Белые начинают… Александр Иванович Абрамов
        # В восьмом выпуске ежегодника «Поединок» публикуются приключенческие повести и рассказы Андрея Левина, Анатолия Ромова, Валерия Гусева, Юлия Файбышенко и других авторов.
        В книгу включены произведения, где рассказывается о революционном мужестве в боях за Советскую власть, о смелости тех, кто, рискуя жизнью, стоит сегодня на страже порядка, об обязанности каждого советского человека проявить твердость и храбрость в решительную минуту.
        В разделе «Антология» опубликованы повесть Александра Малышкина «Падение Даира» и морские рассказы Бориса Житкова.
        Александр Абрамов
        Белые начинают…
        Рассказ

^Художник И. Блиох^

1.«ДАЧНОЕ» ДЕЛО
        Подымаясь по лестнице, майор Жемчужный чуть не столкнулся с девушкой в сером легком костюме. Она стремительно пронеслась - другого глагола и не подберешь!- вниз, прикрывая носовым платком явно заплаканные глаза. «Сколько своего горя несут сюда люди»,- подумал майор, но раздумья его тотчас же были прерваны: окликнула секретарша отдела. Жемчужного требовал к себе начальник отдела угрозыска полковник милиции Кершин. Он критически оглядел майора и усмехнулся:
        - Толстеешь…
        - Старею…- в тон ему ответил Жемчужный.- Возраст, товарищ полковник.
        - Есть шанс похудеть. «Дачное» дело знаешь?
        - Кутыринское? Немного знаю.
        - Придется познакомиться вплотную.
        Жемчужный удивился, «Дачным» делом здесь называли дело о недавнем убийстве профессора Заболотского, которое вел один из старейших и очень опытных работников уголовного розыска, подполковник Кутырин.
        - Ничего не понимаю,- сказал Жемчужный,- а Кутырин?
        - У него инфаркт,- вздохнул Кершин.- Вчера в больницу увезли.
        Жемчужный задумался. Жаль Кутырина. Поправится, уйдет на пенсию, а вместе с ним уйдет в прошлое еще одна живая страница истории милиции города. Без Кутырина даже трудно себе представить уголовный розыск.
        - А кто еще работал по этому делу?- после некоторого раздумья спросил Жемчужный.
        - От нас - капитан Парамонов и старший лейтенант Рыжов,- отвечал полковник.- А ведет следствие старший следователь прокуратуры Михайлов. Ты с ним работал?
        - Было дело…

«Михайлов - опытнейший работник прокуратуры, да и Кутырин тоже, как говорится, краса и гордость угрозыска,- подумал Жемчужный.- Неужели они запутались?..»
        - Поговори с Михайловым, ознакомься с материалами и доложи свои соображения.

…И разговор с Михайловым, и тщательное ознакомление с делом только подтвердили опасения Жемчужного: в процессе расследования пока ничего не прояснилось.
        Обстоятельства убийства профессора Заболотского, одного из крупнейших знатоков славянской филологии, были действительно загадочны. Труп его нашли воскресным утром на даче, в большой комнате, служившей ученому и кабинетом и столовой.
        Дверь комнаты была заперта изнутри. Окно в сад открыто настежь. Самодельная финка, искусно выточенная из напильника, торчала между лопаток. По заключению медицинской экспертизы, смерть последовала вскоре после полуночи от кровоизлияния в области сердца.
        Убитый лежал ничком на ковре возле шахматного столика. Два легких соломенных кресла, подвинутые к столику, несколько черных и белых фигурок на доске, кучка таких же фигурок на краю стола - все говорило о том, что шахматная партия была не закончена или прервана.
        Посреди комнаты на обеденном столе громоздились неубранные тарелки, рюмки, бокалы, бутылки из-под вина - следы ужина, сервированного на несколько человек. Повсюду - окурки и пепел: в комнате курили сигареты, папиросы и даже трубку. Она лежала с краю на шахматном столике, должно быть, ее курил сам хозяин. На зеленом сукне письменного стола обнаружили крохотные пятна крови: вероятно, кто-то из гостей профессора порезался о лезвие безопасной бритвы, торчавшее из-под толстого стекла на столе. А под столом найдена светло-серая пиджачная пуговица.
        В замочной скважине распахнутого сейфа торчала связка ключей, а на полке внутри лежали аккуратные стопки исписанных тетрадей. Профессор работал над книгой по истории древнеславянских языков и хранил черновики в сейфе. Из денег в сейфе нашли только одну двадцатипятирублевку, прикрытую упавшей тетрадью. А между тем накануне профессор получил в издательстве гонорар за монографию - около трех тысяч в банковских пачках. За ужином Заболотский и рассказал о гонораре, и о сумме упомянул. Сейф у него, по словам свидетелей, был в это время раскрыт. Кто-то из гостей сделал профессору замечание: мол, так крупные суммы не хранят. Профессор, как говорят, отмахнулся - кому, дескать, грабить?- сейфа не закрыл, а между тем все деньги исчезли. Значит, было кому…
        Под окном с трудом удалось обнаружить чьи-то следы, размытые дождем.
        Кто же был в гостях?
        Жемчужный взял листок бумаги, на котором рукой Кутырина были написаны несколько имен и фамилий.
        Валя.
        Маслов.
        Вера Тимофеевна - жена Маслова.
        Полковник Хмара.
        Сизов.
        Фамилии Сизова, Хмары и Маслова подчеркнуты красным карандашом - это соседи по дачному поселку. Валя приходилась профессору дальней родственницей, последнее время жила у него в мезонине. У отставного полковника Хмары и у доктора Маслова были собственные дачи, а лаборант Сизов снимал в поселке комнату с верандой.
        Гости разошлись около одиннадцати. Профессор спросил, не хочет ли кто-нибудь сыграть с ним партию в шахматы. Желающих не нашлось. Маслова увела домой жена. Хмара беспокоился о дочери, уехавшей «на ночь глядя» в город к подруге. А Сизов вообще казался чем-то раздраженным. Профессор даже спросил его, не случилось ли что… «Голова почему-то разболелась,- ответил Сизов.- Пройдусь немного. Буду возвращаться - может, зайду…»
        Обещал зайти и Хмара, «если Ленка уже дома». Валя, проводив Масловых, пошла к себе в мезонин и легла спать. К профессору она больше не заходила, хотя в его комнате горел свет и слышались чьи-то голоса.
        А утром Заболотского нашли мертвым.

