Осколки света Джоанн Харрис
        Новинка от Джоанн Харрис, автора четырех циклов книг, мастера в создании уникальной атмосферы и захватывающего сюжета с сочетанием мистики, фэнтези и реализма.
        Главная героиня решает изменить существующие стереотипы в обществе и доказать, что открыть в себе новые способности и стремления можно в любом возрасте, а также, что никогда не поздно начать жить для себя.
        Берни Мун чувствует себя невидимкой. Она отдала свою жизнь другим людям - мужу, сыну, матери, друзьям (хотя у нее никого из них не осталось). В 16 лет она была полна надежд и сил. Теперь, когда ей исполнилось 50, она угасает.
        Но когда в ее районе убивают молодую женщину, это пробуждает детские воспоминания о таланте, который у нее когда-то был.
        Она обещала себе, что больше никогда им не воспользуется.
        Она знает, что это может уничтожить не только ее, но и всех вокруг.
        Берни Мун больше не остается незамеченной, но готовы ли окружающие принять ее желание измениться?
        Книга понравится поклонникам детективов, магического реализма, триллеров и качественной женской прозы.
        Джоанн Харрис
        Осколки света
        Joanne Harris
        Broken Light
        
        
* * *
        Фреду Харрису, лучшему мужчине
        Плейлист
        Вступление: Queen - A Kind of Magic
        Песня первая: Cyndi Lauper - Girls Just Wanna Have Fun
        Песня вторая: Neneh Cherry - Manchild
        Песня третья: Alanis Morissette - All I Really Want
        Песня четвертая: Kate Bush - Strange Phenomena
        Песня пятая: Emilie Autumn - Fight Like a Girl
        Песня шестая: Nick Lowe - The Beast in Me
        Песня седьмая: Ani de Franco - Little Plastic Castle
        Песня восьмая: The Righteous Brothers - Unchained Melody
        Песня девятая: Phil Collins - I Missed Again
        Песня десятая: Queen - Another One Bites The Dust
        Песня одиннадцатая: David Bowie - Changes
        Песня двенадцатая: Sally Oldfield - Mirrors
        На бис: Kate Bush - The Man With the Child in His Eyes
        Вступление: A Kind of Magic[Почти что волшебство (англ.). (Здесь и далее прим. перев.)]

1
        Из «Живого журнала» Бернадетт Ингрэм (под никнеймом «Б. И. как на духу1»):
        26 марта 2022 г.
        На месте первых семи лет моей жизни зияет пустота. До них я ничего не помню. Большинство детей запоминает хоть что-нибудь, а вот я - нет. Ни любимой игрушки, ни колыбельной, ни даже падения с лестницы. Мои воспоминания начинаются с полседьмого вечера двенадцатого сентября тысяча девятьсот семьдесят девятого, и эти события я помню с кристальной четкостью.
        Был мой день рождения, и мама с папой повели меня посмотреть на фокусницу, госпожу Чаровник. Вижу тот вечер как наяву. Красная ковровая дорожка на длинной лестнице, красный бархат кресел, от старости потускневший до персикового, театральные бинокли на спинках. Запах дыма, огни концертного зала, музыканты в оркестровой яме, херувимы на потолке… Каждая мелочь сохранилась в памяти, кроме одной: там была Кэти. Остался даже чуть потускневший снимок, на котором мы вдвоем стоим в фойе. Мы похожи на сестер. У нас все одинаковое: и темные волосы до подбородка, и челка, и оживление на лицах. Даже платья одного фасона: на мне розовое, на Кэти - голубое. Сомнений нет, это снимок с того вечера, и все же я совершенно не помню там Кэти. Будто вырезали из памяти.
        Зато помню все остальное. Огни, музыку, изумленную тишину в зале. Кролика из черного цилиндра. Стеклянный ящик и семь мечей. Жуткую голову Сфинкса в коробке. Бумажные цветы и порхающих голубей. Сильнее всего мне запомнился фокус со столом. А еще ее взгляд и слова, которые она прошептала мне на ухо. Да, это я помню прекрасно. Тогда-то и свершилось истинное волшебство.
        Сначала появился обеденный стол, накрытый скатертью из дамаста и уставленный посудой, канделябрами и бокалами вина. Госпожа Чаровник раскинула руки, демонстрируя нам вазы с фруктами, изящные конфетницы и блюда под крышками. Задняя часть сцены была вся увешана зеркалами, отражающими свет. Я даже увидела в них свое бледное личико в первом ряду. Оно волшебным образом зависло в воздухе, как шарик на новогодней елке.
        Барабанная дробь. Погас свет. Зал смолк в ожидании. Чаровник в мгновение ока сдернула скатерть со стола, не загасив ни единой свечи, не сдвинув с места посуды, кроме бокала вина - он как-то очутился у фокусницы в руке, и она подняла его, чествуя зрителей. Остальные бокалы и тарелки остались на месте. Миг - и Чаровник развернула стол, и канделябр оказался на противоположном конце…
        Тогда я была совсем маленькой, однако же прекрасно все помню. Грим на лице фокусницы. Ее костюм - серебристый фрак, черные сапоги, сдвинутый набок цилиндр. Она улыбнулась мне, а потом с удовольствием отпила из бокала. «За нас!» - говорил ее взгляд.
        Наверное, она заметила, как я глазею на нее с первого ряда. Помощники торопливо уносили тяжелый стол, а она подошла к краю сцены, опустилась на колено и ласково зашептала мне на ухо. А потом встала, единым духом допила вино, подмигнула мне и поклонилась публике под оглушительные аплодисменты.
        Дома я сказала маме, что хочу стать волшебницей, как та женщина в серебристом костюме, госпожа Чаровник.
        - Берни! - рассмеялась мама. - Волшебства не бывает. Это просто фокус с зеркалами. И не госпожа, а господин. Та женщина - его помощница. А Чаровник - мужчина в костюме и плаще.
        Конечно, я видела мужчину в костюме: он вытаскивал из цилиндра кроликов и превращал платки в голубей. Но запомнила-то я женщину. Это она великая. Она приковывала к себе взгляды. Даже когда они оба стояли в лучах софитов, я смотрела только на нее. Она гордо раскинула руки. Моя работа! Я великолепна. Она торжествовала и смело улыбалась богам. Многие женщины замалчивают свои достижения. Многих женщин отодвигают в тень - распиливают пополам, бросают в них ножи. Миг - и они растворяются в воздухе. Ничего особенного тут нет. Тоже мне новость, так и в жизни бывает. Женщины исчезают каждый день.
        А госпожа Чаровник меня научила: не надо исчезать. Она показала мне: стоит только захотеть, и лучи софитов будут сиять лишь для тебя, а не для мужчины в костюме, как бы он ни фокусничал с зеркалами и сценическим дымом. Конечно, я это осознала только с годами. А началось все там, в концертном зале Малбри[2 - Малбри - вымышленный городок из произведений Джоанн Харрис.], когда огни рампы сияли в моих глазах, а госпожа Чаровник шептала мне на ухо:
        - Милая! Пусть все на тебя смотрят.
        Песня первая: Girls Just Wanna Have Fun[Девчонки просто хотят повеселиться (англ.).]
        Богини мои! Совсем вымотались? Приливы замучили? Пристегиваемся, берем стаканчик смузи, набираем горячую ванну с эфирными маслами. Зажигаем ароматическую свечу. И сияем, сияем, сияем! Вечеринка только началась!
        Диди Ля Дус. Менопаузакакесть. ком

1
        Отрывок из «Выпуска девяносто второго» Кейт Хемсворт
        (Опубликовано в «Лайф стори пресс» в 2023 г.)
        Когда мы с Берни были детьми, магия казалась проще арифметики. О магии дети не задумываются, а взрослые ее не замечают. Помню, я умела превращаться в пони, кролика, птицу - короче говоря, в кого угодно. Даже в мальчика, если хотелось. Так мне Берни сказала.
        Тогда передо мной раскинулся весь мир. Отворились все двери. Безграничные возможности - выбирай не хочу. Теперь я мало помню о том времени. Знаю лишь одно: оно было на самом деле. И знаю, как навсегда потеряла свою силу и кто ее отнял - как отнимают многие мужчины силу женщин.
        Впрочем, не стоит о нем. Ему не место в моем рассказе. Даже имени его писать не стану: он так ничтожен и смешон, что не заслуживает внимания. С другой стороны, из-за него вы и читаете эту историю. Конечно, тот случай ужасен, но ведь он - самая интересная часть. А Берни Ингрэм отнюдь не чудовище. В каком-то смысле она была такой же, как мы… Может, она - та частичка нашей души, что до сих пор верила в волшебство и перемены. Да, она совершила ужасный поступок. И все равно я не в силах ее винить. Признаться, я бы сделала так же. И вы тоже.
        Я все прекрасно понимаю. Понимаю, почему выбрали меня. Я самая обыкновенная. Читателям легко мне сопереживать. Все еще более-менее привлекательная - конечно, для пятидесяти одного года. Простая женщина, вроде вашей соседки. Или матери, сестры, жены. Читать про мою жизнь интересно, но завидовать особенно нечему. Я не рохля, хотя и активисткой меня не назовешь, и, уж конечно, я не хочу стать мужчиной - а ведь многие такое желание приписывали бедняжке Берни. И потом, я хорошо ее знала, вот еще одна причина. Я могу рассказать ее историю. Только не ради вас - ради нее. Я перед ней в долгу.
        Позвольте представиться. Кейт Хемсворт, мать пятнадцатилетней Сэди и девятнадцатилетнего Бена, жена Лукаса Хемсворта, закончила школу «Пог-Хилл» в девяносто втором. Родилась здесь, в Малбри, училась в школе «Малберри», потом в «Пог-Хилл», как и Берни Ингрэм. Тогда ее звали Бернадетт Мун, а меня - Кэти Малкин; в детстве мы были лучшими подругами, но под конец начальной школы почти перестали общаться. Уже тогда пошли странности. Уже тогда Берни отличалась от других.
        Мы учились в начальной школе «Чейпл-Лейн», в двух шагах от «Малберри». Школа была простая, всего на сотню учеников, но с хорошей репутацией. Почти все потом перешли в частные лицеи: девочки в «Малберри», мальчики - в «Сент-Освальд», школу имени святого Освальда, или в другую школу, имени короля Генриха. Мне там нравилось. Я завела друзей. И под конец учебного года среди них уже не было Бернадетт Мун, девочки с длинными темными косичками и вечно растерянным взглядом. Она вела себя по-детски и постоянно во что-то играла: то скакала по комнате, как пони, то изображала принцессу, то искательницу приключений в джунглях, то героев греческих мифов, то носилась и лаяла, как собачонка. Берни младше меня на восемь месяцев, и с высоты старшинства ее поведение казалось мне дикостью и даже издевательством. Берни сторонились, хотя никто не травил ее и не обзывал - «Чейпл-Лейн» не такая школа. Дети вообще жестоки, а у девочек зоркий глаз на недостатки. Однако на первый взгляд Берни ничем не отличалась от сверстников - ни произношением, ни одеждой, ни прочими мелочами, которые выделяют детей среди однокашников. В
некотором смысле от этого стало только хуже. Берни была чудачкой изнутри, да еще какой… Я тогда и не подозревала.
        Хотя если бы не тот день рождения, мы бы ничего не узнали. Берни исполнялось десять, нас обеих ждала «Малберри», более серьезная и солидная школа, где по-детски наивную Бернадетт задразнили бы - ей следовало хорошенько постараться и стать как все.
        Судя по всему, ее мама считала так же. Это она придумала устроить праздник. Десятый день рождения Бернадетт как раз совпадал с началом учебного года, и ее мама пригласила весь класс в надежде, что дочь найдет новых друзей. Отчаянный шаг. Я уже тогда понимала: не стоит лезть из кожи вон - так популярности не добьешься.
        К тому времени в волшебство я не верила, зато верила в Тойю[4 - Тойя Уиллкокс - известная британская певица направления новой волны.] и мечтала поскорее стать подростком. Поглядывала на мальчиков, но в душе обожала Адама Анта[5 - Адам Ант - британский рок-певец, известный яркими образами.] и отрабатывала перед зеркалом щегольские танцевальные движения. Мама умилялась, а папа качал головой:
        - Она торопится взрослеть. Пусть лучше радуется детству.
        Про Бернадетт такого не говорили. Она, похоже, и не думала взрослеть. Но мы учились в одном классе, и вдобавок наши мамы дружили, поэтому мне тоже дали приглашение (самодельную открытку с серебряными звездочками). Пришлось согласиться. Захожу я в футболке с блестками и джинсах и вижу: кроме меня гостей всего-то двое - Грейс Оймейд, новенькая из района «Красный город», и Лорелей Джонс, чьи родители владели магазином товаров для праздников, - грустная ирония.
        А еще грустнее, что ко дню рождения подготовились от души. Столы ломились от еды: бутербродов, кувшинов с лимонадом, пирожных, мармелада, мороженого. Стоял трехъярусный торт с бело-розовой глазурью на верхушке. Двадцать один мешочек с подарками для гостей, по одному на каждую девочку в классе, и целая гора праздничных колпаков и шариков. Стопка кассет, телевизор с большим экраном, стулья и кресла-мешки по всей гостиной. Цветные гирлянды и зеркальный шар в спальне. Столик для поделок, за которым можно плести браслеты из драже, бумажные фонарики - вдруг засидимся допоздна. Игры: коробка для «Передай посылку», бутылочка для «Правды или действия», твистер. Веселись не хочу. Казалось бы, не день рождения, а мечта. А вышла полная катастрофа.
        Хуже всего, что Берни этого не замечала. Открыла мне дверь в пышном платьице и с короной на голове; ее глаза так и сияли радостью и надеждой. Счастливее некуда. Моя мама купила ей набор ароматной пудры. Неудачный подарок. Девочки вроде Берни любят «Моего маленького пони». По ним сразу видно.
        - У нас представление! Магическое! - Она потащила меня за руку.
        - Магическое?
        - Ты же помнишь!
        На миг и впрямь слабо всколыхнулось нечто из далекого прошлого, когда магия казалась не сложнее арифметики. Потом ощущение испарилось, как слова полузабытой песни, что оставляют после себя только смутную досаду.
        - У нас есть вкусности. Ой, весело будет!
        Берни всегда так разговаривала. Сплошные восклицания, как у детей в старомодных книжках. Я пошла за ней в гостиную, где Грейс и Лорелей сидели за длинным столом с вкусностями, чипсами и маленькими бутербродами. Посередине стола, к моему удивлению, стояла хрустальная вазочка с жевательными конфетами-«опальчиками», а рядом лежала повязка для глаз. Не слишком-то походило на магическое представление. Берни вынула из-под стола цилиндр и плащ, накинула его поверх нарядного платья и взяла пластмассовую волшебную палочку с серебряной звездочкой на верхушке.
        Я немного сникла. Думала, будет настоящий фокусник, как на дне рождения Линды Кайт, а Берни, судя по всему, решила сделать все сама.
        - Так в чем суть? - спросила я.
        - Это как в «домик» играть, ты же знаешь. Начнем с тебя. Выбери «опальчик», клади в рот и жуй.
        Я уставилась на нее в недоумении.
        - В «домик»? Ты о чем? - Я не могла взять в толк, какая связь между этой игрой и фокусами. К тому же «домик» ведь для малышей. Весь вечер играть в Барби, что ли.
        Берни нетерпеливо тряхнула длинными косичками.
        - Ну же! Бери конфету. Только не показывай какую.
        Пожав плечами, я выбрала клубничную, встала к девочкам спиной, развернула фантик и сунула конфету в рот. До сих пор помню ее сочную сладость. Всегда любила «опальчики». Тогда я ела их в последний раз.
        - Теперь повязка. - Берни взяла полоску ткани. - Я сама надену, чтоб ты не жульничала.
        Сбитая с толку, я послушалась. Плащ Берни шелестел у меня за спиной.
        - Все. Пожуй немного. Давай.
        - А теперь что? - спросили девочки, хихикая и перешептываясь.
        - А теперь я угадаю, что Кэти выбрала. - Берни многозначительно умолкла. Потом, наверное, взмахнула палочкой и плащом. - Готовы? Она выбрала… клубничную!
        Опять смешки и перешептывание.
        - Подумаешь. Ты подсмотрела, вот и все. - Я потянулась к повязке.
        - Нет, не снимай! Сейчас будет самое интересное!
        Шорох, звяканье ножа о тарелку. Я понемногу теряла терпение. Казалось, надо мной втихомолку издеваются. Потом Берни сказала:
        - Этот.
        - Не-ет, этот! - возразила Лорелей.
        - Фи-и!
        - Тсс!
        - Тише!
        Хихиканье. Я опять скорее уловила, чем услышала движение. Берни взяла меня за руку. Я как-то сразу поняла, что это она. А потом…
        Не забывайте, мне было десять, детская память устроена иначе. К тому же я три года как близко не общалась с Берни. Выросла с тех пор на целую голову. Даже молочные зубы выпали. Появились новые воспоминания. Я, можно сказать, стала другим человеком.
        Контакт. Вспышка.
        - Абракадабра! - крикнула Берни.
        Не знаю, что произошло дальше. Может, я неточно запомнила. Когда Берни прикоснулась ко мне, внутри меня будто что-то перевернулось. Смутно знакомое чувство, словно из навязчивого сна.
        - А теперь какой вкус? - глухо спросила Берни с полным ртом. - Подумай. Что у тебя во рту на самом деле, а?
        - Клубничный «опальчик». Ерунда какая! - проворчала я. Меня злили смех и повязка, а еще неприятное подозрение, будто со мной не поделились общей шуткой. Я снова потянулась к повязке. - А ты думала, ч…
        И вдруг другой вкус грубо вытеснил клубнику. Фруктовая кислинка сменилась на знакомый вкус и текстуру, но так внезапно, что я не смогла их определить. Во рту по-прежнему лежала конфетка, ничего нового туда не клали. А язык ощущал соленое, жирное, непонятное…
        Это было вторжение.
        Я подавилась и испуганно закашлялась. Начала дергать повязку.
        - Нет, не жульничай! - воскликнула Берни. - Какой вкус?
        - Н-не знаю… П-пирог со свининой?
        Берни довольно рассмеялась. Остальные тоже, хотя чуть скованно. С меня сняли повязку. В руке Бернадетт держала недоеденный кусок пирога со свининой. «Я ведь только что его ела, - отрешенно подумала я. - Ощущала во рту». Нет, там были лишь остатки «опальчика». Я выплюнула конфету в ладонь. Больше ей не доверяла.
        Знаю-знаю. Это сложно объяснить. А вам сложно понять, особенно из уст человека вроде меня. Поверьте, я была не из внушаемых детей. И воображением особым не обладала. Да, уступала давлению сверстников, как и всякая компанейская девочка, которая перешла в новую школу и мечтала стать популярной. Только не в тот раз. Я не просто поддакивала. Да и кому было поддакивать? Берни Мун? Добиваться ее расположения? К чему? Так или иначе, произошедшее я называю Первым Случаем.
        Будь я постарше, решила бы, что она меня загипнотизировала или даже подмешала наркотик. Однако в десять лет мне и в голову такое не пришло бы, пусть я и притворялась искушенной перед друзьями. Осталась одна мысль: «Она умеет внушать. Заставляет чувствовать то, что чувствует сама». Что еще она могла со мной сделать? Напустить головную боль? Заставить описаться? Пожалуй, и то и другое. А может, даже больше… Изумление сменилось яростью. Я швырнула недоеденную конфету в Берни.
        - Ты мерзкая!
        - Да перестань! - удивилась она. - Ты разве не любишь пирог со свининой?
        - Не в этом дело!
        - Это же магия! - недоумевала Берни, будто ничего особенного не произошло. - Неужели не помнишь?
        - Чего не помню?
        Меня охватила дрожь. И снова тускло вспыхнуло знакомое чувство, словно воспоминание осколком стекла хотело вонзиться в сердце.
        - Ладно тебе, - вздохнула Берни. - Попробуем еще. Теперь с Лорелей. Ты последняя, ты и выбирай.
        - Что «выбирай»?
        - Какой ей достанется вкус, ясное дело! Такая магия. Ты же знаешь!
        Я сверлила ее взглядом. В голове не укладывалось, как Бернадетт Мун могла поменять вкус клубничного «опальчика» на пирог со свининой. Я решила отыграться за свой испуг.
        - Ну ты и чудила! - зло выпалила я. - Понятно, почему никто не пришел на твой дурацкий праздник. Нельзя, что ли, заняться чем-нибудь нормальным?
        В глазах Берни мелькнула обида. Огонек восторга померк, затем потемнел. Тут я немного испугалась. Как она ответит? На что способна? В ушах стоял гул, будто на меня ехал поезд, чье-то дыхание обжигало шею, а волоски на руках встали дыбом от первобытного ужаса…
        Вдруг с подносом зашла мама Берни и нарочито беззаботным тоном спросила:
        - Как дела, девчонки?
        Пока мы наливали себе принесенный лимонад, напряжение рассеялось, и Берни опять стала собой - эдакой Уэнздей Аддамс в свадебном платье своей бабули, опьяненная сладостями и праздничной обстановкой. Таинственно-зловещий ореол испарился. Когда я допила лимонад, все снова шло своим чередом, и мне почти удалось себя убедить, что загадочный фокус Берни - лишь плод моего воображения.
        Я покосилась на Грейс и Лорелей. Они-то осознали, что произошло? Застенчивая Грейс, похоже, не поняла «фокуса». А вот Лорелей радовалась, что до нее очередь не дошла. Остаток праздника мы с ней смотрели «Маппетов» и перешептывались, пока Берни тщетно старалась увлечь нас чем-нибудь нормальным. Сдавшись, она молча села смотреть фильм, а мы с Лорелей притворялись, будто ее не замечаем.
        Временами из кухни заглядывала ее мама и с печальной улыбкой спрашивала, весело ли нам, хотим ли мы еще лимонада, потом уходила расстроенная, словно одноклассницы отвергли не дочь, а ее саму.
        Отца Берни я видела только раз, под конец праздника. Он зашел на кухню, где убиралась мама Бернадетт, и заглянул в гостиную, где мы досматривали фильм. Мама Берни что-то ему сказала, а он ответил:
        - Я так и думал. Пустая трата денег, Джин.
        Она закрыла дверь, и я уже не могла разобрать слов, но поняла, что мама Берни расстроена, а папа сердит. Мне стало стыдно, а когда мы собрались домой и мама Берни отдала мне весь верхний ярус торта и вдобавок несколько мешочков с подарками, я смутилась еще сильнее.
        - Возьми для мамы, ей понравится, - сказала миссис Мун с надеждой в голосе. - И сестренке возьми. Тут маленький набор косметики, а еще наклейки, конфеты и фенечки. - И вновь широкая улыбка, от которой разрывается сердце, столь похожая на улыбку Берни. - Многовато сделала, конечно. Но Берни полезно с тобой дружить. Ты хорошо на нее влияешь.
        Пришлось из чувства вины взять мешочки, торт и сверток с бутербродами. Лорелей с Грейс взяли свои, и Берни помахала нам на прощание, звонко крикнула вслед:
        - Увидимся в понедельник!
        Будто ей невыносимо было с нами расставаться.
        Увы, к понедельнику все знали, какой ужасный выдался праздник. Наверное, Лорелей разболтала. Магическое представление она опустила, но и остального оказалось довольно - за Берни пошла слава чудачки без друзей. Я этой темы избегала - частично из стыда за Берни, частично из опасения, что меня посчитают ненормальной с ней заодно. А если снились непонятные сны из далеких времен, когда магия казалась проще математики, я себя убеждала: таинственная игра на дне рождения Берни тоже просто сон.
        В ту пору зародилось, годами ширилось и росло в тишине нечто. Сорок лет набирало силу. Нечто звенит разбитым стеклом, пахнет паленой резиной. И начинается как всякая подобная история.
        С крови.
        Песня вторая: Manchild[В душе дитя (англ.).]
        «Беда! Проклятье ждет меня!» -
        Воскликнула Шалот.
        Альфред Теннисон. «Волшебница Шалот»[7 - Перевод К. Д. Бальмонта.]
        Все наши истории начинаются с крови.
        Из «Живого журнала» Бернадетт Ингрэм (под никнеймом «Б. И. как на духу1»)26 марта 2022 г.

1
        Из «Живого журнала» Бернадетт Ингрэм (под никнеймом «Б. И. как на духу1»):
        26 марта 2022 г.
        Музыку, гремевшую в ушах, перекрыл мужской голос. Я постаралась не обращать внимания. Страшно не было, хотя от незнакомца исходил жар враждебности. Я перешла на бег. Поздно. Он вырвал из моих ушей наушники. Стиснул плечо. Почему-то я не боялась, хотя следовало бы. Может, из-за дребезжащих в ночи аккордов Manchild. Мне всегда нравилась эта песня. Мартин надо мной посмеивался. К хип-хопу он равнодушен. Кейт Буш - вот кто ему по вкусу. И другая Кейт, которая до сих пор живет в его паролях.
        А ну смотри на меня, тварь! Смотри на меня, я сказал!
        Некоторые сны явственнее самой яви. Сегодняшний сон оторвал меня от Мартина, от воспоминаний о нем и Кейт и швырнул в параллельный мир, где я превратилась в другую женщину: она одна, в ужасной опасности, и уговаривает саму себя, что это сон, такого просто не может быть…
        Женщина вспоминает гостиную в своем доме. Картины в пастельных тонах на стене. Серо-бежевое покрывало на диване. Разноцветные корешки книг в шкафу. Своих детей: Мэдди и Сэма. Они улыбаются с фотографий на каминной полке. Румяные, веселые.
        Ничего плохого со мной не случится. Это мой мир. Здесь я в безопасности.
        Она ошибается.
        Рука все еще там. Чужая рука у меня на плече. Слышу голос, громкий и незнакомый. От мужчины веет враждебностью. Я с тобой разговариваю. Смотри на меня! Смотри на меня, я сказал!
        Пытаюсь обернуться. Вторая рука незнакомца сжалась на горле. Слишком поздно; хочу закричать или просто глотнуть воздуха. Он подступает ближе. Смрад его ярости невыносим. Удушье, стиснутое горло и мысль: «Не может быть. Я ведь собиралась испечь пиццу, почитать детям, полежать в горячей ванне с лавандовым маслом, оно помогает от стресса, как же так, не убивай, мне нечем дышать…»
        Потом все ускользает, как нырнувший в тоннель поезд, и остается только путаное, на грани сна и яви воспоминание о тьме, холодном ночном небе, запахе влажной мягкой земли, призрачном отзвуке аккордов, звучащих в небытии. А потом я умерла. Шли мгновения, руки незнакомца стискивали мое горло, и даже после смерти я почему-то чувствовала сырую землю, хриплое и медленное дыхание, запах разложения. Казалось, прошла вечность.
        Это называется «сонный паралич». С начала менопаузы он у меня бывал раз шесть. Говорят, обычное явление, хотя от этого не легче. Страшно так, будто тебя хоронят заживо в подвале дома с привидениями - давно заброшенном, полном призраков прошлой жизни. Обыкновенно паралич длится всего несколько секунд. Сегодня же он показался вечностью; я лежала во тьме и прислушивалась к шагам живых над головой. Ведь в смерти худшее то, что другие продолжают жить. Солнце светит как прежде. Идут годы. Люди встречаются и расстаются. А для тебя нет места. Для тебя все кончено. Твоя жизнь - краткая, яркая вспышка, которую ни понять, ни разглядеть хорошенько не успеваешь перед тем, как погаснет, - пролетела.
        Глаза открыть не получилось, я ведь умерла. Холодные простыни. Сырая земля. «Сейчас он меня похоронит», - подумала я, запутавшись, которой из двух женщин я была. Собой? Или той, что неумолимо остывала на земле? Хотелось кричать, но у мертвых нет голоса…
        Наконец я проснулась. Утренний свет пробивался сквозь шторы. Шторы моей спальни, темно-синие, с узором из серебристых звездочек. Моя спальня, привычные безделушки и фотографии. Мой дом и мой мужчина под боком. Мой, а не ее.
        Влажная простыня липла к телу. Хлопковая сорочка была мокрая, хоть выжимай. Сначала пахло землей, тем страшным домом, застоявшейся водой, а потом отвратительной вонью мясной лавки - сырым мясом и медными монетками. «Просто сон, - подумала я. - Слава богу! Слава богу, я еще жива!» Вот только кровь… Кровь, пропитавшая матрас, была настоящая.
        Часы показывали четверть седьмого.
        Хорошенькое начало выходных!
        Осторожно перекатившись на бок, я отлипла от кровати. Звук получился такой, будто пластырь срывают.
        - Берни, хорош, - пробормотал Мартин, потянув одеяло на себя.
        Мартин любит поспать подольше, особенно по выходным. Обычно я стараюсь его не будить, когда встаю на работу.
        Я поднялась. Перед сорочки потемнел от крови, как фартук мясника, по ноге на ковер потекла струйка.
        - Мать честная! - Муж вскочил, будто электрошокером ударили. - Ни хрена себе! Берни, что стряслось?
        Я пожала плечами.
        - Эти твои дела вроде закончились, нет?
        «Эти твои дела». Наверное, подразумевалось то, что мама называла «проклятьем». Но в целом он прав. Вот уже полгода, как у меня прекратилась менструация. Я понимала, что это значит. Матерью больше не стать, превращаемся в старую каргу. Вдобавок начались безумные перепады температуры, тяга к определенной еде, ночная потливость, внезапные приступы усталости, а теперь еще жуткие кошмары и сонный паралич. Хоть кровь закончилась, думала я. Видимо, ошиблась.
        - Ну и ну, Берни. - Муж поморщился. - Здесь как маньяк побывал. Пойду вымоюсь.
        Мартин принимает душ два раза в день, иногда по двадцать минут, а то и больше. Говорит, это помогает успокоиться. На самом деле он человек раздражительный.
        Мартин захватил одежду и был таков, а я осталась убирать постель. Кровь даже просочилась на матрас, оставив пятно, похожее на точку с запятой.
        «Не смоется уже», - подумала я. Незачем мучиться. Оттирай не оттирай, отбеливай не отбеливай, а девственно-чистым ему не бывать.
        Черт!
        Переверну матрас, и все. Мартин даже не заметит. Он никогда не заправляет кровать. Так мы распределили обязанности. Я слежу за садом и домом, а Мартин - за гаражом и машиной. Я решаю, что приготовить, а он ответственный за пульт. Я заправляю постель, меняю простыни и, при крайней необходимости, переворачиваю матрас.
        Потаскушка бессовестная, - прошипел голос где-то на задворках сознания. Голос моего внутреннего критика. У некоторых женщин есть внутренние богини, ну а у меня - критик, иногда говорящий маминым голосом. «Порядочные девочки так не делают, - как-то раз сказала она. - Халтурят только всякие потаскушки». Почему-то женскую распущенность всегда связывают с беспорядком в доме, будто если любишь секс, то к пылесосу не прикоснешься. По правде говоря, я и от первого, и от второго не в восторге. Всего-навсего домашние обязанности. Впрочем, Мартин в этом плане не слишком требователен. Лишь бы полы были чистые, а без секса можно и обойтись. Раньше я думала, что у него роман на стороне. Сейчас сомневаюсь. Просто он от природы очень-очень напряженный.
        Помню, как мы познакомились, еще подростками. Мы считали себя особенной парой. Всем хотели делиться друг с другом. Коснувшись его губ, я словно заглянула ему в душу. В каждом жесте и поступке таился смысл. Каждая песня посвящалась только нам двоим. Мы узнавали себя в героях фильмов. Мечтали, как вместе состаримся, подбирали имена будущим детям. Хотели слиться воедино, как Салмакида и Гермафродит. Всему виной гормоны. Всплеск удовольствия. Мощь. И кровь. Любовь - сложная смесь дофамина и окситоцина, вырабатываемых в гипоталамусе и поступающих в кровь через гипофиз. Вот и вся магия. Фокус матушки-природы.
        Теперь дофамин я получаю из соцсетей. Медицинский сайт, на который я частенько захаживаю, утверждает: «Социальные сети подражают человеческому общению, а «лайки» и комментарии приводят к выбросу дофамина».
        Наверное, так и есть. Я всегда начинаю день с соцсетей - нормальный день, не как сегодня. Лежа в кровати, включаю телефон, захожу в интернет и проверяю, чем заняты друзья. Конечно, это не настоящая дружба, но химические рецепторы у меня в мозгу все равно реагируют на их фотографии.
        Мартин хлопнул дверцей душевой кабинки. Я дождалась его, потом сама вымылась (хотя горячей воды он почти не оставил) и поискала взглядом тампоны. В шкафчике над машинкой завалялись две упаковки прокладок «макси», но первая же штука пугающе быстро промокла. Приклеивая ее, я краем глаза заметила себя в зеркале и вздрогнула. Зачем вообще в ванных зеркала?
        Почти пробило семь. Поздно возвращаться в постель. Мне в последнее время плохо спится, а по субботам я вообще работаю. Мартин ушел досыпать в гостевую комнату, там всегда заправлена кровать - вдруг Данте заглянет домой? Я положила простыни в стирку, заварила чай, сделала упражнения Кегеля и загуглила «кровотечение и менопауза».
        Интернет выдает на «менопаузу» примерно восемьдесят миллионов результатов, включая медицинские сайты, блоги, статьи, научные работы и наконец сайт под названием «Менопауза как есть», который ведет недостижимо стройная и симпатичная американская блогерша Диди Ля Дус. В основном там «лайфхаки», как она это называет, а еще ее фотографии в разных сказочных местах, и под каждой мантра, призванная помочь женщинам «жить лучшей жизнью».
        На тему кровотечений Диди пишет следующее:
        «Привет, богини мои! Если красный кардинал вдруг постучится в гости, не забывайте налегать на железо! Кстати, хорошая новость: в дольке темного шоколада железа столько же, сколько в целой тарелке шпината!»
        Медицинский сайт посдержаннее сообщает:
        «Иногда во время перименопаузы возникают эпизодические кровотечения, а их интенсивность и продолжительность могут увеличиться. Такие резкие перемены часто тревожат женщин и наводят на мысль, что в организме что-то нарушено».
        Слабо сказано. Благодаря гуглу я знаю все о явлении, которое моя мать - у нее на все находится словечко - зловеще называет «превращением». Со мной она его не обсуждала, да и к месячным (у нее они зовутся «проклятием») как следует меня не подготовила. Я узнала о них от миссис Хардинг, моей учительницы по биологии. Она мимоходом коснулась симптомов - боли, перепадов настроения, гормонов - и перешла к смыслу этой перемены - смыслу, который каждые двадцать восемь дней заявляет о себе кровью.
        Каждый месяц до самой менопаузы ваш организм готовится к беременности.
        Мне тогда вспомнилось, как мы каждую неделю прибирались в гостевой - вдруг кто-нибудь заглянет? Никто не заглядывал. За все мое детство в ней ночевали всего несколько раз. Тем не менее мама упорно меняла постельное белье и проветривала комнату, подготавливая к приезду возможного гостя. Для того гостевая и нужна. Вот и мое тело, объясняла я себе, каждый месяц готовится к беременности, но комната пустует, и телу остается в ней только убираться.
        Конечно, когда я забеременела Данте, все изменилось. Гостевая вдруг исполнила свое предназначение. Наши с Мартином планы вместе поступить в университет - ему на торговлю, мне на факультет литературы - в одночасье рухнули. Вместо учебы мы поженились в восемнадцать, и я осталась в родительском доме заботиться о сыне, пока Мартин один уехал в Лидс воплощать свои замыслы. Несмотря на мой позор и мамино разочарование, гостевую наконец-то заняли. В ней появился смысл. Моя мать всегда мечтала о сыне. И мой сын был ей наградой за позор, который я на нее навлекла. Уж поверьте, она ясно дала мне понять, что мать из меня посредственная.
        - Хватит с ним сюсюкаться, - говорила она. - Смотри, вырастет нюней.
        Она взяла на себя его воспитание, сама его кормила и укладывала, сократила его «вычурное» имя до Дэна, поэтому к трем годам, когда мы уехали из Малбри, он очень к ней привязался и ревел всю дорогу.
        Теперь детская Данте превратилась в гостевую. В последний раз он приезжал три года назад, на Рождество. С тех пор я каждую неделю перестилаю постель, проветриваю простыни и ставлю в вазу свежие цветы. Должно быть, такова жизнь каждой матери. Почти все твои труды напрасны.
        В тринадцать, конечно, никто мне этого не объяснил. Миссис Хардинг нас будто в олимпийские чемпионки готовила:
        - Девочки, вы становитесь девушками. А значит, готовитесь к беременности.
        Я гадала, кем тогда становится женщина в менопаузу. Миссис Хардинг не стала особенно углубляться в эту тему. Менопауза - конец жизни, конец женской фертильности. И когда в тот ужасный день соревнований начались мои первые месячные, меня пронзила тошнотворная мысль: так будет год за годом, без перерыва, покуда я не состарюсь и не стану бесполезной…
        Конечно, в душе я еще молода. Не чувствую себя на почти пятьдесят. Хотя Диди Ля Дус и описывает пятидесятилетие как парк развлечений, где сплошной великолепный секс, кашемировые покрывала, зимние круизы по Нилу и домашние халатики в пастельных тонах, которые даже в химчистку носить не надо, в глубине души я до сих пор десятилетняя девочка, не желающая взрослеть.
        Я сварила кофе и проверила телефон. Социальные сети и правда хорошая вещь. Они для меня то же, что для волшебницы Шалот - зеркало. Через них я смотрю на мир, ведь так безопаснее. У меня много интернет-друзей, всегда готовых поддержать. К тому же я могу незаметно следить за теми, кого люблю.
        Прежде всего за профилем Мартина в «Фейсбуке»[8 - Facebook - проект Meta Platforms Inc., деятельность которой в России запрещена (здесь и далее по тексту).]. Там он умен, дружелюбен и остроумен. Конечно, он и в жизни таким бывает, но в интернете он раскованнее, дружелюбнее, остроумнее, ближе. «Фейсбук» похож на гостиную, тщательно прибранную к приходу гостей. В нем нет места злости, грубости, безразличию. Там всегда есть что-нибудь новенькое: то разговор, то шутка. Там есть истории, фотографии кошек, теплые слова со всех уголков света. Там Мартин всегда обаятелен, внимателен, участлив. Как Диди, Мартин показывает себя в интернете с лучшей стороны - веселым и улыбчивым.
        Я заглянула в его личные сообщения. Он и не догадывается, что я так делаю, как и не догадывается заглянуть под матрас. По правде говоря, в сообщениях мужа редко встречается что-нибудь подозрительное. Но я все равно проверяю - так, на всякий случай. И пароль знаю - «КэтиДевушкаМечты». Его Мартин тоже считает личным.
        Сегодня никаких сообщений. Приглашение на Пасху для Дэна. Ссора двух его коллег. Политический мультфильм. Смешная картинка с котами. Селфи с известным писателем на работе. Ничего подозрительного. Ничего необычного. Разве что приглашение от друга Мартина, Лукаса Хемсворта.
        Вечер встречи выпускников! «Пог-Хилл», выпуск девяносто второго!
        4 июля, 7:30, «Пог-Хилл», Малбри.
        Музыка девяностых, коктейли и многое другое!
        Мартин уже согласился пойти. Это понятно, они с Лукасом всегда дружили. Еще девятнадцать человек приняли приглашение. Линда Кайт, Лорелей Джонс, другие знакомые имена. Естественно, Лукас, а с ним Кэти. Теперь она Кэти Хемсворт. Интересно, что в них изменилось? Как они меня вспоминают - с теплом или с неприязнью? Что сулит возвращение в «Пог-Хилл»? Пробудит ли оно призраков прошлого или, наоборот, отправит их на покой? И что мне надеть?
        Кто-то выложил фотографии в альбом «Выпуск 1992-го». Большинство из них с выпускного. Вот Мартин, такой юный, что даже не верится; вот Лукас, Кэти, школьная группа. Конечно, меня на снимках нет, я держалась в стороне. А, нет, вот я! Не лучшая фотография. Наверное, сделали уже под конец вечера. Волосы уныло повисли, спина сутулая - а все-таки, с запозданием понимаю я, на то время пришелся пик моей красоты. Да уж, грустный возраст - семнадцать лет. Сплошная неуверенность и ненависть к себе. Только и мечтаешь о гладкой коже, груди покрепче и ногах постройнее. Так благодарна за любовь, что готова ради парня на все. Сексом занимаешься не для удовольствия, а для самоутверждения. Чтобы узнать, каково это - иметь такую власть. Вызывать такой отклик. Интересно, каково тем, кто до сих пор так может? Понимала ли Кэти Малкин, какой обладала властью?
        Я сварила еще кофе и потягивала напиток, просматривая профиль Данте в «Инстаграме»[9 - Instagram - проект Meta Platforms Inc., деятельность которой в России запрещена (здесь и далее по тексту).]. В основном он публикует фото еды. Видимо, любит техасско-мексиканскую кухню, пиццу и жареные закуски с сыром. Вчера он ходил с друзьями в бар. Ни одного знакомого лица, но вроде бы сын счастлив.
        Диди Ля Дус так говорит о хандре в менопаузу:
        «Красотки мои! Взгрустнулось? А вы знали, что во время тренировки вырабатываются те же гормоны радости, что и во время секса? Прогуляйтесь в парке! Или останьтесь в теплой кроватке и прогоните грусть старым добрым способом!»
        Эх, Диди! И думать нечего. После того кошмара мне и вспоминать о парке страшно. Сырая земля, гнилостный дух давно опавших листьев, шум дороги, приглушенный листвой… Некоторые сны столь подробны, что врезаются в память. Вот и мой из той же оперы: не сон, а смутное воспоминание.
        Я зашла в «Твиттер». Все новости я узнаю здесь. Мартин по старинке покупает газеты, я же пробавляюсь твитами. Сижу под именем @бернимун и нечасто общаюсь с людьми, разве что под рабочим аккаунтом @КафкаКотикИзКнижного. Моя начальница Салена тоже ведет эту страничку, поэтому я стараюсь не писать ничего личного. В «Актуальном» мой взгляд тут же цепляет заголовок: «Мать двоих детей из Финчли убита после пробежки в парке». Обычно я сразу пролистываю такие посты. Не для того захожу в интернет, чтобы упиваться плохими новостями, их и так слишком много. Однако сегодня я нажала на публикацию. По двум причинам. Во-первых, я живу в двух улицах от парка, где эту женщину убили. А во-вторых, я ее узнала: она покупала у меня книгу всего недели полторы назад.
        К подмышкам подступила жаркая волна прилива. Хватит пить кофе, сказала я себе. Черт, но он мне так нравится! Сегодня не помешает заряд бодрости, поэтому без кофеина не обойтись.
        Я нажала на фото. Да, это она. Джо Перри. Тридцать лет. Мышиного цвета волосы - впрочем, ей вполне шло. Джинсовый комбинезон, босоножки на платформе, слегка усталый вид. Она попросила легкую книгу, чтобы отвлечься от забот. «Какую-нибудь женскую». Я предложила «Сто тысяч королевств» Н. К. Джемисин[10 - Нора К. Джемисин - американская писательница в жанре фэнтези.]. На следующий день она вернулась докупить остальные части трилогии. Было это в прошлый вторник. Надо было дать ей книгу покороче…
        Жаркая волна обдала лицо, оставив в складках шеи бисеринки пота. Я не успела накраситься и чувствовала себя отвратно. Впрочем, я вообще мало крашусь. Мама считает яркий макияж вызывающим, да и Мартин сказал, что я похожа на клоуна, когда в последний раз увидел меня с новой помадой, а не привычной бледно-розовой. А теперь и стараться незачем. Все равно меня никто не замечает.
        Я пролистала новость. Очень короткую. В семь вечера Джо пошла на пилатес в местный спортзал. Потом решила пробежаться по парку. В шесть утра ее тело обнаружил такой же любитель побегать. На Джо были легинсы бодренькой малиновой расцветки, а еще серая толстовка с надписью: «Упертая феминистка».
        Наверное, надпись и привлекла внимание убийцы. Шутка, безобидная днем, приобретает зловещий смысл ночью. И потом, в чем-то же и Джо виновата. Неправильно оделась или повела себя или вообще зря пришла в парк на ночь глядя. «Убита после пробежки»… Будто пробежка сама по себе занятие опасное.
        Я редко смотрю комментарии, но в этот раз не смогла удержаться.
        @goonr1966: Нечего было гулять по ночам.
        @бегуньягильда1975: Я всегда бегаю с другом. Здравый смысл, вот и все.
        @уайти2947: Зачем она надела такую толстовку? Будто не знала, что людей такое бесит.
        Вы кое-что забыли, @уайти2947. Джо Перри все-таки жертва. Виноват тот, кто отнял у нее жизнь. Убийство - не простая случайность. Нормальный человек не станет убивать просто потому, что выпала удачная возможность. Однако некоторые комментарии утверждают обратное: мы живем в мире, где женщины - попросту добыча, на которую каждый имеет право. Вроде монеток на асфальте. Подбирай, если хочешь, они ведь ничейные.
        Так и представляю его. Белый мужчина средних лет, располневший годам к сорока. Спортивные штаны, куртка, кроссовки - в такой одежде легко слиться с обстановкой, тем более одному и вечером. Пахнет от него пoтом и дезодорантом «Линкс», лицо скрыто в тени. Он преграждает Джо путь, ей приходится отойти к краю. Она отворачивается, он злится… Почти слышу его голос.
        А ну смотри на меня, тварь!
        Теперь меня обдает дождем искр. Они покалывают кожу, как электроды, пропускающие пульсирующий ток. Надо выпить воды. Обычно она помогает даже в худших случаях. Только я почему-то не могу пошевелиться или хоть как-то отозваться на всплеск непривычных ощущений.
        Смотри на меня, я сказал!
        Любопытно. Некоторые сны так явственны, что похожи на воспоминания. Тот кошмар, например. Запах сырой земли, огни улицы, успокаивающие аккорды музыки из наушников. Не обращай внимания. Он просто хмырь. Забей, беги себе и беги. Происходящее казалось Джо и обыденным, и совершенно диким. Незнакомец в спортивных штанах. Запах дождя и «Линкса». Песня из плейлиста, который она создала на прошлой неделе: в основном электронная музыка девяностых и немножко бодренького хип-хопа. Кто ж умирает под такую музыку? Да еще на дурацкой пробежке?
        Пролистываю комментарии, пока в памяти всплывают обрывки сна.
        @уайти2947: Ужасный случай, но что она забыла в парке вечером?
        @радфем_Бонни95: Она просто бегала.
        @ДжимИзКачалки69: Видать, не слишком быстро *смеющийся эмодзи*
        @радфем_Бонни95: не смешно, придурок
        @ДжимИзКачалки69: да ладно, шуток не понимаешь? *пожимает плечами*
        @бернимун: она же человек, а не анекдот
        @ДжимИзКачалки69: если не видишь разницы между шуткой и убийством, проблема в тебе, крошка
        @бернимун:
        Очередной прилив жара, но теперь я понимаю, что это на самом деле. В женской ярости есть нечто древнее, первобытное. В мужской больше физического, а женская рождена из столетий жестокости. Она пронизывает культуры. Она пронизывает расы. Вековечная, голодная, темная, не знающая своей силы. Пока. Но направь ее в нужное русло - и она превратит взрослых мужчин в хнычущих мальчишек. Я своими глазами видела. Давным-давно, а помню хорошо, как сегодня. В этом воспоминании таится ужасная опасность; оно - словно бомба, заложенная в основании дома с времен позабытой, немыслимой войны; теперь эту бомбу вытащили на свет божий, всю ржавую, зловещую, полную ужасной мощи…
        Джо, учительница начальных классов, покинула скорбящего супруга Дэвида, с которым прожила девять лет, и двоих маленьких детей, Мэдди и Сэма.
        Фотографии в доме с привидениями. Отражения на экране ноутбука. Ночь, в зеркале заднего вида что-то мелькнуло… Запах опавшей листвы, гул машин. Вой сирены. Одно из многих воспоминаний, засунутых в коробку на полке.
        Вот оно.
        Он задушил ее со спины. Теперь я знаю. Это совсем недолго, если умеючи. Так или иначе, через полминуты Джо Перри потеряла сознание. Он не отпускал еще пять минут, на всякий случай. Ему нравилось лежать на ней, жадно зарыв лицо в ее волосы. Я знаю это наверняка, будто видела своими глазами. Откуда?.. А еще знаю, что сегодняшний сон - и кровь - были неслучайны. Знаю, что в тот вечер Джо Перри хотела приготовить пиццу. Что ее детей зовут Мэдди и Сэм. Что перед погружением во тьму она слышала Manchild Нене Черри.

2
        Суббота, 26 марта
        Приобретенные в детстве рефлексы остаются с нами навсегда. Мы вздрагиваем от определенных звуков или движений. А если набезобразничали, с тоскливой тревогой ждем нагоняя. Мечтаем заполнить внутреннюю пустоту хоть чем-нибудь - едой, соцсетями, любовью, - чем угодно, лишь бы умилостивить бездонный омут. И слышим давно привычный рефрен жалоб, упреков и предостережений:
        Плохая! Плохая! Ты же обещала, что больше так не будешь!
        С воспоминанием приходят запахи опавшей листвы, влажной травы и дождя, а еще чего-то неожиданно сладкого. Клубничного ароматизатора.
        Абракадабра!
        Нет, только не снова. Ты же обещала, что больше так не будешь. Его руки. Руки все в порезах. Больше никогда. Больше никогда.
        Когда я ушла, Мартин еще спал. Я подумывала притвориться больной и взять отгул. Тянуло живот, навалилась усталость, да еще голова разболелась. Кроме того, убийство женщины совсем неподалеку - не говоря уже о пугающе подробном сне - выбило меня из колеи. Но по субботам в «Книжном Салены» полно дел; болезнь или не болезнь, не сваливать же всю работу на подругу.
        На самом деле мы с Саленой не слишком близки, хотя с ней, пожалуй, я разговариваю чаще всего. Ей тридцать, живет она с родителями и занимается их книжным магазином. Выходит, формально она моя начальница, но я не чувствую себя подчиненной. Может, благодаря ее молодости - они с Данте почти ровесники. Мартин считает, что в денежном плане ее дело не слишком устойчиво, но, опять-таки, его отрасль издательского дела построена по другому принципу. Издательство «Лайф стори пресс» всегда подчеркивает: оно не требует с писателей денег за выпуск произведений; зато авторы платят пять-десять тысяч фунтов за услуги издательства. «Лайф стори пресс» часто рекламирует свои книги в журналах «Сага» и «Олди»[11 - «Сага» (англ. Saga) и «Олди» (англ. The Oldie) - британские журналы, нацеленные на читателей пятидесяти лет и старше.] и выпускает в основном мемуары и детские книги с иллюстрациями. Салена их не продает, поэтому Мартин обижается. И все же мне по душе моя работа. До магазина всего двадцать минут пешком, вдобавок там я могу общаться с людьми. Поэтому я выпила две таблетки парацетамола и без четверти девять
отправилась на работу, надеясь, что свежий воздух прояснит голову и поможет забыть ужасное начало дня.
        Зря надеялась. Только полпути прошла, как меня снова обдало жаром. Сама виновата, не стоило пропускать завтрак. Я как раз проходила мимо ворот в парк, где убили Джо, - сегодня их заперли и обклеили черно-желтой сигнальной лентой. Может, потому и начался прилив: я вспомнила об убийстве совсем неподалеку от дома, в парке, где малышом играл Данте. Накатила внезапная слабость, дрожь, чуть ли не слезы на глаза навернулись, а пульс бешено забился; я совсем обессилела.
        Его руки. Порезы у него на руках.
        Запах клубники чуть не сбил меня с ног. Не только запах, но и вкус… Когда долго отказываешься от пищи, впадаешь в катаболическое состояние, и организм использует энергию, накопленную в жировых клетках. В них же хранится и вкус. Вот сегодня мне вдруг вспомнился далекий вкус из детства.
        Абракадабра! Она выбрала клубничную!
        Не может быть. Я просто не завтракала, вот и все. Во время менопаузы сахар в крови постоянно скачет. Диди Ля Дус советует весь день придерживаться низкоуглеводной диеты: горсточка соевых бобов эдамаме или хотя бы кабачковый брауни.
        На другой стороне улицы как раз стояло кафе «Буфетная Присциллы». Я зашла туда и оглядела выпечку на витрине. Ничего похожего на диету Диди Ля Дус.
        Осторожнее, не растолстей! - предостерег голос внутреннего критика.
        А чей он вообще, этот голос? С самого детства он ехидно твердит: я слишком страшная, слишком ленивая, слишком толстая. Но слишком толстая для чего?.. Для того чтобы меня любили? Чтобы вообще жить? Чтобы на меня обратили внимание? А может, все как раз наоборот? Может, я боюсь привлечь внимание, отнять его у тех, кто его больше заслуживает?
        Передо мной задумчиво выбирал пирожное покупатель. Крупный мужчина в майке, держащийся со спокойствием человека, которого учили просто лакомиться пирожными, а не пытаться их заслужить. Он или не заметил меня, или ничуть не волновался, что меня задерживает. Конечно, я к этому давно привыкла. Когда мне стукнуло сорок, для мужчин я превратилась в невидимку.
        Он никак не мог выбрать между кусочком кофейного торта и пончиком. В итоге взял и то и другое и вдобавок карамельный латте. За кассой его обслужила девушка с розовыми волосами, а еще одна, в хиджабе, налила кофе. Зашипел пар, запахло свежемолотыми зернами. Мне тоже хотелось, но увы, мечтать не вредно. Кофеин - плохой союзник в борьбе с приливами.
        - Проголодались, дружок? Вот и хорошо! - Розоволосая девушка с улыбкой похвалила покупателя, будто ребенка.
        Странно, до чего часто мужчин, как малых детей, хвалят за повседневные мелочи. Помыл посуду? Посидел с детьми? Выбрал кусочек торта? Молодец! Сомневаюсь, что продавщица сказала бы то же мне, будь я на месте этого мужчины. Может, она даже недоуменно приподняла бы бровь: заметно, что с Рождества я набрала килограмма три.
        «Менопауза как есть» вот что говорит о наборе веса: «Понимаю, грустно признавать, что никогда уже не влезешь в джинсы восьмого[12 - Английский восьмой размер примерно соответствует сорок второму российскому.] размера. Но не расстраивайтесь, красавицы мои! Вы в любом размере прекрасны! Гордитесь своими изгибами! Радуйтесь своей сексуальности! Уж ваши мужчины точно порадуются!»
        Судя по всему, Диди Ля Дус лишний вес незнаком. Если ее тревожат джинсы восьмого размера, то на деле ей тревожиться вовсе и не о чем. Как, наверное, от нее устают друзья! От ее вечных восклицаний. От ее травяного чая и гранатовых салатов. От бездельничанья у бассейна. От секса и йоги.
        Наконец я заказала простой черный чай и диетический маффин. Слава богу, прилив отступил, хотя рубашка так и липла к телу. Поясница покрылась испариной. Еще до работы не дошла, а уже пора в душ.
        - Вам здесь или с собой?
        - Здесь, пожалуйста.
        Девушка с дежурной улыбкой пробила мой заказ. С виду года двадцать два; уныло опущенные уголки губ, одна бровь проколота. На бейджике написано: «АЙРИС». Наши пальцы на миг соприкоснулись, когда она протянула мне сдачу, и меня внезапно ударило током, как тех людей, которые сочиняют, что зубами умеют ловить радиосигналы. На миг я словно увидела собственное отражение в окне - кислую, недружелюбную женщину в возрасте.
        Строит из себя. Даже поздороваться не удосужилась.
        Мне показалось, девушка произнесла это вслух.
        - Простите, что?
        - Ничего, - неуверенно ответила продавщица. Мы встретились взглядами. Безразличие в ее глазах сменилось тревогой. Наверное, все женщины разрываются между двумя крайностями: мы то совершенно невидимы, то вдруг оказываемся под прицелом чужих взглядов, словно мир видит нас через необъятную лупу, и ты либо сгораешь дотла, либо расплываешься до полной незаметности. Меня охватило внезапное горячее сочувствие к Айрис, недовольной жизнью, маленькой зарплатой и безразличием окружающих.
        Растрогавшись, я с улыбкой сказала:
        - Айрис, у вас красивые волосы.
        Снова недоверчивый взгляд. Только улыбка на сей раз оказалась искренней.
        - Спасибо! Сделала себе подарок.
        - И правильно. Вам идет.
        Я взяла маффин с чаем и пошла к столику у окна, по пути случайно задев рукой того мужчину с кофейным тортом. Он сидел ко мне спиной; спортивная майка открывала накачанные, пусть и полноватые руки. «Что это было?» - недоумевала я. Рядом с Айрис я словно увидела, как в чужом доме внезапно зажегся свет, и услышала голоса жильцов. Теперь это чувство исчезло. В чем же причина? В голове помутилось? Сахар упал? Или чего похуже?
        Ты прочла ее мысли, Берни.
        Неправда! Случайно вышло.
        Ты же знаешь, чем это заканчивается. Помнишь? Вспомни его дом. Подвал. Вспомни, как он вздрагивал, когда ты проходила мимо. Вспомни, в каком виде был его дом, а стены… И порезы. Порезы у него на руках.
        Медицинский сайт пишет о гормональных изменениях во время менопаузы следующее: «Из-за гормональных скачков многие женщины слишком бурно реагируют на события, которые прежде их не тревожили. Помимо физических изменений вас может беспокоить “синдром опустевшего гнезда”, стареющие родители, горе потери, супружеская неверность и в целом сожаления о прошлом».
        А «Менопауза как есть» говорит иначе: «Красавицы мои! Замучили приливы и стресс? Ищите положительные стороны: вас ждет очуме-е-енно жаркое лето!»
        Диди и медицинский сайт по-своему советуют женщинам сбросить вес, налегать на зерновые, запастись антиоксидантами, чтобы стареть помедленнее; при любой возможности выбирать не лифт, а лестницу, разобрать хлам в доме, подумать о приеме антидепрессантов и не забывать уделять время себе - посидеть с хорошей книжкой, понежиться в горячей ванне, найти новое хобби. А еще отмечают: нужно уделять внимание партнеру и записывать дела на бумажку, чтобы не забыть. Однако ни один сайт не помогает женщинам определить, вправду они умеют читать мысли или нет. Считается, что суть гормонов не в этом. Гормоны - и виновники серьезнейших перемен, и повод для насмешки, как и подверженные их влиянию женщины, «истеричные» и «непостоянные».
        Я откусила от маффина. Он оказался сухим и пресным. Надо было купить пончик. Если уж потреблять лишние калории, то хоть вкусные. Мужчина в майке ел свой пончик. Очень аппетитный. Я почти чувствовала на языке сливки, мягкое тесто и сладкий клубничный джем.
        Хорошие девочки пончиков не едят, - напомнил мой внутренний критик. Мог бы не утруждаться. Вдруг воображение нарисовало, как я все-таки съедаю лакомство, живу лучшей жизнью, горжусь своими изгибами и плюю на мнение окружающих. Видимые женщины гордятся изгибами. А невидимые крадут твой пончик.
        Я закрыла глаза. Ощутила его вкус. Джем оказался смородиновым, а не клубничным. Губы и пальцы запачкались сахарной пудрой. Как наяву. Будто я и правда откусила кусочек. И вновь в темном доме вспыхнул свет, а в окне показались его обитатели. Мужчина с пончиком. Розововолосая девушка.
        Я бы ей вдул, - произнес некий внутренний голос. - Видно, что девчонка без комплексов.
        Чего?
        Я невольно подняла руку ко рту - стряхнуть сахарную пудру. А монолог - уже не моего внутреннего критика - становился все настойчивее.
        Я ей тоже нравлюсь. Она назвала меня дружком. Когда у нее кончается смена? Сегодня надо поосторожнее. Держи себя в руках. Не как в прошлый раз. Ты был сам не свой.
        Конечно, звучало это не так четко и ясно. Я лишь облекаю мысли в слова. Зато сами чувства и намерение были столь реальны, столь ощутимы, словно я выпустила из коробки стайку мотыльков. Я в одночасье перенеслась из улицы в сам «дом», одурманенная впечатлениями. Реакция мужчины на Айрис (вторую девушку он почти не заметил). Запах его карамельного латте. Уверенная манера держаться. Физическое удовольствие от вкуса пончика, от…
        Тебе нравится, правда, Берни? Приятно ведь. Потому что нельзя.
        Я снова потянулась стряхнуть сахар с губ. Вкус смородинового джема еще не померк. Теперь в воздухе витал запах «Линкса» и застарелого пота; я чувствовала шершавые, липкие от сахара и сливок ладони, потом мужчина в один присест проглотил пончик, и я уловила слабое недоумение; он резко обернулся и уставился на меня, будто я ткнула его в спину пальцем.
        Я опустила глаза на тарелку и притворилась, что доливаю чай. Иллюзия рассеялась (только это была отнюдь не иллюзия!). «Дом» снова погрузился во тьму. Зато противный голосок в голове взвился до крика:
        Плохая! Плохая! Ты же обещала больше так не делать!
        Стыд покалывал меня крошечными иглами, как бисеринки пота на коже во время прилива. Внутренний критик был прав: я достала из укромного уголка запечатанную коробку, которую открывать не следовало. А внутри нее хранился сегодняшний сон: запах стоячей воды, холодное дыхание ночного воздуха, гул вдалеке, приглушенный песней Нене Черри…
        Ты заглянула внутрь. Отразила его зеркально. Как мистера Д…
        Тридцать лет назад! Я была совсем ребенком. И вообще, не помню такого…
        На самом деле помню. Каждую подробность. Эту коробку мне запечатать не удалось, я лишь спрятала ее подальше. Зрелость и кровь заставили забыть тайны моего детства. Горькие дары природы. Женщины всегда были связаны с кровью. Кровь мудрая, греховная, запретная, пролитая. Кровь то первобытная, то обвиняющая, то омерзительная, то возбуждающая любопытство, ужас, стыд, похоть - а порой обещание чего-то большего. Чего-то сильнее женской зрелости. Чего-то утраченного - до сегодняшнего дня. Чего-то похожего на силу.

