Холодный пляж Валерий Георгиевич Шарапов
        Детектив-Ностальгия
        Ностальгия по временам, уже успевшим стать историей. Автор настолько реально описывает атмосферу эпохи и внутреннее состояние героев, что веришь ему сразу и безоговорочно.
        1973 год. В Краснодарском крае, на трассе, ведущей к морю, орудует банда. Преступники под видом гаишников останавливают машины, грабят и с особой жестокостью убивают водителей и пассажиров. Случайно удается выжить студентке Людмиле. Используя ее как свидетеля, майор МУРа Андрей Светлов начинает поиски убийц. Ему удается наткнуться на одного из налетчиков, однако спустя сутки того находят мертвым - подельники поспешили убрать засветившегося компаньона. Майор понимает, с какими отпетыми головорезами ему предстоит встретиться. Но он не догадывается, какая роль в этой истории на самом деле отведена Людмиле…
        Уникальная возможность на время вернуться в недавнее прошлое и в ощущении полной реальности прожить вместе с героями самый отчаянный отрезок их жизни.
        Валерий Георгиевич Шарапов
        Холодный пляж
        
        Глава 1
        Черная ночь накрыла район. Переливались звезды - далекие, холодные. Небо сливалось с морем, горы пропадали из виду. Трасса всесоюзного значения пролегала восточнее, а данный боковой отрезок выходил к морю, минуя несколько населенных пунктов. Машина вышла из-за поворота, и дальний свет фар разогнал сумрак. Лучики света отражались от скал, блестели на капоте. «Волга» ГАЗ-24 шла бодро, работала современная подвеска, дефекты покрытия дорожного полотна практически не ощущались. Обозначилась старая асфальтовая дорога, ограниченная справа дорожными столбиками. За ними склон, обросший травой, - где-то пологий, где-то крутой. С левой стороны к трассе примыкали мощные скалы - бугристые, иссеченные расщелинами. Справа на удалении колыхалось Черное море - словно монстр ворочался под одеялом. Ровно гудел двигатель - машина была практически новая, да еще и оборудованная по заказу кожаными сиденьями, литыми дисками. Прямой участок оказался длинным, водитель прибавил оборотов. «Волга» слушалась, как дрессированная лошадь, плавно разгонялась. Провал в асфальте все же попался чувствительный, машину тряхнуло.
Ойкнула женщина, сидящая рядом с водителем.
        - Господи, Жорик, пожалей же мои мягкие ткани…
        Водитель разразился утробным смехом. Он был упитанным, холеным, с породистым лицом. Толстые пальцы уверенно сжимали руль. Спутница была высокого роста - колени упирались в приборную панель. Стройная, с точеной фигурой, с пышными волнистыми волосами - глаз не оторвать. А уж «мягкие ткани» - на пять с плюсом! Единственное досадное обстоятельство - Лариса носила очки, плохо видела. Но даже в этом имелась своя пикантность - чем не учительница младших классов на природе? Спутница демонстративно надула губки, отвернулась.
        - Спокойствие, дорогая, только спокойствие, - урчал водитель, не сбавляя скорости. - Не пострадают твои нежные места. Ты же знаешь, я прекрасно вожу, терпеть не могу пользоваться услугами водителя. Чуть что сразу отпускаю парня. Но не всегда удается, сама знаешь, будь неладно это служебное положение… Ладно, не будем о грустном. Мы же уверенно смотрим в будущее, душа моя?
        Он притормозил перед поворотом, миновал его, не удержавшись от соблазна вплотную прижаться к ограничительным столбам. Женщина поежилась.
        - Жорик, я верю, что ты первоклассный водитель, но… Знаешь, как-то еще не готова выяснять, есть ли жизнь после смерти.
        Мужчина с удовольствием рассмеялся.
        - Вот что мне нравится в тебе, солнце мое, так это твое неистребимое чувство юмора. Пардон, не только это мне в тебе нравится. - Он продолжал веселиться. - Спокойно, Козлодоев, сядем усе! - скопировал он нетленную фразу из популярного фильма. - Эх, дождаться не могу, когда мы с тобой доедем до места, завалимся в мягкую постельку…
        - Ты поэтому и потащил меня посреди ночи? - Лариса передернула плечами. - Терпеть не могу ездить по ночам. Не видно же ничего, и дорога опасная. Почему мы не могли до утра задержаться в… этой, как его…
        - В вонючей дыре, - подсказал водитель, - которую мы покинули двадцать минут назад. Нет уж, дорогая, так мы никогда не приедем. Постоялый двор в дыре - не наш уровень, согласись. Пусть они считают иначе, но мы ведь с тобой знаем? Я заказал чудесный номер в Меркадии - гостиница «Прибой», обслуживание по высшему разряду, три комнаты, вид на море, веранда, где я буду вечерами пить «Будвайзер», а ты - шнырять передо мной в костюме Евы. Сорок минут страха, дорогая, - и мы в Меркадии. Номер уже готов, халдеи ждут, поздний ужин в постель, а завтра с раннего утра на море, на яхту. Судно готово, ждет с нетерпением свою капитаншу… - Мужчина с нажимом погладил женщину по коленке, та шумно вздохнула, изобразила томную мечтательность. Но спохватилась, снова надулась:
        - Но почему не Сочи, Жорик, не Адлер, не Сухуми, наконец? Что такое Меркадия, с чем ее едят? Я только вчера запомнила это название, оно постоянно выскакивало из памяти. Я не знаю никакой Меркадии…
        - Ты многого не знаешь, обожаемая моя. - Похотливая конечность передвинулась по ноге - к тому месту, откуда она начиналась. Неохотно вернулась - все же не лучший момент. - Во-первых, Меркадия ближе всего того, что ты наговорила. Честное партийное, лучший курорт. Пока еще не оцененный нашим братом. Но скоро оценят, не волнуйся. В Сочи в это время полный дурдом. А в Меркадии красота, тихо. Уютный поселок, пляжи - сущая живопись, никаких тебе предприятий, госучреждений, место для настоящих ценителей…
        - И никто не узнает, что ты проводишь отпуск не с женой, - не удержалась от язвительности спутница.
        - Фу, как пошло, - поморщился водитель. - Ну что ты все о старом и наболевшем… Товарищ, верь, взойдет она. - Мужчина от души рассмеялся. - Все пройдет, как говорится, все мы поженимся. Не веришь?
        Он замолчал - дорога входила в крутой поворот. Кустарнику было тесно у подножий скал, он подбирался к дороге. За скалой обрисовалось ответвление влево. Там же указатель - «Розовое озеро, 2 км». Снова потянулись мрачные скалы. Справа впереди забрезжили редкие огоньки. Проплыл еще один указатель - «Паланга, 3 км».
        - Еще не Меркадия, - вздохнула Лариса. - Что за дыра? Ты должен знать, дорогой, полжизни, поди, здесь ездишь… - С губ уже срывалось «с кем попало», но женщина была неглупой, промолчала. Не хотелось начинать совместный отдых с разбирательств.
        - Паланга-то? - живо отозвался спутник. - Ну, не совсем дыра, есть там санатории, пара неплохих гостиниц, да и антураж, в принципе, годный. Но в целом не фонтан - для неразборчивых пролетариев, к коим мы с тобой, слава КПСС, не относимся. Город небольшой, но город. Шум, гам, пыль, многоэтажки. Не волнуйся, мы в него не заезжаем, он там, под горой. Проскочим - и прямая дорога в Меркадию. Готова порадовать своего зайчика, Лариса Ивановна? - мужчина оскалился. - Первым делом, конечно, поедим, выпьем - за счастливые две недели, за то, чтобы лучше всех…
        - За силу, держащую шляпу, - пробормотала, скромно потупившись, спутница.
        - А? Что? - оживился мужчина. - Это ты о чем, Лариса Ивановна?
        - Вы вгоняете меня в краску, Георгий Михайлович. - Дама театрально изображала скромницу. - Старинный кавказский тост, неужели не слышали? Удивляюсь вам… Встретились обнаженные мужчина и женщина. Мужчина был в шляпе, женщина вообще ни в чем. Смутились - женщина прикрылась руками, мужчина шляпой. Потом он убрал руки - шляпа не упала. Так выпьем же за силу, держащую шляпу…
        Спутник смеялся с большим удовольствием. И поздно заметил, как на дороге возникла человеческая фигура! Фары озарили милицейскую форму, полосатый жезл в руке, бляху на груди - Государственная автомобильная инспекция. Взвизгнула Лариса, Георгий Михайлович машинально ударил по тормозам, с губ сорвалось непечатное слово.
        - Да они издеваются! Не видят номера на машине? Откуда они вообще тут взялись?
        - Успокойся, дорогой, это недоразумение, - пролепетала Лариса. Она и сама испугалась. - Ладно хоть не сбил его. Мы же ничего не нарушили, нет?
        - Да пошли они… - Георгий Михайлович глухо и емко выругался. Скрипели подошвы - подходил инспектор. Лица не видно - козырек фуражки надвинут на глаза. Он зашел слева, выпал из освещенной зоны и навис над окном. В сердцах выражаясь, Георгий Михайлович опустил стекло. Сам, видать, понервничал, руки дрожали.
        - Доброй ночи, - поздоровался инспектор. - Нарушаем, гражданин?
        - Издеваемся, служивый? - вспыхнул Георгий Михайлович. - Что тут можно нарушить? В чем дело, любезный? Ослепли - номера не различаете? А ну-ка, внятно представьтесь, предъявите документ, я завтра поговорю с вашим начальством.
        - Старший лейтенант Мухин, - покладисто представился инспектор, - Палангинский отдел. Рядовая проверка на дороге, не надо нервничать, гражданин. Я выполняю свои обязанности. - Инспектор нагнулся, включив фонарь, осветил рассерженное лицо пассажирки, пустое заднее сиденье. Лариса сощурилась, отвернулась. - Выйдите из машины, гражданин, и предъявите документы. Если все в порядке, вас не будут задерживать.
        - Это безобразие, я буду жаловаться… - Георгий Михайлович заворочался на сиденье. - Палангинский отдел говоришь, старлей? Хорошо, я запомню…
        - Георгий Михайлович, кончайте выделываться, - зашептала Лариса. - Разберитесь, только без скандала. Не забывайте, в каком мы положении…
        Мужчина распахнул дверь и, бурча под нос, начал выбираться из машины. Инспектор отступил, освобождая пространство. Лариса вздохнула и отвернулась, уставилась в окно. Внизу переливались огоньки Паланги. Йодистый запах с моря проникал через открытое окно, дразнил воображение. Она не сразу поняла, что происходит. Спутник хрипел, издавая горловые звуки. Георгий Михайлович так и не вышел из машины. Развернул корпус, опустил ноги на асфальт, начал подниматься. Инспектор ударил его ножом в живот, лезвие не вынимал, оно рвало ткани и органы, бесстрастно смотрел в глаза своей жертве. Георгий Михайлович затрясся, повалился обратно на сиденье, голова рухнула на колени любовницы. Лариса завизжала, но визг оборвался - в горле образовался ком. Она сбросила с коленей голову любовника, распахнула дверцу и вывалилась наружу. Голова пылала, страх погнал ее вперед. Она куда-то побежала, споткнулась о полосатый столбик, растянулась. Импортные джинсы были слишком тесны, но Жорику так нравились ее ноги! Задыхаясь, с распухающей головой, она поднялась, побежала дальше, не замечая, что потеряла очки. Мутная фигура
выросла на пути - человек стоял, не предпринимая никаких действий. Лариса повернула обратно. Но и там, за капотом «Волги», кто-то был. Все расплывалось, она плохо видела без очков. Донесся смешок. Это весело?! Она, задыхаясь, снова развернулась на сто восемьдесят градусов. Клещи сжимались. Лариса отступила за пределы обочины, погрузилась в жухлую траву. Продолжала пятиться прочь от дороги, совершенно не соображая, что делает. От страха помутился рассудок. Два силуэта пришли в движение, медленно шли за ней. Прорезался голос, она завизжала, пятясь дальше. Споткнулась, упала в пустоту. Падала, по счастью, с небольшой высоты, обрыв от силы полметра, к нему примыкала терраса. Но Лариса подвернула ногу, боль отдалась во всем теле. Она поползла по траве, смертельно напуганная, даже не понимая, что обронила очки. Встала на колени - голова кружилась. Двое приближались, она пятилась на четвереньках, давясь слезами. Могла бы обернуться - но нет, не до этого. Колени провалились в пустоту, Лариса и ахнуть не успела. Вцепилась ухоженными пальцами в траву, но поздно, центр тяжести сместился. Разжались пальцы, она
покатилась вниз по крутому склону, ударяясь о камни, отлетала от них, как мячик, какое-то время еще была жива, пыталась за что-то ухватиться. Ударилась головой о камень - и все. Бездыханное тело сделало кувырок, застыло на краю уступа, правая нога свесилась в пропасть…
        Под ногами чавкала земля. Двое подошли к обрыву, зажегся фонарь. Луч света отыскал женскую фигуру. Несчастная проделала долгий путь по отвесному склону, переломала все кости. Терраса остановила падение. Она лежала, раскинув руки, нога провалилась в обрыв, смотрела в небо широко открытыми глазами. Из разбитой затылочной кости вытекала кровь. На дороге было тихо, не так уж часто здесь в ночное время проезжают машины.
        - Почему ты ее не схватил? - прозвучал глухой голос. - Позабавиться решил, мячик погонять? А у нее наверняка сережки, колечки, часики дорогие… Подъемный кран закажем?
        - Мог бы и сам ее оприходовать, нашел крайнего, - проворчал сообщник. - Ладно, не мелочись, парочка жирная, мужик с положением, одна тачка чего стоит. На номера обратил внимание?
        Снова зачавкала под ногами земля. У машины кто-то возился, погасли фары, открылась крышка багажника. Донесся восхищенный свист…
        ВАЗ-2103 «специфического» зеленого цвета пропустил чадящий грузовик и свернул влево на шоссе. Удалялся поселок Меркадия. Дорога всесоюзного значения на этом участке прорезала гористую местность, отдалялась от моря. Но была еще одна: краем гор, вдоль береговой полосы - мимо поселков Паланга, Сторожевое - и снова выезд на «всесоюзную». Ровный асфальт, конечно, лучше, но львиная доля достопримечательностей находилась именно здесь. Здешнюю дорогу тоже однажды заасфальтировали, но, видимо, давно. Ничто не могло испортить настроение. До окончания отпуска оставалось еще два дня (как сказал бы оптимист, ЦЕЛЫХ два дня), назревал очередной жаркий день на черноморском побережье Кавказа. «В принципе, хватит отдыхать, - уговаривал себя Андрей, косясь на несмолкающую спутницу. - Пора и честь знать». Впервые за четыре года вырвался в отпуск, да не куда-нибудь, а на море, никаких преступников, никакого начальства - до его гостиницы в Меркадии не дозвониться! Дорога вдоль кромки скал была так себе, но отечественные автомобили для того и проектировали. Эка невидаль. Под легкую тряску Светлов расслабился, сел
удобнее, высунул локоть наружу. Справа проплывали отвесные скалы - ничего интересного. Все самое занятное находилось слева, под горой. Местность сравнительно пологая, зеленели леса, среди них, как грибные шляпки, выделялись крыши строений. Белели санатории, виднелись дороги среди островков зелени, кипарисовые аллеи, вереницы пирамидальных тополей - неизменного атрибута южного пейзажа. За всей этой красотой простиралось море. Уже не такое манящее, как три недели назад, да и ладно - легче будет возвращаться в столицу нашей родины. Цвет воды был необычным, менял оттенки под воздействием света. Чернели лодки в зоне береговой доступности, белели паруса. В сторону Сочи двигался белоснежный теплоход.
        Инесса трещала, как старинный «Ундервуд». Тоже расслабилась, высунула руку в окно - видимо, хотела дотянуться до скал. Трепетал на ветру прозрачный шифоновый шарфик, который она оборачивала вокруг шеи. Поначалу это казалось безвкусным, чудовищно буржуазным, но потом притерпелся, перестал обращать внимание. Что внутри, то и снаружи, оставалось лишь смириться.
        - Слушай, а зачем нам нужно ехать на это Розовое озеро? - вдруг спросила Инесса. - На всех достопримечательностях все равно не отметимся. Ты уедешь через два дня. Я побуду еще немного, приду в себя после щемящей разлуки - и тоже на родину, в Ленинград. Не понимаю, зачем нам это Розовое озеро? Ну, розовое - и что? Соли выступают на поверхность, микрофлора с микрофауной особенные - мне все равно. Приелось уже.
        - Лучше в постели лежать сутками напролет? - ухмыльнулся Светлов. - А потом удивляться: да у вас тут еще и море было?
        Инесса прыснула, но тут же сделала серьезное лицо. Настолько серьезное, что пришлось спасать ситуацию.
        - Лежать с тобой в постели - вершина наслаждения, - немного приукрасил Андрей. - Прямо-таки пик блаженства, и я нисколько не преувеличиваю. Но мы же с тобой активные люди, надо постигать все новое, повышать эрудицию с образованием. Посмотри вокруг, это же музей под открытым небом. В Ленинграде такого нет. Обещаю, насладимся видом достопримечательности и быстро вернемся в постель. Спать сегодня ночью не будем, то есть удлиним отпущенное нам время.
        - Да неужели. - Инесса задумчиво пощипала нос с горбинкой. - Ладно, посмотрим, хватит ли тебя еще на двое суток.
        Андрей насилу сдерживал смех. Ленинградская поэтесса Инесса Буревич была редким экземпляром. Особа совершенно не в его вкусе, просто полная противоположность всему, что он ценил в женщинах. И тем не менее Андрей провел с ней почти весь отпуск, не уставая себе поражаться. Расскажешь кому-нибудь - не поверят, обсмеют и покрутят пальцем у виска. Он прибыл на благословенную землю почти три недели назад. Отпуск - месяц. «Шиш тебе, Светлов, - безапелляционно заявил полковник Макаров, непосредственный начальник. - Три недели, и никаких гвоздей. Так и быть, тебя не будут трогать. Но чтобы по возвращении пахал, как папа Карло. И это самое, Светлов, - полковник помялся, - поаккуратнее там на югах. Не привези чего-нибудь. Помни о высоком звании офицера милиции». Оснований опасаться за его поведение не было никаких. Поехал один - с женой развелся, не обретя в трехлетнем браке ни одного ребенка. Постоянной подруги тоже не было. Сочи сразу отверг - давка. И Крым решил оставить на потом - засуха. Знающие люди посоветовали Меркадию на сочинском побережье, мол, не пожалеешь, только номер заранее забронируй по
телефону. Местечко действительно понравилось. Душевное, тихое, словно и не Советский Союз. «Отдыхающие просто не просекли, - по-простому объяснил администратор в гостинице. - А как просекут, начнется столпотворение». Спокойный одноэтажный поселок, море зелени, цветы - а какие запахи… Он наслаждался прогулками по кипарисовым и можжевеловым аллеям, всеми днями пропадал на песчаных пляжах, пил импортное пиво.
        Поэтессу он засек на второй или третий день. Чудовищная шляпка, возмутительный сарафан, в котором могли уместиться четверо, реющий на ветру шифоновый шарфик. Эта дама резко контрастировала с прочими отдыхающими, наслаждалась собственной персоной, ни на кого не смотрела. А как она купалась! Ложилась на матрас, смотрела в небо и плавала среди голов, лениво шевеля кистями. Купальник был тоже необычный - настолько желтый, что резал глаз. В тот же день, когда он заприметил странную женщину, произошел инцидент. Дама плавала на своем матрасе, предавалась мечтаниям. Мимо проплывал мелкий гаденыш из местных, выдернул затычку. Когда Инесса спохватилась, было поздно. Она бултыхалась, умоляла ее спасти. В принципе, там было по плечи, но Инесса об этом не знала, и спасательная операция выглядела по-настоящему. Андрей первым примчался на зов. Выносить из моря пострадавшую было не стыдно - у нее была отличная фигура. «Уважуха, братуха, - похвалил поедающий арбуз татуированный товарищ. - Ну, ты это, не теряйся». Когда прибежал спасатель, все было кончено. Вернее, только начиналось. Инесса открыла глаза - большие,
изумленные. «О боги, - прошептала она. - Я уже… там? Ангел, вылитый ангел…» Представитель небес впоследствии оказался майором милиции с Петровки. «Ты делал мне искусственное дыхание рот в рот, - в тот же вечер заявила Инесса Петровна. - И теперь как честный человек просто обязан… - она рассмеялась, обнажив крупные зубы. - Прости, мой спаситель, проверка реакции». Она ежедневно меняла чудовищные шляпки и сарафаны. Как получилось, что сблизились две противоположности? Чего не случается на знойном юге. Посидели в ресторане, прогулялись вечером по кромке прибоя - и завертелся курортный роман. Светлов этого не хотел. Несколько раз он порывался прекратить отношения, но в последний момент так и не решался. Что-то останавливало - щемило в груди, горло пересыхало. За внешней вульгарностью и эпатажем скрывалась какая-то загадочная грусть. «Потрясающе, - цокала языком поэтесса, - я прожила такую долгую жизнь… ну, для своих девчоночьих лет - и в голову не могло прийти, что однажды свяжусь с офицером из рабоче-крестьянской милиции… или как она сейчас называется? Народная милиция? Нет - советская милиция!» Потом
рассмеялась: хорошо, что завела курортный роман, а не таежный… Практически все время их видели вместе, хотя они проживали в разных гостиницах. Одну ночь проводили у него, другую у нее. Персонал терпел - Инесса Петровна была известной персоной, а у ее друга имелись корочки майора милиции. Какой смысл напоминать о правилах, если все равно пройдет под видом служебной необходимости? С каждым днем «необходимость» приобретала все более абсурдные черты. Купались, ели в ресторанах, нежились в постели. Вечерами на закате совершали прогулки, наблюдали, как оранжевый диск светила опускается за горизонт. Оба наслаждались жизнью. Ей было 37, майору - 35. Инесса действительно «работала» поэтессой, имела широкую известность в узких творческих кругах. Ее стихи выходили в поэтических сборниках, альманахах, издавались в журнале «Юность». «Я устала от душной игры, - без пафоса, характерного ее коллегам по цеху, декламировала Инесса. - На душе не проходит зима, не согреют чужие костры, не укроют чужие дома. Сытный ужин себе приготовь, а не светит, не лезь на рожон. Не утешит чужая любовь, нету радости в счастье чужом…»
«Неплохо, товарищ Инесса, весьма неплохо, - сдержанно хвалил Андрей. - Но как-то депрессивно, нет? Не по-нашему, не по-советски. А где оптимизм, вера в светлое завтра? Руководящая и направляющая роль партии, наконец? Ты, кстати, в курсе, что нет слова нету?» Инесса смеялась, декламировала дальше: «Я устала от этой зимы, тяжело отдаются шаги, и живу у кого-то взаймы, и растут, как сугробы, долги…» Подобные сочинения были, естественно, не для печати, рождались тоскливыми зимними вечерами. Это был не Пушкин, даже не Анна Ахматова, но чем-то ее строчки трогали. Звучали необычно, печально. Про партию, фабричных девчат и увлеченных работой доярок Инесса тоже писала - не могла не писать, учитывая «специфическую» роль культуры в обществе. И про ударные комсомольские стройки, и про передовое советское общество. Но как-то без огонька, хотя слогом владела, жонглировала словами, превращала тяжеловесные обороты в легкие.
        Поездки совершали на машине Светлова - на новеньком ВАЗ-2103, предмете его гордости. Машину он приобрел два месяца назад, следил за ней, регулярно мыл, что-то подкручивал. Эти усовершенствованные «копейки» начали производить только в прошлом году, автомобиль считался чуть не элитным. «Ну, так, на троечку эта “троечка”, - морщила нос Инесса, привыкшая, видимо, у себя в Ленинграде ездить на “Чайках”. - Но я тебе этого не говорила. Отличная машина. Четыре фары впереди, странно, почему не шесть? Ломается, наверное, не часто, ты же сюда доехал? Ты, кстати, в курсе, что она окрашена в цвет навозной мухи?» Андрей возражал: этот цвет только на мухах смотрится не очень, а на машинах - вполне даже…
        Дорога, петляющая вдоль скал, пошла под горку. Инесса сказала «ой» и вцепилась в ручку над головой. Шарфик, реющий на ветру, едва не намотался на пробежавший мимо куст. Она втянула его в салон и закрыла окно. Видимо, представила последствия.
        - Ты уверен, что нужно так быстро ехать? - задумалась Инесса. - Розовое озеро не побледнеет и никуда не убежит, нет?
        - Согласен, - кивнул Андрей, снижая скорость. - Дорога мимо Паланги, мягко говоря, так себе. В этой местности более уместен вездеход.
        Слева под горой лежала Паланга - вольготно раскинувшись на зеленых склонах, она, казалось, сползала в море. Белели коробочки санаториев в прибрежной зоне, крыши типовых пятиэтажек. В Паланге проживало порядка тридцати тысяч населения, имелись промышленные предприятия - какой ни есть, а город. Инесса снова расслабилась, откинула голову, что-то замурлыкала. Прислушавшись, он различил: «Там, где пехота не пройдет, где бронепоезд не промчится, тяжелый танк не проползет - там пролетит стальная птица».
        С Инессой, невзирая на всю сложность ее характера, было легко. Но следовало держать ухо востро. Она могла нагрубить официанту в ресторане - за то, что никуда не торопится и вообще принес какую-то дрянь. Разве это рапаны? Это даже не мидии! Все вокруг Инессы просто обязано было соответствовать ее критериям. Майор с Петровки в них не вписывался, но с ним было весело, он обладал язвительным чувством юмора и хорошей внешностью. С таким не стыдно выйти в люди. На второй вечер знакомства он обнаружил, что она с интересом перелистывает его паспорт, который извлекла из тумбочки. Внезапное появление любовника немного ее смутило, но рука не дрогнула. «Ты не поверила, когда я сказал, что не женат?» Инесса засмеялась так, что задребезжали стекла в оконных рамах. В самом деле, солнечный юг так располагает к доверию. Видимо, имелся опыт. То, что у самой Инессы было три мужа, ее нисколько не смущало. Первый сел в тюрьму, второй оказался альфонсом, не представляющим, что такое работа, третий хотел детей. А в планы Инессы на ближайшие сорок лет такое не входило. Все это было когда-то, а сейчас она свободна, как
птица в полете! «Успокойся, милый, это я так, по привычке, - ворковала Инесса, демонстративно медленно снимая сарафан. - Я же понимаю, что нам не суждено быть вместе. В одну телегу впрячь не можно…» «Козла и трепетную лань?» - предположил Светлов, и весь остаток вечера поэтесса умирала от смеха.
        Старенький «Москвич-400», дребезжа рессорами, пошел на обгон. Водитель рисковал, но успел занять попутную полосу, прежде чем навстречу пронеслась белоснежная «Волга» с оленем на капоте - символом города Горький. Дорога входила в сложный поворот. «Москвич» успел проскочить. Когда Светлов сворачивал, прижавшись к скале, навстречу пылил тяжелый грузовик с прицепом. Водитель сбросил скорость, громоздкая махина еле вписывалась в поворот. Правые колеса угрожающе нависали над пропастью. Пришлось остановиться, прижавшись к скале. Транспортные средства едва не касались друг друга.
        - Мама дорогая. - Инесса зажмурилась. - И как он не боится?
        Водитель грузовика беззаботно насвистывал, лениво поглядывая в зеркала. Чадящий «ЗИС» миновал изгиб дороги, за ним трясся прохудившийся прицеп. Водитель снисходительно покосился на сидящего за рулем «троечки» мужчину. Облегченно выдохнули - монстр убрался. За спиной нетерпеливо гудели - видимо, сумасшедшие. Андрей неторопливо продолжал движение, за поворотом разогнался.
        - Молиться надо, прежде чем ехать по такой дороге, - вынесла справедливый вердикт Инесса.
        - Согласен, - кивнул Андрей. - Лишним точно не будет. Бога, конечно, нет, это мы знаем наверняка, но мы ведь ничего не потеряем, если помолимся?
        - А там что за столпотворение? - Инесса подалась вперед. Снять темные очки, чтобы лучше видеть, в голову не пришло.
        До следующего поворота было метров триста. Серые скалы с вкраплениями минералов нависали над проезжей частью. На противоположной обочине стояли несколько машин. Милицейские «Жигули», «РАФ», мотоцикл «Урал» с номерными знаками ГАИ, гражданская «Волга» ГАЗ-24. У машин толпились люди. Некоторые были в форме. Андрей засмотрелся и чуть не выехал на встречную полосу. Спохватившись, под пронзительный сигнал вывернул руль, съехал на обочину - благо скалы в этом месте отступили.
        - Андрюша, а что ты делаешь? - вкрадчиво спросила Инесса. - Утюг забыл выключить? А как же Розовое озеро и прекрасные планы на предстоящий день?
        - Минутку подожди, дорогая. - Он потянулся к спутнице, крепко поцеловал ее в тонкие губы. И пока у Инессы разбегались мысли, покинул машину. Видимо, сработал профессиональный интерес. Он пересек дорогу. Милиционер в потертой форме заступил дорогу.
        - Сюда нельзя, гражданин. - Всмотрелся в предъявленное удостоверение, задумался.
        Пользуясь моментом, Андрей обогнул его, подошел к «Волге». Дверь была открыта, в машине на переднем сиденье покоился грузный мужчина. Холеное лицо исказилось, обрело синеватый оттенок. Ноги были неловко подогнуты, туловище завалилось вправо на коробку передач, голова вывернута. Труп был одет в мягкую ветровку из тонкой кожи, крупные ягодицы обтягивала качественная джинсовая ткань. Все сиденья и приборная панель были испачканы кровью. На животе покойника темнело расплывшееся пятно. Кровь загустела, стала черной. «Ночью убили, - мелькнула мысль, - когда было прохладно. Днем в такую жару водитель куртку бы не надел». Сотрудники местной милиции не сразу обнаружили постороннего. На корточках сидел пожилой худосочный эксперт, осматривал тело. С обратной стороны колдовал еще один.
        - Мужчина сорока - сорока пяти лет, - высказался криминалист. - Судя по одежде и транспортному средству, не из бедствующих слоев населения. Документов при себе не имеет. Рискну предположить, что их забрали преступники, чтобы усложнить вам жизнь, Алексей Григорьевич… Но не думаю, что сильно усложнят, поскольку регистрационные знаки они с собой не забрали… Полагаю, дело было так. Машину остановили ночью. В темное время суток движения на этой ветке практически нет. Водитель начал выходить из машины - во всяком случае, ноги опустил на землю. Получил удар ножом в живот, долго не мучился. Удар, скажу вам, мастерский, не всякий такой нанесет. Брызги крови остались на грунте - полюбуйтесь. Из машины он так и не вышел, повалился в салон. Ноги сунули обратно, придали телу относительно вертикальное положение. Машину на нейтральной передаче передвинули к обочине, чтобы не мешала движению, закрыли все двери. Люди проезжают мимо, никто не обращает внимания - подумаешь, стоит машина… Кстати, ничего не напоминает, Алексей Григорьевич? Позавчерашний случай на шестом километре, когда пару на «Волжанке» прирезали -
уж больно схожий случай.
        - Не каркал бы ты, Сергеич… Он один был в машине? - спросил хмурый жилистый тип в штатском.
        - Пока не знаю, Алексей Григорьевич. Я продолжу работу, если позволите. В карманах потерпевшего ничего интересного не нашли. Ключи от квартиры, где деньги лежат, носовой платок, зажигалка… больше ничего. Денежные средства изъяли - не думаю, что у товарища их не было. И часы, кстати, сняли - на запястье осталась светлая полоска. Знать, хорошие были часы, не снимал, когда загорал.
        - Преступление из корыстных побуждений, - заявила молодая темноволосая особа в белой сорочке и костюме из отечественной джинсовой ткани.
        - Какое глубокое наблюдение, Нина Витальевна, - съязвил жилистый тип. - Да уж, убили наверняка не из ревности, мести или внезапно вспыхнувшей среди ночи неприязни.
        Женщина смутилась, как-то рассеянно глянула на постороннего.
        - Товарищ капитан, в багажнике несколько сумок, - сообщил молодой вихрастый паренек. - В вещах порылись, половину точно забрали. Даже то, что осталось, - явно не отечественного производства. Такое не то что купить - достать негде… Здесь еще женские вещи, товарищ капитан. Но где женщина?
        - Значит, плохо смотрите, - проворчал жилистый субъект. - Смотрите лучше.
        В стороне пожилой мужчина в очках и тонкой хлопковой безрукавке опрашивал двух женщин - видимо, свидетельниц. «Мама с дочкой», - догадался Светлов, близкое родство просматривалось невооруженным глазом. Там же стояла сиреневая «единичка» - на ней путешествовали гражданки. Пожилой сотрудник милиции записывал показания, пристроив бланк поверх папки. Хорошо сохранившаяся особа сорока с небольшим лет сильно волновалась, что-то частила. Она отводила глаза от «Волги» с трупом, но соблазн был велик, глаза то и дело возвращались. Девушка стояла вполоборота, как-то жалобно смотрела на мать. Покосилась на новоприбывшего Светлова, с усилием отвела взгляд. Ей от силы было лет девятнадцать. «Большое вам спасибо, товарищи, - доносился бурчащий голос пожилого оперативника, - за бдительность, за проявленное гражданское сознание».
        - Мы знакомы, товарищ? - обнаружил постороннего капитан. Ничто не мешало сделать это раньше. - Чьих будете? Как вас сюда пропустили?
        Андрей показал удостоверение.
        - МУР? - удивился сотрудник милиции, прочитав документ. - Прошу прощения, но ваших не приглашали… Или я чего-то не знаю?
        - Мимо ехал, - объяснил Светлов. - Нахожусь в отпуске. Сам понимаешь, друг, профессиональная реакция.
        - Понимаю, - усмехнулся собеседник. - Но не одобряю. Будьте любезны, уважаемый, покиньте место происшествия и продолжайте свой законный отдых. - Он покосился на «Жигули» цвета навозной мухи и расстроенный лик Инессы в окне. Не удержал кривую ухмылку. - А если нам понадобится помощь московских товарищей, вас известят в первую очередь. Я ясно выражаюсь?
        - Яснее некуда. Удачно поработать, капитан. - Андрей приподнял условную шляпу и неохотно двинулся прочь. На него с любопытством покосилась молодая брюнетка - Нина Витальевна. В целом все правильно. Никому не понравится, когда посторонние, тем более из Москвы, вмешиваются в их работу.
        - Товарищ капитан, женские очки нашел, - громко сообщил молодой сотрудник милиции. - Точно женские, дорогие, но, к сожалению, раздавленные. И еще, товарищ капитан, тут под обочиной что-то происходило. Боролись, или на коленях кто-то ползал. Много следов, товарищ капитан… Виктор Сергеевич, давайте сюда, тут вам работы до вечера хватит. А посмотрим, что у нас под обрывом?
        В принципе, Светлов удовлетворил свое любопытство. По работе еще не соскучился. Он собрался перейти дорогу. Инесса в «Жигулях» подавала знаки, проводила по горлу ребром ладони. Ярко накрашенные губы отчетливо выводили: цигель, цигель… За спиной прозвучал изумленный вскрик. Андрей остановился, не стал торопиться переходить дорогу. Молодой сотрудник милиции стоял на обрыве, смотрел вниз и махал рукой: все сюда. Народ подтягивался. Занервничал милиционер, стоящий в оцеплении, завертел головой. Переглянувшись, к обрыву подошли свидетельницы. Подтянулся и Светлов: почему бы и нет? Про него забыли. Зрелище было отвратительным, но приковывало взгляд (как, впрочем, и любое отвратительное зрелище).
        Склон горы был почти отвесным, выделялись впрессованные в грунт булыжники. Они торчали из обрыва, как клыки. На узком уступе метрах в тридцати от уровня дороги лежала женщина в легкой кружевной кофте и обтягивающих джинсах. Видимо, пропавшая пассажирка. Уступ остановил падение - в противном случае она катилась бы до подножия горы. Могла бы выжить, но, скорее всего, напоролась на клык. Она тоскливо смотрела в небо подслеповатыми глазами. В лице отразилось все то, что девушка чувствовала в последние мгновения. Она была чертовски привлекательной - при жизни. Кровь натекла под головой, чернела, как нимб.
        Сморщилась и отвернулась брюнетка, отступила от края обрыва. Картинно взялась за грудь сорокалетняя свидетельница, потом взяла за руку дочь, отвела к дороге. Обе явно припозднились, могли бы давно уехать. Любопытство останавливало.
        - Вот же ёксель-моксель… - пробормотал паренек. - Это в ее вещичках злодеи порылись… Эх, не повезло бабе… Сбросили, что ли, бедняжку?
        - Да нет, сама, видать, сослепу, - предложил логичную версию пожилой оперуполномоченный в безрукавке. - Ты же очки нашел раздавленные. Или сам их раздавил?
        - Ничего я не давил, - обиделся паренек. - Какие лежали, такие и поднял. Точно, Сан Саныч, - осенило работника. - Слабовидящая, не видит ни хрена, побежала, чтобы спастись… да, видно, не судьба… Товарищ, вы еще здесь? - удивился молодой человек, обнаружив рядом чужака. - Вам же русским языком было сказано. Может, вас арестовать?
        - Так, я не понял, - нахмурился старший оперативник. - Страдаем излишней любознательностью? Или из тех, кому по десять раз повторять надо? Нарываетесь, товарищ майор, отпуск под угрозой. - Капитан угрюмо покосился на изделие АвтоВАЗа необычного цвета, ухмылка перекосила будто вырубленное из скалы лицо.
        - Все, капитан, прошу прощения, исчезаю. - Андрей соорудил миролюбивую улыбку и побежал к машине.
        - Наконец-то, - облегченно выдохнула Инесса, когда он захлопнул дверь. - Ты как алкоголик, который не может без своих дружков-собутыльников. Пить нельзя - так хоть постоять рядом. Убили кого-то?
        - Несчастный случай, - отрезал Андрей, заводя двигатель.
        - Да уж, не счастливый, - вздохнула поэтесса. - Ладно, не хочешь говорить, не говори. Все там будем. Правда, хотелось бы в следующем веке и при других обстоятельствах… - Инесса размечталась: - В теплом доме, на теплой перине, в окружении любящих наследников - детей, внуков, а еще лучше правнуков… Слушай, а чего это они все на тебя смотрят? - Инесса обратила внимание на всеобщий к ним интерес.
        На месте происшествия действительно объявили «антракт». Все смотрели на «Жигули»: темноволосая Нина Витальевна; пожилой очкастый товарищ - очевидный кандидат в пенсионеры; смотрели дамы, обнаружившие бездыханное тело, - и не сказать, что их взгляды были рассеянными. Пристально смотрели все остальные.
        - Нет, Инесса Петровна, это они на тебя смотрят. - Светлов плавно отжал сцепление. - Глаз не могут отвести от твоей неземной красоты.
        Чего он полез в дела местных оперативников? Зачем нарушил их покой? Преступления совершаются ВЕЗДЕ. Что за пагубная привычка совать свой нос в чужие дела?
        Глава 2
        Белые «Жигули» второй модели с кузовом «универсал» уверенно бежали по дороге. Были времена, когда отрезок трассы мог похвастаться асфальтом. Но прошли годы, выбоины засыпали щебнем, и теперь покрытие можно было назвать «асфальтово-щебеночным». Камни выскакивали из-под колес, уносились в пропасть, чиркали о скалы. В свете фар мелькали дорожные столбы с диагональной штриховкой. Скалы на этом участке не высились сплошным массивом, но стояли густо. Баранку вертел смешливый паренек с модной стрижкой. Он что-то насвистывал, руль держал небрежно, одной рукой, а второй норовил обнять спутницу, сидящую рядом. Спутница постоянно ускользала.
        - Стас, перестань, - жеманно просила она. - Успеем еще пообниматься, на дорогу смотри. К тому же не могу отделаться от мысли, что за нами кто-то наблюдает.
        Водитель хохотнул, вскинул глаза к зеркалу, подмигнул сидящей сзади девушке. Та немедленно показала кулак и демонстративно уставилась в окно. Других пассажиров в салоне не было. Стас включил радиоприемник, встроенный в приборную панель, - пока еще не частое явление в личных автомобилях граждан. Затрещал эфир. Он покрутил ручку настройки. Взревел Муслим Магомаев: «Широкой этой свадьбе было места мало, и мало было неба и земли!»
        - О нет, - засмеялся Стас и стал искать более подходящую волну.
        - Не поняла, - встрепенулась соседка. - Это что сейчас было?
        - О нет, Настюха, ты все неправильно поняла, - охотно объяснил Стас. - Мы с тобой обязательно поженимся… когда придет время. И свадьба наша будет петь и плясать, и все такое. Но, во-первых, не люблю свадьбы. Похороны тоже не люблю, но свадьбы особенно. - Паренек засмеялся. - Напыщенно все как-то, вульгарно - и какое отношение эта чертова свадьба имеет к любви? Во-вторых, не люблю Муслима Магомаева. Вы «Битлз» слушали, девчата? Или «Роллинг Стоунз» - так это вообще отпад, высшая вещь, скажу я вам. Ничего лучшего пока не придумали… В вещах бобина с двумя концертами, доедем до дачки - обязательно поставлю… Ты как там, Людка, не заскучала еще? - Он снова глянул в зеркало. - Спокойствие, девчата, доедем в целости и сохранности, близится час. Предков не будет, только мы. Отец постоянно занятой, весь в своих чекистских делах, мамуля тоже - исполкомовских сошек гоняет. Не до отдыха им. А дачка на Взморье пропадает…
        - Твой папа хоть знает, куда мы поехали? - спросила с заднего сиденья Людмила.
        - Не-а, - простодушно отозвался Стас. - Наплел про палаточный городок в Лазурном, дескать, там у нас студенческий фестиваль, ключи от дома тишком умыкнул - машина все равно моя. Пусть проверяет, в Лазурном действительно проходит фестиваль, только мы к нему никаким боком. Да ну его к лешему, этот фестиваль. Больно надо голой задницей на камнях сидеть… А тут свой дом, все удобства, море в трех шагах и даже свой отгороженный пляж. Марик с Риткой завтра из Сочи подтянутся, Русланчик обещал подъехать - мы с ним на первом курсе вместе учились. Готова познакомиться с Русланчиком, Людка? Эх, такой парень, по нему все бабы на потоке сохли. Я про тебя по телефону рассказал - мол, такая милашка пропадает…
        - Руслан и Людмила? - задумалась девушка на заднем сиденье. - Не пылаю я что-то энтузиазмом. Если все твои приятели такие же, как ты…
        Стас засмеялся, обнял сидящую рядом девицу.
        - А что, Настюхе нравится, верно, Настюха? Вам же всем веселые нравятся.
        - Я одно не поняла. - Настя выпуталась из объятий. - Ты что там говорил про голую задницу на камнях? Почему голая?
        - Так я же гиперболически, радость моя, - захихикал Стас. - Фигура речи, понимаешь? Для усиления негативного окраса.
        Машину подбросило. Девушки ойкнули.
        - Стас, смотри на дорогу, чтоб тебя! - в сердцах воскликнула Настя. - Мы словно переехали кого-то!
        - Да ладно, душа моя, не преувеличивай, никого там не было. - Стас остановил машину, высунулся из двери. - Ничего себе ямку проехали… Пардон, дамы, всяческие извинения, не уследил. Сам испугался, что намотали кого-то на колесо… Как там? - Он на миг задумался. - Ехал мальчик на машине, весь размазанный по шине…
        Снова засмеялся, включил передачу. Машина дернулась, понеслась вперед, как скаковая лошадь по сигналу стартового пистолета. Так называемые садистские куплеты имели в СССР бешеную популярность. Народу нравился черный юмор. Неизвестно, кто придумывал эти стишки, но они разносились по стране и оседали в головах, как радиация после ядерного взрыва. «Лужица крови, косточки в ряд - трамвай переехал отряд октябрят». «Дети в подвале играли в гестапо, зверски замучен сантехник Потапов». «Голые бабы по небу летят - в баню попал реактивный снаряд». Снова мелькали полосатые столбы, нависающие над дорогой скалы.
        - Уже почти ночь, а мы непонятно где, - пробормотала Людмила. - Ребята, зачем такое устроили? Поехали бы днем, как все нормальные люди…
        - Опять двадцать пять за рыбу деньги! - воскликнул Стас. - Людок, я с тебя угораю! Мы же все давно пережевали и выплюнули! Представь, целую ночь потеряли бы. А отдыхать за нас кто будет? Мы должны вернуться через четыре дня, каждый час на вес золота, врубаешься? Ну, не вышло по-другому, что я сделаю? Ты подойди к вопросу диалектически, ферштейн? Через полтора часа будем на Взморье. Дорога более-менее твердая, машина - зверь, бензина полный бак. Приедем - полночи наши, а завтра с утра как начнем отдыхать-отдыхать… А останься мы в том поселке, где заправлялись, - и что? Невосполнимые потери налицо - злые, раздраженные, гоним, спотыкаясь… Нам же сказали - здесь короче, сэкономим время, чтобы не тащиться по главной трассе. Все ништяк, девчата, где наша не пропадала? - Стас заразительно засмеялся.
        Настя глубоко вздохнула и прильнула к нему плечом. Укоризненно покачала головой Людмила. По ее убежденному мнению, молодой человек ее подруги, как всегда, ничего не продумал. Могли бы выехать пораньше, чтобы не ехать ночью.
        - Стас, мне в туалет надо, - вдруг протянула Настя.
        - Ну вот, еще один якорь, тянущий нас на дно! - всплеснул руками Стас, выпустив руль. Машина вильнула, девчонки пискнули, но он уже взял управление в руки. - Ладно, солнышко, потерпи несколько минут, выедем из этого гиблого района, здесь даже кустиков нет. А вы, гражданка Ключевская, пока держитесь? - он на полном ходу повернулся к Людмиле. Взвизгнула Настя:
        - Тормози, дурак!
        Стас ахнул, вывернул руль вправо. На дорогу вышел человек, требуя остановки. Но Стас его проворонил! Чуть не сбили человека! «Жигули» на полной скорости устремились к обрыву. Дружно загалдели девчонки. Стас лихорадочно вертел баранку. Правое колесо зависло над пропастью, и если бы привод в «Жигулях» проектировали на передние колеса, все закончилось бы печально. Но ведущими были задние колеса. Крутой вираж, и чудо советского автопрома отнесло от обрыва. Теперь стремительно приближалась скала. Тоже приятного мало. Стас, невзирая на юные годы, был неплохим водителем, снова работая рулем, прерывисто тормозил. Заднюю часть занесло, чуть не шмякнуло о скалу, но передок автомобиля уже выруливал на середину проезжей части. «Жигули» виляли, но опасность миновала.
        - Девчонки, что это было? - выдавил Стас.
        - Кретин, ты чуть человека не сбил! - накинулась на него Настя. - Это гаишник был, он жезлом тебе махал! Остановись, придурок, нам не нужны неприятности!
        - Вот уж хрен ему, - Стас обернулся. За машиной, в первом приближении, никто не гнался, пронзительные сирены не выли. - Не буду останавливаться, - решил Стас. - Папуля, если что, с любыми договорится. Ты с дуба рухнула, Настюха? Откуда здесь гаишники?
        - Все правильно, - подтвердила взволнованная Людмила. - Он вроде в форме был, с палкой полосатой. Ты просто ворон считал и не заметил…
        - Тормози, Стас! - заверещала Настя.
        На этот раз ее приятель успел надавить педаль. Откуда-то из скал - возможно, там была боковая дорога - выезжала машина с погашенными огнями, перегородила проезд. На вид не милицейская, но не таранить же ее! Девчонки надрывали горла. Стас ругался, позабыв, что при девушках материться не следует. «Жигули» тормозили, свистела, плавясь, резина. Машина остановилась, не доехав полуметра до перекрывшего проезд автомобиля. Возможно, это была подержанная «буханка» - УАЗ-452. Или рижский «РАФ». Заглох мотор у «Жигулей», погасли фары. Стало темно, как в склепе.
        - Вот же черт, - выдохнул Стас. - Пронесло, кажись…
        Парня трясло. С такими пертурбациями никаких нервов не хватит.
        - Ну, ты и дура-ак… - протянула Настя, приходя в себя. - Я знала, Стасик, что у тебя не все дома, но чтобы вот так…
        - А чего я? - возмутился парень. - Ехал, никого не трогал. Откуда я знал, что тут такая ерунда? А это кто вообще такие?
        Он начал выбираться из машины, но передумал, плюхнулся обратно. В кабине «буханки» без скрипа приоткрылась дверь, но никто пока не выходил. Стас обернулся, вглядывался в заднее зеркало. Темнота, не видно ни зги. Глаза еще не привыкли к этому мраку.
        - Ну на фиг, надо сваливать, попробуем развернуться… - сказал Стас.
        Заскрежетал ключ в замке зажигания. Машина не заводилась, будь она неладна! Двигатель издавал тарахтящие звуки и сразу глох. Как-то притихла на заднем сиденье Людмила, только прерывисто дышала через нос. Ругалась Настя - что он еще задумал? Стасу становилось не по себе - машина упорно не желала заводиться. Из «буханки» выскользнули два силуэта, стали стремительно приближаться. Одетые во все черное, без лиц, меньше всего похожие на сотрудников дорожной инспекции! Настя окаменела - словно приросла к сиденью.
        Стас коленом отпихнул дверцу, вывалился наружу и вдруг начал издавать пугающие хриплые звуки - словно не мог продохнуть. Черный силуэт обволок его, неудержимо превращал в неживую материю. Стас перестал хрипеть, зашатался, стал падать. Настя не могла кричать, только вздрагивала, давилась рвотными спазмами. Незнакомец распахнул пассажирскую дверь. Настя съежилась, обняла себя за плечи, лихорадочно замотала головой: - Нет, пожалуйста, не надо, прошу вас…
        Но ее и не собирались вытаскивать из машины. Человек нагнулся, ударил девушку в бок, выдернул лезвие ножа. Настя охнула, задергалась, рвотная масса потекла с губ. Ее ударили еще раз, потом еще. Убийца распалялся, - казалось, он получал удовольствие от процесса умерщвления, бил не переставая. Девушка хрипела, вздрагивала, потом перестала, взгляд остановился. Глаза остались открытыми, в них отражалось матовое свечение луны. Кровь текла из туловища, пропитывала одежду, расплывалась по сиденью. Убийца распрямил спину, он не спускал глаз со своей жертвы. Словно видел в темноте.
        Шевельнулся другой - расправившийся со Стасом. Убийцы сохраняли молчание - что было разумно. Заскрипела щебенка под ногами, подбежал еще один - тот самый, которого чуть не сбил Стас. Он не спешил, как на пожар, знал, что сообщники примут «клиентов». Этот человек был действительно одет в милицейскую форму. Он остановился у заднего бампера, поводил носом, потом как-то крадучись подошел к задней дверце, резко ее распахнул. Ничего не произошло. Он не включал фонарь. Но все же решил это сделать, втиснулся внутрь, отыскал на ремне пристегнутое осветительное устройство. Но его опередили! Людмила съежилась под сиденьем, и ее не сразу заметили. У девушки тоже был в сумочке фонарик - маленький, плоский. Жалящий луч ударил в глаза злоумышленнику - он не ожидал, зажмурился, упустил драгоценные мгновения. Людмила ударила его фонарем по лицу - не сильно, по-девчоночьи, но эффекта добилась. Убийца отпрянул, выругался.
        Людмила воспользовалась дарованной секундой - выкатилась из машины с обратной стороны! Тот, что убил Стаса, тоже запоздал с реакцией. Кто же знал, что подельнику потребуется помощь?! Воющий комочек покатился к обочине, поднялся на ноги, бросился бежать в обратном направлении. Третий, получивший по лицу, уже никак не мог спасти ситуацию. Сорвался человек, убивший Стаса, помчался прыжками за беглянкой. Но споткнулся о сумочку, брошенную девушкой, съехал, маша руками, в канаву под скалой. Активизировался третий, находившийся справа, понесся за беглянкой бесшумными скачками. Разрыв между скалами был близок. Людмила влетела в него, задыхаясь от страха. Хорошо, хоть туфли со шпильками остались в багаже, на ногах тапочки вроде чешек, только плотнее - идеальная обувка для многочасовых поездок в автомобиле. Она на миг остановилась, уперлась в скалу обеими руками - перед глазами все плыло, двоилось. Опомнилась: ее же преследовали! Бросилась дальше, вписалась в поворот. В лунном свете обрисовывался подъем между скалами, булыжники, вросшие в грунт, пучки растительности. Шумел водопад где-то дальше - или в
ушах шумело? С другой стороны к скале уже подбегали. Она помчалась на гору, терзаемая ужасом, не чувствовала боли, когда натыкалась на острые камни, лезла вверх, за что-то хваталась. Больше всего на свете боялась обернуться - и все же обернулась, захлебнулась криком: две молчаливые фигуры карабкались за ней. Помутилось в голове, она практически не соображала от страха. Вел какой-то ангел-хранитель - ни разу не оступилась, не споткнулась.
