Русский ниндзя Сергей Алтынов
        Сергей Алтынов
        Русский ниндзя
        Моя сила - в моем упорстве,
        Учтивость к учителям - единственное
        тепло во мне,
        Моя власть - это я сам,
        Железо - мое тело,
        Мое решение - это мой закон!
        Понимание сути без размышлений —
        мой меч!

Из кодекса воина клана Тогакурэ. XVII век
        Пролог
        Осень. 1989 год
        - Не люблю психов. А эти ребята - явно тронутые! Или законченные отморозки...
        - Помолчи. Кого ты любишь - не любишь, мне не интересно.
        В салоне джипа снова воцарилась тишина. Красавец «Лэнд Круизер» не спеша, с достоинством катил по ухабистой подмосковной бетонке, в стороне от главных магистралей. Более молодой пассажир, тот, что недолюбливал психов, пожал плечами и пригладил едва заметный ежик на затылке - ну, не интересно шефу, и не надо, хозяин - барин, можно и помолчать, хотя показать свою эрудицию очень хотелось.
        Старший, не особо уважающий чужое мнение и говорящий с едва уловимым кавказским акцентом, оставался величественно неподвижен. Сидел, точно памятник самому себе, уставившись сквозь затемненное стекло автомобиля в какую-то бесконечно далекую точку.
        Водитель молчал. Он вообще был скуп на реплики - знал свой шесток, которым очень дорожил. Как-никак личный водитель большого босса - должность престижная, бабки - обалденные, тачка - круче не бывает, работа - непыльная. Возможны, правда, варианты, вредные для здоровья, вот как сейчас, например... Рука водителя непроизвольно оторвалась от баранки и поправила подмышечную кобуру с «люгером».
        - А чалился[1 - Чалиться - отбывать наказание в местах лишения свободы.] этот Рощин, разумеется, по 177-й[2 - Ст. 177 (бывш. УК) - нарушение правил обучения карате.] ?- полуутвердительно произнес старший, прервав затянувшееся молчание.
        - Эх, Тенгиз Георгиевич,- хмыкнул молодой и стриженый.- Там дела были покруче - следствие-то поначалу комитет вел, а не менты! Поначалу вообще на «вышак» выходило - создание подпольной террористической организации! Но что-то там у комитетских не состыковалось, и дело ментам перебросили. А те уж от души постарались - и хранение холодного оружия, и незаконное предпринимательство... Адвокат, однако, дельный оказался. А может, власти смягчились - одну 177-ю оставили.
        Тот, кого назвали Тенгизом Георгиевичем, ничего не ответил, но по его горбоносому одутловатому лицу было видно, что информация не прибавила ему оптимизма. Хотя, конечно, 177-я - это несерьезно. Сам Тенгиз Георгиевич в свое время успешно соскочил с 77-й[3 - Ст. 77 (бывш. УК) - бандитизм.] , а это вплоть до высшей меры. Опять же - адвокат дельный попался...
        - А почему нам надо с ними в таком, ну-у... неудобном месте встречаться?- Молодой явно тяготился вновь наступившим молчанием.
        - Темный ты, Сеня. Кто есть ху по гамбургскому счету, всегда выясняют на нейтральной территории. Ты хоть понял, о чем речь?- Сеня понял, но чтобы сделать шефу приятное и заодно продолжить разговор, помотал головой отрицательно.
        - Еще со времен Поддубного у цирковых борцов повелось приписывать себе все титулы, какие только можно придумать - чемпион всех континентов, всего мира, чемпион чемпионов... А чтобы разобраться между собой, кто чего стоит на самом деле, борцы традиционно, раз в год, за свой счет собирались не у кого-то в цирке, а в одном подвальчике в Гамбурге, на нейтральной территории, и боролись всерьез, без дураков, в смысле не только без зрителей, но еще и в полную силу, и притом без подлянок. Вот и получается, что по гамбургскому счету - это значит не для фраеров, а честно, по понятиям. После этого называй ты себя для рекламы хоть фараоном египетским, но между своими знай свое место, потому как известно, кто ты есть по гамбургскому счету. И счет этот разглашать было нельзя. Хотя, конечно, кому надо, тот знал, кто есть ху по гамбургскому счету. Понял теперь?
        - Теперь понял! Спасибо, Тенгиз Георгиевич! А если...
        - Вон они, голуби, уже нарисовались,- прервал Сеню водитель, притормаживая. Правая рука снова сама нырнула под куртку.- А вот и Серый, точно по протоколу...
        - Их двое!- В салон просунулась голова Серого. Круглая, стриженная почти под ноль. Голова насажена на толстую шею, а шея - на еще более толстую тушу в малиновом пиджаке и черных, с широкой мотней брюках - в его кругу стандарт телосложения, прически, прикида и образа жизни соблюдался куда более неукоснительно, чем у политиков и манекенщиц.
        - Одеты фраера легко,- продолжил Серый,- стволов не видно. Двоих наших я поставил у ворот, и еще троих слева, где строительные бытовки.
        - Ну что ж,- произнес Тенгиз Георгиевич и, выдержав паузу, небрежно кивнул молодому: - Пошли, Сеня.
        Двое, о которых шла речь, выглядели по сравнению с пассажирами джипа непрезентабельно: невысокий, очень худой, но при этом широкоплечий и жилистый мужчина средних лет и совсем молодой пацан, немного повыше ростом. Они стояли неподвижно - точно вросли в мокрую глину по-осеннему унылого пустыря.
        Тенгиз Георгиевич остановился, не дойдя пары шагов, Сеня и Серый притормозили, следуя протоколу, чуть позади, настороженно разглядывая застывшую пару. Мужчина и пацан молчали, с обидным равнодушием наблюдая за увязшей в грязи троицей - толстым, запакованным в модный плащ кавказцем и его глыбообразными сопровождающими.
        - Что не здороваешься, Миша?- не выдержал молчания Тенгиз Георгиевич. Сеня и Серый удивленно переглянулись - слова шефа прозвучали неожиданно любезно и даже как-то неуверенно.
        - Здравствуй, Тенгиз,- обыденным голосом проговорил старший мужчина, по-прежнему оставаясь неподвижным.
        - О! Даже имя мое знаешь, приятно...- Кавказец растянул тонкогубый рот, но улыбки не получилось.
        - Тебя многие знают,- пожал Михаил худыми широкими плечами, проявив этим хоть какие-то эмоции.
        - Это верно,- теперь подобие улыбки было более искренним.- И, как ты понимаешь, Миша, я не к каждому так вот запросто на свидание являюсь.
        - Вот и давай ближе к делу.- Обидные по смыслу слова прозвучали настолько спокойно и равнодушно, что кавказец счел возможным не обижаться.
        - Правильно, дело есть дело, а времени у нас мало. Значит, так, Миша...- Тенгиз Георгиевич с интересом ощупывал глазами фигуру собеседника.- Я таких ребят, как ты, уважаю и даже люблю. И даже готов оставить тебя и твое заведение... Гм... Готов дать тебе возможность действовать по твоему усмотрению. Вот только хочу сам, своими глазами, убедиться, какой может быть от этого результат. Короче, хочу увидеть, что твой ученик может. Не на ковре, не на этом вашем, как его... договорном тотализаторе,- губы кавказца брезгливо сморщились.- А вот здесь, прямо сейчас. На природе,- черные блестящие глаза-маслины переместились с Михаила на его юного спутника.
        Парень молчал. Он казался невозмутимым, даже расслабленным.
        - Как твое имя, мальчик?- Слова Тенгиза Георгиевича были ласковые, а голос - как сталь по стеклу.
        Ответа не последовало. Парень смотрел сквозь кавказца в какую-то точку за горизонтом, губы слегка улыбались.
        - Ты, детка, отвечай, когда люди спрашивают,- вступил в беседу Семен.- Мы хотим знать, что на могильной плите чеканить.
        Серый дернул углами рта, улыбнулся и Тенгиз Георгиевич - на этот раз вполне натурально. Тем временем с противоположной стороны пустыря показался микроавтобус. Семен махнул рукой, указывая направление. Машина двигалась медленно, иногда пробуксовывая в грязи и подскакивая на буграх пустыря. Наконец она остановилась в нескольких шагах от всей честной компании.
        - Это бойцы, Миша. Серьезные ребята. Вскормленные и натасканные в моих конюшнях, и не для забавы,- пояснил Тенгиз, когда из микроавтобуса появились два двухметровых мордоворота в спортивных костюмах, под которыми бугрились впечатляющие бицепсы.- Они участвуют в реальных боях...
        - С цветочными торговцами?- вежливо предположил Михаил.
        - Не только, Миша,- улыбка Тенгиза вновь стала похожа на бульдожий оскал.
        Гиганты тем временем имитировали разминку - поочередно поигрывали могучими мышцами плеч, бедер, шеи, вращали кисти рук, как бы невзначай принимая позы культуристов и бросая при этом лениво-презрительные взгляды на Михаила. Его младшего партнера они, казалось, в упор не замечали.
        - Я бьюсь сразу с обоими?- впервые заговорил он, обращаясь при этом только к учителю - Михаилу, как будто остальных для него не существовало. Голос у парня был какой-то отстраненный, низкий и твердый, совсем не вяжущийся с общим обликом студента, живущего с прохладцей, вчерашнего школьника.
        - Как считаешь, Тенгиз Георгиевич?- прищурился Михаил.
        - Борзой у тебя мальчик, Миша. Но мне его крови не нужно. Сначала пусть с первым, а там посмотрим. Если пройдет его - будет со вторым,- кавказец говорил внятно, с расстановкой, и по голосу его стало ясно, что любезности и шутки кончились.
        Поединок начался без традиционного в восточных единоборствах взаимного раскланивания. Первый амбал с ходу обрушил целую серию кикбоксерских ударов в голову молчаливого парня. Однако тот, лишь слегка порвав дистанцию, легко от них уходил - назад, в сторону, в другую, и увесистые кулаки всего лишь прошивали воздух. То же самое произошло, когда амбал попытался сбить парня с ног ударом ребра стопы под коленную чашечку. Молчаливый так же легко в последний момент убрал из-под удара ногу - одну, потом вторую - и отступил назад. Это приободрило амбала - приписав этот уход страху перед его кулачной мощью, он попер вперед, рассчитывая поймать противника на удар. Еще секунд двадцать рисунок боя не менялся - амбал вхолостую молотил воздух, а его противник уклонялся, отступал то вбок, то назад. Так они и двигались по пустырю, точно танцевали капоэйру - бразильский боевой танец.
        - Что скажешь?- тихо поинтересовался Семен, толкнув Серого в бок.
        - Тай-собакэ владеет дай бог каждому,- криво усмехнулся Серый.
        - Какой собакой?- обернулся Тенгиз, на миг отвлекшись.
        - Тай-собакэ. Искусство ухода от контакта в карате-до,- пояснил Серый.
        Отвлекшись вопросом о собаках, зрители прозевали кульминацию - уклоняясь и отступая, парень ненавязчиво и аккуратно подвел своего визави к самому краю вырытой строителями траншеи. И когда амбал начал проводить очередную ребродробительную серию, пацан одним длинным прыжком назад, не оглядываясь, перепрыгнул траншею, а амбал неуклюже рухнул в нее.
        - Я его и пальцем не тронул, он сам упал!- Победитель вновь перепрыгнул траншею и опять стоял спиной к ней, улыбаясь беззаботно, почти весело, и вроде не интересуясь тем, что происходит сзади.
        А сзади возник амбал, матерясь сквозь стиснутые зубы и стряхивая земляные комья. Бешеный замах... Еще секунда - и парень рухнет под смертельным, строго запрещенным ударом ребра ладони сзади под ухо...
        ...Однако этого не произошло - чугунная ладонь лишь рассекла воздух в сантиметре от шеи парня, и тот, чуть подсев, вдруг взвился вверх и рывком провернул корпус почти на полный оборот вокруг своей оси. За корпусом, как праща, со свистом пролетела нога - блестяще, как в балете, выполненный удар ребром стопы под сердце. Амбал падает, точно кегля, и зарывается носом в песок.
        - ... А вот теперь пришлось тронуть,- на сей раз без улыбки сообщает парень зрителям.
        - Давай со вторым!- командует Семен. Тенгиз Георгиевич молча кивает головой.
        На сей раз молчаливый парень круто изменил тактику. Вместо мягких, на первый взгляд пассивных уходов от контактного боя, которые большой теоретик восточных боевых искусств Серый определил как систему тай-собакэ, парень жестко блокировал удары противника, не выходя, впрочем, за рамки оборонительной стратегии. Система укэ-ваза[4 - Укэ-ваза - специальная техника блоков в карате-до.] , поспешил прокомментировать эксперт Серый и тут же пояснил Тенгизу: пацан спасается как может, понял, что с этим противником у него тай-собакэ не пройдет...
        А противник у парня на этот раз действительно был куда выше классом. Этот не молотил впустую озоновый слой, он атаковал короткими, сильными, целенаправленными тычками. Но каждый такой удар неизменно попадал не туда, куда был нацелен,- непробиваемым щитом поочередно становились то предплечье, то ребро ладони, то скрещенные руки, то запястье... Амбал все больше входил в роль молота, работающего с наковальней,- и поплатился. Блокировав очередной удар, пацан вроде подставил плечо под следующий - и вдруг провел молниеносный боксерский кросс[5 - Кросс (боксерский термин) - короткий, но сильный удар на ближней дистанции.] в челюсть. Противник устоял на ногах, но на секунду-другую «поплыл», и роль молота сразу же перешла к его оппоненту: этих секунд юноше вполне хватило, чтобы обработать печень и солнечное сплетение. Амбал оказался на коленях, затем - в партере, и уже несильный, балетный удар большим пальцем ноги под ухо заставил его растянуться на земле во весь свой двухметровый рост.
        - Вот тебе и собаки-укиваки,- озадаченно хмыкнул Семен. Осведомленный подручный промолчал. Не торопился со словами и Михаил, а его молодой товарищ был, судя по всему, от природы скуп на слова и щедр на дело.
        - Так, Миша... Удивили вы меня, господа хорошие,- к Тенгизу вернулась былая любезность, но теперь в ней ясно звучали огорчение и обескураженность.
        Впрочем, два неподвижных тела на земле и возвышающийся над ними худенький юноша обескуражили бы кого угодно. Победитель был по-прежнему невозмутим, дыхание не сбилось - точно и не было нескольких минут ожесточенного, грозящего увечьем, а то и смертью поединка.
        - Нашатырь есть?- поинтересовался Михаил и тут же пояснил: - Ребята всего лишь в легкой отключке, нюхнут разок, встанут и пойдут сами - не тащить же их волоком...
        - Значит, так!- решительно произнес Тенгиз, уже не глядя на распластанные тела своих бойцов.- Семен, давай,- кивнул он подручному, и тот шагнул вперед, держа в руках извлеченный все из того же джипа «дипломат».
        - Это задаток, Миша,- проговорил Тенгиз, а Семен распахнул «дипломат», представив всеобщему обозрению несколько пачек зеленых купюр.- С сегодняшнего дня ты работаешь у меня. Платить буду прилично, не так, как этому мясу.- Кавказец презрительно дернул головой в сторону своих недавних фаворитов. Один из них пошевелился и сделал попытку встать, но не хватило то ли сил, то ли желания.
        - Тенгиз,- негромко произнес Михаил. Он даже не взглянул на содержимое «дипломата».- Мне говорили, что ты хозяин своего слова. А уговор у нас был иной.
        Тенгиз с минуту пристально смотрел на Михаила, затем, скривив золотозубый рот, устало проронил:
        - Ну что ж, я хотел как лучше... Для тебя и для него,- кавказец кивнул в сторону победителя.- Но если ты уперся - ладно, я сдержу свое слово. Убери!- раздраженно приказал он застывшему в изумлении Семену, тот поспешно запахнул «дипломат» и отступил назад.- Да, я сдержу свое слово. Можешь и дальше дрессировать пацанов в своем подвале. И ни мои орлы, ни «залетные», ни менты с санэпидемстанцией... никто больше туда к тебе не сунется. Я своему слову хозяин,- в третий раз повторил Тенгиз.- Ну, а ты, победитель...- повернул он наконец голову от учителя к ученику.- Как все-таки твое имя?
        - Илья,- коротко отозвался тот.
        - Смотри-ка - прямо былинный богатырь! Илья Муромец!- Одутловатое лицо кавказца тронула неожиданно мягкая, почти отеческая улыбка.- Ты отличный боец, Илья... Я очень люблю и ЦЕНЮ таких ребят, как ты. У тебя большое будущее и замечательный наставник! Но только, извини, не очень умный...
        Илья ничего не ответил. Хранил молчание и замечательный наставник. Как и в начале встречи, оба они точно вросли в землю. Расставание, таким образом, прошло в полной тишине. Семен, Серый и подоспевшие водители микроавтобуса и джипа с трудом перевели поверженных амбалов в вертикальное положение и почти волоком потащили их к микроавтобусу. Следом, не оборачиваясь, шел Тенгиз, подчеркнуто высоко держа голову, как будто те, что шли впереди, не имели к нему никакого отношения.
        - В зал больше не соваться! Оставим ребят на время в покое - пусть тренируются на здоровье,- уже в машине произнес Тенгиз. Он явно не был разочарован этой встречей, как могло показаться вначале.- Кстати, Семен, что это за стиль? Разновидность карате? Ушу?
        - Это, Тенгиз Георгиевич, называется ниндзюцу,- мрачно пояснил Сеня, уже просвещенный Серым.
        - Что-что? В первый раз слышу.
        - Кино по видаку про отряд ниндзя смотрели?
        - Вот оно что... Выходит, эти парни - ниндзя?!
        - Выходит, так,- пожал плечами Сеня и с убеждением добавил: - А по жизни психи они, а не ниндзя. От такой кучи баксов отказаться...
        - Значит - ниндзя...- точно не слыша его, размышлял вслух Тенгиз.- Русские ниндзя. Ладно, разберемся, что за ниндзя. И чем их едят...
        - Чем едят, разберемся, Тенгиз Георгиевич!- Оптимизм хозяина передался и верному подручному. Кое-что для него прояснилось.
        Лето 2000 года
        Август в подмосковной деревне - самая блаженная пора. Всякая садово-огородно-полевая продукция пыхтит и наливается, с каждым днем приближаясь к уборочной кондиции, работы все больше, но она еще не в тягость, азарт еще не растрачен, надежды на рекордный (или хотя бы не хуже, чем у людей) урожай еще не убиты засухой, дождями и двуногими (или четырехколесными) вредителями. Целые семейства трудятся не покладая рук и ног - убрать, законсервировать, довезти до покупателя, продать и снова - убрать, довезти, продать...
        По деревенскому бродвею неторопливо двигался среднего роста, худощавый парень. Коротко подстриженный, со спортивной сумкой через плечо, года двадцать два - двадцать три, не более, на деревенского никак не похож.
        - Простите, пожалуйста,- обратился он к двум девицам, обрывающим смородину за невысоким штакетником и одетым по случаю жары в шорты и бюстгальтеры - подмосковная деревня не желала оставаться на обочине цивилизации.- Простите, вы не подскажете, где дом 24?
        Девицы отозвались не сразу. Сперва переглянулись, состроив гримасы друг другу: вопрос был необычным и по форме, и по существу.
        - А это дальше по улице, по той стороне, третий дом отсюда,- нараспев произнесла наконец та, что пониже ростом, с веснушками на круглом лице.
        - Там сразу увидите,- добавила вторая, покрупнее, с короткой стрижкой. И пояснила: - Джунгли и никаких посадок.
        - Большое спасибо,- поблагодарил парень и направился в указанном направлении.
        Девицы вновь переглянулись, повторив гримасы.
        - Клевый мальчик... А, Настя?- провожая парня взглядом, проговорила крупная девушка.
        - Ничего,- дернула худеньким плечиком веснушчатая.
