Алтынов Сергей, Десантура Разминается- библиотека РусЛит

Десантура разминается Сергей Евгеньевич Алтынов
        # Ряд громких убийств, взрывы, похищение сына генерала ФСБ Похоже, в Москве действует глубоко законспирированная группа карателей, которая вершит суд и расправу по законам «справедливости». Ведь их акции направлены против тех, кто замазан в коррупции, сбыте наркотиков, терроризме И эти люди, несомненно, профессионалы: действуют четко, не оставляя следов. Разведчику-диверсанту, полковнику ВДВ Николаю Водорезову поручено выяснить, кто режиссер этого кровавого спектакля и кто в нем участвует. Знал бы он, что станет одним из главных персонажей этой зловещей игры
        Сергей Алтынов
        Десантура разминается
        Все события и персонажи этого романа вымышленные. Любое совпадение - чистая случайность. С мыслями и высказываниями персонажей романа автор может иметь несогласие.
        Некоторые считают, что нельзя убивать людей во время свадьбы, другие думают, что нельзя убивать во время похорон. Чудаки - кладбище на то и придумано, чтобы там мертвые были.

    Виктор Суворов, «Аквариум»
        Служил, как пес. И убили, как пса.

    Станислав Ежи Лец
        Пролог
        Мангуст - маленький и очень отважный зверь. Увидев кобру даже издали, он приходит в особое охотничье возбуждение. Мангуст всегда первым нападает на кобру, никогда не избегает схваток, даже если бывает сыт, и почти всегда побеждает. Мангусту отлично известны все повадки кобр, он использует особую тактику - отпрыгнет, а потом опять атакует, пользуясь характерной змеиной медлительностью...
        Ни один более крупный и сильный зверь (волк, медведь, лось, тигр) никогда первым не нападет на змею.
        Любой нормальный человек всегда находится на стороне мангуста, несмотря на то, что тот первым атакует змею. Хотя, казалось бы, чего такого - спрячься за дерево, за камень. Пусть гадина преспокойно ползет себе по своим гадючьим делам...

«Мангуст всегда первым бросается на змею, - вспомнил сейчас Петр Ручьев фразу из некогда любимой передачи „В мире животных“ неслучайно. - У мангуста просто-таки инстинкт на уничтожение ползучих гадов. Вот и у нас, получается, такой же инстинкт». В отличие от лежащего около него Вагина Петр частенько задумывался на разные подобные темы. Сейчас в его памяти всплыла давняя картина, точно фотография из армейского альбома: сам Петр, их командир, остальные ребята... Все живые, полные сил. Контрактник Юра, рядом - невысокий, выглядевший моложе своих лет подполковник Коля Водорезов из другого подразделения, тоже один из лучших в разведке ВДВ. Совсем недавно это было. Вот так же, как сейчас, только без малого десять лет назад, Петр лежал рядом со старшим группы Водорезовым, разглядывая в оптику ветхое одноэтажное строение. Именно там скрывался печально знаменитый Гинеколог, он же Черный Салих, - один из наиболее влиятельных полевых командиров.
        - Навести бы авиацию - и ВСЕ, отбегался Гинеколог, - произнес тогда Водорезов.
        В самом деле, силы были неравны. Вместе с Черным Салихом в ветхой постройке, служившей боевикам оружейным складом, находилось еще восемь его телохранителей, отборных, натасканных головорезов. У Водорезова же и Ручьева всего четверо разведчиков.
        - Авиацию нельзя, - категорически возразил Петр, - в доме наш человек.
        Водорезов чертыхнулся, отложил рацию в сторону. Другой, как старший по званию, наплевал бы на все, дал бы координаты штурмовикам, а далее - по принципу
«победителей не судят». Тем более Водорезов в отличие от Петра не знал, кто из телохранителей Гинеколога человек из разведки ВДВ...
        Немного подумав, Водорезов соединился с командующим силами ВДВ, а переговорив с ним, заметно приободрился. После чего сообщил Петру:
        - Командующий стягивает в нашем квадрате кольцо. Наше дело - следить за этой избушкой и докладывать ему обо всем происходящем.
        Петр, как и Водорезов, также воспрянул духом. Из кольца, которое образуют десантники, выбраться практически невозможно. Захватчик роддомов и в самом деле отбегался...
        А что было потом?
        Кольцо десантники затянули действительно на совесть. В небе кружили вертолетчики, психологически воздействуя на засевших в своем логове боевиков. На дороге появилась целая процессия - армейские, гражданские машины, какие-то важные господа, обычно предпочитающие держаться подальше от подобных спецопераций. В это время Водорезов получил приказ командующего не препятствовать проходу за «кольцо» двум «важным господам». Один из них был в штатском, другой - в камуфляжной форме без знаков различия. В этом втором Петр и Водорезов узнали некоего Фокина из ФСБ. Напыщенный такой мужичонка с вечно брезгливым выражением небритой физиономии. Оба прошли за «кольцо». А спустя двадцать минут десантники получили приказ разомкнуть
«кольцо» и отходить на базу.
        Вечером того же дня Водорезов и Петр были свидетелями беседы командующего с теми
«важными господами». Майором Фокиным из ФСБ и неким столичным предпринимателем Тучковым, который на территории Чечни проводил некую очередную «миссию доброй воли».
        - Как командующий силами ВДВ, я с вашей позицией не согласен. Неужели вас не интересует наше мнение и наша оценка ситуации? - Генерал-майор никак не мог смириться с тем, что Черный Салих, он же Гинеколог, в очередной раз был отпущен на волю.
        - Ты, генерал, можешь считать все, что тебе вздумается, - высокомерно отозвался Тучков. - Твоя задача - молчать, слушать и выполнять то, что говорю я. Понял?
        - Перемирие объявлено пять часов назад, - напомнил фээсбэшник Фокин, - вы не вправе его нарушать ни при каких обстоятельствах.
        Опять перемирие! Водорезов с Петром лишь переглянулись, с трудом сдерживая эмоции. Ну хоть бы на пару-тройку часов позже объявили!
        - Повторяю, лично я с вашей позицией не согласен, - точно заведенный, отстраненным голосом повторял командующий.
        Вот тебе и генерал-орденоносец! Дисциплинированный и вежливый, аж до тошноты. Однако имеет, видите ли, некоторое несогласие с позицией господина Тучкова.
        - Я тебя, генерал, вместе с твоими людьми, со всей вашей полудохлой группировкой сейчас куплю и перепродам! Понял, чего стоит твое мнение?! - Тучков в отличие от генерала не был столь же корректным. - Я уполномочен вести переговоры с чеченской стороной, и мне была обещана первая партия пленных российских военнослужащих. Тех, которых ты, генерал, прошляпил.
        На этом разговор был закончен. Водорезову и Петру все было предельно ясно. Кто-то очень осведомленный и шустрый подсуетился обменять жизнь одного Черного Салиха на жизни пары десятков военнопленных. А этого пузатого Тучкова выбрали посредником. Политики, как всегда, оказались главнее военных...
        Что ж, приказы не обсуждаются.
        Тучков разместился в отдельном комфортабельном кунге, таковой не у всякого генерала имелся. А вот с его охраной у десантников вышел конфликт. Из-за чего он возник, никто объяснить не мог, но гвардейцы поговорили с бодигардами жестко, по-мужски. Разоружили и опрокинули физиономиями в кювет. Как всегда, вовремя вмешалась ФСБ в лице майора Фокина, конфликт был погашен. А утром следующего дня в палатку к Водорезову заглянул Петр в компании с бородатым, среднего роста мужчиной, одетым в обтягивающую камуфляжную майку с короткими рукавами. Не сказать, что габариты этого бородача сильно впечатляли, разве что его мышцы были на редкость рельефными. Он был словно уменьшенная копия Шварценеггера. Спрашивать, кто такой этот незнакомый бородач, Водорезов не стал. И так было понятно, что он и есть тот самый «наш человек», внедрившийся в среду телохранителей.
        - Николай, - произнес Петр. - Гинеколог почти в наших руках!
        - Что значит «почти в наших руках»? - Водорезов вопросительно взглянул на подчиненного.
        - Всего в пятнадцати километрах отсюда! - продолжил Петр. - Берем гранатомет
«Шмель», всего один выстрел в окно - и с Гинекологом покончено!
        - Без приказа не имеем права, - ответил Водорезов. - Сегодня вечером должны быть освобождены еще пятнадцать наших пленных. Если Салих будет убит, обмен сорвется. Отдадут приказ, пойдем валить Гинеколога.
        - Как знаешь, - только и сказал Петр. - Только завтра уже Гинеколог окажется на курорте одного из западных государств. Здоровье поправлять будет...
        Николай был непреклонен. В чем-то Петр был на его стороне, но сейчас окончательно стало ясно: Водорезов - НЕ ИХ ЧЕЛОВЕК.
        Гинеколог ушел тогда.
        Того мускулистого бородача Водорезов больше никогда не видел.
        Через несколько лет спецподразделение ФСБ уничтожило Черного Салиха, майор Фокин получил награду за участие в операции. Поговаривали, что Гинеколога пристрелили свои же, только перекупленные кем-то очень богатым.
        С тех пор многих уже нет в живых, с кем-то не нашли общего языка и расстались, а с кем и вовсе оказались «по разные стороны»... Теперь в их боевой группе осталось четверо, включая Петра и самого командира. И все они в некоторой степени мангусты.
        - Время бомбардировки Хиросимы, - кивнув на часы, полушепотом произнес Вагин.
        В самом деле - стрелки неумолимо приблизились к роковой цифре без пятнадцати девять. Именно в это время на японский город была сброшена первая атомная бомба.
        - Сейчас появятся, - так же полушепотом отозвался Шварц-младший.
        При этих словах снайпер Крафт точно окаменел, тщательно сосредоточившись на целях в оптику своей биатлонной винтовки.
        - Все, работаем! - подал команду Шварц-младший. - Крафт - умер!
        Последняя команда означала, что снайпер держит появившиеся цели на мушке, но ни в коем случае не поражает их без специальной команды Шварца-младшего. Между тем целей было две. Две стройные девичьи фигурки направлялись к обитому сайдингом домику с единственным окошком-сердечком наверху.
        Вагин и Петр - второй человек в команде после Шварца-младшего - сработали четко. За спинами девушек неслышно выросли их мощные фигуры. Девчата не успели ничего заметить, как получили по отключившему каждую удару. После чего были любезно подхвачены Вагиным и Петром, которые тут же скрылись с ношей в близлежащем кустарнике.
        - Крафт - умер! - повторил Шварц-младший, напомнив молодому снайперу о его роли в акции.
        В пару прыжков Шварц-младший очутился рядом с Вагиным и Ручьевым, которые, уложив девушек «отдыхать», уже выдвинулись на тропу, ведущую от туалета к двухэтажному, выложенному тесом строению с дымившей трубой.
        - Ничего банька, - оценил Вагин. - Только почему сортир на улице?
        - Канализацию не успели подвести, сложности какие-то, - чуть слышно, с заметной усмешкой пояснил Шварц-младший. - А ждать наш клиент не привык.
        Владелец бани получил участок совсем недавно и единственное, что успел на нем воздвигнуть, - это самую баню (в которой расслаблялся по выходным) и туалет. Сегодня как раз и был выходной день. Господа хорошие начали гулять еще с одиннадцати вечера, и несмотря на то, что сейчас уже было утро, гульба была в самом разгаре. Впрочем, как и в другие такие же выходные.
        Тем временем Петр достал похожий на штабную планшетку плоский предмет, к которому были подсоединены три провода - один длинный, с утолщением странной формы на конце, два других - с компактными, точно у плеера, наушниками. Шварц-младший и Петр тут же надели наушники, а провод с утолщением заместитель командира направил в сторону единственного имеющегося в бане окна.
        Прибор с наушниками в руках у Петра был не что иное, как специальный сканер, позволяющий снимать колебания с оконных стекол, которые происходят при человеческой речи, и таким образом слушать разговор, не устанавливая в помещении микрофонов.
        Вагин устроил поудобнее пистолет-пулемет на плече, терпеливо ожидая команды. И в который раз отметил, как четко командир все продумал. Коттеджный поселок охраняется со всех сторон ЧОПом[ЧОП - частное охранное предприятие.] и купленными по договору ментами-автоматчиками. Неподалеку - лесок плюс недостроенный замок сбежавшего за границу соседа-коррупционера. Весьма удобные позиции для снайперов, а рисковать владелец бани не любил. Безопаснее провести внутреннее освещение и кондиционер. Не охраняется лишь огромное озеро, отделяющее коттеджный поселок от остального мира. Для этого понадобились бы боевые пловцы, но на них владельцы четырехэтажных коттеджей-крепостей поскупились. Таким образом, на объект команда вошла с озера, дабы аквалангами пользоваться умели все, включая молодого Крафта. В наушниках тем временем послышалось:
        - Смеемся, веселимся... Как перед войной, - Шварц-младший разобрал голос владельца бани.
        - Типун вам на язык, - ответил молодой, почти мальчишеский голос.
        После этих слов послышались приглушенные пиканьем матерные перлы ведущих «Комеди клаба». Сидевшие в бане наслаждались ими, просматривая DVD-диск. Молодой засмеялся, услышав что-то насчет «пердолить», его поддержали остальные, но куда более сдержанно.
        - Изгиб гитары желтой обнимешь ты душевно, - под аккомпанемент расстроенной гитары донеслось до Шварца-младшего и Петра.
        У Шварца-младшего, имевшего хороший музыкальный слух и на дух не переносившего бардовской самодеятельности, дернулась правая сторона лица. Петр лишь усмехнулся.
        - Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались! - нестройно затянули хором в наушниках.
        Громче всех, но при этом совершенно не попадая в мотив, пробивался голос с заметным чеченским акцентом. Петр и Шварц-младший переглянулись, командир удовлетворенно кивнул.
        - Как ох...ительно, что все мы здесь сегодня собрались! - уж совсем не в строй и не в такт закончилась песня.
        - За мою скорую спецкомандировку! - послышался голос молодого. - И чтобы я вернулся героем.
        Далее послышался звон посуды.
        - Что-то девчонки не идут! - подал голос хозяин бани.
        Шварц-младший подал Вагину знак «минутная готовность».
        - Да они всегда долго, - послышался еще один голос.
        - Выпить мы можем и без них! - уверенно произнес молодой.
        Через некоторое время снова послышался звон посуды.
        - А теперь с ними! - властно потребовал чеченец. - Без блядей саммит уже не саммит.

«Надо же, - раздраженно усмехнулся про себя Шварц-младший. - Встреча на высшем уровне, блядский саммит!»
        - Сходи, посмотри, где девчонки! - распорядился хозяин бани.
        После этих слов Шварц-младший и Петр мгновенно сорвали наушники и вместе с Вагиным, взяв на изготовку оружие, устремились к стальной двери. Не прошло и минуты, как дверь приоткрылась.
        - Эй, девчонки! - раздался голос охранника. - Вы где?
        Не получив ответа, охранник вышел на порог, сжимая при этом в правой руке пистолет
«иж». Вагин перехватил его руку с оружием, одним рывком вытащил рослого парня из двери. Петр рубанул охранника ребром ладони под ухо, и тот, не пикнув, потерял сознание. Тем временем Шварц-младший был уже в помещении. Хлопок-выстрел из бесшумного пистолета наповал уложил второго охранника. Вагин и Ручьев догнали командира, и когда тот распахнул вторую дверь в комнату отдыха с телевизором, работали уже втроем. Вагин бил из пистолета-пулемета, Петр из такого же, как и у командира, бесшумного спецназовского пистолета. Сделав всего один выстрел, Шварц-младший перепрыгнул через заставленный бутылками и закусками стол, ударил полуголого юнца рукояткой в лоб...
        - Как здорово, что все вы здесь сегодня собрались. По-моему, саммит удался! - произнес Шварц-младший, оглядывая окровавленные полуголые тела.
        - Встать, тварь! - скомандовал Вагин лежащему на полу молодому парню, единственному, кого не нашпиговали свинцом.
        Тот вскочил на редкость быстро и ошарашенным, полным ужаса взглядом обвел новоприбывших.
        - Вопросов не задавать! - приказал Ручьев. - А штаны одеть! Убивать не будем, не трясись!
        Последнюю команду пацан выполнить не смог, а вот две первые исполнил весьма поспешно. Вагин тем временем сгреб диски с концертами «Комеди клаба», сунул за пазуху.
        - Мародерка! - с напускной укоризной погрозил указательным пальцем Шварц-младший.
        - Посмотрим на досуге, посмеемся, - повел тяжелыми плечами Вагин.
        - Ключи от твоей машины! - скомандовал Петр ошарашенному юнцу.
        Тот трясущейся рукой поспешно протянул ключи.
        Уже выйдя из бани, Вагин спросил командира:
        - Девок тоже?
        - Пусть лежат как лежат. Часа через два их обнаружат, развяжут, напоят коньяком, - невесело дернул углом рта Шварц-младший.
        - Как скажете, - с заметным разочарованием отозвался Вагин.

«Не любишь ты женщин, Вагин, - оглядывая мощную фигуру подчиненного, в который раз подумал командир. - С одной стороны, это плохо, но с другой... Не без оснований ты, Вагин, их не любишь...»
        - Садись за руль! - скомандовал Петр пацану, как только тот отпер дверцу своего серебристого джипа с тонированными стеклами.
        - Жить ты, парень, будешь, - сообщил Шварц-младший. - Но если на выезде отсюда хоть пикнешь или рукой дернешь... Ну, понял меня?
        Пацан поспешно закивал головой. А Петр и Вагин в очередной раз убедились, как грамотно командир спланировал акцию. Кто из охранников коттеджного поселка заподозрит знакомый, приметный джип, покидающий этот поселок? Стекла непроницаемые, кто там сидит - не видно. Да и не любит здешняя стража лишний раз совать нос, куда не нужно.
        Шварц-младший подошел к кустарнику, совсем не по-командирски, негромко, но внятно произнес:
        - Крафт - отомри! Ашкурак талиб!
        Последней фразой он в очередной раз намекал, что Крафту стоит тренироваться не только в снайперском искусстве и рукопашной науке, но и в постижении арабского языка. Командир бывал скуп на похвалу, зато не упускал случая напомнить своим бойцам об их личных недочетах.
        Часть первая
        По следу зондеркоманды

1
        Выбравшись из машины, полковник ФСБ Игорь Алексеевич Казаков в который раз мысленно выругался. Мало того, что подняться пришлось чуть ли не среди ночи, так еще его ждали сразу несколько «приятных сюрпризов». Сюрпризом первым было групповое убийство в коттеджном поселке, которого никак не должно было быть. Сюрприз второй - убитый владелец коттеджа был давним приятелем Казакова и в некоторой степени деловым партнером. Сюрприз третий - ни свидетелей, ни каких-либо следов и зацепок обнаружить не удалось (это Казакову сообщили по телефону, пока он ехал к месту преступления). Таким образом, имея надежную агентуру и будучи хорошим оперативником, он не знал, кто мог решиться на столь серьезную акцию. Четвертый сюрприз - это то, что среди убитых - непосредственный подчиненный полковника, причем с документами и оружием, которое неизвестные ликвидаторы по счастью не забрали. Наконец, последний сюрприз. За расследование взялись столь несимпатичные полковнику Казакову персоны, как майор МУРа Гриша Мартынов и этот замшелый
«важняк» из Генеральной прокуратуры.
        Знали бы они, что полковник ФСБ Казаков также был приглашен для милого времяпровождения в ту самую злосчастную баню. И если бы не пустяковое, но неотложное служебное дело, то сейчас эксперты и пожилой следователь колдовали бы над его, Игоря Алексеевича Казакова, изувеченным пулями телом.
        - Среди убитых - сотрудник вашего отдела майор Фокин, - сообщил Казакову следователь Генпрокуратуры сразу же после дежурного приветствия. - И еще... -
«важняк» кивнул в сторону одного из трупов, над которым работала девушка из криминалистической лаборатории, - бывший полевой командир из бригады Черного Салиха, Гинеколога. Только он сейчас без бороды, но, как видите, при усах. Между прочим, разыскивался по делу о взрывах жилых домов в Москве. Помните ведь, Игорь Алексеевич?
        Казаков лишь нервно махнул рукой, осматривая изрешеченные тела.
        - Что скажет контрразведка? - почти насмешливо спросил майор из отдела резонансных преступлений МУРа Гриша Мартынов, высокий, худощавый, вечно затянутый в черную кожу до самого подбородка, точно рокер-мотоциклист.
        - Херовые дела, - ответил Казаков.
        - Как в такой компании оказался ваш коллега? - продолжил тем же тоном Григорий.
        - Не задавайте идиотских вопросов, - отозвался полковник, давая понять следователю, что такой тон ему сейчас не по душе. - Про оперативное внедрение, надеюсь, слышали? - понизив голос, спросил он «важняка», демонстративно отвернувшись при этом от Гриши.
        - Слышал, Игорь Алексеевич, слышал, - кивнул пожилой следователь.
        - Тогда должны понимать, что я не обязан... Просто-таки не имею права кое о чем информировать вас, - стараясь не переходить на повышенные тона, пояснил Казаков. - А где... - начал было он, но тут же осекся.
        - Вы имеете в виду Максима Рыбакова? - тут же переспросил следователь. - Он исчез. Вместе со своей машиной. Согласитесь, это наводит на целый ряд размышлений.
        - Его папенька будет здесь с минуты на минуту, - на сей раз не слишком весело усмехнулся Гриша Мартынов.
        Юрий Генрихович Рыбаков, ныне независимый депутат Госдумы и советник по вопросам безопасности и борьбы с наркобизнесом какого-то международного форума, совсем недавно носил погоны генерал-майора и был непосредственным начальником Игоря Казакова. Сын же его, Максим Рыбаков, совсем еще мальчишка, тем не менее служил в центральном аппарате МВД, в недавно созданном департаменте по борьбе с оргпреступностью и терроризмом. Было, как говорится, от чего тяжко вздохнуть. Невесело, как все невесело сложилось! А насчет оперативного внедрения он, Казаков, сморозил явную глупость. Получалось, что майор ФСБ Фокин внедрялся к террористам с собственным служебным удостоверением и табельным оружием. Не хватало только еще фуражку надеть и китель с фээсбэшным шевроном.
        - Вскрытие показало, что пациент спал, - вдруг ни с того ни с сего пошутил фээсбэшник.
        Этим Казаков хотел хоть немного разрядить атмосферу. Однако на его шутку никто даже не усмехнулся.
        - Ну что, Григорий, давай начистоту, - Казаков повернулся к майору Мартынову. - Вы подозреваете, что сын генерала Рыбакова отправил хозяина и его гостей на тот свет, а сам преспокойно уехал на собственном «Лендкрузере».
        - Это одна из версий, - пожал худыми плечами долговязый Гриша. - Можно предположить, что Максима Рыбакова похитили.
        - И кто же? - передернул левой частью лица Казаков, так как сам только что подумал именно об этом.
        - Игорь, ты ведь сам не любишь идиотских вопросов, - вернул Гриша Казакову его же фразу. - У твоих подчиненных какие-то бизнес-дела с террористами. Что-то ты наверняка знаешь. С нами, разумеется, не поделишься...
        - Хватит, Гриша, - махнул рукой Казаков, - свои намеки и догадки держи при себе... Как ты только до майора дослужился, понять не могу?
        Казаков наступил-таки Григорию на больную мозоль. По возрасту Гриша был старше Казакова лет на пять-шесть. В милиции начинал работать еще в советские времена. Из-за худобы и отсутствия лысины выглядел моложаво. Должность выше старшего опера ему никак не светила.
        - Что говорят эксперты насчет оружия? - спросил Казаков у следователя.
        - Оружие брошено на месте преступления, - ответил «важняк», - точнее сказать, не брошено... Оно выложено в определенном порядке. Гляньте-ка!

«Важняк» сделал приглашающий жест в банную комнату отдыха. Войдя туда, Казаков увидел четыре пистолета, выложенных в форме свастики. Игорь нервно сглотнул. Такую
«свастику» из пистолетных рукояток он видел уже не в первый раз. Впрочем, как и
«важняк» с Гришей.
        - Зондеркоманда[Так именовали карательные отряды гитлеровцев в период Великой Отечественной войны.] ? - довольно по-дурацки переспросил Казаков.
        - Их почерк! - кивнул пожилой «важняк». - Странно, более трех лет о них не было ничего слышно. И нельзя сказать, что кто-то под них работает. Уж больно профессионально все выполнено.
        - Собака след взять не пыталась?
        - Пыталась, но начала чихать и чуть не потеряла сознание. Следы обработаны каким-то неизвестным веществом, действующим исключительно на собак.

«Поздравляю, Игорь, - мысленно сказал самому себе Казаков. - На тебя охотятся крутые профи из карательного отряда. Ты ведь только чудом избежал гибели!»
        - Между прочим, не всех перестреляли, - сообщил Гриша.
        - Не всех?! - встрепенулся Казаков.
        - Двоих девчонок слегка оглушили. Они сейчас в больнице. Но свидетели из них никакие.
        - Проститутки? - уточнил Казаков, вновь не совладав с мышцами лица.
        - Никак нет, - покачал головой Григорий, - так, просто веселые девчата.
        - Денег, что ли, не берут?
        - Замуж хотят, - внес свое уточнение «важняк», - из приличных семей, между прочим.
        Выйдя из бани на свежий воздух, Казаков чуть не споткнулся о крупное тело, накрытое простыней. Чуть поодаль лежало еще одно, не менее массивное тело. Эксперты уже закончили работать с ними и теперь курили чуть поодаль.
        - Девок пожалели, а охранников нет?! - кивнув на тела, произнес Казаков.
        - Оба ранее привлекались, - проговорил в ответ Гриша. - Один за рукоприкладство, другой за... изнасилование.

«Ничего себе репутация, - мысленно усмехнулся Казаков. - И таких брать в
„личку“[«Личка» - личная охрана.] ? Впрочем, сейчас мало кто в чем-то не замаран..
»
        Между тем за спиной Игоря послышался нервный голос его недавнего начальника, отставного генерала Рыбакова. Казакову ничего иного не оставалось, как обернуться и предстать пред ясными очами Юрия Генриховича.
        - Ну что, развел анархию?! - напустился на действующего полковника отставной генерал. - Людей у тебя под носом валят! Где Максим и что здесь произошло?
        - Владелец коттеджа убит, его гости тоже...
        - Это я знаю, - отмахнулся, точно от комара, Юрий Генрихович. - Где мой сын?
        - Объявлен в розыск, - только и смог ответить Игорь.
        - Ты хочешь сказать... что это он их всех уложил?! - повысил голос Рыбаков еще на полтона. - Зачем?! И куда Максим, по-твоему, делся?! Ты... ты с ума сошел!
        - Я найду его. Найду Максима, - твердо произнес Казаков. - Обещаю вам, Юрий Генрихович.
        Полковник хотел было добавить «живого или мертвого», но вовремя сообразил, что этой фразой он еще больше взбудоражит бывшего начальника.
        - Тут такое дело, Юрий Генрихович, - понизив голос и отведя генерала в сторону, проговорил Казаков, - судя по всему, вновь дала о себе знать ЗОНДЕРКОМАНДА!
        Рыбаков на некоторое время потерял дар речи. А потом спросил изменившимся тихим голосом:
        - Ты уверен?
        - Увы, Юрий Генрихович.

2
        - Итак - убит мой шеф. Уважаемый господин Тучков. Президент Международного антинаркотического молодежного союза Общественной благотворительной организации. Погибли его гости, весьма достойные и уважаемые люди, наши дорогие партнеры. Без вести пропал Максим Юрьевич, сын нашего уважаемого консультанта, господина Рыбакова... Казаков, а для чего вообще мы тебя держим?! Деньги платим? Продвижению по службе способствуем? Зачем нам нужен генерал-мудак?
        Ответить на сей вопрос Казакову было нечего. Сейчас он чувствовал себя подсудимым перед судом самой высшей инстанции. А судьями были вице-президент антинаркотического молодежного союза (АМС) Иван Эмильевич Ширман, консультант АМС по вопросам безопасности Рыбаков и еще пара-тройка мордастых золотозубых ребятишек с дорогими перстнями. Разговор происходил в главном офисе АМС. Ох, как хотелось Казакову заехать в глумливую толстую харю Вани Ширмана!
        - Не надо, Иван Эмильевич, - вместо этого точно проблеял Казаков. - Вы ведь знаете, я уже многое сделал. Всю агентуру на уши поставил, ментов вздрючил...
        - Это ты, без пяти минут генерал-мудак, будешь своему лубянскому начальству лапшичку-то на уши вешать, - недобро улыбнулся фарфоровыми зубами Ширман. - Значит, так, выкладывай все, что ты знаешь об этой зондеркоманде! И встань, когда с начальством разговариваешь. Обязанности президента АМС ныне исполняю я. Думаю, на следующей неделе меня утвердят в этой должности официально. Так что, Игорек, ясненько, коротенько и по существу!
        - Зондеркоманда не миф, как писали несколько лет назад некоторые наши СМИ, - начал Казаков, с трудом заставив себя подняться. - Впервые появилась десять лет назад. Тогда был убит предприниматель из Средней Азии, под прикрытием своей фирмы занимавшийся торговлей наркотиками. От других убийств та «заказуха» отличалась филигранным, слаженным профессионализмом. Убитый охранялся бывшими бойцами спецназа плюс всякая техника. И тем не менее был убит в своей загородной резиденции. Следствие развело руками - никаких следов. Кроме свастики, выложенной из пистолетных рукояток, - Казаков кивнул на фотографию, которую мял в своих пальцах Ширман. - Поэтому следственные работники, а затем и журналисты, придумали это определение - ЗОНДЕРКОМАНДА. В течение десяти лет было совершено около пятнадцати подобных убийств. Все убитые либо видные бизнесмены, связанные с криминалом, либо бандитские авторитеты, имеющие долю в наркобизнесе, либо коррумпированные сотрудники органов, крышевавшие наркобизнес.
        При последних словах Иван Эмильевич весьма саркастически улыбнулся и переглянулся с Рыбаковым, который сделал вид, что последняя фраза его не коснулась.
        - У всех убитых была профессиональная охрана, экспертиза не находила никаких следов, и везде была выложена свастика из отработанного оружия, - продолжил Казаков. - Последние три года об этих «карателях» не было ни слуху ни духу. И вот. . Сами знаете!
        - Не за горами четвертое число, - изменившимся, серьезным тоном проговорил Ширман. - Начало операции «Амнистия». Наш покойный шеф, как и его гости, включая Максима Рыбакова, были в ней задействованы. Что теперь делать? - поочередно оглядев Юрия Генриховича и Казакова, поинтересовался и. о. президента.
        - Отменять нельзя, - собравшись с духом, жестко произнес отставной генерал.
        - Согласен с тобой, дядя Юра, - вновь перейдя на полудурашливый тон, кивнул Ширман. - Мы упустим большие деньги и самое главное - потеряем бизнес-позиции.

«Тварь, - мысленно клял новоиспеченного шефа Казаков. - И ведь все верно! Чтобы антинаркотический союз успешно функционировал, нужны те, против кого он направлен. То есть наркоманы, которых нужно реабилитировать, распропагандировать и прочее-прочее-прочее. Без них „анти...“ никак не получится. Это уже законы бизнеса...»
        - Я устал! - вновь изменившимся, уже твердым, почти рычащим голосом заявил Иван Эмильевич. - Полковник, каждые два часа жду вашего доклада о проделанной работе! Все остальные свободны! - Ширман связался по внутренней связи с секретаршей: - Ирочка! Чашку кофе, пирожок и Шпазму!
        Спускаясь по лестнице, Игорь столкнулся с созданием, которое Иван Эмильевич именовал Шпазмой. В каком-то советском детективе был такой отрицательный персонаж. Ширман же так прозвал собственного личного шута. Жил при офисе такой толстый длинноносый человечишко, неопределенного пола и возраста. Носил на голове колпак с бубенцами, то и дело мелко тряс головой, как будто страдал болезнью Паркинсона (а может, и в самом деле страдал?). Бубенчики при этом звенели, а Иван хохотал и, точно маленький мальчик на новогодней елке, хлопал в ладоши. Обычно Ширман использовал Шпазму для собственной потехи, но однажды пригласил на «представление» своих деловых партнеров, в их числе и Казакова. Иван заставлял Шпазму читать матерные стишки, после чего показывал, как носороги справляют малую и большую нужду, а потом напиваются до блевотины. Смотреть на все это было очень невесело, так как шут (или шутиха) был уже немолод. Всем, кроме Ивана Эмильевича, который и в тот раз хлопал в ладоши и искренне заразительно хохотал.
        Шпазма даже не взглянул на Игоря, лишь поправил колпак с бубенчиками и мелкой трусцой заспешил развлекать своего повелителя. Так заспешил, что обогнал длинноногую секретаршу Ирочку, которая следовала с подносом в том же направлении.

«Они меня держат?! - зло размышлял Игорь по дороге в больницу. - Уроды, урки недострелянные-недорезанные! Ничего, придет мое время, с каждого спрошу...» Сейчас Казаков спешил первым, еще до Гриши и «важняка», допросить приходящих в себя девиц.
        Вот уже много лет Игорь Алексеевич Казаков работал на структуры, которые по старинке иногда именуют мафиозными. В свободное от этой работы время Казаков исполнял обязанности старшего оперуполномоченного департамента по борьбе с терроризмом. И этого свободного времени было у тридцатичетырехлетнего полковника не так уж много. Возможно, поэтому столь дерзко вела себя таинственная, не оставляющая следов зондеркоманда. И найти ее нужно во что бы то ни стало. К юбилею, тридцати пяти годам, Казаков грезил генеральскими погонами.
        - Ты тоже ничего не знаешь и не помнишь? - с тяжелым вздохом спросил Казаков у второй возможной свидетельницы, присев у больничной кровати.
        Беседа с первой не дала никаких результатов. Девица помнила лишь тяжелый оглушающий удар.
        - А вы кто? - сонно и в то же время не без презренья спросила вместо ответа девушка.
        - Я из ФСБ, - Казаков развернул удостоверение, - ну так что?
        Несколько минут девица силилась что-то вспомнить.
        - Хиросима, - неуверенно произнесла она наконец.
        - Что?! - не понял Игорь.
        - Хиросима, - повторила девица, - слово это помню... Его сказал один из... ну тех, кто напал на нас. И еще помню потом... Чей-то голос и иностранные слова. Ашаукрак талиб. Да, точно.

«А словечки-то арабские! - отметил Казаков. - Если девица ничего не путает».
        - Ты только слышала или видела того, кто говорил?
        - Нет, кто говорил, не видела. Но другого видела, когда ненадолго в себя пришла.
        - И... Опознать его сможешь? Описать?!
        - Не знаю... Он похож... Нет, не помню на кого, но похож... - произнесла девица, закрыв глаза.
        - На певца? На актера? - пытался подсказать Казаков.
        - Нет, - не открывая глаз, покачала залепленной пластырем головой девица.
        - Высокий он?
        - Средний...
        - Русский или кавказец...
        - Нет...
        Что означало последнее «нет», Казаков не понял. Девица же более ничего не говорила и глаз не открывала. Он вынужден был вызвать медсестру, которая, осмотрев девушку, сказала, что все в порядке, но посетителю лучше немедленно уйти.

«Хиросима... - шагая вперед по больничному коридору, размышлял Казаков, - это ведь какой-то спецназовский термин. Что-то вроде зачистки! Причем не у „Альфы“, не у МВД, а у армейцев. Кажется, у десантников. Точнее, у спецназа ВДВ! А вот при чем тут арабские слова?» Додумать далее Казаков не успел, его окликнула медсестра из палаты, где лежала первая девушка:
        - С вами говорить хочет! Немедленно!
        Первая девица выглядела чуть лучше, чем вторая, и голос звучал бодрее и без пренебрежения.
        - Что-нибудь вспомнила? - спросил ее Казаков.
        - Да. Только вот нужно вам это или нет...
        - Ты говори, я разберусь!
        - Макс, когда приехал, сказал, что сильно задержался у Аллы Григорьевны. А ему сказали, бросай ты, мол, эту старуху, посмотри, какие у нас девчата... Это нас с Ниной имели в виду.
        - И что дальше?
        - Макс сказал, что она никакая не старуха, ей лишь чуть за тридцать, а выглядит куда моложе... И что завтра он снова к ней поедет.
        - Кто такая Алла Григорьевна? - тут же поинтересовался Казаков.
        - Массажистка. Очень хорошая, говорят... Берет недорого... И не проститутка, - чуть потупив взор, пояснила девушка, - Макс у нее после растяжения лечился.
        - Где она живет? Где работает? - выстреливал вопросами Казаков.
        - Не знаю, - пожала плечиками девушка. - Я ее ни разу не видела, только слышала, что хорошая массажистка. Вроде не замужем и на внешность приятная... Нужно вам это?
        - Пригодится, - кивнул Казаков.
        Сейчас хороша была любая зацепка. Рыбаковского сынка надо было найти как можно быстрее, живого или мертвого.
        Сев в машину, Казаков тут же связался с Юрием Генриховичем:
        - Слушайте, Максим ведь после растяжения лечился у какой-то массажистки, вроде Аллой зовут. Молодая, интересная. Не знаете, кто?
        - Да, есть такая, - не задумываясь ответил генерал. - Хорошая массажистка. Тебе нужен ее адрес? Сейчас скажу.

3
        Очередной клиент Аллы Григорьевны был мужчина средней комплекции. Водорезов (а это был он) прибыл по рекомендации, впрочем, как и многие другие, нуждающиеся в грамотном, квалифицированном массаже. Роста невысокого, телосложения среднего, правда, без живота, но и без особых мышечных излишеств, да и лицом самый обыкновенный, что называется - из толпы. Массируя правую руку клиента, Алла увидела уродливый рваный шрам на внешней ее стороне, тянувшийся чуть ли не до плеча. Она старалась не задевать травмированную зону, отчего сам процесс массажа немного застопорился.
        - Мне не больно, - произнес клиент, даже не глядя на нее. - Работайте, не обращайте внимания.
        - Это вас... ножом? - не удержалась от вопроса Алла.
        - Осколки взрывного устройства, - бросив на женщину отстраненный взгляд, ответил клиент. - Легли так, будто и в самом деле десантным ножом проехались. В полевом госпитале все удивлялись.
        - Вы военный? - полюбопытствовала она.
        - Да, - ответил он. - Вы продолжайте, продолжайте.
        Алле ничего не оставалось, как продолжить. Военные ей представлялись, как и большинству молодых женщин, - красивыми и здоровенными. У клиента же была внешность токаря или фрезеровщика, ну самое большее мастера производственного обучения. Так, во всяком случае, казалось Алле Григорьевне. Этот человек скорее всего какой-нибудь техник или при складе армейском. Ни на летчика, ни на десантника он никак не тянул.
        Отработав положенное сеансом время, Алла сказала, что мужчина может одеться.
        - Простите, ваше имя в талоне неразборчиво написано, - зачем-то сказала Алла, принимая от мужчины деньги за работу.
        - Меня зовут Николай, - ответил клиент. - Можно без отчества...

«Хмурый тип», - с легкой досадой подумала Алла. Никакого внимания, никаких попыток ухаживания. Или он не замечает, что перед ним симпатичная (нет, пожалуй, все-таки красивая!) женщина. Пусть не юная девушка, но и не дама бальзаковского возраста. Излишнего мужского внимания Алла не любила, но и когда с тобой вот так вот, точно с кирпичной стеной... Она ведь, между прочим, не замужем.
        - Мой телефон у вас есть, по поводу следующего сеанса созвонимся завтра, - произнесла она на прощание.
        Клиент собрался было что-то ответить. Но в этот момент дверь массажного кабинета открылась, и без предварительного стука на пороге появился высокий здоровенный детина, одетый в дорогой плащ и тяжелые блестящие лаковые ботинки сорок пятого размера. Если бы Алла работала в поликлинике ФСБ, то, возможно, узнала бы полковника Игоря Казакова. Но она была массажисткой частной клиники и оттого приветствовала вошедшего без должного почтения:
        - У нас принято стучать, - вежливо, но строго произнесла она. - Вам назначено на сегодня? Где ваш талон?
        - Талоны в трамвае, - произнес в ответ Казаков. - А у меня к вам вопросы иного порядка. На сегодня ваша работа закончена. Отпустите клиента, разговор будет долгим.
        Казаков мог бы для официоза показать женщине свое служебное удостоверение, но он не хотел лишний раз светиться перед посторонними. Сейчас этот плюгавенький мужичок уйдет, и Игорь Алексеевич без лишних ушей объяснит массажистке, кто в доме хозяин.
        - Для начала снимите свой плащ и повесьте его в гардеробе! - довольно жестким голоском отозвалась Алла Григорьевна.
        - Для начала мы останемся наедине, - кивнув на Водорезова, произнес Казаков.

«Какой-то бандитский тип! - Аллу охватил испуг. - Сейчас клиент, так называемый военный, удерет отсюда, и что тогда делать?»
        - Не задерживайтесь, у меня мало времени! - шагнув к Николаю, продолжил Казаков. - Прошу на выход, дорогой товарищ!
        - Может, и в самом деле сперва плащ снимете? - чуть отступив, негромко и буднично как-то спросил Водорезов.
        Казаков заметно налился краснотой. Когда всякая шелупонь поднимала голос, полковник этого не выносил. Это в служебном кабинете он вынужден был сдерживать себя, дабы не испортить карьеры. Но когда представлялась возможность порукоприкладствовать безнаказанно, то Игорь Алексеевич никогда ее не упускал. Сейчас он собрался взять неказистого строптивца за шиворот и одним махом вышвырнуть его в коридор. Милицию тот звать не будет, а баба-массажистка станет куда вежливей и послушней. Он уже потянулся, чтобы схватить мужичка за ворот, как вдруг почувствовал в руке острую, нестерпимую боль. Мужичок же сделал пару неуловимых движений, после которых Казаков потерял сознание, тяжелым мешком рухнув на пол массажного кабинета.
        - Что это? - держась обеими ладонями за виски, спросила Алла.
        - Вовинам, - так же мрачно и отстраненно ответил Николай.
        Он по-прежнему не смотрел на Аллу Григорьевну, обшаривая карманы поверженного противника.
        - Что вы сказали? - переспросила женщина, с трудом приходя в себя.
        - Вьетнамское боевое искусство, - ответил Водорезов, извлекая из подмышечной кобуры Казакова табельный пистолет.
        - Ой! - аж взвизгнула Алла, будто увидела мышь.
        - Не «ой», а пистолет Макарова, - буднично проговорил он в ответ, осматривая оружие, - с полным боекомплектом, все восемь патронов. А это что? - Николай извлек из внутреннего кармана полковничьего плаща фээсбэшное удостоверение. - Некто Казаков, полковник ФСБ. Часто, Алла Григорьевна, к вам такие персонажи вламываются?
        Тут он наконец-то посмотрел на нее.
        - Н-нет, - с заметной дрожью в голосе ответила Алла.
        - Ясно, - вновь помрачнев и опустив взгляд, проговорил Николай. - Полковник не полковник?! Вот хам редкостный. Через секунд двадцать очухается, придется поговорить. - Он тяжело вздохнул, держа при этом трофейное оружие в боевом положении.
        - Может, милицию вызвать? - спросила Алла.
        - Она в любом случае позже приедет, - чуть менее хмуро ответил Николай и снова поднял на нее глаза.
        И Алла отметила, что глаза у ее заступника были красивые. Умные, темно-карие, с каким-то внутренним огоньком.
        - Вы этот... как же это называется... - начала было Алла, пытаясь дать определение воинской специальности Николая.
        - Нет, я тот, - не дав ей закончить, сказал Николай.
        - Вы из отряда «Альфа»? - подобрала точное определение Алла.
        - Нет, спецназ ВДВ, - ответил Николай, вновь переведя взгляд на вяло зашевелившегося Казакова.
        Надо же, все-таки десантник! Но не летчик и не моряк. Алле Григорьевне оставалось лишь изумленно покачать головой. И ведь по поводу валявшегося у их ног нахала не ошибся - минуты не прошло, а фээсбэшник на полу уже шевелился.
        - С возвращением с того света, господин Казаков, - произнес Николай, как только его недавний противник открыл глаза.
        - А ты парень борзый, - только и ответил Казаков, стараясь сохранить спокойствие.
        - Я не борзый, просто хамов не люблю.
        - Оружие ты мне сейчас вернешь, - чуть приподнявшись с пола, сказал фээсбэшник, - удостоверение тоже. Ну а потом...
        Договорить он не успел. Николай ударил его носком своего ботинка в корпус столь резко и быстро, что Казаков поперхнулся на полуслове и вновь оказался в лежачем положении.
        - Я же тебя предупреждал, что хамства не люблю. Стало быть, терпеть его не буду, - заявил Николай, направив оружие в лоб Казакову, - а вот какой ты полковник, еще большой вопрос. Пока что ты шпана, гопник, вломившийся к женщине в медицинский кабинет.
        Казаков хотел было сообщить Николаю об уголовной ответственности за препятствование должностному лицу, исполняющему свои обязанности, но не стал этого делать.
        - Ладно, давай жить дружно, - проговорил Казаков, оценив наконец уровень боевой подготовки своего противника.
        - Давай, - кивнул маленький десантник.
        - Кто я такой, ты теперь знаешь. И должен понимать, что так просто я этого не оставлю, - сурово, стараясь не нервничать, предупредил Казаков.
        - Извини, приятель, но я с детства не терплю, когда меня берут за шиворот. Извини, - очень вежливым, чуть ли не заискивающим голосом повторил Николай, не выпуская при этом из рук казаковского пистолета.
        Казаков, стараясь не терять чувства собственного достоинства, поднялся на ноги.
        - Откуда ты такой лихой? - спросил он, оглядывая Николая сверху вниз, благо рост Казакова это позволял.
        - Отдельный разведывательный полк специального назначения при штабе ВДВ, - ответил Николай. - Слышали о таком, господин полковник?
        Николай неожиданно перешел на «вы».
        - Слышал, - кивнул Казаков, стараясь не выдавать охватившего его волнения.

«Спецназ ВДВ... - лихорадочно застучали его мысли. - И та девица вспомнила
„Хиросиму“... На сленге десантников это штурм, зачистка!»
        - Ты извинился, теперь я извиняюсь, - произнес Казаков уже почти приятельским тоном. - Дай-ка сюда оружие!
        С этими словами Игорь протянул свою широченную, тяжелую ладонь.
        - А перед Аллой Григорьевной? - не торопясь возвращать пистолет, осведомился Николай.
        К подобному общению Казаков не привык. Обычно он напирал, давил, заставляя людей оправдываться, терять уверенность в себе. Сейчас все было наоборот.
        - Немного погорячился, извините, - повернувшись к молчавшей до этого момента массажистке, выдавил из себя Казаков, пряча при этом глаза.
        Ради того, чтобы добыть нужную информацию, приходилось идти на все. Однако это вовсе не означало, что потом Игорь Алексеевич все простит и забудет.
        - И плащ... - робко напомнила женщина. - В верхней одежде в кабинете нельзя!
        Эти твари просто-таки издевались над полковником! Он им что - салага-первогодок?! Да при его статусе он ботинками дверь в любой конторе открывает, не говоря уже об этой занюханной клинике. Казаков собирался с мыслями, что делать дальше. Эту парочку нельзя упускать, но и унижаться перед всякой шелупонью... И тут, на удачу Казакова, дверь отворилась и опять же без стука на пороге появился майор Григорий Мартынов в сопровождении троих крепких ребят. У двоих под куртками отчетливо просматривались компактные пистолет-пулеметы, которые они готовы были пустить в ход в любой момент.
        - Проблемы, Игорь? - спросил Мартынов, представив служебное удостоверение оперативника МУРа.
        - Ты как здесь оказался? - вопросом на вопрос ответил Казаков.
        - Просто шел по твоим следам! - пояснил майор Мартынов. - Девочку в больнице допрашивал аккурат после тебя, и... сам понимаешь.
        В самом деле, конечно же Григорий тоже допросил девиц в больнице, знает и про
«Хиросиму», и про арабские словечки. Казаков довольно зло усмехнулся. Дурацкая ситуация, ничего не скажешь. Впрочем, если он сумеет добыть информацию для Ширмана, то любые унижения оправданы.
        - Каюсь, господа хорошие, мы некоторое время подслушивали под дверью, как в вашем кабинете развиваются события, - продолжил Мартынов. - Уж извините, издержки профессии. Ко всему прочему вы разговаривали здесь так громко, что мне пришлось дать ребятам команду прислушаться и разобраться в ситуации, прежде чем распахнуть дверь.
        Казаков старался сохранять невозмутимый вид, но с каждой мартыновской фразой делать это было все труднее и труднее.
        - Значит, так, уважаемый, - кивнув Николаю, произнес майор, - немедленно верните оружие полковнику.
        Николай выполнил указание муровца, правда, без особого энтузиазма.
        - А теперь предъявите офицерское удостоверение! - продолжил Григорий.
        Из внутреннего кармана Николай достал документ.
        - В самом деле - отдельный разведывательный полк спецназначения ВДВ, - изучив документ, проговорил Григорий, переглянувшись со своими подчиненными, - Николай Водорезов, гвардии подполковник. Не больше, но и не меньше.
        - Простите, а чем вызван интерес столь серьезных контор к скромному массажному кабинету? - позволил себе поинтересоваться Николай, пряча свой документ в карман пиджака.
        - Вот сейчас узнаете. Вам, Николай, и вам, Алла Григорьевна, - Мартынов обаятельно улыбнулся ошарашенной происходящим Алле, - придется проехать с нами. На Петровку,
38.

4
        Черная шапочка-полумаска (типа ниндзя) с одной стороны несколько затрудняла дыхание, с другой заметно меняла голос. Шварц-младший не хотел, чтобы Максим Рыбаков мог опознать его команду по внешности, поэтому сам первый скрыл лицо, превратившись в зловещего ниндзя.
        - Ну-ка встать, старший лейтенант! - скомандовал Шварц-младший съежившемуся генеральскому отпрыску.
        Тому ничего иного не оставалось, как подскочить и нервно вытянуться перед командиром. Полчаса назад он очнулся в каком-то темном подвале без окон и со звуконепроницаемыми стенами.
        - Что бывает за коррупцию, знаешь? А также за измену Родине? За торговлю наркотиками? - посыпал вопросами Шварц-младший.
        - А при ч-чем... измена Р-родине? - с дрожью в голосе спросил Макс Рыбаков.
        - Смотри-ка! - переглянулся командир с находившимися рядом Вагиным, Петром и Крафтом. - Про измену спрашивает, паскудник! А коррупцию и наркоторговлю, выходит, признает?! Признаешь, сукин сын?! - Схватив Макса за кадык, Шварц-младший притянул его к себе вплотную.
        - Я... не понимаю, - слегка закашлявшись, залепетал юнец.
        - Сейчас объясню, - чуть ослабив хватку, кивнул Шварц-младший. - Коррупция и торговля наркотиками - это и есть измена Родине! Понял, ублюдок мусорской?!
        Макс поспешно и весьма утвердительно затряс головой. Шварц-младший брезгливо отшвырнул от себя молодого Рыбакова так, что тот с трудом удержался на ногах.
        - «Лендкрузер» на жалованье старшего лейтенанта купил? Коттедж, квартиру? - перечислял командир. - А откуда бабки, которые ты в казино каждый вечер просаживаешь?! А элитные проститутки? Ну, давай отвечай!
        - Я... Не я это. Мне указания... давали, - сбивчиво лепетал Макс.
        - Павлика Морозова мне тут не строй, папу родного не закладывай, - оборвал его Шварц-младший. - Папа за свое ответит, ты за свое. Прямо сейчас!
        - Да, да, - с готовностью закивал головой Макс. - Готов отвечать!
        - Ты за что звезды офицерские получил? - с нескрываемым презрением произнес Петр. - За то, что наркоманам стволы за пояс совал, а потом делал вид, что взял вооруженную банду. Было такое?
        - Было, - после небольшой паузы выдавил из себя Макс.
        - Ну и какой ты в задницу офицер, - с неприязнью сказал командир, - ты, Макс, дерьмо собачье... Вот послушай меня!
        Последняя фраза была сказана неожиданно тепло, почти по-отечески. Будто заслуженный мастер наставлял юного, неопытного ученика.
        - В армию ты идти не пожелал, потому и устроил тебя папа в ментовскую академию, благо там один из кадровиков его бывший сослуживец. Ты ведь, Макс, и ментом-то быть не хотел, даже истерику папаше устроил. Ты хотел быть экономистом, менеджером-управленцем, на худой конец финансистом. Только в вузах, где их готовят, у папы не было такого железного блата, и в армию оттуда можно было загреметь. А в ментовском университете еще и бесплатное юридическое образование давали. Учился ты там неважно, но пятерки тебе все одно ставили, даже по физподготовке, которую ты банально прогуливал. Окончил заведение - сразу в центральный департамент по борьбе с оргпреступностью. Ну а там... Обучили тебя интересным вещам - как эту самую преступность организовывать. Находил ты бомжа, сулил ему триста долларов за то, что в указанное место отнесет он большую тяжелую спортивную сумку. Бомжик нес, а на полдороге твои коллеги его и хватали. И изымали из той сумки гранатомет «Муха». Такие же штучки с наркоманами проделывал. А настоящих преступников - убийц и бандитов - ты ведь, Макс, и в глаза не видел.
        - Видел, - по-мальчишечьи шмыгнув носом, возразил Макс.
        - Правильно, - кивнул Шварц-младший. - Когда они, прикованные к батареям, стояли в коридоре твоего родного департамента. Видеть ты их видел. Может даже, кому из прикованных по почкам съездил. Только брали настоящих бандитов другие люди.
        Рыбаков-младший промолчал, а молчание, как известно, знак согласия. Действительно: брал бандитов СОБР - специальный отряд быстрого реагирования.
        - А теперь, Макс, я скажу, о чем ты сейчас больше всего мечтаешь, - вновь по-отечески проговорил командир. - А мечтаешь ты выбраться отсюда, забыть все как страшный сон, погоны сорвать, фуражку в мусоропровод и навсегда с ментовской конторой распрощаться. Я угадал?
        Макс опустил голову.
        - Так вот, если ты ответишь на мои вопросы, то такая возможность у тебя будет. Ну а если нет... Печку в подвале тебе ребята показывали?
        Макс обреченно кивнул.
        - Вот в ней и сожжем, - как ни в чем не бывало пояснил Шварц-младший.
        Макса передернуло так, будто ему за шиворот сунули уголь из этой самой печки.
        - Как нам стало известно, твои хозяева планируют в ближайшие дни провести некую крупную операцию под названием «Амнистия». Время и место?
        - Я не знаю. Даже примерно. Меня в это не посвящали, - сглотнув, пожал неширокими плечиками Макс.
        - Тебе ведь предстоит спецкомандировка. Ее в баньке и отмечали. Когда и куда?
        Юнец задергался всем телом, как будто через него пропустили электрический ток.
        - Через три дня, - произнес он, совладав с дрожью.
        - Куда?
        Рыбаков назвал приграничный с Чечней район Солнцедарский. Петр переглянулся со Шварцем-младшим. Данная информация совпадала с аналитическими расчетами командиров.
        - Твои функции?
        - Охрана. У меня ведь удостоверение, полномочия, право на ношение оружия. И еще будет что-то... Но мне заранее не сказали.
        - Верим, - уловив настроение командира, подал голос Петр, - значит, через три дня ты должен быть в городе Солнцедарске. Летишь самолетом?
        Макс кивнул.
        - Один или в паре?
        - В паре должен был... С тем самым, которого вы убили.
        - С чеченцем? - уточнил командир.
        - Да. Он работал на нас и имел надежную ксиву прикрытия.[Ксива прикрытия - поддельный документ.]
        - А ты знаешь, что он таким вот, как ты, пацанам глотки ножом резал? - не удержавшись, спросил Петр. - На спор, знаешь ли... Снесет человеку башку с одного раза или нет. Или с завязанными глазами. Знал про такое?
        - Нет.
        - В какой гостинице должны остановиться?
        - В... Не знаю название, где-то на окраине города, как назвал ее чеченец - сраная.
        Командир вновь выразительно переглянулся с Петром, Вагиным и Крафтом. Без лишних комментариев было ясно, что «сраная» гостиница выбрана потому, что расположена вблизи предполагаемого «театра боевых действий».
        - Ты сказал правду? - спросил Шварц-младший.
        - Да.
        - Тогда жди моего решения.
        Молчавший все это время Вагин сгреб Макса своей ручищей и отправил в подвальное помещение. Поближе к теплу. К печке.
        - Как говорится, курица по зернышку, - обращаясь сразу ко всем подчиненным, начал командир, как только Вагин вернулся. - Вчера мы узнали, что наркофирма готовит некую «амнистию», сегодня уже знаем, где и примерно когда.
        - А насколько точной является первоначальная информация об «амнистии»? - спросил Крафт.
        - Мы сами внедрили Иру в наркофирму под видом секретарши Ивана Ширмана, основного идеолога, можно сказать, «мозгового центра» наркомафии. Ошибиться девушка не могла... И перевербовать ее Ширман и компания тоже не могли. Мы, конечно же, внесли некую путаницу. Убрали президента Тучкова (который на деле ширма, зиц-председатель), убрали чеченца, через которого осуществлялась связь с боевиками и их наркобоссами. Но операцию они не отменят. Ни в коем случае! Правда... могут перенести, - подвел итог Шварц-младший, - главное, у нас есть информатор.
        - Информатор? - удивился Вагин. - Я думал, что его... Ну не в печи, конечно же...
        - Зачем его убивать? - поддержал командира Петр. - Он теперь наш человек.
        - Наш человек? - переспросил юный, еще неопытный в подобных делах Крафт.
        - Ну не совсем наш... Но работать теперь будет на нас, - уверенным тоном произнес Шварц-младший.
        - Ладно, командир, - согласился Вагин.
        - Ты, Вагин, и ты, Крафт, немедленно вылетаете в Солнцедарск и берете под контроль гостиницу. Кажется, она зовется «Прибой».
        - «Утес», - поправил Петр, - странное название, до моря от нее порядочно.
        - Значит, плавки можно не брать, - подытожил Вагин.
        - Почему же, возьмите на всякий случай, - произнес командир и, повернувшись к Крафту, добавил: - Натаманна лякум наджа хан. Рихля саи да!
        - Счастливого пути тебе командир пожелал, а заодно и удачи, - пояснил Петр засмущавшемуся Крафту.
        - Хасан джиддан[Очень хорошо! (арабск.)] ! - подобрав слова, под одобрительные взгляды старших товарищей ответил командиру Крафт.
        С трудом сдерживая дрожь, Макс Рыбаков вновь сидел перед страшным человеком, знающим всю его, Максову, жизнь.
        - Мы организуем тебе побег, Максим, - говорил Рыбакову Шварц-младший. - Так организуем, что комар носу не подточит. Но твоя задача - говорить только то, что я тебе сейчас скажу. Убийство в бане совершили кавказцы. Они же похитили тебя, но ни о чем не спрашивали, просто перевозили с одного места на другое. Откуда и куда, ты, естественно, знать и видеть не мог. ВСЕ!
        - Все?! - переспросил Макс.
        - С этим да. А потом... Потом, Макс, ты успешно выходишь из игры. Насовсем. Если проживешь долгую и счастливую жизнь, благодари в старости меня. Ты устраиваешь папаше истерику, говоришь, что плохо себя чувствуешь, не можешь никуда ехать... Он тебя как сына пожалеет, даже в хорошую клинику лечения неврозов устроит. А потом и вовсе из милиции спишет по состоянию здоровья. Будешь где-нибудь юристом хорошие бабки заколачивать. Главное - на этом для тебя ВСЕ закончится. Но если ты скажешь папе о... О том, как ты выдал его и, главное, его бизнес-партнеров с потрохами, то папа тебя не пожалеет. И папу не пожалеют. Понимаешь, о чем я?
        - Понимаю, - закивал Макс.
        - Вы оба перестанете существовать. Причем в рекордно короткие сроки, - предупредил командир, - и убьют вас не мои люди, а папины приятели. Все, иди отдыхай! Скоро на свободу!
        Как только Макса увели, Шварц-младший и Петр сорвали шапочки-полумаски и хлопнули друг друга по ладоням.
        - Очень убедительно, - оценил Петр. - Пожалуй, он и в самом деле будет молчать. Ты думаешь, для него действительно ВСЕ?!
        - Посмотрим. Появится необходимость - отыщем. Но без нужды тормошить не станем.
        - Стало быть, наркофирма, а вместе с ней и милиция с прокуратурой будут отрабатывать версию о том, что чеченец поссорился со своими соотечественниками, те решили сыграть самостоятельную игру, сгоряча оставили много трупов, а генеральского сынка похитили с целью шантажа?
        - Да. Выслушав Макса, все подумают именно так. На отработку этой лжеверсии уйдет определенное время.
        - А мы не обрубили таким образом связь Ширмана с чеченскими боевиками?
        - Нет, - твердо произнес Шварц-младший. - Ира говорила, что у Ширмана в чеченских партнерах есть кто-то более серьезный, нежели тот, кого мы ликвидировали. Он как-то приезжал в фирму на переговоры, и весь персонал в тот день был спешно распущен по домам. Ира подавала кофе, но лица того, кто прибыл на переговоры, ей рассмотреть как следует не удалось.
        Петр дернул головой, по-гусарски щелкнул пальцами, и они с командиром вновь ударили по рукам.

5
        - У обоих железное алиби, - произнес Гриша, положив телефонную трубку и оглядев находящихся в его кабинете Казакова и только что прибывшего «важняка».
        - Давайте еще раз посмотрим видеозапись, - сказал «важняк».
        - С кого начнем?
        - С женщины.
        На экране появилось приятное, с тонкими чертами лицо Аллы Григорьевны.
        - Максим долечивал у меня растяжение, и ему требовалось еще три-четыре сеанса. Он сказал, что на следующий сможет прийти не скоро, ему предстояла какая-то командировка, - сообщила Алла.
        - Вы знали, где работает Максим Рыбаков?
        - Нет, меня больше интересует характер травм моих клиентов.
        - Вы кому-нибудь говорили о том, что Максим уезжает в командировку?
        - Нет. Кому я могла об этом сказать?
        - У вас часто проходят лечение офицеры спецслужб, армии, милиции.
        - Я вам уже сказала: профессиональным статусом тех, кого я лечу, не интересуюсь.
        Далее было задано еще несколько вопросов, на которые были даны ничего не говорящие ответы. С Водорезовым же все оказалось еще проще и занудней. Не был, не участвовал, не состоял, не видел. Алиби подтвердилось на сто процентов... Что на самом деле ни о чем не говорит.
        - Ну что сказать? - начал «важняк» как старший следственно-оперативной группы. - Массажистка знала о том, что Рыбаков уезжает в командировку. И что из этого?
        Казаков и Гриша с ответами и комментариями не торопились.
        - Считаете, этих разрабатывать не нужно? - в свою очередь задал вопрос Казаков, кивнув в сторону видеомонитора.
        - Водорезов вообще только вчера приехал в Москву из Саратовской области со съезда участников локальных войн. Даже заметку об этом по электронной почте прислали, - Гриша кивнул на распечатку черно-белой фотографии, где невысокий подполковник ВДВ стоял в окружении более могучих ветеранов-десантников. В любом случае лично в акции Водорезов участвовать никак не мог.