3
        Суббота, 26 марта
        Люди похожи на дома. Для чужих глаз предназначены фасады в мягком свете фонарей и аккуратные сады. Фотографии родных на стене. Зеркало над каминной полкой. Мы тщательно выбираем, что показывать другим. А вот происходящее за закрытыми дверями, когда гости ушли, - уже тайна. Конечно, не все и не всегда. Иногда мы пускаем внутрь друзей. Тех, кому безоговорочно верим. Иногда разрешаем им осмотреться. Иногда даже пристраиваем для них комнаты. И все же в кое-какие места хода нет никому. Чердаки со старой мебелью. Забитые хламом подвалы. Заваленные рухлядью лазы. Там мы прячем свои тайны. Иногда - хотя нет, весьма часто - мы и сами хотим о них забыть.
        Чтобы понять случившееся в «Буфетной Присциллы», пришлось вернуться далеко-далеко назад, в почти забытое место. У меня таких много. Накопились за годы. Многие остались глубоко внизу, в подвале дома, где с тех пор достроили много этажей. В детстве мой дом был размером как раз для ребенка. И совсем простым. Никаких чердаков и подвалов. Никаких лабиринтов, где поджидают чудовища. Играть в «домик» было проще простого. Никаких запретных комнат, треснувших зеркал, мертвых зон. А игру в «домик» девочки начинают сызмальства. Самое привычное занятие. Заглядываешь к другу в гости, переставляешь мебель. Одалживаешь игрушки, забавы, жизни. С этого мы с Кэти и начали. С безобидной детской игры. Уже потом она превратилась в нечто иное, а вначале все было просто. Мы построили свою крепость из подушек. И чудесный игрушечный домик в пастельных тонах.
        У маленькой Кэти было круглое личико, черные волосы и воображаемый друг по прозвищу Мурлыка. Причем мы его не выдумали, а видели своими глазами. Наши мамы дружили. Мы знали друг друга с рождения и вместе играли на каникулах. Менялись одеждой, заканчивали друг за дружкой предложения. «Домик» нам казался столь же привычным, как игра в школу или стакан молока в садике. Никаких объяснений не требовалось. Мы играли в «домик» с глубокого детства. Были как две горошины в стручке. Люди принимали нас за сестер. Тогда мы всем делились. Я - сказками на ночь, она - воображаемым другом. Меняли вкус моего молочного батончика на вкус ее «опальчика», а мою брокколи с сыром - на ее яблочный пирог. И мне так нравилось в домике Кэти! Больше, чем в своем. Там было безопасно и спокойно. Казалось, ничего плохого не случится. Я мечтала навсегда остаться в нем вместе с крылатыми сказочными пони, заколдованными замками, секретиками и Мурлыкой.
        Мы дружили с детского сада. В начальной школе тоже остались неразлучны. По-прежнему менялись одеждой. Делились друг с другом успехами. Всегда сидели за одной партой, а по дороге домой держались за руки. И хотя в чем-то мы сильно отличались - она была хорошенькой, а я простушкой, она занималась спортом, а я залпом проглатывала книги, - мы дополняли друг друга, а не соперничали. В то время нас постоянно выручала наша особая игра. Мы помогали друг другу на уроках, разговаривали, не открывая ртов. Было весело, и к тому же нас никогда не наказывали за болтовню в классе. А если мне или Кэти не нравилась еда в кафетерии, мы меняли вкус на что-нибудь другое, и буфетчицы ничего не замечали.
        Вдруг на нашу голову свалился новенький, Адам Прайс. Да так внезапно, как зажженная петарда в рождественском носке. Наша уютная маленькая школа не была готова к появлению Адама - и меньше всего мы с Кэти, увлеченные своей особой игрой.
        То был наш первый год в «Чейпл-Лейн». Кэти почти исполнилось восемь, а до моего дня рождения оставалось полгода. Стоял декабрь, вокруг лежал чудесный снег - такой видишь только в кино или в детстве. Все пришли в школу в зимних сапожках, шарфах и вязаных шапках и взяли с собой сменку, чтобы не натаскать снега на подошвах. Никто не ожидал новенького, ведь четверть подходила к концу, но в понедельник, за две недели до новогодних каникул, наша учительница миссис Уайт привела его в класс. Адам показался мне маленьким, но крепким, волосы и ресницы у него были тонкие и светлые, как блестящая нить, а исхудалое задиристое лицо сразу напомнило мне парк «Солнечный берег» и ряды щербатых от гальки домов в районе, который мы прозвали «Белым городом».
        В этом возрасте мы мало понимали, что такое бедность. Однако при одном взгляде на новенького нам стало неловко. То ли одежда не по размеру нас смущала, то ли форма его рта, то ли произношение… А может, беспрерывно исходящие от него волны гнева. Под конец четверти он не успел бы завести друзей, даже если бы хотел. Зато миссис Уайт сказала: Адам может застесняться, поэтому нам стоит быть к нему добрее. Конечно, нам всем хотелось узнать о нем побольше.
        Адам ничуть не стеснялся. Он был из мальчишек, которых маленький рост и костлявость делают особенно задиристыми. Он сердито на всех таращился, ругался, пинал парту и в первый же день затеял драку с Мэтью Суини - крупным, бестолковым мальчиком, который тихонько лепил снеговика: Адам заскучал и рассердился, что его не пригласили. Когда миссис Уайт вмешалась, кровь Мэтью капала на снег, оставляя цепочку красных пятен. Адам, стоявший на улице без пальто, от холода побледнел сильнее обычного. Миссис Уайт поначалу решила, что Мэтью его подначивал, зато мы сразу поняли: Адам Прайс - бомба замедленного действия, и, как его ни чурайся, рано или поздно мы с Кэти ему попадемся.
        Кэти не повезло первой. На ее месте могла оказаться и я. И все же ему подвернулась Кэти, которая отлично со всеми ладила. У нас в кабинете стояла коробка с костюмами и реквизитом. Мы с Кэти ее обожали, но всегда по очереди делились с другими ребятами. В ту большую перемену мы ушли в школьную костюмерку - нарядиться пиратами. И вдруг я почувствовала взгляд Адама.
        Он провел в нашей школе чуть больше недели и за это время порядочно нас достал: вечно устраивал драки, кричал и ругался. Мы приносили в школу пеналы, а у Адама даже не было карандашей, ранца или носового платка. У него текло из носа, и он до красноты натирал верхнюю губу рукавом, а если чего-то хотел, то просто брал без спроса. Сейчас-то я понимаю: Адам был травмированным, несчастным ребенком - наверное, над ним издевались дома, но тогда я видела лишь противного грязного мальчишку, который ругался нехорошими словами и забирал себе все игрушки из коробки.
        - Идите отсюда. Я хочу поиграть, - как обычно, говорил он мало и монотонно. - Пираты не для девчонок.
        - Еще как для девчонок! - возразила Кэти. - Мы в них все время играем.
        - Девчонки дуры. Даже п?сать стоя не умеют.
        - Еще как умеют! - опять возразила подруга. Уже тогда она была побойчее меня. - Девчонки все-все умеют, что и мальчишки.
        - Докажи.
        - Вот и докажу!
        Вкус клубничного «опальчика» вместо пирога со свининой. Стол, развернутый на сцене, увешанной зеркалами. Дом, открытый всем ветрам. Вот Адам хмурится у коробки с костюмами, а вот с улыбкой пританцовывает:
        - Глядите! Глядите! Я девчонка!
        Кэти не спускала с него пристального взгляда. Лицо ее стало пустым и бесформенным, словно маска, через которую проглядывает кто-то другой. По всему ее телу волной разлилось неверие и ужас.
        - Хватит, - велела она низким голосом.
        Адам пел и танцевал.
        - Смотрите! Я девчонка! Девчонка! - Не умолкая, он надел диадему из коробки. - Смотрите! Я девчонка! Принцесса!
        - Хватит, - повторил Адам голосом Кэти.
        - Буду делать что хочу! Я принцесса пиратов!
        - Пожалуйста, - попросил Адам. Его черты столь явно проступали под черной челкой Кэти, что ее лицо стало неузнаваемым. Любой заметил бы на нем болезненность и злобу, свойственную Адаму. Я задумалась: что же он видел? Какие отражения успела разглядеть Кэти в зеркале его «дома»?
        Я вздрогнула от страха.
        Абракадабра!
        Кэти! Сейчас же уходи!
        Внутри нее все переменилось. Ни крепости из подушек, ни воображаемого друга. Ни комнат с мечтами в пастельных тонах. Дом наполнили чудовищное смятение и разбитое стекло, будто госпоже Чаровник не удалось развернуть стол и на полу остались только осколки хрусталя и тарелок.
        Они с Адамом застыли, глядя друг на друга. Не шелохнулись и даже не дышали, правда, всего миг. На лицо Адама вернулась ярость. У Кэти подкосились ноги; она упала на стул. Адам молнией бросился к ней и повалил на пол лицом вниз, словно разъяренный медведь; он задыхался и кричал слова, которых мы в жизни не слыхали:
        - Мразь! Сучка драная! Потаскуха хренова!
        И опять вмешалась миссис Уайт. Адам вопил и так размахивал руками, что поставил ей синяк. У Кэти из носа текла кровь, а на подбородке алела царапина. К счастью, ковер смягчил удары. Я хотела успокоить подругу, но она отстранилась. Миссис Уайт повела ее к медсестре, Адама же отправили в «комнату тишины», куда дети заходили успокоиться.
        Он оставался там минут тридцать: я сверилась по большим круглым часам над дверью кабинета. Миссис Уайт пыталась заглушить вопли и прочитать нам сказку, но мы слышали только ругань, крики и удары об стену. Было жутко. Он походил не на семилетнего мальчика, а на чудовище из страшной сказки - ненасытное, жаждущее нашей крови.
        В тот день директор вызвал его мать. Родители Кэти тоже пришли, но она отказалась объяснить, чем так расстроила Адама. Только ответила, что мы с ней играли, а потом Адам ее толкнул. Со мной она не разговаривала, даже не глядела на меня. Вообще не замечала. Двери ее «дома» закрылись наглухо. Свет погас. Мурлыка тоже куда-то пропал.
        Мы больше не видели Адама в «Чейпл-Лейн». Судя по обрывкам разговоров, его забрали в приют из-за сложных обстоятельств в семье. Кэти не ходила в школу до конца четверти, а на рождественских каникулах ни разу со мной не заговорила, даже обычным способом. Ее мама, Мэгги, заглянула к нам пообедать, но Кэти осталась дома, и мой подарок ей так и лежал нетронутый под елкой. Когда опять началась учеба, я спросила Кэти, в чем дело. Она притворилась, будто не поняла вопроса, и села за парту к Лорелей Джонс, домой пошла с ней за ручку, а одноклассникам велела мне передать: мы больше не лучшие подруги.
        Почему? Что я сделала не так?
        Ее потемневшие глаза были непроницаемы. Прежде открытый для меня «дом» пестрел знаками: «ВНИМАНИЕ! ПОСТОРОННИМ ВХОД ЗАПРЕЩЕН». Даже в гостиной не горел свет. Ни следа Мурлыки в тени. Я протянула Кэти руку, но она отвернулась и яростно тряхнула головой; темные волосы расплылись в пятно.
        - Пожалуйста! Я хочу с тобой поговорить.
        Опять она тряхнула головой.
        - Я сегодня такую смешную штуку видела!.. Впусти меня, покажу.
        Обернувшись, она смерила меня холодным, колючим взглядом, как у сокола на охоте.
        - Я больше не хочу так делать. Никогда. Отстань от меня!
        Весь вечер я прорыдала в подушку. На следующий день Кэти и смотреть на меня не хотела. Я твердила себе: она вернется. А как иначе? Она ведь моя лучшая подруга. Но как бы я ни старалась, как бы ни отправляла ей послания сигнальным зеркалом, ответа не получала. Мы по-прежнему виделись в школе, наши родители общались. Иногда мы даже играли, если поблизости не было ее друзей, но только в салочки, прятки и Барби. Порой Кэти заглядывала ко мне поиграть в твистер или посмотреть телевизор. Однако наша тайная игра в «домик» и волшебная дружба подошли к концу.
        У каждого ребенка есть свои детские горести. Маленькие невзгоды. Маленькие предательства. Никто не обратил внимания на мои печали и не расспрашивал о дезертирстве Кэти. Кроме моей мамы - она расстроилась не меньше моего. Мэгги, мать Кэти, всегда присутствовала в нашей жизни, вот и от нас ожидали такой крепкой дружбы. «Очень важно сохранить друзей, - говаривала мама. - Мы с Мэгги дружили задолго до того, как я встретила твоего папу». Теперь, когда отец умер, она частенько повторяет: «Подруги переживают мужей. Поэтому надо поддерживать связь». Возможно, поэтому в ее голосе звучит такая грусть, когда мы говорим по телефону, - у меня нет близких друзей. Моя пустота, ее разочарование. Две стороны одной удручающей медали. Будто Кэти Малкин связывала нас, как нить. К концу первого класса мы с Кэти настолько отдалились, что мне самой сложно поверить в нашу былую дружбу. И разумеется, к тому времени игра в «домик» переросла в нечто иное.
        «Домик». Звучит безобидно. Однако, подобно другим детским играм - «виселице», «мафии», «зайцу и волку», - в ней есть зловещая сторона. Дети похожи на животных: в игре они учатся навыкам, которые пригодятся им во взрослой жизни. Мальчики играют с пистолетиками. Девочки играют в «домик». Иногда - друг с другом.
        Ты украла его пончик, Бернадетт.
        Нет. Не может быть.
        Украла-украла. Отразила зеркально. Как раньше. Как Кэти отразила Адама Прайса.
        Не было такого. Мне приснилось.
        Неправда. Помнишь…
        Иногда оно является с кровью. Иногда - с воспоминаниями. А иногда со вкусом пончика с джемом и сливками, со смутными обрывками воспоминаний…

4
        Суббота, 26 марта
        Забавная штука - память. Мы ничего до конца не забываем. Воспоминания живут внутри нас в миллионе обличий, таятся в мышцах и синапсах, в клетках, которые мы считаем спящими. Иногда они являются во сне. Обычно их пробуждает воздействие на органы чувств.
        «У Пруста были мадленки, - подумала я. - А у меня вот пончик с джемом и сливками».
        Так все и началось. С пончика. Однако воспоминания таятся не в ощущениях. Нет, они прячутся в темном уголке. Я вошла в «дом» незнакомца с карамельным латте и кофейным тортом; во рту у меня еще оставался привкус недоеденного пончика со смородиной.
        Убирайся, Берни! Сейчас же!
        Но как? Я не могла уйти. То, чего я боялась почти тридцать лет, все-таки меня настигло; беспомощно застыв, я ждала, когда груз воспоминаний раздавит меня, как рухнувший потолок…
        Ничего не рухнуло. Честно говоря, с виду опасаться было нечего. «Дом» незнакомца походил на мамин - по крайней мере гостиная. Безделушки в книжном шкафу, фотографии на стене. Отражение интерьера в зеркале над каминной полкой. Лишь за парадной комнатой начинался настоящий дом: кладовые, задние комнатушки, подвалы.
        Конечно, все не так просто. «Дома» - скорее хранилища чувств, мыслей и воспоминаний, а не обычной мебели. Можно заглянуть в окно, где горит свет. Мельком бросить взгляд из проезжающей мимо машины. Как и в детстве, чужое сознание до сих пор мне кажется домом. Только взрослые «дома» куда больше и сложнее, чем детские. К тому же я не бывала в «домах» взрослых с тринадцати лет. И сейчас заходить не хотела, все вышло само собой, когда я угостилась пончиком незнакомца. Нечто теплое, как кровь, и холодное, как далекое воспоминание, пробудило такой отклик.
        Невозможно. Просто все в голове перепуталось из-за гормонов, переживаний, бессонницы. Диди, наверное, посоветовала бы стакан огуречной воды со льдом. И легкую зарядку.
        Мой смех зловеще отражался от стен. Я вздрогнула. Уходи отсюда. Это очень опасно. Но чувство, которое я испытала, коснувшись незнакомца - удовольствие от запретного, - было сильнее. Я не просто увидела этого мужчину, на миг я стала им! Воспоминания, отражения, страхи - все они пошли оттуда. От вкуса смородинового пончика.
        Магии не существует, - напомнил внутренний критик.
        Оказалось, существует. Она столь же реальна, как кровь. Столь же реальна, как мысль: «Не как в прошлый раз».
        Это не твое дело, Берни, - настаивал внутренний критик. - Тебе он никто. Оставь его и уходи, пока не натворила дел. Ты же знаешь, как оно бывает. Помнишь ведь прошлый раз.
        На сей раз мама была права. Только что-то в этом мужчине никак не давало мне уйти. То, как он смотрел на Айрис, розововолосую девушку у прилавка. Я ей тоже нравлюсь. Она назвала меня дружком. Когда у нее кончается смена? А под этой мыслью таилась еще одна, темная: Сегодня надо поосторожнее. Держи себя в руках. Не как в прошлый раз. Ты был сам не свой.
        Плохая! Тебе сюда нельзя! Голос внутреннего критика взвился до крика. Я отправила его - точнее ее, голос-то женский, - в «комнату тишины», как непослушного ученика, а сама изучала «дом» Типа с Пончиком. Конечно, она скоро вырвется: через стену глухо доносились ее яростные вопли. А пока можно передохнуть.
        Итак, что расскажешь?
        Побывать в чужом «доме» - все равно что коснуться его рукой. Ты точно поймешь, что сломал кость. Я точно чувствовала, что беременна Данте. Этим утром я точно почувствовала, что подо мной лужа крови. Когда я утром увидела на воротах парка сигнальную ленту, я точно почувствовала, как прилив поймал меня в свои огненные лапы. Как тогда, с другим мужчиной, много лет назад. Ощущение столь же явственно, как тепло чашки кофе, как сахарная пудра на подбородке. Каждым нервом и синапсом тело давало мне подсказку. А вот разум не желал слушать.
        Его руки. Порезы у него на руках.
        Умолкни!
        Я до боли стукнула ладонью по столу. Тип с Пончиком оглянулся. В лицо ударила кровь - на сей раз из-за банального стыда. Я притворилась, будто смотрю в телефон. Тип с Пончиком не отводил от меня взгляда. От тревоги иглами покалывало кожу, появилось легкое жжение - первая ласточка прилива. А может, тело откликалось на увиденное? Так или иначе, меня обдало жаркой ненасытной волной. И незнакомец явно это видел, будто свечение.
        Я принялась нарочито разглядывать надкушенный маффин. Каждая маковка валуном возвышалась на пейзаже, видимым с невероятной высоты. Я потянулась за чашкой чая дрожащей рукой.
        Тип с Пончиком подошел к моему столику. Впервые я увидела его вблизи. Лет сорок с хвостиком, крепкий, волосы сбриты, чтобы не выделялась залысина, ясные голубые глаза на довольно приятном широком лице. Он молча разглядывал меня, потом улыбнулся.
        - Вот так встреча!
        Я недоуменно его оглядела. Разве мы знакомы? Меня бросило в жар. Кожу подмышек покалывало. Лицо горело. Вдоль спины потекла струйка пота. Я чувствовала себя мучительно беззащитной, будто в кошмарном сне: поднимаешься на сцену - и стоишь голой перед многотысячным залом. А хуже всего было другое: увиденное в «доме» незнакомца теперь казалось мне климактерическим бредом, плодом воспаленного сознания.
        - Ты ведь жена Марти, да? Берди?
        - Берни, - поправила я.
        - Точно! Берни. - Он улыбнулся еще шире. - Я Джим Вуд. Вуди. Джим из Качалки. Вспомнила?
        Ну конечно. Моя самоуверенность мигом рухнула как карточный домик. Я не заглядывала в мысли Вуди. Просто знала его. Мы уже встречались. Это его комментарии я читала сегодня в ленте. @ДжимИзКачалки69. Разумеется. Я свалила все свои беды - спазмы в животе, приливы, яркий сон, ужасные новости об убийстве - на беднягу, который просто оказался со мной в одном кафе.
        - Джим из Качалки, - кивнула я, покраснев. - Конечно. Как я могла забыть?
        Несколько лет назад Мартин заволновался, что потолстел, и нанял личного тренера - Джима из Качалки. Поначалу мы лишь посмеивались. У них с Мартином не было ничего общего. Джим Вуд делал упор на белковые коктейли и кардионагрузку. Мартин иногда ходил на пробежку, но только послушать аудиокниги. Тем не менее они с Джимом подружились. И хотя спортивный пыл Мартина частенько угасал, они остались приятелями. Правда, я видела Джима Вуда лишь раз. Зато какой памятный! Это было года три-четыре назад. Мартин пригласил двоих товарищей из спортзала и их дам пообедать в местный спортпаб. Только «дамами» оказались инструкторши по йоге, которые устроились со спутниками на диване и смотрели матч на широком экране, пока я пощипывала кусочек пиццы, стараясь не привлекать к себе внимания. Девушки были стройными блондинками лет двадцати с чем-то. Рядом с ними я казалась коровой и к тому же годилась им в матери.
        - Неплохо выглядишь, - отметил Джим Вуд.
        - Спасибо.
        Увидев его снова, я сразу вспомнила тот день, запах пива и сигаретного дыма, тянущегося с улицы в окно, оглушительный рев широкоэкранного телевизора. На Джиме была майка с принтом: женщина в фате стреляет в мужчину, стоящего на коленях. А внизу надпись: «Иногда клятвы надо нарушать».
        - Зови меня Вуди, - попросил Джим Вуд. - Как дятла из мультика. Спроси сама у Мартина, что дятлы умеют лучше всего.
        Долбить. М-да… Он меня слегка раздражал. И потным лицом, и раскатистым смехом, не говоря уж о гадкой футболке. Меня раздражала его манера есть, заигрывания с девушками, шуточки, покрикивание на телевизор. А больше всего меня раздражало, как менялся Мартин в его обществе. Мой спокойный, задумчивый муж в тот вечер превратился в другого человека: грубил на пару с приятелем, смеялся над шутками, которые обычно презирал, использовал слова «качок» и «чувак», которые никогда прежде не использовал. В соцсетях Мартин до сих пор общается с ним в этой манере: и в «Фейсбуке», и даже в «Твиттере».
        - Как Мартин?
        - Хорошо.
        - Занимается?
        - В спортзале? Иногда. Сам понимаешь, работа…
        - Он женат на работе, знаю. - Вуди не спускал с меня пристального, не слишком дружелюбного взгляда. - Вот будь у меня такая жена…
        Я ответила бессмысленной улыбкой - вроде как оценила комплимент. Мы часто так делаем, правда? Женщины стараются щадить чувства мужчин. Притворяемся, будто польщены, даже если внимание нам неприятно. Улыбаемся, когда нас походя оценивают или свистят нам вслед. Смеемся над грязными шуточками, даже если они о нас. А если отказываем, то улыбаемся, лжем, извиняемся. Переставляем цифры, когда диктуем номер телефона. Притворяемся, что голова болит. Придумываем срочные дела. А если ничего не помогает, объясняем: мы уже заняты. «Извините, у меня есть парень». Словно мужчине можно отказать, только если другой мужчина успел первым. Мужчины - собственники. Они понимают, что каждый защищает свое. Впрочем, их гордость легко ранить, а уязвленные, они могут и вскипеть. А ну смотри на меня, тварь! Смотри на меня, я сказал!..
        Он положил мне руку на плечо и ухмыльнулся. Мои лицо и шея горели. Я вспомнила тот день в спортпабе, его пристальный взгляд, от которого становилось не по себе, хотя из всех женщин я была самой блеклой. Некоторым нравится смущать женщин. Некоторым нравится уязвимость. При этой мысли на меня нахлынули прежние страхи, кровь волной прилила к щекам, я ни минуты не могла выносить присутствия Джима и мечтала поскорее затеряться среди прохожих на Главной улице.
        - Можно угостить тебя кофе? - спросил он.
        Я снова бессмысленно улыбнулась и поглядела на часы. Выученная вежливость - даже сейчас, даже с ним! - оказалась слишком сильна. Хорошие девочки не грубят, - тотчас напомнил голос внутреннего критика. - И не устраивают сцен. А если бы Джо Перри устроила сцену, она бы спаслась? Она старалась не замечать нападавшего, надеялась, что он сам отстанет, - а если бы закричала, пнула его по голени и убежала со всех ног?..
        - Извини, правда не могу, - ответила я. - Опаздываю на работу. Приятно было встретиться.
        «Приятно». Я уже теряла голову от страха. Чувствовала запах его лосьона после бритья, пота, торта, кофе, вчерашней сигареты, выкуренной ночью в спальне. Я снова вернулась в его «дом», слышала его голос через шлакоблочные стены, ощущала смрад его воспоминаний. Хотелось поскорее сбежать, но против собственной воли я оставалась внутри, в ужасе, что он заметит мое вторжение. Пахло сырой землей, дождем, сокровенными тайнами, и все это под аккомпанемент внутреннего монолога - бессловесного хоровода мыслей, который удивительным образом получалось облечь в слова: Симпатичная. Подойдет. Когда у нее кончается смена? А параллельно не смолкал настойчивый ритм другой мелодии: Только не как с прошлой. Ты был сам не свой. Но некоторые бабенки - настоящие стервы.
        - Уверена? - с улыбкой спросил он. Его ладонь скользнула к моей пояснице, но глаза блуждали. Он наблюдал за Айрис, розововолосой девушкой, которая обслужила его за прилавком. «Я для него прикрытие, - догадалась я. - Повод последить за Айрис. А может, и не только последить».
        - Нет, правда не могу.
        - Ну, ладно. Передай Мартину привет.
        - Конечно.
        Внутри я исходила криком. Вся покраснела, силясь скрыть пылающую во мне догадку. Вуди - маньяк. Джим Вуд, друг Мартина из спортзала, хочет напасть на эту девушку. На пояснице горело прикосновение его руки, там же, где над резинкой белья выступила холодная испарина. Я гадала, чувствовал ли Вуди запах моего страха, нравилось ли ему? Резко отпрянув, я начала картинно обмахиваться ладонью.
        - Извини, жарко стало. Привет, менопауза!
        Мужчинам всегда становится неловко, когда женщины заговаривают о своей физиологии. Например, в «Малберри» месячные всегда спасали меня от участия в соревнованиях.
        Вуди отстранился. Отвел глаза от Айрис. Отвращение лязгнуло в его «доме», как подвальная дверь. А еще звучал шепот, похожий на эхо: Может, вечером увидимся. Значит, я служила Вуди лишь временным прикрытием, а его внутренний взор по-прежнему был прикован к девушке, оценивал ее…
        - Короче, большой привет старине Марти, - попрощался Вуди. - Пусть как-нибудь заглянет в гости!
        А потом он - слава богу! - ушел, и связь между нами оборвалась, будто и не было.
        Абракадабра!
        Я, не оглядываясь, бросилась прочь, прижимая к груди сумочку, как броню. Сердце отчаянно колотилось, а лицо горело, но чем дальше оставался приятель мужа, тем упорнее возвращались прежние сомнения. Что за ерунда творилась в кафе? И что за ерунда творится со мной?
        Резкий вкус смородинового джема. Тень «усиков» от сахарной пудры над верхней губой. Его пристальный взгляд на Айрис. Голод в его глазах. А в голове - воспоминания о женщинах, которых он привел домой, которых считал добычей…
        Какая чушь! Мы с Вуди выпивали вместе, господи ты боже мой! Он друг моего мужа! Наверняка в «Буфетной Присциллы» у меня немного помутилось в голове. Кошмары, усталость, гормональные изменения - между прочим, часто вызывающие тревогу и даже навязчивые идеи… Я увидела знакомое лицо, вспомнила его ник в «Твиттере» и перенесла на тренера расстроенные кошмарным сном чувства - чувства, ставшие от его безвкусной шутки о Джо Перри только сильнее. Да, звучит разумно, - согласился внутренний голос. Игра в «домик» - лишь полузабытая детская забава. А даже если и нет и я сумела заглянуть в «дом» Вуди, то как доказать, что он опасен?
        До самого книжного я никак не могла выбросить случившееся из головы. Его улыбка, холодок в глазах, ладонь на моем плече. И взгляд, оценивающий Айрис, как пирожные на витрине. Он заявлял на нее свои права, как на купленное лакомство. А вдруг туман в голове тут ни при чем? Вдруг я права?..

5
        Суббота, 26 марта
        Понимаю, как наивно звучат мои слова. Постарайтесь понять: я нечасто думаю: «Вдруг я права?» Большую часть жизни мужчины отмахивались от моих предчувствий и эмоций. Мужчины - хранители здравого смысла, благоразумия и уравновешенности. А вот женщины излишне впечатлительны и подвержены влиянию гормонов. Поэтому Мартин частенько не принимает мои чувства всерьез. Себя он считает человеком логичным, а меня - эмоциональным. Когда-то его привлекала эта черта; он говорил, что я растопила его сердце. Теперь моя впечатлительность ему докучает.
        Запыхавшись, я вошла в книжный, опоздав минут на пять. Салена уже открылась и расставляла книги на витрине. Она не выпрямляет свои черные кудряшки, и бьющий в окно утренний луч окружил шапку ее волос огненным ореолом. На столике неподалеку лежала стопка цветной шелковой бумаги. Бумажные бутоны, сердечки и птицы расцветали между коричневыми пальцами Салены.
        - Все хорошо? - спросила она. - Ты какая-то… - «Усталая»? «Взмыленная»? Она пыталась подобрать слово, не намекающее на возраст.
        - Просто нужен кофе, - улыбнулась я.
        В конце магазина у нас есть кухонька-столовая. Через минуту-две Салена вернулась оттуда с двумя кружками ромашкового чая.
        - Вот уж что тебе не нужно, так это кофе, - сказала она. - Возьми, успокоишься. С соцсетями я разобралась, осталось только Кафку выложить.
        В основном Салена занимается профилем нашего книжного в соцсетях. В этом году дела идут вяло, поэтому мы пытаемся заинтересовать людей и поднять продажи с помощью интернета. Умных идей у Салены много, а самая изобретательная - ежедневно выкладывать фото Кафки, кота из книжного. Раньше он жил на улице вместе с другими животными, которых Салена и сейчас кормит. Из драного бездомыша он превратился в ухоженного котяру с белыми лапками и белоснежной грудкой и теперь навсегда поселился в магазине. Иногда спит прямо на оконной витрине, забавляя прохожих. У него свой профиль в «Твиттере» и «Инстаграме», а еще ютьюб-канал на восемьдесят с лишком тысяч подписчиков. Есть даже аккаунт на «Пейпал» под названием «Купи Кафке книгу». Собранных денег хватает коту на еду и ветеринара.
        - Выложу сама, раз уж пришла, - предлагаю я.
        - Хорошо.
        Салена возвращается к витрине, а мне остается найти Кафку, сфотографировать и загрузить в «Инстаграм» с «Твиттером», а еще обновить раздел «Что Кафка читает» (сегодня - биографию Нельсона Манделы).
        Увы, я засела в «Твиттере», где в разделе «Актуальное» по-прежнему висит имя Джо Перри. Столичная полиция просит женщин не выходить на улицу одних. Интересно, а когда они попросят мужчин не нападать на женщин?
        @бернимун: Почему женщины должны меняться? Почему не мужчины?
        @уайти2947: Здравый смысл, вот и все. Жертвами не просто так становятся.
        @бернимун: Она ни в чем не виновата.
        @уайти2947: Я и не обвиняю, но если бы она не ходила одна, то ее бы не убили и дети не остались бы без матери.
        Я взялась печатать ответ, потом закрыла приложение и выдохнула. Кожу опять начало покалывать от жара. Ни к чему ввязываться в споры, в интернете никто не меняет мнения. А ведь в детстве нас учили: женское терпение может приручить и чудовище. Только в сказках почему-то умалчивают о силе женского гнева.
        - Все хорошо?
        Чай уже остыл. Салена глядела на меня с тревогой. Я хотела ответить, что все хорошо, но ведь это неправда. Я злилась. Злилась, а еще едва ли не плакала от случившегося сегодня.
        Салена все поняла по лицу, шагнула ко мне и молча обняла.
        Простой жест. Объятие. Почти забыла, каково это. Волосы Сален пахли кокосовым маслом; аромат напомнил о лете и о том, как Данте еще мальчиком строил замок из песка… Я заплакала.
        - Извини.
        - За что? - удивилась Салена.
        - Все нормально, просто ночь выдалась неважная, вот я и расклеилась…
        - Ничего не нормально, Берни. Возьми отгул. Я одна продержусь.
        - Выходные же. - Я покачала головой.
        - И? В прошлые мы продали всего шесть книг. И потом, уж прости, выглядишь ты фигово. - Ласковый тон смягчил резкость ее слов. - Что случилось?
        - Ничего. Так, гормоны.
        - «Ничего», говоришь? От гормонов все зависит. Сходи умойся, а я заварю еще чаю. На этот раз выпей весь!
        Я зашла в туалет и взглянула на себя в зеркало. Да уж, Салена права - вид ужасный. И не только вид. Пульс скачет; расстроенная, на грани истерики. Мой врач говорит, это нормально, однако никакого выхода не предлагает. Доктор Ловетт сказал: «Если серьезных жалоб нет, пусть природа берет свое». А еще он сказал, что полное изнеможение, перепады настроения, набор веса, приливы, сонный паралич и ночная потливость - не поводы для тревоги; зато спросил, не понизился ли мой интерес к интимной жизни. Я сказала, что нет. Мой интерес всегда был делом последним. Мне снова кажется, что у Мартина роман на стороне. Он поздно возвращается домой. Настроение у него меняется по щелчку. Он постоянно бегает в душ. И злится. Говорят, и у мужчин бывает менопауза. Если так, то пора им признать и нашу.
        Я умылась холодной водой. Сменила прокладку - она промокла насквозь. Если верить «Менопаузе как есть», то за это мне полагается долька темного шоколада. Целая долька! Улыбнувшись, я вдруг поняла, как сильно проголодалась. Маффин на завтрак я ела будто в прошлой жизни. Из зеркала на меня смотрело покрасневшее лицо без косметики, и все же вид стал немного лучше.
        Салена тем временем открыла пачку печенья.
        - Ого, хорошее печенье! Шикуем. - Я взяла штучку. - Извини. Не хотела устраивать истерику.
        - Эмоции на то и даны, чтобы их чувствовать, - ответила Салена, поглядывая на меня. - Так говорит моя подруга Леони. Ей ли не знать: полжизни ходит к психологу.
        - Печально. - Я мало знаю о близких Салены. Собственно, и о ней тоже, если учесть, сколько времени мы проводим вместе. Иногда в соцсетях мелькают фрагменты ее домашней жизни, но кто знает, может, у нее ничего больше и нет, кроме нашего маленького мирка - магазина, кота, покупателей.
        - Все у нее в порядке, - успокоила Салена. - Из моих знакомых она самая уравновешенная.
        Я улыбнулась. Повеселела. Взяла еще печенье. Чай был травяной, на вкус - смесь солодки и мяты.
        - Наверное, как раз такой чай пьет Диди у бассейна. После пилатеса, например.
        - Кто-кто?
        Я объяснила про Диди Ля Дус и «Менопаузу как есть».
        - Не Ля Дус, а Ля Дур, - проворчала Салена, потянувшись за печеньем.
        - Ты же понимаешь, что теперь я так и запомню ее фамилию? - рассмеялась я.
        - Вот и хорошо, - улыбнулась Салена.
        К четырем в «Книжный Салены» заглянуло одиннадцать человек. Пятеро - чтобы погладить кота. Только один сделал покупку. В этом и проблема независимых книжных: людям нравится идея, но полную цену они платить не хотят. Заходят, разглядывают полки, обсуждают с Саленой свои вкусы, слушают ее советы, потом притворяются, будто кто-то позвонил, и уходят заказать нужное на «Амазон». Один посетитель и притворяться не стал: отсканировал штрих-коды - и был таков, даже дверь не закрыл.
        Вот козел.
        «Если и дальше пойдет в таком духе, - подумала я, - к Пасхе разоримся».
        Заглянула в телефон. Мартин был «онлайн». Я зашла на его «Фейсбук»: муж обсуждал вечер встречи выпускников «Пог-Хилл». Под публикацией Лукаса отметились человек сто. Об убийстве Джо Перри - ни слова. Наверное, Мартин еще не читал новостей.
        - Странно, что нет полицейских на каждом шагу после вчерашнего-то, - удивилась я.
        - Джо Перри? - Салена подняла глаза.
        Я кивнула.
        - Не бойся, его поймают. Такие дела не спускают на тормозах.
        Конечно, она права. Джо Перри - молодая, красивая, белая. Достойный инфоповод. Ее жизнь имеет ценность. Замужняя женщина, мать двоих детей. А ведь столько цветных женщин погибает в жестоких руках, и в новостях о них не пишут.
        Салена подняла Кафку с подоконника.
        - Полицейские сегодня заглянули в спортзал. Искали там ее преследователя.
        «Преследователя»… Вспомнился Джим из Качалки. Как он смотрел на Айрис, словно на пирожное в магазине. А вдруг я права? Вдруг Джим - маньяк?
        Я наклонилась погладить Кафку. Кот довольно заурчал и подставил пузико. Значит, разрешил погладить. Иногда ему это нравится. А когда нет, он дает знать. Я улыбнулась внезапной мысли. Ничего сложного, подумала я. Хозяева кошек хорошо понимают, что такое согласие.
        - Допустим, ты подозреваешь, что твоя подруга в опасности, - начала я. - Как ты поступишь?
        - О какой опасности речь?
        - Скажем, ее преследуют.
        - Господи, Берни! - ужаснулась Салена. - Ты о себе? Ходила в полицию? Мать честная, после Джо Перри…
        - Я не о том. - Неожиданно навалилась усталость. Как найти нужные слова?.. - Нельзя обвинить человека просто потому, что тебе рядом с ним тревожно.
        - Верно, - нахмурилась Салена. - Но ты ведь не просто так тревожишься. Ты поделилась со своей подругой?
        Я покачала головой.
        - Так поделись. Может, она его тоже подозревает. Так хоть ты ее поддержишь.
        И вновь я покачала головой. Мы с Айрис даже не знакомы, как с ней поделиться? И в полицию не пойдешь. Ни малейших доказательств, что Вуди задумал недоброе. Климактеричка винит мужчину в приливе жара? Да меня на смех подняли бы. Или саму бы арестовали.
        И все же Салена права. Многие женщины не придают значения своей тревоге. Многие боятся показаться грубыми, истеричками. Многие женщины прикрывают свои страдания завесой вежливости. Слишком многие.
        - Наверное, надо вернуться, - пробормотала я. - Вернусь и…
        Остановлю его.
        Этот голос. Чей он? Уже не грозного внутреннего критика, а скорее… почти подруги? У тебя получится, сама знаешь, - говорила она. - И знала с первой минуты, как его увидела. Тебя учили пренебрегать своими чувствами. Хорошие девочки не устраивают сцен. Но ты не хорошая девочка, правда же?
        Я повернулась к Салене.
        - Ты права. Можно я уйду пораньше? Кафе закрывается в пять, вдруг он ее поджидает…
        - Конечно. Думаешь, он явится? Ну, тот жуткий тип? Преследователь?
        Я пожала плечами.
        - Надеюсь, нет.
        Лгунья, - прошептал внутренний голос.
        «Плохая девочка, ох плохая», - подумала я. И улыбнулась.

6
        Суббота, 26 марта
        Я дошла до «Буфетной Присциллы» в начале шестого. Табличка на двери гласила: «ЗАКРЫТО», но свет внутри еще горел; Айрис прибиралась, вытирала столы и составляла стулья. Ни следа Вуди. Тренажерный зал, где он работает, всего в улице-другой отсюда. Нет, не тот, куда ходила Джо Перри, а просто небольшой зальчик, где женщины ходят на йогу, а мужчины - на персональные тренировки. Вуди совсем не трудно заглянуть и проверить, когда Айрис работает. Совсем не трудно пойти за ней по пятам. Сделать то, что делал прежде.
        Я перешла дорогу и выбрала уголок, откуда удобнее было следить за кафе. Зажегся оранжевый свет фонарей, с неба накрапывал легкий дождик: промокнуть я не промокла, но на волосы опустилась вуаль прозрачных капель. По-своему приятное чувство. Хоть освежило лицо. Я засомневалась, придет ли Вуди. Может, мне почудилось? Обычное дело, убеждала я себя, стоя под дождем. Берни Мун в очередной раз напридумывала чепухи. Берни Мун портит все вокруг с тысяча девятьсот девяносто второго.
        А если он придет, что будешь делать?
        Вернулся мой внутренний критик с маминым голосом.
        Остановлю его.
        А сможешь? Очень уж ты уверенна. Конечно, тебе не впервой. Напомни-ка, чем в прошлый раз дело кончилось?
        Надо признать, она права. Я рано забеременела и загубила свое будущее. Подвела маму. И парня. И сына. И подругу. Так почему сегодня так уверена в своей правоте? Зачем вообще сюда пришла?
        Вдруг на противоположной стороне улицы показался Вуди, переодевшийся из спортивного костюма в белую футболку и кожаную куртку. Я знала: он принял душ, намазался лосьоном после бритья. Знала, почему он здесь. Знала, что он придет, с первой же минуты, как заглянула к нему в «дом».
        Я юркнула в тень ближайшего козырька. Безотчетная мера предосторожности, хотя излишняя - женщины вроде меня невидимы. Можно идти за ним сколько захочешь, если только намеренно не привлекать внимание.
        Вуди подошел к двери кафе, дернул ручку на себя. Закрыто. Взглянул на Айрис в окно. Теперь она мыла пол. Вуди постучал по стеклу. Айрис подняла голову и показала на дверь: «Извините, мы закрыты».
        Вуди улыбнулся. Довольно дружелюбно, и только я догадывалась, как быстро он может рассердиться. Он поднял руки - гляди, мол, я безоружен. Впусти, я твой друг.
        Айрис колебалась. Ни одна женщина, оставшись ночью одна, не видит в незнакомце друга. Вуди снова улыбнулся и сложил ладони в шутливой мольбе: «Всего одну минутку, пожалуйста». Хорош! Изображает безобидного клоуна. Интересно, много раз он так делал?
        Я попыталась внушить Айрис, чтобы не впускала его. Чтобы отвернулась и забыла о нем. Напрасно - похоже, она его узнала. Может, в кафе он частый гость. Айрис открыла дверь, и Вуди скользнул внутрь. Прошло несколько минут. Теплые капли дождика стекали у меня по лицу. Как поступить? Пойти за ним? Сердце бешено колотилось, руки сжались в кулаки. В очередной раз пришла мысль: а вдруг я свихнулась?
        Вдруг зазвонил мой мобильник. Из глубин сумочки Мит Лоуф запевал: “I’d Do Anything For Love”[13 - На все готов ради любви (англ.).]. Ругнувшись, я принялась судорожно шарить рукой по дну. Звони кто-нибудь другой, я бы просто убрала звук или выключила телефон. Но эту песню я поставила на звонки от Данте. Когда он родился, песня Мит Лоуфа занимала первое место в хит-парадах.
        - Данте?
        - Мам? - Голос Данте остался таким же, как в детстве, только на октаву ниже. Слегка жутковато. В нем звучит рассеянность, даже удивление, словно сын ожидал услышать кого-то другого. - Ой, я нечаянно нажал. Извини. Наверное, сунул телефон в карман, а экран не заблокировал. Прости.
        - Ничего. - Что ж, это все объясняет. Данте мне никогда не звонит. - Главное, что с тобой ничего не случилось.
        - Да нет, все нормально. А у тебя все хорошо?
        - Конечно! - нарочито веселым тоном ответила я. - Иду домой. День выдался долгий.
        - Понятно. - Данте не терпелось закончить. - Ну…
        - Чем занимаешься? - перебила я.
        Внезапно мне отчаянно захотелось, чтобы он поговорил со мной. Рассказал, как прошел рабочий день, что у него на ужин. Во что одет, куда ходил, что смотрел по телевизору. В детстве Данте был очень общительным: разговаривал сам с собой, с игрушками и вообще со всеми вокруг. Став подростком, он утратил эту черту. Теперь он человек неразговорчивый, слова его уклончивы, и каждое - на вес золота.
        - Ничего. Буррито готовлю. - Недолгое молчание. - Мам, у тебя правда все нормально? Ты какая-то… взвинченная.
        - Ничего серьезного. Ты слышал об убийстве? Через дорогу, в парке Виктории? Женщина вышла на пробежку. Тело нашли сегодня.
        - А, вот в чем дело! - с облегчением в голосе отозвался сын. - Тогда понятно, почему ты всполошилась. Слушай, все образуется. Пойди домой, отдохни. Потом перезвоню, ладно, мам?
        - А какие буррито?
        - С курицей. Ладно, мне правда пора…
        - Конечно. Пока-по…
        Он отключился, не успела я сказать «Люблю тебя» или «Береги себя, Дэн». Мой сын не любит, когда чувства выражают вот так, запросто. А вдруг это моя вина? Как бы он отреагировал, если бы я признала: «Ничего у меня не хорошо. Я кое-кого поджидаю у кофейни. Наверное, схожу с ума».
        Свет в «Буфетной Присциллы» погас. Внутри никого не было. Увлекшись разговором, я забыла о слежке. Дождь лил с чернильно-синего, как джинсовая ткань, неба. Мимо проехал автобус, потом еще один, подняв веер брызг. Я растерянно глядела на машины под струями дождя. По коже сороконожкой проползла липкая тревога. Неужели я их упустила? Они ушли, пока я говорила с Данте?
        Может, оно и к лучшему, - рассудил внутренний критик. - Может, звонок Данте уберег тебя от большой ошибки.
        И тут я заметила их метрах в пятидесяти от меня, на главной дороге. Айрис шагала в светлом пальто, с зонтиком в руках. Ее розовые волосы привлекали внимание даже издали. Я поспешила за ней.
        Большая ошибка, - повторил голос.
        Я отправила его в «комнату тишины». Перешла дорогу. Торопливо зашагала по Главной улице, подняла воротник, прячась от дождя, - случайная, неприметная прохожая спешит домой. Средних лет, тускло освещенная фонарями, в туфлях на низком каблуке. Вуди меня не заметил бы - слишком для него стара, Айрис же вряд ли меня запомнила. Догнав их, я будто случайно увернулась от брызг дождя из-под колес и задела локоть Вуди…
        Снова электрический заряд, контакт. Отражения из «дома» Вуди промчались перед глазами, словно я проехала мимо на машине.
        Вот и хорошо. У меня получится.
        Я встала под козырек театра, притворяясь, что смотрю в телефон. Вуди с Айрис опять неторопливо прошли мимо. От Айрис повеяло чем-то легким, цветочным, домашним.
        «Дом» Вуди стоял нараспашку. В гостиной приветливо горел свет. Расстарался для Айрис. Пытается ее очаровать. Словно бы издалека послышался его смех и ее короткий, вежливый ответ - будто маленькой девочки на дне рождения знакомого, который ей не очень нравится.
        Я смогу. И ничуть не схожу с ума.
        Глубоко вдохнув, я бесшумно переступила порог.

7
        Суббота, 26 марта
        Ни один мужчина в глубине души не признает себя маньяком. Большинство обвинит жертву - одежда не та, оказалась не там, мало сопротивлялась. Одни винят жен за неудовлетворенность. Другие - матерей за воспитание. Некоторые даже убеждают себя, что следуют природному инстинкту, таким образом обвиняя в своем безволии матушку-природу. В каждом преступлении против женщин якобы виновата женщина.
        Вуди, например, все беды сваливает на феминисток. Считает, что они все испортили. До них мир был прост и понятен. Мужчины и женщины знали свое место. Мужчины были добытчиками, защитниками, героями. Женщины носили платья и уважали себя. Мужчин ждали чистый дом и ужин на столе. И все жили счастливо. А сейчас даже не разберешь, где парень, а где девушка. Сплошные #MeToo, гендерные заморочки, трансвеститы и татуировки. Наверняка у нее есть татушки. И все равно… - косой взгляд на девушку - …надо ломать комедию. Говорить политкорректную дурь. А девчонка ничего, если приведет себя в порядок. Если перестанет быть такой зажатой…
        Его ушами я услышала Айрис:
        - Я немного устала. Может, в другой раз?
        Наверное, пригласил ее на свидание. Она ему тактично отказала. Необязательно было заглядывать в ее «дом», чтобы все понять. Вуди для нее темная лошадка - кто знает, как он может себя повести? А он говорил ей приятные слова. Она не возражала - по крайней мере, в рабочее время. В конце концов, посетители должны уходить довольными. Но теперь-то рабочее время кончилось. Ее внимание уже не оплачивалось.
        - Всего один коктейль, - упрашивал Вуди. - Я ведь ради вас сюда пришел.
        - Я весь день на ногах. Правда не хочется.
        - Всего один бокальчик. Честно. Ну пожалуйста!
        Мужчины! Выпрашивают, как дети. Данте в детстве был таким же. А вот меня мама воспитала иначе. «Много хочешь - мало получишь». Интересно, всех женщин этому учат? Ставить желания мужчин превыше своих?
        - Ладно. Только один!
        Он был доволен, словно предвкушал особенно вкусный обед. Отлично, крошка. Одного вполне хватит.
        Я правильно сделала. Он явно задумал недоброе.
        Ярко освещенная гостиная его «дома», всюду декорации, мишура. Портреты самого себя на стене. Спортивные награды, пин-ап-плакаты. Реквизит, нужный лишь для спектакля. За ним - рычаги и блоки, поднимающие и опускающие занавес, потом лестница в темный подвал - там реквизиторская и костюмерная. Только в этом театре вместо реквизита - воспоминания, тайны, порно, журналы для качков, фитнес-тренажеры, здоровая пища, стопка фотографий самого себя рядом с теориями заговора, бытовым расизмом, сексистскими шутками, мечтами о лихих приключениях и ноткой сладкой тоски по воображаемому прошлому, где мужчин уважали, а женщины и иммигранты знали свое место.
        Я почти забыла, как скучно обиталище подобных типов. Он не жестокий злодей. Он друг, брат, сын. Рассказывает дурацкие анекдоты на вечеринках. Ходит петь в караоке. Все его близкие друзья - мужчины и считают его похождения на одну ночь с пьяными девицами обычной потребностью здорового мужчины. Вокруг смутно ощущалось его невезение с женщинами - последние три подружки оказались «истеричками», - но в целом Вуди хороший парень. Может, чуть грубоватый снаружи, зато добрый внутри.
        Интересно, у убийцы Джо Перри были друзья? Тоже считали его хорошим? Люди куда сложнее, чем их профили в соцсетях. Зло не носит отличительных одежд или каиновой печати. Оно обыденно. Зло - это твой знакомый. И невозможно вообразить, что он способен на ужасный поступок, ведь он твой друг, а ты хороший человек.
        Мне и додумывать не надо. Все как на ладони. Я видела его подвал. Там тоже не таится зло, только старомодное порно, показушные подростковые ухаживания, смутные воспоминания о приключениях по пьяни, глубоко зарытая фантазия о матери лучшего друга, жутковатые фейковые аккаунты в «Твиттере» и - напоследок - гаденькая шуточка о Джо Перри:
        @радфем_Бонни95: Она просто бегала.
        @ДжимИзКачалки69: Видать, не слишком быстро.
        На миг во мне поселилось жуткое подозрение. А вдруг надо копнуть глубже?.. Нет, Вуди едва заметил Джо и только на минутку задержался на новостях о ее смерти. Нарвалась, тупая курица, - подумал он тогда, на мгновение остановив взгляд на ее фото под заголовком. - Жаль. Еще и дети остались. Не надо было бегать одной. Дальнейший поиск ничего нового не показал, кроме легкого неодобрения - ему не понравилась ее футболка - и подсознательной мыслишки: она, скорее всего, сама напросилась.
        Слава богу. Не он снился мне в кошмаре. И все же я достаточно задержалась в его «доме» и чувствовала: что-то не так. Секс с пьяными девушками, которые чуть ли не в отключке. Просьбы «не зажиматься». Фотографии после - доказательства его побед. И раз за разом исполненная надежды мысль: «Не как в прошлый раз», - а подле нее другая, полуоптимистичная-полусмиренная: «Возьму на всякий случай».
        Он покупает на «Ибэй» таблетки. Капсулы с порошком, который очень просто подмешать в напиток. Опыта Вуди набрался предостаточно. Подумаешь, мышечный релаксант, от него никакого вреда, думает он. Они только счастливее становятся. Забывают о трудах и заботах современной жизни. Возвращаются к женской покорности и доверчивости. Сразу становятся мягче, ласковее. Вовсе это не изнасилование, глупость какая! Он же не маньяк. Это феминисткам везде изнасилования чудятся.
        «А сколько еще таких? - подумала я. - Сколько еще среди мужчин насильников?»
        Я шла за ним следом, держась чуть поодаль, и по-прежнему следила за цепочкой его мыслей. Айрис шла сбоку от спутника, как послушная маленькая девочка на празднике, с которого невежливо просто взять и уйти. Время от времени она подавала голос, в основном же я слышала бесконечный снисходительный монолог Вуди обо всем сразу: политике, режиме тренировок, юморе, правильном питании. Такие речи не требуют ответа, кроме редкого «угу» в знак согласия. «Я, я, я…»
        Минут через двадцать мы дошли до нужного места. Гастропаб с претензией на Тюдоров, с деревянными панелями - Айрис такой не выбрала бы, а вот Вуди здесь сольется с толпой. Я прекрасно знала, что он задумал. Оставалось только его остановить. Как? «Наверное, пойду за ними, - подумала я. - Поймаю его на месте преступления». Допустим, но поверят ли мне? Поверит ли Айрис? Или посчитает сумасшедшей, которая на пустом месте обвиняет едва знакомого человека?
        Я ждала снаружи. Уже стемнело. Намокшие под дождем волосы прилипли к голове. Я наблюдала изнутри, как Вуди заказывает напитки, а потом незаметно подмешивает содержимое капсулы Айрис в бокал. Ловко получилось. Явно много тренировался. Сегодня был далеко не первый раз. Он знал, что делает. Могла ли я о себе сказать то же?
        Я уже так делала.
        Да, и чем дело кончилось? - напомнил внутренний критик голосом Кэти Малкин. От него сложно отмахнуться. Кэти была со мной с самого начала, Кэти забылась в день госпожи Чаровник.
        Я не знала. Откуда ребенку зна…
        Тебе понравилось, правда же?
        То-то и оно. Внутренний голос раздается из места более сокровенного, чем сердце; ложь там бесполезна, а мораль отброшена за ненадобностью. Невозможно пропустить эти слова мимо ушей, нельзя им не поверить. Порезы у него на руках. А как он вздрагивал, когда мимо проходила любая девочка…
        Да, мне понравилось. Очень.
        И потом, он заслужил.

8
        Суббота, 26 марта
        Еще в «Малберри» я узнала, как Архимед предотвратил нападение греков на Сиракузы с помощью зеркал - отполированных щитов. Он направил солнечный свет на корабли противника, и они загорелись. Может, это лишь легенда, но принцип за ней стоит вполне научный. Отраженный солнечный свет и правда вызывает огонь. А мысли - те же отражения чувств.
        Жди.
        «Рогипнол» начинает действовать минут через двадцать. Я выждала пятнадцать. Потом зашла внутрь. Разумеется, Айрис и Вуди сидели в углу. Вуди предпочитает угловые столики. Оттуда лучше обзор. Айрис пила ром с колой - понятный выбор, так проще что-нибудь подмешать. Сыплешь лекарство в банку газировки, а иногда прямиком в бокал. Напиток темный, льда много - осадок на донышке незаметен.
        Айрис почти допила. Конечно, ей не терпелось. Один коктейль, и все, как и обещала. Ей от самой себя было тошно. Ничего не поделаешь, иногда стоит немного уступить, чтобы избежать лишнего шума. Я заглянула в ее мысли, совсем чуть-чуть. Не стала трогать воспоминания, это личное. Тогда я стану не лучше Вуди.
        Давай, Спящая красавица… «Рогипнол» начал действовать. Внутри Айрис разлилась странная легкость, словно она превратилась в воздушный шарик. Вот Айрис еще ребенок, смотрит на желтый шарик, парящий в ясном летнем небе… Безобидное милое воспоминание. Это хорошо. Теперь она не испугается и не станет сопротивляться. Айрис погружалась в мягкое, теплое забытье, которое Вуди считал «естественным для женщины». Выждав немного, я открыла дверь в комнату, где таилась опасность, где жил хищник.
        Абракадабра!
        Как же просто воскресают в памяти огни, зеркала, скатерть. Фокус, проделанный безупречно, в мгновение ока. Вот в чем магия. В зеркалах. Мама была права. Среди мастеров фокус госпожи Чаровник называется «Разворот стола». Для него нужны только зеркала и отраженный свет. Столу с приборами ничего не грозит. И ничего не разбивается. Даже на репетициях. А вот с людьми, увы, дело обстоит иначе. Временами зеркала для них опасны. Особенно если определяешь углы и перспективы наугад.
        Порезы у него на руках.
        Воспоминание меня не покидает. Крошечный осколок стекла в глазу, вечное напоминание: я плохая девочка. Ты заставила его на тебя смотреть. Да-да, - упрекает внутренний голос. - Ты разозлилась. Вышла из себя. Вот поэтому маленьким девочкам и нельзя играть в мальчишеские игрушки.
        А госпожа Чаровник? Вспомнились ее цилиндр и сияющая серебром улыбка. Как она одним плавным движением развернула стол. Она играла в мужские игрушки. Не выходила из себя. Затмила фокусника на сцене. Оказалось, я помню запах концертного зала, библиотечный душок бархатных кресел, как у пыльных старых книг в темноте; спертый запах пудры, сценического дыма, попкорна и шоколада. Внутренний критик осыпал меня издевками. Я прогнала его в «комнату тишины». Все было в моих руках.
        Взгляни на меня.
        Абракадабра!
        Самый подходящий момент: сонная Айрис была восприимчива, еще вспоминала желтый шарик, а Вуди пока ничего не заподозрил и сосредоточился на своем. Вуди не успел как следует удивиться, когда я вошла в бар, и приветственно поднял руку, но благодушие на его лице мигом сменилось досадой.
        Опять эта!
        Улыбнувшись, я потянулась к его руке и одновременно коснулась руки Айрис. На миг мне открылись оба их «дома». В обители Айрис царила мягкая, как пастельный кашемир, сонливость, а в его - зловещий лабиринт, сплошь колючая проволока и горы мусора. Зрители умолкли, прогремела барабанная дробь, померк свет…
        А потом я зеркально отразила их. Поменяла местами. В мгновение ока. Даже руку пожать - и то медленнее. Я поменяла ее вялое полузабытье на его настороженность. Бум! Не сложнее, чем сменить вкус клубничного «опальчика» на кусок пирога со свининой. Все тарелки остались на месте, ни одна тайна не выплеснулась из бокалов. Сердце билось почти как обычно. Вуди задремал как ребенок, которому давно пора в постель, Айрис же резко вскочила, светясь беспокойной энергией.
        - Что случилось? - Все лампы в ее «доме» разом загорелись. Сознание Вуди, напротив, затемнилось. Наконец-то сработал «Рогипнол». - Кто вы?
        - Берни, - улыбнулась я. - Не беспокойся. С тобой все будет хорошо.
        - А с ним?
        - С ним тоже. Честное слово.
        Теперь, когда опасность осталась позади, кожу привычно защипало от волны жара. Весь воздух в людном баре внезапно испарился, стояла духота.
        - Вы как? - Айрис встревоженно нахмурилась.
        - Прилив, - вымученно улыбнулась я. - Привет, менопауза!
        - Ой, извините.
        - Ничего. - Я опустилась на скамейку. Жар подступал к лицу, голове, шее, корням волос. В горле разом пересохло. Я мигом осушила недопитый бокал Вуди. Айрис не сводила с меня глаз. В тот миг она казалась мне диковинным животным в таинственных джунглях, а я была лишь путником, смотрящим на нее через пламя костра. Пришлось заглянуть в ее мысли. Среди них выделялась одна: лишь по счастливой случайности ей удалось избежать охотника.
        Она перевела взгляд на Вуди, потом опять на меня.
        - Говорят, так нельзя. Пить из чужого стакана.
        - Верно, нельзя, - согласилась я.
        - С ним все нормально?
        Я кивнула.
        - Не волнуйся, ничего с ним не станется.
        Снотворное вырубит его часа на два. Я держала себя в руках. Все осталось целым, ни царапинки, ничего не исчезло бесследно. Он лишь уснул безобидным сном без сновидений, а потом проснется бодрым и ни одной женщине не причинит вреда. Идеально.
        Айрис меня рассматривала. Раньше она походила на сонного ребенка. Теперь вдруг повзрослела, в ней появилась твердость. Я невольно поддалась ее спокойному авторитету, словно заняла место жертвы вместо нее.
        - Что вы сделали?
        - Ничего. - Увы, прозвучало как оправдание. - Послушай, он всего-навсего перепил. Ничего с ним не случится. Но тебе надо домой.
        - А зачем вы здесь? Знакомы с ним?
        - Жить будет, поверь. Пойдем отсюда, пока нас не заметили.
        Айрис опять бросила взгляд на спящего. В ее глазах светилась задумчивость, почти умиление. Она склонилась над ним, как для поцелуя, но лишь вытащила у него из кармана бумажник, взяла несколько мятых двадцаток и положила бумажник на место.
        - Поедем на такси, - сказала она, повернувшись ко мне.
        - Оплатит, не разорится.
        Я кивнула, хотя немного встревожилась. Спорить не решилась. Когда переставляешь мебель в чужом «доме», случаются неожиданности - не стоит вмешиваться еще сильнее. Не знаю, чего я ожидала. Наверное, что Айрис немного растеряется. Расплачется. Обрадуется неожиданному спасению, а я ее по-матерински утешу. Мы подружимся. Вот к чему я готовилась и на что, честно говоря, надеялась. После Кэти Малкин у меня не было друзей. Ни единого. Только Мартин.
        Увы, все повернулось иначе. Весьма странно. Будто домашняя кошечка, которая днем мурчит у тебя на коленях, ночью вдруг превращается в охотницу, загадочную и смертоносную. Я беспокойно огляделась. В пабе становилось людно. Скоро спящего Вуди заметили бы и вспомнили бы нас. Меня-то вряд ли, а вот розовые волосы Айрис сильно выделяются из толпы.
        - Айрис, прошу. Нам пора. Потом все обсудим.
        Она равнодушно пожала плечами и вышла со мной на улицу. Слава богу! На меня накатила теплая волна - на сей раз не прилив, хотя близко. Рубашка под легкой курткой промокла от пота и прилипла к телу. К счастью, ночь выдалась влажная и прохладная; слегка тянуло дымом. Никто не последовал за нами из паба, изнутри раздавался гул голосов и музыки.
        Огни проезжающих автомобилей освещали дорогу. Я искала взглядом такси. Мимо проехала черная машина - пустая, - но водитель не обратил внимания на мои призывы.
        - Да ну на фиг! - не выдержала Айрис. - Дай я попробую.
        Вытянув руку, она шагнула прямо на дорогу. Она стала совсем другая, уверенная в себе на все сто. Не боялась потока машин и даже мысли не допускала, что мимо нее проедут. Такси тут же остановилось. Айрис придержала мне дверь.
        - Садись, - сказала она без улыбки. - Я тебя подброшу. В машине поговорим.
        - Не стоит, я…
        - Залезай. В чем дело? Не хочешь мне показывать, где живешь?
        Честно говоря, мелькнула такая мыслишка.
        - Нет, что ты! Просто…
        - Нам надо поговорить. Давай же! Не укушу.
        Я села в черную машину, ежась от растущей тревоги. Салон пах духами и сигаретным дымом. Айрис села напротив меня и приковала к месту пристальным взглядом.
        - Ну вот, теперь мы одни. Рассказывай все-все.
        Я покачала головой. Как такое объяснишь? Это я должна была за все отвечать и, выражаясь фигурально, собирать осколки. А в итоге Айрис оказалась вполне себе целой, в то время как я надломилась изнутри.
        Айрис, похоже, поняла мои чувства.
        - Все будет хорошо. - Она похлопала меня по колену. - У моей мамы тоже приливы. Она принимает масло примулы. Говорит, помогает.
        - Масло примулы, - кивнула я.
        - Ага. Покупает в лавке здорового питания.
        Опять кивнув, я посмотрела в окно. Под дождем расплылись акварельные пятна неоновых вывесок и витрин.
        - Я подожду, - успокоила Айрис.
        Она не собиралась отступать и ждала ответа.
        - Тот мужчина… - наконец начала я. - Он мерзкий тип. Я его знаю.
        - Мне можешь не рассказывать! - улыбнулась Айрис. - Он уломал меня с ним выпить. Никак не отставал. Я уж думала, не отвяжется. А потом стоило тебе прийти, как он сразу отрубился. - Она с любопытством вглядывалась в мое лицо. - Давай, не томи! Что ты сделала?
        - Ничего.
        - Ой, вот только не надо! Я почувствовала. - Айрис наклонилась ближе. Приятно пахнуло чем-то цветочным, вроде ландыша. - Меня будто разбудили. А все двадцать лет я спала. Как ты это сделала? Чем-то меня напоила?
        Я опять покачала головой. Мои зеркала всего лишь отразили состояние Айрис и направили на Вуди, сменили ее дремоту на его бодрость. Тактика Архимеда, только без пожара. А вдруг я отразила больше, чем хотела? Украденные из бумажника деньги. Беззастенчивость. Уверенная манера держаться - а ведь раньше она ежилась в собственной тени.
        - Он что-то подсыпал мне в бокал, да?
        - Да, - кивнула я. - Он и раньше так делал.
        - Откуда ты узнала? И как…
        - Айрис, - перебила я. - Забудь. Тебе ничто не грозит, это самое главное.
        Она хрипло хохотнула.
        - Ну уж нет, от меня не отделаешься. В пабе случилось что-то необычное. Тот тип собирался на меня напасть. Но мы его остановили. Вместе. У меня в мозгу будто свет вспыхнул, где-то на задворках.
        Верно. Так оно и бывает.
        - Вот я и хочу узнать, что за штука. Что мы с ним сделали, Берни? И когда сможем еще раз?

9
        Суббота, 26 марта
        Я наконец успокоила Айрис, пообещав встретиться с ней в понедельник. Мы попрощались у ее маленькой квартирки. В пустом доме меня ждали три пропущенных звонка, и все от матери.
        Ох и денек.
        Ох и денек, мать твою!
        Дома случившееся показалось мне выдумкой. «Буфетная Присциллы». Джо Перри. Мой сон. Кровь на матрасе. Джим из Качалки и как я поменяла его состояние на состояние Айрис. Невероятные события, словно произошедшие с другим человеком много лет назад, когда существовала магия. Ломило тело, низ живота отзывался тупой болью. Я залезла в ванну и приняла две таблетки парацетамола. Меня била дрожь, как после сильнейшего потрясения или резко упавшего сахара в крови.
        В таких случаях Диди Ля Дус (теперь навеки «Ля Дур») советует отключить все гаджеты, полежать в теплой ванне с эфирными маслами, а если совсем нехорошо, выпить огуречной воды со льдом. Нашлись только соль для ванны и большой бокал мерло, зато отключить телефон было приятно.
        Я погрузилась в горячую воду. Облачка пара затуманили окна. Может, мне все показалось. Может, у меня просто в голове помутилось - при менопаузе такое бывает.
        Звучит дико, но эта мысль успокаивала. В тишине и спокойствии дома такое объяснение казалось самым правдоподобным. Сами подумайте: у климактерички внезапно появляется дар проникать в разум людей и влиять на их поступки! Куда логичнее другая версия: мне все почудилось, и Айрис ничего не грозило.
        А ведь Вуди отключился.
        И что? Он же выпил. Подумаешь, новость!
        Вино ударило в голову. Разум опустел, тело стало невесомым. Обезболивающее начало действовать, и спазмы понемногу стихали.
        Видишь? Просто надо было отдохнуть. Гормоны, только и всего.
        Внутренний голос звучал мягко, почти ласково. И все же я отметила, как часто мы слышим фразу «Гормоны, только и всего». Будто они не властвуют над человеческим организмом. Гормоны руководят нами, указывают, когда расти, когда засыпать и когда есть. Гормоны отвечают за температуру, фертильность, рост мышц. Гормоны ответственны за психическое здоровье. Они определяют характер. Они - источник силы и изменений как в теле, так и в разуме.
        Я открыла глаза. Вода в ванне была красной. Мне стало мерзко от самой себя, и в то же время вода странным образом только подтвердила мою мысль.
        Кровь помнит. И тело помнит. А разум иногда отворачивается от слепящего света правды. А вдруг я ничего не выдумывала? И как распоряжаться такой силой?
        Все наши истории начинаются с крови. Да, теперь я это понимаю. С той, что знаменует, разлучает, думает своим умом, гуляет одна по ночам, иногда поет и вызывает такой страх и ужас, что мужчины вновь и вновь ее проливают, чтобы мы оставались слабыми. Ведь если мужчины поймут, какие мы на самом деле - какая в нас сила и жгучая ярость, - они не посмеют тронуть ни одну женщину.
        Некоторым женщинам этого довольно.
        А некоторые зашли бы дальше.
        Песня третья: All I Really Want[Только этого хочу (англ.).]
        Лишь видит в зеркало она
        Виденья мира, тени сна,
        Всегда живая пелена…
        Альфред Теннисон. «Волшебница Шалот»
        Видимые женщины гордятся изгибами. А невидимые крадут твой пончик.
        Из «Живого журнала» Бернадетт Ингрэм (под никнеймом «Б. И. как на духу1»):
        26 марта 2022 г.

1
        Отрывок из «Выпуска девяносто второго» Кейт Хемсворт
        («Лайф стори пресс», 2023 г.)
        Хотела бы я поподробнее рассказать про Второй Случай. Но мне было всего тринадцать. Мне и своих проблем хватало. В «Малберри» от учениц ожидали высокой успеваемости. На Доску почета каждый год гордо вывешивали фотографии выпускниц, поступивших в Оксфорд и Кембридж. Я каждый вечер корпела над горой домашних заданий, а на выходных их скапливалось в два раза больше. Особыми успехами я похвастаться не могла: английский и физкультура удавались мне неплохо, я очень старалась в театральном кружке и на музыке, зато с математикой был полный швах, а с латынью и французским - и того хуже. Наша классная, миссис Ларами, ясно дала понять: нужно учиться усерднее. Родители нашли мне репетитора по математике, поэтому свободного времени стало еще меньше; к тому же мама с папой ожидали, что я вскоре исправлю оценки.
        И только на физкультуре я забывала о тревогах. Мистер Дэвис был спортивным, нестрогим, симпатичным и компанейским. Когда-то он играл в Премьер-лиге, а потом стал учителем в нашем спортивном кружке, вместо спортивного костюма носил шорты, и все девчонки его обожали. Мистер Дэвис никогда не обедал в кафетерии с другими учителями. Он перекусывал сэндвичами либо на поле, либо у беговой дорожки. Иногда мы поглядывали издалека, как он наматывает круги по полю. У нас сложилась своя компания - «любимицы мистера Дэвиса», - и на обеде мы сидели с ним, или в спортивном зале, или на поле, если погода позволяла. В клуб входили мы с Лорелей Джонс, а еще Грейс Оймейд, которая могла пробежать стометровку за двенадцать секунд, после уроков занималась в местном спортивном клубе и к тому же, как говорил мистер Дэвис, вполне могла попасть в национальную сборную, а то и в олимпийскую.
        Мы немножко завидовали Грейс, ведь мистер Дэвис особенно ее выделял. Хотя завидовать Грейс было глупо. Когда она начинала бегать, оставалось только изумляться, как воздух искрился от ее движений, словно она явилась из другого мира. Самая высокая девочка в классе; несоразмерно длинные ноги, узкая голова и взрослившая ее короткая стрижка. Грейс стеснялась и частенько сутулилась, пытаясь скрыть рост. Зато стоило ей побежать, как все менялось. Она становилась существом из другого мира, невыразимо прекрасным. Глядя на нее, вполне верилось, что девочки могли превращаться в гепардов и газелей. А еще ей нравился мистер Д., пусть она и не признавалась. Рядом с ним она прямо светилась. А Берни Мун - нет. Она никогда не наблюдала, как мистер Д. бегает. Только почему-то всегда приходила посмотреть на тренировку, хотя никогда не участвовала. Была бы я повнимательней… Да что мы понимали в тринадцать лет!
        Последняя четверть в старой школе. В следующем году мы переходили в среднюю. Пригревало летнее солнышко, и мы с подружками больше времени проводили на стадионе с мистером Д. Берни сидела на траве с привычным обедом из дома (вафлей в шоколаде «Голубая лента», сэндвичем с арахисовым маслом, яблоком «Гренни Смит») на каждой тренировке, но никогда на нас не смотрела и ни с кем не разговаривала. Только следила, как мы бегаем, да так пристально, что мне становилось не по себе. Не могу даже объяснить почему. Становилось, и все. Лицо у нее розовело, дыхание учащалось, и под конец пробежки она едва переводила дыхание, прямо как мы. Лорелей Джонс думала, что Берни лесбиянка, и пустила по школе слух, как та кайфует от бегущих девчонок. Я немного пристыдила Лорелей, и мы с ней даже ненадолго поссорились, но Берни Мун и внимания не обратила. Так и приходила на нас смотреть до самого дня состязаний.
        День состязаний в «Малберри» выпадал на конец летней четверти. Участвовали все ученицы, от десятилеток до выпускниц. Соревнования были разные: и бег, и теннис, а под конец - всеобщий забег на восемьсот метров. Родители смотрели на нас с трибун, а девочки сидели на траве с подружками, болтали, делились вкусностями, подбадривали свои команды, плели венки из ромашек и вообще наслаждались летним солнышком.
        Казалось бы, чудесный день. Четвертные контрольные закончились, учителя махнули на нас рукой, и на уроках нам только устраивали викторины и игры. Меня отобрали для трех соревнований в моей категории: бега на четыреста метров, эстафеты и стометровки с препятствиями. Моя мама и мама Берни собирались прийти. Вдобавок пригласили почетную гостью, даму Хэтти Рендалл, давнюю выпускницу школы, - много лет назад ее наградили серебряной медалью на чемпионате Европы. А я взяла и растянула лодыжку, когда дурачилась на турнике, и мистер Дэвис меня отстранил. Сама виновата, и все равно на душе было гадко. Конечно, я бы не обошла Грейс Оймейд, но теперь мне пришлось сидеть на складных стульях с другими девчонками, не допущенными до состязаний, - мы этот ряд называли «отстойный уголок».
        Мои подруги устроили пикник по другую сторону беговой дорожки. Лорелей, судя по виду, веселилась больше всех, смеялась пронзительно и немного издевательски. Иногда она поглядывала на меня и остальных девчонок - Эми Уоттс, страдающую церебральным параличом, Джози Флетчер, сломавшую лодыжку, и девочек, у которых пошли месячные, - и смеялась еще громче. Противно. Терпеть не могу, когда все вместе, а я сижу одна. На миг мелькнула мысль: «А ведь у Берни всю жизнь так», и меня кольнул потаенный стыд.
        Берни сидела на траве поодаль от меня. Одна-одинешенька, словно от нее расходились круги, как от брошенного в лужу камня. Другие девочки сидели группками, или болтали, или делали растяжку. Впервые за три года я немного пожалела Берни.
        Потом начался бег на четыреста метров. Из громкоговорителя раздался голос мистера Д.: он велел участницам приготовиться. Грейс встала с травы. Ее длинные коричневые ноги в темно-синих шортах привлекали внимание - такие крепкие, стройные. Берни тоже поднялась, коснулась ее руки и что-то сказала. Возможно: «Ну, удачи». Хотя, зная Берни, скорее что-нибудь о лошадях или книгах, или спросила, какую суперспособность Грейс выбрала бы - становиться невидимой или уметь летать. Только вот ее лицо… Напряженное, почти сердитое…
        Грейс растерялась, словно Берни сказала нечто странное, а потом пошла к линии старта. К ней присоединились остальные: Лорелей Джонс, Кейт Линдси, Дженни Эшфорд, Линда Кайт - в общем, все талантливые бегуньи школы. Мистер Дэвис пожелал им удачи. Выстрел стартового пистолета - и Грейс побежала первой, как всегда. Природный талант. Никто и не надеялся ее перегнать. Даже участвовать было незачем, разве только за дополнительные баллы, и потом, никто не хотел опозориться перед мистером Д.
        Настало время Второго Случая. Да-да, того самого. С виду ничего особенного не произошло, просто Грейс вдруг замерла. Я сидела далеко и не видела ее лица, но помню впечатления: она остановилась резко, будто врезалась в стену. Кое-какие девочки тоже замедлили бег, а потом неохотно ускорились, как машины на скоростной магистрали после аварии. Дженни и Лорелей добежали до финишной прямой одновременно, а Грейс сошла с дорожки, взяла спортивную сумку и отправилась к воротам школы. Несколько девочек пытались ее догнать, но мистер Д. жестом велел им остаться и побежал сам. Пока он поравнялся с Грейс, она уже дошла до парковки. Они стояли вдвоем среди машин. Мистер Д. положил руку ей на плечо, но Грейс высвободилась. Ветер донес до ушей ее крик: «Нет! Больше никогда!» Потом она убежала прочь, а бедный мистер Д. остался стоять, растерянный и удрученный. Потом он объяснил нам, что у Грейс сдали нервы, однако она не вернулась в школу, а на следующий год мы узнали: она ушла из «Малберри» в «Солнечный берег» - обычную общеобразовательную на другом конце города.
        Девочки окружили мистера Д. Все, кроме Берни. Она стояла в своем маленьком одиноком кругу - несчастная, в спортивных штанах и с длинными косичками, как у маленькой. Прижимала ладони к животу, словно ей больно. А потом зашагала обратно к «отстойному уголку».
        - Ты как? - спросила я.
        - Больно, - тихо пожаловалась она и положила руку мне на плечо. Меня вдруг пронзило странное, яркое чувство. Кто-то словно открыл дверь в темный подвал и показал мне любимую детскую игрушку, теперь сломанную и позабытую. А следом появилась знакомая боль внизу живота и запах чего-то вроде монеток в грязи. Я поняла, каково Берни и почему.
        - Наверное, у тебя месячные. - Я догадалась, что ей это в новинку. Ну конечно. Она ведь на полгода младше меня, а в таком возрасте каждый месяц на счету. Нет, она знала, что это такое (нам рассказывали в начале года), но иногда просто знать и понимать, как себя вести, - разные вещи. - Первые, да?
        Берни молча кивнула.
        - Ясно. Идем за мной. Возьмем прокладку в медкабинете.
        Она пошла за мной, и школьная медсестра выдала ей прокладку из дешевой старомодной упаковки. Я повела Берни в туалет и гордо объяснила, как приклеивать прокладку. Словно взрослая. Может, Берни и чудаковатая, подумала я, но необязательно же вести себя, как Лорелей Джонс. Вновь вспышка необъяснимой вины, вновь будто приоткрылась дверь в темный подвал, где лежали позабытые детские игрушки - одинокие, покинутые.
        - Спасибо, - отозвалась Берни из кабинки. - Они всегда такие большие? У меня между ног как будто матрас.
        - Привыкнешь.
        - Этого и боюсь.
        Берни вышла из кабинки уже не такая бледная. «Какая она маленькая!» - удивилась я.
        - Как думаешь, что там случилось у Грейс и мистера Д.?
        Берни пожала плечами.
        - Она так разозлилась! Ничего не понимаю. Он ведь всегда ей нравился, - продолжила я.
        - Может, и нравился. Может, в том и беда.
        - Ты о чем?
        Берни опять пожала плечами.
        - Наверное, она поняла, какой он мерзкий. Какой он на самом деле.
        - Совсем он не мерзкий! Из всех учителей он один нескучный.
        Она улыбнулась с легкой грустью.
        - Ты повзрослела быстрее меня.
        Снова вспышка вины. Откуда она взялась? Непонятно. Я ведь поступила правильно. Я ведь приглядела за Берни!
        - Подстриги волосы, - посоветовала я. - С косичками ты как ребенок.
        Я не хотела грубить. Просто вся эта история выбила меня из колеи. Под светом ламп лицо Берни в зеркале напоминало белый воздушный шарик, вылетевший из руки. Она бросила на меня странный взгляд, и я поразилась: неужто она казалась мне ребенком? Теперь она походила на старую цирковую обезьянку.
        - Если это и значит взрослеть, то ничего хорошего тут нет.
        - Ты скоро передумаешь, - пообещала я.
        - Вряд ли.
        В следующей четверти мистер Д. покинул школу при обстоятельствах, которые иначе как чудовищными не назовешь. Только никто не связал их с Берни Мун, по-прежнему необщительной и нелюдимой.