        - Надо же, к нашему колдуну прибыл!- продолжила первая.
        - Да брось, Анька, какой он колдун?- отмахнулась Настя, возвращаясь к смородине.
        - Колдун-людоед, любит рыжих на обед...- Аня проводила парня взглядом и присоединилась к подруге.
        - Ладно тебе ерунду молоть, давай греби смородину!- Настины веснушчатые руки так и мелькали между кустом и кастрюлей, висевшей на шее.
        - Да ты не бойся, он целок не употребляет... Ой, пусти, ягоды просыплешь!
        М-да, такой двор с другим не спутаешь. Действительно - джунгли! И сам дом, расположившийся в глубине зарослей, напоминает угрюмую крепость с узкими бойницами вместо окон... При первом же толчке калитка неожиданно легко отворилась. Парень медленно двинулся по песчаной дорожке к высокому каменному крыльцу этого необычного для деревни дома.
        На стук никто не ответил, и юноше ничего не оставалось, как слегка приоткрыть незапертую дверь, собранную из солидных полированных брусьев.
        - Кто-нибудь есть дома?- внятно произнес парень, с интересом осматривая просторную прихожую и широкий, ничем не загроможденный коридор. Казалось бы, ничего примечательного, но какое-то странное чувство - и даже не чувство, а непонятная сила не то притягивала, не то толкала его дальше в глубь этого странного дома.
        Повторив вопрос и снова не получив ответа, парень осторожно двинулся по коридору. Но едва он сделал шагов пять, как деревянные половицы под его ногами громко заскрипели - и даже не заскрипели, а прямо-таки заиграли какую-то странную пронзительную мелодию. Юноша остановился. И тут же обернулся назад на звук захлопнувшейся входной двери. Трижды лязгнул замок. Так. Кажется, он оказался в западне. Парень нерешительно застыл на месте, а потом сделал еще несколько шагов вперед. «Если не знаешь, куда шагать - шагай вперед»,- вспомнились ему слова из какой-то книги. Половицы вновь запели свою пронзительную песнь.
        - Привет!- неожиданно услышал он возле самого уха чей-то голос.
        Среднего роста, очень худой, тонкокостный, но при этом широкоплечий мужчина с проседью в темных густых волосах вырос точно из-под земли, точнее, из стены. Одет он был в самые заурядные трикотажные тренировочные брюки и футболку черного цвета, жилистые руки свободно висели вдоль бедер, однако у вошедшего по спине пробежал знакомый холодок - что-то в позе мужчины давало понять, что его расслабленное тело готово к стремительным действиям.
        - Здравствуйте... Извините, вы Рощин Михаил Петрович?- робко проговорил гость, невольно тушуясь под взглядом серых, почти стального цвета глаз хозяина.
        - Рощин,- кивнул тот головой. Какой-то безразличный голос плохо вязался с пристальным, пронизывающим взглядом.
        - Вы извините меня, пожалуйста, я без предупреждения... Я специально приехал к вам,- сбивчиво заговорил юноша.
        - Давай короче, парень,- оборвал его уже откровенно усталым голосом хозяин.
        - Я хочу... я прошу вас потренировать меня!- выпалил на одном дыхании юноша.- Вот...- Он поспешно полез в сумку.- Я готов заплатить...
        - Это не важно, к чему ты готов - не готов,- покачал головой хозяин.- Ты меня с кем-то спутал, уроков для любознательных я никогда не давал и не даю.
        - Но... Я специально сюда к вам! Я...
        - Мне жаль твоего потерянного времени,- хозяин был непреклонен.- Поэтому не будем его приумножать.
        - Послушайте! Я...- Парень никак не решался произнести самое главное.
        - Не теряй времени, автобус на райцентр будет через пятнадцать минут.- Хозяин опустил взор, давая понять, что молодого гостя для него больше не существует.
        - Но я... Я должен биться с Коршуном!- произнес наконец юноша.- И должен победить...
        - Как ты сказал?- Реакция хозяина была моментальной, он поднял глаза, его невозмутимое, усталое лицо вдруг напряглось.- Ну-ка повтори!
        - Я должен биться с Коршуном и победить его!- уже более связно и не отводя взгляда повторил гость.
        - Откуда ты знаешь Коршуна?- быстро спросил Рощин.
        - Я почти десять лет занимаюсь единоборствами,- впервые за все это время юноша позволил себе слегка улыбнуться.- А среди единоборцев Коршун - не последняя фигура. Да и в клуб Тенгиза Прангишвили приходилось заглядывать, где Коршун последнее время тренируется...
        - Но ведь Коршунов уже года четыре не участвует в официальных соревнованиях, как же ты собираешься с ним биться?
        - Это будет неофициальное соревнование...
        - Слушай-ка,- хозяин неожиданно усмехнулся и кивнул на спортивную сумку на плече парня.- У тебя там, помимо денег и кимоно, справка из психдиспансера случаем не лежит?
        - Представьте себе, нет!- с неожиданным вызовом парировал парень.
        Михаил Петрович промолчал, неопределенно хмыкнул, повернулся спиной и вдруг... Провел резкий, рубящий удар ребром стопы в корпус юноши. Тот среагировал молниеносно - грамотно выставил блок, однако удар был слишком силен, и парень улетел в самый конец коридора. Однако каким-то чудом он сумел сохранить равновесие, отбросить в сторону сумку и принять боевую стойку. Рощин провел атаку в область груди, и парень успешно блокировал ее. И тут же атаковал сам, причем весьма эффективно. Рощин даже отступил шага на полтора. Однако тут парень открылся - и сейчас же получил серьезный удар в голову, но координации не потерял и на ногах удержался. Теперь Рощин не торопился с атакой. Точно врос в пол, выжидательно смотрел в глаза парню, не выпуская при этом из поля зрения и его ноги. Наконец парень не выдержал и попытался достать Рощина ударом в прыжке. Но в последнее мгновение Рощин уклонился вбок, парень пролетел вперед и... неожиданно для самого себя провалился куда-то вниз, в темноту. В последний момент он успел-таки сгруппироваться, поэтому «приземление» было не столь болезненным, как могло бы быть...
        Михаил Петрович быстро захлопнул крышку подпола (им же столь ловко открытую), подождал несколько секунд, затем снова распахнул ее.
        - Ку-ку, боец! Жив? Кости целы? Ну, тогда вылезай!- прокричал он в темноту.
        Из глубины показалась взъерошенная голова юного соперника.
        - Падать умеешь! Что ж - тоже нужное умение,- Михаил Петрович подал юноше руку, помогая выбраться из погреба.- Ну и что ты знаешь о Коршуне?- вопрос прозвучал жестко и требовательно.
        - Я знаю...- тяжело дыша после поединка, начал парень.- Я знаю, что десять лет назад он был вашим лучшим учеником.
        - Одиннадцать,- негромко поправил его хозяин.- Как твое имя?
        - Максим.- Парню удалось наконец стабилизировать дыхание.- Так вы будете меня обучать?
        - На сегодняшний вечер и завтрашнее утро ты можешь остаться. Познакомимся поближе, а там посмотрим.- Это был не тот ответ, который хотелось услышать парню, но по тону хозяина он понял, что на большее пока рассчитывать не приходится.- Расположишься вон там,- Михаил Петрович кивнул на дверь в самом конце коридора.
        Одиннадцать лет назад... Этот наивный, но, видимо, целеустремленный паренек своим появлением вновь вернул Наставника к тем дням. Впрочем, о тех днях Рощин и так никогда не забывал, и не смог бы забыть, даже если бы захотел. Железная воля и искусство саморегуляции были не властны над памятью.
        А началось все даже не одиннадцать лет назад, а гораздо раньше, еще в далеком восемьдесят первом.
        - Как твое имя?- задал тогда Михаил Петрович тот же вопрос, что и сегодня Максиму.
        - Илья... Илья Коршунов.
        На вид худенькому пацану было не больше двенадцати. Одет бедно, и это заметно выделяло его на фоне других сверстников. Темные короткие волосы и недоверчивый взгляд. Даже затравленный, совсем не детский.
        - Хорошее имя. А зачем ты пришел сюда, Илья?
        Парень молчит. Конечно, он хочет научиться драться. Наказать всех своих обидчиков, а их у него, должно быть, немало. Но так отвечать не принято. Нельзя так отвечать, а врать, видимо, совестно, вот пацан и молчит.
        - Я хочу заниматься карате,- произносит наконец он.
        - Но я не обучаю карате, Илья.
        Пацан молчит. Но не уходит. Молчит и Рощин.
        - Я, Илюша, обучаю боевому искусству,- поясняет Рощин.- Боевому искусству ниндзюцу. Искусству, понимаешь?
        Пацан поспешно мотает головой - мол, что же тут непонятного...
        - А овладеть любым искусством, тем более боевым, может не всякий,- продолжает Рощин.- Далеко не всякий. Тот, кто просто хочет научиться драться, боевым искусством никогда не овладеет, у него просто не хватит терпения. А вот тот, кто готов постоять за справедливость, за добро... Вот такой человек может стать мастером. Не сразу, конечно же, это потребует огромного труда...
        Пацан молчал.
        Как-то по-книжному получилось, подумал тогда Рощин. Как на политинформации. Сейчас пацан уйдет. Уйдет навсегда, в подворотню. Его уж в школе, на уроках да на всяких собраниях такими фразочками трахали... Все равно что групповое изнасилование. Так что к казенным словам у него стойкий иммунитет, иначе бы и не выжил. А что он, Рощин, может еще сказать? Вон там, позади пацана, рядом с раздевалкой на скамеечке сидит дядя. Неприметный такой, не старый, не молодой. В штатском. Тихо так сидит, вопросов не задает. А как только ребята по домам разойдутся да уборщица ведрами греметь перестанет, вопрется в зал, не снимая обуви, и распахнет перед рощинским носом заветную красную книжицу.
        - Я готов,- произносит неожиданно пацан, поднимая глаза.- Готов за справедливость...
        Рощин улыбается, подмигивает пацану.
        - Давай в раздевалку и на турник! Подтянешься десять раз - возьму!
        Пацан подтянулся одиннадцать. Тянулся было, сжав зубы, на двенадцатый, но уже никак...
        А дяденька в штатском потом подошел. И книжицу красную показал. И с тех пор, помимо своих учеников из спортклуба, стал Михаил Петрович Рощин натаскивать парней из всяких интересных ведомств. И продолжалось так около трех лет. Утром на госслужбе, вечером с ребятами для души...
        ...Ребятишек тех пятеро было, грамотных, тренированных. Рук заламывать не стали, но в кольцо взяли толково. И вновь красные книжицы с тремя грозными буковками, и очередная неприметная личность в штатском с постановлением на обыск и арест. Тут же наручники (быстро, ловко, профессионально - кто-то ребят обучил на славу!), далее двое по бокам, двое спереди, один сзади. Усадили в «воронок». Видать, кому-то наверху стал поперек горла Михаил Петрович. И, как потом выяснилось, не только он. За две недели закрылись все секции, заперлись все подвалы. И многие наставники из спортзалов переместились в стены следственных изоляторов.
        - У нас в стране запрещено создание подобных обществ. Вы попадаете под действие 72-й статьи УК - создание антисоветской организации!
        Следователь был высок и сух, как щепка. Невыразительная очкастая физиономия. Человек-параграф.
        - Послушайте,- попробовал тогда объясниться Михаил Петрович.- Я ведь готовил наши спецподразделения ВДВ и ГРУ для Афганистана, преподавал рукопашный бой в школе милиции... Сам срочную в десанте служил, а из тех учеников, что были в Афганистане, ни один не погиб... Работал с пограничниками, с морпехами в «Казачьей бухте». Да и ваше ведомство меня привлекало для тренировки своих людей...
        - Нам известно, чем вы занимались,- ответил усталый параграф.- И все ваши беседы с вашими учениками нам известны. Вы что думаете, вас просто так взяли, как случайного прохожего?
        «И все ваши беседы известны...» Ни убавить, ни прибавить. Не спит недреманное комитетское око.
        - Обучаете молодежь боевым приемам,- все тем же усталым тоном продолжил следак.- Опасное умение. С кем хотите бои вести? Против кого планируете направить приемы? Еще не решили? А может, ученики ваши без вас решат? Как сами думаете? Молчите? Что ж, в протокол эти вопросы не входят, можете не отвечать...
        Позже Рощин узнает, что на «операцию» по его аресту было задействовано отделение контртеррористической группы «Альфа». 72-ю, по счастью, не дали - следак оказался все же не такой уж законченной сволочью. Осудили по стандартной 177-й, то бишь нарушение правил обучения карате. Им, законотворцам, один хрен - что карате, что тэквондо, что ниндзюцу. Раз ногами машут нерегламентированным способом в неподконтрольном властям месте, да еще организованной группой - пожалте сто семьдесят седьмую. Как сказал в обвинительной речи прокурор, тренер Рощин вероломно использовал в тренировочном процессе и соревнованиях чуждые советским людям идеи и ритуалы, способствующие развитию жестокости, беспощадности и индивидуализма.
        Три года ИТК[6 - ИТК - исправительно-трудовая колония.] усиленного режима. Конфискация нехитрого имущества, далее - зона. За все время «командировки» Рощину ни разу не пришлось применять своих боевых навыков. Это в фильмах только - приходит крутой боец в камеру или на зону и тут же местных авторитетов своим кулачным умением на место ставит. В кино это - пожалуйста. А на зоне - свой порядок, своя иерархия. Нарушать ее, руками-ногами махая, можно раз-другой, ну - от силы третий. А там иерархия найдет управу, найдет неминуемо, будь у тебя хоть десятый дан. Здесь выжить можно, только четко поняв для себя, что ты за персонаж и где в здешней иерархии твое законное место. Не по ментовским, а по зоновским понятиям законное.
        По зоновским понятиям Рощин был «мужиком». А «мужик», он прежде всего работает. Не бугром-бригадиром, а простым работягой. Потому мужики ни на какую власть среди блатарей не претендуют, но и не прислуживают. В дела блатных не встревают, так как права такого им не дано. Ну, так для блатных зона - малая родина, потому им и порядки здесь устанавливать. Свои, зоновские порядки. А «мужику» потом к нормальной, не блатной жизни предстоит возвращаться, к своему, «мужицкому» порядку.
        К слову некоторых «мужиков» блатные прислушиваются - вроде как противостоящие стороны прислушиваются к голосу нейтральных, неприсоединившихся. Однако это если только с абвером (то бишь оперчастью), с отделом режима, с прочей администрацией у «мужиков» никаких дел нет. Иначе - никакого нейтралитета, иначе - противостояние. Такое же, как у урок с администрацией.
        Так вот от звонка до звонка и оттрубил Рощин почти все три положенных года.
        Из всех парней его группы в ИТК Рощину писал только Илья. От него Рощин и узнал, что стало с остальными ребятами. Большая часть окончила институты и техникумы, посещала другие спортзалы от случая к случаю. Эдик Щукин получил пятнадцать лет за участие в ограблении инкассаторов и сопротивление работникам милиции. Двое довольно перспективных, крепких пацанов поступили на учебу в школу МВД и о Наставнике старались не вспоминать вообще. Еще один парень - Леша Горобцов - погиб в Афганистане, где проходил срочную службу, и был посмертно награжден орденом Красной Звезды. Так ли иначе, но с боевым искусством ниндзюцу как таковым завязали практически все. Все, кроме Ильи Коршунова.
        - Я тренировался каждый день... Четко, по вашим методикам!- Этими словами встретил своего наставника Илья, один из всех учеников пришедший к воротам колонии, когда очередная амнистия даровала свободу Михаилу Рощину. Как единожды судимому и вставшему на путь исправления.
        - Посмотрим, Илья...
        А посмотреть было на что. Коршунов не только не потерял боевой формы, но заметно прибавил. Он за считаные секунды, точно обезьяна, взлетал на самую верхушку высоченного, почти лишенного сучьев дерева, шутя перешибал несколько кирпичей, а в спарринге Рощин с трудом блокировал его жесткие удары и далеко не всегда пробивал защиты.
        - И еще я научился останавливать пульс... Помните, вы показывали?
        И действительно - в течение нескольких мгновений Илья превращался в абсолютно безжизненное тело, труп, и мог в таком состоянии пребывать несколько минут.
        - Молодец... Однако не злоупотребляй этим. Береги на крайний случай,- так откомментировал Наставник вновь приобретенные качества своего ученика.
        С того часа они тренировались каждый день. Илья набирался новых знаний и умений, а Рощин старался восстановить то, что знал и умел до «командировки».
        - Слово «ниндзюцу», Максим, дословно переводится как искусство быть невидимым. То боевое искусство, которому ты хочешь научиться, должно быть всегда с тобой, но остальные не должны об этом догадываться. То есть свои боевые умения ты должен применять лишь в самых крайних, необходимых случаях.- Михаил Петрович выжидающе посмотрел на Максима.
        Утро они встретили пятнадцатикилометровой пробежкой, купанием в озере. А пять минут назад Максим подтянулся тридцать раз на перекладине, а затем выполнил несколько «больших оборотов» - в просторечье это называется «крутить солнце». Он нисколько не выглядел уставшим, тем не менее Рощин решил сделать перерыв.
        - В отличие от самураев, ниндзя всегда были неприметны, как бы невидимы,- продолжал Рощин.
        - Я думал, ниндзя и самураи - это одно и то же,- покачал головой Максим, завороженно глядя на учителя.
        - Нет! Наоборот, разница огромная,- Рощин даже удивился неведению парня. Ведь тренировался рядом с Коршуном... Неужели некому было разъяснить?- Самураи ненавидели ниндзя. Считали их хитрецами, бесчестными обманщиками. Ниндзя в их глазах - сброд, плебеи. А ниндзя и в самом деле, в отличие от самураев, были выходцами из самых низов. Но самураи в их оценке ошибались - ниндзя имели свой кодекс чести, мало похожий на кодекс европейского рыцарства, но весьма строгий и отличный и от самурайского бусидо.
        Самураи служили своему феодалу, были по сути наемниками и, участвуя в феодальных войнах, пополняли свое состояние. Ниндзя же были всегда верны своему родовому клану и тем представлениям о справедливости, которые были этим кланом установлены. Самураи презирали и ненавидели ниндзя, потому что те зачастую были куда искусней их в бою, да и крестьянство больше поддерживало этих выходцев из низов...
        За спиной самураев был феодал, богач, дававший им кров, статус и социальную поддержку, снабжавший их лучшими по тем временам доспехами и оружием. За спиной у ниндзя были такие же нищие сородичи, как и они сами, им неоткуда было взять хорошее оружие. И они научились противопоставлять железу искусство своего тела, силе - искусство интриги, искусство добычи информации и ее анализа, искусство выживания в самых немыслимых условиях.
        Со временем эти искусства вошли в их генетический фонд, ведь им приходилось выживать, опережать в схватке самураев из поколения в поколение. И так получилось, что вскоре феодалы куда охотнее набирали в свое войско именно ниндзя...
        - А вы... Вы ниндзя?
        - Ниндзя больше нет. А я... Я просто занимаюсь искусством ниндзюцу, и не более того.
        - А Коршунов?
        - Коршунов...- Рощин тяжело вздохнул и сделал паузу.- Илья стал торговцем, причем грязным торговцем. Он стал продавать себя, свой талант и умение, которому я его обучил. А почему ты так стремишься к поединку с ним?- Рощин наконец задал свой главный вопрос.
        - Он не только торговец, он... убил человека, и, возможно, не одного.
        - Как это случилось? Ты это точно знаешь?
        - Одного он убил на моих глазах...
        Тогда Максим учился на дневном отделении авиационно-технологического института, а по ночам иногда подрабатывал охранником в одной фирме. В ту ночь он нес дежурство вместе со своим однокурсником Игорем. Тот также увлекался единоборствами, причем куда успешнее Максима - месяц назад выиграл первенство столицы по контактному карате. Студенты коротали ночь в караульном помещении. Неожиданно запертая изнутри дверь распахнулась, как будто чья-то стокилограммовая туша врезалась в нее с разбега. А четверо крепких, по-спортивному одетых ребят, появившихся на пороге, явились живым подтверждением этого.