2.РОДСТВЕННИКИ И ГОСТИ
        Ясным на первый взгляд казалось только одно: мотив преступления. Исчезнувшие деньги - это достаточно убедительно. Но убедительно ли? Убийство из-за трех тысяч? . Михайлов сказал:
        - Слишком невелика сумма, чтобы из-за нее убивать. Кутырин, кстати, тоже сомневался… Подумай, майор, подумай…
        Жемчужный еще раз перечитал дело. Вот показания дочери Заболотского, Марии Львовны, сотрудницы одного из научно-исследовательских институтов. Она, хотя и жила отдельно от отца, иногда приезжала к нему на дачу. Отношения между ними уже давно были натянутыми. А за последнее время они еще более ухудшились.
        Несколько раз прослушивал майор магнитофонную запись допроса.

«- Значит, отец жил один?
        - Один. Я не могла ужиться с его второй женой. А когда они разошлись, я все равно не хотела простить отцу: ведь после смерти матери он обещал мне никогда не жениться…
        - А давно он разошелся со второй женой?
        - Еще во время войны, в эвакуации. Мы жили тогда в Ашхабаде.
        - Где же она сейчас?
        - Там же, вместе со своим сыном от первого брака. Работает артисткой городского театра. Сыну, наверное, уже более сорока.
        - А как сложились ее отношения с вашим отцом после развода?
        - Никак. Разошлись - и все. Недолго прожили. По-моему, даже не переписывались. Только Виктор один раз и навестил его за последние лет десять…
        - Подружились?
        - Наоборот: расстались как чужие.
        - А что вы можете сказать о Вале?
        - Валя - это дочка троюродной сестры моего отца, студентка. Учится в юридическом институте. Ну, а с кем встречается и где бывает - право, не знаю…»
        Жемчужный снова и снова включал магнитофон. «С чего начинать?- думал он.- С кого? С гостей или родственников? Прежде всего необходимо установить всех, кто мог знать о хранящихся в сейфе деньгах. О них могли знать не только присутствующие на вечере».
        И все-таки начинать пришлось с участников ужина.
        Жемчужный взял чистый лист бумаги и крупно написал: «Черенцова Валя, двадцать два года…» Интересно, как она вела себя на допросах? Была искренней или играла? Трудно иногда судить об этом по протоколам: нет подтекста, нет ощущения живого человеческого слова, смысл которого порой зависит от того, как оно произнесено.
        Он с интересом прослушал еще одну запись: Парамонов беседовал с Валентиной.

«- Как реагировали гости, когда профессор рассказал о деньгах?- спрашивал Парамонов.
        - Не помню. Смеялись, кажется… Кто-то даже зааплодировал почему-то… А вот еще: Вера в шутку попросила профессора немедленно закрыть сейф, а то она готова соблазниться такой суммой…
        - Кто упрекнул профессора в неумении хранить деньги? Не помните?..
        - Точно не помню. Кажется, Хмара.
        - А Сизов?
        - Он тоже пошутил. Только очень мрачно. Он вообще был в этот вечер в плохом настроении.
        - Что же он сказал все-таки?
        - Сказал, что в нем сидит Раскольников. Что-то в этом роде. Не помню».
        Жемчужному понравился характер допроса. Но почему Парамонов сосредоточил внимание на Сизове? Неужели из-за этой глупой шутки? А может быть, потому, что Сизов обещал вернуться и сыграть в шахматы? Но ведь и Хмара обещал заглянуть к профессору. И кто-то действительно был у профессора, когда Валя, проводив Масловых, вернулась домой.

«Лестница в мезонин ведет из передней, куда выходит и дверь из комнаты профессора, - читал Жемчужный показания Вали Черенцовой.- Я задержалась на секунду, вытирая ноги: на улице было грязно, дождь. Из-за двери дядиной комнаты тянулась узенькая полоска света и слышались голоса. Я слышала, как дядя спросил кого-то: „А почему ты в перчатках?“ Другой голос ему что-то ответил, но что именно, я не разобрала. Потом услышала уже сверху, как внизу щелкнул дверной замок: кто-то запер дверь изнутри. Я долго прислушивалась, но внизу было тихо. Потом вдруг что-то упало. Подумала, что дядя передвигал стол. Но звона посуды не слыхала. Постояла минутку у окна и легла спать… Вот только когда закрывала окно - из-за комаров,- увидела в саду мелькнувший огонек сигареты».
        Огонек сигареты в саду заметил и Сизов, возвращаясь домой с прогулки. По его словам, было около двенадцати ночи. У профессора в комнате горела лампа, окно было открыто. Сизов постоял у калитки, раздумывая, зайти или не зайти. Но время было позднее, и он направился к своему дому.
        Итак, Сизов не заходил к профессору после ужина. Масловы тоже не возвращались. Не приходил вторично и Хмара. Показания полковника подтвердил жилец, снимавший у него беседку с верандой: Хмара, по его словам, встретился с приехавшей дочерью и остался дома.
        Еще один листок привлек внимание Жемчужного. На четвертушке бумаги мелким почерком Кутырина было написано несколько неразборчивых строк. По всему было видно, что подполковник наспех записал мелькнувшие у него мысли.

«Кто мог быть у профессора ночью? Подумать, необязательно учитывая участников ужина.
        Один или двое?

„Почему ты в перчатках?“ Может быть, „вы“? Обмолвка.
        Кому он так мог сказать? Проверить: с кем он общался на „ты“.
        Кто играл в шахматы?
        Чей огонек был в саду?»
        Жемчужный внимательно пересмотрел всю папку, которую нашел в сейфе у Кутырина. Он знал о привычке подполковника записывать на клочках бумаги мысли и наблюдения. Однако таких листков в папке было немного и они не содержали ничего существенного. Лишь вот эти наспех записанные мысли представляли интерес для розыска. Видимо, собранные показания свидетелей еще не давали сформироваться какой-то определенной версии.

«У меня ее тоже пока нет»,- подумал Жемчужный.