«Вот именно - лично!» - отметил про себя Казаков, но вслух ничего не произнес.
        Алла Григорьевна собралась домой, когда стрелки часов показывали уже половину десятого. После визита в милицию она успела принять еще троих клиентов, нуждающихся в массаже. Ей пришлось извиняться за задержку, клиенты холодно кивали, но от процедуры не отказывались. Выйдя на улицу, Алла решила поймать такси. Несмотря на то что час пик уже миновал, добираться до метро не хотелось. Машина же домчит ее от крыльца до крыльца. Долго голосовать не пришлось. Не прошло и пяти минут, как перед ней затормозила темно-зеленая «Нива».
        - Садитесь, пожалуйста! - отворив дверцу, произнес шофер, в котором Алла не без удивления узнала Николая Водорезова.
        - Вы что же, решили стать моим телохранителем? - спросила Алла, не торопясь при этом в салон.
        - Садитесь, - повторил Николай.
        Поколебавшись для приличия еще секунды четыре, Алла уселась на переднее сиденье.
«Моему телу действительно нужен хранитель», - мысленно произнесла она, вспомнив, как любовалась сегодня в зеркале собственной фигуркой, не имеющей ни одного лишнего килограмма. По роду профессии Алле часто приходилось созерцать женские тела, и сравнения всегда были в ее пользу. Конечно, она не юная фотомодель (немного не хватает роста), но фигура стройная, талия видна даже под одеждой, бедра не слишком худые. Прибавить к этому ясные серые глаза и стильную прическу из каштановых от природы волос. Алла никогда не носила длинных волос, так как считала, что при невысоком росте они ей не пойдут. «Хранитель тела» сейчас уже не казался Алле неказистым. Надо сказать, что он был повыше ее. Сантиметра на четыре, никак не больше. Вот только по-прежнему был хмурым и неразговорчивым. Машину он вел довольно лихо, Москву знал хорошо, не прошло и получаса, как Николай затормозил рядом с подъездом Аллы.
        - Большое вам спасибо, Николай, - она раскрыла сумочку в поисках кошелька.
        - Это лишнее, - хмуро отозвался Водорезов.
        - Нет, что вы, путь неблизкий, да и вообще...
        Надо сказать, что всю дорогу они ехали молча. И сейчас, судя по всему, Николай не сделает ни малейшей попытки, чтобы проводить Аллу хотя бы до лифта.
        - Спрячьте вы ваши деньги, - уже совсем нелюбезно произнес Водорезов, - и не выходите сразу из машины. Подождите немного.

«Командует, точно своими солдатами, - мысленно немного обиделась Алла. - И смотрит при этом не на меня, а по сторонам...»
        - Все ясно, - спустя секунд двадцать произнес Николай. - Мне придется проводить вас до квартиры.

«Какой странный способ ухаживания! - подумала Алла. - Или у десантников так принято?!»
        - У вас оружие есть? - спросил Николай, прежде чем Алла покинула автомобильный салон.
        - Откуда?! - изумилась та.
        - Женщины часто носят газовые баллончики и, как правило, с просроченным газом, - без тени иронии пояснил Николай. - Возьмите-ка!
        С этими словами он протянул женщине пистолет неизвестной Алле системы.
        - Газовый, - сказал Николай. - Если на нас нападут, то направьте его в сторону нападавших и стреляйте.
        - А на нас нападут? - изумленно произнесла Алла.
        - Или какие-то ребятишки валяют дурака, или у меня мания преследования, - Николай кивнул за окно машины, но Алла никого не увидела. - Сейчас узнаем!
        С этими словами Николай решительно вышел из машины.
        В подъезде, освещенном тусклой лампочкой, было пусто. Пустой лифт приехал с пятого этажа, на котором и находилась квартира Аллы. Отметив это, Николай стал еще более хмурым. Оглянулся назад, но ничего не сказал.
        Как только лифт поднял их до нужного этажа, Николай решительным жестом взял за руку Аллу, которая уже собиралась выйти на площадку. Он настороженно прислушался, приложив палец к губам. Алла не осмелилась перечить и что-либо спрашивать. Оба они точно окаменели и вросли в стенки лифта. Еще пара секунд, и двери лифта сами собой закроются. Похоже, на площадке никого не было. Вдруг со стороны квартиры Аллы послышался слабый шорох, точно кто-то мягко, стараясь не производить шума, сделал шаг к лифту. В то же мгновение Николай выскочил на площадку. Послышался чей-то сдавленный стон, и под ноги Алле, уже сделавшей шаг вслед за Николаем, упал внушительного телосложения мужчина в черной куртке. А Николай уже исхитрился взять на излом руку второго, не менее габаритного субъекта, надавил на нее так, что тот вскрикнул, и на коврик перед Аллиной дверью упал пистолет с длинным толстым стволом. Николай тут же выпустил противника и почти одновременно ухитрился ударить его локтем в основание шеи. Противник, точно так же, как и первый, оказался у ног Аллы Григорьевны. Между тем с четвертого этажа подоспел еще один.
Он яростно атаковал Николая. Тот сумел блокировать два удара, однако вынужден был отступить. Противник провел рубящий воздух удар ногой, Николай вместо блока уклонился, пытаясь подсечь ноги нападающего, но и тот оказался не лыком шит, вовремя отпрыгнул. Тут Алла наконец вспомнила про газовый пистолет, который ей дал Водорезов. Выхватив его, она направила ствол на нападающего и нажала на спусковой крючок. В следующую секунду и противник, и Николай схватились за лица и тут же тяжело закашлялись. Алла и сама почувствовала едкий, отвратительный, щиплющий глаза и горло запах.
        - Взрываю всех, л-ло-ж-житесь, т-твари! - кашляя, прорычал Николай, сумев выхватить из кармана какой-то предмет.
        При этих словах нападавшие повели себя, словно персонажи кинофильма при убыстренном показе ленты. Тот, которого Николай свалил первым, подхватил упавший пистолет, одновременно помогая второму подняться на ноги. Вместе они подхватили третьего, который по-прежнему держался за лицо и откашливался. Все трое дружно рванули вниз, а Николай со страшным кашляюще-рычащим воплем кинул им вслед предмет, который только что извлек из кармана.
        Надо сказать, что часа за два до происшествия у дверей Аллиной квартиры полковник Казаков имел деловую беседу со своим нынешним работодателем Иваном Эмильевичем Ширманом.
        - Стало быть, Игорь, ты уверен, что вышел на след? - спросил Ширман, выслушав последние новости от Казакова.
        - У меня хорошая оперативная интуиция, - ответил Казаков. - Она редко меня подводит, ты же знаешь, Иван.
        Ширман знал.
        - Тогда слушай, Игорек, мое последнее решение, - заговорил Ширман с чувством, толком и расстановкой. - То, что эти неизвестные «каратели» убрали нашего дорогого шефа, нам с тобой в некоторой степени даже на руку. Кем был наш президент?
«Комсюком» вонючим и трусливым он был. У него же и образования-то никакого не было.
        - Высшая комсомольская школа считалась в советские времена одним из самых элитных вузов страны, - заметил Игорь, хорошо знающий подробности биографии погибшего шефа.
        - В советские! - зло усмехнулся Ширман. - Потому что там готовили мудаков, которые просиживали свои толстые жопы в райкомах и жрали икру. Комсомольская школа! Какашкина школа, как они сами ее называли! И еще они оказались такими мудаками, что срубили сук, на котором сидел Великий и Могучий Советский Союз!
        Последнюю фразу Иван произнес без всякой иронии, с каким-то возвышенным пафосом, чего за Ширманом обычно не водилось.
        - Но наш шеф неплохо преуспел в бизнесе, - позволил себе возразить Казаков, опасаясь подвоха. - Да и другие, как ты их называешь, «комсюки».
        - И где наш шеф сегодня? А, Игоречек? Ты-то уж прекрасно знаешь, что мозговым центром всегда был я. А покойный Тучков... Зиц! Зиц-председатель, имевший связи, оставленные его папочкой. Таким же вонючим «комсюком». Не подайся он в бизнес, а живи в СССР, то непременно дожил бы до персональной пенсии. Они вон все до девяноста и более лет живут. Каганович, Маленков. Твой коллега Судоплатов... То, что завалили чеченца, тоже не так плохо. Он в федеральном розыске, в любой момент мог бы засветиться. Я же предпочитаю иметь дело с человеком, которого уже давно никто не ищет и который... пользуется куда большим авторитетом среди исламских экстремистов, чем какой-то мелкий отморозок.
        - Кого ты имеешь в виду?
        - Скоро узнаешь, Игорь. Сейчас речь не о том. Речь о «зондеркоманде». Как ни странно, эти крутые ребятишки мне помогли. В первую очередь - избавиться от шефа и чеченца. Ведь это все равно рано или поздно должно было произойти. Согласен, Игорь?
        Казаков молча кивнул.
        - Так почему бы не сделать так, чтобы эта «зондеркоманда» работала в наших с тобой интересах? - Иван задал наконец самый главный вопрос.
        - Я, кажется, понимаю, о чем ты говоришь. - Казаков быстрым движением пригладил волосы. - Но это будет нелегко.
        - Это надо сделать, Игорь. Либо «каратели» будут работать на нас, либо рано или поздно они нас ухлопают.
        - Игра с огнем, Иван!
        - Наденем специальные огнеупорные костюмы и запасемся огнетушителями.
        - Хорошо, - согласился наконец Казаков. - Предположим, эта Алла - агент
«зондеркоманды». Она узнает, что старший лейтенант Рыбаков отбывает в некую спецкомандировку на неопределенный срок. Узнав об этом, зондеркоманда решает форсировать события.
        - Замысловато, но имеет право на версию... - чуть подумав, произнес Ширман.
        - Нужно ловить на «живца». И наживка у нас на сегодняшний день одна-единственная. Это мадам массажистка. Иван, мне прямо сейчас нужно человек пять крепких, не очень склонных к размышлениям ребятишек из твоей службы безопасности.
        - Шпазма подойдет? Шучу, не кипятись, Игорек. Все будет, как ты скажешь. Ирочка! - по внутренней связи Ширман соединился с верной длинноногой секретаршей. - Дежурную смену службы безопасности ко мне немедленно... А потом чашку кофе, пирожок... и Шпазму!
        Взглянув на себя в зеркало, Николай отметил, что физиономия у него красная и опухшая. Кашель, правда, прошел и зрение вновь в норме.
        - Говорил же вам - стрелять в противника, - утерев лицо полотенцем, Николай приступил к «разбору полетов».
        - Я и стреляла, - немного обиженно отозвалась Алла. - Просто вы как-то... Ну сами. . Под выстрел попали.
        - Ладно, чего уж теперь, - выходя из ванной комнаты, произнес Водорезов.
        Окончательно придя в себя, он внимательно осмотрел квартиру Аллы. Женщине ничего другого не оставалось, как предоставить Водорезову свое жилище для оказания первой помощи.
        - Шторы глухие, - заметил Николай, оглядев единственную принадлежащую Алле комнату. - Надо задернуть вот так!
        Николай подошел к окну и продемонстрировал как.
        - Вы что... хотите сказать, что могут через окно...
        - Я ничего не хочу сказать, просто принимаю элементарные меры предосторожности. - Николай прошел на кухню, затем вновь вернулся в ванную комнату.
        - Санузел не совмещенный, это хорошо, - отметил он. - Я буду спать здесь! - заявил подполковник совершенно безапелляционным тоном. - Вам ведь вряд ли что-нибудь понадобится ночью в ванной?
        - Вы хотите у меня переночевать? - спросила Алла.
        - Так будет лучше, - оглядывая на сей раз коридор, проговорил Водорезов.
        - Что ж, я не против, но в ванной...
        - А вы мне дайте чем-нибудь укрыться, и без проблем... Вот смотрите, Алла, говорю вам напрямую. Вас полчаса назад хотели убить. И почему-то не сегодня утром, не в обед. А именно сразу после ваших показаний в милиции.
        - Я кому-то неугодна?
        - Да. И думаю, именно тем, что рассказали об этом пареньке. Вы дали нить. А один из тех, кто нас допрашивал, в этой нити не заинтересован. При допросе присутствовали трое.
        - Вы, естественно, подозреваете этого... Казакова?
        - А вам не странно, что полковник лично прибыл вас допрашивать да еще и вел себя..
        так, точно хотел подавить с самого начала.
        Алла мысленно отметила, что они ведут разговор в какой-то жуткой казенной манере. Словно два робота.
        - В любом случае утро вечера мудренее, - подвел итог Николай.
        - Слушайте, а почему, если не секрет, вы решили меня проводить? - спросила женщина.
        - Да так... Не понравились мне наши новые знакомые, только и всего. И еще я вижу, что вы хорошая, добрая женщина.

«Стройная и красивая!» - добавила за подполковника Алла в надежде на именно такое продолжение. Однако его не последовало.
        - А когда у вашего подъезда остановились, я... Одним словом, я профессионал, Алла Григорьевна. Хотя полной уверенности, что нас пасут, тогда не было. Но вот когда к лифту подходили, я понял - нас ждут. И сверху, и, если пойдем назад, у подъезда. Принял единственно верное решение, и оно нас спасло. Если бы вы прицелились более точно, то у меня была бы возможность взять пленного.
        - Лихо вы с ними, - улыбнулась Алла, в свою очередь решив сделать комплимент. - Вы мастер в карате!
        - Это не карате, я же говорил вам. Это вовинам - вьетнамское боевое искусство.

«И ведь действительно! - мелькнула мысль у Аллы в голове. - Вьетнамцы маленькие, худенькие, ну точно как Николай, а сумели победить американских „зеленых беретов“ с габаритами Шварценеггера».
        - Вас, наверное, дома жена ждет? - кивнув на часы, поинтересовалась Алла.
        - Нет у меня никакой жены.
        Николай вновь стал хмурым и оттого малосимпатичным. Однако другого спасителя у Аллы Григорьевны на сегодняшний день не было.

6
        - Получите компенсацию, - Казаков протянул пачку купюр старшему дежурной смены службы безопасности ширмановской конторы.
        Тот сгреб деньги и в который раз поморщился, двигая ушибленной в недавней схватке челюстью. Двое его подчиненных выглядели не лучше.
        - Свободны, - отдал команду Игорь Алексеевич и, как только помятые Водорезовым громилы покинули помещение, окликнул технического работника службы безопасности: - Связь наладили?
        - Нет, - лишь покачал головой технарь, - такое впечатление, что ее намеренно заглушили.

«В самом деле, - подумал Казаков, - ведь когда Алла и Водорезов зашли в квартиру, слышимость была отчетливая, каждое слово звучало так, точно оба находились совсем рядом. А потом пошли помехи. Неужели они такие крутые профи, что предусмотрели возможность установки прослушивающих устройств?! Самое хреновое - это то, что теперь совершенно непонятно, в сговоре массажистка с подполковником или нет? Ну ничего, в любом случае после того, как их пугнули эти орлы, Водорезов должен начать действовать!» Схема была простой - «бойцы» имитируют покушение на женщину, маленький подполковничек берет ее под свою опеку. И, возможно, не только под свою. Казаков был уверен, что нить к «зондеркоманде» - это подполковник Водорезов.
«Хиросима», ВДВ, владение вьетнамской боевой системой... Не может, ну не может быть таких совпадений. Ко всему прочему, иных нитей к таинственным карателям у Казакова не было, и добыть их в ближайшие часы (как требовал Ширман) было нереально.
        - С добрым утром! - поприветствовал Аллу Григорьевну Николай, выйдя из ванной комнаты.
        Он будто и не ложился спать. Одет и причесан был точно так же, как и вчера вечером.
        - С добрым, - кивнула Алла, - что за прибор вы поставили на мой сервант? - указала она на металлический предмет, похожий на мини-радиоприемник.
        - За полировку не волнуйтесь, - ответил Николай, - просто у меня ощущение, что вашу квартиру прослушивают, и я принял кое-какие меры, - кивнув на предмет, пояснил Водорезов.
        - Прослушивают? - удивилась Алла, но возражать, вспомнив вчерашний инцидент у лифта, не решилась. - И вы всегда таскаете с собой такие приборы?
        - Алла Григорьевна, я служу в подразделении спецразведки, - ответил Николай, - профессия кое к чему обязывает, так что не удивляйтесь.
        - И вы будете охранять меня вечно, - вскинув тоненькие красивые брови, поинтересовалась Алла, - или, может быть, все-таки вызовем милицию?
        - Я попрошу вас, Алла Григорьевна, не разговаривать со мной таким снисходительным тоном. - Николай опять стал хмурым, скучным и малосимпатичным. - Нападение на вас было совершено после того, как вы дали показания в милиции, так? Хотите наступить на грабли?
        - А вы предлагаете не доверять всей милиции? - прищурив глаза, холодно отозвалась Алла.
        - Нет, - покачал головой подполковник, - но я хочу знать, кто открыл на вас сезон охоты. И я это узнаю в ближайшее время. А после этого можно будет вызывать и милицию, и следователей...
        - Каким образом вы это узнаете?
        - Тот, кто на вас охотится, сам придет сюда в течение полутора часов, обязательно придет... А сейчас никаких лишних слов, я отключаю глушитель.
        Николай подошел к серванту, взял прибор, что-то нажал на нем, а затем убрал в карман.
        - Связь появилась! - услышал Казаков растерянный голос измучившегося технаря. - Ничего не понимаю!
        Казаков тут же увеличил громкость, и действительно, из наушников послышался голос ведущего утреннего выпуска новостей.
        - Они телевизор включили, - пояснил технарь. - Что же это получается - если включить телевизор, помехи исчезают?!
        Игорь резким жестом дал ему понять, чтобы тот заткнулся.
        - По-прежнему нет никакой информации об убийстве президента антинаркотического молодежного союза. Версия, что он был заказан наркомафией, пока что единственная. Следственная группа не дает никаких комментариев...
        С этими словами голос диктора умолк, судя по всему, телевизор выключили.
        - Ну вот видите? - отчетливо послышался голос Николая Водорезова. - Никаких комментариев.
        - А вы что думаете по поводу всего этого? - задала вопрос женщина.
        - Ситуация сложная, - ответил водорезовский голос, - придется пожертвовать этим молодым человеком.

«Уж не Максимом ли Рыбаковым?!» - Сжав челюсти, Казаков напряженно вслушивался.
        - Ну и ладно, в конце концов, невелика потеря, - продолжал Водорезов.
        Некоторое время и женщина, и подполковник молчали. «Пожертвовать?! - размышлял Казаков. - Может, лучше взять группу захвата и без лишнего промедления отправиться к этой парочке?!»
        - Как все усложнилось, - задумчиво проговорил женский голос, - вы жертвуете, я жертвую...
        - Не любите вы молодых людей, - заметил Водорезов. - А я вот дам не жалую. Как шутил один мой приятель: убил женщину - спас бобра, белку, норку, крокодила.

«О чем речь? - пытался сообразить Казаков. - Кажется, разговор идет об убийстве...
        - Садистский юмор у вашего приятеля, - проговорила Алла, - он вообще кто?
        - Мясник.
        - Тогда извините... Нет, эту женщину я вам не отдам.
        - Из женской солидарности? Как хотите, рано или поздно я ее все равно... Сами понимаете.

«Мясники, садисты, женщины... Кого-то собираются ликвидировать?» - недоумевал Казаков.
        - Все. С молодыми людьми все! А жаль, последний из них мне так нравился, - сокрушался тем временем Водорезов.

«Что значит ВСЕ? Макс Рыбаков уже убит?!»
        - Перестаньте строить из себя шута, - Алла резко оборвала Николая. - У вас имеется туз.

«Туз? Но кто?! Хозяин „зондеркоманды“ или, наоборот, тот, кого команда собирается в ближайшее время ликвидировать?»
        - Угадаешь, где туз, унесешь рублей картуз. Так в стародавние времена шутили, - голос Николая стал тише.
        Женщина что-то ответила, но в этот момент по барабанным перепонкам Казакова ударили первые аккорды группы «Пикник», зазвучала песня из альбома «Говорит и показывает». Видимо, кто-то включил DVD-проигрыватель. До Казакова теперь долетали лишь отдельные слова и фразы, понять из которых что-либо было нельзя. Но в одном можно было не сомневаться: разговор у Аллы и Водорезова был весьма серьезным, речь шла о чьей-то ликвидации. И, судя по всему, не единственной. «Все! Хватит загадки разгадывать, - поднимаясь со своего места, решил Казаков, - немедленно отправляемся в гости!»
        - Группу захвата по адресу! - Казаков назвал в переговорное устройство адрес Аллы Григорьевны. - Возглавлю лично!

«Сперва уложим обоих мордами в пол. А потом побеседуем о молодых людях, дамах, тузах...» - проверяя оружие, мысленно подбадривал себя фээсбэшник.
        - Звонить не будем! - кивнув на дверь квартиры, предупредил Казаков старшего группы захвата столичного управления ФСБ.
        Тот молча подал знак двум своим подчиненным, которые тут же, в течение двух секунд, с помощью специального приспособления снесли дверь, как будто это был лист фанеры.
        - Работает ФСБ! - рявкнул Казаков, вслед за бойцами группы захвата врываясь в квартиру.
        Водорезов и Алла сидели в комнате за маленьким столиком, на котором стояли две чашки кофе, а также валялось несколько карт с изображением валета, семерки, дамы и туза. По-прежнему из динамика звучало пение Эдика Шклярского, солиста «Пикника». Увидев вооруженных бойцов и Казакова, женщина заметно вздрогнула и выронила карты, которые держала в руках. Водорезов же лишь повернул голову к вновь прибывшим и приглушил звук проигрывателя.
        - В «дурака» с нами решили перекинуться, полковник? - спросил Николай, положив свои карты рядом с чашкой кофе.
        Валет, дама, туз... Так вот какими «молодыми людьми» жертвовал подполковник Водорезов.
        - Извините, - с трудом выдавил из себя Казаков, - мы, кажется, помешали вам. Но у нас была достоверная информация, что в вашей квартире готовится теракт.
        Казаков нес откровенную чушь, но подбирать иное объяснение времени не было. Ни для Водорезова, ни для группы захвата, ни для Вани Ширмана, который спустя полчаса потребует подробный отчет.
        - Интересно получается, полковник, - продолжил Водорезов, - вы уже второй день преследуете эту женщину.
        Фраза повисла в воздухе. Продолжать далее Водорезов не пожелал, что-либо сказать ему в ответ Казакову было нечего, Алла Григорьевна лишь презрительно фыркнула и отпила глоток кофе, бойцы группы захвата встали по стойке «вольно». И тут к счастью для Казакова подал звуковой сигнал его мобильник.
        - Игорь, ты далеко? - послышался в мобильнике голос Гриши Мартынова.
        - Что у тебя? - не желая отчитываться перед ментом, да еще младшим по званию, вопросом на вопрос отозвался Казаков.
        - Макс Рыбаков нашелся, - ответил Гриша.
        - Живой?!
        - И невредимый. Он у меня в кабинете на Петровке.
        - Буду через двадцать минут.
        Отключив связь, Казаков развернулся всем своим массивным корпусом к хозяйке квартиры.
        - Приношу вам свои извинения, - проговорил он самым любезным, на какой был способен, тоном, - дверь вам поставят на место, - кивнул он группе захвата.
        Бойцы лишь пожали широкими плечами и отправились чинить дверь. Хорошо еще, что взятое недавно на вооружение приспособление для взлома дверей позволяло потом довольно быстро поставить дверь на место. Но, конечно, не за полторы секунды, за которые она была взломана.

7
        - Ну вот, теперь мы знаем его в лицо, - сказал Николай, как только бойцы группы захвата, вернувшие входную дверь на место, покинули площадку.
        - Вы, похоже, в этом и не сомневались, - произнесла в ответ женщина, перетасовывая злополучную колоду карт.
        - Давайте перейдем на «ты», - неожиданно предложил Водорезов.
        - Давайте, - откликнулась Алла, - и что же мне теперь делать?
        - Сейчас соображу, - обхватив ладонью подбородок, проговорил Николай.
        Некоторое время оба сидели молча. В голову явно ничего не приходило. Ни Водорезову, ни Алле. Пауза затягивалась, Алла даже начала раскладывать пасьянс.
        - Вызовем милицию и... - прервал наконец затянувшееся молчание Николай, но не договорил.
        И что? Пожаловаться милиционерам, что Аллу Григорьевну преследует полковник ФСБ?
        - Хотите некоторое время пожить на природе? - неожиданно снова перейдя на «вы», предложил Водорезов. - Пока здесь все не уляжется?
        - У тебя есть загородный дом? - задала встречный вопрос Алла, подчеркнув при этом
«тебя».
        Водорезов лишь усмехнулся. Ну действительно, сам же предложил перейти на «ты».
        - Ты не согласна? - снова спросил Водорезов.
        - Пожалуй, согласна! Если это, конечно, не очень далеко от Москвы.
        - Можешь ни о чем не беспокоиться. Ночевать я буду в соседней постройке, в доме же ты будешь одна.

«Не беспокоюсь я, пенек казарменный», - подумала Алла. Поняла уже, кто рядом... А вот что значит «пока все здесь не уляжется», понять было трудно.
        Казаков, нервно щелкнув зажигалкой, прикурил. Врач из ведомственной поликлиники ФСБ настоятельно рекомендовал ему завязывать с курением, но иного способа укротить нервы Казаков не придумал. А сейчас нервничал особенно. Его худшие опасения, похоже, сбылись.
        - На посту ГИБДД, за городом, тормознули «Лендкрузер», - рассказывал между тем Гриша Мартынов, - разумеется, не с рыбаковскими номерами, но во всем остальном очень похожий на джип Макса. За рулем некто бородатый, в черных очках. Дескать, командир, очень спешу, запиши мой номер, через полчаса буду возвращаться, поговорим. И, само собой, сует сто долларов. Хорошо еще, что лейтенант попался принципиальный, а сержант-напарник его подстраховал. Достали оружие, потребовали, чтобы бородатый вышел из машины. Тот сначала пытался было отшутиться, потом вылез. Обыскали - ни документов, ничего. Лейтенант стал по рации вызывать подкрепление, мало ли чего, и в этот момент бородатый бросился на сержанта, выбил автомат и дал деру в ближний лес. Только его и видели. Ну а когда обыскали джип, то в багажнике обнаружили связанного по рукам и ногам Макса Рыбакова, с мешком на голове.
        - И где он сейчас? - спросил Казаков.
        - Десять минут назад папаша его забрал. С концами. Уж извини, Игорь, вы с ним одна контора, сами и договаривайтесь.
        - А ты что же?
        - «А я иду по деревянным городам, и мостовые скрипят, как половицы», - пропел в ответ Гриша популярную песенку шестидесятых годов. - Макс клянется, что ничего не знает, ничего не помнит и ничего не видел.

«Если бы оно так и было», - подумал Казаков.
        - А с папашей, повторяю, тебе, Игорь, общий язык найти будет легче, - подвел итог майор Мартынов.
        - А ты, разумеется, в наши дела не суешься, - подытожил в свою очередь Казаков.
        Гриша хотел было что-то ответить, но в этот момент у него зазвонил мобильник.
        - Да! - отозвался он. - Отлично! - произнес Мартынов, уже надевая куртку, под которой скрылась наплечная кобура. - Вот так, Игорь, - отключив телефон, повернулся он к Казакову. - Поеду брать банду. Уголовнички - мои клиенты, все остальное - твое.

«Самая большая опасность в том, что Макс мог разболтать то, что знал об операции
„Амнистия“, - размышлял Казаков. - Правда, в этом случае его бы скорее всего убили. Тут же... Может, и в самом деле все было, как говорит Макс? Верить или не верить? Ведь командир этой „зондеркоманды“ человек очень неглупый, способный все просчитывать заранее. Он намерен максимально запутать следствие, направить на ложный след. Или рыбаковский отпрыск говорит правду? Тогда мы имеем дело с какими-то залетными беспредельщиками... Нет, вот в это не поверю! Точно не поверю!
        - размышлял полковник Казаков.
        - Юрий Генрихович, - произнес Игорь, соединившись с генералом Рыбаковым, - что с Максимом?
        - Максима, Игорь, трогать не надо, - приглушенным голосом ответил генерал. - Ему здоровье поправить нужно, перенервничал парень.

«Все! И эту нить отсекают! Что же я скажу Ширману? - не без досады соображал Казаков. - Генерал Рыбаков своего пацана нам не отдаст!»
        - Это хорошо, что мальчик нашелся, - кивнул Иван Эмильевич, выслушав доклад Казакова. - И даже то, что он кое-что там выболтал... Тоже хорошо! Ведь это означает, что «каратели» совсем рядом и скоро мы их увидим.

«Как бы тебя в белых тапочках не увидели!» - мысленно съязвил полковник.
        - Ведь, дорогой Игоречек, они, «каратели», уже работают на нас! - произнес Ширман.
        - В каком смысле?
        - В том самом, Игорек. Они устраняют наших конкурентов. Хозяина например. Следующим будет господин Рыбаков, проявляющий излишнее чадолюбие. Я уже занял место Хозяина, ты займешь место Рыбакова. У нас есть еще некоторые лишние персонажи, в устранении которых мы нуждаемся.
        - Лихо у тебя все, Иван. Не боишься, что «каратели» доберутся до тебя?
        - Нет. И тебе, полковничек ты наш, не советую кого-либо или чего-либо бояться.

«Тебя бы в твоем костюмчике, с гладкой рожей в Чечню, на боевую операцию... Узнал бы тогда, кого и чего бояться!» - Казаков уже откровенно злился.
        - Покойный Хозяин и Юрий Генрихович развели в нашей фирме демократию пополам с анархией, - продолжал Ширман. - В итоге в фирме имеются агенты противника, и, боюсь, не в единственном числе. С ними никто не боролся, в результате «каратели» скорее всего знают об операции «Амнистия»... Ну ничего, как говорится, кто нам мешает, тот нам и поможет!
        - Об агентах ты не для красного словца?
        - Ни в коем случае.
        - Подозреваешь кого?
        - Подозревать - твоя профессия, Игорек. А я... Уверен на все сто! Сейчас ты одного из агентов увидишь! Ирочка! - произнес Ширман по внутренней связи. - Кофе мне, пожалуйста. Без пирожка... И без Шпазмы!
        Не прошло и трех минут, как в кабинет вошла длинноногая Ирочка с подносом. Казаков переглянулся с Ширманом, но ничем другим не выдал своего удивления.
        - Дело непростое, Игорь, но вполне поправимое, - проговорил Иван Эмильевич, беря чашку кофе, - заменим Максима Рыбакова на госпожу Семенцову. Да, да, на Татьяну Борисовну. Надо заказать ей железнодорожные билеты.
        Ирочка забрала пустой поднос и удалилась из кабинета.
        - Сугубо интуитивно, Игорек. Сугубо интуитивно! - произнес Ширман, предвосхищая вопросы Казакова. - Только интуиция меня еще ни разу не подводила.
        Полковник в ответ лишь пожал плечами. Дескать, хорошо кабы так.
        - Семенцова Татьяна Борисовна, стало быть, - произнес Шварц-младший, рассматривая фотографию, только что скачанную из Интернета. - Вот кем решили заменить Макса. Ну что ж, вполне достойный полномочный представитель фирмы Ивана Эмильевича.
        На фотографии была изображена худая женщина неопределенного возраста с распущенными волосами. Черты лица ничем не примечательные - обычный нос, обычные глаза, губы. Ничего выдающегося и ничего уродливого. Отталкивающими были лишь ранние морщины, избороздившие все лицо Семенцовой, хотя, по данным командира, ей было всего тридцать шесть лет.
        - Миллионерша, а одета, как бомжиха, - обратил внимание Петр на более чем скромное одеяние Татьяны Борисовны. - И волосы слипшиеся, явно не мытые, - отметил он, щелкнув ногтем указательного пальца по фотоизображению.
        - У каждого свой вкус и свой стиль, - резюмировал Шварц-младший.
        - А чем занимается ее фирма в качестве прикрытия? - спросил Петр.
        - Так называемое дочернее предприятие, точнее, филиал антинаркотического молодежного союза, который ныне возглавил господин Ширман. Занимаясь реабилитацией все тех же юных наркоманов, - развел руками командир, - Татьяна Борисовна извлекает двойную выгоду. А еще у нее в офисе сидят четыре инвалида, которые играют в компьютерные игры, чтобы убить время. В связи с тем, что Семенцова предоставляет им работу, ее фирма имеет немалые налоговые льготы. Ко всему прочему, Семенцова - известная меценатка, само милосердие, правда, с немытыми волосами.
        - Служба безопасности? Личная охрана? - перешел к делу Петр.
        - Бывшие офицеры, - чуть поморщившись, сообщил Шварц-младший, - из разных ведомств, но все профи. Этих «власовцев» валим нещадно. Ну а с самой госпожой Семенцовой для начала побеседуем.
        - Само собой, - кивнул Петр, но тут же уточнил: - И многих придется?
        - В «личке» - всего двое, включая шофера.
        - Крафта и Вагина отозвать?
        - Нет, пусть ждут в Солнцедарске и готовятся к активным действиям. А мадам Семенцову удобнее перехватить в дороге. Она ведь отправится поездом.
        Шварц-младший и Петр уже в который раз традиционно ударили по рукам. Командир и подчиненный понимали друг друга с полуслова и пока еще ни разу не подводили друг друга.
        - А как же концерт? - вдруг спросил Петр.
        - А что концерт? Концерт завтра, а мадам Семенцова отбывает в Солнцедарск послезавтра. Так что концерт состоится при любой погоде!
        Спустя полчаса Шварц-младший окончил доклад человеку, которого в лицо знал только он как командир группы. Человек этот, уже немолодой, седоголовый с вдумчивым, всегда гладко выбритым лицом, назывался Куратором. Он осуществлял общее руководство отрядом Шварца-младшего, определял главные направления, обеспечивал прикрытие и решал финансовые и организационные вопросы.
        - «Амнистию» надо предотвратить любой ценой, - выслушав Шварца-младшего, произнес Куратор, - это не просто очередная сделка наркомафии. Это... ни много ни мало - захват наркомафией власти в РФ. Да, да - «Амнистия» даст им возможность легализоваться и вершить свое черное дело в открытую! Затем грядут выборы, на которых они неминуемо победят. И на парламентских, и на президентских... Не веришь?
        - У вас есть информация по другим каналам? - вопросом на вопрос ответил Шварц-младший.
        - Есть, но очень скупая, - кивнул Куратор, - предотвратить же «Амнистию» сможет только твоя боевая команда. Действуй, командир!

8
        Водорезовская «Нива» притормозила около дорожного кафе.
        - Минут через пять вон с той стороны сюда подъедет некий молодой человек, - пояснил Водорезов Алле, - скорее всего на мощном мотоцикле, который шутя дает все двести кэмэ.
        - С какой стати ему подъезжать? - спросила Алла, стараясь оставаться невозмутимой.
        - С такой, - ответил Николай, - нас пасут, Алла. И если фээсбэшники или менты, то это полбеды. Почти всю дорогу за нами сперва шел подержанный «Форд», затем «Опель Кадет». Чтобы не засветиться, передают друг другу. «Кадет» сменила «Газель», которая, как только я затормозил, промчалась мимо. В «Газели» наверняка находится мотоцикл, на котором сейчас сюда подъедет наблюдатель. Ведь это очень интересно, что мы с тобой будем делать в дорожном кафе. Вот и он!
        В самом деле, к кафе, снижая скорость, двигался мотоциклист. Как раз с той стороны, куда скрылась «Газель».
        - Пошли! - произнес Николай, покидая салон.
        Как только они оказались в кафе, Николай усадил Аллу за столик, а сам просто-таки растворился в воздухе.
        - Ничему не удивляйся, сделай заказ и пей минеральную воду. Через пять-шесть минут я вернусь! - сказал он на прощание.
        Вошедший почти следом за ними мотоциклист тут же заметил внезапное исчезновение Николая. Засуетился, что-то спросил у официантки, затем бросился в сторону туалетных комнат. Быстро проверил их, выскочил обратно в зал. Вновь о чем-то спросил официантку, побежал в подсобное кухонное помещение. Через некоторое время весьма встревоженный вновь оказался в зале. Направился к столику, за которым скучала Алла. Он уже почти приблизился, когда за его спиной невесть откуда возник Николай Водорезов. Он вновь сделал какие-то резкие, неуловимые движения, и мотоциклист чуть не рухнул на стол, не удержавшись на ногах. Николай успел подхватить его, в одну секунду вытащил из-под его куртки пистолет и аккуратно усадил за их с Аллой столик, а сам сел напротив. Все это он проделал столь стремительно, что Алла снова не могла не поразиться быстроте и ловкости невысокого десантника.
        - Пистолет «иж», - определил Водорезов, быстро пряча трофейное оружие, - стало быть, ты не фээсбэшник, а из частной конторы. И что же тебя, парень, одного за смертью пустили, никем не подстраховали?
        - Почему это за смертью? - держась за ребра и при этом с трудом удерживаясь на стуле, прохрипел мотоциклист.
        - Глянь под стол!
        Морщась от боли, мотоциклист глянул. И увидел нацеленное на него черное дуло пистолета. Того самого, которым не слишком удачно воспользовалась накануне Алла. Однако выяснять калибр и систему оружия у парня не было возможности.
        - Ответишь на вопросы, будешь жить! - предупредил Водорезов и тут же перешел к делу: - Что от нас нужно твоим хозяевам?
        Парень оглянулся вокруг. Никакой помощи ни с какой стороны не наблюдалось. Как и свидетелей их «теплой дружественной беседы». Мотоциклист попытался было вскочить, но Николай, не вставая с места, ударил его под коленный сустав так, что парень слегка взвыл.
        - Останешься без ног, - уверенным тоном пояснил Николай, - потом без рук, потом без прочих... важных частей организма.
        - Вы это... круто влипли оба, - произнес мотоциклист, корчась от боли, - но от вас хозяевам нашим не так много нужно. Через вас выйти на кое-кого хотят.
        - На кого же? - уточнил Николай.
        - Какой-то отряд карателей, что ли... Про него когда-то в газетах писали.
        - Понятно! Вот деньги, расплатишься с официанткой, а мы пошли! - кивнул Водорезов Алле.
        Быстренько сев в «Ниву», Николай бросил прощальный взгляд на окно кафе. Парень-мотоциклист сидел спиной к ним, нервно теребя салфетки. Водорезов вырулил на параллельную проселочную дорогу, перешел на максимальную скорость.
        - И куда мы теперь? - поинтересовалась Алла.
        - В обратную сторону. Чтобы сбить с толку наших преследователей, я поехал в направлении дачного участка моей любимой тети. Но теперь мы едем не к тете, а в лесничество. К моему давнему приятелю.

«Отряд карателей... - мысленно анализировал Водорезов сказанное мотоциклистом, - его еще называют „зондеркомандой“. Да, несколько лет назад в прессе были публикации о некоей тайной организации киллеров, уничтожающей криминальных боссов и наркоторговцев. Передача еще была, аж по первому каналу, более смахивающая на штатовский боевик... Но это было довольно-таки давно. И каким образом хозяева мотоциклиста (а в их числе явно полковник Казаков) хотят выйти на этих
„карателей“, используя массажистку Аллу и его, отгуливающего свой законный отпуск гвардии подполковника?»
        Николай взглянул на молчавшую, точно обидевшуюся на что-то Аллу, подмигнул и улыбнулся ей. Наверное, это вышло довольно по-дурацки. Алла в ответ лишь фыркнула, достала зеркальце и, нисколько не смущаясь, стала прихорашиваться.

9
        Спустя час с небольшим «Нива» выехала на лесную, проложенную редкими машинами колею. Пожалуй, если бы не повышенная проходимость «Нивы», проехать столь быстро и с ветерком не удалось бы. Не прошло и пятнадцати минут, как машина затормозила у выложенной тесом избы. Водорезов дал три гудка, и из дома показался высокий худой человек в камуфляжной куртке и в фуражке с зеленым, как у пограничников, верхом и двумя дубовыми листьями на кокарде. Николай вышел из машины, и мужчины сдержанно, без лишних эмоций пожали друг другу руки.
        - Как говорится, если хороший человек, то хоть всю жизнь живи! - произнес лесник Юра, после того как они сели за стол и Водорезов изложил свою просьбу.
        - Наверное, я не очень хороший человек, поэтому постараюсь пробыть у вас как можно меньше времени, - в ответ сказала Алла.
        - Дело хозяйское, - отозвался Юра, переглянувшись с Николаем.
        Дескать, дамочка за словом в карман не полезет, в обиду себя не даст. Лишних вопросов Юра не задавал, показал Алле ее комнату, к удивлению на редкость уютную. Здесь Алла на некоторое время уединилась, чтобы переодеться и немного отдохнуть.
        - С кем-нибудь из наших виделся за последнее время? - спросил Николай.
        - Не поверишь, с кем, - интригующе произнес в ответ Юра.
        - Поверю, говори, не томи.
        - С Черным Салихом.
        Николай аж присвистнул. Такими вещами не шутят. Даже у остряка Юры такие хохмы не в ходу. Черный Салих - он же Черный Полковник, он же Гинеколог, он же Акушер. Международный террорист, а для Российской Федерации и вовсе террорист номер один. Хотя по внешности и не скажешь. Роста средненького, образования еще более средненького, с рыжеватой бородой, ранней лысиной и редкими прокуренными зубами. Ничего особенного, среднестатистический житель Северного Кавказа. Когда-то учился в сельскохозяйственной академии, но окончил лишь первый курс. Ничем не выделялся, разве что очень любил смотреть по телевизору футбол и хоккей. Причем болел за ЦСКА, ведомственный спортивный клуб Водорезова. Вот и все. Никаких достижений в области боевых единоборств, успехов в армейской службе. Ни судимостей, ни даже приводов в милицию. Опять же - обычный среднестатистический гражданин бывшего СССР. А между тем вся Россия, да и весь просвещенный мир до сих пор помнят его громкую террористическую акцию в одном из российских городов на границе с Чечней. Черный Салих захватил тогда в заложницы рожениц местного родильного дома.
Многие врачи, медсестры, да и сами роженицы были во время захвата убиты. Отдать приказ о штурме российские власти не решились, пошли на уступки террористу. Главарь со своей бандой благополучно отбыл в Чечню, а после этого начались нелепые, какие-то заискивающие переговоры с лидерами боевиков. С тех пор Черный Салих резко пошел в гору. Из обычных повстанческих комбатов сразу стал комбригом. И бригада та была специального, диверсионного назначения. Для особых, так сказать, поручений. Хотя Водорезов, как и другие офицеры спецназа, никогда не считал Черного Салиха настоящим диверсантом. Диверсант-разведчик - профессия сугубо армейская. Они не роженицами прикрываются и не детские сады захватывают. Они уничтожают ракетные базы, аэродромы противника, способны захватить штаб или хотя бы его начальника с последующей доставкой в штаб собственный. Ничем подобным Черный Салих и его бригада похвалиться не могли. Они взрывали вокзалы, рынки в приграничных с Чечней районах. Бывали случаи, из тех же краев угоняли к себе в рабство молодых парней и девушек. Нет, не диверсант Черный Салих и даже не террорист.
Террористы, как правило, убивают крупных политических деятелей, заложников захватывают, выдвигая опять же сугубо политические требования. Черный Салих же (никакой не полковник, ефрейтор запаса) - обычный убийца, бандит. А такие слова ни в одном языке с больших букв не пишутся. Был момент, когда Черный Салих находился всего в паре метров от подполковника Водорезова. Тогда Николаю достаточно было дать автоматную очередь. Возможно, Водорезов даже стал бы потом Героем России. Посмертно.
        Дело было так. Начало второй чеченской. Штурм окраины Грозного. Легендарная пятиэтажка, прозванная впоследствии чеченским «домом Павлова». Впрочем, таких
«домов» и во вторую, и в первую чеченскую было немало. Так вот, пятиэтажка та была раздолбана вдрызг, как еще на земле стояла, одному богу известно. Тем не менее в ее окнах чеченские снайперы сумели оборудовать огневые точки. Причем не просто боевики с «драгунками» или биатлонными винтовками, а снайперы высочайшего класса. Перед батальоном ВДВ стояла задача: занять дом и оборудовать в нем свои огневые, в основном пулеметные, точки. Однако не тут-то было. Только десантники выдвинулись к зданию (которое к тому же стояло на пустыре, где не было никакого укрытия), как тут же стали терять людей в геометрической прогрессии. Тяжелое ранение получил комбат, а также несколько офицеров. Вытащить их с линии огня никакой возможности. Ползет боец, чтобы раненого забрать, вот он уже почти у цели, и тут невидимый снайпер бьет его точно под каску или под бронежилет. Бьет с приличного расстояния и не промахивается. А кругом дымка, туман утренний. Вычислить снайперов при такой видимости невозможно. К тому же у батальона, как на грех, ни БМД, ни какой другой
«брони». Исхитрились «духи» в прошлых боях поджечь, а новых не прислали.
        На усиление к десантникам прибыли пятеро бойцов спецразведки ВДВ под командованием тогда еще майора Водорезова. Он тогда лично взялся за снайперскую винтовку. Его напарником был снайпер-контрактник Витя Озеров. Остальные разведчики отыскали где-то простреленные, но еще на ходу «Жигули» с выбитыми стеклами. На этих-то
«Жигулях» бойцы ВДВ совершили отвлекающий маневр, а Водорезов с Озеровым взяли под контроль выщербленные окна. Как только «Жигули» подъехали к одному из подъездов здания, Водорезов и Озеров почти одновременно выстрелили. Двух вражеских снайперов как не бывало. Несмотря на туман и дымку, сумели-таки их засечь. Правда, потеряли одного из бойцов, что были в «Жигулях», достал снайпер со второго этажа. Другой боец, сержант-контрактник Юра, заметив едва уловимые блики оптики, швырнул в окно сразу три гранаты. Четвертого снайпера, который «раскрылся», чтобы застрелить гранатометчика, вовремя снял контрактник Озеров. Два уцелевших десантника-разведчика все на тех же «Жигулях» въехали прямо в подъезд и сумели-таки занять здание.
        - Выдвигаемся! - отдал команду Водорезов, сам же быстро, перекатами-петлями, рванул к зданию.
        И в этот самый момент Витя Озеров снял пятого снайпера. Не суждено тому было подстрелить Николая. На все про все ушло чуть более двух минут. Сержант Юра (впоследствии ставший лесником) уже «хозяйничал» на первом этаже. Бойцы батальона, воодушевленные столь скорой расправой над снайперами, пошли на штурм. Не прошло и пятнадцати минут, как группа заняла дом. Уцелевшие «духи» покинули его почти без всякого сопротивления. Однако и десантники понесли потери: среди бойцов были раненые и убитые. Зачищая этажи, Водорезов обнаружил все шесть снайперских боевых позиций. Шестой стрелок предпочел отступить и покинул здание, не испытывая более судьбу. Среди убитых снайперов была молодая женщина со светло-рыжими длинными волосами, стянутыми резинкой на затылке.
        - С Прибалтики сучка? - задал довольно-таки риторический вопрос Озеров.
        - А может, наша землячка, - только и ответил Водорезов.
        - Не землячка, - покачал головой сержант Юра.
        Возражать ему Николай не стал.
        Блондинисто-рыжая снайперша была третьей женщиной, погибшей в бою с разведчиками Водорезова. Возможно, это одна из тех прибалтийских снайперш, которых прозвали
«белые колготки». Водорезов много слышал о них, но ни разу не видел ни в первую, ни во вторую чеченскую. Зато довелось повстречаться с землячками из Челябинской и Саратовской областей. Мастера спорта, меткие девчата. Немало постреляли наших ребят, пока пули десантников не остановили навеки их прыть.
        - Подмога прет! - подал голос солдат-автоматчик, стоявший у противоположного окна. - Вэвэшники, мать их, как всегда вовремя!
        В самом деле, подойдя к окну, Водорезов увидел подъезжающий к зданию бронетранспортер, на башне которого красовались яркие буквы ВВ, что означало принадлежность «броника» к войскам МВД.
        - Наконец-то, - произнес Озеров.
        И в ту же минуту свалился прямо на Николая. Солдат, первым заметивший «броник», вскрикнул и с простреленной головой вывалился из окна. Самого же Водорезова спас его небольшой рост. Остановившийся метрах в пятнадцати от здания вэвэшный броник дал пулеметную очередь по верхним этажам. Неужели коллеги из МВД приняли десантников за боевиков?!
        - Мать твою! Всем лечь! - только и смог прокричать, упав на выщербленный пулями пол, Водорезов.
        Ощупав неподвижно лежавшего Виктора, Водорезов уловил бьющийся пульс. С трудом дотащил Озерова до лестницы, передал двум солдатам.
        - Охренели, что ли, «вовчики»[«Вовчики» - сленговое армейское название бойцов внутренних войск МВД.] ? - спросил один из рядовых.
        - Какие «вовчики»?! - отозвался с нижнего этажа старшина-контрактник. - Это
«духи», «чечи»! У «вовчиков» этих долбаных «броню» отняли и херачат...
        Договорить старшина не успел - шквальный огонь достал и его. За окнами помимо непрекращавшейся стрельбы послышались гортанные вопли: «Аллах акбар!» Теперь уже вне всяких сомнений: боевики шли отбивать здание обратно. Дело в том, что пятиэтажка занимала весьма важную стратегическую позицию. Контролировать подступы к Грозному (или, как называли его боевики, «Джохар гала») было с этой точки весьма удобно. Следовательно, сдавать противнику дом никак нельзя.
        - Раненых в подвал! Всем остальным туда же! - скомандовал Водорезов, когда чеченская речь раздалась совсем близко.
        На первом этаже Водорезов встретил «духов», наступающих через окна, двумя гранатами и автоматной очередью. Сам же рванулся к подвалу вслед за подчиненными, которые должны были укрыть там многочисленных раненых. Николай бежал по коридору, спотыкаясь о солдатские тела. Крики на чеченском слышались рядом, со всех сторон. Чеченцы сумели-таки собрать силы и прийти отбивать «стратегическую высоту» обратно. Добежать до подвала Водорезов не успел. Впереди него, буквально в нескольких метрах, взорвалась стена, и Николаю ничего другого не оставалось, как рвануть обратно. Пули чиркали по стенам в нескольких сантиметрах от него. В узком коридорчике Николай налетел на невесть откуда выскочившего «духа», вооруженного точно таким же, как и он, укороченным десантным «калашниковым» «АКС-74У». Оба не удержались на ногах, рухнули на пол. «Дух» оказался моложе, выше и, возможно, был не менее тренированный, чем Николай. Чеченец исхитрился не поднимаясь с пола, отбросить Водорезова хлестким, хорошо поставленным ударом ноги. Николай отлетел, точно сбитая кегля, но автомата при этом (в отличие от молодого чеченца) из рук
не выпустил и успел дать очередь по врагу. Вскочив на ноги, Николай бросился дальше, уже не слишком разбирая дорогу. Оказавшись у проема двери, ведущей на улицу, Водорезов вжался в стену, чуть перевел дух. Ну и ситуация! Почему так плохо сработала разведка, в том числе авиационная и радиоперехват?! «Духов» оказалось куда больше, чем предполагалось изначально. Вон как лезут изо всех щелей, будто тараканы, занимая здание. Да еще «броней» сумели у «вэвэшников» разжиться... Сразу несколько боевиков пробежали в паре метров от Николая. Довольно грамотно рассредоточивались они по зданию, до двери в подвал теперь уже никак не добраться. Перекрестившись, Николай выскочил из здания и тут же нырнул в точно специально для него вырытую траншею. Здесь уже покоились два убитых боевика, как успел заметить Водорезов, а в глубине траншеи был навален спасительный хлам - фанерные и картонные ящики, диван и пара мягких (!) кресел, высокий коричневый шкаф из некогда дефицитного чешского гарнитура. Николай тут же закопался в мебель, успев перед этим прихватить пару автоматных рожков у убитых чеченцев. Но что делать дальше?
Сверху, со стороны здания, выстрелов и криков раздавалось все меньше. Где остальные бойцы? Сумели укрыться в подвале?! В любом случае Водорезову необходимо было передохнуть хотя бы минут пять. Между тем не прошло и трех минут, как сверху в траншею спрыгнули три рослые, одетые в камуфляж фигуры. Все они были вооружены автоматами и разговаривали по-русски.
        - Смотри, еще двоих наших завалили! - произнес один из них с заметным украинским акцентом.

«Бандеровец недобитый, - мысленно выругался Николай, - чего дома, на „ридной Краине“, не сидится?!»
        Между тем в траншею с другого края спрыгнул еще один камуфлированный силуэт.
        - Полковник! Здание нами взято! - по-русски доложил он.
        - Сколько пленных? - спросил тот, кого именовали полковником.
        - Ни одного, - чуть поколебавшись, ответил вновь прибывший.
        - Что, все русские убиты? - с недоверием уточнил полковник.
        - Закрылись в подвале. Дверь железная. Гранат мало, - отрапортовал подчиненный.
        - Иных выходов из подвала нет? Окон? Лазов?
        - Нет. Абсолютно точно - нет.
        - Пулемет у входа в подвал поставили?
        - Обижаете, полковник!
        - Здание зачищено полностью?
        - Да. Вот только...
        - Что только?
        - Да вроде бегал тут один по этажам. Маленький такой, быстрый, отстреливался. Вроде офицер. Уже после того, как русских в подвал загнали. Среди трупов пока не обнаружен.
        Водорезов, сидевший в своем укрытии, напрягся, затаил дыхание. Если не обнаружат тело «маленького и быстрого» в здании, будут искать в его окрестностях. «Чехи» в этом плане народ упертый. И воевать эти «повстанцы» неплохо обучены. В той же Советской армии, несокрушимой и легендарной.
        - Маленький?! Отстреливался?! - повысил голос чеченский полковник. - Искать немедленно! Это Водорезов! Есть у русских «лосей»[«Лоси» - жаргонное армейское обозначение бойцов ВДВ.] такой. Хороший вояка и мужик, говорят, неплохой, - почти с приятельской интонацией пояснил чеченский полковник. - Его убить надо! Во что бы то ни стало! Выполнять! - теперь уже почти зарычал он.

«Неплохо у „чехов“ разведка поставлена, - только и отметил про себя Николай. - А этот, полковник, вроде не из армейских... Хоть и рычит, но интонация не командирская!»
        - Вторая «броня» подошла! - кивнув наверх, сообщил «бандеровец».
        В самом деле, наверху послышался шум двигателя бронетранспортера.
        - Ты же говорил - второй пожгли? - с недоверием спросил полковник, затянувшийся сигаретой «Кемел».
        - Я так предполагал, - пожал мощными плечищами «бандеровец», - потому как по пути сюда вторая «броня» где-то затерялась. Ну да простим их, полковник. Мои хлопцы здешние места еще плохо изучили.
        - Простим, - кивнул полковник, отбрасывая в сторону недокуренную сигарету.
        Бандеровец выбрался из траншеи, что-то крикнул на украинском. И тут же рухнул назад, сраженный пулеметной очередью. «Стало быть, пожгли-таки вторую „броню“! - возликовал Водорезов. - Неужели наши?!» Чеченский полковник и второй боевик даже не взглянули на тело «бандеровца», вскинули автоматы и исчезли-испарились из траншеи так быстро, точно в их экипировке имелось по шапке-невидимке.
        Из своего укрытия Водрезов выбрался лишь тогда, когда услышал знакомую русскую речь. «Вовчики» сумели все-таки частично смыть позор - уничтожили второй, отбитый у них «духами» бронетранспортер и, объединившись с мотострелками и СОБРом, выдвинулись к «дому Павлова». Из подвала выбрались уцелевшие бойцы Водорезова. Витю Озерова тут же прибывшим вертолетом отправили в госпиталь.
        - Знаешь, кто был этот полковник? - спросил у Водорезова фээсбэшник из военной контрразведки, после того как Николай в подробностях изложил все подробности боя.
        - Узнать трудно, - покачал головой Водорезов.
        - Это сам Черный Салих!
        - Гинеколог?
        - Акушер, - добавив матерную фразу, кивнул особист, - и мы его в очередной раз упустили. Хотя к тебе, Водорезов, у меня претензий нет.
        Однако у Николая претензии к контрразведке были. Относительно все тех же данных о количестве боевиков, их командирах, дислокации и перемещении. А также слабо организованной авиационной разведке и радиоперехвате. Но махать кулаками после драки Водорезов не привык.
        А вот Витя Озеров отлежался в госпитале и уволился из войск по ранению. Позже он связался с какой-то криминальной группировкой и погиб в непонятной разборке. Дурь какая-то, нелепость, но тем не менее факт. А ведь на боевых всегда вместе - где Водорезов, там и Озеров. Как кровные братья, даже фамилии сходные. Хотя один майор, а другой ефрейтор.
        С Черным Салихом же в конце концов российские спецы разобрались. Окончательно и бесповоротно. Правда, не десантники, а спецназ ФСБ. Выследили «черного полковника» и взорвали вместе с бронированным джипом, на котором он передвигался по территории республики, сопредельной с Чечней. Осталась от Черного Салиха лишь улетевшая после взрыва в кусты плешивая бородатая башка.
        - И где ты его встретил? - уточнил Водорезов, понимая, что такими вещами Юра не шутит.
        - Опять же - не поверишь, - неожиданно заметно погрустнев, ответил Юра, - рядом с Красной площадью. Там какой-то клоун бороду отрастил, камуфляж и берцы нацепил и пожалуйста - сфотографируйся с душегубом номер один. А рядышком два Ильича прогуливаются, Карл Маркс, Элвис, Витя Цой. Как говорится, на любой вкус. Самое поганое - фотографируются. Причем с этим «Салихом» больше, чем с другими, я у фотографа спрашивал.
        - И что же, этот двойник сильно похож?
        - Да просто одно лицо! Я глазам своим не поверил поначалу. Потом пригляделся - не он, конечно же. Так, придурок какой-то на сходстве дурацком заработать решил. Ты знаешь, недавно, дня три назад, Петр Ручьев заезжал, - сменил тему Юра, - приглашал на концерт, три билета оставил. Я концерты не люблю, народу полно, сцена маленькая, певцов не видно. Лучше по телеку посмотрю. Прямая трансляция будет.
        - Что за концерт? - спросил Николай.
        - Забыл, что ли? Закрытие конференции воинов-интернационалистов и ветеранов локальных войн. Концерт и прямая трансляция из центрального концертного зала.
        - Ну-ка, дай-ка мне один билет! - неожиданно попросил Водорезов.
        - Бери, командир, - откликнулся Юра, достав из ящика комода сразу все три билета. - А почему один? Даму с собой взять не хочешь?
        - Она с тобой останется. И ты... Ну, если дом окружат, отбиться сможешь?
        - По соседству с лесничеством база местного спецназа местного УИН[УИН - управление исполнения наказаний.] . У меня там родной брат командир штурмовой группы и еще два двоюродных служат. В случае чего на броне примчатся.
        - Это хорошо, Юра. Очень даже хорошо.
        Рассчитывать теперь приходилось только на своих. Когда тебя преследует высокопоставленный чин ФСБ, есть основания не доверять «конторе». Были, конечно, и есть в «конторе» стоящие мужики, но... Николай хорошо запомнил одну историю. Копали днем его бойцы окопы, укрепрайон на занятой сопке сооружали. Невесть откуда прискакал лихой всадник на вороном коне - и пальнул по ним из гранатомета. Причем лошадь выстрела не испугалась, лишь вбок дернулась от отдачи, видно, привычная к таким делам. А бойцам и укрыться негде было - сопка-то голая, окопы только рыть начали. Они на склоне - как на ладони. Лишь далеко внизу зеленел лесок, так оттуда
«огневая поддержка» тому коннику пришла. Четырнадцать человек тогда погибло, включая взводного. Самого Водорезова в то время не было, когда вернулся - отругал уцелевших, да что толку?! Вместе с разведкой отправился в тот злополучный лес. Прочесал лично вместе с бойцами, но нашли только стреляные гильзы. По номерам сверили - «наши», «родные» оказались! У всех до единой - номера складские! Кто-то, получается, патроны «духам» со склада продавал. Сдал Николай гильзы в контрразведку, а там их, что называется, под сукно и положили. Так и не узнал Водорезов, из-за какой сволочи четырнадцать гвардейцев пали...
        Через некоторое время Николай постучался к Алле, чтобы пожелать ей спокойной ночи.
        - В случае чего звони на мой мобильник, - напомнил Николай и неожиданно спросил: - Ты действительно ничего не знаешь о вчерашнем убийстве и об этом... Максиме Рыбакове?
        - Не более, чем ты, - с заметным раздражением ответила Алла. - Некий Максим Рыбаков действительно приходил ко мне на массаж. Потом я слышала только, что его то ли убили, то ли похитили... И теперь этот Казаков и менты думают, что я имею к этому какое-то отношение.
        - Я имею ко всему этому еще меньшее отношение. В том смысле, что никакого Рыбакова вообще никогда в глаза не видел.
        - И за это нас могут убить? - Голос Аллы прозвучал так жалобно, точно она хотела, чтобы Николай ее пожалел.
        - Пока что не убили, - твердо произнес в ответ Водорезов, - ну все, приятных сновидений!

