след в след. Делать, как он, думать, как он, даже дышать, как он. Не сказали только: пить, как он. А если я вообще не пью?
        - А раз ты не пьешь, тебе и ехать к Телятиным! Вот фамилия! Дом номер двадцать семь - вперед!
        - Но я ведь не имею никаких полномочий! У меня даже удостоверения нет!
        - А мы тебе ствол дадим! Дадим, мужики? Все, последнее испытание. Сможешь утихомирить дамочку - ты в штате. Случай простой: белая горячка.
        - Вы надо мной издеваетесь, да? - догадался я.
        - Что ты, парень! Я поручаю тебе ответственное дело! Прикрыть мою задницу, пока я обмываю очередную звездочку на погонах, - скалясь, сказал наставник.
        - Но…
        - Не но, а есть! Отвечайте по уставу, стажер!
        - Есть!
        - Мальчик - розовая попка, - услышал я вслед.
        - Когда же мы от него наконец избавимся?
        Они даже отчества моего не помнили! Иван Петрович! А я не Петрович, я Сергеевич. Иван Сергеевич. А не «Ванька, беги за выпивкой». Знаете, как обидно? Потому что у меня каждый раз спрашивали паспорт.
        - Вы должны меня помнить, - лепетал я. - Ведь я уже здесь был. И показывал.
        - Ничего не знаю, молодой человек. Документ, пожалуйста. На вид вы еще школьник.
        - Эй, Ванька! Беги за выпивкой!
        - Пожалуйста, не надо.
        - Топай, кому говорят!
        Еще одно унижение. Надо решительно сказать: нет. Я не мальчик для битья, я человек. Но ведь они такие… В общем, с ними не поспоришь.
        И я потащился на автобус в мороз, в метель, в куцей курточке на рыбьем меху. Мама уговаривала надеть теплую, но эта куртка показалась мне некрасивой. И вот я мерз на автобусной остановке, думая о том, что, как только получу наконец удостоверение, обязательно проставлюсь, и мне дадут собственный кабинет… Хотя бы стол. И подружка меня будет уважать. А так:
        - Фу! Стажер! Что это за должность? Пятый подползающий к младшему дворнику? И зарплата смешная. Ванечка, сколько можно жить за счет мамы?
        Это было в Новый год. И мы поссорились.
        Мне непонятно: чем я так уж плох? Я просто еще молодой. Да, у меня папа не олигарх. Он был летчиком-испытателем и погиб во время тренировочного полета. Почему, когда я это говорю, все начинают смеяться?
        Я никому ничего плохого не делал. Почему эта сумасшедшая вдруг накинулась на меня, назвала племянником? Потащила в дом. Какой-то я невезучий.
        Надо было потребовать телефон. Или звонить по мобильнику. Но я так боялся своего наставника. Он при мне бил по лицу человека! Кулаком! До крови, между прочим! Однажды, когда я провинился, он выложил на стол свой огромный волосатый кулак и сказал:
        - Чуешь, Ванька, чем пахнет?
        - Это не по уставу, - пискнул я.
        - Эх, если б не генерал… Е… его в… И…
        Я покраснел. Сначала трехэтажным матом покрыли генерала, потом меня. В этом кабинете нормальным человеческим языком не разговаривали. Либо по фене, либо матом. Эх, мне бы в консерваторию!
        - Ванечка, эта работа неперспективная.
        - Но ты же неплохо получаешь за уроки сольфеджио, мамочка?
        Почему она краснеет?
        - Забудь об этом. Я хочу, чтобы у тебя была профессия.
        Но я в ней ничего не понимаю! Сюда бы волосатый кулак, то есть того, кому он принадлежит, и все мигом бы решилось. А я что? Меня же во всем и обвинили! Это надо умудриться! Я приехал по вызову, из полиции, и на меня повесили труп! Вот! Сам говорю, как они! Повесили труп! Эх, почему я такой невезучий?