2
        Из «Живого журнала» Бернадетт Ингрэм (под никнеймом «Б. И. как на духу1»):
        Воскресенье, 27 марта
        Я проснулась от ужасной менструальной боли, какой не испытывала со школьных времен, и потрясенно осознала: мне все приснилось. Ну конечно, приснилось. А как иначе? Я вытянулась под одеялом. Мышцы болели, суставы ныли. Я будто марафон пробежала (хотя откуда мне знать, каково это!). Наверное, очередной симптом? Мартин опять спал в свободной комнате: вернулся поздно и не хотел меня будить, по крайней мере, так он сказал, хотя на самом деле ему, скорее всего, противна кровь. Он очень щепетилен. Помню, выбросил рубашку из-за пятнышка под воротом. «Да никто и не знает, что оно там!» - удивилась тогда я. «Зато я знаю», - возразил Мартин.
        Я встала и поменяла прокладку «макси». Вечером наклеила их одну на другую, и обе промокли насквозь. «Сколько теперь можно темного шоколада?» - отрешенно подумала я и включила телефон.
        Пришло два сообщения от Айрис.
        7:15. Привет, Берни! Позвони, как проснешься.
        8:02. Крошка! Все спишь? Позвони, ладно?
        Вот тут и стало понятно: это был не сон. Тут и вспомнились подробности: Айрис, кафе, «дом» Вуди, как я наблюдала изнутри… И как поменяла Вуди с Айрис местами, подобно двуликому Янусу, смотрящему в обе стороны сразу. Судя по сообщениям, до понедельника Айрис терпеть не станет. Едва я задумалась, что ответить, как зазвонил телефон.
        Айрис.
        - Ты где?
        Я объяснила, что только проснулась.
        - Так выпей кофе и приходи. Не получила мои сообщения?
        - Извини, нет. У тебя все нормально?
        - Все прекрасно. Надо поговорить.
        - А завтра никак?
        - Забегай, угощу завтраком.
        В конце концов я согласилась прийти - после того, как приму душ. Раньше могла выползти из кровати, даже не смыв с прошлого вечера тушь, и ничего, не походила на потерпевшую. Теперь уже не удается так быстро привести себя в приличный вид. С другой стороны, Мартин еще долго проспит. На часок можно и выйти. Поэтому в десять я отправилась в «Буфетную Присциллы».
        В кафе сидела одна Айрис; встретила меня нетерпеливым взглядом и кивнула на столик, где меня дожидалось блюдо булочек с помадкой. Второй продавщицы не было. Наверное, по воскресеньям мало посетителей.
        - Есть новости от Вуди?
        - А в чем дело?
        - Вот, послушай-ка. - Айрис протянула мне телефон. Включились сохраненные голосовые:
        Вчера, 22:00. Айрис, это Вуди. Хорошо посидели, мне понравилось. Извини, я…
        Сегодня, 04:05. Айрис, привет, это Вуди. Спасибо за вчерашний вечер…
        Сегодня, 07:21. Э-э-э, Айрис…
        - У него что-то с телефоном? - нахмурилась я.
        - Я тоже сперва так подумала. Возьми булочку. В кои-то веки свежие. - Она сама выбрала одну и жадно проглотила, отрывая куски. - Умираю от голода. С того самого случая.
        - Какого случая?
        - Сама знаешь. - Айрис подняла на меня глаза. - Когда ты что-то сделала с Вуди.
        - По-моему, ты немного домысливаешь. Он подмешал релаксант. Ты пришла в себя. Вот и все. А остальное - действие лекарства. Я просто оказалась рядом.
        - Ну конечно! - рассмеялась она. - Отличная история. Расскажешь, если он вздумает нам насолить. Не забывай, я-то все знаю. Ты меня как софитами осветила! Причем не снаружи, а изнутри! Сижу я вся квелая, а потом - бац! - будто десять эспрессо выпила. Ни один наркотик так не сможет. Если бы мог, все кофейни в Лондоне разорились бы. - Она взяла еще булочку. - А если так будет всегда? Задумает он устроить женщине какую-нибудь пакость - и тут же вырубится, как вчера?
        Немного чересчур, подумала я. С другой стороны…
        Как распоряжаться такой силой?
        Я пожала плечами.
        - Главное, что тебе ничто не грозит. Просто обходи его стороной, и все.
        - Серьезно? Гос-с-споди, Берни! Это он пусть обходит нас стороной! Мне кажется, надо его проведать. Посмотрим, вырубится ли он, когда нас увидит.
        Я улыбнулась, пряча тревогу.
        - Послушай, Айрис, я все понимаю. Ты хочешь ему пригрозить…
        - Вот еще! - зло усмехнулась она. - Хочу поглядеть, как он обделается. Он у меня получит по заслугам!
        Вдруг, к моему облегчению, вошел покупатель. Я допила кофе и встала, но Айрис положила мне руку на плечо.
        - Надо обсудить все как следует. Сходим выпить? Один бокальчик, и поговорим немного. Всего один, честное слово.
        - Ладно, - кивнула я, хоть и отметила, как иронично звучала эта фраза в ее устах. Ничего не поделать, пришлось согласиться: как иначе было ее успокоить, пока она не натворила бед?
        - Хорошо, только не на выходных. Давай в пятницу, после работы?
        Я предложила винный бар в нескольких улицах отсюда. Мы с Мартином туда не ходим, поэтому меня вряд ли узнают. Надеюсь, к пятнице Айрис успокоится. Так или иначе, она ничуть не пострадала, напротив, стала сильнее и напористей. А небольшая уборка в «доме» Вуди, надеюсь, навсегда отвратит его от насилия над женщинами. Зеркала лишь отражают истину. Если собственное отражение сжигает Вуди, я-то при чем?
        Берни. Он заслужил.
        Внутренний голос изрядно напоминает Айрис. Не из кафе, а ту, которая сунула деньги Вуди в карман и преспокойно вышла в ночь. Голос Айрис упорно засел в голове: А если так будет всегда? Задумает он устроить женщине какую-нибудь пакость - и тут же вырубится, как вчера?
        Как распоряжаться такой силой?
        Как захочешь.
        Домой я пошла через маленький парк на улице за нашим домом. Не тот, где убили Джо Перри, другой: скорее сквер с небольшой игровой площадкой и дорожкой для верховой езды вдоль живой изгороди. Немного посидела на скамейке, слушая пение птиц и проверяя соцсети.
        Дэн опубликовал фото буррито в «Инстаграме».
        В «Фейсбуке» Мартина ничего нового. Наверное, еще спит. А, нет, в ветке «Вечер встречи “Пог-Хилл”» пост от Лукаса: Наймем группу? Или лучше диджея? Или соберемся как раньше?
        Мартин не играл в группе с выпускного. Похоже, на вечере встречи воссоздадут ту ночь. Долгожданное событие для многих, только не для меня. Придумать бы отговорку, но Мартин меня не поймет. Сразу видно, как ему не терпится пойти. Потому что она там будет? За тридцать лет Кэти почти не изменилась. Не располнела, хотя у нее двое детей. Возможно, подкрашивает волосы, хотя, как по мне, они остались прежними с восемнадцати. Кэти опять наденет платье из ламе, поднимется на сцену и споет? Очередная тоскливая неизбежность.
        В «Твиттере» по-прежнему горячо обсуждают убийство Джо Перри. Один комментатор предполагает, что ее могли преследовать от самого спортзала. В ответ гендерно-критичные[15 - Гендерно-критичный феминизм - течение в радикальном феминизме, не признающее трансженщин женщинами. Его представительницы считают, что принадлежность к женскому полу определяют биологические признаки и приоритетом феминизма должны быть права биологических женщин.] феминистки предлагают создать спортзалы только для женщин, а мужчины возражают: не все они убийцы. Разумеется, не все! Зачем же так яростно защищаться в интернете, как школьник, кричащий: «Это не я!», когда одноклассники хулиганят. Для чего? Зачем рваться отрицать преступление вместо того, чтобы осудить преступника?
        Я закрыла приложение. Неожиданно повеяло холодом. Март - месяц перемен, и нехарактерное тепло в любую минуту могло обернуться жестоким холодом. Идущий в мою сторону прохожий нес в руках бумажный пакет с сосиской в тесте. Я вдруг вспомнила, что не завтракала: Айрис съела все булочки.
        Так возьми, - подначивал внутренний голос доверительно, без привычного упрека. Почти дружески. - Возьми, он и не заметит.
        Нет. Слишком опасно.
        Почему? - уверенно вопрошал этот новый голос, почти заглушив прежний, осуждающий. - Из-за того, что случилось сто лет назад?
        Ну да. Я тогда вышла из себя. Разозлилась.
        Сейчас-то не злишься.
        Не в этом суть, объяснила себе я. В случае с Вуди мне пришлось вмешаться. Защитить Айрис. А сейчас я просто напрашиваюсь на неприятности. Моя загадочная способность, исчезнувшая с первой менструацией и вернувшаяся сейчас, когда она подошла к концу, мне и самой до конца непонятна. Может, хорошее умение, даже безобидное - заглядывать внутрь окружающих. С другой стороны, с линзой можно устроить пожар…
        А тебе не приходило в голову, что нужно тренироваться? Как на йоге. Как с упражнениями Кегеля. Давай же! Ты ведь и раньше так делала. Вспомни пончик Вуди.
        Рот наполнился слюной. Жар накрыл голову пылающей шапкой, кожу покалывало. Еще минуту назад я и не думала о еде, а теперь проголодалась как волк.
        Давай, Берни, это не настоящая еда. В ней нет калорий.
        Сосредоточься.
        Прохожий с пакетом подходил ближе. Молодой, малопримечательный, в темно-синем пальто. В наушниках. Как раз шагал мимо. Я притворилась, будто смотрю в телефон, наклонилась вперед и как бы невзначай задела пальто незнакомца. Щелчок, будто поймала сигнал. А потом почти безотчетно я потянулась к нужному чувству…
        Много лет не ела сосисок в тесте. Слишком уж калорийно. А эта оказалась такой масляной, вкусной, с пылу с жару, и так приятно было насладиться ее вкусом изнутри чужого «дома», не мучаясь угрызениями совести. В моем «доме» под стыд и отвращение к себе отведены целые комнаты, целые галереи неудачных селфи и запретных плодов, целые виды продуктов с наклейкой «Опасно». «Дом» незнакомца сильно отличался от моего. Еда была необходимой частью жизни. Я смаковала соленую, жирную текстуру, наслаждалась уверенностью человека, которому уютно в собственном теле, радовалась приятной сытости.
        «Можно ли сохранить это чувство? - подумала я. - Забрать его с собой?»
        Вчера в «Буфетной Присциллы» я угостилась пончиком Вуди. А получилось бы по-настоящему украсть лакомство, заменить своим маффином? Если он ничего не поймет, то это вообще не воровство, правда?
        Прохожий с сосиской смял пакет и бросил под ноги. Меня кольнуло мрачное удовлетворение.
        Придурок. Сам напрашивается. И потом…
        Тебе же нравится, правда?
        Во рту еще остался привкус теста, а на пальцах - горячая маслянистая пленка. Да, мне понравилось. Заслуженная радость. Я отстранилась от незнакомца, пусть идет своей дорогой. А чувство прихватила с собой. Напоследок уловила недоуменную мысль: Ну и ну, на один зуб! Надо было купить еще две. А потом вышла и вернулась в безопасность собственного «дома».
        Немного посидела на скамейке. Голод прошел. Нестерпимая усталость и спазмы в животе тоже исчезли. Даже тревожные предвестники прилива куда-то испарились. Остались только тепло и приятная сытость, взятые у прохожего. Он шел себе как ни в чем не бывало. Меня охватило пьянящее ликование, а следом - легкая тревога. А что оставила в его доме я? Голод? Усталость? Еще что-нибудь? Я следила за прохожим взглядом. Сейчас споткнется, упадет… Нет, ничего. Ни капли усталости или тревоги. Ни следа моего присутствия. Даже не заметил. Он свернул и исчез за изгородью.
        Ух ты! Ничего сложного.
        Я подняла с земли скомканный пакет и бросила в урну. Осознание случившегося - его необъятный смысл - охватывало меня постепенно, как просочившаяся в воду капля чернил. Два противоположных голоса - внутреннего критика и новый, пока неопределенный, - взахлеб спорили друг с другом: Это ничего не значит. Это значит ВСЕ. Я еще немного посидела на скамейке; над головой звонко пели птицы, тело охватили тепло и нега. «Куда там соцсетям, - подумала я. - Вот он, настоящий дофамин!»
        Я встала, до сих пор наслаждаясь необычным ощущением: какая сила - и как приятно! Радость длилась до самого дома, где я с удовольствием съела второй завтрак, посерьезнее: тост, фрукт и кофе. Головная боль и спазмы не вернулись, хотя прокладка опять промокла насквозь.
        «Как просто!» - вновь подумала я.
        Вот бы чего-нибудь посложнее.

3
        Воскресенье, 27 марта
        Воскресенья у нас с Мартином проходят по заведенному порядку. Примерно так: я встаю в восемь, иду прогуляться, принимаю душ, иногда тихо убираюсь - протираю пыль или мою окна. Потом с часок сижу в соцсетях, а Мартин к тому времени встает и завтракает. После я готовлю обед, а Мартин работает за компьютером в своем маленьком кабинете. Иногда муж обедает со мной, а иногда - за работой. Дальше мы читаем, или смотрим фильм, или беседуем, или просто сидим: он за своим ноутбуком, я - за своим, а потом я готовлю ужин. А вечером мы смотрим телевизор - бывает, под бутылочку вина. Я ложусь рано, Мартин - поздно. Так и проводим время.
        Сегодняшний день пошел иначе. Вернувшись домой, я уже застала Мартина за компьютером. По нему сразу видно, когда он напряжен, вот и сегодня от него чуть ли не искры летели. Сгорбившись над ноутбуком, он даже не взглянул на меня, но быстрый стук клавиш подсказывал, как он раздосадован. Даже не прикоснулся к кофе, который я оставила процеживаться на кухне. Я подошла поцеловать Мартина в щеку, а он лишь отмахнулся:
        - Некогда, я занят.
        Ему это не кажется грубым. Мартин - человек сосредоточенный. Иногда отодвигает чувства на второй план ради важных дел. Работы, например. «Лайф стори пресс» недавно раскритиковали за публикацию мемуаров одного прозаика, Джареда Нунана Филлипса, автора книги «Сфинкс». Сейчас он в основном известен ультраправыми взглядами, мизогинией и защитой так называемой свободы слова, которой ничего, в сущности, и не грозит. После того как предыдущий издатель отказался от Филлипса из-за многочисленных жалоб, он решил попытать счастья в «Лайф стори пресс» и опубликовал свои труды «без купюр» под гордым знаменем свободы.
        Сегодня в небольшом твиттерском аккаунте @МолодыеПретенденты, созданном бывшими сотрудниками издательства, опубликовали такую ветку:
        @МолодыеПретенденты: Меня в свое время поразило, какая в издательском деле царит мизогиния. Особенно отличился Д.Н.Ф. Лично знаю как минимум пятерых жертв его приставаний.
        @МолодыеПретенденты: И все занимали низкие должности: четверо рекламных агентов и одна помощница редактора. Руководство закрывало глаза на жалобы. Одной девушке даже заявили: «Пора привыкать» - якобы в их профессии это норма.
        @МолодыеПретенденты: Его по-прежнему приглашают на передачи и фестивали. Директор «Лайф стори пресс» не дал никаких комментариев. Впрочем, вряд ли Д.Н.Ф. наживет там неприятностей. В таких издательствах авторы сами платят за публикации, поэтому рекламных агентов там и не бывает.
        Мартина больше всего обидело, что оболгали «Лайф стори пресс». Авторы не за публикацию платят, объяснил он, а только за часть услуг. С издательством, между прочим, сотрудничают известные писатели… Только все эти известные писатели разделяют одну точку зрения, поэтому «Лайф стори пресс» и считают ультраправым издательством, где авторы сами платят за публикацию книг о злодеях-либералах, которые их «отменили».
        @МартинИнгрэм: Я-то думал, в издательском деле работают люди, которые умеют отличить правду от слуха. Пожалуйста, удалите свое клеветническое утверждение.
        @МолодыеПретенденты: То есть вы верите не жертвам, а преступнику?
        @МартинИнгрэм: Если у вас нет доказательств, то вы очередной тролль и зря порочите человека.
        - Это же «Твиттер», - сказала я. - А не реальная жизнь.
        - Ты не знаешь, о чем говоришь, - бросил Мартин, не переставая печатать.
        Вообще-то знаю. Джаред Нунан Филлипс как-то раз приходил в «Книжный Салены» подписать свои работы. Тогда он еще не сотрудничал с «Лайф стори пресс» и явился в сопровождении очень молодой рекламщицы, причем до странного встревоженной. К Салене он обратился лишь раз, и то попросил капучино, а потом, закончив подписывать книги, молча ушел, словно нас и не заметил. Скорее всего, так и было. Мартин его называет «сложным человеком», зато ценит его работы, а мою неприязнь считает беспочвенной и потому не стоящей внимания.
        - Ты забыл. Я с ним знакома.
        Напряжение росло. Теплая, приятная волна дофамина сходила на нет. Зато возникло предчувствие опасности, будто надвигается буря, а вместе с ней подкрадывается и ярость, словно собака, которую накормили раз и теперь она проторила дорожку в дом.
        - И? - буркнул Мартин, яростно печатая.
        - И мне он показался хамом. - Я поставила свою чашку кофе. - Ты весь день будешь спорить в интернете непонятно с кем или разок за всю неделю посидишь со мной?
        Мартин вздохнул.
        - Твою мать, да что с тобой сегодня?
        Осторожнее, - предостерег внутренний голос. - Не злись. Это опасно.
        - Ничего.
        - Если и дальше так будет, я лучше в кабинет уйду.
        Он прокручивал сообщения, не отрывая глаз от экрана. Мартин редко смотрит мне в глаза; с тех пор как я стала невидимкой, находятся вещи поважнее. Меня вдруг пронзило яростное желание кричать, сыпать руганью, швырять посуду. Лишь бы только он смотрел…
        Медицинский сайт вот что говорит о дисбалансе гормонов: «За типичными для менопаузы перепадами настроения могут скрываться более серьезные симптомы, от тревожности до депрессии и даже душевного расстройства». А «Менопауза как есть» выражается иначе: «Приуныла? Побесись немножко! Сходить с ума - так от души! Твоему мужчине понравится!» А на фотографии - слегка отретушированная Диди сидит на огромной кровати в розовом кимоно и дерется подушками с Джулсом (мужчиной, которого она называет «мое счастье»). Джулс - красивый мускулистый брюнет, как раз такого и представляешь рядом с Диди. Точно так же и менопауза у нее воодушевляющая, хоть сейчас на обложку - фигура у Диди только становится стройнее и спортивнее, а секса еще больше, чем прежде.
        Я невольно улыбнулась. Чтобы Мартин дрался подушками и вообще дурачился? Это осталось в далеком прошлом. Мартин - человек сложный, с переменчивым настроением. О смертности он думает чаще, чем о сексе. Когда нам было по восемнадцать, это придавало ему глубины и чувствительности. Теперь он постоянно напряжен, категоричен. А я, в свою очередь, легкомысленна и полагаюсь на чувства. Что Мартин подумал бы о моем даре? Поверил бы вообще?
        - Джаред Филлипс - дитя своего времени, - объяснил Мартин. - Гетеросексуальный белый мужчина с долгой и довольно противоречивой карьерой. В наше время такие люди становятся мишенью для нападок.
        Судя по профилю Мартина в «Фейсбуке», муж считает, что движение #MeToo слишком далеко зашло. Женщина может разрушить карьеру мужчины всего лишь намеком. Я пытаюсь его переубедить, но не получается. Женщины хотят с ними поквитаться, считает он. В таких делах неизбежна несправедливость.
        - Согласна, - сказала я. (Ничуть не согласна.) - Но не в «Твиттере» же это решать. Только хуже сделаешь.
        Мартин громко вздохнул, встал, захлопнул ноутбук и сунул под мышку. Рот его сжался, как кулак.
        - Можешь остаться, - сказала я.
        Поздно, он уже был на полпути в свой кабинет. Даже не взглянул на меня. Наверняка окна в его «доме» наглухо занавешены, а двери заперты на засов. Нет, я никогда туда не заглядывала. Да и стоит ли? Мои чувства к Мартину очень запутанны: и злость, и стыд… Что, если заглянуть в комнату с табличкой «Кэти»? Вдруг я пробужу затаившегося там монстра? Или всего лишь подтвердятся мои опасения - скорее опасения внутреннего критика, - что в мыслях Мартина мне нет места?
        Но не только этот голос звучит сегодня в голове. Теперь меня увещевает и пробудившийся внутренний демон. Критик говорит: оставайся дома, приготовь воскресный обед, дождись Мартина. А внутренний демон возражает:
        Хрен с ним. Давай добудем еще дофамина!

4
        Воскресенье, 27 марта
        Теперь я поняла смысл фразы «как ребенок в конфетной лавке». В детстве мне не разрешали есть конфеты. Мама следила за моим весом и научила всегда помнить о диете. Сегодня же ее голос уступил внутреннему демону, который убеждает: нужно радоваться, а не корить себя. В конце концов, я заслужила. И потом, кому от этого хуже? Я не стану лезть в чужие дела, просто посмотрю и угощусь немного - никто и не заметит.
        В сущности, это ничем не отличается от соцсетей. Окошки. Друзья. Сокровенный обмен переживаниями. И выброс химических веществ в кровь: светится участок мозга, который охотно откликается на действие наркотиков. Мне все это знакомо. Такое и раньше случалось. Я знаю, чем это может кончиться. Только я уже не ребенок. Вполне способна управлять своим даром. Потренируюсь, и ошибок не будет. Никому не причиню вреда. Усовершенствуюсь.
        Эта мысль неожиданно сладостна. Пахнет клубничным ароматизатором. Знакомый запах, как всегда, напоминает о моем десятом дне рождения и маленьком фокусе. Я не сомневалась: Кэти его поймет и сыграет со мной. Она вспомнит. А она лишь крикнула: «Ты мерзкая!» - и швырнула «опальчик» мне в лицо. Мой фокус показался ей вторжением. И весь мой дар тоже.
        Ты ошиблась, вот и все, - шепчет внутренний демон. - Дети частенько ошибаются. Ты ведь больше не ребенок. Хватит себя корить. Выйди из своей скорлупы и наслаждайся жизнью!
        Голос Айрис звучит так четко, так убедительно. Конечно, посещение чужого «дома» сближает с владельцем. Может, нас связало вчерашнее, а может, мы и вправду подружились.
        Молодец, Берни! - хвалит Айрис. - Продолжай в том же духе. Порадуйся жизни хоть немного.
        С чего же начать? Вокруг столько разумов, столько удовольствий - выбирай не хочу. Прохожий пьет латте. Ребенок ест мороженое. Парень с девушкой гуляют по траве, взявшись за руки. Нужно их коснуться, иначе не выйдет заглянуть внутрь, - хорошо бы со временем обходиться без этого. Достаю из кармана пальто перчатку. Подхожу к парочке и постукиваю пальцем по плечу девушки.
        - Извините, не вы уронили?
        Она еще моложе, чем я думала. Лет семнадцать-восемнадцать. Длинные темные волосы спрятаны под капюшоном оливково-зеленой парки. Ее парень примерно тех же лет; может, они оба еще школьники. Она с улыбкой качает головой - Нет, извините, - и отворачивается.
        Достаточно одного прикосновения. Пряча улыбку, я кладу перчатку обратно в карман. Парочка уходит, не расцепляя рук, но я уже присоединилась к ним - незримая, неуловимая. Сосиску в тесте я украла, потому что проголодалась. А теперь я изголодалась по любви, и мой поступок мне кажется пугающе правильным.
        Весь «дом» девушки - шар переливчатого света. Ни дверей, ни стен, ничего похожего на гостиную. С одной стороны, он маленький и надежно защищенный, а с другой - полон безграничных возможностей, как яйцо сказочной птицы. Внутри хранятся фотографии, воспоминания, шуточки, ласковые прозвища, выдуманные словечки, цвета радуги, поцелуи, прогулки под дождем; на каждой мелочи - позолота особого смысла, каждая окутана флером таинственности. Сияя, они кружатся по комнате, как блики от диско-шара. А в самом центре он, ее возлюбленный, смысл ее жизни; одним своим присутствием он освещает весь мир, как солнце.
        Я разделяю с ней эти чувства. Их любовь бессмертна. И конечно, он чувствует к ней то же самое. Так будет всегда. Любовь, подобная нашей, не увядает. Мы особенные, судьба сделает для нас исключение. Сама смерть перед нами отступит. На миг мне страстно хочется забрать немного себе, украсть лакомство из ее лавки чувств. Всего один поцелуй. Один миг. Она даже не заметит. Только это не сосиска в тесте и не пончик, подобранные мимоходом. Бесчеловечно отнимать у девушки первую любовь. С трудом отстраняюсь, еще сияя одолженным светом, и взглядом ищу другой «дом». Выбор богатый. Никто не замечает невидимую гостью. Никто не ощущает моего присутствия.
        Мимо неторопливо проходит сногсшибательно красивая женщина. У нее я беру атласную гладкость восхищенных взглядов. У ребенка, кормящего уток, срезаю кусочек яркой нити счастья. Очень просто, если умеючи. Просто, как соцсети. Фрагменты жизней, подсмотренные в окнах. Лизнем чьего-то мороженого, вспомним потрясающий серфинг на Гавайях…
        Так можно и подсесть.
        Пожалуй, верно. Но как же приятно стать другим человеком, пожить немного в чужих мыслях! Надо только не заглядывать в темные углы и запретные комнаты. С мистером Д. вышла неувязка, всему виной неопытность и злость, которая у детей всегда выливается в жестокость. Теперь же мне под силу управлять своим даром, если поучусь. Теперь я старше. Теперь я превращаюсь, как сказала бы мама.
        Зловещее слово. Поначалу я думала, что жизнь подошла к концу: внезапные приливы, туман в голове, злость, невидимость для окружающих. А сейчас понимаю: перемены - это зеркало Гезелла[16 - Зеркало Гезелла - стекло, покрытое тонким слоем металла и выглядящее с одной стороны зеркалом, а с другой - затемненным стеклом. Часто используется психологами и службами безопасности, потому что позволяет незаметно наблюдать за людьми, за что и получило название «зеркало-шпион».]. Никогда не знаешь, что тебя ждет. Может, лучше принять свою способность? Может, стоит не печалиться об утраченном, а изучить свою силу? Может, моя невидимость - не признак истекшего срока годности, а нечто совсем иное?
        Настоящий дар.
        Песня четвертая: Strange Phenomena[Чудеса природы (англ.).]
        Проклятье ждет ее тогда,
        Грозит безвестная беда,
        И вот она прядет всегда,
        Волшебница Шалот.
        Альфред Теннисон. «Волшебница Шалот»

1
        Из «Живого журнала» Бернадетт Ингрэм (под никнеймом «Б. И. как на духу1»):
        Понедельник, 28 марта
        По понедельникам «Книжный Салены» закрыт. Весь день в моем распоряжении. Обычно я делаю уборку, или глажу, или готовлю впрок, или еще хлопочу по дому. Сегодня же были дела поважнее. Тренировка.
        Мартин спустился в восемь, после третьей подряд ночи в отдельной комнате. Я приготовила нам завтрак - кофе, фрукты и теплые круассаны - и села проверить соцсети в гостиной. Подозреваемого в убийстве Джо Перри так и не нашли. Камеры наблюдения засняли, как она за час до смерти покупает воду в магазинчике у парка. Хотя запись черно-белая, надпись на толстовке хорошо видна. «Упертая феминистка». Кадры из видео породили массу мемов (в основном злых). Набирают популярность несколько хештегов, включая #НетКомендантскомуЧасу и #ОнаПростоБегала.
        Диди Ля Дус выложила в «Инстаграме» секрет крепкого сна: нужно лишь постельное белье из египетского хлопка, матрас с эффектом памяти, хороший секс и несколько ягодок годжи, «если хочешь разок нарушить диету». Вчера Дэн приготовил на ужин фахиту[18 - Фахита - блюдо техасско-мексиканской кухни, жаренное на гриле мясо с овощами, завернутое в лепешку-тортилью.] с курицей и опубликовал фото. А Мартин, похоже, не спал до полвторого ночи: он ответил на сообщение Лукаса и оставил еще один комментарий про Джареда Нунана Филлипса. О Кэти пока ничего. О вечере встречи тоже.
        - Ты сегодня рано, - заметил Мартин.
        - Да, много дел.
        - И правда. Окна какие-то грязные, как раз есть время помыть.
        «Как распоряжается! Легко мужчины решают, чем нам заняться», - с легкой досадой отметила я.
        Опять сердишься…
        Тем не менее остатки вчерашнего дофамина сыграли роль, потому что я лишь улыбнулась и сказала:
        - Наверное, не успею.
        - Как хочешь. Вернусь поздно. Ужинаю с клиентом.
        - С Джаредом Нунаном Филлипсом?
        Мартин пожал плечами.
        - Он уважаемый писатель, Берни. Я не всегда с ним согласен, но у него сейчас трудное время, надо поддержать.
        - Хорошо.
        Муж с подозрением покосился на меня, подозревая сарказм. Опять пожал плечами.
        - Ладно, увидимся. Не засиживайся допоздна. - Он сухо, мимоходом меня чмокнул, и вдруг меня охватило безумное желание заглянуть в его «дом» - проверить, что таится внутри. Интересно, она еще там живет, как и в его паролях? «КэтиДевушкаМечты». Каково это, быть девушкой мечты? Ничуть не смущаясь, блистать в лучах софитов?..
        Я отстранилась.
        - Хорошего дня.
        - А, Берни!.. Твоя мама звонила. Вчера, когда ты пошла погулять.
        Вот черт, сообщения!
        - Зачем звонила?
        - Откуда мне знать? - Мартин пожал плечами. - В общем, перезвони ей.
        Я посмотрела ему вслед. Последние капли дофамина испарялись. Мне хотелось погулять, порадоваться жизни. Уж точно не говорить с матерью. Только я всегда звоню ей по понедельникам, она ждет. К тому же она звонила, когда я была на работе, а это очень редкий случай. Налив еще чашку кофе, пусть и нельзя, я приготовилась к тяжкому испытанию.
        Мама ответила с третьего гудка.
        - А-а, это ты. - Она всегда ждет звонка, но отвечает почему-то удивленно и с легким недовольством, будто ее отрывают от важных дел.
        - Извини. Ты мне оставила сообщения на автоответчике, а я забыла. Почему не звонишь по мобильному?
        - Ты же знаешь, я их не люблю. И вообще, ничего страшного. Все равно мне Дэн позвонил.
        - А, ясно.
        Ну конечно. Как тут не обижаться? Не считая случайных звонков, Дэн куда чаще говорит с бабушкой, чем со мной.
        - Он понял, какое это для тебя потрясение, - продолжила мама. - Считай, в двух шагах от дома! И убийца, наверное, из знакомых.
        - Ты про Джо Перри? - немного растерялась я.
        Так вот в чем дело! Тогда понятно. Мама всю жизнь прожила в маленьком провинциальном мирке. Лондон ей кажется рассадником преступности; она до сих пор думает, что я знаю в лицо весь район. Лучше не рассказывать о знакомстве с жертвой. А уж о сне про убийцу…
        - Говорят, он ее преследовал. Шел за ней по пятам от самого спортзала. Ты туда тоже ходишь, Берни?
        - Тут уйма спортзалов. А я вообще спортом не занимаюсь.
        Мама ходит в местный спортзал пообщаться и для меня хочет того же, убийцы там или не убийцы.
        - Не понимаю почему! Я вот каждую неделю хожу на степ. И в бассейн, и на йогу. Вместе с Мэгги. И Кэти, ясное дело. Очень весело проводим время.
        Маме приятно напомнить: Кэти Малкин осталась в родном городке с матерью и старыми друзьями. Они с матерью часто видятся, даже ходят вместе в спортзал. И прекрасно ладят.
        Вот опять…
        Не стоило пить кофе. Напряжение, обычное для наших с матерью разговоров, прилило к груди волной жара. «Дыши глубже», - напомнила себе я. Откуда она, моя злость? И что с ней делать?
        - Кэти ходит на пробежку, - нарушила молчание мама. - Оно и понятно, есть у нее склонность.
        - Да, правда.
        Меня обдало жаром, а низ живота вновь отозвался тупой болью. С самой школы не испытывала таких спазмов, даже обезболивающее не помогло. «Может, попробовать масло примулы? Надо бы купить», - решила я. Хотя лучший выход - не обращать внимания на мать.
        - В твоем возрасте легко набрать вес. Запишись на йогу или на пилатес.
        У мамы непростые отношения с собственным весом. И с моим. Когда я выходила за Мартина - не в церкви Святого Луки, а в мэрии, причем гостей пришло только шестеро, - на мне было широкое платье из местного секонд-хенда, и мама проплакала всю церемонию. Не потому что со мной расставалась, а потому, что я слишком располнела для Того Самого Платья. Мама в нем венчалась, а до нее - ее мама. Жемчужный шелк, до самого пола обшитый кружевом ручной работы. Само собой, в некий прекрасный день оно должно было перейти ко мне. Вот только женщины в двадцатые годы отличались хрупкостью. Мама сама несколько месяцев сидела ради него на диете. А когда мы с Мартином женились, я уже была на седьмом месяце. То Самое Платье не подошло, и всему виной мой грех. Стройность женщины - мерило ее добродетели.
        - Приезжай на Пасху, - предложила мама. Прекрасно знает, что не приеду. - Я тебе куплю разовый пропуск в спортзал. Велотренажеры, степ, что захочешь. Или в сауну сходи.
        И снова спазм когтистой лапой сжал внутренности. Хотелось кричать. Сауна! К чему сауна, когда есть менопауза?..
        - Слушай, мам, мне пора. Еще окна мыть.
        - Конечно. Иди уж.
        Такая причина маме вполне понятна. Миф о моей хозяйственности ей по душе.
        - Так приедешь на Пасху?
        - Вряд ли Мартина отпустят.
        - Ну, если передумаете…
        - Обязательно позвоню. Пока, мам.
        Я села. Безотчетная злость понемногу стихала. Знаю, я неблагодарна. Такая уж у меня мать, в том нет ее вины. Хотя после недавних событий можно дать себе поблажку. Я выпила большой стакан воды (еще один совет Диди), а потом пошла в парк: у Ля Дус свои трюки, у меня - свои.
        Прежний настрой удалось вернуть где-то за полчаса. Только сегодня мне было мало украденного пончика. После визита в «дом» девочки-подростка у меня разыгрался аппетит, хотелось узнать, что еще мне под силу. Можно ли вернуться в разум человека, не прикасаясь к нему во второй раз? Наверное, со временем получится. А можно ли вообще обойтись без прикосновений? Я пока не знаю пределов своего новоприобретенного дара. Ясно одно: выпечкой ограничиваться не следует.
        В такой день - ясный, по-весеннему солнечный - возможности безграничны. Люди всегда едят. «Буфетную Присциллы» я обошла, чтобы не столкнуться с Айрис, зато умыкнула вкус миндального круассана у бизнесмена, спешащего на работу, и миндальный латте у женщины, идущей с занятий йогой. Уходя, забрала оба ощущения с собой. Никто и не заметил. Диди, наверное, напомнила бы о важности осознанного питания, вот только большинство людей ему не следуют. Они не смакуют вкус, не думают о блюде. Повседневные заботы и тревоги не дают им наслаждаться мгновением.
        Еще одно «блюдо навынос» - занятие йогой, с которого вернулась та прохожая. Я никогда не пробовала йогу, а незнакомка даже не потеряет результата тренировки. Скорее всего, подумает, что достигла временного просветления, потому и забыла половину занятия. А я не только узнала, каково это - быть в ладу со своим телом, но и поняла главное: можно забирать свежие впечатления, а не только сиюминутные чувства.
        Парк Виктории снова открыли, только нельзя гулять по участку, огражденному сигнальной лентой. Красивая девушка в спортивном костюме и беспроводных наушниках роняет бутылку с водой возле моей скамейки. Секундное прикосновение. Улыбка. Спасибо! И вот она бежит дальше - легко и уверенно, тихо наслаждаясь слаженной работой мышц и молодых суставов, даже не догадываясь о невидимой попутчице.
        Давненько я этого не делала. Бегать у нас любила Кэти, а еще Грейс Оймейд. Я украдкой присоединялась к ним на беговой дорожке в «Малберри»; мышцы напрягались, в лицо бил ветер. За исключением этой тайной забавы, физкультуры я избегала. Ненавидела свое тело, щенячий жирок, взгляды других девочек. А больше всего - внимание мистера Дэвиса, его мальчишечье обаяние, пристальный взгляд голубых глаз. Взгляды мужчин заявляют на тебя права. Они оценивают девушек, как выпечку на прилавке. А другим девчонкам нравилось. Даже Кэти: она хлопала ресницами и накручивала на палец прядку волос. Даже Кэти нравилось, а ведь она могла заглянуть к нему в «дом» и увидеть скрытое…
        Думала, так сумеешь ее вернуть? На это рассчитывала?
        Я отправляю голос в «комнату тишины». Сейчас все иначе. Сейчас я беру только необходимое, а отражаю лишь «слепые зоны». Девушка с бутылкой воды и не догадается о моем присутствии. Подумает, что слишком увлеклась музыкой в наушниках, поэтому ничего вокруг не заметила. На этот раз играет не Manchild, а спокойная мелодия Шуберта; бег девушки ритмичен и легок, дышит она спокойно и глубоко. Думает о забеге в память о Джо Перри. Покажем негодяям, что ничего не боимся! Она горячо надеется, что преступника поймают и семья погибшей сможет оплакать горе, не теряясь в догадках. А потом остается лишь Шуберт, плавные движения, бьющий в лицо ветер и удовольствие от неспешного бега.
        Я осталась с девушкой на полчаса, пока она не закончила пробежку. Дыхание у меня сбилось, но в теле была приятная бодрость. И все это время я не забывала, что на самом деле сижу на скамейке и смотрю в пустоту. Если бы со мной заговорили, я услышала бы и вернулась, словно из глубокого раздумья. Только никто и не собирался ко мне обращаться. Да и зачем? Женщина средних лет на скамейке, одетая в джинсы и шерстяное пальто. Никто меня не заметил. Ничего не спросил. И даже меня не запомнил. Я опять была невидимкой. Однако от невидимости мой дар только выигрывал.
        Я вернулась домой: замерзла, вопреки необычному упражнению, к тому же проголодалась - волшебной еды хватает ненадолго. Под влиянием эндорфинов, знакомых бегунам, я зашла в интернет и заказала новые кроссовки и спортивный топ бодрого малинового цвета, который в обычный день никогда бы не выбрала. Потом приготовила легкий обед, проверила соцсети и взялась за вторую часть сегодняшнего эксперимента.
        Пробежка - это только начало.
        Поглядим теперь, получится ли вернуться.

2
        Вторник, 29 марта
        Ее зовут Стеф. Ей двадцать пять, она ни с кем не встречается, хотя ходит на свидания. На фото профиля в «Тиндере» она веселится на острове Тенерифе в охряном саронге с рисунком и вязаном бикини. Ни дать ни взять девушка с журнальной обложки; в отличие от Диди Ля Дус она спокойна, искренна и задумчива. Так мне подсказывает ее «дом», хотя я не заглядываю слишком далеко и обхожу стороной ее секреты и тяжелые воспоминания.
        В общем, ответ на первый вопрос мне теперь известен. Я могу вернуться в чужой «дом», не прикасаясь к человеку. Это просто: стоит один раз его посетить, и «дом» легко найти на мысленной карте. Прошлой ночью я несколько раз заглядывала к Стеф. Смотрела, как она снимает спортивный костюм. Как готовит ужин. Я пошла с ее друзьями в бар. Выпила два клубничных дайкири. Насладилась воспоминанием о той вечеринке на Тенерифе, о прикосновении волн к загорелой обнаженной коже, ощутила поразительную уверенность человека, которому легко в собственном теле. В ее интимную жизнь я не заглядывала, хотя, признаюсь, узрела впечатляющую коллекцию вибраторов, а позже, когда Стеф легла в постель (Мартин опять спал в гостиной), разделила с ней ощущения от одного из них (ярко-розового, прозванного Стеф «палочка-выручалочка») и уснула, а проснулась довольная - как приятно побыть другим человеком!
        Знаю, так можно и подсесть. Буду держать себя в руках. До чего же здорово грустной женщине средних лет, замученной с утра очередным приливом, ненадолго стать двадцатипятилетней и уверенной в себе! Я в ее годы не могла похвастаться тем же. В моей жизни царил полный кавардак. Никаких коктейлей и пробежек в парке. Никакого отпуска на Тенерифе. Никакой поддержки друзей. В двадцать пять моя жизнь уже шла под откос. Растерянная, испуганная мать шестилетнего ребенка, жена мужчины, чье сердце принадлежало другой, - вот кем была я.
        «Я ее трахнул-то всего раз!» - объяснил тогда Мартин. Думал, меня это утешит. В каком-то смысле так и было. Мы ставим для мужчин такую низкую планку, совсем не как для себя! И потом, он же меня не бросил. Конечно, это самое главное. Конечно, я для него важнее, чем мимолетное увлечение. Так я себе иногда твержу. А мой внутренний голос, подозрительно похожий на мамин, повторяет эти слова с легкой издевкой.
        Подумаешь! К чему эти детские обиды, что было, то прошло! У тебя и муж, и дом, и сын. Пусть он себе мечтает!
        А о чем мечтаю я? Кому-то мой новоприобретенный дар покажется жутким, опасным, но ведь ни одной тарелки не разбилось! Никто не пострадал. Зеркала и дым, вот и весь фокус. Отражения, и только.
        Мартин ушел рано, даже не выпил кофе. Похоже, встреча с Джаредом Нунаном Филлипсом прошла не так гладко. Конечно, мне муж ничего не сказал, зато «Фейсбук» весьма красноречив. Судя по постам, Филлипс опять даст интервью о своей «отмене» по телевидению, а в следующем месяце его случай обсудят в дискуссионном обществе Оксфордского университета. Для человека, якобы отвергнутого индустрией, он весьма популярен. В разделе «Актуальное» его имя обошло убийство Джо Перри. Как печально, что неприятности мужчины нам важнее смерти девушки.
        В интернете узнали имя рекламного агента, которая обвинила Филлипса в домогательствах. Теперь поклонники писателя ее травят. Судя по всему, считают ее неблагодарной и хитрой позершей, которая добивается славы с помощью #MeToo. Аккаунт @ЮныеПретенденты исчез из «Твиттера». Ничего удивительного. Они новички, а Нунан Филлипс - титан индустрии. Тут несколькими обвинениями не обойдешься.
        Проверяю «Инстаграм» Данте. Сосиски с пюре. Люблю смотреть на маленькие фрагменты из его жизни. Благодаря этим мелочам складывается впечатление, что он рядом. Диди опубликовала новый пост с подписью: «Позволь внутренней богине взлететь!» На череде фотографий она то ли на садовых качелях, то ли на гимнастической трапеции; длинные волосы развеваются, как флаг, а Джулиан стоит рядом, готовый ее поймать. Еще она выложила подборку «Рецептов для богинь»: салат Кобб с разнообразными семенами, имбирный лимонад без сахара, огуречная гранита… При взгляде на все это жутко захотелось углеводов.
        Перед работой я заглянула в «Буфетную Присциллы». У прилавка стояли Айрис и Рахми, девушка в хиджабе. Под нейлоновым фартуком Айрис виднелись ярко-розовые джинсы, а в носу блестел пирсинг.
        Увидев меня, Айрис широко улыбнулась.
        - Привет, Берни! Так и думала, что заглянешь.
        - Как дела?
        - Супер! Кстати, маффины свежие. На прошлой неделе тебе суховатые достались.
        Я улыбнулась в ответ.
        - Приятно слышать. Мне один маффин и чайник чая.
        Я пила чай за столиком и смотрела на посетителей. Маффины и правда оказались свежими. Надо было купить два.
        - Хочешь еще? За счет Присциллы.
        Странно… Совпадение? Или я нечаянно отразила свою мысль? С чрезвычайной осторожностью я заглянула в «дом» Айрис. Яркие цвета, художественный беспорядок, профиль в «ТикТоке», сувениры от «Марвел», морская свинка, тату-мастер, надежды юности наперекор непостоянному миру. Ни единой трещинки. Никаких следов вторжения. Ни тревоги, ни страха. Никаких последствий моего вмешательства. Ни следа субботнего злоключения. Ни психических, ни физических признаков стресса. Обычное поведение. Может, перемены потихоньку выветриваются? Хорошо бы…
        - Спасибо. А кто такая Присцилла?
        - Не хочу тебя огорчать… - Айрис положила передо мной маффин. - Нет никакой Присциллы. Есть только Дин Поттс, хозяин нескольких булочных и кофеен в Лондоне. Вижу его раз в месяц, и то не всегда. Он мне велит продавать все-все маффины, даже засохшие.
        - Гляди, какой важный!
        - Можешь внести его в список.
        - Какой список?
        - Ну список! - опять улыбнулась Айрис. - Парней, которым надо бы… Сама знаешь. Оказать особый прием. - Она показала грубый жест.
        Ах вон оно что…
        Меня охватила тревога. Я волновалась об Айрис и совсем забыла, как быстро она освоилась. Кэти, например, травмировал «дом» Адама Прайса. Даже мой маленький фокус с «опальчиком» ей претил. А случай с мистером Д. потряс ее до глубины души. От Айрис я ожидала того же: растерянности, страха, отвращения. А она все приняла как есть, да так быстро… Чего уж говорить, ей понравилось! И она хотела еще.
        - Айрис, - выдавила я. - Никакого списка нет.
        - Разве?
        - Однозначно.
        Она пожала плечами, не переставая улыбаться.
        - Обсудим в пятницу. Есть у меня идейка. Сама увидишь. А потом расскажешь, как эта штука работает. Весело будет!
        Маффин я доела в тревожной тишине. Напрасно я надеялась, что Айрис изменит мнение о субботнем происшествии. Более того, она стала еще увереннее в своей правоте. Теперь вряд ли получится ее переубедить.
        Получится. Можно изменить ее мнение, - подсказал внутренний демон.
        Ну нет! Это с виду Айрис такая неуязвимая. На самом деле она переживает травму. Если вмешаться, не обойтись без серьезных последствий.
        И все же вопрос остался без ответа. Получится ли у меня менять мнения людей? Допустим, заставить выбрать не шоколадный пончик, а миндальный круассан? Интуиция подсказывала, что получится, а внутренний критик возражал: нет, слишком опасно…
        Больше никогда, помнишь? Больше никогда.
        Я отправила его в «комнату тишины» и с удовольствием взялась за второй маффин. Зашли двое покупателей: женщина взяла круассаны, мужчина лет семидесяти с чем-то заказал чашку черного кофе. Я положила руку на спинку стула. Проходя мимо, мужчина ее задел. Кожу покалывало, будто от тока. Похоже на прилив, только приятно. А потом щелчок, соединение - и привычная вспышка дофамина.
        Получится его переубедить?
        Я бросила взгляд на его «дом». Он стоял нараспашку. Блеклая, пустая и одинокая гостиная. Вдовец. Детей нет. На каминной полке портрет женщины, рамка позолочена любовью. Рядом ошейник и поводок собаки, умершей несколько лет назад. Женщина, похоже, умерла давно… Привкус покорности, ожидания. Воздух насквозь пропитан ностальгией, ее запах похож на аромат засушенных лепестков.
        Я дала ему маленький совет. Вроде записочки на каминной полке. Побалуй себя. И поделилась вкусом своего лимонного маффина.
        Мужчина оглядывался, будто услышал странный звук. Затаив дыхание, я ждала. А вдруг сейчас обратится ко мне?.. Тут он встал.
        - Извините, девушка, я передумал. Лучше возьму вот это.
        - Лимонный маффин? - улыбнулась Айрис. - Хороший выбор.
        «Получилось! - торжествовала я. - Передумал!»
        В «комнате тишины» возмущался внутренний критик, но вспышка дофамина оказалась сильней. Я глянула на Айрис. Ты следующая. Как заставить ее забыть о подозрениях?
        Оставить записку? Например, «Забудь о Вуди». Или «Жизнь продолжается». Дружеский намек, только и всего.
        Я опять заглянула в ее гостиную. Айрис нравятся яркие цвета, рабочий беспорядок. Ее «дом» полон блестящих безделушек, палеток косметики, винтажной одежды. Она любит супергероев, особенно Чудо-Женщину и Мисс Марвел, а еще других героинь, которые мне незнакомы: Роуг, Шторм, Мистик, Джин Грей, Китти Прайд[19 - Героини «Людей Икс».]. Важное место занимают морская свинка по имени Ральф и комнатное деревце Генри (авокадо, которое Айрис вырастила сама). У нее есть парень, хотя вряд ли он достоин внимания: он последний в списке, приклеенном к стене гостиной; имена в нем перечеркнуты помадой, а лист подписан: «Тупые бывшие».
        Здесь много зеркальных поверхностей, я в прошлый раз и не заметила. А на каминной полке стоит ночник с голографическими пальмами. Только я подошла оставить записку, как на нем вдруг вспыхнули слова:
        Привет, Берни!
        Она знает, что я здесь. Откуда? Может, дело в нашей связи? Айрис знает, как действует мой фокус. Видела, как я его проделываю, своими глазами. Она понимает, когда я пытаюсь ее отвлечь, и сопротивляется.
        Я доела маффин и отнесла поднос на прилавок.
        - Спасибо, Айрис.
        - Всегда пожалуйста, - улыбнулась она. - Увидимся в пятницу.

3
        Вторник, 29 марта
        Когда я пришла в «Книжный Салены», на окне висело объявление, тщательно выписанное радужными буквами и разрисованное, судя по стилю, рукой Салены.
        БЛАГОТВОРИТЕЛЬНЫЙ ЗАБЕГ
        Парк Виктории, 9:30
        Воскресенье, третье апреля
        #БегиЗаДжо
        Так вот о чем думала Стеф на вчерашней пробежке… Если верить «Твиттеру», беговые клубы по всей стране участвуют в похожих мероприятиях. Пока Салена заваривала чай, я нажала на хештег #БегиЗаДжо, попавший сегодня в «Актуальное».
        В комментариях все как обычно:
        @уайти2947: Феминистки втемяшили женщинам в головы, что те могут все на свете. Как видите, не могут. С биологией не поспоришь.
        @брррррро2156231: Не стоит женщинам выходить в одиночку, без друга мужского пола. Банальный здравый смысл.
        @ЧерныйИрис23: А может, это мужчинам не стоит выходить из дома без подруги, чтоб глаз с вас не спускала? #НетКомендантскомуЧасу
        Ой-ой. Я пролистала гневные ответы. @ЧерныйИрис23 ничего не боится и даже на самые злые комментарии отвечает с грубоватым юмором. И стиль смутно знакомый. Я открыла раздел «Биография» и прочла: «Ядовитый цветок. Расцветает ночью». Аватара нет. В основном она публикует фото макияжа, татуировок, причесок, своей морской свинки и таксы своего тату-мастера. Только за последние два дня владелица профиля стала намного воинственнее, особенно если дело касается жестокости по отношению к женщинам.
        Айрис?
        Судя по увиденному в ее «доме», да. Спрошу в пятницу. Может, предостерегу. Думаю, толстокожесть Айрис - только маска. Мне по-прежнему хочется ее защищать. Интересно почему? Вряд ли дело всего-навсего в материнском инстинкте. Почему-то она располагает к себе, даже притягивает. Может, потому что я знаю настоящую ее, без прикрас?
        - Как тебе мой плакат?
        Голос Салены вырвал меня из соцсетей. Она принесла две чашки чая и блюдо с двумя миндальными круассанами. Смотри, растолстеешь, - предостерег внутренний критик, зато часть меня, постоянно мечтающая о выпечке, радостно захлопала.
        - Красивый. Выходит, ты участвуешь? - Мы с Саленой давно знакомы, но мне и в голову не приходило спросить ее об увлечениях.
        - Да, в группе «Финалистки Финчли». Давай к нам? Вернем себе парк. Снимем с него проклятие.
        - Я не умею бегать, - улыбнулась я.
        С другой стороны, ты выбрала Стеф. Купила кроссовки и спортивный топ. Может, подсознание еще тогда намекнуло?
        - Поначалу никто не умеет, - успокоила Салена. - Попробуй. Удиви себя.
        Знала бы она, сколько раз я пробовала… Стеф меня многому научила. С ней я ощущаю восторг бегуна, у которого открылось второе дыхание. С ней я даже могу узнать, каково участвовать в Лондонском марафоне. И все же часть меня, купившая кроссовки и спортивный топ, пытается бунтовать:
        Ты и сама все это можешь, - подначивает тоненький голосок. - Без дыма и зеркал.
        - Сколько людей записалось?
        - Сто с чем-то женщин.
        - Ого!
        Иногда тело понимает мои чувства быстрее, чем я сама. Накатывает жаркая волна прилива, поднимается от горла к щекам, приносит с собой страх, радостное волнение и уже знакомую вспышку адреналина. Женщины в костюмах для бега, билетеры, брошюры, смех… От этой картины сердце забилось сильней. Я снова вспомнила «Волшебницу Шалот» Теннисона, видящую мир лишь в отражении. Может, довольно выглядывать из чужих «домов» и одалживать чужие впечатления? Может, пора набраться своих?
        Вспомни, чем это кончилось для Волшебницы Шалот, - заметил далекий голос из «комнаты тишины». - Держись того, что знаешь.
        А все-таки строчки баллады и мне подходят. И я от призраков больна[20 - «О, я от призраков - больна!» - Печалилась Шалот. Альфред Теннисон, «Волшебница Шалот»]. Наверное, запишусь со всеми. В конце концов, правильно Диди сказала: «Ты можешь стать кем захочешь».

4
        Вторник, 29 марта
        Сегодня у нас девять покупателей. Трое пришли погладить кота, четверо просто посмотреть, а еще заглянула постоянная покупательница, Пегги Гриффин, - она успела задолжать Салене за последнюю книгу и постоянно «забывает» кредитку в другом пальто.
        Последней зашла женщина с мальчиком лет шести, который радостно рванул к полке детских книг. Увы, мать забраковала его выбор и подыскала ему другую.
        - Мама, я эту хочу!
        - Олли, она для девочек. У нее даже обложка розовая!
        - Почему для девочек?
        Салена отвлеклась от компьютера.
        - А мальчик прав, - улыбнулась она. - У нас книги для всех, иначе Кафка обидится.
        Женщина хмуро покосилась на Салену. Сразу ясно: осудила за невоспитанность. Такое с Саленой бывает. Люди частенько думают, что менеджер книжного не она, а я: во-первых, я намного старше, а во-вторых, белая.
        - Возьмем эти. - Женщина протянула мне две книги, написанные известным детским писателем (естественно, мужчиной). Подавив вздох, я улыбнулась и пробила товары. В чем толк бороться с чужими предубеждениями? И все же хотелось ей напомнить: мальчики, которые не уважают истории девочек, вырастают в мужчин, которые не уважают женские права.
        Покупательница рылась в сумке, ища кредитку. Мои щеки вдруг запылали.
        Тебя это не касается, - напомнила я себе голосом внутреннего критика. - Кредитка у нее, не у тебя. Клиент всегда прав, даже когда не прав.
        Мальчик - Олли - обиженно сопел рядом с матерью. Книгу он положил на столик у полки с детскими произведениями. Названия я не разобрала, но заметила розовато-фиолетовую суперобложку.
        - Знаешь, а это даже не розовый, - с улыбкой объясняла Салена мальчику. - Этот цвет называется гелиотроповым. Греческое слово. Означает «обративший лик к солнцу». А еще есть такой камень, гелиотроп, иногда его называют кровавым и носят в знак мужества.
        - Ничего себе! - Лицо Олли загорелось.
        А вот его мать помрачнела.
        - С такими ценами вы вообще должны спасибо сказать, что я у вас покупаю. Я хочу поддержать местный бизнес, а то заказывала бы онлайн, как все.
        Я опять подавила вздох. Не вмешивалась, даже не касалась ее, и все равно меня обдало жаром, а в ушах раздалось легкое потрескивание, словно отделы мозга вспыхнули снопом искр.
        В доме женщины горел свет. Я видела комнаты словно бы через окно. Вошла, на этот раз миновав гостиную, и приоткрыла дверь, за которой таился коридор под низкой аркой. Неоновые лампы мигали и гудели от комплексов хозяйки. Эхом отдавался расизм. А еще гомофобия и внутренняя мизогиния. Они потрескивали в темных глубинах подсознания, как радиосигналы, передающие однообразную мелодию.
        Я с минуту вылавливала нужную частоту. А потом очень осторожно зашла внутрь и кое-что перенастроила…
        Так мы с Кэти играли в «домик». Убирались в комнатах, оставляли послания, переносили безделушки из одного «дома» в другой. Или меняли вкусы пищи. Или превращали лязганье предубеждений в чистую мелодию.
        Получалось само собой, без раздумий. Жар спадал, алый цвет гнева тускнел, уступая место теплу понимания.
        Улыбнувшись, я прошептала:
        - Купите ту, что он хочет, Рут.
        Она вздрогнула. Потом лицо ее смягчилось.
        - Ну конечно, вы на кредитке прочитали. Простите, не расслышала?..
        - Сколько лет Олли? - опять улыбнулась я.
        - В мае исполнится семь. Но читает как девятилетний, если верить тестам на развитие.
        - Чудесно, - мягко заметила я. - Значит, он осилит что-нибудь посложнее штампованной жвачки и стереотипов.
        - Верно, - кивнула Рут.
        Подозрительность в ее «доме» уступила место принятию. Мелодия менялась. Неоновые знаки из красных стали синими. Я вложила в ее голову успокаивающую мысль: бояться нечего, книги в розовых суперобложках вместо голубых не испортят ее сына. А затем оставила на каминной полке записку: «Мать любит ребенка таким, какой он есть, а не пытается переделать».
        - Дети развивают навыки общения, когда читают разнообразные книги. Вы делаете прекрасный вклад в будущее вашего мальчика.
        Рут опять кивнула, на сей раз с облегчением.
        - Конечно. Об этом мечтает любая мать. - Она повернулась к сыну. - Беги за своей книжкой, Олли.
        Мальчик просиял и помчался к полке. Рут проводила его ласковым взглядом. Я мельком уловила отражение в окне «дома» Олли. Сказочная страна, единороги, пастельные мечты о полете…
        - Неплохо! - отметила Салена. - Онлайн мы продали двенадцать книг. И Кафка набрал восемьсот с чем-то лайков. Если перевалит за тысячу, куплю ему мышку с кошачьей мятой. - Она проверила стопку книг на подоконнике. - И ты молодец! Прекрасно ладишь с покупателями. Похоже, нас ждут большие перемены!
        - Спасибо, Салена, - улыбнулась я.
        Может, она права, подумала я позже, возвращаясь домой через тот злополучный парк. Может, и правда грядут перемены. Я заглянула в аптеку за новыми прокладками. Похоже, они мне очень понадобятся.
        Песня пятая: Fight Like a Girl[Дерись как девчонка (англ.).]
        Порой, в зеркальной глубине,
        Проскачет рыцарь на коне,
        Ее не видит он во сне,
        Волшебницу Шалот.
        Альфред Теннисон. «Волшебница Шалот»

1
        Отрывок из «Выпуска девяносто второго» Кейт Хемсворт
        (Опубликовано в «Лайф стори пресс» в 2023 г.)
        Большинство и не догадывается, что Второй Случай произошел в два этапа. Первый - это день состязаний, про него вы знаете. А второй начался позже, и с Берни Мун его никто не связал.
        А зря.
        После дня состязаний Грейс Оймейд ушла из школы. Взяла и пропала. Мы тогда не слишком ломали над этим голову. Забот было предостаточно: мы праздновали окончание учебного года, сдавали книги в библиотеку, ходили на собрания, получали грамоты, да и привычные школьные интриги никто не отменял - в общем, не особенно задумывались об исчезновении одноклассницы. Решили, что у нее сдали нервы из-за постоянной нагрузки, тренировок, суматохи состязаний и она обязательно вернется к следующей четверти. Однако в сентябре мы поняли: Грейс навсегда затерялась в бедламе «Солнечного берега», где ученики вместо формы носили толстовки и прогуливали уроки в зале игровых автоматов. Причину нам не назвали, и мы сошлись на том, что родители Грейс не смогли осилить плату за учебу. Кое-кто предлагал ее разыскать, но как-то руки не дошли. И в спортивном клубе ее не видели - эта часть ее жизни тоже бесследно исчезла.
        А Берни Мун оставалась верна самой себе: на переменах сидела в библиотеке или слонялась одна у футбольного поля, как бродячая собака. Обзывать ее не обзывали, но и подружиться с ней никто не пытался. Иногда я мельком видела привычный кардиган домашней вязки и косички, как у Уэнздей Аддамс, однако, честно говоря, особо о Берни Мун не вспоминала.
        Только на третьей неделе учебы мы заметили странные перемены в мистере Д. Он опаздывал на уроки. На глазах превращался из спортивного, ухоженного мужчины в неряху. Не снимал автомобильные перчатки даже в помещении. Не наматывал круги по полю, не болтал с любимицами. Мы думали, он совсем заработался. Ходили слухи, что он запил.
        Поначалу мы старались его прикрывать. Сами начинали уроки. Когда он приходил в спортзал с чашкой кофе в руках, опоздав на пятнадцать минут, мы уже нарезали круги, или доставали инвентарь, или прыгали через скакалку, или делали упражнения. А иногда он и вовсе не приходил, и как-то раз под конец четверти мисс Лангли наведалась в спортзал и увидела, как мы занимаемся сами по себе. Тут-то все и началось.
        Как объяснила мисс Лангли, у мистера Д. случались «приступы». Какие именно, она умолчала. Мистер Д. ушел на больничный, а нам дали нового учителя. Версии ходили разные: и нервный срыв, и микроинсульт, и последствия стероидов, и связь с ученицей - так или иначе, причина осталась загадкой.
        Лорелей пришлась по вкусу версия со скандальной связью. Только мистер Д. отнюдь не походил на ловеласа. Скорее на человека, спящего в той же одежде, в которой ходит на работу. Пахло от него застарелым перегаром. Он походил на пьяницу или бездомного, и мы стыдились своего былого восхищения. А когда он ушел, школьная жизнь и ее пустячные горести продолжались своим чередом, и вскоре мы забыли о мистере Д., ибо внешний мир для нас не существовал. Взрослые казались нам тенями - они присматривали за нами и давали советы, но мы не видели в них людей со своими переживаниями.
        Полгода спустя мистер Д. угодил в новости. И не в «Вестник Малбри», а в серьезные, на всю страну, и еще на Йоркширское телевидение. Какое-то время про него говорили повсюду. На одной фотографии, со дня состязаний, был высокий красивый мужчина, окруженный девочками. А на другой, со скрытых камер, стоял потрепанный бродяга с седыми волосами, лет пятидесяти, а то и больше. Он изменился до неузнаваемости. Затем показывали снимки из его дома, доверху забитого старыми журналами, картонными коробками и пакетами мусора; окна мистер Д. заколотил изнутри, а к дверным проемам прибил рваные ковры. Говорили, он сидел там с самого увольнения и заказывал продукты на дом, лишь бы не ходить в магазинчик неподалеку. Электричество ему отключили за неуплату. Когда полиция наконец наведалась к мистеру Д. после многочисленных жалоб соседей, он уже месяц как умер, а продукты лежали на крыльце, поросшие покрывалом серой плесени.
        Причину смерти не объявили - то ли голод, то ли самоубийство, то ли наркотики, то ли инфекция. Одно не оставляло сомнений: он был душевно болен. Нас всех потрясла эта новость. Мисс Лангли предложила нам занятия с психологом. Мы отказались - не хотели пропускать театральный кружок. И все же что-то неуловимо изменилось. Может, причина крылась в подростковых гормонах. Или в потрясении от смерти мистера Д. А может, в Берни Мун и ее странном взгляде.
        Я вдруг начала вспоминать разное. Не сразу, а случайными урывками; меня бросало из одного воспоминания в другое, как мячик. Отражения былого в осколках стекла.
        Выбери конфету. Только не показывай какую.
        Это наш секрет! Лучшие подруги всегда делятся.
        Вслух я это не обсуждала. Друзья бы меня не поняли. Подумывала рассказать Лорелей, но после дня рождения Берни она чуралась малейших странностей, поэтому я боялась ей довериться. Лорелей бывала недоброй, несмотря на популярность; если на подругу находило дурное настроение, то пиши пропало - такие могли сплетни пойти… А мне очень нравилась популярность. Нравилось в хоккейной команде и театральном кружке. Нравилось ходить на вечеринки, на которые мечтала попасть вся школа. Не могла же я все это потерять из-за Берни Мун и ее странностей!
        После смерти мистера Д. его дом долго пустовал. Иногда туда забирались дети - поглядеть на знаменитое место. Я и сама туда заглядывала на летних каникулах, одна. Серебристо-синяя надпись аэрозольной краской на двери кричала: «ПЕДОФИЛ». Ободранные стены пестрели другими надписями и логотипами местных граффитистов, но в основном место занимали одни и те же слова. Слова, которые полицейские обнаружили на его теле. Грубо вырезанные на руках и груди, начертанные на запястье лезвием бритвы.
        Больше никогда.

2
        Из «Живого журнала» Бернадетт Ингрэм (под никнеймом «Б. И. как на духу1»):
        Среда, 30 марта
        Я непонятно как использовала уже две упаковки прокладок «макси». Похоже, худшее миновало: наутро меня хотя бы не ждал потоп. А еще сегодня доставили мои кроссовки и спортивный топ. Мартин как раз выходил из дома, поэтому расписался в получении вместо меня.
        - Бегом хочешь заняться? Может, сбросишь вес… - Мартин зорко замечает чужую полноту. Сам он всегда был высоким и худым, а теперь ему приходится следить за питанием, и он стесняется своего чуть располневшего живота. - Попробуй сначала разовый пропуск, а то потратим деньги на годовой абонемент, а ходить не станешь.
        - Не хочу в спортзал. Думаю записаться в беговой клуб.
        - Правда? - удивился Мартин. - Ладно, главное, не бегай по ночам. Слышала про ту женщину?
        - Джо Перри.
        - Точно. Скачай приложение. Ну, через которое можно отследить твой телефон. Запишись еще на курс самообороны. Кажется, у Вуди в спортзале есть.
        - Только не там.
        - Почему?
        - Не хочу.
        - Что с тобой? - недоуменно спросил Мартин. - Ты в последнее время странная. До сих пор… - Он неопределенно повел рукой на уровне ремня, видимо, намекая то ли на кровотечение, то ли на менопаузу.
        - Со мной ничего. Просто не хочу в спортзал твоего маньячного дружка.
        Слова сами сорвались с губ. После недавних событий мне все сложнее скрывать свои чувства. Я больше не стараюсь высказываться помягче, наоборот, слова заострились, как осколки стекла. Приятно наконец выпустить пар и сказать, что на душе. Странно, я и не знала, сколько во мне гнева. И на кого? Сама не понимаю. Злость явилась, будто старый друг после долгой разлуки.
        - Маньячного? - удивился Мартин. - Ты его видела всего раза два, с чего такие выводы?
        Я пожала плечами.
        - Знаю, он твой друг…
        - Ему сейчас нелегко. Не суди его строго.
        - Почему нелегко? - насторожилась я.
        - Со здоровьем непорядок.
        - Ясно.
        Интересно, какой именно «непорядок» ему достался? Приливы, низкое либидо, туман в голове, ночная потливость, упадок сил, бессонница? Вряд ли, слишком заметные симптомы.
        Тело сразу откликнулось на мои чувства. Меня обдало жаром. Злость растекалась, как цвета по осьминогу.
        Угу, давайте пожалеем Джима Вуда. Давайте не будем строго судить насильника. Такие, как он, не обязаны отвечать за свои поступки.
        Я держалась, пока Мартин не ушел, однако злость никуда не исчезла. «Менопауза как есть» вот что говорит о приступах злости: «Поверь, ты не сходишь с ума! Только обязательно продумай “план Б” на дни, когда хочется всех перекусать. Понежься в ванне, сходи на пробежку, займись йогой. Вместо кофе выпей травяного чая. А если ничего не помогает, вспомни мой любимый совет! Заодно калории сожжешь!»
        Наверное, речь о сексе. В мире Диди он решает все проблемы, с которыми не справились горячая ванна, тканевые маски или правильное дыхание. Лично я лучше выпила бы чаю. Зато бег - хорошая идея. Направлю всю энергию в спорт. Меня ждет чудесная награда в виде чужих ощущений. Дофамин - легкий наркотик, и сегодня утром в нем нет недостатка. Беру завтрак у прохожей, которая толкнула меня и не извинилась. Разделяю тепло материнских объятий с ребенком, играющим в парке. Наслаждаюсь воспоминанием о хорошем сексе вместе с женщиной в инвалидной коляске. От школьницы в форме мне достается радость человека, прошедшего последний уровень в сложной игре. Мне даже не приходится никого касаться! Достаточно лишь подойти поближе.
        В меня врезается какой-то парень. Наверное, случайно. Я как раз гуляла по чужому «дому», поэтому реакция у меня слегка замедленная, будто на миг потеряла сигнал.
        - Извините, - говорю я и наконец ощущаю сильный толчок. Плечо горит от боли. Я невольно закусываю губу.
        От меня со всех ног удирает парень в бейсболке, зажимая под мышкой мою сумку. Внутренний критик успевает проворчать: А нечего было… Тут моя ярость вспыхивает ярким пламенем.
        СТОЙ!
        Некогда заглядывать в «дом» незнакомца. Некогда его изучать. Некогда облекать посыл в слова - я просто швыряю его в разум парня, как камень в окно.
        СТОЙ ГДЕ СТОИШЬ!
        Он останавливается. Щеки горят, пот выступает на лбу, щиплет под мышками. Мышцы дрожат от всплеска адреналина, куда более сильного, чем эйфория от бега. Парень замирает метрах в ста от меня. Бейсболка, черные спортивные брюки, легкая куртка. И моя сумка под мышкой. Парня бьет дрожь. Он стоит, замерев на полпути, прикованный неведомой силой.
        Очень медленно, еще дрожа, я иду в его сторону. При виде меня лицо парня искажается.
        Я кладу руку на сумку.
        - Отдай.
        Он кивает и неохотно протягивает мне украденное.
        - А теперь извинись.
        Он неразборчиво бормочет.
        - Извинись, я сказала! - повторяю громче. По лицу и груди струится пот, и все же мне нравится. Такая власть!
        - Извините, - шепчет парень.
        Я вырываю сумку из его протянутой руки и вешаю на плечо. Меня захлестывают эндорфины, как после хорошей пробежки. Завидуй молча, Диди. Вот она, моя менопауза.
        - Извините, - повторяет парень. - Правда, мисс. Простите.
        - Ладно.
        Волна жара понемногу спадает. Парень смотрит на меня загнанным зверем. Сразу вспоминается Данте. А потом Адам Прайс, его вечное шмыганье носом, гневно сжатые кулаки, худосочность и болезненная бледность. Мой гнев испаряется. Хочется плакать. Я крепко зажимаю сумку под мышкой и оглядываюсь на парня.
        - Больше никогда так не делай.
        И ухожу в свете весеннего солнца.