10
        Утро следующего дня Гриша Мартынов провел в засаде. Не на «зондеркоманду», а на привычных и в некоторой степени милых милицейскому сердцу грабителей-уголовников, прибывших на «гастроли» из ныне не слишком дружественной, но бывшей союзной республики. О том, что группировка собирается ограбить квартиру своего же земляка, успешного столичного предпринимателя, майору Мартынову сообщил его давний агент из диаспоры. Засада была устроена в квартире, которую собирались «бомбить» гастролеры. Долго ждать они себя не заставили. Майор Мартынов и бойцы милицейского спецназа не успели допить кофе, как с улицы поступила команда от группы наружного наблюдения. Четверо высоких мужчин южной наружности поднимались на этаж, где располагалась злополучная квартира. Через полминуты после того как четверка оказалась в квартире Гриша и спецназовцы уложили «гостей» мордами в пол. У задержанных были обнаружены и изъяты два пистолета Макарова и самодельный пистолет-пулемет с полным боекомплектом.
        - Старинный знакомый! - ткнул главаря в физиономию пистолетным стволом старший группы спецназа, известный своим прозвищем - Адмирал и точно таким же боевым позывным.
        - Не понимай! - сдавленно отозвался главарь. - Я и-есть инострани граждан!
        Гриша лишь вяло махнул рукой. Как только подобных «гастролеров» берут за жабры, они тут же оказываются «инострани граждан», ни слова не понимающие по-русски. Ничего, на Петровке, в кабинете следователя, «граждане» запоют по-другому. Следователь знает, как подобных субъектов разговорить.
        Спустя полчаса главарь банды и самый молодой ее участник попали в кабинет к старшему следователю по особо важным делам. Его хозяйка - приятная, молодая женщина Любовь Николаевна Дмитриева. Гриша, запросто называвший ее Любой, счел за необходимость присутствовать при допросе.
        - Отвечать не можем, - сильно коверкая слова, чуть ли не по слогам проговорил молодой, - совсем русского языка не знаем!
        - Я могу предоставить вам переводчика, - вежливо предложила Люба.
        - Мой друг говорит только на арабском языке. Причем на очень редком наречии, - состроил трагическую гримасу молодой бандит, - переводить смогу только я.
        - Значит, нужен переводчик-арабист. Очень хорошо, - ответила Люба. - Халь ааджабак альма - ди на Москва[Как вам понравился город Москва? (арабск.)] ? - спросила она, устремив взгляд на пожилого налетчика. - Кям омрак[Сколько вам лет? (арабск.)] ? Бима таштагиль?[Чем вы занимаетесь? (арабск.)]
        Главарь опустил глаза в пол. Молодой бандит неуверенно повел подбородком. И ничего не произнес.
        - Это не совсем древнее наречие, но тот, кто знает арабский язык, смог бы ответить на эти вопросы, - произнесла Люба. - Хватит ломать комедию, Квантадзе, - глядя на главаря, уже жестче продолжила она, - у вас восемь судимостей, мы слишком хорошо знаем вас. Ко всему прочему вы закончили русскую школу и даже два курса автодорожного техникума. Не стоит даром тратить время. Переводчика вы не получите, так как ваш юный коллега сказал, что вы объясняетесь только на арабском. Его, Квантадзе, вы не знаете. Давайте вести себя как взрослые люди.
        - Приятно иметь дело с образованными, умными женщинами, которые все знают, все понимают, - по-русски произнес главарь банды, наконец-то подняв глаза. - А еще приятнее, если эта умная женщина не будет задавать лишних вопросов. Иначе у нее и ее пятнадцатилетней дочери может испортиться цвет лица.
        Гриша Мартынов сделал было решительное движение в его сторону, но Люба жестом остановила его.
        - Как вы низко пали, Квантадзе, - спокойно сказала она, - думаете, вы первый, кто пугает меня?
        - Я не пугаю, - не то улыбнулся, не то оскалился главарь, - просто когда девочке пятнадцать лет, она учится в колледже и играет в волейбол...
        - Вы хорошо осведомлены, - оборвала его Люба, - давайте оставим эту тему. Только предупреждаю: если к моей дочери какая-нибудь малокультурная мразь приблизится ближе чем на пять метров, ты, Квантадзе, случайно окажешься в одной камере с бывшими участниками чеченской войны или с бывшими омоновцами. Ясно?
        Главарь ничего не ответил, лишь еле слышно скрипнул зубами.
        - Ясно или нет? - не повышая голоса, повторила следователь Дмитриева.
        - Будем считать, что мы не поняли друг друга, - произнес наконец главарь, изобразив на небритой физиономии подобие улыбки.
        - В таком случае допрос на сегодня закончен, - подвела итог Люба, - надеюсь, при следующей нашей встрече вы будете понятливей.
        Подполковник Дмитриева вновь перешла на «вы». Конвоировать Квантадзе в камеру отправились Гриша и два его дюжих подчиненных. Через пару секунд, как только за всеми ними захлопнулась дверь, в коридоре послышалась возня и приглушенный стон.
«Господин Квантадзе поскользнулся», - усмехнулась про себя Люба, закрывая папку с делом. Через полторы минуты в кабинет вошел Гриша.
        - До камеры добрался? - вопросительно взглянула на него Дмитриева.
        - Более-менее, - кивнул майор Мартынов, - жив, здоров и невредим. Откуда знаешь арабский? - поинтересовался Гриша.
        - Когда развелась с Олиным отцом, таким образом пыталась избавиться от депрессии..
        Между прочим, очень помогает. Да и вообще знать иностранные языки невредно.
        - Слушай, а что такое «ашаурок талиб»? - спросил Гриша, быстро достав свой блокнот и найдя в нем нужную фразу.
        - Наверное... - неуверенно начала Люба, напрягая память, - может быть, «ашкурак талиб»?
        - Возможно.
        - Благодарю тебя, студент, - тут же ответила Дмитриева, - талиб в переводе с арабского - студент.
        Гриша быстро сделал пометку в блокноте.
        - На концерт сегодня пойти не хочешь? - спросил Гриша, спрятав блокнот. - При депрессиях тоже очень полезное дело.
        - Депрессии у меня больше нет. Как и свободного времени, - ответила Люба.
        Перед концертом у Григория было время заехать домой, принять душ, побриться и пару часов посвятить сну, так как прошедшая ночь была посвящена засаде. Отоспавшись, Гриша примерил перед зеркалом гражданский костюм, приколол на него орден Мужества и колодки, обозначающие количество медалей. Несколько лет назад Григорий Мартынов принимал участие в задержании бандформирования, находящегося на территории тогда еще отчаянно воевавшей Чечни. В то время Гриша был заместителем командира СОМа - сводного отряда милиции, побывавшего как-то раз в серьезной переделке - со всех сторон его блокировали боевики. Поскольку командира в первые минуты боя ранили, майор Мартынов возглавил отряд и сумел организовать оборону. Через час на подмогу пришел спецназ внутренних войск и вертушки. Среди Гришиных подчиненных имелись раненые, но погибших - ни одного. Сегодня Гриша как участник боевых действий был приглашен на торжественный концерт, посвященный ветеранам локальных войн и конфликтов.

11
        Николай Водорезов также был одет в гражданский костюм. В центральный концертный зал он пришел за полчаса до начала зрелища. Немногочисленные знакомые приветствовали Николая сдержанно, без объятий. В Чечне и в других горячих точках Водорезов был командиром специальной разведгруппы. Такие себя не афишируют, в лицо их знает ограниченный круг людей, и те лишний раз этого не показывают. Да-да - Николай поймал себя на мысли, что здесь, сейчас, в этом концертном зале, война вдруг напомнила о себе. «Я не участвую в войне. Война участвует во мне...» Автора этих стихотворных строк подполковник, к сожалению, забыл. Вообще же насчет войны у Водорезова была формулировка из одного слова, но повторяемого не менее трех раз. Грязь, грязь... И еще раз ГРЯЗЬ! В прямом и переносном смысле. Потому как земля, дороги все изрыты, испаханы гусеницами боевой техники. Ботинки-берцы в той грязи вязнут, иной раз и вовсе идти невозможно. Если в селе каком, то приходится ломать забор, чтобы хоть какую-то тропу выложить. Женщины местные причитают, что-то на своем языке выкрикивают... И борта БРДемов, и штабные «уазики»-таблетки
- все в этой грязи.
        Сейчас грязи нет. И кругом все свои ребята. Кто в парадной форме, кто в камуфляже, кто в гражданском. Но все с медалями и орденами. Чисто все, люстры под потолком, точно в каком-то королевском дворце, зеркала опять же. Кругом «свои», одни «свои», а Николая мыслишка мерзкая одолевает, и прогнать ее никакой возможности нет. Все ли «свои» свои? Для того и пришел сюда Водорезов. Ведь если верить мотоциклисту, Казаков просто-таки землю роет, ищет таинственную банду «карателей». И явно подозревает, что Николай имеет к ней отношение. Но ведь не одного Николая подозревает полковник. Наверняка и других ребят, имеющих боевой опыт, уже прощупал. Вот это-то и хотел выяснить Водорезов. В антракте, перед вторым отделением. Он уже наметил, к кому из сослуживцев подойдет и в разговоре как бы невзначай задаст пару вопросов. Но более всего Николая интересовало, почему Казаков так привязался к женщине? Сначала бесцеремонно вломился в кабинет, потом подослал каких-то мордоворотов, квартиру на прослушку поставил... Додумать Николай не успел, чья-то тяжелая ладонь легла ему на плечо.
        - Гвардии майор Ручьев прибыл в ваше распоряжение!
        Перед Водорезовым стоял Петр Ручьев, тоже офицер спецразведки ВДВ, с которым они вместе участвовали в двух боевых операциях. Друзьями они не стали, но друг друга уважали. Петр, как и Водорезов, был одет в гражданский костюм со скромным рядом орденских планок. Он был повыше Водорезова, моложе годами, худощавый, но с тяжелыми, увесистыми кулаками. И еще Николай отметил, что Петр вставил себе фарфоровые зубы вместо металлических, лишившись таким образом одной из своих главных примет... Что ж, на ловца, как говорится, и зверь бежит.
        - Проблемы в жизни есть? - неожиданно после приветствия и пары дежурных фраз спросил Водорезов.
        - Почему спрашиваешь? - ничуть не удивившись, отозвался Петр.
        В этот момент раздался звонок, оповещающий о том, что пора занимать места в зрительном зале.
        - Потом поговорим, - произнес Водорезов с улыбкой.
        - Хорошо, - улыбнулся в ответ Петр.
        С противоположной стороны фойе в сторону балкона направлялся Григорий Мартынов.
«Интересно, Люба сегодня в самом деле занята, или она тактично дает понять, что я мужчина не ее романа?» - размышлял Гриша, стараясь отвлечься от «зондеркоманды»,
«гастролеров» и прочего, уже многие годы составлявшего основную часть его без малого сорокалетней жизни.
        Концерт начался с обычных приветствий, торжественной части и уже традиционных выступлений заслуженных и народных артистов. Уже ближе к концу первого отделения на сцену вышли те, ради кого и пришли сюда многие ветераны. Это были армейские барды и вокально-инструментальные коллективы, в состав которых вошли бойцы, прошедшие Чечню и Афганистан. Они же являлись авторами музыки и слов. Песни их порой были далеки от совершенства, но в них ощущалась энергия, искренность, они исполняли вживую, без фонограммы. Поэтому так хотелось их слушать, этим объяснялась их большая популярность, причем не только среди военных. После выступления сержанта-контрактника, спевшего под гитару песню памяти своего погибшего друга, конферансье объявил:
        - Ансамбль воздушно-десантных войск «Затяжной прыжок»!
        В зале раздались бурные аплодисменты.
        - Солист и руководитель ансамбля гвардии полковник Валерий Гнедич! - продолжил ведущий под неумолкающие восторженные хлопки.
        На сцену вышли пятеро ребят в десантной полевой форме, без головных уборов, но с боевыми орденами и медалями. Гитарист, бас-гитарист, клавишник, барабанщик и лидер
«Затяжного прыжка» - моложавый, крепкий полковник с загорелым, обветренным лицом и заметной проседью в темных волосах. Водорезов знал и ребят из ансамбля, и его руководителя. Гнедич действительно успел повоевать и в Афганистане, и в Югославии, и в Приднестровье, и в Чечне. В Чечне они почти не встречались. Гнедич служил в оперативном управлении штаба ВДВ, занимался планированием десантных операций. В песне, которую они начали петь, рассказывалось о первых днях чеченской войны. О том, как в новогоднюю ночь солдаты и офицеры погибали в осажденном Грозном, а в это время в штабах и кремлевских кабинетах поднимались бокалы и произносились тосты. Водорезов обратил внимание, что слова и звуки песни заставили зрительный зал замереть в каком-то особом напряжении.
        Наконец прозвучали последние аккорды песни, и тишину зала взорвал гром аплодисментов. Так не аплодировали даже народным артистам, выступавшим до полковника и его ребят. Гнедич поклонился, принял цветы от молодой женщины в дорогом платье и передал их клавишнику.
        Песня Гнедича и его группы Николаю понравилась. Нет, конечно же, слова, фразы не всегда хорошо срифмованы, но это искупает отличная сыгранность музыкантов, ритм, да и мелодичная тема довольно яркая. Сам Николай тоже когда-то играл в училищном ансамбле, поэтому в музыке немного разбирался.
        - Следующая наша песня называется «Баллада о псах»! - объявил Валерий Гнедич, и тут же его гитара зазвучала в жестком быстром ритме.
        Чуть позже вступили бас-гитарист и барабанщик, затем клавишник дал фон, а второй гитарист четко повел основную.
        Спою я песню вам про стаю псов цепных
        И про зверей-волков, и про хозяев их.
        Учили дом псов охранять
        И на охоте зверя брать,
        Жизнь за хозяина отдать,
        Хвостов не поджимать!
        Гвардии полковник пел о том, как отправились охотники с верными псами на волков. Псы впереди, хозяева позади. А перед охотой люди хорошенько выпили и теперь, пока псы гонят волков, потихоньку из фляжек потягивают. Вот начали стрелять, да только вместо волков подстрелили одну из собак.
        Перепились хозяева - по верным псам из ружей бьют!
        И стали уцелевшие псы метаться меж двух огней.
        А может, волк не зверь, а может, даже брат?!
        Ему под зубы - если шаг вперед, и пуля - если назад...
        Нет, волк псу братом никогда не станет. Однако ума и ловкости волкам не занимать. Стали псов выманивать на простреливаемую местность, под пули своих же охотничков. А охотнички до того напились, что забыли, для чего на охоту пришли. Весело им, они стреляют, зверь падает. И плевать им, что зверь - их же верный пес. Далее Гнедич добавил в балладу немного мистики. Внезапно исчезли псы, точно в воздухе растворились. Отрезвели охотники, попрятались по логовищам волки... А через некоторое время стали местные жители поговаривать о «дикой псовой охоте», которую устраивает страшная стая собак-призраков. «Кто ее встретит на пути - недолго проживет. Но если счастьем уцелеет - жизнь по новой начнет». Этой песней закончилось первое отделение.
        Выйдя в фойе, Водорезов поискал глазами Петра, однако того нигде не наблюдалось, да и других знакомых ребят тоже.
        Тем временем в противоположной стороне фойе Гриша Мартынов встретил приятеля из столичного ОМОНа. Завязался разговор. Едва прозвенел звонок, возвещая о том, что антракт закончен, как дал о себе знать Гришин мобильник.
        - Кто это? - спросил майор, услышав женский голос.
        - Вы меня не помните? - чуть обидчиво отозвались в трубке. - Мы с вами в больнице разговаривали.
        Тут Гриша узнал одну из тех девиц, что получили по голове рядом со злополучной баней. Он ведь оставил им обеим номер своего мобильника на всякий случай.
        - Я его увидела! - сообщила девица. - Ну того, про которого вам говорила... Сейчас! По телевизору!
        - Ну-ка подробней!
        - Он песню только что пел, кажется, про псов каких-то. Я его и раньше видела и тоже в таком вот концерте.
        Прямая трансляция! Кажется, по московскому каналу... А в больнице делать нечего, только концерты смотреть.
        - Ты ничего не перепутала? - спросил с трудом сохраняющий спокойствие Гриша.
        - Нет.
        - Хорошо, спасибо тебе.
        Убрав мобильник в пиджачный карман, майор Мартынов вытер вспотевший лоб, подумав, что иногда на концерты полезно брать табельное оружие и наручники. Можно, конечно же, взять Гнедича под наблюдение, проверить связи, то-се, пятое-десятое. Однако, если преступника вот так, что называется - железно, опознала потерпевшая, его лучше брать сразу же и не давать ни малейшей передышки. Это Гриша знал по собственному оперативному опыту. Сразу, по горячим следам провести опознание, а там... Там видно будет! Задача милиционера - сначала задержать преступника, если таковой возникает на горизонте. «Будь что будет!» - махнув рукой, решил Гриша. В это время послышался второй звонок, но майор Мартынов уже двигался в противоположную от зрительного зала сторону.
        - Оружие, наручники есть? - спросил Гриша молодого сержанта, охраняющего вход в ЦКЗ, после того как показал свое муровское удостоверение.
        - Есть, - ответил тот.
        - Поможешь мне, - кивнул Григорий, - дверь дружинники покараулят. Пошли!
        Решительность Гриши передалась сержанту, он кивнул двум дружинникам, а сам отправился вслед за майором.
        - Пистолет давай, - полушепотом произнес Григорий, когда они приблизились к гримерной и комнатам отдыха для артистов.
        Гриша уже выяснил, что Гнедич находится в комнате отдыха рядом с гримерной номер четыре. Гримерше же объяснил, что хочет взять автограф у популярного армейского автора-исполнителя.
        - Не положено, - смущенно отозвался сержант.
        - Положено, - рявкнул в ответ Григорий.
        Чуть помявшись, сержант протянул муровцу свой «макаров».
        - Наручники защелкнуть сумеешь? Вперед не лезь, выполняй мои команды! - не дождавшись ответа, Гриша направился к дверям.
        По счастью, коридор был пуст, прочие комнаты тоже. Кто-то был на сцене, кто-то занял места в зрительном зале, а кто-то, на удачу оперативника, еще не вернулся из буфета.
        - Здравствуйте, можно у вас автограф попросить? - без стука, довольно бесцеремонно Гриша вломился к отдыхающему солисту «Затяжного прыжка».
        Сейчас оперативник прикинулся наивным, но при этом нагловатым фанатом, эдаким говорливым простачком. Опять же, на оперскую удачу, гвардеец отдыхал в одиночестве. Полковник Гнедич повернул в его сторону голову. Гриша невольно оценил его накачанные мышцы - мощную шею, угадываемые даже под одеждой бицепсы. На сцене же, издалека, Гнедич казался простым гражданином из толпы.
        - Давайте, - устало отозвался полковник, на мгновение задержав взгляд на наградных планках Мартынова.
        Григорий протянул полковнику концертную программку, смущенно повел худыми плечами, полез в карман за ручкой. А через секунду, сделав шаг назад, выхватил позаимствованный у сержанта пистолет.
        - Поднять руки! Лицом к стене! - скомандовал Мартынов, выдерживая необходимую при подобных действиях дистанцию. - Сержант, заходи!
        Часть вторая
        Список Ширмана

1
        - Ноги шире! - негромко, но властно произнес Григорий, фиксируя каждое движение полковника Гнедича.
        При этом оперативник жестом дал понять сержанту, что приближаться к задержанному пока что не стоит. Гвардии полковник молча подчинился. Он вообще предпочитал любые отношения выяснять молча. Как и оценивать степень опасности противника. Гриша явно не шутил.
        - Ты откуда, браток? - спросил наконец Гнедич.
        Его руки были подняты вверх и уперты в стену, а ноги находились на куда большей ширине, чем неузенькие плечи полковника. Оказать сопротивление в такой позе практически невозможно.
        - Московский уголовный розыск, - представился наконец Григорий. - Майор Мартынов из отдела особо тяжких.
        В этот момент сержант быстрым ловким движением ухватил полковника за запястье и в одну секунду заковал его в наручники.
        - Дальше что? - спросил Гнедич.
        - Вы обвиняетесь в совершении тяжкого преступления, - произнес Григорий.

«Сейчас, в темпе, провести опознание! - лихорадочно соображал Мартынов. - Чтобы не успели поднять кипеж, вызвать адвокатов, прочих заступничков...»
        Гвардии полковник неожиданно и как-то беззлобно усмехнулся, скорее даже снисходительно.
        - Тяжкий ты мой, - с легкой жалостью в голосе произнес Гнедич. - Напрасно ты, Мартынов, это затеял.
        - Увидим, - переглянувшись с сержантом, ответил Гриша.
        - Увидишь, - кивнул гвардеец. - Кто служит, как пес, того и убьют, как пса.
        - Мне твоя песня не понравилась. Давай-ка без лишнего шума, полковник. Выходим на улицу и садимся в машину! - скомандовал Григорий. - Сержант, проследи, чтобы коридор был пустым, и подгони машину ПГ[ПГ - патрульная группа.] к самому входу.
        Сержант не заставил себя ждать и включил рацию.
        Водорезов столкнулся с Петром на входе в зал после третьего звонка.
        - Пойдем со мной, - кивнул Петр, показывая за кулисы.
        Вышло так, что зверь вторично выбежал на ловца. Водорезов молча последовал за Петром. Николаю сейчас был важен любой разговор, любой кончик нити. Водорезов должен был выяснить, во что бы то ни стало выяснить, куда влипли он и красивая массажистка Алла Григорьевна.
        - Поедем с нами, Коля, - произнес Петр, когда они, миновав служебный вход, зашагали по коридору, - посидим втроем - я, ты, командир. Поговорим о проблемах в жизни.
        Выходит, не зря забросил Водорезов ту фразу-«крючок».
        - Так все-таки есть? - негромко спросил Николай.
        Ответить Петр не успел, так как путь к гримерным и комнатам отдыха им преградил высокий милицейский сержант.
        - Освободите, пожалуйста, коридор! - вежливо, но твердо распорядился он.
        - В чем дело, сержант? - не так вежливо поинтересовался Петр.
        - Освободите коридор, - повторил сержант, - всего на десять минут.
        - Да без проблем... - как-то нервно, с раздражением отозвался Петр.
        Николай с Петром решили переждать десять минут на улице. Вышли опять же со стороны служебного входа и тут же чуть не натолкнулись на капот стоявшего впритык к дверям милицейского «уазика». Находившийся тут же лейтенант ничего им не сказал, лишь бросил на них неприязненный взгляд. Рядом с ним стоял прапорщик милиции в бронежилете и с автоматом. Водорезов и Петр молча отошли в сторону и остановились неподалеку от «уазика». Не прошло и пятнадцати секунд, как из служебного входа вышел уже знакомый им сержант. При его появлении лейтенант немедленно распахнул заднюю дверь патрульной машины, а прапорщик принял автомат в боевое положение. И тут Водорезов увидел в дверях лидера группы «Затяжной прыжок» Валерия Гнедича. Запястья солиста были закованы в наручники, а под локоть его крепко держал высокий мужчина в штатском, в котором Николай узнал майора Мартынова из МУРа. Оперативник и сержант быстро затолкали полковника в «уазик». Водорезов невольно сделал полшага в сторону милиционеров, и Мартынов тут же обернулся.
        - Что вы здесь делаете? - спросил Григорий, мгновенно узнав Водорезова.
        - Воздухом дышу, - ответил Николай, отметив, что остальные милиционеры берут их с Петром в кольцо.
        - Вам придется проехать с нами, - распорядился муровец.
        - Да что случилось-то? - Петр как-то нервно усмехнулся.
        Ему никто не ответил. Вместо этого с тыла к Николаю и Петру подъехали сразу две милицейские машины, из которых мгновенно выскочили пятеро автоматчиков и окончательно замкнули кольцо.

2
        - Я арестован? - спросил Николай у сидевшего рядом с ним флегматичного лейтенанта.
        - Нет, - без всякой интонации, даже не взглянув на Николая, ответил милиционер.
        - Тогда зачем это все?
        Лейтенант ничего не ответил, лишь кивнул не то за окно, не то под крышу «уазика». Дескать, начальство разберется...
        Между тем вторая милицейская машина, «Форд», в которой везли Петра и которая шла перед «уазиком» с Водорезовым, неожиданно затормозила. Не прошло и секунды, как из нее выкатился вооруженный автоматом Петр, дал короткую очередь в воздух и в считаные доли секунды скрылся в соседней подворотне. «Ну вот, кажется, началось... Как 22 июня, без объявления...» - мысленно усмехнулся Николай, соображая, что сейчас делать лично ему. Однако сидевший рядом лейтенант сообразил быстрее. Он ударил Николая пистолетом по затылку и при помощи двух рядовых заковал Водорезова, как и полковника Гнедича, в наручники.
        Окончательно Николай пришел в себя лишь в милицейском отделении, когда его втолкнули в кабинет.
        - Ну и как ты все это мне объяснишь? - первым делом спросил майор Мартынов.
        Если бы Николай стал объяснять, как все было на самом деле, опер не поверил бы. Придумывать же чего-либо Водорезов был не мастак, да и голова гудела после удара рукояткой «ПМ».
        - Предпочитаешь хранить молчание до прибытия адвоката? Напрасно, Водорезов, - продолжал Григорий.
        Руки Николая были по-прежнему скованы наручниками. Впрочем, в любом случае бежать Водорезову было некуда. А Петру, выходит, было?! И куда бежать и от чего...
        - Ничего я не знаю, майор, - произнес Водорезов чистую правду, - вот сам выяснить хотел, почему ты и параллельная «контора» такой интерес ко мне питают.
        - Вот мы сейчас вместе все и выясним, - подчеркнуто вежливо произнес Мартынов.
        - Петр... Он никого из ваших сильно не повредил? - спросил на всякий случай Водорезов.
        - Да нет, - скрыв досаду, ответил Григорий, видимо, осознавая собственный промах: не догадался опытный опер заковать в браслеты сразу всех троих. - Только обезоружил. Сейчас введен план «Перехват». Ждем.
        - Подождем, - согласился с оперативником Николай.
        - Курить хочешь? - спросил Гриша, доставая из кармана пачку сигарет.
        - Не курю, - покачал головой Николай.
        Однако не успел Гриша щелкнуть зажигалкой, как дверь кабинета без стука распахнулась и на пороге появились пожилой следователь-«важняк» и «давний знакомый» Водорезова - полковник Казаков из ФСБ.
        - Все-таки ты?! - подойдя вплотную к скованному наручниками Николаю, произнес Казаков. - Мои бурные, продолжительные аплодисменты, Гриша! - повернув голову к майору Мартынову, усмехнулся Казаков.
        И вдруг коротко, без замаха ударил Николая в лицо, одновременно проведя подсечку.
        - Игорь, не стоит! - отбросив в пепельницу незажженную сигарету, поднялся со своего места Григорий.
        - В самом деле, - поддержал муровца «важняк».
        Николай упал на одно колено, но сохранить равновесие сумел. Ответить Казакову было сложно, но в принципе возможно, однако Водорезов предпочел пока этого не делать.
        - Эти мрази твоих людей убивают, а ты тут... В адвоката переквалифицировался? - недобро, с заметной угрозой возразил Мартынову Казаков.
        - Никто никого не убивал, - внес ясность Гриша. - Водорезов при задержании сопротивления не оказывал. Того, который сбежал, ищут.
        - Я уже даже знаю, что отобранный у вашего прапора автомат он бросил в соседнем дворе, - блеснул осведомленностью Казаков.
        В дверь постучали, и на пороге кабинета появился милицейский капитан из дежурной части.
        - Потерпевшие, понятые и статисты[Статисты - обязательные участники процедуры опознания, внешне похожие на опознаваемого преступника.] прибыли, - сообщил он.
        Не прошло и десяти минут, как Николай оказался в одиночной камере районного изолятора временного содержания. Девчонка лет двадцати, не то потерпевшая, не то свидетельница, Николая не опознала, и следственные действия в его адрес были временно прекращены. По счастью, с него сняли наручники, правда, постовой-охранник ИВС проехался по спине Водорезова резиновой дубинкой. Видимо, в профилактических целях.
        - Да, я узнаю его. Именно этот человек был среди тех, кто напал на нас!
        Григорий переглянулся с Казаковым и следователем, потом по-отечески положил ладонь девушке на плечо.
        - Он стрелял? - спросил муровец.
        - Не знаю, не видела, - ответила девушка.
        - Девочка, ты зачем же людей обманываешь? - вдруг спросил молчавший до сего времени Гнедич, опять же закованный в наручники и слегка помятый конвоирами. - Я знаю ее, мужики. Пишите свой протокол!
        - И что же писать? - спросил следователь.
        - У девочки забеременела сестра. Или подруга... Или еще кто-то. И у них по этому поводу ко мне какие-то вопросы, - как ни в чем не бывало ответил полковник Гнедич. - Тебя ведь Наташей зовут? - спросил он девицу.
        - Да, - смущенно отозвалась свидетельница.
        - Вот видите - сама призналась! Фиксируйте в протокол! - Голос Гнедича заметно окреп. - А теперь отвечай: беременела твоя подруга или нет?
        - П-подруга? - запинаясь, переспросила Наташа.
        - Какая-нибудь твоя подруга забеременела? - уточнил Гнедич.
        - Да, - неожиданно для всех ответила Наташа.

«Да он крепкий орешек, вернее, хитрый зверюга! - подумал Мартынов. - Нашел-таки зацепку, вывернулся-таки, даром что на вид сапог сапогом, даже имя угадал! Теперь придется говорить о беременных подругах. А какой подарочек адвокату, ведь опознание идет под видеозапись!»
        - С Наташкой мы давние приятели, - подмигнув девушке, а затем следователю продолжил в том же репертуаре Гнедич, - ладно, чтобы мне бока не мяли больше, согласен, завтра... Нет, сегодня же идем в загс.
        - Хватит, - хлопнул ладонью по столу майор Мартынов, чувствуя, что «подарков адвокату» уже более чем достаточно, - вы свободны, Наташа.
        Как только девушка покинула кабинет, Гнедич вторично подмигнул следователю, угадав в нем старшего. Тот в ответ лишь махнул рукой.
        - Напрасно вы это, полковник, - только и произнес Мартынов.
        - Это вы напрасно, - ответил всем присутствующим Гнедич.
        - Сейчас приедет второй потерпевший, он же свидетель. Некто Максим Рыбаков, - сообщил задержанному Гриша.
        - Пусть приезжает, - пожал мощными плечами гвардии полковник.
        Минут десять все четверо - задержанный, полковник Казаков, майор Мартынов и следователь - сидели молча. Тишину нарушил мартыновский мобильник.
        - Да, слушаю! - отозвался Гриша. - Почему? - дернув лицом, переспросил он невидимого собеседника. - Хорошо, пусть так, - с досадой в голосе согласился оперативник и вернул мобильник на прежнее место.
        Затем вызвал дежурных конвоиров и отправил Гнедича в камеру.
        - Гриша, сына Юрия Генриховича сейчас беспокоить не нужно, - кивнув на мобильник, назидательным тоном произнес Казаков.
        Григорий хотел было что-то ответить, но промолчал. Видимо, недавний телефонный разговор был более чем исчерпывающим. Казаков лишь подвел его итог.
        - Ладно, господа хорошие, откланиваюсь до завтра, - приняв какую-то таблетку, пожилой следователь направился к выходу.
        - Куда будем этапировать? - спросил Казаков Гришу, как только за «важняком» захлопнулась дверь.
        - Пока здесь посидят, - уверенно произнес муровец, - и караулить их буду я лично!
        - И долго? - внес уточнение Казаков.
        - До завтрашнего вечера, - ответил Гриша, - за это время свяжусь со знакомыми ребятами из СИЗО, они подготовят соответствующие условия. Любые связи с внешним миром должны быть исключены. Глухую изоляцию организовать непросто, но я это сделаю, Игорь. Пока же побуду здесь, с ними.
        - Возражений не имею, - чуть подумав, отозвался Казаков.
        Перед уходом Игорь Алексеевич зашел в отсек, где располагался изолятор, и посмотрел в глазок, чем занимается Водорезов. Николай массировал кисти рук и при этом делал какие-то странные движения, которые не походили ни на упражнения ката в карате, ни на боксерскую разминку. «Не знаю, как господин Гнедич, а вот ты, Водорезов, на этом свете свое отжил, - мысленно пообещал Николаю фээсбэшник. - Потому как слишком часто под ногами у меня путаешься!»

3
        - Гнедич Валерий Арнольдович. Родился в Подмосковье. Мать русская, отец - поляк. Скромные инженеры. Разведен, но имеет двоих детей. Окончил Тверское суворовское и Рязанское высшее командное училище ВДВ. Служил в ДРА[ДРА - Демократическая Республика Афганистан.] командиром разведроты ВДВ. Далее с успехом окончил разведфакультет академии имени Фрунзе. Имеет опыт как заместитель командира бригады специального назначения...
        - Что-нибудь поинтереснее в его биографии есть? Какие-то зацепки относительно
«зондеркоманды»? - Иван Эмильевич перебил доклад Казакова, ставший монотонным и банальным.
        - Сложно сказать. Подготовка у него - дай бог каждому офицеру, боевой опыт - от Афганистана до Приднестровья, Сербии и Чечни. Мастер спорта по стрельбе, разряды по боксу, легкой атлетике, парашютному спорту, волейболу. В «зондеркоманде» он, скорее всего, за старшего. Сбежавший от милиции Петр Ручьев - его сослуживец и подчиненный в бригаде спецназначения. В «зондеркоманде» претендует на должность первого заместителя. А вот с Водорезовым они практически никогда не пересекались. С Ручьевым были знакомы, а вот с Гнедичем... Нигде и никак.
        - Не в этом дело, Игорек, - Ширман поднял вверх свою короткопалую, пухлую ладонь. - Считай, «зондеркоманда» у нас вот здесь! - с этими словами Иван сжал кулак.
        - Не рано ли?
        - Потом будет поздно, - Ширман нервно треснул пухлым кулачком по лакированной поверхности выполненной на заказ мебели, - командир «зондеркоманды» должен немедленно приступить к выполнению своих боевых задач!
        С этими словами Ширман преобразился. Он стал похож на Наполеона Бонапарта - такой же маленький, толстенький, с коротенькими пухлыми ручками и ножками, но при этом выдающийся полководец. Ивану Эмильевичу оставалось лишь надеть треуголку и заложить правую руку за полуфренч. Говорил он при этом коротко и ясно, планы его были не то чтобы наполеоновские, но... Когда Ширман закончил, лоб Казакова покрылся заметной испариной.
        - Дерзко, Иван, дерзко, - только и произнес он.
        - Как промолвил дед Федот, смелость города берет, - позволил себе улыбнуться Ширман. - Приказ получен? Извольте исполнять, полковник!

«Сам-то в кабинете сидеть будешь... - про себя поддел начальника Казаков, - а головой рисковать мне и мордоворотам из твоего ЧОПа. Однако делать нечего, будем чтить заветы деда Федота».
        - Слушай, Иван, ну с этим Гнедичем все понятно. А вот Водорезов? Сильно он нам нужен? - задал Казаков мучивший его вопрос.
        - А ты знаешь... Не сильно! - сделав паузу, произнес Ширман. - Спишешь его на шальную пулю.
        Казаков удовлетворенно кивнул.
        - И этого твоего Мартынова с Петровки... Ну сам догадаешься, на что списать, - закончил Иван Эмильевич.
        Казаков вновь кивнул и поднялся со своего кресла. В самом деле, раз приказ получен - медлить нельзя.
        Позвонив Любе, Мартынов стал заваривать зеленый чай. Судя по всему, Люба с присущим ей тактом по-прежнему давала понять, что всякие неслужебные отношения между ними закончились. С чего начался разлад? Григорий пытался найти ответ, но не мог. Может быть, они слишком давно друг друга знают и Мартынов попросту надоел Дмитриевой? Да-да, банально надоел.
        ...Познакомились они более десяти лет назад. Гриша тогда только вернулся из армии и был простым сержантом патрульно-постовой службы. Уголовный мир Москвы в то время только-только пополнился новыми словечками-символами - «рэкет» (соответственно рэкетиры) и «путаны». Последние промышляли в центре столицы, в основном у гостиниц для иностранцев и ресторанов, поэтому Гриша редко видел их, его отделение находилось на Юго-Западе. А вот с рэкетирами уже сталкивался. Рослые, здоровенные качки в спортивных куртках, с бритыми затылками и крепкими, отбитыми до мозолей кулаками. Многие из них - мастера спорта, и явно не по шашкам-шахматам. Чаще всего рэкетиры собирались у комиссионного магазина, продававшего радио- и музыкальную аппаратуру и расположенного неподалеку от Гришиного отделения милиции. Такое соседство ничуть не смущало новоиспеченных гангстеров. Справиться с такими (особенно если их человек пять-шесть) - дело непростое. На сотрудников милиции они посматривали с презрением.
        В день знакомства с Любой сержант Гриша в составе патрульной группы участвовал в
«зачистке территории» перед комиссионкой. Милиции съехалось много, в том числе и с Петровки, и из только-только созданного ОМОНа. Рэкетиров (спасибо ОМОНу) разогнали. Троих, не имеющих документов, задержали до выяснения личностей и отправили на Петровку. В общем, мероприятие прошло спокойно и не без успеха. Гриша и его начальник-майор, а также стажер вместе с ними возвращались в отделение. Когда до здания оставалось каких-то десять метров, дорогу им преградили пятеро
«завсегдатаев комиссионки». Возглавлял их здоровенный парень в дорогой кожаной куртке, которого Гриша неоднократно видел у магазина.
        - Менты, вы вконец оборзели?! - начал главарь, вплотную приблизившись к майору милиции. - Жить вам, козлам, надоело?!
        С майором милиции так еще никто не разговаривал. Да и Гриша со стажером были обескуражены. Разве можно такое было представить еще пару лет назад?! Бандитская плесень угрожает милиционерам прямо у входа в отделение!
        - Ну-ка пройдемте, ребята! - ничуть не испугавшись, произнес майор, жестко взяв главаря рэкетиров за локоть.
        И в то же мгновение майор получил сильный удар в голову, от которого потерял равновесие. В следующую секунду главарь ударил стажера в солнечное сплетение, отчего тот согнулся пополам. Еще один рэкетир, выскочивший из-за спины главаря и готовый показать свою крутость, попытался достать Гришу. Он на ногах устоял, лишь его фуражка покатилась по мостовой. Имея некоторый опыт уличных потасовок, Мартынов ударил «крутого» милицейским ботинком под колено.
        - Мочи ментов! - скомандовал главарь.
        Поднявшийся с асфальта майор попытался достать оружие, но на него насели сразу двое, которые стали выкручивать немолодому милиционеру руки. Стажер попытался взмахнуть резиновой дубинкой, но главарь снова ударил его в солнечное сплетение, и рядовой скорчился на асфальте. Тогда Гриша выхватил табельный пистолет, но бритый детина в кожаной куртке молниеносным ударом ноги выбил у него из рук оружие. Он уже нацелился Грише в голову, но сержант исхитрился блокировать удар и ухватил детину за ногу. В следующую секунду Гриша провел подсечку, и матерящийся каратист рухнул на асфальт. Подоспевший из отделения пожилой старшина окончательно отключил детину рукояткой пистолета по бритой макушке. Гриша нагнулся, чтобы поднять свой
«ПМ», и в ту же секунду был оглушен сильным ударом по затылку. Чьи-то стальные клешни рванули полубессознательного сержанта за воротник, следующий удар Гриша получил в живот. Сержант отлетел на газон, закрывая голову от тяжелых рэкетирских кроссовок, вминающих его в блеклую городскую траву. И тут грохнули сразу два выстрела. Это пожилой старшина открыл огонь на поражение. Топчущий сержанта рэкетир взвыл и рухнул на бок, схватившись ручищами за правое колено. Между тем из отделения на подмогу бежал низенький постовой из изолятора временного содержания и девушка - лейтенант из следственного отдела.
        - Не двигаться, уроды! - крикнул старшина. - Сержант, и вы, лейтенант, - скомандовал пожилой милиционер коллегам, - в наручники их быстро!
        Низенький постовой весьма ловко ткнул одного из рэкетиров дубинкой так, что тот взвыл. Гриша поднял свой пистолет и ударил им одного из тех, кто только что выламывал руки майору. Очухавшийся стажер вместе с девушкой-следователем защелкнули наручники на детине, которого сумел подсечь Гриша. Майор, не обращая внимания на кровоточившую рану, сумел взять на прием четвертого...
        Главарь одним прыжком оказался метрах в пяти от пытавшихся его окружить вооруженных милиционеров.
        - Стреляйте, падлы ментовские! - встав в каратистскую стойку, прорычал он.
        - Не дури, - произнес старшина, взяв главаря на прицел.
        В ту же секунду рядом с главарем упал какой-то предмет и послышался отчаянный девичий вопль «Ложись!» Главарь отвлекся, чуть пригнулся, и в этот момент на него прыгнули Гриша и постовой. Каким-то чудом им удалось завести здоровенные ручищи рэкетира за спину, а молодая сотрудница весьма ловко защелкнула на них наручники.
        - Благодарю, лейтенант, - только и произнес Гриша, глянув на симпатичную девушку-следователя.
        - Пропала моя косметичка, - произнесла она, поднимая с асфальта предмет, отвлекший бандита.
        Девушка была статной, полноватой, светлые волосы аккуратно собраны на затылке. С бандюгами управлялась на удивление уверенно, точно всю жизнь только этим и занималась. Мартынов ничего не знал о ней. Она только-только поступила на работу после окончания милицейской школы, и мало кто из сотрудников успел с ней познакомиться.
        - Лихо у вас получилось! - сказал тогда Любе Гриша.
        - Чего получилось? - не поняла та.
        - Наручники этим отморозкам надевать. Один из них, между прочим, недавний чемпион Союза по контактному карате!
        - Ой, ужас какой! - всплеснула руками Люба. - А у меня ведь в Волгоградской школе МВД по физо была тройка. И вообще я не очень-то спортивная! - смущенно проговорила она.
        - Вы себя недооцениваете. Приходите к нам в спортзал.
        Тем временем закованных в наручники рэкетиров в скором порядке распихали по камерам изолятора временного содержания. А спустя час к майору, сидевшему с забинтованной головой в своем кабинете, без стука вошли два прилично одетых гражданина. Они с ходу предложили майору деньги и даже принесли некоторые скромные извинения, взамен же попросили немедленно освободить всех задержанных. Майор указал гражданам на дверь. После чего перевел все отделение на осадное положение. Девушку-следователя он отпустил домой, но та осталась вместе со всеми остальными, вооружившись пистолетом Макарова. Рэкетиров той же ночью доставили под усиленным конвоем на Петровку.
        Так произошла первая встреча Гриши Мартынова с Любой Дмитриевой. С той поры он почти догнал ее в звании. Впрочем, «почти» не считается.
        С той поры минуло много лет, случалось в Гришиной службе всякое. Он успел стать офицером, оперативником легендарного МУРа. С Любой же... Эх, чего говорить - что было, то было и прошло. И уже, судя по всему, не вернешь. Часы показывали без пятнадцати одиннадцать, на улице уже была темень.
        Григорий отхлебнул заваренный чай, и в этот момент в коридоре послышался шум и громкие голоса. Майор осторожно выглянул из кабинета и увидел в коридоре пять человек, одетых в милицейскую форму и камуфляж ОМОНа. Никого из них Гриша в лицо не знал.
        - Давайте по-быстрому! - скомандовал находившимся в дежурной части милиционерам незнакомый Грише майор ОМОНа. - Толпа скинхедов двигается к таджикскому общежитию. Сколько у вас машин?
        - На ходу две, - ответил дежурный капитан. - Садимся, едем к общежитию! Силы ОМОНа подтянутся через пятнадцать минут.
        Действительно, в их районе было несколько общежитий, в том числе для таджикских гастарбайтеров. И местные бритоголовые, разумеется, пошаливали. Правда, до откровенных погромов дело еще ни разу не доходило. Милиционеры поспешно засобирались к двум «уазикам». Вскоре все милиционеры райотдела, кроме дежурного и постового ИВС, покинули здание. Однако чужаки по какой-то причине мешкали.
        - Вы откуда, бойцы? - выйдя в коридор, поинтересовался Мартынов у одного из них.
        - А ты? - вопросом на вопрос отозвался омоновский майор. - Никак Мартынов из МУРа? - неожиданно узнал он Григория.
        У Гриши была отличная память на лица. Этого омоновца он точно ни разу в жизни не видел. Он заподозрил что-то неладное, и в ту же секунду ему в грудь уперлось черное дуло пистолета Стечкина с навинченным на него глушителем. Мартынова спасла отработанная реакция. Ребром ладони он ударил по пистолету Стечкина, и первая пуля ушла в потолок. При этом Григорий успел выхватить собственное оружие и выстрелить в омоновца. Тот, матерясь, отлетел в сторону дежурки. Видимо, пули ударили в бронежилет, надетый под камуфляжем, и выстрел лишь сбил омоновца с ног. Раздались новые хлопки, над головой Григория посыпалась штукатурка. Это остальные «менты» открыли по нему огонь. Неприцельно пальнув в ответ, Мартынов укрылся в своем кабинете. Последнее, что он успел увидеть, это распластанное тело дежурного капитана в начале коридора. После пары хлопков дверь кабинета закачалась, а потом Григорий почувствовал сильный удар в грудь, после которого выронил пистолет.

4
        Слух у Николая Водорезова был отменный. В коридоре, за крепко запертой дверью камеры изолятора явно творилось что-то серьезное. Сперва громкая возня, голоса. Затем отчетливый мат и хлопки. Такие обычно бывают, когда стреляют из оружия с глушителем.
        - Водорезов, ты здесь? - спросил кто-то невидимый, распахнув «кормушку» камеры.
        С ответом Николай не торопился.
        - Держи ключи! - послышался другой голос. - Сейчас узнаем!
        Через секунды четыре в камеру вошел некто в форме ОМОНа, держа на изготовку пистолет с глушителем. Его взору предстал маленький, скрюченный в три погибели человечек, лежащий в безжизненной позе прямо на полу, рядом со шконкой.
        - Эй, ну-ка вставай! - грубо окликнул омоновец. - Ты Водорезов?
        Ответа не последовало. Прежде чем выстрелить (а именно такое задание было дано начальством в лице Игоря Казакова), омоновец ткнул лежащего на полу своим тяжелым ботинком по макушке. Может, очнется, хоть лицо разглядеть. И в ту же секунду Водорезов схватил омоновца за ботинок и резко рванул на себя. Затем Николай отключил рухнувшего несостоявшегося убийцу ногой в голову и подобрал его пистолет.
        - Чего здесь? - послышался у двери голос второго «омоновца», которому тут же тяжелый ствол пистолетного глушителя сломал переносицу.
        Оказавшись в коридоре, Водорезов увидел под стендом наглядной агитации окровавленное тело постового ИВС. В эту минуту в конце коридора появился еще один чужак в омоновском камуфляже с пистолетами в обеих руках. Николай успел выстрелить первым, после чего «омоновец» рухнул на безжизненное тело постового. Водорезов вжался в стену, затем нырнул в полураспахнутую дверь одного из кабинетов. Там его взору предстала следующая картина: очередной «омоновец» наставил свой «стечкин» с глушителем к голове майора Мартынова из МУРа. Увидев Водорезова, «омоновец» повернул ствол в его сторону, но Николаю вновь удалось опередить противника.
        - Не шевелись, Мартынов, ранение в грудь. Жить будешь, - твердо произнес Николай и тут же уточнил: - Дышать тяжело?
        - Т-терпимо, - ответил Григорий, наблюдая, как Водорезов рвет собственную рубаху на лоскуты и пытается остановить кровь.
        - Чего произошло, понял? - спросил Николай.
        - Вас реш-шили отб-ить...
        - Кого отбить, а кого и убить.
        - Г-Гнеди-ча ув-вели, - сообщил Григорий.
        Со стороны коридора послышались быстрые тяжелые шаги и мат. Дверь Николай успешно забаррикадировал с помощью шкафа, стола и двух стульев.
        - Выживешь - меня благодари, - произнес Николай, отметив, что за дверью все стихло. - Поверь мне, Мартынов, я к этой «зондеркоманде», к карателям этим, никакого отношения не имею.
        Поверил Григорий или нет, Водорезов не узнал, так как муровец потерял сознание. Николай прощупал пульс. Бьется сердце, бьется. Видимо, сказалась кровопотеря. Между тем за дверью вновь послышался шум и возбужденные голоса. Не прошло и пары минут, как в забаррикадированную дверь застучали.
        - Эй, открывай! Григорий Петрович, вы живы? - послышалось со стороны коридора.
        - Живы, живы! - разбирая баррикаду, успокоительно произнес Водорезов.
        Вошедшие в кабинет милиционеры первым делом осмотрели Гришу, самостоятельно понесли его к машине «Скорой помощи», на редкость, кстати, быстро подъехавшей. На Николая в суматохе поначалу не обратили внимания. Видимо, никому не приходило в голову, что узник ИВС способен оказать помощь и спасти опера, который несколько часов назад его арестовал. Он даже сумел незамеченным выйти в коридор и дойти до дежурной части, рядом с которой лежало накрытое темной тканью тело застреленного капитана-дежурного.
        - А вы кто такой? - окликнул Николая молодой лейтенант, только что прибывший в отделение и не знавший в лицо сидельцев изолятора, задержанных накануне.
        - Я с Житной[На улице Житной находится Министерство внутренних дел.] , - коротко ответил Николай.
        Лейтенант по стойке смирно вытягиваться не стал, но вопросов более задавать не решился. Водорезов попросил у него сигарету и как ни в чем не бывало вышел из отделения. Рядом с входом теснилась «Скорая помощь», милицейские «уазики»... Николай поправил за поясом трофейный «стечкин» с глушителем, сделал вид, что прикуривает, и неторопливо зашагал прочь с милицейского двора.
        Свернув в соседний переулок, Николай ускорил шаг и вскоре был уже около метро, до которого от злосчастного отделения было как минимум минут тридцать ходьбы.

5
        Николай прекрасно осознавал, что в самое ближайшее время его объявят в розыск. Однако возвращаться к доблестным стражам порядка он не видел никакого смысла. Именно в стенах родной милиции его только что чуть не убили. Придется действовать в привычном режиме и в привычной роли офицера специальной разведки ВДВ, выполняющего задание на территории, занятой противником. Водорезов очень надеялся, что территория занята временно и время это скоро истечет.
        Что имел Водорезов на сегодняшний будничный военный день? То, что некие крутые ребятишки не побоялись атаковать отделение милиции и сумели утащить с собой полковника Гнедича...
        Командира «зондеркоманды»...
        Поймав такси, Николай назвал водителю адрес в Центральном округе столицы. Как только машина тронулась, перекрестился, чтобы такси не остановили поднятые по тревоге менты. Впрочем, в центре такие проверки устраивали редко.
        Полковник Гнедич не торопился с вопросами. Молчали и его новоявленные «попутчики». Валерий Арнольдович сидел между двумя здоровенными амбалами на заднем сиденье иномарки с затемненными стеклами. Руки были закованы в наручники. За все время событий с налетом на отделение милиции и стрельбой Гнедичу была сказана всего одна фраза:
        - Спокойно, Валерий! Мы ваши друзья!
        Негромко, но внятно. Однако наручники защелкнуть не позабыли!
        Машина ехала долго, не менее часа с лишним. Затем остановилась, и Гнедича под руки сопроводили в какое-то полувыселенное, явно окраинное здание.
        - Извините, Валерий Арнольдович, - произнес старший, одетый в форму майора милиции, - так нам было спокойней.
        С этими словами он расстегнул наручники, затем протянул полковнику мобильный телефон и пистолет Макарова.
        - Мы с вами больше не увидимся, - улыбнувшись, проговорил «милицейский майор», - надеюсь, что никогда! Можете отдохнуть, а потом... Вам надлежит выполнить ту задачу, которую вы поставили перед своей боевой группой.
        - Благодарю. Вы столь хорошо осведомлены? - поинтересовался Гнедич.
        - Более ни слова, Валерий Арнольдович! - сделал останавливающий жест старший группы. - Все, мы откланиваемся, отдыхайте!
        С этими словами «майор» и остальные освободители Гнедича покинули квартиру.
        Мебели в квартире было немного, лишь самое необходимое. Гнедич уселся на диван, вытянул ноги, повертел в руках мобильник. «Вам надлежит выполнить ту задачу, которую вы поставили перед своей боевой группой». Эти слова старшего из его спасителей до сих пор стояли в памяти полковника. Кто эти таинственные освободители?! Люди Куратора?! Не исключено. Но почему они не произнесли специальную фразу-пароль, которую с Куратором оговаривали заранее? Может быть, Куратор сколотил «группу освободителей» впопыхах и не успел предупредить? В боевой практике такое иногда случалось. Да, предотвращение операции «Амнистия» - задача важная. Не личной - государственной важности. Все имеющиеся нити в руках Гнедича и его группы. Только они могут предотвратить то, что затевает наркомафия. Значит... Что?! Что все это значит? С другой стороны, если бы Гнедича похитили боевики наркомафии, то они бы скорее всего его попросту убили и вряд ли бы стали вооружать пистолетом с двумя запасными обоймами и снабжать мобильником. И какой смысл им вообще похищать с таким риском полковника?! Было бы время, Гнедич во всем бы разобрался.
Но сейчас в Солнцедарске его ждут Вагин и Крафт. Где-то сейчас скрывается Петр. А злосчастная «Амнистия» должна осуществиться буквально на ближайшей неделе.
        Вопреки всем правилам конспирации, Гнедич стал набирать «аварийный» номер Куратора.
        - Есть контакт! - сообщил телефонист на «прослушке» находившимся рядом Казакову и Ширману.
        Все трое затаили дыхание, точно окаменели, слушая разговор Гнедича с Куратором. Он был недолгим, но содержательным.
        - Как мы и предполагали, Гнедич не стал сообщать подробности, - подытожил услышанное Казаков. - Они договорились о немедленной встрече! Замечательно!
        В этот момент в помещение вошел второй техник. Он должен был отследить номер, установить адрес, по которому будет звонить Гнедич. «Слухач» молча протянул Казакову листок с короткой записью.
        - Вот видишь, Игорек, я не ошибся в расчетах, - хищно улыбаясь своими острыми мелкими зубами, произнес Ширман. - Они все будут действовать так, как я предполагал.
        - Не сглазь, Иван! Сплюнь три раза! - Сам Казаков сплевывать не стал. Вместо этого он поднял рацию и связался со «штурмовой группой»: - Пять человек, вооруженных легким стрелковым, по следующему адресу... - Игорь Алексеевич прочитал тот адрес, который был только что установлен. - Боевую группу возглавлю лично!
        Уже сидя в машине, Казаков получил сообщение от группы наружного наблюдения:
        - Нами установлено местонахождение Водорезова! - сообщили наблюдатели. - Он зашел навестить своего давнего приятеля...
        И тут наблюдатель назвал фамилию, услышав которую Казаков готов был подпрыгнуть выше собственной головы. Все складывалось еще удачнее, чем они с Иваном планировали! Однако наружники не сплоховали - отличные профи! И даже то, что Водорезова не убили во время налета на отделение, тоже как нельзя лучше в данный момент было на руку.
        - Вести наблюдение и ни в коем случае ничего не предпринимать! - отдал распоряжение Казаков.
        - Как ты меня нашел?
        - Я командир разведгруппы. Забыли, Сократ Иванович? Попросту поехал к вам домой, а ваша дочь сообщила, что вы в бассейне.
        Они оба стояли рядом с вышкой для прыжков - Николай Водорезов и уже немолодой, но подтянутый мужчина с внешностью школьного учителя физики. У разведчика всегда должны быть нужные связи! Сократ Иванович Прохоров был давним знакомым Николая, но обращаться к нему следовало лишь в самых крайних случаях. Генерал-лейтенант Прохоров возглавлял в ФСБ управление по борьбе с экстремизмом и незаконным оборотом оружия. Не так давно подполковник спецназа ВДВ Водорезов оказал управлению Прохорова некоторую помощь - участвовал в предотвращении вывоза за рубеж секретного комплекса ПВО.[Подробнее об этом написано в романе «Армейская заповедь».]
        - Слушаю тебя, - перешел к делу Сократ Иванович.
        Николай лаконично, в привычной армейской манере изложил генералу Прохорову суть того, что произошло с ним за ближайшие сутки.
        - Бывает, Николай, - только и произнес Прохоров, выслушав Водорезова.
        Произнес так, словно речь шла о каком-то пустяке. Не в характере генерал-лейтенанта было пороть горячку.
        - Если тебя поймает Казаков, то... придется заказывать панихиду, - продолжил в том же тоне Сократ Иванович.
        - Вы его знаете? - уточнил Водорезов.
        Прохоров кивнул:
        - Молодой карьерист, и карьеру ему обеспечивают весьма высокие покровители. Между прочим, на мое место кандидат и, разумеется, на генеральские погоны...
        - А вы?
        - А я, мил друг Коля, из органов ФСБ уволен, - усмехнувшись, скаламбурил Сократ Иванович. - Пять дней назад, еще и недели не прошло.
        Водорезов попытался изобразить усмешку. Спрашивать, за что и почему, смысла не было.
        - Стало быть, недолго мне осталось? - только и произнес довольно-таки дурацкую фразу Николай.
        - Стало быть, - как ни в чем не бывало кивнул Прохоров. - А я... А я хочу жить, хочу любить женщин, - отставной генерал бросил выразительный взгляд в сторону выходящих из воды статных молодых дам.
        Те, в свою очередь, заметили внимание Прохорова, демонстративно завихляли полными бедрами. Водорезов в который раз отметил, как отлично сохранился Сократ Иванович. Ни живота, ни глубоких морщин. Разве что лысина и очки с минусовыми диоптриями выдавали его возраст. Однако Николай тоже хочет жить и любить грудастых, жопастых блондинок. Не менее Сократа Ивановича.
        - Что думаете о «зондеркоманде»? - спросил Водорезов.
        - По большому счету, ничего. На период ее активизации я сперва находился в Чечне, затем переброшен на участок борьбы с контрабандой. Знаю только, что эти каратели уничтожают лишь боссов мафии, крупных наркодилеров, террористов. И ни при каких обстоятельствах не стреляют в своих. То есть в фээсбэшников, милиционеров...

«Не стреляют в своих? А как же там, в отделении? Капитан и сержант убиты. Мартынова тоже добить хотели, да и меня... - мысленно не согласился с Прохоровым Николай. - Или же... Или же те, кто совершил налет на отделение, не имели отношения к „зондеркоманде“?»
        - Задуматься есть над чем, - словно уловив ход водорезовских мыслей, изрек Сократ Иванович.
        - А откуда вы знаете о том, что «каратели» не стреляют в своих? - спросил Водорезов.
        - Слыхал... Из компетентных источников, - после небольшой паузы авторитетно проговорил Сократ Иванович.