        - Спокойно, придурки!- заговорил один из ворвавшихся, самый высокий и тяжелый.- Даю пять минут, и чтобы вашего запаха здесь не было.
        - В чем дело, мужики?- Игорь уже выбрал боевую позицию и не собирался отступать.- Максим, звони 02!
        - Мужики, мля, на зоне,- усмехнулся тяжеловес. Судя по синим от татуировок пальцам, о том, что и кто имеется на зоне, он знал не понаслышке.- Брысь отсюда, я сказал! Ваш босс без понятий - не хочет делиться, поэтому мы сейчас запалим это место. Вместе с вами, если через три...
        Договорить тяжеловес не успел - Игорь не терпел хамства и без долгих разговоров с разворота влепил знатоку зоновских понятий пяткой в солнечное сплетение. Тяжеловес рухнул на пол, беззвучно хватая ртом воздух. Максим успел снять трубку телефона и уже набрал 02, но бросившийся на него парень вырвал шнур из гнезда. Парень был примерно одной весовой категории с Максимом, и студент, бросив бесполезную трубку, схватил нападавшего за руку и взял ее на рычаг, заставив того взвыть от боли. Тем временем Игорь успешно вырубил и третьего, сперва ударив того по голени, а затем проведя нокаутирующий удар в челюсть. Казалось, наглецы наказаны, главарь наглухо отключен - нападение отбито, и впереди премиальные от хозяина.
        Остался лишь четвертый. Это был худощавый, спортивный парень чуть выше среднего роста, внешне совсем не похожий на корчащихся на полу шкафоподобных приятелей. Он вовсе не торопился атаковать, стоял спокойно, опершись о покосившуюся дверь, со спокойным интересом взирая на поле битвы. Его поза была настолько расслабленной и отстраненной, что Игорь и Максим невольно замешкались - тот не провоцировал нападения, они и не напали.
        - Браво,- прервал минутное молчание парень голосом, лишенным эмоций, и вдруг взорвался: - А теперь оба - на коленях ко мне!- Он будто стал выше ростом, в низком голосе зазвучал металл, он молниеносно отсканировал глазами обоих охранников и остановил взгляд на Максиме.- Ты - первый!
        Студенты снова оказались в замешательстве - этот парень совсем не походил на рэкетира средней руки, но стало ясно, что именно он, а не татуированный бугай был вожаком. Однако отступать было нельзя - Максим рванулся вперед, проводя свой коронный прием йоко-тоби-гири - боковой удар в прыжке. Произошло невероятное - Максим даже не уловил, блокировал ли его «коронку» противник или же просто уклонился, но сам студент-охранник оказался на полу, крайне неудачно подвернув при этом левую ногу, и в ту же секунду он почувствовал невыносимо острую, кинжальную боль в пояснице. Точно огненный хлыст ударил Максима по почкам. Завалившись на бок почти без сознания, сквозь окутывающую взор пелену Максим увидел продолжение схватки. Вожак рэкетиров тут же атаковал Игоря, словно продолжая серию, начатую ударом, свалившим Максима. Игорь успешно отбил атаку с помощью агэ-укэ[7 - Агэ-укэ - верхний подбивающий блок, при котором рука нападающего отбивается вверх и в сторону. (Терминология карате-до.)] и решил провести свою сокрушительную «коронку» - маэтоби-гэри-кэкоми - прямой, в буквальном смысле протыкающий, удар в
прыжке. Однако вожак успешно отбился, поставив джуджи-укэ, блок скрещенными руками, и тут же, сделав обманное движение правой ногой, пробил в печень сомкнутыми пальцами раскрытой ладони, словно мечом. Этот удар, запрещенный даже в боях без правил, оставлял человека калекой на всю жизнь, если не убивал на месте. Тренированный, прекрасно держащий удар Игорь согнулся пополам. Колено вожака тут же, словно рычаг робота, впечаталось в лицо Игоря.
        - Ну что, козлы? Запалить вас здесь?
        Победитель снова говорил спокойно, равнодушно, с едва заметной усмешкой. Снисходительной и брезгливой.
        - Извинение на коленях попросите, выпущу. И... Я тут ботинки об вас испачкал. Ну-ка поработай языком, боец...
        - Сука, бля,- услышал Максим над своим ухом чей-то хриплый голос и потерял сознание от удара в затылок. Поверженные отморозки пришли в себя и теперь брали реванш.
        Максим с трудом разлепил веки. Дышать было почти невозможно - едкий удушливый дым лез в нос, горло, слепил глаза. На счастье, дверь он нашел до того, как снова потерял сознание, хотя искать ее пришлось на ощупь.
        «Вчера поздней ночью сгорели офис и складские помещения фирмы „Гримайл ЛТД“. Оперативно-следственной группой был обнаружен труп охранника фирмы Игоря Борисова. Смерть наступила в результате отравления угарным газом. Экспертиза показала, что охранник находился в состоянии наркотического опьянения».
        - Гады!- Максим ударил по выключателю, вырубая канал «Дорожного патруля».- Успели-таки еще и дозу вколоть!
        В состоянии наркотического опьянения! Да Игорь не то что наркоту - даже спиртное-то употреблял лишь по праздникам. И то не всегда...
        - Я скажу тебе, парень, как своему сыну - напрасные твои хлопоты! Брось ты это дело. Я, конечно, могу записать твои показания в протокол, но... Твоего друга этим не воскресить, а пытаться прижать бандитов - тебя подставить. Что я им смогу предъявить, кроме твоих слов? Ничего, ровным счетом. Они же на тебя еще и в суд подадут за моральный ущерб. А спустя время тебя собьет машина или сосулька с крыши...
        Даме-следователю на вид лет сорок пять. Выкрашенные хной волосы, усталые глаза, складки у углов аккуратно подкрашенных губ. Она действительно говорит с ним как с собственным сыном.
        - Милиция не сможет тебя защитить. Мы, прокуратура, тем более. За Коршуновым стоят такие люди...- Женщина впервые опустила глаза.- Вот этот, например,- она ткнула накрашенным ногтем в цветную фотографию на развороте какого-то толстого журнала, лежащего на краю стола.- Дядя Тенгиз, как его все называют. Меценат, бизнесмен, друг спортсменов и детей-сирот. В Кремль частенько захаживает, сейчас вот какой-то фонд содействия чему-то организовал, интервью давал по телевизору...
        - Коршунов убийца... Подлый убийца!- сорвался Максим, не глядя ни на даму-следователя, ни на портрет друга детей и спортсменов.
        - При всем желании я не смогу этого доказать. Никакой суд к производству не примет, а если по дурости примет - они наймут лучших адвокатов и дело развалят, поверь...
        Максим в сердцах хлопнул дверью следственной части. Охраняющий контору мент кинул на него неодобрительный взгляд, но промолчал. Максим ненавидел весь мир - эту трусливую бабу-следачку, ментов, своего хозяина-работодателя, отказавшегося от дачи показаний, бандюг-рэкетиров, меценатов-бизнесменов, которые делают добро по телевизору и у которых даже в Кремле - свои люди... Это они, они все убивали Игоря. Все скопом. Каждый внес свою лепту. Один выбрал их контору в качестве жертвы, другой оплатил налет, третий бил, четвертый и пятый жгли... Сожгли еще дышавшего, а теперь выставляют наркоманом.
        ...Но имя главного, непосредственного убийцы он запомнит - Илья Коршунов. Известное в мире боевых искусств имя, между прочим. Илья Коршунов, чемпион прошлогоднего турнира по боям без правил. Начальник личной охраны и самое доверенное лицо в свите Тенгиза Прангишвили, того самого мецената-бизнесмена. Следачка та, конечно, была права - такого сосулькой не остановишь и судом не испугаешь. Единственное, что он, Максим, может противопоставить мастеру боевых искусств,- это боевое искусство...
        - Я тебя понимаю, Максим. Но Илья... Не ожидал я этого от Ильи.
        - Неужели вы впервые об этом слышите?
        Рощин не ответил, он закрыл глаза и уперся затылком в стенку. Нет, об этом он слышал не впервые, но вот поверил только сейчас.
        И опять воспоминания, на сей раз десятилетней давности. Как ни странно, тот разговор произошел здесь же, в этом доме - Илья был тогда самым частым гостем в этих стенах.
        - Михаил Петрович, а почему вы все время отказываетесь от предложений Тенгиза?
        Рощин молча оборачивается и смотрит на Илью. Задал-таки парень этот вопрос. Знал ведь, каким будет ответ, но все же задал. И еще добавил, чтобы затруднить этот ответ для Наставника:
        - Тенгиз Георгич ведь обещал большие деньги... И мы с вами могли бы организовать Академию ниндзюцу. И тогда...
        - И тогда мы могли бы заработать еще бо?льшие деньги,- продолжает за Илью Рощин.- И поставлять бандитскую гвардию для Тенгиза. Так, да?
        - Ну почему же бандитскую... Тенгиз содержит частное охранное предприятие, у него клуб, где тренируются бойцы... Он выставляет команду на соревнования и сам иногда организует бои... Все по закону, все чисто. Я знаю - вы сами говорили,- что у вас тоже есть кое-какие деньги, но ведь их мало, на Академию не хватит...
        - Ты прав, у меня на Академию не хватит. Я читал лекции, тренировал ребят для спецподразделений, а эта деятельность малоприбыльна, особенно в последнее время. Но это то, что я умею и что считаю... достойным, приемлемым для себя, скажем так. Это - моя профессия. И тебе советую, пока ты еще молод - овладей профессией. Ты же собирался в медицинский?
        - Медицинский...- Илья не смог сдержать кривой усмешки.- Сколько сейчас получают врачи... Вот вы всегда говорили, что главное - это победа. А какая это будет победа? Шесть лет потей, зубри, и потом до конца жизни вытягивайся за зарплату, на которую приличных кроссовок и кимоно не купишь! Если это - победа, то что тогда - поражение?
        - Я знаю, тебе нравится побеждать, Илья. И это хорошо. Но ты не понял или забыл, какую победу я считал - и считаю - главной. Так вот запомни - главную свою победу человек должен одержать над самим собой! Над собственной низостью и слабостью, над тем нечистым началом, что заложено и дремлет в каждом человеке...
        Коршунов не отводит взгляда, но углы его рта дергаются. Все парень понимает. И молчит. Как тогда на пороге спортзала, в самую первую их встречу, когда пацан Илюша на турнике одиннадцать раз из последних сил подтянулся.
        - Это все, что я могу тебе сказать, Илья.
        Коршунов кивает головой, вежливо прощается и аккуратно закрывает за собой дверь.
        Больше его нога ни разу не переступила этот порог.
        И путь Ильи от одного порога до другого был недолог - на него хватило одного дня.
        - Здравствуй, здравствуй, дорогой! Рад тебя видеть. Я знал, что ты придешь ко мне! Ты умный мальчик, Илья, и у тебя должно быть большое будущее. Совсем не такое, как жизнь твоего наставника,- при последних словах Тенгиз Георгиевич брезгливо скривился. Затем выдержал паузу, наблюдая реакцию Коршунова. Илья был невозмутим и спокоен, как тогда, на пустыре.- Я очень уважаю Мишу, но...- Тенгиз вновь скривился, но уже без брезгливого выражения.- Чего он добился в этой жизни? Начинал как боксер, потом карате и это ниндзюцу... Усиленные тренировки с четырнадцати лет, годы непонимания и борьбы с системой. Затем тюрьма, зона. Во имя чего? Он вдалбливает вам какие-то понятные лишь ему одному истины... Но ведь все ученики бросили его, что, не так? Молчишь... Умение, талант не должны гнить без применения, взаперти. А он призывает учеников к затворничеству!
        - К самоограничению,- негромким, вежливым голосом поправил Илья. Впервые за все время беседы.
        - Один черт... Самоограничение! Идиотские слова,- зло усмехнулся Тенгиз.- Миша - большой талант. Точнее, у него талантливое тело. Руки, ноги... Он в свое время не знал поражений ни на ковре, ни в подворотне. А в жизни, как видишь, потерпел полный крах. Жена ушла, карьера как таковая не сложилась. Недавно вот, я слышал, машину купил, я думал, нормальную тачку, порадовался за него - наконец-то как человек будет, а оказалось - какие-то подержанные «Жигули»... Ладно, не буду больше говорить с тобой о нем, ты и сам все отлично понимаешь, раз пришел ко мне.
        Тенгиз, пряча глаза в щелках век, остро поглядывал на Илью: а понимает ли? Но тот стоял молча, вежливо слушал, поза безмятежная, лицо непроницаемое... Прямо сфинкс, а не человек. Нет, надо его толкнуть на решительный шаг. Сделает он этот шаг - и все, назад дороги не будет.
        - Значит, так, Илья. В эту субботу ты будешь драться! Не просто так, а за деньги. Причем за действительно большие деньги,- Тенгиз Георгиевич неторопливо подошел к Илье и отечески обнял его за плечи.
        Несмотря на отсутствие жестких правил и железную сетку за спиной, это был все-таки спорт. Не БОЙ, а состязание. Противник, видимо кикбоксер в тяжелом весе, явно недооценивал более легкого Илью. Коршунов демонстрировал виртуозное владение тай-собакэ, а кикбоксер - всесокрушающую наступательную мощь. Со стороны он смотрелся великолепно, ну прямо древнеримский гладиатор. Честно и открыто атакуя, гладиатор гоняет по рингу испуганного, но увертливого мальчишку с душонкой подлого раба, который доживает свои последние минуты...
        И только очень опытный зритель мог увидеть, что могучие кулаки гладиатора впустую молотят воздух.
        Так прошло три раунда, и из небольшого зала, заполненного хорошо одетыми и еще более хорошо поддавшими мужиками, уже слышались громкие голоса, требовавшие кончать засранца, который не хочет или не может принять бой. Как ни странно, голоса были в основном женские - наряду с поддавшими мужиками в зале были и столь же хорошо поддавшие, истерически вопившие дамы - они хотели видеть кровь.
        И вдруг зал тихо охнул - у гладиатора дернулась голова и подкосились ноги, и он мягко, как ворох тряпья, упал ничком. Как будто бык, которому казалось, что он гоняет тореадора, напоролся на мулету и умер прежде, чем упал.
        Лишь немногие поняли, что произошло: гладиатор, как тот бык, наткнулся на молниеносный, ювелирно точный крюк в подбородок, от которого он не умер, но отключился полностью через мгновение после удара. А стоящий над ним «увертливый мальчишка» тремя медленными кивками, достойными великого Нуреева - одним подбородком, влево, вправо, вперед,- поприветствовал затаившую дыхание публику, так же медленно повернулся и спокойно сошел с ринга, не обращая ни малейшего внимания на противника - как будто тот и впрямь был мертв.
        - Ну что, Илья? Теперь, даже не подсчитывая, можно сказать, что ты заработал на приличную иномарку. Любишь автомобили?
        - Автомобили? Конечно...- Илья впервые выказал смущение, прятал глаза, хотя, казалось бы, должен был чувствовать себя хозяином положения - бой был выигран досрочно, блестящей, безусловной победой.
        Нет, это была даже не просто победа, это был настоящий триумф!
        - Все эти бойцы должны быть в моих бригадах, понимаешь, Илья? И ты должен мне в этом помочь.
        Они сидели вдвоем перед видеомагнитофоном и отсматривали лучших «файтеров»[8 - Файтер (сленг) - боец, драчун, участник «боев без правил».] .
        - Каким образом, Тенгиз Георгиевич?- поинтересовался Илья.
        - Ты должен их побеждать. Одного за другим. А потом - похвалить, даже повосхищаться. Понимаешь? А потом - протянуть каждому руку... «товарищеской помощи».- Тенгиз оскалился, точно ему стало смешно от собственных слов.- Ты вот владеешь боевым искусством, а среди многих искусств есть еще и искусство привлекать к себе людей, влиять на них так, чтобы они шли за тобой без принуждения, чтобы они считали за честь тебе служить. Это непросто, это требует особого таланта. У одних этот талант врожденный, другим приходится в себе его развивать.
        Попробуй, Илья. Покорять души людей - это даже важнее, чем побеждать в поединках, поверь мне. Ты должен дать понять, что ты - сильнее, но считаешь их не менее сильными. Что ты - умнее, но считаешь их такими же умными. Хвали их за те качества, которых нет у них и которые есть у тебя,- и ты станешь для них любимым старшим братом. Бей их, демонстрируй свою силу - и восхищайся их силой и умением. Унижай в делах - и повторяй на словах, что ты их очень уважаешь. Подчиняй своей воле - и внушай, что это свои желания они исполняют - ах, какие благородные желания, и как блестяще они их исполняют! И награди при всех, чтобы все видели... Это окупится!
        Попробуй. Овладей этим искусством - и люди пойдут за тобой. И все будут говорить, что ты - прирожденный лидер, что это большая честь - стоять рядом с таким лидером, следовать его советам и указаниям.
        И скоро ты сам для них станешь Мастером, Учителем, Наставником.
        Попробуй! У тебя должно получиться. В тебе есть сила. Не только сила рук и ног. Есть сила духа, сила интеллекта. А сила - это самое главное...
        Сила - сама по себе основание. Так всегда говорил Рощин, заставляя Илью выполнять очередное немыслимое упражнение - силовое или на растяжку. Значит, прав Тенгиз...
        Тенгиз и сам знал, что он прав. Играючи, посмеиваясь в душе, он с каждой такой беседой все прочнее утверждал именно себя в роли лидера, учителя, наставника в глазах Ильи, вытесняя из его души образ Рошина. Время, потраченное на эти беседы, должно было окупиться многократно - уж очень хорош был парень. Из такого можно вылепить для себя орудие, которому не будет равных по убойной силе...
        - Тенгиз Георгич, а можно я не иномарку куплю, а вложусь в ваше дело? Я ведь мечтал об Академии боевых искусств... Я ведь поэтому и пришел к вам, что ваш клуб - это уже почти...
        Дядя Тенгиз долго вглядывался в лицо своего лучшего бойца. Нет, это не просто лучший боец. Скоро это будет лучший помощник...
        - Ич! Ни! Сан! Си! Го! Рок! Зи! Эч! Ху! Тзю![9 - Ич. Ни и др. (яп.) - раз, два, три, и так до десяти. В секциях карате и дзюдо команды, как правило, подаются на японском языке, зачастую сильно искаженном.] - произносил Илья, гоняя что есть мочи, до седьмого пота, отобранных бойцов. Теперь он натаскивает тенгизовские охранные структуры. Получается неплохо - пацаны поверили в него, а ведь это та еще братва, почти все - после отсидки, и мнят себя большими мастерами, хозяевами жизни, точнее - жизни и смерти окружающих лохов. Поучения Тенгиза не прошли даром - Илья сумел накрепко вбить в эти бритые головы, что ему, Коршуну, в деле быстрого и элегантного превращения противника в отбивную нет равных, и он, Коршун, их этому обучит, не щадя их сил, мышц и связок, а иногда и костей. Пусть верят, что он передает им все, что знает. А он передаст почти все - кроме главного. Кроме тех особых секретов, которые ему, Илье, передал Рощин. Нет, этому боевому «мясу» никогда не стать сильнее Коршуна.
        - Ич! Ни! Сан! Си! Го! Рок! Зи! Эч! Ху! Тзю!
        Коршунов с усмешкой наблюдал их крупные, блестящие от пота тела. Старайтесь, ребята, старайтесь. Сейчас тот из вас, кто считает себя самым сильным, еще раз узнает, кто в лесу хозяин.
        - А теперь спарринг. Гриша, ты!
        - Ходжимэ[10 - Ходжимэ (яп.) - команда к началу поединка.] !