        Узкие уступы формировали своеобразную лестницу. Девушка полезла вверх, давясь кашлем. Перевела дыхание - бросилась наверстывать упущенное. О, благословенные занятия легкой атлетикой на первом курсе! Потом бросила, всерьез взялась за учебу. Но память в теле осталась, и выносливости хватало. Чуть не упала, вписываясь в изгиб тропы, схватилась за куст, не замечая, что острые шипы ранят пальцы. Вскричала, когда растение полезло из грунта вместе с корнями, бросила это дело, упала на колени, стала работать всеми конечностями. Вскарабкалась на шершавый валун, куда-то перевалилась. Снова лезла, не понимая, что делает, гонимая стремлением выжить, порезала голень о зазубренный камень. Булыжник дрогнул - не настолько намертво он врос в землю. Сверкнуло в голове, она перебралась через камень, повалилась боком и стала пяткой его выкорчевывать. Пинала, толкала - булыжник в итоге освободился из плена и запрыгал вниз. А девушка, карабкаясь дальше, обернулась.
        Эти двое чуть не попали под обстрел! Булыжник пересекся с их траекторией движения. Они подались в разные стороны - один повалился на куст, другой упал в подвернувшуюся расщелину. Так вам и надо! Когда Людмила одолела подъем, эта парочка запоздало вернулась на тропу. Она получила фору. Метнулась влево, вправо. Девушка находилась фактически на вершине кряжа, дальше мутнели горы - вздымались уступами. Людмила пробежала несколько метров, подвернула ногу - к счастью, не сильно, съехала вместе с осыпью с какой-то горки. Часть пути держалась на ногах, потом перекатывалась. Здесь действительно плескался водопад - стекал с горы и уходил под землю. Явно не из тех, к которым организуются экскурсии. Девушка чуть не плакала - ее опять преследовали! Демоны материализовались из мрака, бежали по косогору, встали, посовещались, прислушались. Будь проклят тот камень, что выстрелил из-под ноги! Они мгновенно кинулись на шум. Водопад уже был рядом, разбивался о камни. Холодная вода забрызгала лицо, промокла одежда. Бежать дальше было невозможно, выбеленные водой окатыши громоздились слоями. Людмила сползала вдоль
водопада, цеплялась за камни. Вода уже не обрушивалась, журчала по склону в неглубокой промоине. За потоком воды пролегала канава - она ее заметила каким-то чудом. Перекатилась через бурные воды, задержав дыхание, плюхнулась в канаву…
        Она лежала в сырости, съежилась, дрожала от холода, боясь пошевелиться. Часть туловища находилась в воде, все остальное - в плотной измороси. Холод выстуживал кожу, добрался до внутренних органов, но голова работала. Катились камни по склону, различалось сиплое дыхание. Мимо пробрался человек, он двигался как-то вприсядку, опираясь ладонями об окатыши. Людмила боялась высунуться, не дышала. Затем проследовал второй, она слышала, как скрипят камни под ногами. Электрический луч метался по впадине, но канаву с девушкой не зацепил. Стало тихо - силуэты растворились в узкой горловине. Людмила не вставала, ждала, боролась с судорогой. Да сколько можно ждать у моря погоды? Эти двое пойдут обратно - но когда? И пойдут ли? Через пару минут она просто скончается! Дрожа от холода, Людмила перебралась на корточках через текущую воду, на четвереньках устремилась наверх…
        Солнечный зайчик пробежал по лицу. Майор Светлов очнулся, машинально перевернул металлический календарь, стоящий на тумбочке. Выпрыгнуло 6 августа. Ну, здравствуй, день атомной бомбардировки Хиросимы… Он застонал, зарылся в подушку. Понедельник - очень тяжелый день. К тому же последний день отпуска - так получилось, набежали какие-то отгулы. Машинально вскинул руку с часами. Одиннадцатый час - расслабились, товарищ майор, забыли про дисциплину с этим благословенным югом… Он машинально провел рукой по кровати. Завозилось что-то рядом, выбралась из-под одеяла заспанная потешная мордашка. Инесса зевнула, посмотрела на календарь - и тоже все вспомнила, погрустнела, хрипло произнесла:
        - Ну, вот и наступило будущее… - Она испустила тяжелый вздох, скинула одеяло и обернулась вокруг майора уголовного розыска…
        Через полчаса пришлось вставать с постели. Он сомнамбулой шатался по гостиничному номеру, запинался о предметы обстановки, собирал разбросанную одежду. Четыре года не был в отпуске, тяжело же будет возвращаться к работе!
        - Уже исчезаешь, мой свет? - печально спросила Инесса. - Улетаешь, но обещаешь вернуться?
        - Уезжаю, - поправил Светлов. - Не поминайте лихом, Инесса Петровна. Прости, но через полчаса надо выходить. А ты перебирайся в свою гостиницу - надо ведь иногда, верно?
        - Уверен, что уже пора?
        - Даже задержался. - Андрей с усилием улыбнулся, покосился на чемодан, стоящий у порога. Вещи собрал еще вчера - чтобы утром успеть понежиться с Инессой Петровной. - Тысяча верст до столицы нашей родины - надо их как-то проехать за текущий день, не сломаться, не проткнуть колесо, не застрять на подъезде к большому городу. Элементарный расчет подсказывает, что доберусь до дома только ночью. Утром на работу. Боюсь, придется гнать, нарушая скоростной режим и получая дырочки в правах.
        - Можно я не пойду тебя провожать? - вздохнула поэтесса. - Ты проваливай, предупреди администратора - она, насколько знаю, наш человек. Не зря же мы ее подкармливали. Сдам уж твой номер. Полежу еще, пообнимаюсь с твоей подушкой - она так пронзительно пахнет тобой…
        - Ну что ты? - Андрей присел на край кровати, положил руку на спину поэтессы. Спина отзывчиво изогнулась. - Все в порядке, Инесса, мы же договорились, что это просто курортный роман - без слез и обязательств. Нам было хорошо, а теперь надо все забыть. Это было прекрасное время, спасибо тебе.
        - И тебе… - Она отстранилась, села на кровати, натянула на горло одеяло. Экстравагантная сочинительница оказалась обычной женщиной. И стоило прятать, что она такая же, как все? - Да нет, все в порядке, не обращай внимания, это была минутная слабость, - Инесса лучезарно улыбнулась. - Побуду здесь еще несколько дней, развеюсь, может, еще с кем-нибудь познакомлюсь. А вернусь в Ленинград, обязательно напишу поэму о суровых буднях московского уголовного розыска. Надеюсь, напечатают. Так что следи за публикациями. Все, человек и пароход, катись, долгие проводы - лишние слезы. Правда, все в порядке, мы отлично провели время. - Инесса показала напоследок сияющие белизной зубы.
        Исполненный светлой меланхолии, он спустился в фойе, пошептался с администраторшей. Дама с башней на голове горячо уверила: никаких проблем, товарищ майор, примите искренние сочувствия по поводу окончания отпуска. Вышел на улицу, поволок чемодан к машине. Пронзительно светило солнце. За аллеей выстроилась шеренга кипарисов - как комитет по проводам. И впрямь расслабился, столица не манила, больше всего на свете хотелось упасть в море. Да и прощание с Инессой вышло каким-то скомканным. Хорошо, что окна номера выходили на другую сторону. Андрей забросил чемодан в багажник, окинул прощальным взглядом окрестности гостиницы и собрался сесть за руль.
        - Светлов Андрей Николаевич? - спросили в спину.
        Прозвучало как-то недобро. К своему стыду, в первое мгновение он растерялся. Резко повернулся, уставился в глаза человеку, одетому в милицейскую форму. За спиной у того стоял милицейский «газик», в нем сидели еще двое. Странно, что сразу не заметил. Или подкрались как разведчики?
        - Я кого-то убил? - пошутил Светлов.
        - Об этом мне ничего не известно, - бесстрастно поведал страж порядка. - Нам поручено доставить вас в отдел внутренних дел города Паланги. Прошу проследовать в нашу машину.
        - Серьезно? - удивился Андрей. А мандраж все же случился - пусть и небольшой. - А то, что я должен ехать в Москву, чтобы успеть к ночи, - это не имеет значения? То, что работаю в Московском уголовном розыске, о чем вы, конечно, знаете, - тоже пустой звук? О том, что задерживать человека, не имея никаких на то оснований…
        Какого дьявола им надо? Не могли появиться, скажем, через пять минут?
        - Андрей Николаевич, давайте без этого, - поморщился страж курортного порядка. - Мне всего лишь поручено доставить вас в ОВД. В случае сопротивления применить один из методов убеждения. Насколько знаю, вы сейчас не при исполнении? За свою машину не беспокойтесь. Отдайте ключи, и наш человек отгонит ее в Палангу.
        - То есть мой завтрашний прогул вы берете на себя, - Андрей вздохнул, протянул милиционеру ключ. - В наручники заковывать будете?
        Люди в форме смотрели равнодушно. Они всего лишь выполняли приказ. Один из них, получив ключи, потащился к «Жигулям», пристроился в хвост «газику». Андрей сидел на жестком заднем сиденье, смотрел, как тает за бортом Меркадия. Прощание с курортным поселком вышло каким-то странным. Наручники не надевали, над душой не висели. Двое сидели спереди, один из них вертел баранку. Вести беседы парни не были расположены. Андрей сделал попытку их разговорить - и, махнув рукой, замолчал. Дело близилось к полудню, солнце стояло в зените, парило - как в Хиросиме двадцать восемь лет назад. Все окна были открыты, и это немного спасало. Попискивала милицейская рация, убаюкивала. За окном цвели магнолии и рододендроны. Воздух был пронзительно свеж, ароматен - с легкими нотками автомобильного выхлопа. Поселок оборвался, за пустырем водитель свернул влево на дорогу. Этот участок трассы мимо скал был уже знаком. Дорога второстепенная, невзирая на близость моря. Отдельные участки машина проходила гладко, затем водитель сбрасывал скорость, под колесами хрустела щебенка. Нависали знакомые скалы.
        Паланга возникла на горизонте практически сразу - частные дома, пятиэтажки в окружении зелени. Санаторий «Парус» в береговой зоне действительно напоминал парус - пожалуй, единственное нетиповое строение в городе. Показалось информационное табло - «г. Паланга». Водитель пропустил ползущий по встречке бульдозер, свернул и покатил с горки. Потянулись заросли типично южной растительности, чахлые пирамидальные тополя. Пейзаж немного портила свалка металлолома, стыдливо прикрытая елочками. Зато украшал гигантский плакат: «Решения XXIV съезда КПСС с честью выполним!» Чем знаменит этот съезд, состоявшийся в марте 71-го, никто уже и не помнил. Расширили ЦК, добавили число кандидатов в члены, что еще? Потянулись гаражи, заборы, домики частного сектора за гущами плодовых деревьев. «Мир, труд, май!», «Партия - ум, честь и совесть нашей эпохи!», «Народ и партия едины!». Все как везде, только с южным колоритом. До светлого будущего, как всегда, оставалась самая малость…
        Паланга состояла из нескольких улиц, застроенных многоэтажными домами, - Толбухина, Южная, Советская, Ленина. Все они выходили к морю, упирались в неказистый Приморский проезд. В прибрежной зоне работали санатории, пара из них детские. К берегу примыкал городской парк с аттракционами и даже дельфинарием, который они с Инессой, кстати, посетили и остались довольны. Тянулся на километр городской галечный пляж - ничего особенного, зато море. Несколько типовых павильонов - закусочные, рюмочные, единственный на весь берег приличный ресторан «Ивушка». Вокруг упомянутых улиц и связующих их проездов кипела городская жизнь (если применим данный глагол к погруженному в спячку городку), все остальное было частным сектором, утлыми бараками, небольшими промышленными предприятиями - действующими и заброшенными. Водитель вез огородами, беспрестанно зевал.
        Городской отдел внутренних дел располагался в трехэтажном здании на улице Ленина, рядом с одноименным памятником. Ильич комкал кепку и показывал на море, куда же еще? До моря здесь было от силы метров четыреста. Во дворе ОВД стояли несколько машин, среди них Светлов с удивлением обнаружил собственные «Жигули». От сопровождающих это тоже не укрылось.
        - Смотри-ка, Тишкин уже здесь, - развеселился водитель. - А чего, все правильно - быстро поработать, чтобы опять ничего не делать…
        Служба местных стражей закона была опасна и трудна. Сержант повернулся к майору:
        - Так, Андрей Николаевич, большое спасибо, что согласились к нам присоединиться. К сожалению, у нас нет времени вас сопровождать. Служба, знаете ли. Представьтесь дежурному - он в курсе, что вы должны появиться, после чего поднимитесь на второй этаж, третья дверь справа по коридору, подполковник Мелентьев Василий Федорович, начальник городского ОВД. У него возьмете ключи от вашей машины. Надеемся, Тишкин все довез в целости. Удачного дня, Андрей Николаевич.
        Все это было странно. В здании царила полуденная сиеста. Дежурный посмотрел московское удостоверение, сделал пометку в журнале и кивнул на лестницу. Многословием здешние сотрудники не отличались. Удивленно покосилась смутно знакомая особа в лейтенантской форме - они едва избежали столкновения на лестнице. Если память не подводила, ее звали Ниной Витальевной.
        В кабинете начальника, где со стен строго и принципиально взирали министр Щелоков и генеральный секретарь, пил лимонад из бутылки облысевший товарищ. Он был болезненно худ, невысок. Мундир подполковника МВД висел на спинке стула, там же покоился форменный галстук. Товарищ сидел в одной рубашке с расстегнутым воротом. Приглушенно гудели вентиляторы в разных концах помещения. Особой пользы от них не было - как и от открытых окон.
        - Разрешите? - спросил Андрей. - Майор Светлов, Московский уголовный розыск.
        - Разрешаю! - Товарищ подскочил, приблизился и бегло осмотрел новоприбывшего, после чего протянул руку: - Приятно познакомиться, майор. Мелентьев Василий Федорович.
        - Мне тоже крайне приятно, товарищ подполковник. Но нельзя ли снять завесу таинственности с этого загадочного события - я имею в виду мое похищение?
        - О, да с этим вопросом никаких проблем. - Подполковник утер вспотевшее лицо платком, сел за стол и придвинул к себе телефон. Покрутил диск, сказал «Москву мне», продиктовал несколько цифр, положил трубку обратно на рычаг и уставился на посетителя:
        - Прозвенит - возьмешь и говори. Посиди, так и быть, за моим столом. А я пройдусь, дам пинка своим бездельникам.
        Мелентьев снял со спинки китель и энергичными шагами покинул кабинет. Галстук остался. Андрей пристроился на продавленном стуле и озадаченно воззрился на телефон. Неизвестность не затянулась, аппарат разразился дребезжанием, Андрей схватил трубку.
        - Москву вызывали? - с раздражением спросила телефонистка. - Ждите.
        - Алло, кто это? - донесся сквозь скрип помех смутно знакомый голос. - Василий Федорович, ты, что ли?
        - Не совсем, товарищ полковник, - Андрей обреченно вздохнул. - Майор Светлов, если помните еще такого.
        - Да неужели, - засмеялся непосредственный начальник Светлова полковник Макаров. - Значит, отловили тебя, не успел сдернуть с югов.
        - Не успел, Константин Юрьевич, - уныло подтвердил майор. - В последний момент выдернули - уже уезжал. Может, хоть вы предоставите внятное объяснение происходящему?
        - Как отпуск, майор? Отдохнул, набрался сил? Готов к труду и обороне? Прекрасные новости, майор, - твоя дольче вита продолжается. Знаешь, что такое дольче вита? Дочь просветила. «Сладкая жизнь» по-испански.
        - По-итальянски, - машинально поправил Андрей.
        - А вот умничать не надо, майор. Излишнее умничанье еще никого до добра не доводило… Василий Федорович - мой хороший приятель еще по академии. Дружили семьями… да и сейчас продолжаем, просто времени нет дружить, м-да… Ничего, что я так откровенно? Но дело серьезное; возможно, ты уже в курсе. В окрестностях Паланги действует жестокая банда - преступники нападают на туристов, путешествующих автомобильным транспортом, грабят и убивают. Пока что речь идет о трех эпизодах. С Мелентьева уже снимают стружку. Черноморское побережье Кавказа, правительственные санатории, дома отдыха, члены ЦК и Политбюро часто приезжают на отдых, к тому же курортный сезон в разгаре. И вдруг такая, мать ее, «Черная кошка»… В общем, слезно просит о помощи. Готов принять любую помощь, лишь бы продвинуться в расследовании. Он просто в отчаянии, если ты еще не понял. В собственные силы не верит, да и правильно делает. А банда разгуляется, в этом Василий Федорович не сомневается. А ты у нас молодец, передовик производства, так сказать, лидер по раскрываемости, невзирая на некоторые твои недостатки, о которых мы сейчас говорить не
будем. В Москве ты бы тоже не помешал, но пока не горит, справляемся. Мое начальство не возражает против твоей командировки. Есть предложение решить проблему, пока она не разрослась. Если банда разгуляется, то все равно дойдет до Москвы. Но уже под другим углом и с другими выводами. Так что действуем на упреждение. Ты остаешься на югах, продлеваем, так сказать, твой отпуск. Ладно, шучу, оформим как командировку. С сегодняшнего дня подчиняешься подполковнику Мелентьеву. Получаешь всяческое содействие, гоняешь тамошних оперов. В течение недели, максимум десяти дней, должен добиться результата… Грустный ты какой-то, Светлов. Усвоил поставленную задачу?
        - Так точно, товарищ полковник. Благодарю за веру в меня как в лучшего специалиста МУРа. Вопросец только позволите? На какие шиши я буду тут жить эти семь, максимум десять дней? У меня вообще-то отпуск закончился.
        - Совсем все плохо, майор? - поцокал языком Макаров. - Сочувствую. Что, все деньги ушли на женщин, алкоголь и сомнительные развлечения, порочащие светлый образ советского милиционера? Ладно, шучу. Понимаю, но ничего поделать не могу. Выкручивайся. Займи у Василия Федоровича - под мою ответственность. И нечего мне тут выдумывать несущественные отмазки! - рассердился Макаров. - Ты же не боишься трудностей? Живи по средствам, никто еще от этого не умер. Все, майор, действуй, не посрами там Москву…
        Это было, видимо, отеческое напутствие. В динамике зазвучали короткие гудки. Андрей осторожно положил трубку на рычаг и задумался. С одной стороны, неприятно быть мальчиком на побегушках - поезжай туда, ублажи того; с другой - никакой трагедии. В Москве никто не ждет - доработался до того, что нет ни родных, ни близких, только на улице Горького запертая квартира с засохшей геранью. Юг немного утомил, но пока не надоел. Работа везде одинаковая (если работать, а не балду гонять). Деньги остались - пусть немного, но ситуация не критичная, помогла привычка держать заначку на черный день. Машина под боком, жилье… Ладно, с неприятностями следует бороться по мере их поступления.
        Он невольно рассмеялся, вспомнилась Инесса Петровна в Меркадии. Зачем, спрашивается, прощались? Представил, как вечером врывается в ее гостиничный номер… Немая сцена. Ужас в глазах: изыди, нечистая, умерла так умерла… Интересно, успеет она до ночи познакомиться еще с кем-то? Возможно, это и планировала, надо ведь как-то утешиться…
        - Ну вот, Андрей Николаевич, у тебя уже поднимается настроение, - подметил входящий в кабинет Мелентьев. - Сидишь, понимаешь, хихикаешь. Переговорил с начальством? В курсе уже, чем вызвано твое похищение? Не было другого выхода, ты пойми, - только гнать в Меркадию, брать тебя за горло, пока не укатил в свои столицы. О третьем эпизоде узнали сегодня утром, брякнул в отчаянии в Москву - ведь никому не нужны неприятности, в том числе грядущие, Константин Юрьевич и вспомнил, что его ценный кадр догуливает отпуск в наших краях…
        «Долго спите, товарищ майор», - мелькнула мысль.
        - Улыбка по другому поводу, Василий Федорович. Назначение, должен признаться, неожиданное. Но будем работать. Однако и будем реалистами - волшебную палочку я с собой не привез.
        - Да все мы понимаем, - отмахнулся Мелентьев. - Преступники сами себя не расследуют, нужно работать. Так, машина у тебя есть, держи, кстати, ключи, пока я их не потерял… Столовая через дорогу, но крайне не советую, рекомендую чебуречную в Парковом переулке. Номер в гостинице… - Мелентьев задумался.
        - Думаю, перебьюсь, Василий Федорович. О своем жилище позабочусь сам.
        - Да и правильно, - согласился подполковник. - В городе две гостиницы, но, как бы помягче выразиться… В общем, не гостиница «Россия». Тараканы, клопы, а главное, отдыхающие, которые все готовы терпеть, лишь бы было где упасть. Что еще? Деньгами богат? Хотя о чем я… - Мелентьев нервно хохотнул.
        - Выкручусь, товарищ подполковник, это мои проблемы. Неприятный вопрос позволите? Вы решительно не верите в способность своих сотрудников расследовать эти преступления?
        Лицо подполковника сморщилось, стало походить на сушеную урючину. Он сделал неопределенный жест. Милиция на юге действительно завоевала репутацию небыстрой. Климат и обстановка этому всячески способствовали. Не Крайний Север, где надо работать, иначе замерзнешь.
        - Да не то чтобы… - Мелентьев замялся. - Капитан Пещерник толковый специалист, двадцать лет в органах, многое повидал, имеет ценный опыт. Но… прямолинейный он больно, нет в нем… творческой изюминки, что ли. Нас как учили? Ставьте себя на место преступника. А у Алексея Григорьевича с этим проблемы. По старинке работает, без огонька. В общем, не хотелось бы заниматься самобичеванием, но кого я хочу обмануть? У Голицына постоянные семейные проблемы, не до работы человеку, Аристову полгода до пенсии, Сашка Хижняк - молодой и неопытный, Елисеева - вообще женщина… Неважно у нас с кадрами, Андрей Николаевич. Люди на юге предпочитают отдыхать, а не работать, постоянно толкать приходится. Ценного сотрудника днем с огнем не найти. А если кто-то уволиться надумает? Катастрофа, неполный штат… Ладно, не буду распинаться о наших проблемах, а то заскучаешь. В курс тебя введет сам Пещерник, не хочу играть в испорченный телефон. Ребята уже в курсе, что им на голову свалится некий москвич. Так что действуй, Андрей Николаевич. Опера у нас сидят на первом этаже, под лестницей…
        Глава 3
        В просторном кабинете все окна были нараспашку. Стулья, столы, линолеум волнами. Окна забраны решетками, сейф в углу. На стене фривольный календарь за текущий 73-й год, генеральный секретарь и Ленин - такой молодой. Гудели вентиляторы, безбожно потребляя электричество. Поднял голову жилистый мужчина, сидящий за столом, смерил посетителя неприязненным взглядом. Он что-то писал шариковой ручкой, одновременно разгонял воздух вокруг себя сложенным пополам листом бумаги.
        - Черт, это вы… - пробормотал опер, и скуластое лицо изобразило почти библейскую муку. - Просили же Мелентьева не подбрасывать нам никаких подкреплений. Можно подумать, сами не справимся.
        - И вам здравствуйте, - добродушно отозвался Андрей. - Алексей Григорьевич, если не ошибаюсь? Увы, что произошло, то произошло. Мы все этому не рады, но выхода нет, придется работать сообща.
        - Ладно, ничего не попишешь, - мужчина вздохнул, выбрался из-за стола и протянул руку: - Капитан Пещерник. А вы майор… Светлов, верно?
        - Андрей Николаевич, - улыбнулся Светлов, пожимая руку. - Можно на «ты», так проще.
        - А мне можно? - спросила вылезшая из раскрытого шкафа, как чертик из табакерки, брюнетка в милицейской униформе. - Мы с вами уже дважды виделись, включая встречу на лестнице, когда вы меня чуть не сбили. Оперуполномоченная Елисеева Нина Витальевна, лейтенант милиции.
        - Можно подумать, по тебе не видно, что ты лейтенант, - проворчал Пещерник.
        - И вам можно, Нина Витальевна, - разрешил Андрей. - На субординации не настаиваю - полагаю, в этих краях ее не особо приветствуют, но при условии, что каждый выполняет свою работу и не перечит старшим. Заранее прошу прощения, что завалился со своим уставом, но повторяю - это был не мой выбор.
        - Ну что ж, родина приказала, мы все понимаем… - Из-за стола поднялся, закрывая железную коробку с леденцами, мужчина в годах - а также в очках и хлопковой безрукавке. - Аристов Сан Саныч, капитан. Видимо, майором уже не стать…
        - А за какие заслуги, Саныч? - хихикнул паренек в углу. - Сидишь, как сыч, инициативу не проявляешь, только и плачешь, что всю жизнь в капитанах пробегал… Хижняк, - представился паренек. - Тезка вот этого ветерана, - кивнул он на Аристова. - Отзываюсь на имя Шурик. Можно Алик.
        - Или Алехандро, - оживилась Нина Елисеева. - Почему бы и нет? Свежо, необычно.
        Отворилась дверь, вошел еще один персонаж - лет за тридцать, крепко сложенный, широколицый, с плотным ежиком русых волос. Он носил футболку с закатанными руками и буржуазные джинсы, затертые и застиранные до белизны. Последние причудливо сочетались с обычными советскими кедами.
        - Нарисовались, ваше благородие, - проворчал Пещерник. - Снова делили со своей Авдотьей шкуру неубитого медведя? Что на этот раз? Детскую кроватку распиливали?
        - Леха, кончай выделываться, - проворчал персонаж. - Работал, представь? У нашей чудом выжившей потерпевшей действительно родственница в Сторожевом. Забытая, но, естественно, горячо любимая. Светлана Суровцева - и муж с такой же фамилией. Работают в гостинице. Она - директором, он - по хозяйственной части. Вчера потерпевшие заправлялись в Сторожевом, потом поехали навстречу смерти… В общем, дозвонился я до гражданки Суровцевой, обещала подъехать. Только время точное не сказала… А вы, простите? - мужчина хмуро воззрился на незнакомца.
        - Подарок из Москвы, - не замедлила сообщить Елисеева.
        - Усиление наше, - проворчал Пещерник, - о необходимости которого так долго и упорно твердил Василий Федорович. Человек из столицы, будет нами командовать.
        - Голицын, старший лейтенант. - Субъект, поколебавшись, протянул руку, заметил что-то в глазах визави, поморщился: - Знаю, о чем вы подумали. Это первое, что приходит в голову. Не вешайте носа, раздайте патроны…
        - Даже и не думал об этом, - уверил Светлов, пожимая протянутую руку.
        - О чем? - спросила Елисеева.
        Все засмеялись, даже Голицын вяло улыбнулся. Звание «старший лейтенант» соответствовало старорежимному званию «поручик».
        - Ладно, будем считать, что представились, - сказал Пещерник. - Одно нам скажи, мил человек. Тогда, на дороге, ты же не случайно там возник?
        - Случайно, - пожал плечами Светлов. - Хочешь верь, хочешь нет. На Розовое озеро ехали со… знакомой. О том, что меня перебрасывают к вам, узнал лишь час назад. Такое бывает, мир тесен. Инстинкт сработал, вышел из машины, и ты меня грубо отшил. Не напрягайся, Алексей Григорьевич, все правильно сделал. Я бы тебя в Москве еще и не так встретил… Много дел в производстве?
        - Бог миловал. Еще на прошлой неделе сидели ровно, мелочовкой занимались. Этот идиотский случай под мостом…
        - А что под мостом? Поймали Гитлера с хвостом?
        - Вроде того. Местная жительница в русалку решила превратиться. Муж бросил, она и с моста. И не объяснишь ведь, что муж - дело наживное. Две излучины проплыла, пока не выловили. Захлебнулась, понятное дело. Тридцать два года дуре…
        - А ты не суди, - подала голос Елисеева.
        - Да я и не собираюсь… Подозревали убийство, дело уголовное завели, пока не стали копаться в их сложных семейных отношениях, - Пещерник с хитринкой покосился на Голицына. - А потом свидетель отыскался, видел, как баба самостоятельно с моста кинулась и никто в ее утоплении не участвовал. Три дня провозились, пока выяснили, что труп не криминальный. Потом электрик Онищенко - тоже семь пядей во лбу - в будку с электричеством, как к себе домой, вошел. Вроде электрик, не дошкольник, да и на будке все было ясным языком написано… Обуглился, в общем.
        - Вот выпью водки энное количество - и мне не страшно даже электричество, - негромко продекламировал Аристов.
        - Точно, - кивнул Пещерник. - Подозревали злой умысел - с чего бы профессиональный электрик полез под высокое напряжение? И отчет экспертов как раз припозднился. Потом принесли, а у этого обугленного гражданина такой уровень алкоголя в крови - он бы и в бурлящую лаву вошел. Вот что водка с людьми делает…
        - Понятно, - кивнул Андрей. - Рассказывайте, что по делу.
        - Позвольте я расскажу, - сказала Елисеева, подходя к висевшей на стене карте района. Покосилась на москвича, убедилась, что он оценил достоинства ее фигуры. - Первый случай произошел тридцать первого июля, во вторник. Машину граждан Качуриных - новый ВАЗ-2102 - обнаружили вот здесь, - отточенный карандаш уперся в точку севернее дороги «Сторожевое - Меркадия», - у Музыкального водопада. Местная достопримечательность. Не сказать, что там толкутся отдыхающие, но приезжают на своих машинах, слушают и уезжают. Организованных экскурсий к водопаду нет. Он назван Музыкальным по причине особого звука, возникающего при падении воды. От трассы ответвляется грунтовка к водопаду. Ехать километра полтора через горный массив. Открытый участок площадью с гектар - смотришь на природное явление, как из зрительного зала. На гектаре много камней, целые островки высотой с человеческий рост, можно заезжать за них на машинах, и никто тебя не увидит. Поэтому у местечка есть второе название - «водопад для влюбленных». Качуриных нашли утром во вторник. Парочка на «Запорожце» хотела уединиться за камушками, в итоге нашли
машину с распахнутыми дверьми и двумя трупами. Ценные вещи и деньги похищены. У них было что забрать. Обоим по сорок, мужчина - чиновник из Ставропольского крайисполкома, жена - директор промбазы, так что делайте выводы. По словам родственников, направлялись в Геленджик, но задержались. Потянуло на романтику. Оба видные, м-да… Подъехали к водопаду примерно в пять вечера. На карте, что нашли на заднем сиденье, отмечен населенный пункт Жемчужина - видимо, там и собирались заночевать. Это за Меркадией, ты должен знать. От места происшествия полчаса езды. В шесть уже темнеет, то есть собирались провести на водопаде минут сорок. Есть предположение, что, кроме них, там никого не осталось - такое бывает, местечко не очень популярное. И преступникам никто не мешал разделаться со своими жертвами… На месте были проведены оперативно-следственные действия, которые ничего не дали. Опрос свидетелей тоже не помог… признаться честно, не нашли ни одного свидетеля. Преступники действовали грамотно - вероятно, пасли своих клиентов, выжидали. Убивали жестоко: на телах жертв насчитали несколько десятков ножевых ранений.
Словно удовольствие получали от этой экзекуции… - Нина Витальевна передернула плечами. - В ночь с третьего на четвертое августа произошел еще один случай… ты видел его последствия, Андрей Николаевич. Машина ГАЗ-24 была остановлена фактически напротив Паланги. Как ее могли остановить? Есть подозрение, что преступники использовали форму инспекторов ГАИ. Водителя убили ножом, его спутница, по-видимому, пыталась сбежать, но сорвалась с обрыва… ты видел ее тело. Деньги и ценные вещи, опять же, похищены. Клиенты явно были денежные, как и в первом случае. Поднялся шум… - Нина Витальевна вдруг заволновалась, прикусила губу, бросила быстрый взгляд на окончательно помрачневшего Пещерника. - Погибший - первый секретарь одного из краснодарских райкомов партии Волынский Георгий Михайлович. Путешествовал на собственной машине, всегда предпочитал лично сидеть за рулем… Человек находился в отпуске, направлялся в Меркадию, где заранее забронировал номер люкс в одной из прибрежных гостиниц…
        - Не «Прибой» случайно? - спросил Светлов.
        - «Прибой», - подтвердила Елисеева. - А откуда ты…
        - Там проживала одна моя знакомая, - уклончиво объяснил Светлов. - Лично мне такие апартаменты не по карману.
        - Мы же видели эту знакомую? - оживился Шура Хижняк. - Ну, тогда, в машине. Где такие водятся, Андрей Николаевич? Нет, я ничего не хочу сказать, женщина видная, интересная…
        - Так, мы сейчас обсуждаем мои недостатки? - нахмурился Андрей. - Или все же работаем?
        Оперативники украдкой заулыбались. Только Голицын, отсутствовавший на месте преступления, недоуменно вертел головой.
        - Согласен, замолкаю, не мое это дело, - спохватился Хижняк.
        - До гостиницы «Прибой» Георгий Михайлович не доехал, - продолжала Елисеева. - Картину преступления, в принципе, реконструировали, но это мало что дает. Преступники используют автомобильный транспорт. Не думаем, что это машина ГАИ или что-то, замаскированное под машину ГАИ, - это было бы чересчур. Такого шила в мешке не утаишь. И версию, что орудуют настоящие инспекторы, с гневом отвергаем.
        - Настоящих, кстати, проверили, - подал голос Аристов. - Слава богу, обошлось.
        - Мог произойти грандиозный скандал, - вещала Елисеева, - ибо на территории Палангинского ОВД произошло убийство ответственного партийного лица. Но есть одна пикантная деталь, пресекшая огласку. Официально Георгий Михайлович направлялся в профилакторий под Туапсе - лечить застарелую язву. Фактически же… В общем, ты уж догадался, что женщина, погибшая вместе с ним, никакая не жена. Супруга с детьми проживают в Краснодаре на даче. Спутница - некая Лариса Осадчая, сотрудница секретарского отдела того райкома, где трудился Волынский. Документы жертв преступники забрали с собой, но номерные знаки не открутили. Личности потерпевших выяснили, хотя и с задержкой.
        - Пикантно, - согласился Светлов. - А по факту очень неприятно. Полагаю, за прошедшие четыре дня супругу уж известили.
        - Мы не лезем в это дерьмо, - поморщился Пещерник. - Понятия не имеем, что творилось в семействе Волынского, да и знать не хотим.
        - Даже я не хочу, - поддержала Елисеева. - Хотя вроде женщина и должна интересоваться. Наше дело маленькое - раскрыть преступление. Волынский убит с той же самой жестокостью, что и в первом эпизоде. Эксперт уверен - одна рука. Все ликвидное преступники забрали, даже сняли часы с руки убитого. Машину отогнали к обочине, закрыли двери. Водители проезжающих мимо машин не видели ничего подозрительного. Для того и обочины, чтобы ставить на них автомобили. Могли и до вечера не узнать. Мать и дочь Куликовы ехали утром из Паланги в Сторожевое, где проживает их мать и бабушка, вышли, потому что дочери приспичило. Мать, говорит, ругалась: дома не могла сходить? Перешли дорогу, дочка пошла в кустики, мать прогуливалась вдоль обочины, прошла мимо «Волги», а там труп… Прокричались, потом проявили сознательность, сообщили в милицию и даже дождались нашего приезда…
        - Отсюда три вопроса, - встрепенулся Светлов. - Как сообщили в милицию? Зачем мать перешла дорогу - если приспичило не ей? Зачем развернули машину? Она стояла на той же стороне, что и ваши.
        - Думаешь, не обратили внимания? - проворчал Пещерник. - Они остановили машину аварийной газовой службы, следующую в Палангу, все рассказали водителю. Тот и позвонил из автомата, когда въехал в город. Куликова-старшая преподает историю и обществоведение в местной средней школе, то есть лицо по определению высокоморальное и ответственное. Поняла, что надо дождаться милицию и что к маме в Сторожевое уже не попадет. Поэтому развернулась и пристроила машину за нами. Зачем перешла дорогу… - Елисеева сделала задумчивое лицо. - Как-то не спросили. Это важно? Решила полюбоваться видом на море, быть поближе к дочери, принимала участие в поиске кустиков… возможно, и сама ими воспользовалась. Какая версия больше нравится, Андрей Николаевич?
        - То есть Куликова в данный момент не работает, - предположил Светлов. - Школьный учитель, начало августа… Видимо, и дочь не учится.
        - Дочь на каникулах. Окончила второй курс торгового техникума в городе Майкоп. Что-то насторожило, Андрей Николаевич?.. Нет? Тогда продолжаем. Третье преступление совершено вчера поздно вечером. Под удар попали белые «Жигули», зарегистрированные в Краснодаре. Преступление совершено на той же дороге, немного южнее. В машине находились трое молодых краснодарцев - студенты института народного хозяйства…
        - Серьезно? - перебил Андрей. - Настолько выросло благосостояние наших студентов? Или преступники допустили ошибку?
        - Студенты бывают разные, - задумчиво вымолвил Сан Саныч Аристов. - В наши годы такого безобразия, конечно, не было. Скромно жили…
        - Машиной управлял двадцатилетний Станислав Латынин, студент третьего курса. С ним путешествовали две девушки - Анастасия Мельникова и Людмила Ключевская. Отец Латынина трудится в Комитете государственной безопасности, мать - крупная чиновница.
        «С чем нас и поздравляем», - уныло подумал Андрей.
        - Детки - те еще авантюристы, - просвещала Елисеева. - Стас наврал папе, что едут в какой-то студенческий лагерь, а сами - в его дом на море, где намечалась трехдневная вечеринка.
        «И чекисты не могут пожаловаться на отсутствие роста благосостояния», - подумал Светлов.
        - Анастасия Мельникова - невеста Стаса. Они собирались пожениться в обозримом будущем. Людмила Ключевская - сокурсница и подруга Анастасии. Стас не рассчитал время, поздно вечером оказались на дороге. Последнюю остановку сделали в Сторожевом, где заправились и спросили дорогу. Чуть не сбили парня с жезлом - Стас прошляпил, останавливаться не стали. Через сто метров дорогу перегородила машина. Вышли двое, зарезали без прелюдий Стаса и Настю…
        - А откуда, извиняюсь, такие познания? - встрепенулся Светлов. - В прошлый раз преступники забрали документы жертв, а теперь оставили, да еще и расписали свои действия?
        - А я не сказала? - округлила глаза Нина Витальевна. - Людмила Ключевская выжила. Хотя и натерпелась, не дай бог кому такое пережить…
        - Точно, лучше сразу сдохнуть, - еле слышно проворчал Голицын.
        Женщина покосилась на него осуждающе.
        - Она сидела на заднем сиденье «Жигулей». Те двое расправлялись с ее друзьями, а она окоченела от страха, слова вымолвить не могла. Подошел тот, которого они чуть не сбили, полез в заднюю дверь. Людмила скорчилась под сиденьем. Ночь была, темень… Спрятаться, впрочем, не удалось, ее заметили. Под рукой был фонарик, направила свет преступнику в лицо, потом этим же фонариком долбанула ему по физиономии. Оружие так себе, но тот пришел в замешательство, упустил момент, и Людмила покинула машину с обратной стороны…
        - Молодец, - оценил Андрей.
        - Можно подумать, она что-то соображала, - фыркнула Елисеева. - Но так-то молодец, согласна. Припустила вдоль дороги. Ее преследовали двое, лиц, понятно, не видела. Полезла на скалы, извозилась в водопаде - есть там один, не представляет визуальной ценности, да и подобраться к нему сложно. В общем, ночка выдалась непростая. Замерзла, натерпелась страху, вся изрезанная, побитая - там ведь повсюду камни. Схоронилась в канаве, эти и прошли мимо. Припустила обратно, вернулась на дорогу, полчаса дрожала в кустах за обочиной. Машин никаких не видела. И понятия не имела, где находится. Идти по дороге боялась. Под горой была Паланга - пустой звук для Людмилы. Нашла какую-то тропу, спустилась, увидела дома, припустила к ним. Добрые люди согрели - там сторож с женой проживает, мужчина пожилой, десять лет на пенсии. Усадил Людмилу в личный «Запорожец», привез в милицию. А там только несколько дежурных. Тоже добрые люди - напоили коньяком… - Елисеева смущенно потупилась. - Промерзла капитально, водопад-то холодный. Положили ее в комнате для отдыха, во что-то укутали… Вроде не разболелась, по крайней мере
утром от пневмонии не страдала…
        - И где она сейчас?
        - У нас. Трясется, бедняжка, ждет своей участи. Ночью на скорую руку опросили, выехал патруль, обнаружил белые «Жигули», два трупа… В общем, плохи дела, - заключила сотрудница милиции. - Трупы в морге, начальство извещено, Василий Федорович в шоке. И никакой гарантии, что не будет четвертого эпизода. Звонил Латынин-старший, спрашивал грозным голосом, не ошибка ли это, достоверна ли информация, что его сын мертв. Скоро подъедет, поставит тут всех на уши, достанется всем - и правым, и виноватым…
        - То есть преступников было трое, - пробормотал Светлов. - Или как минимум трое. Гражданка Ключевская заметила, что за машина перегородила им дорогу?
        - Нет, - покачала головой Елисеева. - Во-первых, Людмила Геннадьевна не сильна в марках автомобилей. Да, их немного, но тем не менее. Во-вторых, когда Стас резко затормозил, заглох двигатель и погасли фары. В-третьих, машина преступников выехала из скал без включенных осветительных приборов. Людмила видела только силуэт автомобиля. Может, «газик», может, «уазик» или даже «РАФ»…
        - Ну, хорошо, один из преступников пытался вытащить ее с заднего сиденья…
        - Скорее зарезать, не вытаскивая, - поправил Хижняк.
        - Хорошо, пусть так. Она осветила лицо, прежде чем двинуть по нему фонарем. Другими словами, это лицо она видела.
        - Видела, - согласилась Нина Витальевна. - Но описать не может.
        - Почему?
        - Бывает, - Елисеева пожала плечами. - У одних топографический кретинизм, у других физиономический. Лицо видела и запомнила, но как описать, не знает. Колючие глаза, щетина…
        - Щетина? - переспросил Андрей. - Небритый гаишник? Хорошо, допустим. Рост, комплекция, возраст?
        - Не маленький, но и не гигант, крепко сложенный. Словами эти люди не разбрасывались, молчали как рыбы…
        - Таким приметам половина мужского населения соответствует… Но узнать она его сможет, если предъявят?
        - Определенно, - кивнула сотрудница милиции. - В этом наша свидетельница даже не сомневается.
        - Хоть что-то… Ну, что ж, мы имеем ценного свидетеля, способного опознать лицо из банды. Родственникам Людмилы сообщили?
        - Она не дает никаких координат, телефонных номеров, - Елисеева недоуменно пожала плечами. - Из близких родственников только мать, у которой в прошлом году был сердечный приступ, Людмила не хочет ей ничего сообщать. Мать знает, что она уехала на пять дней, может, на неделю, зачем беспокоить человека?
        - А я о чем недавно говорил? - проснулся Голицын. - У Ключевской двоюродная сестра в Сторожевом. Некая Светлана Суровцева. Работает в гостинице. Людмила, кстати, вскользь об этом упомянула, но там сложные семейные отношения, застарелые обиды… В общем, родственники не общаются.
        - Ты вроде сказал, Светлана должна подъехать? - нахмурился Пещерник.
        - Ага, - согласился Голицын. - Но даже по телефону, когда я все рассказал, она выделывалась. Мол, подъеду, не подъеду… В итоге согласилась заглянуть на огонек, но не раньше трех часов дня. Работы, мол, много.
        - Такое бывает, - отмахнулся Аристов. - «Кровная вражда» называется. Как в Шотландии. Или вон у нас на Кавказе. Родственники враждуют, даже не помнят, из-за чего все началось. Моя сестра хронически не переваривала нашего старшего брата. На дух не выносила, уверяла, что не сядет с ним… на одном гектаре. Меня использовали как переводчика. Сами люди как люди, войну прошли, выжили. А все из-за того, что не могли по молодости лет поделить уход за больной бабушкой, друг на дружку перекладывали. В итоге окончательно озверели. Брат умер, так Валентина даже на похороны не приехала. Казалось бы, что теперь делить? Так нет, ненависть даже смертью не исправишь. Так и сказала по телефону: не поеду к этому упырю. О мертвых, дескать, плохо нельзя, но о нем можно…
        - Да уж, высокие отношения, - согласился Хижняк.
        - Но несколько не по теме, - сказал Светлов. - Людмилу, невзирая на «семейные ценности», могут попытаться увезти, и мы лишимся свидетеля. Пусть пока побудет здесь, а потом мы ее доставим куда скажут. Есть желание убедительно с ней поговорить - и желательно не в ваших мрачных стенах. Благодарю вас, Нина Витальевна, вы лаконично и доступно описали ситуацию. А теперь давайте подробности: что нарыли эксперты, имелись ли следы на местах преступлений, что думаете по поводу личностей преступников - а также как они выявляют «жирных» клиентов. Все, что в головах и на бумаге. Я понятно объясняю? Похищены ценные вещи, в том числе одежда и обувь иностранного производства, которую преступники вряд ли будут носить. Значит, сдадут барыгам - что думаете по этому поводу? Есть ли кандидаты на примете? Арсений, почему все время зеваешь?
        - Не доспал, - смутился Голицын. - Сегодня же полночи метались, почти не спали.
        - Лучше переесть, чем недоспать, - назидательно сказал Аристов. Хихикнул Шура Хижняк, по-быстрому спрятал глаза. Андрей вздохнул: помощников бог послал, конечно, ценных…
        Он всматривался в карту местности, запоминал и отмечал места, где происходили преступления, вглядывался в очертания дороги, подпирающей горную местность. Отыскал водопад, на котором спаслась свидетельница Ключевская. Два преступления из трех произошли на этой дороге, проходящей мимо Сторожевого, Паланги, Меркадии - и далее, с выездом на основную трассу. Дистанция между местами нападения порядка километра. Третье преступление - в глубине скалистой местности, у Музыкального водопада. Там хватало проселочных дорог. Горы и скалы не являлись чем-то монолитным, отвергающим цивилизацию. Соединенные между собой точки формировали треугольник - «треугольник смерти», как он его окрестил. Вряд ли в этом имелся смысл. По приказу Мелентьева усилили патрулирование - в этом тоже не было большого смысла, особенно в светлое время суток. Зацепок не было - кроме той самой свидетельницы, с которой он никак не мог пообщаться. Постоянно что-то мешало. Разговоры с экспертами, с подполковником Мелентьевым - Василий Федорович хотел знать, что удалось выяснить «знаменитому сыщику». На незнакомца косились, шептались за
спиной, и это начинало нервировать.
        На черной «Волге» примчался бледный товарищ - рослый, убедительный. Товарищ Латынин носил звание майора Комитета государственной безопасности. Новость подкосила человека - выяснив, что она не ложная, Латынин впал в прострацию, шатался по двору бестелесной зыбью, много курил. Придя в себя, заперся с Мелентьевым в его кабинете. Сотрудники милиции прислушивались к происходящим там событиям, беспокоились. Когда беседа завершилась, Василий Федорович был такой же бледный, как его собеседник. Он лично отыскал Светлова, позвал к себе. Майор госбезопасности старательно окуривал помещение, метался, как зверь по клетке. Взял себя в руки, пронзительно уставился на майора. Тот начал чувствовать себя так, словно он был тем преступником, что вспорол живот его сыну.
        - То, что вы из Москвы, - хорошо, - помедлив, заявил Латынин трескучим голосом. - Я навел о вас справки, у вас хорошая раскрываемость, товарищ Светлов. Сколько вам нужно времени, чтобы выявить убийц моего сына? Ладно, виноват, признаю, что вы даже не владеете ситуацией. - Чекист умерил пыл. - Не буду кричать, угрожать, прошу как человека, Светлов. Сделай все возможное, чтобы эти нелюди сели за решетку. А я уж постараюсь, чтобы приговор вынесли самый суровый…
        - Сделаю все возможное, товарищ Латынин, - учтиво отозвался Светлов. - Примите соболезнования в связи с утратой. Позвольте несколько вопросов?
        Андрей перехватил испуганный взгляд Мелентьева: нашел, дескать, у кого спрашивать. Латынин тяжело вздохнул:
        - Спрашивай, майор, чего хотел?
        - Вы хорошо знаете, как проводил свободное время ваш сын? Вопрос не праздный. Насколько известно, Стас и девушки направлялись не в студенческий лагерь, как сказал вам Стас, а в поселок Взморье, где они собирались провести несколько дней, да еще и гостей ждали.
        - Да, я поговорил с уцелевшей девушкой… - у чекиста энергично пульсировала жилка на виске, - поэтому знаю, что произошло. Впервые ее вижу. И не слышал о ее существовании. Да что там говорить - о существовании Анастасии Мельниковой, которую сын называл в кругу друзей своей невестой, я тоже не подозревал… Понятия не имею, как он жил вне дома, чем дышал, что его интересовало в жизни. Комсомолец - хорошо, оценки положительные, общественную нагрузку выполняет - и ладно. Всегда считал, что у Стаса достаточно мозгов, чтобы вести правильную жизнь… Обманул, паршивец… - У скорбящего отца практически сел голос. - Вот, что называется, сапожник без сапог. Обо всех знаю, а вот о собственном сыне… Избаловали в детстве… Да, майор. - Он с натугой сглотнул, взял себя в руки. - Предвосхищаю все твои вопросы. На Взморье у нас дом, куда мы иногда приезжаем, чтобы провести отпуск или если образуется дополнительный выходной. Понятия не имел, что туда намылится Стас. Неужели рассчитывал, что тайное не станет явным? Покрасоваться, видать, решил перед девчонкой… Нормальный он был парень, майор, не хам, не грубиян, к людям
нормально относился. Разве что малость самоуверен, но это обрубается с годами… Не знаю, чем могу тебе помочь, Светлов. Об их маршруте не имею понятия, про Людмилу - никакой информации. Разговаривал с ней - она и слова нормального сказать от страха не может… Молодец она, конечно, убежала, только пользы вам от нее, похоже, ноль… Есть еще вопросы, Светлов? Работай, потребуется помощь - обращайся через Мелентьева… Ну, все, пора, хочу еще раз забежать в морг, побыть со Стасом… - Похоже, этот мужчина так до конца и не верил, что остался без сына.
        Мелентьев облизнул пересохшие губы, судорожно кивнул. Чекист удалился с неестественно прямой спиной.
        - Вот черт, попали в переплет… - прошептал Мелентьев, утирая платком пот со лба. - Теперь комитет над нами нависнет - мама не горюй… Это еще цветочки, через полчаса в горком вызывают - это явно по поводу Волынского, а через два часа разговор с начальником краевого УВД… Ты понимаешь, майор, что если не выйдем в ближайшее время на преступников или если допустим еще одно нападение…
        «То все - мучительная смерть», - пронеслась мысль.
        - Я прекрасно понимаю создавшуюся ситуацию, Василий Федорович. Если не возражаете, я хотел бы поговорить со свидетельницей. Надеюсь, ее не в камере держат?
        Глава 4
        Свидетельница находилась в одном из пустующих помещений в глубине коридора. У окна торчал милиционер - в некотором роде конвоир.
        - Чаю на двоих принеси, - буркнул Андрей. - А лучше кофе. И что-нибудь поесть - бутерброды, печенье. Сдается мне, что вы забыли покормить ценного свидетеля.
        - Да предлагали ей, - возразил милиционер. - А она ни в какую. Кусок, говорит, в горло не лезет.
        - И все же принеси. Да не жадничай. И поторопись, товарищ, я жду.