3.СТРАННАЯ ПАРТИЯ!
        В дверь постучали. Чисто выбритый, подтянутый, словно на параде, в кабинет вошел капитан милиции Парамонов.
        - Разобрались, Леонид Николаевич?- кивнул он на папку.
        - Тут, милок, разбираться и разбираться! А я не Эркюль Пуаро.
        - Что-нибудь заинтересовало?
        - Кое-что. У Кутырина я обнаружил несколько отрывочных записей. Читал?
        - Читал. Только никого, кроме гостей за ужином, привлечь к этому делу не могу.
        - Кто, кроме них, мог знать об авторском гонораре профессора?
        - Среди дачников никто, по-моему. Профессор не любил хвастаться. Он и гостям-то о деньгах случайно сказал.
        - Но о получении трех тысяч знали в издательстве. В редакции, в бухгалтерии - наверняка. И у кого угодно может быть муж, брат, друг. Надо там поработать. Бросим на это дело старшего лейтенанта Рыжова. Ну, а мы гостями займемся.- Жемчужный взглянул на список ужинавших.- Кстати, вы не знаете, почему в кутыринском списке подчеркнуты фамилии Сизова и Хмары?
        - Это шахматные партнеры профессора. Хмара игрок попроще, а у Сизова первый разряд.
        - А другие?
        - Умеет и доктор. Только кто ж рискнет сражаться с кандидатом в мастера?
        - Положение фигур записано?- вдруг заинтересовался Жемчужный.
        - Вот!- Парамонов веером рассыпал по столу принесенную им пачку фотографий, на одной из которых был заснят шахматный столик с расставленными на нем фигурками. Партия явно заканчивалась. С каждой стороны короля поддерживали ладья, легкая фигура и пешка. Но единственную пешку черных защищал, кроме того, и черный ферзь, сама же она достигла последней линии и была уже не пешкой, а вторым ферзем. Катастрофа белых была очевидной.
        - Разобрались, Леонид Николаевич?- спросил Парамонов.
        Жемчужный кивнул, продолжая всматриваться в расположение фигур: он никак не мог понять, почему белые, потеряв ферзя без компенсации, все еще продолжали сопротивляться?
        - Странная партия,- сказал Жемчужный.
        - Почему странная?- робко возразил ему Парамонов.- Черные выигрывают, вот и все.
        - А какими играл профессор?
        - Белыми. Мы нашли отпечатки его пальцев на всех фигурах. А здесь вот видите…- Парамонов подвинул Жемчужному другой снимок, на котором виднелись десять симметрично расположенных оттисков пальцев.- Оставлены Сизовым на ладье, коне и ферзе, а также на нескольких пешках.
        Жемчужный, казалось, не слушал его, задумчиво хмурился и молчал.
        - Нелепо, все нелепо,- проговорил он глубокомысленно.- Профессор не мог играть белыми.
        Взгляды их встретились. Парамонов явно не понимал, к чему клонит Жемчужный. Майор протянул ему снимок доски:
        - Взгляните на белых… Будете доигрывать партию в таком положении? Нет. И я не буду. Профессор - тем более, если даже он зевнул на старости лет. Но до такого положения даже зевающий не доходит, особенно если у него равной силы противник.
        - Он сдался: белые все же не сделали хода.
        - До такого положения умный игрок не доводит. Сдаются раньше.
        Жемчужный все еще с сомнением глядел на доску. Что-то в этой партии смущало его. Но Парамонов упрямился.
        - Вы внимательно посмотрите, Леонид Николаевич,- настаивал он,- и станет ясно, почему он все еще продолжал игру. Но не в этом суть. Для нас важно сейчас, с кем он играл. Взгляните на отпечатки пальцев Сизова. Они на черных.
        - Оттиски могут сохраняться долгое время. Мы же не знаем, когда он играл. И сизовские оттиски очень отчетливы: жирные пальцы. А профессорские еле заметны: чистые, сухие руки… Может быть, играл кто-то третий, в перчатках? Ведь Сизов решительно отрицает, что играл с профессором…
        - Так он и признается, что играл,- покачал головой Парамонов.- Вы на это рассчитываете, Леонид Николаевич?
        - Я хочу, чтобы никто не делал скоропалительных выводов.
        Парамонов не стал больше возражать, а лишь подвинул к майору еще несколько снимков. На стакане в серебряном подстаканнике, стоявшем на шахматном столике, виднелись четкие папиллярные линии.
        - Пальцы Хмары. Мы попросили всех гостей помочь следствию - никто не отказался!- и взяли у всех отпечатки пальцев… Хмара, кстати, и не отрицает, что пил из этого стакана. Только за общим столом, а не за шахматным.
        - Стакан могли переставить.
        - Кто?
        - Убийца. Он же мог и сыграть партию. Я же говорил о перчатках… Вот только расположение фигур странное. Профессор не мог довести партию до такой позиции: он был первоклассным игроком…
        - Вы зря отводите Хмару, Леонид Николаевич,- заметил Парамонов.- Пепельница стоит тут же, на шахматном столике. В ней - два окурка «Беломора», а Хмара только его и курит. В пепельнице за общим столом - полпачки окурков, но вот как они к шахматистам-то перекочевали?..
        - Еще одна инсценировка. Причем явная. Курящий человек за шахматной партией двумя папиросами не ограничится. Кстати, еще окурок - сигаретный, со следами помады - это уже третья инсценировочка. Кто-то, по-моему, очень спешил подмалевать эту партию. Стакан и пепельницу переставили сюда уже после убийства.
        Парамонов словно поймал какую-то новую мысль.
        - А почему мы забываем Масловых?- вдруг спросил он.
        - Есть доказательства?
        - Хотя бы косвенные. Масловы уже два года мечтают о «Жигулях». Очередь, как я выяснил, подошла, а денег-то не хватает. Говорят, просили у профессора - не дал. Скуповат был старичок. Сослался на возможность приобрести редкие и очень ценные книги.
        Но Жемчужный не слушал:
        - Предположим, что кто-то третий вернулся. Но где он достал финку, так искусно выточенную из напильника? Такую только на заказ сделаешь.
        В кабинет заглянул Кершин.
        - Завтра-послезавтра можно будет навестить Кутырина. Его уже перевели из реанимации,- сказал он Жемчужному.- Побывай у него обязательно.- Он взглянул на возбужденного Парамонова и насмешливо подчеркнул: - Вон у капитана, похоже, и решение уже готово…
        - Пока только предположения, товарищ полковник,- замялся тот.
        - Мы включаем в круг расследования также и аппарат издательства,- сказал Жемчужный.- Следователь прокуратуры в курсе. Я командирую туда Рыжова.
        - Согласен,- подтвердил Кершин.- Когда выезжаете на место?
        - Завтра утром.
        - Приглядитесь поближе к Черенцовой. Одна ли она возвращалась на дачу? Интересна также и третья линия: кто из посторонних приезжал за последнее время в поселок? Мне кажется, что Кутырин как раз этого не учитывал.