        Меня унизили, избили, заперли. Ужасная женщина прочитала мне перед этим лекцию о том, что надо делать, чтобы преуспеть. Еще и оскорбила мою маму. А я… Что я? Хотел ее застрелить, эту Кристину, потому что она плохая, и… увлекся игрушками. Включал и выключал подсветку в бассейне.
        Мне даже рассказать нечего. Всем есть что, а мне нет. Родился - учился - провалил задание - умер. А, главное, причина? Все какие-то теории выдвигают, у кого детство было счастливое, у кого несчастное, кто фобию не смог побороть, кто несчастную любовь пережить.
        И только я ничего серьезного не испытал. Я еще никому об этом не говорил, но я - девственник! Вот. При том, что меня всю жизнь называли красавчиком. Еще когда мама в коляске возила.
        - Ах, какой ангелочек!
        - Ванечка, не разменивай себя по мелочам, - говорила мама.
        Мелочи, я так понимаю, это ее ровесницы, которые называли меня ангелочком. А что же мне делать, мама? Работать там, куда ты меня устроила? И где мне не нравится? Встречаться с теми, на ком я счастливо женился бы тебе на радость? Потому что это вписывается в твои правила. Соответствует нормам твоей морали. Что ж ты мне врала-то? «Я даю уроки сольфеджио»!
        Эх, мама, мама! Я никчемный человек. Я ничего не умею. Ни на что не способен. Ни к чему не пригоден. Пристрелите меня, пожалуйста! Я - пустое место.
        И даже убили меня за компанию. В довесок ко всем остальным. На суде прокурор зачитывал мои эсэмэски, те самые, что я послал из заточения. И все смеялись. Весь зал. Как тогда, когда я говорил, что мой папа был летчиком-испытателем. А генерал, которого вызвали как свидетеля, вообще не пришел в суд. Он прислал справку о своей болезни.
        Все же их посадили. Телятина и того, второго. Посредника. А моя мама сейчас растит внука. Он очень похож на меня, и назвали его в мою честь: Ванечкой. Мама, не повторяй прежних ошибок! Сделай ты из него человека! Пусть хоть он не говорит «мой папа был летчиком-испытателем и разбился, выполняя тренировочный полет».
        Пусть скажет:
        - Мой папаша был алкашом. Он нас бросил, сука такая.
        И никто не будет смеяться.
        - Прости, парень! Клянусь, ты мне симпатичен! Единственный, кого я убил с сожалением. Потому что не мог поступить иначе. Тебе потому и досталась легкая смерть, что ты мне симпатичен. Извини, я просто делал свою работу.
        Когда-то я сам был такой. Ты не смотри на мой рост, в восемнадцать лет я был тощий, как глиста. Длинный, бледный и тощий. Меня даже в армию не хотели брать. Несоответствие, мол, роста и веса. Боялись, что я там загнусь. Были бы кости, а мясо нарастет. Так, кажется, говорится?
        Тот, кому я всем обязан, сделал из меня человека. Командир. Мне, в отличие от тебя, повезло с наставником. Хотя погоняли меня, мало не показалось. Кровью плакал, ею же и в сортир ходил. Командир сказал, что выбьет из меня всю романтику, вышибет вместе с зубами, а если надо, то и с мозгами. Потому что не мужицкое это дело - книжки читать и на скрипочке пиликать. А я ведь тоже хотел, ха-ха, в консерваторию. Вру, на гитаре бренькал. Мечтал собирать залы. ВИА, так это называется. Вокально-инструментальный ансамбль, а я - бас-гитара.
        - Стыдно, - сказал Командир. - Страна в опасности, а ты, Жорка, хочешь ее империалистам слить. Здоровый мужик! А мечтаешь в кружевах по сцене прыгать, как кузнечик! Это же позор мужицкого рода, все эти п…ры.
        - Так официально войны-то нет.
        - Война всегда есть.