        Вновь атака, уклон, блок, удар.
        - Иппон[11 - Иппон (яп.) - чистая победа.] !
        Противник не подает признаков жизни. Победитель молча прохаживается вдоль татами. И имя победителя - Коршун. Точнее, Илья Владимирович Коршунов.
        - Сила - основание уже сама по себе! Глубже прогибайся, парень... Глубже, я сказал.
        Стиснув зубы, Максим выполнял указания наставника. Прошло два часа, три, четыре...
        Максим жил в деревенском «замке» Рощина уже целую неделю. Первые два дня хозяин просто присматривался к нему - ничего не показывал и не рассказывал, больше смотрел и слушал, несколько раз в день проводил короткие спарринги, выясняя, чего стоит новый знакомый, а к концу «испытательного срока» предложил остаться дней на десять «для более близкого знакомства», как он выразился.
        После первых трех дней Максим в глубине души страстно желал, чтобы знакомство, хоть временами, становилось менее близким - он и не думал, что его тело может выдерживать столь чудовищные нагрузки, не ведал, что существуют столь изуверские упражнения. Но он лишь повторял то, что демонстрировал сам Рощин, по сравнению с ним, Максимом - пожилой человек, если не сказать старик. Тут уж взыграло мужское самолюбие, и только оно не позволяло Максиму признаться, что кишка тонка, хребтишко жидковат, и он «эту вахту не в силах стоять».
        ...Прошло четыре часа, пошел пятый... Рощин, лишь слегка вспотевший, улыбнулся.
        - Все! Теперь можешь немного расслабиться. За эти дни в простой, грубой силе ты не прибавишь. Наоборот, накопится усталость. Но через некоторое время появится другая сила, сила духа, способная в нужный момент превратиться и в силу удара, и в силу противостояния удару. Эта сила - основа боевого искусства. Почувствуешь в себе эту силу - постигнешь суть философии ниндзяцу: «сила сама по себе - основание»,- повторил в который раз Рощин свою любимую фразу.- Разовьешь в себе эту силу - станешь мастером. Но чтобы владеть этой силой безраздельно, чтобы управлять ею, ты должен...- Наставник сделал паузу и взглянул в потное, усталое лицо ученика.- Ты должен всегда, каждую минуту оценивать, что есть в сложившейся ситуации добро, а что зло. И всегда выбирать добро.- Рощин замолчал, опустил взгляд. Он сам был недоволен своей речью. Книжно как-то получалось. Показать он может, а объяснить, убедить словами... Ведь те же слова и Коршунову были говорены.
        - Ходжиме!- команда к поединку прозвучала резко и неожиданно. От слов снова к делу.
        Максим начал атаку вяло, после изнурительной разминки контактный поединок давался с трудом, привычного боевого азарта не было. Рощин учитывал это, однако периодически взбадривал парня легкими, но впечатляющими ударами по болевым точкам.
        - Стой!- неожиданно произнес Наставник. И сам, сделав шаг назад, замер.
        Максим мгновенно застыл - за несколько дней тренировок он уже привык четко выполнять любую рощинскую команду. И в эту же минуту Максим рухнул на траву под тяжестью чьего-то тяжелого волосатого тела.
        - Не сопротивляйся!- голос Рощина звучал жестко.- Спокойно, Гром!
        Ученик почувствовал быстрое прерывистое собачье дыхание в самое ухо.
        - Это свой, Гром,- уже совсем другим, спокойным голосом произносит Рощин, и огромный пес, чуть поколебавшись, отпускает Максима и отходит в сторону.
        - Ваша зверюга?- отдышавшись, спросил Максим.
        - Нет, Гром - сам по себе. Но частенько гостит у меня. Вот и сегодня забежал. Не любит сидеть на привязи, обрывает любую цепь. Понимает каждое слово, так что поосторожней в его адрес.
        - Он такой же, как и вы,- невольно вырвалось у Максима.
        Рощин молча усмехнулся сомнительному комплименту и передернул худыми широкими плечами.
        - Что ж, Гром, пришел - будь гостем. А гостя надо угостить. Перерыв на обед!
        - Ич! Ни! Сан! Си! Го! Рок! Зи! Эч! Ху! Тзю!
        Так прошли все три летних месяца. Поднимались в семь утра - и вперед. Рощин обучал Максима не только рукопашному бою, но и преодолению различных препятствий - высоких заборов, колючей проволоки...
        - Если железо впилось в твою кожу, расслабься. Максимально расслабься. Впился шип спирали Бруно[12 - Спираль Бруно - колючая проволока.] - представь, что состоишь из воздуха, растекись по всей проволоке... Вот так! Видишь, даже спираль Бруно можно преодолеть, не поцарапавшись...
        Учил Рощин взбираться на самые высокие деревья, самую высокую стену.
        - Нужно вжаться в ствол... Слиться с ним в единое целое, мысленно представить себя частью дерева!
        - Что-то вроде - «мы с тобой одной крови»?- переспрашивал Максим.
        - Точно!
        - Откуда вы все это знаете? И как вы... стали ниндзя?- наконец произнес Максим.
        - Я уже говорил тебе - никакой я не ниндзя. Я - мастер ниндзюцу. Нет, лучше сказать, что я... следую учению ниндзюцу, исповедую его философию. А как я к этому пришел... Сперва я занимался боксом, даже был чемпионом области. Потом, уже когда учился в вузе, познакомился с одним парнем-иностранцем, который долгое время прожил в Японии. Он интересовался восточными боевыми искусствами, занимался карате, хотя вовсе не был мастером. Но зато у него были книги... Одна из них - о древнем боевом искусстве ниндзюцу, его философии. С описаниями не только боевых приемов и ритуалов, но и яркими рассказами об истории зарождения и развития этого учения. В большинстве своем это были легенды, иногда - совершенно фантастические. Но были и достоверные свидетельства необыкновенных способностей, которые развивали в себе последователи этого учения. Ведь это - целая философия совершенства духа и тела, целая культура... Я выпросил эту книгу у того парня, чтобы ее прочесть, выучил английский язык и множество японских терминов... Потом стал осваивать приемы, потом прочел еще много книг, а потом ниндзюцу стало моей жизненной
философией. Вот и все!
        ...Утро у них начиналось с длительной пробежки, и завершался день также небольшим марафоном по пересеченной местности - подмосковный ландшафт богат всякими канавами, овражками, лесными зарослями и просто заборами.
        - Ой!!
        Максим и не заметил, как налетел на эту веснушчатую, тоненькую, невысокую девушку. Привычный маршрут вечерней пробежки пересекал узкую тропинку между двумя перелесками, на которой прохожие были большой редкостью.
        - Простите!- растерянно произнес Максим. Только мгновенная реакция бойца позволила избежать тяжелых последствий - вместо лобового столкновения ДТП свелось к легкому касанию. Максим сразу узнал девицу - это она тогда собирала с подругой ягоды, и они указали ему путь к дому Рощина. Девушка с интересом разглядывала ночного бегуна, устраняя последствия столкновения в прическе и наряде - скорее мнимые, чем реальные. Максим пригляделся - фасонистая ветровочка, белая блузка, бусы, мини, туфельки на каблучках... Девушка спешит на свидание, по крайней мере - в дискотеку на танцы, а тут псих какой-то чуть с ног не сбил...
        - Простите, я не заметил,- продолжил оправдания Максим, удивляясь, отчего это такие рыженькие, голубоглазые и симпатичные разгуливают по лесу поздним вечером в одиночестве. Удивляться пришлось недолго.
        - Настька! Ну ты чего застряла?- Из-за поворота тропинки, к которому направлялась «застрявшая Настька», появилась ее бывшая партнерша по сбору ягод.
        - О-о-о... Какая встреча! Постоялец колдуна нашего! Что это вы тут уединились? Пора знакомиться. Аня!
        Максим назвался и вежливо пожал крепкую загорелую ладонь.
        - Настя,- представилась рыженькая и улыбнулась. У Максима отлегло от сердца - он уже приготовился услышать, что смотреть надо, куда прешь, и что нормальные люди вообще бегают вдоль дороги, а не поперек. Тем более сломя голову.
        Аня была на полголовы выше подруги, полнее в бедрах, груди и особенно щеках. И явно решительней по характеру.
        - И куда же это вы, Максим, путь держите? Нам случайно не по дороге?
        Максим не успел ответить - вслед за Аней из-за поворота тропы возник крупный чернявый парень лет восемнадцати, одетый в городской малиновый пиджак, судя по всему, с чужого плеча.
        - Девчата, ну долго вас ждать? Вы тут за че зацепились?
        Заканчивая фразу, парень разглядел, за что, а вернее за кого, зацепились девчата, и отреагировал вполне естественно - как матерый кобель на шустрого песика, забежавшего на его, кобеля, личную территорию с явным намерением пробраться к кормушке с зарезервированным сочным ужином. Он обогнул девушек и подошел вплотную к Максиму. Парень был выше, тяжелее и не сомневался в своем физическом и правовом превосходстве, тем более что из-за поворота тропы нарисовались еще две-три фигуры - видимо, попутчики и кореша чернявого.
        - Ну че, приезжий,- заговорил тот, сверху вниз глядя на Максима.- Че ты здесь делаешь? Не сидится тебе в вашем сарае?
        - Не сидится,- кивнул Максим, стараясь улыбаться как можно дружелюбней.
        - Бегаешь быстро,- усмехнулся чернявый.- Вот и беги отсюда, по счету раз!
        - Ребята, вы чего?- Аня попыталась было встать между Максимом и сплотившейся компанией, которая без команды вполне грамотно рассредоточилась, окружая приезжего кольцом.
        - А не хера к девушкам лезть. Ночью, бля, в лесу... Культурный, бля, а сам девок за места хватаешь, в кусты тащишь, руки им, бля, выламываешь... Че руки-то выламываешь?- Чернявый, разогревая себя и корешей, мастерски имитировал блатаря, впадающего в истерику при виде нарушения прав человека - как правило, человеком этим бывает сам блатарь, а права подразумеваются неограниченные.
        - Вась, Коля, вы че, он не хватал, ниче нам не выламывал, отойдите!- Аня пыталась спасти Максима от расправы, хотя твердо знала, что попытка безнадежна - ребятам предстоящая забава слаще выпивки. Призыв к добродетели был оценен по достоинству - то ли Вася, то ли Коля отпихнул ее слегка, и она отлетела в кусты, не устояв на ногах.
        Максим почувствовал, что его уже держат за руки, увидел, что с тылу заходит какой-то недомерок с бутылкой в руке. Калечить правозащитников не хотелось, но и медлить было нельзя, иначе самого покалечат. Резким рывком он освободил руки, Васю (или Колю) отключил ударом под ухо - несильным, но точно в нужное место. Недомерок схлопотал пяткой в пах и залег в кустах в позе зародыша, чернявый рванулся было вперед - взять подлого приезжего на калган, целя ему головой в лицо. У Максима чесались руки отключить и этого минут на пяток, но ситуация уже разрядилась, и он просто сделал шаг назад, уклонился и слегка подсек ноги нападающего. Эффект был впечатляющий - в кустах образовалась небольшая аллея, пробитая телом чернявого; из аллеи не торчали даже подошвы ботинок - тело ушло, как говорится, с концами.
        Максим огляделся. Четвертый в компании нападавших счел себя лишним - его нигде не было видно. Может, за подмогой побежал, а может, его и вообще не было, темень все-таки.
        - Ну ты даешь, Максим,- Аня первая обрела голос.- У колдуна, никак, приемчиков набрался?- Она, видимо, и сама не могла сообразить, на чьей она стороне. Как-никак Вася и Коля - свои, близкие и понятные, а этот какой-то не такой, откуда пришел, туда и уйдет. Ну, может, убежит, если уж такой шустрый. Настя же определилась четко:
        - Максим, ты молодец, но сейчас лучше уходи. Ребята тебя все равно достанут, тут все - одна компания. Не стой, не стой, иди! Бегом! Запрись и никому не открывай!
        Она была права - чернявый уже показался из кустов, держа обеими руками небольшую свежевыломанную березку, у недомерка в руке блестела острыми зубцами стекла «розочка», а Вася (или Коля?), потирая шею, делал вид, что никто и ничто не удержит его от сокрушительной атаки. Но ближе чем на пять шагов пока никто не приближался. «Ждут подкрепления,- подумал Максим.- Да, надо идти, иначе синяками и шишками не обойдешься».
        - Ну что ж, спасибо за моральную поддержку, девочки. Надеюсь, следующая встреча будет более дружественной...- Максим двинулся в чащу, продолжая свой маршрут, вслед понеслись вопли вдруг резко покрутевших корешей, также выражавших уверенность в скорой встрече, но благоразумно оставшихся на месте.
        Через десять минут Максим добрался до рощинской калитки.
        - Тенгиз Георгич, как вы посмотрите на то, чтобы мне возобновить публичные выступления? Я имею в виду участие в соревнованиях...
        «Дядя Тенгиз» удивленно приподнял брови.
        - Зачем тебе это? Денег не хватает? Или славы захотел?
        Они сидели втроем в своем клубном ресторане, почти пустом в это предвечернее время - Тенгиз, Илья и Сеня, пили пиво после позднего ланча, обсуждали текущие дела. Такие почти семейные встречи вошли в обычай. Тенгиз с удовольствием переложил повседневное руководство клубом, охранным агентством, организацией полулегальных полуспортивных состязаний на своих верных помощников, давно ставших совладельцами обширного и весьма беспокойного хозяйства, созданного Тенгизом еще в смутные перестроечные времена и с тех пор постоянно разраставшегося - поток нелегальных, «грязных» денег требовалось отмывать. Но то ли коммерческий талант Тенгиза был односторонний, то ли личные его (и его соратников) вкусы были своеобразны, но получалось так, что расширялось хозяйство опять же в нелегальную сторону. А точнее, просто криминальную. Поэтому первые руководители хозяйства и не стремились привлекать к своим персонам излишнее внимание широких масс. А тут - публичные выступления, участие в соревнованиях. Зачем? Непонятно.
        - Зачем нам это, Илья? Мне непонятно. Поясни,- повторил Тенгиз, неторопливо отправляя в рот копченую королевскую креветку сосисочных размеров.
        - Нам не хватает крепкой поддержки сверху.
        - О чем говоришь, дорогой? Районная власть у нас здесь,- Тенгиз похлопал себя по карману сшитой на заказ шелковой сорочки,- милиция вот здесь,- Тенгиз мазнул себя по жирному заду, точнее, по заднему карману брюк.- Тебе этого мало?- Очередная креветка исчезла во рту.
        - Я имею в виду - с самого верху. С законодательного уровня.
        Тенгиз поперхнулся, креветка наполовину выскочила наружу.
        - Ты имеешь в виду московское правительство? Или, может быть, Думу?
        - Я имею в виду Думу. Российскую,- мягко уточнил Илья.- Для этого надо создать имидж. Я тут нанял одного, он дал ряд советов. Умный мужик, советует делать то, что вы уже давно делаете, Тенгиз Георгич. В смысле даете деньги для российской сборной, для детского спорта, для инвалидов... Это очень правильно. Но ваши благородные дела не должны быть безымянными. Вам самому...- Илья смущенно замялся.- Ну, вы сами понимаете... Некоренная национальность, давняя судимость... Я думаю, что лучше меня выставить. В чисто спортивном плане. Вот как Карелин...- Илья засмущался еще больше.- Ну-у, спорт теперь в моде, особенно карате и горные лыжи. Я и подумал... Горные лыжи - это не мое, а вот карате... Вполне можно устроить всероссийские соревнования. Почетным председателем судейской коллегии выберем президента Путина, приветствие пошлем... Телезрители на это клюнут, прозвучим на всю страну. Разве плохо?
        Тенгиз выплюнул креветку, которая показалась вдруг покрытой волосами, и молча уставился на Илюшу. Вот тебе и молчаливый мальчик. Как Карелин, понимаешь... И президенту приветствие пошлет...
        - Я знал, что вы одобрите, Тенгиз Георгич. Всем ведь ясно, что я - только для виду, а на самом деле это вы здесь главный. А для клуба, да вообще для всего нашего дела это даст большую пользу!
        - Да, перспективы кардинально расширятся...- влез было с научным обоснованием Сеня, но Тенгиз его прервал движением руки.
        - Знаешь, Илья, давай отложим этот разговор. Что-то у меня опять печень прихватило. А это дело сначала хорошо обмозговать надо. Всэсторонне...
        На следующий после стычки вечер, когда Максим закончил пробежку и упражнялся в древолазании на окраине деревни, снизу послышалась ехидная реплика:
        - Ну что, япона мать, китайский городовой! На осине скрываемся?
        Внизу топталась небольшая толпа - вчерашняя компания плюс еще человек пять. Сельская молодежь впечатляющей комплекции.
        - Ну что ты такой невежливый... Люди с тобой здороваются, а ты от них, как обезьяна без понятия. Слезай, разговор есть!
        Лидирует вчерашний чернявый. Его придется вырубать первым. Затем вон того бугая в десантной тельняшке. Минут на двадцать, если хорошо попасть. Под сердце или в основание черепа. А этого, сухопарого, под кадык...
        - Ну хорош бздеть, слезай, тебя люди ждут!
        Сейчас... Сейчас он слезет.
        И тут Максим почувствовал, что надо избежать боя любой ценой. Эти ребята не те противники. Под сердце, под кадык... Нет, этого нельзя делать.
        С чернявым разговора не получится, а вот этот в тельняшке... Он старше остальных и, судя по всему, наиболее тренирован, скорее всего служил в ВДВ. Лицо обветренное, но загар явно не южный. Попробуем, главное, чтобы не ударили сразу...
        - Привет! Какая встреча!- сделав удивленно-радостное лицо, Максим раскрыл объятия предполагаемому десантнику.- Ты откуда здесь? Живешь, что ли, рядом?
        Головы оторопевших корешей невольно повернулись в сторону парня в тельняшке. Лучший момент для атаки, мелькнуло в голове у Максима. Нет, нельзя, попробуем по-хорошему.
        - Ну, чего молчишь-то?! Здорово, корефан!- Максим выставил вперед открытую ладонь и шагнул вплотную к «десантнику».
        Тот морщил лоб, разглядывая «корефана», остальные стояли молча. Такого от приезжего они никак не ожидали, и это был главный козырь Максима.
        - Давно из наших курортных мест? Десять месяцев зима, остальные - лето комариное... Не то что здесь - ни дождика нормального, на недельку, ни снежку выше крыши...
        - Путаешь, землячок...- проговорил наконец сквозь зубы десантник. Недоверчиво, но - незлобно произнес.
        - Как же путаю?! Да ты чего, братан? Не признал, Андрюха?!- Максим даже отступил на полшага назад, держа в поле бокового зрения остальных, особенно чернявого.
        Кажется, ему повезло. Попал в точку! А еще говорят, что зряшное это дело - наколки. Если бы не синенький парашютик, изображенный на тыльной стороне ладони между большим и указательным пальцами, и выколотое под ним имечко - мог бы и пролететь со своей импровизацией.
        Теперь - побольше междометий и вопросов, поменьше конкретных ответов. Главное - не молчать, не отдавать инициативу...
        - У тебя фотографии-то целы? Мы ведь на одной вместе должны быть. Помнишь, когда всей командой снимались? Нет? Ну ладно, это не суть. Обмыть бы встречу надо, да мне нельзя, тренируюсь перед соревнованиями. Сухой закон, совсем режим замучил. Сейчас еще кросс, потом - спарринг, тренер заест, если что не так... Ну ладно, ребята, бывайте, будем встречаться, на соревнования приходите болеть!
        Парни были в замешательстве - драка не получилась, приезжий оказался вроде свой мужик. Конечно, с него причитается, но раз тренировка - ладно, потом.
        - Ну все, мужики... Андрей, рад встрече, еще увидимся. Пока, до скорого!- Максим пожал каждому руку, от души обнял Андрюху и затрусил в сторону леса по привычному маршруту.