«И источник этот для меня пока закрыт», - сделал вывод Николай.
        - Так что информации у меня, считай, ноль, - подытожил Прохоров, - на сегодняшний день.
        - А если активизировать вашу агентуру?
        В ответ Сократ Иванович сделал какой-то неопределенный жест ладонью.
        - Тебе надо найти Петра Ручьева, - неожиданно произнес Прохоров. - И это я помогу тебе сделать прямо сейчас.
        С этими словами Сократ Иванович взялся за собственный мобильник, который в непромокаемом футляре висел у него на поясе.
        - Проходите, вас ждут!
        Внушительных габаритов молодой человек вежливо пропустил Гнедича в квартиру. Этого здоровяка полковник видел впервые, на квартире у Куратора они всегда встречались один на один. Обыскивать Валерия Арнольдовича не стали, пистолет с запасным боекомплектом остался при нем. Гнедич прошел в большую комнату, про себя отметив, что шторы закрыты. В комнате никого не было. Он огляделся: скромная мебель, телевизор и музыкальный центр.
        - Подождите немного, - сообщил здоровый малый, закрыв дверь с противоположной стороны.
        Подобных встреч с Куратором у Гнедича на этой конспиративной квартире еще ни разу не было.
        Прошла минута, затем вторая... Квартира точно вымерла. Тишина и неизвестность обычно не угнетали полковника. Он относился к ним как к неизбежности. Когда он впервые увидел Куратора? Да все тогда же. Когда двадцатидвухлетним лейтенантом оказался «за речкой», в Демократической Республике Афганистан. Должность командира разведвзвода ВДВ не предполагала излишков демократии. Впрочем, как и многое другое, с чем столкнулся в Афганистане лейтенант Валера Гнедич. Однако в Рязанском десантном учили не азам толерантности, поэтому звание старшего лейтенанта Валерий получил досрочно. А про операцию, за которую Гнедич получил орден Красной Звезды, написали даже в одной из центральных столичных газет. Правда, написали весьма специфично. Из заметки получалось, что караван с оружием, проходивший по ущелью Джиузархавр, уничтожили доблестные бойцы афганской армии при участии Царандоя[Царандой - афганская милиция.] и ХАДа[ХАД - афганская контрразведка, госбезопасность.] . И ни слова о разведроте гвардии старшего лейтенанта Гнедича. Что ж, такова в то время была политика. Сведения о том, что караван с оружием из
Пакистана пойдет по ущелью Джиузархавр, на границе между провинциями Логар и Пактия, и в самом деле получены от ХАДа. Однако в те годы негласными руководителями в ХАДе фактически были три полковника советского КГБ. Операцию по уничтожению каравана было решено поручить разведроте спецназа ВДВ. Трое суток Гнедич и его бойцы провели в засаде, в том самом злополучном ущелье с труднопроизносимым названием. Валерий выбрал весьма удобную позицию - в полутора километрах от караванной тропы на вершине двух гор. Горы эти нависали над предполагаемым маршрутом моджахедов. Посередине тропы высилось строение с минаретом, возведенное в честь неизвестного Гнедичу пророка. Внутри строения находилась могила. Для афганцев это место было святым. Моджахеды постоянно останавливались здесь, чтобы совершить намаз. У самого здания росло четыре деревца, а дальше вокруг было голое место, поэтому незамеченным приблизиться к строению было невозможно.
        - Если «духи» зайдут внутрь, то из этого «святого места» получится неплохая крепость, - заметил взводный, прапорщик Максимов.
        - Свято место пусто не бывает, - отозвался командир роты.
        Гнедичу не хотелось трогать строение. Не то чтобы гвардии старший лейтенант был шибко верующим, нет. Просто были какие-то моральные принципы, нарушать которые для Валерия было не в его характере. Все-таки моджахеды хоть и враги, но люди, а не животные. Намаз свой блюдут свято... Тем не менее выбор у ротного был невелик. Либо уважить вражеские религиозные традиции, либо не дать пакистанскому оружию попасть к душманам. Ведь из того оружия будут стрелять по Гнедичу и по его ребятам. Поэтому, немного поколебавшись, Валерий принял решение: часть роты спустится с вершины и займет строение. Наверху оставил расчет 12,7-миллиметрового пулемета «Утес» под командованием замполита роты. Необходимо было поддержать огнем боевые действия роты, а в случае неудачи прикрыть отход к горам. На третьи сутки, отчаявшись дождаться злосчастный караван, Гнедич связался по радио с командованием и доложил обстановку. Он попросил у комбрига разрешение на уничтожение мелкой группы «духов», сновавших время от времени по тропе. Нужно было хоть как-то компенсировать долгое «сидение» и, по возможности, взять пару языков.
Поколебавшись, комбриг дал добро. Но реализовать данный замысел старший лейтенант не успел. Ефрейтор-наблюдатель доложил - идет душманский караван. И хотя появился он не со стороны пакистанской границы, а со стороны Кабула, однако вооруженных бородатых моджахедов его сопровождало полно. Кроме того, с караваном ехали также женщины и дети. Возможно, для прикрытия...
        - Что-то не так, Валерий Арнольдович, - настороженно произнес взводный Максимов, сам лишь года на два младше ротного, - открыто идут.
        - Приготовиться к бою! - отдал команду Гнедич, хотя и сам отметил, что караван какой-то не простой.
        Десантники залегли кто у забора, кто за сараем, а кто и в самом здании. Караван шел прямо на них, и моджахеды ничего не подозревали. Гнедич со связистом и сержантом-пулеметчиком занял позицию у оконного проема. Первыми открыли огонь бойцы из максимовского взвода. Выстрелом из шайтан-трубы (огнемета «Шмель») бойцы ВДВ отсекли хвост каравана от основных сил. Ошеломленные внезапной атакой «духи» точно по команде рванули к зданию. Двое моджахедов чуть ли не с космической скоростью запрыгнули в окно. Гнедич собственноручно очередью в упор положил их прямо на подоконнике. Однако часть банды сумела укрыться под стенами здания. Не видя иного выхода, Гнедич приказал применить гранаты. Оставшаяся часть банды стала уходить на лошадях по ущелью в сторону отвесных скал, яростно при этом отстреливаясь. На их пути оказалось всего лишь четверо бойцов. Однако они достойно встретили «духов». Отступая, моджахеды совершенно неожиданно стали расстреливать находящихся в караване женщин и детей, чего ранее никогда не наблюдалось. «Не прост караван, ох не прост!» - Гнедич мысленно согласился с Максимовым. Стреляя по
беззащитным людям, «духи» стремились загнать их на тропу, чтобы затруднить преследование. Те моджахеды, которым удалось прорваться к горам, поднялись в полный рост и открыли по десантникам шквальный огонь. Такую дерзость и безрассудную храбрость Гнедич также видел впервые. Преследуемые «духи» исхитрились контратаковать его роту.
        Пока шел бой, спустились сумерки. В горах вообще темнеет быстро. Большая часть каравана была уничтожена. В роте же четверо ранены, был и один убитый - сержант второго года службы, до «дембеля» всего ничего осталось. На какое-то время стрельба стихла. Гнедич с двумя солдатами приблизился к арыку и, соблюдая все меры предосторожности, заглянул в него. И увидел сидящего на корточках моджахеда, пытавшегося перезарядить автомат. «Дух» тут же заметил силуэт над арыком. Швырнув автомат на землю, он с кошачьей ловкостью подпрыгнул, развернулся в воздухе и приземлился на край арыка, встав в боевую стойку. В следующую секунду с криком
«кий-я» он бросился на Гнедича. Валерий был неплохо подготовлен по рукопашному бою, имел разряд по боксу и в Рязанском десантном пару раз занимал призовые места. Однако сейчас Гнедич успел лишь уклониться и срезать «духа» очередью в упор. Затем перепрыгнул через арык и приказал солдатам двигаться дальше, дорога была каждая минута. Самого же Валерия неотступно преследовал вопрос - одержал бы он верх без автомата в рукопашной схватке с «духом»? Где-то впереди застрочили пулеметы. Определить их местонахождение было сложно, и Гнедич дал приказ отступить.
        К утру, как только рассеялись сумерки, подошло подкрепление. Несколько «вертушек», мотострелковая рота и отряд спецназа КГБ «Каскад». «Духи» были окончательно задавлены, некоторые взяты в плен.
        - Знаешь, кого у арыка завалили? - спросил один из бойцов спецназа КГБ у Гнедича, когда бой закончился.
        - Нет, - искренне ответил тот.
        - Это был мушавер, - ответил «каскадовец».
        - Кто? - переспросил стоявший рядом солдат-первогодок.
        - Инструктор, - пояснил за «каскадовца» Гнедич.
        - Не простой инструктор. Китаец. Мы за ним не первый год охотимся, - пояснил боец КГБ, - зверь редкостный. Интересно, кто его?
        - Я, - ответил Гнедич.
        - Ну ты лихой! - аж присвистнул «каскадовец». - Считай, звезду героя заслужил!
        Героя Гнедичу зажали, но Красной Звездой наградили. Помимо китайского мушавера в отряде были наемники из Африки, того же Китая и даже Японии. Отборные головорезы, чем и объяснялась их редкая боевая дерзость. Среди трофеев были обнаружены кинокамеры, пленки и средства для их проявления и печати, дорогие фотоаппараты. А также весьма интересный фотоальбом с образцами нашей военной техники, в основном самолетов и вертолетов. Вне всяких сомнений, наемники выполняли еще и разведывательно-шпионские задания. На следующий день из Москвы прибыли специалисты-переводчики с японского, а также африканских языков. Однако все лавры победителей достались афганским военным, которых в ущелье не было и в помине. О подвиге десантников советские газеты умолчали. Как говорится, «из высших соображений политической целесообразности».
        Затем после Афганистана грянули кровавые межнациональные конфликты, потом неясный двусмысленный псевдопутч 91-го, расстрел российского парламента в 93-м. Душа тогда еще молодого майора, затем подполковника Гнедича «новых веяний» не принимала. В памяти постоянно вставали убитые в Нагорном Карабахе, просто-таки растерзанные местными националистами трое детей и пожилая женщина, возможно, их бабушка. Помнил он и трупы безоружных москвичей в 93-м, когда их без счета грузили в труповозки матерящиеся ельцинские омоновцы. Потом Чечня, про которую тоже было что вспомнить. Слишком многое... Особенно деревню, разнесенную авиацией, все те же детские, разодранные в клочья трупы. А им - Гнедичу и его отряду - ту деревню предстояло зачищать. В другой же, не разнесенной, деревне Гнедич наткнулся на подземный схрон, в котором жили рабы. Русские, похищенные из приграничных с Чечней районов. Возвращаясь в столицу, он видел совсем иное. Какая-то вызывающе наглая роскошь, иные лица, глаза. В переходах - нищие, чуть поодаль - устрашающего вида группировки пацанов с бритыми головами. В дорогих магазинах и кафе часто
слышалась громкая чеченская речь. Ни о каком геноциде чеченского народа (о чем трубили западные СМИ) богатые представители диаспоры в Москве и слыхом не слыхивали. И трудились они, разумеется, не на заводе имени Лихачева. Центральные каналы телевидения изрыгали агрессивную, наступательную пошлость, смотреть можно было только кинофильмы советских времен, причем даже самые средние из них теперь казались шедеврами... Этот «мир», создаваемый поборниками «либеральных ценностей», Гнедичу хотелось взрывать. «Мир» проституток, педрил, вечно гогочущих морд, носатых, плешиво-кучерявеньких ерников, постоянно выпячивающих собственные сексуальные комплексы... «Мир» продажи и покупки всего и вся. «Мир», где нет любви, искусства, где царствует похоть и лицедейские кривляния. Такие «общества» существовали много-много веков назад и назывались Содом и Гоморра.
        Тогда-то и произошла встреча Валерия Гнедича с Куратором. Как-то дежурный офицер воинской части, где служил Гнедич, сообщил, что в клубе (который в тот день был закрыт) Валерия ждет некий высокий чин из штаба ВДВ. Он и в самом деле ждал Гнедича в пустом клубе и без лишних предисловий заговорил о деле:
        - Мы давно наблюдаем за вами, Валерий Арнольдович, и поэтому хотим предложить вам новую работу. Аналогичную вашей, но имеющую некоторую специфику. Кстати, вы меня не узнаете? - сняв солнцезащитные очки, спросил «высокий чин из штаба».
        Приглядевшись к седеющему, с аккуратной бородой «офицеру штаба», Гнедич узнал в нем того самого «каскадовца», специалиста по мушаверам-инструкторам. Гнедич улыбнулся, кивнул, затем протянул руку.
        - И что это за новая специфика? - поинтересовался он.
        - По большому счету, та же, что и всегда. Вы - командир разведывательно-диверсионного отряда. Бойцов подберете сами. Деятельность та же, но действовать придется против бандитских группировок, занимающихся наркобизнесом.
        На раздумья у Гнедича ушло не более десяти минут. А затем... Он лично набрал отряд, который вскоре начнет действовать практически на всей территории бывшего Советского Союза. Для полковника Гнедича и его подчиненных это была привычная работа. Разве что с поправкой на местные условия. Еще с Афганистана Валерий Арнольдович начал на практике постигать искусство специальных операций. Когда
21-летний гвардии лейтенант Гнедич прибыл в ДРА, командование уже обособило подразделения ВДВ от общевойсковых соединений сороковой армии и направило их деятельность в русло антипартизанской борьбы. Тогда перед спецназом ВДВ стояло несколько основных задач. Во-первых, обнаружение каналов переброски оружия и снаряжения с территорий Пакистана, Ирана, Китая. Уничтожение караванов. Сегодня считай то же самое - только отслеживать переброски оружия и снаряжения в ту же Чечню, Дагестан, Ингушетию приходилось уже со стороны бывших союзных республик. А то и с оружейных заводов и воинских частей на территории РФ. Вместо следственных действий отряд Гнедича поступал с предателями и террористами по законам военного времени. То есть уничтожал на месте.
        Во-вторых, организация засад против колонн врага и преследование его подразделений. Здесь опять же с поправкой на местную специфику. В начале 2001года отрядом Гнедича был уничтожен наркокараван, идущий из Средней Азии в глубь России. Караванщики маскировались под некую международную гуманитарную миссию. И опять же с ними поступили по законам военного времени.
        В-третьих, разведка и передача командованию информации о группировках моджахедов и их перемещениях - это было в ДРА. Теперь же Гнедич передавал информацию Куратору, а тот, в свою очередь, верным людям в ФСБ, МВД и Госнаркоконтроле. Самое смешное, что несколько уголовных дел удалось довести до суда и наркобароны получили приличные сроки. На сей раз по законам мирного времени.
        В-четвертых, ликвидация полевых командиров и их инструкторов. В ДРА Гнедичу удалось застрелить мушавера - инструктора из Китая. На территории РФ отряд Шварца-младшего ликвидировал инструктора по контактному карате, а заодно и всю его костоломную школу, ядро которой составляли беспредельщики-отморозки, в буквальном смысле терроризировавшие сразу несколько российских областей. Уничтожали банду прямо в спортзале, где отморозки отрабатывали боевые приемы на манекенах, одетых в милицейскю форму.
        В-пятых, перехват опасного оружия - ракет типа «Стингер». Ну это в Афганистане были «Стингеры». У северо-кавказских боевиков в основном ПЗРК[ПЗРК - переносной зенитно-ракетный комплекс.] «Стрела», как правило, отечественного производства. Благодаря Гнедичу и его ребятам многие летчики и авиапассажиры остались живы и ныне здравствуют.
        Как и в Афганистане, спецподразделения десантников действовали боевыми группами по восемь-девять человек. И в отличие от крупных армейских соединений с тяжелым вооружением операции, проведенные ими, почти всегда были успешными и результативными. Как в ДРА, так и в России. Поначалу в отряде Гнедича было ровно девять человек. Вместе с командиром. Каждая спецоперация тщательно подготавливалась. Тем не менее с конца 90-х Валерий Арнольдович начал терять людей. По-разному это было, но всегда в боевой обстановке. На войне, как на войне. Новых же бойцов подобрать было очень непросто. Из последнего набора один только Крафт, он же лейтенант Красов из артиллерийского полка. Судьба у молодого комвзвода сложилась довольно круто. По сей день он находится в федеральном розыске за умышленное двойное убийство. Лейтенант был направлен в подразделение, где
«держали власть» выходцы с Северного Кавказа, они же солдаты-срочники. Ни в грош не ставили офицеров, могли послать их по известному адресу, даже избить. Для срочников же некавказской национальности жизнь в воинской части и вовсе превратилась в ад. Тем не менее все офицеры, включая командира части, полковника, с этим почему-то смирились. Все, но не молодой лейтенант. Застав в карауле трех обкуренных наркотиками кавказцев, лейтенант Красов, будучи мастером спорта по вольной борьбе, скрутил всех троих, помял им физиономии, а затем отправил нарушителей дисциплины под арест. На выходе из воинской части лейтенанта ждали пятнадцать человек. У Красова оказался при себе пистолет, и он без долгих предисловий открыл огонь на поражение... Куратор вовремя узнал об этом факте и помог лейтенанту скрыться и замести следы. А затем пристроил его к Гнедичу.
        Прапорщик Вагин мог молчать целые сутки. Кроме того, порой он казался неоправданно жестоким. Первая жена Вагина, с которой расписался еще до призыва, его не дождалась. А вторая, когда Вагин уже прапорщиком был, сбежала от него с подполковником медслужбы. Вагина замыкало по-серьезному, один раз даже застрелиться пытался. Пробовал лечиться, даже с психологом заниматься начал. Только психологом оказалась пустая, недалекая молодая баба, которая выслушала Вагина, а потом казенным голосом попросила прапорщика нарисовать на бумаге некое несуществующее животное. В этот момент Вагина, только что открывшего ей свою истерзанную войнами и бывшими женами душу, и переклинило. Для начала он сообщил бабе-психологу, что она сама животное, а потом... Психолог, по счастью, жива осталась, уголовного дела заводить не стали...
        А от головных болей и «замыкания» Вагин вылечился, лишь попав в отряд Гнедича.
        На сегодняшний день их осталось всего четверо. Но отряд продолжал сражаться. Иного выбора не было.
        Дверь отворилась почти бесшумно, и в комнату вошел высокий, одетый в глухой, не по сезону плащ субъект в черной шапочке-полумаске. По обеим сторонам от него встали еще три незнакомца мощного телосложения.
        - Случилось несчастье, полковник, - заговорил не желавший быть узнанным субъект.
        Голос его был искажен и звучал, словно у монстра из триллера - видимо, с помощью специального, закрепленного во рту приспособления. В ответ Гнедич лишь молча кивнул и развел руками.
        - Наркомафия выследила вас, Гнедич, но мы успели спасти вам жизнь, - продолжил искаженным низким голосом незнакомец. - Но вот вашему руководителю - нет.
        - Что? - переспросил поднявшийся со своего места Гнедич.
        - Тот, с кем вы разговаривали час назад, погиб, - произнес незнакомец.
        Куратор погиб?! Каким образом?! Гнедич не знал, что ему делать дальше. Не знал даже, что говорить и о чем спрашивать этого безликого субъекта. Да и станет ли тот отвечать?
        - Не могу сообщить вам подробностей, - точно прочитав мысли Гнедича, произнес своим нечеловеческим голосом незнакомец. - Но вы можете попрощаться с ним.
        Войдя в соседнюю комнату, Гнедич и увидел тело Куратора, лежавшее на диване и полуприкрытое простыней. Никаких видимых ранений или повреждений Гнедич не заметил. Терять боевых товарищей полковнику приходилось не раз. Но сейчас он с трудом владел собой, стараясь ничем не выдать охватившего его отчаяния. Получалось, что Куратор погиб сразу же после его звонка?!
        Его мысли прервал монстрообразный голос:
        - Не задавайте вопросов, полковник. Ваша задача - предотвратить операцию
«Амнистия». Немедленно приступайте! Все остальные проблемы мы берем на себя.
        Может быть, это провокация?! Но не легче ли обезглавить отряд, убить командира, нежели отпускать его, вооруженного, давая полную свободу действий?! Все может быть, но раз тебя отпускают, причем с оружием в руках, надо действовать. Иного решения Гнедич для себя не видел.
        - Вот наш с вами основной противник!
        С этими словами незнакомца один из молодых людей протянул Гнедичу фотографию, с которой улыбался нынешний президент антинаркотического молодежного союза Иван Эмильевич Ширман.
        - Это российский наркофюрер. Насколько успешным будет его фюрерство, зависит от вас и ваших людей, полковник.

6
        Окончив просмотр видеозаписи, Ширман одобряюще щелкнул пальцами:
        - Какая фактура, какой текст! Прими мои поздравления, Игорек. Вполне профессионально сыграно, говорю тебе авторитетно, как человек, имеющий режиссерское образование.
        - Кое-что можем, Иван, - Казаков был польщен.
        - Какой сюжет, какая фабула! - не унимался Ширман. - Этот полковник думает, что охотится на меня, а на самом деле выполняет все мои желания... Все мои приказы! - изменившимся жестким тоном закончил Иван.
        - Ну это еще впереди, - заметил Казаков.
        - Да, - кивнул Ширман. - Света, где Шпазма?
        Секретарша Ирочка была сегодня выходная, поэтому ее замещала не менее длинноногая Светочка. Не прошло и трех минут, как в кабинете Ширмана появилась толстая, бесформенная фигура в дурацком колпаке. Иван Эмильевич имел желание расслабиться и повеселиться. Щелкнув пультом, он включил DVD-проигрыватель, и кабинет наполнился звуками песни Сергея Шнурова «Дикий мужчина».
        - Ну-ка покажи нам с Игорьком, как гималайский медведь занимается оральным сексом! - перекричав Шнура, скомандовал Шпазме Иван.
        Тело Шпазмы задергалось, ноги разъехались в разные стороны, отвисший зад заколыхался так, словно к нему поднесли оголенные электропровода. Изображать гималайского медведя было Шпазме не впервой. Не прошло и трех минут, как Иван Эмильевич по-детски захохотал и захлопал в ладоши. Игорь же позволил себе сдержанную улыбку и пару приличествующих ситуации хлопков.
        - Ручьев - твоя единственная зацепка... Точнее, теперь уже наша единственная зацепка. Найди его и поговори! - произнес Сократ Иванович после недолгой паузы.
        После фразы «наша единственная зацепка» Водорезов немного приободрился. Несмотря ни на что, Сократ Иванович готов был ему помочь. Не прошло и десяти минут как у Прохорова затренькал мобильник.
        - Вообще ничего? - удивленно произнес Сократ Иванович, выслушав сообщение. - Извини, Водорезов, подвел я тебя, - отключив телефон, повернулся Прохоров к Николаю, - у моих ребят никаких данных на Ручьева. Вообще! Даже мобильник на него не зарегистрирован. Считай, живет человек, а на самом деле его вроде и нет.
        Генерал Прохоров был заметно расстроен. Ведь Николай надеялся на него, ну не как на бога, конечно же, но как на его первого зама по оперработе.
        - Николай, я тебе помогу, обещаю. В случае чего найду хороших адвокатов, прессу подключу...
        Вон куда клонит отставной генерал. Уже об адвокатах речь повел.
        - Надо найти Ручьева, - твердо произнес Прохоров, - у вас ведь наверняка есть общие знакомые, сослуживцы...

«Охотовед Юра», - про себя подумал Николай, продолжая, однако, молчать.
        - Не дам я Казакову тебя схарчить, Коля, - положив руку на плечо Водорезову, твердо пообещал генерал Прохоров.
        Пустые фразы и обещания были не в характере Сократа Ивановича.
        Водорезов взглянул на него, чуть понизив голос проговорил:
        - Я говорил вам про женщину, массажистку... Фамилии не знаю, зовут Алла Григорьевна, место работы я вам скажу точно. Она в этой истории вообще ни при чем. Вы сможете обеспечить ее безопасность?
        - Прямо сейчас этим займусь, - кивнув на мобильник, ответил Сократ Иванович.
        - Тогда я смогу найти Ручьева, - уверенно сказал Водорезов.
        Мимо них вновь прошли две эффектные крутобедрые блондинки. Николай всем сердцем и душой был солидарен с фразой, сказанной Прохоровым в начале разговора, но обстоятельства требовали иных действий.
        Водорезов стоял в тамбуре электрички, которая вела его к Юре, и смотрел в окно. Параллельно железной дороге тянулось шоссе, на которое задумчиво смотрел Николай. Странно. Их обоих - и Водорезова и Ручьева - должны были искать и ФСБ, и милиция. Тем более после похищения полковника Гнедича. А на дорогах ни одного омоновского поста. Может быть, Петра уже нашли? А может... Может, не так уж и сильно ищут? Об этом он как-то раньше не подумал. Что он знал о Петре Ручьеве? Хороший парень, грамотный офицер. Не более.
        Сойдя с электрички, Водорезов добирался до Юриного жилища лесом, в очередной раз отметив, что слежки за ним не ведется. Не доходя десятка метров, Николай затаился в кустах, решил сначала понаблюдать за домом и его жителями. Женщины не было видно, а сам Юра, непривычно угрюмый, строгал на свежем воздухе какие-то рейки. Водорезов не торопился появляться из своего укрытия, вполне возможно, что в доме охотоведа засада. Вокруг дома заметно натоптано, но занавески не задернуты, две комнаты как на ладони. Рядом с сараем ходит непривязанная кавказская овчарка. Если б поблизости были чужие, такого зверя непременно бы привязали! Нет, засады у охотоведа не было.
        - Где женщина, Юра? - Водорезов вырос перед охотоведом точно из-под земли и после короткого приветствия перешел к делу:
        - Увезли, - взяв собаку за ошейник, хмуро произнес бывший сослуживец.
        - Кто?
        - Да тут... целая процессия из Москвы прикатила. ФСБ, Генпрокуратура. Вычислили вас, Коля... Ну что с ними, воевать, что ли? - произнес Юра, нагибаясь, чтобы привязать пса.

«Позавчера ты готов был и повоевать», - мысленно поддел бывшего сослуживца Водорезов.
        - Среди них Казаков был?
        - Нет, - покачал головой Юра, - следователь руководил из Генеральной... Все четко, документы, то-се. Ты уж извини...
        - Обо мне разговор был?
        - Поверишь - нет! Следователь только меня допрашивать начал, как ему откуда-то позвонили, он аж в лице изменился. Потом рукой махнул и ни одного вопроса не задал.
        Водорезов молча покивал головой. Сам же бросил взгляд в сторону одного из окон. В нем, как показалось Николаю, будто кто-то слегка задернул занавеску. Совсем чуть-чуть, точно ветром колыхнуло. Только ветерка никакого и в помине не было. Юра же как ни в чем не бывало продолжал строгать рейку увесистым охотничьим ножом. Николай сделал полшага назад и тут же стегающим молниеносным ударом выбил у него нож, сам же упал на колени так, что массивная фигура охотоведа закрыла бы его как щит в том случае, если бы из-за занавески кто-либо открыл огонь. Только что привязанная собака басовито гавкнула, натянула поводок, но достать до обидчика хозяина не смогла.
        - Извини, Юра! - выхватив собственный «трофейный» пистолет, произнес Водорезов. - Лишних движений делать не нужно! - Ствол водорезовского пистолета смотрел точнехонько в широкую Юрину грудь. - Кто у тебя там за занавеской прячется? Не Петр ли Ручьев часом?
        Как говорит народная десантная мудрость - «Залез в кузов - называйся груздем».
        Ошарашенный Юра ничего не ответил. Ответ пришел с той стороны, откуда Водорезов не ждал. Почти у самых его ног взметнулся фонтанчик земли, кто-то дважды выстрелил из бесшумного оружия. Николай перекатом ушел в сторону, но тут на него навалился Юра. Охотовед, подмяв бывшего командира под себя, начал умело выкручивать руку с пистолетом. Водорезов поддался, дал себя обезоружить, но при этом сумел высвободить вторую руку и исхитрился ткнуть Юру фалангой среднего пальца под ухо. На некоторое время охотовед потерял сознание. Николай сбросил с себя тяжелое тело, хотел было поднять с земли свой пистолет, но в этот момент в него врезался кто-то стремительный и быстрый, как вихрь. Водорезов получил удар в плечо и, не удержав равновесие, вновь оказался на земле.
        - Не двигайся, Коля! - перед подполковником стоял гвардии майор Ручьев собственной персоной.
        В его руках был ствол с глушителем, который фиксировал каждое движение Водорезова.
        - На сей раз ты уж меня извини, - произнес Петр, быстрым секундным движением подобрав оружие Николая.
        Как гласит еще одна десантная народная мудрость: «Чем дальше в лес, тем злее партизаны!»
        - Часто мы встречаться с тобой стали, подполковник, - проговорил Петр, держа в боевом положении оба пистолета, - и все время по неприятным поводам. Не находишь?
        - Нахожу, - кивнул головой Николай.
        В это самое время следователь-«важняк» Генеральной прокуратуры сидел в своем кабинете, положив под язык успокоительную таблетку. Дела шли неважно. Труп убитого в отделении налетчика никто не опознал. Никаких документов при нем не имелось. Точно пришел наемный убийца из ниоткуда, в никуда и ушел. Выехав по адресу, где возможно могли скрываться Водорезов или Ручьев, не обнаружили там ни того, ни другого. Хотели было оставить засаду, но команда не делать этого пришла с самого верха. И была горячо поддержана смежником Казаковым, еще вчера обещавшим содействие и помощь. Гриша лежал в реанимации, и дела его были неважнецкими. А сейчас перед следователем сидела весьма недовольная своим задержанием дамочка-массажистка, подруга разыскиваемого Водорезова.
        - Что вы молчите? - нарушила затянувшуюся тишину Алла. - Спросите хоть что-нибудь.
        - А чего мне вас расспрашивать? - глядя за окно, мимо Аллы, отозвался следователь. - Где Водорезов, вы не говорите, возможно, и правда не знаете... Ну а такую фамилию Гнедич слышали когда-нибудь?
        - Нет, - чуть подумав, пожала изящными плечиками Алла. - Долго еще мне придется здесь находиться?
        - Да нет... Вы свободны! На сегодня, - поднявшись со своего места, произнес следователь. - Если нужно, вызовем повесткой. Из города вам лучше пока никуда не уезжать, будут угрожать - немедленно звоните...
        - А что этот Николай... Водорезов, он в самом деле преступник? - уже направляясь к двери, спросила Алла.
        - Да как сказать... - скучным голосом отозвался следователь. - Ничего вам сказать не могу... Всего доброго, Алла Григорьевна!
        Будут угрожать - звоните! По дороге к себе на работу Алла несколько раз мысленно язвительно обыгрывала эту фразу. Лучше бы сказал: когда убьют - обращайтесь! В самом деле влипла массажистка Аллочка по самые уши. Да, да - по самые розовые, изящные ушки с серьгами, сделанными на заказ под изумруд. И не с кем посоветоваться, заступничек куда-то исчез, точно провалился сквозь землю. Некому было защитить ее, Аллу, когда под самое утро, под самый сладкий сон к ней в комнату ворвались четверо мужиков в масках и с автоматами под руководством этого замшелого дядьки, оказавшегося следователем. Ни извинений, никакой элементарной вежливости. Обыскали, причем больше лапали, чем что-либо пытались найти. И когда она одевалась, так и пялились на ее ноги и то, чем ноги заканчиваются. Следователь, впрочем, отвернулся. И на том спасибо... Алла перебирала в уме всех своих знакомых, к которым она могла бы обратиться за помощью или хотя бы ценным советом. Но ни одного милиционера или хотя бы помощника прокурора даже в дальних приятелях у нее не было. И тут Алла вспомнила, что в числе ее многочисленных клиентов по
массажному кабинету есть молодая женщина, которая вроде бы работает в милиции. Причем не каким-нибудь сержантом в переходе метро, а на самой Петровке
38. Звали женщину Люба, по отчеству, кажется, Любовь Николаевна. Они обе друг другу симпатизировали и даже успели немного подружиться, что у женщин случается не так уж и часто. Милиционерша производила вполне благоприятное впечатление, располагала к себе... Кстати, сеанс массажа должен состояться завтра. Что, если сейчас позвонить этой Любе и сказать, что сеанс переносится сегодня на вечер. Если, конечно же, та не будет возражать.
        Ближе к двенадцати дня следователь из прокуратуры возвращался с работы домой на метро. Ночь он провел бессонную, но спать тем не менее почему-то не хотелось. Купив две газеты, «Московские новости» и «Комсомольскую правду», он занял место в полупустом вагоне и углубился в чтение. В статье, которую он читал, прокуратуру, как говорится, чесали и в хвост, и в гриву. «Важняк» тяжко вздыхал, но пару раз не без удовлетворения отметил, что в статье имелись и справедливые замечания.
        - Разрешите присесть с вами рядом? - справа послышался вежливый мужской голос.
        Следователь поднял глаза и увидел перед собой трех крепких молодых мужчин.
        - Что хотите, ребята? - спросил следователь, отметив, что табельное оружие, как всегда, оставил в сейфе.
        - У нас к вам короткий разговор, - ответил тот, что задал вопрос. - Сейчас вагон остановится, и мы поговорим.
        Парень бросил взгляд на часы, и через какие-то пару секунд состав действительно остановился посреди тоннеля. Так иногда бывало и раньше, но сейчас к этой остановке явно был причастен этот вежливый юноша. Следователь посмотрел по сторонам. Вагон был практически пуст, лишь в противоположных концах его сидело по паре таких же крепких, молодых, хорошо одетых ребят с неприметными скучающими лицами.
        - Надо вам это? - спросил вежливый парень, кивнув на полупустой вагон.
        - Что «это»? - уточнил следователь.
        - Чтобы вагоны останавливались... взрывались, горели, - после паузы тем же вежливым тоном продолжил незнакомец. - Всякое ведь в этом мире случается... Я позабыл - у вас двое или трое внуков? Стойте, вспомнил: двое и третьим ваша дочь беременна, на седьмом, дай бог памяти, месяце.
        - Бога не трогайте, - только и произнес следователь.
        - Ну вот вы все и поняли! - улыбнулся собеседник. - Заканчивайте с «делом карателей», и вообще в вашем возрасте пора на пенсию. Ну все! - Взглянув на часы, незнакомец перестал улыбаться. - Поезд отправляется!
        В то же самое мгновение состав тронулся дальше...

«А ведь действительно, надо мне „ЭТО“?» - уже выйдя из метро и направляясь домой, думал пожилой следователь. Сейчас он вспоминал, сколько дел не было доведено до суда, а сколько опаснейших преступников было освобождено в зале суда якобы «за недоказанностью» их преступлений. Так ради чего сейчас ломать себе шею?! Нет, лучше на природу, к внукам и дочке Ангелине... К старым друзьям, с которыми можно выпить дорогого коньяка и поднять первый тост следующего содержания:
        - За нас с вами и за хрен с ними!

7
        - Я ничего не понимаю, - выслушав Водорезова, откровенно произнес Петр.
        - Я по большому счету тоже, - кивнул Николай. - Будто играют с нами со всеми, Ручьев, точно кошка с мышкой. И придушить могут, но не торопятся.
        - Не согласен... - покачал головой Петр, но далее развивать свою мысль не стал.
        - Петр, вы в самом деле этот самый «отряд карателей»? - в открытую спросил Водорезов.
        - Есть вопросы, дорогой Коля, ответы на которые могут слишком дорого стоить, - снова покачал головой Ручьев.
        - Ответ я знаю. А пугать... Петр, ты ведь не первый день меня знаешь.
        Со стороны зрелище, конечно, было интересное. Связанный по рукам и ногам подполковник Водорезов сидел на пеньке рядом с дровяной поленницей. А над ним возвышались вооруженный водорезовским пистолетом Петр Ручьев и угрюмый Юра, сжимавший карабин. Оба они только что выслушали все, что рассказал им Николай. А тот, в свою очередь, сообщил все без утайки.
        - Вот смотри, Юра, - повернулся к охотоведу Водорезов. - Ты же сам говоришь, что поначалу избу твою чуть ли не штурмом взяли. Женщину сразу же допрашивать начали. Обыск опять же... А потом - раз! Всего один звонок прокурорскому, и тот сразу же сворачивает мероприятие. А не свернули бы, наверное, и тебя, Петр, повязали.
        - Вряд ли, - не слишком уверенно отозвался Петр, - я в лес успел уйти... А потом мне Юра знак подал, что все ушли и засады нет.
        - Ну вот, господа хорошие. Неужели сами не видите? За нами идут след в след! Держат под контролем, но ни брать, ни ликвидировать не торопятся. Это же видно!
        - Ну взять нас... проблематично, знаешь ли, - опять же без былой уверенности в голосе парировал Ручьев.
        В ответ Николай лишь усмехнулся. На всякого спеца найдутся другие десять спецов. Или двадцать... Впрочем, Петр сам все это прекрасно понимал, поэтому беседа вновь зашла в тупик.
        - Дернул же черт командира на этом концерте выступить! - нарушил паузу Петр. - Сам ведь говорил - лишний раз лучше не светиться! Где же он сейчас?
        Ответ пришел неожиданно и буквально через несколько секунд. В одном из карманов ручьевской куртки заголосил мобильник. Достав его, Петр заметно изменился в лице. Выслушал, ответил дежурное «Так точно!» и вновь повернулся к Николаю:
        - Много знаешь ты, Водорезов. Знаешь, что «зондеркоманда» - это мы. Чего уж теперь скрывать. Юра в акциях не участвует, но помогает, чем может. Вот сейчас убить тебя... Я вступил в отряд, чтобы уничтожать врагов. А ты... ты...
        - А ты представь, что я Черный Салих. Тебе легче будет!
        Некоторое время Петр молчал. Юра тоже. Однако оружия оба не опускали. Возможно, и в самом деле пытались представить, что перед ними враг не меньший, чем кровавый Салих-Гинеколог. Фантазия им обоим явно отказывала.
        - Я знаю даже больше, чем ты думаешь, Петр, - продолжил Николай, - знаю, кто тебе сейчас позвонил. Это ведь полковник Гнедич. Валерий Арнольдович. Вы должны были выполнить некое ответственное задание. Но в последний момент ваш командир был арестован. Теперь он на свободе, задание вы отправляетесь выполнять немедленно. Я случайный лишний свидетель... Тебе придется убить меня, Петр.
        Водорезов сейчас сильно рисковал, но, видя замешательство Ручьева, пытался сыграть именно на этом. Он вспомнил слова генерала Прохорова про «кодекс чести» ликвидаторов - никогда не стрелять в своих.
        - А ведь Гнедич хотел тебя в отряд взять. Только ему плохую рекомендацию о тебе дали, - покачал головой Петр. - Сказали, что ты чистоплюй. Снайпера чеченского, дескать, поймал и отпустил. А нам такие...
        - Правильно, я не каратель, - кивнул Водорезов. - А снайпер тот был четырнадцатилетним парнишкой, который трясся от ужаса, столкнувшись с моей разведгруппой. И, между прочим, дал нам ценные, правдивые сведения. А ты, Ручьев, выходит, только убивать и научился?
        - Эх, знал бы ты, Коля... - начал было Петр, но тут же осекся, взглянув на часы. - Время, черт его дери!
        Водорезов связанными руками утер пот со лба.
        - Отпустить его надо, - неожиданно подал голос охотовед. - Прав он. Твою группу, Петр, кто-то надежно прикрывает. Иначе командир с тобой на связь не вышел бы.
        - Согласен, - уверенно кивнул Ручьев.
        - А вот его явно хотят ликвидировать! Помнишь, что он про стрельбу в отделении говорил?
        - Как случайного, но много знающего свидетеля, - вновь согласился Петр.
        - Так пусть идет на все четыре стороны, - подвел итог Юра. - Он в одну, ты, Петр, в другую. Кто выживет, тот за остальных свечки и поставит.
        - Отпустишь его спустя час после того, как уеду! - принял окончательное решение Петр и ободряюще подмигнул Водорезову. - Ты уж извини, подполковник...
        Вечером того же дня Алла Григорьевна возвращалась с работы на редкость в испорченном настроении. До женщины-милиционера Любы она не дозвонилась, поэтому разговор мог состояться лишь завтра. Никто более Аллу не беспокоил, не тревожил. До дверей квартиры тоже никто не провожал. Придя домой, Алла немного передохнула, затем достала из буфета бутылку пятизвездочного сорокадвухградусного коньяка и налила себе рюмку. Хотелось расслабиться, хоть на какое-то время все позабыть или взглянуть на происшедшие с ней события более снисходительно, без нервов и переживаний. После пары глотков Алла почувствовала некоторое облегчение. Развернула вечерний номер газеты «Наша столица». И на первой же странице увидела следующее. Огромные красные буквы - «Внимание! Разыскивается опасный преступник! Всем, кто знает о его местонахождении, немедленно сообщить по следующим телефонам. .» С фотографии же на Аллу смотрел никакой не опасный преступник, а не кто иной, как ее новый знакомый и заступник Николай. Благодаря которому теперь приходилось расслабляться крепкими напитками. Алла встряхнула головой, отложила газету в
сторону и тут же до дна осушила рюмку. Затем вновь взяла бутылку и налила себе еще в буквальном смысле шесть капель. Но не успела она их выпить, как за спиной послышался очень знакомый голос:
        - Алла Григорьевна, не пугайтесь! Я вошел без стука, так что извините.
        Обернувшись, она увидела человека с фотографии в вечерней газете. Того самого опасного преступника, которого надо было немедленно задержать!
        - Слежки за вашей квартирой нет, - произнес Николай, положив на столик рядом с рюмкой запасные ключи от Аллиной квартиры. - Извините, в прошлый раз прихватил. Можно сказать, машинально... Коньяк любите?
        - С вами и самогон полюбишь! - только и произнесла Алла.
        - Между прочим, очень даже не вредный напиток, - пожал плечами Николай, - если в меру.
        - Вы меня пришли защищать или убивать? - Слегка захмелевшая женщина решила разговаривать в открытую.
        Она напрочь забыла, что с прошлого раза они уже были на «ты».
        - Не понял, - произнес в ответ Водорезов.
        - Читайте! - Алла протянула ему газету.
        Возможно, будь она трезвой, Алла не решилась бы действовать столь провокационно. Но уж очень ей хотелось поскорее расставить все точки над «i».
        - Вот оно как, - быстро просмотрев глазами объявление о розыске, проговорил Николай. - Знаете, Алла, когда разыскивают опасных преступников, тем более вооруженных, - Водорезов кивнул на собственный пистолет за поясом (Юра таки смилостивился, вернул его), - обычно на всех вокзалах и в метро выставлены усиленные вооруженные наряды милиции. А их, знаете ли, нету... Стало быть, меня хотят найти, а вот задерживать не торопятся. Понимаете?
        - Не совсем, - берясь за рюмку, ответила Алла.
        - Я пока что тоже. А вот пить вам сегодня больше не надо.
        Добавлять, что он терпеть не может пьяных (а также курящих) женщин, Водорезов не решился. Это было бы не очень вежливо, все-таки в этой квартире он был гостем. Ко всему прочему, Николай тоже запамятовал, что они еще в прошлый раз перешли на
«ты».
        Водорезов не ошибался! Наблюдатели Казакова в самом деле потеряли его из вида, как только он вышел от Сократа Ивановича и спустился в метро. Теперь нужно было во что бы то ни стало определить его местонахождение. Для этого Казаков и дал срочное объявление в вечерних газетах и новостях. Задерживать же Водорезова фээсбэшник не торопился.
        Петр Ручьев успел на авиарейс, летящий в Солнцедарск. Сейчас они вместе с Гнедичем (он же Шварц-младший) спускались по трапу Солнцедарского аэропорта. Внизу их уже встречал сдержанно-радостный Крафт.
        - Вагин с машиной ждет, - кивнув за взлетное поле, пояснил Крафт.
        Уже в дороге, сидя на заднем сиденье рядом с командиром, Крафт поинтересовался:
        - У вас в Москве какая-то заминка вышла? Не позвонили в оговоренное время?
        - Закрой рот, молодой, - ответил за командира Петр. - Все у нас в порядке. Никаких отклонений от заданного курса. Ясно?
        - Так точно, - отозвался лейтенант Красов.
        Джип-внедорожник, которым управлял Вагин, тем временем поравнялся с железнодорожным полотном и остановился.
        - Через пятнадцать минут московский поезд будет проходить здесь на малом ходу! - кивнув на часы, произнес Гнедич. - Теперь, Вагин, полный ход! Встретимся на тридцать втором километре!
        По земле стелился белесый туман. Неудивительно, что в это утреннее время поезда на этом участке дороги сбавляли ход.
        - Чего Вагина в водители определили? - спросил вопреки субординации Петр, когда внедорожник скрылся из виду.
        - Чтобы госпоже Семенцовой башку не открутил раньше времени, - произнес Гнедич и тут же усмехнулся. - Шутка! Крафту пора работать по-взрослому! Сегодня ты, Михаил, у нас номер один!
        - Так точно, - повторил Крафт.
        Между тем из тумана послышался шум приближающегося поезда.
        Крафт, Гнедич и Петр, переодетые в форму путейских рабочих, бежали почти что вровень с тихо идущим поездом.
        - Эй, командир! До тридцать второго кэмэ подбрось! - окликнули они высунувшегося из кабины локомотива помощника машиниста.
        Тот, переглянувшись с помощником, кивнул:
        - Прыгайте.

«Путейцы» не заставили себя ждать.
        - Четвертый вагон, - шепнул Крафту Петр.
        Тот ответил понимающим кивком головы. В отличие от Гнедича и Петра полномочный представитель Ширмана, госпожа Семенцова, отправилась в Солнцедарск поездом, причем помимо ее купе «фирмой» были выкуплены билеты на весь четвертый вагон. Вместе с Семенцовой ехала охрана, и не два человека, как предполагалось вначале, а целых пять.
        Поправив на голове форменный железнодорожный берет, Крафт нажал на дверную ручку и шагнул в коридор четвертого вагона. В ту же минуту перед ним возникла высокая плотная фигура.
        - Вы куда? - спросил охранник.
        - Да так... - передернул плечами Крафт, изображая недалекого, нагловатого парня. - А чего, нельзя, что ли?
        - Вагон-ресторан закрыт, - произнес охранник, загораживая собой узкий вагонный проход.
        Между тем из дверей одного из купе показался еще один. Что-либо сказать в ответ Крафт не успел. Послышался хлопок, и охранник с дыркой во лбу стал заваливаться на ковровую коридорную дорожку. Это Петр сразил его из-за крафтовской спины. Сам Крафт выхватил собственный пистолет и бесшумным хлопком уложил поперек коридора очередного телохранителя, высунувшегося из купе. «Этих „власовцев“ валить без всякой пощады и жалости!» - вспомнил Крафт слова командира. Бывшие офицеры, перешедшие в охрану к наркомафии, вызывали особую ненависть. Предатели всегда хуже явных врагов...
        Петр одним прыжком оказался около купе, из которого вывалился убитый лейтенантом охранник, и выстрелил внутрь. По короткому вскрику из купе было понятно, что Петр не промахнулся. Сам Крафт уложил четвертого охранника, имевшего неосторожность высунуться в коридор. Затем толкнул дверь пятого купе, где и должна была находиться госпожа Семенцова. Следующим хлопком-выстрелом Петр ликвидировал молодую охранницу, вскочившую им навстречу с пистолетом в руках.
        - Тихо, мадам! - Влетев в купе, Петр зажал рот другой пассажирке, одетой в ночную рубашку.
        В этой худощавой даме средних лет Крафт тут же узнал Татьяну Семенцову. Потом перевел взгляд на убитую женщину-телохранителя. Она была совсем молодой, с прекрасной, тренированной фигурой и яркими, коротко стриженными каштановыми волосами. Наверняка совсем недавно служила в ФСБ, милиции или даже родных для Крафта армейских структурах. Если бы Петр замешкался, она бы вполне успела застрелить их обоих. Особенно, если бы у Крафта дрогнула рука.
        - В себя приди, сопляк! - Чувствительный удар под ребра привел лейтенанта в чувство и вернул с небес на грешную землю. Точнее, в не менее грешный четвертый вагон. Петр тем временем окончательно вырубил госпожу Семенцову, сделав ей специальный укол, на полчаса гарантирующий полную отключку. Сам Петр подхватил пуленепробиваемый кейс, стоявший в купе, Крафту кивнул на бесчувственное тело.
        - Поднимай и двигай вперед, я прикрою с тыла!
        С кейсом в руках и пистолетом с взведенным курком Петр двинулся вслед за Крафтом, который тащил безвольное тело худой, рано состарившейся женщины.

8
        - Ну вот и тридцать второй, - произнес машинист, не слишком вежливо оборвав травившего анекдоты Гнедича. - Где твои-то?
        - Пошли по нужде и застряли, - отозвался Гнедич. - А вот и они! - произнес он, увидев вернувшегося со стороны туалетов Петра.
        - Притормозить или так спрыгнете? - спросил машинист.
        - Притормози, - кивнул Гнедич. - Все равно на черепашьем ходу идете.
        Машинист и в самом деле притормозил. Чуть ли не на целую минуту. Его помощник выглянул в окно, но увидел лишь три фигуры, исчезающие в утреннем тумане. Заметил он и то, как двое тащили что-то массивное, похожее на большой длинный мешок. Может, стянули чего?! Но в их локомотиве воровать-то нечего?! Впрочем, может, в тумане и показалось.
        Вагин гнал машину на максимальном ходу. То есть выше ста километров в час. Благо утреннее шоссе было безлюдным.
        - Пока поезд наберет скорость, доедет до конечной станции, пока кто-нибудь войдет в купе... У нас почти три часа, - кивнув на циферблат, проговорил Гнедич. - За это время мы должны успеть разговорить эту мадам. - Командир кивнул на упакованную в непромокаемый мешок Семенцову.
        - А если, обнаружив трупы и пропажу Семенцовой, наркомафия свернет «Амнистию»? - спросил Петр.
        - Не свернет! Операция слишком крупная, обратного хода нет! А вот изменить они попытаются многое и впопыхах наломают дров. Этим мы и воспользуемся! Но только после того, как узнаем, к кому и зачем ехала эта госпожа!
        Некоторое время ехали молча. Тишину нарушил Петр, увесисто хлопнув притихшего и заметно побледневшего Крафта по плечу.
        - Слушай, пацан, перестань мандраж гонять, - с оттенком неодобрения произнес Ручьев почти в самое ухо Крафта. - Я тоже не знал, что в ее личной охране баба. Упущение, можно сказать... Но если бы и знал, тогда что? У «власовцев» и полицаев тоже бабы были. Вешаться из-за этого, что ли?!
        - Ладно, считай, проехали, - изобразил подобие улыбки лейтенант. - Не будем об этом больше.
        - Правильно, - кивнул Петр.
        - Все, приехали! - Вагин затормозил рядом с одноэтажной постройкой, обнесенной ветхим забором.
        - Позавчера сняли у местного забулдыги, - пояснил командиру Крафт, - сказали, что на рыбалку вчетвером приедем.
        - Хорошее место, - одобрил Гнедич, он же Шварц-младший.
        Бесчувственную госпожу Семенцову отнесли в крайнюю комнату, самую темную, с маленьким зашторенным окном. Минут через восемь она уже должна будет самостоятельно прийти в себя, и Гнедич решил этого процесса не убыстрять. Он присел за не слишком чистый стол, стоявший у окна, достал купленную еще в аэропорте бутылку минеральной воды, сделал несколько глотков. Уфф, вот сейчас на несколько минут можно расслабиться... Обычно в такие минуты Гнедич представлял себе, как будто он, уже отставной немолодой полковник, рассказывает кому-нибудь историю своей жизни. И каждый раз слушатели были разные. То повзрослевшие дети и внуки, то молодой безымянный лейтенант, пришедший служить в спецразведку ВДВ, то какой-нибудь известный писатель или журналист. Сейчас ему представлялась беседа с одной известной журналисткой, которая частенько ездила по Чечне, зачастую по-дурацки совалась под пули, а потом писала хлесткие, ядовитые, однако по большей части справедливые статьи. Она никогда попусту не задевала солдат, младший и средний комсостав, но всегда беспощадно проезжалась по высшему генералитету. Журналистку эту Гнедич
пару раз видел воочию и часто по телевизору. Это была симпатичная блондинка, говорливая и наглая. И при этом, как ни странно, эта самая наглость придавала ей какое-то особое обаяние. Звали ее Лариса. Там, в Чечне, Гнедич никак не мог рассказать ей обо всем откровенно. Те тайны, которые он знал, более слышать не должен был никто, даже симпатичные журналистки. Однако время имеет свойство проходить, тайны устаревают, за сроком давности исчезает секретность. И вот тогда полковнику Гнедичу будет что рассказать.
        - Почему вы воевали на стороне сербов? - спрашивала у Гнедича Лариса, выслушав историю его «балканской спецкомандировки».
        - На стороне сербов нет наркомафии.
        - И только?
        - Да.
        - Албанцы могли бы заплатить куда больше сербов. Профессионал вашего уровня стоит именно таких денег... Что вы думаете по этому поводу?
        - Ничего.
        - После Балкан вы продолжили командовать «карателями»?
        - Да.
        - А зачем вам столь зловещий знак? Вы симпатизировали нацистской Германии?
        При этом вопросе в карих, выразительных глазах Ларисы появлялся охотничий азарт.
        - Нет, нацистам ни я, ни мои ребята никогда не симпатизировали. А знак... Знак для устрашения. Ну и... в очередной раз запутываем след. Пусть считают, что убийства совершает некая нацистская организация.
        - А вы не нацист?
        - Какой же я нацист?! Сам я наполовину поляк, в отряде у меня были украинцы, армяне, черкесы... Был я дружен с одним ингушем-военврачом... Дурацкий разговор какой-то! Нашей стране объявлена нарковойна! А на войне, господа хорошие, как на войне!
        - Откуда у вас это странное прозвище - Шварц-младший?
        - Еще в роте прозвали, видимо, от отчества. Ну и по габаритам.
        - Эдакий Шварценеггер сантиметров на пятнадцать пониже и килограммчиков на тридцать полегче?
        При этом вопросе Лариса должна была кокетливо улыбнуться. И отставной полковник Гнедич, разумеется, тоже улыбнется в ответ:
        - Это прозвище мне самому не очень нравится.
        - А убивать людей... вам нравится? - после паузы, перестав улыбаться, спросит Лариса.
        После этого вопроса Гнедич на некоторое время задумается, а потом уверенно произнесет:
        - Нет.
        - Итак, операция «Амнистия». Многоходовая, судя по всему, долгосрочная акция, - заговорит журналистка о дне сегодняшнем...
        Полковнику Гнедичу останется лишь пожать плечами. Точнее, в будущем он должен будет знать об этой «Амнистии» все.
        Воображаемую беседу с блондинкой-журналисткой прервал Петр:
        - Командир, она пришла в себя. Начинать?
        - Разумеется!
        Мысленно попрощавшись со своим биографом - воображаемой Ларисой, - Гнедич последовал за Петром в комнату, отведенную для допроса.
        - У меня нет времени! Будешь давить лыбу, тобой займется вот этот товарищ!
        С этими словами Шварц-младший кивнул на Вагина, который выразительно вертел в своих ручищах толстую деревянную дубинку, отшлифованную и заостренную с одного конца.
        - Он посадит тебя на кол, - пояснил Шварц-младший назначение заостренной дубинки.
        Мадам Семенцова в ответ лишь фыркнула. Не то усмехнулась, не то презрение выразила... Похоже, просто не верила в подобный исход событий. Она вообще оказалась на редкость уверенной в себе. Видимо, считала, что, имея таких покровителей, ей вообще нечего бояться.
        - Слушайте, ребята, - заговорила наконец окончательно пришедшая в себя Татьяна Борисовна, - если в течение ближайшего времени я не дам о себе знать, то здесь все окрестности перероют. И на колу окажутся ваши задницы!
        Да, наглости и тупой самоуверенности этой морщинистой твари не занимать. Валерий Арнольдович с трудом сдерживался, чтобы одним ударом не сбить с этой крысы спесь. Что он и его бойцы знали о Семенцовой? Что данная госпожа опекает некий закрытый детский приют и что к детишкам тем помимо народных артистов и певцов периодически наведываются дяденьки с определенными сексуальными пристрастиями. Не просто так, конечно же, не без подарков. Детям - конфеты и мороженое, Татьяне Борисовне - крупную сумму в конвертике...
        - Почему ты никогда не моешь голову? - неожиданно спросил Шварц-младший все тем же негромким, но властным голосом.
        - Вам-то что? - злобно окрысилась Семенцова.
        - Потому что ты быдло, - сам ответил на собственный вопрос командир, - грязное, вонючее быдло. И других хочешь сделать такими.
        - Я о брошенных детях забочусь! - визгливо заспорила Семенцова. - Я...
        - Лучше бы они оставались в государственных детдомах, чем в твоих золоченых клетках-конюшнях, - перебил ее Шварц-младший, - из детских домов выход есть, а от тебя... только на кладбище.
        После этих слов командир переглянулся с Вагиным, который продолжал вертеть в руках кол на манер нунчаков.
        - Пошел ты... - проговорила Семенцова, нервно дернув всем своим тощим, морщинистым не по годам личиком.
        Спесь можно сбить и без помощи кулаков. Нашел-таки командир болевую точку, сработало! Теперь Семенцова выглядела жалкой, запуганной, трусливо огрызающейся.
        - Повторяю вопросы! С кем ты должна была встретиться в Солнцедарске? Где? Какова общая цель визита?
        - Закупка крупной партии наркотиков, производимых на местном наркозаводе, и доставка их в соседнюю область с целью продажи... Да пошли вы все на х..! - неожиданно сорвалась на истеричный визг так хорошо начавшая свою речь Татьяна Борисовна.
        Оборвала этот визг лишь хлесткая оплеуха, которую отвесил Семенцовой Вагин. Почти одновременно он крутанул перед носом женщины кол-нунчак как напоминание о том, где этот кол может оказаться.
        - Значит вы, Татьяна Борисовна, и ваш нынешний шеф господин Ширман открываете в соседней области филиал? - внес уточнение Гнедич.
        - Да, - тряхнула немытыми жидкими патлами Семенцова.
        Утром Алла обнаружила Николая на кухне, пьющим зеленый чай и уже в который раз изучающим газетное сообщение о розыске опасного преступника.
        - Прямо хоть иди в милицию и сдавайся, - произнес он, поздоровавшись с женщиной.
        После вчерашнего коньяка у Аллы немного шумело в голове, все-таки сорок два градуса для нее были излишней крепостью.
        - Может, поговорить с милиционерами в неформальной обстановке? - неожиданно спросила Алла, заваривая себе кофе.
        - А что, есть такая возможность? - поинтересовался Николай, отложив газету.
        - Есть, - кивнула Алла.
        Для любого разведчика хороша любая возможность заиметь информатора в стане вероятного противника. Даже такая необычная, которую предложила Алла.
        Полковник Казаков нервно курил. Сидевший напротив него Ширман морщился от дыма, однако предпочел открыть форточку, нежели сделать фээсбэшнику замечание. Только что оба они узнали, что с охранниками Татьяны Борисовны Семенцовой пропала связь.
        - Все ведь в порядке, Игорек, - прервал молчание Иван Эмильевич. - Ну что ты так нервничаешь?
        - Ты знаешь, Иван, ни один план боевых действий не застрахован от форс-мажорных обстоятельств, - отозвался Казаков. - Мелочь какая-нибудь все провалить может.
        - А что говорил дед Федот?
        Сангвинический темперамент Ивана Эмильевича был неистребим.
        - Смелость города берет, - произнес в ответ Казаков и позволил себе наконец улыбнуться.
        Он вдавил в пепельницу докуренную сигарету, и в этот момент дала о себе знать казаковская оперативная рация, на которую были настроены «наружники». Выслушав сообщение, Игорь Алексеевич заметно приободрился.
        - Нашли Водорезова! - сообщил Казаков Ширману, отложив рацию. - Та группа, что вела наблюдение за массажным кабинетом. Сперва явилась массажистка. За ней, через пятнадцать минут, этот десантник. Я считаю...
        - А я автоматически даю добро! - кивнул Ширман. - С «карателями» этот Водорезов явно не связан, просто оказался в ненужное время в ненужном месте. Ведь Гнедич ни малейшей попытки не предпринял, чтобы связаться с ним. Так?
        - Могу предоставить вам записи всех его разговоров, - будто перед генералом встал по стойке «смирно» Казаков.
        - Ты отлично сработал, Игорь! Следователя мы нейтрализовали, Мартынов придет в себя не скоро... Зачем нам прочие лишние свидетели?
        - Значит, массажистку тоже?
        - На твое усмотрение.

9
        Алла Григорьевна массировала пышные розовые телеса подполковника Дмитриевой. За два месяца массажных сеансов (а также специального комплекса в фитнес-зале) Любовь Николаевна заметно похудела, но оставалась дамой в теле. Впрочем, полнота Любе Дмитриевой даже шла. Раньше Алла никогда бы не подумала, что такая вот дородная рубенсовская красавица может работать в милиции, пусть даже и старшим следователем. М-да, внешность бывает обманчива. Тот же Николай ну уж никак не похож на командира спецподразделения. Разминая ладонями упругую спину Любы, Алла в который раз отметила, что сильно худеть той не надо. Все-таки стоит признать: роскошное тело у этой пациентки - стань все это великолепие хоть чуть худее, и что от такой женщины останется?! Впрочем, задача массажистки делать свое дело. А заодно и поинтересоваться делами Водорезова.
        - По Москве, говорят, серия каких-то преступлений? - после небольшой паузы, прикинувшись простушкой, произнесла Алла. Дескать, не опасно ли, тетенька подполковник, маленьким массажисткам по улице ходить?
        - Как всегда, - без особой охоты ответила Люба. - Ничего интересного и оригинального.
        - Вот скажите, Люба, - уже серьезно спросила Алла, - вы лично могли бы задержать преступника?
        - Так же, Аллочка, как и вы, - снисходительно улыбнувшись, ответила Люба. - Я ведь не на оперативной работе.
        - Вы извините за наивный вопрос, - продолжала свое Алла, - но если бы вот здесь и сейчас вы увидели преступника, объявленного в розыск, то как бы поступили?
        Люба приподняла голову, повернула к Алле свое полное, добродушное лицо. Внимательно посмотрела на массажистку небольшими проницательными глазами.
        - Почему вы спрашиваете об этом? - заинтересовалась Любовь Николаевна.
        - Просто интересно, - снова вошла в роль дурочки Алла, - я ведь впервые общаюсь с женщиной-милиционером. Тем более полковником. Неужели вам ни разу не приходилось задерживать преступников?
        - Во-первых, я не полковник, а на одну звезду ниже, - мягко, но назидательно пояснила Люба. - Во-вторых, не совсем милиционер, а старший следователь. В-третьих... Скажу вам по секрету, Аллочка, я совсем не умею задерживать преступников. Ни стрелять, ни драться. Несколько лет назад я пыталась как-то раз в одиночку задержать цыганку-карманницу. Совсем молоденькую девчонку, ростом чуть выше моего плеча. И что же вы думаете?
        - Неужели не справились? - всплеснула руками Алла.
        - Она так вцепилась мне ногтями в лицо, что чуть глаза не выцарапала, - будто речь шла о каком-то веселом случае, ответила Люба, - потом укусила, вырвалась и убежала.
        - Представляю! - схватившись за виски, воскликнула Алла, изображая крайнюю степень участливости.
        В самом деле, она живо представила себе, как маленькая глазастая цыганка вцепилась в рубенсовскую красавицу-милиционершу и пытается выцарапать подполковнику Любе ее маленькие глазки. Милиционерша же Люба изо всех сил не дает ей этого сделать, отбиваясь совсем не милицейскими приемами. Но отбиться не так просто, поэтому убегать потом пришлось бы Любе. Взглянув на длинные сильные ноги Дмитриевой c округлыми розовыми пятками, Алла представила, как эти пятки сверкают.
        - Самое смешное, что я была в форме, - закончила свой рассказ Люба.

«Сейчас будет еще смешнее! - мысленно отметила Алла. - На этот раз госпожа подполковик не то что не в форме, а вообще... в полном, так сказать, своем великолепии!» В самом деле, голая, розовая, натертая кремами и размассированная по полной программе милиционерша встречается нос к носу с человеком, разыскиваемым за тяжкие преступления.
        - И даже после этого вы не боитесь работать в милиции? - задала очередной дурацкий вопрос Алла Григорьевна.
        - Преступник может появиться где угодно и когда угодно, - философски изрекла в ответ Люба. - Здесь и сейчас, например. По-моему, не нужно излишне бояться жизни, Алла. Как я понимаю, на сегодня мы закончили?
        - Да, - кивнула Алла, вытирая руки одноразовой салфеткой. - Вот вы только что сказали - преступник может появиться здесь и сейчас... - тут она засмеялась, подбирая нужные слова.
        - Алла, по-моему, вы чего-то недоговариваете, - глядя в упор на массажистку и выпрямившись в весь свой немаленький рост, сказала Люба.