4.ПОЛКОВНИК ХМАРА
        На другой день Парамонов и Жемчужный выехали на дачу Заболотского. Лесная тропинка от станции привела их в дачный поселок на берегу небольшого пруда, густо поросшего у берегов ярко-зеленой ряской.
        От пруда они свернули на дачную улицу и пошли вдоль невысокого забора, за которым тянулась живая изгородь акаций, прикрывающих от любопытных взоров грядки с клубникой и заросли малинника и крыжовника. В это воскресное летнее утро зеленая дачная улочка была совершенно безлюдна, только на скамейке перед голубым свежевыкрашенным забором сидел тучный человек в выцветшей майке. Его бритая голова сверкала на солнце как полированная. Сидевший, узнав Парамонова, вежливо поздоровался и с недоумением посмотрел на Жемчужного.
        - На таком солнцепеке да без шапки,- сказал Парамонов.- Голову не жалеете.
        - Привык. Но для сердчишка, пожалуй, вредновато.
        - А наш Кутырин как раз инфаркт схватил. Вот что делают жара да перегрузка. А это - майор Жемчужный,- представил майора Парамонов.- Будет вести расследование вместо Кутырина. Познакомьтесь. Это - товарищ Хмара.
        У Хмары даже лицо вытянулось от огорчения.

«Чего он боится?- подумал майор и, не дожидаясь приглашения, присел на широкую скамью.- А типаж-то знакомый: дачный кулачок, клубничкой подторговывающий…»
        - Чем это вы играете?- спросил он отставного полковника.
        Тот перебирал какие-то камешки.
        - Вот горстку пуговиц собрал,- сказал он, показывая их Жемчужному.
        То были светло-серые, испачканные грязью пуговицы от какого-то пиджака.
        - Где вы их нашли?- заинтересовался Жемчужный.
        - В этой канавке у дорожки. Раньше здесь лужа была, дожди шли. А сегодня солнышко все высушило. Я их и подобрал, даже удивился: кто это такие хорошие пуговицы в лужу выбрасывает? И ведь все чисто с одного пиджака срезаны.
        - Покажите,- сказал Парамонов, забрав одну пуговицу.- Эти две - с переда, эти - с рукавов.
        - Все ясно,- уточнил Жемчужный.- Составьте протокол изъятия, капитан, и возьмите пуговицы.
        Хмара совсем нахмурился, оправдывая фамилию:
        - Я ни при чем здесь. Я действительно в этой канавке их нашел.
        - Мы вас ни в чем и не обвиняем. Вы помогли следствию. И никаких вопросов у меня к вам нет… Я - на дачу Заболотского, капитан. Закончите здесь и - туда.
        Отойдя в сторону, Парамонов шепнул майору:
        - Точно такая же была обнаружена под столом. Видимо, он здесь их и срезал. Лужа, ночь, трава… Вот он и подумал: кто их тут искать станет?
        - Интересно: кто - он? А, капитан?..- усмехнулся Жемчужный.- Главный вопрос…

5.ТЕЛЕФОННЫЙ ЗВОНОК
        На ступеньках лесенки, спускавшейся с веранды, сидели двое - мужчина и девушка. Услышав скрип калитки, девушка привстала и, узнав Парамонова, побежала навстречу.
        Парамонов представил ей Жемчужного.
        - А где же Юрий Константинович?- удивилась она, обернувшись.- Он только что здесь сидел.
        - Кто это Юрий Константинович?- спросил майор.
        - Уже допрос?- откликнулась Валя.
        - Пока вопрос.
        - Сизов. Наш общий друг. И вообще - очень хороший человек. Да-да,- подчеркнула она, обращаясь к Парамонову.
        И по тону ее реплики, и по снисходительной усмешке Парамонова Жемчужный понял, что это какое-то продолжение их спора.
        - Разрешите осмотреть сад,- попросил он.
        - Пожалуйста.
        Он двинулся в ельник у забора, пересек лужайку, обратив внимание на примятую местами высокую и густую траву.
        - Валентина Васильевна!- позвал он.- А кто это здесь ходил?
        - За деревьями? Это я грибы собирала.
        - Когда?
        - Сегодня утром.
        - А вот эта примятость - вроде тропинки?
        - Не знаю,- задумалась Валя.- Сюда обычно никто не ходит. Может, кто-нибудь из гостей…
        Жемчужный вышел за калитку, медленно пошел вдоль забора, свернул за угол и сразу же остановился: в частом штакетнике две планки были оторваны, держались каждая на одном гвозде. Отодвинь и - пролезай. Жемчужный присел на корточки. На поперечине - прясле, как их называют,- остались кусочки рыжей глины. Он потрогал их пальцами: еще мягкие на ощупь, видно, кто-то недавно перелезал, задел подошвами…
        - Валя, скажите,- Жемчужный выпрямился,- кто-нибудь пользуется этим лазом?
        - Да нет, пожалуй,- Валя пожала плечами.- Насколько я знаю, никто. Разве мальчишки? Да им в саду и поживиться-то нечем…
        - Проверяете свою версию о сером в перчатках?- не без усмешки спросил Парамонов.
        - Все может быть,- отрезал Жемчужный.- Одно несомненно: недавно кто-то здесь пропутешествовал, вон - глина еще не засохла.
        - Чужой?
        - Валя утверждает, что свои ходят через калитку.
        - Это не улика.
        - Глина на заборе? Нет, конечно. Но на мысль наводит.
        - На какую?
        - Как раз о чужом…
        - Я все хотел спросить вас, Валечка,- догнал отходившую от калитки Валю Жемчужный.- Скажите, зачем вы приходили к нам в управление?
        - Мне показалось, что вы Сизова подозреваете. Но он действительно не играл с профессором в тот вечер в шахматы. Ему нельзя не верить. Он очень правдивый и честный человек. А Коля его почему-то особенно упорно допрашивал.
        Она запнулась и умолкла. «Решительность Парамонова придется чуть охладить»,- подумал майор и сказал вслух:
        - Мы никого пока не подозреваем, Валечка, но допрашиваем всех, кто имеет прямое или косвенное отношение к профессору. Ряд вопросов к Сизову у меня, правда, еще есть…
        - Между прочим, он сам хочет с вами поговорить… Может быть, выпьем чаю?
        - С удовольствием. Вот и зовите его сюда. Вместе и поговорим.
        Майор совсем не хотел чаю, но именно такой разговор ему был нужен - непринужденный, неофициальный.
        Сизов оказался некрасивым, угловатым человеком лет тридцати пяти, с умными, насмешливыми глазами.
        - Допрос за чашкой чаю?- спросил он, оглядывая накрытый стол и вазочки с вареньем, только что принесенные Валей.
        - Юрий Константинович…- вмешалась Валя.- Не надо…
        - Знаете, что самое трудное в следствии?- подчеркнуто спросил Жемчужный.- Создать атмосферу доверия, преодолеть внутреннее сопротивление собеседника. Вот вы внутренне сопротивляетесь. А почему? Не верите, ждете всяческих подвохов, сбивающих вопросов. А у меня единственное желание - послушать вас! Может, вы скажете какую-либо мелочь, которая откроет перед нами завесу…
        - Какие уж тут мелочи,- перебил его Сизов: внутреннее напряжение его еще не угасло.- Давным-давно все переговорили.
        - А телефонный разговор?- вдруг вспомнила Валя.
        Сизов задумался:
        - Ну, уж это действительно мелочь. Я даже забыл о нем.
        - О каком разговоре вы забыли?- спросил Жемчужный.
        - В субботу я пришел к профессору первым, вы это знаете. Когда проходил мимо его открытого окна, он с кем-то говорил по телефону. Я запомнил только одну фразу: «Не может быть! Какими судьбами?» Я постоял у двери, чтобы не мешать разговору, потом вошел в комнату. И еще запомнилось заключительное: «Надеюсь, старика не забудешь? .
        - И профессор не говорил, кто ему звонил?
        - Он хотел сказать,- вмешалась Валя.- Когда я принесла вино, дядя сказал мне:
«Ты знаешь, кто сейчас мне звонил?» Но в это время показались на пороге Масловы. Они сразу стали что-то ему рассказывать. Я так и не узнала, кто разговаривал с дядей по телефону.- Валя задумалась и потом не совсем уверенно сказала: - Но, судя по тону, каким спросил меня дядя, я должна была знать об этом человеке.
        - Может, это Мария Львовна?
        - Нет, речь, по-видимому, шла о ком-то другом. Иначе, зачем бы он стал объявлять мне об этом так многозначительно?
        - Возможно, вы правы,- заметил Жемчужный, допивая остывший чай.