        Лучшая война - несостоявшаяся. Да и какая радость калечить этих пацанов. Конечно, недомерку и чернявому вложить ума не мешало бы - этих уговорами не проймешь. А вот десантник Андрюха - вполне симпатичный парень. Даже засмущался - неловко стало, что не вспомнил корефана...
        - Я, между прочим, присутствовал на том спектакле, что ты разыграл полчаса назад,- сказал Рощин, когда Максим вернулся с пробежки.- Не в первом ряду сидел, правда - у себя во дворе был. Почти ничего не слышал, далеко все-таки, но суть уловил. Ты молодец, Максим. Нашел выход, достойный настоящего бойца.
        - Другого-то выхода, по сути, и не было,- Максиму похвала, конечно, была приятна, но если подумать, то другого выхода у него на самом деле не было: ввяжись он в драку, на другой день ему пришлось бы уехать отсюда...
        - Это верно. А как со встречей с Коршуновым? Может, тоже найдешь похожий выход?
        Максим вскинулся, как от удара.
        - Нет, здесь бой неизбежен. И это - тоже единственный выход. Другого я не вижу. И думаю, что к этому бою я готов.
        - Морально - да, это я вижу. А вот физически... Не мешало бы еще пару месяцев потренироваться. Но мне неясно, как ты представляешь себе организацию этого боя и какие ставишь себе цели. Встретиться на официальных соревнованиях и выиграть по очкам?- Рощин знал, что Максим, как одержимый, нацелен на другое. И уговоры здесь не помогут. Копье, летящее в цель, нельзя остановить словами, нельзя отвернуть заклинаниями. Парнем движет древний закон справедливости - око за око, зуб за зуб. Смерть за смерть. И он не успокоится, пока этот поединок не состоится, это Рощин понял отчетливо - он не раз пытался прощупать намерения Максима, а тот уходил от разговора. Но дальше тянуть нельзя, нужна ясность. Надо растормошить парня, спровоцировать на откровенность.- Тебя устроит выигрыш по очкам?
        - Нет.
        - Ты хочешь его убить?
        - Хочу. Знаю, что это не по-спортивному, а все равно хочу. Но если будет честный поединок, то моя цель будет не умышленное убийство...
        - Ты не знаешь, какова будет его цель.
        - Знаю. Мой труп. И если он пойдет на грязные штуки, я в благородство играть не буду. Его надо будет остановить, и я его остановлю. И если мне удастся его свалить - не убить, просто унизить, лишить воли и способности к сопротивлению, сломить его злой кураж - моя цель будет достигнута. У него больше не хватит духу убивать...
        Максим замолчал, и Рощин не прерывал это молчание с минуту. Насчет того, что потерпевший поражение Илья поведет себя по-спортивному, он сильно сомневался, но сказать это вслух - значит высказать еще одну заповедь, основанную на древнем понимании справедливости: если враг вышел тебя убивать, убей его раньше...
        - А где же состоится этот бой? Это будут официальные соревнования?
        - Еще не знаю. Я в курсе того, что устраивается по линии федерации карате. Там сейчас идут разговоры о предстоящих соревнованиях высокого уровня с участием Коршунова. Он сам, говорят, основной спонсор, вернее, не он, а клуб Тенгиза Прангишвили. Но там все схвачено людьми Тенгиза. Кто с кем встречается, уже расписано - колода участников в Тенгизовых руках, он тасует ее, как хочет, и игра пойдет по тому пасьянсу, который он разложит. В смысле, кто под кого будет ложиться. Короче, это не спорт, а какая-то шулерская политика. Мне в этом пасьянсе места нет. Нет и не надо.
        - Что же тогда остается?
        - Есть одна мысль... Я, чтобы понаблюдать за Коршуновым на тренировках, несколько раз приходил в Тенгизов клуб. Дорого, правда, но хотелось посмотреть. Тренировки очень впечатляют. Надо сказать, там готовят костоломов для боев без правил, причем готовят серьезно. Элиту, между прочим, тренирует сам Коршунов. Сам он как бы играющий тренер, участвует в спаррингах и работает предельно жестко.
        - Ты хочешь встретиться с ним на тренировке?
        - Нет. Не та атмосфера. Там изредка бывает другое - Тенгиз устраивает что-то вроде отборочных турниров. Чтобы оценить бойцов, как он говорит, по гамбургскому счету. Это значит, что участвуют лучшие из лучших, бои идут под наблюдением самых авторитетных профессионалов. Конечно, никакой публики, никакой прессы, никакого бардака в смысле пьянки, девочек и тому подобного. Обстановка деловая - собираются профессионалы, которые уважают свой профессионализм. Бои идут с соблюдением правил, без поддавков, и если кто-то побит - его числят побитым, усрался - его считают засранцем. Попался на подлянке - значит, среди своих его будут держать за подлеца. Это как надпись на лбу, как паспорт с печатью.
        - Да, я знаю. Тенгиз хочет знать настоящую цену товару, за который ему приходится платить,- вот и завел такие порядки. Он не дурак, Тенгиз. Что ж, по гамбургскому счету - это, пожалуй, не худший вариант. И... Нет, давай я лучше расскажу тебе одну старую легенду. Я услышал ее от того парня, у которого была книга о ниндзя - помнишь, я тебе говорил о ней. Парень говорил, что это - быль, а не легенда. Наверное, в ее основе было реальное происшествие. Но история эта несет в себе такой глубокий философский смысл, что исторические частности отступают на задний план. Давай считать, что это все же легенда.
        Это легенда о добре и зле. О том, что не всегда очевидна грань между добром и злом... Часто добро, казалось бы неоспоримое добро, становится злом. Зло же... Оставаясь по форме злом, оно по сути своей становится добром.
        Максим слушал наставника не перебивая, затаив дыхание. Добро становится злом, а зло превращается в добро... Чудно. Что ж, на то они и ниндзя...
        - Вот слушай. В давние времена японские феодалы постоянно вели между собой кровавые войны. Одни содержали многочисленные дружины самураев, другие вербовали целые банды разбойников, и обязательными участниками всех феодальных войн были бойцы различных кланов ниндзя, которые как могли противостояли феодалам. И часто небезуспешно...
        - ...Я последний раз спрашиваю, где прячется подлый ниндзя? Последний, ты понял?
        Пожилой крестьянин, стоявший на коленях перед молодым самураем, молчал, точно не слышал его вопроса.
        - Господин!- К ногам самурая бросилась совсем юная девушка.- Мой отец не может ответить, на прошлой неделе твои люди вырвали ему язык!
        - Вырвали язык?- лицо самурая тронула усмешка.- Должно быть, твой отец давно помогает этим подлым, грязным ниндзя! Что ж - не может говорить, пусть напишет, а если неграмотен - пусть нарисует!
        Оруженосец самурая подал старику тонкий ореховый прутик. Теперь крестьянин мог начертить что-либо на песке, но он не торопился делать и этого. Молодой самурай бросил быстрый взгляд на девушку, затем на старика.
        - Мое терпенье иссякло.- С этими словами самурай выхватил из ножен свой меч и одним движением отрубил старику кисть руки. Ту самую, в которую оруженосец вложил ореховый прутик.
        Крестьянин застонал и свалился на бок, обливаясь кровью. Девушка дико закричала и упала на колени перед искалеченным отцом.
        - Все знают - самурай всегда поступает по справедливости,- спокойно проговорил молодой самурай, убирая в ножны окровавленный меч.- Я никогда не стану истязать понапрасну простолюдина. Но те, кто укрывает ниндзя и помогает им в их грязном деле, пусть содрогнутся! Ты - глупый старик,- самурай обратил свой взор на стонущего крестьянина.- Мог бы получить от меня десять монет, а лишился руки и языка. Как же ты теперь будешь пахать землю?- самурай вновь усмехнулся, обнажив белые ровные зубы. Ухмылялся и его верный оруженосец.
        Выехав из злосчастной деревни, самурай и оруженосец затаились в роще.
        - Сейчас кто-нибудь явится сюда получить десять монет, и мы узнаем, где прячется ниндзя,- проговорил самурай, извлекая толстый кошелек из парчи и бархата.
        И точно! Не прошло и пяти минут, как в роще появился маленький, озирающийся по сторонам горбун - один из жителей злосчастного поселка.
        - Я скажу, где ниндзя, но вы, господин, дадите мне обещанные десять монет,- прошамкал горбун.
        - Пять монет. Я слишком долго ждал!
        - Хорошо, господин. Пять монет.- Горбун собрал деньги в морщинистую ладошку, убрал их за пазуху и прошепелявил тонким, полудетским голосом:
        - Подлый, грязный ниндзя перед тобой!
        Спина выпрямилась, горб исчез, глаза засверкали опасным блеском. Немощные морщинистые ручонки сжались в кулаки и застыли на уровне груди.
        У ниндзя не было катаны[13 - Катана - японский меч.] , но от этого он не становился менее опасным. Наверняка в кулаке у него зажаты сякэны и сюрикэны, специальные метательные звездочки и иглы. Один бросок - и железка войдет без остатка в благородную самурайскую грудь. Нет, ждать нельзя! Надо его изрубить, пока он не пустил в ход свои подлые штучки!
        Молодой самурай одним движением выхватил меч и бросился вперед...
        Катана со свистом рубила воздух. Каким-то непостижимым образом ниндзя уклонялся, точно растворялся в воздухе. Снова и снова сталь клинка должна была поразить тщедушную плоть - и каждый раз молнией проносилась мимо цели... Самурай старался уследить за каждым движением рук ниндзя, но не заметил никаких метательных орудий. Нападающий все больше распалялся - вот оно, коварство ниндзя! Катана уже сто раз проносилась в каком-то миллиметре от его стриженой головы - и ни одной царапины!
        Но вот он, миг удачи! Наконец-то подлый ниндзя поскользнулся и упал. Самурай занес катану, чтобы отсечь ему голову, и в этот момент... в руках у ниндзя появилась тоненькая, короткая тростниковая трубочка, и в лицо самураю ударила огненная смесь из красного перца и табака. Катана выпала из рук, и самурай схватился за пылающее лицо, ноги подкосились... Из глаз ручьем хлынули слезы, самурай кашлял, чихал, исступленно мотал головой, не в силах подняться на ноги.
        Ниндзя не коснулся противника даже пальцем. А благородный самурай тем не менее оказался перед ним на коленях.
        Ниндзя застыл точно статуя, он глядел поверх головы на корчившегося врага и совсем упустил из поля зрения оруженосца. Тот же, вытащив кинжал, одним броском послал его в голову ниндзя... Ниндзя обернулся в последний момент и... поймал нож на лету! За рукоятку!
        - У тебя дрожат руки,- проговорил ниндзя, глядя на онемевшего слугу.- Дрожат еще больше, чем у твоего господина.- Странно, эти слова прозвучали спокойно, даже с печалью.- Сядь под тем деревом и не двигайся.
        Оруженосцу ничего не оставалось, как только выполнить указание. Он уселся под деревом, став таким образом отличной мишенью для ниндзя.
        - Зачем ты отрубил старику руку? Ведь он действительно теперь не сможет пахать землю.
        Самурай разлепил тяжелые, мокрые веки и увидел перед собой ниндзя, еще пару минут назад бывшего убогим горбуном. Пальцы ниндзя сжимали кинжал, принадлежащий оруженосцу.
        Самурай молчал. Что он мог ответить? Да и какое ему дело до какого-то грязного старика. Но неужели ниндзя его, самурая, жалеет? Нет, такого не может быть - ниндзя просто издевается над ним и поэтому задает дурацкие вопросы.
        - А воинов моего клана вы называете извергами и убийцами,- тем же негромким, печальным голосом продолжил ниндзя.- Хотя ни один волос не упал с головы простолюдина по нашей воле.
        - Мне нет дела до старого оборванца,- откашлявшись, проговорил наконец самурай. И, уняв дрожь в голосе, добавил: - Убей меня поскорее...
        Нет, зубы выдали-таки его страх, предательски застучав. Он не готов к смерти, он не хочет, он не должен умирать!
        - Убить тебя?- не меняя интонации, переспросил ниндзя.- Если бы это могло вернуть старому крестьянину руку и язык...
        И ниндзя замолчал. И снова застыл, точно превратился в статую.
        - Я опоздал,- произнес наконец он.
        Самурая била крупная дрожь. Что сделает с ним ниндзя? Отрубит обе руки?! Вырвет язык и глаза? О, об этом лучше даже не думать...
        - Я не стану убивать ни тебя, ни твоего слугу,- услышал наконец над своей головой самурай уверенный, печальный голос.- Вы оба еще молоды. Но я хочу, чтобы вы осознали, какое страшное зло было совершено вами! Поклянитесь же, дайте слово, что оставите крестьян в покое. Поклянитесь, что уйдете в храм и, приняв монашество, будете замаливать свой тяжкий грех!
        От изумления самурай отнял от лица руки и поднял слезящиеся глаза. Куда это клонит ниндзя? Неужели он действительно дарует им жизнь? И он, самурай, будет ЖИТЬ.
        ...Ж И Т Ь!!!!!
        - Я даю тебе слово самурая! Клянусь всем своим родом...- его губы шевелились как бы сами собой.
        Лицо ниндзя по-прежнему ничего не выражало. Он выпустил из рук кинжал, и тот упал в траву, рядом с катаной у колен самурая...
        Ниндзя удалился быстро, но без суеты и спешки. Просто исчез в лесистых зарослях.
        Катана и кинжал остались лежать в траве. Да и у оруженосца, по-прежнему сидящего под деревом, оружие осталось нетронутым.
        И тут самурай понял, насколько коварен был подлый ниндзя! Не отрываясь, смотрел самурай на лежащий в траве кинжал. Жизнь была дарована ему для того, чтобы он, как представитель знатного рода... Почему, о почему ниндзя не взял с собой кинжал и меч? Почему не обезоружил оруженосца? Какая подлая хитрость, какое коварство!
        - Подлый ниндзя обманул меня - он не оставил мне выхода...- Молодой самурай схватил кинжал и застыл, глядя на свой живот. Какая нежная, какая тонкая на нем кожа...
        Застыл в ожидании и его верный слуга-оруженосец. Его побелевшие пальцы сжали рукоятку меча. Он был не намного старше господина и впервые должен был стать участником сеппуку[14 - Сеппуку - то же самое, что и харакири. Представитель знати (самурай) вспарывает себе живот, а его «секундант» отрубает ему в этот момент голову, так, чтобы тело упало вперед. По самурайскому кодексу это самый радикальный способ восстановить утраченную честь.] .
        - Проклятый, подлый ниндзя... Он все-таки обманул меня! Обманул...- повторил господин и неожиданно еще раз чихнул.
        Оруженосец еще сильнее сжал рукоятку своей катаны.
        - Нет, не сейчас,- сказал вдруг молодой самурай твердым голосом.- Это - потом. Торопиться со священным обрядом неприлично. Сначала я должен сделать другое дело. Это - мой долг благородного самурая!
        Оруженосец еще не понял, о чем речь, но его пальцы на рукоятке катаны разжались сами собой.
        Максим слушал, затаив дыхание, но Рощин вдруг прервал свой рассказ и с полминуты молчал, вглядываясь в темные тени за калиткой.
        - И самурай ушел в монастырь?
        Рощин поднял руку, призывая к молчанию.
        - Остальное потом доскажу.- Голос Михаила Петровича звучал тихо и как-то необычно.- Присядь пока здесь, в зарослях, и не высовывайся, а я побеседую с гостем.
        Около калитки топтался коренастый мужик лет сорока. Он издали заметил Рощина, сам открыл калитку и вошел во двор.
        - Здравствуй, хозяин, я подполковник Сарычев Юрий Сергеевич, из местного РУБОПа.
        - Слыхал.
        - Ну вот и славненько. Все тренируешься?- Мент бесцеремонно перешел на «ты». И, не дождавшись ответа, продолжил, подойдя к крыльцу.- Я ведь тебя, сэнсэй[15 - Сэнсэй (яп.) - учитель, наставник боевых искусств, тренер.] , давно знаю. Аж с 89-го. У нас тогда все сэнсэи на учете были. Как говорится, в черном списке. Тогда как раз оргпреступные группировки нарождались, сферы влияния делили, помнишь, наверное?
        - Нет, не помню,- с подчеркнутым равнодушием произнес Рощин.
        - Все ты помнишь. Ну да не об этом речь. Ты у нас тогда в ориентировках проходил как «один на льдине». Уж это-то понятие тебе знакомо, не отрицай. Ни с кем не знаюсь, ни к какой компании не примыкаю... По мне, ты мужик нормальный. Но ты перешел дорогу этому Илюше, которого ты вскормил, можно сказать, и на ноги поставил, и который от тебя ушел к Тенгизу, уроду всем известному. Между прочим, на последних выборах в местные депутаты пролез, падла. Уж это ты, я полагаю, знаешь. Урки, бизнесмены, депутаты... И все в стаю, в одну шоблу сбиваются.
        А ты вот один. И всегда был один, я знаю...
        Ну, ладно, опять же не о том речь. Я чего пришел, Рощин. Ты вот не знаешь, а у тебя под крыльцом патроны к «стечкину» и две гранаты. Без боевого запала, правда, но это не важно. Я не хочу сажать тебя, Рощин, потому и пришел.- Опер вновь криво усмехнулся.- Уезжай, Рощин. Тебя дожмут. На сегодня я тебя выручил - предупредил. Выкинешь эти железяки подальше, и ты чистенький. А назавтра... А завтра я отправляюсь на две недели в Чечню в составе сводного отряда милиции. И тебе еще чего-нибудь засунут. Не под крыльцо, так в печку, не гранаты, так наркоту. И приду за тобой не я, а СОБР, волкодавы, по твоим же методам натасканные. Так что собирайся и линяй потихоньку. И никому не говори, куда. Понял?
        - Понял, подполковник.
        - Ну вот и славненько. Бывай, Рощин. Ты меня не видел, а я тебя - тем более.
        ...Потом был спарринг, а после спарринга - пробежка. А с пробежки Максим не стал торопиться домой, чтобы дослушать продолжение легенды.
        - Ой!! Это ты?- Настя стояла на той же лесной тропинке, на том же месте, где в нее в тот памятный вечер врезался Максим.
        - Кто ж еще. Извини, опять чуть не сшиб. Что, опять на танцы?
        - Нет... Стою и жду, когда опять сшибешь!- совершенно неожиданно для себя призналась Настя.
        - Ну наконец-то! А я эту тропинку уже раз десять пересек, гоняю туда-сюда. Неужели, думаю, не догадается...
        - Правда? А я сразу догадалась, куда прийти, только вчера не получилось - ребята на тебя облаву устроили...
        Они стояли, глупо улыбаясь и не отрывая глаз друг от друга, а потом Настя сама шагнула вперед и уткнула лицо Максиму в уютную ямку между грудью и животом - как раз куда хватило росточка.
        И оказалось, что даже целоваться толком она еще не умеет.
        А уже под утро, когда рассвело, Настя вдруг предложила:
        - Давай сфотографируемся! Мне на день рождения аппарат подарили - «Полароид». Карточка тут же готова! Он у меня с собой...
        - Давай! Только надо вместе. Тут автоспуск есть?
        - Не знаю... А вон, смотри, кто-то идет... А-а, это дед Юра, он грибами промышляет... Сейчас. Деда Юра!- Настя помахала бредущему по тропинке местному аксакалу.- Сфотографируй нас, пожалуйста. Вот, смотреть нужно сюда, а нажимать вот здесь... Так, теперь еще раз! Все, спасибо! Удачи тебе, деда Юра!- Настя убрала фотокамеру в рюкзачок, а выскочившие фотоснимки - во внутренний карман ветровки.- Минут через десять посмотрим, что получилось. Так ты что, скоро уедешь?
        - Надо, Настя. Но я ненадолго. На недельку, и вернусь. Ну, пойдем, а то тебе влетит.