«Да... Если Николай сейчас войдет сюда, зрелище будет потрясающее! - вконец растеряв слова, подумала Алла. - Роскошная голая милиционерша и маленький десантничек!»
        - Просто, Любовь Николаевна, с вами хочет поговорить один человек, - произнесла наконец Алла. - Прямо сейчас... Ну, как только вы оденетесь.
        Люба как ни в чем не бывало накинула свой цвета морской волны халат. Затем с напряженным вниманием оглядела помещение, точно «один человек» мог прятаться где-то поблизости.
        - И где же этот человек? - спросила подполковник Дмитриева.
        Не прошло и минуты, как перед ней предстал сам Николай Водорезов. Как и все сотрудники милиции, Люба совсем недавно видела ориентировку на его розыск.
        - Вы? - не смогла скрыть удивления Люба.
        - Как видите, - ответил Николай.
        - Да, Аллочка... - задумчиво проговорила Дмитриева. - От вас не ожидала. И о чем будет разговор? - обратилась она к Николаю.
        - Вы, Любовь Николаевна, офицер. Я - тоже. Общий язык должны найти, - начал Водорезов.
        - Давайте без пафосных предисловий, - поморщилась Люба.
        - Хорошо, - кивнул Водорезов. - Вы знаете майора Мартынова из МУРа?
        - Да, - ответила Люба.
        Добавлять, что знает его слишком хорошо и что сегодня утром уже успела побывать в госпитале МВД, Люба не стала.
        - Как его самочувствие?
        - Стабильное.
        - Не сочтите за нескромность, но если бы не я, ваш коллега сейчас лежал бы в гробу.
        Произносить что-либо в ответ подполковник Дмитриева не торопилась.
        - Меня разыскивают за несовершенные преступления, - продолжил Николай. - Если майор Мартынов будет в добром здравии, он обязательно подтвердит, что я спас ему жизнь. И что к налету на отделение милиции не имею ни малейшего отношения. Меня и Аллу пытается взять под контроль какая-то серьезная банда. Не исключено, что в ближайшее время нас будут пытаться убить.
        Люба достала салфетку, вытерла вспотевшее лицо. К делам о различного рода бандах она имела самое прямое отношение, так как в главном следственном управлении работала именно в отделе по расследованию дел о бандитизме. Задавать идиотский вопрос «Чем я могу вам помочь?» Люба не собиралась. А вот в то, что Водорезов спас Гришу Мартынова, Люба поверила. Примерно то же самое говорили некоторые свидетели, подоспевшие к месту преступления, и описывали внешность Николая.
        Пауза затягивалась. Ее нарушил стук в дверь, которая, впрочем, тут же распахнулась.
        - У вас все в порядке, Любовь Николаевна? - спросил появившийся на пороге кабинета крепкий высокий парень в штатском.
        За его спиной виднелся еще один, сходный по габаритам и короткой армейской прическе.
        - В порядке, ребята, - кивнула парням Дмитриева. - Еще десять минут - и я выйду.
        Парни тут же покинули кабинет.
        - Кто это? - спросил встревоженный Водорезов.
        - Вас это не касается, - сухо ответила Люба. - Так чего же вы хотите от меня?
        - Ну, в первую очередь я хочу быть уверенным в безопасности Аллы Григорьевны...
        Старшего следователя Дмитриеву, ведущую дело особо опасной группировки Квантадзе, на период расследования охраняли четверо офицеров милицейского спецназа. Старшим группы охраны был подполковник спецназа МВД с грозным боевым позывным (оно же прозвище) - Адмирал. Они повсюду ненавязчиво сопровождали Любу. Сейчас трое из них фиксировали вход в частную клинику и окно, выходящее во двор, а четвертый вел наблюдение со стороны проходного двора за подъезжающими к клинике машинами. Они удивительным образом разминулись с казаковскими «наружниками», которых Игорь немедленно отозвал, как только получил сообщение, что Водорезов в клинике. Теперь за дело должны были взяться иные силы - ликвидаторы из ширмановского ЧОПа, и
«наружники» как лишние свидетели были не нужны.
        - К клинике подъезжает джип с немосковскими номерами и затемненными стеклами, - услышал Адмирал по рации сообщение своего подчиненного, ведущего наблюдение за машинами.
        - Вижу, - отозвался он, - проехал мимо... Ну-ка, проследи! - скомандовал Адмирал младшему лейтенанту в штатском, топтавшемуся на противоположной стороне улицы.
        Младший лейтенант тут же исчез за углом, а через пять секунд в рации Адмирала раздался его голос:
        - Остановились, идут в вашу сторону. Четверо, возможно, под куртками - оружие!
        Не прошло и пары секунд, как Адмирал и сам увидел эту четверку. Серьезные ребята, неприметные, но явно не кавказской наружности. Все четверо неторопливо подошли к дверям клиники, огляделись по сторонам. На старенькие «Жигули» с затаившимися в них спецназовцами внимания не обратили - Адмирал и его бойцы были мастерами оперативной маскировки. Еще раз оглядевшись по сторонам, один из вновь прибывших едва заметно кивнул остальным троим, и все они один за другим вошли в двери клиники.
        - За ними! - скомандовал всем своим подчиненным Адмирал, доставая табельный
«стечкин».
        Охраны на проходной не было. Четверо незнакомцев прошли по коридору, убедились, что он пуст. Затем нашли кабинет под номером семь, в котором находилась подопечная спецназовцев, следователь Любовь Николаевна. Двое встали по бокам кабинета семь, третий подошел вплотную к двери, прислушался. Четвертый достал из-под куртки короткоствольный пистолет-пулемет. Наблюдать более все это со стороны Адмирал не мог. Перестав маскироваться за вешалками пустующего гардероба, он выскочил в коридор, тут же взяв старшего на мушку «стечкина». Это был тот, который первым достал оружие.
        - Ни с места! Милиция! - гаркнул Адмирал.
        Старший развернулся и направил пистолет-пулемет на командира группы спецназа. Адмирал выстрелил первым. Противник вскрикнул и, выронив оружие, упал на четвереньки. Следующего, уже успевшего выхватить пистолет, снял капитан, заместитель Адмирала. Делать резкие движения в присутствии милицейского спецназа, тем более с оружием, весьма чревато. Третий рванул в конец коридора, четвертый довольно грамотно сделал «петлю»[Петля - специальный прием ухода с линии огня. Обманное движение, заставляющее стреляющего выбрать ложное направление выстрела.] и произвел ответный выстрел. Капитан, вырвавшийся вперед Адмирала, охнул и опустился на пол.
        При первом же выстреле Николай схватил за плечи сидевшую рядом Любу и, оборвав ее на полуслове, повалил на пол.
        - Ложись! - скомандовал Водорезов замешкавшейся массажистке. - И подальше от двери!
        Упав на пол чуть ли не плашмя, Алла кое-как отползла в сторону. Сам же Николай одним быстрым движением придвинул к двери массажную кушетку и кресло. Теперь выломать дверь было непросто. Водорезов метнулся к окну и в одну секунду задернул глухую штору. Таким образом, наблюдать с улицы за тем, что творилось в кабинете, стало невозможно.
        Увидев, что его боец ранен, Адмирал, достав свободной рукой второй пистолет «ПСМ» и наплевав на все последующие прокурорские проверки, открыл огонь на поражение с обеих рук. Его поддержали огнем второй капитан и младший лейтенант.
        - Уроды, б... - бинтуя раненого капитана, материл налетчиков юный младший лейтенант.
        Второй капитан безуспешно пытался найти в карманах убитых бандитов какие-либо документы.
        - Ну вот, молодой, - кивнул младшему лейтенанту раненый капитан, - а ты сокрушался, что в Чечню не попал.
        - На людей Квантадзе они не похожи, - размышлял Адмирал. - Да те и не решились бы вот так, внаглую... Да еще с гранатой.
        И правда, обыскивая застреленных, второй капитан обнаружил у одного из них противопехотную наступательную гранату.
        - Любовь Николаевна, можете выходить! - произнес Адмирал в дверь кабинета семь.
        Подполковник Дмитриева появилась в коридоре с таким видом, точно ничего особенного не произошло. Оглядела сваленное рядом с трупом главаря оружие - два пистолет-пулемета, компактный дробовик, пистолет «ТТ», граната.
        - Это не люди Квантадзе, - вынесла Люба тот же вердикт, что и Адмирал.
        В коридоре появились Алла и Николай. Водорезов довольно пристально разглядывал убитых и их боевую экипировку. Настолько пристально, что его окликнул командир спецназовцев:
        - Эй, господин хороший! А вы кто такой здесь будете?
        - Это муж Аллы, массажистки, - быстро ответила за Николая Люба. - Пойду приведу себя в порядок.
        С этими словами Дмитриева скрылась в кабинете, а за ней туда вошли Алла и Водорезов.
        - Похоже, охрана нужна не столько мне, сколько вам, Алла, - проговорила Любовь Николаевна. - Вы были правы, Николай. А сейчас вам лучше быстренько покинуть клинику.
        Старший следователь кивнула на занавешенное окно, решетки которого могли открываться. Действительно, лишний раз светиться перед бдительными бойцами МВД не стоило.

10
        - Один из моих охранников оказался изменником и попытался убить меня. Завязалась перестрелка с остальными... Поезд пришлось спешно покинуть.
        - Мне это не нравится. Почему не приехали те, кого я ждал?
        - Приехала я, и вам придется иметь дело со мной.
        Далее следовала пауза. Застывшие у панели устройства, передающего разговор в ресторане, Гнедич и Петр напряженно переглянулись. Не подаст ли Семенцова какой-нибудь тайный сигнал своему собеседнику? Впрочем, ее контролирует Крафт, расположившийся за столиком по соседству вместе с только что познакомившейся с ним девицей. В случае чего с другого конца ресторана должен был прийти на помощь Вагин.
        - Хорошо, - произнес наконец мужской голос с заметным акцентом.
        Снабженная «клопом»-прослушкой Семенцова заметно нервничала, но это было вполне оправдано ситуацией.
        - Итак, мы подписываем договор, и я забираю партию товара. Я же буду сопровождать его в соседнюю область как автоколонну с гуманитарной помощью, деньги получите сразу же, как я получу товар, - нервным голосом подвела итог встречи Семенцова.
        Петр бросил взгляд на несгораемый кейс, стоявший у ног Гнедича. Деньги были там, причем довольно-таки порядочная сумма. Не зря он прихватил его с собой из купе.
        - Хорошо, я доверяю вам, - ответил мужской голос. - Едемте за товаром.
        Петр рассовал по карманам запасные обоймы, привычным движением проверил оружие. Сопровождать Семенцову за товаром должен был он, изображая одного из уцелевших охранников. Татьяну Борисовну и ее спутника, высокого, непривычно для здешних мест, гладко выбритого кавказца, Петр встретил у выхода из ресторана, после чего все трое переместились в «Газель», где их поджидали четверо ребят, причем отнюдь не столь рафинированной внешности, как их хозяин. У всех четверых под куртками отчетливо обрисовывались спецназовские пистолет-пулеметы. «Откуда эти черти их берут? Такого оружия на сегодня даже в элитных подразделениях немного, - оценил Петр экипировку своих новоявленных стражей. - Наверняка они их прямо с предприятий и получают. Оптовой закупкой... Прав командир: много „власовцев“ повылазило за эти годы, и пощады им быть не должно... Ну, с богом!» - пожелал Петр самому себе, как только «Газель» тронулась по направлению к загородному шоссе.
        В это время Водорезов вместе с Аллой находился в служебном кабинете подполковника Дмитриевой. Ситуация была предельно анекдотичной - объявленный в розыск особо опасный преступник, чуть ли не террорист, преспокойно сидел на Петровке 38 и помешивал ложечкой кофе.
        - Установили личность одного из нападавших, - произнесла Любовь Николаевна, выслушав сообщение по линии внутренней связи. - Бывший сотрудник милиции, затем некоторое время работал в частном охранном предприятии, потом куда-то исчез... Сегодня, как видите, вновь материализовался, но ненадолго.
        - А в каком охранном предприятии он работал? - спросил Водорезов.
        - Вы правильно мыслите, Николай, - сдержанно улыбнулась в ответ Люба. - Тот, кто сегодня был убит в клинике, начинал охранником в ЧОПе, который обеспечивает охрану антинаркотической ассоциации некоего Ширмана. А Ширман, в свою очередь, очень дружен с полковником Казаковым из ФСБ.
        - М-да, - озадаченно произнес Водорезов.
        Похоже, что ему придется этой милой блондинке выложить все начистоту. Цепь замкнулась. Полковник Казаков - наемные убийцы -Ширман. И где-то в этой цепи должно быть место «карателям», в число которых входил боевой товарищ Водорезова Петр Ручьев и полковник Гнедич. Вот только выйдет ли он сам после этого рассказа из стен Петровки?
        - Я разговаривала с Гришей Мартыновым за день до того, как в него стреляли, - продолжила Люба. - Он предположил, что Казаков наверняка попытается повести дело по ложному следу... Я немного знаю Казакова и согласна с Мартыновым.
        - У меня последний вопрос, - произнес Водорезов. - Меня объявили в розыск главным образом для того, чтобы установить мое местонахождение. Ни в коем случае не задерживать, лишь сообщить в ФСБ полковнику Казакову. Так?
        - Формулировка была несколько иной, но в общем вы правы, - согласилась Люба.
        - Тогда слушайте, - переглянувшись с притихшей Аллой, начал Николай.
        Подполковник Дмитриева выслушала его молча, лишь в конце задала пару уточняющих вопросов.
        - Значит, «зондеркоманда» сейчас на задании? - переспросила Любовь Николаевна и сама тут же себе ответила: - Об этом задании должны сообщить средства массовой информации. Боюсь, что в самое ближайшее время, Аллочка, - Люба повернулась к молчавшей до сего момента и даже начавшей чувствовать себя немного лишней массажистке, - вам без охраны оставаться нельзя.
        - Убьют? - подчеркнуто небрежно, стараясь ничем не выдать охватившего ее трепета, осведомилась Алла.
        - Не буду вас лишний раз пугать, но может случиться всякое, - не повышая голоса, будничным тоном ответила Дмитриева. - Вас будет охранять один из моих телохранителей.
        - И долго? - слегка капризным тоном спросила Алла.
        - Сколько понадобится. А вы, Николай... - Люба взяла паузу, подбирая нужные слова. - Задерживать вас мне бы не хотелось, но отпускать... Тоже, знаете ли...
        - Я вас понимаю, Любовь Николаевна, вы - подполковник, я - подполковник. И сейчас мы оказались в одной команде. Один ваш или мой неверный шаг - число погибших увеличится. А оно уже и так...
        - Согласна, - позволила себе перебить Николая Дмитриева, - поэтому я должна знать, что вы собираетесь предпринять.
        - Если вы дадите мне адрес ЧОПа, который охраняет контору Ширмана, то я нанесу им визит. Хочу узнать, почему так часто меня и Аллу Григорьевну беспокоят их люди, - предвосхищая вопрос Любы, сообщил Водорезов.
        Петр взглянул на часы. Сорок минут езды по гористому шоссе при высокой скорости. Ехали молча.
        - Далеко еще? - первой заговорила Семенцова.
        - Столько же, - ответил тот, с кем она беседовала в ресторане.
        - Что-то плохо мне, остановите! - проговорила Семенцова, обхватив руками голову.
        Петр напрягся. Все, что говорилось сейчас в машине, фиксировал «клоп», который был помещен у Семенцовой под одеждой. Командир и ребята должны были находиться рядом, но ни в коем случае не вмешиваться... Может, Татьяну Борисовну и в самом деле укачало? Гладко выбритый кавказец положил на плечо водителю свою тяжелую ладонь, и машина остановилась. Семенцова торопливо выбралась из салона и направилась к лесу. Провожать ее никто не стал.
        - Шумы, - сообщил Крафт, поправив наушники.
        Вагин остановил внедорожник, на всякий случай съехал на обочину. Сближаться с машиной, в которой ехали Семенцова и Петр, лишний раз не стоило.
        - Голоса какие-то вдали! - произнес ведущий прослушивание лейтенант, вопросительно глядя на командира.
        - Все в порядке, - кивнул Крафту Гнедич.
        Вагин молча закурил.
        - На малой скорости вперед, - скомандовал Вагину Гнедич. - Посмотрим, что там за голоса.
        Семенцова вернулась неожиданно быстро.
        - Нужно ехать обратно, - сказала она гладко выбритому, не торопясь при этом садиться в машину.
        - В чем дело? - спросил наркобосс, подав молчаливый сигнал своей охране.
        Те сразу же положили руки на оружие.
        - Взять его! - ткнув ногтем в Петра, визгливо скомандовала Семенцова так, словно в ее подчинении были натасканные бультерьеры.
        Петр выстрелил через одежду, уложив того, кто находился справа от него. Охранник, сидящий слева, ударил Петра в голову, но Ручьев сумел блокировать удар. Наркобосс выхватил собственный пистолет и весьма проворно бросился на Петра. Третий охранник оказался куда тренированней предыдущих, он ухватил Петра за шею и провел болевой прием. Второй изловчился стукнуть Ручьева под локтевой сгиб руки, сжимавшей оружие. Довершил дело сам наркобосс, ударивший десантника рукояткой своего пистолета в висок.
        - Сейчас сюда прибудут его сообщники, - приходя в себя, Петр услышал визгливый голосок Семенцовой. - Их трое!
        Руки Петра были намертво скованы наручниками. Он лежал на полу автомобиля. А на его затылке и пояснице стояли тяжелые армейские берцы уцелевших охранников. «Вот тебе и Хиросима!» - только и подумал Ручьев.
        - Встретим, - послышался голос наркобосса. - Этого оставьте в машине, только пасть ему заткните, - скомандовал он охранникам. - Сами замаскируйтесь вон в той траншее!
        С правого края шоссе и в самом деле имелась очень удобная для засады траншея.
«Семенцова, тварь! Отважилась сбросить микрофон и сдать меня... и ребят...» - Петр мысленно клял себя. Сам виноват - проконтролировал Татьяну Борисовну, понадеявшись на то, что Гнедич окончательно подавил ее волю. Охранники убрали ботинки с головы и туловища Ручьева, один из них стал засовывать в рот Петру толстую тряпку, пропитанную бензином и машинным маслом. А вдали между тем послышался шум приближающегося внедорожника. Охранник, втискивающий в рот Петру пахнущую бензином тряпку, замер и пригнулся. Между тем ехавшая машина остановилась, послышался звук открывшейся дверцы.
        - Помощь нужна? - всего в нескольких шагах от себя услышал Петр голос полковника Гнедича.
        - Если не торопишься, помоги, - отозвался из машины дюжий бородач.

11
        Боевой опыт и интуиция не подвели командира. Возможную засаду они определили, еще когда только подъезжали к остановившейся машине, в которой должны были находиться Семенцова и Петр. Выйдя на шоссе, Гнедич окончательно убедился, что в машине всего один боец, остальные же залегли в противоположной траншее. И при этом расположились они в ней таким образом, чтобы не попасть под прицел оружия противника. Теперь главное, чтобы не сплоховал Вагин.
        В это самое время лежащий в засаде наркобосс ткнул автоматным стволом расположившуюся рядом с ним Семенцову.
        - Узнаешь? - шепотом спросил он.
        - Да, - тряхнула сальными волосами Семенцова.
        Наркобосс хотел было отдать команду открыть огонь, но в этот момент прямо перед его носом шлепнулся какой-то тяжелый предмет. Он успел разглядеть, что это не что иное, как граната «Ф-1», но более ничего сделать не успел. Вагин не сплоховал.
        Услышав взрыв и дребезжание стекол, Петр сделал единственное из того, что мог: через тряпку вцепился зубами в пальцы охранника. Тот взвыл, а через секунду после хлопка-выстрела тяжело повалился на Ручьева, придавив его так, что стало трудно дышать.
        - Петр, ты где? - послышался голос Гнедича.
        Не прошло и десяти секунд, как командир вытащил Петра из машины, обшарив карманы застреленного боевика, нашел ключи от наручников и окончательно освободил подчиненного.
        - Извини, командир, эта тварь... - начал было Петр.
        - Не нужно, - лишь махнул рукой Гнедич, видимо, чувствуя и собственную вину.
        Тела Татьяны Борисовны и наркобосса представляли собой кровавое месиво. Один из находившихся в засаде боевиков также не подавал признаков жизни, а второго бинтовал Вагин, находясь в непривычной для себя роли санитара.
        - Куда путь держали? - спросил Гнедич приятельским тоном, подойдя к раненому.
        Тот не торопился со словами. Вагин только что сделал ему обезболивающий укол, но боевика тем не менее била мелкая дрожь и лицо его было искажено гримасой боли. Вагин вопросительно поглядел на командира, мол, не пора ли развязать пленному язык иными методами? Между тем Крафт успел обыскать раненого и протянул Гнедичу российский паспорт и водительские права.
        - Извини, парень, времени у нас мало, - просмотрев документы и убрав их в свой внутренний карман, проговорил командир.
        С этими словами он достал гранату-лимонку, выдернул из нее предохранитель. Вагин ударил только что им же перебинтованного пленника в живот, а Гнедич сунул лимонку за шиворот скрючившемуся от боли боевику.
        - Отходим, - скомандовал остальным Гнедич, и его подчиненные в темпе рванули из траншеи на шоссе.
        Обессиленный, обездвиженный ранением и кровопотерей пленник взвыл, точно агонизирующий хищник. Уже находившийся на шоссе Гнедич одним прыжком вернулся в траншею, вытащил лимонку, вставил предохранитель обратно.
        - Это был муляж, - пояснил он пленнику, приподняв того за волосы. - Сейчас будет настоящая.
        Гнедич вытащил другую гранату, взялся за предохранитель.
        - Скажу... - прохрипел боевик.
        Его речь была отрывиста, путана, но место прибытия он указал четко.
        - Похоже на правду, - сверившись с картой, кивнул командиру Петр.
        - Горная местность, но есть подъем и подъезд для грузовиков. Да, именно в таком месте и должно быть наркопредприятие, - согласился Гнедич. - Работаем!
        При последней команде командир выразительно посмотрел на Крафта. Это означало лишь одно - пленный более не нужен. Тащить его с собой возможности нет, живым оставлять опасно - много знает, видел бойцов в лицо. Молодому лейтенанту предстояло решить эту проблему...
        Выстрел, погашенный глушителем, прозвучал как одиночный хлопок. Застреленный боевик не успел ничего сообразить. Петр по-отечески положил ладонь на плечо лейтенанта, только что выполнившего приказ. Даже такому опытному разведчику и диверсанту, как майор Ручьев, было сейчас не по себе. В самом деле - сперва бинтовали, обезболивающее кололи, чтобы не помер раньше времени. А как все рассказал - пуля в голову. Точнее - в ее височную часть, чтобы наверняка.
        - Значит, так, бойцы! - произнес Гнедич, обведя взглядом подчиненных. - Приказывать не буду, риск очень велик! Первомай или Хиросима - решайте сами!
        Первомай означал, что операция «зондеркоманды» завершается получением информации о спрятанном в горах наркопредприятии, и не более того. Хиросима же...
        Хиросима означала, что отряд полковника Гнедича ликвидирует предприятие.
        Бойцы с ответом не торопились. И тут у командира затренькал мобильник, выданный новым куратором для личной связи.
        - Мы выяснили местонахождение «объекта», - отрапортовал Гнедич своему новому начальству.
        - Действуйте, - прозвучал в трубке монстрообразный голос. - Дело необходимо довести до конца.
        Командиру был непривычен новый Куратор. Человек без лица. С измененным голосом. Но этого, видимо, требовала оперативная необходимость.
        - Хиросима? - спросил Вагин, когда Гнедич отключил связь.
        - Да, - кивнул тот.
        Возражений от остальных бойцов не последовало.
        Полковник Казаков еще только поднимался к Ширману, когда услышал звучавшую из-за дверей кабинета любимую песню Ивана Эмильевича:
        Я люблю пиво, я люблю водку,
        Я люблю баб и жирную селедку...
        Пел неподражаемый Сергей Шнуров в сопровождении группы «Ленинград». Войдя в кабинет Ширмана, Казаков обнаружил там то, что и должен был обнаружить: Ширман, секретарша Ирочка и начальник охраны развлекались тем, что созерцали пляски шута Шпазмы под аккомпанемент «Ленинграда».
        - У тебя что-то срочное, Игорек? - спросил, выключив Шнурова, Иван Эмильевич.
        - Не очень, - как ни в чем не бывало ответил Казаков, переглянувшись с длинноногой Ирочкой.
        - Тогда представление продолжается! - Ширман щелкнул пальцами, пригласив Игоря занять место в «зрительном зале».
        Шпазма вытер рукавом вспотевшее красное лицо. Видимо, он был рад небольшой передышке, пляски явно давались ему с немалым трудом. Иван Эмильевич это заметил и решил от танцев перейти к разговорному жанру.
        - Поскольку уродливей всех ты на свете... - обращаясь к шуту, начал Ширман, заговорщицки оглядев присутствующих.
        Поскольку уродливей всех ты на свете! -
        на манер декламирования стихов повторил Ширман. Слушатели и Шпазма замерли в немом ожидании.
        Поскольку уродливей всех ты на свете,
        Работать ты будешь ГОВНОМ В ТУАЛЕТЕ! -
        торжественно закончил Ширман и похлопал Шпазму по затылку. Бубенчики зазвенели, шут присел, точно пытался сделать книксен.
        - Все в вокзальных туалетах бывали? - спросил у публики Ширман и, не дожидаясь ответа, продолжил: - Там говно, по стенке размазанное, видали? Так вот это ты, Шпазма, - сообщил шуту Ширман. - Вот она - работа твоя! По призванию и таланту! А ну пляши!
        Шут запрыгал на месте, бубенчики на его колпаке зазвенели с удвоенной силой. Даже Шнур с его «Зиппо, триппер, пистолет - мы еб...ся с семи лет» не могли заглушить их звон. Прыгать Шпазме с такой комплекцией было непросто, длинный пористый нос его при этом дергался, точно что-то клевал.
        - Браво, браво, Шпазма! - спустя минуты полторы захлопал потными ладонями Иван Эмильевич. - Пошутил я, из шутов не уволю! Свободен...
        Выслушав сообщение Игоря, Ширман лишь потер виски и тяжело вздохнул.
        - Чем расстроен, Иван Эмильевич? - спросил Казаков. - Сомнения гложут? Напрасно! Это бультерьеры. Вцепятся - не отпустят. Главное, сами обнаружили - сами взорвали. .
        - Да это ладно! - махнул короткопалой ладонью Ширман. - Мне Ирочку жалко. Ведь вся информация о Семенцовой, ее поездке прошла через нее... Часы мои помнишь? - Ширман кивнул на противоположную стену, где еще недавно висели причудливые, штучной работы часы.
        - Помню, и что же? - поинтересовался Казаков.
        - Она мне в них «клопа» засунула. Когда протирала якобы запылившийся циферблат. А ей на следующий день сказал, что часы встали и я отдал их в ремонт. Она даже бровью не повела.
        - Но с другой стороны, она помогла нам, - заметил Казаков.
        - А мне вообще все помогают, дорогой Игоречек. Ты заметил?
        Казаков кивнул, но без явного энтузиазма.
        - У меня есть особый список, - продолжил Ширман. - Он разделен на две части. В одной - те, кто мне хочет помешать, в другой - те, кто способен мне помочь. И моя основная задача перевести тех, кто в первой части списка, в его вторую часть. Но иногда некоторых приходится вычеркивать. Совсем...
        Некоторое время в кабинете стояла тишина. Ширман массировал виски, а Казаков думал о том, что когда-то и он, будучи капитаном ФСБ, боровшимся с коррупцией, контрабандой, терроризмом, тоже был в первой части списка. Но вовремя познакомился с нужными людьми и плавно перешел во вторую часть списка, став активным союзником и деловым партнером в ширмановском бизнесе... Та же участь постигла и «карателей» во главе с Гнедичем. Сперва они были в первой части списка, сейчас во второй... А вскоре Ширман (не без участия полковника Казакова) их вычеркнет.
        Навсегда.
        - Список Ширмана, - позволил себе сыронизировать Казаков.
        - Угу, - перестав массировать виски, произнес Иван Эмильевич. - С Ирочкой - все! У нее охраны, по счастью, нет... Жаль, но ничего не попишешь.
        Казаков кивнул. Главное, чтобы боевики не облажались, как с Водорезовым. Хорошо еще, что для подобных акций имеются особые люди, без документов и московских связей. И установить личность их трупов правоохранителям крайне непросто.
        Еще один персонаж был вычеркнут из списка Ширмана прочь.
        Часть третья
        Танцы с позорными волками

1
        Водорезов снова осмотрел четырехтажное здание и глухой железный забор, которым оно было огорожено. Внешне похоже на школу. Только спортивной площадки и фруктового сада не хватает. В школе, где учился в свое время Николай, сад и спортплощадка имелись. Четырехэтажное здание принадлежало ЧОПу, который обеспечивал охрану антинаркотической ассоциации Ширмана. Грозного или причудливого, завлекающего названия охранное предприятие не имело, даже никакой таблички на воротах не было. Видимо, ЧОП имел постоянную щедрую клиентуру и в лишней рекламе не нуждался. Пройдя вдоль забора, Николай скрылся в переулке соседнего двора. Наверняка он уже попал в поле зрения видеокамеры, ведущей наблюдение за воротами. Узнать Водорезова сейчас было непросто - спецовка, ношеные джинсы, кепка-бейсболка с треснутым козырьком. Что должен делать разведчик, оказавшийся на вражеской территории? Первым делом взять языка. На территорию ЧОПа не сунуться, а с территории никто пока что не показывался. «Ничего, воевать можно, слава богу, не в Африке!» - успокаивал себя Водорезов уже привычной присказкой. Он всегда повторял ее для себя,
когда оказывался в сложных ситуациях. В свое время Николаю Водорезову пришлось побывать и на африканском континенте. Это, пожалуй, была самая тяжелая его спецкомандировка. Почему? Не сказать, что боевые передряги были там покруче чеченских или приднестровских. Их, этих боевых передряг, и было-то совсем немного. Другое дело - вечная палящая жара, чужие враждебные джунгли, частые проливные дожди, от которых духота лишь усиливается. И главная опасность - не от вражеских пуль погибнуть, а подцепить какую-нибудь местную заразу, которая отечественным медикам неизвестна. Потому каждую неделю для профилактики приходилось колоть антибиотики.
        Тогда он только получил капитанские погоны, но уже считался серьезным спецом по специальным разведывательным мероприятиям. Надо сказать, что советские (а впоследствии и российские) военные специалисты активно участвовали на стороне народно-демократического правительства. Режим в африканском государстве был союзным, дружественным. Кругом улыбчивые белозубые африканские парни, как таким не помочь?! Вот и помогали. Спецы из ГРУ и КГБ работали инструкторами в учебных центрах по подготовке диверсантов и партизан, которые должны будут действовать против сепаратистов и наемников. Тренировали также и сотрудников местного МВД. Помимо грушников и комитетчиков были профессионалы из морской пехоты, родных ВДВ и спецразведки ВМФ. Кроме российских инструкторов были еще кубинцы, этих, пожалуй, даже больше, чем наших. Гвардии капитан Водорезов был командирован в качестве инструктора личного состава спецподразделений местных десантных войск. Через три месяца после его прибытия в дружественном африканском государстве резко обострилась политическая обстановка. Сепаратистские диверсионные отряды ухитрялись проникать
в глубь страны. Базы подготовки диверсантов стали возникать чуть ли не под самым носом у госбезопасности. Недружественная, славящаяся апартеидом ЮАР вовсю помогала боевой техникой. И вот в одно прекрасное утро Водорезова вызвал к себе ни много ни мало региональный резидент ГРУ. Разведка ВДВ, в свою очередь, курировалась разведупром Генштаба. И гвардии капитан Водорезов обязан был выполнять все указания и приказы грушника. Приказ же был сформулирован коротко и ясно - подготовить и осуществить ВЫХОД. Что это такое, расшифровывать для Николая было не нужно. ВЫХОД - это боевой рейд, как правило, по тылам противника с целью уничтожения важных стратегических объектов, баз и прочего. Приказ получен - извольте выполнять. Между тем подготовить выход было непросто. Нужна была информация, а таковой по большому счету и не было. Водорезов и другие инструктора-советники из ВДВ и морской пехоты этим и не занимались. У них была иная задача - обучать, тренировать, консультировать. Но тут, на водорезовское счастье, в районе самого крупного и глубокого озера «Печора»[«Печора» - зенитно-ракетный комплекс ПВО. Находился
на вооружении некоторых африканских государств.] подбила юаровский самолет. Николай принял дерзкое решение найти его, тем более что воздушные наблюдатели сообщили: летчик катапультироваться не успел. Капитан Водорезов во главе отряда африканцев-десантников без промедления выдвинулись в район поиска. Они не сомневались в том, что сепаратисты тоже отправятся на поиски. Те летчиков своих никогда в беде не оставляли - ни мертвых, ни живых. Вообще-то русские советники не должны были участвовать в боевых операциях, но инструкции - одно, жизнь - другое. Тем более что добро на участие Николая в операции было получено с самого верха, лично от главного военного советника. Водорезов с отрядом африканцев и переводчиком младшим лейтенантом Гридневым десантировались с вертушки «Ми-8» в предполагаемом районе падения самолета. Экипировка, боезапас были по полной, район никем не контролировался. То правительственные войска там порядок наводили, то сепаратисты хозяйничали. Почти трое суток лазили по саванне и по мерзкой, липкой, заболоченной прибрежной полосе, заросшей высокой серой травой. Вымотались вчистую, но на
третьи сутки самолет обнаружили. Точнее то, что от него осталось. Труп одного летчика уж начал разлагаться, а вот второй пилот был еще жив, хоть и ранен. Собственноручно оказав ему первую помощь, Водорезов кивнул переводчику:
        - Гриднев, начинай допрос!
        - Если вы не ответите на мои вопросы, вас немедленно расстреляют, - на португальском языке начал младший лейтенант.
        Пока Гриднев допрашивал раненого, Водорезов осмотрел останки самолета. Первого пилота буквально перерубило взрывом ракеты пополам, при этом его верхняя половина туловища, находившаяся под обломками самолета, была почти не повреждена. Водорезов, сделав над собой усилие, сфотографировал этот «верх», не для семейного альбома разумеется. В дальнейшем местные спецпропагандисты поместят эти снимки в листовки на португальском и английском языках. Текст под изображением будет соответствующий - «такой конец ждет всех империалистических и расистских стервятников!». Под руководством Водорезова африканские десантники выломали из самолета уцелевшие приборы. Затем вызвали вертолет, чтобы вернуться на свою десантную базу. И, надо сказать, только взлетели, как по вертолету началась стрельба! Водорезовская группа разминулась с сепаратистами в какие-то полторы минуты! По счастью, их пули повредили лишь обшивку вертолета.
        Пленный пилот сумел дать довольно-таки ценную информацию о предстоящих планах диверсионных сепаратистских групп. Таким образом - ВЫХОД был подготовлен. Однако лавры достались не Водорезову, добывшему столь ценного языка, ни даже региональному резиденту ГРУ, а кубинцам. Кто-то на самом верху принял решение, что ВЫХОД будет осуществлен кубинскими товарищами. Вся информация ушла к ним. Кубинцы же в свою очередь облажались. В столкновении с сепаратистами двое инструкторов погибли, один оказался в плену, изрядно потрепали и африканцев-десантников. Вину же взвалили на разработчиков, то есть резидента ГРУ. Тот вызвал Водорезова, поставил перед Николаевым две рюмки и бутылку отечественной водки, скоренько объяснил, кто такие кубинцы. С тех пор российские советники ни в боевых, ни в специальных операциях не участвовали. На этот счет был отдельный строжайший приказ.
        - Всегда одним вершки, другим корешки, - вслух произнес Николай, вспомнив свою
«африканскую командировку».
        Поблизости никого не было. Солнце светило ярко, но жары не было. И это уже было весьма неплохо для выполнения боевой задачи. Не Африка, нет, не Африка... Николай зашел за гаражи и переоделся, так как в облике праздношатающегося пролетария он уже примелькался. Скинув спецовку и бейсболку, Водорезов натянул кожаную байкеровскую куртку. На соседней стоянке он припарковал старенький спортивный мотоцикл, который дождался своего часа, два года пылясь без дела в водорезовском гараже. Мотоцикл - наиболее удобный транспорт передвижения по Москве с ее вечными пробками и заторами. Довершив образ байкера средних лет солнцезащитными квадратными очками, Водорезов продолжил наблюдение за ЧОПом, точнее, за той его частью, где находились гаражи. Сколько еще вести наблюдение? Он уже и так без малого два часа здесь околачивается. Но что еще предпринять? И тут за воротами ЧОПа послышались голоса и шум мотора. Не прошло и минуты, как джип с затемненными стеклами выехал из ворот и вырулил на главную магистраль. Там, по наблюдениям Николая, в данный момент была глухая пробка, поэтому Водорезову хватило времени добраться
до стоянки, а затем продолжить свой путь в седле мотоцикла.
        Пробка наконец рассосалась. Джип, набрав среднюю скорость, двинулся в юго-западном направлении. Водорезов ненавязчиво последовал за ним. Минут через десять-пятнадцать люди в джипе непременно заметят его. Оторваться же никак нельзя. . Вот уже в который раз Николаю приходилось одновременно быть и охотником, и живцом.
        Неожиданно джип, не сбавляя скорости, свернул в один из переулков. Неужели заметили и предприняли какой-то маневр? Чуть сбавив скорость, Николай свернул в соседний переулок, который наверняка должен быть как-то соединен с тем, в который свернул джип. Соскочив с мотоцикла, Николай припарковал его рядом с двумя
«Москвичами» у подъезда, скинул куртку, оставшись в защитного цвета рубашке. Через пару мгновений он уже находился в соседнем дворе. Замаскировавшись рядом с пустующей детской песочницей и каким-то высоким ящиком непонятного назначения, он наблюдал за остановившимся джипом. Из салона вышел рослый парень в цветастой рубахе, не очень похожий на частного охранника своим пижонским, вычурным стилем одежды. Он посмотрел на часы, огляделся вокруг. С минуту потоптался около подъезда под номером четыре. Затем решительно перегородил дорогу высокой длинноногой девушке, показавшейся со стороны переулка.
        - Ирина Анатольевна, - официальным тоном окликнул пижон девушку, - вы должны немедленно проехать с нами.
        - Куда? - От неожиданности она слегка растерялась.
        - Надо в офис, - ответил парень. - Вас немедленно хочет видеть Иван Эмильевич.

«Иван Эмильевич - это Ширман, - догадался Водорезов, слышавший весь разговор. - Именно его офис охраняет ЧОП. А Ширман, по словам Дмитриевой, близкий приятель Казакова...»
        - Звонить не стоит! - Парень перехватил руку девушки с мобильным телефоном.
        Из джипа показался второй сотрудник ЧОПа, еще здоровее первого, и галантно распахнул перед девушкой заднюю дверцу машины.
        - Прошу вас!
        Ирина Анатольевна хотела отступить, но пижон крепко подхватил ее под локоток. Николаю не оставалось ничего иного, как обозначить свое скромное присутствие.
        - Эй, чего к моей девушке пристаете? - спросил Николай, возникнув за спинами обоих бойцов ЧОПа.
        - Это еще кто? - с насмешкой спросил пижон, оглядев невзрачную стать Водорезова.
        Возможно, приглядевшись, пижон и узнал бы того, кто уже двое суток находится в федеральном розыске, но Николай такой возможности ему не дал. Пижон не успел ничего сообразить, как в его солнечное сплетение ударилось что-то наподобие пушечного ядра. Зафиксировать, как Водорезов сорвался с места и торпедой врезался в него, пижон не успел, рухнув без чувств на асфальт. Второй чоповец выбросил в сторону Николая правую руку, в которой Водорезов заметил нож. Серьезные ребятишки, мать их! Николай встретил атакующую руку правым предплечьем, блокировав движение к своему телу. И тут же нанес мощный удар кулаком по локтевому сгибу вооруженной ножом руки. Нож чоповца отлетел в сторону, а сам он взвыл дурным голосом. Николай молниеносно ударил в левую подмышечную впадину противника правым плечом, и едва корпус чоповца дернулся назад, провел подсечку. И тут же добивающий в голову.
        - Стоять, уроды! - Из джипа выскочил некто всклокоченный с короткоствольным автоматом в руках.
        По счастью, Николай оказался лишь в шаге от автоматчика, ударил ногой снизу вверх по автоматному дулу. Одиночный выстрел ушел в небо, автоматчик с трудом удержал в руках свое оружие. А Водорезов, вновь превратившись в пушечное ядро, свалил противника, «взяв на калган». То есть врезался автоматчику головой в лицо. Пижон между тем пришел в себя и выхватил из-под цветастой рубашки пистолет. Первый выстрел пришелся в оказавшуюся между ним и Водорезовым девушку Ирину, которая попыталась броситься на него. В следующую секунду в руках у Водорезова уже был автомат, из которого он уложил пижона...
        - Почему в вас стреляли? Вас хотели убить? - остановив лоскутом своей рубашки кровь, текущую из раны на девичьем плече, быстро посыпал вопросами Николай.
        - Вы друг Петра? - сидя на асфальте, но оставаясь в сознании, спросила в ответ Ирина.
        - Петра Ручьева, - кивнул Водорезов, изумившись про себя, как кстати он оказался в нужном месте и в нужное время.
        - Мне нужно срочно связаться с Петром... - проговорила заметно побледневшая от кровопотери Ирина.
        - Давайте ваш мобильник! - Взяв телефон из ее дрожавших рук, Николай готов был набрать нужный номер.
        - Амнистия... - только и произнесла вместо цифр Ирина. - Операция «Амнистия». Подробностей не знаю. Это важно, очень важно... Петр должен знать.
        - Его телефон, говорите быстрее!
        И в этот момент со стороны улицы послышался вой сирен. Сейчас здесь будет милиция,
«Скорая», девушке окажут помощь... Чертыхнувшись, Николай сунул Иринин мобильник в собственный карман и вскочил в распахнутую дверцу чоповского джипа. Разминувшись с милицией и «Скорой помощью» в какие-то доли секунды, он покинул злосчастный двор с противоположной стороны.
        Через пятнадцать минут Водорезов ехал уже по загородному шоссе. Прижавшись к лесистой обочине, Николай затормозил, вышел из джипа, отдышался. Его никто не преследовал. Девушка Ирина Анатольевна сейчас уже наверняка в больнице, и жизни ее, скорее всего, ничего не угрожает. Кто она? Связная Ручьева и Гнедича? Агент, которого разоблачили... И у него, Водорезова, остался ее мобильный телефон. Посмотреть в нем телефонную книжку или подождать звонка самому? Обнаружив всего пять безымянных телефонов, Водорезов убрал мобильник в карман. Что может означать операция «Амнистия»? Названия так просто не даются. Что означает слово «амнистия»? Некое прощение уже осужденного преступника. То есть преступление свершилось, преступник наказан, но неожиданно освобожден от наказания и отпущен на свободу. Иногда амнистированный возвращается к своему преступному промыслу... Именно из этого надо исходить, разгадывая, что может таиться за этим названием.
        Вернувшись в машину, Водорезов начал набирать номер следователя Дмитриевой.

2
        Осматривая минно-взрывной механизм, Гнедич отметил, что с подобной конструкцией не сталкивался с Афганистана. «Клеймор», пакистанская противопехотная мина осколочного направленного действия. Названа так в честь однотипной мины американского производства. Спецразведка ВДВ в свое время затарилась этими
«клейморами» что называется на «черный день». Сегодняшний день как раз таким и был. Вагин и Петр устанавливали очередной «клеймор» в выкопанную лунку. Взрыватель нажимного действия лишь слегка присыпали землей.
        - Четвертая, - кивнул Петр.
        Всего мин было шесть. Стандартный набор.
        - Главное, чтобы открыли ворота, - продолжил Петр.
        - А ты, Крафт, что скажешь? - посмотрел на лейтенанта Гнедич.
        - По нашим наблюдениям, у них два бронетранспортера. Как только прогремят взрывы, наверняка один снарядят для выяснения. Вторым перекроют подъезд к складу готовой продукции.
        Гнедич одобрительно усмехнулся. Хорошо, если бы и в самом деле все сложилось именно так. Времени на подготовку боевой акции было немного, но приборы ночного видения не подвели. Поднявшись чуть повыше наркофабрики, Гнедич подробно рассмотрел ее сверху.
        - Шестая, - подвел итог молчавший до последнего момента Вагин.
        Взлохматив волосы, Петр стал натягивать на себя рваное, тяжелое пальто, которое было явно не по размеру. Интересно, где раздобыл его Вагин? Не иначе, как снял с какого-нибудь огородного пугала.
        До наркофабрики было метров пятьдесят, если не больше. Высоченный забор, вышки, видеокамеры. Называлось же сие строение более чем скромно - сельскохозяйственный кооператив. Что ж - возделывание конопли и производство из него наркотических средств можно при желании отнести к сельскохозяйственной деятельности.
        - Вертолетная площадка, - Гнедич кивнул на снимок, только что сделанный сверху с помощью цифрового аппарата, - сельскохозяйственному кооперативу положена сельхозавиация. А с ее помощью можно транспортировать и сырье, и уже готовый наркотик. В соседние регионы... Что ж, все окончательно становится на свои места. Под прикрытием своего реабилитационного центра мадам Семенцова должна была ездить по регионам с целой антинаркотической программой. А в кузовах сопровождающих ее машин должны были вести продукцию данного предприятия.
        - А почему вначале должен был ехать Максим Рыбаков и чеченец? - спросил Крафт.
        - Оба действовали бы под прикрытием фирмы Татьяны Борисовны. У Рыбакова было бы меньше проблем при неожиданной проверке, все-таки представитель милицейского главка. Чеченец же обеспечил бы безопасность в северокавказских районах. Но мы ликвидировали их, и Ширман послал за товаром Семенцову, - внес окончательное уточнение Гнедич.
        - Как-то просто все, - после того как переоделся, вдруг с сомнением произнес Петр, - будто умышленно подставили нам это наркопроизводство.
        - Что же, по-твоему, это все бутафорское? - кивнув на карту, снимки и силуэт высившегося в пятидесяти метрах забора, спросил командир.
        - Нет, - покачал головой Петр, - я готов действовать!
        - Остальные? - Гнедич повернулся к Крафту и Вагину.
        Те в знак готовности молчаливо кивнули. Петр выставил вперед длинный толстый посох (опять же откуда-то добытый Вагиным) и двинулся вдоль широкого, почти лишенного растительности поля, в конце которого виднелись очертания «сельскохозяйственного кооператива». Гнедич и остальные рассредоточились по заранее выбранным укрытиям.
        Петр поправил съехавшую набок причудливую высокую шапку, остановился, оперевшись на посох. Неужели все так просто?! Выследил, разработал, взорвал?! Впрочем, спецназ ВДВ в свое время обучали захватывать вражеские шахты с ядерным оружием, атомные электростанции. Сейчас, правда, ВДВ этим не занимается, акции подобного рода в ведении спецгруппы «Вымпел» ФСБ, но Гнедич и Ручьев этому обучались, еще будучи молодыми офицерами. Да, если командование четко формулирует приказ, даже четверка высококлассных бойцов способна выполнить самое невероятное задание. Сегодня такой приказ был им отдан. С самого верха, весьма недвусмысленно. И это сейчас было самым главным... Петр перевел дух, огляделся по сторонам. Транспорт рано или поздно подъедет или охрана издали заметит его и вышлет человек пять, чтобы выяснить, чего это он здесь топчется. В самом деле - двигается себе по периметру странный человек в странной одежде с большим мешком на спине. Вблизи любого жилища такой пройдет, наверняка подозрения вызовет. То ли «дервиш», то ли местный сумасшедший. «Дервиши» в данном районе теоретически могли бы появиться, но
последний раз даже местные старцы их вряд ли видели. Опираясь на посох, Петр продолжил путь. Периодически он оглядывался и взмахивал широкими рваными рукавами своего одеяния. Таким образом, не спеша Петр прошагал с десяток метров, вновь устроил привал... Неужели и в самом деле с уничтожением этой наркофабрики будет положен конец операции «Амнистия»? Очень даже майора Ручьева интересовало, что же значит это название «Амнистия»? Ведь Ширману важно было не просто как-то обозвать
«акцию». В чем смысл «Амнистии»? Семенцова распространяет наркотики местного производства по регионам, а потом сама же «реабилитирует» юных наркоманов за папины доллары? Это «амнистия»? Возможно, но что-то не вязалось в сознании Петра.
        Со стороны проселочного шоссе послышался шум приближавшегося автомобиля. Петр поднялся во весь рост, вскинул посох и продолжил путь. На дороге показалась машина, сбавила скорость, затормозила. Это означало, что «дервиша» наконец заметили. Петр чуть приостановился, завертел головой, затряс рукавами. Если бы он крался, маскировался и его силуэт напоминал бойца, одетого в камуфляж и вооруженного спецназовским оружием, то по нему бы скорее всего для начала выстрелили. Палить же по придурку, маячившему в чистом поле, на первый раз не будут.
        На первый.
        Из машины выбрались три мужские фигуры внушительного вида. Ступили на поле, прошли шагов пять и грубо окликнули Петра. Ручьев застыл на месте, точно его вкопали в землю. Не видя никакой опасности (какая в голом поле опасность?!), все трое быстрым шагом направились к Петру. Им не терпелось побыстрее разобраться с невесть откуда взявшимся «дервишем». В это самое время Гнедич, Вагин и Крафт сумели под прикрытием придорожной канавы вплотную подобраться к остановившейся машине, в которой остался один шофер.
        Когда до Петра оставалось всего несколько метров, «окаменевший дервиш» неожиданно выкрикнул какие-то непонятные гортанные слова и прыгнул влево. И тут же запетлял между мин, обозначенных едва заметными, воткнутыми в землю травинками. За спиной он услышал русский мат, торопливые шаги - за ним рванули в погоню. Петр успешно покинул «минное поле», отбросил посох, сделал максимально возможный прыжок вперед, упав на землю, сделал два быстрых кувырка, а затем уткнулся лицом в холодную весеннюю почву, прикрыв затылок ладонями. А через секунду прогремел первый взрыв, затем второй, третий и четвертый. Оказавшись на минном поле, преследователи подорвались на первой мине, в ужасе заметались, и тут сработали три остальные. Скорей всего третьего боевика тряхнуло так, что тело его упало на четвертую мину, вот она и рванула. Чуть ли не в метре от правой ноги Петра на землю упал какой-то тяжелый предмет. Осколок, не иначе... Но до него долететь не должны, майор Ручьев точно, хоть и на глаз рассчитал расстояние. От пятого взрыва у Петра сильно заложило уши. Стонов и криков он не слышал. «Клейморы», как и обычно,
сработали четко, на пять с плюсом. Видимо, один из троих был ранен, пытался уползти и попал на пятую мину... Теперь на некоторое время «дервиш» «умрет». При этом обе его руки сжимали по пистолету «ПСС», стволы которых были спрятаны под длинными рукавами. Стрелять через одежду (даже в лежачем положении) майору Ручьеву было не впервой.
        В это самое время задушенный гитарной струной водитель лежал на полу автомобиля, чуть ли не нос к носу с полковником Гнедичем. Особой радости от такого соседства Валерий Арнольдович не испытывал, но в подобных ситуциях бывал частенько, уже, что называется, привык. Тем более водитель не пачкал ни кровью, ни кишками, что пару раз в практике Гнедича случалось.
        - А в машину они не сунутся? - шепотом спросил Крафт, подав голос из-под задних сидений, где замаскировался вместе с Вагиным.
        Вагин не сдержался и, пожалуй, впервые отвесил лейтенанту легкий подзатыльник. Ну в самом деле - выскочат сейчас из-за забора вооруженные боевики. Взглянут на машину - на сиденьях никого. А в чистом поле целых четыре трупа (вместе с
«дервишем»)... Нет, в такой ситуации у машины оставят пару бойцов, а остальные пойдут разбираться с трупами.
        - Девушка дать показания не успела, - проговорила Люба. - А чоповцев отпустили. После звонка из ФСБ.
        Водорезов уже вторично за последние сутки сидел там, где и полагается сидеть гражданину, объявленному в федеральный розыск, - в кабинете старшего следователя на Петровке 38.
        - Что с девушкой? - спросил Водорезов, отметив, что Дмитриева не в лучшем расположении духа.
        - Умерла. От заражения крови... Скорее всего, пули были обработаны соответствующим ядом. Даже легкое ранение гарантирует смерть через какое-то время.
        Водорезов лишь молча покачал головой.
        - Такое ощущение, что в ближайшее время должно произойти некое серьезное событие. Возможно даже политическое... Может быть, теракт... - продолжила разговор подполковник Дмитриева, - и Казаков с его командой делают все, чтобы дать ему осуществиться, при этом готовы прямо среди бела дня убивать людей... Какая-то многоходовая партия...
        - И у них есть серьезный покровитель на самом верху, - закончил за Любу Николай.
        - Но это не Ширман, - заметила Люба. - Значит, вы говорите «Амнистия»?
        Водорезов лишь молча развел руками. Никаких мыслей у него на данную тему не было.
        - А ведь речь идет о некоей легализации! - неожиданно произнесла Люба.
        - Поясните! - всем корпусом повернулся к ней Николай.
        - Вспомните нашу недавнюю историю, - издалека начала Дмитриева. - К середине восьмидесятых годов прошлого века теневая экономика СССР достигла серьезных масштабов. Появились подпольные миллионеры, началось сращение правоохранительных органов с мафией. И тут всем им на радость «горбачевская перестройка». Открываются кооперативы, частные предприятия - первый этап отмыва, то есть легализации мафиозных капиталов того времени. Затем второй этап - приватизация. В руках у многих бывших подпольных миллионеров оказались целые предприятия.
        - Вы хотите сказать, что перестройка и последующие реформы носили только одну цель - легализацию вчерашних советских мафиози? - спросил не очень-то жаловавший политические дебаты Водорезов.
        - Конечно же нет, - покачала головой Люба. - Было множество других причин - экономических, социальных, не будем в это углубляться... Более того, в борьбе за собственность многие вчерашние советские мафиози сложили головы. Собственность же, на сегодняшний день, большей частью принадлежит бывшей номенклатуре, выходцам из комсомольских и гэбэшных структур. Это сегодня знает даже мой шестилетний племянник.
        - Стоп! - поднял вверх ладонь Водорезов. - В таком случае получается... Получается, что начиная с середины девяностых годов полковника Гнедича и его людей использовали, что называется, втемную! Они занимались внесудебными расправами над лидерами мафии, убийцами, наркоторговцами... А не получилось ли, что тем самым они расчищали путь наверх другим, не менее опасным мерзавцам?
        - А кто был убитый «карателями» в собственной бане президент антинаркотического молодежного союза? - вопросом на вопрос ответила Люба. - Серым, слабоинициативным зиц-председателем, бывшим комсомольским функционером. Вся его сила была лишь в связях с верхами, чем умело воспользовался его заместитель Иван Ширман. Теперь зиц-председателя нет, а Ширман на белом коне во главе АМС. Застреленный в той же бане майор ФСБ Фокин был заместителем и близким помощником полковника Казакова. Фокин убит, а вместе с ним ушли и многие тайны, особенно касающиеся того, как в столь молодом возрасте Казаков смог получить полковничьи погоны.
        - Выходит, «каратели» Гнедича сыграли им на руку?
        - Думаю, что даже у Ромы, моего шестилетнего племянника, на этот счет не было бы сомнений, - позволила себе саркастически улыбнуться Люба.
        Водорезов в который раз отметил, что этой пухлощекой барышне палец в рот не клади.
        - У вас, наверное, очень умный племянник, - только и произнес в ответ Николай.
        - Смотрит все бандитские сериалы, - уже более мягко улыбнулась Дмитриева. - Между прочим, в начале девяностых, когда я еще только начинала работать следователем, самой так хотелось, чтобы был создан такой вот отряд внесудебных расправ над преступниками, которые при помощи высоких покровителей уходят от ответственности. Знаем ведь, что такой-то ранее судимый убил, ограбил, присвоил... Не пять рублей, разумеется. Но сделать тогда ничего не могли. Да и сейчас не всегда можем.
        - Хотелось, значит, - сложив замком руки, проговорил Николай, - а потом перехотелось?
        - Перехотелось, - кивнула Любовь Николаевна.
        Некоторое время Николай и Люба сидели молча. Конкретных мыслей относительно
«амнистии-легализации» не было ни у старшего следователя, ни у десантника. Николаю вспомнились давно услышанные где-то слова о мангусте, который не только не избегает схватки со змеей, а сам первый атакует ее и, как правило, побеждает. Иногда даже смертельно укушенный змеей мангуст не разжимает своих цепких «объятий» и уже умирая, душит-таки гадину... Есть люди-змеи, есть люди-мангусты. Едва змея появляется в поле зрения мангуста, как у него срабатывает инстинкт, который и заставляет бросаться на гадину, даже если та вдвое больше и яду хватит, чтобы убить за раз не одну лошадь. Как подсказывало сейчас Николаю шестое чувство, у подполковника Дмитриевой, этой круглолицей полноватой блондинки, этот инстинкт мангуста сработал. Еще даже не увидела, лишь услышала змеиное шуршание, но уже готова к схватке. А ведь он, Водорезов, тоже в какой-то степени мангуст. Хотя в Чечне ему приходилось и отступать. Иногда по необоснованному дурацкому приказу, иногда видя превосходящие «змеиные» силы, чтобы сберечь подчиненных, среди которых не каждый был мангустом.
        - И что дальше? - поинтересовался Николай, когда пауза затянулась до неприличия.
        - А как вы думаете? - в своей неизменной манере отозвалась Люба.
        - Давайте выпьем кофе...

3
        Шаги и матерящиеся голоса были слышны уже весьма отчетливо. «Только бы не дали первым делом автоматную очередь!» - молил всевышнего Петр.
        - Поле заминировали, - послышался мужской голос. - Но когда?
        - И зачем? - поддержал другой голос.
        Дальние участки поля, где сейчас находился Петр, плохо просматривались со стороны
«сельского кооператива». Да в этом и не было особого смысла, поэтому наблюдения никто и не вел.
        - Это что за урод? - спросил третий голос.
        О, майора Ручьева явно заметили.
        - Тоже подорвался, - заметил первый голос.
        Полковник Гнедич слегка приподнял голову, оценивая обстановку. В самом деле, Крафт не ошибся: помимо джипа подогнали и «броник», видимо, выполняющий в кооперативе какие-нибудь сельскохозяйственные нужды. Причем поставили его так удобно, что он полностью закрыл своим корпусом автомобиль, в котором укрылись Гнедич и его бойцы. Впереди видимость была не очень хорошей, но Гнедич сумел разглядеть, что ворота приоткрыты, а рядом с ними болтаются двое бойцов - один с автоматом, другой с ружьем, скорее всего помповым. Любопытен здешний народ, ничего не скажешь. Вот появится на шоссе пара вражеских танков - ворота наверняка закроют. А собственной машины чего бояться? Гнедич осторожно повернул ключ зажигания, поднял голову, распрямил спину. Теперь нужно было доехать до ворот и миновать их.
        - Куда это он поехал? - донеслось до Петра.
        Шума отъезжающей машины Ручьев не слышал, но догадался, что командир и остальные двигаются к воротам. И в этот момент грохнул спасительный взрыв. Сработала шестая, последняя мина. Кто-то из вновь прибывших наступил на нее. Крики, выстрелы в воздух. Пара осколков снова приземлилась в нескольких шагах от ног Петра... Ну теперь ваше слово, товарищ Ручьев и верные «ПСС».
        Чуть приподняв голову, Петр сделал первые два выстрела, поймав в прицел мечущиеся по уже «разминированному» полю фигуры. Перекатившись вправо, уйдя из возможной огневой зоны, Ручьев выстрелил еще дважды.
        - Э, слушай, чего за шум?! - на повышенных тонах поинтересовался вооруженный ружьем охранник, перегородив при этом путь пытавшемуся въехать на территорию
«сельхозкооператива» Гнедичу.
        Автоматчик отошел в сторону, держа оружие на изготовку.
        - Ты чего, своих не узнаешь? - гаркнул на охранника Гнедич.
        Лежащих в задней части салона Крафта и Вагина было не видать.
        - Что за стрельба-то? - чуть смягчившись от напора, повторил тот, что держал в руках помповик.
        - На хвост кто-то сел! - прокричал, имитируя истерику, Гнедич. - Ворота закройте, придурки!
        Придурки в темпе бросились выполнять приказ. Если рядом с предприятием пошли такие дела, лучше закрыть все щели... Кто постарше и получше вооружен, тот в скором времени и разберется. Не успели охранники запереть ворота, как Гнедич тронул машину с места и вырулил к так называемому складу готовой продукции. Его Гнедич и Ручьев вычислили, ведя наблюдение с горы, возвышающейся над «сельхозкооперативом».
        Петр перекатом ушел с очередной «линии огня». И вовремя - пули ударили в то самое место, где он только что лежал. Стоя на четвереньках, один из «сельских кооператоров» пытался поймать Ручьева в прицел своего «ПП». В первом ручьевском
«ПСС» кончился боекомплект, Петр отбросил его, выхватил свободной рукой из потайных ножен боевой кинжал. Следующим выстрелом Ручьев не смог достать целящегося в него противника, и тут патроны кончились во втором пистолете. Петр сделал кувырок вперед. Пуля ударила в землю всего в нескольких сантиметрах от его головы. Тогда он выпрямился во весь рост и с силой метнул боевой кинжал. Следующего выстрела от «сельского кооператора» не последовало. Тяжелым мешком он ничком рухнул на землю. Клинок точно вошел в корпус, в левую часть груди.
        Гнедич приладил радиоуправляемую мину к воротам «склада готовой продукции». Минуту назад Вагин все той же гитарной струной задушил чересчур любопытствовавшего боевика-автоматчика. Другую мину - осколочно-зажигательную - Крафт установил на железную бочку, стоявшую параллельно «складу» метрах в пяти. Как только сработает первая мина - полетят ворота склада, тут же срабатывает вторая, и в распахнутые, объятые пламенем ворота летят горящие осколки. Склад должен будет выгореть в считаные минуты. Боевым «оборудованием» первый Куратор снабжал «карателей» на совесть.
        - Теперь к «цеху производства»! - скомандовал Гнедич.
        Чтобы найти «цех», времени ушло чуть больше. Вид сверху, с горы, с помощью которого ориентировался Гнедич, однозначного ответа о его местонахождении не давал. Возможно, он находился в длинном, почти лишенном окон одноэтажном здании, похожем на новый коровник. Не доходя десятка метров до «коровника», им встретились трое вооруженных автоматчиков. Первого боевым ножом уложил Вагин, второго почти одновременно свалил Крафт из бесшумного пистолета, третьего же Гнедич, мгновенно обезоружив, схватил в железные объятия сам. Сейчас Гнедич чувствовал себя, будто Отто Скорценни в эпизоде вызволения арестованного итальянского дуче из киноэпопеи
«Освобождение». «Муссолини! Где Муссолини?!» Только вместо Муссолини Гнедич интересовался «цехом»...
        - Героин... - пробормотал плененный, пытавшийся было дернуться из объятий, но сразу же осознавший бессмысленность лишних телодвижений, - здесь, - кивнул он в сторону «коровника».
        - Производят здесь? - уточнил Гнедич.
        Плененный поспешно закивал наголо бритой головой, после чего Гнедич тут же отправил его в глубокий нокаут. Крафт отметил, что их командира напрасно прозвали Шварцем-младшим. Валерий Арнольдович (несмотря на отчество) вполне тянул на
«старшего». Впрочем, неизвестно, на что был бы способен тот же Шварценеггер в реальной боевой обстановке.
        Через минуту две радиоуправляемые мины были укреплены по разные стороны
«коровника», а в нескольких метрах от входа - осколочно-зажигательная.
        - Там есть кто? - кивнув на коровник, спросил Крафт.
        Лейтенант никак не мог отучиться от привычки задавать лишние вопросы.
        - Выходной день плюс отгулы за первомайскую демонстрацию, - только и произнес в ответ Гнедич.
        Крафт прикусил язык. Спрашивать, не заглушат ли владельцы наркопредприятия связь во всем районе, он не стал. Ведь в этом случае наркомафия сама лишится возможности переговоров и связи, велик риск попросту перестрелять друг друга...
        Специальный прибор экстренной связи, лежащий на столе полковника Казакова, замигал красной лампочкой, издал короткую, но бьющую по ушам трель. Игорь Алексеевич тут же надел на нижнюю часть лица специальный прибор, похожий на намордник, изменяющий голос, и лишь после этого ответил звонившему.
        - Подарки лежат под елкой, - услышал Казаков условную фразу полковника Гнедича.

«Неужели наркозавод заминирован? - в первую секунду не поверил своим ушам фээсбэшник. - Быстро сработали, ничего не скажешь - крутые профи...»
        - Начинайте фейерверк! Сами в сад и ждите гостей! - непривычным для самого себя голосом отозвался Игорь Алексеевич.