6.НОВЫЙ ГОСТЬ
        В этот момент скрипнула калитка.
        От калитки к веранде смело шел человек лет сорока, в цветастой рубашке, лысоватый, с сединой на висках, без усов, но с широкой голландской бородкой, аккуратно подстриженной вдоль подбородка. В руках у него был большой мягкий чемодан, оклеенный с боков иностранными этикетками. Поставив чемодан у лестницы, он спросил:
        - Я не ошибся, это дача Заболотского?
        - Не ошиблись,- ответила Валя.
        - А где же он сам?
        Человек спрашивал вежливо, но без малейшей застенчивости или смущения.
        - Позвольте узнать, кто вы такой?- спросила Валя.
        - В известной степени - родственник.
        - А именно?
        - Степ-сон. По-английски - пасынок. Моя фамилия Шустиков. А ему скажите, что приехал Виктор Петрович из Ашхабада.
        Валя смущенно взглянула на Жемчужного, но тот молчал, разглядывая этикетки на чемодане.
        - Может быть, я не вовремя?- извинился гость.- Может, профессор уехал в город? Так я подожду…
        Валя опять растерянно взглянула на Жемчужного, не зная, что отвечать. На этот раз он тут же пришел ей на помощь:
        - Войдите на веранду, товарищ Шустиков, возьмите стул и садитесь.
        - С кем имею честь?- спросил гость.
        - С вами разговаривает старший инспектор уголовного розыска майор милиции. А профессор Заболотский, о котором вы спрашиваете, в прошлую субботу убит.
        Гость растерянно оглядел сидевших.
        - Как убит?- воскликнул он.- Я же в прошлую субботу ему из Ашхабада звонил.
        - Вот после этого он и был убит.
        - Кем?
        - Ищем.
        - Есть подозрения?
        - Пока допросы. Вот и вас допросим, благо вы ко времени прибыли.
        - Пожалуйста. Только у меня железное алиби. Жил и живу в другом городе. Только что прилетел из Ашхабада. Авиабилет и паспорт к вашим услугам.
        - Где работаете?
        - На ашхабадской киностудии. Снимаюсь в эпизодах, но регулярно. Сейчас в отпуску. У меня просьба… Разрешите немного пожить на даче…
        - Пожалуй, лучше в гостинице.
        - Хотя бы два-три дня.
        - Попросите временную владелицу… Валя, не уступите ли вы ему на несколько дней свою комнату в мезонине?.. А сами перебирайтесь вниз.
        - Да, пожалуйста…- Валя пожала плечами.
        - Большое спасибо,- сказал гость.- В городе знакомая матери живет. Я к ней потом и переберусь. К сожалению, я рассчитывал на помощь профессора. Все-таки родственник, хотя и не близкий…
        - С Марьей Львовной договоритесь,- заключила Валя.
        Жемчужный покинул дачу вместе с Сизовым. Его заинтересовали некоторые обстоятельства дела: обстановка во время ужина и, в частности, беседа у шахматного столика - до и после приезда гостей. О странной шахматной партии он пока не говорил, рассчитывая разобраться в ней сам. Вдвоем зашли они и к Масловым, беседа с которыми, к сожалению, ничего нового не дала. Масловы повторили рассказ об ужине, об открытом сейфе, о лежавших в нем деньгах, о шутливых разговорах за столом. За шахматным столиком они не сидели, и Вера Тимофеевна не оставляла там своего окурка.
        По возвращении в город Жемчужный нашел на столе записку: «Позвонить Рыжову». Тотчас же позвонил.
        - О выплате гонорара Заболотскому в издательстве никто не говорит,- сообщил Рыжов.- Обычное дело у них, да и сумма невелика. Знать о ней, конечно, мог кто угодно. Но точно знали директор издательства Телепин, главбух Кротова Нина Петровна. Ну и кассир тоже…
        - Побывайте завтра у них, поговорите - помягче только: вдруг они кому постороннему обмолвились о профессорских деньгах. Хоть путь этот и длинным может оказаться, а вдруг да что-нибудь засветится…