        - Да теперь уж так и так влетит. С танцев-то я всегда к полуночи дома... Максим, а может, не надо тебе ехать, а?
        - Надо, Настя. Ненадолго же...- Максим все больше удивлялся, как быстро эта малышка научилась целоваться. Не оторвешься...
        - Вот, держи!- Девушка протянула Максиму окончательно проявившийся снимок.- Будешь вспоминать, когда уедешь. Будешь вспоминать? Будешь?- требовательно спрашивала она между поцелуями, обняв Максима за шею и приподнимаясь на цыпочки, хотя и стояла на пеньке - иначе не достать. Насте почему-то хотелось плакать, но нельзя же портить настроение человеку перед отъездом...
        - Ну чего ты задумался, Илюша?- Семен улыбнулся фарфоровыми зубами. Золотые коронки он недавно поменял на более благородный материал - желтые фиксы напоминали о его мелкоуголовном прошлом, его гнилую 117-ю в совокупности с 206-й[16 - 117 и 206 статьи бывшего УК - изнасилование и хулиганство.] .- Пора становиться тебе президентом, хозяином всего бизнеса! Тенгиз слепил неплохое хозяйство, но он уже не тянет. Хуже того, мешает! Пришли иные времена. Нас вытеснят на обочину, если не взять дело в свои руки. Это же ясно, надо только решить, как обставить смену руководства. У меня идея такая...- Илья и Сеня неторопливо прогуливались по многолюдному, несмотря на поздний час, бульвару недалеко от своего клуба. Тянуло вечерней прохладой, повизгивала малышня, возившаяся у фонтана, лились звуки гитары из тесной кучки молодежи, одуряюще пахли только что политые цветы на бульварных клумбах.- Ты, Илья Владимирович, уже давно лицо фирмы. Тенгиза проводим. Будешь вместо него интервью давать, на презентациях с думцами и журналюгами тусоваться, благотворительность там, прочая херня напоказ. Ну а я... Как и сейчас - я
остаюсь в тени. На мне правовые вопросы, бухгалтерия, ну, там всякие теневые дела, опять же с ментами завязки... А как мы Тенгиза... проводим,- чуть помолчав, продолжил Сеня,- разберемся с акциями. Тенгизову долю, я думаю, пополам. Это честно и справедливо. А?
        - Я тоже за то, чтобы честно и справедливо. Только так. Но с этим сейчас рано, даже как-то неэтично заранее расписывать. Сейчас надо два дела делать, не откладывая. Первое - разобраться в юридической стороне, ну, там имущественные права Тенгиза, обязательства, долги, договора, вдруг какие наследники неожиданные. Тут все надо подработать, чтобы потом не было сюрпризов и потерь. Как подработаешь, мы с тобой все обсудим, чтобы я тоже был в курсе. Ну, а второе дело - это подготовить Тенгизу достойные проводы, чтобы комар носа... Первое дело - твое, второе - мое. Серого привлекать не будем, ты и я. Лады?
        - Вот! Это конкретно! Конечно, лады! Я уже начал тут кое-что выяснять. С недвижимостью дела обстоят так...
        Реабилитационный комплекс в клубе у Тенгиза был лучшим в столице. Сауна, русская баня, турецкая баня, массажные кабинеты, солярий, кабинеты спортивной медицины и лечебной физкультуры, физиотерапия и цветомузыка, экстрасенсы и психологи...
        Любимым аттракционом шефа была простая русская баня. Впрочем, на самом деле далеко не простая - парилка отделана специально заготовленной в Финляндии древесиной, пар выдается дозированно, с эвкалиптовой отдушкой, с регулируемой температурой и влажностью, два бассейна позади парилки - с теплой и с холодной водой - снабжены шведским гидромассажным оборудованием... Да что говорить - в эти многокомнатные апартаменты не стыдно было бы приглашать первых лиц государства, крупнейших олигархов и самых авторитетных лидеров преступного мира. Но приглашались только самые близкие, можно сказать, интимно родные. Если не по крови, то по духу. Поэтому первых лиц и олигархов эти стены пока не видели, а вот телеса авторитетов всероссийского уровня не раз попирали драгоценную древесину полков в этой уникальной парилке. Не раз, но и не многократно - Тенгиз устраивал банные удовольствия нечасто, чтобы не обесценить этот свой самый заветный аттракцион. Но сам посещал его регулярно, раз в неделю - чаще врачи не рекомендовали, сердце было уже не то, что в молодости.
        На этот раз в парилке были втроем - Тенгиз, Илья и Сеня, банщика отпустили, чтобы разговаривать без оглядки. День был особый - утром удалось завершить многоходовую комбинацию по переводу в офшорный банк нескольких миллионов баксов, не упомянутых в налоговых декларациях, поэтому банный сеанс решили, в нарушение установленного Тенгизом правила, совместить с обмывкой финансового рекорда. Тенгиз и Сеня продвинулись уже далеко - пару раз посидели в парилке и довольно много раз приняли по дозе коллекционного коньяку, прекрасно способствующего приятному расслаблению мышц и мозгов. Илья присоединился к ним намного позже - задержался на тренировке.
        - Ну что, как там парок? Пошли, погреемся, я вот свежие веники прихватил!
        - Да вроде мне это... Типа... хватит.- Тенгизу было предельно хорошо в простыне на диване, с бокалом боржоми в руке - коньяк уже не шел.
        - Пошли, пошли, я такой массажик сделаю!
        - Ну ладно, последний разок, слегка... Сеня, дай руку!
        - Ну хорош, выше я не пойду.
        - Ничего-ничего, давай, в последний разок-то...
        - Ты что... Куда ты меня тянешь... Пусти, бля! Я не хочу!
        Пока Илья втаскивал многопудовую тушу Тенгиза на верхний полок, Сеня до отказа открыл форсунку, вбрасывающую удушливый, предельно влажный пар. Тенгиз, выпучив глаза и часто, как собака, дыша открытым ртом, бессильно отбивался от Ильи, намертво прижавшего своего босса к полку. Тенгиза вырвало, красное лицо его стало темно-фиолетовым, он уже понял, что€ происходит...
        Этот нищий пацан, которого он пригрел и вывел в люди... Которого он спас тогда от «вышки»... Они заодно с Сенькой. Но Сенька - холуй, а этот... Самый ведь близкий! Он ему верил как сыну, а сейчас эта сука ухмыляется ему в лицо... Просить пощады бесполезно, кричать - нет сил...
        - Сука!- хрипел Тенгиз.- Будь проклят навек! Мразь! Пусти, я сам умру...
        - Конечно, умрешь, кто же спорит.- Илья был совершенно спокоен, деловит, расслаблен.- Не обижайся, дарагой, ты стал мешать. Пользы нет, а тень бросаешь. Это плохо, согласись...
        С интересом глядя Тенгизу в глаза, уже подернутые пеленой, слушая прерываемые икотой проклятия, Илья медленно вдавливал кулак Тенгизу под ребра, как будто старался проткнуть диафрагму и раздавить сердце. Сквозь веник, подложенный под кулак, он ощутил, как сердце забилось быстро, затрепыхалось, потом толчки стали реже. Потом их не стало вовсе.
        - Отдыхай, дорогой.
        - Ну все, пошли отсюда, скорее...- бледный Сеня, стоя за спиной Ильи, из последних сил боролся с тошнотой.
        - Ты чего трясешься? Не знал, на что идешь? Пошли в салон, проиграем в деталях, что говорить об этом деле будем. Любопытных будет много, вопросов - еще больше.
        В салоне, отделенном от парилки облицованной мрамором душевой, Илья усадил дрожащего Сеню в кресло, набросил на него простыню, попросил налить по бокалу коньяку, сам пить не стал, заставил Сеню выпить оба.
        - Ну вот, теперь ты снова человек. Этот коньяк, армянский «Двин» - лучший в мире. Его, между прочим, Тенгизу его приятель присылает с нарочным по ящику в месяц, как когда-то Сталин - Черчиллю. Знаешь эту историю?- Илья не умолкал ни на минуту, не давая Сене времени на самостоятельные мысли.- Бумага есть? Нет? А ручка, карандаш? Есть? Давай, а вместо бумаги вот эта обертка сойдет. Пиши, что будем говорить. Запомни, мы должны всем говорить одно и то же. Будем врать вразнобой - нам хана. Начнут копать, ловить на слове... Затаскают. Пиши: «Случилось ужасное. Я никогда не прощу себе этого. Он был мне как отец. А я позволил ему напиться и пустил пар на всю катушку. Сам пьяный был. Потом ему стало плохо, и я побежал набрать в таз холодной воды. Уронил, налил еще раз, поднялся к нему на полок...» Написал? Не выводи особенно, это же мы для себя... Пиши дальше. «Он сердечник, и я вылил воду ему на грудь против сердца. Потом принес еще тазик, а он уже не дышит. И пульса нет. Я сделал все, что мог. Но все равно мне нет прощенья, его друзья меня достанут...»
        - Постой, Илья, давай напишем про тебя. А то все так, как будто я один...
        - Ты что, тебе про меня говорить нельзя. Каждый говорит за себя, а то они сразу подумают, что мы друг на друга валим. Они так требуют. Поэтому и писать про меня нельзя. Ты пишешь за себя, а я - за себя. Сейчас я за себя напишу. То же самое, что в твоей бумажке, чтобы не было расхождений.
        - Да, давай, пиши теперь ты. То же самое...
        - Давай ручку. Твою маляву клади сюда, а я буду вот на этой обертке. Так, пишу то же самое. «Я никогда себе не прощу этой нелепой смерти. Я был рядом, но не смог...» Слушай, Сеня, пойдем окунемся. Не могу, он меня всего обблевал, липнет все и воняет. Налей еще по одной, и пошли!
        - Не, я...
        - Пошли, пошли, тебе тоже освежиться надо. Выпил? Вот закуси лимончиком и пошли. Ну, вставай, вставай...
        Сеню ноги уже не держали. Илья, обняв друга за талию и забросив его руку себе на плечо, протащил его через душевую к бассейну с теплой водой, перевалил через борт, усадил и рядом уселся сам. Из воды торчали только их головы.
        - Включить водный массаж?
        - Не, не надо. Пошли лучше отсюда, мне нехорошо...
        - А уже все, сейчас будет хорошо. Дай-ка ручоночку...
        Илья крепко взял друга за кисть левой руки и сильно, глубоко полоснул зазубренным ребром крышки от консервной банки по венам. Секунду Сеня потрясенно молчал, потом дико завизжал и рванулся, но было поздно - Илья схватил его за волосы и погрузил голову в воду, дал хорошо глотнуть и вытащил. Сеня вырвался - откуда взялись силы - и бросился к бортику бассейна, но упал и опять погрузился в воду с головой - Илья сбил его подножкой. Возня тянулась несколько минут. Сенины брыкания ускорили ток крови - вода в бассейне уже была ярко-розовой, а кровь все хлестала упругими толчками. Илья не давал ему утонуть - если он захлебнется сейчас, то крови выльется мало. Сенины рывки становились все слабее, вопли перешли в хрип, и в конце концов он обессилел и привалился к бортику, сидя по горло в собственной крови.
        - Я все понял теперь... Сука ты, Тенгиз был прав...- После каждой фразы Сеня отрыгивал воду и всхлипывал.- Сука ты подлая... Все себе одному захотел... Чтоб ты подавился, сучара... Я к тебе с того света приду, загрызу...
        - Спокойно, Сеня. Тебе бы о своих грехах подумать. Потерпи. Еще немного, еще чуть-чуть... Попробуй уснуть. Не можешь? Считай до ста...
        Ну, вот и все, дорогой.
        Глядя в тускнеющие Сенины глаза, Илья мягко надавил ему на макушку, заваливая тело набок. Голова ушла под воду, пара слабых конвульсий, пузыри... Выждав несколько минут, Илья вылез из бассейна, встал под душ, внимательно огляделся. Так, смыть розовые лужи на полу, оставить отпечатки Сени на крышке от консервной банки, протереть бортик бассейна, стол, авторучку, забрать свою записку... Где еще могли остаться следы?
        Через двадцать минут Илья ушел из банных апартаментов боковым коридором, который использовался для особых случаев - привести-увести девочек, проводить перебравшего почетного гостя, принять того, кто не хотел светиться, да мало ли...
        ...Спустя три часа судмедэксперт следственной бригады фиксировал обширный инфаркт у президента клуба господина Прангишвили и самоубийство его коммерческого директора. Господину Коршунову, срочно вызванному из-за стола переговоров с иностранными партнерами по спортивной линии, были высказаны сердечные соболезнования - человек был нешуточно потрясен случившимся несчастьем.
        - Деньги, бизнес, алкоголь, девки... Не всякое сердце выдержит,- полковник, начальник районного отдела по оргпреступности, отставил в сторону бокал. Они сидели с Коршуновым вдвоем на увитой плющом летней веранде клубного ресторана. Обед был неспешный, по-летнему легкий, почти постный - салаты, устрицы, рыбное ассорти с икоркой, лангуст, шашлык из осетра под коллекционный мозельвейн, а на десерт - сигары и коньяк. Тот самый, «Двин». Полковник был в цивильном, бежевый пиджак висел на спинке стула.- Однако как они, оба сразу - один по пьянке, другой за компанию. Чудно...
        - Вам их жаль, полковник?- осведомился Коршунов, символически пригубив из своего бокала - наполненный только раз, он так и остался почти нетронутым.
        - Брось, Илья,- усмехнулся мент.- Мразью оба были отменной, хотя и не дураки. Один - бандит высокого полета, второй - большой подлец и трус. Ну ладно, не будем плохо о покойниках. Жизнь продолжается, так что давай лучше о живых. Вот ты, Илья... Рустамович,- полковник впервые назвал Коршунова по имени-отчеству.- Работаешь как раньше - внештатной налоговой полицией, так сказать. Мы тебя прикрываем, ну а ты нам информацию кое-какую о «вверенном контингенте» сливаешь. Теперь уже напрямую...
        - И еще кое-чем делиться не забываю,- закончил за полковника Илья.
        - Правильно мыслишь, юноша. Тенгиз вот жадный был... Тупой. А ты, если всегда правильно мыслить будешь, далеко пойдешь!
        - Разве что с вашей помощью,- впервые потупил взор Коршунов.
        - Будет помощь. При хорошем поведении и высоких производственных показателях,- начальник оргпреступности широко улыбнулся и, слегка взболтав, пригубил коньяк.- Только давай без фокусов, главное - нас за дураков не держи. Между прочим, ошибся ты слегка. Пальчики Сенины на жестянке - с левой руки, порезанной. Понял, о чем я? Ну то-то. В деле об этом не сказано, но жестянку я храню, имей в виду.
        Полковник, добродушно улыбаясь, глядел на Илью.
        Илья, улыбаясь столь же искренне, глядел на полковника. Он точно помнил, что жестянку вкладывал Сене в мертвую правую руку. Но что стоило полковнику поменять «пальчики»? Раз плюнуть. А в случае чего - начнут таскать. Ладно, пока будем дружить, а там видно будет...
        - Еще коньячку?
        - Нет, спасибо. Сейчас в самый раз, и пахнуть будет благородно. Ну, удачи!
        - Заходите почаще, полковник... Всегда вам рад!
        В кабинете президента клуба, где теперь расположился Илья, над его головой висел большой портрет Тенгиза в раме, обтянутой черным крепом.
        - Илья Рустамович, эта неделя у нас уйдет на ритуальные мероприятия. Я провел огромную работу, все организовал, остались главные, заключительные мероприятия. Вот сценарий. Завтра в одиннадцать - морг. Потом Кунцевское, в самом престижном месте. Вы выступаете первым. Потом поминки - здесь, в клубе. Места маловато для двухсот персон...
        - Ничего, Серый, не обязательно всех усаживать в одном зале. Пусть накроют на веранде тоже, только распорядись шторы спустить. Да оцепление чтоб было, и стоянку для тачек надо расчистить. Записал? Молодец. Все у тебя?
        - Нет, я еще хотел узнать, какие будут подвижки в нашем расписании на ближайший месяц. У нас же идут тренировки, потом эти бои без публики, потом интервью... Подготовка к соревнованиям, которые через месяц. Расписано было на троих, а ты теперь один за троих, Илья Рустамович.
        - Дай глянуть. Так, тренировки будешь вести ты и Сафиулин, я буду присутствовать, и то не всегда. Все остальное менять не будем. Время, место, участники - все как планировали. Это важно. Надо, чтоб все поняли - преемственность обеспечена на сто процентов, система наша работает бесперебойно, а в ближайшем будущем мы свою активность выведем на новый уровень. Что там на ближайшей неделе? Так, интервью. Не меняем ничего, вместо Тенгиза - я. Вопросы получишь заранее и дашь мне накануне. Так. Встреча без зрителей. По гамбургскому счету, как говорил покойный, мир праху его. Здесь я буду участвовать, как планировалось. Кто там мой сладенький? А-а, Максим, как его...- Илья не секунду задумался.- Так, без замен и переносов. Не меняем ничего. Понял? Да, пригласи сегодня полковника пообедать и сам приходи, надо будет вежливый визит одному старому знакомому организовать, обсудим детали. Не догадался, кому? Молчание - знак согласия, так? Умница ты у меня, Серый. Молодец. Ну, я на тебя надеюсь.
        Рощин встал, как обычно, около семи утра. Постель Максима была аккуратно заправлена, но самого парня нигде не было. Однако кое-чему он обучился - ушел неслышно и незаметно. Что ж, он, в общем, верно понял суть жизненных правил ниндзя - не захотел понапрасну тревожить Наставника. И теперь парня не остановить.
        Спавший на веранде Гром вдруг негромко, но злобно зарычал. У калитки стояли несколько человек.
        ...Да, как говорится - земля слухом полнится. Прознал Коршунов загородный адрес бывшего наставника. Прознал. И решил, видимо, что это - слишком близкое соседство. Хоть и не в одной берлоге два медведя, а все же неуютно как-то. И, стало быть, обратился в доблестные органы внутренних дел.
        - Там пусто, ребята. Не трудитесь зазря, испачкаетесь...
        Сарычев стоял молча, отвернувшись к окну. Стыдился, наверное. То ли коллег ментовских, то ли Михаила Петровича и девчонок-понятых. Двое мощных ребят в камуфляже внимательно следили за каждым движением Рощина. Еще один, в бронежилете и с короткоствольным автоматом на изготовку, блокировал выход.
        - А чего ищем-то?- поинтересовалась любопытная Аня.
        Ей никто не ответил, старший опер прошелся оценивающим взглядом по тугим грудям, спустился к не менее тугим бедрам, но промолчал. Молчал Рощин, молчал пес Гром, только ушами дергал нервно. Подполковник Сарычев по-прежнему не отрывал взгляда от темного, закрытого снаружи ставнями окна. Он тоже знал, что там пусто. Но пусть ребята честно потрудятся, пусть испачкаются как следует, громче рапортовать будут. А рапортовать придется не только вышестоящему начальству по подчиненности, но и еще в одну инстанцию, куда более авторитетную, чем обожаемое вышестоящее по подчиненности...
        - Один живете?- Старший опер остановил немигающий взгляд на переносице Рощина.
        Вот оно что... Похоже, не только наставника вспомнил Илюша.
        - Почему один? Вот, с собакой...
        - Вы знаете, что я не о собаке.
        - Догадываюсь. Жил тут один мой знакомый недолго, вот в этой комнате. Редиску с грядки ел, кроссы бегал... Вчера уехал.
        Опер прошел в комнату, огляделся, наклонился над кроватью.
        - Понятые, смотрите, вот я вынимаю из-под подушки пакетик. В нем белый порошок, видите?
        - Видим. Вы сами его туда положили. Левой рукой.- Аня, улыбаясь, смотрела прямо в глаза оперу. Тот первый отвел взгляд.
        - Сарычев, ты кого мне в свидетели привел? Ответишь по полной программе.