4
        Петр замаскировался в кустах между двумя толстыми деревьями в небольшой роще, которая находилась сразу же за полем и разделялась с ним лишь проселочной дорогой.
«Сельхозкооператива» Петр не видел, из-за деревьев просматривалась лишь часть шоссе. Пистолеты он перезарядил, кинжал вновь покоился в потайных ножнах. А вот дурацкий «дервишский наряд» так и остался в чистом поле. Прогремевший взрыв совпал с первыми каплями весеннего дождя. Петр вытер взмокший лоб. Сейчас, совсем скоро здесь должен появиться Гнедич с ребятами... На проселочной дороге показалась
«Газель» темного цвета. У рощи она тормознула, из окна послышался голос Крафта:
        - Если живой, быстро сюда! Ждем десять секунд!
        Чтобы оказаться в «Газели», Петру хватило двух с половиной.
        Не прошло и часа, как вся боевая группа отдыхала в той самой дачной постройке, которую сняли Вагин с Крафтом и в которой не так давно состоялась беседа с ныне покойной госпожой Семенцовой.
        - В сад и ждите гостей? - переспросил Петр, выслушав командира.
        - Возможно, прибудут местные менты и ФСБ... - ответил Гнедич. - Даже не
«наверное», а точно, - уже твердо подвел итог Валерий Арнольдович.
        - На готовенькое? - уточнил Петр.
        - Разумеется, - кивнул Гнедич, - кто-то прикрутит себе к кителю новый орден, а мы. .
        И тут в комнате повисла пауза. В самом деле - кто-то отчитается об успешной ликвидации наркопредприятия, прибывшие менты и фээсбэшники повяжут не успевших разбежаться совладельцев «кооператива» и боевиков, а вот что ждет Гнедича и его команду...
        - Что у нас получилось? - спросил наконец Гнедич, ни к кому, впрочем, конкретно не обращаясь.
        - «Кооператив» взорван, дальнейшее следствие будет вести прокуратура или ФСБ. Нам остается сидеть и ждать команд нового Куратора, - ответил Петр.
        - Ребята, операция была сложной? - оглядев по очереди каждого из своих подчиненных, произнес командир.
        - Нам простых не поручают, - отозвался Вагин.
        - Десять минут с копейками, - вставил свое слово Крафт, - как говорится - «на все про все».
        - Видишь, лейтенант, чисто и почти без стрельбы, - усмехнулся Крафту Вагин, обычно неразговорчивый, но сейчас явно испытывающий удовлетворение от проделанной работы.
        - Мы этому обучены, - кивнул Петр, - громить вражеские лагеря, базы - наш профиль. Но мы не узнали главного. Мы так и не узнали, в чем заключается «Амнистия».
        - Да, - невесело кивнул головой Гнедич. - Смотрите, мужики... Мой арест, освобождение, смена Куратора... Ликвидация Семенцовой.
        - Туда ей и дорога, - не сдержавшись, вставил Вагин.
        - Плюс успешное выполнение поставленной задачи, - без всякого оптимизма в голосе продолжил Гнедич, беря в руки мобильник для связи с новым Куратором.
        Разговор был коротким. Отключив связь, командир некоторое время смотрел в пол.
        - Сказал, ждите дальнейших распоряжений, ничего не предпринимайте, - произнес Гнедич, вновь обведя взглядом каждого из бойцов. - Петр, - остановил он взгляд на своем заместителе, - езжай-ка ты в Москву! Немедленно!
        - С Ириной связаться? - спросил Петр.
        - Да, - кивнул Гнедич. - Ну а потом... Сам знаешь - по обстановке. Учить тебя лишний раз не нужно. И еще... Что бы ни случилось, обратно не возвращайся!
        - А вы?
        - А мы... Ну чего ты дурацкие вопросы задаешь? По обстановке, Ручьев, по обстановке!
        Полковник Казаков отметил курсором точку на электронной карте местности Солнцедарского края. Только что его технические службы установили место, откуда Гнедичем был сделан последний звонок. Теперь, если Ширман даст добро, всех
«карателей» можно было накрыть одним махом. Окружить «точку» пулеметчиками, гранатометчиками... Ох, как не хотелось лезть туда самому, но, видно, придется.
        Допив кофе, Водорезов ощутил бодрость и прилив сил. Ему захотелось сказать Любови Николаевне какой-нибудь комплимент, но ничего путного в голову не приходило. Водорезов в изящной словесности силен никогда не был.
        - Вам, Люба, суждено генералом стать, - проговорил он, не придумав ничего иного, - может, даже всей Петровкой будете командовать... Уж поверьте мне!
        Комплимент получился каким-то корявым. Сказал лишь бы сказать...
        - Вы анекдот про Штирлица помните? - отозвалась Люба.
        - Какой? - переспросил Водорезов.
        - А вот такой:

«Почему вы напиваетесь, Штирлиц? Если бы вы так не пили, мы произвели бы вас в группенфюреры! - говорит Борман.
        - Какой смысл, господин рейхслейтер? - говорит в ответ Штирлиц. - Когда я напиваюсь, то чувствую себя рейхсмаршалом».
        Люба сдержанно улыбнулась, наблюдая за реакцией Николая. Отвечать на дурацкие комплименты она умела адекватно.
        - Вы что же, кроме кофе... - не договорив, несколько обескураженно посмотрел на Любу Николай.
        - Вас интересует - напиваюсь я или нет?
        Разговор приобрел весьма странный характер. Слов Водорезов не находил.
        - Я не напиваюсь. Когда мне тяжело и одолевает депрессия, я учу иностранные языки. Такая, знаете ли, одна, но пламенная страсть.
        - Помогает отключиться?
        - Даже очень, плюс тренировка памяти.
        - Я тоже языки учил... Но как-то не преуспел.
        - Напрасно, - Любина интонация стала иронической, даже какой-то злой, - а ваша жена, случаем, не генерал?
        Видимо, Николай невольно задел ее за больное место и теперь она не желала оставаться в долгу.
        - Нет, - поспешно ответил Николай.
        Отвечая, он столь заметно изменился в лице, что Люба тут же поменяла тон:
        - Что с вами? - спросила она. - Я вас обидела?
        В ответ Водорезов лишь молча махнул рукой. Проехали, дескать, давайте о чем-нибудь другом. О деле, например... Какая была личная жизнь у Водорезова? Была у Николая жена, хорошая женщина, красивая даже, чуть повыше его ростом. В Тульском артиллерийском, где Водорезов учился на факультете ВДВ, на танцах познакомились. Она на учительницу русского языка и литературы в местном пединституте училась. Когда Николай оказался в Чечне, она к нему часто туда прилетала. Непросто это было, но ей как-то удавалось отыскать командира специальной разведгруппы. Николай ее ругал, а она лишь руками махала. Как-то раз возвращалась после встречи на попутном «Ми-8» (Николай на свое горе сам, лично, с пилотами договорился), а вертолет «духи» из ПЗРК подбили... Жену Николай в закрытом гробу хоронил. А после похорон уединился, достал прихваченное со службы оружие, приставил к виску. Нет, никто к нему не вошел, руку не отвел, ободряющих, успокоительных слов не сказал... Посидел Николай в одиночестве и тишине минут восемь, потом оружие убрал, лег на кровать и проспал почти целые сутки. Самоубийство по христианской традиции
грех великий, не меньший, чем само убийство, а Водорезов христианскую мораль уважал, хоть и в церкви бывал нечасто... Не получалось с тех пор у Николая найти женщину, которая могла бы погибшую жену заменить. Нельзя, никак невозможно одного любимого человека на другого поменять. Кто-то может готов был с Водорезовым на эту тему поспорить, но Николай такие беседы не любил. Рук не распускал, но грубо и резко оборвать мог.
        - Простите, Николай, - произнесла Люба, точно без всяких слов обо всем догадалась.
        - Да чего там... - откликнулся Водорезов. - На чем мы остановились?
        Ответить Люба не успела, так как у Николая в кармане зазвенел мобильник, принадлежавший погибшей девушке Ирине. Водорезов молча переглянулся со старшим следователем. Та кивнула, мол, разговаривайте сами, потом решим, что делать дальше.
        - Ирину попросите! - потребовал нетерпеливый мужской голос.
        - Привет, Ручьев. Это Николай, - ответил Водорезов.
        Некоторое время в трубке царило молчание. Водорезову показалось, что Петр отшвырнул мобильник, не веря собственным ушам. Или Николай ошибся и на другом конце совсем другой человек?
        - Водорезов, где Ира? - спросил наконец невидимый собеседник, и Николай окончательно узнал Петра.
        - Нету Иры, - только и ответил он Петру, - ты где, Ручьев?
        - Что с Ириной? - продолжал допытываться Петр.
        - Ты меня сам найдешь или точный адрес указать? - в стиле Любы, вопросом на вопрос осадил его Водорезов.
        - Найду, - ответил Петр, и в трубке послышались короткие гудки.
        Майор Ручьев стоял в холле солнцедарского аэропорта и чувствовал себя витязем на распутье. Билеты на самолет лежали в верхнем кармане, до отлета оставалось не более двадцати минут, уже объявили посадку. «Ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах не возвращайся обратно!» - вспомнил Петр слова своего командира. Боевая интуиция еще ни разу по-крупному не подводила Валерия Арнольдовича...
        Не прошло и минуты, как Ручьев уже поднимался по трапу самолета, который вот-вот должен был отбыть в столицу.

5
        - Вот так, считай, одним махом мы уничтожили всех конкурентов, всех нежелательных свидетелей и вообще лишних людишек! - произнес Иван Эмильевич, улыбнувшись во все свои тридцать два зуба (половина из которых - дорогостоящий фарфор), выслушав последний доклад Казакова. - Наш бизнес выходит на новый уровень, а ты, дорогой Игорек, скорее всего, получишь орден!
        - Я беру группу спецназа и немедленно вылетаю в Солнцедарск! - по-военному вытянулся перед Ширманом Казаков.
        - Да... Спецназ займется сгоревшей наркобазой, но тебе ведь еще понадобятся ликвидаторы?
        - Возьму чоповских... - начал было Казаков, но Ширман перебил его:
        - С тобой полетят мои люди. Они не из ЧОПа, но профи куда лучше. Уж поверь и не обижайся.
        Казаков лишь дернул углами рта. Что было возразить. Ликвидационные команды подведомственного ЧОПа уже в который раз терпели фиаско. Правда, последний раз объект - секретарша Ирина - была застрелена, но опять же не без трудностей. Хорошо еще номера машины поменяли. Документов же ликвидаторы и вовсе не имели. Особые люди, специально подобранные лично Казаковым. Тем не менее лажанулись и не один раз. Кажется, вновь под ногами оказался этот недомерок - подполковничек из ВДВ.
        - Да забудь ты об этом Водорезове, - прочитал мысли Казакова Иван Эмильевич. - Станешь генералом, тебе его башку на блюде принесут... Он что, в данный момент так опасен для нас?
        - По большому счету - нет.
        - Ну и положи на него! - весьма грубо закончил Иван Эмильевич. - Мои люди выполнят любой твой приказ, причем на высшем уровне. Можешь не сомневаться!
        На сомнения у Игоря Алексеевича попросту не было времени. Впереди - очередная успешная операция полковника Казакова. Против наркомафии и незаконных вооруженных формирований. Для начала орден, а потом... Нет, к тридцати пяти годам генеральских погон явно не избежать.
        - Пожелайте удачи! - бодро произнес Казаков, вновь вытянувшись перед Ширманом, точно перед маршалом госбезопасности.
        - Удачи, Игоречек! - кивнул Ширман и тут же соединился с новой секретаршей: - Светочка! Чашку кофе, двести грамм коньяка, пирожок и клизму! Шучу, Светуля! Шпазму мне! Но после кофе с коньяком!
        - Слушай, этот шут дежурит у тебя, что ли? - уже около дверей поинтересовался Игорь.
        - Дежурит, - кивнул Ширман. - Мне каждые два часа требуется релаксация, то бишь расслабление и положительные эмоции. Так что без Шпазмы никак!
        - Извини, Иван, а Шпазма... вообще кто это? - взявшись за дверную ручку, задал-таки Казаков уже давно мучивший его вопрос.
        - Шпазма - это... - заколебавшись с определением, взял выразительную паузу Ширман, - Шпазма - это Шпазма! Больше мне сказать по этому вопросу нечего.

«Ладно, по своим каналам узнаю, - успокоил себя Игорь, - в ближайшее время... Сейчас надо спешить в аэропорт!»
        Вагин вертел в руках боевой нож, Крафт листал какой-то журнал, оставшийся от прежних хозяев дома. Полковник Гнедич, он же Шварц-младший, занимался привычным занятием для успокоения нервов - собирал и разбирал личное оружие - девятимиллиметровый «АПБ», автоматический бесшумный пистолет. Он то соединял, то отсоединял глушитель и специальный приклад, поочередно менял прицел то на 50, то на 100, то на все 150 м. В каком варианте понадобится Гнедичу «АПБ» в ближайшее время? В обычном или бесшумном? И в какое «ближайшее время» он понадобится?
«Амнистия»! Вот что не давало покоя мыслям командира группы. Так просто, уничтожением наркопредприятия все закончиться не может... «Ждите гостей!» Наверняка Новый Куратор уже определил их местонахождение после последнего звонка. Покинуть дом, что называется - «смотать удочки»? Просто так, из-за одного предчувствия?
        Что бы там ни было, но Новый Куратор являлся для Гнедича и его группы единственным командиром. А приказы командования не обсуждаются...
        В комнате послышался характерный звук, рассекающий воздух, - это Вагин решил разрядить обстановку и метнул боевой нож, вонзив его точнехонько над тикающими часами-ходиками.
        - Подъем, бойцы! - тут же скомандовал Гнедич заметно приободрившимся подчиненным. - Два автомата вон на то окно, - кивнул командир Вагину, - а ты, Крафт, установи-ка пару мин... - Гнедич указал на два плоских радиоуправляемых взрывных устройства.
        - Взрываться будем? - спросил Вагин.
        - Сами нет, а хату, возможно, придется... - ответил командир.
        Не задавая лишних вопросов, Вагин разместил два автомата так, как если бы это были пулеметы-ручники. Теперь из них можно было обстреливать возможные подходы к дому, причем поливать свинцом сразу из обоих стволов. Это для Вагина было занятием привычным, дело это он любил.
        На письменном столе Ширмана стояли фотопортреты двух самых близких и любимых для Ивана Эмильевича существ - девятилетней дочки Машеньки и трехгодовалого бультерьера Лаврентия. Последнего Ширман иногда притаскивал в офис и шутки ради травил им Шпазму. Пока обходилось без членовредительства, Лаврентий был по характеру миролюбивым терьером, но даже играючи иной раз сильно прикусывал по-поросячьему взвизгивающего шута.
        - Иван Эмильевич! К вам Рыбаков! - сообщила секретарша Света.
        На аудиенцию к Ширману явился оказавшийся в опале генерал. Рыбаков прекрасно осознавал, что сынок его скорее всего наболтал лишнего, что одной команды Ширмана хватит, чтобы Максиму открутили голову, да и самого генерала могли закатать в асфальт. Бывший подчиненный Рыбакова Игорь Казаков делал стремительную карьеру. Ясно было, что этот пес - отнюдь не бультерьер Лаврентий, он не пожалеет бывшего шефа, а схарчит его за милую душу при первой же возможности.
        - Чего такой грустный, Юрий Генрихович? За сына переживаешь? Напрасно, я ему новую работу подыскал! - начал разговор Ширман.
        - Ему еще недельку надо здоровье подправить, - ответил несколько удивленный таким началом беседы Рыбаков.
        - Три дня - не больше! - жестко произнес Ширман.
        - А что за работа? - спросил еще более удивленный отставник.
        - Макс увольняется из МВД и переходит в твое родное ведомство. Звание капитана и должность, которую сейчас пока еще занимает Игорек Казаков.
        - Начальник специального антитеррористического отдела? Это же почти генеральская должность?! Максим на место Казакова? - не поверил своим ушам Юрий Генрихович.
        - Или он тебя, или ты его, Рыбаков. Сам ведь это прекрасно понимаешь, - произнес Ширман вслух то, о чем так страдальчески размышлял все эти дни Юрий Генрихович. - Игорек из молодых, да ранних, - продолжил Иван Эмильевич, - он скоро станет очень опасен. Точнее, стал бы... Потому как слишком легко все ему далось и он считает, что ему и дальше счастье улыбаться будет... Сперва он избавится от тебя. Ну а потом и за меня... попытается взяться.
        - Мне нравится ход твоих рассуждений, Иван, - вмиг посерьезнев, но с оптимизмом в голосе отозвался Рыбаков.
        - Мы с тобой давние партнеры, - улыбнулся Ширман, - все это дело заварили...
«Амнистия» только набирает обороты! Мы сделали первый шаг, останавливаться нельзя. Игорек привык приходить на готовенькое. Если бы не ты, Юрий Генрихович, вряд ли бы он из майоров в полковники шагнул... Казаков сейчас сделает свое дело, и с ним все! Да и вообще, мой главный принцип - периодически менять людей. Обновлять, повышать, выдвигать...
        - Или задвигать... - продолжил за Ивана Рыбаков.
        - Или, - кивнул Ширман.
        - А насчет Максима... Ты уже согласовал там? - Рыбаков довольно банальным жестом кивнул на потолок.
        - Юрий Генрихович! - Ширман картинно погрозил Рыбакову похожим на сосиску коротеньким указательным пальцем. - Лишние вопросы всегда были не в твоем стиле!

«Действительно, - осадил самого себя отставник, - Иван никогда не бросается словами впустую. И со своим вчерашним фаворитом Игорьком все верно сообразил... Да и с Максимом все складывается неплохо. Надо же куда-то лоботряса пристраивать. В милиции работать он больше не желает!»
        Тем временем Ширман поставил на стол бутылку коньяка и две рюмки:
        - По одной за успех?
        Отставной генерал молча кивнул. «А ведь мы все теперь - и я, и Максим - у Вани Ширмана в кулаке, - беря наполненную рюмку, подумал Рыбаков. - Ну и ладно! Шпазм он из нас делать не станет. Хотя... Тот же шут не так плохо живет, жалованье ему Ширман не задерживает. Встретишь на улице того же Шпазму без дурацкого колпака и не узнаешь. Наверняка ездит на недешевой иномарке, одевается в дорогие костюмы и окружающим представляется каким-нибудь президентом фирмы по недвижимости. И Шпазму Ширман никогда не „задвинет“, - невесело усмехнулся своим мыслям Юрий Генрихович, осушив первую рюмку и тут же налив вторую.

«Прикомандированные» к полковнику Казакову шестеро боевиков производили впечатление бывалых ребят. Неприметные, немногословные, трое похожи на кавказцев, трое скорее славяне. Старший - молчаливый, в темных очках, с большим уродливым носом и обожженным лицом. У всех «ксивы прикрытия» сотрудников МВД Северо-Кавказского региона.
        Казаков весьма вовремя и удачно прибыл на место взорванной, почти полностью сгоревшей наркобазы. Попозировал перед телекамерами двух центральных каналов, дал короткое интервью. В дневных новостях одним из центральных сюжетов непременно будет сообщение об очередной успешной операции спецслужб. Свита же Казакова телекамер и фотоаппаратов подчеркнуто сторонилась. Что ж, таким ребятам излишняя реклама ни к чему.
        Уступив «лавры» местным фээсбэшникам и наркоконтролю, Казаков и его новые подчиненные сели в бронированные лимузины и направились в «точку», где ожидала приказов Нового Куратора группа Гнедича. Часы существования «зондеркоманды» были сочтены. Сомнений на этот счет у Казакова не было.

6
        Гнедич молча дал Вагину знак занять боевую позицию у окна. Крафт, в свою очередь, взял пульт, с помощью которого управлялись взрывные устройства. Сам Гнедич молча слушал невидимого собеседника, который только что позвонил ему по телефону спецсвязи.
        - Он через пять минут будет здесь, - сообщил Гнедич, как только разговор закончился.
        - Куратор? - уточнил Крафт.
        - Новый Куратор, - ответил Гнедич. - Значит, так! Если все сложится совсем хреново и эта хата станет нашей братской могилой... В общем, в подполе я показывал вам местечко. Абсолютно мертвая зона. Осколки не достанут, пожар, наверное, тоже. Искать будут - не заметят, даже если вплотную подойдут. Место на одного. Последний, кто останется, укроется там и взорвет дом.
        - Гости идут! - сообщил со своего поста наблюдения стрелок-пулеметчик Вагин. - Трое!
        По узенькой короткой дорожке двигались «гости». Безликие, в черных шапочках-полумасках и темных очках. Новый Куратор и охрана?
        - Откройте! - послышался уже знакомый «голос монстра» после предупредительного стука в дверь и окно.
        - Почему вы не один? - спросил Гнедич, подойдя к двери так, чтобы в случае начала стрельбы его сложно было задеть.
        - Но вы ведь тоже не один, - ответил Куратор. - Открывайте дверь, у меня срочный разговор.
        - Вы войдете к нам один, - отозвался Гнедич, уперев в плечо приклад своего «АПБ».
        - Что за глупости?! - буквально взревел «монстром» Куратор. - Вы обязаны подчиниться!
        Вагин отметил, что «охрана Куратора» достала из-под курток оружие.
        - Подчинюсь лично вам, - произнес Гнедич, прикидывая возможное расположение за дверью силуэтов-мишеней. - Ваши охранники должны отойти на десять метров от дома и остаться в поле нашей видимости.
        - Я уполномочен дать вам срочное задание, - проигнорировав его слова, произнес Куратор. - Ваш отряд полностью в сборе?
        До последнего момента полковник Гнедич не верил, что Новый Куратор решится на ликвидацию его группы. Ощущения, предчувствия, интуиция - это одно, а вот так вот уничтожить боевую группу преданных тебе бойцов, только что выполнивших сложную задачу, - совсем другое...
        Уничтожить...
        Да, теперь Гнедич в этом уже не сомневался. Получилось, что он, командир, сам же и подставил своих бойцов... И себя вместе с ними... Не принял своевременного решения покинуть хату... Сейчас Новый Куратор убедится, что в доме находится вся
«зондеркоманда», а потом начнется. Противников, разумеется, не трое, а куда больше.
        - Нас четверо, - произнес Гнедич, понимая, что это последние «мирные» секунды. - Весь отряд в сборе! Но говорить мы будем только с вами!
        Казаков, он же Новый Куратор, переглянулся с обожженным командиром боевиков. Все четверо! Пора от слов переходить к делу, эти долбаные каратели уже и так что-то заподозрили. Казаков кивнул жженому, тот в свою очередь подал сигнал своим, в том числе и тем, кто замаскировался на подступах к постройке. Молниеносным движением жженый выхватил из кармана оборонительную гранату, выдернул чеку и метнул в окно. Казаков выхватил собственный пистолет и рухнул в близрастущие кусты...
        Граната упала почти в самый центр комнаты. Между Вагиным, залегшим у соседнего окна, и Гнедичем. К Вагину она была чуть ближе. А к Гнедичу ближе был Крафт, которого командир свалил на пол, одновременно опрокинув стол так, чтобы тот стал щитом от осколков и самому Гнедичу, и лейтенанту. Могучее тело Вагина метнулось от окна к гранате. Через второе окно его могли сейчас поймать в прицел, но выстрелить уже не успели бы...
        Взрыв оказался такой силы, что в физиономию Казакова полетела земля, чуть не выбив ему челюсть, скованную «намордником-разговорником». Казаков тут же сорвал с себя и черную шапочку, и намордник. Развороченную взрывом комнату уже поливали свинцом три подоспевших автоматчика.
        Комната начала гореть. Гнедич исхитрился поймать в прицел своего «АПБ» одного из автоматчиков, свалил его. Остальные стали осторожнее, их очереди теперь были редкими, они старались не приближаться слишком близко к окнам.
        - Крафт, давай в подвал! - скомандовал Гнедич лейтенанту, не выпускавшему из рук пульта взрывных устройств.
        - А вы? - пробормотал тот.
        - Приказ, мать твою! - почти проорал Гнедич, прекрасно понимая, как трудно будет двадцатитрехлетнему Крафту нажать на пульте кнопки подрыва.
        Ответить Крафт не успел, как и добраться до подвала. Со стороны двери прогремел мощный взрыв, и она слетела с петель. Помещение стало стремительно наполняться дымом и огнем. Еще пара секунд, и Гнедич с Крафтом уже не будут видеть друг друга, а еще через пять забьются в тяжелом удушающем кашле, выронят оружие...
        - Почему сразу не применили? - спросил у жженого Казаков, выпрямившийся почти в полный рост.
        - Бережем, - ответил также распрямивший спину жженый.
        - Людей надо беречь! - назидательно кивнул Казаков в сторону убитого Гнедичем автоматчика.
        - Людей много, а гранат дымно-паралитического действия всего три! - усмехнулся жженый. - И те - опытные образцы, за границей покупали.
        При этом обезображенный нос командира боевиков дернулся так, словно обладал какими-то специально развитыми мышцами. Казаков уже вторично поймал себя на мысли, что эта уродливая физиономия ему, кажется, знакома. Возможно, где-то раньше и встречались, не исключено, что еще недавно жженый воевал в отрядах чеченских боевиков. Но сегодня он НАШ человек. Без него и его лихих головорезов совладать с карателями было бы непросто... Один из боевиков подкрался к окну, из которого валил серый зловонный дым, и бросил туда вторую гранату.
        - Минут через десять можете зайти внутрь, - произнес жженый, хорошо осведомленный о действиях «опытных образцов».
        Казаков снисходительно усмехнулся (положение обязывало соблюдать невозмутимость и подчеркнутое хладнокровие), посмотрел на собственные наручные часы, засек время.
        Игорь Казаков не первый раз принимал участие в подобных «боевых операциях». Полковничье звание он получил за ликвидацию знаменитого Гинеколога - Черного Салиха. Когда-то известный полевой командир был деловым партнером Ивана Ширмана. Ширман давал ценные «наводки» на своих конкурентов, люди Черного Салиха их успешно похищали в Чечню, а потом требовали выкуп. Ширман изображал из себя гуманиста-благотворителя, искал средства для выкупа, а потом благополучно делил деньги с Черным Салихом. Похищенных предпринимателей, правда, возвращали, но из бизнеса те, как правило, уходили. Здоровье не позволяло. Связь же с людьми Черного Салиха держали через офицеров ФСБ Казакова и Фокина. Потом, в угоду политической конъюнктуре, Ваня Ширман решил избавиться от столь одиозного дружка. Казаков и бойцы спецназа ФСБ (никак не осведомленные о былых «контактах» своего начальника) вылетели в Чечню. Долго ли, коротко ли, но Черный Салих был хитрым образом заманен в ловушку (рыжебородый лысоватый простофиля сам явился в глухую деревушку, думая, что идет на встречу со связным от Ширмана!) и расстрелян бойцами спецназа.
Казаков лично видел его иссеченный пулями труп. Лично доставил тело в Москву, на экспертизу... Ранее они встречались всего два раза, обменялись лишь парой фраз, но у Казакова не было ни малейших сомнений - труп принадлежит Гинекологу. Казаков стал полковником, Ширман избавился от ставшего ненужным партнера. Бойцы спецназа лишних вопросов не задавали, двое из них вскоре погибли на следующей спецоперации.
        Вскоре в центре Москвы Казаков неожиданно увидел Черного Салиха, живого и невредимого. Поначалу глазам своим не поверил, подошел поближе. Гинеколог заметил Казакова, обаятельно улыбнулся, подмигнул. Оказалось, какой-то придурок, используя собственное внешнее сходство, фотографируется со всеми желающими. А рядышком Элвис Пресли, Владимир Ильич, Карл Маркс и высокий, болезненно худой азиат в черной
«косухе», видимо, двойник Виктора Цоя. Казаков сообразил, в чем дело, даже извинился... А спал в ту ночь плохо, хотя и знал, что никакого Черного Салиха в природе больше не существует.
        - Десять минут! - взглянув на часы, повторил жженому Игорь.
        Тот молча подал сигнал своим. Те натянули респираторы, затем двое вошли в выбитую взрывом дверь, еще двое прыгнули в окно, держа автоматы на изготовку. Пятый автоматчик остался прикрывать своего командира и Казакова.
        - Если они там еще живы, надо добить! - напомнил жженному Казаков.
        Ответить тот не успел. Взрыв внутри дома грохнул так, что от строения полетели доски. Фээсбэшник и жженый вновь оказались на земле.
        - Ты живой, полковник? - откуда-то издали услышал Казаков над своей головой голос жженого.
        - Живой, - мотая несколько оглохшей головой, ответил Игорь Алексеевич.
        - Сумели-таки подорвать себя, твари, - кивнув на догорающее, разнесенное в пух и перья строение, прокомментировал жженый. - Последней миной, что ли? - недоумевающе дернул он всей своей покалеченной физиономией.
        Со стороны здания подбежал единственный уцелевший боевик, тот самый автоматчик, который не стал заходить в дом.
        - Трупы не опознать, - покачал головой он. - Даже наших... с трудом, - добавил автоматчик, сплюнув и выругавшись. - Подвал еще там... Он сырой и пустой. Может, гранату туда бросить?
        - Совсем дурной?! - не сдержавшись, вызверился на подчиненного жженый. - Беречь надо боеприпасы! Еще раз проверь подвал, и уходить пора.
        Автоматчик без особого энтузиазма направился к тлеющему зданию. Казаков потряс головой: легкая глухота обеспечена дня на три минимум. Затем достал телефон, начал набирать номер Ширмана.
        - Подожди докладывать, полковник! - властно произнес жженый.
        Подняв голову, Казаков увидел, что ему в лоб направлен ствол спецназовского пистолет-пулемета.
        - В чем дело? - спросил Казаков жженого.
        Вместо ответа тот снял и отбросил в сторону черные очки, затем точно так же поступил с собственным уродливым носом. И теперь на Казакова смотрел... не кто иной, как Черный Салих! Правда, выбритый, вкусивший благ цивилизации, немного постаревший, но вне всяких сомнений это был он.
        - Вот и все, полковник! Меня Ваня Ширман спас, а вот тебя взял и сдал! Двойника тогда лично подобрал, сам за пластическую операцию заплатил. Тот мужичок конченым был по жизни, ему деньги на операцию для сына были нужны. На счастье ребенка, папаша на меня был сильно похож...
        С этими словами Черный Салих выпустил из своего «ПП» короткую очередь.
        - Вот теперь можно и с Ваней поговорить, - произнес Черный Салих, взяв мобильник из остывающих рук упавшего лицом в землю Казакова.
        - Подвал пуст! - сообщил вернувшийся автоматчик.

7
        Боец милицейского спецназа, который был приставлен для охраны Аллы, успел ей порядком надоесть, хотя она провела с ним меньше суток. Нет, он не приставал к ней с дурацкими разговорами, не позволял себе лишнего. Наоборот, целый день сидел молча в коридоре и решал кроссворды, которые купил в киоске рядом с Аллиным подъездом. На коленях у него покоился автомат без приклада, с коротеньким стволом. Сам охранник периодически хмыкал и шуршал страницами. Иного шума, слов и жестов не производил, чем, собственно говоря, и надоел Алле. Когда в дверь позвонили и спецназовец сообщил, что это пришла его смена, Алла облегченно вздохнула. Хотя, с другой стороны, не ясно, кто явится на сей раз. В коридоре тем временем послышался знакомый женский голос, принадлежащий подполковнику Любе.
        - Пришла сменить товарища, - кивнув в сторону охранника, сказала Люба.
        - А где Николай? - спросила Алла.
        - Отсыпается у меня в кабинете, - ответила Люба. - Отдохнуть ему нужно.
        Почему-то эта фраза неприятно задела Аллу, и она вовсе не была обрадована появлению еще недавно вызывавшей у нее симпатию женщины.
        - Вы считаете, что у вас ему будет безопаснее? - спросила Алла, как только за охранником захлопнулась дверь.
        - А вы что предлагаете? - в своем стиле ответила Люба.
        Алла лишь молча развела руками. Едва начавшись, разговор мгновенно исчерпал себя. Не говорить же этой Любе, что под охраной Николая Алла чувствует себя куда уютней, нежели в соседстве с милицейскими верзилами. Между тем Люба исподтишка изучала обстановку в Аллиной квартире, видимо, сравнивая с собственной. Алла же ревниво изучала саму Любу, ее скромную косметику и одежду, приличествующую должности старшего следователя. Алла успокоенно отметила, что Люба, пожалуй, старше ее да и красавицей, если приглядеться, никак не назовешь. Крупная блондинка, что называется в теле, не более того. И ресницы белесые, и глазки маленькие, что с косметикой, что без.
        - У вас много книг, - заметила Дмитриева, оглядывая книжные полки.
        - В основном классика, - сообщила Алла. - Но есть и детективы. Интересуетесь?
        Разговор въехал в какую-то пустую формальную плоскость. «Вы детективы любите? Ах нет, я люблю дамские романы и сборники матерных анекдотов... А еще группу
„Ленинград“. В ответ на формальный Аллин вопрос Люба лишь молча покачала головой. Получилось ни да, ни нет. Разговор снова зашел в тупик.
        - Вы замужем? - вдруг ни с того ни с сего, в открытую спросила Алла.
        - Нет, - ответила Люба как само собой разумеющееся. - А вы, Алла?
        - Аналогично...
        На некоторое время в Аллиной комнате повисла пауза. О чем еще говорить двум незамужним женщинам, между которыми образовался мужчина? Они окончательно превратились в соперниц, и произошло это как-то само собой. А ведь еще неделю назад Алла и понятия не имела ни о каком Николае Водорезове, маленьком упертом десантнике.
        - Как вам Николай? - продолжила Алла, решив говорить начистоту.
        - А вам, Алла? Вы, кажется, знаете его чуть дольше? - Люба вновь отвечала вопросами на вопрос.
        - Если честно... Он мне очень нравится, - расставила все точки Алла.
        Да, нравится. Пожалуй, впервые за эти дни Алла призналась в этом и не только Любе, но и самой себе. Не красавец, не сказать, что шибко обаятельный. Просто - надежный человек. Без кавычек и лишних добавлений.
        - А вам, Люба? - поинтересовалась Алла.
        - Да так, - уклончиво ответила подполковник Дмитриева.

«Врешь, голубушка! - про себя возразила ей Алла. - Даже в кабинете своем комнату отдыха ему устроила! А уж как смотрела на него... Что я, дура и в бабской психологии не разбираюсь?!»
        - Скоро вы его увидите, - произнесла Люба. - Я присяду? - она жестом показала на кресло.
        Алла кивнула. Самое время предложить кофе, завести ни к чему не обязывающий разговор.
        - Включите телевизор, - попросила Люба. - Через десять минут должны быть новости, я думаю, нам с вами стоит их послушать.
        В это самое время Николай Водорезов покинул стены Петровки и находился на набережной Москвы-реки. С противоположной стороны навстречу двигался человек, которого Водорезов знал как гвардии майора Петра Ручьева. Ни тот, ни другой до конца не доверяли друг другу, но встреча была неизбежна...
        И тот, и другой старались держать руки ладонями вперед, демонстрируя отсутствие оружия.
        - Ирина погибла, - произнес Водорезов вместо приветствия.
        - Люди Ширмана? - тут же спросил Петр, стараясь не выдать охвативших его эмоций.
        - Да, - кивнул Водорезов.
        - Смотрю, много знаешь, - только и произнес Петр. - Откуда ты на нас свалился?
        - Ну кто на кого свалился, это еще вопрос... Присядем? - Водорезов кивнул в сторону лавочки, стоявшей на противоположной набережной стороне.
        Петр огляделся. Потом молча кивнул. Он сам понимал, что пришло время долгого и по возможности откровенного разговора.
        - Бой сотрудников ФСБ с боевиками наркомафии в Солнцедарском крае, на границе с Северо-Кавказским регионом! - сообщила ведущая начавшегося новостного выпуска. - В результате сложной, хорошо спланированной операции спецгруппе ФСБ удалось уничтожить целое наркопредприятие, замаскированное под сельскохозяйственный кооператив. Уцелевшие боевики начали отходить к границе с Чечней. В завязавшемся с отступающими бандитами бою полковник ФСБ Игорь Казаков погиб. Прежде этот офицер руководил операцией по уничтожению международного террориста Черного Салиха. Уничтоженная наркобаза снабжала наркотиками сразу несколько российских регионов, ее ликвидация - несомненная победа российских спецслужб! Представитель президентской администрации уже поздравил руководство ФСБ и сообщил, что в ближайшее время будет принят целый комплекс важных правительственных мер по противодействию наркомании...
        На телеэкране тем временем демонстрировались развороченные взрывом «коровник» и
«склад готовой продукции», местные фээсбэшники в масках и менты в полной боевой экипировке, траурная фотография Казакова в полковничьей форме и при всех орденах.
        - Вы знали его? - спросила Люба, кивнув на телеизображение фээсбэшника.
        - Знала, - ответила Алла, вспомнив, что о мертвых плохо не говорят.
        - Сейчас один мой близкий друг находится в реанимации, - проговорила Люба. - А еще не один десяток граждан ныне в могиле... Причастность господина Казакова ко всем этим убийствам и покушениям теперь доказать будет сложно. Хозяева весьма вовремя убрали его...
        Алла хотела было задать вопрос, но дикторша продолжила комментировать изложенные ранее события:
        - И, наконец, самые сенсационные последние сведения! В числе погибших боевиков, уничтоженных группой полковника Казакова, участники так называемой зондеркоманды, наемные убийцы, на совести которых смерти крупных предпринимателей и общественных деятелей. Это сообщение нам предоставил анонимный источник, тем не менее оно заслуживает доверия.
        - Скажите, Люба, - дослушав дикторшу, Алла решила задать совсем другой вопрос, нежели собиралась. - Николай был... в этой самой «карательной команде»?
        - Карательная команда ликвидирована, вы же слышали, - кивнула в сторону телеэкрана Люба, доставая собственный мобильный телефон, - а с Водорезовым мы сейчас сможем поговорить.
        Ручьев выслушал историю Водорезова, ни разу не перебив. Смотрел при этом не на Николая, а на волны Москвы-реки.
        - Хотелось бы тебе поверить, - произнес Петр, закрыв лицо ладонью.
        - Можешь не верить. Только куда ты теперь отправишься?
        Последний вопрос окончательно добил Петра. Двигаться ему было некуда. Командир приказал ни при каких обстоятельствах не поворачивать обратно. И не только имел в виду возвращение в ту дощатую постройку, которая временно была их убежищем. Тут у Водорезова зазвонил телефон. Николай выслушал короткое сообщение, лицо его при этом заметно дернулось.
        - Такие дела, Ручьев, - убрав телефон, проговорил Николай. - Полковник Казаков погиб, спецгруппа во главе с полковником Гнедичем уничтожена... Только что было сообщение по телевизору.
        Петр вытер ладонями лицо, на несколько секунд закрыл глаза.
        - Я ведь с ними должен был быть... - произнес он наконец. - Должен был! - повторил он и замолчал.
        - У тебя один выход, Ручьев... Точнее, у нас у всех один выход. Мы должны объединиться. Приказа, Петр, никто не отменял! Мы должны выяснить все об операции
«Амнистия»! Она уже началась, и ты сам это прекрасно понимаешь.
        - Или объединиться... или утопиться! - произнес Петр, кивнув в сторону волн Москвы-реки.
        Помолчав, Петр протянул Водорезову свою широкую крепкую ладонь. Николай слегка ударил по ней своей, а потом взялся за мобильник:
        - Сократ Иванович, я нашел Ручьева, - после приветствия произнес в трубку Водорезов. - Мы готовы подъехать к вам.
        Спустя сорок минут все трое сидели в двухкомнатной квартире, адрес которой назвал генерал Прохоров. Разговор заладился с первых минут, особенно после того, как все трое посмотрели повторный новостной выпуск.
        - «Важные правительственные меры по противодействию наркомании!» - процитировал дикторшу Сократ Иванович. - Что-то в этом... что-то связано с этой «Амнистией», ребята.
        - И при чем тут «Амнистия»? - спросил Петр.
        Он был на редкость собранным, трагические события только мобилизовали боевые резервы его организма. Спокойное, даже чуть флегматичное лицо - верный признак того, что спецназовец готов к самым крутым передрягам. Николай знал это по собственному опыту. Перед боевой операцией сам Водорезов выглядел вообще полусонным, что иногда смущало плохо знавших его сослуживцев.
        - Пока не могу сказать, но какая-то связь есть! - проговорил Прохоров. - Уничтожив наркобазу, вы, Петр, убрали конкурентов Ширмана. Другой версии у меня нет.
        - В любом случае этот гадюшник надо было зачищать, - не повышая голоса, отозвался Ручьев.
        - Надо было, - согласился Сократ Иванович, - только на месте одного гадюшника теперь может вырасти пара новых, куда более гадючих и опасных!
        - У вас есть сведения? - спросил Петр.
        - Пока это предположение... Я понимаю, Петр, тебе тяжело это признавать, но вашу спецгруппу использовали «втемную». Вашими руками загребли жар, потом собрали в одном месте и решили избавиться.
        - Я согласен с этим, - кивнул Петр. - Но что делать дальше?
        - Вот что, Ручьев, - собравшись с мыслями, задумчиво, печальным голосом проговорил Сократ Иванович. - Я не сторонник, скорее противник тех методов, которыми действовали полковник Гнедич и остальные. Внесудебные расправы всегда чреваты... Не буду читать тебе мораль, но сейчас мы оказались в одной команде. Эта «Амнистия» в самом деле нечто серьезное, куда более серьезное, чем разборки мафиозных кланов. Ты помогаешь выяснить все об «Амнистии», а я делаю вид, что ничего не знал и не слышал о спецгруппе полковника Гнедича.
        - А если откажусь? - поинтересовался Петр.
        - Тогда скатертью дорога, - Сократ Иванович кивнул в сторону коридора, ведущего к дверям. - Преследовать не буду.
        - Мы потеряли человека, близкого к Ширману, - тут же переменил тему Ручьев. Чуть помолчав, добавил: - Ирину Львову, земля ей пухом... А нам необходимо иметь своего человека в его окружении.
        - Необходимо, - кивнул Сократ Иванович. - А что, есть кандидатуры?
        - Есть, - кивнул Петр. - Ирина, которая погибла, рассказывала, что есть в офисе некто Шпазма, личный шут Ивана Эмильевича.
        - Шут?! - почти в один голос спросили Водорезов и Сократ Иванович.
        - Шут. Вполне взрослое существо, но натягивает дурацкий колпак, пляшет в нем перед Ширманом, поет тонким бабским голосом матерные частушки...
        - Колпак, говоришь? - остановил Прохоров Петра, ухватившись за какую-то известную пока лишь одному Сократу Ивановичу нить. - Колпак с бубенчиками... Стоп! Это то, что нам нужно!

8
        В салоне микроавтобуса было жарко, кондиционер не работал, а солнце пекло вовсю.
«Не Африка...» - в который раз подбадривал себя Водорезов. Сократ Иванович и Петр молчали. Где Прохоров, будучи уже отставным генералом спецслужб, раздобыл микроавтобус, приспособленный для наружного наблюдения, Николай уточнять не стал. У фээсбэшников свои связи и секреты, у десантников свои. Вот уже битый час они вели наблюдение за офисом антинаркотического молодежного союза. Точнее - за его автостоянкой.
        - Если через сорок минут не появится, снимаемся с якоря, - взглянув на часы, произнес Сократ Иванович. - Будем считать первую попытку неудачной.
        В самом деле, решение выследить шута, узнать, где он живет, и выйти с ним на связь было рискованным, но зато позволяло вплотную приблизиться к загадочной «Амнистии». . Даже из исторических романов хорошо известно, что придворные шуты всегда прекрасно осведомлены обо всех сторонах жизни своих повелителей.
        - Это не он? - спросил Водорезов, протянув Ручьеву специальный бинокль, позволяющий вести наблюдение в полной темноте, тумане, благодаря которому можно сузить или максимально расширить поле ведения слежки.
        - Толстый, уродливый... - рассматривая указанного Николаем субъекта, прокомментировал Петр те сведения о Шпазме, полученные от Ирины, когда та еще была жива. - Нет, этот толстый, но лицо не шутовское, да и одет... Как это называется -
«Дольче Гибоны»?
        - Габбана, - поправил Сократ Иванович, - нет, это не шут...
        - Что будем делать, если сегодня у Шпазмы выходной? - спросил Николай.
        - Тогда я по своим каналам вызову в райотдел милиции одного из охранников офиса, у него лет пять назад были проблемы с наркотиками. Там его слегка прессанут, тут мы его и перехватим, - ответил Прохоров.
        - С вашими связями, Сократ Иванович, вы давно могли бы всю эту контору на уши поставить, - не удержался от комментариев Петр.
        - Видишь ли, - невесело усмехнулся Сократ Иванович, подбирая нужные слова, - будучи генералом, я вынужден отчитываться перед начальством, надзирающими органами. Санкции, ордера, прочие бумаги подписывать... А вот как частное лицо я от этого всего освобожден. Поэтому задействую все имеющиеся связи и возможности на полную катушку, без всяких согласований.

«И после этого вы не разделяете методов полковника Гнедича!» - мысленно поддел Сократа Ивановича Ручьев.
        - Смотрите-ка! - аж присвистнул ведущий основное наблюдение Николай.
        И тут все трое увидели и в самом деле завлекательное зрелище. Толстого, носатого, одетого в неизменный дурацкий колпак шута гнали к автостоянке двое охранников офиса. Видимо, Ширман иногда разрешал им поразвлечься с собственным шутом и успокоить столь специфическим способом расшалившиеся нервишки. Шута охранники гнали аж до собственного автомобиля. Резиновой дубинкой и пинками. Со стороны это и в самом деле казалось смешным. Дюжие мордовороты, похожие на киношных фашистов, громко гоготали, шут ойкал, тряс колпаком и неуклюже подпрыгивал. Шпазма чуть не потерял колпак и, добежав до роскошной, стоящей не один десяток тысяч долларов иномарки, укрылся в ее чреве. Что он там делал, дальше было не видно - стекла иномарки были тонированными. Охранники чуть потоптались, поиграли бицепсами и убрались обратно в офис. Перед тем как шут укрылся в машине, Сократ Иванович успел сделать снимок цифровым аппаратом. Теперь у них на всякий случай имелось и фотоизображение Шпазмы.
        - Неплохо шуты зарабатывают, - оценил Шпазмин лимузин Водорезов.
        - Завидуешь? - усмехнулся Петр. - А что, перспектива неплохая, если не в шуты, то в гладиаторы нас бы точно взяли... А там - кто выживет, тот и будет на дорогой
«тачке» кататься.

«Ведь и правда, - мысленно согласился Николай. - Если сейчас типчики вроде Ширмана имеют наложниц-стриптизерш и шутов вроде Шпазмы, то завтра вполне могут организовать бои гладиаторов... Если уже не организовывают!» Тем временем лимузин Шпазмы тронулся со стоянки. Следом за ним, выдерживая дистанцию, поехал и микроавтобус.
        Столичные пробки, несмелая, медленная езда Шпазмы - в течение часа его иномарка и следующий за ней микроавтобус добрались до некогда популярного среди подростков столичного спортивного клуба. Сейчас здесь тоже занимались физической культурой, но уже не простые школьники, а состоятельные господа, платящие за входной билет чуть ли не две месячные зарплаты нынешнего российского офицера.
        Лимузин Шпазмы остановился у главного входа.
        - Приехал поправлять здоровье, - прокомментировал ситуацию сидящий за рулем Николай.
        - Ну вот, сейчас мы войдем следом, познакомимся, побеседуем, - кивнул Сократ Иванович.
        В самом деле, сугубо мужская атмосфера - сауна, бассейн, массажный кабинет, тренажерный зал, можно ненавязчиво завязать беседу, многое выяснить. Возможности Сократа Ивановича вполне позволяли пройти в оздоровительный комплекс бесплатно, по особому пропуску.
        Дверь Шпазминого автомобиля открылась, и на тротуар ступила... весьма полная, немолодая, но при этом демонстративно преисполненная чувства собственного достоинства дама. Хорошо одетая, с дорогой прической (впрочем, похожей на парик), с блестящими кольцами на пальцах и яркими серьгами в ушах. Лишь некрасивый, крупный пористый нос и комплекция, отчасти скорректированная умело подобранным костюмом, говорили о сходстве с шутом Шпазмой, которого Водорезов, Петр и Сократ Иванович видели час назад.
        - Вот так, гвардейцы! - Сократ Иванович первым пришел в себя, что и приличествовало старшему по званию.
        Николай сдержал себя, смолчал. Петр неопределенно хмыкнул, Прохоров успел щелкнуть цифровой фотокамерой, вторично запечатлев Шпазму в новом облике. «Не может быть! Глазам своим не верю!» - кричать никто не стал.
        - И куда он... она теперь? - спросил Николай.
        - Солярий, сауна, массаж, бассейн, - ответил Сократ Иванович. - А вот что нам теперь делать? Ведь он... она отправилась в женский корпус, нас туда не пустят даже с моим пропуском.
        - А еще раз она... или он пол не сменит? - не слишком уместно сыронизировал Петр, и Водорезов бросил на него укоризненный взгляд.
        Нужно было срочно что-то предпринимать. Сколько Шпазма пробудет в оздоровительном комплексе? Не менее часа, это уж точно. Более удачного места для знакомства с последующей вербовкой не придумать.
        - Ты, Николай, рассказывал про массажистку, - вновь первым нашел решение Сократ Иванович.
        - Считаете... нужно? - переспросил Николай, сам прекрасно понимая, что другого выхода нет.
        - А ты сам хочешь сунуться в женский солярий? - спросил Прохоров.

«Мне столь быстро свой пол не поменять», - мысленно отшутился Водорезов, набирая на своем телефоне номер Аллы Григорьевны.
        Не прошло и сорока минут, как Алла уже изучала фотоизображения, сделанные цифровиком Прохорова. Рядом сидела подполковник Дмитриева, которая в вопросах сличения фотографии с оригиналом ориентировалась несколько лучше. Что ж, одна женщина - хорошо, две - лучше. Сократ Иванович имел положительные отзывы о Любе как об одном из лучших следователей ГУВД, поэтому не возражал против ее участия в вербовке Шпазмы.
        - А как мы заведем с ней беседу? - спросила Алла.
        Прохоров, как и остальные, еще не мог привыкнуть называть Шпазму в женском роде. Поэтому несколько замешкался с ответом.
        - Мы с тобой, Алла, заведем разговор о массаже, кремах, эпиляции, - проявила инициативу Люба, перейдя с Аллой на «ты». - Я буду спрашивать, ты отвечать... Возможно, это вызовет интерес.
        Сократ Иванович имел сходное мнение, но не был до конца уверен, что Шпазму очень уж сильно заинтересуют массаж и кремы.
        - Может быть, подойти к нем... к ней, - в очередной раз оговорившись, вставил свое слово Водорезов, - и предложить какую-нибудь особую процедуру или средство для похудения?
        - И она пошлет Аллочку куда подальше, - возразила Люба. - Посмотрите, какое злое лицо. На обеих фотографиях... Нет, здесь нужно что-то более тонкое.
        Николай в ответ лишь молча кивнул на часы. Еще полчаса у них скорее всего есть. Но решение нужно принять немедленно.
        - Пожалуй, Люба права, - нарушил паузу Водорезов. - Нужно завести ненавязчивый разговор о сугубо женских проблемах и втянуть в нее... наш объект.
        Все-таки Николай никак не мог решиться назвать Шпазму в женском роде.
        - Еще минута на размышление! - решил Сократ Иванович.
        Если ничего больше никому в голову не придет, то будет реализовано Любино предложение. Алла же в эту минуту забыла обо всем - о том, где она и для чего сюда вызвана. В ее сознании стояли лишь последние слова Водорезова и его взгляд, устремленный на Дмитриеву. Он уже называет ее по имени, как старую добрую знакомую! Делает ей комплименты! И она, даром что милиционерша, зарделась, глазки опустила. Вообще-то приступы ревности не были свойственны Алле, но и таких, как Николай, она еще не встречала. А он лишь мельком взглянул на нее сейчас, поздоровался только из вежливости. И пялится, даже сейчас украдкой пялится на эту Любу... Алла приложила к лицу носовой платок, провела им от лба до подбородка. Ей очень не хотелось, чтобы кто-нибудь догадался об охвативших ее чувствах и мыслях. Что же это получилось? Массировала, массировала она Любу. С чувством, можно сказать, даже с нежностью, рубенсовской красавице еще больше красоты прибавляла. Массировала плечи, спину, задницу толстую и розовую, ляжки массировала, икры, пятки... И домассировалась на свою голову. Сейчас Алла почувствовала себя в роли той
маленькой ловкой цыганки, которая исхитрилась укусить милиционершу Любу и чуть не выцарапала той глаза. Алла представила Любин визг, представила, как та удирает, и ее сверкающие пятки, и немного успокоилась. И милиционерши визжать могут... О боже мой! Неужели она так ревнует этого Николая?! Убрав от лица платок, Алла постаралась придать своему лицу бесстрастное, задумчивое выражение.
        - Все! - кивнув на часы, произнес Сократ Иванович. - Если нет мыслей, то нашим девушкам пора!
        - Есть мысль! - неожиданно для самой себя произнесла Алла.
        Идея, которую она начала поспешно и немного сумбурно излагать, действительно пришла ей в голову в самый последний момент:
        - О чем может мечтать уже немолодая и некрасивая женщина, которая зарабатывает на жизнь, изображая шута? - для начала спросила Алла. После чего изложила свой план.
        Ее монолог занял не более минуты. А потом она поймала на себе взгляд Николая и Любы. Первый, как показалось, смотрел на нее с плохо скрываемым восхищением, вторая с заметной ревностью. Кажется, Алла сумела утереть сопернице нос!
        - Неплохая мысль, Алла, - сдержанно оценил Прохоров ее план. - Пожалуй, так и будете действовать! - кивнул он Любе.
        Оказавшись внутри комплекса с бассейном, массажными кабинетами и комнатами отдыха, Алла и Люба были несколько дезориентированы. Вместо того чтобы отдыхать, две облаченные в купальные костюмы молодые дамы вынуждены были бродить вдоль бортиков бассейна и бесцеремонно заглядывать в комнаты отдыха. Столь же бесцеремонно и в скором порядке были проверены душевые и туалет.
        - Вот это она?! - произнесла Алла в самое ухо Любе, указывая на очередную даму габаритной комплекции.
        - Аллочка, ты меня глухой сделаешь! - дернула головой Люба. - Нет, конечно же! Смотри не на фигуру, а на лицо. И говори потише, тебя же на другом конце бассейна слышно.
        Алла в ответ лишь фыркнула. Они и так уже более пятнадцати минут без толку здесь топчутся... А так хотелось в таком великолепии отдохнуть и телом, и душой! И туалет, кстати, не мешало бы посетить не только для того, чтобы проверить, сколько кабинок там занято и кем! Оздоровительный комплекс, где трудилась Алла, был куда скромней.
        - Мужиков нет, вода прозрачная, - кивнув на водную гладь бассейна, произнесла Люба, точно прочитала Аллины мысли, - искупаться бы, полежать в солярии... А мы тут какой-то ерундой занимаемся.

«Странные мысли для дамы-подполковника», - подумала Алла и, лишь вздохнув, промолчала.
        - Знаешь, Алла, там, где ты работаешь, нет такой роскоши, но там есть уют, - продолжила Люба, - подлинное тепло. Согласна? А здесь такое ощущение, что даже вода синтетическая.
        - Пожалуй, - заметно приободрившись, кивнула Алла.
        Сейчас у нее уже не было к Любе никакой ревности. Всегда приятно, когда рядом понимающий тебя человек. Люба уже совсем не казалась Алле полной, она отметила, что ноги у Дмитриевой на редкость красивые. Длинные, крепкие, не тонкие, но и не слишком толстые, рельефные, точно отлитые по особому лекалу. Вот только пятки, пожалуй, толстоваты, от этого уже никуда не уйдешь, разве что прикрыть их элегантными туфлями?
        - Алла, перестань стесняться и сходи, куда тебе так не терпится, - словно угадав мысли массажистки, сказала Люба. - А я пока займусь индивидуальным поиском.
        Когда Алла вернулась из туалетной комнаты, то Любы нигде не было. И мобильник остался в раздевалке. Алла растерянно замерла на бортике, крутя головой в разные стороны. Надо было захватить очки. Особых проблем слабоватое зрение Алле не доставляло, но когда надо разглядеть что-либо вдали, без очков никак. А сейчас она оставила их дома.
        - Можно начинать, - неожиданно услышала она голос Любы.
        Та вынырнула из-под воды, завершив плавание на одной из дорожек бассейна. Алла никогда бы не думала, что Люба так быстро и мастерски плавает.
        - На противоположной стороне бассейна, - поднявшись на бортик, сообщила Люба о местонахождении объекта. - Ты начнешь, не доходя метров пяти-шести. При этом жестикулируй и говори предельно эмоционально. Она должна обратить на нас внимание еще издали!