        Вокально-инструментальный ансамбль мне устроили на Кавказе, куда я подался вслед за своим Командиром. Аккомпанировали красиво, а главное, громко. Вот это была музыка! Я так и не понял, что со мной случилось, когда я перестал что-либо чувствовать вообще. То ли когда меня каждый день били в учебке, то ли когда лупили по позиции из гранатометов, то ли когда я сам в первый раз убил. Что-то случилось со слухом. Врачи сказали: контузия. Но я был здоров как бык, я это чувствовал. Просто мне стало казаться, что я чугунный и мозги у меня тоже чугунные. Я еще помнил три «блатных» аккорда и отличал на слух ноту «ля» от ноты «фа». Помнил, как звали Онегина и что Шекспир написал красивую сказку под названием «Ромео и Джульетта». Но мне их уже было не жаль. Ни его, ни ее.

«А… умерли… Это рано или поздно случается с каждым…»
        Вот так, Ванька. Мне повезло, а тебе нет. Я научился выполнять приказы. Жизнь стала простой и понятной. Получил приказ - выполняй. Убил - иди в горы.
        Тогда, в учебке, я лежал долгими ночами, и хотя уставал смертельно, не мог уснуть. Я думал о смысле жизни, как все, кому восемнадцать, и она впереди. Это только так кажется: вся жизнь впереди. А впереди-то, может, ничего и нет. Вообще ничего. И нечего тут думать.
        Когда я разучился думать, то стал человеком. И перестал страдать морально и физически. Мне теперь было безразлично, жить или умереть. Потому что я больше не думал о смерти, не осмысливал это понятие. Смерть есть, и все. Рано или поздно это случится и со мной. А скорее рано, потому что у меня работа такая. Я есть, и вот меня нет. Это все равно, как выключить свет в комнате. Всего-то надо щелкнуть выключателем. И все - темно.
        Когда меня списали, Командир передал меня Хозяину. Армейское братство: своих не бросаем. Задача моя была простая - охранять. И ждать. Первый приказ я получил уже через месяц. Припугнуть несговорчивого банкира. Игорь Васильевич ясно сказал:
        - Убивать не надо. Только припугнуть.
        Я ранил банкира в плечо. Очень аккуратно, но чувствительно. В левое, чтобы каждое движение отдавалось болью, эхо которой доходило бы в область сердца. Это место самое чувствительное. Сердцем человек живет, его постоянно пугают инфарктом, мол, перестанет работать мотор - и жизнь кончится.
        Мне не пришлось его добивать, он все понял и сделал, как надо. Предоставил услугу, которую требовали от его банка. Что это за услуга, меня не интересовало. Я получил деньги и скупую похвалу:
        - Хорошая работа.
        Деньги я слил в казино. Просто слил. Мне безразлично было, выигрываю я или проигрываю. Я наблюдал, как скачет шарик рулетки, и не обливался потом, как все остальные. Не замирал от ужаса, не стонал от наслаждения. Когда крупье сгреб мои последние фишки, я понял, что готов получить новый приказ.
        Телятина у меня была третьей. Мне с самого начала не понравился план. Зачем приплетать сюда еще и шофера? Не потому, что мне было его жаль. Я мог снять ее точным выстрелом, как куропатку, где-нибудь по дороге в магазин. Или во дворе, пока она вешает белье. Но муж хотел инсценировать ограбление.
        Когда я увидел, что водитель в машине один и он явно взволнован, я понял, что задача усложнилась. Я не ношу с собой мобильный телефон, когда выполняю приказ. Но я знал: Хозяин не играет отбой. Он человек военный и знает, что надо идти до конца. До точки.
        И я поехал к ним домой. Николай сказал мне адрес, перед тем как я его убил. Он так ничего и не понял. Я слегка подзадержался. Во-первых, пришлось повозиться с телом, тащить его в лес, рубить лапник. Я не хотел, чтобы его сразу нашли. Мне надо было выиграть время, чтобы выполнить приказ. Во-вторых, пришлось искать этот треклятый коттеджный поселок, не обозначенный на карте. Карта была старой, а эти буржуйские заповедники растут как грибы.