3
        Среда, 30 марта
        - Ты сегодня какая-то другая, - заметила Салена.
        - То есть?
        - Вся сияешь, - улыбнулась она. - Или ты прекрасно провела ночь, или о-очень вкусно позавтракала. А может, и то и другое?
        Я улыбнулась, покраснев.
        - Дело в завтраке.
        - Что ж, время еще есть, - улыбнулась в ответ Салена.
        Да, мне сегодня хорошо. И дело не только в победе над несостоявшимся грабителем. В воздухе витает надежда - кажется, все возможно; пахнет фейерверками, горящей бумагой, переменами, а воздух так свеж! Впервые в жизни я чувствую: можно стать хозяйкой своей жизни, главной героиней собственного романа, а не жалкой маленькой сноской.
        Пока Салена заваривала чай, я нашла в интернете «Финалисток Финчли». На обложке их группы в «Фейсбуке» фото бегущих женщин. Среди них и Салена. Растрепанные и красные, участницы весело смеются. Три раза в неделю они собираются у магазина «Все для спорта». Необязательно к ним записываться, можно просто посмотреть, как у них все устроено. Может, с кем-нибудь подружишься, - шепчет робкая надежда.
        Подруга… Безумная мысль. Пытаюсь представить, как мы вместе проводим время. Бегаем. Пьем кофе или смотрим кино. Болтаем. Ходим по магазинам. Странная выдумка! И почему-то похожа на измену Мартину. Наверное, так случается со всеми школьными парочками, решившими пожениться. Вы друг другом увлечены, вам не до друзей. И мысли нет, что однажды захочется общаться с кем-то еще. Вторая причина в Данте. Когда он был маленьким, мне не хватало времени на друзей. Больше всего я хотела отдать всю любовь и заботу сыну. Махала ему на прощание, когда он уходил в школу, встречала после школы. Старалась, чтобы он проводил со мной время, помогал на кухне. Читала ему вслух. Надеялась вырастить его чувствительным ребенком с богатым воображением.
        И ошиблась. Книги Дэну быстро надоедали. Кухню он терпеть не мог. Как я ни воспитывала в нем мягкость характера, он упрямо оставался типичным мальчиком своих лет. Отмахивался от нежностей. Любил машинки и солдатиков. Дрался с другими ребятами. Я любила его и до сих пор люблю - отчаянно, всем сердцем, - но влияние моей матери слишком сильно. Она им очень гордится. О таком сыне она мечтала. Он приезжает к ней в гости четыре раза в год. Спит в моей старой комнате, отремонтированной специально для него. И, разумеется, мама ужасно его балует. Возится с ним как с малым ребенком - а ведь ему уже тридцать! - готовит его любимые блюда, исполняет каждую прихоть. Интересно, а будь у нее внучка?.. Будь я больше похожа на Кейт Малкин?..
        Надо раздобыть еще дофамина. Думая о сыне, я всегда грущу. Да и минутка для тренировки выдалась идеальная. Как раз вернулся любитель «Амазона». Я отправляю ему послание: малому книжному бизнесу стоит помогать. В итоге он покупает три книги и напоследок дарит мне радость человека, сделавшего доброе дело. Да, это манипуляция. Ну и что здесь плохого? Всем только лучше стало. И потом, влиять на чужой выбор так просто. Поправлять других. Как бы невзначай предлагать: покупайте в книжном, а не онлайн, выберите писательницу, а не писателя, темнокожего автора вместо белого. Эдакая уборка: выносишь мусор из неплохого, в общем-то, дома. Или кладешь записку на каминную полку: «Читать книги здорово!», «Никогда не воруйте из книжного!», «Поддержите местные магазины!».
        Внутренний критик воет сиреной. Отправляю ее в «комнату тишины». Никто ведь не пострадал. Никто меня не подловил. И Салене радость. И вообще, приятно хранить секрет. Незаметно заглядывать в чужие жизни. Разделять с другими воспоминания и маленькие удовольствия…
        Сегодня девятнадцать покупателей и двадцать четыре покупки. Салена приписывает заслугу погоде. Я с улыбкой соглашаюсь. Пусть так и думает. А если что-нибудь заподозрит, я ее поправлю.
        - Решила бегать с нами? - спросила Салена, пока я подсчитывала деньги в кассе.
        - Не знаю, - покачала головой я.
        Утренний адреналин схлынул, и сама мысль записаться в беговой клуб к незнакомым женщинам напоминает далекий сон из детства. А новые кроссовки, топ безумной малиновой расцветки… Да как их можно носить, о чем я только думала? Потом представила, что скажет Мартин, когда увидит под кроватью нетронутую пыльную коробку с кроссовками, и меня сразу обожгло жаром.
        - Обязательно приходи, - настаивала Салена. - Познакомишься со всеми и захочешь остаться!
        Я вспомнила парня в бейсболке и шепот «Извините». Вспомнила, как злость помогла мне защититься. Вспомнила Джо Перри - как она пыталась утихомирить убийцу. Вспомнила, как извинилась перед толкнувшим меня прохожим, будто виновата была я. Привычка угождать въелась нам, женщинам, в плоть и кровь.
        - Наверное, приду.
        Может, настало время перемен?

4
        Четверг, 31 марта
        Вчера Мартин вернулся поздно. Часов в восемь от него пришло сообщение:
        «Извини, у Вуди беда. Вернусь как смогу. М.»
        Я ждала его до десяти, потом легла в постель с книжкой. Интересно, почему они засиделись допоздна, что там с Вуди? Мартин редко встречается с друзьями. Пару раз в месяц, не чаще, они заглядывают после работы в бар, а иногда на футбольный матч. «У Вуди беда» звучит серьезно. Из-за того случая в субботу?.. Айрис ведь сказала: «А если так будет всегда?» Нет, чушь. Не будет такого. И все же… Что Вуди запомнил о том вечере? Что рассказал Мартину? Упомянул ли меня? Связал ли произошедшее с Айрис?
        Наконец, чуть за полночь, Мартин вернулся.
        - Пришлось отвезти Вуди в неотложку, - устало вздохнул муж. - Он потерял сознание прямо у меня на глазах. Говорит, это началось с выходных. Вроде нарколепсии.
        Вот как…
        Я изобразила тревогу.
        - Он не сказал, из-за чего так?
        - Сам не знает. Пусть в больнице его осмотрят.
        - Ну, там ему помогут, - пожала плечами я.
        Мартин кивнул.
        - Он очень волнуется. По нему видно. Ни дня не болел, а тут раз! Думает, кто-то ему подмешал снотворное в бокал. Представляешь, взял и потерял сознание прямо в пабе! А выпил не так уж много. Хорошо хоть рядом были люди. А если бы нет? Его и ограбить могли, и чего похуже.
        По телу расползался жар. Я принялась обмахиваться журналом. Мартин так волнуется за Вуди! Да уж, ирония.
        - Он один в баре сидел?
        - Не сказал, - покачал головой Мартин. - Вообще нес какую-то околесицу. Судя по всему, ждал девушку, а она не пришла. Знаешь, не увидь я его своими глазами, не поверил бы! Сидим мы у него дома, разговариваем. Вуди наливал нам выпить, рассказывал кое-что, и вдруг - бах! Упал в обморок. В тот же миг. Бедняга. Представляю, как ему страшно.
        - А что рассказывал?
        - Да так, анекдот. Сама знаешь, какие у него шутки.
        Прекрасно знаю. Наслушалась в спортивном пабе. «Чему учат женщину, когда у нее два синяка под глазами? Ничему! Ее уже проучили». Или: «Чем она тяжелее, тем проще склеить. Что это? Баба!» И все с мерзкой ухмылочкой - давай, мол, обижайся, я погляжу. И обязательно оговорка: «Я просто пошутил!» Шутка, не шутка - какая разница?
        Грудь и живот обдало жаром, сорочка прилипла к телу. Я постаралась глубоко дышать (у Диди почти на все один совет: «Наплюй и дыши поглубже»), но безуспешно. Я вся горела от противоречивых чувств.
        - Все нормально? У тебя температура?
        - Нет, прилив. Схожу-ка я в душ.
        Если правильное дыхание не помогает, остается душ - так советует Диди. Лучше при свечах и с кучей дорогих средств. Потом к ней присоединяется «ее счастье». Мне довольно куска мыла и обычного света лампы. Но после, когда я ложусь в постель где-то в час ночи, а Мартин лежит на своем обычном месте слева, и пахнет от него табаком и солью… А затем поворачивается ко мне во сне…
        «Вот он, - говорю себе я. - Вот он, мой муж».
        Так загляни к нему, - шепчет внутренний демон. - Проверь, что у него на уме.
        Нет. Новости о Вуди меня очень встревожили; когда я наконец засыпаю, мне снится «дом» мистера Дэвиса, доверху набитый виной и мусором, разбитые зеркала в каждой комнате и фраза «Больше никогда», вырезанная на ободранных стенах и руках учителя…

5
        Четверг, 31 марта
        Сегодня у нас двадцать восемь покупателей. Салена заказывает еще книг, особенно детских, и новые экземпляры сегодняшнего неожиданного бестселлера - «Жизнь с менопаузой». На прошлой неделе ее «выбрал» Кафка, вот она и стала такой популярной. По крайней мере, Салена так думает. А я вот думаю, что все (да-да, все) мужчины должны хоть немного понимать, каково это.
        Сегодня я взяла с собой спортивную сумку с новыми кроссовками и легинсами и спрятала в шкафчике до конца рабочего дня. Почему-то не хотелось говорить Салене. Внутренний критик сегодня бушевал и посылал мне волны жара, которые били по коже, как резинки. Ты серьезно? - издевался он. - Не смеши народ. И кстати, как там Вуди? Влезла, и чем хорошим это кончилось? Вздумала менять других! Себя-то изменить не можешь!
        Я вытолкала его в «комнату тишины». Сегодня не до твоих бредней! А как только магазин закрылся, пошла знакомиться с «Финалистками Финчли». Магазин «Все для спорта» находился в получасе ходьбы от нашего книжного. Он уже закрылся, однако внутри кто-то ходил. Я заглянула в окно. Ясно, модный современный магазин, в котором продают элитную обувь, рюкзаки и перчатки. Вряд ли он мне подойдет. Если участницы называют себя «финалистками» и собираются в таком месте, они явно моложе и спортивней - лучше - меня. Куда уж мне! Окинут меня взглядом и рассмеются, как прежде в «Малберри». Зачем я вообще пришла? Уже развернувшись, я чуть в кого-то не врезалась.
        - Берни! Пришла все-таки! - обрадовалась Салена.
        - Посмотрела, вот и все.
        - А сумка зачем?
        - Да так, кое-какие вещи.
        - Для бега! - Салена взяла меня за руку. - Здорово, Берни! Заходи, я тебя представлю.
        Она нажала на звонок у двери и мягко подтолкнула меня в магазин. В уголке уже собрались шесть женщин, а я из окна и не заметила. Некоторые надевали спортивные костюмы или завязывали шнурки на кроссовках. Надо же, и все разных лет и размеров. А я боялась!
        - Не волнуйся, все мы с чего-то начинали, - мягко успокоила Салена. - Кто-то у нас бежит кругами, кто-то с бега переходит на шаг, кто-то просто ходит. Но Алекс следит, чтобы никто не отставал. - Она повысила голос: - Внимание, поздоровайтесь с Берни!
        Калейдоскоп лиц. Привет, Берни! Первый беглый взгляд на женщин, с которыми можно подружиться. Молодая стройная блондинка, похоже, у них за главную.
        - Это Алекс, - представила девушку Салена, торопливо стягивая джинсы и переодеваясь в легинсы. - Держит магазин и нас собирает. А это Дейзи, Хелен, Аби, Леони, Рахми и Стеф. Не волнуйся, - успокоила она, заметив мой взгляд. - Времени полно, еще успеешь со всеми познакомиться. Переодевайся пока, и выдвигаемся.
        В магазине сладко пахло цветочным дезодорантом и новыми кроссовками. Я натянула новенькие легинсы, глупо смущаясь. В спортивной одежде я себя чувствую самозванкой, будто вот-вот кто-нибудь выпрыгнет из-за угла и крикнет: «А Берни Мун бегает как девчонка!» Я улыбнулась. Когда мы еще верили в себя, мы бегали не раздумывая. А теперь делать что-нибудь «как девчонка» - значит делать плохо. Когда мы начали так думать? И кто нас научил?
        Я надела широкую толстовку, прикрывающую легинсы в обтяжку, и новые кроссовки. Завязывая шнурки, я подняла глаза и встретилась взглядом с молодой блондинкой.
        - Берни, меня зовут Алекс. Очень рада, что вы пришли. - Алекс до жути походила на тренерш по йоге из спортзала Вуди: молодая, спортивная и всегда готовая посмеяться над подобными мне. Или я себя накрутила? В ее голосе не звучала насмешка, а глаза улыбались. - Говорят, хотите заняться бегом?
        - Даже не знаю. Так, подумала…
        - Хочет-хочет, - перебила Салена. - Она моя подруга. Я ей помогу.
        «Подруга». Неужели правда? Некоторые называют так знакомых. Или даже онлайн-знакомых. Наверное, у меня планка стоит повыше. Точнее, я сама ее высоко поставила. И все же… Каково это, быть частью группы? С кем-то дружить? Смеяться вместе со всеми?
        Женщины складывали сумки и одежду в шкаф в глубине магазина. Я тоже пошла. Смуглая девушка с золотым пирсингом в носу мне улыбнулась. Вместо хиджаба она сегодня надела черный тянущийся снуд, но я все равно ее узнала.
        - Рахми, правильно? Ты работаешь в «Буфетной Присциллы»?
        - А я-то гадала, где вас раньше видела, - улыбнулась девушка. - Первая пробежка?
        - Нет-нет, - покачала головой я. - Я вообще бегать не умею. Просто…
        Просто что? Стало любопытно? Одиноко? Или попросту сошла с ума? Все вместе? Так считает мой внутренний критик. А другая часть меня, открывшаяся - расцветшая - за последние несколько дней, считает иначе. Я больше не школьница. Не Чокнутая Берни, следящая за «любимицами мистера Д.» со своего места на отшибе.
        - Вот и прекрасно, - кивнула Рахми. - Не тревожьтесь, мы тут все любительницы.
        Я последовала на улицу за остальными. Всех имен не запомнила. Женщина помоложе (и заметно крупнее) с темными кудрями и улыбчивыми глазами представилась Леони.
        - Я в первый раз страшно волновалась, - успокоила она. - Думала, придут одни показушницы и скандальные тетки. А на самом деле тут все замечательные, всегда готовы помочь. Алекс за этим следит. Поэтому ничего не бойтесь.
        - А куда мы идем?
        - В парк. Пробежимся по кругу, потом вернемся сюда. Алекс бежит первая, а потом возвращается за остальными. Никого не бросаем. Мы за вами присмотрим.
        Женщины понемногу отделялись от группы: какие-то сразу перешли на легкий бег, какие-то начали с ходьбы. Среди них оказалась и Стеф - приятный сюрприз! Она приветливо мне улыбнулась и побежала среди первых. Вспомнилось наше знакомство; мне вдруг стало неловко. Из окон ее «дома» зазвучал Шуберт, а потом она исчезла, как далекий полузабытый сон.
        Со мной остались Салена и Леони.
        - Мы вам поможем, - сказала Леони. - Давайте так: немного побегайте, затем переходите на шаг. С этого все начинают.
        Подозрительно легко. На словах… Интересно, как скоро они заметят мою мешковатую толстовку, неношеные кроссовки, неуклюжесть? «Любимицы мистера Д.» всегда замечали каждую мелочь.
        - Почему вы решили заняться бегом? - поинтересовалась Леони. - Расскажите.
        - Даже не знаю. - Я пожала плечами. - Просто так…
        - Чепуха. У всех свои причины. Кто-то хочет набраться уверенности, или силы, или выдержки, или заткнуть за пояс бывшего, или надрать зад раку. Причина есть всегда. Держитесь за свою, и вы никогда не сдадитесь.
        Вдруг раздался окрик со стороны дороги. Мимо промчался парень на скутере.
        - Бегите-бегите, толстухи! - бросил он нам.
        Я вздрогнула, а Леони показала ему средний палец.
        - Кто бы говорил, на детской игрушке катаешься!
        Я рассмеялась и тут же устыдилась своего смеха.
        - Вот поэтому я и не хотела идти, - объяснила я Леони. - Не умею…
        - Чего? Посылать всяких идиотов куда подальше? - Она улыбнулась. - Доверьтесь себе.
        Пожалуй, не такая уж это и пытка. Леони, например, женщина не худенькая, а не стыдится своей фигуры. Интересно, каково это - принимать себя такой, какая ты есть? Могу ли я этого достичь?
        Конечно можешь. - Внутренний демон сегодня на удивление добр. - Справилась же ты с тем придурком в парке. Тут то же самое, разве нет?
        - Я собираюсь на одну вечеринку, - объяснила я. - Наверное, поэтому сюда и пришла. Вечер встречи выпускников, тридцать лет спустя. Мне в школе приходилось тяжеловато. Не радовалась я школьным денькам как следует. Вот и хочу…
        - Утереть всем нос.
        - Точно. Хочу…
        Чтобы все на меня смотрели.
        Когда мы добежали до парка Виктории, уже загорелись ночные огни. «Финалистки» достали фонарики - кто повесил на пояс, кто надел на лоб. Алекс поделилась со мной и проследила, как я его закрепляю.
        - Вдруг в темноте споткнетесь, - объяснила она и побежала вперед, оставив нас троих.
        - Ладно, - сказала Леони, - начинаем вашу первую пробежку. Бегите не больше минуты, потом две - отдыхайте. Сильно не торопитесь. Легким бегом.
        - Постараюсь.
        Они во всем оказались правы, кроме одного: ничего легкого в беге нет. Первые несколько минут еще ничего, а потом выматываешься. Вот сейчас они засмеются, - запугивал внутренний критик. - Покажут себя во всей красе. А вот и нет. Салена и Леони остались со мной. Иногда Леони давала советы. «Упирайтесь на стопу», «Не подпрыгивайте, иначе выдохнетесь быстрее». Сама она бежала без устали, несмотря на вес и болтовню с нами. Три года назад она пробежала Лондонский марафон. Она никого не стесняется.
        Минут через пятнадцать я все узнала о Леони: она работает в юридической фирме, и у нее есть такса по кличке Блошка. И о Рахми: она родом из Лестера, но переехала на юг - работать осветителем в театре. Дополнительно подрабатывает в кафе три раза в неделю. К тому же я открыла гораздо больше о Салене. Пять лет мы с ней работали вместе, а я и не знала, что ей нравится «Звездный путь», у нее на бедре есть татуировка - роза, она встречается с девушкой по имени Софи, которую не знакомила с родителями - на то есть много сложных причин. Даже не пришлось заглядывать в их «дома»!
        Однако навязчивая мысль никак не отступала. Алекс меня осуждала?.. Она ведь такая красивая, спортивная. Просто копия девочек из «Малберри», которые крутились возле мистера Д., прихорашивались ради него и загорали у беговой дорожки в коротеньких шортах, скорее напоминавших нижнее белье. Хорошеньких девочек вроде Лорелей Джонс. Или Кэти Малкин. Что Алекс думала обо мне? Правда ли меня поддерживала? Когда она прибежала нам навстречу, ничуть не вспотев, а я вся выдохлась, не продержавшись и минуты, я заглянула в ее «дом». Сейчас проверим…
        Некоторые выдают себя сразу. У некоторых есть тайны. Некоторые притворяются совсем другими людьми. «Дом» Алекс стоял нараспашку. Нет, без секретов не обошлось, но вокруг царило гостеприимство. Никакого осуждения. Только честность, тепло и поддержка. Немного грусти - в уголке, куда я заглядывать не стала. Фотографии мальчика, удивительно похожего на Алекс… Умерший близнец? Так или иначе, ее личные дела меня не касались. Я зашла дальше. Комната зеркал. В них скрыто, как человек воспринимает себя. Я ожидала увидеть самодовольство, презрение, или - как там сказала Леони? - показушницу и скандальную тетку. На самом деле там оказались отражения других. Вот Леони участвует в марафоне. Салена жалуется: «Не могу!» Алекс тянет ее за собой: «Поднажми, почти все!» И мое отражение нашлось - я красная, задыхаюсь, но в Алекс нет ни капли насмешки. Она радуется, надеется и верит, даже немного гордится…
        - Скоро весь круг сможете пробежать, - подбадривает она. - Поверьте, Берни, мы все с этого начинали.
        - Верю, - улыбнулась я.
        - Значит, придете в воскресенье?
        Я кивнула.
        - Возьмите злаковый батончик.
        Я шла домой вприпрыжку, размахивая спортивной сумкой. Давно я так не радовалась! Задумавшись, даже не заметила припаркованную рядом машину. Потом-то, конечно, узнала ее. Маленькая красная «мазда». А тогда просто зашла в дом, не обратив внимания.
        - Я дома!
        Мартин смотрел телевизор в гостиной. Пахло пиццей и алкоголем. На диване напротив сидел мужчина с банкой пива, одетый в футболку с надписью «Это вам не шуточки». Стоило мне его заметить, как он повернулся ко мне, открыл рот и тут же рухнул на пол.
        Вуди.

6
        Четверг, 31 марта
        Скорая приехала за полночь. Вуди к тому времени уже очнулся. Я заваривала чай и слушала, как Мартин объясняет оператору случившееся.
        - Нет, он не пил. Никаких наркотиков. Аллергии нет. Скорее нарколепсия. - В его голосе прозвучало раздражение. Видимо, на другом конце провода такого термина не знали. - В общем, ему нужна cкорая. Да, дышит нормально. Почему надо приехать? Хм, даже не знаю… Может, потому, что он падает в обморок без причины?
        На самом деле Вуди потерял сознание всего на полчаса. Я помогла уложить его на диван и подсунула под голову подушку. Заодно глянула внутрь - поискать повреждения, привести в порядок воспоминания, запрятать случившееся подальше, чтобы не всплывало. Нельзя насовсем избавиться от воспоминаний. Они никуда не исчезают. Зато можно затолкать их в «комнату тишины», положить в папку «Неважное». Может, теперь он перестанет так на меня реагировать.
        И правда. Очнувшись, Вуди почти стал прежним. Никаких видимых повреждений в «доме», никакой вины и склонности к самоистязанию. Вот и хорошо. Я принесла чай и слушала его болтовню. Ничего сложного. Таким, как Вуди, плевать на мнение женщины. Он попивал чай, ел пиццу и разбрасывался непрошеными советами, когда узнал о моем увлечении бегом. Я объяснила, что мне и так помогают, а он лишь нахмурился:
        - Любительщина тебя ничему путному не научит. Найди настоящего тренера. В твои годы переутомляться не стоит.
        Как подобным типам приятно поучать женщин!.. Я только улыбалась и кивала. Хотелось одного: пусть cкорая поскорее приедет и можно будет пойти в душ. Я отлучилась переодеться в чистое (и потом, не очень-то мне нравилось ходить при нем в обтягивающих легинсах). Мартин положил трубку, и они с Вуди принялись, судя по всему, обсуждать меня.
        - Думал, тот случай ее отпугнет, а нет! Хочет бегать. В общем-то, не помешает, да? Ей надо немного похудеть.
        - Пусть запишется на велотренажеры. Или на курс «Кому за пятьдесят». Уж лучше, чем бегать в парке по вечерам.
        - Я ей говорил одной не ходить. Но там клуб вроде, все нормально. И ходят одни женщины, так что…
        - Лишь бы не кучка лесбу…
        И опять. Бах! Будто предохранитель сгорел - или, скорее, «Рогипнол» подействовал. Признаю, это немного смешно. Интересно, что именно вызывает приступы? Я уже собралась обыскать его «дом», но передумала. Не вмешивайся. Может, отучится насиловать женщин.
        Пока cкорая наконец приехала, Вуди еще три раза терял сознание. Причем третий раз - во время разговора о культуре отмены в издательском деле, а именно на слове «левацкий». Странно… Любопытно, какие еще слова и мысли связаны с его поведением? Я изобразила сочувствие ради Мартина, хотя сочувствия, конечно, не испытывала.
        Я ничего опасного с ним не делала. Скажем, установила автоматический выключатель. Задумает плохое - и ток отключается. Моей вины тут нет. Я за него не в ответе.
        Приняла душ и уснула, в кои-то веки без ночной потливости, кошмаров и боли в животе. Сладкий, крепкий сон. Похоже, приноровилась.
        Менопауза - пустячное дело.
        Песня шестая: The Beast in Me[Зверь во мне (англ.).]
        «О, я от призраков - больна!» -
        Печалилась Шалот.
        Альфред Теннисон. «Волшебница Шалот»

1
        Отрывок из «Выпуска девяносто второго» Кейт Хемсворт
        (Опубликовано в «Лайф стори пресс» в 2023 г.)
        Только семь лет спустя я догадалась связать смерть мистера Д. с Берни. И даже тогда с трудом верилось, что школьница сумела довести взрослого до такой загадочной смерти: он умер совсем один в доме, набитом рухлядью. Если бы не далекое воспоминание, я и сама не поверила бы. Хотя в глубине души всегда знала. Всегда ждала. Ждала окончания фразы, начатой давным-давно и повисшей в воздухе в день, когда нам было тринадцать.
        И наконец я ее увидела - в прошлом году, в интернет-статье. И сразу поняла - это Берни. Поняла, и все.
        Третий случай начался обыденно. Так, любопытное дополнение к основным новостям, типичный громкий заголовок. Сорокадвухлетний персональный тренер из Лондона мучился от загадочной болезни, поставившей в тупик врачей. Как только мужчина слышал или говорил определенные слова, он мгновенно впадал в глубокий сон на два-шесть часов. Мужчина - Джим Вуд, прозванный «Вуди», житель района Крауч-Энд, - внешне не выказывал признаков болезни. Результаты анализов еще не пришли, но уже выяснили: приступ вызывают слова «политкорректный», «феминистка», «женщины», «аборт», «противозачаточные», «выбор женщины», «трансгендер», «зажиматься» и, самое странное, «пончик». Врачи не могут объяснить эту загадочную нарколепсию, а мистер Вуд уверяет: болезнь «разрушила его жизнь».
        Причудливая история недолго мелькала в национальных новостях. «Дейли мейл» опубликовал ее под заголовком: «Политкорректный кошмар: Вуди никак не очнется», а комментаторы выдвинули свою теорию: феминистки изобрели какой-то наркотик, который подавляет мужскую волю. Естественно, всяческие конспирологические сайты приняли теорию на ура. Вымышленный наркотик, который анонимные «эксперты» по промыванию мозгов назвали «MK2», якобы очень распространен в Лондоне, поэтому мужчинам не следует терять бдительность - лучше держаться вместе, проверять, не подсыпали ли чего в напиток, и не встречаться с женщинами, с которыми познакомились в интернете. Какой-то выдающийся комментатор пожаловался - мол, столичная полиция несерьезно относится к проблеме. А выдающаяся «правая» активистка начала интернет-кампанию в поддержку Джима Вуда. Кто-то создал шуточный профиль @ТотЧелСПончиком, и на него подписались двести тысяч человек. А я жалела, ой как жалела…
        О чем? Что не была добрее к Берни Мун? Что мы обе познакомились с Мартином Ингрэмом? Конечно, это уже не важно. Я лишь рассказываю историю. Тридцать лет Берни Мун жила в потаенном уголке моего разума. О, я отлично умею раскладывать все по местам! Маленькие контейнеры с обрывками воспоминаний. Мне никогда и не хотелось их обсуждать. Да и кому рассказывать? Лукас меня не понял бы. Мой муж любит встречаться с друзьями после работы, пить пиво, ходить на матчи. Таких раньше звали «свойский парень». Мне нравилось, что мы такие разные. У меня свои друзья, некоторые - еще со школы. Среди них и Лорелей Джонс, хотя у нас мало общего. С другой стороны, мы обе стали учителями: она в «Чейпел-Лейн», а я на неполный рабочий день в театральной студии «Звездочка».
        Дружба у нас не такая, как в «Сексе в большом городе». Будь у меня выбор пошире, не дружила бы с ней. Только Малбри, фигурально выражаясь, мелкая речушка. Нас здесь связывает привычка. Мы вместе пьем кофе, ходим в книжный клуб, в церковь. Два раза в неделю - на йогу. Иногда - в бар. Вот такие они, мои друзья. У нас нет настоящей близости. Никто не лезет мне в душу. Зато они моя опора и служат напоминанием: я еще хороша, популярна, успешна, хоть и не стала знаменитой актрисой, а Лукас изменяет мне с женой приятеля, с которым ходит на футбол.
        Впрочем, неважно. Особых чувств к Лукасу я никогда не испытывала. Мне нравилось, как нами восхищались другие. Мне нравится наш домик на Перечной улице, наш сад с аккуратными клумбами. Я люблю наших детей, Сэди и Бена; и дочка, и сын ходят в разные школы, оба там популярны. Мне нравится упорядоченность, уверенность в завтрашнем дне. Вот почему меня насторожила новость о нарколептике - я почувствовала на себе бдительный взгляд Берни Мун и сразу вспомнила о предстоящем вечере встречи. Как же его избежать?..
        Вечер встречи, тридцать лет спустя! «Пог-Хилл», выпуск девяносто второго!
        Коктейли, мода, музыка и многое другое!
        Затея Лукаса, ясное дело. Они с друзьями чуть ли не год все продумывали. Лето, фуршет, танцы в «Пог-Хилл», как в старые добрые времена. Вся компашка в сборе. Коктейли, караоке.
        - Повеселимся, как в девяносто втором! - расписывал Лукас. - Можешь снова спеть. Про что там было, не помнишь?
        Дрожь, запоздавшая на тридцать лет. Прекрасно помню. Помню выпускной бал (громкое слово!) в «Пог-Хилл». Экзамены закончились, до конца учебного года оставалось несколько дней. Мы грезили университетской жизнью и будущим. Перед нами раскинулся весь мир. Все блистали: девочки в вечерних платьях и на каблуках, мальчики - в костюмах с галстуками-бабочками. Школьная группа (с Мартином Ингрэмом на бас-гитаре) исполняла сплошные хиты, а мы позировали перед фотографом, нарядные и неотразимые (как нам казалось) - все, кроме Берни Мун, которая очень располнела за лето и даже не прикоснулась к шампанскому.
        Поэтому я и запихнула воспоминания о Третьем Случае на задворки сознания. Уговаривала себя: она не придет на вечер встречи. А даже если придет, что она может сделать? Столько воды с тех пор утекло. «Домик» - лишь игра из далекого детства.
        Разумеется, я ошиблась. Как нам показал Третий Случай, игра только начиналась.

2
        Из «Живого журнала» Бернадетт Ингрэм (под никнеймом «Б. И. как на духу1»):
        Пятница, 1 апреля 2022
        Утром я обнаружила четыре сообщения от Айрис, присланных с полуночи до полчетвертого. В одном написано: «Не могу уснуть, а ты?» В другом: «Не забудь, мы сегодня встречаемся!», а остальные два - просто списки имен. Мужских, с адресами.
        Видимо, у Айрис есть план.
        Я ждала ее, где договорились - в коктейльном баре в полумиле от дома. Столик я выбрала с осторожностью. Уединенный уголок, где никто нас не подслушает. Могла бы не стараться. Айрис пришла с опозданием и привлекла немало взглядов. Надела черную майку с глубоким вырезом и обтягивающие джинсы. Розовые волосы стильно растрепаны, изящные голые руки покрыты татуировками. В ушах - серьги в форме молний. Айрис походила на солистку инди-рок-группы. Завидев меня, она радостно помахала. Мужчина средних лет с нелепыми усами окинул ее взглядом и отвернулся к друзьям. Я отвела взгляд, как делала прежде, когда еще не стала невидимкой.
        А вот Айрис поступила иначе. Она резко свернула в сторону той компании, да так нависла над ними, что я даже испугалась, как бы она не сшибла мужчину с усами.
        - Нечего на меня пялиться! - громко заявила она. Посетители начали оборачиваться. - Только попробуй, и я тебе устрою! - Мужчина ошарашенно отпрянул, Айрис же рассмеялась и добродушно шлепнула его по руке. - Да ладно, шучу! Я так, по-дружески! Шуток не понимаете?
        Друзья мужчины с усами смотрели Айрис вслед. Она широко улыбнулась мне и села напротив.
        - Ну как, заказала?
        Я лишь покачала головой.
        - Начнем с «Маргариты». - Она заказала кувшин коктейля, несмотря на мои возражения. - И, наверное, куриных крылышек. И картошки фри с сыром. И… да пропади оно все, давай закажем пиццу!
        Официантка вернулась с тяжелым подносом и целым кувшином «Маргариты». Айрис ела от души, и я присоединилась, мгновенно проголодавшись. Обычно я пропускаю обед на работе или ограничиваюсь бутербродом. А от алкоголя мне всегда хочется есть, особенно с тех пор, как началась менопауза. Внутренний демон с улыбкой подначивает: Ну и? С каких пор хотеть есть - преступление? Давай, съешь пиццу. Все лучше, чем рецепты Диди.
        Айрис ела крылышки руками без всякого стеснения, да еще причмокивала. Я потягивала коктейль. На нас все пялились. Ладно, не все, только мужчины. Так и хотелось попросить Айрис… О чем? Не быть голодной? Не быть собой? По крайней мере, субботние события ее не травмировали. Выглядела она прекрасно. Красивая, уверенная в себе, невозмутимая. Никаких кошмаров. Никакой вины или страха, что случившееся повторится.
        Я написала Мартину, что вернусь поздно, и отпила «Маргариту» с толченым льдом. Блаженная прохлада… Я прижала стакан к пылающей щеке. Айрис облизала пальцы дочиста и подняла на меня взгляд.
        - Ну, Берни, рассказывай.
        Я покачала головой.
        - Потише.
        - Да какая разница? Кто в такую сказку поверит? Подумают, мы фильм какой-то обсуждаем. - Она понизила голос и улыбнулась. - Так лучше?
        - Да. Не шуми, ладно?
        На всякий случай я мельком заглянула в ее «дом». Никаких сложностей не возникло, все лампы горели. Ни одного чудовища, разве что в ее любимых комиксах. Кроме легкой боли от татуировки, никаких страданий не нашлось - по крайней мере, на поверхности. С Айрис все будет хорошо. А это самое главное.
        - Как у тебя дела?
        - Лучше некуда. - Айрис улыбнулась с полным ртом курицы.
        - У тебя же вроде бессонница?
        - На том свете отосплюсь.
        Я кивнула. Оставалось только слегка ее угомонить, то есть поубавить интереса к случаю с Вуди.
        - Он, кстати, в новостях засветился. Видела? - Айрис вынула из сумки страницу из газеты «Метро».
        Так, короткая заметка с фото. Шесть строчек и подзаголовок. Проклятье!
        Уснул на работе!
        До прошлой недели сорокатрехлетний Джим Вуд мог похвастаться отменным здоровьем. Теперь же он падает в обморок пять-десять раз за день. Врачи подозревают нарколепсию - редкое нарушение, из-за которого человек засыпает в самое неподходящее время. Например, на работе. Ладно бы на скучной встрече в «Зуме» (кто б его осудил?), так нет - когда учит молодых красоток заниматься на велотренажере! Джим Вуд работает тренером в спортзале «Преображение» в районе Ист-Финчли. Вот где настоящий кошмар!
        Могла бы догадаться. Такие истории рано или поздно всплывают. Что вызвало его приступ? Присутствие девушек? Или он открыл дверь в темный уголок сознания? Так или иначе, никто это не свяжет со мной. Если бы он хотел, давно бы уже рассказал про Айрис.
        А она терпеливо выжидала, пока я дочитаю.
        - Как мы с ним такое провернули? И почему у меня сейчас не получается? Здесь же повсюду мужчины! Почему нельзя их отразить, как Вуди?
        О господи! Пока всё не узнает, не сдастся.
        - Ничего ты не провернула.
        - Ага, как же! Берни, мы его будто… На сто восемьдесят развернули! Как там? «В том и забава, чтобы идиота взорвать его же миной»[23 - Перефразированная цитата из «Гамлета»:‹…› В том и забава, чтобы землекопаВзорвать его же миной…(Шекспир У. «Гамлет», перевод М. Лозинского.)].
        Опять она распалилась. Я заглянула в открытый «дом». Наверное, надеялась повторить фокус с Вуди: осторожно убрать воспоминание в сторону, положить в папку «Неважное», спрятать в «комнате тишины». Вот только Айрис ощущала мое присутствие. Никаких «комнат тишины» я не нашла. Во всем «доме» ярко горел свет; Айрис и не собиралась утихать. Вдобавок из-за историй о супергероях она подсознательно понимала, что я сделала с Вуди, ничуть не сомневалась, не страшилась, напротив - с алчным восторгом ждала продолжения.
        - Слушай, Айрис, я все объясню. Только никому ни слова. И не мечтай о продолжении. Тогда был исключительный случай. Если ты обижена или злишься, такого можно натворить…
        Наконец я рассказала о зеркалах и об игре. Айрис слушала внимательно, жадно, словно бродячая кошка, которую однажды покормили и теперь она не отстанет.
        - Понятно. Как Эмпат. Ну, из комиксов.
        - Я их не читаю.
        - В общем, Эмпат - он из «Хулиганов», учеников Белой Королевы… Стой, как это не читаешь?
        Я пожала плечами.
        - Господи, Берни! У тебя же суперспособности, а ты даже в комиксы не заглядываешь!.. Короче, ты отражаешь свои чувства? И все, что видишь в других?
        - Грубо говоря, да.
        - С ума сойти! Покажи. - Она глянула через плечо на мужчину с нелепыми усами, который так и сидел с приятелями у стойки. - Вот на нем. Мутный тип.
        - Ты вообще слушала? Это опасно.
        - Для нас-то нет. Давай, Берни! Попробуй на нем. Подойди к бару, закажи еще кувшин. Этот мы почти допили. - Она вылила остатки «Маргариты» в мой бокал. - Давай! Погляжу на тебя в деле.
        - Айрис, серьезно…
        - Ты же сказала, опасно, только если ты обиделась или злишься. Сейчас ты спокойная? Не угробишь его.
        - Нет, Айрис. Это не игрушки.
        Она положила руку мне на плечо.
        - Пожалуйста, всего разок! Я хочу посмотреть.
        То ли текила виновата, то ли внутренний демон, то ли необычайное влияние Айрис, но я встала и пошла к бару, по пути как бы невзначай задев плечо незнакомца…
        Треск соединения. Взгляд Айрис, словно отраженный в окне. В «доме» незнакомца темно, лишь одна лампа освещает каминную полку. Он поссорился с женой, горечь обиды еще не выветрилась. Дверь, где сидит жена, открыта. Не хочется туда идти, но я иду и отражаю происходящее в сторону Айрис. А вот и жена: сидит в уголке, опустив голову на колени, такая страшная, впрочем, как обычно. А ревет… Господи ты боже, этот рев! Поневоле выпить захочешь.
        Это его голос. Воспоминания отдаются эхом. Нет, не воспоминания. Мысли. Пересказывают случившееся. С его стороны. Она сама начала. Как всегда. Настоящая жертва здесь он. Он толкнул ее в угол. А она вырвалась, да с такой яростью! Она всегда была жестокой. Только тупые либеральные элиты никогда в такое не поверят. Сразу встанут на ее сторону. Вечно все встают на сторону женщин. На жертв среди мужчин всем плевать. Если мужчину убивают в парке, никаких хештегов не запускают. А если женщину, так сразу #MeToo и #ЯЗаДжоПерри.
        Джо Перри! Я вздрагиваю. Нет, он не убийца. Но тоже по-своему жестокий, хотя никогда этого не признает. И умеет обмануть самого себя. Уже сейчас его воспоминания изменились. Главное - сбить с толку. Госпожа Чаровник хорошо в этом разбиралась. А еще в зеркалах и софитах.
        Я заказала еще кувшин замороженной «Маргариты». Айрис нетерпеливо ждала, в ее глазах сверкал свет и отражения.
        - Ну?
        - Да, неприятный тип. Но мы ввязываться не станем.
        - Почему?
        Я снова попыталась объяснить. Увиденное в чужих «домах» обманчиво. У всех свои тайны, зачастую неприятные. У этого незнакомца их не больше, чем у остальных. Жена с ним несчастлива. Ну и?
        - Так вмешайся! Сделай так, чтобы он ее ценил.
        Я вспомнила мистера Дэвиса. Его «дом». Порезы у него на руках. И покачала головой.
        - Ты не понимаешь. Не так-то просто…
        Врешь. Очень просто.
        Внутренний демон прозвучал так громко и четко, словно со мной вслух говорила Айрис.
        - Берни, он мерзкий, пялится на нас весь вечер. Отправь его домой, к жене.
        - Не могу.
        Ложь. Стоило лишь немного переставить зеркала. Не сложнее, чем велеть покупать книги в магазине вместо интернета. Не сложнее, чем объяснить матери: книги о девочках не сделают из ее сына слабака.
        Я потянулась за пиццей. Не думала, что задержусь так надолго. Собиралась домой к восьми, поужинать с Мартином. Теперь было уже поздно. Я доела кусочек. А ведь так просто исправить мужчину с дурацкими усами. Надо только…
        Я вновь заглянула в его «дом». Дверь к жене закрывалась. Я подошла поближе, включила свет и направила на ее образ. Кстати, ее зовут Марджори. Симпатичное имя. И сама она симпатичная. Может, не так молода, как прежде, зато любит мужа. Да и он ее. Хотя недостаточно. О себе он думает куда больше. Если аккуратно отодвинуть эгоизм и повернуть зеркала к ней… Осторожно намекнуть тотчас вернуться домой - с коробкой конфет, например, - и пообещать исправиться…
        Да, очень легко. Видимо, набиваю руку. Никакой тревоги или травмы не осталось. Так, маленький намек: если жене хорошо, то и твоя жизнь наладится. Толика раскаяния. Сработало! Мужчина встал, к большому удивлению друзей - они и смеялись, и кричали ему вслед, - но он остался при своем. А уходя, бросил на меня задумчивый взгляд, словно смутно узнавал. В остальном же ничего особенного, он просто спешил домой.
        Айрис улыбнулась и подлила мне коктейля.
        - Кто следующий?
        - Айрис, так больше нельзя.
        - Почему? Ты ведь получила мое сообщение?
        - Список имен?
        - Ага. Моих тупых бывших. Подумала, ты заглянешь к ним, и… - Она многозначительно закатила глаза. - Сама понимаешь. Покажешь, на что способна. Используешь суперсилу.
        - Ну уж нет.
        - Да почему?
        Я понизила голос:
        - Во-первых, я тебе не героиня комиксов. А во-вторых, если мы заглянем к твоим бывшим и они все разом изменятся, кто-нибудь догадается про Вуди!
        - А-а, и то верно. Как-то не подумала. - Она отщипнула кусочек пиццы. - Проголодалась как волк! У меня после новой татуировки всегда так. Показать? Ничего противного. - Не успела я ответить, Айрис опустила лямку с плеча и показала свежую татуировку под пленкой. - На память о том, что со мной чуть не случилось. Нравится?
        Я застыла. Жаркая волна прокатилась по всему телу с головы до ног. Взгляд застыл на новой, еще розоватой по краям татуировке Айрис. От страха закружилась голова, перехватило дыхание.
        Гирлянда листьев в форме сердца и крошечных остроконечных цветов над двумя словами, написанными изящным девичьим почерком.
        - Паслен сладко-горький, - пояснила она, показав на гирлянду. - Прекрасный, но ядовитый.
        Только взгляд мой приковали не цветы, а слова под ними - слова, которые Грейс Оймейд швырнула мистеру Д. в лицо у спортивного поля в день, когда взросление направило на меня ослепительный свет своих софитов и отняло мою силу.
        Больше никогда.

3
        Пятница, 1 апреля
        Воспоминания глубже слов. А стыд - еще глубже. Зеркало, отражающее зеркало, создает бесконечный тоннель образов, и мистер Дэвис, увидев их, провалился туда, куда даже я не могла проникнуть.
        А началось все, как ни странно, с дружбы. Детская дружба куда сильнее взрослой. Общение с Кэти изменило меня навсегда. Когда мы перестали дружить, я все еще хотела участвовать в ее жизни. Увы, после моего дня рождения Кэти обрубила со мной всякую связь. Пришлось следить за бывшей подругой из дома Лорелей, Грейс, Дженни, Линды или какой-нибудь другой везучей девочки.
        Тогда-то все и началось. История с мистером Д. и его любимицами. Конечно, среди них была Кэти, и Грейс Оймейд тоже. Они наблюдали, как мистер Д. бегает. Сидели рядом с ним за обедом, ходили на его тренировки. В каждой школе есть учитель, к которому тянутся ученики. Такие учителя интересные, с чувством юмора, дружелюбные. Иногда они занимаются с детьми на большой перемене. Обычно эти учителя добрые и хорошо влияют на детей. Мистер Д. не вызывал никаких подозрений. Не отпускал неуместных шуточек. На первый взгляд, искренне заботился о девочках. Давал спортивные советы, призывал друг друга поддерживать, поощрял здоровое соперничество. К влюбленностям девочек относился с мягкой самоиронией.
        Зато внутри таил секреты. Строил планы. Я видела уголки его души, скрытые от остальных. Заглянула за кулисы и поняла его магию, его фокусы. Никто, конечно, мне не поверил бы: мистер Д. к каждой девочке относился с большим вниманием. Особенно к Грейс Оймейд. Он разговаривал с ней как со взрослой. Говорил: она не такая, как ровесницы. Украдкой от остальных делал маленькие подарки - книги, шоколадки. И да, ей нравилось - что она понимала в тринадцать лет! Зато я знала, к чему все идет. Знала, ведь он делал так и прежде. В «доме» он отвел целые комнаты под свои победы. Для девочек вроде Кэти и Грейс, зачарованных его обаянием. Наивных, мечтательных, уверенных в своей неотразимости.
        Поэтому в день состязаний я вмешалась. Направила секреты мистера Д. на нее, будто солнечный свет отразила. Я не желала никому зла. Только хотела показать фокус. Доказать, что мистер Д. ее недостоин. Сработало. О, еще как… На моих глазах. Грейс бежала в сторону мистера Д. и вся гудела, словно камертон: каждая мышца, каждый ее нерв настроился на его волну. Грейс ни капли не сомневалась в своей победе. Бежала без малейших усилий, даже дыхание не участилось, а остальные участницы остались далеко позади. И я была там. Разделяла с ней ощущения. Сердце стучало как барабан. А когда собралась с силами, получилось как у госпожи Чаровник - стол развернулся, но вся посуда осталась на месте, только скатерть сорвана.
        Только вот Грейс не поняла. Посланный мной образ вспыхнул в ее голове, ослепил отраженным светом. Это было вторжение. Предательство. Она сорвалась - не на меня, на мистера Д. - и направила на него эти яростные лучи, и все в одночасье рухнуло на пол: тарелки, вазы, приборы, бокалы вина, а вместе с ними мистер Дэвис - ни дать ни взять фарс, только обернулся он настоящим кошмаром.
        Больше я Грейс не видела. Так и не исправила случившегося. А мистер Д. стал недосягаем. Наверное, я ему помогла бы, позволь он к нему прикоснуться. Но он отстранился. Не хотел даже случайно нас задеть. Он вздрагивал, если мимо проходила девочка, а людных коридоров избегал. Мы с Грейс запустили в его мозге цепную реакцию, и вся посуда в конце концов разбилась. В конце той ужасной четверти я поняла: во мне самой тоже произошли перемены. Зеркало, позволявшее заглядывать в души людей, рассыпалось на осколки и сомнения.
        И конечно, кровь. Кровь, которая знаменует конец детской невинности. Став подростком, я вдруг утратила невидимость. Каждый прыщик и каждый хмурый взгляд рассматривали под микроскопом. В детстве я была хорошенькой, а подростком казалась себе уродиной. Ненавидела свою грудь. Ненавидела бедра. Стала в одночасье и очень заметной, и невзрачной. Да кто бы меня такую полюбил? Кто бы со мной подружился? Самое ужасное, что мне казалось, будто я это заслужила - своим поступком с мистером Д., совершенным под гнетом кровавого проклятья, которому длиться и длиться еще лет сорок…
        Теперь все иначе. Мой дар вернулся. И моя новая подруга ничуть не боится последствий. Мистер Дэвис умер, не вынеся увиденного в самом себе. А приступы Вуди - лишь результат его мыслей. В детстве я брала вину на себя. А «никогда больше» воспринимала как приказ. Айрис же понимает эти слова иначе. Тату на ее плече - предупреждение мужчинам, всем мужчинам…
        Не связывайся, а не то крупно пожалеешь.
        Признаюсь, давненько я так чудесно не проводила вечер. Айрис сильно отличается от женщин моего поколения. Так молода, остра на язык, полна решимости и задора. Очень заразительно. Я откликаюсь с живостью подростка. Интересно, Данте она бы понравилась? Он очень скрытный. Никогда не обмолвится о девушке. В его «Инстаграме» и «Фейсбуке» нет фото девушек. Иногда я гадаю: а вдруг ему понравится кто-то вроде Айрис - любительница комиксов, жареного и громких разговоров? Она ослабила бы влияние моей матери. Я бы ее понимала. Может, она бы нас сблизила…
        Домой я вернулась в десять, куда позднее обещанного. Мартин укоризненно поглядел на меня, подняв глаза от клавиатуры.
        - Ты выпила?
        - Немного. - Я пожала плечами. - Мы зашли поужинать.
        - Кто «мы»?
        - Салена и я, - на ходу соврала я. - У нее дома не все ладно. Вот я и решила ее подбодрить.
        И снова легкий упрек во взгляде. Мартину Салена не нравится. В основном потому, что она не продает книги от «Лайф стори пресс».
        - Не устала от нее? Вы же весь день вместе.
        Я покачала головой.
        - Нет, с ней весело.
        - Ясно.
        Мартин отвернулся к ноутбуку, угрюмо ссутулившись. Да ведь он ревнует! Ревнует, получается, к молодой бариста с розовыми волосами. Не удержавшись, я расхохоталась.
        - Ой, Мартин, не дуйся! - Я чмокнула его в безразличную щеку. - Я тебе не изменяю с Саленой. - На экране синел логотип «Фейсбука». - Какие новости про вечер встречи? Сколько народу придет?
        - Наконец-то спросила, - по-прежнему ершисто ответил он. - Многие уже согласились. Лукас Хемсворт, ясное дело. Пол Блэк. Наша группа. Эндри Уилан. Джосс Лайвли. Ребята из «Сент-Освальда». И твои, конечно, из «Малберри». Думаю, памятный будет вечер.
        - Ну да, - кивнула я.
        Кэти он забыл упомянуть. Для него она, наверное, дополнение к Лукасу.
        - Нравится тебе идея?
        - Конечно. Мы сто лет дома не бывали. А уж на вечеринке так все двести. Вспомню хоть, как танцевала с тобой и пила шампанское.
        - Отлично, запишу и тебя. - Голос Мартина смягчился. - Если хочешь, съездим за платьем. Элегантным, черным.
        Я вспомнила черное платье с выпускного. Балахон из благотворительного магазина. Прикрывал фигуру, и ладно. Потом вспомнила платье Кэти, отблески огней на переливчатой ткани ламе.
        - Попробую что-нибудь новенькое.
        Мартин пожал плечами.
        - Черный тебе к лицу.

4
        Суббота, 2 апреля
        Тридцать два покупателя. Тридцать девять проданных книг. Салена приписывает заслугу Кафке и покупает ему не только мышку с кошачьей мятой, но и шарик с кормом, и котик восторженно гоняет его по магазину, пытаясь достать лакомство. Дела у «Книжного Салены» идут прекрасно, и если я хоть немного приложила к этому руку, то мои «мутантские суперспособности», как выражается Айрис, не так уж плохи.
        Странно. Я отнюдь не собиралась рассказывать Айрис о своем даре. А теперь из моего «дома» будто вынесли зловонный мусор. Вина разъедает людей изнутри, как и одиночество. Раньше я этого не понимала. Зато Айрис понимает. Говорит, я не должна бояться своей силы. Главное, держать себя в руках и не использовать ее, когда расстроена. С мистером Дэвисом вышла ошибка. С Вуди получилось уже лучше. Я не потеряла самообладания. Парень в бейсболке тому доказательство. Я все время учусь, практикуюсь. Это естественно, тренировка необходима. Наверняка госпожа Чаровник час за часом шлифовала мастерство. Может, начала с детства. Может, разбивала посуду. Я вот ничего не разбиваю. Уже нет. Лишь подсказываю покупать книги авторов, о которых мало говорят. Подсказываю самовлюбленным мужьям быть подобрее к женам. Родителям - учить сыновей уважению. Однако чем больше сила, тем больше ответственность. Я это поняла по Айрис. Да и ответственность за Салену понемногу ложится на меня. А Вуди… М-да. Беда на мою голову.
        Он хотел сегодня заглянуть к нам - наверное, забрать машину. Я надеялась, Мартин с ним разберется, и к моему возвращению его друг уже уедет. Увы, в шесть вечера машина Вуди по-прежнему стояла у дома, а владелец смотрел с Мартином телевизор в гостиной. На сей раз они заказали карри вместо пиццы, надпись на футболке Вуди гласила: «Моргни, если меня хочешь», а в остальном - все как в прошлый раз. По коже побежали мурашки. Менопауза сломала мой внутренний термостат, и теперь мне частенько жарко в холодную погоду и холодно, когда остальные потеют. Сегодняшняя дрожь иная: мрачное предчувствие змеей скользнуло в живот. Словно предчувствие смерти…
        - Я разрешил Вуди остаться у нас на несколько дней, пока ему не станет лучше. - Мартин виновато на меня глянул. - Ты не против? В гостевой же никто не живет, а у него панические атаки…
        Какой оставался выбор? Мартин сам спросил, сам ответил. Вуди устроится в гостевой, где раньше жил наш сын. Само собой разумелось, что мне надо расстелить для гостя постель, дать ему свежие полотенца и белье. Это ведь я его довела. Сама виновата.
        Я легла рано, а Мартин с Вуди засиделись допоздна. Сначала разговаривали, потом включили фильм. Я открыла ноутбук и зашла в интернет. На сердце было пусто. В последнее время социальные сети уже не давали прежнего дофамина. Скорее подчеркивали одиночество. Впрочем… Когда ничего не радует, уж лучше жизнь в призрачном мире. Вот я и вернулась к привычным страницам, надеясь найти утешение.
        Пост Дэна в «Инстаграме» говорил: «Субботний вечер, начос с сыром». Диди «пробуждала внутреннюю богиню» (что-то там с тканевыми масками делала). А группа «Финалисток Финчли» на «Фейсбуке» обсуждала завтрашнюю пробежку по парку.
        Алекс Фостер: Неплохо. Двадцать человек хотят поучаствовать. Уже пятьсот фунтов собрали!
        (Леони Чапман понравилось)
        (Салене Уикс понравилось)
        (Рахми Арайн понравилось)
        Рахми Арайн: А ее семья придет?
        Алекс Фостер: Стивен обещал сказать несколько слов. Деньги он потратит на мемориальную доску.
        Алекс знала Джо Перри? Похоже на то. Интересно, бегала ли Джо вместе с ними? От этой мысли бросает в дрожь. Скоро мы побежим в память о ней (ну, меня хватит только на шаг). Двести участниц, и всех подбадривает женщина вроде Алекс. Интересно, что подумал бы Мартин?
        Бернадетт Ингрэм: Ого! Даже страшно.
        Алекс Фостер: Не бойся, мы тебя не бросим.
        На глаза вдруг наворачиваются слезы. В ее устах это звучит так просто. Впервые я верю: наверное, у меня получится. И мы сможем подружиться.
        Бернадетт Ингрэм: Здорово!
        Алекс Фостер: Увидимся завтра!
        Я закрыла ноутбук и выключила свет. Глупо, конечно, но мне стало спокойнее. Я слышала, как Мартин и Вуди смотрят фильм на первом этаже, только теперь пустота на душе отступила. От общения и вправду вырабатывается дофамин. Я издалека дотянулась до «дома» Алекс. Увидела проблеск юмора, словно улыбка мелькнула в зеркале заднего вида. Дальше зайти не получалось. Заниматься надо каждый день, как упражнениями Кегеля. Я уснула, и снилось мне - впервые с самого детства! - как я бегу сама, и сердце ровно бьется, и ветер развевает волосы, и дышу я спокойно, не запыхавшись.

5
        Воскресенье, 3 апреля
        Сегодня проснулась рано, чтобы купить круассанов и фруктов на завтрак. Про Вуди много чего можно сказать, но он все-таки гость, а значит, надо о нем позаботиться. Когда я вернулась, он уже попивал кофе с Мартином на кухне.
        - Мы съездим к Вуди, заберем кое-какие вещи, - предупредил Мартин. - С завтраком не возись, у него диета.
        - Понятно.
        Я выложила покупки. Шесть круассанов - многовато, как всегда. Персики с придорожного рынка. Я вспомнила пончик, который мы с Вуди разделили в «Буфетной Присциллы», и сказала:
        - Ничего, сама съем.
        Вуди на меня покосился, но промолчал. Может, набирается ума? Подумала заглянуть в его «дом» - и не смогла. От одной мысли стало не по себе. Пока он никому не угрожает, вмешиваться не надо. Только мне тревожно, что он останется здесь, в моем настоящем доме, да еще непонятно, надолго ли… Не нравится мне его взгляд. Ухмылка, задумчивость в глазах. Подозревает меня? Вряд ли. И все-таки я ему не нравлюсь. Наверное, понимает: и он не нравится мне.
        Почти пробило девять. Я переоделась в спортивное и пошла в парк Виктории. Небольшая толпа ждала начала забега. Женщина с рупором объясняла правила. Еще одна раздавала глянцевые карточки с номерами. Салена разглядела меня в толпе и подозвала к себе.
        - Давай, не стесняйся!
        - Кажется, я сошла с ума, - улыбнулась я.
        - Не глупи. Это ведь не соревнование. Ну, совсем немножко… - Она скорчила рожицу в сторону Леони, явившейся в легинсах с нарисованными ананасами. - Я останусь с тобой. Если надо, переходи на шаг. Ладно?
        И мы побежали. Салена держалась чуть впереди меня и время от времени подбадривала перейти на легкий бег. Я бежала сколько хватило сил и радостно отметила: оказывается, закончила первый круг за пятьдесят минут!
        - Неплохо! - одобрила Леони, приобняв меня. - В следующий раз добежишь до конца!
        К десяти большинство участниц потихоньку сошли с дистанции. Накрапывал теплый дождик. А я наслаждалась приятным послевкусием пробежки. Когда в одном месте собрано столько людей, зайти в их «дома» несложно - они открыты. Можно шутя ухватить мимолетную мысль, даже не прикасаясь к человеку. Эта женщина, например, беременна. Шесть недель. Никому пока не сказала. Она бежит, мягко светясь тайной радостью. А эта девушка влюблена, вся сияет: дом ее сверкает отраженным светом. А эта женщина думает о Джо. Она участвует в забеге, потому что Джо участвовать не может. Она хочет насладиться каждой минутой. Столько женщин. Столько жизней. Прекрасные осколки света из «домов». Эти женщины пришли завести подруг, избавиться от тягостных мыслей, получить удовольствие от бега.
        Огражденный лентой участок, где убили Джо Перри, заставлен цветами. Там лежит плюшевый мишка. Самодельная открытка, подписанная: «Мамочка, я тебя люблю». Я сажусь на скамейку поблизости, несмотря на острые иглы дождя. А ведь у Джо были дети… Интересно, что будет с ее детьми? Какие у них останутся воспоминания о матери, кроме того, что ее убили? Будет ли ее муж - Стивен, кажется? - рассказывать, как они вместе готовили пиццу? Как она делала из начинки смешные рожицы? Как ей нравилась электронная музыка девяностых? Как она мыла волосы шампунем с запахом ананаса? Как однажды громко пукнула, когда они всей семьей смотрели «Короля Льва», и с тех пор ее поддразнивали и называли иногда Пумбой? Как она любила танцевать? Как одно лето проработала на фабрике по производству джема и с тех пор даже в рот его не брала? Как боялась ос? Как спала, свесив ногу с кровати, и зимой, и летом?
        Капли дождя обжигали лицо. Я заплакала, сама того не заметив. Да что со мной такое? Откуда я все это знаю?! Мое участие в забеге словно отворило окно в «дом» Джо. Я вдруг многое узнала. Она назвала дочь Мэдди в честь героини любимой книги. Третьего июля девочке исполнится шесть. Это она оставила медвежонка и открытку. Мишка за ней присмотрит, чтобы не грустила.
        Я узнала слишком много. И в то же время - недостаточно. В расследовании это никак не поможет, даже если получится убедить власти. Мой дар лишь позволяет мне заглянуть в чужой разум. Какой в нем прок, раз он не показывает убийцу?
        Не говори ерунды, Бернадетт, - укоряет внутренний критик голосом матери. - Такова жизнь. Случается в ней и плохое.
        А как же наша связь? Столько голосов, надежд, женщин, участвующих в забеге ради Джо! Не напрасно ведь! Иначе в чем смысл? И зачем бы кровь подсказывала мне иное?
        Я встала. Мышцы загудели. Волна дофамина, подаренная мне участницами забега, схлынула. Захотелось принять душ, съесть чего-нибудь вкусненького и отдохнуть подальше от Вуди и Мартина. Если повезет, они вернутся только к обеду.
        Я пришла домой, приняла душ, переоделась, запекла в духовке макароны с сыром и нарезала большую миску салата. Потом включила радио в надежде послушать приятную, спокойную музыку, но напрасно: ведущий объявил, что задержали подозреваемого в убийстве Джо Перри.

6
        Понедельник, 4 апреля
        Иногда тело откликается на новости быстрее мозга. «Пятидесятисемилетний житель Ист-Финчли задержан в связи с убийством Джо Перри - матери двоих детей, обнаруженной мертвой после пробежки в парке». Жар поднялся до корней волос, меня обдало запахом сырой земли, машинного масла, огня и крови.
        Его нашли.
        Я поставила салат и села за кухонный стол. Лицо и шея горели, прокатилась волна жара. Объятая пламенем, я не могла понять, гнев на меня нахлынул или скорбь. Обессилев, я уронила голову на стол и заплакала.
        Его нашли. Конечно, пока подробностей не обнародовали. Зато по интернету уже пошли слухи. Полистав «Твиттер», узнаю: подозреваемого зовут Грэхем Кроули, он работает учителем в пригороде Лондона. Ученики прозвали его «криповым[24 - Криповый (сленг) - жуткий, неприятный, подозрительный.] Кроули», и вообще репутация у него нехорошая. Под хештегом #ДжоПерри идет спор между @ЧернымИрисом23, @уайти2947 и @доктордуда:
        @уайти2947: Возмутительно. Ни о каком расследовании и речи еще нет.
        @ЧерныйИрис23: Согласна, возмутительно. Человек с таким прошлым работает в образовании…
        @уайти2947: Не стоит осуждать, не зная всей правды. Пока что его ни в чем не обвинили.
        Конечно, верно. Не обвинили. Тогда почему тело так откликнулось на новость? Почему я так насторожилась? На медицинском сайте это называют эмоциональной лабильностью и дают следующее определение: «Резкие перепады настроения, бурные эмоции: неудержимый смех или слезы, повышенная раздражительность».
        Диди выражается не столь мрачно: «Если встала сегодня не с той ноги, побудь одна! Побей подушку. Прокричи песню. Поиграй в банши и ВОЙ ОТ ДУШИ!»
        Интересно, что подумали бы соседи? А «встала не с той ноги» - слишком слабо сказано. Хотя одной побыть точно не помешало бы. Обдумать все хорошенько. Я не знала Джо Перри, однако ее смерть теперь неразрывно связана со мной - я словно утратила частичку себя. Я знаю ее дом, ее детей. Знаю, что она ела на завтрак, какую одежду любила. Знаю, что она оставила закладку в «Ста тысячах королевств», но уже не дочитает книгу, ведь у нее отняли жизнь - цинично, нагло…
        Успокойся. Злись не злись, ее не вернешь.
        Благоразумный голос внутреннего критика привел меня в чувство, как стакан огуречной воды, которую всегда советует Диди (никогда не пробовала; признаться, звучит омерзительно). Зато голос внутреннего демона скорее опьянял, как шот текилы.
        Отомсти ему. Ты сможешь.
        Страшно, стыдно, неправильно. И удивительно заманчиво. Ты сможешь, Берни. Задай ему взбучку. Отправь послание.
        Нет, не стану. Это голос Айрис, увлеченной комиксами. Супергерои там раскрывают преступления в несправедливом мире. А у нас есть закон. Есть полиция. Если тот мужчина и вправду преступник, его вину докажут и он сядет пожизненно. Так устроен реальный мир. Так вершится справедливость среди взрослых.
        Вершится ли, Берни? Мужчин и женщин судят по-разному. Зачастую преступников, напавших на женщин, изображают жертвами. Его спровоцировали. Он нездоров. Общество подвело. Он потерял карьеру, вся жизнь поломана из-за одного опрометчивого поступка. Мужчины не хотят отвечать за последствия собственной жестокости. С другой стороны…
        Я вспомнила бедного Адама Прайса, мальчика из «Чейпл-Лейн». Совсем чужой в благополучной маленькой школе, озлобленный на весь свет. Тогда я не понимала, но общество и вправду его подвело. И что же увидела Кэти в его «доме», почему так себя повела? Почему разорвала нашу дружбу? Возможно, Адам Прайс вырос и тоже начал вымещать злость на женщинах. Возможно, в убийце Джо Перри тоже живет призрак грустного мальчика. Я сразу вспомнила Данте. Захотелось сказать ему: я понимаю, какой след на нас оставляет детство. И жалею о своем поведении.
        За окном зашуршали шины. Я отерла лицо ладонью. Мартин уже вернулся с вещами Вуди, а я целый час просидела в интернете. Ополоснула посуду, пока они несли наверх вещи. Многовато вещей… Интересно, он надолго останется? Мартин беззвучно извинился, пока они с Вуди поднимали наверх большую коробку с разной электроникой, ноутбуками, мониторами, камерами.
        Извини.
        Я пожала плечами. Похоже, Вуди поживет с нами не денек-другой, а неделю. А то и дольше. Вот и пропали тихие воскресенья с Мартином или вечера, когда мы вдвоем в пижамах смотрим телевизор. Невыносимо, что этот человек будет спокойно поживать в нашем доме. Невыносимо, что мне придется готовить на троих, и третьим будет не Данте. А самое невыносимое, что Вуди останется в комнате моего сына, будет спать в его детской кровати и смотреть из его окна. Я сама виновата. Именно мое вмешательство сделало Вуди таким. Изгнав его из «дома» Айрис, я привела его в свой. Похоже, теперь он - мой сын.