        Милиционер вернулся с подносом через несколько минут. Майор курил у окна, наблюдая, как за оградой кипит городская жизнь. В переулке работала выставка цветов. Бегали девчушки в сарафанах и легких платьишках. Прошла компания длинноволосых стиляг - или хиппи, как они себя называли. «Дети цветов», тянущиеся к солнышку. Явление исключительно буржуазное, в Советском Союзе просто невозможное. А вот ведь находились представители молодежи, копировали эту, с позволения сказать, культуру. Одевались не пойми во что, отращивали волосы до пояса, а чтобы не злить учителей, деканаты и прочие трудовые коллективы, прятали их под головными уборами и затягивали лентами. Странный народ - ведь знают, что рано или поздно попадут в милицию, где сотрудники и сокамерники выбьют из них дурь, а все равно выставляют себя. И ведь трудно что-то предъявить этим «деткам цветов», кроме унижения на людях своего человеческого достоинства…
        - Давай сюда, - он отобрал у милиционера поднос, коленом открыл дверь, да еще и пошутил, войдя в комнату: - Обслуживание номеров, граждане отдыхающие…
        Девушка съежилась. Она сидела на потертом кожаном диване, обнимала себя за плечи. Людмила Ключевская была подавлена, испуганно смотрела на посетителя. Чувствовались излишняя впечатлительность и тонкая душевная организация. Ей было лет девятнадцать-двадцать, невысокая, худенькая, со светло-русыми волосами, обрезанными по плечи. Лицо миловидное, большие зеленые глаза - в них прочно обосновался страх. Она настороженно следила за перемещениями майора. Он понимал ее метания - на ее глазах убили друзей, сама спасалась бегством, вырвалась, можно сказать, из самых клешней, провела ночь в мучительных условиях. Вроде не заболела, хотя выглядела неважно. Значит, не такое уж и дохлое «растение». Она куталась в шерстяной плед, ее пальцы дрожали.
        - Здравствуйте, Людмила Геннадьевна, - дружелюбно поздоровался Андрей, водружая поднос на стол. Девушка чихнула. - Будьте здоровы, Людмила Геннадьевна. Я из Москвы, майор милиции Светлов Андрей Николаевич. Можно по имени. Считайте наш разговор неофициальным…
        - Но меня уже допрашивали, - прошептала девушка.
        - Опрашивали, - поправил Андрей. - Допрашивают подозреваемых. А вы пострадавшая, к тому же вели себя храбро и инициативно. Поверьте, многого стоит - обвести вокруг носа целую группу вооруженных преступников. Примите соболезнования по поводу утраты ваших друзей. Предлагаю поесть.
        - Что вы, я не могу… - Она втянула голову в плечи. - Как можно есть после такого…
        - Как хотите, - не стал настаивать Светлов. - А я поем и попью кофе. Скрывать не стану, голоден, как волк, тысячу лет ничего не ел…
        Он с аппетитом стал жевать бутерброд, причмокивая и жмурясь от удовольствия, запивая кофейным напитком с умеренным содержанием цикория. Милиционеры не поскупились, навалили на куски батона толстые ломти «Докторской» колбасы, производимой в Союзе строго по ГОСТу, а не по каким-то ничтожным «техническим условиям». Расправился с бутербродом, стал с хрустом распечатывать «Юбилейное» печенье. Страх в лице девушки сменялся задумчивостью. Она поколебалась, затем поднялась вместе с пледом, села за стол напротив майора. Кофе еще не остыл.
        - Точно, давайте, пока я сам все не съел. - Андрей подвинул к ней чашку, захрустел печеньем.
        Людмила ела жадно, она, оказывается, дико проголодалась! Смущаясь, отводила глаза, но за считаные минуты умяла два бутерброда, поблагодарила глазами, когда Светлов пожертвовал ей свой последний, схватила и его. Майор не гнал события, ждал. Девушка наелась, снова обняла себя за плечи, как-то подалась вперед, в глазах возникло отрешенное выражение.
        - Что вы хотите, Андрей… Николаевич? - прошептала она. - Чтобы я снова обо всем рассказала?
        - Только в том случае, если вас это не затруднит, Людмила. Если вас что-то сдерживает, можем подождать, торопиться некуда.
        Он отошел к окну, чтобы не смущать свидетельницу, открыл форточку. Вынул сигареты, поколебался, спрятал пачку обратно. Людмила не курила - и незачем ей дышать всякой гадостью. И вдруг Людмилу прорвало: она стала говорить. Об учебе в краснодарском нархозе, о матери, с которой проживает в одной квартире в полутора часах езды до института. Говорила о своих друзьях, о подруге Насте Мельниковой, с которой дружила еще с четвертого класса. О парне, с которым рассталась полгода назад (хотел одного, а она как раз другого). Говорила про Стаса - самоуверенный, нагловатый, ничего не боялся (а чего бояться с таким папой?), но вместе с тем парень неплохой, компанейский, а уж как Настя его любила! Светлов не перебивал, хотя 90 процентов сказанного его вообще не волновало. Долгожданные каникулы после трудной сессии, друзья подбили Людмилу на авантюру, все сватали ей какого-то Руслана - персонажа загадочного и, судя по всему, сказочного. У девушки был неплохо подвешен язык, речь текла грамотная, сопли не жевала, иногда увлекалась, демонстрируя чувство юмора. В общем, уломали, подписалась на авантюру, пусть будет
Руслан, хотя… «Ну, вы понимаете, если что-то выйдет, это приговор на всю оставшуюся». Мама не возражала, она в последнее время отдалилась от дочери, «вспыхнула» личная жизнь. Не век же вдовой бегать, женщине всего лишь сорок четыре! Пару раз столкнулась с ее «молодым человеком» - не понравился. И мысль, что он теперь пропишется в их квартире, просто угнетала. Мама поддакивала: съезди, дочка, отдохни, ты так напряженно учишься. И можешь не спешить с возвращением, только обязательно позвони, когда доедете. Трудно осуждать родную мать; и амуры - они такие, обстреляют, места живого не останется, про голову и говорить нечего… Он слушал дальше, о том, как ехали, как Стас всю дорогу веселил девчат - он знает такое количество анекдотов, особенно пошлых… Вернее, знал… - Глаза Людмилы опять наполнились слезами. Рассказ о завершении пути она скомкала, слова давались с трудом, но суть улавливалась.
        - У вас двоюродная сестра в Сторожевом?
        - Да, Светлана. С мужем работают в гостинице… или что-то в этом духе. Мы почти не общаемся, как-то созванивались года три назад… но поговорили неважно. Это отголоски давних семейных разногласий…
        - Не будем об этом. Семейные дела - это ваши семейные дела. Вы проезжали через Сторожевое. Виделись со Светланой?
        - Да бог с вами, Андрей, - Людмила с усилием усмехнулась. - Уже стемнело, когда мы там остановились. Заправились, сбегали в магазин, Стас спросил дорогу у мужчины, с которым расплачивался за бензин. Там большой поселок, я даже не знаю адреса Светланы, только номер телефона осел в памяти…
        - Ей звонили наши люди, Светлана обещала приехать.
        - Зачем? - Людмила передернула плечами. - Это было совсем не обязательно.
        - Так положено. Если человек попадает в беду, милиция обязана сообщить родственникам, если имеются их координаты. Решайте сами, Людмила, поедете со Светланой или нет. Родственники могут враждовать, годами не разговаривать, но если с кем-то из них стрясется беда, родня, как правило, помогает.
        - Ну, я не знаю, - Людмила растерялась. - Мама в свое время категорически запретила общаться с родителями Светланы и с ней самой. Я… - Девушка замялась.
        - Вы всегда слушаетесь маму, и это похвально. Мама всегда права. Это действительно так, не делайте обиженное лицо… Справедливости ради, Светлана тоже не хотела сюда ехать. Но сделала одолжение, сказала, что приедет. Сами разбирайтесь. Вам все равно поехать больше некуда. На даче Стаса вам уже делать нечего. Возвращаться домой в Краснодар…
        - Не хочу, - замотала головой Людмила. - Мама ни о чем не знает, я сказала, что уеду на неделю. Но надо ей позвонить.
        - Устроим, - кивнул Андрей. - Если не хотите волновать маму, соврите, что вы уже на месте и все прекрасно складывается… простите. Ваши вещи… что-нибудь уцелело?
        - Немного, - Людмила кивнула на сумку, стоящую у стены. - Ваши люди принесли, составили список того, что пропало. Там были красивые блузки, джинсы, которые мне мама купила у спекулянтов, туфельки, которые я еще даже не надевала… деньги из сумочки похитили, там было примерно семьдесят рублей… Все пропало: хорошая иностранная косметика, пудра, тени… Саму сумочку не взяли, она уже подержанная…
        - Думаю, вам придется временно переехать к родственникам, а уж потом домой. Но сами решайте, вы уже взрослая. Не возражаете, если мы продолжим беседу? Это трудно, но вы же сильная. Тот человек, который забрался к вам на заднее сиденье, - вы же видели его лицо?
        Он уныло слушал путаное изложение. Людмила волновалась, и это отражалось на изложении. Да, она осветила на миг это страшное лицо. Щетина - не седая, но и не темная, то есть мужчина не южных кровей. Внешность, скорее всего, славянская. Глаза маленькие, жгучие. Разумеется, узнает, если покажут! Но лучше все же не встречаться, может сердце не выдержать… Как насчет составить фоторобот? Форма скул, носа, ушей, надбровные дуги, прическа. Людмилу потряхивало, но все же она улыбнулась: неужели в той ситуации она должна была запоминать, какие у него уши? Мгновение - секунда, а потом она врезала ему фонариком…
        - То есть фоторобот вы составить не сможете, - вздохнул Светлов. - Щетина, маленькие глаза - все, что имеем.
        - Да, я понимаю, - Светлана потупилась. - Щетину можно сбрить, а маленькие глаза - всего лишь мое ощущение, а не факт…
        - Уточним, вы точно сможете его опознать?
        - Думаю, да…
        Андрей лихорадочно размышлял. Отпускать девицу не стоило - ни к сестре, ни к маме в Краснодар. Только она могла опознать убийцу. Что за тип? Житель Паланги? Залетный гастролер? Единственный населенный пункт вблизи всех мест преступлений - город Паланга. Сторожевое дальше. Меркадия в другой стороне и еще дальше. И что это значит? Да ничего! Неужели преступники такие ленивые, что гадят там, где живут? Обычно люди с мозгами так не поступают. А то, что у убийц есть мозги, сомнению не подлежало. И все же сохранялась вероятность, что небритый субъект обитает в Паланге. Предъявлять Людмиле фотографии мужского населения города? Гулять с ней по улицам, надеясь, что мелькнет знакомое лицо? Так можно и к очередному съезду партии подойти с невиданными результатами…
        - Товарищ майор… Андрей Николаевич… тут такое дело… - всунулся в дверь Шура Хижняк.
        - А постучать? - бросил Андрей.
        - Ну, да, прошу прощения, - опер смутился, мазнул взглядом по свидетельнице. - Прибыли родственники Ключевской, хотят ее забрать.
        - Да неужели? - удивился Светлов.
        - Зуб даю, - поклялся юноша и снова смутился. - В общем, я вам передал, сами решайте. - Младший оперуполномоченный прикрыл дверь.
        - Не поеду к Светлане, - решительно заявила Людмила. - Я ее почти не помню, мужа даже не знаю. Почему я должна ехать к чужим людям? Разве я вам здесь уже не нужна? - она устремила на майора какой-то подозрительный взгляд, но не было времени вникать в этот феномен.
        - Ваше право, - пожал плечами Андрей. - Вы нам нужны, скрывать не буду, поскольку являетесь ценным свидетелем. Но хотя бы поговорите с вашей обожаемой родственницей. Признайтесь, вам же нечего с ней делить? А родными людьми в наше время не бросаются…
        Это было занятно. Людмилу на аркане приходилось тащить! Чуткая родня поджидала в коридоре недалеко от кабинета Мелентьева. Молодая женщина со светлыми волосами, одетая в отечественные джинсы (такие, оказывается, в природе существовали) и легкую символическую накидку поверх льняной блузки, что-то внушала подтянутому субъекту (видимо, мужу) с растерянным лицом; тот молча слушал, пожимал плечами, косился на стенд с названием «Наши передовики». Видное место на нем занимали лично подполковник Мелентьев и глуповато улыбающийся капитан Пещерник. При виде подходящих людей они прервали беседу и с любопытством посмотрели в их сторону. Мужчина при этом смотрел на Людмилу, а женщина - на Светлова. Потом все же удосужилась обратить внимание на сестру.
        - Вы так хорошо смотритесь, - подметила блондинка и сразу одумалась: - Нет, я не это хотела сказать…
        Супруги были молоды и тоже неплохо смотрелись (хотя женщина в их тандеме явно вела лидирующую партию). Муж Светланы перебирал, словно четки, ключи с брелоком, на которых выделялся автовазовский парус.
        - Кого мы видим… - блондинка покачала головой и растянула губы в резиновой улыбке. - Ну, здравствуй, дорогая, сто лет не виделись. Давай обнимемся, что ли.
        - Может, не надо? - Людмила смотрела волчонком, втянула голову в плечи.
        - Надо, дорогая, а то люди неправильно поймут, - вздохнула родственница и заключила сестру в объятия, при этом ухитряясь держаться на расстоянии.
        - Вы точно как неродные, - усмехнулся спутник блондинки. - Столько лет прошло, а все еще что-то делите. Не надоело?
        - Привычка, - объяснила Светлана. - Так мама завещала, а мама никогда не ошибалась. Но, может, ты в чем-то и прав, любимый. Это уже перебор. - Женщина засмеялась, и вышло более естественно.
        - Вы Светлана Суровцева? - спросил Светлов.
        - Подтверждаю, - кивнула блондинка. - А это мой муж Артем - пятый год законный супруг. Проживаем в Сторожевом, там же и прописаны… - Светлана извлекла из сумочки паспорт. Артем полез во внутренний карман за своим, но Андрей остановил его взглядом - достаточно одного. Перелистал паспорт, вернул владелице. Супруги проживали на улице Целинной, детей не имели.
        - Товарищ, что случилось с этой девчонкой? - спросила Светлана. - Мы по телефону ни черта не поняли. Во что она вляпалась?
        - Никуда я не вляпалась, - проворчала Людмила и демонстративно уставилась в сторону.
        Там как раз подполковник Мелентьев вышел из кабинета, он прислушивался к беседе и с претензией разглядывал собственное фото на стенде. Василию Федоровичу хватало сообразительности не вмешиваться в беседу.
        - Гражданка Ключевская стала свидетелем правонарушения, - объяснил Андрей. - Все остальное, к сожалению, тайна следствия.
        Светлана посмотрела на сестру заинтересованно. Людмила выглядела, мягко говоря, неважно. Слипшиеся волосы безжизненно висели, впавшие щеки покрывала белизна. Меньше всего она походила на обычную свидетельницу.
        - Черт возьми, да что тут у вас происходит? - нахмурилась Светлана. - Вы немногословны, товарищ, и явно о чем-то умалчиваете. Людка, что случилось? Ты себя видела в зеркале? - Она заволновалась, переглянулась с мужем. Артем недоуменно пожал плечами. Хотелось верить, что дремлющие родственные чувства все же начали просыпаться. - Так, похоже, ничего вразумительного мы не услышим, - резюмировала Светлана. - Как всегда, никому ничего не нужно и все приходится делать самой… Ты как вообще здесь оказалась, душа моя? Легко и непринужденно проводим каникулы?.. Твои вещи целы?.. Деньги есть?
        Людмила не отвечала. Все было понятно и без слов.
        - О, мама миа! - вскричала Светлана. - Артем, ну хоть ты что-нибудь скажи, а то, как всегда, молчишь! И что прикажете делать с этой беспризорницей, товарищ милиционер? Мать в курсе?
        - Маме не надо сообщать, - процедила сквозь зубы Людмила.
        - Да неужели! - всплеснула руками Светлана. - Конечно, зачем ей сообщать, ведь ты еще жива? Вот когда произойдет непоправимое, тогда и позвоним. В принципе, ты права, дорогая, звонить твоей маме я не буду даже под страхом расстрела. Надо будет - сама позвонишь. Ума не приложу, почему ты не хочешь это делать. Признайся, - Светлана требовательно уставилась на сестру, - тебя изнасиловали?
        Светлана поперхнулась, закашлялась.
        - Нет, с этим все в порядке, - сделала правильный вывод блондинка и немного успокоилась. - Тебя ограбили и отобрали деньги? А вот тут я попала в самое яблочко. А нечего путешествовать непонятно с кем и непонятно куда. Тебе еще повезло, что твоя целомудренность осталась при тебе. Почему с нами ничего не случается? - задала она риторический вопрос. - Да потому что головой думаем. Ну что, дорогой, приютим нашу золушку? Жилплощадь не бог весть какая, но потеснимся, свои же люди.
        - То есть вы согласны взять на попечение вашу родственницу? - спросил Андрей и подумал: «При живой-то матери». Перехватил взгляд подполковника Мелентьева - тот выразительно покачал головой. Дело понятное, единственного свидетеля не отдавать.
        - Ну, мы интернат у себя не открывали, - начала выкаблучиваться Светлана, - но эту неприкаянную душу возьмем. Хоть и родная душа, а что-то нам в ней нравится, верно, любимый? - Артем явно заскучал, выдавил кислую улыбку. - Признайся, Людок, ты сбежала от своей мамаши и не хочешь с ней жить? Я правильно понимаю создавшуюся ситуацию? А попутно во что-то влипла. Конечно, кто же согласится с такой жить? Мы забираем ее, товарищ, - заявила Светлана Андрею. - Упаковывать, так и быть, не надо. Документы хоть целы?
        Документы всех потерпевших бесследно пропали - и паспорт Людмилы не стал исключением.
        - Впрочем, это неважно, - сказала Светлана. - Поехали. Если понадобишься милиции, телефон наш известен.
        - А меня не надо спрашивать? - проворчала Людмила. - Между прочим, уже второй год как совершеннолетняя. Ты включила любящую сестру, Светлана?
        - Я похожа на любящую сестру? - удивилась родственница, - Или все-таки на разумного человека, понимающего, что есть нечто большее, нежели старые обиды? Да мне плевать, - Светлана задрала нос. - Большая так большая, поступай, как знаешь. А вы ее в камере подержите, товарищ милиционер, хуже не будет.
        - Я не поеду, - помотала головой Людмила.
        - А сразу сказать не могла? - взорвалась Светлана. - У нас рабочий день, нас просили сюда приехать, позаботиться о тебе - мы все бросили и примчались, скажи, Артем? А теперь она начинает выделываться. О, мое безграничное терпение… - драматично протянула Светлана. - Дура ты все-таки, Людка. - В глазах родственницы появилось что-то странное, как бы даже не сожаление об утраченной возможности восстановить отношения. - Упертая и глупая, как твоя мамаша. Ладно, поступай, как знаешь. - Светлана достала из сумочки кошелек, вынула все, что там было, - несколько купюр не самого солидного достоинства: - Держи.
        - Это что? - не поняла Людмила, и на бледных щеках заиграл румянец.
        - А на что это похоже? - съязвила Светлана. - Извини, все, что есть, тут рублей восемь. Я же не знала, что придется материально поддерживать заблудшую родственницу. Бери и не выеживайся. Не возьмешь - выпорю… Артем, деньги есть?
        Супруг вздохнул и вынул из кармана все, что было.
        - Мелочь оставь себе, - хмыкнула Светлана, забрав две мятые трехрублевые купюры. - Держи, родная, еще шесть. На поддержание штанов хватит.
        - Да не нужны мне ваши деньги, - запротестовала свидетельница.
        - Людмила, возьмите и не устраивайте сцен, - буркнул Андрей. - Вы в милиции, а не в балагане. Ваша родственница говорит вам спасибо, Светлана.
        Блондинка вульгарно засмеялась. Людмила, обливаясь краской, скомкала деньги.
        - Вы знаете, товарищ, куда звонить, если она передумает, - Светлана смерила майора милиции оценивающим взглядом. Насторожился ее супруг. - Мы можем ехать наконец?
        - Людмила, вы уверены, что не поедете в Сторожевое? - на всякий случай уточнил Светлов.
        - Уверена.
        - Ну и прекрасно, - фыркнула Светлана. - Тогда счастливо оставаться. Надеюсь, к нашей семье у органов нет вопросов? Вот и ладно… Пошли, Артем.
        - Светлана, спасибо за участие, - бросил Андрей им в спину. Блондинка засмеялась, взяла под руку супруга. Они свернули на лестницу. Людмила шумно выдохнула и прислонилась к стене.
        - Пытаюсь понять, что это было, - признался Андрей. - И спрячьте деньги, что вы их мнете? Не вздумайте выбросить в мусорное ведро. Поведайте, Людмила, о ваших планах. Домой вы ехать не хотите, к сестре ехать не хотите. У вас нет документов, толком нет вещей…
        - Но я же вам нужна? - прошептала девушка, пряча глаза. - Только я могу опознать убийцу.
        С этим не поспорить. Андрей ловил себя на мысли, что сталкивается с каким-то неизученным явлением.
        - Хорошо, Людмила, об этом поговорим позднее. Нравится жить в милиции - будете жить в милиции. Возвращайтесь в свою комнату и никуда не выходите.
        - А вы?
        - А я приду позднее. Если не заметили, я работаю.
        - А вы точно придете? - Девушка как-то смутилась. Вопрос прозвучал настораживающе.
        - Да. - Андрей посмотрел на часы: - Через полчаса я отведу вас к телефону с выходом на межгород, и вы позвоните своей маме. О том, что с вами случилось, сообщать не рекомендую. Все в порядке, вы с друзьями доехали до запланированного вами места. Надеюсь, ваша краснодарская родня не контактирует с семьей Латыниных?
        - Даже не знает о ее существовании, - вяло улыбнулась девушка.
        Она уходила, оглядываясь, словно чего-то боялась, неохотно свернула к лестнице. Подошел Мелентьев:
        - Высокие у них отношения, нечего сказать, Андрей Николаевич… Вы же понимаете, что эта особа - единственная ниточка к преступникам? Если ее увезут родственники, возникнут сложности. Вы же не слепой, видите, что ей не хочется возвращаться к матери. К сестре она тоже не рвется…
        - Что вы предлагаете, Василий Федорович? Водить ее за ручку по городу? Где она будет жить? В камере с проститутками и воровками, как предложила Светлана?
        - Да, водить по городу. Прочесывать с ней пляжи, магазины, столовые, все общественные и необщественные места. Если хотите, возите на машине. Что вы предлагаете? Другого способа выйти на преступников пока нет. Нужно делать хоть что-то, пока начальство шкуру не сняло. Пусть напряжется, составит фоторобот - хоть в какой-то степени приближенный к реальному персонажу. Раздадим его патрульным, инспекторам ГАИ, да всем неравнодушным гражданам, черт возьми! Этот вурдалак не в вакууме живет, у него есть соседи, знакомые. Параллельно ищите другие способы распутать убийства. Не мне же вас учить, Андрей Николаевич? Создать комфортные условия Ключевской мы не сможем. Ничего, поживет в отдельной комнате: там есть диван, стол, шкаф, мужчины заходить не будут…
        На улице сигналили машины, зашумели люди в коридоре. С лестницы выскочил человек в форме, побежал, придерживая фуражку, к Мелентьеву, начал что-то взволнованно шептать. Различались слова «горком», «уже здесь», «товарищ не в духе». Мелентьев побледнел, засеменил, ускоряясь, к лестнице.
        Глава 5
        Только в шестом часу вечера Светлов выбрался из этого дурдома. Сел в машину, выехал на улицу Ленина. За углом прижал автомобиль к тротуару и перевел дыхание. Лица людей мелькали перед глазами: орущие, бледные, заплаканные. После Латынина примчались родители Насти Мельниковой: мать билась в истерике, отец глотал таблетки. Были люди из краснодарского горкома, высокие милицейские чины, тихо плакала в коридоре пожилая седоволосая женщина - мама Ларисы Осадчей, погибшей вместе с Волынским. Тело матери пока не предъявляли. Его поднимали из пропасти специально обученные альпинисты, бились несколько часов, сами чуть не загремели в бездну. Труп извлекали на веревках, отказала лебедка, тело сорвалось и катилось до самой земли, отскакивая от клыков скал. То, что осталось от некогда легкомысленной дамы, ни в коем случае нельзя было кому-либо предъявлять. Патрули курсировали по всем дорогам, ведущим в Палангу и к местным достопримечательностям, включая приснопамятное Розовое озеро, где в уединенной бухте они купались с Инессой Петровной. Поэтесса при этом была нагишом, а майор так и не рискнул плавать голым.
По велению заместителя начальника краевого УВД в Палангу выдвинулись дополнительные патрульные экипажи - с расчетом, что это смутит преступников. Оперативники работали, не решаясь пойти по домам. Удалился только Светлов - под предлогом повторного опроса свидетелей.
        Город жил своей курортной жизнью. Рядовые граждане даже не подозревали, что рядом массово гибнут люди. «Граждане СССР имеют право на отдых!», «Толстеть - значит, стареть!», «Солнце, воздух и вода множат силы для труда!» - оповещала наглядная агитация со стен зданий и афишных тумб. Вдоль тротуаров цвели акация и азалия. Громкоговоритель на стволе тополя призывал граждан принять участие в шахматном турнире, который начнется уже через несколько минут в парке Победы. Строем прошли воспитанники то ли интерната, то ли детского дома, при этом чем ближе они подходили к морю, тем заметнее ломали строй и теряли дисциплину. Предвечерняя дымка окутала город. Праздный люд заполонил тротуары и зеленые зоны. За Приморским проездом было не протолкнуться. Над шапками деревьев высилось чертово колесо: оно медленно вращалось, различались фигурки людей в открытых кабинках. За городским парком Андрей свернул в проезд и через пару минут выехал в морю, поставил машину на косогоре. Отпуск кончился, он, в принципе, накупался, и все же море притягивало. Но только не сегодня. Он открыл все окна, откинулся с сигаретой на
спинку сиденья. За косогором простирался галечный пляж. Народу было - тьма. Граждане роились, как комары на болоте. Краски дня уже померкли, но до заката оставалось около часа. Вода была как парное молоко. Прибрежные воды казались черными от голов купальщиков. Визжали и улюлюкали дети, носились стаями. Пляжный день завершался, но народ тянул до последнего, многие хотели увидеть закат. Бегал фотограф, предлагал свои услуги. Молодежь устраивала заплывы на скорость - до буйков и обратно. Отдыхающие жадно ловили последние лучики солнца. Эффектная дама, вышедшая, как Афродита, из моря, не могла найти свои тапочки, ругалась, делала попытку дойти босиком до своей тряпки. Попытка провалилась - ходить по гальке нежными пятками было невозможно. В итоге дама опустилась на четвереньки, да так и пошла - к пущей радости окружающих…
        Андрей развернулся, выехал на Приморский проезд и повернул направо - на улицу Южную. Стояла неимоверная духота - у моря было лучше. Все окна в пятиэтажном доме были нараспашку. Дом гудел - работали вентиляторы, безбожно потребляя электроэнергию. Андрей поднялся на пятый этаж, позвонил в квартиру за дерматиновой дверью. Открыла женщина в халате - и сразу испугалась.
        - Впускаете всех? Не спрашиваете? - поинтересовался Андрей.
        - Думала, дочь, - объяснила квартиросъемщица. Ей было лет сорок, может, с небольшим. Недавно помылась - волосы еще не просохли. Гражданка была миловидной, но возрастные морщинки поблажки не давали. Светлов показал удостоверение.
        - А я вас где-то видела, - заявила женщина, наморщив лоб. Лучше бы она этого не делала.
        - Видели, - согласился Андрей, - но тогда я еще не работал над этим делом. Прибыл из Москвы представлять столичные органы. МУР, знаете ли…
        - МУР… - пробормотала женщина, - как много в этом звуке… - И еще раз заглянула в удостоверение «представителя». - Да, я вас вспомнила. Проходите. - Она отступила от порога, машинально потянула завязки халата: - Ничего, что я в таком… полуразобранном виде?
        - О, не страшно, - уверил Андрей.
        И не таких приходилось видеть. Он вошел в прихожую, затем в комнату, где традиционно работал вентилятор. Квартирки в пятиэтажках были маленькие, но много ли надо советскому человеку?
        - Уточним. Вы Куликова Екатерина Матвеевна, проживаете с дочерью Юлией…
        - Временно проживаю с дочерью Юлией, - поправила гражданка. - Дочь Юлия учится в Майкопе и скоро уедет продолжать обучение.
        - И давно она уже с вами?
        - Полтора месяца, как закончилась сессия. А к чему, позвольте спросить… товарищ Светлов, эти вопросы? Да, мы с дочерью обнаружили машину, в которой было… ну, вы сами знаете. Вызвали милицию, дождались ее приезда и…
        - Тем самым проявив гражданскую сознательность, Екатерина Матвеевна. Вы поступили именно так, как должны поступать порядочные люди.
        - Вы не представляете, как мы испугались. - Екатерина Матвеевна передернула плечами: - Подождите… - Ох уж эти досадные морщинки. - А что вы хотите? Мы обо всем рассказали, ваши люди заполнили протокол, вопросов к нам не возникло.
        - Повторение - мать учения, - отшутился Светлов. - Дело переводится в разряд особо важных, и к нему теперь приковано повышенное внимание. - Он пристально следил за реакцией собеседницы. - Повторите, пожалуйста, ваши показания, может, вспомните еще что-то. Записывать не буду, чтобы не тратить ваше время, у меня хорошая память… А вашей дочери нет дома?
        - Вышла погулять. Непоседа, не сидится на месте, все какие-то приключения ищет… Вам так принципиально, чтобы мы вместе давали показания? Знаете, товарищ Светлов, я против, она ведь еще ребенок… хотя и считается по паспорту совершеннолетней.
        Выбора все равно не было. Не бегать же по курортному городку за «ребенком». Андрей выслушивал знакомую историю - теперь уже от первоисточника. В школе каникулы, никаких ремонтов, учебно-методических дней - вторую половину июля и весь август учителя свободны. Поездка к Юлиной бабушке в Сторожевое (не часто ли стало мелькать название этого населенного пункта?), вынужденная остановка напротив «Волги» на обочине… Дальше по тексту. Выходило все логично. Сложно, но логично. Увидев мертвеца в салоне автомобиля, женщина чуть не лишилась чувств…
        - Вы сразу через стекло поняли, что это мертвец? - не удержался Андрей от провокационного вопроса. - Мог быть пьяный или без сознания.
        - Вот и я так подумала, - не растерялась Екатерина Матвеевна. - Он вроде сидел на своем сиденье, но завалился на соседнее кресло. Сначала решила, что человеку помощь требуется, потом всмотрелась… а он весь в крови, и лицо такое… просто жуть. Я детективы смотрю по телевизору, ничего трогать не стала, даже ручки дверной не касалась… Потом Юленька это увидела, крик подняла. Она у меня такая впечатлительная, эмоционально неустойчивая… Может, чаю хотите? - спохватилась Куликова.
        - Горячего? - усмехнулся майор. - Нет, спасибо, ничего не нужно.
        Как-то ненароком сползла с ноги пола халата, оголилась коленка. Екатерина Матвеевна вернула ее на место и смутилась - вряд ли это был далеко идущий план. Хлопнула входная дверь, кто-то яростно швырнул ключи в металлическую вазочку. Женщина вздрогнула:
        - Ой, кажется, Юлечка пришла… Я сейчас. - Она подобрала свой халат и выбежала из комнаты. Видимо, дочурка была не в духе, огрызалась на мать, шипела, начала кричать. Но замолчала - очевидно, мать дала понять, что в доме посторонние. Перепалка продолжалась на пониженных тонах. Дочурка была явно не подарком. Потом хлопнула дверь в «детскую», а спустя минуту возникла расстроенная Екатерина Матвеевна.
        - С мальчиком поссорилась, - объяснила свидетельница. - Такая любовь, и вдруг поссорилась. Хулиган какой-то местный - и что находят в этих уголовниках порядочные девушки? Никакого сладу с этой баламуткой. - Екатерина Матвеевна улыбнулась. - Баба-Яга в тылу врага, называется. Десять серий - и все военные.
        - Бывает, - согласился Светлов. - Большие детки - большие бедки. Спасибо, Екатерина Матвеевна, думаю, мы с вами на этом закончим. Видите, как все прекрасно, избавил вас от необходимости лишний раз приходить в отдел.
        - Да, просто праздник, - кивнула Куликова. - Вы же не собираетесь допрашивать мою дочь? Сейчас она, мягко говоря, не в расположении…
        - А есть необходимость, Екатерина Матвеевна? Ваши показания будут разниться?
        - Да боже упаси, - испугалась Куликова. - Что было, то было, это чистая правда. Но у моей Юленьки такая неконтролируемая фантазия…
        Светлов не настаивал. Пусть будут зарубки на будущее. В прихожей он учтиво раскланялся. Из комнаты вышла рассерженная девушка, буркнула «здрасьте», побрела на кухню. В ушах покачивались крупные сережки-колечки - явно не те, что одобряются в комсомольских кругах. Она определенно была не в духе. Но пока стояла у холодильника, прикидывая, что бы из него выкрасть, несколько раз искоса глянула на пришельца. Порывалась что-то сказать, но не стала. Нервничала Екатерина Матвеевна, с трудом сохраняла доброжелательность. Едва дождалась, пока майор переступит порог - натянула улыбку и захлопнула дверь.
        Во дворе под деревом резалась в «сто одно» местная шпана. Прыщавый отрок в кепке, злорадно скалясь, сбрасывал карты, а потом ставил дружкам «пиявки» - да такие, что треск стоял на весь квартал, а несчастные хватались за багровеющие лбы. Незнакомца засекли, но, посоветовавшись, решили не донимать. Андрей доехал до крайней улицы, встал у развилки, задумался. Легкие сумерки улеглись на землю. Местную особенность он уже освоил: вроде все хорошо, слегка сереет пространство - и вдруг обрушивается темнота! Одна дорога уводила на «материк», другая сворачивала к прибрежному частному сектору. Дома, расположившиеся на склоне, казалось, сползали к морю. Одноэтажные строения жались друг к дружке. Небольшие участки, летние кухни, сараи, импровизированные душевые за дощатыми загородками. Здесь сдавалось внаем фактически все, что имело стены. То есть граждане имели незаконную наживу. Но милиция не лютовала - понимала, что бесполезно. Юг есть юг, и даже здесь курортный сезон такой короткий. Поселок жил своей вечерней жизнью: играла музыка, смеялись отдыхающие. Пронзительно визжала кошка - бедняге отдавили хвост.
Случались моменты, когда уверенный в себе майор терялся. Он остановил машину на краю частного сектора, сунулся на несколько участков. Хоть табличку на лоб вешай: «Сниму жилье, недорого». Понятие «недорого» здесь было относительно. Хозяйки решительно мотали головами: рады бы, но все занято. Еще одна грубо пошутила: свободен только сортир, но вам же это не понравится? Он немного проехал по относительно широкой улочке Пархоменко, но к морю спускаться не стал.
        К вечеру усилился ветер, явственно различался шум прибоя. Пронзительно кричали чайки, йодистый запах дразнил ноздри. Андрей отворил со скрипом ближайшую калитку, вошел на участок. Крепко сложенная женщина средних лет выжимала белье, которое доставала из алюминиевой ванны, после чего развешивала на бельевой веревке.
        - Добрый вечер, хозяюшка. Мир вашему дому, как говорится. Жильем не богаты? Я один, если что.
        Хозяйка распрямила спину, устремила испытующий взгляд на незнакомца. Ей было за сорок, хорошо развита, имела крепкие и даже мускулистые руки (натренировалась на простынях). Лицо строгое, правильной формы, какое-то заостренное. Волосы были убраны под косынку.
        - Держи, - протянула она незнакомцу конец скрученного пододеяльника. - Помоги.
        Очевидно, это было посвящение в квартиранты. Майор выстоял, яростными крутящими движениями отжали пододеяльник, давили, пока не стекли последние капли.
        - Отпускай, - сказала женщина и стала пристраивать предмет спального комплекта на веревку.
        Андрей помог, вытянул свой конец, перехватив снисходительный взгляд. Распахнулось окно за спиной хозяйки, возник мужчина лет пятидесяти, с седыми волосами - такой же крепкий и суровый, как жена.
        - Держи, - протянул он Светлову «рогатую» телеантенну.
        Майор повиновался. От антенны тянулся в комнату длинный провод.
        - Вот так и стой, - сказал мужик. Он появился через минуту, притащил сбитую из плашек приставную лестницу. Водрузил ее на углу дома.
        - Полезай. Да антенну не урони.
        Андрей справился и с этой задачей. Залез, дрожащей рукой поднял антенну, прижал к стене.
        - Выше, - прищурившись, сказал мужик. - Еще выше… Вот так нормально. Там и бей, дырки найдешь. Держи молоток и два гвоздя.
        Даже с этой непростой задачей майор справился. Оступился, чуть не упал вместе с лестницей и антенной, за что и получил строгий выговор. Прибил коробушку, полностью вытянул и развел телескопические рога. Мужик ушел в дом, включил телевизор. Озвучил изнутри вердикт:
        - Пойдет!
        Спрыгивая с лестницы, Андрей заметил капот машины в распахнутых дверях гаража. Кажется, УАЗ-452. И участок был немаленький и ухоженный. Неплохо жили советские граждане - спасибо партии родной.
        - Ладно, иди за мной, - сказала хозяйка, вытерла руки о фартук и вальяжной походкой двинулась к калитке. Перешли дорогу, звякнул крючок. Хозяйка вошла на участок, не говоря ни слова, двинулась по дорожке. На участке произрастали цветущие кустарники, возвышалась беседка. Кусок брезента стыдливо прикрывал гнилые доски у забора. Домик был скромный, хотя и не разваливался, а также имел пристроенную веранду - просторную и застекленную. На веранде стояли стол и старая, крытая покрывалом софа. Хозяйка приподняла перевернутое ведро, извлекла ключ и открыла дверь.
        - Живи, гражданин, повезло. Прежние жильцы съехали три часа назад. Спешили очень, отпуск не догуляли - умер у них кто-то в Тамбове.
        - Вот спасибо, - обрадовался Светлов.
        - Спасибо - это хорошо, - кивнула хозяйка. - Но нужно кое-что еще, кроме спасибо. Дом сдается не меньше чем на неделю. Об отъезде сообщаешь за двое суток. Оплата - пятерка в сутки. Уж извиняй, дешевле не найдешь. Это целый дом. Придется оплатить сразу за неделю. Внутри две комнаты, но одна кровать. Электричество есть, вода в колонке на обратной стороне. Там же туалет. Посторонних не водить. Холодильник есть, но… в общем, разберешься. По всем вопросам обращаешься к нам - через дорогу. Меня зовут Раиса Григорьевна, муж - Анатолий Иванович. Есть вопросы? Паспорт покажи… Ага, из Москвы… Ну-ну.
        Пираты испанских морей были куда милосерднее этих южных рвачей! Искать дальше? Снять сарай с дырой в стене - но за четыре? Андрей с обреченным видом отсчитал наличность. Хозяйка подобрела, пожелала приятного отдыха и испарилась.
        Практически стемнело. На улице загорались фонари. Первым делом он перегнал машину, поставил у калитки. Обследовал снятое жилище - две маленькие комнаты, подобие кухни, плита в жиру. Имелся черный ход с видом на туалет-скворечник и крошечный задний двор. Участок со всех сторон окружал непроницаемый забор. Калитка и задняя дверь запирались на крючки. За кухней отыскалось маленькое помещение с баком, насосом и душевой лейкой - но воду, судя по всему, полагалось греть «вручную». В принципе, ничто не напрягало, даже пустой холодильник, издающий при открывании протестующую трель. Стоило подержать открытой дверцу - в камере гас свет, а агрегат хищно вздрагивал. Андрей включил плитку - одна из трех конфорок работала. Принес ведро воды, взгромоздил на плиту. Час-другой - и должно согреться. Это немного. Он перенес из машины вещи, разложил по полкам шкафа. Снова вышел из калитки, направился к машине. Открыл до упора окно, завел двигатель. Уличный фонарь освещал фрагмент дороги и частично заборы.
        - Эй, жилец, далеко собрался? - донесся знакомый голос. Он высунулся в окно.: - Продукты хочу купить, Раиса Григорьевна. Голодно, знаете ли. Не подскажете, где ближайшая продуктовая точка?
        Донесся скрипучий смех:
        - Ты смешной, гражданин. Что собрался покупать в этих магазинах? На рынок тебе надо, но это только завтра. Ладно, заходи, раз такой голодный, выделим тебе картошки, тушенки, хлеба, консервов кое-каких. Еще пятерку готовь. Только уговор - сам готовишь, нянек нет.
        Это был форменный грабеж среди белого дня! Но он действительно проголодался. Забежать в чебуречную не хватило сообразительности. Ворча под нос, он выбрался из машины и побрел к хозяйской калитке. Предъявлять удостоверение абсолютно не хотелось. Кому он этим сделает хуже? Только себе. Хозяйка посмеется - и выставит за порог. Система отлажена - и органы правопорядка обязательно в курсе. Это называлось «предпринимательской деятельностью» - чистой воды спекуляция, за которую по советским законам полагались долгие сроки…
        - Пошли в амбар, - сказала Раиса Григорьевна, запирая за ним калитку.
        «Складское помещение» примыкало к гаражу. Анатолий Иванович, кряхтя, извлек из подпола сетку с картошкой, хозяйка сунула в такую же авоську несколько банок, сверху сунула «кирпич» хлеба. Произошел обмен товара на деньги. Андрей поблагодарил за проявленное милосердие, пожелал всем присутствующим спокойной ночи и зашагал к себе с двумя тяжелыми авоськами. В принципе, все справедливо, ресторанная наценка - процентов двести. Он запер машину, для чего пришлось опустить авоськи на землю, открыл калитку, проделав ту же операцию. Дверь на веранду запирающих устройств не имела, но плотно сидела в створе. Он снова опустил авоськи, открыл дверь, втащил их внутрь. А когда натягивал обратно дверь, возникло странное чувство, что рядом кто-то есть…
        Андрей резко повернулся, потянулся к кобуре… Да не было у него никакой кобуры! В Москве осталась. Он отпускник, а в Паланге оружия пока не выдали! На веранде было темно, как в склепе. Помалу проявлялись очертания стола, софы, на которой кто-то сидел…
        - Не бойтесь, Андрей Николаевич, это я… - прошелестело в воздухе.
        Не бояться? Еще чего! Нет, он будет бояться… Отодвинув ногой мешающие проходу авоськи, он сделал шаг, потянулся к выключателю. Тусклый свет от 40-ваттной лампочки озарил веранду. На софе, сжавшись в комочек, сидела свидетельница Ключевская и смотрела так, словно он уже вышвыривал ее к чертовой матери! Андрей перевел дыхание. По крайней мере, опасности для жизни явление не представляло. Но вопросы накопились. Он вкрадчиво подошел, всмотрелся. Девушка переоделась, выглядела более-менее. Расчесанная, даже в меру подкрашенная - видимо, не все запасы косметики выгребли убийцы. Но она боялась, глаза испуганно поблескивали.
        - Неожиданно, - признался Андрей. - Умеете же удивлять, Людмила Геннадьевна. Какими судьбами в наших краях?
        - Из милиции сбежала, не хочу там быть, я же не преступница… - Девушка опустила голову - слишком уж пронзительным был взгляд мужчины. - Собрала кое-какие вещи и выбралась в окно…
        - Замечательно, - похвалил Светлов. - Вы отличаетесь умом и сообразительностью, уже знаю. Побег - это ваше. Понимаю, вы поехали отдыхать, а приходится сидеть взаперти. И невдомек, что это для вашей же безопасности. Как вы меня нашли?
        - У меня папа был полковником милиции…
        - Еще лучше, - восхитился Андрей. - То есть папа передал вам гены сыщика. Кстати, что за папа? Вы ничего о нем не говорили.
        - Он умер…
        - Сочувствую. Но это не отменяет неприемлемости вашего поступка, Людмила.
        - Я видела в окно, как вы уезжали на своей машине… - Что-то хитрое блеснуло в ее глазах, но быстро погасло. - Запомнила номер. И цвет у вашей машины уж больно оригинальный. Когда сбежала, подумала, что вам нужно где-то жить, но вряд ли вы заселитесь в гостиницу. Во-первых, все гостиницы забиты, во-вторых, там клопы, а вы не похожи на человека, согласного жить с клопами. Значит, арендуете жилье и должны успеть до темноты. Я подумала, что вы не будете жить в городской квартире. Это глупо, когда рядом море. Поэтому отправилась сразу сюда, в прибрежный район. Прошу прощения, Андрей Николаевич, но вы тот тип человека, который даже неприятную ситуацию пытается обернуть в свою пользу… А какая польза от этого несчастного городка? Полагаю, только море…
        - Да вы не только сыщица, вы еще и психолог, Людмила? Раскрыли мои подсознательные стремления, неведомые даже мне.
        - Конечно, смейтесь над бедной девушкой… Я не была уверена, что вы поехали именно сюда. Как я могла быть уверена? Просто существовала вероятность. Местные мальчишки видели вашу машину…
        - О, здесь такие бескорыстные и отзывчивые дети? Всё замечают и бесплатно делятся информацией с незнакомыми женщинами?
        - Ну, отчего же бесплатно… - Людмила еще ниже опустила голову. - Я заплатила им рубль…
        - Проматываете деньги сестры? Рад, что вы не выбросили их в мусорную корзину.
        - Не решилась, деньги все же… Они видели вашу машину, еще посмеялись: муха вон полетела… Я всего лишь немного прошлась. Уже почти стемнело. Увидела вашу машину. Вы вышли, хотели куда-то ехать, вас окликнула соседка. Пока вы отсутствовали, я прошла на веранду. Дверь в дом, к сожалению, оказалась запертой. Вот, сижу…
        - В противном случае вы устроили бы мне засаду в доме, - констатировал Андрей. В желудке как-то подозрительно булькнуло. - И что с вами делать, Людмила? Взять за руку и отвести обратно в милицию?
        - Пожалуйста, не надо в милицию, - взмолилась девушка. - Только не в милицию… Там холодно, страшно, люди смотрят так нехорошо… Нет, вы, конечно, можете взять меня за руку… - допустила Людмила и не стала продолжать.
        «Что происходит?» - подумал Светлов.
        - Разрешите остаться с вами? - умоляла «беженка». - Я тихая, много места не занимаю. А днем вы можете отвести меня в милицию или куда там еще…
        - А вы не подумали, Людмила, нужны ли вы мне тут?
        - Я знаю, что не нужна. Но будьте же человеком… Вы хороший, я поняла это еще днем, с вами спокойно, чувствую себя защищенной…
        «Обманчивое мнение», - подумал Андрей. В животе уже не просто булькало, все взрывалось. Но он сохранял серьезный тон.
        - Хорошо, Людмила, сегодня можете переночевать здесь, в доме есть кровать. Я лягу на веранде, ночи, слава богу, теплые. Продукты купить не догадались?
        - Догадалась… Но не купила. Заглянула в гастроном, прежде чем войти в частный сектор. Но там совершенно нечего взять. Даже то, что было, в течение дня расхватали отдыхающие, остались только соки, солянка и кабачковая икра…
        - Ладно, не продолжайте. Берите вот эти две сетки и несите на кухню. Скоро согреется вода в ведре - хватит на готовку и мытье. Умеете кашеварить?
        - Да, я дома постоянно готовлю, а то моя мама вечно все пересаливает… Спасибо огромное, Андрей Николаевич… - Людмила с радостью вскочила, стала поднимать тяжелые авоськи.
        Ох, уж это женское бессилие… Он отобрал у нее продукты, сам отнес на кухню, после чего вернулся на веранду. Сел на софу, закурил, задумался. Нянька из него никудышная, и что теперь делать с этой приблудной? Из дома доносились разные звуки. Людмила готовила ужин, попутно бегала по комнатам, раскладывала свои вещи. Становилось тревожно - вроде не кот, а территорию метит. Он закурил, сделал попытку абстрагироваться. Частный сектор погружался в безмолвие. К ночи усилился ветер, колыхались ветки за окнами веранды. Фонарь на дороге разбрызгивал дрожащий свет. Старая блатная песня включилась в голове: «Ночь надвигается, фонарь качается…» У Раисы Григорьевны и Анатолия Ивановича за окнами поблескивал мутный свет. Люди на юге ложатся рано, но это правило относится не ко всем…
        Он вернулся в дом, заперся. Проверил заднюю дверь - крючок в скобе. Людмила переоделась в халат, бегала по дому, что-то напевала. Уже помылась, и чистые волосы торчали дыбом. На плите тушилась картошка с говядиной, от сковородки исходили неплохие ароматы. Становилось по-домашнему уютно, что вызывало большие вопросы.
        - Садитесь за стол, Андрей Николаевич, - объявила Людмила. - Кушать подано, как говорится, садитесь…
        - Жрать, - проворчал Андрей, прошел к окнам и задернул занавески. - На будущее, Людмила, - сохраняйте по возможности режим тишины. В противном случае нас обоих вышвырнут на улицу. Одно из условий моего вселения в этот дом - никого не приводить.
        - Так вы никого и не приводили, - удивилась Людмила. - Я сама пришла.
        «За что мне все это?» - мысленно взмолился майор.
        Людмила навалила полную тарелку, себе - вдвое меньше. Он ел с жадностью, запивал горячим чаем, старался помалкивать. Людмила тоже ела, искоса поглядывала на него.
        - Вы женаты, Андрей Николаевич? - спросила девушка, застенчиво потупив взор.
        - Да.
        - Неправда, - возмутилась она. - У вас нет кольца и взгляд не такой затравленный, как у женатых мужчин.
        Андрей поперхнулся. Людмила вскочила, похлопала его по спине, потом вернулась на место.
        - А вы специалистка…
        - Нет, но я немного наблюдательная…
        - Почему тогда не можете описать лицо преступника - раз наблюдательная?
        - Ну, знаете, это разные вещи! Ой, простите, - она понизила голос. - Я вижу его лицо перед собой так же, как вижу вас, но не могу его описать. Это просто проклятье какое-то… Я вкусно приготовила, Андрей Николаевич?
        - Нормально. - Он доел, сгреб хлебной коркой с тарелки остатки еды, отправил в рот.
        - Еще положить? - девушка со щенячьей преданностью смотрела ему в рот. Все это было забавно и смешно, но нравилось все меньше.
        - Немного, - он протянул тарелку. Девушка с готовностью положила добавку. Готовила она неплохо, но блюдо, собственно, и нехитрое, он и сам бы такое приготовил.
        - Держите, Андрей Николаевич. Ешьте на здоровье. А что вам завтра приготовить?
        Словно чувствовала, что он опять поперхнется, быстро пришла на помощь.
        - Так, Людмила, вы же отдаете себе отчет, что находитесь в этом доме без всяких на то оснований? Сегодня ночью вы просто пользуетесь моей добротой. Завтра утром доброта кончается, и мы едем в милицию… а потом посмотрим, что с вами делать. Но в этот дом вы уже не вернетесь. Это противоречит всем правилам. Вы свидетель в деле об убийстве, а не студентка на отдыхе.
        Людмила насупилась, открыла рот, чтобы возразить. Но передумала, закрыла. Стала усердно делать вид, будто он ничего не говорил. Дескать, мели, Емеля, а завтра мы что-нибудь придумаем.
        - Вы наелись? Вот и славно. Давайте я посуду помою. - Она сгребла тарелки, сложила их в раковину, подтащила ведро с остатками воды. Послушайте, Андрей Николаевич, - решилась она поднять щекотливую тему, - мне так неудобно, что приходится вас стеснять… В доме только одна кровать… Вы уверены, что собираетесь спать на веранде?
        - Давайте меняться, - пожал он плечами. - Вы идете на веранду, а я…
        Людмила сделала круглые глаза и больше эту тему не поднимала.
        - Все, - сказал Андрей, вставая из-за стола. - Спасибо за ужин. Домывайте посуду и ложитесь спать. И чтобы до утра я о вас не вспоминал. Подъем в семь, выезжаем в восемь. Не забывайте о вашем статусе, вы единственная свидетельница.
        Он курил на веранде, используя в качестве пепельницы пустую банку от тушенки. Эмоции улеглись, майор наслаждался теплым вечером. Где-то под верандой стрекотали кузнечики. Или уже цикады? Жизнь в частном секторе замерла до утра. За десять минут по дороге не проехала ни одна машина. В доме гремела посуда, потом возникла пауза, видно, Людмила размышляла - что бы еще отчудить. Но решила, что на сегодня хватит. На кухне погас свет. Протяжно и как-то тоскливо заскрипела кровать. Майор ждал. Все, угомонилась… Облегченно вздохнул, затушил окурок в пепельнице, стал расправлять найденный в доме плед. Лег в трико и майке, чтобы быть во всеоружии, завернулся в плед, посмотрел на часы, прежде чем закрыть глаза: всего лишь одиннадцать вечера. Не беда, есть прекрасная возможность выспаться перед грядущими потрясениями…
        Он уснул без всяких проволочек. День выдался бестолковый и непонятный. Веранда проветривалась благодаря щелям в досках. А очнулся минут через сорок от душераздирающего визга в доме! Подлетел на софе, ошарашенно завертел головой. Не приснилось же? Визг повторился, при этом он сопровождался яростным скрипом. Людмила! Он всунул ноги в тапки и очертя голову бросился в дом. Пролетел сени, маленькую горницу, совмещенную с кухней, ворвался в спальню, сжимая кулак. В спальне было темно. Он щелкнул выключателем.