        Вот и получилось, что я приехал последним. Меня сразу насторожило, что во дворе стоит женская машина. По моим сведениям, прав у хозяйки особняка не было. И я заблокировал выезд, пока во всем не разберусь. А когда я увидел, как их много, гостей, решил, что потребую у Хозяина прибавки. Дело не в деньгах. Просто задача усложняется. Если Хозяин решит, что я убиваю не для того, чтобы заработать, он потеряет ко мне доверие. Идейные работники никому не нужны. С одной стороны, фанатики душой болеют за дело, а с другой, ими невозможно управлять. Когда у человека нет четкой мотивации, с ним опасно иметь дело. Деньги - это мотивация. Самая простая, примитивная, зато самая понятная. За сколько жертв заплатишь - столько и получишь. Простая и надежная формула. Поэтому я и решил потребовать прибавки.

…Когда они появились на крыше, я был готов к тому, чтобы поставить финальный аккорд. Черт возьми! А ведь когда-то я был неплохим музыкантом! Командир выдернул меня из этого болота. Почему вдруг сейчас я вспомнил, как, трогая струны гитары, выводил дрожащим от волнения голосом, напряженно глядя в темный зал:
        - Yesterday… All my troubles seemed so far away…
        Кажется, была какая-то девочка. Мне хотелось, чтобы она меня обожала. Джульетта, мать ее! Она прыгнула с крыши… Не из-за меня. Я в то время как раз впервые убил. Я нажимал на курок, когда она прыгала с крыши.
        - Yesterday…
        Что это? Глаз дернулся. Или нет… Это… Слеза же! Слеза? На ветру заслезился глаз. Не вовремя. Потому что этот куль с дерьмом уже катится по крыше. Надо его…
        Что это? Крепкие парни в камуфляже заполнили двор.
        Я сразу понял, что это менты. По мою душу. Кто-то меня предал. Не может быть, чтобы Телятин до них дозвонился. Я видел, как он упал в снег. Живой. И она будет жить. Я не выполнил приказ. Впервые в жизни не сделал свою работу.
        Я не сделал свою работу.
        - Yesterday…
        Самоликвидация. Профессионалы не попадают в тюрьму. Они попадают в ад.
        Я любил девочку, а она любила какого-то волосатика, который, в отличие от меня, не пошел в армию, не отучился думать. А раз так, он стал наркоманом и погубил не только себя, но и девочку. Мою девочку.
        Вот тогда я и стал чугунным. Я вспомнил. Я просил Командира меня пристрелить, а он дал мне в зубы. И когда я выплюнул изо рта кровавую слюну, сказал:
        - Будь мужиком. Иди и убивай. Это приказ.
        Когда вспомнил это, я сунул дуло в рот, запихнул его до отказа в глотку и нажал на курок…
        - А почему я не слышу аплодисментов? Вот так всегда: как Телятин, так гробовое молчание. Все молча желают мне поскорее сдохнуть. Когда я успел нажить столько врагов? А я ведь ничего плохого-то в жизни не делал. Просто торговал мебелью. Внешность моя не нравится? Фамилия не звучит? Эх вы-ы…
        Говорят: бес попутал. Другого объяснения у меня нет. А времени у меня теперь много, чтобы подумать. Вот сейчас, задним-то умом я понимаю, что своими руками по глупости сам себя и закопал. Теперь уж не выбраться. Ну и как это объяснить? Бес попутал!
        А раньше ведь первый над такими смеялся. За накрытым столом, с приятелями, под ледяную водочку да хорошую закуску. Тут тебе и грибочки маринованные, опятки со шляпкой в ноготь мизинца, аж хрустят, и яблочки моченые, и капустка с хренком, и балычок… Эх, да что там теперь! Сидели, базарили за жизнь. Такой-то бросил семью ради девчонки, совсем голову потерял, все оставил жене. Жена в шоколаде, а он в дерьме. Ведь девчонка оказалась наркоманкой, теперь он ее по московским притонам ищет, вылечить хочет. Бизнес забросил, машину продал. Седой и нищий. Смешно! А другая, влиятельная чиновница, расписалась с мальчишкой, совсем мозги размягчились. Подставилась, полетела с должности, потеряла уважение. Мальчишка тут же с ней развелся, подал на раздел имущества. Имеет право: муж! У нее инсульт, частичная потеря речи. А раньше я за подписью чуть ли не на коленях к ней приползал! Никому теперь не нужна. Дура, одним словом. Третий вдруг выяснил, что из четверых детей только один его. Анализ ДНК наконец сделал, болван. Обхохочешься!