7
        Среда, 6 апреля
        Пожив четыре дня в комнате Данте, Вуди вполне освоился. Судя по всему, он почти весь день проводит в кровати и сидит в «ТикТоке». Несмотря на противосудорожные препараты, у него было несколько «приступов», поэтому он взял отпуск по болезни.
        За его историю ухватилась и пресса. Список слов, от которых Вуди теряет сознание, здорово всех посмешил. Салена весь день зачитывает мне твиты из пародийного аккаунта @ТотЧелСПончиком, владелец которого пишет от имени Джима Вуда и каждый час делает репосты о разгоревшейся в интернете химической войне полов.
        Да, наверное, я могла бы подлечить Вуди. Только не хочу в него заглядывать. Ничто не угрожает ни ему, ни, самое главное, женщинам рядом с ним. Конечно, мне неприятно его присутствие. Когда он дома, мне не по себе. Поэтому сижу в библиотеке и кафе, лишь бы не оставаться с ним наедине. Надеюсь, его трудности разрешатся и он вернется к прежней жизни. Уверена, вскоре он отучится от вредных привычек.
        Оказывается, у Вуди есть профили в «ТикТоке» и на «Ютьюбе», посвященные теориям заговора о его загадочном заболевании. Вариантов много: и 5G-вышки, и похищение инопланетянами, и чипирование через вакцину. Все это привлекло много новых подписчиков. А из-за того, что он теряет сознание в эфире, сторонники теорий заговора только больше ему верят. Мартин пытался записать его к психотерапевту. Вуди отказывается: ему якобы нужен только хороший отдых и поправка здоровья, в том числе новая диета. Он часами поднимает гантели, не вставая с кровати, и питается белковыми коктейлями «Мега Качок» по четыре раза в день.
        Удивительно, как быстро мы перестраиваемся. Вуди живет у нас с Мартином всего четыре дня, а у нас уже новый распорядок. Утро: я встаю первой и принимаю душ, пока мальчики не потратили всю горячую воду, потом готовлю завтрак: «Мега Качок» с шоколадным вкусом для Вуди, кофе и тосты для нас с Мартином. Потом кладу вещи в стиральную машинку, делаю упражнения Кегеля, перехватываю немного дофамина в парке и отправляюсь на работу в «Книжный Салены». Выхожу одновременно с Мартином. Знаю, Вуди не опасен, и все равно не хочется оставаться с ним одной. После работы тяну время до возвращения Мартина. Иногда бегаю, а иногда сижу на скамейке и смотрю, как проносятся мимо отражения мира. Потом иду домой и готовлю ужин: «Мега Качок» со вкусом курицы для Вуди, пасту и салат для нас с Мартином. Вечером мы смотрим какой-нибудь фильм - точнее, Мартин и Вуди смотрят. Единственный раз, когда Мартин предложил фильм в моем вкусе («Пианино»), Вуди потерял сознание, поэтому теперь они смотрят «Карателя», «Триста спартанцев» и «Рэмбо: Первая кровь», а я читаю, работаю в ноутбуке или листаю соцсети.
        В последнее время я забросила интернет. Например, на «Фейсбук» Мартина заглядывала дня два назад. На уме были другие заботы, не в последнюю очередь - подозреваемый в убийстве Джо Перри. К тому же теперь соцсети заменяет мне охота за дофамином. У Мартина в профиле ничего нового: он волнуется за Вуди и несколько раз обсудил с Лукасом вечер встречи в июне. Уже сто сорок человек согласились прийти. Лукас в восторге. Много разговоров о блюдах, ретро-коктейлях, музыке… О Кэти пока ничего. Лукас хочет снова собрать группу. Говорит, на чердаке у него остались инструменты. Мартин давным-давно избавился от бас-гитары, но Лукас ему одолжит другую. У него даже сохранился список песен с того вечера (будто мы могли их забыть!) и запись концерта, сделанная из конца зала. Мартин, похоже, очень рад. «А я не знал! Конечно, пришли копию!» А вдруг он хочет еще раз послушать Кэти? Втайне надеюсь, что на записи она ужасно фальшивит и воспоминание Мартина о ней потускнеет, как старое полароидное фото.
        Тем временем о подозреваемом в убийстве Джо Перри ходят слухи. Известно имя - Грэхем Кроули, а также данные о лицее, где он был заведующим кафедрой английского и литературы, однако официальных заявлений пока никто не делал. Зато в интернете есть его профиль на «Фейсбуке», профиль бывшей жены и обращение его родных и друзей: они просят немного покоя. Только в интернете об этом просить бесполезно, и сплетни множатся. На одном сайте называют имя бывшей коллеги Кроули, к которой он приставал. На другом пишут, как на него повлиял недавний развод.
        @ЧерныйИрис23: Надо же, его не просто так прозвали «криповым»! Откуда было знать, какой он… А, погодите…
        @уайти2947: Ему еще обвинения не предъявили, а уже портят человеку жизнь. Отвратительно. Кто же разберет, почему они с женой расплевались?
        @ЧерныйИрис23: Женщину жестоко убили. А он жестоко обращался с женщинами.
        @уайти2947: Всего лишь слух, да еще со слов бывшей жены. Какая тут жестокость?
        Айрис (кто же еще?) тут же выдает гневный ответ. Разговор превращается в перебранку. Некто под ником @Попробуй_меня_остановить кидает ссылку на статью из индийского журнала - в ней говорится о женщине, которую арестовали за подмешивание психиатрических препаратов в еду мужа.
        @уайти2947: Такое сейчас повсюду. MK2 расходится по Лондону.
        MK2. Где-то я это видела. Гугл ведет меня в настоящую сточную канаву теорий заговора, но принцип у всех один: женщины украдкой травят мужчин, подмешивают им препараты, воздействующие на «центры мужественности» в мозгу. Когда вещество попадает в кровь, жертва откликается на определенные кодовые слова. Феминистки по всему миру используют это вещество на мужчинах, готовясь к «гендерному перевороту» (да, и хештег такой есть…), после которого они займут все руководящие позиции, а мужчин превратят в рабов. Феминистки ожесточают всех женщин, в том числе жен и подружек, поэтому никому доверять нельзя. Лучшая защита от MK2 - есть только то, что приготовил сам, а еще лучше - пить «Мега Качок», разведенный бутилированной водой.
        Вот, наверное, почему Вуди сел на особую диету. Его имя известно в кругах интернет-конспирологов. Думаю, меня и Айрис это не коснется. Вуди о нас забыл. В своих видео на «ТикТоке» он либо жалуется на врачей, бессильных ему помочь, либо хвастает своей прекрасной формой. Оказывается, он «настоящий зверь», а все благодаря здоровому образу жизни и «Мега Качку», и теперь он призывает мужчин тренировать и тело, и дух.
        По ночам мы с Мартином шепотом обсуждаем, как быть дальше.
        - Не может ведь он навсегда остаться, - убеждаю я его после очередного киновечера (смотрели «Бойцовский клуб») с бутылочным пивом и «Мега Качком».
        - Знаю. Но ты войди в его положение. Он от всех отрезан. Никуда не может один пойти. Где угодно может потерять сознание: в метро, в пабе, в канаве. Совершенно беспомощен. Его и ограбить могут, и чего похуже.
        Я еле сдержалась. Когда-то он сам любил делать женщин беспомощными…
        - Ему надо к врачу, - изобразила сочувствие я.
        Мартин кивнул.
        - Легко сказать. Хотя ты права. - Он перевернулся, приобнял меня и поцеловал в висок. Давненько он так не делал. - Ты такая понимающая. Я это ценю.
        Вот он, мой любимый мужчина. Не любитель цветистых комплиментов и красивых жестов, зато честный, искренний. Знаю, со стороны не всегда так кажется, но нам хорошо живется вместе.
        Так расскажи ему, - искушает внутренний голос. То ли критика, то ли демона. - Расскажи, что с тобой происходит.
        М-м, нет. Не стоит.
        Почему? Не доверяешь?
        Хороший вопрос. Не знаю. Наверное, я с детства никому не доверяла. Во мне еще живет пустота, оставшаяся после Кэти. Раньше я верила, что Мартин ее заполнил. Увы. Первая любовь - мощный наркотик. Она поглощает каждый миг нашей жизни. А когда страсть утихает, мы понимаем, сколь многое затеняют гормоны. В моем «доме» множество комнат, куда Мартин и не заглядывал. Множество дверей, запертых от него, множество невысказанных тайн. Тут дело не в доверии. У каждой пары свои секреты. Как объяснить Мартину мой дар - мое проклятье?..
        Ну и? Тогда покажи ему. Как Айрис.
        Точно голос демона. Это дорога в ад. Поделиться своим даром с Айрис мне казалось вполне естественным. А вот с Мартином… Сердце сжимает тревога. А ведь я и вправду никогда не заглядывала в его «дом». Теперь мой дар вернулся, и я не понимаю почему. Дело в Вуди? Во мне? Или скорее в Адаме Прайсе - мальчике, который неотступно со мной?
        Песня седьмая: Little Plastic Castle[Маленький пластиковый замок (англ.).]
        Но с кем беседует она?
        Быть может, грезит у окна?
        Альфред Теннисон. «Волшебница Шалот»

1
        Отрывок из «Выпуска девяносто второго» Кейт Хемсворт
        (Опубликовано в «Лайф стори пресс» в 2023 г.)
        Любопытное явление - травма. Она не всегда ранит явно. Может незаметно проскользнуть, оставив в воздухе лишь едва заметный ядовитый след. С Адамом Прайсом вышло точно так же. Сохранилась только тень потрясения, как после кошмарного сна, а потом исчезла вместе с воспоминаниями о случившемся, и к началу учебы в «Малберри» я забыла и об Адаме Прайсе, и обо всем, что нам с Бери казалось важным в семь лет.
        Отец волновался - считал, что я тороплюсь повзрослеть. А я боялась, что расту слишком медленно: хотелось стать такой же, как взрослые вокруг. Они жили в мире безопасности и правил, где каждый поступок имел логическое объяснение, никто не верил в сказки, игры считали просто играми, а детям не грозили никакие чудовища.
        Учительница английского и литературы, миссис Платт, написала в моем отчете об успеваемости: «Кэти трудолюбивая и усердная, однако ей не хватает воображения».
        Вполне понятная ошибка. Я читала запоем, но только научно-популярную литературу и рассказы из реальной жизни. Сказок и выдумок терпеть не могла. Мне нравились произведения о реальных событиях и отношениях. Я любила спектакли и наш театральный кружок, однако «Сну в летнюю ночь» всегда предпочитала «Юлия Цезаря», а мистике - историю. Адам Прайс надломил меня, и только после второй травмы, пятнадцать лет спустя, я вспомнила, как это произошло.
        Увиденное в Адаме Прайсе не описать словом «травма». Я словно шагнула в дом, где во всех комнатах стоит по радиоприемнику и каждый настроен на свою станцию. По ушам бил пронзительный белый шум злых голосов, дискотека ненависти и насилия, вины, стыда, страха, отвращения к себе. А еще чудовища, да такие жуткие - ни в одной сказке о таких не прочтешь. Чудовища с человеческими лицами и ужасным, нечеловеческим аппетитом. Неописуемое зрелище.
        Едва войдя, я поняла: не следовало туда вторгаться. Я влезла в личное без спросу. Адам изо всех сил старался скрыть увечья и тьму в душе. Он знал о них, поэтому и набросился на меня, схватил за волосы и повалил на пол с криком:
        - Хватит! Хватит!
        Со стороны казалось, что жертва - я.
        Когда миссис Уайт вмешалась, я позабыла подробности. Запомнились только вина, стыд и смутное ощущение, что я плохая. Обсуждать тот случай не хотелось. Не хотелось даже думать о нем. В глубине души я винила Берни - Берни, которая меня бы поняла, доверься я ей. Об одном я мечтала: забыть увиденное в Адаме Прайсе и наконец избавиться от неотступного шума в ушах, который появился после того, как я прочла мысли Адама. Со временем воспоминание померкло и боль травмы стихла - в моей детской душе остался лишь обожженный участок, который не напоминал о себе целых пятнадцать лет, пока не подняло голову чудовище…
        Я обещала о нем не рассказывать. И не рассказывала - ни Лукасу, ни кому-либо еще. Некоторыми тайнами не делятся даже с близкими. А еще я боюсь, что, если расскажу Лукасу о случившемся тем вечером, он не сможет смотреть на меня прежними глазами. А мне нравится, какой он видит меня сейчас. Нравится мое отражение в его глазах. Как нравится собственный образ в «Инстаграме» - отретушированный, красивый, беззаботный. Конечно, это притворство. Мы все так делаем: прикрываем трещины. Наводим лоск для других. Выбираем безделушки и фотографии, которые можно показать гостям, прячем травмы. Кроме, наверное, Берни Мун. Нравится нам или нет, Берни выражала то, что на душе у всех. Поэтому я рассказываю ее историю, несмотря на случившееся. Как бы то ни было, Берни стояла за нас до конца.
        Говорят, не все мужчины способны навредить женщине. Они размахивают хештегами в соцсетях, как знаменами. А когда мужчина все-таки совершает преступление - убийство или насилие, упорно отстаивают его невиновность. Подчеркивают, что к ним это не относится, или даже оправдывают его - а женщины подсознательно видят в жертве себя. Почему так? Не всякий мужчина живет с виной на душе. Но всякая женщина живет с раной. Да, я тоже читала про Джо Перри. И заметила, из какого она района. А вдруг Берни…
        Нет. Давайте придерживаться фактов. Я видела приглашение на вечер встречи выпускников. Видела ответ Мартина Ингрэма. Идти ни капли не хотелось. Однако Мартин с Лукасом со школы остались лучшими друзьями. Вместе учились в «Пог-Хилл». Лукас - крестный отец Данте и все время общался с Мартином. Как я могла не пойти? Я убеждала себя: надо просто быть повнимательней и не попадаться на глаза Мартину с Берни.
        Какая наивность, скажете вы. А мне мой план казался вполне осуществимым. Я думала, старые раны остались в прошлом. Нет, так не бывает. Ты винишь себя. Гадаешь, чем же ты вызвала такой поступок. Чувствуешь себя никчемной. Твоя травма смеется над тобой по ночам. Пожирает изнутри, пока не сдастся или сердце, или душа. А то и брак. Если он построен на лжи, пожалуй, оно и к лучшему. Впрочем, мое дело рассказать до конца, а вы решайте сами.
        После ухода мистера Дэвиса я совершенно позабыла о Берни. Мы давным-давно не общались; у меня были свои друзья, появились новые интересы. Я все больше времени проводила в школьном театральном кружке, а в шестнадцать мне дали роль Джульетты. Роль Ромео досталась парню из «Сент-Освальда», Мартину Ингрэму. Темные волосы, глубокий взгляд за стеклами очков в металлической оправе, подростковые прыщи. Мне больше нравился парень, которому доверили играть Тибальта. Мартин, с другой стороны, все-таки играл Ромео. Хочешь не хочешь, а будешь много времени проводить вместе. Мы не дружили, хотя еще года три пересекались в общей компании девушек из «Малберри» и парней из «Сент-Освальда». Иногда мы виделись в местном клубе по интересам. Мартин был со мной робок; впрочем, многие парни из «Оззи», как называют их школу, стесняются девушек. Я его едва замечала. Нескладный парень, круглый год одетый в куртку цвета хаки, да еще не по размеру.
        Иногда он приходил в «Малберри» на концерт или на дискотеку в конце четверти, но всегда один, без девушки, или брал с собой друга, Лукаса Хемсворта. Лукас играл Тибальта в школьном спектакле, и мы недолго встречались - так, не всерьез. Потом, конечно, снова начали. После университета. А тогда мы были очень молоды. Не хотели себя ограничивать. Перед нами раскинулся весь мир - по крайней мере, так мы думали. Тогда я еще не знала правды. Не понимала, что мужчины, которые просили мой номер, приглашали на свидания, несли мои туфли, когда провожали меня домой вечерами, только притворялись. Мужчины, которые клялись нам в любви. Которые лгали. Которые понимали - никакой мир перед нами не раскинулся. Мир принадлежит им. Мужчинам. И да - не каждый поступал жестоко, но каждый мог поступить.

2
        Из «Живого журнала» Бернадетт Ингрэм (под никнеймом «Б. И. как на духу1»):
        Четверг, 7 апреля
        Не каждому везет остаться с первой любовью. Мне вот повезло. Я немного по-другому представляла себе нашу жизнь, но мы до сих пор вместе. Так я убеждаю себя по ночам, когда мы лежим в обнимку. Время укрепило наш брак, мы хорошо друг друга знаем. Даже слишком хорошо, поэтому ни к чему мне заглядывать в его «дом».
        Мы познакомились в «Пог-Хилл». До Мартина я ни с кем не встречалась. В «Малберри» я была стеснительной и чудаковатой: слишком стеснительной для общения с мальчиками, слишком чудаковатой, чтобы ценить их внимание. Зато в «Пог-Хилл» я начала с чистого листа. Там «Малберри» никого не волновала. Никто не помнил Чокнутую Берни. Остальные девушки делали начесы и носили одежду с цветочными узорами, ну а я создала собственный образ: черные джинсы, «конверсы» и парка цвета хаки, купленная в секонд-хенде. Отличаться от других - так хоть на своих условиях.
        Я углубленно изучала английский и литературу, историю, философию. Мартин ходил со мной на английский и литературу. Они с друзьями играли в группе, поэтому Мартин считался крутым, вот я и удивилась, когда он отыскал меня в комнате отдыха и спросил, хочу ли я петь в группе.
        - Какой группе? - удивилась я.
        Он объяснил - с легкой застенчивостью, которая мне показалась смутно знакомой, - что его группа пишет свои песни, а по вечерам в субботу играет в пабе, и вокалистка помогла бы группе расширить репертуар.
        Я молча на него уставилась. Конечно, о группе я знала. И слышала краем уха, что Мартин играет на бас-гитаре. Меня это немного успокоило. Мои ограниченные познания в поп-музыке подсказывали: басистам верить можно, а гитаристы и солисты задаются. Не знаю, правда ли это, но мне хотя бы хватило смелости ему ответить.
        - Даже не знаю, умею ли я петь…
        - Большинство людей умеют, - заразительно улыбнулся он. Глаза у него были серые, при этом удивительно теплые. Я-то всегда считала, что серые глаза - холодные.
        - Почему я?
        Мартин пожал плечами.
        - У тебя есть стиль. Раньше не пробовала петь?
        - В церковном хоре.
        - Мило, - рассмеялся он. - Давай посмотрим, как получится.
        Мы пошли в музыкальный корпус - старое здание Викторианской эпохи, стоящее поодаль от школы. В каждой комнате для репетиций стояло плохонькое пианино - впрочем, для учеников пойдет. По пути Мартин рассказывал о своих стихах, целях, мечтах уехать из Малбри и повидать мир. Когда мы дошли до репетиционной, я уже узнала, что ему нравятся Тед Хьюз, Тори Амос и Кейт Буш. Его любимыми фильмами были «Чужой», «Пропащие ребята» и «Телохранитель». Он страдал аллергией на арахис. Мартин отличался от всех моих знакомых: честный, с чувством юмора и переменчивым характером.
        - Вот. Встань у пианино, - наставлял он так, словно был не на полгода меня старше, а на десять лет. - Что умеешь петь?
        Я опустила глаза на клавиши, желтые, как старая вставная челюсть.
        - Да я вообще петь вряд ли умею…
        Он открыл отсек для нот в стуле и выудил из стопки сборник песен Кейт Буш.
        - Ну, давай попробуем. Я вот эту разучил.
        Он взял первые аккорды The Man With The Child In His Eyes[26 - Мужчина с глазами ребенка (англ.).] Кейт Буш.
        Конечно, вышла катастрофа. Я вчиталась в текст и поняла, что перепутала песню с другой, поновее - Manchild Нене Черри. Запнулась. Голос оборвался. Лицо и шея горели.
        - Подожди, я начну заново.
        На сей раз изо рта вырвалось кваканье лягушки.
        Мартин перестал играть и, молча на меня поглядев, улыбнулся.
        - Ты права. Петь ты и правда не умеешь.
        А потом вдруг встал и очень нежно поцеловал меня в губы. Изумленная, я тогда даже не догадывалась: в таком ключе и будут развиваться наши отношения.
        Остаток большой перемены мы разговаривали в саду, а после школы я заглянула в местный музыкальный магазинчик и все карманные деньги на неделю потратила на диск Кейт Буш, а вечером сидела в комнате и без конца слушала ту песню - нашу песню.
        Забавно, как время все меняет. Тридцать лет назад эта песня значила для меня совсем другое. Меня трогал образ мужчины, который отличается от других, не стесняется быть доверчивым и ранимым, как ребенок. Таким мне казался Мартин. За напускной уверенностью и бойкостью я разглядела настоящего Мартина: непопулярного, странного - белую ворону, как и я. Мне и в голову не приходило, что его привлекала новая Берни, которую я создала с чистого листа в «Пог-Хилл». Много лет я и не задумывалась: может, он поверил в мой обман? И много лет не осознавала: наша любовь началась с моего неведения и его разочарования.
        Теперь же подул ветер перемен. Впереди столько возможностей! Довольно мне жить в тени. Пришла пора выйти на свет. Мой дар вернулся, и теперь я хочу опять изобрести себя заново, как в «Пог-Хилл»: переписать Прежнюю Берни и полностью измениться.
        Салена подсказала женщину, которая может дать уроки вокала.
        - Петь все умеют. Надо только выбрать правильную песню и правильный диапазон. Если хочешь, свяжу со знакомой…
        И я позвонила знакомой Салены. Назвала ей имя, номер телефона и записалась на урок на следующей неделе. До вечера встречи выпускников осталось восемь недель. Восемь недель на репетицию моей песни. Еще месяц назад я рассмеялась бы над такими планами. Петь у всех на виду, да еще перед ней? Ужас! Однако все меняется. Изменилась и я. Честно говоря, мне всегда нравилось петь. И в хоре, и одной, когда никто не слышит. Не уровень Кэти Малкин, конечно, но кое-что все-таки умею. Дайте мне капельку уверенности и умопомрачительные каблуки, и я еще смогу удивить Мартина!
        Айрис всеми руками за. В последнее время я по нескольку раз в неделю встречаюсь с ней за коктейлями. Если учесть «Финалисток Финчли», то я, считай, довольно часто выхожу в люди! И хотя финалисткой пока не стала, сил уже прибавилось. Даже приливы и ночная потливость перестали так мучить.
        Мартин думает, что я сегодня встречаюсь с кем-то из бегового клуба. Ну как ему объяснить, что моя подруга - юная бариста, которую я спасла от извращенца? И потом, Айрис - имя довольно редкое, и Мартин заподозрит неладное. Мартин умный. Мартин умеет сложить два и два. Сейчас Айрис для него все равно что невидимка, однако он быстро ее разоблачит. Вуди пора уйти, и поскорее. Один вопрос: как?
        - Скажи, чтобы проваливал. - Айрис, как всегда, в своем репертуаре. - А лучше задай ему взбучку.
        Я пыталась ей объяснить, но Айрис бесстрашна. В ее мире «задать взбучку» - значит решить все проблемы, с которыми не способна справиться текила и мексиканская еда. Для меня это глоток свежего воздуха. Хотела бы я так же смотреть на жизнь.
        Как все-таки поступить с Вуди?.. Раньше он мне досаждал, а теперь его присутствие почти невыносимо. Еще несколько дней назад я могла его терпеть, лишь бы не пересекаться в одной комнате. Теперь же меня пугает каждый его шорох. Когда он смывает воду в туалете. Когда по вечерам жалуется на жизнь подписчикам из очередной соцсети. У него даже своя новостная рассылка есть. Он пишет ее с помощью особого кода, избегая слов-«триггеров». («Триггеров»! Так он их называет, будто психологическая травма у него, а не у женщин, на которых он нападал.) От его комнаты веет животным духом, словно там поселилась бездомная собака.
        У Мартина тоже натянуты нервы. Думаю, он скучает по привычному распорядку дня. От этого муж становится ершистей, хотя с Вуди всегда терпелив. С Вуди он весел и спокоен, даже когда о самом Вуди такого не скажешь. Мартин составляет расширенный список слов, от которых друг теряет сознание, и пытается найти между ними связь. Дело медленное, нелегкое, но некоторые слова он уже определил и запретил произносить.
        - «Пончик». Почему пончик? - недоумевает Мартин, лежа со мной в постели. - Есть же причина, но какая?..
        Мартин полагает, что болезнь Вуди вызвана недоверием к женщинам. Пожалуй, так, но мне надоело весь день исполнять его прихоти, терпеть капризы и искать ему оправдания, поэтому я понемногу закипаю.
        - Ты не психолог. Пусть сходит к врачу.
        - Ты не понимаешь! - Прекрасно понимаю. - Он никогда раньше не болел. Он не умеет показывать слабость. Его мучают тяжелые воспоминания, и он не знает, как с ними справиться.
        Глубоко вдыхаю и пытаюсь сдержать кипящую внутри злость. В ответ она отыгрывается на коже: красные пятна горят, как сигналы - тревога, тревога!
        - Он не сказал, когда съедет?
        - Господи, Берни! - Мартин тоже злой и уставший, поэтому срывается на единственной доступной мишени. - Какая же ты черствая!
        Я черствая? Смешно. Злость кипит, словно лава. Чуть не поддаюсь искушению заглянуть в его «дом». Потом в ужасе отгоняю эту мысль. Столько злости, затаенной обиды… Вдруг я загляну в его «дом» и увижу ее?
        - Прости. Знаю, он твой друг.
        Ледяное молчание. Мартин лежит рядом, сердитый и колючий, словно пучок проволоки. Это тоже вина Вуди - получается, и моя.
        Скажи, чтоб проваливал, - шепчет Айрис. - А лучше задай ему взбучку.
        Увы, не все так просто.

3
        Четверг, 7 апреля
        Сорок три покупателя. Салена до сих пор считает, что наша внезапная популярность - заслуга Кафки. Вот и хорошо. У меня и так довольно забот. С приездом Вуди я все больше времени уделяю социальным сетям - и в интернете, и, самое главное, в реальной жизни.
        Странная привычка. Что поделать, я уже зависима. Трудно жить без постоянной дозы дофамина, без взгляда украдкой в чужой «дом», без легкой тени близости с другим человеком. Простое удовольствие - стать кем-то другим, разделить с кем-то вкус выпечки или тепло после романтической ночи. Хотя это все мелочи, сладость на кончике чайной ложки. Иногда я вижу куда большее. А иногда захожу дальше.
        Мужчина изменяет жене с женщиной возраста своей матери. Любит, когда она его обнимает и нежно гладит по редеющим волосам. Иногда он просит ему спеть. Он не считает это изменой, но устоять не может. Любит жену, однако хочет большего. Его мать умерла тридцать лет назад. Я отправляю ему вкус «Овалтина»[27 - «Овалтин» - порошковый солодовый напиток, который часто дают детям.] и послание: мать его любит. Он покупает четыре книги, включая автобиографию Мишель Обамы.
        А у этого мужчины прошлой ночью был секс с двумя женщинами. Он заснял их на телефон и сегодня хочет загрузить видео на порносайт. Я решительно велю ему удалить запись и предлагаю купить «Ничью жертву»[28 - «Ничья жертва» - книга Кэрри Голдберг, повествующая о реальных случаях из ее юридической практики. Голдберг рассказывает о людях (в основном женщинах), ставших жертвами сексуального насилия и интернет-угроз. Многие из описанных ею случаев широко известны в Америке - например, история девушки, которую исключили из школьного танцевального кружка из-за порнографического ролика с ее участием, который распространял ее бывший парень.] Кэрри Голдберг. А раз уж заглянула, разделяю с ним вкус сэндвича с беконом и приятную сытость - я сегодня не успела пообедать. А люди все идут и идут. В любой другой день они просто прошли бы мимо, а сегодня голосок нашептывает им: книги - решение всех проблем.
        Молодой парень. Еще живет с родителями. Подписан на Вуди в «ТикТоке». В гостиной его «дома» уже настоящий алтарь, посвященный Вуди. Парень считает, что Вуди говорит весьма здраво. Я оставляю маленькую записку с объяснением: Вуди верить нельзя, а МК2 - миф. Теперь ясно, как глубоко пустили корни идеи Вуди. Одна юмористическая заметка в газете вызвала череду других. Журнал «Спектейтор» связывает историю Вуди с самоубийствами среди молодых мужчин и приходит к выводу: всему виной размывание традиционных ролей мужчин и женщин. Продажи «Мега Качка» и те подскочили: витрина магазина напротив «Все для спорта» им просто заставлена. У Алекс «Мега Качка» в наличии нет - слишком агрессивная реклама, жирный шрифт и крупные бутылки. Судя по всему, дизайн направлен только на мужчин. Слоган «ВПЕРЕД К ЦЕЛИ!» подчеркивает серьезность намерений.
        А в реальном мире я уже неделю занималась с беговым клубом. Салена следит за временем по секундомеру и говорит, когда бежать, а когда передохнуть. Рахми поддерживает беседу. Леони подбадривает: у меня все получится. Как ни удивительно, она права. Похоже, я делаю успехи. Алекс пробегает дистанцию первой, а потом возвращается за нами. Иногда угощает нас вкусненьким: злаковыми батончиками, сатсумой, лимонадом. Судя по ее «дому», она долго страдала от расстройств пищевого поведения, хотя эта часть ее жизни тщательно скрыта, как и исчезнувший близнец. Стыдно, что я когда-то плохо о ней думала. Алекс совсем не похожа на девочек из «Малберри». Она рада приветствовать всех, кто поддерживает ее клуб. Платим мы мало: еженедельного взноса едва хватило бы на перекус.
        - Почему ты этим занимаешься? - спросила я Алекс после вчерашней пробежки.
        - Потому что мне в свое время никто не подсказал, как добиться мечты. Я была ужасно неспортивной…
        - Шутишь!
        Она пожала плечами.
        - Бегать мне приходилось разве что от обидчиков. Поверь, в моей школе их было полно.
        - Тебя обижали?! - Алекс не любили в школе? Как же так?
        Алекс следила за мной взглядом.
        - Трудно быть девочкой, когда все видят в тебе мальчика. Даже собственное тело будто бы не твое. Но мы сами решаем, кем нам быть, и сами создаем себя.
        Я задумалась. Интересная мысль. Можно быть кем захочешь? Мне вдруг стало очень радостно. Можно очистить свой «дом» от мусора. Избавиться от лишнего. Выбросить груз чужих ожиданий.
        - Я за тебя очень рада. Жаль, я не такая смелая.
        Алекс мягко улыбнулась.
        - Выживать - это не смелость. Иногда это единственный выход.
        К нам подбежала Леони.
        - Только не говори, что арахисовых батончиков не осталось, не то я умру! - Она взяла протянутый Алекс батончик. - Никому не дам, - сказала мне Леони. - Если хочешь, догони! - Улыбнувшись, она побежала обратно, к воротам парка.
        Удивительно, какая Леони быстрая! Медленно она бегает только со мной. Она меня научила: бегать можно в любом возрасте и при любом размере. «Дом» у нее уютный, теплый, в ярких тонах; в нем много смеха, готовки, радости и любви к своему телу - полному, сильному, здоровому. Леони определила в своем «доме» опасные места. Заперла комнаты, где таится неуверенность в себе, и теперь не нуждается в чужом одобрении. Мне нравится и она, и все «финалистки». Настоящая семья. Мне нравится, что в «доме» Леони есть место и для меня - не целая комната, конечно, но мои успехи гордо выставлены вместе с достижениями остальных.
        Мэдди: первый полумарафон! Стеф: бег на 20 км. 02/06/21. А вот и я! Берни Ингрэм. Сегодня присоединилась к нам, одолев сорок лет стыда! Ее гордость теперь моя гордость, и когда я совсем выбиваюсь из сил, то вспоминаю Леони и не сдаюсь.
        Когда я догнала ее у ворот, она улыбнулась и раскрыла объятья. Как мало в моей жизни осталось прикосновений… Мартин редко обнимается. Ребята в «Пог-Хилл» обнимались постоянно, однако Мартин был сдержаннее, а потому загадочнее и романтичнее. Очарованная Бронте, в шестнадцать лет я жаждала трагизма и мрачной романтики. Теперь, почти в сорок девять, я предпочла бы ласку. Объятия Леони крепкие и теплые, как и она сама. Приятно. И приятно впервые в жизни стать частью группы.
        Перед зеркалом в ванной я тренируюсь говорить: «Это мои подруги». Иногда мне почти хватает решимости произнести это вслух. Но стоит только попытаться, и меня обдает жаром до самых корней волос, а внутренний критик шипит: Не глупи. Нет у тебя друзей. Такие, как ты, друзей не заслуживают.
        Чей же это голос? Раньше казалось, что мамин. Или миссис Хардинг. Или Лорелей Джонс. А в последнее время он напоминает Мартина - Мартина, чей друг Вуди сейчас живет у нас. Интересно, что сказал бы муж, приведи я своих подруг? Айрис, Салену, Леони? Нет, ничего бы не вышло. Мартин никогда бы не позволил. Кто вообще назначил его главным в доме? Кто дал ему такое право?
        Можно все изменить, - шепчет внутренний демон. - Возьми власть в свои руки. Сама знаешь как.
        Жестоко… И заманчиво. Я отпихиваю мысль в «комнату тишины». «Дом» Мартина - запретная зона. Однако навязчивый вопрос не дает покоя: я боюсь ему навредить или боюсь узнать, что там таится?..

4
        Пятница, 8 апреля
        Вуди неделю как живет в гостевой. Я едва держусь. Из-за «Мега Качка», упражнений и белья недельной свежести воздух в комнате спертый, как в клетке хомяка. Ноутбук с веб-камерой Вуди поставил на стол Дэна и теперь ведет трансляции для растущей аудитории в «ТикТоке» и «Фейсбуке».
        Похоже, людям нравится слушать про свои самые большие страхи. Тайный сговор с инопланетянами. Педофилы в высших кругах. Сатанисты, пришельцы, зловещие теории заговора… Вуди, например, заворожен теорией о MK2 - наркотике, с помощью которого женщины воюют с мужественностью. Ему эта теория кажется вполне логичной. Опять он жертва. Какая-то женщина, наверное, подмешала ему наркотик и сделала его таким. Пока он не называл Айрис. Думаю, забыл.
        Он принимает стимулятор. Заказывает на наш адрес через «Амазон». Что бы там ни было, он помогает. Вуди не спит. Я слышу через стену, как он записывает очередные бредни. Видеть его не хочу. Увы, придется, пока не решусь заглянуть в его «дом» и увидеть таящийся там ужас.
        - Они отняли у меня слова! - бессильно злобствует он. - Поставили в мозг ограничитель!
        Признаться, в каком-то смысле он прав. Определенные слова вызывают у него приступы. Не знаю, почему и как. В любом случае Вуди стал осторожным и использует особый код. Женщин он называет «иксами». Из-за ХХ-хромосом? Впрочем, подозреваю, причина иная: женщины, которых он использовал и бросил, ему малоинтересны и потому становятся некой безликой группой. Феминистки у него «гендерные террористки», а иногда просто «враг» (включая «обабившихся» мужчин, которых он еще называет «лакеями», - они, согласно теории Вуди, переживут надвигающийся «гендерный переворот» и послужат новому миропорядку). У Вуди два типа трансляций: практические советы (как держать себя в форме, не выходя из спальни, как обезопасить себя от MK2) и личные истории (как после недавних событий он не может достичь оргазма, даже интернет-порно не помогает; как загадочные приступы повлияли на каждый аспект его жизни). Он рассказывает, как его пугает неизвестность, ведь потерять сознание можно в любую минуту, а обычная «икс» может оказаться гендерной террористкой!
        - Это как ПТСР, - жалуется он. - Тебя снедает страх. «Иксам» не понять! Эта беспомощность… Неуверенность… Вроде бы все хорошо, потом - бац! Вот что хуже всего. Непонятно, когда начнется приступ. Непонятно, кому теперь доверять.
        Забавно, правда? Человек, который постоянно подмешивал женщинам снотворное и насиловал их, теперь не знает, кому доверять? Мартин в МК2 не верит, но сочувствует другу - пожалуй, даже слишком. Постоянно твердит, что я должна проявить понимание. Жаль, нельзя раскрыть ему глаза. С чего начать? Тревоги Вуди знакомы каждой женщине. Не все мужчины насильники, однако всем женщинам известен этот страх. Может, поэтому я и не хочу исправлять поломку. Может, ему нужно усвоить: у каждого поступка есть последствия.
        Прошлым вечером нам выпало свободных полчаса, пока Вуди наверху записывал подкаст. Казалось, Адам Прайс кричит и мечется от злости в «комнате тишины». Меня вдруг охватил необъяснимый стыд. Сидеть с Мартином показалось мне преступлением. Я налила нам чаю, но меня так мучила вина, что я и не прикоснулась к своей чашке. Вместо этого посмотрела на часы и встала.
        - Наверное, пройдусь.
        - И я с тобой, - вызвался Мартин.
        Хм, на него непохоже. Я не знала, что и думать. Может, он хочет побыть со мной, подальше от Вуди? На душе сразу потеплело. Не помню, когда мы в последний раз гуляли. Я представила, как мы гуляем одни по парку, взявшись за руки. Однако Мартин не взял меня за руку. Просто шел рядом; свет фонарей отражался в стеклах его очков, а по лицу ничего нельзя было прочесть.
        - Все хорошо? - спросила я.
        - Конечно, почему спрашиваешь?
        - Ну, из-за Вуди. Работы. Не знаю, ты какой-то… напряженный.
        Мартин молча на меня посмотрел. Под светом фонарей его лицо превратилось в сплошные плоскости и углы.
        - Это я-то напряженный? Берни, ты себя видела? Ты как ума лишилась! Я тебя едва узнаю.
        Я тоже опешила. И неудивительно: Мартин прекрасно передает мне свое настроение. К слову, он и правда напряженный. Не все так гладко с «Лайф стори пресс» и особенно с Джаредом Нунаном Филлипсом, да еще тревожится за друга…
        - Проблема не во мне, - вырвалось у меня. - Нам обоим тяжело с Вуди.
        Мартин раздраженно вздохнул.
        - Вуди тут ни при чем. Это скорее кризис среднего возраста. Нет, я все понимаю, у тебя… «превращение». Но это уже слишком. Твои новые подруги… Кто они? О чем вы говорите? Ты возвращаешься совсем другим человеком!
        Я пожала плечами. Кожу начало покалывать.
        - По-моему, ты несправедлив. Я стараюсь быть терпеливой, но с твоим другом мне не по себе.
        - Да-а, давай свалим все на него!
        Подступил прилив. Я его сдержала.
        - С ним что-то не так, Мартин. Знаю, ты не замечаешь, но я не вру. Он агрессивный. Он параноик.
        - Он тебе никогда не нравился.
        - Да, не нравился!
        Мартин вздохнул.
        - Послушай, Берни, я знаю, тебя расстроило убийство Джо Перри. Это понятно. Ужасный случай, да еще в двух шагах от нашего дома. Но винить всех мужчин в поступке одного…
        - Я не виню всех. Хотя, если бы к женщинам прислушивались, Джо Перри была бы жива и никто не удивлялся бы: «Ой, парень, которого друзья называли “криповым”, таким и оказался, кто же знал?»
        - Твоя мама считает, что тебе нужно с кем-нибудь посоветоваться.
        - Ты говорил с моей матерью?
        - Она звонила в понедельник вечером. Тебя не было дома. Пришлось мне взять трубку.
        Черт! Точно. Я так замоталась с переездом Вуди, что забыла про еженедельный звонок матери. Они с Мартином меня обсуждали?.. Кожа горела, как неоновая вывеска.
        - Она сказала, в твоем возрасте ей тоже пришлось нелегко. Гормоны скакали как сумасшедшие. Она дала мне номер на случай, если захочешь с кем-нибудь посоветоваться.
        С кем-нибудь из церкви, разумеется. Мать считает, все мои проблемы из-за того, что я не хожу исповедоваться. Не хотелось обсуждать ее с Мартином.
        - Хорошо, буду иметь в виду, - сказала я.
        - Так, на всякий случай. Если даже твоя мама считает…
        - Со мной все нормально, - кивнула я. - Просто гормоны шалят.

5
        Суббота, 9 апреля
        Наконец «криповому» Грэхему Кроули предъявили обвинение в убийстве Джо Перри. Люди очень возмутились, что такой человек работал в сфере образования. Вдобавок к пикетам в защиту жертв насилия начались новые протесты и призывы усилить охрану в школах. Еще одна группа протестующих использовала этот случай, чтобы выступить против гендерного самоопределения: по их словам, так виновный может мошенническим путем попасть в женскую тюрьму. А другие предположили (без всяких на то доказательств), будто преступник переоделся женщиной, чтобы остаться незамеченным. Трансактивисты справедливо возразили, что они тут вообще ни при чем. Пока известно следующее: Грэхем Кроули живет в районе Арчвей, четыре года был заведующим кафедрой английского языка и литературы в Мюррейском лицее, а его бывшая жена ходила в один спортзал с Джо Перри. На снимке Кроули одет просто, смеется с друзьями в пабе. На его месте мог оказаться кто угодно. Например, вы. Он разведен, есть двое сыновей-подростков, за что газета «Метро» нарекает его «семейным человеком». Соседи описывают его как «общительного, дружелюбного, юморного». Бывший
коллега называет «своим в доску». Он «любил выпить и никогда не обидел бы женщину».
        Если хорошенько постараться, найду ли я его «дом»? Нашла ведь я Джо. С другой стороны, мы с ней до этого виделись. Найти Грэхема Кроули - совсем другое. И все-таки? Получится его отыскать? Убедиться в его виновности? А то и зайти дальше?
        Нет. Это Айрис во мне говорит. Она твердо верит в самосуд. Считает, что нужно исправлять плохих людей, будто мы супергероини. Я ей объясняю: так нельзя. А она не верит. Хотя ничего не может поделать, разве что поспорить в «Твиттере». Тем не менее я каждое утро заглядываю перед работой в «Буфетную Присциллы» выпить с ней чаю, а если посетителей мало, то и поговорить. Иногда покупаю пончик. Все лучше, чем завтрак с Вуди. И потом, за ней надо приглядывать. Айрис куда храбрее меня. Она не боится конфликтов. И, как Алекс, она вливается в мою жизнь. Айрис нельзя назвать близкой подругой, хотя она знает обо мне больше остальных.
        Встречаемся сегодня в нашем месте, - пишет она в сообщении. - Хочу тебя кое о чем попросить.
        В нашем месте. Значит, в коктейль-баре. Пришлось согласиться. Честно говоря, с ней сейчас проще, чем с Мартином. С ним приходится многое скрывать, не в последнюю очередь отвращение к Вуди. Куда Мартин, туда и он, разве что кроме спальни. С Айрис, по крайней мере, не надо заметать пыль в «доме» под ковер. Она видит меня такой, какая я есть. И ей нравится. Это тоже приятно.
        Знаю, о чем вы думаете. У меня «материнский заскок», как выражается Мартин. Иначе почему меня тянет общаться с девушкой, годящейся в дочери? Но вы ошибаетесь, как и он. Я ценю нашу дружбу. Как детскую дружбу с Кэти. Как дружбу, которая была - или мне лишь казалось? - у нас с Мартином. Только с Мартином мы познакомились в шестнадцать, нас ослепили гормоны. Тогда я считала, что Мартин видел настоящую меня, однако любовь - зеркало Гезелла. Мы видели то, что хотели видеть, - приукрашенные образы. Теперь же зеркало разбилось. Так мы наблюдаем за фокусом. Так мы видим мир - через осколки прошлого.
        Айрис опоздала. Как всегда. Постепенно бар заполнился посетителями, и я заказала «Космополитен». Конечно, они уже вышли из моды, но как-то странно и неправильно это - дожить до сорока восьми и ни разу даже не попробовать. «Космополитен» пьют женщины, у которых есть друзья. Они встречаются большими шумными компаниями и обсуждают свою интимную жизнь. Женщины вроде Алекс и Леони. Женщины, которые в гармонии с собственным телом.
        Молодой официант принес на подносе напиток и японское рисовое печенье.
        - Кого-то ждете?
        - Подругу, - кивнула я.
        По коже будто пролился огненный дождь. Внутреннему голосу, всегда готовому сказать злое и обидное, не нравится, что у меня есть подруга. Он радостно напоминает: женщина моих лет дружит с девушкой вроде Айрис? Смешно! Зато официант ничего смешного не видит.
        - Хорошего вечера.
        Я выпила «Космополитен», розовый, как волосы Айрис, и на вкус подозрительно безобидный. Потом заказала еще два коктейля - для себя и Айрис. Зря. Когда она наконец явилась, я уже опустошила оба бокала.
        - Извини, что опоздала. Дела.
        В очередной раз я удивилась, как сногсшибательно выглядит Айрис. Сегодня она надела кожанку с розовым мехом, под цвет волос, черные сапоги на высоких каблуках и черные джинсы, которые будто из машины для резки бумаги вынули. Она заметила пустые бокалы.
        - Ясно. Надо заказать еще.
        За новыми коктейлями Айрис рассказала мне подробности. У нее новый парень, зовут Ник. Он актер, хотя пока играл только в детских представлениях на Рождество. Она еле спаслась от Вуди и теперь не доверяет мужчинам, а Ник слишком хорош. Слишком красивый и внимательный. Вот Айрис и просит его проверить. Выяснить, можно ли с ним встречаться.
        - Ну уж нет. Вспомни прошлый раз.
        - С тем уродом?
        - С Вуди.
        - Он насильник и хмырь. И слабый. Не ты, так что-нибудь еще его сломало бы. У него проблемы с головой.
        Да, она права. И все равно - «домик» больше не игра. Может, никогда игрой и не был. Тогда мы с Кэти не понимали, но Адам Прайс был первым тревожным звоночком. Конечно, Адама Прайса травмировали еще до нас. Мы просто не знали и не думали, что будет, если его довести. Люди растут, а с ними - их травмы. Их расстройства. Любая перемена в «доме» грозит серьезными последствиями.
        - Знаю. Но…
        …Но голос госпожи Чаровник до сих пор шепчет мне на ухо: Пусть все на тебя смотрят. Потому она меня и выбрала. Она во мне что-то разглядела. Хотела научить: если мужчинам можно на нас глазеть, то и мы можем глазеть в ответ. Загляни внутрь, и все, - увещевает она. - Убедись, что он и правда такой классный. Ничего серьезного не делай. Проверь, не собирается ли он…
        - …выкинуть какой-нибудь фокус, - договорила Айрис. - Ник скоро придет, поэтому давай закажем кувшинчик коктейля, и берись за дело.
        Я собиралась возразить, но три «Космополитена» сыграли ей на руку. Я же тренировала свою способность. Почему бы не помочь Айрис? Вдруг спасу ее от разбитого сердца? Только посмотрю, и все…
        - А вот и он!
        Айрис встала поздороваться с молодым мужчиной лет тридцати. Карие глаза, темные волосы, улыбка, подчеркивающая яркую внешность. Актер, так Айрис сказала. Это ни о чем не говорит. Тут актеров пруд пруди. Я хотела узнать другое. Добрый ли он? Не обманывает ли?
        Его гостиная безупречна. Обставлена со вкусом, каждая вещь на своем месте. Ни намека на раздутое эго и дурные привычки. Аккуратная передняя для друзей и родственников. На первый взгляд никаких чудовищ. Кошусь на Айрис. Она улыбается. Заметно, как он ей нравится. Это хорошо, она заслужила хорошую пару. Я захожу дальше, ищу дверь с табличкой «Секс». У всех есть такая, и обычно я не заглядываю внутрь. Сейчас же особый случай, Айрис еще очень уязвима. Надо убедиться, что этот парень ничего не сделает против ее воли.
        Многого не нужно, достаточно взгляда. Я не собираюсь его переделывать. Мельком осмотрю закулисье, чтобы убедиться: Айрис ничего не грозит. На миг я поверила, что в этом парне нет серьезных изъянов. Он любит женщин. Уважает их. Восхищается их силой и стойкостью. Любит женское тело. А еще любит их душить, иногда без согласия. И временами ничего дурного не видит в том, чтобы украдкой снять презерватив.
        Да чтоб тебя!
        Вот и трещина, разрушающая иллюзию. Тайная жизнь, заметная только при определенном освещении. Можно ли его исправить? Повесить табличку с надписью: «Согласие - это важно»? Наверное, можно. Только я зашла в потаенную часть «дома», где могут возникнуть сложности. Это не так просто, как предложить купить детскую книгу. Малейшая перестановка здесь приводит к непредсказуемым последствиям. «Ты стараешься ради Айрис, - напоминаю я себе. - Защищаешь ее. Даже если ты его исправишь, неужели доверишь ему свою подругу?»
        Я вышла, глянула на Айрис и покачала головой. Не классный.
        «Почему?» - беззвучно спросила Айрис.
        Я пожала плечами. Позже.
        - Ладно.
        Она показала большим пальцем в сторону туалета. Я пошла за ней, оставив Ника одного за столиком. Как только он уже не мог нас увидеть, Айрис повернулась ко мне.
        - Ну?
        Я все рассказала.
        Она кивнула и направилась к двери.
        - Подожди! Ты чего? - удивилась я.
        Айрис улыбнулась, снова меня встревожив.
        - Мы ведь решили, что такой мне не нужен. И ты не хочешь рисковать. Пусть хоть заплатит по счету, верно?
        - Ты разве не хочешь…
        - Доказательств? - Она опять пожала плечами. - Зачем? Мужчин полно, а ты такая одна.
        До чего рассудительная! Совсем не похожа на ровесниц. А вдруг это последствия случая с Вуди? Вдруг я направила в ее «дом» больше, чем хотела? Неужели я и ей навредила?
        Видимо, Айрис почувствовала мое смятение. И вновь улыбнулась. Она вдруг показалась и очень молодой, и очень старой.
        - Крошка, ты чересчур трепыхаешься, - успокоила она, волоча меня к двери. - Давай купим буррито. Умираю с голоду.

6
        Понедельник, 11 апреля
        Сегодня появилось больше новостей о Грэхеме Кроули. Бывшая коллега дала интервью «Обсерверу». Четыре года назад Эмма Баттон проходила практику в Мюррейском лицее. Грэхем Кроули тогда только развелся и пригласил Эмму выпить. Она отказала. Затем последовал «шквал имейлов, сообщений и писем», вдобавок непрошеные букеты и подарки, которые ставили ее в неловкое положение. В конце концов Эмма пожаловалась заместителю директора. Тот ответил: у Грэхема непростое время, нужно проявить понимание. Однако после недель преследований, в течение которых Грэхем Кроули целыми вечерами сидел у нее под окнами в серебристом «Ауди», она пожаловалась куратору, и тот без шумихи перевел ее из лицея на другую должность. «Я читала об аресте, - сказала Эмма, - и сразу узнала имя. Руководство еще тогда понимало, какой он. А ведь на месте Джо Перри могла быть и я…»
        Для статьи выбрали фотографию, где Эмма в бикини. И что они хотели этим сказать? Что она сама напросилась? Очевидно, в школу она бикини не надевала! В комментариях уже полно мизогинии и ненависти. Многие обращаются к Эмме напрямую, словно это она написала статью:
        «Не строй из себя, ты и на пять из десяти не тянешь».
        К другим новостям. Машину Вуди заблокировали, потом увезли на эвакуаторе. Разумеется, пускать Вуди за руль и так никто не собирался, пока не выяснены причины обмороков. Однако болезнь его от этого не проходит, да и настроение лучше не становится. Мартина тогда не было дома, а я стояла на кухне и застала весь спор.
        Вуди считает, что полицейские тоже повязаны. Они все знают о МК2. Даже начальница у них женщина. Потягивая банановый «Мега Качок», он объяснял мне все это резкими, отрывистыми предложениями, будто приказы раздавал. Для них быть мужчиной - преступление. Они думают, если покончить с мужественностью, преступления отойдут в прошлое. Поэтому травят мужчин. Массовая химическая кастрация. Поэтому молодежь сейчас даже с полом определиться не может.
        - Не понимаю, при чем тут твоя машина? - Он так распалился, что я испугалась очередного обморока, а мне отнюдь не хотелось все утро оттирать от дивана банановый «Мега Качок».
        Вуди посмотрел на меня с презрением.
        - Это же «Мазда RX-7»! Вишневая, в отличном состоянии. Думаешь, примчались бы они за каким-нибудь долбаным «приусом»?
        Иногда сигара - это просто сигара, но я решила промолчать. Наверное, к случаю Вуди это не подходит.
        - Мне очень жаль. Надеюсь, ты скоро вернешь свою машину.
        Он с подозрением на меня покосился и принялся за коктейль. Я сварила себе кофе и вернулась на кухню. Вуди редко туда заходит. Наверное, считает, что там мне самое место. Я заглянула в соцсети. Сначала к Данте. Скучаю по Данте. Впрочем, ничего нового, последние десять лет я каждый день по нему скучаю. Вчера вечером он ходил в кино с друзьями. На «Бэтмена». Попкорн, лепешки-тортильи. Фото друзей нет, зато есть снимок самого Данте: он держит огромные стаканы содовой с толченым льдом. Бог ты мой, отрастил бороду! Смеется. Со мной он в последний раз смеялся в детстве. А с моей матерью?.. Он приедет к ней на Пасху. Иногда я воображаю, каково это: друзья, еда, смех. Представляю, как…
        Хватит.
        Знаю. Это было давным-давно. Однако теперь, когда возродился мой дар, вернулась и вина. Сила женской крови всегда была символом. Наверное, во мне говорят остатки католического воспитания.
        Диди опубликовала пост об особенностях гардероба после менопаузы. Согласно Диди, женщинам не стоит ограничивать себя рамками моды. «Одевайся как богиня! - трубит она. - Выбрось неудобные каблуки, попробуй шлепанцы с блестками! Вложись в одежду на все времена, например в легчайшее кашемировое болеро от “Селин” или льняную юбку от “Димити”! “Бабулин шик” сейчас в моде, поэтому пошарьте на чердаке, девчонки, вдруг найдете сокровища!»
        Над постом - галерея фотографий Диди, одетой в «бабулин шик», который для нее, судя по всему, состоит из длинных, струящихся платьев из шерсти-паутинки с такими ценниками, что моя мать ахнула бы. Видимо, в мире Диди бабули загорают на палубе в пастельном льне и шелках и походят на супермоделей. На миг пытаюсь вообразить себя актрисой массовки в мире Диди, заглянуть за безупречный фасад…
        Покалывание, будто от статического электричества. По коже головы прокатывается жаркая волна. А вместе с ней - яркая искра понимания, неожиданная, как блеснувшая в куске угля нить серебра.
        Диди и Джулс разводятся. Она гадает, как объяснить его отсутствие подписчицам. И разрешит ли ему «эта стерва» сохранить свой профиль в «Инстаграме», или в соглашении есть пункт, который это запрещает. «Наверное, заведу собаку, - думает она. - Симпатичного шпица. Все любят собак. Хороший ход для соцсетей».
        Конечно, все не так буквально. Ты, скорее, собираешь осколки разбитого зеркала. И все-таки я смогла издали коснуться ее «дома». Наверное, становлюсь сильнее. Случайные прикосновения - то на месте убийства Джо Перри, то вот к сегодняшнему новому отражению - пока получаются невольно. Я не в состоянии управлять отражениями, как и приливами, и направить свой взор в желаемую сторону тоже не могу. Но даже осколки света показывают то, что раньше было во тьме.
        Я закрыла «Инстаграм» Диди и зашла на «Фейсбук» Кэти. Селфи в спортзале с дочерью, Сэди. Сэди очень походит на Кэти в том же возрасте: худенькая, темноволосая, спортивная. На сей раз никакой искорки, соединения. Никакого отражения ее «дома». Никакой переписки с Мартином, даже в личных сообщениях. Зато есть новости по вечеру встречи. Мартин с Лукасом хотят сыграть те же песни, что и на выпускном.
        Классно получится! - восклицает Лукас. - Может, попросим Кэти спеть?
        А давай! - соглашается Мартин. - Попроси надеть то же платье. С открытой спинкой. И сандалии.
        Конечно, это личные сообщения. Мартин не знает, что я могу их читать. Если бы знал, не сказал бы такого. Нет, тогда они не трахались, оставался еще год, но все равно он понимает, как мне больно. Интересно, Лукас знает, что Мартин ее трахал? Лукас и Кэти начали встречаться после выпуска. Разве нет у мужчин негласного правила, запрещающего трахать девушек друга?
        Хватит повторять это гадкое слово, - ругает голос внутреннего критика, сегодня похожий на мамин. - Воспитанные женщины так не выражаются. И потом, ты оскорбляешь Господа.
        Вот и хорошо, - доволен мой внутренний критик. - Пусть себе оскорбляется. Где Он был, когда убили Джо Перри? Где Он был, когда Мартин трахал Кэти?
        Ребячество, знаю. Просто мне до сих пор больно от того, как часто Мартин о ней думает. Попросил надеть то платье с открытой спинкой. Серебристая ламе, платье без рукавов с лямкой на шее, нарочито небрежный пучок - над такой прической парикмахеры трудятся часами. И она пела - как же я не знала, что она умеет петь? - нашу песню, The Man With The Child In His Eyes.
        Снова пугающее желание заглянуть в «дом» Мартина. Так, на минутку, - проверить, где блуждают его мысли, часто ли он мечтает о Кэти. То же самое, что проверить его «Фейсбук». Ничего серьезного. Хотя нет, это очень серьезно, и меня обдает сильнейшей волной жара: огонь полыхает, как лесной пожар, пожирая все на своем пути.
        Наверху спускают воду. Вуди вернулся к себе. От прилива и воспоминаний безумно хочется есть. Я рвусь в «Буфетную Присциллы», как утопающая к берегу. Мечтаю о дофамине.
        Убила бы за пончик.

7
        Вторник, 12 апреля
        Платье из ламе… Никак не могу выбросить его из головы. Вечер встречи в стиле выпускного наполняет меня отчаянием. Я возвращаюсь в прошлое. Воспоминания, дремавшие всего две недели назад, теперь пробудились к жизни и полны недобрых намерений. Кэти. Мартин. Мистер Д. Адам Прайс - сердитый мальчик, чей голос неотступно сопровождает меня…
        Если бы только для меня сделали то же, что я сделала для Кэти! Убрали бы ненужные воспоминания. Покрыли кремовым зефиром. Впрочем, мои усилия оказались недолговечны. И потом, никто такого для меня не сделает. Мартин чувствует неладное. Я замечаю его взгляды. Постоянное присутствие Вуди вбило между нами очередной клин. Мартин думает, что я на него злюсь, потому что его друг никак не уезжает. Он ошибается. Я злюсь на себя. Зачем я столько лет хранила в душе ее образ?
        Сегодня вечером я снова упомянула вечер встречи выпускников, уже в беговом клубе. С Леони и остальными мне легко и просто, и во время пробежки (в спокойном темпе, который, по словам Алекс, позволяет разговаривать) я вдруг разоткровенничалась куда больше, чем хотела. Наверное, из-за темноты. Темнота побуждает к исповеди. Темнота поощряет тайны.
        - Судя по всему, будет здорово, - сказала Салена.
        - Сомневаюсь. - Я покачала головой. - Мне в школе пришлось невесело. Не очень-то хочется возвращаться в «Пог-Хилл» и видеть старых знакомых.
        - Но ты же там познакомилась с Мартином, разве нет? - удивилась Салена. Ее «дом» показал мне, какая она романтичная натура. Легенда о Мартине и Берни повлияла на ее отношения и даже превратилась в недостижимую цель. Салена не раз пыталась найти идеальную пару, однако так и не встретила Единственного и в глубине души не верит, что ее мечта сбудется.
        Я сменила бег на шаг.
        - Странная штука - отношения. Думаешь, что хорошо знаешь человека, а он оказывается совсем другим.
        - У вас с Мартином не так. Вы исключение, подтверждающее правило. Школьная парочка, которая до сих пор вместе. Все этого хотят.
        - Разве? - удивилась Леони.
        Я покачала головой. На глаза вдруг навернулись слезы.
        - Честно говоря, Мартин много лет на меня не обращает внимания.
        - Это потому, что с тобой удобно, - попыталась утешить Салена, чья вера в Единственного по-прежнему сильнее реальности.
        - К черту удобство, мне бы хорошего секса, - высказалась Леони, чья интимная жизнь столь же радостна и бурна, как и она сама. - Хороший он у вас, Берни?
        Я невольно улыбнулась.
        - Да я и не помню, когда он в последний раз был.
        - М-да, похоже, пора твоему благоверному напомнить, как ему повезло. - Леони покачала головой. - Купи сногсшибательное платье, сногсшибательные каблуки и всю ночь танцуй с мужиками, с которыми не успела переспать в школе.
        Я запыхалась и все равно не удержалась от смеха.
        - Я серьезно! - настаивала Леони. - Пусть попотеет. Не крадись в холл, как испуганная мышка. Шествуй гордо, как королева! Наверстай упущенное тридцать лет назад. Встряхни мужа хорошенько. Удиви его как следует!
        Я с улыбкой перешла на бег. Салена бежала с одной стороны, Леони с другой. Удивить Мартина? И горько, и смешно. Разве я сумею? Да, за последние две недели я изменилась. Даже Мартин почувствовал. Хотя и не понял, в чем именно. Похудела? Сделала что-то новое? Так или иначе, он не одобряет. Не любит сюрпризы.
        - Я один раз попыталась его удивить - надела черное кружевное белье, - а он посмеялся. Да-да, посмеялся.
        - Он что?!
        Я и не заметила, как произнесла это вслух. Стояли сумерки, лица Леони и Салены покачивались, как спасательные круги на воде, и слова сами сорвались с губ. На меня нахлынули воспоминания, каждая невыносимая подробность, лицо покрылось соленым потом, и я судорожно вздохнула, будто всхлипнула. Тридцать лет я держала эту историю в себе, а теперь она вырвалась. Возможно, пробудившаяся во мне ярость открыла дорогу и другим чувствам. Возможно, я и правда меняюсь.
        Леони преградила мне путь.
        - Так, пробежка окончена.
        Она положила руки мне на плечи. Было не так уж темно, фонари еще не загорелись, и все-таки наступала ночь, а от цветущих деревьев веяло благословением.
        - Давай еще раз. Он посмеялся? - повторила Леони. - Обалдеть!
        - Ему непривычно меня видеть такой.
        Леони ахнула. Воцарилось молчание.
        - Берни, - начала Салена, - ты заслуживаешь мужчину, который тебя любит и считает красивой. Если он себя не считает счастливейшим мужчиной на свете, зачем он с тобой?
        - Данте…
        - Данте тридцать, - перебила она. - Переживет. Нет, серьезно, когда это случилось?
        - Не помню.
        Помнишь. Внутренний демон всегда начеку и подмечает ложь. Все я помню. Каждое слово, каждый жест. И дату - двадцать шестое марта девяносто третьего. Мартин вернулся на пасхальные каникулы, мы задумали отпраздновать вместе. Провести выходные на море, пока мама приглядывает за Данте. До курортного городка Скарборо доехали на поезде - машины у нас не было. Остановились в гостевом доме у моря. Было холодно, зато солнечно, а небо поражало пронзительной синевой, возможной только в воспоминаниях. Мы ели рыбу с картошкой и гуляли по пляжу. Мартин выглядел задумчивым и отстраненным. Потом мы вернулись в гостевой домик, он хорошенько вымылся в душе, а когда вернулся, я лежала на кровати в черном кружеве и шелке, а он…
        Рассмеялся. Смеялся и смеялся, будто выплевывал скопившийся яд. А потом, когда его лицо из гневно-красного опять побледнело, он сказал:
        - Берни, что тебе в голову взбрело? Что за спектакль?
        Мы оба знали правду. То была моя последняя, грустная и жалкая попытка отбить его у Кэти.
        Голос матери назойливо шептал: Погляди на себя. Дешевка. Ты продалась задешево. А теперь и ведешь себя под стать. Дешево и нелепо.
        Мартин рассказал мне правду, когда вернулся на рождественские каникулы. Запинаясь, он признался сквозь слезы:
        - Я люблю другую. Но не волнуйся. Я тебя не брошу. Останусь с тобой и Дэном. Просто не делай так больше. Никогда.
        Я не стала рассказывать все. Хотя и этого хватило, чтобы поразить Салену.
        - Так и сказал? - ахнула она.
        Я кивнула, хотя на самом деле кое о чем умолчала. Наверное, мне до сих пор стыдно. Не за то, что купила белье. И не за то, что захотела секса. А за то, что спустила все Мартину с рук. Заняла второе место после Кэти. Да, похоже, здесь и кроется мой стыд. Не забывайте, мне было девятнадцать. Растяжки на животе только начали бледнеть. Я еще верила, будто время изменит чувства Мартина к ней. И потом, он обещал: «Все кончено. Случилось всего раз. Она знает, что это не повторится».
        - Так почему ты осталась? - спросила Салена. - Почему его не бросила?
        Легко говорить, в ее-то годы! Молодые категоричны. А любовь - капкан, который сжимается медленно, очень медленно. Не как венерина мухоловка (хотя Венера - богиня любви, название подходящее), а как аризема, которая неспешно заводит жертву в смертоносную трубку. И да, я воображала, будто смогу изменить Мартина. Как героини книг. Они приручали чудовищ силой и терпеливостью, спасали мальчиков из объятий Снежной королевы. А нашей с вами героине не повезло. Она постарела, а мальчик остался прежним и глядел на мир через кусок льда, который никакими чарами не растопить.
        - Прости, - извинилась Салена. - Зря я спросила. Не всегда получается уйти.
        Она меня обняла. К ней присоединилась Леони, потом Рахми - она бежала перед нами, но остановилась, почуяв неладное. Я заплакала, причем громко, навзрыд, некрасиво всхлипывая. Я словно тонула, а эти женщины меня спасли. Оставалось только вытолкнуть соленую воду из легких вместе с ужасным воспоминанием.
        Мы стояли так, пока Алекс не вернулась за отставшими. Она не задавала вопросов, только протянула бутылку сока.
        - Держи. Надо побольше пить.
        Я утерла глаза.
        - Извините.
        - Не за что извиняться, - успокоила Леони. - Иногда мужики сволочи.
        - Поступай как считаешь нужным, - сказала Салена. - Не кори себя за чувства. Если негде будет переночевать, или захочешь все обдумать, или просто полежать и посмотреть «Нетфликс», я всегда рядом. И остальные тоже.
        - Спасибо, - кивнула я.
        Мы медленно вернулись через парк. Прохладный воздух остудил пылавшее лицо. До нынешнего вечера я и представить не могла, что расскажу кому-нибудь о том случае. А сегодня рассказала подругам. А еще сегодня затих насмешливый внутренний голос - впервые с той ночи, когда я сорвала с себя черный комплект, запихнула в мусорное ведро, переоделась в сорочку и осталась, потому что не могла иначе. А еще сегодня, после пробежки, пока Мартин и Вуди смотрели фильм, я набрала ванну с пеной, взяла бокал вина и поискала в гугле коктейльные платья, белье и вечерние туфли.

8
        Среда, 13 апреля
        Сходила сегодня на первый урок вокала. Ожидала совсем другого. Во-первых, представляла преподавательницу старше себя, лет шестидесяти-семидесяти. Думала, увижу даму вроде миссис Кларк из «Малберри», в очках «кошачий глаз», с седыми волосами и «химией» на голове. Не знаю почему. Наверное, мне непривычны уроки пения, даже непривычнее бегового клуба или похода в бар с подругами. Так буду объяснять Мартину свое отсутствие по средам. «Мы с подругами ходим выпить». Уроки пения сохраню в строгой тайне.
        Преподавательница просит называть ее Чарли. Она молода, примерно возраста Салены, и поет в группе «Плохая карма». Альтернативный рок, раньше Дэну такое нравилось. У них есть свой канал на «Ютьюбе» и профиль на сайте «Бэндкэмп», где раскручивают независимых исполнителей. Чарли живет с подругой в подвальном этаже большого родительского дома с видом на Хампстед-Хит. У нее осветленные волосы, проколотый нос и десять лет классического музыкального образования. К ней приходят разные люди с разными просьбами. Полупрофессионалы и простые любители. Она говорит: каждый умеет петь, нужна только тренировка.
        - И уверенность, конечно. Давайте сначала разогреемся.
        Я думала, будет нечто вроде прослушивания. Даже распечатала текст песни с сайта. А Чарли на него едва взглянула. На первом занятии я повторяла гласные звуки в разных регистрах, а она подыгрывала на рояле. Нельзя было назвать это пением. И даже музыкой. Мне стало неловко - я представляла, как звучит мой голос. Однако в «доме» Чарли я не увидела ни насмешки, ни осуждения. Ее «дом» отличается от панковского образа - все на своих местах, натерто до блеска, во всем дисциплина.
        - Ба, ба, ба-а. Давайте. После меня.
        Ба, ба, ба-а. Овечье блеяние.
        - Ба, ба, ба-а. Ну же, Берни!
        Ба, ба, ба-а. Слабое, нелепое кваканье. В горле пересохло. Очень жарко. Вот сейчас она скажет: «Вы были правы, Берни, голоса у вас нет. Вы исключение, подтверждающее правило».
        - Громче, Берни!
        Ба, ба, ба…
        Нестерпимый жар захлестывает меня, как морские волны. Кожу головы покалывает от пота; горло пересыхает, из него вырывается только хрип. На миг я переношусь обратно в «Пог-Хилл», где Кэти поет на сцене. Пахнет моим подростковым потом, спреем для тела «Импульс», жаром софитов. Аханье слушателей прокатывается волной, а над головами парит, как чайка над морем, сладкий и высокий голос Кэти…
        - Извините, не могу.
        - Что не можете? - улыбнулась Чарли.
        - Петь.
        - Ясно, - кивнула она.
        Как странно! Быстро она согласилась.
        Чарли встала, ушла на кухню и принесла стакан воды со льдом.
        - Прилив?
        Я кивнула.
        - Так и думала. Иногда менопауза меняет голос. Уменьшает диапазон и пересушивает горло. Попейте.
        Я опустошила стакан. «Вот сейчас она мне скажет… Тут-то мы и распрощаемся».
        Чарли закрыла крышку рояля.
        - Почему вы ко мне пришли?
        - Потому что я дура.
        - Отнюдь. Вы говорили, что хотите спеть на вечере встречи выпускников. Вот эту песню. - Она показала распечатанный лист.
        Я кивнула.
        - Да, но не получается.
        - Согласна. У вас чудесное контральто. А если вымучивать сопрано, голос у вас только слабеет. За несколько недель вам предстоит изучить свой настоящий голос. Который все эти годы прятался.
        Я не сразу ее поняла. Ожидала скорее фразы: «Петь вы и правда не умеете» или «Поздно начинать». А Чарли считает, что у меня чудесное контральто и с помощью упражнений и тренировок получится преодолеть голосовую усталость, которая часто сопровождает менопаузу.
        Мой настоящий голос… Приятно звучит. Мартин ошибся. Если я не умею петь как Кейт Буш, это еще не значит, что у меня нет голоса. В моем голосе есть сила, о которой я не подозревала, - и все это я узнала за одно занятие! Хор в «Малберри» научил меня кое-чему полезному. Бег научил следить за дыханием. А госпожа Чаровник преподала главный в жизни урок: я могу обратить на себя свет софитов и всеобщее внимание.
        И я выбрала песню, которую следовало выбрать тридцать лет назад, - песню, которая сопровождала меня из «Пог-Хилл» в Ист-Финчли.
        Чарли пожала плечами, узнав о моем выборе.
        - Старенькая песня, но давайте попробуем.
        И я попробовала. Да, я могу! Когда выйду на сцену на вечере встречи выпускников, я спою песню юности, которую надо было петь с самого начала. Не The Man With the Child in his Eyes, а Manchild Нене Черри.

9
        Четверг, 14 апреля
        Сегодня вечером после пробежки я пошла развеяться с новыми подругами из клуба - Леони, Рахми, Алекс и Саленой. Алекс каждую неделю ходит выпить с кем-нибудь из «финалисток». Эти встречи она называет «ухтышными вечерами», там мы отмечаем наши достижения. Необязательно серьезные. Просто личные рекорды. Например, повышение по работе. Или когда Кафку упоминает какой-то инфлюенсер в «ТикТоке». Мы болтаем. Пьем текилу и крафтовое пиво. Рахми не пьет, но заказывает безалкогольные коктейли с зонтиками.
        Мы много смеемся. Мне до сих пор непривычно смеяться в компании. Это почти опасно, будто кто-то вскочит и крикнет: «Это же Чокнутая Берни из “Пог-Хилл”, зачем она вам?!» Все мы по-своему чокнутые. Даже Алекс, похожая на злых спортивных красоток из моей школы, настрадалась в жизни. Ей и сейчас бывает непросто, хотя в основном она переросла старые комплексы. Она мне нравится. Все они мне нравятся, особенно Леони: она никому не позволяет себя обижать, а ее веселая самоирония - результат многолетней работы с психологом.
        Сегодня у Салены день рождения. Ее девушка Софи тоже пришла, и девушка Рахми, Асма, и парень Алекс, Дэнни. Остальные тоже иногда приводят парней и девушек, и мне неловко, ведь никто из них еще не знаком с Мартином (кроме Салены, и то мельком).
        - Забудь о Мартине, - отмахивается Леони. - Покажи лучше своего красавчика-сына.
        Я улыбаюсь. На моем экране стоит фото Дэна из «Инстаграма». Сын там красивый, с бородкой, показывает себя с лучшей стороны. Можно даже представить, будто он улыбается мне, хотя на самом деле я и понятия не имею, где сделали эту фотографию и для кого его лицо светится улыбкой.
        Леони будто вкусную конфету увидела.
        - Хорошенький!
        Да, правда. Интересно, чем он сейчас занят?..
        Только мы с Леони ни разу не приводили своих мужчин. Хотя она много о своем рассказывала. Его зовут Джосс, он работает адвокатом; хотя он нравится Леони, она вряд ли продолжит с ним встречаться. Сегодня она объявила - с напускной бравадой, скрывающей разочарование, - что решила наконец порвать с ним раз и навсегда.
        - Давно пора, но у нас был обалденный секс… И все равно он свинья. Могла бы догадаться, не впервой, - объясняет она с шутливой беспечностью.
        - А что случилось? - спросила я.
        Леони пожала плечами.
        - Он из тех, кто спит с женщиной, постоянно твердит, какая она прекрасная, а знакомить с семьей и друзьями не торопится. Он мне неделями клялся, как ему не терпится меня представить, неделями приглашал в якобы свои любимые рестораны, где его никто не знал. Недели отличного секса и дорогих ужинов, причем только в безлюдных местах… А потом мы столкнулись с его коллегой. Угадайте, что Джосс сделал? Притворился, что меня нет! Представляете? Минут пять говорил с тем парнем, а на меня ноль внимания, хотя спал со мной по три раза в неделю. Я вдруг бах! - стала невидимкой. Угадайте, что он потом мне сказал? Так, погодите… - Она подозвала официанта. - Еще шотов, пожалуйста! У меня праздник!
        Официант, молодой блондин с пучком, подошел к нам.
        - По какому поводу?
        - Узнаете. - Улыбка Леони озаряет всю комнату. - Как вас зовут?
        - Бен.
        - Так вот, Бен. Надеюсь, вы мне поможете. С минуты на минуту придет мой друг, а я хочу устроить ему маленький сюрприз. Когда войдет, проводите его, пожалуйста, до нашего столика. Сможете? Если застесняется, не обращайте внимания.
        - Ладно. - Бен слегка растерялся, но включился в игру.
        - Короче, когда он придет, я подам вам знак… Легок на помине! Вот он, Бен. Видите? Там, у двери. - Она показала на мужчину в костюме. Красивый, лет тридцати с лишним. Нарядный, в галстуке.
        Алекс звонко расхохоталась.
        - С ума сойти!
        Я перевела взгляд на Леони.
        - Познакомьтесь с Джослином, - заразительно улыбнулась она.
        Бен проводил гостя к нашему столику. Джосс, похоже, растерялся, а увидев Леони и нас, застыл и отступил на шаг.
        - Стой, не уходи! - попросила Леони. - Дамы, это Джослин. Джослин, это мои подруги. - Громкий голос Леони отвлек посетителей от разговоров. Джослин застыл в ожидании бури. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке.
        - Джосс мне все твердил, как хочет познакомиться с моими друзьями. А со своими знакомить не хотел. Даже сказал вчера, что, хотя ему нравится со мной спать, он должен следить за своей репутацией. Коллеги перестанут его уважать, если узнают, что он встречается с толстушкой. «Ты прекрасная женщина, но мне нужна подходящая пара для выходов в свет». - Она глубоко вздохнула и крикнула во все горло: - Так выпьем же за Джослина Мура из фирмы «Морган, Мур и Браммолл», за юристов, семейное право, завещания и наследство! - Она еще повысила голос и жестом попросила посетителей встать: - За Джослина, скотину недели!
        Весь бар засмеялся, захлопал и засвистел. Мы тоже встали и присоединились к аплодисментам. Леони насмешливо подняла бокал за Джосса.
        - За толстушек! И да, если ты еще не понял, я тебя бросаю.
        Джослин Мур смотрел на нее со злостью и ужасом. Необязательно было заглядывать в его «дом», все читалось на лице. С другой стороны, он стоял так близко… Совсем несложно к нему прикоснуться. Совсем несложно заглянуть в мир поблескивающих зеркал и найти человека, обидевшего мою подругу.
        Наверное, не стоило. Но кто ж говорит женщине, с которой спит, что она портит его репутацию? Да еще Леони - Леони со смешинкой в глазах, добрым сердцем, теплыми объятиями? Леони, которая не стесняется от души посмеяться и категорически отказывается изображать из себя закомплексованную толстуху? Леони любит свое тело. Любит свои крепкие, мускулистые бедра, округлую мягкую грудь, блестящие волосы. Ей нравится наслаждаться бегом. Нравится носить платья в стиле пятидесятых и топы с глубоким вырезом. Нравится секс, и ей ничуть не сложно найти партнеров. Увы, тогда в ее «доме» я увидела то, что скрыто от посторонних глаз. Двери, прежде крепко запертые, вдруг отворились, открылись целые этажи ужасных воспоминаний. Мать Леони впервые повела ее на консультацию в «Худеем легко», когда дочери было семь. Когда ей исполнилось двенадцать, бабушка сказала ей: «Такая красавица, похудеть бы тебе!» Когда Леони училась в Кембридже, она встречалась с парнем с юридического факультета, который бросил ее под конец семестра, спустя три года задушевных разговоров, понимания и прекрасного секса - и все потому, что ему
«пришла пора остепениться». На первой работе повышение дважды дали не ей, а менее компетентным новичкам. Когда она набралась смелости спросить, в чем же причина, начальник в туманных выражениях заговорил о «трудовой дисциплине» и «проблемах со здоровьем», хотя Леони работала усердно, а на больничный уходила даже реже, чем он.
        Почему они такие? Леони умная, красивая, обаятельная, успешная, здоровая, с чувством юмора. Ну да, полная. Что в том плохого? Полная - это же не значит ленивая. Не значит больная. Не значит безответственная.
        Вот я и вспылила. Как и в случае с парнем в бейсболке, который стянул мою сумку, я последовала чутью. Не задумывалась ни о чем. Видела символы успеха - высокооплачиваемую работу, коллекцию дорогих рубашек, книжный шкаф с оригинальными изданиями, тщательно подобранный круг приятелей. А за всем этим стояли двери - тайны, комплексы, отражения его настоящего «я», - и я перевернула их, как игральные карты. Показала ему, какой он на самом деле жалкий. Показала, как никчемны его приятели, как поверхностны ценности. Как госпожа Чаровник, я с улыбкой купалась в аплодисментах, окруженная зеркалами. Мне покорялась сцена.
        Абракадабра!
        Качнувшись, Джослин изумленно застыл. Понимаю. Со временем я стала сильнее, прицельнее. А Джослин Мур и без того был крайне уязвим: удивление и унижение сделали его податливым. Я удалилась, торжествуя в душе. Шум в баре затих, гудели разговоры. Джослин потрясенно глядел на меня, словно на него снизошло озарение.
        Я вдруг испугалась. Неужели сотворила что-то ужасное?..
        Нет, ничего не случилось, разве что Джосс осторожно снял галстук. Небесно-голубой шелк в тонкую полоску, итальянской фирмы. Джосс разгладил ткань кончиками пальцев. Потом завораживающим движением свернул в спираль и почтительно протянул Леони, словно рыцарь - даме. После развернулся и безмолвно покинул бар, к величайшему удивлению наблюдателей.
        Когда он ушел, Леони подняла взгляд от голубой шелковой спирали.
        - Что ему в голову взбрело? И почему он смотрел на Берни?
        Я покачала головой. Меня обдало жаром. Пот струйкой стекал по лицу.
        - Черт, так заметно? - Волна жара спустилась от лица к груди, от подмышек к животу. - Прилив. Привет, менопауза! Некоторых не научили, что пялиться нехорошо.
        - А, да. - Леони кивнула. - Точно. Думаешь, в этом дело?
        Я пожала плечами.
        - А в чем еще?
        - Мне показалось, он тебя узнал.
        - Никогда его раньше не видела.
        Хотелось проскользнуть в ее «дом» и запереть двери сомнений, но мне и так уже стало не по себе. Я никогда еще не пользовалась своим даром у всех на глазах. Чем это обернется для Джосса? Разум - лабиринт, полный чудовищ. Кто знает, какое из них я выпустила на волю? Будет ли он падать в обморок от определенных слов? Или перережет вены на запястье? Хотя Айрис постоянно уверяет, что мне не в чем себя винить. Не я их такими сделала. Стыдиться мне нечего.
        Поэтому я заказала еще шотов, и мы пили, смеялись, обнимались, а затем я вернулась домой, где Мартин с Вуди смотрели телевизор, и увидела в интернете, что Грэхем Кроули совершил еще одно убийство.