        Людмила стояла на кровати в длинной, по горло, ночной сорочке, сжимала край свисающего пододеяльника. В глазах метался непроходимый ужас.
        - Ну что? - простонал Андрей. Он ведь только уснул - и ничто не предвещало.
        - Мышь… - прошептала девушка посиневшими от страха губами.
        Твою-то дивизию! Он испустил мучительный стон, рухнул на табуретку.
        - Правда мышь, Андрей Николаевич, - забормотала Людмила. - Я спала, а она по мне пробежала, представляете? Маленькая такая, черная. Я просыпаюсь, а она рядом, потом туда побежала… - она указала подбородком в неопределенном направлении. - Я очень боюсь мышей…
        Ага, Америку открыла. Любая баба завизжит, увидев мышь. Так уж мир устроен. Кошки как огня боятся пылесосов, женщины - мышей. Он сполз с табуретки, обследовал плинтус - больше для вида. Щелей действительно хватало. Для проформы взял с подоконника какую-то скомканную тряпку, порвал, заткнул пару дырок.
        - Считаете, что этого достаточно? - Людмила стучала зубами. Поза не менялась, она прижимала к себе одеяло, и если бы существовала возможность взлететь, то непременно бы ею воспользовалась.
        - Этого достаточно, - проворчал он. - Открою вам секрет, Людмила Геннадьевна: мыши не кусаются.
        - Вы уже уходите? - запаниковала девушка - Подождите, не уходите, побудьте со мной…
        - Слушайте, хватит уже, - рассердился Андрей. - Никто к вам больше не придет. Если у меня от вашего крика не случился разрыв сердца, то у мышки он точно случился. Укройтесь одеялом и спите. Отличная, кстати, ночнушка.
        Он покинул спальню, не внемля возражениям, плотно притворил дверь, затем другую - из дома. Подумал - не запереть ли ее на ключ (и пусть там сходит с ума), но решил этого не делать. Рухнул на софу, завернулся в плед…
        Только уснул, как в дверь с улицы забарабанили! Он снова подлетел как ошпаренный. Да сколько можно! Ждать не стали, дверь на веранду распахнулась, и в проеме на фоне ярких ночных звезд выросла фигура. Андрей подлетел, ударил по выключателю. Немая сцена. На пороге стояла со злым лицом хозяйка Раиса Григорьевна. Волосы распущены, в глазах адский пламень, легкая куртка наброшена поверх сорочки. Не хватало свечи в руках для полного комплекта ужасов. Андрей застыл. И она застыла, пожирала его глазами. Потом посмотрела на софу, на скомканный плед, убедилась, что никто не спрятался под столом. Похоже, была удивлена, что он спит один.
        - Что случилось, Раиса Григорьевна? - простонал Светлов.
        - В этом доме кричала женщина, - отчеканила хозяйка, не спуская с арендатора придирчивого взгляда.
        - Разве? - удивился Андрей.
        - Почему вы спите на веранде, гражданин… как вас там… Андрей Николаевич? Вы из меня дуру делаете?
        В саду кто-то стоял. Видимо, достопочтенный Анатолий Иванович с берданкой.
        - Раиса Григорьевна, давайте, в конце концов, спать, - взмолился Светлов. - Завтра тяжелый день.
        - С чего это он тяжелый? - насторожилась хозяйка. - Устали отдыхать? А ну-ка, посторонитесь, мужчина! - Она перешагнула порог и ворвалась в спальню, включила свет. - Ну вот, я же говорила! - торжествующе вскричала бдительная хозяйка. - Что это такое?
        Людмила съежилась под одеялом, испуганно моргала.
        - Было условие - никого не приводить, - отчеканила хозяйка. - Вы согласились. Здесь, между прочим, приличный дом, а в округе проживают приличные люди.
        - Нисколько не покушаюсь на целомудрие вашего района, Раиса Григорьевна. Если вы не заметили, мы спим порознь.
        - Тогда кто это? - хозяйка выстрелила пальцем в трепещущую Людмилу.
        - Родственница.
        - Вы сказали, что один.
        - Так я и был один… Раиса Григорьевна, послушайте, произошел форс-мажор…
        - Форс-чего? - скривилась женщина. - Послушай, любезный, не морочь мне голову и не заговаривай зубы. Ты нарушил правила проживания - самым грубым и беспардонным образом. Появился новый жилец - ты должен был поставить в известность.
        - Так я бы и поставил… утром… - В нем просыпалась смешинка, щекотала стенки желудка.
        - Знаем мы ваши сказки, поставил бы он - ага, видали таких, - хозяйка презрительно задрала нос. - Ладно, если вы тут не занимаетесь развратом… придется доплатить. Пока ты оплатил только за себя.
        - Сколько? - простонал Андрей. Меньше всего хотелось доставать удостоверение. Данная мера - крайняя.
        - Немного. Еще по троечке - за сутки.
        - Я заплачу, у меня есть, - жалобно прошептала из кровати Людмила.
        - Хорошо, Раиса Григорьевна, мы заплатим, честное слово, - пообещал Андрей. - Но давайте не сейчас, поимейте милосердие. Мы никуда не сбежим.
        - Ладно, - снисходительно разрешила хозяйка. - Заплатите завтра. И не вздумай обмануть, мы за вами пристально следим. Чего орала-то? - кивнула хозяйка на «нарушительницу режима».
        - Мышь, - лаконично объяснил Андрей. - О наличии которых вы деликатно умолчали.
        - Так не сторож я им, - ухмыльнулась Раиса Григорьевна. - Не было никаких мышей. Пришли, значит. Ладно, всем отбой. - Женщина помялась и, к всеобщему облегчению, растворилась во мраке.
        - Снова испугалась? - спросил Андрей.
        Людмила молча закивала.
        - Бывает, не обращай внимания. Сама пришла. Спала бы себе спокойно в милиции.
        - Подожди, опять уходишь? - забеспокоилась девушка. Как-то ненавязчиво перешли на «ты» - видимо, обстановка располагала.
        - А что, сидеть рядом всю ночь и читать тебе сказки?
        - Да, это было бы странно, - согласилась девушка. - Ну, иди, бросай меня, как-нибудь выживу… - Она укуталась в одеяло и отвернулась.
        Вздрагивая от смеха, Андрей вернулся на веранду и сделал очередную попытку уснуть. Проснулся от собственного храпа - бывает же такое! Подтянул к глазам запястье со светящимися стрелками, определил примерное время. Еще пятьдесят минут прошло. Заколдованная какая-то ночь. Закрыл глаза, стал считать до ста. Не помогло, открыл, стал вслушиваться в звенящую тишину. Не всегда тишина тихая, иногда ее наполняют всевозможные звуки. Легкие вибрации, перезвоны, шепоты, шорохи… Скрипнуло что-то, легкий металлический звук, словно качнулся, задев скобу, висящий крючок. Вряд ли уходящая Раиса Григорьевна его замкнула… Еще один звук - такой возникает, когда подошва наступает на гравий… Андрей насторожился, приподнял голову. Онемела кожа на спине, забегали мурашки. Хрустящий звук не повторился. Словно человек, идущий по дорожке, сместился в сторону, чтобы не шуметь. Но продолжал движение, теперь уже по мягкой почве. В какой-то момент дошло, что это не воображение. За пределами веранды кто-то был, и он подходил со стороны калитки. Соседи бы не стали красться, как шпионы. И уж точно не мышь, перепугавшая Людмилу…
Чуть скрипнула решетка для чистки подошв - она лежала под ступенькой, неплохой сигнализатор для тех, у кого идеальный слух… Андрей оторвался от подушки, сел. Заскрипела тахта - ей уж точно не прикажешь… Пропели половицы, когда он стал искать ногами туфли. За дверью установилась тишина - незнакомец тоже не жаловался на слух. Сообразил, что его раскрыли. Что это было, интересно? Мелкий ночной воришка решил пошарить на незапертой веранде? Соседский домовой заблудился? Или то, что кажется, не является тем, что есть? Разыгралось воображение, вот и мерещится не пойми что. Скрипнула ступень за дверью. Стеснительный какой-то воришка. Майор начал подниматься, медленно перенося центр тяжести. Встал, сделал шаг. И предательская половица отзывчиво скрипнула, да так, что у соседей слышно! Андрей застыл, по его спине заструился пот. А сам почему таким стеснительным стал? Он уже не слышал, что происходило снаружи, двинулся к двери, распахнул ее ногой. Со стороны, наверное, забавно смотрелось… Никто не атаковал, за дверью никого не было. Далекий звук - словно скрипнула калитка… Ну что ж, любимое занятие - махать
кулаками после драки. Он отыскал туфли, спустился с крыльца, стал всматриваться, фиксировать звуки. Ночь была темна - на юге ночи всегда такие, просто раздолье для разного рода жулья. Шапкой возвышались цветущие кустарники, очерчивалась куполообразная крыша беседки. В зоне досягаемости никого не было: он бы почувствовал.
        Андрей плотно прикрыл за собой дверь, двинулся по дорожке. Хрустели камешки под ногами. Оружие в рукопашном бою не требовалось, мог справиться руками (при разумном числе противников). Он дошел до калитки, постоял. Крючок болтался. Это вообще не преграда при таком количестве щелей! Вышел наружу, сжимая кулаки. На помощь зрению и слуху пришло обоняние - витало что-то в воздухе. Не запах пота, не табака, чего-то другого. Нет, уже не витал, развеялся…
        Улица была пуста, заборы, крыши, столбы. Собственная машина… Он обошел «Жигули» - вроде все в порядке, стекла и колеса на месте. Вернулся к калитке, еще немного постоял, прислушиваясь. Запер калитку с внутренней стороны, на цыпочках двинулся к веранде. Видимо, остались следы, но ничего, утром осмотрит, следы не убегут. У крыльца опять сделал остановку, осмотрел пространство, вытянув шею. И что это было? Почудилось - отличная версия, но, к сожалению, не рабочая. На участок кто-то заходил, хотел проникнуть на веранду и, видимо, дальше, используя, например, отмычку. Вор? Вряд ли, знал, поди, что в доме люди. Грабитель? А зачем тогда удрал? Грабители - люди решительные, не гнушаются и убийствами. Приходили лично за ним, надеясь застать врасплох? Тоже глупости, он ничего еще не сделал, к расследованию толком не приступил. Не будет его - будет другой. Оставалась единственная версия - ценная свидетельница, спящая в доме. Она видела убийцу, и убийца с сообщниками об этом знают. Сам и приходил? Значит, в курсе, что Людмила здесь - кто-то сказал или отслеживал вечером ее перемещения. Не знал, что на веранде
посторонний, оттого и впал в замешательство, предпочел удалиться. Значит, повторит попытку в другом месте и в другое время?
        Запирающего устройства на веранде не было. Он опустился на тахту, закурил. Перебираться в дом, свернуться на коврике? Спать чутко, слыша все шорохи, только книжные герои умеют. Он порылся в углу веранды, отыскал ржавое ведро, веревку, колченогий стул. Перетащил все это к выходу. Стул пристроил сбоку от порога, на него ведро, к ручке которого привязал веревку, а второй конец - к дверной ручке, и не забыл натянуть. Хоть так. Зайдет посторонний, будет громко. Он выкурил еще одну сигарету, ожидая неизвестно чего. Задняя дверь закрыта, он точно помнил, оконные рамы заперты на шпингалеты. Свернулся на софе, в четвертый раз за ночь попытался уснуть, считал баранов, овец, усатых пастухов в каракулевых шапках. Смутно помнилось, как сильный дождь застучал по крыше веранды - долго, старательно смывая все следы, которые он собирался найти утром…
        Глава 6
        Проснулся майор от вселенского грохота! Выпало в проем ведро, покатилось по ступеням. Он подлетел, как на пружине, готовый броситься в бой. Сквозь окна и распахнутую дверь светило солнце. Зеленела листва, трещала на дереве певчая птица. Дождя не было - закончился под утро, сделав свое черное дело. Предстала картина в солнечном свете: распахнутая дверь, Людмила в халате и с перекошенным лицом. Она застыла в страхе, прижимая к груди руки. Бегали глаза: мол, я опять что-то натворила?
        - Доброе утро, - поздоровался Андрей, со вздохом возвращаясь на софу.
        - Как бы не так, - пробормотала Людмила, спохватилась, пригладила пятерней вставшие дыбом волосы. - Какое же оно доброе? А что это? Зачем? Я страшно перепугалась…
        - Так надо, - объяснил Светлов. - Не видела, что делала?
        - Выйти хотела, - простодушно объяснила девушка. - Ну, почему я не могу утром выйти в сад? Не видела ничего, куриная слепота по утрам. Только удивилась: чего ты тут нагромоздил?
        Видимо, засмотрелась на спящего мужчину. Зрелище не самое привлекательное. Снова забулькало в желудке.
        - Зачем тебе в сад, Людмила Геннадьевна? Что за тургеневские замашки? Умывальник в доме, туалет на обратной стороне. Так, стоп, - спохватился он, глянул на часы - половина восьмого. Ладно, еще терпимо. - В общем, так. - Он встал, размял кости. - Прогулка по саду отменяется. Три минуты на утренние процедуры, пятнадцать минут, чтобы одеться и позавтракать… надеюсь, в сковородке что-то осталось?
        - Ничего не осталось, - шмыгнула носом Людмила. - Ты сам вчера съел. Но есть хлеб, и я могу открыть банку шпрот.
        - Отлично, - кивнул Андрей. - Вот этим и займись. Чайник не забудь поставить.
        Девушка мялась, смотрела странно, пришлось развернуть ее за плечи и придать ускорение. Возникла странная мысль: такое ощущение, что знакомы уже двадцать лет.
        Он прошел по саду, проверил калитку, убедился, что земля мокрая и от следов ночного гостя остались одни воспоминания. Обогнул участок, проверил заднюю дверь, «проинспектировал» туалет. Тревога не проходила. Менять жилище? Продолжать здесь жить, не обращая внимания на тлеющий фитиль?
        Через двадцать минут он все же выгнал Людмилу из дома. Девушка упиралась, но он был сильнее. Людмила неплохо смотрелась в розовом платье, на которое почему-то не покусились грабители. Расчесалась, надела на лоб солнцезащитные очки, на ноги - туфли-лодочки на сплошной подошве. Нацепила бусы из жемчуга - весьма похожего на имитацию. «Будьте осторожны, Андрей Николаевич, - сработал предохранитель. - Тебя пытаются соблазнить, а это лишнее». Из памяти еще не выветрились постельные сцены с участием Инессы Петровны.
        - Можешь застегнуть мне платье? - Людмила повернулась спиной, и пришлось, чертыхаясь, застегивать молнию.
        - Давайте определимся, Людмила Геннадьевна, - сказал он строго. - Пока мы вдвоем, я еще могу терпеть ваше беспардонное «ты». Но на людях, особенно в присутствии сотрудников милиции, очень прошу вас этого не делать. Обращайтесь по имени-отчеству. У нас рабочие отношения, таковыми они и останутся. Вопросы?
        - Есть один, - шмыгнула носом Людмила. - Купальник брать?
        Он все же вытолкал ее за ворота, обошел вокруг машины, проверил внешний вид. Буркнув «отойди подальше», сел за руль, повернул в замке зажигания ключ. Двигатель работал. Чего он ждал? Бомбы под капотом? Можно подумать, здесь Сицилия с ее горячими парнями!
        - Я чего-то не знаю? - насторожилась Людмила.
        - Я сам многого не знаю, - проворчал он, вылезая из машины. Смерил свою подопечную неприязненным взглядом. Людмила прекрасно выглядела, и это раздражало. Над забором на противоположной стороне дороги возникли две головы. Почтенные супруги вели скрытное наблюдение. Зевал Анатолий Иванович, хмурилась Раиса Григорьевна.
        - Доброе утро, - поздоровался Андрей. - Улыбнитесь, Раиса Григорьевна, я все помню. Вечером рассчитаюсь, не возражаете? На работу опаздываем.
        - Куда опаздываете? - опешила хозяйка.
        - Оговорился, простите. Хотим освоить пару новых пляжей и залезть на Монастырскую гору. Говорят, там есть ручей, искупавшись в котором, можно смыть с себя все грехи. Старорежимная легенда, приманка для малообразованных людей, но забавно, согласитесь?
        - Есть что смывать? - забеспокоилась хозяйка.
        - Так всем есть, - простодушно отозвался Светлов. - Уверен, и вам есть, разве нет?
        Раиса Григорьевна с недовольным видом покачала головой, опасливо покосилась на супруга. Оба удалились в дом.
        - А мне вот почему-то кажется, что грехи мы смывать не поедем, - прошептала Людмила. - Хотя купальник я на всякий случай взяла…
        Андрей открыл капот. Следовало убедиться, что там никто не покопался. На соседнем участке на этой же стороне дороги открылись ворота, выехали серые «Жигули» второй модели с кузовом «универсал». Водитель погазовал на нейтральной передаче, поставил машину на ручник. Выбрался и отправился закрывать ворота. Это был темноволосый парень в шортах и полосатой тенниске. Пропустил выходящую девушку и стал запирать створки, косясь на соседские «Жигули». Девушка тоже была темноволосой, и ростом бог не обделил. «Два сапога пара», - подумал Андрей. Парень приветливо помахал рукой:
        - Привет, сосед!
        Андрей отозвался, изобразил дружелюбную улыбку. Брюнетка без смущений прижалась к своему брюнету, и вся округа могла наблюдать страстный поцелуй. Так и подошли, крепко обнявшись. Оба улыбались - открытыми приятными улыбками.
        - Доброе утро, соседи, - повторно поздоровался паренек. Ему было лет двадцать с небольшим - как и спутнице. - Машина сломалась? Помощь нужна?
        - Да нет, спасибо. - Андрей захлопнул капот. - Все в порядке, просто проверил.
        - Машина хорошая, - оценил паренек. - В Тольятти лажу не клепают. Хотя, если честно, - он смешливо сморщил нос, - видали и лучшее качество. Главное достоинство - новая модель. «Единичка» лучше - без обид. Надежнее будет. А на «трешки» много жалоб - то ремень провисает, то генератор барахлит, то топливный шланг какими-то «тромбами» забивается.
        - Вы специалист? - удивился Андрей.
        - Точное определение, - с достоинством кивнул паренек. - Работаю в автомастерской при гаражном хозяйстве, также заочно обучаюсь на машиностроительном факультете. Никита, - он протянул руку. - А это Анюта, мы из Омска приехали. В октябре поженимся. Анюта в мединституте учится, уже три курса одолела.
        - О господи, - пробормотала Людмила. - Как в самолет-то машину затолкали?
        Молодые люди рассмеялись.
        - У знакомых одолжили? - догадался Андрей.
        - Тоже неверно, - отозвалась Анюта. У нее был задорный звонкий голос, и сама она излучала позитив. - Мы здесь не знаем никого. Прямиком из Омска и приехали на своей машине. Подумаешь, несколько тысяч километров. Мы любим на машине путешествовать. Никита устанет - я за руль сяду, тоже права в ДОСААФ получила. Очень интересно путешествовать - страна такая необъятная, люди разные, и пейзажи постоянно меняются. Полгода на этот отпуск копили.
        - Ну, вы даете, - покачал головой Андрей. - Не каждый на такое решится. Давно уже здесь?
        - Две недели, - хором ответили отдыхающие и засмеялись.
        Никита продолжил:
        - Под Новороссийском у моей тетки два дня погостили - не понравилось. Тетушка тот еще цербер - дальше поехали. Мы вообще впервые на этом побережье, тянули жребий из шапки - куда ехать. Выпала Паланга - я и слова-то такого раньше не знал. Но ничего, хорошее оказалось место. Не сам, конечно, город, а вокруг. Садимся на машину - и вперед… ну, или назад. Километров на сто. Заезжаем в какие-то бухты, лазаем по скалам, ныряем в водопады. Дикую жизнь, короче, ведем. Вечером приезжаем, купаемся на центральном пляже - и баиньки. Еще две недели такой жизни - и обратно, в тайгу, в сугробы.
        - А вы тоже женитесь? - не совсем тактично спросила Анюта. - Или… уже?
        - Э-э… - замычал Андрей. - Да мы пока только присматриваемся друг к другу… Время, как говорится, покажет.
        - Понятно, - кивнула Анюта. - Потерпите еще годик, мы вам расскажем, как там. И стоит ли оно того.
        - Сами-то издалека? - спросил Никита.
        - Москва, - не покривил душой Светлов. - А Людмила, считай, местная, из Краснодара.
        - Сложно у вас, - потешно наморщила лоб Анюта. - Ну ладно, не будем задерживать, нам тоже надо ехать… Забыл, дорогой? У нас обширная развлекательная программа.
        - Точно, - вспомнил Никита, - машина заведенная стоит. Ну, бывайте, соседи. Давайте как-нибудь вечером по пивку, а? Пиво тут, конечно, не фонтан, зато какие раки, пальчики оближешь…
        - А что, хорошая идея, - поддержал Светлов. - Посмотрим, что у нас будет со свободным временем… Поедем, солнышко?
        - Так бы и слушала, - умилилась Людмила, гнездясь на переднем сиденье. - И про солнышко, и про то, как мы присматриваемся друг к другу, чтобы соединить наши сердца и вместе двигаться по жизни… Кстати, приятные люди.
        - Приятные, - согласился Андрей, трогаясь с места.
        Анюта с Никитой еще не уехали, они махали руками, желая счастливого отдыха. Людмила тоже помахала, Светлов изобразил приветливую гримасу. Выезжая из частного сектора, он несколько раз посмотрел в зеркало. Хвоста не было, не считая универсала молодых омичей, но и тот при выезде на дорогу повернул в другую сторону.
        - Матери вчера позвонила? - спросил Андрей.
        - Позвонила, - кивнула Людмила, переменившись в лице. - Маму особо и не занимало, как у меня дела, была занята своими делами. Ей теперь вообще не до чего - баба-ягодка опять… Я сказала, что мы доехали, уже ходили на море, мои друзья передают ей пламенный привет… Грустно, в общем, девочки, - заключила Людмила. - Мама поверила, я не стала рассказывать, что этих друзей больше нет… Кстати, насчет грехов, - оживилась Людмила. - К чему были эти разговоры про монастырь, что мы едем смывать грехи? Ты специалист по грехопадению?
        - Не больше, чем другие одинокие мужчины, волею судьбы оказавшиеся на юге, - признался Андрей, выворачивая на Приморский проезд. Движение было плотное, многие автомобилисты выбирали эту дорогу ради близости моря и головокружительных запахов. Он покосился на спутницу: - Вы словно провоцируете, Людмила Геннадьевна, на откровенные разговоры. Зачем? Мне абсолютно не интересно, с каким количеством мужчин вы целовались или, боже упаси, делали еще что-то.
        Людмила закашлялась, сделалась пунцовой, как рак в кастрюле. И все же Андрей закончил:
        - Прошу прощения, если обидел. Вы свидетельница в деле об убийстве двух и более лиц - так что и ведите себя соответственно. Фривольные отношения нам ни к чему. - Он вспомнил о ночном визите, но решил пощадить девушку. И все же добил: - Если разрешил вам переночевать на снимаемой мной жилплощади, это не значит, что такое повторится.
        Людмила надулась - она была непосредственной, как ребенок!
        - Лучше расскажите, как ваша мама поссорилась с мамой Светланы и почему это вылилось в многолетнюю вражду.
        - Зачем вам это? - фыркнула Людмила.
        - Для общего развития. - Андрей свернул на улицу Ленина, где находилось местное отделение внутренних дел. - Впрочем, если не хотите, не рассказывайте.
        - Да все просто, - вздохнула девушка. - Они жили в Краснодаре, только закончилась война, тетя Галя была на два года старше моей мамы. У тети Гали был жених, в которого она без памяти была влюблена. Красивый парень, только демобилизовался. Они собирались пожениться. Но в один прекрасный день моя мама увела у своей сестры жениха - поскольку тоже без памяти в него втрескалась. Можно выразиться, увела из самого пищевода. Жених любил тетю Галю, потом разлюбил, полюбил мою маму, ну и…
        - Ну что ж, убийственный аргумент, - хмыкнул Светлов. - То есть вы - дочь того самого непостоянного жениха, разбившего сердце вашей тетушке?
        - Да, как-то так. - Людмила поколебалась: - Я бы в любом случае была дочерью этого жениха, просто у меня была бы другая мама… - Она задумалась, нет ли в ее умозаключениях какой-то уязвимости.
        Андрей засмеялся.
        - Не уверена, что это смешно, - обиделась Людмила. - Сестры переругались, подрались, стали кровными врагами и больше не общались. То есть вообще. Бабушка пыталась их помирить, но все напрасно. Мама с папой остались в Краснодаре, переехали на другую квартиру. Тетя Галя с треском хлопнула дверью и уехала. Поначалу даже бабушка не знала куда. В тот же год тетя Галя вышла замуж, еще через год родила Светлану. Я же родилась очень поздно: отец работал в милиции, его назначили на Дальний Север. Мыкались несколько лет, не спешили меня заводить… Потом вернулись в Краснодар, отец уже был капитаном, родилась я…
        - То есть папа стал полковником милиции?
        - Точно, - кивнула Людмила. - Он умер три года назад, только выйдя на пенсию по выслуге лет. Был инсульт, отца парализовало, продержался не больше месяца. Мы с мамой очень переживали… В тот же год, кстати, умерла тетя Галя - мы узнали об этом совершенно случайно. Отец Светланы, за которого она по злости вышла замуж, скончался годом ранее. У нас не очень удачливая семья, Андрей, все умирают… Моей маме сейчас всего 45, очень хочет восстановить свою личную жизнь, у нее хорошая работа в райисполкоме, мы живем в квартире в центре Краснодара… Получается, что Светлана старше меня на семь или восемь лет, она уже замужем, детей у них с Артемом нет…
        - Печальная и поучительная история, - оценил Светлов рассказ девушки. - И долго вы намерены грызться? Понятно, что привычка, но нужно когда-то и отвыкать. Мне показалось, что Светлана не прочь заключить мировую. Пусть ей есть за что обижаться на вашу маму, но при чем здесь вы? У меня создалось впечатление, что Светлана не глупа, так что пользуйтесь моментом, восстанавливайте отношения.
        Людмила не возражала - наверно, и сама об этом думала. Во дворе отдела стояли машины. «Почетное» место занимал грузовик «ЗИЛ» с будкой и зарешеченным окошком. Андрей размашистым шагом направился к крыльцу. Людмила покорно семенила следом. Милиционеры на крыльце перестали втягивать дым и с изумлением на них уставились. За стеклом в дежурной части сидел измотанный старший лейтенант, отвечал на телефонный звонок. Он раздраженно бросил трубку.
        - Здравия желаю, товарищ майор, - приветствовал он Светлова. - У нас ЧП. Свидетельница сбежала. Оставили, как порядочную, ночевать в комнате, она и сделала ноги. Подполковник Мелентьев рвет и мечет. Ведь предлагали же злые языки запереть паршивку в камере…
        - Эта свидетельница? - показал майор за спину.
        Людмила потупилась, ковыряя вздутый линолеум носком «лодочки».
        - Эта, - кивнул дежурный и, вдруг переменившись в лице, заалел: - А почему она… Как? Вы ее поймали?
        - Поймал, - похвалился Андрей. - Убежала почти до канадской границы. Отменяйте тревогу, старлей, свидетельница вернулась и готова помогать следствию.
        Дежурный схватился за телефон, стал накручивать диск. На Людмилу косились, удивлялись. Вчера она выглядела иначе. А сегодня… Дежурный высовывался из будки, пока они поднимались по лестнице, и едва не заработал защемление позвоночника. Андрей с усилием сохранял серьезный вид. В предстоящей работе не было ничего смешного. А если вспомнить ночной инцидент, то вообще все грустно.
        - Безобразие! - возмущался Мелентьев. - Это что за «свободное посещение»? Радуйтесь, Людмила Геннадьевна, что вас не успели объявить во всесоюзный розыск! Ладно, не буду спрашивать, где вы ее нашли, Андрей Николаевич, но постарайтесь сделать все, чтобы такое не повторялось.
        Он приставил к беглянке дежурного милиционера и отвел Андрея в сторону:
        - Слушай, Андрей Николаевич, поводи ее по городу, а?
        - Но вы же понимаете, Василий Федорович, что это то же самое, что искать игол…
        - Да понимаю я, - поморщился подполковник. - Шансы средние, но должна быть от нее хоть какая-то отдача? Дело - полный тухляк, нет ни следов, ни зацепок. Убивец может проживать где угодно, не факт, что он прописан в Паланге. Но что нам остается? Если у тебя есть другой план, давай, выполняй. Но нет же? Вижу по глазам. Дай поручения операм, пусть копают, а сам поводи: от тебя не убудет. Работка, согласись, не пыльная, - в глазах подполковника мелькнуло что-то юмористическое. - В общем, сам решай, ты из Москвы, тебе виднее.
        В кабинете оперативников была душегубка. В глазах Нины Витальевны, устремленных на Светлова, отчетливо читался вопрос: раздеться, что ли?
        - Слушайте, у вас отпуска бывают? - спросил Андрей, пристраиваясь поближе к вентилятору.
        - А как же, - отозвался протирающий очки Аристов. - Все как положено по трудовому законодательству, четыре рабочие недели.
        - И куда вы ездите? К Ледовитому океану?
        - Да это лишь два месяца так, - объяснил «поручик» Голицын. - В остальное время все хорошо. В мае и сентябре выше тридцати не поднимается, зимой вообще холодина - плюс десять-пятнадцать. А в свой последний отпуск я ездил на озера в Карелию - вполне прилично, кстати, отдохнул с удочкой в обнимку.
        - А я на Камчатку ездил, - сообщил Аристов, водружая на нос переклеенные изолентой очки. - А то как же - жизнь прожить и не увидеть вулкан?
        - А я спала, - поведала Елисеева. - Ела и спала, ела и спала. А еще на море ходила. А то представьте, жить рядом с морем - и вообще туда не ходить.
        - У москвичей такие же болезни, - улыбнулся Андрей. - Месяцами живут в непрестанной беготне, а где-то рядом Красная площадь. Приходят туда только на демонстрацию.
        - Кстати, видели нашу пропавшую свидетельницу? - подал голос Шура Хижняк. - Я ее, честно говоря, не узнал. Такая цаца…
        - И с чего бы? - Капитан Пещерник задумчиво воззрился на московского коллегу: - Кто-то из нас, не будем показывать пальцем, взял над ней шефство?
        - Даже не продолжай, Алексей Григорьевич, - Светлов нахмурился. Впрочем, все уже похихикали. - Нет смысла зубоскалить над тем, чего нет. Судя по вашему благодушному настроению, ночь прошла спокойно, банда на тропу не выходила. Что по сводке?
        - Усилено патрулирование на участке Сторожевое - Меркадия, - отчитался Пещерник. - Установлены дополнительные посты ГАИ, в том числе скрытные. Происшествий за ночь не отмечено. Во всяком случае, пока ничего не известно.
        - Отдыхающие затеяли драку в санатории «Былина», - сказал Хижняк. - Один из участников упал с последнего этажа - а всего их семь. Самое удивительное, что выжил. Проломленный череп, перебитые кости, да еще и скатился в бассейн, где пробыл две минуты, пока не вытащили. Живой и даже в сознании. Вот что значит полторы бутылки в организме.
        - Сущее лекарство от всех болезней, - согласился Пещерник. - Участники драки выявлены, следователем заведено уголовное дело. Вынуждены отвлекаться на эти мелочи. Будем подключать дознавателей - пусть выясняют и оформляют.
        - Ничего себе мелочи, - пробормотала Елисеева. - Не хотела бы я оказаться на месте этого парашютиста…
        - Ладно, возвращаемся к нашим баранам, - напомнил Светлов. - Поставь вопрос перед Мелентьевым, Алексей Григорьевич: мне потребуется оружие. Не карманников ловим. Мою историю появления здесь вы, конечно же, знаете - табельное оружие в отпуск не беру. Второе: что у нас по средствам связи?
        - Как везде, - Пещерник пожал плечами. - «Тюльпаны».
        Чего-то лучшего, к сожалению, не придумали. Подразделения милиции и оперативные службы оснащались одноканальными радиостанциями «Тюльпан». Они считались носимыми устройствами связи. В машине особой разницы не было, но для пеших прогулок… В комплект «Тюльпана» входили приемопередатчик, блок питания, манипулятор, антенна, а также сумка для переноски. То есть не побегаешь. Дальность связи также оставляла желать лучшего: по прямой, в зоне видимости - три километра. В городских условиях, среди домов - как повезет.
        - Терпим, таскаем, - сообщил со вздохом Хижняк. - Бросаем жребий - кому этот букет таскать, а кому за преступниками бегать. Если в «РАФ» эту приладу установишь - тогда лафа… Проще со спичечными коробками бегать, - заключил сотрудник милиции.
        - Это как? - не поняла Нина Витальевна.
        - Эх, Елисеева, не было у тебя дворового детства, - посетовал Шура. - Запоминай. Берешь два пустых спичечных коробка, в задней части коробушки протыкаешь отверстие, просовываешь леску и привязываешь к спичке, чтобы леска не выскочила. Со вторым коробком делаешь то же самое. Длина лески любая, хоть пятьдесят метров. Та же самая рация. Говоришь в коробок, потом подносишь к уху, слушаешь. Связь чистая, голос собеседника - как в телефоне.
        - Да ну, не разыгрывай, Алехандро, - фыркнула Нина Витальевна.
        - Да зуб даю, Елисеева! И прекращай называть меня Алехандро, а то тоже что-нибудь придумаю.
        - Кстати, товарищ прав, - сказал Андрей. - В детстве такой способ связи использовался. Надежный, хотя и примитивный телефон. Одно забыл сказать - леска должна быть натянута и не касаться препятствий или посторонних предметов, что, мягко говоря, не совсем удобно во время дворовых игр. Ладно, давайте свой «Тюльпан», установлю в машине. Связь должна быть постоянной. Один человек пусть находится в отделе, сидит на телефоне. - Он выразительно посмотрел на Аристова.
        Будущий пенсионер сокрушенно вздохнул.
        - Что делать собираешься, Андрей Николаевич? - насмешливо спросил Пещерник. - Выгуливать свидетельницу?
        Елисеева прыснула. Андрей строго посмотрел на своих «невольных» подчиненных:
        - Это, кстати, идея не моя, а подполковника Мелентьева.
        - Понятно, - хмыкнул капитан. - И с каких пор ты прислушиваешься к его идеям? Ладно, не мое дело. Да, свидетельница Ключевская видела в лицо одного из убийц, и в этом что-то есть. Но и преступники знают, что свидетельница Ключевская видела одного из них и наверняка запомнила. Выйдет он после этого в город - при условии, что живет в Паланге? Или будет отсиживаться в квартире, уедет в какую-нибудь дыру, пока не уляжется шум, или… Есть еще один вариант развития событий, но нам он не понравится. Что обычно делают с опасными свидетелями?
        - Устраняют, - простодушно сказал Хижняк.
        - Ладно, не каркай, Алексей Григорьевич, - нахмурился Светлов. - Пока это единственное, за что мы можем зацепиться. А чтобы зацепок было больше, кому-то из присутствующих придется поработать. Цель налетов - грабеж, убийцы отнимают у жертв деньги и ценные вещи. Куда они сдают эти вещи? А это ювелирные украшения, импортная одежда - зачастую новая, ни разу не надеванная. Коллекционируют? Сами носят? Чушь. Шмотки и ювелирку тащат барыгам. Вы же знаете всех местных барыг? Ну, хорошо, не всех. Поняли мысль? Поработайте в этом направлении, подключите информаторов, которые наверняка есть. Может, и всплывет что-то из похищенного.
        - Хижняк, Голицын, этим и займетесь, - мрачно бросил Пещерник. - И не думай, Андрей Николаевич, будто эта идея пришла в голову только тебе.
        - Согласен, - допустил Светлов, - идея навязчиво витает в воздухе.
        - Шурик, ты никак заплакать собрался? - рассмеялся Аристов. - Надо, Шурик, надо, моряк не плачет.
        - И не теряет бодрость духа никогда… - пропела Нина Витальевна, причем вполне сносно.
        - На том и порешили, - кивнул Андрей. - В легкой развлекательной форме. Второе. Нужно выяснить, кто орудует - местная публика или гастролеры. Выясняйте, случались ли похожие инциденты - в другое время, в других, не очень отдаленных районах. Нападения на автомобилистов были всегда, грабили и будут грабить. Но вы же понимаете, чем наши эпизоды отличаются от обычного гоп-стопа? Есть ли суровая нужда убивать тех, кого грабишь? Откуда такая жестокость? Темнота, наденьте маски, и никто не увидит ваших лиц. В случае поимки расстрел не дадут. Зачем убивать? Для наших преступников человеческая жизнь ничего не стоит. А такое, согласитесь, редкость. Убийства немотивированные. Создается ощущение, что этим людям просто нравится убивать - и не важно кого. А то, что при этом можно и заработать, - просто праздник. Улавливаете мысль?
        Кажется, улавливали - хмурились, отворачивались…
        Глава 7
        Людмила надолго остановилась у стенда «Их разыскивает милиция», щурилась, всматриваясь в откровенно бандитские лица. Качество фотографий было неважное, на подобных снимках и себя не узнаешь. Внимание девушки привлек некто Евдокимов - знатный алиментщик, четвертый год скрывающийся от правосудия. 34 года, тяжелый взгляд, массивные надбровные дуги, в последний раз был замечен в окрестностях Магадана, где пытался устроиться в золотодобывающую артель.
        - Вы серьезно, Людмила Геннадьевна? - теряя терпение, спросил Андрей. - Вы точно ничего не путаете?
        По коридору ходили люди - в форме и без, прятали улыбки. Слухи и сплетни по отделению милицию разлетались, как по женской гимназии.
        - Нет, не он, - отказалась от первоначальной идеи Людмила. - У этого глаза большие, выразительные - сразу видно, что добрый человек, а у того маленькие, такие злые…
        Он схватил свидетельницу под руку и потащил в подвал, где находился архив местной милиции. Потеряли больше часа! Людмила перебирала пыльные папки, которые приносила сотрудница с пышной «химией» на голове, Андрей скучал, пряча глаза от ищущего взора сотрудницы архива, которой после развода явно требовался спутник жизни. На жертвенный алтарь он пока не рвался. Знакомых лиц в местном каталоге Людмила не выявила, что было печально - но предсказуемо. Получалось, что в поле зрения правоохранительных органов жестокий убийца не возникал. Это было странно. Впрочем, он мог возникнуть в этом поле в другом регионе, но здесь органы были бессильны. Пришлось бы год возить Людмилу по просторам огромной страны.
        - Что-нибудь еще показать? - похожая на барашка сотрудница милиции в форме испытующе воззрилась на майора. Прозвучало недвусмысленно, даже Людмила забеспокоилась. Они ушли из архива, оставив сотрудницу скучать среди пыльных стеллажей.
        В принципе, неплохо проводили день, если бы не постоянное чувство тревоги. Андрей вертелся как на иголках, озирался. Не меньше часа они ходили по центральным улицам городка, рисуя причудливую фигуру из прямых углов. Людмила взяла его под руку. Андрей напрягся. Девушка зашептала:
        - Но так естественнее… Вы неправильно себя ведете. Любой на нас посмотрит и подумает, что нами что-то движет. Вернее, вами. Вы озабоченны и замороженны. Ведите себя естественно, мы отдыхающие, гуляем. А вы идете с таким выражением, будто хотите выхватить пистолет…
        И эта студентка будет учить опера! Но в целом Людмила была права. Они шли по парку, где пенсионеры играли в шахматы, вышли на бульвар посреди Советской улицы. Светлов курил, а Людмила прилежно всматривалась в лица прохожих. «В сберкассе денег накопила - путевку на курорт купила!» - кричала труженица с плаката на стене Госбанка СССР. Труженица была счастливее всех, за ее спиной голубело море. Это было сущее издевательство! Кого они рассчитывали найти? Разве так проводятся следственно-розыскные мероприятия? Усиливались досада и раздражение. На уши подняты партийные, милицейские начальники, от местного ОВД требуют немедленных результатов, а он гуляет с девчонкой по городу!
        В приморском парке было многолюдно. Работали детские аттракционы - качельки, паровозики. Визжала малышня - самая невыносимая категория населения: дети носились по дорожкам, бросались под ноги.
        - У вас такое лицо, Андрей, будто под вами сейчас взорвется мина, - подметила Людмила. Она держала его руку - крепко, чтобы не вырвался. - Не любите детей?
        - Люблю, - возразил майор. - Особенно тех детей, которые крепко спят. Мимо них можно смело с палкой пройти…
        Людмила рассмеялась, у нее поднималось настроение.
        Отстояли длинную очередь к мороженщице, купили по пломбиру. Людмила не забывала про основную задачу - ее взгляд скользил по лицам. Пломбир был вкусный, только безжалостно утекал сквозь пальцы. Андрей ругался, вытирал руки носовым платком, Людмила посмеивалась.
        - Прокатимся на чертовом колесе? - предложила она, задирая голову. Аттракцион был приличный, возвышался над деревьями, как Годзилла над небоскребами.
        - Отставить, - проворчал майор. - Мы здесь не для этого.
        - Вы говорите, как мой отец, - подметила Людмила. - Он тоже любил это слово - «отставить», когда ему что-то не нравилось. Ладно, ладно, не хотите, как хотите. Чего тогда нервы мотаете? - Она схватила спутника за локоть и потащила подальше от аттракциона. Городской пляж прошли насквозь - вернее, Светлов полагал, что пройдут насквозь. Пляж состоял из двух зон - галечной и песчаной. Первая была цивилизованнее, вторая уютнее. Они медленно шли, хрустя галькой, разглядывая отдыхающих. Все шезлонги были заняты. Пустые места в прибрежной зоне тоже фактически отсутствовали. Полуголые люди лежали на ковриках, покрывалах, на спальных матрасах, имеющих на отдыхе двойное, если не тройное, назначение. Начинало палить солнце, но меньше народа не становилось. Отдыхающие подставляли солнцу бока разной степени прожарки, кто-то читал, другие ели, играли в карты. В прибрежных водах гомонила и брызгалась ребятня под надзирающим оком старших. Оборвался галечный пляж. На песчаном участке отдыхающих было меньше. Светлана разулась, пошлепала босиком. И как не уследил! Отвлекся, а когда обернулся, она уже была в купальнике
- небесно-голубом, открытого типа, из тех, что постепенно входили в моду. Небольшие шортики, выразительная верхняя часть - все мило и зрелищно. У Людмилы была хорошая фигура, только какое ему дело до ее фигуры?! Он и ахнуть не успел, не то что проорать любимое слово ее отца, как Людмила лукаво улыбнулась, бросила под ноги Светлову свою сумочку.
        - Посторожите, Андрей Николаевич! - попросила она и быстрее лани умчалась к морю. Оторопев, он смотрел, как она вбегает в воду, размашисто идет с поднятыми руками, преодолевая сопротивление воды, ложится, плывет. Удалялась растрепанная головка. Людмила отлично плавала - не прошло и минуты, как она достигла буйков. Светлов досадливо крякнул, пристроился на плоском камне, вросшем в песок, стал копаться в сигаретной пачке. Людмила теперь плыла вдоль берега - за буйки не заплывала. Вокруг нее вертелись подозрительные мужские головы. Андрей посмотрел на часы - время безжалостно отмеряло минуты и часы.
        - Мужчина, раздевайтесь, уверена, вам есть что показать, - засмеялась сидящая неподалеку молодая женщина в закрытом полосатом купальнике.
        Прыснула ее подруга, оторвав голову от пляжного полотенца. Становилось неуютно. Ох уж этот край непуганых невест… Он бросил что-то невразумительное, отвернулся. Дамы потеряли к нему интерес. К ним подошли знакомиться плечистые шахтеры с Донбасса, получившие путевки в здешний санаторий, - глубоко женатые, судя по лицам. Но на юге это не считалось, здесь верили на слово. Дамочки хихикали, проявляли интерес к накачанной отбойным молотком мускулатуре. Андрей поднялся, пошел к воде, начал жестикулировать. Людмила сжалилась, поплыла к берегу. Из воды выходила красиво, грациозно ступая, отбрасывая назад промокшие волосы, лукаво улыбаясь.
        - Так, - сказал Светлов, - это что за праздник непослушания? У вас есть пять минут, чтобы высохнуть. Никакого душа. Надевайте платье, и пойдем работать. У меня есть право вам приказывать, Людмила Геннадьевна, - а вы обязаны подчиняться. И запомните, на меня не производят впечатления ваши модельные формы.
        - Правда? - Людмила засмеялась, отобрала у майора платье с сумкой.
        - Ну, хорошо, производят, - допустил Светлов. - Но даже не рассчитывайте меня смутить или еще что-то. Быстро же вы забыли про своих погибших друзей.
        - Неправда, - отрезала девушка. - Я постоянно о них помню. То есть теперь не жить, да? Прикажете ходить как в воду опущенной, товарищ майор?
        Она надулась и тащилась за ним, волоча по песку платье. На выходе с пляжной зоны оделась в кабинке, причесалась и немного повеселела. Они опять отправились в город, ходили по улицам. Страждущие горожане и гости города штурмовали пивной ларек, в который подвезли «Жигулевское». Собралась толпа - вполне достаточная, чтобы взять штурмом небольшой укрепрайон. «Граждане, не проходите мимо!» - зазывал на другой стороне дороги продавец лотерейных билетов. После выхода на экраны «Бриллиантовой руки» эти люди стали объектами шуток и явно заслуживали молока за вредность. На улице Южной, где проживали свидетели Куликовы, шла бойкая торговля - в булочной и винно-водочном за углом. Места притяжения народных масс были такие же, как и везде. Между улицами Южной и Толбухина работал колхозный рынок. Здесь было интереснее. От «излишков» продукции местных аграриев пестрело в глазах. Мясо и рыба лежали в холодильниках - на прилавках в такую погоду они бы протухли за час. Светлов медленно шел вдоль рядов. Людмила семенила за ним, как щенок на привязи. Она прижимала сумочку к груди - видимо, знала, что такое рынок.
Андрей купил кулек черешни у жизнерадостного приезжего из напоенной коньяком Армении, сунул Людмиле. «А помыть?» - удивилась девушка. Пришлось мыть под струйкой из пожарного крана, а потом сооружать новый кулек.
        - То есть мы уже ходим два часа и ты не видела ни одной знакомой физиономии? - резюмировал Светлов.
        - Только одну знакомую физиономию, - отозвалась Людмила. - Владимир Меньшов, красавчик такой… - И расширила информацию в ответ на недоуменный взгляд: - Киноафишу проходили - новая лента «Человек на своем месте». А, нет, еще Вертинская там была и этот, как его…
        - Джигарханян, - вздохнул Андрей.
        - О товарищ майор, да вы меня поражаете, - удивилась Людмила. - А в остальном… знаете, я вообще ни одного знакомого лица не увидела. Я в этом городе никого не знаю, я еще позавчера даже не подозревала о его существовании.
        За углом от колхозного рынка работал птичий рынок. Видимо, здесь тоже продавались излишки. Чирикали канарейки, скулили щенки, возились в тазиках ежики и черепахи. Из клетки грустно смотрел пестрый какаду - пожилой и мудрый.
        - Сколько? - на всякий случай спросил Светлов.
        - Даром, - ответствовал с тяжелым вздохом вислоусый продавец. - Пятнадцать рублей - разве деньги? От брата остался, говорящий, между прочим…
        - Тебя посадят, а ты не воруй! - оживилась птичка. - Тебя посадят, а ты не воруй!
        На улице Советской, между рестораном «Радуга» и местным универмагом, Андрей оставил машину. Сделали передышку, посидели в салоне. Светлов по рации связался с коллегами. Новостей не было, преступники не ловились.
        - Как отдыхается, Андрей Николаевич? - ядовито осведомился Пещерник.
        - А вы не обращайте на них внимания, - посоветовала Людмила. - Злые они.
        - Ладно, гражданка Ключевская, - Андрей вздохнул. - Навестим напоследок универмаг, перекусим в буфете, потом решим, что делать дальше.
        Городской универсальный магазин был внушительный, двухэтажный, к нему вела широкая лестница, которую Светлов мысленно окрестил «Потемкинской». Внизу располагались киоск Союзпечати, ремонт обуви, павильон «Соки-воды». У выхода из магазина стояли автоматы с газировкой - очевидно, для посетителей, потрясенных изобилием представленных товаров. К автоматам стояли целые три очереди.
        - Андрей? - неуверенно произнесли в спину. - Андрей… Николаевич?
        Светлов похолодел, медленно обернулся. Вашу мать! Вот какого, спрашивается? Поэтесса Инесса Петровна открыла рот от изумления. Видимо, приехала посетить универмаг. Одетая на этот раз довольно скромно - ничего экстравагантного, гротескного, неброские тона, разве что широкополая шляпка выбивалась из общего наряда. Инесса была одна. До сих пор носила траур по его отъезду? Честно говоря, о существовании этой женщины он уже забыл. С ней было хорошо, без нее… тоже неплохо. Ошарашенные, они смотрели друг на друга. Люди проходили мимо, огибали препятствия. Заинтересовалась Людмила, подняла на лоб солнцезащитные очки. Инесса окинула ее беглым взглядом - и снова уставилась на объект своего былого вожделения.
        - Я точно не сплю? - Инесса сглотнула.
        - Ну, ущипните меня, Инесса Петровна, - обреченно вздохнул Андрей. - Вернее, себя, меня-то зачем щипать?
        - Подожди, - Инесса сморщила лоб и как-то постарела. - Я вчера, конечно, намешала в ресторане всякой дряни, но чтобы до такой «белочки»… Ты вроде уехал… Да, ты точно уехал! А теперь… вернулся? Нет, подожди… - мысли под шляпкой разбегались и противоречили одна другой. - Что-то мне подсказывает, что ты просто никуда не уезжал…
        - Так получилось, Инесса Петровна…
        Ситуация действительно анекдотичная. Инесса Петровна чувствовала себя оскорбленной. Вот какого дьявола она приперлась из Меркадии в Палангу? Проинспектировать местный универмаг? Можно подумать, в нем есть что-то такое, чего нет в других универмагах!
        - А это кто? - Инесса бросила небрежный взгляд на Людмилу. «Работа», - чуть не сорвалось с языка.
        - Пойдем, дорогой, мы теряем время, - Людмила задрала нос, взяла его под руку и потянула к лестнице. В женской руке откуда-то образовалась сила.
        - Дорогой? - ошарашенно произнесла в спину Инесса. - Прошло всего два дня - и уже «дорогой»?
        Было дико неловко, но Людмила тащила его вверх. Андрей обернулся. Инесса стояла, словно пригвожденная к асфальту, безотрывно смотрела им вслед. Людмила втащила спутника в здание, и за ними захлопнулись тугие двери. «Дорогие женщины, - приятным голосом, но чересчур громко вещал динамик. - Сегодня в нашей секции женских товаров на втором этаже представлена большая коллекция кружевного белья. Спешите сделать подарки себе и своим близким!»
        - Что это было, Андрей Николаевич? - В бормотании Людмилы прорезались ревнивые нотки. - Откуда вы знаете эту некрасивую пожилую женщину? У вас с ней что-то было?
        - Да, было! - взорвался Андрей. - Точнее сказать, у нас с ней было все! У нас с ней был курортный роман, понимаете? Это известная поэтесса, живет в Ленинграде. И никакая она не страшная, не пожилая, а лишь немного старше меня! Почему я должен перед вами отчитываться, Людмила Геннадьевна? Я часто завожу отношения с женщинами, которые длятся недолго. А то, что связывает меня с вами, - это работа, поэтому забудьте свои глупости и делайте то, что должны… если не хотите ближайшую ночь провести в милиции.
        Людмила скисла, а он уже пожалел о своем языке без костей.
        - Ага, - вдруг оживилась девушка. - Значит, есть вероятность, что я проведу эту ночь не в милиции?
        Теперь уже он тащил ее - наверх, на второй этаж. На первом было неуютно. На втором продавали одежду, обувь, товары мужской и женской гигиены. Магазины Советского Союза еще не окончательно опустели, но страшное слово «дефицит» входило в сознание. Из отдела мужской одежды вытягивалась длинная очередь. Видимо, что-то выкинули. В секции женского кружевного белья тоже наблюдался нездоровый ажиотаж.