        Сколько подобных историй? Да сплошь и рядом! Но я-то! Я! Аркадий Павлович Телятин! Я же умный! У меня все просчитано - пересчитано - рассчитано! Вот как так, а? Бес попутал, не иначе. Других объяснений у меня нет.
        Зачем я это сделал? За-че-ем?!! Жена некрасивая, старая? Да черт с ней! Детей нет? Да на кой они нужны? Продолжение рода? Лучше сказать, разорение. Чем больше ты заработал, тем с большей легкостью они пустят все нажитое по ветру. Потому что цены ему не знают. Им-то все досталось даром. Они понятия не имеют, что такое заработать деньги. Им кажется, что купюры на деревьях растут, в заповеднике под вывеской «Банк». Приходи и рви. Ну, крючок где-то поставить. Раз крючок, два крючок… Пока не получится забор из крючков вокруг заповедника. И все - не пускают больше. Насмотрелся я на это. Сам же первый смеялся. Хохотал просто. Под водочку такие байки хорошо идут.
        Водочки бы сейчас… Да осетринки горячего копчения… Расстегаев с семужкой… Балычка…
        Почему сам попался? Да все инстинкты проклятые. Инстинкт продолжения рода. А бес подслушивает. И подсовывает тебе всяких там Кристин.
        Теперь, сидя в тюрьме, я могу наконец оценить, сколько же у меня было! ВСЕ! У меня было ВСЕ! И я ВСЕ это потерял!
        Ох, как же мне здесь плохо! Хотя жена с адвокатом постарались. Камера, можно сказать, элитная, телевизор, пресса - все есть. Окно в мир. А там, в этом мире - умные люди, которые смогли правильно оценить, сколько они имеют. Я сейчас понял: главное не приобрести, а не потерять то, что имеешь. На то и мозги, чтобы сравнивать не с теми, кому лучше, а с теми, кому хуже. Теперь вот умные соседи сравнивают с собой меня, дурака. И делают правильные выводы.
        Жена у меня хорошая. Не бросает. Денег не жалеет. Похудела, вроде бы даже похорошела. Или мне так кажется? Когда других женщин не видишь, и Баба Яга - королевична. Тоскую я о своей прошлой жизни. Был дом - сгорел. Был бизнес - прогорел. Была любовница - убили. Была жена… Жена и сейчас есть. Это все, что у меня осталось. Телятина моя ненаглядная. Колбаса на ножках. Но я-то знаю, что и это еще не самое плохое. Скоро я из теплого, можно сказать, местечка поеду отбывать срок в колонию строгого режима. И там мне уже не будет так хорошо. От страха меня по ночам трясет. Я проведу там бесконечные годы. И, может быть, даже не выйду на волю… А скорее всего… Загнусь я там, в колонии… Тошно мне, а главное, кушать хочется. Закрою глаза и вижу накрытый стол. А там чего только нет! И опятки, шляпка с ноготь мизинца, и огурчики малосольные, и…
        Вот он, инстинкт! Животный страх смерти! Лучше бы было тогда умереть, в больнице, после того как с крыши сиганул. Нет! Жить любой ценой! Хоть нищим, хоть инвалидом. Хоть зэком. Только бы жить. И это после всего, что у меня было! Какие рестораны меня считали желанным гостем! Какие апартаменты были к моим услугам! Если уж лететь - то бизнес-классом! Чтобы вокруг вились красотки-стюардессы:
        - Не желаете ли чего-нибудь?
        Сейчас бы я пожелал!