7.ВЕРСИИ НАМЕЧАЮТСЯ
        В понедельник старший лейтенант Рыжов уже к полудню вернулся к Жемчужному:
        - Есть новости, товарищ майор.
        - Хорошие?
        - Может, и неплохие, видно будет… Говорил и с директором, и с главбухом, и с кассиром. Все утверждают, что никому о гонораре профессора не сообщали. Даже удивляются: подумаешь, дескать, событие, Заболотский у них не один деньги получает… Тут вроде бы пусто. Но есть зацепочка. У Кротовой новая вещь появилась: серебряная брошь с сердоликами, старинная работа.
        - Во-первых, откуда узнал? Во-вторых, ну и что?
        - Отвечаю по мере поступления вопросов. Узнал от двух девчонок из бухгалтерии. Пока я Кротову ждал, они эту брошь на все лады обсуждали. Могу описание составить. Сам-то я ее не видел: Кротова не надела брошь. Как пришла, так девицы замолкли: боятся начальницу… А что касается вашего «ну и что», так брошь-то туркменская. И неделю назад ее у Кротовой не было.
        - Повторюсь: ну и что?
        - Товарищ майор, вспомните: Шустиков-то в Ашхабаде живет. И брошь оттуда.
        - Верно… Хотя и на совпадение похоже, но взять на заметку стоит,- согласился Жемчужный.
        Раздался звонок телефона. Следователь Михайлов сообщил, что ждет внизу: ехать в больницу к Кутырину.
        Кутырин лежал в отдельной палате. Широкое итальянское окно ее выходило в сад. Жемчужный рассказал подполковнику обо всем, что успел узнать об убийстве. Глаза Кутырина, казалось, говорили: «Знал, что приедешь. Не такое это дело, чтобы с маху решать».
        - Издательство проверили?- спросил он.
        Жемчужный рассказал все переданное Рыжовым.
        - Не отмахивайтесь сгоряча,- сказал Кутырин.- В Ашхабад можно за неделю слетать три раза.
        - Для доказательств этой совсем уж неожиданной версии,- уточнил Жемчужный,- у него должен быть еще серый костюм с новыми пуговицами. Кстати, если это он, то, удирая с дачи, успел их все срезать и зашвырнуть по дороге на станцию в лужу. Полковник Хмара их нашел. Без одной - оторванной раньше.
        - Стоит подумать.
        - А я все думаю о Сизове,- признался Парамонов.- И у него есть серый костюм, и он мог срезать ночью пуговицы. Даже удобнее по дороге, чтобы не тащить их к себе на дачу. А «странная» партия, как назвал ее товарищ майор, мне совсем не кажется странной. Профессор, подвыпив, вполне мог прозевать ферзя. И у тех, кто помоложе, это бывает. А защищался из упрямства, у него это упрямство в характере. Ну и сдался все-таки, хода-то он не сделал.
        - Заболотский партнеру говорил «ты»,- подчеркнул Жемчужный.
        - Во-первых, Черенцова могла ослышаться, во-вторых - солгала.
        - Зачем ей лгать?- возразил Жемчужный.- Чтобы отвести подозрение от своего сообщника? Кого же именно?
        - Допустим, от Сизова: она с ним дружит. Да и обстоятельства могли сложиться так, что он после прогулки вернулся на дачу и скрылся в саду. А потом уж проник в дом с помощью Черенцовой.
        Теперь не только Парамонов, но и Кутырин с любопытством глядели на Жемчужного. Но он говорил не просто убедительно - убежденно:
        - Бесспорно одно: если Сизов преступник, то показания Черенцовой его не спасают. Они вообще никого не спасают - ни его, ни ее. Если она лгала, то неизвестно зачем. Да и потом, что говорит против него? Отпечатки пальцев на двух-трех фигурах? Или то, что ему были нужны деньги? А кому они не нужны? Для того чтобы поддержать больную жену, он мог пойти на грабеж и убийство? Чушь! А что еще? Что он в шахматы играет, что в этот вечер, кроме него, едва ли кто мог быть ночным партнером профессора? В этом, конечно, есть вероятность. Но… не верится, нет. На темные дела способны только темные души. Не научно сказано, но тем не менее это так.
        Кутырин улыбнулся и закрыл глаза.
        - Что нам известно о нем?- продолжал Жемчужный.- Прежде всего то, что профессор хорошо знал и ценил его как партнера. Он никогда не слыл мастером слесарного дела, а финка выточена именно мастером. На дачу пришел гость с оружием и с заранее обдуманной целью. Знал ли заранее о деньгах Сизов?
        Жемчужный помолчал, как бы собираясь с мыслями.
        - И еще: зачем ему было пользоваться проломом в заборе, когда он спокойно мог уйти через калитку? Откуда же тогда на штакетнике следы засохшей глины? И последнее: допустим, он лжет, что, вернувшись на дачу, не играл с профессором. Но подобная партия между такими игроками, как Сизов и профессор, честно говоря, меня очень смущает. Она непрофессиональна…
        Кутырин искоса взглянул на него.
        - Вы не можете понять, почему профессор не сдался ранее, когда выяснилось, что партия проиграна?- спросил он.
        - Вот именно. Бесспорный проигрыш должен быть обнаружен раньше. Такие партии доигрывают не упрямцы, а неумеки.
        - Новый гость приехал только вчера?- вдруг спросил Кутырин.- Проверено?
        - Точно.
        - Мой совет: проверьте в Ашхабаде, не прилетал ли он сюда неделей раньше. Это первое. Второе: есть ли связь между Кротовой и пасынком профессора? Не зря Рыжов обратил внимание на ее брошь. Третье: узнайте, кто он такой, наш ашхабадский вояжер. Короче, слетать туда стоит. На киностудии поспрошать, с матерью познакомиться…