        - Вы нервничаете, Андрей Николаевич, - заметила Людмила. - Полагаете, ваша курортная любовь будет нас преследовать?
        С лестницы на второй этаж поднимались посетители, привлеченные рекламой. Реклама - двигатель торговли, как считают в буржуазном мире, было бы только чем торговать… Они прошли мимо секций с одеждой, мимо буфета, где стояла очередь из нескольких человек. «Зачем сюда пришли? - мелькнула мысль. - Преступнику делать больше нечего - шарахаться по магазинам с убогим ассортиментом?» Он обернулся. На второй этаж поднялась Инесса Петровна, встала и озиралась. Об нее спотыкались граждане, бегущие за дефицитом, говорили все, что о ней думают. Поэтессе было плевать, ее взгляд скользил по людским головам. Андрей чуть не выругался. В чем проблема, Инесса Петровна? Роман закончен - забудьте. Он довольный, почему она - нет? Требовалась сатисфакция уязвленному самолюбию? Пока она их не видела. Обнаружила скучающего дежурного милиционера, бросилась к нему. А это еще зачем? Будут объявлять по радио? Разыскивается неверный мужчина… Вспомнился антисоветский анекдот. Мальчик пропал в большом универмаге, плачет. Милиционер его успокаивает: «Не переживай, малыш, сейчас объявим по радио, и твои родители вернутся». -
«Объявите, пожалуйста, по Би-би-си, они другого радио не слушают».
        - В буфет пройди, пожалуйста, - попросил Андрей. - Встань в очередь, пожуем. Я приду через несколько минут.
        - Эй, вы куда, Андрей Николаевич? - заволновалась Людмила. - А, я, кажется, понимаю… Далась вам эта ведьма? Послушайте, я не хочу без вас…
        - Так, разговорчики, - рассердился Светлов. - Жила без меня девятнадцать лет - еще пять минут проживешь. Быстро, говорю, в буфет, занять очередь и стоять.
        Он убедился, что она уходит в нужном направлении, развернулся, зашагал к лестнице. Пустяк, это не имело значения, однако стоило объясниться. По-другому он не мог. Инесса Петровна стояла у секции с «новой коллекцией», кого-то высматривала. Такой расстроенной свою былую «возлюбленную» Андрей еще не видел. Не имел он права на такую подлость. Инесса повернула голову, вспыхнула. Он подошел, она задрала нос и подбоченилась, смотрела с легким презрением.
        - Послушай, дорогая, все не так, как кажется. Я даже до машины не дошел - перехватили сотрудники милиции из Паланги. Ты могла бы это увидеть, если бы посмотрела в окно. Срочная работа, возвращение в Москву отменили. Ту особу, которую ты видела, - это тоже работа… Мне даже не за что извиняться перед тобой, Инесса.
        - Ну, допустим. - Поэтесса не менялась в лице. - Но ты же знал, что я еще три дня проживу в Меркадии. Не мог приехать на ночь? Машина сломалась? Хотя, знаешь, ты прав. Отпуск закончен - возврата нет, человечество, смеясь, расстается со своим прошлым… - Ее накрашенные губы задрожали.
        Он снова убеждался - за всей этой яркой аляповатой вывеской пряталась обычная баба! Та самая баба, что хочет простого личного счастья. А он дурак - но это и не новость.
        - Поспеши, твоя работа идет, - надменно проговорила Инесса.
        - В каком это смысле? - не понял он.
        - В прямом. - Инесса смотрела ему за спину. - Уже подходит. Не может она без тебя, Светлов, вон как торопится…
        Он резко обернулся. Людмила бежала и спотыкалась. Заметила майора, сменила курс.
        - Так, Людмила Геннадьевна, - строго начал Светлов. - Я вам русским языком сказал находиться где?
        - Да к черту ваш русский язык… - У Людмилы срывался голос. - Андрей Николаевич, он там, в буфете, я сама его видела… Он в очереди стоял передо мной, сигареты покупал…
        - Подождите, Людмила Геннадьевна, не тараторьте. - Он начал растирать замороченную голову. - Вы о ком сейчас говорите?
        - Андрей Николаевич, вы почему такой трудный? - взвизгнула Людмила, да так резко, что шарахнулся мужчина боксерского сложения, проходящий мимо. - Тот преступник, которого мы ищем… Я встала, а он тоже стоял, подошла его очередь, покупал сигареты… Я - сюда, он вроде не заметил, он вообще на меня не смотрел…
        - Это не розыгрыш, Людмила Геннадьевна? - Он непростительно медлил, ведь Людмила та еще выдра, может и представление устроить.
        - Господи, да там он… - По лицу Людмилы загуляли пятна.
        Дошло, как до жирафа. Дыхание перехватило. Не может быть! Оторопела Инесса - неужто не врал? Куда подевался дежурный милиционер? Никогда их не найдешь, когда надо! Он побежал к буфету, расталкивая посетителей универмага. Что за броуновское движение, черт возьми! Людмила наступала на пятки, бормотала:
        - Это точно он, Андрей Николаевич, я сама не поверила, оторопела, как дура… Хорошо, что он не смотрел в мою сторону… Протянул деньги буфетчице, попросил сигареты без фильтра. На этом месте я и стала выходить из очереди…
        - Смотри, Людмила, во все глаза, он может быть здесь…
        Сколько времени прошло? Пара минут? Да он давно уже ушел из буфета! Но навстречу не шел, Людмила бы заметила. Есть второй выход - в соседний зал… У входа в буфет он остановился, привел в порядок дыхание.
        - Так, никуда не лезть, я пойду один. В чем он был?
        - Ой, я не помню… Рожу его заметила, а все остальное просто перестало существовать… В чем-то сером, невзрачном, на рабочий комбинезон похоже…
        Так мы еще и пролетарии? Людмила дико волновалась, прижимала к груди сумочку. Андрей отстранил ее, вошел в буфет, как обычный посетитель. Людмилу этот тип знает, а вот его, майора милиции… Да тоже знает, черт возьми, ведь ночью пытался проникнуть в дом! Не мог не знать, к кому лезет. А то, что лез именно этот персонаж, Андрей почти не сомневался. В очереди стояли несколько человек: две женщины - молодая и пожилая, пенсионер с палочкой, девочка-подросток. Паренек студенческого вида отсчитывал мелочь - дородная буфетчица смотрела на него с пренебрежением и наливала сок из стеклянной емкости. «Мне еще бутерброд с колбасой», - неуверенно попросил молодой человек. В самом деле, гулять так гулять! Здесь не было никого, похожего на жестокого убийцу! А на что он рассчитывал? Что убийца купит сигареты и снова встанет в очередь? Майор заскрипел зубами и быстро вышел из буфета.
        - Ну что? - бросилась к нему Людмила. Все поняла по его лицу, побледнела еще больше. Навстречу он точно не шел - имелось представление, о каком примерно типаже идет речь. В следующем зале продавалась всякая мелочь - галантерея, бижутерия, туалетные принадлежности. Если зрение не подводило, из второго зала была отдельная лестница вниз. Он чертыхнулся. Вот так провал! Увидел наконец милиционера, знаком подозвал, сунул под нос корочки.
        - Видишь девушку, сержант? Она свидетельница в важном деле. Стойте здесь и ни с места. Относись к ней уважительно, но никуда не отпускай, что бы она ни выдумала…
        На помощь местных дежурных он даже не рассчитывал. У этой милиции даже оружия нет. А он хотя бы формой сверкать не будет. Людмила оторопела от такого вероломства, пацан с сержантскими погонами усердно кивал, а Светлова уже относило прочь. Вероятно, убийца ничего не понял, купил сигареты, пошел дальше по своим делам. Хоть бы так. Незачем его лишний раз настораживать. Он заставлял себя идти прогулочным шагом. Дважды прочесал зал, вглядываясь в лица посетителей, вышел на лестницу, спустился вниз, снова стал ходить от секции к секции. Вышел на улицу, закурил и после трех затяжек швырнул сигарету в урну. Чертыхнулся, бросился обратно. Искать свои «Жигули» с рацией - только время терять. Он вторгся в кабинет администратора, заприметив табличку, сунул корочки в лицо строгой даме, снял телефонную трубку и сделал знак, чтобы вышла. Дама вспыхнула: она здесь важное и ответственное лицо! Но всмотрелась в темный лик милиционера и предпочла подчиниться. Трубку снял зевающий Аристов. «Живо! - прокричал Андрей. - Сан Саныч, не спать, всех в ружье!» Лаконично обрисовал ситуацию. Нужно оцепить квартал вокруг
универмага. Приметы преступника самые общие, но кое-что есть. И никакого привлечения внимания - не нужны массы людей в форме, машины с характерными для милиции опознавательными знаками. Всех подозрительных забирать в отделение, потом разберемся.
        Он вернулся на второй этаж. Милиционер с Людмилой топтались у буфета. Андрей поблагодарил сержанта за службу, отпустил с миром. Людмила все прекрасно понимала, угрюмо смотрела: дескать, я старалась, а он…
        - Пошли в буфет, - буркнул он. - Идешь за мной, вперед не лезешь, ничего не спрашиваешь, но от меня ни на шаг. Доступно объясняю?
        - Так точно, товарищ майор, - прошептала Людмила. - Я за тобою следую тенью…
        Он вошел в буфет и громко объявил, поднимая удостоверение:
        - Граждане, прошу простить за временные неудобства, но буфет закрывается. Технический перерыв десять минут. Погуляйте где-нибудь.
        - Э, че, в натуре… - начал возмущаться товарищ с опухшим похмельным лицом. Полная гражданка, стоящая рядом, возможно жена мужчины, пихнула его локтем. Смертельно побледнела дородная буфетчица, пухлое лицо которой стало каким-то жалобным, просящим. Она машинально бросила взгляд под прилавок, что-то задвинула там ногой. «С такими людьми коммунизм не построишь», - мысленно посетовал Андрей. Он обошел витрину и обнаружил за стеллажами дверь в кулуары. Буфетчица подрагивающими руками прилаживала табличку «Технический перерыв». Народ, приглушенно возмущаясь, расходился. За дверью был короткий коридор, несколько стульев.
        - Прошу вас, сударыня, - майор смотрел прохладно, говорил сухо. Буфетчица шмыгнула через порог. Андрей и Людмила вошли следом. - Присаживайтесь, любезная.
        - Послушайте, я не понимаю, с чем это связано… - потея от страха, забормотала буфетчица. - К нам уже приходили на прошлой неделе, все документы были в порядке, отчетность - прозрачная, нас заверили, что в этом месяце проверок больше не будет, Иван Петрович лично обо всем договорился, поговорите с ним…
        - А кто вам сказал, что я из ОБХСС? - Андрей улыбнулся с прохладцей. - Уголовный розыск.
        Пухлое лицо вытянулось от изумления. Благоразумно помалкивала Людмила.
        - Но если вы нам не поможете, сударыня, роковую встречу с сотрудниками ОБХСС я вам гарантирую.
        - Да, конечно, конечно, - зачастила буфетчица. - Все, чем могу…
        - Десять минут назад у вас покупал сигареты без фильтра мужчина. Небритый…
        - Да нет, Андрей Николаевич, как раз сегодня он побрился, - сказала Людмила. - Я это точно заметила…
        - Ну, хорошо, - поморщился Светлов, - пусть бритый… Да какая разница, гражданка? Думаю, не так уж много мужчин за последние десять минут покупали у вас сигареты без фильтра…
        - Витька, что ли? - шумно выдохнула буфетчица. - Так бы сразу и сказали, а то ходите вокруг да около.
        Андрей воззрился на буфетчицу с открытым ртом. Не может быть так просто. Или… может?
        - Он такой… - начала изображать руками женщина, - ну, рост обычный, сам ничего такой, мышца накачана, глазки мелкие…
        - Это он, - подтвердила Людмила.
        - Отлично, - кивнул Андрей. - Дальше, мадам. Что за Витька, как фамилия, чем занимается и где обитает?
        - Да я не знаю, - буфетчица немного обеспокоенно пожала плечами. - Вроде в ЖЭКе каком-то трудится - то ли электриком, то ли сантехником… точно не скажу.
        - Так, гражданка, - Андрей грозно нахмурился. - Мне позвонить в ОБХСС? Или для начала вызвать вас повесткой?
        - Да не знаю я! - занервничала свидетельница. - Могу я чего-то не знать? Неужто не сказала бы, кабы знала? Кто он мне, этот Витька? Муж, сват, брат? Да я вообще про него ничего не знаю…
        - Но имя все-таки знаете.
        - Так это Федька Копылов как-то в разговоре упомянул, сказал, что он с ним в жилконторе одной когда-то вместе трудился… Точно! - осенило королеву прилавка. - У Федьки спросите, это наш грузчик, они иногда курят вместе!
        - Подробнее, мадам, подробнее. Что за Федька, где его искать?
        На выходе из буфета он столкнулся с Голицыным и Хижняком. Парни тяжело дышали - запыхались.
        - Вот вы где, - выдохнул Шура. - А мы уже все обсмотрели… Ставьте задачу, Андрей Николаевич, мы ни хрена не знаем, что делать.
        - Так, Голицын, берешь в охапку Людмилу Геннадьевну и отвозишь в отдел. Чтобы сидела и носа не высовывала. Тут же - причем бегом - выясняешь все, что известно о некоем Федоре Копылове, сейчас он работает грузчиком в этом универмаге. Сидел ли, за что… ну, не мне тебя учить. Далее свяжемся по рации или телефону.
        - Но, Андрей Николаевич… - вполне предсказуемо заныла Людмила.
        Он оборвал:
        - Молчать. Выполняйте. Хижняк, за мной.
        На складе царили тишина и покой. Грузики курили, выполнив нужный объем работы. Кладовщица при виде милицейских удостоверений пошла зелеными пятнами (аллергия, что ли, у всех?), но, узнав цель визита, успокоилась.
        - Да вон он сидит, анекдоты, как всегда, травит. Видите? Чубатый такой, смешливый.
        - Что можете о нем сказать?
        - Да нормальный он вроде, - пожала плечами кладовщица. - Второй год у нас грузчиком работает, до этого электриком в жилконторе трудился. Комсомолец, молодая семья, жена в следующем месяце рожает…
        - Позовите его в свою каморку. Да так, чтобы ничего не заподозрил.
        - Федька, сюда иди! - гаркнула кладовщица. - Расписаться надо в ведомости на матпомощь!
        - Что, Ивановна, деньжат мне выделяют? - радостно вопросил вихрастый парень, переступая порог. Смутился, обнаружив двух незнакомых мужчин, да еще с корочками. Хижняк ненавязчиво перекрыл дорогу, встал, скрестив руки на груди. Впрочем, тягу к побегу Копылов не выказывал. Но как-то погрустнел, сник.
        - Пошутила Зоя Ивановна, - объяснил Андрей. - Злая шутка, согласен. Деньги бы тебе не помешали, да, Копылов?
        - Еще как бы не помешали, - проворчал парень. - В прошлом месяце еще нормально платили, а теперь урезать стали. Зачем нам, дескать, деньги? А у меня супруга, между прочим, скоро рожает, кроватку покупать надо? Надо. Всякие там игрушки, пеленки, распашонки - надо? Тоже надо. А вам-то чего надо?
        - Про Витьку расскажи. Он же кореш твой.
        Федор не сразу сообразил, о ком речь. При этом вел себя вполне естественно. Андрей внимательно наблюдал за его лицом.
        - Да какой он мне кореш, - отмахнулся Федор. - Так, шапочный знакомый. Раньше в ЖЭКе на Калинина работали: я электриком, а он сантехником. Даже тогда не водили дружбу - курили вместе, прикрывали друг дружку, когда отлучиться требовалось. Не больно-то он разговорчивый, молчит в основном, слушает. Да и взгляд у него бывает уж больно неприятный. Но помог мне однажды - клиент бухой попался, в драку кинулся. Так Витька его быстро ушатал и уму-разуму научил. Так что благодарен я Витьке… А потом начальство в ЖЭКе сменилось, работать стало невозможно, так он уволился, да и я за ним. Он в ЖЭУ на Кропоткина устроился, я в универмаг подался. Сперва электриком работал, да однажды шарахнуло душевно - пробой случился, а я полез, не разобравшись. Так даже ваши приезжали, выясняли, Акимыча потом уволили - ответственного за технику безопасности… На хрена мне такие страсти? Еле жив остался. В общем, временно перевелся в грузчики…
        - Как фамилия Витьки?
        - Так это… - Копылов задумался. - Кравцов.
        - Где живет?
        - Да хрен его знает. Да нет, правда, граждане милиционеры, не знаю. Чего мне врать, если это легко проверяется? Мне с Витькой детей не крестить. Раньше-то не знал, а сейчас и подавно не знаю. Мне оно надо? А то, что на Кропоткина устроился, - так сам рассказал, когда случайно встретились…
        - А сегодня случайно не встречались?
        - Встречались, - удивился Копылов. - Ну, как встречались. Мы на улице мебель разгружали - эта хреновина шестиколесная въехать в здание не может; так он мимо проходил, помахали друг дружке…
        - Семья у него есть?
        - Не-а, - помотал головой грузчик. - Бобылем живет.
        - Витька сидел?
        Вопрос поставил собеседника в тупик:
        - А хрен его знает, товарищ начальник. Об этом он даже не заикался. Думаю, нет, я бы сразу понял… Постой-ка минутку. - Федька задумался. - Говорил он что-то про зону, но вроде не в том смысле, что сидел, а наоборот… работал там или что-то в этом роде. На зоне ведь тоже сантехники нужны? Кажется, Пермский край упоминал, мол, холодно там на севере зимой… Нет, не уверен, врать не буду, давно это было. Мне, по правде, по хрен, что там у Витьки с биографией… Натворил чего?
        - Разбираемся. Сам-то не сидел?
        - А что, по мне похоже? - развеселился Федька. - Не, начальники, не мое это, не сидел и не собираюсь. Хотя от сумы и тюрьмы, как говорится…
        - Ага, - закивал Шура Хижняк. - Не зарекайся. Всяко жизнь повернуться может. Например, соврал нам сегодня - а срок уже завтра, и вперед - с котомкой через тундру…
        - Да вы что? - оскорбился Копылов. - Я вам и словечка не соврал, как можно? У меня вон потомство в семье ожидается, на хрен мне за этого бирюка впрягаться?
        Добежали до машины, стоящей в соседнем квартале, перекурили на скорую руку. Просыпался охотничий азарт - незаменимая штука в сыскном деле. Оживилась неповоротливая рация, пристроенная на заднем сиденье. Докладывал Голицын: баба пристроена в хорошие руки; артачилась, правда, кричала, словно ее в подвал на расстрел ведут… На Федьку Копылова ничего нет. Добропорядочный советский гражданин, пример для подражания. Даже по нежным годам не залетал ни разу - отсутствует данная фамилия в архивных материалах.
        - Подкидываю новую фамилию, - сказал Андрей, - Виктор Кравцов. Отчества не знаю. Возраст тридцать пять - сорок пять лет. Основная примета - близко посаженные глаза. Возможно, проживал в Пермском крае. Собрать все, что на него есть, причем быстро. Но это не тебе, Арсений, передай эту работу Аристову, а сам ноги в руки и дуй сюда. Бери с собой Пещерника, Нину Витальевну, кого там еще…
        - Да больше некого, - озадачился Голицын. - Отдел не резиновый. Хорошо, мы сейчас водителя озадачим, пусть «РАФ» выводит.
        Неторопливая была милиция в южных областях Советского Союза, очень неторопливая…
        - Оружие есть? - покосился Андрей на сидящего рядом оперативника.
        - Обижаешь, начальник, - запыхтел Шура. - Что бы и пиджак в такую жару таскал? Тебе тоже оружие выдадут, не волнуйся, Андрей Николаевич.
        - Не волноваться? - усмехнулся Светлов. - Хорошо, боец, не буду волноваться… Ну что, выдвигаемся на улицу имени знаменитого анархиста?
        - Какого еще анархиста? - не понял Хижняк.
        - Ну так князь Кропоткин у нас кто? - удивился Андрей. Встретил непонимающий взгляд. - Понятно, уроки истории мы в школе прогуливали. Князь Кропоткин Петр Алексеевич - никакой не большевик, Шура, а видный деятель анархистского движения. Но, в принципе, революционер, близкий по духу человек. Ну, заблуждался в историческом плане, с кем не бывает…
        Улица Кропоткина находилась в восточной части городка - возможно, самая короткая улица в Паланге, связывала восточные оконечности улиц Южной и Толбухина. Здесь было много зелени, пирамидальных тополей. Во дворах пестрели цветочные клумбы. ЖЭУ, обслуживающий данный район, находился за решетчатой оградой рядом с шумным детским садиком.
        - Может, не стоит его вот так брать? - засомневался Шура. - Чему детей научим?
        Андрей колебался. Машина стояла за оградой, под сенью деревьев. Калитка рядом, добежать - секундное дело. На улице перед участком курили слесари в робах. Из открытого окна доносился грозный рык: начальница отчитывала учетчицу, не владеющую азами арифметики.
        - А если его там нет? - засомневался Хижняк. - А его там точно нет, чую. Расскажут коллеги, что им милиция интересовалась, - спугнем злодея. Ждать надо. Если он там, то выйдет. Или с вызова вернется, тогда мы его тепленького…
        - Сомневаюсь, Шура, - скривился Светлов. - Что он делал в универмаге посреди рабочего дня? За куревом забежал? Больше некуда? От той точки до этой две версты, он явно не на работе. Возможно, мы его уже спугнули…
        Подъехал «РАФ», встал за бойлерной будкой. Высадился десант - Пещерник, Голицын и неотразимая Нина Витальевна в платье цвета «в горошек» направились к коллегам.
        - Колеблемся, товарищи? - криво усмехнулся Пещерник. - И правильно делаем. На Кравцова нет ничего. Есть его однофамилец, но мужик уже на пенсии после нескольких отсидок, бывший катала, мошенничал с рублями в период денежной реформы - в общем, не наш клиент. Все, на что мы опираемся, - это показания твоей подопечной, Андрей Николаевич, а это, как бы выразиться…
        - Комедия, - подсказала Нина Витальевна и очаровательно улыбнулась. Здесь она выглядела совсем иначе, чем в душном кабинете, - распрямились плечи, образовалась грация, платье плавно облегало изгибы фигуры, практически не оставляя шансов воображению. В дамской сумочке, висящей на плече, очевидно, покоился заряженный табельный пистолет.
        - Ну, отчего же, - пожал плечами Светлов. - Я ей верю. Людмила Геннадьевна, как выясняется, особа неглупая и наблюдательная. Кравцов - именно тот, кто нам нужен. Закавыка в том, что его может не быть на работе. Ладно, не будем терять время…
        - Есть встречное предложение, Андрей Николаевич, - проворковала Елисеева. - Вы посидите, а я без шума и копоти все выясню. Или я не женщина?
        Не успели возразить, как Нина Витальевна миновала калитку и двинулась по дорожке к участку. Засмотрелись все - особенно слесари, которые снова курили на крыльце. Нина Витальевна остановилась, стала с ними общаться. Сантехники улыбались, да и Нина Витальевна не грустила: источала улыбки, бросала томные взгляды. «А что, нормальный оперативник, - размышлял Андрей. - Как преступник в классических детективах - из тех, на кого не подумаешь». Нина Витальевна прошла в здание, сантехники, вытягивая шеи, проводили ее взглядами. Потянулись долгие минуты ожидания. Участок жил и работал, входили и выходили люди, но никого, похожего на Кравцова, среди них не было.
        - Одуреть, - сказала, вернувшись, Нина Витальевна (все облегченно вздохнули). - Я встретила двух сказочных персонажей. Трезвый сантехник и вежливая паспортистка. Здесь, оказывается, и паспортный стол есть, а также касса ЖЭУ - вход с торца здания. Сантехник был настолько любезен, что предложил мне бесплатно починить все краны в доме, а также пригласил на свидание…
        - Эту часть мы опустим, - проворчал Пещерник.
        - Ладно, - покладисто согласилась Елисеева. - Он, кстати, передовик здешнего производства, а также победитель социалистического соревнования… Ладно, переходим к другим новостям. Витька Кравцов здесь действительно работает сантехником, но на работу сегодня не вышел, поскольку имеет право - у него отгул. Я представилась недовольной клиенткой, которой плохо починили туалетный бачок.
        - Только время потеряли, - проворчал Андрей. - Придется возвращаться, Нина Витальевна, и выяснять его адрес.
        - Улица Толбухина, 4/1, квартира 34, - охотно отозвалась Елисеева. - В ЖЭУ адрес давать не хотели, я и не настаивала. Обратилась в паспортный стол, пришлось, правда, засветить удостоверение…
        - Нинок. Ты бы с этого и начинала, - крякнул Пещерник. - По коням, товарищи офицеры?
        Глава 8
        Ехали гуськом, практически на другой конец города. Обычная пятиэтажка, во дворе тополя, гаражи, погреба, старушки на лавочках - где еще можно притвориться таким же, как все? Поставили машины со стороны торца здания, по одному просочились во двор. Хижняк остался прогуливаться у подъезда и отвечать на вопросы старушек, Голицын отправился на другую сторону дома. Остальные проникли в подъезд, поднялись на четвертый этаж. Обычная дверь за бордовым дерматином, звонок, криво прибитая табличка с номером. Пещерник достал табельный ПМ, встал за косяком. Нина Витальевна храбро потянулась к звонку. Андрей перехватил ее руку, отстранил сотрудницу милиции плечом - когда-нибудь точно нарвется. Но не стал возражать, когда она извлекла из сумочки пистолет. Андрей позвонил в квартиру. Звонок был пронзительный, дребезжащий, бил по нервам. Никто не отзывался, чего и следовало ожидать. Андрей позвонил еще дважды - хозяева не отзывались.
        - И что, утремся и уйдем? - надулась Елисеева.
        Андрей приложил ухо к двери. Сухо шелестела секундная стрелка настенных часов. В квартире, похоже, никого не было. Он вздрогнул, в недрах жилища зазвонил телефон. Значит, имелся в квартире городской аппарат. Телефон звонил требовательно, визгливо. Абонент не отзывался. Снова настала тишина.
        - В принципе, он может быть там, - прошептал Пещерник. - Почувствовал, гад, затаился… Что будем делать, Андрей Николаевич? Побежим к прокурору за санкцией? На основании чего? Фантазий твоей подопечной? Знаешь, социалистическую законность пока никто не отменял.
        Как же мешала порой в работе эта пресловутая законность! Но он не сомневался, Кравцов - один из убийц. Об этом говорило все: опыт, интуиция. Развернуться и уйти? Да шиш вам! Хитрый перочинный ножик всегда лежал в сумочке за спиной - как и набор булавок, батарейки для фонарика. Он сел на корточки, начал ковыряться в замке. Остальные недоверчиво наблюдали, никто не прерывал его незаконные действия. Щелкнуло что-то в механизме, отошла собачка, и дверь приоткрылась.
        - А ты опасный тип, Андрей Николаевич, - задумчиво вымолвила Елисеева.
        - С чего бы? - удивился Светлов. - Когда мы подошли к двери, она уже была вскрыта, а кто это сделал, мы не знаем. Есть возражения, товарищи офицеры?
        Возражений не было. Пещерник первым ворвался внутрь. Обежал все комнаты, выдохнул. Пошли остальные. Нина Витальевна проводила чистовую зачистку - заглянула в ванную комнату, в кладовку, в старый «славянский» шкаф, убедилась, что никто не притаился на балконе. Светлов обследовал квартиру, заглянул во все углы. Дом не новый, но жилище, в принципе, трехкомнатное, и кухня не из тех, где негде развернуться. Одежда в шкафу, среди нее были и приличные вещи. Мебель не новая, но добротная, пол устлан паркетом, на кухне югославская плита, а в шкафчике кофе, который в магазинах днем с огнем не найти, морозилка забита мясом, там же, в холодильнике, водка «Столичная», явно экспортный вариант, Рижский бальзам. В ванной на полке японская электробритва, такие только в «Березках» на чеки можно купить (или украсть у того, кто купил на чеки). Книжной продукции в квартире не было, из печатных изданий - только пухлый телефонный справочник, а также из-под телевизора вытащили карту крупного масштаба, охватывающую небольшой кусок черноморского побережья - Меркадия, Паланга, Сторожевое. На карте было отмечено практически
все - дороги, туристические достопримечательности, автозаправочные станции. Имелись загадочные пометки - явно не типографские. Кажется, правильно зашли. Не было времени разбираться в этой карте, потом…
        - Нинок, иди сюда, - бросил из прихожей Пещерник. Он взял с обувной полки необычную пару обуви, угрюмо ее разглядывал. Не кеды, не туфли, что-то мягкое, спортивное, без сомнения, удобное. Обувь темно-коричневого цвета, со светлыми вставками и полосками.
        - Эта обувь называется кроссовки, - пояснил Светлов. - А также пинки, сникерсы, бегуны. Обувь для занятий спортом, но также может использоваться в качестве повседневной обуви. В СССР не производятся, мы предпочитаем кеды. Хотя у кроссовок более толстая подошва, что удобно…
        - Да знаем мы, - поморщился Пещерник. - Потерпевший Качурин был босой, помнишь? Родственников опрашивали, сестра говорила, что видела его перед отъездом в новых кроссовках - кстати, коричневых. Очень был рад этой обновке, у каких-то фарцовщиков купил.
        - Ну да, припоминаю, - согласилась Елисеева. - И что это значит?
        - Убил, разул, - объяснил Андрей. - Обувь новая, редкая, не пропадать же добру. Решил оставить себе в качестве исключения - почему бы и нет?
        - Пока это домыслы, - буркнул Пещерник. - На экспертизу отдадим.
        Недоглядели - посторонний вторгся в квартиру! Пещерник вскинул пистолет, мужчина побледнел, поднял зачем-то руки.
        - Эй, мужики, хорош шалить, сосед я… Дверь была открыта, непорядок…
        Не уследил Хижняк, стоявший внизу на площадке. Развел руками: а что он мог сделать? Действительно, сосед - вышел из своей квартиры, вошел в чужую. Вспомнил о своих обязанностях (пытать старушек и сигнализировать при появлении объекта), побежал вниз.
        - Входите, гражданин, - пригласил Пещерник соседа и убрал пистолет в кобуру. - Милиция, представьтесь.
        - Так Баклановы мы… - стреляя глазами по сторонам, забормотал мужчина. Исчезновение пистолета он, безусловно, приветствовал, но все остальное не нравилось. - А с Витькой что? - вытягивал он шею.
        - Полагаем, ничего, - отозвался Андрей. - Хорошо с ним знакомы? Давно виделись?
        - Ну, так, - сосед неопределенно пожал плечами. - Пару раз выпивали пивка… Ну, здороваемся, не без этого… - Он что-то недоговаривал, во взгляде металось беспокойство. - Сегодня не виделись, но вроде дверь его хлопала не так давно… ну, может, полчаса назад… А Витька чего такого натворил-то? Может… умер?
        - Может, и умер, - допустил Светлов. - Но это вряд ли. Еще раз представьтесь.
        - Бакланов… Игорь Денисович… - Мужчине было немногим за сорок, лысоват, с какими-то выпуклыми глазами. Он носил футболку с длинными рукавами и закатанные до колен трико.
        - Почему не на работе, Игорь Денисович?
        - Такая работа, - не растерялся гражданин. - Тружусь завскладом спортбазы «Аргун» - это в горах в шести километрах отсюда. Лыжная трасса, фуникулеры, санаторий… Плотный график работы в основном зимой. Летом проще, много свободного времени. На работу приезжаю дважды в неделю на несколько часов. Все зимние строения сейчас закрыты и опечатаны, функционирует только санаторий, но у них собственный штат…
        - Хорошая работа, - оценил Светлов. - Проживаете один?
        - Нет, с сыном… - Сосед опять забеспокоился. - Восемнадцать лет парню, учится в здешнем радиотехническом техникуме, в следующем году окончит, в армию пойдет… Сейчас каникулы у него… Мать его скончалась четыре года назад, мы с ней были разведены…
        Отворилась дверь с обратной стороны площадки, высунулся молодой человек - лохматый, как и все его поколение, с баками в половину щек - явно модник. «Не повезло с фамилией парню, - подумал Андрей. - Бакланом останется на всю жизнь».
        - Батя, все нормально? - спросил юноша басом.
        - Да, сынок, все хорошо, сейчас подойду. - Бакланов-старший стрельнул глазами: - Дверь закрой.
        Юноша помялся, но скрылся в квартире. «А чего мы так взволнованы?» - подумал Андрей.
        - Чем в свободное время занимаетесь, Игорь Денисович?
        - Дел полно, - фыркнул мужчина. - На рыбалку с Юркой ездим - есть тут у нас на Ворянке одно прикормленное местечко. Оно находится за городом, в нескольких километрах. А еще дачку прикупил в поселке Таловка. Ну, как дачка… Фанерная конура и две сотки пригодной к земледелию земли. Сидим вот с Юркой и думаем, пускать ли на эту землю тещу или пусть лесом идет…
        - Что можете сказать о вашем соседе?
        - О Витьке-то? Да Витька как Витька… - Сосед задумался: - Мрачноватый он, себе на уме, но так мужик нормальный, без придури, основательный такой…
        «Ага, соль земли. Только время теряем», - подумал Андрей.
        - Принесите свой паспорт и можете быть свободны, Игорь Денисович. Встретите Кравцова - постарайтесь не болтать, что мы его ищем.
        - Да вы что, я могила… - Бакланов еще больше выпучил глаза и опасливо покосился в недра соседской квартиры.
        - Да, еще вопрос. Машина у Кравцова есть?
        - Есть, есть, - закивал сосед. - «Жигули» у Витьки первой модели, серо-сиреневые такие. Он их в гараже держит, там, на второй линии, за домом, - сосед неопределенно махнул рукой. - Неудачный попался экземпляр, жалуется на него постоянно - то карбюратор барахлит, то глушитель отвалится, и приходится веревочкой подвязывать…
        Из квартиры пришлось уходить, с телефона Бакланова Андрей вызвал наряд. Отец семейства при этом нервно мялся в прихожей, а младший выглядывал из своей комнаты и делал лицо, как у студента на экзамене - материал не выучил, но отметка нужна.
        На улице возле дома было как-то тихо. Старушки поднялись и ушли. Докладывал Саня Хижняк, успевший опросить их до поспешного бегства. Кравцова сегодня видели - причем дважды. Ушел утром, не рано, часов в десять, потом вернулся (между прибытием и отбытием, видимо, отметился в универмаге). В последний раз покинул квартиру за полчаса до визита милиции. Вышел с сумкой на ремне из дома, сквозь зубы поздоровался с жильцами и свалил за угол. На машине? А этого никто не знал. Но вроде гараж в другой стороне. Прибыл патруль с приятным известием: городской прокурор после беседы с Мелентьевым выдал санкцию на задержание Кравцова. Становилось не важно, ДО ТОГО или ПОСЛЕ ТОГО была взломана квартира. Двое остались в засаде. «Освобождаем пространство, ребята, - заторопился Светлов. - Вдруг вернется?» И ведь вернулся! За углом прогремел выстрел! Все оторопели. Светлов опомнился первым, помчался на шум. За газовым хранилищем, установленным между пятиэтажками, поднимался, держась за отбитую скулу, старший лейтенант Голицын. Оружие, слава богу, врагу не отдал, можно сказать, прикрыл его грудью. В ужасе разбегались
мирные жители, из глубины двора истошно лаяла собака.
        - Виноват, Алексей Григорьевич, он ловчее оказался… - прохрипел сотрудник милиции, хватаясь за оградку. - Это он был, по приметам точно он… Вон оттуда шел, из переулка… Вы сами меня тут оставили и забыли… Идет такой, насвистывает, сумка на плече… «Гражданин, - говорю, - задержитесь на минутку». Ну, не был я точно уверен, что это он… Ловкий, гад, все сразу понял - как прыгнет на меня, да сразу в челюсть… Я и покатился, а он побежал, откуда шел… Выстрелил ему вдогонку, промазал, ноги что-то подкосились…
        - Сука! И где его теперь искать?! - взревел Пещерник и тут перехватил насмешливый взгляд Светлова. - Что лыбишься, майор? Такие вот у меня сотрудники… Что, не будем махать кулаками после драки?
        - Будем, - возразил Светлов. - По крайней мере, теперь мы уверены, что идем по правильному пути и поимка Кравцова - лишь дело времени. Подключай людей, капитан, он не мог далеко уйти.
        Несколько человек, вооруженных пистолетами и смутным описанием преступника, бросились за Кравцовым. Убийца имел фору в несколько минут. «Туда он побежал, туда!» - орали пацаны в соседнем дворе, гоняющие мяч. Милиционеры полезли в гущу кустов и перехлесты дворов. Был отдан приказ всем постам: задержать преступника! Приметы, одежда, сумка. Перекрыть все выезды из города! Задерживать подозрительных - особенно тех, кто не может подтвердить свою личность! К сожалению, мягкие советские законы не обязывали граждан носить с собой паспорта. Милиционеры прочесывали город, заглядывали во все дворы, опрашивали жильцов. На дороги выезжали усиленные наряды милиции. В присутствии понятых (пары местных жителей, страдающих похмельем) вскрыли гараж Кравцова. «Жигули» стояли на месте, переднее колесо было снято и прислонено к стене. Похоже, треснул диск - эксплуатировать транспортное средство при такой поломке было невозможно.
        Подполковник Мелентьев, терзаемый двоякими чувствами, метался по управлению. С одной стороны, преступника упустили, с другой - все-таки вышли на банду, зацепились, и заслуга в этом, как ни крути, майора из Москвы. А местным товарищам - стыд и срам! Оперативники ходили с обиженными лицами. Нервы натянулись до предела. Дежурный по управлению принимал доклады с постов: успехов не добились. Протекали задержания: несчастных, попавшихся под раздачу, свозили в местный обезьянник - и тот в ближайшем будущем уже готов было лопнуть. Кравцов затаился - видимо, имел убежище в городе. Или проскользнул через посты и уже далеко. Но последний вариант решительно не устраивал. Гудели задержанные в камере предварительного заключения. Многие были на отдыхе - и прекрасные же они увезут впечатления! «Освободить камеры! - гремел подполковник. - Куда вы набрали всех этих бедолаг? Кто все эти люди? Вы приметы вообще читали?! Это же дедушка, ему уже за шестьдесят! А это пацан, молокосос, ну и что, что не было при себе паспорта?! Твой сын, Онищенко, ходит по городу с документом? Так чего же ты его ко всем не бросил?!»
Оставлять такую ораву на ночь было, конечно, глупо. Всех накорми, спать уложи. Возмущенных граждан выпускали по одному, через каморку дежурного по обезьяннику, возвращали конфискованные вещи. Милиционеры вели себя подчеркнуто учтиво, обращались к гражданам на «вы». Чего это стоило - отдельная грустная тема. У стены под присмотром сотрудника милиции сидела Людмила, смотрела на всех проходящих. У другой стены - оперативник Голицын с фиолетовой щекой, он тоже видел преступника и даже имел удовольствие получить от него по тыкве. Приметам соответствовали немногие. На славу поработали. Заставь дурака богу молиться - он и лоб расшибет!
        - Вот его фотография, - возвестил Пещерник, бросая на стол паспорт гражданина СССР. - Кравцов его дома оставил, в серванте. Он же не знал, что в бега подастся.
        С фотографии смотрел угрюмый, набыченный тип с неприятными глазами и жестким ежиком на голове.
        - А что, классический криминальный элемент, - оценила Елисеева. - Хоть сразу на плакат «Найти и обезвредить».
        - Можем, кстати, конкурировать, - заметил Шура Хижняк. - Вы рожу Онищенко видели? Да с такой рожей сразу в тюрьму. Не форма главное, товарищи, - содержание.
        - Что думаешь, Андрей Николаевич? - подполковник Мелентьев отвел Светлова в сторону. - День прошел, преступник не схвачен. Ты сделал все, что мог, понимаю. Дальше-то что?
        - Есть соображения, Василий Федорович, - признался Светлов. - Может не сработать, но под лежачий камень, как говорится… То, что Кравцова не вяли, - предсказуемо. Он действует не один, с сообщниками. Подобную ситуацию они наверняка просчитывали, озаботились резервным адресом. Понимают, что, если Кравцова схватят, он потянет за собой остальных. Думаю, главное сейчас в их планах - устранить Людмилу Ключевскую. Они уже пытались это сделать прошлой ночью. Людмила - единственная, кто видел Кравцова в момент совершения преступления.
        - Позволь не согласиться, Андрей Николаевич. Арсений Голицын тоже его видел и даже по зубам получил.
        - Это так. Но в случае с Голицыным Кравцов может выкрутиться: мужик напал, махал пистолетом - испугался, съездил по морде и убежал. Натянуто, но прокатит - любой бы честный человек испугался. Наказание - даже не условное. Устранят Ключевскую - и что тогда? Кравцова прибираем, держим в камере. Прямых доказательств нет, он все отрицает, мол, спутали с кем-то. А Ключевскую он, естественно, не убивал, даже не знает, о ком речь. Улик нет. Кроссовки не улика - нам никак не доказать, что они принадлежали Качурину. Не забывайте, что, помимо прокуроров, существуют адвокаты. Не бог весть что, но нагадить могут. Тем более если бандиты обладают связями. Мы же ничего о них не знаем. Кравцов не расколется, прижать к стенке не сможем - мужик, похоже, твердый и хладнокровный. Прокурор прикажет его отпускать. Никакой суд без доказательств рассматривать дело не будет…
        - Ну ладно, убедил, - поморщился Мелентьев. - Что предлагаешь?
        - Ловить на живца, Василий Федорович. Преступник или преступники попытаются убрать Людмилу. Не факт, но есть такая вероятность. Надо сделать вид, что мы такое не учитываем. Они наблюдают за нами, я чувствую…
        - Боюсь, не улавливаю твои мысли, - пожаловался Мелентьев. - Они порхают, куда хотят. Но главное, чтобы ты в них ориентировался. Делай, что считаешь нужным, мы поможем…
        Под пиджаком в кобуре покоился пистолет - Мелентьев распорядился выдать временному сотруднику. «Только не стреляй. У нас год экономии патронов», - пошутил подполковник. Город погружался в легкий сумрак, когда он посадил Людмилу в машину и выехал со двора. Кто-то отъехал вслед за ними, но это могло ничего не значить, тем более что автомобиль на хвосте прикрыл рейсовый автобус. А когда вновь открылся обзор, сзади уже никого не было. Людмила радовалась - ее не оставили ночевать в отделе! Девушка улыбалась, что-то чирикала.
        - Безумный день, Андрей Николаевич, я так устала…
        - Зато искупалась, - Светлов покосился на ее раскрасневшуюся мордашку.
        Людмила прыснула:
        - Да, это так, но удовольствие было недолгим. Вы так пронзительно на меня смотрели… Что вам сегодня приготовить? Хотите суп из консервированной скумбрии? Так приготовлю, пальчики оближете…
        Она продолжала ворковать, а он чувствовал себя отвратительно, каким-то предателем. Скупо отвечал, улыбался резиновой улыбкой. Вырулил на Приморский проезд, с него - в частный сектор. Какие-то машины ехали следом, но такое уж время, это мог быть кто угодно. Несколько поворотов - и въехал на улицу Пархоменко. Из переулка за спиной выскочил грузовичок, перекрыл дорогу. Мужики забрасывали в кузов доски. Он медленно вел машину. Кудахтали куры в курятнике, монотонно гавкала собака.
        - Молодые люди, покупайте, у нас отличный урожай синеньких! - предприимчивая хозяйка за оградой подняла над головой два упитанных овоща. Их на юге упорно величали «синенькими», другого названия не существовало. Большинству местных жителей было невдомек, что то, что они выращивают на огородах, называется баклажанами.
        - Почему бы и нет? - встрепенулась Людмила, - Пожарю с чесноком - и за уши вас не оттащишь, Андрей Николаевич. Нас же не разорят два маленьких баклажана?
        Светлов остановил машину, сунул сельской труженице рубль. Огородница заулыбалась. Произошел обмен к обоюдному удовольствию. Андрей доволок покупки до машины, бросил на заднее сиденье. По сторонам не смотрел, словно ничего другого не существовало.
        - Молодые люди, а как же помидоры? - донеслось с другого конца улицы. - Прекрасные помидоры, в магазинах таких не увидите!
        - Нет уж, хорошего помаленьку, - проворчал он, садясь за руль.
        - Вот и чудесно, - радовалась Людмила. - Оцените по достоинству мои кулинарные таланты. А чем после ужина займемся? Фильмоскоп посмотрим? Вчера выгоняла мышку из-под кровати, наткнулась на старый фильмоскоп и коробку с пленками…
        Приближался домик, взятый в аренду. Проплыли открытые ворота, в которых стоял универсал соседей. Никита вытаскивал из багажника сложенный шезлонг. Делать компактные вещи в стране не умели, громоздкая конструкция с трудом вылезала, цеплялась за углы. Анюта сидела неподалеку на корточках и играла с соседским котенком - вертела у него под носом карамельку. А животное забавно фыркало и отнимало конфету. Андрей притормозил:
        - Уже вернулись, соседи?
        - Ага, - жизнерадостно отозвался Никита, роняя шезлонг на ногу. - Забрались в дикие дебри, чуть со скалы не упали, устали, как собаки. Сейчас пожуем что-нибудь - и спать. Мы жаворонки, рано ложимся, рано встаем.
        - А мы вообще не пойми какие птицы, - отозвался Андрей. - Поздно ложимся, рано встаем.
        - Хорошо отдохнули? - Анюта взяла котенка за шиворот и посадила на ладошку.
        - Отлично, - сказал Светлов. - Не заметили, как день прошел. Нашли тихую бухту, плюнули на все водопады и ущелья…
        - И правильно, - согласился Никита. - Отдыхать надо пассивно. Это только мы носимся как угорелые, высунув языки, пытаемся объять необъятное…
        - Не поняла, - Анюта повернула голову и пристально посмотрела на жениха.
        Андрей добрался до домика, прижал машину к ограде. Напряглась хозяйка Раиса Григорьевна, жгущая в бочке сухую траву, подошла к ограде. Из открытого окна высунулся индифферентный Анатолий Иванович, равнодушно зевнул. Андрей выбрался из машины, взял под мышки баклажаны.
        - Да помню я, помню, - бросил он в ответ на ястребиный взгляд.
        Людмила распахнула перед ним калитку, и он потащил покупки в дом. Уже достаточно стемнело, чтобы запнуться на веранде. Чертыхнувшись, он перехватил баклажан, чтобы использовать его как метательное оружие. На веранде было пусто. Он швырнул овощи на софу, полез за ключом.
        - Подожди. - Вошел первым, держа руку за отворотом пиджака, обследовал компактное пространство. Посторонние не заходили, даже Раиса Григорьевна с Анатолием Ивановичем. Шторы оставались задернутыми. Людмила с наслаждением опустилась на стул.
        - Хорошо-то как… Почти что дома… Слушай, я поставлю воду, чтобы помыться? А можно вопрос? - Она немного смутилась, но все же озвучила его: - А сегодня ты опять будешь спать на веранде?
        - Извини, - вздохнул он.
        - За что? - насторожилась Людмила.
        - А вот за это. - Он взял за руку, заставил подняться, вывел в коридор черного хода. Звякнул крючок, со слабым скрипом приоткрылась дверь. В дом заглянуло потемневшее небо, ветки дикого абрикоса - дички. Глаза Людмилы недоуменно блестели.
        - Эй, а зачем это…
        - Есть кто? - спросил Андрей.
        - Есть, есть, Хижняк моя фамилия… - В полумгле что-то завозилось, выбралось из-за дерева. - Голицын еще там, у задней калитки, следит, чтобы не было никого…
        - Людмила, отнесись серьезно к происходящему, - зашептал Андрей. - Уходишь с парнями через заднюю калитку, вы садитесь в машину и уезжайте. Так надо. И не кричи, не возмущайся, а то все испортишь. Все, я уже извинился. Ужин при свечах и просмотр фильмоскопа перенесем на другой день. Шура, уводи ее…
        Людмила захлебнулась от обиды. Она не ожидала такого вероломства! Хижняк схватил ее за локоть, потащил по дорожке. Текущую ночь Людмиле предстояло провести в отделе. «А ведь молодец, - отметил Андрей, - не шумела, не качала права. Переживала молча». Он постоял на заднем крыльце, прислушиваясь. Негромко завелась машина, тронулась с места. Только отъехав метров на пятьдесят, водитель включил фары. «Театральная постановка в детском садике», - подумал Светлов. Убийца может, конечно, прийти, но для этого он должен испытывать крайнюю степень отчаяния…
        Он включил свет во всем доме, походил, громко разговаривая на отвлеченные темы. «Ты устала, дорогая, ложись спать». Выключил свет в спальне. Вышел из калитки, перебежал дорогу. Громко сказал шутливым тоном: «Эй, соседи, я вам денежки принес, за квартирку, за январь».
        - Шутник, итить его, - проворчала Раиса Григорьевна, возникая в освещенном пространстве. - Хорошо, хоть напоминать не пришлось. - Пересчитала наличность - причем, что удивительно, в темноте. Есть такие натасканные люди - различают достоинство купюр на ощупь. - Ладно, жилец, все нормально, иди, отдыхай. - Соседка подобрела: - Можешь, так и быть, не спать сегодня на веранде. Но чтобы никакого мне разврата, понял? Твоя-то спит уже?
        - Надеюсь, Раиса Григорьевна. Устала за день… моя родственница, кучу достопримечательностей объездили. Пусть спит девушка, завтра опять будет сложный день. - Он удалился, перебрался на свою сторону. Голова блюстительницы нравственности еще немного поторчала над забором. Андрей замкнул калитку, перебрался на веранду. Постоял, наслаждаясь вечерними запахами. Подкрадывалась теплая южная ночь - с яркими звездами и одуряющими ароматами. Шуршал ветерок в листве абрикосовых деревьев. Он плотно притворил дверь веранды, вошел в дом, заперся, убедился, что черный ход перекрыт. Осмотрел все окна - закрыты, и чтобы попасть через них в дом, нужно выбить стекло, что без шума не сделаешь. От подкрепления Светлов отказался: привык все делать сам. Не выгорит дело - лови потом в спину насмешки и косые взгляды. Он сидел на кухне с задернутыми шторами, контролировал весь дом. Вскакивал, скрипели половицы. Открыл банку сардин, съел с черным хлебом - голод не тетка. Достал из вещей замусоленного «Капитана Фракасса» Теофила Готье, немного почитал. Чем-то привлекали разорившиеся гасконские дворяне. Покурил в открытую
форточку, не открывая штор. Подписался же на свою голову на эти всенощные бдения…
        Перед тем как «лечь спать», он вышел на веранду, высунулся в сад, помялся на ступенях. Нормальное поведение для того, кто понял вчерашний намек… Вернулся в дом. «Сигнализацию» в виде ведра решил не ставить. Пусть заходят гости дорогие, всем рады… Еще немного посидел на кухне, выключил свет, поскрипел кроватью. Сполз с нее, вернулся к столу, отыскал на ощупь пистолет. Андрей сидел в кромешной темноте, наблюдая, как по задернутым занавескам блуждает лунный зайчик. Мелькнула мысль: недолго продержится. Уснет к чертовой матери! А шуметь нельзя…
        Несколько раз он проваливался в сон, вскидывал голову, смотрел на светящиеся стрелки. Заснул просто конкретно - распахнул объятия товарищ Морфей! В панике очнулся, стал растирать виски. С чего он взял, что кто-то должен прийти? Идея так себе, ничем не подтвержденная, некто был уже вчера, но дело не выгорело. Только упертый баран пойдет на дело повторно…
        Волной накатывала дремота, терялось ощущение реальности. Вставать не хотелось - половицы в доме не лучшего качества. Он сам себя загнал в западню. На шум за пределами дома поначалу не обратил внимания. Станет злоумышленник вытирать ноги о коврик, прежде чем войти? Обязательно - если хорошо воспитан. А также если не хочет оставить следы на полу. Такое впечатление, что за дверью черного хода кто-то вытер ноги. Сон испарился, майор вскинул голову. Да неужели? Вторжения с черного хода он тоже не исключал. За порогом переступили. Он медленно поднялся, сжав рукоятку пистолета, шагнул к стене, где половицы имели свойство скрипеть тише. Замка на задней двери не было, его заменял крючок. Любопытно посмотреть, как его подцепят… Да никак! Дверь плотно сидела в створе, в щель тонкое лезвие не просунешь. Приподнять крючок можно с помощью магнита, но это к кинематографу… Он слушал, прижавшись к стене. Дверь потянули на себя, затем отвели в сторону. Крючок держал. Пауза, еще одна попытка. Отомкнуть бесшумно не получалось. Вырвать к чертовой матери! На это злоумышленник пока не был готов. «А вдруг там не один
Кравцов, а вся банда?» - мелькнула интересная мысль. Ну что ж, отличная возможность взять всех… Дверь еще подергали - и оставили в покое. Настала тишина. Майор обратился в слух. Тишина была глухая. Шаркнула подошва - пришелец отправился в обход. Андрей сместился к входной двери, ждал. Скрипнула дверь веранды, человек был уже рядом, их разделяла одна дверь. Различалось сиплое дыхание. Пришелец был один - банду оставил дома. Похоже, пришел с отмычкой - вставил ее в замок. Просто мастер на все руки! Терлись друг о дружку металлические детали. Есть контакт - медленно повернулась собачка. Андрей затаил дыхание.