        Эх, как же я люблю покушать! И выпить тоже. В баньке люблю попариться и прямо из ее раскаленного, пахнущего распаренными березовыми вениками нутра бултыхнуться в ключевую воду…
        Похоже, ничего этого у меня уже не будет. Нечем мне больше порадовать плоть. А плоть, она такая. К хорошему привыкает быстро, а вот отвыкает с трудом. Ночами меня охватывает отчаяние. Я вспоминаю вкус блинчиков с икрой, с топленым маслицем, ноздреватых, слегка поджаристых, но не потерявших своей упругости, с легкой кислинкой, пока во рту не начнут лопаться икринки… Эх!
        А пиво? Знаменитое чешское пиво в огромной, слегка запотевшей кружке, на которую нахлобучен шипящий, с хмельной ленцой оседающий сугроб. Окунаешь в него губы и тянешь прохладную, восхитительную горечь цвета расплавленного гречишного меда… А на улице жара… И плоть словно бы восстает из небытия, за спиной вырастают крылья, и кажется уже, что небо не над головой, а вокруг, и жизнь не подъем в гору, а полет…
        Да что ж это такое-то, а? Я уже измотан до предела гурманскими бреднями. Снятся мне эти проклятые кулебяки на четыре угла, итальянские пахучие колбасы, горы сочащегося слезой янтарного сыра… Я только о еде и думаю. И во сне вижу все то же. Тарелки со снедью. Вроде бы и сыт. Набил брюхо чем попало. И передачи жена постоянно приносит, все то, что люблю. Но еда - это же процесс. Вкушение. Коему нужна соответствующая обстановка. А здесь что?
        Мучаюсь я. Таким, как я, нельзя в тюрьму. Моя плоть гораздо сильнее духа. Я никогда не был человеком идейным. И бизнесом занялся ради плоти. Она этого просила. Люби себя, балуй. Иди на все. А бес словно бы подслушал. На тебе, Аркаша, десерт. Красивую бабу. Хороший кондитер тут поработал, ничего не скажешь. Мечтал я свой кремовый торт повезти на курорт и там, так сказать, насладиться. Не телом ее, тут у меня как раз желаний мало. Можно разок во имя продолжения рода, но без энтузиазма.
        Мне хотелось наконец услышать:
        - Какой же он классный мужик, раз рядом с ним такая шикарная женщина!
        А то - Телятина. Колбаса на ножках.
        Господи, о чем это я? Мне молиться на нее надо. Не бросает меня. Когда вернусь (если вернусь), я буду старым и нищим. Мы продадим московскую квартиру и поселимся где-нибудь в деревне. Уже не в элитном поселке, а подальше от Москвы. Купим небольшой домик, а остальные деньги положим в банк. Или купим на них квартирку поменьше и будем ее сдавать. Это нищета, и никаких тебе блинов с икрой, чешского пива, солнечных пляжей по системе «все включено». Можно, конечно, поджаться и накопить на отдых. На баночку икры, опять же, на семужку. Картошку самим выращивать, огурцы солить. Интересно, умеет Лика солить огурцы? Надо у нее спросить…
        Огурцы… Бывало, Екатерина Ивановна принесет в кастрюльке малосольные. Как-то она их делала по-особому. С хреном, с чесноком, с укропом да со смородиновым листом. Вкуснотища! Да водочки к ним…
        Боже ж ты мой! Да что ж это такое творится?! Мне о здоровье надо думать, как бы здесь, в тюрьме, не загнуться, а я об огурцах!
        Мысли путаются. Тупею я здесь. День-ночь, ночь-день… А бес щерится из темного угла:
        - И как ты, Аркашка? Самочувствие как?
        - Сгинь! Хреново мне!
        - А будет еще хуже. Хочешь, Аркаша, водочки? На-ка…
        И рюмка у него в мохнатой руке. Щерится гад. Издевается. Облизываю сухие губы. В животе урчит.
        О-о-о!!! Пристрелите меня, пожалуйста! Был я всем, стал никем. То есть ничем. Жалкий толстяк, который скоро начнет разваливаться без качественного питания, без ухода, без удобств, к которым привык. Гнить заживо. Мысли мои уже гниют. Хотя я еще помню, как эта женщина в первый раз появилась в доме. Она приехала к моей жене.
        - Это моя подруга. Помнишь, Аркаша, я тебе рассказывала?