8.ЗАГАДКА ЧЕРНЫХ
        Отправив Парамонова в Ашхабад, Жемчужный снова поехал на дачу, захватив с собой Рыжова. Валю они встретили поблизости от станции - она мчалась на велосипеде в трикотажных тренировочных брюках и красной мужской футболке, похожая на мальчишку, который вообразил себя гонщиком. Узнав Жемчужного, она на полном ходу затормозила, едва не свалившись в канаву. Жемчужного вполне устраивала эта встреча на окраине дачного поселка. Отойдя в сторону, они присели на придорожную траву.
        - Ну, как ведет себя ваш дорогой родственник?- шутливо спросил Жемчужный.
        - Он в город уехал,- равнодушно ответила Валя.
        - Валюша, вы у него серого костюма не видали?- Жемчужный понимал всю нелепость вопроса, однако ничего с собой поделать не смог: задал его - и все тут.
        Но Валя сразу охладила его:
        - Не видала. Он то в свитере, то в коричневом костюме, вельветовом. Еще куртка у него есть, джинсовая. Вот и все, пожалуй…
        Нет так нет. Жемчужный поймал невольную улыбку Рыжова, отвернулся, спросил сердито:
        - Вы с ним не ссоритесь?
        - Да мы и общаемся мало. А вообще он вежливый, неназойливый. Только…- она помялась, подыскивая слово,- какой-то парфюмерный. Слова в простоте не скажет.
        - Ну, ладно,- Жемчужный встал.- Мы в дом. Можно?
        - Конечно, конечно…
        На даче майор сразу прошел к шахматному столику.
        - Играешь?- спросил он Рыжова.
        - Разряда нет, но играю немножко…
        Расставив шахматы, Жемчужный попросил, чтобы его не беспокоили, запер дверь и продемонстрировал Рыжову оставленную на доске позицию.
        Он долго сидел над доской, потом сыграл сначала один вариант, затем другой, третий. Нелепость положения была совершенно очевидна. За пешку, проведенную в ферзя, черные получали минимум ладью, а там разгром неминуем. Сопротивление профессора в этом положении казалось глупым. Разобравшись как следует в партии, Жемчужный еще более укрепился в своем предположении, что так профессор играть не мог.
        Тем не менее он играл. Следы его пальцев, трубка и пепел подтверждали это.
        - Парамонов считает, что профессор зевнул,- сказал Рыжов.- В таком преклонном возрасте это возможно.
        Жемчужный пожал плечами:
        - Такие игроки, как Сизов и профессор, зевнув ферзя, тотчас же прекращают игру. Или играется вариант, или новая партия. Ну-ка взгляни внимательно.
        - Гляжу.
        - Нет смысла?
        - Нет.
        - Теперь сними ферзя и пешку. Черные, конечно.
        - Снял.
        - Смотри внимательно.
        Рыжов долго смотрел на доску. Жемчужный молчал.
        - Теперь белые как будто выигрывают. Или ничья…- недоуменно проговорил Рыжов.
        - Обязательно выигрывают!- подсказал Жемчужный.- Белые начинают и выигрывают.
        - Начинают и выигрывают,- машинально повторил Рыжов, не сводя глаз с доски.- Этюд?- вдруг оживился он.
        - Обыкновенный одновариантный этюд. Я уже решил его.
        - А зачем?- удивился Рыжов: он все еще не мог понять, что делает его начальник.
        - Затем, что в этой партии единственное решение,- Жемчужный поставил снятые фигурки на место.- Они стояли раньше на краю стола среди других фигур, не нужных в этюде. Не было никакой игры: профессор решал этюд. Вот так. Смотри, как все получилось.
        Майор сохранил позицию этюдного варианта, оставив лишние фигуры на краю стола.
        - Когда пришел ночной гость, Заболотский не садился за шахматный столик, а вставал из-за него. За этим последовал разговор, содержание которого нам пока не известно. Профессор спросил гостя, почему он в перчатках. Тот мог сказать, что у него болят пальцы или что-нибудь в этом роде. В шахматы, понятно, никто играть не садился, а финал разговора известен. Вероятно, убийца толкнул столик, полуоторванная пуговица упала на пол; забрать ее с собой он не успел или не заметил этого сразу. Затем инсценировал суетню у шахматного столика, перенес туда пепельницу с окурками, чужой стакан с общего стола и поставил две упавшие шахматные фигурки в этот уголок, не думая о позиции. Он просто хотел натолкнуть нас на версию о шахматисте-убийце. Затем забрал деньги, за которыми и приехал, запер дверь изнутри, а сам выбрался в открытое окно и пролом в заборе. В калитку уйти побоялся: вдруг встретит гостей или провожающих. Ночевал у знакомых или на вокзале, а утром улетел в Ашхабад. Воскресный приезд, уже вторичный, возможен для маскировки. Или, например: позондировать вопрос о наследстве. Этому шакалу ведь тоже что-то
перепадает… Правда, наследства ему еще полгода ждать - по закону, но он захотел о себе заранее заявить.
        - А откуда же взялись на фигурках оттиски пальцев Сизова?- спросил Рыжов.
        - Сизов говорит, что помогал профессору расставлять шахматы, но бросил, потому что получил из дому неприятное известие. Да и оттиски-то были на пяти-шести фигурках из шестнадцати… Задача решена, Рыжов.

9.ПО СВЕЖЕМУ СЛЕДУ
        Остановившись в гостинице «Ашхабад», Парамонов тут же пошел по следу. След вел в уголовный розыск города, где у Парамонова уже были друзья. Шустикова в местном угрозыске знали отлично: внештатный киноактер, за границу не выезжавший, а только оклеивающий чемодан этикетками иностранных отелей, не чистый на руку игрок, раза два отсидевший за кражу и фактически живущий на средства матери.
        Артистку Еленскую тоже хорошо знали в городе, и не столько как местную кинозвезду, сколько как несчастную женщину, содержавшую лодыря и пьяницу сына.
        - Чем могу быть полезной?- сдержанно приветствовала она инспектора Парамонова.
        - Вы знаете о судьбе вашего бывшего мужа?- спросил тот.
        - Знаю. В газетах было сообщение о его преждевременной смерти. Отчего он умер?
        Парамонов рассказал.
        - Я приехал выяснить, не можете ли вы помочь нам в расследовании дела.
        - Едва ли. С Заболотским разошлась давно и не встречалась. К нему только ездил мой сын клянчить денег.
        - Для вас?
        - Что вы! Он и меня до копейки обобрал.
        - И вы терпели?
        - Что ж поделаешь? Сын.
        Парамонов отважился спросить прямо:
        - Вы не считаете его повинным в смерти вашего мужа?
        Без единой кровинки в лице Еленская долго молчала.
        - Вообще-то, он на все способен. Только не думаю, что он докатился до такой гнусности. Деньги у мужа были?
        - Три тысячи. Они исчезли.
        Еленская сжала синеватые губы:
        - Ничего не могу вам сказать. Способен? Да. Расследуйте, судите, наказывайте. Если виноват, слез не будет.
        Парамонов сообщил о разговоре по междугородному телефону. Трубку взял Кершин:
        - Вам придется задержаться, Парамонов. Не было никакой партии - это установлено. Профессор играл в одиночестве. Решал этюд: так это у них называется…
        - Взяли убийцу?
        - Вечером возьмем. Кротова сама к нам пришла. Она - давняя приятельница матери Шустикова. Он у нее тогда и ночевал, и брошь подарил. Подробности выясняйте у Еленской: пусть она расскажет о своей дружбе с Кротовой, об ее отношении к Шустикову. И еще: деньги, скорее всего, должны быть в Ашхабаде. Ищите.