        И в тот момент, когда дверь стала плавно открываться, он ударил по ней ногой! Злоумышленник получил по корпусу, отшатнулся. Андрей вылетел на веранду. Кто-то бросился навстречу. Стрелять было поздно, да и неудобно. Он ударил в живот - вполсилы, по-другому не выходило. Злоумышленник выдохнул ему в лицо, ударил головой. Андрей отклонился, но загудела щечная кость. Он снова бил, наращивая силу ударов - в грудь, в живот. Противник вздрагивал, хрипел. Забренчало по полу что-то металлическое - нож выронил. И все же не довел до конца, посчитал, что хватит… Кравцов - а это определенно был он, выдавали очертания фигуры, блестящие глазки, - согнулся пополам, его вырвало. Андрей вскинул руку с пистолетом:
        - Кравцов, стоять, милиция, руки за голову!
        Да уж понял, что не из собеса… Медленно распрямился, скрипя зубами - и вдруг стремительно ударил по руке! Пистолет унесло куда-то на софу, Светлов оторопел. Значит, можем еще удивлять? Кулак прорезал пустоту - преступник отшатнулся, зря старался. Оплеуха прилетела в правый висок - ослепительный фугас взорвался в голове. Завертелась веранда, он рухнул на софу, на собственный пистолет. Только без паники, обычный рабочий момент! Изогнулся ужом, выставил ногу - и встретил пяткой атакующего врага. Оттолкнул его к окну, Кравцов загремел на какие-то ведра, тазики. Что-то покатилось, истошно гремя. Но подвижность противник не утратил, откатился к двери, и в тот момент, когда майор добрался до собственного пистолета, вывалился в сад. Схватку Кравцов проиграл - хватило ума признать. Сгибаясь в три погибели, он убегал по дорожке. Светлов бросился наружу, поскользнулся - видимо, на блевотине, вылетел на улицу, зарылся с головой в розовый куст! Острые шипы впились в кожу, от болевого шока он чуть не потерял сознание. Но пистолет не выронил. Справился с проблемой, выполз на коленях на дорожку, очерченную лунным
светом. Хлопнула калитка, преступник выбежал на дорогу. Майор метнулся с низкого старта, взвыл от боли, рухнул на колени. Не лучшим образом он сегодня выступал! И вопрос с подкреплением все же следовало решить… Когда он добрался до калитки, время ушло. Вывалился наружу, завертелся с пистолетом. Кружилась голова. Кравцов убегал, тяжело дыша, - смутное пятно удалялось вверх по улице.
        - Стой, Кравцов! - прохрипел Андрей. - Стрелять буду!
        Стрелять не было смысла, все равно бы не попал. А покой отдыхающих и местных жителей следовало беречь. Кравцов не останавливался. Андрей бросился за ним, подвернулась нога, он взвыл. Заковылял к своим «Жигулям», прижатым к забору. Ключ, слава богу, в брюках. Отомкнул дверь, втиснулся на водительское сиденье. Прямо по курсу, метрах в ста, завелся двигатель! Озарился силуэт транспортного средства. Непечатное слово вырвалось из горла. Значит, Кравцов прибыл на машине и сейчас удерет! Но это еще бабушка надвое… Андрей повернул ключ в замке зажигания. Двигатель не заводился. Вообще никакой реакции. Севший аккумулятор хоть как-то сигнализирует. Что за новости? Он вынул ключ, снова вставил - и вновь тишина! Машина Кравцова дернулась, начала движение. Обрисовывались вертикальные задники фары. Возможно, «Москвич-408». Нет, он не желал мириться с поражением! Выскочил из машины, вскинул пистолет. Поколебался, опустил руку - бесполезно, только граждан пугать. «Москвич» уезжал. По курсу у забора что-то возвышалось. Похоже, Никита с Анютой не стали загонять универсал во двор - оставили снаружи по примеру
соседа. Андрей пролетел дистанцию в несколько прыжков, отомкнул калитку, ворвался на участок. Крыльцо было рядом, запрыгнул, забарабанил в дверь.
        - Никита, открывай, сосед! - закричал он.
        Парнишка отомкнул - испуганный, взъерошенный. В сенях горела низковольтная лампочка. Он был в одних трусах. Растерялся:
        - Сосед, ты, что ли?
        - Вот я и говорю, - отрезал Светлов, выдергивая из заднего кармана удостоверение. - Никита, я из милиции, нужна машина, срочно. Давай ключи. Не бойся, верну.
        - Э, минуточку, - запротестовал молодой человек. - Ты не говорил, что из милиции…
        В дверях возникла заспанная Анюта - хорошо, хоть не в одних трусах, накинула мужскую сорочку.
        - Что такое? Что за шум?
        Он объяснял лаконично - все расскажет потом, транспорт реквизируется для выполнения служебного задания. Собственная машина сломалась. Или сломали - это не суть важно! Парень что-то начал соображать, побежал за ключами.
        - Сосед, я с тобой… - Никита изумленно уставился на пистолет, который Светлов от большого ума сунул за пояс.
        - Отставить, турист, - хмыкнул Андрей, отбирая ключи. - Дома сиди, адреналина по жизни не хватает? Обещаю, тачку не разобью, все, спасибо.
        Он пулей вылетел на улицу, залез в универсал. Машина была исправна и отлажена - автослесарь все же. Двигатель зафыркал, завелся. Никита выбежал из калитки, что-то прокричал вдогонку, но Андрей проигнорировал. Не нужны ему сопровождающие! Кравцова уже и след простыл. Две минуты прошло, где искать? Фары вырывали из мрака короткий отрезок пути, заборы, ветви плодовых деревьев, свисающих на улицу. На этом отрезке никого уже не было. Дурных нет. Он доехал до поворота, повернул налево. Справа - узкий проезд, там тупик. Снова поворот - мимо подстанции, мимо старого кирпичного корпуса давно закрывшегося пивного заводика - единственной достопримечательности на этой стороне дороги. Сбросил скорость, стал всматриваться до боли в глазах вперед через лобовое стекло. Пистолет лежал на пассажирском сиденье. До выезда на Приморский проезд оставалось меньше квартала. Фонарей здесь не было, частные дома погружались в муть. Еще один поворот - выезд на Приморский проезд. Мелентьев обещал, что на въезде в частный сектор поставит патрульный экипаж - на всякий случай. Возможно, и стоял, останавливали выезжающих. Отсюда
не видно. Фотографии Кравцова есть у каждого патрульного. Рисковый все же парень, забрался в самую клоаку, чтобы избавиться от свидетеля…
        Он встал у обочины, потушил фары и стал размышлять. Никакого автомобильного движения в частном секторе не было. Вдали, по городу, проезжали редкие машины. Кравцов не знал, что майор милиции добыл транспорт. А «Жигули» Светлова он, видимо, сам и угробил. Мимо шел - и угробил. Каким образом, пока неизвестно, но капот сможет открыть любой желающий. Трудно не поддаться отчаянию. Пост на въезде в частный сектор Кравцов, возможно, засек. Связал ли его со своим делом, неизвестно, но решил не рисковать. Есть ли другая дорога в этот сектор? Андрей мучительно вспоминал, восстанавливал перед глазами карту местности. Выезд в город один, и вряд ли Кравцов, будучи в своем уме, им воспользуется. Теперь спешить ему некуда, можно двинуться в объезд…
        Была еще одна дорога! На ней и стоял майор Светлов - следовало только развернуться. Берегом, мимо старой лодочной станции, мимо дикого пляжа можно выехать на прибрежную дорогу, развернуться и вернуться в город, потеряв минут двадцать. Невелика потеря! Он развернулся, поехал к морю. На дорогу выходили частные домовладения. Округа спала. Перед обрывом грунтовая дорога забирала влево, теперь он ехал вдоль береговой полосы. Этот участок приморской местности был не ухожен - здесь не было ни санаториев, ни гостиниц, ни оборудованных пляжей. Колдобистая грунтовка вилась вдоль обрыва, повторяя его конфигурацию. Далеко впереди заблестели красные огоньки. В попутном направлении двигалась машина! Он оказался прав! Прибавил скорость, вцепился в руль. Но на этом участке невозможно было разогнаться, машину трясло. И Кравцов на сто процентов заметил погоню. Нога прерывисто давила на педаль газа. Впереди мелькали огоньки, понемногу приближались. Дорога тянулась мимо земляного вала, обросшего стелющимся кустарником. Справа рокотал прибой, волны разъедали глинистый обрыв. Проплыли неказистые строения лодочной
станции, лестница с перилами. Слева показался бетонный корпус, жмущиеся к нему постройки. Дорога забирала влево, идущая впереди машина пропала за строениями. Андрей прибавил газу, миновал бетонные постройки. Некое заброшенное хозяйство. Мелькнула мысль: почему в стране победившего социализма так много заброшенных хозяйств? Дорога шла вверх, к косогору - и где-то там вливалась в нормальную прибрежную трассу. Красные огоньки пропали! Андрей забеспокоился. Остановился, высунулся из машины. Тот, кто ехал перед ним, пропал. И не просто водитель выключил фары. На склоне не было никого, и спрятать ее там было негде. И добраться до косогора он бы при всем желании не успел… Андрей облизнул засохшие губы, посмотрел назад, на бетонные постройки. Кравцов мог свернуть только туда…
        Мурашки бежали по коже. Он развернулся на дороге, сдавая машину взад-вперед. Медленно, на первой передаче двинулся обратно. Взял пистолет, чтобы меньше нервничать. Приближались приземистые корпуса, поваленный металлический забор. Он всматривался в пространство впереди. Но картина была статичной, все застыло. Груда металлолома валялась во дворе неработающего предприятия. В наличии имелись только два проезда. Медленно въехал в первый, включил дальний свет. Озарились мрачные стены, засыпанный мусором проезд. Выехал задним ходом, вернулся на дорогу. В следующий переулок въезжал осторожно, с черепашьей скоростью. Это был довольно широкий проезд, здесь легко разъехались бы две машины. Он снова включил дальний свет, всмотрелся. В проезде ничего подозрительного, но, похоже, он сворачивал за бетонным корпусом. Ехать в самый конец не было резона. Возвращаться пришлось бы задним ходом. Андрей прижал машину к стене, выключил двигатель. Вышел из автомобиля и двинулся вперед, держа пистолет наготове. В окрестностях заброшенного производства царила тишина. За спиной глухо рокотало море. Поскрипывала крошка под
ногами.
        Все случилось внезапно, без прелюдий. Визгливо завелся двигатель, в тот же момент вспыхнул свет, машина вывернула из-за угла и, слепя фарами, понеслась навстречу! Майор оторопел. Его подловили! Бросился к противоположной стене, ударился о нее плечом. Прогремел выстрел, пуля чиркнула по бетону, запела, уходя в пространство. У Кравцова был пистолет! Видимо, оставил в машине, не хотел шуметь, рассчитывал обойтись ножом. И обошелся бы, не прояви оппонент понимание момента! Андрей рухнул на колени, следующая пуля срикошетила над головой. Машина промчалась мимо, зацепив его колено - по счастью, не уволокла с собой. Универсал Никиты тоже не пострадал - он был прижат к стене. Андрей кашлял в удушливом смраде. Бросился прочь из зловонного облака, встал, расставив ноги, принялся стрелять. Звуки выстрелов отражались от бетонных стен, отдавались в голове. «Москвич» безбожно вилял, возможно, были попадания. Майор выпустил половину обоймы. Кравцов вынесся из проезда, «Москвич» сделал рискованный вираж влево. Заднюю часть безбожно занесло, он чуть не сверзился с обрыва! Водитель яростно выкрутил руль, «Москвич»
вернулся на дорогу и умчался куда-то влево. Стрелок из него этой ночью был, прямо сказать, хреновый! Впрочем, оба хороши. Андрей бросился к машине, запустил двигатель - хорошо, хоть ключи оставил на приборной панели. Проехать задним ходом пришлось лишь несколько метров. Разворот, хрустнул рычаг передач. Машина, подпрыгнув, словно пришпоренная лошадь, устремились вдогонку. Преступник отъехал, гнал, не щадя ходовую. Еще метров двести - и начнет карабкаться на склон, а там уйдет, и поминай как звали! Гнать на этой дороге было сумасшествием, и все же майор гнал. Манипулировал передачами, педалями - благо машина у Никиты была отлично отлажена. Дистанция не менялась, Кравцов был тоже неплохим водителем. Виляла лента дороги, земляной вал то отъезжал, то накатывался, рябила кромка обрыва. Пот хлестал со лба, приходилось постоянно его стряхивать. Светлов наращивал скорость, а это было опасно, но ситуация не оставляла выбора. Машину жестко подбрасывало. Пыль, поднятая машиной Кравцова, вставала столбом. В какой-то момент показалось, что дистанция сократилась. Андрей утопил педаль газа - решив, что выехал на
ровный участок. Увы, лишь показалось! В свете фар в последний момент вырисовалась серьезная колдобина. Она бы стала последней для чужой машины. Светлов машинально вывернул руль, в последний момент уходя от опасности. К сожалению, не туда он его вывернул. С бешеной скоростью мчалась в глаза кромка обрыва, за которым штормило Черное море! Он закричал - невозможно молчать в такую минуту. Ударил по тормозам, выкручивая баранку. Заднее правое колесо зависло над пропастью, он это чувствовал, оно вращалось вхолостую. Вытягивало из беды лишь одно колесо - левое. От остальных было проку, как от козла молока! Уже простился с жизнью, но как-то все же переключил скорость на пониженные обороты, улучшил сцепление с дорогой. «Жигули» рывком вернулись на проезжую часть. Пот хлестал ручьем. Хоть богу молись в такие мгновения. Светлов переключил передачу, выжал газ. Нет, не будет он молиться, бога по-прежнему нет. Есть лишь мастерство и немного везения… Он в отчаянии всматривался вдаль. Преступник, разумеется, не ждал, пока он выберется из западни, воспользовался заминкой. Кравцов уже переваливал через косогор! Майор
рычал в бессилии, гнал машину по колдобинам. Универсал безбожно дребезжал, прыгал, как козлик. Все опасные участки остались сзади, машина въехала на холм. Асфальтовая дорога была пуста - что влево, что вправо. Других второстепенных дорог здесь не было. Прямо возвышались шапки растительности - леса, сады, или что тут. Слева Паланга, справа - если очень захотеть, можно добраться до Меркадии с ее благословенной Инессой Петровной. Навалилась куриная слепота. В глазах бесновался фейерверк, а Кравцову ничто не мешало временно выключить фары. Такая адская ночная разминка - и все напрасно? Он стоял у въезда на дорогу, рычал и в бессилии колотил по рулю…
        Глава 9
        Придя в чувство, майор доехал до патрульной машины, коротающей ночные часы у въезда в частный сектор, высказал сонным парням все, что о них думает. При этом догадался предъявить корочки - иначе бы они не просто сказали, что о нем думают, но и показали. «Какого хрена вы тут стоите? - стал разоряться Светлов. - В то время когда преступник безнаказанно разгуливает по городу!» Ну да, а космические корабли бороздят просторы Большого театра… Стражи порядка хлопали глазами, не понимая, в чем провинились. Он вызвал по рации дежурного по отделу, наорал и на него. Всем постам! Приметы преступника давно известны, транспортное средство - предположительно синий «Москвич-408», номера… да хрен их знает, забрызганы грязью, да и какая, вообще, разница?! Возможно, корпус машины прострелен! Завертелась ночная жизнь. Патрули ездили по городу, инспекторы ГАИ останавливали все встречные «Москвичи», независимо от раскраски - вдруг уже перекрасили? - тыкали в испуганных водителей стволами. «Чертов майор, откуда он взялся? - ворчали сотрудники милиции. - Ни покоя с ним, ни отдыха…»
        Под утро заспанный подполковник Мелентьев прибыл на рабочее место, неприязненно разглядывал Светлова, повествующего об увлекательных ночных приключениях. «Да уж, парень, - посочувствовал Василий Федорович, - хорошо тебя сегодня жизнь помотала… Нет, Андрей Николаевич, я, конечно, далек от критики, но ты как минимум дважды за ночь близко контактировал с преступником и не смог его взять… Ладно, не бычься, признаю, что ты единственный сегодня работал, остальные отдыхали». Самое противное, что подполковник был прав - от этих «контактов близкого рода» было ни жарко ни холодно…
        Поспать этой ночью так и не удалось. Злой, как барракуда, в девятом часу, когда уже взошло солнце, он вернулся в частный сектор. Никита нетерпеливо подпрыгивал у своих ворот. Похоже, парню от волнения тоже не удалось поспать - переживал за свою «ласточку». Увидев знакомые формы на горизонте, он возбудился, бросился навстречу, стал осматривать машину. Из калитки высунулась Анюта, девушка что-то жевала, с любопытством смотрела на происходящее.
        - Цел твой «Мерседес», не волнуйся, - проворчал Андрей, выбираясь из машины. Никите действительно повезло - пули прошли мимо, подвеска не разлетелась, и с обрыва машина так и не сверзилась. - Хорошая у тебя машина, Никита, одобряю. Прошла, так сказать, полевые испытания.
        - Фу ты, слава богу, - облегченно выдохнул парень. - Сам-то цел, сосед? Ты весь покоцанный, блин… Но вроде цел. Слушай, как к тебе обращаться-то надо, а? На «вы», шепотом? Вы же, товарищ милиционер, у нас при исполнении?
        - Как хочешь, - улыбнулся Андрей. - Мы с тобой вроде не работаем, а я как бы на отдыхе… м-да…
        - Вижу, на каком ты отдыхе, - засмеялся Никита. - Слушай, сосед. А что это, вообще, было ночью? Ты за кем гнался? Или это у вас, того… учения?
        - Не обращай внимания, сосед. Тебе точно не стоит заморачиваться. Спасибо за помощь.
        - Да ладно, что же мы, не люди? - Никита озадаченно почесал затылок. - А эта твоя… ну, к которой ты присматриваешься - она тоже из милиции? Она где вообще?
        Вопрос был интересный.
        - Да говорю же, не заморачивайся. Пока, Никита, хорошего дня.
        - Скажи ему, - напомнила Анюта.
        - Ах, да, - встрепенулся парень. - Ты когда уехал, мы переживать что-то начали, фонарик взяли - и к твоей тачке. Ты же сказал, что она не заводится. А машину ты открытой оставил, ключи на торпеде лежали… Слушай, тебе реально кто-то кабель перерезал - ну, тот, что к плюсовой клемме аккумулятора шел. Просто ножом отчекрыжили, чего уж проще? Немудрено, что тачка не заводилась… В общем, устранили мы твою неисправность: все зачистили, скрепили, заизолировали. Теперь заводится, как новенькая…
        - А вот за это спасибо, ребята, - обрадовался Андрей. - Считайте, что с меня причитается.
        Раиса Григорьевна угрюмо смотрела из-за ограды, как он подходит к калитке. Явно хотела высказать комментарий, но не решилась. Хозяйка была в курсе ночного переполоха - вся улица была в курсе. Достопочтенный Анатолий Иванович, видимо, еще спал. Кто из мудрых сказал, что тайное всегда становится явным? Андрей сменил направление, перешел дорогу. Хозяйка напряглась, взгляд не потеплел. Светлов раскрыл удостоверение, водрузил под ее зоркие очи:
        - Московский уголовный розыск, дорогая Раиса Григорьевна. Майор Светлов - по особо важным поручениям, так сказать. Нахожусь при исполнении. Расслабьтесь, любезная, плату обратно не требую, но впредь никаких поползновений и постарайтесь без острой необходимости на участок не заходить. Мы договорились? В противном случае придется вспомнить про советское законодательство, к которому вы относитесь несколько легкомысленно. И только не говорите, что все так делают. До всех нам дела нет. И избавьтесь от пагубной привычки подглядывать. Мы поняли друг друга?
        Хватило кивка. Андрей приветливо улыбнулся, пожелал хорошего дня и зашагал через дорогу. До калитки он, впрочем, не дошел. Прерывисто сигналя, подкатил «Москвич» грязно-бежевого цвета (хорошо, не синего), остановился посреди дороги. За рулем сидел зевающий Шура Хижняк. С пассажирского сиденья спрыгнула всклокоченная Людмила, подбежала и прыгнула на шею Андрею. Он оторопел. Ухмылялся за рулем оперативник - дескать, правду люди говорят…
        - Я переживала… - всхлипывая, сказала свидетельница. - Я очень переживала… Ты поступил гадко, выбросил меня на мусорку… Было очень обидно, но я не обижаюсь, вы все одинаковые… Больше так не делай, хорошо?
        Он осторожно оторвал ее руки от себя, поставил на землю. Что она вообразила? Людмила опять пыталась к нему прижаться, но Светлов решительно пресек ее попытку. Что за манера обниматься на людях?
        - Господи, ты весь в порезах, - сетовала Людмила. - Что случилось? Ты упал лицом в розовый куст? Это надо немедленно обработать йодом и зеленкой…
        - Так, стоп, Людмила Геннадьевна. - Он попятился. - Не надо ничего трогать, все уже прошло или скоро пройдет. Вы сегодня спали?
        - Мало. - Людмила шмыгнула носом. - Я так рада, что с тобой все в порядке… - завела она старую шарманку. - Не понимаю, что со мной происходит…
        Очевидно, возрастная влюбчивость… Светлов чувствовал себя чудовищно неловко под перекрестными взглядами. Усердно подмигивал Хижняк, выбираясь из «Москвича». Таращилась, невзирая на запрет, Раиса Григорьевна. Никита с Анютой у своей калитки проявляли признаки заинтересованности. Казалось, вся улица за ним наблюдает и хохочет!
        - Слушай, Андрей Николаевич, мы не знали, куда девать эту гражданку, - объяснил Шура. - Хоть на работу не приходи. Села под дверью Мелентьева - и не оторвать. Как ты считаешь, опасность прошла? Может, сам о ней позаботишься? Ты, это самое… отдохни пару часов, а то набегался за ночь, а нам есть чем заняться…
        Шура развернул машину и быстро ретировался, пока майор не передумал. Людмила смотрела уже без слез, с лукавинкой.
        - Пошли в дом, - вздохнул Андрей. - Но только после меня, и никакой самодеятельности. Делаешь то, что скажу, при этом делаешь быстро и правильно. Для начала спать.
        Опасность не миновала. Кравцов был жив и разгуливал на свободе. И что втемяшится ему в голову, никто не знал. С другой стороны, этот парень не производил впечатления сумасшедшего. Понимал, что за ним охотится вся городская милиция. От устранения Людмилы прока больше нет, от устранения Светлова тоже. Банально отомстить? Глупо, бежать Кравцову надо, залечь на дно. Андрей оставил Людмилу на веранде, обследовал дом, разрешил войти. Завтракали консервами и хлебом. Людмила давилась под его строгим взглядом, запивала еле теплым чаем. Переоделась в ночнушку, и когда он, проявляя максимум осторожности, вошел в спальню, уже спала, уткнувшись в стену. Хотела, видимо, дождаться, но отключилась, едва голова коснулась подушки. Такое положение дел вполне устраивало. Андрей пристроился в одежде на краю постели, сунул под ножку кровати пистолет, свесил к нему руку - да так и уснул…
        Очнулся ровно через три часа - чувство долга выбросило из постели. В принципе, выспался, если бы не муть в голове. Уставился на девушку, свернувшуюся калачиком на «женской половине» кровати. И куда ее? В камеру хранения? Людмила проснулась, села на кровати, прогоняя остатки сна.
        - Какой прогресс, - пробормотала она. - Мы уже спим на одной кровати…
        Да это не прогресс, это регресс какой-то!
        - Так, Людмила Геннадьевна, слушайте сюда, - сказал Андрей строгим генеральским голосом. - Сегодня ночью по вашу душу приходил убийца - надеюсь, вам уже рассказали. Усилиями правоохранительных органов угрозу временно сняли. Но она опять с нами. Преступники не пойманы. Оставлять вас здесь одну - то же самое что подписать вам приговор (возможно, он преувеличивал, но Остапа уже несло). А у меня совершенно нет времени с вами нянчиться. Поэтому сейчас мы едем в управление, я буду работать, а вас придется изолировать в отдельно взятом помещении. И никаких митингов, демонстраций, в противном случае отдельно взятое помещение сменится камерой. Я доступно излагаю мысль?
        «А зачем она теперь нужна? - возникла еще одна интересная мысль. - Теперь и сами знаем, кого ловить. Понадобится - вызовем. Нужно отправить девушку под конвоем в Краснодар или к Светлане в Сторожевое - пусть мирятся».
        - Да все понятно, я же не дура непроходимая, - вздохнула Людмила. - А вечером… мы сюда вернемся?
        Он застонал и пошел умываться.
        Когда он вошел в отдел, весь рабочий коллектив находился на месте и трудился не покладая рук. Поднял голову Сан Саныч Аристов, протер глаза, заморгал.
        - Гип-гип… - неуверенно начал Голицын, но никто не подхватил.
        - Падал лицом в терновый куст, братец Кролик? - капитан Пещерник всмотрелся. - Не пощадила тебя эта ночь, Андрей Николаевич. А подходящей медсестры под боком не оказалось? Сейчас что-нибудь придумаем. - Он поднялся, открыл шкаф, выдвинул коробку с аптечкой. - Йод с зеленкой не предлагаю, ты же откажешься, как настоящий мужчина? А вот спиртом твои саднящие раны мы обработаем…
        - Спирт для внутреннего потребления, - напомнил Хижняк, - мы не можем его бездумно тратить.
        Зазвонил телефон у Пещерника на столе.
        - Нинок, откликнись, - проворчал капитан из шкафа.
        Елисеева потянулась, сняла трубку и стала слушать. По мере прослушивания ее лицо становилось все менее одухотворенным, каким-то отсутствующим.
        - Понятно, - произнесла она, положила трубку и обвела взглядом присутствующих. - У нас труп на песчаном карьере.
        - Ну что ж, - вздохнул Пещерник. - Песчаный карьер - два человека. Хижняк и Голицын - на выезд.
        - Подробности? - насторожился Светлов.
        - Анонимный звонок, - расширила информацию Нина Витальевна. - Звонила женщина, судя по голосу испуганная. Звонок произведен из телефона-автомата, сообщили и бросили трубку. Потерпевший - мужчина, лежит за обочиной недалеко от тамошних отвалов, рядом синий «Москвич» без признаков владельца. Места безлюдные, заезжают лишь туристы, которым нечего делать. Очевидно, они и звонили, решили не связываться, чтобы не отравлять себе отдых…
        - Дождались, - скрипнул зубами Андрей. - Это Кравцов. Убит сообщниками, поскольку стал опасен. Все поедем… кроме Сан Саныча. Вызывай криминалистов, Алексей Григорьевич.
        Он ехал за милицейским «РАФом» - сам бы это место не нашел. Формально это была еще городская черта. Выехали на Приморский проезд, покинули жилую застройку, затем свернули на второстепенную дорогу, в зелень садов. Впрочем, сады быстро оборвались. Старые котлованы зарастали бурной флорой. Дорога петляла между рукотворными холмами, и возникло странное ощущение, что расстояние от дороги не меняется. До Приморского проезда здесь можно было добежать за десять минут - если знать прямую тропу. А там еще минут восемь - и частный сектор, где он снимает жилье. Синий «Москвич» обозначился сразу - он мирно стоял на обочине. В горле стало сухо. Андрей сдал к обочине, вышел из машины, стал осматриваться. Местечко было глухое, ничего похожего на южные достопримечательности. За кустами пустующее здание администрации. Карьеры, заборы, глиняные и песчаные холмы. Множество голых землистых участков, где даже трава не росла. Микроавтобус с операми объехал место происшествия и встал дальше. Выгружались оперуполномоченные с постными лицами. Подъехали криминалисты на желтом «Москвиче» - первым делом перекурили. Традиция
еще с доисторических времен: кто не работает, тот курит. Даже маленькая работа начинается с большого перекура… Труп лежал в придорожной канаве, в пятнадцати метрах от синего «Москвича» - совершенно обыденный, еле различимый с дороги. Возможно, туристы остановились, чтобы спросить дорогу. «Москвич» был пуст, решили, что водитель где-то рядом. Кравцов лежал с вывернутым позвоночником. Похоже, столкнули с обочины, предварительно обработав ножом. Кровь на животе давно загустела, свернулась. Глаза покойника выкатывались из орбит, судорога искривила лицо - не ожидал Кравцов такого развития событий. Оружия преступления поблизости не было - убийца забрал с собой. Андрей отрешенно созерцал труп. Вот и увидел он этого гада во плоти, при свете дня. Кравцову было лет 37 - 38, основательный, кряжистый, из тех, на ком даже двухдневная щетина кажется недельной. Недавно он постригся, макушку прикрывал жесткий ежик.
        - Грешно так говорить, но собаке собачья смерть, - проворчал Пещерник. - Вот нисколько не расстроен.
        - Даже тем, что оборвана последняя ниточка? - покосился на него Андрей. Пещерник не смутился, но предпочел закрыть тему. Ниточка найдется. А искать ее будет, разумеется, не он.
        - Подвиньтесь, товарищ майор, - попросил молодой криминалист, изучающий следы. Андрей отошел к машине. Пожилой эксперт возился с трупом. Еще один осматривал «Москвич».
        - Ба, товарищи, - сказал он, - да у нашего покойника две пули в бампере. Вот бы попробовать их вытащить. Видимо, прошли багажник и застряли в обивке сидений.
        - Не утруждайся, - проворчал Светлов. - Это мои пули.
        - О, содержательно проводили ночь, товарищ майор? - рассмеялся криминалист. - Размялись, так сказать. В машине, кстати, оружия нет. Там вообще ничего нет. В бардачке пустая упаковка от леденцов и мятая сигаретная пачка.
        - У трупа тоже нет оружия, - известил из канавы его коллега. - Да и поблизости огнестрельного оружия не видно. Выходит, ограбили и убили… нашего убийцу-грабителя.
        - Синий «Москвич» третий день числится в угоне в Бирюзовом, - сообщила всезнающая Елисеева. - Правда, номера по ориентировке проходят другие. Но что такое номера для настоящего мастера своего дела? - Она пристально разглядывала труп и не испытывала при этом никаких отрицательных эмоций.
        - Итак, что я вам скажу, дорогие товарищи… - Эксперт кряхтя выбрался из канавы, ему подали руку. - Умертвили вашего супостата плюс-минус четыре-пять часов назад. То есть примерно в шесть, когда уже рассвело, но день еще не начался. Самое подходящее время для убийства, знаете ли. Убили ударом в живот, да еще и поковырялись лезвием. Манера, схожая с предыдущими эпизодами. Не со всеми - сразу уточню. Подобным образом был убит несчастный юноша… не помню его фамилии, и, если не ошибаюсь, супруга гражданина Качурина. Орудие убийства предположительно то же, но проверю.
        - Немудрено, - крякнул Голицын. - Остальных убивал сам Кравцов.
        - Утверждение с натяжкой, - сказал Светлов. - Преступников как минимум трое. И убивают все… Есть следы второй машины?
        - Пока не видим, - пожал плечами молодой криминалист. - Грунт сухой, камень, щебень… Но следы все равно бы остались при условии, что вторая машина съехала с проезжей части на обочину. Чего нет, того нет. Есть вероятность, что убийца или убийцы прибыли пешком. По крайней мере, сюда, на карьер. Машина, скорее всего, была, но где?
        - Прекрасный способ запутать следствие, - вздохнул Светлов. - Уточните, товарищи, я правильно понимаю - город рядом?
        - Рядом, - согласился Шура Хижняк. - Ну, не то чтобы за поворотом, но добежать можно. Это грунтовки здесь петляют безбожно, а если знать прямую дорогу… В общем, что пешком, что на автомобиле - одинаково.
        - Мы правильно понимаем, что здесь произошло? - спросил Пещерник.
        - Хочу надеяться. Устранить свидетельницу Кравцов не смог и сам безнадежно засветился. На него объявила охоту вся милиция района. Ушел на дно, как-то связался с сообщниками, запросил встречу. Надеялся, что свои помогут. Найдут хорошее убежище, может, документы. Сообщники прибыли, произошла доверительная беседа; возможно, обещали помочь. В тот момент, когда внимание Кравцова притупилось, его ударили ножом - вполне профессионально, второго удара не потребовалось. Столкнули в канаву, забрали пистолет. Вот и все. Взаимовыручка в банде, без сомнения, на уровне. А мы опять остались у разбитого корыта. Жестокого убийцы больше нет, но остались другие, не менее жестокие, и что-то нам подсказывает, что они продолжат убивать.
        - Может, на дно залягут? - с надеждой спросил Голицын.
        - Может, и залягут, - допустил Светлов, - но опять же нам что-то подсказывает, что ненадолго, поскольку всех денег они еще не заработали.
        - А тебе лишь бы ничего не делать. - Пещерник прожег взглядом подчиненного.
        Голицын смутился, но не очень.
        - Может, умереть, Арсений? - встрепенулась Елисеева. - Прикинь, вообще ничего не надо делать.
        Похихикали эксперты - ценители черного юмора. Голицын досадливо сплюнул, отвернулся.
        - Кинологов надо вызвать, - сказал Хижняк. - Порядок такой.
        - Раз надо, значит, вызывайте, - Светлов пожал плечами. - Пусть собачка с человечком прогуляются. Что-нибудь найдут - если наши преступники безоговорочные идиоты. Но им удавалось заметать следы - отсюда вывод: не идиоты. Но дерзайте, раз порядок такой…
        Он угрюмо осматривал плетущуюся между холмов дорогу. Обернулся, пробежал глазами по живописному скалистому кряжу, убегающему к горам.
        - Там что?
        - Ворянка, горная речушка, в море впадает, - пояснил Пещерник. - Спускается с гор, на трассе мостик, может, видел? Петляет по скалам, в одном месте вообще под гору уходит, потом всплывает. В желобе течет. Мужики туда рыбачить ходят, форельку дергают. До июля запрет на вылов, а сейчас вроде можно - но с ограничением.
        - Ладно, заканчивайте тут, - Андрей передернул плечами и зашагал к машине.
        Настроение было отвратительным. Всю ночь не спал, работал, рисковал жизнью - и что в итоге? Преступник обезврежен, и хоть плачь. Противник был достойный, открыто насмехался. Кто это мог быть? По крайней мере, двое. Местные? Неизвестно. Безжалостные, решительные, хорошо информированные. Теперь их стало меньше. С одной стороны, скинули опасный балласт, с другой - работать им станет сложнее. Насколько сложнее? Андрей рисовал психологические портреты, но выходило только одно: физически развитые, мобильные, способные прирезать любого, при этом в обычной жизни, скорее всего, нормальные люди, на которых и не подумаешь. Или еще хлеще - милые советские обыватели, всегда готовые помочь ближнему, выполняющие план, посещающие все собрания, ведущие активную жизнь, поддерживающие дело великого Октября…
        К обеду в деле возникли знакомые персонажи. А вот это было интересно. Хижняк и Голицын поговорили с рыбаками на Ворянке - многие из них удили с ночи, - выспрашивали, кто уходил, кто приходил. Совпадение некоторых имен навело на мысль. К тому же данных персонажей, возвращающихся с рыбалки в половине седьмого утра, видел милицейский патруль на пересечении улицы Толбухина с переулком Ватутина. Шли в штормовках, с рюкзаками, со сложенными удочками и спиннингами. В два часа дня Светлов нагрянул к фигурантам дела в сопровождении оперов и наряда милиции. Мужчина открыл дверь, растерянно заморгал:
        - Снова вы?
        - Снова мы. Никак не разлучает нас судьба, Игорь Денисович. Разрешите войти? Ваш сын дома?
        - Да, дома… - Подумав, гражданин Бакланов принял благоразумное решение не сопротивляться закону и отступил за порог. Сотрудники милиции наводнили квартиру. Испуганно поглядывал из своей комнаты отпрыск Юрий. Насилие не применяли, но настойчиво предложили отложить дела и дать показания. Санкция от прокурора имелась - Мелентьев подсуетился. Но прошептал на ухо вместо напутствия: «Учти, Андрей Николаевич, если это не они, больше не обращайся». Никто и не был уверен, что это они. Рутинная милицейская работа - методом проб и ошибок, а также созданием неудобств окружающим.
        - Вот ордер, вот постановление, граждане, - объявил Светлов. - Нам жаль, но квартиру придется обыскать.
        - На каком основании? - Бакланов-старший сморщился, как урюк. Они с сыном сидели плечом к плечу на диване - оба съежились, втянули головы в плечи. Визуальный осмотр этой парочки к выводам не подтолкнул. Так могли себя вести и умные злоумышленники, и напуганные законопослушные граждане. Но соблазн причислить их к банде был велик. Как удобно! Проживают на одной площадке, давно знакомы, никаких проблем со связью и обсуждением задуманного. Отсутствуют нежелательные члены семьи, а также изнуряющая нужда бoльшую часть времени проводить на работе (во всяком случае, в определенное время года). У всех фигурантов есть машины, все мутные, скользкие, и с физической силой вроде все в порядке!
        - На Ворянке сегодня рыбачили?
        - Ну да, - признал очевидное Бакланов. - А что такого? Мы с Юркой часто удить ходим. Ложимся в эти дни пораньше, в три встаем…
        «До трех вполне мог позвонить Кравцов, - отметилось в голове. - Назначили встречу недалеко от того места, куда и так собирались. Или не собирались? Местечко, в любом случае, ими истоптанное».
        - В канаве у песчаного карьера сегодня утром был обнаружен ваш сосед Кравцов, - вкрадчиво сообщил Светлов. - К сожалению, мертвый. Ваш сосед - член банды, грабящей и убивающей людей. Спокойно, граждане, без пыли! - он поднял руку. - Свои возмущения выскажете позднее. Примерное время убийства - шесть утра. Вы находились в том районе. Примерно с половины четвертого до половины седьмого, так? Недолго же вы проводите время на рыбалке…
        - Но у нас был хороший улов, больше не требовалось… - начал молодой человек и закашлялся.
        - Мы не рыбнадзор, - усмехнулся Андрей. - Но не советую прикрываться своим браконьерством. Заметьте, Игорь Денисович, я вас пока ни в чем не обвиняю. Но вы находились примерно там, где был убит знакомый вам человек. Сколько там вприпрыжку - минут десять?
        - Вы в своем уме? - прошептал Бакланов. - На речке находились не только мы. При чем тут вообще речка? Там много кто был.
        - Но из его знакомых только вы. Подозрительно, согласитесь? Вы отлучались с реки?
        - Нет…
        - Кто-нибудь может это подтвердить?
        - Не знаю… Наверное…
        - Отработали, - ухмыльнулся Шура Хижняк. - Там берег сильно изрезан, бухточки, обрывы. Залез в эту бухту, и никто из соседей тебя не видит. А подняться и уйти можно верхом, незаметно. Так же и вернуться. Удочки торчат, и ладно. Значит, и рыбаки где-то рядом.
        - Мы никуда не отлучались… - запротестовал отпрыск Бакланова, - Папа, что тут происходит? Чего хотят… эти?
        - Не надо грубить, молодой человек, - нахмурился Светлов. - Никто в своем уме не обижает милицию. И не важно, виноваты вы или нет.
        - Так делайте нормально свою ра… - взвизгнул Юрий и подавился, получив от отца под ребро.
        - То есть вы не возражаете, если мы осмотрим квартиру? - с иезуитской улыбочкой поинтересовался Светлов.
        Не нравились ему эти двое. Просто по-человечески не нравились. Папа скользкий, себе на уме, из сына вырастет то же самое. Незаконным уловом промышляют - чего бы сорвались в такую рань? Но все это не значило, что они причастны к массовым убийствам. Вопрос был риторический.
        - Позовите понятых, - проворчал Пещерник. - Из соседей кого-нибудь.
        - Кравцова, что ли? - пошутил Хижняк. - Так его того…
        Штука была тупая, но улыбнулись. Привели соседей с верхнего этажа. Бакланов застонал, взялся за голову. «Старшая по подъезду, - сообразил Андрей, оценив прямую, как штангу, особу в годах. - Гробим жизнь человеку, - подумал он вдруг. - А милиция не для этого существует». Тем не менее Баклановы оставались основными и единственными подозреваемыми. Сотрудники методично осматривали квартиру - шкафы, серванты, антресоли, разворошили старый хлам на балконе. Ничего, что указывало бы на преступную деятельность. «Кабинка во дворе у них еще есть, - подсказала старшая по подъезду. - Сараи в ряд, и у каждого жильца своя каморка. Там же погреб. А еще гараж». «Спасибо, Зинаида Яковлевна», - пробормотал Бакланов и безропотно выдал ключи от всех предполагаемых «схронов». Но ничего криминального там не нашли - вернулись, пожали плечами. Все это ничего не значило. Вернее, значило, но не все. На кухне пронзительно пахло рыбой. Мусор недавно вынесли, иначе сдохли бы от вони. Голицын забрался в морозилку на кухне, присвистнул.
        - А теперь давайте все заново. - Андрей выразительно кивнул Елисеевой. Запасливая сотрудница стала извлекать бланки. - Излагайте подробно, в котором часу вышли, когда вернулись, с кем контактировали во время рыбалки. Почему, кстати, пешком пошли?
        - Да возиться только с этой тачкой… - объяснил Бакланов. - Вы же видели, какие там дороги. Пешком быстрее. Да и бензин надо было искать, заправляться… Послушайте, вы нас подозреваете в смерти нашего соседа? - Бакланов все больше нервничал. - Но это глупо, зачем? Мы о нем толком ничего не знаем, почти не общались, даже не знали, чем он занимается в свободное от работы время. Я буду жаловаться, это возмутительно…
        - А вот это ваше полное право, - кивнул Андрей. - Конституция позволяет - жалуйтесь и ни в чем себе не отказывайте. А теперь давайте под протокол - и побольше подробностей.
        Мнение об этих людях по-прежнему не составлялось. Испуганные, возмущенные - все это могло быть напускное. Известие о гибели соседа Бакланова не расстроило. Напугало, смутило - но не расстроило. И, кстати, не удивило - почему? Или хреновый из него физиономист? Велико было искушение уже сегодня закрыть дело - и никто бы из местных сотрудников не возражал. Но что имелось против этой родственной парочки? Техническая возможность убить Кравцова - больше ничего. Да и то рискованно - сидящие по соседству любители рыбной ловли могли заметить, что соседи отлучаются. А еще удобное расположение квартир - вместе работаем, рядом живем… Все это было хорошо, но мало! Никакой суд не примет к рассмотрению без внятных доказательств. Нина Витальевна вкрадчиво допытывалась: с кем общался убиенный? Часто ли уходил из дома? Кто к нему приходил, о чем говорили? Отпрыск Юрий тоже принимал участие в беседе, вспомнил, как неделю назад Кравцов в спешке выбежал из дома, сел в машину и уехал. Вроде рюкзачок за спиной болтался. Но рыболовом-грибником-ягодником (а уж тем более охотником) Кравцов точно не был. Выпивал в меру,
никто к нему не приходил. Как-то, лежа на диване, Юрий слышал через стену, как Кравцов разговаривал по телефону. Стены - штука ненадежная, если ухо приложить, можно многое услышать. Но «ген» любопытства у Юрия был вырезан, он даже не прислушивался. Кравцов сорвался на крик, проорал, что «так быстро он подготовиться не сможет, нужно время, хотя бы день», после чего опомнился, убавил громкость, и больше Юрий ничего не слышал.
        Закрывать семейку Баклановых было не за что. В доме не обнаружили ни одной улики. В гараже, в сарае тоже. Умные люди, разумеется, все попрячут. Заполнив протокол, сотрудники милиции удалились.
        - Не нравятся они мне, - брюзжал Пещерник. - Очень не нравятся… Бакланов точно себе на уме, и пацан что-то знает, да помалкивает. В гараже, кстати, нашли набор охотничих ножей - устрашающие такие вещички. Вроде чистые, но на всякий случай изъяли, оформив как положено: может, кровь обнаружится. Также пару ножей из дома взяли, но это так, от бессилия…
        - Мне они тоже не нравятся, - поддержал Пещерника Светлов. - Но нам с ними детей и не крестить. Мне половина населения страны не нравится. Так что же теперь, всех под суд? С Баклановых наблюдение не снимать, но проводить его скрытно, это понятно? То есть абсолютно скрытно, чтобы люди расслабились и показали, какие они на самом деле. Что так смотришь, Алексей Григорьевич? Жутко занят другими делами и не знаешь, за что хвататься? Учитесь работать скрытно: в жизни пригодится. После обеда отчеты экспертов - ко мне на стол, а также соображения по делу Кравцова. Распыляться не будем, в данный момент в приоритете именно Кравцов. Выясним, кто его завалил, - автоматически решатся остальные вопросы.
        Гиблый туман окутывал это дело. Расследование не продвинулось ни на шаг. Скисал подполковник Мелентьев - вера в «гениального сыщика» из Москвы превращалась в пустышку. Отчеты экспертов ничего нового не дали. Кравцова умертвили ножом с хорошо проникающим лезвием - длинным, идеально заточенным, не широким. Все, что нашли у Баклановых в гараже, - даже близко не то. И крови экспертиза не выявила. Лезвия широкие, с зазубренным обушком, и заточка, мягко говоря, никакая. То же самое с кухонными ножами. Все это как-то неправильно, расследование уходило в сторону…
        - Отслеживаем связи Кравцова, - принял единственно верное решение Светлов. - Как бы он ни шифровался, а следы должны быть. Он где-то встречался со своими сообщниками, делили барыш, готовили новые акции, обменивались информацией. Они же не в параллельном мире это делали? Понятно, что осторожничали, но даже умные люди прокалываются. Вперед, товарищи! Не едиными Баклановыми, как говорится. Ходите по квартирам, спрашивайте, пытайте бабушек во дворе. Мы недооцениваем значение этих бабушек для отечественной криминалистики. Что по барыгам? Что по «секретным сотрудникам» из числа мелкого уголовного элемента? Только не рассказывайте мне сказки, что у вас их нет. У каждого опера есть свой тайный человечек - в противном случае это не опер. Заметьте, я не прошу раскрывать их имена. Играйте сами в свои игрушки, дайте лишь результат. Что по телефонным звонкам Кравцова? Топайте к прокурору, а затем на телефонную станцию. Возможно, остались следы. Кому чаще других звонил Кравцов? Кто чаще других звонил ему?
        По последнему случаю требовалось время. Результат же оказался плачевным. Местная телефонная станция не являлась чудом технического прогресса. Отследить звонки было практически невозможно. Мы же не в будущем живем? Номер проверили. Удалось лишь выяснить, что в последние дни жизни Кравцов никому не звонил. Возможно, в плане безопасности пользовался таксофонами. Ему звонили раза три, но абонента отследить не удалось. Видимо, и ему звонили из автомата.
        К вечеру он отвез Людмилу на улицу Пархоменко. «Опекунство» над уже не нужной свидетельницей становилось в тягость. Людмила это чувствовала, почти не разговаривала, сидела, сжавшись в комочек, и смотрела в окно. В доме кинулась что-то готовить, разогрела воду, чтобы майор помылся, орудовала веником, поднимая пыль. Ему было жалко эту девчонку - безнадежно влюбленную, никому не нужную, даже собственной матери. Майор ел, удивился, когда Людмила извлекла из холодильника бутылку «Жигулевского», сама открыла, налила в стакан, придвинула ему под нос. Это было приятно. Но странно.
        - Это что? - не понял он.
        - А ты не догадываешься? - она печально смотрела ему в глаза. - Ну, просто решила сделать тебе приятное. Все мужчины, даже малопьющие, любят пропустить перед сном бутылочку пива. Не говори, что ты не такой. Днем сбежала от конвоира, шаталась по вашему зданию, забрела в столовую. У вас такого не продают, но достать-то можно? Ваши поварихи еще и не такое достают, и куда потом пропадает это добро? В общем, я подружилась с одной из них, посетовала, как ты устаешь, и упомянула, что я, в принципе, знаю схему, по которой сбывается произведенное в Геленджике пиво…
        - Ты знаешь эту схему? - насторожился Андрей.
        - Да откуда же, - вздохнула Людмила. - Где они и где я. Мои знания несколько специфичны. Например, я знаю, что давление, производимое на жидкость или газ, передается в любую точку без изменений во всех направлениях. Это называется закон Паскаля. А вот закон распространения пива мне неизвестен…
        - Да и слава богу, - засмеялся Светлов, с удовольствием отпивая из стакана. - Лишние знания никого до добра не доводили.
        - Знаю, ты хочешь со мной поговорить, - вздохнула девушка. - И рад бы это сделать помягче. Первые дни я была нужна как свидетель. Теперь не нужна… мы оба знаем почему. Держать меня в отделе тоже никому не нужно. Я тебе в тягость? - она смотрела на него печальным взглядом.
        - Нет, почему же, - Светлов смутился. - Слушай, я все понимаю. Домой ты не хочешь, больше поехать некуда, учиться рано. Но… - Он замялся. Почему-то совершенно расхотелось ее расстраивать.
        - Ох уж это постоянно убивающее «но», - Людмила сокрушенно вздохнула. - Из всех союзов в русском языке больше всего ненавижу этот. Да, знаю, у нас с тобой ничего не может быть, я только путаюсь под ногами, мешаю работать, да еще и подвергаюсь опасности. Это вынуждает тебя отвлекаться. В общем, корове седло - так понятнее. Кстати, опасности больше нет, Кравцов мертв, я могу жить в этом доме, готовить, наводить порядок. Когда закончится срок твоей… командировки, я просто поеду домой. Жить с мамой и ее возлюбленным не хочу, проработаю вопрос с общежитием, но это уже не твои проблемы. Договорились?
        - Эй, минуточку, - запротестовал Андрей. - Ты останешься в этом доме, а я буду нервничать, как ты тут? И что это за работа?
        - Все-таки будешь нервничать, - Людмила засмеялась. - Уже легче. А ты приезжай - на обед, например, или в любое другое время… ну, если я не отправлюсь, например, по магазинам или на пляж…
        Бороться с этим стихийным бедствием было невозможно. Разве что пустить дело на самотек, а потом посмотреть, что получится. Впрочем, насчет безопасности арендованного жилища она, скорее всего, была права.
        - Ладно, - пробормотал он, ненавидя себя. - Посмотрим. Пока поживешь здесь…
        - Правда? - Людмила подпрыгнула. - Можно тебя поцеловать?
        - Нет. - Он хмурился из последних сил. - Не забывай, что советская девушка - образец целомудрия и высокой нравственности. Ложишься в постель, отворачиваешься к стене и до утра ни гу-гу. Постараюсь днем заехать, но не обещаю. Завтра из дома ни ногой. Не забывай, что советские девушки также образец послушания. А призывы к раскрепощенности и эмансипации - от лукавого. Я попрошу Раису Григорьевну за тобой приглядеть. Видимо, за отдельную плату…
        Глава 10
        Утром она вылезла из-под одеяла, зевая так, что становилось страшно за ее челюстные суставы. Андрей уже поднялся, был готов к труду и обороне.
        - Боже правый… - вздохнула Людмила. - Здравствуй новый день…
        - Сочувствую, - ухмыльнулся Светлов. - Снова на работу, снова к станку… До новых встреч, Людмила Геннадьевна, ведите себя прилично.
        - Как, уже уходишь? - Путаясь в ночной сорочке, она скинула ноги на пол. - Подожди, я такая неисправимая засоня…
        Утро началось с сообщения о том, что в районе Тихой бухты неравнодушными отдыхающими была замечена пустая машина ГАЗ-24 светло-бежевой окраски. Двери были не заперты, но в салон неравнодушные люди не заглядывали. Поблизости никого не было. Ни палатки, ни следов костра, ни вещей. Граждане позвонили в милицию и, в общем-то, правильно поступили.