        - Конечно!
        - Меня зовут Кристиной. Лика, почему ты не говорила, что у тебя такой симпатичный муж?
        - Потому что никакой он не симпатичный.
        - Ты говоришь как женщина, которая не ценит того, что у нее есть.
        Я помню, как при этих словах козлом скакнуло сердце. Красивая, да еще и умная! Я испытал щенячий восторг. А надо было насторожиться. Красивая да еще и умная? Беги, Аркаша, беги! Делай ноги! А ты что сказал?
        - Нам надо как-нибудь поужинать вместе…
        Ужин принесли. Я смотрю в тарелку с ненавистью. Все, что начинается с омаров, заканчивается тюремной баландой, если те омары вместе с тобой ела красивая умная женщина. Слишком умная. А из-за ее точеного плечика выглядывал бес:
        - Как тебе, Аркашка? Вкусно?
        По моему лицу текут слезы. Мне не вкусно. Мне противно. Еще один день закончился. Только и радости, что жив.
        Да что ж это я? Еда ведь! Еда!!! С жадностью набрасываюсь на водянистое пюре, глотаю, не жуя, торопливо подчищаю кусочком черного хлеба тарелку. Сосед по камере смотрит на меня с презрением. Как же! Гимнастику он делает! Здоровеньким хочет отсюда выйти! Еще на что-то надеется! А вот я уже нет. Не надеюсь. Наплевать мне, как на меня смотрят. Жрать я хочу, понятно? Все время хочу жрать. Дрожащей рукой вытираю перепачканный в картофельной жиже подбородок.
        - Аплодисменты!
        - Мне выпало заканчивать. Что ж, я хозяйка. Я принимала сегодня гостей. Осталось сказать пару слов на прощание.
        Я не верю, что люди меняются. И насчет своего мужа не питаю никаких иллюзий. Он не сдал меня следователю вовсе не из благородства. Я просто ему нужна. Аркаша прекрасно понимает, что, попади я тоже в тюрьму, его собственная жизнь будет кончена. А он трус. Он боится умирать. Я нужна ему, чтобы платить адвокату, носить передачи, сохранять его имущество, пока он на зоне. Он очень расчетливый человек, и ничто его не изменит.
        Почему я это делаю? Прошу для него снисхождения, хлопочу? А вы не поняли? Потому что кроме него у меня никого нет и уже не будет. Он - единственный близкий мне человек. Еще мама, но она больная и старая, я, конечно, скрывала от нее, что муж в тюрьме, а загородный дом сгорел, но об этом написали в газетах. О том, что элитные коттеджные поселки тоже горят. Да еще и маньяк. Журналисты любят такие истории. Любят раздувать из мухи слона. Статьи были злые, полные нелепых вымыслов. Мама газет не читает, но соседи… Да еще в криминальных новостях показали. Я думаю, ей немного осталось. После визита «доброжелателей» она потихоньку стала угасать. Я наняла ей сиделку, потому что не могу оставить бизнес и Аркадия. Я пока им нужна. А в выходные мотаюсь к маме, в Тамбов. Я пытаюсь ее утешить, но сама с трудом сдерживаю слезы. Скоро у меня совсем никого не останется, кроме Аркаши.
        Что ж… Жизнь кончена. Я немолодая, некрасивая, а теперь еще и небогатая женщина. Мне нечем привлечь мужчину. Вряд ли они хотят просто тепла и ласки. Им нужен, прежде всего, комфорт от таких, как я, возможность вести беззаботное, ничем не обремененное существование. Хорошую квартиру, дорогую машину, вкусную еду. Телевизор с футболом и ящик с пивом. Будь счастлива тем, что я у тебя есть, дорогая. Любовь? Какая любовь? В твоем возрасте кто-то еще верит в любовь?
        Я верила. И попалась, как девчонка. Я не знаю, кто из них был Тристаном. Не знаю наверняка. Ваню, как выяснилось, и в самом деле прислали из полиции. Ситников работал на Гарика. Методом исключения получается, что Тристаном был тот, кого я поначалу приняла за полицейского. Я даже имени его не знаю. И никто не знает. Тело так и не опознали. То есть никто за ним не пришел. И никаких следов. Заявлений о пропаже. Исчез человек, и никто его не хватился.