9
        - Алла, ты не в цирке, остановись-ка! - одернула массажистку Люба, и обе они остановились шагах в десяти от очень полной немолодой женщины, сидевшей в шезлонге и читавшей Иоанну Хмелевскую.
        В ответ на замечание Алла вновь лишь фыркнула. Да, она не обучалась в театральных академиях, только в медицинском училище номер три, где получила специальность медсестры широкого профиля, и окончила бесплатные курсы массажа и визажа. Да, пожалуй, она слишком увлеклась жестикуляцией, со стороны, наверное, выглядела немного умалишенной. А может, и не немного.
        - Алла, послушай меня внимательно! - негромко заговорила Люба, оглядывая Аллу с ног до головы маленькими глазками. - Тебе нравится Николай, ты сама говорила... Мне тоже, - прищурившись, заявила Дмитриева. - Теперь вперед и не забывай собственный текст!
        В эту минуту Алла вновь была готова выцарапать Любины маленькие глаза, которые сейчас казались едкими, неприятно мерцавшими щелочками на полном розовом лице.
        - И вот, знаешь ли, одна моя подруга развлекается тем, что придумывает различные способы мести мужикам! - проговорила Алла, когда они почти поравнялись с «объектом вербовки». Книгу Хмелевской та в этот момент отложила в сторону.
        - Вот бы узнать хотя бы один из них, - как ни в чем не бывало отозвалась Люба.
        - О, это целая наука! - всплеснула руками Алла. - Моя приятельница могла бы защитить по этой теме докторскую диссертацию. Там есть такое... - Алла встряхнула своей короткой каштановой прической, не в силах скрыть охвативших ее эмоций, хотя они и были совершенно другого характера.
        В этот момент они практически поравнялись с толстой, немолодой женщиной.
        - Ну расскажи хоть что-нибудь, - снова попросила Люба.
        - А... Как-нибудь в другой раз, - отмахнулась Алла, замедлив шаг рядом с
«объектом». - Ой, извините, это у вас Хмелевская?! - восхищенно всплеснув руками, Алла наклонилась к отложенному в сторону покетбуку. - Не читала... Надо название запомнить!
        - У меня полное собрание Хмелевской, - негромко сообщила Люба, беря Аллу под руку и будто бы пытаясь увести в сторону. - Ну так познакомишь меня со своей подругой?
        - Зачем тебе? Неужели собралась отомстить бывшему мужу? - позволила себе колкость Алла.
        - Тихо, - заметно смутившись, вполголоса, но при этом внятно отозвалась Люба. - Никому я не мщу, просто... интересуюсь данной темой.
        - Даже не знаю, что тебе сказать, - застыв на месте, в пределах слышимости
«объекта» ответила Алла.
        - Простите... - раздался за ее спиной тонкий нервный голос с явными оттенками наигранной вежливости и нетерпеливого любопытства. - Я случайно услышала ваш разговор и тоже хотела бы встретиться с вашей подругой... Тысяча долларов, милая девушка, вас устроят?
        У Аллы отвисла нижняя губа. Быстро, однако, эта госпожа перешла к делу!
        - А вам что, действительно ЭТО нужно? - вступила в разговор Люба.
        - Я, как и вы, просто интересуюсь данной тематикой, - презрительно отозвалась госпожа, удостоив Любу лишь мимолетным оценивающим взглядом. - Отойдемте, девушка, - и взяла Аллу за локоть.
        - Нет уж, постойте! - Люба взяла инициативу в свои руки.
        Объект надо было, что называется, «брать теплым»... И прямо сейчас!
        - А вам сколько... за молчание и за то, чтобы вы не путались у меня под ногами? - еще с большим презрением спросила Любу госпожа-объект.
        Та не сразу нашлась с ответом. Манера разговора, психология объекта, являющегося наемным шутом, эдакой куклой для издевательств, была для Любы непостижимой, хотя она и являлась опытным следователем. Она видела самых разных преступников, циничных, зачастую с напрочь отсутствующими совестью и состраданием. Но с таким напористым, самоуверенным цинизмом, с такой интонацией Люба столкнулась впервые. Без малейшего зазрения совести и сомнений госпожа-объект была уверена, что купить и продать можно абсолютно все, стоит лишь назвать подходящую цену. Впрочем, себя она в свое время тоже продала, и, наверное, не особенно комплексовала. Теперь у нее была дорогая иномарка, возможность посещать дорогие «комплексы здоровья», шикарные поездки по заграничным курортам. И все это за шутовской колпак с бубенчиками!
        - Ну зачем же так? - вежливо произнесла Люба. - Вы жаждете мести, мы готовы вам в этом помочь, - подполковник Дмитриева решила идти в открытую, не дать этой госпоже замкнуться, уйти в себя, оборвать разговор.
        А там - будь что будет.
        - Тем более у нас общий враг, - продолжила Люба. - Ширман Иван Эмильевич! Ведь рецепт мести вам нужен для него, сознайтесь?
        Стремительная атака Любы возымела действие. Госпожа обмякла, загоревшиеся было жаждой мести бесцветные глаза ее потухли. Алла же отметила, что вблизи эта женщина вовсе не кажется старой. Она, пожалуй, ненамного старше Аллы и Любы, просто выглядит столь немолодо из-за своей внешности. Алле даже стало немного жаль
«объект»...
        - Вы не нервничайте, - продолжила Люба, - это не провокация. Иначе у нас были бы прослушивающие и записывающие устройства. А где мы их, по-вашему, можем спрятать?
        В самом деле - купальные костюмы и у Любы, и у Аллы плотно облегали тело, прически были короткими. Даже миниатюрный микрофон спрятать было попросту негде. Однако госпожа-объект, не стесняясь в выражениях, ответила Любе, где можно было запрятать прослушивающие устройства.
        - Если не брезгуете, можете проверить, - переглянувшись с Аллой и при этом поморщившись, произнесла Люба.
        - Ну что же... - опустившись в свой шезлонг, примяв при этом обложку Хмелевской, уже деловым тоном заговорила госпожа-объект: - Если, конечно, речь и в самом деле идет об Иване Ширмане... Слушайте, если вы собираетесь его убить и при этом хотя бы тень подозрения падет на меня, то моей помощи вам не видать.
        - Убийства не будет, а месть будет! - ответила Люба.
        - Прекрасно! Слушайте, девки! Самое смешное, что я даже не спрашиваю, сколько вы мне заплатите. Вы это заметили? - госпожа дернула лицом с морщинистой, нездоровой кожей.
        Люба промолчала, Алла столь же молча кивнула. И так было ясно - отсутствие такого вопроса говорило о многом.
        - Да я готова жизнь положить, лишь бы... этот негодяй сдох в мучениях! - госпожа-объект сорвалась на истеричный визг. - Даже если вы ОТТУДА, - закончила она, взяв себя в руки.
        - Откуда? - переспросила неискушенная в таких вопросах Алла.
        - Да не все ли равно, - собеседница со злобной отрешенностью махнула рыхлой, студенистой рукой. - Из конкурирующей мафии, из органов... Мне все равно!
        У Аллы хватило сообразительности не уточнять, из каких органов.
        - Нам понадобится... Уж извините за подробность, ваш колпак, - окончательно перешла к делу Люба.
        Расчет Сократа Ивановича на то, что все шуты мечтают изощренно отомстить своим господам, как бы сытно те их ни кормили, оказался верным. Ни он, ни остальные не знали, что заставило эту образованную, неглупую даму из хорошей семьи превратиться в бесполого шута. А произошло это следующим образом. Будущая Шпазма родилась в семье редакторши партийного журнала и преподавателя истории КПСС в техническом вузе. С малых лет ей внушали, что она самая умная и самая талантливая девочка, которая непременно окончит самый лучший университет, защитит диссертацию, и все-все-все будут восхищаться ею и любоваться. Разумеется, для достижения такой цели Будущая Шпазма сперва была активной пионеркой, потом комсомолкой. Как-то раз один из ее одноклассников, худенький и некрасивый мальчик Ваня Сидоров, отпустил длинные волосы, пришел на занятия в непредусмотренных школьной формой брюках да еще начал пересказывать содержание фильмов о Джеймсе Бонде, которые в ту пору были строго-настрого запрещены, но он, Ваня, сумел попасть на некий закрытый просмотр. Будущая Шпазма к тому времени уже хорошо усвоила, что для начала
успешной карьеры всегда неплохо проявить политическую бдительность. Она немедленно сообщила завучу о появившемся в их классе идеологическом диверсанте. Ваню, как комсомольца, вызвали на соответствующее собрание. На него он явился в тех же рваных джинсах и с длинными хипповыми патлами. На собрании солировала Будущая Шпазма. Она говорила взахлеб, обвинив Сидорова во всех мыслимых и немыслимых грехах. При этом Будущая Шпазма откровенно красовалась, впервые она накрасила губы и сделала прическу во взрослой парикмахерской. С внешностью уже в те годы у нее были серьезные проблемы, но Будущей Шпазме очень хотелось произвести впечатление на другого одноклассника - самого красивого мальчика в школе, высокого и синеглазого, который также был членом школьного комитета комсомола. В тот момент он сидел по левую руку от Будущей Шпазмы и, как ей казалось, слушал и смотрел на нее с замиранием сердца.
        - Да, есть и наша вина в том, что в советской школе появился идеологический диверсант! - такими словами завершила речь Будущая Шпазма, посчитав, что немного самокритики делу не повредит.
        Завуч умильно кивнула головой, самый красивый мальчик приготовил руки для аплодисментов. Так, во всяком случае, вообразила Будущая Шпазма.
        - Ну, Сидоров! Что ты теперь скажешь в свое оправдание? - повернулась она всем корпусом к Ване. - Предоставляем слово тебе!
        Да-да - уже тогда она знала, когда стоит показать себя в меру демократичной.
        - Кто идеологический диверсант? - спросил Сидоров, поднявшись со своего места.
        - Ты! - торжествующе произнесла Будущая Шпазма, вытянув вперед указательный палец.
        - В рот тебе срали коты! - в рифму ответил Ваня Сидоров и, опустив голову, сел на свое место.
        Что тут началось! На Ваню заорали одновременно завуч, классный руководитель и учительница физкультуры. Но до этого грянул дружный и громкий, совершенно не запланированный собранием хохот, проще говоря - ржание. Не в силах себя сдержать, заржали сами школьные комсомольцы, и громче всех хохотал самый красивый мальчик!
        В отместку Будущая Шпазма сумела добиться исключения Сидорова из школы. Говорили, что он устроился куда-то работать и поступил в вечернюю школу рабочей молодежи. Ну а Будущая Шпазма в скором времени из школьных комсоргов стала комсоргом экономического факультета МГУ. Она специализировалась на экономической географии и вела бурную общественную деятельность. На обязательных в те годы политинформациях она клеймила загнивающую западную экономику и восторженно рассказывала о повышении удойности коров в советских колхозах. На втором курсе она вступила в коммунистическую партию, что в те годы было необходимым условием для будущей успешной карьеры. Но, как известно, человек зачастую предполагает одно, а все получается совершенно противоположным образом. Как только Будущая Шпазма окончила университет, грянула горбачевская перестройка, а затем и «лихие девяностые». Про партию и комсомол стали появляться анекдоты и издевательские песенки, которые исполняли по центральным телеканалам некогда запрещенные рок-группы. Однако Будущую Шпазму это нисколько не смутило. Вот уж в чем у нее действительно был
несомненный талант, так это в умении бежать впереди паровоза! Не торопясь расставаться с партийным билетом (мало ли что?!), она начала писать статьи о зверствах сталинского режима, вспомнив о своем дальнем, некогда репрессированном родственнике. Статьи пользовались успехом, так как в те годы только зарождалась митинговая (площадная) свобода. Фактов в творениях Шпазмы было с гулькин нос, зато много эмоциональных, резких фраз, которыми вскоре пестрели плакаты демократически настроенной митингующей общественности. В журнал, где она работала, периодически приходили письма на ее имя. Некоторые благодарили и восхищались ее смелостью (не зная, что каждое предложение в статье согласовывалось с инструктором горкома, курирующим журнал), некоторые наоборот - возмущались. Однажды она получила письмо следующего содержания: «Вы так много говорите о демократии, свободе и ужасах коммунистической тирании. А почему тогда у вас внешность Л.П. Берии? Вы намеренно хотите быть на него похожей или вы его близкая родственница?» Письмо привело Будущую Шпазму в бешенство, она даже не стала читать подписи и обратного адреса,
который присутствовал на конверте. Отвечать по существу было нечего... Она изорвала письмо на мелкие клочки и швырнула их в унитаз.
        В начале девяностых Будущая Шпазма вновь решила сменить свой идеологический профиль. Вспомнив о своем экономическом дипломе, она стала писать экономические статьи и уже больше не возвращалась к порядком поднадоевшим «кровавым тридцатым». Теперь она доказывала необходимость либеральных реформ, ликвидации государственного планирования, требовала, чтобы МВД и прокуратура не смели прикасаться к зарождающемуся классу предпринимателей, даже если те в серьезных неладах с законом. Последний тезис она аргументировала тем, что любое первичное накопление капитала всегда незаконно. Это она вычитала в каком-то западном издании. Тех же, кто имел с ней несогласие в сугубо экономических вопросах, она тут же называла фашистами, «красно-коричневыми провокаторами», двумя словами - врагами народа и идеологическими диверсантами. Однако на подобных статейках серьезный капитал сколотить было проблематично, а именно об этом мечтала Будущая Шпазма. И вот в один прекрасный день ее мечта осуществилась. Ее вызвал к себе в офис некто Иван Эмильевич Ширман, молодой предприниматель, надежда будущей Демократической «Эрэфии». Она
была уверена, что Иван Эмильевич хочет сделать ее своей «правой рукой» - экономическим советником и экспертом по всяким ценным бумагам. В шикарном кабинете ее встретил уже заметно полнеющий и лысеющий молодой человек, лицо которого показалось Будущей Шпазме знакомым. Поздоровавшись, он начал беседу с цитаты из классика:
        В академии наук
        Заседает князь Дундук.
        Говорят, не подобает
        Дундуку такая честь.
        Почему ж он заседает?
        Потому что жопа есть!
        Такое вступление несколько обескуражило госпожу либерального экономиста. Тем не менее она выдавила из себя подобие улыбки. И только тут заметила, что господин Ширман смотрит на нее отнюдь не дружелюбно и не улыбается, а скалит зубы на манер бультерьера, которого держал на поводке охранник при входе в офис.
        - Жопа у тебя есть, - произнес Ширман и тут же захохотал и почти одновременно, чередуя смешки с фразами, сообщил следующее: - Ты чего думаешь - ты экономист, да? Уродина ты носатая, гнида ты жирная! Сейчас прирежу тебя, как свинью, и зажарю...
        Госпожа либеральный экономист стала хватать ртом воздух, точно задыхалась в приступе астмы. На самом деле у нее просто не было слов, пожалуй, впервые с ней разговаривали в таком тоне.
        - Нет, прежде чем зарезать, я отпилю тебе ноги и сделаю из них холодец! - продолжил Иван. - Вот такая экономика!
        Будущая Шпазма вскочила со стула, рванула к двери, но та оказалась запертой, а выломать ее было не так-то просто.
        - А ну-ка вернись! Комсомольское собрание не окончено! - рявкнул Ширман.
        Команда прозвучала столь грозно и при этом голос Ширмана показался ей настолько знакомым, что Будущая Шпазма покорно выполнила приказ. И только вернувшись в кресло, она наконец узнала этого «лысеющего юношу». Много лет назад он был худеньким, беззащитным, с длинными, неподатливыми расческе космами. Да-да! Без всяких сомнений, она попала в лапы к своему бывшему однокласснику Ване Сидорову. Ныне весьма вовремя сменившему фамилию матери на отцовскую и весьма неплохо нашедшему себя в новой жизни. Мир тесен, и с этим ничего не поделаешь.
        - Если ты думаешь, что я хочу отомстить тебе за свое исключение из школы, то это не так, - неожиданно перейдя на спокойный, даже миролюбивый тон, продолжил Ширман. - Конечно, ты тогда мне основательно подгадила, но я окончил вечернюю школу и сумел получить целых два высших образования. Так вот, я предлагаю тебе очень выгодную работу. Твои экономические статьи будут печататься в лучших изданиях, в том числе зарубежных. Ты будешь иметь возможность выступать на конгрессах, ездить в деловые поездки по всему миру, а заодно и отдыхать на лучших курортах. И все это буду оплачивать я... Не задавай вопросы, я сейчас все объясню. Как экономист ты полное говно, уж извини! Я читал твои статьи, и все они сводятся к одной нехитрой мысли - экономика должна быть либеральной. Точно так же экономика должна была быть экономной в годы твоей комсовой юности. Но я своими деньгами буду поддерживать твой имидж. А ты в свою очередь будешь развлекать меня и моих приятелей.
        - Что? - изумленно переспросила Будущая Шпазма.
        - Шутом у меня будешь! - пояснил Ширман. - В старину все знатные люди имели собственных шутов. Вот и я решил восстановить традицию... Напялишь колпак и будешь чего-нибудь нам изображать. Например, трахающегося кашалота! - Ширман вновь захохотал. - Но, главное, о том, кем ты здесь будешь работать, никто не узнает, - отхохотавшись, сообщил бывший Ваня Сидоров, - здесь ты будешь в шутовском колпаке, а за пределами офиса - в дорогом парике и костюме, будешь блистать на либеральных тусовках... Ну а если откажешься, я тебя раздавлю, как вонючего клопа! Найму хороших спецов по тем вопросам, которые ты пытаешься освещать в своих писульках, и они раздолбают тебя по всем пунктам. И куда ты тогда денешься? У нас, конечно же, демократия, но не все, далеко не все в нее вписываются.
        Некоторое время Будущая Шпазма сидела молча. «А почему бы и нет? - вдруг подумала она. - Ведь Сидоров (то есть Ширман) говорит, что меня в шутовском одеянии никто не узнает, чего ж тогда стыдиться?! Ведь деньги и возможности он предлагает очень неплохие. Мне таких в ближайшее время не заработать...» Точно прочитав ее мысли, Сидоров-Ширман назвал такую сумму ее месячного жалованья, что у Будущей Шпазмы отвисла челюсть.
        - Ответ мне нужен немедленно! Никаких «дайте подумать!» - категорично закончил Ширман.
        Добавлять - «иначе задавлю» Иван не стал. Насчет этого уже и так не было ни малейших сомнений.
        - Я согласна! - выпалила Будущая Шпазма. - Но только при условии, что меня никто не узнает.
        - Я не бросаю слов зазря! Утром ты шут, вечером светская дама! Или наоборот, в зависимости от того, когда мне потребуется расслабиться и похохотать.
        - Я принимаю ваше предложение, - окончательно согласилась Будущая светская дама.
        - Имя твое теперь будет - Шпазма! - перешел к делу Иван Эмильевич. - Смешно, правда? Я сначала хотел назвать тебя Клизмой, но Шпазма еще смешнее. Эдакий сюр... В ближайшее время тебе нужно будет выстричь себе лысину... И раздобыть где-нибудь пенсне.
        - Зачем? - спросила Шпазма, уже перестав быть Будущей.
        - Поспрашивай мне тут! - грозно, но в то же время шутейно взмахнул пухлым кулачком Ширман. - Будешь участвовать в конкурсе двойников Берии. Твой основной конкурент - бультерьер Лаврентий. Видела при входе? Вот такие дела! Колпак для прочих представлений получишь завтра. Его шьют по моему спецзаказу в «Доме моды» Виталия Юмашкина. Для тебя стараются лучшие модельеры страны!
        Теперь уже вне всяких сомнений - гнусное письмо о сходстве с Берией в те уже далекие перестроечные годы прислал ей Ваня Сидоров - Ширман.
        Ширман сдержал свое слово. Вечером шут, утром - светская дама. Утром - шут, вечером - светская дама. Именно так покатилась жизнь бывшей выпускницы МГУ, вечной активистки и комсорга. Бывший Ваня Сидоров безраздельно повелевал ею, унижал всеми доступными способами...
        А сегодня у нее появилась возможность отыграться.
        И она ее не упустит!
        Совсем недавно она навела справки о судьбе самого красивого мальчика, который столь бессовестно обхохотал ее на том треклятом собрании. Оказалось, что после окончания школы синеглазый герой ее грез пристрастился к спиртному и наркотикам, а в перестроечные годы угодил в тюрьму за торговлю этими самыми наркотиками и, отсидев год, умер в тюремной больнице... О том, что Ширман под прикрытием антинаркотического союза как раз и приторговывает зельем, Шпазма прекрасно догадывалась. Вот так, второй раз он отнял у нее красивого синеглазого мальчика.

10
        В наушниках послышался голос Ивана Эмильевича:
        С желаньем кого-нибудь трахнуть
        На дискотеку пришел бегемот,
        Но рухнул без чувств он от страха,
        Увидев, как Шпазма му...ми трясет!
        Ведущие прослушивание Сократ Иванович и Николай молча переглянулись. Оба они сидели уже не в микроавтобусе, а в специальной машине, оснащенной пеленгатором, которая была замаскирована под «аварийку». Сами они были одеты в рабочие робы, поэтому могли, не привлекая особого внимания, находиться в двадцати метрах от ширмановского офиса, остановив машину во дворе соседнего дома. Возможности у Сократа Ивановича оказались вполне соответствующими ситуации. Он и в самом деле многое мог как частное лицо. Сейчас они имели возможность слушать все, что происходило в кабинете Ширмана. Шут был вызван туда для своего привычного занятия - развлечения Ивана Эмильевича и его деловых партнеров.
        - А если на время деловых переговоров они включат какую-нибудь глушилку вроде скеллера? - спросил находившийся рядом Петр.
        - Не включат, - покачал головой Прохоров. - Тогда весь кабинет лишится связи. А как деловым людям без связи? Нет, на наличие прослушки кабинет проверили пять минут назад, перед тем как все собрались там. Поводили приборчиками, убедились, что ничего нет, и достаточно.
        - А после выступления Шпазмы проверять не будут? - спросил Водорезов.
        - Думаю, нет, - уверенно отозвался Сократ Иванович. - Гостям Ширман доверяет в этом плане. Слишком много сам про них всего знает, тем «сдавать» его, как говорится, «западло» будет.
        В самом деле - покривлялся шут и был таков. Перед ответственными заседаниями Ширман всегда хоть на пару минут вызывал Шпазму, чтобы поднять настроение. Так произошло и сейчас...
        В кабинете Ивана Эмильевича в данную минуту происходило следующее. Деловые партнеры были в полном сборе, присутствовала и неожиданно приехавшая к отцу дочь Машенька, которая так же любила смотреть представления Шпазмы. Ей было всего девять лет, она была еще худенькой и хорошенькой, и частенько отвлекала отца в самые неподходящие моменты... Например, ей не терпелось срочно нажаловаться на няню или рассказать отцу о только что вычитанной информации о кружевных бюстгальтерах в детском журнале «Отбойный молоток».
        - Машенька, я очень занят! - увидев на пороге дочь, всплеснул руками Ширман. - Может быть, подождешь часик-другой?
        - Хорошо, - на радость отцу неожиданно согласилась дочь. - Посмотрю на Шпазму, потом съезжу в детское сюр-кафе, а потом вернусь к тебе.
        - Замечательно, - кивнул Ширман. - Итак, друзья мои! - Иван Эмильевич обратился ко всем собравшимся в кабинете. - Для начала - приятное, потом - полезное! Начинай! - Ширман щелкнул пальцами топтавшемуся у дверей шуту.
        Тот начал с уже традиционной программы. Для начала покосился на Машеньку, но когда Ширман сделал разрешающий жест, прочитал матерный стишок. Затем была включена музыка в стиле СКА, и шут начал отбивать под нее чечетку.
        - А где Хрюша? - перекричав музыку и долбление в пол, поинтересовалась Маша.
        - Хрюша! - позвал, хлопнув в ладоши, Иван Эмильевич.
        Музыка тут же смолкла, а шут опустился на четвереньки и буквально врезался носом в ковровую дорожку на полу. Казалось, он готов был разрыть носом его лакированную поверхность. Шут хрюкал и тряс головой так неистово, что один из бубенцов сорвался с колпака и закатился под стол, за которым восседал Иван Эмильевич. Тот, похоже, не обратил на это никакого внимания. Шут же продолжал трясти головой и терзать носом покрытый дорожкой пол.
        - Достаточно! - скомандовал, взглянув на часы, Ширман.
        Шпазма поднялся с пола, поправил колпак. Однако дочь Ивана Эмильевича желала продолжения.
        - Шпазма! Посвинничай еще! - требовательно-капризным тоном произнесла Машенька.
        Круглые птичьи глаза Шпазмы умоляюще посмотрели сперва на девочку, потом на ее отца. Видно было, что шут устал.
        - Маша, а волшебное слово? - напомнил дочери Иван Эмильевич.
        - Шпазма, посвинничай, пожалуйста, еще! - попросила Маша.
        При всех изъянах воспитания дочка Ширмана оставалась вежливой девочкой.

«Надо же, моя дочь под стать Александру Исаевичу Солженицыну обогащает великий и могучий русский язык новыми словами! - искренне восхитился дочерью Ширман. - Солженицын придумал глагол „угреться“, а Машенька не менее интересный глагол
„посвинничать“... Любого мальчика, любого мужика ей куплю, какого в скором времени захочет...»
        Шут вновь присел на четвереньки, захрюкал, уже в который раз стал носом рыть бархатную ковровую дорожку.
        - Машенька, Шпазме надо отдохнуть! - урезонил дочь Иван Эмильевич. - Ему в ближайшее время предстоит сложная хирургическая операция.
        Маша раскрыла рот, а шут перестал рыть ковровую дорожку и с опасением, снизу вверх посмотрел на Ширмана. Про хирургическую операцию он слышал впервые.
        - Какая операция? - спросила наконец Машенька.
        - Липосакция, - ответил Ширман. - Знаешь, что это такое?
        - Знаю! - радостно отозвалась Маша.
        Детский журнал «Отбойный молоток» сообщал юным читательницам и об этом.
        - А знаешь, кто будет делать операцию? - подмигнув вяло улыбающемуся шуту, спросил Иван Эмильевич.
        - Кто? - с нетерпением поинтересовалась девочка.
        - Знаменитый пластический хирург - бультерьер Лаврентий! - торжественно изрек Ширман. - Откусит Шпазме полжопы, и привет!
        Шпазма угодливо захихикал, Маша засмеялась чуть громче, но сильнее всех хохотал над своим перлом сам Иван Эмильевич. Впрочем, как и всегда.
        - Бубенчик можно забрать? - спросил шут, когда Ширман перестал смеяться.
        - Забирай и вали отсюда! - брезгливо ответил Иван Эмильевич. - На сегодня свободен!
        Шут робко нагнулся, стал шарить под хозяйским столом. На это у него ушло не более шести секунд, как только бубенчик был извлечен, шут торопливо покинул кабинет. Следом за ним, поцеловав отца, отправилась и Машенька.
        - Приятное послушали, теперь будем слушать полезное, - произнес во время образовавшейся паузы Водорезов.
        Через пару секунд в наушниках послышался голос Ивана Эмильевича:
        - Ну что, друзья мои, историческое заседание можно считать открытым!
        Сократ Иванович облегченно вздохнул. Шуту удалось выполнить сложный маневр: сперва, во время пляски, стряхнуть с колпака бубенец с вмонтированным в него
«клопом», затем вытащить из-под стола бубенец, а «клопа» при этом незаметно укрепить на ножке.
        - Через каких-то две, ну максимум три недели, у нас с вами, друзья мои, будет все! - продолжил Ширман. - Полная экономическая свобода!
        Говорил Иван Эмильевич несколько театрально, сказывалось, что по первому образованию он был режиссером народного театра, окончив соответствующий факультет института культуры. И сейчас в некоторой степени тоже был режиссером.
        Народного театра.
        Внешне Иван Эмильевич немного походил на покойного советского актера Савелия Крамарова. Только комический актер был довольно-таки спортивного телосложения, а господин Ширман изрядно располнел, особенно за последние годы. В остальном же похожего было очень много. Ширман тоже любил шутки, посмеяться, похохмить. Веселым был дяденькой, одним словом. Даже собственного шута имел. Когда-то давно, без малого двадцать лет назад, Иван Эмильевич Ширман окончил также высшие курсы сценаристов и режиссеров при Госкино. Ему тогда казалось, что он может экранизировать все! От Булгакова до Хармса, от маркиза де Сада до Эжена Ионеско. Однако действительность оказалась куда более суровой. Преподаватель сценарного мастерства, прочитав опус Вани Ширмана, написанный по мотивам романа Юрия Олеши
«Зависть», произнес:
        - Слушайте, Иван, а зачем вы вообще взялись за Юрия Карловича?
        - Ну как же... - смутился не ожидавший такого поворота студент, - классик советской и мировой литературы...
        - Вот именно - классик, - кивнул мастер сценарного ремесла, не очень вежливо перебив Ивана, - только классик этот хорош сам по себе, понимаете, Иван? Ну, без вашего... соучастия.
        Ширман не знал, что сказать в ответ. Самому Ивану его трактовка «Зависти» казалась гениальной. И при чем тут соучастие?! Скорее - сотворчество.
        - Если не можете сами придумать внятную историю, попросите помощи у ребят со сценарного отделения, - вынес окончательный вердикт мастер, - а Юрия Карловича, а также Михаила Афанасьевича давайте, Ваня, оставим в покое!
        На этом разговор с мастером был окончен. Просить помощи у «ребят со сценарного» Иван Ширман считал ниже своего достоинства. Однако придумать «внятную историю» также оказалось выше его сил. Тогда Иван Эмильевич выкинул довольно-таки хитрый трюк. Вместо короткометражного игрового фильма (который должен был зачесться в качестве дипломного) он снял документальный. Сюжета (истории) в этом фильме не было, но зато тема была поднята весьма актуальная по тем временам. Зарождение первых кооперативов. Иван наснимал несколько интервью с уличными торговцами всякой всячиной, типа значков «Не учите меня жить», смонтировал все это, подложив в качестве фона музыку Энио Морриконе... И таким образом получил режиссерский диплом. Правда, ни документалистом, ни режиссером игровых фильмов Иван Ширман так и не стал. Вот и сейчас рядом с DVD-приставкой у Ширмана лежало несколько отечественных фильмов и сериалов. «Питер FM», «Никто не знает про секс», «Русское лекарство»... Некоторые из них вышли довольно-таки давно, но у Ивана Эмильевича все никак не находилось времени, чтобы их посмотреть. Впрочем, и без всякого
просмотра было ясно, что будь Ширман режиссером, он снял бы куда лучше. Однако быть режиссером в жизни куда интересней (и выгодней!), нежели ставить выдуманные, как правило, далекие от жизни историйки.
        Сейчас, открыв поистине судьбоносное заседание, Иван Эмильевич чувствовал себя одновременно и сценаристом, и режиссером, и продюсером, и исполнителем главной роли.
        - Что мы имеем на сегодняшний день? - обведя взглядом всех присутствующих, Ширман остановился на Юрии Генриховиче Рыбакове.
        Товарищ! Верь! Пройдет она!
        И демократия, и гласность...
        Ширман взял выразительную паузу, слушатели, в свою очередь, не торопились перебивать Ивана Эмильевича.
        И вот тогда ГОСБЕЗОПАСНОСТЬ
        Припомнит чьи-то имена! -
        столь же артистично, нараспев закончил четверостишие Ширман. Все промолчали, лишь присутствующий телепродюсер Олег Молочков сдержанно улыбнулся. Дескать, шутку я понимаю и ценю, но давайте переходить к делу.
        - Это лирическое вступление, не нужно понимать его буквально, - проговорил Ширман. - Теперь ваше слово, господин Молочков! - повернулся он к телепродюсеру.
        Тот сначала молча вставил диск в видеоприставку, затем произнес своим характерным, немного гнусавым голосом:
        - Новое шоу моего телеканала «Танцы с позорными волками»!
        - Прекрасное название! Поздравляю! - откликнулся Иван Эмильевич с интонацией профессионала.
        В самом деле, такое названьице обеспечивало великолепный рейтинг. Круче могло быть разве что «Кто хочет спать с миллионером?». Впрочем, ни «спать», ни «с миллионером» в новой передаче Молочкова не наблюдалось. Зато имелись «позорные волки».
        - Итак - «позорные волки»! - продолжил Олег Молочков, комментируя появившихся на телемониторе персонажей.
        В самом деле - десять участников нового телешоу помимо блестящих кожаных костюмов, а также сапожек были одеты в маски, напоминающие волчьи морды. За этими мордами полностью были скрыты их лица, нельзя было даже определить, мужчины это или женщины.
        - Все персонажи очень известные люди, - пояснил Молочков. - Деятели шоу-бизнеса, звезды сериалов, известные дизайнеры и модельеры...
        - Гомосеки, - грубовато заметил отставной генерал Рыбаков.
        Молочков и Ширман никак не отреагировали. Они уже привыкли, что за последнее время слова «дизайнеры» и «модельеры» стали синонимами слов, определяющих представителей нетрадиционной ориентации.
        - Суть шоу сводится к тому, что эти самые «позорные волки» стремятся всеми силами покончить с такими дурными привычками, как наркомания, алкоголизм, курение, тяга к азартным играм. Все они поселяются в загородном особняке, где начинают усиленно заниматься спортом, танцами и акробатикой, а также проявляют себя в играх на эрудицию, техническом творчестве и т. д. Задача зрителей - угадать, кто из звезд под какой из масок скрывается. До финала, разумеется, дойдут не все. Кто-то не выдержит, уединится на чердаке особняка и, забыв о круглосуточном видеонаблюдении, предастся своему любимому пороку. За это «позорные волки» будут безжалостно изгнаны из шоу, но потом могут быть возвращены, разумеется, по настоятельным просьбам телезрителей.
        - Изгоняться будут алкоголики и курильщики, - категоричным тоном напомнил Ширман, - наркоманы же должны быть прощены.
        - Я помню об этом, - кивнул Молочков. - Шоу закончится тем, что пятеро оставшихся снимут с себя маски, таким образом весьма символично избавятся от «позорного прошлого»... Между прочим, продюсеры многих «звезд» уже предлагают мне хорошие деньги за участие в проекте.
        - Очень хорошо! Давайте дальше!
        - Дальше информационно-аналитическая программа нашего уважаемого господина Желтинского.
        Желтинского Ширман прекрасно знал, никогда не уважал, но сейчас этот попугай, складно повторяющий чужие слова, был весьма кстати. Когда-то Желтинский работал в Гостелерадио в службе так называемого иновещания. То есть рассказывал о замечательной коммунистической системе и ее несомненном превосходстве над капитализмом. Передачи эти велись на страны Европы, Латинской Америки, другие континенты на языках этих стран. Сегодня Желтинский говорил по-русски, и суть его речей сводилась к тому, что разрешить нужно вообще все. И легкие наркотики, и тяжелые. Героин, кокаин, марихуану продавать в супермаркетах по доступным ценам. Чтобы каждый гражданин (в этот момент ведущий невольно оговорился и произнес-таки слово «наркоман») мог их беспрепятственно купить, не рискуя при этом заиметь статус преступника. Телеведущий говорил это, упиваясь своим красноречием и собственными «гениальным» идеями. Он был уверен, что как только цены на наркотики упадут, наркомафия мгновенно разорится. Стало быть, перестанет существовать как система.
        - И вообще, к чему так беспокоиться? - в финале своей речи произнес Желтинский, обращаясь одновременно и к публике, собравшейся в студии, и к телезрителям. - Мы-то с вами наркотики не употребляем, верно? Поэтому нам, интеллигентным, образованным и правильно воспитанным людям, опасаться нечего! Да и вообще, по-моему, легальная продажа наркотиков ничем никому не угрожает.
        На этом, под сдержанные аплодисменты, передача закончилась. Какая замечательная фраза «Мы-то с вами...» адресована сразу всей телеаудитории! «Этот говорливый идиот считает, что легализация наркотиков подорвет экономическую базу наркомафии..
        Как бы не так. Наркомафия попросту узаконится и наладит поточное производство героина. Попугай Желтинский заявляет, что открытая продажа собьет цены, но и это чушь. Кто же станет продавать ходовой товар по низким ценам? А уж товар будет ходовым стопроцентно, несмотря на запрет рекламы. Водку ведь тоже не рекламируют. К тому же наши фирмы смогут выпускать, например, леденцы с тем же (или похожим) названием, что и героин. А уж леденцы можно рекламировать сколько угодно. Впрочем, это все пока в будущем...» - мысленно комментировал просмотренное Иван Эмильевич, вслух же произнес:
        - Мне нравится то, что говорит этот либерал. Главная же завуалированная мысль идеологически верна. Наркотизация способствует естественному очищению общества. Тому, кто хочет умереть от наркотиков, никто не вправе чинить препятствия. Человек волен сам распоряжаться своей жизнью, своим телом. Это, кажется, основной принцип нашей демократии. И как он складно все время повторяет - «ну, МЫ-то с ВАМИ».
        - Еще я готовлю развернутую дискуссию о свободной продаже наркотиков. Будут приглашены известные писатели, артисты, - сообщил Молочков.
        - Только пусть они не будут вялыми, - внес замечание Ширман. - А то писатели эти частенько вялые какие-то... Как вяленая рыба. Сядут и будут мямлить, - поморщился Иван Эмильевич. - Нужен кто-то буйный. Как там у Владимира Семеныча - «настоящих буйных мало, вот и нету вожаков!» Вожак нужен, понимаешь, Молочков?
        - Буйные имеются, - опустив взор, смущенно пробормотал Молочков. - Но они... нетрадиционной ориентации, а вы просили избегать педерастических тем.
        - М-да... Ну что за страна? Приличный человек в лучшем случае - сильно нерусский, - позволил себе самоиронию Ширман. - Шучу. Ладно, педрилы и в самом деле не нужны. . Эх, нам бы какого-нибудь космонавта на такую дискуссию. И чтобы он сказал свое веское слово. За легализацию, конечно же... Но ведь где такого сыскать? Ладно, к чертям космонавтов! Педрил - туда же!
        - Таким образом, Иван Эмильевич, мы за короткое время приучим телезрителей к мысли, что наркотики - это плохо, но излечимо! Очень даже излечимо! Параллельно мы запустим несколько менее популярных программ, где известные медийные личности уже без волчьих масок также коснутся наркотической темы. Мы уже заплатили некоторым рок- и поп-идолам приличные деньги (такие они не за всякий концерт получают!) и попросили рассказать трогательные вымышленные истории о том, как они подсели на наркоту, а потом сумели взять себя в руки, вылечиться, стать известными музыкантами, жениться, завести детей... И все они старались не столько за доллары, сколько из благих намерений - показать молодежи, какое зло - наркотики, но при желании от них можно вылечиться...

«Поставляете клиентуру моим реабилитационным центрам при антинаркотическом союзе, - мысленно похвалил Молочкова Ширман. - Сперва - наркотики, потом - мои доктора и психологи, потом опять наркотики (куда ж без них после нашей имитации лечения?!)..
        Деньги гоняются по кругу, и это гениально!»
        - Спасибо, Олег, ты на сегодня свободен! - Ширман, сдержанно поблагодарив, отпустил Молочкова.
        - Итак, к идеологическому обеспечению нашей «Амнистии» у меня вопросов нет, - продолжил Иван Эмильевич, как только за спецпропагандистом Молочковым захлопнулась дверь. - Итак, основная цель «Амнистии» - организовать здесь, в России, в Эрэфии, самый крупный РЫНОК СБЫТА! И производства! Что произошло в Солнцедарском крае?
        - Вы убрали конкурирующую группировку, связанную с южными наркоструктурами, - подсказал господин Рыбаков.
        - Да. Но для начала в их «сельскохозяйственном кооперативе» был опробован новый способ производства героина. Его автор перед вами! - Ширман кивнул в сторону субтильного, лысеющего паренька, пристроившегося чуть ли не в углу. - Недоучившийся студент химфака МГУ, когда-то прихваченный на домашнем производстве героина людьми Юрия Генриховича, - сообщил Иван Эмильевич. - Господин Рыбаков сразу понял, что не стоит губить такой талант. Самое интересное, что этот юноша умудрился синтезировать сырье! Причем из таких культур, которые растут на всей территории РФ и с афганской коноплей ничего общего не имеют.
        - Просто-таки гений! - одобрительно произнес толстый лысый господин, врач-психотерапевт с европейской известностью, специализирующийся на «лечении наркозависимости». - Таким образом, сеть наших предприятий свободна от поставок сырья?
        - Абсолютно. Испытания в Солнцедарском крае это доказали окончательно. Ну а как только мы получили нужный результат, мы ликвидировали наркофабрику. Вместе с оборудованием. Выжгли специальными зажигательно-взрывными устройствами! Таким образом, мы на сегодняшний день единственные, кто владеет новым методом синтеза сырья. В ближайшее время запускаем собственное производство... Ну, и главное! Наш дорогой и уважаемый гость! - Всем своим пузатеньким коротким телом Иван Эмильевич повернулся к сидящему по правую руку от него моложавому господину с седеющими гусарскими усиками. - Вы подготовили почву о принятии закона о легализации на территории РФ всех наркотических средств?
        - Конечно, - откликнулся «дорогой гость», - ряд депутатов Госдумы обязательно проголосуют «за», с ними уже проведена соответствующая работа, и еще одну часть депутатов мы убедим с помощью передач господина Молочкова, якобы наркотики легализуются с целью подрыва экономической базы наркомафии. Тех же, кто голосовать
«за» не захочет, обвиним через наши СМИ в пособничестве наркомафии.

«Гениальный иллюзион!» - удовлетворенно отметил Ширман, но вслух решил никого не хвалить. Все получалось, как в некогда популярной детской головоломке «спускайтесь вверх». Там некий толстый король жил в замке, подняться на вершину которого можно было, лишь спускаясь по лестницам вниз. Художник весьма умело изобразил длинный лабиринт из лестниц, по которому и в самом деле можно было оказаться на самой высокой башне, двигаясь при этом исключительно вниз... Но то была искусная оптическая иллюзия!
        - Закон разработан лично мной, одобрен несколькими авторитетными юристами, - подвел итог «дорогой гость». - Я лично вынесу его на рассмотрение в Госдуму через три дня. Еще, Иван Эмильевич, нужно будет сориентировать правозащитников. Ну какой-нибудь симпозиум на тему «Тело человека принадлежит только ему, и в выборе никто не смеет мешать...» Длинновато, да? Лучше бы чего-нибудь в рифму, типа
«сделал дело - вымыл тело»... Впрочем, это про другое.
        - Совсем про другое, - кивнул Ширман. - Правозащитников подключим, рифмы придумаем! - Он махнул ладонью. - Если ни у кого нет вопросов, то наша встреча окончена. Каждый отправляется по своим рабочим местам!

11
        Разглядеть «дорогих гостей», покидавших ширмановский офис, у команды Сократа Ивановича не было ни малейшей возможности. «Гости» выходили через дополнительный вход, который наглухо был перекрыт транспортом и пешей охраной.
        - Теперь понятно, что это за «Амнистия»? - спросил Прохоров, оторвавшись от наушников. - Еще бы узнать, что сие за «дорогой гость», он же законотворец...
        В ответ Водорезов лишь развел руками, как-то неопределенно покачал головой.
        - Законопроект вносится в Думу, выставляется на обсуждение, - логически рассуждал Сократ Иванович, - в то же время начинаются массированные пропагандистские телебомбардировки. Правозащитнички свое слово скажут. Дескать, наркоманы - хорошие ребята, просто немного не в себе...
        - С каждым бывает, - подхватил Николай.
        - Вот именно! Им помочь нужно! То есть продать наркотик по дешевой цене в первом же маркете. Вот тут-то и начнется «золотая эра» для Ширмана и его шайки. У тебя есть соображения насчет того, как это дело остановить?
        Николай вновь неопределенно развел руками. Мол, вы, Сократ Иванович, генерал (хоть и отставной) - вам видней!
        - Главное - не дать этому «законопроекту» попасть в Думу! - сделал главный вывод Прохоров. - Дальше видно будет. Не будет закона - бессмысленной станет вся ширмановская пропаганда и готовые к производству наркопредприятия с современными технологиями.
        - Закон - документ официальный, пусть даже в стадии подготовки, - начал Водорезов. - В Думу его должен доставить фельдъегерь, представитель секретной почты, офицер с надлежащей этой почте охраной. Попробовать перехватить фельдъегеря?
        - Нереально, Николай, - поморщился Прохоров. - Охрана, бронемашины... Бой в центре Москвы?! Тут, извини, даже у таких ребят, как вы с Петром, шансов нет. Даже если бы и были! Нет, нужно найти «дорогого друга» и... убедить отказаться от проекта.
        - Кажется, я знаю... Знаю этого «друга», - чуть подумав, проговорил Николай. - Как это он сказал: «Сделал дело - вымой тело!»?
        И Водорезов поведал Сократу Ивановичу историю, которая произошла с ним во время службы в Африке. Впервые он решился рассказать о том, ставшем уже далеким, случае, хотя и давал подписку о неразглашении.
        Началось с того, что Водорезова вызвал к себе особист. Военная контрразведка располагалась в том же здании, где и резиденция главного военного советника, только двумя этажами выше. Особист, как и прочие российские военнослужащие, ходил в «верде оливо», кубинской униформе зеленого цвета. Чтобы отличаться от кубинских советников, русские обычно закатывали рукава. У многих, особенно десантников и морских пехотинцев, руки до локтей пестрели разными замысловатыми татуировками. У особиста-контрразведчика рукава были закатаны, но татуировок не наблюдалось. Не было у него погон и других знаков различия. У Водорезова же как советника по линии ВДВ на светло-оливковой форме имелись погончики с двумя латинскими буквами S.
        - Здорово, Водорезов. Помощь посильную окажешь? - с ходу перешел к делу особист.
        - Смотря какую, - ответил Николай.
        В самом деле, если речь идет о банальной агентурной вербовке, то здесь капитан Водорезов никак не годится. Однако особист был хмур, словно чем-то озабочен. В агентуру же вербуют с улыбкой, добрым и благостным выражением лица. Видно, дела посерьезней, сообразил Николай.
        - Предупреждать о сохранении гостайны лишний раз не буду, - продолжил особист, став еще мрачнее.
        - Я не из болтливых, Александр Михайлович, - произнес в ответ Водорезов.
        - Титова хорошо знаешь?
        - Референта ГеВеэСа? - уточнил с заметным удивлением Николай.
        Референт-переводчик главного военного советника был белой костью. Вокруг него был повышенный режим секретности, ведь он являлся переводчиком на переговорах ГеВеэСа с местной африканской военной верхушкой, потому знал немало. Свободно владел португальским (который и был официальным языком африканского государства), английским и испанским языками. Несмотря на то, что был референт Титов молод, всего три года назад окончил ВИИЯ[ВИИЯ - военный институт иностранных языков.] и носил погоны старшего лейтенанта. И еще имел папу генерал-лейтенанта из управления международного военного сотрудничества Генштаба. А управление, в свою очередь, курировало ГРУ все того же Генерального штаба.
        - Титов собрался в загрантур, - понизив голос, сообщил особист. - Без возврата.
        - Что?! - не веря своим ушам, переспросил Водорезов.
        - Рассказывать долго, слушай вкратце. Утром пришла шифровка из Москвы. Мои коллеги из столичной контрразведки взяли некоего зарубежного товарища. Подробности опускаю, но этого товарища сумели разговорить. И он сообщил весьма ценные сведения. Оказывается, руководство разведки его государства имеет ценного агента-осведомителя в нашем с тобой африканском государстве. Наши противники в курсе всех наших военных поставок и вообще всего того, что здесь происходит. Включая то, что инструктора по спецдисциплинам ВДВ зовут Николай Водорезов. Кто все это мог знать? ГеВеэС, его референт и резидент ГРУ. Удалось узнать прозвище агента. Знаешь какое?
        - Откуда же?
        - Кит, - ответил контрразведчик. - Может такое прозвище иметь и сам ГеВеэС, и резидент ГРУ... И старший лейтенант Титов.
        - Может, - согласился с контрразведчиком Водорезов.
        - Сегодня к вечеру из Москвы прибудут мои коллеги, вместе с ними будем искать
«крота»[«Крот» - агент иностранной разведки из числа своих.] . Но сначала, Николай... сначала, - выждав паузу и испытывающе посмотрев на капитана, продолжил особист, - ты поможешь мне найти Титова.
        - В смысле? - переспросил Водорезов.
        - Пропал Титов. В том смысле, что нет его нигде. С самого утра. ГеВеэС отпустил его в кино. У Титова сегодня выходной, нельзя исключить, что он развлекается с какой-нибудь местной девицей или отправился в местный кинотеатр. Но нельзя исключить, что Титов УШЕЛ совсем. К своим нынешним хозяевам.
        - Хотите, чтобы я штурмом взял местную резидентуру ЦРУ? - уточнил Николай.
        - Нет, там его нет, - покачал головой контрразведчик. - По кое-каким своим каналам уже проверено. Мне нужно, чтобы ты подсказал мне, куда двинется Титов, если решит перейти «линию фронта». То есть местную госграницу.
        - Это большой риск. «Сепаратисты» запросто могут его расстрелять!
        - Глупости, Водорезов. Расстреливают они только местных, черных. Если же поймают белого, тем более русского советника... Как минимум это торг, выгодный обмен. А наши противники заплатят за своего агента втрое дороже, чем мы. На это и рассчитывает Кит. Одним словом, я жду его здесь. Если вернется - далее моя работа. А ты должен перехватить его на границе. Кого берешь в помощники?
        - Переводчика Гриднева, прапорщика Максимова и четырех местных ребят.
        Выслушав Водорезова, Федор Максимов ткнул указательным пальцем в угол расстеленной на планшетке мятой, побывавшей уже не в одной переделке карты:
        - Ты считаешь, он попытается пройти здесь?
        - Уверен, - кивнул Николай. - Если, конечно, он покинул город.
        - Мы исходим из этого, - вставил свое слово переводчик Гриднев.
        - А вот и «вертушка»!
        Загрузившись в вертолет, боевая группа отправилась к месту, указанному Водорезовым на карте. Это была небольшая деревня, от которой до границы было рукой подать. Выгрузив разведгруппу, вертолет поспешно улетел, чтобы лишний раз не попадаться кому не надо на глаза. Под прикрытием африканской растительности десантники приблизились к деревне, заняли наблюдательные позиции.
        - Машина здесь! - сообщил прапорщик Максимов.
        В самом деле, у одной из построек стоял «Лендровер», на котором вполне мог приехать референт. Однако номера на нем отсутствовали, и если бы удалось выяснить, не исчезали ли машины из гаражей армейской базы... Впрочем, это уже проблемы особиста, а он ни о чем подобном Водорезова не информировал. Николай достал радиопередатчик и готов был уже связаться с особистом, но его вновь окликнул прапорщик:
        - Вот и объект! Можно работать, командир!
        Из соседнего одноэтажного строения появился молодой человек в темных очках, одетый в гражданскую легкую одежду. Даже без увеличительной оптики было понятно, что это референт Титов. Дальнейшие действия могли развиваться по двум направлениям - можно было захватить Титова немедленно, а можно было подождать, пока за ним приедут какие-либо «гости». Численность возможных «гостей», их вооружение и время прибытия были Водорезову неизвестны, поэтому он выбрал первый вариант.
        Не прошло и пяти минут, как переодевшегося в штатское референта скрутили без единого звука и оттащили на безопасное расстояние, в спасительные глухие заросли.
        - Что ты тут делаешь, Титов? - спросил Николай, повернув захваченного к себе лицом и вынимая у него изо рта кляп, засунутый прапорщиком.
        - Тебе что за дело, Водорезов? - вопросом на вопрос ответил референт.
        Казалось, случившееся не слишком его смутило. Вместо слов Николай молча пробил правой по печени референта. Без замаха, резко, по-боксерски. Титов охнул и согнулся, насколько это было возможно.
        - Была когда-то такая организация - Смерш. Сокращенно - смерть шпионам! Может, нам ее возродить? В прямом смысле?
        В висок Титову уперся автоматный ствол. Референт нервно поморщился, до крови прикусил губу. Затем выкрикнул что-то на португальском языке, устремив взор на переводчика Сашу Гриднева.
        - Говорит, что все мы козлы, но если кое-кто одумается, то обижен не будет, - тут же перевел Гриднев.
        Прапорщик тем временем тщательно обыскивал Титова.
        - Это что и откуда? - спросил Водорезов, когда прапорщик извлек маленькую круглую металлическую коробочку.
        - Нашел, - кашлянув пару раз, отозвался Титов.
        Ответ был предельно дурацким, но молчать сейчас было не безопасно для здоровья. «И так ясно - контейнер с информацией, возможно, с микропленкой!» - ответил самому себе Водорезов и наконец перевел дух. Теперь можно вызывать вертолет. Предполагаемый шпион изловлен, дальнейшую работу пусть делают особист и его коллеги.
        Прошло около часа, как и «группа захвата», и старший лейтенант Титов, и особист Александр Михайлович сидели в кабинете главного военного советника, так как обойти генерал-майора было никак нельзя. Титов, разумеется, заметно нервничал. Не менее его нервничал и особист. С одной стороны, хорошо, что Титову не дали уйти, но с другой... Доказательств, что референт ГеВеэСа - шпион, было кот наплакал. Даже у московских коллег. А коробочку с информацией еще только предстояло расшифровать.
        - У вас есть конкретные претензии или обвинения к моему референту? - начал ГеВеэС сухим официальным тоном.
        - Подробный рапорт у вас на столе, - ответил особист, стараясь держаться независимо.
        ГеВеэС по званию генерал-майор, а у Титова папа генерал-лейтенант. Действующий... Субординация, однако, не позволяет сынка обижать.
        - А если все это подстава? Провокация? - сомневался ГеВеэС.
        - Чья провокация? - вместо ответа спросил особист.
        - Ну вам ли не знать, чья?! - раздраженно ответил генерал-майор. - Вот что, господа хорошие! - Теперь голос ГеВеэСа зазвучал властно. - Оставьте-ка меня на пару минут с моим подчиненным!
        Делать было нечего, пришлось повиноваться. Примерно через пятнадцать минут ГеВеэС вызвал к себе одного особиста, а остальных отпустил по квартирам.
        - Ты молодец, Водорезов, - сказал Николаю особист утром следующего дня, вызвав к себе. - Но, похоже, мы все крепко влипли. Видать, пора паковать чемоданы.
        - Если можете - объясните! - только и произнес Николай.
        - Поговорив с Титовым, наш генерал сообщил мне, что его референт выполнял некое особое задание военной разведки... Кроме того, из Москвы мне был звоночек. Еще вопросы есть?
        Водорезов всегда был парнем понятливым. Но сейчас он отказывался верить, что офицер-двурушник, пойманный, в общем-то, с поличным, сможет столь легко выкрутиться, даже прикрываясь папиными лампасами.
        Хуже всего было то, что железная коробочка с информацией осталась на столе генерал-майора. Забрать ее теперь можно было разве что силой, а на это особист не решался. Спустя час Николай встретил Титова, благополучно разгуливавшего по военному городку.
        - Ошибочка твоя, Водорезов! - только и произнес Титов. - Даром, выходит, ты вчера по грязи да по джунглям за мной бегал? Сходи сегодня в баню, как говорится: сделал дело - вымой тело, Водорезов!
        Эту дурацкую присказку Титов повторял частенько и к месту и не к месту. Выглядел он нагло и самоуверенно. Будь Водорезов помоложе, может, и съездил бы референту по физиономии, но сейчас Николай уже научился себя сдерживать.
        Военный контрразведчик ошибся насчет чемоданов. Чемоданы упаковал Титов и отбыл в столицу в сопровождении четырех старших офицеров из Генерального штаба. Водорезов же, Гриднев, Максимов и особист остались в Африке. Правда, им дали подписать некую бумагу о неразглашении того, что приключилось со старшим лейтенантом Титовым. Десантников и переводчика никто не трогал, они по-прежнему исполняли возложенные на них боевые функции. Особист получал какие-то шифровки, потом к нему приехал некто в штатском, но с явными генеральскими манерами. Водорезову особист более ничего не рассказывал, Николай и не спрашивал. Со временем история забылась.
        И вот теперь бывший референт-переводчик Титов, он же Кит, всплыл.
        Кит всплыл.
        - Ценная информация, Водорезов! - довольно кивнул Сократ Иванович. - Немедленно проверю!
        Спустя час оптимизма у Сократа Ивановича несколько поубавилось:
        - Титов исчез... Совсем. Будто ушел на нелегальную работу и все данные о нем исчезли, точно человека никогда не существовало.
        Только-только появившаяся нить тут же оборвалась...
        Или все же - нет?
        - Голос похож, - утвердительно произнес Николай, припомнив беседу в кабинете Ширмана, - и выражение это дурацкое... Ну не может же человек работать в столь высоких структурах и в то же время нигде не значиться?! Ведь этот ширмановский
«дорогой гость» не ниже, чем в ранге вице-премьера!
        - Не может, - кивнул Прохоров, - тем не менее... В общем, как я понял, дело было так! Этот юный поганец Титов, видимо, действительно был завербован иностранной разведкой. И собрался перебежать, когда почувствовал на себе внимание особиста. Но как только был вами пойман, то вовремя покаялся и дал какую-то очень ценную для ГРУ информацию. А уж учитывая папин статус, его и вовсе решили простить. Наверняка использовали как двойного агента, то есть играл он и за «наших», и за «ваших». Такое у нас возможно, особенно если учитывать бардак начала девяностых. А потом ему сделали пластическую операцию, сменили документы.
        - И он попал туда, где пишут законы для всей страны? - спросил ошарашенный Николай.
        - Сперва появляется человек с безупречно чистой, нулевой биографией. Папа и его окружение оказывают посильную поддержку. Работает Титов переводчиком в какой-нибудь фирме...
        - А потом благодаря кем-то проданной информации о нем узнает наркомафия и изловчается внедрить в самые верха?! - догадался Водорезов.
        - Именно так. Это лишь мои предположения, но других нет и вряд ли они появятся. Так или иначе, но это все дела дней минувших... И вот еще, Водорезов! Мне удалось найти данные на сотрудников иностранной разведки, курировавших в те годы одновременно и Москву, и Африку. У них ведь наверняка есть претензии к своему бывшему Киту? Все на своих местах, Николай, - после небольшой паузы проговорил Сократ Иванович.
        Когда генерал Прохоров говорил таким тоном, можно было не сомневаться - все на самом деле на своих местах. Николай был уверен в том, что у Сократа Ивановича уже просчитан план дальнейших действий, и жаждал его выслушать.
        А спустя каких-то пару часов Водорезов и Петр уже находились в одном из столичных ресторанов. Он был стилизован под трактир начала прошлого века, официанты были одеты в холщовые рубахи, чуть ли не в каждом углу стояло по тульскому самовару, а бар украшали гирлянды из бубликов и баранок.
        В таких ресторанах, как правило, бывает много иностранных гостей из Западной Европы.

12
        - Скучаете?
        Кудрявая девушка лет двадцати заинтересованно вскинула короткие брови, увидев перед собой незнакомца, говорящего на ее родном языке.
        - Есть немного, - ответила она - А вы кто? Средство от скуки?
        - Угадали. Я одинокий ков-бой! - по слогам произнес иностранное слово Петр.
        - Коровий мальчик! - перевела на русский язык девушка. - Совсем непохожи!
        Николай сидел через три столика от Петра и девушки. Оба они сочли, что для знакомства более подходит Петр: и ростом повыше, и разговорчивей, такие чаще имеют у женщин успех. Да и с английским у него оказалось куда лучше, чем у Николая. Водорезов сейчас радовался, что Петру удалось завязать с этой девицей разговор. Однако это только начало. Вон как косятся на Петра четверо громил за соседним столиком. Это охранники кудрявой девицы. Она явно не в восторге от этих
«постоянных спутников», держится на расстоянии, те в свою очередь лишний раз к ней не приближаются. Излишнюю бдительность не демонстрируют, поскольку реальной опасности для объекта защиты нет. По крайней мере, не было до недавнего времени. Потому выглядят бодигарды расслабленно, службу бдят сугубо формально, чтобы папа девицы не беспокоился. Тем не менее пили они исключительно безалкогольные напитки типа традиционного в данном «трактире» мятного кваса. Петр между тем продолжал непринужденную болтовню с кудрявой. О чем они говорили, Водорезов не слышал, но прекрасно догадывался.
        - Хочу вас похитить. Не возражаете? - осведомился Петр на восьмой минуте знакомства.
        Девица без лишних стеснений оглядела его с ног до головы. Мужчина явно старше ее, но не сказать, что годится в отцы. Не приглаженный, не слащавый, совсем не похожий на героев американских боевиков и мелодрам. При этом спортивный, не обремененный выпирающим пузом, с тяжелыми кулаками. И в своих желаниях не стесняется, если хочет ею овладеть, спрашивает в упор. При этом совсем не хам, скорее даже по-своему учтив.
        - Почему бы нет? - отозвалась девушка.
        - А ваша стража?
        Этот вопрос Петр вновь задал по-английски.
        - Вы ее заметили? О, как они мне надоели... Разумеется, будет возражать, - ответила девушка.
        - Тогда лучше решить эту проблему сейчас, - кивнул Петр, вновь перейдя на русский, - вы-то возражать не будете?
        - Посмотрю с интересом. Вообще же... победителей не судят, я правильно выразилась?
        Девушка предпочитала поупражняться в русском разговорном.
        - Не судят, - кивнул Петр.
        Николай увидел, что Ручьев поднялся со своего места и направился к скучающей страже. Охранников четверо. Серьезные ребята, наверняка вооружены пистолетами
«иж», которые разрешены законом о частных охранных предприятиях. Папа явно нанял их в каком-нибудь столичном ЧОПе. Петр остановился в паре шагов от их столика, выдерживая таким образом необходимую в рукопашной дистанцию.
        - Девушка поедет со мной! - твердым голосом произнес Петр. - А вы на сегодня свободны!
        - Борзой ты, парняга, - только и вымолвил обалдевший от такой наглости старший охранник. - Так вот, - неожиданно рявкнул он на Петра совсем другим тоном, - свободным сейчас будешь ты, и не только на сегодня!
        - Свободным? - как ни в чем не бывало переспросил Петр.
        - От своей наглой башки, - пояснил бодигард.
        - Быкуешь? - недобро усмехнулся Ручьев.
        Вместо ответа бодигард не размахиваясь ударил Петра в челюсть. Сделал он это грамотным и привычным движением. Водорезов же со стороны отметил, что Петр вполне мог блокировать удар или уклониться, тем не менее принял его, лишь чуть уйдя назад. Кулак бодигарда коснулся ручьевской физиономии, но отнюдь не в полную силу. Петр, в свою очередь, вовсе не торопился давать сдачи. Он по-театральному закачался и рухнул на пол. Кудрявая девушка с криком бросилась к нему на помощь, осыпая своих охранников ругательствами на русском и английском языках.
        Все складывалось как нельзя лучше! Николай ликовал и мысленно награждал Ручьева долгими и продолжительными аплодисментами. В любом боевике главный герой сперва сам получает по физиономии, чтобы для начала вызвать сочувствие зрительниц. И лишь потом отвечает своим обидчикам.
        - Извините, госпожа Клара! - немного смутившись, пытался оправдаться перед девушкой бодигард. - Но этот хам сам нарвался.
        - Хам - это ты и твои му... - последнее слово госпожа Клара произнесла чуть коверкая, но вполне отчетливо.
        Тем временем Петр поднялся на ноги.
        - Извини, парень, - пряча глаза, обратился к нему старший бодигард, не выдержав напора кудрявой Клары.
        - Ничего, бывает, - ощупывая челюсть, отозвался Петр. И в тот же миг ударил бодигарда ногой чуть ниже пояса. Удар был довольно-таки подлым, но Петр бил не сильно, желая лишь разозлить громилу и его подчиненных. Бодигард согнулся, но равновесие удержал. Не стесняясь госпожи Клары, матерно выразился в адрес Петра.
        - Спокойно, бойцы! - Ручьев сделал шаг назад, не давая таким образом остальным громилам замкнуть его в кольцо. - Давайте-ка расплатимся с заведением и побеседуем во дворе!
        Такой исход дела устраивал всех - громил, горячо желавших пересчитать Петру ребра, официантов в холщовых рубахах, которые страсть как не хотели потасовки в своем трактире (будь он «салун» - тогда другое дело!). Да и кудрявой госпоже Кларе сейчас стало по-настоящему интересно, за кем же будет победа! Ну а для Ручьева с Водорезовым все вообще происходило точно по заказу.
        Окончательное выяснение отношений состоялось в соседнем с трактиром переулке. Водорезов успел расплатиться и незаметно увязался за «компанией». В киношных боевиках супергерой обычно без особых трудностей укладывает добрый десяток таких вот громил. В жизни же все бывает куда сложней. Николай догнал скрывшуюся в переулке процессию и первым ударил того громилу, что был к нему ближе всех. Тычок фалангами пальцев правой руки как минимум на четыре-пять минут вывел бодигарда из строя. Второй тут же обернулся, но Николай уложил его, пробив сперва в печень и тут же - по открытой челюсти. Между тем главный бодигард наносил Ручьеву тяжелые кикбоксерские удары руками и ногами. Петр блокировал их либо успешно уходил, раззадоривая звереющего громилу. Третий бодигард сунулся под пиджак за оружием, но Водорезов не дал ему этого сделать, парализовав его руку ударом ноги под локтевой сгиб. Охранник взвыл. Николай схватил его за костюм и провел отточенный еще в школьные годы самбистский бросок, после которого нанес отключающий в голову. Тем временем Петр закончил выяснять отношения с главным. Громила, загнав Ручьева
в дальний угол, приблизился вплотную, рассчитывая добить Петра парой точных ударов. Однако Петр не для того заманил бодигарда в ловушку: как только противник сблизился с ним, Петр пробил сперва в солнечное сплетение, затем снизу в открывшийся подбородок...
        - Браво! - по-русски произнесла госпожа Клара, оценив четыре нокаутированных тела.
        - Победитель получает все? - осведомился Петр.
        - Почему нет?! - одарила его улыбкой Клара. - А кто был тот... который только что помог вам?!
        Николай счел нужным на некоторое время исчезнуть.
        - Это был мой маленький верный ниндзя! - ответил Петр.
        После этих слов они вместе направились к машине девушки.
        - Задание выполнено!
        Это сообщение Сократ Иванович выслушал, находясь в международном аэропорту. Следовательно, сдавать билет не нужно и сейчас он отправится на посадку в самолет, летевший рейсом в Германию.
        - Позвоните своим охранникам и успокойте их! - Петр напомнил Кларе, кивнув на ее мобильник, как только они переступили порог ее квартиры. - Завтра вечером я верну вас им в целости и сохранности!
        Девушка с недовольной гримасой взялась за телефон. Сегодня она впервые за все время пребывания в России встретила настоящего русского. Не старого и не нового, просто русского. Одного из таких, кто одержал победу во Второй мировой, историческими книжками о которой Клара зачитывалась еще в колледже. Теперь она была независимой журналисткой и видеооператором, коих обычно именуют стрингерами. Специализировалась исключительно по славянской тематике и очень жалела, что во время сегодняшней схватки она не успела достать камеру. Все произошло слишком быстро...
        И еще - сегодня впервые мужчины дрались из-за нее!
        Петр благодарил всевышнего, что все сегодня сложилось столь удачно! Пришедшие в себя охраннички вряд ли будут сразу же рапортовать папе о том, что с ними приключилось. А как только услышат по телефону веселый голос «охраняемого объекта», и вовсе решат скрыть «досадное недоразумение».
        Как только девушка ушла в душ, Петр взял ее мобильник и отключил. В дальнейшем ни ей, ни тем более ему он не понадобится.
        В это самое время Николай Водорезов нажимал на кнопку звонка квартиры Аллы Григорьевны.
        - Пришел поблагодарить за службу, - только и произнес Николай, как только дверь открылась и на пороге появилась Алла, одетая в симпатичный узорчато-голубой халатик.
        - Может, еще и медалью наградите? - спросила Алла, не торопясь приглашать Водорезова в квартиру.
        - Медалью «За спасение голодающего», - ответил Водорезов, не слукавив при этом ни грамма.
        В трактире он успел съесть лишь пару сушек и выпить полкружки медовухи. Алла же отметила, что «казарменный пенек» обладает-таки чувством юмора. Это означало, что его можно было пустить в квартиру.
        Ранним утром следующего дня Сократ Иванович Прохоров приземлился в берлинском аэропорту. Перед тем как поймать такси, набрал телефонный номер одной из крупных коммерческих фирм, имеющих в Берлине свой филиал.
        - Господин Форрест? - осведомился Прохоров, как только секретарша подозвала к телефону того, кто был нужен Сократу Ивановичу. - Вас приветствует Сократ, сын Ивана.
        Уточнять «помните такого?» Прохоров не стал. Господин Форрест помнил... Причем слишком хорошо. Поэтому некоторое время на другом конце трубки не торопились с ответом.
        - Что вам угодно, господин Прохоров? - спросил наконец Форрест, видя, что позвонивший также не торопится со словами.
        - Встретиться, - произнес Сократ Иванович и тут же назвал время и место встречи.
        - Хорошо, - подумав секунды полторы, ответил Форрест.
        Эндрю Форрест и Сократ Иванович Прохоров были давними приятелями, если можно считать таковыми одного из руководителей московской контрразведки и помощника регионального резидента, отвечающего за самые сложные разведывательные операции, некогда проводимые на территории России и ее столицы. Нельзя сказать, что они были враждебно настроены по отношению друг к другу, просто каждый делал свое дело.