        - Брось, Коля. Тебе это надо? Ты позвони полковнику, посоветуйся. Лишний шум в этом деле ему ни к чему, поверь. И результат ему, по сути, безразличен. Звони, звони, я выйду. И припомни, как он тебе задачу ставил. Он же у тебя мужик ушлый, осторожный, а ты буром прешь... Он не одобрит.
        Опер снова попытался подавить пассивное сопротивление взглядом, но сам почувствовал, что нужный взгляд не получился. Потому что, как припомнил теперь опер, полковник и в самом деле ставил задачу как-то вяло и даже уклончиво.
        - Да пошли вы все к едрене фене... Мое дело - прошмонать хазу и найти вещдок. Я свое дело сделал, а с тебя еще спросят кому следует.
        - Точно, Коля. Будь здоров, Коля, полковнику привет. С ним служить можно, он мужик нормальный. И команду себе нормальную подобрал, я тебя прежде всего имею в виду...
        - Иди в жопу.
        Посетители и хозяин расстались молча.
        - ...Предлагаю почтить память дорогого Тенгиза Георгиевича. Мы звали его «дядя Тенгиз», а многим из нас он был даже не как дядя, а как отец...
        Илья замолчал и опустил голову. Три десятка человек встали и на минуту застыли в молчании.
        Малый тренировочный зал каратистов в это утро выглядел необычно. Скамейки, стоявшие вдоль стен, были убраны. Вместо них стояли кресла, в креслах - участники «встречи без зрителей». Большинство из них раз в день, а то и дважды, становятся участниками также и поединков, которые идут, один за другим, на ринге в центре зала. Курильщиков здесь нет, разговоры вполголоса. Каждый знает каждого, обстановка на вид домашняя, на самом деле - напряженная и нервная. Формальных судей нет, по сути судьи - все, кто не на ринге. Протоколы не ведутся, но очки подсчитываются - куда более скрупулезно, ревностно и придирчиво, чем на официальных встречах.
        На этот раз традиционная «встреча без публики» проходила как будто по заведенному порядку, но привычная атмосфера неуловимо изменилась. И дело было не только в том, что за «председательским» столиком не сидел, как раньше, учредитель и бессменный глава этих встреч Тенгиз Прангишвили. Неделю назад почти все присутствующие провожали его в последний путь. Тенгиз ушел отсюда навсегда, а вместе с ним ушел из этих стен неповторимый кавказский дух веселого и щедрого, сдобренного благодушным юмором мужского приятельства, всегда подстилаемого жестким соперничеством, а иногда - и смертельной ненавистью. Но сейчас этой, пусть показной, теплоты в общении нет, взгляды подозрительные, улыбки натянутые, все время тянет оглянуться...
        Максим был здесь с утра. Недолго посидел в зале, посмотрел поединки. Потом ушел в правую раздевалку, принял душ, переоделся, размялся. Расписание поединков, как обычно, было составлено заранее и соблюдалось с точностью до нескольких минут - менять его по ходу дела считалось дурным тоном.
        Максим подошел к выходу в зал, приоткрыл дверь. Следующая пара на ринге - он и Коршун.
        У присутствующих этот поединок интереса не вызывал. Ну, подобрал себе новый президент мальчика для битья. Достойного мальчика - Максима знали как неплохого бойца. Ну, продемонстрирует новый президент еще раз, что нет ему равных в бою без правил - так никто в этом и не сомневается. Пусть потешит самолюбие, президентам это - как хлеб голодному, но какой интерес в схватке с заранее известным исходом...
        ...Ходжиме!
        Максим распахнул дверь - и ноги сами понесли его к рингу. Тело стало невесомым, секунды потекли, как минуты, сердце ровными толчками вбрасывало по жилам взрывную силу - ту самую, о которой говорил Наставник.
        Вот он, Коршун. Его лицо ничего не выражает, ни узнавания, ни угрозы, ни даже презрительной брезгливости. Он почти не изменился с момента их последней встречи лицом к лицу. Только по его напряженному, цепкому взгляду можно почувствовать, что относится он к противнику серьезно. Стоит неподвижно, в передней левосторонней стойке, выставив вперед сжатую в кулак левую руку. Правую же, согнутую в локте, отвел назад, задержав на уровне пояса развернутый пальцами вверх кулак. В любую секунду Коршун готов к стремительной атаке.
        Максим тоже выдерживал дистанцию, стоя в узкой фронтальной стойке. Начинать атаку он не торопился. Внезапно Коршун сделал шаг вперед, переходя в переднюю правостороннюю стойку, и одновременно ударил, точно выстрелил, правым кулаком в лицо Максиму. Максим успел сделать шаг назад и поставить левым предплечьем верхний блок - и тут же нанес правым кулаком удар в солнечное сплетение. Однако и его удар не достиг цели - Коршун в свою очередь искусно уклонился. Бойцы вновь отступили, вновь подготавливались к атаке. И опять первым ударил Илья. Опять в голову, комбинируя удар с обманным движением и имитацией нижней атаки. На сей раз Максим использовал технику тай-собакэ - мягко уклонился в сторону, кулак Коршуна просвистел в миллиметре от его подбородка - но тут Илья молниеносно повторил атаку и достал-таки Максима по печени.
        ..."Только не сбить дыхание и не открыться! Иначе...» Коршун провел еще одну атаку - Максим уклонялся и блокировал по мере сил, но один из ударов в голову все же прошел, по счастью, не напрямую. По свирепости ударов, по кинжальному блеску глаз Максим уже понял, что Коршуну, как и ему, нужна не просто победа - если он сейчас потеряет равновесие, Коршун будет его калечить, если удастся - добивать. Еще один удар - опять, по счастью, не напрямую, а по касательной - заставил-таки Максима потерять равновесие, он завалился на спину...
        Коршун тараном метнулся вперед, сейчас его стопа пробьет грудную клетку упавшего...
        Нет! Он не имеет права проигрывать! Едва коснувшись лопаткой пола, Максим, как мяч, винтом уходит от удара в ребра, и уже вскакивая - от смертельного удара носком кроссовки в висок. Так, ушел. Теперь сконцентрировать всю силу и победить...
        «Я прав! Коршун - убийца! Подлый убийца!» Блоки и уклоны Максим выполнял уже на автомате. «Убийца! Подлец! Я должен его наказать!»
        В зале стояла мертвая тишина. Уже с первых движений бойцов присутствующим стало ясно: этот бой - не ради рейтинга «по гамбургскому счету». На ринге идет поединок смертельных врагов, которые сводят свои, личные счеты, и по крайней мере один из них - непобедимый чемпион, а со вчерашнего дня - президент их клуба, лицо их спорта - теряет свое лицо, прибегая к грязным, подлым приемам, которые считаются недопустимыми даже в боях без правил.
        Илья почувствовал на себе десятки возмущенных, презрительных взглядов и понял, что морально этот поединок он безвозвратно проиграл.
        Теперь уже атаковал в основном Максим, а Коршун уклонялся и блокировал, ловя свой шанс на контратаках. Вот и сейчас - на какой-то момент Максим открылся, и Илья провел подлый, протыкающий удар в пах. В последний момент Максим крутнутся винтом, но уклониться не успел и принял удар на бедро. Вновь не удержав равновесие, он ушел в перекат - на бок, на спину, на другой бок - чтобы в темпе вскочить и продолжить бой. Коршун не мог упустить столь удобный момент и вновь метнулся вперед, чтобы пробить, как в футболе, в висок упавшему. И это было его ошибкой - Максим хорошо усвоил урок, полученный в начале боя, и ждал этого удара. В момент переката на спине, когда его руки были свободны, он намертво блокировал стопу Ильи в сантиметре от своей головы.
        Инерция бросила Коршуна на пол. Он упал ничком, тяжело, не по-боевому, как мешок с навозом.
        Максим неподвижно стоял над ним с минуту. Наконец лежащий подтянул под себя ноги, руки, приподнялся в партер и... стал на колени.
        По залу пронесся шелест - десятки людей одновременно сквозь зубы вдохнули и задержали дыхание. Коршун, двигающий конечностями, как раздавленная жаба. Президент, стоящий на коленях, с разбитой о пол ринга физиономией...
        - Ах ты сука, падла сраная...- Коршун шипел, еле шевеля разбитыми губами, чтобы его мог слышать только Максим.- Все равно тебе не жить, и твоему Рощину тоже...
        Коршун, непобедимый Коршун стоял на коленях перед ним, Максимом. На глазах у цвета борцовской России. Победа!
        - Ладно, сейчас твоя взяла... Можешь радоваться...
        Не договорив, Коршун, точно стрела, рванулся вперед, и его кулак вонзился в солнечное сплетение стоящего над ним Максима, достав, казалось, до позвонков. Уже в падении, без дыхания, Максим сумел блокировать еще один страшный удар - Коршун ткнул ему в глаза два пальца, чтобы ослепить. И этот подлый прием тюремной шпаны вдруг вдохнул в Максима неудержимую ярость. Он уже не контролировал себя разумом. Все его существо сейчас стало той абсолютной силой, которая сама по себе основание, и в немыслимом темпе, автоматически, он провел серию ударов, которую ни один боец не то что блокировать - увидеть был не в состоянии.
        Коршун не подавал признаков жизни. Максим тяжело дышал, тело покрылось испариной - бешеная вспышка бойцовской энергии осталась позади. Он не верил собственным глазам. Непобедимый боец, лучший рощинский ученик уже с минуту валялся в двух шагах от него, уткнувшись физиономией в пол. Максим подошел к поверженному врагу. Прошла вторая минута, третья...
        Из зала доносился нарастающий гул. Максим нагнулся, взял кисть расслабленной руки лежащего в какой-то странной позе тела.
        Пульс не прощупывался.
        Не может быть! Максим помнил свою серию ударов - он был не в себе, но мышечная память сохранила ощущения. Серия точно нокаутирующая, но ни один из ударов не мог причинить увечье, тем более - оказаться смертельным.
        Но пульса не было.
        Да, он отомстил за Игоря. И за многие другие загубленные и искалеченные жизни. Однако он не убивал! И не хотел убивать. Он понял, что отомстил, когда увидел Коршуна на коленях, и не собирался продолжать бой - Коршун сам вызвал в нем эту вспышку ярости своей подлой «вилкой» в глаза. И был нокаутирован, а не убит. Что же произошло? Почему нет пульса?
        Через веревки ринга со всех сторон уже лезли присутствующие. Максим встал на ноги, повернулся, чтобы попросить вызвать «Скорую»...
        И в этот момент какая-то неведомая сила сбила победителя с ног! Оживший «покойник» ударил сзади по голени, ударил каким-то неведомым, сокрушительным ударом. Расслабленный, не ожидавший атаки Максим стал быстро заваливаться набок - прямо навстречу новому удару. Фаланга среднего пальца Коршуна впечаталась в висок.
        - Подлый ниндзя опять обманул тебя!- погружаясь во тьму, услышал Максим над своей головой голос Коршуна.
        - Але! Михал Петрович? Это Илья. Что вы молчите? Ну ладно - хочу вам сообщить, что возле вашей калитки мой посыльный оставил небольшую бандероль. Лично для вас. Это сюрприз - надеюсь, он не оставит вас равнодушным. Желаю здравствовать!
        Трубка зашлась короткими гудками. Рощин отключил телефон и направился к калитке.
        В фанерном ящике лежали Максимовы часы и фотография. Настя и Максим смеялись, парень поднял руку, словно прощаясь...
        - Как, не смутила вас посылочка? Смутила, я чувствую. Но - за что боролись, на то и напоролись, Наставник.- Илья не называл так Рощина.- Пацан на вашей совести. На вашей, на вашей. Мне его даже жаль немного. Последний ведь ваш ученик, больше нет и не будет, а? Что молчите, Михал Петрович? Ладно, не терзайтесь. Все пройдет, как говорил мудрец. Желаю здравствовать!
        Фотография Максима и Насти одиноко лежала на подоконнике. Он отдал ученикам свои силы, знания и умения. Он надеялся, что они изменят хоть что-то в этом подлом, грязном мире.
        Изменили... Один сам изменился до неузнаваемости, другого уже нет на этом свете. Может, и прав был тот следак из КГБ. Не всякое знание и умение идет во благо... Вот только как о том заранее узнать? Впрочем, Комитет для того и существовал, чтобы все заранее предвидеть.
        ...Почти машинально Рощин щелкнул телевизионным переключателем. И услышал знакомый, ставший ненавистным голос.
        - Как депутат, избранный народом, я несу громадную ответственность.- На лицо Ильи Коршунова красиво легла тень усталой печали.- Поэтому основным, приоритетным направлением своей нелегкой депутатской деятельности считаю заботу и помощь неимущим, ветеранам войны и труда, а также многодетным матерям. Лично мною разработан целый пакет документов, над которыми я и мои коллеги по фракции сейчас работаем...
        И дальше зазвучала нежная, сентиментальная мелодия Энио Мориконэ из фильма «Профессионал». А на экране народный депутат, он же президент всего-всего-всего, меценат и благотворитель Илья Рустамович Коршунов гладил по головкам детей-сирот, что-то серьезно обсуждал с седыми полковниками воздушно-десантных войск, возлагал венок к Вечному огню...
        Как все благолепно, даже трогательно. Вот красивый силуэт народного депутата у Вечного огня. Вот это тонкое, мужественно-красивое лицо крупным планом. Мягкая улыбка красиво озаряет чело, стирая красивую тень усталой печали.
        Мелодия обрывается.
        Рощин щелкнул выключателем, и экран погас.
        В любом бою главное - победить! Рощин уже знал, что произошло на «встрече без зрителей» - у него осталось немало друзей среди присутствовавших там бойцов. Он знал, что никто из уважающих себя спортсменов больше не подаст руки Коршунову, что клуб остался без элиты - теперь туда ходят только бандиты и далекие от спорта охранники, чтобы покачаться и оттянуться с девками в бане. Что на соревнования, устраиваемые Коршуновым, соберется только всякая шпана и отморозки, которым на все плевать, были бы призовые покруче.
        В глазах спортсменов Коршун морально раздавлен, он потерял лицо.
        Но так ли это для него важно теперь? Ведь он давно уже не спортсмен. Он - делец, он делает деньги. Затронуло ли происшедшее эту его новую суть? Да нисколько, судя по телепередаче. Бой, важный для него, Коршун выиграл. И это для него - главное. Вот что он взял у Наставника, вот как Илья усвоил и сделал материальной силой идеи, философию, которую он, Рощин, пытался ему привить. Сила как основание сама по себе, победа любой ценой...
        И Максима погубил он, Рощин.
        Не предостерег, не предупредил, не научил.
        Когда, в чем он ошибся?
        Не упомянул, что Илья овладел техникой задержки дыхания и остановки пульса?
        Не рассказал о тех чертах характера, которые настораживали его, Наставника, с самого начала появления у него Ильи?
        А может, ошибся, не рассказав до конца легенду ниндзя о добре и зле? Максим тогда подумал, что победило добро - молодой самурай ушел в монастырь. А ведь легенда приписала этой истории другой конец...
        - ...Нет, не сейчас,- сказал вдруг молодой самурай твердым голосом.- Это - потом. Торопиться со священным обрядом неприлично. Сначала я должен сделать другое дело. Это - мой долг благородного самурая!
        Оруженосец еще не понял, о чем речь, но зубы его перестали стучать, а пальцы на рукоятке катаны разжались сами собой.
        Крестьянам было приказано вырубать все высокие деревья, чтобы ниндзя не мог укрыться на их верхушках. Расчистить заросли камыша, чтобы ниндзя не мог спрятаться в реке. Скосить высокую траву, чтобы ниндзя не мог в ней затаиться. Молодой самурай объявил войну лесу, траве, воде. Всем союзникам своего врага! Он набрал дружину из бывших разбойников и исправно платил им немалые деньги. Все дороги, все тропы были перекрыты в округе. Крестьянам, посмевшим укрыть ниндзя, грозила страшная, мучительная смерть.
        Человек всегда ненавидит свой собственный страх и жесточайше мстит за него.
        ...Ниндзя они окружили у родника. Один из крестьян выдал-таки его, когда нанятые самураем разбойники пообещали сварить в кипящей смоле всю его семью.
        Родниковая вода стала в то утро красной от крови. Ниндзя был безоружен, но как только увидел засаду, он завладел катаной одного из наемников и бился как тигр. На шею ему исхитрились набросить петлю веревки, но бросавший был сбит с ног, а петля оказалась на шее у другого разбойника.
        Самурай не торопился ввязываться в бой. Но когда обессилевший, окруженный со всех сторон ниндзя пропустил страшный удар дубиной по затылку, самурай и его оруженосец оказались в первом ряду...
        Ниндзя был еще жив. Окровавленного, с перебитыми ногами и руками, привязанного к большому деревянному колу, врытому в землю, его выставили на обозрение всей деревни.
        - Вот он! Это он, подлый ниндзя, принес вам столько несчастий!- выкрикивал доблестный слуга-оруженосец, оказавшийся также хорошим оратором.- Может быть, кто-то и теперь считает, что он непобедим? Моему господину и его верным воинам не составило труда изловить его живым, как кролика!
        В толпе крестьян послышался ропот. Кто-то засмеялся. Улыбался и молодой самурай. Победителю подобает улыбаться.
        - Люди,- неожиданно послышался глухой, чуть слышный, но внятный и твердый голос ниндзя.- Простите меня. Я хотел делать добро, хотел защищать справедливость, исполняя главную заповедь воинов нашего клана. Но я сделал страшное зло, когда сохранил им жизнь,- он дернул окровавленной головой в сторону самурая и его оруженосца.
        Он хотел сказать еще что-то, но один из наемников ударил его дубиной под ребра. Самурай кивнул головой, и другой разбойник поднес горящий факел к окровавленной одежде ниндзя.
        Молодой самурай отомстил ниндзя за свой страх и потерю лица.
        - О господин! Вы избавили нашу деревню от этого страшного человека, могу ли я чем-то отблагодарить вас?
        В двух шагах от самурая стояла улыбающаяся стройная девушка. Кажется, он уже где-то видел это лицо... Да, точно - это же дочь того старика, которому он велел отрезать язык, а потом отрубил руку. Вот она, славная победа - он, молодой самурай, взял верх над всеми, даже самыми непокорными! Вот что значит сила! Эта девчонка поняла, что СИЛА у него, у молодого самурая, а не у сожженного живьем ниндзя. Поняла, что языка и руки ее отец лишился исключительно по вине ниндзя! Какая она понятливая... Какая у нее нежная кожа, хотя она простая крестьянка! Что ж - он не только победитель, он не только силен и мудр, он еще и добр! Он окажет ей честь. Она, конечно, простолюдинка, но довольно красива и свежа, и несомненно, девственница...
        - А где господин?- спросил оруженосец у крестьянки, появившейся на пороге шатра.
        - Господин спит,- шепотом произнесла девушка и улыбнулась оруженосцу.- Но, засыпая, он сказал, что теперь твоя очередь...
        О, какое благородство! Но по-другому ведь и быть не могло. Ведь господин так щедр и справедлив. Так добр и заботлив...- Изнемогая от любви к господину и расстегивая на ходу халат, слуга отправился следом за девушкой в глубину шатра.
        - Господин...- побелевшими губами пробормотал оруженосец, не в силах двинуться с места.
        На белой простыне лежала отрубленная голова и остекленевшими глазами укоризненно глядела на своего слугу. Дрожащие руки оруженосца рванулись было к катане - он позабыл, что отстегнул меч в прихожей. Скорее туда... Обернувшись, он успел увидеть сверкнувшую в полутьме сталь клинка.
        ...Снова выйдя из шатра, девушка поманила пальчиком следующего доблестного воина.
        В ту ночь дочерью крестьянина была вырезана вся банда.