10
        Пятница, 15 апреля
        Это случилось тридцать лет назад. Он был тогда еще студентом, изучал английскую литературу в Лидсе. Как выяснилось, учился он там с девяносто третьего по девяносто шестой, как Мартин и Кэти. Родился в Манчестере, учился в Лидсе, потом переехал в Лондон. Один из сотен студентов, и все же меня с ума сводит мысль, что Мартин мог быть с ним знаком.
        Может, стоял рядом в очереди в кафетерии или пил из одного стакана на вечеринке. Может, даже разговаривал. Делился косячком. Задел плечом в людном коридоре. Стоял рядом в мужском туалете. Перебросился словом, пусть даже каким-нибудь пустяком. Все эти жуткие варианты мне кажутся возможными, как и то, что Грэхем Кроули, в чей разум я проникла во время убийства Джо Перри, также виноват в нераскрытом убийстве Анны Симондс, студентки факультета химии, которая в субботу девяносто третьего года возвращалась домой после вечеринки через парк Вудхаус-Мур и чье тело наутро обнаружили дети, идущие в воскресную школу.
        Полиция подозревала наркоманов и бездомных, ночевавших в Вудхаус-Мур. Однако теперь, после схожего нападения «крипового» Грэхема Кроули, дело открыли заново. Оказывается, преподаватели еще тогда были наслышаны о Кроули: две студентки обвинили его в домогательствах. Увы, университеты не всегда озабочены душевным благополучием студентов, и Кроули отделался выговором от декана, а убийство Анны сочли делом рук постороннего, не из университета.
        Бедная Анна. С фотографии на меня смотрит хорошенькая блондинка, похожая на Джо Перри, одетая в клетчатый топ. Улыбка ее светится надеждой, от которой разрывается сердце. Грэхему Кроули нравится определенный типаж. Подробности убийства тоже описаны в статье, но к чему их читать? Скорее всего, ее убил Кроули. Мне никак не дает покоя мысль, что они с Мартином могли быть знакомы.
        - Так спроси, - советует Айрис.
        - Уже. Клянется, что такого не помнит.
        Мы ели пиццу в нашем обычном кафе. Дешевая еда, дешевые напитки и почти нулевая вероятность столкнуться с друзьями Мартина. А ведь Джослин Мур так же поступал с Леони! Айрис лишь смеется над моим наблюдением.
        - Бога ради, тут совсем другое! И потом, у меня нет ни малейшего желания знакомиться с твоим козлом-муженьком.
        - Никакой он не козел…
        - Да ну? - Айрис изогнула бровь. - Помнится, ты про него всякого рассказывала, особенно про маньячного дружка, которого он к тебе подселил черт знает на сколько…
        - Мартин не знает, чем Вуди занимается.
        - Серьезно? Что ж он, дурак? Ты говорила, они много лет дружат. Уж наверное, он заметил какие-нибудь странности!
        Нет, не верю. Можно хорошо знать человека, но не знать его тайн. А Вуди был очень осторожен и даже не знал самого себя. Однако мысль, что Грэхем Кроули и Мартин пересекались - пусть даже на миг, - внушает мне отвращение.
        Так проверь, - шепчет внутренний голос.
        Конечно, я об этом думала. Полиция, как всегда, мучительно нерасторопна и допрашивает друзей Кроули. Знакомых по университету. Знакомых по литературному факультету. Оставшихся членов семьи - брата в армии, мать в доме престарелых. Бывшую жену. Двух бывших девушек. Одна из них (тоже блондинка, которая явно была хорошенькой в девяносто третьем) уже продала «Дейли мейл» свою историю об эмоциональном насилии, принуждении и вспышках гнева. После гибели Джо Перри СМИ очень заинтересованы в прошлом Грэхема Кроули; при мысли, что он может оказаться серийным убийцей, они радостно потирают руки. Фанаты даже создали специальный аккаунт, где делятся его фотографиями в студенческие годы, а девушки признают: «Порочный, но такой душка!»
        Айрис показывает мне фото Кроули в двадцать один год. Красивый. Надо же! Хотя чему удивляться? Молодые всегда красивы. Стройный, волосы темные, изящные скулы. Похож на героя какого-нибудь голливудского фильма об оборотнях. Теперь он, конечно, другой. Побрил голову, накачался, пополнел. А глаза прежние, ярко-голубые, с морщинками от смеха под густыми черными бровями. Да, для некоторых он по-прежнему привлекателен. Из тех, кому даже в тюрьме женщины шлют предложения. Избитая история. Наивных красавиц тянет к чудовищам - вдруг окажутся заколдованными принцами? Обычно это плохо заканчивается. А мы все равно верим в сказку. Превращаемся в добычу в надежде приручить монстра.
        Так нельзя. Не должен он становиться героем, знаменитостью. Уже поговаривают о документальном фильме. Его бывшая жена подписала эксклюзивное соглашение на серию книг о своей жизни с Кроули. На некоторых сайтах негодуют: к нему предвзятое отношение, справедливого суда не дождешься, а женщины сами виноваты, что он с ними так обращался. Кто-то утверждает, будто его оклеветали. А кто-то даже считает Кроули жертвой МК2 и гендерных террористок.
        @уайти2947: такое сейчас повсюду, нигде не спастись #Войнаполов
        @мужскаясила999: Это часть их плана. Пропихнуть женщин в полицию, армию, вообще на все мужские должности. #Войнаполов
        @химически_кастрированный6: Уже не знаешь, кому верить. Женщины повсюду. Нигде не спасешься. Моему сыну 13, все время заходит на сайты по смене пола. Не дай бог захочет себя переделать.
        @уайти2947: плохо дело, мужик. Я много про это слышал. Может, запишешь его в спортзал?
        @мужскаясила999: да, только чтоб женщин там не было
        Судя по свежему подкасту Вуди, он согласен: Кроули пал жертвой войны полов. Я редко слушаю его безумные речи, но эта меня заинтересовала, в основном отчаянным тоном. «Они расставляют сети, - хрипит Вуди голосом человека, утомленного долгим боем. - “Иксы”. Гендерные террористки. Ни дня не проходит без жертв с нашей стороны. Они действуют тихой сапой. А если попытаешься с ними бороться, изображают жертв. Говорят, ты “абьюзер”. Начали с языка. Вы все понимаете, о чем я. Некоторых слов больше нельзя говорить. А если говоришь… Жди химической “отмены”, химической кастрации. Но не по словам судят, а по делам. Поэтому не вешайте головы. Расправьте плечи и отвоюйте мир, прежде чем гендерный терроризм превратится в гендерный геноцид».
        Плохо дело. Похоже, его мания усугубилась. И теперь у него новый девиз. Он опубликовал в «Инстаграме» фото татуировки, которая ему понравилась: девушка в стиле пин-ап-плакатов, с обнаженной грудью, игриво подмигивает, а внизу слова, преследовавшие меня с самого детства.
        Больше никогда.
        Песня восьмая: Unchained Melody[Освобожденная мелодия (англ.).]
        Забыт станок, забыт узор,
        В окно увидел жадный взор…
        Альфред Теннисон. «Волшебница Шалот»
        Дом божий полон тайн и лжи, как дом любого негодяя.
        Из «Живого журнала» Бернадетт Ингрэм (под никнеймом «Б. И. как на духу1»)16 апреля 2022 г.

1
        Отрывок из «Выпуска девяносто второго» Кейт Хемсворт
        (Опубликовано в «Лайф стори пресс» в 2023 г.)
        В «Малберри» мы получили аттестат об окончании средней школы. Какие-то мои подруги остались, но большинство перешли в «Пог-Хилл» - готовиться к экзаменам на поступление в университет[30 - После получения аттестата об окончании средней школы (англ. General Certificate of Secondary Education, или GCSE) британские школьники могут пройти двухлетнюю программу для подготовки к поступлению в университет (англ. A-Level).]. У «Пог-Хилл» было много плюсов. Во-первых, хорошая школа и успеваемость среди учеников высокая. Это привлекало родителей. Во-вторых, школа была государственная, а значит, бесплатная, и лучшие университеты страны приветствовали выпускников таких школ - правила требовали разнообразия среди студентов. В-третьих, мальчики с девочками учились вместе, и только это нас волновало. Ну, кроме Берни. Насколько мы знали, Берни Мун никогда не встречалась с парнем. Некоторые поговаривали, будто она лесбиянка, и Лорелей Джонс подчеркнуто не переодевалась в ее присутствии на физкультуру и не ходила с ней в один туалет - на мой взгляд, дурость.
        В старших классах все изменилось. Наверное, если ты в школе белая ворона, лучше перейти в новое место и изобрести себя заново. Берни так и сделала. Пришла в первый учебный день с новой стрижкой-«боб» (ей очень шло), в черных джинсах, новехоньких «конверсах» и футболке поло от Фреда Перри, подчеркивающей фигуру. Я видела ее только в форме еще с того дня рождения, поэтому немного опешила: даже в голову не приходило, что фигура у нее вообще есть. В общем, она оказалась красивой. Хотя девочки из «Малберри» по-прежнему относились к ней как к Чокнутой Берни, в «Пог-Хилл» мы считались мелкой рыбешкой. Тут было море поглубже. Ученики из двенадцати школ по всему региону. Их ничуть не волновала наша популярность в «Малберри» и что мы входили в школьную хоккейную команду. Для них мы ничуть не отличались от остальных первогодок. Берни Мун начала с чистого листа, как и мы. Как и Мартин Ингрэм.
        Мартина я помнила застенчивым, ужасно прыщавым и неловким парнем, который оживлялся только на сцене. Теперь прыщи почти исчезли, и он вырос дюйма на четыре. Волосы у него были темные, довольно длинные; он носил очки, как у Джона Леннона, и длинный черный плащ, придававший ему слегка богемный вид. По-прежнему не мой типаж - мне нравились общительные, спортивные парни, - однако другие девочки на него поглядывали. Хотя и не слишком его интересовали. До Берни Ингрэм.
        Случилось это после Рождества. Я старалась вписаться в новую школу и найти компанию, поэтому не сразу заметила, что Берни и Мартин везде ходят вдвоем. Мартин с друзьями из «Святого Освальда» создали музыкальную группу, и они вместе играли на пианино и веселились в музыкальном корпусе. Лукас Хемсворт тоже был с ними, но я тогда встречалась с Найджелом Моррисом - выпускником, углубленно изучающим музыку, поэтому о Лукасе и не думала. Когда Берни с Мартином сошлись, удивилась и я, и все девочки из «Малберри». Берни Мун вдруг оказалась в компании крутых ребят?!
        Ее наше удивление ничуть не волновало. Она влюбилась. Они с Мартином были неразлучны. Всюду ходили вместе. Виделись на переменах. Завели свой уголок для свиданий за раздевалками, на подоконнике за перегородкой из марблита. Наверное, думали, их никто там не найдет, а на самом деле там целовались все парочки (по крайней мере, так мне сказал Найджел). Самое смешное, что марблит затуманивал обзор лишь с одной стороны, а снаружи все было видно. Поэтому там целовались только первогодки. На втором году уже знали, что к чему.
        В выпускном классе Берни с Мартином поцелуями не ограничивались. Я этого не замечала. Я встречалась с Джоном Уивером. Он изучал английский и получил приглашение из Кембриджа, правда, с оговорками, и подал документы на театральный факультет. Я обратила внимание на располневшую фигуру Берни, но посчитала, что во всем виноваты пончики в кафетерии.
        Конечно, следовало быть внимательнее. Я слишком увлеклась собственными заботами, планами и целями. И еще кое-что нарушало покой моей чудесной новой жизни.
        Вернулся Адам Прайс.
        Разумеется, он не сдал ни единого экзамена. В «Пог-Хилл» его не пустили бы даже слесарное дело изучать. Просто он стал помощником смотрителя благодаря какой-то программе помощи юным правонарушителям. Да, вот кем он стал. Об этом писали в газетах. Буйное поведение, интернат, приемная семья, поджог. Теперь, в семнадцать, Адам вернулся, как собака, которую сплавили с глаз долой на ферму; следил за нами и задумывал пакости.
        Жестокие слова, знаю. Поймите, я безумно его боялась! Я была приличной девушкой из приличной семьи, а он - голодным хищником. Конечно, он не виноват, но тяжелое детство его испортило, и в «Пог-Хилл» он уже прогнил насквозь. Так мне казалось. А он не стремился изменить мое мнение. В довершение всего Адам внешне остался прежним: те же сальные белесые пакли, изможденный вид, хмурый взгляд из-под тонких бесцветных бровей. Рост не пошел ему на пользу: он только вытянулся, но не окреп, точно деревце, выросшее в темноте. И все время угрюмо косился на нас, особенно на меня. Опять же, так мне казалось.
        Поначалу я думала, Адам со всеми такой, от природы злобный и грубый. Однако время шло, а он не спускал с меня глаз. Чуть ли не преследовал, наблюдал за каждым шагом. Куда бы я ни пошла, он оказывался там же. На спортивном поле. С моими друзьями. В комнате отдыха. В театральном кружке. Надоедал, словно колючая этикетка на воротнике. Не сильно, но постоянно. Адам Прайс на меня взъелся, а за что, я понятия не имела. Во взгляде его читался упрек и обещание отомстить.
        За что?.. Я едва помнила стычку в начальной школе. Осталась только смутная досада на Берни Мун, словно это она виновата. Теперь же она была настолько поглощена собой и новым парнем, что даже не замечала Адама. Берни Мун влюбилась и вообще ничего не замечала. Поэтому я на нее разозлилась. Может быть. Совсем чуть-чуть. Ровно настолько, чтобы не сожалеть о случившемся позже.
        Не забывайте, мне было всего семнадцать. Что я понимала? Откуда мне было знать, что мой поступок разрушит столько жизней тридцать лет спустя? Я знала лишь одно: я умею петь, Берни - нет, а ее парень играет в группе и ищет солистку…

2
        Из «Живого журнала» Бернадетт Ингрэм (под никнеймом «Б. И. как на духу1»):
        Суббота, 16 апреля
        Завтра пасхальное воскресенье. Данте не приедет, нечего и надеяться. Пасха принадлежит моей матери, потому что я больше с Богом не разговариваю. Я только поздравляю ее и сына по телефону перед тем, как они уйдут в церковь. Данте по телефону общается сухо и деловито, как страховой агент. Помню, как он совсем маленьким искал шоколадные яйца в саду. Помню круглое румяное личико, помню восторг, когда удавалось найти яйцо. От того мальчика ничего не осталось. Я его не узнаю.
        Мартин раздал все вещи Дэна, когда сын уехал в колледж. Не осталось ни игрушек, ни коньков в глубине шкафичка для обуви, ни пары детских ботинок в коробке от швейной машинки. Словно он здесь и не жил. Словно то был чужой сын. А моя мать радуется, как кошка, объевшаяся сметаны. Чуть ли не мурчит.
        - Мы за тебя помолимся. А потом, наверное, заглянем к Кэти с Лукасом, ребятишек их увидим. - Мама никогда не упускает случая напомнить, что Кэти осталась с семьей. Что у нее двое детей младше Дэна. Что у нее много друзей и местные ее любят. «Добрую католичку всегда ждут дома», - так говорит моя мать. Надо лишь покаяться, и можно причащаться. Только как покаяться в том, что даже словами не описать? И кому? Дом божий полон тайн и лжи, как дом любого негодяя.
        - Что делаешь на Пасху?
        - Да как обычно.
        - Ясно. Тогда приезжай.
        - Ну, может, на следующий год… - Мы обе знаем: я не приеду. - Кстати, мы в июне собираемся на север. На вечер встречи выпускников.
        - Да, Лукас говорил. Что наденешь?
        - Не знаю, мам. Пока не думала.
        Опять ложь. Я об этом подумала сразу, как увидела приглашение. В голове сплошные коктейльные платья и пышные юбки.
        - Только обтягивающее не надевай, тебе не идет.
        - Что-нибудь подберу, мам.
        - Ладно. Светлой Пасхи!
        Я поспешила в «Буфетную Присциллы», спасаясь от ожиданий Мартина. На Пасху я всегда готовлю особый обед: запеченного ягненка с гарниром. Часами стоять у плиты, пока Мартин с Вуди смотрят телевизор? От одной мысли злость берет. Когда Мартин с Вуди, он меня замечает, только если ему что-нибудь нужно или он хочет отпустить какую-нибудь шуточку. Другой Мартин, которым он становится в присутствии Вуди, подчеркнуто не обращает на меня внимания. Настоящий Мартин - тот, которого знаю я, - говорит со мной в кровати или когда Вуди нет рядом. А при друге муж грубит, кладет ноги на мебель, не убирает за собой посуду. На днях я это упомянула, когда убирала полупустую пачку чипсов из тортильи, оставшуюся еще с прошлого вечера, а Мартин только покосился на Вуди и закатил глаза.
        - Слушаюсь, мамочка.
        Он пошутил, знаю. И все же поднялся опасный огонь. Я покраснела до корней волос.
        - Я тебе не мамочка, ясно?
        Понимаю, на меня не похоже. Я редко срываюсь. Я уж испугалась, что Мартин разозлится, но Вуди засмеялся, и Мартин тоже. Я пошла на кухню за стаканом воды под их смех, столь же неприятный, как чьи-то шаги за спиной среди ночи. С тех пор Мартин со мной холоден. Наверное, считает, что я его унизила. Вот я и не купила продуктов, а бронировать столик на воскресный обед уже поздно. Меня грызет совесть.
        Что ты за хозяйка такая? - упрекает внутренний критик. - Ты должна следить за домом. Быть хорошей женой и матерью. А ты часами пропадаешь с подругами. Я тебя для этого вырастила?
        Сегодня сомнений нет: голос принадлежит моей матери. Она занимается выпечкой для завтрашнего праздника. Яблочный пирог с кардамоном, пасхальный торт симнель, обожаемый Данте пирог с патокой. А на обед будет ножка ягненка с розмарином и чесноком, поданная с зеленым горошком и печеным картофелем, и вдобавок домашние соусы - овощной и мятный.
        Ты должна быть с нами. - Ее голос занозой впивается в мозг. - Должна быть с семьей, а не шляться в одиночку и наживать неприятности своими опасными выходками.
        Я отправляю ее в «комнату тишины». Надолго она там не останется, но разговор с Айрис должен помочь.
        В «Присцилле» посетителей не было; Айрис сидела за столиком с чайником и маффинами. Рядом заряжался ее телефон.
        - У меня перерыв, - объяснила она. - Садись. Маффины и чай за счет «Присциллы».
        Я села и взяла одну штучку.
        - Ты не представляешь, как они кстати!
        - Вуди паскудничает?
        Я пожала плечами.
        - Похоже, это заразно.
        - Ну и пошли они оба.
        Иногда я завидую Айрис. В ее мире все устроено куда проще, чем в моем. Мужчины делятся на две категории: нормальные и козлы. С женщинами еще проще: сильные и слабачки. Она работает, выходит развеяться, выглядит шикарно за небольшие деньги, читает комиксы, играет с морской свинкой, смотрит фильмы и пьет много текилы. Проблемы решает удивительно легко: «Пошли они оба. Давай закажем крылышек». Не хочу показаться надменной, но Айрис не замечает тонкостей жизни. Честно говоря, приятно для разнообразия побыть с человеком, который тебя не осуждает и не раздувает из мухи слона.
        - Найди себе любовника помоложе. Для своих лет ты неплохо выглядишь…
        - Уй, обидно!
        - Я серьезно. Правда, хорошо выглядишь. Тебе бы приодеться…
        А я-то сегодня как раз нарядилась! Конечно, не в «бабулин шик», как у Диди, но джинсы были по фигуре, и свитер более-менее напоминал кашемировый.
        - А что не так?
        - Бедная ты, бедная! - рассмеялась Айрис. - Сходи как-нибудь со мной за покупками. Обнови гардероб. «Бабулин шик» не для тебя. Если, конечно, хочешь кого-нибудь закадрить.
        Она глянула на экран телефона и вдруг улыбнулась.
        - С ума сойти! - Она толкнула телефон в мою сторону. - Погляди на него. Раздает все свои вещи. Этой девушке отдал «Ролекс»…
        Я посмотрела на маленький экран. В «ТикТок» выложили видео с бездомным у дороги. Только никакой он не бездомный. Он не просит денег, а раздает. Сидит на тротуаре, скрестив ноги, и бросает деньги прохожим. Кто-то в недоумении спешит прочь, кто-то нерешительно останавливается.
        «Берите», - прочитала я по губам. На видео наложили веселую песню, не подходящую искреннему лицу бездомного. Кто-то берет у чудака купюру и проверяет на солнце. Кто-то берет часы.
        «Благослови вас Бог», - говорит парень. Глаза его сияют благодарностью.
        - Что думаешь? - спросила Айрис. - Сумасшедший миллионер? Самопиарщик? Религиозный фанатик?
        Я покачала головой. Видео в плохом качестве, но я все равно узнала парня. Видела его несколько дней назад в пабе, когда сидела с подругами из клуба. Теперь вместо костюма на парне футболка с джинсами, а на лице - беспокойство.
        «Возьмите. Берите-берите», - говорит он, раздавая деньги прохожим.
        Я испуганно поглядела на Айрис.
        - Ты чего?
        - Я его знаю.
        - Да?
        Я кивнула.
        - Это Джослин Мур. Он раньше встречался с моей подругой.
        - Ты его проучила! - Я покачала головой, но Айрис радостно продолжила: - Не отнекивайся. Так и знала, Берни! Ты его проучила, причем хорошенько! Что он натворил? Изменил ей? Она беременна?
        - Тсс, Айрис! Пожалуйста, не…
        - Да не бойся! Тут никого нет. - Она ослепительно улыбнулась и налила мне чаю. - Берни, ты золото! Молоток! Героиня!
        Я в очередной раз попыталась объяснить. Куда там!
        - Крошка! Обязательно сделай так еще. Это же возмездие! Они думают, что тут самые главные, а ты можешь забраться к ним в голову! Представь, на что ты способна, если постараешься! Можешь подобраться к козлу, который сидит в десятом доме[31 - Даунинг-стрит, 10 - резиденция премьер-министра Великобритании.]. Или к козлам в Техасе, которые хотят запретить аборты. Или к тому козлу из России. Или к другому, в Южной Америке. Да я тебе список составлю!
        - Айрис!
        - Знаю-знаю. Но будь у тебя возможность - неужели не попробовала бы?
        - Нет, Айрис!
        - Как хочешь. Иногда клятвы надо нарушать.
        Я улыбнулась в ответ, пряча тревогу. Уже слышала эту фразу и видела эту ухмылку. Конечно, фраза известная, да и слова обычные, и все-таки… Много ли двадцатидвухлетних девушек говорят «крошка», «козел» или «молоток!»? Возможно, частица Вуди застряла в Айрис, как осколок зеркала. Уже который раз я гадаю: что еще я поменяла в Айрис, когда меняла их с Вуди местами?..

3
        Вторник, 19 апреля
        Сегодня утром звонил Данте. Он приехал с цветами; на его лице слегка виноватое выражение, как всегда бывает после поездок к моей матери. Разумеется, она его пристыдила. В этом она мастер, как-никак. Она душит его любовью, а заодно внушает: пора жениться, завести детей. «Я ведь не вечная», - прибавляет она.
        Вот и хорошо, - шепчет мой внутренний демон.
        Конечно, я не всерьез. (Нет, всерьез.) Хотя забавно: столько лет я жила в тени маминого разочарования, а теперь и сама разочарована в сыне. Нет, я его люблю. Я бы жизнь за него отдала. Только Дэн - сын, которого мечтала иметь мама, а не я. От него веет ее духом, как ладаном - мессы.
        - Светлой Пасхи, мам. Бабуля передает привет.
        Ну-ну.
        - Заходи, выпей кофе.
        Дэн последовал за мной на кухню, где завтракал Вуди. «Книжный Салены» сегодня не работал, а Мартин поехал в офис. Я нашла вазу и поставила цветы Дэна на стол.
        Вуди сидел в футболке и шортах не первой свежести и пил «Мега Качок» из пластикового кувшина. Увидев Данте, он улыбнулся. Я возненавидела эту улыбку: знаю, что за ней кроется.
        - Дэн, это Вуди. Он решил немного пожить у нас. - Ничего себе, немного… Силюсь улыбнуться, но прилив уже подло подступает к лицу. Такое случается, когда я устала, напряжена или недолюбливаю кого-то. «Я читаю по твоему лицу, как в раскрытой книге», - говорил мне раньше Мартин. Теперь моя книга написана на другом языке.
        - Вы Джим Вуд! - В голосе Данте прозвучало чуть ли не восхищение. - Я видел ваши видео в «ТикТоке». Обалдеть!
        - Приятно познакомиться, Дэн. Похоже, становлюсь знаменитостью.
        Дэн пожал ему руку и сел рядом. Я передала ему кофе. Он любит сладкий. Вуди покосился на Дэна: зачем берет напиток из рук женщины? Вуди пьет только черный кофе и сам наливает воду на случай покушения с МК2. Правда, он промолчал. Должно быть, жена друга вне откровенных подозрений, пусть и не вне осуждения. Наверное, это хороший знак. Плохо только, что Дэн про Вуди столько знает.
        - Я смотрел все ваши видео. А список слов, с ума сойти!
        В последний раз Дэн так увлекался компьютерными играми и «Героем гитары», еще подростком. В нынешние его интересы входят: криптовалюта (говорит, за ней будущее), опять же компьютерные игры (он сейчас занимается каким-то гейм-дизайном) и…
        А я ведь не знаю, чем теперь увлекается мой сын! Политикой? Теориями заговора? Я не знакома с его девушкой, если она у него вообще есть. Не знаю, как он проводит свободное время. Ходит в клубы, пабы? Играет в настольные ролевые игры? Слушает теории об МК2, гендерных террористках и захвате мира, пьет «Мега Качок»?
        Так загляни, - шепчет голос Айрис. - Используй суперспособности.
        Нет. Это… это похоже на насилие.
        Крошка, очнись, это и есть насилие. Никакая не «игра в “домик”», а вторжение в чужую голову. И ты много раз так делала. Так что не раскисай лишь потому, что он твой сын. Иди и посмотри, как дело обстоит.
        Будь на его месте Мартин, я бы не стала заглядывать. А тут… Сама мысль, что мой сын заражен бреднями Вуди, перечеркнула все опасения. Когда Данте был маленьким, я заглядывала ему под кровать - проверяла, нет ли там чего подозрительного. Наркотиков. Складных ножей. Петард. Ничего не находила, но все равно проверяла. Так мне было спокойнее. Сейчас я как на иголках из-за Вуди. Он занимает слишком много места в нашем доме. И в нашей жизни. Поэтому я заглянула в «дом» Дэна, в красивую гостиную, уставленную фотографиями. «Только проверю, все ли хорошо, - убеждала себя я, - не подействовал ли яд Вуди на моего сына».
        Его «дом» и чужой, и хорошо знакомый. Много привычных вещей. Старые игрушки - а я-то думала, он их забыл; книги - я и не знала, что он их читал. На каминной полке стоит мое фото, правда, оно куда меньше огромного лица моей матери. Ну конечно. Впрочем, это не новость. Лучше посмотрим на то, чего я еще не знаю. Увлечения. Работа. Девушка.
        И-и-и-и-и-и…
        Ясно. Мой сын гей[32 - Международное общественное движение ЛГБТ признано экстремистской организацией и запрещено в России.].
        Ну нет. Сюда я никогда не зайду. Некоторых вещей лучше не видеть. Например, как твой сын занимается сексом. В этом нет ничего плохого, однако порой совершенно нормальные вещи совершенно недопустимы. Он чувствует мое разочарование. Оно повсюду, в каждом уголке «дома». Витает в воздухе, точно миазмы. Пронизывает его детство, наши с ним общие воспоминания. Он до сих пор многое от меня скрывает. Татуировку осьминога на правом плече. Что он курит. Что был несчастен в школе. Как над ним насмехались из-за вычурного имени, которое я ему дала. А я-то думала, мой сын вписывался в круг сверстников! Думала, он популярен. А теперь понимаю: он изо всех сил старался приспособиться и ненавидел каждую минуту. Мой отец ведь предупреждал: «Делаешь из мальчика нюню». Дэн запомнил, как мало я участвовала в его воспитании поначалу, и связал это со словами моего отца.
        Как плохо я знаю сына! Как плохо он знает меня. Даже не догадывается, как он мне дорог. Как я по нему скучаю. Как счастлива, что он нашел любовь…
        Среди потока образов ко мне вдруг приходит осознание: мой дар необычайно усилился с прошлого раза. Одно дело - заглядывать в чужие «дома» и убеждать купить книги, совсем другое - делать как сейчас. Мой голод неутолим. Он тянет жадные щупальца в каждую комнату «дома» Данте (даже ту, с Дэвидом). Неустанно отражает его мысли, как зеркало - вечность…
        Я отпрянула, пока не натворила бед. Сердце обливалось кровью от увиденного. Тело обжигал огонь. Мои чувства и чувства Данте переплелись, как нити.
        Нет, я не могу допустить, чтобы он так мучился. Нес за меня груз вины. Надо ему помочь. А вдруг я что-нибудь сломаю? Вдруг оступлюсь и разобью весь его внутренний мир? Я налила стакан воды и выждала, пока пройдет прилив. Лицо горело. Бусинки пота стекали по шее.
        - Мам, ты как? Ты будто…
        - Да. - Я отерла лицо тыльной стороной руки. На коже осталась потекшая тушь. - Все хорошо. Просто… - Вымученный смешок. - Привет, менопауза!
        Знаю, я слишком часто так говорю. Пытаюсь превратить ужасные, неуправляемые выходки тела в шутку. Мой мозг тоже горазд на ужасные выходки; его способность к видению и разрушению растет. Надо было поговорить с сыном, но Вуди встал поперек дороги. Я не хотела к нему прикасаться, даже случайно. Как еще можно было его выгнать?..
        - Пончик, - сказала я.
        Вуди отключился.
        - Так-то лучше. Теперь можем поговорить. - Дэн изумленно глядел, как я переворачиваю незваного гостя на бок. - Не бойся. Очнется часа через два.
        Я встала и обняла Данте. Впервые за весь год. Он такой крепкий, теплый и неуклюжий, а уж высокий! Всегда удивлялась. Я долго не разжимала объятий. В конце концов он обнял меня в ответ.
        - Ох, Дэн! Я так по тебе скучала! Садись, рассказывай все-все.

4
        Среда, 20 апреля
        Мы с Дэном беседовали, а рядом без сознания лежал Вуди. Сын рассказал мне о своем парне, работе, жизни, татуировке с осьминогом. Похоже, впервые за много лет мы друг друга поняли. Впереди еще много работы, с которой за два часа не справишься, но начало положено. Есть надежда разбить смертельный лед, надежда на общение.
        «Менопауза как есть» так говорит о подобных случаях: «Привет, богини! Скучаете по топоту маленьких ножек? Попробуйте сблизиться с птенчиками, вылетевшими из гнезда! Устройте девичник дома или сходите на бейсбол. Кто знает, вдруг подросший сын или дочка станут вам лучшими друзьями!»
        Мартин сомневается. По его словам, Дэн теперь считает, будто я смертельно больна. Поверить не может, что какая-то менопауза могла так сильно меня изменить. «Она сказала, что мной гордится, представляешь? Да она ни разу так не говорила!»
        Бедный Дэн! Надеюсь, ему полегчало. По крайней мере, хоть в этом мой дар помог. Дэн исцелился. Айрис в безопасности. Бизнес Салены процветает. Теперь, когда я бегаю по три раза в неделю, уменьшились приливы жара, головные боли и перепады настроения. Я сходила на три занятия с Чарли и понемногу нащупываю свой голос. Наконец я начала понимать, как управлять силой. Я смогу. Случай c мистером Д. не должен меня ограничивать. У меня есть друзья, задумки, жизнь. Никогда не была так счастлива.
        Лишь две тени сгустились надо мной. Во-первых, бывший парень Леони. За последние несколько дней Джослин Мур стал интернет-диковинкой. Сотни видео в «ТикТоке» демонстрируют, как «чел с “Ролексом”», как его называют, раздает деньги прохожим. По словам Рахми, Леони считает, что у него нервный срыв.
        - Говорит, он на днях зашел к ней отдать свою «ауди». Раздает все вещи: костюмы, обувь, деньги. Даже хочет попасть в какой-то список, стать донором почки. Сказал, чем больше отдает, тем меньше становится пустота внутри. Ничего не понимаю!
        Если подумать, как искажают право и лево зеркала, то все как раз понятно. Я зеркально отразила Джосса, как и Вуди. Направила его пустоту наружу. Похоже, он вполне счастлив, сказала Леони. Может, прозрел?
        А вторая моя проблема живет сейчас в свободной комнате и весь день проводит в интернете. Ежедневные трансляции заменяют Вуди психолога. Я включила сегодняшний выпуск и закрыла приложение уже через минуту. Нет сил терпеть. Нет сил терпеть его у нас дома, в кровати Данте. Мартин так ничего и не понял. Думаю, ему тоже не терпится распрощаться с Вуди, но он сочувствует другу. А я уже на грани. Зловоние его одержимости, еды, пота, ярости нестерпимо. Наверное, раньше у меня получилось бы его исправить. Теперь уже нет. Моя сила возросла. Моя злость его уничтожит, даже если я лишь загляну в окно его «дома».
        Я прошу совета в группе «Финалисток Финчли» на «Фейсбуке».
        Бернадетт Ингрэм: Он у нас уже три недели. Как от него избавиться? Убийство не предлагать.
        Леони Чампан: Поставь мужу ультиматум. Ты слишком долго терпела. Скажи: если Вуди не уйдет, ты поменяешь замки.
        (Салене Уикс понравилось)
        (Рахми Араин понравилось)
        Алекс Фостер: Не ругайся, но будь твердой. Не ввязывайся в ссору. Если нужна поддержка, я всегда рядом. Только позови.
        У Айрис подход более решительный:
        - Гони его взашей! Сама знаешь как. Ты ему не мамочка. Гос-споди, Берни, что ты за супергероиня такая, раз не используешь свои силы?
        Да, знаю. Подруги правы. Заставить Вуди уйти по своей воле, не навредить ему - вот самое сложное. Ради Мартина я терпела. А теперь пришло время действовать. Надеюсь, не придется прибегать к любимому способу Айрис. Так или иначе, Джиму из Качалки пора уйти.

5
        Понедельник, 25 апреля
        Все воскресенье и сегодняшний день я провожу за уборкой: проветриваю гостевую, оттираю грязь и избавляюсь от вони в прежней спальне сына. Сегодня наконец почти все миазмы испарились.
        Наконец-то! Словно камень с души! И нет, мне не пришлось заходить в его «дом», даже указаний оставлять не понадобилось. Кстати, я этим очень горжусь. Я держала себя в руках. В пятницу, после работы, я дала Вуди отпор, причем не во мраке дома с привидениями, а в реальной жизни, как поступила бы Леони, Айрис, Рахми или Алекс.
        Вуди в одних трусах смотрел телевизор в гостиной. Покосившись на меня, он вернулся к экрану.
        - Джим, можно с тобой поговорить?
        Мартин ушел к себе в кабинет, когда понял, что я задумала. Ничего удивительного, и все же меня кольнуло разочарование. Дело и так предстояло трудное, а уж одной… Я представила, что со мной подруги - Айрис, Алекс и Леони. Призвала всю свою смелость. Вежливо и твердо сказала ему:
        - Послушай, Джим, ты живешь с нами уже три недели. Я знаю, вы с Мартином друзья, но все-таки это наш дом, а тебе пора возвращаться к прежней жизни.
        Вуди удивленно глазел, будто не понял. Знакомый взгляд. Так смотрел Данте, когда был маленьким.
        Шаг первый. Притворись, будто ничего не происходит.
        - Что, прости? Берни, ты чего?
        - Знаю, тебе неприятно это слышать. Ничего не попишешь. Нельзя оставаться у нас вечно. У всех своя жизнь.
        Шаг второй. Клянчь.
        - Обещаю, я съеду. Только приду в себя. Еще недельку, ладно?
        - Еще неделя ничего не изменит. Тебе пора вернуться домой.
        Шаг третий. Обвинения.
        - Я ведь нездоров! Как ты можешь меня выгонять?!
        Вуди прекрасно знает, что я его не выгоняю. Да и не болеет он на самом деле. Просто манипулирует мной, пытается перевести разговор в нужное ему русло. А я не поддаюсь. Следую совету Алекс и жду, пока он выпустит пар.
        - А если упаду в обморок? Если умру, когда упаду в обморок? Это будет твоя вина, Берни! И твоя, и Мартина.
        «Извини, но…»
        Нет. Никаких «извини». Довольно за ним присматривать. Пусть за это спасибо скажет. Он меня благодарить должен, а не обвинять.
        - Ты нездоров уже почти месяц. Пора решать вопрос. И не в нашей гостевой, а у специалиста.
        - Я пытался.
        Не пытался ты.
        Шаг четвертый. Спор.
        - А как же психолог?
        - Она никуда не годится. Считает, у меня неприязнь к женщинам.
        Не зря ест свой хлеб. Впрочем, я не спорить пришла.
        - Вуди, пора подрасти. Нельзя винить весь мир в своих проблемах. Ты сам отвечаешь за свою жизнь. Займись своей болезнью, если хочешь выздороветь.
        Он поглядел на меня с откровенной неприязнью и разыграл последнюю карту.
        Шаг пятый. Спроси второго родителя.
        - Посмотрим, что скажет Мартин!
        - Мартин считает, тебе пора уйти. Просто не знает, как правильно сказать.
        - А может, он не догадывается, какую ты ведешь игру? Думаешь, я не заметил? Такие, как ты, притворяются, что муж - глава в доме, а сами вертят им как хотят!
        - Жаль, что ты так думаешь. Я помогу тебе собрать вещи, если хочешь.
        - Обойдусь!
        - Ладно.
        В конце концов он возмутился и наговорил такой параноидальной чуши, что даже Мартин не выдержал.
        Шаг шестой. Ярость. Запредельная, с криками, за которую детей обычно отправляют в «комнату тишины».
        - Я так и знал! Ты все время подмешивала эту дрянь мне в коктейли! Впрыскивала тонкой иголкой! Я знаю, кто ты на самом деле! Ты и твои подруги. Притворяетесь безобидными, а сами залезаете мужикам в мозги, отнимаете тестостерон! И с Марти ты так поступила. Я заметил! Он уже не тот, что прежде. Раньше он живо поставил бы на место такую сучку, как ты…
        Тут-то он и потерял Мартина. Наконец-то сорвался и раскрыл двери в свой «дом», выставил напоказ хлам безумца. Мне даже не пришлось туда заходить и что-нибудь ненароком портить. Прекрасно! На сей раз виноват он сам.
        Абракадабра!
        Я взяла все на себя. Мартин должен мне спасибо сказать. Ему смелости не хватило. Он и с Данте так себя вел: оставался в стороне, а мама вечно у них была плохая. Вопреки своему бахвальству, мужчины до смешного слабы, когда надо поставить на место друга и поддержать женщину.
        На сей раз Вуди зашел слишком далеко. Набросился в открытую, причем и на меня, и на Мартина. Никому не понравится, когда его унижает друг. И Мартин в тот же вечер отвез Вуди домой, а в воскресенье утром отвез все его пожитки - склад банок с «Мега Качком» и сосудов для смешивания, а также одежду и оборудование для съемки. В сообщениях в «Фейсбуке» Мартин из приличия извиняется и обещает оставаться на связи. Ты же знаешь Берни. У нее свои заботы. Если что, обращайся. Напиши, свидимся.
        Когда я вернулась домой в субботу, Мартин сидел у себя в кабинете. Даже не поднял глаз, когда я вошла, и не отозвался, когда позвала ужинать. Иногда на него находит уныние, и он замыкается в себе. Раньше я боялась, а теперь просто не трогаю его, пока сам не захочет поговорить. Прежде мне бывало тяжело, особенно если эти приступы хандры не проходили по несколько дней. Сейчас меня это меньше трогает. Наверное, потому, что мне есть с кем поделиться.
        Сообщения для Айрис:
        Получилось! Он уехал!
        *эмодзи «Дай пять!»* Отпразднуем?
        Только не сегодня. МАРТИН. *раздраженный эмодзи*
        Если опять настроение портит, ты знаешь, что делать
        *смеющийся эмодзи* Ну нет
        *эмодзи с огнем* З.Е.В.
        «Задай ему взбучку». Да, я могла бы. Не стану скрывать. Но конечно, не стану. Хотя сегодня искушение просто заглянуть в его «дом» было невыносимым. Он обижается, что я выгнала Вуди? Выяснить правду легко. Однако нечестно. Я молча ждала и сидела в соцсетях, пока Мартин наконец не явился часам к девяти и не сказал слегка виновато:
        - Хочешь чаю?
        Я подняла глаза от экрана.
        - Да, спасибо.
        Мартин принес из кухни чай и сел рядом на диване. Его что-то тревожило. Часы на стене отсчитывали секунды. Теперь тишина успокаивала. Я и не замечала, как много шума было от Вуди, да и от Мартина тоже, когда они оставались вдвоем.
        - Какая ты молчаливая… Все хорошо?
        Я кивнула.
        - Извини, что выставила твоего друга. Выхода не осталось. Или так, или я забила бы его насмерть бутылкой «Мега Качка».
        Он усмехнулся.
        - Так плохо?
        - А то! И кто бы потом отмывал пол?
        Мартин немного повеселел.
        - Ох и воняла эта штука! Он и мне предлагал, представляешь?
        - Надеюсь, ему помогут. - Я и правда надеялась. - Только нам это не по силам. И мне не нравилось, как он на меня смотрел. Он на мне как помешался!
        - Знаю, - кивнул Мартин.
        - Знаешь?..
        - Он все время зудел, будто ты меня травишь. Выспрашивал, куда ты постоянно уходишь. Думал, у тебя или роман на стороне, или тайные встречи с гендерными террористками. Вы, мол, собираетесь разрушить патриархат.
        Мартин рассмеялся. Интересно, как бы он себя повел, если бы знал правду? Хотя я не смогла бы ее объяснить. С чего бы я начала?
        - Я рад, что он уехал. Дом снова в нашем распоряжении. Наконец-то. И тебе больше не придется сидеть в кофейнях, лишь бы подальше от Вуди.
        Неужели Вуди за мной следил?! Или Мартин?
        - Виновата, люблю пончики. - Я пожала плечами, скрывая удивление.
        Мартин засмеялся.
        - Так вот в чем секрет!
        Мне показалось или в его смехе звенело напряжение? Трудно понять. В Мартине всегда таилась резкость, как осколок в яблоке.
        - Он тебе никогда не нравился, да?
        - Да.
        - Почему?
        - Впечатление неприятное, наверное. - Я пожала плечами.
        - На самом деле он безобидный. В душе добряк. Может и наговорить сгоряча, однако женщину никогда не обидит, сама знаешь.
        Нет, не знаю. Я промолчала. Мужчины ранимы, уязвить их самолюбие легко. И тогда они обвиняют женщин в задетом эго. Я не сломала Вуди - горжусь! - и все-таки защитила свой дом.
        - Он это не всерьез сказал. Надеюсь, ты понимаешь? - спросил Мартин.
        Забавно. Мужчины часто так говорят. Охотно оправдывают поведение друзей, когда те пугают женщин.
        - Он на такое просто не способен. Точно тебе говорю.
        - Ладно.
        На его лице отразилось облегчение.
        - Рад, что ты понимаешь.
        Немного смешно, правда? Если бы он только знал… Как объяснить Мартину свой дар? Вот Айрис - ей да. Ему - нет. Почему? Я должна ему верить. Собственно, и верю. А Мартин всегда был недоверчивым. Забавно. И это человек, спавший с моей бывшей подругой! Скорее мне впору быть недоверчивой. Но таков уж Мартин. «Ничего личного» - так он говорит. На меня якобы нельзя положиться, я чересчур эмоциональна. А на Вуди можно, будто он не сходил целый месяц с ума у Мартина на глазах! Женщины сильнее, чем вы думаете. И я сильнее. Этому меня научили подруги. Нам не нужны суперспособности. Объединившись, мы и так обратим на себя внимание всего мира.
        Нет, Мартин, менять мир я не хочу. Я не активистка вроде Айрис. Я хочу малого: чтобы магазин Салены не закрылся, чтобы родители разрешили детям самим выбирать книги, пробежать пять километров без остановки. И, возможно, немного тебя удивить. Совсем капельку. Чтобы ты снова на меня смотрел. Я очень хорошо тебя знаю. Ты давно перестал меня замечать. И вечер встречи выпускников дарит мне прекрасную возможность. Возможность вернуться в прошлое, только теперь уже сильной и смелой. На этот раз я не стану молча сидеть, надеяться и гадать. Не позволю превратить вечер в твою тайную фантазию. Буду танцевать, петь, а самое главное, приковывать взгляды. Обращу свет софитов на себя, чтобы все изумленно смотрели. Переверну все с ног на голову, улыбнусь тебе и прошепчу:
        - Да, ты на меня смотрел.
        Как госпожа Чаровник.
        Песня девятая: I Missed Again[Опять я не успел (англ.).]
        Порвалась ткань с игрой огня,
        Разбилось зеркало, звеня…
        Альфред Теннисон. «Волшебница Шалот»

1
        Отрывок из «Выпуска девяносто второго» Кейт Хемсворт
        (Опубликовано в «Лайф стори пресс» в 2023 г.)
        Отдайте мне должное хотя бы в этом. Я не крала приятеля Берни. У меня был свой - Саймон Нейлор, чья семья владела недвижимостью на Золотой улице, и он повез меня на выпускной бал в отцовском «лексусе». Конечно, «бал» - слишком громкое слово. Наш был проще, не такой, как в американских фильмах. Однако «Пог-Хилл» - школа с претензией. Величественное здание с великой историей. Когда-то служило гимназией для девочек, потом, в семидесятые, она закрылась. Школа славилась своей репутацией, как в плане поведения, так и в плане успеваемости. А директору - музейному экспонату времен гимназии - нравилось думать, что мы не какая-нибудь там обычная школа.
        Поэтому выпускной бал в «Пог-Хилл» провели пышно, в духе майских балов времен юности нашего директора. Выпускной устроили в последнюю неделю четверти, уже после экзаменов. Билеты обошлись дороговато, зато все было включено: и еда, и напитки, и развлечения. От нас требовали соблюдать дресс-код и позвали учителей за нами приглядывать.
        На странице «Пог-Хилл» в «Фейсбуке» до сих пор висит моя фотография. Выглядела я сногсшибательно. Платье из ламе с обнаженной спиной приковывало взгляды, несмотря на высокий ворот. А Берни Мун свое старомодное черное платье будто вытащила из материнского гардероба. Я еще не знала, что она беременна. Знала только одно: я неуязвима и гордо, с улыбкой иду навстречу будущему.
        Может, я немного на нее злилась. Может, и завидовала слегка. Ей все легко давалось. Она преуспевала по всем предметам. Я бесцельно, без особых чувств скакала от парня к парню, а ей повезло влюбиться.
        Влюбиться! Послушаешь, так в мире ничего лучше нет. В песнях и книгах любовь - главное в жизни. А я такого никогда не испытывала. Я как дальтоник в радужном мире. Нет, я люблю Лукаса и детей. Но любовь с большой буквы - это ведь другое. Божественное помешательство. Сейчас я даже радуюсь, что мне не довелось его испытать. А тогда казалось, что все знают тайну, в которую меня не посвятили. И больше всего злила Берни Мун: у нее все было по-настоящему, как в «Грозовом перевале» или «Касабланке» - трагизм, накал страстей и прочее.
        Зато я умела петь, а она нет. Мартин мне рассказал, когда взял в группу. Участников было четверо: Мартин - бас, Лукас - гитара, Эндрю Уилан - фоно, а Джосс Лайвли - барабаны. Мартин пел, причем довольно неплохо, но они искали девушку, чтобы привлечь слушателей. Красивую, с хорошим голосом - так группа засияла бы новыми красками.
        Песни они выбрали старенькие, про любовь - их проще разучить и сыграть. А я обожала сцену. Хотела выступать: играть, петь - не важно, лишь бы видеть огни софитов. Поэтому и вызвалась помочь. Приняла свою роль. Нам хватило трех недель репетиций, на которых я получше узнала Лукаса Хемсворта. Он тогда встречался с Амандой Бонд, но она сломала лодыжку на хоккее и не собиралась на выпускной. Лукас мне нравился больше Саймона (честно говоря, довольно противный тип), и я чувствовала, что тоже нравлюсь ему. Вот и постаралась от души: и спеть, и нарядиться, и вообще.
        Первый час был волшебным - память о нем излучает теплое, золотистое сияние. Мне восемнадцать, я прекрасна, вся жизнь впереди. Я была воплощенный потенциал, сверкала серебристым ламе.
        Я не знала, что дальше лучше не станет. Потенциал мой так и не воплотился. Я не попала в театр Вест-Энда и не получила даже эпизодической роли в «Улице Коронации». Тридцать лет прошло с выпускного, а я до сих пор живу в Малбри. Преподаю в театральной студии детям, которые в лучшем случае выступят на благотворительном вечере для местного хосписа. А тогда я казалась себе неуязвимой. Мне вскружили голову аплодисменты. Даже когда я заглянула в служебное крыло и поймала взгляд Адама Прайса - Адама с его старомодной стрижкой и хмурой гримасой, как на хеллоуинской тыкве, - меня лишь слабо кольнуло беспокойство. И тут же пропало. Я была звездой вечера, а он - всего-навсего помощником смотрителя. Что Адам мог мне сделать?
        Я задала неверный вопрос. Подозревать следовало отнюдь не Адама. Но, одурманенная аплодисментами, я упустила суть. А когда узнала правду, пути назад уже не было - ни для него, ни для нас всех.

2
        Из «Живого журнала» Бернадетт Ингрэм (под никнеймом «Б. И. как на духу1»):
        Воскресенье, 1 мая
        Грэхем Кроули опять попал в новости. На сей раз он признался в убийстве Джо Перри и попытался повеситься на тюремных брюках. Теперь за ним следят. Айрис, как всегда, безжалостна:
        @ЧерныйИрис23: Опять выпрашивает внимание? Жалко, что ему помешали.
        @уайти2947: Значит, его признали виновным? И когда, интересно знать?
        Тут @уайти2947 прав. Иногда люди признаются в преступлениях, которых не совершали. Жаль только, я не могу заглянуть в «дом» Грэхема Кроули, иначе узнала бы наверняка, виновен он или нет. Я заметно развила свой дар, почему же не получается? Кроули мне снился, разве нет? Я видела убийцу Джо Перри. Однако, как бы ни старалась, я не могу воссоздать лицо убийцы в памяти. Его свет от меня ускользает. А в остальном моя сила заметно возросла. Теперь я могу навестить и Айрис, и Леони, и Рахми, и Салену. Могу заглянуть ко всем покупателям «Книжного Салены». Могу через весь парк зайти в «дом» целой дюжины незнакомцев. Я даже вижу Диди Ля Дус и знаю тайны, которые она не публикует в «Инстаграме». А вот убийца Джо Перри недосягаем.
        Может, надо попробовать еще раз? Вернуться в сон? Увы, выбирать сны мне не под силу. По ночам, когда Мартин лежит рядом, мне и заснуть-то сложно. Я думала, смогу выспаться без Вуди. А теперь в доме слишком тихо. Иногда я встаю посреди ночи и брожу из комнаты в комнату в темноте, как призрак. А иногда ложусь в кровать Данте в гостевой. Призраки - незваные гости, приходящие по ночам. Призрак, гость… Так кто же теперь я, когда Вуди уехал?
        Зато Мартин повеселел. Оказывается, жизнь с Вуди нас сильно вымотала. Вчера Мартин даже сам приготовил ужин, впервые с отъезда Дэна. Ничего особенного, лингвини и салат, но приятно вернуться после пробежки и для разнообразия поесть ужин, который приготовила не сама. На столе стояли вино и свечи. Непохоже на Мартина. Он не особенно любит романтические жесты.
        - У нас годовщина?
        Разумеется, я пошутила. Мартин не празднует годовщины, не покупает цветы и не дарит валентинки в День всех влюбленных. Лучше дарить подарки без причины, так он говорит. А все эти выдуманные праздники - безвкусица. Только за сегодняшним ужином явно крылась причина. Мартин словно украдкой старался загладить вину. Он переписывался с Кэти в «Фейсбуке» или «Ватсапе»? Говорил с Вуди? Следил за мной? Обсуждал меня? До сих пор подозревает в чем-то и пытается выяснить правду?
        - Нет, просто решил сделать сюрприз.
        Вот он, Мартин. Настоящий. У меня слезы наворачиваются на глаза. Приготовить ужин несложно, однако готовка входит в список «Дела Берни», как и застилание кровати, поливка цветов и покупка подарков на Рождество. Когда мы только сюда переехали, то негласно разделили обязанности. Мне достались домашние дела, а Мартину - все остальное.
        - В последнее время нам тяжеловато пришлось из-за Вуди и вообще. Я только хотел… побыть с тобой вдвоем, как раньше, чтобы никто не мешал.
        - Ты с ним виделся?
        - Он мне писал. Пригласил встретиться где-нибудь, поговорить. - Мартин улыбнулся. - Наверное, обойдусь. - Он налил вина в бокал. - Присядь. Я так редко тебя вижу!
        Я села. Хм, что-то новенькое… Обычно Мартин замечает мое отсутствие, только когда ему что-нибудь нужно. Неужели ревнует? Смешно. Хотя… Я попробовала пасту. После пробежки так хочется есть!
        Мартин покосился на меня.
        - Хорошо, что ешь углеводы. А то некоторые к ним и не прикасаются, когда сидят на диете.
        - Я не сижу на диете. Просто хожу на пробежки.
        Мартин пожал плечами.
        - Ну ладно. Тебе идет.
        Совсем уж странно. Мартин не делает комплиментов. Если и отмечает что-нибудь, то скорее плохое. Так случилось плохое? Искушение заглянуть в его «дом» почти невыносимо. Он так близко, да и злость совсем испарилась…
        - Может, влезешь в то платье с выпускного, помнишь его?
        А вот и злость. Не испарилась, только задвинута подальше. Мартин не хотел грубить, но есть у него талант внушать мне комплексы. Воспоминание о себе на выпускном - такой молодой, ранимой, неуверенной в себе - возвращается, как жгучая сыпь при крапивнице.
        - Я была беременна, Мартин.
        - Ах да. Наверное, я перепутал.
        Жажда подсмотреть никуда не делась. Почему я никогда не использовала на Мартине свою силу? Мы вместе тридцать лет. Мы одно целое. Одно сердце и душа. Он мой первый. Мой единственный. Я никогда не целовала другого мужчину. Кому-то это кажется трогательным, даже романтичным. А я вот не уверена. Наши судьбы переплелись, точно два дерева, растущих из одного корня. Так почему бы не заглянуть? Почему я ему не открылась? Лишь из страха навредить ему своей злостью? Или в глубине души мне страшно, что он поймет, какое я чудовище?
        Вот о чем я думаю, лежа в кровати Дэна после полуночи. Раньше я лежала здесь с ним и читала вслух или просто разговаривала, окруженная мягкими игрушками - динозавриками, слонами, акулами, собаками. Теперь в комнате живут призраки. Шестилетний Дэн, девятилетний, десятилетний, понемногу крепчающий, словно молодое деревце. Наверное, поэтому мне здесь нравится. Призракам надо держаться вместе.
        Я почти задремала, когда вошел Мартин.
        - Все хорошо? Я слышал, как ты встала.
        - Да, просто не могла уснуть. Не хотела тебя будить.
        Он поцеловал меня в лоб.
        - Ложись обратно, простудишься.
        Непривычная забота. Мартин редко выражает чувства. Может, его что-то тяготит? Может, хочет со мной поговорить? Я вернулась в постель, и Мартин лег со мной в обнимку.
        - У тебя все хорошо? - спросил он.
        - Конечно.
        - И с нами все хорошо?
        - Конечно!
        Чудеса! Неуверенность Мартину чужда. У нас уже много лет не все ладится, но ему нужна поддержка. Наверное, еще винит себя за Вуди. Даже трогательно… Я сжала руку Мартина и успокоила: все у нас хорошо. Наконец мы уснули в обнимку, как дети.
        Видишь, не всегда между нами обида и горечь. Не хочу, чтобы они тебя мучили. Иногда все чудесно, вот как сейчас, и мне плакать хочется от радости, что мы до сих пор вместе. А иногда нас связывают ветви шиповника и колючая проволока; израненные, мы истекаем кровью…
        Понимаю, идеальных нет. Я не ждала от тебя совершенства. Хочу знать лишь одно. Чего мне ждать завтра? Ты поцелуешь в лоб и будешь обнимать, пока не усну? Или скроешься в замке на утесе - замке, полном тайн?..

3
        Понедельник, 9 мая
        Сегодня наконец позвонила матери. Я откладывала звонок с Пасхи. С мамой так трудно говорить по телефону, а «Зум» и «ФейсТайм» она не признает. Мартину, как сироте, эта проблема чужда. Иногда я ему завидую. А потом стыжусь. Мама старалась, как могла. Хотела меня защитить. Но щиты так тверды… Такова их суть. А мне нужна была мягкость. И вот теперь мы обе затвердели; отполированные до блеска, мы отражаем свет друг на друга.
        Когда выдаются хорошие дни, ее свет сияет в остроумии и смехе. А в плохие он только ранит. Сегодня как раз выдался плохой день. Я поняла сразу, едва она взяла трубку. Никакого притворного удивления. Только плохо скрываемые нападки:
        - Надо же, решила позвонить!
        Я постаралась объяснить про Вуди. Попыталась рассказать о Данте, Мартине и книжном магазине. Она перекрыла каждый вход, каждую тропу к разговору все теми же сухими, безразличными словами:
        - У тебя не одно, так другое. Вечные оправдания. Ты два года не приезжала.
        - Мам, так нечестно. Я…
        - Дэн мне все рассказал. Говорит, заглядывал к тебе на днях. Ты как другим человеком стала.
        - Мы поговорили, вот и все.
        - Спасибо хоть с ним говоришь.
        Уй! Такая уж она, моя мать. Язык острый, как попавший в шлепанец гвоздь. Я подумывала сказать, что у меня появились друзья, но не решилась. Объяснить ей про беговой клуб или Айрис, Алекс или Чарли? Немыслимо. Ее разочарование вынести можно - все-таки я прожила с ним всю жизнь, - а вот ее одобрение меня смутило бы. Помню, как она убиралась после моего десятого дня рождения. Бутербродики, кексы, мешочки с подарками… Она отнесла их преподобному Тому на утреннее благотворительное собрание, под конец которого все знали: ко мне никто не пришел.
        - А на вечер встречи приедете, так?
        - Да, приедем.
        Мать втянула носом воздух.
        - Хорошо. Кэти и Лукас тоже будут.
        Иногда я гадаю, не подозревает ли она Мартина в неверности. Может, догадалась после нашей поездки на пляж в Скарборо, когда Мартин вернулся в университет? Вслух она это не упоминала, однако, когда говорит о Мартине, в ее голосе звучит подчеркнутое равнодушие.
        - Вы с Кэти Малкин были такие хорошенькие вдвоем. В церкви даже думали, что вы сестры.
        Сейчас начнется.
        - А Дэн уродился в Мартина.
        Еще одна привычная жалоба. Будто я по своей воле сделала сына непохожим на свою родню.
        - Сэди и Бен - вылитые Кэти. Они меня зовут приемной бабушкой!
        Ну и гадость…
        - Я все гадала, когда ж ты родишь Дэну братика или сестренку. Теперь-то поздно. Придется ждать Дэна. Если он вообще хочет детей. Вот что бывает, когда все яйца кладешь в одну корзину.
        Жар расползался по месту, которое Диди зовет «священной чакрой». Мама частенько заводит разговор в это русло; сейчас мне хотелось лишь забраться к ней в «дом» и орать: «Заткнись! Заткнись! ЗАТКНИСЬ!»
        В этом и сложность, верно? Я могу так сделать. Но какой же последует кровавый кошмар… Нет, ее двери не просто так закрыты. Рисковать нельзя. Я отключилась за десять минут до обычного времени и одна отправилась на пробежку в парк, кипя от раздражения.
        Парка оказалось мало. Я повернула в сторону «Буфетной Присциллы» и съела пончик, пылая от злости, а на втором ударилась в слезы.
        Айрис покосилась на меня.
        - Я тут ни при чем, не я их пеку!
        Я выдавила улыбку.
        - Все нормально. С мамой пообщалась.
        - Она же вроде на севере живет?
        - Да. Я ей утром позвонила. Хотела рассказать… - Я осеклась. Я ни о чем не могла рассказать матери. Ни о Данте, ни о его татуировке с осьминогом, ни о маленькой, но важной победе, которую одержала на днях. Ни о Вуди, ни о Джослине. Ни о головных болях, ни о приливах, которые по-прежнему меня мучают, когда устаю или грущу. И уж точно не о беге, уроках вокала и небольших планах на вечер встречи.
        - Нам совершенно не о чем говорить. Грустно… - Я не собиралась произносить это вслух, но Айрис прежде заглядывала в меня. Она поняла бы. - Когда же это случилось? Я всегда думала, мы… не знаю даже, найдем общий язык.
        - Это еще почему? - недоверчиво спросила Айрис.
        - Ну, она моя мать.
        Айрис пожала плечами.
        - Ты же с ней не видишься. Откуда взяться общему языку, если ты приезжаешь раз в год?
        Я призадумалась. Для своих лет Айрис бывает удивительно мудрой.
        - Наверное, ты права. Но каждый раз, когда мы видимся…
        Мы возвращаемся на тридцать лет назад. Будто не прошло ни дня и я по-прежнему беременная школьница, не влезающая в То Самое Платье. Ни один мой поступок после отъезда не смягчил разочарования матери и сожаления, что я не вписываюсь в ее жизнь. Как, например, Кейт Малкин.
        - Ты ведь помирилась с Данте. - Вообще-то не совсем, но я поняла ее посыл. - Помирись и с ней. Супергерой спешит на помощь!
        У Айрис все просто. Она смотрит много фильмов, а в фильмах всегда есть мотив. Ничего не случается без причины. Под конец разрешаются все трудности. Влюбленные воссоединяются. В фильме я бы применила суперспособности и решила бы все проблемы с близкими, расследовала бы убийство Джо Перри, а потом радовалась бы жизни с мужем, который понял, как мною дорожит. А сама осознала бы: мои суперсилы - лишь отражение моей жажды любви.
        В реальной жизни так не получится. Реальная жизнь скучна, запутанна, хаотична, полна случайностей. Реальная жизнь - это разбитые тарелки. Реальная жизнь - неудачи и не родившиеся на свет мечты. Реальная жизнь - это лежать ночью в грязной траве лондонского парка и понимать, что финальные титры пройдут под малоизвестный хип-хоп восьмидесятых…
        С другой стороны… Я ведь могу, правда? Могу исправить свою мать. Пусть не сегодня, а позже, когда успокоюсь. Загляну в ее «дом» и исправлю то, что не дает нам сблизиться.
        Опасная мысль. Как во всякой зловещей сказке, дело кончится либо «больше никогда», либо «долго и счастливо». Я не заглядывала в «дом» матери. Или отца. В детстве родители казались неприступными крепостями - высокими, темными, опасными. В «домике» Кэти я находила чашечки чая и плюшевых медвежат. А заглянув в «дом» родителей, я стала бы Джеком в замке великанов, Тесеем в лабиринте, Ариадной, седьмой женой, открывшей дверь в каморку Синей Бороды. Дети растут на сказках, на мрачном предостережении: не вторгайся в мир взрослых! Живущий во мне ребенок до сих пор представляет мать чудовищем в лабиринте… Или мы все-таки найдем общий язык, раз уж и я стала чудовищем?
        - Ладно, подумаю.
        - Хорошо, - кивнула Айрис.
        Может, в июне, когда поедем на север…
        - Куда, на вечер встречи?
        Айрис прочла мои мысли. У нее такое случается почти бессознательно. Словно я направляю свое отражение на нее. Кэти тоже так делала. Наверное, поэтому меня тянет к Айрис. Поэтому, а еще потому, что она одна меня понимает. Не осуждает. Принимает меня целиком и полностью.
        - Ну как, решила, что надеть? В чем пойдешь? - Мы вернулись к теме, которая интересна Айрис. Когда мы уходим в дебри взаимоотношений, она теряет интерес. А если речь заходит о нарядах, прическах или макияже, она загорается. - По-моему, тебе пойдет блонд. Хотя лучше подождать, пока не выберешь платье. - Айрис прищурилась. Ее яркие волосы цвета фуксии слегка потускнели с нашей первой встречи. Теперь они оттенка сахарной ваты из ярмарочного ларька (родители мне ее не разрешали).
        - Пока не думала.
        Это ложь. И Айрис знает. На самом деле я думаю о платье каждый день. Я много лет их не покупала и много лет не ходила на вечеринки. Уже разучилась выбирать. А может, и не умела. За меня выбирала одежду мама. Потому я и одеваюсь до сих пор как девочка из католической школы. Благодаря Айрис я хоть узнала, каково это: носить джинсы в обтяжку, топы с вырезом и висячие серьги, красить волосы в неоново-розовый. А вот попробовать такое самой…
        - Нам надо сходить за покупками.
        «Нам». Приятно. Словно у меня появилась дочь. Данте по-своему представляет шопинг: заказать пять пар одинаковых джинсов в интернете, а потом, может, купить пиццу.
        - Пойдем сегодня? Принарядим тебя как следует. Все равно в понедельник покупателей нет. Рахми одна справится.
        - Но…
        У нас с Мартином один счет в банке. Он удивится, что я сорю деньгами на одежду. Подумает…
        - Какая разница, что он подумает? Передумает! Оставь ему записку, типа: «Ничего страшного». И потом, я видела, где ты живешь, крошка. У вас явно нет проблем с деньгами.
        Я попыталась объяснить Айрис: оставить записку не так просто, как ей кажется. А свою часть сбережений я отложила на уроки вокала с Чарли. Собственного счета в банке у меня нет, и на «Ибэй» мне продать нечего. Зачем искать подходящее платье, если все равно не хватит денег? А еще нужны туфли и макияж. Господи! Да я в последний раз покупала помаду лет десять назад!
        - Не переживай! Доверься мне. Мы только посмотрим. Пойдем! Мы на тряпки идем смотреть, а не ограбление по-итальянски устраивать!
        И вот час спустя я оказалась в элитном магазине «Селфриджес»; пришла как есть, в легинсах и толстовке, и смотрела на дизайнерские платья вместе с Айрис, безразличной к неодобрительным взглядам консультантов.
        - Не нравится мне, как на нас смотрят…
        - Не обращай внимания, - фыркнула Айрис. - Мы сюда не впечатлять продавцов пришли. Вообще-то должно быть наоборот.
        Потом принялась без капли стеснения вытаскивать платья с витрины. А когда подошел консультант, с пугающей бойкостью сказала:
        - Моей подруге надо подобрать что-нибудь на вечер наград «Эм-ти-ви». Нам нужна ваша помощь. Может, принесете что-нибудь выпить? Похоже, мы тут надолго.
        Консультант замешкался. Молодой, до невозможности элегантный. Очевидно, не поверил, что меня позвали на «Эм-ти-ви». Однако Айрис одним махом смела все его сомнения. Через пять минут она не только заслужила его преданность, но и намекнула, будто мы звезды - и он поверил! Я увлеклась разговорами о дизайнерах и стилях и примеряла платья, которые мне ну совсем не по карману. Айрис и консультант по имени Флориан тем временем оценивали наряды, причем Айрис сидела в красном бархатном кресле и попивала просекко.
        Платья демонстрировали всевозможные: черная органза, серебристая ламе; белый сатин, ниспадающий безупречными волнами. Вышитые стеклярусом коктейльные платья, невесомая дымка многослойного тюля. Облегающий полночно-синий бархат, складки драпировки на платьях в греческом стиле, переливающийся муар. Глубокие вырезы, скромные вырезы- «лодочки», тонкие бретельки и бюстье, не говоря уже о клатчах, туфлях, накидках, болеро, шарфиках из органзы и палантинах. И всем этим заправляла Айрис: Айрис раздавала указания, Айрис оценивала, Айрис в джинсах и потертых «конверсах» командовала, будто для того и родилась. Ее уверенность оказалась заразительна: даже я почти поверила, что она - специалистка в моде. Я на время забыла себя и наслаждалась фантазией.
        - Нет, только не черное! Его все носят. Тебе надо выделяться.
        Айрис увлекается модой, несмотря на скромный доход. Обычно она высматривает винтажную одежду в благотворительных магазинах. Чуть потрепанные наряды подходят к ее стилю, я бы так не смогла.
        Творение из летящего желтого шелка она отвергла.
        - Чел, нет! Что ж она, Большая Птица с улицы Сезам? Я сказала «выделяться», а не «вылупляться»!
        Флориан, благоговея перед ее властностью, осмелился и ей предложить что-нибудь примерить.
        Айрис умолкла.
        - О нет, - мягко ответила она. - Парень, я в магазинах не покупаю. Я иду напрямую к дизайнеру.
        Я вдруг вспомнила Адама Прайса, Кэти и коробку с костюмами. Волоски на шее встали дыбом. Я покосилась на свое отражение в большом зеркале. На мне было очень простое платье: красное, до пола, из джерси; оно ниспадало безупречными складками, похожими на текущую кровь.
        Нашла! - прошептал внутренний голос (сегодня однозначно демонический). - Его ты наденешь на встречу выпускников. Им подожжешь вражеские корабли в Сиракузах.
        Потом я заглянула в «дом» Айрис, и все рухнуло.
        О нет! Айрис! О нет, нет!
        - Что ты натворила? - прошипела я, затащив ее в примерочную кабинку.
        - Вечно ты себя накручиваешь! Успокойся. - Айрис лучезарно улыбнулась. - Кстати, выглядишь просто отпад. Обязательно возьми.
        - Тысяча фунтов! - произнесла я одними губами. - Как ты вообще меня улома…
        - Берни! Успокойся, серьезно. - Айрис опять улыбнулась, а я снова вспомнила Вуди у кофейни. Впусти, я твой друг.
        - Мы пришли делать из тебя красотку. Забудь ты о ценнике! Сосредоточься лучше на своем деле.
        - Каком? Я ничего не делаю! - просипела я.
        - Знаю. Сейчас сделаешь.
        И тут я поняла. А заподозрила еще раньше, когда мы сошли с эскалатора. В ее «доме» я нашла оправдания. Айрис ворует. И всегда воровала. Поначалу комиксы и диски, потом бижутерию. А теперь Айрис крадет не потому, что ей не хватает денег, а из протеста: смешно столько требовать за тряпку, которую наденешь всего раз! Она разучила фокус…
        Научилась, как Кэти.
        Глядите! Я принцесса пиратов!
        Я судорожно стянула красное платье и переоделась в свое. Какая нелепость! Я сошла с ума. Как вообще на это согласилась? Хотя понятно как. Кэти тоже это проделывала. Кэти вошла в «дом» Адама и переставила мебель, а ведь я ее не учила. Достаточно было стоять рядом, и она научилась сама. А теперь Айрис так же поступает со мной: управляет моими чувствами, толкает в пропасть.
        Интересно, давно? Давно я невольно превратилась в ее сообщницу?
        - Хватит! - прошипела я. - Айрис, не смей!
        Айрис нельзя было остановить. Я и глазом моргнуть не успела, как она вышла из кабинки, взяла у Флориана бокал шампанского и выслушала поздравления с наступающей (выдуманной!) церемонией.
        - Я обязательно посмотрю, - пообещал Флориан. - Буду за вас болеть!
        Айрис его обняла.
        - Знаю. Без тебя мы бы не справились.
        - Я очень рад!
        - И я. Спасибо, Флориан. Ты лучший.
        Потом она спокойно положила платье в специальный чехол и безмятежно вышла из магазина, гордо подняв голову, как розововолосая амазонка, вернувшаяся с победой.