13
        - Вы пригласили меня на встречу, чтобы спросить о здоровье? - сухо осведомился Эндрю Форрест после дежурных приветственных фраз.
        На встречу он явился вовремя и, судя по всему, один. Лишний раз афишировать встречи с бывшим «вероятным противником» не стоило. А вот внимательно выслушать и сделать соответствующие выводы очень даже полезно.
        - Недавно я читал статью, написанную вашим бывшим шефом, - издалека начал Прохоров, - о современном взаимодействии спецслужб мира в борьбе с мировым терроризмом и наркомафией. Он в открытую пишет об обмене информацией, даже агентурной помощи между нашими некогда враждовавшими конторами.
        - Стало быть, вы хотите моей помощи? - Форрест не любил длинных предисловий и предпочитал сразу говорить о деле.
        - А я ведь знаю, Форрест, из-за кого сломалась ваша карьера разведчика, - продолжил Сократ Иванович, - вас подвел некий Кит. Сперва он был успешно завербован и давал прекрасные данные относительно управления международного военного сотрудничества Генштаба, в котором служил. Потом Кит прокололся, пытался бежать, но попытка была неудачной. И тогда он сдал вас. Вас, Форрест, и всех, кто с ним работал. Спасая свою шкуру, он сыграл «двойную игру». В результате вы, Форрест, получили дезинформацию, которая впоследствии очень серьезно подвела вашу контору. Вас отозвали из Москвы и тихо уволили. Теперь вы скромный юрист, пусть даже и в столь процветающей фирме.
        - Секрет Полишинеля, - неожиданно произнес Форрест.
        - Не поверите, но я этот секрет даже не узнал, а вычислил. Причем совсем недавно. Я ведь подробностей не знаю, не посвящен. А вам изложил лишь свои домыслы.
        Эндрю Форрест лишь молча поджал губы. Получалось, что «русский соперник» очень хитро подловил его. Заставил подтвердить подлинность «секрета Полишинеля».
        - Давайте о деле, - напомнил Форрест, все же первым прервав затянувшуюся паузу.
        - Кит жив и поныне. Пластические хирурги изменили его внешность, и сейчас он готовит одну очень нехорошую вещь. Как для моей страны, так и для всего мира.
        - Он ведь ваш человек? - позволил себе удивиться Форрест.
        - Нет, - покачал головой Прохоров, - он человек международной наркомафии. Подробностей я вам рассказать не могу, но он действительно очень опасен. От вас мне нужен компромат на Кита. Что-то такое, чем я мог бы скомпрометировать его перед нынешними российскими властями, обществом.
        В ответ Эндрю Форрест лишь усмехнулся.
        - А если я пошлю вас куда подальше? Что вы на это скажете, Сократ, сын Ивана? - усмехнувшись спросил скромный юрист.
        - Все очень серьезно. Очень... - повторил Сократ Иванович. - Ваш ответ мне нужен немедленно, и я его получу.
        - Каким образом?
        - Простите меня, Форрест. Я не хотел этого делать, но вы меня вынудили... Точнее, я заранее предвидел ваш отказ и принял кое-какие меры. Ваша дочь Клара является независимым журналистом, точнее, стрингером, и сейчас находится в Москве. Свяжитесь-ка с ней!
        В лице Эндрю Форреста не дрогнул ни один мускул, тем не менее за телефон он схватился чуть быстрее, чем следовало. Первый номер, который он набрал, не ответил. По второму номеру был короткий разговор, после которого Форрест несколько обескураженно посмотрел на Прохорова.
        - Нанятые вами охранники сообщили, что Клара сейчас находится в компании с неким молодым человеком, они контролируют ситуацию, но поговорить с ней можно будет только сегодня вечером. Так вам ответили? - произнес, глядя в обескураженное лицо Форреста, Сократ Иванович.
        Скромный юрист кивнул.
        - Можно будет сегодняшним вечером поговорить с Кларой или нельзя - зависит от вашего ответа мне, - подвел итог Прохоров.
        - Если я оттащу тебя в полицию? - спросил Форрест, расправив свои могучие плечи.
        Комплекцией он превосходил Сократа Ивановича и когда-то был чемпионом по джиу-джитсу в разведшколе Форт Хуачуко.
        - Тогда вы погубите все, включая дочь. И окажете весьма ценную услугу Киту и его новым хозяевам из наркомафии. Извините меня еще раз, Эндрю, но на войне, как на войне!
        - Войны сейчас нет, - только и ответил Форрест.
        - Для вас нет, а для нас есть... И не обвиняйте меня в паранойе, - в голосе Сократа Ивановича зазвучала сталь. - Мою страну хотят завалить смертоносной отравой, а я должен сидеть на лавочке и улыбаться?! У меня и моих людей попросту не было иного выхода. Поэтому мы решились на это похищение.
        - И вы сможете убить Клару? Ни в чем не повинную девушку?!
        - Не задавайте идиотских вопросов. Поговорим о Ките.
        Видимо, ключевой фразой стала фраза о том, что Эндрю Форрест готов оказать «весьма ценную услугу» наркомафии и своему бывшему «двойному агенту» Киту.
        - Что ж, Кит больше не является нашим человеком и уже никогда им не станет, - собравшись с духом, проговорил Форрест. - Хорошо, я скажу вам пароль экстренной связи... И еще кое-что. То, в чем вряд ли господин Титов изволил покаяться. Но вот остальное уж сами.
        - Идет.
        Форрест говорил коротко, уложился в четыре с половиной минуты. Сократ Иванович с интересом выслушал его, но когда начал благодарить, Эндрю довольно резко перебил его:
        - Вы только что вынудили меня на должностное преступление. Офицер спецслужбы не имеет права сдавать своих агентов ни при каких обстоятельствах. Ни мертвых, ни перебежавших, ни засветившихся.
        С этим генерал Прохоров спорить не стал.
        - Не мучай себя, Форрест, - сказал он. - Во-первых, ваш Кит уже давно работает на международную наркомафию. А во-вторых... Ну вы же не товарищ Сталин. Это он солдата на генерала менять не захотел.
        - М-да, а я вот поменял, - чуть помолчав, проговорил Форрест. - Поменял генерала на стрингера... Если этот Кит и в самом деле стоит генерала.
        Сократ Иванович снял с пояса мобильник, набрал на нем несколько цифр, протянул Форресту:
        - Можете поговорить с дочерью!
        Попрощавшись с Эндрю, Прохоров отметил, что до обратного рейса на Москву осталось два с половиной часа. Посмотреть Берлин времени практически не оставалось, только поймать такси, добраться до аэропорта и немного посидеть там со свежим номером местной газеты.
        - Питер, ты волшебник! Неужели ты знаком с моим отцом? Почему он звонит по твоему телефону?
        Вдаваться в долгие объяснения Ручьев не стал. Просто обаятельно улыбнулся и притянул к себе Клару, крепко обняв за плечи. За спиной девушки он, незаметно для нее, вставил сим-карту в ее мобильник.
        - Ну и что ты хочешь мне сказать? - произнесла Алла, увидев, что после только что произошедшего телефонного разговора Николай пребывает в смешанных чувствах.
        - В любом случае у нас есть еще два часа, - улыбнулся Водорезов, однако улыбка эта была какой-то вымученной, неестественной.
        - А потом? - уточнила Алла.
        - Потом... - покачал головой Водорезов, подбирая слова. - Видишь ли... Завтра предстоит встреча с одним человеком. Очень ответственная встреча. Чтобы она прошла успешно, нам нужен кто-то, похожий на иностранца. Даже не просто похожий, а чтобы сразу было видно - не наш человек. И чтобы языком владел на уровне. Я и Ручьев не подходим, тот, с кем встреча, знает меня в лицо, а у Петра слишком русская внешность. Прохорову тоже нельзя, в узких кругах его фигура тоже весьма известна..
        Неужели вновь придется потревожить Любовь Николаевну?
        Алла даже не знала, что и сказать на это. Слова застыли на ее губах, так и не успев с них слететь. Еще в медицинском училище, на новогоднем празднике ей сделал комплимент преподаватель фармакологии и латинского, сказав, что она похожа на француженку. Да ей и самой казалось, глядя в зеркало, что в ней присутствует что-то нездешнее, загадочное... А этот Водорезов желает в качестве иностранки вновь использовать эту пышнозадую Дмитриеву?! Нет, он в самом деле «пенек казарменный»!
        - Можешь тревожить кого хочешь, - произнесла в ответ Алла, стараясь не выдавать охвативших ее чувств, - твоя Люба если на кого и похожа, то только на эстонку или на финку...
        - Сойдет, - кивнул Водорезов, берясь за телефон, - тут главное - языки, а их она знает. Сама говорила мне, что их изучение спасает от депрессии.

«Вот как?! Значит, они уже и о депрессиях успели побеседовать!» - мысленно отметила Алла. Но вслух ничего не произнесла, даже когда Николай закончил разговор с Дмитриевой. Что говорить - с языками у Аллы было не ахти. По латинскому твердая тройка (иногда с плюсом), все остальное на уровне общеизвестных фраз и выражений типа «месье, же не манж па сис жур».
        - Слушай, ведь ты права! - неожиданно изрек Водорезов, немного помолчав после телефонной беседы с Любой. - На иностранку Люба никак не тянет. К тому же контакт предстоит визуальный, один на один.
        Алла лишь слегка повела бровями, но в ответ ничего не произнесла. Ее слово уже было сказано, к чему повторять?
        - Слушай, а у тебя черный парик есть? - спросил Николай.
        О, как в этот момент торжествовала Алла! Как же это у нее, признанной специалистки по массажу и визажу, может не быть такого парика?!
        Сократ Иванович прибыл поздним вечером того же дня. План, придуманный Водорезовым, он одобрил. Звонить Титову будет Люба, а на встречу с ним придет Алла. Последней нужно будет сказать всего несколько слов - и то по-русски... Телефон Титова, сменившего фамилию и внешность, Прохорову удалось достать опять же по своим каналам. Им были вычислены два сотрудника вышестоящей законотворческой администрации, имевшие некие «пробелы в биографии». Один из них по росту и некоторым другим особым приметам соответствовал данным о бывшем референте африканского ГеВеэСа.
        И вот наконец настало утро следующего дня. Сегодня должно было решиться, будет ли проведена ширмановская «Амнистия» или ее удастся остановить.
        - Саба хульхейр[Доброе утро! (арабск.)] ! - произнесла Люба, как только в трубке послышался мужской голос.
        После чего повторила ту же фразу на португальском, правда, используя для этого соответствующий разговорник. В отличие от нее Титов был переводчиком-профессионалом. Немного помолчав, мужской голос произнес в ответ два приветствия, соответственно на арабском и португальском. Казалось, он не был ни удивлен, ни обескуражен. Поэтому далее Люба заговорила на русском, правда, слегка коверкая слова на прибалтийский манер. В этот момент Николай отметил, что Люба и в самом деле могла бы сойти за эстонку или финку.
        - Вас интересуют аквариумные киты? - произнесла она условный экстренный пароль, который Титов вряд ли мог когда-либо забыть.
        - Вы ошиблись номером! - последовал не предусмотренный паролем отзыв. - Но... если вы предложите аквариумного кашалота, можно продолжить.
        ВСЕ! Кит и в самом деле всплыл! Отзыв был произнесен в точном соответствии с тем, что сообщил Сократу Ивановичу Эндрю Форрест.
        - Увы, у нас только киты, - произнесла Люба завершающую фразу пароля.
        Как и предполагал Сократ Иванович, на встречу Титов согласился. И придет туда без охраны и прочих ненужных свидетелей. Ему непременно захочется выяснить, кто и зачем вызывает его с помощью экстренного пароля. И уж только после того, как он это узнает, Титов решит, кому и что следует сообщить. Встреча была назначена в одном из столичных кафе в дневное время. Титов не должен чего-либо бояться и принимать излишних мер предосторожности. Кафе же в центре Москвы было местом относительно безопасным.

14
        - Халь масмух джулю с хуна[Можно здесь сесть? (арабск.)] ? - поинтересовался у Аллы импозантный мужчина лет сорока пяти.
        Алла, разумеется, ни слова не поняла, но, без всяких сомнений, это был тот, ради кого она здесь находилась. В ответ она лишь сдержанно кивнула. Мужчина уселся напротив нее и произнес следующую фразу на неизвестном Алле языке.
        - Говорите по-русски, - произнесла она довольно резким, не терпящим возражений тоном.
        - Хорошо, - как ни в чем не бывало согласился собеседник. - Это вы мне сегодня звонили?
        - Насчет аквариумных китов? - уточнила Алла.
        - Да.
        - Тогда все в порядке.
        Мужчина ей сразу же не понравился. Какое-то застывшее, неестественное лицо, усики точно приклеенные, а глаза скрыты за очками. Алле показалось, что он делал хирургическую пластику лица. Интересно, зачем? Впрочем, задавать такие вопросы она не была уполномочена. Интересно, что он думает о ней? Шикарная восточная женщина (Алла сделала соответствующий макияж, а парик и вовсе делал ее копией красавиц с иллюстраций к Омару Хайяму). Правда, глаза светло-серые, что поделаешь, контактных цветных линз у Аллы не оказалось.
        - Что вам угодно от меня? - поинтересовался мужчина.
        - Помните Африку? - спросила Алла. - Группа русских советников должна была нелегально перебраться в район вспыхнувшего боевого конфликта. Вы передали противнику сведения о точном маршруте их передвижения, и ваши соотечественники попали в засаду. Почти все погибли, но одного сумели захватить живым и переправить на Запад. Там к нему применили сыворотку правды, но у него не выдержало сердце и он умер.
        - Вспоминаете дела давно минувших дней, - только и произнес собеседник, ничего не опровергая и не утверждая.
        - Полагаете, об этом стоит знать широкой общественности? - спросила Алла.
        - Да кого это сегодня интересует? - отмахнулся мужчина, но было заметно, что он занервничал.
        - У нас с вами мало времени. Мне нужны последние разработки в области переносных компактных зенитно-ракетных комплексов ПВО!
        Произнеся столь мудреные термины, Алла перевела дух. Кажется, ничего не перепутала.
        - И что же? - нервно усмехнулся собеседник.
        - Вы ведь помимо прочего курируете оборонные вопросы, - вновь сумела в точности произнести заученную фразу Алла, - если вы откажетесь, то сперва в западной, а потом и в отечественной прессе появится ваша подлинная биография.
        - Вы с ума сошли! - чуть не закричал на женщину Титов.
        - Говорите тише, - чуть приподняла ладонь Алла, - сатата ассаф аля хаза! - сумела-таки она произнести заученную на арабском фразу.
        Она означала что-то вроде «Осторожно, иначе потом пожалеешь!», и Алла произнесла ее сегодня утром как минимум раз восемьдесят. Мужчина удивленно вскинул на нее глаза, видимо, ее произношение показалось ему каким-то странным. Но комментировать не стал. Некоторое время оба они сидели молча. «Я почти радистка Кэт», - мысленно оценила себя Алла. Впрочем, какая радистка?! То задание, которое она сейчас выполняет, достойно самого Штирлица, если он когда-нибудь существовал на самом деле. Роль исламской террористки, интересующейся переносными комплексами ПВО, похоже, удалась.
        - Вы из Чечни? - спросил мужчина, поправив очки.
        - Какая вам разница? Жаждете ознакомить весь мир с вашей подлинной биографией? Времени на раздумья я вам не даю.
        - Хорошо. Я немного в курсе дел об одной разработки по интересующему вас предмету. Кое-какие данные, возможно, смогу представить на следующей неделе.
        - Вот это другое дело, - произнесла Алла. - Хотите немного выпить за успешное сотрудничество?
        Это была условная фраза, услышанная остальными участниками операции благодаря скрытому на груди Аллы микрофону. После настала их очередь вступить в игру. К столику в самом деле двигались двое официантов.
        - Сделал дело, вымой тело? Здорово, Титов! С Африки не виделись! - невысокий подвижный официант оказался Николаем Водорезовым.
        - А меня узнаете? - спросил второй, уже немолодой, похожий скорее на метрдотеля или главного администратора.
        Узнал ли он генерал-лейтенанта ФСБ Прохорова, Титов отвечать не стал. Он на какое-то мгновение сорвал с себя очки, но Водорезов перехватил его руку, помня предостережение Сократа Ивановича о том, что в дужках очков может находиться яд. Однако жест Титова был всего лишь нервным движением. Очки после быстрой проверки были возвращены на место.
        - Как говорят в моей конторе: есть такая профессия - Родину продавать, - продолжил Сократ Иванович. - Вы этой профессией овладели почти в совершенстве. Ваш разговор записан, конечно, нам трудно будет доказать, что вы действительно хотели продать последние разработки «ЗРК», но мы постараемся...
        - Старайтесь! - дернул всем корпусом Титов. - Все это шито белыми нитками! Это провокация, и я требую...
        - Где бессилен закон, свое слово скажет пресса. И весь мир узнает о вашем сговоре с наркомафией!
        - Бездоказательно!
        - Ну и что? Можешь потом подать в суд, - в разговор включился Водорезов, на правах давнего знакомого называя бывшего референта на «ты», - хоть в международный, хоть в европейский, хоть по правам человека. Но это будет ПОСЛЕ. А ДО того ты, Титов, будешь замаран, и это самое главное. А что делает твой любимый Иван Эмильевич с теми, кто замаран или исчерпал себя?
        Титов знал. И знал слишком хорошо.
        - Все, Титов! Считай, Кит отплавался... Единственное, что можем пообещать, - это отход! - продолжил Сократ Иванович. - У тебя ведь наверняка есть припрятанные капиталы, загранпаспорт на чужое имя. Ну не поверю, что нет!
        - И что из этого!
        - Беги! Как только... Как только ты остановишь продвижение законопроекта о легализации наркотиков на территории РФ, беги! Преследовать не станем.
        - Как я его остановлю?
        - Для начала пошлешь на доработку... Сам же приложишь письмо, в котором напишешь, что легализацию наркотических средств лично ты считаешь нецелесообразной.
        - Выходит, я сам отвергну собственный закон? Что подумают в окружении?
        - А тебе не все ли равно? В тот же день ты должен будешь покинуть Россию!
        Долгое время Титов сидел молча, точно окаменел.
        - Титов, если ты начнешь вилять, я тебя лично грохну, и никто не спасет, - произнес последнее слово подполковник Водорезов. - Была, знаешь ли, такая хорошая служба Смерш, то есть смерть шпионам...
        - Хватит, - с трудом сдерживая себя, отмахнулся Титов. - Я остановлю закон, я напишу, что целый ряд пунктов слабо проработан, нужны дополнительные консультации с профессионалами из Госнаркоконтроля, ФСБ, ГРУ, МИДа... Обязательно предложу задействовать в качестве экспертов ветеранские организации, церковь, независимых журналистов. Они уж точно закон не пропустят!
        Сократ Иванович и Водорезов не сговариваясь переглянулись.
        - Выходит, еще не всех купил Ширман? - спросил Николай.
        - Не всех... Но если он узнает, что «Амнистию» сорвал ему ты, Водорезов, то бежать придется и тебе! Это мой последний добрый совет.
        Николай лишь вздохнул. С одной стороны, Титов-Кит судил о людях исключительно по себе, с другой же... Ширману удалось расправиться и с «карателями» полковника Гнедича, и фээсбэшным полковником Казаковым. А они тоже все были профи не из последних.
        - Все, Титов. Разговор окончен. Прощай!
        Водорезов, Алла и Сократ Иванович покинули бывшего референта, а тот еще долго сидел на своем месте не двигаясь, точно превратился в каменное изваяние.
        - Неужели они в самом деле хотели в открытую торговать наркотиками? - поинтересовалась Алла, как только они с Николаем переступили порог ее квартиры.
        - Теперь уже вряд ли! - ответил Николай. - И в этом немалая твоя заслуга!
        В самом деле! Звонить по телефону и произносить мудреные фразы на иностранных языках может любая. А вот так вот, один на один, и при этом суметь подавить, добиться своего...
        - Он действительно шпион? - спросила Алла, чувствуя, как голова начинает кружиться от впечатлений прошедших дней.
        - Бывший, - ответил Николай и неожиданно провел указательным пальцем по ее носу.
        Так обычно делают с детьми или с очень близкими людьми. Жест этот ничего не значит, просто подчеркивает близость и родство. Алла хотела было еще что-то спросить, но Николай подхватил ее на руки и внес в комнату. И задавать вопросы сразу же расхотелось.
        Все утро следующего дня Иван Эмильевич Ширман безуспешно пытался дозвониться до своего «дорогого друга» в правительственных структурах. Секретарша говорила, что он еще не пришел на работу, домашний и мобильный телефоны молчали. А между тем именно сегодня «закон о легализации» должен был быть окончательно утвержден для подачи в Госдуму. Сегодня же по одному из телеканалов должны были стартовать
«Танцы с позорными волками», а во второй половине дня был намечен санкционированный митинг в защиту курильщиков марихуаны. Он должен был пройти у одного из зданий Госнаркоконтроля. К одиннадцати тридцати утра Ширман сумел дозвониться до одного из юристов, разработчиков закона и подчиненнных «дорогого друга».
        - Он сказал, что должен срочно выехать на какие-то процедуры в санаторий, - ответил растерянный голос юриста.
        - Что с законом? - с нетерпением, уже открытым текстом спросил взволнованный Иван Эмильевич.
        - Сам не понимаю, - еще более растерянно отозвался юрист, - сказал, чтобы мы отдали его на какую-то странную экспертизу. И сам написал целый ряд поправок. Я даже не знаю, как вам сказать...
        - Говори прямо! - Ширман уже окончательно потерял терпение. И, кажется, догадался, что произошло.
        - Закон до Госдумы скорее всего не дойдет, - упавшим голосом произнес юрист.
        Иван Эмильевич, не попрощавшись, повесил трубку. Ну вот и финал! Совсем не такой, какого он ожидал. Этот мерзавец в последний момент сдристнул... А если не сдристнул? Если кто-то прознал всю правду об «Амнистии», о якобы гуманном законе и сумел «дорогого гостя» серьезно пугануть? Ширман тут же вызвал дежурного техника службы безопасности с прибором для определения прослушки.
        - У вас под столом, - сообщил техник через секунд десять после того как включил прибор.
        Прибор не ошибся. Это означало, что прослушку установили совсем недавно, но кто? И тут Ширман вспомнил звон бубенцов и шута Шпазму на полу: «Бубенчик можно достать? ...
        - Шпазму сюда! - немедленно отдал распоряжение Ширман. - И Лаврентия!
        Вот так в одночасье лишиться всего! Единственная радость теперь - это созерцать, как Лаврушка порвет в клочья эту по-поросячьи визжащую тварь. И единственной проблемой потом будет - это как объяснить Машеньке, почему Шпазма больше никогда не будет «свинничать»... Сейчас же первое дело доставить сюда Шпазму и выяснить, кто сумел уговорить шута поставить «прослушку». А потом скормить его Лаврентию. За последнее время специально нанятый инструктор сумел-таки пробудить в добродушном псе бойцовые качества. Теперь уже сам Ширман боялся оставлять Лаврентия наедине с Машенькой, запирал его на время своих отлучек в специальную клетку. Вот так же и всех этих тварей на время отлучки и невозможности присмотра за ними запирать бы по клеткам! И Рыбакова, и Шпазму, и секретарш, и проституток... Всех!!!
        - Мы вскрыли замок, квартира пуста, вещей очень мало! - сообщил старший группы, выехавшей по адресу Шпазмы. - Похоже на побег.
        Так оно есть - тварь успела сбежать. Искать ее - лишь понапрасну тратить время. А времени было очень мало. Иван Эмильевич распорядился, чтобы уже привезенного Лаврентия отправили обратно, а сам предался размышлениям. Покойный Казаков предупреждал об опасности со стороны некоего Водорезова, маленького въедливого подполковничка разведки ВДВ. И еще своего бывшего старшего коллеги генерала Прохорова. Про последнего недобрым словом отзывался и Рыбаков. Игорек еще недавно настаивал на нейтрализации обоих. Водорезова он предлагал уничтожить, Прохорова же задумывал пустить по ложному следу, в крайнем же случае - также ликвидировать. Ширман от этих предложений отмахнулся... Выходит, недооценил Казакова и слишком рано убрал.
        И что же теперь?
        Предположим, под «Амнистию» копает Прохоров. Что ж, тогда без промедления нужно наносить ответный удар.
        А потом уходить... Но не с пустыми руками.
        - Приятель, ты мне срочно нужен! Немедленно, - отдал первое распоряжение Иван Эмильевич.
        Молча выслушав по телефону эти слова, бородатый человек в камуфляжной форме кратко ответил, что сейчас приедет. Затем вопрошающе посмотрел на стоящего рядом с ним фотографа.
        - Через час, максимум два вернусь, - пообещал бородач человеку с фотокамерой.
        Тот особо не возражал. Сегодняшний день для двойника Гинеколога, международного террориста Черного Салиха, не задался с самого утра. Куда охотней народ фотографировался с обоими двойниками Ильича и недавно зачисленным в штат
«съемочной группы» неотличимым «братом-близнецом» Гоши Куценко.

15
        - У тебя все сорвалось? - с сожалением не то спросил, не то констатировал Черный Салих, выслушав первые фразы Ивана Ширмана.
        - Не вдаваясь в лишние подробности, да, - кивнул Иван Эмильевич.
        - И ты хочешь уйти?
        - Мы уйдем вместе. У меня здесь останутся связи, деловые контакты, люди, с которыми можно работать, - голос Ширмана звучал уверенно, - плюс новейшая технология синтезирования героинового сырья.
        - Насколько я понял, твои люди тебя же и продали, - проговорил Салих.
        Сейчас он был без бороды и камуфляжа. В весьма цивильном костюме и модных дорогих очках с затемненными стеклами. Узнать в нем зловещего, невесть как воскресшего Гинеколога было невозможно.
        - Да, это так, - не стал скрывать Ширман, - но с тобой мы повязаны намертво. Я ведь не просто спас тебе жизнь, Салих. Я подарил тебе вторую, ввел в большой бизнес в странах Европы...
        - Но теперь все это под вопросом?
        - Если мы вовремя уйдем, то нет. Сегодня закон о легализации и создании наркопредприятий невозможен, завтра мы его протащим. Для этого надо отсидеться в тихом месте, собраться с силами и мыслями. У меня такое место есть.
        - И что ты хочешь от меня?
        - Сколько у тебя сейчас людей?
        - Пятнадцать человек минимум. Соберу в течение часа.
        В самом деле, остатки банды разгромленного Черного Салиха сумели-таки прочно осесть в Москве. Некоторые боевики работали грузчиками на рынках, другие исхитрились сделать пластические операции и даже выправить себе документы с русскими фамилиями. Но все они обязаны были, получив определенную команду, немедленно собраться в одном месте и выполнять все приказы своего командира - Черного Салиха. Это означало, что наступал некий час Х.
        - Значит, ты хочешь все это взорвать? - спросил Гинеколог, окинув взглядом стены офиса.
        - Да! Так будет лучше.
        Гинеколог еще некоторое время сидел молча. Как ни странно, но он признавал способность Ширмана принимать правильные смелые решения. Ведь это именно Ширман посоветовал Гинекологу легализоваться, изображая самого себя и фотографируясь на фоне столичных достопримечательностей. В самом деле, за все без малого полтора года ни один милиционер не проверил у Гинеколога документы. Впрочем, документы были в полном порядке и также были изготовлены Иваном Эмильевичем. «Чтобы что-то надежно спрятать, надо положить это что-то на самое видное место!» Так говаривал Иван Эмильевич и был прав.
        - А как мы с тобой уйдем? - спросил Гинеколог, обдумав сказанное Ширманом.
        - Смотри!
        Ширман поднялся со своего места и направился к своему личному персональному туалету, которым пользовался исключительно только он. Двери его были соединены с кабинетом Ширмана. Войдя в туалет, Ширман нажал на боковую кнопку, замаскированную под туалетной бумагой. Стена, находящаяся за бачком унитаза, отъехала в сторону, и перед Гинекологом предстало не что иное, как лифтовая шахта.
        - Знаешь, что это? - спросил Иван и тут же сам себе ответил: - Я всегда предусматриваю все до мелочей. Дело в том, что перед тем, как купить это офисное здание, я выяснил, что под ним проходят тайные коммуникации, так называемое метро-2. Тайные тоннели, позволяющие передвигаться под Москвой на случай ядерной войны. Ну я не пожалел потратить лишние полтора миллиона, чтобы сделать вот этот лифт. На нем мы уйдем. Внизу стоит дрезина, двенадцать километров до следующего убежища, там для нас уже приготовлены деньги, новые документы и билеты на самолет.
        - Ты действительно все предусмотрел. А там, внизу, мы ни с кем не столкнемся?
        - Вряд ли... Тоннель заброшен, у правительственных структур другие тоннели, мне до них докопаться не удалось. Ну а если столкнемся... Ты ведь прекрасно умеешь действовать в таких ситуациях.
        - А мои люди?
        - Ты сам понимаешь... Чем-то, точнее, кем-то, придется жертвовать. Это ведь не в первый раз, Салих.
        Да, это было не в первый... Гинеколог снял с пояса мобильник и, набрав нужный номер, отдал команду, предшествующую часу Х. А затем продиктовал адрес главного офиса антинаркотического молодежного союза.
        - Кажется, он обнаружил прослушку, - проговорил Сократ Иванович, окончательно убедившись, что «связь» с офисом Ширмана пропала окончательно.
        - Да она нам теперь без особой надобности, - заметил Николай.
        - Как сказать...
        Сократ Иванович заметно помрачнел. Слова Титова о том, что в случае провала
«Амнистии» Ширман не успокоится, он не посчитал пустой угрозой.
        - Вызвать Ручьева? - спросил Николай.
        - Пусть пока отдыхает, - Прохоров сделал упреждающий жест ладонью. - Свою задачу он выполнил на оценку «6».
        С этим трудно было спорить...
        - Говорил с Дмитриевой, - Сократ Иванович переменил тему, - опер этот, Мартынов из МУРа, пошел на поправку. Подтвердил, что ты его спас. Так что считай - ты, Водорезов, больше не в розыске. Правда, на некоторые вопросы следователя ответить придется.
        Николай хотел было ответить, но в это мгновение раздался телефонный звонок.
        - Сократ Иванович? - Прохоров услышал чей-то очень знакомый голос. - Вас беспокоит некто Ширман Иван Эмильевич. Вы ждали моего звонка или удивлены? Ответьте честно, тогда продолжим разговор.
        - Если честно, то... и то и другое!
        - Значит, все-таки ждали. Ну ладно, ситуация сложилась таким образом, что нам необходимо встретиться и обсудить некоторые вопросы. Сможете подъехать ко мне в офис?
        - Смогу. Прямо сейчас. Устроит?
        - Даже очень! Вы будете один?
        - А что, можно взять охрану?
        - Охрану можно, но не более двух человек.
        Положив трубку, Сократ Иванович не без торжества посмотрел на Николая:
        - Ну вот и Иван Эмильевич обозначился! Сейчас в гости к нему поедем!
        В кабинете Ширмана собралось экстренное совещание. Присутствовали почти все, кто был на предыдущем. И Юрий Генрихович Рыбаков, и толстый лысый врач-реабилитатор, и серенький крысоподобный правозащитник Кузнецкий. Отсутствовали лишь телевизионщик Молочков и субтильный, плешивый юноша-химик.
        - Чего мы ждем, Иван? - первым не выдержал отставник Рыбаков, видя, что Ширман не торопится открывать заседание.
        - Одного человека, - ответил Иван Эмильевич. - А пока помолчим, - с нажимом произнес он. - Об исчезновении нашего «дорогого друга» известно всем. Лишние слова сейчас ни к чему.
        - У тебя есть план? - спросил-таки Юрий Генрихович.
        - Для этого вы все сюда вызваны.
        Иван Эмильевич в который раз оглядел собравшуюся публику. Ни один из них сейчас не вызывал у него симпатии или жалости. А ведь сегодняшний вечер все эти «деловые партнеры» встретят в столичном морге. И это в лучшем случае, если их поганые туши не сгорят во время пожара. Все без исключения (в том числе и отсутствующие Молочков с химиком) были некогда завербованы Юрием Генриховичем. Многие еще при советской власти. Это были потенциальные стукачи, предатели, вся жизнь которых состояла из череды доносов, подлостей и измен. Почему именно эти людишки оказались рядом с ним, Иваном Ширманом? Вспомнился и лишенный каких-либо чувств громила Казаков, похожий на дуболома из сказки об изумрудном городе и ставший полковником лишь благодаря Ивану Ширману. Вспоминалась рано постаревшая, вечно неряшливо одетая Семенцова. Сперва Ширман вытаскивал их из грязи в князи, а потом в ту же грязь (точнее, в сырую землю) и отправлял. Получался, цитируя писателя Войновича,
«круговорот дерьма в природе»...
        По материнской линии у Ивана Эмильевича был один дальний-дальний родственник, который в годы Великой Отечественной был связным партизанского отряда. Это был обыкновенный пятнадцатилетний парнишка, не совершивший ничего героического, просто иногда сообщавший партизанам и подпольщикам некоторые сведения. Фашисты выследили его и арестовали. Долго мучить не стали, но пару раз ударили лицом о дверной косяк. Потом расстреляли... Тот парнишка, от которого не осталось даже фотокарточки, был настоящим героем, и при всей своей ненависти к советской власти Иван Ширман признавал это и гордился таким родственником. А где герои нынешнего демократического времени? Кто появился за без малого двадцать лет их правления? Нет у них ни одного героя. Даже именитые «борцы с тоталитаризмом» типа Сахарова, Солженицына и Ростроповича жизнью и здоровьем не рисковали, только потерей гражданства. Зато Запад всегда готов был их принять с распростертыми объятиями. Практически ни одного диссидента в стенах пресловутого КГБ не тронули и пальцем, обращались, как правило, на «вы»... Где оказались бы все эти «человекообразные»
правозащитники, будь КГБ на самом деле страшной «фашистской» организацией?
        - Кузнецкий! - окликнул Ширман правозащитника-двурушника. - Кто такие Усов, Комарь, Кричевский?[Трое молодых людей, погибших в дни августовского противостояния 1991 года.]
        Тот лишь по-крысиному осклабился и развел сухонькими ладошками. Остальные зачесали головы.
        - Это, по-моему, эти... - начал было врач-реабилитатор, но тут же осекся: - Нет, не помню.

«По-моему эти...» Ширман лишь нервно пожевал губами, и в кабинете снова повисло гнетущее молчание. Почему с ним эти «крысы», почему нет таких ребят, как тот погибший парень? Его люди... Людишки с психологией гопников. Мелкой, злобной, вонючей шпаны. Да, они носят дорогие пиджаки, имеют высшее образование (а то и два!), занимают серьезные посты. Но внутри они шпана. Потому и существуют по законам шпаны.
        - К вам Прохоров Сократ Иванович! - сообщил с главного входа охранник.
        При этих словах многие встрепенулись и вскинули на Ширмана непонимающие, встревоженные взгляды.
        Николай остался на улице. Прохоров категорически запретил ему входить в офис.
        - Мышеловка? - уточнил Водорезов.
        - Все возможно, - пожал плечами Сократ Иванович. - Хотя полагаю, Ширман и в самом деле хочет поговорить. Прослушивать ты меня не сможешь. Он наверняка включит глушилку. Через десять минут я сам тебе позвоню.
        На всякий случай Водорезов решил осмотреть все возможные подходы к офису, оценить обстановку на предмет возможного боя. Он вылез из машины и прогуливающейся походкой прошел от газона, рядом с которым был припаркован его автомобиль, до газетного киоска. Сделав вид, что изучает печатную продукцию, сам же внимательно следил за происходящим в отражение витрины. Вот подъехали два джипа с затемненными стеклами, потом «Жигули» с тремя мужчинами в салоне. Обе машины остановились неподалеку от крыльца офиса. К стоянке не приближаются. Случайностью их появление быть не могло. «Из-за тонированных стекол они, в свою очередь, могут наблюдать за мной!» - отметил Николай, затем купил газету и неторопливым шагом, делая вид, что читает, направился обратно к машине.
        - Давайте, Сократ Иванович, говорить в открытую, - поприветствовав генерала Прохорова, тут же перешел к делу Ширман. - Есть такие странные люди, которые интересуются дурацкими шутовскими колпаками. Вы не из их числа?
        - Из их, - Сократ Иванович также решил играть ва-банк.
        - Очень хорошо, - кивнул Ширман. - Тогда откровенность за откровенность. Жить вам, Сократ Иванович, осталось минуты три, не обессудьте.
        Водорезов коснулся ручки автомобильной дверцы, и в это мгновение за его спиной выросли две фигуры, одетые в черные, наглухо застегнутые кожаные куртки.
        - Руки в гору! - негромко, но властно произнес один из них.
        Дотянуться ни до того, ни до другого Николай не мог - эти двое были грамотными профи и четко соблюдали дистанцию. И вычислили его, еще когда он топтался у киоска.
        В руках одного из них Водорезов успел разглядеть пистолет с глушителем до того, как второй молниеносным отработанным движением ударил Николая по затылку.
        Того, как в центральный вход офиса вбежало около десятка таких вот крепких ребят в глухих куртках и вязаных черных шапочках, Водорезов уже не видел.
        Ширман еще не успел договорить последней фразы, как Сократ Иванович окончательно понял все. Не шутит Иван Эмильевич, никаких переговоров не будет. Жить не более трех минут осталось не только генералу Прохорову, но и всем остальным, здесь присутствующим. Как только он, бывалый человек, смог собственными ногами войти в мышеловку? Думал, Ваня Ширман - трус и ничтожество! Ан нет, верно Титов сказал и сам вовремя от него ноги сделал...
        Не дослушав говорившего Ширмана, Сократ Иванович схватил предложенный ему стул за ножки и что есть силы обрушил его на сидевшего сбоку толстого врача-психокорректора. Тот тяжелым кулем повалился на пол, затруднив преследование. Сам же Прохоров рванул за дверь, захлопнул ее и тут же опрокинул в качестве баррикады тяжелый шкаф, стоявший у входа в кабинет. Сократ Иванович и сам не ожидал от себя такой прыти, не зря-таки посещал бассейн и тренажерный зал. Он перевел дух и тут же скомандовал вытаращившей глаза секретарше Свете:
        - Быстро отсюда!
        - Ч-что случилось?! - пролепетала та.
        - Сейчас все взорвется!
        Это было единственное, что мог сказать девушке Прохоров, чтобы та немедленно покинула здание. Света была девицей понятливой, не задавая лишних вопросов, рванула вниз по лестнице. Однако вскоре оттуда послышалась целая канонада хлопков, громкие крики и женский визг. На нижнем этаже работало немало женщин.
        - Назад! - скомандовал секретарше Сократ Иванович, одновременно изловчившись схватить ее за руку и выдернуть с лестницы.
        Сам же осторожно заглянул вниз. При виде вооруженного десантным автоматом человека в полумаске у Сократа Ивановича уже не осталось ни малейших иллюзий относительно того, что происходит. Эх, жаль, что он оставил оружие дома. Впрочем, чоповский пистолет «иж» против автоматов вряд ли эффективная защита. Прохоров бесшумно дал задний ход, увлекая за собой девушку. «Наверху ИХ еще нет!» - успокаивал себя Сократ Иванович, стараясь не давать волю расшатанным за последние годы нервам.
        Оказавшись на последнем этаже, Прохоров заметил раскрытое кем-то окно. Добраться через него до пожарной лестницы не представлялось слишком сложным даже ребенку.
        - Быстро вниз! - кивнул на лестницу Прохоров. - И как можно дальше от здания, потом вызывайте милицию и ФСБ. Скажите, что здание захвачено террористами!
        У девушки еще больше округлились глаза, но она сумела достичь лестницы и стала торопливо спускаться вниз. «Ну вот, теперь я!» - решил Сократ Иванович, примериваясь, как ему удобнее добраться до спасительной лестницы. С нижнего этажа слышны были хлопки и злые гортанные окрики. Прохоров занес было уже ногу через подоконник, как вдруг увидел, что уже почти спустившаяся Света вскрикнула и головой вниз упала на асфальт. Спускавшуюся по пожарной лестнице девушку срезала автоматная очередь.
        Водорезов пришел в себя несколько раньше, чем это заметили двое боевиков Гинеколога, затолкавшие Николая в свой автомобиль. Не открывая глаз, подполковник услышал следующее:
        - Я иду в здание, оно уже у наших.
        - Что с этим?
        То есть с ним, с Водорезовым. При этом вопросе боевик ткнул Николая в безжизненное запястье стволом, оснащенным глушителем.
        - Сейчас! - отозвался второй и что-то произнес в рацию на чеченском языке.
        Судя по всему, первый был славянином (по отсутствию акцента), второй - чеченцем, поэтому между собой они общались на русском.
        - Я пойду! - сообщил чеченец славянину, выключив рацию. - Ты посиди здесь минуты полторы, последи за входом. Потом застрели этого и иди в здание!

«Полторы минуты!» - не открывая глаз, повторил Николай. Вот хлопнула дверца, чеченец ушел. Вот славянин-власовец кашлянул и снял свой пистолет с предохранителя. В следующую секунду вялая, безжизненная, точно брошенная плеть правая рука Водорезова молниеносно взметнулась. Удар, который он нанес точнехонько в горло «власовцу», назывался - атака кобры. «Власовец» не успел даже вскрикнуть.
        Теперь в руках у Водорезова были пистолет «магнум» и компактный «ПП», который
«власовец» замаскировал под курткой. Куртку Николай также стащил с еще теплого тела и примерил на себя. «Власовец» был чуть повыше и покрупнее, но его одежда сидела на Водорезове вполне сносно. На голову он натянул черную шапочку, которая скрыла лицо наполовину. Теперь Николай вполне мог сойти за «своего»... Не теряя времени, он решил сделать предварительную разведку, посетив здание офиса.

16
        - Где этот?! Худощавый, лысоватый, в таких вот круглых очках?! - буквально орал на Салиха Иван Эмильевич.
        Только что группа Гинеколога разбаррикадировала его кабинет, тела недавних деловых партнеров еще не успели остыть. Бывший генерал Рыбаков дернулся в предсмертной агонии, но Гинеколог лично добил его из пистолет-пулемета. А вот «худощавый, лысоватый, в очках» исчез, точно провалился сквозь землю.
        - Найти и расстрелять! Немедленно! - орал Ширман.
        Между тем боевики выволакивали людей из кабинетов офиса, заставляя их лечь на пол вдоль коридора, при этом руки держать на затылках.
        Войдя в здание, первыми, кого увидел Водорезов, это два расстрелянных охранника. Совсем молодые пацаны были буквально нашпигованы свинцом. Идти дальше? Николай остановился. Сколько боевиков в здании? Он не знал. Что они собираются сделать? Водорезов мог только предполагать. Разумнее всего было бы покинуть здание и немедленно связаться с ФСБ, милицией и прочими компетентными органами. В это самое время из боковой двери, рядом с постом расстрелянных охранников, высунулся боевик, одетый точно в ту же униформу, что и Водорезов. Лицо его было наполовину закрыто черной тканью.
        - Что там у тебя?! - спросил он.
        - Все в порядке, - как ни в чем не бывало ответил Водорезов, понимая, что и в самом деле принят за своего. - Тот, что в машине, готов.
        Ткань заметно изменила его голос. Впрочем, как и голос любого, одетого в подобную полумаску.
        - Тогда давай наверх! - скомандовал боевик. - Или нет, погоди! Будешь со мной держать здесь оборону. Поможешь устроить пулеметную точку.
        Шагнув к посту охранников, Водорезов и в самом деле увидел пулемет. Боевик сдвигал столы, обустраивая пулеметную точку на тот случай, если штурм здания начнется с главного входа.
        - Вытащи оттуда шкаф и клади его сюда! - распорядился боевик, кивнув на распахнутую дверь комнаты рядом с постом. - Погоди-ка, красавчик! - вдруг остановил он Николая, видимо, что-то заподозрив. - А ты кто такой есть?
        С ответом Николая выручил отобранный у «власовца» пистолет с глушителем. Пулеметчик рухнул на пол, а Водорезов быстро подхватил его пулемет и забросил в комнату. Тут же захлопнул дверь, запер ее на торчавший в замке ключ. И убрал к себе в карман. «Минус один пулемет и минус двое головорезов!» - открыл счет Николай и усмехнулся. Потом осторожно, держа наготове оружие, двинулся по коридору в глубь офиса.
        - Уходим, Иван! - произнес Гинеколог, заперев дверь ширмановского кабинета. - Своим я сказал, чтобы ждали, когда я продиктую властям наши требования! При первом же выстреле со стороны улицы начинать расстреливать заложников...
        Ширман вытер платком взмокший лоб. Где-то здесь в здании оставался тот, кто сорвал
«Амнистию». Этот недобитый фээсбэшник, этот Сократ сын Ивана. Впрочем, чего его искать?! Если они с Гинекологом сейчас уйдут, здание все равно взлетит на воздух через какие-то двадцать минут. Вон Салих уже устанавливает на его столе взрывное устройство. Первое он уже поставил рядом с дверью. Нет, в самом деле уходить нужно немедленно! Ширман махнул рукой и распахнул дверь своего индивидуального туалета. Не прошло и пяти секунд, как перед ним и закончившим минирование помещения Гинекологом распахнулись двери шахтного лифта.
        Пройдя по коридору, Водорезов оказался в просторном офисном помещении. Люди, видимо, служащие офиса, лежали на полу лицом вниз, стараясь при этом не шевелиться, но многих из них била дрожь. Каждое их движение фиксировали укороченные стволы пистолет-пулеметов, которые сжимали трое надсмотрщиков все в тех же неизменных черных куртках и шапочках-полумасках. Еще двое аккуратно поливали пол пахучей жидкостью из канистр. Николай решительно приблизился к надсмотрщикам и кивнул крайнему из них, точно старому приятелю:
        - Помочь надо на входе.
        - Зачем? - отозвался тот, бросив на Водорезова косой взгляд.
        - Вход будут охранять трое! - пояснил Николай. - Пошли! - добавил он тоном, не терпящим возражений.
        Боевик лишь пожал плечами. Затем тронулся вслед за Николаем. А когда они вышли в коридор, боевика сразила наповал «атака кобры». «Третий!» - продолжил свой счет Николай.
        Если бы Ширман был верующим, то сейчас осенил бы себя крестом. Однако он был атеистом и лишь облегченно вздохнул, устраиваясь на дрезине. Дрезина была не простой, а оснащенной электрическим двигателем и мощным фонарем, который позволял ориентироваться в темном тоннеле.
        - Простите, братья! - подняв голову вверх и вскинув руки, отчетливо произнес Гинеколог. - Видит Аллах, у меня не было иного выхода!

«Какие там братья?! - сморщился Ширман, но вслух ничего не сказал. - Половина, если не больше, даже не чеченцы... Наемники, обкуренные, обколотые наркотой отморозки, бандиты!»
        Иван Эмильевич нажал рычажок электродвигателя, и дрезина начала стремительно набирать ход.
        Водорезов вернулся в коридор офиса, на полу которого лежали пока еще живые заложники. «Будь что будет!» - решил он, делая шаг вперед и одновременно вскидывая
«ПП» и снабженный глушителем пистолет. Сейчас на его стороне было преимущество - неожиданность. Двое надсмотрщиков рухнули, как сбитые кегли. Точно так же рухнул и один из поливавших пол бензином. Другой выронил свою канистру, попытался левой, не раненой, рукой вскинуть оружие, но пятый выстрел Водорезова свалил и его.
        - Народ! Давайте на выход! Спасайтесь! - скомандовал заложникам Николай, одновременно занимая боевую позицию прикрытия.
        Народ ждать себя не заставил. «Только бы в коридоре в спешке друг друга не передавили!» - пожелал заложникам Водорезов, и в ту же минуту почти над самой его головой прошла автоматная очередь.
        Сидя на крыше, в узкой железной выемке, будто специально сконструированной для того, чтобы в ней укрывался один не слишком толстый человек, Сократ Иванович наблюдал за происходящим во дворе. Прохоров перелез-таки через карниз и добрался до лестницы, но двинулся по ней не вниз, а вверх. Он успел сделать два звонка - один в ФСБ, другой Николаю. Водорезов не отвечал, так как его мобильник растоптал ныне покойный «власовец», а в ФСБ ответили. И сейчас во двор офиса уже входила
«боевая техника».
        - Вы кто?! Что происходит внутри?! - Командир боевого отделения группы «Альфа» тщетно пытался хоть что-то узнать у трясущихся людей, в панике выбежавших из главного входа офиса.
        Однако граждане нуждались прежде всего в медицинской помощи только-только подъехавших «скорых».
        - Норд-Ост? - спросил у командира молодой прапорщик, совсем недавно принятый в
«Альфу».
        - Отставить разговорчики! - строго осадил его командир. - Сейчас разберемся, что здесь за «Ост»!
        - На втором этаже сильный взрыв! - доложил один из наблюдателей.
        Удар взрывной волны был такой силы, что спасенные заложники как по команде попадали на асфальт.
        - Входим в здание! - отдал приказ командир «Альфы», застегивая ремешок каски-полусферы.
        Луч фонаря осветил крупные, написанные фосфорическим маркером цифры 14-18. Это означало, что дрезина прибыла к пункту назначения.
        - Все, Салих, - произнес Ширман, слезая с дрезины. - Наверху нас ждут деньги, документы на новые имена и билеты. Можно начинать жизнь заново...
        - У меня есть с кем связаться в Аравии и еще некоторых других странах, - проговорил, слезая с дрезины, Черный Салих, - твой химик-синтезатор понадобится многим.
        - Все решим, - кивнул Ширман, высветив циферблат своих часов. - Взрыв прогремел восемь минут назад... Мой кабинет сейчас объят пламенем. Вряд ли господ Рыбакова и остальных будут хоронить в открытых гробах... А я теперь тоже, как и ты, Салих, покойник! Так что...
        Договорить Ширман не успел. Его правая нога куда-то провалилась, а через секунду он потерял равновесие и тут же дико, по-звериному взвыл.
        - Что такое, Иван? - наклонился над ним Гинеколог.
        - Моя нога! А... не трогай меня!!! - еще сильнее взвыл Ширман, отбиваясь от рук пытавшегося поднять его Салиха.
        - Да у тебя перелом! - только и произнес Гинеколог, выругавшись при этом забористыми русскими выражениями.
        - Не бросай меня, спаси! - запричитал Ширман.
        - Мы ведь должны были улететь... С деньгами и новыми документами, - почти печальным голосом произнес Гинеколог. - А теперь прикажешь везти тебя в больницу? В Первую градскую или в госпиталь МВД? Извини, Иван.
        С этими словами Гинеколог достал пистолет и трижды выстрелил в голову Ивана Эмильевича, который пытался было опротестовать последние слова Черного Салиха.
        У Николая кончился боезапас, перезарядиться не было никакой возможности, и он бросился со всех ног к спасительному выходу. Первая пуля задела левое плечо, вторая впечаталась в корпус, но, кажется, важных органов не задела. Водорезов еще мог держаться на ногах, но кровопотеря была ощутимой. Сзади слышались очереди и громкие проклятия на самых разных языках, включая русский. И тут впереди ударила яркая вспышка. Николай почувствовал сильный удар в голову и потерял сознание.
        Гинеколог без особых проблем отыскал лифтовую шахту, поднялся наверх. Сейчас он оказался в белой комнате, прекрасно освещенной, но при этом без окон и с одной узкой дверью. В комнате стояли диван, столик и большой несгораемый сейф с числовым кодовым замком. Деньги и документы наверняка лежали внутри, а он, легендарный полевой командир, не удосужился выяснить у травмированного Ширмана код!!! Сейчас Салих готов был рвать на своей голове остатки волос. Что ему теперь делать?!!
        Между тем узкая дверь открылась, и на пороге появился крепкий парень, одетый в униформу подведомственного Ширману ЧОПа.
        - Где Иван Эмильевич? - спросил парень.
        - Ты знаешь код? - кивнув на сейф, вопросом на вопрос ответил Гинеколог.
        - Нет. Код известен только Ивану Эмильевичу Ширману. Где он? - точно робот проговорил чоповец.
        - Тогда сдохни, урод!
        С этими словами Гинеколог вскинул свой пистолет, но парень в свою очередь успел выхватить свой. Два выстрела почти слились в один. Гинеколог оказался ловчее, его пуля вошла парню точно в переносицу. Однако чоповец задел Салиху левую руку и предплечье. Гинеколог готов был выть от злости, причем не менее громко, чем господин Ширман пять минут назад. Он порвал рубаху мертвого чоповца на лоскуты, быстренько перебинтовал себя. Затем вколол обезболивающий и дезинфицирующий уколы, достав ампулы из постоянно носимой с собою аптечки. Ну и куда он теперь? Даже на прежнее место работы он вернуться уже не сможет...
        Хотя почему не сможет?
        Сфотографироваться с раненым Черным Салихом возможно захочет куда большее количество народа. И фотографы с владельцем фирмы оценят столь «творческий подход», и ни один мент не придерется. Ранение не из тяжелых, бывало и хуже, там, в Чечне. И всегда на нем все заживало, как на собаке, не более чем за неделю.
        Выйдя из одноэтажного, замаскированного под гараж, здания, Гинеколог вышел на проезжую улицу. Поймал такси и попросил отвезти его в центр, туда, где он работал, изображая самого себя.
        - Заложник или террорист, не поймем никак. Медицинскую помощь оказали, как своему.
        Водорезов на какое-то время пришел в себя, точно в тумане увидел склонившиеся над ним фигуры, слышал их далекие, точно с другого конца тоннеля, голоса.
        - Ну-ка дайте на него взглянуть! Да это же Водорезов!
        Николай увидел склонившуюся над ним лысеющую голову с залепленным пластырем лбом и треснутыми стеклами очков.
        - Живы, Сократ Иванович? - спросил Водорезов, собравшись с силами.
        - Как видишь... «Амнистия» не прошла, Коля. Здание тушат пожарники, из заложников шестнадцать спасены, двое погибли, как только прогремели взрывы. А вот из тех, кто был в кабинете Ширмана, не уцелел ни один.
        - И... сам?
        - Не могу сказать. Пока не знаю. Но ребята из «Альфы» нашли в его кабинете лифтовую шахту, ведущую под землю. Сейчас там работают два боевых отделения.

«Амнистия не прошла!» - закрыв глаза, повторил самому себе Водорезов. Он не потерял сознание, просто очень устал и хотел спать...
        Бывшая Шпазма в этот момент находилась в десятках тысяч километров от границ России, по другую сторону океана. Сообщение о новом крупном теракте в Москве она услышала в вечернем выпуске новостей. Там же сообщили о гибели Ивана Эмильевича Ширмана, правда, не стали уточнять, что его труп был обнаружен в подземном тоннеле. Бывшая Шпазма на радостях заказала себе в номер сразу три бутылки мартини и виски. И еще сегодня поздним вечером ее должен был посетить смуглокожий высокий мальчик, работающий в гостинице носильщиком, а по совместительству выполняющий и некоторые другие прихоти обитателей (в основном обитательниц) многозвездочного отеля.
        Что ж, как говорится - не зря шут бубенцами тряс.
        Николай выписался из госпиталя спустя две с половиной недели. Ему еще предстояли массажные процедуры, которыми в совершенстве владела Алла Григорьевна. При выходе из госпиталя Водорезова встречали Петр Ручьев, Алла, Любовь Николаевна Дмитриева и выписавшийся из госпиталя МВД на день раньше Николая муровец Гриша Мартынов. Сократ Иванович находился на каком-то экстренном совещании - руководство ФСБ приняло решение вернуть генерал-лейтенанта Прохорова в свои ряды.
        Петр уходил последним из квартиры Аллы, где проходил торжественный ужин по случаю выздоровления подполковника Водорезова. В коридоре, перед дверью, он чуть замешкался, словно хотел сказать Николаю что-то важное, но не решался при посторонних. Однако даже когда все ушли и Алла отправилась на кухню убирать посуду, Петр лишь пожелал Николаю скорейшего возвращения в строй.
        Уже выйдя на улицу, Ручьев окончательно убедился, что решение ничего не рассказывать Водорезову было правильным. Позавчера, в восемь вечера, в снимаемой Ручьевым квартире раздался телефонный звонок. Петра трудно было чем-то удивить, но, услышав в трубке голос лейтенанта Красова-Крафта, он готов был прыгать до потолка. А уже через час Петр сидел за одним столом с ним и полковником Гнедичем.
        - Сумели, знаешь ли, отсидеться во время взрыва в одном узеньком месте, - рассказывал Валерий Арнольдович. - Вот что, Петр. На днях заключительная акция
«зондеркоманды».
        - Что за акция? - спросил Ручьев.
        - Нужно поставить точку в операции «Амнистия».
        - Ты хочешь сказать...
        - То, что ты слышал, - перебил его Гнедич, - кое-какие сведения имеем и, как сам понимаешь, не из пальца высосанные.
        Задавать лишние вопросы было не в традициях спецгруппы.
        - Водорезова привлечь? - задал вопрос по существу Ручьев. - Он послезавтра из госпиталя выходит.
        - Не стоит, - покачал головой Гнедич. - Он хороший мужик, но никогда не был с нами. Не нужно ему это, так уж богом, видать, задумано. Однако в качестве зрителя я бы его привлек, - Валерий Арнольдович заговорщицки усмехнулся.
        - Как скажете, - проговорил Петр.
        - Это будет последняя акция нашей спецгруппы, - Гнедич вновь посерьезнел. - Потом, на правах командира, я распускаю группу. Решение окончательное и обсуждению не подлежит! Майор Ручьев, двое суток вам даются на отдых, потом приступаем к завершению операции «Амнистия».
        Сейчас на исходе были вторые сутки, но у Петра еще было время, чтобы приятно провести его в компании кудрявой независимой журналистки Клары Форрест.
        Вечером, после разговора в штабе, возвращаясь к Алле и заходя в лифт, Николай тут же обратил внимание на свежую надпись, которой не было еще сегодня утром. Она была сделана корявыми крупными буквами и находилась на уровне водорезовского роста. Пока лифт поднимался на этаж, Николай прочитал: «Н.В! Завтра, без пятнадцати девять! Музей Ленина. Жду с нетерпением. Будет очень весело и интересно!» Н.В. Это ведь его инициалы - Николай Водорезов. Впрочем, не только его. Будет очень весело и интересно... Кому?! Уже войдя в квартиру и обняв Аллу, Водорезов не мог отделаться от этих вопросов.
        С другой стороны, завтрашнее утро ничем не занято.
        Эпилог
        Часы на Спасской башне показывали без пятнадцати девять. Время бомбардировки Хиросимы. Николай прошел через всю Красную площадь, остановился около музея Владимира Ильича. Несмотря на ранний час, народ уже кучковался вокруг фотографов с цифровыми аппаратами, которые делали поистине эпохальные фотопортреты и тут же, на принтерах, отпечатывали их в любом количестве. За какую-то смехотворную цену любой желающий мог сфотографироваться с живым Ульяновым-Лениным, Карлом Марксом, Адольфом Гитлером. Однако особым успехом пользовался не так давно появившийся двойник «террориста номер один» Черного Салиха. Впрочем, об этом двойнике Водорезову, помнится, рассказывал Юра. «Как похожи, - оглядев двойников, удивился Николай. - Действительно, не отличишь. Подсуетились господа фотографы. Однако этот
„Гинеколог“ серьезным образом отбивает хлеб у Владимира Ильича и Адольфа Алоисовича. Впрочем, их дело...» Полюбовавшись на толпу желающих запечатлеть себя в компании Черного Салиха, Водорезов глянул на циферблат собственных наручных часов. Хиросима уже была разбомблена, а ничего веселого и интересного не происходило. Почему он вообще решил, что дурацкая надпись в лифте адресована именно ему? Скорее всего, какой-то тинейджер оставил послание своей подружке. Какой-нибудь Наташе или Нине Васильевой. Вон их сколько вокруг. И все норовят обняться с Черным Салихом. Странный феномен, трудно объяснимый, но факт остается фактом. Общеизвестно, что еще в Советском Союзе после первого показа «Семнадцати мгновений...» все телезрители были буквально влюблены в шефа гестапо Мюллера. Водорезов постоял еще немного, но, так ничего и не дождавшись, хотел уже было направиться к метро, но именно в этот момент откуда-то сбоку появился решительный субъект в спецназовском камуфляже и шапочке-полумаске. Выхватив пистолет-пулемет, двумя точными выстрелами он наповал сразил террориста номер один. Тот не успел даже вскрикнуть,
кровь брызнула очень натурально, и Гинеколог рухнул, точно сбитая кегля в боулинге. Толпа желающих сфотографироваться сперва отпрянула в сторону, но быстро сообразила, что это всего лишь инсценировка. Теперь можно сняться на фоне трупа застреленного террориста в обнимку с крутым спецназовцем. Фотографы тут же защелкали своими «цифровиками». «А кровь классно брызнула, - усмехнулся мысленно Николай, - такие специальные подсадки есть на „Мосфильме“ у постановщиков трюков. Наверняка за хорошую плату там и арендовали... А вообще - дешевка! Ничего интересного и веселого».
        Быстрым шагом, не оглядываясь, Николай Водорезов двинулся по направлению к входу в метро. Но если бы он на чуть-чуть задержался, то услышал бы, как герой-спецназовец, не снимая шапочки-ниндзя, произнес:
        - Любой желающий может сфотографироваться на месте проведения спецоперации! Черный Салих наконец-то уничтожен! Справедливость и закон восторжествовали на ваших глазах! За одно фото - двести рублей!
        Это был голос Шварца-младшего. Гвардии полковника ВДВ Гнедича Валерия Арнольдовича.
        Несмотря на заметно возросшую цену, желающих запечатлеться на фоне трупа террориста номер один нашлось немало, образовалась даже небольшая очередь. Сотрудники милиции с интересом наблюдали за происходящим, продолжая при этом охранять общественный порядок. Справедливость и закон торжествовали пусть в глазах случайных прохожих столь постановочным, похожим на представление в детском кукольном театре образом.
        В тот же день, в семь часов вечера, Водорезов (как и все остальные россияне) услышал сообщение о смерти первого российского президента Бориса Ельцина.
        Что-то в этой жизни безвозвратно завершилось, чему-то еще предстояло состояться.
        notes
        Примечания

1
        ЧОП - частное охранное предприятие.

2
        Так именовали карательные отряды гитлеровцев в период Великой Отечественной войны.

3

«Личка» - личная охрана.

4
        Ксива прикрытия - поддельный документ.

5
        Очень хорошо! (арабск.)

6

«Вовчики» - сленговое армейское название бойцов внутренних войск МВД.

7

«Лоси» - жаргонное армейское обозначение бойцов ВДВ.

8
        УИН - управление исполнения наказаний.

9
        Как вам понравился город Москва? (арабск.)

10
        Сколько вам лет? (арабск.)

11
        Чем вы занимаетесь? (арабск.)

12
        ПГ - патрульная группа.

13
        Статисты - обязательные участники процедуры опознания, внешне похожие на опознаваемого преступника.

14
        ДРА - Демократическая Республика Афганистан.

15
        На улице Житной находится Министерство внутренних дел.

16
        Подробнее об этом написано в романе «Армейская заповедь».

17
        Царандой - афганская милиция.

18
        ХАД - афганская контрразведка, госбезопасность.

19
        ПЗРК - переносной зенитно-ракетный комплекс.

20
        Петля - специальный прием ухода с линии огня. Обманное движение, заставляющее стреляющего выбрать ложное направление выстрела.

21

«Печора» - зенитно-ракетный комплекс ПВО. Находился на вооружении некоторых африканских государств.

22
        ВИИЯ - военный институт иностранных языков.

23

«Крот» - агент иностранной разведки из числа своих.

24
        Доброе утро! (арабск.)

25
        Можно здесь сесть? (арабск.)

26
        Трое молодых людей, погибших в дни августовского противостояния 1991 года.