        Прошли века. Нет больше самураев, и мирно тлеет в душах их потомков тот гордый самурайский дух, что проявлялся рьяно в сражениях друг с другом и в истребленьи целых поселений, поддерживавших ниндзя. А кодекс самурайской чести помог скопить деньгу теперешним банкирам.
        Нет больше ниндзя. Целые их кланы погибли, преданные жадными до серебра крестьянами - самураи не жалели ни чужой крови, ни награбленных денег. Великие уравниватели - револьвер, винтовка, автомат - свели на нет роль владения старинными боевыми искусствами даже в мелких бандитских разборках, не говоря уж о больших войнах.
        Философия восточных боевых искусств почти забыта, а сами искусства стали спортом - для тысяч и тысяч. Но для единиц эти искусства, соединенные с философией, стали источником не столько физического, сколько духовного совершенства, стали образом жизни, моралью и кодексом чести.
        Рощин вспомнил - когда-то он рассказал эту легенду Илье Коршунову. Что вынес тот из этой истории? То, что добро зачастую является злом, а зло в итоге становится добродетелью. И что кланы ниндзя были уничтожены потому, что пытались следовать придуманным ими понятиям о справедливости, добре и зле. А победили те, кто наплевал на эти понятия.
        Истинный самурайский дух в этих понятиях не нуждался. Истинный самурайский кодекс чести - исполнять волю своего феодала, не щадя для этого ни чужой, ни своей жизни. Хранить его, феодала, добро и истреблять то, что для него, феодала,- зло.
        Но сегодня у нас вместо самураев - силовые ведомства и охранные структуры, вместо феодалов - потерявшие былую силу олигархи, поэтому исполнять надо свою волю, а не чужую. Исполнять, не щадя жизни (чужой, конечно, не своей же!). И кодекс чести теперь у Ильи не самурайский, а депутатский - а это совсем разные вещи...
        Нет, зря он, Рощин, рассказывал Илье эту легенду.
        Илья взял от Наставника только то, что ему, Илье, было нужно.
        За окном хлопнула калитка. Что еще за гость пожаловал? Незваный и не слишком симпатичный. Бегающие кабаньи глазки, перебитый нос, низкий лобик и тяжеленная нижняя челюсть. Чистый отморозок. Или обморозок, как именовал эту публику дед Юра. Гром залег в траве - дает пройти вперед. Спокойно, Гром, справимся сами... Одним рывком Рощин втаскивает многокилограммового обморозка в дверь и тут же ее захлопывает. Уши и морда Грома слегка приподнимаются над травой и опять исчезают в ней. Помощь не требуется, и псу это понятно, а калитку лучше из поля зрения не выпускать.
        Обморозок пытается как-то помахать руками, но пара тычков по болевым точкам укладывает его на пол в не слишком удобной позе. Затем его вновь встряхивают и придают бодрости не менее впечатляющими тычками, но уже в иные точки тела.
        - Зачем пожаловал? Отвечай быстро!- Рощин ловил взглядом каждое движение обморозка.
        - Пакт, Рощин. Слыхал такое слово?- выдавил наконец тот, обретая дар речи.
        - Пакт... Слова, однако, какие знаешь,- Рощин усмехнулся одним лишь углом рта.- С тобой, что ли, пакт?
        - Илья Рустамович сказал - пакт надо заключить. О ненападении. Уважает он тебя шибко, несмотря ни на что. Вот бабки,- обморозок сунул было руку во внутренний карман, но тут же взвыл от сильного удара по суставу, и зеленые бумажки рассыпались по полу.
        - Надо же - пакт, да еще «зелень»...- Рощин с интересом рассматривал слегка подпорченную физиономию «парламентера».- Ну прямо как у НАТО с Россией. Во имя мира и прогресса, да? А вступать в НАТО, то бишь в его клуб, не предлагает Илья Рустамович? Нет?- Обморозок пожал плечами, не понимая, о чем речь.- Ну, не предлагает, и на том спасибо. Об одном прошу - деревню не поганьте, людей не тревожьте... А я к вам сам приду. Конечно, не к вам, шестеркам, а к Коршуну. Так и передай Илье Рустамовичу. Да бабки не забудь!
        Обморозок поспешно подбирает зеленые бумажонки. А подобрав, столь же поспешно удаляется, забыв попрощаться. Не зря кореша говорили, что хозяин - не человек, а ниндзя...
        А на экране снова народный избранник Илья Рустамович Коршунов заботится о детях-сиротах, ветеранах войны и труда, инвалидах и прочих немощных и обездоленных. И делает все это под нежную, немного грустную мелодию Энио Мориконэ.
        Вот он, выбор - и убивать нельзя, и не убивать нельзя. Потому как далеко зашел Ученик, самим же Рощиным и обученный борьбе без правил. И обративший полученные знания против любого, кто стал ему поперек дороги. Дороги к ВЛАСТИ. К той самой абсолютной власти, что и разлагает абсолютно. И прет к ней Илья семимильными шагами. Остановить его некому. А остановить надо.
        - Настя, вот ключи. И Грома тебе оставляю. Слышишь, Гром? Настя теперь здесь хозяйка! Поладите, надеюсь? Поладите, конечно...
        Девушка смотрит на Рощина широко раскрытыми глазами.
        - Я должен уехать,- поясняет Рощин.- Возможно, надолго. Последи за домом, ладно?- Рука Рощина треплет пса по холке, чешет за ушами. Гром, никогда и ни от кого не терпевший фамильярности, сейчас не отходит от Рощина - чует расставание.
        - Хорошо, Михаил Петрович. А Максим?..- начинает Настя и осекается.
        - Максим, Настя, сейчас далеко.- Рощин опускает взгляд.- И он не вернется. Так получилось, Настя.
        Рощин отправился в Москву налегке - спортивный костюм, кроссовки, вещей никаких, только на поясе маленький перкалевый «банан» - немного денег, мобильник, несколько метровых кусков прочного репшнура. Вот и все, что необходимо для дела.
        Миновав последний деревенский дом, Рощин достал мобильник и, не останавливаясь, набрал номер.
        - Илья, это Рощин. Я иду к тебе, готовься.
        Коршунов слушал короткие гудки в трубке. Вот так! «Готовься...» Наставик спятил. Он уже немолод, а у депутата госдумы И.Р. Коршунова и сигнализация, и забор высоченный с проволокой, и охрана тренированная... Почему же тогда так неуютно стало на душе? Да и трубку надо повесить... Вот так. А теперь начнем готовиться. Для начала - звонок в Районное управление по оргпреступности. Недорабатывает управление последнее время, явно недорабатывает! Точнее, не отрабатывает щедрую спонсорскую помощь. Ведь и адрес им дал, и задачу ясно поставил - убрать, чтоб и духу близко не было. Уклонились, дармоеды, хотят и рыбку съесть, и... на ежа не сесть. Выходит, даром ты, Илья Рустамович, им к десятому ноября[17 - 10ноября - профессиональный праздник - День милиции.] на двух «газелях» подарков отправил? Нет, ребята, подарки надо отрабатывать.
        - Сарычев, это я. Что, не узнаешь? Коршунов! Что-то начальника твоего никак не отловлю, даже мобильник отключен... На совещании? Вечно, как нужен, так на совещании. А ты что, расстроен чем-то? Выговор дали? А чего же так отвечаешь, односложно как-то? Ну, ладно, не в этом суть. Имею к тебе, подполковник, одно очень серьезное дело, обижен не будешь...
        Сарычев молча слушал речь Коршунова. Голос у Ильи вроде нормальный, но чувствуется напряжение, встревожен депутат-чемпион не на шутку.
        - Вот что, Коршунов.- Подполковник цедил слова, точно через силу.- Мне твоих денег не нужно. А спецназ тебе никто не выделит, даже начальник. Три отделения СОБРа в Чечне, четвертое в резерве. Да и не спасет тебя спецназ, Коршунов. Мой тебе совет, как человека пожилого и опытного,- сваливай куда подальше. Прямо сейчас. И лучше навсегда.
        Сука Сарычев! Мент поганый! Мусор! Илья скрежетал зубами, слушая короткие гудки в телефонной трубке... Что же делать?"...Не спасет тебя спецназ!» Ну и дураки. В Чечне задаром бошки свои кладут, а здесь за хорошие деньги их не найдешь какого-то отморозка обуздать! (Илья мысленно споткнулся на этом слове - он впервые так назвал своего Наставника.) Да конечно же, отморозок! Разве с нормальными мозгами отказываются от таких денег?!
        Ладно, будем уповать на свою охрану. Илья нажал кнопку вызова начальника своих бодигардов.
        - Серый, есть дело. Важнее его у тебя не было. Не сделаешь - других дел уже у тебя в жизни не будет. Сюда идет Рощин. Его надо завалить. Завалите - сто пятьдесят кусков зелени.- Илья уже совладал с голосом, сказанное прозвучало как само собой разумеющееся.
        - Сто пятьдесят кусков тому, кто завалит?- осведомился Серый деловым тоном.
        - Остальным - по полста!- не сдержавшись, сорвался на крик Илья.- Напряги всю смену, кто есть!
        - Так я остальных сейчас вызову.- Начальник охраны оставался невозмутимым.
        - Идиот, не трать время!- Илья уже не пытался вернуться к спокойному тону.- Он будет здесь минут через пятнадцать. Напряги тех, кто есть, добавь оружия! Тому, кто завалит,- сто пятьдесят, тебе - триста!
        Забор был действительно высоким. Рощин прилип к нему, точно врос в камень, мысленно устремляясь в глубь стены. Он не использовал никаких хитроумных крючков, скоб и альпинистских приспособлений. Надо максимально сосредоточиться, сконцентрировать «ки» - в самых кончиках пальцев. И маленький выступ, любой бугорок и расщелина становятся надежной опорой...
        Так, теперь проволока. Расслабиться, максимально расслабиться, и тогда ни одна колючка не сможет тебя зацепить. Так, а вот и тонкая проволочка сигнализации. Коршунов, Коршунов - чему тебя обучали! Куда надежней твоей электроники простые портновские ниточки, привязанные к нескольким колокольчикам... И ниточки те, в отличие от проволок, незаметны, и звонят колокольчики так, что в самом дальнем углу охрана услышит!
        Благополучно миновав забор, Рощин очутился в саду. И сразу - сюрприз, вот так вот лоб в лоб - целых три мордоворота! Спокойно, ребята! Не надо за шпалеры хвататься. Будет немного больно... Немного, но больно. Так - а ты куда?! Нет, так не пойдет. Вот видишь, предупреждал ведь! Так, смотрим, чем вас экипировали... Пистолеты, один автомат, ножи... Это все вам без пользы оказалось. Вот ремни у вас хорошие - неширокие, крепкие, как будто специально, чтобы руки-ноги вам вязать. Но проще и надежнее репшнур.
        Ну вот, простенько и надежно. Куда бы вас теперь упрятать ненадолго... Сейчас разберемся.
        Положив трубку, Серый решил не сидеть перед кабинетом Ильи, обзванивая наличных бойцов, а выйти в сад и обойти посты лично, раздать автоматы и дополнительные рожки. Сидеть на месте мешала элементарная арифметика. «Триста - мне, сто пятьдесят - кто завалит. А если я и завалю? Это же четыреста с полтиной! Почти пол-„лимона“ „зелени“. Неслабо! Это шанс твоей жизни, Серый! С кого начать обход постов? Где больше шансов засечь этого ниндзю? Пожалуй, где гуще кусты у забора... А Коршун перетрухал всерьез. Нет бесстрашных в этом мире! Крут у нас Илюша, круче не бывает - и Тенгиза схарчил, и этого змея подлого Сеню... А учителя своего взять - слабо, наложил полные штаны, хоть тот и будет, как положено ниндзям, без оружия. Тут всего делов-то - не подпустить его к себе близко, стрелять сразу на поражение». Серый ухмыльнулся, выбрал себе «узи» с глушаком, лямки остальных автоматов перебросил на левое плечо и неслышно двинулся вперед, сканируя глазами пространство сада. И в то же мгновение почувствовал, как что-то быстро и сильно хлестнуло его по шее, земля стала уходить из-под ног, а перед глазами закружилось
черно-бурое марево.
        - Ку-ку, Серый! Очухался? Он потом всех развязать обещал, так что особо не ссы... Как он нас, однако, точно детей малых!
        Начальник охраны узнал по голосу одного из своих подчиненных, к слову сказать, самого мощного и тренированного. Кругом была кромешная тьма. Серый попытался было дернуть руками, но тщетно. И верхние, и нижние конечности были намертво стянуты тонким, прочным шнуром. Остальные бойцы-бодигарды находились, судя по всему, в аналогичном положении.
        - Я про Рощина лет пятнадцать назад слышал,- подал голос один из них.- Он не мокрушник, это точно...
        - Раз вякаешь еще, значит, не мокрушник,- дернул ртом Серый.
        Команда примолкла. Как хотелось крутым волкодавам верить в то, что Михаил Петрович Рощин - не мокрушник, а правильный, справедливый человек.
        - Я пришел, Илья. Спокойно, обоймы от «беретты» и «стечкина» на дне бассейна.
        Коршун окаменел. Проклятый ниндзя, когда только он успел?! Как проник? Как приблизился, изъял оружие? Взгляд Ильи затравленно метался по углам комнаты. В сейфе над камином есть оружие, сейф не заперт, но камин - позади проклятого ниндзя (и здесь перехитрил!). Хоть бы какую железку острую в руки, и - добраться до сейфа...
        Рощин стоял расслабленно, опустив руки. От Коршуна его отделяло метра два, не более.
        Илья машинально принял правостороннюю стойку и отступил на полшага назад. Наставник остался в прежней позе, точно застыл и врос обеими ногами в недавно оциклеванный пол.
        Все произошло в считаные доли секунды. Коршун сделал стремительный обманный выпад правой - он нисколько не утратил резкости,- а затем жестко атаковал ребром стопы под коленную чашечку Наставника. Однако сокрушительный удар пришелся по каминному кафелю, который тут же раскрошился и со звяканьем стал осыпаться на паркет. Коршун не совладал с собой и взвыл по-звериному. «Хитрый ниндзя опять обманул!» Рощин, неуловимым движением уйдя от удара, стоял по-прежнему расслабленно, в открытой стойке: бей - не хочу. Боль пронизывала всю ногу. Хромая, Илья попытался было отступить и обрести опору, но не удержался на ногах и растянулся вдоль ковра. Наверное, впервые за последние десять лет Коршун выглядел так позорно беспомощно.
        Рощин молча и неторопливо подошел вплотную. «Ах, наставник! Ты утратил бдительность, решил, что я повержен?! Как хорошо, как близко ты стоишь!» Илья крутанулся что было сил и здоровой ногой сильно, точно плетью, хлестнул Рощина по ногам. И снова удар со свистом хлестнул воздух. Наставник не подпрыгнул - это долго - а просто на мгновение поджал под себя ноги и снова стоял расслабленно, опустив руки.
        Илья откатился к стене, вжался в нее.
        ВСЁ.
        Сейчас проклятый ниндзя нанесет завершающий удар. Скорее всего, в висок. Скорее всего, носком ноги. И он, Илья, вряд ли услышит даже свист рассекаемого воздуха...
        Но что это?! Проклятый ниндзя, повернувшись к нему спиной, идет к покореженному камину. Что он делает?!
        Распахнув створки встроенного в стену сейфа, Наставник извлекает оттуда танто - настоящий нож самурая. Танто свистит в воздухе и втыкается в пол в нескольких сантиметрах от Коршуна. Наставник промахнулся? Или он умышленно дает Илье шанс?!
        И Илья выхватывает танто и, превозмогая боль в ноге, принимает боевую стойку. Наставник неподвижен, его лицо, как и прежде, ничего не выражает. Коршун держит нож обратным хватом, вот сейчас он ударит. Ударит одним непрерывным движением и перережет Рощину плечевые сухожилия и горло, и нож будет при этом скользить легко и плавно. Именно так, как учил Наставник много-много лет назад.
        Вот он, удар! Откуда в руках Наставника взялась эта картонная коробка?! Танто протыкает ее, застревает в картонке. Каким-то непостижимым образом рукоятка ножа сама собой выскальзывает из коршуновых рук, и коробка падает на пол. Наставник наклоняется за ней... Вот он, единственный момент! Висок проклятого ниндзя прямо напротив его, Коршуна, ноги! Страх и злоба толкают тело Коршуна в разящий прыжок - но покалеченная толчковая нога вспыхивает дикой болью и подламывается. Не в силах погасить инерцию, Илья падает вперед. На торчащий из коробки тонкий клинок танто...
        За все время поединка Наставник не коснулся Коршуна даже пальцем.
        - Ты забыл самое главное правило ниндзя,- произнес Рощин, обращаясь к тому, чей дух уже покидал свою телесную оболочку.- Самое главное правило,- повторил Наставник в полной тишине.
        Эпилог
        Ранним утром следующего дня дом Михаила Петровича Рощина был взят штурмом боевым подразделением СОБРа. Бойцы облазили чердак и подвал, но никого не обнаружили. Не было в доме ни складов взрывчатки, ни холодного, ни огнестрельного оружия. Единственное, что привлекло внимание руководителя операции подполковника Сарычева, была большая цветная фотография, одиноко лежавшая на письменном столе. На ней были изображены сам Михаил Петрович, обнимающий за мощные плечи совсем молодого парня, в котором легко узнавался юный Коршун. Сарычев хмыкнул и, ничего не сказав, аккуратно убрал фотографию в «дипломат».
        Опрос сельчан также ничего не добавил - люди недоуменно пожимали плечами, словно не понимали задаваемых вопросов.
        С тех пор никто никогда не видел Русского ниндзя.
        Никто и никогда.
        Настя поступила в медицинское училище и уехала из деревни в город. Через полгода прислала родителям письмо, в котором сообщила, что собирается замуж, на каникулы приедет справлять свадьбу, а по окончании училища уедет с мужем в соседнюю область, почти за тысячу километров.
        А пес Гром ушел в тот же вечер, что и хозяин дома. Он был вольным зверем и не стал сторожить осиротевший дом. Видно, тоже навсегда покинул здешние края.
        ...В начале нынешней весны дед Юра рассказывал, будто бы ранним утром видел он и Колдуна, и Настю, и Грома гуляющими по заброшенному рощинскому участку. Но ему никто не поверил - медленно тающий снег возле крыльца был бел, чист и неутоптан, а дверь по-прежнему заколочена досками.
        notes
        Примечания
        1
        Чалиться - отбывать наказание в местах лишения свободы.
        2
        Ст. 177 (бывш. УК) - нарушение правил обучения карате.
        3
        Ст. 77 (бывш. УК) - бандитизм.
        4
        Укэ-ваза - специальная техника блоков в карате-до.
        5
        Кросс (боксерский термин) - короткий, но сильный удар на ближней дистанции.
        6
        ИТК - исправительно-трудовая колония.
        7
        Агэ-укэ - верхний подбивающий блок, при котором рука нападающего отбивается вверх и в сторону. (Терминология карате-до.)
        8
        Файтер (сленг) - боец, драчун, участник «боев без правил».
        9
        Ич. Ни и др. (яп.) - раз, два, три, и так до десяти. В секциях карате и дзюдо команды, как правило, подаются на японском языке, зачастую сильно искаженном.
        10
        Ходжимэ (яп.) - команда к началу поединка.
        11
        Иппон (яп.) - чистая победа.
        12
        Спираль Бруно - колючая проволока.
        13
        Катана - японский меч.
        14
        Сеппуку - то же самое, что и харакири. Представитель знати (самурай) вспарывает себе живот, а его «секундант» отрубает ему в этот момент голову, так, чтобы тело упало вперед. По самурайскому кодексу это самый радикальный способ восстановить утраченную честь.
        15
        Сэнсэй (яп.) - учитель, наставник боевых искусств, тренер.
        16
        117 и 206 статьи бывшего УК - изнасилование и хулиганство.
        17
        10ноября - профессиональный праздник - День милиции.