4
        Понедельник, 9 мая
        - А ты не думай, что это воровство, - убеждала Айрис. - Ты внесла свою лепту в борьбу с неравенством. Между прочим, эти элитные шмотки шьют на потогонных фабриках в каком-нибудь Китае. И вообще, дизайнеры передерутся, лишь бы знаменитости носили их наряды! Тот парень меня чуть не умолял, когда услышал про награждение на «Эм-ти-ви»!
        - Айрис, нет никакого награждения! Нет, есть, конечно, но…
        Она беспечно махнула рукой.
        - Берни, докажи своим стервам-одноклассницам, какая ты красотка в вечернем платье! Ты заслужила! И тебе очень идет. Да было бы преступлением его не взять!
        Я попыталась объяснить, что это и было преступление, но Айрис уже перешла к теме обуви.
        - Какие хочешь? На каблуках или на плоской подошве? Я вот думаю…
        - Айрис, послушай! Так нельзя. Нельзя использовать свои…
        - Почему нет? Берни, ты не поняла? Ты так делаешь, потому что можешь! Разве не в этом суть?
        Внутренний демон с ней согласен. Мы так делаем, потому что можем. Так работает баланс сил. Я всю жизнь верила в непреложные истины. Они просто есть. Я застилаю постель, Мартин едет на работу на машине. Или тратит горячую воду. Или предлагает другу свободную комнату, не спросив меня. Кто меня научил, что так надо? Кто сказал, что женщины бессильны? И почему я стыжусь доказать обратное?
        - Айрис, у этих поступков есть последствия.
        - Как у всего в жизни. Нельзя винить себя во всем. Теория хаоса, крошка! Бабочка садится на цветок в Кенте - на другом конце света тропический циклон! Что теперь, истребить бабочек? Срезать все цветы подчистую? Бросить на Кент атомную бомбу?
        Меня еще трясло, но уверенность Айрис понемногу успокаивала. А может, Айрис забралась ко мне в «дом» и переставила мебель? Я уже запуталась. Понимала только, что мне вдруг полегчало.
        - Смотри, чайная. Зайдем? Маленькие сэндвичи, кексы. Дорогой чай, на вкус точно духи. Угощаю. Давай?
        Я кивнула. Потрясение от того, как Айрис использовала консультанта, понемногу проходило. И подозрение, что она и мной управляет, почему-то испарялось. А платье, еще минуту назад казавшееся ярмом на шее, быстро возвращало былой лоск. Никогда не носила такой красивой вещи. Украденное, не украденное…
        Я последовала за Айрис в чайную, и мы сели у окна. Меня никто не замечал. Никто не думал, что мне там не место. Возможно, пропуском послужил огромный пакет с логотипом «Селфриджес». Возможно, меня затмила невероятная харизма Айрис. Так или иначе, я снова превратилась в невидимку.
        Айрис заказала за двоих. Она знает, что я люблю. Сэндвичи с огурцом. Острые сырные шарики. Лимонный пирог, торт «Виктория». Чай с жасмином, на поверхности которого распускаются бутончики, подобно морским анемонам. Мы ели и пили; я даже посмеялась над нашим приключением и обсуждала с Айрис макияж, прически и туфли, словно для нас это обычное дело.
        А почему нет? - рассуждал внутренний голос. - Что тут странного?
        Я попыталась объяснить: мне в новинку иметь друзей.
        Друзей, значит? - удивился голос вполне добродушно.
        - Наконец-то, Берни. Делаешь успехи!
        Может быть. Теперь-то я понимаю, что всю жизнь себя корила и считала, что не заслуживаю ничего хорошего. Из-за случая с мистером Д. А потом появился Мартин, и я из благодарности позволила ему себя поглотить. Превратилась в незаметную частицу, что вращается по его орбите. Его друзья стали моими друзьями. Его мечты стали моими мечтами. Я растворилась в нем и Дэне. Обменяла свой «дом» на лабиринт. Мартин заманил меня обещаниями и надеждой, что в один прекрасный день я смогу его отыскать. Тридцать лет прошло, а Мартин так и скрывается где-то за углом, прячется в лабиринте, который сам построил, а я по-прежнему блуждаю, как потерянный ребенок, и тщетно гоняюсь за тенями.
        Айрис же свой дом держит открытым. Она приветливая, щедрая и по-своему хочет сделать мою жизнь лучше. Айрис стала мне подругой. Может, не как Кэти, хотя…
        - Опять притихла, - заметила она. - В чем дело? Еще сладкого?
        - Дай посмотреть татуировку.
        Она пожала плечами и спустила лямку. Кожа зажила. Гирлянда из паслена под словами: «Больше никогда». Красиво.
        - Можно потрогать?
        - Валяй.
        Колючие с виду стебли на ощупь оказались мягкими - как цветы, засушенные меж страниц Библии.
        - Мне нравится… Привлекает внимание.
        - А раньше не нравилось.
        И не просто так. Я никогда не делилась с ней историей о Грейс и мистере Д. А теперь трясущимся голосом рассказала ей все над чашкой с остывающим чаем.
        - Теперь ты знаешь. Вот о каких последствиях шла речь. Не совсем тропический циклон, но…
        - Эта сволочь заслужила.
        Такая она, Айрис, сказала я себе. Боевая, практичная, не знающая сожалений. Вот и хорошо. Хотела бы я стать хоть немного на нее похожей. Да только она так говорит, потому что не видела мистера Д. Не видела, как он вздрагивал при появлении любой девочки.
        - Никто такого не заслуживает. Пойми, я его уничтожила! Заставила вырезать на коже слова!
        - Нет, не заставляла. Только показала ему, кто он есть. Не твоя вина, что он не выдержал. Ты была ребенком. А он взрослым. Зачем ты взвалила на себя его ответственность?
        Я покачала головой.
        - Айрис, это еще не все.
        Я начала ей рассказывать о Джослине Муре и парне в бейсболке, но она приложила палец к моим губам.
        Тсс, Берни. Смотри.
        Голос Айрис успокаивал, как дружеская рука на плече. Меня затянуло в ее «дом» - не в гостиную с разноцветными огнями и слащавыми безделушками воспоминаний, а в тайные коридоры, где скрывалось сокровенное. Дверь с табличкой «Мужчины» приоткрылась, а зеркало отразило, что внутри.
        Волна прилива накрыла поясницу; я смежила веки и глубоко дышала, пока не спал жар. Айрис показала мне неописуемое: нечто вроде огромного клубка из разрозненной шерсти, заполненного острыми предметами - иглами, осколками; тайный язык боли.
        Вот мужчина, который назвал меня шлюхой, когда я отказалась дать номер. Вот мужчина, который трогал меня за грудь в школьном автобусе. Вот мужчина, который в переписке выдавал себя за четырнадцатилетнего. Вот мужчина, который преследовал меня до самого дома, когда мне было двенадцать. Вот мужчина, который не остановился, даже когда я просила. Вот мужчина, который встречался со мной год и бросил после первого же секса. Вот мужчина, который тайком меня снимал и выложил видео на сайт знакомств. Вот мужчина, который подмешал мне снотворное, потому что ему нравятся девушки без сознания. А вот мужчина, который знал, видел - и отвернулся.
        О, Айрис!.. Теперь понимаю. Не все мужчины так делают, но все женщины от этого страдают. Не все мужчины насильники, но все женщины знакомы с насилием. Не все мужчины принимали участие, но все отвернулись.
        Я открыла глаза. Айрис улыбнулась уголком рта.
        - Видишь? Я тебя прекрасно понимаю. Они винят нас в том, что делают сами. Так они устроены. Мужчине понравилась двенадцатилетняя девочка. И сразу сыплются вопросы: «А во что она была одета? Наверное, выглядела старше своих лет? Кого-то напоминала? Как повесить вину на нее, а его выгородить?» Черт возьми, Берни! Ты, считай, всю жизнь себя винила ни за что! Сбрось этот груз. Ты зря его на себя взвалила.
        Да, она права. Я вдохнула и ме-е-едленно выдохнула. Казалось, все эти годы я дышала через трубочку. Айрис распахнула дверь и выпустила полную комнату ядовитых испарений в невинное небо. Ах, как стало хорошо, как свободно…
        - Спасибо, - прошептала я. - Спасибо!
        Она улыбнулась.
        - Наконец-то! Допивай чай, пойдем сопрем туфли.

5
        Среда, 11 мая
        Я спрятала красное платье и туфли в угол шкафа в гостевой. Мартин туда не заглянет. Он вообще мало что замечает, если только его напрямую не касается. А на этой неделе у Мартина свои проблемы, в основном связанные с «Лайф стори пресс» и особенно со скандалом вокруг Джареда Нунана Филлипса.
        Обычно я не вмешиваюсь в дела Мартина, однако Джаред Нунан Филлипс, в отличие от остальных авторов «Лайф стори пресс», человек известный, и его спорные мемуары привлекли большое внимание. Недавние слухи в социальных сетях (и не только), что он покинул предыдущее издательство из-за жалоб на травлю и домогательства, до сих пор не подтверждены, хотя пострадавшие сотрудники уже высказались против него в социальных сетях.
        Аккаунт @МолодыеПретенденты недавно восстановили; его владельцы следят за туром Филлипса после «отмены». В настоящее время тур включает девятнадцать интервью и ролик на известном ютьюб-канале. Последние две недели Мартину очень нелегко: он должен объяснить публике, почему «Лайф стори пресс» выпускает книги Нунана Филлипса даже теперь, когда многие отказались сотрудничать с ним из-за скандала.
        - Не стоит забывать, что ему не предъявили официальных обвинений, - объясняет Мартин в недавнем интервью с «Букселлер». - Не стоит осуждать человека лишь из-за нескольких жалоб младшего персонала. Движение #MeToo создает атмосферу обвинений. Известные мужчины в подобных случаях всегда в опасности. Но это не значит, что следует отнимать у читателей важные мемуары.
        К тому же (хотя Мартин об этом умалчивает) скандал - двигатель торговли. Благодаря ему «Лайф стори пресс» уже продало десять тысяч экземпляров новых мемуаров под названием «Утратить все»; книга заняла первое место в списке «Практические советы и внутренняя мотивация от “Амазон”». Ее обсуждают в соцсетях. Многие купили книгу лишь из возмущения, что предыдущий издатель отказался ее выпускать. В недавнем интервью «Дейли мейл» Джаред Нунан Филлипс подробно и долго рассуждает о вопросе «гендерных террористок» и заявляет: МК2 реален и создает атмосферу страха среди мужчин и повышенную агрессию в женщинах.
        - Мы видим серьезный подъем в хештегах. Война, начавшаяся в социальных сетях, проникла на улицы, в кафе, пабы - а возможно, и в дома.
        После этого он создал собственный хештег - #НеЯ, который последние дни то поднимается в топ, то опускается. Он даже цитирует выпуски Вуди, а самого Вуди называет «химически “отмененным”». Эти слова тоже стали хештегом и знаменем для любителей теорий заговора, которые приняли термин Филлипса на ура.
        @уайти2947: Женщины хотят равенства? Пусть идут на войну. Посмотрим, как им понравится #НеЯ
        @ЧерныйИрис23: Женщины веками участвовали в войнах.
        @уайти2947: в смысле с пистолетами и всяким таким, а не просто
        @ХимическиОтмененный121: мужчины создали мк2, а женщины пользуются
        @уайти2947: да чувак настоящая война
        @ЧерныйИрис23: Нет никакого МК2. Его выдумали слабые мужчины, чтобы свалить свои неудачи на женщин.
        @уайти2947: он настоящий, на вот, поучись (далее ссылка на канал Вуди на «Ютьюбе»).
        @ЧерныйИрис23: Спасибо, приятель. Я его знаю. Полное трепло, как и ты.
        Ох, Айрис, будь осторожнее! Благодаря Джареду Нунану Филлипсу история Вуди достигла новой аудитории. Пусть слова вроде «гендерная террористка» и не вошли в повседневное употребление, их вполне можно услышать в пабе из уст знакомого. Журналы «АнХерд» и «Спектейтор» опубликовали статьи об МК2, где сослались на сомнительные исследования о тестостероне у спортсменок и рассуждали: а что, если вещество попадет в систему водоснабжения? Каким-то образом имя Грэхема Кроули опять связали со всей этой историей, а аккаунт @ТотЧелСПончиком подливал масла в огонь сатирическими твитами.
        Зато Мартину не до смеха. Когда я вернулась сегодня с пробежки, он говорил с Вуди по «ФейсТайм». Завидев меня, он торопливо закончил разговор, но я успела услышать что-то про «Мега Качок».
        - Не говори с ними. Они хотят тебя подставить, и меня заодно. Отпусти и забудь, друг. Следи за здоровьем. И… - Я открыла дверь. - Ой-ой, супруга пришла. Пойду я. Потом поговорим.
        «Супруга». Не нравится мне это. Какая-то насмешливость, холодность. Не называем же мы сына «наследник», а брата - «родственник». А к «супруге» спокойно относимся.
        - Не начинай, - предостерег Мартин. Лицо у него было усталое, напряженное. На переносице остался красный след от очков. Я хотела погладить это место, но у Мартина строгие границы, за которые мне иногда заходить нельзя. - Я и так целый час на телефоне.
        Моей вины тут нет, подумала я и предложила ему чашку чая.
        - Мне нужно работать.
        Он ушел в кабинет и закрыл за собой дверь.
        Между прочим, обманул. Я такое сразу замечаю. Он просто не хочет со мной разговаривать. Интересно, что там приключилось с Вуди? Не из-за этого ли Мартин отстранился? Судя по всему, с ним пытались связаться газетчики. Может, Вуди вспомнил что-нибудь важное? А может, задел Мартина за живое? Так или иначе, кабинет Мартина для меня недосягаем; если муж там, значит, он хочет побыть один. Я приняла душ, переоделась и приготовила себе немного салата и горячий бутерброд с сыром. Что у Мартина на уме? Он не любит откровенничать. Раньше любил, еще в «Пог-Хилл». Мы читали мысли друг друга без всяких зеркал. Точнее, так я думала. Может, и ошибалась. Теперь-то его мыслей не прочесть.
        Вообще-то…
        Верно. Но куда проще зайти к нему в «Фейсбук». Заглядывать в «дом» очень опасно. Понимаю, как странно звучат мои слова, ведь я так уже делала - с подругами из бегового клуба, с Айрис и Саленой. И никто не пострадал. Однако с мужчинами иначе. Вуди, Ник, Джослин, мистер Д…
        Кроме Данте. Точно, кроме Данте. Не все мужчины негодяи. Данте вот хороший. И Мартин хороший, несмотря на случившееся. С другой стороны, разве не все женщины так думают? Вряд ли бывшая жена Кроули его подозревала. СМИ часто винят жен преступников. «Как она не догадалась?» - вопрошают они. А даже если догадалась - как во всеуслышание объявить правду? Рискнешь ли, зная, на что он способен?
        В «Фейсбуке» все тихо. Мартин не списывался с Кэти. Похоже, я зря боялась, что они снова общаются. Вместо этого вижу еще не законченное обсуждение Джареда Нунана Филлипса в кругу коллег из издательского дела. И еще одно, о преимуществах диеты на «Мега Качке» (Мартин не в восторге). Переписка Мартина и Вуди. Судя по всему, продолжают прерванный разговор.
        Джим Вуд: Извини, друг. Она одна из них. Держи ухо востро.
        Мартин Ингрэм: Не смеши! Вот твоя благодарность?
        Джим Вуд: Ты не понял. Когда все это началось, она была там. Я ее увидел в зеркале.
        Мартин Ингрэм: И? Ты видел Берни в пабе?
        Джим Вуд: Нет, чувак. Трудно объяснить. Она там была с
        Мартин Ингрэм: Вуди? Ты где?
        …
        Мартин Ингрэм: Вуди?
        …
        Мартин Ингрэм: Вуди?
        …

6
        Среда, 11 мая
        За дверью кабинета тишина. Стучу - не отвечает. Уже поздно, а Мартин так и не вышел, даже за бутербродом. Наверное, работает над рукописью или играет в онлайн-игру. (Или смотрит на профиль Кэти в «Фейсбуке», - шепчет демонический голос. - Представляет на подушке ее вместо меня.)
        Бред, конечно. И все равно становится не по себе.
        - Мартин, ты спишь?
        Нет ответа. Мартину не нравится, когда его отвлекают. Но уже полночь. Может, он в наушниках? Может, у него сердечный приступ? Может, лежит мертвый на полу?
        - Мартин, я иду спать.
        Опять никакого ответа. Я знаю, он там. Знаю, что слышит меня. Иногда он не отвечает. Отстраняется. Я вдруг понимаю: а ведь Мартин отстранялся от меня еще с детства Данте. Злость борется во мне с грустью; хочется плакать. Однако Мартин всегда подчеркивал, как презирает плаксивых женщин, поэтому при нем я сдерживаю слезы. Внутренний голос замечает: «Уж если кого и презирать, так, может, не плачущих женщин, а тех, из-за кого они плачут?»
        Помню, когда мы были единым целым и я не могла отличить, где кончается Берни и начинается Мартин, он сказал: «Любовь для меня сродни смерти. Чем больше любишь, тем больше теряешь, тем больше боишься потерять. Поэтому иногда я с тобой холоден: невыносимо представить, что мы когда-нибудь расстанемся».
        Тогда я была в восторге. Так романтично! Сейчас при этом воспоминании вспыхивает внезапная злость. Подрасти наконец! Мне же пришлось!
        Откуда она, эта злость? Последствия менопаузы? Или она давно жила во мне, а сейчас обрела голос? Еще вчера я была так счастлива… Думала, мы нашли общий язык. Теперь Мартин вновь отстранился. Общий язык утерян. Когда Мартин такой, мне только и остается оставить его в покое, терпеливо ждать и надеяться, что он, словно бродячий кот, сам ко мне вернется.
        Мартин ведь любит меня, правда? Так он мне сказал много лет назад. Объяснил: если он так себя ведет, значит, любит. Непохоже. Я уже не чувствую душой его любви, как было в юности. В восемнадцать я принимала отстраненность за романтичность. Убеждала себя: Мартин не холодный, просто сложный. Не такой, как остальные. Остальные вместе пьют чай, держатся за руки, делают маленькие сюрпризы - готовят друг другу обед, набирают ванну, покупают цветы на День святого Валентина, - а мы выше этих банальностей. Временами я думаю: раз так, не следовало ли выбрать кого-нибудь побанальней?
        Может, ты заслуживала лучшего? - шепчет голос Айрис.
        - Но не понимала, поэтому и прожила с ним так долго?
        Нет, не поэтому. Любовь не обязательно заслуживать. И она не обязана быть счастливой. Она просто есть, как камень на песчаном берегу. Порой его накрывает волнами, треплет ветрами, засыпает песком… и все же он остается на месте. Он не красив и не слишком примечателен. Он - часть моего пейзажа, и я живу с этим каждый день.
        Я вернулась в гостиную и написала сообщение Айрис: Мартин настроение портит. Как ты?
        Нет ответа. Наверное, спит. Попробовала Леони - то же самое. В конце концов пришлось прибегнуть к главному совету Диди Ля Дус для таких случаев: набрать ванну. Значит, Мартину не хватит горячей воды на завтра, но впервые в жизни меня это не заботило. Я заперла дверь в ванную и зажгла маленькие свечи. Потом залезла в воду, благоухающую розами и пачулями, закрыла глаза и взглянула на отражения в окнах дома с призраками.
        О…
        Я заглянула внутрь лишь на миг. Случайно! Само собой получилось, когда подумала о Мартине. Облака разных форм на летнем небе. Отражения в воде. А потом я оказалась внутри, словно свет вспыхнул вдруг в темной комнате.
        Я велела себе немедленно уходить. Однако было слишком поздно. Я хотела узнать… да много чего! Счастлив ли он? Тревожится? Спит? Осталось ли мое фото на каминной полке или меня заменила Кэти? Ничего похожего я не нашла. Не увидела каминной полки. И гостиной тоже. И фотографий, приветливой мебели, сувениров, безделушек. Большинство людей обустраивают гостиные для друзей. Как страничку на «Фейсбуке». Отрывки из жизни для чужих глаз. А гостиная Мартина оказалась декорацией; на голой стене колебалось изображение его самого. Ни малейших попыток притворяться. Дешевые декорации забыты на полу. Недорисованный задний план, давно покрытый пылью. А за всем этим - ничего. Тьма. Тишина, что хуже вечного проклятия.
        Я шагнула во тьму, как школьницы в фильмах ужасов, когда спускаются в подвал дома с привидениями. Как жена Синей Бороды, которая тоже что-то заподозрила. Я боялась - не за себя, а увидеть тайны Мартина. Поменять свое мнение о нем. Я направила тончайший луч света во тьму…
        Ничего. Нет отрубленных голов. Нет шороха безликих монстров. Лишь непроглядная бездна опустошительной серости, заваленная осколками стекла и непонятными механизмами. Мне это место напоминало космический корабль, застрявший на планете, где небеса свинцовые, а земля бесплодна; где-то вдали виднеются однообразные двери, и каждая ведет к шлюзу, и каждая недосягаема…
        Я никогда раньше не видела депрессии - с такого угла. Но я ее узнала. Серость - как на февральских полях, бесконечно далеких от весны. Убийственное безмолвие. Накрепко запертые двери. Он не думает обо мне, потому что не думает ни о чем. Кроме отражения в каждой гладкой поверхности, в каждом осколке стекла. Любовь для меня сродни смерти. Чем больше любишь, тем больше теряешь, тем больше боишься потерять. Родители Мартина умерли, когда он был ребенком: мать от рака, отец от инфаркта через девять дней после ее похорон. Его вырастили бабушка с дедушкой из Йоркшира, однако в Мартине остался горький привкус потери, а с ним и вины. Они умерли из-за меня? Они меня любили? Так почему покинули? Никуда не исчезла внутренняя пустота - зияющая, безграничная. Вина. Внутренний голос, шепчущий: Ничто не длится вечно. Никто к тебе не прислушивается. Ты всем безразличен. Они как стрекозы на водной глади: видят лишь отражения. Красивые цвета. Мелочи, цепляющие взгляд. А я вижу тьму. Зиму. Глубину. Как они ее выносят?
        Таким я знала Мартина в школе. Еще тогда он пытался мне объяснить. Я думала, дело в его поэтической натуре. А Мартин пытался мне показать, какой он на самом деле. «Мы занимаем себя мелочами, чтобы не видеть правды. Все в мире умирает. Даже звезды».
        «Кроме любви».
        «Кроме любви», - повторил он с улыбкой. Мартин Ингрэм из «Пог-Хилл». Сорок девять лет, а в душе пятилетний: мужчина, в глазах которого отражается ребенок.
        Я вернулась к его кабинету и зашла без стука. Мартин сидел за закрытым ноутбуком. Удивленно поднял взгляд: я никогда не вхожу сюда, если дверь заперта. Он хотел было что-то сказать, но я молча обняла его. Потом заглянула в его «дом» и потянулась к далекой двери с табличкой «Берни». Расстояние здесь ничего не значит, если ты сам не придаешь ему значения. Также и двери здесь не совсем двери - просто мы так их представляем: двери с табличками «Берни», «Кэти», «мама». Я все равно ее приоткрыла. Совсем немного. Иногда и этого довольно, чтобы впустить свет.
        Я увидела себя. Девочку из «Пог-Хилл». Печальную, в тесном платье. Озаренную его любовью - самым ярким, прекрасным светом в его мире…
        - Ты вернулась, - удивился Мартин.
        - Милый! Я всегда была здесь.
        Он пошел за мной в спальню.

7
        Четверг, 12 мая
        Поймите меня правильно. Люди сложно устроены. Сегодня Мартин проснулся прежним, разве что сделал мне чая. Великого прозрения не наступило. И все равно мы шагнули вперед. Мы связаны. Может, я уговорю его сходить к психологу. И конечно, мне еще больше хочется его удивить. Доказать, что любовь - это не просто стрекозы на водной глади. Девушки мечты эфемерны. Кэти - лишь иллюзия. А я настоящая, я рядом; он еще разглядит, какая я.
        Леони ответила на вчерашнее сообщение: «Милая, мужчины все козлы. Не унывай».
        Ответ Айрис еще короче: «Так З.Е.В!»
        Разумеется, никакой взбучки я задавать не собираюсь. И все равно забавно. Когда Мартин ушел на работу, я примерила красное платье и украденные туфли (лакированные, красные; каблуки высокие, как гигантская секвойя). Зеркало в ванной показало очень даже симпатичную женщину. Прическу получше, немного макияжа, и может…
        Без всяких «может». Ты красотка.
        В интернете опять популярен хештег #НеВсеМужчины. Грэхема Кроули обвинили еще в трех убийствах за последние четырнадцать лет. Жертвы следующие: Анна Симмонс, молодая студентка факультета химии в Лидсе; Джули Ловетт, бывшая ученица из района Баттерси в Лондоне, и Кэндис Торн, секс-работница из Брайтона. Люди призывают строже проверять будущих учителей. Министр образования и шеф лондонской полиции сделали официальное заявление. Постоянно повторяется фраза «паршивая овца», мол, случай Кроули - исключение. Интересно, они хоть раз видели стадо овец?..
        @ЧерныйИрис23 настаивает: вина полиции здесь тоже есть, учитывая царящую в их среде токсичную маскулинность.
        @уайти2947 возражает: «Женщины все так говорят, пока не понадобится защита».
        Айрис, как вы уже догадались, отвечает презрением. @уайти2947 заявляет: «Это мужчин защищать надо, милая» - и дает ссылку на канал Вуди на «Ютьюбе». Там уже сотни тысяч просмотров. Безумие! Однако безумие заразно, как жестокость. Речи Вуди о гендерных террористках мощны, злобны, полны ненависти. А его теория, пусть и бредовая, разносится, как чума. Она повсюду.
        - Ты можешь его остановить, - замечает Айрис. - Можешь остановить их всех, если захочешь.
        - Нет, не могу.
        Могу. Мой дар - мое проклятье - уже не зависит от физического контакта. Я стала намного сильнее. Мой дар уже не дубинка, а рапира. И все же он непредсказуем. Взять, к примеру, Джослина Мура, известного в «ТикТоке» как «чел с “Ролексом”». Пятый канал снял о нем выпуск под названием «Он отдал все». «Гардиан» и «Телеграф» опубликовали о нем статьи: первая газета представила его как старого доброго филантропа, а вторая - как оторванного от реальности представителя леворадикалов, угрожающего обществу. Как ни забавно, несколько издательств предложили Джослину Муру баснословные суммы за автобиографию. А сторона интернета, одержимая МК2, видит зловещую связь между странным поведением Мура и его недавним разрывом с девушкой.
        @уайти2947: забавно. когда мужчина доходит до ручки, всегда за этим стоит бывшая #ХимическиОтмененный #гендерцид
        @доктордуда: понимаю, брат. Настоящая идеологическая кампания. #ВерьтеМужчинам #НеЯ
        Да, в чем-то они правы. Кроме идеологической кампании. Хотя даже осколок стекла, попавший в глаз мальчику, меняет его взгляд на мир. Это все ты, - шепчет внутренний голос. - Все на тебя смотрят… Правда же?
        За Джослина я не волнуюсь. С виду он вполне счастлив. Похоже, у него появилась цель в жизни. Я хочу только, чтобы Мартин не отрывал от меня глаз, впервые увидел меня по-настоящему с той поездки на Скарборо. Чтобы остолбенел. Чтобы запомнил навсегда. Хочу сразить его наповал.
        Сейчас Мартин не замечает вообще никого, кроме знаменитого клиента, который упорно губит свою репутацию в прессе и социальных сетях. Бывший рекламный агент Джареда Нунана Филлипса наконец официально подала жалобу. Двадцатишестилетняя Франческа Адом утверждает: три года назад Филлипс щупал ее без разрешения после вечеринки. Когда она пожаловалась, он ответил: «Да ладно, зайка. Что за вечеринка без веселья?» «Дейли мейл» уже опубликовала статью, осуждающую серьезность молодого поколения и неспособность понять, где приставания, а где флирт. «Зеркало» выпустило статью «Секс-скандал автора “Сфинкса”». А университет Шеффилд-Халлам, пригласивший Филлипса произнести речь, отменил мероприятие, разгневав интернет и вызвав новую волну хештегов #НеЯ.
        Джаред Нунан Филлипс редко пользуется «Твиттером». Аккаунт у него есть, с синей галочкой верификации и сотней тысяч подписчиков, хотя сам он никого не читает в ответ и редко вступает в диалог.
        Сегодня он написал:
        @НунанФиллипс: В мое время женщины мужчин не отталкивали и прислушивались к нам. А сейчас целыми днями любуются собой в «ТикТоке». Если бы отдыхали хоть немного от телефона, может, не наступило бы никакой #ВойныПолов.
        Как и следовало ожидать, высказывание Филлипса многих рассердило. С другой стороны, тринадцать тысяч человек поставили «сердечки» под записью, а некоторые его друзья и коллеги написали комментарии в поддержку.
        @АмброузПетерсон: Белые писатели-мужчины сейчас в самом низу иерархической лестницы. Нужна кампания в поддержку молодых белых мужчин.
        @КэролинПДжойс: Совершенно верно. Сейчас издательства на книги белых мужчин и не смотрят.
        @бернимун: Неправда. Мой муж издатель, большинство его клиентов - белые мужчины.
        @НунанФиллипс: Значит, он в меньшинстве. Мой опыт (между прочим, я в этом деле более пятидесяти лет) говорит, что в мире литературы наступают Темные века мизандрии.
        @вакандаджо: Использовать фразу «Темные века» в таком контексте… Э-э-э… *закатывает глаза*
        @пинкипай2298: так ты за превосходство белых?
        Ой-ой, сейчас начнется. Назад, Берни! Сделай чаю. Иногда в социальных сетях мало социального. Конечно, человек, всю жизнь просидевший на пьедестале, в идеях равенства видит угрозу. Вот только Мартину очень трудно. Он убеждал Филлипса какое-то время воздержаться от соцсетей, однако тот лишь усугубляет проблему. Теперь помимо мизогинии его обвиняют в расизме, а ведь Франческа Адом смешанных кровей… Лицо горит тревогой до самых корней волос. Не прилив - пока, - но предупреждающий сигнал: не ввязывайся.
        Наливаю себе чашку чая. Беру из хлебницы два пончика. Когда возвращаюсь, на твит Филлипса уже ответило более пятидесяти человек. @ЧерномуИрису23 понравился ответ @пинкипай2298. Представляю, как она хмурится над экраном, откинув розовые волосы со лба, - ее дом горит яростью. Наверное, из-за этих мыслей меня вдруг обдает жаром, и я оказываюсь в «доме» Джареда Нунана Филлипса.
        Да, временами мне не нужно прикасаться к человеку. Иногда эмоции сами ведут меня, подстрекаемые сильной необходимостью - в моем случае уберечь Айрис и защитить Мартина от последствий скандала. Так или иначе, это вышло случайно: я сидела в «Твиттере» и вдруг - раз! - уже заглядывала в «дом» Филлипса и шла прямиком в лабиринт, минуя поверхностный фасад.
        Филлипс высокого о себе мнения! Целая комната называется «Британский характер» и содержит в себе привычку «говорить все как есть», а также «грядущие поколения» и роман Филлипса «Наследие». Книга стоит в одном ряду с Пинтером и Набоковым. Над всем высится мраморная статуя самого Филлипса. Есть целый нимфей под названием «Женщины», посвященный их завоеванию и воспеванию, где главное место занимает колоссальная статуя матери, грозной в своем величии. Сброшенные на мраморный пол статуи символизируют двух бывших жен Филлипса - гарпий, не заслуживающих его любви. Есть дочь, с которой он никогда не видится; она запирается в комнате. Он изнасиловал двух женщин, хотя сам бы так это не назвал. Подумаешь, они из младшего персонала и боялись отказать… Согласились ведь. И потом, некоторые женщины используют мужчин как мостик к успеху. Главное, выбирать осторожнее и выйти сухим из воды. Они тоже своей выгоды добились. Явно ни одна теперь не жалеет.
        Я уловила призрак Айрис, как отражение в зеркале. Вспышки из ее «дома», как сигналы гелиографа, призывали: Давай. Исправь его. Ты сможешь. Используй свою суперсилу.
        Я сосредоточилась на чае, но его вкус вдруг потускнел, как брошенный в уксус пенни. Жар примостился у корней волос, подобно стайке птиц. Скоро птиц станет больше, и начнется мурмурация. Я откусила от пончика. Тоже зря. Сразу вспомнился Вуди.
        А призрак Айрис яростно слал сигналы: Давай, Берни! Задай ему взбучку!
        Нет, не стану. Впрочем, небольшие коррективы не помешают. Научить уважению, например. Соблюдению границ. Объяснить, что такое привилегии и почему человеку, смотрящему на мир с высокого пьедестала, равенство кажется шагом вниз. Статуя его матери потрясает: огромная, она возвышается над всем остальным, как солнце. Наверное, следует намекнуть, что все женщины заслуживают уважения, его мать не богиня, а бывшие жены - не гарпии?
        Фокусники часто прибегают к иллюзии, известной как «принцип Сфинкса». Как и многие фокусы, она основана на зеркалах, отражающих грани сцены и создающих таким образом иллюзию пустого пространства. Может, использовать свои зеркала и заставить сфинкса исчезнуть? Поменяю совсем чуть-чуть. Надеюсь, получится перенаправить его мысли в другую сторону. У меня получится. Сила в моих руках. Глядите!
        Абракадабра!
        Песня десятая: Another One Bites the Dust[Еще один отбросил коньки (англ.).]
        Он был козлом, а теперь помер. Всем только лучше стало, разве нет?
        Из «Живого журнала» Бернадетт Ингрэм (под никнеймом «Б. И. как на духу1») 21 мая 2022 г.

1
        Отрывок из «Выпуска девяносто второго» Кейт Хемсворт
        (Опубликовано в «Лайф стори пресс» в 2023 г.)
        Приглашения сообщали: «Торжество до полуночи». Поехала я в серебристом «лексусе» мистера Нейлора; за руль сел Саймон, поэтому пить на балу не мог. Впрочем, он немногое упустил: за барной стойкой подавали светлое пиво и легкие коктейли, и только по два напитка на приглашенного. От двух бокалов шампанского приятно кружилась голова, однако напитками занимался директор мистер Олрайт - забавный, дружелюбный и вообще хороший, но бдительно следивший, чтобы мы не перегнули палку. Я подумывала попросить спутника взять мне еще бокальчик, а он танцевал с Лорелей Джонс, и мне не хотелось им мешать.
        Я не ревновала. Саймон был лишь одним из многих. А Лукас Хемсворт украдкой поцеловал меня в темноте закулисья перед выходом на поклон, и прикосновение его губ горело на моих, словно я поела перца чили. «Неужели Лукас Хемсворт - моя судьба? - думала я. - А что, может быть…» Я представила, как в один прекрасный день рассказываю эту историю нашим детям: «Тогда я поняла, что все всерьез. В темноте закулисья, под море аплодисментов, с электрическими звездами в глазах». Казалось, я вижу свое будущее. Настоящая любовь, театральная студия, Вест-Энд, может, и Голливуд…
        Мне вдруг захотелось побыть одной. Магия вечера понемногу тускнела. Группа собрала инструменты, и сцена печально опустела. Саймон и Лорелей Джонс целовались на танцполе. Серебристые сандалии натерли мне ноги - хотелось сесть. Из окон зала виднелся сад, куда можно было попасть через застекленную дверь за занавеской. Я выскользнула на улицу. Там у высоких клумб стояли скамейки под деревьями, украшенными гирляндами. Ночь еще хранила тепло, пахло скошенной травой, ночным жасмином и сонным ароматом лип вдоль дорожек. За стеклянной дверью сиял мягким розовым светом зал, нежно обнимались на танцполе парочки - ночь вновь наполнила их движения романтикой, которую я перестала замечать внутри. Из усилителей играла симфоническая музыка, струнный оркестр звучал глубокими переливами. На нас опустились невинность и спокойствие, как в снежном шаре. Помню, я думала: «Ты запомнишь этот вечер на всю жизнь».
        И вдруг рядом с липой мелькнула тень. Адам Прайс всегда походил на тощего гоблина, а уж в ту минуту, когда лицо его скрывалось в тени, а волосы серебрил свет гирлянд, он и подавно напоминал существо из страшной сказки - костлявое, лохматое, злобное.
        Я застыла. Адам тоже замер. Я хотела уже броситься к двери, но боялась повернуться к нему спиной. Тогда я медленно, очень медленно попятилась.
        Адам оскалился, показав желтые зубы.
        - Ты красивая. Как принцесса.
        Первые слова, которые я от него услышала с учебы в «Чейпл-Лейн». И голос у него остался прежним: и просительным, и резким. Раньше я думала, что Адам полон злобы; теперь я поняла, что принимала за злобу глубокое смятение маленького мальчика, который потерялся в лесу: родители его умерли, и всюду рыщут чудовища. Внезапная, но успокаивающая догадка. Я вдруг осознала, что разговариваю с семилетним ребенком в теле взрослого.
        - Ты меня помнишь? - спросил он. - Я тебя да.
        - Помню, - кивнула я.
        - Ты дружила с Берни Мун.
        - Не совсем.
        Он молча на меня посмотрел. В свете гирлянд его огромные глаза сияли звездами. Опять он показался мне созданием из сказок. Подкидышем эльфов, гоблином, троллем. Я сказала, что помню его. На самом деле я почти не помнила случая, из-за которого ему пришлось уйти из «Чейпл-Лейн». Это воспоминание я надежно спрятала и не хотела доставать из темного угла.
        - Ты со мной что-то сделала. Когда мы с коробкой играли.
        - Не помню. Мы были детьми.
        Его улыбка леденила кровь.
        - Твой дом красивее моего. Я хотел в нем остаться.
        Я растерялась. Мой дом? Его никогда не приглашали! Адама отправили в интернат, потом он пытался поджечь дом приемных родителей… А что еще? Смутно вспомнился случай, похожий на сон. Там я тоже была принцессой. Только казалась себе кем-то другим…
        Чудовищем.
        Я покачала головой. Чудовище - Адам, а не я! Он поджег дом приемных родителей. Обидел меня. Нас обеих.
        - Я не хотел, - сказал он, будто прочел мои мысли. Или оставил их в моей голове сам, как записку на каминной полке?.. - Я просто не хотел уходить. Просто…
        Я не желала знать, чего там он хотел. Вытянула руки, словно защищаясь от удара. Почудилось, будто Адам опять сидит на мне и бьет лицом об пол, хотя он не сдвинулся с места…
        Я принцесса! - воскликнул голос в голове. - Глядите! Я принцесса пиратов!
        Как я могла такое забыть? А ведь забыла! Воспоминание об ужасной вине свернулось в плотный клубок.
        - Уйди! - воскликнула я. - Оставь меня в покое!
        Адам шагнул назад.
        - Что такое?
        - Не трогай! Оставь меня в покое!
        Я принялась на него кричать, прямо как в тот день; кричать и плакать, пока распутывался тугой клубок воспоминаний…
        - Что у вас творится? - раздался голос со стороны двери.
        - Слава богу! Забери меня отсюда, - едва выговорила я.
        Меня трясло, лицо горело, болело горло; я утерла глаза, и на пальцах остались отпечатки туши. Он пришел! Я прижалась к нему, словно он спас меня из воды. Помню, меня немного взяла досада: на его месте должен был стоять Лукас, а прижималась я к Мартину, рыдала у него на плече. А потом позвали директора, и Мартин Ингрэм всем рассказал, что Адам напал на меня, и Лукас Хемсворт отвез меня домой и все объяснил родителям, те вызвали полицию, и пути назад уже не было…

2
        Из «Живого журнала» Бернадетт Ингрэм (под никнеймом «Б. И. как на духу1»)
        Четверг, 19 мая
        Я заметила, что сны в менопаузу особенно яркие. На сей раз я очутилась в доме, в котором никогда раньше не бывала. И не могла бывать, ведь такого дома нет: весь из обломков и осколков, зависший на краю зияющей, бездонной воронки.
        Где я? Чей это дом?
        Я вошла в гостиную. От нее мало что осталось. Дом как будто разрушило взрывом: всюду лежали осколки и обломки. То же и с дверями: какие-то валялись на полу, какие-то свисали с петель, а за ними виднелись этажи и перспективы, нарушающие все правила; какие-то двери едва держались над бездной, а какие-то, выломанные, кренились в темноту. На дорожках лежал металлический хлам, ряды мониторов зияли чернотой, ворота вели в заброшенные склады, высились груды щебня.
        А запах! Как от протухшей еды, даже хуже. На фоне белого шума шипела и пищала электроника. Так воспринимал происходящее мой мозг. Но в доме точно что-то сломалось, покорежилось, дрожало от холода и беспрестанно кричало в темноту.
        «Это всего лишь сон, - убеждала я себя. - Я могу уйти, когда захочу». Но все открытые двери вели дальше. В гримерную, полную зеркал, что отражали пустоту; в комнату, забитую спортивным инвентарем, похороненным под толстым слоем пыли; в комнату, где хранились детские игрушки с блестящим глазами; в комнату фокусника, где тут и там лежат цилиндры, плащи с красным подкладом, волшебные палочки и гирлянды шелковых платков всевозможных оттенков…
        Тут я поняла, что попала в дом госпожи Чаровник. И при этой мысли она тут же появилась, именно такой, какой я ее запомнила: в серебристом фраке и цилиндре, с улыбкой, подобной абордажной сабле. Фокусница отражала какофонию голосов.
        Это ты! Ты меня таким сделала!
        Феминизм - бич общества!
        Не зажимайся!
        Мама? Ты смотришь?
        Чьи это голоса? Они летят ко мне со всех углов, как смертоносные осколки. И все говорят одновременно; шум нарастает, голоса сливаются в один. В голос #НеВсехМужчин, голос патриархата. Страх и гнев мужчин перед женщинами, которые учатся применять свою силу.
        Во сне я поняла, что могу направить на них зеркала. Могу развернуть стол, не разбив ни единого бокала, потому что все их двери открыты, а в зеркалах я вижу, что сама стала госпожой Чаровник: серебряный фрак, черный цилиндр, ботинки на высоких каблуках, ослепительная улыбка. А так как во сне все возможно, волосы у меня розовые, как сахарная вата, а из ушей свисают сережки-молнии…
        - Я и есть госпожа Чаровник, - говорю я своему отражению.
        Она улыбается мне из зеркала; краешек ее губ - как уголок листа бумаги, охваченного огнем.
        - Милая! Ты всегда ею была.
        Она снимает цилиндр и подзывает меня заглянуть внутрь. Внутри воронка - кроличья нора в ад. И там, во тьме, я вижу их всех. Знакомых мужчин. Джима Вуда. Грэхема Кроули. Джослина Мура. Мистера Д. Джареда Нунана Филлипса. И все они прокляты, все падают в волшебный цилиндр. А я падаю за ними, падаю во тьму, потому что падению предшествует гордость, а падение пришло с грехом, а кровь - это знак…
        Я вырываюсь, кричу. Проваливаюсь во тьму. Меня обманули. Столы разворачиваются против моей воли. Зеркала взрываются, и осколки жалят облаком разъяренных ос. Я слышу голос - на сей раз женский:
        - Я пиратка! Я принцесса пиратов!
        А потом другой:
        - Задай им взбучку. Задай им взбучку, Берни. Раз и навсегда.
        Дрожа, я просыпаюсь в поту; пахнет сырой землей и уксусом, сквозь окно пробивается солнечный луч, Мартин восклицает: «Опять, что ли» - а матрас вымок в крови.

3
        Суббота, 21 мая
        Это случилось позавчера. Во всех новостях только об этом и говорят. «Безумие на йоге: лондонский тренер погиб во время нападения». Такой был заголовок. Как будто Вуди жертва. Пресса часто так делает: намекает, что на преступника было какое-то воздействие. Газета «Сан» более лаконична: «Смертельная тренировка». В общем, вы поняли, что он сделал: через несколько недель после увольнения из спортзала явился на занятие йогой для женщин, забаррикадировал выход и достал армейский нож.
        Только представьте. Неразбериха. Гневные вопли об «иксах» и МК2. Джим Вуд размахивает ножом. Кто-то пытается сбежать, кто-то - остановить его. Крики. На паркете кровь.
        После первых секунд суматохи, паники и крови одна женщина наконец вспомнила слова - волшебные слова, от которых Вуди отключается…
        «Она закричала: “Феминистки! Левые! Аборт! Пончик, пончик, пончик!” - рассказала газете “Метро” свидетельница. - И он упал на пол, будто она выключатель нажала. Мы поверить не могли, что получилось. Но он лежал на полу без сознания, а под ним лежал нож».
        А вот кто стал причиной смерти, она уже не знает. Судя по всему, несчастный случай. Никто ничего не видел. На ноже - и в крови на полированном полу - столько отпечатков, что не разберешь, кто приложил руку (если вообще приложил). Заявления путаные, иногда противоречивые.
        «Потом мы хотели его связать…»
        «Наверное, нож выскользнул…»
        «Не помню, что было дальше».
        «Я только видела кровь».
        «И столько крови! Не знаю, откуда она взялась».
        Из девятнадцати женщин серьезно пострадала лишь одна, остальные отделались царапинами, в основном на руках и ладонях. Для человека, который хвастался умением постоять за себя, Вуди оказался не слишком сноровистым. Никто не знает, как он порезал бедренную артерию, и, хотя интернет полнится слухами о заговоре коварных женщин, полиция не предпринимает дополнительных шагов.
        А все потому, что у них были дела поважнее, чем смерть известного смутьяна. В тот вечер полицейских не слишком занимал Джим Вуд. В четверть двенадцатого, когда тело Джима Вуда убрали с места преступления, Грэхема Кроули обнаружили мертвым в тюремной камере. Точная причина не установлена, но насильственная смерть сомнительна. Ни наркотиков, ни оружия, ни следов на теле. Загадка. Человек, не страдавший от сердечных заболеваний, инсульта или эпилепсии, попросту скончался во сне. СМИ предполагают апноэ или синдром внезапной взрослой смерти. В темных уголках интернета шепчутся: ему «заткнули рот, пока он не успел открыть правду», что бы это ни значило.
        Кому какое дело? Грэхем Кроули признался в одном убийстве и, скорее всего, совершил в прошлом еще три. Говорят, что он сэкономил бюджетные деньги. А если кто и обнаружил связь между его смертью и заколотым поклонником теорий заговора, то лишь вечно недовольные типы из интернета, праворадикальные группы, откровенные женоненавистники и сторонники токсичной маскулинности.
        Двое мужчин за одну ночь. Убийство тебе к лицу, Берни.
        Разумеется, я их не убивала. И все же мой сон был таким ярким, прямо как сон с убийством Джо Перри… Может, я и правда там была? Наблюдала со стороны? А может, все дело в крови? Хорошо, что я купила побольше прокладок.
        Мартин, конечно, винит себя: не догадался, что Вуди вот-вот дойдет до белого каления, не успел отговорить его от безумной затеи. Он прекрасно осознает, что в последнее время позабросил друга - частично из-за скандала с Джаредом Нунаном Филлипсом, частично из-за навязчивой, безумной идеи Вуди, что я откуда-то знала о его загадочных приступах.
        Смешно, правда? Откуда мне было знать, что те двое дойдут до ручки? Я в то время спала! Спала и видела сны. А вот кровь на матрасе подсказывает иное. Мудрая кровь, которая помнит. Помнит все еще со времен, когда Кэти заглянула в Адама. Со времен, когда Айрис каким-то образом заглянула в меня…
        Увидев репортаж, Мартин сейчас же позвонил в полицию, и мы оба подтвердили: у Вуди было хрупкое душевное здоровье. Разумеется, нам пришлось идти в участок. Сердце рвалось у меня из груди, хотя я ничего плохого не сделала, а приливы жара щипали кожу легкими электрическими зарядами. Я попросила воды. Мои показания выслушивала молодая женщина не старше Данте. Я поборола искушение спросить, что случилось с Грэхемом Кроули. Напомнила себе: мы пришли не ради Кроули. Я рассказала о Джиме Вуде, его одержимости белковыми коктейлями, паническими атаками и убеждением, что женщины - все женщины - участвуют в заговоре и травят мужчин. Мартин дал показание другому полицейскому, а когда мы закончили (довольно быстро), то ушли с неприятным осадком на душе: вряд ли наши показания сообщили им что-то новое.
        До конца дня Мартин читал новости в интернете и спорил с пользователями «Твиттера», которым нападение Вуди казалось геройством. Пользователь портала «Сабстак» называет смерть Вуди «Суигендерцидом» и предсказывает участившиеся смерти от МК2. Выдающаяся писательница сравнивает Джима Вуда с Орфеем, разорванным менадами. «Глас истины - это всегда глас вопиющего в пустыне, - пишет она в “Спектейторе”. - Палящее солнце культуры отмены поднимается над нашей страной, а голоса правды и пророков понемногу затихают». Она и дальше продолжает в том же духе, но суть в следующем: Джим Вуд, сведенный с ума радикалками, пал жертвой культурных войн. Как ни смешно, в это верят многие…
        Его имя в «Твиттере» попало в «Актуальное». Шуточный аккаунт @ТотЧелСПончиком приостановлен. Даже смерть Грэхема Кроули не привлекла такого внимания, разве что в кругах, где между обоими событиями видят загадочную связь. Одной из жертв нападения Вуди оказалась трансженщина Чарити Браун из Северного Лондона. Эта новость вызвала осуждение среди гендерно-критичных активисток, а также очередные требования создать чисто женские пространства, хотя, когда мужчина и впрямь вторгся в женское пространство с недобрыми намерениями, никакого переодевания в женщину ему не понадобилось…
        Одно хорошо: Джаред Нунан Филлипс наконец замолк. Ни в «Твиттере», ни в других соцсетях новых комментариев не было. Ежедневные имейлы Мартину прекратились. Возможно, мое вмешательство не прошло даром. Надеюсь, теперь у Мартина будет время оплакать друга и поскорее перейти к другим делам.
        Мы с Айрис встретились в обычном месте. Новость о Вуди ее ожидаемо не взволновала.
        - Он был козлом, а теперь помер. Всем только лучше стало, разве нет?
        В любой другой день я позволила бы ей отмахнуться от своих горестей. Однако кровь на матрасе подсказывает иное. И сон о госпоже Чаровник с розовой прической Айрис все сильнее меня тревожит. А вдруг она проникла в мой «дом» без моего ведома? Использовала мои зеркала? Сделала что-то плохое? Не исключено. Я вспоминаю Кэти, как она проникла в мозг Адама Прайса. Заставила плясать под свою дудку. Поглотила его воспоминания. Айрис тоже заставила меня согласиться на поступки, на которые по своей воле я никогда бы не согласилась…
        - Это ты, да?
        - Что я? - Айрис потягивала коктейль.
        Сегодня она надела белый топ с лямкой через шею и надписью: «А КАК ИНАЧЕ?» Ее волосы напоминали облачко сахарной ваты. Такая молодая, такая невинная… Невыносимо. И все же она понимала, о чем я. Ее «дом» отбрасывал блики юмора. А тень подозрения, нависшая над нашей дружбой с самого начала, превратилась в уверенность.
        - Грэхем Кроули. Твоих рук дело? А Вуди? Ты…
        - …задала им взбучку? - Глаза ее весело блестели. - Да не переживай, Берни! Им и так была бы крышка!
        - Ответь! Это ты сделала?
        - Интересно, каким образом? - усмехнулась она. - Грэхем Кроули умер во сне. Говорят, к лучшему - государству не придется его содержать. А Вуди и так был психом. Ему резьбу могло сорвать в любую минуту!
        «Сорвать резьбу». Типичная фразочка Айрис. Да, я не заставляла Вуди напасть на тех женщин. Зато создала для этого условия. Поступил бы он так без моего вмешательства? Или его подтолкнули?
        Потянули, - поправил внутренний голос. - Потянули на самое дно. Стоит ей забраться тебе в голову, как она может делать что вздумается. Передвигать мебель. Разворачивать столы. А если чего и разобьет… Вина твоя. Те, кого ты спасла, навеки на твоей совести.
        Я оглядела Айрис. Тату-рукава, пышные розовые волосы, яркая уверенная улыбка. Айрис мне очень нравилась, однако в ней крылся подвох, как в зыбучих песках. Опасное очарование, как в Вуди. И, как Вуди, она это понимала.
        - Давай поедим, - предложила я. - Крылышки, картошка фри. Заказывай что хочешь.
        Айрис в предвкушении улыбнулась.
        - Во, Берни, это я понимаю!

4
        Понедельник, 23 мая
        Я всю ночь не сомкнула глаз. Как выяснилось, ночная потливость не так страшна, как бессонница, когда гадаешь, кого на сей раз убьет подруга в твоем сне. Не сомневаюсь, Вуди и Кроул сорвались из-за нее. Причем она не виновата - такой ее сделала я.
        И не ее одну. Судя по новостям в социальных сетях, Джослин Мур оборвал связи с людьми, раздал все имущество и пожертвовал почку - чем он еще может поделиться?.. Поискав как следует, я выясняю: он ушел в монастырь. Там у него нет ни вещей, ни семьи, ни даже имени. Близкие потрясены. Никто не подозревал такого поворота событий. Остается лишь надеяться, что он будет счастлив.
        Джаред Нунан Филлипс тоже как сквозь землю провалился. Ни твитов, ни публикаций в блоге, ни интервью. Мартин радовался, пусть и с легкой опаской. Правда, недолго: Нунан послал ему имейл и предупредил, что в ближайшее время будет жить с матерью в Бате. Мартин надеется, он работает над новой книгой. А я вот сомневаюсь. Неужели все из-за моего вмешательства?
        Тем временем у «ТикТока» появился новый любимчик. Ничем не примечательный молодой человек взялся извиняться перед каждым встречным. Я пока не смотрела видео, однако догадываюсь, кого там увижу. Парня в бейсболке, измученного неуверенностью и шепчущего извинения. Тарелки разлетелись по сторонам, их не остановить. Как скоро они разобьются?..
        Осталось три недели до вечера встречи выпускников. Иногда мне прямо не терпится. А иногда неминуемая встреча висит надо мной грозовой тучей, что вот-вот разразится громом. Я словно жонглирую тарелками, и каждая летит выше предыдущей. «Книжный Салены», беговой клуб, социальные сети, занятия вокалом, забота о сыне, попытки понять Мартина, а теперь еще и остановить Айрис… Магическое представление в шаге от катастрофы.
        Айрис советует плыть по течению, переспать с кем-нибудь, напиться - в общем, «делай что хочешь, крошка». Чарли считает, что мне нужно показать себя. «В вас прячется сильный голос». Леони просит перестать за все извиняться и «быть собой». Конечно, она даже не подозревает, что скрывается в моем «доме». Еще двое мужчин мертвы, а третий… М-да. Что бы ни произошло с Джослином Муром, виновата я. А уж Айрис… Часто вспоминаю свой сон. Падение. Воронку. Цилиндр и улыбку, похожую на абордажную саблю. Мы с Кэти были связаны, так же и Айрис теперь связана с моим даром. Только Кэти отшатнулась от увиденного, а Айрис с готовностью приняла. Я должна ее остановить, иначе она снова кого-то убьет. У нее есть список. Где сейчас ее «тупые бывшие»? Кто станет следующей жертвой?
        @ЧерныйИрис23 комментирует новость о смерти Вуди в «Твиттере»:
        Чего тут гадать? Некоторые мужчины заслуживают смерти. Он пришел убивать, а в итоге умер сам. Справедливость как она есть.
        @ФрансинаФоФо: У него были проблемы с психикой. Как можно так говорить? Где ваше сострадание?
        @ЧерныйИрис23: Праздную с шампанским *смеющийся эмодзи*
        @уайти2947: Вот во что превратился феминизм. Оскорбления и #мизандрия
        @HB82323434: Ужасно бесит. Нам постоянно твердят «будь вежлив». А ведь когда-нибудь жертвы не выдержат и уже не смогут «быть вежливыми».
        @ЧерныйИрис23: *эмодзи-огонь* *смеющийся эмодзи*
        Понимаю, это не реальный мир. Всего лишь соцсети. Однако безжалостность Айрис вкупе с ее любовью ко «взбучке» - дурной знак. Каждый мужчина на ее пути в опасности. Интересно, с кем Айрис встречается? После Ника она никого больше не упоминала, хотя сидит в «Тиндере» и секс любит не меньше еды. Как скоро она захочет «прощупать почву» в сознании нового парня? Как скоро решит, что его следует поставить на место?
        Сообщение от Айрис:
        Привет, как дела?
        Ничего нового. Ем пиццу, кино смотрю.
        С кем, с занудой-муженьком?
        На самом деле Мартин еще не отошел от смерти Вуди. Вдобавок история с Джаредом Нунаном Филлипсом приняла совсем скверный оборот. За последние несколько дней еще две девушки обвинили его в домогательствах. «Лайф стори пресс» переживает нелегкие времена, и, хотя сам Филлипс, слава богу, никак не комментирует происходящее, Мартину все сложнее пресекать слухи.
        Он написал «Сфинкса», да? Так и знала, что он извращенец.
        Не извращенец он, Айрис. Просто писатель.
        Исправь его *эмодзи-огонь*
        Я поспешно меняю тему. Никогда не знаешь, что ей взбредет в голову. Айрис непредсказуема, как лесной пожар, и любое мое вмешательство - например, совет оставить Филлипса в покое - только сильнее ее раззадорит.
        Берни, ну правда! Зачем тебе суперспособности, если ты их не используешь?
        Что и требовалось доказать. Для Айрис решение очевидно. Ей все шутка, а самая смешная в ней часть - убийство. Меня это тревожит. Я издалека заглядываю в ее «дом». Ее гостиная утопает в смехе. Над зеркалом висит табличка: БЕРНИ, ТЫ МОЯ ГЕРОИНЯ! Значит, она меня видит. Знает, что я наблюдаю. Нужно быть осторожнее, не привлекать внимания, не вызывать подозрений. А двигаться очень проворно. Второй попытки не будет. Просто…
        Ты ее любишь, - говорит голос.
        Да-да, люблю… Какой я была эгоисткой! Айрис - не моя собственность. И Кэти, и Данте, и даже Мартин. Наверное, я потому и ломаю людей, что вцепляюсь в них слишком крепко. На этот раз я так делать не стану. Клянусь. На сей раз - возможно, впервые в жизни! - все в моих руках.
        Песня одиннадцатая: Changes[Перемены (англ.).]
        Остается лишь миг, волнующий миг, когда можно притвориться - пусть даже на мгновение! - что все еще возможно.
        Из «Живого журнала» Бернадетт Ингрэм (под никнеймом «Б. И. как на духу1») 4 июня 2022 г.

1
        Из «Живого журнала» Бернадетт Ингрэм (под никнеймом «Б. И. как на духу1»)
        Вторник, 24 мая
        Сегодня продажи побили все рекорды. По словам Салены, мы вышли на прибыль. Вылезли из долгов, оставшихся с прошлого года. На прошлой неделе журнал «Букселлер» внес Салену в список «Герои независимых книжных», и с тех пор ряд издательств попросил разрешения провести у нас книжные мероприятия. На следующей неделе начинающая чернокожая писательница прочтет отрывок из своей новой детской книги - мы уже подготовили более двухсот копий.
        - Просто чудо! - удивилась сегодня Салена, когда мы распаковывали новый товар.
        - Чудо тебе досталось большим трудом. Гордись собой!
        - Ты тоже. У тебя замечательные успехи!
        - А, ничего особенного! - Я пожала плечами.
        - Нет, ты особенная. Берни, я вижу в тебе огромные перемены. Не знаю, в чем тут дело, но когда ты присоединилась к «финалисткам», у тебя даже энергетика изменилась! Ты стала другим человеком.
        - Ну, за это спасибо тебе. Бег придал мне уверенности.
        Салена покачала головой.
        - Дело не только в этом. Не знаю, как объяснить… - Она улыбнулась. - В общем, я рада. Ты заслужила, Берни.
        Как трогательно, что она в меня верит. Приятно. Еще два месяца назад я бы и не подумала, что мы станем не просто коллегами. Два месяца назад мы почти и не общались. А теперь многим делимся. Я понимаю, когда она тревожится, а когда хандрит. Знаю, какая сложная у нее обстановка дома и какие трудности с родителями. Причем иногда мне даже не приходится использовать свой дар; здорово, что я ей нравлюсь по-настоящему, а не потому, что я ее переделала.
        Я действительно изменилась. Меняюсь. Даже Мартин замечает, хотя не в состоянии уловить, в чем именно. А я, заглянув в его «дом», стала лучше понимать поведение и настроение мужа. У него до сих пор очень много трудностей из-за Джареда Нунана Филлипса, но, когда все разрешится, надеюсь, Мартин не откажется походить к психологу. Сегодня за ужином я поделилась с ним этой идеей, и он впервые не отмахнулся от моего предложения, даже не выслушав. Напротив, серьезно посмотрел на меня и сказал:
        - Берни, ты всегда такая рассудительная.
        От удивления я не нашлась, что ответить. Несмотря на похвалу, меня кольнуло разочарование. Конечно, неплохо быть «разумной», но хочу куда большего. «Ослепительная», «сексуальная», «непредсказуемая» - вот это по мне. Готовься, Мартин, через две недели я устрою тебе большой сюрприз!

2
        Среда, 25 мая
        Сегодня вечером я смогла пробежать положенные пять километров без остановки. Все захлопали, когда я добралась до вершины последнего подъема (с горем пополам), а под конец, у поворота, я немного ускорилась - правда, на спуске - и даже не рухнула без сил под кустом рододендрона.
        - Получилось! - Салена подпрыгивала от радости.
        - Отныне этот поворот мы нарекаем поворотом Берни, потрясной бегуньи! - воскликнула Рахми.
        Леони обняла меня, как умеет только она, и у меня слезы на глаза навернулись, а Салена сфотографировала, как я перебегаю нашу условную финишную черту, и опубликовала снимок у себя в «Фейсбуке» с подписью: «Маленькие победы».
        Я и не догадывалась, какое важное место они займут в моей жизни. Мои подруги. Мои чудесные подруги. Они помогли мне и в этом, и во многом другом. Подарили мне уверенность. Как странно, а ведь я много лет считала, что не заслуживаю подобного! Что я виновата во всех бедах. Что если я не нужна Мартину, как нужна ему Кэти, то это моя вина.
        Хочешь измениться, Берни? Так меняйся!
        Я изменилась. И правда изменилась. Не в какой-нибудь глупой мелочи, а по-настоящему, изнутри. Я стала другим человеком. И выгляжу иначе, хотя и не понимаю, что именно изменилось. Тело работает слаженнее. Я больше не боюсь осуждения. И мне не дает покоя одна идея…
        - Хочу отпраздновать, - сказала я. - Отметить.
        - Устроим ухтышный вечер? - предложила Алекс. - Пицца, шоты. Как тебе?
        Я кивнула.
        - Но сначала…
        И поделилась своей идеей.
        - Тату? - удивилась Леони. - Супер! Где будешь делать?
        Я назвала салон, куда ходит Айрис. «Просто осмотрись, - сказала она. - Тебя никто не торопит».
        - Я с тобой, - вызвалась Салена. - Или ты хочешь пойти одна?
        Не хотела, и со мной пошли все - Рахми, Леони, Салена и Алекс; все мои чудесные сумасбродки-подруги явились в салон и заняли кресла у стойки администратора. Молодая тату-мастер с бритой головой и чудесной улыбкой представилась Рози. Я объяснила, чего хочу, а она внимательно выслушала. Задумка была простая. Рози сказала, много времени работа не займет.
        - Больше ничего? - спросила она. - Только эти слова?
        Я кивнула. Теперь, на кушетке, моя уверенность слегка сдулась. Меня пугал непонятный инструмент в руках Рози. Я пожалела, что подруги остались снаружи, и гадала, что Рози думает обо мне, женщине под пятьдесят с прилипшими к лицу волосами, пришедшей в легинсах и спортивном топе. Наверное, в душе она надо мной посмеивалась? Наверное…
        А это важно? - На сей раз внутренний голос не был ни критиком, ни демоном.
        Ну-у…
        Не важно. Татуировка твоя, а не кого-то другого. И совсем рядом, за дверью, твои подруги. Они считают, что идея супер. Так и сказали.
        Внезапно я успокоилась. Больше не волновалась. Было немного больно, но не так больно, как я боялась, а когда Рози показала мне в зеркале результат, я вслух рассмеялась от удовольствия.
        - Не снимайте пленку день-два. Потом увлажняйте кожу лосьоном без отдушек. Зажить должно быстро, татуировка маленькая. Если появятся вопросы, обращайтесь.
        Я согласилась, хотя вряд ли придется снова к ней идти. Уже сегодня боль почти стихла. Мартин не заметит татуировку - ее не видно под ночной сорочкой. Полюбуюсь я на его лицо четвертого июня, когда медленно выскользну из нового красного платья, а под ним не окажется ничего, кроме трех маленьких слов над линией бикини:
        Все-таки посмотрел.

3
        Пятница, 27 мая
        Осталось восемь дней. Я будто вновь стала ребенком. Уже собрала чемодан в дорогу. Красное платье, туфли на каблуках-небоскребах, вечерняя сумочка с крошечными блестками, косметика из магазина «Фенвик» на Бонд-стрит, предложенная дружелюбной консультанткой, которая показала мне, как правильно наносить макияж, и отдала чек (на баснословную сумму!) в серебристом конвертике, словно приглашение на бал.
        Украшений у меня почти нет. Только маленькая подвеска из эмали, которую Мартин мне подарил давным-давно, еще в «Пог-Хилл». Она милая, но не подходит к платью, а просить Айрис я не осмелилась: она скорее ограбит магазин, чем что-нибудь одолжит. Поэтому я порасспрашивала подруг из бегового клуба. Мне было неловко, а зря: они поддерживали меня с самого начала. К тому же, как говорит Леони, «финалистки» друг другу помогают».
        Сегодня утром в спортивном магазине она протянула мне коробку с логотипом ювелирного на Бонд-стрит.
        - Возьми. Мне Джослин подарил. Видеть ее больше не могу.
        Внутри лежал рубиновый кулон, похожий на кубик яростного пламени.
        - О господи, настоящий? - прошептала я. - И где мне его держать весь день? В сумочке?
        - А может, на шее, дурашка? - улыбнулась Леони и застегнула цепочку у меня на шее, под волосами.
        Я вспыхнула.
        - Нет. Не могу. Все время буду за него переживать. А если потеряю? Никогда себе не прощу…
        - Берни, это подарок, - вздохнула Леони. - У меня побрякушек горы, носить не переносить. Не хочу видеть напоминание о нем.
        Диди Ля Дус безгранично верит в целительную силу кристаллов. Согласно «Менопаузакакесть. ком», рубин - «прекрасный камень для вас, воительницы, потому что пробуждает инстинкт выживания. Рубины приносят любовь и уверенность, верность и смелость. Сделайте себе подарок! Забудьте о приступах гнева! Лучше носить красный камень, чем краснеть со злости!»
        Диди, конечно, особа неприятная, но тут она права. Я чувствую прилив сил и уверенности. Чувствую себя воительницей. Вот и хорошо: смелость на этой неделе мне понадобится.
        Вернувшись домой, я спрятала кулон в чемодане. Мартину пока рано его видеть. Хотя ему сейчас не до того. Он разговаривает с Лукасом по «ФейсТайму» каждый день. Иногда они списываются или отправляют друг другу видео. Судя по их разговорам, на сцене будет звездный фон, украшения из больших стеклянных банок с гирляндами внутри, группа сыграет песни c выпускного, а Кэти будет почетной гостьей.
        Идеально. Мартин в последнее время завален работой из-за истории с Джаредом Нунаном Филлипсом. Его книга продается относительно неплохо, однако не из интереса к мемуарам ее автора. Скорее из-за взглядов писателя на МК2, #Гендерцид и трудности жизни мужчины в современном мире. Журналисты осаждают Мартина звонками и требуют комментариев. Он совсем вымотался и погрустнел. Ему нужно переменить обстановку.
        - Поезжай в Малбри, - посоветовала я. - Отвлечешься немного. Увидишься с Лукасом, с ребятами из группы. Подготовишься к празднику.
        - Один, что ли?
        Мы лежали в кровати. Темнота побуждает к откровенности, позволяет мне заглянуть в его «дом» и впустить туда легкую бабочку намека.
        - Ты заслужил отдых. Поживи с Лукасом немного. Данте возьми. Он может остановиться у моей матери. Порепетируй с группой. А я попозже приеду, на поезде. Я забронировала нам с тобой на субботу номер в отеле «Премьер».
        Мартин удивился. Воспротивился. Ему нравится все тщательно продумывать, планировать заранее. Я опять осторожно пустила в воздух свою идею и одновременно убеждала: Мартин с самого начала так и хотел поступить, и его план всем подходит. И конечно, там будет Кэти. Совсем рядом, во плоти…
        Понимаю, я играю с огнем. Но я знаю, что делаю. Пусть проведет с ней неделю. Не стану отнимать его фантазию. А потом, в субботу вечером, явлюсь и смогу ее затмить…
        - Ты не против? - наконец спросил Мартин.
        Я улыбнулась про себя в темноте.
        - Ничуть.
        - Хорошо, я подумаю.
        В понедельник он уезжает на север.