10.БЕЛЫЕ НАЧИНАЮТ И ВЫИГРЫВАЮТ
        Жемчужный и Рыжов подходили к ярко освещенной веранде дачи.
        За столом Сизов и Валя пили чай.
        Из комнаты вышел Шустиков с сигаретой в зубах, затянулся и выбросил окурок в сад.
        - Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте,- саркастически бросил он с порога.
        Жемчужный и Рыжов замедлили шаги, прислушиваясь к тому, что будет дальше.
        Валя нахмурилась, а Сизов ответил, не оборачиваясь:
        - Вы пошляк, Шустиков. Штампованный и самодовольный.
        Шустиков усмехнулся, действительно очень довольный и теплым вечером, и самим собой.
        - Обиделись,- процедил он сквозь зубы.- Угостили бы чайком жаждущего.
        - Чай остыл,- сухо сказала Валя.
        - Можно и подогреть. Хотя бы для проводов - последняя дань старомодной вежливости, - с наигранной учтивостью бросил реплику Шустиков.
        - Мы тоже хотим чаю!- весело крикнул Жемчужный, выходя на освещенную полосу дорожки. За ним почти вплотную вышел Рыжов.
        Жемчужный сразу отметил три ответные реакции: резкое недовольство Сизова, радость Вали и насмешливое любопытство Шустикова.
        - Как это мило, Леонид Николаевич!- воскликнула она.- Сейчас будет чай.
        - Ну как, шерлокхолмсы, нашли убийцу моего папы?- иронически спросил Шустиков.
        - Конечно, нашли,- без улыбки подтвердил Жемчужный.
        У Сизова даже выступили на лбу капельки пота, он стер их рукой. Валя машинально включила электрический чайник и вопросительно взглянула на Жемчужного.
        - Арестовали?- спросил Шустиков.
        - Пока еще нет.
        - А по каким признакам нашли?
        Сизов сидел, побелевший как полотенце, переброшенное через плечо Вали.
        - В основном по пуговице от пиджака, найденной под шахматным столиком. Пуговице от серого костюма, судя по светло-серым ниткам.
        - Это не улика,- сказал Шустиков.- У меня тоже есть серый костюм, только все пуговицы целы.
        - А кроме того,- заметил Жемчужный,- мы нашли все срезанные пуговицы в канаве по дороге на станцию. В ту субботу там была лужа.
        - Пуговицы можно пришить новые.
        - Опытный криминалист-эксперт любую перешивку определит.
        В голосе Шустикова уже сквозило волнение. Но он сдержался.
        - Мне-то что до этого? В прошлую субботу я в Ашхабаде был. Еще звонил оттуда.
        - Должно быть, я и слышал тот звонок,- вмешался Сизов.- Профессор стоял у окна и говорил по телефону.
        - Пофантазируем,- сказал Жемчужный.- Позвонить на дачу можно откуда угодно. Звоню же я сюда из города.
        Сизов заупрямился. Он даже подчеркнул это в своем ответе:
        - Мне товарищ Шустиков безразличен и, если хотите, даже неприятен. Но я просто настаиваю на правде. Товарищ Шустиков звонил из Ашхабада, потому что он был именно в этом городе. Ведь он приехал сюда не в прошлое, а в это воскресенье.
        - За неделю можно трижды прилететь сюда из Ашхабада…
        - Но зачем прилетать и улетать по нескольку раз?- удивилась Валя.- Билеты ведь дорогие… И потом: как вы докажете?..
        - Доказать легко, запросив ашхабадский и московский аэропорты,- сказал Жемчужный.
        Шустиков возбужденно ходил взад и вперед по веранде, уже не скрывая волнения.
        - Зачем фантазировать?- хрипло спросил он, останавливаясь у перил.- Ведь точно известно, что он убит во время шахматной партии после ужина.
        - Верно,- сказала Валя.
        - Вот что, Валя,- проговорил спокойно Жемчужный.- Я сейчас расскажу вам, как все это случилось. Вы ушли к себе, услышав вопрос профессора «Почему ты в перчатках?». Убийца и был в перчатках, потому что пришел сюда забрать деньги, полученные профессором, о чем узнал от главного бухгалтера издательства Кротовой, давней приятельницы его матери, и, если понадобится - он все продумал!- то и убить приемного отца. Для этого он и захватил с собой финку… Вероятно, он попросил старика одолжить ему эти деньги и, получив отказ, только подождал, пока профессор отвернется. Тогда он ударил его ножом в спину. Заболотский упал. Этот стук - стук тела - вы, Валя, и слышали наверху. Потом убийца поставил оброненные фигуры, добавил к ним еще две - первые попавшиеся, чтобы инсценировать партию, отнюдь не подозревая, что у профессора не было партнера. Ведь он решал простой одновариантный шахматный этюд. Так сказать, перед сном…
        - Вы решили его?- воскликнул Сизов.- Решили даже при наличии бессмысленно поставленных фигур?
        - В конце концов решил…
        И в ту же секунду Жемчужный прыгнул вперед. Он был напряжен, как охотник, наблюдающий за дичью. Чуть позже он опоздал бы, потому что Шустиков успел вскочить на перила веранды… Впрочем, помог Сизов: он не перехватил Шустикова, но сумел толкнуть его, и тот упал на песок. Жемчужный защелкнул на нем наручники.
        - Не понимаю,- раздался взволнованный голос Вали,- зачем же он возвращался сюда снова?.. После убийства…
        - За наследством, Валя,- жестко сказал Жемчужный.- Он верил, что рассчитал все точно, нигде не ошибся, и собирался еще поживиться за счет убитого им человека.
        А Сизов вдруг глубокомысленно добавил:
        - Значит, белые начинают и выигрывают…

«Ну, это уж совсем глупо…- подумал Жемчужный.- Впрочем, шахматному делу и терминологию шахматную».