        - Сутки уже там стоит, никому не нужная, - сообщила Нина Витальевна. - Номера ростовские, явно люди ехали на отдых…
        - А какая модификация у этой «Волги»? - спросил Арсений Голицын.
        - Последняя…
        - Это плохо, - посетовал Светлов. - История показывает, что чем новее модификации брошенных автомобилей, тем крупнее наши неприятности. Так едем, товарищи? Или будем гадать на кофейной гуще?
        До Тихой бухты между Сторожевым и Палангой было несколько километров. Андрей съехал за «РАФом» с дороги, и сразу заскрипела каменная крошка под колесами. Повсюду возвышались скалы - голые, причудливые. Дорога петляла между серыми исполинами и метров через двести вывела к берегу. Море сегодня было спокойным, солнце отражалось в неподвижной воде. Тихая бухта представляла неровную дугу, вдающуюся в сушу, и сама состояла из крошечных бухт и заливчиков. Каждую бухту обрамляли нагромождения валунов. В некоторых местах имелся пологий спуск к воде. Со стороны моря это чудо дикой природы обрамляли вытянутые скалистые острова - своеобразные волноломы. В период штормов тут, видимо, и впрямь было тихо. Грунтовая дорога, пригодная для проезда одной машины, тянулась вдоль берега. Местечко не было уединенным. Справа на свободном пятачке стояли палатки, дымился костер. Смеялись дети, слышались звуки ударов по мячу. Возмущалась женщина: «Егорка, еще раз так ударишь, сам полезешь в воду!» Водитель «РАФа» погудел. Подбежала молодая женщина в шортах, видимо, она позвонила в милицию. Неспешно подошли двое мужчин,
опасливо поглядывая на милиционеров. Гражданский долг, конечно, дело святое, но отпуск, как и день рождения, только раз в году. И не хотелось бы посвятить его общению с правоохранительным органами.
        Андрей прижал машину к скале, заглушил мотор.
        - Это там, - говорила и показывала молодая женщина. - Вон за той скалой, совсем рядом. Лучше здесь машины оставьте, а то там такое… Мы уже неделю здесь, две семьи, дикарями отдыхаем, скоро уедем… А за той скалой тоже палаточный лагерь был - несколько молодых семей, малышни целый выводок… Они вчера утром на своих «Запорожцах» уезжали, возле нас притормозили и спрашивают: мол, не наша ли машина там, недалеко от них, стоит? Мы удивились, какая машина, наши все здесь. Странно, говорят, вчера проснулись, «Волга» стоит - в их бухте, но не доезжая до лагеря. Когда подъехала, не слышали. За рулем никого, вокруг машины тоже. Сегодня просыпаемся - опять стоит. Там она, не ошибетесь…
        Красавица «Волга» стояла за скалой на краю утеса. Машина - блеск, сияла хромированная рама радиатора, блестели на солнце новые диски. Повреждений не было, все новое, словно с завода. Только тонкий слой пыли от долгого пребывания на воздухе. Оперативники аккуратно осмотрели машину, залезли внутрь. Спидометр показывал четыре с небольшим тысячи километров - авто практически новое. В бардачке карандаши, фломастеры, чистый блокнот, стопка носовых платков в целлофановом пакете. Под задним окном книжка из серии «Приключения и фантастика» - Владимир Малик «Посол Урус-шайтана». Вполне увлекательное подростковое чтиво о борьбе запорожских казаков с турецкими янычарами. В багажнике мятое одеяло, свернутая клеенка, набор инструментов и картонная коробка с лампочками и проводами. Вещей явно должно быть больше.
        - Ну, все, - обреченно вымолвил Хижняк. - Наши клиенты, к бабке не ходи.
        - Не каркай, - проворчал Пещерник. - Может, обойдется.
        - Нина Витальевна, ты самая шустрая и сообразительная, - начал Андрей. Елисеева втянула голову в плечи, звучало угрожающе. - Запомни номер, садись в «РАФ» и дуй на базу. Срочно выясни, кому принадлежит автомобиль с этими регистрационными знаками. По рации не стоит, лучше лично надавить и проконтролировать. Заодно криминалистов сюда и водолазов.
        - Ты уверен? - поежился Голицын.
        - Пока нет. Нина Витальевна, тебя что, благословить?.. А мы пока осмотримся.
        Он с мрачным видом пошатался по берегу, спустился к реке, постоял. Потом сменил позицию, перебравшись под скалу. Обогнул махину, вросшую в морское дно, вышел к лагерю, где дети играли в мяч. «Все в порядке?» - крикнула молодая мама, вызвавшая милицию. Он улыбнулся, показал большой палец: все отлично. Вернулся к своим, которые явно не спешили шевелить извилинами.
        - Исходим из худшего, - объявил Андрей. - Пока это все подтверждает. Новая дорогая машина из другого региона, пропавшие пассажиры и багаж. Оставлено только то, что не представляет ценности. Машину пригнали ночью - когда люди крепко спали. Следов крови в салоне и багажнике нет. Что из этого следует?
        - Что из этого следует? - как попугай, повторил Голицын.
        - Печальные вещи, товарищи. Одна из них заключается в том, что вы упорно не хотите думать. Но это еще не самое печальное. Преступления продолжаются, вот что я хочу сказать. Тот участок исключается, - он кивнул на бухту, расположенную восточнее. - Там отдыхали мирные граждане, и даже ночью преступники не стали бы рисковать. Там, - кивнул он за скалу, - тоже расположились туристы с детьми. Нужно обследовать вот этот участок. - Он осторожно приблизился к краю обрыва, проверил на прочность грунт. - Можно спуститься у скалы. - Он обратил внимание присутствующих на петляющую по крутому склону тропку (возможно, ею и пользовались преступники). - Обследуем участок от скалы и тридцать метров к востоку. Плавать все умеют? Когда еще выпадет возможность искупаться в рабочий день?
        - Плавки не взяли, - проворчал Голицын.
        - Но трусы-то взяли? Так давайте, пока Нина Витальевна в отъезде. Я серьезно, мужики, нужно обследовать морское дно, убедиться, что я не прав. Нас четверо, сделаем быстро.
        Мужчины неохотно разделись, поглядывая с опаской на скалу, за которой кричали дети и их родители. Спрыгнув с тропки на берег, зашли в воду. Прозрачная вода облизывала серую гальку, но дальше на глубине становилась мутной, темной. Хижняк решился первым, сделал несколько шагов, погрузившись по грудь, нырнул. Выплыл секунд через пятнадцать с вытаращенными глазами, поплыл вразмашку к берегу.
        - Глубина большая, - сообщил он, отфыркиваясь. - Пока до дна достанешь, забудешь, зачем нырял. Местечко не для детишек, однако… А вы чего стоите, как зрители? Я один за вас отдуваться должен?
        - Работаем секторами, - Андрей поежился, входя в воду. - Обследуем один, затем смещаемся.
        Он нырнул, начал яростно работать конечностями, хватаясь за камни на морском дне. Муть стояла перед глазами, без маски ничего не видно. Он сделал пару кругов, вцепился в выступ вросшего в грунт булыжника, стал шарить вокруг себя. Коснулся какого-то тела - явно человеческого, от неожиданности наглотался воды, пулей устремился вверх. Вынырнув, стал хватать ртом воздух. В метре вынырнул Голицын, стал делать то же самое.
        - Мужики, я, кажется, что-то нашел…
        - Ага, меня ты нашел, - съязвил Андрей. - Сгинь подальше, Арсений, работать мешаешь… - Передохнув на поверхности, он снова погрузился, энергично устремился ко дну. Невзирая на кажущуюся легкость, задачка оказалась непростой. Тела (при условии их наличия) могли сместить подводные течения, их вообще могло унести в Турцию! Дно загромождали камни, приходилось продираться через них, как через лабиринты…
        Устав, люди выбрались на берег передохнуть.
        - Нет там ничего, - выдохнул Хижняк. - Спасибо, конечно, что разрешил покупаться, Андрей Николаевич, но мог бы этого не делать…
        - Небольшой отрезок остался. - Пещерник исподлобья скользил глазами по водной глади. - Проверим и пойдем.
        - Под скалой еще не смотрели. - Андрей смерил взглядом вдающегося в море исполина.
        - Да не видно ни хрена, - чертыхнулся Голицын. - Молчу уж про акваланги - обычных масок бы хватило.
        - У детишек возьми, - хихикнул Шура. - Наверняка озаботились папы с мамами. А еще такие трубочки есть - с загубниками, в рот берешь и плаваешь мордой вниз, пока мама не позовет.
        - Ой, кто бы про маму говорил, - передразнил Арсений. - Ну что, Андрей Николаевич, последний рывок и по домам?
        Снова ползали по дну, выныривали, загружали легкие кислородом. Пещерник выдохся, отплевываясь, стал выбираться на берег. На соленой воде лежал, растопырив конечности, Арсений Голицын. Андрей прислушивался к организму: там уже что-то хрипело. Никто не заметил, как подкралась на «РАФе» Елисеева. Водитель заглушил двигатель.
        - Господи! - восхитилась Нина Витальевна, летящей походкой выходя на утес. - Такое изобилие мужчин в семейных трусах! Мне отвернуться, товарищи офицеры?
        - Не утруждайся, Нинок, ты уже все увидела, - оскалился Пещерник. - Мы тебя не стесняемся. Что скажешь?
        - Народ, там что-то есть… - Шура Хижняк с искаженным от ужаса лицом вынырнул из воды. Захлопал ладонями по воде, он явно перенервничал. - Это не шутка, Андрей Николаевич, два тела там точно есть, может, больше… Я прямо влез в них, запутался, чуть не захлебнулся от страха… К ним, кажется, камни привязали…
        - Все выходим из воды! - приказал Светлов. - Сушимся, одеваемся. Отвернись, Нина Витальевна, дай хоть трусы выжать. И вообще не теряй времени, беги в «РАФ», вызывай водолазов.
        Частично одетые, они сидели на утесе, нервно курили. Вздрагивал Хижняк, впечатленный контактом с утопленниками.
        - Что выяснила, Нинок? - спросил Пещерник.
        - Буйнович Борис Леонидович. Сорок восемь лет, гендиректор ПО «Тяжагрегат», специализирующегося на выпуске авиационных двигателей.
        Шура присвистнул.
        - Так точно, - вздохнула Елисеева. - Товарищ из обоймы. Хозактив, так сказать. Член партии, человек с большими связями и влиянием. ПО, разумеется, закрытое, так называемый «почтовый ящик». Три дня назад отправился с семьей в отпуск на черноморское побережье Кавказа. Еще один любитель путешествовать самостоятельно. Ну, не давать же ему охрану, верно? Что случится с человеком в его собственной, самой безопасной стране?
        - Так, без клеветы, - нахмурился Пещерник.
        - А я и не клевещу, - испугалась сотрудница. - Но правда, что может случиться в нашей стране? Все так думают. С Борисом Леонидовичем путешествует его супруга Тамара Леопольдовна и их общий сын Яков тринадцати лет…
        - Вашу мамашу, еще и ребенок, - расстроился Пещерник. - И что, в Ростове уже в курсе, что с их Буйновичем что-то произошло?
        - Пока нет. Даже мы не в курсе, что произошло с Буйновичем… хотя уже можно предположить. Мелентьеву не позавидуешь. Я намекнула ему, что самое время набираться храбрости перед ответственным звонком. Он тоже намекнул, что нам пора собирать вещички…
        - Да уж, грустно, девочки, - поковырял в ухе Хижняк. - Что, по-твоему, произошло, Андрей Николаевич? У гендиректора крупного ПО ведь неслабая зарплата?
        - Зарплата такая, что даже в Москве не снилась, - вздохнул Андрей. - И снова получается, что знали, кого брали. Подкараулили, остановили. Сразу убивать не стали, просто отключили. Кто-то из преступников сел за руль «Волги» - решили убрать машину, чтобы не мозолила глаза на дороге. Подъехали к морю. Видимо, не знали, что справа лагерь - он за камнями, и ночью все спят. То, что по курсу также «дикари»… и этого могли не знать. Или знали, но рискнули: не важно. Поставили «Волгу» на утесе, вытащили тела, спихнули вниз. Потом спустились по тропе, оглушили тех, кто приходил в себя, привязали к ногам камни, заволокли тела в воду. Это несложно - в воде все становится легким… Затем пешком вернулись на дорогу, где их ждала собственная машина, набитая краденым добром…
        - А добра было немало, - эхом откликнулась Елисеева. - Эти бабы, у которых обеспеченные мужья, берут на отдых чуть не все свои драгоценности - ну как же, покрасоваться в дорогих ресторанах, пройти с шиком по набережной… Забыла, кстати, сказать: семья Буйновичей направлялась в Сочи к старому другу Бориса Леонидовича, некоему Пришвину - директору сети гостиниц и пансионатов.
        - И снова кому-то неймется ехать ночью, - покачал головой Голицын, - днем, конечно, не успеют…
        - Подождите, мужики, - Пещерник сделал сосредоточенное лицо. - Вчера утром эта машина уже стояла. Возможно, что и позавчера… Люди просто не придавали ей значения. Ну, стоит, и ладно. Нападение могло произойти позавчера ночью или сутками ранее. Если мы считаем, что Кравцов - чуть ли не главное действующее лицо банды…
        - Во-первых, мы так не считаем, Алексей Григорьевич, - перебил Светлов. - Понял твою мысль, разреши высказаться. Кравцов - лишь один из членов банды. Что представляют собой остальные, мы не знаем. Думаю, все хороши, убивают не задумываясь. Могут ли разбойники действовать без Кравцова… честно говоря, не знаю. Если в руки идет гарантированный куш, то почему бы и нет? Работы больше, но одним ртом меньше. Проблема в том, что тогда Кравцов был еще жив. Могли работать без него, могли с ним - если он Фигаро…
        - Чего? - не понял Голицын.
        - О боги, Арсений… Фигаро здесь, Фигаро там, что непонятно? Позапрошлой ночью Кравцову было не до разбоя, он пытался проникнуть в дом, который я арендую, а потом остаток ночи я за ним гонялся. К утру его убили его же подельники - думаю, им тоже было не до разбоя. Сутками ранее Кравцов наведывался в мой дом - уверен, это был он, но это заняло небольшой отрезок времени. Чем он занимался дальше, неизвестно. Думаю, той ночью и произошел четвертый эпизод. Участвовал ли в нем Кравцов, лично мне неинтересно.
        - Людей утопили, а машину оставили? - Шура усердно чесал пальцем переносицу, усмиряя желание забраться пальцем в нос.
        - Машину утопить трудно. Хоть так. Правильно рассчитали, что милиция протянет резину.
        Прибыли еще две машины. Водолазы с обреченными лицами стали натягивать на себя акваланги, маски. Очертили примерный квадрат поисков. Опера отвернулись, когда специально обученные люди вытащили из воды тела с привязанными к лодыжкам камнями и разложили их под обрывом. Смотреть на это было тошно. Нина Витальевна ушла в машину. Остальные остались, но предпочитали лишний раз не глядеть вниз.
        - Мужчина лет сорока пяти - пятидесяти, - доносился из-под обрыва глуховатый голос эксперта. - Гематома в верхней части затылка, видимо, оглушили. Руки не связаны, значит, сопротивления не оказывал. Других видимых повреждений на теле нет. Женщина лет сорока - сорока пяти, хорошо сложенная, представительная… привлекательная. - Эксперт с усилием выдавил это слово и рассердился: - Слушайте, вы чего там попрятались? Может, покажете свои суровые лица? Я с кем сейчас разговариваю?
        - Петрович, не возмущайся, - бросил Пещерник. - Успеем еще насмотреться. Ты излагай, мы тебя слушаем.
        - Все такие нежные, не могу… Ладно. Ювелирных изделий на теле нет, одета в нижнее белье. Судя по следу на безымянном пальце правой руки, кольцо все же было… Гражданку ударили кулаком в лицо - дабы не оказывала сопротивления. Думаю, она потеряла сознание. Третий потерпевший… молодой человек лет тринадцати-четырнадцати…
        - Так и говори - ребенок, - проворчал Пещерник.
        - Ладно, так и говорю. Мальчик в одних трусах. На горле синеватые отпечатки - странгуляционная борозда… Людей топили еще живых, умерли в воде, оттого тела и не стремились всплыть… Точное время смерти высчитать невозможно: тела распухли от долгого пребывания в воде. Возможно, речь идет о двух, о трех сутках. Колюще-режущие предметы в данном случае не применялись, возможно, преступники не хотели пачкать салон машины…
        Оперативники курили с мрачными лицами, созерцали чарующие морские пейзажи. Подъехала машина из морга, санитары, выражая недовольство, вскарабкались с носилками по обрыву. Положили покойницу, одетую в нижнее белье, на носилки. При погрузке сбилась простыня, накренились носилки. Перекатилась голова, рассыпались мокрые волосы. Мелькнули неподвижные водянистые глаза. Ахнула и прижала ладошку ко рту молодая мама в шортах - видимо, любопытство позвало в дорогу. Заревела маленькая девочка, которую она держала за руку. Особа схватила ребенка на руки, без оглядки побежала прочь…
        Медицинская машина уехала, опера и криминалисты тоже закончили работу, потянулись к своим машинам.
        - Особое приглашение, Андрей Николаевич? - обернулся к Светлову Пещерник.
        - Поезжайте, - отмахнулся Андрей. - Я еще поработаю. Все равно на своей машине.
        Он остался один, постоял на утесе, обуреваемый какими-то странными ощущениями. Прошелся до скалы, потом обратно. Спустился к воде по вросшим в грунт булыжникам. Ширина пляжа под утесом была не больше полутора метров. Блестела галька, веками омываемая водой. Где-то здесь и сбрасывали тела. Следов не осталось, волны все смыли. Наверху тоже осмотрели весь утес. Тела волокли, это было видно. Отпечатки подошв на глинистой почве были так себе. Один отпечаток соответствовал 38-му размеру ноги, другой - 41-му. Выявили еще парочку смазанных. Как хочешь, так и понимай. Туристы, уехавшие вчера, подходили к машине, заглядывали внутрь. Отпечатки пальцев в салоне «Волги» криминалисты сняли, особенно на руле, но надежд, что убийцы оставили следы рук, было мало. Умный преступник обязательно наденет перчатки. Андрей прогулялся по берегу, вернулся на тропу, полез вверх. Поскользнулся, успел выставить руку. Блеснуло что-то под вросшим в грунт булыжником. Поднялся, отряхнул руку о штанину. Поколебался, присел на корточки, пригнул голову. Немудрено, что опера, проводившие осмотр, это не заметили. Он вытянул двумя
пальцами закатившуюся под камень сережку. Очистил ее, обдул, стал разглядывать. Странные нынче носят сережки представительницы слабого пола. Они бы еще носы протыкали - или пупки. И ведь дойдет же до этого, если бдительные парткомы и домкомы не остановят! Какое-то индейское кольцо - что за мода такая? Аляповатое, безвкусное, но, в принципе, сережка. Скобка, замочек. Дополнительная висюлька на кольце в форме звездочки. Вряд ли дорогая вещица - в лучшем случае с серебряным напылением. Ну, потерял кто-то, многие здесь ходят, вряд ли эта штука принадлежала убиенной даме - не тот уровень…
        И вдруг замерцало что-то в голове: он видел недавно подобную сережку! И именно со звездочкой. Где? На ком? Не мог вспомнить. Застыл, закрыл глаза, стал проматывать события последних дней в обратном порядке. Нет, не вспоминалось. Он сунул находку в карман, забрался на утес.
        А подходя к машине, вспомнил. Засмеялась девушка за скалой - и всплыл образ в голове. Он застыл над открытой дверцей. Да ну… И все же любопытно. Поковырялся в памяти, восстановил события, в которых не было ничего экстраординарного, забрался в машину.
        Через пятнадцать минут он въехал на улицу Южную, свернул во двор пятиэтажки. Поднимаясь по лестнице, думал: «Может ли такое быть?»
        Открыла женщина - уже не в банном халате и с мокрыми волосами, но та же самая.
        - Это снова вы? - удивилась она, машинально делая жест, словно запахивала халат. Но никакого халата на ней не было. Женщина смотрела с любопытством и с какой-то затаенной настороженностью.
        - Добрый день… Екатерина Матвеевна, - чуть не вырвалось: «гражданка Куликова». - Хорошо, что вас застал. Убедительно прошу меня простить, но осталась пара вопросов. Позволите войти?
        - Да, проходите, - свидетельница посторонилась, пропуская гостя. Он вошел в прихожую, осмотрелся. Интуиция молчала.
        - Ваша дочь дома, Екатерина Матвеевна?
        - А при чем тут моя дочь? - Куликова нахмурилась. Любезности во взгляде становилось меньше, настороженности больше. У женщины были красивые выразительные глаза. Сколько-то лет назад она и сама была хоть куда. - Да, Юленька дома… Юля!
        - Ну что? - В «детской» что-то упало, прошлепали ноги, распахнулась дверь. «Ребенок» был зол: для этого не требовалось особой наблюдательности. Девушка была одета в легкий домашний сарафан, волосы смяты, на лице читалось раздражение. При виде «гостя» Юля не стала добрее, но как-то сдулась, приняла оборонительную позу. В ушах у нее краснели сережки - маленькие камешки, возможно, имитация рубина или сам рубин, хотя удовольствие не из дешевых. В прошлый раз, когда она пробегала на кухню, в ушах болтались сережки в форме колец - как у цыганки, а не у приличной девушки-комсомолки-общественницы.
        - Здрасьте, - буркнула Юля и злобно уставилась на мать: - Ну что?
        Андрей покосился на тапки на ногах обеих - что там с размером? Тапки были старые, заношенные, «на вырост». Екатерина Матвеевна смутилась. Энное время назад между матерью и дочкой произошла серьезная ссора, и отголоски ее чувствовались до сих пор.
        - Простите, - буркнула Екатерина Матвеевна. - Юлия Константиновна сегодня не в духе.
        - Да нет, все в порядке, - улыбнулся Светлов. - Обычное дело: людей, которые призваны защищать других людей, редко встречают хлебом-солью.
        - Вы нас защищаете? - фыркнула девушка.
        - Прекрати, - прошипела мать. - Мы с тобой еще поговорим…
        - Да, совсем забыл, - спохватился Андрей. - Кажется, вашу сережку нашел в подъезде, когда поднимался по лестнице. Под ступеньку закатилась, хорошо, что заметил. Возьмите. - Он порылся в кармане и протянул Юле сережку-колечко. Обе удивились, по крайней мере это выглядело так. Заглянула через плечо мать. Девушка вытянула шею.
        - Это же ваша сережка? - настаивал Андрей. - В прошлый раз я видел на вас именно такие.
        - Ну, да, дорогая, это вроде твое, - неуверенно произнесла мать. - Потеряла, что ли? Ты становишься рассеянной и безалаберной, где-нибудь голову потеряешь.
        - Ничего я не теряла, - отрезала девушка. - Не мои они. Да, похожи, но мало ли похожих сережек? Я их в Майкопе купила, на деньги, что бабушка послала на день рождения. Такая очередь за мной выстроилась…
        - То есть это не ваше изделие? - уточнил Светлов.
        Юля решительно покачала головой. Но в глазах застыло что-то тревожное, малоубедительное.
        - Ну хорошо, - Андрей помялся. - Но все равно возьмите.
        - Да не нужны они мне. - Девушка демонстративно убрала руки за спину. - Я чужое не беру.
        - А ваши сережки можно посмотреть? - вкрадчиво поинтересовался Андрей.
        Установилось напряженное молчание. Екатерина Матвеевна беспокойно повела плечами. Она стояла сбоку, и ее движения худо-бедно контролировались. Юля сделала предельно раздраженную мордашку.
        - Послушайте… а что происходит? - испуганно спросила женщина. - Вы как-то странно себя ведете, товарищ майор… простите, не помню вашего имени-отчества…
        - Это несложная просьба, - улыбнулся Светлов. - Если ничто не пропадало, то в чем проблема? Я выполняю свою работу, и не нужно задавать лишних вопросов.
        Юля всплеснула руками, мучительно что-то простонала (как же вы все мне надоели!) и ушла к себе в комнату. Дверь осталась открытой. Андрей отступил на шаг, чтобы видеть всех присутствующих. С двумя женщинами он бы справился. Чушь, конечно, что он навыдумывал? Екатерина Матвеевна молчала, как-то сжалась. Юля вынула из шкафа резную шкатулку, выставила на стол и стала рыться в ней, что-то ворча под нос. Шкатулка была набита разным хламом, отыскать в ней что-то было трудно.
        - Вот, одну нашла, - объявила девушка, бросая сережку на стол. Снова порылась в шкатулке, напряжение росло.
        Екатерина Матвеевна обняла себя за плечи. «Да нет, не может быть, - мысленно уговаривал себя Светлов. - Всякое, конечно, случается, душа человека - потемки, но…»
        - Нашла! - торжествующе и злобно объявила Юля и что-то положила себе на ладонь. Потом положила вторую сережку и понесла показывать. На узкой ладошке лежали две одинаковые сережки.
        Мать облегченно выдохнула - видно, тоже что-то навыдумывала. Андрей повертел в пальцах третью сережку. Ну, точно сестрички-тройняшки, бывает же такое.
        - Ну вот, видите, все разрешилось, - он добродушно улыбался. Не хотелось такого финала. - Значит, это не вы, Юля, потеряли на лестнице сережку. Ошибся, бывает. Всего вам доброго, прошу простить за беспокойство.
        Юля фыркнула, ушла в свою комнату и захлопнула дверь. «Что-то не так с подрастающим поколением, - машинально отметилось в голове. - Отцы боролись явно не за это».
        - Но вы ж не за этим приходили? - спросила Екатерина Матвеевна. - Вы сказали, что остались вопросы…
        - О, это не столь важно, - Светлов улыбнулся. - В другой раз, Екатерина Матвеевна. Бежать надо, простите…
        Она смотрела исподлобья, когда он захлопывал дверь. Выйдя из подъезда, не удержался, вскинул голову. Расположение окон высчитал правильно. Шевельнулась занавеска на окне, женщина в панике отступила. Естественная реакция: когда неспокойно на душе, можно и не обращать внимания. Вопрос лишь один: почему неспокойно на душе? Он сел в машину и стал выбираться с тесного двора. Странная мысль преследовала: «А точно это подглядывала Екатерина Матвеевна?»
        Глава 11
        В отделе царила гнетущая атмосфера. Ругался капитан Пещерник, роясь в шкафу: «Кто навел этот вселенский бардак? После вас, как после Мамая, - ничего не найти!» Грызла ногти лейтенант Елисеева, смотрела ясными, в чем-то даже бесстыжими глазами. Вздыхал с отсутствующим видом Голицын. Что-то писал на листе бумаги Аристов - видимо, заявление о досрочном выходе на пенсию. Укоризненно смотрел с флажка победителя социалистического соревнования Владимир Ильич Ленин: дескать, почему я с этими людьми?
        - За водкой надо кого-нибудь послать, - предложил Пещерник. - Посидим после работы, простимся с карьерой…
        - Можно подумать, другие раскроют это дело, - проворчал Аристов. - Так и повиснет на нас, будем пинки от начальства получать, трудиться без премий и выходных…
        - Весело, весело встретим Новый год… - пропела Елисеева.
        - Да тьфу на тебя, - ругнулся Аристов. - С вами точно пенсию не увижу. Эх, была у нас вера в волшебную палочку… - он выразительно покосился на майора и отвел глаза.
        - Разрыв шаблона? - усмехнулся Андрей. - Печально признать, что в Москве работают такие же люди? Разве что работоспособности у них побольше, поскольку мозги не такие оплавленные.
        - А ты не суди других, Андрей Николаевич, - вскинул голову Пещерник. - И тебя никто не осудит. Где был, что видел? Ты вроде не возвращался с нами с Тихой бухты?
        Андрей рассказал. Народ начал просыпаться.
        - Да ну, - недоверчиво сказал Голицын. - Мама с дочкой? Да это вообще фантастика. Хотя… - Он устремил в пространство становящийся осмысленным взор.
        - На безрыбье сойдет и такая версия, - проанализировал услышанное Пещерник. - Что мы знаем, вообще, о бабах?
        - О, это страшные существа, - встрепенулась Елисеева. - По себе знаю. Безжалостные, прут напролом. Сколько примеров было? Салтычиха, русские императрицы, утопившие Россию в крови, шпионка Мата Хари…
        - А эта баба в Израиле? - оживился Голицын. - Как там ее? Голда Меир… Вот дурнущая бабища: с Америкой спелась, арабам жизни никакой не дает, да еще и на других соседей фыркает…
        - Родилась, кстати, в Киеве, - сказала Елисеева. - Но я вам этого не говорила. Так вот, о бабах. Мне эти мама с дочкой тоже показались странными. Ну а что? Сами убили, сами вызвали милицию, такое тоже не редкость. Эх, жалко, отпечатки с колечка не снять, слишком ничтожна поверхность… То, что пропавшее колечко нашлось, - ничего странного. Поняли, что допустили промашку, исправили ситуацию. По крайней мере, такое возможно. Все три сережки отдать на экспертизу, проверить алиби. Если выяснится, что хоть однажды ночью они куда-то уезжали…
        Полет фантазии прервал Шура Хижняк, ворвавшийся с горящими глазами в отдел. Похоже, из всего трудового коллектива работал только он.
        - Ну что, товарищи, ищите таланты?
        - Да, мы ищем таланты, - закивал Пещерник. - Только не говори…
        - Нашел барыгу! - с ходу заявил Шура. - Это Гальян. Мой человечек шепнул по секрету: несколько раз за последние две недели Гальяну привозили награбленное добро, и он его брал - по завышенной, кстати, цене, поскольку шмотки фирменные, - а потом сбагривал по своим каналам для дальнейшего сбыта на сером рынке.
        - Гальян? - оторопел Пещерник. - Ба, мой старый враг… Гальянов Михаил Давыдович, старый пройдоха, - объяснил он теряющемуся в догадках майору. - В молодые годы плотно работал с криминальными кругами, имел славу самого изворотливого сбытчика краденого. Дважды отпускали - улик не было. А вот в третий раз посадил-таки паршивца. Вроде исправился, честно отсидел, вернулся. Встречались как-то, пивка попили. Отошел он от дел, точно отошел. Возраст уже не тот, здоровье не казенное… Оттого мне и в голову не пришло этого персонажа разрабатывать…
        - Мой человечек тоже удивился, - вставил Шура. - Всему миру известно, что Гальян отошел от дел. Никто и не тревожил старика, жил себе на пенсии. А мне еще шепнули, что к нему родственник погостить приехал - то ли младший сводный брат, то ли племянник. А у того биография - там клейма ставить негде. Вот я и подумал: может, склонил родственник Гальяна вспомнить, так сказать, боевую молодость? Его никто и подозревать не будет.
        - И какого мы тут сидим? - капитан вскочил. - Живо брать этого старого козла! Аристов - к прокурору, он твой дружок, уламывай, как знаешь. А мы поедем, чтобы время не терять. Где он обитает?
        - Да все там же. - Хижняк растерялся от таких скоростей. - Заовражный переулок, семнадцать. Он вроде дом свой перестраивал, теперь там вообще крепость.
        - К черту! - гаркнул Пещерник. - Нет таких крепостей, чтобы мы не взяли! Голицын, организуй наряд, выезжаем через три минуты! Ты с нами, Андрей Николаевич? Или с бабами интереснее?
        - Пожалуй, - кивнул Андрей. - Только… может, без помпы, по-тихому?
        По-тихому не удалось, действовали по инструкции. Подвалили на трех машинах, с ревом сирен. Одна группа въехала в задний переулок, перекрыла путь к отступлению, остальные двинулись по фронту. Милиционеры были вооружены табельным оружием. Смысла стучаться не увидели, просто вынесли калитку, растеклись по двору перед крупным кирпичным строением. Переулок находился на краю городка - фактически за пределами жилой зоны. Несколько домовладений, закрытая куриная «ферма» - и скромный домик гражданина Гальянова площадью в пару сотен квадратных метров. «И на хрена он снова взялся за старое? - ворчал, присаживаясь за беседкой, Пещерник. - Жил бы как все - никто бы и не тронул. Почетный пенсионер, мать его за ногу…» То, что присели, было правильно. Из распахнутого окна жахнул выстрел! Тех, кто находился на открытом пространстве, будто веником смело. Только простреленная милицейская фуражка покатилась по двору.
        - Гальян, ты охренел?! - проорал Пещерник. - Башкой тронулся?!
        Из окна прозвучал дьявольский смех, снова бабахнуло - похоже, из охотничьей двустволки. Стрелял определенно не Гальян - видимо, родственник «с биографией». Покатилась по полу пустая бутылка, все понятно. Люди спрятались - благо было где. Помимо беседки были баня, грядки и даже зимний парник с облицованной кафелем кирпичной кладкой. Перебежал отчаянный сержант - хотел укрыться на крыльце в слепой зоне. В принципе, укрылся, но пришлось катиться колбаской, спасаясь от выстрела.
        - Заходите, суки! - орал пьяный голос. - Я вас чаем угощу!
        Милиционеры открыли дружный огонь по окну - били из всего табельного оружия, что имелось. Даже Шура Хижняк и Голицын усердствовали без меры. С обратной стороны беседки сидела Елисеева, ясно давала понять своим видом, что у войны не женское лицо. «Не убивать! - неистовствовал Пещерник. - Брать живым!» Судя по всему, это был не приказ, а рекомендация. Возникла пауза. Было слышно, как преступник в доме перезаряжает ружье. Выскочил в проем - оскаленный, с перекошенным ртом, но выстрелить не успел. Град свинца ударил по окну. Он пошатнулся, выпустил ружье, пропал из виду. С воплем «Не стрелять!» к окну устремился отчаянный милиционер, в прыжке перевалился через подоконник. «Чисто!» - прозвучало из дома. Послышался треск с обратной стороны - группа, что находилась сзади, выламывала дверь черного хода. Дружно бросились все, полезли на крыльцо. Выламывать не пришлось - милиционер, находившийся внутри, открыл двери. Стражи порядка растеклись по особняку, хлопая дверьми, топая по лестнице. Андрей тоже вошел, держа пистолет наготове. В комнате со смятой кроватью валялся у окна «бедный родственник» -
практически голый, в семейных трусах в горошек, с ухмылкой на перекошенных губах. Он получил две пули в грудь. Убитому было лет сорок, и «биография», судя по обилию наколок, была обширной. В комнате пахло алкоголем, разбившаяся бутылка явно была не пустой. Все делали правильно - не стоило рисковать жизнями личного состава.
        Дом обыскивали тщательно, заранее перекрыв все выходы. Хозяина нашли в шкафу в гардеробной комнате - за ворохом одежды на плечиках. Мужчина лет шестидесяти трясся от страха. По залысинам струились крупные капли пота. Оперативники собрались, с интересом разглядывали находку.
        - Это не я… - шептал мужчина. - Я кричал Борьке, чтобы не вздумал стрелять, а он не слушал, шары залил… Как бы я его остановил?
        - Значит, имелись грешки за душой, раз сразу палить начал, - хмыкнула Нина Витальевна.
        - А кто из нас безгрешен? - философски заметил Пещерник. - Мы всё понимаем, Михаил Давыдович, в данной ситуации вы не могли повлиять на своего родственника, и следствие это учтет. Выходите, давайте руку, дался вам этот шкаф? Давайте, Михаил Давыдович, смелее, свои же люди, не обидим.
        - Залетел ты, барыжник, на все деньги, - оскалился Голицын.
        Гальянов уперся, как баран. Пришлось доставать - осторожно взяли под локти, перетащили. С человеком было что-то не так. Смертельная бледность покрывала упитанное лицо. Он театрально держался за сердце, тяжело дышал, глаза закатывались.
        - Михаил Давыдович, а ну, не дури, - строго сказал Пещерник. - Будешь тут изображать умирающего… Эй, приятель, ты что нас пугаешь? А ну, прекращай…
        Ноги у человека обмякли, он уже не мог стоять самостоятельно. Дыхание стопорилось. Это уже не было симуляцией! Его опустили на пол. Мертвецкая бледность расползалась по лицу, в приоткрытом рту образовалась пена. Андрей первым сообразил, что дело плохо. Нагнулся над умирающим.
        - Эй, «Скорую» вызывайте, быстрее! Михаил Давыдович, облегчите душу, прошу вас, - зашептал он. - Кто вам привозил вещи - ну это, последние? Даже не кто, а от кого - вы должны это знать. Сделайте хорошее дело, Михаил Давыдович, прошу вас - и самому же станет легче…
        Но тот уже не понимал, что ему говорили. Человека затрясло, потом он неожиданно застыл, глаза остались приоткрытыми, с нижней губы потекла пена. Андрей поднялся в расстроенных чувствах. Остальные растерянно молчали. «Скорая помощь», судя по всему, уже не требовалась.
        - Умер… - сокрушенно выдохнула Нина Витальевна. - Вот же горе какое. Эх, Михаил Давыдович, и зачем вам это понадобилось?
        - Слабоват оказался для этого дерьма, - презрительно поморщился Хижняк. - И зачем надо было возобновлять преступную деятельность? Ладно, чего расстраиваться, бог не фраер, шельму метит…
        Действительно, зачем расстраиваться? Борьба с преступностью продолжается, все свои целы, двумя преступниками меньше. Андрей угрюмо смотрел в глаза Пещернику - ведь просил по-тихому, глядишь, и жив бы остался. Капитан смутился, отвел глаза.
        На проработку связей Гальяна были брошены «лучшие» силы. Но что-то подсказывало, что преступники не дураки, светиться не будут. И явно работали через третьих лиц. Подполковник Мелентьев пребывал в подавленном расположении духа. «Странно, да, Андрей Николаевич? Работа кипит, результат за результатом, а задержание преступников как было чем-то несбыточным, так и остается». В какой-то момент Василия Федоровича осенило: нужно ловить преступника на живца! Найти дорогую машину (у него даже есть одна на примете - хозяин и не пикнет), посадить в нее сотрудников и кататься ночью по памятным местам. Не клюнут в первую ночь - продолжить. И так далее - до победного конца. Хоть что-то делать, а не высасывать из пальца видимость работы! С последним майор был согласен, а вот с самой идеей ловли на живца…
        - Василий Федорович, думаете, все так просто? Имею смутное подозрение, что это работает не так…
        - Имеет он, видите ли, смутное подозрение… - проворчал Мелентьев. - Хорошо, тогда рассказывай, как это работает.
        - Пока не знаю, товарищ подполковник…
        - Зато я знаю. Так, Пещерника ко мне! Пусть готовит операцию! Добровольцы есть?
        Добровольцы, как ни странно, нашлись. Нина Витальевна побледнела, но подняла руку, как отличница. Голицын и Хижняк тоже не возражали. «Помирать, так с музыкой, - сумничал Шура. - Да и с Ниной Витальевной ночку провести - это же мечта любого опера!» «И покататься на приличной тачке, - добавил Голицын. - Когда еще удастся? И удастся ли с такими зарплатами и хронической привычкой жить честно?»
        - Вижу, вы все уже решили, - мрачно констатировал Светлов. - В таком случае вызываюсь добровольцем. По крайней мере, на одну ночь. Но надо проработать опрос с прикрытием, связью, вооружением, с моментальной доставкой спецгруппы в нужную точку.
        В половине седьмого вечера он заехал домой. Людмила расцвела, засуетилась, стала накрывать стол. Он поведал, немного смущаясь, что уезжает в «ночное». Поест - и обратно. А приехал лишь затем, чтобы убедиться, что с ней все в порядке.
        Девушка скисла:
        - Ладно хоть помнишь обо мне…
        - Как тебя забудешь? - усмехнулся Андрей. - Захочешь - не забудешь. Так, а ну не дуться. Утром перед работой ненадолго заеду.
        - Завтра выходной, - напомнила Людмила.
        - Вот поэтому и заеду. Ты не маленькая, понимаешь, чем мы заняты. Ничего опасного, не бойся, просто дежурство. А ты запри все окна, двери, никому не открывай, а если что, поднимай крик, чтобы услышали соседи. И на этой мажорной ноте…
        Что-то часто он стал смущаться, оставаясь наедине с Людмилой. Это не нравилось. Он поспешил уехать, а отдалившись на сто метров, не удержался, посмотрел в зеркало. Проем калитки перекрыл тонкий девичий силуэт - девушка тоскливо смотрела ему вслед. Хорошо, хоть не стал рассказывать, что собирается провести ночь с женщиной…
        Асфальтовая дорога уносилась под колеса. Летели в глаза выбоины, прочие неровности. В ближнем свете фар мелькали пыльные придорожные кусты, полосатые столбики, за которыми обрывалась пропасть. Справа тянулись скалы - какие-то облезлые, многослойные, поблескивающие прослойками минералов. «Волга» ГАЗ-24, добытая Мелентьевым, шла ровно, дефекты покрытия дорожного полотна преодолевала терпимо. Руль был тяжеловат, но и водитель не женщина. Представительница прекрасного пола сидела рядом, иногда он поглядывал в ее сторону. У Нины Витальевны был выразительный профиль, а когда она волновалась, черты лица еще больше обострялись. Несколько минут назад выехали из Паланги, направились к Сторожевому. Попался только один встречный автомобиль - прогремела «буханка», обдала пылью. Выехали на прямой участок - Андрей включил дальний свет. Озарилась округа - неласковая в темное время суток, какая-то ершистая, щетинистая. Дорога забирала вниз, пришлось убрать ногу с педали газа, придавить тормоз.
        - Мы куда-то спешим? - покосилась Нина Витальевна.
        - Тебе здесь нравится? - хмыкнул Андрей. - Нет, я, конечно, не трус…
        - Но я боюсь, - вздохнула напарница. - Я тоже не верю, что нам повезет… если можно так выразиться, но немного не по себе, ты прав. Голицына надо было в багажник спрятать, - засмеялась она.
        - И танк в качестве прицепа, - поддержал Светлов.
        Дорога поворачивала, он убрал дальний свет, прижался на всякий случай к скале. Бог его ведает, что там - за поворотом. И чуть не уперлись в завал. Похоже, сошла осыпь, к счастью небольшая, завалило камнями часть полосы. Дорожные рабочие поставили ограждение, знак объезда и на этом успокоились. Напарница напрялась, но Андрей успел притормозить, аккуратно объехал препятствие. На встречной полосе кто-то нетерпеливо ждал, хищно мерцали фары. Плавно разъехались, Нина Витальевна обернулась. Встречная машина медленно проезжала опасный участок. Одиннадцать вечера, не все еще спали.
        Через несколько минут проплыл указатель: четыре километра до Сторожевого. Так себе городок, меньше населения, чем в Паланге, меньше организованных туристов, зато больше «дезорганизованных», потому что береговая полоса в Сторожевом сильно изрезана и необычайно красива. Остаток пути до Сторожевого проехали за несколько минут. Основная дорога забирала вправо, где-то за кряжем сливалась с главной трассой. Поколебавшись, Андрей притормозил, свернул налево по указателю. Дорога спускалась вниз, зашуршал щебень под колесами. В город он не поехал, снова повернул направо, медленно потащился мимо приземистых затемненных строений. С ночными развлечениями в Советском Союзе было плохо. Вся сфера услуг, включая автозаправки, работала только днем. Впрочем, на маленькой местной АЗС еще теплилась жизнь. И даже работал магазин, хотя трудно представить, что там можно было купить. В мутном свете фонаря заправлялся старенький «Москвич». Наполнил бак, поехал своей дорогой.
        - Наша машинка хочет кушать? - беспокойно шевельнулась Елисеева.
        - В гараже сделали вид, будто нас заправили, - усмехнулся Андрей. - Так, для видимости, государственное обеспечение называется…
        - То есть мы не просто жизнью рискуем, но и заправляемся на свои деньги? - возмутилась спутница.
        - На мои деньги. Сиди спокойно, я заправлюсь и пройдусь.
        - Талоны есть? - деловито осведомился неспящий заправщик.
        - Нет, давай за деньги, - Андрей протянул купюру. - До Меркадии должно хватить.
        Заправщик не возражал. Потекло в бензобак в меру очищенное «черное золото». Качество бензина в стране было, мягко говоря, не самым хорошим. Автомобили чихали, кашляли, забивались карбюраторы. Он заглянул в магазин. Представленный в мутном свете ассортимент был стандартным, в продаже имелись даже сигареты, только не было продавца. Его вызывать, видимо, следовало, как джинна из бутылки.
        - Щас придет, - сказал заправщик.
        - Может, вы продадите пачку сигарет?
        - Даже не подумаю. - «Король бензоколонки» помотал головой: - Не могу оставить пост. Что начнется, если каждый станет заниматься не своим делом?
        - Ты прав, дружище, - согласился Светлов. - Бардак начнется по всем фронтам.
        Он снова проехал мимо спящих строений, свернул на щебень, а потом направо - к Меркадии через Палангу. Тянулась та же дорога, только в обратном направлении. Прошло минут сорок - трафик окончательно оборвался. Одинокая «Волга» катила по дороге, нависшей над пропастью. Впереди мерцали в низине редкие огоньки Паланги. Слева скалы расступились, образовалась второстепенная дорога - к заброшенному поселку и горным достопримечательностям. Он помнил, что она делала крюк и выходила на ту же трассу, но восточнее. Андрей, не задумываясь, свернул на второстепенную дорогу.
        - Ты уверен? - поежилась Нина Витальевна. - Над обрывом уютнее было.
        - Мы с тобой, как в анекдоте, - усмехнулся Андрей. - Ищем, где светлее, а не там, где потеряли. Не волнуйся, дадим круг и минут через двадцать вернемся на дорогу.
        Сдвинулись скалы, машину затрясло. Сузился обзор, теперь он ограничивался полосой грунтовки и нависающими над ней махинами. Но вскоре пространство разомкнулось, справа зажурчала речушка, чуть дальше звук текущей воды усилился, превратился в шум водопада.
        - Ты женат, майор? - спросила Елисеева.
        - Бог миловал. - Андрей насторожился: - А что? Есть предложения?
        Нина Витальевна засмеялась:
        - Предложений нет, но теперь все понятно.
        - Что понятно?
        - Но ты же увез из отдела свидетельницу Ключевскую. А мы не слышали, чтобы ее отправили домой. Значит, она у тебя, где же еще? Походно-полевая жена, Андрей Николаевич? Совмещение приятного с полезным? Кстати, одобряю. А уж как наши парни одобряют, просто обзавидовались. Мол, Москва никогда свое не упустит, любят они работать в комфортных условиях…
        - Во-первых, Нина Витальевна, не завидуй, - перебил Андрей. - Ты женщина привлекательная, с легкостью устроишь личную жизнь и даже сделаешь более привлекательными рабочие часы. Во-вторых, со свидетельницей Ключевской у меня ничего нет и быть не может. Пусть она хоть трижды совершеннолетняя - все равно не мой тип. Да и возраст не мой. Не знаю, зачем об этом тебе рассказываю…
        - Лучше бы не рассказывал, - согласилась напарница. - Разочаровал ты меня, Андрей Николаевич. Но она ведь еще не уехала? - глазки Елисеевой хитро заблестели.
        - Не уехала, - согласился Андрей. И добавил непонятно зачем (видимо, чтобы отстала): - И все у нас еще может случиться. Сама, так понимаю, личного счастья пока не обрела? - Он плавно вывернул руль. Дорога уходила вправо, вместо скал простирались каменные лабиринты, в свет фар попала желтая палатка очередных «дикарей». Видимо, любители альпинистского спорта - зачем еще жить в горах, если рядом море?
        - Зачем мне личное счастье? - вздохнула Елисеева. - Главное - приносить радость окружающим, работать, работать и еще раз работать… Думаю, уеду из этого городка. Не в этом году, так в следующем. Море надоело, перспектив никаких. Двоюродная сестра живет в Краснодаре, работает в информационном центре тамошнего УВД. Зовет к себе, говорит, что выбьет мне теплое местечко с перспективой карьерного роста…
        - Ну а что, хорошее дело, - поддержал Светлов. - Чем выше мы поднимаемся по служебной лестнице, тем больше приносим пользы людям. - И задумался: все ли правильно сказал? Напарница тоже задумалась.
        «Волга» незаметно сделала петлю и вернулась на шоссе. В свете фар забрезжил выезд. Андрей притормозил, начал поворачивать. Знакомая дорога, пропасть за полосатыми столбами. Темнота сгустилась, уплотнились облака, закрыли луну. Андрей переключил передачу, прибавил скорость. Дорога уходила вправо, за скалу. Никого, пустая трасса. На дорогу вышел человек в форме автоинспектора, поднял жезл! Елисеева ахнула:
        - Не останавливайся…
        Вот тебе здрасьте. Не останавливаться? Тогда зачем они здесь? В горле пересохло, сердце забилось, как полковой барабан. Он резко нажал на педаль тормоза. Мужчина в форме сместился на обочину, чтобы его не задел автомобиль. Слева за скалой стояла легковая машина - возможно, с символикой ГАИ, но неточно. И там кто-то шевелился, оторвался от капота. Двое! Может, настоящие гаишники? Машина остановилась, салон тряхнуло. Поскрипывала крошка под ногами - инспектор неторопливо приближался. Еще один возник справа, у двери, за которой сидела Елисеева.
        - Что делать, Андрей Николаевич? - прошептала сотрудница.
        - Оружие в руке?
        - Да…
        - Не свети пока, сунь между ног, дверь не открывай и ни в коем случае не выходи, пока я сам не выйду. Это могут быть и не наши преступники…
        - Здравствуйте, гражданин, - глухо прозвучало снаружи. - Окно откройте, пожалуйста.
        Андрей опустил стекло сантиметров на десять. Пистолет лежал под бедром - с патроном в стволе, но поставленный на предохранитель. Опустить флажок - дело нехитрое. Инспектор выглядел как настоящий - во всяком случае, в полумраке. Справа колебался еще один, нагнулся, включил фонарь, обозрел содержимое салона. Елисеева сидела ни жива ни мертва, щурилась от яркого света.
        - Командир, мы что-то нарушили? - спросил Светлов.
        Инспектор тоже включил фонарь, осмотрел суровый профиль водителя.
        - Старший сержант Зиганшин, - козырнул гаишник. - Документы, пожалуйста, и на машину тоже.
        Он точно видел, как гаишники переглянулись - быстро, поверх машины. И тот, что находился рядом, кивнул напарнику. Темно, а заметил, поскольку глаз набит.
        - Послушай, командир, может, как-то решим? - начал ломаться Светлов. - Права есть, а вот на машину… Знакомый дал покататься, ведь не каждый день на такой красотке проехаться можно, да еще и безнаказанно… В натуре, командир, давай по-мирному, по-семейному, так сказать…
        И снова эти двое переглянулись.
        - Так, гражданин, выйдите из ма…
        Андрей ударил дверью, не давая инспектору времени достать оружие. Служивый ахнул, отшатнулся. Светлов ударил снова, выскочил наружу. Выпрыгнула Елисеева с табельным в руке, звонко закричала:
        - На землю! Уголовный розыск, стреляю без предупреждения! Ложись, сука!
        Непонятно, что там происходило, можно только предполагать. Но вроде Елисеева контролировала ситуацию. Инспектор хрипло дышал в шаге от Светлова, согнулся пополам, пытался расстегнуть кобуру. Андрей ударил ладонью - чтобы просто оглушить. Парня завертело, он отшатнулся к скале, упал на спину.
        - Лежать, не шевелиться, работает МУР!
        И ведь не соврал. Трясущимися руками гаишник вынул из кобуры пистолет, отбросил. Попятился с поднятыми руками от капота второй - за ним шла Елисеева со стволом.
        - На землю! - Гаишник рухнул рядом с товарищем.
        - Мужики, вы что, охренели? - выдавил первый, пытаясь принять сидячую позу. - Что вы себе позволяете? Мы на службе!
        - Заткнись, - процедил Светлов. - Представь, мы тоже. Так, оба документы достали и бросили мне под ноги.
        - Мужики? - озадаченно сказала Елисеева и почесала висок мушкой пистолета. - Ты что, дружок, не видишь по ночам ни хрена?
        - Такая уж судьба твоя, Нина Витальевна, - злобно хохотнул Андрей. - Ты и лошадь, ты и бык…
        Он задумчиво освещал сидящих на земле инспекторов. Кажется, погорячились. Парни лет по тридцать, на бандитов не похожи, одеты по полной форме, а машина, стоящая в стороне, имела символику государственной автоинспекции. Гаишники, чертыхаясь, вытаскивали документы, бросали под ноги.
        - Проводится операция по задержанию особо опасных преступников, - объяснил Светлов. - Вы, товарищи, как нельзя лучше соответствуете описанию.