3
        Пятница, 3 июня
        Странная выдалась неделя. Без Мартина в доме непривычно. Кто знал, что человек может занимать столько места, даже отсутствуя? Конечно, его вещи никуда не делись: книги, одежда, разное по работе - в общем, то, что мне трогать нельзя. Целые комнаты - кабинет, подвал, чердак, - куда мне нельзя ходить. Как же так получилось? Как мог дом - наш дом! - так легко превратиться в его дом? Признаю, мы получили его в наследство от двоюродной бабушки Мартина, и все-таки я здесь убираюсь, покупаю мебель, кладу на место вещи, занимаюсь интерьером. Без меня дом остался бы как при бабушке: с бронзовыми часами на каминной полке, фарфоровыми статуэтками собак и ситцевыми обоями. Однако я блуждаю из комнаты в комнату, как призрак, и поражаюсь нашей с Мартином жизни, в которой мы никогда не были по-настоящему вместе.
        В понедельник я весь вечер провела в его кабинете за компьютером и копалась в файлах, борясь со стыдом. Во вторник лежала на диване в пижаме, ела торт, пила вино и смотрела телевизор. В среду сходила на последний урок вокала с Чарли. Она пожелала мне удачи, научила новому дыхательному упражнению и сказала, что я выступлю блестяще. В четверг я пригласила подружек пить коктейли и веселиться. Было и волнительно, и страшно, как полуночные набеги на кухню в книгах о школах-пансионах, которые мы читали в детстве. Мы обсуждали бег, музыку и мужчин, а когда Мартин не выдержал и позвонил, не дождавшись моего обычного звонка, мы шикали друг на друга и хихикали, как школьницы. А сегодня…
        Что ж, сегодня я сходила в парикмахерскую и сделала стрижку, причем не «боб» до плеч, как обычно, а смелую «пикси», и вдобавок покрасила волосы не в родной коричневый, а в кричащий, жизнерадостный рыжий. Мне нравится. Я сама на себя не похожа. Потом я вернулась домой, сделала восковую эпиляцию ног и упражнения Кегеля, надела черное платье, лакированные туфли, кулон Леони и отправилась на встречу с Айрис. На сей раз не в нашем обычном месте, а в Вест-Энде, в баре, о котором писали в еженедельнике «Тайм-аут».
        Место подобрано очень тщательно. Там нас никто не узнает. Я искала что-нибудь миленькое, ведь мы с Айрис больше не увидимся, и в то же время безопасное и подходящее моим целям.
        Разумеется, Айрис ни о чем не догадывалась. Мой «дом» стоял нараспашку: зеркала блестят, двери зазывно открылись. Не так-то просто было этого добиться. Отбросить мысль, что я предательница. «Иного выхода нет, - напоминала я себе. - Как же я буду скучать! Мы ведь с ней подружились».
        Айрис, как всегда, опоздала, и посетители сворачивали головы на ее лаймово-зеленое платье-мини в сочетании с ботинками. Я уже заказала коктейли. Правда, себе безалкогольные. Мне нужна была ясная голова, нужна была беспощадность. Я знала: чем больше Айрис выпьет, тем труднее ей будет заметить мое вмешательство. А я так надолго затаилась в ее «доме», не шелохнувшись, что она почти две недели не догадывалась о моем присутствии, а я тем временем обдумывала свою стратегию.
        - Охренеть, Берни, ты рыжая! - Приветствие Айрис прокатилось по помещению, прервав тихий гул разговоров. Ее лицо радостно загорелось, как игровой автомат, и я не удержалась от смеха, пока она протискивалась к столику. - А Мартин что сказал?
        Я объяснила, что он ничего не знает.
        - Тебе идет свобода. Не хочешь его бросить раз и навсегда?
        Я лишь рассмеялась. Хотя в чем-то она была права. Мы с Мартином так долго прожили вместе, что я не представляла себя без него. Однако недавние события показали: мне доступна другая жизнь. Другая и, возможно, лучшая. Нет, я не хочу разводиться с Мартином. Но мне понравилась свобода. Понравилось снова быть хозяйкой дома. Быть хозяйкой самой себе.
        Пусть так и останется, - искушает самый потаенный внутренний демон. - Необязательно возвращаться к прежней жизни. Необязательно порывать с Айрис.
        Нет, обязательно. Теперь я точно знаю. От Айрис много проблем. Проблем, которые могу решить только я.
        - А что там с уроками вокала? Готова петь в караоке?
        - Не совсем.
        Я отходила на девять уроков с Чарли и понемногу овладеваю своим голосом. А вот использовать его пока трудно. Словно он и не мой вовсе. Прежде я осмеливалась петь только в хоре. Хотя, наверное, тут то же, что и с бегом. Самое сложное - признать: я могу петь.
        - Да все будет нормально! - отмахнулась Айрис. - Что вообще сложного в пении? Открываешь рот, и выходит звук.
        Саму Айрис от пения на людях ничто не останавливает. По субботам она ходит в караоке-бар и частенько поет I Will Survive[36 - Я выживу (англ.).] на манер панковой Дебби Харри.
        - Ты очень скованна, вот в чем твоя беда, Берни. Пообщайся еще немного со мной - и будешь горланить «Аббу» на столе, сняв трусы.
        Я прыснула. (Как же я буду по ней скучать…)
        - Наверное, пока не нашла подходящий коктейль. - Я отпила безалкогольный «Мохито».
        - Так за дело, подберем! Только давай сначала поесть закажем. Умираю от голода! - Айрис подозвала официанта. - Любезный, тарелку с закусками! И побыстрее, у нас экстренный случай!
        Фокусники часто прибегают к иллюзии, известной как «принцип Сфинкса»: два зеркала под углом 90 градусов, вершиной обращенные к аудитории, используются для отражения боковых штор или стен, что позволяет скрыть объект за зеркалами. Я все углы закрыла зеркалами. Этим фокусом я и собиралась решить проблему с Айрис.
        Давай. Пока она отвлеклась. Действуй!
        Я глубоко вздохнула и достигла уголка разума, который нарочно погрузила в сон. Мне он представлялся крошечным осколком зеркала, незаметно оставленным в «доме» Айрис и теперь готовым к бою. Эдакая подзорная труба, позволяющая исследовать ее мысли, пока она отвлеклась, и менять их, не выдавая своего присутствия.
        Раньше я так делала с Кэти, после случая с Адамом Прайсом. Ее я оградила от увиденного, в Айрис же я искала нужное. Пока она заказывала еду, я закрыла глаза и пустилась на поиски.
        Маленькая гостиная с безделушками, фотографиями хомяков и пастельными оттенками никуда не делась, однако за ней «дом» увеличился, и настроение в нем изменилось. Стены теперь бетонные, испещренные слоганами в неоновых тонах: #ДаВсеМужчины, или #КоролевыУбийства, или попросту «НЕТ». А двери в задней части дома - двери, ведущие к разрухе, распахнуты настежь под ужасными углами, и за ними ухмыляется тьма. Оттуда исходят вспышки тошнотворного неоново-красного света, озаряя интерьер, построенный вокруг воронки…
        Ох, Айрис! Что же я с тобой сделала?..
        Дальше тоже есть комнаты - невозможные, зависшие в воздухе, забитые обломками разлагающейся личности. Будто фрагмент Вуди, затаившийся в ее сознании, наконец проложил себе путь к ее сердцу, разрушая все на своем пути. Теперь я знаю, что мне делать. Я и раньше так делала, с Кэти. Правда, с Кэти ущерб был незначительным. С Айрис же… Его масштабы поражают. Есть ли надежда? Смогу ли я ее вернуть? Закрыть в ее сознании зияющую дыру, из которой доносятся голоса хаоса?
        Поначалу я мешкала. Вред мне казался непоправимым. Однако мой дар со временем окреп, а тренировки придали сил.
        Для начала я закрываю двери. Каждая сопротивляется. Айрис, какой ее знаю я, не хочет возвращаться в коробку в углу. Однако иного выхода нет. Я должна извлечь осколок из ее сердца. В этой Айрис нет ни раскаяния, ни стыда. Ее мир набросан простыми линиями. Есть способности? Нужно их использовать. Некоторые люди заслуживают смерти. Как далеко она зайдет теперь, научившись применять силу, которую я в ней разожгла?
        Прошу, - шепчет голос Айрис из воронки. - Это ты меня такой сделала. Ты меня «исправила». Не бросай меня.
        К ней присоединяется жалобный голос Джима Вуда:
        Это твоя вина. Ты меня таким сделала. Прошу, Берни, не убивай меня снова.
        И наконец, отзывается голос моего внутреннего демона:
        Вот что случается, когда ты хочешь что-то исправить.
        Я прикусываю язык и стараюсь не обращать внимания на голоса. Главное сейчас - закрыть двери. Сложно, но мои силы так возросли, что нужна лишь сосредоточенность. Двери одна за другой захлопываются, отрезая тошнотворный свет. Двери с именами мужчин, выписанными неоновой краской. Двери с именами твиттерских троллей, скользких типов и «тупых бывших». С каждой закрытой дверью дом уменьшается, постепенно возвращаясь к прежней форме. Воронка сужается, голоса затихают. Я закрываю дверь с табличкой «Кроули» - дверь упирается, как дитя. Потом дверь с табличкой «Джим из Качалки» - напоследок она хнычет.
        Свет переменился, как и зловещий свист ветра из воронки. Я снова вижу настоящую гостиную, пастельные оттенки, беспорядок. Слоганы на стенах испарились. @ЧерныйИрис23 исчезла. Исчезли и раны, которые пробудили в ней такой гнев, а вместе с ними воспоминания о нападении и последующих событиях.
        Последней осталась дверь с моим именем. Комната за ней необъятна. Как трогательно, что я занимаю в жизни Айрис столько места. Однако здесь поселилась воронка. Здесь - источник опасности. Здесь мои зеркала отражают смертоносные лучи. Понимаю, это средоточие нашей дружбы, думаю о роли Айрис в моей жизни. Наши встречи. Походы в магазины. Наша дружба. Ее преображение. Все это будет утрачено, когда я закрою дверь с табличкой «Берни».
        Я с силой ее толкаю. Она сопротивляется. Свет за ней мигает, как вывеска «Выход» на двери клуба. Я снова напираю. Закрываясь, дверь всхлипывает, как женщина. Красный свет вспыхивает в последний раз, потом гаснет. Я на всякий случай налегаю еще раз.
        Прощай, Айрис.
        Принесли еду. Тарелку с крылышками, картошкой фри, кусочками пиццы, палочками с халапеньо. Айрис подняла взгляд на официанта. Выражение ее лица уже изменилось. Часть ее, ставшая отражением Вуди, исчезла. Айрис оглядела горы еды с растерянностью человека, которого только-только разбудили. Потом посмотрела на меня с едва заметным проблеском узнавания.
        - Ого! Вот ты проголодалась, наверное, - замечаю я.
        - Я вас знаю?
        Я покачала головой.
        - Ты работаешь в «Буфетной Присциллы», верно? Я каждое утро к вам хожу. Кстати, мне очень-очень нравятся твои волосы.
        - Спасибо. - От ее невинной улыбки кольнуло сердце. - Да, решила сделать себе подарок.

4
        Пятница, 3 июня
        Я словно утратила близкого. Айрис заняла такое важное место в моей жизни за последние два месяца, что мне теперь трудно без нее. Да, у меня остались подруги из бегового клуба, а в магазине - Салена, но только Айрис знала меня настоящую. Принимала и тьму, и свет. А теперь она вновь стала собой. Даже не вспомнит меня. Может, и задумается, куда делись целых два месяца воспоминаний, но в конце концов восстановится без серьезных последствий.
        Я оставила Айрис в баре и следила за ней издалека. Она считает, что провалы в памяти вызвал алкоголь. Бармен спрашивает, куда делась ее подруга, а она даже меня не помнит. Он тоже: я стерла из его памяти детали своей внешности. Бармена зовут Нейтан. Я проверяю его «дом». Он добрый. Его сочувствие искреннее. Парень убеждается, что Айрис в порядке, и вызывает ей такси. Не спрашивает ее номер, хотя ему хочется. Может, если Айрис вернется, они вместе выпьют. Надеюсь. Он в ее вкусе. У него нет скрытых пороков. Спроси Айрис моего совета, я бы точно ответила: с Нейтаном можно встречаться.
        Я возвращаюсь в пустой дом. Мой долг исполнен. Принимаю душ, наношу лосьон на татуировку. Рози была права: кожа зажила быстро, даже не шелушится. Интересно, что подумает Мартин?
        А если он посмеется? Посчитает тебя ненормальной? Увидит твое тату и подумает: «Совсем слетела с катушек»? Жестокие слова, но в отсутствие Айрис они звучат спокойно и взвешенно.
        Ну, если так случится, я не уползу обратно в угол. Так уж я точно не поступлю. Никогда больше я не буду призраком в собственном доме. Не отдам первое место фантазии многолетней давности. В субботу вечером все будут на меня смотреть. А что потом… Ему решать. Пока же я очень устала, а утром надо успеть на поезд. Посмотрим, как сложится суббота. Суббота. Завтра.
        Сегодняшняя ночь.
        Песня двенадцатая: Mirrors[Зеркала (англ.).]
        Чего мне ждать завтра? Ты поцелуешь в лоб и будешь обнимать, пока не усну? Или скроешься в замке на утесе - замке, полном тайн?..
        Из «Живого журнала» Бернадетт Ингрэм (под никнеймом «Б. И. как на духу1») 1 мая 2022 г.
        Когда-то правда была зеркалом в руках Всевышнего. Оно упало и разбилось вдребезги. Каждый взял по осколку, и глядел в него, и считал: правда - у него.
        Джалаладдин Руми

1
        Из «Живого журнала» Бернадетт Ингрэм (под никнеймом «Б. И. как на духу1»)
        Суббота, 4 июня
        Не лги. Ты знала, что до этого дойдет. Сидишь здесь в своем вечернем платье, держишь бокал шампанского. Эта комната. Звон разбитого стекла. Свет. Запах роз и крови. А я в облачении фокусницы стою в свете софитов под барабанную дробь. У зрителей дыхание перехватывает - они верят, надеются и ждут, хотя знают, что все вот-вот рухнет…
        В санскрите есть для этого слово - «сваха». Это время между завершением события и его неизбежными последствиями - миг между молнией и громом. В детстве, спрятавшись с головой под одеяло, я задерживала дыхание, считала и ждала раската. Гром меня пугал, хотя я знала, что бояться следует молнии. Молния может убить в мгновение ока. Ведь скорость света больше скорости звука. Когда видишь вспышку молнии, удар на самом деле уже произошел, просто ты его пока не слышишь. Надо подождать: пусть природа берет свое. Остается лишь миг, волнующий миг, когда можно притвориться - пусть даже на мгновение! - что все еще возможно. Можно даже себя обмануть, что на сей раз этого не случится, что вселенная волшебным образом остановится, сохранив все зеркала целыми, подвесив осколки в воздухе, подобно звездам, зависшим в невесомости космоса.
        Но ты всегда это знала, правда? Тридцать лет прошло, а ты предвидела. Будущее - наше будущее - уже началось. Ты сидишь в платье из ламе, туфлях на высоком каблуке и жемчугах своей матери, вновь похожая на ребенка с кукольным личиком и черной стрижкой-«боб», а в твоих дымчатых глазах стоит стена огня. И это - единственная реальность.
        Все остальное - «сваха».

2
        Отрывок из «Выпуска девяносто второго» Кейт Хемсворт
        (Опубликовано в «Лайф стори пресс» в 2023 г.)
        Вам кажется, вы знаете, что случилось на вечере встречи выпускников «Пог-Хилл». За этот год СМИ успели разложить произошедшее по полочкам. На деле правда куда безумнее. Впрочем, последовательность событий хорошо известна. С ней мы разобрались. Берни отправилась на север на поезде. Поехала первым классом: по выходным на него скидки. Проводница в поезде запомнила Берни в основном благодаря ее вежливости. Не каждый пассажир любезен с проводниками.
        «Такая хорошая женщина. Сидела молча, читала книгу. Я ей принесла чаю и печенья - в первом классе их дают бесплатно, - а она так удивилась! Помню, я подумала: “Побольше бы ей в жизни приятных сюрпризов”».
        Берни выехала с вокзала Кингс-Кросс и добралась до Уэйкфилд-Вестгейт, потом взяла такси до отеля «Премьер» в нескольких милях от Малбри. Дорога заняла примерно полчаса. Из номера Берни написала Мартину:
        Немного опаздываю. Встретимся на месте?
        Потом долго лежала в ванне, сделала упражнения Кегеля, накрасилась и переоделась, заодно сделала вокальную разминку, которую ей посоветовали на занятиях, а ближе к семи сделала селфи. Да-да, то самое, его везде крутят. Отправила четырем подругам вместе с сообщением: «Ухтышный вечер!» - и прислала на неактивный профиль @ЧерныйИрис23 в «Твиттере» такое таинственное сообщение:
        @БерниМун71: Вот такая я сейчас. Это я. Пора покорять сцену. Что бы ни произошло, спасибо тебе. Думаю, госпожа Чаровник мною гордилась бы.
        Далее, как известно, она вызвала такси и поехала на вечер встречи. Рубин у нее на шее отбрасывал блики тайного пламени.

3
        Отрывок из «Выпуска девяносто второго» Кейт Хемсворт
        (Опубликовано в «Лайф стори пресс» в 2023 г.)
        Некоторые места просто волшебны. Возможно, дело в архитектурном стиле, или в обширных садах, или в ауре истории, ощутимой в воздухе у входа, как аромат глициний. «Пог-Хилл» - как раз из таких мест: величественное краснокирпичное здание поздней Викторианской эпохи, когда-то служившее гимназией для девочек. Оно стоит само по себе, окруженное аллеями азалий и рододендронов, с высокими железными воротами, ведущими к парадным каменным ступеням через аллею вишневых деревьев. Вишневые деревья уже не цвели, зато цвели азалии, а аллеи украсили гирляндами, подобными сверкающим маленьким солнцам.
        В девяносто втором мне это казалось красивым. Теперь же волшебство чистой красоты окрашено ностальгией. Конечно, я не надеялась ее избежать - в конце концов, какая женщина не скучает по своим девятнадцати годам? Чего я не ожидала, так это глубокой тоски по прошлой себе. Разумеется, я здесь не бывала со дня, когда мы получили результаты экзаменов - все, кроме Берни Мун, чья беременность сделала ряды пятерок столь же бесполезными, как свадебное платье ее матери. Оказывается, «Пог-Хилл» практически не изменился. Деревья чуть выросли, двери окрашены в новый оттенок. Зато основные места - театральный кружок, спортзал, маленькое озерцо, спортивное поле - остались прежними. Как воспоминание о былой невинности.
        До сегодняшнего вечера я старалась не касаться грядущего праздника. Лукас с друзьями готовились месяцами. Я же изображала поддержку, а сама надеялась, что предстоящему вечеру что-нибудь помешает состояться. Шли недели и месяцы, и праздник становился все неизбежнее. Группа (кроме Мартина, естественно) собралась на репетицию у нас в подвале. Лукас часами висел на телефоне или сидел в «ФейсТайме» или «Ватсапе» - обсуждал с друзьями меню, коктейли, форму одежды, игры. Детей он тоже привлек и попросил местный детский сад устроить отдельную комнату для юных гостей. Он и меня пытался заинтересовать, а когда не удалось, решил, что я стесняюсь петь на сцене. Конечно, причина крылась не в этом. Хотя при одной мысли, что придется возвращаться на сцену в том же платье из ламе, меня бросало в дрожь. А Лукас все напирал: «Надень платье. Спой для нас. В прошлый раз ты всех сразила!»
        Лукас не слишком сообразительный. Ничего плохого не хочу сказать - он человек простой, любит дурачиться и ходить на гулянки с друзьями. И потому он приписал мое упрямство воспоминаниям об Адаме Прайсе и событиях выпускного.
        «Если боишься, что придет тот урод, то забудь. Он тебе и на глаза не покажется».
        Бедняга Лукас так и не узнал о Мартине. Если бы узнал, все бы только усложнилось. Зачем напрасно его мучить, если можно жить как ни в чем не бывало? Признаться, я много лет не вспоминала об Адаме Прайсе. Представляю, как вы меня осуждаете, но я ведь обещала быть откровенной. После выпускного он потерял работу в колледже и попал в реестр лиц, совершивших половые преступления. Адама не привлекли к суду, но после поджога в доме приемных родителей его освободили на условиях, не допускающих повторных нарушений. Как я поняла, в ночь выпускного с ним беседовали полицейские. По их словам, он сознался, что преследовал меня. Оказывается, он даже ходил за мной до дома. «Я хотел побывать в ее доме, вот и все, - сказал Адам. - Он такой красивый».
        Я тогда не поняла, о чем он. Просто радовалась, что от него избавилась. Для меня Адам был лишь напоминанием о неприятности, испортившей чудесный вечер, и о чем-то еще далеком, постыдном. Куда он потом пошел, что делал, выжил ли вообще - это меня не касалось. Точнее, так я думала. Теперь прекрасно понимаю, как ошибалась.
        Иногда из-за травмы человек замыкается, а воспоминание о ней мозг вытесняет. Тот случай с Адамом в «Чейпл-Лейн» осмыслить было невозможно. Не из-за чудовищных воспоминаний об издевательствах, голоде, ненависти и пренебрежении, которые я увидела у него в голове. Даже не из-за того, что Адам сделал со мной из злости и смятения. Я не могла принять собственную жестокость по отношению к Адаму. Я на него напала. Вторглась против его воли. А ведь я была хорошей девочкой. А он - плохим мальчиком. И все-таки это я совершила ужасный поступок. Я захватила «дом» Адама. Воспользовалась его телом и делала что хотела. Доказывала себе: это просто игра. Как и всякий абьюзер. Хотя на самом деле знала, что натворила. Потом глубоко зарыла это воспоминание и в конце концов убедила себя: это я была жертвой, а не он.
        Иллюзия начала разрушаться, когда к нам приехал Мартин. Лукас с радостью его принял: во-первых, группе так удобнее репетировать, а во-вторых, он надеялся, что Мартин уговорит меня спеть. «Вы с ним всегда ладили, - сказал Лукас. - Были на одной волне».
        Потому я согласилась спеть и взялась за приготовления. Мать Берни помогала спланировать меню - ее любимая часть каждого мероприятия. Данте приехал пожить с бабушкой: ей через неделю исполнялось восемьдесят, и она хотела устроить отдельный праздник. Занятая приготовлениями, я понемногу освоилась. А ближе к субботе даже начала думать, что мне понравится.
        На вечеринку я приехала в семь. Группа закончила проверять звук. Мартин одолжил гитару у друга и оделся в привычный черный, хотя волосы у него теперь были короткие и начали седеть. В остальном же он почти не изменился: те же серые глаза за стеклами очков в металлической оправе, выступающие скулы, недовольно поджатые губы. В общем, не мой типаж, хотя в целом привлекательный. Лукас сильно располнел за последние тридцать лет. В юности он играл в регби, и сложение у него до сих пор как у регбиста, однако пиво и пицца превратили мышцы в жирок. Я не против. Мне даже нравится. Видно, что живет Лукас в довольстве. Он мягкий и уютный. Мартин же нескладный, долговязый, весь будто высушенный.
        Он улыбнулся, увидев меня в проходе. Я притворилась, что не заметила. Он жил с нами с понедельника и спал в мастерской, которую Лукас использует под отдых. Вполне терпимо. Большую часть дня меня не было дома, а когда Лукас возвращался с работы, они вместе сидели в бывшей мастерской, пили пиво и играли на «плейстейшн». Лукас был на седьмом небе. Словно в детство вернулся. Я не стала им мешать и занялась своими делами. Теперь, на вечере встречи, встреча была неизбежна. К тому же Мартин сказал, что к нам присоединится Берни…
        Группа начинала играть только в девять, а пока в нашем распоряжении были диджей, напитки, канапе и танцы. Лукас умеет устраивать праздники: в конце концов, не зря он затеял вечер встречи. На пост в «Фейсбуке» ответило триста человек, мы продали более пятисот билетов. Пришли все знакомые из «Пог-Хилл» и старая компашка из «Малберри»: Лорелей Джонс, Кейт Линдси, Дженни Эшфорд, Линда Кайт. Пришла даже мисс Лангли, прежняя директриса, теперь вышедшая на пенсию и занимавшая должность в попечительском совете, и вдобавок пара-тройка сотрудников «Пог-Хилл» помоложе.
        Я оглядывала гостей со сцены. Кого-то узнала, кого-то нет; так или иначе, нужного человека я не нашла. Не было ни следа Берни Мун. Ни в начале праздника, ни в девять, когда группа собралась играть. В принципе, ничего удивительного: Мартин предупредил, что Берни опаздывает. Да и вряд ли ей хотелось столкнуться со мной. Поэтому я танцевала, пила коктейли и старалась не прислушиваться к надвигающимся раскатам грома.

4
        Отрывок из «Выпуска девяносто второго» Кейт Хемсворт
        (Опубликовано в «Лайф стори пресс» в 2023 г.)
        Между тем Берни Ингрэм - точнее, Берни Мун, если судить по доскам с фотографиями, украшавшим в ту ночь вестибюль «Пог-Хилл», - стояла под сенью куста азалий, пылавшего ярким цветом в наступающих сумерках, как озаренная молнией грозовая туча. Наверное, Берни ждала, когда можно будет войти. Или хотела насладиться тишиной вечера. Подступали сумерки, воздух полнился запахами дыма и роз. А Берни думала о ночи тридцать лет назад, когда с деревьев свисали те же гирлянды и такая же музыка просачивалась сквозь застекленные двери концертного зала. Я это знаю так же твердо, как и то, что в небе яркой точкой светилась первая звезда. Знаю, что Берни замерзла и сказала себе: «Еще минута. Еще минута до начала. Еще минута до представления».
        Нет смысла объяснять, откуда это мне известно. Просто поверьте. Наше с Берни Мун прошлое не сотрешь, оно уходит корнями в те времена, когда магия была проще арифметики. Берни вынула из сумочки телефон и проверила «Фейсбук» Мартина. Потом зашла в «Твиттер», где в «Актуальное» вышел #Гендерцид.
        @доктордуда: 53 % матерей мальчиков с РАССТРОЙСТВОМ ГЕНДЕРНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ страдают от пограничного расстройства личности или симптомов депрессии. Ненормальные мамаши дурят мальчикам мозги насчет их мужской гендерной идентичности. #Гендерцид
        @уайти2947: и я о том они начинают с детей потом берутся за мужчин #Гендерцид #ФеминизмБичОбщества
        Он прикрепляет фото: ему лет семь. Маленький, зернистый, потрепанный снимок, вырезанный из большой фотографии. А именно, из фотографии класса, сделанной зимой в «Чейпл-Лейн». У меня она тоже есть, правда, я ее в рамочку не ставила. С другой стороны, у меня много других фотографий себя в семь. А у Адама Прайса - нет. Он свою хранил все эти годы. А Берни Мун свою держала на полке, в серебристой рамочке. У Берни и сейчас этот снимок есть, хотя серебряная рамка у нее теперь для другой фотографии. В общем, на фото весь класс, включая Адама Прайса, сидит на цветном коврике с рисунками, а мы с Берни (похожие как две капли воды) пристроились в крайнем правом уголке.
        - Вы идете?
        Берни подняла глаза от экрана. На дорожке стояла женщина лет восьмидесяти. Седая, с высокими скулами, в черном платье, вышитом бисером, по моде двадцатых годов.
        - Мама?! - удивилась Берни.
        Женщина нахмурилась.
        - Думаю, вы ошиб… Берни?! - Обе застыли, глядя друг на друга. - Волосы! Я тебя едва узнала. Ты совсем другая. Похудела?
        - Вряд ли, - улыбнулась Берни.
        - В общем, тебе идет. Дай-ка я тебя обниму.
        Мать показалась Берни легкой, как стайка птиц. Пахло от нее цветочными духами, чем-то напоминающими Айрис. Платье тоже было смутно знакомо, еще с детства, и пахло кедровыми веточками, которые мама клала в шкаф.
        - Где-то я видела это платье. Разве…
        - То Самое Платье? - Ее мать пожала плечами. - Я его перекрасила в черный. Хоть сама поношу, раз оно никому больше не понадобится. - Она смолкла и поглядела на Берни. - А почему не сказала? Ну, что Данте… как это называют? Нетрадиционной ориентации?
        - Мам, пусть он сам тебе расскажет.
        - Наверное, ты права. - С минуту они молчали. - Я рада, что ты приехала. Я просила Данте тебе не говорить, но у меня что-то нашли в поджелудочной. Думаю, ничего серьезного. Ты же знаешь этих врачей.
        Обе погрузились в молчание. Потом Берни шагнула к матери и обняла ее.
        - Почему не сказала? Столько раз ведь созванивались!
        - Ты же знаешь, я телефоны не люблю. И потом, я тебя ждала. Думала, ты приедешь с Мартином. Кое-как тебя узнала!
        Берни вздохнула. Сейчас начнется, подумала она.
        - Некоторые женщины в менопаузу прям расцветают. Погляди на себя! Надеюсь, муженек твой понимает, как ему охренительно повезло!
        Из зала послышались первые аккорды песни.
        - Начали. Пойдем послушаем. - Увидев замешательство дочери, мать ее поторопила. - Идем, солнышко. А завтра уж поговорим.

5
        Отрывок из «Выпуска девяносто второго» Кейт Хемсворт
        (Опубликовано в «Лайф стори пресс» в 2023 г.)
        Я постаралась ради Лукаса, но возраст давал о себе знать. Возможно, всему виной платье из ламе, ставшее тесноватым, или Мартин. Начав петь, я слышала не восхищенный шепот будущих поклонников, а как дрожит мой голос на высоких нотах. В отличие от Берни, я не успела позаниматься вокалом. Впрочем, в зале стояли мои друзья, настроенные снисходительно. Я подошла к микрофону и спела четыре песни с первого выпускного вечера; все одобрительно свистели - казалось бы, впереди волшебная ночь.
        Увы, ничего подобного. Было ужасно тоскливо. Сердце болело; Лукас хрипел во вступлении, бас-гитара Мартина играла слишком громко, а клавишные заглушали остальные звуки. Под эту музыку я пела не лучше грустной пьяницы, завывающей в караоке на корпоративе. Я возненавидела этот вечер. И всех присутствующих. Особенно его; прежняя ненависть проснулась во мне с такой силой, что я даже не заметила на себе взгляд Адама Прайса; его тонкие белесые ресницы сияли зеленым в свете знака выхода.
        Адам Прайс. Призрак из служебного крыла. Мы все без труда вернулись к восемнадцатилетним версиям самих себя: Лорелей Джонс ехидно подмечала, как растолстели ее друзья; Кейт Линдси, всегда ее боготворившая, смеялась, хотя намек был на нее; Дженни Эшфорд и Линда Кайт, как всегда, не расставались весь вечер, Лукас изображал шута, а Мартин Ингрэм, мрачный и замкнутый, насмешливо сверкал глазами. Пришли наши друзья, родственники и супруги. В зале стояла мать Берни, а где-то рядом - Данте. Моя мама, Мэгги, смотрела мое выступление и всем рассказывала, как я могла стать знаменитой актрисой, если бы не посвятила жизнь семье. Повсюду были знакомые лица, соседи и друзья, выпускники нашей школы. С одной стороны, они изменились, а с другой - остались прежними под властью магии того вечера. А из укромного угла за нами следил Адам - арлекин отраженного света, сжавший руки в кулаки отчаянно, до отметин от обкусанных ногтей.
        Некоторых людей можно назвать невидимками. К их числу относится и Адам. Мы не замечали его, когда он работал помощником смотрителя, и не замечали сейчас, хотя он стоял совсем близко, на расстоянии вытянутой руки. Да и с чего нам было его замечать? Мы сияли. Адаму Прайсу с самого начала было не место среди нас. Адам Прайс всегда был уродлив и туп. Адам Прайс не воссоединился с друзьями детства, не слышал аплодисментов родственников и, собственно, не имел талантов, достойных аплодисментов. Ни один человек не видел его по-настоящему, не догадывался, забыв о его уродливости и злобе, заглянуть ему в сердце.
        Кроме, наверное, одной женщины. Она тоже была белой вороной. Тоже когда-то была застенчива и несчастна. У нее тоже отняли часть детства. Она заметила, как Адам стоит в служебном крыле - и постаревший, и юный, как герой страшной сказки под магией злых чар. А он из своей тени увидел ее. Между ними пробежал ток. Поначалу Берни никто не узнал - никто, даже Мартин. Хотя люди глазели. Неудивительно - от неуклюжей девочки, прозванной Чокнутой Берни, не осталось ничего. Как героиня сказки, выделялась она среди нас своим кроваво-красным платьем и яркими рыжими волосами. Когда Берни направилась к сцене, мы расступились, словно Красное море. И вдруг я поняла, кто эта женщина. И остальные тоже поняли; толпа затихла, как рухнувшие на землю деревья.
        Абракадабра!
        Понимаю. Вы считаете, что я все выдумала. Думаете, дело в массовой истерии. В обществе всегда так относились к женщинам и их силе. Женскими голосами часто пренебрегают, считая их слабыми и ненадежными. Поверьте, причина крылась не в истерии. Мы с Берни взглянули друг на друга. Я увидела ее. А в ней увидела себя: постаревшую, разочарованную, в старомодном платье из ламе, подчеркнувшем недостатки фигуры. Увидела свою жизнь - маленькую, уютную, драгоценную, похожую на шарик со снегом. Берни могла все это забрать. Разбить шарик вдребезги, взорвать одним взглядом потемневших глаз. Я так близко шагнула к исчезновению, что почти ощутила запах сценического дыма…
        Ничего подобного не произошло. Она не остановилась. Не задержалась ни на миг. Прошла мимо меня и замешкалась, только когда ставила ноты на пианино. Она заняла мое место на сцене, улыбнулась зрителям и сказала:
        - В прошлый раз я смотрела на выступление из тени. Я стыдилась. Стыдилась своей беременности, заурядной внешности, утраченной силы. Сегодня я хочу все исправить, простите за громкие слова. Я всю жизнь ждала, когда один человек увидит настоящую меня. Получится у меня или нет, но здесь я ради него. А также ради себя - Берни Мун, как меня раньше звали. Я обязана спеть эту песню ради нее - песню, которую следовало спеть еще много лет назад. Спасибо за внимание и возможность попробовать снова.
        Потом она поглядела на Эндрю Уилана, сидящего за фоно, а он кивнул и заиграл вступление к Manchild Нене Черри. Через несколько секунд Джосс Лайвли начал отбивать легкий хип-хоповый ритм на барабане. Не так, как в оригинальной песне, но Джосс умел играть по нотам и старался изо всех сил. Даже Мартин присоединился к ним на бас-гитаре: ритм в песне простой, и аккорды несложные. А пела Берни хорошо. Непрофессионально, зато попадала в ноты, вкладывала душу, следила за голосом. Все на нее смотрели: моя мама, Данте, Лорелей и Мартин, со сцены. Будто глазам своим не могли поверить.
        В это тончайшее, как лезвие бритвы, мгновение все вправду шло так, как было суждено в те далекие солнечные годы: каждая тарелка и каждое хрустальное блюдо оставались на месте, а свет канделябра отразился в глазах Берни за миг перед падением. Прошу, вообразите себе эту картину. Представьте хорошенько. Посмотрите на Берни Мун. Посмотрите как следует, ведь она впервые стала собой с того дня, когда жизнь отняла у нее свет софитов и отдала другой. Пока еще не прогремел гром, представьте, что все было хорошо, а вспышка молнии - это лишь блики зеркал, отражающих аплодисменты…
        «Сваха».

6
        Отрывок из «Выпуска девяносто второго» Кейт Хемсворт
        (Опубликовано в «Лайф стори пресс» в 2023 г.)
        А теперь о той части, которую вы ждете. Вы вряд ли поверите. Ее столько раз процедили через фильтры ужаса, чувств горя и страха, что свидетельским показанием она вряд ли послужит. И все-таки это наша история - моя и Берни, - а Берни уже ничего рассказать не может. Поэтому я рассказываю вместо нее, пусть даже некоторые фрагменты отсутствуют.
        Меня весь день мучили вздутый живот и гормоны. Я думала, дело в бессоннице: надвигающаяся менопауза вызывала у меня разные симптомы, от которых мой врач беспечно отмахивался, прося «поглядеть, подождать» перед переходом на заместительную гормональную терапию. Чего подождать, интересно? В этом и беда - ходить всю жизнь к одному врачу. Он до сих пор видит во мне неразумную девочку, которая решать за себя не в состоянии. Когда я начала выступать, внизу живота проснулась знакомая тянущая боль. Черт! В этом году у меня бывали нерегулярные кровотечения, однако в последние три-четыре месяца они прекратились. Признаться, я вздохнула с облегчением. А теперь узнала привычные симптомы. Тянущая боль. Вздутый живот, из-за которого так тесно сидело платье из ламе. Даже голос изменился. Прекрасно, твою мать, самое время! Наверное, поэтому я так злилась. Злилась на Лукаса - он заставил меня петь; злилась на Мартина - просто за присутствие; злилась на всех остальных за нелепые аплодисменты; злилась на себя. А самое несправедливое - я злилась на нее, ведь она так непринужденно нашла общий язык со зрителями, хорошо
выглядела, пережила боль подростковых лет.
        К лицу прилила кровь. Прекрасно, еще и приливы!
        Пришлось остаться: не могла же я уйти, пока Берни кланялась. Пот струйкой потек по лбу и застил глаза, аккуратная подводка размазалась. Люди хлопали и хлопали Берни - куда дольше, чем мне. И вдруг она посмотрела на меня. Не на Мартина, застывшего как изваяние, а прямо на меня. Внутрь меня. В сверкающих глазах Берни отражалась моя злость, жар исходил от нее, как разряд молнии…
        Привет, Кэти.
        Я оказалась там. В ее «доме». Будто и не уходила, будто мы и не растеряли свою волшебную силу. А Берни оказалась в моем «доме»; я чувствовала ее присутствие и мысли: Ах ты дрянь, как же ты меня обидела. Видишь, как мне было больно? Видишь меня, Кэти?
        Тридцать пять лет назад ее «дом» был маленьким и уютным. Теперь он необъятно огромен. Оно и понятно, ведь мы растем. Копим горы багажа. Это был багаж Берни, уже не похожий на дом. Скорее храм воспоминаний, хранилище накопленных сокровищ, оссуарии захороненных костей, шпили и лестницы, часовни и склепы. Я не боялась. Понимаю, звучит странно, но я знала: для меня откроется любая дверь, даже запертая. Я ощущала печаль Берни, ее ярость - внутренний огненный взрыв; бисеринки пота собрались у меня на руках, и все двери Берни распахнулись…
        Я увидела Грейс, мистера Д. и себя - таких молодых, таких прекрасных… Увидела Берни Мун, Чокнутую Берни с встревоженным взглядом. Увидела госпожу Чаровник, на чье представление мы ходили в детстве, ее влияние на жизнь Берни. Увидела ее мать и То Самое Платье, спрятанное в шкафу, увидела разочарование преподобного Тома, уроки миссис Хардинг. Увидела незнакомых женщин - Салену, Айрис, Леони и Алекс, женщин с добрыми дружелюбными лицами, порхающих во тьме, как мотыльки. Увидела Адама Прайса и то, как Берни пыталась оградить меня от увиденного в его «доме», забрать себе ужас этого вторжения. Увидела Данте в детстве и Данте сейчас - тысячи воспоминаний под музейным стеклом, не тронутых временем. И конечно, увидела Мартина. Он был повсюду, каждую свою частичку она посвятила ему. Витражные стекла, статуи, полы - всюду Мартин. В ее внутреннем храме Мартин звучал исполинским оргaном, голос его был подобен благоуханию ладана из кадила. Изумительно… И ужасно. Ужасно, что она так видела Мартина, меня и случившееся между нами много лет назад.
        Долгие годы тоски. Долгие годы мучительных угрызений. Долгие годы утраченной дружбы и счастья, прощения и тепла. Я не могла больше нести в себе этот груз. Я открыла ей двери, которые считала запертыми навеки. Показала ей ночь, когда Мартин Ингрэм проводил меня домой, еще в студенческую пору.

7
        Отрывок из «Выпуска девяносто второго» Кейт Хемсворт
        (Опубликовано в «Лайф стори пресс» в 2023 г.)
        Она знает, как ему нравится. И всегда знала, с ночи выпускного. Когда он спас ее от Адама Прайса. Ее принц на белом коне.
        Только все это неправда, а Адам ничего плохого не сделал. Единственное его преступление - он оказался рядом, когда она была слишком впечатлительна.
        Забавно, как мы иногда переписываем свои травмы в третьем лице. Куда проще представлять себя персонажем, чем признавать события, случившиеся на самом деле. Мы вновь и вновь пересказываем самим себе эти истории, пока наконец не начинаем верить в их правдивость.
        Я помню все. Тогда произошло ужасное убийство в Вудхаус-Мур, большом парке возле центра Лидса. Убили какую-то Анну, тело ее нашли меньше чем в миле от общежития, где я делила комнату с еще четырьмя девушками. Мартин всю ночь следил глазами за моими танцами, и я знала: стоит попросить, и он проводит меня до дома. А еще знала: я немного ему нравилась еще с выпускного. Я была молода и наслаждалась властью.
        Стояла теплая весенняя ночь, из тех, что наступают внезапно. Даже в тот поздний час в воздухе еще витал след тепла, и потом я танцевала - мои щеки горели, а звезды колесом света озаряли полночное небо.
        - Проводишь меня? - спросила я с улыбкой.
        - Конечно, - как всегда проявил галантность Мартин.
        И мы вернулись через парк, и Мартин говорил, а я смотрела на звезды и танцевала под свою внутреннюю музыку. А потом он заглянул на кофе, к сонному удивлению моих соседок, слушающих музыку в общей комнате; он зашел в мою комнату и остался до утра.
        - Наверное, тебе пора, - намекнула она, увидев, как он снимает обувь. Есть в этом что-то непристойное, думает она, хотя сама вот уже полчаса как сидит без обуви. - У меня пара в девять.
        - Ш-ш-ш, - говорит он. - Ш-ш-ш, иди сюда. Давай поговорим.
        Нет, она пытается. Правда пытается. Пытается сказать:
        - А как же Берни?
        Но слова его не останавливают.
        - Берни здесь нет. А ты есть, ты просто изумительная…
        Он шарит по ее телу руками, а она отстраняется.
        - Нет, Мартин… - начинает она, потом представляет, как он разозлится, как ее обругает, какими взглядами обменяются соседки, когда он выйдет из комнаты… И умолкает.
        Мартин притягивает ее к себе, целует ей шею и шепчет:
        - Берни здесь нет, Кэти. Никогда и не было. Всегда только ты. Девушка моей мечты. Кэти, ты девушка моей мечты…
        Внутри нее что-то отключается. Она слишком много выпила, сил возражать нет. Вспоминает Адама Прайса и то, как упорно он доказывал свою невиновность; гадает: а что подумают, если Мартин вдруг решит всем рассказать о свидании с Кейт Малкин? Думает: наверное, она сама напросилась, не такая уж она хорошая, как говорила мама.
        Это всего лишь секс, убеждает она себя. Не девственница же она! Иногда свидания идут наперекосяк. И все, незачем нагнетать. Одно плохое свидание в уплату за его помощь на выпускном. Одно плохое свидание, только и всего. Не изнасилование. Так, досадная мелочь.
        Я зарыла это воспоминание глубоко внутри. В самом укромном уголке дома. И оплела паутиной, словно коконом. Но Берни все равно его нашла. Распутывала нити тонкими, нечеловеческими пальцами.
        Никто меня не насиловал, - шепчут голоса. - Это не его вина, а моя.
        С другой стороны, разве не так говорят все жертвы? Разве не пытаемся мы обвинить себя? Быть жертвой - значит чувствовать вину. Мы с Берни обе это знаем. Стыд и вина - две стороны одной медали, временами они неразличимы. Может, потому мы и зарываем воспоминания поглубже. Строим для них потайные комнаты. И все же яд порой просачивается. А иногда дверь распахивается настежь…
        Он ушел утром, около девяти. Я сварила ему кофе. Потом долго-долго мылась в душе, заправила постель и чувствовала себя прекрасно, пока не нашла на полу презерватив. Меня охватила дрожь. «Спасибо хоть использовал, - подумала я. - Значит, это не изнасилование. Правда же»
        Сейчас такое называют «стелсинг». Это когда в процессе снимают презерватив, не сказав девушке и не спросив разрешения. Кто-то считает это игрой, хотя на самом деле это насилие. Четыре недели спустя, когда месячные так и не начались, я обо всем позаботилась и избавилась он нежеланного сгустка клеток, и с тех пор не оглядывалась, даже не вспоминала…
        А я-то думала, что изгнала воспоминание из памяти. На самом же деле - просто глубоко зарыла в надежде, что само умрет. Зарыла там же, где Адама Прайса и вину за свой поступок. Там же, где зарыла мысль: я заслужила насилие, ведь сама поступила так же с Адамом. А вместо того, чтобы признать вину, позволила обвинить невиновного. Он пострадал из-за страха, который я спрятала в самых тайных уголках своего «дома».
        Боль вгрызается в живот под поясом платья из ламе; от стыда и ненависти к себе, всегда приходящих с кровью, мне хочется свернуться калачиком и умереть. Это был Мартин, - передаю Берни я. - Мартин, а не Адам похитил мое детство. Я не та Кэти, которой ты меня считала. Она была лишь мечтой.
        Затем Берни уходит из моего «дома», и я опять становлюсь собой. Обмен мыслями занял всего несколько секунд, хотя и кажется, что мы с ней стояли на сцене тридцать лет в ожидании этой минуты. Берни поворачивается ко мне. Раскрывает объятия. Зрители до сих пор хлопают. Кажется, этот миг будет длиться вечно.
        И наконец сверкает молния. Силуэт во тьме служебного крыла. Адам Прайс, следивший за нами все выступление. Адам Прайс, чей «дом» я видела во времена, когда магия казалась проще арифметики.
        «Твой дом был красивее моего», - сказал он в ночь выпускного. Да, правда. Мой дом и впрямь был красивым. А жизнь - приятной. В отличие от жизни Адама. Он страдал от издевательств родителей, переходил из одной приемной семьи в другую. Несчастный, без друзей; его озлобленность росла. Чудовище в лабиринте. А я вторглась в его душу, проникла без разрешения, заглянула в его «дом» и посмеялась над чахлыми тайнами, росшими в темноте. Глядите! Я принцесса! Бедный Адам. Насильно втолкнутый в мой «дом», он увидел жизнь, которую у него отняли: любящих родителей, хорошие отметки в школе, лучшего друга, горы игрушек, вкусную еду, сказки на ночь. Конечно, он разозлился. Конечно, он хотел туда вернуться. Конечно, следил за мной, жаждал меня, а со временем начал ненавидеть - с дней учебы в «Пог-Хилл» и до сегодняшнего вечера, сцены, зрителей, громовой развязки.
        Заголовок «Вестника Малбри» гласит: «Инцидент в “Пог-Хилл”: нападавший “мог придерживаться радикальных взглядов”, утверждает полиция».
        Все, однако, сошлись в одном: Адам Прайс с головой окунулся в конспирологию об МК2. Бедный Адам - или, как он любит себя называть, @уайти2947, - верил в войну полов и химическую «отмену», банками глотал «Мега Качок» и до недавнего времени был подписан на ютьюб-канал Вуди. Одни называли его троллем, перенесшим интернет-споры в реальный мир. А другие - человеком, пользующимся правом на свободу слова.
        «Он хотел перемен, - пишет Джаред Нунан Филлипс в “АнХерд”. - Его поступок привел к трагедии. Кого же винить в этом жесте отчаяния? Прайса, удобного козла отпущения, или общество, пораженное опухолью токсичной феминности?»
        В общем, Адам принес нож. Правда, канцелярский, зато острый, и в его руке лезвие казалось огромным, способным отразить целый мир. Адам не бросился на Берни, а скорее подобрался бочком со смятением и яростью на лице, столь свойственными ему в детстве. Выглядел он намного старше нас: седые волосы, красное лицо. Несмотря на страх перед ножом, мне было безумно жаль Адама, хотя, возможно, это чувство скорее исходило от Берни.
        На мгновение он застыл, как мотылек в свете софитов. Тишина оглушала. В лезвии отражалась вся моя жизнь.
        - Это ты! - сказал он голосом ребенка. - Ты виновата. Ты мне все испортила. Ты и другие «иксы». Джим Вуд знал правду. Он сказал в последнем посте, что вы наконец до него добрались. Он-то знал, кто настоящие чудовища!
        Берни смотрела на него без страха. На высоких каблуках она возвышалась над Адамом, как монолит.
        - Я понимаю, Адам, - проговорила она.
        - Ни хрена ты не понимаешь! - Он сорвался на яростный вопль.
        Поверь, понимаю, - ответила Берни мысленно.
        И на миг мы обе очутились в «доме» Адама. Как ни удивительно, он почти не изменился. Остался таким же маленьким, как прежде. И почему в детстве он мне казался огромным, страшным?.. Теперь я чувствовала лишь жалость и пронзительную грусть. Ведь Адам тоже был жертвой. Несчастной, так и не повзрослевшей жертвой нас обеих. В детстве его винили за все: за поведение, за голод. За поиски лучшей жизни. А когда они не удались, его винили за злость и глупость. Адам, недолюбленный и позаброшенный, Адам - козел отпущения, чудовище, тролль в доме незнакомцев.
        - Тебе-то откуда знать?! - Слезы текли у него по щекам, лезвие в руках угрожающе блестело и сверкало, как зеркальный шар.
        Иди сюда, - подозвала его Берни без слов.
        Адам на мгновение замешкался; цветные огни сцены отражались в его слезах. И в этих отражениях промчался «дом» Берни, как мчались мы с ней в те годы, когда магия была проще арифметики. В них я увидела осознание того, что Мартин сделал с нами; того, что мы, в свою очередь, сделали с Адамом Прайсом. Так и возникает порочный круг. Витражные краски стекали по стенам собора, статуи рассыпались в песок, слова взвивались в небо, как дымок ладана.
        Иди сюда, - повторила Берни, и в ее голосе почти звучало прощение.
        Адам бросился ей на грудь, Берни осторожно его подхватила, и они вдвоем упали на сцену, взметнув волну алой ткани.

8
        Отрывок из «Выпуска девяносто второго» Кейт Хемсворт
        (Опубликовано в «Лайф стори пресс» в 2023 г.)
        Потом началась суматоха. Свет погас, опустился противопожарный занавес. Мартин во все горло звал врача.
        - Это кровь?! - воскликнул Лукас.
        Боль пронзала низ живота, как яростный штопор. Эндрю и Джосс прижали Адама к полу, но Адам не шевелился, а оружия и след простыл. Я хотела пробраться к Берни, однако у авансцены столпилось столько народу, не протолкнуться. Тогда я закрыла глаза, попыталась дотянуться до Берни и нашла ее «дом», как много лет назад, в детстве.
        Слава богу, Берни! Я уж думала…
        В «доме» Берни что-то менялось. Я увидела великолепный каскад, всплеск посуды, застывшей в воздухе. Тарелки, вазы, конфетницы, канделябры, хрустальные бокалы. Настоящее представление госпожи Чаровник: банкетный стол, скатерть, ряды скрытых зеркал, отражающих спрятанные в глубинах «дома» обломки; распахнутые настежь двери и окна. Я словно очутилась в огромном калейдоскопе цветного стекла, зеркал под всевозможными углами, и каждое отражало целый мир. На миг стекло застыло в воздухе, как сверкающая капля дождя на розе.
        Смотрите. Смотрите же. Поглядите на себя.
        Ее голос ясно звучал у меня в ушах. И все остальные слышали то же. Многие, конечно, это отрицают. Точнее, большинство. И все-таки они не могут отрицать случившегося далее. Мужчины впервые задумались о женщинах в своей жизни, об их испытаниях. Травмированные женщины, чей страх перед мужчинами сделал их слепыми к собственному фанатизму, впервые поняли: людей определяет не физиология, а поступки. Застенчивые женщины, боявшиеся высказаться, вдруг обрели голос. Жестоких мужчин втайне сразило осознание собственной вины. Даже растерянных мальчиков, что ненавидят девушек за насмешки, а себя ненавидят еще сильнее. Все в зале слышали этот голос. Все видели калейдоскоп. Идеально ровный круг в воздухе, подобный окну-розе в католическом храме.
        И вдруг все разбилось. Превратилось в пыль, посылая каждому человеку в зале осколки сознания. Я упала на спину. Все остальные - тоже. На сцене словно взорвалась бомба. Захлопнулись настежь миллионы дверей - и не осталось ничего, кроме сирен, гула толпы и струйки крови, стекающей у меня по бедру. Ни к чему было подползать к сцене. Ни к чему было смотреть Мартину в лицо и слушать, как он выкрикивает имя Берни со страхом - неподдельным, как само детство. Я уже знала. От моей подруги остался лишь пустой «дом». Берни Мун ушла.
        Куда? Я так и знала, что спросите. Ответ вам не понравится. Видите ли, ответов нет, только отражения. Сотни, тысячи, миллионы отражений многих лет. Сотни, тысячи изменений, развернутых столов и жизней. Эти изменения касаются отнюдь не только школьного зала в «Пог-Хилл». Сидя в пабе, «финалистки Финчли» вдруг чувствуют взрыв. Айрис что-то смутно припоминает в своей квартирке-студии. Джаред Нунан Филлипс внезапно задумывается, почему же дочь не хочет с ним разговаривать. А парень в бейсболке неожиданно понимает: его простили.
        Персидский поэт Джалаладдин Руми однажды сказал: «Когда-то правда была зеркалом в руках Всевышнего. Оно упало и разбилось вдребезги. Каждый взял по осколку, и глядел в него, и считал: правда - у него». Наверное, Берни была зеркалом в руках Всевышнего. Она одна могла по-настоящему показать людям самих себя. А когда она наконец узнала правду - про Адама, Мартина, меня, себя, - она разбилась на осколки. Прекрасные осколки света, словно фрагменты калейдоскопа, попали в каждого присутствующего: в мужчин, женщин, всех остальных. Во всех и в зале, и за кулисами.
        В Лорелей Джонс попал осколок неожиданного сострадания, в Мартина Ингрэма - обломок долгожданного понимания самого себя. В Данте - знание: его любили больше всех на свете, и лучше любить, не стараясь приспособиться под окружающих. Каждому - по кусочку правды. И Адаму Прайсу. И мне.
        Все в зале так или иначе переменились - кого-то проблеск истины едва осветил, а кого-то сделал другим человеком. Так уж устроены зеркала: показывают разные перспективы. Помогают понять, каково это - шагать по небу или наблюдать за комнатой с потолка. Спросите любого, кто ходил на вечер встречи, и он подтвердит: за последний год в нем произошла таинственная перемена.
        Вот как наступают перемены. Вот как нужно менять мир. Не жестокостью и войной, а вдумчиво, с пониманием. Перемены ждут, надеются, иногда балансируют на грани тьмы, прячутся под одеялом, убирают остатки еды со стола, глядят на вас из отражений в полированных ручках и гладких поверхностях, иногда у них идет кровь… Но они сильны - быть может, сильнее всех на свете. Перемены таились во многом. Во вкусе пирога со свининой вместо клубничной конфеты; в помощнице фокусника, все внимание зала обратившей на себя; в отражении женщины, сверкающей как молния. И в Берни Мун, которая теперь живет в каждой женщине, пришедшей на тот вечер, и чья история, надеюсь, вас побудит смотреть.
        На бис: The Man With the Child in His Eyes
        Из «Живого журнала» @уайти2947 (под никнеймом «Б. И. как на духу1»)
        15 июня 2023 г.
        Ясно дело, дело пытались повесить на меня. Даже сказали, что у меня был с собой нож. Только никакого ножа не нашли. Никого не порезали. Даже судмедэксперт подтвердил. Хотя полиция не сдавалась: не убийство, так тяжкие телесные или угроза причинения тяжкого вреда. Даже со времен интерната записи подняли. Хотели так все изобразить, будто я преследовал Кэти Малкин. Но Кэти обвинять меня не стала. Вообще-то она всем призналась, что соврала, когда меня обвинила.
        Наверное, поэтому мы и помирились. Кэти Малкин выступила и прямо заявила: я ей ничего не делал. Я ее много лет считал настоящей тварью. А она призналась. Ради меня. Уж наверное, ей пришлось нелегко. Тогда на меня решили повесить незаконное проникновение на территорию или что-нибудь еще, лишь бы подходило. Я им тогда напрямик сказал: я в завязке. А в школе был, потому что меня наняли дворником. Они ответили: «Ну, значит, нарушение общественного порядка». А я такого не помню. Наверное, головой ударился. Я ничего не пил, наркотиков не принимал. Анализы на наркотики пришли чистые. Не помню, как я очутился на сцене, и остального тоже. Мне поначалу даже страшно стало. Про меня и в газетах писали. Но у меня будто голова просветлела. Не знаю, как объяснить. Я раньше постоянно злился. Постоянно сидел в интернете, читал про МК2 и войну полов, всякое такое. Забавно, сейчас меня это все вообще не волнует.
        С прошлого года много нового случилось. Я переехал из Малбри в Лидс, мне там выделили жилье и помощь. Хожу на сеансы с психологом Майком, а по средам - на групповую терапию. У меня теперь есть настоящая работа: подстригаю лужайки и клумбы для муниципалитета. Иногда высаживаю цветы. Приятная работа, причем на свежем воздухе. Там я и познакомился с Мел. Моей девушкой. Я раньше ни с кем не встречался. Я вообще сейчас многое делаю, чего не делал раньше. Мне нравится. Нет, правда. Наконец-то жизнь налаживается.
        Я иногда вспоминаю ту женщину, которая умерла на вечере встречи в «Пог-Хилл». Говорят, тромб оторвался. Что-то с гормонами. Ее звали Бернадетт Ингрэм, в девичестве - Мун. Я учился с ней в одной школе, но ее не помню. Помню только, как она пела на том вечере. А больше ничего. Она исполнила старенькую песню Нене Черри Manchild, можно на «Ютьюбе» послушать или скачать со «Спотифай». Еще есть клип. Певица - обалденная красотка. Немного похожа на мою Мел. И текст интересный. Про желание стать кем-то другим, про чудеса, уважение. Обычно в песнях не бывает так много смысла, а вот в этой - есть. Ну, для меня так точно. Я поставил ее на звонок. А на прошлой неделе сделал татуировку. Настоящую, в салоне. Маленькое красное сердце на запястье - напомнить себе, что заслуживаю хорошего. Мне нравится на нее смотреть. Напоминание, что я выжил.
        На прошлой неделе была годовщина того вечера встречи в «Пог-Хилл». Я вернулся в Малбри поездом и пошел на кладбище, поискать могилу Бернадетт Ингрэм. Не знаю зачем. Мы с ней не были знакомы. Наверное, просто хотел посмотреть, где она. Когда дошел до кладбища у церкви Святого Иакова, там уже стояла женщина. Кэти Хемсворт, в девичестве Кэти Малкин, держала букет цветов. Завидев меня, не удивилась.
        - Привет, Адам. Так и знала, что ты придешь.
        Откуда, интересно? С другой стороны, я не слишком удивился. Кэти заплела волосы в косу и надела летнее платье с цветами. На шее был кулон. Кажется, рубин. Хорошо выглядела, но я ничего не стал говорить, а то еще подумает не то.
        - Видать, близкие вы были подруги.
        - Да, - кивнула она. - Наверное.
        Я опустил взгляд на могильную плиту. Простую, без ангелов и всяких цветников. Только темный камень и надпись: «Бернадетт Ингрэм, 1973 - 2022. Горячо любимая супруга Мартина. Мама Дэна». И больше ничего. Просто кусок камня с блестящими вкраплениями. Мое лицо в них отражалось как в зеркальном шаре. Странно. У меня появилось такое интересное чувство… будто кто-то мне посылает солнечный зайчик прямо в мозг.
        - Какая она была? - спросил я.
        - А ты не помнишь, Адам?
        На минуту что-то и правда вспомнилось. Маленькая девочка с темными волосами, почему-то в костюме пирата. Воспоминание пришло откуда-то из глубин, из места, куда я больше не заглядываю, и все равно мне стало приятно и спокойно. Еще чувствовался запах вроде клубники, книг, свежевыстиранных простыней - запах детства, которого у меня не было, но которое я почему-то помнил.
        - Давно это было. Мне тогда плохо жилось. Но ты была хорошая. Да, помню, ты из хороших была.
        Она улыбнулась почему-то с грустью.
        - Мне очень жаль. Я не хотела. Все так запуталось… Надеюсь, тебе не слишком тяжело пришлось.
        Я пожал плечами.
        - Мы были детьми. Что мы тогда понимали? Много воды утекло.
        Кэти задержалась на мне взглядом.
        - Да, много.
        Потом мягко положила цветы на могильную плиту и ушла по аллее вдоль кладбища, а я смотрел на свое отражение в гладком граните и на минуту, кажется, увидел улыбающееся лицо девочки, зависшее в воздухе, как шарик на новогодней елке.
        Краткое содержание
        Когда Берни Мун была маленькой, родители повели ее на магическое представление, которое изменило ее жизнь. На этом представлении девочку больше всего впечатлила фокусница, госпожа Чаровник. Чаровник сорвала со стола скатерть, не сдвинув с места ни одного прибора, а потом, с помощью зеркал и хитростей освещения, «развернула» стол. На поклоне фокусница не отрывала глаз от Берни и прошептала ей напутствие: «Пусть все на тебя смотрят». Представление научило девочку, что нужно не стесняться внимания и света со- фитов.
        В детстве у Берни была подруга Кэти. Девочки обладали особым даром: они могли заглянуть в сознание людей. Они называли это «игрой в «домик». Человеческий разум они представляли как дом: какие-то комнаты составляют образ человека в глазах окружающих, а какие-то скрытые - подвалы, чердаки, запертые комнаты - их страхи, пороки, травмы. Девочки не заглядывали в «дома» взрослых и посещали только друг друга. Они умели и управлять человеком - переставить в «доме» мебель, положить на каминную полку записку. Кроме того, в «доме» всегда есть зеркало. С его помощью можно поменять ощущения и мысли местами: например, если Берни ела невкусный батончик, а Кэти конфету, можно было направить на вкус зеркало и отразить в сторону Берни, чтобы она тоже чувствовала вкус конфеты. Девочки очень любили эту игру, но она приводила к серьезным последствиям.
        Началось все с мальчика из неблагополучной семьи по имени Адам Прайс. Его перевели в школу, где учились Берни с Кэти. Задиристый Адам им не нравился. Однажды в школе, когда девочки наряжались в костюмы из коробки для реквизита, Адам им нагрубил. Кэти решила проучить его и поменяла их сознания местами. Попав в голову Адама, она стала над ним насмехаться. Мальчик очень разозлился и побил Кэти. С ней тоже что-то случилось: увиденное в «доме» Адама так ее потрясло, что она перестала общаться с Берни и больше не пользовалась своим даром. Берни решила ей помочь и стерла воспоминание о случившемся, но у Кэти осталась к ней смутная неприязнь. Адама забрали в интернат из-за плохих условий в семье. Кэти разучилась заглядывать в «дома» к людям и даже забыла об утраченном даре. Берни больше не завела друзей. Из-за застенчивости и странности ее сторонились одноклассники.
        В средней школе произошла вторая трагедия. Всем девочкам нравился мистер Дэвис, учитель физкультуры. Он готовил школьниц (школа была для девочек) к соревнованиям по бегу. Особенно он нравился девочке по имени Грейс. Берни мистера Дэвиса недолюбливала, потому что знала о его истинных намерениях и предыдущих отношениях со школьницами. Она решила отразить сознание мистера Дэвиса в сторону Грейс, чтобы та поняла, какой он. В итоге потрясенная Грейс обрушилась на мистера Дэвиса. В тот день у Берни началась первая менструация, и со взрослением она потеряла свою силу. А мистер Дэвис лишился рассудка и покончил с собой: когда Грейс на него кричала, зеркало отразило зеркало, и мистер Дэвис словно бы провалился в тоннель. Берни всю жизнь чувствовала себя виноватой.
        В старшей школе дела у нее немного наладились. Она познакомилась с парнем по имени Мартин, они стали встречаться. Берни даже могла спеть на выпускном вечере со школьной группой Мартина, но ему не понравился ее голос. Кэти, завидуя счастью Берни, вызвалась петь вместо нее. На выпускном вечере Берни уже была беременна и знала, что ее планы и мечты не сбудутся. Кроме того, мать была в ней очень разочарована. Берни с Мартином поженились.
        Прошло тридцать лет. Берни и Мартин до сих пор вместе, но у них довольно сложные отношения. Берни считает, что Мартин к ней холоден. Кроме того, она знает, что он однажды изменил ей с Кэти, когда они учились в одном университете, а Берни сидела дома с сыном, Данте. Берни работает в книжном магазине и много времени проводит в интернете. Ее волнует социальная несправедливость, особенно по отношению к женщинам. Она тяжело переживает менопаузу и страдает от многих симптомов. Однажды после странного, очень яркого сна она узнает, что в ее районе после пробежки убили женщину. Именно это она видела во сне. Со временем выясняется, что это не просто так: дар Берни к ней вернулся. Она начинает с малого и «берет взаймы» вкусы и приятное настроение, а также может заглянуть к людям в «дома».
        Однажды, заглянув в кафе, она случайно проникает в мысли посетителя. Оказывается, тому понравилась продавщица по имени Айрис и он хочет пригласить ее выпить, подмешать ей снотворное в напиток и изнасиловать (хотя он такое слово не использует и считает свое поведение нормальным). Выясняется, что это друг ее мужа, Джим Вуд, или Вуди. Она решает помочь Айрис, следует за ними в бар и «отзеркаливает» их. Айрис спасена, они с Берни начинают общаться, но иногда девушка ведет себя довольно странно и напористо, совсем не так, как до вмешательства Берни. Вуди же страдает от довольно странных симптомов: как ярый консерватор, он не поддерживает многие либеральные идеи, но теперь он теряет сознание при их упоминании. Поначалу Берни это не трогает, но потом Мартин приглашает Вуди пока пожить у них. Болезнь Вуди прогрессирует, он увлекается конспирологическими теориями из интернета и снимает параноидальные видео.
        Тем временем местный беговой клуб решает устроить забег в поддержку убитой Джо Перри. Берни, понемногу набравшись уверенности, тоже решает поучаствовать. Она вступает в беговой клуб и постепенно, с большой осторожностью, заводит подруг. Она понемногу становится увереннее в себе, дар ее усиливается. С другой стороны, она замечает, что стала злее, чем раньше, и не понимает причин. Айрис поддерживает ее и учит быть раскованнее, но в то же время все сильнее ожесточается. Берни попадает под ее влияние. Айрис побуждает Берни «исправлять» мужчин и «задавать им взбучку». Хотя Берни не нравится эта идея, она прислушивается к Айрис. Ее вмешательство приводит к плохим последствиям. В то же время ее дар успешно помогает подругам. Становится очевидно, что Айрис тоже приобрела частичку дара Берни и теперь манипулирует ее сознанием.
        Тем временем приближается вечер встречи выпускников, выдержанный в том же стиле, что и когда-то выпускной. Берни очень волнуется, боится идти и в то же время хочет последовать примеру госпожи Чаровник и обратить внимание окружающих на себя. Она готовится к вечеру и ходит на уроки вокала. Соседство с Вуди тяготит ее, и она наконец убеждает его съехать, причем не используя свой дар. С помощью дара она также налаживает отношения с сыном, узнав о его тревогах и чувствах. Заглянув в «дом» к Мартину, она понимает, что муж отстранен, потому что страдает от депрессии. Их брак становится немного лучше. Однако ситуация с Айрис все омрачает. Однажды, пока Берни спит, девушка проникает к ней в сознание и побуждает Берни «задать взбучку» всем своим обидчикам. Наутро Берни узнает, что Вуди окончательно сошел с ума, совершил вооруженное нападение, а потом по загадочной причине умер, а человек, убивший Джо Перри, якобы покончил с собой. Берни понимает, что пора разобраться с Айрис. Она проникает в «дом» девушки и исправляет ошибку. Айрис снова становится прежней, доброй и спокойной, но забывает месяцы общения с
Берни.
        Тем временем Кэти, старая подруга Берни, тоже волнуется перед вечером встречи. Ее мучают тяжелые воспоминания: когда-то на выпускном вечере к ней подошел Адам Прайс, работавший в той же школе помощником смотрителя. Адам помнил, как их с Кэти на минуту поменяли местами, и мечтал жить как она. Он увидел в ее сознании благополучие и счастье, которых у него не было. Он не сделал Кэти ничего плохого, но она так испугалась, что начала кричать. Из-за предвзятого отношения все решили, что Адам домогался Кэти, а та уже стеснялась признаться, что ничего подобного не было. Адама не сажают в тюрьму, но вносят в специальный реестр. Теперь Кэти страшится новой встречи с Адамом, Берни и Мартином.
        Наступает вечер встречи выпускников. Поначалу все прекрасно: Берни мирится с матерью, выглядит прекрасно и выступает на сцене на ура. Берни проникает в «дом» Кэти и видит, как именно Мартин ей изменил. Оказывается, он вовсе не спрашивал согласия Кэти, а та побоялась осуждения и убедила себя, что все нормально. Также Берни понимает, что Адам Прайс на самом деле жертва - и ее, и Кэти. Кэти вспоминает свой дар и дружбу с Берни.
        Адам проникает на вечер с ножом. Он никого не ранит, но обвиняет Берни в том, как с ним поступили, когда вторглись в его сознание, а потом обвинили в том, чего он не совершал. Берни утешает Адама, смягчает болезненные воспоминания и чувства. Напоследок она делает подарок всем присутствующим: использовав всю свою силу, она дарит каждому то, чего ему или ей не хватало, - доброту, понимание, уважение.
        Жизнь Адама становится лучше: он находит новую работу и не испытывает прежней озлобленности и разочарования. Кэти признается полиции, что замолчала правду. Кэти с Адамом мирятся. Напоследок они встречаются у могилы Берни: пусть Адам ее больше и не помнит, он все равно ощущает особую связь.
        notes
        Сноски
        1
        Почти что волшебство (англ.). (Здесь и далее прим. перев.)
        2
        Малбри - вымышленный городок из произведений Джоанн Харрис.
        3
        Девчонки просто хотят повеселиться (англ.).
        4
        Тойя Уиллкокс - известная британская певица направления новой волны.
        5
        Адам Ант - британский рок-певец, известный яркими образами.
        6
        В душе дитя (англ.).
        7
        Перевод К. Д. Бальмонта.
        8
        Facebook - проект Meta Platforms Inc., деятельность которой в России запрещена (здесь и далее по тексту).
        9
        Instagram - проект Meta Platforms Inc., деятельность которой в России запрещена (здесь и далее по тексту).
        10
        Нора К. Джемисин - американская писательница в жанре фэнтези.
        11
        «Сага» (англ. Saga) и «Олди» (англ. The Oldie) - британские журналы, нацеленные на читателей пятидесяти лет и старше.
        12
        Английский восьмой размер примерно соответствует сорок второму российскому.
        13
        На все готов ради любви (англ.).
        14
        Только этого хочу (англ.).
        15
        Гендерно-критичный феминизм - течение в радикальном феминизме, не признающее трансженщин женщинами. Его представительницы считают, что принадлежность к женскому полу определяют биологические признаки и приоритетом феминизма должны быть права биологических женщин.
        16
        Зеркало Гезелла - стекло, покрытое тонким слоем металла и выглядящее с одной стороны зеркалом, а с другой - затемненным стеклом. Часто используется психологами и службами безопасности, потому что позволяет незаметно наблюдать за людьми, за что и получило название «зеркало-шпион».
        17
        Чудеса природы (англ.).
        18
        Фахита - блюдо техасско-мексиканской кухни, жаренное на гриле мясо с овощами, завернутое в лепешку-тортилью.
        19
        Героини «Людей Икс».
        20
        «О, я от призраков - больна!» - Печалилась Шалот. Альфред Теннисон, «Волшебница Шалот»
        21
        Дерись как девчонка (англ.).
        22
        Зверь во мне (англ.).
        23
        Перефразированная цитата из «Гамлета»:
        ‹…› В том и забава, чтобы землекопа
        Взорвать его же миной…
        (Шекспир У. «Гамлет», перевод М. Лозинского.)
        24
        Криповый (сленг) - жуткий, неприятный, подозрительный.
        25
        Маленький пластиковый замок (англ.).
        26
        Мужчина с глазами ребенка (англ.).
        27
        «Овалтин» - порошковый солодовый напиток, который часто дают детям.
        28
        «Ничья жертва» - книга Кэрри Голдберг, повествующая о реальных случаях из ее юридической практики. Голдберг рассказывает о людях (в основном женщинах), ставших жертвами сексуального насилия и интернет-угроз. Многие из описанных ею случаев широко известны в Америке - например, история девушки, которую исключили из школьного танцевального кружка из-за порнографического ролика с ее участием, который распространял ее бывший парень.
        29
        Освобожденная мелодия (англ.).
        30
        После получения аттестата об окончании средней школы (англ. General Certificate of Secondary Education, или GCSE) британские школьники могут пройти двухлетнюю программу для подготовки к поступлению в университет (англ. A-Level).
        31
        Даунинг-стрит, 10 - резиденция премьер-министра Великобритании.
        32
        Международное общественное движение ЛГБТ признано экстремистской организацией и запрещено в России.
        33
        Опять я не успел (англ.).
        34
        Еще один отбросил коньки (англ.).
        35
        Перемены (англ.).
        36
        Я выживу (англ.).
        37
        Зеркала (англ.).