        Когда я думаю, что это он писал мне письма… О Боже! Вот как это объяснить? Я ведь далеко не глупа, и муж у меня бизнесмен. Он мне рассказывал, как разводят людей на деньги, и не раз. Я трезвый, здравомыслящий человек. И много читала об интернет-мошенниках. И тем не менее попалась! Мне казалось, что это мой любимый мужчина, он особенный. Не такой, как все.
        А может, это все-таки Ванечка? Милый Ванечка… Я хочу думать именно так. И буду думать так. А он… Тот, чье тело так и не опознали. Будем считать, что его не было. Не существовало.
        У меня незавидное будущее. Когда мой муж выйдет из тюрьмы (если выйдет), он будет старым больным человеком. То есть по паспорту еще не старым, но фактически… Таким, как Каша, тюрьма противопоказана. Он ведь не борец. Он просто мелкий лавочник. Счетовод. И трус. Я могла бы спасти его бизнес, его счета, недвижимость, если бы была помоложе и сердце мое не оказалось бы разбито. А так… У меня совсем не осталось сил. Последние ушли на то, чтобы спрыгнуть с крыши. Все кончилось, когда я упала в сугроб. Что-то со мной случилось. Врачи говорят: легкое сотрясение мозга.
        Я лечусь: пью коньяк и плачу. Мне придется продать квартиру. Когда Аркаша вернется, мы купим что-нибудь попроще, подешевле. Тусклая, унылая старость, - вот что меня ждет.
        Вчера я ходила на могилу к Кристине. Сама не знаю зачем. К Ванечке не смогла. Однажды я там встретилась с его матерью и… Больше не могу. Я буду любить его вечно, но издалека. А вот она… Кристина…
        У меня странное чувство. Она умерла, а я жива. Казалось бы, я должна радоваться: восторжествовала над своей соперницей. Она получила то, что готовила мне. Но я не чувствую радости. Странно. Хоть и говорят, что лучший момент в жизни, когда твоя нога стоит на могильной плите, под которой лежит твой смертельный враг. Вот она там лежит. И что? Мне-то с этого что? Ее нет, а я есть. И мне плохо. Ничуть не лучше, чем было с ней. Она-то к этому, как оказалось, не имеет никакого отношения. Не она разрушила мою жизнь, а я сама ее разрушила. Враг - это лишь объект, на который мы перенаправляем собственную несостоятельность. Вот к какому выводу я пришла. Надо же кого-то обвинить. Но ведь если б я оказалась другой, у Кристины не было бы ни малейшего шанса. И при чем тут она?
        Мне надо было взять малыша из дома ребенка, пойти на работу, несмотря на возражения Аркадия. Надо было посмеяться над историей Тристана, как и все остальные, а не кидаться на его защиту. Надо было дать Аркадию развод, как он просил.
        Надо было… Как подумаешь, сколько сделано ошибок, жить не хочется. Ведь даже за минусом одной (всего лишь одной!) картина совершенно меняется. И не получается такого Рождества, какое выпало мне в прошлом году. Никак не получается.
        Всего лишь одна несовершенная ошибка могла изменить все. Почему я не уступила в одном случае и не настояла в другом? Это невозможно объяснить.
        Разумеется, я буду его ждать. Мужа. Буду делать все, что положено. Возможно, там, куда я к нему поеду, я встречусь с такими же несчастными. И у меня еще появятся подруги. Я хорошо представляю, что это будут за подруги. Мы станем плакать и пить коньяк. Если к тому времени у меня останутся деньги на коньяк. А нет, так буду пить водку! Такой жизнью живет большинство людей, и ничего. Но в том-то все и дело. Самое страшное - это безысходность. Когда осознаешь, что отныне один день будет похож на другой. И так до самой смерти.
        Поэтому я прошу: пристрелите меня, пожалуйста!