        - Да неужели, - фыркнул второй. - Ты, друг, с дуба рухнул? Шары протри - и готовься к неприятностям. Они начнутся уже утром. Отдельный батальон постовой дорожной службы, город Геленджик, сержанты Зиганшин и Хачатуров, работаем по усилению данного участка, приказ майора Румянцева.
        Документы, просмотренные в свете фонаря, вопросов не вызвали. Знатно оконфузились.
        - Ну что, мы встаем? - спросил Зиганшин.
        - Полежи пока. Коллега, будьте любезны, свяжитесь по рации с дежурной частью, пусть уточнят у коллег из ГАИ, работает ли на данном участке данный экипаж. И как они вообще выглядят - эти Зиганшин и Хачатуров.
        - Вот дурень-то, - проворчал второй. - Слышь, Артур, мы тут, оказывается, особо опасными преступлениями занимаемся. Да еще и машину гаишную свистнули.
        - Воздержитесь от критики, - посоветовал Андрей. - А то имею полное право врезать еще раз.
        Попискивала рация, шуршал эфир. Нина Витальевна связалась с отделом, стала докладывать о сложившейся ситуации. Слушая, как-то смутилась. Все совпало - фамилии, государственный номер транспортного средства. «А как они выглядят?» - не сдавалась Елисеева. В желудке уже клокотало. Андрей осветил угрюмые лица. Все, шабаш, Нина Витальевна отключила связь и бросила передатчик на сиденье.
        - Ну, бывает, мужики, не обижайтесь. - Андрей еле сдерживался, чтобы не расхохотаться. - На этой дороге орудует банда, шарят под вас, и вы не могли об этом не знать. А ты, Зиганшин, еще и выпрыгнул, как черт из табакерки, что мы должны были подумать? Разрешилось недоразумение?
        Нина Витальевна как-то подозрительно подрагивала. Инспекторы, ворча под нос, поднялись, отряхнулись, стали рассовывать по местам документы и оружие.
        - Ну, давайте, мужики, удачной службы, и больше не попадайтесь… - Он торопливо сел за руль, рядом пристроилась напарница, захлопнула дверь. Инспекторы угрюмо смотрели, как «Волга» срывается с места, уносится в ночную мглу.
        До первого поворота ехали молча. Потом Нина Витальевна расхохоталась. Да так заразительно, что он тоже не удержался, начал тоненько хихикать, а потом уже загоготал в полный голос, вытирая слезы с глаз. Смеялись долго, чувствовали стыд, но все равно было весело.
        - Ой, не могу, - вздрагивала Нина Витальевна. - Не повезло мужикам, под раздачу попали… А мы-то в чем виноваты? Действовали по инструкции, это же были форменные злодеи, верно?
        - Верно, Нина Витальевна. - Он все еще вздрагивал. - Это очень забавно, согласен, но удручает рассогласованность наших действий. Наши ведомства не могут договориться между собой, ГАИ не оповестили, вот и возникают разного рода ситуации. Нам еще повезло, что обошлось. А могло закончиться драматично, я бы даже сказал, трагично…
        Загремели выстрелы - самые настоящие! Били практически в упор, из двух стволов - откуда-то слева! Краем глаза он заметил, что скалы расступились, в трассу вклинивалась второстепенная дорога. Завизжала Нина Витальевна. Андрей машинально вывернул руль в одну, затем в другую сторону. Палили, не переставая. Разлетелось боковое зеркало, разбилось стекло - их засыпало осколками. Слава богу, что пуля прошла выше.
        - Не останавливайся! - визжала Нина Витальевна.
        Пули корежили левый борт, прошивали насквозь обшивку. Любая могла попасть. Не останавливаться было трудно. Пуля пробила колесо, превратив покрышку в лохмотья, заскрежетал по грунту диск. «Волга» опасно виляла, могла в любой момент вылететь на обочину. Пули продырявили капот. Жесткий удар - «Волга» протаранила ограничительный столб, подпрыгнула, шмякнулась обратно. Душераздирающе скрежетало под колесами. Руль заклинило - ни влево, ни вправо. Страшным голосом завыла Елисеева - что еще за предсмертные хрипы? Машина встала, не добравшись полутора метров до кромки обрыва. Стрельба прекратилась, видимо, преступники перезаряжали оружие.
        - Жива? - крикнул Светлов.
        - Ох, не знаю, Андрей Николаевич… - Спутница возилась, жалобно стонала, видимо, поранилась осколками стекла.
        - Из машины! Да не высовываться! - Он распахнул дверь, выбрался наружу, прыжком добрался до капота, перекатился через него, чтобы не бегать в обход, скорчился с обратной стороны. Напарница уже была здесь, сидела на корточках, учащенно дышала. Все целы, просто невероятно! В этот момент и началась вторая серия! Преступники открыли беглый огонь. Стреляли из двух пистолетов Макаровых. Высовываться вряд ли стоило. Пули пробивали железо, рикошетили, выли. Андрей считал выстрелы, хотя бы примерно: в обойму от ПМ входит восемь патронов, а этих обойм у злодеев не может быть много. Напарница сидела, бросив пистолет, зажав уши. Оборвалась стрельба - вроде бы рано. Он начал привставать, приподнял голову над кузовом «Волги». Грохнули два выстрела - их-то он и ждал, и вовремя рухнул. Вот теперь можно. Вскочил, начал высаживать обойму в белый свет. Пот струился по глазам, толком ничего не видно. Через дорогу - скалы, груды булыжников у подножий, лента дороги, уводящая в горы. Поднялась Елисеева, тоже открыла огонь, выкрикивая при этом слова, нежелательные для печати. Молодец девчонка, есть, как видно, мужское
начало… В них снова стреляли, он видел откуда - из-за камней, наваленных у примыкающей дороги. Но стреляли уже без огонька, редко, видимо, боеприпасы кончались. Андрей присел на корточки, вставил новую обойму, Нина Витальевна сделала то же самое. Опять стали палить, подбадривая себя криками. Смещались силуэты в темном пространстве, преступники отступали вдоль обочин. Просто тени, больше ничего…
        - Прикрой, Нина Витальевна! - крикнул Светлов, выскакивая из-за капота. Произвел два выстрела, помчался зигзагами через дорогу. Напарница испугалась, крикнув в спину: «Куда понесло дурака?» Но стреляла, прикрывая, хорошо хоть, в него не попала. Он забежал за камни, высунулся. Ответного огня уже не было. Где-то далеко хрустели камни. Ушли, мать их! От отчаяния сводило лицевые мышцы. Он выпрыгнул на дорогу, побежал. Выпустил две пули вдогонку, запоздало сообразил, что в обойме уже кот наплакал, а новой обоймы нет. Еще и споткнулся, сильно ударившись коленом. Пока поднимался, ушли драгоценные секунды. Вокруг царила темнота, фонарик остался в машине. Где-то далеко завелась машина, взревел на низкой передаче двигатель. Куда бежать? Лоб расшибет в этой темени. Он стоял, напряженно вслушивался. Машина уехала. Ну что ж, оставалось утешаться тем, что обошлось. Прихрамывая, он вернулся на дорогу. Мимо места происшествия проехал «Запорожец». Водитель притормозил, потом испуганно надавил на газ, умчался на своей «инвалидке». Хорошая машина «Волга» превратилась в гору никчемного железа. Вот обрадуется-то
подполковник Мелентьев. А за ним и владелец дорогой машины. А нечего выделяться из общего болота…
        Нина Витальевна сидела в пыли, прислонившись к продырявленному борту. Двигатель заглох - видимо, навсегда. Из капота вился дымок, пахло горелым. Андрей невольно задумался: не часто ли стали происходить боевые действия? Ноги подкашивались, он сел рядом с девушкой.
        - Ты в порядке, Елисеева?
        - Ну, так, относительно… Слушай, а почему мы выжили? - она подняла голову.
        - Не знаю, - честно признался Светлов. - Плохо, что ли? Иди-ка сюда, Елисеева, обниму тебя по-братски… - Он придвинулся, запустил руку ей за шею. Нина Витальевна со стоном уронила голову ему на плечо.
        - Да уж, братишка, порезвились мы с тобой…
        - Ночка удалась, - Андрей нервно засмеялся. Прислушался. Надрывалась милицейская сирена. Звук усилился, легковушка с мигалкой выскочила из-за поворота, подлетела к искалеченной «Волге».
        - Ни с места! - одновременно выпрыгнули два знакомых персонажа, бросились в наступление с оружием наперевес.
        - А, это вы, старики-разбойники… - устало вымолвил Светлов. - Долго вы что-то ехали. Преступники ушли - туда, - указал он подбородком. - Их двое, обстреляли нашу машину, скрылись на транспортном средстве. Давайте, парни, в погоню. Шансов мало, но они там, плутают по объездным дорогам. Можете не нервничать, патронов у них больше нет…
        - Черт… Поехали, Хачатуров! - дернулся сержант. - Слушайте… а с вами все в порядке?
        - Да идите уж, не теряйте время… Свяжитесь по рации со всеми постами, пусть задерживают все машины, где сидят двое пассажиров, потом разберемся… И в наш отдел там свистните, пусть заберут нас отсюда…
        Гаишники побежали к машине. «Жигули» чихнули дымом, сдали назад, лихо развернулись и умчались в горы по второстепенной дороге.
        - Ну все, теперь я спокоен за наше общее дело, - пробормотал Андрей.
        - Да хрен-то там, - ворчливо отозвалась Нина Витальевна. - Никого они не поймают, а нам опять придется все начинать сначала…
        Глава 12
        Остаток ночи патрульные экипажи прочесывали горы и близлежащие дороги, перекрывали въезды в населенные пункты, проверяли всех подряд. То есть активно махали кулаками после драки. Задержали нескольких человек на машинах, но все это было не то. Ждать «спасательную команду» пришлось довольно долго - люди были заняты другими вещами. Наступал рассвет, когда началось паломничество. Мелькали заспанные лица оперативников, людей в погонах. Хижняк и Голицын трясли засыпающую Елисееву - все ли в порядке, не пострадала ли? Как насчет душевной травмы? Нина Витальевна вяло отбивалась, кивала на Светлова: вон он, мой герой… Прибыл на собственной машине подполковник Мелентьев в гражданке, потрясенно уставился на разбитую красавицу «Волгу». Подошел, осмотрел со всех сторон, сделал жалобное лицо и только после этого отправился разбираться с подчиненными…
        Только к девяти утра разбитый, уставший как собака Андрей добрался до дома. Автолюбитель не пожелал вести в глубь частного сектора, высадил у истока улочки Пархоменко. И на том спасибо. Дальше шел пешком - вялый, перепачканный, напоминающий подгулявшего пьяницу. Улица уже проснулась, шумели люди. Никита выгонял из ворот универсал, вышел из машины, с нескрываемым любопытством уставился на Андрея:
        - Сосед, ты в порядке? Подрался с кем-то?
        - Работал, - объяснил Андрей. - Работа такая, опасная и трудная.
        - А почему пешком? Что с машиной?
        - Надеюсь, ничего… Да все в порядке, Никита, занимайтесь своими делами. Не все еще достопримечательности осмотрели?
        - Осталась парочка… - Молодой человек сочувственно провожал его глазами. Высунулась из калитки Анюта:
        - Вам медицинская помощь не требуется?
        - Разберусь…
        Действительно, для чего придумали все эти блага цивилизации? Собственные «Жигули» в целости и сохранности стояли у калитки. Хотелось надеяться, что ночью их не заминировали. Андрей постоял рядом, погладил запылившееся, но все еще блестящее крыло, поднял голову. Анатолий Иванович, решивший с утра закрепить антенну на крыше, выворачивал шею. Раиса Григорьевна подпирала коленом лестницу и тоже проявляла интерес. Он вошел в калитку, грузно поднялся на крыльцо.
        Хоть дома все было в порядке! На него смотрели исполненные ужаса женские глаза. Людмила уже встала, вскипятила воду для чая и варила где-то добытые с боем сардельки. Он ведь обещал прийти на завтрак. Собственно, пришел. Лучше бы не приходил. Глаза Людмилы наполнялись слезами:
        - Ты где был?
        - Да вы что, сговорились? - он вяло улыбнулся. Нужно объяснять, где и с кем он провел эту яркую ночь? Если вдуматься, он провел ее с интересной женщиной. Видимо, и Людмила так подумала. Придвинула к нему тарелку, печально смотрела, как он уплетает. Просыпалось раздражение - вот чего уставилась? Настроение было отвратительным, люди раздражали, и бывшая свидетельница не являлась исключением.
        - Работал я, а что? - не выдержал Андрей. - А кабы и не работал, что тогда - запретишь? С кем хочу, с тем и провожу время, а тебя это вообще не должно касаться. - Впору было остановиться, но его несло. - Я давно собираюсь с тобой поговорить, Людмила. Ты на сколько дней собиралась с друзьями на юг? На неделю? Считай, неделя прошла. Надо возвращаться - пока мама не начала волноваться. А она начнет - потому что мама. А свои обиды на нее можешь… - Все же не стал продолжать, это было бы слишком. Заткнулся и стал вылавливать из тарелки остатки макарон.
        Людмила сидела с опущенной головой. Но он был прав! Зачем она здесь? Сухо поблагодарив за завтрак, Андрей удалился в спальню, частично разделся, завернулся в простыню и уснул. Он мог позволить себе три часа сна.
        Как ни странно, Людмила рядом не легла, со вздохами вокруг кровати не ходила. Он проспал лишние полчаса и ничуть не расстроился. Где-то на улице играло радио, шел концерт по заявкам радиослушателей. «Постарею, побелею, как земля зимой, - чувственно пела Майя Кристалинская. - Я тобой переболею, ненаглядный мой». «Вот и правильно, - думал майор. - И вообще, первым делом самолеты». Не сказать, что он выспался, но мутило меньше. В доме было подозрительно тихо. Он выглянул из спальни - никого. Но чайник еще был теплый, и в вазочке лежали печенюшки. Походил по дому, выглянул на веранду. Людмилы не было. Сумочки тоже не было, а также кое-чего из одежды и обуви. Все это было странно, но особо не смутило. Свободная девушка в свободной стране, может идти или ехать куда ей вздумается. На всякий случай выглянул в сад - и там было пусто. Перебрался на другую сторону участка, постучал в туалет. Внутри были только мухи. Махнув рукой, налил себе чай, съел несколько печенек. Есть не хотелось, вкус сарделек еще стоял в горле. Сполоснулся в загородке теплой водой, переоделся во все чистое, мысленно отметив: еще одна
такая ночь - и надевать будет нечего. Дожевывая на ходу, побежал к машине, которая прилежно завелась (при этом не взорвавшись), поехала.
        Но не все было ладно в организме. Голова работала плохо, мысли разбегались. При выезде на Советскую улицу он чуть не угодил под самосвал - забыл, что нужно уступить. Стальное чудовище прогрохотало в непосредственной близости, водитель удивленно глянул сверху вниз: привет самоубийцам. Андрей остановился у кафетерия, укрытого цветущим вьюном, и несколько минут приводил в порядок психику. Учреждение питания было открытого типа: на возвышении за символической загородкой стояли столики. Отдыхали и наполняли желудки несколько человек. Играла музыка - родимые «Самоцветы». На работу не гнали. Он вышел из машины, вошел в кафе, выбрал столик с краю. Присутствующие курили - он тоже закурил. Ассортимент, судя по всему, не отличался разнообразием. Но табличка «Пиво - только членам профсоюза» отсутствовала. Подошла девчонка в фартуке, сообщила по секрету, что сегодня есть «Бархатное» - пока свежее, а вот покупать «Жигулевское» она решительно не рекомендует. Продуктами брожения обычно не травятся, но данным продуктом - можно.
        - Кофе есть? - спросил Андрей. - Самый простой, но крепкий кофе. Можно двойной.
        - А вы сегодня везунчик, кофе есть. - Девчушка потешно сморщила нос: - И даже почти без цикория. - Смерила взглядом интересного посетителя и удалилась выполнять заказ.
        Кофе был терпимый, обстановка расслабляла, никто не мешал. Он вновь перебирал в мозгу обстоятельства дела. Нечто витало совсем рядом, но ускользало, он не мог ухватить за хвост эту Жар-птицу. Кто-то сел напротив, Андрей раздраженно поднял глаза, удивился. За его столом сидела Юля Куликова с бутылкой ситро и пустым стаканом и немного смущенно, хотя и внимательно его разглядывала. Видимо, уже находилась в этом кафе, только он ее не заметил. Девушка была одета в синее платье, волосы подколола перламутровой заколкой. В ушах болтались сережки - те самые. Почему-то именно сейчас она напомнила одну из путан, что вьются у гостиницы «Интурист», но в сводки не попадают, поскольку проституции в СССР нет.
        - Юля? - он на полном серьезе удивился. - Вы меня преследуете?
        - Да больно надо, - фыркнула девушка. - Я думала, это вы за мной следите.
        - Не слежу, - улыбнулся Андрей и пошутил: - Надеюсь, это не судьба?
        Девушка шутку поняла и оценила сдержанной улыбкой. Наполнила бокал, не спуская глаз с майора, чуточку отпила.
        - Мама выдает карманные деньги? - поинтересовался Светлов. - Болтаетесь без дела по городу, не знаете, чем заняться, заводите сомнительные знакомства?
        Она опять улыбнулась, в глазах появлялся интерес.
        - Примерно так, - согласилась девушка. - На газировку хватает и стипендии. А вот на сигареты и спиртные напитки - уже не всегда. Приходится искать… знаете, в иностранных языках есть такое слово - «спонсор»… - Она смотрела очень придирчиво, и приходилось признать, что девица не проста. Впрочем, выслеживать майора она не могла - вряд ли бегала со скоростью, превышающую скорость «Жигулей». - Скажите… - девушка помялась. - Вы правда нас с мамой в чем-то подозревали? Так себя вели, задавали такие дурацкие вопросы… Мама после вашего прихода места себе не находила, а я еще и пошутила неудачно: мол, пора, мамахен, сухари сушить. Что это было… вот вообще не помню, как вас зовут? В чем вы нас подозреваете?
        - Да ни в чем. Подозревать - моя работа. Подозреваю - потом перестаю. Не морочьте себе головы.
        - Ага, - недоверчиво пробормотала Юля. - Для вас работа, а для нас вся жизнь под откос…
        - Ну уж, - засмеялся Андрей. - Не преувеличивайте. Честно говоря, о вашем существовании я уже забыл. И вот вы напомнили.
        - Эх, не вовремя подошла, - Юля с манерной досадой щелкнула пальцами и засмеялась - не очень весело и непринужденно.
        - Вас беспокоит что-то другое, - подметил Светлов. - Вот вы переживаете за маму, а ведете себя с ней откровенно по-хамски. Я не слепой и не глухой. Сейчас вся молодежь такая?
        - У меня был парень. - Юля не хотела говорить, но все же решилась. - Это все из-за него… В школе учились, теперь опять встретились. Лешей его зовут. Я ведь здесь уже больше месяца… Гуляли, в общем, совершали романтические поездки на мотоцикле, целовались под луной… а потом и не только целовались… Я уже совершеннолетняя, если что.
        - Да на здоровье, - пожал плечами Светлов. - На Западе вон вообще берегов не видят, все со всеми, сексуальная революция называется.
        - И уже жениться собирались, - вздохнула девушка. - Навеки вместе - и вперед по жизни. Или только я собиралась… ошибалась, в общем… На вечеринку сходили, у Леши папа - директор санатория, устроил нам площадь для развлечений. Выпили, хорошо посидели, потом уединились. Лежим после этого… ну, вы понимаете, я уже губу раскатала, вся такая счастливая… Он и говорит: слушай, а давай с Серегой, он там ждет. Обещал, мол, другу, а друга подводить нехорошо. Я сперва не поняла, думала, шутит. А он давай меня уламывать переспать с его дружком, а потом и с остальными. Мол, давай, деваха, от тебя же не убудет? А мы с тобой еще когда-нибудь съездим, на луну позырим. И не сказать что сильно пьяный был. Я в ступор вошла - он что, серьезно?!! Потом поняла, что все взаправду, за дверью уже очередь выстроилась… Как дала ему в глаз пепельницей! Он в припадок, давай руки распускать. Еще и шлюхой обзывал - на каком, скажите на милость, основании? В общем, прорвалась, те не ожидали. В спину кричали так обиженно. А я-то дура дурой. Возомнила себе любовь до гроба… А вы как думаете, это просто? Да меня мамахен после этого
просто бесила! Такая лажа в голове! Ну и хамила напропалую. Не рассказывать же ей? У нее-то в жизни подобного не было. Жила спокойно с моим папенькой, пока он однажды к другой не перебежал… Ума не приложу, зачем я вам это рассказываю…
        Видимо, ей просто хотелось выговориться. Или еще что-то. Но то, что она чувствовала интерес к постороннему мужчине, сомнений не вызывало.
        - О времена, о нравы… - пробормотал Андрей.
        - А он еще вчера приперся на мотике со свежей шишкой на лбу, поймал меня, опять окучивал. И ведь искренне не понимал, чего я так обиделась…
        - Надеюсь, у вас хватит ума не связываться с ним снова?
        - Да уж хватит, не сомневайтесь, - проворчала девушка. Но как-то неуверенно проворчала. Что ж, грабли, если что, всегда под рукой. Юля не спешила уходить, смотрела на него, склонив голову.
        Андрей допил кофе. В целом пришел в себя. Осталось чувство неловкости.
        - Ну, мне пора, - он приветливо улыбнулся.
        - Ага, - согласилась Юля. - Мы же еще увидимся? Вы заходите. Как только возникнут вопросы, обязательно заходите. Или без вопросов, просто так.
        Он уходил, не оглядываясь. Еще одна новость: в прорехе листвы на тротуаре возникла мордашка Людмилы! Видимо, шла мимо и увидела за столиком знакомое лицо. Она была бледна, как остывающий мертвец. Бред какой-то, уж лучше под пули! Андрей посторонился, пропуская на лестнице весело щебечущих женщин, а когда опять повернул голову, Людмила уже пропала. Померещилась? Он спустился, прошел по аллее. Не было никакой Людмилы. Или убежала в ближайший проулок, или… пора подумать о своем здоровье. Чертыхаясь, он направился к машине. Попил, называется, кофе в камерной обстановке…
        Елисеева на работу еще не явилась. «Шок у девушки, - объяснили сослуживцы. - Выспаться решила». «А ты неплох, Андрей Николаевич, - неохотно признал Пещерник. - Спас нашу хрупкую фарфоровую вазу. Проблема в том, зачем вообще надо было это устраивать… Ладно, знаю, ты сам выступал против. Есть идеи, что это было?» Голицына в этот час волновало другое. Как вчетвером можно высадить по нескольку обойм практически в упор и попасть при этом только в машину? Мазилы, сошлись во мнении сотрудники. Машину с преступниками прошедшей ночью так и не нашли - в чем никто не сомневался. Связи Гальяна продолжали выявлять. Все они были старые: клиенты либо сидели, либо покоились с миром. А вот с кем он контактировал последние две недели, чем его так соблазнили - установить не удалось. Но работа кипела, и где-нибудь рано или поздно должно было прорвать…
        Мысли имелись, но пока ничем не подкрепленные. Снова отрабатывали связи Кравцова: ведь не мог он контактировать с подельниками, не оставляя следов! Но зацепок пока не было. Не сказать что день прошел впустую, но без эпохальных достижений. В половине шестого вечера Андрей вернулся домой, прижал машину к ограде. Состояние было такое, словно весь день колотился в бетонную стену, не подозревая, что рядом открытая дверь. Наползали сумерки, солнце садилось. Сотрудники еще бегали по поручениям, а он рискнул уехать. Терзало безотчетное беспокойство. Улица была пуста - ни соседей, ни хозяйки с супругом. Интересно, ужин приготовила? Или дуться будем? К сожалению, вместо ужина поджидала жирная фига! Дом был пуст - никакого женского присутствия. Беспокойство усилилось. Странно, почему он начал париться из-за этой девчонки? Снова, как и утром, обошел свои владения, заглядывая во все углы. Прошел по саду, прочесал местность с обратной стороны, включая туалет «типа сортир». Когда вернулся в дом, его буквально трясло. Сумочка Людмилы лежала на кровати! Косметичка, какие-то салфетки, чистый блокнот. Ни денег, ни
документов… Впрочем, документов и раньше не было. Утром Людмила также отсутствовала, но она была жива и здорова, наблюдала, как он любезничает в забегаловке с Юлей. Почудиться не могло. Что ей тюкнуло в голову? Платье, в котором она была днем, тоже лежало на кровати. В поход собралась? За что ему все эти наказания?! Вроде в меру грешил в текущей жизни…
        Кошмарные мысли полезли в голову. Людмилу хотели убить, потом стало не за что, остался лишь один повод: отомстить Светлову, которого не удалось пристрелить ночью! Как ни крути, он нес ответственность за эту девчонку. Сходил к соседям, задал вопрос. Раиса Григорьевна смотрела исподлобья, пожала плечами. Язвить не стала от греха подальше. Андрей направился к Никите с Анютой. Те выгружали из машины пожитки, переправляли в дом.
        - Не, сосед, не видели, - покачал головой Никита. - Нас вообще весь день не было, на мыс Доброй Надежды ездили.
        - Он вроде в ЮАР, - не понял Андрей.
        - Ты не поверишь, - засмеялась, высунувшись из дома, Анюта. - Мы тоже так считали. А что, пропала девушка? Обидел, поди? Вернется, не переживай. Мы, если что, всегда возвращаемся.
        Может, и обидел. Но от этого не легче. Он сел в машину, покатил к единственному на весь частный сектор таксофону. Терпения не хватило, выгнал из будки веселящихся подростков. Отыскал в блокноте недавно записанный номер телефона.
        - Алло, это Светлана? Светлана Суровцева?
        - Да, кто это? - недоуменно сказали в трубку.
        - Майор Светлов, уголовный розыск.
        - Кто? - Удивление на другом конце эфира не было наигранным. Он объяснил, мол, мы с вами уже встречались, ваша родственница Людмила Ключевская попала в неприятную ситуацию…
        - Вспомнила. - В голосе абонента заиграли юмористические нотки. - Вы тот симпатичный милиционер, с которым мы разговаривали. Что-то не так с Людмилой? Не скажу, что меня это сильно колышет, но…
        - Она не приезжала к вам сегодня?
        - О бог мой… - Собеседница чуть не поперхнулась. - Насколько знаю, нет. Можете объяснить, что случилось?
        Что тут было объяснять, пропала девушка. Объяснил, как мог. Светлана засмеялась:
        - Всего-то? А я подумала, что-то случилось. К сожалению, не знаю ничего о ее привычках и замашках. Но жизненный опыт подсказывает, что она вернется. Но поискать, я думаю, стоит. Мало ли что. Ищите, товарищ майор Светлов. И это самое… - Светлана помялась. - Можете держать меня в курсе - жива она там, вообще?
        Он подавил желание помчаться в отдел и объявлять всеобщее построение. Посмеются, покрутят пальцами у виска. Вернулся домой, убедился, что девчонка не возвращалась, снова сел за руль. На этот раз поехал в обратном направлении, к морю. Дорога была не для слабонервных, но все-таки подъехал к берегу. Береговая зона в этой части города была не оборудована, купались лишь местные да те, кому нечего было терять. Он спустился с травянистого обрыва, побродил по гальке. Сумерки наступали, но видимость пока сохранялась. Сидели компании, кто-то выпивал. Отчаянные люди купались в море. Андрей задавал вопросы, переходя от компании к компании. В основном присутствующие отнекивались, пожимали плечами. Расписанный наколками товарищ в тельняшке выразил желание подраться - не понравился взгляд прохожего. Но смутило удостоверение майора милиции. Он пошел дальше. Работала лодочная станция, какая-то прибрежная забегаловка для не самой взыскательной публики. Горланили алкаши. Под обрывом кого-то мутузили. Берег в этом месте был неровный, но место для купания формально имелось. Плескалась полная мадам в лучах заходящего
светила, пьяненько хихикала. На берегу валялись лодки, многие были перевернуты. Чуть дальше находился какой-то обглоданный бетонный пирс, к нему тоже были пришвартованы малые плавсредства. Делать было нечего, Андрей побрел на пирс. В пришвартованной лодочке выпивали трое - явно не передовики производства. Наливали в единственный стакан дрожащей рукой из бутылки без этикетки, пускали пойло по кругу. В качестве закуски выступала обглоданная луковица и спичечный коробок, которым занюхивали. Андрей присел на корточки, пожелал приятного аппетита. Алкаши насупились. Андрей изложил просьбу, уже ни на что не надеясь.
        - Вложиться бы надо, товарищ, - почесал за ухом предприимчивый тип с птичьей шеей. - За фуфыриком сгоняй, потом поговорим. Курева еще купи, а то у нас кончилось.
        Обострять отношения хотелось в последнюю очередь. Андрей показал три рубля и недокуренную пачку «Интера». Мол, сами сгоняете, но сперва поговорим. И без вариантов. Человек с птичьей шеей задумчиво пожевал губами, а потом заржал. И все остальные тоже. Баба тут парой часов ранее занималась благотворительностью. Молодая, именно такая, как он описывал. И звали ее - точно! - Людка. Честной народ угорал с этой бабешки! Ходила такая смурная по берегу, спотыкалась, словно слепая. На камешке сидела, плакала. Ну, мужики народ участливый, стали спрашивать, что да как. Без всякой задней мысли - ну, естественно. Если честно, этим пропитым рожам интимная близость и на хрен не нужна. В общем, разговорили, дали хлебнуть из стакана. Тут она оживилась, вытащила кошелек из заднего кармана, давай вынимать купюры! В общем, берег гудел. Стала лучшей подругой, смеялась вместе со всеми, выпивала, сорила деньгами. Червонец точно скинула. Потом танцевала на эстрадной площадке, похабно хихикала. Лично Серега (парень с шеей) этого не застал и приятели тоже, но народ рассказывал. Ну да, пару часов назад это было. Всех
напоила, наобнималась вволю с местными забулдыгами - а потом пропала. Теперь станет чем-то вроде местной легенды…
        Андрей расстался с деньгами, с сигаретами, растерянный бродил по пирсу. Слава богу, просто напилась, убийцы оказались не при делах. Но куда она исчезла? Хоть бы купаться не пошла! Он опять побродил по берегу, пообщался с населением. Практически стемнело, над забегаловкой зажегся фонарь. Впору самому надраться до свинячьего визга! Снова нелегкая понесла на пирс. Донесся гудок - к пирсу подходил старенький буксир, волочил за собой весельную лодку без весел. Екнуло что-то в груди, майор встал как вкопанный, стал всматриваться. Буксир подошел бортом к пирсу, заскрипели лысые покрышки, навешанные для амортизации. Стукнулась лодочка о бетон. Андрей бросился к лодке, он точно что-то чувствовал!
        - Ваше? - высунулся из надстройки просоленный моряк. - Лодку в море унесло, могла до Турции доплыть или там… до Болгарии. Хорошо, пограничники сообщили, а я мимо шел… Забирайте, если ваше!
        На дне лодки свернулась клубочком в стельку пьяная Людмила в мокрых джинсах и рваной кофте! Лодка дала течь, она лежала в воде, посапывала, причмокивала. Рядом валялась пустая бутылка портвейна. Много ли надо ребенку для счастья? Он и сам был счастливее некуда. Моряк помог вытащить потеряшку на пирс. Андрей совал ему все, что осталось, - мятые купюры, какую-то мелочь. Мужик отнекивался, но все же от денежного вознаграждения не отказался. Людмила и не думала просыпаться. Андрей взвалил ее на закорки и под бурные аплодисменты присутствующих понес к машине. Погрузил на заднее сиденье. Ноги уже отнимались. Но чувствовал себя, как рыбак, выловивший крупную рыбу. Встал у самой калитки, втащил девчонку на участок, при этом озирался: не видит ли кто этого срама? Перевалил бесчувственное тело через плечо, как скатанный ковер, понес в дом. Пристроил на кровать, сняв обувь, прикрыл одеялом. Постоял пару минут, как над телом усопшего, выключил свет. На цыпочках удалился из дома, запер дверь. В блоке «Интера» оставались две пачки. С наслаждением покурил на крыльце, побежал к машине.
        Через пару минут он притормозил у знакомого таксофона, бросил две копейки в прорезь.
        - Нашлась? - оживилась Светлана и засмеялась - большей частью с ехидцей. - Я же говорила, что никуда она не денется. В открытое море, говорите, унесло… М-да. Привет пароходам. Не скажу, что как-то вовлечена во все это, но настроение подняли, товарищ майор Светлов… Хорошо, привозите, если совсем стала невмоготу, сделаю одолжение. Надеюсь, не сегодня? Ну конечно, пусть поспит девочка. Утром звоните, если решитесь, но не поздно, мы не можем весь день караулить у телефона…
        Он вывернул на свою улицу, медленно поехал вдоль оград. До участка оставалось несколько строений. Высунулся силуэт из открывшейся калитки, махнул рукой. Андрей притормозил, немного удивившись, поставил машину на ручник и вышел.
        - Привет, - сказал мужчина лет шестидесяти с неотчетливым во мраке лицом. - Василь Петрович меня кличут, живу тут. А ты ведь дом снимаешь в конце улицы - ну там, пятый от меня или какой?
        - Снимаю, Василь Петрович, - согласился Андрей. - А что хотели-то?
        - Закурить дай.
        Ну замечательно… Стараясь не выдать охватившего его раздражения, Андрей вынул пачку, сосед начал ковыряться в ней.
        - Забирайте всю, Василь Петрович, у меня еще есть. - Приступ щедрости накатил, весь вечер сегодня раздает подарки.
        - Вот спасибо… - сосед обрадовался, сунул сигарету в рот, пачку в карман. Андрей щелкнул зажигалкой, мужик с наслаждением затянулся. Хотел уже бежать, но тот заговорил:
        - Дело тут такое, сосед, не знаю, интересно ли тебе… Вчера ты с утреца пешим ходом домой возвращался, не видел ни хрена… Вроде трезвый был, но шел как пьяный. Потрепала тебя, видать, та ночка… Ты-то не видел, а я заметил - машина за тобой медленно ехала. Ну, прямо очень медленно - и не здесь, а по той стороне дороги. Мужик в ней сидел, но я не очень его разглядел. И смотрел он так на тебя… ну, словно ты ему кучу денег должен, вот… Стал ближе подъезжать - а ты идешь, ни хрена не знаешь… Потом у Витьки Макарычева ворота на той стороне открылись, народ попер - бухие все, похмельные, именины он вчера жене справлял… Ну, этот тип в тачке остановился, давай так волком смотреть. Потом развернулся и прочь поехал…
        - Что за машина, Петрович? Номера не запомнили?
        - Да бог с тобой, какие номера… А марка… да хрен ее знает, «Жигуль» вроде - то ли серый, то ли синий, не запомнил…
        - А что за мужик-то?
        Василь Петрович силился, но не был он мастером составлять словесные портреты. Вроде молодой, по крайней мере не старый, рожа такая… нос… глаза… Да хрен его, в общем, знает, товарищ майор.
        - Ну, это я так, сосед, не знаю, может, почудилось. В общем, если интересно тебе…
        Безусловно, было интересно! Нарисованный Петровичем портрет был, мягко говоря, плох. Однако кого-то напоминал. Он не был верен, но… Поблагодарив соседа, Андрей заспешил домой. Людмила спала, все в порядке. Правда, спала на полу. Пришлось поднимать, перекладывать. Людмила брыкалась, что-то бормотала во сне. Несло от нее как от портовой забегаловки. Андрей запер все двери, установил «сигнализацию», пристроился рядом, как бедный родственник…
        Утром вскочил, съездил на работу, вернулся, когда поднялось солнце, облегченно перевел дыхание. «Дебоширка» уже не спала, сидела на кровати, сжавшись в комочек, с ужасом смотрела ему в глаза. Лицо опухло, волосы торчали дыбом - это было что-то неповторимое!
        - Ну, здравствуй, страна, - майор ехидно ухмылялся. - Как здоровье, как животик? Не болит ли голова? Вы помните хоть что-нибудь из вчерашнего, Людмила Геннадьевна?
        - Вообще ничего… - хрипло выдавила Людмила. - Со мной такое впервые… Что вчера было?
        - О, вы хорошо отдохнули. Подружились со всеми алкашами на побережье. Плясали под заводную музыку - надеюсь, одетая. Потом в компании бутылки портвейна вы решили покататься на лодочке, утопили весла, но вам все равно было хорошо. Вы могли погибнуть в открытом море, но это пустяки. Главное - доказать мне непонятно что. Скоро прибудут сотрудники КГБ вместе с погранслужбой - заводить на вас дело за бегство из страны. Вас выловили практически в нейтральных водах.
        Людмила издала горлом отрывистый звук, глянула с ужасом и умчалась через черный ход в туалет. Вернулась через пять минут - качаясь, но уже оживая.
        - Возможно, мы сможем решить вопрос с вашей госизменой, - продолжал Светлов, - но только в том случае, если вас не будет в городе. Сейчас вы умываетесь, пьете крепкий чай, и я везу вас к вашей сестре Светлане в Сторожевое. Она любезно согласилась предоставить вам убежище на пару дней. А потом кое-кому пора и в Краснодар.
        - Нет… - в отчаянии выдохнула Людмила.
        - Да! - повысил голос Андрей. И допустил, сбавив обороты: - Ладно, поживешь пару дней у Светланы, от тебя не убудет. После всего, что ты вчера учудила по синьке…
        Выбор не стоял; потрясенная, с раскалывающейся головой, Людмила проглотила остывший чай, от еды отказалась. Поникшая, стала собирать вещи. Андрей действительно позвонил Светлане. Та поломалась для приличия - ладно, была не была. Даже навстречу пошла: поедут с мужем по делам в Меркадию, готовы забрать «алкашку» на заправке у западного выезда с Паланги. Уж она ее перевоспитает! «Вы осторожнее там, - предупредил Андрей. - Девушке досталось, у нее тяжелая личная драма». Людмила пребывала в ступоре. Безропотно села в машину на заднее сиденье, съежилась. От нее еще попахивало. Андрей открыл окно, завел двигатель. Первую часть пути Людмила молчала, пила воду из литровой канистры, которую он заботливо положил сзади. Потом стала охать, возиться.
        - Ты пришел тогда утром - весь побитый, измученный, я чуть с ума не сошла… И вообще паршиво было на душе… Не знаю, как объяснить…
        - А незачем было воображать невозможное, - откликнулся Светлов. - Сразу сказал, у нас с тобой ничего не будет. Понял уже, ты влюбчивая, все такое… То же самое могу сказать и сейчас. Извини, в общем, ты сама себя накрутила.
        - Да, наверное, - вздохнула девушка. - Дура я, дура, но уж какая есть, другой не буду… Обиделась на тебя страшно… А потом увидела, как ты в кафе с той шлюшкой сидел, любезно улыбались друг дружке. Она тебя просто раздевала взглядом… Сбежала через кусты, домой вернулась. Так паршиво было на душе, хоть в петлю лезь… Собрала все, что от Светланиных денег осталось, - и во все тяжкие… Вторую половину своего бенефиса вообще не помню. Господи, мне так стыдно, ведь я совсем не такая…
        Андрей украдкой посмеивался, поглядывал в зеркало над головой. Город проехали, потянулись унылые предместья, заросшие дичкой, персиковыми деревьями и пирамидальными тополями. За последними домами оборвался асфальт, потянулась колдобистая грунтовка. Дорога петляла между островками зелени, погружалась в дикую местность. Колея была разбита протекторами грузовиков и тракторов. Он запоздало сообразил, что этой дорогой для выезда на шоссе горожане почти не пользовались, предпочитали восточный выезд - пусть не по асфальту, но по укатанному щебню. Машину затрясло. Но возвращаться и следовать в объезд уже было поздно. Людмилу это, казалось, совсем не беспокоило.
        - Слушай, - сообразила она, - но раз ты весь вечер искал меня по городу, бегал, нервничал, как ты говоришь… значит, не так уж я тебе безразлична?
        - Слушай больше, что я говорю, - проворчал Андрей. Хорошо, хоть краску на щеках не заметила.
        - За нами, кажется, машина едет, - вдруг забеспокоилась Людмила. - Серые «Жигули» или что-то такое…
        Он вскинул голову к зеркалу. Вроде никого. Но дорога петляла, скопления ивняка заслоняли обзор. Машину подбросило. Черт! Он не мог смотреть одновременно и вперед, и назад! Стиснул зубы, крепче вцепился в баранку.
        - Ты уверена?
        - Ну да, я же не слепая… - Людмила привстала, выворачивая шею. - Вон они, я же говорила!
        Теперь он тоже видел висящую на хвосте машину. Она мелькнула на дороге и пропала - видимо, водитель сместился к кустам и притормозил. Застенчивые какие, не спешили приближаться. Он нащупал локтем кобуру под спортивным пиджаком - вроде легче от этого должно стать…
        Кусты оборвались, дорога плавно поднималась вверх. Местность была неровная - овраги, земляные валы, вялая от жары растительность. Людмила неустанно вертела головой. Серые «Жигули» пропали.
        - Зачем тебя вообще понесло на эту дорогу? - проворчала спутница. - Здесь даже не короче.
        - Не знаю, - пробормотал Светлов. - Так договорились…
        Впереди уже виднелось шоссе, по нему проносились автомобили. Чуть левее на трассе автозаправочная станция. Он глянул на часы - увы, сегодня он не пунктуален. Какая-то машина съехала с шоссе, двигалась навстречу, переползая ухабы. Судя по очертаниям, старый «РАФ». У Светланы кончилось терпение и она поехала навстречу? Он снова то и дело поглядывал в зеркало. Серые «Жигули» из кустов не появлялись, да и слава богу. Он высунулся из машины. Водитель «РАФа» тоже показал голову. Так и есть, Артем, муж Светланы. И сама Светлана просвечивала на пассажирском сиденье - всматривалась, высунула руку, помахала. Машины остановились метров за двадцать друг от друга.
        - Эй, привет, это вы? - Светлана с распущенными светлыми волосами выпрыгнула на дорогу. Она улыбалась. - Привезли нашу ветреницу?
        - Привез! - крикнул Андрей, натягивая рычаг стояночного тормоза. - Забирайте, Светлана! Пошли, подруга, - повернулся он к Людмиле.
        Девушка надула губки, натянула на лицо скорбную маску.
        Она едва тащилась, приходилось подталкивать. Светлана усмехалась. Артем зевнул, вылез из машины, посмотрел по сторонам.
        - На кого меня обменивать будешь? - проворчала Людмила.
        Андрей засмеялся. Фильм «Мертвый сезон», где главную роль сыграл Донатас Банионис, вышел четыре года назад и сразу завоевал народную любовь. Больше всего запоминалась последняя сцена.
        - А что мы такие кислые, Людмила? - веселилась сестра. - А, понимаю, похмелье. Поехали, сеструха, будем учиться элементарной алкогольной грамоте.
        Быстрое движение глаз - и он все понял. Не ошибся! Характерный жест - Артем вытаскивал что-то из-за спины. Да не что-то, а то самое! Андрей выстрелил секундой раньше - громыхнуло по ушам, отдалось в мозгу. Завизжала, отпрыгивая, Людмила. Эх, не хотелось подставлять ее под удар, но так уж вышло. Артем охнул, выронив пистолет. На груди, на уровне сердца образовалось алое пятно. Он шатнулся, схватился за дверцу «РАФа» и повалился ничком.
        - Артем!!! - истошно завизжала Светлана, меняясь в лице.
        Бешеная фурия набросилась стремительно, Андрей не ожидал. Она повалила его, оседлала, злобно задышала в лицо. Выпал пистолет, куда-то откатился. Он бы справился с ней - ведь просто баба! Но сработал фактор внезапности. Еще и затылком ударился о камень на дороге. Она оплела его ноги, так что не вырваться, схватила за горло правой рукой. Пальцы были длинные, цепкие, с острыми ногтями - они мигом впились под кожу, и перехватило дыхание. Светлов ожидал чего угодно, только не этого, слабел, задыхался. Фурия злобно хохотала, левой рукой потянулась к пистолету, до которого было не больше метра. Он не мог ничего сделать в этой ситуации - извивался, пытался сбросить с себя, но она вцепилась, как клещ. Уже схватила пистолет…
        И вдруг взревела благим матом! Раздался хруст. Людмила прыгнула ей на руку, придавила подошвой запястье. Явственно переломилась лучевая кость. Убийца извивалась, теряла сознание от боли. Взять пистолет переломанной конечностью она уже не смогла. Трясясь на ухабах, подкатили серые «Жигули», завизжали тормоза. Из машины стали выпрыгивать знакомые лица: Шура Хижняк, Арсений Голицын. Хлопал глазами «неверующий» капитан Голицын.
        - Лежать! Милиция! - звонко крикнула Нина Витальевна.
        Он обо всем договорился час назад - чтобы подстраховали, вмешались при необходимости. Уверенности не было, зато теперь - хоть отбавляй! Светлану схватили под локти, оттащили от майора. Она орала, как ненормальная, слезы брызгали из глаз.
        Андрей поднялся, держась за горло, ноги разъезжались. Проткнула все-таки кожу, чуть до греха не довела… Дышалось с перебоями, но он уже не задыхался. Людмила, бледная как мел, стояла рядом, рылась в сумочке. Достала носовой платок, приложила к его шее. Он обнял девушку за худенькие плечи. Людмила удивленно вскинула голову, губы задрожали…
        Эпилог
        Извивалось горячее тело, тянулось к нему. Вроде все сделали, а никак не хотела оторваться. Он тоже не хотел, гладил худенькие плечи, целовал в нос. Людмила засмеялась, откинулась на подушку. Лежали неподвижно, приводя в порядок тела и мысли. За окном чирикали птицы, солнце двигалось по кругу. На другой стороне дороги Раиса Григорьевна пилила местного алкаша-«золотые руки», которого ангажировала отремонтировать крышу. Андрей приподнялся, поцеловал остывающие губы, снова откинулся на подушку. «Покурить бы сейчас», - подумал он.
        - Подожди, сейчас пепельницу тебе принесу. - Людмила сползла с кровати и побежала на кухню. Он удивленно проводил глазами исчезающее в проеме обнаженное тельце, задумался. Из всего произошедшего следовал резонный вывод: зарекаться не надо от разных вещей, а не только от сумы и от тюрьмы. Вернулась Людмила, пристроила на тумбочку пепельницу, сигаретные принадлежности и юркнула к нему под одеяло. Прижалась, счастливо замурлыкала. «Ну и что мы будем делать дальше?» - с какой-то нежелательной грустью подумал Светлов.
        Он курил, пуская дым в потолок. Вентиляция работала, частично втягивала неприятные запахи.
        - Расскажи, - попросила Людмила. - Я уже взрослая. А эти люди… все же мои родственники.
        - Не сразу на них подумал, - неохотно признался Светлов. - Уж больно невероятно. Но вроде сходились концы. Светлана с мужем работали в гостинице, стоящей на дороге. Маленькая гостиница, труд невелик. Их квартира - этажом выше. Окна выходят на заправку - кстати, единственную заправку в районе, работающую в ночное время. Сотрудник бензоколонки работал на них, его уже взяли. Все жертвы проезжали через Сторожевое, делали остановку. Если и не отдыхали в гостинице, то заправлялись, заходили в магазин, перебрасывались парой слов с заправщиком. Возможно, тот сам вызывал их на разговор. А выявить на глаз денежных клиентов - дело несложное. Потом звонок с заправочной станции, описание примет, номера машины. Светлана с Артемом звонили в Палангу Кравцову - на случай, если сами не успеют. А уж тот успевал. Да и сами граждане Суровцевы, как правило, приезжали вовремя. Машина наготове, есть быстрый объезд по гладкой дороге, выезд со второстепенного участка на шоссе. А эти пока еще дотелепают по битому асфальту… Подробности неизвестны, будем разбираться.
        - Не могу поверить, откуда такая жестокость… Убивать из-за денег и тряпок незнакомых людей, даже детей…
        - С «историей болезни» твоей родственницы мы еще разберемся. Но поверь, убивают и не за такое. Есть подобная порода людей, вернее - нелюдей…
        - Не называй ее моей родственницей…
        - Да, прости. В общем, сложилось подозрение, но не сразу. Даже позднее стопроцентной уверенности не было, требовалась проверка. Прости, что рисковал тобой, такого не должно было случиться. Эти черти на серых «Жигулях» могли бы быть и пошустрее… Банда действовала умно, планировала даже экспромт. Вы ведь с друзьями заезжали на заправку? Возможно, Светлана тебя увидела, узнала. Родственные чувства, понятно, не про нее, но вот кровная месть… Да, вы никогда не встречались, но это не факт, что она тебя не знала. Врага нужно знать в лицо, гм… Вспыхнули старые обиды, все такое. Тебя бы убили, не задумываясь. Да и клиенты вы были что надо. Двух зайцев одним махом, почему бы и нет? Но ты сбежала, и для убийц начались проблемы… Мы с Елисеевой, когда всю ночь выступали приманкой…
        - Так, Елисеева, Елисеева… - забормотала Людмила.
        - Стоп, - перебил Андрей. - Правило номер один.
        - Да, помню, - вздохнула Людмила. - Никакой необоснованной ревности.
        - Умница. Так вот, в ту ночь мы с Елисеевой заехали в Сторожевое. Имелись смутные подозрения, но картинка еще не сложилась. Сама ли видела или сообщник поведал - пока не важно. Заправились, я ходил в магазин, как бы между прочим бросил работнику, что едем через Меркадию… Светлана насторожилась. О ходе следствия они знали, возможно, получали дополнительную информацию: с этим тоже надо разбираться. Конечно, знали, дважды Кравцов забирался в этот дом… Светлана поняла, что скоро я прозрею, и решила окончательно закрыть вопрос. Помчались в объезд, а мы еще прикопались к гаишникам… В последнее время им постоянно не везло. Но Светлана не могла подставляться, бегая по Паланге. Ночью не удалось от меня избавиться - утром Артем тащился за мной, поджидая удобный момент. Такого не случилось, попался на глаза соседу. Тот описал внешность водителя. Не сразу сообразил, что он описывает Артема, которого я видел только раз. Но все равно это еще не было доказательством… Сегодня утром - последняя попытка. Светлана предложила встречу на заправке у западного выезда. Предложила мне там и проехать, чтобы не возиться с
объездами. Якобы не дождались, увидели, как мы выбираемся на открытую местность, - и свернули навстречу, на абсолютно безлюдный участок… Пистолеты, полагаю, добыли у родственника Гальяна, которого ликвидировали в ходе облавы. Но опять же, надо разбираться.
        Людмила завозилась, устроила голову у него на груди, засопела.
        - Что теперь будет со Светланой?
        - Собираешься ей апельсины возить? Для Светланы все кончено. Не уверен, что наше гуманное правосудие приговаривает женщин к исключительной мере, но бывают случаи. Все зависит от тяжести содеянного. В любом случае, ее засунут так далеко, что не всякий олень добежит, и вряд ли она там долго протянет.
        - А с нами что будет?
        Вопрос был острый, злободневный.
        - Не знаю… - Он обнял ее, прижал к себе. - Ты победила, добилась своего, теперь мы лежим вместе, и я, если честно, не хочу тебя отпускать. Но этим ты сделала только хуже - для нас обоих. Я должен ехать в Москву, ты - к себе домой… Выбора нет.
        Людмила застыла. «Сейчас что-нибудь придумает», - мелькнула мысль.
        Грустный диалог прервал гудок машины за калиткой. Шумели люди.
        - Не надо, - напряглась Людмила. - Пожалуйста… Я тебя не отпущу…
        Но отпустила, как не отпустить. Он натянул трико и отправился во двор, отомкнул калитку. На улице стояли все пятеро, включая Сан Саныча. Прибыли, естественно, не пешком.
        - Представляешь, Андрей Николаевич, мы твою машину протаранили! - радостно сообщил Голицын. - Не смогли вовремя остановиться, увлеклись…
        - Э… - напрягся Андрей.
        - Да шутим мы! - Все расхохотались, полезли внутрь, беспардонно оттолкнув его с прохода. Хижняк тащил ящик пива, из авоськи у Пещерника торчал пучок шампуров, туда же напихали свертки со снедью.
        - Разобранный ты какой-то, - буркнул Пещерник, проходя мимо. - Не ждал, что ли?
        - Гулять будем, - радостно объявила Елисеева. - И без всяких возражений! Как жаль, Андрей Николаевич, что ты наконец уезжаешь!
        - А я уезжаю? - опешил Андрей.
        - А это не важно! - Нина Витальевна засмеялась. - Дай-ка я тебя поцелую! Когда еще удастся?
        Светлов поежился. Возникло ощущение, что из окна его пристально разглядывают через оружейную оптику…